выпуск 2013 - Международный гуманитарно

Автономная некоммерческая организация высшего
профессионального образования «Международный
гуманитарно-лингвистический институт»
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ РЕЧИ И
МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Сборник материалов VI Кирилло-Мефодиевских чтений в
Международном гуманитарно-лингвистическом институте
14 мая 2013 г.
Москва 2013
Редакционная коллегия:
Забелина Г.А.– Ректор АНО ВПО «МГЛИ», кандидат педагогических наук,
доцент, почетный работник высшего профессионального образования
Российской Федерации;
Забелина К.М. – декан АНО ВПО «МГЛИ»;
Янченко В.Д. – доктор педагогических наук, доцент ФГБОУ ВПО «МПГУ»,
АНО ВПО «МГЛИ»;
Сосян К.Г. – ученый секретарь конференции, специалист учебного отдела
АНО ВПО «МГЛИ».
Актуальные
проблемы
развития
речи
и
межкультурной
коммуникации: Материалы участников VI Кирилло-Мефодиевских чтений
в Международном гуманитарно-лингвистической институте (14 мая 2013
года) / Сост.В.Д.Янченко, К.Г.Сосян. – М.: Типография МФЮА, 2013. - с.
В сборник статей и тезисов вошли материалы, подготовленные
участниками VI
Кирилло-Мефодиевских чтений в Международном
гуманитарно-лингвистическом институте (14 мая 2013 года). Публикуемые
тезисы и доклады могут представлять интерес для исследователей,
преподавателей высшей школы, аспирантов, учащихся магистратуры и
аспирантуры, студентов-специалистов и бакалавров. Материалы печатаются
преимущественно в авторской редакции.
СОДЕРЖАНИЕ
I.
ДОКЛАДЫ И СТАТЬИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ
Блох М.Я. (д.ф.н., почетный профессор МПГУ, МГЛИ, Москва). Проблема
коммуникативной ответственности и коммуникативная суппозиция……..
Булах Е.А. (к.ф.н., Португалия, Лиссабон). Лингвоботаническая поэтика:
определение потенций и интенций наивной ботаники……………..
Буравлева Н.А. (к.психол.н., доцент МГЛИ, Москва). Духовно-нравственные
ориентиры в личностно-профессиональном становлении будущих
специалистов...............................................................................................
Дутта Джайанти (преподаватель, Португалия, Лиссабон). «Подпоручик
Киже» Юрия Тынянова……………………………………………………
Ефременко Л.В. (к.п.н., ст.преп. МГГУ им.М.А.Шолохова, Москва).
Развитие
связной
речи
детей
в
процессе
организованной
деятельности………………………………………………………………
Иванова Л.Н. (к.п.н., доцент МГЛИ, Москва). Интеграция предметов как
поиск новых возможностей для понимания культур и методов обучения……..
о.Георгий Кириндас (иерей, Храм преподобной Евфросинии Великой
княгини Московской, Москва). Роль слова в формировании личности на
примере
молитв
наркозависимых.
Культурологический
и
пастырско-
педагогический аспекты………………………………………………….
Кожемякин М.В. (историк, писатель, журналист, Москва).Черногория
между Османской империей и Венецианской республикой………………..
Лазаретная О.В.(преподаватель, Лиссабон, Португалия). Содержание
понятия «лингва франка»: язык как средство межэтнической и
межкультурной коммуникации…………………………………………….
Лэн Сюэфэн (магистр филологии, ст.преподаватель, докторант, Нанкин,
Китай). Игра с многозначными словами в русских анекдотах…………
Лю Цянь (магистр филологии, преподаватель МГЛИ, аспирант МПГУ,
Харбин, Китай). Опора на принцип коммуникативности в процессе обучения
китайских студентов-филологов устной русской речи……
Петрова А.Г. (к.ф.н., доцент, зав.кафедрой русского языка и речевой
коммуникации РГТЭУ, Москва). Интернет как среда межкультурной
коммуникации………………………………………………………….
Раскина Е.Ю. (д.ф.н., доцент МГЛИ, Москва). «Золотое сияние» Византии
в произведениях Н.С. Гумилева…………………………………..
Ступникова Л.Г. (к.ф.н., доцент кафедры гуманитарных дисциплин МФЮА,
Москва). Особенности семантики риторических высказываний в поэме
А.Т.Твардовского "Василий Тёркин"………………………….
Сюэ Жаньжань (доктор филологии, преподаватель Чжэцзянского
университета, Китай, Ханьчжоу). Люди, церковь, вера: тема одиночества в
повести «Рождение»………………………………………………..
Чжао Дань (доктор филологии, доцент факультета русского языка
Института иностранных языков Нанкинского университета, Нанкин, Китай).
Мо Янь: молчащий писатель и говорящая проза…………………
Чжао Дань (доктор филологии, доцент факультета русского языка
Института иностранных языков Нанкинского университета, Нанкин, Китай).
Применение теории семантического поля и семного анализа в практике
изучения стихотворной речи…………………………………………….
Шао Минь (аспирант Института иностранных языков Нанкинского
университета, Нанкин, Китай). Сопоставительный анализ символики чисел в
русских и китайских пословицах……………………………
Шотропа Л.И. (преподаватель Центра языкознания Лиссабонского Нового
Университета, CLUNL, Universidade Nova de Lisboa, Лиссабон, Португалия).
Русско-португальские межъязыковые соответствия (на примере некоторых
уменьшительно-ласкательных суффиксов)……………………………
Янченко В.Д. (д.п.н., доцент МПГУ, МГЛИ, Москва), Солдатова Ю.В.
(учитель ГБОУ ЦО СОШ №1483 г.Москвы). Возможности использования
диктанта с продолжением в обучении студентов русскому языку как
иностранному………………………………………………………….
II.
Артемьева
НАУЧНЫЕ РАБОТЫ СТУДЕНТОВ
Лидия
(студ.4
курса
МПГУ,
Москва).
Реализация
межпредметной интеграции русского языка и литературы в контексте
духовно-нравственного воспитания учащихся образовательных учреждений
СПО……………………………………………………………………..
Байбикова Татьяна (студ. 1 курса заочного отделения МГЛИ, Москва).
Англицизмы в русском языке………………………………………..
Баринова Алена, Клименко Алена (студ.1 курса МФЮА, Московская обл.).
Культурный шок в контексте межкультурной коммуникации…..
Батракова
Мария
(студ.1
курса
МГЛИ,
Москва).
Лингвокультурологический анализ эмоционально-экспрессивной лексики в
произведениях русской литературы…………………………….
Далибор Зеяк (Черногория, студ.3 курса факультета РГБ РГТЭУ).
Черногория
–
страна
древней
культуры
в
восприятии
российских
туристов……………………………………………………………..
Есенин Иван (студ. 3 курса МГЛИ, Москва). Сравнительный анализ русского
и сербского языков на уровне лексики………………………………..
Жиркова Ольга (студ. 4 курса МГЛИ, Москва). Категоризация в
когнитивной лингвистике…………………………………………….
Иванов Евгений (студ.3 курса МГЛИ, Москва). Значение Калужского края в
творчестве русских писателей…………………………………….
Карасик Виктория (студ.3 курса МГЛИ, Москва). Сравнительный анализ
имен собственных в романе М.Булгакова “Мастер и Маргарита”…
Павлюченкова Ольга (студ. 5 курса МПГУ, Москва). Особенности
спортивной терминологии в контексте работы на практических занятиях по
русскому языку как иностранному………………………………………
Подковырова Елизавета, Богуславский Александр (студ.1 курса МГЛИ,
Москва). Сравнительный анализ славянских языков в диахроническом
аспекте…………………………………………………………………..
Санникова Анна (студ.3 курса заочного отделения МГЛИ, Москва).
Подлинное сокровище китайского языка………………………………….
Шуриева Алия (студ.1 курса МГЛИ, Москва). Иностранный язык как способ
приобщения к мировой культуре………………………………………..
I.ДОКЛАДЫ И СТАТЬИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ
Блох М.Я. (Москва, МПГУ, МГЛИ)
Проблема коммуникативной ответственности
и коммуникативная суппозиция
Поведение людей в общении воплощается прежде всего в характере их
речи, направляемой то в одну, то в другую коммуникативные стороны.
Раскрывая закономерности речевого поведения, мы должны строго
различать поведение говорящего и поведение слушающего [Блох 2010]. Если
акт общения и его назначение находятся в цивилизованных рамках взаимной
доброжелательности (как теперь говорят, «кооперативности»), то обычные
рекомендации для коммуникантов можно сформулировать следующим
образом.
Правила для говорящего:
1) Правило внятности речи;
2) Правило понятности речи;
3) Правило вежливости (поведенческой уместности) речи;
4) Правило стилеуместности речи (это правило, по-существу,
является собственно лингвистическим, затрагивая информационные типы
речи);
5) Правило кооперативного вызова (на нужную реакцию);
6) Правило переакцентуации лиц (в центре внимания —
слушающий);
7) Правило оптимальной протяженности (краткости) речи;
8) Правило разумности (логичности) речи;
9) Правило интереса (интересная речь для слушающего);
10) Правило кооперативного паралингвального поведения.
Правила для слушающего:
1) Правило внимания;
2) Правило не прерывания;
3) Правило выражения интереса;
4) Правило поощрения к продолжению речи;
5) Правило активной (оптимальной) реакции на обращение.
Все эти правила прагматики — продолжение традиционных «правил
хорошего тона» в европейском воплощении. В них представлена этика
нормального общения воспитанных людей. Это – поведенческие правила
кооперативного общения.
С другой стороны, в плане эффективности акта общения с точки зрения
достижения коммуникативной цели говорящего «правила хорошего тона»
закономерно пересматриваются.
Допустим, цель говорящего – унизить слушающего, оскорбить
слушающего, запугать его, привести его в замешательство, погрузить в
состояние
прострации
и
т.д.
И
все
наши
добрые
рекомендации
отбрасываются в сторону. Вступает в исключительно активное, бурное
действие высказывательный аспект импрессии, воздействия, в данном случае
поворачивающийся стороной резкой отрицательной выразительности.
В самом деле, выразительность должна быть адекватна назначению
речи, адекватна цели общения.
В адекватности цели общения мы со всей ясностью различаем
эстетику общения. В самом деле, эстетика должна являться неотчуждаемым
атрибутом отнюдь не только изящных искусств. Искусства задают тон этой
красоте, предоставляют нам, говорящим, образцы этой красоты. И она,
красота,
закономерно
приходит
из
воображаемого
мира
(из
мира,
воображаемого художником) в мир реальный, материально осязаемый.
Недаром российский гений сказал: «Красота спасет мир»!
Надо сказать, что аспект выразительности, соединенный с аспектами
внятности и членораздельности, должен строго учитываться при реализации
любой коммуникативной цели, кроме того случая, когда цель говорящего –
сформировать намеренно, нарочито невнятное высказывание (сравните,
например,
высказывание
высокомерного
чиновника,
обращенное
к
униженному просителю). Нормальная же, кооперативная речь, как я показал
в одном из докладов на научных конференциях, должна удовлетворять
качеству ЧУВ, то есть быть «чувной», а именно членораздельной (внятной),
уважительной,
выразительной
(с
точки
зрения
адекватности
коммуникативной цели говорящего).
У меня был случай указать, что из всех напастей, обрушивающихся в
наше время на живой язык, таких как засорение его дублирующими
заимствованиями, переполнение разного рода сленгизмами-жаргонизмами,
огрубление элементами просторечия и т.д. – самой тяжелой напастью
является усиливающаяся тенденция к нечленораздельной, невнятной речи.
Набирает катастрофически все большую и большую силу скороговорка,
пренебрегающая тем простым фактом, что в нормальном общении мы
говорим не для себя, а для слушающего. Такой скороговорке предаемся мы и
сами по себе, включаясь в бешеный темп информационных потоков; такой
скороговорке обучает нас и речь радиокорреспондентов и телекорреспондентов, отвечающая утрированно заданной цели передать все больше и
больше информации в единицу времени. На деле такая скороговорка ведет к
обратному эффекту: важная информация в указанном ущербном канале
деформируется и теряется.
А она не должна деформироваться и теряться. Не должна – при
осознании
говорящим
коммуникативной
ответственности
перед
слушающим. Я, говорящий, отвечаю за то, чтобы слушающий хорошо
услышал мое высказывание и хорошо понял его, понял мой содержательный
посыл, заключенный в вызове, и передал бы мне запрашиваемую
информацию в нужном мне адекватном отзыве [Блох, Поляков 1992].
Итак, именно говорящему адресуются вышеуказанные «правила
хорошего тона» речи с ее нацеленностью на добро. Всеобщая польза такой
нацеленности превосходно выражена в следующем религиозно-нравственном
евангелическом христианском тексте-проповеди (перевожу с английского):
СЛОВА, КОТОРЫЕ СОЗИДАЮТ, СЛОВА, КОТОРЫЕ ИСЦЕЛЯЮТ.
Каждый
день
нашей
жизни
предоставляет
нам
чудесную
возможность творить добрые дела посредством одних лишь слов, которые
мы используем в разговорах со знакомыми и незнакомыми людьми.
Когда мы обращаемся к семье, к друзьям, к знакомым и даже к
незнакомым с теплыми, участливыми словами, эти слова становятся
проводниками положительного психологического заряда огромной мощи.
Они устраняют чувство одиночества у наших ближних и избавляют их от
отчаяния, они порождают в наших ближних чувство самоуважения и
твердую веру в свои силы. Они способны погасить досадные конфликты в
неблагополучных семьях и превратить эти семьи в гармоничные союзы
подлинно родственных душ.
Мы все должны понять, что говорить участливо – это подлинный
акт добра. Это славное дело, которое может совершаться почти в любом
разговоре без каких-либо затрат денег и времени. Все, что требуется для
такого дела, это доброжелательность по отношению к окружающим.
Когда мы здороваемся с человеком на улице, на работе, в том месте,
где мы учимся, мы можем сделать так, что он почувствует себя искренне
уважаемым. Когда мы просим сделать для нас то-то и то-то жену, или
мужа, или товарища, или мальчишку на улице, мы можем заставить их
почувствовать себя нужными личностями, по праву заслуживающими
внимания и благодарности. Когда же нам приходится по какой-либо причине
упрекнуть кого-нибудь, мы можем, употребляя соответствующие слова,
заставить этого человека почувствовать нашу заботу о его благополучии. А
когда мы обращаемся к человеку, испытывающему жизненные трудности,
со словами ободрения, эти трудности перестают жестоко угнетать его.
Итак,
строя
нашу
речь
указанным
образом,
мы
получаем
возможность творить истинное добро в том месте, в котором мы живем
и трудимся.
Итак, говорящий является коммуникативно-ответственным перед
слушающим. Если говорящий оглашает свои мысли невнятно, говорит, при
прочих равных условиях, непонятно для слушающего, то он является
коммуникативно безответственным перед слушающим, и как таковой он
достоин лишь осуждения – которое, естественно, призвано вести его к
исправлению, к коммуникативному исправлению!
Таким образом, с говорящим теперь все ясно. С него нелицеприятно
спрашивается. Но как же мы должны отнестись к слушающему? Имеется ли
у слушающего некая коммуникативная ответственность, или жизнь его
полностью вольготна, и он, будучи пассивным коммуникантом, ни за что не
отвечает?
Само
собой
понятно,
что
вопрос
этот
является
чисто
риторическим, содержащим ответ в своем собственном содержании.
Конечно, у слушающего имеется ответственность, да еще какая! Она состоит
в его моральном долге перед говорящим слушать и слышать его речь,
неукоснительно стараясь понять все ее посылы, все ее явно и неявно
выраженные смыслы.
И когда мы
обращаемся к коммуникативной
ответственности
слушающего, мы оказываемся перед большой проблемой соотносительного
запаса, или фонда, знаний коммуникантов – такого общего информационного
запаса, который необходим для их взаимопонимания в ходе общения.
Рассмотрение вопроса о фонде общих знаний коммуникантов
осуществляется
в
лингвистической
дисциплине,
называемой
лингвопрагматикой – наукой об использовании языка в непосредственных
актах общения. Фонд общих знаний связывается с понятием так называемой
пресуппозиции -- «пред-предположения». Пресуппозиция так и определяется
по своей букве как фонд общих знаний говорящего и слушающего,
необходимый для адекватного восприятия и понимания речи говорящего со
стороны слушающего [Арутюнова 1973].
Плодотворность этого понятия самоочевидна; его использование в
разных школах языкознания помогло глубоко раскрыть явление подтекста и
подойти с новых позиций к проблеме смысла сообщения.
Понятие пресуппозиции, выдвинутое где-то в середине
века, по мере
прошлого
применения в лингвистических наблюдениях все более
отчетливо обращалось своей релевантностью не к слушающему как
таковому, а к говорящему. В самом деле, ведь не слушающий, а говорящий
начинает общение; не слушающий, а говорящий делает изначальное
предположение о вышеуказанном «фонде общих знаний». А раз это так, то
осмыслить и определить понятие пресуппозиции следует теперь не просто в
качестве соответствующего «фонда общих знаний», а как предположение
говорящего о наличии у слушающего суммы сведений, необходимых для
адекватного понимания высказывания (или смысла высказывания).
Итак,
пресуппозиция
есть
движение
мысли
говорящего.
Но
параллельно с движением мысли говорящего должно, по необходимости,
осуществляться
и
движение
мысли
слушающего,
направленное
на
интерпретацию воспринимаемого высказывания. Если у говорящего имеется
предположение
относительно
отправного
информационного
фонда
слушающего, то у слушающего, со своей стороны, должно быть
сформировано
предположение
об
отправной
(«оперативной»)
информационной базе говорящего, необходимое для адекватного понимания
его
высказывания.
«пресуппозицией»,
то
Если
предположение
предположение
говорящего
слушающего
разумно
названо
назвать
«постсуппозицией». Следовательно, мы будем различать, во-первых, общее
понятие «коммуникативной суппозиции», во-вторых, частное понятие
«коммуникативной пресуппозиции» (говорящий), и в-третьих, частное
понятие «коммуникативной постсуппозиции» (слушающий).
Коммуникативная суппозиция реализуется в конкретных условиях двух
контекстов: горизонтального (широкая ситуация общения) и вертикального
(общий культурный фон общения). Для достижения успеха в акте общения
суппозиции коммуникантов должны возможно более строго соответствовать
друг другу. Чтобы соответствовать друг другу, а в идеале быть
эквивалентными или тождественными, они должны адекватным образом
строиться на аналогичных оперативных информационных базах – то есть на
релевантном фонде общих
знаний, органически связанных с обоими
контекстами высказывания – горизонтальным и вертикальным. Указанное
требование
настолько
важно,
что
может
быть
возведено
в
ранг
коммуникативно-когнитивного закона. Нарушение этого закона (то есть
закона эквивалентности коммуникативной суппозиции),
выражающееся в
возникновении ложной пресуппозиции или ложной постсуппозиции, ведет к
информационному сбою – ошибочной интерпретации смысла высказывания
слушающим. Эта ошибочная интерпретация сплошь и рядом происходит изза коммуникативной безответственности слушающего.
Проблема коммуникативной суппозиции, и непосредственно связанная
с ней проблема коммуникативной ответственности, лежащие в основе
достижения взаимопонимания в акте общения, относятся к числу важнейших
проблем человеческого общежития. В свете рассмотренного закона
эквивалентности
коммуникативной
суппозиции,
необходимой
для
взаимопонимания участников акта общения, зачин общения, то есть
установление коммуникативного контакта, должен быть опосредован
включением аппарата суппозиции. Соответственно, завершение общения,
размыкание
выключением
коммуникативного
аппарата
контакта,
суппозиции.
должно
сопровождаться
Ошибочная
интерпретация
высказывания, вызванная ложными суппозициями, приводит к различным
недоразумениям и бедам, в том числе обидам и ссорам говорящих, а в
случаях
общения
межгосударственным
политических
конфликтам.
сторон
–
Отсюда
к
–
межкультурным
особая
и
актуальность
рассмотрения этих проблем для современного этапа существования
человечества,
отличающегося
бурным
развитием
межкультурного
взаимодействия людей на всех уровнях общественного устройства.
Литература:
1.Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике. // Изв. АН СССР.
Сер. литературы и языка. – М., 1973, т. 32, № 1.
2.Блох М.Я. Фактор слушающего в формировании коммуникативного
сообщения // В кн.: «Язык. Закономерности развития и функционирования.
Сборник к юбилею Натальи Николаевны Семенюк». – М.: Учреждение РАН
«Институт языкознания», 2010.
3.Блох М.Я., Поляков С.М. Строй диалогической речи. – М., 1992.
Булах Е.А. (Португалия, Лиссабон)
Лингвоботаническая поэтика: определение потенций и
интенций наивной ботаники
Настоящее
исследование
вписывается
в
круг
проблем
междисциплинарной парадигмы, изучающей значимые для современной
науки явления соотношения научного и обыденного в лингвистике. Новое
знание,
возникшее
на
стыке
естественных
и
гуманитарных
наук,
предполагает изучение языка в тесной связи с человеком, его сознанием,
мышлением, духовной деятельностью. Попытки исследования «наивной
геометрии», «наивной психологии», «наивной этики» (Ю.Д. Апресян),
«наивной анатомии» (Е.В. Урысон), а также «наивной лингвистики» (Н.Д.
Арутюнова, Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев) уже осуществлялись. Такие
прогрессивные области исследования, как «геопоэтика», «геокультурология»
соединяют в себе две области научного знания и тем самым открывают
дополнительные возможности для глубинного и многомерного подхода к
проблеме соотношения языка и мышления. Исследование лексикона
языковой личности позволяет не только оценить реальную значимость
различных лексических единиц, но и, определив их ассоциативный
потенциал, выявить, какие знания о мире сопряжены с ними в языковом
сознании носителя языка.
Лингвоботаническая поэтика рассматривает наименования растений на
разных уровнях абстракции, начиная с наивной лингвоботаники и заканчивая
исследованием
флоральности
в
художественных
произведениях.
Мотивационное направление изучения флоронимической номинации в
качестве составной части входят в общую теорию номинации, в теорию
ономасиологии. Оно имеет прямое отношение к терминологической теории и
оказывается существенным компонентом общей теории терминоведения.
Следует также отметить, что флоронимическая номинация представляет
собой существенный и интересный фрагмент наивной языковой картины
мира.
Как показали последние изыскания в области теории лингвистики,
мотивационные основания флоронимов могут рассматриваться в двух
плоскостях, а именно: как продукт научной номинации и как результат
обыденно-когнитивной номинации. В первом случае доминирующим
оказывается осмысление принципов научной систематизации различных
искусственных и естественных реалий, в том числе и ботанических. Научная
систематика растений создается отдельными исследователями, которые
подчиняют закономерности номинации решению логических и предметных
проблем систематизации объектов своей науки.
Народная номенклатура строится на когнитивном и практическом
отношении человека к миру растений и фиксирует художественное видение
мира у разных народов. Она имеет субъективный характер, и в ее основании
лежит
непосредственное
или
обыденное
познание
окружающей
действительности. При этом информация носителей говоров совпадает с
научными описаниями изучаемых названий, что свидетельствует об
исключительной наблюдательности народа и его огромной словотворческой
способности. Такое познание является образным, и порожденные им
наименования часто бывают метафорически окрашенными. Они отражают
особенности менталитета номинаторов, специфику номинативной ситуации,
вкусы и номинативные установки, носящие индивидуальный характер.
Структура номинации показывает, чтó лежит в основе мотивации
наименований растений. Мотивация может носить прагматический характер
(бальзамник; каштан конский; грыжник), фиксировать цвет (белокрыльник;
синюха; кувшинка желтая), запах (ман вонючий; чина душистая), вкус
(козелец сладкий корень; свекла сахарная), тактильные ощущения (шиповник;
вяз шершавый; ежеголовник; остро-пёстро), иметь параметрический
характер (валерианица малая; девичий виноград 5-листочковый).
Наконец, она может быть оценочной, то есть характеризовать растение
с точки зрения его эстетических и других эмотивно-оценочных признаков
(касатик; мать-и-мачеха; фикус священный). Очевидно, что локативные
мотивационные признаки (березовик; малина североамериканская) являются
первичными, тогда как прагматические признаки (клещевина – источник
касторового масла) осознаются в процессе дальнейшего ознакомления с
миром растений. Однако наименования растений отражают не только
онтологические
свойства
ботанических
реалий,
но
и
оказываются
производными от архетипических представлений людей о мире растений.
Последние отражают степень или меру выделенности мотивационного
признака растения, который лежит в основе номинации. Так, оказывается,
что форма растения (львиный зев; слива растопыренная; звездовка),
отражающая богатство и разнообразие ассоциативных связей человека,
является наиболее выделенной в систематике мотивационных признаков и,
безусловно, превалирует над остальными признаками растения.
Особенностью народной классификации является пересечение видов.
То, что послужило бы причиной путаницы в научной классификации, здесь
становится преимуществом. Применение растения для лечения разных
заболеваний и, соответственно, наличие разных названий удобно, так как
заключает в себе дополнительную информацию, практические сведения о
растении. В научной классификации номинация строго иерархическая,
вертикальная, обыденная номинация – концентрического типа. Точка отсчета
– каждое отдельное растение, следовательно, народные названия ярче и
образнее научных. Одна из черт народной номинации – стремление к
усилению мотивированности. Это проявляется в установлении новых
отношений на базе старых, забытых. К примеру, флороним «можжевельник»
этимологически толкуется как «растущий между елей». В настоящее время
семантика его стерта. В говорах произошло переосмысление названия,
возник вариант «брыжжевельник» – от глагола брызгать. Название
связывается с ягодами дерева, которые «разбрызганы» по густым ветвям. В
названии «смородина» семантическое значение «смород» – запах, стерлось,
слово переосмыслено, возник фитоним «смородина» (сама рождается).
Языковое сознание – сложный феномен, отражающий как особенности
индивидуального мировидения говорящих, так и особенности национального
менталитета. Носитель русской культуры, например, имеет сознание,
состоящее из психических образов и представлений, бытующих в русской
культуре. Эти знания в виде образов сознания и представлений, которые в
традиционной лингвистике описываются чаще всего понятием «значения
слова», а в когнитивной лингвистике понятием «концепт», а также
ассоциированные со словами знания используются коммуникантами для
построения мыслей при кодировании и декодировании речевых сообщений.
[4; 106]
Данное высказывание в полной мере относится и к флоронимическим
концептам. При рассмотрении флоронимических фразеологизмов становится
очевидным, что подавляющее большинство флоронимических метафор –
антропоцентрично. Это происходит не случайно, поскольку метафора по
своей сути антропоцентрична, так как в процессе самопознания человек
пытается примерить на себя характеристики объектов окружающего мира.
Характеризующие антропоцентрические флоронимические фразеологизмы
охватывают все стороны человеческой личности: внешность, поведение,
психические свойства, социальные качества. На базе уподобления растениям
происходит
концептуализация
таких
недоступных
непосредственному
наблюдению характеристик человека, как мысли и эмоции.
Такие флоронимы и образованные на их базе фразеологизмы в
буквальном смысле оказываются важнейшим элементом наивной картины
мира носителей русского языка. В конечном счете, флоронимические
фразеологизмы служат средством номинации и характеристики самого
человека. Например: крепкий орешек, дубовая голова, «сын лесов» (индеец),
глупый как пень, майская роза, запретный плод, зеленый как трава,
выжатый как лимон, одного поля ягода и т.д.
Большое значение в мотивационном процессе номинации имеют
прагматические свойства растений, которые фиксируют разнообразие
практических подходов человека к миру растений. Они употребляются: 1) в
медицине; 2) для приготовления различных снадобий и составов; 3) в
процессе приготовления пищи; 4) в сельском хозяйстве; 5) при производстве
и обработке материалов; 6) при выпечке хлеба; 7) в парфюмерной
промышленности; 8) при изготовлении ядов; 9) в пищу животным и т.д.
Здесь находит отражение бережное отношение номинатора к природным
кладовым, богатством которых он пользуются.
Итак, лингвоботаника и лингвоботаническая поэтика имеет цель не
только зафиксировать гармоничные взаимоотношения людей и природы, но
и развивать эти отношения, влиять на речевое поведение человека и его
реальное
сотрудничество
с
окружающим
миром.
Народный
опыт,
реализующийся в наивной лингвистике и народной жизни – прекрасный
пример коэволюции человека и природы.
Литература:
1.Комаров В.Л. Сбор, сушка и разведение лекарственных растений в России.
–Петроград, 1917.
2.Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. –
М.: «Прогресс», 1985.
3.Семенов Н.П. Русская номенклатура наиболее известных в нашей флоре и
культуре и некоторых общеупотребительных растений. – СПб.: Издание
императорского российского общества садоводства, 1878. - 222 с.
4.Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение – новая онтология анализа
языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. – М.,
1995. – С.106-113.
5. Шелов С.Д. Родовидовые определения и родовидовая иерархия
терминологических понятий (на материале лингвистических терминов) //
Вопросы языкознания, 1996. - № 6. - С. 95.
6. Щеглов Н. Описание дикорастущих и могущих разводиться в России
хозяйственных растений. – СПб., 1828.
Буравлева Н.А.(Москва, МГЛИ)
Духовно-нравственные ориентиры в личностнопрофессиональном становлении будущих специалистов
Происходящие в обществе изменения, новые интеграционные процессы
в мире накладывают отпечаток на взаимодействие людей. Сегодня задаются
новые принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений, создавая в
результате мир с множеством взаимосвязей, взаимодействий. В условиях
глобализации – расширения и увеличения протяженности и интенсивности
экономических, культурных и финансовых связей во всем мире –
пространство «сокращается», мир «сжимается» и, казалось бы, становится
все
более
единым.
Процессы
социального
взаимодействия
интенсифицируются, приобретая невиданную ранее динамику. На фоне этого
особенно важными становятся ценности, которыми руководствуются люди,
их
духовно-нравственный
уровень
развития.
Проблематика
общечеловеческих ценностей оказывается более чем актуальной в настоящее
время, т.к. это ценности, которые не зависят от конкретного исторического
времени, той или иной культурной или общечеловеческой ситуации – то
общее, что объединяет различные представления и мнения, эпохи и
культуры. В изменяющемся мире духовные ценности являются той основой,
которая помогает разрешать трудные ситуации, находить общие точки
соприкосновения людям.
В
этих
условиях
всё
усложняющихся
отношений
человека
с
окружающим миром на первое место выходит вопрос о важности
совершенствования обучения и воспитания. Становится очевидным, что
образование представляет собой особую, антропопорождающую структуру
общества,
является
полем
теории
и
практики,
сферой
собственно
гуманитарного действия, которое строится «от человека» в алгоритмах его
освоения социокультурного пространства. Оно призвано решать основную
цель – развитие личности обучаемого, формировать у него целостный образ
мира.
Важнейшая составляющая образовательного процесса – обучение в вузе.
Будущий специалист должен быть развит не только интеллектуально и
профессионально, но и культурно, духовно, нравственно. Он должен быть
способен к творческой самореализации, нравственной регуляции и адаптации
к изменчивой социальной среде. Развитие духовности студентов в
образовательном процессе вуза актуально также в связи с тем, что в
последующей реализации своей профессиональной деятельности они
выступают объектами идентификации в различных общественных системах:
образовательных учреждениях, социальных службах, административногосударственных
и
политико-правовых
структурах.
Роль
духовно-
нравственных ориентиров в личностно-профессиональном развитии будущих
специалистов неоценима, т.к. выпускники с высокой степенью развития
духовности в большей степени стремятся к саморазвитию и самопознанию,
проявляют готовность работать с человеком на персонологическом уровне,
уделять внимание его творческому потенциалу и отходить от стереотипности
в профессиональной сфере. Деятельность таких специалистов способствует
созданию «духовного пространства», которое позволяет его участникам
переживать субъектность и осознавать смысл своей жизни [1].
Обращение к духовности в контексте воспитания и развития человека
позволяет сделать этот процесс полноценнее и содержательнее, дает
человеку широкие возможности осознать, на чем основано его становление
как личности и индивидуальности, в чем заключается подлинный смысл его
жизни,
на
чем
формируются
зиждется
потребности
полноценное
роста,
существование
реализации
своих
и
общение,
возможностей,
трансцендирования. Вне контекста духовности невозможно осмыслить
многие интегральные и феноменологические проявления человека, а также
его отказ от усилий по принятию собственного решения, от личностного и
духовного развития в пользу удовлетворения примитивных чувственных
потребностей,
десакрализацию
жизни
и
секуляризацию
всех
общечеловеческих и социальных отношений, упрощение человеческих
взаимоотношений и сведение их к поведенческим реакциям на стандартные
ситуации [3].
Духовность
является
основой
в
формировании
личностных
мировоззренческих ориентиров студентов, их гармоничного развития не
только как природно-биологических, но и социокультурных существ. По
словам А.П. Валицкой, «духовность
личности – это свобода и воля к
совершенствованию; способность подняться над своим существованием и
взглянуть на него «сверху», оценивая, корректируя, изменяя; способность
понимать
Другого
и
соизмерять
с
ним
свои
поступки
и
цели;
руководствоваться не своими витальными потребностями и побуждениями,
как это делают животные, но видеть последствия своих поступков для людей,
для блага общего» [2].
Развитие содержания компонентов духовности определяется как
непрерывный и гетерохронный процесс. Совершенствование внутреннего
мира студента (субъективности, самости, человеческого в человеке)
позволяет повысить качество его жизни и создать оптимальные условия для
развития. Возможность превращения своей жизни в предмет практического
преобразования
немыслима
без
самопознания,
которое
становится
непременным условием саморазвития. Духовное саморазвитие есть процесс
постепенного развития самопознания, размышления о себе в контексте
важнейших экзистенциальных проблем – «кто Я?», «каково мое место среди
людей?», «для чего я живу?» и т.п. Таким образом, духовность как особая
субъективная
реальность
выступает
и
как
осознанная
потребность
самопознания.
Духовные ценности и установки человека являются важнейшей
жизненной силой отдельного человека и всего общества. Они становятся
своеобразным «ключом» к развитию, немыслимому без гуманитарных
усилий человека и общества в целом. Очевидно, что без прогресса науки и
техники современное человечество не выживет, но выживет оно только в том
случае, если придаст прогрессу духовный, гуманистический смысл.
Литература:
1. Андреева А.В. Развитие духовности студентов коммуникативных
специальностей в образовательном процессе вуза // Автореферат дис…
к.пс.н. – Брянск, 2011. – 24 с.
2. Валицкая А.П. Новая школа России: культуротворческая модель. –
СПб.: изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. – 146 с.
3. Ильичева И.М. Психология духовности // Дис… д.пс.н. - СПб, 2003. –
325 с.
Дутта Джайанти (Португалия, г.Лиссабон)
«Подпоручик Киже» Юрия Тынянова
Писатель и литературовед Юрий Тынянов (1894-1943) – один из
основателей русской формальной школы, он внёс существенный вклад в
русскую литературу. В основном его художественные произведения
(например,
«Кюхля»,
«Смерть
Вазир-Мухтара»
и
«Пушкин»)
рассматриваются исследователями в контексте исторического жанра.
Несмотря на то, что его рассказы «Подпоручик Киже», «Малолетний
Витушишников» и «Восковая персона» и др. привлекли к себе меньше
внимание со стороны критиков, они занимают не менее важное место, чем
выше упомянутые произведения в творчестве Ю. Тынянова и также в
русской литературе ХХ века.
В данной работе мы будем рассматривать рассказ «Подпоручик Киже» в
контексте исторического и комического.
Для раскрытия сущности художественного творчества Ю. Тынянова
необходимо учитывать один немаловажный факт: это проблема человека и
его места в истории, человека и обстоятельств его жизни, человека и быта.
Исходя из данной позиции, автор выбирал темы для своих рассказов,
непосредственно связанные с историей.
Глубокие раздумья по поводу связи человека с его прошлым
проявляются в следующем высказывании писателя: «Всего труднее
заставить человека поверить в факт, факт его существования. Не то
чтобы он не чувствовал, что существует. Он чувствует своё дыхание, своё
тепло, иногда и чужое, он носит своё тело, в нём проходят мысли, он
работает, - вещь рождается у него под руками. Но на сколько верст в
окружности существует он, на сколько лет? Смотря кто. Есть диаметр
сознания. Интерес к прошлому одновременен с интересом к будущему.
Человек из записной книжки Чехова взглянул в окно на похороны. Вот ты
умер, тебя хоронить несут, а я завтракать пойду. Этот человек, конечно,
может сказать и о будущем: вот ты не родился ещё, у тебя нет фамилии, и
я сейчас завтракать пойду» [Тынянов Ю.Н. Литературный факт. – М.:
Высшая школа, 1993, с. 150-151].
Внимание Тынянова к истории не только свидетельствует об увлечении
прошлым. Это означает гораздо большее. Обращаясь к истории, автор
выясняет тем самым для себя значение современности и будущего.
Смех в творчестве Ю. Тынянова очень специфичен. Рассматривая общие
характеристики художественного принципа писателя, можно отметить, что
смех (комическое) у Тынянова следует понимать в контексте его взглядов по
поводу соотношения между человеком и историей. Комическое в рассказах
Тынянова как бы выявляет суть общества, как старого, так и современного.
Оно поэтому и носит универсальный характер в творчестве писателя.
Критика самодержавия и бюрократизма с позиции сатирика не теряет своего
значения и для нашей эпохи, поскольку, разоблачая старый порядок, автор
стремится выяснить и суть современной эпохи. Очень верно замечает В.
Каверин: «Исторические рассказы Тынянова проникнуты иронией
- по
видимости добродушной, а на деле язвительной и горькой… В них есть
нечто чаплинское: то соединение гротеска и трагедии, обыденного и
невероятного, смешного и печального, та бессмысленность, против
которой не только трудно, но опасно бороться» [Каверин В., Новиков Н.
Новое зрение. Книга о Ю. Тынянове. М., 1988, с. 222].
«Подпоручик Киже» впервые был опубликован в журнале «Красная
новь» в 1927 году. По мнению самого автора, рассказ возник на основе
анекдота о Павле Первом. Рассказывалось, что Павел I вследствие ошибки
писаря в словосочетании «подпоручики же» (Киже), принял за имя
собственное и назначил ему (Киже) место работы и.т.д.
Ю. Тынянов изначально придумал эту историю для кино. Данное
обстоятельство нельзя упускать из виду, поскольку первый замысел (т.е.
снять фильм) довольно сильно повлиял на создание рассказа.
Самое начало рассказа уже создаёт яркую комическую ситуацию.
Император Павел I дремал после обеда и ему снилось: «…Павлу Петровичу
снился обычный послеобеденный сон. Он сидел в Гатчине, в своем
стриженом садике, и округлый купидон в углу смотрел на него, как он
обедает с семьей. Потом издали пошел скрип. Он шел по ухабам,
однообразно и подпрыгивая. Павел Петрович увидел вдали треуголку,
конский скок, оглобли одноколки, пыль. Он спрятался под стол, так как
треуголка была - фельдъегерь. За ним скакали из Петербурга. - Nous sommes
perdus...[ Мы погибли (фр.)] - закричал он хрипло жене из-под стола, чтобы
она тоже спряталась. Под столом не хватало воздуха, и скрип уже был
там, одноколка оглоблями лезла на него. Фельдъегерь заглянул под стол,
нашел там Павла Петровича и сказал ему: - Ваше величество. Ее величество
матушка ваша скончалась. Но как только Павел Петрович стал вылезать
из-под стола, фельдъегерь щелкнул его по лбу и крикнул: - Караул! Павел
Петрович отмахнулся и поймал муху». [Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы. 1981,
с.377].
В рассказе удивительным образом сочетаются высокое и низкое,
возвышенное и смешное.… Перед нами портрет самого императора Павла
первого, но каким образом изображает его Тынянов. Здесь мы видим
человека, живущего в постоянном страхе. Во сне Павел Петрович прячется
под столом.… Если император символизирует собой нечто возвышенное, то
его поступки – обычного пугливого мужчины вызывают одновременно
жалость и смех у читателя. Мы же привыкли видеть императоров и королей
совершенно в ином виде. Они всегда представляются нам как особы,
достаточно сильно удаленные от общей массы. Вокруг монархов, как
правило, создаётся такая весьма серьёзная атмосфера, что они в народе
воспринимаются с высочайшим уважением. А здесь – Павел Петрович
представлен перед нами как обычный, в некотором роде жалкий, забавный
человек. «Император Павел дремал у открытого окна. В послеобеденный
час, когда пища медленно борется с телом. Были запрещены какие-либо
беспокойства» [Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы. М., 1981, с.377]. Великий
император «вся Руси» «…отмахнулся и поймал муху». Что может быть
смешнее! Как будто перед читателем предстаёт образ не монаха, а
шуточного, карикатурного царя какой-то сказки. После прочтения первых
строк, мы уже не ждём от императора чего-то серьёзного, величественного.
Есть смысл уточнить один важный момент. Тынянов не просто
изобразил в этом рассказе эпоху Павла I. Писатель умел работать с
документами. Если главная сюжетная линия рассказа выдуманная, то
определённые исторические обстоятельства изображены правдоподобно.
Автор
достаточно
серьёзно
изучил
данную
эпоху
и
тогдашние
административные дела. Поэтому перед нами предстает действительная
Россия того времени, а не какая-то придуманная абстрактная страна.
Полусказочный мотив сюжета рассказа имеет связь с реальностью. Изза невнимания полкового писаря вышла громадная ошибка. «Подпоручик
Киже» возник из ничего, а некий существующий поручик Синюхаев оказался
умершим. «В первом списке сделал он две ошибки: поручика Синюхаева
написал умершим, так как Синюхаев шел сразу же после умершего майора
Соколова, и допустил нелепое написание: вместо "Подпоручики же Стивен,
Рыбин и Азанчеев назначаются" написал: "Подпоручик Киже, Стивен,
Рыбин и Азанчеев назначаются". Когда он писал слово "Подпоручики", вошел
офицер, и он вытянулся перед ним, остановясь на К, а потом, сев снова за
приказ, напутал и написал: "Подпоручик Киже". [Тынянов Ю. Кюхля.
Рассказы. М.,1981, с. 338].
Вот от такого недоразумения и началось невероятное. Все событие
приобрело неожиданный поворот. Под пером писаря родился новый человек
«подпоручик Киже», и одновременно умер другой поручик Синюхаев.
Досконально изучив архивные документы времен правления Павла
первого, Тынянов обратил свое внимание на такие детали, которые
представляют собой огромный интерес не только с точки зрения истории, но
и для понимания общего бюрократического механизма тогдашней России. К
примеру: «Согласно императорского приложения за N 940 о неупотреблении
слов в донесениях, следовало не употреблять слова "обозреть", но
осмотреть, не употреблять слова "выполнить", но исполнить, не писать
"стража", но караул, и ни в коем случае не писать "отряд", но деташемент.
Для гражданских установлений было еще прибавлено, чтобы не писать
"степень", но класс, и не "общество", но собрание, а вместо "гражданин"
употреблять: купец или мещанин». [Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы. М.,1981,
с. 339].
Поручик Синюхаев в действительности был жив и здоров. «Поручик
Синюхаев был захудалый поручик. Отец его был лекарь при бароне
Аракчееве, и барон, в награждение за пилюли, восстановившие его силы,
тишком сунул лекарского сына в полк. Прямолинейный и неумный вид сына
понравился барону. В полку он ни с кем не был на короткой ноге, но и не
бегал от товарищей. Он был неразговорчив, любил табак, не махался с
женщинами и, что было не вовсе бравым офицерским делом, с
удовольствием играл на "гобое любви". [Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы.
М.,1981, с. 343].
И
вновь
мы
встречаемся
с
образом
«маленького
человека»,
напоминающего нам того же Акакия Акакиевича у Гоголя, Червякова у
Чехова, Короткого у Булгакова. Этот «маленький человек», Синюхаев
совершенно бессилен противостоять могучей системе самодержавия, не
способен защитить собственное человеческое достоинство. По прихоти
барона он стал служить в полку. Судьба его зависела от желаний больших и
влиятельных персон. Услышав приказ о своей собственной смерти,
Синюхаеву ничего не остаётся делать, как удивляться! Вслед за В.Кавериным
мы также можем отметить, что в этом рассказе действительно есть нечто
чаплинское, где гротеск соединяется с трагедией, смешное с печальным. Тем
самым создается некая трагикомедия. Само общество пронизано страхом, изза чего невозможно признаться в допущенной ошибке. Описка писаря
породила новую личность (Подпоручик Киже) на бумаге, и в то же время,
попадая в список умерших, реальный человек Синюхаев исчез навсегда.
Одновременно тот самый «бумажный герой» постепенно обретает некое
«странное» существование, обладает самостоятельной жизнью. Но, тем не
менее, «подпоручик Киже» – нечто между тенью и словом. По имени он как
бы и существует, в то время как герой в традиционном понимании –
отсутствует.
В
этом
и
заключается
уникальность
художественного
мастерства Ю.Тынянова. Перед нами появляется совершенно новый
персонаж, которого невозможно назвать индивидом. А внутренний мир его
сам автор не раскрывает. Он – не личность, а типичное порождение
Павловской бюрократии. Тынянов не ставил перед собой главной целью
показать своего героя со всеми его достоинствами и недостатками; зато через
этого персонажа перед читателем открываются какие-то характерные черты
эпохи Павла I. Сам факт его рождения символизирует механизм бюрократии
данного периода, показывает, до какой степени правительственный аппарат
может превратиться в «машину». Именно через это событие раскрывается
психологизм
определенной
эпохи.
Рождение
«подпоручика
Киже»
представляет полную картину жизни того конкретного времени, царя Павла
Петровича, барона Аракчеева, и других исторических фигур. Судьба
человека (в данном случае судьба Синюхаева) определяется приказом,
подтверждением бумаги. Человек становится совершенно беззащитным
перед лицом такой огромной силы, неограниченной власти бюрократии.
Только бумага может подтвердить факт его смерти или жизни.
С одной стороны, рождавшийся из бумаги, «подпоручик Киже» начинал
действовать. Его послали в Сибирь. После возвращения из Сибири его
карьера постепенно росла. В конце концов, он стал полковником. Все
понимали, что не «существует» такого поручика «Киже», но, все же, ни у
кого не хватало смелости раскрыть правду императору. По этому, когда
Павел Петрович велел позвать к себе «Полковника Киже», пришлось
госслужащим придумать о скоропостижной смерти «Киже». С другой
стороны у поручика Синюхаева сложилась иная судьба. Даже собственный
отец признал его мертвым. В итоге он жил лишь в телесном понимании.
Только один документ, преобладая могучей силой Павловской бюрократии,
полностью вычеркнул Синюхаева из
общества. В то время когда у
подпоручика «Киже» жизнь складывался все удачнее с каждым разом, у
Синюхаева она становилась совершенно ничтожной и никчемной. Вот
каковы парадоксы судьбы!
В «Подпоручике Киже» гротеск имеет уникальную форму. Он тесно
связан
с
общей
атмосферой,
настроением
определенной
эпохи
и
одновременно создает психологически тяжелую обстановку, показывая гнев
и страх императора. Рождается «бумажный человек» и умирает «живой
человек». Так как нельзя допускать ошибки в государственных делах;
чиновники не смели исправить описки. Необходимо уточнить одну важную
особенность; страх в данном произведении настолько преувеличен, что
утрачивает свое первоначальное значение. Вслед за этим происходящее
событие превращается в некую трагикомедию. Своеобразие гротеска
заключается еще в том, что в рассказе отсутствуют гротескные образы. Здесь
преобладают гротескные ситуации. Можно отметить, что при описании
каких-либо персонажей или событий автор не прибегает к преувеличению.
Сама общая описываемая ситуация создает гротеск. В итоге из маленького
анекдотического случая возникает большое, не вероятное Происшествие,
остановить которое становится невозможно.
В рассказе «Подпоручик Киже» появляется «бумажный двойник». Он
не наделен душой. В его самосознании нет противоречий. Он не
противопоставлен кому-либо, не настроен враждебно по отношению к
собственному созидателю. Здесь автор не ставит своей целью раскрыть
внутренний мир героя, поскольку его как такового и нет. Подпоручик
«Киже» скорее всего «негерой», искусственный образ, который «якобы»
живет собственной жизнью, но одновременно неодушевлённый. Все
сведения о нем даются от других лиц или от самого автора. В рассказе нет ни
одного места, где подпоручик «Киже» что-нибудь говорит.… Всю
информацию о нем мы получаем посредством каких-то посторонних
событий. Он все также остается «бумажным двойником». Скорее всего, герой
данного произведения не подпоручик «Киже», а сама эпоха.
Отметим еще и такой важный момент. Историческая эпоха в рассказе
описывается якобы серьезным тоном. В результате чего читатель ожидает
каких-нибудь серьезных исторических эпизодов. Он настроен увидеть
монаха в ореоле его святости, недосягаемости для простых смертных. В
действительности же появляется совершенная иная картина. Вместе того,
чтобы увидеть развитие каких-либо известных исторических происшествий,
мы сталкиваемся с неправдоподобной ситуацией, которую трудно связать с
историей. Эта несочетаемость и создает смех.
Судя по структуре, рассказ конечно сатирический. Но не можем
забывать о том, что история занимает особо важное место в данном
произведении,
хотя
стиль
повествования
отходит
от
традиционных
исторических рассказов. Несмотря на то, что в рассказе дается много
достоверных исторических фактов, он не обладает той документальностью,
какова присуща рассказам на историческую тему. Для писателя в данном
случае важна не сама история, как чистый факт, а именно место человека в
ней и соотношение между ними.
Литература:
1. Каверин В., Новиков Н. Новое зрение. Книга о Ю. Тынянове.– М.:
Книга, 1988.
2. Тынянов Ю. Н. Кюхля. Рассказы. –М.: Правда, 1981.
3. Тынянов Ю. Н. Литературный факт. – М.: Высшая школа, 1993.
4. Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии. – Л.: Художественная литература:
Ленинградское отделение, 1986.
Ефременко Л.В. (Москва,
МГГУ им. М.А. Шолохова)
Развитие связной речи детей в процессе организованной
деятельности
В процессе обучения детей русскому языку одно из главенствующих
мест отводится развитию связной речи.
В формировании связной речи отчетливо выступает тесная связь
речевого и умственного развития детей, развития их мышления, восприятия,
наблюдательности. Для связного рассказа человеку необходимо четко
представлять себе объект рассказа (предмет, событие), уметь анализировать,
отбирать основные (для данной ситуации общения) свойства и качества,
устанавливать причинно-следственные, временные и другие отношения
между предметами и явлениями.
Связная речь подразумевает речь, содержащую в себе фразы или
предложения. Даже состоящее из одного слова предложение является
связной речью, точнее ее минимальным отрезком.
Л.В. Щерба [5] пишет, что кратчайшими отрезками связной речи
являются группы слов (могущие состоять и из одного слова), выражающие в
процессе речи-мысли единые отдельные предметы, в данной ситуации далее
неделимые.
Такие группы называются синтагмами. В свою очередь связь слов в
синтагмы, которые объединяются в более сложные высказывания, а
отдельные высказывания в связный текст, и выступает связной речью.
Отсюда мы видим, что связная речь — это речь, а не процесс
мышления, не размышление. Поэтому для достижения связности речи
необходимо уметь не только отобрать содержание, которое должно быть
передано в речи, но и использовать необходимые для этого языковые
средства. Нужно умело использовать интонацию, логическое ударение,
подбирать наиболее точно подходящие для выражения данной мысли слова,
уметь строить сложные предложения, использовать разные языковые
средства для связи предложений и перехода от одного предложения к
другому. Связная речь – это не просто последовательность слов и
предложений, это последовательность связанных друг с другом мыслей,
которые
выражены
точными
словами
в
правильно
построенных
предложениях. Ребенок учится мыслить в процессе говорения, но он также
совершенствует свою речь, учась мыслить.
Связная речь как бы вбирает в себя все достижения ребенка в
овладении родным языком, в освоении его звуковой стороны, словарного
состава, грамматического строя. Это не значит, однако, что развивать
связную речь ребенка можно только тогда, когда он очень хорошо усвоил
звуковую, лексическую и грамматическую стороны языка. Формирование
связной речи начинается раньше. Ребенок может не уметь еще чисто
произносить все звуки, не владеть большим объемом словаря и сложными
синтаксическими конструкциями (сложноподчиненными предложениями,
например), но работа по развитию связной речи уже должна начинаться [3].
Как отмечает О.С. Ушакова, процесс построения высказывания имеет
несколько этапов. Прежде чем начинать высказывание, надо иметь план или
содержательный замысел, т.е. ребенок должен отчетливо представлять себе,
о чем он будет говорить. Происходит программирование речевого
высказывания. Несомненно, это программирование зависит от сложности
поставленной перед детьми задачи [4].
На протяжении всего дошкольного возраста необходимо развивать у
детей умение строить диалог (спрашивать, отвечать, объяснять, возражать,
подавть реплику). Темы, связанные с жизнью ребенка в семье, детском саду,
с его отношениями
с друзьями и
взрослыми, его
интересами и
впечатлениями, помогут в решении данной задачи. Целесообразно развивать
умение слушать собеседника, задавать вопросы и отвечать в зависимости от
контекста [1].
При обучении детей монологической речи необходимо формировать
элементарные знания о структурности текста, представления о связях между
предложениями и структурными частями высказывания.
Владение наиболее типичными вариантами соединения фраз (цепная
связь: местоимения, лексический
повтор,
синонимическая
замена)
помогает детям избежать ненужных повторов, пауз, лишних слов.
Такие виды высказываний как описание, повествование, рассуждение
доступны для детей, они могут ими оперировать. Так, например, структура
описания включает в себя называние объекта, перечисление его свойств,
качеств, действий с ним, затем, эмоциональную оценку говорящего.
Описание отличается статичностью, мягкой структурой, позволяющей
варьировать, переставлять местами его компоненты. Обучение детей связной
речи в этом ключе охватывает описание предметных и сюжетных картинок,
собственные рисунки детей, явлений природы, людей, животных.
Повествование отличается от описания тем, что развитие сюжета
разворачивается
во
времени.
В
нем
есть
определенная
структура,
перстановка компонентов которой способна нарушить последовательность
изложений, событий.
Рассуждение позволяет развить умения детей, связанные с объяснием,
доказательством, обобщением высказывания или заключением в форме
вывода. То есть, рассуждение содержит в себе тезис, доказательство
выдвинутого положения и вывод, который из него следует.
В обучении рассказыванию можно использовать разнообразные
методические приемы: совместное рассказывание педагога и ребенка, план
рассказа и его коллективное обсуждение, составление рассказа "командами",
составление рассказа по частям, моделирование, начало рассказа, запись и
прослушивание детьми своих сочинений, анализ собственного и чужого
текстов.
Необходимо подчеркнуть, что образец рассказа взрослого не является
здесь основным приемом, т.к. ведет к копированию его детьми и не учит
структуре текста.
Успешность обучения связной речи на русском языке зависит от того,
как будут соблюдены следующие принципы:
1) "принцип спирали" – постоянное возвращение к уже усвоенным типовым
конструкциям, многократное использование их в речи, что достигается при
помощи заполнения "типовой формы" как можно большим числом слов по
мере их усвоения;
2) взаимосвязь развития связной речи с лексическим и грамматическим
аспектами обучения;
3) качественная преемственность между темами в работе над типовыми
конструкциями;
4) дидактический принцип "одной трудности" в формировании навыка
оперирования типовыми конструкциями, состоящий в следующем:
– слова, которые только что освоены детьми, активизируют сначала в
составе изученных ранее типовых конструкций и лишь затем в новых;
– новые типовые конструкции обрабатываются сначала только на материале
уже усвоенных слов и лишь затем заполняются новыми словами [2].
Таким образом, успешность развития связной речи детей во многом
зависит от специально организованных занятий, проведения упражнений и
речевых игр, но нельзя забывать об общении взрослого и ребенка, в процессе
которого формируются творческие речевые умения.
Литература:
1. Колодяжная Т.П., Маркарян И.А. Речевое развитие детей дошкольного
возраста. Методическое пособие. – М.: УЦ Перспектива, 2009. - 144 с.
2. Методика обучения русскому языку в национальном детском саду:
Пособие для воспитателя дет. сада / Е.А. Негневицкая, Е.А. Иванова, Е.Ю.
Протасова и др.; Под ред. Ф.А. Сохина, Е.И. Негневицкой. – М.:
Просвещение, 1985. – 144 с.
3. Развитие речи детей дошкольного возраста: Пособие для воспитателя дет.
сада. / Под ред. Ф.А. Сохина. - 2-е изд., испр. –М.: Просвещение, 1979. –223с.
4. Ушакова О.С. Теория и практика развития речи дошкольника. – М.: ТЦ
Сфера, 2008. – 240 с. (Развиваем речь).
5. Щерба Л.В. Преподавание иностранных языков в средней школе // В кн.:
Языковая система и речевая деятельность. – Л., 1974. –С. 326.
Иванова Л.Н. (Москва, МГЛИ)
Интеграция предметов как поиск новых возможностей для
понимания культур и методов обучения
Культуру можно определить как то,
что данное общество делает и думает,
язык же есть то, как думает.
Э.Сепир
Как известно, наш нынешний XXI век ЮНЕСКО провозгласила
«Веком
полиглотов».
Народы
мира
стремятся
к
открытости
и
взаимопониманию. Многие страны открывают свои границы для посещения
иностранцами. В отношении ближайшего к нам солидного соседа –
Евросоюза Дмитрий Медведев категорично заявил: "Если мы хотим
развивать
отношения
во
всех
сферах,
то
никакой
альтернативы
безвизовому общению между Россией и ЕС не существует". Похожая
ситуация в будущем коснется каждой цивилизованной страны. Непременно
наступит время, о котором мечтал Джон Леннон в своей знаменитой песне
«Imagine. Представь»: «Imagine there's no countries… all the people living life
in peace…»
Естественно, в преддверии грядущих событий возрастает роль и
значимость изучения иностранных языков как основы для международного
сотрудничества, а также основы для гармоничного развития диалога культур.
Необходимо использовать богатый потенциал предмета «Иностранный
язык», который способствует приобщению студентов не только к культуре
страны изучаемого языка, но и в целом к мировой культуре. А значит, к
более ясному осознанию собственной культуры и своему предназначению –
обучению других иностранному языку.
Вот об этом теперь подробнее. В данной статье мне хотелось бы
поделиться личным опытом проведения преддипломной практики студентов.
Несколько
лет
назад,
размышляя
о
качестве
проведения
преддипломной практики в стенах института, мы задумались над той
глобальной целью изучения и преподавания иностранных языков, которая
возникает в связи с интеграцией и мультикультурализмом2 современного
общества. Так мы пришли к идее организации практики в виде
интегративного курса, включающего методические аспекты преподавания
иностранного языка и отобранную для изучения страну. Мы оформили нашу
идею в виде «Программы производственной (преддипломной) практики на
основе курса страноведения», и теперь перед началом практики знакомим с
нею студентов.
В ходе преддипломной практики студенты впервые пробуют себя в
качестве преподавателей вуза. Они организуют аудиторные занятия и
внеаудиторные мероприятия, проводят исследования и эксперименты,
оформляют свой опыт в виде отчета по практике, а также используют
результаты эксперимента в дипломной работе, особенно в ее практической
части.
За содержание обучения во время практики нами принят курс
страноведения, который способствует комплексной реализации целей
практики по иностранному языку:
 методической;
 общеобразовательной;
 профессиональной;
 практической.
Методическая цель реализуется в обеспечении функции связующего
звена между теоретическими знаниями, полученными при усвоении
институтской образовательной программы, и практической деятельностью по
внедрению этих знаний в реальный учебный процесс.
Общеобразовательная цель курса содействует расширению кругозора
студентов, вооружает их необходимыми знаниями о стране изучаемого
языка,
а
также
формирует
страноведческую
ориентацию
будущих
лингвистов.
Профессиональная цель предполагает стимулирование познавательных
интересов в области выбранной специальности, усвоения студентами
фоновых знаний в различных областях англо- и испаноговорящих стран для
достижения адекватного понимания и перевода текстов и литературы в
целом.
Практическая цель заключается в совершенствовании практической
подготовки студентов по иностранному языку за счет расширения
словарного запаса по линии страноведческой тематики и синтезирования
умений в различных видах речевой деятельности на иностранном языке.
Условия протекания, характер и содержание педагогической практики
максимально ориентированы на реальную профессиональную деятельность.
1.Содержание курса:
Курс педагогической практики состоит из модуля, содержащего два
блока: методический блок и страноведческий блок. При этом происходит
интенсивная самостоятельная подготовка.
№
п.п
1.
Методический
блок
Вводное занятие:
цель и
задачи
педпрактики
Страноведческий
блок
Определение общей
страноведческой
темы практики
2.
Формирование
фонетических
навыков речи.
3.
Формирование
лексических
навыков речи.
Формирование
грамматических
навыков речи.
Обучение
аудированию.
Обучение
чтению.
Исторические
особенности развития
страны
изучаемого
языка.
Географическое
положение страны и
ее население.
Экономика страны.
4.
5.
6.
7.
8.
Обучение
говорению.
Обучение
письму.
Государственный и
политический строй.
Система школьного и
высшего
образования.
Культура
страны
изучаемого языка.
Особенности
национального
характера
и
менталитета.
Самостоятельная
работа
Разработка
календарнотематического
планирования и отбор
содержания,
самоподготовка,
отбор
литературы в библиотеке,
посещение
занятий
преподавателей вуза.
Составление
плана
занятий.
Обеспечение
учебного
процесса методическим и
страноведческим
материалом.
Взаимопосещение.
Анализ занятий.
Коррекция методических
ошибок и трудностей.
Изучение дополнительной
методической литературы.
Подготовка и проведение
педагогического
эксперимента.
Работа
на
сайтах
Интернета.
Составление презентаций.
Подготовка отчета по
педпрактике.
Самоанализ и рефлексия.
Подготовка
к
общеинститутскому
культурному
мероприятию.
9. Проведение общеинститутского культурного мероприятия
10. Сдача дифференцированного зачета
Студенты-практиканты могут выбирать любую страну для изучения в
группе. Об этом мы договариваемся на первом (вводном) занятии.
Необходимо заметить, что при этом студенты обязательно отбирают
современные методические приемы для отработки теории методики
преподавания иностранных языков на практике: групповые формы работы,
игровые и компьютерные технологии, ролевые игры и многое другое.
За несколько лет в ходе практики удалось изучить немало стран:
Канада, Испания, Австралия, Индия, Ирландия, Кипр, ЮАР, Мальта и др.
Неотъемлемой
частью работы стали внеаудиторные мероприятия по
окончании практики, которые проводятся с соблюдением межкультурного
компонента:
студенты
приглашают
по
готовят
возможности
презентации
граждан
по
этих
изучаемой
стран,
стране,
показывают
театрализованные представления, проводят этнические игры, угощают
блюдами, созданными по рецептам выбранных стран. Отличительным
знаком окончания практики становится выпуск стенгазет с фотографиями о
проведении практики. К зачету студенты представляют весь накопленный
материал: анализ просмотренного занятия, планы-конспекты проведенных
ими занятий, разработки внеаудиторных мероприятий и обязательным
«Впечатлением
от
практики».
Накопленный
материал
становится
замечательным пособием для семинаров-практикумов, для практического
вопроса на выпускном экзамене, а также для банка мультимедиатеки
института.
Подводя итог, хочется заметить, что такое познание культур нашей
планеты объединяет студентов старших курсов, которые ведут занятия, и
младших, которые становятся участниками обучения. Им впоследствии легче
удастся применить полученный опыт в ходе своей преддипломной практики.
А диалог культур еще долго будет завораживать своими новыми
открытиями, ведь национальная
культура другой страны – это часть
мировой культуры, которая принадлежит нам всем.
Литература:
1.Сепир Э. Язык, раса, культура. Избранные труды по языкознанию и
культурологии. – М., 1993. – С. 193.
Георгий Кириндас (Москва)
Роль слова в формировании личности на примере молитв
наркозависимых. Культурологический и пастырскопедагогический аспекты
Размышляя об особенностях межкультурных коммуникаций, нельзя не
учитывать их религиозную составляющую. Обязаны мы это делать уже
только
потому,
что
религия,
рассматриваемая
с
точки
зрения
культурологической, является самостоятельной, но не автономной частью
культуры в том же соотношении, что и любой составной элемент-подсистема
во взаимоотношении со всей системой, целостность которой не сводится к
сумме ее частей. Вкрапленная в систему культуры, религия сохраняет за
собой право говорить на свойственном только ей языке смыслов, создавая
собственное пространство символов и систему бытийных мотиваций и целей.
Христианство,
являющееся
культурообразующим
элементом
нашей
цивилизации, обращено к личности человеческого индивидуума, заостряя
тему его самораскрытия вовне, и поэтому может быть определено с позиции
человека науки в качестве одного из основных инструментов межкультурной
коммуникации, призванного привести к открытию «лика», личности в
«ином», и порождающего одновременно новый взгляд на «свое».
Любое религиозное сознание артикулирует смыслами, являющимися,
по словам А.Ф.Лосева [1], «ареной встречи» природного и человеческого,
человеческого и божественного, общезначимого и уникального, а тем самым
апеллирует к фундаментальным категориям культуры. Христианская вера
свидетельствует о воплотившемся Слове, ставшем Смыслом этого мира через
непрестанное творческое оплодотворение его умными энергиями Бога Отца.
Возвещая всей человеческой цивилизации о Боге-Слове, христианство
придает чрезвычайную ценность слову человеческому, обращенному как к
«ближнему», так и к «Творцу всяческих». Такое слово насыщено смысловой
энергией, фокусирующей в себе и параллельно отражающей собой жизнь
личности, как ее порождающую, так и ее принимающую. Слово, обращенное
к «ближнему», становится инструментом межличностного общения, а слово,
обращенное к Триипостасному Богу, преображается в молитву.
Нам интересны оба эти вектора слова, адресованного к «другому»,
поскольку в пространстве религии, в нашем случае – христианства, они на
определенной стадии развития личности и причастности ее к Надмирному
взаимопроникаются и дополняют друг друга.
В заявленной теме настоящего доклада упоминаются молитвы,
созданные людьми, находящимися в особой зоне социального риска –
наркозависимыми. Сам факт создания молитв людьми, несущими на себе
весь негативный психологический, соматический, социокультурный «багаж»
этой страшной болезни, является чрезвычайно интересным и может
послужить, помимо всего, весьма яркой иллюстрацией к созидательной
функции обогащенного смыслом слова в обоих векторах его явленности.
Конечно, знание о силе слова всегда было присуще человеческому
сообществу, воплощавшему его в религиозной практике (заклинания,
молитвы, поучения, проповеди) и в пространстве культуры (литературные
произведения, научные исследования и т.п.). Однако направленность этого
знания в узкую плоскость работы с дезориентированными членами общества,
в частности, с наркозависимыми, оказывается весьма важной и имеющей
перспективу для дальнейшего исследования.
Молитва человека, ставшего из-за болезни по сути асоциальным
элементом, является плодом многогранного переживания слова услышанного
и понятого, донесенного до адресата в форме проповеди или доверительной
беседы. В связи с этим хотелось бы сделать попытку понять путь смысла от
слова услышанного к слову произнесенному в сложном внутреннем мире
человека, особенно человека болеющего.
Повторюсь: интересно то, что мы говорим о восприятии церковного
слова теми, кто никогда не имел или утерял опыт самоанализа, глубокой
мыслительной работы. Но именно к ним обращено слово о Слове, слово
особой формы, интонации и ритмики.
В качестве архетипа такого созидающего слова может служить призыв
Богочеловека Иисуса Христа к Лазарю Четверодневному: «Лазаре, гряди
вон» (Ин.11:43). Напомним, Христос сжалился над плачущими сестрами
Марфой и Марией, чей брат умер и лежал во гробе уже четыре дня, и вознеся
молитву Богу Отцу, громко призвал мертвеца ожить и выйти из могильной
темноты в свет дня. Таким образом, повелительное слово, произнесенное
Богом Словом, явилось животворящей силой, пробуждающей к жизни всякое
мертвое. И пусть Лазарь будет здесь символом всякой души, омертвелой
грехом и оживляемой благодатными энергиями Бога.
Наркозависимые не готовы и не способны слышать слово об Истине в
форме, традиционной для церковного амвона – проповеди, выстроенной,
пусть даже и подсознательно, по особым, присущим только ей принципам,
которые, кстати, в большинстве случаев не совпадают с принципами
риторики. Они не готовы принять всякое обращение, испорченное хотя бы
малой дозой императива или намеком на нравственное или социальное
превосходство.
Выстроенная
подобным
образом
межличностная
коммуникация рассыпается без малейшей перспективы на восстановление.
Поэтому, безусловно, прав Л.Н.Толстой, сказавший, что «слово есть
поступок» [2]. Слово, предназначенное воспитывать и созидать, должно
нести в себе животворящий запал слова, адресованного некогда Лазарю,
произнесенного повелительно, но властью кротости и миротворчества. Речь,
которую слышит человек с ослабленной волей и заниженной самооценкой,
становится
воспринимаемой
только
в
сокращенной
межличностной
дистанции, в формате малой группы и/или личной встречи. Опыт доказывает,
что интенсификации общения способствует позитивный эмоциональный фон
речи с элементами фразеологической провокации в духе самокритики
представителя
Церкви.
При
этом
должна
сохраняться
предельная
аккуратность при сознательном выборе языковых единиц из личного
словарного
запаса
в
рамках
позволительной
метакоммуникации.
Методологически важным видится учет логопедического элемента речи и
звуковой артикуляции. Произносимому слову и передаваемому им смыслу
придается абсолютная авторитетность через предельную фонетическую
четкость и стройность мысли. В свою очередь, признание авторитета
говорящего порождает преклонение перед его духовной властью и
готовность к послушанию, которое чрезвычайно необходимо даже и для
медикаментозного лечения наркозависимости.
Принятое и понятое слово создает новую реальность внутренней жизни
человека. Однозначно, глубину человека, особенно – ниспадшего в
социальные низы, может прозреть и измерить только религиозный взгляд,
для которого научно-психологический подход пусть не во всех, но в
большинстве случаев является весьма поверхностным и относительным, хотя
и не всегда малоэффективным. Поэтому целесообразнее не ориентироваться
на создание полного психологического портрета человека, обновляемого
церковным словом, а постараться обозначить только те основные его черты,
которые оказываются отправными к появлению на свет (во всех смыслах)
собственных молитв наркозависимого.
Абсолютно верным видится утверждение, являющееся общим местом в
исследованиях по психологии религии, что молитва есть плод внутреннего
кризиса, который в свою очередь рождается из внутреннего конфликта в
ответ на ситуацию невозможности. И если мы все таки говорим, что
обстоятельства жизни и доброе слово извне втискивают наркомана в его же
внутреннее пространство, мы обязаны говорить о его конфликте внешнего и
внутреннего, в своей сути означающего, что прошлое распределение
внутренних сил, мировоззренческих установок, сами поведенческие модели
должны быть изменены под новую шкалу ценностей, пришедшую через
других луюдей. Кризис от невозможности быть прежним: умная, созидающая
сила, или энергия, услышанного и принятого слова не позволяет отныне
удовлетворять прошлым образом старую, весьма примитивную, систему
потребностей, арсенал инструментов самоориентации разрушен и обесценен,
поступки, слова жизни «до» не находят оправдания в перспективах жизни
«после».
Напомним: «кризис» переводится словом «суд». Ситуация суда над
самим собой на языке Церкви называется покаянием. Интересно, что это
понятие более широкое, чем понятие «исповедь». То есть, покаяние является
самой природой исповеди, но к ней не сводится. Греческое слово «μετάνοια»
(«метаноя»,
"мета"
"воспринимать")
("после")
дословно
и
"ноео"
обозначает
("понимать",
"после
"мыслить",
понимания",
"после
восприятия" и переводится на церковно-славянский и русский языки словом
«покаяние», однако его смыл, как мы видим, более многогранный: «перемена
ума», «перемена мысли», «переосмысление».
В Новом Завете термином
"метаноя" передается арамейское слово "тешува", означающее "ответить",
"вернуться", "обратиться" [3].
Все эти значения предполагают движение, причем вектор его
направлен вовне, за пределы привычной нормы психического, нравственного
состояний. Интенсивность подобного движения предельна. Иисус Христос
призывает своих последователей: "Подвизайтесь войти сквозь тесные врата,
ибо, сказываю вам, многие поищут войти и не возмогут" (Лук.13:24). Словом
"подвизайтесь"
переведен
греческий
термин
"агонизомай",
подразумевающий мучительную, напряженную и целеустремленную борьбу.
А в другом месте Христос говорит: "Придите ко Мне, все труждающиеся и
обремененные, и Я успокою вас" (Матф.11:28). Словом "труждающиеся"
переведен греческий термин "копиао", обозначающий изнурительный труд
до изнеможения [4].
Такая кардинальная перемена себя может предполагать и внешнее
оформление, в частности, в слово, адресованное к тому, кто выше твоей
нормы: к Богу и «близкому». Сила такого слова подобна вспышке света.
Вот что сказала Богу одна из молодых, но уже, к сожалению, опытных
наркоманок:
«Господи, прости мне все мои прегрешения.
Прости мне ложь, обман.
Прости злобу мою, жестокость.
Наркотики, алкоголь прости.
Воровство, лукавство.
Дай мне, Господи, сил справиться с моими пагубными привычками.
Дай мне, Господи, мудрости, веры в себя, чтобы найти мужа хорошего и
родить детей здоровых.
Прошу тебя, Господи, убереги меня от тюрьмы.
Прошу тебя, дай веры матери, отцу и брату моему.
Прости, прости грехи мои; прости грехи брата моего, матери и отца –
прости.
Прошу, дай сил нам всем, дай веры, больше веры».
Цитируемая
самоукрашения,
молитва,
является
написанная
весьма
вне
всякого
характерной
позирования
для
и
пациенток
наркологической больницы. По содержанию она есть молитва покаяннопросительная, другие типы, хвалебная и благодарственная, встречаются
намного реже. Покаяние звучит за общераспространенные ошибки, но в
плане терапевтическом упоминание самых главных болезней – наркомании и
алкоголизма – является знаковым и положительно значимым. Перечень
просьб является типичным, затрагивает сферу моральную и ориентируется на
обретение
«нормальной»
жизни
со
всеми
свойственными
для
нее
атрибутами, тот минимальный уровень человеческого счастья, в котором так
нуждается молодой автор молитвы.
Тексту свойственна простота, он красив в своей наивности и
человечности, доверчивости к Небу без претензий на великое. К сожалению,
надо признать, что такой проблеск света в сознании и сердца наркозависимой
женщины короток и не предполагает ответственности за сказанное, не
отражает сильной решимости затрагивать глубинные слои собственного «Я».
Более взрослая больная, отягченная алкоголем, смогла раскрыться в
короткой, в одну строку, но по глубине приближенной к святоотеческой,
молитве:
«Господи! Дай мне видеть мои грехи, а не ближних!»
Сравним ее с молитвой преподобного Ефрема Сирина, которая
читается на каждом богослужении в Православной Церкви в течение
Великого Поста:
«Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати
брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».
Женщина, измученная собственной страстью, родила в глубинных
недрах своего «я» слово, смысл которого нашел себе форму в ее вербальном
эквиваленте в сокровищнице христианской духовности. В основании этого
явленного вовне смысла – раскаянность, угомоненность, смиренномудрие:
Преподобный авва Исаия сказал: «Кто видит грехи свои, тот узрит
мир»[5].
И это есть сам путь к Небу:
«Хочешь ли познать Бога? Познай прежде самого себя» – авва Евагрий
[6].
Слово, принятое чуткой душой, породило слово, множащее себя в
новом, каждый раз более глубоком и возвышенном. Это умное становление и
есть формирование личности. Молитва как плод и одновременно проявление
внутренней
речи
человека
способствует
формированию
его
новой
понятийной системы, обновлению мировоззренческого тезауруса, расширяет
ценностную систему, создает новое целеполагание.
Заметим
также,
что
молитва
наркозависимого
может
иметь
педагогическое измерение. Тогда это молитва-предупреждение:
«Посвящаю эту молитву всем, кто болеет любым недугом.
Во Имя Бога и Иисуса Христа,
оставайтесь добрыми, незлопамятными людьми (крестимся);
И тогда Бог и Иисус Христос
простит Вам все Ваши болячки и недуги (крестимся);
Оставайтесь прежде всего людьми, а не зверьем, который мстит.
Спаси Вас Иисус Христос и сохрани Ваши души, аминь (крестимся)».
Для людей из групп социального риска слово, облекшееся в молитву,
становится поступком души, в некоторой степени – подвигом, ценность
которого в глазах Вечности, возможно, выше религиозного делания
укорененных
в
благочестии.
Слово
как
инструмент
коммуникации
обращается во внутреннее слово, переходящее затем на уровень т.н.
гиперкоммуникации
и
одновременно
служащее
ответом
на
слово
произнесенное.
В качестве вывода хотелось бы вспомнить очень известную мысль
русского мыслителя ХIХ века В.Г.Короленко: «Слово – великое орудие
жизни». Начальный опыт религиозного творчества людей, у которых
внутренний мир и жизнь внешняя изуродованы наркотиками или алкоголем,
если он вдохновляется горячим и продуманным церковным, обобщим –
религиозным, словом, приобретает многогранное значение в борьбе с
болезнью и является одним из первых шагов в возрастании личности, что на
языке христианства означает Спасение.
«Желаю тебе здоровья, мира и спокойствия душевного, радости сердечной,
богатства, в первую очередь духовного. Пусть все добрые надежды твои
обязательно сбудутся, и пусть Господь устроит твои обстоятельства
наилучшим образом, к твоему временному и вечному благу.
И самое главное – Любовь!»
Поздравление с Пасхой соседке по палате.
Литература:
1. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. // Лосев А.Ф. Миф. Число Сущность. – М.
1994. – С.30.
2. Журнал «Слово», 1991, №9. – С.6-10.
3. Зайченко А.А. "Дитя" или "раб", "союз" или "завет"// Античный мир и мы:
Материалы и тезисы конференции. Саратов, 16 - 17 апреля 1999. – Саратов:
Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 1999. – Вып.5. – С.59-60.
4. Зайченко А.А. "Метаноя" или что бывает "после понимания"// Античный
мир и мы: Материалы докладов и сообщений научной конференции, 25-26
апреля 2002. – Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 2002. –Вып.8. –С.57-61.
5. Афонский Русский Пантелеимонов монастырь. Цветник Духовный.
Назидательные мысли и добрые советы, выбранные из творений мужей
мудрых и святых. – М., 1903. – С.160.
6. Афонский Русский Пантелеимонов монастырь. Цветник Духовный.
Назидательные мысли и добрые советы, выбранные из творений мужей
мудрых и святых. – М., 1903. – С.161.
Кожемякин М.В. (Москва)
Черногория между Османской империей и Венецианской
республикой
Для Оттоманской Порты Черногория имела особый статус из-за своего
важного
стратегического
положения.
Буквально
нависая
над
принадлежащими Венецианской республике городами Адриатического
побережья – Котором, Баром, Ульцинем, Герцег-Нови, эта небольшая горная
страна становилась незаменимым плацдармом в борьбе с венецианцами. А
воевали турки с этой средиземноморской торговой республикой с XVI по
начало XVIII вв. шесть раз, отдав этим жестоким войнам в общей сложности
более пятидесяти лет и огромное количество сил и средств. В столкновении
между двумя сражавшимися за главенство в регионе державами участвовали
и черногорцы, преследовавшие при этом свои национальные интересы:
освобождение из-под власти османов.
Нельзя сказать, что османское владычество в черногорских землях
всегда было жестоким. Турецкие султаны стремились завоевать лояльность
своих своенравных и непокорных подданных, прибегая к дорогостоящим
военным экспедициям лишь в крайних случаях. Оттоманская Порта охотно
шла черногорцам на уступки, не обременяла их чрезмерными повинностями
и ограничивала произвол своих местных чиновников. Черногорские историки
полагают, что их соотечественники были наиболее привилегированными
христианскими подданными Истамбула-Константинополя.
В 1513 г. султан Баязид II узаконил особый налоговый статус
черногорцев. В отличие от других поданных, плативших десятину с доходов,
подушную подать и личный налог, жители Черногории были объявлены
«свободными пастухами» (филуриджии), облагавшимися только налогом на
недвижимость. Он составлял по 55 турецких акче с дома в год. Насколько это
было необременительно, можно судить по следующим статистическим
выкладкам. Согласно проведенной в 1523 г. переписи, в Черногории было
зарегистрировано 3 151 домовладение, суммарный налог с которых в
султанскую казну в год равнялся… годовому содержанию всего 150
янычаров. Кроме того, 53 знатные черногорские семьи, записанные как
князья, были освобождены от налогов вовсе. Впрочем, им вменялось
собирать налоги с соплеменников, «провозглашать им волю султана» и
организовывать работы черногорцев на соляных копях в Грабле. Это
означало, что турки управляли Черногорией руками самих же черногорцев.
Черногорцы – люди гордые и своевольные, и, чего греха таить,
небогатые. Они не горели желанием платить в османскую казну даже столь
небольшой налог. Для наведения порядка в стране в 1513 г. Баязид II принял
решение сделать ее управителем человека, который был бы «своим» и для
Оттоманской Порты, и для Черногории. Выбор пал на перешедшего в ислам
и поступившего на турецкую службу младшего сына легендарного Ивана
Црноевича. Прибыв в Константинополь в 1485 г. в качестве заложника, он
принял мусульманское имя Скандер-бег и зарекомендовал себя как
старательный и верный слуга султана.
Черногория
была
провозглашена
самостоятельным
Черногорским
санджаком, а ее губернатор получил высокий административный чин
санджак-бега. Но отношения со своими бывшими земляками у Скандер-бега
Црноевича не сложились с самого начала. Выбрав бескомпромиссный и
жестокий стиль правления, он за несколько лет так озлобил против себя
местное население, что в 1519 г. в Черногории вспыхнуло народное
восстание против ненавистного правителя. За короткое время повстанцы
взяли контроль над всей страной, окружив Скандер-бега в его укрепленной
резиденции в селе Бушате. Окрестным турецким правителям пришлось
спешно приходить «коллеге» на помощь. Для подавления сопротвиления
черногорцев туркам потребовался карательный корпус численностью в 10
или 15 тысяч солдат, свидетельствуют современники. Даже после того как
страна была приведена к повиновению, османские власти не осмелились
наказать рядовых участников восстания, ограничившись выборочными
репрессиями в отношении вожаков.
Скандер-бег Црноевич после этого правил до 1530 г., столь же
конфликтно и неудачно. После его смерти султанское правительство вернуло
территорию Черногории в состав Скадарского санджака и поспешило
«утихомирить» мятежных горцев рядом существенных уступок. Налоги,
сохраненные
в
прежнем
размере,
черногорцы
отныне
платили
непосредственно султану через единого посредника – так называемого
черногорского спахию, назначавшегося из христиан. Вступление на
черногорскую территорию турецких войск или гражданских властей могло
произойти
исключительно
по
личному
разрешению
султана
и
с
предварительным уведомлением. Только султан, а не местные чиновники,
имел право и призвать черногорское ополчение под знамена в случае войны.
Внутреннее управление Черногорией, в том числе судебная власть, были
отданы в руки ее жителей.
В
эпоху
османского
владычества
окончательно
сложились
демократические и патриархальные одновременно правящие институты
черногорского
общества.
Верховным
органом
являлось
подобие
всенародного парламента – Собрание, или Скупщина. Первое упоминание об
этом органе, в котором имел право голоса каждый совершеннолетний
мужчина, относятся к 1455 г. Тогда оно существовало как совет при Стефане
Црноевиче, а после краха государства Црноевичей Собрание приобрело
компетенцию самостоятельно решать все важные вопросы. Для удобства его
работы
всенародное
присутствие
вскоре
заменили
на
выборных
представителей от всех родовых кланов (племен). Заседания «в расширенном
составе» происходили, как правило, раз в год, на праздник Рождества
Пресвятой Богородицы, а «в обычном составе» – по мере необходимости.
Собрание утверждало кандидатуру главы черногорской православной церкви
– цетинского митрополита. Авторитет этого духовного лидера в Черногории
был невероятно высок, при чем, как в религиозных, так и в державных
вопросах. Современники свидетельствуют, что и к голосу «владыки»митрополита в благоговейном молчании прислушивалось всегда шумное и
буйное Собрание. Цетиньская митрополия, c конца XV по середину XVIII вв.
то пользовавшаяся правами автокефалии, то формально входившая в состав
Печской патриархии, также играла важнейшую организующую роль в жизни
черногорского общества. В частности, священники стремились выступать
миротворцами при столкновениях между родами и препятствовать кровной
мести.
Во время венецианско-турецких войн 1499-1503, 1537-1540 и 1570-1573
гг., в ходе которых Османская империя сумела вытеснить Венецию из
Герцег-Нови, Рисана, Бара и Улциня, турецкие султаны несколько раз
мобилизовали
черногорцев
для
выполнения
вспомогательных
задач.
Турецкие войска многократно проходили через черногорскую территорию,
вызывая недовольство жителей. Под влиянием этого в Черногории крепла
«венецианская партия» – часть населения, делавшая ставку на союз с
христианской Европой для изгнания турок. Черногорские добровольцы
охотно поступали на службу к венецианцам, чтобы сражаться против
захватчиков. Однако тайные обращения черногорских представителей к
Венецианской республике и ряду европейских дворов с просьбами о помощи
повисали в воздухе – Европа в те годы не имела сил для эффективного
противостояния Османской империи.
В результате во время последовавшего в 1603 г. открытого столкновения
с турецкими провинциальными войсками черногорцы оказались с врагом
один на один. И победили! В конце XVI – начале XVII вв. центральная
власть в Оттоманской Порте начала слабеть под влиянием перманентной
борьбы за власть, экономического кризиса и непрекращающихся войн.
Турецкие губернаторы на местах все меньше оглядывались на СтамбулКонстантинополь и правили своими областями как полновластные хозяева.
Часто это сопровождалось злоупотреблениями, притеснением местного
населения и оскорблениями его религиозных чувств. Правитель Скадарского
санджака
Али-бег
Мемибегович
начал
облагать
черногорцев
дополнительными податями, угрожая «взыскать долги силой». Черногорское
Собрание приняло решение ответить на силу силой. «Мы охотнее
расстанемся с жизнью, чем разрешим тебе войти в нашу страну», – писали
гордые жители Черных Гор Али-бегу. После этого войска Скадарского
санджака вторглись в Черногорию. Решающий бой произошел в местечке с
говорящим названием Лешкополе, что в переводе с сербского языка значит
«поле трупов». Потеряв около 80 человек, карательный отряд поспешно
отступил: турецкие командиры не ожидали, что у черногорцев будет такое
количество ружей, и что они будут вести такой меткий огонь. «В этом краю
горы стреляют», – заметил после поражения один из османских воинов.
Черногорцы подкрепили военную победу дипломатическими мерами: к
престолу султана отправились делегаты, раскрывшие «неправды» Али-бега.
Им удалось убедить турецкое правительство, что их возмущение носило
характер борьбы за свои права, а не мятежа против Османской империи, и
вскоре скадарский санджак-бег был отстранен от должности. Однако его
последователи правили столь же жесткими методами, и у Оттоманской
Порты больше не хватало власти обуздать их. В 1610 г. черногорцы вновь
поднялись на восстание. Боснийскому паше пришлось двинуть в Черногорию
всю свою армию, чтобы усмирить непокорный край. В 1612 г. вожди
черногорских родов вынуждены были запросить мира, однако большая часть
повстанцев все же смогла укрыться в неприступных горах.
С тех пор вооруженные выступления против османского владычества
происходили с четкой периодичностью. В 1610-х гг. их было три, в 1620-х –
одно, в 1630-х – три, в 1640-х – четыре. Наиболее мощно полыхнуло в
Черных Горах пламя борьбы за свободу во второй половине 1640-х гг., когда
войны между Османской империей и Венецианской республикой начали
раскручивать новый виток. К этому времени черногорцы уже несколько лет
отказывались платить Оттоманской порте налоги, а в 1645 г. нанесли новое
поражение организованной по этому поводу карательной экспедиции из
Санджакского вилайета. В 1848 г., когда Венеция и Османская империя
вновь оказались в состоянии войны, черногорское Собрание вместе с
митрополитом Виссарионом обратилось к Сенату республики с просьбой
принять Черногорию под свою власть при условии предоставления ей
самостоятельного статуса. Показательно, что к этой просьбе присоединился
даже турецкий представитель в стране – черногорский спахия Мартин.
Венецианские войска в это время начали наступление в черногорском
приморье, и помощь отчаянных горцев оказалась венецианцам весьма кстати.
Черногорские отряды были с благодарностью приняты под знаменами со
львом Св.Марка и присоединились к движению на Бар. В 1649 г., чтобы
обезопасить от мести турок Черногорию, пославшую своих лучших
храбрецов в приморье, новый цетиньский митрополит Мардарий просил о
присылке на Цетинье венецианского гарнизона. В августе того же года
суровые стены черногорской столицы стали свидетелями красочного
шествия. Под диковинный для местных жителей ритмичный барабанный бой
барабанов
и
писк
флейт
в
Цетинье
вступил
венецианский
отряд
численностью 800 человек – для горного театра войны сила немалая.
Впрочем, шагавшие мимо Цетинского монастыря с аркебузами и пиками на
плечах нарядные пехотинцы были близкой родней
черногорцам
–
далматинскими хорватами на службе Венеции, как и их капитан –
герцеговинец Воин Туйкович. Во всем отряде едва набралось бы несколько
итальянцев, включая официального представителя Венецианской республики
– которского провидура (губернатора) Филиппо Болду.
Две сотни солдат провидур Болду оставил на Цетинье, а остальных
отправил под началом капитана Туйковича очистить от турецких застав
долину реки Морача. К сожалению, черногорцы могли поддержать этот
маневр только небольшим отрядом – своих лучших юнаков (молодцов,
воинов) они отправили в поход в приморье, и, к тому же, не все племена
прислали своих людей. После первоначальных успехов венецианскочерногорский отряд натолкнулся на крупные турецкие силы в Лешкополе и
потерпел поражение. В бою погибла пятая часть солдат. Кроме того, капитан
Туйкович и молодой которский вельможа Трифон Драго, неосторожно
отъехавшие от главных сил на рекогносцировку, угодили в турецкий плен.
Храбрые долматинские пехотинцы отступили на Цетинье в полном порядке,
и черногорскую столицу еще можно было защищать. Но провидур Болду
проявил малодушие и счел все потерянным. Венецианцы поспешно оставили
Цетинье. Этого черногорцы не смогли простить республике. Союз распался,
черногорские отряды вернулись в родные горы, и страна возвратилась к
предвоенному положению – номинальной зависимости от Оттоманской
Порты.
Когда в 1657 г. Османская империя возобновила боевые действия и
планировала
наступление
против
последнего
оплота
Венеции
на
черногорском приморье – Котора, Черногория снова понадобилась ей в
качестве тыловой базы. На Цетинье для переговоров прибыл посол от
скадарского паши. Черногорцы, желавшие мести предавшей их ожидания
республике, согласились принять турецкие войска. Но двухтысячного
корпуса провинциальных турецких войск не хватило, чтобы сломить упорное
сопротивление гарнизона и жителей Котора. Турецкое командование
приняло решение насильно мобилизовать на помощь черногорцев. За
исключением нескольких вольных ватаг любителей приключений и военной
добычи, жители Черногории проигнорировали этот призыв, а их отношения с
турками оказались вновь испорченными. Простояв под Котором два месяца,
османские войска отступили с большими потерями и поспешили очистить
черногорскую территорию.
Мужественное
поведение
венецианцев
при
обороне
Котора
восстановило у части черногорцев симпатии к ним. Вообще, несмотря на
пылкую кровь и воинственный нрав, на протяжении всей своей истории этот
небольшой народ не раз демонстрировал наивную веру в благородство своих
иностранных союзников и способность быстро прощать им даже самые
неприглядные поступки. Возможно, искренние и открытые черногорцы
просто приписывали собственные черты характера тем, с кем стояли плечом
к плечу. Когда в 1684 г. разразилась новая венецианско-турецкая война, в
черногорском Собрании зазвучали настойчивые голоса о том, чтобы
«выступить с христианами против турок». Осторожный митрополит Рувим
до поры сдерживал горячие головы, напоминая о вероломстве венецианских
дожей. Однако после того, как в августе 1684 г. венецианский флот провел
успешную операцию против турок в Герцег-Нови, пылких черногорцев было
не удержать. Большая часть племен перешла на сторону Венеции.
В ответ скадарский санджак-бег Сулейман-паша вторгся в Черногорию
со своими войсками. Чтобы поддержать черногорцев, венецианское
командование отправило самый подходящий для этой задачи контингент:
черногорских добровольцев, служивших в армии республики, во главе с
прославленным вожаком гайдуков (гайдуки
– балканские народные
повстанцы, ведшие против турок партизанскую войну) герцеговинцем Байо
Пивлянином. В рядах этого отряда на помощь горным соплеменникам
пришли испытанные в боях ополченцы приморского племени Паштровичей,
по сравнению с вольными юнаками с Черных Гор выглядевшие регулярными
солдатами. С учетом этой существенной подмоги, под знамена с двуглавым
орлом на красном поле встали 1 200 бойцов, крупнейшие черногорские силы
со времен Ивана Црноевича. В начале мая 1685 г. на горе Вртелица близ
Цетинья черногорское ополчение дало бой силам Сулейман-паши. Эта битва,
вдохновившая впоследствии немало народных песен и легенд, считается
одной
из
самых
«несчастных»
в
истории
Черногории.
Численно
превосходившие турецкие войска, которым тоже было не занимать ни
храбрости, ни упорства, в скоротечном, но жестоком сражении разгромили
черногорцев. Были убиты храбрый воевода Байо Пивлянин и многие
«родовитые и славные» юнаки. Точного числа погибших на Вртелице
защитников Черногории история не сохранила. В преданиях поименно
упоминаются лишь 23 павших Паштровича, в том числе их командир
Бошкович, носивший венецианское звание «суперинтенданта». Среди
отступивших с поля боя и рассеявшихся в родных горах воинов был
пятнадцатилетний юноша Данило Негош, впоследствии – черногорский
митрополит и выдающийся государственный деятель, который навсегда
сохранил память об этом трагическом событии.
После этого Сулейман-паша захватил Цетинье и заставил черногорцев
покориться воле султана. С них была взыскана контрибуция, а также взяты
заложники из числа знатных родов в качестве гарантии лояльности
Оттоманской Порте.
Но свободолюбивый дух черногорцев не был сломлен. В 1687 г., когда
венецианские силы опять перешли в наступление, черногорцы снова встали
на сторону Венеции. В захвате у турок крепости Герцег-Нови приняли
участие триста отборных юнаков, в то время как главные силы черногорцев
воспрепятствовали карательному походу скадарского паши. При этом они
избегали опасного генерального сражения и умело вели партизанские
действия. На Собрании в 1688 г. единодушно было принято решении о
свержении
османского
господства и
переходе под
покровительство
Венецианской республики. Около четырех лет черногорцам удавалось
успешно отражать все попытки турецких войск проникнуть на их
территорию. Страна была фактически свободной. На Цетинье вновь вернулся
венецианский гарнизон, включавший даже артиллерию, во главе с
губернатором Джованни Антонио Болица. Однако переменчивое военное
счастье отвернулось от защитников Черных Гор в сентябре 1692 г. Давний
враг черногорцев Сулейман-паша, победитель при Вртелице, собрав
большую армию и выдерживая партизанские нападения, прорвался к столице
Черногории и осадил ее. Оборонявшие Цетинье черногорцы и венецианцы
оборонялись до 28 сентября, но удержаться в относительно небольших
укреплениях долго они не могли. Джованни Антонио Болице пришлось
согласиться на почетную капитуляцию, по условиям которой защитникам
черногорской столицы был разрешен свободный проход на венецианскую
территорию. Уходившие вместе с солдатами монахи Цетинского монастыря
бережно уносили с собой его святыни, чтобы спасти их от поругания.
Напоследок венецианцы взорвали запасы пороха, сложенные в подвалах
монастыря, и его стены, стоявшие с 1484 г., разлетелись в огненном смерче…
Турки, обозленные тем, что при взрыве побило немало их солдат, довершили
разрушение, фактически стерев символ черногорской свободы с лица земли.
Черногорцы, прирожденные воины, понимали военную необходимость
не оставлять врагу запасов пороха. До сего дня они не упрекают
венецианских артиллеристов, поджегших фитили 28 сентября 1692 г. Однако
по молчаливому согласию всего народа разрушение древней святыни стало
пределом в их союзе с Венецией. С этого времени Черногория искала в
борьбе за свободу иных союзников, и взоры ее наиболее прозорливых мужей
обратились на Восток – к далекой России.
Вытеснив из Черногории венецианцев, Сулейман-паша не имел сил
закрепиться там. На территории соседней Герцеговины полыхало восстание
сербов и хорватов, Венеция вела активные действия против Османской
империи на море и на суше, и турецкий полководец принял решение оставить
непокорный край. В конце XVII – начале XVIII вв. в Черногории сложилось
парадоксальное
положение:
страна
была
фактически
свободной
и
самоуправляемой, но Оттоманская Порта продолжала декларативно считать
ее своим владением. Должность черногорского спахии как представителя
турецких властей перестала существовать. Выплаты дани практически
прекратились, а попытки скадарского паши взимать ее с черногорских кланов
больше напоминали разбойничьи набеги. Черногорские гайдуки, в свою
очередь, также устраивали походы на турецкую территорию за добычей, и
османским властям пришлось отгораживаться от Черногории цепью
пограничных крепостей.
Давая определение этому моменту, историк Живко Андрияшевич пишет:
«Любой черногорец, который бы в конце XVII в. сказал: «Я не живу в
Османской империи», был бы прав. Правда, если бы он считал таковой
статус исключительно заслугой черногорцев…, тут бы он ошибался»1.
Литература:
1.Андрияшевич Живко М., Растодер Ш. История Черногории. – М.: Олма
Медиа Груп, 2010. – С. 110.
2.Историjа Црне Горе. Кн. 1-3. – Титоград, 1970-1975.
3.Миjовиh П. Културе Црне Горе. –Титоград, 1987.
4.Миjушковиh С. Которска морнарица. – Подгорица, 1994.
5.Раскина Е.Ю., Кожемякин М.В. Черногория: горы в зеркале Адриатики.
Исторический путеводитель. – М.: Вече, 2012.
Андрияшевич Живко М., Растодер Шербо. История Черногории. – М.: Олма Медиа Груп,
2010. - С. 110.
1
Лазаретная О.В.(Португалия, Лиссабон)
Содержание понятия «лингва франка»: язык как средство
межэтнической и межкультурной коммуникации
В условиях глобального многоязычия и роста межэтнических и
межкультурных контактов осмысление содержания термина «лингва франка»
становится особенно актуальным. Стоит отметить, что само определение
этого лингвистического явления давно вышло за рамки традиционного
понимания,
что
связано,
в
первую
очередь,
с
функциональным
использованием того или иного языка в новых социально-культурных
условиях. В связи с этим на современном этапе в социолингвистике
происходит некоторое распределение в обозначении понятия «лингва
франка».
Первоначально термин «лингва франка» (от итал. lingua franca –
«франкский язык») обозначал средневековый пиджин, использовавшийся
народами средиземноморских стран и состоящий главным образом из
романского лексического материала, будучи результатом общения между
говорящими на романских языках и на арабском.
В
социолингвистическом
понимании
лингва
франка
–
«функциональный тип языка, используемый в качестве средства общения
между носителями разных языков в ограниченных сферах социальных
контактов» [«Словарь социолингвистических терминов»].
Как известно,
лингва франка чаще всего функционирует в устной форме. В качестве лингва
франка, как правило, выступают пиджины на базе местного или
европейского языка. Например, хауса и бамана в Западной Африке и суахили
в Восточной Африке.
Фактически, в узком понимании, лингва франка не рассматривается как
полноправный язык, т.е. язык, который является для кого-то родным и
используется для любых целей и в любых жизненных ситуациях; он является
вспомогательным языком, «порождением необходимости» и служит почти
исключительно для ведения торговых дел между двумя и более людьми
разных национальностей [Вайнрах]. Необходимо отметить и то, что если по
своей функции обеспечения межэтнического общения в определенной
социальной сфере лингва франка сопоставима пиджину, то в структурном
отношении
лингва
франка
не
обязательно
является
пиджином
с
ограниченной лексикой и упрощенной грамматической системой, и степень
владения языком может быть разной.
С ростом региональной торговли растет экономическая
важность
региональных языков, которые выступают в роли лингва франка в разных
регионах мира. Региональные языки растут благодаря появлению новых
экономических и торговых блоков, а также формированию политикоэкономических альянсов. В современных условиях большинство торговых и
экономических соглашений заключается на региональном уровне.
По мнению британского исследователя Д. Грэддола [стр. 58],
использование региональных языков приводит к появлению так называемой
лингвистической «олигополии» в отдельно взятых регионах. Так на
постсоветском пространстве в качестве лингва франка выступает русский
язык. В Азии развитие межрегиональной торговли и заключение финансовых
сделок между северо-восточными и юго-восточными азиатскими регионами
способствует становлению мандарина – крупнейшего китайского диалекта,
как регионального лингва франка. Ту же функцию в азиатском регионе со
временем может взять на себя другой китайский диалект – кантонский.
Другим примером может служить Общий рынок стран Южной Америки –
Меркосур.
Экономическое
и
политическое
соглашение
между
южноамериканскими странами ведет к упрочнению позиции испанского как
регионального языка на этом континенте.
В современном более широком понимании «лингва франка» чаще всего
рассматривается как полноценный язык (Вайнрах), т.е. язык как средство
межэтнической и межкультурной коммуникации, который может выступать
как родной язык для одной из использующих его этнических групп, так и как
язык, не являющийся родным ни для одного из участников коммуникации.
На сегодняшний день одним из ярчайших примеров использования
языка в качестве лингва франка является английский язык. Как отмечает Т.
Макартур [стр. 1-3], английский язык на сегодняшний день используется не
только как лингва франка, но и по всеобщему признанию обладает статусом
глобального языка международного общения.
Глобальная монополия принадлежит английскому языку почти во всех
сферах международных контактов. По статистике на сегодняшний день 85%
международных организаций используют английский как основной рабочий
язык [Crystal, English as a Global Language, стр. 87]. 80% деловых сделок и
переговоров ведутся на английском языке [Graddol, стр. 29]. На этом языке
написано около 85% всех мировых научных исследований [Kaplan, стр. 1112]. Около 80% информации, которая хранится в мировой сети, – тоже на
английском языке [Graddol, стр. 50].
Роль
английского
языка
как
международного
лингва
франка
обусловлена, прежде всего, растущим числом его пользователей. На
сегодняшний день количество англоязычного населения в мире насчитывает
около 2 млрд. человек [Crystal, Two Thousand Million, стр. 3]. Более того,
количество говорящих на английском как на втором или иностранном языке
значительно превышает число носителей языка, которое оценивается в 320350 млн. человек [Crystal, The Cambridge Encyclopedia, стр. 107]. Можно
предположить, что на данном этапе на каждого носителя языка приходится
по три или четыре неносителя английского, и их число постоянно растет.
Согласно Бенеке [Seidlfofer, стр. 7], «около 80% случаев информационного
обмена, в которых английский используется как второй или иностранный
язык, не связаны с носителями английского языка».
Именно тот факт, что употребление английского как лингва франка во
много раз превосходит использование этого языка в качестве родного,
привело к расширению содержания самого понятия «лингва франка». По
мнению Т. Макартура [стр. 2], английский, выступающий в роли лингва
франка, – это «язык, общий и одновременно разделяемый представителями
разных культур и языковых сообществ на определенном или на всех
социальных и образовательных уровнях, и используемый в качестве
международного инструмента общения».
Благодаря плюрицентрическому характеру языка, который проявляется
в существовании различных национальных и региональных вариантов
английского, выполняющих разные функции в разнообразных социальнокультурных условиях, английский язык все чаще используется как средство
общения, которое служит для выражения национальной и культурной
принадлежности людей, не являющихся носителями языка, и становится
«ключом к более тесному сотрудничеству и взаимопониманию между
народами с разными культурными традициями»
[Modiano, стр. 26]. Так,
несмотря на то, что в России английский язык чаще всего используется для
достижения прагматических целей, для русских пользователей этот язык
также становится дополнительным средством выражения национальной
принадлежности и самоидентификации, а также социально-культурной
ориентации.
Расширение содержания понятия «лингва франка» не только как
средства
межэтнической
коммуникации,
но
и
как
инструмента
межкультурного общения имеет большое значение. Необходимо подчеркнуть
то, что пользователи любого языка, который употребляется в качестве лингва
франка, учат язык вдалеке от его носителей через призму коммуникативного
поведения, характерного для родной лингвокультурной общности. И было
бы неправильным полагать, что новая форма языка как лингва франка
лишена каких-либо культурных различий, и пользователи этой формы не
пытаются выразить через язык свою культурную принадлежность и
самобытность.
Говоря о распределении языков, использующихся в качестве лингва
франка, очевидно, что на вершине мировой иерархии языков прочно
расположился английский язык. Несмотря на это, на современном этапе
становится актуальным сосуществование и использование английского как
языка международного общения и одного из региональных лингва франка.
На американских континентах это модель включает себя сочетание
английского и испанского. В Северной Америке, в частности, появление
билингвальной
зоны
может
произойти
за
счет
быстрого
роста
испаноязычного населения в Соединенных штатах. В Европейском союзе это
модель
строится
на
использовании
английского
и
одного
из
распространенных европейских языков: немецкого или французского. В
Азии – это английский и мандарин.
Как бы ни выстраивалась иерархия мировых и региональных языков на
сегодняшний день, использование языка в качестве лингва франка в
ближайшем будущем будет только расти за счет расширения международных
и межкультурных контактов на мировом и региональном уровнях. Поэтому
переосмысление понятия «лингва франка» как средства коммуникации
между людьми разной этнической принадлежности и культур приобретает
наибольшую значимость на современном этапе развития глобальной
лингвокультуры.
Литература:
1.Вайнрах У. Языковые контакты. - Киев, 1979. Режим доступа:
http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/1a85792e-1447-7015-33dc-a501246
e1f04/ 1008164A.htm.
2.Словарь социолингвистических терминов / Под. ред. Михальченко
В.Ю. – М.: Российская академия наук. Институт языкознания. Российская
академия
лингвистических
наук,
2006.
Режим
доступа:
http://sociolinguistics.academic.ru/314.
3.Crystal
D.
The
Cambridge
Encyclopedia
of
the
E n g l i s h L a n g u a g e . Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
4 . C r y s t a l D . E n g l i s h a s a G l o b a l L a n g u a g e . Cambridge:
Cambridge University Press, 2003.
5.Crystal D. “Two Thousand Million?” English Today 24 (1). Cambridge:
Cambridge University Press, 2008. pp. 3-6.
6.Graddol D. The Future of English? London: British Council, 1997.
7.Kaplan R. B. “English – the Accidental Language of Science?” In Ammon
U. The Dominance of English as a Language of Science. Berlin: Mouton de
Gruyter, 2001. pp. 3-26.
8.McArthur T. The Oxford Guide to World English. Oxford: Oxford
University Press, 2003.
9.Modiano M. “International English in the Global Village.” English Today
15 (2). Cambridge: Cambridge University Press, 1999. pp. 22-28.
10.Seidlhofer B. A Concept of International English and Related Issues:
from ‘Real English’ to ‘Realistic English’? Strasbourg: Council of Europe, 2003.
Лэн Сюэфэн (Китай, г.Нанкин)
Игра с многозначными словами в русских анекдотах
Русские анекдоты дают общирный материал для исследования различных
лингвистических
теоретических
проблем
положений.
и
В
иллюстрации
последнее
самых
время
они
разнообразных
стали
активно
использоваться в лингвистическом исследовании.
Мы выделяем среди словесных анекдотов предметные анекдоты и
языковые анекдоты. В предметных анекдотах важен комизм ситуации,
характеров и т. д. Они могут быть изложены другими словами и легко
переводимы с одного языка на другой. Языковые анекдоты имеют чисто
языковые механизмы. Анекдот этого типа непереводим на другие языки и не
допускает замены слов, составляющих костяк анекдота, на другие русские
слова.
В языковых анекдотах комизм достигается с помощью речевых средств
из разных слоев русского языка. Одно из самых выжных речевых средств —
многозначные слова. Многозначие слов служит неисчерпаемым ресуром для
языковой игры в анекдотах.
1. Создание многозначности выражения
Можно так построить фразу, что многозначное слово будет приниматься
сразу в прямом и переносном значении, придавая речи комизм. Такая игра
слов называется каламбуром, в основе ее юмористическое переосмысление
разных значений слова.
Многозначность
слов
может
стать
причиной
всевозможных
недоразумений, если собеседники понимают одно и то же слово по-разному.
Из таких недоразумений в анекдотах развивается комизм.
Проходит очередная встреча президента с народом. Тут к нему
пробивается нищий:
— Борис Николаевич, подай Христа ради!
— Ну как же я тебе, понимаешь, подам? У меня, понимаешь, ни
мячика, ни ракетки, понимаешь.
В этом анекдоте совместили два разных значения глагола подать: 1. Дать
кому-нибудь, жертвуя в виде милостыни. 2. Кинуть, подбросить, передавая
партнеру.
Разговор между советским гражданином и иностранцем:
— Что это за очередь? — спрашивает иностранец.
— Масло дают.
— О, дают! А у нас только продают. А это что за очередь?
— Ботинки выбросили.
— Какие — вот эти? О да, у нас такие тоже выбрасывают!
В данной ситуации глаголы дать и выбросить употребляют в их
переносном значении — в смысле продавать. А иностранец их принимает в
прямом значении.
В иных случаях с помощью многозначности слов можно построить такую
фразу, что кажется, что в ней речь идет об одном, а на самом деле под этим,
верхним смыслом, таится еще другое содержание, в котором лежит суть дела.
Мальчик подходит к постовому милиционеру и спрашивает:
—Дяля, скажи, пожалуйста, сколько будет дважды два?
Милиционер почесал затылок указательным польцем и сказал:
—Меня этому не учили. Я умею только отнимать и делить.
Если мы считаем, что этот анекдот высмеивает неграмотность данного
милиционера, мы еще не дошли до сути дела. Здесь глаголы отнимать и
делить — многозначные. Под ними таятся другие значения: насильно взять у
кого-нибудь (отнимать); совместно пользоваться (делить).
Приведенные примеры построены на многозначности глаголов. Надо
отметить, что в анекдотах обыгрывается и многозначность глаголов, и
многозначность других частей речи. Справедливо сказать, что такая игра
может строится на всех многозначных словах.
Имя существительное автомат:
Как пользоваться автоматом для получения денег?
1. Зайти в отделение банка.
2. Достать автомат.
3. Получить деньги.
В этом примере сталкиваются разные значения имени существительного
автомат. Казалось бы, что речь идет о способе использования банкоматов
(автомат в смысле аппарат, выполняющий работу самостоятельно), а на
самом деле — об ограблении (автомат обозначает ручное автоматическое
скорострельное оружие).
Имя прилагательное последний:
Секретарь спросил Рабиновича, почему он не был на последнем
партсобрании. — «Если бы я знал, что оно последнее!»
Этот анекдот обращает наше внимание на то, что прилагательное
последний может указывать не только на максимальную близость к моменту
речи, но и на завершающий элемент ряда, который не будет иметь
продолжения.
Предлог за:
—Будут ли при коммунизме сажать за анекдоты?
—Не за анекдоты, а за решетку.
В этом анекдоте налицо два смысловых полюса, столкновение которых,
собственно, и создает комизм. Первый полюс — предлог за фактически берет
на себя функцию предлога из-за: сажают в тюрому из-за анекдотов. В жизни
этого полюса предлог за выражает каузальные, причинные отношения.
Второй полюс отличает господство пространственных отношений: куда
сажают.
Местоимение вы:
—Товарищ лейтенант, тебе пакет.
—Не «тебе», а «вам»!
—А зачем он нам?
Неречие естественно:
—Знаешь, женщины красивей мужчин.
—Естественно!
—Нет, искусственно.
Естественно: 1. Наречие к естественный. 2. Вводное слово. Разумеется,
конечно. 2. Совмещение несовместимого понятия
В анекдоте происходит совмещение таких понятий, которые обозначают
предметы из разных тематических сфер. Эти понятия далеки друг от друга.
Часто они различаются не тольно значениями, но и стилистической окраской.
Такое совмещение создает сильный контраст, который производит комизм.
Данное совмещение создается разными средствами. И мы заметим, что в
этом
плане
многозначные
слова
обладают
богатым
потенциалом.
Многозначные слова помогают установить связь между разными понятиями,
совмещать их в одном предложении или в одном контексте.
Абрам приходит домой.
Сара, знаешь новость: я в партию вступил.
Вечно с тобой, Абраша, что-то случется: вчера в д**** вступил,
сегодня — в партию.
Слова партия и д**** обозначают несопоставимые понятия. Но в данном
контексте между ними устанавливается связь при помощи многозначного
глагола вступить.
Стоит на берегу реки милиционер. По реке плывет г**** и кричит:
—Привет, коллега!
—Какой же я тебе коллега?!
—Ну как же, мы с тобой все-таки оба из внутренних органов.
Слово орган многозначно. В приведенном примере через его разные
значения установили связь между словами г**** и милиционер, поставили их
на одинаковый уровень.
Нас удивляет, что такие тематически и стилистически «низкие» понятия
как д***** (г****) совместили с понятиями как партия, милиционер.
Неслучайно такое совмещение производит сильный контраст между ними, в
то же время выносятся снижение и осмеивание последних.
—Что за спешка? Куда ты бежишь?
—К ювелиру и настройщику!
—А что случилось?
—Просто беда: жена и рояль расстроились.
С помощью разных значений глагола расстроиться сблизили совсем
разные понятия: жена и рояль. Хотя слова жена и рояль стилистически
нейтральны, но они относятся к разным тематическим сферам, они имеют
совсем разную значимость, и совмещение их в одинаковом контексте
предложения аномально и смешно.
Мы замечаем, что анекдоты, построенные на многозначных словах,
достаточно интересны и полезны для познания языка. Эти языковые
анекдоты не только развлекают, но и учат чувствовать слово, учат
наслаждаться выражаемыми в реплике переливами смыслов. Они развивают
и обостряют языковое чутье, обеспечивают проникновение в самую суть
языка.
Лю Цянь (Китай, Харбин)
(н/р- д.п.н., доцент В.Д. Янченко)
Опора на принцип коммуникативности в процессе обучения
китайских студентов-филологов устной русской речи
В русле лингвометодической концепции А.Н.Щукина процесс обучения
русскому языку как иностранному строится на комплексе собственно
методических
принципов:
коммуникативности,
учета
родного
языка
учащихся, устного опережения, взаимосвязанного обучения видам речевой
деятельности, профессиональной направленности обучения, аппроксимации,
ситуативно-тематической организации материала, учета уровней владения
языком [4, с, 165-173].
Принцип коммуникативности в обучении РКИ, на наш взгляд, имеет
приоритетное значение. В современной методике преподавания русского
языка как иностранного ряд авторитетных российских лингводидактов
обращает
внимание
коммуникативности
в
на
возможности
обучении
РКИ:
реализации
О.Я.Гойхман,
принципа
Г.Г.Городилова,
Е.И.Пассов, М.Б.Успенский, А.Н.Щукин и др. Как подчеркивает педагог и
лингвометодист Е.И.Пассов, «принцип коммуникативности предусматривает
использование
на
занятиях
совокупность
которых
и
присущих
этому
позволяет
считать
принципу
учебный
признаков,
процесс
коммуникативным» [3, с, 167]. К числу отличительных признаков принципа
коммуникативности
правомерно
отнести
мотивированность,
целенаправленность, личностный смысл, индивидуальность отношений,
речемыслительную активность, взаимодействие, контактность, ситуативность,
информативность, новизну, эвристичность, функциональность, проблемность.
На наш взгляд, принцип коммуникативности представляет собой такой
принцип, на основе которого возможно наиболее эффективно научить
студентов
иноязычной
коммуникации,
то
есть
полноценному
профессиональному общению на иностранном (русском) языке. Принцип
коммуникативности является значимым элементом при отборе содержания
обучения русскому языку как иностранному. Он включает в себя такое
содержания, которое позволяет научить студентов использованию языка как
средства общения в различных сферах, например, на практических занятиях
по русскому языку как иностранному преподаватели и студенты могут
обсудить такие темы, которые соответствуют интересам студентов, уровню их
языкового развития, актуальны и значимы для студентов в реальном процессе
общения и в повседневной жизни. Как отмечает Н.И.Формановская,
«коммуникативный принцип преподавания русского языка как иностранного
предполагает не только обучение разным видам речевой деятельности,
активной речи на русском языке при знании законов построения и
употребления
коммуникативных
единиц,
при
умении
продуцировать
свободные высказывания и репродуцировать устойчивые формулы, но и
понимание законов общения на языке» [2, с. 3].
В повседневной жизни, общаясь, на самом деле мы совершаем речевые
действия. Именно поэтому на занятиях по русскому языку как иностранному
только в таком случае, то есть когда все студенты активно участвуют в
разговоре, обсуждают проблемы и находят решения, взаимодействуя друг с
другом, совершают речевые действия, мы сможем считать, что реализовалась
сущность принципа коммуникативности, а цель занятий по иностранному
(русскому) языку достигнута. Принцип коммуникативности эффективен как
для студентов, так и для преподавателей, так как он совершенствует
педагогическое мастерство.
Принцип
коммуникативности
в
обучении
русскому
языку
как
иностранному подчеркивает цель обучения русского языка – научить
студентов-филологов свободному диалогу на русском языке и умению
реагировать в разных ситуациях, развитию речи и общению. В современной
методике преподавания русского языка как иностранного, когда на первый
план
выдвигается
работа
по
развитию
речи,
исключительно
важно
сформировать у студентов умение всесторонне владеть речью. В нормативных
документах (Государственный образовательный стандарт по русскому языку
как иностранному. Второй уровень. Общее владение, 1999) подчеркивается
приоритет развития устной речи иностранных студентов-филологов: ученики
в процессе изучения русского языка как иностранного должны «достигать
цели коммуникации в ситуации свободной беседы, где роль инициатора
общения принадлежит собеседнику и где необходимо умение реализовывать
тактику речевого поведения, характерную для неподготовленного общения в
рамках свободной беседы» [1, с.13]. Отметим важную мысль: «Согласно этому
принципу (коммуникативности) обучение организуется в естественных для
общения ситуациях или максимально к ним приближенным» [3, с.167].
Так, формирование коммуникативной компетенции китайских студентовфилологов
является
одной
из
актуальных
задач,
стоящихся
перед
преподавателем РКИ. Для преподавателя русского языка как иностранного
приоритетом является обучение студентов построению словосочетаний и
предложений, знакомство их с языковыми нормами, демонстрация способов
применения в речи новых слов, а также стимулирование китайских студентовфилологов к активному овладению богатствами русской устной речи, то есть
преподавателю требуется целенаправленно и систематически работать над
повышением уровня коммуникативной компетенции обучаемых.
Литература:
1. Иванова Т.А., Попова Т.И., Рогова К.А., Юрков Е.Е. Государственный
образовательный стандарт по русскому языку как иностранному. Второй
уровень. Общее владение / Иванова Т.А. и др. — М. — СПб: “Златоуст”, 1999.
2. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: лингвистический и
методический аспекты. – М., 1982.
3. Щукин А.Н. Методика преподавания русского языка как иностранного.
– М.: Высшая школа, 2003.
4. Щукин А.Н. Обучение иностранным языкам: Теория и практика:
учебное пособие для преподавателей и студентов. – 4-е изд.– М.: Филоматис:
Издательство «Омега-Л», 2010.
Петрова А.Г.(Москва, РГТЭУ)
Интернет как среда межкультурной коммуникации
«В ХХI век человечество вступает после крупнейшей из революций,
определившей его духовный облик, – революции информационной»
[Мурашов с.5]. Язык информатики точен и универсален, но он ведет к
квазидиалогу –
общаться.
подмене собеседника
Информационная
машиной, полному неумению
революция
привела
к
упрощению
грамматических форм и синтаксических конструкций, социальные коллизии
привнесли в языковое сознание множество англицизмов, сленга. Кажется,
что новшества заполняют русский язык, угрожая его целостности. Подобные
активные процессы языковой динамики мы могли наблюдать, знакомясь с
языком эпохи реформ Петра I, в послереволюционный период 20-х годов
прошлого века. «Мы имеем уникальную возможность наблюдать и
исследовать
язык
в
пору
его
стремительных
и,
как
кажется,
катастрофических изменений: все естественные процессы в нём ускорены и
рассогласованы, обнаруживаются скрытые механизмы, действие языковых
моделей обнажено, в массовом сознании наблюдаемые языковые процессы и
факты оцениваются как разрушительные и гибельные для языка. Такая
динамика и такое напряжение всех процессов производит впечатление
языкового хаоса, хотя в действительности дают драгоценный и редкий
материал для лингвистических открытий» [Скляревская Г.Н. с. 7]
Рубеж ХХ-ХХІ столетий ознаменовался стремительным развитием
компьютерных технологий. Результатом такого развития можно считать
использование
компьютерных
технологий
в
сфере
коммуникации.
Посредником в данном случае является всемирная сеть Интернет. Интернет
можно рассматривать как информационную систему, массив которой
формируется стихийно, не имея никакой базовой модели. И в то же время
сам он является как бы моделью (проекцией) нашей интеллектуальнодуховной сферы. Отличительным признаком компьютерного общения
является коммуникация в актуальной и виртуальной средах. Компьютерное
общение объединяет в себе характеристики, присущие другим видам
коммуникации. Оно масштабно, подобно средствам массовой информации,
оно носит массовый характер, делая возможным общение со всем миром, оно
внутриличностно, принимая во внимание общение между пользователем и
компьютером), а также оно носит групповой характер – общение в чатах,
форумах и конференциях.
Все
это
составляет
дискурсное
пространство
–
набор
коммуникативных единиц, то есть законченных и незаконченных, больших и
маленьких, диалогических и монологических, устных и письменных
высказываний. Если в жанровом отношении научный, например, дискурс
может быть представлен в виде официального доклада, тезисов выступления,
статьи,
монографии,
диссертации,
автореферата,
реферата,
перевода,
рецензии, аннотации, резюме, то в компьютерной коммуникации в этой связи
имеются
широкие
возможности
связи,
включая
локальные
сети,
объединяющие компьютеры в пределах одного помещения, комплекса
помещений, городской, региональной, межрегиональной, национальной
компьютерной сети.
В работах отечественных лингвистов термин компьютерный дискурс
употребляется в следующих значениях: во-первых, это «многожанровая
функциональная разновидность публичной монологической и диалогической
речи», рождающаяся в процессе межличностного «компьютерного общения»,
а во-вторых, так может называться «вся совокупность текстов, объединенная
общей
тематикой,
связанной
с
современными
информационными
технологиями» Большинство исследователей сходятся во мнении, что под
компьютерным дискурсом следует понимать общение, опосредованное
электронными
средствами
коммуникации,
или
компьютерную
коммуникацию. Так Н. А. Лепшеева определяет компьютерный дискурс как
межличностное общение в сети Интернет. Более того, сегодня можно
говорить о компьютерной коммуникативной среде как о новой среде
коммуникации, в которой объединяются черты устного и письменного
общения. Г.А. Трофимова указывает на возникновение новой формы
языкового взаимодействия – письменной разговорной речи, которая успешно
реализуется в таких жанрах компьютерного дискурса, как форумы, чаты,
ICQ, блоги, комментарии к блогам и т.д.
Уникальность Интернет-общения
в сравнении с другими сферами
функционирования русского языка складывается из множества факторов.
Прежде всего, следует отметить опосредованность. Данная характеристика
компьютерного дискурса вытекает из самого термина «компьютерноопосредованная коммуникация», так как общение между участниками
компьютерной
коммуникации
происходит
посредством
технических,
электронных средств связи.
Это общение крайне полифонично, и объединяет в себе громадное
количество различных типов дискурса и речевых практик. В соответствии с
количеством участников коммуникации и контекстом, в котором это
общение осуществляется, Интернет-взаимодействие включает элементы
массовой
коммуникации
(объединяет
большое
количество
людей,
независимо от их месторасположения, социального статуса). Участником
коммуникации может стать любой желающий, имеющий навыки работы с
компьютером. Коммуникант вступает во взаимодействие с большим
количеством людей, которых он лично не знает, и представление о них
формируется на основе впечатления от их речевого поведения. Типы таких
знакомств
весьма
разнообразны,
и
уровень
межличностного
взаимопонимания может быть весьма различным. С этим связаны два
существенных фактора, влияющих на общение в Интернете – его
анонимность (участники компьютерной коммуникации общаются в режиме
реального времени, но они практически ничего не знают друг о друге, кроме
псевдонима и той информации, которую коммуникант сообщает сам о себе) и
дистантность. Под дистантностью мы понимаем удаленность участников
компьютерной коммуникации друг от друга и, как правило, отсутствие
непосредственного
визуального
контакта
между
ними.
Анонимность
формируют
такую
пространства
как
особенность
замещенный
виртуального
характер
коммуникативного
общения,
когда
минимум
информации о виртуальном собеседнике инициирует особенное внимание к
текстовой информации и её «достраивание» до необходимых выводов.
Участники общения стремятся получить необходимую информацию о
собеседнике косвенно (по нику, аватару, псевдониму) или напрямую:
например, в чатах существует специальные анкеты, призванные прояснить
половую и возрастную принадлежность коммуникантов, а также их место
проживания.
Также
следует
отметить
статусное
равноправие
участников,
специфическую компьютерную этику (для компьютерного общения характерен стиль равенства); передача эмоций, мимики, чувств с помощью
графических
вербальных
средств
(использование
заглавных
букв,
повторений пунктуационных знаков, смайликов и специальных программных
графических средств, прошитых в оболочке программного обеспечения.
Ни виртуальность, ни дистантность, и ещё в меньшей степени
анонимность, не лишают компьютерное общение креативного момента.
Напротив, они создают благоприятные условия для личной вовлеченности
коммуникантов в коммуникативное взаимодействие, предоставляя человеку
максимум возможностей не просто для создания своего образа, но и для
создания, в определенном смысле, своего собственного, нового мира. В
процессе общения собеседники толерантно относятся к спелинговым,
грамматическим или стилистическим ошибкам. В Интернете повсеместно мы
наблюдаем взрыв народного речетворчества, захватывающий все языковые
уровни, но особенно ярко это видно по сетевой лексике и особому
компьютерному сленгу, возрождению эпистолярного жанра, частому
использованию приемов языковой игры.
Неотъемлемой
частью
компьютерного
креолизованность. Она означает, что
общения
является
в текстах, представленных
в
электронном виде, используются не только лингвистические, но и
паралингвистические средства, например, рисунок, фотография, а также
применяются различные шрифты, цвета, графические символы и др.
Необходимо отметить, что, несмотря на опосредованный характер
компьютерного дискурса и отсутствие прямого, визуального контакта между
его
участниками,
компьютерная
коммуникация
может
быть
весьма
эмоциональной. Так для общения в форумах, как и для других видов
неофициального
электронного
общения,
характерным
является
использование не только вербальных, но и невербальных средств, к которым
можно отнести различных сокращений, смайликов, что придает такому виду
коммуникации большей экспрессивности.
Особого внимания заслуживают компьютерная этика и этикет т.е.
совокупность норм поведения коммуникантов. Стилистика компьютерного
общения характеризуется наличием исторически сложившихся принципов
диалога, степенью этикета, в котором запечатлены культурные традиции,
межэтнические отношения к полу, возрасту, обычаям, национальным
взглядам. Процесс коммуникации членится на отдельные фрагменты или
единицы
–
коммуникативные
коммуникативного
акта
акты.
является
Классической
диалог,
как
моделью
коммуникативное
взаимодействие, по меньшей мере, двух партнеров, имеющих определенный
коммуникативный
статус,
который
выявляется,
поддерживается,
обыгрывается в процессе интеракции и адресантом, и адресатом. С этой
целью они используют совокупность специальных приемов и навыков,
которые можно определить, в данной ситуации как этикет. Компьютерный
этикет сформировался в виде правил, знание которых способствует
нейтрализовать дискомфорт при общении к интернетовской среде (не
отклоняться
от
темы
ограничение
объема
общения,
текста,
избегать
неприменение
категоричности
выражений
суждений,
осуждающего
характера, указание темы сообщений, необходимость здороваться каждый
раз при входе в чат и др.).
Таким образом, мы видим, что компьютерно-опосредованное общение
привело
к
появлению
конституирующими
полифоничность,
компьютерного
признаками
анонимность,
дискурса.
являются:
дистантность,
Его
основными
опосредованность,
гипертекстуальность,
виртуальность, креолизованность, креативность участников, анонимность
участников, передача эмоций и других невербальных средств при помощи
«смайликов»,
жанровая
неоднородность,
типовая
неоднородность,
компьютерная этика и этикет.
В силу сказанного очевидны, безграничные возможности Интернета,
способствующие развитию межкультурной компетенции. Это, прежде всего,
общение на изучаемом языке, доступ к текстовой и мультимедийной
информации и позволяет печатать свою информацию, что способствует
развитию
общей
взаимодействия
с
осведомленности
различными
о
мире,
культурами,
формированию
умений
установлению причинно-
следственных связей различных социо-культурных явлений и общей
социализации личности. Помимо развития межкультурной компетенции
повышаются навыки письма, речи, чтения, говорения.
Итак, сегодня мы можем говорить о возникновении новой, третьей,
формы реализации речи, контаминирующей признаки ранее существовавших
форм (письменной и устной) и уникальные, свойственные исключительно
Интернет-опосредованному общению.
Литература:
1.
Анисимова
Е.Е.
Лингвистика
текста
и
межкультурная
коммуникация (на материале креолизованных текстов) : учеб. пособие для
студентов фак. иностр. яз. вузов. – М. : Академия, 2003. – 128 с.
2. Иванов Л. Ю. Язык в электронных средствах коммуникации //
Культура русской речи. – М.: Флинта: Наука, 2003.
3. Лепшеева Н. А. Жанровые особенности компьютерного // Вестник
Челябинского государственного университета. 2009. № 43 (181), Филология.
Искусствоведение. Вып.16. – Челябинск, 2009. – С. 88–94.
4. Мурашов А.А. Культура речи. – М.; Воронеж: Изд-во Моск. психол.
— соц. ин-та; МОДЭК, 2003. – 576 с.
5. Прокопчик Т. Н. Конститутивные признаки компьютерного
дискурса как новой сферы коммуникативного взаимодействия / Т.Н.
Прокопчик [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.rusnauka.com/
DNI_2006/Philologia/7_prokopchik%20t.n..doc.htm.
6.
Скляревская
Г.Н.
Русский
язык
конца
ХХ
века:
версия
лексикографического описания // Словарь. Грамматика. Текст. – М., 1996.
7. Трофимова Г.А. Языковой вкус интернет-эпохи в России:
Функционирование русского языка в Интернете: концептуально-сущностные
доминанты – М. : РУДН, 2004. – 380 с.
8. Юркова О. М. Межкультурная коммуникация в электронной среде/
Белорусский государственный педагогический университет имени Максиам
Танка
[Электронный
ресурс]
–
Режим
доступа:
http://www.pws-
conf.ru/nauchnaya/lss-2007/357-sociokulturnye-resursy-mejkulturnoykommunikacii/ 7935-mejkulturnaya-kommunikaciya-v-elektronnoy-srede.html
Раскина Е.Ю. (Москва, МГЛИ).
«Золотое сияние» Византии в произведениях Н.С.
Гумилева
В рецензии на сборник стихотворений С. Клычкова «Песни» великий
русский поэт Н.С. Гумилев лаконично и обобщенно изложил некоторые
моменты своего историософского видения пути России, связанные с
рождением Руси и русской культуры. Упрекнув С. Клычкова в том, что его
стихотворения слишком переполнены Ладами и Лелями, царевичами и
невестами, что является скорее декоративным антуражем, чем глубинным
видением России-Руси, Гумилев писал: “Кажется, только случайно
натолкнулся он (Клычков - Е.Р.) на тему языческой Руси и слишком
поспешно принялся за ее обработку: ни удали русской, ни русской печали,
ни
того
странного
перекрещения
культур,
византийской,
финской
колдовской и индийской, в атмосфере которого рождалась Русь”2.
Если другому великому русскому поэту «серебряного века» Н.А.
Клюеву, как замечает Е.И. Маркова, было присуще видение Русского
Севера как пространства, где в мифологическом и культурном плане
соседствуют Лапландия и Царьград, древнее волхвованье карел и центры
православной святости, такие как Выг и Соловки, то Н.С. Гумилев
определил бы это соседство как «перекрещивание» колдовской финской и
византийской культур. Русь, «славянская и печенежья», по Гумилеву,
формировалась и крепла под воздействием Лапландии (финно-угорского
мира), Царьграда (Византии как носительницы православной веры) и Индии
как олицетворения «нежного и блестящего» Востока. В своей знаменитой
характеристике Н.А. Клюева («Клюев пришел с величавого Олонца, где
русский быт и русская мужицкая речь покоятся в эллинской важности и
простоте») соратник Н.С. Гумилева по акмеизму О.Э. Мандельштам в
историософском плане поступал подобно Гумилеву. Через творчество Н.А.
Клюева он сближал Русский Север и Элладу, следуя, в общем и целом,
концепции Третьего Рима, только Третьим Римом оказывалась не Москва, а
Олонецкая губерния.
Что
касается
второй
составляющей «странного перекрещения
культур, в атмосфере которого рождалась Русь», то есть византийской
культуры, то нужно сказать, что культуроним Византии является в
произведениях
Гумилева
амбивалентным.
В
заметках
к
трагедии
«Отравленная туника» Гумилев определял основное содержание финальной
пятой сцены трагедии, где императрица Феодора обвиняет царевну Зою в
гибели Трапезондского царя и Имра («Царь Трапезондский умер, Имр
умрет, / А ты жива, благоухая мраком» - 5, 243), как портрет Зои-Византии3.
Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. – М.: Воскресенье, 1999-2007.
Т. 7. -С. 30.
3
Гумилев в работе над трагедией // Собр. соч. в 4 т. под ред. Г.П. Струве и
Б.А. Филиппова. -М.: Терра - Terra, 1991. Т. 3. - С. 272.
2
Портрет этот отнюдь не лестный, поскольку Зоя в устах Феодоры выглядит
невольной разрушительницей, смертоносной «отравленной туникой» («Ты
думаешь, ты женщина, а ты / Отравленная брачная туника, / И каждый шаг
твой – гибель, / Взгляд твой – гибель, / И гибельно твое прикосновенье»4.
Но Зоя сама отравлена предательством и низостью коварной Византии
(«Вся грязь дворцов, твоих пороки предков, / Предательство и низость
Византии живут в тебе...»5.
В то же время Зоя-Византия – «прекраснейшее из всего творенья», как
сказал о царевне Трапезондский царь, отдавший за нее жизнь. Более того,
смертоносность царевны Зои оказывается для любящего ее Трапезондского
царя залогом жизни вечной. Отдав жизнь за Зою («Я вольной смертью ныне
искуплю / Мое слепительное дерзновенье, / С которым я посмел сказать
люблю / Прекраснейшему из всего творенья»6, сбросившись с лесов
строящегося храма святой Софии, царь становится «строительной
жертвой»,
скрепившей
своим
телом
строящийся
храм,
или,
по
Мандельштаму, склеившей своей кровью «позвонки столетий».
В творчестве Н.С. Гумилева мы находим ярко выраженную тему
«странничества духа», паломнические мотивы. Лирический герой поэзии Н.С.
Гумилева – это странник, паломник, а не турист, путешествия которого носят
исключительно светский характер. Так, в «Африканском дневнике», вслед за
описанием посещения Айя-Софии, Гумилев пишет: «Я не турист. К чему мне
после Айя-Софии гудящий базар с его шелковыми и бисерными искушениями,
кокетливые пери, даже несравненные кипарисы кладбища Сулемания. Я еду в
Африку и прочел «Отче наш» в священнейшем из храмов. Несколько лет
назад, тоже по пути в Абиссинию, я бросил луидор в расщелину храма Афины
Паллады в Акрополе и верил, что богиня незримо будет мне сопутствовать.
Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. М.: Воскресенье, 1999-2007. Т.
5. - С. 243.
5
Там же.
6
Там же, Т. 5, С. 341.
4
Теперь я стал старше»7. Эпизод с молитвой в храме Афины Паллады
произошел 7 или 8 декабря 1909 г., по пути Гумилева из Стамбула в Каир, и
зафиксирован в письме поэта к В.К. Ивановой-Шварсалон от 12/25 декабря
1909 г., отосланном из Каира: «Я высаживался в Пирее, был в Акрополе и
молился Афине Палладе перед ее храмом. Я понял, что она жива, как и во
времена Одиссея, и с такой радостью думаю о ней»8.
Храм Св. Софии – сердце православной Византийской империи –
являлся целью паломнических путешествий многих русских – как лиц
духовных, так и мирян. Для Гумилева этот священнейший из храмов был
связан с трагическим эпизодом осады и падения Константинополя. Об осаде и
гибели Константинополя напоминают следующие строки «Африканского
дневника»: «На стенах еще видны тени замазанных турками ангелов. Какой-то
маленький седой турок в зеленой чалме долго и упорно бродил вокруг нас.
Должно быть, он следил, чтобы с нас не соскочили туфли. Он показал нам
зарубку на стене, сделанную мечом султана Магомета; след от его же руки
омочен в крови; стену, куда вошел патриарх со Святыми Дарами при
появлении турок»9.
Легенда, о которой упоминается в этом эпизоде «Африканского
дневника», гласит, что в последние минуты перед падением в соборе
св. Софии шла литургия, которую совершал Вселенский патриарх. Увидев
ворвавшихся в храм османских воинов, патриарх взял чашу со Святыми
дарами и, шагнув к стене, растворился в ней. С этой минуты, согласно
преданию, в стенах храма тайно совершается литургия, и верующие могут
увидеть ее внутренним взором. По легенде, тайная литургия станет явной,
когда храм снова перейдет к православным. Легенда о тайной литургии была
необыкновенно важна для каждого православного паломника. В контексте
сюжетно-образных рядов паломнической литературы обращение Гумилева к
Там же, Т. 6, С. 74.
Там же, Т. 8, С. 140.
9
Там же, Т. 6, С. 73.
7
8
этому эпизоду осады и гибели Константинополя выглядит совершенно
органичным.
«Гумилевские странники являются тайновидцами, мистагогами,
преследующими прежде всего мистические цели. Главнейшая цель у них –
возможно
полное
видение
мира,
проникновение
за
пределы
феноменальности, а достижение этой цели и находится, по идее Гумилева,
на стезях движения, «божественного движения», причастность к которому
воспринимается
как
подвижничество,
духовный
подвиг.
Понятие
«странствия» здесь сливается с понятием «паломничества» – формой
послушания, равной присущей и христианскому, и мусульманскому
религиозному движению»10, – трактует тему «странничества духа» у
Н.С. Гумилева Ю.В. Зобнин. Понимание подвига странничества как формы
послушания характерно для библейской традиции и святоотеческой
литературы. И в случае монашества, и в случае паломнического служения
человек покидает дом и привычную жизнь, следуя некой высокой духовной
цели.
Столица побежденной турками Византии
– Константинополь,
греческие острова Патмос и Родос представлены в сакральной географии
произведений Гумилева. Константинополю и собору св. Софии посвящен
фрагмент «Африканского дневника», острову Патмос – стихотворение «Над
этим островом какие выси!», острову Родос – одноименное стихотворение.
Необходимо отметить, что описание острова Патмос, присутствующее в
стихотворении
Н.С. Гумилева
«Над
этим
островом
какие
выси!»,
приближается к паломническому осмыслению историко-культурного и
религиозного значения места, где был создан Апокалипсис. В строфах «Над
этим островом какие выси, / Какой туман! / И Апокалипсис здесь был
написан / И умер Пан! / А есть другие: с пальмами, с лугами, / Где весел
Зобнин Ю.В. Странник духа (о судьбе и творчестве Н.С. Гумилева) // Н.С. Гумилев: PRO
et CONTRA. Личность и творчество Н.С. Гумилева в оценке русских мыслителей и
исследователей. –СПб.: РХГИ, 1995. – С. 14.
10
жнец / И где позванивают бубенцами / Стада овец»11 культурологически и
философски связываются книга Откровения св. Иоанна Богослова,
повествующая о конце христианского мира, Страшном Суде и втором
пришествии Христа, и легенды о смерти Пана, относящиеся к концу мира
языческого. В тоже время для стихотворения «На острове» характерная
«географическая контаминация»: поэт соединяет острова Патмос и Паксос
(Палодес). Остров Патмос, упоминаемый в кн. Откровения Иоанна
Богослова (Откр. 1, 9), не имеет никакого отношения к легендам о смерти
Пана. Эти легенды связаны с островом Паксос (Палодес): слова «Умер
великий Пан!» выкрикнул кормчий Тамус, проплывая мимо острова
Паксос, на что ответом был таинственный плач некоего «голоса гор».
Однако в христианской традиции упомянутый выше эпизод связывается с
рождением Христа и гибелью языческого мира, поэтому «сопряжение
книги упоминания о кн. Откровения, повествующей о конце нашего мира, и
легенды о смерти Пана – мира языческого – в тексте Гумилева логически
оправдано»12.
Присутствует в гумилевской сакральной географии и остров Родос,
упомянутый игуменом Даниилом как Род. Остров в Эгейском море, у югозападного побережья Турции, где обосновались члены военно-монашеского
ордена св. Иоанна Иерусалима, Родоса и Мальты (другое название –
госпитальеры, родосские рыцари), представлен у Гумилева как некий идеал,
который нужно отвоевать «у веков, у пространств, у природы». «Мы идем
сквозь туманные годы, / Смутно чувствуя веянье роз, / У веков, у
пространств, у природы / Отвоевывать древний Родос»13. Родос изображен в
одноименном стихотворении Гумилева как святое место, охраняемое
Небесной Невестой: «Но в долинах старинных поместий, / Посреди
Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. –М.: Воскресенье, 1999-2007.
Т. 3. –С. 47.
12
Там же, Т. 3, С. 318.
13
Там же, Т. 2, С. 102.
11
кипарисов и роз, / Говорить о Небесной Невесте, / Охраняющей нежный
Родос»14.
В целом и Патмос, и Родос в сакральной географии Гумилева
заключают в себе символику и образность «золотых островов» («островов
Совершенного
Счастья»).
Для
сакральной
географии
характерно
представление о «земном рае» как об острове («золотых островах») на краю
света. Это представление восходит к мотиву скрывшейся под водой (водами
мирового океана) благодатной земли. Острова, подобные Патмосу и Родосу,
являются в сакральной географии Гумилевских текстов частью, «осколком»
сакральной «первой земли», которая была сотворена на заре Бытия15.
В своем творчестве Гумилев обращался ко многим культуронимам,
упомянутым и разработанным авторами средневековых «Хождений в
Святую землю» (Константинополь, о. Патмос и Родос, Ливан, Палестина и,
конечно же, Иерусалим). В долине восточного Ливана происходит действие
рассказа «Золотой рыцарь». Именно в этой долине, которая, как и все
центры гумилевской сакральной географии, «близка к раю», к семерым
рыцарям-крестоносцам приходит Христос и уводит их за собой в рай:
«Неизвестный рыцарь показывал дорогу, и скоро уже ясно стали
различаться купы немыслимо дивных деревьев, утопающих в синем сиянии.
(…) Навстречу едущим вышла нежная и блистательная дева Мария, больше
похожая на старшую сестру, чем на мать золотого рыцаря, Властительного
Синьора душ, Иисуса Христа»16.
Иерусалим представлен в произведениях Н.С. Гумилева как цель и
итог паломнических странствий – «Иерусалим пилигримов» («Да, ты в моей
беспокойной судьбе - / Иерусалим пилигримов, / Надо бы мне говорить о
тебе / На языке серафимов»17). В произведениях Гумилева присутствует и
Там же.
L`île et le sacré dans la Russie de Nord. Cahiers Slaves №7. Civilisation russe.
Université de Paris-Sorbonne (Paris IV). - 2004.
16
Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. –М.: Воскресенье, 1999-2007.
Т. 6. –С. 31.
17
Там же, Т. 3, С. 112.
14
15
образ «горнего Иерусалима» – небесного града, отражением которого
является земной Иерусалим («Стыдимся мы входить слепыми / В сияющий
Иерусалим»18). В стихотворении «Память» лирический герой предвидит
дни, «когда взойдут, ясны / Стены Нового Иерусалима / На полях моей
родной страны»19. Новый Иерусалим в стихотворении «Память» – это
символический
Откровению
образ
Царства
св. Иоанна
Божия,
Богослова,
которое
после
наступит,
Страшного
согласно
Суда
и
Светопреставления, на Новой земле. У Гумилева этой Новой землей
названы поля родной страны – России.
Если говорить о таких формах «путевой словесности», как
проскинитарий (путеводитель), паломническое хождение и литературное
произведение с элементами паломнического сообщения, то к творчеству
Н.С. Гумилева
имеет
представленных
непосредственное
жанровых
отношение
разновидностей.
Однако
последняя
из
необходимо
подчеркнуть, что в своих произведениях Гумилев использовал лишь
отдельные, содержательно значимые элементы «паломнического текста»
XII-XVIII в., трансформируя «паломнический текст» в русле идей и
концепций «серебряного века» русской культуры.
Д.С. Лихачев
писал:
«Прародина
нашей
восточноевропейской
культуры не только Греция и Рим, но и та культура, которая зародилась на
огромном пространстве, по определению С.С. Аверинцева, «от берегов
Босфора до берегов Ефрата», на юге она включала Египет
и
Абиссинию…»20. Сближал Византию, Русь и Абиссинию и сын Н.С.
Гумилева, историк Л.Н. Гумилев, разделявший отцовскую увлеченность
историей Абиссинии и, в частности, Аксумским царством. Так, в книге
«Поиски вымышленного царства» Л.Н. Гумилев писал: «Брызги ее
(Византии - Е.Р.) золотого сияния застывали на зеленых равнинах Ирландии
Там же, Т. 4, С. 75.
Там же, Т. 4, С. 92.
20
От берегов Босфора до берегов Ефрата (антология ближневосточной литературы I
тысячелетия н.э.). –М.: Логос, 1994. – С. 4.
18
19
(Иоанн Скотт Эригена), в дремучих лесах Заволжья (Нил Сорский и
нестяжатели), в тропических нагорьях вокруг озера Цана (Аксум) и в
Великой
Евразийской
степи...»21.
В
приведенном
выше
отрывке
Л.Н. Гумилев перечислял основные элементы поэтической географии
Н.С. Гумилева
–
культуронимы
Аксумского
(Эфиопского)
царства,
Ирландии, Византии и России, добавляя к ним Великую Евразийскую
степь.
«Золотое сияние
Византии»
коснулось
не
только
России
и
славянского мира, но и любимой Н.С. Гумилевым Абиссинии (Эфиопии),
принявшей крещение от византийских монахов. Эта религиозная близость,
духовное родство Абиссинии, Византии и Руси, были очень важны для Н.С.
Гумилева,
«африканского
путешественника»,
не
раз
посетившего
загадочную страну «черных христиан» – Абиссинию.
«Центром притяжения» для Абиссинии была христианская Европа, с
которой «страну черных христиан» связывала религиозная и историкокультурная
традиция.
С
другой
стороны,
Абиссиния
тяготела
к
мусульманскому Ближнему Востоку, с которым она была связана этнически
и географически. И, наконец, третьим «центром притяжения» для
Абиссинии была «черная Африка».
Для Гумилева особенно важным являлось прошлое «древней
православной
Абиссинии»,
сестры
Византии.
Основные
элементы
ветхозаветной и новозаветной истории Абиссинии были актуализированы
Гумилевым
в
посвященных
«колдовской
стране»
поэтических
и
прозаических произведениях (стихотворение «Абиссиния», «Африканский
дневник»). Главным среди этих текстов можно назвать стихотворение
«Абиссиния».
Культуроним Абиссинии в сакральной географии произведений
Н.С. Гумилева символизирует собой пространство Африки, наряду с
Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. Легенда о «государстве пресвитера
Иоанна». –М.: Ди-Дим, 1994. –С. 112.
21
Египтом и финикийским Карфагеном. С Абиссинией поэта связывали
длительные путешествия, этнографические исследования и многолетнее
постижение историко-культурного и религиозного облика одной из самых
загадочных стран «черного континента».
Литература:
1.Гумилев
Л.Н.
Поиски
вымышленного
царства.
Легенда
о
«государстве пресвитера Иоанна». – М.: Ди-Дим, 1994.
2.Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. – М.:
Воскресенье, 1999-2007.
3.Гумилев Н.С. Собрание сочинений в 4 т. под ред. Г.П. Струве и
Б.А. Филиппова. –М.: Терра - Terra, 1991.
4.Зобнин Ю.В. Странник духа (о судьбе и творчестве Н.С. Гумилева) //
Н.С. Гумилев: PRO et CONTRA. Личность и творчество Н.С. Гумилева в
оценке русских мыслителей и исследователей. –СПб.: РХГИ, 1995.
5.От берегов Босфора до берегов Ефрата (антология ближневосточной
литературы I тысячелетия н.э.). –М.: Логос, 1994.
6.L`île et le sacré dans la Russie de Nord. Cahiers Slaves №7.
Civilisation russe. Université de Paris-Sorbonne (Paris IV). – 2004.
Л.Г. Ступникова (Москва, МФЮА)
Особенности семантики риторических высказываний в поэме
А.Т. Твардовского «Василий Тёркин»
Использование художником слова в тексте различных языковых
конструкций – показатель высокого мастерства автора. Риторическое
высказывание как синтаксическая единица – яркий объект для исследования
с точки зрения семантики. Всегда ли адресант риторического высказывания
придерживается лишь обозначаемой, пусть и не в прямой форме, позиции?
Психологи утверждают, что форму риторического высказывания используют
люди, стремящиеся услышать и иную точку зрения на высказываемое или
обсуждаемое. А значит, уже
мысленно
прогнозирующие, что ими
высказываемое – не единственно существующее мнение, и, вероятнее всего,
не единственно верное.
В данной работе мы будем употреблять термин риторическое
высказывание
А.В. Канафьевой,
согласно
определению,
отмечающим,
что
данному
это
такие
исследователем
высказывания
(трансформированные по отношению к вопросительному предложению
синтаксические единицы), которые в грамматиках рассматриваются как
примыкающие к функциональному типу вопросительных предложений, но
отличаются от последних условностью вопросительной формы и отсутствием
вопросительного содержания: «в синтаксических описаниях они именуются
либо как несобственно вопросительные (отрицательные или утвердительные)
предложения, либо как вопросительные риторические предложения, либо как
риторические вопросы» [2, c.5-6].
Цель работы состоит в том, чтобы исследовать и описать риторические
высказывания в поэме «Василий Тёркин» А.Т. Твардовского с точки зрения
их семантики.
Достижение поставленной цели обусловила необходимость решения
следующих исследовательских задач:
1) определить семантику риторических высказываний, употреблённых
в поэме А.Т. Твардовского;
2) систематизировать риторические высказывания с точки зрения
семантики;
3) исследовать типичные значения риторических высказываний и
особенности их семантики риторических высказываний;
4) показать
продуктивность
/
непродуктивность
использования
риторических высказываний с определённой семантикой в исследуемом
тексте;
5) определить специфику семантики риторических высказываний в
идиостиле А.Т. Твардовского.
Семантику
риторических
(риторический
–
‘приподнятый,
изобилующий словами и выражениями, рассчитанными на привлечение
внимания, усиливающими впечатление от высказываемого’ [1,c.389]),
высказываний содержат в тексте А.Т. Твардовского и вопросительное по
форме высказывания, и восклицательные, и повествовательные. Пример
последних: Счёт сведён, идёт расплата На свету, начистоту. Но закончим
про солдата, Про того же сироту. Где он нынче на поверку. Может, пал в
бою каком, С мелкой надписью фанерку Занесло сырым снежком. Или снова
был он ранен, Отдохнул, как долг велит, И опять на поле брани Вместе с
нами брал Тильзит? [6,c.180-181], [7,c.212]. В конце третьего и четвёртого
предложений приведённого фрагмента поставлена точка. Пятое предложение
– вопросительное по форме – указывает на вопросительность третьего и
четвёртого предложений формально. Также: С кем я только не был дружен С
первой встречи близ огня. Скольким душам был я нужен, Без которых нет
меня <точка> [7,c.227] – эмоциональная окраска восклицания в риторическом
высказывании приведённого фрагмента из двух предложений присутствует,
хотя формально (восклицательным или вопросительным и восклицательным
знаками) не обозначена. Сравним в другом издании: С кем я только не был
дружен С первой встречи близ огня! Скольким душам был я нужен, Без
которых
нет
меня
<точка>
[6,c.200].
П.А. Лекант
отмечает,
что
риторические предложения являются особым видом вопросительных
предложений, не содержащих вопроса. «Они не побуждают к ответу.
Обращены они бывают или к нелицу, или к неопределённому адресату, или к
самому говорящему, выражая раздумье, сомнение, эмоциональное состояние
говорящего» [3,c.304].
В семантике риторических высказываний выделяются две основные
группы.
1. Семантика отрицания: Шёл он <наш брат>, серый, бородатый, И,
цепляясь за порог, Заходил в любую хату, Словно в чём-то виноватый Перед
ней. А что он мог! [6,c.18]; На околице войны – В глубине Германии – Баня!
Что там Сандуны С остальными банями! [6,c.189]. И сказать, помыслив
здраво: Что ей <книге> будущая слава! Что ей крик, умник тот, Что
читает без улыбки, Ищет, нет ли где ошибки, – Горе, если не найдёт
[6,c.200]. Обычно имеющие семантику отрицания высказывания по
эмоциональной окраске восклицательные. В качестве примера риторических
высказываний с семантикой отрицания также может быть приведена целая
группа
риторических
высказываний:
прономинально-
(адвербиально)-
инфинитивные, выделяющиеся наряду с чисто инфинитивными как одна из
двух групп инфинитивных риторических высказываний (имеющих в составе
предиката инфинитив): Он <воин твой, слуга народа> исполнил долг во славу
Боевых твоих <о Родине> знамён. Кто ещё имеет право Так любить тебя,
как он! [6,c.184], поскольку «все прономинальные и адвербиальные
компоненты в этой модели риторических высказываний являются аналогами
отрицательных местоимений, формантами общеотрицательного значения»
[2,c.44]. В приведенном примере это отрицательное местоимение никто.
Риторические высказывания с семантикой отрицания в тексте А.Т.
Твардовского употребляются и в составе риторического блока: Ты куда
спешил – к хозяйке? Матка, млеко? Матка, яйки? Оказать решил нам
честь? Подавай! А кто ты есть? <запятая в [7,c.130]> Кто ты есть, что к
нашей бабке Заявился на порог, Не спросясь, не скинув шапки И не вытерши
сапог? Со старухой сладить в силе? Подавай! Нет, кто ты есть, Что
должны тебе в России Подавать мы пить и есть? Не калека ли убогий, Или
добрый человек – Заблудился По дороге, Попросился На ночлег? Добрым
людям люди рады. Нет, ты сам себе силён, Ты наводишь Свой порядок. Ты
приходишь – Твой закон. Кто ж ты есть? Мне толку нету, Чей ты сын и
чей отец. Человек по всем приметам, – Человек ты? Нет. Подлец! [6,c.7374]. Приведённый риторический блок выполняет когнитивную функцию: на
основе ряда поступков, мыслей (в том числе и прогнозируемых) героя –
немца, на основе своих логических доводов и деятельности сознания
выражающий
позицию
автора
Тёркин
делает
своё
умозаключение,
формирует собственное оценочное суждение.
2. Семантика утверждения: Вновь достань листок письма, Перечти
сначала, Пусть в землянке полутьма, Ну-ка, где она сама <жена> То письмо
писала? При каком на этот раз Примостилась свете? То ли спали в этот
час, То ль мешали дети, То ль болела голова Тяжко, не впервые, Оттого,
брат, что дрова Не горят сырые?.. Впряжена в тот воз одна, Разве не
устанет?
Да
зачем
тебе
жена
Жаловаться
станет?
[6,c.117].
Предшествующий риторическому высказыванию с частицей разве контекст
способствует более сильно выраженному несогласию с иным мнением.
Частица разве выполняет функцию интенсификатора значения [см. 2,c.159].
Однако большинство риторических высказываний в анализируемой
поэме А.Т. Твардовского нельзя распределить столь однозначно. К примеру,
в
риторическом
относящемуся
к
высказывании
с
частицей
партикулярно-риторическим
разве
–
высказывании,
(частично-риторическим)
высказываниям Если в песнях и поётся, Разве можно брать в расчёт, Что
герой мой у колодца, У каких-нибудь ворот, Буде случай подвернется, Чьюто долю ущипнёт? [6,c.81] в условной риторической форме «выражается
мнение, позиция и лишь отчасти расчёт на солидарность» [6,c.36]. В
предложении: И сказали два танкиста Гармонисту: – Знаешь, друг... Не
знакомы ль мы с тобою? Не тебя ли это, брат, Что-то помнится, из боя
Доставляли мы в санбат? [6,c.57] отчасти сохраняется семантика,
предполагающая ответ, поскольку говорящие не совсем уверены, в том, что
доставляли в санбат именно того бойца, к которому обращена речь.
Кроме того, помимо основного разделения риторических высказываний
по семантике на отрицательные и утвердительные, стоит сказать о данных
синтаксических
единицах
с
семантикой
эмоционально-оценочной:
А
читатель той порою Скажет: – Где же про героя? Это больше про себя.
Про себя? Упрёк уместный, Может быть, меня пресек. Но давайте скажем
честно: Что ж, а я не человек? [6,c.104]. Несмотря на нейтральное в
эмоциональном отношении скажет читатель определяет интонацию упрёка
помимо
своего
соответствующему
«выполняют
языкового
чутья
авторскому
функции,
также
благодаря
квалификатору.
подобные
последующему
Такие
перформативам
компоненты
(высказываниям,
эквивалентным действию, поступку – примечание наше) в теории речевых
актов, но, благодаря конкретности и экспрессии, способствуют адекватному
прочтению, представлению смысла риторического высказывания» [2,c.120].
Авторские квалификаторы семантики риторического высказывания в
большой степени помогают читателю воспринять текст так, как хотел его
подать автор. Квалификаторы могут выступать в виде предтекста: Дед
кипит: – Позволь, товарищ. Что ты валенки мне хвалишь? Разреши-ка
доложить. Хороши? А где сушить? Не просушишь их в землянке, Нет, ты
дай-ка мне сапог, Да суконные портянки Дай ты мне – тогда я бог! [6,c.6263]; Тут старуха застонала: – Сало, сало! Где там сало... [6,c.6] или
посттекста: В гимнастёрку влез солдат, А на гимнастёрке – Ордена, медали в
ряд Жарким пламенем горят... – Закупил их, что ли, брат, Разом в
военторге? Тот стоит во всей красе, Занят самокруткой. – Это что! Ещё
не все, – Метит шуткой в шутку [6,c.197].
А.В. Канафьева сравнивает авторские квалификаторы со своего рода
ремарками [2,c.120]. Как тоскует о постели На войне солдат живой! Что ж
не спится в самом деле? Не укрыться ль с головой? [6,c.125] – не злится, не
выказывает раздражение, а произносит слова с тоской по удобствам мирного
времени. Сравним: И сказать, помыслив здраво: Что ей <книге> будущая
слава! Что ей крик, умник тот, Что читает без улыбки, Ищет, нет ли где
ошибки, – Горе, если не найдёт [6,c.200]. Словами «помыслив здраво»,
являющимися авторским квалификатором семантики следующего за ними
риторического высказывания А.Т. Твардовский передаёт мысль о верности,
правдивости, справедливости сказанного.
В рамках выражающихся в риторических высказываниях модальных
значений
А.В. Канафьева
выделяет
следующие:
а) невозможности;
б) нецелесообразности
действия
как
бесполезного,
ненужного,
противоречащего установкам говорящего или других лиц; в) неизбежности
действия; г) непричастности к действиям; д) неодобрения; е) предположения
нежелательных для говорящего действий; ж) бесполезности для говорящего
действий, положений, состояний, отношений, к которым он причастен;
з) запрета, недопущения чьих-то действий, мнений, оценок со стороны
уверенного в своём статусе, положении, наделённого теми или иными
полномочиями лица, считающего себя вправе требовать, поучать, наставлять
зависимых от него лиц [см. 2,c.113-116].
Модальные значения широко представлены в поэме «Василий Тёркин».
А с чего мне врать, дружище? Рассуди – какой расчёт? – Но зачем же сразу
– тыща <танков>? – Хорошо. Пускай пятьсот [6,c.12] –риторическое
высказывание с прономинальным компонентом какой, имеющее семантику
нецелесообразности. Со старухой сладить в силе? Подавай! Нет, кто ты
есть, Что должны тебе в России Подавать мы пить и есть? [6,c.74] –
риторическое
высказывание
с
прономинальным
(заменяющим
имя)
компонентом кто, высказывание, в котором местоимение выражает не
указание на лицо, а поиск сущности конкретного лица. Семантика запрета,
недопущения,
в
данном
случае
указанных
действий
немца-врага.
Эмоциональность усилена лексемой есть. В осень смерть под стать
картине, В сон идет природа вся. Но в грязи, в окопной глине Вдруг
загнуться? Нет, друзья... [6,c.85] – прономинально- (адвербиально)инфинитивное
риторическое
высказывание
–
предикатом
которого
представлен «чистый инфинитив» – с семантикой нежелательного для
говорящего. А.В. Канафьева отмечает выражение данного модального
значения риторическими высказываниями с частицей что ли, однако в речи
эта частица может быть опущена, или же рассматриваемая семантика может
быть выражена синтаксически синонимичным высказыванием без указанной
частицы. Экспрессия высказывания, приведённого из поэмы «Василий
Тёркин», поддерживается как предшествующим контекстом: Смерть есть
смерть. Её прихода Все мы ждем по старине. А в какое время года Легче
гибнуть на войне? Летом солнце греет жарко, И вступает в полный цвет
Всё кругом. И жизни жалко До зарезу. Летом – нет [6,c.85], так и
последующим: А зимой – земля, как камень, На два метра глубиной,
Привалит тебя комками, – Нет уж, ну её – зимой. А весной, весной... Да где
там, Лучше скажем наперёд: Если горько гибнуть летом, Если осенью – не
мёд, Если в зиму дрожь берет, То весной, друзья, от этой Подлой штуки –
душу рвёт [6,c.85].
Модальные значения часто наслаиваются на эмоциональную и
оценочную семантику. Так, в риторических высказываниях с частицей что
если (а что если; ну, а если; ну, а коли; а если; а ежели), как отмечает
А.В. Канафьева, модальное значение предположения «переплетено» с
негативными или позитивными эмоциями говорящего [см. 2,c.35]. – <...> А
теперь, гляди, кто буду, – Вроде даже офицер. – Офицер? Так-так.
Понятно, – Дед кивает головой. – Ну, а если... на попятный, То опять как
рядовой?.. – Нет, отец, забудь. Отныне Нерушим простой завет: Ни в
большом, ни
в малом
чине На попятный
ходу нет
[6,c.165] –
предполагаемость нежелательного действия сопряжена с негативными
эмоциями, порождаемыми военным временем. В тексте: Только Тёркин: –
Брось, ребята, Говорю – не пропадёт. Сам сидит как будто в кресле, Всех
страхует от огня. – Ну, а если?.. – А уж если... Получи тогда с меня [6,c.111]
недоговорённость, оборванность высказывания (смелый герой Тёркин
перебивает собеседника, не давая ему возможности вербализировать
сопряжённое с чувством страха предположение) придают высказыванию
яркость, а также предают его разговорный характер. Здесь реализуются
функция приближения речи к устному рассказу и имитирующая функция –
имитация речи простых людей.
семантику
(предполагаемость
неопределённость,
говорящего
с
закрытость
тревогой,
А.В. Канафьева отмечает, что ту же
чьих-то
перспективы,
боязнью,
действий,
которые
страхом)
неясность,
сопряжены
имеют
для
риторические
высказывания с десемантизированным наречием вдруг [см. 2,c.35]: – Дай ещё
сказать старухе <Смерти>: Вдруг придёшь с одной рукой? Иль ещё каким
калекой,
–
Сам
себе
и
то
постыл...
[6,c.138].
Встречаем
также
словоупотребление а вдруг: Крепко бито. Цель накрыта. Ну, а вдруг как там
сидят! Может быть, притих до срока У орудия расчёт? Развернись
машина боком – Бронебойным припечёт [6,c.45].
Анализ материала поэмы «Василий Тёркин» с точки зрения семантики
помогает сделать следующие выводы:
1. Семантика риторических высказываний в поэме А.Т. Твардовского
«Василий Тёркин» кардинально не меняется в зависимости от формы
высказываний. Риторические высказывания представлены в вопросительной,
восклицательной форме, а также в форме повествовательной.
2. Типичной для текста поэмы является семантика двух основных
групп риторических высказываний:1) семантика отрицания и 2) семантика
утверждения.
Однако
семантика
риторических
высказываний
в
анализируемой поэме А.Т. Твардовского часто не столь однозначна: в
условной
риторической
форме
отчасти
сохраняется
возможность
предположения ответа.
Помимо отрицательной и утвердительной семантики риторических
высказываний, данным синтаксическим единицам присуща эмоциональнооценочная семантика.
3. Семантика риторического высказывания может быть определена по
авторским квалификаторам, которые могут выступать в виде предтекста или
посттекста.
4. В риторических высказываниях находят выражение модальные
значения. Они
широко
представлены
в
поэме
«Василий
Тёркин».
Модальные значения часто наслаиваются на эмоциональную и оценочную
семантику.
5. Комплексное использование риторических высказываний различной
семантики в поэме А.Т. Твардовского составляет характерную черту
идиостиля
поэта.
Система
риторических
высказываний
в
поэме
А.Т. Твардовского отражает народность языка его произведения.
Проблема изучения риторических высказываний остаётся актуальной.
Исследование их функций связано с решением вопросов о подвижности и
устойчивости лексики, синонимии и многозначности как лексики, так и
синтаксических конструкций, общенародности языка.
Перспективы исследования: в более детальном описании риторических
высказываний и их семантики в поэме А.Т. Твардовского «Ваилий Тёркин» и
в
поэзии
автора
в
целом;
в
выявлении
семантики
риторических
высказываний в идиостиле писателей и поэтов; в сравнительном анализе
использования тех или иных риторических высказываний в поэтических и
прозаических текстах разных писателей и поэтов, к примеру, поэтов
смоленской
поэтической
школы:
М.В. Исаковского,
Н.И. Рыленкова,
А.Т. Твардовского; в изучении поэтического языка А.Т. Твардовского в
целом.
Литература:
1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М.: КомКнига,
2007. – 576 с.
2. Канафьева А.В.
Риторическое
высказывание:
формы,
семантика,
функции. Монография. – М.: Изд-во МГОУ, 2011. – 200 с.
3. Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред.
П.А. Леканта. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Высшая школа, 2006. –
407 с.
4. Лекант П.А. Грамматические категории слова и предложения. – М.,
2007. – 215 с.
5. Русская грамматика: научные труды: в 2 тт. / Российская академия
наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. – Репринтное
издание – М., 2005. Т. 2 – 712 с.
6. Твардовский А.Т. Военная лирика. – М.: Военное изд-во министерства
обороны СССР, 1966. – 448 с.
7. Твардовский А.Т. Избранные произведения. В 3 т. – М.: Худож. лит. –
1990. Т. 1 – 495 с. Т. 2 – 463 с.
Сюэ Жаньжань (Китай, Ханчжоу)
Люди, церковь, вера: тема одиночества в повести «Рождение»
В повести «Рождение» Алексея Варламова рассказывается о том, как
поздно забеременевшая женщина рождает недоношенного младенца и как
потом начинается мучительная борьба за его жизнь. Этот сюжет повести
служит основой, на которой мастер создает затем своё живописное полотно,
отражая современное представление постсоветского общества о семье.
Здесь церковь, больница, круг родственников наших героев служат
сценой, на которой разворачивается битва за жизнь ребёнка, входящего в
мир. Отношение их к ребёнку различно, оно делит всех на две большие
группы независимо от социального положения, таким образом помогая
автору решить ряд важных для него моральных вопросов. Социальная роль,
положение персонажей может при этом усилить или ослабить их в качестве
врагов или друзей новой жизни.
Раскроем эти вопросы, чтобы понять точку зрения автора.
В
современном
российском
обществе,
которое
показывает
в
произведении автор, наступила религиозная свобода. Некоторые люди
считают, как пишет Алексей Варламов, что современная русская литература
в условиях этой самой свободы менее наполнена христианским духом, чем
русская литература в советский период. Сейчас писательское слово имеет
очень малый вес, и проблема воспитания души, тема предназначения
человека на земле наполнены гораздо меньшим общественным звучанием,
чем раньше.
А.Варламов постоянно поднимает в своих произведениях христианскую
тему. По его словам, «…мне кажется, коль скоро человек испытывает
потребность говорить о душевном, духовном опыте прихода человека к вере
– христианству, а я такую потребность испытываю, видимо, уходить от этой
темы он не должен. Все равно она является сердцевиной нашей
литературы.»22
В повести А.Варламов подчёркивает разницу между социальным
институтом религии и морально-этическими принципами, которые мы
привыкли считать религиозными. Церковь серьезно входит в жизнь наших
героев три раза, религиозный же мотив звучит постоянно, как камертон.
С тех пор как героиня забеременела, повествует автор, она читала
тайком от мужа утренние и вечерние молитвы, хотя не была прежде
религиозна и даже крещеной не была. Она решила, что не может носить и
родить, будучи некрещеной. Эта мысль пришла ей в голову от полного
одиночества и беспомощности. Только чудо могло ей помочь. Итак, она
приняла крещение, и теперь испытала благодарность почти детскую, чистую,
что никто ее не остановил и у нее и ее младенца, уже как бы крещенного во
чреве матери, есть свой ангел-хранитель. Такое счастье дает человеку
церковь, кто пришел к ней, к этой вере. Но когда она приближалась к церкви
и входила в здание с его заунывным пением, возгласами причта и шепотком
молящихся, ее охватывал озноб. Она не хотела идти туда, там пугали ее и
взгляды святых на иконах, и колючие взгляды церковных старух, и, постояв
несколько минут, она торопливо выходила на улицу. Вера в чудесную
помощь в беде заставляет женщину проходить через унизительный обряд
раздевания на глазах чужих людей, не обращать внимания на «колючие
взгляды». Все люди, которых она встречает в церкви, для неё чужие,
враждебные.
Во второй раз церковь входит в эту семью, когда потерявшийся от горя
отец приходит просить о молитвах за стоящего на грани смерти сына и
слышит: «Церковь не может вам помочь. Она молится за крещёных».23 Муж
не религиозен, он просто находится в отчаянии. Нетрудно понять, каким
Гурболиков В. «Первоначальное накопление опыта Интервью с писателем Алексеем
Варламовым
по
материалам
http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1&section
=4&article=191.
23
Варламов А.Н. Затонувший ковчег: Повесть. Романы/ Предисл. В.Я. Курбатова;
Ил.В.Л.Гальдяева. -М.: Мол. Гвардия, 2002. - С.60.
22
беспомощным и униженным он себя чувствовал, ведь никогда не
признавался в силе религии, и вдруг появился в церкви, начал просить, чтобы
ему помогли. Но холодная равнодушная церковь отказалась от него. После
такого отказа он решительно убедился, что там все было слишком чужое и
немилосердное. «Утопающий хватается и за соломинку», – говорит русская
пословица, хорошо объясняя его неожиданный приход в церковь за
помощью. Но может ли эта организация со своими ритуалами и желанием
создать группу избранных стать руководителем и учителем для тех, кто
борется с общественным злом, хочет сказать нам автор. Он вкладывает свои
сомнения в размышления-монологи своего персонажа. Это он тот муж,
который, по мнению героини, «обязательно скажет жене, узнав о ее
крещении, что креститься – это не таблетки от кашля принимать, и если она
думает таким образом помочь себе и ребенку, то глубоко ошибается».
В последний раз церковь входит в их жизнь, когда жена велела мужу
найти священника и окрестить сына, жизнь которого колеблется на пороге
смерти. Она знает, что это его не спасет, но хочет, чтобы ребёнок был
крещеным. Мужчина же шел и думал о том, что его жене, наверное, не
безразлично, умрет ребенок крещеным или нет, быть может, она верит, что
если его не окрестить, то он не попадет на небо и не увидит Бога. Но он сам
никак не мог согласиться с женой в этом. В конце концов он нашел
священника, но старик слушал его так же невнимательно, как и жалующихся
старух. Даже после крещения мужчина все еще продолжал считать, что
священник так стар, что ничего и не понял.
Автор показал нам, как по-разному церковь относится к верующим и к
беспомощным неверующим. Мы чувствуем, что не любой человек может
получить от неё помощь, она не любому близка. Мы даже заметили, что
церковь к неверующим иногда относится со злорадством. И в этом мы не
ошиблись, автор именно это хочет сказать читателям. В интервью автор с
печалью отмечает: «Правда, сейчас я все чаще сталкиваюсь в нашей
современной церковной жизни с попыткой отгородиться от людей
неверующих, не христиан. С попыткой поставить между церковью и ними
такую преграду. Все, кто по эту сторону ограды, те спасутся. Те, кто по ту
сторону, погибнут. Это мироощущение, которое существует на Руси столько,
сколько существует здесь христианство, на мой взгляд, вообще сыграло с
нами злую шутку.»24
На самом деле, церковь менее всего имеет право злорадствовать над
этой несчастной семьей.
Но автор оценивает религию не только по делам церкви. Он пытается
искать воплощение настоящей церкви в словах философа В.С. Соловьёва:
«Церковь не есть собрание верующих только, но собрание любящих. А
любовь не может быть бездейственна и... не может оставаться равнодушной к
внешней жизни, всем делам и отношениям человеческим».
Итак, любовь как основа общества. Думаю, что в образах жены-матери и
молодого доктора мы можем найти ответ, как автор отвечает на вопрос о
принципе, лежащем в основе человеческих отношений.
Женщина пришла к Богу, чтобы уйти от судьбы и стать матерью, она
переступила через себя, свой страх и стыд, когда беременная раздевалась в
бассейнчике с мутной водой и на нее смотрели как на ненормальную. Она
вытерпела все, чтобы заручиться Его поддержкой. Она не чувствовала
ничего, кроме одиночества и бездны, и ради сына никогда не переставала
молиться за него. В молитвах к Божьей Матери она просит не оставлять
маленького человека в одиночестве, прийти и помочь ему: «Он никогда не
был один, он не знает, что это такое, пусть он увидит Тебя и перестанет
бояться, если Ты дотронешься до него, то он успокоится. Ты одна сейчас
можешь не дать ему исчезнуть.» 25
Итак, любовь – это спасение от одиночества, страха, беспокойства, беды
и зла. Её страдание – это наказание за грехи, которые она видит в своей
Гурболиков В. «Первоначальное накопление опыта Интервью с писателем Алексеем
Варламовым
по
материалам
http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1&section
=4&article=191.
25
Варламов А.Н. Затонувший ковчег: Повесть. Романы/ Предисл. В.Я. Курбатова;
Ил.В.Л.Гальдяева. -М.: Мол. Гвардия, 2002. - С. 57.
24
холодности, и шире – наказание за то, что семья живёт без «закона и без
любви», ведь «просто так ничего не бывает».
«Совершенная любовь изгоняет страх» (1Иоан.4:18) Когда её муж
увидел, как она учила сына следить глазами за игрушкой, улыбалась,
гугукала, относилась к сыну так, как будто никакой болезни не было, то он
подумал, что его жена оказалась гораздо мудрее. Жена своим поведением
показывает мужу и холодным врачам, как надо относиться к новой жизни.
Дети очень хрупки. За ними нужен особенный уход, который только Бог и
Матерь Божья дарит людям: утешать родителей, любить младенцев, учить
других любить.
Доктор не был человеком религиозным, но матерям в случаях, когда
жизнь их детей была в опасности, говорил одно: если верующая, молись,
если неверующая, тоже молись. А самое главное, не думай о нем плохо. Он
еще слишком связан с тобою, с твоим организмом, с твоей психикой, мозгом,
и больше всего, больше, чем лекарства, капельниц и кислорода, ему нужна
твоя любовь, твои теплые мысли. Если этой любви будет много, ты его
спасешь. Именно так он говорил с нашей героиней. И она, кажется, все
поняла. Когда утром он вошел в палату, в ее глазах было отчаяние и горе,
когда уходил — надежда. Хотя он давал не надежду, он не любил это
слишком расплывчатое и даже вредное понятие, — он давал работу: лежи и
люби его. Вот твое дело сейчас.
По словам автора, этих недоношенных детишек доктор обожал. Хотя
они были страшны на вид, с вялой, дряблой кожей, собирающейся в складки,
тоненькими ручками и ножками, непропорционально большими головами,
мягкими ушами и белым пушком на плечиках и на щеках. Чтобы выходить
каждого из них, требовались невероятные усилия, искусность и любовь, но,
когда это удавалось сделать, доктор был счастлив. И он вообще считал, что в
природе ничего не бывает просто так, и недоношенные дети тоже нужны, они
отмечены особой печатью, у них раньше начинает работать мозг, они
впечатлительнее, восприимчивее, и если преодолеть самый трудный первый
год, то родители будут вознаграждены сполна. И он страдает от того, что в
последние годы все чаще и чаще несчастные младенцы попадали в дом
ребенка, где, лишенные внимания и любви, которые им были необходимы
вдвойне, вырастали калеками. Таких родителей мягкий, незлобивый доктор,
похожий на Пьера Безухова, люто ненавидел и, будь это в его власти, в
принудительном порядке подвергал бы стерилизации, чтобы не было у них
никогда потомства. И пока был малейший шанс уговорить их от детей не
отказываться, доктор не отступал.
Вообще доктор – чувствующий человек, он и мужчин хорошо понимает.
Он нам объясняет: «С мужчинами же было труднее. Любить младенца они не
могли».
26
То чувство, что испытывали даже самые нежные и заботливые
впоследствии отцы, любовью назвать было нельзя. Это могла быть гордость,
самолюбие, тщеславие, самодовольство, но только не любовь. Обычно
ничего страшного в этом не было, но когда рождались недоношенные дети,
порой случалось, мужья требовали, чтобы матери отказывались от них.
Детей, на которых Бог ли, природа являли свою милость и чудо, даруя им
жизнь, бросали только потому, что родители страшились их выхаживать или
у них оставались дефекты, хотя доктор мог бы привести сотню примеров, как
из младенцев, весивших при рождении меньше буханки хлеба, вырастали
умницы и крепыши.
В повести, мне кажется, есть один человек, к которому с одобрением
относится
автор.
Думаю,
даже
единственный
идеальный
образ
в
произведении. Это именно наш «Пьер Безухов». Каждый день он имеет дело
с младенцами, с родителями, вообще с надеждой нашего общества. Он
напоминает людям не столько врача, сколько ангела-хранителя. Этот
персонаж несёт философскую нагрузку. Рисуя его, автор решает важный
вопрос: как быть человеком в сложном современном обществе.
Варламов А. Н. Затонувший ковчег: Повесть. Романы /Предисл. В.Я. Курбатова; Ил.
В.Л.Гальдяева. -М.: Мол. Гвардия, 2002. -С. 54.
26
[This work is supported by «the Fundamental Research Funds for the Central
Universities»].
Чжао Дань (Китай, Нанкин)
Мо Янь: молчащий писатель и говорящая проза
В 19:00 11 октября 2012 года по пекинскому времени китайский писатель
Мо Янь был удостоен Нобелевской премии по литературе. На это сообщение
обратили внимание не только люди из литературных кругов и научная
интеллигенция, но и правительство, и простые китайцы. И это решение не
может остановить дискуссию о писателе и Нобелевской премии, то
обсуждение, котором продолжается полтора месяца. Как раз наоборот,
известие о присвоении Нобелевской премии по литературе Мо Яню
послужило темой нового спора о критериях Нобелевской премии, о
значимости писателя и его произведений в китайской литературе, о святом
долге и совести писателя как такового.
Мо Янь, настоящее имя которого Гуань Мо-е, современный писатель,
прозаик, почётный доктор филологии Открытого университета Гонконга,
вице-председатель правления Союза китайских писателей с 2011-го года,
приглашенный
профессор
Китайского
восточного
педагогического
университета (Шанхай) и Циндаоского научно-технического университета (г.
Циндао).
Он родился 17 февраля 1955 г. в уезде Гаоми провинции Шаньдун, из-за
«Культурной революции» был вынужден оставить школу. С 1976 года
служил в армии. С 1981 года начал литературную деятельность, опубликовал
рассказы «Непрерывный дождь в весенней ночи», «Иссякшая река»,
«Осенняя вода», «Народная музыка» и др. Окончил филологический
факультет Академии искусств Народной Освободительной Армии Китая в
1986 году, а через 5 лет получил ученую степень магистра в Литературном
институте имени Лу Синя. Повесть «Красный гаолян», опубликованная в
1986 г., была удостоена национальной премии КНР «За лучшую повесть
года». Весной 1988 года фильм «Красный Гаолян», снятый по одноименной
прозе Мо Яня режиссером Чжан Имоу, получил Премию – Золотой медведь
на Берлинском кинофестивале. Благодаря этой экранизации Мо Янь начал
пользоваться популярностью как в Китае, так и во всем мире. Его повесть
«Редька, красная снаружи, прозрачная внутри», роман «Страна вина», цикл
повестей «Красный гаолян: Семейная сага» и др. стали одними из самых
читаемых литературных произведений в Китае. В 1997 году писатель вышел
в отставку из рядов вооруженных сил и стал редактором местной газеты
«Прокурорский день». В этом же году ему была присуждена «Литературная
премия мастера» и одновременно денежная премия в размере 100000
китайских юаней за роман «Большая грудь, широкий зад». За первое
десятилетие XXI века Мо Янь получил несколько значимых литературных
премий и неоднократно был включен в список претендентов на самую
престижную в Китае литературную премию Мао Дуня. Только после того как
в 2001 году вышел в свет роман «Лягушка» писатель был удостоен этой
высокой чести. Произведения Мо Яня уже были переведены на десять языков
мира.
Творчество Мо Яня обычно относится в современной китайской
литературе к «деревенской прозе» и «корнеискательной литературе». В нем
развертывается субъективный мир персонажей, уникальная конструкция
романа, свободное повествование, своеобразный пейзаж определенного
географического пространства, фольклор и таинственная мистическая
история. Недаром Шведская академия назвала Мо Яня писателем, который
способен с "умопомрачительным реализмом соединять народные сказки,
историю и современность".
В повести «Красный Гаолян» (1986) рассказывается история «моей
бабушки»
и
«дедушки».
Красный
гаолян
–
это
популярная
сельскохозяйственная культура в уезде Гаоми и символ "полнокровной,
огневой жизни" моих дедушки и бабушки. Они умеют любить, как бы
рождаются и умирают только для любви, любви к людям, к своей родине.
Эти герои обладают огненными страстями и чувствами, как герои в ранних
рассказах М.Горького. Но одновременно их любовь существует в реальное
время, время Сопротивления китайцев японским агрессорам. И эта любовь
сразу сочеталась с долгом перед отечеством, что стало причиной их гибели.
«Страна вина» (1993) – первый роман Мо Яня, изданный в России. Выбор
этот не был случайным. Достоинство и значимость этой работы, ставшей
этапом в творческом пути Мо Яня, заключаются ее в содержании. Этот
роман – начало нового периода в творчестве. Содержание и стиль романа
вызывают наибольший интерес. Ведь люди в стране вина страстно любят
пить вино (китайскую водку) и кушать детей, специально выращиваемых для
еды. К тому же роман носит сатирический характер, являясь критикой
современного
китайского
чиновничьего
общества
со
страстной
одержимостью пищей и «канибалистической» культурой. В романе
сложилось две взаимосвязанные линии, подряд появляющейся в тексте.
Первая линия – это история о том, как следователь по особо важным делам
провинциальной прокуратуры Дин Гоуэр ведет расследование выращивания
детей для приготовления из них блюда. Люди в Цздэго (т.е. страна вина) уже
привыкли к этому бизнесу – торговлю детьми как телятины. В конце концов
Дин Гоуэр тоже не мог удержаться против соблазна выпить вина и
выпившим утонул в нечистотах. Вторая линия – кандидат наук Ли Идоу,
занимающийся исследованиями в Академии виноделия Цзюго, постоянно
пишет почтенному учителю Мо Яню и посылает ему свои литературные
работы. Проза, написанная Ли Идоу, на самом деле являются пародией на
прозу почти всех течений и стилей китайской прозы XX века, от записок
сумасшедшего до китайского исторического рыцарского романа, от
авангардизма
до
сюрреализма...
Писатель,
используя
бесконечную
гиперболизацию, описывает китайскую культуру вина и чиновничий мир,
доводя описание до абсурда.
В романе «Большая грудь, широкий зад» (1996) автор искренно воспевает
материнскую любовь и необходимость продолжать род. Хотя заглавие
романа вызывает некое эротическое чувство, но содержание книги совсем
иное. По мнению автора, большая грудь и широкий зад – это вообще не
эротика, а знак женщин, способных рожать детей. Мужчины здесь как бы
потеряли значение существования и служил только элементом продолжения
рода. После смерти отца и дедушки, убитых японскими агрессорами, мать
собственными силами содержала восемь дочек и единственного сына. В
переменчивой судьбе всей семьи, в том числе дочерей и зятьев, отражаются
исторические потрясения XX века Китая с 30-х годов вплоть до периода
перестройки и открытости в 80-е годы.
«Рождение, смерть и утомление» (перевод автора данной статьи,
существует и другой перевод по произношению китайских иероглифов
«Шэнсы пилао», 2006 – примеч.Ч.Д.) является романом старого «Стиля главподразделов» (Чжанхуэйти)27. Заглавие романа происходит из Буддизма,
который учит, что рождение, смерть и утомление существуют из-за желания,
душевная и телесная свобода достигается только путем уменьшения желаний
и неделания. Буддийское начало с идеей метемпсихоза глубоко проникнуто в
этом произведении. По буддизму человек после смерти своего тела
продолжает жизнь в новом воплощении, т.е. душа переселяется в тело
новорожденного человека или другого живого существа – но какого — в
зависимости от деяний в предыдущих воплощениях. И вот так называемый
круговорот сансары. В этом романе-эпопее один убитый помещик-кулак
проходил шесть круговоротов сансары, превращаясь после своей смерти в
осла, быка, свинью, собаку, обезьяну и последнего – новорожденного
ребенка с чрезмерно большой головой и врожденной болезнью, который
Стиль глав-подразделов или Чжанхуэйти(章回体) представляет собой одну из форм
повествования в романах древних времен Китая, характеризующуюся конструкцией
многочисленных глав и подразделов, даже более ста. Каждый подраздел имеет свое
заглавие в форме одной строчки или дуальных строчек, которое в общих чертах излагает
главное содержание данного подраздела. Как правило, каждый подраздел рассказывает об
относительно целостном сюжете, поэтому самостоятелен, и одновременно идеально
сливается с другими подразделами. Такой стиль сложился на основе китайского фольклора
и народного театра, популярно применяется в романах династий Мин и Цин. См.:
[электронный ресурс]. Режим доступа: http://baike.baidu.com/view/682422.htm
27
непрерывно рассказывает об странных чувствах в разных воплощениях и
судьбах семей помещика Си Менау и крестьянина Лан Цефан. В книге
глазами разных животных отражается 50-летняя история китайской деревни
с 1950-х по 2000-й гг. и толкуются отношения крестьян с землей, их
оптимистический, настойчивый характер и богатый духовный мир.
Творчество Мо Яня со временем стало обладать историческим
измерением и глубокой проблематикой. Значимой теме посвящается и его
роман «Лягушка» (2009). Тетка рассказчика, от лица которого ведется
повествование, работала деревенским врачом, гинекологом-акушером в
течение 50 лет, когда в Китае развертывалась политика контроля за
рождаемостью. Как член компартии она не ничуть не сомневалась в
правильности
партийной
политики
и
изо
всех
сил
боролась
с
неконтролируемыми беременными, в результате чего погибли женщины и
их нерожденные дети. Поэтому тетку называли в деревне «Властительницей
ада». Но, выйдя на пенсию, тетка изменилась. Ей снились умершие дети, и у
нее началось духовное раскаяние. Производство жизни, деторождение – это
великое, обычное, таинственное и первобытное средство обеспечения
вечного существования человеческого рода. Но в романе оно противостоит
партийной политике. Люди разрываются при этой противоречивой ситуации
и проявляют человечную сложность. Мо Янь не намерен ни оправдывать эту
политику ни ее отрицать, он лишь уделяет внимание душевному состоянию
исполнителей и жертв такой политики.
Мо Янь способен создать в своих произведениях самобытный временнопространственный мир. В большинстве его прозаических сочинений (кроме
«Страны вина», «Красного леса» и некоторых рассказов) этот мир
конкретизируется уездом Гаоми, например, в книгах «Красный гаолян»,
«Большая грудь, широкий зад» и «Лягушка». Гаоми – не только родной
округ писателя, но и его духовный очаг. Память о нем, родная история
составляют основу творчества Мо Яня. Гаоми, с одной стороны, это реальное
место, где живут люди из поколения в поколение; с другой стороны, это
выдуманный, замкнутый в романе мир со своей традицией, мифом, образом
жизни и поведения. Люди, живущие в этом мире, всегда стремятся жить
свободно, по своей воле, по самому естественному закону – закону природы,
закону души. Но они постоянно мучительно сталкиваются с этим миром. И
наконец-то выясняется, что вечные ценности человечества – добро, красота,
продолжение человеческого рода в конечном счете побеждают.
Такое сталкновение выражается в творчестве Мо Яня безграничной
фантазией и субъективным чувством мира персонажей, сочетанием
противопоставленных по значению слов, натурализмом и т.д. В романе
«Большая грудь, широкий зад» образ матери изображается глазами ребенка,
который сосет ее грудь. Поэтому красота матери, ее совершенство зависит от
красоты груди и обилия молока, и окружающий мир показывается в
соотношение с грудью: «уродливая как грудь редиска», «грудь выглядит как
пара белый голубей» и т.п.
Слова Мо Яня имеют чудесную силу: даже противопоставленные по
значению слова, казавшиеся несочетаемыми, очень гармонично сочетаются в
его тексте. К примеру, в повести «Красный Гаолян» он пишет: «Я некогда то
северо-восточное село Гаоми крайне обожал, и некогда то северо-восточное
село Гаоми крайне ненавидел. Выросши, я постарался учиться марксизму и
наконец понял: северо-восточное село Гаоми представляет себя самое
красивое и самое уродливое, самое возвышенное и самое обывательское,
самое священное и самое греховное, самое героическое и самое негодяйское,
самое пьяное и самое любовное место на свете.» (перевод автора данной
статьи – примеч.Ч.Д.). Теория Единства и борьбы противоположностей
Маркса учит нас, что «каждый объект заключает в себе противоположность»,
это и есть «суть» действительности. Поэтому образ родного места и
отношение автора к своим родным людям показываются благодаря
душевному противоречию, этим антонимам.
Также находим строки в книге «Стране вина»: «Родился Дин Гоуэр в
тысяча девятьсот сорок первом. В шестьдесят пятом женился..., один
ребенок... Была и любовница. Иногда милая, а порой просто жуть. То яркое
солнце, то ровный свет луны. То прелестная кошечка, то сучка бешеная. То
прекрасное вино, то горькое лекарство. С женой он не раз развестись
собирался, но передумывал. И с любовницей такая же история: то воспылает
любовью, то охладеет. Когда болел, всякий раз воображал, что это рак, и
боялся этой болезни, как рака. Страстно любил жизнь, но она уже порядком
обрыдла. Вот и метался от одного к другому, не в силах на чем-то
остановиться.»28 Противоположные по значению слова создают некую
безысходную ситуацию, в которой находится сам герой.
Творчестве Мо Яня отличается натуралистическими картинами и
стиранием границы красоты и уродливости. Писатель как бы хочет таким
образом обнаружить ту хаотическую силу, которая препятствует людям жить
и любить. В начале романа «Большая грудь, широкий зад» вместо описания
рождения ребенка он подробно записал, как ожеребился детеныш осла.
Грязь, кровь, вопль, дикая уродливость побеждает красоту. На читателя все
производит впечатление: темнота, злодеяние и смерть. А в «Красном
Гаоляне» четко описывается картина сдирания кожи у старика. Несомненно,
что
такое
описание
вызывает
не
столько
биологическую,
сколько
психологическую реакцию. И этими натуралистическими картинами не
исчерпывается творчество Мо Яня. Их можно найти также в романах «Пытка
сандалового дерева», «Страна вина» и т.д. Безусловно, из-за этой причины
многие читатели его не любят.
Действительно, услышав весть о вручении Мо Яню Нобелевской премии,
люди не верили этому известию. Ведь в Китае Нобелевской премии достоин
скорее всего не он. А почему именно Мо Янь получил премию? Это,
наверное, то ли потому, что многие его произведения были переведены на
европейские языки, то ли оттого, что Нобелевский комитет наконец-то
обратил внимание на Восток, а возможно, потому что в творчестве Мо Яня
Страна вина: роман / Мо Янь. Пер с кит., примеч. И. Егорова. – СПб.: Амфора, 2012. С.
19
28
«китайская национальная культура сочетается с мировой культурой»29.
Недаром литературные критики спорят, что Мо Янь, чтобы польстить
нобелевскому комитету, специально вложил многие оттенки мировой
культуры в роман «Лягушка»: адресат главного героя является японским
писателем (легко воображаемо, это друг писателя Кэндзабуро Оэ), пьеса
написана по образцу французского экзистенциалистского писателя Сартра,
один из важных персонажей происходит из русской семьи, сцена романа –
ресторан «Дон Кихот» напоминает испанский литературный шедевр
Сервантеса.
Но спор остается спором. Мы не можем отрицать, что Мо Янь уже создал
индивидуальный стиль, который сделал его уникальным писателем в Китае и
во всем мире. Его проза удовлетворяет жюри Нобелевской премии не только
внешним
оформлением:
сложной
конструкцией,
восточным
мифом,
уникальным повествованием, христианскими мотивами, сюрреалистическим
элементом, но и своей вечной проблематикой и утверждением человеческих
ценностей.
Мо Янь прибыл в Стокгольм на церемонию вручения премии. В одном из
интервью его спрашивали о китайской цензуре, он отвечает: «Я никогда не
воспевал цензуру. Я думаю, она существует в каждой стране... Если нет
цензуры, всякие люди могут оскорблять других и на них клеветать...
Писатель может написать великое произведение только при полной свободе,
я думаю, это фантазия. Наоборот, если писатель находится в несвободной
ситуации, то не напишет хорошее произведение. Это тоже ерунда! Самое
важное для писателя – это его душевная свобода, может ли он стоять выше
политической и классовой позиции.»30 Кстати говоря, он, может быть, забыл,
как он списал «Выступления Мао Цзэдуна на совещании по вопросам
литературы и искусства в Яньане». Это поведение вызывает у китайской
либеральной интеллигенции насмешку. Ведь оно, безусловно, показывает,
См.: газета «Южный мегаполис», 12.10.2012, с. 2.
См.: [электронный ресурс]. Режим доступа: http://cn.nytimes.com/article/culturearts/2012/12/06/cc06moyanpress/
29
30
что он верит в «Выступления», которые устанавливают классовую позицию
литературного творчества как канон китайской литературы.
Правда, быть писателем иногда очень трудно, особенно в ситуации
несвободы. Мо Янь никогда не выражал оппозиционное мнение, чаще всего
выступал за политику правительства, например за политику «Контроль над
рождаемостью», за цензуру. А его произведения как раз представляют собой
протест такой позиции, и все это взывает путаницу.
Насчет того, что писатель Ю.Трифонов не подписывал писем протеста,
Дора Штурман напомнила нам, что «в доперестроечные времена в условиях
жесткой
цензуры
были,
однако,
и
другие
судьбы,
внешне
более
благополучные, но тоже для тоталитарной ситуации нетипичные... Эти
подцензурные писатели еще до падения всех запретов, до отмены гонений на
свободное слово делали настоящее дело, работали настоящую работу.»31
Итак, мы, наверное, можем сказать только, что Мо Янь, как и его
литературный псевдоним32, действительно молчащий писатель, не очень
честно и не в полной мере раскрывающий себя. Но также мы не можем не
замечать, что его проза говорит правду и обладает общенациональной
ценностью. Это и есть его вклад в китайскую и мировую литературу. А
должен ли быть писатель честным? Сохранится ли у него священный долг
интеллигента? Это уже другой вопрос. А ведь некогда А.Н.Толстой тоже себе
изменил.
Чжао Дань (Китай, Нанкин)
Применение теории семантического поля и семного анализа в
практике изучения стихотворной речи
Стихотворная речь как реализация разнообразных языковых средств в
стихах характеризуется экспрессивностью, содержательностью, сжатостью,
метафоричностью, ритмичностью и др. признаками. Об этом говорит
Давыдова Т.Т., Сушилина И.К. Современный литературный процесс в России: учеб.
пособие. - М.: МГУП. 2007. С. 87
32 «Мо Янь» в китайском языке означает «не говорить».
31
Л.Н.Толстой: «Пришло бы место, где моя мысль потребовала бы больше
сжатости, силы, законченности, и вышли бы стихи»[1]. Стихотворная речь
представляет собой самостоятельную языковую систему, которая отличается
от прозаического языка. Обычно значимые единицы, действующие в стихах,
содержат больше информации, чем “можно в прозе”. Слово выражает мысли
и чувства поэта не только своим значением, но и соотношением с другими
словами,
которые
взаимно
связываются
и
располагаются
в
одном
стихотворном произведении. Поэтому семантическое исследование слов
лежит в основе правильного и глубокого понимания смысла стиха и
справедливой оценки языковых стилей поэтов.
1.Теория семантического поля и семный анализ
Теория Семантического поля (СП) появилась в 60-е годы ХХ века,
когда после ряда исследований английских и американских учёных в США
было выдвинуто 8 теорий, в том числе коллокационная теория (Collocational
Theory), структурная семантика (Structural Semantics), теория компонентного
анализа (Componential Analysis), теория СП (Semantic Fields) и т.д. Их
особенности
заключаются
в
изучении
семантики
с
точки
зрения
соотношений слов. А среди них теория СП, отличаясь системностью и
связностью, получила широкое признание в сфере лингвистического
изучения.
Сочетание СП и компонентного анализа служит эффективным
способом
изучения
микромира
литературных
произведений.
Метод
компонентного анализа в самом начале был употреблён американскими
учёными
в
трансформационно-порождающей
грамматике,
логике,
лингвистике, философии и т.д., потом был введён в процесс рассмотрения
семантики. Теория компонентного анализа указывает, что нельзя считать
лексику
неделимым
целым.
Она
может
разделяться
на
некоторые
семантические приметы, так называемый семантический компонент или
сему. «Термин сема предпочтительнее, чем семантический компонент,
семантический элемент, семантический множитель, ноэма, семантический
маркер, и др. в силу своей краткости и формальной соразмерной
соотнесённости
с
названием
единицы
более
высокого
порядка
—
семемой»[2]. Поэтому компонентный анализ иногда конкретизирован как
семный анализ. Разделение семемы на семы углубляет наше познание
семантики и позволяет разобраться в связи и различии семем, в синонимии,
антонимии и других семантических отношениях и явлениях. Например, слова
«мужчина» и «женщина» как семемы можно разделить на семы:
Мужчина=〔+ мужской пол〕+〔взрослость〕+〔человек〕
Женщина=〔－мужской пол〕+〔взрослость〕+〔человек〕
Возможность разделить семему (значение) представляет собой
теоретические и практические основы анализа взаимоотношений семем при
рассмотрении СП. Сема как основная единица семантического состава может
точно описать семемы, охватывая все её значимости. Следовательно, СП
можно понять в таком отношении: слова, содержащие в себе архисему
(общую сему), могут составить одно СП. Приведём пример: баран, корова,
собака, утка, кот, гусь, курица... содержат архисему “домашнее животное”,
которая связывает и соединяет их в одно СП. А глаголы “идти”, “ехать”,
“плавать”, “летать” и т.п. могут создать СП с архисемой “передвигаться”.
2.Классификация семантического поля
Согласно разным типам взаимоотношений слов в одном СП, мы
разделяем
СП
на
гиперонимически-гипонимическое,
синонимическое,
антонимическое и тематическое СП. Структура СП всегда представляет
собой сеть под каким-то общим понятием. Слово, которое занимает более
высокое положение в данной сети, и слово, которое находится в более
низком положении, создают гиперонимически-гипонимическое отношение.
Слово, выражающее гиперонимическое понятие, именуется гиперонимом; а
слово, описывающее гипонимическое понятие, называется гипонимом. К
примеру, настроение – радость, болезнь – грипп. «Настроение» и «болезнь»
являются гиперонимами по отношению к словам «радость» и «грипп», а
последние – гипонимами по отношению к первым.
Второй тип семантического отношения слов СП – синонимический.
Общеизвестно, что синонимами именуются те слова, которые имеют “общее
ядро значения”. В словаре синонимам даётся такое определение: «Слова
близкие или тождественные по своему значению, выражающие одно и то же
понятие, но различающиеся или оттенками значения, или стилистической
окраской, или и тем и другим». Видно, что семные составы синонимов
одинаковы в большей степени, различаясь только в одной или двух семах,
которые отмечают оттенки значения или экспрессивную окраску.
Антонимическое
отношение
слов
является
отражением
противоположности и несовместимости действительности в языковой
системе.
В
семных
составах
антонимов
всегда
существуют
противопоставленные или несовместимые семы. Например, значение
“умирать” определено в словаре семами〔перестать〕и〔жить〕, а “холод”
— 〔лишённое тепла〕и〔холодное состояние〕.
Тематическое отношение обозначает параллельные отношения слов,
расположенных в одном СП, исключая гиперонимически-гипонимическое,
синонимическое, антонимическое отношения. Например, поле “роза”,
“лотос”, “лилия” или поле “самолёт”, “автомобиль”, “велосипед”, “поезд”
или т.п.
3.Применение теории семантического поля и семного анализа в практике
изучения стихотворной речи
Погиб поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
Со свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!...
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!...
(М.Ю.Лермонтов, 《Смерть поэта》.)
Здесь употреблены слова гиперонимически-гипонимического поля —
“погиб” и “убит”. С точки зрения семного анализа слово “погибнуть”
разделено на семы:〔лишиться〕 и 〔жизни〕; а “убить”: 〔кто (что)〕,
〔лишить〕 и 〔жизни〕. “Погибнуть” как общее понятие семантически
содержит более обширное значение — “подвергнуться уничтожению,
гибели”, означая все возможное гибельное поведение. А слово “убить”, хотя
содержит одно и то же значение, но в стихотворении акцентирует особенный
неестественный тип смертного поведения — убийство. Благодаря этим
словам высказал автор: поэт погиб, и не только погиб, а убит. Здесь слово
“убит” употреблено в краткой форме пассивного причастия глагола, автором
делается упор на субъект поведения — убившего поэта человека. И таким
образом, сильный гнев и ненависть естественно выражены в этих словах.
Превращение обширного понятия в более узкое обычно соответствует
познавательному процессу людей, поэтому также часто используются и
слова гиперонимически-гипонимического поля. Рассмотрим другой пример:
Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется
бабье лето
И в прелести спорит с самою весною.
(О.Ф.Берггольц, 《Бабье лето》.)
Синонимическое поле часто проявляется в стихотворной речи как
наиболее употребительное языковое средство. Синонимика обогащает
образные выражения в литературных произведениях своим смысловым и
стилистическим своеобразием. Возьмём пример:
Наш скорбный труд не пропадёт:
Из искры возгорится пламя, —
И просвещённый наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И вновь зажжем огонь свободы,
И с нею грянем на царей —
И с радостью вздохнут народы.
(А.И.Одоевский, 《Ответ Пушкину》.)
Очевидно, что здесь “пламя” и “огонь” составляют синонимическое
поле. Их семные составы почти одинаковы, различие их является тем, что
слово “пламя” принадлежит к словам высокого стиля, а со словом “огонь”
сопровождается нейтральная окраска. Их употребление находится в
зависимости от стилистической окраски окружающих их слов и потребности
выражения поэта. Слово “возгореться”, сочетающееся со словом “пламя”,
также несёт в себе оттенок высокого стиля. Это словосочетание используется
как торжественное обращение к царю: вольность, которую символизируют
“вещие струны” обязательно осуществится. А “огонь”, связываясь с
нейтральными словами “свобода” и “зажечь”, означает духовную страсть и
жажду свободы. Можно сказать, что эти два слова совпадают со
стилистическим своеобразием слов, сочетающихся с ними, создав целостный
процесс возрастания чувства. Повторение значения “огонь” и различие
экспрессивных оттенков позволяют поэту выразить свои политические идеи.
Антонимы представляют собой одно из средств яркой образной речи
художественной литературы, в особенности стихотворной. Об этом пишет
составитель《Словаря антонимов русского языка》 М.Р.Львов: «Меня всегда
привлекала выразительная сила контраста, антитезы, а следовательно – и
антонимов
(полных,
симметричных
или
неполных,
квазиантонимов).
Антонимы выражают не только противоположность (…) , но и внутреннюю
противоречивость явлений(…), полноту охвата изображаемого явления (…) и
другие значения» [9,c.28].
Антонимы часто составляют само заглавие стиха, например: 《Рассудок
и любовь》 (А.С.Пушкин), 《До и после》(И.Коневский), 《Блэк анд
уайт》(《Чёрное и белое》, В.Маяковский) , 《Вечность и миг》(Вяч.
Иванов) и т.д. В этих стихах тема также выражается антонимическими
полями. В качестве примера приведём фрагмент из стихотворения
《Вечность и миг》:
Не кровью ль истекает сердце, млея?
Мгновенью ль улыбнулась, рдея, вечность?
...
Гость бледный входит в льдистый дом
К Бессмертью,
И синей мглой в снегах легло забвенье...
Молчанье! Вечность там, одна со Смертью.
Антонимическая
пара
“Вечность”
и
“Мгновенье”
в
контексте
приобретает символичные значения “Смерть” и “Бессмертье”, которые тоже
образуют антонимическое поле. Эти две пары точно передают отношение
поэта
к
окружающему
миру
и
человеческой
жизни,
обладающей
противоположностью и контрастностью.
Слова в рамке одного стихотворного произведения всегда тематически
связываются с целью отражения общей темы. Следовательно, в стихах часто
встречаются слова, тематически связанные.
Рассмотрим ещё один пример:
Шёпот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слёзы,
И заря, заря!
(А.А.Фет.《Шёпот, робкое дыханье...》.)
Фет
является
лириком,
который
«обладает
своей
собственной
эстетической системой» [10,c.3], поэтому эстетический вкус поэта явно
проявляется в содержании и форме его произведения. Стихотворение,
приведённое выше как одно из самых известных произведений А.Фета,
написано
преимущественно
чистыми
именами
существительными;
некоторые из которых находятся в тематическом поле “звук” (шёпот,
дыханье, трель), другие находятся в поле “свет” (свет, тень, пурпур, отблеск,
заря).
Повторения
архисем
“звука”
и
“света”
подсказывают
тему
стихотворения — о природе. Эти два тематических поля со стороны слуха и
зрения выражают воспринимаемую поэтом действительность.
Семантическое исследование стихотворной речи обладает важным
теоретическим значением и широкой перспективой. Теория СП, исходя из
основных значений слов, отражает общность и различие в значениях слов, и
таким образом выявляет замысел и стиль языка писателей и поэтов в
литературных произведениях. А семный анализ, употреблённый в изучении
СП, может микроскопически выражать отношения слов в смысловом аспекте.
Примечания:
1.Цит. по: Тимофеев Л.И. Слово в стихе. – М.:Советский писатель, 1982. –
С.5.
2.Там же.
3.Цит. по: Новиков Л.А. Семантика русского языка. — М.: Высшая школа,
1982. — С.116.
4.
Там же.
5.
“Гипероним”
и
“гипоним”
взяты
из
кн.《俄语语义学》(倪波、顾柏林主编，上海外语教育出版社，1995年，第1
52页。)
6.Гвоздев А.Н. и Очерки по стилистике русского языка (издание второе).—
М., 1959. — С.56.
7.Розенталь Д.Э. и Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических
терминов.— М., Просвещение, 1976. — С.384.
8.Цит. по: Гореликова М.И. и Магомедова Д.М. Лингвистический анализ
художественного текста. — М.: Русский язык, 1989. — С.114.
9.Львов М.Р. От автора. — Словарь антонимов русского языка, М.: Русский
язык, 1978. — С.28.
10.Григорьева А.Д. и Иванова Н.Н. Язык поэзии XIX — XX вв. — Фет.
Современная лирика. — М.: Наука, 1985. — С.3.
Шао Минь(Китай, Нанкин)
Сопоставительный анализ символики чисел в русских и
китайских пословицах
Числа не просто количественны, они имеют и качественную символику.
С древности у людей появилось благоговение перед числами. Таким образом,
изучение значения чисел может помочь нам найти различия и сходства в
культуре, религии, языковых привычках двух наций. Это поможет двум
национальностям лучше узнать друг друга и стимулировать развитие связей
между странами.
1.Сходства в символических значениях чисел в русских и китайских
пословицах
Хотя историческая и культурная обстановка в Китае и России сильно
различаются, символическое значение и употребление цифр в значительной
мере похожи друг на друга, особенно в современности, когда постепенно
укрепляются экономические и культурные контакты. Кроме того, существует
единство мышления, социальной психологии, мнений о ценностях и
модальности у разных национальностей, поэтому существует и сходство
символики чисел.
1) Сходство ассоциаций
Всем известно, что обычаи и культура Китая и России сильно
различаются, но всё же существует немало общих оснований, что
проявляется в совместной общечеловеческой мудрости в пословицах,
например:
①
Беда не приходит одна. 祸不单行。
②
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. 百闻不如一见。
③
Одной рукой в ладошки не хлопают. 一个巴掌拍不响。
④
Чего мало, то и дорого. 物以稀为贵。
Из этих пословиц с одинаковым значением мы можем сделать вывод,
что существует единство мышления, социальной психологии, мнений о
ценностях и модальности у людей разных национальностей.
2) Сходство в значении и употреблении цифр
Хотя историческая и культурная обстановка в Китае и России сильно
разнятся, но тем не менее символическое значение и употребление цифр в
значительной мере похоже друг на друга, особенно в современной ситуации,
когда постепенно
укрепляются экономические и
культурные связи.
Например, цифра три имеет важное значение для обеих стран.
Русские особенно любят три, потому что тройка – это счастливая
цифра для них. Эту особенность мы можем найти в пословицах: «Без троицы
дом не строится» ( 无三不盖房); «Гнуть в три погибели» (百般虐待) ; «Не
знай друга в три дня, узнай в три года» (路遥知马力,日久见人心). Кроме
того, когда русские встречаются, они как правило целуются трижды. Когда
они говорят или слышат злые слова, они плюют через левое плечо или стучат
три раза по дереву. Китайцы любят три не меньше, чем русские. В
китайском языке тоже много пословиц с цифрой три: “三人同行必有我师”,
“三个臭皮匠
,合成一个诸葛亮”,
“三思而行”,
“三人一条心,黄土变成金”,
“冰冻三尺,非一日之寒” .
Как и три, среди предпочтений у китайцев и русских ещё есть также
один, десять и восемь. Оба народа думают, что один – это начало мира и
материи, а десять – это конец.
Приведем другой пример: и китайцы, и русские в фразеологии любят
употреблять сто, тысяча, миллион, миллиард для выражения множества.
Например, в русском языке существуют такие выражения: «Сто друзей –
мало, один враг – много», «На всё сто», «Сотни (сотню) раз», «Тысячу раз»,
«Тысячи людей», «Тысячи забот», «Миллионы страданий», «Судьбы
миллионов людей», «На небе мелькают миллиарды звезд» и т.д. А в
китайском
языке:
“百万之众”、“万紫千红”、“千山万水”、“百家争鸣
,百花齐放” .
3) Сходство в развитии лексического значения
С развитием общества цифры играют всё более важную роль в жизни,
развивается и расширяется их значение. Например: «Два притопа, три
прихлопа»
(拍三巴掌两跺脚，指文艺表演水平低，很糟糕);
«Два
с
половиной человека» (两个半人,指人不多); «Не имей сто рублей, а имей
тысячу»
(不要拥有一百卢布，要拥有一千卢布，
意思是指钱越多越好，
必须要有很多的钱). Такие пословицы встречаются и в китайском языке: в
80-е годы в Пекине появились новые выражения: “一张” (один лист) и
“一个数” (одна цифра) имеет в виду сто юаней, “一根儿筋” (один мускул)
имеет в виду упрямого человека и так далее.
2.Различия в символических значениях чисел в русских и китайских
пословицах
Числа не просто количественны, они имеют и качественную символику.
Люди относятся к цифрам с разным чувством. В связи с существованием
разных традиций, религий, языковых привычек в значении чисел каждая
нация иметь свои особенности. Например, русские любят цифру семь и
считают её святой, а китайцы любят девять и считают её символом самого
высокого и почётного. Чётные числа у русских ассоциируют с несчастьем,
нечётное – со счастьем. В Китае – наоборот.
1) Семь в китайском языке и два в русском языке – несчастливые цифры
Китайцы не любят число семь, как русские не любят два. В Китае июль
– это несчастливый месяц, пятнадцатое июля – это праздник чёрта, седьмой
день после смерти – это день похорон. В китайском языке мало пословиц и
фразеологизмов с цифрой семь, у которых имеются положительные
значения. А в русском языке два имеет похожее значение, как семь в
китайском языке. Существует фразеологизм «чёрта с два» с отрицательным
значением. Устойчивые выражения с числительным два всегда имеют
значение «что-то незначительное», например: в двух шагах (很近), от горшка
два вершка (个子很矮的人) , на два слова (简短地谈话) и т.п.
2) Семь в русском языке и девять в китайском языке – счастливые
цифры
Русские особенно любят число семь. Они считают, что семь
символизирует союз Бога с человеком. В романе «Пиковая дама» семёрка
всегда приносит Герману счастье. Даже теперь в России семь считается
добрым знаком. Говорят, что если человек живёт в седьмой комнате на
седьмом этаже, то он будет счастлив.
Большая любовь русских к семёрке связана с христианством. Все знают,
что христианская культура оказала огромное влияние на русских. Говорят,
что небо состоит из семи ярусов, которые включают в себе чистое серебро,
чистое золото, жемчужину, платину, рубин, святой луч. В древности люди
знали только семь планет – Солнце, Луна, Венера, Юпитер, Меркурий, Марс,
Сатурн и связывали их с богом. Поэтому семи придали смысл святости. В
Библии утверждается, что Бог создал мир за шесть дней, и на седьмой день
отдыхал. Иисус сказал семь слов на кресте.
Русские
ценят
семь
добродетелей:
осмотрительность,
верность,
напористость, сдержанность, справедливость, честность, человеколюбие. В
Православии есть семь святых обрядов – крещение, помазанья святым елеем,
исповедь, Евхаристия, вступление в брак (венчание), деторождение.
Видно, что для русских число семь является таинственной цифрой. Семь
многократно употребляется во фразеологизмах и пословицах. Например:
Быть на седьмом небе. 如登天堂
Семь пядей во лбу. 非常聪明
Семимильными шагами. 一日千里
Семь раз отмерь – один раз отрежь. 三思而后行
О семи головах. 胆大包天
За семью замками. 极严密的保藏
До седьмого пота с лица. 满头大汗,筋疲力尽
Как русские любят семь, так китайцы любят девять. По мнению
китайцев, девять является крайней цифрой. Суеверие относительно девяти у
китайцев берёт начало в преклонении перед небом. Предки считали, что небо
несёт в себе положительное, а земля – отрицательное. И нечётное число
является положительным, а это значит, что девять – наиболее крайняя цифра.
В древности девять являлась самой высокой, почётной и святой цифрой.
“九五之尊” представляет собой трон. Люди всегда угождали императорам
числом девять. Древние императоры стремились символически связывать
себя с цифрой девять. Дворцовая архитектура и предметы обихода были
связаны с цифрой девять. Все знают, что в Китае дракон является самым
почётным символом, поэтому «У дракона родились девять сыновей» и на
стенах и стаканах изображают девять драконов.
Цифра девять оказала большое влияние на китайскую культуру. В
древности чины принято было делить на девять классов. В опере и драме
было девять мотивов. В «Путешествии на Запад» Тан Сэн испытал 81 (то
есть, девять умножить на девять) бед, и в конце концов он понял значение
жизни.
В стихотворениях китайских поэтов девять употребляется многократно.
Например:
飞流直下三千尺,疑是银河落九天。(李白«望庐山瀑布»)
一封朝奏九重天,夕贬潮阳路八千。(韩愈«左迁至蓝关致侄孙湘»)
九天阊阖开宫殿,万国衣冠拜冕旒.。王维«和贾至舍人早朝大明宫»)
旋着朝衫拜九天,荣光夜半属星躔。(陆游«蒙思封渭南县伯»)
Как видно из приведенных примеров, небо всегда сочетается с девяткой,
то есть Цзютянь. Цзютянь имеет два смысла. Первый обозначает само небо,
второй – место, где жили императоры.
К тому же число девять связывается с временами года. Первые девять
дней с Дунчжи (冬至) (День зимнего солнцестояния) называют первым
девятидневным периодом. Затем считают следующие девять дней (второй
девятидневный период) и так до восьмидесятого дня. Считается, что погода с
каждым днем в этот период улучшается, а последний день этого периода
обычно бывает самым тёплым. Этот день называется на китайском языке
“九九艳阳天”(последний день девятого девятидневного периода). Это время
пахоты.
По лунному календарю девятое сентября представляет собой праздник
«Чунъян». В этот день в Китае по обычаю носят Чжуюй (цветы), любуются
хризантемами, пьют водку, едят пирожные, поднимаются на гору и т.д. Это
нашло отражение в поэзии. Например:
独在异乡为异客,
每逢佳节倍思亲.
遥知兄弟登高处,
遍插茱萸少一人. (王维 « 九月九日忆山东兄弟 »)
Любовь китайцев к цифре девять не только исходит из китайской
традиционной культуры, но и с тем, что произношение девять и иероглиф
“久”[цзю] (долго) одинаковы, они обозначают “долго”. Люди всегда
надеются, чтобы всё красивое было долгим.
Цифра девять пришла из глубины китайской культуры. Она влияет на
поступки людей в жизни. Например, когда люди дарят цветы или выбирают
номер телефона, они любят число девять.
3) Чётные и нечётные числа в русском и китайском языках
По мнению русских, чётные числа предвещают бедствие, а нечётное
число считается счастливым, добрым. Поэтому друзьям и родным дарят
нечётное количество цветов, а умершим – чётное.
Здесь нужно особенно подчёркнуть число тринадцать. Русские любят
нечётные числа за исключением тринадцати. Тринадцать является символом
несчастья и называется чёртовой дюжиной. Это берёт начало из библейской
притчи о тайной вечери: тринадцатого числа за трапезой Иуда, тринадцатый
ученик Иисуса, предал его, поэтому эта цифра стала символом бедствия.
Если тринадцатое число приходится на пятницу, то многие люди считают
этот день несчастливым. Этот день прозвали чёрной пятницей (黑色星期五).
Русские никогда не вступают в брак в этот день. И они нередко отказываются
от цифры тринадцать. Часто говорят: «Тринадцатым за стол не садись – не то
быть беде». (不要第十三个坐在桌旁吃饭，否则定要倒大霉)
В китайской традиционной культуре отдается предпочтение чётным
числам..
В Китае два представляет собой самую маленькую чётную цифру.
Китайцы всегда любят дарить «пару» предметов. Когда преподносят
подарки, особенно на свадьбу, они непременно берут с собой пару
предметов. Это символизирует то, что молодожены будут жить счастливо. В
Китае, особенно в деревне, во время традиционного обеда гости должны
выпить чётное количество рюмок спиртных напитков. Если гость уронил
одну палочку из-за неосторожности, хозяин должен дать ему пару палочек, а
не одну.
В Китае цифра четыре имеет двойной смысл. С одной стороны, четыре
представляет собой чётное число и поэтому считается хорошим. Четыре
приносит удовольствие и совершенство. Например, четыре сезона – весна,
лето, осень и зима. Четыре «благородных» растения – орхидея, дикая слива,
побеги молодого бамбука и хризантема. Китайцы любят говорить
“四四如意”. На праздничном столе должно быть не меньше четырёх блюд. А
с другой стороны, по произношению четыре напоминает иероглиф “死” [си]
(смерть), он является предвестником несчастья. Поэтому китайцы иногда
отказываются от него. В ресторанах в городе Сунцзяне провинции Цзянсу,
когда клиенту нужно четыре чашки риса, официант не скажет «четыре
чашки», а говорит – «два раза по две чашки риса». В провинции Тайвань нет
военного корабля под номером четыре, в больнице нет здания или комнаты с
таким номером, и нет в городах и автобуса №4.
В Китае шесть является популярной цифрой. В глубокой древности
было принято планировать жизнь и работу, уделяя внимание числу шесть.
Например, Люшу – шесть методов создания иероглифов. Лючу – шесть видов
музыки. Люсин – шесть норм, на основе которых императоры управляли
народом. Люхэ – верх, низ, восток, запад, север и юг, которые обозначают
Небо и Землю. Шесть символизирует постоянство, благополучие, и китайцы
в этой связи говорят “六六大顺”. По лунному календарю шестое,
шестнадцатое и двадцать шестое число является добрым днём для торжества
и радостных событий.
В Китае восемь является самой хорошей цифрой. Во-первых, восемь
представляет собой чётное число. Во-вторых, произношении восемь похожа
на иероглиф “发” [фа], который обозначает богатство. Поэтому цифра восемь
так популярна в Китае. Восьмое августа 1988 года было наиболее
торжественным праздником. Китайцы во всем мире отметили этот праздник
по-разному с восьми часов восьми минут утра до восьми часов вечера.
В глазах китайцев число три является несчастливым. Во-первых,
китайцы не любят нечётные числа. Во-вторых, произношение три и
иероглифа “散” [цань] (разлука) одинаковое, что означает расставание.
Поэтому люди стараются отказываться от употребления этого числа. К тому
же, три обозначает что-то лишнее. Например, третий человек в некоторых
ситуациях бывает лишним. Третья рука обозначает вора: ведь у вора есть
лишняя рука, грязная и неприятная.
Кроме того, китайцы считают, что семь является несчастливым числом.
Во-первых, семь представляет собой нечётное число. Во-вторых, по
произношению семь похожа на “欺”[ци], что означает – обижать кого-либо.
В-третьих, это связано с древним обычаем жертвоприношения. У китайцев
принято вспоминать умершего каждые семь дней. Поэтому китайцы
связывают семь со смертью. В некоторых районах Китая по лунному
календарю седьмое июля является несчастливым днём. В этот день не
советуют вступать в брак.
4) Пять в китайском и русском языках
В китайском языке число пять занимает важное место, потому что в
Китае существует пять стихий (в космогонии: земля, дерево, металл, огонь,
вода). Китайцы считают эти пять стихий источником мира, но в то же время
и концом. В Китае пять часто употребляется: пять сторон света (восток,
запад, юг, север, центр), пять императоров, пять цветов (синий, красный,
жёлтый, белый, чёрный), пять вкусовых ощущений (сладкое, кислое, горькое,
острое, солёное), пять органов чувств (обоняние, осязание, вкус, зрение и
слуха), пять важных для жизнедеятельности органов (сердце, печень,
селезёнка, лёгкие, почки) и так далее.
В русском языке фразеологизмов с цифрой пять очень мало. Например:
пятая спица в колеснице, пятое колесо в телеге (第五个轮子). Их
употребление встречается и в литературе. Например, встречаем в сказке
М.Е.Салтыкова-Щедрина: «Одну минуту ему даже померещилось, что он как
будто совсем лишний человек, вроде пятого колеса в колеснице».
(М.Е.Салтыков-Щедрин).
〔片刻之间，他甚至感到自己仿佛是一个完全多余的人，就像车子的第五个
轮子似的）.
Находим у А.П. Чехова: «У меня самолюбие есть. Не всякому приятно
пятым
колесом
в
возу
быть».
(А.П.Чехов)
(我也有自尊心，
并非任何人都愿意做多余的人）.
3. Заключение
Символика чисел в китайском и русском языках как социальное явление
и средство общения тесно связана с народной культурой. Числовая
символика – интересная тема, которую необходимо изучать как в Китае, так
и в России, так как она затрагивает широкие сферы культуры, значительно
отличающиеся друг от друга, но они постепенно развиваются, обогащаются и
изменяются. Это явление занимает важное место в международном общении,
на что необходимо обращать особое внимание.
Литература:
1.Даль В.И. Пословицы русского народа. –М., 1957.
2.Ду Гоин. Число в национальной культуре России и Китая[J], // Русский
язык в Китае, 1994, №4.
3.Жуков В.П. Cловарь русских пословиц и поговорок. – М.: Русский
язык,1991.
4.段士秀,俄汉语言中数字的文化伴随意义[J],长春大学学报,1999，（6）。
5.李德祥,俄语数字文化简论兼与汉语数字文化比较[J],解放军外国语学院学报,2003,2。
6.彭丽君,俄汉数字文化对比与翻译[J],常德师范学院学报,2001,(4)。
7.魏翊荣，姜炳军,浅谈俄语中数字的文化内涵[J],佳木斯大学社会科学学报,
2001,(6)。
8.吴远婷,俄汉数字吉凶文化对比[MA],华中师范大学学士学位毕业论文,2006.
9.谢红芳,俄汉谚语对比分析研究[J],宝鸡文理学院学报,2002，（9）。
10.叶芳来,俄汉谚语俗语词典[M],北京:商务印书馆，2005。
11.周元琪,数与俄罗斯民族文化[J],石河子大学学报,2004，（6）。
12.朱文哲,汉俄数字文化对比[MA],华中师范大学学士学位毕业论文,2005。
Шотропа Л.И.(Португалия, Лиссабон)
Русско-португальские межъязыковые соответствия (на
примере некоторых уменьшительно-ласкательных суффиксов)
I.Введение
В сложной и разнообразной системе словообразования деривация
является одним из основных способов образования новых слов как в
русском, так и в португальском языках. Внутри самой деривационной
системы суффиксация занимает особое положение, представляя собой
наиболее эффективный способ образования новых слов. Суффиксы имеют
свою характеристику, большое разнообразие смысловых значений и могут
соединяться с основами слов разных языковых категорий как основных, так и
второстепенных.
В рамках суффиксальной классификации особая роль отведена
суффиксам
субъективной
оценки,
которые
по
своим
конкретным
характеристикам и функциональному поведению отличаются от остальных
словообразовательных суффиксов. По своей экспрессивности они могут
подразделяться
на
разные
подгруппы,
среди
которых
выделяются
уменьшительно-ласкательные, усиливающие, уничижительные, оценочные
суффиксы, – в зависимости от отношения говорящего к субъекту
высказывания или от назначения дискурса.
Целью
настоящей
работы
является
выявление
межъязыковых
соответствий на основе сопоставления суффиксов субъективной оценки в
русском и в португальском языках. Класс этих суффиксов довольно широк и
разнообразен,
поэтому
здесь
уменьшительно-ласкательные
будут
рассмотрены
суффиксы.
лишь
Категориальный
некоторые
статус
и
семантическое значение этих морфем имеют много общего в анализируемых
языках и в то же время наблюдаются некоторые различия, которые будут
выделены по ходу работы.
Актуальность данного исследования состоит в том, что, в целом,
между русским и португальским языками проведено небольшое количество
контрастивных работ, особенно в области деривационной морфологии.
Полагаем, что посредством описания и анализа суффиксов субъективной
оценки и
выявлением общих и отличительных черт настоящая работа
поможет лучшему пониманию словообразовательной системы исследуемых
языков.
II.Уменьшительно-ласкательные суффиксы в русском и португальском
языках
Несмотря на то, что вопрос о словах субъективной оценки в целом, и
уменьшительно-ласкательных в частности, в специальной литературе
затрагивался и обсуждался довольно часто, среди лингвистов нет единого
мнения в отношении их статуса и места в общей языковой системе. Как в
русском, так и в португальском языкознании, в разные периоды слова
субъективной оценки воспринимались то как варианты производящих слов,
то как формы одного и того же слова, то как самостоятельные слова, а иногда
как промежуток между собственно словами и грамматическими формами
слов. В отношении суффиксов также не было единого мнения: они
причислялись
к
словообразующим.
формообразующим,
к
словоизменяющим
или
к
Кроме того, особенно в португальских грамматиках
вопрос об оценочных словообразованиях часто ограничивается лишь
перечнем этих суффиксов, без анализа их статуса или других важных
характеристик (исключением можно считать работы Скорж (Skorge) (1957) и
Рио Торто (Rio Torto) (1993).
В
португальском
языке
уменьшительно-ласкательные
суффиксы
называются только уменьшительными – diminutivos – указывая тем самым на
главную функцию этих элементов – придавать новым производным словам
значение уменьшительности.
В первой Грамматике португальского языка (Gramática da Língua
Portuguesa) Фернандо де Оливейра (Fernão de Oliveira) (1536) слова с
уменьшительно-ласкательными
суффиксами
рассматриваются
как
производные слова. Позже Джером Соарес Барбоса (Jerónimo Soares Barbosa)
в Философской грамматике португальского языка (Grammatica Philosóphica
da Língua Portuguesa) (1823) указывал, что можно считать уменьшительными
те элементы, которые, соединяясь с первоначальным словом, придают
новому образованию значение небольшого размера. В исследованиях
португальских лингвистов долгое время делался упор именно на небольшой
размер предмета или явления, определяемого уменьшительно-ласкательным
словом. В большинстве случаев это суффикс -inhо/a и его вариант zinhо/a, и
в значительно меньшей степени в диминутивных словообразованиях
встречаются некоторые другие суффиксы: -ura, -ucha, -acho(a), -im, -ino (a), oco(a), -ola, -ito (a)-ote(a), -ulo(a), -usco(a)33:
1) filinho – сынок, mãezinha – мамочка, queridinha – миленькая, cãozinho
– собачка, doçura – сладенькая, lindura – красивенькая, pequenito –
маленький;
Некоторые португальские языковеды, среди которых Жулио Рибейро
(Júlio Ribeiro) (1918), Эдуардо Перейра (Eduardo Pereira) (1955) и Антенор
Нашсентес (Antenor Nascentes) (1960), причисляли суффиксы субъективной
оценки к окончаниям. Эта гипотеза преобладала некоторое время, уступив
место концепции суффиксального словообразования (Кунья и Синтра
(Cunha e Cintra), 1985). Авторы подчёркивают, что суффикс -inho(-а) (-zinho(а)),
как
самый
продуктивный
уменьшительно-ласкательный
словообразовательный суффикс, является достаточно динамичным и в
отличие от других суффиксов субъективной оценки, не изменяет род новых
образований.
33
Данные суффиксы представлены в формах мужского и женского родов.
В
русском
языкознании
делались
попытки
приравнить
слова
субъективной оценки (это относилось главным образом к прилагательным) к
степеням сравнения прилагательных. Однако это мнение не нашло
поддержки и подверглось критике: эти категории нельзя расположить на
один уровень, ведь степени сравнения выражают внутреннее расположение
качества, в то время как прилагательные субъективной оценки группируются
вокруг общего качества и выражают лишь субъективное (внешнее) значение.
Уменьшительно-ласкательные слова обозначают предметы или явления
окружающей действительности в уменьшенном размере по сравнению с
обычными, общепринятыми явлениями. Они также могут передавать
экспрессивность,
смягчение
высказываний,
отношение
говорящего
к
субъекту речи, интенсивность и в то же время сарказм, иронию,
уничижительность и т.д. – в зависимости от стремления создать обстановку
близости,
дружелюбия,
подчеркнутого
расположения
или
наоборот,
презрения, неуважения или заискивания.
И в русском, и в португальском языках уменьшительно-ласкательные
суффиксы не изменяют род субъекта или их грамматическую категорию, но
могут менять место ударения в слове:
2) а) заря – зоренька, сын – сыночек, дочь – дочурка, звезда –
звёздочка;
б) filha (дочь) – filinha (дочурка), rapaz (мальчик) – rapazinho
(мальчишка), casa (дом) - casinha (домишко);
Несмотря на своё название, уменьшительно-ласкательные слова
выражают не только уменьшенный размер субъекта, но также могут
придавать словам разнообразные экспрессивные оттенки, Уместно отметить,
что анализируемые суффиксы имеют очень широкий спектр значений: от
маленького
и
ласкового,
до
жалкого,
саркастичного,
ироничного,
уничижительного.
В
португальском
языке
подразделяются на две группы:
уменьшительно-ласкательные
суффиксы
- суффиксы существительных, прилагательных и наречий (в случае
прилагательных наречий
выражается главным образом не размер, а
чувственное отношение к высказываемому): -inho (a), -zinho(a), -ico(a), ito(a), -zito(a), -acho(a), - ejo(a), -elho(a), -ete, -im, -ino(a), -oco(a), -ola, -ote(a),
-ulo(a), ino(a), -ito(a), -usco(a):
3) livrinho – книжечка, mezinha – столик, riacho – речушка, queridinho –
миленький/-ая, cansadito/a – усталенький/-ая, pequenino/a – маленький/-ая,
velhinho/a – старенький/-ая;
- суффиксы некоторых служебных частей речи: -inho(a), -zinho(a):
4) adeusinho – до свиданьица, obrigadinho/a – спасибочки
В русском языке классификация похожа, однако здесь выделяются
главным образом три большие группы:
- суффиксы существительных: -ошк-, -ешк-, -ушк-, -юшк-, -чик, - еньк,
-оньк, -ышк-, -yшк-,-юшк, -урка, -ек, -ик, -ц:
5) окошко, дочурка, ручечка, солнышко, Иванушка, Сонюшка;
- суффиксы прилагательных и наречий: -еньк-(-оньк-), ёхоньк-, -оханьк,
ешеньк-(-ошеньк-):
6) хорошенький, махонький, старенький, сладенький, хорошенько,
далёконько;
- суффиксы служебных частей речи:
7) спасибочки, до свиданьица, на здоровьице;
В
исследуемых
языках
уменьшительно-ласкательные
суффиксы
присоединяются, в большинстве случаев, к простым или сложным основам
существительных и прилагательных. Как правило, сложные основы
качественных прилагательных допускают оценочную суффиксацию. Однако
это невозможно, если в слове уже есть суффиксы -тельн-, -ист-, -льн- или
если это прилагательные книжного или научного характера, а также в случае
отглагольных прилагательных.
Во многих случаях, и в русском и в португальском языках, правильное
восприятие диминутивов зависит от контекста и требует знания речевой
ситуации:
8) а) Та бабёнка представляла собой всё, кроме доброты. – Aquela
mulherzinha tinha de tudo, menos bondade.
б) –Ах да, в отношении моей милой свекровушки, не могу сказать
ничего хорошего. –Ah, em relação a minha querida sogrinha – pois, não tenho
nada de bom para dizer.
Часто существительные с уменьшительно-ласкательным суффиксом
могут использоваться вместе с прилагательным в субъективно-оценочной
форме:
10) маленький домик – casinha pequenina седенький старичок – lit: um
velinhо grizalinhо;
Как известно, исследуемые языки унаследовали много элементов и
слов из латинского и старославянского языков, в том числе и некоторые
уменьшительно-ласкательные суффиксы. Однако некоторые суффиксы,
изначально
имевшие
значение
уменьшительности,
потеряли
эту
характеристику. Некоторые слова, имеющие в своей структуре оценочный
суффикс воспринимаются как совершенно нейтральные. Это особенно
чувствуется при переводе: например,
таким словам, как сетка, мешок,
платок в португальском языке соответствуют слова с нейтральным
значением:
11) сетка – bolsa de malha, ручка (дверная) – maçaneta, носок – meia,
платок – lenço, мешок – saco.
То же самое наблюдается при переводе таких словообразований с
португальского языка на русский. Латинские уменьшительные суффиксы ulo, -culo, -ácio, -ício, -únculo34, потерявшие значение уменьшительности,
встречаются в словах:
34
Сейчас эти слова являются простыми и не подлежат рассечению.
12) glóbulo – глобул, furúnculo – фурункул,, músculo – мускул, cutícula –
кутикула, módulo – модуль, partícula – частица.
Иногда при соединении основы с суффиксом оценочного значения,
теряется первоначальный смысл исходного слова:
13) череп – черепок, вода – водка, чаша – чашка.
В португальском языке некоторые слова, которые с формальной точки
зрения, то есть по своей структуре должны были бы относиться к классу
уменьшительно-ласкательных, не имеют с этим классом ничего общего:
14) сamarote – каюта, ложа, gafanhoto – саранча, mesquinho – бедный,
скучный, sozinho – сам, galinha – курица, farinha – мука, barrica – бочка,
vizinha –соседка;
Если нельзя расположить на одном уровне слова с оценочными
суффиксами и прилагательные в сравнительной степени, то можно провести
своеобразную параллель между образованием этих двух категорий. Так, этот
процесс проходит через следующие этапы:
- первоначальное слово без суффикса;
- основа первоначального слова + субъективно-оценочный суффикс (на
этой стадии могут происходить некоторые фонетические изменения):
15) а) лесок, дружок, книжка
б) faca (нож) –
faquinha (ножик),
jardim (сад) – jardinzinho
(садочек), rio (река) – riacho (речка)
- новообразованная сложная основа + другой субъективно-оценочный
суффикс (в этом случае уменьшительно - ласкательный суффикс не имеет
значения уменьшенности, а экспрессивное, эмоциональное значение) :
16) а) мешок – мешочек, сапожок – сапожочек, книжка – книжечка;
б) pequena (малая) – pequenina (маленькая) – pequenininha,
pequeninita, pequeruchinha, (малюсенькая)
querida (дорогая) – queridinha – quereduchinha (дорогусенькая)
gorda (полная) – gordinha (полненькая) – gorduchinha (полнюсенькая)
В португальском языке такое словообразование встречается намного
реже, чем в русском.
Бывают случаи, когда слово, имеющее все формальные признаки
уменьшительности, но потерявшее своё первоначальное оценочное значение,
может стать производным для образования новых диминутивов:
17) а) булавка – булавочка, блюдце – блюдечко, тетрадка –
тетрадочка, молоток – молотолчек,
скамейка – скамеечка, чашка –
чашечка, сумка – сумочка;
б) barrica (бочка) – barricazinha (бочонок), сamarotе (каюта) –
camarotzinho (каюточка), galinha (курица) – galhinhinha (курочка)
Интересно отметить, что иногда первоначальные слова, послужившие
для
образования
уменьшительных
форм,
приобретают
значение
увеличенности:
18) тетрадь – тетрадка, молот – молоток, скамья – скамейка, блюдо
– блюдце, блюдечко;
Как в русском, так и в португальском языках, слова с уменьшительно –
ласкательным значением, как и другие слова субъективно-оценочного класса,
представляют собой характерные черты разговорной речи и не используются
в книжном или научном стилях. В литературных произведениях такие слова
появляются в прямой речи персонажей и почти отсутствуют в других стилях
письменной речи. Использование уменьшительности зависит от ситуации
дискурса, и чем формальнее она является, тем больше стремление избежать
слов c субъективно-оценочным значением.
III.Анализ некоторых примеров
Основной функцией субъективно – оценочных суффиксов является
выявление
семантических
особенностей
нового
словообразования,
связанного со значением производного слова. Как само название указывает,
уменьшительно-ласкательные суффиксы предназначены для изменения
значения слова с учётом размера, с одной стороны, и экспрессивности, с
другой стороны, выражая тем самым эмоциональную окраску и реакцию
говорящего, то есть, нежность, ласку, шутливо-ласковые «искажения»
привязанность, иронию, сарказм.
Среди
наиболее употребляемых уменьшительно- ласкательных
суффиксов португальского языка выделяются следующие:
-inh-o(a)(-zinh-o(a), -ic-o(a), -it-o(a), -zit-o(a), -ach-o(a), - ej-o(a), -elho(a), -ete, -im, -in-o(a), -oco(a), -ola, -ot-e(a), -ul-o(a), -usc-o(a), in-o/a, -oto/a, ucho/a
Из указанных суффиксов первый – суффикс -inh-o(a)(-zinh-o(a)) –
является очень продуктивным. Наряду с ним могут употребляться, правда
намного реже, другие синонимичные суффиксы: -ito(a) -zito(a), -ino (a), oto(a):
19) gorduchinha – gorduchita (полненькая), rapazinho – rapazito
(мальчонка) filhinha – filhota (дочурка)
В образовании русских уменьшительно-ласкательных слов чаще всего
участвуют суффиксы - очк-, - ечк-, - еньк-, -ушк-,(-юшк) -ешк-, -к, -ц, -очек,
ичк-, -ишк-, онк-, -уш-, -ышек, - ушок, -ячк-, -яшк-.
Некоторые из них, как и некоторые португальские суффиксы, образуют
синонимичные пары: -очк- (- ечк-) и -еньк-, -ик- и -ишк-, -очк- и -ейк-, и др.:
20) Адрюшечка – Андрюшенька, дочечка – доченька, братик –
братишка, шубочка – шубейка;
В отношении личных имён, в русском языке замечается большее
разнообразие вариантов, чем в португальском. В качестве примеров можно
привести некоторые уменьшительно-ласкательных формы двух женских
имён, общих в двух языках - Мария и Анна:
21)
русский язык
Маша,
Машка,
португальский язык
Машенька,
Машечка, Машуня, Маруся,
Мария
Марюта, Мася, Муша, Маня,
Maria
Манюня, Маняша, Марюша, Mariazinha,
Mariazita,
Maricota,
Маша,
Машуля,
Машутка, Mariquinhas,
Mariinha,
Mizita,
Марюня, Маруня, Марьяша, Mimi, Mimita;
Марьюшка, Манечка, Манюся,
Манюша Маруха;
Анечка, Анка, Анночка, Ануша, Aninha, Aninhas, Anica(s) / Anocas /
Анна
Аннушка, Анюта, Аня, Анечка, Anucas, Anita, Anuсha , Nucha,
Ana
Аннуся, Ася, Нета, Нюра, Anicas, Nicas;
Нюся, Нюта, Нюша;
При сравнении женских уменьшительно-ласкательных обращений,
можно заметить, что во многих случаях примерам из русского языка в
португальском
соответствуют
уменьшительно-ласкательные
формы,
в
большинстве случаев, образованные с суффиксом -inho(a)(-zinhj(a)):
22) солнышко – solzinho, снежинка – floquinho de neve, росинка –
orvalinho, ангелочек – anginho, лучик – luzinha, голубка – pombinha, ласточка
– andorinha, зайка (заинька) – lebrezinha, котёнок – gatinha, рыбка – peixinho,
рыбонька – peixinzinho, звёздочка – estrelinha, глупышка – parvinha, кроха
(крохотуля, крохотулечка) – pequenina, конфетка – bombozinha, шоколадка –
chocolatinha и др.
Как видно из приведённых примеров, в русском языке используемые
диминутивные
суффиксы
являются
более
разнообразными,
примеров
уменьшительно-ласкательных
чем
в
обращений
в
португальском.
Среди
исследуемых языках можно найти некоторые абсолютные соответствия, как
показано в данной таблице:
русский язык
португальский язык
сладенькая
docinha
сердечко
coraçãozinho
кошечка, котёнок
gatinha
малышка
bebezinha
конфетка
bombonzinho,
кроха
pequenina
цветочек
florzinha
розочка
rosinha
любушка
amorzinho
лучик
luzinha,
пирожочек
fofinha
цыплёнок
pintainho
миленькая
queridinha
В то же время некоторые лексемы специфичны для употребления лишь
в одном языке, как, например, солнышко, снежинка, росинка, которые не
используются в речи португальцев. И наоборот, в португальском языке
используются
диминутивы
borrachinha
(резиночка),
aboborazinha
(тыквочка), princesinha (принцессочка), которые не характерны для
употребления в русской речи. Этот факт
связан с культурными
особенностями каждого народа и с особым восприятием окружающей
действительности.
ситуации
Во
многих
случаях,
использование
дискурсивной
является плодом воображения каждого человека и связана с
отношением говорящего к объекту высказывания.
После
краткого
обзора
уменьшительно-ласкательных
суффиксов
русского и португальского языков, можно сделать следующие выводы:
– в исследуемых языках слова с уменьшительно-ласкательными
суффиксами
имеют
много
общих
черт,
разделяя
те
же
способы
словообразования и имея общее назначение;
– учитывая специфические экспрессивные функции и разнообразие
лексических значений, эта категория слов занимает особое место в
грамматической системе русского и португальского языков;
– с точки зрения образования слов с субъективно-оценочным
значением, можно провести параллель между их образованием
и
образованием степеней сравнения прилагательных;
– в отношении семантики, слова с субъективно-оценочным значением
имеют много общих черт. Нередки случаи, когда значение диминутивов
отдаляется,
а
иногда
совершенно
противоположно
первоначальному
значению производящего слова. Значение слов может варьировать в
зависимости от контекста: слова, первоначально выражающие понятия
небольшого размера переходят пределы этой марки, выражая аффект,
иронию, сарказм, уничижение и другие экспрессивные значения;
– другой общей чертой является употребление уменьшительных
производных в разговорной речи. Они могут использоваться в целях как
положительной, так и отрицательной оценки или непринуждённости, и
являются чуждыми для литературной и технической речи;
– в отношении некоторых примеров замечено, что в русском языке
уменьшительно-ласкательные
суффиксы
более
разнообразны,
чем
в
португальском. То же самое наблюдается в отношении диминутивов личных
имён;
–
при
использовании
уменьшительно-ласкательных
женских
обращений в русском и в португальском языках много соответствий, что
свидетельствует об общности ассоциаций и мышления двух народов;
– тем не менее, в каждом языке используются особые, специфические
формы, характерные лишь для одного языка, что можно объяснить
культурными понятиями, восприятием явлений и особым мировоззрением;
Литература:
1.Катлинская
Л.П.
(2009).
Активные
процессы
словообразования
в
современном русском языке. –М.: Высшая школа, 2009.
2.Родионова И. Семантика интенсивности и её выражение в языке.
(http://iling.spb.ru/grammatikon/mater/ps_rodionova.pdf/ 29.04.2013)
3.Земская E. (2009). Словообразование. –М.: Флинта, 2011.
4.Bechara E. (2001). Moderna gramática portuguesa. 37 ed. Lucerna. Rio de
Janeiro, 2001.
5.Bosque, I. e Demonte, V. (1999). Gramática Descriptiva de la Lengua Española.
Espasa. Madrid, 1999.
6.Câmara Jr., Joaquim Mattoso. (1975). História e Estrutura da Língua
Portuguesa.: Padrão. Rio de Janeiro.
7.Cunha, C. e Cintra, L. (1986). Nova Gramática do Português Contemporâneo.
João Sá da Costa. Lisboa.
8.Horta, Brandt. [1930?] Noções de Gramática Histórica da Língua Portuguesa.:
Editores J. R. de Oliveira. Rio de Janeiro.
9.Houaiss, A. (2007). Dicionário eletrônico da língua portuguesa (versão 2.0).
Editora Objetiva, São Paulo.
10.Rio-Torto, G. (1993). Formação de palavras em português. Aspectos da
construção de avaliativos. Dissertação de Doutoramento. Universidade de
Coimbra, Faculdade de Letras,
11.Skorge, S. 1957. “Os sufixos diminutivos em Português (continuação)”. In
Boletim de Filologia, 16. 3-4. Centro de Linguística da Universidade de Lisboa.
Янченко В.Д. (Москва, МПГУ, МГЛИ),
Солдатова Ю.В. (Москва, ГБОУ ЦО СОШ №1483)
Возможности использования диктанта с продолжением в
обучении студентов русскому языку как иностранному
В практике преподавания русского языка как иностранного текстовый
диктант, проверяющий уровень сформированности навыков и умений
студентов в области аудирования и письма, достаточно широко используется
как традиционное средство контроля. В то же время диктант, в частности
диктант с продолжением, способен реализовать не только контролирующую,
но и обучающую функцию.
Практические занятия по РКИ в вузе правомерно обогатить столь
ценным приемом работы, как диктант с продолжением, который сегодня в
обучении используется очень редко.
Диктант
с
продолжением
обладает
большими
обучающими
возможностями. Он предполагает, что после записи основного текста
студенты продолжают его в направлении, указанном преподавателем:
формулируют выводы, дают оценку событиям и героям, описанным в
основном тексте, продолжают развитие сюжета и т.п. В то же время этот вид
работы позволяет студенту, изучающему РКИ, четко оформить свою
позицию, выразить мнение, развить механизмы предвосхищения.
В «Словаре-справочнике по методике русского языка» М.Р.Львов
предложил многомерную классификацию диктантов по ряду значимых
оснований: слуховые и зрительные, свободные, творческие, выборочные,
самодиктанты, «Проверяю себя», комбинированные, текстовые (состоящие
из отдельных предложений), лексические (словарные) и др. Ряд словарных
статей в «Словаре-справочнике» М.Р.Львов посвятил отдельным видам
диктанта
с
контрольному,
изменением
текста,
слуховому,
что
подчеркивает
объяснительному,
их
значимость:
предупредительному,
выборочному, зрительному [9, с.54]. И этот ряд органично дополняется
диктантом с продолжением.
Широкие обучающие возможности диктанта с продолжением как
эффективного аналитико-синтетического упражнения освещены в работах
лингвометодистов Т.А.Ладыженской «Диктант с продолжением» (1978) [7],
В.Я.Булахова «Сто разновидностей диктанта» (1994) [2], Г.М.Кулаевой
«Пишем диктанты с продолжением» (2008) [6] и др. Применительно к
области преподавания русского родного языка методика проведения
диктанта с продолжением была разработана Т.А.Ладыженской. Накопленный
опыт может быть осмыслен и уместно перенесен в область методики
преподавания русского языка как иностранного.
Г.М.Кулаева подчеркивает, что «одним из достоинств диктанта с
творческим заданием <…> является возможность работы с образцовыми
текстами разных стилей, обращения к их эстетике
и стилистике при
сохранении значимости задач развития речи и орфографической и
пунктуационной грамотности учащихся» [6, с.22]. Диктант с продолжением
позволяет иностранному студенту в ходе выполнения письменной работы
подняться от элементарного репродуктивного (первого) уровня к частично
поисковому (второму) уровню и в некоторых случаях – обеспечивает
восхождение к высшему (третьему) творческому уровню.
Вслед за Т.А.Ладыженской и Г.М. Кулаевой полагаем, что творческое
задание к диктанту может реализоваться в написании студентами текста,
который продолжает основное содержание диктанта, или в создании
«самостоятельного
текста-рассуждения,
размышления
по
вопросу,
поставленному в исходном тексте или легко формулируемому по его
содержанию»[6, с.22]. Именно такому творческому заданию, которое
предполагает больше самостоятельности, было отдано предпочтение в нашей
работе.
Среди требований, предъявляемых к учебным текстам при отборе
материала для диктанта с продолжением, отметим, на наш взгляд, наиболее
значимые, приоритетные критерии: доступность текста и соответствие
профилю
обучения
студентов
(филологический,
нефилологический),
познавательная ценность, лингвокультуроведческая направленность, наличие
фабулы.
Последовательно, на примере текстов художественного стиля раскроем
содержание работы.
Особое
внимание
мы
уделили
предтекстовой,
притекстовой,
послетекстовой работе над диктантом с продолжением.
На первом этапе осуществлялась предтекстовая работа, включающая
историко-культурный комментарий, введение новой лексики, семантизацию
слов и фразеологизмов, работу по акцентологии и орфоэпии. Предтекстовой
работе мы уделяли особое внимание, поскольку широкие фоновые знания и
жизненный опыт способствуют более успешному написанию студентами
диктанта с продолжением.
Текст №1. Сокровище
У Шаляпина был огромный кожаный портфель, окленный множеством
пестрых ярлыков туристских фирм, отелей стран и городов, в которых
гастролировал артист. Все годы, прожитые за границей, Федор Иванович
возил портфель с собой, никому его не доверяя и почти никогда не выпуская
из рук.
В портфеле вместе с самыми необходимыми вещами лежал небольшой
ящичек. Не только люди, что работали с певцом, даже родные не имели ни
малейшего представления о его содержимом. Они лишь недоумевали,
наблюдая, как Шаляпин, приезжая в новый город и входя в приготовленный
ему номер, прежде всего бережно вынимал из портфеля ящичек и ставил его
в укромное место.
Зная
крутой
нрав
Федора
Ивановича,
никто
не
осмеливался
расспрашивать его о ящичке. Когда однажды не в меру услужливый
администратор попытался перенести ящик в угол комнаты, Шаляпин
рассвирепел и, не говоря ни слова, тут же водворил его на прежнее место.
Это было таинственно и непостижимо.
После смерти артиста его вдова Мария Валентиновна вскрыла ящик. И
тайное стало явным…
Второй этап работы – творческое задание, предполагающее ответ
студентов на притекстовый вопрос: Что, по-вашему, Ф.И.Шаляпин хранил
в ящике, с которым никогда не расставался?
Студенты не знали концовки истории, и в результате нами были
получены ответы, не совпадающие с содержанием исходного текста: в
ящике, с которым никогда не расставался, Ф.И.Шаляпин хранил ключ,
золото, деньги, сокровище, оружие, фотографию любимой женщины;
талисман, который помогал ему петь, вдохновлял его.
Затем читаем студентам окончание истории, и обучаемые, сравнивая
свой текст с авторским, узнают правильный ответ:
…В нем оказалась горсть земли, взятой Шаляпиным перед отъездом за
границу с могилы матери, горсть русской, родной земли.(По А.Л. Лессу)[8]
После выполнения письменной работы проводится работа над ошибками.
Рассмотрим методику работы над диктантом с продолжением на примере
текста публицистического стиля.
Текст № 2. Кого вы выберете?
В последнее время в связи с расцветом культурологических
исследований проводится много экспериментов, направленных на то,
чтобы выявить разницу поведения представителей разных культур. Двум
группам мужчин, в Азии и в США, предложили ответить на следующий
вопрос: «Представьте себе, что вы путешествуете по морю с семьёй – с
матерью, женой и ребёнком. Ваш корабль начинает тонуть. Вы
единственный, кто умеет плавать и может спасти одного члена семьи.
Кого вы выберете?»
Студентам предлагается передать продиктованный исходный текст, а
затем по возможности развернуто ответить на три притекстовых вопроса,
тем самым выполнить творческое задание.
Вопрос №1: Как вы думаете, кого в первую очередь будут спасать
мужчины из США: мать, жену, ребёнка?
Правильный ответ на первый вопрос дали менее половины
иностранных студентов, вместе с тем около четверти опрошенных
ошибочно предположили, что американцы, оказавшиеся на тонущем
корабле, будут спасать прежде всего самих себя, а не членов семьи.
Затем из текста обучаемые узнают правильный ответ:
Шестьдесят процентов мужчин из США посчитали, что они выберут
ребенка, а сорок процентов – жену…
Преподаватель ставит перед студентами второй вопрос.
Вопрос №2: Кого прежде всего будут спасать мужчины из Азии:
мать, жену, ребёнка?
Сопоставление письменных работ иностранных студентов выявляет в
некоторых случаях сходство оценок. К примеру, отвечая на второй вопрос,
подавляющее большинство (свыше 60%) обучаемых верно предположили,
что азиатский мужчина во время кораблекрушения будет спасать мать,
отца, старших родственников, потому что в странах Востока в обществе
традиционно культивируется уважение к старшим, почитание предков.
Чтение продолжения текста убеждает в активизации у студентов механизма
антиципации:
…В Азии сто процентов опрошенных мужчин выбрали мать,
объяснив впоследствии, что они могут ещё раз жениться и завести
ребёнка, но не могут получить новую мать.
Однако русская культура, в отличие от американской и азиатских,
преподнесла
ещё
один
ответ,
не
предусмотренный
авторами
эксперимента…
Далее предлагаем учащимся ответить на последний вопрос.
Вопрос №3: Как вы полагаете, что ответили русские студенты,
кого они будут спасать в случае кораблекрушения?
В результате осмысления третьего вопроса иностранные студенты
продемонстрировали широкий диапазон ответов: русские погибнут вместе;
они спасут не одного, а всех родственников; спасти семью им поможет
счастливый случай, удача, стечение обстоятельств и т.п. Было получено и
совершенно неожиданное предположение: «Накануне путешествия русские
научат плавать всю свою семью, чтобы все они могли спастись при
кораблекрушении».
Далее преподаватель читает студентам окончание истории, а студенты
сравнивают свой текст с авторским:
<…> около семи процентов опрошенных написали, что они
предпочли бы утонуть вместе со своей семьёй. Лучше погибнуть, чем всю
последующую жизнь страдать от угрызений совести, так как любой
выбор лишает их возможности быть счастливыми в будущем. (По С.Г.
Тер-Минасовой)[11].
После выполнения диктанта с продолжением под руководством
преподавателя проводится работа над ошибками.
Подчеркнем важную роль послетекстовых заданий в формировании
всех видов речевой деятельности. Наилучшему усвоению учебного
материала
способствует
учет
так
называемого
«эффекта
края»,
правомерность его использования в обучении убедительно обоснован
психологом Германом Эббингаузом: элементы, находящиеся в начале и
конце, запоминаются быстрее, чем элементы, находящиеся в середине.
Высокой продуктивностью в обучении обладают тексты-миниатюры [3],
которые благодаря своей малой форме позволяют наиболее рационально
использовать время на практическом занятии по РКИ. В практике
преподавания
русского
языка
как
иностранного
мы
использовали
общедоступные и широко известные тексты малого объема: притчи из
«Азбуки» Л.Н.Толстого, «Крохотки» А.И.Солженицына и др.
На примере ряда текстов продемонстрируем обучающие возможности
послетекстовых заданий.
Текст №3. Садовник и сыновья
Хотел садовник сыновей приучить к садовому делу. Когда он стал
умирать, позвал их и сказал:
— Вот, дети, когда я умру, вы в виноградном саду ищите, что там
спрятано.
Дети подумали, что там клад, и когда отец умер, стали рыть и всю
землю перекопали. Клада не нашли, а землю в винограднике так хорошо
перекопали, что стало плода родиться много больше. И они стали богаты.
(По Л.Н.Толстому) [12, с.59-60].
Послетекстовые задания:
1.Садовник обманул сыновей или сказал им правду? Как вы оцениваете
слова садовника? Поделитесь своими размышлениями.
2. Чему хотел садовник научить своих сыновей?
3. Есть ли похожая история в вашем фольклоре или литературе?
4.Перескажите этот текст от лица одного из сыновей. После записи
диктанта напишите свое мнение.
Текст №4. Костер и муравьи
Я бросил в костёр гнилое брёвнышко, недосмотрел, что изнутри оно
густо населено муравьями.
Затрещало бревно, вывалили муравьи и в отчаяньи забегали, забегали
поверху и корёжились, сгорая в пламени. Я зацепил брёвнышко и откатил его
на край. Теперь муравьи многие спасались — бежали на песок, на сосновые
иглы. Но странно: они не убегали от костра. Едва преодолев свой ужас, они
заворачивали, кружились и — какая-то сила влекла их назад, к покинутой
родине! — и были многие такие, кто опять взбегали на горящее брёвнышко,
метались по нему и погибали там... (По А.И.Солженицыну) [10].
Послетекстовые задания:
1) Определите философский смысл этой истории. Выскажите свое мнение.
2) Объясните, как вы понимаете восточную пословицу: «Опадающий лист
всегда стремится к своим корням»?
3) Вспомните и запишите примеры 2 – 3 пословиц о любви к родине из
русского устного народного творчества или из фольклора разных народов
мира.
Текст №5. Шарик
Во дворе у нас один мальчик держит пёсика Шарика на цепи, - кутенком
его посадил, с детства. Понес я ему однажды куриные кости, еще теплые,
пахучие, а тут как раз мальчик спустил беднягу побегать по двору. Снег во
дворе пушистый, обильный, Шарик мечется прыжками, как заяц, то на
задние ноги, то на передние, из угла в угол двора, из угла в угол, и морда в
снегу. Подбежал ко мне, лохматый, меня опрыгал, кости понюхал – и прочь
опять, брюхом по снегу! Не надо мне, мол, ваших костей, - дайте только
свободу!.. (По А.И.Солженицыну) [10].
Послетекстовые задания:
1.Определите тему и сформулируйте основную идею этой истории.
2.Почему в литературном творчестве А.И.Солженицына важное место
занимает тема свободы?
3.Напишите на заданную тему небольшое эссе (5-7предложений).
По окончании работы нами были получены разнообразные ответы, в
которых студенты продемонстрировали знание биографии и творчества
лауреата Нобелевской премии в области литературы А.И.Солженицына. Они
отмечали, что тема свободы не была случайной в его творчестве: писатель
был арестован и прошел через страшные испытания, находясь в ГУЛАГе, он
остро ощутил ценность свободы, был правдоискателем, призывал «жить не
по лжи», выступал защитником диссидентов и невинно осужденных, боролся
за права человека, пострадал в годы тоталитаризма, лишен советского
гражданства, но впоследствии был реабилитирован, вернулся на родину
после двадцати лет жизни в эмиграции, поэтому тема человеческой свободы
и тема родины так близки его сознанию.
Большую
ценность,
на
наш
взгляд,
представляют
тексты
аксиологического содержания, позволяющие реализовать идею обучения и
воспитания
средствами
русского
языка
как
учебного
предмета.
Целесообразность использования ценностных текстов была убедительно
обоснована в лингвометодических трудах А.Д. Дейкиной [3].
Использование текстов философского содержания правомерно на
практических занятиях по РКИ не только в аудитории студентов-филологов,
но
и
у
студентов
нефилологического
профиля
первого,
второго
сертификационного уровня (ТРКИ-1, ТРКИ-2). К примеру, достаточно
высокую эффективность в обучении показали обладающие высокой
дидактической ценностью притчевые тексты, а также адаптированные
фрагменты, сокращенные варианты литературных и русских народных
сказок «Лиса и Журавль» К.Д. Ушинского, «Аист и Соловей» В.Д. Берестова,
отрывки из текстов В.А. Осеевой «Волшебное слово», «Кто хозяин» и др.,
способные в доступной форме познакомить иностранных студентов с
основами русской культуры, традициями, нормами общения, морали,
речевого этикета.
Текст №6. Лиса и Журавль
Подружилась Лиса с Журавлём и зовёт его к себе в гости: «Приходи,
куманёк,
приходи,
дорогой!
Уж
вот
как
тебя
угощу!»
Пришёл Журавль на званый обед, а Лиса наварила каши, размазала по
тарелке и потчует Журавля: «Кушай, куманёк, кушай, голубчик! Сама
стряпала».
Журавль хлоп-хлоп носом по тарелке! Стучал-стучал — ничего не
ухватил. А Лиса лижет себе да лижет кашу, так всю сама и скушала. Съела
Лиса кашу и говорит; «Не обессудь, куманёк, больше потчевать нечем».
«Спасибо, кума, и на этом, — отвечает Журавль, — приходи завтра ко
мне».
На
другой
день
приходит
Лиса
к
Журавлю,
а
Журавль
наготовил окрошки в высоком кувшине с узким горлышком и потчует:
«Кушай, кумушка, кушай, милая!
Право, больше потчевать
нечем».
Вертится Лиса вокруг кувшина: и так зайдёт, и этак, и лизнёт-то кувшин,
и понюхает — всё ничего не достанет. А Журавль стоит на своих высоких
ногах да длинным носом из кувшина окрошку таскает: клевал да клевал, пока
всё съел.
«Ну,
не
обессудь,
кумушка,
больше угощать
нечем».
Пришла Лиса домой не солоно хлебавши. На этом у них с Журавлём и
дружба кончилась. (По К.Д. Ушинскому) [13].
Послетекстовые задания:
1. Определите тему и сформулируйте основную идею этой литературной
сказки. В чем заключается ее философский смысл?
2. Найдите в тексте такой прием, как аллегория? С какой целью
использовано иносказание?
3. Сформулируйте и запишите свое отношение к проблеме, отраженной в
тексте сказки.
Использование в обучении РКИ текста сказки о гостеприимстве,
культуре, об уважении традиций представляется нам особенно полезным в
аудитории студентов-нефилологов, обучающихся на факультете ресторанногостиничного бизнеса.
Текст №7. Аист и Соловей
Было время, когда птицы не умели петь. И вдруг они узнали, что в одной
далёкой стране живёт старый, мудрый человек, который учит музыке.
Тогда птицы послали к нему Аиста и Соловья проверить, так ли это.
Аист очень торопился. Ему не терпелось стать первым в мире
музыкантом. Он так спешил, что вбежал к мудрецу и даже в дверь не
постучался, не поздоровался со стариком, и изо всех сил крикнул ему прямо в
ухо:
- Эй, старикан! Ну-ка, научи меня музыке!
Но мудрец решил сначала поучить его вежливости. Он вывел Аиста за
порог, постучал в дверь и сказал:
- Надо делать вот так.
- Всё ясно! - обрадовался Аист. - Это и есть музыка? - и улетел, чтобы
поскорее удивить мир своим искусством.
Соловей на своих маленьких крыльях прилетел позже. Он робко
постучался в дверь, поздоровался, попросил прощения за беспокойство и
сказал, что ему очень хочется учиться музыке.
Мудрецу понравилась приветливая птица. И он обучил соловья всему, что
знал сам.
С
тех
пор
скромный
Соловей
стал
лучшим
в
мире
певцом.
А чудак Аист умеет только стучать клювом. Да ещё хвалится и учит других
птиц:
- Эй, слышите? Надо делать вот так, вот так! Это и есть настоящая
музыка! Если не верите, спросите старого мудреца. (По В.Д. Берестову) [1].
Послетекстовые задания:
1.Чему научился Аист?
2. Чему старик научил Соловья?
3.Почему эти две птицы обучались музыке у одного наставника, но
научились петь по-разному?
4.Какими качествами нужно обладать ученику, чтобы учитель передал ему
своё мастерство?
Текст №8.Зеркальная комната
Во дворце одного богатого хана была зеркальная комната, и все стены,
пол, потолок в ней были из зеркал. Однажды в этот зал попала собака и
застыла, как вкопанная. Со всех сторон ее окружали собаки. Она оскалилась,
и зеркала многократно отразили ее оскал, и собака вдруг тоже показала
клыки. Собака в ужасе залаяла, и эхо многократно отразило ее лай. Всю ночь
собака металась по залу, лаяла и кидалась на мнимых зеркальных врагов, а
утром ее нашли мертвой.
Но все могло сложиться иначе, будь она немного дружелюбнее, протяни
лапу и повиляй приветливо хвостом, вместо злобного оскала.
Мир – большое зеркало, которое отражает твой внутренний мир и
возвращает тебе твое отношение к жизни. Хочешь, чтобы тебя окружали
тёплые и светлые люди и события, – сам стань тёплым и светлым. Улыбнись,
и весь мир вокруг тебя улыбнётся тебе в ответ! [5].
Послетекстовые задания:
1.Какое впечатление произвела на вас эта притча о зеркальной комнате?
2.Какой философский вопрос содержит эта история?
3.Согласны ли вы с предложенным выводом? Выскажите свое мнение, дайте
оценку.
4.После записи диктанта напишите сочинение-рассуждение.
Текст №9. Добро и зло
Когда-то давно старый индеец рассказал своему внуку одну жизненную
притчу про добро и зло.
- Внутри каждого человека идет борьба очень похожая на борьбу двух
волков. Один волк представляет зло – зависть, ревность, сожаление, эгоизм,
амбиции, ложь… Другой волк представляет добро – мир, любовь, надежду,
любезность, истину, доброту, верность.
Маленький индеец, тронутый до глубины души словами деда, на
несколько мгновений задумался, а потом спросил.
- А какой волк в конце побеждает?
Лицо старого индейца тронула едва заметная улыбка, и он ответил:
- Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь. [4].
Послетекстовые задания:
1. Определите тему и сформулируйте основную идею этой притчи.
2. Согласны ли вы с предложенным выводом? Выскажите свое мнение, дайте
оценку.
3. После записи диктанта напишите сочинение-рассуждение.
Подводя итоги, подчеркнем, что предложенная форма работы с текстовым
материалом – диктант с продолжением – совершенствует коммуникативную
и культуроведческую компетенцию иностранных студентов, формирует виды
речевой
деятельности,
развивает
столь
необходимые
в
будущем
профессиональном общении на русском языке механизмы антиципации.
Литература
1.Берестов В.Д. Аист и Соловей // Режим доступа: http://www.ngebooks.com/
book_4254_chapter_1_Aist_i_Solovejj.html
2.Булахов В.Я. Сто разновидностей диктанта. – Красноярск, 1994.
3.Дейкина А.Д., Новожилова Ф.А. Тексты-миниатюры на уроках русского
языка. –М., 2001.
4.Добро
и
зло
//
Режим
доступа:
http://www.mirpozitiva.ru/
pozitiv/pritchi/pritchi29.html
5.Зеркальная комната // Режим доступа: http://www.libo.ru/libo7721.html
6.Кулаева Г.М. Пишем диктанты с продолжением // Русский язык в школе,
2008, №5. –С.22-26.
7.Ладыженская Т.А. Диктант с продолжением // Русский язык в школе, 1978,
№5.
8.Лесс
А.Л.
Непрочитанные
страницы:
Рассказы.
Сборник.
-М.: Советский писатель, 1966.
9.Львов М.Р. Словарь-справочник по методике русского языка. –М.,1997.
10.
Солженицын
А.И.
Крохотки
//
Режим
доступа:
http://www.solzhenicyn.ru/modules/ myarticles/article_storyid_287.html
11.Тер-Минасова С.Г. Война и мир языков и культур. –М., 2007.
12. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в 22 т. Т.10. – М.: Художественная
литература, 1982.
13.Ушинский К.Д. Лиса и Журавль // Режим доступа: http://skazki.russkayliteratura.ru/skazki/83-lisa-i-zhuravl-ushinskij-skazka-s-illyustratsiyami.html
II.НАУЧНЫЕ РАБОТЫ СТУДЕНТОВ
Артемьева Лидия (Москва, МПГУ, 4 курс)
(н/р –д.п.н., доцент В.Д.Янченко)
Реализация межпредметной интеграции русского языка и
литературы в контексте духовно-нравственного воспитания
учащихся образовательных учреждений СПО
Проблема духовно-нравственного
воспитания
школьников
в
век
информационных технологий становится всё более актуальной. Планшетный
компьютер заменил школьникам книгу, интернет – библиотеку, театр, музей,
социальные
сети
–
полноценное
общение.
Очевидно,
что
сегодня
образовательные учреждения должны уделять особое внимание воспитанию
учащихся, способствовать их духовно-нравственному росту. Способствовать
этому должны в первую очередь гуманитарные предметы, в частности –
русский язык, литература.
«Родной язык так сросся с личностью каждого, что учить оному значит
вместе и развивать духовные способности учащихся»35, - писал Ф.И. Буслаев
еще в середине XIX века. Взаимосвязанность обучения и воспитания
школьников средствами учебного предмета «русский язык» традиционна для
отечественного образования. О её необходимости писали М.Т. Баранов[1],
А.Д. Дейкина [2], Т.К. Донская [3], Л.А. Тростенцова [4] и другие
лингвометодисты и педагоги. Сегодня Г.Г. Граник работает над созданием
учебников нового типа по школьному предмету «Русский язык», которые
могли бы решать проблемы нравственного воспитания школьников. Г.Г.
Граник, ссылаясь на точку зрения Ф.И. Буслаева «язык без содержания есть
ложь»36,
предлагает
включить
в
новую
линию
учебников
такие
художественные тесты, «на материалах которых можно работать над
совокупностью различных дидактических задач, в том числе и над
нравственным воспитанием учащихся»37. Такой интегративный подход
Буслаев Ф.И. «Преподавание Отечественного языка» / Сост.И.Ф.Протченко,
Л.А.Ходякова. – М.: Просвещение, 1992. – С.59.
36
Там же. – С.63.
37
Граник Г.Г. Проблемы нравственного воспитания школьников в учебниках нового
типа// «Русский язык в школе», 2012, № 11. – С. 14-19.
35
может также реализовывать синтез русского языка и литературы, если
художественные тексты будут соответствовать учебной программе по
школьному учебному предмету «литература». Вслед за Н.А.Беловой
полагаем, что межпредметная интеграция русского языка и литературы
обладает важным преимуществом: она легко и естественно позволяет решить
воспитательные задачи урока, усиливает функционально-коммуникативный
аспект, развивает речь учащихся.
Идея межпредметной интеграции восходит к трудам Ф.И. Буслаева,
который писал, что учителя «непременно должны помогать друг другу» 38.
М.Т. Баранов отмечал возможность интеграции русского языка со многими
школьными предметами. Такой синтез, по его мнению, способствует
формированию у учащихся целостной картины мира.
Конечно, в условиях современной школы, интегрированные уроки
русского языка с другими предметами возможны только при сохранении
русского
языка
как
самостоятельного
учебного
предмета.
Однако
использование дидактического материала смежных наук (литературы,
истории, обществознания) на уроках русского языка создает особое
коммуникативное
пространство,
способствует
развитию
мышления
учащихся. Н.А.Белова отмечает, что работа с художественным текстом на
уроках русского языка – это не только интеллектуальный, но и
психологический процесс. «Привлекая специально подобранные тексты<…>
можно побуждать учащихся не только думать над поставленными
вопросами, но и делать нравственный выбор»39.
Интегрированный урок русского языка и литературы в полной мере
способствует достижению личностных результатов, которых требует от
учащихся ФГОС, т.к. он побуждает к дискуссии на духовно-нравственные
Буслаев Ф.И. «Преподавание Отечественного языка» /Сост.И.Ф.Протченко,
Л.А.Ходякова. - М.: Просвещение, 1992.
39
Моделирование интегрированного урока русского языка и литературы в процессе
подготовки к нему / Н. А. Белова // Язык – Система. Культура – Личность: межвузовский
сборник научных трудов / Отв. ред. д.ф.н. проф. С. М. Колесникова. - М. : МГОУ, 2006. С. 90-93.
38
темы.
Также
он
способствует
совершенствованию
видов
речевой
деятельности, обогащению активного и потенциального словарного запаса,
использованию коммуникативно-эстетических возможностей русского языка,
что является требованием к результатам освоения дисциплины «русский
язык». УУД для интегрированного урока русского языка и литературы
формируются на основе художественных произведений (или фрагментах),
которые
одновременно
являются
дидактическим
материалом
для
тренировочных заданий по русскому языку и материалом для размышления
над духовно-нравственными проблемами, ключом к раскрытию творчества
писателя, его идей, особенностей языка, стиля. Текст должен быть
содержательным, проблемным, чтобы активизировать мышление учащихся и
создать условия для успешной коммуникации. Создание проблемной
ситуации – удачный прием в контексте такого урока.
Уроки межпредметной интеграции русского языка и литературы, на наш
взгляд, необходимы не только в школах, но и в образовательных
учреждениях СПО. Такие уроки в большей степени, чем другие, способны в
процессе обучения решать задачи духовно-нравственного воспитания, т.к.
привлекают учащихся к работе с художественным текстом. Проблема лишь в
том, что количество часов на изучение этих предметов становится всё
меньше, особенно в классах с естественнонаучным и физико-математическим
уклоном и в средних специальных образовательных учреждениях. Например,
учащиеся техникумов и колледжей должны осваивать программу 10-11
классов в два раза быстрее, чем школьники, т.к. у них запланировано 2 часа
русского языка и 3 часа литературы в неделю в течение одного учебного
года. Часто в связи с сокращением количества часов при сохранении объема
изучаемого материала, урок не выполняет воспитательную функцию,
поскольку учитель не успевает уделить внимание этому значимому аспекту.
Кроме того, возрастает темп изучения материала, увеличивается объем
письменных упражнений, – всё это приводит к ослаблению интереса к
предмету у обучаемых.
Как преодолеть инертность, слабую мотивацию к обучению русскому
языку, особенно если он является непрофильным учебным предметом? На
наш взгляд, урок, содержащий в себе информацию не только учебную, но и
жизненную, вовлечёт в работу даже неуспевающего учащегося.
Полагаем, что идея межпредметной интеграции русского языка и
литературы,
русского
языка
и
истории
способна
сделать
урок
интеллектуально содержательным и ценным с точки зрения духовнонравственного воспитания при минимуме времени, отведенного на изучение
учебного материала.
Естественная и логичная интеграция этих гуманитарных предметов в
образовательных учреждениях СПО (безусловно, при ведущей роли русского
языка
как
учебного
предмета)
позволяет решить несколько
задач:
содержательно обогащает учебный процесс, реализует воспитательную
функцию
посредством
предложенных
учителем-словесником
текстов
(формирует у учащихся систему моральных ценностей, объективное
представление о мире и человеке, прививает чувство прекрасного,
эстетическую составляющую), мотивирует обучаемых к чтению и глубокому
изучению художественной литературы и, что самое главное, может
способствовать формированию научного лингвистического мировоззрения
(М.Т.Баранов), взгляда на родной язык как национальный феномен
(А.Д.Дейкина).
Предлагаем примерные темы для проведения интегрированных уроков по
русскому языку для учащихся 10-11классов, апробированные в учебном
процессе (для 1-го курса средних специальных учебных заведений):
I
«Стили речи», - эта тема для студентов 1-го курса средних специальных
учебных заведений не нова. Ранее в учебном процессе, в заданиях при
подготовке к ГИА по русскому языку учащиеся определяли стилистическую
принадлежность
текста,
выявляли
признаки
художественного,
публицистического, разговорного, официально-делового и научного стилей.
Полагаем, что повторение этого материала правомерно организовать на
материале изучаемых на уроках литературы художественных произведений
М. Горького и А.И. Куприна (программные произведения М.Горького «На
дне», А.И.Куприна «Поединок» и «Гранатовый браслет»).
Название урока (подтема): «Как звучит Человек. В чем звучит Человек».
Подборка текстов: 1) монолог Сатина о Человеке (учащийся готовит в
качестве ораторской речи), 2) фрагмент пьесы, где Костылев размышляет об
отпущении грехов, 3) рапорт о гибели Ромашова, 4) заметка о самоубийстве
Желткова, 5) письмо Желткова Вере. На примере отрывков из данных
текстов учащиеся повторяют материал и закрепляют сведения о стилях речи,
их особенностях, размышляют о смысле жизни Человека, об истинной любви
и вере, узнают о приёме стилистического контраста в литературе и пытаются
ответить, какова его роль.
II.«Знаки препинания в сложном предложении» – достаточно трудная
тема для учащихся любого возраста, поэтому для её прочного усвоения
необходимы длительные тренировочные упражнения на закрепление.
Интегрированный урок русского языка и литературы позволит преодолеть
дискретность в подаче материала.
Подбор текстов для отработки этой темы осуществлялся нами на основе
ряда
критериев:
доступности,
соответствия
возрасту
учащихся,
познавательной ценности, аксиологического содержания. К примеру, мы
предложили следующую подтему нашего урока: «Фальшивое и настоящее в
жизни людей». Для работы был взят отрывок из рассказа А.П.Чехова
«Ионыч», где в эпизоде Старцев слушает чтение Верой Иосифовной отрывка
из написанной ею повести, а также фрагмент повести И.А.Бунина «Господин
из Сан-Франциско» (описание двух ярусов корабля). Данные идейно
насыщенные отрывки интересны и со стороны пунктуации, они могут
выступить в качестве дидактического материала при повторении данной
темы, и, что очень важно, дают простор для размышлений и развития речи. В
частности, перед учащимися был поставлен вопрос: что объединяет эти
тексты? Какое художественное средство есть в обоих отрывках, какова его
роль? Что из описанного автором фальшиво? Фальшь вокруг людей или в
них самих? Что же тогда настоящее? Много ли настоящего в вашей жизни?
III. Тема «Разряды и правописание местоимений», подтема «Образ
Вечной Женственности и тема любви в творчестве Блока». Мы использовали
в качестве дидактического материала для работы с местоимениями
стихотворения «Вхожу я в тёмные храмы…», «О доблестях, о подвигах, о
славе», «В ресторане», «Девушка пела в церковном хоре» и др.. Важно
обратить внимание учащихся на то, что в поэтической речи А.А.Блока у
местоимений имеется особая семантика, тогда как в обиходной речи
местоимение как правило не обладает самостоятельным значением и не
окрашено стилистически.
О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая - Ты.
Предлагаем примерные вопросы для учащихся:
1)Почему личное местоимение «ты» написано с заглавной буквы?
2) Что значит последняя строчка стихотворения?
3) Какую синтаксическую роль выполняет местоимение «ты»?
Полагаем, эти вопросы должны стать ключом для раскрытия образа Вечной
Женственности и темы любви в творчестве Блока.
IV. Тема: «Текст как произведение речи. Признаки, структура текста».
Подтема: «Тема красоты в рассказах И. А. Бунина». Тексты: «Красавица»,
«Сто рупий» из цикла «Темные аллеи». Предложенные тексты могут быть
использованы для подготовки к ЕГЭ по русскому языку. В ходе работы
учащиеся определяют тему, выявляют типы речи, представленные в
рассказах, средства и виды связи предложений, объясняют смысл названия.
Учитель-словесник предлагает учащимся ответить на ряд вопросов:
1)Какой бывает красота?
2) Какая красота способна спасти мир?
3) С чем рука об руку идёт красота?
4) Какая красота губительна?
После дискуссионного обсуждения учащиеся пишут сочинение по типу
задания С1 ЕГЭ или готовят устный развернутый ответ на тему «Красота
спасёт мир» для выступления перед аудиторией.
V. Тема: «Односоставные предложения», подтема: «Цель творчества самоотдача». Учащимся предлагаются фрагменты из повести Н.В Гоголя
«Портрет»,
размышления
Чарткова
о
своей
безызвестности
и
невостребованности, желании разбогатеть, отрывок, в котором Чартков
радуется
купленной
славе.
Стихотворение
Б.Л.
Пастернака
«Быть
знаменитым – некрасиво». На основе предложенных текстов ведётся работа
по
выявлению
односоставных
неопределённо-личных,
предложений:
обобщённо-личных
и
определённо-личных,
безличных.
Примерные
вопросы для учащихся:
1) Насколько идея стихотворения Б.Л.Пастернака перекликается с
тематикой повести «Портрет»?
2) О чем мечтал художник?
3) Всё ли на свете покупается?
4) Что значит завет Б.Л.Пастернака - «быть живым»?
5) Когда художник умирает?
6) Показывает ли Н.В.Гоголь идеал, когда развенчивает перед нами
псевдохудожника?
Подчеркнем, что не каждая тема урока русского языка располагает к
синтезу учебных дисциплин, поэтому, на наш взгляд, не может быть полной
межпредметной интеграции. Достижение учебных целей по двум предметам,
а также осуществление духовно-нравственного воспитания на уроке русского
языка возможно лишь при условии грамотного подбора дидактического
материала, осмысленного выбора художественного произведения (отрывка)
для анализа, хорошо спланированной учителем-словесником деятельности
учащихся.
Литература:
1. Баранов М.Т.
Межпредметные связи русского языка в учебном
процессе// Русский язык в школе, 1979, №3. – С. 9-14.
2. Баранов
М.Т.
Формирование
лингвистического
мировоззрения
учащихся на уроках русского языка в IV-VIII кл. // Русский язык в
школе, 1977, №3. -С. 17-26.
3. Белова
Н.А.
Филологический
анализ
художественного
текста:
реализация интеграции лингвистического и литературоведческого
подходов : Учебное пособие / Н.А. Белова, Т.В. Мардаева // Мордов.
гос. пед. ин-т. - Саранск, 2006.
4. Буслаев
Ф.И.
Преподавание
Отечественного
языка
/Сост.И.Ф.Протченко, Л.А.Ходякова. - М.: Просвещение, 1992.
5. Граник Г.Г. Проблемы нравственного воспитания школьников в
учебниках нового типа// Русский язык в школе, 2012, № 11. -C .14-19.
6. Дейкина А.Д. Обучение и воспитание на уроках русского языка. –М.:
Просвещение, 1990.
7. Моделирование интегрированного урока русского языка и литературы
в процессе подготовки к нему / Н. А. Белова // Язык – Система.
Культура – Личность: межвузовский сборник научных трудов / Отв.
ред. д.ф.н. проф. С.М. Колесникова. – М.: МГОУ, 2006. - С. 90-93/
Байбикова Татьяна (Москва, МГЛИ, 1 курс)
Англицизмы в русском языке
Современное состояние русского языка характеризуется необычайно
активными
процессами
заимствования
обширных
пластов
лексики,
относящихся к различным областям нашей жизни: экономике, политике,
спорту, искусству и т.д. [5, c.130].
Несмотря на то, что заимствование слов — естественный процесс,
отражающий
происходящие
в
обществе
перемены,
употребление
заимствованных слов, особенно в ситуациях, когда в распоряжении
говорящего имеются вполне подходящие слова русского языка, поражает
своей частотой.
Вот
лишь
несколько
примеров
использования
заимствований,
встречающихся в официальной речи и в средствах массовой коммуникации:
1. «Хочу обратиться к женской части пула журналистов и поздравить
Вас с приближающимся праздником» (из газетной статьи).
В толковом словаре иноязычных слов [2] приводятся следующие
значения слова пул:
пул (от англ. pool букв. — общий котел): 1. временное объединение
предпринимателей или компаний, при котором прибыль всех участников
поступает в общий фонд и затем распределяется между ними согласно
заранее установленной пропорции. 2. в Канаде, США и Австралии:
объединение фермерских сбытовых кооперативов, монополизирующее сбыт
сельскохозяйственной продукции.
Использование слова «пул» в приведенном примере выглядит
неоправданным.
2. «Модератором открытой лекции и дискуссии выступит заместитель
генерального директора Инновационного центра».
Между тем за словом «модератор» закрепилось следующее значение —
пользователь,
имеющий
более
широкие
права
по
сравнению
с обыкновенными пользователями на общественных сетевых ресурсах (чатах,
форумах, блогах и т.п.). Поэтому в приведенном выше предложении
подходящим словом является «ведущий».
Несколько примеров названий лекций и конференций:
1. В среду состоится открытая лекция на тему: «Трансфер и
коммерциализация инновационных технологий».
2. Приглашаем Вас на межвузовскую конференцию «Трансфертное
ценообразование - от теории к практике».
3. Лекция на тему: «Заемный труд: лизинг персонала, аутсорсинг,
аутстаффинг».
4. Конференция: «Коучинг в образовании: способствуя самообучению
и росту».
Приведенные выше примеры изобилуют англицизмами. Термин
«англицизм» в словаре Ожегова С.И., Шведовой Н.Ю. [3] трактуется
следующим образом:
Англицизм — слово или оборот речи в каком-нибудь языке,
заимствованные из английского языка или построенные по английскому
образцу.
Рассмотрим
причины,
по
которым в
язык
проникают
новые
слова [4, c.87]:
1. Как наименование новой реалии, нового предмета, нового понятия,
появившихся в нашей жизни: компьютер, принтер, сканер, монитор,
процессор.
2. Появление некоторых новых слов и сочетаний слов объясняется
необходимостью обозначить явления, и прежде присутствовавшие в нашей
жизни, но не имевшие соответствующего обозначения в языке, так как само
по себе существование этих явлений замалчивалось.
- оппозиция (от англ. opposition) — группа лиц внутри какого-нибудь
общества,
организации,
партии,
ведущая
политику
противодействия,
сопротивления большинству;
- коррупция (от англ. corrupt — испорченный, продажный) — подкуп,
продажность должностных лиц, общественных деятелей.
3. Новое слово является более удобным однословным обозначением
того, что прежде называлось при помощи словосочетания.
В толковом словаре иноязычных слов находим определения [2]:
- пилинг (от англ. peeling) — устранение неглубоких морщин путем
ликвидации
поверхностных
слоев
кожи
(термин
употребляется
в
косметологии);
- лизинг (от англ. leasing) —сдача в долгосрочную аренду (машин,
оборудования, средств транспорта, помещений и т. п.);
- мониторинг (от англ. monitoring ) — имеет значения: 1). наблюдение,
оценка и прогноз состояния окружающей среды в связи с хозяйственной
деятельностью человека; 2). систематическое наблюдение за каким-нибудь
процессом с целью фиксировать соответствие (или несоответствие)
результатов этого процесса первоначальным предположениям.
4. Новые слова возникают в результате необходимости подчеркнуть
частичное изменение предмета в нашем меняющемся социуме:
- онлайн-семинар, или, что то же самое веб-конференция — проведение
онлайн-встреч или презентаций через Интернет в режиме реального времени.
5. Появление новых слов под влиянием, которое оказывает культура
какой-либо иной страны на русскую жизнь, и диктуется модой на
иностранные слова, входящие в лексикон этой страны. Таким влиянием
американской жизни, музыки, культуры и пр. объясняется появление
многочисленных англицизмов:
-
коучинг (coaching
—
обучение,
тренировки) —
метод
консультирования и тренинга, отличается от классического тем, что коуч не
даёт советов и жёстких рекомендаций, а ищет решения совместно с
клиентом.
- консалтинг — деятельность по консультированию производителей,
продавцов, покупателей по широкому кругу вопросов в сфере финансовой,
юридической, технологической, технической, экспертной деятельности.
Данный термин вытеснил слова «консультирование», «консультация».
Часто используемое словосочетание «финансовый консалтинг» прежде
звучало как «финансовое консультирование», что вполне доступно для
понимания и удобно в употреблении.
- аутстаффинг (от англ. out — «вне» + англ. staff — «штат») — вывод
сотрудника за штат компании-заказчика и оформление его в штат компанииподрядчика;
- аутсорсинг — (от англ. out — «вне» + англ source — источник) —
передача ранее самостоятельно реализуемых компанией функций внешней
компании-исполнителю, специализирующейся на реализации таких функций.
В русском языке до XXI века использовались термины «договор
подряда» (субподряда) или «услуга».
- ассессмент-центр (от англ. assessment center) — один из методов
комплексной оценки персонала;
В
русском
языке
существует
вполне
понятное
и
удобное
в использовании словосочетание центр оценки.
Широкое использование англицизмов встречается также в молодежном
жаргоне, чему способствует повсеместное применение web-технологий.
Распространение социальных сетей, таких, как Facebook, предлагает
размещение фотографий владельца личной страницы в сети. При этом в
последние годы появилась мода на определенные виды фотографий,
имеющих англоязычное название. Например: планкинг (planking, от англ.
plank — доска) — фотография человека, лежащего вниз лицом, как будто бы
на доске; хендфотинг (handphoting, от англ. hand — рука, photo —
фотография) — фотография человека, держащего в руке большие предметы в
сильно уменьшенном виде; дакфейсинг (duckfacing, от англ. duck — утка,
face — лицо), человек с вытянутыми губами; оулинг (owling, от англ. owl –
сова), человек, сидящий как сова; типотинг (teapotting, от англ. teapot –
чайник), человек, изображающий чайник; хорсменинг (horsmaning, от англ.
horse — лошадь, man — человек), человек, изображающий всадника без
головы; фламингоинг (flamingoing, от англ. flamingo – фламинго), человек,
имитирующий фламинго; спланкинг (splanking, от англ. split — шпагат,
plank — доска), фотография человека, сидящего на шпагате и т.п.
Данные
жаргонизмы
не
имеют
широкого
распространения,
употребляются, как правило, любителями чатов, пользователями социальных
сетей. Большинство из них на данный момент отсутствует в словарях
иноязычной лексики.
Некоторые авторы к указанным причинам появления в языке новых
слов добавляют следующие:
1. Тенденция пополнять экспрессивные средства, ведущая к появлению
иноязычных
стилистических
синонимов:
обслуживание —
сервис,
ограничение — лимит;
2. Необходимость различать близкие по содержанию понятия.
Слова райдер и роллер — синонимы с общим значением «катающийся;
тот, кто катается». Однако в данных словах наблюдаются смысловые
различия. Слово райдер (от англ. to ride – кататься) имеет более широкое
значение (вообще катающийся), тогда как роллер – катающийся на
роликовых коньках.
Для того чтобы различать спортсменов – бегунов, удобно использовать
различные слова: спринтер - бегун на короткие дистанции; стайер – бегун на
длинные дистанции.
Классификация
англицизмов
по
принципу
принадлежности
заимствований к определенной сфере деятельности людей:
1. Экономическая сфера:
-
бенчмаркинг
понимания
и
англ. benchmarking) —
(от
адаптации
имеющихся
процесс
примеров
определения,
эффективного
функционирования компании с целью улучшения собственной работы.
- кредит (от англ. credit — доверие, честь) — деньги взаем.
2. Политическая сфера:
-
парламент
(от
англ.
parlament) —
высшее
государственное
законодательное представительное собрание.
- митинг (от англ. to meet- встречать) — массовое собрание для
обсуждения политических и других актуальных вопросов текущей жизни.
- саммит (от англ. summit — вверх) — встреча и переговоры глав
государств.
3. Рекламная деятельность:
- ваниш (от англ. vanish-исчезать) — порошок, очищающий любое
загрязнение.
- вотершайн (от англ. water —вода и shine —блестеть)— название
губной помады. Образовано. В переводе - водный блеск.
4. Спортивная деятельность:
- армрестлинг (от англ. arm — рука, wrestling — борьба) — состязание
в силе рук.
- голкипер (от англ. goal-keeper; goal — гол, to keep — держать) —
вратарь – игрок футбольной или хоккейной команды.
- джоггинг (от англ. jogging — бег трусцой) — тренировочный или
оздоровительный бег в медленном темпе, часто попеременно с ходьбой.
5.
Сфера
информационных
технологий:
процессор,
дисплей,
компьютер, принтер, сканер.
- робастность (от англ. — robustness) — малая чувствительность к
изменениям условий работы;
Данная классификация не является исчерпывающей, т.к. существуют
такие обширные сферы деятельности, как научная деятельность, для которой
характерно использование терминологии, медицинская деятельность, область
искусства и т.п.
Обилие заимствованных слов неизбежно приводит к тому, что в рядах
слов
начинают
выделяться
определенные
структурные
элементы
и
параллельно с этим формироваться более или менее конкретное значение
выделяемых
отрезков [5].
Таким
образом
осуществляется
процесс
морфемизации.
В работе [5] отмечается, что русским языком заимствуется большой
поток
английских
слов
с
суффиксом
-инг-.
Например:
коучинг,
аутстаффинг, аутсорсинг. Однако для активизации чуждого аффикса
необходимо, чтобы на новую почву заимствующего языка были перенесены
не изолированные слова, а производные вместе с производящими, что
составляет основу для проявления словообразовательной модели. Например,
заимствование соотносительных пар слов, таких как: скайсерфинг скайсерфер, кикбоксинг - кикбоксер, бодибилдинг – бодибилдер служит
фактором, способствующим развитию способности таких слов к членению в
русском языке. Как правило, такие пары появляются в области спортивной
терминологии.
Также можно отметить слово тренинг, в котором уже выделяется
суффикс -инг- , так как слово воспринимается как производное от глагола
тренировать(ся)
и
включается
в
ряд
однокоренных
слов:
тренер,
тренироваться, тренировка.
Еще одно слово — митинг позволяет использование различных
аффиксов: митинговать, помитингуем и т.п.
В словаре Т.Ф.Ефремовой [1] -инг- суффикс определяется, как
словообразовательная единица, выделяющаяся в имени существительном
мужского рода, которое обозначает действие по глаголу, названному
мотивирующим словом (тренинг). Однако в русском языке -инг- суффикс
еще не сформировался как полноценный суффикс, так как слова, в которых
он выделяется, в основном лишены словообразовательной структуры.
Среди современных заимствований наиболее успешно адаптируются
слова, подчиняющиеся продуктивным моделям русского языка.
Примеры продуктивных типов: существительные с суффиксом -ость
(робастность). Также продуктивным считается суффикс -ер/-ёр, пришедший
из французского языка (компьютер, принтер, сканер, транфсер, голкипер,
спринтер, стайер и т.п.).
В заключение работы хочется отметить, что чрезмерное употребление
иноязычной лексики делает речь говорящего малопонятной. Стирается грань
между неологизмами (от греч. neos — «новый», logos — «слово») и
варваризмами (иноязычные слова, не называющие чего-либо экзотического,
каких-либо нерусских реалий или понятий, и поэтому легко переводимых на
русский язык).
Использование неологизмов вызвано объективными причинами:
- появление новых понятий, для которых нет подходящего слова в
русском языке;
- замена двух и более слов одним;
- использование иноязычной терминологии в таких областях знаний, в
которых
перевод
термина
может
привести
к
искажению
смысла
обозначаемого им понятия (в технике, медицине и т.п.);
Помимо объективных причин возникновения новых слов в русском
языке часто происходит неоправданное употребление иноязычной лексики,
что связано с падением уровня культуры, со снижением чувствительности к
сочетаемости слов, к уместности их использования. В этом случае новые
слова являются варваризмами. К причинам
их возникновения можно
отнести:
- использование терминов, употребляемых специалистами в какой-либо
области, в неподходящем контексте, например, в публичном выступлении.
Пример: «Принимаемые законы должны быть транспаратными».
Термин транспарантный (от англ. transparent — «прозрачный») применим в
юридической терминологии, но использование данного слова в публичном
выступлении, вместо простого и понятного русского слова прозрачный,
является неоправданным.
- неточное использование заимствованной лексики. Например, термин
трансфер (от англ. to transfer — «переносить», «перемещать») — термин,
использующийся в русском языке в туристической, банковской, спортивной,
психологической и иных областях.
Термин пришел в России из Европы разными путями:

от франкоговорящих (трансферт, с буквой «т» на конце) —
чаще всего используется в профессиональной лексике банковских и
бухгалтерских работников;

от англоговорящих (трансфер, без буквы «т» на конце) —
используется в туризме, наукоемком бизнесе (трансфер технологий) и иных
сферах.
Таким образом, фраза, взятая из приглашения на конференцию:
«перелет, трансферт и проживание в гостинице не входит в стоимость
оргвзноса и оплачивается участниками самостоятельно» не является
корректной, так как указанный термин употреблен в не характерном для него
качестве.
- мода на англицизмы. То, что Белинский называл это «капризами
употребления» [4, с.93].
Такое чрезмерное употребление заимствованной лексике характерно в
рекламе, в молодежной среде, в области экономики. Появление, например,
таких терминов, как аутстаффинг, аутсорсинг и т.п. отражает изменение
отношений между работодателем и работником. Такие изменения зачастую
бывают неблагоприятными для работника, однако применение иноязычного
термина может наводить на мысль, что подобные экономические отношения
приняты в цивилизованном обществе. Таким образом, данные термины
являются словами-эвфемизмами.
Также можно отметить, что значительная часть заимствований не
подчиняется продуктивным моделям русского языка. Таким образом, данные
заимствования не удобны в употреблении и со временем будут вытеснены
другими словами.
Литература:
1. Ефремова Т.Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц
русского языка. – М., 1996.
2. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. — М.: Эксмо,
2008. — 944 с.
3.
Ожегов
C.И.,
Шведова
Н.Ю.
Толковый
словарь
русского
языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская АН. — М.:
АЗЪ, 1996 — 928 с.
4. Рахманова Л.И., Суздальцева В.Н. Современный русский язык.
Лексика. Фразеология. Морфология: Учебное пособие.– М.: Изд-во МГУ,
Издательство «ЧеРо», 1997.– 480 с.
5. Сологуб О.П. Усвоение иноязычных структурных элементов в
русском языке // Наука. Университет. 2002. Материалы Третьей научной
конференции. — Новосибирск, 2002. - С. 130-134.
Баринова Алена (Московская обл., МФЮА, 1 курс),
Клименко Альвина(Московская обл., МФЮА, 1 курс)
(н/р – ст.преп.Воробьёва Ольга Валерьевна)
Культурный шок в контексте межкультурной коммуникации
С древнейших времен войны и стихийные бедствия, поиски счастья и
любознательность заставляют людей перемещаться по планете. Многие из
них – переселенцы – покидают родные места навсегда. Знакомство с
культурой чужой страны для многих людей всегда интересно и во многом
полезно.
При определённых условиях контакта, например при постоянном
взаимодействии,
совместной
деятельности,
отсутствии
явных
различительных признаков, у переселенца или визитера могут возникнуть
сложности и напряженность при общении с представителями страны
пребывания. Очень часто мигрантов охватывает тоска по родине –
ностальгия. Боль разлуки с родиной ощущают переселенцы. Поэтому
большое значение приобретает изучение межкультурной адаптации, в
широком смысле понимаемой как сложный процесс, благодаря которому
человек достигает совместимости с новой культурной средой, а также
результат этого процесса.
При контакте с чужой культурой происходит знакомство с новыми
художественными творениями, социальными и материальными ценностями,
поступками людей, которые зависят от картины мира, норм и условностей,
форм мышления, свойственных чужой культуре. Такие встречи, как правило,
обогащают людей, но нередко контакт с иной культурой ведет к проблемам и
конфликтам, обусловленным непониманием этой культуры.
Переживания и ощущения, которые человек испытывает при смене
привычных условий жизни на новые, учёные называют культурным шоком.
В процессе межкультурной коммуникации можно столкнуться с массой
трудностей, таких как языковые и невербальные барьеры,
барьеры
стереотипов и т.д.
Данная тема является достаточно актуальной, т.к. в настоящее время всё
больше людей едет за границу (жить, учиться, работать, отдыхать)..
Термин «культурный шок» был введен в научный оборот американским
исследователем К.Обергом в 1954 г. Он отметил, что при вхождении в новую
культуру
человек
испытывает
ряд
неприятных
ощущений.
Сегодня
считается, что опыт новой культуры является неприятным или шоковым,
потому что он неожидан и потому что может привести к негативной оценке
собственной культуры (1,гл.6).
Обычно выделяют следующие формы проявления культурного шока:
-напряжение
из-за
усилий,
прилагаемых
для
достижения
психологической адаптации;
-чувство потери из-за лишения друзей, своего положения, профессии,
собственности;
-чувство
отверженности
в
новой
культуре,
которое
может
трансформироваться в отрицание этой культуры;
-тревога, переходящая в негодование и отвращение после осознания
культурных различий;
-чувство
неполноценности
из-за
неспособности
справиться
с
ситуацией.(2,гл.4)
Главной причиной культурного шока является различие культур. Каждая
культура выработала множество символов и образов, стереотипов поведения,
с помощью которых человек может автоматически действовать в разных
ситуациях. Когда человек оказывается в условиях новой культуры,
привычная система ориентации не срабатывает, поскольку она основывается
на других представлениях о мире, иных нормах и ценностях, стереотипах
поведения и восприятия. Возникает культурный шок.
Состояние культурного шока имеет самое непосредственное отношение
к процессу общения. Каждый человек воспринимает свою способность к
коммуникации как нечто само собой разумеющееся и не осознает, какую
роль играет эта способность в его жизни, до тех пор, пока не оказывается в
ситуации непонимания. Неудачное общение вызывает у него душевную боль
и разочарование. Однако в этом состоянии человек осознает, что источником
разочарования является его собственная неспособность к адекватной
коммуникации. Речь идет не только о незнании языка, сколько о неумении
расшифровать культурную информацию иного культурного окружения, о
психологической совместимости с носителями иной культуры.
Выделим симптомы культурного шока. Это и слабые эмоциональные
расстройства, и серьезные стрессы, и психозы, алкоголизм и суицид. На
практике культурный шок часто выражается в излишней заботе о чистоте
посуды, белья, качестве воды и пиши, в психосоматических расстройствах,
общей тревожности, бессоннице, страхе. Та или иная разновидность
культурного шока может развиваться от нескольких месяцев до нескольких
лет в зависимости от индивидуальных особенностей личности.
Современные исследователи рассматривают культурный шок как часть
процесса адаптации к новым условиям. Более того, в этом процессе личность
не просто приобретает знания о новой культуре и нормах поведения в ней, но
становится более развитой культурно, хотя и испытывает стресс. Поэтому с
начала 1990-х гг. специалисты предпочитают говорить не о культурном
шоке, а о стрессе аккультурации. (3,р.2.1.1)
Механизм развития культурного шока впервые подробно описан
Обергом, который утверждал, что люди проходят через определенные
ступени
переживания
культурного
удовлетворительного уровня адаптации.
Он выделяет пять этапов адаптации.
шока
и
постепенно
достигают
Первый этап называют «медовым месяцем»: как правило, мигранты,
оказавшись за границей, полны энтузиазма и надежд. К тому же часто к их
приезду готовятся, их ждут, и сначала они получают помощь, могут иметь
некоторые льготы. Но этот период быстро проходит.
На втором этапе непривычная окружающая среда и культура начинают
оказывать негативное воздействие. Все большее значение приобретают
психологические факторы, вызванные непониманием местных жителей.
Результатом могут быть разочарование, депрессивные состояния. Поэтому в
данный период мигранты пытаются убежать от реальности, общаясь
преимущественно со своими земляками.
Третий этап — критический, так как культурный шок достигает
максимума. Это может привести к соматическим и психическим болезням.
Часть мигрантов возвращается на родину. Но большая часть находит в себе
силы преодолеть культурные различия, учит язык, знакомится с местной
культурой,
обзаводится
местными
друзьями,
от
которых
получает
необходимую поддержку.
На четвертом этапе появляется оптимистический настрой, человек
становится более уверенным в себе и удовлетворенным своим положением в
новом обществе и культуре.
На пятом этапе достигается полная адаптация к новой культуре. С этого
времени индивид и окружающая среда начинают соответствовать друг другу.
В
зависимости
от
интенсивности
перечисленных
факторов
процесс
адаптации может продолжаться от нескольких месяцев до 4-5 лет.
Когда
успешно
адаптировавшийся
в
чужой
культуре
человек
возвращается на родину, он сталкивается с необходимостью обратной
адаптации (реадаптации) к собственной культуре. Считается, что при этом он
испытывает «шок возвращения»: в первое время человек радуется
возвращению,
встречам
с
друзьями,
потом
замечает,
что
какие-то
особенности родной культуры кажутся ему странными и непривычными, но
постепенно он вновь приспосабливается к жизни дома. (gendocs.ru)
Факторы, влияющие на культурный шок, можно разделить на две группы
— внутренние (индивидуальные) и внешние (групповые).
В группе внутренних (индивидуальных) факторов важнейшими являются
индивидуальные характеристики человека — возраст, пол, образован и,
черты характера, жизненный опыт.
Возраст
является
критическим
элементом
адаптации
к
другому
сообществу. Так, маленькие дети адаптируются быстро и успешно, но уже
школьники испытывают большие затруднения, а пожилые люди практически
не способны к адаптации и аккультурации.
Пол. Ранее считалось, что женщины труднее приспосабливаются к
новому окружению, чем мужчины. Но это относится к женщинам из
традиционных обществ, удел которых и на новом месте — занятие
домашним хозяйством и ограниченное общение с новыми людьми. У
женщин из развитых стран способности к аккультурации такие же, как у
мужчин. Поэтому в последнее время исследователи считают, что для
адаптации более важен фактор образования: чем оно выше, тем успешнее
адаптация. Образование, даже без учета культурного содержания, расширяет
внутренние возможности человека. Чем сложнее картина мира у человека,
тем легче и быстрее он воспринимает новации.
В связи с этим специалисты выделили универсальный набор личностных
характеристик, которыми должен обладать человек, готовящийся к жизни в
чужой стране с чужой культурой. Это — профессиональная компетентность,
высокая самооценка, общительность, открытость для разных взглядов,
интерес к окружающим, склонность к сотрудничеству, терпимость к
неопределенности, внутренний самоконтроль, смелость и настойчивость.
Правда, реальная жизненная практика показывает, что наличие этих качеств
не всегда гарантирует успех. Если ценности чужой культуры слишком
сильно отличаются от названных свойств личности, адаптация будет
протекать весьма сложно.(6, гл.2)
Обстоятельства
жизненного
опыта
человека
также
относятся
к
внутренним факторам адаптации и преодоления культурного шока. Здесь
важнее всего — мотивы к адаптации. Сильная мотивация у эмигрантов,
которые стремятся переехать на постоянное место жительства в другую
страну и хотят поскорее стать полноправными членами новой культуры, а
также у студентов, получающих образование за границей.
Более
быстрой
адаптации
способствуют
опыт
пребывания
в
инокультурной среде, наличие друзей среди местных жителей, которые
помогают быстрее овладеть необходимой
для
жизни
информацией,
обеспечивают поддержку (социальную, эмоциональную, иногда даже
финансовую), контакты с бывшими соотечественниками, живущими в этой
стране. Но здесь есть опасность замкнуться в узком круге общения, что
усилит отчуждение.
К внешним факторам, влияющим на адаптацию и культурный шок,
относятся культурная дистанция, особенности культуры, условия страны
пребывания.
Культурная дистанция - степень различий между родной культурой и той,
к которой адаптируется человек. При этом на адаптацию влияет даже не сама
культурная дистанция, а представление человека о ней, его ощущение
культурной дистанции.
Особенности культуры, к которой принадлежат мигранты. Так, хуже
адаптируются представители культур, в которых очень важно понятие
«лица» и где боятся его потерять; такие люди очень болезненно
воспринимают неизбежные в процессе адаптации ошибки и незнание. С
трудом адаптируются представители «великих держав», которые обычно
считают, что приспосабливаться должны не они, а другие.
Нельзя не назвать такие факторы, как экономическая и политическая
стабильность в принимающей стране, уровень преступности, от которого
зависит безопасность мигрантов, возможность общаться с представителями
другой культуры, позиция СМИ, которые создают общий эмоциональный
настрой и общественное мнение относительно других этнических и
культурных групп.(5, гл.5,р.5.1.1)
Культурный шок — сложное и болезненное для человека состояние, но
свидетельствующее о личностном росте, ломке существующих стереотипов,
для чего требуются огромные затраты физических и психологических
ресурсов человека. (http://www.slovari.info/sociology/slovar_sociology.htm)
В результате формируется новая картина мира, основанная на принятии и
понимании культурного многообразия, появляется устойчивость перед
новыми испытаниями, терпимость к новому и необычному. Главный итог —
способность жить в постоянно меняющемся мире, в котором все меньшее
значение имеют границы между странами и все более важными становятся
непосредственные кон так ты между людьми.
Литература:
1.Добреньков В.И., Волков Ю.Г., Нечипуренко В.Н., Попов А.В. Социология:
Учебник. Гл.2. Культура. – М., 2000.
2.Кочетков В.В. Психология межкультурных различий. – М., 2002.
3.Садохин А.П. Межкультурная коммуникация. – М., 2004.
4.Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросскультурную психологию. –
М., 1998.
5.Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. – М.: Институт психологии РАН,
«Академический проект», 1999.
6.Персикова Т.Н. Межкультурная коммуникация и корпоративная культура.
М., 2002.
Интернет-ресурсы:
1.gendocs.ru
2.http://www.gumer.info/
3.http://www.slovari.info/sociology/slovar_sociology.htm
Батракова Мария (Москва, МГЛИ,1 курс)
(н/р –д.п.н., доцент В.Д.Янченко)
Лингвокультурологический анализ эмоциональноэкспрессивной лексики в произведениях русской литературы
«Никакое гнилое слово да не исходит
из уст ваших, а только доброе
для назидания в вере, дабы оно
доставляло благодать слушающим»
(Ефесянам 4:29)
В
контексте
межкультурной
коммуникации
большое
значение
приобретает лингвокультурологический анализ текста.
В этой связи уточним, что лингвокультурология – это дисциплина,
изучающая проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе,
непосредственно связанную с изучением национальной картины мира,
языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса.[5]
Следовательно, между языком и культурой существует прочная связь, а
также они взаимно влияют друг на друга.
Проблемами лингвокультурологии занимались лингвисты, педагоги,
лингвометодисты
Н.Д.Бурвикова,
В.В.
Воробьев,
Е.И.
Зиновьева,
В.Г.Костомаров, О.Н.Левушкина, В.А. Маслова, Ю.Е.Прохоров, С.Г. ТерМинасова, Е.Е.Юрков, В.Д.Янченко и др. Лингвокультурологический анализ
представляет собой исследование единиц языка с привлечением информации
о культуре.
Наибольший интерес для проведения такого рода анализа представляет
собой эмоционально-экспрессивная лексика.
Эмоциональную лексику правомерно разделить на три группы:
1) слова, которые являются однозначными, не имеют переносных
значений, как например, адресованные человеку (К примеру: негодяй,
шабалда,
проходимец,
бабник,
герой,
первопроходец,
разбойник, шалун, дерзкий, отвратительный, восхительный);
чревоугодник,
2) слова, которые являются сами по себе нейтральными, но при
переносном
значении
приобретают
эмоциональность
(Приведем
иллюстративный материал: боров, тряпка, дерево, орел, хищник, змея,
бегемот);
3) слова, образованные с помощью аффиксов, которые дают ту или
иную окраску (Например: красивенький, чистенький, светленький, папочка,
мамочка, дедуля – с положительной окраской, и громила, козлина, детина – с
отрицательной.
Экспрессивная лексика - слова, выражающие ласку, шутку, иронию,
неодобрение, пренебрежение, фамильярность и т. д. Дочурка, сыночек,
глупышка, копун, рифмоплет, балбес, забулдыга, трепач.
По данным Толкового словаря Д.Н. Ушакова, «Экспрессия (лат.
expressio - выражение) (книжн.). То, что придает выразительность чемунибудь, что делает что-нибудь выразительным.” [12]
Очень часто сказать слово больше эмоциональное или экспрессивное по
своей окраске сложно, поэтому обе категории были объединены понятием
эмоционально-экспрессивная лексика.
Обратим внимание на одну из лексических единиц – слово «зараза»,
которая имела положительную семантику в прошлом, а затем ее утратила и в
настоящее время приобрела негативную характеристику.
Далее представим лингвокультурологический анализ эмоциональноэкспрессивной лексики. В качестве объекта для нашего исследования было
выбрано эмоционально окрашенное стилистически сниженное слово зараза.
Рассмотрим его в контексте диахронии.
Современное толкование этого слова представлено в «Словаре русского
языка» С.И. Ожегова: «ЗАРА́ЗА, -ы. 1. жен. Болезнетворное начало,
распространяемое микробами. Источники заразы. Распространение заразы. 2.
муж. и жен. Негодяй, подлец (прост. бран.)» [8].
Первое значение не вызывает сомнений, вместе с тем требуется
комментарий второго значения.
Одни из самых старых значений этого слова: «неровное или овражистое
место», «лес с оврагами», «отвесная круча», «обрыв», «высокий берег реки».
Например, есть у нас в Москве Андреевские заразы или Андреевский
овраг — правый приток Москвы-реки в Нескучном саду, ниже по течению
реки, у Андреевского монастыря. Это значение слова «зараза» было
отражено в «Сказании про храброго витязя, про Бову королевича»: “И
Полкан вскочил на Бовина коня, и добрый конь Бовин увидел Полкана и
закусил муштук и почал носить по лесам и по заразам и по кустам и ободрал
по пояс ноги и мясо до костей.»[1]
В XVIII веке у А.П. Сумарокова в обращении к Ахиллу, герою
"Илиады", очарованному "заразами" пленницы Брисеиды, доставшейся ему
при дележе добычи, но потом отнятой у него Агамемноном, слово «заразы»
употребляется в значении “прелести”, «обаяние»:
Забудь заразы Брисеиды,
Уставы исполняй судьбин!
Дай зрети, что ты сын Фетиды,
Прогневанный богинин сын!
(“Ода, сочиненная в первые лета моего во стихотворении упражнения”)
У А.П. Сумарокова также можно встретить следующие строки:
“Когда прекрасна мать, а дочь ее урод,
Полюбишь ли ты дочь, узришь ли в ней заразы,
Хотя ты по уши зарой ее в алмазы?”
(“О Благородстве”)
В обоих фрагментах слово «зараза» имеет одно значение…
Свое отрицательное значение это слово по отношению к человеку
получило в эпоху Петра I, когда русские женщины стали одеваться в
европейские одежды, посещать ассамблеи, соблазняли мужчин своими
заразами,
то
болезнетворное
есть
прелестями,
начало
слово
можно
сказать
употребляется
Г.Р.
«заражали».
Державиным
стихотворении «На кончину великой княжны Ольги Павловны”:
Как
в
Яда коварства,
Равенства злого,
Буйства зараз,
Вольности мнимой,
Ангел хранитель,
Нас ты избавь!
Несколько позже, в первой трети XIX века слово «зараза» встречается в
стихотворении А.С. Пушкина «Наперстник»:
Но прекрати свои рассказы,
Таи, таи свои мечты:
Боюсь их пламенной заразы,
Боюсь узнать, что знала ты!
Слово “зараза” и в этом случае имеет значение «прелестей» и
«очарования».
В середине XIX века в романе А.И.Герцена “Былое и думы” встречаются
строки: «Западная зараза, коснувшаяся братьев и сбившая их несколько с
родной
колеи,
не
коснулась
житья
княгини;
она,
напротив,
с
неудовольствием посматривала, как "Ванюша и Левушка" испортились в
этой Франции»[4].
В приведённых примерах слово «зараза» означает
отрицательное, губительное явление.
Удивляет многомерность в толковании этого слова. В прозаическом
сочинении Б.Ш.Окуджавы «Путешествие дилетантов», созданном во второй
половине ХХ веке, слово «зараза» включает в себя такие человеческие
пороки, как
лицемерие, превознесение себя
над
другими
людьми,
беспощадная жажда насилия и власти:
«Поглядите вокруг и на самих себя. В самонадеянном своем раже мы
проглядели, что и нас уже коснулась эта зараза и мы в наш-то золотой
век, когда корабли движутся с помощью пара и уже локомотивы дымят
и мчат нас вместо медленных, капризных и хрупких экипажей…стремимся
самоутвердиться за его счет; и зависть, и злоба, и страсть подавлять -
неужели это все, чем мы владеем?”
Обратимся к этимологии слова зараза. По мнению М.Фасмера, оно
пришло в русский язык из македонского языка: «ср. макед. поразиґна
"заразная болезнь", по другим – слово имеет тиквешское происхождение,
поразиґнав – "больной". Сближения с испанским zаrаzаs "отрава" и с
армянским srасut`iwn оказались неверными». [13].
Для уточнения истории слова обратимся к такому авторитетному
источнику, как «Школьный этимологический словарь русского языка» Н.М.
Шанского и Т.А.Бобровой: «Зараза (эпидемия, инфекция). Искон. Зараза
"эпидемия, инфекция" < зараза "погибель, убийство", производного от
заразить "убить", преф. образования от разить "убивать, резать", того же
корня, что раз, поразить, резать». [15].
«Это слово в значении "инфекция" возникло путем переосмысления
слово зараза, имевшего значение "убийство, гибель" и образованного от
глагола заразити – "убить", произведенного с помощью приставки от глагола
разити (разить)» [6].
Проиллюстрируем сказанное примером из Новгородской Первой
летописи:
“Единъ от дьякъ зараженъ бысть от грома…”
То есть один дьяк был убит громом.
Таким образом, мы проследили, как менялась семантика слова «зараза» со
временем. Полисемия этого слова связана с переосмыслением исходного
лексического значения в разные исторические эпохи, и смена культурных
течений оказывала непосредственное влияние на него. Современное
толкование этого слова исключает его значение в качестве “прелестей”,
“обаяния”, “очарования”, а также «оврага» или «обрыва». Вместо “заразы”,
как болезнетворного начала, мы сейчас намного чаще слышим слова
“эпидемия” и “инфекция”. Оно прочно закрепило за собой значение бранного
слова.
Литература:
1. «Сказание про храброго витязя, про Бову королевича»: Эпосы, легенды и
сказания.
–
M.,
1987,
http://bookz.ru/authors/russkaa-narodnaa-
skazka/skazanie_436.html
2. «Новгородская первая летопись», http://krotov.info/acts/12/pvl/novg.htm
3. Державин Г.Р. «На кончину великой княжны Ольги Павловны»:
Сочинения. – M.: Правда, 1985, http://az.lib.ru/d/derzhawin_g_r/text_0010.shtml
4.
Герцен
А.И.
Былое
и
думы.
–
M.,
ГИХЛ,
1958,
http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0110.shtml
5.
Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология . – М.:
Гнозис, 2002, http://www.twirpx.com/file/213813/
6. Крылов Г.А. Этимологический словарь, http://www.vseslova.com/krylov/
7. Ожегов С.И. Словарь русского языка. –М., 1991, http://www.ozhegov.ru
8. Окуджава Б.Ш. Путешествие дилетантов. – М.: Современник, 1990,
http://lib.ru/PROZA/OKUDZHAWA/diletanty.txt
9. Пушкин А.С. «Наперсник». Собрание сочинений в десяти томах, том
второй. – M., 1959, http://lib.ru/LITRA/PUSHKIN/p2.txt
10.Сумароков А.П., «О благородстве», «Ода, сочиненная в первые лета моего
во стихотворении упражнения»: Cборник стихов. – M.: Советский писатель,
1957, http://az.lib.ru/s/sumarokow_a_p/text_0340.shtml
11.
Ушаков
Д.Н.
Толковый
словарь,
http://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/1096490
12.
Фасмер
М.
Этимологический
словарь/
Пер.О.Н.Трубачева,
http://fasmerbook.com
13. Чехов А.П. «Припадок», полное собрание сочинений и писем, том
седьмой. – М., 2006, http://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0070.shtml
14. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Школьный этимологический словарь. –
М.,1994.
Далибор Зеяк (Черногория, 3 курс)
(н/р- д.п.н., доцент В.Д. Янченко)
Черногория – страна древней славянской культуры в
восприятии российских туристов
Черногория является одной из древних стран Европы с большой
историей. Может быть, вы прочитаете в путеводителях ее название как
MONTENEGRO, и такое написание введёт вас в заблуждение. Европа со всем
ее культурным, историческим, географическим разнообразием скрывает в
себе маленькую и красивую страну, расположенную на юге Европы, на
побережье Адриатики.
Черногория расположена на Балканском полуострове, в самом сердце
Европы. Черногория имеет площадь 13.812 квадратных километров, и её
население составляет около 670 000 жителей. Наша маленькая страна внесла
большой вклад в мировое культурное наследие.
Черногория имеет богатейшую историю, она была и остаётся светлым
примером борьбы за свободу и независимость, являясь местом, о котором
люди всегда говорят с гордостью.
Если вы внимательно посмотрите на карту мира, то Черногория
покажется не далёкой, а близкой. В стране поэтов и воинов вам всегда будут
рады. Черногория открыла двери для всех туристов, чтобы у вас была
возможность с ней познакомиться.
Черногория делится на три области: прибережные, центральные и
горные районы.
Дурмитор, Београдская гора, Ловчен, Скадарское озеро, Проклетие
являются крупнейшими природными национальными парками в Черногории.
Во-первых, Дурмитор – это национальный парк, расположенный на
северо-западе Черногории. Гора Дурмитор характеризуется живописными
вершинами, густыми лесами и 18 ледниковыми озёрами. Самая высокая
точка Черногории – Боботов Кук с высотой 2.553 метров, он находится в
Дурмиторе. В этом национальном парке вы найдёте различные виды отдыха
по душе: пешеходные прогулки, горные лыжи, рафтинг и многое другое.
Во-вторых, Београдская гора – национальный парк, занимающий часть
горы Беласица. Этот национальный парк известен Београдским озером, там
есть разнообразная флора и фауна, нетронутые леса, в которых растут более
чем 500-летние деревья. Пешие прогулки и осмотр озера – это наиболее
популярные виды отдыха в парке.
В-третьих, национальный парк Ловчен, расположенный в центральной
части Черногории. Здесь имеется захоронение, которое привлекает большое
количество туристов.
В-четвёртых, Скадарское озеро, которое находится в 7 километрах от
моря. Оно является крупнейшим на Балканском полуострове, и это самый
большой национальный парк в Черногории. Этот парк – настоящий
заповедник для птиц.
В-пятых, представляет интерес Проклетие – пятый национальный парк
в Черногории. Он очень красив и труднодоступен, только профессиональные
альпинисты могут покорить эти горы.
Тара является самой длинной рекой в Черногории, её протяжённость –
144 километра. Это самый глубокий каньон в Европе. Вода в реке
необыкновенно чистая. Каньон Тара с наибольшей глубиной в 1300 метров
является вторым самым глубоким каньоном в мире после американского
Большого каньона. На реке Таре устраивают рафтинг, сплав на каноэ, каяке и
другие экстремальные виды спорта.
Невидио – это крупный каньон, хорошо известный в Черногории. До
конца 1965 года он не был покорён, поэтому до сих пор представляет интерес
для европейских туристов. Проход через каньон очень сложен и опасен,
поэтому не рекомендует его посещать без гида. Крупными каньонами в
Черногории также являются Морача, Циевна и Мртвица.
Монастырь Острог расположен в горном массиве Острошкие лучи в
месте между Никшичем и Даниловградом. Монастырский комплекс состоит
из двух монастырей – верхнего и нижнего, построенных в разные
исторические эпохи. Верхний монастырь бил сооружён в 1665 году, его
основал Святой Василий Острошкий. Монастырь Савина находится недалеко
от Герцег Нови, он построен в одном из самих красивых районов северной
части черногорского побережья. Святой Стефан – самый красивый курорт на
побережье Черногории и в целом – на всём побережье Адриатического моря.
Рядом со Святым Стефаном находится знаменитый летний курорт Милочер,
который также украшен красивыми песчаными пляжами, ресторанами и
отелями.
Которская бухта – изумительно красивое место на юго-западе
Черногории, эта бухта очень известна во всей Европе. Которская бухта
является одним из самих красивых мест в мире.
Есть также другие знаменитые места в Черногории. Советую вам
посетить
Жаблак,
Колашин,
Будву,
Ловчен
многие
другие
достопримечательности.
Есенин Иван (Москва, МГЛИ, 3 курс)
Сравнение лексики русского и сербского языков
Сербский и русский языки имеют немало принципиальных различий: в
фонетике, словообразовании, лексике.
Восприятие сербской речи на слух у русского человека как правило
вызывает затруднения. Вместе с тем более легким путем представляется
получение информации в процессе чтения текстов на сербском языке.
Чтение облегчается тем, что после последней реформы сербской
письменности в XIX веке все слова пишутся так же, как и произносятся, то
есть действует фонетический принцип орфографии.
Облегчает чтение и кириллическая графика. Все официальные издания и
документы составляются и издаются на кириллице. А вот на латинице
построен весь сербский и Интернет и издается большинство газет.
Обратим внимание на специфику сербской устной речи. Здесь выявляется
сходство, обусловленное родством русского и сербского языков:
Добро дошао (дошли)! – Добро пожаловать!
Добар дан – Добрый день.
Хвала – Спасибо.
Молим – Пожалуйста.
Здраво – Привет.
Добити времену – Выиграть время.
Прекршај – Нарушение (проступок).
Список можно продолжать бесконечно, но не в этом дело. Сам рисунок
сербской речи, ударения, построение фраз сильно отличается от русского
языка.
Легко ли сербам понимать русский язык? Основная масса простых слов и
выражений на сербском понятна даже неподготовленному русскоязычному
путешественнику. Хлеб – хлэб, вода – вОда, мясо – мэсо, небо – нэбо.
Подчеркнём: это сходство обусловлено родством языков, имеющих общий
славянский корень. Также невелика разница и во многих других этикетных
фразах, которые вам пригодятся в повседневном общении в Черногории,
Сербии и Боснии.
Доброе утро! - Добро jутро!
Привет! - Здраво!
Прости(те)! - Опрости(те)!
Я могу вас спросить? - Могу да вас питам?
Поздравляю! - Честитам!
Спасибо! - Хвала!
Большое спасибо! - Хвала лепо!
Спасибо за то, что вы пришли. - Хвала што сте дошли.
Я вам очень благодарен. - Много сам вам захвалан.
Не за что! - Нема на чему!
Да, это так. - Да, тако jе.
Конечно. - Наравно.
Я согласен. - Слажем се.
Я ничего не имею против. - Немам ништа против.
Нет – Не.
Я вас приглашаю. - Позивам вас.
Заходи! - Наврати!
В настоящее время развитие культурных связей Черногории и России
имеет очень хорошую перспективу в силу сложившихся политических и
экономических условий. И, самое интересное, это приведет к взаимному
обогащению двух языков, это хорошо знают слависты. Языки проще
впитывают в себя те слова и грамматические обороты, которые по природе
хорошо встраиваются в живую речь.
Черногория, где после пробела 90-х стали снова изучать русский, имеет
все шансы занять лидирующее положение в развитии сербского языка.
Русским несколько труднее учить сербский, чем сербам – русский язык.
Обратим внимание на межъязыковую омонимию: Вредни руски и лепи
српски! Если вас назвали вредным в Черногории, Сербии, Хорватии, Боснии,
это хороший комплимент. Вредный по-сербски – это значит очень полезный,
занятой. (Корень «ред» – это наш «ряд» – порядок, снарядить и т.п.)
Поблагодарите: «Хвала!» При этом если Вас назовут лепим, особенно
симпатичный представитель противоположного пола, тут уж не теряйтесь,
действуйте сообразно моменту и своему положению. По-сербски, «вредна и
лепа жена» – это очень лестный отзыв!
Жиркова Ольга (Москва, МГЛИ, 4 курс)
Категоризация в когнитивной лингвистике
Когнитивная лингвистика прочно заняла свое место в парадигме
концепций современного мирового языкознания. Именно ее возникновение и
бурное развитие на современном этапе являются характерной чертой
языкознания рубежа веков.
По определению В.З. Демьянкова и Е.С. Кубряковой, когнитивная
лингвистика изучает язык как когнитивный механизм, играющий роль в
кодировании и трансформировании информации [Демьянков, Кубрякова
1996: 53-55].
В когнитивной лингвистике мы видим новый этап изучения сложных
отношений языка и мышления, проблемы, в значительной степени
характерной именно для отечественного теоретического языкознания.
Когнитивные исследования получили признание в России, как подчеркивает
Е. С. Кубрякова, прежде всего потому, что они обращаются «к темам, всегда
волновавшим отечественное языкознание: языку и мышлению, главным
функциям языка, роли человека в языке и роли языка для человека»
[Кубрякова 2004: 11].
Понятие категоризации относится к центральным, основополагающим
понятиям
когнитивистики
в
целом
и
когнитивной
лингвистики
в
особенности.
Под к а т е г о р и з а ц и е й понимается осмысление объектов и явлений
действительности в рамках категорий - обобщенных понятий. Осуществляя
категоризацию действительности, сознание человека «сводит бесконечное
разнообразие своих ощущений и объективное многообразие форм материи и
форм ее движения в определенные рубрики, т. е. классифицирует их и
подводит под такие объединения - классы, разряды, группировки, множества,
категории» [Демьянков, Кубрякова 1996: 45-46].
Сознание человека, осмысляя действительность, относит отдельные ее
фрагменты к определенным разрядам, категориям – устанавливая общие
черты с другими фрагментами и выделяя особенные черты, отличающие
данную
категорию
от
других.
Установление
общности
фрагментов
действительности и выработка для этой общности мышлением обобщающего
понятия, которое часто (но не обязательно) получает закрепление словом,
представляет собой категоризацию как когнитивный процесс.
Результатом
формирование
категоризации
когнитивных
как
когнитивного
классификационных
процесса
является
признаков,
которые
выявляются в группах концептов и обнаруживаются в отдельных концептах.
Когнитивные классификационные признаки упорядочивают концепты и их
группы в единую концептосферу.
В
пределах
концепта
когнитивные
классификационные
признаки
упорядочивают в единую структуру многочисленные дифференциальные
когнитивные признаки, образующие содержание концепта.
Дадим
определение
понятиям
когнитивного
дифференциального
признака и когнитивного классификационного признака – основных
составляющих структуры концепта как ментального явления.
К о г н и т и в н ы й д и ф ф е р е н ц и а л ь н ы й п р и з н а к (или просто –
когнитивный признак) – это отдельный признак объекта, осознанный
человеком и отображенный в структуре соответствующего концепта как
отдельный элемент его содержания.
Когнитивный
классификационный
признак –
это
компонент содержания концепта, отражающий тот или иной аспект,
параметр
категоризации
соответствующего
объекта
или
явления
и
обобщающий однородные дифференциальные когнитивные признаки в
структуре концепта. Классификационные когнитивные признаки всегда
являются общими для ряда, группы или многих концептов.
Например, ряд объектов живой природы концептуализируются сознанием
народа как имеющие пол (в соответствующих концептах выделяется
когнитивный
классификационный
признак
ПОЛ).
По
данному
классификационному признаку объекты живой природы, имеющие пол,
объединяются в группу (люди, животные) и противопоставляются другим
группам объектов, не характеризующимся данным классификационным
признаком (предметы, растения, абстрактные сущности). Когнитивный
классификационный
признак
ПОЛ
конкретизируется
в
структуре
соответствующего концепта дифференциальными когнитивными признаками
(«мужской пол» и «женский пол»).
Когнитивный классификационный признак РАЗМЕР конкретизируется
дифференциальными
большой,
когнитивными
среднего
признаками м а л е н ь к и й ,
размера,
микроскопический,
о г р о м н ы й и т. д.
Дж.
Лакофф
одним
из
понятие к л а с с и ф и к а т о р . В
первых
ввел
в
научный
статье
«Мышление
в
обиход
зеркале
классификаторов» он писал, что различные народы мира классифицируют,
казалось бы, одни и те же реалии совершенно неожиданно. В каждой
культуре существуют специфические сферы опыта (рыбная ловля, охота и
другие), которые определяют связи в категориальных цепочках понятий;
идеальные модели мира, в т. ч. мифы и различные поверья, которые также
могут задавать связи в категориальных цепочках; специфическое знание,
которое получает при категоризации преимущество перед общим знанием и
проч.
Дж. Лакофф отмечает, что основным принципом классификации является
принцип сферы опыта. В заключение Дж. Лакофф приходит к выводу, что
когнитивные модели используются при осмыслении мира. Они помогают
осмыслить ту часть опыта, которая ограничена человеком и воспринимается
им самим. Система классификаторов отражает экспериенциальный, образный
и экологический аспекты мышления [Лакофф 1988: 12-51].
Исследование
Дж.
Лакоффа
убедительно
показывает,
что
классификаторы – категория исключительно ментальная, порождаемая
мышлением человека. Из опыта анализа действительности человек выводит
классификационные категории, которые затем прилагает к воспринимаемой
и осмысляемой действительности. Эти классификационные категории
являются элементами концептосферы (то есть определенными обобщенными
концептами), и они упорядочивают для человека и действительность, и язык:
в
соответствии
с
этими
классификаторами
объединяются
и
дифференцируются как концепты, так и номинирующие их языковые
единицы. Эти концепты называются к о г н и т и в н ы м и классификаторами
потому, что они классифицируют опыт в процессе его познания (когниции).
Будучи отражены в семантике классов единиц, эти классификаторы
выступают как интегральные или дифференциальные семы.
Набор когнитивных классифицирующих признаков специфичен для
каждого концепта, для группы концептов и для концептосферы в целом.
Среди когнитивных классифицирующих признаков есть разные по степени
абстракции.
Можно
выделить у н и в е р с а л ь н ы е суперклассифицирующие
когнитивные признаки, которые могут быть применены к любому предмету
или явлению. Например, таковыми будут являться, очевидно, в р е м е н н а я
характеристика,
пространственная
общая оценка, эмоция.
характер истика,
Могут быть выделены классификационные признаки меньшего уровня
обобщения
–
классификационные
признаки
к л а с с о в , характеризующие преимущественно тот или иной тип фактов –
артефакты,
ментефакты,
н а т у р ф а к т ы . Артефакты
характеризуются такими классификационными признаками, как ф у н к ц и я ,
конструктивные особенности, материал изготовления и
др.; натурфакты - с р е д а о б и т а н и я , в к у с о в ы е к а ч е с т в а , с р о к
х р а н е н и я , ц е л ь р а з в е д е н и я и др.; ментефакты – н р а в с т в е н н а я
характеристика,
носители
признака,
социальные
у с л о в и я с у щ е с т в о в а н и я и т. д.
Еще менее обобщенные классификационные признаки – г р у п п о в ы е ,
характеризующие только определенные группы явлений и предметов
(средства транспорта, фрукты, учебные заведения, политические понятия,
цветы, жанры искусства, наименования языков и др.). Для средств
транспорта релевантны такие классификационные признаки, как и с т о ч н и к
энергии,
объем
скорость
полезной
наименований
движения,
нагрузки,
учебных
заведений
среда
тип
–
передвижения,
д в и ж и т е л я и т. д.; для
форма
обучения,
срок
обучения, присваиваемая квалификация, ведомственная
п о д ч и н е н н о с т ь и др.
Группы могут быть разного размера, соответственно и групповые
классификационные признаки будут характерны для более широкого круга
концептов (большие группы) и для узкого круга концептов (маленькие
группы). Например, такие классификационные признаки, как б о г а т с т в о
словарного состава, сложность грамматики, сложность
фонетического
выразительных
строя,
объем
с р е д с т в будут
заимствований,
характеризовать
объем
сравнительно
небольшую группу однотипных концептов, категоризующих национальные
языки (русский, английский, немецкий, французский и т. д.)
Когнитивный классификационный признак в структуре концепта может
быть представлен либо только одним дифференциальным когнитивным
признаком (например, классификатор ПОЛ в любом концепте представлен
когнитивным признаком либо «мужской», либо «женский») или несколькими
когнитивными дифференциальными признаками (например, классификатор
ОБЩАЯ ОЦЕНКА в определенном концепте может быть представлен
одновременно
когнитивными
неплохой,
признаками х о р о ш и й ,
удовлетворительный,
плохой,
неважный,
о т в р а т и т е л ь н ы й и под., то есть частью носителей концепта явление
концептуализируется как плохое, частью как удовлетворительное, частью –
как хорошее и т. д., причем яркость этих признаков концепта будет разной в
разных
групповых
концептосферах.
признак о с о б е н н о с т и
концепте
«русский
словарного
язык»
Например,
классификационный
с о с т а в а конкретизируется в
когнитивными
признаками п р о с т о й
и
с л о ж н ы й , в зависимости от возраста и пола носителей концепта.
Набор этих признаков, при помощи которых концептуализируется, то
есть осмысляется тот или иной предмет, специфичен для национальной
концептосферы и может различаться в разных национальных культурах.
Литература:
1.Демьянков В.З., Кубрякова Е.С. Когнитивная лингвистика // Краткий
словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац
Ю.Г., Лузина Л.Г. – М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В.Ломоносова, 1996. – С.5355.
2.Кубрякова
Е С . Об установках когнитивной науки и актуальных
проблемах когнитивной лингвистики. // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004, № 1. - С. 6-17.
3.Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов. – В сб.: Новое в
зарубежной лингвистике, вып. XXIII. - М., 1988. С. 12-51.
4.Попова З.Д., Стернин И.А.Когнитивная лингвистика. –
М . : Восток-Запад, 2007. - 314 с.
Иванов Евгений (Москва, МГЛИ, 3 курс)
Культурный шок и его симптомы
В нашей статье речь пойдет о культурном шоке и способах его
преодоления. В своей научной работе я попытаюсь проанализировать, как и
почему возникает «культурный шок».
Стрессогенное воздействие новой культуры на человека специалисты
называют «культурный шок». Иногда используются сходные понятия: «Шок
перехода», «культурная утомляемость». В той или иной степени
её
переживают практически все иммигранты, которые оказываются в чужой
культуре. Он может вызвать нарушение психического здоровья, которое
может выражаться в виде депрессией, фрустрацией.
Культурный
шок
–
это
эмоциональный
или
физический дискомфорт, который направлен на дезориентацию, индивида,
вызванная попаданием в иную культурную среду и столкновением с другой
культурой.
Попадая в другую среду эмигрант испытывает приблизительно 5 этапов
культурного шока.
Первый этап называется « медовым месяцем»: большинство мигрантов,
оказавшись за границей, стремятся учиться или работать, они полны
энтузиазма и надежд.
На втором этапе непривычные окружающая среда и культура
начинают оказывать свое негативное воздействие. Все большее значение
приобретают психологические факторы, вызванные непониманием местных
жителей. Результатом может быть разочарование, фрустрация и даже
депрессия. Иными словами, наблюдаются все симптомы культурного шока.
Поэтому в данный период мигранты пытаются убежать от реальности,
общаясь преимущественно со своими земляками и жалуясь на жизнь.
Третий этап – критический, так как культурный шок достигает
максимума. Это может привести к соматическим и психическим болезням.
Примерами сократической болезни могут быть заболевания сердца, сосудов,
заболевания дыхательной системы, поражения печени и почек, ряд
поражений желудочно-кишечного тракта. В данный период часть эмигрантов
сдается и возвращается домой (на родину). Однако большая часть находит в
себе силы преодолеть культурные различия, учит язык, знакомится с местной
культурой,
обзаводится
местными
друзьями,
от
которых
получает
необходимую поддержку.
На четвертом этапе
появляется оптимистический настрой, человек
становится более уверенным в себе и удовлетворенным своим положением в
новом обществе и культуре. Приспособление и интегрирование в жизнь
нового общества продвигаются весьма успешно.
На пятом этапе
достигается полная адаптация к новой культуре.
Индивид и окружающая среда с этого времени взаимно соответствуют друг
другу. Данный процесс может длиться от нескольких месяцев – пяти лет.
Итак, мы с вами поговорили о механизмах развития культурного шока,
и сейчас я бы хотел рассказать Вам о факторах, влияющих на культурный
шок.
Степень
межкультурной
выражение
культурного
шока
и
продолжительности
адаптации зависит от многих факторов. Их можно
разделить на две группы – внутренние (индивидуальные) и внешние
(групповые).
В группе внутренних факторов важнейшим являются индивидуальные
характеристики человека – пол, возраст, черты характера. Считается, что
возраст, черты характера. Чем старше человек, тем труднее он адаптируется к
новой культурной системе, тяжелее и дольше переживают культурный шок,
медленнее воспринимает модели новой культуры.
Пол так же влияет на процесс адаптации и продолжительность
культурного
шока.
Ранее
считалось,
что
женщины
труднее
приспосабливаются к новому окружению, чем мужчины. Но это относится к
женщинам из традиционных обществ, удел которых и на новом месте –
занятие домашним хозяйством и ограниченное общение с новыми людьми.
Есть даже данные, согласно которым женщины американки лучше, чем
американские мужчины, приспосабливаются к новым обстоятельствам.
Поэтому в последнее время исследователи считают, что более
важен для
адаптации фактор образования. Чем сложнее картина мира у человека, тем
легче и быстрее он воспринимает новации.
В связи с этим учеными был выделен некий универсальный набор
личностных характеристик, которым должен обладать человек, готовящийся
к
жизни
в
чужой
стране
с
чужой
культурой:
профессиональная
компетентность, высокая самооценка, общительность, экстравертность,
открытость для разных взглядов, интерес к окружающим людям, склонность
к
сотрудничеству,
терпимость
к
неопределенности,
внутренний
самоконтроль, смелость и настойчивость. Правда, реальная жизненная
практика показывает, что наличие этих качеств не всегда гарантирует успех.
К внутренним факторам адаптации и преодоления культурного шока
относятся также обстоятельства жизненного опыта человека. Здесь важнее
всего – мотивы к адаптации. Самая сильная мотивация – обычно у
эмигрантов, которые стремятся переехать на постоянное место жительство в
другую страну
и хотят поскорее стать полноправными членами новой
культуры. Высокая мотивация
присутствует и у студентов, которые
получают образования за границей
и тоже
стремятся
адаптироваться
быстрее и полнее, чтобы достичь своей цели. Намного хуже обстоят дела с
вынужденным переселением. Из-за того, что беженцы не хотят покидать
свою родину они вынуждены работать и общаться в другой культурной
средой. От мотивации мигрантов зависит, насколько полно они знакомятся с
языком, историей и культурой, той страны, куда они едут. Наличие этих
знаний, безусловно, облегчает адаптацию в стране.
К внешним факторам, влияющим на адаптацию и культурный шок,
относятся: Культурная дистанция – степень различий между родной
культурой и той, к которой адаптируется человек. Важно отметить, что на
адаптацию влияет человек о ней, его ощущение культурной дистанция, а
представления человека о ней, его ощущение культурной дистанция,
а
представление человека о ней, его ощущение культурной дистанции под ней
подразумевается:
наличия
или отсутствия войн или конфликтов как в
настоящем, так и в прошлом, значение чужого языка и культуры
Особенности культуры, к которой принадлежат мигранты. Так, хуже
адаптируются представители культур, в которых очень важно понятие
«Лица» где боятся его потерять. С трудом адаптируются представители
«великих держав», которые обычно считают, что приспосабливаться должны
не они, а другие.
И
конечно
же
условия
страны
пребывания
–
доброжелательны местные жители к приезжим, готовы ли
насколько
помочь им,
общаться с ними. Гораздо легче адаптироваться в плюралистическом
обществе. Плюралистическое общество – это Общество, в котором
сосуществует несколько этнических групп, каждая из которых проживает
отдельно друг от друга.
Разумеется, культурный шок – сложное и болезненное для человека
состояние. Но он свидетельствует о том, что происходит личностный рост,
ломка
существующих стереотипов, для чего требуется огромная затрата
физических и психологических ресурсов человека. Итак, главной задачей
нашего мира является способность жить в постоянно меняющемся мире, в
котором все меньше значение имеют границы между странами и все более
важным становится непосредственные контакты между людьми.
Карасик Виктория (Москва, МГЛИ, 3курс)
(н/р- д.п.н., доцент В.Д. Янченко)
«Сравнительный анализ имен собственных в романе
М.Булгакова “Мастер и Маргарита”»
С древнейших времен было известно, что имя оказывает серьезное
влияние на характер и судьбу его обладателя. Значение имени человека
изучали лингвисты, психологи, астрологи, нумерологии, и они использовали
для этого самые различные теории.
В лингвистике существует раздел посвященный науке, изучающей
имена собственные всех типов и их происхождение,
называемый
ономастикой (от др.-греч. ὀνομαστική, ономастикэ́). Писатели тщательно
подбирают имена героям своих произведений, чтобы лучше показать их
характеры и раскрыть образы, а имя, как правило, узнаётся после
первоначального знакомства, как в жизни, так и в книгах.
Чтобы лучше понять функционирование имен собственных, а также
связи между именем и образом героя, мы рассмотрим литературную
антропонимику, использованную М.А.Булгаковым в романе «Мастер и
Маргарита».
Имя является важнейшим элементом в создании образа, его
неотъемлемой частью, поэтому Михаил Афанасьевич очень внимательно
относился к подбору имен для персонажей, долго обдумывал имена будущих
героев, опираясь при
выборе на звучание и
смысловое
значение
антропонима. Он обращал особое внимание на соответствие между
значением имени и характером героя.
Рассмотрим эту связь на примере двух персонажей романа – Ивана
Бездомного и Михаила Берлиоза.
В начале романа два московских литератора беседуют на Патриарших
прудах об атеистической поэме, написанной одним из них, Иваном
Бездомным. Иисус Христос изображен в ней черными красками, как живое,
реально существовавшее лицо. Другой литератор, Михаил Александрович
Берлиоз, человек образованный и начитанный, материалист, растолковывает
Ивану Бездомному, что никакого Иисуса на самом деле не было, что эта
фигура создана воображением верующих людей. И невежественный, но
искренний поэт «на все сто» соглашается со своим ученым другом. В этот
момент в разговор двух приятелей вмешивается появившийся на Патриарших
прудах дьявол Воланд и задает им вопрос: «Если бога нет, то,
спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще
распорядком на земле?» «Сам человек и управляет!» – отвечает на это
Бездомный.
Какие ассоциации возникают, когда вы слышите имя Иван? Скорее
всего, деревенского рубаху-парня, дружелюбного и простодушного. Так же и
Булгаков описывает его довольно пестро, что является отражением
внутренней неупорядоченности, отсутствия вкуса, культуры у молодого
поэта: это был «п л е ч и с т ы й , р ы ж е в а т ы й , в и х р а с т ы й м о л о д о й
человек в заломленной на затылок клетчатой кеп ке —
был в ковбойке, жеваных белых
брюках и
в черных
т а п о ч к а х », «б о й к и е з е л е н ы е г л а з а ».
В конце романа Иван Бездомный берет себе фамилию Понырев.
«Поныряти» означает нырять, узнавать тайны. Иван купался в пруду, после
чего и попал в психиатрическую больницу, там он познакомился с Мастером.
Получается, что он одновременно является учеником и Мастера и Воланда,
потому что часть всей истории он узнает сначала от одного, а потом от
другого. Здесь открывается замысел автора, ведь имя Иван (Иоанн) – одно из
канонических имен русской православной церкви, которое происходит от
ивр. ‫( יחנן‬Iōḥānān, Iěhōḥānān) «Яхве помиловал», далее древнеевр. (yōhānān),
что означает «бог милует». Так и Бездомный объединяет две тайны и
обретает истинную веру, т.е. получает Божью милость в виде просветления.
Другая же судьба ожидала его собеседника, Михаила Берлиоза.
Михаил (ивр. ‫ליָכיִ מ‬,
ֵ Михаэ́ль) происходит от древнееврейского имени
Микаэль – равный, подобный Яхве (Богу), богоподобный, божественный.
Иногда значение имени Михаил толкуется в невопросительной форме: «Кто
как Бог», или «Тот, Кто как Бог».
Это был убежденный атеист, который гордился своим неверием. Он
отрицал существование и Бога, и дьявола и не привык к необыкновенным
явлениям, обречен на гибель, поскольку самонадеянно вообразил, что его
поверхностные знания в области христианства дают основание пренебрегать
знамениями судьбы. Поэтому Михаил убеждает Ивана Бездомного, что
«главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисусато этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы
о
нем
-
простые
выдумки,
самый
обыкновенный
миф».
Воланд
предупреждает Берлиоза о таких вещах, над которыми человек не властен:
«...Тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается
вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и все окружающие,
понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи».
Михаил
пренебрегает
предупреждением
Воланда
и
заявляет,
что
человеческой жизнью управляет «сам человек». Утверждая, что он сам
творец своей судьбы, Берлиоз отверг возможность помощи свыше, значит,
ставил себя подобным Богу.
Мы видим, что в художественном произведении собственное имя, его
смысл, форма, ситуации его употребления никогда не бывают случайными,
так как имена собственные занимают особое место в системе художественноизобразительных средств, служащих для выражения авторского замысла. На
всем протяжении создания романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгаков
собирал фамилии и имена для персонажей, составлял целые списки и делал
пометки по ходу написания текста. Автор стремился ввести в текст романа
имена, которые становились неотъемлемыми элементами образов героев.
Результаты анализа фактического материала показывают, что М.А.
Булгаков выбирал имена для героев тщательно и бережно, наиболее
подходящие и значимые для характеров. С их помощью он раскрывает
образы, предчувствуя их потенциальные возможности, которые можно
использовать, заставить в том или ином контексте выражать актуальную
идею.
Как писал В.Г. Белинский, «в имени, которое истинный поэт даёт
своему герою, есть разумная необходимость, хотя, может быть, и невидимая
самим поэтом».
Литература:
1.Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. –М., 1988.
Павлюченкова Ольга (Москва, МПГУ, 5 курс)
(н/р - д.п.н., доцент В.Д. Янченко)
Особенности спортивной терминологии в контексте
работы на практических занятиях по русскому языку как
иностранному
Благодаря возросшему в последнее время во всем мире и в России в
частности интересу к спорту и здоровому образу жизни знание спортивной
лексики для студентов-русистов приобретает большое значение. Спорт стал
неотъемлемой частью жизни российского общества, образовал вокруг себя
особую атмосферу, связанную как с воспоминаниями о высоких спортивных
достижениях в советский период, так и с надеждами на грядущие победы на
предстоящих международных соревнованиях. «Спортивная терминология
является
одной
из
самых
активно
развивающихся
терминологий
современного русского языка» [2, С. 72]. Она все чаще привлекает внимание
различных исследователей в области языка и, конечно, преподавателей
русского языка как иностранного, так как тема «Спорт» встречается и на
начальном и на продвинутом этапах обучения русскому языку как
иностранному. По мнению Л.В. Банкевича, тема «Спорт» является одной из
наиболее трудных среди разговорных [1, C.2]. Она сложна не только в силу
своей специфики, но и из-за большого числа особых терминов.
Спортивная терминология характеризуется рядом специфических черт:
«открытостью,
широким
кругом
пользователей,
динамизмом,
слабой
отграниченностью от общелитературной лексики, оценочным характером
наименований, наличием значительного числа синонимов, близостью к
технической терминологии [3, C. 20]. Кроме того, спортивной терминологии,
как и любой другой терминологии, свойственна предельная однозначность
[6, C. 82]
Однако моносемантичность спортивной лексики отличается особой
градацией. Н.А. Шафранова выделяет на основе анализа соотнесенности
спортивных терминов тематических групп и терминальных узлов термины
первого уровня терминологичности, второго и третьего уровня. К
терминампервого уровня Н.А. Шафранова относит «такие спортивные
термины, которые входят в одну тематическую группу (редко в две группы)
и в один терминологический узел, реже в два. Термины второго уровня
моносемантичности составляют термины, входящие в три или четыре
тематические группы и в три или четыре терминологических узла. Третий
уровень Н.А. Шафранова определила как уровень «наиболее низкий с точки
зрения специфики терминологии». В него вошли «спортивные термины,
характеризующих спортивную терминосистему в целом» (чемпионат,
событие, сторона, противник, игрок, тренер, соревнования, программа, очки
и т.п.).
Е.И. Гуреева разделяет спортивную терминологию на общенаучные и
межотраслевые термины, отраслевые и узкоотраслевые единицы, а также
узкоспециальные наименования [3, C.100].
1. К общенаучным и межотраслевым терминам можно отнести такие
термины как: психологическая подготовка‚ атлетизм‚ брюшной пресс‚
физическая; мотоцикл, рессора‚ киль и т.д.;
2. К узкоотраслевым и отраслевым терминам относят термины,
функционирующие в двух или более видах спорта: клюшка, мяч, ловля мяча,
гол, вратарь, защитник, удар, укол, бой на ближней дистанции, бег, прыжок,
ракетка, удаление, тайм, хет-трик, матч и т.п.;
3. Узкоспециальные термины, которые встречаются только в одном
виде спорта: инсайд, корнер, буллит, клинок, рапира, шпага и др.
Узкоспециальные
термины
наиболее
информативны
среди
прочей
спортивной лексики, так как они выражают специфические черты
определенного вида спортивной деятельности.
В
своей
статье «Разновидности
специальных
обозначений
в
современной спортивной терминологии» Е.И. Гуреева также выделяет в
современной
спортивной
терминологии
русского
языка
несколько
разновидностей специальных обозначений:
1.
Собственно термины, которые «выражают специальные (общие)
понятия в области спорта» [2, C. 72]. К ним относятся:
a)
слова,
понятные
простым
обывателям,
не
пользующимся
специальным словарем: зубцы конька, лавировка, перчатка для метания
молота, плавание на короткой воде, планка для прыжков, удар и др.;
b)
заимствованные термины: свипер, катеначчо, тодес, тафгай и др.;
c)
термины-метафоры: конь, яблоко мишени, коробочка, и т.д.
2.
Эпонимы (термины, созданные на базе имен собственных). Такие
термины вызывают в сознании специалиста ассоциации, связанные с
собственными именами. К эпонимам в спортивной сфере относятся: сальто
Балле, сальто Дефа-Погорелова, сальто Йегера, соскок Андрианова, соскок
Комэнеч, удар Наполеона и др. Также эпонимами являются однословные
термины (аксель, риттбергер, щукин, янц) и термины, имеющие отношение к
какому-то определенному месту или предмету (альпинизм, бадминтон,
марафон, Олимпийские игры).
3.
Номены, или номенклатурные обозначения. По мнению Е.И.
Гуреевой, номены, как и термины, выражают некое понятие, но это понятия
предельно конкретные. Специфика номенов состоит в том, номенклатурным
маркером здесь предстает метафора, аббревиатура или буквенно-цифровая
нотация. К номенам можно отнести разновидности тактических схем (к
примеру, тактическая схема 2-3-5, тактическая схема 3-2-5).
4.
Судейские термины контроля над состязаниями. Судейские
термины не выражают специальных понятий, а представляют собой
голосовые
команды,
побуждающие
участников
соревнований
к
определенному действию. К таким терминам относятся слова типа брейк,
бокс, аут и др.
Н.И.
Мухамедова
отмечает,
что
многие
терминосочетания
в
спортивной сфере основаны на переносном значении, или метафоризации [5].
Например, в некоторых спортивных терминах компонентами являются
глаголы в переносном значении и зависящие от них словоформы: вырваться
вперёд, побить рекорды, сравнять счёт, отдать подачу, отдать гейм,
сохранить трофей, занять место, упрочить лидерство, поразить ворота.
Встречаются
термины,
отличающиеся
устойчивостью
семантической
структуры и имеющие в своем составе три-четыре компонента: попасть в
число призёров, выложить мяч под удар, парировать удар с разворота,
взобраться на высшую ступень пьедестала.
Также Н.И. Мухамедова выделяет группу терминосочетаний, в
которых содержатся метафорические определения со стёртой семой
образности. Эта группа терминов возникла на основе различных переносов:
вязкая защита, сухой счёт, сухая ничья, свежая техника езды.
Как и Е.И. Гуреева, Н.И. Мухамедова уделяет особое внимание
заимствованной спортивной лексике, так как в последнее время спортивные
СМИ все чаще обращаются именно к иноязычным спортивным терминам,
что связано с растущей ролью спорта в мире. Обычно заимствованная
лексика входит в русский язык путем записи слов средствами национального
алфавита с учетом их произношения [5]: тайм, корнер, пас-рашер. Иногда
иноязычные заимствования используются в русском языке наравне с уже
существующими русскими эквивалентами, например: голкипер – вратарь,
форвард – нападающий, чемпионат – первенство.
Со словообразовательной точки зрения, спортивные термины чаще
всего
образуются
при
помощи
префиксации,
префиксо-суффикации,
словосложения, аббревиации и семантической деривации, как отмечает
В. Джонич в своей статье «Способы образования спортивной терминологии в
русском языке» [4].
К наиболее распространенным префиксам в современном образовании
спортивных лексических единиц относятся префиксы раз-, за-, про-, вы-
(например: разбег, разгон; заплыв, забег; проигрыш; выигрыш). Но самым
частым способом словообразования, по мнению В. Джонич, является
суффиксальный способ. Среди многочисленных продуктивных суффиксов В.
Джонич выделает суффиксы -ка, -ист, -ник, -ец, -(ль)щик. Эти суффиксы
участвуют в образовании названий лиц, имеющих отношение к спорту,
например: защитник, хоккеист, болельщик, пловец и др. Суффикс -ов
становится средством образования названий лиц – членов коллектива, в
первую очередь болельщиков спортивных команд: динамовец, зенитовец и
т.п. Помимо исконно славянских суффиксов, в образовании ряда спортивных
терминов участвуют и заимствованные суффиксы, такие как –ер/ёр: боксер,
тренер.
Продуктивным способом образования спортивной лексики в русском
языке также является субстантивация. С помощью её в русском языке были
образованы такие слова как: сборная, нападающий, разыгрывающий и др.
Чаще
всего
это
термины,
обозначающие
участников
командных
соревнований.
В своей работе В. Джонич приводит примеры спортивных терминов,
образованных с помощью словосложения: спортсмен, легкоатлет, пятиборец,
конькобежец, лыжник-гонщик, борец-тежеловес. Именно среди сложных
слов, относящихся к спортивной терминологии, как подчеркивает В. Джонич,
сильно заметно вторжение английской лексики, получившей в последние
годы интернациональный характер.
Достаточно часто в русском языке встречаются спортивные термины,
образованные при помощи семантической деривации (ворота, кольцо, удар,
ядро), а также представленные как аналитические конструкции: правый
полузащитник, мастер спорта, чемпионат мира, олимпийский чемпион, игра
вничью, плавание брассом и др.
К малопродуктивным способам образования спортивных терминов В.
Джонич относит аббревиацию, так как чаще всего она становится средством
образования слов, связанных с названиями международных и отечественных
спортивных организаций, таких как МОК, УЕФА, РПЛ. В русском языке эти
слова могут получать русские грамматические элементы (род, падеж и др.).
Таким образом, в данном параграфе мы рассмотрели особенности
спортивной терминологии русского языка с точки зрения её роли в жизни
современного
общества,
семантики
лексических
единиц
и
словообразовательной специфики. В работе над спортивной лексикой на
занятиях по русскому языку как иностранному преподавателю следует
обратиться в первую очередь к тем спортивным терминам, которые могут
понадобиться учащимся в рамках приобретаемой ими специальности.
Студенты, чья специализация не связана напрямую со спортивной сферой,
должны усвоить главным образом спортивную лексику, употребляемую в
российских СМИ, художественных текстах, при общении с носителями
русского языка. Упражнения, сопровождающие усвоение спортивной
лексики, могут иметь в своем составе задания, предполагающие знакомство
учащихся с основными способами образования спортивных терминов.
Кроме того, преподавание спортивной лексики на занятиях по
русскому языку как иностранному должно включать культурологический
аспект:
знакомство
учащихся
с
наиболее
значимыми
спортивными
событиями в России (как-то: ХХII летние Олимпийские игры 1980г.,
ХХII зимние Олимпийские игры 2014г., Чемпионат мира по футболу 2018 г.
и т.п.), биографиями известных российских спортсменов, примерами
взаимодействия России с другими государствами (в том числе родной
страной учащихся) в сфере спорта и др.
Литература:
1. Банкевич Л.В. Спорт: Учеб. пособие для студентов педагогических
институтов. – М.-Л.: Просвещение, 1964.
2. Гуреева Е.И. Разновидности специальных обозначений в современной
спортивной терминологии / Е.И. Гурьева //
Вестник Челябинского
государственного университета. – 2011. - №24. – С. 71.
3. Гуреева Е.И. Спортивная терминология в лингвокогнитивном аспекте :
дис. канд. фил. наук: 10.02.19 / Челяб. гос. ун-т. - Челябинск, 2007. - 175 с.
4. Джонич В. «Способы образования спортивной терминологии в русском
языке». [Электронный ресурс] URL:
http://facta.junis.ni.ac.rs/lal/lal2004/
lal2004-05.pdf
5. Мухамедова
Н.И.
Функционирование
лексических
единиц
в
спортивной сфере. – Астрахань: АГУ, 2005. [Электронный ресурс] URL:
http://old.kuzspa.ru/diss/conf_27_28/1_muhamedova.doc
6. Шафранова
Н.А.
Семантико-функциональная
характеристика
спортивной лексики в современном английском языке : дис . канд. фил. наук
: 10.02.04 / ПГЛУ. - Пятигорск, 2005. - 239 с.
Подковырова Елизавета (Москва, МГЛИ, 1 курс),
Богуславский Александр (Москва, МГЛИ, 1 курс)
Сравнительный анализ славянских языков в
диахроническом аспекте
В III тысячелетии до н. э., на берегах Вислы появились новые
племенные объединения – праславяне, предки славян, они перемещались к
Одеру и Днепру, расселялись преимущественно по берегам Дуная и
Припяти.
Они говорили на праславянском языке, и о происхождении этого языка
историки и филологи до сих пор ведут дискуссии. Исследователи
Ф.Славский
и
Л.Мошинский
считали,
что
он
отделился
от
прабалтославянской языковой общности, так как между балтийскими и
славянскими языками много сходств. Сторонниками этой теории были
западноевропейские лингвисты А. Шлейхер, Е. Курилович и др. В то же
время И.А.Бодуэн де Куртене придерживался другой точки зрения, которая
заключалась в том, что сходства вызваны параллельным развитием и
влиянием языков друг на друга.
Письменных памятников праславянского языка не существует. Он был
восстановлен при помощи сравнения славянских и других индоевропейских
языков. Этот язык имел сложный звуковой состав и грамматическую
структуру.
Дифтонги, дифтонгоиды (сочетание гласных с сонорными) и чистые
звуки представляли собой слогообразующие компоненты. На раннем этапе
развития языка в нём было 24 дифтонгоида, 20 дифтонгов двух групп: первая
группа с неслоговым u (например, и вторая с неслоговым i) и 10 чистых
звуков. Последние были неодинаковы по длительности (краткие и длинные
звуки а, о u, i, e) и обладали смысло и форморазличительными функциями.
Например, «tu» c кратким u означало «тот», а с долгим u – «ты». Но вскоре
количественные различия были утрачены, осталось 8 чистых, и появились
новые «сверхкраткие» гласные «Ь» и «Ъ», которые произносились как
краткие «о» и «е». Изменения в фонетической структуре языка коснулись
дифтонгов и дифтонгоидов. Дифтонги в положении перед гласной распались
на два звука: гласный и согласный, а вместо дифтонгоидов с носовым
согласным компонентом (например, сочетания краткого и долгого о со
звуком n) возникли носовые «о» и «э». В нём было 25 согласных звуков: 6
сонорных и 19 шумных.
Праславянский язык был синтетическим. В нём выделяется 6 времен:
аорист (время, обозначающее недлительное совершенное прошедшее
действие), перфект (аналитическая форма прошедшего времени, которая
обозначает наличное состояние, являющееся результатом действия в
прошлом), имперфект (время, обозначающее прошедшее действие или
состояние в процессе его протекания или повторения без указания на тот
момент, когда оно завершилось или прекратилось), плюсквамперфект
(давнопрошедшее время), настоящее и будущее.
Обратимся к морфологии праславянского языка. Имя с предметным
значением делилось в нём на три группы в зависимости от грамматического
рода (мужской, женский и средний). Возможно, изначально в распределении
по родам большую роль играло обозначение именем реального предмета
мужского или женского пола.
Категория имени, обозначающая признак предмета, появилась еще в
праславянском
языке.
Сначала
возникли
краткие,
а
затем
полные
прилагательные. В словосочетаниях они должны были согласовываться с
именем существительным, то есть меняться по падежам, числам и родам в
зависимости от существительного, с которым оно стоит. Падежей всего было
семь: именительный, родительный, дательный, винительный, творительный,
местный и звательный. Местный падеж использовался для указания
местоположения, места действия и отвечал на вопрос «где?». Число –
единственное, множественное и двойственное, причём последнее обозначало
парные предметы. Со временем эта категория славянскими языками была
утрачена.
Числительное не было самостоятельной частью речи, так как
относилось к различным именным основам. Глагол имел две основы:
инфинитива и настоящего времени. От них образовывались причастия,
простые и сложные формы прошедшего времени, настоящее и будущее.
Итак, праславянский язык имел очень сложную морфологическую
структуру: много падежей, времен и три категории числа, что впоследствии
унаследовали славянские языки. После распада праславянского языка в
некоторых языках сохранились местный и звательный падежи и сложные
формы
прошедшего
времени. Перейдём
к
сравнительному
анализу
славянских языков.
В I тысячелетии н. э., увеличивается территория славянских поселений,
появляются
первые
феодальные
государства.
Славяне
постепенно
утрачивают связь друг с другом и вступают в дипломатические и торговые
отношения с соседними народами. Язык славян начал развиваться и
меняться. Именно поэтому распалась языковая общность праславян и
появились другие языки, которые в настоящее время делятся на три группы:
южнославянскую,
восточнославянскую
и
западнославянскую.
Что же унаследовали от своего предка эти языки, в чем их сходство и
различия можно увидеть, если сопоставить все три группы вместе и, затем,
посмотреть
на
отдельном
примере
из
каждой
группы.
В восточнославянские языки пришли сочетания «оро», «оло», «ере» и
«ело». Например, «молоко» (русский язык) – «молоко» (украинский язык) –
«малако» (белорусский язык), но «mleko» (польский) и «мляко» (болгарский).
Общим для восточнославянских и западнославянских языков, кроме
словацкого, является изменение начальных «ort» и «olt» в «rot» и «lot» под
циркумфлексной интонацией. А переход «olt» и «ort» в «lat» и «rat» под
акутовой интонацией общая особенность всех славянских языков (5)
Для всех славянских языков характерно явление третьей палатализации,
которая заключается в переходе заднеязычных гласных «k», «g» и «x» в «c’»,
«dz’»
и
«s’».
Во
старославянского,
всех
языках,
аффриката
«dz’»
кроме
полабского,
упростилась
и
польского
перешла
в
и
«z».
Сочетания «ч» и «дж» у восточных славян, «у» и «дз» у западных
славян и «шт» и «жд» у южных славян восходят к праславянскому «tj» и «dj».
А сочетания «stj» и «zdj» образовали «шч» («щ») и «ждж» в украинском и
белорусском языках и упростились до «ш» и «ж» в русском. «jь» перешло в
«и»
в
русском
и
в
«i»
в
украинском
и
белорусском.
(5)
Таким образом, со временем славянские языки стали отличаться друг от
друга по лексическому, грамматическому и звуковому составу. Каким
сильным стало различие между языками на сегодняшний день можно увидеть
на примере сравнительного анализа русского и болгарского, белорусского и
польского языков.
Русский язык относится к восточнославянской группе, а болгарский к
южнославянской. В отличие от русского, синтетического языка, болгарский
является аналитическим. Изначально древний болгарский язык принадлежал
к тому же типу языков, что и все его славянские собратья, но после
значительных
изменений
в
грамматической
структуре,
язык
стал
аналитическим. В отличие от русского, в болгарском три спряжения глагола.
К первому, Е-спряжению относятся глаголы 1 лица единственного числа,
имеющие окончание «а» после согласных и «я» после гласных, кроме «о». Ко
второму, И-спряжению, относятся глаголы 1 лица единственного числа,
имеющие окончания «я» после согласных и после гласной «о» и «а» после
«ж», «ш» и «ч». И к третьему, А-спряжению, относятся глаголы настоящего
времени 1 лица единственного числа, имеющие окончание «ам». Например
«обичам» - «любить».
В отличие от русского языка в болгарском языке прошедшее время
представлено не только простыми, но и сложными формами. Простые формы
представлены аористом и имперфектом, а сложные – перфектом и
давнопрошедшим временем. Таким образом, если русский и белорусский
утратили сложные формы прошедшего времени, то болгарский унаследовал
все
виды
прошедшего
времени
от
праславянского
языка.
Будущее время в болгарском образуется от глаголов совершенного и
несовершенного видов с помощью прибавления частицы «ще» (это 3 лицо
единственное число от глагола «ща» - «хотеть»).
Так как болгарский язык является аналитическим языком, в нем не
существует падежных окончаний, отношения выражаются с помощью
предлогов и порядка слов. В предложении сначала должно стоять
подлежащее, затем сказуемое, после которого дополнение в винительном
падеже.
В отличие от русского, болгарский сохранил использование звательного
падежа.
Далее сопоставим белорусский и польский языки. Польский язык
относится к западнославянской группе языков, а белорусский язык – к
восточнославянской. Эти языки относятся к синтетическим. И в белорусском
и в польском существует три времени: прошедшее, настоящее и будущее. В
польском языке в настоящем времени употребляется глагол "byc" (быть) и
"miec" (иметь). Глагол "byc" соответствует глаголу "to be" в английском и
"sein" в немецком, а "miec" глаголу "to have" в английском и "haben" в
немецком. (3,4,6)
И в белорусском и в польском языках имя существительное бывает в
мужском, женском и среднем роде. В белорусском род определяется как и во
всех восточнославянских языках, а в польском род определяется по
окончанию в единственном числе именительного падежа. Мужской род
оканчивается на согласный или имеет окончание "а", когда говорится о
профессии или роде занятий. Например, "poeta" – мужской род. Женский род
имеет окончания "а" и "i", иногда нулевое окончание. А средний род
окончания "о", "е", "ę" и "um". Например, okno, pole, imię, gimnazjum –
средний род.
В белорусском языке, как в русском, имеется шесть падежей:
именительный,
родительный,
дательный,
винительный,
творительный,
предложный. Польский сохранил употребление звательного падежа как,
украинский.
В результате рассмотрения праславянского языка и условий его дивергенции
правомерен вывод о влиянии исторических и социокультурных причин на
ранее существовавший единый язык, разделившийся на три группы:
восточнославянскую,
западнославянскую
и
южнославянскую.
Литература:
1.Актуальные проблемы развития речи и межкультурной коммуникации:
Материалы участников V Кирилло-Мефодиевских чтений в МГЛИ (15 мая
2012
г.)
/Сост.В.Д.Янченко,
К.Г.Сосян.
–М.:
МФЮА,
2012.
2. Реформатский А.А. Введение в языкознание. – М.: «Аспект Пресс»,1996
3. Бориско Н.Ф. Deutch ohne probleme. – Киев: ООО «ИП Логос-М», 2010.
4. Киклевич А.К, Кожинова А.А. Польский язык. – М.: «ТетраСистемс»,
2011.
5.
Шушарина
И.А.
Славяне.
URL:http//www.slawiane.narod.ru/str/jazyk/
pras/htm/.
6. Кондрашов Н.А. Славянские языки. - М.: Просвещение, 1986.
Санникова Анна (Москва, МГЛИ, 3 курс)
(н/р – д.п.н., доцент В.Д. Янченко)
Подлинное сокровище китайского языка
Какую тайну скрывает в себе китайский язык, иногда кажущийся
недосягаемой вершиной среди других языков?
Думаю, многие задаются
таким вопросом, ибо, порой, кажется, перейти на эту языковую систему
почти невозможно... И неудивительно! Ведь история изучения китайского
языка в Китае насчитывает более 2000 лет, а само китайское письмо
зародилось в середине 2-го тыс. до н.э. За такой долгий период язык
развивался, изменялся, совершенствовался и стал чудесной головоломкой
современного общества
А началось все с начертания, с рисунка. Речь идет о древних иероглифах
— одной из самых древних, глубоких и загадочных форм письменности на
планете.
Самые древние иероглифы писались на черепаховых панцирях и бычьих
костях. К настоящему времени китайскими археологами было обнаружено
более 160 фрагментов черепашьих панцирей, на которых вырезано более 4
тысяч различных письменных знаков. До сих пор, китайские ученые изучили
3000 из них и сделали комментарии к 1000 из них.
Иероглиф является основной графической единицей китайского письма.
Он представляет собой идеограф, т.е. выражает идею или понятие, которое
составляет основу иероглифического письма и звучания. Вместе с этим, это
особый вид искусства со своими строгими правилами. Ведь каждый
иероглиф должен быть определенного размера, черты иероглифа должны
строго
писаться
сверху
вниз
и
слева
направо,
сначала
пишутся
горизонтальные черты, а потом вертикальные [1].
Китайские иероглифы индифферентны по отношению к звучанию слов и
морфем и тождественны для записи текстов на разных диалектах . По сути
они строятся в виде набора стандартных и по-разному комбинирующихся
черт (до 57). В процессе истории количество китайских иероглифов и сами
иероглифы заметно менялись. Сегодня очень сложно назвать точное
количество используемых иероглифических знаков. В ежедневном письме
используется около тысячи иероглифов, а грамотным можно назвать
человека, который понимает и применяет 1,5-3,5 000 иероглифов. 3000
тысячи иероглифов достаточно, чтобы прочитать газету на китайском языке.
Иероглиф, как
главный объект для китайских языковедов, имеет
написание, чтение и значение. Поэтому в языкознании древнего и
средневекового Китая в связи с изучением разных сторон иероглифа
выделялись три направления: толкование древних слов (схолиастика,
возникшая намного раньше других дисциплин), изучение структуры и
этимологии иероглифов, функциональная фонетика (с 5 в. н.э.) [2].
Письменность Китая базируется на визуальном восприятии, поэтому
широко распространены живописные иероглифы, которые являются ничем
иным как рисунками растений, птиц и цветов [3]. Иероглифическое письмо, в
отличие от алфавитного, почти не связано с самим языком. Его знаки следует
понимать ассоциативно, образно. И если изучение разговорной речи
начинают с фонетики, то овладение письменной грамотой ― с простейших
составляющих китайского иероглифа-графем (всего их 214).
На самой
ранней стадии своего развития китайское письмо состояло из иероглифов,
представлявших собой частично изображения, частично символы. До сих пор
во многих письменных знаках, например, для изображения человека (人 ),
горы (山), колодца (井), лошади (馬), отчетливо прослеживается их
первоначальный
идеографический
характер,
а
символические
знаки
употребляются как графическое выражение пространственных отношений.
Примерами последнего служат: точка над или под линией, означающая
«вверху» или «внизу» (совр. - 上 и 下), разделенный диаметром пополам круг
для обозначения «середины» (совр. - 中) и т.п. Но вскоре запас простых
знаков оказался недостаточным и, подобно тому, как в устной речи
прибегали к помощи сочетаний слов, создали графические способы
выражения для новых единиц значения путем объединения простых знаков в
группы. В таких случаях смысл сложного знака обыкновенно вытекает из
комбинации отдельных значений его составных частей: так, два дерева (木
mu) означают лес (林 lin), знаки нет (不
bu) и прямой (正
zheng),
поставленные один на другой, означают криво (歪 wai), понятие хорошо (好
hao) передавалось при помощи сочетания знаков женщина (女 nü) и ребенок
(子 zi), иероглиф слушать (闻 wen) – представлял собой сочетание знаков ухо
(耳 er) и дверь (门 men). Интересен тот факт, что в таких иероглифах чтение
всего знака не зависит от чтения его составных частей. Структура же
письменных знаков сравнительно нового происхождения, также составная,
имеет несколько другой характер: одна часть сочетания, так называемая
глава класса, определяет категорию понятия, к которой слово принадлежит
по своему смыслу, а другая – так называемый фонетический элемент –
приблизительно показывает его произношение [4,c.14]. Примером знаков
такого типа могут служить иероглифы – 近 jin – близко и – 远 yuan – далеко,
состоящие из графем – 辶 zou – идти (встречающихся в обоих иероглифах и
обозначающих
понятие
расстояния,
которое
нужно
преодолеть
для
достижения того или иного предмета) и – 斤 jin – топор в первом и – 元 yuan
– в современном написании название денежной единицы Китая юань во
втором. Ни топор, ни юань не имеют отношения к понятиям расстояния. Эти
графемы служат лишь фонетиками для иероглифов, в которые они
включены, и указывают на чтение всего иероглифа. Бывает и так, что
фонетиком служит не ключ, а целый иероглиф, употребляющийся сам по
себе в другом контексте. Например, фонетиком для иероглифа «жениться» –
婚 hun – служит иероглиф 昏 hun, стоящий справа от ключа «женщина». Он
имеет свое самостоятельное значение «сходить с ума / помутнение
рассудка», и не только дает свое чтение иероглифу «жениться», но и
наделяет его определенным значением «сойти с ума из-за женщины».
При огромном количестве иероглифов самих слов в китайском языке
мало. В разных диалектах насчитывается от 420 до 900 звуковых
комбинаций. Такого малого количества слогов сильно не хватает для того
обилия предметов и явлений, которые нуждаются в звуковом обозначении.
Разнообразие звуков достигается за счет тонирования – произнесения слога
тем или иным тоном (их насчитывается от 4 до 9 в разных диалектах),
который неразрывно связан со словом как таковым. Достаточно произнести
один и тот же слог с разными тонами и в разном сочетании с другими
слогами, и вы получите разные по смыслу предложения. Такая фонетическая
система порождает множество омонимов в языке. При этом, чтобы четко
распознавать все нюансы устной речи, нужно обладать музыкальным слухом.
Интересен и такой экспериментально установленный факт. Вспомним,
что интонации и мелодика речи распознаются правым полушарием мозга.
Исследования восприятия китайского языка показали, что человеческий мозг
сначала обрабатывает в правом полушарии музыкальную составляющую, т.е.
интонацию слов, и только после этого в левом полушарии происходит
осмысление информации. Ясно, что человек, с детства привыкающий к
интонационному различению смыслов в речи, имеет более развитое правое
полушарие, чем другие. Каждый иероглиф китайского языка – это
обозначение смысла какого-либо перцептивного образа с помощью одной
картинки, символа. При чтении иероглифов понимание смыслов, которые
они репрезентируют, происходит мгновенно и целостно. Слова же
алфавитных языков раскрывают свой смысл только после прочтения всех
букв, из которых они состоят, по порядку их написания.
При чтении и написании китайского текста активно задействуется
правополушарное пространственно-образное мышление с его холистической
стратегией обработки информации. Напротив, при чтении, скажем, русского
текста работает левополушарное логико-вербальное мышление. Вербальная
информация
обрабатывается
«пошагово»,
по
мере
ее
поступления.
Возможно, этим объясняется такой интересный факт, что иероглифы в
зеркальном отражении воспринимаются почти так же легко, как реальные, а
вот чтобы прочитать слово в зеркальном отражении, времени понадобится
больше. Благодаря такой особенности языка китайцы читают свои книги
гораздо
быстрее,
чем
кто-либо
другой:
отсутствие
связей
между
изображением понятия и его фонетическим выражением позволяет не
проговаривать про себя каждое слово, что значительно ускоряет процесс
чтения.
Влияние таких явлений, как ярко выраженная интонационность,
омонимичность и
иероглифичность
языка,
на мышление носителей
китайской культуры и на возникновение различных культурных явлений
можно увидеть невооруженным глазом. Иероглифическая система письма
настолько сильно укоренилась в сознании китайцев, что порой при устном
общении они не понимают друг друга без иллюстративного пояснения своей
речи. Часто можно слышать, как один из собеседников упоминает в
разговоре, скажем, слово shen в первом тоне. Иероглифов с таким звучанием
в китайском языке не менее десяти, и если из контекста не ясно, какой
именно из иероглифов имеет в виду говорящий, слушатель может задать
уточняющий вопрос: «Который из shen?» Первый в этом случае вынужден
либо написать пальцем на своей ладони или в воздухе тот иероглиф, который
он имеет в виду.
Стоит заметить, что начертания китайских иероглифов определили схему
восприятия окружающего мира целым народом. Большинство обычаев,
образцов народного творчества были созданы под влиянием китайского
языка.
В китайской культуре, как и во всех других, существуют загадки. Но они
здесь обладают своей спецификой, поскольку рождаются именно благодаря
омонимичности слов и многозначности письменных знаков. Большинство из
них относится к загадкам на знание иероглифов. Например, liang ge mu bu shi
lin (Два [ключа [5] с чтением] mu, но не [иероглиф] «лес»). Суть загадки
заключается в том, что иероглиф «лес» (林 lin) состоит из двух одинаковых
ключей «дерево» (木) c чтением mu, и, таким образом, фраза «два mu» рисует
в сознании китайца именно этот иероглиф. А после уточнения «но не
[иероглиф] лес» нужно вспомнить, что ключ «глаз» (目) также имеет чтение
mu. Отгадкой, таким образом, становится иероглиф xiang (相), состоящий из
двух ключей «дерево» и «глаз», имеющих одинаковое чтение.
Многие обычаи китайцев также родились из особенностей их языка.
Рассмотрим пример традиций, связанных с языком, – обязательно иметь
рыбу на новогоднем столе. Дело в том, что по-китайски слова «рыба» и
«излишек» звучат одинаково: yu. Поэтому фраза «каждый год иметь рыбу» –
совпадает по звучанию с фразой «каждый год иметь излишек».
У китайцев есть и «плохие» приметы, связанные с особенностями языка.
Одна из них – не дарить часы. Дело здесь в той же самой омонимичности:
слово «часы» zhong звучит так же, как слово «конец, финиш»: zhong. Таким
образом, подарок намекает на скорую кончину человека, принимающего
подарок. Данный обычай, однако, касается только часов настенных либо
настольных. Карманные же и наручные часы (biao) не имеют «страшных»
омонимов, поэтому дарятся и принимаются в качестве подарка без какихлибо суеверий.
Еще одним примером того, что суеверие в Китае рождается не из
предназначения предмета, а от его фонетического или иероглифического
обозначения, является тот факт, что гроб всегда считался в народе
счастливым предметом. «Это объясняется фонетическим обликом слова
«гроб» (guan-cai): оно омонимично в китайском языке двум словам –
«чиновник» (guan) и «богатство» (cai). Следовательно, сам предмет через
свое толкование с помощью омонимов стал символом продвижения по
службе и богатства. Этим объясняется тот факт, что при встрече с
похоронной процессией обычно произносили фразу: «Сегодня счастливый
день, встреча с богатством» [6,c.62].
Из этих многочисленных примеров можно заключить, насколько сильно
влияние языковых явлений на восприятие китайцами окружающего мира!
Считается также, что каллиграфия отражает качества и характер
человека. В древние времена поступающие на работу предоставляли не
резюме, как сейчас, а свою каллиграфию, по которой работодатель и судил,
брать этого человека или нет [7]. В процессе изучения иероглифической
письменности у человека развивается образное восприятие и зрительная
память.
Изучение
написания
китайских
иероглифов
развивает
художественные способности. Изучение тонов развивает музыкальный слух.
То есть эта письменность сама по себе содействует гармоничному развитию
человека, не только обогащая его знания, но и развивая в нём способности к
искусству, что очень ценили в Древнем Китае.
На протяжении всей первой половины ХХ столетия делались попытки
разработать алфавит для китайского языка. Из всех предложенных только
«пиньинь цзыму» получил широкое распространение. Ежегодно его изучают
десятки миллионов учащихся начальных школ и курсов ликвидации
безграмотности, однако он смог достичь лишь статуса транскрипции, но не
официальной алфавитной письменности [8,c.388]. Будет ли понятно всем без
исключения алфавитное письмо? И как избежать путаницы в переписке
алфавитным способом при таком огромном числе омонимов? Вопрос
остается открытым.
Все же та система письма, которая просуществовала в Китае на
протяжении нескольких тысячелетий и породила столько разнообразных
культурных явлений, вряд ли может быть полностью отвергнута всего за
несколько десятков лет. Она имеет надежную культурную опору в лице
своих
легендарных
мифических
создателей,
в
огромном
корпусе
иероглифических текстов и архитектурных сооружениях, а также в
сочинениях
самого
почитаемого
Литература и примечания:
здесь
философа
–
Конфуция.
1. Великая Эпоха. Учим китайский язык. Китайские иероглифы и их
значение: http://www.epochtimes.com.ua/ru/china/learn-chinese/
2. История
языкознания.
Китайская
языковедческая
традиция:
http://www.classes.ru/grammar/141.susov/source/worddocuments/12.htm
3. Великая Эпоха. Учим китайский язык. Китайские иероглифы и их
значение: http://www.epochtimes.com.ua/ru/china/learn-chinese/
4. Грубе В. Китайский язык и письмо // Все о Китае. -М., 2001. – С. 14.
5. Минимальная значимая единица, входящая в состав иероглифа.
6. Буров В.Г. Китай и китайцы глазами российского ученого. -М., 2000. С.62.
7. Великая Эпоха. Учим китайский язык. Китайские иероглифы и их
значение: http://www.epochtimes.com.ua/ru/china/learn-chinese/
8. Чжоу Югуан. Модернизация китайского языка и письменности // Новое
в зарубежной лингвистике. Вып. XXII. Языкознание в Китае. - М., 1989.
-С. 388.
Шуриева Алия (Москва, МГЛИ, 1 курс)
(н/р- д.п.н., доцент В.Д. Янченко)
Иностранный язык как способ приобщения к мировой
культуре
Язык описывает вокруг человека
как бы волшебный круг,
выйти за пределы которого
можно, лишь изучив другой язык
(В.фон Гумбольдт)
Язык не существует вне культуры как «социально унаследованной
совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ
жизни». Как один из видов человеческой деятельности, язык оказывается
составной частью культуры, определяемой как совокупность результатов
человеческой
деятельности
в
разных
сферах
жизни
человека:
производственной, общественной, духовной. Однако в качестве формы
существования мышления и, главное, как средство общения язык стоит в
одном ряду с культурой. Если же рассматривать язык с точки зрения его
структуры, функционирования и способов овладения им (как родным, так и
иностранным), то социокультурный слой, или компонент культуры,
оказывается частью языка или фоном его реального бытия.
Слово
«Культура»
многозначно
во
всех
европейских
языках.
Академический словарь русского языка дает семь значений этого слова, из
которых нам важно первое: «Совокупность достижений человеческого
общества
в
производственной,
Этнопсихолингвист
общественной
и
духовной
жизни».
В.В.Красных связывает культуру «с сознанием, со
сложным комплексом небиологических, социально транслируемых знаний и
отношений, со стереотипами поведения, в том числе и речевого … с
системой знаков и значений, т.е. с языком» [Красных 2002: 19].
Культура как «совокупность специфических человеческих способов
деятельности и ее результатов» [Боромлей 1973:48] находится во много
векторной зависимости от языка, определяется им и влияет на него.
П.М. Бицилли – выдающийся русский историк, филолог, славист, писал:
«Язык в отношении своего строения, своей лексики есть одна из важнейших
сторон культуры, может быть, самая важная… Язык есть, если можно так
сказать, зеркало, отражающее культуру» [Бицилли 1996:158].
Язык становится «глазком», сквозь который, мы с вами можем взглянуть
на культуру нации, её традиции и историю. До тех пор, пока мы
воспринимаем культуру лишь с точки зрения своей среды, мы не можем
сказать,
что
приобщились
к
другой
культуре.
Межкультурная
нечувствительность приводит к тому, что люди не принимают друг друга.
Человек, знающий много языков, может служить неким «мостом» между
двумя различными культурами, и таким образом содействовать дружбе
наций. Всемирное взаимопонимание в сочетании с глобализацией может
действительно сплетать людей во всем мире.
Значение иностранных языков было осознанно даже в Советском Союзе во
времена «железного занавеса» из-за практически отсутствовавшего контакта
с иностранцами.
Еще больше причин изучать иностранные языки есть сегодня.
Исследования показали, что, только изучив иностранный язык, можно лучше
понять свой родной. Изучение языка расширяет понимание собственной
культуры. Это способствует развитию основных языковых навыков, тем
самым повышается понимание родного языка. Поэтому можно утверждать,
что
изучение
иностранного
языка
помогает
повышать
способность
адаптироваться к изменяющимся условиям жизни. Актуальность работы
диктуется тем, что знание иностранного языка в период развития
международного сотрудничества является важным условием успешной
самореализации личности. Иностранный язык становится действенным
фактором
социально-экономического
и
общекультурного
процесса,
межкультурной коммуникации.
Существует
и
иной
аспект
изучения
иностранного
языка,
свидетельствующий о том, что знание иностранного языка дает человеку
возможность пробовать себя в определенных областях профессий и
искусства. Основной мотивирующей силой для большинства служит то, что
со знанием иностранного языка расширяются карьерные возможности.
Знание иностранного языка может увеличить шансы поступить в желаемый
колледж, институт, университет и в другие высшие учебные заведения.
Например, для поступления в некоторые высшие учебные заведения
необходимы, как минимум, школьные знания по иностранному языку. В
некоторых колледжах от студентов требуется приобретение навыков чтения
на иностранном языке. Это нужно для того, чтобы читать исследовательскую
литературу (книги, журналы и др.) на английском и других языках.
О важности изучения иностранных языков говорит также возможность
свободно и непринужденно путешествовать в зарубежные страны. Можно
поехать в другую страну с целью путешествия, либо для учебы. В обоих
случаях знание языка страны, в которую вы отправляетесь, существенно
помогает. Знание чужого языка другой культуры значительно облегчит вам
жизнь, если, находясь в другой стране, вы сможете общаться с местными
людьми. Изучение иностранного языка может открыть двери для новых
знакомств и новых друзей.
Каждый язык обладает своей спецификой - это мы знаем с детства, но,
насколько язык может изменить ваше мировоззрение - это представляет не
каждый. «Язык — зеркало культуры, в нем отражается не только реальный
мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер,
образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение,
видение мира. Язык – сокровищница, кладовая, копилка культуры. Он хранит
культурные ценности – в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах,
поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе, в формах
письменной и устной речи. Язык – передатчик, носитель культуры, он
передает сокровища национальной культуры, хранящейся в нем, из
поколения в поколение. Овладевая родным языком, дети усваивают вместе с
ним и обобщенный культурный опыт предшествующих поколений. Язык орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя
языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира,
менталитет, отношение к людям и т. п., то есть через культуру народа,
пользующегося данным языком как средством общения» [Тер-Минасова
2000.] В структуре
языка заложен тот способ мышления, который
свойственен данному народу.
Изучая другой язык, вы погружаетесь в другой мир, вы обретаете
возможность воспринимать этот мир с другой точки зрения. Это не
происходит сразу, но по мере совершенствования навыков и знаний
иностранного
языка,
окружающего мира.
вы
начинаете
обретать
«стереовосприятие»
Зачем нам другая картина мира? Мы можем взять самое лучшее, что есть
в другой культуре и добавить это в свою. Нашему народу, с моей точки
зрения, присуща некая инфантильность, навязчивая зависимость от сильных
мира сего. У всех это проявляется в разной степени.
Поиски эффективных путей обучения языкам привели к разработке
лингвокультурологической концепции лингвистического образования, в
центре которого лежит идея взаимосвязанного изучения языка и культуры.
Соизучение языка и культуры, выработка не только языковой, но и
коммуникативно-культурологической компетенции личности становится
основной линией обучения иностранному языку. Иностранный язык как
главная неотъемлемая составляющая инокультуры в его коммуникативной,
кумулятивной, когнитивной, экспрессивно-эмоциональной функциях. Этот
компонент также можно представить в виде структуры знаний:
а) знания о системном строе языка, которые используются в процессе
овладения речевыми умениями в виде правил-инструкций, пояснений,
структурных
и
функциональных
обобщений,
сформулированных
закономерностей;
б) знания о функциях языка как средства общения;
в) знания о нормах речевых отношений (речевой этикет);
г) фоновые знания (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), которыми
располагают все члены данной национально-культурной языковой общности
и которые потенциально заложены в топонимике, именах собственных,
фразеологизмах,
пословицах,
афоризмах,
крылатых
словах,
девизах,
лозунгах, безэквивалентной лексике, названиях предметов и явлений
традиционного и нового быта (реалиях), понятиях, отражающих явления
общественного характера, и т. п.;
д) знания о невербальных средствах общения;
е) знания о статусе, истории и развитии языка, его роли в мире,
взаимоотношении с родным и другими языками.
Таким образом, лингвострановедческое обучение развивает способность
у
учащихся
осуществлять
межкультурную
коммуникацию,
которая
базируется на знаниях лексических единиц с национально-культурным
компонентом семантики и умениях адекватного их применения в ситуациях
межкультурного общения, а также умениях использовать фоновые знания
для
достижения
взаимопонимания
в
ситуациях
опосредованного
и
непосредственного межкультурного общения. Тем самым, ученик становится
культурно-языковой
личностью,
которая
коррелирует
со
структурой
различных типов гуманитарного знания, а именно языкового и культурного,
знания родного, государственного и иностранного языков и культур.
Литература:
1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М., 1999.
2. Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. Нация и язык. – М.:
Наследие. 1996.
3. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс
лекций. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2002.
4. Маслова
В.А.
Лингвокультурология.
–
М.:
Академия,
2001.
http://www.englspace.com/dl/files/maslova.zip
5. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: (Учеб.
пособие).
-М.:
Слово/Slovo,
yazyk_i_mezhkult_kommunikatsiya/
2000.
http://www.zipsites.ru/books/