Диктатура пролетариата или приоритет интересов трудящихся
advertisement
Диктатура пролетариата, приоритет интересов трудящихся, экономическое и политическое самоуправление трудящихся черновик Д.Б. Эпштейн ГНУ СЗ НИЭСХ РАСХН, С. Петербург Нередко в современных публикациях социалистической направленности речь идет о необходимости диктатуры пролетариата как условия сохранения и воспроизводства социализма как первой фазы коммунизма. Не только применительно к советскому периоду, но и на будущее. Но правилен ли этот тезис, не изменился ли мир таким образом, что требование диктатуры пролетариата уже не является обоснованным? Мы исходим из того, что диктатура пролетариата (ДП) – это, прежде всего, термин периода восстания и, особенно, периода удержания власти силой. Это власть, опирающаяся на революционный пролетариат и на вынужденное насилие по отношению к прежним господствующим слоям и классам и их, условно говоря, «обслуге» на период подавления сопротивления этих слоев, вплоть до завершения строительства основ социализма. Получить государственную власть на сколь-нибудь длительный период в крупном государстве развитого капитализма (в так называемом ядре или полупериферии, пользуясь термином И.Валлерстайна) мирным путем пролетариат в XIX и первой чет- верти XX века не мог, несмотря на значительную долю в населении и успехи в борьбе за всеобщее, равное и прямое избирательное право. Это показывал вполне определенно опыт политического развития Европы. Не мог не только в силу ограниченности демократических прав, но и в силу несравненно большего политического опыта буржуазного государства, поддержки его большинством буржуазных и мелкобуржуазных слоев, интеллигенцией, частью рабо- чего класса. Маркс в «Критике Готской программы» сделал вывод о необходимости диктатуры пролетариата на основании анализа опыта Парижской Ком- 2 муны на «революционный период превращения капиталистического общества в коммунистическое»: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата1». Даже К. Каутский в предвоенный период (до 1914 года) пишет о необходимости захвата власти в результате революции как наиболее вероятном способе прихода к власти рабочего класса и его партии. В.И. Ленин неоднократно выражал следующую мысль: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть2». Это подчеркивание диктаторского характера борьбы за власть было связано с тем, что в тот период иным путем, без применения насилия, не останавливающегося перед законами буржуазного государства, власть не взять и не удержать, за, возможно, редчайшими исключениями, каждое из которых требует особого анализа. Разумеется, ДП – это не только насилие и, с учетом хозяйственных и культурных задач будущей революционной власти, не главным образом, насилие3. Но специфика ДП состоит в готовности в переходный период, пока не сложились новые производственные и социальные отношения, применить насилие для сохранения власти, для осуществления интересов пролетариата и большинства трудящихся. Причем, это насилие может выходить за рамки имеющегося 1 2 3 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С.27. Ленин В.И. Полн. Собр. соч., т.41. с. 381. «Диктатура пролетариата, — писал Ленин в «Великом почине», — не есть только насилие над эксплуатато- рами и даже не главным образом насилие. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма» В.И. Ленин. Полн. Собр. соч., т. 39. с. 14. «Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества». В.И. Ленин. Полн. Собр. соч., т. . с. . 3 на данный момент законодательства, в особенности, в революционный период и ранних фазах послереволюционного периода (после взятия власти). Захват власти, арест ее руководителей, запрещение буржуазных партий, закрытие антисоветских газет, разгон антисоветских демонстраций, а позднее – лишение определенных слоев избирательных прав, цензура, монополия на средства массовой информации, монополия одной партии и одной идеологии – все это имело место в России, а позднее в СССР и было проявлением диктатуры пролетариата, как минимум, в начале существования советского государства. Разумеется, в какие-то юридические формы классовое насилие оформляется государственной властью, но это делается под возникшие потребности и далеко не всегда проходит все требуемые этапы законодательного оформления. Иногда именно этот момент не ограниченного законом насилия в диктатуре пролетариата вызывает протест, возражения и попытку обойти, опустить его, сводя к утверждению, что всякая государственная власть, пока сохраняются классы, носит классовый характер, а потому является диктатурой господствующего класса, а насилие здесь второстепенно. Дескать, в капиталистическом государстве – диктатура буржуазии, а в пролетарском – диктатура пролетариата. Но речь, де, здесь идет не о насилии, а лишь о классовой сути всякого государства. Буржуазия же, дескать, со временем стремится не преступать юридические нормы, выработанные в государстве. Однако весь исторический опыт становления и существования капитализма как раз показывает, что эта сущность классового господства как диктатуры и ни перед чем, ни перед каким законом не останавливающегося насилия жестко проявляется в тех случаях, когда власти буржуазии или даже ее частичным экономическим интересам чтото серьезно угрожает, внутри страны или извне, на ранних этапах развития капитализма или в современном мире. Великая Французская революция, напо- леоновский период, Парижская Коммуна, русские революции, многочисленные интервенции США в Латинской Америке в XIX и XX веке, убийство К. Либкнехта и Р. Люксембург в 1918 году в революционной Германии, фашист- 4 ские диктатуры в Италии, Германии, Испании, свержение армией президента Альенде в Чили и т.д. Но самые свежие и весьма яркие примеры классового насилия, не останавливающегося не перед чем, являют последние 20 лет в России. Длительный период управления страной на основе не законов, а произвольных, никаким законодательным органом не одобряемых указов Ельцина, кровавые разгоны демонстраций населения в начале 90-х годов, незаконный роспуск Верховного Совета – парламента 1992-1993 года, расстрел парламента танками и штурм его спецназом, очевидная фальсификация результатов президентских выборов в 1996 году и всех последующих выборов, «назначение олигархов» и раздача им государственной собственности, постоянное манипулирование телевидением…Вот этот перечень и есть еще одна иллюстрация того, что такое диктатура буржуазии в переходный период, когда ее власть недостаточно укрепилась, когда она опасается массового сопротивления, вплоть до смены строя или замены правого курса и правящей элиты. Таким образом, понятно, почему после взятия власти пролетариатом на определенный период необходима именно диктатура в полном смысле этого слова. Но на какой по длительности период и почему диктатура именно пролетариата? Ленин отвечает на эти вопросы следующим образом: «Диктатура пролетариата, если перевести это латинское, научное, историко-философское выражение на более простой язык, означает вот что: только определенный класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле созидания нового, социалистического, общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов4». Здесь, во-первых, существен4 В.И. Ленин. Полн. Собр. соч., т. 39. с. 15. 5 но, что руководящую роль в построении социализма Ленин отводит пролетариату не только на этапах завоевания власти и созидания социалистического общественного строя, но и во всей борьбе за полное уничтожение классов, то есть фактически до построения полного коммунизма. Вот это продление руководящей роли пролетариата, а точнее, промышленных рабочих, вызывает новые вопросы, так как, очевидно, по мере строительства и развития социализма классовые различия должны уменьшаться, и, следовательно, особые права промышленных рабочих на социальное лидерство теряют свои основания. Во-вторых, здесь Ленин достаточно определенно говорит об основаниях ведущей роли промышленных рабочих в построении коммунизма. Мы приведем соответствующую цитату полностью, чтобы подробно проследить логику аргументации: «Ясно, что для полного уничтожения классов надо не только свергнуть эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не только отменить их собственность, надо отменить еще и всякую частную собственность на средства производства, надо уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и людьми умственного труда. Это — дело очень долгое /выделено нами – Д.Э./. Чтобы его совершить, нужен громадный шаг вперед в развитии производительных сил, надо преодолеть сопротивление (часто пассивное, которое особенно упорно и особенно трудно поддается преодолению) многочисленных остатков мелкого производства, надо преодолеть громадную силу привычки и косности, связанной с этими остатками. Предполагать, что все «трудящиеся» одинаково способны на эту работу, было бы пустейшей фразой или иллюзией допотопного, домарксовского, социалиста. Ибо эта способность не дана сама собой, а вырастает исторически и вырастает только из материальных условий крупного капиталистического производства. Этой способностью обладает, в начале пути от капитализма к социализму, только пролетариат. Он в состоянии совершить лежащую на нем гигантскую задачу, во-первых, потому, что он самый сильный и самый передовой класс цивилизованных обществ; во-вторых, потому, что в наиболее разви- 6 тых странах он составляет большинство населения; в-третьих, потому, что в отсталых капиталистических странах, вроде России, большинство населения принадлежит к полупролетариям, т. е. к людям, постоянно часть года проводившим по-пролетарски, постоянно снискивающим себе пропитание, в известной части, работой по найму в капиталистических предприятиях». Таким образом, Ленин ставит перед промышленным рабочим классов задачу руководства другими классами не только во взятии и удержании власти, в уничтожении буржуазного государства, не только в установлении экономических основ социализма, то есть в создании и развитии до господствующего уровня общественной собственности, но и в решении задачи полного уничтожения не только классов, но и в уничтожении различий между городом и деревней, а также различий между людьми физического и умственного труда. С другой стороны, он здесь же говорит, что именно в начале пути к социализму пролетариат обладает качествами, необходимыми для руководства другими классами. Здесь есть определенное противоречие, на котором следует остановиться подробнее, чтобы правильно определить исторический период социальной обоснованности диктатуры пролетариата. Очевидно, различие между людьми преимущественно физического и преимущественно умственного труда не является непосредственно классовым различием и оно, по-видимому, надолго переживет классовые различия. Представим себе, например, труд парикмахера, труд массажиста, труд тех, кто помогает больным в больницах, труд рядовых работников министерств по чрезвычайным ситуациям, вынужденных спасать людей от последствий катастроф, природных катаклизмов и т.д. Полностью автоматизировать эти виды труда невозможно, следовательно, они останутся и после изживания классовых различий преимущественно физическими. И вряд ли в изживании этих различий потребуется и будет обоснованной руководящая роль промышленных рабочих. Тем более, что численность промышленных рабочих уменьшается и в обозримый период станет существенно меньшей, чем, например, численность работников, занятых в конструировании, в различного рода планировании, в сферах науки и создания 7 инноваций, подготовки и переработки информации и т.д. То есть, в деле уничтожения различий между умственным и физическим трудом ведущая роль промышленных рабочих по отношению ко всем другим слоям трудящихся теряет свои основания. Обратимся к различиям между городом и деревней. Опыт развитых стран показывает, что по мере роста производительности труда в сельском хозяйстве численность занятых в нем и, в целом, численность сельского населения быстро снижается и достигает величин в несколько процентов от численности населения. При этом по степени комфортности сельское проживание в этих странах в среднем не уступает городскому. То есть, задача уничтожения существенных различий между городом и деревней разрешима задолго до уничтожения классов и здесь ведущая роль промышленных рабочих ограничена по времени. Сохраняются еще различия между трудом в сельском хозяйстве, точнее, в растениеводстве, и в промышленности (по количеству занятых на предприятиях, по степени разделения труда и т.д.), но в ликвидации этих различий ведущую роль играют те, кто заняты в создании и внедрении новой техники и техноло- гий, а не только промышленные рабочие. Иное дело - различия между управляющими и управляемыми, о которых Ле- нин в приведенных абзацах не говорит. Это различие справедливо отнести к классовым, так как они означают существенно разные роли в системе общественного производства и, соответственно, разные доли в потреблении общественного богатства на одного занятого. Эти различия, на наш взгляд, будут существовать намного дольше различий между промышленным и непромышленным рабочим, промышленным и непромышленным работником. Ведь даже при очень высоком уровне развития производительных сил сохранится функция управления общественным производством, в том числе, в территориальном и отраслевом разрезах, а также на предприятиях, особенно, на крупных предприятиях. Сколь бы ни были сильно развиты функции самоуправления, функции перемены труда, участия общества и всех граждан в управлении, тем не менее, именно в силу высокого уровня развития общества и производительных 8 сил сохранятся, видимо, очень существенные профессиональные функции координации, регулирования, разработки, введения в действие и проверки действия различных институтов, то есть функции центрального административно территориального управления, управления предприятиями а также иные управленческие функции, возможно, и не носящие политического характера. Но какой из этих двух групп (управляющих и управляемых) следует отвести роль руководящей силы, классовой опоры диктатуры, если обе необходимы?! Правда, «управляющих» будет и в перспективе, видимо, существенно меньше, чем управляемых, и задача управляющих будет состоять в осуществлении интересов всего общества, то есть, в первую очередь, интересов управляемого большинства, но, разумеется, с учетом и особых интересов управляющих (например, на адекватное вознаграждение, на своевременное технологическое совершенствование и облегчение труда, на повышение квалификации и т.п.). Но при таких отношениях и при отсутствии невозможно говорить о руководящей роли управляемых, не впадая в противоречие с тем, что руководят–то обществом как раз управляющие. Таким образом, мы приходим к выводу о том, что ведущая роль промышленных рабочих как основание ДП ограничена по времени. Как оно было?! Однако если мы вернемся к начальному периоду создания и становления СССР, то нельзя не видеть, что диктатура пролетариата была необходимой. Она была неизбежной для СССР вплоть до первой половины XX века, так как необходимо было взять власть в ходе революции, отстоять ее от посягательств эксплуататорских классов и зарубежных интервентов, провести коллективизацию и индустриализацию, победить в Великой Отечественной войне, восстановить экономику и мирную общественную жизнь. Диктатура пролетариата наиболее общие интересы в тот период означала власть, выражающую пролетариата и крестьянства, неизбежно после 9 гражданской войны опирающуюся на насилие, на политическую монополию одной партии, на жесткую монополию одной идеологии. Длительный период после гражданской войны, мы убеждены, другого пути не было. Все мечтания о сохранения демократии в партии В ХОДЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ и ДЛИТЕЛЬНОГО ПЕРИОД ПОСЛЕ НЕЕ в смысле наличия ОТКРЫТО БОРЮЩИХСЯ ЗА ВЛАСТЬ фракций – ЭТО, на наш взгляд, утопия, так как, вопервых, жесткая фракционная борьба дезорганизует процессы экономического и политического руководства, а во-вторых, одна из фракций при этом становится «опорой и надеждой» буржуазных слоев, а РИСК ПОТЕРИ ВЛАСТИ после гражданской войны одной из фракций чреват риском потери жизни не столько для нее, сколько для многих членов партии и сочувствующих5. Поэтому дискуссии с оппозицией были столь жесткими и острыми6. Тем более – утопичными являются мечты о реальной (подчеркиваю, реальной, а не кукольной) многопартийности, демократических выборах в парламент на основе конкуренции партий, свободы печати и т.п. длительный период после гражданской войны. Более того, диктатура пролетариата неизбежно должна была превратиться и превратилась почти сразу после Гражданской войны в диктатуру партии, а в партии – в диктатуру ее управляющего слоя, просто потому, что наиболее значимые государственные функции как на общенациональном, так и на территориальном уровнях (до областного и, возможно, ниже) должны выполняться профессионально, на постоянной основе, что не исключает, а предполагает привлечение к управлению рабочих и крестьян, интеллигенции (в различного рода комиссии, проверяющие органы и т.д. на несколько часов в неделю) с превращением части наиболее способных и сознательных в профессиональных управленцев. Также утопией мы считаем мечты о том, чтобы Советы после гражданской войны навсегда оставались «ростками низовой демократии», то есть не за«Во время гражданской войны всякая победившая власть может быть только диктатурой». В.И Ленин. Полн. Собр. соч., т. 41. с. 376. 6 Сталин свое понимание взаимоотношений с руководителями оппозиции еще в 1928 году говорил следующее «Для снятия этих кадров нужна гражданская война». См. Троцкий. Это не значит, что он был прав, но это выражает остроту восприятия внутрипартийной критики руководителями фракции большинства. 5 10 висимыми от Центра в своих решениях о величинах налогов, о методах контроля предприятий, находящихся на их территории, о доле средств, направляемых в Центр и т.д. Система государственного управления в послереволюционный период неизбежно выстраивается иерархически с прописыванием каждому уровню своих функций и с высокой степенью политической и экономической централизации. НЭП не отменяет этого, а наоборот, требует жесткого экономического и политического порядка. Без этого не победить, не ликвидировать разруху, не перейти к развитию экономики. Но постепенно, в процессе строительства социализма, произошли существенные изменения. Они происходили по мере решения задач социалистического строительства, по мере превращения всех слоев населения в работающих на общество с помощью средств производства, находящихся в государственной и кооперативно-колхозной собственности и т.д. Постепенно функция подавления остатков эксплуататорских классов становится все менее значимой, а к середине 60-х годов прошлого века она, на наш взгляд, практически сошла на нет. Но сложившиеся монополизм одной партии и жестко контролируемой сверху идеологии, недемократизм политической системы, присущий новому обществу, выходящему из Гражданской войны, постепенно становится тормозом общественного прогресса. Он мешает осознать произошедшие кардинальные изменения. Происходят важные изменения и в классовой структуре общества. Пролетариат как «класс лишенный собственности» уже не существует, так как рабочий класс является ассоциированным со-собственником средств производства. Все граждане страны становятся ассоциированными со- собственниками. Рабочий класс как «класс для себя» сливается, по сути дела, с другими слоями работников, работающих на все общество, а это означает, что с точки зрения производственных отношений он исчезает как класс: он отличается от других классов и слоев (служащих, интеллигенции) лишь конкретным характером труда, доходами, но не положением в системе общественной собственности и присвоения. Промышленный рабочий и рабочий сельскохозяй- 11 ственных предприятий, работающие на государственных предприятиях, принадлежат одному классу, который практически не отличается от слоя работников кооперативно-колхозных предприятий, а все они политэкономически лишь характером труда и величиной заработной платы отличаются от работников умственного труда (ИТР) этих же предприятий. Рабочий класс не является с какого-то момента более сознательным априори, чем другие слои общества, а социалистическое сознание в общество вносит социалистическая интеллигенция. Была распространена точка зрения, что социальное неравенство обращено своей отрицательной стороной именно к рабочему классу, а к интеллигенции – своей позитивной стороной. Поэтому рабочий, де, больше заинтересован в социализме, а интеллигенция – меньше. Но ведь в еще относительно худшем материальном положении находилось колхозное крестьянство, некоторые слои служащих и интеллигенции и т.д. И худшие условия труда или оплаты отнюдь не делают тот или иной слой более сознательным и идейным в политическом отношении. Что действительно имело место, так это то, что рабочие (а также колхозники) были менее склонны проявлять свое недовольство трудностями и недостатками советского общества, проявляли большую лояльность к власти и руководству предприятий, чем ИТР, интеллигенция. Это было обусловлено меньшим образовательным уровнем, чем у интеллигенции, преимущественно физическим характером труда и т.п. Иначе говоря, властям, администрациям было с ними проще находить контакт. Однако, как показал опыт 1988 –1993 годов, рабочие и колхозники оказались в массе отнюдь не более сознательными и устойчивыми борцами за сохранение социализма, чем интеллигенция. В частности, шахтеры очень много сделали для укрепления именно Ельцина и радикальной оппозиции Горбачеву Сохраняется, разумеется, различие и противоречие двух «векторов интересов» при социализме: 1) интерес в улучшении лично своего положения и 2) интерес в улучшении положения всего общества, так как при социализме положение каждого зависело в большой степени именно от состояния экономики, 12 культуры, политики общества в целом. Но это противоречие в равной степени присуще всем слоям и классам социалистического общества на первом этапе. Так кто и кого должен подавлять в этих условиях? ДП стала ненужной - отменили. То есть, с определенного момента термин «диктатура пролетариата» перестает отвечать изменившимся общественным отношениям и, более того, очевидно, его применение тормозит их развитие. Имеется в виду именно идеологический монополизм, неприемлемость внутрипартийных фракций и дискуссий, потеря рабочим классом интереса к политике и к отстаиванию собственных политических интересов, к политической и общественной пассивности, что при ошибочных решениях способно привести к потере социализма. В сущности, парадоксальным образом, но в полном соответствии с законами диалектики, потеря рабочим классом свойств «класса для себя» стала итогом периода диктатуры пролетариата. Поэтому объективно правильным был, на наш взгляд, отказ от термина диктатура пролетариата как характеристики советского государства, осуществленный Хрущевым в 60-е годы, хотя он и партийное руководство того периода стремились лишь отгородиться от злоупотреблений и преступлений власти сталинского периода. Правда, этот отказ не привел и не мог привести к существенному изменению политической системы. Ведь не были осознаны еще необходимые изменения в экономической системе социализма, такие, как отмена монополии государственной собственности на средства производства, допуск частной собственности, отказ от жесткого директивного планирования, переход к государственному регулированию экономики, что позволяло бы сохранить и развить социализм в СССР. И здесь возникает новый парадокс. И здесь в отношении диктатуры пролетариата два варианта развития ситуации, в зависимости от того, удалось сохранить социализм или нет. Рассмотрим их поочередно. Новая фаза социализма, если бы удалось перейти к ней, означала бы допуск частного предпринимательства, то есть капиталистических отношений. Вновь появляются буржуазные слои, классы, использующие наемный труд. 13 Вновь мы имеем противоречие интересов буржуазных слоев и наемных работников, трудящихся. Однако это уже ситуация по сравнению с капитализмом, если бы массы и руководящие ими партии отстояли бы регулирование экономикой и всей общественной жизнью в интересах большинства. Экономические отношения могут быть социалистическими и при существенном наличии частной собственности, если общество контролирует и регулирует экономику в интересах всех классов и, прежде всего, в интересах большинства населения, в интересах тех, кто является наемным работником. Парадокс здесь в том, что при первой фазе социализма жесткого противостояния интересов классов не было, но на более высокой стадии оно появляется вновь. И вновь становится актуальным вопрос, не является ли вновь необходимостью диктатура пролетариата как характеристика той власти, которая осуществляет социалистическое развитие. Если мы считаем, что для удержания социалистической власти необходима была бы опора на насилие, а не на демократические процедуры, не на массовое участие и поддержка рабочего класса, ИТР, крестьянства широких масс, и это исторически необходимо, то тогда лозунг установления диктатуры пролетариата – это лозунг сегодняшних социалистов и коммунистов. Но из него вновь следовала бы необходимость обеспечения диктатуры, то есть, монополии одной партии (или сначала группы близких по программам и стратегии партий), одной государственной идеологии, необходимость цензуры и т.д. Однако за период перестройки и в последующие годы демократические свободы и, в том числе, возможность смены властвующей партии, стали вполне определившейся потребностью широких масс населения. Более того, наш опыт последних 25-30 лет вполне определенно показал, что именно демократическая сменяемость власти является наилучшим учителем масс и вместе с тем самой качественной гарантией от «чрезмерных» колебаний курса власти в России. Поэтому возврат к тезису о диктатуре пролетариата мы считаем неправильным в том случае, если бы социализм удалось сохранить в СССР или России. 14 Обратимся теперь к фактически имевшему место случаю, то есть к случаю капитализма в России, причем капитализма со свойствами периода «первоначального накопления», то есть жестокой, временами кровавой, борьбы за передел собственности, за лишение собственности наемных работников и мелкой буржуазии, периода диктатуры капитала, как раз в формах монополии одной партии, государственной антисоциалистической и антисоветской идеологии, жесткого контроля над СМИ и т.д. В этом случае вопрос в том, какой путь борьбы за власть и перехода власти в руки партий социалистического направления социалисты7 считают для себя наиболее обоснованным и правильным – мирный демократический путь или путь насильственный, путь вооруженный. Если мы считаем, что переход власти к партиям, которые выступает за строительство и развитие социализма, должен осуществляться путем насильственного свержения власти и удержания ее с помощью опоры на насилие, на массовое участие и руководящую роль, прежде всего, рабочего класса, а не на демократические процедуры и поддержку широких масс всех классов трудящихся, и это исторически необходимо, оправдано, то да – тогда лозунг установления диктатуры пролетариата – это лозунг сегодняшних социалистов. Но оправданным и необходимым этот курс будет лишь в том случае, если невозможен мирный путь политической борьбы. Если же переход возможен мирным путем, а удержание власти и сохранение курса в интересах трудящихся возможны с помощью демократических процедур, то зачем тогда диктатура? Если в политическом процессе в равной мере участвуют все классы и слои, где сам курс представляет собой определенный компромисс между интересами буржуазных слоев и слоев наемных работников, где здесь место диктатуре пролетариата? На наш взгляд, понятие диктатура пролетариата в этих новых условиях теряет смысл, тем более, что наемные работники уже представляют собой большое разнообразие слоев. 7 Здесь - это обобщенное название всех, кто стремится к переходу к социализму. 15 Насильственный путь является сегодня ошибкой. Я считаю, что в современных условиях России сохраняются возможности демократического развития. Правда, буржуазия и коррумпированное государство делают все возможное для извращения демократических процедур. Но, как показали выборы осенью 2011 и весной 2012 года и последовавший за ними взрыв революционно - демократической активности масс, возможности мирного воздействия на власть еще не исчерпаны. Революционный, в смысле, насильственный путь с последующей опорой на насилие для удержания власти не только не является необходимым, он был бы ошибочным, так как вновь отсрочил бы воспитание и в массах, и у власти традиций демократического решения основных политических вопросов, воспитание гражданственности. Пока, за 20 лет праволиберального капиталистического курса наши массы приучали к тому, что только правый курс возможен, никакой серьезный сдвиг влево не допустим. За этот период в странах Восточной и Западной Европы уже не раз к власти приходили социалисты, курс менялся, никакой катастрофы не происходило, шел поиск социально - приемлемого компромисса. Если же на следующие 20 лет будет установлена монополия левого направления, поддерживаемая силой, то демократическому взаимодействию в обществе мы вновь не сможем учиться. Исторически Россия будет вновь отброшена назад. А это наверняка приведет вновь к большим экономическим, человеческим и нравственным потерям. Это значит, что мы должны идти к власти путем демократическим, путем компромиссов в интересах трудящегося большинства, а не путем диктатуры. Революционное свержение упорствующей недемократической власти допустимо. Значит ли это, что при любых обстоятельствах социалисты должны быть против насильственных, революционных действий по отношению к власти, против ее свержения? Разумеется, нет. Если власть существенно и длительный период нарушает демократические процедуры, если демократическое волеизъявление становится в принципе невозможным, то такая власть заслуживает быть свергнутой. Но! Но следующим шагом новой власти должно быть восстановление работы всех демократических институтов. И наказание винов- 16 ных в нарушении демократического характера государства, в том числе, чиновников и олигархов, осуществлявших насилие над массами. Это означает, что не диктатура пролетариата, а революционно - демократическая власть трудящихся была бы необходима, на наш взгляд, в переходный период. Сегодняшняя социалистическая политика – это компромисс. Но какой компромисс между буржуазией и наемными работниками мы считаем правильным, способствующим развитию в социалистическом направлении? Любой? Нет, не любой! В силу различий классовых интересов нужен такой компромисс между трудящимися и буржуазными классами, который позволяет одновременно обеспечивать как рост благосостояния и условий для всестороннего развития, так и экономический рост, инициируемый как государством, так и предпринимателями. То есть, нельзя, например, забирать всю прибыль у предпринимателей, нельзя облагать такими налогами их доходы, при которых они никаких экономический преимуществ от своей предпринимательской деятельности не получают. Но и наоборот, неприемлемым является положение, подобное сегодняшнему, когда идет жестокое экономическое ограбление основных масс в пользу буржуазии и чиновников, прежде всего, за счет занижения заработной платы отсутствия и налогообложения высоких доходов. Грубо говоря, современная экономическая политика – это в определенной мере неизбежное «перетягивание одеяла» между двумя равноважными целями – благосостояние трудящихся и экономический рост, в существенной степени осуществляемый посредством деятельности частных предпринимателей. Компромисс, но не любой, достижим при признании властью приоритета интересов трудящихся. Но экономическая сила предпринимательских слоев существенно выше, чем наемных работников. Поэтому, если государство не диктует жестко, в качестве законодательно оформленного приоритета, обоснованное ростом экономики повышение уровня доходов всех и, в особенности, наименее состоятельных слоев, социальную защищенность трудящихся, бесплатное образование и здравоохранение и иные социальные цели, то пред- принимательские слои вполне могут эгоистически существенно изменить ха- 17 рактер общественной системы, коррумпировать и подчинить себе государ- ственный аппарат, повышать свои доходы за счет трудящихся, как и сейчас. Противостоять этому возможно лишь в том случае, если долгосрочные интересы трудящихся имеют приоритет и жестко проводятся. А это означает, что необходимым и достаточным условием сохранения социалистического и социального характера развития общества становится проведение принципа приоритета интересов трудящихся. Без этого принципа нет социализма, нет стабильного контроля общества над социальными процессами. Приоритет интересов трудящихся - это не ДП, так как опирается не на насилие, а на признанные обществом правила. Этот принцип по своему значению напоминает диктатуру пролетариата. Но это уже совсем иной политический институт. Он не предполагает политического монополизма той или иной партии или идеологии, отказ от демократии. Этот монополизм как раз препятствовал бы выявлению действительных долгосрочных интересов тру- дящихся. Он означает общественное признание и закрепление в основополагающем законодательстве приоритета целей повышения благосостояния и свободного всестороннего развития всех трудящихся классов и слоев общества по сравнению с интересами собственников капитала. Как осуществляется приоритет интересов трудящихся. Осуществление этого приоритета происходит с помощью механизмов национализации природных недр, базовых отраслей, перераспределения национального дохода на цели развития общества посредством прогрессивного налогообложения, а также путем закрепления особой роли прямого представительства трудящихся в верховных органах власти. Три игрока вместо двух. В современной фазе развития общества происходит существенное изменение роли государства. В период до 1917 года государство было, в основном, «аппаратом по управлению делами буржуазии», «аппаратом подавления трудящихся». Поэтому Марксом и Лениным ставилась задача разбить этот аппарат и выстроить принципиально новый, который и представлял собой форму диктатуры пролетариата. Сегодня участие государ- 18 ства в экономике и социальной сфере настолько велико, что государство вынуждено быть относительно самостоятельным «игроком». Оно, в лице его руководящей верхушки, пытается найти компромисс между интересами буржуазии и трудящихся, но пока руководствуется при этом приоритетом интересов буржуазии. Однако мы подчеркиваем в данном тезисе относительную само- стоятельность государства. И это существенно меняет «расклад сил» в обществе. Ранее можно было говорить о наличии лишь двух важнейших действующих лиц и социально – экономических противоречиях между ними: буржуазия и рабочий класс, буржуазия и широкие массы трудящихся. Теперь в обществе три важнейших действующих лица: государство, буржуазия и наемные работники, трудящиеся. Теперь возможны и необходимы новые союзы. Например, союз трудящихся и буржуазии для очистки государственного аппарата от коррупции. И затем – другой союз – союз трудящихся и государства в отстаивании интересов трудящихся, в проведении приоритета интересов трудящихся. В этих новых условиях трудящиеся, пролетариат не ликвидирует определенную автономию государства, так как она обеспечивается демократическими процедурами, а добивается его очищения и работы во благо общества в целом. Пока же царит союз буржуазии и государства. Разрушить этот союз своими коллективными действиями и создать новые союзы, выгодные трудящимся наша ближайшая задача.
