Райкова_доклад+

Райкова Ирина Николаевна
(ГОУ ВПО МГПУ, г. Москва)
ДЕТСКИЙ ФОЛЬКЛОР
И СОВРЕМЕННЫЙ МОЛОДЕЖНЫЙ ФОЛЬКЛОР:
ХАРАКТЕР ОТНОШЕНИЙ И ТИПОЛОГИЯ СВЯЗЕЙ
Детский фольклор как особая, укорененная в глубокое прошлое и в то же
время вечно юная, динамичная многожанровая система вполне закономерно
привлекает к себе внимание фольклористов-филологов, этномузыкологов,
этнологов, психологов, культурологов и педагогов. С другой стороны, в
последние годы бурными темпами развивается собирание и изучение
городского фольклора в его современных формах, традиций малых социальных
и профессиональных групп, молодежных субкультур. На наш взгляд,
рассмотреть системы детского1 и молодежного фольклора в их диалоге и
взаимосвязях, как два возрастных пласта народной традиционной культуры
было бы интересно и перспективно. Многолетняя полевая практика в городе,
деревне, детских лагерях, в том числе записи детского фольклора по
воспоминаниям взрослых людей разных поколений, наблюдения над
восприятием детского фольклора современными студентами дает для
подобного исследования богатейший материал.
Что думают о связях детского и молодежного фольклора сами носители
традиции? Как известно, исполнители классического («взрослого») фольклора
не склонны рефлексировать по поводу традиции и самих себя в ней. О детском
же и современном молодежном фольклоре мы имеем возможность узнать
мнение студентов-первокурсников, имеющих как раз переходный статус на
стыке той и другой традиций. Большинство опрошенных2 полагает, что между
детским и молодежным фольклором много общего: юмор, игровой характер,
«развлекательная» функция. Различие заключается в том, что детский более
устойчив, в молодежном же больше «подразделений» по «узким сферам» –
профессиональным, социальным и др. Отмечается преемственность традиций.
Приведем наиболее интересные суждения: «Молодежный фольклор берет
начало из детского»; «Молодежный фольклор является детищем детского. Дети
вырастают, и их произведения взрослеют вместе с ними»; «Они одинаковы,
одно произрастает из другого»; «Очень похожи, молодежный черпает
вдохновение из детского фольклора, но детский – самый замечательный из
всех, на нем воспитываются многие поколения»; «Молодежный фольклор
ближе к детскому, так как молодые люди еще дети в какой-то степени»; «Задор
и веселье всё еще остается в молодежном фольклоре, как в детском»; «По мере
взросления человека меняется и окружающий его фольклор, он становится
Вслед за О.И. Капицей, В.П. Аникиным, М.Н. Мельниковым, А.Н. Мартыновой, М.Ю. Новицкой, М.П.
Чередниковой, С.М. Лойтер и др. детский фольклор мы понимаем широко, включая в него традиционную
культуру младенчества (поэзию пестования), детства, школьный и подростковый фольклор.
2
В письменном анкетировании приняли участие 28 студентов 1 курса филологического факультета МГПУ в
возрасте 16 – 18 лет [1].
1
1
более циничным, но по-прежнему это кладезь народной мудрости»;
«Параллельно взрослению носителей детский фольклор, усложняясь и
развиваясь, плавно перетекает в молодежный».
Думаю, студенты, при всей наивности и шероховатости утверждений, во
многом правы. Два наиболее устойчивых признака выступают объединяющим
началом для детского и молодежного фольклора – это юмор во всевозможных
его оттенках (от радости познания и приятия мира до смехового отрицания,
черного юмора, пародии и т.п.) и игровой характер.
Молодежная традиция, действительно, в первую очередь преемственно
связана с детской, которая, пусть не всегда «плавно», а в чем-то «скачками», но
переходит в нее по мере взросления носителей, перехода их в следующую
возрастную группу. Ряд детских жанров получает при этом органичное
продолжение в аналогичных или видоизмененных жанрах, бытующих в среде
современной молодежи.
Так, вопрос о том, когда человек перестает играть, остается
риторическим, потому что по большому счету никогда, просто игры в разном
возрасте свои. Детские и молодежные игры, между которыми трудно провести
четкую границу, бытовали с давних времен. Однако наблюдения показывают,
что и современные игры молодежи (так называемые «сидячие», или
интеллектуальные) могут генетически восходить к традиционным детским, и по
видимости новое оказывается «хорошо забытым старым». Например, старинная
детская игра с лучинкой «Жив Курилка», описанная во многих источниках (см.,
например, [3, с. 281], казалось бы, перешла в область не бытующего уже
классического фольклорного наследия, тем более и лучинок давно нет. Однако
в среде старших подростков и молодежи, а то и в компании с взрослыми
(обычно в лагерях, походах, экспедициях) существует следующая игра. В
темной комнате играющие быстро передают из рук в руки по кругу зажженную
спичку, а кто уже не может передать и вынужден потушить ее, становится,
условно говоря, водящим, а фактически испытуемым: все остальные играющие
по кругу задают ему по одному любому вопросу, а он должен ответить
максимально искренне [6]. Что это, как не трансформация «Курилки»?
Или, например, распространенное в последние десятилетия студенческое
ритуальное предэкзаменационное действо – ловля Халявы у русских (ср.:
вызывание Шары у украинцев [5]). Оно на новом витке продолжает традицию
детских магически-игровых «вызываний» Пиковой Дамы, Жвачного Гномика,
Русалочки и т.п. По игровому характеру, представлениям о вызываемом
существе, общему сценарию, эмоциональному настрою участников, поэтике
магической вербальной формулы можно утверждать наличие именно такой
связи, а не связи с взрослыми магическими или обрядовыми практиками.
Казалось бы, в студенческой традиции цель ритуала стала более прагматичной
и конкретной, чем в детской, однако сохранилось главное – детское ожидание
чуда и желание испытать: получится – не получится, сработает – не сработает…
Поддёвки, которые, на наш взгляд, наряду с прибаутками, докучными
сказками и песенками, скороговорками, относятся к «зоне пересечения» поэзии
2
пестования и собственно детского творчества, тоже не уходят вместе с
детством. Бытуют их молодежные варианты (они же – шуточные ответы [2],
«эхо-реплики», «отзывки»), например:
- Вот…
- Дали ему год.
- Да…
- Дали ему два!
- Неудобно…
- Неудобно на потолке спать: одеяло спадает.
- Стыдно…
- Стыдно – когда видно, а нечего показать [6].
Как можно заметить, юмор молодежных шуточных ответов более изощрен.
Однако среди молодых людей этот иронический малый жанр не так широко
распространен, круг возможных коммуникативных ситуаций его бытования
более ограничен, чем в детском общении. К тому же молодежная традиция
подхватила лишь одну из жанровых моделей – поддёвку естественного диалога
(в детской есть еще как минимум четыре [3, с. 329–333]).
Иронические песни и стишки – пародии и переделки, классический жанр
школьного фольклора, также бытуют и в молодежной среде, как, впрочем, и в
компаниях более солидных взрослых людей (чаще в городе).
Другая группа жанров, которые не являются исключительно детским
достоянием, бытует параллельно во взрослой, молодежной и детской среде.
Постепенно сформировались взрослые, молодежные и детские разновидности в
рамках одного жанра, отнюдь не отменяющие друг друга. Между ними налицо
генетическое родство, происхождение от одного общего традиционного
источника. Однако в современности можно констатировать возникновение и
бытование детских и молодежных жанровых образований независимо от их
«взрослых» собратьев. На русском материале это такие жанры, как гадания,
приметы, заговоры, частушки, сатирические куплеты, анекдоты и др. Полагаем,
что в инонациональных традициях список может быть продолжен.
Например, в среде балетных, которые трепетно относятся к удаче,
сопутствующей / препятствующей их профессиональному росту (заметим, и
физическому росту тоже), бытует множество примет, поверий, запретов,
предписаний3 и оберегов. Артист балета, педагог 33-х лет рассказывает: «Очень
суеверный народ балетный, у нас есть много примет, поверий. Все я не знаю,
но вот те, которыми я пользовался. Некоторые имеют под собой основу,
причину. (…) Есть одна примета (я в начале карьеры тоже в нее верил, потом
уже нет): нельзя чтобы перешагивали через одну ногу. Ну, то есть мы вот
<на полу> сидим, «греемся», у нас шпагат, полушпагат, тянемся, и кто-то
идет и так перешагивает аккуратненько. Так вот нельзя перешагивать! Здесь
можно «снять»: надо, чтобы этот человек перешел обратно. Причем через
3
О мифологических нормативах, бытующих в городской среде, см., например: [4].
3
две ноги можно почему-то… [Соб.: А что будет?] Я так понимаю, что
боятся, что одна нога будет расти, а другая не будет. Или травму получишь
на эту ногу» (зап. автором в 2011 г. в Москве [6]).
В детской разновидности данной приметы нельзя перешагивать через
лежащего ребенка, к примеру, упавшего в игре, загорающего на пляже и т.п.:
иначе он перестанет расти. Как видим, мотивировка близкая, но не идентичная.
Случайно перешагнувшему дети кричат: «Перешагни обратно!».
Еще один тип связи детской и молодежной традиционной культуры:
молодежный жанр со временем полностью переходит в подростковую и даже
детскую среду. Так произошло в 1980–1990-е годы, буквально на наших глазах,
с жанром садистского стишка. Студентка МГПУ провела собирательский
эксперимент: в гостях у друзей, когда присутствовали представители разных
поколений, помимо родственников еще и гости, завела разговор о
произведениях с черным юмором, эстетикой ужасного. Ей удалось записать
много садистских стишков, отдельные «черные» песенные пародии, частушки и
анекдоты-фразы. Но самое интересное – это комментарии, разговор, в котором
весьма заинтересованно участвовали все собравшиеся (люди от 8 до 45 лет),
причем не без юмора спорили, кто, кого и когда «этому нехорошему научил»:
«Исп.1 (21 год): Я рано услышала <садистские стишки. – Соб.>, лет в
шесть. Меня родители, к несчастью, водили в детский сад! <Смеется>
Сначала я жутко боялась: маленькая была. А повзрослела – стала смеяться
как угорелая. Видимо, крыша поехала…
Исп.2 (22 года): О-о-о, Дашка, как откровенно! Я бы не признавался на
твоем месте! Я услышал лет в 12 только… Причем от папы. Случайно.
Исп.3 (20 лет): А нам «добрые» тети и дяди – вожатые рассказывали…
Травмировали! <Смеется> А Димка-то откуда их знает?
Исп.4 (Димка, 8 лет): Как откуда? От тебя! <Все смеются>» (зап. в 2009
г. в г. Санкт-Петербург А.В. Луниной [1]).
В разговоре подтверждается, что садистские стишки, жанр литературного
происхождения, возник в конце 1970-х гг. не на пустом месте, у него были
фольклорные предшественники, тексты других жанров с черным юмором.
Например, частушка:
Как на Киевском вокзале
Нашли труп без головы.
Пока голову искали,
Ноги встали и ушли!
Или анекдот: «Жил-был на свете мальчик, который ужасно боялся
темноты. Поэтому каждый раз, когда он моргал, он падал в обморок» (зап.
там же, той же от А.В. Козырева, 47 лет, врача [1]). Возникнув в молодежной
среде, жанр стремительно, за какие-то 10–15 лет, «омолодился», перейдя
сначала к старшеклассникам, затем к школьникам средних классов.
Наконец, возможен и такой тип связей: текст молодежного фольклора
пародирует детский жанр, отталкивается от него, используя его формально4
содержательную модель для передачи новых, актуальных в другом контексте
идей. Например, в студенческом стишке стилизуется загадка:
В комнате большой сидят
Человек под пятьдесят.
Приглядись – у всех дела:
Восемь рубятся в «козла»,
Девять чертят чертежи,
Пять смеются от души,
Шесть сошлись в «морских боях»,
Три рисуют на столах,
Двое поедают сливы,
Семь читают детективы,
Четверо журнал глядят,
Ну а трое просто спят!
А один (какой-то странный!)
Битый час уже стоит
И о чем-то в полный голос
Сам с собою говорит (зап. А. Половниковой в 2003 г. в Москве [6]).
Таким образом, детский фольклор – важнейшая часть традиционной
культуры, которой причастен каждый человек независимо от того, что он об
этом думает. Постепенно с изменением социокультурной ситуации, движением
национальной истории, индивидуальным взрослением человека меняются
формы творчества, одни жанровые образования сменяют другие, новое
содержание наполняет традиционные модели, что-то теряет актуальность, а
забытое вновь становится востребованным. «Водораздел» же между детским и
молодежным фольклором оказывается фикцией. И это не удивительно:
исследования психологов и опросы информантов подтверждают, что детство не
заканчивается резко, внезапно, но имеет «размытую» верхнюю границу.
Источники:
1. Архив кафедры русской литературы и фольклора Института гуманитарных наук
Московского городского педагогического университета.
2. Бойцова О.Ю. «Конь в пальто»: структура и функции шуточных ответов // Живая старина.
– 2010. – № 3. – С. 9–11.
3. Детский фольклор / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. М.Ю. Новицкой, И.Н.
Райковой. – М.: Русская книга, 2002. (Б-ка русского фольклора; Т. 13).
4. Добровольская В.Е. Особенности бытования традиционных нормативов в современной
городской и деревенской культуре: общее и различия // Славянская традиционная культура и
современный мир. Вып. 13. Традиционная культура современного города: сб. науч. ст. – М.,
ГРЦРФ, 2010. – С. 227–241.
5. Красиков М.М. «Шара, приди!» (Современная студенческая магия как феномен игровой
культуры) // Там же. Вып. 12. Социальные и эстетические нормативы традиционной
культуры: сб. науч. ст. – М., ГРЦРФ, 2009. – С. 164–199.
6. Личный архив автора.
5