Эволюция языка
advertisement
Лекция пятая С того времени, когда язык был осознан как исторически изменяющееся явление, многократно подчеркивалась его связь с историей народа и необходимость его изучения для целей истории и неразрывно с ней. Уже один из самых первых зачинателей сравнительно-исторического языкознания — Расмус Раск писал: «Религиозные верования, обычаи и традиции народов, их гражданские институты в древнее время — все то, что мы знаем о них, — в лучшем случае могут дать нам лишь намек на родственные отношения и происхождение этих народов. Вид, в каком они впервые являются перед нами, может послужить для некоторых выводов об их предшествующем состоянии или о тех путях, какими они достигли настоящего. Но ни одно средство познания происхождения народов и их родственных связей в седой древности, когда история покидает нас, не является столь важным, как язык»1 : «Из всех человеческих изобретений, — отмечал он, — которые люди тщательно охраняли и по традиции передавали друг другу, которые они создали в согласии с заложенной в них природой, язык, как кажется, является величайшим, благороднейшим и неотъемлемейшим достоянием. Возникнув непосредственно из человеческого мышления, приноравливаясь к нему, идя с ним в ногу, язык стал общим достоянием и наследием всех людей, без которого они не могут обойтись, как не могут обойтись без воздуха, и на которое все они имеют равное право...». Свой взгляд на тесную связь языка и истории Я. Гримм выразил с предельной ясностью: «Наш язык — это также наша история». ставил его в связь со своей теорией двух периодов в жизни языка (развития и распада), младограмматики историческое изучение языка выдвинули на передний план, но, истолковывая его как индивидуально-психологическое явление, оторвали от общества. Напротив того, именно общественную сущность языка всячески подчеркивало социологическое направление в языкознании. Представитель данного направления Ж. Вандриес писал в этой связи: «Язык не существует вне тех, кто думает и говорит на нем. Он коренится в глубинах индивидуального сознания: оттуда он берет свою силу, чтобы воплотиться в звуках человеческой речи. Но индивидуальное сознание — только один из элементов коллективного сознания, диктующего свои законы индивидууму. Развитие языков, следовательно, есть только один из видов развития общества». Отсюда делается общий вывод и о методах изучения языка: «Только изучая социальную роль языка, можно составить себе представление о том, что такое язык». Вульгаризаторским подходом к социальной сущности языка отличались теории акад. Н. Я. Марра, стремившегося установить прямую параллель между категориями языка и формами производства, базисов и надстроек. Э. Бенвенист, «когда пытаются сопоставлять язык и общество систематически, возникает очевидное несоответствие». «Поэтому, — как бы подхватывает мысль Э. Бенвениста М. Коэн, — правильно утверждать, что как только пытаются установить прямые соответствия между лингвистической и социальной структурой, приходят к отрицательным выводам». осознание языка как меняющегося во времени явления, понимание социальной роли языка, исторический подход к изучению языка перестал замыкаться собственно языковыми рамками и был поставлен в связь с историей общества. Речь идет не просто об истории языка, а об истории языка как общественного явления. Это положение не следует толковать слишком узко и односторонне. Во-первых, изучение языка не может быть ограничено только историческим аспектом. Во-вторых, изучая язык и историю народа в тесной связи друг с другом, нельзя забывать о специфике закономерностей развития, свойственных, с одной стороны, языку, а с другой стороны, носителю этого языка — народу. Таким образом, в лингвистике проблему связи языка с историей следует рассматривать с точки зрения того, каким образом структура языка реагирует на факты общей истории (какое преломление в структуре языка получают эти факты). И, в-третьих, вопрос о связи истории языка с историей народа нельзя ограничивать только одним направлением и прослеживать только влияние истории общества на развитие языка. Несомненно, что к этой проблеме самое непосредственное отношение имеют также и различные виды контактов языков, процессы и формы скрещения языков, взаимоотношения языка и культуры, проницаемость различных сфер языков, отношение языка к социальной структуре общества и т. д. развитие языка под влиянием внутренних закономерностей и экстралингвистических факторов (Л.Л. Нелюбин, 2003) Применив к анализу индоевропейских языков методики, разработанные для изучения эволюции видов, биологи подтвердили хорошо известную лингвистам закономерность, что слова в языке изменяются тем быстрее, чем реже они используются. Аналогичная закономерность справедлива и для биологической эволюции: наименее важные для организма морфологические признаки и участки генома обычно подвержены самым быстрым эволюционным изменениям. Впервые на параллели между эволюцией биологических видов и человеческих языков указал Чарльз Дарвин в книге «Происхождение человека». Сегодня это мнение подтверждается строгими статистическими методами. В журнале Nature сразу две статьи посвящены изучению темпов лингвистической эволюции в зависимости от частоты словоупотребления. Ведущие авторы обеих статей — биологи. В первой статье, написанной американскими эволюционистами-теоретиками и математиками, показано, что скорость «превращения» английских неправильных глаголов в правильные зависит от частоты использования конкретного глагола. В древнеанглийском языке, бывшем в употреблении около 800 г. н. э. (язык «Беовульфа»), существовало несколько классов глаголов, различающихся по способу образования прошедшего времени. В течение последующих 1200 лет шел процесс «регуляризации»: все эти классы постепенно «пожирались» самым распространенным, в котором прошедшее время и причастие прошедшего времени образуется путем прибавления к глаголу суффикса -(e)d. В современном английском все прочие классы сохранились лишь в виде рудиментов — так называемых «неправильных» глаголов. Класс правильных глаголов является единственным продуктивным, то есть все новые глаголы, появляющиеся в английском языке, автоматические попадают в него и спрягаются по аналогии с другими правильными глаголами (так, «молодой» глагол to google со значением «пользоваться поисковиком Google» имеет форму прошедшего времени и причастия googled). Авторы изучили историческую судьбу 177 глаголов, которые имелись в древнеанглийском (и все были неправильными) и сохранились поныне. В среднеанглийском (язык «Кентерберийских рассказов»Чосера, бывший в употреблении около 1200 года) из этих глаголов остались неправильными 145, а в современном — 98. Некоторые из них могут спрягаться и как правильные глаголы, и как неправильные, но «регуляризовавшиеся» 79 — только как правильные. Авторы разделили глаголы на 6 классов по частоте их встречаемости в современных английских текстах. С этой целью был проанализирован большой корпус текстов CELEX, включающий в общей сложности 17,9 млн английских слов. Анализируя данные, авторы предсказывают, что, если выявленные тенденции сохранятся, к 2500 году еще 15 глаголов из исследованной выборки станут правильными, причем первым скорее всего «регуляризуется» самый редкий из них (to wed «сочетаться браком»). Строго говоря, он уже отчасти регуляризован: словари разрешают спрягать его также и как правильный глагол (наряду с «неправильной» формой прошедшего времени wed в словарях приводится «правильная» wedded). Биологическая эволюция Дискретные единицы наследственности (генетический код, морфология, поведение) Эволюция языков - Дискретные единицы наследственности (лексикон (словарный запас), синтаксис, фонология) Гомология - Группы родственных слов Мутации (например, замены нуклеотидов) - Инновации (например, изменения звуков в слове) Дрейф - Дрейф языков Естественный отбор - Социальный отбор Кладогенез (эволюция путем расхождения - Расхождение языков за счет линий), аллопатрическое видообразование географического и социального (географическое разделение) и разделения . симпатрическое видообразование (экологическое/репродуктивное разделение) Анагенез (эволюционные изменения без - Изменение без расхождения разделения линий) Горизонтальный обмен генами (например, - Заимствование при гибридизации) Гибриды - Креольские языки Ископаемые - Древние тексты Вымирание видов - Вымирание языков Однако проводить аналогию между словами и живыми особями, языками и биологическими видами следует с известной осторожностью. Механизмы возникновения, развития и исчезновения биологических и лингвистических объектов всё же достаточно разные. Тем не менее есть основания полагать (и рассмотренные работы это подтверждают), что некоторые общие механизмы обоих типов эволюции могут описываться одними и теми же методами. Как в ходе эволюции возник язык? Откуда взялись основные свойства языка — например, высокая регулярность? Один из современных подходов к этим вопросам заключается в том, чтобы искать ответы не только в биологической эволюции человека, но и в эволюции самого языка — то есть изменении его при передаче от поколения к поколению. В рамках такого подхода эффективный способ проверки гипотез — это моделирование языковой эволюции в лаборатории, «на живых людях». Группа ученых из Эдинбурга провела пилотный эксперимент, основной целью которого был поиск условий, необходимых для возникновения регулярности. Эксперимент показал, что регулярные единицы воспроизводятся лучше, чем нерегулярные, только в языках с неравномерным частотным распределением единиц. Таким образом, неравномерность распределения может быть фактором, благоприятствующим возникновению и закреплению регулярности. Донаучные теории происхождения языка Научные теории – рассматривают язык как продукт человеческой деятельности. «Царский эксперимент» Геродот «История» Псамметих I (VII век до н.э.) «бекос» - хлеб (фригийский язык) Германский король Фридрих Второй (18 век) Король Шотландии Джеймс IV (16 век) приходит к выводу, что древнееврейский язык – самый древний 12 грудных младенцев и 12 нянек Язык жестов Человек вне человеческого коллектива не может развивать языковые способности Вера в то, что человек в одиночестве может создать язык, развить в себе языковую способность Также вера в то, что этот созданный язык будет самым древним и самым первым языком Уверенность в тождестве языка и предмета (Люди полагали, что название предмета есть часть самого предмета, а имя является частью человека) Миф папуасов племени маринд – амин. Когда человек создавался из бамбука, творцы развели рядом огонь. Бамбук начал трескаться. Появились руки, ноги, уши, глаза, а затем рот. Когда рот открылся, человек произнес: «ВААА» В этом периоде называется источник языка. Различные религиозные теории, которые возводят происхождения языка к Богу. «логос» - слово, но не просто произнесенное, а созидающее, божественное, которым Бог созидает чтолибо – землю, воду и пр. Источник – Ветхий завет. Господь созидает свет, ночь, огонь, землю и пр., называя их. Затем он создает растения и животных и заставляет Адама давать им имена. После изгнания Адама и Евы имена дают патриархи, потомки Адама, мудрые главы племени. Строительство Вавилонской башни. Чудо Воскресения и возвращения к общему языку после искупления грехов Спор Григория Нисского с представителями иудаизма Бог – не школьный учитель. Бог не мог научить Адама человеческому языку. Он говорил на особом ангельском языке, не дошедшем до нас. Ариане: слово создает Бог, а человек является только передатчиком. Все, что приходит в голову, все от Бога. Г. Нисский:слово создается по Божественному вдохновению. „agap“(ветер) - „paga“ - „faga“ - „flügel“ (крыло) Взяв любое древнееврейское слово, можно доказать его родство с любым современным языком. «Веды» - 25-15 вв. до н.э. Первая Веда – «Ригведа» содержит описание процесса создания языка. 1. 2. 3. Верховный Бог (ваятель) – установитель имен «namadham» (санскрит) создал подчиненных Богов и назвал их. Одного из Богов он назначает господином речи – Брхаспати. Он руководит мудрецами. Мудрецы и создают новые слова. Народ читает произведения этих мудрецов и новые слова входят в обиход. «Упанишады» (комментарии к Ведам) (9-6 вв.до н.э.) – «сидеть около» Господин Речи вселялся внутрь каждого предмета и с помощью своей силы (аттмана) выяснял качество предмета. Название предмета соответствует его сути. Даосизм конфуцианство Лао Цзы «Дао дэ цзин» (книга о пути и добродетели) Источник языка – дао – неизвестная нам, непостижимая сущность. Дао порождает слово и передает его Государю, а Государь – народу. Конфуций считал, что Государь – сын неба. Он отвечает за то, чтобы смысл слова соответствовал предмету. Если Государь с этим не справляется, новый, пришедший ему на смену, проводит реформу языка. Теория «фюсей» (по природе) Теория «тесей» (по установлению) Сторонники природного происхождения названий предметов (φυσει - греч. по природе), в частности, Гераклит Эфесский (535-475 до н.э.), считали, что имена даны от природы, так как первые звуки отражали вещи, которым соответствуют имена. Имена - это тени или отражения вещей. Тот, кто именует вещи, должен открыть природой созданное правильное имя, если же это не удается, то он только производит шум. Имена происходят от установления, согласно обычаю, по соглашению, договоренности между людьми (θεσει - греч. по установлению). Демокрит из Абдер (470/460 - первая половина IV в. до н.э.) и Аристотель из Стагиры (384-322 до н.э). слова имеют по нескольку значений, одни и те же понятия обозначаются несколькими словами. Если бы имена давались по природе, невозможно было бы переименование людей, но, напр., Аристокл с прозвищем Платон («широкоплечий») вошел в историю. имена произвольны, а один из них, философ Дион Крон даже называл своих рабов союзами и частицами (напр., «Но ведь»), чтобы подтвердить свою правоту. На это сторонники фюсей ответствовали, что есть правильные имена и имена, данные ошибочно. Платон в своем диалоге «Кратил», предложил компромиссный вариант: имена создаются установителями имен в соответствии с природой вещи, а если этого нет, то значит имя плохо установлено или искажено обычаем. Рационализм (конец 15 века): всесилие человеческого разума Гуго Гроций (конец 16 века) Томас Гоббс (15881679) «Язык – это самое благородное и выгодное изобретение человека» Используются жесты и крики, простые и примитивные. Усложняются потребности, появляются условные жесты и крики. Люди поняли, что жесты и крики не всегда помогают. Человеческая лень более экономный способ общения. Человеческое общество основывается на сострадании Для взаимопомощи люди придумали условный язык (сначала подражая естественным звукам природы) Источник языка – эмоциональные переживания человека (любовь, ненависть и т.д.) Поэтичный язык Пение говорение Создание индивидуальных языков Люди устанавливают имена по договоренности Междометная теория (Ж.-Ж.Руссо) Звукоподражательная (Мопертюи, Лейбниц) Теория трудовых выкриков (Карл Бюхер) Теория трудовых команд (Н.Я.Марр) Лейбниц Пазиграфия В основе теории – теория Ч.Дарвина Человек прошел через все этапы от обезьяны до своего современного вида Прямохождение Развитие голосовых связок Изготовление орудий труда Совместный труд Потребность общаться друг с другом Появление языка ШТЕЙНТАЛЬ, ХЕЙМАН (Steintahl, Heymann) (1823–1899) ПОТЕБНЯ, АЛЕКСАНДР АФАНАСЬЕВИЧ (1835–1891) По Штайнталю: Ситуация охоты Ситуация игры (подражание животному) Ситуация ассоциации При повторах ассоциация становится автоматической Во время игры могли возникнуть несколько звуков – две ассоциации могут соединиться в первую фразу Требовался легкий способ распространения слов Поэты Слова входят в общепринятый язык Создание языка зависит от условий проживания Каждый язык отражает уникальную картину мира Современные теории Социально – биологическая теория (теория контактов) Социально – поведенческие теории Очевидно, что человек смог овладеть языком только потому, что биологическая эволюция наделила его соответствующими возможностями (в первую очередь, мощным мозгом и речевым трактом). Совокупность этих возможностей нередко условно называют «языковым органом» (language module, language faculty). Но что произошло дальше? Можно предположить, что устройство «языкового органа» полностью предопределяет то, каким должен быть язык. Эта точка зрения лежит в основе генеративной лингвистики. В последнее время, однако, всё большее влияние приобретает другая гипотеза: «языковой орган» позволил человеку овладеть некоторым «протоязыком», который, предположительно, был примитивнее, чем знакомые нам языки. А дальше началась эволюция самого языка. Передаваясь от поколения к поколению, язык менялся, «стараясь» приспособиться к двум основным требованиями: с одной стороны, стать максимально простым для изучения, а с другой, не потерять выразительности. В сильной форме эта гипотеза гласит, что язык мог возникнуть и приобрести свои основные свойства уже в отсутствие биологической эволюции. Не исключено, что языковая эволюция и биологическая эволюция могли идти параллельно, влияя друг на друга. Языковая эволюция почти не дана нам в непосредственном наблюдении: предполагается, что для современных языков она уже завершилась, поскольку они достигли максимально возможной приспособленности. Сторонники этой гипотезы пытаются использовать данные «новых» языков: контактные языки (пиджины и креолы), спонтанно возникающие жестовые языки (например,никарагуанский жестовый язык), но основным их методом являются эксперименты. Если предполагать, что главным критерием приспособленности языка с точки зрения языковой эволюции является его выучиваемость, то есть способность передаваться по наследству, то такую гипотезу можно проверить на несложной модели. Достаточно взять язык (обычно берется маленький искусственный язык из нескольких десятков слов, причем такой, который предположительно будет выучиваться плохо), взять «агента» (живого человека), заставить его выучить язык, а потом протестировать — насколько он его выучил. После этого можно сравнить язык, существующий в голове у агента (то есть полученные на выходе результаты теста) с изначальным языком (заданным на входе). Различия покажут, как и насколько изменился наш язык за одно поколение (моделью которого является агент). Разумеется, в случае одногоединственного агента возможен какой угодно случайный результат. Однако если такой эксперимент будет проведен много раз и окажется, что некоторые типы изменений происходят всегда или очень часто, а некоторые — никогда или почти никогда, то это уже о чём-то говорит. Чуть более сложный тип эксперимента, в котором моделируется изменение языка в течение не одного, а многих поколений, — это модель итеративного обучения (iterated learning model). Суть ее в том, что язык, получающийся на выходе у первого агента, подается на вход второму, получающийся на выходе у второго — третьему и так далее. Биологической эволюции при этом не происходит, агенты не меняются, меняется только язык. Если это компьютерный эксперимент, то его можно продолжать до тех пор, пока язык не придет к более или менее стабильному состоянию; если же это эксперимент на живых людях, то, скорее всего, придется остановиться, когда закончатся испытуемые. Роль компьютерных моделей в изучении языковой эволюции очень велика, но наибольший интерес все-таки вызывают эксперименты на живых людях. Самый известный такой эксперимент был поставлен в 2008 году другой группой ученых из Эдинбурга под руководством Саймона Кирби .Очень важно понимать, что эти эксперименты посвящены не изменениям современных языков («современных» в широком смысле: и живых, и мертвых). Они моделируют процесс превращения гипотетического протоязыка в язык современного типа, обладающий привычными нам свойствами. Эксперименты показывают, что изначальный протоязык действительно эволюционирует, и овладевать им становится всё легче. Особенно хорошо это видно в случае итеративного обучения: чем больше номер поколения, тем меньше разница между языком на входе и на выходе. Важнейшее свойство, которое приобретает язык в ходе эволюции и которое и делает его изучение более простым, — это регулярность. Регулярность возникает, когда одни и те же значения начинают выражаться одинаково. В естественных языках регулярность существует почти на всех уровнях (морфология, как в рассмотренным выше примере, синтаксис, семантика и так далее), но притом почти никогда не бывает абсолютной. Почему языки так устроены? Согласно гипотезе о врожденности языка — потому, что так устроен наш «языковой орган». Согласно гипотезе о языковой эволюции — потому, что регулярные языки лучше приспособлены к передаче по наследству. В самом деле, регулярность позволяет человеку овладеть всем языком, познакомившись только с его частью (а именно так и происходит изучение языка). Если мы знаем пары стол–столы, дуб–дубы и мир–миры, то мы можем угадать множественное число от слова раб, даже если мы его не знаем. Эксперименты по моделированию языковой эволюции эту гипотезу подтверждают. Даже если начать эволюцию с абсолютно нерегулярного языка (а вполне вероятно, что протоязык был именно таким), то со сменой поколений он меняется, регуляризуясь и упрощаясь. Эндрю Смит, Барбора Скарабела и Моника Тамарис изучали три фактора, влияющие на регуляризацию. Первый — степень регулярности языка, подаваемого на вход. Второй — распределение частотности его единиц. Хорошо известно, что часто встречающиеся слова могут сохранять нерегулярное поведение гораздо дольше, чем редко встречающиеся. Редкие же, наоборот, будут регуляризовываться в первую очередь . Третий — наличие/отсутствие «бутылочного горлышка», под которым в эволюционных работах называют резкое снижение численности популяции и, соответственно, генофонда. В моделях языковой эволюции этот термин обычно используют, чтобы подчеркнуть, что от поколения к поколению передается не весь язык, а только его часть. Ученые приспособили поисковый сервис Google для проведения масштабных лингвистических исследований. спользуя 5 миллионов отсканированных книг, смогли проследить эволюцию языка в последние 200 лет. Статья специалистов опубликована в журнале Science, а коротко о работе пишет New Scientist. До сих пор у лингвистов не было инструмента, при помощи которого можно было бы проанализировать значительное количество текстов. Авторы нового исследования работали с книгами, которые были переведены в цифровой формат к настоящему моменту - всего их насчитывается около 15 миллионов. Ученые выбрали из них треть текстов (5,2 миллиона книг, написанных на английском, французском, испанском, немецком, китайском и русском языках) и составили базу всех использованных в них слов - их получилось около 500 миллиардов. Проанализировав полученные данные, авторы установили, что за последние сто лет число часто используемых слов возросло вдвое - если в 1900 году использовалось около 544 тысяч слов, то в 2000 году это число возросло до одного миллиона, причем 52 процента новых слов стало активно употребляться после 1950-х годов. Кроме того, специалисты изучили, как сказывалась на использовании тех или иных слов цензура. Ученые установили, что после 1989 года словосочетание "площадь Тяньаньмень" практически перестало встречаться в литературе, изданной в Китае. То же самое произошло с именем Лев Троцкий в СССР в 1940-е годы и с именами голливудских актеров, уличенных в связях с Советским Союзом в США. Авторы и их коллеги полагают, что новый инструмент позволит ученым исследовать слова и лингвистические тенденции, используя те же подходы и методы, что и специалисты по естественным наукам. Несмотря на наличие значительного количества исследований по проблемам первобытного (родоплеменного) общества, практически белым пятном в науке остаются вопросы возникновения языка этого общества, процессы развития языка в дописьменный период и становление письменных языков Мутации в языке: I. На фонетическом уровне: процесс становления "иканья" (т. е. произнесения редуцированного гласного звука типа [и] в безударном слоге после мягких согласных на месте любого другого гласного) как современной разговорнолитературной нормы в русском языке . В свое время и в своих условиях (в масштабах исторического развития русского национального языка во всем его объеме) произошел перебор практически всех возможных в данной позиции вариантов - [т' э т а], [т'o т а], [т' а т а], [т' и т а] и [т' у т а]. Например, в разное время и в разных сферах русского языка были реализованы следующие произносительные варианты словоформы несу: [н' э с y] - эканье, [н' о с у] - ёканье, [н' а с y] - яканье, [н' и с у] - икание (вариант [н' у с y] в силу основных фонетических тенденций русского языка в данной словоформе не мог быть реализован, ср., однако, вариант произнесения словоформ люблю - [л' у б л' у], которая также имеет тяготение к произносительному варианту [л' и б л' у], т. е. к иканью). Закрепление в настоящее время варианта произношения [н' и с y] произошло в результате длительной конкурентной борьбы отмеченных вариантов как вероятностно определяемый итог взаимодействия целого рада системноструктурных, функционально-социальных и функционально-стилистических (а возможно, и рада других, например, психологических, эстетических, физиологических и т. д.) факторов. 2. На лексическом уровне: из достаточно большого количества семантических мутаций глагола пасть, до сих пор проявляющихся тем или иным образом в различных областях (сферах, вариантах, стилях, жанрах и т. п.) русского национального языка, в результате длительной борьбы между различными средствами выражения тождественной грамматической (пасть - падать) и лексической (пасть - упасть, пасть - запасть, пасть - пропасть, пасть – выпасть и т. д.) семантики в литературной сфере национального языка "приживается" лишь очень незначительное количество вариантов этого глагола. Таким образом, победа а данном случае осталась за более "конкурентоспособными противникам" глагола пасть, и далеко не все его семантические возможности реализуются в современном русском литературном языке, хотя никаких собственно семантических противопоказаний для такой реализации нет. Данная тенденция вытеснения глагола пасть из русского литературного языка (по крайней мере - из литературно-разговорного), по-видимому, продолжает сохранятся, что обещает дальнейшую деградацию этого слова. В определенном смысле можно сказать, что в настоящий момент это исторически мертвое слово, однако и здесь возможны всякие неожиданные повороты, так как принципиально для "оживления" глагола пасть также нет никаких запретов. Эволюционная лингвистика (глоттогония) С. Пинкер:Некоторые психологи полагают, что изменения в речевом аппарате и нейронной схеме, продуцирующей и воспринимающей звуки речи — это единственные аспекты языка, эволюционировавшие у нашего биологического вида. С их точки зрения, существует несколько общих способностей к обучению, распространенных повсеместно в животном царстве, и наиболее эффективно функционирующих у людей. В какой-то исторический момент язык зародился и усовершенствовался, и с тех пор мы ему обучаемся. Человеческий язык должен привести эволюционную теорию в замешательство, потому что он гораздо могущественнее того, на что можно было бы рассчитывать в условиях отбора по пригодности. Семантический язык с простыми отображающими правилами, такой, какой предположительно мог бы иметься у шимпанзе, видимо, может предоставить все преимущества, обычно ассоциируемые с обсуждением охоты на мастодонтов и тому подобного. Для такого рода дискуссий синтаксические классы, зависящие от структурных отношений правила, рекурсия и все остальное — это чересчур мощные устройства, до абсурдности мощные. Британским ученым удалось установить, что результаты эволюции языка генетически не закрепляются. Об этом сообщается в пресс-релизе на сайте Университетского колледжа Лондона, сотрудники которого принимали участие в исследовании. Основной целью изучения был так называемый эффект Болдуина. Он заключается в следующем: изменение поведения может приводить к изменению факторов естественного отбора. Например, появление нового хищника, от которого можно спастись на дереве, способно заставить потенциальных жертв научиться залезать на деревья, даже если они не имеют к этому врожденной предрасположенности. Это, в свою очередь, может приводить к тому, что особи, более приспособленные для лазания, получат преимущество. Таким образом, спустя многие поколения у жертв появятся более цепкие лапы. Может показаться, что эффект Болдуина схож с ламарковским механизмом развития видов, однако это не так: наследования приобретенных признаков не происходит - изменение поведения приводит к изменению критериев естественного отбора. Взаимодействие между генетическими изменениями и поведением является достаточно сложным процессом. В рамках новой работы ученые заинтересовались вопросом, происходит ли генетическое закрепление последствий эволюции языка по схеме, аналогичной эффекту Болдуина. Ответ на этот вопрос оказался отрицательным. Результаты компьютерных симуляций позволили установить, что подобное закрепление особенностей языка может происходить только в очень стабильном лингвистическом окружении. Постоянно меняющаяся культура такой обстановки, однако, не предоставляет. В качестве подтверждения своих результатов ученые приводят следующий пример. Большая часть аборигенов австралийского континента прожила в изоляции от остальной человеческой популяции около 50 тысяч лет. Если бы лингвистические изменения закреплялись, то, по мнению ученых, аборигены были бы просто не в состоянии выучить, например, английский язык. Однако это не так, и способности аборигенов к иностранным языкам примерно такие же, как и у остального человечества. По словам исследователей, их результаты подтверждают тот факт, что язык возник благодаря развитию у человека способности понимать окружающих и эффективно участвовать в социальном взаимодействии. Заимствование из других языков Лексика является наиболее подвижной и проницаемой. Трудно назвать хотя бы один язык, который не имел бы иностранных лексических заимствований, хотя объем этих заимствований может достигать очень широкой амплитуды: от очень больших заимствований (как в английском и албанском) до весьма ограниченных (как в исландском). Французские заимствования в английском языке представляют собой пример легкой восприимчивости языка по отношению к иноязычной лексике. Но не менее удивительна и стойкость в этом отношении исландского языка. Он не имеет даже так называемых интернациональных слов, использующих обычно латинские основы и поэтому имеющих сходные формы во многих языках (ср. лат. revolutio, фр. révolution, англ. revolution, нем. die Revolution, русск. революция и т. д.). Исландский язык в этих случаях создает новообразования на основе своей исконной лексики. Так, революция по-исландски bylting, т. е. буквально «переворот», образование от глагола bylta — «опрокидывать», «переворачивать». Так же строятся и другие слова, имеющие в других языках, как правило, интернациональный характер: телефон — talsirni (букв. «говор+веревка»), телеграф — ritsimi (букв. «письмо+веревка»), философия — heimspeki (из heimur — «мир» и speku — «мудрость»), материализм — efnishyggja (из efni — «вещество» и hyggja — «мнение»), бактерия — gerill (букв. «делатель» от глагола gera — «делать»), пессимизм — bцlsyni (из bцl — «дурной» и syni — «взгляд») и т. д. Здесь даже нельзя говорить о кальках, так как внутренняя форма иностранного слова также не передается. Например, резина передается как «тягучая кожа», театр — как «дом игр», фильм — как «живая картина», апельсин — как «сверкающий плод», помидор — как «красный плод», парикмахер— как «волосорез» и пр. В большей мере, чем какая-либо иная сторона языка, лексика отражает все исторические перипетии, которые сопровождали развитие данного народа. В лексике находят отражение обычно все крупные, а подчас и мелкие события истории общества. По лексическим заимствованиям иногда можно восстановить не только историю отношения того или иного народа с другими народами, но и характер этих отношений. Поэтому лексические заимствования из одного языка в другой часто используются как весьма ценные исторические свидетельства. Существует много различных классификаций иностранных заимствований, отмечающих время или характер (предметные группы), способ проникновения из языка в язык (письменные и устные заимствования), их положение в языке (усвоенные и иностранные), происхождение (из каких языков перешли), социальную и профессиональную дифференциацию, структурные особенности (кальки, случаи конверсии, заимствование значений), деление по частям речи и т. д. Иногда структурные различия языков даже вообще препятствуют заимствованиям иноязычной лексики. Так, буддизм в санскритской форме в I в. н.э. проник в Китай и через Китай (а также Корею) в 6 в. н.э. в Японию. Несмотря на такую последовательность распространения буддизма, в китайском языке практически совсем нет санскритских заимствований (даже имена собственные буддийской религии «переведены» на китайский язык), в то время как в японском языке их много. Вне всякого сомнения в этом случае большую роль играло резкое различие или относительная близость структур данных языков. В других случаях может наступить скорое сближение и слияние чужеязычной лексики с исконной; это имело место, например, со скандинавскими лексическими заимствованиями в английском языке. Даже за очень короткий отрезок времени на многих уровнях языка происходят определенные изменения. Поток терминологических новаций, провоцируемый стремительным развитием науки и техники, не прекращается ни на день. Броские словечки появляются и исчезают из молодежного жаргона. Фразы, вчера показавшиеся бы некорректными, сегодня звучат из уст образованных носителей литературного языка. Таким образом, лексикографическую картину, полученную по тому или иному набору источников определенного времени, нельзя считать синхронным срезом языка. Данные исторической лексикографии, особенно при рассмотрении такого небольшого отрезка времени как один век, отражают скорее историю каждого отдельного слова, чем всей языковой системы. Объективная изменчивость предметов внешнего мира является далеко не единственным фактором семантической эволюции. Способность человека иначе перегруппировывать явления, изменять границы понятий, которые и объективно характеризуются нечеткостью границ, приводят к тому, что даже наименования объектов, нисколько не зависящих от людей, (например, явлений природы, осадков, топографических объектов и т.п.) образуют динамические микросистемы, в которых отношения номинации постоянно эволюционируют, вследствие чего происходит объединение, членение, перегруппировка значений слов. При этом оказывается существенным характер объектов: внутри определенного семантического поля основные элементы четче отграничены друг от друга (хотя и могут в отдельных случаях изменять наименования), тогда как их объединения или, наоборот, более частные членения проявляют большую вариативность как в истории отдельного языка, так и при сопоставлении разных языков. Наименее четкими границами обладают, по-видимому, понятия, относящиеся к продуктам духовной жизни людей. Их наименования вторичны, они исторически перенесены с названий объектов материального мира, зависимого или независимого от человека. Однако вследствие зыбкости понятий этой сферы они получают определенную устойчивость. предполагает изменение значения структурной единицы языка без утраты ее тождества. Слово имеет сложную структуру, формирующуюся в процессе развития языка. И внешняя, и внутренняя структура слова способна изменяться под воздействием фонетических, морфологических, семантических и других факторов. Все разновидности слова взаимообусловлены и взаимосвязаны, с течением времени обнаруживается мобильность структуры слова. Благодаря этим свойствам слово быстро приспосабливается к новым потребностям коммуникации, что способствует развитию словарного состава в целом. Семантические процессы в слове имеют многосторонний характер. В них отражаются явления, происходящие в словарном составе языка. Это относится, в частности, к функциональной неоднородности слова по его разным лексико-семантическим вариантам. Так, принято говорить о терминологизации значения слова, когда в семантической структуре слова появляются лексико-семантические варианты (ЛСВ) терминологического характера. Конечно, существуют и слова, состоящие только из ЛСВ терминологического характера, к тому же принадлежащих к разным терминосистемам. Терминологизацию значения слова можно понимать двояко: как развитие особых терминологических ЛСВ слова и как способность одного и того же ЛСВ функционировать в нетерминологическом и терминологическом значениях. процесс наиболее продуктивный, в нем отражаются все исторические этапы развития общества. Так, в период становления новой государственности появляются и новые наименования (как полные, так и аббревиатуры). Например, если с 1917 г. высшим органом государственной власти был Всероссийский съезд Советов, то с 1922 по 1936 г. - Съезд Советов СССР. После распада СССР и введения президентского правления появилась Государственная Дума; понятия парламент, парламентарии вытеснили бывшие - Верховный Совет и нардепы. Общественные и политические преобразования в стране вывели из активного словарного запаса слова, отражающие деятельность коммунистической партии (парторганизация, парторг, партактив, партийный контроль, ленинец и др.), а также бывших молодежных организаций (комсомол, комсомольская стройка; пионер, пионерский и др.). Немало слов и словосочетаний было связано с созданием, развитием и активной деятельностью в военные годы Советской Армии, флота: от первоначальных красноармеец, краснофлотец, краском(красный командир) до последующих рядовой Советской Армии (с 1943 г.), матрос Советского флота (с 1946 г.), а также современных солдаты и офицеры Российской армии. Нашли отражение и наименования других родов войск, например Военно-Воздушные Силы СССР (или ВВС СССР) и др. В годы войны активнее использовались известные ранее слова медсанбат, санинструктор, окопник, огневик, звуковик, связист, бронебойщик и др.; профессиональноразговорные названия конкретных предметов: бронебойка, запальник (заряд), сторожевик (корабль), «тридцатьчетверка»(танк), «катюша» (реактивный миномет особой системы) и др. Широкое распространение получили наименования, связанные с развитием сельского хозяйства: от первоначальных, быстро устаревших комбед, продналог, продразверстка, сельхозкоммуна и др. до колхоз, колхозник, колхозница, совхоз, совхозный рабочий, трудодень, МТС (затем PTС), агропромышленный комплекс, агрономия, агрошкола, агроном, агропункт и др.; автопоилка, буртоукладчик, питательные гранулы, дождевальная установка, электропоилка, электродоилка и, наконец, фермер, фермерское хозяйство и др. В словаре находят повседневное отражение достижения научно-технического прогресса в науке, производстве, сельском хозяйстве. Возникают десятки новых профессий и их наименования, все активнее используемые для обозначения параллельных женских профессий (преимущественно в разговорной речи): автокарщик автокарщица, программист - программистка, табуляторщик - табуляторщица и др. Пополняется словарь сложными наименованиями с исконными средствами словообразования, например: активно-, быстро-, высоко-, крупно-, легко-, мелко-, низко-, остро-, сверх-, широко- и пр. Появляется большое количество слов с использованием иноязычных элементов типа: авиа-, остро-, био-, видео-, гипер-, дис-, зоо-, изо-, интер-, кино-, макро-, метео-, микро-, мото-, радио-, теле-, термо-, фото-, ультра-, экстра-, электро- и мн. др. Входят в литературный язык самые разнообразные научные термины. Только за последние 10-15 лет появились новые науки, их названия быстро становятся активными по своему употреблению, например:атлантология атлантолог, биогеоценология, бионика, вулканология - вулканолог, гидромелиорация - гидромелиоратор, дельфинология - дельфинолог, кардиохирургия - кардиохирург, микроэлектроника, нефрология - нефролог, спелеология - спелеолог и мн. др. Большое количество подобных слов связано с расширением познаний в области космоса, компьютерной техники, Интернета. Пополнился словарный состав общенародного языка расчлененными новообразованиями (по преимуществу терминологическими), например: светочувствительный слой, ливневые дожди, пустотная лампа, пульсирующий ток, меченые атомы, шагающий экскаватор и др. При создании подобного термина иногда используется метафорическое переосмысление слов (т.е. разного рода переносы), ср.: колхозное поле - магнитное поле, поколение победителей - поколение нейтронов, дочерние письма - дочерние атомы и др. Возвращаются к активной жизни слова, бывшие в глубинных запасниках языка: 1) лексика административная, лексика образования (губернатор, департамент; гимназия, лицей); 2) конфессионная лексика (благодать, вера, ангел, грех, заповедь, литургия; покаяние, благотворительность, милосердие); 3) лексика новых экономических условий (предприниматель, биржа, торги, аукцион, частная собственность, средний класс) и др. Актуализация старых слов часто сопровождается восстановлением в них оценочных значений положительности (ср., например, толкование слова «предприниматель» в словарях советской эпохи как обозначения, чуждого советской действительности). Вошли в словарь слова, отражающие развитие культуры, спорта, многих сторон нашего быта, например: книголюбительство, народные театры; аэробика, авторалли, биатлон, картинг, серфинг; микрорайон, многоэтажка и т.д. Входят в словарный состав новые фразеологизмы и фразеологизированные обороты; например: активная жизненная позиция, борьба за мир, великий почин, выйти на орбиту, звездный пробег, звездные братья (небесные братья), мирные инициативы; набирать высоту; лучше меньше, да лучше (по названию статьи В.И. Ленина); лучше умереть стоя, чем жить на коленях (Д. Ибаррури); Люди, будьте бдительны! (Ю. Фучик); покой нам только снится (А. Блок); путевка в жизнь; поджигатели войны; рожденный ползать - летать не может (М. Горький); этапы большого пути (М. Светлов); кальки с англ.спасите наши души, холодная война; калька с укр. чувство семьи единой (П. Тычина) и мн. др. Не менее продуктивным является путь семантического и стилистического обновления уже известных языку слов. Его прошли слова актив, боевой, боевитость, воины; воочию, династия, дружина, знатный, избранник, неувядаемый, овеять, останки, потомственный, спутник и мн. др. Изменили значение в сторону расширения такие слова, как: перестройка, подвижка, обвал, модель, экология и др. немало слов из активного словарного запаса перешли в пассивный или стилистически оказались в числе отрицательно-оценочных, например: барин, барыня, вельможа, лакей, слуга. Некоторые слова 20-х годов тоже вошли к настоящему времени в пассивные слои словаря: военспец, комбед, ликбез, нэп, нэпман и т.д. Грамматический строй Joan Bybee, Revere Perkins and William Pagliuca. The evolution of grammar: Tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago: University of Chicago Press, 1994. Теория грамматикализации: грамматические морфемы постепенно развиваются из лексических морфем или из комбинаций лексических морфем с лексическими или грамматическими морфемами. Этот процесс обладает рядом характеристик, регулярно и независимо проявляющихся в самых разных случаях грамматикализации. Этот процесс представляет собой длинную цепочку изменений. Сюда входят изменения, происходящие с лексическими единицами, в результате которых некоторые из них становятся более частотными и приобретают более общее значение, постепенно получая грамматический статус, а также их дальнейшее развитие уже после получения грамматического статуса. Явления, происходящие в ходе этого процесса, могут быть рассмотрены с точки зрения семантических, функциональных, грамматических и фонологических изменений, при этом все эти процессы теснейшим образом взаимосвязаны. Лексические морфемы принадлежат большим открытым классам и, как правило, обладают сложным и специфическим значением, которое делает возможным их употребление только в достаточно ограниченном числе контекстов. Так например, каждый из английских глаголов перемещения walk ‘идти пешком, гулять’, stroll ‘прогуливаться, шататься’, saunter ‘гулять, прохаживаться’, swim‘плыть’, roll ‘катиться’, slide ‘скользить’ содержит довольно специфическую характеристику перемещения в пространстве и, тем самым, допускает лишь узкий круг субъектов. Есть, однако, глаголы с более общим значением go ‘идти, уходить’ и come ‘приходить’, которые не содержат конкретных указаний на характер перемещения и, тем самым, могут употребляться в гораздо более широком круге контекстов. Вследствие этого последние два глагола являются наиболее частотными глаголами движения в английском языке: будучи возможными в большем числе контекстов, они используются чаще других. Именно лексические единицы такого уровня общности и используются в конструкциях, которые подвергаются грамматикализации. Для грамматических или закрытых классов типично также сокращение количества членов класса. Некоторые из элементов утрачиваются, как правило вследствие того, что один из членов класса получает более общую функцию и вытесняет другие элементы. Сокращение численности класса наиболее наглядно проявляется в системах классификаторов, где один из элементов обычно увеличивает свою продуктивность настолько, что начинает замещать все прочие. Процесс этот наблюдается и в других ситуациях, например в случае конкуренции английских глаголов shall и will, которые принадлежат одному классу и имеют очень близкие функции. В американском варианте английского will уже практически вытеснил shall. Подобное развитие, по всей видимости, является следствием семантической генерализации. По мере того как значение грамматического элемента становится все более общим, он начинает использоваться в контекстах, доступных до этого только другому. Грамматические средства начинают использоваться не только там, где передаваемое ими значение абсолютно необходимо, но и во всех ситуациях, когда их значение совместимо со значением контекста или с намерением говорящего. Так, английское прошедшее время употребляется не только там, где оно вносит новую информацию о том, что ситуация происходила в прошлом, но и там, где эта информация уже содержится, т.е. либо указана эксплицитно, либо подразумевается контекстом. В отношении проницаемости грамматической структуры языков существуют полярно противоположные точки зрения, высказываемые с одинаковой энергичностью и категоричностью. Первая из них (и наиболее распространенная) сформулирована была еще В. Д. Уитней, который писал: «Такое явление, как язык со смешанной грамматической системой, никогда не было известно языковедам; они сочли бы это противоестественным; это представляется просто невозможным». Еще с большей определенностью выражает свое мнение А. Мейе: «Грамматические системы двух языков... непроницаемы друг для друга». Его поддерживает Э. Сепир: «Мы не обнаруживаем ничего, кроме поверхностного морфологического взаимовлияния». Г. Шухардт утверждал противоположное: «Даже самые основные элементы структуры, вроде флективных окончаний, не защищены от проникновения иноязычного материала». А Ал. Росетти использует даже взаимопроникновение двух морфологических структур в качестве критерия для определения скрещенного языка (langue mixte) в отличие от смешанного (langue mélangée), включающего только отдельные заимствования. Такая противоречивость точек зрения объясняется, видимо, двумя обстоятельствами. Во-первых, грамматические элементы могут быть разными. К ним относятся и словообразовательные суффиксы и личные окончания глаголов. Грамматические элементы, подобные словообразовательным суффиксам, переходят из языка в язык сравнительно легко. Ср., например, в русском языке суффиксы -изм (фанатизм, идеализм, материализм и также большевизм, ленинизм), -ист (оптимист, турист, идеалист), -фикация (кинофикация, теплофикация, газификация), -аж (метраж, литраж, листаж) и пр. Но грамматические элементы вроде падежных или личных форм переходят из языка в язык крайне редко. Такие случаи носят единичный характер. Во-вторых, при контакте языков и возможных при этом взаимопроникновениях грамматических элементов большое значение имеет сама структура языков; при структурной их близости подобного рода взаимопроникновения облегчаются, но при структурном различии они затрудняются. Так, при приблизительно равных прочих условиях из структурно близкого немецкого языка перешло в датский значительное количество словообразовательных суффиксов. Но из структурно далекого арабского языка в персидский не перешло ни одного продуктивного словообразовательного суффикса, несмотря на наличие таких исторических условий, которые были чрезвычайно благоприятны для воздействия арабского на персидский. Гораздо более проницаемой стороной языка является синтаксис. «В отношении синтаксиса, — пишет, например, О. Есперсен, — можно констатировать немногое и только в общих чертах: вне всякого сомнения, языки подвергаются взаимным синтаксическим воздействиям, и люди, овладевшие иностранным языком недостаточно полно, обычно переносят на него особенности построения своего родного языка. Но можно сомневаться, что эти синтаксические влияния способны оказывать на другие языки такое же длительное и устойчивое действие, какое имеет место при переносе чуждых явлений в родной язык. Именно этим вторым путем и только посредством литературного общения в английский, немецкий и скандинавские языки перешло большое количество языковых особенностей и оборотов из французского, и латинского языков, а в датский и шведский — из немецкого. Конструкция аккузатив с инфинитивом, находившая в древнеанглийском языке чрезвычайно ограниченное употребление, значительно увеличила область своего применения благодаря влиянию латинского языка, а так называемая абсолютная конструкция своим происхождением, очевидно, целиком обязана подражанию латинскому языку. В балканских языках существует ряд поразительных примеров синтаксических совпадений, возникновение которых обусловлено тем обстоятельством, что живущие в пограничных районах люди вынуждены постоянно переходить при своем устном общении с одного языка на другой. Таково исчезновение артикля в новогреческом, румынском и албанском, а также постпозитивный артикль в румынском, албанском и болгарском». Однако необходимо оговорить это обстоятельство рядом условий. Во-первых, заимствование иноязычных моделей предложения захватывает главным образом и в первую очередь письменные формы языка. Проникновение иноязычных синтаксических конструкций в разговорный язык есть уже до известной степени вторичный процесс, связанный с влиянием письменного языка на разговорный. Во-вторых, иноязычное синтаксическое воздействие может оказывать косвенное воздействие, стимулируя дальнейшее развитие или же укрепление уже существующих в языке элементов. Это обстоятельство отмечалось многими лингвистами. В-третьих, синтаксические воздействия одного языка на другой в несравнимо большей степени, чем этого требуют другие сферы языка (фонетика, морфология, лексика), предполагает наличие широкого общекультурного влияния. Фонетическая система Исторические изменения в звуковой стороне языка На протяжении почти всего периода своего существования научное языкознание делало основой исторического изучения языков, как известно, фонетику. В результате тщательного изучения этой стороны языка книги по истории наиболее изученных индоевропейских языков представляют в значительной своей части последовательное изложение фонетических изменений, представленных в виде «законов» разных порядков в отношении широты охвата явлений. При ознакомлении с фонетическими процессами в глаза всегда бросается их большая самостоятельность и независимость от внутриязыковых, общественных или иных потребностей. Свобода выбора направления фонетического изменения, ограниченного только особенностями фонетической системы языка, в ряде случаев представляется здесь почти абсолютной. Так, сопоставление готского himins (небо) и древнеисландского himinn с формами этого слова в древневерхненемецком himil и в древнеанглийском heofon показывает, что во всех названных языках наблюдаются разные фонетические процессы. В подобного рода фонетических процессах можно установить и определенные закономерности, которые чаще всего обусловливаются спецификой звуковой стороны языка. Поскольку все языки являются звуковыми, постольку такого рода фонетические закономерности оказываются представленными во множестве языков, принимая форму универсальных законов. Так, чрезвычайно распространенным явлением оказывается ассимиляция, проявляющаяся в языках в многообразных формах и находящая различное использование. Можно выделить: связанные позиционным положением случаи ассимиляции (как в русском слове шшить<сшить); ассимиляции, возникающие на стыках слов и нередко представляемые в виде регулярных правил «сандхи» (правило употребления сильных и слабых форм в современном английском языке: she в сочетании it is she [it iz Si:] и в сочетании she says [Si sez]); ассимиляции, получающие закономерное выражение во всех соответствующих формах языка и нередко замыкающие свое действие определенными хронологическими рамками, а иногда оказывающиеся специфичными для целых групп или семейств языков. Таково, например, преломление в древнеанглийском, различные виды умлаутов в древнегерманских языках, явление сингармонизма финноугорских и тюркских языков (ср. турецкое tash-lar-dar — «в камнях», но el-ler-der — «в руках») и т. д. Несмотря на многообразие подобных процессов ассимиляции, общим для их универсального «закономерного» проявления является то обстоятельство, что все они в своих источниках —следствие механического уподобления одного звука другому, обусловливаемого особенностями деятельности артикуляционного аппарата человека. СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
