полную версию монографии
advertisement
ВОЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Н. С. КИРМЕЛЬ, кандидат исторических наук ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ БЕЛОГВАРДЕЙСКИХ ПРАВИТЕЛЬСТВ И АРМИЙ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ (1918-1922 ГГ.) Монография Москва-2007 ББК-Ц35(2)612-23.2 Ответственный редактор доктор исторических наук, профессор Д.Н. Филипповых Рецензенты: доктор исторических наук, доцент С.В. Бориснев; доктор исторических наук, доцент А.М. Ястремский; Доктор исторических наук А.В. Окороков; кандидат исторических наук, доцент И.И. Васильев К 432 Кирмель Н. С. Деятельность контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий в годы Гражданской войны в России (1918-1922 гг.). Монография. – М.: ВУ, 2007. – 136 с. Монография посвящена одному из аспектов истории Белого движения и Гражданской войны в России. Автор на значительном фактическом материале предпринял попытку комплексного изучения организационного строительства, правовых основ, кадрового потенциала и различных направлений деятельности контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий – борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью советских и зарубежных спецслужб, с большевистским подпольем и партизанским движением, оппозиционными партиями, преступностью, а также контроля над политическими настроениями в обществе и армии. Книга рассчитана на научных работников, преподавателей и всех лиц, интересующихся историей отечественных спецслужб. ББК-Ц35(2)612-23.2 ©Военный ун-т, 2007 г ©Н. С. Кирмель, 2007 3 ВВЕДЕНИЕ Становление и развитие России неразрывно связано с деятельностью спецслужб, роль которых сводилась к обеспечению безопасности страны, а также сменявших друг друга политических систем. Уникальность социокультурного уклада российского общества, изменение внутри- и внешнеполитической ситуации в различные исторические эпохи, отводили им особое положение в системе государственного устройства. В период великого перелома, вызванного Февральской и Октябрьской революциями, рухнула прежняя система внутренней и внешней безопасности страны. Однако контрразведка, как вид деятельности, не исчезла в период социального кризиса. В условиях войны, общественной напряженности и политической нестабильности, образовавшиеся на обломках империи режимы, в целях самозащиты и самосохранения создавали свои спецслужбы. Процесс формирования контрразведывательных структур белогвардейских государственных образований проходил под влиянием сложных международных отношений, сепаратистских настроений, политических разногласий в антибольшевистском лагере, боевых действий, при остром недостатке финансовых и материальных средств, и т. д. При том, личные качества руководителей, их амбиции порой оказывали огромное влияние на принятие важнейших решений в военнополитической сфере. Каждый из лидеров Белого движения (М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, А.В. Колчак, Н.Н. Юденич, Е.К. Миллер) пришел к власти своим путем, в зависимости от конкретных политических, социальных и военных условий в той или иной части России. Поэтому о едином подходе к формированию правительств, армий и спецслужб не могло быть и речи. Но при всех различиях и особенностях прослеживается одно общее – бывшие царские генералы не смогли отказаться от прежних традиций и сформировали контрразведывательные органы по образцу дореволюционных институтов, организационно подчинив их военному командованию. Имея различную ведомственную подчиненность (Ставке и Генштабу), белогвардейские спецслужбы не смогли координировать свою деятельность между собой и органами политического сыска МВД в борьбе со шпионажем и другими антигосударственными преступлениями. Только в конце Гражданской войны в Крыму и на 4 Дальнем Востоке произошло объединение контрразведки и политического сыска под общим руководством. Советской России в короткие сроки удалось создать централизованно управляемый государственный аппарат (составной частью которого была наделенная широкими полномочиями Всероссийская чрезвычайная комиссия) сыгравший решающую роль в мобилизации людских и материальных ресурсов, подавлении сопротивления антибольшевистских сил. Опыт Гражданской войны показывает, что эффективность обеспечения безопасности страны в условиях политического кризиса и социальной напряженности зависит не только от целенаправленной работы спецслужб, но и от усилий всех институтов власти и общества в целом. Несмотря на многие различия, между белогвардейскими и большевистскими спецслужбами имеется общее – их деятельность была направлена на обеспечение безопасности правящих режимов, а не общества и граждан страны. За сравнительно короткий промежуток времени белогвардейские контрразведывательные органы накопили уникальный опыт, позволяющий определить тенденции их развития в различных конкретно-исторических условиях. Из него следует, что, во-первых, необходимость в контрразведывательной деятельности остается неизменной при смене власти, проигранной войне и даже при потере страной независимости и территориальной целостности. Во-вторых, жизнеспособность структур обеспечения безопасности в период социальных потрясений зависит от их востребованности государством (политическими организациями, партиями, движениями) и наличия профессионально подготовленных кадров, готовых им служить. В-третьих, спецслужбы гибнут или теряют независимость вместе с теми государственными системами, составной частью которых они являлись. Актуальность темы исследования обусловлена следующими обстоятельствами: во-первых, глубокое и непредвзятое изучение аспектов обеспечения безопасности белогвардейских правительств и армий позволяет ввести в научный оборот новые архивные документы и материалы, которые будут способствовать более полному изучению истории Гражданской 5 войны в России, помогут понять диалектику борьбы между всеми враждующими силами; во-вторых, исследование позволит заполнить пробел в истории отечественных спецслужб - открыть в ней новую страницу под названием «Контрразведывательные структуры Белого движения». В научных трудах и энциклопедических изданиях подобного раздела до сих пор нет. Монография также посодействует более глубокому изучению прошлого советских органов безопасности в указанных хронологических рамках; в-третьих, следует обратить внимание на некоторое сходство ситуации в нашей стране в годы Гражданской войны и в настоящее время с точки зрения обеспечения безопасности. Распад Российской империи и Советского Союза способствовали изменению геополитической обстановки в мире, образованию на ее окраинах ряда самостоятельных государств, переменам в общественном и государственном строе России и возникновению комплекса угроз для безопасности вновь образовавшихся политических систем. Анализ обстановки приводит к выводу, что угрозы имеют некоторые общие черты. Даже сейчас, не смотря на начало преодоления наиболее серьёзных последствий политического, социального и экономического кризиса в стране, полностью не изжиты экстремизм и сепаратизм, могущие привести к новым катаклизмам в России со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сохраняются внешние угрозы, связанные с продвижением НАТО на Восток и активизацией сил международного терроризма. Поэтому исторический опыт функционирования контрразведывательных органов Белого движения в исследуемый период позволит сформулировать теоретические выводы, имеющие практическое значение для развития и деятельности отечественных спецслужб на этапе становления современной российской государственности. Степень научной разработанности проблемы К началу XXI в. исторической наукой накоплен огромный теоретический и фактический материал, посвященный различным аспектам Гражданской войны в России. Однако, несмотря на огромное количество книг, диссертаций и научных статей, деятельность белогвардейских спецслужб пока еще не получила должного освещения. Проблема в том, что Гражданская война, пожалуй, больше других исторических событий подвергалась политической конъюнктуре. Историография данной темы развивалась в обстановке информационной борьбы между «красными» и «белыми», социализмом 6 и капитализмом, СССР и странами Запада. В ходе идеологического противоборства обе стороны в агитационно-пропагандистских целях допускали преднамеренные фальсификации и искажения фактов, давали субъективные, односторонние трактовки минувшим событиям. Органы белогвардейской контрразведки советскими историками не изучались как по идеологическим соображениям, так из-за отсутствия доступа к архивным документам, долгое время являвшимися секретными. Белоэмигранты хранили молчание, по всей видимости, опасаясь навредить бывшим соратникам, оставшимся жить в СССР. К этой теме ученые обратились лишь в конце ХХ в., и на данный момент времени в ее историографии лишь предприняты попытки комплексных исследований. Отдельные проблемы и направления обозначены в литературе и периодической печати. Проанализировав различные работы, автор пришел к выводу: деятельность белогвардейских спецслужб лишь незначительно отражена как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Отечественная историческая литература включает в себя две составные части: советскую и постсоветскую (российскую). Зарубежная литература представлена произведениями белоэмигрантских и западных авторов. Первые работы, имеющие косвенное отношение к исследуемой проблеме, появились еще в годы Гражданской войны и были написаны участниками событий. Обращает внимание научно-прикладной труд, автором которого является 2-й генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего армии А.В. Колчака генерал-майор П.Ф. Рябиков1. Профессор академии Генштаба, основываясь на опыте Первой мировой войны, отразил отдельные аспекты деятельности контрразведки, акцентировал внимание на ее тесной связи с разведкой. Работа предназначалась для слушателей академии и офицеров Генштаба, занимавшихся разведкой. Труд ученого по достоинству оценили военные специалисты Советской России и переиздали в 20-х гг. ХХ в. На некоторые положения монографии генерал-майора П.Ф. Рябикова сослались С.С. Турло и И.П. Залдат в своей книге «Шпионаж», которая была издана в 1924 г. в типографии полномочного представительства Объединенного государственного политического 1 Рябиков [П. Ф.] Разведывательная служба в мирное и военное время. В 2 ч. – Томск, 1919. 7 управления (ПП ОГПУ) по Западному краю под грифом «секретно» (переиздана для широкого круга читателей в 2002 г.) 1. Советские авторы обобщили большой объем информации по истории, теории и практике спецслужб. Руководствуясь классовым подходом, они попытались с научной точки зрения оценить роль контрразведки в системе защиты государственных интересов. Анализ литературы показывает, что белогвардейские спецслужбы не изучались советскими историками. С подачи члена коллегии Всероссийской чрезвычайной комиссии М.И. Лациса2 было задано направление по исследованию лишь советских органов госбезопасности. Ученые сконцентрировали свое внимание на борьбе ВЧК с антибольшевистскими заговорами, спекуляцией, бандитизмом и саботажем. Лишь отдельные эпизоды разоблачения агентуры белогвардейской разведки в рядах Красной Армии находили отражение в научных статьях и монографиях. Исходя из бытовавших в то время идеологических установок, историческая наука не сочла нужным углубленное изучение закономерностей противоборства советских и белогвардейских спецслужб. Поэтому изданные в советский период некоторые труды в большей степени представляют лишь общественный интерес и не могут быть объективными источниками информации3. В постсоветский период массив рассекреченных документов дал возможность ученым без идеологических установок исследовать прошлое России, максимально приблизиться к объективности. В этой связи на повестку дня стали вопросы переосмысления истории Гражданской войны. Популярность темы была вызвана не только широкими возможностями источниковой базы, но и разнообразием подходов к изучению проблемы. Особый интерес вызвало Белое движение. Тем не менее, деятельность белогвардейской контрразведки не стала предметом должного внимания со стороны исследователей. Историк спецслужб А.А. Зданович в своей документальной повести 1 Турло С.С., Залдат И.П. Шпионаж. ООО «X-History», 2002. (Достоверно установлено, что автором книги является С. С. Турло, а И. П. Залдат лишь помогал ему подбирать и обрабатывать материал). 2 Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. – М., 1920. Он же. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. – М., 1921. 3 Потрясов И. П. Советская разведка в годы Гражданской войны и интервенции// Труды Военно-политической академии им. В. И. Ленина. – М., 1939; Бычков Л. ВЧК в годы Гражданской войны. М., 1940; Софинов П. Г. Очерки истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии (1917-1922). – М., 1960; Военные контрразведчики: Особым отделам ВЧК-КГБ. – М., Воениздат, 1978. 8 «Свои и чужие – интриги разведки»1, написанной на основе архивных материалов, обратился к личности В.Г. Орлова, следователя царской охранки, допрашивавшего в варшавской тюрьме Ф.Э. Дзержинского. После Октябрьской революции он по заданию генерала М.В. Алексеева внедрился в ВЧК (комиссию по уголовным делам), собрал много сведений, в основном контрразведывательного характера, а затем перебрался на Юг России, где руководил разведкой и контрразведкой отдела Генштаба Военного управления. В эмиграции действительный статский советник погиб при загадочных обстоятельствах, предположительно, от рук гитлеровцев. В книге фрагментами показаны вопросы строительства и деятельности белогвардейской контрразведки на Юге России. В монографии «Отечественная контрразведка (1914 - 1920): Организационное строительство»2 А.А. Зданович рассмотрел вопросы организационного строительства контрразведывательных органов царской России, Временного правительства, а также Особых отделов ВЧК. В данной работе для нашего исследования представляет интерес глава, в которой представлена эволюция военной контрразведки после октября 1917 г. Ученый на основе архивных материалов показал, что пришедшие к власти большевики разрушили прежнюю систему контрразведывательных органов. В 2004 г. вышла в свет коллективная монография «Государственная безопасность России: История и современность»3. К сожалению, авторы обошли стороной деятельность белогвардейских спецслужб. Вместе с тем труд представляет интерес с точки зрения всестороннего анализа концепций и функций государственной безопасности России в различных исторических эпохах. Е.В. Волков в своей монографии «Под знаменем Белого адмирала», изданной в 2005 г., фрагментарно показал различные направления деятельности колчаковской контрразведки. Однако борьба 1 Зданович А.А. Свои и чужие – интриги разведки. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, ЗАО «Масс Информ Медиа», 2002. 2 Зданович А. А. Отечественная контрразведка (1914 - 1920): Организационное строительство. – М.: Издательство «Крафт+», 2004. 3 Государственная безопасность России: История и современность. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 9 белогвардейских спецслужб с советским и иностранным шпионажем автором не рассматривалась1. Некоторые аспекты строительства и деятельности белогвардейских спецслужб можно встретить в диссертациях, посвященных различным вопросам Гражданской войны в регионах. Так, доктор исторических наук Ю.Н. Ципкин2, проводя исследование эволюции Белого движения на Дальнем Востоке в 1920-1922 гг., отразил отдельные фрагменты борьбы белогвардейской контрразведки с большевистскими разведчиками и подпольщиками. К проблемам строительства военно-управленческого аппарата белогвардейских правительств и армий в Сибири обратилась Л.Н. Варламова3. В ее кандидатской диссертации рассмотрены вопросы строительства органов военного управления адмирала А.В. Колчака, в том числе разведки и контрразведки, показаны особенности реорганизации штаба Верховного главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами вооруженных сил России, Военного и Морского министерства, штаба Восточного фронта. Заслуживает внимание диссертационное исследование А.А. Реца, в котором предпринята попытка комплексного изучения формирования и деятельности органов контрразведки, военного контроля и МВД антибольшевистских правительств Сибири в 1918 - 1920 гг. Проанализировав различные аспекты деятельности колчаковских спецслужб, историк, на наш взгляд, сделал верный вывод о том, что благодаря профессиональной работе органов безопасности белогвардейцы смогли оказывать сопротивление Советской России значительное время4. Волков Е. В. Под знаменем белого адмирала. Офицерский корпус вооруженных формирований А. В. Колчака в период Гражданской войны. – Иркутск, 2005. 2 Ципкин Ю.Н. Белое движение на Дальнем Востоке России и его крах (1920 – 1922): Дис. … д-ра. истор. наук. - Хабаровск, 1998. 3 Варламова Л.Н. Военное управление правительства Колчака: (попытки сохранения имперских традиций: Дис. …канд. истор. наук. – М., 1999; Варламова Л.Н. Первые попытки централизованного руководства белыми формированиями на территории Урала и Сибири в 1918 г.//Белая гвардия. 2001. – № 5. 4 Рец А. А. Формирование и функционирование органов контрразведки, военного контроля, МВД антибольшевистских правительств Сибири (1918-1920 гг.): Дис. ... канд. истор. наук. – М., 2006. 10 1 В средине 90-х гг. ХХ в. историк В.Г. Бортневский в научных статьях1 показал структуру и организацию разведки и контрразведки Добровольческой армии и Вооруженных сил на юге России (ВСЮР), их место и роль в системе деникинской диктатуры. Следует согласиться с мыслью автора о том, что дефекты правящего режима негативно отразились на деятельности спецслужб. Научные статьи Н.В. Грекова и Е.А. Корневой дают представление об организационном строении белогвардейской контрразведки в Сибири, отмечают ее роль в борьбе с большевистским подпольем и оппозиционными партиями, а также показывают слабые места органов безопасности колчаковской диктатуры2. Однако, Н.В. Греков допустил неточность, указав, что в результате реорганизации органов военного управления, проведенной в июне 1919 г., тыловые контрразведывательные органы «подчинялись 3-му генералквартирмейстеру генерал-майору А.Т. Антоновичу». Архивные материалы свидетельствуют о том, что и фронтовые, и тыловые контрразведывательные структуры находились в подчинении 2-го генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем. Вопросы создания и функционирования военно-регистрационной службы (контрразведка) на Севере России рассмотрены в статье В.Н. Ильина3. Исследователь показал, что в отличие от других российских регионов, этой спецслужбе удалось сохранить свою организационную целостность при смене политических систем. Автор сделал акцент на зависимость белогвардейской контрразведки от спецслужб интервентов. Историк В.Ж. Цветков в научной статье кратко изложил принципы организации и деятельности белогвардейских разведки и контрразведки (в большей степени последней) исходя из территориального и хронологического признаков с момента зарождения движения до его 1 Бортневский В.Г. Разведка и контрразведка Белого Юга (1917 – 1920 г.)//Новый часовой. – 1995. - №3; Он же. Белая разведка и контрразведка на Юге России во время Гражданской войны//Отечественная история. – 1995. – № 5. 2 Греков Н.В. Формирование контрразведывательной службы адмирала Колчака//История «белой» Сибири: Тез. научной конференции. – Кемерово, 1997; Корнева Е.А. Военная контрразведка при Колчаке. <http://liber.rsuh.ru/Conf/Russia_XX/korneva.htm.> 3 Ильин В.Н. Специальные службы в Гражданской войне на Севере России. 1918-1920 гг.//Исторические чтения на Лубянке. – М., 2002. 11 окончания, дал оценку ее деятельности1. Это единственная работа, в которой обобщен, насколько позволяют рамки журнальной статьи, опыт строительства спецслужб всех белогвардейских государственных образований и армий. Исследователями русского зарубежья фактически не изучались белогвардейские контрразведывательные структуры. Исключение составляют лекции генерал-майора Н.С. Батюшина, изданные в Софии в 1939 г. (переизданы в России в 2003 г.)2. Основываясь на личном опыте, он высказал свои взгляды на роль и место органов безопасности в государстве, изложил проблемы организации и деятельности разведки и контрразведки, сформулировал методы борьбы со шпионажем и т. д. Хотя автор сделал свои выводы, обобщив опыт на примере спецслужб дореволюционной России, его книга представляет ценность с точки зрения понимания теории и практики разведки и контрразведки того времени. Из многочисленной зарубежной литературы, посвященной Гражданской войне в России, представляет интерес книга Н. Росса «Врангель в Крыму»3, изданная во Франкурфте-на-Майне в 1983 г. Изучив архивные документы Гуверовского института Стэнфордского университета, автор посвятил главу книги реорганизации контрразведывательных структур Русской армии, а также борьбе правоохранительных и наблюдательных органов с государственными преступлениями. Таким образом, из вышесказанного можно сделать вывод, что современная наука не располагает комплексными исследованиями, посвященными анализу деятельности белогвардейских спецслужб в годы Гражданской войны в России в 1918-1922 гг. и поэтому не дает целостного представления о проблеме. Данное обстоятельство определяет актуальность и научную значимость монографии. Объектом исследования являются органы контрразведки белогвардейских правительств и армий. Предмет исследования – деятельность контрразведывательных органов в условиях Гражданской войны в России, а также методы их работы и результаты функционирования. 1 Цветков В. Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения. 1917-1922 гг.//Вопросы истории. – 2001. - № 10. 2 Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. ООО «X-History», 2002. 3 Росс Н. Врангель в Крыму. <http://whiteforce.newmail.ru/rossgl10.htm.> 12 Целью исследования явилось комплексное изучение деятельности контрразведывательных органов Белого движения в 1918 - 1922 гг., их правовых основ и кадрового потенциала, теории и практики организационного строительства. Исходя из вышеизложенного, определены следующие задачи исследования: 1. Рассмотреть особенности организационной структуры, статуса и механизма функционирования контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий. 2. Определить кадровую политику органов военного управления в отношении личного состава контрразведывательных учреждений. 3. Выявить формы и методы работы контрразведок. 4. Исследовать различные функции спецслужб в годы Гражданской войны. 5. Проанализировать роль контрразведки в обеспечении безопасности белогвардейских государственных образований и их армий. 6. Показать влияние внешней и внутренней политики властей на результативность деятельности контрразведки. 7. Сделать научно-обоснованные выводы. Географические рамки исследования. В годы Гражданской войны центральные и низовые органы контрразведки Белого движения дислоцировались по месту расположения правительств и армий – Север, Юг, Северо-запад и Восток России. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1918 г. по 1922 г. Отправной точкой данного исследования является 1918 г., поскольку в январе (по новому стилю) был сформирован штаб Добровольческой армии, в состав которого вошло контрразведывательное отделение (КРО). Выбор 1922 г. в качестве верхней хронологической границы связан с разгромом белых армий на Дальнем Востоке и окончанием Гражданской войны. Методологические и теоретические основы исследования. Изменения, происходящие ныне в обществе и исторической науке, требуют переосмысления подходов в изучении прошлого. В советский период основой методологии являлся принцип партийности, которому были подчинены принципы историзма и объективности. Классовый подход к анализу исторических событий и оценка их с точки зрения 13 революционного пролетариата, рассматривался как единственно научный метод исследования исторических процессов. Предпочтительным автору представляется формирование научной концепции исторического развития России, которая могла бы твердо строиться на основополагающих принципах мировоззренческой свободы, объективности, историзма, гражданственности и непредвзятости. Принцип мировоззренческой свободы предполагает свободу авторских суждений при корректном отношении к взглядам оппонентов. Он сохраняет в целом верность своим идеологическим пристрастиям, уступая при этом здравому смыслу, более убедительной логике и аргументации. Лишь при таком условии могут приобрести свою фактическую значимость принцип объективности с его целостным и непредвзятым освещением исторических процессов, и принцип историзма, заставляющий исследователя рассматривать различные события во взаимосвязи с другими процессами. Принцип гражданственности предполагает сопереживание исследователя за судьбу Отечества, гордость и боль за ее прошлое. К сожалению, у ряда идеологов власти 90-х гг. ХХ в., стоящих на либерально-«демократических» позициях, явно просматривалась неприязнь ко всему советскому тенденциозность в оценке некоторых важнейших событий российской истории. Объективное, научно обоснованное осмысление российской истории позволит уже в ближайшее время выйти на совершенно иной уровень. Совершенно очевидно, что пора от крайностей переходить к беспристрастному переосмыслению, осознанию не только трагизма, но и величия российской истории тех лет. В качестве методологической основы исследования автор избрал структурно-функциональный подход, главнейшими принципами которого являются объективность и системность при рассмотрении социальных явлений и политических проблем. Основным методологическим принципом настоящей работы выступает принцип историзма, требующий рассматривать все события и процессы в развитии, взаимосвязи и в конкретных условиях. Автором также взято на вооружение одно из важнейших положений марксизма: об объективности общественного сознания в любых его проявлениях в зависимости от тех материальных, объективных условий, в которых оно формируется и функционирует. 14 Для получения истинных знаний автор использовал принцип непредвзятости, который позволил погрузиться в рассматриваемую эпоху, понять основные ценности противоборствующих сторон. Ведь понять, это вовсе не значит принять. Как раз этим-то и отличается принцип непредвзятости от принципа партийности, который долгое время у советских историков ассоциировался с высшим принципом научной объективности. Соблюдение принципа непредвзятости, на наш взгляд, является одним из условий научной состоятельности исторической работы. Непредвзятость должна сопутствовать всей деятельности исследователя – от сбора источников до теоретических обобщений. В качестве методологической базы использованы как общенаучные методы познания (исторический и логический, классификационный, обобщение, анализ, синтез, сравнение, контент-анализ, функциональный анализ, факторный анализ), так и специальноисторические методы теоретического исследования (сравнительноисторический и системный, текстологический анализ, экстраполяции, компаративный и др.). Используя их, автор стремился представить исследуемую проблему в совокупности ее прямых и опосредованных связей, анализируя источники и литературу в контексте исторической ситуации, опираясь на труды целого ряда исследователей, в которых дано теоретическое обоснование и показана взаимосвязь изучаемых процессов. Источниковая база исследования Задачи исследуемой проблемы требуют активного привлечения архивных материалов, сборников документов, газетной периодики тех лет, мемуаров. Материалы по истории разведки и контрразведки Белого движения содержатся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном военном архиве (РГВА), в ведомственных (Федеральной службы безопасности и Службы внешней разведки) и региональных архивах, а также в зарубежных хранилищах. Основой источниковой базы монографии послужили документы ГАРФ и РГВА: постановления правительств, приказы военачальников, временные штаты, отчеты руководителей спецслужб, переписка между должностными лицами по различным вопросам, агентурные сводки, вырезки публикаций из белогвардейских газет, документы, захваченные у противника и т. д. 15 Работа с архивными источниками представляла определенную сложность в силу распыленности материалов по различным фондам. Недостатки систематизации объясняются еще и тем, что немалая часть секретной документации, а также многие официальные бумаги были намеренно уничтожены сотрудниками разведывательных и контрразведывательных отделений. Вторую группу источников составляют сборники документов, 1 энциклопедии2, справочники3 и путеводители4. Третью группу составляют мемуары, дневники и воспоминания лидеров Белого движения, общественных деятелей, руководителей и сотрудников спецслужб. В них содержится много документального, информационного и аналитического материала. Особо значимым источником являются произведения А.И. Деникина5, в которых содержаться уникальные документы, мемуарные зарисовки, субъективные трактовки исторических явлений. Как профессиональный военный, генерал-лейтенант А.И. Деникин много внимания уделяет вопросам формирования Добровольческой армии, ее задачам и духовному облику первых добровольцев. «Записки» П.Н. Врангеля6 представляют не меньший интерес как для специалистов, так и для всех, интересующихся историей Белого движения. Воспоминания генерала содержат большое количество документов, что придает им ценность исторического источника. 1 Русская военная эмиграция 20 – 40-х годов. Документы и материалы. Т. 1. Так начиналось изгнанье. 1920 -1922. Кн. 1. Исход. – М., 1998. 2 Волков С.В. Белое движение. Энциклопедия гражданской войны. – СПб.: Издательский Дом «Нева», М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2003. 3 Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. – М., 2002; Волков Е.В., Егоров Н.Д., Купцов И.В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны: Биографический справочник. – М.: Русский путь, 2003; Рутыч Н.Н. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов СевероЗападной армии. – М.: Русский путь, 2002. 4 Путеводитель по фондам белой армии/Рос. гос. воен. архив. Сост. Н. Д. Егоров, Н. В. Пульченко, Л. М. Чижова. – М.: Русское библиографическое общество, издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998; Путеводитель. Т. 4. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории белого движения и эмиграции. – М.: «Российская политическая этнография» (РОССПЭН), 2004. – XVIII. 5 Деникин А. И. Очерки русской смуты.– М., 1991. Т. 2.; Он же. Путь русского офицера. – М.: Вагриус, 2003. 6 Врангель П.Н. Записки. – М., 1991. Кн. 1, 2. 16 «Дневник» А.П. Будберга насыщен характеристиками представителей белогвардейского режима на востоке России, дает критический анализ деятельности властей, правоохранительных и контрразведывательных органов1. Интересные факты содержатся в «Записках» С.М. Устинова2. Автор рассказал о первых месяцах после Февральской революции, в течение которых новая демократическая власть разрушила систему борьбы со шпионажем, а также о недостатках работы органов деникинской контрразведки в Одессе. Бывший начальник Петроградского охранного отделения генералмайор К.И. Глобачев3 вскрывает изъяны в организации работы розыскных политических органов, а также кадровой политики деникинского режима. Книга русского контрразведчика действительного статского советника В.Г. Орлова вышла на английском языке в 1932 г. под названием «Секретное досье»4. В России она была издана в 1998 г. и называлась «Двойной агент». Автором частично коснулся противостояния белых и красных спецслужб. Российское издание снабжено архивными документами и иллюстрациями. Некоторое представление о работе контрразведки на Дону, более напоминавшей политический сыск, могут дать воспоминания поручика Н.Ф. Сигиды. Однако к такого рода источникам следует относиться с некоторой осторожностью, поскольку белые подпольщики в отчетах в штаб Добровольческой армии нередко завышали собственные заслуги в антисоветской борьбе5. 1 Гуль Р.Б. Ледяной поход. Деникин А. И. Поход и смерть генерала Корнилова. Будберг А. Дневник. 1918-1919 годы. – М.: Мол. гвардия, 1990. 2 Устинов С.М. Записки начальника контрразведки (1915 - 1920 гг.). Ростовна-Дону, 1990. 3 Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения//Вопросы истории. – 2002. – № 10. 4 Orloff V. The secret dossier. George G. Harrap & CO. LTD, London, W. C. 1932; Орлов В.Г. Двойной агент: Записки русского контрразведчика. – М.: Современник, 1998. 5 «Наши агенты от милиционера до наркома» (Воспоминания белого контрразведчика)//Бортневский В. Г. Избранные труды. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 1999. – С. 70 - 83. 17 Глава 1. ГЕНЕЗИС БЕЛОГВАРДЕЙСКОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ 1. 1. Формирование и развитие организационной структуры контрразведывательных органов На организацию белогвардейской контрразведки сильное влияние оказали позиции, заложенные еще в Российской империи. «Положением о полевом управлении войск в военное время», утвержденном в июле 1914 г., с началом войны предусматривалось два независимых друг от друга высших органа военного управления: на фронте – Ставка Верховного главнокомандующего, в тыловых районах – Главное управления Генерального штаба (ГУГШ). 6 июня 1915 г., было принято «Положение о контрразведывательной службе в военное время», следующим образом представившее органы по борьбе со шпионажем: Центральное военно-регистрационное бюро ГУГШ и контрразведывательные отделения (КРО) штабов военных округов – в тылу; контрразведывательная часть (КРЧ) Ставки, КРО штабов фронтов, армий и округов - на театре военных действий1. Временное правительство постановлением от 17 июля 1917 г. предприняло попытку создать систему с единым руководящим центром: координация деятельности КРО внутренних округов с контрразведкой действующей армии возлагалась на генералквартирмейстера Генштаба через контрразведывательную часть Ставки Верховного главнокомандующего, а с морской - через начальника Морского Генерального штаба (по отделу морской регистрационной службы)2. Но «двоецентрие» преодолеть так и не удалось. В начале Гражданской войны в антибольшевистском лагере (за исключением севера) контрразведывательные структуры организовались фактически с ноля. Бывшие царские генералы и офицеры формировали органы безопасности на основе нормативноправовой базы, разработанной при самодержавии и Временном правительстве. 1 Зданович А. А. Отечественная контрразведка (1914 - 1920): Организационное строительство. – М., 2004. – С. 17 - 18, 29; ГАРФ, ф. 102 ДП ОО, оп. 316, 1915, д. 356, т. 1, л. 140, 143 об, 277 - 277 об, 278 2 ГАРФ, ф. 102 ДП ОО, оп. 316, 1915, д. 726, л. 345. 18 На Юге России созданием контрразведывательных аппаратов занимались два органа военного управления – штаб Добровольческой армии и часть (позже – отдел) Генштаба. В ноябре 1917 г. под руководством генерала М.В. Алексеева из офицеров, юнкеров, кадетов, студентов и гимназистов начала формироваться алексеевская военная организация, которая с 27 декабря 1917 г. (9 января 1918 г.) стала именоваться Добровольческой армией. Ее штаб состоял из двух отделов – строевого и снабжения. По свидетельству начальника разведывательного отделения штаба Добровольческой армии полковника С.Н. Ряснянского, в составе строевого отдела находилось КРО, подчинявшееся начальнику разведки1. Расширение подконтрольной территории, увеличение численности армии потребовали реорганизации органов военного управления. 2 ноября 1918 г. генерал А.И. Деникин утвердил временные штаты штаба Добровольческой армии, в том числе контрразведывательного отделения (16 человек), которое было выведено из состава разведотделения и непосредственно подчинено генералквартирмейстеру. Одновременно шло формирование отдельных контрразведывательных пунктов (КРП) местностей, занятых Добровольческой армией (4 человека), и КРП при штабах дивизий (2 человека)2. Таким образом, к концу 1918 г. белогвардейскому командованию удалось создать сеть контрразведывательных органов для обеспечения безопасности воюющей армии. Правительственная контрразведка зародилась в недрах военнополитического отдела (ВПО), учрежденного генералом от инфантерии М. В. Алексеевым 3 июня 1918 г. для координации деятельности политических центров на Юге России и установления контактов с офицерскими союзами. В августе в штате ВПО находилось особое отделение (ОО), состоявшее из разведывательного, контрразведывательного и общего отделений3. Второй Кубанский поход увенчался успехом Добровольческой армии. Войска белогвардейцев в конце лета заняли Екатеринодар. 18 (31) августа 1918 г. генерал М.В. Алексеев утвердил «Положение об Особом Совещании при Верховном руководителе Добровольческой армии». В составе Особого совещания учреждались военно-морской, ГАРФ, ф. р-5881, оп. 2, д. 605, л. 14; д. 606, л. 42. ГАРФ, ф. р-5936, оп. 1, д. 421, л. 35 -35 об. 3 РГВА, ф. 40238, оп. 1, д. 6, л. 8. 19 1 2 внутренних дел, дипломатический, путей сообщения, юстиции, финансовый и другие отделы. В Военно-морском отделе (считай, министерстве) образовывается часть Генерального штаба со всеми полагающимися ему структурами. Функции контрразведки возлагались на контрразведывательную часть (КРЧ) особого отделения, состоявшую по штату из 1 офицера, 8 чиновников и 5 солдат1. Ее исполнительными структурами являлись паспортные пропускные пункты (1 штаб - и 3 обер-офицера) в Новороссийске, Батуме, Севастополе, Керчи, Одессе, Феодосии, Константинополе, Ялте. Они осуществляли контроль за въездом на свою территорию и выездом за границу, а также решали контрразведывательные задачи2. Координация деятельности между контрразведывательными органами штаба Добровольческой армии и отдела Генштаба Военного управления не регламентировалась никакими служебными документами, а осуществлялась благодаря частным соглашениям, основанным на «хорошем отношении прежних сослуживцев, не считающихся с формальностью и преследующих общую цель». Между тем оперативная обстановка в регионе требовала как раз совместных усилий для противодействия набиравшему силу большевистскому подполью, сепаратистским тенденциям казачества и другим антигосударственным преступлениям. Каждая из спецслужб в отдельности располагала ограниченными возможностями. Так, КРЧ особого отделения имела в своем непосредственном подчинении лишь паспортные пропускные пункты на побережье. Начальник контрразведывательной части капитан А.С. Дмитриев в письме начальнику особого отделения жаловался на отсутствие агентуры, с горечью свидетельствовал о том, что пункты, для создания которых не жалели денежных средств, «на практике выродились во что-то настолько уродливое, более похожее на частно-комиссионную контору, нежели на учреждение Генштаба»3. Не лучшим образом обстояло дело с обеспечением безопасности войск действующей армии и ее ближайшего тыла. Контрразведывательные подразделения испытывали острый недостаток РГВА, ф. 40238, оп. 1, д. 59, л. 24. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 53, 54, 73, 159 об; д. 4, л. 20; РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 134, л. 156. 3 Зданович А. А. Свои и чужие – интриги разведки. – М., 2002. – С. 159 - 160. 20 1 2 финансовых средств и квалифицированных кадров, их нормативноправовая база не соответствовала потребностям времени. Проанализировав обстановку, некоторые деникинские генералы и офицеры приходят к выводу о необходимости реорганизации органов безопасности и начинают искать наиболее приемлемый, на их взгляд, путь реформирования контрразведки. Так, в ноябре 1918 г. начальник особого отделения части Генштаба полковник В.В. Крейтер в докладе на имя начальника Военного управления Особого совещания генерал-лейтенанта В.Е. Вязьмитинова предлагал «в целях продуктивности работы» все существующие и планирующиеся к открытию контрразведывательные органы и агентуру подчинить КРЧ особого отделения. На документе В.Е. Вязьмитинов наложил резолюцию: «Вопросы эти действительно важны и своевременная осведомленность – основное условие успеха всего дела»1. Но дальше письменного одобрения дело не пошло. Видимо, поняв, что объединить спецслужбы под своим началом не удастся, полковник В.В. Крейтер 28 февраля 1919 г. в очередном докладе, признавая необходимость разграничения сфер деятельности между контрразведывательными органами штаба главкома и Военного управления, предложил подчинить части Генштаба лишь контрразведывательные органы штабов войск областей и краев2. Однако и эти доводы вышестоящее руководство не признало достаточно убедительными. Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего ВСЮР генерал-майор Ю.Н. Плющевский-Плющик 15 января 1919 г. представил проект создания «Управления по ограждению порядка в тылу армии» при помощнике главкома по общему управлению. Суть предлагаемой реформы заключалась в строгом разграничении деятельности органов, ведавших борьбой со шпионажем на фронте, и тыловых структур политического сыска. Новое учреждение по своей организационно-штатной структуре и функциям генералквартирмейстер планировал создать по подобию бывших губернских жандармских управлений. Преимущество данного проекта перед существовавшей системой, по мнению Ю.Н. Плющевского-Плющика, заключалось в централизации и планомерности борьбы с преступными элементами, сокращении штатов3. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 3 - 5об. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 18 - 18 об. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1,л. 12 - 12 об. 21 1 2 Начальник паспортного пропускного пункта в Батуме капитан Мусиенко также предлагал объединить в одних руках руководство политическим сыском, но «при условии постоянной и беспрерывной связи с контрразведывательной частью Генштаба...»1. Но высшее военно-политическое руководство ВСЮР не приняло ни один из вышеназванных проектов. И, тем не менее, «для охранения государственного порядка, общественной, личной и имущественной безопасности» весной 1919 г. была создана военно-полицейская структура – государственная стража2. В силу данного обстоятельства функции контрразведки и государственной стражи пересекались. Лишь после успешного наступления белых армий на Советскую Россию и последовавшего за ней расширения территории, генерал А.И. Деникин укрупнил армейскую спецслужбу. 30 августа 1919 г. главнокомандующий приказом № 2097 утвердил временные штаты контрразведки Вооруженных сил на юге России, в состав которой вошли следующие органы: контрразведывательная часть управления генерал-квартирмейстера штаба главкома; контрразведывательные отделения (КРО) отдела генерал-квартирмейстера неотдельной армии, штабов областей и военных губернаторов; контрразведывательные пункты (КРП) 1-го, 2-го и 3-го разрядов; контрразведывательный пост3. КРЧ насчитывала 18 офицеров, 11 военных чиновников, 12 писарей и 33 военнослужащих рядового состава во главе с унтер-офицером. По своей структуре контрразведывательная часть подразделялась на общее, розыскное и судное отделения и имела в своем штате конвойную команду4. В штате КРО отдела генерал-квартирмейстера неотдельной армии, штабов областей и военных губернаторов находилось 16 офицеров, 6 военных чиновников, унтер-офицер, 16 солдат и 7 писарей. Помимо того, при отделении содержались агенты наружного наблюдения (филеры), число которых определялось начальником отделения. Контрразведывательные пункты 1-го, 2-го и 3-го разрядов структурно копировали вышеназванные подразделения в миниатюре. В КРП 1-го разряда насчитывалось 10 офицеров, 3 военных чиновника, 5 писарей, ГАРФ, Ф. Р-6396, оп. 1, д. 9, л. 21. Цветков В. Государственная стража Екатеринославской губернии в борьбе с повстанческим движением в Новороссии (август - начало октября 1919 г.)//Белая гвардия. 1997/2000. – № 1. – С. 18. 3 РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 136, л. 84 об. 4 РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 73, л. 1-2. 22 1 2 унтер-офицер и 12 рядовых, в третьеразрядном КРП – 5 офицеров, 2 чиновника, 3 писаря, унтер-офицер и 5 солдат1. Штатным расписанием предписывалось подчинение нижестоящих структур вышестоящим. Нововведением явились следственные подразделения. Изменился и статус руководящего звена. Так, должность начальника КРЧ соответствовала генерал-майору Генерального штаба, его помощника – полковнику - генерал-майору, начальников отделений – полковнику. С увеличением армии летом - осенью 1919 г. рост числа контрразведок стал неуправляемым. Они создавались не только при штабах армий и корпусов, но и при штабах отдельных воинских подразделений, чуть ли не на уровне батальона. По данному поводу А.И. Деникин писал: «За войсками шла контрразведка. Никогда еще этот институт не получал такого широкого применения, как в минувший период Гражданской войны. Его создавали у себя не только высшие штабы, военные губернаторы. Почти каждая воинская часть, политические организации, Донское, Кубанское и Терское правительства, наконец, даже отдел пропаганды… Это было какое-то поветрие, болезненная мания, созданная разлитым по стране взаимным недоверием, подозрительностью»2. Появление многочисленных, не контролируемых верховной властью спецслужб, доставляло немало проблем белогвардейскому командованию. Действуя лишь по указанию своего непосредственного начальства, «самостийные» контрразведки нарушали законность и тем самым дискредитировали Белое движение в глазах населения. Коррупция и беззаконие, поразившие низовые подразделения органов безопасности, стали предметом специального доклада председателя Особого совещания генерал-лейтенанта А.С. Лукомского (15 сентября 1919 г.) главнокомандующему. Он считал нужным поставить контрразведку под жесткий контроль Ставки, существенно сократить количество отделений, а их функции передать уголовно-розыскным управлениям МВД. Генерал-майор Ю.Н. Плющевский-Плющик, напротив, предлагал расширить компетенцию контрразведки, привлечь на службу бывших чиновников и офицеров жандармерии и судебного ведомства. Но генерал-лейтенант А.И. Деникин на реорганизацию не 1 2 РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 136, л. 60 в - 61. Деникин А. И. Путь русского офицера. – М.: Вагриус, 2003. – С. 449. 23 решился, склоняясь к мысли о необходимости контроля над контрразведкой со стороны правоохранительных органов1. В своих воспоминаниях А.С. Лукомский писал, что Особое совещание несколько раз ходатайствовало перед А.И. Деникиным о передаче функций контрразведки в уголовно-розыскную часть, которая состояла в основном из чинов судебного ведомства. Но штаб главкома ВСЮР тому противился «и дело оставалось без изменения до конца»2. Пожалуй, разное видение специалистами проблемы обеспечения безопасности действующей армии и государства так и не позволило высшему военно-политическому руководству Белого юга определиться с выбором конкретной модели контрразведывательной службы, что помешало созданию эффективного, централизованно управляемого, наделенного широкими полномочиями органа. Существование структур, подчиненных двум ведомствам, мешало координации их деятельности в борьбе со шпионажем и другими антигосударственными явлениями. Такая система контрразведывательных органов на Юге России существовала на протяжении всего периода нахождения у власти генерал-лейтенанта А.И. Деникина, вплоть до реорганизации штабов П.Н. Врангелем в мае 1920 г. В январе - апреле 1920 г. в результате успешно проведенной Кавказским фронтом стратегической наступательной операции, ВСЮР были окончательно разгромлены. Деморализованный поражением и испытывающий давление англичан, А.И. Деникин сложил с себя командование армией и руководство правительством. Своим последним приказом по войскам он назначает своим преемником генераллейтенанта П.Н. Врангеля. В виду сокращения района боевых действий белогвардейских армий новый главнокомандующий барон П.Н. Врангель провел переформирование военно-управленческих структур. В целях объединения деятельности уголовного розыска и контрразведки 3 мая 1920 г. приказом №3116 органы контрразведки штаба главкома и морского управления со всеми подчиненными учреждениями переходили в ведение начальника Военного управления, образовав при 1 Цветков В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения. 1917-1922 гг.// Вопросы истории. – 2001. - № 10. – С. 132. 2 Лукомский А.С. Воспоминания/Архив русской революции.– М.: «ТЕРРА»: Политиздат, 1991. Т. 5 - 6. – С. 152. 24 этом особую часть. Отдел 2-го генерал-квартирмейстера штаба был передан в отдел Генштаба военного управления1. 26 мая главнокомандующий Русской армией преобразовал органы контрразведки в наблюдательные пункты при штабах корпусов и дивизий, а более мелкие структуры (на уровне штаба полка, батальона, отдельного отряда) полностью упразднил. 28 мая он издал приказ № 3248 об «упорядочении дела» контрразведывательных органов (наблюдательных отделений)2. 1 июня П.Н. Врангель приказал сформировать особый отдел при штабе главкома «для объединения и руководства деятельностью наблюдательных органов Военного и Морского ведомств, а также политического розыска при управлении внутренних дел, каковые с сего числа подчинить названному отделу»3. Вся работа особого отдела в основном сводилась к борьбе с партизанами («зелеными») и подпольными организациями большевиков, возглавляемых Крымским обкомом. Таким образом, вожди Белого движения на Юге России, совместив в едином механизме контрразведку и политическую полицию, сделали попытку создать структуру, которая значительно позже стала называться специальной службой. Однако руководителям врангелевских органов безопасности так и не удалось четко организовать работу оперативных подразделений. Иногда предпринятые усилия сводились «на нет» наличием в одном населенном пункте нескольких розыскных подразделений, имевших разную ведомственную подчиненность. Например, в Севастополе одновременно функционировали наблюдательные пункты особого отдела, Ставки, железнодорожный пункт №12, особая часть штаба командующего флотом и государственный розыск. Руководимые различными учреждениями, эти структуры конкурировали между собой, тем самым проваливали агентуру друг друга и скрывали лиц, подлежавших аресту4. Когда Русская армия вела оборонительные бои в Крыму, у руководителей врангелевской контрразведки не вызывал сомнения исход войны, поэтому они стали готовиться к подпольной работе. Для 1 РГВА, 2П.Н. ф. 39540, оп. 1, д. 178, л. 112. Врангель. Указ. соч. Кн.2. <http://nashastrana.narod.ru/beloedelo/vrangel- 2.htm.> 3 РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 179, л. 16. 4 ГАРФ, ф. р-6217, оп. 1, д. 31, л. 2. 25 этой цели в Константинополе предполагалось создать законспирированную организацию для ведения разведывательноподрывной деятельности против Советской России, а также для борьбы с большевистской агентурой1. По всей видимости, этот проект был реализован. Историк спецслужб А.А. Зданович пишет, что по данным ВЧК на 1921 г., главный орган врангелевской разведки, руководимый полковником А.И. Гаевским, находился в Константинополе. В его задачу входила не только «чистая» разведка и контрразведка, но и проведение акций против большевиков, как в самой России, так и в европейских странах2. В Сибири и на Дальнем Востоке прообразом будущих армий и спецслужб явились подпольные офицерские организации, представлявшие собой кадры бывших Омского, Иркутского и Приамурского военных округов. 29 июня 1918 г. создано русское добровольческое формирование во Владивостоке, которое с 4 июля стало называться военно-сухопутными и морскими силами Приморской области. Их штаб состоял из оперативного, артиллерийского, инспекторского и морского отделов, интендантской, санитарной, комендантской и военно-судной частей. Контрразведка находилась в ведении оперативного отдела. Но уже 10 июля в отделе генерал-квартирмейстера были образованы политическое отделение и отделение военного контроля (ВК)3. 18 ноября военносухопутные и морские силы Приморской области перешли в подчинение Верховного правителя А.В. Колчака, а 22 ноября - расформированы в связи с восстановлением Приамурского военного округа (ПриВО)4. Весной 1918 г. формируется Народная армия Комитета членов Учредительного собрания (Комуч) под командованием генерала В. О. Каппеля. В Главном штабе, учрежденном 8 июня, находилось контрразведывательное отделение5. В конце июня 1918 г. Главный штаб упраздняют, а его структурные подразделения распределяют между РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 71, л. 267 г - 267 е. Орлов В. Г. Двойной агент/Автор послесл. и прил. А. Зданович. – М., 1998. – С. 310. 3 РГВА, ф. 39786, оп. 1, д. 1, л. 4 - 4 об, 13. 4 Волков С.В. Белое движение. Энциклопедия гражданской войны. – СПб.: Издательский Дом «Нева», М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2003. – С. 85. 5 ГАРФ, ф. р-176, оп. 2, д. 24, л. 6; РГВА, ф. 39551, оп. 1, д. 17, л. 6-7. 26 1 2 Военным ведомством и Генеральным штабом. Органы контрразведки вошли в состав Главного управления Генерального штаба1. В сформированной в апреле 1918 г. Западно-Сибирской отдельной армии (с июля – Сибирская) с 20 июня начало функционировать отделение военного контроля в составе управления генералквартирмейстера штаба. Низовые военно-контрольные органы учреждались в Челябинске, Екатеринбурге, Златоусте, Миассе, Троицке, Верхнеуральске и Кустанае и назывались – военный контроль города2. Первоначально белогвардейские спецслужбы функционировали на основании «Временного положения о правах и обязанностях чинов сухопутной и морской контрразведки» от 17 июля 1917 г. Но уже в сентябре 1918 г. Главный штаб Военного ведомства утвердил «Положение о военно-контрольных отделениях», согласно которого на военный контроль возлагалась задача по борьбе с военным и политическим шпионажем, а также воспрепятствование «тем мерам, которые могут вредить интересам Родины»3. Однако «Инструкция начальникам военно-контрольных отделений» заостряла внимание сотрудников военного контроля лишь на борьбу со шпионажем. Так, им предписывалось с помощью внутренней агентуры систематически выявлять лиц и учреждения, находившихся как внутри страны, так и за границей, и ведших разведку против Белого движения. Объектами агентурной разработки становились иностранные консульства и агентства, а также военные учреждения и штабы, являвшиеся главной сферой деятельности шпионов по добыванию секретных сведений4. Нацеленность военного контроля лишь на иностранные консульства и штабы, на наш взгляд, объясняется тем, что белогвардейские генералы, руководствуясь документами ушедшей эпохи, в первую очередь пытались защитить вооруженные силы от разведывательноподрывной деятельности противника. Вероятно, они рассчитывали, что обеспечение безопасности государства в целом будет возложено на органы внутренних дел. Но даже с появлением жандармскоГАРФ, ф. р-176, оп. 2, д. 24, л. 32. ГАРФ, ф. р-176, оп. 2, д. 26, л. 104; РГВА. ф. 40308, оп. 1, д. 67, л. 4. 3 РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 67, л. 6. 4 РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 67, л. 6. 1 2 27 полицейских структур на территории Сибири, контрразведывательные и военно-контрольные органы выполняли функции обеспечения внутренней безопасности антибольшевистских государственных образований. В августе 1918 г. начался процесс объединения всех антибольшевистских сил, завершившийся 24 сентября созданием Уфимской директории (Всероссийского Временного правительства). Для управления всеми соединениями и частями Сибирской и Народной армий создается Ставка Верховного главнокомандующего (ВГК) и ее рабочий орган – штаб. 5 октября 1918 г. капитан И.И. Зайчек представил начальнику штаба Западно-Сибирского округа проект организации военного контроля при Главном управлении Генерального штаба или штабе Верховного главнокомандующего, а также сети отделений и пунктов при штабах корпусов в действующей армии и округах. В развитие этого документа 12 ноября 1918 г. было сформировано КРО в управлении 1-го генералквартирмейстера, а 29 ноября отделение, объединявшее деятельность всей контрразведывательной и военно-контрольной службы на территории, освобожденной от большевиков, переименовали в центральное отделение военного контроля (ЦОВК) при штабе Верховного главнокомандующего. Его возглавил полковник Н.П. Злобин1. Активизация деятельности большевистского подполья вынудило военные власти пойти на усиление органов госбезопасности в армии. Так, 1 февраля 1919 г. приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего центральное отделение военного контроля упразднялось, вместо него учреждался отдел контрразведки и военного контроля (ОКРВК) управления генерал-квартирмейстера штаба ВГК. Этим же приказом был объявлен штат отдела и создана сеть КРО при штабах армий (отделения контрразведки при штабах Сибирской, Западной и Оренбургской армий) и штабе 2-го армейского Сибирского степного отдельного корпуса, контрразведывательные пункты при штабах корпусов, входивших в состав армий, и в крупных населенных пунктах в прифронтовой полосе2. Параллельно фронтовым шло формирование тыловых контрразведывательных структур. 26 февраля 1919 г. в Главном штабе 1 РГВА, 2 ф. 40218, оп. 1, д. 1 а, л. 1, 32 об. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 19, л. 46. 28 Военного министерства учреждались квартирмейстерский и осведомительный отделы. В штате последнего, непосредственно подчиненного помощнику начальника Главного штаба, находилась контрразведывательная часть, состоявшая из центрального контрразведывательного отделения (ЦКРО) и центрального регистрационного бюро (ЦРБ). Численность аппарата контрразведки Главного штаба составляла 35 человек1. В штабах Омского, Иркутского и Приамурского военных округов были созданы КРО. Им подчинялись около 30 местных контрразведывательных пунктов2. 26 марта 1919 г. военный министр утвердил «Временное положение о военной контрразведке во внутренних военных округах», определявшее задачи и организацию тыловых спецслужб. Территориальным органам безопасности поручалась борьба со шпионажем, а также лицами, «которые своей деятельностью могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют неприятелю в его враждебной деятельности против России и союзных с ней государств»3. Забегая вперед, обратим внимание, что аналогичная задача стояла и перед фронтовыми органами контрразведки, правда, во «Временном положении о контрразведывательной и военноконтрольной службе на театре военных действий» сделано дополнение: «…или посягают на ниспровержение существующего государственного строя и нарушение общественного порядка»4. Заметим, что первая формулировка задачи является точной копией «Временного положения о контрразведывательной службе во внутреннем районе», утвержденного помощником военного министра генералом Новицким 23 апреля 1917 г.5 Этот документ готовился после ликвидации Временным правительством Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов, когда противодействовать леворадикальным партиям, сепаратистам и националистам в России было некому. В Сибири же существовали органы внутренних дел, которые помимо борьбы с уголовными элементами занимались политическим сыском. Более того, 7 марта 1919 г. Верховный правитель РГВА, ф. 39466, д. 10, л. 90, 92, 134 - 134 об; Варламова Л.Н. Первые попытки централизованного руководства белыми формированиями на территории Урала и Сибири в 1918 г.//Белая гвардия. 2001. – № 5. – С.17. 2 РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 166, л. 34 - 34 об; д. 206. л. 5 - 9. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 206, л. 5. 4 РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 17, л. 84. 5 РГВИА, ф. 2000, оп. 7. д. 1, л. 59. 29 1 утвердил постановление Совета министров об учреждении при Департаменте милиции МВД «Особого отдела государственной охраны» и соответствующих управлений на местах. В губерниях, областях и уездах создавались отряды особого назначения. Между особым отделом и органами контрразведки существовал обмен информацией1. Была ли необходимость оставлять за военной контрразведкой функции политического сыска? Думается, что в условиях Гражданской войны, когда колчаковская армия и тыловые районы подвергались интенсивному воздействию враждебных элементов, такая мера являлась оправданной. В поле зрения контрразведки находились большевистские подпольные группы, эсеровские и другие общественные организации, пресса, неблагонадежные военные и политические деятели, рабочие коллективы, казачьи атаманы, крестьянство и т. д. «Вакханалия спекуляции и страшных интриг – вот почти единственный источник того, что у нас до сего времени еще фронт, что мы еще не победили, – писал начальник отдела контрразведки и военного контроля полковник Н.П. Злобин. – Со всем этим должна вестись борьба и в настоящее время повсеместной войны во всей области жизни армии и ее тыла должна быть допущена контрразведка»2. В то же время, широкая трактовка понятия «могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют» позволяла контрразведке подвергать арестам кого угодно и за что угодно. Например, обвинить в большевизме рабочих, высказывавших недовольство своей низкой заработной платой. С другой стороны, обтекаемость трактовки не позволяла разграничивать сферы деятельности контрразведывательных подразделений и органов внутренних дел. Поэтому объектами оперативных разработок обеих структур неоднократно становились одни и те же большевистские организации. Причина несовершенства нормативно-правовой базы объясняется просто. «Как только жизнь выдвигала какой-либо вопрос – а это было на каждом шагу, - пишет командующий Западной армией генераллейтенант К.В. Сахаров, – доставался соответствующий том (Свода военных постановлений Российской империи – Н. К.) и искалось готовое решение, «старый испытанный рецепт», но, увы, зачастую 1 Корнева Е.А. Контрразведка А.В. Колчака: организация и освещение политических настроений населения и войск. <http://www.nivestnik.ru/2000_1/4.shtml.> 2 ГАРФ, ф. р-6219, оп. 1, д. 10, л. 7. 30 испытанный и забракованный жизнью, а в условиях разрухи Гражданской войны прямо нелепый»1. Сравнение обоих «Временных положений» показывает, что система колчаковских спецслужб является копией соответствующих учреждений Временного правительства. Правда, теперь руководство всей контрразведкой в тылу осуществлял не обер-квартирмейстер ГУГШ, а начальник осведомительного отдела Главного штаба. На руководителя КРЧ также возлагалась обязанность инспектировать нижестоящие КРО, контролировать расход финансовых средств, руководить разработкой отдельных шпионских дел, порученных центральному контрразведывательному отделению. ЦКРО занималось контрразведкой за границей, среди дипломатического корпуса, в центральных государственных учреждениях, а также разрабатывало отдельные дела, наблюдало за деятельностью некоторых представителей высших эшелонов власти. ЦРБ выполняло функции информационно-аналитического подразделения, а также составляло новые коды, способы тайнописи и секретной передачи сведений, вело архив, осуществляло переписку со всеми учреждениями по вопросам контршпионажа и т. д. Окружной генерал-квартирмейстер, подчиненный по вопросам контрразведывательной службы начальнику осведомительного отдела, осуществлял ближайшее руководство и наблюдение за организацией и ведением контрразведывательной службы в районе округа. Непосредственно борьбу со шпионажем вело КРО штаба и подчиненные ему отдельные пункты2. Вышеназванным документом предусматривалась координация деятельности контрразведывательных отделений внутренних округов с соответствующими структурами действующей армии и морского ведомства. Эта обязанность возлагалась на начальника Главного штаба через штаб ВГК и начальника штаба Морского министерства. Но при существовавшем в колчаковской армии соперничестве между фронтовыми и тыловыми органами военного управления такая постановка вопроса высоких начальствующих особ ни к чему не обязывала. 1 Сахаров К. Белая Сибирь//Гражданская война в России: Катастрофа Белого движения в Сибири. – М.: АСТ: Транзиткнига; СПб.: Terra Fantastica, 2005. – С. 178. 2 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 206, л. 5 – 9. 31 Весной прошла очередная реорганизация армейской контрразведки. Так, 18 апреля 1919 г. начальник штаба ВГК приказом № 340 утвердил «Временное положение о контрразведывательной и военноконтрольной службе на театре военных действий», согласно которого органами безопасности в прифронтовой полосе являлись: отдел контрразведки и военного контроля штаба ВГК; контрразведывательное отделение штаба ВГК; контрразведывательные отделения штабов армий и корпусов; контрразведывательные пункты дивизий. КРО армий являлись организаторами контрразведки в районе штабов, а также направляли работу в корпусах и дивизиях. К органам военноконтрольной службы относились: военно-контрольные отделения (ВКО) в районе армии и военного округа на ТВД и подчиненные им военно-контрольные отделения и пункты. Координацией их деятельности занимался генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем. Контрразведывательный отдел штаба ВГК ведал общим руководством контрразведки, разрабатывал необходимые меры по борьбе с антигосударственными преступлениями и инспектировал нижестоящие органы контрразведки1. Контрразведке вменялось в обязанность следить за военнослужащими, а военному контролю – за гражданскими лицами. Данная система, по замыслу составителей документа, создавалась на время Гражданской войны. В будущем работу контрразведки предполагалось ограничить борьбой со шпионажем, а военный контроль, «обеспечивающий порядок и общественное спокойствие» передать органам внутренних дел2. Однако данную точку зрения не разделяли некоторые руководители спецслужб. В частности, полковник Н.П. Злобин считал излишним образование военно-контрольных органов при военноадминистративном управлении (ВАУ), поскольку они дублировали деятельность контрразведывательных отделений и пунктов, подчиненных штабам армий, корпусов и дивизий, что приводило к нежелательным трениям между ними3. И фронтовые, и тыловые контрразведывательные органы при проведении оперативно-розыскных и следственных действий руководствовались постановлением совета министров «О правах и обязанностях чинов военной контрразведки по производству ГАРФ, ф. р-5793, оп. 1, д. 1 г, л. 137. ф. 39499, оп. 1, д. 17, л. 84 – 84 об. 3 ГАРФ, ф. р-6219, оп. 1, д. 10, л. 5 об, 8 об. 32 1 2 РГВА, расследований». В документе сказано, что начальники отделений и пунктов, их помощники и классные чины при содействии милиции имели право производить обыск и предварительный арест заподозренных лиц на основании ордера, выданного их начальниками. При оперативной разработке контрразведчики старались собрать достоверные и достаточно полные данные, уличавшие подозреваемых в преступных действиях лиц, после чего начальник КРО передавал сведения судебным и милицейским властям для производства ареста. В течение суток начальник отделения или пункта должен был опросить задержанных и постановить или об освобождении их из-под стражи, или о дальнейшем задержании (до 2-х недель). Задержание до месяца продлевалось начальником гарнизона или другим соответствующим начальником, до 3-х месяцев – генералквартирмейстером, начальником штаба округа на ТВД1. Оконченное расследование направлялось в военно-окружные или окружные суды, где судьбы обвиняемых решали несколько офицеров. Однако приговоры утверждались высокопоставленными военными, обладавшими правом предания военно-полевому суду. Первоначально этим правом на театре военных действий наделялись начальник штаба Верховного главнокомандующего, командующие армиями, командиры корпусов, главные начальники военных округов. Впоследствии командармы могли предоставлять такие полномочия начальникам крупных гарнизонов и уполномоченным по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Но при этом, как отмечают очевидцы, органы безопасности превышали свои полномочия, злоупотребляли служебным положением, творили произвол в отношении арестованных. «Про некоторые контрразведки ходили рассказы, будто они напоминают собой застенок, где не только держат ни в чем неповинных людей, но стараются получить показания пытками и угрозами, – свидетельствует в своих «Записках» И.И. Сукин. – По мере ухудшения военного положения на фронте и логически следовавшей за ним милитаризации власти, деятельность этих контрразведок развилась до такой степени, что они стали сильнее, чем само правительство»2. Говоря о всемогуществе спецслужб, министр иностранных дел несколько преувеличил их возможности. Подчиненная военному командованию контрразведка не ГАРФ, ф. р-7490, оп. 1, д. 4, л. 31-32; РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 206, л. 13-14. За спиной Колчака: Документы и материалы/Под ред. А. В. Квакина. – М.: Аграф, 2005. – С. 426. 33 1 2 смогла контролировать весь государственный аппарат. Лишь за некоторыми должностными лицами высокого ранга велось наблюдение. Созданная адмиралом А.В. Колчаком и его сподвижниками система центрального военного управления не выдержала проверку временем и начала давать сбои из-за соперничества между высшими учреждениями. Участник тех событий барон А.П. Будберг засвидетельствовал в своем дневнике: «…отношения между Ставкой и Военным министерством самые враждебные; обе стороны зорко шпионят друг за другом и искренне торжествуют и радуются, если супротивник делает промахи и ошибки»1. Верховный правитель по этому поводу издал приказ, в котором говорилось, что «представители некоторых и учреждений стараются подчеркнуть промахи и упущения других, имея своей целью не исправление последствий сделанных ошибок, а изобличение их, не считаясь с вредом, который приносит подобное отношение к святому делу возрождения Родины…». А.В. Колчак категорически потребовал прекращения розни и повелевал каждому заниматься порученным ему делом2. Следует заметить, что одним из препятствий централизации системы военного управления, наведения порядка и законности на подконтрольной территории являлись независимые от высшей власти казачьи атаманы, имевшие свои вооруженные отряды, которые занимались грабежами, разбоями, дезорганизовывали армию и тем самым подрывали доверие населения к Белому движению. По словам одного из офицеров Забайкальского казачьего войска, издавшего в Харбине в 1921 г. брошюру «Семеновские застенки» под фамилией Н.П. Даурец, вся подконтрольная атаману Г.М. Семенову территория была покрыта густой сетью контрразведок. «Пункты контрразведки находились в Чите и Антипихе. Это были самые главные отделения, мелкие же часто и отдельные агенты были разбросаны по всему Забайкалью. Осенью этого же года (1918 г. – Н. К.) контрразведывательные пункты были сформированы при всех воинских частях…»3. Будберг А. Дневник. – М., 1990. – С. 243. Варламова Л. Н. Аппарат военного управления Всероссийского временного правительства А. В. Колчака. 1919 г.//Белая гвардия. 2001. – № 5. – С. 20. 3 Цит. по: Голуб П. А. Белый террор в России (1918 - 1920 гг.). – М.: Издательство Патриот, 2006. – С. 314. 34 1 2 Чтобы урегулировать отношения между штабом Верховного главнокомандующего и Военным министерством, а также вовлечь в ряды правительственных войск казачество, с мая 1919 г. начинаются новые реорганизации органов военного управления. 25 июня 1919 г. начальник штаба ВГК приказом №558 объявил новую структуру высшей военной власти, согласно которой в сфере деятельности управления 2-го генерал-квартирмейстера при ВГК находились контрразведка и военный контроль в действующей армии и тыловых военных округах, а также цензура, печать, осведомление и пропаганда1. Реорганизация коснулась только центрального аппарата. Вся остальная система контрразведки не подверглась изменениям, продолжая оставаться громоздкой и трудно управляемой. Как отмечал 2-й генерал-квартирмейстер генерал-майор П.Ф. Рябиков, сложно «…было направлять работу в армиях на всей громадной территории Сибири и Дальнего Востока. Большое количество контрразведывательных органов, постоянная между ними нездоровая конкуренция, сопровождаемая иногда «подсиживанием» друг друга и взаимными интригами, отнимала много времени для очищения… контрразведывательной атмосферы»2. 20 августа 1919 г. полковник Н.П. Злобин представил генералмайору П.Ф. Рябикову доклад, в котором предлагал создать единую вертикаль органов безопасности. Суть проекта заключалась в упразднении военно-контрольных отделений на ТВД и передаче их функций военной контрразведке3. Однако в скором времени события стали развиваться вопреки строившимся планам. В ходе отступления колчаковской армии в сентябре-октябре 1919 г. произошла очередная реорганизация органов военного управления. Ставка ликвидировалась, контрразведка передавалась в ведение главного начальника военноадминистративного управления Восточного фронта. Задачи ее остались прежними: войсковая контрразведка занималась ликвидацией неприятельских шпионов и агитаторов в войсках, местным органам контрразведки вменялось в обязанность ведение борьбы с антигосударственными элементами страны. С целью выяснения отношения войск и населения к существующему строю, агентура РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 1 а, л. 4. ГАРФ, ф. р-5793, оп. 1, д. 1 г., л. 138 - 138 об. 3 ГАРФ, ф. р-6219, оп. 1, д. 10, л. 7 об, 8 об. 35 1 2 насаждалась во все подразделения, вплоть до рот и эскадронов, и во все населенные пункты1. Осенью 1919 г. руководителям колчаковских спецслужб становится понятно, что поражение армии – лишь дело времени, и они начинают подготовку к подпольной работе. При отступлении войск контрразведка оставляла в тылу красных своих офицеров для создания партизанских отрядов, организации восстаний, взрывов мостов, диверсий на железных дорогах и линиях связи. Когда об этом стало известно особым отделам и местным ЧК, они предприняли меры для их задержания2. После разгрома колчаковской армии в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке образовались два независимых друг от друга правительства. Во Владивостоке в январе 1920 г. власть перешла в руки Приморской областной земской управы, которая сформировала Временное правительство Приморской области. В Забайкалье в середине февраля 1920 г. главнокомандующим и главой правительства стал генерал-лейтенант Г.М. Семенов. Каждое из этих государственных образований образовало свои армии и военно-управленческие аппараты. Штаб командующего войсками Российской восточной окраины (с 27 апреля 1920 г. – Дальневосточная армия) и штаб войск Приморской области располагали контрразведывательными отделениями, подчиненными генерал-квартирмейстеру3. В апреле 1921 г. части белой Дальневосточной армии передислоцировались на территорию Приморья в качестве «вооруженного резерва милиции Приамурского государственного образования». 26 мая произошел военный переворот, в результате которого к власти пришло Приамурское временное правительство. В состав сформированного управления Военно-Морского ведомства вошли органы контрразведки, традиционно подчинявшиеся генерал-квартирмейстеру. 25 мая из частей, оказавшихся в подчинении атамана Г.М. Семенова, была образована Гродековская группа войск под командованием генерал-майора Н. Савельева. После переподчинения группы Временному Приамурскому правительству, в состав ее штаба вошло управление начальника политического розыска, которое руководило РГВА, ф. 39499, оп.1, д. 18, л.84 - 88; ф. 40218, оп. 1, д. 64, л. 5.. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 99, л. 308. 3 Путеводитель по фондам белой армии. – М., 1998. – С. 38 - 39, 48 - 50, 82. 36 1 2 разведывательным и контрразведывательным отделениями, отделением военного контроля и милицией1. 22 июня во Владивостоке был созван Земский собор, избравший генерала М.К. Дитерикса правителем Приамурского земского края, после чего правительственные войска переименовали в Земскую рать. В ее штабе, в составе управления 1-го генерал-квартирмейстера, находилось контрразведывательное отделение2. Осенью 1922 г. аппарат контрразведки объединили с министерством внутренних дел. Общее руководство этим органом осуществлял генералмайор В.А. Бабушкин3. В октябре 1922 г. группа войск НРА ДВР под командованием И.П. Уборевича овладела Спасском и открыла путь на Владивосток, после чего остатки Земской рати эвакуировались из Владивостока в Китай. На Севере России Гражданская война имела свои особенности. Вопервых, после Октябрьской революции советская власть не расформировала прежние контрразведывательные органы, во-вторых, на их становление, развитие и функционирование заметное влияние оказала внешне- и внутриполитическая ситуация в регионе, ход боевых действий, а также природно-климатические условия края. После свержения советской власти в Архангельске, 2 августа 1918 г. было образовано Верховное управление Северной области (ВУСО), а затем созданы его вооруженные силы – войска Северной области. Однако временный штат контрразведки – военно-регистрационного отделения (ВРО) – временно исполнявший дела командующего войсками контр-адмирал Н. Э. Викорст утвердил только 6 ноября 1918 г. На ВРО возлагались задачи по борьбе с неприятельским шпионажем, а также охрана военных объектов, контроль над перемещением населения и движением морского, речного и железнодорожного транспорта. Контрразведчики в своей работе руководствовались статьями «Временного положения о контрразведывательной службе», утвержденного Временным правительством летом 1917 г.4 1 Путеводитель по фондам белой армии. – М., 1998. – С. 100 - 101; ГАРФ, ф. 30730, оп. 1, д. 11, л. 1. 2 Там же. – С. 51. 3 Цветков В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения в 1917 – 1922 годах//Вопросы истории. – 2001. – № 10. – С. 125. 4 РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 151, л. 95 – 95 об. 37 При военно-регистрационном отделении имелись: военно-контрольная команда (75 человек) и команда наблюдателей (30 человек)1. 16 декабря 1918 г. создан Чекуевский особый контрольный контрразведывательный пункт (1 июня 1919 г. переименован в Онежское отделение военно-полевого контроля), несколько позже – Селецкий и Обозерский военно-контрольные пункты. Военно-регистрационное отделение находилось в зависимости от контрразведывательных органов интервентов, которые держали под своим надзором всех граждан Северной области, арестовывая их под видом большевиков и военнопленных. Даже мелкие, незначительные вопросы начальник ВРО коллежский асессор М.К. Рындин и его подчиненные согласовывали с союзным военным контролем. В то же время, незнакомая с местными условиями иностранная контрразведка, оказалась не в состоянии справиться «со своей сложной задачей2. Назначенный генерал-губернатором Северной области генераллейтенант Е.К. Миллер 1 февраля 1919 г. добился переподчинения военнорегистрационного отделения своей военной канцелярии3. Весной он приказал коллежскому асессору М.К. Рындину организовать отделы для постепенной передачи им всех функций союзной контрразведки. Следующим шагом явилось повышение статуса контрразведки. На основании секретного приказа генерал-губернатора № 65 от 23 апреля 1919 г. произошло реформирование отделения в военно-регистрационную службу (ВРС). В мае ее центральный аппарат состоял из общей канцелярии, отдела дознания и регистрационной части (заведующий специальной регистрацией, регистрационный отдел, фотографический отдел и отдел пропусков). Ему подчинялись служба Архангельского военноконтрольного района, военно-регистрационное бюро в Онеге, Обозерский, Чекуевский, Селецкий и Емецкий военно-контрольные пункты, Архангельское, Холмогорское, Пинежское, Двинское, Онежское, Тарасовское, Железнодорожное, Мезенское, Тыловое, Мурманское отделения. Численность военно-регистрационной службы доходила до 450 человек (в октябре 1919 г. в центральном аппарате числилось 115 сотрудников вместе с рассыльными и сторожами)4. Ильин В. Н. Специальные службы в Гражданской войне на Севере России. 1918 – 1920//Исторические чтения на Лубянке. 2002 год. – М., 2003. – С. 20. 2 Ильин В. Н. Указ. соч. – С. 21. 3 РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 141, л. 162. 4 Ильин В. Н. Указ. соч. – С. 21 - 22. 38 1 1 июня 1919 г. генерал-губернатор Северной области генераллейтенант Е.К. Миллер утвердил штат и «Временное положение о полевом военном контроле», на который возлагались задачи по обнаружению, предупреждению и пресечению деятельности агентов советской власти и содействующих им лиц в пределах Северной области. Учреждались полевые и тыловые отделения военного контроля. Первые действовали в районах дислокации войск, вторые – в тылу1. Согласно инструкции начальникам отделений полевого военного контроля в войсковых районах, утвержденной 28 июня 1919 г., белогвардейские органы безопасности организовывали сбор информации о состоянии расположенных в зоне их ответственности воинских частей, об отношениях между офицерами и солдатами, их настроениях, политических взглядах и т. д. Аналогичные сведения собирались и в отношении жителей населенных пунктов2. 6 августа 1919 г. генерал-лейтенанта Е.К. Миллера назначают главнокомандующим войсками Северного фронта. Уже 11 августа он упраздняет военную канцелярию генерал-губернатора, а ее дела и личный состав передает фронтовым органам военного управления. 3 сентября военно-регистрационная служба перешла в подчинение генералквартирмейстера штаба фронта3. На заключительном этапе Гражданской войны центральный аппарат ВРС состоял из общей канцелярии, отдела дознаний, полевого контроля и регистрационной части. Ее низовыми подразделениями являлись служба Архангельского военно-контрольного района и отделение Военнорегистрационной службы Мурманского района, включавшее в себя ряд пунктов5. В феврале 1920 г. Красная Армия перешла в наступление. На одном из важных участков фронт оказался прорванным, что стало началом катастрофы для белых. 19 - 21 февраля части 6-й армии заняли Архангельск. К концу месяца армия Е.К. Миллера перестала существовать. Зародышем Северо-Западной армии послужил Особый Псковский Добровольческий корпус, сформированный в сентябре 1918 г. в Пскове по инициативе ротмистров В.Г. фон Розенберга и А.К. Гершельмана. В РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 141, л. 405/д. 242, л. 9. Ильин В. Н. Указ. соч. – С. 20. 3 РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 201, л. 313 об, 360, 407; РГВА, ф. 39450, оп. 1. – С. 7 - 8. 5 Ильин В.Н. Указ. соч. – С. 22 - 23. 39 1 2 штабе находилось контрразведывательное отделение, непосредственно подчиненное обер-квартирмейстеру. После переименования объединения в Отдельный корпус Северной армии и реформирования его штаба, проведенного 2 июня 1919 г., КРО было реорганизовано в отделение контрразведки1. В связи с выходом корпуса из подчинения эстонского командования и увеличением числа частей, корпус развернули в Северную армию (с 1 июля 1919 г. – Северо-Западная армия). Контрразведывательные структуры занимались выявлением сторонников советской власти, вели наблюдение за настроениями населения. Поскольку на занимаемой территории не существовало стабильного административного аппарата, то органам контрразведки и военной комендатуры приходилось осуществлять еще и функции местной власти. Некомпетентность, отсутствие необходимой и своевременной информации приводили к тому, что контрразведчики, осуществляя многочисленные аресты, нередко ошибались и задерживали невиновных людей, самоуправно вершили суд и исполняли вынесенные самими же приговоры. Во избежание недоразумений и излишних нареканий приказом по Северо-западной армии №136 от 1 июля 1919 г. специально оговаривалось, что функции контрразведки заканчиваются следствием и заключением по делу2. 9 августа КРО штаба Северо-Западной армии передано в подчинение начальника разведывательного отделения штаба Северо-Западного фронта, а 31 августа возвращено в штаб армии3. В это время растет количество не подконтрольных штабу армии контрразведывательных отделений. Для урегулирования этого вопроса командующий Северо-западной армией генерал-лейтенант А.П. Родзянко 27 сентября 1919 г. издал приказ № 237 об их расформировании4. Такие строгие меры оказались не лишними в связи с наступлением белых на Петроград. 2 октября генерал от инфантерии Н.Н. Юденич вступил в командование Северо-Западной армией. Вслед за назначением, 12 октября, последовала реорганизация военно-управленческого РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 33, л. 72; Путеводитель по фондам белой армии. – М., 1998. – С. 442. 2 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 29, л. 109. 3 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 29, л. 137, 181. 4 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 28, л. 118 - 118 об. 40 1 аппарата. Однако положение контрразведки оставалось прежним – в составе отдела генерал-квартирмейстера штаба армии1. По приказу № 442 от 20 декабря 1919 г. все контрразведывательные отделения и пункты штабов армии, корпусов и дивизий подлежали расформированию, а вместо них приказом № 443 от того же числа учреждались отделения и пункты военного контроля2. В Военном министерстве Северо-западного правительства находился орган политического сыска – особый отдел, иногда позволявший себе вторгаться в сферу деятельности армейской контрразведки, что вызывало протест со стороны чинов КРО3. Боевые действия, которые вела Северо-Западная армия под Петроградом с частями Красной Армии, закончились для нее поражением. Остатки белых войск отошли на территорию Эстонии и в январе 1920 г. были расформированы. На северо-западном направлении действовало еще одно белогвардейское объединение – Западная добровольческая армия под командованием генерала П.Р. Бермонта-Авалова, входившая в состав Северо-Западного фронта. 16 сентября 1919 г. в отделе генералквартирмейстера штаба армии учреждено контрразведывательное отделение. После ухода армии из России в Германию, в декабре 1919 г. произошло ее расформирование4. Вступая в борьбу с большевиками, белогвардейские генералы в первую очередь стремились обеспечить безопасность армии, поэтому они сформировали военную контрразведку по образцу и подобию спецслужб Российской империи. Лидерам Белого движения так и не удалось создать эффективно действовавших органов обеспечения безопасности государственных образований, в связи с чем их функции были возложены на контрразведывательные структуры, находившиеся в подчинении военного командования. Почти на протяжении всей Гражданской войны контрразведка продолжала оставаться третьестепенным звеном военноадминистративного аппарата белогвардейских правительств и армий. Лишь перед самым поражением белогвардейцы (Крым, Дальний Восток) предприняли попытку объединить спецслужбы со структурами политического сыска. РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 33, л. 398.. РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 28, л. 176 - 177 об. 3 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 16, л. 1 - 1 об. 4 РГВА, ф. 40147, оп. 1. – С. 4. 41 1 2 1. 2. Подбор и расстановка кадров Сила спецслужб любого государства определяется рядом факторов. Это, прежде всего, надежность и профессиональная квалификация сотрудников, качество и оперативные возможности агентурного аппарата, социальная поддержка населения. Однако, как показывает история отечественных органов безопасности, весьма проблематично добиться позитивного решения кадровых вопросов в кризисные моменты развития общества. В годы Гражданской войны белогвардейским государственным образованиям пришлось заново создавать свои спецслужбы в условиях хаоса, глубокого социального, политического и идейно-нравственного раскола. Обстановка тех лет наложила определенный отпечаток на подбор и подготовку кадров спецслужб. Контрразведывательные органы на Юге России создавались на основе «Временного положения о контрразведывательной службе на ТВД» от 17 июля 1917 г. Над этим документом специалисты работали в апреле, когда шли гонения на офицеров Отдельного корпуса жандармов, в том числе и контрразведчиков, и поэтому он отражал в себе дух того времени. Комиссия под председательством генералквартирмейстера Главного управления Генштаба генерал-майора Н.М. Потапова, действуя в русле политики Временного правительства, предложила начальников контрразведывательных органов и их помощников назначать из числа офицеров Генштаба или офицеров, имевших юридическое образование. Лица, служившие ранее в охранке или жандармерии, не могли быть назначены даже чинами для поручений и наблюдательными агентами1. Данной позиции придерживался и генерал-лейтенант А.И. Деникин. «Мне было сказано, что главком не может согласиться на прием меня в Добрармию, так как этому мешает «совокупность прежней моей службы по политическому розыску», то есть при царском режиме и за последнее время в Киеве и Одессе», - пишет бывший начальник Петроградского охранного отделения генерал-майор К.И. Глобачев2. Позже он был назначен на должность начальника КРО штаба командующего войсками Новороссийской области и пробыл в ней не более… 10 дней. В марте 1 2 РГВИА, ф. 2000, оп. 7. д. 1. л.65. Глобачев. К.И. Указ. соч. – С. 70, 73. 42 1920 г., генерал возглавил Ялтинский паспортный пропускной пункт, а в мае принял пункт в Константинополе1. Бывший руководитель Особого отдела и экс-директор Департамента полиции МВД генерал-лейтенант Е.К. Климович не получил должности в штабе Добровольческой армии. И лишь с назначением генераллейтенанта П.Н. Врангеля главнокомандующим он возглавил особый отдел штаба Русской армии2. Как видим, на Юге России политическое недоверие к представителям дореволюционных органов безопасности одинаково проявляли и красные, и белые. «Эффект, порожденный компанией дискредитации политической полиции в период нахождения у власти Временного правительства, продолжал действовать, настолько мощная волна недоверия зародилась тогда даже в умах военных, – объясняет ситуацию историк спецслужб А.А. Зданович. – Единичные случаи зачисления в Добровольческую армию жандармов, конечно, были, но они, в основном, служили не по своей специальности»3. В белогвардейских штабах не признавали не только жандармов, но даже некоторых высококлассных контрразведчиков. Так, бежавший из Петрограда в Новочеркасск генерал-майор Генштаба Н.С. Батюшин не получил назначения, соответствующего своей специальности и квалификации4. Высококлассный разведчик и контрразведчик занимал второстепенную должность управляющего делами комитета снабжения Крымско-Азовской армии. В эмиграции генерал писал: «Образцом отрицательной постановки контрразведки является ее работа в Добровольческой армии. Причиной тому было нежелание использовать опыт сведущих лиц императорского режима в лице хотя бы уцелевших чинов жандармского корпуса… Неразборчивость в делах привлечения лиц для занятия контрразведкой привела к целому ряду своевольных их деяний, дискредитировавших самую идею Белого движения»5. РГВА, ф. 40238, оп. 1, 60, л. 9; ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 11, л. 342. Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. - М., 2002. – С. 149; Симбирцев И. На страже трона. Политический сыск при последних Романовых. 1880-1917. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. – С. 400. 3 Зданович А. А. Свои и чужие – интриги разведки. – М., 2002. – С. 134. 4 Там же. 5 Батюшин Н. Указ. соч. – С. 114. 43 1 2 Пожалуй, исключением из сложившихся на юге правил, является судьба статского советника (затем действительного статского советника. – Н. К.) В.Г. Орлова, возглавлявшего контрразведку штаба командующего войсками Добровольческой армии Одесского района, а затем – контрразведывательную часть особого отделения отдела Генштаба1. До назначения В.Г. Орлова КРЧ руководили полковник Р.Д. Мергин и капитан А.С. Дмитриев. Р. Д. Мергин, еще будучи слушателем Академии Генштаба, в ноябре 1917 г. вступил в военную организацию Петроградского отдела Национального центра и занимал должность начальника контрразведывательного отделения при штабе организации. В апреле 1918 г. он выезжал на Кавказ со специальным поручением. Член особого совещания при Ставке главнокомандующего ВСЮР В. Степанов высоко оценил морально-нравственные и профессиональные качества этого офицера: «В качестве Н. [ачальни] - ка Разведывательного отделения кап.[итан] Мергин обнаружил выдающиеся способности. Под его руководством была организована крепкая и надежная сеть осведомителей, доставляющих чрезвычайно обширный и ценный для того времени материал. Будучи идеально честным, исполнительным и преданным своему долгу офицером, капитан (ныне полковник) Мергин оставил после себя на редкость доброе воспоминание»2. Капитан А.С. Дмитриев имел 12 лет следственного и прокурорского стажа. С августа 1917 г. он – помощник начальника КРО штаба Румынского фронта. Когда создавался военно-политический отдел при Верховном руководителе Добровольческой армии, А.С. Дмитриев возглавил контрразведку3. Контрразведывательной частью особого отделения отдела Генштаба Военного управления руководили специалисты, имевшие опыт прокурорско-следственной и оперативно-розыскной деятельности. На службу они подбирали опытных, преданных служебному долгу чинов. В трудной ситуации они не поддались всеобщему порыву к грабежам и злоупотреблениям служебным положением. Иные сотрудники, чтобы не влачить нищенское существование, честно уходили из органов ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 36, 117, 155; д. 34, л. 437. Из истории осведомительной организации «Азбука» (из коллекции П. Н. Врангеля Архива Гуверовского института//Русское прошлое. – 1993. – № 4. – С. 187. 3 Зданович А. А. Свои и чужие – интриги разведки. – М., 2002. – С. 154 - 155. 44 1 2 безопасности. В качестве довода приведем выдержки из письма капитана А.С. Дмитриева, в котором он обосновывал перед вышестоящим начальником причины оставления своего поста: «...Прибыл я сюда из Одессы, имея целую сеть сотрудников, освещающих Киев, Одессу и Крым. Все это были люди опытные, весьма интеллигентные и, главное, преданные делу и любящие свою Родину. Не получая в течение нескольких месяцев никакой материальной поддержки, они вынуждены были искать себе службу на стороне и перестали обслуживать меня… Привезенные мною с собой служащие, изнуренные непосильной, весьма неблагодарной и плохо оплачиваемой работой удерживались лишь благодаря личным хорошим отношением и надеждой на лучшее будущее. Но, видимо, они потеряли и надежду, и сердце, ибо часть уже ушли, а оставшиеся два чиновника усиленно просят о переводе их в другие, конкурирующие со мною и положением учреждения. Таким образом, аппарат автоматически прекращает свое существование… »1. Но пессимистичный прогноз автора письма не оправдался, хотя текучка кадров в КРЧ была значительной. Так, если 2 декабря 1919 г. в контрразведывательной части насчитывалось 16 человек (5 офицеров, 3 чиновника, 7 солдат и 1 вольноопределяющийся), то 13 января 1920 г. в нем осталось 9: 3 офицера, 5 чиновников и 1 солдат2. Следовавшие в русле деникинской кадровой политики начальники армейских КРО – не знакомые с практикой оперативно-розыскной деятельности офицеры Генерального штаба – назначали своими помощниками юристов, ранее служивших юрисконсультами акционерных обществ или на таможне, оперативными сотрудниками – строевых офицеров, наблюдательными агентами – нижних чинов. Причем без каких-либо проверок на профессиональную пригодность и надежность. Контрразведывательные отделения комплектовались людьми случайными, зачастую совершенно неграмотными, не могущими понять ни задач контрразведки, ни способов их решения 3. Дилетантский подход к организации контрразведки начальника КРО Добровольческой армии полковника Щучкина негативно отразился на деятельности спецслужбы. Так, из КРП, который возглавлял штабскапитан Полиевктов, согласно инструкции Щучкина, 9 наблюдательных агентов были уволены, секретные сотрудники отчислены. Вся работа ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 102 – 104. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 156, 179 об. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 10 об, 56-58 об. 45 1 2 пункта базировалась на сведениях «заявителей». В результате такой «системы» лишь 13-15 % заявлений проверка признала справедливыми, остальные оказались ложными доносами лиц, сводивших личные счеты, либо большевиков, желающих подорвать авторитет власти1. Большинство деникинских контрразведчиков не имели соответствующего образования и квалификации для правильной организации работы агентуры и проведения дознания, а также устойчивых моральных принципов. Они шли в контрразведку с целью наживы и грабежа, как правило, занимались хищением выделенных денежных средств, фабрикацией дел и вымогательством. Поэтому население под словом «контрразведчик» подразумевало грабителя, человека без стыда и совести, ведущего беззастенчивый образ жизни и ни перед чем не останавливающегося при достижении своих корыстных целей. Эта фраза отнюдь не является собранием идеологических клише из советской исторической или художественной литературы. Такую оценку давали морально разложившимся, не имеющим соответствующей профессиональной квалификации подчиненным руководители белогвардейских спецслужб. В этом плане показателен доклад подъесаула Молчанова после ревизии владикавказского контрразведывательного пункта, в котором говорится о бессистемном проведении наблюдения, незнании обязанностей должностными лицами, о «ловле большевиков», как промысле и способе наживы чинов контрразведки2. Отсутствие системы подбора кадров, коррупция во всех эшелонах власти способствовали проникновению в белогвардейские органы безопасности авантюристов, мошенников, жуликов, промышлявших шпионажем личностей, зачастую являвшихся агентами нескольких спецслужб. Среди них был некто штаб-ротмистр де Бади, получивший должность начальника контрразведывательного пункта во Владикавказе благодаря протекции, а затем скрывшийся с крупной суммой казанных денег, документами и шифром3. Пронизавшая весь белогвардейский государственный аппарат коррупция явилась следствием ряда объективных причин: разрушенной промышленности и финансовой системы, разлаженной организации снабжения. Вызванная инфляцией нехватка денег на фронтах ощущалась особенно остро. Жалование офицерам и нижним чинам задерживалось по РГВА, ф. 39666, оп. 1, д. 68, л. 36 - 36 об. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 9, л. 12 - 13. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 9, л. 13 об. 46 1 2 два-три месяца. Вместо приобретения продуктов «цивилизованным» способом части были вынуждены прибегать к реквизициям. Контрразведка же «изобрела свой способ самоснабжения» – «ловлю большевиков», присвоение имущества и денег арестованных. Таким образом, нищие «беспринципные дилетанты», используя грубые, жестокие далекие от законности методы работы, вызывали недовольство и нарекания со стороны немногих профессионалов и особенно местного населения, создавали отрицательное впечатление о белом движении. «На службу в контрразведку, нормально, шел худший элемент, а соблазнов было много: при арестах большевистских деятелей обыкновенно находили много награбленных драгоценностей и крупные суммы денег; так как ответственным большевистским деятелям грозила смертная казнь, то, за свое освобождение, многие из них предлагали крупные взятки; за получение разрешения на выезд за границу многие также предлагали крупные суммы, – свидетельствует генерал А.С. Лукомский. – Наконец, вообще характер деятельности органов контрразведки открывал широкое поприще для всевозможных злоупотреблений и преступных действий»1. Негативные факты послужили генерал-майору К.И. Глобачеву основанием для характеристики сотрудников спецслужб того времени: «В среде офицерства, выброшенного на улицу, в это время начинает вырабатываться весьма недостойный тип агента политического и уголовного розыска, который, в большинстве случаев не имея под собой никакой идейной подкладки, является просто профессией. Впоследствии этот тип перерабатывается в контрразведчика для Белого движения и чекиста – для красного. Многим из такого рода агентов полная беспринципность позволяет в равной степени служить обеим сторонам и продавать ту, которая в данный момент менее опасна и выгодна. Это так называемые дублеры. Таким образом, создались целые контингенты офицеров-контрразведчиков, которые своим поведением только позорили контрразведывательные органы Белого движения во время Гражданской войны»2. Высшее командование знало о незаконных действиях контрразведчиков и пыталось бороться с этим позорным явлением. Так, в 1919 г. в Одессе штат контрразведки пришлось полностью обновлять, причем в октябре всех чинов портовой контрразведки арестовали за взяточничество3. Суровые меры, которые главнокомандующий требовал применять по отношению к Лукомский А. С. Указ. соч. – С. 152. Глобачев. К.И. Указ. соч. – С. 60. 3 Устинов С. М. Указ. соч. – С. 84-90. 47 1 2 преступным элементам из контрразведки, к положительным результатам не привели. «Борьба шла с ними одновременно по двум направлениям – против самозваных учреждений и против отдельных лиц, – писал А.И. Деникин. – Последняя была низкорезультативна, тем более что они умели скрывать свои преступления и зачастую пользовались защитой своих, доверяющих им начальников. Надо было или упразднить весь институт, оставив власть слепой и беззащитной в атмосфере, насыщенной шпионством, брожением, изменой, большевистской агитацией и организованной работой разложения, или совершенно изменить бытовой материал, комплектовавший контрразведку»1. Понимая, что органы контрразведки нуждаются в обновлении кадров, главнокомандующий ВСЮР так и не согласился с предложением генералмайора Ю.Н. Плющевского-Плющика привлечь на службу бывших офицеров жандармерии. Таим образом, система подбора и расстановки кадров деникинской контрразведки, являясь детищем Гражданской войны, с присущей ей анархией, произволом, коррупцией, жестокостью, беззаконием и беспринципностью, негативно отразилась на обеспечении безопасности белогвардейского государственного образования и армий на Юге России. Генерал-лейтенант П.Н. Врангель, возглавив Русскую армию, провел некоторые кадровые перестановки в органах контрразведки и политического сыска. Как уже было сказано выше, контрразведку и государственную стражу возглавил генерал-майор Е.К. Климович. Заместителем к нему назначили бывшего начальника московского уголовного розыска А. Кошко, начальником особого отделения Морского управления стал бывший жандармский офицер старший лейтенант А.П. Автономов, севастопольский КРП в начале мая 1920 г. возглавлял жандармский полковник А.И. Будогоский2. Одновременно принимались некоторые меры к очистке спецслужб от нежелательных элементов. Известны факты предания провинившихся офицеров суду. Так, морской суд признал контрразведчика Руцинского виновным в присвоении звания и чина Деникин А. И. Путь русского офицера. – М., 2003. – С. 449 - 450. Крестьянников В. В. Белая контрразведка в Крыму в Гражданскую войну//Русский сборник: Исследования по истории России XIX-XX вв./ Ред.-сост. М. А. Колеров, О. Р. Айрапетов, Пол Чейсти. - М.: МОДЕСТ КОЛЕРОВ, 2004. Т. I. – С. 218. 48 1 2 полковника, вымогательстве и приговорил к лишению прав состояния и ссылке в каторжные работы1. Был разоблачен агент наблюдательного пункта 1-го корпуса Русской армии М. Коваленко (на самом деле грабитель и налетчик по кличке «Кислица»), присвоивший во время обыска в квартире счетовода Г. Ухина деньги и личные вещи хозяев2. Однако, несмотря на проведенные мероприятия и прокурорский надзор, в контрразведывательных органах по-прежнему оставались лица с подозрительной репутацией. «Хорош был выбор контрразведчиков, – с сарказмом писал в своих мемуарах генерал-лейтенант Я. А. Слащев, - из которых один убит по грязному делу своими, другой убегает за границу с казенными деньгами, а третий уличается в присвоении вещей казненного и потом сознается в ряде других преступлений по грабежам, вымогательству и убийству»3. Как осуществлялся подбор кадров спецслужб Северо-Западной армии, современная историческая наука вряд ли даст однозначный ответ, поскольку сотрудники контрразведывательного отдела, по данным Н.Н. Рутыча, уничтожили свой архив в ночь перед приходом ревизионной комиссии4. В Российском государственном военном архиве хранятся лишь отрывочные сведения о контрразведке Северо-Западной армии, в которых о персоналиях ничего не сказано. Историк В.Ж. Цветков в своей статье упоминает, что в октябре 1918 г. в составе управления Псковского добровольческого корпуса было создано разведывательное отделение во главе с капитаном Тарновским 5. В биографическом справочнике Н.Н. Рутыча сказано, что генерал для поручений Северо-Западной армии генерал-майор А.В. Владимиров являлся руководителем спецслужб: «Это назначение согласно традиции, сложившейся в Русской армии, означало, что генерал-майор Владимиров стал во главе разведывательных служб Северо-Западной армии (см., например, назначение известного специалиста разведки генерал-майора Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. <http://www.moscowcrimea.ru/history/20vek/zarubiny/glava4_2.html.> 2 РГВА, ф. 40231, оп. 1, д. 1, л. 5, 8. 3 Гражданская война в России. Оборона Крыма. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – С. 122. 4 Рутыч Н. Н. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов СевероЗападной армии. – М.: Русский путь, 2002. – С. 383. 5 Цветков В. Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения. 1917-1922 гг.// Вопросы истории. – 2001. – № 10. – С. 126 49 1 Н.С. Батюшина «генералом для поручений при Главнокомандующем армиями Северного фронта)»1. Позволим себе не согласиться с данным утверждением исследователя. Напомним, что в соответствии с «Положением о полевом управлении войск в военное время» руководство спецслужбами в русской и в белых армиях возлагалось на генералквартирмейстера. Дежурный генерал мог лишь проводить в отношении контрразведки проверочные функции по распоряжению командования. Полковник (представлен к генеральскому званию в сентябре 1915 г. – Н. К.) Н.С. Батюшин, к биографии которого обращается Н.Н. Рутыч, будучи на должности генерала для поручений инспектировал контрразведывательные отделения в связи с особыми обстоятельствами. Это было разовое поручение, которое он выполнял как специалист – и не более2. Сказать однозначно, что А.В. Владимиров никакого отношения к спецслужбам не имел – мы тоже не можем, поскольку в рапорте начальника отделения контрразведки коллежского советника Фитингофа генерал упоминается как начальник особого отдела Военного министерства Северо-западного правительства и организатор политической агентуры3. Правда, этому сообщению нет подтверждения в биографических справочниках С.В. Волкова и Н.Н. Рутыча. Документально установить какое отношение А.В. Владимиров имел к спецслужбам Северо-западного правительства вряд ли возможно, т. к. архив особого отдела был уничтожен в канун прибытия ревизионной комиссии. Личному составу контрразведки на Севере России удалось относительно благополучно перенести революционные события 1917 г. Правда, без кадровых перестановок не обошлось. После свержения самодержавия из военно-морского контроля Северного Ледовитого океана новые власти уволили несколько опытных офицеров, в том числе и руководителя. Спецслужбу возглавил правовед, коллежский асессор М.К. Рындин. В этой должности он оставался и при красных. После прихода к власти белых в 1918 г., его назначили начальником военно- 1 Рутыч Н. Н. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов СевероЗападной армии. – М.: Русский путь, 2002. – С. 170. 2 См.: Васильев И. И., Зданович А. А. Генерал Н. С. Батюшин. Портрет в интерьере русской разведки и контрразведки//Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. – С. 220 - 227. 3 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 16, л. 1-1 об. 50 регистрационного отделения. Помощником начальника отделения являлся А.И. Тамм1 . На должности чиновников для поручений, переводчиков, журналистов военно-регистрационного отделения, начальников военноконтрольных пунктов и их помощников назначались армейские офицеры в воинском звании от подпоручика до капитана, начальников отделений военного контроля тылового района – военные чиновники, контролеров и наблюдателей – нижние чины2 . Сегодня не представляется возможным однозначно сказать, по каким принципам осуществлялось комплектование контрразведывательных органов, как проводился подбор кадров, какие требования предъявлялись к сотрудникам военно-контрольных структур, какую они имели профессиональную подготовку и моральноделовые качества. В то же время приказы начальника ВРС свидетельствуют о частых назначениях и увольнении личного состава. Вот как характеризовал моральный облик и «профессиональные качества» чинов военно-регистрационной службы правительственный комиссар (начальник) Архангельской губернии, управляющий отделом внутренних дел Северного правительства В.И. Игнатьев: «Офицерство сильно пьянствовало в тылу. Особенно безобразничали офицеры так называемых контрольных пунктов – отделений контрразведки на местах, пьянствовали, арестовывали крестьян, избивали, истязали, издевались над арестованными социалистами (был среди них такой башибузук шт.-к. – Орлов, к сожалению, другие фамилии я забыл). Несмотря на протесты мои и местных властей, этих господ не убирали: Орлова по моему настоянию опубликованным приказом уволили из Холмогор, но при проезде через город я узнал, что он все-таки попрежнему безобразничает»3. Вероятно, руководству со временем приходилось избавляться от офицеров, чиновников и нижних чинов, которые по морально-деловым и профессиональным качествам оказались малопригодными для работы в контрразведке. Можно сделать предположение, что для севера, так же как и для юга, существовали общие проблемы, которые заключались в отсутствии системы подбора кадров спецслужб, политической нестабильности, РГВА, ф.39450, оп. 1, д. 138, л. 7. РГВА, ф.39450, оп. 1, д. 141, л. 405. 3 Игнатьев В. И. Некоторые факты и итоги 4 лет гражданской войны//Белый Север. 1918 – 1920 гг.: Мемуары и документы. Выпуск 1. – Архангельск, 1993. – С. 138. 51 1 2 низком денежном содержании личного состава, насильственной мобилизации населения в белую армию и т. д. Комплектование контрразведывательных структур на Востоке России имело свои особенности. Во-первых, формирование органов военного управления осуществлялось за счет офицеров антибольшевистских подпольных организаций, костяк которых составляли кадры бывших военных округов – Омского, Иркутского и Приамурского. Во-вторых, по своему качественному составу офицерство в Сибири отличалось в худшую сторону по сравнению с югом. В-третьих, не обремененные «демократическими» предрассудками генералы на руководящие должности в контрразведку принимали чинов Отдельного корпуса жандармов. Несмотря на то, что образовавшееся правительство Комуча действовало под демократическими лозунгами, тем не менее, оно не могло обойтись без кадров прежней армии и спецслужб. Во главе контрразведки управления Военным ведомством находился чех поручик Глинка, к нему помощником назначили ротмистра Л.Н. Канабеева, бывшего помощника начальника КРО штаба особой группы. Контрразведывательное отделение ГУГШ возглавил поручик Крустинсон, в прошлом начальник контрразведки штаба 1-й армии1. Начальником военного контроля Сибирской армии также стал чех – капитан (затем – полковник) И.И. Зайчек. Но поскольку он не являлся специалистом в области оперативно-розыскной деятельности, то помощниками к себе взял бывших жандармских полковников Н.Н. Субботина и Н.Н. Козлова. Отделением военного контроля в Иркутске руководил бывший жандарм капитан Н.И. Смирнов2. Остальные должности занимали юристы (следователи), армейские офицеры и нижние чины. Кадровый костяк контрразведывательного органа штаба ВГК составляли профессионалы оперативно-розыскной деятельности. Центральное отделение военного контроля возглавил жандармский полковник Н.П. Злобин. Генерал-майор П.Ф. Рябиков характеризовал его как очень опытного и знающего свое дело офицера, который «давал достаточно правильные картины и о работе большевиков, и о деятельности различных партий на территории Сибири»3. ГАРФ, ф. р-176, оп. 2, д. 24, л. 6. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 18, л. 32-32 об. 3 ГАРФ, ф. р-5793, оп. 1, д. 1 г., л. 138. 52 1 2 Помощниками начальника отдела были назначены жандармский полковник А.В. Караулов, ротмистр В. Кафаров и титулярный советник Е. Афанасьев, офицером для поручений – полковник Отдельного корпуса жандармов Н.В. Кучин1. Для укомплектования созданной позже контрразведывательной части Главного штаба туда перевели 18 офицеров и чиновников центрального отделения военной контрразведки. Возглавил контрразведывательную часть отставной жандармский генерал-майор В.А. Бабушкин2. После расформирования КРЧ часть чинов перевели на прежнее место службы. 9 сотрудников во главе с начальником остались в резерве3. Их дальнейшая судьба неизвестна. На руководящие должности в округах также назначались бывшие контрразведчики и жандармы. Так, начальником отделения военного контроля при штабе Приамурского военного округа был восстановлен подполковник М.С. Алексеев. Военный контроль при штабе Иркутского военного округа с 1918 г. возглавлял подполковник Булахов, служивший ранее в Отдельном корпусе жандармов4. Следует отметить, что кадровый костяк многочисленных контрразведывательных и военно-контрольных отделений и пунктов составляли строевые офицеры. Как следует из архивных документов, процесс комплектования низовых структур оказался хлопотным и сложным. Причины тому, по мнению автора, существовали две. Во-первых, служба в контрразведке являлась не привлекательной по материальным соображениям. Ее чины получали такие же оклады, как и у офицеров штабов и тыловых частей, хотя по сравнению с ними подвергались большему риску, особенно в тех районах, где активно действовало подполье. В то же время, в «тихих местах» служить в контрразведке считалось «непыльным» делом. Чтобы привлечь военнослужащих в органы безопасности и удержать кадры, личному составу выдавалась 50-процентная денежная надбавка из сумм, предназначавшихся на секретные расходы. Затем по приказу 2-го генерал-квартирмейстера от 25 июля 1919 г., за раскрытие преступных организаций, выявление и поимку их руководителей, а также обнаружение РГВА, ф. 39466, оп. 2, д. 6, л. 63, 64. РГВА, ф. 39466, оп. 2, д. 10, л. 92 - 92 об, 111 об - 112; ф. 40218, оп. 1, д. 1а, л. 314; Волков Е. В., Егоров Н. Д., Купцов И. В. Указ. соч. – С. 42. 3 РГВА, ф. 39466, оп. 1, д. 20, л. 1-2. 4 РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 118, л. 7 - 8 об. 53 1 2 складов оружия и боеприпасов полагалась денежная премия в размере от 5000 до 10000 руб1. Однако лишь за счет увеличения денежных надбавок проблема не решалась, поскольку вторым серьезным препятствием при комплектовании спецслужб являлось негативное отношение к органам безопасности со стороны командиров и начальников различных рангов, считавших сотрудников контрразведки отсиживающимися в тылу бюрократами2. Так, командир части подполковник Турсов запретил прибывшим в полк контрразведчикам собирать информацию о настроениях личного состава. Командующий Западной армией генерал К.В. Сахаров в одном из своих приказов отмечал, что некоторые воинские начальники не понимают роль контрразведки, тормозят ее деятельность, и требовал от командиров отдельных частей назначать одного офицера, ответственного за такой род деятельности. Из-за этого решения между высокопоставленными офицерами и командующим возникла неприязнь3. Противодействие контрразведке отмечалось как со стороны образованных генштабистов, так и со стороны быстро сделавших карьеру армейских офицеров, закончивших лишь военные училища. В то же время, имели место факты бесконтрольного формирования контрразведывательных органов малообразованными атаманами, командирами частей и прочими «правителями». Поэтому проблема понимания роли и значения спецслужб для обеспечения безопасности, на взгляд автора, кроется не только в кругозоре офицерства, его способности масштабно, по государственному мыслить. Причина негативного отношения к органам безопасности со стороны должностных лиц колчаковского режима, вероятнее всего, заключается в человеческой психологии и сущности спецслужб. На контрразведку, помимо борьбы со шпионажем, возлагались функции политического сыска, включавшие в себя слежку за неблагонадежными с точки зрения властей организациями и лицами, а также пресечение их преступных действий. Это, следует отметить, – естественная реакция, способ РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 1а, л.60; д. 87, л. 179. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 11, л. 83. 3 Волков Е. В. Под знаменем белого адмирала. Офицерский корпус вооруженных формирований А. В. Колчака в период Гражданской войны. – Иркутск, 2005. – С. 181 182. 1 2 54 самосохранения любого государственного образования, особенно в условиях политической нестабильности. Создавали и развивали контрразведку те, кто пытался осуществлять контроль над оппозицией, своими противниками и обществом в целом, а препятствовали тому силы, не желавшие над собой этого контроля. Колчаковские органы безопасности в целом объективно подавали информацию «на верх» о настроениях в воинских частях и подразделениях, об озлобленности военнослужащих по отношению к начальству, подчиненным и мирному населению, вызванной неудачами на фронте и т. д. При этом следует отметить, что контрразведка иногда действовала бесконтрольно, вне рамок правового поля, превышала свои полномочия, арестовывала невиновных, что давало повод для нелестных высказываний со стороны должностных лиц в ее адрес. Считая контрразведку инородным телом в штабах, некоторые начальники военных учреждений и командиры воинских частей всячески препятствовали переводу отобранных руководителями спецслужб кандидатов в органы безопасности. Уступая просьбам настойчивых начальников КРО, они отдавали не подобранных военнослужащих, а в большей степени тех, от кого сами хотели избавиться. «И как всегда, в подобных случаях приходится качество заменять количеством», – докладывал начальник контрразведывательного отделения при штабе 2-го Степного отдельного Сибирского корпуса есаул Булавинов1. Настороженное отношение к контрразведке проявляли не только офицеры, но и другие слои населения. По этому поводу Булавинов свидетельствует, что русские не только не желают работать как агенты, «но даже сообщать что-либо важное… остерегаются». По его словам, в большинстве случаев агентами являются латыши, чехи, поляки и прочие иностранцы2. Кстати, эту особенность подметил и начальник Тюменского КРП ротмистр Посников, давая блестящие характеристики подчиненным сербам, чехам, мадьярам. «Ими было обнаружено большое количество большевиков», «…проявили редкие способности по раскрытию большевистских деятелей…», – пишет он в своем рапорте3. Отсутствие системы подбора кадров, неопытность руководителей контрразведывательных структур способствовали проникновению РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 11, л. 83, 162. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 11, л. 162 об. 3 РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 97, л. 39. 55 1 2 враждебных элементов в органы безопасности. Например, начальник иркутского отделения военного контроля капитан Смирнов через прессу приглашал желающих служить в военном контроле. Этой возможностью воспользовалась партия эсеров, командировав к нему трех своих видных членов, которые без проверки были зачислены в штат1. Отобранные из строевых офицеров кандидаты, не имевшие никакого представления об оперативно-розыскной деятельности, нуждались в переподготовке, которая осуществлялась на созданных при штабе ВГК краткосрочных курсах, куда направлялись офицеры, окончившие военные училища и прослужившие в войсках не менее 3 лет. После успешной сдачи выпускного экзамена особой комиссии, офицеры переводились в контрразведывательные и военно-контрольные органы и назначались на должности офицеров для поручений2. Наспех подготовленные контрразведчики высоким профессионализмом не отличались. Но им противостояли такие же дилетанты – красные разведчики, функционеры оппозиционных партий и члены подпольных большевистских организаций, что делало равными шансы на победу. Учиться обеим сторонам приходилось на войне, перенимая опыт у начальников и старших коллег. На взгляд автора, наиболее точную и беспристрастную оценку кадровому составу контрразведывательных органов в Сибири дал генерал-майор П.Ф. Рябиков: «Справедливость требует сказать, что лично мне, как генералквартирмейстеру, ни разу не пришлось обнаружить в работе старших чинов контрразведки… ни каких-либо личных интересов, ни каких-либо провокаторских деяний по опорочиванию… военных и гражданских чинов… руководители контрразведки вели свое дело в преданности Верховному правителю и в постоянном стремлении охранения существующего строя и порядка как от действий противоправительственных организаций и групп, так и от шпионажа, пропаганды и вредительства большевиков. Поручиться за безупречность работы низших агентов контрразведки невозможно, и отдельные случаи нечестной работы, вероятно, место имели»3. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 19, л. 39. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 8, л. 183 - 183 об. 3 ГАРФ, ф. р-5793, оп. 1, д. 1 г., л. 138 об, 143 - 143 об. 56 1 2 В результате разгрома армии Колчака оказалась разрушена система спецслужб. Количество прежних структур значительно сократилось, кадровые потери в таких случаях неизбежны. Опыт десятков контрразведчиков оказался невостребованным. Правда, были и исключения. Осенью 1922 г. общее руководство разведкой и контрразведкой Приамурской области осуществлял генерал-майор В.А. Бабушкин. В 1921 г. Н.П. Злобин, уже в чине генерал-майора, служил помощником начальника информационного отделения административного отдела МВД Временного Приамурского правительства, а с июня 1922 г. он возглавлял районное охранное отделение. В эмиграции Н.П. Злобин состоял членом штаба «Монархического объединения» в Маньчжурии1. На Дальнем Востоке за короткое время сменилось несколько режимов. Каждый правитель формировал свои органы военного управления, назначал новых военачальников, руководителей спецслужб. Но при этом подходы к решению кадровых проблем, обозначившиеся в регионе за два года Гражданской войны, остались прежними. Так, начальником управления политического розыска района Гродековской группы войск 17 июля 1921 г. был назначен генерал-майор А.А. Немысский, бывший жандарм и контрразведчик, при А.В. Колчаке возглавлявший управление государственной охраны Приморской области. КРО штаба группы с июля по октябрь возглавлял подполковник Изотов, а с октября – полковник Лебедев2. Поскольку лидеры Белого движения считали контрразведку второстепенной структурой военно-управленческого аппарата, то вероятнее всего по этой причине не уделяли должного внимания подбору, расстановке, воспитанию и обучению кадров спецслужб. В данном случае доминирующим являлся субъективный подход к решению проблемы того или иного правителя или военачальника. *** Разгоревшаяся между Советской Россией и Белым движением ожесточенная борьба с применением различных методов и форм потребовала новых подходов строительству контрразведывательных ГАРФ, ф. р-3732, оп. 1, д. 2,л. 37 об, 94; Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945). Сборник документов. – ЮжноСахалинск, 1994. – С. 84. 2 РГВА, ф. 39730, оп. 1, д. 11, л. 1, 3, 25. 1 57 органов. Однако разное видение специалистами проблемы обеспечения безопасности государства и армии помешало белогвардейским лидерам создать эффективно действующие, централизованно управляемые, наделенные широкими полномочиями спецслужбы. Существование структур, подчиненных двум ведомствам, мешало координации их деятельности в борьбе со шпионажем и другими антигосударственными преступлениями. Почти на протяжении всей Гражданской войны контрразведка оставалась частью военно-управленческого аппарата. Лишь в канун поражения белых армий, в Крыму и на Дальнем Востоке произошло объединение военной контрразведки и политической полиции. Однако эти меры оказались запоздалыми и малоэффективными. Более того, вожди Белого движения опрометчиво возложили важнейшую функцию жизнедеятельности государства в условиях политического и экономического кризиса – обеспечение безопасности – лишь на спецслужбы и МВД, «позабыв» заручиться поддержкой со стороны других ведомств и учреждений, политических партий, общественных организаций и населения в целом. Считая контрразведку третьестепенной структурой военноуправленческого аппарата, белогвардейские генералы не уделяли должного внимания подбору и расстановке кадров. В то же время следует отметить влияние объективных факторов на кадровый состав белогвардейских органов безопасности. К ним можно отнести отсутствие объединявшей и понятной всем идеологии Белого движения, деформацию морально-нравственных ориентиров офицерского состава в ходе Гражданской войны, недостаточное финансовое и материальное обеспечение военнослужащих белых армий, несовершенство нормативно-правовой базы. Исторический опыт свидетельствует, что в моменты наивысшего социального напряжения значительно возрастает роль и место спецслужб в обеспечении безопасности страны. Не будучи по своей сущности крупномасштабными государственными деятелями и политиками, белогвардейские лидеры не учли это важное обстоятельство и в результате оказались на обочине истории. 58 ГЛАВА 2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 2.1. Пресечение разведывательно-подрывных акций спецслужб и организаций Советской России и иностранных государств В начале ХХ в. между крупными европейскими странами обострилось соперничество за рынки сбыта товаров, природные ресурсы и сферы влияния. В ходе подготовки к предстоящей войне деятельность разведок различных государств была направлена на обеспечение правительств и генеральных штабов информацией политического, экономического и военного характера. «Стремление к получению таких сведений (опережающей информации. – Н. К.), вне сомнения, покоится на инстинкте выживания», – много лет спустя резюмировал профессиональный разведчик и директор ЦРУ А. Даллес 1. С увеличением и качественным совершенствованием армий в конце XIX – начале XX вв. происходит выделение военной разведки в самостоятельную структуру. Ее деятельность по добыче и обработке информации становится все объемнее, а методы получения секретных сведений – все сложнее. Предвидя угрозу со стороны набирающих силу спецслужб, военные руководители ведущих государств мира посчитали целесообразным иметь под своим началом не только разведку («меч»), но и контрразведку («щит»), орган, предназначенный для противодействия шпионажу. Таким образом, разведка и контрразведка стали двумя составляющими единого целого – государственной безопасности. «…обеспечение безопасности социума во все времена есть не что иное, – пишут историки спецслужб И.И. Васильев и А.А. Зданович, – как двоякое умение: беречь и сохранять «свою» тайну, владеть тайной окружающих его социумов – прямых и потенциальных врагов»2. После Октябрьской революции 1917 г. территория Российской империи стала ареной борьбы как внутренних, так и внешних сил, стремившихся к расчленению страны. Поэтому повышенное внимание к белогвардейским государственным образованиям, боровшимся «за 1 Даллес А. ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа. – М.: ЗАО Изд-во Центрополиграф, 2000. – С. 19. 2 Зданович А.А., Васильев И.И. Спецслужбы в зеркале социологии//Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб.– М.: Кучково поле, 2006. Т. 1. – С. 28. 59 единую и неделимую», проявляли не только Советская Россия и Германия, но также лимитрофы1 и даже союзники – Англия, США, Франция и Япония. Шпионажем против белогвардейских режимов занимались фактически все державы, участвовавшие в той или иной форме в Гражданской войне в России. Первым параграфом «Временного положения о контрразведывательной службе» 1917 г., документа, регламентировавшего деятельность контрразведки белогвардейских правительств и армий на Юге России, определялась ее задача, заключавшаяся, в частности, «…исключительно в обнаружении и обследовании неприятельских шпионов…»2. В принятых в годы Гражданской войны документах, данное положение осталось без изменений. Под шпионажем белогвардейские контрразведчики понимали «собирание всякого рода сведений», а шпионами называли лиц, которые «тайным образом или под ложными предлогами собирали или старались собирать сведения военного характера с намерением сообщить их неприятелю»3. Между тем, как свидетельствуют архивные материалы, работа агентуры советских и иностранных спецслужб (Великобритании, Германии, США и др.) не ограничивалась лишь «чистой» разведкой. Деятельность агентов была также направлена на ослабление потенциала Белого движения: поддержку оппозиционных сил, пропаганду, разложение воинских частей, диверсии и т.д. Отметим, что подрывные акции являлись доминирующими в деятельности разведывательных органов. Сконцентрировав внимание на политическом сыске, деникинские органы безопасности контршпионажу отвели второстепенную роль. «Круг обязанностей контрразведки, определяемый «Положением о контрразведывательной службе», совершенно не удовлетворяет требованиям времени, т. к. борьба с военным шпионажем противника является теперь второстепенной задачей, – говорится в докладе оберквартирмейстера штаба командующего войсками Юго-западного края. – 1 Лимитроф (лат. limitrophus – пограничный) – название государств, образовавшихся после Октябрьской революции на окраине бывшей Российской империи: Эстония, Литва, Латвия, Финляндия.// Словарь Ушакова. <www.vseslova.ru/index.php?dictionary=ushakov.> 2 РГВИА, ф. 2000, оп. 7, д. 1, л. 59. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 206, л. 5. 60 Гражданская война, являясь политической борьбой, не может оставить контрразведку в стороне от политики»1. Начальник особого отделения отдела Генштаба Военного управления полковник П.Г. Архангельский в 1919 г. писал, что контрразведка «устранилась от выполнения своей непосредственной обязанности – наблюдения за разведчиками и агентами противника»2. Говоря о приоритетах в деятельности деникинской контрразведки на начальном этапе Гражданской войны, следует иметь в виду, что спецслужбы главного противника – Советской России – находились в стадии формирования. Лишь 5 ноября 1918 г. был создан центральный орган военной разведки – Регистрационное управление (Региструпр) Полевого штаба Революционного военного совета Республики (РВСР). Испытывавшему недостаток финансовых средств, квалифицированных кадров Региструпру не сразу удалось создать агентурные сети в белогвардейском тылу и наладить сбор нужной командованию Красной Армии информации. Органы ВЧК в 1918 г. не располагали специализированными разведывательными структурами, их основные усилия направлялись на «борьбу с контрреволюцией» внутри страны и подавление очагов антисоветских выступлений. Основной задачей созданного 19 декабря 1918 г. Особого отдела ВЧК являлась борьба со шпионажем и контрреволюцией в учреждениях и частях Красной Армии. Только в конце 1919 г. местные особые отделы занялись внешней контрразведкой3. Заметим, что помимо спецслужб разведывательноподрывной деятельностью против Белого движения занимались подпольные органы РКП (б) и партизанские отряды, составной частью деятельности которых являлся сбор разведывательных сведений и проведение различного рода диверсионных акций в тылу противника. Большевики на белом юге использовали весь арсенал средств тайной войны: вели разведку, устраивали диверсии на железных дорогах, в портах, выводили из строя объекты различного назначения, разлагали воинские части, ведя среди них агитацию. Сохранение секретов для деникинских штабов оказалась трудно решаемой задачей. Проникшие в учреждения и штабы большевистские ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 39, л. 1. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 23, л. 36 - 37. 3 См.: Зданович А. А. Отечественная контрразведка (1914 – 1920): Организационное строительство. – М.: Издательство «Крафт+», 2004. 1 2 61 агенты зачастую оставались нераскрытыми. Борьба с агентурой советской разведки затруднялась тем, что война велась со своими соплеменниками, носителями одного языка, культуры и менталитета. В результате раскола общества по разные стороны баррикад оказались различные слои населения: интеллигенция, офицерство, дворянство, служащие, которые являлись негласными сотрудниками советских спецслужб и членами подпольных большевистских организаций. Офицеры Генштаба, вчерашние юристы из коммерческих фирм, получившие в годы Первой мировой войны офицерские погоны люди мирных профессий, не были знакомы даже с азами контршпионажа, который требовал особых подходов и коренным образом отличался от политического сыска. «Наибольшие затруднения представляют получения сведений о подозреваемых в военном шпионстве лицах ввиду того, что шпион работает в одиночку, не сообща, как то имело место в подпольных политических организациях, где всегда можно найти недовольных азефов, – пишет генерал Н.С. Батюшин. – Обнаружить поэтому шпиона, обыкновенно ничем не выделяющегося из окружающей среды, дело нелегкое и возможно лишь при широком содействии не только осведомленных в этом деле правительственных органов, но главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения военных тайн государства, то есть в конечном результате и своих собственных интересов, с крушением государства обыкновенно страдают и частные интересы подданных»1. Из-за недостатка финансовых средств, несовершенства организационно-штатной структуры, низкой квалификации кадров, коррупции, отвлечения значительной части сил и средств на политический сыск, борьба с агентурой противника велась вяло и неэффективно. Белогвардейская контрразведка не смогла предотвратить утечку секретной информации, сохранить свои тайны от противника. Например, в июле 1919 г. разведорганы Южного фронта Красной Армии узнали о готовящемся наступлении ВСЮР на Курск-Орел-Тулу. Во время осады Харькова Добровольческой армией штаб большевиков располагал совершенно точными сведениями о численности и расположении белогвардейских частей. При расследовании выяснилось, что агенты противника под видом сестер 1 Батюшин Н. Указ соч. – С. 127 - 128. 62 милосердия, представителей Красного Креста или перебежчиков вели разведку среди офицеров и солдат, выпытывая необходимые сведения1. Деникинская контрразведка достигла значительных успехов по обнаружению, а в некоторых случаях и ликвидации большевистских организаций. Например, она установила цели, задачи, районы действий, некоторых руководителей Кавказского коммунистического комитета (ККК), занимавшегося разведывательно-подрывной деятельностью в тылу ВСЮР. Контрразведчики документально установили, что ККК находится в связи с английской рабочей партией в Москве и Закавказским крестьянским и рабочим съездом в Тифлисе 2. В докладе начальника КРО при штабе главноначальствующего и командующего войсками Терско-Дагестанского края ротмистра Новицкого от 12 октября 1919 г. говорится, что в результате разработки материала при ликвидации в Кизляре астраханских разведчиков и показаний белогвардейского агента удалось раскрыть всю организацию большевистской разведки в тылу ВСЮР. Белогвардейская контрразведка установила, что разведка красных направила на Северный Кавказ около 600 малоопытных, не знакомых с профессией агентов. Ее активность была вызвана наступлением частей Красной Армии с целью отрезать нефтяной район от Вооруженных сил на юге России и занять выгодное в стратегическом отношении положение на фронте3. Кавказский коммунистический комитет и командование Красной Армии выработали план потопления судов Каспийской флотилии. В октябре 1919 г. деникинская контрразведка арестовала основного исполнителя предстоящего диверсионного акта, и вместо него внедрила в организацию своего агента, благодаря чему получила доступ к достоверной информации о готовящихся акциях. Вскоре члены большевистского подполья были арестованы и переданы военноморскому суду4. Разоблачить агентуру противника большевикам оказалось непросто, поскольку сотрудники белогвардейских спецслужб строго придерживались «Инструкции для ведения агентурного делопроизводства контрразведывательными органами», утвержденной генерал-квартирмейстером штаба главкома ВСЮР в августе 1919 г. РГВА, ф. 40238, оп. 1, д. 57, л. 39. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 27, л. 7. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 23, л. 77 - 78 об. 4 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 15, л. 14 - 14 об. 63 1 2 с целью обеспечения секретности, систематизации, регулирования и учета розыскной работы. Этим документом также устанавливался обязательный для всех КРО порядок агентурного делопроизводства. Вся переписка о подозреваемых осуществлялась помощником начальника отделения по розыскной части или начальником КРП, с привлечением самых проверенных чинов для поручений. Алфавитная книжка секретных сотрудников велась лишь с указанием их кличек и отметок тех нарушений службы и случаев отрицательного поведения агентов, которые недопустимы и вели за собой отказ от учета агента и его исключение. Она должна была храниться вместе с шифрами и являлась доступной только начальникам контрразведывательных органов и лицам, заведующим агентурой1. При проведении контрразведывательной деятельности в конце Гражданской войны спецслужбы стали активно применять методы агентурного внедрения в военные, административные и партийные структуры Советской России. Особой целью белогвардейской агентуры являлись Военно-революционные комитеты, комиссариаты, штабы Красной Армии, трибуналы и ЧК. План такой работы в деталях начальник штаба главнокомандующего генерал-лейтенант П.С. Махров доложил генерал-лейтенанту П.Н. Врангелю, который его утвердил2. Но для закрепления и развития успеха в борьбе с разведывательноподрывной деятельностью красных белогвардейским органам безопасности не хватало материальных и финансовых средств, квалифицированных штатных сотрудников и агентов, серьезным препятствием являлась повседневная бюрократическая рутина3. Контрразведке становилось все труднее противодействовать интенсивной работе фронтовых подразделений военной разведки Красной Армии, о чем свидетельствуют регулярно поступавшие советскому командованию агентурные сводки сведений. Большевистским спецслужбам удалось проникнуть в штаб Русской армии путем вербовки полковника Скворцова и капитана Деконского. Только в октябре 1920 г. их арестовала врангелевская контрразведка. После чего, в штабе неудачи Кубанской десантной операции белых РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 115, л. 1-2. Махров П.С. В Белой армии генерала Деникина (Записки начальника штаба Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России). – СПб, «Logos», 1994. – С. 282-283. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 27, л. 7 об - 8. 64 1 2 связывали с тем, что ее планы стали заблаговременно известны красным1. Итак, в ходе Гражданской войны борьба между советской разведкой и белогвардейской контрразведкой на Юге России велась с переменным успехом и носила эпизодический характер, поскольку обе спецслужбы, по большому счету, еще находились в стадии зарождения. Но при этом все же просматривается следующая тенденция: с укреплением мощи государства происходит усиление его спецслужб и, наоборот. Победы, одержанные Красной Армией, расширяли потенциал советской разведки, а поражения Русской армии, сокращение территорий, людских и материальных ресурсов сужали возможности врангелевской контрразведки. По этой причине, на взгляд автора, борьба белоэмигрантских организаций против Советской России была обречена на поражение. Дальнейшее развитие событий убедительно подтверждает данный вывод. После заключения в марте 1918 г. Брест-Литовского мирного договора с Москвой, Германия оккупировала Украину, Белоруссию и Прибалтику. Немцы намеревались контролировать большевистскую власть, чтобы против них не восстановился восточный фронт. В то же время они поддерживали сепаратистки настроенные национальные окраины с целью воспрепятствования объединения России. Даже после революции ноября 1918 г., выведя свои войска из Украины и Крыма, Германия продолжала тайным путем решать свои политические задачи. Наиболее дальновидные руководители белогвардейских спецслужб высказывали обоснованное предположение, что Германия не сможет примириться с потерей былого экономического могущества, поэтому ей нужна слабая Россия. 13 февраля 1919 г. обер-квартирмейстер штаба войск Юго-Западного края докладывал начальнику особого отделения отдела Генштаба: «Германский капитал и банки, руководимые агентами из евреев, остались в России и в частности сосредоточились в Одессе, то есть основания полагать, что направление к разрушению русского государства продолжается. Поэтому борьбу с банками, зависящими от германского капитала, проникновение в их тайны – есть один из видов борьбы»2. Поставленная задача по расчленению России и укреплению влияния на окраинах проводилось посредством немецких банков и еврейской 1 2 ГАРФ, ф. р-6217, оп. 1, д. 24, л. 315. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 39, л. 3. 65 организации из крупных местных финансистов во главе с А.Р. Хари, Гепнером и Бабушкиным. Как было установлено секретным наблюдением, они задались целью поддерживать Украину через различные политические направления, стремились препятствовать проведению идей Добровольческой армии по воссозданию единой России1. При том Германия старалась путем дипломатических комбинаций назначать своих ставленников на руководящие посты, которые являлись гарантией безопасности и неприкосновенности немецким агентам. В частности, присяжный поверенный Фурман, до войны работавший на германскую разведку, был назначен на должность болгарского консула в Киеве. Пост датского консула в Одессе занимал А.Р. Хари, директор местного отделения Русско-Азиатского банка, через которого шли переводы денежных сумм и директивные указания немецким шпионским организациям. Хари вместе с другими лицами, во время пребывания французов в Одессе, скупал французскую валюту, чем способствовал понижению курса рубля. Об этом знала местная контрразведка, но не предпринимала никаких мер. Но когда население стало возмущаться, она арестовала всю группу. Однако вскоре злоумышленники были выпущены под поручительство некого Боткина, авантюриста, игравшего видную роль в одесской контрразведке 2. На Юге России немцы ориентировались на политические силы, не разделявшие союзных отношений со странами Антанты и стоявшие за союз с Германией. В скрытой оппозиции к командованию Добровольческой армии и ВСЮР находилась монархическая партия, представлявшая собой значительную, хотя ничем реально не проявившую себя силу. В ее состав, кроме аристократии, входило значительное число офицеров, и даже солдаты. С помощью монархистов немцы рассчитывали организовать заговор с целью смещения высшего командного состава и замены его лицами германской ориентации, чтобы потом заключить союз с Россией3. Помимо этого, немецкая разведка возлагала надежды на возвращающихся из Германии на Родину офицеров, снабжала их явками к своим агентам в России и Константинополе для обеспечения деньгами и проведения инструктажа. Несмотря на бессистемный характер противодействия германскому шпионажу, белогвардейская контрразведка выявила немецкие ГАРФ, ф. р-446, оп. 2, д. 44, л. 254 об. ГАРФ, ф. р-5802, оп. 1, д.1451, л. 1- 2, 107. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 23, л. 39 об, 172 - 173, 175. 66 1 2 разведцентры в Константинополе, Новороссийске, Ростове, Харькове, Николаеве, Симферополе и Севастополе, а также их агентуру1. По проверенным данным в Ростове, Таганроге и Новочеркасске находилось около 100 германских офицеров, оставленных разведкой после оккупации в качестве резидентов. Однако из-за отсутствия кредитов на содержание агентуры и оплаты услуг случайных осведомителей, контрразведывательная часть лишилась всякой возможности уделять внимание немецкой шпионской организации. Дальнейшее наблюдение в указанном направлении носило эпизодический характер2. Некоторые ориентирующиеся на Германию организации белогвардейцами все же были ликвидированы. Но по вышеизложенным причинам контрразведке не удавалось доводить дело до логического конца – привлечь виновных к судебной ответственности. Начальник КРЧ особого отделения отдела Генштаба капитан А.С. Дмитриев в августе 1919 г. писал, что, наблюдая в течение полугода за контрразведкой ВСЮР, не слышал ни об одной шпионской ликвидации, ни об одном законченном процессе, кроме самосудов 3. Тем не менее, немецкая разведка так и не смогла реализовать политические цели своего правительства – привести к власти в России прогермански настроенных политиков и заключить с ними выгодный для Германии договор. Однако вряд ли это можно ставить в заслугу белогвардейским спецслужбам. На дальнейшую политику Германии повлияло ее поражение в Первой мировой войне, которое закончилось подписанием Версальского договора 28 июня 1919 г., в результате которого страна лишалась права иметь Генеральный штаб и разведку, получила экономический кризис и внутриполитические неурядицы. Намерение вождей Белого движения сохранить целостность России рассматривалось правящими кругами государств, образовавшихся на территории бывшей империи, как великодержавный русский шовинизм. Поэтому уже в 1918 г. только что сформированные спецслужбы «самостийной» Украины начали активную разведывательно-подрывную деятельность против Добровольческой армии. Пользуясь благоприятным контрразведывательным режимом, сотрудники разведки Украинской народной республики (УНР), действовавшие под прикрытием дипломатических учреждений, во второй половине 1918 г. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 90, л. 152 - 152 об. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 50, л. 42 - 43 об. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 1, л. 58 об. 67 1 2 проделали большую работу по сближению Украины с Кубанью с целью последующего возможного входа края в ее состав «на условиях федерации». В декабре 1918 г. разведчики представили предложения относительно распространения присутствия украинских спецслужб и подготовки на Кубани вооруженного восстания против Добровольческой армии, но к их доводам не всегда прислушивались руководители, и дело «было затеряно»1. Деникинская контрразведка раскрыла и арестовала резидента разведочного отдела К. Поливана, прикрывавшегося должностью первого секретаря посольства УНР в Екатеринодаре. Однако ему, судя по отчету, удалось вернуться домой. Посла полковника Ф. Боржинского белые расстреляли2. В Одессе контрразведка выявила центр, в котором группировались офицеры, поддерживавшие связь с петлюровцами и выполнявшие их разведывательные задания. Белогвардейские спецслужбы располагали сведениями о местонахождении и деятельности других разведывательных пунктов Директории3. Несмотря на неудачи, Украина и дальше продолжала через своих эмиссаров поддерживать негласные контакты с правящими кругами кубанского казачества. Так, по заданию верховной власти УНР, Ю. Скугар-Скварский неоднократно переходил линию фронта с фальшивыми документами, собирал информацию о силах и планах действий Добровольческой армии, а также пытался склонить власти Кубани к открытому вооруженному выступлению против А.И. Деникина. В Екатеринодаре украинский разведчик получил от члена Особенного Совещания ВСЮР И. Макаренко информацию о передислокации воинских частей белых. 15 сентября он принял участие в секретном совещании Совета Кубани, где призывал к общей борьбе за независимость против сил российской реакции. В конце месяца эмиссар предоставил С.В. Петлюре подробный доклад о своем путешествии. Однако последующего развития это дело не получило 4. Заметим, что нелегальные контакты верхушки кубанского казачества с Украиной не являлись секретом для командования ВСЮР. 1 Сідак В. Національні спецслужби в період української революції 1917-1921 рр. (невідомі сторінки історії). <http://exlibris.org.ua/sidak/r4-p1.html.> 2 Веденеев Д. Разведка его ясновельможности. Малоизвестное о спецслужбах гетмана Павла Скоропадского//В мире спецслужб. – 2004. – №4. – С. 12. 3 ГАРФ, ф. р-5936, оп. 1, д. 422, л. 21. 4 Сідак В. Указ соч. <http://exlibris.org.ua/sidak/r4-p3.html.> 68 Активно работала против белогвардейцев на Юге России и грузинская разведка. Например, ей удалось заполучить секретные сведения штаба главкома ВСЮР, подписанные начальником разведывательного отделения полковником С.Н. Ряснянским и полковником Мельницким; секретные доклады начальника штаба главнокомандующего ВСЮР генерала Романовского, затем опубликованные в тифлисской газете «Борьба»; телеграмму начальника Военного управления генерал-лейтенанта В.Е. Вязьмитинова относительно Грузии1. Белогвардейскому командованию об этом стало известно только летом 1919 г. А в сентябре от агентуры поступили сведения о вербовке грузинскими спецслужбами уволенных из армии офицеров и направлении их в качестве агентов в белогвардейский тыл. Генерал-майор Ю. Н. Плющевский-Плющик просил начальника отдела Генштаба Военного управления дать распоряжение пропускным пунктам Черноморского побережья сообщать о проезде таких лиц из Грузии начальнику КРП с указанием фамилий, имен, отчеств2. Иначе организовывалась работа в отношении военных миссий союзных государств – Англии и Франции, которая требовала большего опыта со стороны белогвардейских спецслужб. И, тем не менее, внешней контрразведке удалось выявить центр французской контрразведки в Константинополе, а также английскую разведывательную организацию, действовавшую под флагом «Красного креста». Представитель главкома Русской армии в Швейцарии Ефремов не исключал возможности передачи большевикам сведений военного характера, добываемых этой миссией для сообщения в Лондон3. Напомним, что именно тогда англичане требовали от белых капитулировать перед ленинской «амнистией». Победы Кранной Армии на Юге России, разгром Русской армии в Крыму послужили окончанием одного этапа борьбы белогвардейских и большевистских спецслужб, и началом другого, эмигрантского, продолжавшегося почти два десятка лет. Белогвардейские режимы в Сибири основную угрозу своей безопасности не без основания видели в Советской России и Германии, поэтому усилия их контрразведывательных органов были направлены на противодействие разведывательной деятельности этих стран. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 26, л. 30 об. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 2, л. 90. 3 Росс Н. Указ. соч.< http://whiteforce.newmail.ru/rossgl10.htm.> 69 1 2 Документ под названием «Общее понятие о шпионстве и родственных ему явлениях» давал следующее определение военному шпионажу или военной разведке: «собирание всякого рода сведений о вооруженных силах и об укрепленных пунктах государства, а также собирание имеющих военное значение географических, топографических и статистических данных о стране. Сбор этих сведений может производиться с целью передачи их иностранной державе». Здесь же дается определение и другим видам шпионажа – экономическому, дипломатическому, политическому, морскому. В приложении сделано немаловажное уточнение, что работа тайных агентов не ограничивается только сбором сведений, а бывает направлена на создание в тылу неприятеля «условий, ослабляющих его оборонительную силу»1. «Контрразведка, – говорится в «Инструкции начальникам военноконтрольных отделений», - заключается в своевременном обнаружении лиц, занимающихся разведкой для большевиков и немцев и в принятии мер для воспрепятствования разведывательной работе этих лиц. Конечная цель военного контроля есть привлечение к судебной ответственности, уличенных в военном шпионаже лиц… или прекращение вредной деятельности названных лиц административными мерами». Инструкция обязывала брать под наблюдение иностранные консульства и агентства, где могли оказаться шпионские центры противника, а также учреждения и штабы, являвшиеся главной сферой деятельности агентуры по добыванию секретных документов и сведений2. Данный документ отнюдь не во всем отвечал реалиям того времени. Разумеется, штабы должны были являться объектами пристального внимания со стороны военно-контрольных отделений. Однако ни большевики, ни немцы, находясь в состоянии войны с белогвардейскими режимами, не имели на их территории ни посольств, ни консульств. Германская разведка на территории, занятой белогвардейскими армиями, работала с нелегальных позиций, обладая агентурными сетями в ряде крупных городов на Востоке России. В одном из документов белогвардейской контрразведки говорится, что в марте 1918 г. разведотделение германского генштаба с согласия 1 2 РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 17, л. 106 об - 107. РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 67, л. 6 - 7. 70 большевистского правительства вооружило 12800 австрийских и немецких военнопленных, принявших российское подданство, и направило в Сибирь для поддержки советской власти, а также с целью захвата Транссибирской магистрали и объявления Сибири своей колонией. Однако эти грандиозные замыслы так и остались нереализованными. Воспрепятствовала им активная деятельность чехов, которые вовремя раскрыли планы германской разведки и при содействии белогвардейских властей произвели в Томске обыски у членов шведской миссии и других лиц1. Военный контроль штаба Сибирской армии арестовал членов немецкой делегации по отправке военнопленных в Германию, поместил их лагерь военнопленных и начал против них следственные действия2. Вышеупомянутые чехи не только тесно сотрудничали с колчаковской властью в борьбе с противниками режима – немцами и большевиками. Сохранившиеся в ГАРФ и РГВА документы свидетельствуют об активном шпионаже против белогвардейцев со стороны учрежденного летом 1918 г. при штабе корпуса тайного разведывательного отдела (ТVО), имевшего агентурные пункты во многих городах от Волги до Байкала3. Так, тайный агент Джон (оперативный псевдоним), внедрившись в ближайшее окружение генерала М.К. Дитерикса, регулярно докладывал своему куратору майору Марино о разговорах начальника штаба Верховного главнокомандующего с адмиралом А. В. Колчаком, с офицерами своего штаба и даже женой. По отчетам можно судить, что он встречался со многими высокопоставленными лицами, в частности с генераллейтенантом А.Н. Пепеляевым. Белогвардейской контрразведке разоблачить Джона не удалось. В январе 1920 г. агент направил Марино рапорт о составе советских органов власти в Иркутске, а в марте уже докладывал об обстановке в Чите4. На кого работал Джон в то время, когда чешские части под ударами Красной Армии бежали на восток вместе с награбленным в России ГАРФ, ф. р-7490, оп. 1, д. 1, л. 7 - 8; РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 74, л. 5. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 7, л. 84 об – 85 об. 3 Голуб П.А. Белый террор в России (1918-1920 гг.) – М.: Издательство Патриот, 2006. – С. 353. 4 ГАРФ, ф. р-6219, оп. 1, д. 26, л. 2 - 19; РГВА, ф. 39617, оп. 1, д. 246, л. 8, 29, 31. 1 2 71 добром? На тайный разведывательный отдел штаба корпуса? Или, может быть, у него появились другие хозяева? Впрочем, эти вопросы остаются для нас без ответов, поскольку колчаковская контрразведка к тому времени лежала под обломками режима, которому служила. Деятельность спецслужб США и Японии в 1918 - 1922 гг. соответствовала курсу правительств этих стран в отношении России. С одной стороны, они оказывали помощь и поддержку белому движению в борьбе с большевиками, а с другой – проводили разведывательные мероприятия военного, политического и экономического характера на территории, занятой белыми армиями, поддерживали сепаратистские течения, эсеровские выступления и т. д. Весьма активно вели разведку американцы. К этой работе привлекались консульства во Владивостоке, Харбине, Чите, Иркутске, Красноярске, Томске, Омске, Екатеринбурге, а также военные представители и общественные организации – Красный Крест и Христианский союз молодых людей (ХСМЛ). На Транссибирской магистрали сосредоточила большую часть своих кадров американская техническая комиссия, посланная в Россию еще при Временном правительстве. Активную деятельность во Владивостоке развил консул Колдуэл. В своих сообщениях в Вашингтон он настойчиво советовал добиться максимального расширения союзной агентуры. «Вскоре после высадки войск на Дальнем Востоке в распоряжение Гревса (командующий американскими войсками в Сибири, генералмайор. – Н. К.) из Вашингтона было прислано 15 кадровых офицеров военной разведки, – пишут А.И. Колпакиди и О.И. Лемехов. – Их определили в города, расположенные по Транссибирской железной дороге, где они должны были собирать сведения о военном, политическом и экономическом положении Сибири»1. В поле зрения особого отделения управления 2-го генералквартирмейстера при Верховном главнокомандующем, занимавшегося контактами с военными агентами союзнических и нейтральных стран, поддержанием непосредственных связей с представителями союзного командования в Омске и с иностранными миссиями, попал кадровый разведчик армии США майор Слоутер (по архивным документам – Слоттер), действовавший под прикрытием военного представителя. 1 Колпакиди А. И., Лемехов О. И. Главный противник. ЦРУ против России. – М.: Вече, 2002. – С. 24. 72 В докладе начальника особого отделения 2-му генерал-квартирмейстеру при ВГК о поездке американца на фронт Сибирской армии 23 июня – 3 июля 1919 г. говорится следующее: «…внимательно относился к железнодорожному движению, каждый день делал пометки в записной книжке, в штабе Сибирской армии и Северной группы изучал расположение частей и знакомился с последними оперативными распоряжениями. Все донесения, имеющие важное значение, направляются Слоутером в Вашингтон». Находившихся вместе с американцами колчаковских офицеров поразила их осведомленность. Так, 25 июня 1919 г. консул в Екатеринбурге Фермер сообщил Слоутеру о том, что 26 июня готовится удар красных на Пермь. И в этот же день белые части были атакованы. Чтобы воспрепятствовать утечке информации о реальной ситуации на фронтах, начальник особого отделения предлагал в момент тяжелых боев не разрешать поездки иностранцам в район боевых действий1. Отметим, что американская разведка прилагала усилия к тому, чтобы представить своему правительству реальную ситуацию в Сибири, предостеречь от авантюрных действий. Удручающей выглядит картина в секретном донесении офицера военной разведки подполковника Р.Л. Эйхельберга: «Самая значительная слабость Омского правительства состоит в том, что подавляющее большинство находится в оппозиции к нему. Грубо говоря, примерно 97% населения Сибири сегодня враждебно относится к Колчаку», – пишет разведчик2. Население Сибири негативно относилось не только к своему правительству, но и к интервентам, о чем не сказал Р.Л. Эйхельберг. Однако в то время в Америке реалистичный взгляд на вещи был непопулярен. Подавляющее большинство членов правительства США и дипломатического корпуса продолжали верить в то, что адмирал А.В. Колчак при поддержке интервентов в итоге победит большевиков. Одновременно Соединенные Штаты, следуя политике двойных стандартов, оказывали поддержку силам, находящимся в оппозиции Белому движению. Цели и задачи так называемых экономических миссий и общественных организаций не являлись секретом для белогвардейских органов безопасности. Контрразведка фиксировала их плановую и РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 114, л. 41 об – 42. Свидетельство подполковника Эйхельберга//Новое время. – 1988. – №34. – С.35 – 37. 73 1 2 систематическую работу по разведке и пропаганде американских интересов, контакты «с теми элементами, которые наиболее желательны для проведения американского влияния». Например, ХСМЛ через свою банковско-комиссионную контору «Юроверт» субсидировал русские кооперативы и через них поддерживал связь с большевиками западной России. В апреле 1919 г. было установлено, что американская разведка на Дальнем Востоке имела связь с большевистскими и эсеровскими организациями, представители которых являлись ее агентами1. Американцев очень беспокоило поведение японцев. Значительно увеличив свою группировку в Сибири, Япония стала игнорировать претензии США на руководящую политическую роль в регионе. Оставаясь в тени, японцы провоцировали обострение отношений между американскими военнослужащими и казаками. Американское командование, ревностно следившее за влиянием японцев в Сибири, через спецслужбы пыталось дискредитировать японцев в глазах русского общества3. Однако местные жители одинаково ненавидели всех интервентов со всеми вытекающими отсюда последствиями. Действуя в русле своих военно-политических устремлений, Страна восходящего солнца вела массированную разведку на территории Сибири и Дальнего Востока, опираясь на китайскую, корейскую и японскую колонии, а также российских граждан. 4 апреля 1918 г. японские агенты совершили убийство двух граждан японской национальности, что послужило поводом командующему флотом адмиралу Като на следующий день отдать приказ о высадке десанта во Владивостоке. В период оккупации в Благовещенске, Владивостоке, Иркутске, Омске, Харбине и Чите были созданы структуры так называемой «специальной (особой) службы (Токуму-Кикан). Во главе их «стояли представители военной администрации, выполнявшие функции военных атташе Японии при правительстве А.В. Колчака и военной администрации на той или иной оккупированной территории», которые в переводе на русский язык стали именоваться японскими военными миссиями (ЯВМ)3. РГВА, ф. 39499, оп. 1, д. 119, л. 10, 16 об. РГВА, ф. 39499, оп. 1, д.119, л. 8 об. 3 Ямпольский В.П. Роль японских спецслужб в борьбе против Советского Союза (1918-1945)//Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб.– М.: Кучково поле, 2006. Т. 2. – С. 174 -175. 74 1 3 Чины японских частей занимались шпионажем среди колчаковских войск. В Красноярске контрразведке удалось задержать нескольких японцев. Генерал-квартирмейстер распорядился поступать с ними по закону, уведомив начальство привлекаемых к ответственности лиц через Главный штаб и МИД1. Япония пыталась укрепить влияние на континенте, привлекая к сотрудничеству представителей различных общественных групп и прессы. Например, чины военной миссии в Омске, по данным КРЧ, приглашали журналистов, охотно делились с ними всякого рода информацией, предлагали угощения и подарки2. Случай разоблачения и привлечения к ответственности японских агентов являлся исключением, нежели правилом. Вообще по документам колчаковских спецслужб сложно судить о размахе японского шпионажа в Сибири в тылу белогвардейских войск. В данном случае сошлемся на слова генерал-майора Такиуки. Подводя итоги японской интервенции на Дальнем Востоке, он откровенно заявил: «О сибирской экспедиции 1918 - 1919 гг. говорят, что это не что иное, как попусту выброшенные 700 миллионов иен. Но это не совсем так. В то время в Сибири работали офицеры из всех полков Японии, которые занимались изучением края. В результате те местности, о которых мы ничего не знали, были изучены, и в этом отношении у нас не может быть почти никаких беспокойств…»3. Таким образом, находившиеся в Сибири и на Дальнем Востоке интервенты, поддерживая колчаковский режим, в первую очередь преследовали свои собственные геополитические интересы, поэтому занимались разведдеятельностью не только против Советской России, но и белогвардейцев. Контрразведывательные органы Верховного правителя по мере возможности вели наблюдение за иностранными спецслужбами, но активного противодействия им не оказывали, руководствуясь, на взгляд автора, политическими соображениями. Характерной особенностью шпионажа в годы Гражданской войны являлось ведение разведывательно-подрывной деятельности силами различных организаций, тесно сотрудничавших со спецслужбами. Как РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 348, л. 17. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 105, л. 2. 3 Цит. по: Рабинович С. Иностранный шпионаж в СССР в годы Гражданской войны// О некоторых методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры. – Партиздат ЦК ВКПБ, 1937. <http://vault.exmachina.ru/spy/14/1/.> 75 1 2 следует из выше приведенных примеров, к подобным мерам прибегали Германия и Соединенные Штаты. Советские спецслужбы и действовавшее совместно с ними Сибирское бюро РКП (б) вели разведывательную работу в тылу армии адмирала А.В. Колчака, совершали диверсии, занимались подготовкой восстаний в городах и руководили партизанским движением в деревнях1. В мае 1919 г. в штабе 5-й армии была создана служба зафронтовой разведки, которую возглавил член Реввоенсовета И.Н. Смирнов. Новая структура занималась не только сбором сведений, но и забрасывала агентуру для организации подполья в тылу колчаковских войск. В мае-июне 1919 г. перед разведкой красных стояла задача выявить канал заброски белогвардейской агентуры, перехватить его и использовать в дезинформационных целях. Началу операции способствовало появление в особом отделе 5-й армии видных эсеров Кондакова и Семенова. На допросе они заявили, что состоят в сибирской подпольной организации, добивающейся свержения интервентов и Верховного правителя. По заданию руководства партии они внедрились в колчаковскую разведку и теперь включаются в совместную с большевиками борьбу. После тщательной проверки, красные представили Кондакову возможность встретиться с резидентом белогвардейцев Григорьевым, который дал задание вернуться с отчетом в разведотдел Западной армии, возглавляемый полковником Шоховым. В штабе белых Кондакову доверили группу диверсантов для переброски в тыл красных. Естественно, все агенты работали под наблюдением особого отдела. Позже их под различными предлогами, подвергали «изъятию». Всего было обезврежено более 130 диверсантов. Параллельно Кондаков, продолжая контакты с Григорьевым, снабжал его разведывательными донесениями, содержавшими дезинформацию. Как потом выяснилось, эти сведения сыграли не последнюю роль при осуществлении Златоустовской войсковой операции. По признанию арестованного в Красноярске полковника Шохова, при борьбе за Златоуст командование Западной армии не допускало мысли о том, что их дезинформирует красноармейская разведка. По Борьба за Урал и Сибирь//Воспоминания и статьи участников борьбы с учредиловкой и колчаковской контрреволюцией/Под ред. И. Н. Смирнова, И. П. Флеровского и Я. Я. Грунта. – М., Л., Госиздат, 1926. – С. 124. 76 1 словам офицера, он полностью доверял Кондакову и сотрудникам его резидентуры. Полковник признал, что такое могло случиться только от неопытности его подчиненных, и заявил, что «никто из нас не был как следует знаком с искусством разведки, все мы были направлены в нее со штабной работы»1. Успех красных в оперативной игре в немалой степени обусловлен взаимодействием военной разведки и особого отдела – структур, подчинявшихся разным ведомствам. Органы колчаковской разведки и контрразведки, имея общее руководство в лице 2-го генералквартирмейстера, так и не смогли организовать взаимодействие друг с другом. Генерал-майор П.Ф. Рябиков в своей книге «Разведывательная служба в мирное и военное время» обратил особое внимание на координацию действий обеих спецслужб: «…контрразведка должна вести свою работу в самом тесном контакте с разведкой; для успешного разрешения задач, входящих в круг ведения контрразведки, необходимо основательное знакомство с организацией шпионажа и с задачами, которые поручаются тайным агентам; с другой стороны разведка, выбирая сотрудников, имея дело с массой людей, недостаточно известных, должна всегда всесторонне выяснить в контрразведке, не является ли данное лицо… подозрительным по шпионажу или не имеет ли оно каких-либо подозрительных связей…»2. На практике же все оказалось иначе. Несмотря на успех советской военной разведки в проведении вышеупомянутой операции, ее деятельность в целом командование Красной Армии и руководители Сибирской ЧК оценивали критически, полагая, что колчаковская спецслужба работала более эффективно, нежели собственная. По их мнению, главная причина недостатков заключалась в отсутствии грамотных специалистов. В Гражданскую войну, как известно, большевики в разведку набирали людей по политическому стажу, а не военному опыту3. В данной ситуации красное командование делало ставку на массовость. Для сбора сведений во вражеском тылу вербовались 1 Борьба за Урал и Сибирь//Воспоминания и статьи участников борьбы с учредиловкой и колчаковской контрреволюцией/ Под ред. И. Н. Смирнова, И. П. Флеровского и Я. Я. Грунта. – М., Л., Госиздат, 1926. – С. 180 - 183; Белоусов Г. Оперативная игра//Восточно-Сибирская правда. 2002, 24 апреля. <www.vsp.ru/index.php?vsp=24213&article=79-2-2> 2 Рябиков [П. Ф.] Указ. соч. – С. 7 - 8. 3 Волков Е. В. Указ. соч. – С. 141. 77 возвращавшиеся домой из австрийского и германского плена офицеры и солдаты. По полученным контрразведывательным отделением при штабе ВГК сведениям, каждая партия военнопленных, переходившая фронт, насчитывала в себе от 5 до 10 % большевистских пропагандистов, снабженных соответствующими документами. Среди советских агентов также были пленные сербы, карлики, женщины и дети, которым рекомендовалось поступать рассыльными в военные учреждения. Например, при штабе 1-й армии находился 13-летний советский разведчик В. В. Вейверов1. Облегчало работу неопытных красных агентов в тылу противника отсутствие в белогвардейских учреждениях и штабах системы защиты секретов. Так, на телеграфе штаба Западной армии отсутствовал негласный контроль над лицами, допущенными к работе с секретной корреспонденцией. Всякий офицер и чиновник даже других отделов смог послушать все новости, пришедшие в телеграф, которые расшифровывались в присутствии посторонних. Недаром при аресте и обыске у одного из большевиков контрразведчики нашли копии телеграмм военного характера2. Об этом факте контрразведчики докладывали командованию, но были ли предприняты конкретные меры по защите тайн в штабах, на данный момент времени однозначно ответить трудно. Массовой заброске советской агентуры колчаковская контрразведка не смогла поставить надежный заслон, хотя она и пыталась ей противодействовать. Так, возвращавшихся из плена офицеров, намеревавшихся занять высокие посты в армейских структурах, зачисляли в резерв при Ставке, подозрительных подвергали проверке. Для выявления агентуры красных белогвардейские спецслужбы в каждую партию военнопленных стремились внедрить своих негласных сотрудников3. Несмотря на принятые меры, разоблачать разведчиков и агентов противника колчаковским спецслужбам удавалось редко. Так, с ноября 1918 г. по август 1919 г. контрразведывательная часть при штабе ВГК возбудила лишь 5 дел по обвинению в шпионаже, при том 2 из них было прекращено4. РГВА, ф. 39498, оп. 1, д. 7, л. 28. РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 88, л. 26 об – 27. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 181-181 об. 4 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 206, л. 19-28. 78 1 2 Нераскрытым остался для контрразведки работавший в Иркутске на благо «мировой революции» Д. Киселев. Он четыре раза переходил линию фронта, доставляя советскому командованию ценные сведения1. После разгрома армии адмирала А.В. Колчака, контрразведывательные органы правительств и армий, образованных на Дальнем Востоке, вели борьбу в основном с большевистским шпионажем. С помощью своей агентуры белогвардейским спецслужбам удавалось периодически выявлять большевистских разведчиков. 22 апреля 1922 г. начальник КРО управления 1-го генералквартирмейстера военно-морского ведомства сообщал о прибытии из Дальневосточной республики в Харбин красного агента И. Муравейчика2. В середине июня 1921 г. различные органы Дальневосточной республики, в частности, военно-технический отдел (ВТО) Межпартийного социалистического бюро, в состав которого входили большевики, развернули агентурную сеть в белых штабах, добывали и фотографировали документы. Контрразведка выявила и арестовала некоторых членов ВТО. Устроив им побег, контрразведчики убили П.Г. Пынько, И. Портных, В. Пашкова, В.В. Иванова, И.В. РукосуевОрдынского. Последний, будучи полковником русской армии, вступил в РКП (б) весной 1919 г., когда служил в штабе колчаковского наместника во Владивостоке генерала С.Н. Розанова. Уже тогда он вел пропагандистскую и разведывательную работу в белой армии, но так и остался не раскрытым контрразведкой3. Несмотря на то, что Россия была союзницей Великобритании в войне с кайзеровской Германией, английские спецслужбы активно вели разведывательную деятельность на территории нашей страны, в том числе и на севере. Шпионажем занимались сотрудники МИ-1к (позже – МИ-6), офицеры секции D военной разведки и Департамента военно-морской разведки. В августе 1918 г. после высадки интервентов в Архангельске, им в помощь прибыли офицеры секции Н (особые операции). Экономическую и политическую ситуацию на Севере России отслеживали сотрудники Мурманского отдела британского Рождение советской военной разведки (1917-1921 гг.).<http://www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/rogdenie/> 2 ГАРФ, ф. р-944, оп. 1, д. 108, л. 194, 337, 393. 3 Ципкин Ю.Н. Белое движение на Дальнем Востоке России и его крах (1920- 1922): Дис. … д-ра истор. наук. – Хабаровск, 1998. – С. 245, 262. 79 1 министерства информации, функции и решаемые задачи которого практически не нашли отражения в литературе. Американские спецслужбы в России представляли чины управления военно-морской разведки и отдела военной информации. В составе экспедиционного корпуса имелась армейская сыскная полиция, именуемая Полис Интеллидженс1. Белогвардейская контрразведка на Севере России находилась практически в полной зависимости от интервентов, в первую очередь, англичан. По этой причине они не могли проводить каких-либо контрразведывательных мероприятий против союзников, чувствовавших себя хозяевами в крае. Тем не менее, по мере возможности военнорегистрационная служба фиксировала враждебные России действия «своих партнеров». Так, она вскрыла проводимую англичанами операцию по выкачиванию при помощи военнослужащих валюты у местного населения. Агент Журун 26 ноября 1918 г. доложил начальнику военно-регистрационного бюро в Мурманске, что им при негласной проверке установлен факт сотрудничества железнодорожного мастера станции Сорока К.П. Бриже с французской спецслужбой. Но русские контрразведчики были лишены возможности противодействовать акциям своих «союзников». Но при этом следует отметить и случаи взаимодействия спецслужб в борьбе со шпионажем противника. Например, 2 октября 1918 г. союзный военно-контрольный отдел, получив сведения от английского адмиралтейства, сообщил военно-регистрационному отделению о следовании в Архангельск известного немецкого террориста барона Раутерфельса и группы его помощников с целью уничтожения военных складов. Среди указанных адмиралтейством фамилий значился некто П.Э. Персон. Контрразведчики обнаружили последнего при проверке парохода «Михаил Сидоров» и заключили в тюрьму для выяснения личности. Однако следственными мерами не удалось установить причастность Персона к немецкой разведке и выяснить его задачи. В связи с заключением перемирия с Германией его освободили под поручительство шведского вице-консула в Архангельске2. Оценивая обстановку на границе с Финляндией как достаточно тревожную, начальник контрразведки Мурманского края А. Петров 21 мая 1918 г. докладывал заведующему отделом обороны Мурманского 1 2 Ильин В.Н. Указ. соч. – С. 12. РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 320, л. 41 - 42. 80 района, что в настоящий момент для краевой власти «нет задачи более грандиозной и важной и вместе с тем более ответственной, чем оборона края». Контрразведчик отмечал концентрацию финских белогвардейцев в районе Печенги и Ковдозеро, активизацию немецких подводных лодок в арктических морях1. Чин для поручений при штабе командующего вооруженными силами Мурманского края Д.Н. Розанов получил задание отправиться в Норвегию в качестве резидента и во время пребывания в Вардэ вести наблюдение за всеми въезжающими в Россию (Архангельск, Мурманск и все становища) из Норвегии как русских, так и подданных нейтральных держав, а также въезжающими в Норвегию из России. Помимо того – выявлять лиц, заподозренных в связи с германской разведкой. О последних требовалось собирать максимально полную информацию. Кроме того, Д.Н. Розанову вменялось в обязанность оказывать содействие русским офицерамразведчикам, командируемым в Норвегию «по делам службы». Собираемую информацию контрразведывательного и разведывательного характера русский резидент обязан был направлять в штаб «по возможности быстро» и лишь «через назначенное специально лицо»2. Военно-регистрационная служба выслала за пределы Северной области К. Симона и П. Фюрети за причастность к германскому шпионажу и содействие большевикам3. Столь мягкое наказание можно объяснить лишь недостаточным количеством улик. По некоторым документам можно судить, что борьба со шпионажем в Северной области велась на низком профессиональном уровне. Задержанных на фронте направляли в Архангельск для проведения следствия без указания данных, послуживших основанием к аресту, и свидетелей. Случалось, что арестованных по подозрению в шпионаже лиц освобождали из-за отсутствия улик4. На Северо-западе России белогвардейские спецслужбы, впрочем, как правительство и армия, находились в определенной зависимости от интервентов, поэтому говорить о противодействии шпионажу союзников не приходится. В силу того, что документы контрразведки армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича оказались уничтоженными (об этом уже писалось выше) не представляется возможным даже фрагментарно отразить данный вопрос в настоящем РГВА, ф. 40311, оп. 1, д. 6, л. 35. Ильин В. Н. Указ. соч. – С. 10 -11. 3 РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 89, л. 23. 4 РГВА, ф. 39450, оп. 1, д. 141, л. 183. 81 1 2 исследовании. Лишь из приказа по Северо-Западной армии № 271 от 19 октября 1919 г. стало известно, что заведующего гаражом главного начальника снабжения Северо-Западного фронта А. Садыкера предали военному суду по обвинению в передаче красным сведений о деятельности белогвардейских организаций в Финляндии и пропаганде большевизма1. В заключение следует отметить, что и Советская Россия, и интервенты вели разведывательно-подрывную деятельность против Белого движения всеми находящимися в их распоряжении силами и средствами. Наряду со спецслужбами к данному виду деятельности привлекались другие государственные учреждения, а также организации политического, коммерческого и религиозного толка. Борьба со шпионажем белогвардейскими режимами велась не системно и целенаправленно, а носила эпизодический характер и заключалась в основном в агентурном сопровождении разрабатываемых объектов. Аресты и предания суду случались редко и касались в большей степени большевистских разведчиков. 2. 2. Борьба с большевистским подпольем и партизанским движением В годы Гражданской войны советское правительство придавало большое значение ведению активных подрывных действий в тылу белых армий. Для решения этих задач широко применялись такие средства как организация восстаний, забастовок, демонстраций, саботаж, пропаганда и агитация среди населения и войск противника. Использование различных форм и методов борьбы наносило значительный ущерб безопасности белогвардейских режимов, способствовало поражению армий на фронтах. В 1918 – 1919 гг. большую работу по организации подполья и ведению агитационно-пропагандистской деятельности по разложению войск и тыла противника проводили В.И. Ленин и Я.М. Свердлов, непосредственно руководя донским, северным, северокавказским, сибирским и украинским подпольем. Советская Россия оказывала 1 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 28, л. 130. 82 поддержку нелегальным организациям кадрами, деньгами, оружием и пропагандисткой литературой. Противодействовали большевистским нелегальным организациям контрразведывательные и сыскные структуры белогвардейских режимов, которыми применялись специфические технологии, свойственные секретным службам и политической полиции того времени. Техника борьбы с подпольем заключалась в получении сведений о подозреваемых лицах, дальнейшей разработке организаций, произведении обысков и арестов, проведении предварительного дознания и передаче дел в судебные инстанции. Источниками информации для контрразведки являлись сообщения секретных сотрудников и наблюдательных агентов, слухи, доносы, допросы арестованных, перлюстрация корреспонденции, изучение захваченных документов и т. д. Эти формы и методы в основе своей применялись охранными отделениями и жандармерией еще при царском режиме. Но наработанный десятилетиями опыт борьбы с революционным движением был утрачен в результате слома прежней государственной системы. Контрразведывательным органам белогвардейских режимов приходилось организовывать работу буквально с нуля, не имея достаточных финансовых средств, квалифицированных кадров и агентуры. Лишь со временем спецслужбы приобрели опыт борьбы с большевистским подпольем. После зарождения Добровольческой армии ее военное и политическое положение на Дону было неустойчивым. В тот период белогвардейские органы безопасности работали крайне слабо. Видимо, по этой причине не сохранилось документов, касающихся деятельности контрразведки. До нас дошли лишь некоторые воспоминания, написанные в эмиграции бывшими сотрудниками спецслужб, являющиеся сегодня основным источником. Так, начальник разведывательного отделения штаба Добровольческой армии полковник С.Н. Ряснянский признал результаты борьбы с большевистским подпольем весьма скромными: «…за время моего заведывания указанными контрразведками (добровольческой и донской – Н.К.), было арестовано всего какойнибудь десяток большевиков, тогда как их были тысячи… несмотря на громадную энергию, проявленную юными сыщиками в поисках 83 большевистских агентов и выявления их работы, эти поиски почти не приводили к положительным результатам»1. Подпоручик Н.Ф. Сигида, выполнявший секретное поручение штаба Добровольческой армии в большевистском тылу, знал многих советских работников. Став во главе небольшой охранной группы после занятия Таганрога немцами, он получал от оккупантов ордера на проведение обысков и арестов бывших сотрудников советских органов власти. Германский военный комендант, несмотря на протесты со стороны городского головы Петренко, не вмешивался в работу группы Н.Ф. Сигиды2. Второй Кубанский поход увенчался успехом белогвардейцев, под контролем которых находилась значительная часть территории Юга России. В это время шло формирование органов власти, реставрировались прежние порядки, земли и предприятия возвращались их прежним владельцам. В июле – сентябре 1918 г. Добровольческая армия вела успешные бои по занятию Северного Кавказа и Кубани, Донская армия наступала на Царицын. В связи с отходом войск Южного фронта советское правительство приняло ряд мер по дестабилизации обстановки во вражеском тылу, создав сеть подпольных организаций. Уходя из крупных населенных пунктов, красные наполняли тюрьмы коммунистами и агитаторами под видом черносотенцев и контрреволюционеров, которые после освобождения из заключения новыми властями начинали вести подрывную работу: собирали военно-разведывательные данные, совершали диверсии на предприятиях, готовили вооруженные восстания. Обладая значительными денежными средствами, подпольщики подкупали чиновников государственных учреждений и военно-управленческих структур, капитанов судов, перевозивших агитаторов и литературу, а также сотрудников спецслужб. Коррумпированные контрразведчики за взятки освобождали большевистских активистов из-под стражи3. 1 Цит. по: Цветков В. Ж. С. Н. Ряснянский – основоположник спецслужб Белого движения на юге России//Исторические чтения на Лубянке. 2004 год. Руководители и сотрудники спецслужб России. – Москва, 2005. – С. 62. 2 «Наши агенты от милиционера до наркома» (Воспоминания белого контрразведчика)//Бортневский В. Г. Избранные труды. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 1999. – С. 78 - 83. 3 См.: Героическое подполье. В тылу деникинской армии. Воспоминания. – М., Политиздат, 1976; РГВА, ф. 40238, оп. 1, д. 57, л. 51. 84 В частности, Донское бюро РКП (б) поддерживало связь с подпольными организациями на Дону, Северном Кавказе в Донбассе, направляло основные усилия деятельности на предприятия, в депо и мастерские, ремонтировавшие и поставлявшие технику, вооружение, транспорт и средства связи для белогвардейской армии, имело своих доверенных лиц в государственном аппарате, военных учреждениях и правоохранительных органах. О проникновении подпольщиков в белогвардейские учреждения говорят многие советские исследователи и участники событий. Например, историк Н.Ф. Катков в своей монографии пишет, что уже после разгрома контрразведкой подполья в Таганроге в конце октября 1918 г., РостовоНахичеванский комитет РКП (б) организовал в городе новую группу, которая, используя мобилизации, внедряла своих людей в белогвардейские штабы и радиостанции, получала ценные разведывательные сведения1. Разоблачения большевистской агентуры в белогвардейских учреждениях случались не часто. Так, 13 марта 1919 г. контрразведка арестовала студента Донского университета М.А. Козлова, который по заданию Москвы, используя рекомендации знакомых присяжных, устроился на работу в Осведомительно-агитационное агентство (ОСВАГ) на должность заведующего отделением. М.А. Козлов использовал бланки и печать отдела для заготовки документов подпольщикам, дававших им возможность распространять запрещенную литературу и агитировать от имени деникинского ОСВАГа2. В ходе разработки был раскрыт еще ряд должностных лиц агентства, связанных с большевиками. Обнаружение одиночных агентов-подпольщиков, проникших в государственные и военные учреждения, для малоопытных сотрудников деникинской контрразведки являлось сложной, трудноразрешимой задачей. Они не обладали достаточной квалификацией для проведения оперативно-розыскных мероприятий подобного свойства. Провал таких агентов являлся следствием разгрома подпольных организаций, когда контрразведка путем допросов арестованных добывала сведения об остальных членах группы. Деникинские спецслужбы вели борьбу и с вражеской пропагандой. По свидетельству различных источников, большевики направляли на Юг России тысячи агитаторов. Тайно появляясь в населенных пунктах, они 1 Катков Н.Ф. Агитационно-пропагандистская работа большевиков в войсках и в тылу белогвардейцев в период 1918 – 1920 гг. – Л., изд-во Лен. ун-та, 1977. – С. 92, 94. 2 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 24, л. 27. 85 распространяли слухи о крупных победах Красной Армии, призывали кончать Гражданскую войну и уклоняться от мобилизации. Значительный успех имела агитация среди дезертиров и солдат, чьи части оказались расквартированными вблизи их родных сел. Итогом такой работы являлось дезертирство, отказ нести службу, а в некоторых случаях и восстания. Контрразведка по мере сил и возможностей выявляла и арестовывала агитаторов. Тогда большевики изменили тактику - вместо мужчин в белогвардейский тыл направляли женщин, подростков и даже инвалидов. Представительницы прекрасного пола, следуя за солдатами в качестве жен, сеяли замешательство, частные неудачи белогвардейцев преподносили в преувеличенной форме, что пагубно влияло на настроение войск. В результате такой пропаганды во вновь сформированных частях чувствовалась дезорганизованность, были случаи отказа идти в бой и даже убийств своих командиров 1. Для противодействия агитационно-пропагандистским акциям противника усилий контрразведки оказалось явно недостаточно. Руководители деникинских спецслужб справедливо объясняли успех большевистской пропаганды усталостью населения от войны, ростом цен на продовольственные и промышленные товары, победами красных частей на фронте и разочарованием в помощи союзников2. Неспособность деникинского правительства разрешить жизненно важные социально-экономические проблемы населения вызывало недовольство аполитично настроенных к режиму рабочих. Возникшими трудностями умело воспользовались большевики для дестабилизации политической обстановки и подрыва экономики. «С рабочими можно столковаться; вся беда в большевистских агитаторах, которые будоражат рабочих, используя для своих предательских целей то положение, в котором действительно оказались рабочие массы благодаря безработице и дороговизне жизни», – говорится в докладе начальника контрразведывательного отделения штаба командующего войсками Добровольческой армии Одесского района3. Недовольство населения Юга России социально-экономической политикой правительства осложняли деятельность контрразведки по обеспечению безопасности тыла. Например, в Грозном работа спецслужб по ликвидации подпольных большевистских ячеек не достигла РГВА, ф. 40238, оп. 1, д. 57, л. 170. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 2, л. 23 - 24. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 39, л. 18 об. 86 1 2 ожидаемых результатов, поскольку в городе находилось много лиц, сочувствовавших разгромленной организации1. Несмотря на существующие трудности, деникинская контрразведка держала в поле зрения нелегальные организации, внедрив в них свою агентуру. В мае 1919 г. спецслужбы нанесли серьезный удар по ростовскому подполью: обнаружили типографию, арестовали ее работников. Цепочка потянулась и в другие города – Новочеркасск и Таганрог. Всего удалось арестовать 60 активистов. Но уже в июне эти организации были восстановлены и продолжили свою деятельность 2. Екатеринодарский областной подпольный комитет РКП (б) также попал в разработку контрразведки. Однако из-за ошибок сотрудников многие подпольщики избежали ареста. Так, КРО штаба командующего войсками Северного Кавказа получило сведения от заслуживающего доверия источника, что подпольщик профессор Валединский после освобождения из заключения должен установить связь с большевистскими организациями. 17 января 1917 г. он выехал в Екатеринодар под негласным надзором поручика Фролова, трех наблюдательных агентов и осведомителя. В результате допущенной КРЧ штаба главкома ВСЮР поспешности и передачи дела в другие руки, арестованным оказался лишь профессор, остальные члены Екатеринодарского комитета РКП (б) скрылись, будучи предупрежденными об опасности3. Проводя дальнейшую разработку вышеназванной подпольной организации, контрразведка произвела 29 арестов. 30 мая в газете «Утро Юга» появилась заметка, раскрывавшая намерения КРО по ликвидации подполья. Данная публикация, изображавшая будто бы полный разгром комитета, послужила сигналом для перехода подпольщиков на нелегальное положение4. В Одессе ликвидация подполья проводилась совместными усилиями КРО штаба командующего войсками Добровольческой армии Одесского района, возглавляемого статским советником В.Г. Орловым, и французской контрразведки, которой руководил майор Порталь. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 27, л. 13 - 13 об. Катков Н. Ф. Указ. соч. – С. 94 - 95; Героическое подполье. В тылу деникинской армии. Воспоминания. – М., Политиздат, 1976. – С. 11. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 8, л. 10 - 10 об. 4 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 9, л. 10 - 10 об. 87 1 2 1 марта 1919 г. удалось арестовать прибывшую ранее в Одессу по заданию ЦК РКП (б) французскую коммунистку Ж. Лябурб, а также задержать нескольких активистов Иностранной коллегии. Интервенты после допросов расстреляли десять военнослужащих, нарушивших присягу. Статский советник В.Г. Орлов подставил подпольщикам своего агента офицера Ройтмана. Руководитель подполья И.Ф. Смирнов (псевдоним Ласточкин) клюнул на «приманку» и был арестован. Интервенты содержали председателя подпольного обкома на барже, а затем утопили вместе с другими узниками плавучей тюрьмы 1. Несмотря на арест руководителя подполья и разгром Иностранной коллегии закрепить успех белым не удалось. 4 апреля 1919 г. интервенты покинули город. 6 апреля 1919 г. части РККА вместе с партизанами вступили в Одессу. Однако советская власть просуществовала здесь недолго. В августе в город вновь вошли белые и принялись за расправу над большевиками. Вновь сформированные контрразведывательные органы приступили к массовым арестам. Как следует из воспоминаний следователя КРО капитана С.В. Устинова, за контрразведкой числилось 1800 арестованных, и о большинстве из них не было никаких сведений. Занятые поступившими в изобилии делами, органы безопасности белых не имели возможности разобраться в создавшемся хаосе2. Общая безалаберность, беспринципность, коррумпированность и низкий профессионализм чинов не позволяли одесской контрразведке оказать достойное противодействие подполью. И, тем не менее, несмотря на царивший в органах военного управления хаос и коррупцию, ей удалось арестовать ряд работников одесского подполья. Погибли руководитель разведывательного отдела военнореволюционного штаба А.В. Хворостин и сменивший его П. Лазарев, секретарь союза металлистов Горбатов. 4 января 1920 г. военно-полевой суд осудил группу молодежи: 9 человек из 17 приговорил к смертной казни3. По признанию руководителя одесского военно-революционного повстанческого штаба С.Б. Ингулова одной из причин провалов являлось предательство в собственных рядах: «…наша внутренняя 1 Зданович А. А. Свои и чужие – интриги разведки. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, ЗАО «Масс Информ Медиа», 2002. – С. 136 – 138; Орлов В. Г. Указ. соч. – С. 304 – 305. 2 Устинов С. В. Указ.соч. – С. 84 - 85. 3 Героическое подполье. В тылу деникинской армии. Воспоминания. – М., Политиздат, 1976. – С. 215, 266 - 269. 88 провокация… дала контрразведке гораздо больше дел, чем вся масса официальных и секретных сотрудников…»1. В Крыму в период деникинского правления сухопутная контрразведка являлась слабой и, по мнению начальника паспортного пропускного пункта полковника Ростова, вызывала много нареканий. Он считал ее излишней при наличии хорошо поставленной морской контрразведки2. Будущее подтвердило правоту оценки офицера. «Самочинное» КРО севастопольской крепости просуществовало недолго. КРП штаба главкома ВСЮР себя ничем не проявил. Ему, в частности, не удалось предотвратить проникновения в государственные учреждения агентуры большевистских организаций. Например, в Симферополе подпольщики из канцелярии губернатора получали секретные сводки о состоянии дел на фронте и ценную информацию политического розыска3. Наиболее результативно действовала морская контрразведка, проведя ряд удачных арестов членов подполья в Крыму. Из крупных операций, проведенных деникинской контрразведкой, историк В.Ж. Цветков называет четырехкратную ликвидацию всех большевистских организаций в Харькове в августе - октябре 1919 г., а также подпольных комитетов в Одессе, Николаеве, Киеве летом осенью 1919 г.4 Заметим, что некоторые данные, приведенные исследователем, не являются бесспорными. Это, прежде всего, относится к разгромам подполья в Харькове и Николаеве. П.И. Долгин, участник большевистского подполья на Дону и на Украине, пишет, что харьковский подпольный ревком контрразведка ликвидировала три раза. «Четвертый подпольный ревком, ставший сразу после гибели третьего на боевой пост, привел подпольную группу бойцов к победе, несмотря на провокации, провалы». Еще один участник подполья – М.Н. Ленау – опровергает сообщение начальника штаба 3-го армейского корпуса о ликвидации подпольной организации в Николаеве 20 ноября 1919 г.: «Ни один из членов комитета, никто из 1 Под знаком антантовской «цивилизации». Александр Хворостин. С. Ингулов. В деникинской контрразведке. Протоколы. – Испарт Одесского окркома КП (б) У, 1927. – С. 5. 2 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 35, л. 3. 3 Загородских Ф.С. Борьба с деникинщиной и интервенцией в Крыму. – Крымское гос. изд-во, 1940. – С. 114. 4 Цветков В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения в 1917 – 1922 годах//Вопросы истории. – 2001. – № 10. – С. 124. 89 активных подпольных работников партии не был арестован. В тот же день состоялось собрание подпольной организации»1. В данном случае, на наш взгляд, советские источники вызывают больше доверия, нежели белогвардейские, поскольку контрразведка, не располагавшая всесторонней информацией о подполье, произведя аресты многих его членов, докладывала начальству о полном разгроме организаций. Эти сведения не всегда отражали реальное положение вещей. Несмотря на ряд нанесенных ударов по подполью, деникинские спецслужбы так и не смогли обезопасить фронт и тыл от разлагающего воздействия большевиков. Генерал-лейтенант П.Н. Врангель, приняв командование Русской армией, решил провести широкомасштабные наступательные операции из Крыма, в связи с чем перед органами безопасности поставил задачу обезвредить подполье. В апреле 1920 г. они раскрыли коммунистическую организацию в Симферополе, планировавшую диверсионные акции на коммуникациях. Спецслужбам удалось ликвидировать большевистские ячейки в Керчи и Севастополе. Последняя держала связь с «зелеными», вербовала офицеров запасного броневого автомобильного дивизиона при штабе главнокомандующего, располагала оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами, призывала население к вооруженному восстанию. Всего по данному делу было задержано 18 человек, в том числе бывший шофер А.И. Деникина и шофер П.Н. Врангеля2. По данным крымского исследователя В.В. Крестьянникова, в апреле - июне 1920 г. белогвардейские органы безопасности разгромили большевистские подпольные организаций в Симферополе, Севастополе, Керчи, Феодосии и Ялте3. Большевики пытались воссоздать подполье заново, однако их усилия своевременно пресекались врангелевской контрразведкой. Оперативные материалы контрразведка получала во время обысков и арестов. В ночь на 23 августа у члена обкома Н.А. Глагмана нашли Героическое подполье. В тылу деникинской армии. Воспоминания. – М., Политиздат, 1976. – С. 309, 341. 2 Росс Н. Указ. соч. <http://whiteforce.newmail.ru/rossgl10.htm.> 3 Крестьянников В.В. Белая контрразведка в Крыму в Гражданскую войну//Русский сборник: Исследования по истории России XIX-XX вв./ Ред.-сост. М. А. Колеров, О. Р. Айрапетов, Пол Чейсти. - М.: МОДЕСТ КОЛЕРОВ, 2004. Т. I. – С. 219. 90 1 заряженную бомбу, выписки из постановлений Крымского обкома о распределении денег между коммунистическими организациями и другие документы, а также драгоценности и деньги. В качестве обвиняемых было привлечено 8 человек. Кроме того, при выявлении связей лиц, на допросе и ранее имевшихся агентурных сведений в Симферополе, чины контрразведки арестовали 11 человек1. Несмотря на предпринятые усилия, летом 1920 г. большевики не смогли восстановить подпольные организации из-за сложности проникновения на полуостров извне, ввиду территориальной замкнутости. В конце августа в Крым прибыло только 10 человек от Закордонного отдела, и лишь осенью подполье смогло установить постоянную связь с командованием Южного фронта2. В результате проведенных арестов в тюрьмах находились десятки людей. По данным В.В. Крестьянникова, на 1 августа в севастопольской тюрьме находилось 80 заключенных, на 1 сентября – 138, на 1 октября – 1933. Готовясь к наступлению, в октябре 1920 г. красные активизировали работу своей агентуры и подпольных организаций в Крыму, нацеливая их на совершение диверсионных акций. Документы свидетельствуют о намерении большевиков ликвидировать генерала П.Н. Врангеля. В момент прибытия поезда главнокомандующего на ст. Симферополь злоумышленники вывели из строя входные стрелки на железнодорожном пути. Действуя по «горячим следам», контрразведка арестовала 11 членов подпольной организации. В конце октября органы безопасности, ликвидировав ряд подпольных ячеек в технических частях Русской армии, предотвратили готовящееся вооруженное выступление4. На результативность работы врангелевских спецслужб в некоторой степени повлияло объединение под общим руководством органов контрразведки и политического сыска, привлечение к работе специалистов оперативно-розыскной деятельности, а также длительное пребывание белогвардейцев в Крыму, давшее им возможность создать широкие агентурные сети. Процесс образования большевистских подпольных организаций в Сибири и на Дальнем Востоке начался уже в первые дни после РГВА, ф. 40828, оп. 1, д. 1, л. 3. Катков Н.Ф. Указ. соч. – С. 153. 3 Крестьянников В.В. Указ. соч. – С. 219. 4 ГАРФ, ф. р-6217, оп. 1, д. 24, л. 315, 324. 91 1 2 свержения советской власти. В июне 1918 г. в Новониколаевске был создан нелегальный городской комитет партии большевиков, затем аналогичные структуры появились в Красноярске, Томске, Иркутске и других населенных пунктах. В июле на состоявшемся в Тюмени совещании большевики избрали Оргбюро РКП (б) Сибири. В это время ЦК направил сюда опытных партийных работников с необходимой суммой денег и типографией для развертывания нелегальной партийной работы и организации вооруженных восстаний рабочих и крестьян. 18 августа 1918 г. в Томске прошла I Сибирская областная партийная конференция, которая главной задачей подпольных организаций определила подготовку восстания во всесибирском масштабе1. Однако активных действий подполья в конце лета не наблюдалось. Рабочие, на кого в первую очередь рассчитывали большевики, как отмечалось в разведсводках, были настроены против Советской власти и выступали за Учредительное собрание. Правда, с осени из-за падения заработной платы и отмены 8-часового рабочего дня забастовки иногда принимали политический характер, но быстро подавлялись властями. Наибольшую активность проявили в этот период железнодорожники. В октябре 1918 г. они организовали забастовку с экономическими требованиями по всей Транссибирской магистрали, охватившую до полутора десятка городов. Со 2 сентября по 20 ноября 1918 г. военный контроль штаба Сибирской армии арестовал 12 видных участников железнодорожной забастовки и членов комитета и передал их судебному следователю омского окружного суда, а еще 12 активных деятелей советской власти - военно-полевому суду2. В первых числах ноября 1918 г. контрразведка разоблачила, а затем и ликвидировала красноярский нелегальный комитет РКП (б)3. С июня по ноябрь 1918 г. в Сибири не наблюдалось активного противостояния между большевистским подпольем и белогвардейской контрразведкой. Правда, в кратком отчете о деятельности военного контроля штаба Сибирской армии с 20 июня 1918 г. по 31 января 1919 г. 1 Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. – С. 141. 2 РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 7, л. 85. 3 Стишов М. И. Большевистское подполье и партизанское движение в Сибири в годы гражданской войны (1918 – 1920 гг.). – Изд-во Моск. ун-та, 1962. – С. 65 - 66. 92 говорится об аресте 295 видных деятелей советской власти1. Цифра, безусловно, внушительная, но, к большому сожалению, начальник военного контроля не пояснил, когда и сколько арестовывалось человек. Пассивность борьбы, по всей вероятности, связана с накоплением сил: потерпевшие поражение большевики создавали и укрупняли подпольные организации, а пришедшие к власти белогвардейцы – органы государственного управления, вооруженные силы и спецслужбы. Активное противоборство между ними началось в конце осени 1918 г. По всей видимости, причиной тому явился приход к власти адмирала А.В. Колчака 18 ноября, попытка установления военной диктатуры, подразумевающей насилие, а также активизация большевистского подполья после прошедшей 22 - 23 ноября 1918 г. в Томске II Сибирской партийной конференции, которая, сохраняя ориентацию на общесибирское восстание, высказалась за организацию местных вооруженных выступлений. Для целенаправленного руководства нелегальной подрывной деятельностью 17 декабря 1918 г. ЦК РКП (б) создал при Реввоенсовете 5-й армии Восточного фронта Сибирское бюро РКП (б) с центром в Уфе (затем оно переехало в Омск) и поставил перед ним задачу «организовать революционную агитацию на территории Сибири»2. Помимо агитаторов большевики направляли сюда агентов для проведения диверсий на железных дорогах3. Следуя решениям II конференции, Омский подпольный обком решил поднять 22 декабря 1918 г. вооруженное восстание. Контрразведка узнала об этом в последний момент, поэтому мятеж пришлось подавлять с помощью казачьих частей с привлечением англичан и чехов. Оставшиеся на свободе руководители Сибирского обкома и Омского горкома 23 декабря провели совместное заседание, на котором приняли решение 1 февраля 1919 г. поднять в городе второе вооруженное восстание. К концу января ЦОВК были известны планы большевиков, а также силы, на поддержку которых они рассчитывали. Полковник РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 19, л. 55-56. Катков Н. Ф. Указ. соч. – С. 69-70; Борьба за Урал и Сибирь. – М., 1926. – С. 124. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 97. 93 1 2 Н.П. Злобин распорядился произвести обыски у причастных к организации железнодорожных рабочих1. 1 февраля группы боевиков ворвались в казармы 51-го и 52-го стрелковых полков, но солдаты заняли пассивно-выжидательную позицию и не поддержали инициаторов восстания. Кузолозимские рабочие в количестве 150 человек были остановлены правительственными отрядами. В городе начались обыски и аресты. В ходе допросов некоторые подпольщики назвали имена сообщников. Таким образом, контрразведка вышла на руководителей комитетов. Всего ей удалось арестовать около 100 членов партии. 8 февраля более 10 человек были расстреляны, другие получили различные сроки каторги2. Несмотря на провалы, 20 - 21 марта 1919 г. в Омске большевики в режиме строжайшей конспирации провели III партийную конференцию, в работе которой принимали участие около 20 представителей из различных городов Сибири и Дальнего Востока. Однако колчаковские органы безопасности через внедренного агента установили руководителей и партийных работников организации, хозяев явочных квартир, пароли, инструкции парткомам, штабам, партизанским отрядам, а главное – узнали о принятой резолюции, согласно которой большевики планировали направить разворачивавшуюся партизанскую войну в Сибири на отвлечение максимального количества белогвардейских вооруженных сил от фронта. Поскольку решения конференции представляли серьезную угрозу безопасности тыла, контрразведка приступила к ликвидации подполья. С 2 на 3 апреля она арестовала 6 человек. В ходе дальнейшей разработки белые схватили П.Ф. Парнякова и Никифорова, курьеров ЦК Борисова-Цветкова, Л.М. Годисову, А. Валек. Один из подпольщиков так характеризовал ситуацию в Сибири: «В последнее время страшно трудно стало работать, ибо контрразведка действовала более жестоко, чем при царизме. Даже нельзя было учесть, сколько членов имела подпольная организация. Главным образом старались укрывать тех товарищей, которые могли быть каждую минуту расстреляны»3. Несмотря на жесткий контрразведывательный режим, омское подполье неоднократно пыталось возобновить свою деятельность, но РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 81; д. 9, л. 9. Стишов М. И. Указ. соч. – С. 116 - 117. 3 Цит. по.: Новиков П. А. Указ. соч. – С. 144 - 145. 94 1 2 безрезультатно. В апреле контрразведка арестовала более 20 человек, разгромила областной и городской нелегальные комитеты. Тем самым спецслужбы лишили сибирское подполье руководящего центра, существование которого в связи с развертыванием борьбы было особенно необходимо1. После ряда неудачных попыток поднять восстания в городе, омские большевики перенесли свою работу в окрестности, где сформировали мелкие отряды по 10-15 человек, состоявшие преимущественно из бродяг, дезертиров и беглых военнопленных. Однако и там их деятельность находилась под негласным надзором контрразведки2. Колчаковские органы безопасности не менее эффективно действовали и в других городах Сибири и Дальнего Востока. 18 июня 1919 г. и.д. начальника КРО штаба ВГК докладывал начальнику отдела контрразведки и военного контроля управления 2-го генералквартирмейстера, что в течение трех месяцев в Томске были разгромлены все большевистские организации. После чего, по данным агентуры, оставшиеся партийные работники перенесли свою деятельность в Мариинский уезд, где в ближайших к городу деревнях занялись формированием боевых ячеек3. В мае КРО при штабе Приамурского военного округа провела аресты членов большевистской организации. Среди них оказались крупные деятели советской власти: Б.А. Болотин (Б. Славин), бывший нарком финансов Центросибири; Сидоренко (Гаврилов), бывший иркутский губернский комиссар; Кам (Гейцман), бывший комиссар иностранных дел Центросибири4. На Дальнем Востоке контрразведка имела свою агентуру в большевистских организациях и информировала командование об их планах и действиях, сообщала о местонахождении большевистских партизанских отрядов, их вооружении, численности, руководителях, готовящихся вооруженных выступлениях и свершившихся нападениях5. В челябинскую организацию, ставившею своей целью свержение существующей власти путем убийства Верховного правителя, отделение контрразведки Западной армии внедрило агента А. Барболина, который выявил имена некоторых руководителей, их адреса РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л.. 129. РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 274. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 96, л. 30. 4 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 89, л. 171. 5 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 99, л. 5, 7. 95 1 2 и даже главные явочные квартиры. 20 марта 1919 г. отделение приступило к ликвидации подпольного горкома. Во время обысков контрразведчики обнаружили оружие, взрывчатые вещества, документы, арестовали 200 человек, 66 из которых после проведения дознания передали военно-полевому суду. 3 апреля в городе снова прошли аресты и обыски, была найдена тайная типография, много оружия и около 700000 руб1. Из Челябинска ниточка потянулась в Екатеринбург, где контрразведка 31 марта 1919 г. арестовала 27 человек (6 апреля постановлением полевого суда 8 человек было приговорено к смертной казни)2. Таким образом, зимой - весной 1919 г. колчаковские органы безопасности нанесли серьезные удары по подпольным организациям в крупных городах Урала и Сибири – Перми, Екатеринбурге, Омске, Томске и Челябинске. Попытки большевиков организовать восстания пресекались спецслужбами. В июне 1919 г. контрразведка раскрыла организации в Перми, Челябинске, Екатеринбурге, Новониколаевске и Омске3. Иркутский комитет РКП (б) смог долго сохранять свой кадровый костяк благодаря тщательной конспирации. «По правилам конспирации мы не знали друг друга, не знали настоящих фамилий, не знали места работы друг друга… У нас были четко разграничены функции не только между членами комитета, но и между рядовыми членами партии. Даже члены комитета не знали отдельных связей и состояния отдельных районов», – вспоминал подпольщик И. М. Касаткин4. Правда, активная деятельность иркутского подполья все же не осталась не замеченной контрразведкой штаба Иркутского военного округа. В августе 1919 г. для раскрытия нелегальной организации во 2-й Иркутский пехотный полк была внедрена группа агентов во главе со штатным сотрудником КРО прапорщиком Юрковым. В результате проведенной агентурной разработки 18 сентября удалось арестовать начальника военного штаба городского районного комитета бывшего прапорщика М.Л. Пасютина и 42 солдата, а на 1 Волков Е. В. Указ. соч. – С. 184; РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 113, л. 2 - 3; д. 122, л. 2. 2 РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 113, л. 3-3 об, 15 об – 16 об.. 3 РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 11, л. 264 - 264 об., 291 об; д. 88, л. 9 - 10; д. 113, л. 2 - 3. 4 Цит. по: Новиков П. А. Указ. соч. – С. 146. 96 следующий день – задержать в городе руководителя центральной организации В. Букатого 1 . Всего в августе - сентябре 1919 г. контрразведка арестовала около 30 большевиков. «Хотя провалы вынудили часть подпольщиков выехать из Иркутска в другие пункты губернии, деятельность большевистского подполья продолжалась», - пишет историк П.А. Новиков 2. По свидетельству белогвардейских документов, с 29 августа по 3 сентября 1919 г. контрразведывательные органы в Сибири арестовали 112 человек: за агитацию – 48, за принадлежность к РКП (б) – 62, комиссаров – 23. Разгромы подполья в ряде городов Сибири сорвали планы большевиков провести всеобщее восстание. Однако полностью обезопасить тыл контрразведке не удалось. Потерпев поражение в городе, коммунисты перенесли свою деятельность в сельскую местность, где находились партизанские отряды различной политической ориентации. Применение против подполья карательных отрядов не давало существенных результатов, поскольку они вылавливали только лиц, выступающих с оружием в руках. Агитаторы и пропагандисты оставались безнаказанными. Местная милиция в силу некомпетентности и перегруженности работой личного состава, отсутствия специальных средств, оказалась бессильна4. Для розыска большевистских деятелей в некоторых случаях вместе с карательными отрядами следовали сотрудники контрразведки. Но подобные меры не смогли воспрепятствовать росту крестьянских волнений, поскольку выступления в деревнях провоцировались в первую очередь действиями властей, которые оказались не в состоянии решить важнейшие социально-экономические проблемы. Не вызывали у крестьян симпатий к режиму грабежи, насильственные мобилизации, карательные экспедиции белогвардейских отрядов. Во второй половине 1919 г. обстановка на Восточном фронте стала изменяться в пользу красных. Войска белых потерпели поражение на Урале. Реввоенсовет Восточного фронта и Сиббюро ЦК уделяли особое внимание подполью и партизанским отрядам, направляя их деятельность на дезорганизацию тыла противника. Начавшееся РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 98, л. 165 - 165 об. Новиков П. А. Указ. соч. – С. 152. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 309 4 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 99, л. 88-88 об. 97 1 2 2 августа 1919 г. восстание на Алтае сорвало планы колчаковских войск, намеревавшихся нанести фланговый удар по частям Красной Армии. К осени развернулось партизанское движение в Иркутской губернии. В Енисейской губернии власти контролировали лишь Красноярск и несколько других населенных пунктов, где стояли крупные гарнизоны. По подсчетам исследователей, к концу 1919 г. численность партизан в Сибири достигала около 140 тыс. человек 1. После разгрома войск А.В. Колчака политическая обстановка на Дальнем Востоке продолжала оставаться нестабильной. Смена режимов наложила свой отпечаток на борьбу спецслужб с большевистским подпольем. В каппелевских частях возникали подпольные организации, поддерживавшие связь с партизанами. По данным Ю.Н. Ципкина, к осени 1921 г. в них входило 18 % солдат и 15 % офицеров. В ходе переворота они намеревались арестовать правительство, совет управляющих ведомствами, всех командиров белой армии, вплоть до батальонных, и объявить о переходе войск на сторону ДВР. Однако контрразведке Временного Приамурского правительства с помощью японской разведки удалось раскрыть эти планы. 9 октября 1921 г. во Владивостоке начались массовые аресты. В результате провала погибли более 200 подпольщиков. В декабре арестовали почти всех членов. Владивостокского горкома РКП (б), многих членов областного ревкома и исполнительного бюро совета профсоюзов2. В декабре 1921 г. была арестована почетная попечительница одной из гимназий Владивостока М.В. Сибирцева. При обыске у нее на квартире нашли архив подпольного горкома РКП (б), чистые бланки документов, сводки белой контрразведки, военные карты, письма Р. Цейтлина. Была раскрыта тайная типография. «Это говорит о том, – пишет Ю.Н. Ципкин, – какой обширной информацией владели спецслужбы приморского режима. Только протесты общественности не позволили им расправиться с Сибирцевой»3. 9 февраля 1922 г. подпольщики готовили освобождение из тюрьмы, но контрразведчикам удалось раскрыть одну из конспиративных квартир, а затем арестовать 100 человек4. Гражданская война в СССР. – М.: Воениздат, 1986. Т 2. – С. 94. Ципкин Ю. Н. Указ. соч. – С. 261. 3 Там же. 4 Там же. – С. 283. 98 1 2 Судьбу Белого движения на Дальнем Востоке решило наступление войск Народно-революционной армии ДВР. На Севере России борьба белогвардейских спецслужб с большевистским подпольем не носила столь ожесточенного характера как на юге и в Сибири, поскольку не на этом второстепенном участке решался исход Гражданской войны. В то же время следует отметить, что целенаправленная деятельность большевистского подполья являлась серьезной угрозой для безопасности белогвардейского режима и войск интервентов. В свою очередь союзный военный контроль и другие спецслужбы союзников совместно с военно-регистрационным отделением белой армии активно противодействовали большевикам. Надо сказать, что борьба с агитаторами и прочими подпольными деятелями велась с переменным успехом. К моменту вторжения интервентов из Архангельска уехали почти все видные работники. Оставшиеся в городе коммунисты в первое время старались, прежде всего, обезопасить себя от преследований и найти средства к существованию, а затем уже начали налаживать между собой связи. Ориентировочно в конце августа 1918 г. была создана подпольная большевистская группа во главе с председателем профсоюза транспортных рабочих К. Теснановым. Другая подпольная группа образовалась вокруг председателя профсоюза архитектурностроительных рабочих Д. Прокашева. Они выпустили 3 печатных прокламации, проводили агитационную работу в тылу противника, подталкивали солдат на сопротивление против ведения военных действий. Со временем подпольщики установили связи с рабочими лесозаводов, морского порта. Увеличивавшаяся активность подполья представляла собой угрозу фронту и тылу своим влиянием на настроение местного населения и солдат. На борьбу с большевиками интервенты и белогвардейцы бросили контрразведывательные органы, которые проводили облавы обыски и аресты. Например, на чердаке дома, где помещался совет профсоюзов, контрразведчики нашли 8 винтовок, что стало удобным поводом для ареста К. Теснанова, а затем других активистов организации. После поражения подпольщикам пришлось изменить формы работы, усилить конспирацию1. 1 Чуев В.П. Архангельское подполье. – Архангельск, 1963. – С. 37, 54. 99 Из Советской России на территорию Северной области постоянно проникали партийные эмиссары и агитаторы. «Большевистские агенты приезжали в Архангельск под видом крестьян, извозчиков, перевозчиков тяжестей и установили прочную связь с рабочими центрами и демократическими кругами крайнего направления, – свидетельствует в своих мемуарах командующий русскими войсками Северной области генерал-лейтенант В. В. Марушевский. – Я начал бороться с этой пропагандой прежде всего тяжелыми репрессивными мерами и введением полевых судов, со всеми последствиями производства дел в этих судах (расстрелы, тюремное заключение и каторжные работы. – Н. К.)1. Результатом их деятельности стало усиление антивоенных настроений, падение дисциплины в войсках белогвардейцев и их союзников, также участились случаи дезертирства и перехода солдат на сторону красных, иногда целыми подразделениями. В ответ белая контрразведка совместно с англичанами провела несколько серьезных операций. «В феврале - марте 1919 г. были разгромлены подпольные явки в Архангельском бюро профсоюзов, раскрыты ячейки в запасных частях и тыловых гарнизонах Архангельска и Мурманска. Здесь, как и в Крыму, ограниченность территории, длительность пребывания белых облегчали работу контрразведывательным структурам, действовавшим в тесном контакте с военно-судебными органами»2. Благодаря помощнику начальника архангельской контрразведки поручику Й. Штепанеку был предотвращен переход к красным чехословацкого полка, развернутого на позициях в районе города Шенкурск – важного стратегического пункта в обороне белогвардейцев. Агентам Штепанека тогда удалось добыть важные сведения о намечающемся восстании в полку, пишет А. Бирюк, и потому своевременно проведенные аресты и расстрелы помешали красным прорвать линию фронта в этом районе3. Марушевский В.В. Год на Севере (август 1918 – август 1919 г.)// Белый Север. 1918 – 1920 гг.: Мемуары и документы. Выпуск 1. – Архангельск, 1993. – С. 258 - 259. 2 Цветков» В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения в 1917 – 1922 годах//Вопросы истории. – 2001. – № 10. – С. 126. 3 Бирюк А. Невероятная одиссея знаменитого самоубийцы. <http://macbion.narod.ru/spies/redl34.htm> 100 1 В Кеми была выявлена большевистская организация, ведшая агитацию среди населения и воинских частей. От контрразведки не укрылось стремление некоторых ее членов попасть в союзный авиаотряд с целью вывода из строя летательных аппаратов1. Весной 1919 г. отделение военно-полевого контроля Онежского района раскрыло большевистскую группу из 7 человек, занимавшуюся разведкой и агитацией среди русских солдат и союзников2. Несмотря на принимаемые меры, летом 1919 г. произошли восстания в белой армии, сорвавшие наступление войск интервентов. В ночь с 6 на 7 июля вспыхнул мятеж в районе Топса-Троица в первом батальоне Дайеровского полка, сформированном из пленных красноармейцев и заключенных губернской тюрьмы3. Совместными действиями интервенты и белогвардейцы подавили восстание. Особенно чувствительным ударом для союзников и белогвардейцев было восстание солдат 5-го Северного стрелкового полка, которые, арестовав весь офицерский состав, с оружием перешли на сторону Красной Армии. Органы контрразведки оказались не в состоянии противодействовать организации восстаний: на Пинеге в 8-м полку, затем на Двине в Славяно-британском легионе, в 6-м полку на железной дороге. 18 сентября 1919 г. союзники начали отводить свои отряды с передовых позиций. На рассвете 27 сентября последние корабли с войсками союзников покинули Архангельск, а 12 октября – Мурманск. В ноябре в Мурманске образовалась крупная революционная группа, ставившая своей задачей подготовку и проведение вооруженного восстания для свержения белогвардейского правительства. Одним из главных руководителей организации являлся большевик И.И. Александров. Контрразведка арестовала несколько ее членов – В.Д. Грассиса, И.Д. Скидера, С.А. Чехонина. Усилив конспирацию, работу продолжили оставшиеся на свободе Александров и Родченко 4. 17 декабря 1919 г. мурманский военно-контрольный пункт получил сведения о существовании в городе подпольной большевистской организации, целью которой являлось восстановление советской власти. РГВА, ф. 40311, оп. 1, д. 22, л. 107. РГВА, ф. 40314, оп. 1, д. 14, л. 80 – 81 об. 3 Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Севере России. Архангельск, 1993. – С. 195. 4 Чуев В.П. Указ. соч. – С. 40. 101 1 2 Контрразведчики арестовали причастных к ней солдат комендантской команды1. Большевистские подпольные организации своей пропагандой и агитацией в армии ускоряли процесс ее брожения и разложения. В войсках началось сопротивление, произошел раскол, падал моральный дух солдат и офицеров, армия теряла боеспособность, уходила на сторону красных, которые одерживали победы на всех фронтах. В результате правительство белогвардейцев потеряло свою единственную опору и силу, не нашло поддержки у народа, что способствовало поражению белогвардейского режима на Севере России. Белогвардейские контрразведывательные органы, внедрив агентуру в нелегальные организации противника, держали их под своим контролем. Неоднократные разгромы подпольных групп свидетельствуют о целенаправленной и эффективной работе спецслужб Белого движения. Однако недовольство большинства населения социально-экономической политикой правительств, грабежами и мобилизациями, а также постоянная поддержка подполья со стороны Советской России нивелировали усилия контрразведки по обеспечению безопасности белогвардейских государственных образований. 2. 3. Контроль над политическими настроениями в обществе и армии, противодействие преступности Борьба между Белым движением и Советской Россией не сводилась лишь к вооруженному противостоянию. В Гражданской войне решающая роль отводилась политическому противоборству, в котором главенствующую роль играло отношение населения к тому или иному режиму. Без поддержки широких народных масс победить было невозможно. Эту истину хорошо усвоили большевики, чего нельзя сказать об их противниках. Выдвинутый вождями Белого движения лозунг «непредрешения» будущего страны до окончания войны оказался нежизнеспособным в условиях внутреннего политического кризиса и активного внешнего воздействия. Декларативный характер белогвардейской программы не отражал интересов большинства. 1 РГВА, ф. 40311, оп. 1, д. 10, л. 15. 102 Оказавшиеся у руля государственного управления представители различных политических кругов, погрязнув в интригах и борьбе за власть, не пожелали поступиться партийными и сословными предрассудками ради общих интересов России. «Партийные интересы, партийная вражда перекрывали собой интересы государственные, – свидетельствует 2-й генерал-квартирмейстер при штабе Верховного главнокомандующего генерал-майор П.Ф. Рябиков, – и не нашлось в Сибири… сильных людей, которые сумели бы прекратить партийные раздоры и вывести движение на путь дружной, сильной борьбы за возрождение Родины»1. Аналогичная ситуация наблюдалась и в остальных белогвардейских государственных образованиях. Вместо поиска компромиссных решений с оппозицией ради победы над большевиками, разрешения социально-экономических и других проблем широких слоев населения, белогвардейские режимы для нейтрализации внутренних угроз широко применяли систему политического сыска. Под наблюдением контрразведывательных и полицейских органов находились не только большевистские подпольные организации, но и другие политические партии, профессиональные союзы, рабочий класс и крестьянство. Общеизвестно, что многие участники Белого движения с неприязнью относились к представителям различных социалистических течений, на которых они возлагали главную ответственность за развал государства. Ненависть к ним была настолько сильной, что генерал М.В. Алексеев как-то писал Р. Локкарту, руководителю британской дипломатической миссии в Москве, что он «скорее будет сотрудничать с Лениным и Троцким, чем с Савинковым и Керенским»2. Подобная позиция генералитета не допускала компромиссов с представителями социалистических течений. Осознание эсерами себя в качестве «третьей силы» в Гражданской войне происходило по мере того, как, с одной стороны, проявлялись реставраторские устремления деникинского режима, особенно в период наступления Добровольческой армии на Москву летом 1919 г., а с другой – нарастало недовольство крестьян воскрешавшимися этим режимом старыми порядками. Так, эсеры, преобладавшие в Комитете освобождения Черноморья, руководившем «зеленым», крестьянским движением, направляли силы на борьбу против белых, признавали ГАРФ, ф. р-5793, оп. 1, д. 1 г., л. 15. Цит. по: Слободин В.П. Белое движение в годы Гражданской войны в России (1917–1922 гг.).<http://militera.lib.ru/research/slobodin_vp/index.html.> 103 1 2 необходимость единого социалистического фронта, основанного на базе свободно избранных советов1. По архивным материалам трудно судить об активной разработке «третьей силы» со стороны деникинской контрразведки. Ведь помимо нее политическим сыском на территории ВСЮР занимались государственная стража и Осведомительно-агитационное агентство (ОСВАГ). Однако остается очевидным факт: силовым структурам не удалось ликвидировать угрозу со стороны эсеров на Юге России. Более сильная колчаковская контрразведка активно отслеживала антигосударственную деятельность партии эсеров в Сибири. После переворота 18 ноября 1918 г. новому режиму стало ясно, что эсеры не сложат оружия. Уже 23 ноября контрразведка докладывала: «Социалреволюционеры все время работают, агитируя среди рабочих за поддержание Учредительного собрания, предлагая выступить вооруженной силой»2. По агентурным сведениям центрального отделения военного контроля, 19 ноября 1918 г. в Уфе образовался совет управляющих из активных деятелей партии эсеров и членов Учредительного собрания для свержения власти Верховного правителя силами чешских полков. Из совершенно секретного источника контрразведкой получены сведения, что 12 декабря 1918 г. в Омске намечено их выступление, в котором примет участие местная артиллерийская бригада3. 12 марта 1919 г. агентура докладывала в КРЧ осведомительного отдела Главного штаба, что партия эсеров вошла в блок с большевиками, в результате чего образовалась организация объединенных боевых дружин по линии Сибирской железной дороги и в крупных центрах: в Семипалатинске, Рубцовске, Барнауле, Мариинске и Тайге. На весну эсеры готовили вооруженное выступление со всеобщей забастовкой4. «Работа эсеров направлялась в народные массы, – писал командующий Западной армией генерал-лейтенант К.В. Сахаров, – для этой цели они избрали такие безобидные и полезные учреждения, как кооперативы. И центральные управления, и местные отделения были Политические партии России: история и современность. – М.: «Российполитическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. <http://grachev62.narod.ru/Mnpt/ch_16.htm.> 2 РГВА, ф. 30499, оп. 1, д. 135, л. 27. 3 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 8, л. 12-12 об., 41. 4 РГВА, ф. 40218, оп.1, д. 11, л. 15. 104 1 ская наполнены их людьми и ответственными работниками. «Синкредит», «Центрсоюз» и «Закупсбыт», три главные кооператива в Сибири были всецело в руках эсеров. Этим путем распространялась литература, добывались деньги, велась пропаганда на местах и подготавливались восстания»1. Недовольные утратой власти эсеры стали организовываться вокруг возникшего в июне 1919 г. Сибирского союза социалистовреволюционеров, один из центров которого находился в штабе 1-й Сибирской армии. Эсеровскую организацию здесь возглавлял начальник осведомительного отдела штаба армии штабс-капитан Н.С. Калашников2. «Поставив своей задачей свержение власти Верховного правителя и захват власти в свои руки посредством массовых выступлений до террора включительно и провозглашение лозунга о возобновлении деятельности бывшего Учредительного собрания, – говорится в докладе начальника отдела контрразведки при штабе ВГК прапорщика К.Б. Бури, – партия не удалилась из правительственных сфер адмирала Колчака, а пристроила своих агентов с целью тормозить работу правительства и дискредитировать его в глазах общества». Находившиеся за границей А.Ф. Керенский, В.М. Чернов и другие лидеры правых эсеров направили в Сибирь группу для совершения террористических актов3. К полученным данным о намерениях эсеров контрразведка отнеслась серьезно, взяв под наблюдение деятелей местных организаций. Во Владивостоке спецслужбы зафиксировали интенсивную работу эсеровских и меньшевистских групп по подготовке переворота. Розыскные органы выявили видных политических деятелей, принимавших активное участие в организации свержения существовавшей власти. Не остался в стороне и генерал Р. Гайда, поддерживавший связь с находившимся в Японии генерал-лейтенантом В.Г. Болдыревым4. Спецслужбы не без основания предполагали, что в это время центром деятельности эсеровских организаций являлся Иркутск. Однако в той сложной политической и военной ситуации, которая сложилась в Сибири к средине осени 1919 г., контрразведка не смогла Цит. по: Новиков П. А. Указ. соч. – С. 176. Новиков П. А. Указ. соч. – С. 176. 3 РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 132, л. 11 - 11 об. 4 РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 132, л. 13 - 14. 105 1 2 воспрепятствовать эсерам провести в октябре Земский съезд, принявший решение о свержении правительства А.В. Колчака. В ноябре 1919 г. Всесибирское совещание земств и городов на коалиционной основе создало Политический центр, главной задачей которого являлась подготовка восстания против существовавшего режима. При приближении Красной Армии к Иркутску Политцентр осуществил в конце декабря 1919 – начале января 1920 г. вооруженное восстание и захватил власть в городе. А. В. Колчака арестовали чехи и передали Политцентру. По его делу была создана следственная комиссия. Однако вскоре власть в Иркутске перешла к большевикам, которые расстреляли адмирала 7 февраля 1920 г1. На Юге России вожди Белого движения столкнулись с сепаратизмом казачества. Изначальная причина разногласий генерала А.И. Деникина и политических деятелей Кубани и Дона заключалась в том, что главком Добровольческой армии являлся бескомпромиссным сторонником единой и неделимой России, а казачьи правительства добивались автономии и федеративного устройства. Разногласия привели к тому, что атаманы вступали в переговоры с интервентами и просили от них политической, финансовой и вооруженной поддержки: сначала у кайзеровских войск, затем у союзников. Даже угроза со стороны Советской России не смогла повлиять на амбиции политических деятелей. По сообщению агента деникинской контрразведки, на состоявшемся 18 октября 1918 г. в Новочеркасске совещании войскового атамана и правительства Донской области с представителями Южной, Народной и Астраханской армий рассматривался вопрос о союзе с Добровольческой армией. В ходе прений часть членов Донского правительства высказались против союза, опасаясь главенства А.И. Деникина. Было принято решение начать немедленно переговоры с гетманом П.П. Скоропадским 2. В связи с сепаратистскими устремлениями казачьих атаманов и политиков, их деятельность стала объектом оперативной разработки деникинских спецслужб как на территории Вооруженных сил на юге России, так и за рубежом. «Самостийники» находились в поле зрения политических центров Добровольческой армии, шульгинской «Азбуки», Политические партии России: история и современность. – М.: «Российполитическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. <http://grachev62.narod.ru/Mnpt/ch_16.htm.> 2 РГВА, ф. р-446, оп. 2, д. 28, л. 156. 1 ская 106 военных агентур, Осведомительно-агитационного агентства, которые достаточно полно освещали их устремления и контакты. От контрразведки белогвардейское руководство получало значительно меньше информации. На взгляд автора, это связано с тем, что органы безопасности Всевеликого войска Донского действовали несколько обособленно от вышестоящих учреждений ВСЮР. В августе 1919 г. контрразведка зафиксировала враждебную деятельность «самостийной» группы Кубанской краевой рады. Результатом ее пропаганды и агитации стало разложение Запорожских и Черноморских полков. В станицах увеличилось число дезертиров, казаки открыто угрожали вешать и расстреливать офицеров. Не найдя компромиссов с казачеством Дона и Кубани и не имея возможности ликвидировать угрозы с помощью спецслужб, Вооруженные силы на юге России получили в своем тылу «пятую колонну». К началу осени 1919 г. многие депутаты Рады вели энергичную пропаганду за отделение своей области от России и, не стесняясь, бранили деникинское правительство, в виде открытого вызова белому командованию вели переговоры с Грузией и С.В. Петлюрой. Положение становилось чрезвычайно напряженным, поскольку пропаганда, направленная против армии, постепенно начинала проникать в ряды кубанского казачества на фронте. Предвидя поражение белогвардейцев на фронтах, «самостийники» пытались вступить в тайные переговоры с Польшей. С этой целью в ноябре из Екатеринодара в Варшаву под видом секретаря торгового представителя выехал член Кубанской краевой рады П. Белинский. В декабре 1919 г. из Варшавы в Анапу выезжал некто Н. Цибульский. Генерал А.С. Лукомский приказал начальникам пропускных пунктов и морской контрразведке принять все меры о недопущении Цибульского на Кубань и в случае прибытия – арестовать1. Сбор секретных сведений о планах и намерениях сепаратистов не мог снять угрозу безопасности белогвардейскому режиму, поскольку полученная агентурой информация оказалась невостребованной и нереализованной главным командованием ВСЮР. Ради объединения антибольшевистского фронта требовалось принятие гибких политических решений. Однако генерал А.И. Деникин и его ближайшее окружение по своим убеждениям не могли пойти на компромисс с 1 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 4, л. 6 - 7, 10. 107 казачеством, и тем самым лишились союзника в борьбе с Советской Россией. Деникинский режим столкнулся с татарским сепаратизмом в Крыму. С приходом Добровольческой армии возобновили работу враждебные русской национальной идее парламент «Курултай» и правительство («Директория»), стремившиеся в период германской оккупации к «восстановлению татарского владычества». Правительство А.И. Деникина не признало преобладавшего значения татар на территории Крыма, в связи с чем были упразднены органы законодательной и исполнительной власти1. Разработка татарского вопроса продолжалась и при П.Н. Врангеле, о чем свидетельствует подготовленный осенью 1920 г. «Обзор мусульманского движения» за подписью генерал-лейтенанта Е.К. Климовича. По мнению начальника особого отдела, расцвет наблюдающегося панмусульманского движения совпал с приходом в Крым немцев и установлением после крушения фронта связей с Турцией. Начальник особого отдела обращал внимание властей на изыскание путей по «парализованию» движения татар в Крыму2. Несмотря на то, что казачество в Сибири являлась опорой режима, взаимоотношения между центральной властью и претендовавшими на самостоятельность атаманами оставались сложными. Наиболее ярко проявлялись сепаратистские устремления у атамана Забайкальского казачьего войска Г.М. Семенова. Вначале сентября 1918 г. атаман признал власть Временного Сибирского правительства (ВСП) во главе с П.В. Вологодским, благодаря чему командующий Сибирской армией генерал П.П. Иванов-Ринов назначил его главным начальником Приамурского военного округа и командиром вновь формируемого 5-го Отдельного Приамурского армейского корпуса. Когда адмирал А.В. Колчак стал Верховным правителем, атаман Забайкальского казачьего войска отказался его признать и потребовал в течение суток передать власть генералам А.И. Деникину, Д.Л. Хорвату или атаману А.И. Дутову. Не получив ответа, он начал задерживать эшелоны с военными грузами, идущие через Читу на запад. Отряды атамана контролировали более 1500 верст железной дороги, соединявшей Дальний Восток с Западной Сибирью. Случаи грабежей 1 146. Трукан Г. А. Антибольшевистские правительства России. – М., 2000. – С. 2 Ефимов А.В., Белоглазов Р.Н. «Изыскать пути к парализованию...». <http://www.moscow-crimea.ru/history/20vek/punitive2.html.> 108 пассажиров в поездах, «пропажи» грузов являлись обычным делом. Белогвардейское командование беспокоила, в случае обострения взаимоотношений между Верховным правителем и атаманом, возможность полного перекрытия железнодорожного сообщения с Дальним Востоком, грозившее колчаковскому режиму полной изоляцией от внешнего мира со всеми вытекавшими отсюда последствиями. Для разрешения «семеновского вопроса» руководители спецслужб предлагали Верховному правителю либо удалить Г.М. Семенова из Забайкалья, подчинив сформированные атаманом войска начальнику, назначенному правительством, либо создать в Забайкалье правительственные части. Однако в Омске хорошо понимали, что Г.М. Семенов, имевший под своим началом армию, по разным оценкам, от 8 до 20 тысяч солдат, к тому же поддерживаемый японцами,1 добровольно власть не отдаст и поэтому без боевых действий с его многочисленными отрядами не обойтись. Создавать очаг вооруженной напряженности в собственном тылу при нехватке войск колчаковские власти не хотели. Поэтому было отдано предпочтение второму варианту. Исходя из того, что на территории Забайкалья, по предположению омских властей, находились лица, недовольные политикой атамана, предлагалось направить туда агентуру для вербовки оставшихся не у дел офицеров и через их посредничество приступить к формированию казачьих отрядов2. Однако этот проект по неизвестным причинам так и не был реализован на практике. Поддерживаемый японцами атаман Г.М. Семенов развил активную внешнеполитическую деятельность. В начале февраля 1919 г. он прибыл в Даурию на конференцию, где шла речь о создании независимого монгольского государства, в состав которого он, помимо части Забайкалья, намеревался включить Аравию, Афганистан, Маньчжурию, Персию и Туркестан3. Один из агентов контрразведки сумел добыть и переслать в Омск материалы этой конференции. Для противодействия планам атамана в Ургу был направлен поручик Б. Волков4. Но грандиозный проект Г.М. Семенова разрушился без участия Юзефович Л. Самодержец пустыни (Феномен судьбы барона Р. Ф. УнгернШтернберга). – М.: Эллислак, 1993. – С. 51. 2 РГВА, ф. 39466, оп. 1, д. 46, л. 63- 64. 3 ГАРФ, ф. р-5936, оп. 1, д. 313, л. 1. 4 Волков Е. В. Указ. соч. – С. 187. 109 1 колчаковских спецслужб. Сменились приоритеты в большой политике. Япония в своих захватнических планах сделала ставку на генерал-инспектора Маньчжурии Чжан Цзолина, чьи войска готовились войти во Внутреннюю Монголию, и на китайских генералов из клуба «Аньфу», планировавших завоевать Халху1. В целом же сибирское казачество являлось самой надежной социальной опорой власти на протяжении всей Гражданской войны. Однако к концу 1919 г., после фактической гибели белогвардейской государственности на Востоке России, казачьи формирования подверглись разложению и поэтому во время боев в районе Иркутска они оказались неспособными оказать сопротивления наступавшим частям Красной Армии. Для неграмотного, аполитичного крестьянства «буржуазные» лозунги были чужды и непонятны. Для неграмотного, аполитичного крестьянства «буржуазные» лозунги были чужды и непонятны. На Юге России деревенские жители, захватив после революции помещичьи земли, скот, инвентарь, ждали реакции А.И. Деникина. «Одной из причин, наиболее волнующих крестьян, – говорится в одном из документов белогвардейской контрразведки, – являлось нерешенность земельного вопроса»2. Но главного слова, закрепляющего за ними земельный передел, они не услышали. Тем временем, как писал генерал Я.А. Слащев: «Появились старые помещики, потянувшие за собой старых губернаторов»3. Пока в правительстве готовились и обсуждались проекты земельной реформы, суть которых сводилась к передаче крестьянам части помещичьей земли за минимальный выкуп, местные власти помогали землевладельцам расправляться с крестьянами и выколачивать с них долги по арендной плате. Дважды правительство приступало к проведению аграрной реформы, однако земельный закон так и не появился. Передача части земли крестьянам должна была начаться только после Гражданской войны и закончиться спустя семь лет. А пока в действие вводился приказ о третьем снопе, в соответствии с которым треть собранного зерна поступала возвратившемуся помещику. Но лидеры Белого движения даже не потрудились объяснить крестьянству свои цели и задачи. Испытывая тяготы и лишения, оно было недовольно политикой властей. «Недовольство усугублялось отсутствием такта у администраЮзефович Л. Указ. соч. – С. 56 - 57. ГАРФ, ф. р-446, оп. 2, д. 92, л. 91. 3 Слащев-Крымский А. Я. Крым, 1920//Гражданская война в России: Оборона Крыма. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – C. 15. 110 1 2 ции, а также несдержанностью и некорректностью со стороны проходивших воинских частей, говорится в докладе начальника контрразведывательного отделения 1-го армейского корпуса поручика Трусова 20 декабря 1919 г. – Вместо того, чтобы разъяснениями успокоить крестьян по волнующим их вопросам, употреблялись плети и ругань»1. Следует подчеркнуть, что спецслужбы в большинстве случаев в своих рапортах и докладах руководству старались объективно показывать отношение населения к власти. Малочисленные органы контрразведки отдела Генштаба Военного управления, отвечавшие за безопасность тыла, из-за загруженности работой по другим направлениям, не могли уделять достаточно внимания освещению этой проблемы. Настроения сельских жителей в Сибири, причины и характер восстаний крестьян в основном стали предметом изучения колчаковской контрразведки с конца 1918 г. Крестьянство по-разному относилось к режиму Верховного правителя России. Например, зажиточное население, владевшее в достаточном количестве плодородной землей и побывавшее под советской властью, хотело порядка и оставалось довольным правительством А.В. Колчака. Сельское население, не успевшее испытать на себе большевистского правления, под влиянием рабочей среды враждебно относилось к белогвардейскому правительству2. Надежды избавиться с приходом белых от большевистской продразверстки и красного террора быстро сменилось разочарованием и озлобленностью к реквизициям, мародерству, насильственным мобилизациям и террору, твердой решимостью отстоять свои права на землю и выращенный урожай. Белогвардейские контрразведчики к мотивам выступлений крестьянства справедливо относили бесчинства карательных отрядов, местной милиции и воинских частей. Например, в телеграмме от 16-ти селений Минусинского уезда крестьяне требовали от правительства «остановить присылку карательных отрядов, принять их справедливые народные требования, не действовать силой, а мирным путем, не смешивать с большевизмом, в противном случае народ будет стоять за свои права». Исследователь Е.А. Корнева пишет, что наиболее характерными причинами волнений крестьян контрразведчики считали конфликты по поводу мобилизаций, злоупотреблений казачьих 1 2 ГАРФ, ф. р-446, оп. 2, д. 92, л. 91. РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 11, л. 27 об. 111 атаманов, арестов дезертиров, сбора налогов, борьбу с самогонными заводами, возникавшие, как правило, из-за незнания целей и мотивов правительства. Крестьяне воздерживались от взноса податей, объясняя, что они не знают, кому эти деньги пойдут, т. к. по их мнению, настоящего хозяина в России сейчас нет. Зачинщиками и руководителями, отмечается в документах колчаковских спецслужб, выступали местные жители. Общая цель восстаний состояла в том, чтобы «сбросить казацкое иго, установить крестьянское правление»1. В сводках также отмечалось недовольство населения действиями местных органов власти. Контрразведкой предлагалось улучшить качественный состав органов правопорядка, а также проводить пропагандистско-разъяснительные мероприятия среди сельских жителей. Например, начальник КРО при штабе 2-го Степного отдельного Сибирского корпуса в июне 1919 г. в своем докладе отмечал недостаток информации в деревнях о деятельности правительства и о работе милиции, подчеркнув, что исправление этих недостатков «не входит в компетенцию контрразведывательных учреждений»2. Пожалуй, иного мнения о «компетенции контрразведывательных учреждений» придерживались белогвардейские генералы. Не будучи крупными государственными деятелями и политиками, они имели самые общие представления о функциях органов безопасности, наивно полагая с их помощью полностью разрешить кризисные ситуации. Заметим, что подобную точку зрения разделяли власть предержащие во все времена, как до, так и после Гражданской войны. Безусловно, при разрешении острых проблем без спецслужб не обойтись. Но в таких случаях, по мнению автора, они должны выполнять функцию скальпеля, а не топора. Обладая специальными методами изучения действительности, контрразведывательные органы могут разглядеть суть явления изнутри и представить объективную информацию военно-политическому руководству для принятия решений. Следует отметить, что колчаковская контрразведка с этой задачей справилась успешно, о чем свидетельствуют многочисленные документы. Иное дело, что реакция властей на рапорты и доклады носила неадекватный характер. Корнева Е. А. Контрразведка А. В. Колчака: организация и освещение политических настроений населений и войск. <http://www.nivestnik.ru/2000_1/4.shtml>; РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 96, л. 1 - 2. 2 РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 11, л. 262 - 262 об. 1 112 Ставшие во главе верховной власти бывшие царские генералы, оказались неспособными проводить эффективную аграрную политику. Единственным методом разрешения возникших социальных противоречий на подвластных территориях являлся массовый террор. Источники свидетельствуют, что он энергично проводился против всех несогласных с действиями белых правительств в самых разных формах: арестах, расстрелах, в том числе заложников, рейдах карательных отрядов и погромах. Всякое сопротивление крестьян существующим порядкам характеризовалось как «склонность к большевизму» и жестоко подавлялось. Испытав на себе политику белогвардейских режимов, напоминавших дореволюционное хозяйствование царских властей, крестьянство, поднялось на борьбу против белых, тем самым невольно оказывая помощь Красной Армии. Отнюдь не тяготея к большевистской идеологии, деревня выбрала Советскую власть как силу, борющуюся с помещиками. Так, к концу 1920 г. удельный вес крестьян, служивших в советских Вооруженных Силах, составлял 77%1. В.И. Ленин по этому поводу говорил: «...Колчак дал нам миллионы сторонников советской власти в самых отдаленных от промышленных центров районах, где нам трудно было бы их завоевать»2. Главным направлением внутренней политики белогвардейских режимов стало восстановление частной собственности и свободы торговли, что, скорее всего, отвечало интересам крупных собственников, нежели широких слоев населения. Заводы и фабрики переходили в руки прежних хозяев. Владельцы предприятий и торговцы, получая огромные правительственные субсидии, использовали их в своекорыстных целях, обогащались сами и коррумпировали обнищавший чиновничий аппарат. Жизнь впроголодь, явившаяся следствием инфляции, низких заработков и безработицы, вызывала недовольство и среди аполитично настроенных к режимам рабочих, которые организовывали стачки, предъявляя властям требования экономического характера. В донесениях агентов колчаковской контрразведки встречаются сведения о том, что забастовки в большинстве своем возникали из-за падения уровня заработной платы и отмены 8-часового рабочего дня. Рабочие Урала, например, не принимали власти и большевиков, и 1 2 Гражданская война в СССР.– М.: Воениздат. 1986. Т. 2. – С. 8, 45. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. – С. 241. 113 белогвардейцев. В резолюции съезда профсоюзов от 18 июня 1919 г. говорилось, что правительство вместо восстановления промышленности проводит реакционную политику под флагом борьбы с большевизмом, а поэтому рабочие считали необходимым вести борьбу за осуществление народовластия и политических свобод1. 19 января 1919 г. начальник иркутского военного контроля докладывал, что местный пролетариат крайне возмущен несвоевременной выдачей им заработной платы и расчетами кредитными денежными знаками, для размена которых приходится затрачивать весьма продолжительное время. Рабочие копей в Черемховском районе прекратили работу, предъявив ряд экономических требований, – уплаты жалования за ноябрь и декабрь денежными знаками, а не продуктовыми ордерами. Гражданские власти пообещали удовлетворить их требования2. Разочарованность и равнодушное отношение большинства городского населения Сибири к политической жизни и борьбе с большевиками не могли не настораживать органы колчаковской контрразведки, – пишет А. А. Мышанский. – В апреле 1919 г. об этом неоднократно докладывала контрразведка штаба Верховного главнокомандующего. Между тем политическое руководство контрреволюции недооценивало серьезность происходивших изменений в массовом сознании. Лишь когда – после прекращения зимнего наступления, установления затишья в общественной жизни и неудачной денежной реформы – это проявилось в настроениях обывателей, многие государственные ведомства стали уделять данной проблеме значительно большее внимание»3. Аналогичной была ситуация и на других территориях, занятых белогвардейскими армиями. Правительства, в большинстве случаев, на уступки не шли. Недовольство рабочих своим социальноэкономическим положением все белогвардейские режимы, как правило, предпочитали разрешать силовым путем – разгонами стачек, арестами, что в ответ вызывало новые акции протеста. Возникшими противоречиями умело воспользовались большевики для дестабилизации политической обстановки и подрыва экономики белых режимов. РГВА, ф. 39617, оп. 1, д. 196, л. 18. РГВА, ф. 40308, оп. 1, д. 96, л. 1 – 2. 3 Мышанский А.А. Отношение населения Сибири к «белому» режиму в период колчаковщины. <http://www.zaimka.ru/02_2002/myshansky_whiteregime/> 114 1 2 Белогвардейские генералы, как никто другой, понимая роль и значение боеспособности армии для победы над врагом, старались оградить ее от влияния со стороны противника. С этой целью, как следует из вышесказанного, были созданы органы контрразведки. Но, как показали события Гражданской войны, помимо военного шпионажа и работы большевистских агитаторов, вооруженные силы подвергались угрозам и с других сторон. Белые армии комплектовались как добровольцами, так и принудительно мобилизованными крестьянами, мещанами, рабочими, бывшими красноармейцами и т. д. Последние не являлись надежной опорой власти и подвергались воздействию большевистской пропаганды. То же самое можно сказать о пополнении из числа пленных и перебежчиков, которые с полным основанием становились объектами наблюдения со стороны контрразведывательных органов1. После поражений на фронтах, как правило, ухудшалось моральнопсихологическое состояние войск. Частым явлением становилось дезертирство и переход на сторону противника. Поскольку самовольное оставление частей в колчаковской армии приобрело большие масштабы, контрразведывательные органы привлекались к выявлению и задержанию дезертиров. Например, за «один зимний месяц 1919 г. колчаковские органы безопасности и военнослужащие Волжской группы генерала В. О. Каппеля задержали около 400 дезертиров, из которых 27 было приговорено к расстрелу»2. В сводке контрразведки по Ижевско-Воткинской бригаде отмечалось дезертирство чинов с лошадьми и оружием. Чтобы прекратить дезертирство командир Ижевского полка с согласия командира корпуса распорядился подать докладную записку желающим уволиться с военной службы3. Отношение армии к властям оставалось неоднозначным. По данным А.А. Мышанского, в первой половине 1919 г. солдаты тыловых гарнизонов были настроены антиправительственно, а фронтовики, в том числе и офицеры – антисоветски. Вместе с тем, у фронтового офицерства наличие «прослойки тыловиков» вызывало озлобленность по отношению к власти и высшему командованию. «Неудивительно, что в среде сибирского фронтового офицерства, как докладывали сводки контрразведки, «шли упорные разговоры» о необходимости смещения А.В. КолРГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 11, л. 2. Волков Е. В. Указ. cоч. – С. 188. 3 Ципкин Ю. Н. Указ. cоч. – С. 335. 115 1 2 чака и возможной его замене Д.Л. Хорватом, от которого они ждали лучшего отношения к нуждам армии. Многим радикально настроенным офицерам адмирал Колчак казался слишком «левым». Такие офицеры высказывались за абсолютную диктатуру, что шло вразрез с общей политикой Колчака…»1. Контрразведка держала под контролем неблагонадежных, с точки зрения властей, генералов В. Г. Болдырева и Р. Гайду. Сообщала, что многие лица командного состава, в условиях отступления и изматывающих боев, проявляли озлобленность по отношению к начальству, подчиненным и мирному населению2. Деятельность спецслужб полна противоречий и парадоксов. С одной стороны – некомпетентность, стяжательство, аресты невиновных людей, с другой – стремление дать квалифицированную оценку процессам и явлениям. С этой точки зрения любопытен доклад начальника контрразведки Семеновского полка Северо-западной армии. Оценивая политико-моральное состояние личного состава, он предлагал «…регулярно информировать солдат о состоянии страны, положении на фронте. Получая литературу, солдат уяснит себе ту идею, за которую борется армия и к чему стремится наше правительство»3. Документы свидетельствуют, что случаи негативного отношения личного состава армии к властям в основе своей не носили политической подоплеки, а диктовались положением на фронтах и материальным обеспечением. В частности, в докладе начальника контрразведки 2-го Степного отдельного Сибирского корпуса, представленном руководству в мае 1919 г., говорится следующее: «Не имея возможности купить и не получая обмундирования от интендантства (за отсутствием такового) не мало из числа офицеров ходят в дырявых сапогах и заплатанных брюках. Думая серьезно воссоздать армию, необходимо поставить в человеческие условия жизнь офицера, ибо без него не может быть и не будет армии в настоящем смысле этого слова»4. Аналогичная ситуация наблюдалась и в армиях генералов А.И. Деникина, Н.Н. Юденича и Е.К. Миллера. 1 Мышанский А.А. Отношение населения Сибири к «белому» режиму в период колчаковщины. <www.zaimka.ru/02_2002/myshansky_whiteregime/> 2 Волков Е. В. Указ. соч. – С. 187 - 188; ГАРФ, ф. р-5793, оп. 1, д. 1 г., л. 142 об. - 143. 3 РГВА, ф. 40298, оп. 1, д. 11, л. 2 - 4. 4 РГВА, ф. 40218, оп. 1, д. 11, л. 163 об. 116 Высшее военно-политическое руководство и без информации спецслужб было хорошо осведомлено о материальном обеспечении своих армий, но из-за разрушенной экономики не смогло должным образом обеспечить свои вооруженные силы. У белогвардейских правительств не хватало денег, обмундирования, снаряжения и продовольствия. Пополнять запасы приходилось за счет трофеев и «самоснабжения» за счет населения, что вызывало протесты крестьянства. Зарубежные поставки, на которые часто указывала советская историческая наука, не соответствовали ожиданиям. К тому же, часть имущества прямо со складов пускалась в «торговый оборот» предприимчивыми дельцами и не доходила до находившихся на фронте офицеров и солдат. Крупная буржуазия, стремясь восстановить свои материальные потери, понесенные в ходе большевистских экспроприаций, ничего не сделала для восстановления производства, поскольку это не сулило быстрой прибыли, и смотрела на войну с позиций выгодного вложения денег. Парадоксально: крупные собственники, обязанные добровольцам жизнью, возвратом состояний и привилегий, не желали реально помогать армии. «Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий, профессий…, – свидетельствуют мемуары А.И. Деникина. – Несомненно, что не в людях, а в общих явлениях народной жизни и хозяйства коренились причины бедствия – дороговизны и неразрывно связанной с ней спекуляции»1. Преступления в сфере экономики представляли серьезную угрозу безопасности белогвардейским режимам и их армиям, поэтому для борьбы с ними были привлечены контрразведывательные органы. Наиболее активно работали в этом направлении спецслужбы на Юге России. Привлекательными для дельцов являлись порты и железнодорожные станции, где концентрировались грузы различного назначения. Деникинской контрразведке удалось выявить в Новороссийске организацию, систематически совершавшую хищения имущества. Спецслужба намеревалась внедрить туда агентуру и провести ликвидацию преступной группы2. На железной дороге, в том же Новороссийске, бывали случаи, когда военные грузы, предназначенные для экстренной отправки на фронт, 1 2 Деникин А. И. Путь русского офицера. – М.: ВАГРИУС, 2003. – С. 367. ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 36, л. 4. 117 часто выгружались, а освободившиеся вагоны поставлялись частным лицам1. На Новороссийск обращал внимание представитель особого отделения отдела Генштаба Военного управления при Черноморском военном губернаторе. В октябре 1919 г. полковник Р.И. Мергин докладывал о том, что местный узел забит загруженными вагонами, не отправленными по назначению. В данном случае причиной задержек являлась не спекуляция, а саботаж рабочих и мастеровых, которые препятствовали отправке снарядов на фронт2. Серьезную озабоченность у контрразведки вызывали преступления на морском транспорте. Так, с 3 на 4 сентября на пароходе, куда планировалась погрузка снарядов, возник пожар. По неизвестным причинам откладывалась погрузка 20000 снарядов, предназначенных для фронта3. Коррупция на морском транспорте способствовала проникновению на территорию ВСЮР большевистских агентов и агитаторов. По данным контрразведки, за взятки чиновники административных учреждений покровительствовали различного рода преступным элементам. В частности, пропуска на выезд выдавались лицами штаба керченского укрепрайона за денежное вознаграждение. В Ялте, в комендантском управлении, штабс-капитан Смирнов способствовал проезду и укрывательству большевистских деятелей4. Контрразведка установила широкое участие пароходных судовладельцев и судовых команд в провозе нелегальных пассажиров. По данным расследования из всех способов укрывательства наиболее распространенным являлись: внесение пассажиров в списки команд на различные должности (кочегары, матросы, лакеи и т. д.); укрывание в различных хозяйственных и служебных помещениях и даже бочках; продажа в Новороссийске в кассах пароходных обществ билетов до Адлера, где их встречали агенты общества и снабжали билетами дальнего плавания, по которым пассажиры, не имея виз на выезд, уезжали во всех направлениях. Злоупотребления приносили колоссальный доход предпринимателям и посредникам и способствовали укрывательству дезертиров, спекулянтов и агентов противника. В связи с этим ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 36, л. 4. ГАРФ, ф. р-7002, оп. 2, д. 1, л. 7. 3 ГАРФ, ф. р-7002, оп. 2, д. 1, л. 7 - 8. 4 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 26, л. 19 - 19 об. 118 1 2 полковник Р.И. Мергин просил Черноморского военного губернатора принять следующие меры: обязать частные пароходные общества продавать билеты на суда за границу лишь при предъявлении законной визы на выезд; произвести проверку судовых команд с засвидетельствованием списков портовыми властями; обязать судовладельцев и капитанов пароходов не брать на борт пассажиров, не имевших права на выезд; установить ответственность по суду за нарушение возложенных обязательств; обязать все учреждения и должностных лиц, проводивших контроль пассажиров на судах, о каждом случае обнаруженных злоупотреблений, возбуждать уголовное дело с указанием виновных1. По всей видимости, добиться позитивных для обеспечения безопасности решений контрразведчикам не удалось. Этот вопрос поднимался руководителями спецслужб неоднократно и позже. Но безрезультатно. Возможно ли было ожидать иной реакции, если по данным полковника Р.И. Мергина, в Черноморском губернаторстве должностные лица опутывались многочисленными посредниками, дававшими им взятки за принятие «нужных решений». Пытавшиеся бороться с негативными явлениями генералы и офицеры отстранялись от должностей, обвинялись во вмешательстве в действия администрации2. Контрразведкой отмечена попытка оказания влияния на барона П.Н. Врангеля еврейско-масонским центром через некую гражданку М. Приселкову, по версии спецслужб, состоявшую с ним в интимной связи. С какой целью эта организация искала подходы к генералу – осталось не выясненным, поскольку «полное отсутствие средств в распоряжении КРЧ» не дало возможности до конца провести разработку указанного материала, а передача дела в местный контрразведывательный орган обрекло его на провал «ввиду неумения личного состава справляться со своими задачами»3. Коррупция способствовала дезорганизации работы промышленности и транспорта, являлась союзником большевиков и других противников белогвардейских режимов. Слабые, не имевшие больших полномочий контрразведывательные органы, к тому же сами подверженные коррупции, не смогли обезопасить тыл армии от разложения. Высокопоставленные должностные лица из «интеллигентско-буржуазной ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 26, л. 10 об. ГАРФ, ф. р-7002, оп. 1, д. 1, л. 45 - 47 об. 3 ГАРФ, ф. р-6396, оп. 1, д. 7, л. 8. 119 1 2 среды», замешанные в противоправных деяниях, оставались недосягаемыми для спецслужб и правоохранительных органов и под суд не попадали. Изворотливость, беспринципность, коррупция, покровительство служили им надежным щитом. Таким образом, мы можем говорить о неудавшейся попытке вождей Белого движения, которых в исторической и художественной литературе называют диктаторами, противодействовать внутренним угрозам безопасности. Генералам не доставало идей для привлечения народных масс и политической гибкости для объединения антибольшевистских сил, им не удалось мобилизовать людские и материальные ресурсы, создать послушный железной воле государственный аппарат для подавления политических противников и борьбы с преступностью. Опора на буржуазно-помещичьи круги, часть интеллигенции и офицерства, а также союзников оказалась ненадежной. Опыт белогвардейских контрразведывательных органов показывает, что в условиях Гражданской войны решение задач обеспечения внутренней безопасности возможно лишь в совокупности с другими мерами – политическими, экономическими, законодательными и административными. *** На контрразведывательные органы белогвардейских правительств и армий возлагался широкий круг задач, в который входила борьба со шпионажем, большевистским подпольем, эсеровскими организациями, уголовными преступлениями, контроль над оппозиционными партиями и движениями, политическим настроением населения и армии и т. д. Приоритетным направлением работы спецслужб считалось противодействие большевистскому подполью. Контрразведывательные органы держали под контролем фактически все нелегальные организации, значительную часть из них разгромили. Однако полностью парализовать подрывную деятельность подполья контрразведка так и не смогла. Недовольство большинства населения, в основном рабочих и крестьян, социально-экономической политикой белогвардейских режимов умело использовали в своих целях большевики, создавая подпольные организации, которым регулярно оказывалась помощь из Советской России. Серьезную угрозу безопасности белогвардейским режимам представляла разведывательно-подрывная деятельность иностранных, а 120 затем и советских спецслужб. Контрразведке фактически не удалось обезопасить государственные и военные учреждения от проникновения агентуры противника. Раскрытие тайных агентов являлось скорее исключением, нежели правилом. Больших успехов достигли спецслужбы в обнаружении иностранных организаций, собиравших разведывательные сведения и проводивших политику своих правительств на подконтрольных белогвардейцам территориях. Однако в отношении их контрразведка в большинстве случаев ограничилась наблюдением. Спецслужбы держали под наблюдением оппозиционные партии, неугодных режимам лиц, осуществляли контроль над населением и вооруженными силами. Регулярные доклады начальников контрразведывательных органов о причинах волнений рабочего класса и крестьянства, отражали в основном реальное положение дел в белогвардейских государственных образованиях. Но власти не принимали адекватных мер для улучшения положения населения, поэтому и лишились его поддержки в борьбе с большевиками. Следует отметить, что активная деятельность контрразведки позволила Белому движению вести борьбу с Советской Россией на протяжении нескольких лет. 121 ЗАКЛЮЧЕНИЕ История Гражданской войны в России, несмотря на обширную историографию, еще не изучена достаточно полно. В отечественной и зарубежной исторической науке нет комплексных работ, посвященных созданию, развитию и деятельности контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий. Между тем, изучение опыта работы спецслужб Белого движения, незаслуженно оказавшегося вне поля зрения исследователей, позволяет дать ответы на серьезные вопросы в отношении обеспечения безопасности государства в кризисные моменты его развития. Развернувшееся в годы Гражданской войны военно-политическое противоборство поставило белогвардейские государственные образования перед необходимостью выживания. Реальные угрозы возникли для них в результате войны с Советской Россией, иностранной военной интервенции, а также глубоких социально-экономических противоречий в обществе, политических разногласий внутри антибольшевистского лагеря. Белогвардейские режимы фактически оказались блокированными не только противниками, но и союзниками. Против них разведывательноподрывную деятельность вели Советская Россия, Германия, Англия, США, Япония, а также Грузия и Украина. Внешние угрозы тесно переплетались с внутренними. Сепаратистские настроения казачества, глубокий внутриполитический и социально-экономический кризис антибольшевистского лагеря использовали в своих целях большевики, интервенты и лимитрофные государства. Поэтому между внешними и внутренними угрозами можно поставить знак равенства. Проведенное исследование позволяет сделать вывод: Гражданская война в России выявила бессилие белогвардейских государственных образований в обеспечении своей безопасности. Возглавившие Белое движение бывшие царские генералы так и не смогли мобилизовать материальные и человеческие ресурсы путем привлечения на свою сторону большинства населения страны и создать надежную опору власти – результативно действующий административно-управленческий аппарат. «Гражданская война в России доказала, – пишет историк С. В. Леонов, – что наращиванием госаппарата и применением массовых репрессий (при единстве и твердости политической воли и ряде других 122 условий) возможно подавить не только политических противников, но в значительной мере – и достаточно широкие слои населения»1. Белогвардейским лидерам так и не удалось создать эффективно действовавшей в кризисной ситуации системы безопасности. На взгляд автора, данное обстоятельство стало одной из причин поражения Белого движения в Гражданской войне. Проведенное исследование позволяет извлечь определенные уроки из исторического опыта организационного строительства и деятельности контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий. Во-первых, история убедительно доказывает, что контрразведка является важной частью государственного механизма любой страны, независимо от идеологии и общественно-политического строя. Эффективность ее деятельности напрямую зависит от слаженной и целенаправленной работы всего административно-управленческого аппарата, где каждое звено выполняет свою функцию по обеспечению безопасности государства. Контрразведке здесь отводится роль основного органа, который с помощью специальных форм и методов нейтрализует возникшие угрозы. В деле обеспечения безопасности государственных образований белогвардейские правительства даже не предприняли попыток нацелить на решение столь важной задачи административно-управленческий аппарат. Более того, громоздкой бюрократической машине на определенном этапе оказалось не под силу наладить тесное взаимодействие между спецслужбами различной подчиненности и органами политического сыска. Ведомственная разобщенность, столь характерная для царской России, передалась и белогвардейским режимам. Лидеры Белого движения создали беспомощные государственноуправленческие аппараты, не сумевшие решить глобальные задачи в кризисных ситуациях. Соответственно такими же являлись и их контрразведывательные органы. Опыт белых правительств только подтверждает тезис, ставший афоризмом: «Сильное государство – сильные спецслужбы». В данном случае можно говорить об обратном. 1 Леонов С. В. Государственная безопасность Советской Республики в пору Октябрьской революции и Гражданской войны//Государственная безопасность России: История и современность/ Под общ. ред. Р. Н. Байгузина. – М.: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. – С. 423. 123 Во-вторых, организация и функция контрразведки должны являться органическим единством двух начал. Контрразведка, возникнув как социальная и государственная функция в глубокой древности, лишь в процессе эволюции приобрела свои организационные формы. В России этот процесс длился на протяжении почти девяти веков, пока, наконец, в 1911 г. не были созданы контрразведывательные отделения штабов военных округов, основной задачей которых являлась борьба с военным шпионажем. Ее главная функция – защита военных секретов – определила место новой структуры в системе государственного устройства – военное ведомство. Естественная эволюция военной контрразведки прервалась Октябрьской революцией и Гражданской войной. Военно-политическое противостояние поставило перед вновь сформированными контрразведывательными органами белогвардейских правительств и армий более масштабные задачи, нежели выполняла прежняя структура. Помимо борьбы с военным шпионажем, их спецслужбы оказывали противодействие политической и экономической разведке противников и союзников; пропаганде, агитации, террористическим и диверсионным акциям большевистского подполья; сепаратизму казачества; спекуляции, коррупции государственного и военно-управленческого аппарата, вооруженным выступлениям рабочих и крестьян, проявлениям политической неблагонадежности и т. д. внутри государственных образований. Однако широкие функции – контрразведка и политический сыск – не повлекли за собой организационных изменений. Неповоротливая бюрократическая машина, созданная по образцу рухнувшего царского режима, медленно реагировала на динамично менявшуюся обстановку. Представления руководителей Белого движения о государственной безопасности, месте и роли контрразведки в системе органов власти и военного управления соответствовали тем концепциям, которые существовали еще при царском режиме и в послеоктябрьский период 1917 г. Родоначальниками белогвардейских спецслужб за основу была взята нормативно-правовая база Временного правительства 1917 г., определявшая задачи, организацию, силы, средства, права и обязанности чинов контрразведки. Однако она оказалась мало пригодной для реалий Гражданской войны. Обеспечивавшая безопасность всей политической системы контрразведка оставалась структурной единицей военных штабов различных уровней и к тому же не обладала широкими правами и полномочиями. Новые функции 124 требовали более высокого статуса органов контрразведки в государственном механизме, изменения организации, увеличения сил и средств. При этом заметим, что ВЧК имела обширные полномочия, разветвленный, централизованно управляемый аппарат, обладала большими функциями и насчитывала, по минимальным данным, свыше 100 тысяч человек1. Белогвардейские правительства, остро нуждавшиеся в деньгах на содержание государственного аппарата и армии, не смогли должным образом профинансировать деятельность своих спецслужб. Результатом явилась текучка кадров, коррупция, отсутствие агентурных сетей за границей. В отличие от белых, большевистские эмиссары и агитаторы не испытывали недостатка в денежных средствах, которые шли на разведывательно-подрывную деятельность, организацию подполья, подкуп офицеров и чиновников, в том числе и сотрудников спецслужб. Лишь на завершающем этапе войны произошло организационное слияние контрразведки и политической полиции под эгидой МВД. Белогвардейские лидеры, несомненно, сделали шаг вперед, объединив спецслужбы с органами политического сыска. Но предпринятая, несомненно, прогрессивная мера оказалась несколько запоздалой и не смогла коренным образом повлиять на ход событий. В-третьих, сила спецслужбы любого государства зависит от надежности и профессиональной квалификации сотрудников. В белогвардейских контрразведывательных органах отсутствовала система подбора и расстановки кадров. Тому причиной явилась совокупность важных объективных и субъективных факторов. Удручающее состояние экономики, социальный раскол в обществе, неприятие белогвардейской идеологии широкими слоями населения, миграция большого количества офицеров по стране, хаос в системе государственного и военного управления негативно отразились на кадровом потенциале белогвардейских спецслужб. Помимо этого, усугубляли решения данной проблемы субъективные воззрения некоторых руководителей Белого движения. В частности, недоверие генерала А.И. Деникина к офицерам и чинам органов госбезопасности царского режима не позволяло комплектовать контрразведывательные отделения и пункты профессионалами оперативно-розыскной деятельности, что явилось одной из причин различного рода правонарушений, дискредитировавших власть. В Сибири, напротив, на 1 Леонов С. В. Указ. соч. – С. 422. 125 руководящие должности, в основном, назначались бывшие жандармы и контрразведчики, профессиональная квалификация которых позитивно повлияла на эффективность борьбы колчаковских спецслужб с подпольем, шпионажем и эсеровскими организациями. В-четвертых, результативность деятельности контрразведывательных органов во многом зависит от поддержки населения политики властей. Опыт Гражданской войны свидетельствует о том, что симпатии широких слоев общества, в основном рабочих и крестьян, находились не на стороне Белого движения. Этим обстоятельством воспользовались большевики, сумев организовать сеть подпольных организаций, которые вели массовую агитацию, готовили вооруженные восстания, возглавили стихийно возникшие партизанские отряды. Ситуация требовала от белогвардейских правительств своевременного разрешения политических, национальных, экономических, аграрных и других острых проблем, от которых, по большому счету, зависел исход войны. Белое движение, выражавшее интересы сравнительно незначительной части общества, не захотело считаться с интересами большинства. По мнению автора, поддержка политики властей широкими слоями населения в значительной мере предопределила состав воюющих армий, мобилизационную возможность сторон и результативность работы контрразведывательных органов. Документы свидетельствуют, что неэффективная внутренняя политика белогвардейских режимов сводила на нет усилия спецслужб по борьбе с большевистским подпольем, многочисленными агитаторами, эсеровскими организациями, партизанским движением и т. д. Вместо разгромленных организаций появлялись новые, и так продолжалось на протяжении всей Гражданской войны. Власти проигнорировали квалифицированное изучение контрразведывательными органами настроений различных слоев населения, в частности рабочего класса и крестьянства, которых белогвардейцы обвиняли в большевизме. Спецслужбы не имели возможности самостоятельно реализовывать полученную информацию, например, передавать в собственность землю крестьянам или повысить заработную плату рабочим, поэтому согласно своим обязанностям информировали «верхи» о назревших проблемах. Однако вместо решения насущных социально-экономических потребностей населения, в деревни направлялись карательные отряды, в городах расстреливались стачки и демонстрации и т.д. «Применение военных мер, как правило, 126 есть прямой результат провала мер политических», – резюмируют специалисты в области истории и теории спецслужб С.В. Лекарев и А.Г. Шаваев1. Подчеркнем, что полученными от контрразведывательных органов сведениями высшая законодательная и исполнительная власти не могли воспользоваться по определению, поскольку они входили в противоречие с проводимой правительствами политикой, направленной на поддержку крупных собственников. Причина неразрешенности острых проблем, на наш взгляд, кроется в идеологии, политике и социальном составе Белого движения. Зародившись в кругах военной, интеллектуальной и торговопромышленной элиты, не знавшей интересов простого народа, идеология белогвардейцев оказалась недоступной для понимания широкими слоями населения. Провозглашенные лозунги («непредрешение» будущего государственного устройства и др.) расходились с жизненными реалиями, которые сопровождались реставрацией прежних порядков, обнищанием основной массы населения, террором, распродажей иностранцам природных и материальных ресурсов. В результате чего исполнительная власть (не только контрразведка) не смогла упредить, а затем и нейтрализовать внутренние угрозы безопасности. Белое движение оказалось не в состоянии предотвратить и внешние угрозы, которые в первую очередь исходили от Советской России. Контрразведке не удалось полностью пресечь целенаправленные и массированные разведывательно-подрывные акции большевистских партийных органов и спецслужб. Причина, на взгляд автора, заключается не только в ошибочной внешней и внутренней политике белогвардейских правительств, но и в слабой организации, недостаточных силах и средствах контрразведывательных структур. Что же касается разведывательно-подрывных акций со стороны интервентов, то они не представляли для белогвардейских государственных образований серьезной угрозы. Союзники пытались решать свои проблемы на территории России, прежде всего политическими методами, благодаря гибкости которых добились больших результатов. 1 Шаваев А. Г., Лекарев С. В. Разведка и контрразведка. Фрагменты мирового опыта истории и теории. – М.: Издательская группа «БДЦ-пресс», 2003. – С. 25. 127 С военно-политической точки зрения деятельность контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий должна была базироваться на глубоком анализе геополитической ситуации в мире и внутриполитической ситуации в стране. Без учета этих факторов невозможно определить направления и степень угроз государственным образованиям и выработать верные подходы к строительству спецслужб. 128 СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) Ф. 102 – Департамент полиции Ф. р-176 – Совет министров Российского правительства Ф. р-446 – Политическая канцелярия Особого совещания при главнокомандующем ВСЮР Ф. р-944 – Управление внутренними делами Приамурского земского края Ф. р-3732 – Гродековской контрольно-паспортный пункт (Временное Приамурское правительство) Ф. р-5793 – Рябиков Павел Федорович Ф. р-5802 – В.Л. Бурцев Ф. р-5881 – Отдельная коллекция белоэмигрантских архивов Ф. р-5936 – Щербачев Дмитрий Григорьевич, военный представитель адмирала Колчака за границей Ф. р-6217 – Коллекция материалов, относящихся к деятельности правительства П.Н.Врангеля за период пребывания его в Крыму Ф. р-6219 – Коллекция документов штаба Колчака Ф. р-6396 – Контрразведывательная часть особого отделения отдела Генерального штаба Военного управления при главнокомандующем Вооруженными силами на юге России Ф. р-7002 – Представитель особого отделения отдела Генерального штаба Военного управления при Черноморском военном губернаторе и начальник новороссийского паспортного пропускного пункта отдела Генерального штаба (Русинов) Ф. р-7490 – коллекция документов Российского правительства (стенографическая запись допроса Колчака и другие документы) Российский государственный военный архив (РГВА) Ф. 39450 – Штаб главнокомандующего всеми русскими вооруженными силами на Северном фронте Ф. 39466 – Главный штаб Военного министерства Ф. 39450 – Штаб генерала для поручений при главнокомандующем союзными войсками 129 Ф. 39498 – Управление 2 Степного Сибирского отдельного корпуса (бывш. Степной корпус, 2 Степной сибирский корпус, 2 Степной сибирский армейский корпус, 2 степной сибирский отдельный корпус) Ф. 39499 – Штаб Верховного главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России Ф. 39540 – Штаб главнокомандующего Русской армией (бывш. штаб главнокомандующего Добровольческой армией, штаб главнокомандующего вооруженными силами на Юге России) Ф. 39551 – Главный штаб Народной армии Ф. 39617 – Управление Сибирской армии (бывш. ЗападноСибирской армии) Ф. 39666 – Управление генерал-квартирмейстера штаба войск Киевской области Ф. 39730 – Управление отдельной Гродековской группы войск Ф. 39786 – Штаб командующего военно-сухопутными и морскими силами Приморской области (Штаб войск Приморской области) Ф. 40218 – Отдел контрразведки штаба верховного главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России Ф. 40231 – Контрразведывательный пункт г. Мелитополя Ф. 40238 – Особое отделение отдела Генерального штаба Военного управления при главнокомандующем ВСЮР Ф. 40298 – Штаб Северо-Западной армии (бывш. штаб Отдельного корпуса Северной армии, штаб Северной армии) Ф. 40308 – Коллекция документов белогвардейских объединений, соединений, частей и учреждений «Особая Varia» Ф. 40311– Мурманский военно-контрольный пункт Ф. 40314 – Отделение военно-полевого контроля Онежского района Ф. 40828 – Начальник особого отдела штаба главнокомандующего Русской армией Российский государственный военно-исторический (РГВИА) Ф. 2000 – Главное управление Генерального штаба 130 архив ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ Справочные и ин формационные издания Белое движение в России: организационная структура (Материалы для справочника). – М., 2000. Волков Е. В., Егоров Н. Д., Купцов И. В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны: Биографический справочник. – М.: Русский путь, 2003. Волков С. В. Белое движение. Энциклопедия Гражданской войны. – СПб.: Издательский Дом «Нева», М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2003. Путеводитель по фондам белой армии/Рос. гос. воен. архив. Сост. Н.Д. Егоров, Н.В. Пульченко, Л.М. Чижова. – М.: Русское библиографическое общество, издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. Путеводитель. Т. 4. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории Белого движения и эмиграции. – М.: «Российская политическая этнография» (РОССПЭН), 2004. – XVIII. Сборники документов За спиной Колчака: Документы и материалы/Под ред. А. В. Квакина. – М.: Аграф, 2005. – С. 426. Под знаком антантовской «цивилизации». Александр Хворостин. С. Ингулов. В деникинской контрразведке. Протоколы. – Испарт Одесского окркома КП (б) У, 1927. Положение о полевом управлении войск в военное время. – Пг, 1914. Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945). Сборник документов. – Южно-Сахалинск, 1994. Русская военная эмиграция 20 – 40-х годов. Документы и материалы. Т. 1. Так начиналось изгнанье. 1920 -1922. Кн. 1. Исход. – М., 1998. Рутыч Н.Н. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов Северо-Западной армии. – М.: Русский путь, 2002. Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. – М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ»: АНО «Редакция альманаха «Российский архив», 2002. 131 Северный фронт. Сборник документов. – М.: Воениздат, 1961. Мемуары Борьба за Урал и Сибирь//Воспоминания и статьи участников борьбы с учредиловкой и колчаковской контрреволюцией/Под ред. И. Н. Смирнова, И. П. Флеровского и Я. Я. Грунта. – М., Л., Госиздат, 1926. Врангель П.Н. Записки. – М., 1991. Кн. 1-2. Героическое подполье. В тылу деникинской армии. Воспоминания. – М., Политиздат, 1976. Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения//Вопросы истории. – 2002 – № 10. Гражданская война в России. Оборона Крыма. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. Даллес А. ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа. – М.: ЗАО Изд-во Центрополигра ф, 2000. Деникин А.И. Очерки русской смуты.– М., 1991. Т. 2; Путь русского офицера. – М.: Вагриус, 2003. Деникин А. И. Путь русского офицера. – М.: Вагриус, 2003. Марушевский В.В. Год на Севере (август 1918 – август 1919 г.)// Белый Север. 1918 – 1920 гг.: Мемуары и документы. Выпуск 1. – Архангельск, 1993. Махров П.С. В Белой армии генерала Деникина (Записки начальника штаба Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России). – СПб, «Logos», 1994. «Наши агенты от милиционера до наркома» (Воспоминания Белого контрразведчика)/Бортневский В. Г. Избранные труды. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 1999. – С. 70 - 83. Орлов В.Г. Двойной агент: Записки русского контрразведчика. – М.: Современник, 1998. Свидетельство подполковника Эйхельберга//Новое время. – 1988. – №34. Устинов С.М. Записки начальника контрразведки (1915 – 1920 гг.). – Ростов-на-Дону, 1990. Orloff V. The secret dossier. George G. Harrap & CO. LTD, London, W. C. 1932. 132 Научно-исследовательская литература Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. ООО «X-History», 2002. Белоусов Г. Оперативная игра//Восточно-Сибирская правда. – 2002. – 24 апреля. Бирюк А. Невероятная одиссея знаменитого самоубийцы. <http://macbion.narod.ru/spies/redl34.htm.> Буяков А.М. Особое отделение штаба колчаковской армии//Гражданская война на Востоке России: новые подходы, открытия, находки. Материалы научной конференции в Челябинске 1920 апреля 2002 г. – М.: «Посев», 2003. Варламова Л.Н. Аппарат военного управления Всероссийского временного правительства А. В. Колчака. 1919 г.//Белая гвардия. 2001. – № 5. Варламова Л.Н. Первые попытки централизованного руководства белыми формированиями на территории Урала и Сибири в 1918 г.//Белая гвардия. 2001. – № 5. Васильев И.И., Зданович А. А. Генерал Н. С. Батюшин. Партрет в интерьере русской разведки и контрразведки./Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. ООО «X-History», 2002. Веденеев Д. Разведка его ясновельможности. Малоизвестное о спецслужбах гетмана Павла Скоропадского//В мире спецслужб. – 2004. – №4. Волков Е.В. Под знаменем Белого адмирала. Офицерский корпус вооруженных формирований А. В. Колчака в период Гражданской войны. – Иркутск, 2005. Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Севере России. Архангельск, 1993. Голуб П.А. Белый террор в России (1918-1920 гг.) – М.: Издательство Патриот, 2006. Гражданская война в СССР. – М.: Воениздат, 1986. Т 2. Ефимов А.В., Белоглазов Р.Н. «Изыскать пути к парализованию...». <http://www.moscow-crimea.ru/history/20vek/punitive2.html.> Загородских Ф.С. Борьба с деникинщиной и интервенцией в Крыму. – Крымское гос. изд-во, 1940. Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914 - 1920): Организационное строительство. – М.: Издательство «Крафт+», 2004. 133 Зданович А.А. Свои и чужие – интриги разведки. – М.: ОЛМАПРЕСС, ЗАО «Масс Информ Медиа», 2002. Зданович А.А., Васильев И.И. Спецслужбы в зеркале социологии// Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 1. – М.: Кучково поле, 2006. Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги 4 лет Гражданской войны// Белый Север. 1918 – 1920 гг.: Мемуары и документы. Выпуск 1. – Архангельск, 1993. Ильин В.Н. Специальные службы в Гражданской войне на Севере России. 1918-1920 гг.//Исторические чтения на Лубянке. – М., 2002. Карпенко С.В. Гражданская война в России 1917 – 1922 гг.//История России (Гражданская война в России, 1917 – 1922): Учебно-методический модуль /Отв. Ред. С. В, Карпнко; М-во образования и науки Рос. Федерации. Рос. Гос. Гуманитарный ун-т. – М.: Изд-во Ипполитова, 2004. Катков Н.Ф. Агитационно-пропагандистская работа большевиков в войсках и в тылу белогвардейцев в период 1918 – 1920 гг. – Л., Изд-во Лен. ун-та, 1977. Колпакиди А.И., Лемехов О.И. Главный противник. ЦРУ против России. – М.: Вече, 2002. Корнева Е. А. Контрразведка А. В. Колчака: организация и освещение политических настроений населений и войск. <http://www.nivestnik.ru/2000_1/4.shtml.> Крестьянников В.В. Белая контрразведка в Крыму в Гражданскую войну//Русский сборник: Исследования по истории России XIX-XX вв./ Ред.-сост. М. А. Колеров, О. Р. Айрапетов, Пол Чейсти. – М.: МОДЕСТ КОЛЕРОВ, 2004. – Т. I. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. Леонов С. В. Государственная безопасность Советской Республики в пору Октябрьской революции и Гражданской войны//Государственная безопасность России: История и современность/ Под общ. ред. Р.Н. Байгузина. – М.: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. Мышанский А. А. Отношение населения Сибири к «белому» режиму в период колчаковщины.http://www.zaimka.ru/02_2002/myshansky_whiteregime/> Новиков П.А. Гражданская война в Восточной Сибири. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. Очерки истории российской внешней разведки: В 6 т. 1917 - 1933 годы. – М.: Международные отношения, 1996. Т. 2. 134 Политические партии России: история и современность./ Под ред. проф. А.И. Зевелева, проф. Ю.П. Свириденко, проф. В.В. Шелохаева. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. <http://grachev62.narod.ru/Mnpt/> Рабинович С. Иностранный шпионаж в СССР в годы Гражданской войны// О некоторых методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры. – Партиздат ЦК ВКПБ, 1937. <http://vault.exmachina.ru/spy/14/1/> Рождение советской военной разведки (1917-1921 гг.). <http://www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/rogdenie/> Росс Н. Врангель в Крыму. <http://whiteforce.newmail.ru/rossgl10.htm.> Рябиков [П.Ф.] Разведывательная служба в мирное и военное время. В 2 ч. – Томск, 1919. Симбирцев И. На страже трона. Политический сыск при последних Романовых. 1880-1917. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. Слободин В.П. Белое движение в годы Гражданской войны в России (1917–1922 гг.). <http://militera.lib.ru/research/slobodin_vp/index.html.> Стишов М.И. Большевистское подполье и партизанское движение в Сибири в годы Гражданской войны (1918 – 1920 гг.). – Изд-во Моск. ун-та, 1962. Трукан Г.А. Антибольшевистские правительства России. – М., 2000. Турло С.С., Залдат И.П. Шпионаж. ООО «X-History», 2002. Цветков В. Государственная стража Екатеринославской губернии в борьбе с повстанческим движением в Новороссии (август – начало октября 1919 г.)//Белая гвардия, 1997/2000. – № 1. Цветков В.Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения в 1917 – 1922 годах//Вопросы истории. – 2001– № 10. – С.121 - 135. Цветков В.Ж. Разведка и контрразведка белогвардейских правительств. 1918-1922 годы//Исторические чтения на Лубянке. Российские спецслужбы на переломе эпох: конец ХIX в. – 1922 год. Москва - Великий Новгород, 1999. Цветков В.Ж. С. Н. Ряснянский – основоположник спецслужб Белого движения на юге России//Исторические чтения на Лубянке. 2004 год. Руководители и сотрудники спецслужб России. – М., 2005. Шаваев А. Г., Лекарев С. В. Разведка и контрразведка. Фрагменты мирового опыта истории и теории. – М.: Издательская группа «БДЦпресс», 2003. 135 Чуев В.П. Архангельское подполье. Архангельск, 1963. Юзефович Л. Самодержец пустыни (Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга). – М.: Эллис лак, 1993. Ямпольский В.П. Роль японских спецслужб в борьбе против Советского Союза (1918-1945)//Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 2. – М.: Кучково поле, 2006. Сідак В. Національні спецслужби в період української революції 1917-1921 рр. (невідомі сторінки історії). <http://exlibris.org.ua/sidak/> Диссертации Варламова Л.Н. Военное управление правительства Колчака: (попытки сохранения имперских традиций): Дис. …канд. истор. наук. – М., 1999. Рец А.А.Формирование и функционирование органов контрразведки, военного контроля, МВД антибольшевистских правительств Сибири (1918-1920 гг.) : Дис. ... канд. истор. наук. – М., 2006. Ципкин Ю.Н. Белое движение на Дальнем Востоке России и его крах (1920 – 1922): Дис. …д-ра. истор. наук. – Хабаровск, 1998. 136 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение………………………………………………………………....3 Глава 1. ГЕНЕЗИС БЕЛОГВАРДЕЙСКОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ…...17 1.1. Формирование и развитие организационной структуры контрразведывательных органов………………………………………....17 1.2. Подбор и расстановка кадров ………………………….………...41 ГЛАВА 2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ……………………59 2.1. Пресечение разведывательно-подрывных акций спецслужб и организаций Советской России и иностранных государств…………....59 2.2. Борьба с большевистским подпольем и партизанским движением…………………………………………………………………83 2.3. Контроль над политическими настроениями в обществе и армии, противодействие преступности …………………………………………103 ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………….123 СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ………………………….130 137