Если полюбишь её и в лохмотьях, твоя любовь проживёт до

Немая принцесса
сказка
Автор: Ольга Титова
Если полюбишь её и в лохмотьях, твоя
любовь проживёт до конца жизни.
Ирландская пословица
Это случилось много веков тому назад в маленьком королевстве, которое
называлось Брума. Правил там старый король со своей старой королевой. У
них было много детей, но все они давно покинули Бруму: принцы женились
на красавицах из других королевств, принцессы нашли мужей в дальних
странах.
Во дворце осталась только принцесса Адель. Она была младшей, самой
любимой дочерью короля и королевы, избалованной и высокомерной
девочкой, не знавшей ни в чём отказа.
Как ни прекрасны были её старшие сёстры – королевы, герцогини, княгини
и баронессы – Адель была прекраснее. Тонкий стан, маленькая ножка, нежная
кожа, светлые, словно лён, словно лунная пряжа, локоны. А красивее всего
были её глаза – зелёные, как два изумруда, такие же блестящие. Но холодные,
как те самые драгоценные камни. Будто два зелёных стёклышка, два камушка
в оправе тёмных ресниц, носила она на лице. А ещё Адель чудесно пела. В
целом королевстве не было девушки, которая обладала бы столь красивым
голосом.
«А красивее всего были
её глаза – зелёные,
как два изумруда,
такие же
блестящие…»
Бароны, лорды, графы со всего света приезжали в Бруму, чтобы просить
руки принцессы. Честью было взять в жёны дочь почтенного короля, да
ещё такую красавицу. Но высокомерная девушка всем отказывала, а
король с королевой тихонько радовались, не хотелось им расставаться с
дочерью.
Летели дни и ночи. Шли дожди, светило солнце. Зима уступала место
весне, ей на смену спешило лето, переходящее в осень.
Адель всё хорошела, и всё чаще приезжали в Бруму женихи, надеясь
добиться благосклонности надменной принцессы. Но девушка попрежнему не желала выходить замуж, и расстроенные бароны, лорды,
графы уезжали ни с чем.
Но однажды произошло вот что. Адель вместе со своей старой служанкой
отправилась на прогулку в лес.
– Ваше величество, пожалуйста, не бегите так быстро, – вздохнула старушка.
– Я не успеваю за вами!
– Сидела бы на своей кухне, – недовольно ответила принцесса. – Мы и так
тащимся, как две черепахи!
Служанка только вздохнула.
Долго бродили они по лесным тропинкам и, наконец, решив передохнуть (к
великой радости старой служанки), сели под большим деревом.
– Хочешь, я спою тебе? – ласково спросила принцесса старушку.
– О, я всегда с радостью слушаю ваше пение, госпожа, – ответила та.
И под тихий шёпот листвы и вздохи ветра Адель запела колыбельную.
Служанка, утомлённая длинной прогулкой, вскоре заснула, а принцесса,
решив, что бродить в одиночестве куда приятнее, продолжила прогулку.
От одного цветка к другому, с поляны на поляну… Девушка не заметила, как
заблудилась.
Стемнело, в лесу стало прохладней, а принцесса всё плутала между деревьев.
Наконец, впереди показался крохотный жёлтый огонёк. Адель бросилась к нему.
На поляне, примостившись под старым, разбитым молнией деревом, стояла
крохотная избушка. Без лишних раздумий девушка толкнула дверь.
Низкий потолок, земляной пол, узкое оконце, камин. Стол, трёхногий стул,
продавленная кровать – вот и всё жалкое убранство хижины. Оглядевшись,
принцесса поморщилась и подошла к огню, протянув озябшие руки.
– Зачем ты пожаловала? – раздался вдруг голос.
Принцесса вздрогнула. Из тёмного угла к ней вышла маленькая сухая старушонка.
На сморщённом, как печёное яблоко, личике злобно поблёскивали мышиные
глазки, большой горбатый нос птичьим клювом висел над ввалившемся ртом.
– Зачем ты пожаловала? – снова спросила хозяйка.
– Я заблудилась, – ответила принцесса, с отвращением глядя на неё. – Выведи меня
из леса. Да поскорее, слышишь! Я хочу домой!
– Это не моя забота, – прошамкала старуха. – Убирайся отсюда!
«На поляне, примостившись под
старым, разбитым молнией деревом, стояла
крохотная избушка…»
У принцессы даже губы задрожали от обиды и негодования.
– Да как ты смеешь, жалкая тварь, прогонять меня?! – закричала она. – Ты даже
представить себе не можешь, какую честь я оказываю тебе своим присутствием!
– Ха! – хмыкнула хозяйка. – Великая честь, принимать у себя наглую,
невоспитанную девчонку!
– Я принцесса Адель, дочь самого короля, – сжав кулачки, проговорила принцесса. –
Сегодня же я расскажу своему отцу, какое гнусное существо живёт в лесу, и тебя
бросят в подземелье, а твою ничтожную хижину сожгут.
Старуха только противно улыбнулась.
– Чему ты смеёшься? – злясь, спросила Адель. – Думаешь, я ничего не скажу?
– Отныне ты больше слова не вымолвишь! – прошипела колдунья и принялась чтото бормотать, чертить костлявыми пальцами невидимые знаки.
Она плюнула принцессе под ноги и расхохоталась мерзким трескучим смехом, так
что у девушки мурашки по спине забегали. Адель хотела закричать, но ни звука
не вырвалось из разомкнутых побелевших губ.
«Из тёмного угла к ней вышла
маленькая сухая
старушонка. На
сморщённом, как печёное
яблоко, личике злобно
поблёскивали мышиные
глазки, большой горбатый
нос птичьим клювом висел
над ввалившемся ртом…»
Ни звука, ни хрипа, ни кашля, ни смеха, ни плача. С тех пор принцесса Адель
потеряла свой чудесный голос. Лекари со всей Брумы съезжались во дворец, но
все они только разводили руками, не в силах победить микстурами и порошками
наложенного на девушку проклятия.
Графы, короли, князья и бароны, узнав о том, что красавица Адель потеряла голос,
перестали появляться в Бруме. Ну кто согласится взять в жёны немую принцессу?
Так прошло два года. Девушка целыми днями просиживала у окна, вздыхала, и
изумрудные глаза блестели от слёз. И старого короля, и старую королеву не
покидала печальная мысль: неужели их любимица, их красавица дочка никогда не
выйдет замуж?
Однажды дождливым осенним вечером в замке появился незнакомец.
– Я слышал, ваше величество, что принцесса Адель потеряла голос, – спросил он
старого короля. – Это правда?
– О, чтобы только я не отдал, лишь бы это не было правдой, – вздохнул король.
– И правда, что ни один барон, ни один князь, ни один граф...
Король замахал руками, прося Эрика (так звали незнакомца, так будем звать его и
мы) замолчать.
– Правда-правда... – ответил он печально.
– Что ж, – произнёс Эрик, распрямив плечи, – я знаю, как помочь вашему горю!
Король чуть не упал со своего золочёного трона.
– Как же?!
– Отдайте за меня вашу дочь, – улыбнулся Эрик.
Старый король даже рот от удивления открыл.
– Ты барон? – спросил он, внимательнее оглядывая гостя.
– Нет.
– Князь?
– Нет.
– Граф?
– Нет.
– Герцог?
– Нет.
– Принц? – удивлённо и радостно предположил король, разглядывая небогатый наряд
гостя.
– Нет.
– Да кто же ты?! – не выдержав, закричал старик.
Парень смущённо улыбнулся, опустил глаза, но тут же поднял их и, гордо держа
голову, ответил:
– Я Эрик. Лесоруб из Абрвотча.
Король покачнулся и снова чуть не упал.
– В своём ли ты уме?! – охнул он. – Нет, лучше бы тебе быть сумасшедшим, парень.
Тогда я прощу тебе твою наглость.
– Увы, король, я совершенно здоров, – ответил Эрик, – и я хочу жениться на
принцессе.
– Ты хочешь, верно, разбогатеть, породнившись с королевской семьёй? –
прищурившись, спросил король.
– Вовсе нет. Я не возьму за ней никакого приданого, кроме её молчания, ведь, как
гласит мудрость, молчание – золото. А женщина, которая молчит, дороже всякого
золота!
Долго спорили король и королева и решили, наконец, отдать принцессу за лесоруба
из Абрвотча. Кто знает, может с ним найдёт она своё счастье? Этим же вечером
Адель и Эрик поженились, а на рассвете лесоруб посадил молодую жену на
лошадь, и они отправились в его родную деревню.
Восемь долгих дней длилось путешествие. И за всё это время Адель даже не
взглянула на мужа. Как могла она, дочь самого короля, стать женой простого
лесоруба? Как её почтенные родители могли дать согласие на этот брак?
Девушка тихо злилась, смахивая слезинки, и кусала губы.
Молодые поселились на краю Абрвотча в маленьком домике. Эрик снова принялся за
свою работу. А Адель всё сидела у окна, ничего не ела и тихо плакала по ночам,
проклиная свою горькую жизнь.
Но слёзы высыхали, как высыхают дождевые капли.
Наконец, проголодавшись, Адель достала из рукава маленькую книжечку в золотом
переплёте и, написав, что хочет пообедать, показала мужу листок. Эрик поглядел
на записку, кашлянул в кулак и, смущённый, признался:
– Я не умею читать.
Адель посмотрела на него удивлённо и презрительно, усмехнулась и снова села у
окна.
«Молодые поселились на краю
Абрвотча в маленьком домике...»
Ничто не длится вечно. Мелкой злобе на смену пришло смирение, и принцесса
Брумы зажила в Абрвотче жизнью обычной женщины. По началу, правда, она
отказывалась заниматься домашним хозяйством, но Эрик терпеливо переносил
все её капризы, исполнял любые просьбы (ведь он любил её). Ни одного упрёка,
ни одного дурного слова не услышала Адель от мужа. Он всему обучил свою
благородную жену, и вскоре Адель превратилась в настоящую хозяйку – и шила,
и стирала, и готовила, и убирала, забыв безделье.
Целый год прожили они вместе. Адель привыкла к простой жизни, к маленькому
домику, к домашним хлопотам. А мужа... полюбила. Всё-таки он был неплохой
парень. Да и собой хорош!
Единственным, что омрачало её жизнь, была кошка – старая, облезлая Кигва,
доставшаяся Эрику от матери. С первых дней Кигва невзлюбила новую хозяйку.
Она царапалась, шипела и злобно щурила нехорошие жёлтые глаза. Зато Эрика
Кигва обожала всей преданной кошачьей породой.
«Единственным, что омрачало
её жизнь, была кошка –
старая, облезлая Кигва…»
Но вот первая беда постучалась в их дом. Эрик тяжело заболел.
Белый, как полотно, в беспамятстве, он метался по постели. Под глазами его легли
свинцовые тени, щёки ввалились. Он ничего не ел, и лишь немного влаги
удавалось влить Адель через его сжатые губы. С мольбой смотрела девушка на
лекарей. Но все они как один пожимали плечами, не понимая, что за недуг точит
молодого мужчину. Целыми днями сидела Адель у его постели, мучаясь от
бессилия и роняя слёзы.
Однажды ночью девушка вышла на крыльцо. Она давно позабыла про сон, все
мысли её были только о муже. Как могла она помочь ему, что сделать? Накинув
платок на плечи, она стояла и смотрела на звёзды. А они смотрели на неё, такие
далёкие, такие холодные и равнодушные к её горю.
Вдруг Адель услышала шорох. Мимо крыльца, задрав хвост, прошёл соседский
кот. А за ним ещё один. И ещё. Девушка насчитала уже семнадцать котов и
кошек, которые чинно, покачивая хвостами, шли в сторону леса.
Всё-таки Адель была женщиной, и, хотя она не была такой же болтливой, как
другие представительницы её пола, но любопытства в ней было столько же,
сколько в других. И она, осторожно ступая, пошла за кошками.
На опушку, вдоль ручья, через овраги. Через весь лес!
Наконец, они добралась до большой поляны. Адель спряталась за деревом.
А на поляне...
Казалось, там собрались кошки со всей Брумы. Они усаживались, тихо мурлыкали,
кто-то дремал.
Большой трёхцветный кот запрыгнул на круглый камень, стоявший посреди поляны,
встал на задние лапки и... заговорил:
– Приветствую вас, о почтеннейшие коты и благороднейшие кошки Брумы!
– Приветствуем тебя, досточтимый сэр Реджинальд! – хором отозвались
собравшиеся.
У Адель даже дыхание перехватило.
– Не зря собрал я вас этой ночь, дамы и господа, – продолжал сэр Реджинальд. –
Случилось великое несчастье!
Дружный кошачий вздох пронёсся над поляной.
– Наш принц, наш несравненный Бруно, прошлой ночью на охоте потерял глаза.
Кошки вновь вздохнули.
– Что мы можем сделать?
– Как помочь принцу Бруно?
Сэр Реджинальд обвёл собравшихся долгим взглядом.
– Кто-то должен отдать принцу свои глаза, – сказал он наконец.
Сотни маленьких лапок взметнулись вверх.
– Похвально, дорогие собратья! – произнёс сэр Реджинальд. – Но это ещё не всё.
Того, кто сделает это, принц щедро наградит. Отдавший глаза коту голубых
кровей может попросить, о чём угодно.
Коты и кошки зашептались.
«Казалось, там собрались кошки
со всей Брумы…»
У Адель заколотилось сердце, по телу пробежала дрожь. Она вышла на поляну.
Кошки разом повернули головы.
– Человек! Человек! – зашипела поляна, и шерсть встала дыбом, спины выгнулись,
затопорщились усы, вылезли когти. Шесть огромных котов бросились к ней и,
вцепившись в юбку кто зубами, кто когтями, кто на двух лапах, кто на четырёх,
подвели её к стоявшему на камне коту.
– Как ты смеешь подглядывать?! – злобно щурясь, заговорил сэр Реджинальд. – Как
ты смеешь подслушивать?!
Адель растерялась.
– Отвечай же мне! – рявкнул сэр Реджинальд.
Девушка беспомощно зашевелила губами.
– Да она не умеет разговаривать! – засмеялся вдруг чернопузый котёнок и
покатился от хохота.
– Не умеет разговаривать! – смеясь, подхватили другие, а сэр Реджинальд
презрительно фыркнул.
– Кто же ты такая? – спросил он.
– Это жена моего хозяина, – послышалось вдруг.
Адель обернулась и увидела Кигву.
– Два года назад, – продолжила кошка, усевшись поудобнее, – хозяин привёз
откуда-то эту бестолковую красотку, которая больше походит на избалованную
принцессу, чем на жену честного человека, – и важно принялась тереть лапой
облезлую морду. – К тому же она оказалась немой, – добавила Кигва.
– А заботится ли о тебе эта девушка? – спросил сэр Реджинальд старую кошку.
– Ха! – фыркнула в ответ бессовестная. – Да она с трудом заботится о себе, а моего
хозяина скоро сведёт в могилу.
Адель беспомощно и жалко смотрела на свою обвинительницу. Кошки недовольно
и возмущённо перешёптывались.
Девушка бросилась к сэру Реджинальду, умоляюще сложила руки и знаками,
которыми привыкла объясняться с Эриком, начала говорить. Кот внимательно
посмотрел на неё, потом обратился к Кигве:
– Чего она хочет?
– Понятия не имею, – хмыкнула кошка, отворачиваясь.
– Кигва! – закричал сэр Реджинальд. – Хоть раз в жизни скажи правду! Иначе я
навсегда изгоню тебя из доблестного кошачьего ордена.
Кигва прижала уши и недовольно поглядела на Адель:
– Она слышала, о чём ты говорил, сэр Реджинальд. И она хочет отдать принцу
Бруно свои глаза. Взамен просит принца найти лекарство для её мужа, моего
хозяина.
Услышав это, кошки ахнули.
– Что ж, подойди ближе, – велел кот девушке.
Как ювелир, он внимательно осмотрел её красивые зелёные глаза, сверкавшие в
свете звёзд, как драгоценные изумруды, и произнёс:
– Пусть будет так, как ты хочешь.
Деревенские кошки заботливо проводили девушку до дома.
Бедная Адель! Вот уже три года прошло с тех пор, как потеряла она голос, а теперь
у неё не было и глаз. Чудесные зелёные глаза!
Адель села у постели мужа, и, прижавшись щекой к его ладони, крепко заснула.
Сколько времени прошло, она не знала. Разбудил её тихий шёпот:
– Госпожа Адель! Госпожа Адель!
Девушка подняла голову. Её руки коснулось что-то мягкое и тёплое.
– Не бойтесь, госпожа, – повторил голос. – Меня зовут Марта. Я из свиты принца
Бруно.
Адель пожала тоненькую лапку, очутившуюся в её ладони.
– Принц шлёт вам низкий поклон и благодарит за глаза.
Девушка грустно улыбнулась.
– А ещё принц прислал вам этот флакон. В нём лекарство для вашего супруга.
Болезнь немедленно отступит, стоит ему выпить содержимое, – Марта положила
пузырёк на колени Адель. – А теперь мне пора, госпожа. И помните: мы, кошки,
никогда не забываем тех, кто помог нашим собратьям. Прощайте!
Не медля ни минуты, Адель поднесла открытый флакон к губам Эрика.
«Не бойтесь,
госпожа, –
повторил голос. –
Меня зовут
Марта. Я из
свиты принца
Бруно…»
Адель так и не рассказала мужу о своей страшной сделке. Они зажили по-прежнему.
Она выполняла всю посильную домашнюю работу, он трудился в лесу. «Я
люблю тебя», – говорил Эрик жене, целуя пустые глазницы и немые губы.
Только Кигва стала тише. Она больше не царапалась, не шипела, а, порой, даже
помогала Адель по хозяйству (разумеется, когда Эрик этого не видел).
Так жили они на краю деревни в своём маленьком домике и были счастливы.
А однажды вечером…
За окном мелко накрапывал осенний дождик, дул холодный ветер. Адель тихонько
шила, Эрик точил свой старый топор. Кигва дремала у огня.
Вдруг в дверь постучали. Эрик открыл.
– Не пустишь ли переночевать, хозяин, – раздался сухой скрипучий голос с порога.
Адель уронила шитьё. Кигва проснулась.
– В такую-то погоду разве можно отказать, – ответил Эрик, впуская старуху. –
Садись у огня.
Гостья зашла в дом.
– Я зверски голодна, – сказала она, шамкая беззубым ртом, – и съела бы целого
быка!
– Собери на стол, – обратился Эрик к жене.
Дрожа, девушка принялась готовить ужин.
– Ага! – вскрикнула гостья, заметив Адель. – Это что же, твоя жена? – спросила
она, кивая на неё и улыбаясь противной беззубой улыбкой.
– Да, – ответил лесоруб.
– Как тебя зовут? – проскрипела старуха, обращаясь к молодой хозяйке.
– Её зовут Адель, – ответил Эрик.
– А она что, язык проглотила?
– Она немая.
– А почему эта гордячка не смотрит на меня?
– Она слепая.
Гостья расхохоталась.
– Ты, такой молодой, – трескучим смехом залилась она, – неужели не нашёл себе
жены покрасивее, хотя бы с одним глазом, а? Угораздило же тебя, парень,
жениться на слепой да немой девчонке? А может она ещё и глухая? Или хромая?
Эрик побагровел от гнева:
– Да как ты смеешь! Ещё одно слово – и я забуду о законах гостеприимства и
вышвырну тебя вон!
– Ладно-ладно, – замахала гостья маленькими сухими руками. – Не кричи на
старуху.
Она немного помолчала, беззвучно шевеля губами, и сказала:
– Ответь только на один вопрос – ты любишь свою жену?
– Люблю. И буду любить всегда.
Гостья удивлённо вскинула седые всклокоченные брови.
– Я думала, что накажу эту высокомерную красавицу, если отниму у неё голос, –
сказала колдунья (ведь это была именно та самая колдунья!), – но она нашла
себе любящего мужа. Я думала, что она будет несчастна, лишившись глаз, но
она сама отдала их моему коту, чтобы спасти тебя. Да-да, не гляди так, парень!
Выходит, я не наказала, а наградила её! Эх, парень!
Ведьма махнула костлявой рукой, пошарила в сумке и вытащила маленький
пузырёк.
– А ну-ка, подведи ко мне свою жену, – приказала она. – Да не бойся, хуже я уже не
могу сделать.
– Вот, – и в ладонь Эрика лёг флакон, – пусть выпьет, когда я уйду, и снова запоёт
твоя жёнушка. А глаза...
Колдунья потопталась на месте, оглядываясь по сторонам.
– Кигва! – позвала она. – Иди сюда!
Так Адель снова обрела голос и зрение. И, хотя Эрик любил жену, первому он не
долго радовался, ведь Адель так долго молчала, что никак не могла
наговориться.
Через год Адель родила сына, крепкого, здоровенького. Вот только глаза у него
были, как у матери, – жёлтые, с вертикальными зрачками. А ещё через год
родилась девочка, настоящая красавица, вся в мать, и глаза как у кошки.
Ещё много детей родилось у принцессы Адель, дочери короля Брумы, и Эрика,
лесоруба из Абрвотча. И все они смотрели на мир хитрыми кошачьими
глазками.
А Кигва? Она прожила ещё очень долго. Её любили и заботились о ней до самой
её смерти.
«Люблю. И буду
любить
всегда…»
Конец