Сборник стихов-Ярослав Климанов

Ведя борьбу на всех фронтах,
мы, несомненно, ждём победы.
И в сердце побеждают страх
законы Бога, то есть Веды.
Они прославились в веках
как совершенные писанья.
И те остались в дураках,
кто отвергали это знанье.
***
Устав бежать, ты вдруг уснёшь
с улыбкой на устах,
и не поймёшь, где ты живёшь:
в реальности, иль в снах.
Ты потеряешь грань миров
на этом рубеже,
какой реальнее из снов,
ты не поймёшь уже.
***
Воды Ганги чисты.
Сердце преданных так же чисто.
Может быть, красоты
мы снаружи не видим, зато
есть возможность у нас
окунуться, как в Гангу в их речь,
из течения фраз
бесконечное благо извлечь.
***
Вблизи мы видим много недостатков
у всех вокруг. И кто тому виной,
что мы хотим, чтоб жизнь казалась сладкой,
но вкус её совсем, совсем иной?
Есть кислота и горечь, и к тому же
порою жизнь остра и солона.
И мы не в силах съесть её на ужин,
не в силах выпить, как бокал вина,
в один приём. Нам нужно многократно
всё разжевать, размять, перемолоть
и осознать всё то, что непонятно,
всё то, что будоражит ум и плоть.
А есть у жизни вяжущие вкусы,
что пеленают с головы до пят.
А слыша ложь, мы пьём смертельный яд,
и вот уж видим минусы как плюсы.
Но тот, кто нам устроил жизни праздник,
не разделяет с нами этот пир.
Он сделал всё как можно разнообразней,
Он сотворил для нас бескрайний мир,
преобразуя вечную природу
во временный спектакль, чтоб мы смогли
смотреть, как звёзды служат небосводу,
но небосвод всегда от звёзд вдали.
Коль Бог вдали… то наши дни несладки,
и страшно нам, покуда мы хотим
везде и всюду видеть недостатки,
всегда входя в противоречье с Ним.
***
Для истинной любви препятствий нету.
Все расстоянья ей побеждены.
Нет для неё ни смерти, ни цены.
Она живёт, пусть даже нет ответа.
Она раздаст себя и возрастёт.
Её затопчут в землю, но напрасно.
Всё более чудесна и прекрасна
она на поле жизни расцветёт.
Но забывая о любви своей,
мы принимаем временное тело,
чтоб Бога имитировать умело
и жить в плену желаний и страстей.
А Он, свидетель нашей суеты,
источник наших грёз и откровений,
даёт нам шанс исполнить все мечты
и так очистить сердце от сомнений:
Для истинной любви препятствий нету.
Когда сомненья ей побеждены,
нет для неё ни смерти, ни цены.
Она живёт, пусть даже нет ответа.
***
Возможно, я пока что не готов
принять ветра судьбы и правды вьюгу.
Но всё же, чтобы ближе стать друг к другу,
однажды мы уйдём из городов.
***
Без Кришны что случается обычно?
Мы запираем сердце на засов,
и наша жизнь, увы, механистична,
как маятник стареющих часов:
день – ночь, работа – дом, опять работа.
Тик-так, тик-так. От лета до зимы.
И вечно нам не достаёт чего-то,
и вечно чем-то недовольны мы.
Мы то и дело о любви тоскуем,
нам беды предначертаны в судьбе.
А Бог живёт, никем не предсказуем,
красив, силён и весел Сам в Себе.
И если, пусть слегка, в пол-оборота,
я вдруг смотрю на красоту Его,
привычный ход: работа-дом-работа –
сбивается с маршрута своего.
И стрелки замирают в циферблате,
и маятник, взлетев, вверху парит,
и я уже не помню о зарплате,
и к прежнему теряю аппетит.
Шри Кришна – это сбой в моей программе.
Я слышу: колокольчики звенят.
Я вижу: Он идёт на луг с друзьями,
и девочки Вриндавана грустят.
Мычат коровы, и рожки играют,
и флейта легендарная поёт,
и жители Вриндавана не знают,
какой сегодня месяц или год.
Зерна – в избытке. Молока – в избытке.
Есть всё: плоды и мёд, и стол, и кров,
но жизнь для них подобна страшной пытке
без Кришны, что пасёт в лесу коров.
С немой надеждой вдаль глядит Яшода,
все Кришну ждут. Нет дела никому,
что нет вокруг ни одного завода,
и нет желанья строить мир-тюрьму.
Вся жизнь полна игрой и приключеньем,
и сердце может с Кришной биться в такт!
Мне страшно сделать шаг, и с огорченьем
я слышу вновь: тик-так, так-так, тик-так.
Но жить, как прежде, я уже не в силах,
и потому тоска ещё сильней,
и пресно всё, и лишь на миг красива
реклама, та, что славит мир теней.
Мне плохо, в горле всё пересыхает.
Я пью из прежних луж, ручьев и рек,
но тщетно всё, ничто не помогает:
ни боль, ни радость, ни огонь, ни снег.
Меня лечить пытаются всем миром,
всё позволяют мне и всё сулят,
но все конфеты пахнут здесь сортиром,
а все лекарства здесь – смертельный яд.
И понял я: никто мне не поможет
за исключеньем странных чудаков,
которых так же жажда Кришны гложет,
которым так же тесен мир оков.
***
Если гибнет великий герой,
многим к славе примазаться надо.
И, конечно, я тоже порой
восхищаюсь, как жил Прабхупада.
Я о нём говорю, и пою,
и смотрю, как глядит он с портрета,
чтобы, слушая песню мою,
все меня прославляли за это.
Дескать, вот он, живой ученик,
тот, который учителя славит.
Посмотрите: он тоже велик.
Пусть же он нашим обществом правит.
Тут я нехотя сяду на трон,
очень скромно в ответ причитая:
«Я доверием очень польщён.
Эта честь даже слишком большая.
Я совсем не достоин её».
И начну выводить понемногу
про смиренье большое моё
и про то, как привержен я Богу.
И начну незаметно рулить
и давать остальным наставленья
и по книжкам священным учить
и в ответ принимать прославленья.
Я дойду до великих вершин,
но в душе буду думать устало:
«Почему я всё время один?
Как меня всё на свете достало!
Как хочу я уже отдохнуть
и забыть про моё положенье,
и понять, наконец-то, в чём суть
бескорыстного Богу служенья».
Я покину тогда пьедестал
и пойму после краткой молитвы:
Прабхупада покоя не ждал.
Он хотел умереть среди битвы.
Если гибнет великий герой,
многим к славе примазаться надо.
и, конечно, я тоже порой
восхищаюсь, как жил Прабхупада.
***
Если упал, снова встань,
пыль отряхни с колен.
Сможешь ли ты вольным стать,
не осознав свой плен?
И без ошибок своих
сможешь ли мудрым быть?
Ненависть в сердце не победив,
сможешь ли полюбить?
Снова упал? Поднимись!
Да, ты опять в пыли.
Как ты взлетишь в святую высь,
не оттолкнув земли?
Как же ты станешь отцом,
сыном не побывав?
Как жизнь увидишь в лицо,
смерть свою не поправ?
Если лежать, не вставать, –
мы не сможем ходить.
Если вообще не воевать,
нам не победить.
Так что вставай, коль упал,
пыль отряхни с колен.
И пробудись, если спал,
и разорви свой плен.
Что же ты плачешь, мой друг,
падая много лет?
Если темно всё вокруг,
значит скоро рассвет.
***
Мы много лет идём в страну,
которая всё время с нами.
И, сердце охлаждая льдами,
мы много зим зовём весну.
На нас защитные очки,
поскольку света мы желаем.
Когда мы к миру призываем,
мы вновь сжимаем кулаки.
Чтоб нам убийцам не быть,
мы вновь оплачиваем бойни.
И, делая друг другу больно,
мы искренне хотим любить.
Мы, ярким пламенем горя,
вокруг себя пожары тушим,
чтоб плыть быстрей, мы вёсла сушим,
не поднимая якоря.
Чтоб не солгать, мы замолкаем
и спим, звоня в колокола.
Чтоб мимо цели не легла
стрела, мы просто не стреляем.
Мы милости от Бога ждём,
но имени Его не слышим
и не выходим из-под крыши,
коль милость льёт с небес дождём.
Мы мучаем себя. Нам надо
противоречья все изжить:
подставить слух речам вайшнава
и жизнью всей ему служить.
***
Мир – зеркало перед тобою.
Вся жизнь – волшебное стекло.
Когда ты молишься с любовью,
узнаешь ты любви тепло.
Ты щедр и всё тебе опора.
Ты скуп – не жди любви к себе,
а ищешь правду ради спора,
перечить станут все тебе.
Когда ты зол и жаждешь мщенья,
ты всюду видишь зло и месть,
а если просишь ты прощенья,
тебе несут благую весть.
Когда в груди твоей обида,
весь мир угрюм и нелюдим.
Когда ты любишь лишь для вида,
для вида Богом ты храним.
Глупец считает всех глупцами,
хитрец уверен: все хитрят,
и всюду видит отрицанье
лишь тот, кто ничему не рад.
Но тот, кто одолел сомненья
и мудрость жизни разглядел,
увидит волю провиденья
повсюду, в счастье и в беде.
И в летний зной и в зимний холод,
в огне войны, средь мирных дел,
будь изобилье или голод,
он помнит Истину везде.
***
Научи меня любить,
научи к Тебе взывать,
научи с Тобою быть
и Тебя не забывать.
Научи меня терпеть,
и в невзгодах не роптать,
перед сильным не робеть,
перед слабым — сострадать.
Научи благодарить,
не скупясь и не скорбя,
научи себя дарить,
забывая про себя.
Научи меня летать
над земною суетой,
научи отважным стать,
в битве чувствуя покой.
Научи в слова вплетать
нити счастья и любви,
научи смиренным стать,
и на путь благослови.
Ответ:
Я сказать тебе хочу,
ты и сам поймёшь однажды:
Я тебя не научу
без твоей великой жажды.
***
Не держи на меня обиды,
Отпуская меня на век.
Я ведь просто видавший виды
Тёртый временем человек.
Я ведь просто один из многих,
Заблудившихся в темноте,
И услышавших весть о Боге,
Но услышавших в суете.
Завтра можем уже не встретиться.
Завтра, может, уже пора.
Мне и верится и не верится
В то, что жизнь – это лишь игра.
В той игре мы ищем друг друга,
и не можем родства найти.
И не можем выйти из круга,
и спастись, и других спасти.
Нам обиды играть мешают,
Как посмотришь со стороны:
Эти люди здесь не играют.
Здесь реальный кошмар войны.
Здесь и повод давно забыли,
почему началась резня,
и тебя много раз убили,
и уже много раз – меня.
Все мы, кажется, твёрдо знаем,
Что пора прекратить игру.
Но по-прежнему продолжаем
То, что всем нам не по нутру.
Может быть, мы хотим отмщенья,
Может, просто не знаем как
Среди битвы просить прощенья
И прощать посреди атак.
Но пред тем, как погибнуть снова,
Я хочу вас простить, друзья.
И измученным, дать вам слово,
Что всем сердцем прощаю я.
И с великой, предсмертной жаждою
Я хочу посмотреть на вас
И с усталой улыбкой каждого
Попросить как в последний раз:
Не держи на меня обиды,
Отпуская меня на век.
Я ведь просто видавший виды
Тёртый временем человек.
***
На свете жил один поэт.
Лишь восемь небольших стихов
Он написал, чтоб суть всех Вед
запечатлеть без лишних слов.
Ведь в Ведах истины тома.
А в наш зловещий, мрачный век,
всё прочитав, сойдёт с ума
любой «нормальный» человек.
Он и крупицы не поймёт,
пытаясь даже много лет.
Но был действительно умён
тот самый молодой поэт.
Но в те года на целый мир
прославился поэт другой,
покинувший родной Кашмир,
чтоб властвовать над всей землёй
своим возвышенным стихом,
теченьем безупречных фраз.
Повсюду шла молва о нём.
Но день пришёл и пробил час,
когда увиделись они:
один – красивый, молодой,
в ученье проводящий дни,
и в мантии побед – второй.
Нимай, возвышен, юн и прост,
в Бенгалии в то время жил,
и Кешава, кашмирский гость,
Его на Ганге посетил.
На берег въехал он верхом
на разукрашенном слоне,
толпа поклонников при нём.
И молвил он: «Сказали мне,
что все седые мудрецы
со мной вступать боятся в спор
и лишь безусые юнцы
храбры, как прежде, до сих пор.
Ты учишь многих, я слыхал,
санскритской грамоте. Ну что ж.
Быть может, тем, что ты познал,
Ты мне сегодня нос утрёшь?»
Нимай в ответ: «Я очень юн,
чтоб пред тобой учить других.
Яви поэзию свою,
чтоб всех учеников моих
прекрасным слогом поразить,
пленяя всех в который раз.
Ты тот, кто может научить
плетению прекрасных фраз.
На Ганге мы проводим дни.
Она для всех людей как мать.
Ты ей во славу сочини
стихи, чтоб нам пример подать».
По нраву всем пришёлся план.
Зарделся Кешава на миг.
И рой стихов, как ураган,
стал изрекать его язык.
И сто великолепных шлок,
не думая, он всем явил,
повергнув слушателей в шок.
Нимая тут же он спросил:
«Ну, как тебе мой дивный слог,
импровизация, игра?
Коль радость я доставить смог,
сказать о том пришла пора».
«Твой слог прекрасней остальных.
Но ты научишь лучше нас,
прокомментировав… лишь стих
из тех, что сочинил сейчас».
Тут Кешава его спросил:
«Какой же стих мне разобрать?»
Нимай немедля предложил
сложнейший стих. Он стал читать.
Был Кешава сначала бел,
затем чуть-чуть пришёл в себя
и очень густо покраснел,
произнеся: «Прошу тебя,
ответь, как Ты запомнить смог
в потоке быстром длинных строф
и в стиле, что предельно строг,
стечение столь сложных слов?»
«Для Господа препятствий нет.
Лишь милостью Его благой
один известен как поэт
и ловит на лету другой.
Но все мы ныне ждём того,
что ты нам стих опишешь свой.
Скажи о прелестях его,
и недостатки нам раскрой».
Тогда занервничал поэт
и горячо заговорил:
«В стихе моём изъянов нет!»
Нимай, помедлив, предложил:
«Я с позволенья твоего,
могу о том стихе сказать.
Есть пять достоинств у него.
И недостатков тоже пять».
И он подробно разобрал
аллитерацию, повтор,
неясный смысл, что содержал
в себе стиха благой узор,
подобье тавтологий, строй,
сравненья, сочетанья слов.
И Кешава, едва живой,
как говорится, был «готов».
Он произнёс: «Я поражён.
Никто из смертных никогда
не может быть так умудрён,
чтоб дать разбор, который дал
вот этот педагог-юнец.
Я начинаю понимать:
Богиня знаний, наконец,
меня решила наказать».
Но в утешение ему
опять Нимай заговорил:
«Так получилось потому,
что ты экспромтом сочинил
свои стихи. Что до меня,
Я – просто неуч пред тобой.
Мне даже тяжело понять,
насколько стиль возвышен твой.
Возможно также, ты попал
в немилость к той, что так светла.
И всё, что Я тебе сказал,
Мать Сарасвати изрекла».
Мать Сарасвати… И поэт
поверженный поплёлся прочь.
Померк в глазах победный свет.
Померк закат. Настала ночь.
Терзался Кешава. Без сна
Богиню знаний он молил.
Затем уснул. Тогда она
пришла к нему: «Тебя сразил
не человек! Уйми свой гнев.
Ведь ты Всевышним побеждён.
Да, ты среди поэтов – лев.
А Он – Господь среди богов.
Так не печалься посему.
Ликуй и радуйся, пляши
и пой, и на поклон к Нему
прийти сегодня поспеши».
Он пробудился. Был рассвет.
И пробил час и миг настал.
Его забот простыл и след.
Поэт кашмирский просиял,
увидев, как другой поэт
ему улыбку дарит вновь.
И в ней звучат все гимны Вед
и все стихи, и вся любовь.
***
Когда ты видишь мир с высоких гор
равнины, реки, пастбища, холмы,
небесных сфер чарующий простор,
все страны света и пространство тьмы,
ликуешь ты, и всё же не забудь:
не в этот мир ведёт тебя твой путь.
Когда ты обретаешь вход туда,
где всё цветёт, где райские сады,
и где нектар струится, как вода,
где нет болезней, старости, беды,
ликуешь ты, и всё же не забудь:
в раю не завершается твой путь.
Когда ты видишь мёртвых и живых,
в скитаниях и поисках любви,
все муки их и все страданья их
Молись за них и к Господу зови:
Когда вернёшься ты к Нему опять,
тогда поймёшь, что значит ликовать.
***
Однажды Индра, Царь небес,
стал Шиве истово молиться:
«О, повелитель всех чудес!
Ты – Бог богов. Ну, кто сравнится
с Тобой во всей твоей красе,
с твоею мощью беспредельной!
И все миры и твари все –
Твои всецело безраздельно!»
Ответил Шива, отложив
своей молитвы ход степенный:
«Я счастлив тем, что просто жив
в творенье Господа вселенной.
И Я не устаю хвалить
Величье Господа Шри Рамы,
Того, кто вечно будет жить
в священных звуках харинамы.
Лишь Он – Всевышний Бог богов.
Я – часть в Его великом плане.
Он – океан без берегов,
а я – лишь остров в океане.
Он – небеса, я – облака.
Он – свет, а я – лишь отраженье.
Он – тело всё, а я – рука,
несущая Ему служенье.
Он – Мастер, я – произведенье.
Не стоит истины таить:
Он может дать освобожденье.
Я не могу освободить.
И я танцую и пою,
Его деянья вспоминая,
и посвящаю жизнь мою
Ему, чьё имя воспеваю!»
***
Он живёт для других,
пребывая в полнейшем достатке.
Он – опричина причин остальных.
У Него всё в порядке.
Он весь мир сотворил из себя.
Его сила - природа.
Он живёт, всех на свете любя.
Его принцип - свобода.
Отвергающим свет дал Он тьму.
Каждый шаг Его точен.
Все пороки - есть зависть к Нему,
ибо Он непорочен.
Он даёт нам возможность уснуть,
чтоб однажды проснуться.
Он даёт нам пройти грешный путь,
чтоб обратно вернуться.
Самый щедрый, Он дарит нам жизнь,
жизнь у нас отнимая.
Он всегда продолжает служить,
ничего не желая.
Каждый вздох и движенье Его –
образец бескорыстья.
Души сохнут, забыв про Него,
как осенние листья.
Мир Его – совершенство,
Он выше и ада и рая.
Он ведёт нас к блаженству,
страдания нам посылая.
Поведенье Его
самых мудрых людей озадачит.
Каждый день над любовью своей
Он смеётся и плачет.
Независимый Бог, Господин.
Для чего Ему слуги?
Он почти не бывает один.
С ним друзья и подруги.
Отражают Его красоту
бесконечные лица.
И глупцы лишь лелеют мечту
с Ним в Единое слиться.
***
Господь всеблагой!
Что мне пользы смотреть на себя?
Не лучше ли мне созерцать
совершенство Твоё?
Великая милость Любовь
украшает Тебя.
Ты щедр и на падших людей
проливаешь её.
Мне нужно прозреть,
чтобы просто увидеть Тебя,
поверив словам о Тебе
и Твоём совершенстве,
и петь Твоё имя,
Тебя бескорыстно любя,
не помня о счастье земном
и о вечном блаженстве.
Господь, не забудь обо мне,
чтобы я не забыл
о славе Твоей и защите
средь бренного мира,
чтоб я на Тебя уповал
и не создал кумира,
и всех постоянно
Твоею любовью любил.
***
Река течёт, а хватит ли воды,
её нисколько не заботит это.
Жизнь для неё – не тяжкие труды.
Её питает целая планета
дождями из небесных синих туч,
снегами, что в горах незримо тают,
потоками, ручьями с тёмных круч.
Все силы реку жизнью наполняют.
Река не размышляет, где напиться.
Она как ей положено – течёт,
и стать звездой иль небом не стремится
и всем себя задаром раздаёт.
И если от жары она мелеет
иль иссыхает вовсе без дождя,
она просить о милости не смеет
и дарит воду, даже уходя.
***
Пророки есть в отечестве своём
и мы об этом, несомненно, знаем,
но из упрямства их не признаём
и, словно попугаи, повторяем:
«Пророков нет в отечестве своём!»
Они заходят даже к людям в дом,
желая их избавить от пороков.
Они живут в отечестве своём.
И кто виной, что мы порой плюём
На истинных и искренних пророков?
Мы до поры в невежестве живём,
но божьей волей наступают сроки
и мы в какой-то миг осознаём,
что мир живёт, покуда живы в нём
счастливые, смиренные пророки.
***
Вся ненависть моя и всё коварство –
Есть неспособность боль перенести,
Когда страданий горькое лекарство
Мне предлагают на моём пути.
Чем сказочнее будущего двери,
Чем наслажденья райские сильней,
Тем нестерпимей боли и потери,
Тем горечь от страданий горячей.
Я принимаю горькое лекарство
Событий, слов, раздумий и разлук.
Моей земной судьбы больное царство
Я исцелю ценой душевных мук.
Всю боль перетерпев, я осознаю,
Что в этом мире счастья не найти.
Я здесь надежды глупые теряю,
Чтобы любовь и мудрость обрести.
Простая суть нелёгкого леченья:
Из сердца нужно с корнем удалить
Болезненную жажду наслажденья,
Чтоб сердце без помех могло любить.
***
Материя похожа на дух,
Покуда плоть ещё молода,
И близким отношениям двух
Ещё не помешали года.
Но если мы решим наблюдать
за жизнью стариков и старух,
Материя, мы сможем понять,
Всё менее похожа на дух.
***
Все тайно верят в торжество добра,
и даже воры в тюрьмах ценят честность,
и все согласны: наша жизнь игра,
и впереди, по сути, – неизвестность.
Все любят жить, не любят умирать,
Стареть, болеть и принимать лекарства,
Все ищут счастья, не хотят страдать,
И все боятся злобы и коварства.
Всех привлекает юность, красота,
а глупость юных также не красива
для всех, и в каждом сердце есть мечта,
наполненная радостью и силой.
Ты спросишь: «Как ж мудрость стариков?
Мы любим старость!» В том то всё и дело,
Что нам дороже мудрость без оков
Дряхлеющего старческого тела.
Ты скажешь, что грязнуля любит грязь,
преступник – жадность, похоть – потаскуха.
Ты возразишь, что смерть зовёт старуха.
Но так ли очевидна эта связь?
Все знают: старость ждёт освобожденья,
Свободы от страданий и потерь.
Грязнуля просто ценит отреченье,
могущество – преступник. Верь ни верь,
реальность жизни всюду такова:
все любят достоянья Божества
и все достичь желают совершенства,
все ищут вечность, знание, блаженство.
***
Смиренный не насытится служеньем,
завистливый – успехами врагов,
тщеславный – заурядным положением,
а языки огня – обильем дров.
Блудливый не насытится женою,
и славою не будет сыт гордец,
река – ручьём, а океан – рекою,
меч – ранами, познаньями – мудрец.
Желаньем не насытится любовник,
дождём – гора, невежда – долгим сном,
злодей – грехом, свободой – уголовник,
едой – обжора, пьяница – вином.
Безумец не насытится хулою,
царь – роскошью, звучаньем сплетен – слух,
искатель счастья – жилой золотою,
безмолвием – сердца влюблённых двух.
Ведь в жизни каждый чем-то ненасытен.
Я ненасытно к истине стремлюсь,
как все, поскольку слишком аппетитен
её прекрасный беспредельный вкус.
Она даёт смиренье и служенье,
успех и славу, хворост для огня.
Она даёт любое положенье
и воду океана для меня.
Она способна стать моей женою,
дождём и, если нужно, крепким сном,
свободой от греха, постом, едою
и самым опьяняющим вином.
Она – моё оружье и желанье.
И Тот, в ком вся она воплощена, –
прекрасный Кришна, цель всего познанья.
Ему подвластна полностью она.
***
Обычный необычный человек,
Неровно дышащий, но равнодушный,
В счастливых муках коротал свой век,
Всех слушающий, то есть непослушный.
Он жаждал оттого, что много пил.
Он от перееданья был голодным.
Он нищим был, поскольку всё копил
и от свободы был он несвободным.
Он от избытка силы ослабел.
Он стал безвольным, многого желая,
от долгих разговоров онемел
и стал тупеть, всё больше узнавая.
Он, с места не сходя, всю жизнь бежал,
летая, он в трясине оставался,
и, отдавая, он не отдавал,
и, наслаждаясь, он не наслаждался.
Он слепо созерцал весь мир вокруг,
он, не любя, любил кого попало,
дружил, не зная, что такое друг,
и делал много, делая так мало.
Он исцелял убогих и калек,
покуда сам нуждался в исцеленье,
обычный необычный человек,
живущий долго – целое мгновенье.
Он верил в Бога, но не доверял,
но, падая, он всё же поднимался.
Служа другим, он господином стал
и, ад познав, Всевышнему предался.
Когда слова святых, как первый снег,
покрыли верой всё его сознанье,
он перешёл в иное состоянье,
обычный необычный человек.
***
В воздухе запах вишни.
Ветер свеж и упруг.
Чтобы вспомнить о Кришне,
можно взглянуть вокруг.
В звёздах Его сиянье.
Запах Его в цветах.
Блеск Его обаянья
в самых родных глазах.
Сила Его в могучих.
Святость Его в святых.
Он – всё лучшее в лучших
и во всех остальных.
***
Я не способен размышлять часами.
И пусть во всём ином я молодец,
но трудно мне общаться с мудрецами,
поскольку сам я – вовсе не мудрец.
Видать, набедокурил я когда-то,
свершил в судьбе неверный поворот,
ведь с мудрецами трудно мне, ребята,
и жизнь меня, увы, за это бьёт.
У них душа – как чистая одежда,
а я в пыли, в грязи и в синяках.
Мне рядом с ними ясно: я – невежда.
На фоне их я вечно в дураках.
Я сам как Аристотель в ресторане
и как Платон среди трудяг простых,
я – как Сократ, когда с друзьями в бане
и словно Диоген, когда без них.
Я очень умным выглядеть пытаюсь,
но с каждым днём сильней на сердце боль,
ведь если с мудрецами я общаюсь,
то сразу ясно – я полнейший ноль.
Мои цветные пламенные речи
пред их молчаньем – просто суета.
Мои спина и грудь, и пресс и плечи
пред их глазами – просто пустота.
Мне хочется по полной наслаждаться,
а мудрецы – воздержанный народ.
Непросто с ними мне соревноваться.
Их волю штык и пуля не берёт.
Все, кто пугал их смертью и кострами,
ушли в небытие, в конце концов,
не в силах состязаться с мудрецами.
И ныне люди славят мудрецов.
Мне беспокойно. Зависть сердце гложет.
Я стал читать. Я плоть постом морю
в надежде, что когда-нибудь, быть может,
я стану первым, всех перемудрю.
Я написал поэмы и трактаты,
но результата, как и прежде, нет.
Мне с мудрецами тяжело, ребята.
Откройте, в чём же мудрости секрет!
***
Средь наречий неблизких
разных стран и времён
кто-то любит английский,
кто-то в польский влюблён.
Русским роднее русский,
шведам шведский милей,
а кому-то французский
с Елисейских полей.
В мире наречий много.
Мы не знаем порой
как величает Бога
рядом язык другой.
Кришна же отзывается,
хоть на каком зови,
если в слова вплетается
вечный язык любви.
Для Него даже толика
чистой любви сладка.
Мне не хватает только
этого языка.
***
Целитель – тот, кто цель даёт,
ту, что за рамками болезней,
страстей, страданий, лжи, невзгод.
Его лекарство всех полезней.
***
Я пуст, я наполняюсь только Вами,
и песней той, что сквозь меня течёт,
когда Вы мне слова даёте Сами,
тогда лишь вечный звук во мне живёт.
Без Вас он мёртв, а «я» без Вас – лишь тело,
в котором спит душа глубоким сном.
Без Вас природа мною крутит смело,
а я, увы, не ведаю о том.
***
Увидев женщину с прекрасным лицом,
один мужчина стал великим певцом,
Поскольку знал: она достойна, чтоб её воспевать,
женщина с прекрасным лицом.
Влюбившись в женщину с прекрасным лицом,
другой мужчина стал счастливым отцом,
поскольку верил: будет счастлива, рождая детей,
женщина с прекрасным лицом.
Любуясь женщиной с прекрасным лицом,
другой мужчина стал богатым купцом.
Он осознал: она сумеет всё на свете продать —
женщина с прекрасным лицом.
Желая женщину с прекрасным лицом,
другой мужчина стал скупым подлецом,
поскольку думал, как использовать её для себя, —
женщину с прекрасным лицом.
Целуя женщину с прекрасным лицом,
другой мужчина стал обычным лжецом,
поскольку страстно говорил, что любит только её,
женщину с прекрасным лицом.
Внимая женщине с прекрасным лицом,
другой мужчина стал первейшим глупцом,
поскольку думал, что всегда и без сомнений права
женщина с прекрасным лицом.
Рисуя женщину с прекрасным лицом,
другой мужчина стал большим гордецом
Ему казалось: на холсте она намного милей,
женщина с прекрасным лицом.
Вдали от женщины с прекрасным лицом,
другой мужчина стал святым мудрецом
Он размышлял: зачем придумана Всевышним Творцом
женщина с прекрасным лицом?
И помня женщину с прекрасным лицом,
другой мужчина стал, увы, мертвецом.
Он вновь родился, чтобы видеть в зеркалах лишь её,
женщину с прекрасным лицом.
Увидев женщину с обычным лицом,
любой мужчина стать рискует слепцом.
Ведь рядом с ней он склонен думать почему-то о том,
что это - женщина с прекрасным лицом.
***
Целина - это бездорожье,
нераспаханные поля,
неизведанная земля,
испытанья и милость божья.
Это - трудностей наших топи
и пустыни сердец чужих,
наших душ рудники и копи
и любовь, что сокрыта в них.
Это - гордости ветры злые,
тьма сомнений, лжи пелена.
А пути, что прошли другие это только их целина.
И когда мне совсем не просто,
я с собою наедине
сам себе задаю вопросы:
"Для чего я на целине?
Для чего я ищу блаженства?
Чтоб расслабиться навсегда?
Чтоб жевать своё совершенство
без страданий и без труда?"
Есть в любом пути бездорожье.
И, себя победив опять,
я твержу: "Это милость божья", и пытаюсь её принять.
Вечных странствий моих безбрежность
вдаль зовёт меня всё сильней.
Целина - это неизбежность.
Я всё время живу на ней.
***
Чертёнок, ты в аду рождён.
Тебя ведёт судьба-чертовка.
Ты к тяжкой жизни осуждён,
и детство – только подготовка.
Удел твой – грешники, дрова,
котлы, жаровни, сковородки,
засученные рукава,
сон беспокойный и короткий.
Мы все страдаем от огня.
Нас жгут грехи. Их здесь в избытке.
Чертёнок, извини меня.
Я – соучастник общей пытки.
Но есть надежда на спасенье.
Среди пылающих огней
я вижу праведных людей.
Я слышу песнь освобожденья.
Я разузнал: в наш тёмный ад
явилось чистое созданье,
посланник Бога, Прабхупад.
Он жил средь нас из состраданья.
Он дал нам книги. На, читай.
И дай другим, ведь все страдают.
Глупцы в аду стремятся в рай,
но главного они не знают.
Давай послушаем его,
святого Шрилу Прабхупаду.
Мы не теряем ничего.
Мы можем получить награду.
Он точно знает, как нам быть.
Он может очень-очень много.
Мы тоже можем… полюбить.
Ведь мы с тобой – частицы Бога.
Чертёнок, отложи дрова.
Дрова всегда сгореть успеют.
Ты вслушайся в его слова
и пусть они тебя согреют.
***
Этот век очень труден для тех,
кто желает постичь свою суть.
Люди жаждут весёлых утех,
забывая свой истинный путь.
Эта краткая жизнь – только миг
в бесконечно великом пути.
Кто к телесным безумствам привык,
говорит, что не нужно идти.
В этот век звуковых скоростей
люди думают лишь о себе,
обучая несчастных детей
добывать наслажденья в борьбе.
Если ты – не такой человек,
если истину хочешь понять,
осторожно стремись в этот век
представителей Бога принять,
чтоб, найдя этих редких людей,
вопрошать и смиренно внимать,
и служить, в счастье, как и в беде,
помнить Кришну и не забывать.
***
Я повторяю вновь и вновь,
крутя короткой жизни жернов:
любовь без жертвы - не любовь,
а жертва без любви - не жертва.
Слова без милости пусты.
Дела мертвы без состраданья.
Полны любви и красоты
Лишь бескорыстные желанья.
Без Божьей воли всё - ничто:
мир, добродетель, ненасилье.
Несчастен будет всякий, кто
вне Бога ищет изобилье.
Он в страхе мыслит о грехах.
Мечта его непостоянна,
речь сорна, истина суха,
жизнь тяжела, любовь обманна.
Другие жертвуют собою,
чтоб насладиться в должный срок,
изведав счастье неземное,
войдя в свой райский уголок.
Другие в поисках спасенья
хотят из времени уйти,
в сиянье Господа войти,
достигнув вечного забвенья.
Но те, кто бескорыстны вовсе,
не ищут для себя наград.
они пойдут хоть в рай, хоть в ад,
когда Господь о том попросит.
Они забыли о себе,
с любовью помня Кришну всюду.
Их сердце в жертвенной мольбе.
Им по плечу любое чудо.
***
Кто-то любит Тебя.
Кто-то думает: "Я люблю".
Я живу, пока не любя,
лишь дыханье Твоё ловлю.
Умоляю Тебя, прости:
я уснул. Без Тебя мне снится:
я желаю жить во плоти,
я мечтаю освободиться.
Я желаю чего-нибудь,
что с любовью твоей не схоже.
Как я мог, как я смел уснуть!?
Я пока не люблю. И всё же
невозможно совсем забыть
о Тебе. Кто Тебя нежнее?
Я сквозь сон хочу: полюбить,
чтоб потом полюбить сильнее,
чтоб из жизни корысть изгнать,
чтоб лишь радость дарил Тебе я,
быть твоим и вообще не спать,
о Тебе позабыть не смея,
приносить для Тебя цветы,
воду, листья, плоды и злаки,
быть таким, как желаешь Ты,
все улыбки твои и знаки
понимать и служить Тебе,
воспевая твоих любимых,
быть помощником в их судьбе,
их желаний неуловимых
стать рабом, но не быть в плену
у забвенья. Тебя теряя,
я боюсь, что опять усну.
Разбуди меня, умоляю.
***
Кто в розетку засовывал руки,
подтвердит: всё менялось тот час.
Спать уже не хотелось со скуки
и пугались родные за вас.
По-другому дышалось и пелось,
мысль в уме по-другому текла.
И скорей поделиться хотелось:
"Я в цепи. Я сгораю дотла".
Все вокруг приходили в движенье.
Кто-то вас собирался спасти.
Вы же знали: "Пошло напряженье.
Я в цепи. Нет иного пути".
И когда всё кончалось внезапно.
Вы спешили проверить контакт,
чтобы вновь засиять лучезарно,
чтобы сердце забилося в такт
с этой скрытой пульсацией тока,
чтоб в груди танцевала душа.
Вы менялись настолько... настолько,
что считали, что жизнь хороша!
Вам хотелось сильнее светиться,
чтобы люди увидели цель:
нужно просто к цепи подключиться,
если это исправная цепь.
Но, увы, вас не все понимали.
Люди вас сторонились порой.
И одни головою качали,
а другие шептали: "Герой!"
И решали весь вечер соседки,
как помочь вам в ужасной беде,
как же выключить вас из розетки,
ведь не видно розетки нигде.
Всем известно: счастливчики редки.
Ведь не каждый сумеет вот так
подключиться к незримой розетке
и понять: "Боже мой, есть контакт!"
Есть повсюду контакты и значит
каждый встречный уже контактёр.
Каждый с кем-нибудь тесно кантачит:
врач, торговец, политик, актёр.
Кто-то с духами в тёмной квартире,
кто-то с ангелами в небесах,
кто-то с именем Бога в эфире.
Выбор есть. Выбор в наших руках.
***
Когда-то я, друзья, работал медным краном.
Через меня текла чистейшая вода.
Я был открыт для всех, я всем служил исправно.
И, честно вам скажу, я счастлив был тогда.
Но время шло, и я немного возгордился,
и пожелал наград за долгие труды,
и словно заржавел, и для людей закрылся.
Я посчитал себя источником воды.
Я думал, что меня должны любить и гладить,
и пользоваться мной, когда желаю я,
и ленточку на мне для красоты приладить,
ведь я не просто кран, ведь вся вода моя.
И вот тогда меня немедленно свинтили
и бросили в чулан, где крысы, грязь и смрад,
и новый медный кран взамен установили.
Он был открыт для всех им этим очень рад.
В чулане я лежал, покрытый слоем пыли,
среди других вещей, гордившихся собой.
Во мраке лишь они самих себя любили.
Я свой делил досуг со старой кочергой.
Она мне обо всех подробно рассказала.
И был я удивлён: судьба у всех одна.
Нас гордость подвела, скрутила и сломала,
нас всех терзает страх и иногда вина.
Я высох, потускнел и мне немножко странно,
что в сердце до сих пор желание живёт
работать, как тогда, обычным медным краном.
И пусть через меня вода для всех течёт!
***
В Твоём лице всех матерей лицо,
всех бабушек и дедушек моих.
Ты - праотец отцов и праотцов.
И всё же Ты намного выше их.
Они, придя сюда в телах земных,
росли, цвели, и позже увядали.
Но нет начал у вечных форм Твоих
и нет конца. Так Веды нам сказали.
2010
Передо мною – близкие предметы:
кровать, экран, стена, цветы, окно.
А за окном, за горизонтом где-то –
та даль, в которой не был я давно.
Уже забылись её черты.
С ней распростились и я и ты.
И если смотришь лишь на то, что рядом,
то постепенно устают глаза,
и воспринять уже не можешь взглядом
всё то, чего не видеть нам нельзя.
Не видя дали средь наших стен,
мы слепы стали почти совсем.
Садись в авто, и мы поедем прямо,
туда, куда уводит магистраль.
О, как прекрасна мира панорама!
Гляжу и забываю про печаль.
Жму на педали и руль кручу.
К далёкой дали стрелой лечу.
Я буду ехать дни, недели, годы,
пока совсем не кончится бензин.
У бесконечной матери-природы
дорог так много, итог один.
Захлопну дверцу, скажу: «Постой!
Та даль, что в сердце, всегда со мной!»
***
Который год, который век
то ласкою, то силою
мужчина взять стремится верх
над женщиной красивою.
Он может жечь и убивать,
он может строить города,
чтоб ей одной повелевать,
чтоб ей одной владеть всегда.
Он верит в то, что он влюблён.
Но нет, он просто на войне,
и красотою побеждён,
и – лишь по собственной вине.
Он может женщину корить
и обвинять сейчас и впредь,
но не способен покорить,
пока желает ей владеть.
Она сдаётся только тем,
кто не стремится победить,
кто служит женщине затем,
чтоб в сердце Истину любить.
***
На серебре душевных струн играет музыкант.
Он очень стар, он очень юн, повеса и талант.
Он говорит своей игрой о высшем среди чувств.
И думает душа порой: «Ведь я сама звучу!»
В его мелодиях живут иные времена.
Из них венки любви плетут и осень и весна.
Порой слышны в напевах тех и ад, и вечный рай,
и плач, и стон, и звонкий смех, и просят все: «Играй!»
Но вот расстроилась струна и пальчики в крови.
И, кажется, поёт она уже не о любви.
И надо подтянуть колки, и больно нам тогда,
и осыпаются венки… на миг, не навсегда.
Ведь это опытный игрок. Душа не замолчит,
а в должный миг и в должный срок лишь лучше зазвучит.
И не закончится игра, и будет мир спасён,
и хватит в сердце серебра, чтоб вспомнить обо всём.
***
Из многих песен, увы, я не нашёл ни одной,
в которой смог бы признаться влюблённый герой,
что до конца полюбил, до конца осознал
источник всех своих сил, свой выбор, свой идеал.
Из миллионов картин, из миллионов чудес,
какие ныне и в прошлом мы видели здесь,
я не нашёл ничего, что позволило мне
понять причину всего в совершенстве, вполне.
Но почему-то весна нам напомнит опять
те фразы и имена, которых можно не знать,
какие можно забыть, не петь, не слушать, не звать,
чтоб не страдать, не любить, но опять и опять
я то зову, то молю, то кричу, то шепчу,
что, может быть, не люблю, а всего лишь хочу
взлететь, вспорхнуть, воспарить, сквозь бетон прорасти
к тому, чтоб всё же любить, чтоб любовь обрести.
***
Я птицей был. Я пел и щебетал
там где хотел: в садах, полях и рощах.
Но птицелов в силки меня поймал,
чтоб стала жизнь моя скромней и проще.
Мне захотелось зёрен поклевать,
в лесу, где зёрен не бывало с роду.
И вот итог: я дал себя поймать,
на хлеб насущный променяв свободу.
Потом меня отдали продавцам
на рынке птиц диковинах и странных,
и многих певчих я увидел там,
покинувших свои леса и страны.
Меня продали за какой-то грош
в одну семью, где все давно хотели,
чтоб кто-нибудь за «здорово живёшь»
им серенады исполнял и трели.
Им нужно было с самого утра
напоминать о кущах настоящих,
я пел: «Проснитесь, граждане, пора!»
и популярным стал средь приходящих.
Передо мной толпились все подряд,
и мне гримасы строил каждый третий,
и я, признаюсь, был уже не рад,
что в клетку деньги мне бросали дети.
И кто-то эту клетку чистил, мыл,
и кто-то прутья золотил красиво,
и кто-то воду ставил и кормил,
чтоб у меня была для песен сила.
Но вот пришёл в тот дом один чудак.
Он трели слушал пять минут, не более.
А после сделал милосердный шаг –
из клетки отпустил меня на волю.
Я улетел, куда глядят глаза,
я отыскал свой лес, свои пенаты,
Я чувствовал: как прежде жить нельзя,
все искушенья клеткой чреваты.
И каждый день я вспоминал того,
кто подарил мне волю, мир без края.
И я не знал, что сделать для него –
лишь избегать силков и петь, играя.
***
Снова станут чужими стены.
Снова вдаль позовут пути.
И не внешние перемены
мне подскажут тебя найти,
может быть, за семью морями,
может быть, на краю земли,
где ходили уже пред нами,
где искали, но нашли.
Я уйду в предрассветной рани
очень узкой, крутой тропой,
вечный узник и вечный странник, за свободой и за тобой.
Встречу ль я тебя в чистом поле,
за горами, в лесу, как знать.
Но свободу мою и волю
я желаю тебе отдать.
***
Песенка о жабе
Сколько раз меня душила жаба.
Сколько раз мне жабу было жалко.
Сколько раз я шёл за ней в болото,
даже если было неохота.
Сколько раз я соглашался с нею,
даже и сказать тебе не смею.
Сколько раз я слушал, как поёт
эта жаба сутки напролёт.
Как я рад, что мы опять поём,
я о счастье, жаба – о своём.
Как я рад, что я тебя люблю,
потому что жабу не кормлю.
Ты не квакай о себе, лучше помолчи.
Да, не нравятся тебе солнышка лучи.
Да, тебе не по нутру, что проснулся лес.
Всё же слушай поутру музыку небес.
***
Есть множество других учителей,
возвышенных, но так уж получилось,
что Шрила Прабхупада дал нам милость
и мы живём, спасаясь только ей
и теми, сквозь кого она течёт.
Пусть каждый в этой жизни путь найдёт,
ведущий напрямик обратно к Богу.
А нам не нужно находить дорогу.
Она уже зовёт и суть ясна:
любить и петь святые имена,
и радоваться каждое мгновенье,
что Кришна дал нам это положенье.
И я опять молюсь, чтобы пройти
до цели по надёжному пути.
***
Все женоненавистники у жён под каблуком
сейчас или когда-то в прошлом были.
Их нервная привязанность – свидетельство о том,
что их однажды в сети уловили.
Кто за свободу борется, зубами скрежеща,
в душе, возможно, деспот и диктатор,
кто обвиняет власти, недостатки в них ища,
как правило, и сам эксплуататор.
Вся жизнь – большое зеркало. Лишь по её вине
я вижу что-то страшное и злое,
которое невидимо, когда оно во мне,
на мне, при мне... привычное, родное.
***
Когда возьмёшь цветочный лук
и выстрелишь в меня,
я тетивы услышу звук,
но не смогу понять,
что в сердце у меня стрела,
стрела любви твоей.
И вдруг исчезнет чувство зла,
и станет мир светлей.
И я увижу всё не так,
как раньше видел я.
Никто не друг, никто не враг.
Мы все – одна семья.
И смерти нет, и нет потерь,
и всё легко, как смех,
и в вечный мир открыта дверь,
где место есть для всех.
Но это будет только миг,
и вдруг заплачу я,
увидев снова этот мир:
война… враги… друзья…
глаза сирот, забвенья мрак,
агония страстей,
и всё не то, и всё не так,
и смерть, и плач детей.
Так почему же ты не всех
любовью одарил?
Зачем вокруг борьба и грех,
и тысячи могил?
И почему в моих руках
я вижу древний лук?
И для чего на сердце страх
и армии вокруг?
На брата брат. И почему
на вражьей стороне
все те, кто дороги уму,
кто очень близок мне?
Я не хочу, я не могу
их сердце поразить.
Я брошу лук и убегу,
не зная, как мне жить.
Но, выпуская стрелы слов,
Ты вновь пронзишь меня,
чтоб я почувствовал любовь,
и смог тебя понять.
Ведь смерти нет, и нет потерь,
и всё легко, как смех,
и в вечный мир открыта дверь,
где место есть для всех.
***
Порою каждый одинок.
И всё же не грусти.
Ведь счастье есть и с нами Бог.
Пусть даже ты промок, продрог,
всё промотал в пути…
Ведь главное, что путь ведёт
туда от бед и мук,
где все родня, где счастье ждёт,
где никогда не подведёт
надёжный верный друг.
Порою каждый одинок.
И всё же не грусти.
с тобою я, и с нами Бог,
и нам средь множества дорог
всё время по пути.
И я мгновения ловлю,
чтоб вновь тебе сообщить,
что я тебя всегда люблю,
тогда любил, сейчас люблю
и буду впредь любить.
***
Реки текут, и царят цари,
светят светила, идут дела.
Только огни, что ни говори,
могут однажды сгореть дотла.
Нужно питание и вода,
жажда и голод знакомы всем,
нужен источник везде, всегда,
чтобы не знать никаких проблем.
Превратится в тирана царь, позабывший, что он – слуга.
Превратится в золу огонь, если он никем не храним.
И болотом станет река, потерявшая берега.
И пустыней станет весь мир, если он никем не любим.
Нас обучают учителя,
Те, кто силён, защищают нас.
Кормит и поит людей земля,
Время даёт нам и день и час.
Просто каналы и провода
нам не подарят желанный ток.
Нужен источник везде, всегда,
чтобы не знать никаких тревог.
Превратится в тирана царь, позабывший, что он – слуга.
Превратится в золу огонь, если он никем не храним.
И болотом станет река, потерявшая берега.
И пустыней станет весь мир, если он никем не любим.
Превратится в глупца мудрец, позабывший учителей.
Превратится в толпу народ, разучившись благодарить.
Превратится в мишень герой, предающий своих друзей.
И забудет себя душа, отказавшаяся любить.
***
Средь скитаний и странствий и долгих путей,
где всегда о любви забываю,
Суждено двум дорогам, твоей и моей,
пересечься. Надолго ль, не знаю.
Может быть, комплимент, может, вечный упрёк
кто-то бросит нам жестом иль взглядом.
Но в какой-то момент на развилке дорог
мы решили: останемся рядом.
А дороги торопят, свиваются в плеть,
хлещут нас, призывая расстаться.
Мы стоим на краю, чтобы вместе допеть,
чтоб вне времени вместе остаться.
Только время сильней. Путь свивается в кнут,
бьёт по чувствам-коням, не жалея.
Мы стоим на краю, где не прочный приют,
от судьбы убегать не умея.
А судьба учит нас ничего не желать
кроме Бога, Любви и служенья.
В прошлом прошлое. Нужно сейчас понимать:
все дороги приводят в Смиренье.
***
Поступками и верой, как рукой,
черчу свои пути
и лабиринт, зовущийся судьбой,
пытаюсь превзойти.
Здесь множество убогих и калек
клянут за боль творца,
и редкостный счастливый человек
доходит до конца.
На сводах стен былые времена
хранят свой блеклый след.
Но прочитать во тьме те письмена,
увы, надежды нет.
Здесь голоса и стоны, и шаги
смешались в гулкий шум.
Друзья здесь гибнут так же, как враги.
И я прошу:
позволь мне слышать нынче только тех,
кто твой, кто твой.
Я буду мерить жизненный успех
тобой, тобой!
Пусть музыка твоя меня ведёт,
а если упаду,
я буду знать — ты тот, кто вечно ждёт,
что я приду.
***
Душа, искра иного мира,
попала в тело. Вот беда:
на животе немного жира,
и даже много иногда,
на голове — волос не густо,
как в тундре — розовых кустов,
и, в общем, тело — как капуста —
из многих состоит слоёв.
За всеми этими слоями
души, конечно, не видать.
Она руками и ногами
порой способна помахать,
скривить лицо, иль улыбнуться,
в глаза с любовью заглянуть.
Но как с душой соприкоснуться?
Ответьте мне хоть кто-нибудь.
***
Мне нравится очень твой Кришна.
Он твой. Моего ещё нет.
Проказник, шалун и воришка,
дарующий радуге цвет.
Мне Кришна твой нравится очень.
Мне просто и весело с Ним.
Надеюсь, когда Он захочет,
Он станет однажды моим.
***
Жизнь и смерть чередою сменяют друг друга.
Я родился в том мире, где каждый умрёт.
Смерть приходит, не глядя, в чём наша заслуга.
Сколько лет до конца? Кто ведёт этот счёт?
Если смерть — это цель, если старость — дорога,
если боль — это средство быстрее дойти,
почему в мире плоти мы помним про Бога,
не желая страданья принять на пути?
Для чего мы по жизни друг друга встречаем,
как скитальцы, скучая в чужих поездах,
вместе спим, говорим и навек провожаем,
за себя и за ближнего чувствуя страх?
Если я забываю о жизненой сути,
и мечты об успехе пьянят, как вино,
почему я теряюсь во всей этой мути?
Для чего мне от бед протрезветь суждено?
Как ты думаешь, боль, смерть, болезни и старость
много шансов дают нашим глупым мечтам?
Время мчится вперёд, сколько в жизни осталось?
И зачем это время оставлено нам?
Объясни, если я — просто смертник, не более,
почему эту смерть мне так трудно принять?
Почему я борюсь каждый миг против боли?
Почему своей доли хочу избежать?
Почему в мире зримом в незримое верю?
Как могла жажда вечности в сердце войти?
Почему я ищу в запредельное двери
и себя от несчастий пытаюсь спасти?
Я бы жил, как все люди, но много сомнений.
Слишком зыбкий мираж продают нам с лотка.
Я на кладбищах видел итог всех стремлений
и с судьбой не желаю играть в дурака.
Я чужим себя чувствую там, где родился.
Кто-то в сердце мне шепчет, что дом далеко,
что сейчас я в неволю попал, заблудился,
и дорогу назад отыскать нелегко.
Амнезия сердец, катаракта сознанья.
Зря минувшее в сети свои не лови.
Но, влюбляясь, мы снова бежим на свиданье
с нашей памятью детства и вечной любви.
Жизнь и смерть чередою сменяют друг друга.
Я родился в том мире, где каждый умрёт.
Смерть приходит, не глядя, в чём наша заслуга.
Сколько лет до конца? Кто ведёт этот счёт?
К миражам всё неспешней бредут мои ноги.
Сон, работа, машина, одежда, еда...
Я молюсь об ином, ибо понял в итоге:
«Этот мир мне не станет родным никогда!»
***
За мною, как недобрая примета,
какой бы ни был в это время день,
всегда идёт мой соглядатай, Тень.
И тем видней она, чем больше света.
Ну что мне тень! Я не боюсь теней.
Она смешна порой, порой ничтожна.
Она как мой мираж по сути ложна.
Но иногда мне неуютно с ней.
Коль солнце высоко, она мала,
но на закате делается длинной
и, став моею тёмной половиной,
высмеивает все мои дела.
Пропорции и формы переврёт
и передразнит каждое движенье.
Стоит, лишь я застыну на мгновенье,
пойду - со мною движется вперёд.
Я научился наблюдать за ней,
ловить её ухмылки и намёки.
Она всегда давала мне уроки.
Я начал понимать язык теней.
Она - мой шут. Коварна и хитра,
чертовка не даёт мне возгордится.
Я злюсь, она со мною вместе злится,
творя добро, я вижу тень добра.
За жизнью наблюдая много лет,
я на границе нахожусь и ныне.
Есть свет, есть тень, и я посередине.
Источник и меня, и тени - свет.
Кто мне милей из них, не знаю я.
Я не хотел бы никого обидеть.
Свет позволяет всё реально видеть,
но говорит со мною тень моя.
И свет, и тень влекут моё вниманье,
лишь ночью их совсем не вижу я.
Две крайности, два лика бытия,
соткавшие моё существованье.
***
Я стал открыт для острых стрел
забвенья, страсти, лжи, незнанья,
поскольку в битве снять посмел
защитный панцирь состраданья,
взамен поспешно нацепив
похожий панцирь бесполезный
из внешней доброты любезной.
Теперь я пал и еле жив.
Лежу средь раненых забвеньем
и размышляю, как же вновь
смогу сражаться за любовь.
Что станет быстрым исцеленьем?
Ни сил к борьбе, ни воли нет.
Одно спасенье остаётся —
ползти тихонько в лазарет.
Там доктор есть. Он мной займётся.
***
Средь преданных я демон. Средь демонов — глупец,
поскольку отдал доблесть прославленью
Того, кто вновь и вновь кладёт конец
их преходящей цели — наслажденью.
Открыт для всех, для всех как будто свой.
Но так не может долго продолжаться,
ведь то, что норма в армии одной,
в другой должно предательством считаться.
Спроси меня, на чьей я стороне,
а промолчу — стреляй спокойно в спину.
Ведь ради тех, кто больше платит мне,
я вмиг любую сторону покину.
Лишь смерть рассудит точно, с кем я был.
Лишь смерть покажет, где моя дорога,
чьё имя честно я произносил —
иллюзии, иль истинного Бога.
«Для любви не названа цена —
лишь только жизнь одна, жизнь одна, жизнь одна».
***
Я стриптизёр. Я дорого беру
за то, чтоб перед всеми обнажиться.
Вы сможете сейчас повеселиться.
А я как таковой сейчас умру.
Меняться будут зримые черты.
Смотрите без очков и без опаски.
Вот я снимаю облик доброты
и бескорыстья сбрасываю маски.
Костюм смиренья соскользнул с груди.
Под ним рубахи алчности и страсти.
Но главное, как прежде, впереди.
Я перед вами распадусь на части.
Моё терпенье рвётся, как струна.
Теперь другой наряд на этом теле.
Смотрите, похоть явственно видна.
Вы, несомненно, этого хотели.
Попробую и похоть отстегнуть,
под нею эго, тонкая сорочка.
За ней, возможно, вы узрите суть.
Но плохо рвётся эта оболочка.
Я сбросил ворох множества одежд,
плохих, хороших. Много лет пред вами
я обнажался, убедитесь сами, —
не оправдав пока больших надежд:
«Когда же голым нам предстанет он?»
Последние одежды сам не сбросишь.
Здесь нужен мне помощник. Он силён
и сделает всё то, о чём попросишь.
Я взмок, мне жарко, впрочем, наплевать.
Помощника прошу я о пощаде,
но зрительских благих симпатий ради
он должен всё и вся с меня сорвать.
Вот падает последний тонкий слой,
как пелена, как дыма покрывало,
и я взмываю искрой над землёй,
и ахает толпа — меня не стало.
Достигнув всем желанного предела,
я выполнил сегодня этот трюк,
покинул перед вами это тело
и, обнажённый, стал не видим вдруг.
Простите, такова любви игра.
Я сделал всё, о чём вы так просили.
Мне новую дорогу начертили,
а вам занять мой подиум пора.
***
Нет в сердце ни стыда, ни страха.
Я голым в этот мир пришёл
и, уходя, как прежде гол.
А тело — мёртвая рубаха.
***
Жизнь в теле будет продолжаться.
Смерть не придёт, когда хочу.
Позволь, о Кришна, удержаться
на грани разума и чувств,
пройти по жизни, как по бритве,
не осуждая никого
и не желая ничего
в смиренной внутренней молитве.
***
Да, я всегда хочу награды.
Позволят, буду ночью, днём
слугою Шрилы Прабхупады.
Ведь с ним живу я, как с царём.
А при царе любой бродяга
объедками одними сыт,
в трусливом доблесть и отвага
без видимых причин горит.
Так я горю огнём незримым
для Прабхупады, может он
и не был для меня любимым,
он просто в сердце сел на трон!
Пускай царит и управляет.
Да, я согласен. Никогда
святое место не бывает
пустым. Всё занято всегда.
А я не встретил в целом свете
царей достойнее, чем он
и те, кто лишь в него влюблён.
Я в их любовь попал, как в сети.
Меня достали из беды,
из тьмы незнанья и забвенья,
как рыбу из плохой воды.
Нет в жизни большего везенья.
Теперь плыву в другой воде
и занят тем, что сердцу мило,
сопровождаемый везде
посланцами другого мира.
И всё же, я хочу награды
за то, чего не делал сам.
Позволят, буду тут и там
слугою Шрилы Прабхупады.
***
В любые времена
нам правда не видна
лишь по одной весьма простой причине:
она, как таковая, не нужна.
Пусть кто-то правду скрыл,
и многих обхитрил...
Всё это по одной простой причине:
свет истины нам всё ещё не мил.
***
Жизнь – океан. И каждый, кто готов,
рискует оказаться в океане,
в котором нет ни дна, ни берегов.
Любовь, как остров, спряталась в тумане.
И ты, искатель призрачных земель,
как долго можешь плыть по водной глади,
где гордость, так похожая на мель,
всех заставляет жить с собой в разладе?
Вот парусник и мудрый капитан,
который исходил все части света.
Вот ты, уставший от штормов и ран,
кричишь «Спаси меня!» и ждёшь ответа.
К тебе плывут, кидают в воду круг,
ты на борту, и вроде всё не плохо,
лишь гордость недовольна всем вокруг:
«Не так спасли, и капитан – пройдоха!»
Ты кляпом ей не затыкаешь рот,
ты думаешь, всё это несерьёзно,
И видишь вдруг: на судно шторм идёт
со всех сторон уверенно и грозно.
И первая же страшная волна
тебя смывает за борт неизбежно.
И снова штиль. Ни силы плыть, ни дна,
лишь воды простираются безбрежно.
***
Улучшая мой дом, я разрушил мой дом,
умножая богатство, создáл дефицит,
углубляя науки, забыл обо всём,
что меня от беды и несчастья хранит.
Чтобы жизнь защитить, я оружье создал,
чтобы мир сохранить, я ввязался в войну,
чтоб здоровье улучшилось, яд принимал,
чтобы всплыть на поверхность, шёл камнем ко дну,
чтобы счастье приблизить, я сеял беду,
чтобы радость изведать, я больше страдал,
чтобы в рай вознестись, я горел, как в аду,
чтобы что-то найти, я всё время терял.
Много извилин в наших мозгах.
И потому так извилист наш путь.
Я голосую: любовь или страх,
что-то из них нужно мне зачеркнуть.
Жить без страха так страшно, аж руки дрожат.
Жить без боли так больно, аж слёзы бегут.
И порой так легко развернуться назад,
где тебя согревает холодный уют.
Ум становится другом, когда он умолк.
Жизнь способна быть сладкой, покуда есть соль.
Чтобы жить без долгов, нужно выполнить долг,
чтобы боли не знать, нужно чувствовать боль.
Чтоб успеха достичь, позабудь про успех,
будь смиренным слугой, чтоб свободу найти,
чтобы стать мудрецом, обучайся у всех,
и себя потеряй, чтоб себя обрести.
Чтоб услышанным быть, нужно чаще молчать,
чтобы всех обогнать, никуда не спеши.
чтобы всё обрести, нужно всё раздавать,
и пожертвовать телом для блага души.
Много извилин в наших мозгах.
И потому так извилист наш путь.
Я голосую: любовь или страх,
что-то из них нужно мне зачеркнуть.
***
Путешествуя в даль, на минуточку притормози.
Никуда не уйдёт твоя цель, никуда не уедет.
Оглянись, посмотри: где-то рядышком, в самой близи
есть всё то, что искал, всё, чем сердце с рождения бредит.
***
Судить – явленье частое меж нами.
От крайностей себя убереги.
Враги частенько служат нам друзьями,
друзья, напротив, служат как враги.
Нас утешает, сердце веселя,
взгляд, что даёт реальность видеть шире,
и точка зренья: все учителя,
все – лишь частички Бога в этом мире.
***
Какое имя у любви,
прошу, приятель, назови.
Скажи, придёт ли, если стану звать.
Я много лет её ищу
и ошибаюсь, и грущу.
Но, может быть, попробовать опять?
Когда приходит к нам весна,
вдруг просыпается она.
Но слышал я, что это только тень.
Как не подделку отличить? –
поведай мне и может быть,
настанет день любви, счастливый день.
Я слышал много нежных слов:
«Ich liebe», «Я люблю», «I love»,
Но мир казался мне, как прежде, плох.
И о любви твердили мне
со сцен, с трибун, наедине.
И уверяли, что любовь — есть Бог,
что вместе с Ней исчезнет страх.
И на каких бы языках
я ни позвал Её, Она придёт.
Перебирая имена,
я понял: всех влечёт Она,
а прочим именам потерян счёт.
***
2011
Я хотел бы понять твой язык
бескорыстной свободы и счастья.
Я хотел бы с тобою общаться,
хоть его до конца не постиг.
Я хотел бы понять твой мотив.
В нём чистейшие нежные ноты.
Ты в сердца их вложил, словно в соты,
сладкий вкус всем вокруг раздарив.
Я хотел бы понять твой секрет,
настроенье беспечного детства,
у костра твоего обогреться,
и согреть всех, кто мёрз много лет.
Я хотел бы к тебе прилететь
так легко и красиво, как птица.
Я хотел бы тебе пригодиться,
а пока что могу только петь:
Я хотел бы к тебе прилететь...
***
Мне приснилось, что я потерял тебя в каменном городе.
средь вокзалов и станций, и линий подземных метро.
Суета прервала наш последний с тобой разговор. Но где?
Город нас поглотил, как гигантского спрута нутро.
Я бежал за тобой, выбегая на разные улицы,
где дома, как дворцы. Их построили предки, любя.
Я не мог любоваться, как люди обычно любуются.
Для чего эти замки, коль рядом не будет тебя?
Я терзался, и плакал, и силы терял от отчаянья.
Людный город во сне без тебя был холодный и злой.
Опустели перроны, в порту пароходы отчалили.
Я проснулся и вдруг оказалось: ты рядом со мной.
Ты со мной, но с тех пор мне совсем неуютно на улицах,
где гигантские толпы, как реки, со многих сторон.
Я на мир не могу любоваться, как люди любуются.
Для чего-то со мною остался мой тягостный сон.
***
Я радуюсь жизни, хотя изначально
здесь жизнь коротка и довольно печальна.
Я радуюсь телу, ведь это возможность,
к грядущей судьбе проявив осторожность,
исполнить желанья и предназначенье
и многих порадовать в тесном общенье.
Я радуюсь всей полноте впечатлений
и вкусу создателя стольких творений.
Я радуюсь другу, врага уважаю
и радость сильней вместе с ним понимаю.
Я радуюсь, в Ведах ответ получая.
Я радуюсь, в бедах другим помогая.
Я радуюсь общему счастью, к тому же,
я радуюсь в горе: могло быть и хуже.
Я радуюсь слову и письмам в конверте
и, как обновленью, я радуюсь смерти.
Я радуюсь боли: она обучает
и душу от внешних вещей отделяет.
Я радуюсь силе и слабости тоже:
она над собой мне подняться поможет.
Я радуюсь встрече, а также разлуке:
для радости созданы тяжкие муки,
для полного счастья, для чистки сознанья.
Я радуюсь, вдруг обретя пониманье.
Я радуюсь жизни. Спасибо, Всевышний,
я рад, что с Тобою нигде я не лишний.
***
Песня девушки
Возлюбленный, судьба моя,
я доказать себе пыталась,
что ты не мой, я не твоя,
но понапрасну я старалась.
Я жду тебя, приди ко мне,
разрушь иллюзии оковы.
Горю в разлуке, как в огне,
погибнув, оживаю снова.
Прошу, не позволяй мне впредь
от встреч с тобою отказаться,
не дай мне снова умереть,
не дай живою лишь казаться.
Прими меня, не отвергай
то, что тебе я предлагаю.
Рай без тебя — совсем не рай.
Но ад с тобой подобен раю.
Пускай сгорит моя печаль,
всё то, что сердце мне теснило.
Есть ты и ничего не жаль.
С тобой мне всё на свете мило.
Свобода — вечная тюрьма,
в которой я пыталась скрыться.
Ты свет, а жизнь без света — тьма.
Теперь желаю я сама
в твоих объятиях укрыться.
Прими меня, не отвергай
то, что тебе я предлагаю.
Играй на мне, прошу играй.
Я зазвучу, я подыграю.
Любимый мой, любимый мой,
я знаю, всё пойдёт иначе.
Ты постоянно был со мной,
моя великая удача.
Не уходи, не уходи,
не исчезай, прошу, из вида.
Растаяла в моей груди
былая глупая обида.
Ты прав, ты, несомненно, прав:
любовь не требует награды.
Лишённая свободных прав,
она чужому счастью рада.
Зачем себе хотеть тепла,
когда отдать — предназначенье.
Моё лишь то, что отдала,
нет смысла в солнце без свеченья.
Прими меня, не отвергай
всё, что тебе я предложила.
И лишь одно мне в жизни дай,
чтоб я всегда тебе служила.
***
Уже устал стараться я, стремясь к моим мечтам.
Плохая ситуация шагает по пятам.
Пытался защищаться я. Её не обойти.
Всё та же ситуация вставала на пути.
Хотел уж с ней подраться я. Да не хватило сил.
Плохую ситуацию я даже не схватил.
Потом лежал в прострации и думал, как же быть.
Плохую ситуацию не просто победить.
Тогда задумал, братцы, я узнать, чего и как.
Плохая ситуация совсем ведь не пустяк.
Чего она заладила, чего не отстаёт?
Чего она в мои дела свой длинный нос суёт?
Пришли рекомендации, разумные вполне.
Мол, суть не в ситуации, вся суть она во мне.
Мол, что тут удивляться и искать каких-то сил!
Всю эту ситуацию ты сам в себя влюбил.
Попробуй, брат, меняться и увидишь: всё пройдёт.
Плохая ситуация с хорошим не живёт.
Тут надо постараться и простить врагов вовне.
Подумал, попытался я и стало легче мне.
***
Пускай минувшее уходит.
Нет смысла в грёзах и мечтах.
Душа в служении находит
себя с улыбкой на устах.
Она свободно расстаётся
с богатством, славой, красотой.
Она танцует и смеётся,
парит, ликуя, над землёй.
Её ничто не уничтожит:
ни смерч, ни пламя, ни вода.
Она блаженство преумножит,
не исчезая никуда.
Она способна жить повсюду,
желая одного — любить.
Она всегда подобна чуду,
вседа умеющая жить.
***
Это тело уже мертво,
как машина иль самолёт.
Оживляет собой его
вечный странник Душа-пилот.
***
Когда подкралась безнадёга,
и целый мир горит в аду,
и силы тьмы, которых много,
на всех придумали узду,
не унывай, мой друг. Пока
есть время, честь копи благую.
Не слушай речи дурака
и не молись, приятель, всуе.
Какие нынче в этом свете
творятся тёмные дела!
Тебя поймать желают в сети
все силы зла, все силы зла.
Не унывай, мой друг. Пока
есть время, честь копи благую.
Не слушай речи дурака
и не молись, приятель, всуе.
Болезни, беды будут в мире,
всего, пожалуй, и не счесть.
Копи и раздавай всё шире
благую честь, благую честь.
Лишь этот путь наверняка
даст всем вокруг судьбу другую
включая даже дурака
и тех, кто славит Бога всуе.
***
Среди крестов, среди могил,
набросив дыма покрывало,
стоит прекрасный "Н.Тагил",
добытчик и кузнец металла.
Здесь люди словно из брони,
из химикатов и бетона.
Здесь всюду лагеря. Взгляни,
как аномальна эта зона.
Она коптит, пока живёт.
здесь в шахтах взрывы то и дело.
Тагил быстрей других убьёт
твоё тускнеющее тело.
Но обстоятельство одно
земной поклон во мне рождает.
Ведь здесь мне было суждено
узнать о том, кто мир спасает,
о том, кто знанье нам принёс,
бессмертные писанья, Веды,
о том, кто, как Иисус Христос,
желал нам счастья и победы.
Он милость каждому дарил.
И я не удивлюсь, признаться,
когда наш славный "Н.Тагил"
решит стопам его предаться
не за зарплату и чины,
вообще не мысля о награде.
Мы все, друзья, сказать должны:
"Вся слава Шриле Прабхупаде!"
***
Порой судьба жестока к нам.
И знаешь, почему?
Кто служит многим господам,
не служит никому.
Не служат жёны двум мужьям.
Понятно, почему?
Кто служит многим господам,
не служит никому.
Я убедился в этом сам,
пройдя и свет и тьму:
кто служит многим господам,
не служит никому.
Ты нужен тут и нужен там,
отдайся одному.
Кто служит многим господам,
не служит никому.
Ты предан здесь и предан там.
И Богу, и уму...
Кто служит многим господам,
не служит никому.
Будь добр к друзьям, потом к врагам,
везде пошлют в тюрьму.
Кто служит многим господам,
не служит никому.
Я убедился в этом сам,
пройдя и свет и тьму:
кто служит многим господам,
не служит никому.
***
Я слышал легенду, что много лет
встречаются, чтобы судьбу прочесть,
несчастный слепой Уменятебянет
и зрячий чудак Уменятыесть.
Один предрекает: погибнет свет.
Другой: тьма рассеется, ваша честь.
"Есть смерть", - говорит Уменятебянет,
"Есть жизнь", - говорит Уменятыесть.
Один утверждает, что счастья нет,
что нужно природе устроить месть.
"Я - царь!" - говорит Уменятебянет.
"Слуга", - говорит Уменятыесть.
Один в тридцать пять сгорблен, хвор и сед,
другой может в семьдесят в гору влезть.
"Терплю", - говорит Уменятебянет.
"Люблю", - говорит Уменятыесть.
Один уверяет: "Все знанья - бред".
Другой возражает: "Благая весть".
"Всё плохо", - скорбит Уменятебянет.
"Всё славно", - твердит Уменятыесть.
И оба желают оставить след.
И оба пытаются в сердце влезть.
"Конец", - говорит Уменятебянет.
"Начало", - поёт Уменятыесть.
***
Когда дела коту под хвост,
и дети сносят на погост
всё то, чем ты вчера считался,
и, в общем, некого винить,
ты начинаешь вдруг ценить
тот шанс, который жизнью звался.
Подобный краткой вспышке век
и это званье "человек", всё новый смысл преобретает.
И все слова, и все дела,
и вся борьба добра и зла
в сознанье снова проплывают.
Чтоб из всего извлечь урок,
тебе даётся малый срок,
а после - дальняя дорога.
И ты глядишь со стороны,
и все вокруг тебе видны:
друзья, родня, все дети Бога.
И предлагают: выбирай земная жизнь, и ад, и рай.
С кем сердце ты своё оставишь?
И страшный суд внутри тебя:
к кому стремишься ты, любя,
и чей закон всей жизнью славишь?
Воспел глупцов - отправься к ним.
Царя? - живи, царём храним.
Других за выбор не кори ты.
Ценил служенье и любовь,
себя к блаженству прготовь.
Ворота вечности открыты.
И все дела коту под хвост,
и дети сносят на погост
всё то, чем ты вчера считался,
нет смысла никого винить,
и начинаешь вдруг ценить
тот шанс, который жизнью звался.
***
Нет, вы представьте только, братцы,
какая в сердце жажда жить!
За краткий век успеть подраться,
и победить, и навредить.
Похоже, мы не успеваем
исполнить все мечты сейчас
и на потомков уповаем,
мол, дети доживут за нас!
***
Летом и зимой, в холод или в зной,
светел этот мир или совсем угрюм,
Все мои мечты воплощаешь ты.
Я за всё, за всё тебя благодарю.
Мой сердечный друг, жду: замкнётся круг,
и в глаза тебе я снова посмотрю.
Все мои мечты воплощаешь ты.
Я за всё, за всё тебя благодарю.
Как мне без тебя, жить, других любя?
Понапрасну я в огне страстей горю.
Все мои мечты воплощаешь ты.
Я за всё, за всё тебя благодарю.
***
Я верил тем, кто слышит голоса,
кто видит тонкий мир, посланцев рая,
показывает людям чудеса,
порой воображенье поражая.
Но все они померкли перед тем,
кто нас пришёл спасти, спасти навеки.
Он наслаждался лишь одной из тем:
есть искра Кришны в каждом человеке,
в цветке, в животном, всюду и везде,
в красотах бесконечных мирозданья.
Он проводил всю жизнь свою в труде,
желая в каждом возродить сознанье.
И совершая труд нелёгкий свой,
он покорил меня своей заботой,
и обогрел, и взял меня с собой,
и поделился важною работой,
меня не осуждая за грехи,
надеясь на меня, как на родного.
Я знаю: все иные не плохи.
Но для чего же мне искать иного?
***
Сколько сделали военные,
чтобы мы всегда балдели
и, как существа нетленные,
не страдали больше в теле!
***
Любовь моя, стремление служить,
жизнь без тебя — попытка наслаждаться,
противоречить истине, казаться,
исчезнуть, раствориться и не быть.
***
Любовь моя, ты — хрупкое растенье,
тебя во мне пытаются сломать
желанье смерти, жажда наслажденья.
Они тебя стремятся растоптать.
Ты беззащитна, кажется, но рада
спасти меня, саму себя забыв.
Ты — исцеленье и моя награда.
Тот мёртв, кто жил, всем сердцем не любив.
Ты принимаёшь всех и всех прощаешь,
ты долго терпишь боль и зло в других,
ты, раненая, раны заживляешь,
растрачивая жизнь свою на них.
Тебе не жалко. Ты — бессмертна, вечна,
никто тебя не сможет погубить.
Божественна всегда и человечна,
ты жертвуешь собой, чтоб дальше жить.
***
Когда мы в жизни гибнем иль страдаем,
и слёзы боли катятся из глаз,
спасителя мы врядли выбираем,
скорей, спаситель выбирает нас.
***
Мы перестали взвешивать слова
и в силу их звучанья свято верить,
и потому реальность в том права,
что заставляет нас их вес измерить.
***
Веря в счастье, а не в наличность,
в звуке черпая силу жить,
он в толпе выбирает личность,
чтобы личности послужить.
Он не вписывается в схемы,
возвращаясь к себе домой,
и не видит в других проблемы,
оставаясь самим собой.
И никто ему не помеха.
Для корысти неуязвим,
он - блаженный слуга успеха,
и успех неразлучен с ним.
***
Путь гордых одиночек мне не мил.
Пусть даже их прославят повсеместно,
но я таким путём уже ходил,
и что их ждёт в конце, давно известно.
***
Стыд — ощущение души,
осознающей, пусть несмело,
что временный костюмчик, тело,
лишь по её заказу сшит.
***
Разумные давно уже сказали,
как каждому уйти от всех проблем,
и спорить с этим я могу едва ли:
кто очень дорог Кришне, дорог всем.
***
Я приобрёл себе машину
и о себе забыл совсем.
С утра залью в неё бензину,
а сам практически не ем.
Всё для неё: поля и горы,
простор бескрайний всей страны.
О ней с друзьями разговоры,
о ней все чаянья и сны.
Я так с моей машиной сросся!
Мне нужно всё, что нужно ей.
Ей плохо - у меня расстройство,
спешу лечить её скорей.
Я с ней общаюсь, как влюблённый:
за ней гляжу, под ней лежу.
Годами, как приговорённый,
из-за руля не выхожу.
Она диктует мне условья:
какой мне лучше выбрать путь.
Я с ней угробил всё здоровье
и стал нервозным, просто жуть.
Я за неё переживаю.
Толкнут её, а я ору
и каждой клеткой ощущаю,
что ей, родной, не по нутру.
Мне говорят: "Она стареет,
слабеют тормоза и газ,
кардан шалит, и дно ржавеет".
И больно мне от этих фраз.
Как смерть, разлуку представляю
с моей машиной дорогой
и, верь-не верь, предполагаю:
придётся ездить на другой.
Нам не по нраву перемены.
Мы ищем вечный агрегат.
На нефть опять подняли цены,
и я судьбе уже не рад.
Нам трудно одолеть природу,
дойти в развитье до вершин.
И я завидую народу,
который счастлив без машин.
***
Во временном мире скитаясь,
о жизни счастливой забыв,
бродяга ходил, чертыхаясь,
и пел свой печальный мотив.
Зачем его голос печален?
Зачем его песня грустна?
Зачем и в конце и в начале
она сожаленья полна?
Затем, что, не помня о Боге,
он жить в одиночку рискнул,
и всё потерял по дороге,
и горя немало хлебнул.
Как часто тонул он в пучине
несчастий, сомнений и бед,
как часто по этой причине
он думал, что выхода нет.
Как часто его соблазняли
дешёвой мирской чепухой!
И думал бродяга едва ли,
что он, несомненно, скупой.
Но правды целебная влага
в него через песню влилась,
и вот изменился бродяга,
и новая жизнь началась.
Он слушал и слушал всё время
напев очень сладкий на вкус,
ушло одиночества бремя,
исчез равнодушия груз.
Так пойте и вы Бога ради,
ведь песня - совсем не пустяк.
Спасибо, друзья, Прабхупаде.
Он спас очень многих бродяг.
***
Реке необходимы берега.
Без них не будет быстрого теченья.
Дорога к счастью вовсе не долга,
но для ума нужны ограниченья.
***
Уйдём в страну любви и все мосты сожжём,
страх смерти победив и обретя отвагу.
Всё то, что было до, вдруг станет миражом,
который нас учил ценить в пустыне влагу.
***
Возможно, из-за нездоровости,
из-за желанья умным слыть
оттенок сумрачной суровости
непросто мне в себе изжить.
Душа блаженно улыбается,
она танцует и поёт,
а брови тучами сдвигаются
который год, который год.
А у души всё время шуточки,
и почему-то нет проблем .
А ум не может ни минуточки
прожить без очень сложных тем.
Везде война, землятресения,
болезни, старость, смерть. Беда!
Два очень разных настроения
во мне сражаются всегда.
***
Песня об удовлетворённости
У человека есть жена,
он недоволен ей.
Ему как будто бы нужна
получше, поумней.
Но если счастья нет внутри
и в сердце пустота,
хоть всех вокруг перебери:
не та, не та, не та.
У человека есть страна.
Он недоволен ей.
Ему как будто бы нужна
получше, посильней.
Но если счастья нет в груди
и в сердце пустота,
все страны мира обойди:
не та, не та, не та.
У человека есть судьба.
Он недоволен ей:
потери и за жизнь борьба,
не всё как у людей.
Но если счастья нет внутри
и в сердце пустота,
все судьбы мира рассмотри:
не та, не та, не та.
Но если счастья семена
взошли и расцвели,
по нраву жизнь, друзья, страна
и все края земли,
и прекращается борьба,
хоть сотни лет живи,
не воспрепятствует судьба
течению любви.
***
Снова за горизонт уплывут корабли
наших песен и слов, помогающих жить,
и душа-робинзон вспомнит берег земли,
от которой когда-то случилось уплыть.
Без любви наши дни - как в морях острова:
от друзей далеки и подвластны судьбе.
Но спасают признанья простые слова:
я нуждаюсь в тебе, я нуждаюсь в тебе.
Гордость с правдой живут в бесконечной борьбе.
Помоги мне порвать этот замкнутый круг.
Я нуждаюсь в тебе, я нуждаюсь в тебе,
милый друг, добрый друг, нежный, ласковый друг!
Пусть же сердце живёт в этой тихой мольбе,
я согласен её вновь и вновь повторить:
Я нуждаюсь в тебе, я нуждаюсь в тебе,
чтобы всё, что имею, тебе подарить.
***
Жизнь человека - редкий дар,
но, получив его от Бога,
а после, покутив немного,
дары святые промотав,
глупец приходит к жизни зверя,
пусть даже и на двух ногах.
им правит не любовь, а страх.
В поддержку высших сил не веря,
он гибнет, катится ко дну
и волком воет на Луну.
***
Путь, сейчас такой успешный,
может завтра стать непрочным.
Человек, вчера безгрешный,
может сделаться порочным.
Только, впрочем, за пределом
(просто необыкновнно)
всё, что скрыто этим телом,
существует неизменно.
***
Белые-белые птицы
весть о весне принесут.
В золото медь превратится.
Ты обретёшь свой приют.
Быстрые-быстрые кони
в пропасть не станут нести.
Суть воцарится на троне.
Друга удастся спасти.
Чистые-чистые реки
смогут сердца затопить.
Жажда живёт в человеке,
чтобы её утолить.
Самые грозные грозы
мир обойдут стороной.
Самые горькие слёзы
станут дорогой домой.
Мёртвые-мёртвые камни
плавиться будут от фраз.
Станут близки имена мне
тех, кто живёт ради нас.
Древние тайны творенья
будут с людьми говорить.
Каждую жизнь в откровенье
сможет Любовь превратить.
***
Души входят незаметно
в театр света и теней.
Жизнь всегда инопланетна.
Мир иной стоит за ней.
***
Всё, что было, всё, что будет,
лишь от них, как ни крути.
Кто забудет, кто осудит,
мир не сможет обрести.
Мне напоминают об одном
голоса родной земли:
поклониться матери с отцом,
кем бы они ни были.
Благодарность и прощенье –
к счастью тайные ключи.
Поколенье поколенью
раны в сердце залечи.
Мне напоминают об одном
голоса родной земли:
поклониться матери с отцом,
кем бы они ни были.
Кто вернее, кто мудрее,
совершает первый шаг.
Пробудись к любви скорее,
задремавшая душа.
Мне напоминают об одном
голоса родной земли:
поклониться матери с отцом,
кем бы они ни были.
***
За что судьбе я благодарен
до сей поры, до сей поры за то, что я, способный парень,
как будто вне "большой игры".
Красавиц рядом очень много,
и денег рядом — просто тьма.
Но милостью друзей и Бога
я не сошёл от них с ума.
Хоть было - попадал в капканы
и соблазнялся, как шальной,
и, как у многих, были раны,
но вот смертельной - ни одной.
Возможно, мало я старался,
владеть всем тем, что манит всех,
но я не разочаровался.
Мои "потери" - мой успех.
Былых подруг встречаю взглядом
и даже лучшим говорю:
"Как хорошо, что ты не рядом!
Благодарю, благодарю!"
***
2012
Смотри, мой друг, открыты все пути.
И в ад, и в рай сейчас легко войти.
Всё то, чего хотелось так давно,
сейчас доступно и разрешено.
Открыто небо, ангелы летят
и нас забрать к себе скорей хотят.
И нет, пожалуй, видимых преград,
чтоб посмотреть, как полыхает ад.
И есть реклама на любом столбе
всего, что может нас манить к себе.
И ты, мой друг, сегодня сам решай,
что ближе сердцу, ад иль вечный рай.
Какая у тебя теперь мечта:
жизнь или смерть? Уродство? Красота?
Любовь или свобода от любви?
Кого угодно в сердце призови.
И все придут. И в сердце будет бал
из всех гостей, которых ты позвал.
Закружат, вовлекут, пускаясь в пляс,
чтоб жизнь твоя, как хоровод, неслась.
Возможно, ты не будешь очень рад,
поняв, что жизнь земная - маскарад,
что настоящих лиц не видно здесь:
напоминает Благородство Спесь.
Себя за Разум Хитрость выдаёт.
Желчь внешне маскируется под Мёд.
Обличие Любви надела Страсть.
И смог Порок лик Святости украсть.
Танцуй, танцуй, смотри: перед тобой
возникнет впечатлений прошлых рой.
Чем дольше с ними будешь танцевать,
тем больше будешь маски узнавать.
Узнаешь лица, близкие тебе,
смотри, ты выбирал их сам себе.
Готов ли вечность с ними провести?
Решай. Тебе открыты все пути.
***
Мылые мои ангелы
странствуют по земле:
и по туманной Англии,
и по российской мгле.
Странствуют с осторожностью,
день на земле иль ночь.
Борются с невозможностью
как-нибудь мне помочь.
Ангелы мои милые,
как вас благодарить?
Вы посылали силы мне,
чтобы хотелось жить,
чтобы любить без робости,
не ожидая благ,
чтоб научиться кротости,
превозмогая мрак.
Ангелы, Вы летаете
в туфельках и пальто,
крыльями не махаете,
чтоб не узнал никто.
Старитесь вы и слабнете,
гибнете вы подчас,
чтобы не вас прославили,
а ниспославших вас.
***
Если тело придут забирать,
и его уже не спасёшь,
может быть, в этот самый миг
ты получишь на всё ответ.
Если понял, как умирать,
значит, знаешь, зачем живёшь.
А иначе зачем нам петь?
А иначе и смысла нет...
***
Я слышу, что кто-то шагает за мной.
Я чувствую: он у меня за спиной.
В руках у него пистолет или нож.
Серийный убийца. Что с психа возьмёшь!
Ему всё равно. Он прожжённый маньяк.
Он может зарезать меня просто так.
Ни деньги, ни слава его не прельстят.
Лишь смерти моей он действительно рад.
Вокруг темнота, только в небе луна.
Погоню за мной наблюдает она.
Шаги всё быстрей. Переулки узки.
Мгновенья до встречи, увы, коротки.
Нет сил обернуться. Но кто-то внутри
мне шепчет: "Не бойся, назад посмотри!"
И я замедляю шаги и назад
смотрю, чтоб увидеть убийцы глаза.
Но нет никого. На столбах фонари
качаются мерно и кто-то внутри
мне шепчет опять: "Я всё время с тобой.
Ты думал, что Я у тебя за спиной!
Но ты ошибался. Не скрыться нигде.
Я рядом. Я близко. Всегда и везде.
Я — Время. Я стрелкой скольжу по часам.
А жизнь или смерть — выбираешь ты сам."
***
Я не знаю, как скоро, но битва близка.
Кто-то стрелы куёт, кто-то точит мечи,
кто-то строит дороги, выводит войска,
кто-то воинов дня зачинает в ночи.
Кто-то шнур тетивы закрепляет на лук,
кто-то латы готовит и чистит щиты.
Предрассветная тьма, но повсюду вокруг
разжигают костры, расставляют посты.
Кто-то просто сидит, попивает пивко
и не мыслит пока, где друзья, где враги.
Кто-то думает: битва ещё далеко.
Кто-то словом себе промывает мозги.
Кто-то смотрит во тьму, кто-то спит, кто-то ест,
кто-то шлем надевает и кормит коней,
кто-то ищет приюта в объятьях невест,
презирая судьбу иль склоняясь пред ней.
У кого-то есть Бог, у кого-то есть план.
Кто-то верит в любовь, кто-то в силу машин.
Кто-то срочно готовит лекарства от ран,
зная: главный бальзам для спасенья души.
Я не знаю, как скоро, но близится час,
мы увидим себя, и друзей, и врагов,
мы познаем всё то, что сокрыто от глаз:
остроту наших стрел, чистоту наших слов.
Кто-то курит, а кто-то, бездействуя, ждёт.
И хотя ты не видишь ни стрел, ни коней,
но на деле война незаметно идёт.
мы уже на войне, мы всё время на ней.
Есть незримые битвы. Войска - вечный дух.
Чистота - это сила, а верность - броня.
Пусть божественный звук поражает наш слух.
Мой товарищ, прошу, помолись за меня.
***
Жизнь коротка. Цель высока.
Может быть ветер, а может быть рок
не позволяют оружью стрелка
цель поразить, когда хочет стрелок.
***
Оптимисты, пессимисты... Лучше них кто-то третий.
Посмотри на эту жизнь ты, как и он, в новом свете.
Он шагает по дорогам вдаль походкой простою
без гордыни, то есть с Богом, без надежд, но с мечтою.
Он походит на царя. Он богат, хоть и нищий.
Он не тратит время зря, но признанья не ищет.
Оттого-то у него нет ни тревог, ни заботы.
Он в работе просто тонет, а живёт без работы.
Он способен научить, как у любого учиться,
как на деле полюбить, а не просто влюбиться.
В настроенье вечно свеж он, и шутлив, и серьёзен.
Он, как лотос, очень нежен и, как молния, грозен.
Это красивая жизнь!
Это естественный транс.
Встретишь его, послужи!
Не упускай этот шанс.
Он как-будто одинок, но с очень многими дружен.
Он и близок и далёк. Ненавязчив, но нужен.
Он родной, но утверждает, что не в близости дело,
потому что пребывает за пределами тела.
Вы его простых речей со словарём не поймёте,
если с ним ночей и дней для других не живёте.
Вы его слова и взгляды посчитаете вздором,
если прятать сердце рады за высоким забором.
Он как-будто не спешит, но за ним не угнаться.
Он излечит-исцелит тех, кто сможет признаться,
чем душа теперь больна. Он ошибки прощает.
Станет пьяным без вина (тот) кто ему помогает.
Это красивая жизнь!
Это естественный транс.
Встретишь его, послужи!
Не упускай этот шанс.
Для него "большие шишки" - просто люди, не более.
С ним встречаются мальчишки, те, что учатся в школе.
Но и с теми и с другими он любезен в общенье.
Ведь, смиряясь перед ними, он вселяет смиренье.
Он не спорит ради спора. Он всегда утверждает,
что судьба накажет вора, подлеца покарает.
Он готов разоблачать и ложь и бред в одиночку.
"Мы не можем Богом стать. Мы - только слуги и точка.
Мы столь разные, и всё же, как семья мы едины.
Каждый личность, и похоже, все мы в чём-то повинны.
Злость и зависть нам мешают обрести просветленье.
Те, кто Бога воспевают, придут к единенью".
Это красивая жизнь!
Это естественный транс.
Встретишь его, послужи!
Не упускай этот шанс.
***
Ты можешь совершать ошибки часто
и делать всё не в лад и невпопад.
Но ради обретенья в жизни счастья
найди святое имя, главный клад.
Те, кто стремятся в жизни к наслажденью,
найдут его, лишь имя прославляя.
Те, кто идут к вершинам отреченья,
достигнут цели, к имени взывая.
Достоин тот богатств и прославленья,
Кто именем священным покорён,
Он, приходя к вершинам отреченья,
Всегда украшен лучшим из имён.
Кто в имя лучезарное влюблён,
Богат, живя всё время в отреченье.
Оставив всё, всё получает он,
Лишь в имени черпая наслажденье.
***
Я в тебя верю. Тебе бы царить,
странами править, деньгами сорить.
А ты по-другому: серой тропой,
словно забыла дорогу домой.
То ли ты ищёщь дел потрудней,
то ли устала от солнечных дней.
Всё тебе мало тьмы твоих битв,
видно, не можешь жить без молитв.
А как же молиться, когда хорошо!
Нужно, чтоб враг по России прошёл,
нужно, чтоб всюду с чем-то борьба:
ямы, ухабы, злая судьба.
Я в тебя верю. Тебе бы лететь,
юности песню с юными петь.
А ты по-другому: снова молчишь,
ищещь земного, ввысь не летишь.
То ли ты скромной хочешь прослыть,
то ли боишься мир ослепить,
стать слишком яркой новой звездой.
То ли не дружишь с быстрой ездой...
То ли жалеешь серых друзей,
в прятки играешь с мощью своей.
Я в тебя верю! Что тут сказать!
Буду, пожалуй, лучшего ждать.
***
Я всегда любил загадки,
мир веселья и затей
и, конечно, жмурки, прятки игры маленьких детей.
Но однажды, вот в чём дело,
сам не знаю, почему,
я вошёл в другое тело,
а потом в другое тело,
а потом в другое тело.
Где теперь я, не пойму.
Но приятно, право слово:
все меня в игре моей
принимают за другого
много жизней, много дней.
Как я славно постарался,
как я всех перехитрил,
ведь никто не догадался,
кто же я и кем я был.
Вот я царь, а вот я плотник,
вот я муж, а вот жена.
Вот я жертва, вот - охотник,
Я меняю имена,
голоса, костюмы, лица,
континенты, страны, пол.
Мною можно восхититься:
всех в игре я превзошёл.
Я не сразу догадался,
что же тут произошло.
Я опасно заигрался
самому себе назло.
В мир иллюзий и забвенья
привела игра моя.
Я исполнен сожаленья:
я не помню, кто же я.
В зеркала смотрю с опаской.
и пытаюсь разгадать,
кто же там, за внешней маской,
и пытаюсь маску снять.
Но за ней уже другая.
Снова, снова, Боже мой!
Как я скрыл себя, играя.
Где же он, последний слой?
Помогите, помогите!
Дайте знать, хоть кто-нибудь:
кто я, где я, подскажите!
Как найти к началу путь?
Но вокруг стена молчанья.
Ведь у всех игра своя.
Все живут в плену незнанья,
заигравшись, как и я.
Я повсюду словно лишний.
Я живу, судьбу кляня,
и молюсь: Господь, Всевышний,
отыщи во мне меня.
Может быть, хоть кто-то знает.
сам себе всегда я вру.
Может, кто-то не играет
в эту страшную игру.
***
Он пил из женщин, как из родников.
Когда они травою зарастали,
он уходил, не ведая печали.
Образчик отречённых мужиков.
***
Собака в ограде
приветливо машет хвостом.
Коль речь о награде,
нет лучшей награды, чем дом.
Открытые двери.
Хозяин готовит обед.
Но трудно поверить,
а вдруг всего этого нет...
А вдруг это басни,
сектантов коварная блажь!
Гораздо опасней
обман, чем обычный мираж.
И хочется кушать,
и запахи просто манят,
и надо послушать
всех тех, что гееной грозят.
Я был этой псиной.
Не думайте, я не о Вас.
Меня поносило
по разным местам, и не раз.
Но мне за ограду
Хозяин принёс пирожков.
Дом есть и взаправду.
Всё это - не козни врагов.
***
Найди такое положение,
в котором легче вспоминать
источник вечный наслаждения,
и всей душой к Нему взывать.
Найди такое положение.
Быть может, это шторм, война,
когда звенишь от напряжения,
как под ударами струна.
Быть может, это не сражение,
покой без шума и тревог.
Быть может, это унижение,
потери, нищета, острог.
Стремись туда, где не стирается
след Бога, Ариадны нить,
и где душа вовсю старается
себя душою сохранить.
***
Всюду армии стоят,
охраняют пустоту.
Каждый — истинный солдат.
Это ясно за версту.
Ты послушай тишину.
Нынче знают и враги:
тот лишь выйграет войну,
у кого светлей мозги.
А мозги у тех светлей,
у кого острее слух,
ну а слух у тех острей,
у кого могучий дух.
Ну а дух у тех силён,
кто с Верховным говорит,
кто в молитвах закалён
и другому не вредит.
Если армии сильны,
значит, снова и опять
цель враждебной стороны —
эту силу подорвать.
Если всё же держит верх
та, другая сторона,
то у нас один успех —
партизанская война.
***
Любовь — не проба, — самоотдача.
Любвь — до гроба и не иначе.
Всё остальное — лишь наважденья,
лишь поиск счастья и наслажденья.
***
Он - идеальный программист.
Она - девчонка из далёка,
прекраснолика, ясноока,
но у неё один каприз:
из всех программ, что Он создал,
всегда, в любое время время года,
программа с именем "Свобода" её священный идеал.
А Он подходы ищет к ней,
как будто к девственной невесте.
Они когда-то были вместе,
но в одиночку ей милей.
из всех программ, что Он создал,
всегда, в любое время время года,
программа с именем "Свобода" её священный идеал.
Но, может быть, она поймёт,
Его любовь и положенье.
Программа с именем "Служенье"
ей свет и радость принесёт.
Он виртуальный мир создал
и чудеса иного рода,
и всё же, вечная Свобода её священный идеал.
***
Ты — венец моей жизни мгновенной.
Я шагаю к тебе, моя смерть,
чтоб открыто и проникновенно
нам друг другу в глаза посмотреть.
Ты — судья. Ты — великая сила.
Признаюсь, изнурённый борьбой:
жизнь была не настолько красива,
чтобы хвастаться ей пред тобой.
Ты способна столь многими править.
Вот и я пред тобою предстал.
Чем смогу тебе радость доставить? Я тебя иногда вспоминал.
Может быть, недостаточно часто.
Увлечённый стремленьем земным
к мимолётному, краткому счастью,
я всё время гонялся за ним.
Ты порою меня настигала.
Я тебя избегал с давних пор.
Ты всегда разговор начинала,
я пытался прервать разговор.
Я хотел о простом, человечном.
Мне претили болезни, беда.
Ты твердила всё время о вечном,
не жалея меня никогда.
В диалоге пустом и неравном
ты меня побеждала и вот —
час настал. Расскажи мне о главном!
Кто Он? Где Он и как Он живёт?
Будь со мною теперь постоянно.
Говори, говори, говори.
Кто же Он, этот твой Нараяна?
Пой о Нём от зари до зари.
Над привычной моей круговертью
ты способна меня вознести,
став моею дорогой к бессмертью
и наставником в этом пути.
Ты — венец моей жизни мгновенной.
Я шагаю к тебе, моя смерть,
чтоб открыто и проникновенно
нам друг другу в глаза посмотреть.
***
Для кого-то этот мир — награда.
Ну а мне в моей простой судьбе
чтобы жить, не так уж много надо:
волю, силу и любовь к тебе.
Впрочем, если всю отнимут волю,
захотев меня поработить,
мне принять придётся эту долю.
Были б силы, я смогу любить.
Впрочем, если всю растрачу силу,
кровью истеку, паду в траву
и, устав от ран, сойду в могилу,
то одной любовью оживу.
Это будет истинной наградой.
Что бы ни случилось вдруг в судьбе...
Чтобы жить, не так уж много надо.
Мне достанет лишь любви к тебе.
Без любви пуста любая сила.
Без любви и воля как тюрьма.
Без любви вся жизнь - уже могила.
Без любви и свет как будто тьма.
Более всего страшусь забвенья,
пустоты, желания остыть.
Так позволь мне каждое мгновенье
всей душой всегда тебя любить.
***
Я сто раз умирал, и сто раз хоронили
на погостах земли и меня, и родных.
Все мои миражи перетлели и сгнили,
я же снова живу и не помню о них.
***
Любить за тоненькие пальчики
и за могучее плечо...
Так любят девочки и мальчики
всё то, что красотой влечёт.
Довольно смело
влюбляться в части тела
открыто или же тайком.
Хотя возможно,
есть те, кому несложно
принять всю личность целиком.
Не за изящные движения,
не за улыбку, не за грудь,
вообще не за телосложение,
а за невидимую суть.
Довольно смело
влюбляться в части тела:
изменчив облик красоты.
Хотя возможно,
есть те, кому несложно
увидеть вечные черты.
***
Небесное становится земным,
чтоб я с небесным мог соприкоснуться, не выдумать его, не обмануться,
а послужить ему, общаясь с ним.
Небесное становится земным,
и оттого оно ещё прекрасней.
Так проще и намного безопасней
прийти к нему и подружиться с ним.
И если мы не приняли всерьёз
его прихода и взираем в небо,
мы просто полним чашу горьких слёз
и маемся, прося у Бога хлеба.
И если нам нужны учителя,
то почему мы вправе сомневаться,
что им возможно в этот мир спускаться,
чтоб мы не выли, о пустом моля.
Они уже спустились к нам с небес,
но мы упрямо к небесам взываем,
и неба на земле не замечаем,
поскольку в нас могуч гордыни бес.
"Пророков нет в отечестве своём"вот лозунг, приводящий дух к печали.
Но мудрые пророков замечали
и не жалели никогда о том.
И я хочу склониться пред святым,
что низошёл на Землю в Кали-югу,
чтоб оказать нам ценную услугу:
позволить нам склониться перед Ним.
Да, Он ушёл на небеса уже,
но не оставил Землю сиротою.
Его послы работою простою
нам не дают остаться в мираже.
Они согласны в этот мир прийти,
чтоб я с небесным мог соприкасаться,
не с грёзами, а с личностью общаться,
не в мыслях, а реально — во плоти.
Ведь мысль порой — обман, а человек
не даст тебе солгать, коль ищещь Бога.
И нужно-то от нас совсем немного:
признать, что мы — из сирых и калек.
Здоровому не нужно докторов.
Учёному не нужно обученья.
Свинье не нужно чистое общенье.
А я нуждаюсь, ибо нездоров.
И я судьбу за то благодарю,
что позволяет мне в земном созданье
увидеть небо, искру мирозданья,
и песнь пропеть земному алтарю.
***
Ожиданье бесплодно, когда ты, бездействуя, ждёшь.
Можно лечь, как угодно, но так никуда не придёшь.
Поднимайся, Илюша, ты долго сидел на печи.
Ну, а кто похитрее — уже заточили мечи.
Поднимайся, Илюша, испей родниковой воды.
Старцы долго молились. Спасибо им всем за труды.
Пусть от этой водицы прибавится сил, да мозгов.
Скоро надобно биться. У Родины много врагов.
Ложь и жадность собрали войска — бесконечную тьму.
Правду оклеветали, любовь заточили в тюрьму.
Вожделение правит. А злость погоняет коня.
Жизнь, Илюша, заставит сразиться. Послушай меня.
Разве это красиво!? Илюша, пожалуйста, глянь:
нынче водка и пиво с народа берут свою дань.
Много наших людей удалось супостатам пленить,
затуманить их разум, сознание их осквернить.
Глупый с пьяным не знают, что можно творить, что нельзя.
Им драконы внушают, что рабская наша стезя.
Быть рабом у пороков легко: пей, гуляй, веселись.
А послушать пророков: вставай раньше солнца, трудись.
Так ведь в этом и радость, чтоб солнышко утром встречать,
прогонять тьму и гадость из сердца, других защищать,
Всеблагому молиться, любя простоту жития.
Так-то - надобно биться. Вставай же скорее, Илья!
***
Ехали мы ночью всё по бездорожью.
Кое-кто за правдой, кое-кто за ложью.
Пели песни складно, да впотьмах не видно,
что одним отрадно, а вторым - завидно.
Ехали мы долго, нелегка дорога.
от одних — бесстрашье, от вторых тревога.
От одних забота, сердцу умиленье,
от вторых — зевота, скорби, да сомненья.
Вот мы притомились, даже задремали.
И вторые первых тихо обокрали.
Только лишь к рассвету проясняться стало:
у одних есть крылья, у вторых есть жало.
То трусцой, то рысью чувства-кони мчали
первых к бескорыстью, а вторых к печали.
Так вот и бывает: едешь вместе, близко,
но кто-то ввысь влетает, а кто-то рыщет низко.
***
Можно идти много зим и лет
через пустыни, потери, боль,
чтобы понять: расстоянья нет.
То, что ты ищешь, всегда с тобой.
Можно проникнуть сквозь сто преград,
можно в сраженьях забыть покой,
можно пройти через рай и ад,
то, что ты ищешь, всегда с тобой.
Ближе, чем кожа рук,
ближе, чем веки глаз,
ближе, чем лучший друг,
вечное счастье в нас.
Ты обойдёшь все края земли
и позовёшь меня за собой.
То, что ты хочешь поймать вдали,
то, что ты ищешь, всегда с тобой.
Много сокровищ растратишь ты,
занятый долгой своей борьбой,
знай, все усилья твои пусты.
То, что ты ищешь, всегда с тобой.
Ближе, чем кожа рук,
ближе, чем веки глаз,
ближе, чем лучший друг,
вечное счастье в нас.
***
Собака в ограде
приветливо машет хвостом.
Коль речь о награде,
нет лучшей награды, чем дом.
Открытые двери.
Хозяин готовит обед.
Но трудно поверить,
а вдруг всего этого нет...
А вдруг это басни,
сектантов коварная блажь!
Гораздо опасней
обман, чем обычный мираж.
А вдруг это происки
тайных и явных врагов!
Зачем эти поиски
смысла, хозяев, домов?
И хочется кушать,
и запахи просто манят,
и надо послушать
всех тех, что гееной грозят.
Собака скулит и страдает,
дрожа на ветру.
Она по-собачьи рыдает,
ложась в конуру.
Я был этой псиной.
Не думайте, я не о Вас.
Меня поносило
по разным местам, и не раз.
Но мне за ограду
Хозяин принёс пирожков.
Дом есть и взаправду.
Всё это - не козни врагов.
***
Друзья, я снова размышлял о многом.
Духовный кризис в обществе настал.
Вчера опять весь день работал Богом,
и вновь под вечер дьявольски устал.
Я над прогрессом тяжело трудился.
Мои идеи были высоки.
Но вновь со мной никто не согласился.
Тупицы, деграданты, сопляки.
Пишу в ООН. Они не понимают
как точка зренья Господа важна.
Меня не за того здесь принимают
в особенности дети и жена.
Никто не написал с меня иконы,
всем репортёрам на меня плевать.
Ну, коли так, пойду в Наполеоны.
Быть может, мир смогу завоевать.
***
Было время, кем я только не был :
дворником, торговцем и рабочим,
всё гонялся за насущным хлебом,
чтобы хлеб был с маслом, между прочим.
Впрочем, мне на жизнь всегда хватало,
но настали времена в отчизне,
и понятно мне однажды стало,
кем я точно не был в этой жизни.
Был студентом, бегуном, атлетом,
музыкантом неплохим, похоже.
Был пловцом на пляже тёплым летом,
и моржом — когда мороз по коже.
Трубадуром был самозабвенным,
был я даже выпивохой сдуру.
Не был лишь учеником смиренным,
искренне зависящим от гуру.
Всё другое как-то получалось:
мебель собирать, водить машину.
А учеником — не удавалось,
словно альпинисту — взять вершину.
Я учителей встречал немало.
Кое-кто уже ушёл на небо.
И понятно мне однажды стало,
кем я в этой жизни точно не был.
Был я часто просто телом бренным,
волю развивал, мускулатуру.
Не был лишь учеником смиренным,
искренне зависящим от гуру.
И не то чтоб это — покаянье.
Понял я: останется нетленным
лишь одно глубинное желанье —
быть святых учеником смиренным.
***
Было горячее лето и в кошельке ни гроша.
Как-то, ещё до рассвета, встретились Бог и душа.
И, вдохновляясь моментом, молвила часть красоты:
"Сделай меня инструментом вечной Твоей доброты!"
Бог посмотрел с удивленьем, ласково душу обнял.
"Ладно! - сказал с умиленьем, - Я тут как-раз ожидал,
кто, вдохновляясь моментом, станет просить, как и ты:
"Сделай меня инструментом вечной Твоей доброты!"
Сразу же всё помутилось, Бог почему-то исчез.
Сразу душа очутилась здесь, далеко от небес,
"Здесь, где убиты цементом чистого счастья черты,
сделай меня инструментом вечной Твоей доброты!"
Сразу ей холодно стало. Жуткие место и век.
Сразу она увидала сирых, больных и калек.
Жители гибли везде там в липких сетях суеты.
"Сделай меня инструментом вечной Твоей доброты!"
Вдруг на неё навалились чьи-то тревоги, беда.
Слёзы из глаз покатились: "Сколько же нужно труда!
Разве поможешь советом тем, кто забыл, что есть Ты!
Сделай меня инструментом вечной Твоей доброты!"
Сколько она ни пыталась, мир оставался в грехах,
сколько она ни старалась, правили беды и страх.
Были невзгодам ответом эти слова, как цветы:
"Сделай меня инструментом вечной Твоей доброты!"
Было горячее лето и в кошельке ни гроша.
Как-то, ещё до рассвета, встретились Бог и душа.
И, вдохновляясь моментом, молвил Господь: "Это ты!
Я восхищён инструментом вечной Моей доброты!"
***
"Ходим мы по краю, ходим мы по краю"...
Будто больше негде здесь ходить.
Или я другой страны не знаю?
Или с краю мне привычней жить?
Или краем уха слышал где-то —
хорошо, мол, там, где нету нас, и хожу по краю, чтоб планету
мною не испортить лишний раз.
Рай презрев, я сам себя караю,
в крайности кидаюсь день за днём.
Всё грущу, да слёзы утираю,
каждый день мечтаю об ином.
Может, я не так хожу по краю?
Может, нужно что-то изменить?
Может, я вообще не понимаю,
по какому краю мне ходить?
Может, не страдать с краюшкой хлеба,
а испечь нормальный каравай?
Может, мне ходить по краю неба
иль вообще забыть про слово "край"?
Я сейчас слегка припоминаю:
мне когда-то кто-то говорил,
будто нету ни конца, ни края.
А чему нет края, я забыл.
Дай-ка, я желанье загадаю:
если я узнаю наперёд,
у чего нет ни конца, ни края,
может, край мой тоже расцветёт?!
***
Поверь, сейчас я не солгу,
хоть я и лицедей.
Да, лгали о любви мои уста!
Принять природу и судьбу,
потом принять людей,
и лишь тогда любовь к Тебе чиста!
***
Бог создал в целом идеальный мир.
Но что-то было явно ненормально.
И звери жили все в ладу с людьми,
и реки все текли горизонтально,
но наступил однажды новый век,
и понял вдруг ошибку человек:
"Мы ходим по земле на двух ногах,
а ведь могли б парить, как-будто птицы.
Исправим это! Нам неведом страх!
Введём аэропланы, колесницы!
Построим, наконец-то, города
и станем колесить туда-сюда!"
И вот прошли эпохи и века.
Всё человек природу улучшает.
Работа эта вовсе нелегка.
Он устаёт и быстро умирает,
вздыхая перед смертью наконец:
"А может, прав был всё-таки Творец?!"
***
Разделило на трое дорогу.
Словно в сказке я! Вот это да!
Русская традиция, ей Богу!
Много кто захаживал сюда.
Надпись, как положено, — на камне.
Древний летописец речь ведёт:
дальше с этих пор идти куда мне,
и чего со мной произойдёт.
Первое, к примеру, направленье
обещает множество услад
и зовётся сладко "Вожделенье".
А приводит та дорога в ад!
Я к себе испытываю жалость.
Не хочу друзья, в аду гореть.
Есть другое направленье — "Жадность".
Ну-ка, ну-ка, надо посмотреть.
Схоже с первым: многого желаешь,
хапаешь и копишь всё подряд...
В общем, пей, гуляй, живи, как знаешь.
А приводит та дорога в ад!
Полно вам! Заладили, ей Богу!
Как ни поверни - один итог!
Посмотрю-ка третью я дорогу,
лучшую, наверно, из дорог.
"Если Жадность или Вожделенье
не подходят, скажем нараспев:
остаётся третье направленье,
всеми именуемое "Гнев".
Здесь разрешено махать руками,
бить посуду, требовать наград,
воевать с друзьями и с врагами.
А приводит та дорога в ад!
Прочитал я летописца слово
так и сяк и много раз подряд.
Нет, ребята, я хочу иного.
Повернулся и пошёл назад.
***
Жизнь сносит к порокам людей, как потоки реки
к порогам несут, чтоб разбились там люди о камни.
С годами мне плыть тяжелей, но всему вопреки
я, личность, противлюсь тому, что диктует река мне.
Да, рок беспристрастен, законы судьбы глубоки.
Но что-то помимо закона в пространстве витает.
Вот камнем иду я ко дну, но всему вопреки
какая-то сила меня беспричинно спасает.
Нет веры порой. Идеалы, увы, далеки.
Как я о любви, так и мир обо мне забывает.
Но главный герой всем упрёкам моим вопреки
меня поднимает с коленей и жить вдохновляет.
И месят нас годы, как будто частички муки
мы липнем друг к другу и в пекле порою страдаем.
Но мы не мука и мучениям всем вопреки
мы можем любить и свободно свой выбор свершаем.
У нас вырастают привычки, у рыб - плавники.
И все мы себя от опасностей страшных спасаем.
Наш мир механичен, увы, но всему вопреки
мы можем желатьтак, как сами того пожелаем.
***
Вершины снова в серебре
прекрасны и чисты.
Ледник, который на горе,
сияньем красоты
бросает вызов: поднимись,
коль духом ты не слаб.
Взойди на пик, иль покорись.
Хозяин ты иль раб
всего, что вниз тебя манит?
Проверь себя! Вперёд!
Коль красота тебя пьянит,
расплавь наш вечный лёд!
***
Взамен детей без лишних слов,
стремясь достичь вершин,
мир производит роботов,
чтоб жить среди машин.
С детьми непросто, хлопотно,
мучительно подчас.
А робот, он безропотно
исполнит ваш приказ.
По прихоти по крохотной
зовёшь его: "Давай!" -
обед готовит робот вам,
печёт вам каравай!
Он кормит вас и поит вас,
укладывает спать.
Вам ничего уже сейчас
не нужно совершать.
Средь суеты и грохота
он вас в больницу мчит,
где робот высшей пробы вас
излечит-исцелит,
чтоб вы любили робота,
который вам служил
и тихо, без порока так,
вам сказку говорил:
"Вот доживёшь до гроба ты веночек поднесут
не родственники, - роботы и стих тебе прочтут:
Лежишь в могилке ровно ты,
герой вчерашних дней.
А на планете роботы
шуршат взамен людей!
Живут и наслаждаются,
рождают роботят
и думать не пытаются,
чего они творят".
***
Была одна империя, прекрасная вполне,
давая всем спокойно в мире жить.
Но как-то раз Безверие на плохоньком коне
империю решило захватить.
Поехало Безверие, худое как скелет,
без рыцарей, без шпаги и копья
с одной лишь тихой песенкой: "Ребята, Правды нет!
Есть лишь Безверье в мире, то есть Я!"
Никто Безверья этого вообще не замечал,
значения никто не придавал,
Никто его, конечно же, с любовью не встречал,
но также с ним никто не воевал.
Так ездило Безверие по миру много лет,
и стали изменяться те края.
Вдруг жители империи запели: "Правды нет!
Есть лишь Безверье в мире, то есть Я!"
И стали вдруг Безверию подарки подносить,
и кланяться ему, и почитать.
И стали вдруг в империи однажды голосить,
что лишь Безверье нужно прославлять!
Тут начались потери, и болезни, и война.
Безверие толстело той порой
и говорило каждому, что Вера не нужна,
что беды все из-за неё одной.
Всех тех, кто в Правду верили, в застенки упекли
на воду и на хлеб на много лет.
А жирное Безверие по всем краям земли
внушало всем, что Правды просто нет.
Так продолжалось целый век, и мир горел в огне,
и мор, и боль, всего не перечесть.
Но появился человек на плохоньком коне
и смело заявил, что Правда есть.
Он проезжал по городам, неся одну лишь весть,
которая была запрещена:
"Вы верите в Безверие, но знайте, Правда есть!
И очень скоро победит Она!"
Разгневалось Безверие: "Он просто хочет сесть
на троне всей земли взамен меня!"
А слабая империя шепнула: "Правда есть!
Ей просто нужно Веру и коня!"
Посланец Правды был убит. Но скажем в его честь,
что он людьми и ныне не забыт.
Поют они по всей земле, что Вера в Правду есть
и вскоре, несомненно, победит!
И расцветёт империя прекрасная вполне,
давая всем спокойно в мире жить,
и в том числе Безверию на плохоньком коне,
чтоб каждый мог свой выбор совершить.