Интересные цитаты
advertisement
Джанья Лалич: «Постоянное беспокойство, страхи, зависимость от участников сообщества и физические проявления наличия стресса не могут являться признаками духовного развития человека». Стивен Хассен: «Существует много форм контроля над сознанием. Применительно к целям данной книги, которые состоят в том, чтобы помочь вам распознать его и защитить себя и других от групп, использующих его, «контролем над сознанием» мы будем называть систему воздействия, разрушающую структуру личности (веру, эмоции, поведение и мышление) и замещающую ее новой структурой. В большинстве случаев эта новая личность такова, что вызвала бы стойкое однозначное неприятие со стороны исходной личности, знай она заранее, что ее ждет. Однако нельзя сказать, что все методы контроля над сознанием изначально плохи или неэтичны, важно, как и для чего они применяются. Главные рычаги контроля должны всегда оставаться в руках личности. Нет ничего плохого в применении гипноза с целью отучения от курения, например, до тех пор, пока гипнотизер оставляет за клиентом право на желание и возможность управления этим процессом, а не присваивает его себе». Тимоти Лири: «Мы, как обыватели, не знаем о существовании методов влияния на группы людей и отдельную личность. Мы не знаем о том, как сами создаем иллюзии, в которые охотно верим. Не знаем, что внутри нас всегда гнездится страх и чувство вины, навязанные извне. Не знаем, что в определенных ситуациях мы становимся очень внушаемыми. Не знаем о нашей склонности идти за харизматическими лидерами и искать избавления от стресса в групповой сплоченности и коллективной вере. Мы не знаем о техниках модификации поведения, групповом конформизме, склонности подчиняться авторитету, когнитивном диссонансе и инстинктивном желании людей объединяться в группы». Джанья Лалич: “Большую часть времени сектанты проводят так, будто ходят по скорлупе – шаг в сторону и тебя осуждают, шаг в другую - и ты не уверен в собственных мыслях”. «Жизнь сектанта редко бывает приятной для него самого. Его жизнь, как правило, характеризуется состоянием постоянного, повышенного беспокойства и ощущением себя беспомощным перед структурой группы и ее лидером. Для смягчения беспокойства и других неприятных эмоций, как правило, вырабатывается защитный механизм в виде самоосуждения и чувства вины за свои действия. Очень часто самоосуждение усиливается мнением, что участники группы никогда не оправдают возложенные на них ожидания, и что они виноваты во многих неудачах в жизни и развитии созданной группы». «Участники группы начинают отрицать реальность происходящего, так как для них непостижимо, что лидер, который, по их мнению, так их любит, может быть к ним безразличен. Как результат – люди начинают теоретизировать и убеждать себя, что действия лидера направлены на некое «высшее добро», которое они пока не могут увидеть или распознать. Если участники группы допустят альтернативную трактовку событий, то им придется столкнуться с тяжелым и неприятным осознанием того, что ими пожертвовали ради не совсем понятных им целей, обманули или просто использовали. Такое осознание сильно дискредитирует себя как личность и может привести к полному обесцениванию себя – поэтому участники группы выбирают игнорировать происходящее, либо выбирают спасительные для личности трактовки». «В группе, последователи часто осуждают и обвиняют себя за уход лидера. Участники считают, что они были недостаточно духовны или недостаточно преданны, они считают, что были недостойны времени и усилий, потраченных на них, и что уход лидера обусловлен только их действиями. В ситуации когда, в действиях лидера есть противоречия, члены группы начинают искать им оправдания, и уход лидера нередко вызывает у них восхищение”. Крамер и Олстед “В подавляющем большинстве случаев люди, вовлеченные в разные группы, не могут себя представить объектом манипулирования. Эти люди видят себя скорее истинными духовными искателями, бесстрашно раздвигающими границы условностей, и для них способность переступить социальные ограничения всегда была знаком освобождения. Тот факт, что многих недовольных или творческих личностей поставили в зависимое положение и заставили подчиниться догмам, указывает на восприимчивость людей к авторитарному управлению. Люди, которыми жестко управляют, полагают, что они свободнее, чем кто-либо. Основная идея, которая движет ими, — они находятся на пике эволюционного развития“. Альбер Камю «Чем больше я обвиняю себя, тем больше у меня права судить других». «Авторы признаний пишут их главным образом для того, чтобы избежать признания и ничего не сказать о том, что они в действительности знают». «Ныне я каюсь, дабы затем стать судьей». Роберт Лифтон «Принцип «Доктрина превыше личности» применяется, когда возникает противоречие между тем, что человек, по его мнению, переживает, и тем, что он должен переживать в соответствии с доктриной или с догмой. Часто чувство противоречия или даже лишь допущение возможности такого чувства немедленно ассоциируется у индивидуума с ощущением вины или порицается окружающими таким способом, что быстро ведет к возникновению такой ассоциации. Человека заставляют верить, что сомнения — это выражение его собственной греховности». Стивен Хассен «В культах чувства нередко подвергаются переопределению. Например, счастье — это чувство, которое хочет иметь каждый. Однако если счастье определяется как приближение к Богу, а Бог несчастлив (именно так обстоит дело во многих религиозных движениях), то единственный путь быть счастливым — это быть несчастным. Следовательно, счастье состоит в страдании, поскольку именно так вы можете стать ближе к Богу». «Первая и самая важная задача для формирования сектант - «новая» личность должна возненавидеть «старую». Самое плохое, что может сделать новобранец - это вести себя естественным для «старой» личности образом». «Память сектанта деформируется, с тем, чтобы минимизировать хорошее в прошлой жизни и максимально раздуть грехи, вину, неудачи, страдания и т.п. Личные таланты, интересы, друзья, родственники — все, что мешает полному погружению в жизнь и идеи группы, должно быть отброшено. Причем сделать это желательно путем публичных, драматически обставленных действий. Публичное раскаяние — еще один способ заставить человека отбросить свое прошлое и полностью посвятить себя группе, в которую он вступил». «Одна из причин, по которой даже самым наивным новичкам сектанты часто кажутся необычными или даже пугающими, — это одинаковая и несколько странная манера поведения и речи, непривычный стиль одежды. То, что видит посторонний - это, на самом деле, личность лидера секты, переданная вниз по иерархической лестнице через несколько уровней копирования». «Членам секты приходится жить в узком коридоре страха, вины и стыда. Все проблемы объявляются результатом ошибок члена группы, слабости его веры, недостатка его понимания». Тимоти Лири «Мы как обыватели не знаем о существовании методов влияния на группы людей и отдельную личность. Мы не знаем о том, как сами создаем иллюзии, в которые охотно верим. Не знаем, что внутри нас всегда гнездится страх и чувство вины, навязанные извне. Не знаем, что в определенных ситуациях мы становимся очень внушаемыми. Не знаем о нашей склонности идти за харизматическими лидерами и искать избавления от стресса в групповой сплоченности и коллективной вере. Мы не знаем о техниках модификации поведения, групповом конформизме, склонности подчиняться авторитету, когнитивном диссонансе и инстинктивном желании людей объединяться в группы». Роберт Лифтон «Ты начинаешь верить всему, но это особый вид веры. Ты не являешься абсолютно убежденным, но ты принимаешь это, чтобы избежать неприятностей – потому что каждый раз, когда ты не соглашаешься, неприятности начинаются вновь». «Я по-прежнему чувствовал себя обязанным преувеличивать многие аспекты своего признания, поскольку «я знал, что сказать только правду будет недостаточно. Я подумал: «Должен быть способ дать реальные факты и затем представить их чем-то более инкриминирующим, чем они были на самом деле. По мере того как росло давление, вынуждающее к признаниям, среди заключенных возникали соревновательные чувства («Я могу назвать один факт виновности… Я могу назвать три факта виновности…». «Но отец Лука во все большей степени подавлял любой свой внутренний протест и начал выражаться осторожно, осмотрительно, в манере, совместимой с ”народной” точкой зрения, везде, где только возможно». «Доктор Винсент и отец Лука обнаружили, что их единодушно осудила «безошибочная» среда. Послание о виновности, которое они получили, было как экзистенциальным (ты являешься виновным), так и психологически императивным (ты должен научиться чувствовать себя виновным!) Оба настолько прониклись атмосферой вины, что внешние обвинения в преступлениях слились с субъективными ощущениями греховности своих неправильных поступков. Чувство возмущения, которое в такой ситуации могло послужить источником силы, было недолговечным; оно постепенно уступило ощущению, что наказание является заслуженным. Создавая свои первоначальные ложные исповеди, доктор Винсент и отец Лука начинали признавать роли преступников. Постепенно зарождался внутренний голос, все громче твердивший: «Это моя греховность, а не их несправедливость заставляет меня страдать – хотя я еще не знаю полную меру своей вины». «Предательство самих себя расширялось путем принуждения «принимать помощь» и, в свою очередь, «помогать» другим». Филипп Зимбардо «Мы узнаем, что никаких уловок или специальных трюков не существует, вместо них – систематическое применение многих методов, использование и проявление которых мы видели в других сферах социального влияния, только более интенсивное и в течение более длительных периодов. Социальная психология продемонстрировала, что все мы находимся под глубоким влиянием окружающей среды. Это в природе человека – приспосабливаться к тому, что воспринимается как «правильное» поведение». Стивен Хассен «Применение реформирования мышления в особо деструктивных культах направлено, по меньшей мере, на разрушение подлинной личности индивидуума – его поведения, мыслей, эмоций – и ее вторичное конструирование по образу и подобию лидера. Это делается путем жесткого контроля и управления физической, интеллектуальной, эмоциональной и духовной жизнью адепта, чьи уникальные свойства при этом подавляются. Реформирование мышления – социально организованный процесс, поощряющий зависимость и подчинение. Он расправляется с индивидуальностью новичка, погружая его в среду, где не остается места для свободного выбора. Интерес вызывает лишь догма, принятая группой. Все, что не вписывается в измененную картину реальности, оказывается ненужным». Филипп Зимбардо «Именно человек в убедительной социальной ситуации, — а не приспособления или уловки, — контролирует умы других. Компоненты эффективного контроля сознания существуют в самых повседневных аспектах человеческого существования: внутренние потребности быть связанным с другими людьми; власть групповых норм, влияющая на поведение; сила социальных вознаграждений, таких, как улыбка или комплимент. Что гарантирует успех нежелательным социальным воздействиям, — включают ли они покупку новых продуктов, вхождение в круг новых отношений или просто поддержание статус-кво в неблагоприятном окружении, — так это наша слепота к потенциалу конкретных ситуаций. Этот феномен не ограничивается “невежественными” или “порочными” личностями. Виды социального программирования, которому мы все подвергаемся в детстве, ограничивают пределы нашего восприятия искусно созданной колеей. “Хороший ребенок” выучивает свое место во всех социальных окружающих обстановках; остается неизменным; вежлив; говорит только тогда, когда с ним разговаривают; является сотрудничающим; не причиняет трудностей и никогда не делает сцен. Как дети, мы вознаграждаемся за то, что идем в ногу с группой, за то, что не настаиваем на своем собственном пути. Нас учат, что более мудрый образ действий — идти вместе с силой, нежели бросать ей вызов. Ожидания относительно того, какое поведение является подобающим и позволительным в рамках данной роли, могут достичь того, чтобы контролировать нас более эффективно, чем самый талантливый мастер убеждать». Майкл Лангоуни «Вызов, бросаемый бывшим членам культа жизнью, является устрашающим. Неудивительно, что многие осуществляют частичную адаптацию, отвергая культовый опыт и сплетая паутину ревизионизма или забывчивости вокруг личности, приобретенной в культе. Однако, “кладут ли они под сукно” культовый опыт или противостоят ему – он безжалостно пропитывает их жизнь. Нет возможности уклониться от его воздействий. Следовательно, если его не понять должным образом, с ним нельзя эффективно справляться». Джанья Лалич «Критикуемому участнику не разрешалось срываться с крючка. Этот процесс часто переходил на следующие собрания – на следующий день, следующую неделю или следующие несколько недель. Тем временем за поведением участника следили пристальнее, чем обычно, и его или ее обычно избегали остальные. Этот человек шел как по скорлупе, с жгучим сжимающимся провалом в желудке, ожидая, пока напряжение спадет, чтобы быть вновь принятым группой и больше никогда не оказываться центральной точкой злой критики, необузданного морализирования и сдерживаемых эмоций. Спустя определенное время жизнь с этой неустранимой внутренней тревогой и ощущением неминуемой судьбы превратилась в способ, которым участники встречали каждый час своего бодрствования». Стивен Хассен «На свете есть тысячи людей - бывших мунитов, которые верят, что Мун – мессия, но в свое время ушли, потому что не смогли вынести стиля жизни в группе. Они мысленно ждут, что группа реформируется, и тогда они смогут в нее вернуться. Они не понимают, что структура и стиль управления группой таковы именно благодаря Муну». Эрик Хоффер «Мы то, чем нас считают другие: мы знаем себя главным образом понаслышке». «Люди, постоянно чувствующие себя не на месте, могут найти спасение только в полной отрешенности от себя. И такое спасение они находят в том, что отрешаются, теряются в тесной коллективности массового движения». «Массовое движение на подъеме привлекает и удерживает своих приверженцев не своей доктриной и не обещаниями, а тем убежищем, какое оно дает им, – убежищем от тревог бессмысленного и одинокого существования». «Объединение, скорее, процесс вычитания, а не сложения. Для того чтобы слиться с коллективом, человек должен лишиться своей индивидуальности и своих особенностей. Он должен быть лишен свободы выбора и независимости суждения». «Массовое движение не только изображает настоящее чем-то ничтожным и жалким, но и умышленно делает его таким». Эллиот Аронсон «Как они могли убедиться, что поступили правильно? Как они могли убедить себя, что их поведение не было абсурдным? Убеждая других, конечно! После того как первоначальное предсказание не сбылось, группа ощутила потребность привлекать последователей – чтобы таким путем убедить себя, что принесенные жертвы не были напрасными; ведь если они в состоянии так или иначе убеждать других, что их вера спасла мир, то могут успокоить и собственные сомнения». Крамер и Олстед «Универсальным фундаментом для всех форм авторитарных мировоззрений, является то, что все они содержат и задействуют механизмы внушения недоверия к себе». «Наблюдающим такие авторитарные группы извне кажется, что их члены отказываются от своей власти в пользу лидера. Но большинство учеников не так уж много имели чего-то личного, чтобы с этого начать. То, чем они в действительности пожертвовали, это их самоопределение. Поскольку для многих их предыдущий выбор не принес желаемого результата, то отказ от самоопределения в начале не ощущается большой потерей». «Если детей учат не доверять себе, то когда они станут взрослыми, их выбор будет невелик, а именно, они начнут кого-то искать, чтобы ему верить, особенно если на них окажут давление». «Каждый в иерархии чувствует свою власть и избранность согласно своему положению. Даже низшие ранги могут чувствовать себя старшими по отношению к тем, у кого не хватило ума стать ее членами». «То, что кажется сильной личной связью между гуру и учеником, иллюзорно, ибо оно единственным образом зависит от признания учеником авторитета гуру. Порвись она, останется немногое». «Создание стен между “нами” и “ними” – исторически было самым простым способом сделать человека механически повязанным и заполнить вакуум смысла в его жизни». «Иерархии часто выдвигают идею (иногда завуалированную), о том, что положение в иерархии соответствует духовным достижениям. В отношении лидера это измеряется глубиной покорности учеников – охотным повиновением и самопожертвованием. Глубокая преданность лидеру группы предписывается как быстрый путь не только к духовным целям, но также и для продвижения по иерархии». «Участие в авторитарной иерархии является легким маршрутом к цели и назначению. Все это, однако, полностью зиждется на принятии людьми безоговорочной власти лидера. Это также приводит людей к глубокой привязанности к иерархической структуре, к стоящему во главе ее лидеру и к зависимости от них». «Мы также считаем авторитарной такую точку зрения терпимости, которая отсекает проверку чего бы то ни было, что человеческий ум может выяснить». «Отношения гуру/ученик содержат существенное предположение, которое делает их отчасти допускающими злоупотребление: а именно, то, что человек может быть полностью свободным от коррупции власти. Быть известным как знаток, это одна из самых соблазнительных и трудных ролей. К знатоку относятся очень особенно, ибо, что может быть более особенным, чем считаться сосудом истины?» «Если люди верят в то, что лидер может их спасти, то они способны на любое приказанное действие, включая убийство других, и даже себя». «Обычно лидер дает знать о том, что он находится на гребне эволюционного осознавания и то, что любой присоединившийся к нему человек может встать на гребень волны истории». «Внимательное наблюдение за кругом близких к лидеру людей много что открывает. Его ближайшие и самые посвященные ученики демонстрируют как нельзя лучше, к чему приводит его учение после многих лет влияния». «Отнесение чего бы то ни было к недостаткам другого – это простая, старинная уловка, используемая всяким, кто считается непререкаемым». «Как и религии, деструктивные группы предлагают смысл, цель, личность и общность. Но чувство единения в группах более сильно, поскольку их внутренняя способность к сплочению зависит от защиты чистоты группы от чужих». «Лидер группы часто становится для учеников личным живым богом, умеющим воспламенять даже большие чувства, чем бог, чье присутствие физически не ощутимо». «На личностном уровне не слишком трудно увидеть, когда авторитет авторитарен. Если авторитет не только ожидает того, чтобы ему безоговорочно повиновались, но и наказывает, либо отказывается иметь дело с теми, кто не повинуется, то такой авторитет авторитарен. И с другой стороны, если люди верят в то, для получения каких-либо обещанных авторитетом благ они должны повиноваться без вопросов, и они в этом правы, то отношения авторитарны». «В группах абсолютный авторитет закладывается в лидере, который имеет мало внешних ограничений, если вообще их имеет. Это означает, что лидер (он же обычно и основатель) является не только лишь интерпретатором, но также и творцом истины, и таким образом, имеет свободные бразды правления в том, что он предлагает». «Как только устанавливается раскол личности (личность “до” и новая групповая), начинается борьба за право осуществлять контроль над образовавшимися личностями. Следствием этого становится утрата доверия к себе. А как только потеряно доверие к себе, неизбежно приходится равняться на какой-то посторонний авторитет». «Многие хотели бы разделить любовь и контроль – возможно, потому, что испытали на себе контроль, осуществляемый во имя любви. Родители дают любовь или лишают любви, превращая ее в награду или наказание, и так же поступают друг с другом взрослые люди. В традиционных религиях считается, что Бог дарует любовь за послушание, и вот послушание становится доказательством любви к Богу. Проявлением любви к царю или отечеству становится готовность умереть или убивать ради них. В психологической литературе стали легендами матери, которые используют самопожертвованную любовь, чтобы вызывать чувство вины и таким образом контролировать своих детей. В жизни полно примеров того как власть любви используется в целях контроля. Во всех этих примерах есть одно общее – условия, – то есть для того, чтобы получить любовь, необходимо удовлетворять навязанным извне условиям». Стивен Хассен «В противоположность общему убеждению, далеко не все лидеры организуют свои секты в погоне за деньгами или политическим влиянием. Даже преподобный Джим Джонс, который отдал приказ о массовом убийстве в Джонстауне, был в высшей степени уважаемым священником, известным, в частности, своей помощью беднякам. Его исходные цели были, на самом деле, достойны только восхищения. Постепенно он, однако, пристрастился к амфетаминам, возможно, из-за того, что хотел повысить свою работоспособность и помочь большему количеству людей. Он начал встречаться с другими людьми, практиковавшими мошенническое «исцеление верой», и сам начал экспериментировать с подобными методами, с тем, чтобы «зажечь» свою паству. По мере роста его влияния он все более и более сбивался с истинного пути. Хотя многие лидеры сект проявляют тягу к материальному изобилию, на самом деле, по моему мнению, они стремятся к власти и вниманию. Власть может стать и действительно становится сильнейшим наркотиком. Со временем у лидеров секты развивается потребность во все большей и большей власти. Один аспект делает этих людей исключительно опасными, это — то, что они сами верят своим убеждениям. Они вовсе не просто ловкие мошенники, стремящиеся заработать денег. Из моего опыта я полагаю, что большинство совершенно искренне верит в то, что они являются «Богом», или «Мессией», или просветленным мастером». «В группах чувства нередко подвергаются переопределению. Например, счастье — это чувство, которое хочет иметь каждый. Однако если счастье определяется как приближение к Богу, а Бог несчастлив (именно так обстоит дело во многих религиозных движениях), то единственный путь быть счастливым — это быть несчастным. Следовательно, счастье состоит в страдании, поскольку именно так вы можете стать ближе к Богу». «Членов группы нередко побуждают относиться к себе как к части передового отряда человечества. Это чувство особенности, причастности, вместе с группой преданных соратников, к самому важному процессу в истории человечества является сильнейшим эмоциональным «цементом», связывающим людей в группу. Как коллектив, они ощущают свою избранность для того, чтобы вывести человечество из темноты в новую эру. Члены группы испытывают не только чувство сплоченности в цели, но и ощущение особого места в истории. Ирония, однако, состоит в том, что члены таких групп обычно смотрят сверху вниз на всех, состоящих в других группах, и на обычных людей. Они очень легко приходят к выводу, что «эти люди просто сектанты» или «им просто промывают мозги». При этом они совершенно не способны взглянуть со стороны на свою собственную ситуацию. Рядовые члены секты ведут себя скромно в отношении лидеров, соратников и потенциальных новобранцев, однако становятся высокомерными и самоуверенными по отношению ко всему остальному внешнему миру. Они воспринимают себя как лучших и больше знающих представителей рода людей». «Бесчисленное множество семей непреднамеренно заложили основы восприимчивости близкого человека к культовому манипулированию. Классический пример — суровая, властная родительская фигура (обычно это отец, хотя и не обязательно). Такой человек воплощает поведенческий стиль, типичный для лидера культа, отличающегося диктаторскими замашками, высокомерного и бесцеремонного; видящего мир в «черно-белом» цвете и не признающего компромиссов, ограничивающего проявления свободы со стороны окружающих, эксплуатирующего чувства вины и страха, стремящегося поставить людей в зависимость от себя. По иронии судьбы, лидер культа поначалу привлекает человека именно тем, что кажется очень “не похожим” на родителей, в то время как на самом деле действует по тем же шаблонам». «На самом деле, это мои собственные идеалы и фантазии об идеальном мире привели меня к мунитам. Эти же идеалы, в конечном итоге, позволили мне выбраться из группы». Из дневников авторов: «Нет никаких гарантов свободы вне меня, все самое удивительное, что я могу почувствовать – во мне». «Человек может легко не замечать подмены реальной жизни на фальшивую. Он самого детства не знал этого отличия. Поэтому он становится легкой мишенью для любого, кто пообещает ему вместо одной фальшивки другую – он никогда не заметит разницы, и будет не только уверять знакомых в новообретенном счастье, но и при желании станет охотным проповедником нового образа жизни». «Счастье, основанное на добровольном отречении от простых радостей во имя отдаленной во времени свободы от эгоизма, проводит к усилению эгоизма в настоящем. В накоплении отречений от привычной жизни человек находит такое извращенное удовлетворение своего эго, что к моменту, когда ему кажется, что пришло время достижения результатов, он приходит полностью сформированным эгоманьяком».
