Ершов В - Школа одарённых детей
advertisement
Министерство образования и науки Астраханской области ГБОШИ АО «Школа-интернат одаренных детей им. А.П.Гужвина» Дипломная работа Война как одна из форм бытия мира в философской символике романа Л.Н.Толстого «Война и мир» Исполнитель: Ершов Владислав ученик 11 социально-гуманитарного класса Научный руководитель: Головенко Е.Г. учитель литературы Астрахань 2015 1 СОДЕРЖАНИЕ I.Вступление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3 II. Война как одна из форм бытия мира в философской символике романа Л.Н.Толстого «Война и мир» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7 II.1. Русские философы о войне и ее противоречиях . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7 II.2. Взгляд историков на наполеоновские войны с Россией . . . . . . . . . . . . . 14 II.3. Военный опыт Л.Н.Толстого, определивший его отношение к войне . 21 II.4. Диалоги о войне . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23 II.5. Духовное преображение князя Андрея . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25 II.6. Идейные разногласия лучших героев Л.Н.Толстого . . . . . . . . . . . . . . . . . 27 II.7. Загадка первой части «Эпилога» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30 II.8. Сохранится ли связь человека с естественным миром природы? . . . . 35 III. Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37 Приложение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47 Список используемой литературы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52 2 I.Вступление В литературе XX-XXI веков тема войны приобрела исключительную важность. И это понятно. Прошедшее столетие принесло с собой две мировые войны, бесчисленное количество «малых» войн, колониальных завоеваний, вооруженных конфликтов местного значения. Эти события, взятые вместе, затронули судьбы миллионов людей, в сущности, судьбу всего населения земного шара. Толстой помог писателям разных стран освоить и осмыслить войну как материал для художественного изображения. В сознании крупнейших писателей XX столетия проблема войны непосредственно связалась с проблемой исторического развития человечества. Толстой логикою действия своей эпопеи осудил войну как «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие» и уже в силу этого явился опорой для всех писателей – антимилитаристов разных идейных оттенков. Он дал писателям всего мира образец реалистически-беспощадного, неприкрашенно–правдивого изображения войны – без ложного батального ореола, «в ее настоящем выражении, в крови, в страданиях, в смерти». Но опыт Толстого много дал и тем писателям, кому в силу их идейно–эстетического замысла было необходимо поэтизировать их воинский солидарности, высокого подвиг, человеческого переживаний. 3 проследить рождение благородства в огне героизма, фронтовых Для литературы XX века оказалось важным не только толстовское искусство воспроизведения будней войны, но и толстовский анализ влияния войны на мирную, частную жизнь, и толстовский принцип проверки качеств человека и целого общества в дни военного испытания. Самым существенным и поучительным явилось толстовское исследование внутренней – душевной и умственной – жизни человека на войне. Л. Н. Толстой «Войну и мир», по свидетельству исследователей его творчества, никогда в рамке художественных или научных жанров не укладывал. Известны слова самого автора о его творении: «Это не роман, ещё менее поэма, ещё менее историческая хроника». «Войну и мир» он называл «книгой» и «писанием», а потому ограничиваться толкованием созданного им как изображения эпохи наполеоновских войн, как обличение светского общества, как возвеличивание истинного патриотизма – значит не объяснить в полной мере и, пожалуй, в главном замысла автора. Вся жизнь Л. Н. Толстого – потребность в истине, нравственный поиск. В «лабиринте сцеплений» (по определению автора), который является композиционной особенностью книги, своеобразной «нитью Ариадны» становятся ключевые понятия, складывающиеся в мотивы. Мотивный анализ предполагает найти в тексте мифологемы. В «Войне и мире» разветвлённым смыслом обладают мифологемы неба, звёзд, воды, дерева, нити, двери. 4 Есть основание утверждать, что для книги Л. Н. Толстого характерен многосмысловой код понятий. Это, прежде всего, «война» и «мир» во всей совокупности значений этих слов. В них читается не только антитеза, но и объединяющий через союз «и» смысл двух форм бытия. Слово «мир» в заглавии не является простым обозначением понятия покоя, состояния, противоположного войне. Оно несёт в романе массу значений, освещает важные стороны народной жизни, взгляды, идеалы, быт и нравы различных слоёв общества. Мир – это жизнь. Мир – это и мировоззрение, круг идей героев. Мир – это ближайшее окружение человека, где бы он ни находился. Мир – это и вселенная. Мир и война в человеческом бытии идут рядом, переплетаются, взаимопроникают и обусловливают друг друга. В общей концепции романа мир отрицает войну, потому что содержание и потребность мира – труд и счастье, естественное, свободное и потому радостное проявление личности. А содержание и потребность войны – разобщение, отчуждение и изолированность людей, это самоутверждение эгоистического «я», несущее другим разрушение, горе, смерть. В словах «война и мир» надо видеть ключевую ситуацию книги Л. Н. Толстого, проявляющуюся и в рассказе о боевых действиях, и в повествованиях о дипломатических и светских интригах, и в сквозном мотиве античных и библейских войн, и в поисках героями романа мира своей душе. 5 Цель нашей работы – открыть сакральный смысл книги Л. Н. Толстого в его нравственных поисках, прочитать метатекст книги. Задачи: - найти и раскрыть смысл мифологем, объясняющих авторское отношение к войне как одной из форм человеческого бытия; - раскрыть соотношение исторического и философского в романе; - уяснить смысловое значение мотивов античных и библейских войн. 6 II. Война как одна из форм бытия мира в философской символике романа Л.Н.Толстого «Война и мир» II.1 Русские философы о войне и ее противоречиях Русская философская мысль в период ее особенного расцвета на рубеже XIX-XX вв. и в первой половине XX в. не случайно отводила особенное внимание проблемам войны и военного искусства. Россия была одной из немногих стран в тогдашней Европе, которая смело говорила об ограничениях гонки военных вооружений, о создании международных органов по урегулированию конфликтов, о запрещении отдельных видов вооружений. Русских философов занимали не только проблемы строительства вооруженных сил, как им казалось, будущей возрожденной России, но и вопросы, связанные с противоречиями войны особенно в среде христианской православной цивилизации. Связанно это еще и с тем, что в России начала XX века были весьма популярны идеи Л.Н. Толстого о «непротивлении злу». Говоря о взглядах на войну и военное искусство, надо понять, прежде всего, позиции ведущих русских философов Д.М. Достоевского, И.А. Ильина, Н.А. Бердяева. Федор Михайлович Достоевский размышлял о войне в эпоху второй половины XIX в., когда перед Россией стоял вопрос об участии или неучастии в войне с Турцией, когда та жестоко подавляла национально-освободительное 7 движение на Балканах. Свои мысли автор оригинально выразил в рассказе «Парадоксалист». – Дикая мысль, – говорил он, между прочим, – что война есть бич для человечества. Напротив, самая полезная вещь. Один только вид войны ненавистен и действительно пагубен: это война междоусобная, братоубийственная. Она мертвит и разлагает государство, продолжается всегда слишком долго и озверяет народ на целые столетия. Но политическая, международная война приносит лишь одну пользу, во всех отношениях, а потому совершенно необходима. – Помилуйте, народ идет на народ, люди идут убивать друг друга, что тут необходимого? – Всё и в высшей степени. Но, во-первых, ложь, что люди идут убивать друг друга: никогда этого не бывает на первом плане, а, напротив, идут жертвовать собственною жизнью – вот что должно стоять на первом плане. Это же совсем другое. Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и свое отечество или даже просто отстаивая интересы своего отечества. Без великодушных идей человечество жить не может, и я даже подозреваю, что человечество именно потому и любит войну, чтоб участвовать в великодушной идее. Тут потребность. – Да разве человечество любит войну? 8 – А как же? Кто унывает во время войны? Напротив, все тотчас же ободряются, у всех поднят дух, и не слышно об обыкновенной апатии или скуке, как в мирное время. А потом, когда война кончится, как любят вспоминать о ней, даже в случае поражения! И не верьте, когда в войну все, встречаясь, говорят друг другу, качая головами: “Вот несчастье, вот дожили!” Это лишь одно приличие. Хвалить войну никто не решится». Главное же противоречие войны Ф.М. Достоевский снимает цитатой из Евангелия от Иоанна: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих!» Видный русский философ XX-го столетия Иван Александрович Ильин в своей теории о «противлении злу силою», размышляя о проблемах войны, писал: «Пока в человеческой душе живет зло, меч будет необходим для пресечения его внешнего действия, меч, сильный и в своей неизвлеченности, и в своём пресекающем ударе. Но никогда меч не будет ни созидающим, ни последним, ни глубочайшим проявлением борьбы. Меч служит внешней борьбе, но во имя духа; и потому, пока в человеке жива духовность, призвание меча будет состоять в том, чтобы его борьба была религиозно осмысленна и духовно чиста». Автор не отрицает, что «меч есть зло», но в то же время он подчёркивает, что «непротивление злу» или (в данном контексте «войне»), ведёт к разжиганию зла или войн ещё большего масштаба. 9 Автор применяет термин «русское христолюбивое воинство», доказывая, что большую часть своей истории Россия вела оборонительные войны, либо же приходила на помощь отдельным нациям и народам в опасный для них период, спасая от нашествий и несправедливостей. Воин, по мнению И.А. Ильина, жертвует во имя других, защищая их и убивая врагов своей безгрешностью, и как бы приносит её в жертву других. Что, по И.А. Ильину, есть духовный подвиг. Русский философ Николай Александрович Бердяев, размышляя о войне, приводит интересные мысли и доводы: «В Евангелии сказано, что нужно больше бояться убивающих душу, чем убивающих тело. Физическая смерть не менее страшна, чем смерть духовная. В мирной жизни убивались души человеческие, угашался дух человеческий, и так привычно это было, что перестали даже замечать ужас этого убийства». Говоря об ответственности каждого за войну, философ подчёркивал: «Мы все виноваты в войне, все ответственны за нее. Зло, живущее в каждом из нас, выявляется в войне, и ни для кого из нас война не есть что-то внешнее, от чего можно отвернуться. Необходимо взять на себя ответственность до конца. И мы постоянно ошибаемся, думая, что снимаем с себя ответственность или не принимаем ее вовсе. Мы все так или иначе участвуем в войне. Уже тем, что я принимаю государство, принимаю национальность, хочу победы русским, я участвую в войне и несу за нее ответственность. Когда я желаю победы русской 10 армии, я духовно убиваю и беру на себя ответственность за убийство, принимаю вину! Видным русским военным теоретиком, педагогом и философом второй половины XIX был генерал-от-инфантерии Михаил Иванович Драгомиров. Будучи последователем одной из разновидностей идеалистической философии — позитивизма, М.И. Драгомиров все явления военного дела, сущность войны как общественного явления рассматривал с позиций идеализма. Война, говорил М.И. Драгомиров, — это явление, свойственное природе человека. «В природе, — писал он, — все основано на борьбе, а человек не может стать выше какого-либо из законов природы». Драгомиров решительно не соглашался с Л. Н. Толстым, который утверждал, что война противна человеческой природе и разуму. Он считал, что «война есть дело, противное не всей человеческой природе, а только одной стороне этой природы, — именно человеческому инстинкту самосохранения...». Два фактора влияют на войну — человек и техника. Главная роль в войне, утверждал М.И. Драгомиров, должна принадлежать человеку. По М.И. Драгомирову человек обладает вечными и неизменными качествами, к которым относятся ум и воля. Ум служит инстинкту самосохранения, а воля порождает инстинкт самоотверженности. Так как у солдата при поступлении в армию ум и воля находятся в определенном соотношении, задача состоит в том, чтобы системой воспитания и обучения развить волю в ущерб уму. Отделяя ум от воли и 11 искусственно приписывая им антагонистические качества, М.В. Драгомиров делает вывод, что военное дело есть «более дело волевое, чем умовое». Отсюда он заключал, что тактика обусловливается духовными силами природы человека, а не военной техникой, в которой лишь раскрываются заложенные в человеке способности. Видный русский военный теоретик Антон Антонович Керсновский в своей книге «Философия войны» вышедшей в Белграде в 1939 г. выдвинул оригинальную идею разделения войн на три категории. Он писал: «Первая — войны, веденные в защиту высших духовных ценностей, — войны безусловно справедливые. Все наши войны с Турцией и с Польшей в защиту угнетаемых единоверцев и единоплеменников, как и Гражданская война 1917–1922 гг. с белой стороны, относятся к этой категории. Вторая — и наиболее распространенная — войны, веденные во имя интересов Государства и Нации. Третий вид войны — это война, не отвечающая интересам и потребностям Государства и Нации и не отвечающая в то же время требованиям высшей справедливости. Войн первой и третьей категории — абсолютно справедливых и абсолютно несправедливых — незначительное сравнительно меньшинство. Больше всего сожжено пороху и пролито крови на войнах второй категории — войнах, имеющих характер государственный, национальный». Взгляды на войну самого А.А. Керсновского очень близки по духу к взглядам И.А. Ильина. 12 Таким образом, можно сделать следующий вывод. Крупные войны начала XX в. политические и военные катаклизмы, которые пронеслись над Россией в этот отрезок истории, заставили русскую философскую мысль обратить пристальное внимание на вопросы войны и мира, и их основные противоречия с точки зрения русской православной цивилизации. Русская философская мысль дала прекрасное толкование многих противоречий войны и православия, не переходя из одной крайности в другую, из крайности непротивленческого пацифизма в крайность воинственного завоевательного милитаризма. Русская философская мысль не пошла по пагубным путям крайностей, она не ратовала ни за крайний пацифизм, который иной раз и сам своим «непротивлением» ведёт мир к войне, подталкивая агрессора своей слабостью, ни за крайний милитаризм, который любое слабое государство может подчинить себе «по праву сильного», что мы наглядно можем увидеть в войнах на рубеже XX – XXI вв. 13 II.2 Взгляд историков на наполеоновские войны с Россией Проблема взаимоотношений России и Франции вначале XIX в. имеет два аспекта: общеевропейский (идеологический и политический) и личностный (характер взаимоотношений Наполеона и Александра I). Первый необходимо рассматривать на фоне событий, происходивших в Европе на тот момент: Великая Французская буржуазная революция и воцарение Наполеона на французский престол, установление республики во Франции и завоевательная политика Наполеона. Война между Россией и Францией 1805-1807 гг. – это война двух государственных устройств: республика, буржуазное общество, новый гражданский строй с одной стороны, и монархия, феодальные устои с другой. Вступая в войну 1805 г. с Наполеоном, Александр I руководствовался принципом «восстановления свергнутых государей в их прежних владениях». Российский император в компании 1805-1807 гг. вел войну с последствиями Французской революции. Личностный аспект заключался в противостоянии двух великих честолюбий – Наполеона и Александра I. Оба правителя желали и пытались стать властителями Европы, оба выработали, как им казалось, рецепты для этого. Двум императорам было тесно на одном континенте - война неизбежна. Борьба с Францией являлась для между ними была российского монарха продолжением борьбы Екатерины Великой и Павла I с революционными веяниями в Европе. 14 Военная компания 1805-1807 гг. была неудачной для России, и в 1807 г. был подписан Тильзитский мир, после подписания которого влияние России в Европе значительно уменьшилось. Этот мир не был постоянным, он лишь только оттягивал столкновение России и Франции. Решающее столкновение между Россией и Францией произошло в 1812 году. Причин для войны 1812 г. было несколько. 1. Падение экономики России. После подписания Тильзитского мира 1807 г. Россия должна была присоединиться к континентальной блокаде против Англии. Английская империя являлась крупнейшим торговым партнером России: Англия закупала зерно, лес, пеньки и т.д. Российская внешняя торговля сократилась на 43%. Перебои во внешней торговле быстро сказались на финансах России. 2. Столкновение претензий Наполеона на мировое господство с честолюбием Александра I. Россия играла ведущую роль в Европе, и она не собиралась уступать ее Франции, которая к тому времени уже стала весьма влиятельной державой. 3.Захват герцогства Ольденбургского вопреки условиям Тильзитского мира, создание на границе с Россией Великого герцогства Варшавского. 4. Отвержение сватовства Наполеона к сестрам Александра I – Екатерине и Анне Павловнам. 15 Готовиться к столкновению обе стороны начали с весны 1810 г. Общая численность войск Наполеона составляла 986,5 тысячи человек, в то время как численность русской армии достигала 975 тысяч человек. Перед войной Россия заключила мирный договор с Турцией и договор о взаимной помощи со Швецией. С 12 по 15 июня 1812 г. войска Наполеона форсировали Неман и вступили на территорию Российской империи. Нападение Наполеона вряд ли можно назвать неожиданным. За две недели до него Париж уведомил европейский дворы о разрыве дипломатических отношений с Петербургом, а 10 июня французский посол вручил МИДу России соответствующую ноту. В планы Наполеона не входил захват российской территории и присоединение ее к своим владениям. Он рассчитывал в ряде сражений разгромить русскую армию и заставить Александра I заключить выгодный для Франции мирный договор. Первый этап Отечественной войны 1812 г. включает в себя отступление русской армии от Немана до Бородина. В ходе первого этапа войны Наполеону не удалось разгромить русский армии в одном или нескольких генеральных сражениях, а по словам А. Коленкура, «потерять надежду на большое сражение было для него все равно что нож в сердце». Ведя постоянные арьергардные бои, русские войска узнавали сильные и слабые стороны врага, проявляли чудеса героизма. Боеспособность армии Наполеона 16 заметно падала по мере продвижения в глубь страны, все население которого сражалось с врагом. Страдая от недостатка средств, французские солдаты занялись грабежами, насилиями, мародерством, что еще более подрывало их моральный дух и побуждало население к борьбе с ними. Второй этап войны включает в себя Бородинское сражение и московскую эпопею наполеоновских войск. В знаменитой и не раз воспетой Бородинской битве сошлись 132 тысячи русских войск и 134 тысячи французских. 26 августа сражение началось с атаки французов на правый фланг русских войск и захвата села Бородино. «Бой пехотный, ручной, на штыках, - вспоминал адъютант Барклая до Толли А. Н. Муравьев, - кавалерийские атаки, артиллерийский непрерывный огонь… так что выстрелы из орудий не прекращались во весь день ни на минуту. Убитые и раненые падали с обеих сторон, по ним скакали орудия и кавалерия и давили раненых; груды, горы убитых лежали на пространстве четырех верст». Основных целей не удалось добиться ни Наполеону (разгром русской армии), ни Кутузову (спасение Москвы). Однако в моральном и даже политическом смысле Бородино было победой России. Это сражение надломило дух завоевателей, их уверенность в победе, ослабило наступательную активность. Перелома в войну оно не внесло – французская армия продолжала продвигаться в глубь России. 17 Перелом начался с оставлением Кутузовым Москвы – самого драматического события войны 1812 г. После решения, принятого 1 сентября на военном совете в Филях, население начало покидать город. Не успели французы вступить в Москву и обрадоваться взятию древней столицы, как подверглись крещению огнем. Начался великий московский пожар, продолжавшийся 6 дней. Склады с продовольствием, с фуражом и боеприпасами были сожжены. Пожар Москвы поставил Наполеона в безвыходное положение. Все его попытки склонить Александра I к переговорам оказались напрасными. Русскую армию французский император потерял из виду. Отступая по Рязанской дороге, она внезапно перешла на Калужский тракт и встала у села Тарутина, прикрыв Калугу с провиантскими запасами, Тулу с оружейными заводами и Брянск с литейным двором. Теперь Наполеон не мог двинуться к Петербургу имея в тылу 100-тысячную русскую армию, да и отступление к Смоленску было для него значительно затруднено начавшимися морозами и отсутствием запасов продовольствия и фуража. Наконец, взятие Наполеоном Москвы развернуло против него полномасштабную народную войну. Народная война – это 420 тысяч ополченцев, которые приняли участие во всех боях с Наполеоном, начиная с Тарутинского. Самым активным и ярким проявлением народной войны стало армейское и крестьянское партизанское движение. Во время пребывания в Москве французы потеряли от действий партизан до 30 тысяч человек. 18 Дальнейшее пребывание французов в Москве становилось не просто бесполезным, но и опасным для них. Соотношение сил в войне менялось быстро и не в пользу Наполеона, тревожные известия начали приходить из Франции и Европы. Третий этап войны 1812 года включает в себя сражение за Малоярославец и изгнание французов из России. 7 октября Наполеон оставляет Москву и пытается прорваться на Калужскую дорогу. Исход из Москвы французский император не считал отступлением, он предпочел назвать его маршем на Смоленск. Однако для успешного совершения этого марша надо было прорваться к складам Калуги. После ожесточенных боев французам удалось взять Малоярославец, но это был их последний и ничего в целом не решающий успех. Ощутив силу русских, Наполеон впервые в жизни решил отказаться от генерального сражения и двигаться к Смоленску через Можайск, т. е. по разоренной войной дороге. Начался параллельный марш французской и русской армии, ставший подлинным мучением для первой из них. Страдая от голода и холода, «облепленная», по выражению Д. В. Давыдова, партизанами и казаками, французская армия таяла на глазах. К тому же ей пришлось вести непрерывные арьергардные бои с регулярными частями Кутузова. Еще два года продолжались сражения с Наполеоном в Европе, впереди было сражения при Лютцене, Бауцене, Дрездене, «битва народов» при Лейпциге, капитуляция Парижа, но смертельную рану империя Наполеона получила в России. Поражение французов стало сигналом к восстанию против их 19 владычества по всей Европе. Русский народ отстоял свою самостоятельность и суверенитет своей страны. Не будем однако забывать, что победа над Наполеоном, капитуляция Парижа была одновременно и победой европейских монархий над Французской революцией. Достаточно быстро народы Европы почувствовали это. Таковы исторические толкования событий, но, если бы Л. Н. Толстой силой творческого воображения только оживил их реальными и вымышленными персонажами, в традиционном смысле «отразил эпоху», явился бы исторический роман. В этом случае он, скорее всего, остался бы в пределах своей эпохи и занял бы место на книжных полках исторической литературы, рядом с произведениями, предназначенными для подростков. Время показало, что прочитать роман в его многообразии исторических, философских и нравственных смыслах можно, только возвращаясь к нему на этапах жизненного прозрения. Он требует читателя в трёх его состояниях: подросткового, юношеского, зрелого. 20 II.3 Военный опыт Л.Н.Толстого, определивший его отношение к войне Толстой, как и Лермонтов, был профессиональным военным. И именно их произведения прозвучали в русской литературе как приговор войне. Опыт войны в биографии Толстого был ужасным. Толстому были известны такие факты обороны Севастополя, которые он не доверил не только подцензурным произведениям, но и вообще бумаге, рассказав только через полвека севастопольской обороны, во время русско-японской войны, когда происходило нечто подобное. В день сдачи Севастополя в палатку, где находился Толстой с князем Урусовым и другими знакомыми офицерами, зашел капитал – лейтенант Ильинский. У него были медвежьи обросшие руки, и он был страшный силач. За обедом молчал. Когда мы вышли из палатки, увидели его в ближней яме, где прежде тоже палатка была, спавшим. Урусов сказал мне: «Знаешь, что он только что сделал? Взорвал подминированный мыс, чтобы не достался французам». А на мысе лежало 500 самых тяжелораненых» - слова Толстого, записанные Д.П. Маковицким. Страшный факт убийство своих раненых, чтобы форт не достался неприятелю, как и многое другое, виденное и пережитое Толстым на войне, заставляет его совершенно правомерно поставить вопрос: можно ли вообще говорить о «справедливой» войне? Вседозволенность массовых убийств, не говоря уж обо всем прочем, настолько развращает людей, что границы добра и зла стираются, когда говорят: «На войне как на войне». 21 «Несколько десятков тысяч человек лежало мёртвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казённым крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семёновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперёд. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять». 22 II.4 Диалоги о войне Чтение книги Л. Н. Толстого вызывает необходимость понять, какой вопрос ставит автор об отношении к войне? Толстой открывает третий том, в котором предстанет грандиозное в истории сражение, словами: «…и началась война, то есть свершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, поджогов и убийств, которого в целые века не соберёт летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени (курсив наш), люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления». Когда же войну называют преступлением, а когда – не преступлением? Есть ли нравственное решение этого вопроса? В «Войне и мире» можно выделить такую жанровую структуру, как диалоги о войне. О ней говорит князь Андрей с отцом накануне отъезда к местам боевых действий в Европе, о ней он говорит с Пьером накануне Бородинского сражения, о ней говорят Пьер и Николай Ростов в «Эпилоге». Что такое добро и зло, война и мир, ради чего предстоит жертвовать жизнью – вот что обсуждают князь Андрей и Пьер накануне величайшего сражения. Пьер интересуется диспозицией, расстановкой сил, князь Андрей – духом и волей войска руководствуясь чувством: «французы… оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду: надо их казнить». В то же время он называет войну «страшной необходимостью» и «самым гадким делом жизни». 23 Ненавидеть, как и любить, нельзя по каким-то логическим правилам, составленным в военных кабинетах диспозициям, переговорам политиков и т.д. Вести войну по правилам предлагал Наполеон. Автор по этому поводу дает ироничный комментарий: «… как будто существовали какие-то правила для того, чтобы убивать людей». Болконский отвергает даже установленные войною правила о пленных: почему пленных убивать нельзя, а не пленных – можно? Слова князя Андрея: «Я не брал бы пленных» означают, что война - это такое состояние мира с человеческих отношений, когда люди могут только «убивать и идти на смерть?». Пьер в этот момент был совершенно согласен с ним. Но вот пленных в Москве расстреливают на глазах Пьера, и ему самому едва удается избежать той же участи. И в эти страшные мгновения Пьеру открывается, что принять вону как более общий, чем мир закон Вселенной – это разрушить мироздание: «Мир завалился в его глазах и остались одними бессмысленные развалины». Что же можно противопоставить насилию? Князю Андрею, готовому накануне Бородинского сражения убивать и идти на смерть, предстоит без единого выстрела, выдержать со своим полком бешеный огонь противника и пасть на поле боя. За что? По Толстому за путь к спасению человечества. 24 II.5 Духовное преображение князя Андрея В начале романа Андрей Болконский показан как «человек войны», а уходит из жизни «человеком мира». Последние недели жизни князя – это его духовное преображение. Аустерлицкое небо открыло ему ложность устремлений к славе и мнимого величия. На Бородинском поле в момент смертельного ранения его притягивает земля и он испытывает острое чувство желания жизни. В последние дни жизни Андрей Болконский объединяет землю и небо, воздвигая в своих предсмертных видениях здание общего мира, которое сохранится любовью: «Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души... Любить ближних… любить человека дорогого можно человеческой любовью, но только врага можно любить любовью божеской». Трижды теряя сознание и трижды приходя в себя, Андрей Болконский старается сохранить «равновесие» бессмертие существования всего живого. Этому бессмертию он добровольно отдавал жизнь: «Чем больше он…вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Князь Андрей всеми силами старается спасти мiро-здание, чувствуя что от его усилия зависит судьба этого мiра. В символическом сне он должен, преодолевая страх, закрыть двери, за которыми стоит что-то «ужасное», «нечеловеческое»: «Оттого, что он успеет или не успеет запереть её, зависит всё». Узнав о смерти князя Андрея, Пьер задаётся вопросом о последних земных мгновениях друга: «Неужели не открылось ему перед смертью 25 объяснение жизни?». Необъяснимо для себя в этот момент Пьер вспоминает о Каратаеве, о его смерти «и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли». Это невольное сравнение подсознательно связано у Пьера с его сном, в котором он видит светящийся шар, состоящий из капель. Сфера держится притяжением постоянно движущихся капель. На месте опускающейся в глубь шара капли появляется новая – восходящая. Символика светящегося шара – единение людей мiра. Своей любовью-растворённостью во всём живом – Андрей Болконский и Платон Каратаев связали, сберегли сферу мира. Выполнив свою миссию на земле, он возвратились к центру духовного тяготения – Богу. Наташа и княжна Марья видели этот уход князя Андрея, «…как он глубже и глубже, медленно и спокойно опускался куда-то…». Незадолго до «ухода» князь Андрей думает: «…умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему вечному источнику». 26 II.6 Идейные разногласия лучших героев Л.Н.Толстого Накануне Бородинского сражения князь Андрей думает о сыне: «Мальчик мой растёт и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим». И мысли эти связаны с представлением о мире как о постоянной вражде, о сплошной войне. Есть ли смысл в таком существовании? «Всё рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею». Но на Бородинском поле он совершает духовный подвиг противостояния насилию, в своих последних предсмертных видениях он пытается закрыть и запереть двери от вторгающейся смерти-войны, чтобы спасти мир. На каком же этапе нравственного выбора жизнь героев Толстого, представленных в финале – Пьера и Николая Ростова? В эпилоге Николеньке идёт пятнадцатый год (на исходе 1820-ый). Он с волнением слушает спор взрослых – Николая Ростова и Пьера. Безухов снова на пути устроения жизни: ему казалось… что он призван дать новое «направление всему русскому обществу и всему миру». Он входит в тайное общество будущих декабристов: «Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать то же самое». Итак, Пьер в «Эпилоге» готовится к социальным преобразованиям: чтобы предотвратить новую пугачёвщину, он собирает силы, противодействующие правительству. Вот его проект единения: «…возьмёмтесь рука с рукою те, которые 27 любят добро, и пусть будет одно знамя – деятельная добродетель». Это высокие слова, но Николаю Ростову угроза новой пугачёвщины кажется надуманной. Его мужикам в голову не придёт бунтовать. Ростов – хозяин строгий, но справедливый, считает, что «наперёд мужицкое, а потом своё!». Он отвергает революционную позицию Пьера: «Ты говоришь, что у нас всё скверно и что будет переворот…что присяга условное дело… но начни вы противодействовать правительству, какое бы оно ни было, я знаю, что мой долг повиноваться ему. И вели мне сейчас Аракчеев идти на вас эскадроном и рубить – ни на секунду не задумаюсь и пойду». Идейные разногласия лучших героев Толстого составляют содержание первой части «Эпилога». В нём автор создаёт, кажется, вполне исторически понятную модель противостояния. В ней представлены общественные столкновения со всё более обостряющимися вопросами: кто виноват? и что делать? Споры героев переступают временные рамки романа. Исторически дальновидно Л. Н. Толстой указал на вероятность событий десятилетий последующего двадцатого века, когда люди, даже связанные семейными узами, окажутся по разную сторону решения общественных вопросов, не остановившись перед кровавыми условиями междоусобной борьбы. В традициях толкования в финале романа сложившийся мир семей Ростовых и Болконских надо видеть как отражение извечной формы бытия – 28 мира, а спор Николая Ростова и Пьера как одно из явлений этой формы – войны. Но если другого не дано, то в чём философская мысль Л. Н. Толстого? 29 II.7 Загадка первой части «Эпилога» Есть, на наш взгляд, важная кольцевая особенность романа, связанная с ребёнком – Николенькой Болконским, сыном князя Андрея. Кстати, в концепции сопоставления образов есть основание обозначить не только привычную антитезу Кутузов – Наполеон, но и Болконский – Наполеон. Значительным по смыслу представляется, что перед Бородинским сражением Наполеон картинно позирует перед портретом малолетнего сына, которому игрушкой служит земной шар. Мысли Андрея Болконского тоже обращены к сыну. Осознавая предстоящую трагедию и связывая её с враждой как вечной формой бытия, князь с горечью думает о том, что его сын будет таким, как все, - «обманутым и обманывающим». В начале романа Николенька Болконский только готовится явиться в мир, полный противоречий. В финале, пятнадцатилетний, он взволнованно слушает спор-вражду близких ему людей. Смысл эпизода критики в большинстве своём трактуют так: роман заканчивается, а жизнь начинает новый виток. Николенька Болконский – это знак поступательного движения истории: вновь обозначается мотив войны как отражение общих законов бытия человечества и как предчувствие исторического будущего России. Ни у кого нет сомнений в том, что Пьер Безухов уже выбрал дорогу декабриста. Внимательное прочтение текста заставляет обратить внимание на психологические особенности состояния участников эпизода спора. Младший Болконский восторженно слушает Пьера, друга отца, и мысленно на его стороне. 30 Но вот после спора он подходит к Пьеру, «бледный, с блестящими лучистыми глазами»: «Дядя Пьер…вы…нет…Ежели папа был жив…он бы согласен был с вами? – спросил он. Пьер вдруг понял, какая особенная, независимая, сложная и сильная работа чувства и мысли должна была происходить в этом мальчике…и, вспомнив всё, что он говорил, ему стало досадно (курсив наш), что мальчик слышал его. Однако надо было ответить ему. - Я думаю, что да, - сказал он неохотно (курсив наш) и вышел из кабинета». Почему же «досадно» и «неохотно»? Действительно ли можно безусловно предположить, что Андрей Болконский мог стать декабристом? Известно, что А.А.Фет, которого с Толстым связывали самые доверительные и восторженные отношения, был в этом уверен. Объяснить это мнение можно только чувством чести Андрея Болконского, который должен был знать, на какую жертву обрекли себя лучшие люди России, но не убеждением в правильности их решения. Князь, переживший духовное преображение, пытавшийся запереть «двери», за которыми война, испытавший любовь, примирившую его со всем мирозданием, не смог бы снова стать «человеком войны», каким он был в начале романа. И разве Пьер этого не понимал, когда мысленно произносил «надгробное слово» о Болконском: «Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» В тот 31 самый момент вспомнил Пьер о Платоне Каратаеве, «о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли». В «Эпилоге» Пьер, отвечая на вопрос Наташи об отношении Платона к его теперешней жизни, сказал, что тот не одобрил бы его деятельности. Если сопоставить очевидное продолжение жизненного пути Пьера как борьбы за общественные интересы с судьбой того, кто стал его прообразом – Сергеем Волконским, становится ясно, что он снова в поисках смысла жизни и к чему он придёт после тридцати лет каторги. С вернувшимся из ссылки декабристом Л. Н. Толстой встретился в Москве в 1856 году. Уважение и интерес к личности С. Волконского у писателя, несомненно, связан с его собственными исканиями путей совершенствования человеческого мира. В бывшем декабристе он увидел человека, который начал с улучшения мира, а закончил улучшением души, обретя мудрое предупреждение Евангелия: «Ибо какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16: 23). Ответом на вопрос Николеньки об отце является его пророческий сон. В нём, думается, и заложена философская мысль Толстого о преображении мира не силой «извне», а силой «изнутри». Расшифровывают этот смысл мифологические образы сна мальчика. В библиотеке отца он с увлечением читает Плутарха и мечтает совершить подвиг Муция Сцеволы, который, жертвуя собой, миром 32 решил судьбу Рима. В пересказе текста Плутарха история подвига Муция Сцеволы такова. Гай Муций Сцевола, легендарный римский герой, юноша-патриций прославился тем, что, согласно легенде, пытался убить Ларса Порсену, царя этрусков, осадившего Рим. Юноша пробрался в шатёр Порсены, но по ошибке убил царского писца. Его схватили, и тогда он объявил Порсене, что является одним из трёхсот римских юношей, поклявшихся ценою своей жизни убить Порсену. Ему не поверили и потребовали признания, угрожая пытками и смертью. В доказательство своего бесстрашия и верности клятве Муций протянул правую руку в огонь, разведённый на алтаре, и держал её, пока она не обуглилась. Отвага римлянина так поразила Порсену, что он отпустил пленника и заключил мир с Римом. За потерю правой руки Муций получил прозвище «Сцевола» (лат. scaevola – «левша»). Впечатлительный Николенька под влиянием чтения Плутарха по-своему переосмысливает слова Пьера о противостоянии насилию: «…надо как можно теснее и больше народа взяться рука с рукой, чтобы противостоять общей катастрофе. Во сне Николенька видит себя и Пьера в античных доспехах: «Они с дядей Пьером шли впереди огромного войска…Они…неслись легко и радостно всё ближе и ближе к цели. Вдруг…стало тяжело. И дядя Николай Ильич остановился перед ними в грозной и строгой позе…Николенька оглянулся на Пьера; но Пьера уже не было…был отец – князь Андрей. 33 Проснувшись, Николенька обращается в мыслях к отцу, давшему ему силы в момент слабости во сне. Это была спасительная сила любви, к которой пришёл Андрей Болконский и к которой ещё предстоит прийти его сыну: «Отец! Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он (курсив автора) был доволен…». В этом сне, во многом почти повторившем предсмертные видения отца (удерживающие мироздание нити любви), Николенька получает магическое завещание отца – вдохновение на жертву. Сон – это картина вселенского противостояния сил добра силам зла, написанная в духе библейского сказания об Армагеддоне. В христианстве это место последней битвы добра и зла в конце времён. В Книге Откровение Иоанна Богослова говорится, что цари всей земли будут собраны на войну, которая произойдёт в день Всемогущего Бога, когда будет побеждён Антихрист. 34 II.8 Сохранится ли связь человека с естественным миром природы? Швейцарский психолог, философ и астролог, ученик Фрейда, К. Г. Юнг (1875-1961) говорит: для современного человека природные явления и вещи «теряют свою символическую причастность к нему: «В реке не живёт дух, в дереве больше не пребывает жизненная основа человека…. Уже не слышит человек голоса камней, растений, животных и не беседует с ними, веря, что они слышат. Его контакт с природой исчез, а с ним ушла и глубокая эмоциональная энергия, которую давала эта символическая связь». В «Войне и мире», написанной за шесть лет до рождения Юнга, Толстой открыл то, что много лет спустя стало исследованием психолога: писатель уже восстанавливает ту связь, на утрату которой указывал Юнг. Толстой создаёт свою книгу как сакральный текст, соединяющий человека со Вселенной. «Люди мира Толстого» эту связь чувствуют. Князь Андрей проникается состоянием жизненных сил деревьев и открывает, что «на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления». Состоянием растворённости своей во всём природном мире живёт Платон Каратаев и передаёт его Пьеру. Именно мирный, уравновешенный духом веры в миропорядок настрой простого человека выводит Пьера из кризиса, когда он в плену ощутил внутреннюю свободу, и чем больше возрастали трудности плена, тем больше поднималось в нём чувство «нравственной избранности» среди пленных в 35 солдатском балагане (Пьер отказался от предложения французов перейти в офицерский). «…Его свойства, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, - здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывает его». Осмысливая своё новое состояние, Пьер приходит к выводу, что прежде «он всю жизнь свою смотрел туда куда-то, поверх голов окружающих людей, а надо было…смотреть перед собою». И ещё: «Он в плену узнал, что Бог был в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемой масонами Архитектонике вселенной». Природа в естестве противоположностей: день – ночь, земля – небо, вода – камень, рождение – смерть – держит в равновесии мир, постоянно меняющийся, но подчиняющийся вечному обновлению жизни. Те страницы в книге Л. Н. Толстого, в которых человек обращён к жизни природы, напоминание о следовании законам естественного бытия. 36 III. Заключение Существует взгляд на войну как на двигатель прогресса цивилизации. Вот суждения современного автора. «Пожалуй, если бы не было войн и люди изначально бы мирно уживались между собою, то наш мир напоминал бы что-то вроде сказочной страны хоббитов. Уютные хаты с колодцами и вишневыми садками вместо городов, куда в древности людей загнала угроза нападения супостата, заставив селиться друг над другом в многоэтажных домах. А вокруг этой идиллии располагались бы вспахиваемые мотыгами поля, домотканая одежда. Из транспорта – лошади и велосипеды, вместо больниц лечащие травами и заговорами знахари. Со времен седой Античности и до XIX века мирные орудия труда представляли собою все те же простые молоты, топоры, серпы, гвозди и кухонные ножи. Какое там развитие – кузнец приобретал куски меди, бронзы, железа (весьма недешевых) и выковывал точно такой же серп, которым пользовались еще его прадеды. Нужно ли было ему изобретать для этого новые технологии, сплавы? Оружие и доспехи требовали другого подхода. Стремясь изготовить более прочный меч, оружейники изобрели сталь, открыли закалку, придумали 37 булат. Наверное, не стоит даже сравнивать технологии изготовления японского меча и простой косы – между ними целая пропасть. Или возьмем такой, казалось бы, совершенно мирный инструмент, как токарный резец со специальной напайкой. Появившийся на свет благодаря (плачьте, господа толстовцы!) огнестрельному оружию: ружейным стволам и артиллерийским снарядам, которые он вытачивал. И вообще, подавляющее большинство прочных и специальных сплавов, которые сегодня используются в промышленности и строительстве, были созданы именно в военных целях. В качестве брони, в качестве снаряда или как детали для изготовления боевой техники. Кстати, о броне и снарядах. Уже в XIX веке их извечное противостояние привело к появлению мощных орудий и броненосцев. Однако последние требовали столько железа (стальные появились позже), что их массовое строительство смогли начать только после того, как промышленность начала увеличивать производство металла в геометрической прогрессии. Побочным полезным эффектом этого стало удешевление железа и стали, которые начали массово использовать и для других, в том числе мирных целей. А вот фантасты начала ХХ века мечтали о высоких домах из новомодного тогда алюминия – легкого, не боящегося коррозии. Но массовое производство этого чудо-металла стало возможным только тогда, когда им заинтересовались 38 производители боевой авиации. Точно так же появился в нашем мире его вызывающий уважением собрат титан, которого требует аэрокосмическая промышленность и верфи боевых субмарин. Что же касается химии, к которой у большинства из нас отрицательное отношение, то тут мало у кого возникнет сомнение, что и она является злокозненным порождением стремительным развитием милитаристов. химическая Действительно, промышленность была своим обязана производством порохов и взрывчатки, а затем ее щедро финансировали заказчики химического оружия. А в итоге у химиков появились деньги на создание синтетических красителей, лекарств, парфюмерии. Синтетический материал нейлон – тоже военное изобретение, которым пытались заменить парашютный шелк. Сюда же отнесем кевлар, а также добавим еще синтетическое топливо (как ответ на нехватку бензина в воевавшей Германии). Интересно, что даже свекольный сахар своим возникновением обязан войне: во время Наполеоновских войн поставки тростникового сахара в Европу резко снизились, и тогда его решили производить из свеклы. Французского императора следует благодарить и за то, что сегодня в нашем распоряжении есть полки магазинов, заставленные консервами, громоздящимися банками с маринадами и соками. Потому что именно он 39 организовал конкурс на лучшую технологию приготовления продуктов долгого хранения – дабы улучшить продовольственное снабжение своей армии. А тем временем война требовала не только оружия и снаряжения. Тысячи раненых отчаянно взывали о помощи – и на помощь им пришли доктора. Именно армейские «лепилы», вырезавшие стрелы и пули, отпиливающие руки и ноги, зашивающие раны, внесли самый большой вклад в хирургию. Среди них был и профессор Николай Пирогов, который в ходе Крымской войны впервые организовал массовую помощь раненым с применением эфирного наркоза, гипсовых повязок, сортировки пострадавших. Его методы впоследствии стали применять и при разворачивании госпиталей во время стихийных бедствий и техногенных катастроф. Мы с содроганием вспоминаем садистские опыты гитлеровского доктора Менгеле, которые он проводил над живыми людьми: замораживая их, нанося им страшные увечья и ожоги, обливая едкими химреактивами, заражая болезнями, помещая в разреженную атмосферу. Однако мало кто знает, что все скрупулезно записываемые Менгеле результаты страшных опытов были бесценны для медицины, и после войны за ними развернулась настоящая охота. Результаты чудовищных опытов еще одних садистов в погонах – японского «Отряда 731», стали сокровищем для микробиологов. Не случайно их работы поторопились выкрасть американцы – что помогло им создать свой 40 знаменитый Центр по контролю и предотвращению эпидемий (Centers for Disease Control and Prevention). Лечение раненых требовало не только мастерства хирурга, но и новых лекарств, прежде всего антисептиков. И Александр Флеминг, проработавший в Первую мировую военным врачом, посвятил свою дальнейшую работу поиску препарата, который бы спасал их от коварных инфекций. В 1928 году она увенчалась открытием пенициллина. Теперь выйдем из аптеки и подойдем к проспекту, глядя на бесчисленные автомобили, коптящие воздух наших городов. Как вы уже догадались, в наш мир их тоже привели военные. Самый первый самодвижущийся экипаж с паровой тягой был построен французом Кюньоном в 1769 году и предназначался для транспортировки пушек. Спустя сто лет эту идею реанимировали в виде автомобилей, которые тут же начали использоваться в военных целях. Скоростные моторные катера, ставшие сегодня развлечением богачей, ведут родословную от своих прадедов-торпедоносцев. Подводная лодка, открывшая нам тайны морских глубин, была чисто военным изобретением. И даже свой акваланг Жак Ив Кусто собрал в 1943 году для того, чтобы с его помощью совершать диверсии против оккупировавших Францию гитлеровцев. 41 Снова вспомним авиацию. До 1914 года были аэропланы с хрупкими крыльями для отважных чудаков – а затем начали стремительно увеличивать размеры, мощность двигателей, прочность конструкции. И пассажирские самолеты, созданные с учетом опыта постройки бомбардировщиков, показали, что расстояния между европейскими столицами могут измеряться всего несколькими часами полета. Кстати, турбореактивный и турбовинтовой двигатели, без которых немыслимы современные самолеты, тоже являются военными разработками. Ну а то, что космические ракеты, унесшие человека на орбиту и дальше к Луне, являются прямыми потомками боевой ФАУ-2, знают, пожалуй, все. Радар появился как средство обнаружения вражеских кораблей и бомбардировщиков. Эти «глаза и уши» армии, использовавшиеся уже во Вторую мировую, сегодня помогают спокойно плавать мирным судам и функционировать сети воздушного сообщения. Не менее важной составляющей боеспособности любой армии всегда была связь, без которой воевать так же невозможно, как и без боеприпасов. От конных вестовых, размахивания флагами и подачи сигналов дымом, в ХХ веке военные совершили резкий скачок к телефону и рации. Необходимость держать связь как с каждым экипажем броневой машины или разведотрядом (сейчас – даже отдельным бойцом), так и между штабами, 42 находящимися друг от друга в сотнях и тысячах километров, заставила военные КБ искать новые концепции и технологии. Мирным применением которых стали спутниковое телевидение, FM-радио и мобильная связь. Но и этого засевшим в бункерах генералам было недостаточно. И вот в 60-х годах прошлого столетия Управление перспективных исследований и разработок Министерства обороны США (DARPA) задалось вопросом разработки концепции децентрализованного управления военными и гражданскими объектами в условиях ядерной войны. Так появился ARPANET, ставший прообразом современного Интернета. Мною перечислены только уже работающие на мирные нужды военные разработки. Однако милитаризм готовит преподнести нам еще немало удивительных и полезных изобретений. Например, в ближайшие годы миллионы инвалидов наверняка смогут обрадоваться специальным электронно-механическими корсетам и протезам, которые помогут им снова ходить и работать. Это произойдет, если американские инженеры закончат разработки своего боевого суперскафандра с т.н. «мускульными усилителями». Не будем забывать, что и такими очень перспективными направлениями, как нанотехнологии и генетика, в основном занимаются тоже по заказу военных. 43 Поэтому хотя борьба за мир во все мире – дело нужное, однако в нем, наверное, стоит соблюдать некоторую меру. Ведь сокращение расходов на военные разработки грозит сворачиванием многих проектов, которые в будущем могут быть обращены на пользу мирному развитию человечества. Такой вот парадокс…»1 Что этому можно противопоставить? Великий мыслитель, писательреалист и философ, Л. Н. Толстой понимал состояние умов. Почти через двадцать лет после создания войны и мира он записал в дневнике: «Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдёт всё так же. Если бы Христос пришёл и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы, и больше ничего» (25 ноября 1888 года). В своё последнее творение «Круг чтения» писатель внёс рассуждения мировых мыслителей, в том числе и о войне (см. «Приложение»). Вот одно из них: «Вы спрашиваете: необходима ли ещё война между цивилизованными народами? Я отвечаю: не только «уже» не необходима, но никогда не была необходима. Не иногда, но всегда она нарушала правильное историческое развитие человечества, нарушала справедливость, задерживала прогресс. 1 Сергей Кутовой. «Война как двигатель прогресса». 17.02. 2010. Источник: "From-UA" 44 Если последствия войн иногда и бывали выгодны для общей цивилизации, то вредных последствий было гораздо больше. Мы не видим их потому, что только часть вредных последствий тотчас же очевидна. Большая часть их, и самые важные, незаметны нам». Категории добра и зла в сознании людей – понятие относительное. Толстой твёрд в вере: добро абсолютно. Если научное творчество в руках войны, соперничество силы неминуемо приведёт к мировой катастрофе. Кто этого не знает, если во всём мире ни одна книга не имеет такого количества переводов, изданий, как Библия. Более двух тысяч лет читающие эту Книгу не могут реализовать мечту о «возвращённом Рае», потому что самым трудным оказывается сделать шаг к себе – отказаться от любого зла. В дневнике 29 июля 1904 года Л. Н. Толстой записал: «Перестроится мир не извне, но изнутри». Писатель настойчиво утверждал, что чувство мести чуждо русскому человеку. «Цель народа, - пишет Толстой в «Войне и мире», - была одна: очистить свою землю от нашествия». Народ, изгнавший врага не по приказам, не по правилам войны, а по велению естественного чувства сопротивления гибельному злу, испытывает сострадание к поверженному врагу – жалким, брошенным умирать от голода и холода на российских дорогах людям. Кутузов выразит это чувство словами милосердия: «Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди». 45 Знаменитый эпизод, в котором русские солдаты согревают у костра и кормят пленных французов, - это апофеоз не войны, а мира – единения людей, живущих на одной Земле, под одним Небом. Сцена венчает книгу о мире человеческом и его связи с мирозданием. Звёзды становятся ближе людям, будто участвуя в их согласии: «Звёзды…разыгрались в чёрном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чём-то радостном, но таинственном перешёптывались между собой». 46 Приложение Самое прекрасное оружие есть неблагословенное оружие. И потому разумный человек не полагается на него. Он больше всего дорожит миром и спокойствием. Он побеждает, но не оружием. Лао-Тсе Вооружённый мир и война если и будут когда-либо уничтожены, то никак не царями, не сильными мира. Война слишком выгодна для них. Война прекратится только тогда, когда те, кто больше всего страдают от войны, поймут, что их судьба в их же руках, и для своего освобождения от бедствий войны употребят самое простое и естественное средство: перестанут повиноваться тем, кто вовлекает их в войну, делает их солдатами. По Хардюэну В нравственном мире всё связано ещё теснее, чем в плотском. Всякий обман влечёт за собой ряд обманов, всякая жестокость – ряд жестокостей. Если человек раз нарушил лёгкую заповедь, то он в конце не остановится пред нарушением важной. Если он преступил заповедь: «Люби ближнего твоего, как самого себя», то он впоследствии будет нарушать и запреты: не мсти и не имей злобы и не возненавидь брата твоего, - и дойдёт, наконец, до пролития крови. Талмуд 47 Вы спрашиваете: необходима ли ещё война между цивилизованными народами? Я отвечаю: не только «уже» не необходима, но никогда не была необходима. Не иногда, но всегда она нарушала правильное историческое развитие человечества, нарушала справедливость, задерживала прогресс. Если последствия войн иногда и бывали выгодны для общей цивилизации, то вредных последствий было гораздо больше. Мы не видим их потому, что только часть вредных последствий тотчас же очевидна. Большая часть их, и самые важные, незаметны нам. И потому мы не можем допустить слово «ещё». Допущение этого слова даёт право защитникам войны утверждать, что спор между нами есть дело только временного соответствия и личной оценки, и разногласие наше тогда сведётся к тому, что мы считаем войну бесполезной, тогда как они считают её ещё полезной. Они охотно согласятся с нами, с такой постановкой вопроса и скажут, что война действительно может сделаться бесполезной и даже вредной только завтра, но не нынче. Нынче же они считают нужным произвести над народом те страшные кровопускания, называемые войнами, которые совершаются только для удовлетворения личных честолюбий самого малого меньшинства. Потому что такова была и такова теперь единственная причина войн: власть, почести, богатства малого числа людей в ущерб массам, естественное легковерие которых и предрассудки, вызываемые и поддерживаемые этим меньшинством, делают войны возможными. 48 Гастон Мох Иногда один властитель нападает на другого из страха, чтобы тот не напал на него. Иногда начинают войну потому, что неприятель слишком силён, а иногда потому, что он слишком слаб, иногда наши соседи желают того, чем мы владеем, или владеют тем, чего нам недостаёт. Тогда начинается война и продолжается до тех пор, покуда они захватят то, что им нужно, или отдадут то, что нужно нам. Джонатан Свифт Прошло время рассуждать о вреде войны. Об этом всё уже сказано. Теперь осталось одно, с чего следовало начать каждому человеку: не делать того, что он считает недолжным. Неправда, что существование войны доказывает её необходимость. Совесть человечества говорит, что это неправда и войны не должно быть. Может ли быть что-нибудь нелепее того, что человек имеет право убить меня, потому что он живёт на той стороне реки и что его государь в ссоре с моим, хотя я и не ссорился с ним? Паскаль Придёт время, когда народы поймут безумие войны. 49 Четыре века тому назад жители Пизы и Лукки были разделены между собой такой жестокой ненавистью, что она казалась вечной и что самый ничтожный носильщик Пизы считал бы постыдной изменой воспользоваться чемнибудь от самого первого гражданина Лукки. И что же осталось теперь от этой ненависти? Что останется от нелепой ненависти пруссака к французу? Можно быть смело уверенным, что эти чувства покажутся нашим потомкам, как ненависть афинян к спартанцам или жителей Пизы к жителям Лукки. Люди поймут, что у них есть более нужные дела, чем нападение друг на друга; что их общие враги – это нищета, невежество, болезни; и что усилия их должны быть направлены против этих ужасных бедствий, а не против своих сотоварищей в несчастии. Шарль Рише Общественная жизнь опирается на сознание, а не на науку. Цивилизация – прежде всего дело нравственное. Если нет честности, нет уважения к праву, нет уважения к обязанностям, нет любви к ближнему – словом, если нет добродетели, всё находится в опасности, всё рушится: и ни науки, ни искусства, ни роскошь, ни промышленность, ни риторика, ни полиция, ни таможня не в состоянии задержать висящее на воздухе здание, не имеющее основания. Государство, основанное только на расчёте и скреплённое страхом, представляет сооружение и гадкое и непрочное. Только нравственность масс есть прочный фундамент всякой цивилизации; краеугольным камнем его служит долг. Те, 50 которые в тиши исполняют его, подавая этим добрый пример, являются таким образом спасением и поддержкой того блестящего света, который и не знает о них. Девять праведников могли спасти Содом, но нужны тысячи и тысячи добрых людей, чтобы спасти народ от развращения и погибели. Амиель 51 СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. Берман Б.И. Сокровенный Толстой. Религиозные видения и прозрения художественного творчества Льва Николаевича Толстого. - М., 1992. 2. Бочаров С.Г. Роман Л.Н.Толстого «Война и мир». – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1968. 3. Галаган Г.Я. Л.Н.Толстой. Художественно-этические искания. – Л., 1981. 4. «Литературное наследство», том 69, кн. 1. Лев Толстой. – М.: Издательство Академии наук СССР, 1961. 5. Мифы народов мира. Энциклопедия. – М.: Олимп, 1997. 6. Полтавец Е.Ю. «Война и мир» Л.Н.Толстого на уроках литературы. – М.: Дрофа, 2006. 7. Роман Л.Н.Толстого «Война и мир» в русской критике. – Л., 1989 8. Толстой Л.Н. Об истине, жизни и поведении. – М.: Эксмо, 2006. 52
