СТАТУС ЖЕНЩИНЫ В УСЛОВИЯХ ОБЩЕСТВА ПОТРЕБЛЕНИЯ

СТАТУС ЖЕНЩИНЫ В УСЛОВИЯХ ОБЩЕСТВА ПОТРЕБЛЕНИЯ
БАЙМУХАМЕТОВ ЖАНАТ
Казахский Государственный Женский Педагогический Университет, Алматы
Большинство мыслителей, от античности до Нового вре-мени, считали, что положение
женщины обусловлено ее биологи-ческой природой, и, употребляя понятие “человек”, имели в виду
“мужчина”. И в наши дни мы нередко становимся свидетелями дискриминации женской половины
населения как в частной и семейной жизни, так и в общественно-политической, государ-ственной
деятельности.
Женский вопрос до сих пор поднимался в традиционном ключе: брак, семья, воспитание
детей, семейные отношения и гражданство, семья и государственная власть. Лишь изредка и в
самой общей форме затрагивались проблемы повседневной жизни женщины – мода, развлечения,
обыденные занятия по дому и т.д. Однако эти стороны жизни не стали предметом спец-иальных
исследований, поскольку рассматривались как часть общих проблем социально-политических и
социально-эконо-мических отношений, либо в исключительно справочной форме изложения.
Как отмечает в своей диссертации российский кандидат социологических наук Нурия
Шакирова: «Потребность в осмыслении и реальном отражении в общественном сознании негативных процессов, связанных с кризисом семьи, неблагопо-лучная или социально
дезадаптированная семья является, вне всякого сомнения, зеркалом общего социальноэкономического неблагополучия. Исследуя ее в социологическом ключе, мы получаем адекватную
картину состояния общества в целом» [1].
При анализе современного состояния гендерных отно-шений среди социологов и демографов
можно выделить две точки зрения на их перспективы: первая - пессимистическая, согласно которой
традиционные гендерные отношения распа-даются и их состояние можно рассматривать как
кризисное, вторая - оптимистическая по которой считается, что их формы и функции сохраняются,
и будет существовать в дальнейшем.
Морально-охранительный дискурс воспроизводит тради-ционные гендерные идентичности, в
результате чего он оказы-вается адекватным опыту «женщины-матери» и «влюбленной женщины».
Основными оппонентами в этом дискурсе становятся традиционные гендерные репрезентации:
позитивная репрезен-тация женщины-матери и негативная женщины-сексуального объекта.
Негативная репрезентация большей частью имеет место в так называемых обществах потребления.
Общество потребления – одна из характеристик общества модерна (современного общества),
которое во все большей степени оказывается организованным на основе принципа по-требления.
Это связывается обычно с такими социальными изме-нениями, как рост доходов, существенно
изменяющий структуру потребления ( все больше средств тратится не на товары первой
необходимости, а на предметы длительного пользования, досуг и т.п.); снижение
продолжительности рабочего и рост свободного времени; размывание классовой структуры и
многофакторный характер социальной дифференциации, ведущий к тому, что формирование
идентичности все более и более смещается от трудовой сферы к сфере досуга и потребления;
индивидуали-зация потребления, которое формирует индивидуальный стиль и имидж. Что касается
экономики, то ее в соответствии с этими из-менениями часто называют “экономикой потребителя”,
а не производителя, где не предложение формирует спрос, а напротив – спрос формирует
предложение. Рынок сегментирован, а инди-видуальное потребление отражает не только
социальные харак-теристики потребителя, являясь демонстрацией его социального статуса, но и
особенности его индивидуального образа жизни.
Выступая против социо-политических принципов общества потребления французский
философ Жан Бодрийяр отмечает:
Везде мы присутствуем при историческом разложении оп-ределенных структур, которые
отмечают в некотором роде под знаком потребления свое реальное исчезновение и свое карикатурное возрождение. Семья распалась? Ее прославляют. Дети не являются больше детьми? Создают
культ детства. Старики оди-ноки и не имеют общения? Проникаются коллективной неж-ностью к
старости. И еще яснее: превозносят тело даже по мере того, как его реальные
возможности атрофируются и оно все более и более попадает под систему контроля и городского,
про-фессионального, бюрократического принуждения…
В наборе потребления есть объект более прекрасный, более драгоценный, более яркий, чем
все другие, более нагруженный коннотациями, чем автомобиль, объект, который, однако, все их
подытоживает: это – Тело. Его «новое открытие» после тыся-челетней эры пуританства,
произошедшее под знаком физичес-кого и сексуального освобождения, его вездесущность в
рекламе, моде, массовой культуре (и особенно женского тела, нужно бы понять почему),
гигиенический, диетический, терапевтический культ, которым его окружают, навязчивость
молодости, элегант-ности, мужественности или женственности, ухода, режимов, жертвенных
занятий, который с ним связаны. Миф Удовольствия, который его окутывает, - все сегодня
свидетельствует, что тело стало объектом спасения. Оно буквально заменило собой душу в этой
моральной и идеологической функции. [2, 166-168].
Здесь мысль французского философа ясна: культ тела подменяет собой культ духа,
отодвигает на второй, а то и третий план все, связанное не только с духовностью, восхождением,
об-ращением к высшему, но даже с разумом, элементарной гар-монией душевных и физических
качеств. Тело человека стало товаром, бесконечным ресурсом для продажи. Пластическая хирургия, косметология, фитнес, диетология и прочие «сервисные услуги» транслировали человеку:
такой, какой ты есть - ты не подходишь для жизни, ты неприемлем, но твой внешний вид можно
улучшить! Ты можешь соответствовать лучшим стан-дартам красоты — только заплати деньги!
Особенностью размышлений Ж.Бодрийяра является то, что он делает вывод, что, являясь
новой сферой общественно-произ-водственной рационализации, потребление одновременно предстает как утрата смыслов и игра знаков, как жизнь во вселенной знаков. Поэтому его критическая
теория заканчивается не призы-вом к новым общественным силам, а надеждой на некие катастрофические вмешательства, тектонические сдвиги обществен-ной почвы, которые разрушат
знаковый мир западного человека и вернут его в мир реальных вещей и реальных отношений.
Общество потребления культивирует «семейные ценности» для спекуляции на нуждах семьи
и раздувания торговли, по-требления. Под «заботу о близких» толпе можно внушить необходимость не самых нужных, а часто и полностью бесполезных товаров и услуг, сажать на кредиты
и побуждать работать еще больше, на износ.
Весьма “красочную” картину постсовременного общества потребления, так описал известный
американский медиолог Джеймс Лалл:
...Традиционные устои социальной стабильности исчезают. Простота уступает место
сложности. Определённость условна. Память коротка. Реальность симулятивна. Стыд исчезает. Непосредственное удовлетворение приходит на смену долгосроч-ных целей. Стиль торжествует над
содержанием. Коммерциали-зация распространяется взрывообразно. Правят чувства. Социаль-ные
последствия такого изменения вполне реальны. Больше бра-ков заканчиваются разводом.
Значительно больше детей рождены вне брака. Продолжительность труда сокращается.
Корпорации рвут документы. Старшеклассники стреляют друг в друга. Вирусы заражают
компьютеры. На телевидении идут войны. Леса уничтожаются. В музыке нет мелодий. Татуаж и
серьги в языке вопиют о внимании к себе. Любые коллективные цели в жизни становятся
неопределёнными. Культурные категории, контексты, допущения, пристрастия и уместности
безумно замещают друг друга. От социальных отношений до музыки и архитектуры – ничто
больше не имеет смысла. Последствия этого ощутимы глобально. Оформляется новый мировой
беспорядок» [3, 13-14].
Процесс глобализации и процесс феминизации в условиях цивилизации всеобщего
потребления идут рука об руку. Глоба-лизации соответствует ницшевское понятие “Воли к власти”,
переведённое не только на язык политики, но и гендерных оснований культуры. Женщина сегодня
ощущает непреодолимые стремление почувствовать власть над тем существом, которое
подготовило почву для своего тотального закабаления со стороны женщины. Мужчина как на
социо-политическом, так и на част-ном семейном уровне станови в условиях общества потребления
постепенно, но неумолимо становится заложником того тота-лизующего материального дискурса,
который исходит в основ-ном от главного потребителя: Женщины. В отличие от мужчины,
идеализирующего семейные отношения с хозяйственной и покладистой женщиной, воображение
женщины эпохи потреб-ления рисует ей семейную идиллию с богатым и щедрым мужем,
способным к предоставлению ей возможности потреблять как можно большее количество услуг и
товаров.
Собственно говоря, мужчина стремится увидеть в любимой им женщине воплощение
далёкого и в тоже время близкого идеа-ла. Женщина же, умело пользуясь этим стремлением,
заземляет его, требуя от мужчины материализации его идеальных образов. В результате этого
ассиметричного взаимодействия полов и возникло движение человечества от первобытного,
“пещерного” существования на лоне благодатной природы к комфортному прозябанию в сумерках
технотронной цивилизации всеобщего потребления с ее культом телесности, по преимуществу,
под-вергшейся искусственной пластической модификации.
Согласно российскому философу и исследователю гендер-ных отношений Евгению
Головину, равноправие, эмансипация, феминизм – симптомы нарастающего женского господства,
так как “равенство полов” только очередной “демагогический фантом” Этот тезис Е.Головин далее
обосновывает следующим образом:
Мужчина и женщина в силу резкой разности ориентаций пребывают в постоянной скрытой
или явной борьбе, и характер общественно-исторического цикла зависит от доминации того или
иного пола. Мужчине изначально свойственна центробеж-ность, движение слева направо, вперед,
снизу вверх. У женщины всё наоборот. Импульс “чисто-мужской” – отдать и отстранить, “чистоженский” – забрать и сохранить. Разумеется эти импульсы весьма схематичны, ибо каждое
существо андрогинно в той или иной мере, однако, совершенно ясно, что от упорядоченности и
гармонии их проявлений зависит благополучие индивида в част-ности и общества в целом, но
подобная гармония невозможна без активной иррациональности оси бытия, интуитивной убежденности в целесообразности своего пути. Иначе центробежная энер-гия либо разорвет человека, либо
вынудит его искать во внешнем мире какой-то центр и точку приложения сил. Но это ведет к
разрушению индивидуальности и полной бесконтрольности собственного мужского начала.
Эротическая энергия вместо того, чтобы активизировать и активировать тело, как это должно
происходить в нормальном организме, принимается диктовать телу собственные жизненные
условия.
«Мужчины боятся собственных мыслей, бандитов, началь-ников, “общественного мнения”,
деньгососущих и деньгодающих пауков. Но пуще всего они боятся женщин» [4] – так в целом
обрисовывает Е.Головин общую ситуацию с гендерными отно-шениями, которые вынуждают
мужчин становится либо тира-нами, либо “подкаблучниками”.
Согласно статистическим данным, в известном смысле, су-ществует определенный паритет
между численностью новорож-денных девочек и новорожденных мальчиков. В подростковом
возрасте между юношами и девушками этот паритет продолжает сохраняться. Однако среди
населения достигшего 30-ти летнего возраста и старше численность женщин начинает резко преобладать над невысокой численностью мужчин, которая к тому же имеет постоянную и неуклонную
тенденцию катастрофически убывать в связи с высоким среди этой малочисленной группы людей
показателем смертности.
Демографы и социологи объясняют этот факт тем, что именно мужское население большей
частью подвержено сер-дечно-сосудистым заболеваниям, несчастным случаям в быту и на
производстве, таким губительным социальным феноменам как алкоголизм и наркомания,
смертельным случаям во время служ-бы в вооруженных силах, участия в боевых действиях, а также
в результате столкновения с жесткими структурами криминального мира.
Женщина же с ее неведомыми до сих пор глобальными по своим параметрам
потенциальными возможностями, становится для всего остального деморализованного ущербного и
падшего человечества, сумевшего утратить веру в трансцендентного Бога, новым внутренним и
внешним божеством тотально феминизиро-ванного и фетишизированного общества потребления в
форме так называемого Гламура (Glamour). Гламур – это способ пре-бывания постсовременной
глобалистической культуры в режиме ее перманентной трансгрессии в безличное пространство
изна-чального господства “материнского” как основы всякой субъект-ности, культурной матрицы,
которая располагается по ту сторону реального и виртуального, красивого и безобразного, в конце
концов по ту сторону Добра и Зла, т.е. морального а аморального. Гламур – это бесконечная власть
очарования (fascination), которая осуществляется посредством мягких технологии тотального
подавления обезличенных масс. Поэтому Гламур – это не столь-ко материальный субстрат
материальной жизни как таковой, сколько головокружительные эффекты, возникающие на стыках
таких машин по производству симуляционных моделей желания как реклама, мода, порно и т.п.
Теперь повсюду торжествует власть Гламура. Вот почему в вековых попытках овладеть жен-щиной
как некой виртуальной идеальности мужчина именно теперь потерпел полное фиаско ценой своей
жизни и ценой своей смерти.
Властвуя над умонастроениями людей, массовая культура общества потребления в первую
очередь воспринимает себя как некую возможную альтернативу продвижения цивилизации по пути
тотального контроля над семьёй как основным гражданским институтом страны.
В центральноазиатском регионе, как и во всем глобализи-рованном мире, гендерные
отношения и основанный на них инс-титут семьи, становятся безобразно плоскими, лишенными
глу-боких исторических корней. Устанавливается власть симулякра (подобия, обманки),
торжествующего не только на Западе, но и в так называемых развивающихся странах, желающих
войти в рейтинг наиболее развитых государств.
Замечено, что чем более высоко развиты страны, тем мень-шую они имеют численность
семьи и рождаемость. Массовое развитие контрацепции можно считать причиной снижения рождаемости, но более верно было бы говорить о том, что само оно возникло в связи с массовым
запросом на них, то есть, в связи с массовым бытовым запросом на минимизацию семьи.
Но налицо оказалось и известное противоречие: отдельный человек и отдельная семья
заинтересованы в малой деторождае-мости ради обеспечения высокого комфорта и уровня потребления. Но социум, страна, достигшая высокого уровня богатств и потребностей, по-прежнему
заинтересована в том, в чем ранее они были с семьей едины, - в увеличении числа работников.
Главное же – изменение самих стимулов. То есть, измене-ние самих ценностных основ
общества. Нужно социально осу-ществить две замены. Первая – это переход от общества потребления, где главное богатство – то, что ты можешь потребить, к обществу созидания, где главное
богатство - это то, что ты можешь создать, какой отпечаток ты можешь наложить на окру-жающий
мир.
И вторая замена – это переход от общества потребления к обществу познания, от общества
где главная ценность то же потребление, к обществу, где главная ценность – познание.
Решение гендерных вопросов – дело будущего. Сегодня же мы, вольно или невольно,
вынуждены считаться с принципами гендерного релятивизма, согласно которым не существует
единой культуры человечества как целого. Каждая культура, каждый индивид как носитель
биологического и социального пола развивается особым образом. Сегодня же, пример обращения
культур к изначальным формам матриархата, показывает, что архаика не хуже современности с ее
идеологией глобальной унификации. Почему бы истории не совершить новый очередной виток –
назад в будущее?
Примечания:
[1] Шакирова Н.Н. Социальная защита и детства в условиях социально-экономической
трансформации российского общества.
http://www.dissercat.com/content/sotsialnaya-zashchita-materinstwa
[2] [Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Республика, Культурная
революция, 2006. C. 272.
[3] Цит. по Нуржанов Б.Г. Культура Модерн. Постмодерн. Алматы.: Өнер, 2012. C. 336.
[4] Головин Е. Эра гинекократии. Журнал «Элементы, № 6, 2000; http://arcto.ru/article/478.