А. Филатов. Психотехники и измененные состояния сознания

Психотехники и измененные состояния сознания. Сб. материалов
Второй международной научной конференции (12–14 декабря 2013 г., СанктПетербург) / Отв. ред. С. В. Пахомов. – СПб.: РХГА, 2015.
А. А. Филатов
ПРИНЦИПЫ ГАЛЛЮЦИНАТОРНОЙ ДИНАМИКИ И
МЕТАКОГНИТИВНЫЕ ОСНОВАНИЯ ИСС, ИНДУЦИРОВАННЫХ
ГАЛЛЮЦИНОГЕНАМИ СЕРОТОНИНЕРГИЧЕСКОЙ ГРУППЫ.
К категории серотонинергических (т. е. взаимодействующих с
серотониновой системой человека) относятся по преимуществу
галлюциногены, использовавшиеся в шаманских и ритуальных практиках
древних и традиционных обществ американского континента; а также ЛСД,
применявшийся в психотерапии в 1950–60-е гг.1. Под термином «ИСС» в
этой статье подразумевается только соответствующие состояния сознания,
индуцированные психоактивными веществами данного типа. Изучение
принципов организации галлюцинаторного содержания ИСС дает ключ к
пониманию целого ряда явлений эстетического, культурологического,
религиозно-философского порядка, которые не могут быть правильно
интерпретированы в отрыве от данной проблематики.
Дискурс о галлюцинаторной феноменологии ИСС неизбежно
оказывается в эпицентре столкновения двух философско-методологических
парадигм. И классические определения «галлюцинаций»2, и само понятие
«ИСС» имплицитно содержат в себе презумпции классической
рациональности, предполагая в качестве отправной точки концепт
«психологической нормы», «обычного состоянии сознания» (ОСС) 3, а также
прямолинейный онтологизм корреспондентной теории истины, в наиболее
развернутом виде представленный в вульгарных версиях марксистсколенинской «теории отражения». При таком подходе галлюцинаторный опыт
либо неизбежно попадает в психопатологический контекст, либо
рассматривается как некий побочный продукт перехода сознания на
«приспособительно оправданный, качественно измененный способ
функционирования ˂…˃ когнитивных и рецептивных модулей» [Спивак
2000: 6–7]. На противоположном полюсе стоит утверждение о том, что
Подробнее о классификации и истории использования см.: [Соломзес, Чебурсон,
Соколовский 1998; Добкин де Риос 1997].
2
Подобные определения галлюцинаций основаны на выделении двух критериев: а)
восприятие объекта при отсутствии объективного раздражителя, б) убежденность
галлюцинанта в реальности галлюцинаторного феномена. См.: [Рыбальский 1983: 58–64]
3
Методологическая категория в теории ИСС А. Людвига и Ч. Тарта.
1
галлюциногены, оправдывая другое свое название4, активизируют «…
диапазон обычно скрытых явлений, относящихся к неотъемлемым
способностям человеческого ума и играющим важную роль в нормальной
психической деятельности» [Гроф 2000: 47]. На этом фоне весьма
конструктивным представляется феноменологический подход, с позиций
которого понятие «ИСС» критикуется за отсутствие в нем разграничения
между сознанием и его содержанием, и, например, по отношению к
«шаманскому трансу» предлагается говорить не об ИСС, а о различных
«феноменологических моделях сознания» [Rock, Krippner 2007].
Если развернуть данный тезис в программу исследования, то
галлюцинаторные переживания в ИСС предстают как ценностно-значимая
форма презентации психической реальности, а релевантную теорию
галлюцинаторной динамики ИСС возможно построить только, рассматривая
специфику изменения содержания сознания сквозь призму «нормальной»
работы когнитивно-перцептивного аппарата.
В ходе преодоления классической субъект-объектной парадигмы в ХХ в.
была осознана активная роль субъекта на всех уровнях когнитивной
деятельности. Согласно конструктивистскому подходу в когнитивных
науках, положение постнеклассической науки об эпистемологической
включенности субъекта познания в познаваемый объект, распространяется не
только на уровень представлений, но и на уровень восприятий и ощущений,
что отражено в таких понятиях, как «апперцепция» (Кант, Гербарт, Вундт),
«фрэйм» (Минский), «когнитивная схема» (Бартлетт, Найсер), и др.
«Воспринимаемое нами в любой момент представляет собой ментальную
конструкцию, основанную на наших познавательных стратегиях, нашем
предшествующем опыте, пристрастиях, ожиданиях, мотивации, внимании и
т. д.» [Шиффман 2003: 397]. Открытый в последние десятилетия
психофизиологический механизм повторного входа и / или информационного
синтеза – «reentering» (Эделмен), «reverberation» (Хебб), «круг ощущений»
(Иваницкий) – обосновывает подобные концепции на уровне физиологии
мозга5. Любой момент осознанного восприятия (которое само есть
непрерывная цепь таких моментов с интервалом 200 – 300 мс) «возникает на
базе сопоставления, синтеза наличной информации и сведений, извлекаемых
из памяти, что обеспечивается кольцевым движением нервных импульсов с
повторным входом возбуждения в места первоначальной проекции»
[Иваницкий 1997: 53]. На деле это означает физиологическую невозможность
непосредственной презентации реальности в сфере сознания без опоры на
внутреннюю «матрицу познания» и прошлого опыта, и предполагает в ходе
восприятия частичное или полное замещение воспринимаемого объекта
перцептивным стереотипом6. Согласно «теории перцептивных гипотез»
«Психоде́лики»: от греч. psyche – «душа», «сознание» и δήλος – «ясный»,
«очевидный»
5
Подробнее см.: [Александров 1997: 208; Edelman 1989].
6
Данная позиция (актуализирующая философские выводы И.Канта о
непознаваемости «вещи в себе») на сегодняшний день наиболее полно представлена в
4
(Брюнер, Грегори, Смирнов), визуальная картина мира представляет собой
проективную динамику вероятностных зрительных конструктов («объектгипотез»): «образы восприятия – это перцептивные гипотезы,
предсказывающие не воспринимаемые явно характеристики объектов»
[Грегори 2011: 219]. «Фактически мы живем не в том мире, каким он
является в каждую данную долю секунды, а в том мире, каким он будет через
некоторый
промежуток
времени»
[Смирнов
1985:
164].
Психофизиологически этот алгоритм выдвижения, подтверждения и
опровержения перцептивных гипотез выстраивается по законам индуктивной
логики. А это значит, что чувственное восприятие, особенно зрительное
(будучи, по Грегори, эволюционным прототипом мышления) участвует в
смысловой интерпретации объекта. Таким образом, смыслоориентирующие
акты сознания по существу оказываются необходимыми и первичными
конститутивами восприятия. Как показывают многочисленные эксперименты
и когнитивные исследования, фактически объект должен быть
интерпретирован, для того чтобы он мог быть воспринят.7
В целом понятие активности используется в двух значениях,
отражающих репрезентативный и модулирующий уровни активности. В
первом случае речь идёт о трансцендентальной (в кантианском смысле)
способности субъекта конструировать внешний мир на основе внутренней
информации – структурах предшествующего опыта, прогностических
моделях реальности. Под модулирующей активностью подразумевается
работа высших психических функций по итоговой интерпретации и
категоризации перцептивного материала: смысловые, мотивационные,
эмоциональные
регуляторы
актуального
содержания
сознания,
обуславливающие индивидуальные модусы восприятия в конкретный
момент времени8 (включая так называемые когнитивные искажения). В
норме репрезентирующая активность поставляет восприятию перцептивные
стереотипы, а модулирующая активность корректирует их динамику на
основе анализа входящей информации.
Фармакодинамическое действие серотонинергических галлюциногенов
на нервную систему вцелом сводится к снятию естественных тормозных
барьеров
(5-HT
рецепторы),
препятствующих
накоплению
«информационного шума» в коре головного мозга. Вследствие этого на
невральном уровне усиливается не только интенсивность подачи нервных
сигналов, но и иррадиация возбуждения (распространение сигнала на
соседние участки нервной системы). В ментальной сфере это выражается в
увеличении объема и ассоциативности психического материала, поскольку в
когнитивной нейронауке теорией «кортикального дисплея» С. Косслина. По Косслину,
подобная «дискриминация» действительности диктуется биологической необходимостью
оптимизации работы мозга путём перевода восприятия в режим менее энергозатратной,
условно-рефлекторный деятельности. См.: [Kosslyn, 1994].
7
См. например: [Агафонов 2003: 232-236], [Величковский 2006: 226-233].
8
«Поведенческие детерминанты» восприятия в системе Брюнера [Брюнер
1977: 65-66], теория «установки» Д.Узнадзе и его школы.
передаче сигнала одновременно задействуется множество нейронных путей.
Процесс возбуждения движется от периферии к центру, захватывая сначала
сенсорные системы, затем центры памяти и эмоций, и, наконец, волевую
сферу. На первом этапе действия вещества (или при малой степени
интоксикации) перестает «фильтроваться» входная информация в
анализаторах, что переживается как обновленное восприятие, свободное от
перцептивных стереотипов: «…я видел то, что видел Адам в утро своего
сотворения – мгновение за мгновением, чудо обнаженного существования»
[Хаксли 2009: 17]. Феномен синестезии – показательный пример того, как на
данном этапе иррадиация возбуждения проявляется в сфере психического,
вызывая смешение в восприятии различных классов ощущений.
На следующей стадии процесс охватывает центры памяти и эмоций.
Именно вовлечение данного уровня в структуру репрезентативной и
модулирующей активности непосредственно провоцирует галлюцинации в
ИСС. Вслед за биографическим слоем памяти, актуализируется ее
«мифологический
уровень»
(Дремов,
Семин),
«филогенетическое
бессознательное» (Гроф), материал которого, судя по богатой
феноменологии, может храниться только на уровне структур ДНК (хотя на
сегодняшний день их физиологический коррелят не найден). «Многие из
переживаний этой категории можно интерпретировать как историческую
регрессию в биологическое, культурное или духовное прошлое» [Гроф 2000:
59], включая эпизоды из жизни эмбриона, сперматозоида, живой клетки,
биологических предков индивида, различных животных и доисторических
форм жизни, а также и более глубокие «трансперсональные состояния».
Попадание центра эмоций в орбиту возбуждения проявляется в глубоком
взаимопроникновении аффективной и идеаторной сфер. Любой предметный
образ или концепт актуализирует сложный комплекс скрытых ранее
эмоциональных коннотаций, которые в числе прочего наделяют переживание
эффектом реальности9.
Итак,
психофизиологической
основой
для
возникновения
галлюцинаторных феноменов в ИСС служит бесконтрольная иррадиация
возбуждения в нервной системе. Это приводит к интенсификации и
гиперинтеграции различных психических процессов. В частности - к
увеличению объема внутренней информации в структуре информационного
синтеза с одной стороны и с другой – к наложению, интерференции
репрезентативной и модулирующей сфер активности. Другими словами
стереотипная составляющая восприятия, с помощью которой обеспечивается
константность совокупного образа действительности (и которая обычно не
осознаётся), попадает в сферу непосредственного влияния различных
субъективных факторов. В сочетании с резким снижением корректирующей
роли входной информации это позволяет репрезентирующей активности
В контексте ИСС когнитивная категория «смысла» приближается по значению к
«синкретическому образованию» (синкрет) в учении Ж. Пиаже
9
развивать ошибочные перцептивные гипотезы и интерпретации, наделяя их
статусом реальности10.
В формате модулирующей активности в ИСС почти безгранично
расширяется
информационная
база
для
смыслопорождения
и
интерпретативных процедур всех типов и уровней (эмоционального,
концептуального, перцептивного и т. п. ). Под семиотическим углом зрения
любой образ восприятия в ИСС обретает качество, для обозначения которого
(по аналогии с феноменом синестезии) уместно ввести понятие синесемии11.
Для субъекта ИСС это означает попадание в ситуацию вынужденного
символического мышления. Если полисемия образа означает вариативность
интерпретации, то синесемия – это единовременное соприсутствие в образе
множества недифференцируемых смыслов и мнемических контекстов.
Например,
находящийся
рядом
человек
«может
одновременно
восприниматься и в обыденном облике и в роли родителя, палача,
архетипического существа», а обстановка «трансформироваться в детскую
спальню, разрешающуюся родами матку, тюрьму, камеру смертников,
публичный дом, хижину туземца и т.д., в то же время сохраняя на другом
уровне свой обычный вид» [Гроф 2000: 53]12.
С другой стороны, репрезентативная активность получает возможность
подкреплять любые интерпретации и перцептивные гипотезы проекцией
соответствующих стереотипов и образов, почерпнутых из более глубоких
мнемических слоев. Большие объемы информации существенно затрудняют
поддержание инвариантного предметного образа объекта. Его место
занимает подвижный визуально-семантический фрактал, возникающий в
результате своеобразной игры интерпретативных и проективных процессов
(смысла и образа), в которой не только образ объекта служит материалом для
смыслопорождения, но и новые смыслы в свою очередь модулируют и
изменяют исходный образ. «…У этих образов нет качества застывших
фотографий. Они находятся в постоянном динамическом движении и обычно
передают некие драматические события и действия». [Гроф 2000: 50].
Теоретически это означает, что модулирующая активность подчиняет и
ведёт за собой репрезентативную, поскольку «картины также могут
проясняться, когда устранены искажения, вызванные страхом, защитой и
сопротивлением…» [Там же]. Но в силу того, что функционально
репрезентирующий и модулирующий факторы в значительной мере
взаимообусловлены, то переход на следующую стадию действия вещества
В качестве элементарного примера подобной схемы восприятия можно указать на
парейдолии – «сенсорные иллюзии дополнения» (видение «рож на обоях», клякса
Роршарха и т. п.).
11
«Совместное значение» (от греч. σύν — вместе σῆμα - знак, эмблема)
12
Понятие «архетип», часто привлекаемое для описания галлюцинаторных
феноменов в ИСС, означает у Юнга в семиотическом плане символическое обобщение
некоторой области значений, которое по природе не может быть явлено нигде, кроме
символа. Но в галлюцинаторном образе ИСС осуществляется трансгрессия
символического и архетипизация любого конкретного образа восприятия.
10
(когда серотонинергический эффект достигает волевой сферы), как правило,
происходит под знаком замыкания репрезентативной и модулирующей
активности в некий ассоциативный цикл, основанный на кольцевом типе
причинности, и характеризующийся высокой психической инертностью как
отдельного образа, так и всей галлюцинаторной динамики. Любой
(преимущественно речемыслительный) внешний стимул детонирует цепную
актуализацию соответствующих образно-семантических рядов, задающих
тон и направление галлюцинаторным переживаниям13. Субъект ИСС
оказывается полностью захвачен динамикой глубинных ассоциированных
констелляций опыта (СКО в терминологии Грофа), что в специальной
литературе часто интерпретируется как «распад Я», сопровождающийся
утратой волевого контроля и снижением порога внушаемости14. В категориях
синергетики, такой галлюцинаторный континуум, лишенный направляющего
субъективного начала, представляет собой систему в состоянии
неравновесности, с присущей ей качеством «разомкнутости» – открытости к
внешней среде. Фундаментальный принцип галлюцинаторной динамики
ИСС в ситуации антиномического сочетания инертности и неравновесности
ее детерминант (когда любой случайный фактор может сгенерировать новую
интенцию развертывания галлюцинаторной феноменологии) может быть
обозначен как принцип ризоматической интенциональности ИСС15.
Предложенная модель описывает галлюцинаторную динамику ИСС с
точки зрения континуального подхода, такой, какой она предстает чаще всего
в лабораторных условиях – как неконтролируемый субъектом процесс16.
Становление же «высших», «культурно-обусловленных» ИСС [Гордеева
2009: 64–70] традиционно связано с формированием определенных
культурных навыков17. Главный тезис данного исследования, состоит в том,
что «психоделические» практики как феномен культуры основаны на
развитии и использовании метакогнитивных процессов психики в качестве
главного психотехнического инструмента.
Метакогнитивные процессы, – предмет изучения метакогнитивизма
(новейшей отрасли когнитивной психологии) – это высшая метасистемная
деятельность сознания, направленная «на реализацию базовых регулятивных
Пусковое, направляющее значение внешних и внутренних стимулов структуре
ИСС зафиксировано в известной формуле Т. Лири «Set and Setting», воспроизводящей
понятие «обстановочного рефлекса» физиологии И. Павлова.
14
С точки зрения физиологии поведенческого акта в теории функциональных систем
П. Анохина, избыток и неопределенность информации на стадии афферентного синтеза
дезориентирует дальнейшие системные действия по принятию решения.
15
Ризома (фр. rhizome – корневище) – понятие философии постмодерна,
фиксирующее принципиально внеструктурный и нелинейный способ организации
целостности.
16
Практика «светского» отношения к неуправляемому галлюцинозу как к
развлечению известна не только в современной культуре, но и в древности. См.: [Добкин
Де Риос 1997: 151–153]
17
Сравнительный анализ ИСС в лабораторном и культурном контекстах. См.:
[Гордеева 2009: 69].
13
функций как по отношению к собственно познанию, так и по отношению к
организации деятельности в целом» [Карпов, Скитяева 2005]. По Дж.
Флэвеллу, метапознание включает в себя знание относительно того, что мы
знаем (метакогнитивное знание), что мы в настоящее время делаем
(метакогнитивный навык), или каково текущее когнитивное или
эмоциональное состояние (метакогнитивное ощущение) [Flavell 1979: 906].
Таким образом, метапознание понимается одновременно и как особая
деятельность субъекта («познание познания»), и как некая метапозиция
«самости» (сродни рефлексивной установке) в структуре деятельности по
отношению как к объекту, так и субъекту. Метакогнитивные процессы,
будучи по своей природе направленными на сферу репрезентативной и
модулирующей активности, на регуляцию, координацию и организацию
содержания сознания, в ИСС остаются единственным инструментом, с
помощью которого субъект ИСС (например, шаман, использующий
галлюциногены) способен, не вовлекаясь в галлюцинаторную динамику,
вырабатывать собственную когнитивную и поведенческую стратегию по
отношению к ней. Это означает прежде всего управление интенцией и
инерцией галлюцинаторной динамики через постижение ее принципов. В
силу своей внедискурсивной прагматической направленности результат
метапознания не зависит от степени теоретической экспликации и формы
репрезентации и, поэтому с успехом интегрируется в любую систему
миропредставления. Сакральные элементы шаманского универсума, такие
как «предметы силы», «песнь силы», «духи-помощники», в данном контексте
могут быть рассмотрены как выполняющие знаково-операциональную
функцию психотехнических рычагов, орудуя которыми шаман может
произвольно пробуждать и поддерживать в ИСС нужные ему структуры
«бессознательного»18.
Метакогнитивное
постижение
принципов
галлюцинаторной динамики позволяет «выпрямлять» когнитивные
искажения и концентрировать информационные потоки в нужном
направлении, что гипотетически предполагает возможность прямого
контакта
с
собственным
«филогенетическим
бессознательным».
Универсальной и стержневой для всего шаманизма формой такого контакта и
вершиной искусства шамана является феномен нагуализма / териантропии –
обретение «мистической» связи и реальное отождествление в ИСС со своим
нагуалом – «животным силы», «духом-покровителем», который
интерпретируется как родовой предок и/или тотем. «Связь между миром
людей и миром животных для шамана очень важна, так как с помощью этой
связи шаман подключается к могущественным силам млекопитающих, птиц,
рыб, насекомых и других живых существ» [Харнер 1994: 53]. В силу
дезавуации когнитивных искажений, понятие «галлюцинации» по
отношению к образу нагуала, с которым происходит интеграция в ИСС,
применимо уже весьма условно. Такой образ правильнее интерпретировать
как «феноменологическую модель сознания», некий функциональный
18
См.: [Берснев 2006: 120].
психосемиотический конструкт, в который психика упаковывает и с
помощью которого передает опыт, не кодируемый привычными
когнитивными схемами. Столь глубокие манипуляции идентичностью
возможны только с опорой на мощный метакогнитивный ресурс сознания,
для которого распад одной идентичности является необходимым условием
для построения другой19. Практика ИСС выступает здесь в двойном качестве:
это и вспомогательный метод раскрытия метакогнитивных способностей
(«наилучшими источниками порождения метакогнитивного опыта являются
ситуации выбора, неопределенности» [Карпов, Скитяева 2005]), и поле
возможностей для различного применения этих способностей.
Итак, весь спектр галлюцинаторных проявлений ИСС, индуцированных
галлюциногенами, по механизму возникновения следует отнести не к
галлюцинациям, а к особому типу когнитивных иллюзий. Но иллюзиями они
являются только с точки зрения передачи информации об объекте. На самом
же деле, они представляют собой форму репрезентации на материале объекта
скрытых измерений субъекта, и в этом смысле понятие Дж. Грегори
«когнитивные иллюзии» приобретает обратное значение – иллюзии,
выполняющей когнитивную функцию. Именно так, как Персей использовал в
бою с Медузой свой зеркальный щит, шаманы с помощью галлюциногенов
используют внешнюю реальность, для взаимодействия с собственным
глубинным
потенциалом.
В
зависимости
от
индивидуальных
метакогнитивных способностей галлюцинаторная динамика может
принимать организованную или дезорганизованную форму, что ведёт
соответственно к адаптивным и дезадаптивным формам ИСС. В конце
концов, это дело субъекта – видеть в объекте веревку или змею.
Введение в проблематику ИСС темы метакогнитивных процессов
намечает пути разрешения множества методологических проблем. В
частности, метакогнитивный компонент ИСС может быть использован в
качестве основания для типологизации, различения «высших» и «низших»
ИСС и т.п. Кроме того, что касается «высших» ИСС, индуцированных
серотонинергическими галлюциногенами, содержательно эксплицируется
понятие изменения сознания: изменения, происходящие в содержании
сознания не затрагивают базовых когнитивных функций, то есть не
затрагивают самого сознания.20 Но изменение содержания сознания
провоцируют качественную перестройку всей когнитивной системы,
заключающуюся в обособлении и генерализации метакогнитивной
В этой связи интерес представляют имперсональные жертвоприношения у ацтеков,
например, во время праздника «Токстатль», где галлюциногены использовались в
качестве дополнительного средства идентификации жертвы с божеством; а также
изучение охотниками амахуака через «психоделическую эмпатию» повадок промыслового
животного с помощью «аяваски» [Добкин Де Риос 1997: 206].
20
С феноменологической точки зрения справедливо следующее высказывание,
представляющее собой ни что более, чем терминодлшический казус: сознание – это
единственное, что не изменяется в любых измененных состояниях сознания.
19
активности, которая в обычной жизни чаще всего носит имплицитный и
ситуативный характер.
ЛИТЕРАТУРА
Агафонов 2003 – Агафонов А. Ю. Основы смысловой теории сознания. СПб.:
Издательство «Речь», 2003.
Александров 1997 – Александров Ю.И. Основы психофизиологии. –
М.: Издательство Инфра, 1997.
Берснев 2007 – Берснев П. Курандерос - целители Южной Америки, или в гостях у
Аяваски. – СПб.: Издательство «Академия исследования культуры», 2006.
Брунер 1977 – Брунер Дж. Психология восприятия. За пределами
непосредственной информации. – М.: Издательство «Прогресс», 1977.
Величковский 2006 – Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии
познания. В 2-х т., Т.1. М.: Академия, 2006.
Добкин де Риос 1997 – Добкин де Риос М. Растительные галлюциногены. – М.:
КСП, 1997.
Гордеева 2009 – Гордеева О. В. Культурно–историческая теория Л. С. Выготского
как методологическая основа изучения измененных состояний сознания //
Изменённые состояния и культура. Хрестоматия. – СПб.: Питер, 2009.
Грегори – Грегори Р. Знание и иллюзии восприятия. // Когнитивная психологя:
история и современность. Хрестоматия. Под ред. Фаликман и В. Спиридонова. – М.:
Ломоносовъ, 2011. С.217 – 229.
Гроф 2000 – Гроф С. За пределами мозга. – М.: Издательство Института
Психотерапии, 2000.
Дрёмов, Сёмин 2001 – Дрёмов С.В., Сёмин И.Р. Измененные состояния сознания:
Психологическая и философская проблема в психиатрии. – Новосибирск.: Издательство
СО РАН, 2001.
Иваницкий 1997 – Иваницкий А. М. Синтез информации в ключевых отделах коры
как основа субъективных переживаний // М.: Журнал высшей нервной деятельности. 1997.
Т.47. Вып.2.
Карпов, Скитяева 2005 – Карпов А.В., Скитяева И.М. Психология
метакогнитивных процессов личности. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005.
Рыбальский 1983 – Рыбальский М.И. Иллюзии и галлюцинации. – Баку.: Маариф,
1983.
Смирнов 1985 – Смирнов С. Д. Психология образа: Проблема активности
психического отражения. — М.: Издательство Московского Университета, 1985
Соломзес, Чебурсон, Соколовский 1998 – Соломзес Дж., Чебурсон В., Соколовский
Г. Наркотики и общество. – М.: Иллойн, 1998.
Спивак 2000 – Спивак Д. Л. Измененные состояния сознания. Психология и
лингвистика. СПб.: Ювента, 2000г.
Хаксли 2009 – Хаксли О. Двери восприятия. Рай и Ад. – М.: АСТ, 2009.
Харнер 1994 – Харнер М. Путь шамана или Шаманская практика. Руководство
по обретению силы и целительству М.: Палантир, 1994
Шиффман 2003 – Шиффман Х.Р. Ощущения и восприятия. – Спб.: Питер, 2003
Edelman 1990 – Edelman, G.M. The Remembered Present: A Biological Theory of
Consciousness. – New York.: Basic Books, 1990.
Flavell 1979 – Flavell J. H. Metacognition and cognitive monitoring a new area of
cognitive developmental Inquiry // American Psychologist. 34(10): 906–911, 1979.
Kosslyn 1994 – Kosslyn, S. M. Image and brain: The resolution of the imagery debate.
Cambridge, MA: MIT Press, 1994.
Rock, Krippner 2007 – Rock A., Kpippner S. Shamanism and the confusion of
consciousness with phenomenological content // Noth American Journal of Psychology. 2007. №
9.P. 485-500.