Л. Г. ПОЗДНУХОВ, бывший врач 701

Л. Г. ПОЗДНУХОВ,
бывший врач 701-го стрелкового полка
НАШЕ ОРУЖИЕ — МИЛОСЕРДИЕ
Великую Отечественную войну я начал старшим врачом 701-го стрелкового полка
142-й стрелковой Краснознаменной дивизии. Штаб и санитарная часть полка размещались
на станции Элисенваара, неподалеку от Государственной границы с Финляндией.
В начале сентября 1941 года после двухмесячных боев финские войска,
наступавшие на Карельском перешейке, были остановлены. 142-я дивизия оборонялась на
правом фланге 23-й армии.
Около девяти часов вечера 12 сентября командиры подразделений и начальники
служб были вызваны в штаб полка. Стояли мы в лесу, на южном берегу озера Сиркоярви.
Было очень темно.
Всем нам объявили приказ подготовить свои подразделения для погрузки в
автомашины в 12 часов ночи. Я был удивлен такому распоряжению. До погрузки
оставалось менее трех часов. Автомашин, чтобы поднять весь полк одновременно, не
было, сплошная темень, ничего не видно. Но приказ есть приказ! Он обсуждению не
подлежит. Я собрал весь коллектив полкового медпункта, объявил полученное распоряжение. Мы быстро собрали все свое имущество и были готовы к погрузке. К нашему
удивлению, ровно в 12 часов ночи подъезжают колонны порожних автомашин. Мы
быстро уложили все имущество, распределили личный состав по машинам. То же было и
в других подразделениях. И автоколонна взяла курс на Ленинград.
В город мы прибыли утром 13 сентября — уже было светло. А конечный наш
пункт полкового медпункта — деревня Лигово на западной окраине Ленинграда.
Медицинский пункт вначале расположился в дубовой роще, метрах в трехстах от
развилки Приморского и Таллинского шоссе. Но через один-два дня мы переместились в
старинный, толстостенный особняк, расположенный на пригорке у южного края дубовой
рощи. В этом доме и принимали раненых в течение полутора месяцев до того момента,
когда полк был переброшен за Ладогу и далее под Тихвин. Дом стал хорошим
укреплением при артобстрелах. А они были довольно частыми. Было несколько прямых
попаданий в стены дома, но снаряды ударялись в стены нижнего этажа, оставляя после
себя вмятины.
Бои были жестокие, шел поток раненых. Линия фронта проходила недалеко.
Трудность нашей работы заключалась и в том, что наш дом и площадка вокруг него, повидимому, просматривались врагом. Особенно было трудно вывозить раненых в город.
Шум от работающего мотора автомашин был слышен противнику, и начинался
артобстрел. Нужны были точный расчет, быстрота действий. Этим отличались наши
работники. Поэтому погрузку раненых в автомашины проводили за домом. Когда все
было готово, включался двигатель, и автомашина, нагруженная ранеными, насколько
возможно быстро выезжала из-за дома на дорогу и мчалась по ней в город. Неоднократно
машины, везущие раненых, подвергались обстрелу, пока они добирались до Автова.
Я не знаю, в какое соединение мы тогда входили, но только наш 701-й стрелковый
полк был переименован в 305-й стрелковый полк. Позднее мы узнали, что с 22 сентября
он вошел в состав 44-й стрелковой дивизии, которая была сформирована на базе 3-й гвардейской дивизии народного ополчения.
В ноябре — декабре 1941 года 44-я дивизия приняла участие в Тихвинском
сражении. Преследуя отступавшего противника, наши части к 25 декабря продвинулись
до берегов Волхова в районе поселка Кириши.
В конце 1941 года из 305-го стрелкового полка меня перевели ординатором
операционного взвода 78-го отдельного медико-санитарного батальона 44-й стрелковой
дивизии. Вся дальнейшая моя фронтовая жизнь до демобилизации из Советской Армии в
октябре 1945 года связана с коллективом медицинских работников 78-го медсанбата. 44-я
стрелковая дивизия, а с ней и мы, военврачи, прошли путь от Киришей до Курляндии,
участвуя в освобождении городов Чудово, Дно, Порхов, Остров, Выра, Валга, Рига и др.
Боевая жизнь в медико-санитарном батальоне дивизии многим отличается от
полкового медицинского пункта. Это был большой коллектив медицинских работников,
выполнявший огромную и крайне важную работу по оказанию медицинской помощи
раненым в непосредственной близости от места боев.
Подробно расскажу о нашем операционно-перевязочном взводе. Значительную
работу по организации и сколачиванию операционно-перевязочного подразделения
проделал командир медицинской роты, опытный хирург, военврач 3-го ранга Г. Б. Сорин.
С марта 1942 года он был назначен дивизионным врачом. Несмотря на многотрудные
обязанности по новой должности, Григорий Борисович уделял много внимания нашему
взводу. Он считал его одним из важных звеньев в медицинской службе дивизии.
Все мы, врачи-хирурги, многим обязаны первому командиру нашего взвода
кадровому военврачу 2-го ранга И. А. Вайнтрубу. Высококвалифицированный хирург и
очень доброжелательный человек, Иосиф Абрамович в течение 17 месяцев передавал нам
свой богатый опыт военно-полевой хирургии. В любых условиях боя он проявлял
мужество и спокойствие. Каждый день работы рядом с ним и под его руководством был
для нас большой школой.
В связи с переводом И.А. Вайнтруба в один из госпиталей с февраля 1943 года
командиром нашего взвода — ведущим хирургом медсанбата был назначен один из
наиболее способных его учеников молодой выпускник 1-го Ленинградского медицинского
института С. А. Каган. Несмотря на малый жизненный опыт, он проявил незаурядные
организаторские способности. Четкая работа по графику, предоставление каждому
299Во время туристической поездки на теплоходе «Дон» Москва — Ростов-на-Дону мы с
женой поехали в Таганрог и разыскали Виктора Никифоровича. Он нас на своей машине
возил по городу и показывал его достопримечательности. Мы с ним сфотографировались.
Виктор Никифорович Ветер остался в нашей памяти как пример мужества и стойкости
советского человека.
Перечитывая свои письма с фронта через 40 лет после их отправления,
испытываешь глубокое волнение. Все мы были уверены в окончательной победе над
фашизмом даже в самые трудные периоды войны. Вот выдержка из письма от 23 марта
1942 года: «В сознании у меня таится убеждение, что я самым честным образом служу
своей Родине, спасаю жизнь раненым бойцам... Имени русского человека я никогда не
опозорю, несмотря на все трудности, какие бы они ни были».
Из письма 18 июля 1942 года: «На нашем участке фронта, хотя ничего и не
пишется в газетах, но бои идут страшные, причем как и зимой, так и сейчас инициатива
находится в руках наших войск. Сам я не вояка, поэтому не могу описать тебе отдельных
эпизодов в своей непосредственной борьбе с немцами. А по своей отрасли работы я
думаю, что работаю самоотверженно. В этом я уверен внутренне, а это самое главное для
меня». Такое «внутреннее» настроение было у всех медсанбатовцев.
А вот письмо от 25 января 1945 года: «Последние дни мы живем исключительно
успехами наших войск в Восточной Пруссии и Польше. Да не только мы, но и все вы в
глубоком тылу. Наверное, все насторожились и не отходите от репродукторов, слушая
приказы Главнокомандующего и московские салюты... Очень жаль, что у меня здесь нет
подробной карты, чтобы подробнее следить за ходом событий. Но ничего. Берлин и так
знаем где, найдем и без карты. Вспомнил и сорок первый год, ведь я тогда писал, что
русских победить нельзя. Русские прусских всегда бивали. И я в самое трудное время
нашей Родины думал про себя — а все равно побываем мы в Берлине, отучим проклятую
немчуру в Россию соваться. И вот те далекие мечты сейчас превращаются в
действительность. Сердце радуется от вестей с фронта».
Я с удовольствием перечитываю и ценю свои письма с фронта. Ведь они отражают
мое, да и не только мое, а всех нас, медсанбатовцев, настроение в различные периоды
войны.
...В 1944 году наша дивизия участвовала в победоносном наступлении по
освобождению Ленинградской, Новгородской, Псковской областей и Советской Прибалтики.
В нашей памяти навсегда запечатлелись злодеяния немецко-фашистских
оккупантов. Столкнулись мы и с фашистским «новым порядком», который пытались
насаждать захватчики на советской земле, познакомились с последствиями вражеской
пропаганды по запугиванию населения.
Помню, что мы увидели 24 февраля 1944 года в только что освобожденном нашими
частями городе Дно. На всех улицах полыхало пламя пожаров. Злобствующие
гитлеровцы, отступая, подожгли город. Осталось два здания, неподожженных и
неразрушенных. Это была церковь и недалеко от нее больница. Медсанбат разместили в
больнице. Больница пустая, больных нет, все разбросано. Кроватей и постелей тоже нет.
Но много валялось бумаг. Особенно одна бумажка врезалась мне в память. На русском
языке была напечатана такса, расценка — указано, сколько стоит посещение больного
врачом на дому, прием в поликлинике, один день в больнице. Такая бумага меня крайне
удивила. Ведь мы, советские врачи, воспитаны так, что у нас бесплатная медицинская
помощь, и чтение увиденного мною «прейскуранта» просто ошеломило. Очень жалею, что
не сохранил эту бумажку, как вещественное доказательство «правления» фашистов на
временно оккупированной советской земле.
Утром на второй день нашего пребывания к нам в медсанбат пришли обожженные
престарелые муж и жена и рассказали следующее. Когда немцы отступали, то через окна в
каждый дом бросали зажигательные гранаты. Возникали пожары, при тушении такого
пожара наши больные получили ожоги. Больным оказана была соответствующая помощь,
и они ходили к нам на перевязки, пока мы были в Дно.
Хочу рассказать еще об одном случае. В августе 1944 года в Эстонской ССР
медсанбат переехал в один из хуторов. Семья, в том числе и ее хозяин, мужчина средних
лет, осталась дома. У хозяина сильно нарывала рука. Он нуждался в медицинской
помощи, но к нам обращаться боялся, потому что до нашего прихода он наслышался
таких страстей от немцев про «зверства» большевиков, что страх у него был большой. Но
болезнь прогрессировала, боли усиливались, и они вынудили обратиться больного к нам
за помощью. Мне до сего времени помнится удивленное выражение его лица. Он сам себе
не верил. Как же так! Он только что слышал о «зверствах» и о том, что у нас нет бинтов,
ваты, будто бы перевязываем мы раненых рваными тряпками, а вместо ваты собираем в
лесах мох и накладываем его на раны. Больному сделали перевязку нашими марлевыми
бинтами, чему он был очень удивлен.
Медицинские работники внесли свой достойный вклад в разгром фашизма, в
победу. Медицинская помощь раненым, несмотря на всю сложность и трудность,
поставлена была хорошо. Об этом говорят итоги. 72 процента раненых были возвращены
в строй. Такого успеха не имела ни одна армия в мире и русская армия в прошлые войны.
В этом есть и заслуги медиков 78-го отдельного медико-санитарного батальона 44-й
стрелковой Чудовской Краснознаменной дивизии.
Все мы — врачи, медицинские сестры, фельдшеры, санинструкторы и санитары —
были солдатами без оружия. Так назвал военных медиков известный ленинградский
писатель Владимир Дягилев. В его военных повестях правдиво, с документальной
достоверностью показан благородный самоотверженный труд медицинских работников в
минувшей войне.