Н.П. Аникеева ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Глава I
ГОУ ВПО «НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ВВЕДЕНИЕ В ПОНЯТИЙНЫЙ АППАРАТ
ТЕНДЕРНОЙ ТЕОРИИ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
1.1.
Н.П. Аникеева
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ
гендерного ВОСПИТАНИЯ
Утверждено в качестве учебно-методического пособия
Редакционно-издательским советом НГПУ
Новосибирск 2008
Понятия «пол» и «гендер». Характеристика
тендера. Исторический экскурс
Вопреки распространенному представлению, слово «гендер»
заимствовали из грамматики и ввели в науки о поведении вовсе не
американские феминистки, а выдающийся сексолог Джон Мани
(1955), которому при изучении гермафродитизма и транссексуализма
потребовалось разграничить, так сказать, общеполовые свойства, пол
как фенотип, от сексуально-генитальных, сексуально-эротических и
сексуально-прокреативных качеств. Затем оно было подхвачено
социологами и юристами. Термин «гендер» впервые был использован
как отправная точка для анализа социальных отношений в обществе
американским психоаналитиком Робертом Столлером. С его
помощью он пытался преодолеть ошибочные суждения о том, что
биологические различия являются определяющими дня поведения
мужчин и женщин и для той роли, которую они играют в обществе
[8].
В России понятие тендера вызывает далеко не однозначную
реакцию. В то время как одни авторы, в частности Г.Г. Силласте,
считают, что в «чистом виде» понятие «гендер» самостоятельного
социального содержания не имеет, другие авторы уверены, что о
тендере как объективной реальности говорить нельзя: исследователи,
занимающиеся данной проблематикой, пишут о тендере вообще
изнутри своего собственного тендера, на языке своего тендера,
осознавая другой гендер не больше, чем фантом. Целый ряд
авторитетных
зарубежных
ученых
также
критически
относятся к употреблению понятия «гендер», которое кажется им
теоретически неадекватным и политически ангажированным,
поскольку существует опасность того, что им прикрываются
феминистски ориентированные исследователи, не всегда готовые к
объективному анализу [4].
На сегодняшний момент в англоязычной литературе
употребляется два термина, с разных сторон обозначающих
различие мужчины и женщины: зех — биологический пол и §епс1ег
— своег
рода «социопол». Зех обозначает биологический пол и относится
к «нативистским» конструкциям, суммирующим биологические
различия между мужчиной и женщиной В последнее время и
в русском языке заметны изменения — термин «гендер» все чаще
употребляется наряду с полом. В английском гендер обозначает
грамматический род, который с полом не имеет ничего общего.
В некоторых языках грамматического рода нет вовсе. В других
я з ыка х ( а нг л ий ск о м) э т а к а тег ор и я п ри ме н яе тс я т оль ко
к одушевленным существам. Кроме того, в русском, наряду с
мужским и женским, существует средний род. Грамматический род
слова и пол обозначаемого им существа часто не совпадают.
Немецкое слово «Лаз ТУе1Ъ» (женщина) — среднего рода, во многих
африканских языках слово «корова» — мужского рода.
Обе социальные конструкции можно различать в плане общего и
особенного. Зех является проявлением общего и относится к так
называемым «этическим» (еПс) характеристикам. Гендер связан
с проявлением особенного в поведении и является «эмической»
(етю) характеристикой.
В психологии и сексологии гендер употребляется в широком
смысле, подразумевая любые психические или поведенческие
свойства, ассоциирующиеся с маскулинностью и фемининностью и
предположительно отличающие мужчин от женщин (раньше их
называли половыми свойствами или различиями). Психологи
предпочитают употреблять термин «гендер», подчеркивая тем самым,
что многие различия между мужчинами и женщинами создаются
культурой, тогда как слово «пол» подразумевает, что все различия
являются следствиями биологического пола. В общественных науках
и особенно в феминизме «гендер» приобрел более узкое значение
«социального пола», т.е. социально детерминированные роли,
идентичности и сферы деятельности мужчин и женщин, зависящие не
от биологических половых различий, а от социальной организации
общества. Психологи и сексологи, говоря о тендерных свойствах и
отношениях, как правило, обсуждают черты и особенности
индивидов, когда как социологи и антропологи говорят о тендерном
порядке, тендерной стратификации общества, тендерном разделении
труда и прочих социальных функции, тендерных отношениях власти
[Ю].
Американские феминистки используют гендер как
социологическую категорию, давая понять, что нет ничего
природного в этом понятии, поскольку пол искусственно
сконструирован как политическая категория — категория угнетения.
Они экстраполировали понятие тендер из грамматики в социальную
сферу. И в этом смысле они правы, считает Моника Виттиг,
знаменитая французская писательница, поэтесса и социальный
теоретик, — вдохновительница целого поколения лесбиянок и
феминисток, «поскольку тендер является лингвистическим
индикатором политического противостояния между попами и
подчинения женщин» [5].
Таким образом, термин «гендер» (§епс1ег) употребляется для
обозначения пола как социального феномена в отличие от чисто
биологического понимания пола (зех) как совокупности
морфологических и физиологических особенностей. Понятие
«гендер» вошло в лексикон психологов относительно недавно, а на
английском и французском языках оно означает «социальный пол».
Необходимость введения понятия «гендер» в отличие от понятия
«биологический пол» связана с тем, что в каждой культуре
существует определенный набор социальных ролей, которые
закрепляются за двумя важнейшими статусами — мужчиной и
женщиной, — и требуют таких культурных практик и систем
воспитания, которые никак не объяснить только биологическими
причинами.
Слово «гендер» имеет тот же корень, что и слово «ген». Оба
происходят от греческого «генос», что означает «род»,
«происхождение». При определенном содержании этого ключевого
понятия сопоставляются два термина: «секс» и «гендер». Секс
используется в тех случаях, когда речь идет о специфически
биологических аспектах, а гендер — в связи с социальными, культурными и психологическими аспектами. Определение
биологического пола имеет точный критерий — генетический.
Критерий социального пола более сложен и причудлив. Зех
обусловлен биологическими факторами: гормональным статусом,
особенностями протекания биохимических процессов, генетическими
различиями, анатомией.
Выделяют личностный гендер, структурный — представленный
на уровне социальных институтов, и символический гендер —
культурное содержание мужественности и женственности.
Тендерные отношения — это форма социальных отношений
между большими общественными группами по поводу экономики,
культуры, власти и других ресурсов, представляющих социальную
ценность. Тендерные отношения пронизывают всю культуру,
общественное устройство, государственные институты, методы
принятия решений и стиль мышления. Они накладывают
неизгладимый отпечаток на язык, обычаи, искусство, производство.
Они описываются в таких терминах, как феминностъ,
маскулинность, приватный, общественный, патриархат, сексизм.
Издавна тендерные отношения покоились на экономическом,
социальном и политическом превосходстве мужчины. Такой порядок
называется в науке патриархатом. В традиционной семье,
насчитывавшей несколько поколений, глава семьи, старший
мужчина, выступал не только в роли кормильца, но также судьи,
решавшего спорные вопросы, лица, определявшего социальный
статус семьи в иерархии (высокий, средний или низкий),
руководителя и, наконец, если речь идет о политике, мужчины
составляли политическую элиту страны. Тем не менее в античном
мире и в средневековой рыцарской культуре женщины играли
большую роль, выполняя функции теневого кабинета. В конечном
счете главные решения в семье, а иногда и в государстве, принимались женщинами, среди которых было много выдающихся
политиков. Отношение к женщинам как к высшим существам — одно
из основных требований западной цивилизации. Так, мужчины
встают, когда женщина входит в комнату, и открывают дверь, когда
она выходит. Женщина проходит в дверь впереди мужчины, а за
столиком ей подают в первую очередь. С ее желаниями считаются,
она выбирает место, где есть, и назначает время, когда пора уходить.
Во всем этом есть что-то от средневековой рыцарственности,
благодаря чему всякая девушка становится принцессой, а всякий
мужчина — ее слугой. Но тем не менее все это было построено на
законе, который делал каждого мужа собственником, а каждую
женщину — его собственностью. Из всего изложенного можно
сделать заключение, что в христианских странах традиционные
отношения были крайне сложными: при этом покорность, которая
вменялась в долг жене, очень тонко уравновешивалась
почтительностью, которую муж должен был ей оказывать. Но и это
е
Ще не все: традиционные тонкости предусматривали, что
на проявление формальной почтительности с одной стороны другая
сторона отвечала подобающей леди скромностью. Девушке,
окруженной вниманием и поклонением, не пристало быть
самоуверенной и своевольной. В том, что касалось окончательного
решения, она должна была лишь частично принимать ту власть,
которую ей столь торжественно преподнесли. В начале XX в.
женщины, стремившиеся ко всеобщему равенству, стали подражать
мужчинам не только в политическом, но и в повседневном
поведении, в частности, они начали менять юбки на брюки, что
призвано было продемонстрировать новые демократические
отношения между мужчинами и женщинами.
Во время Второй мировой войны женщины становились на место
мужчин, даже шли в армию, и зачастую им приходилось заниматься
такой работой, при которой носить юбки было практически
неприемлемо или даже опасно. Брюки, некогда бывшие знаменем
сопротивления, вскоре сделались внешним признаком нового
рабства, только место домашнего очага занял завод. Вместе
с брюками возникли новые, свободные и товарищеские, отношения
между мужчинами и женщинами. Последним было дано право голоса, право занимать государственные должности и овладевать
любой профессией, но вместе с тем они были приняты как равные в
тех областях, где некогда вынуждены были подчиняться, а в тех
областях, где им издавна предоставлялось первенство, они и теперь
сохранили главенствующее положение. Такова общемировая
тенденция.
Многочисленные исследования, проведенные у нас,
подтверждают, что и женщин России отличает сильно развитое
чувство социальной независимости, стремление участвовать
в общественных процесса. Постоянное пребывание дома может
сформировать у женщин высокую неудовлетворенность своей
жизнью, сознание своей низкой статусной значимости. Это в свою
очередь может подтолкнуть представительные массы женщин
к участию в крайних феминистских движениях.
В 90-е годы тендерные исследования стали достаточно
распространенными. Тендер рассматривается как социальная
конструкция (теория социального конструирования тендера).
В рамках этого подхода тендер понимается как организованная
модель социальных отношений между женщинами и мужчинами,
конструируемая основными институтами общества. Этот подход
основан на двух постулатах: а) тендер конструируется посредством
социализации, разделения труда, системой тендерных ролей, семьей,
средствами массовой информации; б) тендер строится и самими
индивидами на уровне их сознания (то есть тендерной
идентификации), принятия заданных обществом норм и
подстраиваясь под них.
«Делать тендер» означает создавать такие различия между
мальчиками и девочками, которые не являются естественными,
сущностными или биоло-гическими. Тендерная принадлежность
индивида проявляется в том, что человек делает постоянно
в процессе взаимодействия с другими людьми. [6]
Исследования позволяют обнаружить в человеческой культуре —
буквально во всех странах и во все исторические эпохи — два начала:
женское и мужское, неразрывно связанные между собой,
соперничающие и взаимно дополняющие друг друга. Мужское
начало задается культурной средой и ассоциируется
с инициативностью в отношениях, агрессивностью, установкой на
господство, авантюризмом, авторитаризмом, стремлением к лидерству, рациональностью в мыслях и действиях, монизмом в поведении,
стремлением к монологу, вызову и утверждению собственного «Я»,
эгоцентризмом и эгоизмом. Эти и подобные качества, проявляемые
женщиной, скорее вызовут критическую оценку и даже негативную
реакцию со стороны окружающих, находящихся под влиянием
соответствующих культурных стереотипов. Женская линия
в поведении, как правило, связана с мягкостью, милосердием,
заботой, ответственностью, ненасилием, терпимостью, альтруизмом,
эмоциональностью, диалогичностью, стремлением к поиску согласия,
компромисса, ценностью равенства, справедливости и свободы [19].
Мужчина — это начало агрессивное, военное. Он более
подвижен, авантюрен и созидателен: он — охотник, мореплаватель,
любовник, мошенник, сталевар, космонавт. Мужчина чаще
отправлялся в дальние походы, завоевания, участвовал в великих переселениях и великих стройках, «таская» повсюду за собой женщин,
Детей и стариков. Преобладание мужского начала в культуре
обусловливает приоритет власти, ценности вещей, суверенности и
независимости, амбиции и представительности.
Женщина — начало мирное, пацифистское. Она более
эмоциональна, вспыльчива, но и более отходчива. Женщина —
медсестра, воспитательница, учительница, врач и т.д. Женщина
м
ожет делать то, что недоступно ни одному мужчине — рожать и
в
ыхаживать детей. Женское начало обеспечивает культуре ценности
иного порядка: качество жизни, заботливость, взаимозависимость и в
высшем смысле человечность.
У мужчины и женщины, таким образом, разная соматическая и
психофизиологическая конституция. Оба культурно-соматических
типа играют равновеликую роль в жизнедеятельности человечества,
оборачиваясь в конечном итоге двумя характеристиками, имманентно
присущими культуре в целом, стремлению к изменению,
инновациям, и стремлению к стабильности, устойчивости.
Мужское и женское начало надо понимать в двух смыслах —
биологическом и социокультурном. В первом смысле их различия
абсолютны (не условны), во втором — относительны и условны. Так,
на примере ряда народов М. Мид показана условность наших
представлений о мужских и женских чертах характера, материнских и
отцовских ролях в воспитании детей. Таким путем она доказывала
уникальность различных культур. «В каждом случае М. Мил
подчеркивала важность культурного наследия в канализации
человеческого поведения. Подобно Р. Бенедикт она смотрела на
человека как на чрезвычайно податливое существо. Так, женщины
чамбули могли вести себя подобно мужчинам, а мужчины чамбули
подобно женщинам. У самоа отсутствие трудностей подросткового
периода объяснялось простотой и стабильностью самоанской
культуры. В зависимости от общества, в котором она родилась,
личность может стать свирепым, агрессивным каннибалом, как у
мундугуморов, или мягкой, женственной, как у арапашей. Хотя и могут быть отклонения, они не изменяют общей картины,
представляемой культурой, которая в основном формирует своих
членов в предсказуемую форму» [См. 8].
Для того чтобы различить два смысла, ученые ввели два разных
термина — биологический «пол» (биологическое различие мужчин и
женщин) и социальный «гендер» (культурное различие мужчин и
женщин). Гендер — это «набор социальных ролей; это — костюм,
маска, смирительная рубашка, в которой мужчины и женщины
исполняют свои неравные танцы» (Г. Лернер). Не пол, но гендер
обусловливает психологические качества, способности, виды
деятельности, профессии и занятия мужчин и женщин через систему
воспитания, традиции и обычаи, правовые и этические нормы.
Тендерная роль, как считает И.С. Кон, обозначает нормативные
предписания и ожидания, которые соответствующая культура
предъявляет к «правильному» мужскому или женскому поведению
и
10
которые служат критерием оценки маскулинности/феминности
ребенка или взрослого. Предписания, принимаемые обществом по
отношению к каждой роли, определяются половозрастным
разделением и разным участием женщин и мужчин в хозяйственной
жизни. Так повелось исстари Исключительно мужской дея
тельностью в традиционном обществе считалось все, что связано
с религиозно-магической стороной жизни общины: отправление
культовых обрядов и ритуалов, усвоение и трансляция другим
поколениям священных мифов,
магических заклинаний,
религиозных песнопений. Все священные ритуалы мужчины
совершают втайне от женщин, и жестоко наказывают (вплоть до
убийства) тех мужчин, которые не могут хранить тайну, и тех
женщин, которые проявляют чрезмерное любопытство. Женщинам
запрещено подходить к местам священных ритуалов, смотреть на
культовые эмблемы, прикасаться к предметам, задействованным
в обрядах, знать священные мифы, песни, историю племени. По
представлениям первобытных людей, мужчины во время своей
религиозной деятельности общаются с духами предков, священными
животными, существами — покровителями племени или рода,
словом, осуществляют посредничество между миром людей и
священным миром, стремясь обеспечит благополучие всех членов
коллектива. Колдовство, черная магия также находятся в ведении
мужчин. С их помощью осуществляется как обеспечение успехов
в различных начинаниях, так и отмщение врагам.
Гендер — это особая система социальных ролей, общественных
отношений и массовых стереотипов. Под стереотипом понимают
стандартное умозаключение в стандартной ситуации, принимаемое
человеком без явного осознания. Предназначение стереотипов —
экономить время и ресурсы нашего мозга. Термин «стереотип» был
введен в 1922 г. американским социологом У. Липпманом для
описания процесса формирования общественного мнения. С тех пор
термин успешно применяется для характеристики любого
УСТОЙЧИВОГО образа, который складывается в общественном или
групповом сознании. Синонимом стереотипа нередко выступают
понятия предубеждения, шаблона, предрассудка, клише. Ю.Левада
называет стереотипы готовыми шаблонами, социальными формами,
в
которые отливаются потоки общественною мнения. Стереотип не
только выделяет статистически среднее мнение, но задает норму,
образец социально одобряемого поведения. Шаблоны обычно
предшествуют самому действию. Они необходимы в тех ситуациях,
когда сложное явление упрощается до привычного образца, когда
незнакомое надо свести к знакомому, и тем самым как бы опознать
окружающую реальность, но, разумеется, не познать ее. Опознание
— отнесение к известной схеме — заменяет собой понимание и
осмысление.
Тендерные стереотипы — стандартизированные представления о
моделях поведения и чертах характера, соответствующих понятиям о
«мужском» или «женском». Тендерные стереотипы задают
траектории жизненного пути и стандарты образа жизни. Тендерные
стереотипы, представления о подходящих данному полу занятиях и
интересах, появляются у детей уже в 2,5—3 года. Вместе с тем они
отражают взгляды общества на поведение, которое ожидают от мужчин или от женщин. Они представляют собой подвид более широкой
категории — социальных стереотипов. Социальные стереотипы —
обыденные аналоги научных умозаключений: логической основой
выступает подведение части под общее, распространение свойств,
характеризующих целый класс, явлений, на каждое отдельное
событие.
Тендерные стереотипы — обычное, массовое суждение людей
об окружающем мире. Они ориентируют наш опыт, направляют наши
взаимоотношения с другими, подсказывают, что можно ожидать
от тех или иных людей, и выполняют множество других полезных
функций. Без них мы не можем обойтись. Выбросив один стереотип,
на его место мы тут же ставим другой. Общий объем социальных
стереотипов не уменьшается. Он постоянен. Меняется только состав
[8].
Содержательные составляющие и психологического пола,
и тендерной идентичности, как правило, раскрываются через
категории «маскулинность» (мужественность) и «фемининность»
(женственность). Тендерная идентичность — осознание своей связи
с этими культурными определениями.
Маскулинность и фемининность — полоспецифичные
характеристики личности, они выступают как базовые категории при
анализе тендерной идентичности и психологического пола.
Маскулинность и фемининность — нормативные представления
о соматических, психических и поведенческих свойствах,
характерных для мужчин и женщин. Выделяют три разных значения
понятия «маскулинность».
11
12
1. Маскулинность как описательная категория обозначает
совокупность поведенческих и психических черт, свойств и
особенностей, объективно присущих мужчинам в отличие от женщин.
2. Маскулинность обозначает один из элементов символической
культуры общества, совокупность социальных представлений,
установок и верований о том, чем является мужчина, какие качества
ему приписываются.
3. Маскулинность — это система предписаний, имеющих в виду
не среднестатистического, а идеального «настоящею» мужчину, это
нормативный эталон мужчинности.
По аналогии можно выделить и три значения понятия
«фемининность».
Маскулинность представляет собой комплекс установок,
характеристик поведения, возможностей и ожиданий,
детерминирующих социальную практику той или иной группы,
объединенной по признаку пола. Другими словами, маскулинность —
это то, что следует добавить к анатомии, чтобы получить мужскую
тендерную роль.
Существуют разные концепции маскулинности: от
эссенциалистской до социально- конструктивистской.
Эссенциалистский подход рассматривает маскулинность как
производную биологических различий между мужчиной и женщиной,
то есть как природную категорию, таким образом, маскулинность тут
определяется как совокупность физических качеств, моральных норм
и поведенческих особенностей, присущих мужчине от рождения.
Согласно этому подходу, маскулинность — это то, чем мужчина
является и что, соответственно, составляет его природную сущность.
Данная концепция подвергшись резкой критике в результате развития
сравнительных исследований тендерных систем обществ,
различающихся по экономическим и культурным параметрам, и
сегодня представляет собой яркий пример вульгарного
биологического детерминизма.
Социально-конструктивистский подход определяет маскулинность в терминологии тендерных ожиданий. Маскулинность — это
то,
чем мужчина должен быть и что от него ожидают. Согласно этому
подходу, маскулинность конструируется как обществом в целом, так
и
с каждым отдельным человеком мужского пола. Общественный
конструкт маскулинности является производной от тендерной
идеологии общества и сформирован под влиянием традиционных
взглядов на мужскую роль, современных экономических реалий и
социокультурной ситуации. На индивидуальном уровне
маскулинность конструируется как тендерная идентичность в соответствии с требованиями норм, которые преобладают в той или иной
социальной группе, и реализуется во взаимодействии с другими.
При рассмотрении маскулинности необходимо учитывать ее
множественность, историчность и ситуационность.
Множественность проявляется в наличии в каждом обществе
нескольких моделей маскулинности - от доминантных до
маргинализированных. Доминантная модель маскулинности отражает
представления о мужской тендерной роли, разделяемые
доминирующей - по расовым, социальным и культурным признакам
— частью общества. Эта форма маскулинности считается наиболее
правильной и желаемой (например, маскулинность известных
спортсменов, политиков или актеров), при этом она также наиболее
жестко структурированной моделью. Однако это не означает, что
большинство мужчин, проживающих в данном обществе и
поддерживающих идеологическую основу доминирующей формы
маскулинности, соответствуют характеристикам данной модели. Эта
модель скорее представляется образцом, идеалом. По словам
известного американского исследователя Майкла Киммела,
доминирующая маскулинность - это «маскулинность тех мужчин,
которым принадлежит власть. Данная модель маскулинности
обладает в патриархатом обществе статусом идеала, одновременно
она нормативна, то есть стремление соответствовать ей поощряется.
В современном обществе доминирующая форма маскулинности
непосредственно связана с воспроизводством системы отношений
власти патриархата. Так называемые маргинализированные модели
маскулинности существуют в группах, объединяющих
национальные, социальные и сексуальные меньшинства. Данные
модели оцениваются большинством общества как «ущербные»,
воспринимаются с разным уровнем толерантности и часто становятся
объектами дискриминации, свойственной патриархатному обществу
Историчность маскулинности отражают изменения ее
структуры в ходе исторических процессов. Под влиянием
культурных и экономических факторов и технологического развития
общества меняются социальные практики мужчин и женщин, что
приводит к изменению традиционных тендерных ролей.
13
14
Ситуационность
маскулинности
проявляется
через
социокультурную зависимость интенсификационных и
инфляционных изменений, происходящих с некоторыми ее
характеристиками. Так, например, во время войн, спортивных
состязаний и конфликтных ситуаций существующие модели
маскулинности интенсифицируются и на первый план выходят такие
характеристики, как агрессивность и склонность к соревнованию.
В относительно спокойное время происходят инфляционные
процессы, в результате которых ценность данных характеристик
существенно понижается и милитаризированная концепция
маскулинности сглаживается.
Фемининность (феминность, женственность) — характеристики,
связанные с женским полом, или характерные формы поведения,
ожидаемые от женщины в данном обществе, или же социальное
выражение позиции, внутренне присущие женщине по мнению
общества. Традиционно предполагали, что фемининность обусловлен
биологически, и к ней относили такие черты, как пассивность,
отзывчивость, мягкость, поглощенность материнством, заботливость,
эмоциональность и т.п. Эти представления соответствовали
представлениям о том, что женщины обитают в частной, а не
публичной сфере.
Но феминистские исследования оспорили биологическую
обусловленность этих качеств: фемининность не природна, но скорее
создается с детства: девочка подвергается осуждению, если она
недостаточно женственна.
Существует также представление, согласно которому
фемининность - особая «равноценная-но-другая» противоположность
маскулинности, что также подвергалось критике, поскольку ценность
маскулинных черт (стойкость, самодостаточность, смелость и др.)
распространяется на всех людей, включая женщин, а фемининные
черты ценны только для женщин.
Индивидуальная концепция маскулинности или фемининности
закладывается в раннем детстве. У большинства людей тендерная
идентичность соответствует биологическому полу. Тендерная
идентичность как мультиполярный конструкт состоит из множества
составляющих, не жестко связанных между собой, причем каждая из
Ге
ндерных характеристик может иметь свою историю развития.
Маскулинные или фемининные характеристики не являются чем-то
самодовлеющим, они органически переплетаются с другими
Тендер указывает на социальный статус человека с точки зрения
маскулинности и феминности. Поэтому культурные и
психологические ожидания и стереотипы, относящиеся к тому или
иному типу поведения, называются тендерными, а не половыми
ролями.
Ролевое тендерное поведение характеризуется определенным
набором черт. Исследования показывают, что в ряде
стран к признакам маскулинности относят: агрессивность,
стремление к риску, доминантность и т.д. Проявлением феминности
считается
пассивность,
эмпатичность,
мягкость
и
пр.
Дифференциальная социализация может привести к развитию у
мужчин и женщин различающихся психологических черт. Игры, в
которые играют мальчики и девочки, способны культивировать
у первых настойчивость и дух соревнования, а у вторых заботливое отношение к окружающим. Однако в реальной жизни
социальные нормы не создают крайне мужественных мужчин и
крайне женственных женщин [14].
Более того, как показывают исследования, более 50 %
девочек в подростничестве были сорванцами. Сорванец в данном
контексте -это девочка с мальчишескими
ухватками,
предпочитающая играть в мальчишечьи игры. В юношеский
период поведение, не соответствующее тендеру, как правило,
сглаживается.
В 70-х годах в психологии в центре внимания оказалось
андрогинное поведение, т.е. проявление маскулинных и феминных
черт у человека любого пола. С. Бем считает, что душевное здоровье
не должно иметь тендера, а андрогиния положительно влияет на
психологические состояние человека. Признано, что люди
антрогинного поведения более гибки в отношениях с окружающими,
более успешны в деятельности, отличаются хорошим исполнением
родительской роли. [3]
Концепция андрогинии, основанная на идее примирения
полов, устраняет культурные определения фемининного и
маскулинного
с по собов
социальног о
бытия
и
призывает
к личностным проявлениям, отличающимся
своеобразием, оригинальностью, индивидуализированностью.
Мужчины и женщины в равной мере способны быть и
честолюбивыми, и преданными, и самостоятельными, и нежными,
и решительными, и
15
16
компонентами социальной идентичности: этнической, классовой,
профессиональной, конфессиональной и др. (И.С.Кон).
чуткими. Андрогинная личность формируется под воздействием
специфического воспитания благодаря особой позиции родителей,
поощряющих ребенка усваивать модели поведения, характерные для
обоих полов. Такой подход к пониманию андрогинии в психологии
был обозначен как концепция «соприсутствия». Предполагалось, что
результатом внутреннего соприсутствия маскулинности и
фемининности будет высокая степень ситуативной адаптивности
андрогинов.
1.2. Гендерная социализация
Гендерная социализация — воспитание девочек и мальчиков для
выполнения предписанных им мужских и женских ролей —
охватывает всю жизнь человека, с разной активностью проявляясь в
начале, середине и в конце жизненного никла. Это явление
целесообразно рассматривать на двух уровнях — онто- и
филогенетическом, которые охватывают весь человеческий род и
каждого отдельного человека. Тендерный аспект социализации
представляет собой стихийный процесс влияния мужчины на
поведение, взгляды и ценностные ориентации женщины, и наоборот.
Социализирующее взаимодействие мужчин и женщин началось давно
и сопровождало весь процесс становления цивилизации. Собственно
цивилизованным, как считают многие ученые, мужчина стал под
действием смягчающею влияния на него женщины. Особенно ярким
оно стало в раннем средневековье, во времена зарождения рыцарства
и куртуазной литературы
Гендерная, равно как и общая, социализация имеет две формы —
первичную, осуществляемую семьей, родственниками и ровесниками,
и вторичную, выполняемую представителями формальных
институтов, в частности учителями. Первичная социализация
закладывает основы идентификации с полом. Мальчики играют
в военные игры, а девочки в куклы. Мальчиков учат быть смелыми,
сильными, деловыми, девочек —- мягкими, хозяйственными,
заботливыми. Таков отработанный тысячелетиями нормальный путь
социализации. Ненормальным он становится тогда, когда мальчиков
°бучают женским качествам, а девочек — мужским.
Агенты первичной социализации, прежде всего родители, играют
Не
одинаковую роль на разных этапах тендерной социализации. Как
17
правило, мужчины предпочитают взаимодействовать с подросшим
ребенком, в то время как роль женщины особенно сильна в младенчестве. Именно отец обучает ребенка важнейшим трудовым
навыкам — умению столярничать, слесарным работам, навыкам
охоты, земледелию и рыболовству. Обычно отцы не занимаются
непосредственным уходом за новорожденным, активный контакт
начинается, когда ребенку исполняется 1,5—2 года и больше.
Если у матери родительская любовь имеет биологическую
предрасположенность, то у отца она появляется со временем —
в процессе социализации ребенка. На протяжении всей истории
человечества отец, как агент социализации, выполнял следующие
роли:
•кормильца, т.е. гаранта материального благополучия семьи;
• дисциплинатора,
•компаньона;
• «властной фигуры» — персонификатора власти;
•воспитателя;
•эталона поведения.
Детям необходимы тендерные маркеры, обозначающие
кому с кем играть или дружить, почему мальчики и девочки
различаются и чего они не должны делать. Ответы на эти и подобные
им вопросы позволяют сформировать тендерную «Я-концепцию» и
тендерные стереотипы. Теория тендерной схематизации (§еп^егисНета Леогу) описывает то, каким путем утверждается тендерная
картина мира, самоидентификация себя как представителя
определенного пола и каким смыслом должна быть наполнена жизнь
мужчины в отличие от женщины. Как только у ребенка
сформировалась тендерная идентичность — отождествление себя с
соответствующим полом, — запускаются механизмы тендерной
мотивации, которые стимулируют этот, а не другой тип поведения.
Средой, которая в наибольшей мере помогает укрепиться такой
мотивации, выступает тендерная группа ровесников. Она помогает
осваивать тендерные роли и нормы поведения, демонстрирует
механизмы селекции (девочек принимают только в девичьи группы
или посиделки, и наоборот). В итоге формируется чувство
тендерной принадлежности, тендерная солидарность и тендерное
уподобление (быть похожим на мальчиков или девочек, одевайся и
разговаривать как они).
В теории тендерной социализации используются следующие
ключевые термины.
18
Гендерная идентификация — отождествление себя с кем-то или
с чем-то, данном случае с представителем своею биологического
пола. Термины «идентичность» и «идентификация» различаются тем,
что первый обозначает структуру, а второй — процесс Слово
«идентичность», в связи с теорией Э. Эриксона, употребляется
в отечественной психологической и социологической литературе
с середины 1970-х гг.
Гендерная идентичность является более широким понятием, чем
полоролевая идентичность, поскольку тендер включает в себя не
только ролевой аспект, но и, например, образ человека в целом (от
прически до особенностей туалета)
Понятие «тендерная идентичность» несинонимично понятию
«половая идентичность» (тендер — понятие не столько
биологическое, сколько культурное, социальное). Признак половой
идентичности определяет сексуальные роли, которые проявляются
в разделении труда, в различиях прав и обязанностей мужчин и
женщин
Тендерная идентичность определяет степень, в котором каждый
индивид идентифицирует себя в качестве мужчины, женщины или
некоего сочетания того и другого. Исследования показывают, что она
никогда не бывает законченным продуктом социализации, но, как и
сама социализация, постоянно развивается. В течение жизни она
наполняется различным содержанием в зависимости от социальных и
культурных изменении, а также от собственной активности личности.
Тендерная идентичность определяет то, как индивид переживает свои
тендер. Она не дается индивиду автоматически, при рождении, а
вырабатывается в результате сложного взаимодействия природных
задатков и соответствующей социализации (И.С. Кон).
Наблюдения показывают, что уже на первом году жизни ребенка
его взаимодействия с родителями дифференцированы по половому
признаку. Родители мальчиком и родители девочек отличаются друг
От
друга по такому характерному показателю, как частота условных
Реакций на поведенческие сигналы ребенка. Так, при кормлении
Нудного ребенка матери реагируют на сигналы мальчиков более
чутко и внимательно, чем на сигналы девочек. Как матери, так и отцы в
ответ на голосовые сигналы мальчиков с большей вероятностью
в
°тупят с ребенком в контакт, чем в ответ на голосовые сигналы
Девочек. Эти явные различия в условном реагировании, замеченные в
младенческом возрасте, продолжают существовать и в детстве.
19
Многочисленные исследования, проведенные на выборках разных
возрастов, показывают, что мальчики получают от родителей
не только больше негативных реакций, в том числе и телесных
наказаний, но также больше позитивных поощрений.
Мальчик с раннего детства знает, что он должен быть сильным.
Но лучший способ казаться сильным — скрывать свои слабости или
то, что кажется таковыми. Мужской стиль жизни во всех возрастах
отличается высокой соревновательностью; страх показаться слабым
заставляет мальчиков притворяться более смелыми и грубыми, чем
они есть. Отчасти этот стереотип помогает формированию мужского
характера, но одновременно он его уродует, лишая мужчину тепла и
нежности. В этом, возможно, кроется одна из причин того, что по
всем психологическим мужчины во всех возрастах уступают
женщинам в способности как к самораскрытию, так
и к сопереживанию.
Робин Лакофф (1976) высказал предположение, что в процессе
социализации девочек учат говорить «по-женски» нежно, а не «помальчишески» грубо: «Девочкам внушают, что они должны вести
себя как «маленькие леди», которые не кричат громко, как мальчики;
девочек более строго наказывают, если они проявляют
раздражительность или сердятся. Полагают, что «бойкость» присуща
маленьким мальчикам, поэтому она им дозволяется; от маленьких же
девочек ждут послушания и покорности. Мы склонны проявлять
терпимость, когда в гнев впадает мужчина; женщине этого
не прощают. Женщинам не возбраняется суетиться, жаловаться», но
только мужчина может себе позволить приступ ярости». Он также
указывает на то, что о женщинах обычно говорят менее
одобрительно, чем о мужчинах.
Важную роль в тендерной социализации мальчиков играет
группа сверстников. Обобщение этнографических данных по
186 традиционным обществам, сделанное Алисой Шлегеть и
Гербертом Барри, показало что в жизни мальчиков группа
однополых сверстников играет значительно большую роль, чем в
жизни девочек. Мальчики раньше отделяются как от родительской
семьи, так и от общества взрослых мужчин, и имеют больше
несемейных обязанностей. Мальчишеские группы отличаются
высокой внутригрупповой и межгрупповой соревновательностью
имеют выраженную иерархическую структуру и дисциплину. Кроме
того девичьи группы обычно функционируют на основе
принятых
в данном обществе норм и правил, тогда как юношеские часто
конфликтуют с ними, у мальчиков значительно выше уровень
девиатного поведения, и взрослые считают это нормальным
С удивительной настойчивостью неформальные однополые
группы воссоздаются самими мальчиками как в школе, так и вне ее,
указывая тем самым на жизненную необходимость таких агентов
социализации. Даже когда родители запрещают мальчикам общаться
с «плохими парнями», они тянутся к ним с еще с большей силой.
Воспитание девочек, как неоднократно отмечалось исследователями,
всегда было по преимуществу домашним.
Таким образом процессы идентификации у девочек происходят
в длительных отношениях с матерью и опосредуются ими, но
маловероятно, что процессы идентификации у мальчика в такой же
степени коренились в реальных эмоциональных отношениях с отцом
и были ими опосредованы. При этом он склонен отрицать свою
идентификацию с матерью и связь с ней и отвергать то, что он
считает миром женственности. В процессах мужской идентификации
акцентируется самостоятельность, подчеркивается необходимость
социальных связей, автономии и независимости от окружения,
соревновательный и конкурентный способ адаптации в обществе.
В недостижимости мужественность и мужская роль становятся
для мальчиков предметом фантазирования и идеализации, тогда как
женственность и женская роль всегда остаются для девочки слишком
реальными и конкретными. Требования предъявляемые к женщинам,
часто противоречивы — быть пассивными и зависимыми по
отношению к мужчинам и активными и инициативными с детьми.
У девочек процессы идентификации и освоения ролей чаще всего
окрашены приверженностью и эмоциональной включенностью в
меж-личностные отношения с матерью. У мальчиков же эти
процессы несут в себе отрицание эмоциональной связи с матерью,
°ни более культурно обусловлены и состоят в абстрактном и
категориальном освоении ролей, а не в идентификации личности [1].
Между полами в процессе социализации взрослые прокладывают
четко очерченные либо, как в некоторых обществах, жестко
табуированные тендерные границы по принципу «мальчики не
Должны играть в игры девочек или быть похожими на них». Попытки
Пересечь символические границы называют кроссгендерным
поведением. Они подвергаются стигматизации и дискриминации.
Жалующегося мальчика дразнят «ябедой», указывая тем самым, что
20
21
такое поведение присуще только девочкам. Вместе с тем
женственный мальчик вызывает у взрослых и других детей гораздо
больше беспокойства и отторжения, чем мужеподобная девочка.
Расстройствами тендерной идентичности страдают от 2 до 5% детей,
но мальчиков приводят к врачу в несколько раз чаще, чем девочек; по
разным источникам, эта разница составляет от 6:1 до 30:1.
На укрепление тендерных границ направлены, в частности, такие
социальные практики, как истребление мальчишескими компаниями
так называемых «нежностей телячьих» — проявления феминных
особенностей поведения. В мальчишеских компаниях такие проявления запретны, допускаются только грубые толчки и силовая
возня как в общении между собой, так и с девочками.
Верность своей группе — важнейшая нравственная ценность
мальчиков и юношей. Хотя совместное обучение, преобладающее
сегодня в большинстве стран, имеет много бесспорных плюсов
с точки зрения воспитания тендерного равенства и смягчения
мальчишеской агрессивности, у некоторых педагогов оно вызывает
сомнения. Именно в однополых группах сверстников мужчины
вырабатывают тот специфический кодекс чести, на который они
оглядываются, иногда корректируя его в последующей жизни [11].
Итак, тендерная социализация — это осознание человеком своей
половой принадлежности и поведение на протяжении всей жизни
в соответствии с ней.
Нарушение тендерной социализации происходит в тех случаях,
когда: 1) мальчики преимущественно усваивают феминные нормы,
и д е н ти ф и ци р ую т и со в е т у ю тс я с м а т ер ью , и н а об ор о т;
2) социализация происходит в группе сверстников, например
в детском доме, где взрослые, выполняя функцию агентов
формальной социализации (администраторов и учителей), оказывают
очень слабое влияние на детей.
Если дети в обычной семье идентифицируются с их родителями,
близкими родственниками и со сверстниками, то дети, лишенные
родительского попечительства, идентифицируются, прежде всего,
со своими сверстниками, т.е. мальчиками и девочками из группы.
В детских домах мальчики подчас лишены возможности
идентификации по полу, потому что здесь мало мужчин, не с кого
брать пример. В силу группового «мы» девочки заимствуют
агрессивные формы поведения. Это форма утверждения себя среди
таких же обездоленных или среди чужих, которые оцениваются как
22
«они». Смутное представление о будущей половой роли в семье,
отсутствие знаний о различиях полов, равнодушное отношение
к своему внешнему виду затрудняют формирование эталонов,
полоролевых нормативных ориентации и стереотипов поведения.
Искаженная и неполная идентификация с образом тела нарушает их
отношения между собой и с миром взрослых. Социальная ситуация
развития в детском доме без родительской опеки, условия жизни
(постоянное круглосуточное пребывание каждого ребенка среди детей
и взрослых, скученность, отсутствие достаточных для уединения
пространств в помещениях; отсутствие личных вещей и своего
места), нарушения в сфере общения ребенка влияют на развитие его
личности, искажают его представление о себе, отношение к самому
себе, затрудняют осознание себя как личности.
Все дети, живущие в учреждениях интернатного типа,
вынуждены адаптироваться к большому числу сверстников. В многочисленности детей таятся особые социально-психологические
условия, создающие эмоциональное напряжение, тревожность,
усиливающие агрессию. В детских домах и школах-интернатах
нередки онанизм, гомосексуализм и другие сексуальные отклонения.
Это в числе прочих причин — деформированная компенсация
недостающей любви, недостаточных положительных эмоций,
нормального человеческого общения. Особая психологическая
проблема — отсутствие свободного помещения, в котором ребенок
мог бы побыть один, передохнуть не только от взрослых, но и от
других детей.
Смещение тендерной социализации происходит в том случае,
когда воспитанием занимается только один родитель, чаще всего
мать-одиночка, которая не способна дать полноценное и
всестороннее полоролевое воспитание мальчику. В исследовании
Т.А. Гурко (середина 1990-х гг.) тендерные смещения в процессе
социализации и воспитания были обнаружены у 28% семей.
Вероятно, подобные смещения происходят и в том случае, когда
представитель одного пола чаще общается и взаимодействует с представителями противоположного, а не своего пола, например девушки,
общающиеся только с парнями. В итоге вырастают феминные
мальчики и маскулинные девочки [8].
23
//. ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1
И.С.Кон
ПОЛОВАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ ПОЛОВОЙ ДИМОРФИЗМ И
ПОЛОВАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ
Каждый знает, что природа боится
пустоты. Но есть одна вещь, которой
природа боится еще больше.
Это — логическая дихотомия.
Г, Харлоу, К. Мире.
Природа сложных психических реакций
Половая социализация, в результате которой у детей формируется
сознание половой идентичности и они включаются в существующую
в данном обществе систему половой дифференциации,— всеобщий и
необходимый элемент воспитания. Но какова вообще природа пола и
половых различий, от чего зависят их степень, содержание, вариации
и изменения?
Слова «мужчина» и «женщина» ассоциируются с множеством
разнообразных признаков, включая различия репродуктивных
функций, телосложения, характера, рода занятий, социального
статуса и многого другого. Эта противоположность кажется
настолько всеобъемлющей и глубокой, что люди, незнакомые
с семиотикой и лингвистикой, усматривают в ней источник всех
прочих бинарных оппозиций человеческого сознания.
Особенно часто отождествляют пол и грамматический род.
Однако, по меткому выражению А. Мейе, грамматический род —
одна из наименее логичных и содержащих больше всего
неожиданностей грамматических категорий. Во многих языках,
например в грузинском, грамматического рода вовсе нет.
" некоторых других языках эта категория применяется только
к
одушевленным существам, но не к вещам. В третьих, как в русском,
наряду с мужским и женским существует средний род.
Грамматический род слова и пол обозначаемого им существа часто не
с
°впадают. Немецкое слово «das Weib» — женщина — среднего
Р°Да; во многих африканских языках слово «корова» — мужского
Р°Да и т. д. и т. п.
В биологических и тем более в социальных и психологических
науках понятие пола также неоднозначно.
В биологическом смысле пол — это совокупность генетических,
морфологических и физиологических особенностей, которые
обеспечивают половое размножение организмов. Однако для
характеристики человека такое определение явно недостаточно.
В более широком смысле пол — это комплекс репродуктивных,
общесоматических, поведенческих и социальных характеристик,
определяющих индивида как мальчика или девочку, мужчину или
женщину.
Существуют два принципиально разных, противоположных
подхода к изучению половых различий. Согласно первому, более
традиционному подходу, половая дифференциация — универсальный
биологический процесс, который культура только оформляет и
осмысливает с теми или иными вариациями. Вторая точка зрения,
возобладавшая в общественных науках в последние десятилетия,
утверждает, напротив, что пол — исключительно социальный
конструкт и «никакие факты половой биологии человека сами
по себе не имеют непосредственных социальных значений или
институциональных последствий».
Первый подход идет как бы снизу вверх. Его исходная точка—
биологический половой диморфизм, который дополняется и
надстраивается системой психических различий (ленинградский
антрополог Н. А. Тих называет ее половым дипсихизмом). Половой
дипсихизм проявляется в определенном наборе индивидуальных
различий в психофизиологических реакциях, когнитивных процессах,
мотивации, способностях и интересах мужчин и женщин. Эти
различия объективируются в половом разделении труда и прочих
социальных ролей и закрепляются и освящаются в символическом
мире культуры. Эта точка зрения выглядит простой и логичной.
Анализируя биологические данные в свете общих положений
теории информации и опираясь на идеи И. И, Шмальгаузена,
советский исследователь В. А. Геодакян предположил, что процесс
самовоспроизводства любой биологической системы включает в себя
две противоположные тенденции: наследственность —
консервативный фактор, стремящийся сохранить неизменными
у потомства все родительские признаки, и изменчивость, благодаря
которой возникают новые признаки. Самки олицетворяют как бы
постоянную «память», а самцы — оперативную, временную «память»
26
вида. Поток информации от среды, связанный с изменением внешних
условии, сначала воспринимают самцы, которые теснее связаны
с условиями внешней среды. Лишь затем, после отсеивания
устойчивых сдвигов от временных, случайных, генетическая
информация попадает внутрь защищенного самцами устойчивого
«инерционного ядра» популяции, представленного самками.
Поскольку самцы филогенетически воплощают в себе принцип
изменчивости, все новые признаки в развитии вида возникают
сначала у самцов и лишь затем передаются самкам, у которых,
напротив, сильнее представлены всякого рода рудименты. Таким
образом в филогенезе мужской пол играет главную роль в изменении,
а женский — в сохранении популяции. В онтогенезе, наоборот,
самцы более ригидны и независимы от среды, тогда как самки более
изменчивы пластичны и лучше поддаются обучению [7].
Теория Геодакяна привлекает логической стройностью, подтверждается солидными биологическими данными и хорошо
объясняет некоторые, ранее загадочные факты естественного
полового отбора, например повышенную смертность самцов, принимающих на себя весь фронт внешних воздействий и в силу этого
чаще становящихся жертвами неудачного «экспериментирования»
природы.
Но объясняет ли эта теория весь процесс потовой дифференциации и связанные с ним индивидуальные различия? В современной науке существуют несколько альтернативных подходов
к проблеме — дарвиновская теория полового отбора, социо-биология,
культурно-историческая теория, но ни один из них не исчерпывает
этого сложного явления.
«...» При изучении половой дифференциации у человека нужно
учитывать роль социально-исторических факторов. Кажется
весьма заманчивым «вывести» из теории В.А. Геодакяна не только
в
°е психофизиологические различия между мужчинами и
женщинами, но и наличные формы общественного разделения труда
между ними. Однако из социологии и этнографии известно, что
социальные половые роли распределяются в разных обществах
Не
одинаково, а в зависимости от общественного строя, прежде всего
"~ способа производства. Психология же показывает, что далеко не
се психические свойства мужчин и женщин зависят от их половой
Ринадлежности и даже там где такая детерминация определенно
существует,
она
опосредуется
и
существенно
видоизменяется условиями среды, воспитания, родом деятельности
и т. п.
Наряду с такими элементами полодиморфического поведения,
где сравнительное изучение человека и животных допустимо и
плодотворно (например, половые различия в энергетическом
балансе и расходовании энергии; агрессивное поведение;
имитация и отработка детьми типичных форм родительского
поведения; коммуникативное поведение и структура группового
взаимодействия; забота о внешности и способы ухаживания), есть
сферы, где прямое сравнение затруднительно или вовсе
невозможно. Это касается когнитивных процессов, мотивации,
формирования половой идентичности и сексуальных ориентации.
Поэтому история и общественные науки имеют свою собственную систему отсчета и понятийный аппарат. В любом из
существовавших до сих пор человеческих обществ существует
какое-то разделение труда между полами, специфические для
мужчин и женщин виды деятельности и социальные функции.
Социальные нормы, определяющие чем должны или не должны
заниматься мужчины и женщины, называются социальными
половыми ролями или, для краткости, просто половыми ролями, а
поведение, реализующее эти нормативные ожидания или
ориентированное на них,— полоролевым поведением. Автономным !
аспектом дифференциации половых ролей являются
соционормативные представления, чем отличаются или должны
отличаться друг от друга мужчины и женщины по своим
физическим, социальным и психическим качествам — социальнопсихологические стереотипы маскулинности и фемининности.
Такие стереотипы существуют как на высших уровнях культуры, в
рамках религиозных или философских систем, осмысливающих
природу половых | различий (половой символизм), так и в
повседневном обыденном ' сознании (стереотипы обыденного
сознания).
Естественное разделение труда между полами — древнейшая
| форма разделения труда, причем эта дифференциация
представляется людям вечной и ненарушимой. По словам
Ксенофонта «природу обоих полов с самого рождения ... бог
приспособит: природу женщины для домашних трудов и забот, а
природу мужчины — для внешних. Тело и душу мужчины он
устроил так, что он более способен переносить холод и жар,
путешествия и военные походы, I поэтому он назначил ему
труды вне дома. А тело женщины бог ;
28
создал менее способным к этому и потому, мне кажется, назначил ей
домашние заботы». Это подкрепляется ссылкой на обычай, что
«женщине приличнее сидеть дома, чем находиться вне его, а
мужчине более стыдно сидеть дома, чем заботиться о внешних
делах».
«...» Мужские роли и мужской стиль жизни являются
преимущественно «инструментальными», а женские —
«экспрессивными». Мужчина обычно бывает кормильцем,
«добытчиком», а в семье осуществляет общее руководство и несет
главную ответственность за дисциплинирование детей, тогда как
более эмоциональная по своей природе женщина поддерживает
групповую солидарность и обеспечивает необходимое детям
эмоциональное тепло. Радикальное изменение этой структуры
невозможно. Как бы ни вовлекалась современная женщина
в общественно-трудовую жизнь, женская роль «продолжает
корениться прежде всего на внутренних делах семьи, где женщина
выступает как жена, мать и хозяйка дома, тогда как роль взрослого
мужчины коренится прежде всего в профессиональном мире, в его
работе, которая обусловливает и его функции в семье — обеспечение
ей соответствующего статуса и средств к существованию. Даже если,
что вполне возможно, окажется, что средняя замужняя женщина
начнет работать, в высшей степени маловероятно, чтобы это
относительное равновесие было нарушено, чтобы мужчина и
женщина поменялись ролями или чтобы качественная дифференциация ролей в этих отношениях полностью изгладилась».
Теория «взаимодополнительности» мужских и женских ролей
подтверждалась тем, что этот тип ролевой дифференциации
(«инструментальность» мужских и «экспрессивность» женских
Ролей) широко распространен в обществах разного типа. Проанализировав под этим углом зрения этнографические описания 56
обществ, М. Зелдич нашел, что материнская роль является
экспрессивной в 48 из них, инструментальной — в 3 и смешанной —
в
5. Отцовская роль оказалась инструментальной в 35, экспрессивной
в
1 и смешанной — в 19 обществах.
Теория подкреплялась также данными дифференциальной
Пс
ихологии, согласно которым женщины субъективнее и чувствительнее мужчин к человеческим взаимоотношениям и их
°тивам, мужчины же больше тяготеют к предметной деятельности,
В5
йанной с преодолением физических трудностей или с развитием
существует,
она
опосредуется
и
существенно
видоизменяется условиями среды, воспитания, родом деятельности
и т. п.
Наряду с такими элементами полодиморфического поведения,
где сравнительное изучение человека и животных допустимо и
плодотворно (например, половые различия в энергетическом
балансе и расходовании энергии; агрессивное поведение;
имитация и отработка детьми типичных форм родительского
поведения; коммуникативное поведение и структура группового
взаимодействия; забота о внешности и способы ухаживания), есть
сферы, где прямое сравнение затруднительно или вовсе
невозможно. Это касается когнитивных процессов, мотивации,
формирования половой идентичности и сексуальных ориентации.
Поэтому история и общественные науки имеют свою собственную систему отсчета и понятийный аппарат. В любом из
существовавших до сих пор человеческих обществ существует
какое-то разделение труда между полами, специфические для
мужчин и женщин виды деятельности и социальные функции.
Социальные нормы, определяющие чем должны или не должны
заниматься мужчины и женщины, называются социальными
половыми ролями или, для краткости, просто половыми ролями, а
поведение, реализующее эти нормативные ожидания или
ориентированное на них,— полоролевым поведением. Автономным !
аспектом дифференциации половых ролей являются
соционормативные представления, чем отличаются или должны
отличаться друг от друга мужчины и женщины по своим
физическим, социальным и психическим качествам — социальнопсихологические стереотипы маскулинности и фемининности.
Такие стереотипы существуют как на высших уровнях культуры, в
рамках религиозных или философских систем, осмысливающих
природу половых | различий (половой символизм), так и в
повседневном обыденном ' сознании (стереотипы обыденного
сознания).
Естественное разделение труда между полами — древнейшая
| форма разделения труда, причем эта дифференциация
представляется людям вечной и ненарушимой. По словам
Ксенофонта «природу обоих полов с самого рождения ... бог
приспособит: природу женщины для домашних трудов и забот, а
природу мужчины — для внешних. Тело и душу мужчины он
устроил так, что он более способен переносить холод и жар,
путешествия и военные походы, I поэтому он назначил ему
труды вне дома. А тело женщины бог ;
28
создал менее способным к этому и потому, мне кажется, назначил ей
домашние заботы». Это подкрепляется ссылкой на обычай, что
«женщине приличнее сидеть дома, чем находиться вне его, а
мужчине более стыдно сидеть дома, чем заботиться о внешних
делах».
«...» Мужские роли и мужской стиль жизни являются
преимущественно «инструментальными», а женские —
«экспрессивными». Мужчина обычно бывает кормильцем,
«добытчиком», а в семье осуществляет общее руководство и несет
главную ответственность за дисциплинирование детей, тогда как
более эмоциональная по своей природе женщина поддерживает
групповую солидарность и обеспечивает необходимое детям
эмоциональное тепло. Радикальное изменение этой структуры
невозможно. Как бы ни вовлекалась современная женщина
в общественно-трудовую жизнь, женская роль «продолжает
корениться прежде всего на внутренних делах семьи, где женщина
выступает как жена, мать и хозяйка дома, тогда как роль взрослого
мужчины коренится прежде всего в профессиональном мире, в его
работе, которая обусловливает и его функции в семье — обеспечение
ей соответствующего статуса и средств к существованию. Даже если,
что вполне возможно, окажется, что средняя замужняя женщина
начнет работать, в высшей степени маловероятно, чтобы это
относительное равновесие было нарушено, чтобы мужчина и
женщина поменялись ролями или чтобы качественная дифференциация ролей в этих отношениях полностью изгладилась».
Теория «взаимодополнительности» мужских и женских ролей
подтверждалась тем, что этот тип ролевой дифференциации
(«инструментальность» мужских и «экспрессивность» женских
Ролей) широко распространен в обществах разного типа. Проанализировав под этим углом зрения этнографические описания 56
обществ, М. Зелдич нашел, что материнская роль является
экспрессивной в 48 из них, инструментальной — в 3 и смешанной —
в
5. Отцовская роль оказалась инструментальной в 35, экспрессивной
в
1 и смешанной — в 19 обществах.
Теория подкреплялась также данными дифференциальной
Пс
ихологии, согласно которым женщины субъективнее и чувствительнее мужчин к человеческим взаимоотношениям и их
°тивам, мужчины же больше тяготеют к предметной деятельности,
В5
йанной с преодолением физических трудностей или с развитием
абстрактных идей, тогда как у женщин сильнее выражены
художественные интересы и т. д. Наконец, указывали, что особое
положение женщины в семье обусловлено ее материнскими
функциями, которые детерминированы биологически и не зависят от
социальных условий.
«...» Но половое разделение труда означает не просто
дифференциацию тех или иных социальных функций, а
определенную
иерархию, стратификацию
этих видов
деятельности и категорий людей, которые их осуществляют.
Характер общественных взаимоотношений между полами зависит
не только и не столько непосредственно от круга специфических
обязанностей мужчин и женщин, сколько от распределения власти,
меры общественного пр и з н а ни я , п ре с т и ж но с т и м у ж ск и х и
ж е нс к их з а н я т и й . По ироническому замечанию М. Мид,
мужчины могут стряпать, ткать, одевать кукол или охотиться на
колибри, но если такие занятия считаются мужскими, то все
общество, и мужчины, и женщины, признают их важными. Если
то же самое делают женщины, такие занятия объявляются
менее важными.
По-видимому, в этом есть свои стадиально-исторические,
формационные закономерности. Советские ученые полагают,
что в раннеродовой общине естественное половозрастное деление
не создавало отношений господства и подчинения. Половое
разделение труда еще не стало в ней половой стратификацией.
Мужчины и женщины специализировались в разных, но в равной
степени общественно полезных и уважаемых сферах
деятельности, а выдающаяся роль женского труда в
хозяйственной жизни общины в сочетании с матрилинейной,
материнской организацией самого рода давала женщине очень
высокое общественное положение. Социальное угнетение женщин и
признание их низшей по сравнению с мужчинами категорией
возникает только вместе с патриархатом, частной собственностью и
системой наследования имущества.
Однако свести социальные взаимоотношения полов к одной; единственной системе детерминант, будь то биосоциальные
| константы или угнетение женщин мужчинами, как
утверждают | современные феминистки, явно невозможно.
Недаром Ф. Энгельс,! рассматривавший половое разделение
труда как социально-экономическое (а не природное!) явление
и особо подчеркивавший исторический факт «порабощения
женского пола мужским», вместе с тем отмечал, что
«разделение труда между обоими полами
зо
обусловливается не положением женщины в обществе, а совсем
другими причинами».
Социально-структурные факторы здесь тесно переплетаются
с культурно-символическими. Замечено, что все народы, осознанно
лли неосознанно, ценят объекты, виды деятельности и события,
созданные человеком или находящиеся под его контролем (культура)
выше, нежели неподконтрольные и данные извне явления (природа).
А поскольку женское начало обычно воспринимается как более
близкое к природе, чем к культуре, оно ставится ниже мужского.
Представление о «природной» сущности фемининности покоится
на трех, кажущихся универсальными, предпосылках:
1. Биологической зависимости женского организма от
осуществления физиологических функций, связанных с продолже
нием рода (беременность, рождение и выкармливание детей),
2. Социальной зависимости женщин от а) их вынужденной связи
с детьми в период кормления грудью и б) связанной с этим
преимущественной локализации женской деятельности, например
стряпни, в домашней среде,
3. Психологической зависимости, возникающей
вследствие
идентификации девочек с конкретными женщинами, за
деятельностью которых, большей частью домашней, они наблюдают
и в которой участвуют с младенческого возраста на протяжении всего
детства, тогда как мальчики должны в конечном счете
идентифицироваться с мужчинами, деятельность которых раз
вертывается вне семьи, что дает мальчикам больше вариативных
возможностей и, следовательно, степеней свободы.
И.С. Клецина
Психология пола в 90-е годы ХХ стодетия
Большое количество популярной литературы по различным
аспектам психологии пола, которая была опубликована в 90-е годы,
позволяет ее классифицировать по трем направлениям.
К первому направлению относится значительное число популярных изданий, в которых предлагается информация о женской и мужской психологии, а также выдаются примитивные рекомендации по
урегулированию сложных проблем во взаимоотношениях мужчин и
женщин. Например, О. Р. Арнольд «Почему убегают мужчины?» (М.,
1999), Л. Г. Гущина «Мужчина и методы его дрессировки» (М., 1999),
А. Ильичев «Практическое пособие по охоте на мужчин» (М., 1999) и
др. Данные публикации выступают как своеобразный тренинг на поляризацию мужских и женских качеств и моделей поведения, а также
утверждения самых примитивных представлений вообще о людях, не
зависимо от их пола.
Второе направление объединяет многочисленные психологические энциклопедии для мужчин и женщин. Например, «Женская
психология» (составитель Н. А. Литвинцева. - М., 1994),
«Энциклопедия для юношей и мужчин» (составитель Л. В.
Ударинцева - СПб., 1996), «Энциклопедия для женщин. Практическая
психология» (автор-составитель О. В. Ходаковская - СПб., 1998).
В содержательной части этих изданий речь идет о психологических
особенностях личности вне ее потовой принадлежности, заявленной в
названии, такой же общгличностный характер носят и предлагаемые
рекомендации, например: как бороться со стрессом, как вести себя в
конфликтной ситуации и т. д.
К третьему направлению относится совсем небольшая часть книг |
зарубежных авторов, соориентированых на помощь мужчинам и жен-,
щинам в осмыслении тех тендерных стереотипов, которые мешают их
личностному росту, саморазвитию, самореализации в профессиональ- ]
ной и семейной сферах. Это работы: Дж. Виткин «Правда о женщинах. 14 мифов, сочиненных мужчинами» (СПб., 1996), Л. Хэй «Власть |
женщины» (М,, 1998).
Таким образом, можно отметить, что всплеск недостаточно
профессиональной литературы о психологических проблемах полов
показал острую необходимость научной разработки проблем, весьма
значимых для различных групп населения.
34
К концу века увеличилось и количество научных работ, в которых представлены результаты эмпирического изучения психологических различий между людьми разного пола. Ценным в этих работах
является обращение к изучению таких аспектов психологии пола,
которые раньше не изучались. Так, если раньше половые различия
преимущественно анализировались в сфере представлений
о маскулинности и фемининности, а также в полоролевых установках, то большинство последних работ посвящено изучению половых
различий в более глубоких и сложных психологических структурах,
таких как: Я-концепция, морально-этические установки, половая
идентичность (например, работы С. И. Кудинова [13], В. В. Романова
[15], Б. И. Хасан и Ю. А. Тюменевой [18]).
Однако не следует рассматривать эти работы как
гендерноориентированные, даже в случаях, когда в названии
присутствует слово «гендер». В этих работах, как правило, отсутствует рефлексия тех теоретических подходов и концептуализации,
в рамках которых проводилось исследование половых различий. Как
и ранее, большинство психологов, опубликовавших исследования по
проблемам различий между полами в этот период, исходили
из положения, что анатомо-физиологические различия между людьми
разного пола закономерно будут определять и различия в их
психологической сфере.
Так С. И. Кудинов утверждает, что «...пол как важнейший
анатомо-физиологический фактор, безусловно, сказывается на проявлении личностных особенностей человека» [13]. Авторы
исследования, посвященного особенностям присвоения социальных
норм детьми разного пола Б. И. Хасан и Ю. А. Тюменева [18], исходят из архетипических особенностей женского и мужского начал,
выражающихся в оппозициях понятий «мужское» и «женское».
Поэтому исследователи либо никак не объясняют выявленные
Различия в психологических характеристиках представителей разного
пола, либо объясняют их влиянием традиционных поло-ролевых
представлений. Подобные интерпретации, конечно, не
способствовали развитию идей тендерного подхода, но они вольно
Или
невольно показывали неперспективность изучения психоогических проблем пола и межполового взаимодействия в слоЩе
мся теоретическом контексте.
В Целом научные работы в области психологии пола последних
существенно расширили спектр исследований психологических
35
аспектов проблемы половых различий; так, исследования отечественных психологов, проведенные в 90-е годы, посвящены следующим вопросам: отличия в особенностях личности и характеристиках поведения мужчин и женщин (С. И. Кудинов, Б. И. Хасан и Ю.
А. Тюменева), содержание и динамика стереотипов маскулинностифеминности (Т.А. Араканцева и Е. М. Дубовская [2]), психологические различия, присущие представителям двух полов в
разные возрастные периоды (Н. А. Смирнова [16]). Например, в исследовании Т. А. Араканцевой и Е. М. Дубовской [2] было установлено, что образ идеального мужчины включает такие традиционно
маскулинные качества личности, как смелость, сила воли,
выносливость, уверенность в себе, решительность и ответственность,
а образ идеальной женщины сочетает в себе и фемининные, и
маскулинные качества (нежность, заботливость, мягкость, а также —
ответственность, уверенность в себе, отсутствие пассивности), то
есть, является по своей сути андрогинным. Эти результаты подтверждают данные, полученные зарубежными исследователями,
касающиеся насыщения образа женщины характеристиками, традиционно приписываемых мужчинам, и отражают проявления
полоролевой демократизации, которая в основном происходит за счет
расширения полоролевого репертуара женщин.
Значимым вкладом данных работ в развитие тендерной проблематики является накопление эмпирических фактов о различиях в психологических характеристиках представителей мужского и женского
пола, а также привлечение внимания к тем изменениям, которые произошли в системе полоролевых представлений людей (стереотипы
маскулинности и фемининности стали менее полярными, чем прежде). Как подчеркивает И. С. Кон «...гендерная проблематика исторически связана с постепенным признанием культурой, а затем и наукой, множественности индивидуальных различий, которые не укладываются в привычные дихотомические схемы» [9, с.29].
Все исследовательские работы по психологии пола, проведенные
в начале и середине XX столетия, можно рассматривать как научные
предпосылки развития тендерных исследований в отечественной
психологии, создающих основу для становления тендерной психологии «...»
Практикум по гендерной психологии/ . .
Подред..И.€:Клециной. Спб.: Питер. - 2003. гл.33 С.456-459
36
Приложение 3.1
Перепечатано из кн.:
Реан А.А. Психология изучения личности. С.-Пб., 1999, с.с.
252 – 256
Маскулинность. К типично мужским чертам
традиционно
относятся
такие
как
независимость,
напористость, доминантность, агрессивность, склонность к
риску, самостоятельность, уверенность в себе и др. В
специальных исследованиях (сн.) было установлено, что
генерализированная спонтанная агрессивность, а также
сексуальна агрессия коррелируют с уровнем содержания
андрогенов (мужские половые гормоны) в сыворотке крови. В
другом исследовании на выборке в 191 человек было показано
(сн.), что маскулинных индивидов отличает большее
самоуважение в целом, а также более высокая самооценка в
области академических достижений и собственной внешности
– физическое Я.
Фемининность.
К
типично
женским
чертам
традиционно относятся такие как уступчивость, мягкость,
чувствительность, застенчивость, нежность, сердечность,
способность к сочувствию, переживанию и др. Социальные
стереотипы фемининности меньше касаются волевых сторон
личности и успешности деловой карьеры, но при этом уделяют
значительное внимание эмоциональным аспектам.
Андрогинность. В соответствии с существующими
представлениями индивид не обязательно является носителем
четко выраженной маскулинности или фемининности. В
личности могут быть на паритетных началах представлены
существенные черты как маскулинного, так и фемининного
типов. При этом предполагается, что у андрогинов эти черты
представлены гармонично и взаимодополняемо. Считается,
что такая гармоничная интеграция м. и ф. Черт повышает
адаптивные возможности андрогинного типа. При этом
большая мягкость, уступчивость в социальных контактах и
отсутствие резко выраженных доминантно-агрессивных
тенденций в общении никак не связано со снижением
уверенности в себе, а, напротив, проявляются на фоне
сохранения высокого самоуважения, уверенности в себе и
самопринятия. В исследовании (сн.) было показано, что
андрогины не уступают маскулинному типу ни по уровню
самоуважения в целом, ни по уровню самооценок
академических достижений и собственной внешности
(физическое Я).
Методика С.Бем
Методика была предложена Сандрой Бем (1974) для
диагностики психологического пола и определяет степень
адрогинности, маскулинности и фемининности личности.
Опросник содержит 60 утверждений (качеств), на каждое из
которых испытуемый отвечает «да» или «нет», оценивая у себя
наличие или отсутствие данных качеств. Опросник может
применяться в форме экспертного рейтинга. В таком случае
оценка
испытуемого
по
представленным
качествам
осуществляется компетентными судьями - людьми хорошо
знающими испытуемого (муж, жена, родители и др.).
Ключ к тесту
Маскулинность («да»): 1, 4, 7, 10, 13, 16, 19, 22, 25, 28,
31, 34, 37, 40, 43, 46, 49, 52, 55, 58.
Фемининность (»да»): 2, 5, 8, 11, 14, 17, 20, 23, 26, 29,
32, 35, 38, 41, 44, 47, 50, 53, 56, 59.
За каждое совпадение с ответом начисляется один балл.
Затем определяются показатели по фемининности (F) и
маскулинности (M) в соответствии со следующими
формулами.
F= (сумма баллов по фемининности): 20
M = (сумма баллов по маскулинности) : 20
Основной индекс IS определяется как:
IS = (F – M) : 2, 322
Если величина индекса IS заключена в пределах от –1 до +1, то
делают заключение об андрогинности. Если индекс менрьше –
1, то делается заключение о маскулинности, а если индекс
больше +1 – о фемининности. При этом, в случае когда IS
меньше –2,025 говорят о ярко выраженной маскулинности, а
если IS больше +2,025 – о ярко выраженной фемининности.
38
ТЕКСТ ОПРОСНИКА
1. Верящий в себя
2. Умеющий уступать
3. Способный помочь
4. Склонный защищать свои взгляды
5. Жизнерадостный
6. Угрюмый
7. Независимый
8. Застенчивый
9. Совестливый
10. Атлетический
11. Нежный
12. Театральный
13. Напористый
14. Падкий на лесть
15. Удачливый
16. Сильная личность
17. Преданный
18. Непредсказуемый
19. Сильный
20. Женственный
21. Надежный
22. Аналитичный
23. Умеющий сочувствовать
24. Ревнивый
25. Способный к лидерству
26. Заботящийся о людях
27. Прямой, правдивый
28. Склонный к риску
29. Понимающий других
30. Скрытный
31. Быстрый в принятие решений
32. Сострадающий
33. Искренний
34. Полагающийся только на себя (самодостаточный)
35. Способный утешить
36. Тщеславный
37. Властный
38. Имеющий тихий голос
39. Привлекательный
40. Мужественный
41. Теплый, сердечный
42. Торжественный, важный
43. Имеющий собственную позицию
44. Мягкий
45. Умеющий дружить
46. Агрессивный
47. Доверчивый
48. Малорезультативный
49. Склонный вести за собой
50. Инфантильный
51. Адаптивный, приспособляющийся
52. Индивидуалист
53. Не любящий ругательств
54. Не систематичный
55. Имеющий дух соревнования
56. Любящий детей
57. Тактичный
58. Амбициозный, честолюбивый
59. Спокойный
60. Традиционный, подверженный условностям
40
Глава III
ГУМАНИСТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В СОЦИУМЕ
В ТЕНДЕРНОМ АСПЕКТЕ
3.1. Отношение к детям как показатель гуманистических
отношений в социуме
В психоистории детства выделяется работа Л.Демоза [3].
Анализируя исторические свидетельства и первоисточники, Л.Демоз
выделил в истории человечества шесть стилей отношения к детям.
1. Стиль детоубийства (античность до IV в. н. э.). С этим стилем
связан образ Медеи, поскольку миф в данном случае отражает
действительность. Когда родители боялись, что ребенка будет трудно
воспитать или прокормить, они обычно убивали его, и это оказывало
огромное влияние на выживших детей. У них преобладали проектив
ные реакции, а возвратные находили выражение в гомосексуальных
актах с детьми.
2. Оставляющий стиль — аЪапаопт% (1У-ХП в. н. э.). Родители
начали признавать в ребенке духовное начало, и единственным
способом избежать проявлений опасных для него проекций был
фактический отказ от ребенка — оставляли ли его кормилице,
отправляли в монастырь или заведение для маленьких детей, в дом
другого знатного рода в качестве слуги или заложника, отдавали ли
навсегда в чужую семью или окружали эмоциональной строгостью
дома. Символом этого стиля может быть Гризельда, которая охотно
отказалась от своих детей, чтобы доказать любовь к мужу. Или,
может быть, одна из популярных до XIII в. картин с изображением
суровой Марии, которая крепко, почти до удушья, сжимает в руках
младенца Иисуса. Проекции по-прежнему очень сильны: ребенок
полон зла, его надо все время бить. Он представляется наполненным
нечистотами, от чего его надо регулярно насильственно освобождать.
В связи с этим приучение к горшку заменяется принудительными
клизмами. В этот период возникает также страх перед детской
сексуальностью. Родители начинают борьбу с мастурбациейЛ. Демоз приводит большое количество примеров противО'
мастурбационных механизмов, начиная с наручников и заканчивая
кольцами, надеваемыми на пенис, с острыми шипами с внутренней
стороны. В случае эрекции у мальчика шипы сразу же впивали**
98
ствол пениса. Однако возвратные реакции значительно ослабевают,
о чем свидетельствует уменьшение числа гомосексуальных связей
с детьми.
3. Амбивалентный стиль (Х1У-ХУП вв.). Ребенку было позволено
влиться в эмоциональную жизнь родителей, однако он по-прежнему
оставался вместилищем для опасных проекций взрослых. Задача
родителей заключалась в том, чтобы «отлить» его в «форму»,
«выковать». У философов от Доминичи до Локка самой популярной
метафорой было сравнение детей с мягким воском, гипсом, глиной,
которым надо придать форму. Этот этап отмечен существенной
двойственностью. Его начало можно приблизительно датировать XIV
в., когда появилось много руководств по воспитанию детей,
распространился культ Марии и младенца Иисуса, а в искусстве стал
популярен образ заботливой матери.
4. Навязывающий стиль (XVIII в.). Этот стиль стал возможен
после значительного ослабления проективных и фактического
исчезновения возвратных реакций, что означало завершение великого
перехода к новому стилю отношений. Ребенок уже в гораздо меньшей
степени был отдушиной для проекций, и родители старались
сблизиться с ним более тесно, получить власть над его умом и
посредством этой власти контролировать его внутреннее состояние,
гнев, потребности, мастурбацию и даже волю.
Данный стиль подразумевал, что ребенок воспитывался своими
родителями, его нянчила родная мать, он не подвергался пеленанию и
постоянным клизмам, его рано приучали ходить в туалет,
не заставляли, а уговаривали; били иногда, но не систематически
наказывали за мастурбацию, повиноваться заставляли часто
с помощью слов. Угрозы применялись гораздо реже, так что стала
вполне возможна истинная эмпатия. Некоторым педиатрам удавалось
добиться общего улучшения заботы родителей о детях и, как
следствие, снижения детской смертности, что заложило основу
демографических изменений XVIII в.
5. Социализирующий стиль (XIX - середина XX в.). Поскольку
проекции продолжают ослабевать, воспитание ребенка заключается
Уже не столько в овладении его волей, сколько в ее тренировке,
ориентации на правильный путь. Ребенка учат приспосабливаться
к
обстоятельствам, социализируют. До сих пор в большинстве
случаев, когда обсуждают проблему воспитания детей, принимают
нечто само собой разумеющееся социализирующую модель, этот
в
99
стиль отношений стал основой всех психологических моделей XX в.
— от фрейдовской «канализации импульсов» до скиннеровского
бихевиоризма. В XIX в. отцы стали гораздо больше внимания уделять
своим детям, иногда даже освобождая мать от хлопот, связанных
с воспитанием.
6. Помогающий стиль (с середины XX в.). Этот стиль основан на
предположении, что ребенок лучше, чем родитель, знает свои
потребности на каждой стадии развития. В жизни ребенка участвуют
оба родителя, и они понимают и удовлетворяют его растущие
индивидуальные потребности. Не делается совершенно никаких
попыток дисциплинировать или формировать те или иные «черты».
Детей не бьют и не ругают, их прощают, если они в состоянии
стресса устраивают сцены. Такой стиль воспитания требует огромных
затрат времени, энергии, а также бесед с ребенком, особенно
в первые шесть лет, потому что помочь ему решать свои ежедневные
задачи невозможно, не отвечая на его вопросы, не играя с ним. Быть
слугой, а не повелителем ребенка, разбираться в причинах его
эмоциональных конфликтов, создавать условия для развития
интересов, уметь спокойно относиться к периодам регресса
в развитии — вот что подразумевает этот стиль, и пока еще немногие
родители со всей последовательностью применяют его на практике.
Из книг, в которых описываются дети, воспитанные в помогающем
стиле, видно, что в итоге из таких детей вырастают добрые,
искренние люди, не подверженные депрессиям, с сильной волей,
которые ничего не делают «как все» и не склоняются перед
авторитетом.
Периоды отношений к детству полностью соотносятся
с преобладающими типами воспитания.
И.Лангмейер и З.Матейчек, обобщая культурные модели
воспитания, сводят их в следующую таблицу (табл. 1). Внимание
заслуживает то обстоятельство, что развитие научных представлений,
как правило, на один этап опережало развитие культурных моделей,
применяемых на практике [7].
"
*
Таблица 1
Развитие культурных моделей воспитания в Европе
Период
1
Средневековье
Культурные модели
воспитания детей
Основной
недостаток в Модель деприудовлетворени вированного
и психических
ребенка
потребностей
2
Высокая эффективность (неустойчивая) и крайняя уступчивость. Короткое детство и ранний уход из семьи. Широкая
патримониальная семья, зависимость от группы,
интенсивные внесемеиные
чувства. Идея ребенка как
маленького
взрослого, смешение
возрастных групп.
XVII- Продолженное детство.
XIX вв. Несколько более узкая патриархальная семья. Возрастание
эффективности в семье, повышающаяся дисциплина вне
3
Неприятие
или
отвержение
группой
Социальная
помощь
4
Покинутый,
отверженный
ребенокнайденыш
5
Развитие сиротских домов
и госпиталей
при монасты-
рях
Недостаток
Эмоционально
общественной покинутый
дисциплины и ребенок
хороших
нравов
Развитие школ
с возрастными
ограничениями (и общежитий)
Вторая
половина
XIX в.
семьи (школа). Идея пристойного ребенка
Высокая эффективность и
строгая дисциплина внутри
семьи (мать - отец). Иерархия
авторитета в семье. Подчеркивание личной морали. Идея
морального ребенка
Начало Умеренная дисциплина, подXX в. черкивание «разумности» в
развитии (снижение эффективности). Либерализация и
демократизация отношений в
семье. Общепринятые
моральные ценности. Идея
___ образованного ребенка
Недостаток
авторитета
(отец) и эффективности
(мать)
Ребенок без
родителей
(сирота,
внебрачный
ребенок)
Недостаток
руководства в
семье (социальная запущенность)
Морально
опускающийся
ребенок (из
семей маргинальных обществ)
Возникновение воспитательных
учреждений.
Благотворительная
социальная
помощь
Социальная
помощь,
народное
просвещение,
общественное
образование
100
101
1
2
Вторая
четверть
XX в.
3
4
5
Уменьшение авторитарности,
дальнейший рост рациональности (порядок, последовательность). Продолжающаяся
демократизация семьи. Идея
продуктивного (успешного)
ребенка
После- Вновь возрастающая эффеквоентивность и уступчивость в
ный
малой ядерной (партнерской)
период семье. Сосредоточение
эффективности внутри семьи.
Идея эмоционально
приспособленного ребенка
Недостаток
Воспитательно
рациональной запущенный
заботы и
ребенок
воспитания
Социальномедицинская
помощь
Недостаток
эмоциональных связей в
малой семье
Забота о
психическом
здоровье.
Замещающая
семейная
забота
Современные
тенденции
Недостаток
«Отчужден
осмысленного ный» ребенок
отношения к
миру и
самому себе
Умеренно возрастающая
эффективность. Повторное
подчеркивание дисциплины.
Открытость и планирование.
Идея сенситивного ребенка
Эмоционально
депривированный
ребенок
(«материнская
депривация»)
Социальнопсихологические и социально-педагогические
службы
Сравнивая работу Л.Демоза и таблицу И.Лангмейера и
З.Матейчека мы видим, что вектор эволюции направлен в сторону
гуманистических тенденций отношения к детству.
Однако отношения к детству на ранних стадиях развития
общества не может ни оставить следы в филогенетической памяти
человечества. К.Боннэ прослеживая историю социального сиротства,
утверждает, что между проявлением инфантицидов и отказом
от ребенка в последующие периоды имеется глубокая связь.
В зависимости от того, за какую форму отказа от ребенка общество
могло законодательно меньше покарать, та и проявлялась в большей
степени [10].
Кроме того, по мере развития социума вместе с позитивными
явлениями (увеличение внимания к миру детей, появление детской
литературы и т.д.) исследователи отмечают и факторы, усложняющие
самочувствие ребенка в окружающем мире. Э.Эриксон отмечает, что
перед тем как вступить в полноправные отношения в обществе,
ребенок должен «прожить» школьную жизнь, независимо от того,
происход ит л и об учение в пол е, д жунгл ях ил и в к л ассе.
У образованных народов, отличающихся большей специализацией
профессий возникает необходимость подготовить ребенка путеМ
обучения тем предметам, которые, прежде всего, делают его
102
грамотным и обеспечивают, по возможности, широкое базовое
образование. «Однако, - пишет Э.Эриксон, - чем более запутанной
становится профессиональная специализация, тем более неясными
оказываются конечные инициативы; а чем сложнее становится
социальная действительность, тем более туманной оказывается роль
отца и матери в ней. По-видимому школа является совершенно
обособленной, отдельной культурой со своими целями и границами,
своими достижениями и разочарованиями.
Опасность, подстерегающая ребенка на этой стадии,
состоит в чувстве неадекватности и неполноценности» [13, с.364].
Нельзя не отметить экономическую, юридическую и
психологическую зависимость ребенка от взрослых. В российском
законодательстве вплоть до начала XX века отсутствовали статьи,
ох р а н я ю щ и е п р а в а д е те й , д а ж е с о в ер ш е н н ол е т н ие д е т и
по отношению к родителям имели преимущественно обязанности.
Это положение дел убедительно иллюстрирует анализ русского
языка,
например,
этимология
слова
«отрокъ»
в о с х о д и т к прасловянскому языку и означает «не имеющий права
говорить», т.е. молодой человек до совершеннолетия, до 21 года не
имел на Руси права голоса в обсуждении семейных дел [1, с.78].
Все это не могло ни отразиться на детских и отроческих
впечатлениях самих детей, о чем свидетельствует мемуарная
литература. В многочисленных воспоминаниях описаны глубокие
переживания, обиды от понимания взрослыми в семье и учебных
учреждениях. Художественная литература мемуарного характера:
Р.Д.Г. Гальего («Белое на черном»), Ф.Кафка «Письмо к отцу»,
Я.Корчак «Когда я снова стану маленьким», Г.Санаев («Похороните
меня под плинтусом»), Ж.П.Сартр («Слова»), ЛН.Толстой
(«Детство», «Отрочество»), М.Шагал («Моя жизнь»), К.Г.Юнг
(«Воспоминания, сновидения, размышления») многие, многие
другие ~ подводит к предположению, что человечество не
принимает, не любит детей.
На сетевом конкурсе «Прогнозы» одним из победителей был
признан фантастический рассказ Татьяны Минасян «Место выгула».
Автор описывает далекое будущее, когда большинство людей
благодаря пластическим операциям намного продлят свою
Дееспособность и моложавость. Дети только подчеркивают возраст
Родителей. А потому лишь немногие смельчаки в окружении
в
сеобщего осуждения и враждебного отношения рисковали заводить
103
детей. Для прогулки детей выделен маленький участок в парке, за
пределами которого гулять с детьми запрещалось.
Эта фантастическая экстраполяция воспринимается как вполне
допустимая. Недаром историк Ф.Арьес отметил, что к концу XIX
века наше общество перестало быть «детоцентрическим», каким оно
стало в XVIII веке [10].
Любопытно, что все исследования и мемуарные впечатления
относятся, прежде всего, к восприятию западного общества.
Возможно, что Восток по-иному относится к детям.
Недаром наблюдения Дины Рубинной в Израиле
свидетельствуют, о прямо противоположным, гуманистическом
восприятии детей. Она пишет, что бывшие советские учителя,
выучившие иврит и сдавшие сложные экзамены на право
преподавать, не все могут работать в израильской школе. «Не в силах
вынести душа советского педагога этого... гипертрафированного и
тщательно оберегаемого всем обществом чувства личной свободы и
человеческого достоинства каждого сопляка». Она пишет:
«Израильтяне очень любят своих детей. До неприличия. Во вред
всяческому благоразумию. Причем, по моим наблюдениям, отцы
более нежны к детям, чем матери, и больше времени посвящают
чадам. И более щедры на проявление чувств - не стесняются
прилюдно сюсюкать, обнимать, тискать своего ребенка».
А вот её зарисовка поведения педагога: «На днях мне пришлось
побывать на родительском собрании в школе, где учится моя
восьмилетняя дочь. Собственно, собранием это назвать нельзя,
поскольку педагог встречается с каждым родителем с глазу на глаз и
беседуют, проникновенно объясняя папам, мамам, какое драгоценное
чадо им повезло родить» [9, с.76-79].
Это современное наблюдение. А вот иллюстрация, относящиеся к
началу века.
Среди массы воспоминаний о своем детстве явно выделяется
роман автобиографического характера австралийского писателя
Алана Маршалла «Я умею прыгать через лужи». Мальчик, который
родился в поселке в семье объезчика лошадей, шести лет заболел
полиомиелитом и костыли стали его неразлучными спутниками. Но
отношения, прежде всего, со стороны семьи, а также сверстников и
окружающих взрослых были такими, что, как признается писатель оЯ
до отъезда в колледж не знал, что он калека. Необыкновенно муДР8
политика отца «Для мужчины - главное руки» - авторитетно
утверждал он и Алан с парализованными ногами привлекался
активно к домашнему труду (ремонту мебели и т.д.). Когда подростку
нужно было выяснить «по-мужски» отношения с обидчиком, отец
подробно разработал с ним тактику «дуэли». (Условия выдвигал
Алан, т.к. он вызывал задиру на дуэль): сидя и на палках. После
победы лидерская позиция Маршалла еще более утвердилась среди
сверстников. Он был инициатором охоты на кроликов с друзьями
(продовольственный вклад в домашний бюджет). Там, где не
проскачешь на костылях, он скатывался с пригорков кувырком.
Товарищи потом доставляли костыли. Близкие знакомые показывали
свое уважение предприимчивости и активности ребенка.
Вот такая парадоксальная картина складывается при обобщении
информации, взятой из исследовательских работ и мемуарной
художественной литературы.
Очевидно что разные типы обществ имеют разную
гуманистическую направленность, что и проявляется в отношении
к детям. Как показывают исследования ученых это
связано с тендерными характеристиками культуры.
3.2. Влияние тендерной культуры на воспитание
И.С. Кон приводит классификацию Хофстеде типологий обществ
по параметрам: фемининность и маскулинность (табл. 2).
Таблица 2
Ключевые различия между фемининными и маскулинными
обществами (по Хофстеде)
----Фемининные
Маскулинные
---------Общая норма
^ осподствующие
ценности
в Господствующие
ценности
в
обществе - забота о других и обществе - материальный успех и
стабильность. Важны люди и теплые прогресс. Важны деньги и вещи.
отношения. Все должны быть Мужчины
должны
быть
ск
ромными.
И
мужчинам
и напористыми,
честолюбивыми
Женщинам позволительно быть и
крутыми женщины предполаНе
«ными
и
заботиться
об '- гаются нежными и заботящимися
Отношениях. Симпатия к слабым. обо отношениях. Симпатия к
105
сильным. Большое и быстрое
красиво. Секс и насилие широко
представлены в СМИ и на ТВ.
В семье
И отцы и матери имеют дело как с Отцы имеют дело с фактами, а
фактами, так и с чувствами. Как матери - с чувствами. Девочки
мальчики, так и девочки могут плачут, мальчики - нет, мальчики
плакать, но не должны драться.
должны драться, когда на них
нападают, девочки - нет.
В школе
Внимание к среднему ученику. Внимание к лучшему ученику.
Неудачи в школе не очень Неудачи в школе - несчастье. В
существенны. В учителях ценится учителях ценится блеск. Мальчики и
дружественность.
Мальчики
и девочки изучают разные предметы.
девочки изучают один и те же
предметы.
На работе
]
Работать, чтобы жить. Менеджеры Жить, чтобы работать. Менеджеры
руководствуются
интуицией
и должны быть решительными и
стремятся к согласию. Акцент на напо рист ыми.
Акцент
на
равенстве, солидарности и качестве справедливости, соревновательности
трудовой жизни. Разрешение
и достигнутых результатах. Решение
конфликтов путем компромисса и
конфликтов
п ут е м
победы
переговоров.
«лучшего».
В политике
Идеал
общества
всеобщего Идеал
общества
высоких
благоденствия. Необходимо помогать достижений. Нужно поддерживать
нуждающимся.
Пермиссивное, сильных.
Строгое,
карающее
терпимое
общество.
Высший общество. Высокий приоритет приоритет - сохранение среды. поддержание экономического роста.
Правительство тратит сравнительно Правительство
тратит большую
большую часть бюджета на помощь часть бюджета на помощь бедным
бедным странам. Правительство
странам. Правительство
тратит
тратит сравнительно малую часть
сравнительно большую часть
бюджета на вооружение
бюджета на вооружение.
Международные конфликты должны Международные конфликты долразрешаться путем переговоров и жны разрешаться путем демокомпромиссов. Сравнительно
нстрации силы или путем борьбы.
много
женщин занимают
Сравнительно
мало
женщин
выборные политические должности. занимают выборные политические
должности.
Маленькое и медленное красиво.
Секс и насилие в СМИ запрещены.
106
Господствующие
религии
подчеркивают
Преобладающие идеи взаимодополнительность
полов.
Освобождение женщин означает, что мужчины и женщины должны нести
равную нагрузку дома и на работе.
Спокойное
отношение
сексуальности
явлению.
к
Слабые запреты какна бытовому
Сексуальность открытое
обсуждение сексуальных
вопросов.
Сексологические
исследования
фиксируют
внимание
на
переживаниях и чувствах.
Больше внебрачных сожительств.
Меньшая зависимость жены от мужа.
Меньше различий между сексом и
любовью.
Признание женской сексуальной
активности.
Секс
рассматривается
как
партнерское отношение.
Более
терпимое
отношение
к мастурбации и гомосексуализму.
Источник: Сеег( НоМейе апй А$$ос!а(е$. МазсиНшгу апс! Репйшшгу. ТЬе
ТаЬоо Вшепзюп ог"На1юпа1 СиНигез. 8а§е РиЬНсайопз, 1998, рр. 16-17,175
«Маскулинность» и «фемининность» в работах Хофстеде
являются не психологическими, а антропологическими категориями.
Они фиксируют различия не между индивидами, а между странам и
(культурами), населению которых они предъявляются в качестве
подразумеваемых нормативных ориентиров, с разной степенью
выраженности. Одна и та же страна может быть «фемининной по
одному параметру и «маскулинной» по другому, не говоря уже
° классовых и иных социально-групповых различиях.
Хотя эти свойства базируются на житейских представлениях о
Фемининности и маскулинности, они «работают». При сравнении по
Методике Хофстеде 50 разных стран и трех регионов, включающих
каждый по несколько стран (Арабские страны, Восточная Африка и
Западная Африка) между ними обнаружились существенные
Различия, не совпадающие с уровнем их социально-экономического
107
Го спо дст вую щ ие
р елигии
подчеркивают
мужские
прерогативы.
Освобождение
женщин
означает,
что
женщины
должны
быть
допущены
к
позициям,
которые
раньше
занимали только мужчины. _________
Моралистическое отношение к сексуальности.
Строгие запреты на открытое,
обсуждение сексуальных вопросов
Сексологические
исследования
фиксируют внимание на числах и частотах.
Меньше внебрачных сожительств. Большая зависимость жены от мужа.
Больше различий между сексом и любовью.
Норма женской сексуальной пассивности.
Секс часто ассоциируется с эксплуатацией партнера.
Нетерпимое
отношение
к
мастурбации и гомосексуальности. ________
развития или богатства. «Маскулинными» являются, к примеру^
Япония., Австрия, Италия, Германия, США, Великобритания,
Мексика, Венесуэла, Колумбия., Эквадор, Южная Африка,
Австралия, Арабские страны, Филиппины. «Фемининными»,
имеющими низкий балл по маскулинности, оказались Скандинавские
страны - Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, а также Нидерланды,
Франция, Португалия, Коста Рика и Таиланд. Это имеет важные
социально-психологические и культурные последствия.
Хотя степень маскулинности/фемининности каждой культуры
исторически более или менее стабильна, она может изменяться
в зависимости от конкретных социально-политических
обстоятельств. Войны, политические кризисы или подъем
национальных чувств создают повышенный спрос на героев-воинов и
тем самым повышают ценность «маскулинных» качеств (Кон И.С., 6).
Как видим, в обществах фемининного типа выше уровень
толерантности, доброжелательности, гуманности.
Иную типологию тендерной культуры предлагает отечественный
философ Э.Понуждаев. В основу ее он кладет историческую
хронологию, экономический уровень общества. И в этом аспекте
рассматривает положение женщины. (Подробности в приложении
к главе). Им выдвинуты следующие типы культуры: маскулинногетерический (доиндустриальный переходный тип тендерной
культуры (распад основ феодального строя и его перерастание
в индустриальный); индустриальный и постиндустриальный. По мере
изменения типа тендерной культуры общества иным становится
положение женщин: от патриархата - к равноправию с мужчинами
во всех жизненных сферах. Но во всех типах обнаруживается ряд
противоречий, свидетельствующих об амбивалентности общественных характеристик. Снижается рождаемость, девальвируются
семейные ценности, усиливается маскулинность женщин.
Постиндустриальный этап как информационная эпоха должна
привести, по мнению Э.Понуждаева, к сближению моделей
фемининного и маскулинного поведения женщин. Очевидно, имеется
в виду андрогинный тип согласно психологическим характеристикамОн выдвигает идею проведения тендерной политики, чере 3
управленческую сферу, определяя такие типы тендерной стратеги 0
в организациях: а) патриархатную (маскулинную); б) феминистскую
(эгалитарную); в) андрогинную (постэгалитарную); г) индиф'
ферентную (недифференцированную по признаку пола).
Основные гендерные стратегии
М-статус
ПАТРИАРХАТНАЯ
(маскулинная)
АНДРОГИННАЯ
(постэгалитарная)
т
ИНДИФФЕРЕНТНАЯ
ФЕМИНИСТСКА
Я (эгалитарная)
Ф
Ж-статус
Существенным признаком патриархатной стратегии выступает
воспроизводство маскулинных стереотипов в сознании и поведении
сотрудников. Роль мужского персонала организации всячески
превозносится, мужчины занимают ключевые должности на различных уровнях. При замещении тех или иных вакансий пол соискателя
оказывается решающим фактором при прочих равных обстоятельствах, а иногда и в противовес низким профессиональным
качествам. В таких организациях женщины, если и делают служебную карьеру, то в исключительных случаях и ценой огромных
трудозатрат. Чаще всего в руководящих органах, администрации
женщины представлены символически (типичный пример —
Правительство Российской Федерации, где в разные годы было не
более трех женщин-министров, но чаще — лишь одна), а общий
показатель феминизированности не превышает 20-25 процентов.
Феминистская стратегия является зеркальным отражением
маскулинной. Обычно организацию возглавляет женщина, которая
на протяжении многих лет усвоила мужские «правила игры» и
неукоснительно проводит их в жизнь. Она решительна,
требовательна, бескомпромиссна, если уверена в собственной
правоте, и то же повседневно хочет видеть в своих подчиненных.
Особенное раздражение у нее вызывают безынициативные,
флегматичные и недостаточно образованные мужчины. Впрочем, и
От
представительниц своего пола женщина-руководитель готова
потребовать большей профессиональной самоотдачи даже в ущерб их
семейным и хозяйственно-бытовым обязанностям. Ее аксиома:
На работе нужно работать — на все сто!
109
Андрогинная,
или
постэгалитарная,
стратегия
ориентирована на оптимальное сочетание маскулинных и
фемининных
качеств
(соответственно:
высокая
физическая сила, выносливость, агрес. сивность и
мягкость, нежность, грациозность) вне зависимости
от того, кто является их фактическим носителем —
мужчина или женщина [8, с.148-149].
Таким образом, Хофстеде связывает гармонизацию
отношений в с о ц и уме с ф е ми н ин ны м ти п ом
о бщес т ва , а П он уж да е в с андрогинной моделью
поведения.
Формирование тендерной культуры невозможно без
широкого тендерного просвещения.
Безусловно, формирование тендерной культуры
включает ряд компонентов. В качестве наиболее
существенного мы считаем преодоление тендерных
стереотипов, закрепленных в языке в качестве
поговорок и присказок. Наиболее «опасной» из
поговорок, определяющих бессознательно тендерные
отношения в обществе мы считаем: «все бабы дуры, все
мужики
сволочи».
Это
выражение
настолько
распространено, что даже используется как название
одной из телевизионных передач. Прежде всего,
транслятором этого стереотипа является семья,
стереотипа, имеющего патриархальную окраску, как и
многие другие «ярлыки» такого же антигуманного
характера. Часто носителями этих утверждений
являются сами женщины. Классификация Хофстеде
позволяет нам взглянуть на тендерную проблему
глубже: фемининный тип отношений - не связан
буквально с наличием женской включенности в
общественные процессы, а проявляется в гармонизации,
гуманизации отношений в различных сферах.
В понятии «гендерная культура» ключевым словом
является «культура» - а именно «культура отношений».
Нельзя не обратиться к тезису Эриха Фромма:
«Отношения между мужчиной и женщиной - между
мужчинами и женщинами - это прежде всего отношения
между людьми. Все, что есть хорошего в отношениях
между одним человеческим существом и другим,
следует считать хорошим и в отношениях между
мужчиной и женщиной, и все, что плохо в
отношениях между людьми, является также плохим в
отношения* между мужчиной и женщиной.
Главные недостатки в отношениях между
мужчинами 0 женщинами большей частью обусловлены
не мужскими или женски*4 чертами характера, а
отношениями между людьми» [12].
Отрадно, что именно этот акцент реализует
Э.Понуждаев в своей монографии о подготовке
управленских кадров [8].
Для нас актуальной является воспитательная сфера.
Обратимся к примеру Р.М.Грановской. Говоря о ролевой
и профессиональной доброжелательности учителя,
она приводит следующую иллюстрацию.
Несколько лет назад в Санкт-Петербург для обмена
опытом прибыла делегация учителей начальных классов
из США. Для работы с ними выделили несколько самых
лучших наших учителей младших классов — молодых и
талантливых. Они несколько дней плотно общались с
гостями и американцы были в восторге от наших
учителей. Они наговорили им много комплиментов по
поводу того, как много они знают и какие они
замечательные методисты и как.... В общем, наши в их
улыбках и признательности так согрелись, что совсем
утратили бдительность и задали сакраментальный
вопрос: «А мог бы каждый из нас работать школьным
учителем в США?» Тут наступило всеобщее
молчание, а некоторые из гостей потупились. Наконец
один из них сказал «К сожалению, скорее всего нет!» «Но
почему же'» — воскликнули наши. — Вы ведь сами
расточали нам множество комплиментов о наших
знаниях и умениях!» — "Да, мы так и думаем и
готовы сейчас их все повторить, но к сожалению это
не только не исчерпывает требования к учителю в
США, но и не является главным из них!»
Главным требованием к учителю младших классов
в США выступает умение расположить ребенка к
обучению. Всего вложить в него невозможно, но если он
полюбит процесс постижения нового, то главная задача
будет достигнута. Для этого все поведение учителя, все
его манеры и внешний вид должны быть максимально
доброжелательными. Например, если в центре НьюЙорка заблудился и растерялся провинциал, который
оглядывается и не знает куда двигаться, то из всех лиц в
толпе он должен выделить наиболее приветливое,
лучезарно доброжелательное лицо учителя, на которым
крупными буквами написано: «Иди сюда, дорогой!
Помочь тебе для меня истинное удовольствие!» А на
лицах ваших Учителей нередко можно увидеть
выражение, которое читается так. «Не подходи, укушу!»
В научном восприятии приоритетными являются
положения ^манистической психологии, гуманной
педагогики. Но в массовой практике совершенно иное
положение. Автор, выступая перед
111
педагогами
разных
воспитательных
сфер:
классными
руководителями,
социальными
педагогами, зам. директората по воспитательной
работе, воспитателями в течение последних лет задавала
одни и те же вопросы: "В чем заключается личностноориентированный подход, чем он отличается от
индивидуального». Ни одного раза не было получено
ответа. Педагогическое сознание просто не приемлет
идею принятия ребенка как личности, независимо от
его индивидуальных данных.
Если индивидуальный подход - это учет
определенных характеристик, в данном случае
тендерных, то личностно-ориентированный подход к
ребенку с точки зрения его ценности как личности
независимо от его интеллектуальных, физических,
тендерных и т.д. данных. Конечно, это касается любой
сферы воспитания: эстетической, трудовой и т.д. Именно
развитие личности - цель воспитания, а учет
индивидуальных особенностей - средство (конечно, очень
эффективное).
В личностно-ориентированном подходе очень важна
позиция педагога по отношению к своему «Я»:
отношение к себе как к личности, принятие себя,
самоуважение, чувство достоинства к своему
тендерному типу (фемининность, маскулинность или
андрогинность - независимо от пола) - способствует
позитивной самооценке, а следовательно - позитивному,
благожелательному отношению к детям. Общеизвестно,
что
только
личность
формирует
личность,
закомплексованный педагог деформирует самооценку
окружающих. Именно педагоги - трансляторы
ценностных отношений к личности, которые и
являются ядром любого воспитания, в том числе и
тендерного.
I. Вопросы для самопроверки
1. Какова линия отношения к детству в эволюции
человечества по
логике Де Моза и Лангмейера и Матейчика?
2. Каковы преобладающие детские впечатления, согласно
мемуарной
литературе, об отношении со взрослыми?
3. Чем отличаются фемининный и маскулинный тип
общества.
4. Как тендерная культура общества влияет на
воспитание?
//. ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1
Э.А. Понуждаев
ТИПОЛОГИЯ ТЕНДЕРНОЙ
КУЛЬТУРЫ
Перейдем к обоснованию и краткому анализу
основных типов тендерной культуры общества (ГКО),
которые следует определить как маскулинногетерический (доиндустриальный), переходный — от
доиндустриального к индустриальному, эгалитарный
(индустриальный)
и
постэгалитарный
(постиндустриальный).
Выделенные
типы
взаимодействия мужчины и женщины, отражающие
«динамику»
(процессуальную
сторону)
тендера
исторически
сформировались со значительными
временными интервалами, однако все они сосуществуют и
в современном мире.
1. Маскулинно-гетерический (доиндустриальный) тип
является хронологически первым, самым древним. Его
становление приходится на эпоху функционирования
ранних классовых (рабовладельческого и феодального)
обществ, в которых различил между мужчиной и
женщиной в силу объективных и субъективных условий
достигали предельного (критического) уровня. Среди
основных причин, вызывающих складывание такой
ситуации: низкая степень развитости (расчлененности)
материального и духовного производства, в результате
чего лишь незначительная часть женщин имела
возможность для самореализации в производственнофункциональной сфере (в противовес репродуктивнобытовой
и
досуговой);
нерегулируемость
демографического воспроизводства населения, отсутствие
«планирования семьи»; низкий общий уровень развития
культурных сущностных сил женщины, определяемый
отсутствием системы женского образования и
воспитания (исключение составляли представители
высших социальных слоев и групп); превалирование
маскулинных стереотипов в общественном сознании как
отражение патриархатной модели общественного
Устройства — деятельности, отношений, институтов.
В доиндустриальном обществе функционирование
женщины
Разворачивалось
преимущественно
в
репродуктивно-бытовой
и
Досуговой
сферах.
Немногочисленные виды производственной
деятельности, которые исторически формировались
как гомосубъектные и именовались «женскими
ремеслами» (ткачество рукоделие, приготовление
пищи, стирка белья), возникали изначально в лоне
семейно-домашнего
хозяйства
и,
являясь
разновидностями
бытовой
деятельности,
впоследствии бьцщ вынесены на макро-социальный
уровень. Отстраненность женщины от подавляющего
числа разновидностей материально-производственной
деятельности была объективно предопределена ее
содержательной стороной — уровнем развития средств
производства, ориентацией на биологические (прежде
всего физические) качества субъекта. Вообразить
типичную женщину той эпохи строителем, сооружающим
пирамиды Древнего Египта, или гладиатором, сражающимся на арене в Древнем Риме, столь же
проблематично, как и представить, например,
промышленность, транспорт, науку или образование
индустриального общества без участия женщины.
(Отдельные же факты «нетипичного поведения»
женщины следует интерпретировать как предтечу
качественных сдвигов, состоявшихся в индустриальном
обществе.)
Полоролевая дифференциация в доиндустриальном
обществе обнаруживается в различных проявлениях
маскулинности и гетеризма.
Гетеризм — особая форма феминизации, содержание
которой
представляет
собой
сплав
духовнопроизводственного, семейно-бытового и досуговосексуального
функционирования
женщины
в
доиндустриальном обществе. В условиях раннего
классового общества посредством гетеризма женщина
компенсировала материальную зависимость от мужчины.
Его зависимость от женщины проявлялась в следующем.
Во-первых, складывание частной собственности вызвало
потребность ее закрепления за детьми мужчины (главы
семьи, хозяина), а не «детьми вообще», которых могла
родить женщина (определим это как зависимость от
воспроизводства наследников имущества семьи, или
репродуктивную зависимость)-Во-вторых, женщина
всегда
ценилась
в
обществе
внешней
привлекательностью, обаянием, как объект, без которого
мужчина не мог полноценно удовлетворять сексуальный
инстинкт (сексуальная зависимость). В-третьих, женщины
выполняли значительную часть бытовых обязанностей,
что определяло несвободу мужчины в этой сфере
(бытовая зависимость). И, в-четвертых, будучи
исключенной из материально-производственного
сектора функционально»
114
деятельности и не обладая необходимыми физическими
качествами, женщина для реализации собственных
интересов (половых, групповых, индивидных) была
вынуждена развивать как интеллектуальные, так
эмоционально-волевые и нравственные качества, в
результате чего постепенно формировались такие
специфические образования, которые впоследствии стали
обозначаться терминами «женская логика», «женский
ум», «женская психология» и т.п., а мужчина в
некоторых аспектах становился зависим от женщины
еще и интеллектуально.
Понятие
«гетеризм»
в
применении
к
доиндустриальному обществу может быть употреблено в
узком и широком смыслах.
В первом случае имеется в виду специфический
социальный институт, функционирование которого было
связано с деятельностью гетер, которые представляли
обособленную социальную группу или, говоря языком
знаменитой гречанки Аспазии, особый «класс и...
особенную нацию». О почете, оказываемом таким
женщинам
в
обществе,
свидетельствует
и
древнеиндийская «Камасутра»: «Гетера... чествуется
даже царем и хвалима даже целомудренными,.,, она
пользуется успехом и добивается расположения у всех и
каждого, она становится путеводной звездой среди
своего класса и наслаждается всеобщим вниманием».
Получая образование и воспитание в специальных
учебных заведениях, где преподавались гимнастика,
музыка и танцы, поэзия и ораторское искусство, многие
из гетер становились известными именно благодаря
эстетической деятельности и развитию искусств (Сафо),
другие успешно занимались философией (Аксиофея,
Гипатия, Гиппархия, Феано). Сознательно оставаясь в
течение длительного времени незамужними и являясь
ближайшими «подругами» многих исторических
личностей, гетеры оказывали существенное влияние на их
профессиональную деятельность и были едины
стремлением изменить сложившийся патриархатный
порядок.
Гетеры значительно превосходили остальных
женщин развитостью культурных сущностных сил, что
усиливало интерес к ним со стороны мужчин,
обладающих высоким статусом в обществе, не только
как к сексуальному объекту. Именно в этом состоит
коренное отличие гетер от типичных проституток, для
которых сексуальная деятельность была исключительно
узконаправленной и выступала не досуговой, а
профессиональной (средством получения Дохода), или
жен важных государственных чиновников (большая
часть замужних женщин проводили основную часть
жизни в гинекее редко выходя за его пределы).
Под гетеризмом в широком смысле следует понимать
такое функционирование женщины в обществе, для
которого характерны; во-первых, преимущественная
биологическая
направленность
сознания,
деятельности
и
отношений,
выражающаяся
репродуктивностью либо сексуально-профессиональной
активностью
—
проституцией,
во-вторых,
определяющая роль полового (общностного) уровня
бытия, а не группового (общая численность гетер была
незначительной в сопоставлении с женской частью
населения в целом) и, тем более, не индивидного, что
выражалось жесткой стереотипностью поведения
женщины, ее крайней индивидуальной несвободой; втретьих, низкая степень осознания гомосубъектных
интересов (исключение составляли все те же гетеры и,
отчасти, сакральные — культовые и храмовые —
проститутки);
в-четвертых,
и
общая
конфронтационность гетеросубъектных отношений,
обусловленная тем, что деятельность мужчины была по
преимуществу производственной (профессиональной), а
женщина, не имея социальных альтернатив,
оставалась полусубъектом (и замужняя женщина, и
проститутка, и даже гетера становились экономически
свободными лишь опосредованно — через мужчину).
Женщина античности была экономически зависима от
мужчины, а потому вынужденно подчиняла
собственное поведение господствующим нормам, в
основе которых лежал принцип: «Ни один мужчина не
может быть верен лишь одной женщине».
Доиндустриальный тип ГКО сегодня представляют
государства и регионы, в которых экономика
слаборазвита, а уровня воспроизводства населения,
напротив, очень высоки. К таким (прединдустриальным)
регионам относят Центральную Америку, Западную,
Центральную и Восточную Африку, Юго-Западную
Азию, Меланезию и Полинезию. Суммарные
коэффициенты рождаемости в большинстве государств,
относящихся к ним, колеблются в среднем от 3 до 6 и
более детей в расчете на каждую женщину фертильного
возраста (15—49 лет). К данной группе правомерно
отнести & бывшие среднеазиатские республики
Советского Союза. В конце 80-х годов соответствующие
показатели составляли: 4,66 (Узбекистан), 3,16
(Казахстан), 4,22 (Киргизия), 5,69 (Таджикистан) и 4,7/
(Туркмения). Для сравнения: в ФРГ, Италии, Австрии
в тот * е период они находились в пределах 1,30—1,48.
116
В государствах «третьего мира» женщина выступает
по преимуществу как природное (биологическое)
существо, своеобразная «репродуктивная машина»,
предназначенная на протяжении всей жизни
вынашивать, рожать, вскармливать и растить детей, а
также выполнять домашне-семейные обязанности.
Низкий уровень продолжительности жизни (в среднем до
50 лет), определяемый тяжелыми климатическими
условиями и недостаточной развитостью здравоохранения
(в том числе родовспомогательной службы), а также
отсутствием потребного количества сельхозугодий для
обеспечения населения продовольствием, выступает
объективным препятствием для включения женщины в
сферу производственно-функциональной деятельности
(учитывая, что и сама эта сфера является неразвитой в
полном объеме). «...»
2. Выделение переходного типа гендерной культуры
оправданно и целесообразно но двум причинам: вопервых, в связи с тем, что распад основ феодального
строя и его перерастание в индустриальный — не
одномоментные
явления,
а
постепенный,
охватывающий значительный временной интервал
процесс, во-вторых, ввиду необходимости описать и
проанализировать тот пласт феминизации, эмпирической
базой которого в современных условиях является
значительное число государств и регионов мира.
По уровням экономического и демографического
воспроизводства, степени политического и духовного
развития они не могут с достаточным основанием быть
отнесены ни к индустриальным (высокоразвитым), ни к
прединдустриальным («развивающимся»), а занимают
промежуточное положение между ними. К таким
государствам следует отнести: в Западной Европе —
Болгарию, Польшу, Словакию, Румынию, Чехию, а
также Латвию, Литву и Эстонию, в Азии — Малайзию,
Таиланд, Индию, Китай, Кипр, Турцию, в Южной
Америке— Аргентину, Бразилию, Уругвай, Чили, в
Африке — Египет, Марокко, Тунис. В эту же группу с
некоторой УСЛОВНОСТЬЮ могут быть включены и такие
государства, как Россия, Белоруссия, Украина, Молдавия.
Часть из них сравнительно недавно (10—20 лет назад)
принадлежала к «третьему миру», но вследствие
осуществления м°дернизации в экономике при поддержке
ведущих промышленных государств — с одной стороны,
и наличия качественных изменений в демографическом
воспроизводстве населения («обуздания» Рождаемости
до средних суммарных коэффициентов, равных 2—3)
— с другой, превратились из отсталых и периферийных
во вполне преуспевающие, развитые сообщества людей.
Некоторые государства (Южная Корея, Гонконг,
Сингапур) развиваются столь динамично что в течение
определенного времени (в 70—80-е годы) а^
правомерно было включать в данную группу. Однако в 90е годы и по уровню экономического развития, и по
суммарным коэффициентам рождаемости (менее 2) они
вплотную приблизились к следующей группе —
«индустриальных государств». Другие же регионы и
государства (Европейской части СНГ, Балтии,
Восточной Европы), в прошлом представлявшие
«социалистический лагерь» или «мировую систему
социализма», переживают сегодня столь затяжной,
глубокий и многоплановый кризис, что объективно не
могут
считаться
развитыми,
высокоиндустриальными,
хотя
суммарные
коэффициенты рождаемости в них стабильно понижаются
и в среднем составляют 1,3—1,4. Говоря лаконично,
первые включены в данную группу по причине
«недоиндустриальности», вторые — вследствие
«реиндустриальности» (в результате развернувшегося с
середины
80-х
годов
процесса
свертывания
материального и духовного производства, отката от
некогда достигнутого уровня общественного развития).
Последнее особенно характерно для современной России.
Рассматриваемый
период
истории
—
переходный не только в смысле трансформации
способа материального производства, но и модели
социального поведения женщины. Она (женщина)
уже не является по преимуществу биологическим
субъектом, но в то же время и не развилась ещё в
полной мере как субъект культурный. С одной
стороны, благодаря научно-техническому прогрессу, все
большая часть женщин вовлекается в общественное
производство (откликаясь на запрос общества и
осуществляя производственно-функциональный выбор),
но, с другой стороны, такой профессиональный выбор
существенно ограничен самим обществом (посредством
экономики, права, а также морали) лишь
определенными видами социальной деятельности.
Биологическое и культурное, таким образом, внешне
представляются
рядоположенными,
«уравновешенными», но данное равновесие отнюдь
не является внутренне гармоничным й оптимальным.
Бытие женщины пронизано противостоянием обеих его
составляющих, женщина реализует и репродуктивную, 0
производственную функции, но в таких условиях,
когда, говоря
118
словами Ф.Энгельса, ведение домашнего хозяйства в
значительной степени еще «является частным
занятием»,
не
превратившись
«в
отрасль
общественного производства».
Существование субъекта женского пола
оказывается критическим. Подавляющая часть женщин
в обществе переходного типа не становятся в
экономическом отношении полностью независимыми
от мужчины, ибо в стоимостном выражении оплата их
производственного функционирования оказывается
недостаточной
для
удовлетворения
основных
биологических и культурных потребностей. (У
женщин, вследствие различных причин не
состоящих в браке, но имеющих детей, противоречие
между производственной, прокреативной и бытовой
функциями принимает форму конфликта.) Низкая
эффективность материального производства и его
экстенсивный характер детерминируют «двойную
занятость»
женщины.
Бифункциональная
(производственная и семейно-бытовая) гипертрофия
становится реальной исключительно за счет атрофии
досугового функционирования женщины.
Для
обретения
большей
экономической
свободы женщина в переходном обществе
вынуждена подобно гетере доиндуст-риальной эпохи
ориентироваться на мужчину (замужество), поскольку
труд последнего оплачивается в среднем гораздо выше,
либо интегрироваться в широкий спектр «мужских»
профессий, что усиливает деформированность сферы
досуга при сохраняющихся почти неизменными
объемах «домашнего труда». Стремление женщины к
браку продиктовано, по опыту нашего государства, и тем
фактом, что значительное количество социальных
программ национального, регионального и местного
уровней (например, по обеспечению граждан
муниципальным жильём) ориентировано на полные
семьи, в которых есть дети, а не на отдельного индивида
— носителя определенных сущностных сил. Но вступая
в брак и воспроизводя потомство, а основная часть
рождений в государствах выделенной группы приходится
на возрастной интервал от 20 до 24 лет, женщина еще
больше закрепощает себя в непроизводственных сферах
(быт и досуг).
Принципиальным отличием переходного
т и п а Г К О от доиндустриального выступает
изменение содержания Гетеросубъектного трансферта.
Если в доиндустриальную эпоху Женщина ценна и для
мужчины, и для общества в целом как субъект
Репродуктивно-сексуальной и бытовой деятельности,
то в переходном
обществе
положение
качественно
меняется. Гетеросубъектный трансферт в нем — это
перераспределение результатов (обмен результатами)
деятельности между разнополыми субъектами в
условиях, когда женщина посредством реализации
производственной функции не может стать в полной
мере экономически свободной и удовлетворить основные
человеческие потребности, а мужчина, будучи
экономически более свободным, не в состоянии
преодолеть бытовую
зависимость
вследствие
недостаточного
развития
сферы
материального
производства и услуг. Женщина осуществляет
значительную
часть
хозяйственно-бытовых
обязанностей, тогда как мужчина, пользуется
результатами деятельности женщины, «оплачивает»
таковую, располагая в среднем более высокой
зарплатой,
получаемой
в
производственнс
функциональной сфере. Таким образом, мужчина
обеспечивает себя определенным набором бытовых
услуг, приобретение которых вне пределов домашнесемейного хозяйства оказывается дорогостоящим и в
целом не является типичным.
В отличие от доиндустриального общества характер
гетеро-субъектных отношений уже не является столь
жестким и тотальным. Глобализм мужского начала
постепенно размывается в общественном сознании.
Объективной причиной этого выступает бурный
количественный рост женщин в составе экономически
активного
населения
переходного
общества,
субъективной — процесс активизации женского
самосознания, определяемый упрочением идеологии
феминизма и движения женщин за расширение
экономических, политических и культурных прав.
Зарождение такого процесса можно наблюдать в
современных прединдустриальных обществах. Особенно
показательны в данном отношении государства
Центральной и Южной Америки. Некоторое оживление
женского движения на почве так называемой тендерной
идеологии характерно и для современной России.
Личностная
взаимозависимость
мужчины
и
женщины в переходном обществе сохраняется весьма
устойчивой и является существенной для основной
массы граждан. (Гетеросубъектный трансферт не
«отменяется» и в индустриальном обществе, хотя в
последнем, равно как и гетеризм, он не является
превалирующим, а занимает подчиненное положение.)
Итак, широкомасштабная реализация женщиной
дополнительно
(в
сравнении
с
до(пред)индустриальным обществом) произ-
водственной функции, с одной стороны, выступает
средством преодоления сложившегося на протяжении
длительного исторического периода отчуждения ее
от общества и от мужчины, с другой — инициирует
процесс трансформации собственного бытия: от
преимущественной
монофункциональности
(репродуктивности) к полифункциональности и
поливариантности на уровне половой общности.
Осуществление производственной деятельности
становится возможным в условиях переходного общества
за счет количественно-качественного «свертывания»
репродуктивной функции. Последняя утрачивает
главенствующую роль как следствие повышения
культурного уровня (степени развития культурных
сущностных сил) большинства женщин либо
целенаправленных
действий
но
ограничению
рождаемости, как, например, принятый в 80-е годы в
Китае политико-правовой «курс на семью с одним
ребенком», впрочем, оказавшийся нереализованным в
той степени, как был задуман государственным
руководством.
Консервативные
обыденнопрактические установки рядовых китайцев вступили
в
противоречие
с
навязанными
«сверху»
репродуктивными
«ноу-хау».
В
результате
модернистские замыслы остались в этой стране пока под
вопросом.
Добавим к этому типичные негативные примеры
командно-административного
регулирования
рождаемости, заведомо обреченные на провал из-за
отсутствия экономической основы и несовпадения
отмеченных уровней общественного сознания. Так,
юридический запрет на производство абортов в СССР в
30—50-е годы, призванный повысить рождаемость, не
имел ощутимых позитивных результатов, однако нанес
немалый биологический ущерб женщинам, которые
вынуждены были для прерывания нежелательной
беременности обращаться не в медицинские
учреждения, а зачастую к специалистам с низкой
квалификацией или различного рода «знахаркам», не
имевшим соответствующих знаний, опыта, а также
врачебного оборудования.
«...» Реализуемая женщиной репродуктивнопрокреативная Функция в обществе переходного типа
оказывается вторичной, определяемой производственной
и
хозяйственно-бытовой
бифункциональностью
женщины как социального субъекта. Учитывая, что
носителем указанной бифункциональности выступает
основная часть женщин, применительно к их ведущей
роли, а значит,
и к феминизации данного типа правомерно
констатировать: она проявляется преимущественно как
производственно-бытовая.
Отмеченную
вторичность
репродуктивнопрокреативной функции не следует понимать как утрату
значимости биологического элемента женского бытия,
как индифферентность социального статуса женщины
по отношению к репродуктивности. Это становится
возможным лишь в индустриальном обществе. В
обществе переходного типа такая вторичность должна
быть истолкована как внешнее (объективное) проявление
феминизации, её социальная обратимость. Внутренне
(субъективно) для женщины материнство не менее, а
более значимая функция, нежели производство
материальных и духовных благ, что выражается
в раннем по сравнению с развитыми индустриальными
государствами замужестве и рождении первого ребенка.
В сознании женщин отражено стремление к браку,
вступив в который они вскоре рожают детей (даже в
крайне неблагоприятных материальных и духовных
условиях), имея в виду главную цель — «привязать
мужчину» к себе. Именно этим переходный тип ГКО
принципиально отличается от индустриального.
(Заметим, что если в конце 80-х годов в женской
возрастной группе 20-24 года в СССР никогда не
состояли в браке лишь 35-36%, в Венгрии - 35,5%,
Румынии - 33,5%, Чехословакии — 3 3 , 3 % , т о в
П ол ь ш е э т о т п ок а з а т ел ь б ы л ра в е н 4 6 , 0 % , а в
государствах
Западной
Европы
(Австрия,
Великобритания, Франция, ФРГ, Финляндия,
Швейцария, Швеция) находился в пределах 53,7%84,8%.)
И сознание, и деятельность женщины переходной
эпохи находятся па перепутье. Не желая «смириться»
с тем, что для общества она все более ценна
производственной функцией, женщина посредством
крайнего перенапряжения сущностных сил пытается
сочетать
производственную,
репродуктивнопрокреативную и хозяйственно-бытовую деятельность.
Хорошо
известно,
что
хозяйственно-бытовая
деятельность является неоплачиваемой и, следовательно,
не находит отражения в официальной статистике. Между
тем, согласно данным МОТ, стоимость «домашней
работы», выполняемой женщинами, если её исчислять в
качестве эквивалента услуг, реализуемых поварами,
прачками, уборщицами и медицинскими сестрами,
может составить до половины валового национального
продукта многих стран. (Если услуги, предоставленные
одной домохозяйкой в США в 1979 году, пришлось
бы покупать
по рыночным ценам, они стоили не менее 14 тыс.
долларов в год. И в сопоставлении с нынешними
средними доходами большинства семей в переходных
государствах, и в фактических ценах эта цифра
впечатляет. Не правда ли?)
Переходный тип ГКО воспроизводится и за счет
крайней деформации досуговой сферы, ограничения
свободного времени, имеющегося в распоряжении
женщины. Вот почему он является внутренне
противоречивым, нестабильным и потому не может быть
исторически долговременным. В конечном счете
переходный тип восходит в своем развитии к
индустриальному, хотя на этом пути вполне возможны
замедление прогрессивного движения, проявление
регрессивных, деградационных тенденции, что
особенно показательно на примере России и многих
независимых государств, входивших прежде в СССР.
Если же по различным причинам поступательного
развития не происходит и общество надолго
«зависает» в переходном состоянии, то это весьма
тревожный симптом. Прислушаемся к голосу игумена
Иннокентия (Павлова), который в предисловии ко
второму изданию (1994) книги епископа Макария
«Образование, права и обязанности женщины» (1902)
как бы подытоживает наши рассуждения относительно
полоролевой ситуации в современной России:
«Подлинная трагедия огромного большинства русских
замужних женщин состояла в том, что они вынуждены
были работать на производстве, в учреждениях и в сфере
обслуживания, поскольку на заработок супруга прожить
семье оказывалось невозможно». Добавим к этому,
что россиянки оторвались от «домашнего очага» и
«воспитания подрастающих поколений», но так и не
стали независимыми от мужчины в финансовоэкономическом плане.
3. В течение последних десятилетий научнотехнический прогресс оказал существенное влияние
на трансформацию полоролевой структуры в
индустриально развитых государствах. К данной
группе следует отнести прежде всего страны «большой
семерки» (Великобритания, Италия, Канада, Франция,
ФРГ, США и Япония), а также ряд государств
Центральной и Северной Европы (Австрия, Бельгия,
Дания, Исландия, Нидерланды, Норвегия, Швейцария,
Швеция, Финляндия), Азии (Гонконг, Израиль,
Сингапур, Южная Корея), Австралию и Новую Зеландию.
Характерными
признаками
«индустриальных
государств»
выступают:
а)
высокий
уровень
экономического развития, б) низкие (менее
двух единиц) суммарные коэффициенты рождаемости, не
обеспечивающие даже простого демографического
воспроизводства, в) сб л ижение показател ей
м ужск ого и женск ого участия в общественном
производстве. Последнее отчетливо проявилось, вопервых, в увеличении количества женщин среди
экономически активного населения до 45—50% и, вовторых, в резком возрастании — с 50—55% до 70—80%
— доли занятых производственно-функциональной
деятельностью в возрасте от 20 до 54—64 лет.
Максимальных значений показатели женской занятости в
90-е годы достигали в государствах Северной Европы (в
Финляндии — 50%, Швеции — 48%, Дании — 46%,
Норвегии — 44%), а также в Соединённых Штатах
Америки (45%), Великобритании и Канаде — 44%. В
2001 году в США женщины уже составляли около
половины занятых в общественном производстве.
Тенденция к выравниванию показателей женской и
мужской занятости является весьма устойчивой и
усиливающейся, что позволяет судить о достижении
«количественного равноправия» мужчины и женщины
в индустриальном обществе, в котором работать вне
дома стало нормой для большинства женщин. Лишь
небольшая их часть избирает роль домохозяйки как
профессию. Стремительное сокращение удельного веса
последних (до 10—15% от общей численности женщин в
возрастной группе 25—54 года) свидетельствует: в
индустриальном
обществе
модель
социального
поведения, основанная на производственно-бытовом
гетеро-субъектном трансферте, не является главной и
может быть рассмотрена как «рудимент» общества
переходного типа. Существенно (до 15%) возросла
численность неполных семей, в которых один из
родителей (чаще женщина) экономически обеспечивает
несовершеннолетнего ребенка.
Биологическое и культурное существование
женщины-субъекта в индустриальном обществе столь
тесно переплетены и взаимодетерминированы, что
констатация определяющей роли культурного элемента
требует определенных пояснений. Во-первых, это
справедливо в том смысле, что женщина впервые в
истории именно в индустриальном обществе становится
экономически свободной посредством равноправного
участия в производственной сфере деятельности. Вовторых, экономическое освобождение женщины от
влияния мужчины усиливает процесс развития ее
культурных сущностных сил, в результате чего
репродуктивно-прокреативная
124
функция женщины и биологический элемент ее бытия
становятся
«культурно-управляемыми»,
производными от статуса женщины в обществе и от
степени
культурного
развития
самого
индустриального
общества.
Постепенная
гармонизация
биологического
и
культурного
существования женщины (на основе актуализации
последнего) и соответственно конституирование
женщины как полноправного (равноправного с
мужчиной) социального субъекта, в свою очередь,
вызывает качественные изменения в институте брака и
семьи.
Количественное равноправие разнополых субъектов
в индустриальном обществе складывается в результате
целенаправленного и полного устранения юридических
ограничений в производственной сфере. Одновременно
происходят существенные изменения в оценке
соответствия сущностных сил субъекта объекту
деятельности — с полового на индивидный и групповой
уровни.
Теоретически
(юридически)
женщина
индустриального общества может выступать субъектом
любой разновидности производственной деятельности.
«...» Конечно, накопление количественных
изменений
не приводит сиюминутно к соответствующим
качественным сдвигам.
Качественные различия, характеризующие реальную
деятельность
мужчины и женщины в индустриальном обществе, еще
продолжают
сохраняться, но женщина в нем все менее зависит от
мужчины
экономически. В результате осуществления
производственной
функции она обретает возможность удовлетворить
собственные
материальные и духовные потребности
непосредственно, а
не опосредованно (через мужчину), как прежде. Более
того, утрачи
вается и репродуктивно-прокреативная зависимость
женщины
от мужчины. Одним из главных отличительных
признаков
индустриального общества выступает высокая степень
свободы
репродуктивного поведения женщины. Складываются
такие
объективные и субъективные условия, при которых
женщина
реализует возможность родить и воспитывать ребенка (а в
отдельных
случаях даже зачать его) без «привычного» участия
и помощи
со стороны мужчины. Качественное состояние
биологического и
культурного, репродуктивного и производственного
элементов бытия
женщины и мужчины свидетельствует о достижении
предельно
высокого (едва ли не абсолютного и тотального)
уровня
гетеросубъектной
автономности,
тождественности и
самодостаточности
разнополых
индивидов.
Пожалуй, лишь
необходимость периодического удовлетворения эротикосексуальных потребностей препятствует установлению
жесткого нарциссического порядка, «напоминая»
мужчине и женщине об их половинчатости, о
сохраняющемся спектре специфическо-полового в
биологическом и культурном.
«...» По мере усиления научно-технического
прогресса
роль
биологического специфического
неуклонно снижается. В различных нетрадиционных в
плане женского участия видах социальной деятельности,
в том числе и в предпринимательстве, сегодня не
требуется максимальной степени развития физических сил
индивида, а значимость объективации духовнокультурных, напротив, существенно возрастает.
Оценивая в этом смысле исторический путь, пройденный
человечеством, и сопоставляя доиндустриальное и
индустриальное общества, мы обнаружим, сколь
незначительным является развитие биологических
(соматических, физических и физиологических) качеств
в сравнении с культурными (интеллектуальными,
волевыми,
эмоционально-чувственными).
В
противовес
переходному
и
особенно
доиндустриальному обществам репродуктивность и
сексуальность в индустриальную эпоху столь
обособляются и поляризуются, что первая становится
по существу биологической, а вторая — культурной.
Формирование в сознании женщин установки на
однодетность или бездетность означает подчиненность
первой и, следовательно, определяющую роль второй.
Качественное равноправие женщины и мужчины,
достигаемое в индустриальном обществе, может быть
интерпретировано двойственно. Такая двойственность
порождена наличием относительно самостоятельных
моделей социального поведения женщины (форм
проявления
эгалитарной
тендерной
культуры):
маскулинной
и
фемининной.
Первая
модель
ориентирована на образ «работника-мужчины» и
направлена на избирательное усвоение женщиной
образцов деятельности, сознания и отношений,
характеризующих мужчину как общественного субъекта.
В результате этого профессиональное, а также и
семейно-бытовое поведение женщины становится все
более схожим с мужским, маскулинным. Вторая модель
отражает
стремление
женщины,
опираясь
на
материальные # духовные преимущества индустриальной
эпохи, реально гармонизировать специфическое и
тождественное в биологическом #
культурном на основе диалектического соединения
производственного, семейно-бытового и досугового
функционирования.
Маскулинное поведение женщины выражается высокой
степенью производственно-функциональной активности,
ведущим мотивом которой выступает достижение более
значимого
социального
статуса,
вплотную
приближающегося к мужскому или тождественного ему.
Это предполагает объективацию ее сущностных сил в
нетрадиционных для пола профессиях и на
нетрадиционных рабочих местах, т.е. в тех видах
социальной деятельности, где женщины не составляют
абсолютного большинства занятых (так называемые
«мужские профессии»), или в тех, что по
количественному соотношению разнополых тружеников
тяготеют к «женским», но где отдельные ключевые
специальности
(например,
административноуправленческие) имеют «мужское лицо».
«...» Процесс маскулинизации распространяется и на
отношения. При
этом
гетеросубъектной
их
разновидности свойственно конкурентное начало,
стремление женщины сравняться с мужчиной или
превзойти его на всех уровнях производственной
иерархии. Маскулинный тип отношений, в которые
вступает
женщина,
воспроизводит
черты
авторитарности. Это определяется преобладанием
мужчин в управленческих системах, что обусловливает
соответствующую организационную культуру, для
которой характерны конкуренция, стремление к
доминированию. Женщина должна вписываться в систему
мужских ценностей, перенимая их образцы поведения
либо вести себя по образу и подобию «железных леди» —
например, М.Тэтчер или М.Олбрайт. Как показывает
практика, именно с такими женщинами-руководителями
мужчины деловы и корректны, а содержание
гетеросубъектных отношений ограничено сферой
служебно-профессиональных обязанностей, исключены
или редки взаимные сексуальные притязания, иные
действия, направленные на унижение чести и
достоинства женщины. (Для обозначения совокупности
таких действий в англо-американских источниках обычно
применяют термин «зехиа! Ьагаззтеп*»).
Маскулинное поведение женщины заключает в себе
противоречие между относительно высоким
достигнутым результатом деятельности (соразмерным
мужскому) и «ценой», которую «платит» женщина,
трансформирующаяся в мужеобразного субъекта, и
общество в целом — ввиду свертывания или полного
отрицания
репродуктивной функции и, соответственно,
наличия долговременной демографической стагнации.
Фемининная модель поведения женщины существенно
отличается от маскулинной. Для «феминных женщин»
характерен выбор традиционных для их пола профессий
(по западной терминологии «типично женских работ»
или «сектора розовых воротничков»). Это определяется
их стремлением оптимально сочетать про-
изводственную,
репродуктивно-прокреативную
и
досуговую деятельность: в отличие от «маскулинных
женщин» для них материнство столь же ценно и
значимо, как и производственно-функциональная
деятельность. Отношения между двумя функциями не
являются конфронтационными. Такая возможность
появляется, во-первых, как результат сознательного
отказа женщины копировать образцы мужского
поведения, играть «мужскую роль», несмотря на
существенное
отставание
оплаты
труда
в
преимущественно женских видах деятельности, и, вовторых, в связи с наличием гибкого законодательства,
регламентирующего
производственную
и
репродуктивную деятельность женщины.
«...» Понимание специфики маскулинного и
фемининного поведения женщины в обществе
выступает
методологическим
основанием
для
последующей оптимизации процесса феминизации по
двум соответствующим направлениям. При этом важно
учитывать, что маскулинная и фемининная формы бытия
имеют общее. Для женщины индустриального общества
принципиально
значимой
является
досуговая
деятельность. Отличие между ними состоит в том, что в
первом случае эта возможность обусловлена слабой
включенностью женщины в репродуктивно-бытовую
сферу,
а
во
втором
—
гармонизацией
производственной и репродуктивно-бытовой сфер
деятельности.
4.
Существенным
явлением,
оказывающим
непосредственное воздействие на трансформацию
тендерной культуры в следующую (постэгалитарную)
фазу, выступает перерастание индустриального общества
в постиндустриальное, или информационное.
Основы теории постиндустриального общества были
сформулированы в 70—80-е годы Р .Ароном, Д.Беллом,
Дж.Гэлбрейтом, У.Ростоу, О.Тоффлером.«...»
Авторитетные
ученые-футурологи
едины
в
признании кардинальных изменений места и роли
женщины в информационную эпоху. Так, опираясь
на обширный эмпирический материал,
Дж.Нэсбитт и П.Эбурдин определили десять
мегатенденций в развитии человеческого сообщества на
пороге третьего тысячелетия, одна из которых — «приход
женщин на руководящие посты». Они справедливо
назвали 90-е годы десятилетием выдвижения женщин в
качестве лидеров, способных выявлять лучшие качества в
людях и быстро реагировать на всевозможные
обстоятельства.
Проанализировав
изменения
полоролевой структуры в США за два десятилетия (70—
80-е годы), авторы «Мегатенденций: Год 2000» пришли
к выводу, что в определенном смысле женщины
«пропустили» индустриальный век, когда типичным
промышленным работником был мужчина, но зато «они
уже утвердили себя в отрасли будущего», так как
«типичным информационным работником является
женщина». «...»
Отмеченный качественный сдвиг характерен не
только для США, но и для ряда европейских государств,
Японии. Он стал возможен ввиду резкого усиления
интеллектуальной, волевой, эмоционально-чувственной
активности женщины как общественного субъекта, а
также всплеском интереса корпораций к женскому полу
— многомиллионному потенциальному источнику на
рынке рабочей силы. Последний реализуется двумя
наиболее эффективными и перспективными путями —
организацией субсидированного компаниями ухода за
детьми и гибкостью рабочего графика во всех
промышленных профессиях (неполный рабочий день,
рабочие места, поделенные между несколькими
работниками, договорная работа и работа на дому). Все
более заметной становится тенденция к сближению и,
возможно, слиянию в перспективе американской и
скандинавской моделей поведения женщины, что вполне
согласуется с другими мегатенденциями 90-х годов.
Такими, например, как «универсальный образ жизни и
культурный национализм», «триумф личности».
Конечно, развитие постиндустриального общества не
лишено негативных явлений, противоречий,
нередко перерастающих в конфликты. Прямое тому
подтверждение — мировой финансово-экономический
кризис последних лет, вызвавший крах ряда
промышленных и банковских корпораций как в
государствах «большой семерки», так и в динамично
развивавшихся государствах Азиатско-Тихоокеанского
региона. И все же представляется Маловероятным, что
это определенным образом скажется на одной (любой)
социально-половой общности в ущерб другой. Скажем,
что
последуют увольнения преимущественно женщин, а не
мужчин при сокращении численности занятых на том или
ином предприятии. Для государств, находящихся на
стадии информационного развития, перспективным
видится,
говоря
словами
Э.Фромма,
путь
«освобождения от ориентации на обладание» вещами
(материальное обогащение) любой ценой на основе
«полной реализации индустриальной и политической
демократии участия» и завершения освобождения
«женщины... от ига патриархата». Таковое он
справедливо рассматривал в качестве фактора
гуманизации общества.
Вступление человечества в информационную эпоху
отмечено тенденцией дальнейшего развития, оптимизации
и сближения на этой основе маскулинной и фемининной
моделей поведения женщины в обществе. Во главу угла
поставлена
задача
комплексного
духовного
(философского,
научного,
политико-правового,
нравственного,
религиозного)
осмысления
феминизации в целом и проблемы отрицания
женщиной репродуктивности в противовес развитию ее
профессиональной и досуговой активности, ибо
сегодня дети в равной степени нужны как обществу, так
и родителям (семье).
Стремление мирового сообщества к справедливому
(недискриминационному в отношении какого-либо пола)
решению «женского вопроса» на уровне международного
и национального законодательства и практических
действий в различных сферах общественной жизни
должно
опираться
на
специальную
(постэгалитарную) концепцию ГДО. Ее назначение и
суть — преодолеть имеющиеся противоречия,
обусловленные половой неоднородностью человечества,
на основе баланса природного и культурного,
тождественного и специфического, полового и
индивидного
элементов
бытия
женщины,
маскулинной и фемининной моделей ее поведения,
Понуждаев Э.А. Основы
гендерологии. -М.: Институт междун.
эконом, связей, 2003. - С. 76-94
Приложение 2
И.С. Кон
МЕНЯЮЩИЕСЯ МУЖЧИНЫ В
ИЗМЕНЯЮЩЕМСЯ МИРЕ.
МАСКУЛИННОСТЬ КАК ИСТОРИЯ
Коль скоро «кризис маскулинности» связан с
изменением социальных условий, признаки и причины
перемен нужно искать не в столько в индивидуальной
психологии, сколько в социально-экономических
процессах и отношениях. Глобальные фрейдистские
модели, при всей их увлекательности, - почти каждый
мужчина узнает в них себя и свои проблемы, - для
объяснения социальных изменений непригодны.
Исходя из того, что сначала меняется социальное
положение и характер деятельности мужчин и
женщин, затем - их базовые установки и ценности и
только после этого - более тонкие психологические
свойства, которые, в свою очередь, влияют на
социальную структуру, начинать нужно не с психологии
и культурологии, а с тендерной стратификации. Такова
общая логика, как социологии, так и современной
психологии, включая популярную в России теорию
деятельности Л.С. Выготского и его последователей.
Таким образом, необходимо разграничить:
• более или менее объективные и поддающиеся
измерению
социально-структурные сдвиги;
• их преломление в культуре и массовом сознании,
прежде всего
в стереотипах и нормах маскулинности;
• связанные с этим индивидуально-психологические
различия.
Некоторые из этих сдвигов являются
долгосрочными и
глобальными, характерными, в большей или меньшей
степени, для всех индустриально развитых и
развивающихся стран.
1. В сфере производственных отношений
происходит постепенное и ускоряющееся разрушение
традиционной системы тендерного разделения труда,
ослабление дихотомизации и поляризации мужских и
женских
социально-производственных
Функций,
ролей, занятий и сфер деятельности. Ведущей,
Динамической силой этого процесса являются женщины,
которые быстро осваивают мужские профессии,
сравниваются с мужчинами По уровню образования и т.д.
131
2. В политической сфере параллельно этому, хотя с
некоторым
отставанием, меняются гендерные отношения власти.
Мужчины
постепенно утрачивают былую монополию на
публичную власть.
Всеобщее
избирательное
право,
принцип
гражданского
равноправия
полов,
увеличение номинального и
реального
представительства женщин во властных структурах
- общие
тенденции нашего времени. Это не может не изменять
социальных
представлений мужчин и женщин друг о друге и о самих
себе.
3. В том же направлении, но с гораздо большим
хронологическим
отставанием и количеством вариаций,
эволюционируют брачносеметые отношения. В современном браке
гораздо больше
равенства, понятие отцовской власти все чаще
заменяется понятием
родительского авторитета, а «справедливое
распределение домашних
обязанностей» становится одним из важнейших признаков
семейного
благополучия. Классический вопрос «Кто глава семьи?»
заменяется
вопросом, кто принимает основные решения. Общая
психологизация
супружеских
и родительских
отношений,
с
акцентом
на взаимопонимание, практически несовместима
с жесткой
дихотомизацией мужского и женского. Как и в других
сферах жизни,
эти перемены затрагивают больше женщин, чем
мужчин, однако
нормативные представления и психология
последних также
перестраиваются, особенно среди более молодых,
образованных и
городских мужчин.
4. В XX в. существенно изменился характер
социализации
мальчиков. Более раннее и всеобщее школьное
обучение повышает
степень влияния общества сверстников по сравнению с
влиянием
родителей. А поскольку школьное обучение большей
частью является
совместным, это уменьшает половую сегрегацию и
облегчает
взаимопонимание мальчиков и девочек, создавая
психологические
предпосылки для более равных и широких
кооперативных
отношений между взрослыми мужчинами и
женщинами в разных
сферах общественной и личной жизни.
5. Изменения в структуре тендерных ролей
преломляются
в социокультурных стереотипах маскулинности. Хотя
в массовом
сознании нормативные мужские и женские свойства
по-прежнему
выглядят альтернативными и взаимодополнительными,
принцип
«или/или» уже не является безраздельно
господствующим. Многие
социально-значимые черты личности считаются
гендернонейтральными или допускающими существенные
социально-
7. Усложняются и взаимоотношения
между мужчинами.
Мужские отношения всегда были и остаются
соревновательными и
иерархическими. Однако в первобытном стаде
социальный статус и
репродуктивный успех самца определялся
одними и теми же
свойствами. По мере того как элементарный
биологический отбор,
обеспечивающий выживание наиболее
приспособленных особей, был
дополнен и отчасти заменен
социокультурным отбором,
преимущество получили не столько самые
физически сильные и
агрессивные, сколько наиболее умные и
креативные самцы,
социальные достижения которых обеспечивают более
высокий статус
им самим и их потомству, что, естественно,
привлекает к ним и
самок. В человеческом обществе мужские
иерархические системы
строятся не по одному, а по нескольким не
совпадающим друг с
другом принципам. Однако в разных средах и на
разных стадиях
жизненного пути критерии успеха могут быть
разными. «Настоящий
мужчина» всегда должен быть «сверху», но значение
этого понятия
неодинаково. Отсюда опять-таки вытекает
многомерность
нормативных канонов маскулинности.
8.
Меняется характер мужской сексуальности.
Сексуальная
революция XX века была прежде всего женской
революцией. Идея
равенства прав и обязанностей полов в постели плоть от плоти
общего принципа социального равенства.
Сравнительноисторический анализ динамики сексуального поведения,
установок и
ценностей за последние полстолетия показывает
повсеместное резкое
уменьшение поведенческих и мотивационных
различий между
мужчинами и женщинами в возрасте сексуального
дебюта, числе
сексуальных партнеров, проявлении сексуальной
инициативы,
отношении к эротике и т.д. При этом женщины лучше
рефлексируют
и вербализуют свои сексуальные потребности, что
создает для
мужчин дополнительные проблемы, включая так
называемую
исполнительскую тревожность. Массовое
распространение таких
ранее запретных сексуальных позиций как «женщина
сверху» и
куннилингус, повышая сексуальное удовольствие обоих
партнеров,
есть одновременно
символический
удар по
гегемоннои
маскулинности. Современные молодые женщины
ожидают от своих
партнеров не только высокой потенции, но и
понимания, ласки и
нежности, которые в прежний джентльменский набор не
входилиМногие мужчины стараются соответствовать этим
требованиям,
в результате чего понятие секса как завоевания и
достижения
массовая
переориентация
бывшей
элиты,
стремящейся выжить в изменившихся условиях.
Именно это происходит в тендерных отношениях.
Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя
занятия и виды деятельности, что сопровождается их
психологическим самоизменением и изменением их
коллективного самосознания, включая представления о
том, как должны складываться их взаимоотношения с
мужчинами. Хотя систематических кросс-культурных
исследований такого рода я не знаю, похоже на то, что и
женские самоописания, и женские образы маскулинности
изменились за последние десятилетия больше, чем
мужские. Дело не в ригидности, жесткости мужского
сознания, а в том, что класс, который теряет господство,
не торопится сдавать свои позиции и делает это только
под нажимом, в силу необходимости.
Степень и темпы изменения тендерного
порядка и соответствующих ему образов маскулинности
очень неравномерны
• в разных странах,
• в разных социально-экономических слоях,
• в разных социально-возрастных группах,
• среди разных типов мужчин.
Поскольку ломка традиционного тендерного
порядка тесно связана с общей социальноэкономической
модернизацией
общества
и
утверждением
новых
технологий,
логично
предположить, что изменение канона маскулинности
будет сильнее в промышленно-развитых странах Запада,
чем в странах третьего мира. В общем и целом, так оно и
есть. Но такие количественные показатели как темп и
уровень социально-экономического развития, определяют
характер символической культуры общества, одним из
элементов которой является маскулинность, только
через ряд опосредствовании, включая особенности
традиционной культуры и другие национальные
свойства соответствующей страны или этноса.
Это убедительно подтверждают многолетние кросскультурные исследования голландского антрополога
Герта Хофстеде, который эмпирически сравнивал
типичные ценностные ориентации людей в разных
культурах по нескольким признакам, включая
маскулинность и фемининность.
Маскулинные
общества,
по
Хофстеде,
отличаются от фемининных по целому ряду
социально-психологических характеристик, далеко
выходящих
за
пределы
собственно-тендерной
стратификации и отношений между полами. Первичные
ценностные
ориентации маскулинных культур отличаются высокой
оценкой личных достижений; высокий социальный
статус считается доказательством личной успешности;
ценится все большое, крупномасштабное; детей учат
восхищаться
сильными;
неудачников
избегают;
демонстрация успеха считается хорошим тоном;
мышление тяготеет к рациональности; дифференциация
ролей в семье сильная; люди много заботятся о
самоуважении.
Первичные ценностные ориентации фемининных
культур, напротив, выдвигают на первый план
необходимость консенсуса; здесь ценится забота о
других; щадят чувства других людей; четко выражена
ориентация на обслуживание; красивым считается
маленькое; присутствует симпатия к угнетенным; высоко
ценится скромность; мышление является более
интуитивным; много значит принадлежность к какой-то
общности, группе.
Рост
национализма
и
религиозного
фундаментализма в современном мире - самый
мощный противовес тенденции цивилизованной
«феминизации» социокультурных ценностей. Он
способствует возрождению самых архаических и
агрессивных форм гегемонной маскулинности, даже в
тех странах, где национальное начало символизируется
женским образом (как русская «Мать Родина»). То же
самое можно сказать о любой разновидности фашизма.
Культ силы, дисциплины, державности, вождя и нации
обязательно
будет
культом
агрессивной
маскулинности, направленной против «женственной» и
«слабой» демократии.
Помимо национально-культурных особенностей,
нормативные
каноны
маскулинности
и
ориентированное на них поведение варьируют в
зависимости от социального положения и
образовательного уровня людей. Более образованные
мужчины
стесняются
примитивной,
грубой
маскулинности, их ценностные ориентации и стили
жизни выглядят более цивилизованными, они охотнее,
хотя и не во всем, принимают идею женского равноправия
и готовы идти ей навстречу (зачастую у них нет выбора,
потому что женщины в их среде более эмансипированы
и самостоятельны, грубая сила их отталкивает). В
рабоче-крестьянской среде традиционный канон
маскулинности сильнее и его не стесняются
декларировать
публично.
Психологически,
на
индивидуальном уровне анализа, соответствующие
установки зависят не столько от личного социального
статуса взрослого мужчины, сколько от той среды, в
которой он провел свое детство и юность, эти
ранние
влияния,
как
правило,
не
изглаживаются
последующим личным опытом.
Еще один водораздел - социально-возрастной. Многие
как аскриптивные, так и реальные (поведенческие)
свойства традиционной маскулинности, в частности,
агрессивность и сексуальность, подразумевают в
первую очередь подростков и молодых мужчин.
В антропологической литературе существует даже
понятие «синдром молодого самца» (М.Ва1у апс! М.^11,
1994) свойства которого более или менее одинаковы у
многих видов животных и предположительно связаны с
повышенной секрецией тестостерона. Сходства в
поведении самцов приматов и молодых мужчин подробно
описывались этологами. У животных самец и в старости
должен оставаться агрессивным, чтобы защищать свои
права. У людей длительная родительская и семейная
опека, а также правовой порядок делают это не столь
необходимым, хотя выработанные в юности привычки и
репутация «доминанта» помогают мужчинам и позже.
Молодые мужчины представляют собой особую
социально-демографическую группу, которая и по своим
физическим (мускулы, физическая сила, гормоны), и по
своим
поведенческим
(стадность,
высокая
соревновательность), и по своим психологическим
свойствам (любовь к риску, отсутствие заботы о личной
безопасности, пренебрежение к собственной жизни,
желание выделиться, склонность к девиантности)
отличается как от женщин, так и от старших мужчин.
Выраженность этих черт зависит больше всего от
возраста, но также и от социального статуса (женатые
мужчины меньше холостяков склонны к риску и
авантюрам, у них другой стиль жизни). Однако усвоенные
в юности стереотипы и идеализированные образы
маскулинности сохраняются в сознании многих взрослых
мужчин, независимо от их собственного реального образа
жизни, вызывают ностальгические чувства и нередко
симулируются, на чем искусно играют средства массовой
информации, попарт и имидж-мейкеры.
Наконец, индивидуально-типологические различия.
Хотя
социо-нормативные
образы
и
нормы
маскулинности
создаются
и
поддерживаются
культурой, разные типы маскулинности импонируют
разным типам мужчин (и женщин) и имеют свои
психофизиологические, конституциональные основы.
•
Классический образ мачо создан по образу и подобию
могучего доминантного Альфа-самца. Такие люди
существуют и сейчас, составляя по предположению А.
Протопопова, от 10 до 20 процентов мужчин. Хотя в
современном обществе этот канон стал отчасти
дисфункциональным, принося больше неприятностей, чем
выгод, его носители продолжают считать себя
единственными
«настоящими»
мужчинами,
сопротивляются происходящим переменам, создают
собственные закрытые сообщества и находят такие сферы
жизни, где эти качества можно проявлять безнаказанно
и получать за это одобрение (война, силовые виды
спорта)
и
т.д.
Поскольку
эти
свойства
филогенетически самые древние и на них жестко
ориентирована любая мальчишеская и юношеская
субкультура, их поддерживают и им завидуют и многие
мужчины, сами не принадлежащие к этому типу.
Носителями, защитниками и идеологами «новой
маскулинности» становятся, как правило, мужчины,
которые по тем или иным причинам не смогли войти в
этот элитарный мужской клуб, испытывали в детстве и
юности
какие-то
трудности
с
маскулинной
идентификацией и нашли для себе другой, более
приемлемый канон маскулинности. Разумеется, это
возможно
и
по
чисто
интеллектуальным
соображениям,
но
чаще
эти
мотивы
переплетаются: личные трудности помогают
осознать «неправильность» социального стереотипа.
Таким образом, как по социальным, так и по
психологическим причинам существуют разные каноны
маскулинности, элементы которых переплетаются в
самых
разных
сочетаниях.
Поэтому
«новая»
маскулинность отличается от «старой» не так сильно,
как хотелось бы радикальным феминисткам.
Осознанные установки, которые легче всего
улавливают вербальные тесты, меняются быстрее и
полнее, чем глубинные диспозиции, от которых зависит
мужское поведение. Многие традиционные константы
мужского самоутверждения и самооценки не исчезают, а
скорее смягчаются и видоизменяются.
Я вижу несколько таких констант.
1. Общая модель мужского поведения и мотивации
по-прежнему предполагает проекцию во-вне,
желание стать чем-то, потребность в
достижении (Ыеей Гог АсЫеутеп*) и
инструментальный, в противоположность
экспрессивному, стиль жизни. Конкретное
содержание этой потребности - чем именно
мужчина хочет стать
чего и как он хочет достичь - может меняться и
варьироваться, но базовый тип мотивации остается тем
же самым. Отмечаемое психологами уменьшение
разницы в этом отношении между современными
мужчинами и женщинами обеспечивается изменением не
столько мужской, сколько женской психики, повышением
уровня притязаний и реальных достижений женщин как в
семейно-бытовых, так и в социально-производственных
отношениях. Похоже на то, что разница между
мужчинами и женщинами уменьшается за счет
изменения не столько мужчин, сколько женщин.
2. Сохраняется извечная мужская потребность
отличаться
от женщин. Дистинкция, отделение, отмежевание от
изначально
женского, материнского начала необходимый аспект
мужской самоидентификации. Быть мужчиной - значит
прежде всего
не быть женственным. Хотя этот процесс чаще всего
описывается
в психоаналитических терминах, его признают
практически все
психологические теории.
Маскулинная
дифференциация начинается с
отделения мальчика от первоначального симбиоза с
материнским организмом и продолжается в виде серии
других «уходов» и «отделений», символизируемых
такими «хирургическими» метафорами как обрезание
пуповины или крайней плоти (Бруно Беттельхейм) или
«мужская рана». Маскулинность - своего рода
реактивное образование, протест против материнской
опеки, распространяемый затем и на других женщин.
Этот разрыв жизненно необходим. Слишком
нежная и одновременна властная материнская любовь
делает мальчика пассивным, неприспособленным к
жизненным трудностям. Однако это отделение
болезненно и травматично. Одно из средств его
психологического оправдания и легитимации - мужское
презрение
к
женственности,
поэтизация
исключительной мужской дружбы (и одновременно ненависть к гомосексуальности). Тема ненависти к
матери и страха перед женщинами часто встречается в
мифологии и искусстве.
3.
Важнейшим социальным институтом,
способствующим
формированию и поддержанию специфических
маскулинных
ценностей, самосознания и стиля жизни остается
иерархическое
мужское сообщество.
Говоря словами Шекспира, «сын женщины есть тень
мужчины, а не его подобие» (Шекспир. Генрих IV,
часть 2, акт 3, сцена 2).
4. Гомосоциальностъ, ориентация на общение
преимущественно
или
исключительно
с
представителями собственного пола, отличающая
мужчин от женщин, существует и за пределами
подросткового возраста.
Теме
та!е
Ьоо(Ип§
посвящена
огромная
антропопологическая,
историческая
и
психологическая литература. Одни ученые, например,
автор знаменитого бестселлера «Мужчины в группах»
(1969) Лайонел Тайгер, считают мужскую
гомосексуальность частным проявлением более
общего феномена мужской солидарности. Другие,
напротив, видят в мужском товариществе и дружбе
проявления неосознанного, латентного гомоэротизма.
Как бы то ни было, даже после исчезновения древних
мужских союзов эмоциональные привязанности и
внесемейное
общение
мужчин
оставались
однополыми. В 1710 г. в Лондоне на 800.000
населения было около 2000 исключительно мужских
кофеен. Позже их сменили разнообразные закрытые
для женщин мужские клубы. Сегрегация в общении
консолидировала маскулинность, поэтому мужчины
всячески охраняли ее, но одновременно затрудняла
взаимопонимание мужчин и женщин. Английская
писательница Джейн Остин писала в 1816 г., что
«одна половина мира не может понять удовольствий
другой половины».
В современном обществе число и удельный вес
исключительно мужских сообществ и учреждений
резко уменьшилось. Даже армия перестала быть
чисто мужским институтом. Однако потребность в
закрытом для женщин общении с себе подобными у
мужчин по-прежнему велика, а исключительное
мужское товарищество и мужская дружба
остаются предметами культа и возрастной
ностальгии.
Подчас трудно понять, являются ли исключительно
мужские формы развлечений и массовой культуры,
как футбол или рок-музыка, проявлением специфики
мужских групповых интересов или же их главный
смысл заключается именно в консолидации мужской
обособленности. Соревновательный спорт и рокмузыка непосредственно служат утверждению
фаллического
начала,
мужской
силы
и
солидарности, а приобщение к ним психологически
эквивалентно ритуалу мужской инициации.
Чем заметнее присутствие и влияние женщин в
публичной жизни, тем сильнее мужчины ценят такие
занятия и развлечения, где они могут остаться сами
с собой, почувствовать себя свободными
6. Сохраняет актуальность и такая особенность
«мужского характера» как агрессивность и
склонность к насилию. Эта проблема вызывает
особенно жаркие споры среди ученых и публицистов.
Одни авторы утверждают, что мужчины самой
природой предназначены быть насильниками и
агрессорами, потому что агрессивное поведение
детерминируется и стимулируется тестостероном, а
попытки его модификации эквиваленты кастрации или
психологической девирилизации мужчин
Другие, напротив, считают мужскую агрессивность
следствием неправильного воспитания мальчиков и
требуют его изменения. По мнению популярной
американской писательницы Мириам Мидзян, автора
книги «Мальчики останутся мальчиками. Как
разорвать связь между маскулинностью и насилием»
(1991),
спасти
человечество
от
мужской
агрессивности можно путем радикального изменения
воспитание мальчиков. Мальчиков нужно с раннего
детства готовить к отцовству, учить мирно разрешать
конфликты, а также поощрять участие отцов в
воспитании детей. Над поведением взрослых мужчин
также нужен контроль и цензура. Следует запретить
все виды агрессивных спортивных игр, включая
футбол и бокс, дети должны смотреть по ТВ только
специальные программы, без агрессии и секса,
подросткам не следует продавать диски хеви-металл и
т.д.
Лично я скептически отношусь к подобным
рекомендациям, в основе которых лежит желание
вывести новую породу смирных «домашних» мужчин.
Мужская агрессивность действительно имеет
природные предпосылки, но она не является чисто
биологическим феноменом и не всегда бывает
антисоциальной. Понятия агрессии и насилия
(ую!епсе) не совпадают и оба явления могут быть как
антисоциальными, так и вполне нормативными. Под
агрессивностью многие психологи понимают высокую
соревновательность, энергию, предприимчивость,
готовность и умение отстаивать свои интересы,
стремление к власти и т.п. Вероятность сочетания
этих мотивов или их реализации с применением
насилия зависит, с одной стороны, от принятых в
обществе методов разрешения конфликтов и наличия
так называемой «культуры насилия», а с другой - от
индивидуальных особенностей личности.
В животных и примитивных человеческих
сообществах эти два момента часто переплетаются. В
книге Ричарда Рэнгэма (известный приматолог,
профессор
биологической
антропологии
Гардвардского университета) и Дейла Петерсона
«Демонические самцы. Обезьяны и
происхождение
человеческого
насилия»,
получившей высокую оценку специалистовприматологов,
приводятся
страшные,
но
убедительные данные о жестокости и агрессивности
самцов, причем именно эти качества обеспечивают
конкретному самцу высокий ранг и господствующее
положение в стаде. Однако формы и характер
внутригруппового насилия (против кого оно
направлено и в чем проявляется) зависят от
особенностей видового образа жизни. У некоторых
видов самки прибегают к насилию чаще, чем самцы, а
кое-где самцы вообще весьма миролюбивы.
У человека соотношение агрессии, доминантности,
насилия и антисоциального поведения еще сложнее.
Механически вывести его из уровня тестостерона
невозможно. Во-первых, нужно различать базовый,
более или менее постоянный уровень тестостерона и
его временные, ситуативные флуктуации. Во-вторых,
надо различать соревновательно-доминантное и
агрессивно-насильственное поведение. В-третьих,
между уровнем тестостерона и поведением
существует обратная взаимосвязь. Замеры уровней
тестостерона
в
ситуации
соревнования
(испытывались участники теннисных и борцовских
соревнований, студенты-медики после экзамена и
соискатели должностей после собеседования)
показали, что у победителей уровень
тестостерона резко повышается, а
у
проигравших остается тем же или снижается. При
этом ключевым фактором был не сам по себе
тестостерон, а достижение успеха: в результате
переживания успеха, достижения в борьбе секреция
тестостерона повышается, но предсказать по уровню
тестостерона, кто победит, невозможно. Кстати, это
верно и для женщин.
Как показывают психологические исследования,
отнюдь не все мужчины и мальчики напористы и
агрессивны. Агрессивность мальчишеских групп и
мужских компаний - не столько индивидуальнопсихологический, сколько групповой феномен:
сильным и агрессивным мальчикам легче завоевать
господствующее положение в иерархической
структуре мальчишеской группы. Это способствует
утверждению
соответствующего
стиля
взаимоотношений и системы ценностей, которые
предъявляются остальным в качестве нормы,
независимо от их индивидуальных качеств.
Мальчики учат друг друга драться, быть
крутыми и не допускать «нежностей телячьих».
Отождествление
маскулинности
с
насилием
психологически типично не столько для сильных,
сколько для слабых мужчин,
которые не уверены в своей маскулинности и которым
кажется, что их всюду подстерегают опасности. Это
характерно, в частности, для многих политических
экстремистов, как ультраправого, так и ультралевого
толка. Американский террорист Тимоти МакВей,
устроивший знаменитый взрыв в Алабаме, по
воспоминаниям его армейских сослуживцев, был весьма
ранимым и неуверенным в себе человеком, который
из всех сил старался казаться крутым. В
автобиографии лидера американских ультраправых Пэта
Буканана обращают на себя внимание рассказы не только
о его бесчисленных драках в школе, но и о тиране-отце,
который подвергал сына регулярным поркам. При этом и
дома, и в школе действовал строгий запрет на
выражение нежных чувств: «Обнаружение эмоции и
чувства считалось недостойным мужчины, мы должны
были стоически относиться к боли».
Психологи
предполагают,
что
более
терпимое
и
доброжелательное отношение к
проявлениям эмоциональной чувствительности у
мальчиков способствует снижению накала их
потенциальной агрессивности, а социальный плюрализм
позволяет ей локализоваться в каких-то социально
приемлемых каналах (соревновательный спорт или рок
музыка). На этом основана педагогическая стратегии
психологического «разоружения» мужчин и воспитания
мальчиков в духе мира и сотрудничества.
В сентябре 1997 года ЮНЕСКО провела даже
специальное совещание экспертов на тему «Роль мужчин
в перспективе культуры мира». В своем докладе
«Оружие и мужчина» Роберт Коннел говорил, что «есть
более чем убедительные свидетельства того, что
основными проводниками насилия в современном мире
являются мужчины, а его культурной основой в
большинстве обществ служит мужской характер».
В результате пятидневных дискуссий эксперты
«пришли к выводу, что работа, связанная с ролью
мужчин в свете проблем насилия и мира, может быть
успешной только в рамках более широкого движения в
направлении равенства между мужчинами и женщинами
и отказа от насилия» и сделали ряд социальнопедагогических рекомендаций, вроде того, что школьная
система должна «прививать мальчикам, девочкам и
преподавателям навыки разрешения конфликтов,
выражения эмоций и межгрупповой коммуникации» и
«разрабатывать учебные планы и учебники,
которые
наглядно
свидетельствуют
о
ненасильственном и неагрессивном поведении мужчин».
7. Сохраняются и некоторые особенности
мужской сексуальности. При всем выравнивании
мужских и женских сексуальных сценариев, молодые
мужчины по-прежнему отождествляют маскулинность
с сексуальностью, осмысливая последнюю главным
образом количественно - размеры пениса, сила эрекции,
частота сношений и количество женщин.
Каковы бы ни были социокультурные истоки и
судьбы фаллического символизма и фаллократии,
мужская эрекция, как сказал бы В.И. Ленин, - это
объективная реальность, данная (или не данная) нам в
ощущении, к которой все мужчины, да и женщины,
весьма чувствительны. Говоря словами Виктора Ерофеева,
«мужчина начинается с утренней эрекции. В большинстве
случаев он ею и заканчивается».
Мужская
сексуальность
остается
более
экстенсивной, предметной, не связанной с
эмоциональной близостью, и переживается не как
отношение, а как завоевание и достижение. Почти
каждый юный Вертер по-прежнему втайне завидует
Дон Жуану. Многие юноши ассоциируют взрослость
с
началом
сексуальной
жизни,
причем
вирильность отождествляется с потенцией, а ее
реализация - с агрессией и насилием. Печальное
подтверждение этого - статистика изнасилований. Около
четверти всех изнасилований и половину сексуальных
преступлений против детей совершают подростки и
юноши.
Как и в других случаях насильственной агрессии,
сексуальное насилие
является
совместным
результатом переплетения социокультурных и
индивидуально-психологических
факторов.
Американские студенты, совершившие сексуальные
нападения на женщин, отличаются прежде всего
сексистскими установками, отношением к женщине
как объекту, причем эти установки разделяют
друзья и товарищи этих молодых людей. В то же
время важнейшая психологическая черта молодых
мужчин, ведущих интенсивную сексуальную жизнь и
имеющих связи с большим количеством женщин любовь к новизне и риску, с которой коррелируют
гипермаскулиность, физическая привлекательность,
эмоциональная раскованность и повышенный уровень
тестостерона. Иными словами, эти молодые люди
объективно сексуальнее других и полнее
персонифицируют в себе традиционные ценно
маскулинности - предприимчивость, смелость,
раскованность, любовь к риску и т.д.
Это дает им серьезные преимущества перед
сверстниками.
По
данным
американского
лонгитюдного исследования, мальчики, которые
обладали наибольшей популярностью среди
сверстников в 6 классе, не только сохранили свое
ведущее положение в старших классах, но и раньше
других начали сексуальную жизнь и имели больше
сексуальных партнерш. Это значит, что девушки
любят тех же самых мальчиков, которые
пользуются популярностью в мальчиковых группах.
Но - оборотная сторона медали - именно эти юноши
наиболее склонны проявлять сексуальную агрессию и
злоупотреблять доверием своих подружек, а
также пить и пользоваться наркотиками.
Кон И.С. Мужчины вменяющемся мире
(ИМр://зехо1о§у.пагос1.ги)
Приложение 3
Э. Фромм
ТЕОРИЯ ЛЮБВИ. ЛЮБОВЬ К СЕБЕ
Хотя не вызывает возражения применение
понятия
любви
к
объектам,
широко
распространено мнение, что любить других людей
— добродетельно, а любить себя — грешно.
Считается, что в той мере, в какой я люблю себя, я
не люблю других людей, что любовь к себе это то
же, что и эгоизм. Этот взгляд довольно стар в
западной мысли. Кальвин говорил о любви к себе
как о "чуме". Фрейд говорил о любви к себе в
психиатрических терминах, однако смысл его
суждений такой же, как и у Кальвина. Для него
любовь к себе это то же, что и нарциссизм, обращение
либидо на самого себя. Нарциссизм являет собой
раннюю стадию человеческого развития, и человек,
который
в
позднейшем
возвращается
к
нарциссистской стадии, неспособен любить; в
крайних случаях это ведет к безумию. Фрейд
утверждал, что любовь это проявление либидо, и если
либидо направлено на других, то это любовь, а если
оно направлено на самого его носителя — то это
любовь к себе. Следовательно, любовь и любовь к
себе взаимно исключаются в том смысле, что чем
больше
первая, тем меньше вторая. Если любить себя —
плохо, то отсюда следует, что не любить себя —
добродетельно.
Возникают такие вопросы. Подтверждает ли
психологическое исследование тезис, что есть
существенное противоречие между любовью к себе и
любовью к другим людям? Любовь к себе — это тот
же феномен, что и эгоизм, или они противоположны?
Далее, действительно ли эгоизм современного
человека — это интерес к себе как к
индивидуальности, со всеми его интеллектуальными,
эмоциональными и чувственными возможностями?
Не стал ли он придатком социоэкономической роли?
Тождествен ли эгоизм любви и является следствием
ее отсутствия?
Прежде чем начать обсуждение психологического
аспекта эгоизма и любви к себе, следует подчеркнуть
наличие логической ошибки в определении, что
любовь к другим и любовь к себе взаимно исключают
друг друга. Если добродетельно любить своего
ближнего как человеческое существо, должно быть
добродетелью — а не пороком — любить и себя, так
как я тоже человеческое существо. Нет такого
понятия человека, в которое не был бы включен и я
сам. Доктрина, которая провозглашает такое
исключение доказывает, что она сама внутренне
противоречива. Идея, выраженная в библейском
«возлюби ближнего как самого себя», подразумевает,
что уважение к собственной целостности и
уникальности, любовь к самому себе и понимание
себя не могут быть отделены от уважения, понимания
и любви к другому индивиду. Любовь к своему
собственному «я» нераздельно связана с любовью к
любому другому существу.
Теперь мы подошли к основным психологическим
предпосылкам, на которых построены выводы нашего
рассуждения. В основном эти предпосылки таковы:
не только другие, но и мы сами являемся объектами
наших чувств и установок; установки по
отношению к другим и по отношению к самому
себе не только далеки от противоречия, но
основательно связаны. В плане обсуждения
проблемы это означает: любовь к другим и любовь
к себе не составляют альтернативы. Напротив,
установка на любовь к себе будет обнаружена у
всех, кто способен любить других. Любовь в
принципе неделима в смысле связи между
«объектами» и чьими-то собственными «я».
Подлинная
любовь
—
это
выражение
созидательности, и она предполагает заботу,
уважение, ответственность и знание. Это не эффект,
в смысле подверженности
от женщин, нарушить стесняющие их правила
этикета, расслабиться, дать простор агрессивным
чувствам и эмоциям.
Это сопряжено с известными социальными
издержками
(хулиганство,
пьянство,
акты
вандализма), но выполняет важные компенсаторные
функции и потому не может быть искоренено.
5. Сохраняются, несмотря на ломку тендерного
разделения труда и ослабление соционормативных
канонов маскулинности, и определенные
когнитивные гендерные различия, особенно в
направленности
интересов
и
содержании
деятельности. Даже когда мужчины и женщины
делают практически одну и ту же работу, они часто
делают ее не совсем одинаково и руководствуются
разными мотивами. Хотя глобальные теории о
различиях мужского и женского стиля мышления
(например Кэррол Гиллиган) остаются спорными и не
имеют строгого эмпирического подтверждения, а
индивидуальные
вариации
перевешивают
межполовые, существование таких различий мало у
кого вызывает сомнения.
Например, современные отцы значительно чаще
«традиционных» ухаживают за детьми и играют с
ними. То есть они выглядят более «женственными».
Но при более тщательном анализе выясняется, что
женские игры с ребенком обычно являются
продолжением ухода за ним (матери стараются его
успокоить, убаюкать и т.п.)., когда как мужчины
делают противоположное - подбрасывают ребенка,
пробуждают его активность.
Современные мужчины почти не уступают
женщинам в заботе о собственном теле, охотно
выставляют его напоказ, тратят огромные деньги на
косметику, что раньше считалось недопустимым и
т.д. Выставленное на всеобщее обозрение
обнаженное мужское тело демонстрирует уже не
только силу и самообладание, но и свои
эмоциональные
возможности,
становится
средоточием
чувственного
наслаждения
и
сексуального соблазна. Тем не менее мужской канон
красоты отличается от женского, «унисекс» нравится
сравнительно немногим.
Глобальная «феминизация» мужчин - такое же
упрощение, как всеобщая «маскулинизация»
женщин. Речь идет о снятии нормативных
запретов и ограничений, что позволяет проявиться
индивидуальным свойствам, не обязательно
связанным с полом. П ол о в ы е р а з л и ч и я п р и
этом
с та н о в я т с я
более
индивидуализированными и тонкими.
чьему-то воздействию, а активная борьба за развитие
и счастье любимого человека, исходящая из самой
способности любить.
Любовь к кому-то — это осуществление и
сосредоточение способности любить. Основной
заряд, содержащийся в любви, направлен на
любимого человека как на воплощение
существеннейших качеств. Любовь к одному
человеку предполагает любовь человеку как
таковому. «Разделение труда», как называл Уильям
Джеймс, при котором человек любит свою семью, но
не испытывает никакого чувства к «чужому», означает
принципиальную неспособность любить.
Любовь к людям является не следствием, как часто
полагают, а предпосылкой к любви к какому-то
определенному человеку, хотя генетически она
выражается в любви к отдельному индивиду.
Из этого следует, что мое собственное «я» должно
быть таким же объектом моей любви, как и другой
человек. Утверждение моей собственной жизни,
счастья, развития, свободы коренится в моей
собственной способности любить, т.е. в заботе,
уважении, ответственности и знании. Если индивид
в состоянии любить созидательно, он любит также и
себя; если он любит только других, он не может
любить вообще.
Считая, что любовь к себе и любовь к другим в
принципе связаны, как мы объясним эгоизм,
который, очевидно, исключает всякий истинный
интерес к другим? Эгоистичный человек
интересуется только собой, желает всего только для
себя, чувствует удовлетворение не тогда, когда
отдает, а когда берет. На внешний мир он смотрит с
точки зрения того, что он может получить от него; у
этого человека отсутствует интерес к потребностям
других людей и уважение к их достоинству и
целостности. Он не может видеть ничего, кроме
самого себя; все и вся он оценивает с позиции
полезности ему; он в принципе не способен любить.
Не доказывает ли это, что интерес к другим и интерес
к самому себе неизбежно альтернативны? Это было
бы так, если бы эгоизм и любовь к себе были
тождественны. Но такое предположение как раз и
является тем заблуждением, которое ведет к столь
многим ошибочным заключениям относительно
нашей проблемы. Эгоизм и любовь к себе, ни в коей
мере не будучи тождественны, являются прямыми
противоположностями.
Эгоистический человек любит себя не слишком
сильно, а слишком слабо, а на самом же деле он
ненавидит себя. Отсутствие
нежности и заботы о себе, которые составляют
только
частное
выражение
отсутствия
созидательное™, оставляют его пустым и
фрустрированным. Он неизбежно несчастен и
тревожно силится урвать у жизни удовольствия,
получению которых сам же и препятствует.
Кажется, что он слишком много заботится о себе, но
в действительности он только делает безуспешные
попытки скрыть и компенсировать свой провал в деле
заботы о своем собственном «я». Фрейд
придерживался мнения, что эгоистичный человек
влюблен в себя, он нарциссист, раз отказал другим в
своей любви и направил ее на собственную особу. И
в самом деле, эгоистичные люди неспособны любить
других, но они неспособны любить и самих себя.
Легче понять эгоизм, сравнивая его с жадным
интересом к другим, какой мы находим, например,
у чрезмерно заботливой матери. Хотя она искренне
убеждена, что очень нежна со своим ребенком, в
действительности она имеет глубоко подавленную
враждебность к объекту ее интереса. Ее интерес
чрезмерен не потому, что она слишком любит
ребенка, а потому, что она вынуждена
компенсировать отсутствие способности вообще
любить его.
Эта
теория
природы
эгоизма
рождена
психоаналитическим
опытом
изучения
невротического «отсутствия эгоизма», симптомом
невроза, наблюдаемого у немалого количества
людей, которые обычно обеспокоены не самим
этим симптомом, а другими, связанными с ним, —
депрессией,
утомляемостью,
неспособностью
работать, неудачей в любовных делах и тому
подобное. Это «отсутствие эгоизма» не только не
воспринимается как симптом, но часто кажется
спасительной чертой характера, которой такие люди
даже гордятся в себе. Человек, лишенный эгоизма,
«ничего не желает для себя», он «живет только для
других», гордится тем, что не считает себя
сколько-нибудь заслуживающим внимания. Его
озадачивает, что, вопреки своей неэгоистичности, он
несчастен, и его отношения с самыми близкими
людьми неудовлетворительны.
Анализ показывает, что отсутствие эгоизма не
является чем-то, существующим независимо от
других его симптомов. Это один из них, а
зачастую и самый главный симптом. У человека
парализована способность любить или наслаждаться
чем-то, он проникнут враждебностью к жизни и за
фасадом неэгоистичности скрыт утонченный, но от
этого не менее напряженный эгоцентризм. Такого
человека можно вылечить, только если его
неэгоистичность будет признана болезненным
симптомом в ряду других симптомов, и
будет
откорректирована
нехватка
у
него
созидательности, которая коренится как в его
неэгоистичности, так и в других затруднениях.
Природа неэгоистичности становится особенно
очевидной в ее воздействии на других, и более
часто в нашей культуре -— в воздействии
«неэгоистичной» матери на своего ребенка. Она
убеждена, что благодаря ее неэгоистичности ее
ребенок узнает, что значит быть любимым, и увидит,
что значит любить. Результат ее неэгоистичности,
однако, совсем не соответствует ее ожиданиям.
Ребенок
не
обнаруживает
счастливости
человека, убежденного в том, что он любим, он
тревожен,
напряжен,
боится
материнского
неодобрения и опасается, что не сможет оправдать
ожиданий матери.
Обычно он находится под воздействием скрытой
материнской враждебности к жизни, которую он
скорее чувствует, чем ясно осознает, и в конце
концов он сам заражается этой враждебностью. В
целом, воздействие неэгоистичной матери не
слишком отличается от воздействия матери-эгоистки;
а на деле оно зачастую даже хуже, потому что
материнская неэгоистичность удерживает детей от
критического отношения к матери. На них лежит
обязанность не обмануть ее надежд; под маской
добродетели их учат нелюбви к жизни. Если ктото взялся бы изучать воздействие матери, понастоящему любящей себя, он смог бы увидеть, что
нет ничего более способствующего привитию ребенку
опыта любви, радости и счастья, чем любовь к нему
матери, которая любит себя.
Эту идею любви к себе нельзя суммировать лучше,
чем цитируя на эту тему Мейстера Экхарта: «Если ты
любишь себя, ты любишь каждого человека так же,
как и себя. Если же ты любишь другого человека
меньше, чем себя, то в действительности ты не
преуспел в любви к себе; но если ты любишь всех в
равной мере, включая и себя, ты будешь любить их
как одну личность, и личность эта есть и бог, и
человек. Следовательно, тот великая и праведная
личность, кто, любя себя, любит всех других
одинаково».
Фромм Э. Искусство любви.— Минск, 1990.— С. 35-39.