Туманова А.С., доктор исторических и юридических наук, профессор, профессор факультета права, ведущий научный сотрудник Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Национального исследовательского университета « Высшая школа экономики»; anastasiya13@mail.ru; тел. +79197236035. Общественность и организация помощи беженцам в годы Первой мировой войны: институциональный и организационно-правовой аспекты The results of the project No 12-09-0067 " State and civil society in the context of the adaptation of the political-lawful system of Russia to the conditions of the First World War", carried out within the Russian Humanitarian Scientific Fund, and the project No 41 "Calls and the prospects for the development of civil self-organizing and charity in Russia over the intermediateterm long term", carried out within the framework of the Basic Research Program at the National Research University Higher School of Economics (HSE) in 2012, are presented in this article. 1. Вместо введения. Постановка проблемы и состояние ее исследования. Вступление Российской империи в Первую мировую войну обернулось для экономики страны необходимостью милитаризации, а для населения – потребностью в тотальной мобилизации. Потребность в мобилизации своих материальных и людских ресурсов, а также в переориентации их на решение задач воюющей державы остро ощутили на себе общественные организации. Мобилизация гражданского общества осуществлялась, прежде всего, под влиянием Войны и формировавшейся под ее воздействием государственной политики. В то же время создание мобилизованного общества во многом вдохновлялось и направлялось самим российским обществом, нацеленным на поддержку государства и доведение Войны до победного конца. Не только Война и политика милитаризации организовывали общество, но и само общество формировало себя через Войну и во имя Войны. Мысль о паритетном участии публичной власти и гражданского общества в мобилизации времени Первой мировой войны одним из первых высказал американский историк П. Холквист1. Holguist P. Making War, Forgiving Revolution: Russia`s Continuum of Crisis, 1914-1921. Cambridge, 2002. P. 1-2; Холквист П. Тотальная мобилизация и политика населения: российская катастрофа (1914-1921) в европейском контексте // Россия и Первая мировая война (мат-лы международного научного коллоквиума) / отв. ред. Н.Н. Смирнов. СПб., 1999. 1 Учитывая достаточно высокую степень развития в России к 1914 г. институтов гражданского общества и их вовлеченности в решение стоящих перед страной задач, позволим себе утверждать, что способность гражданского общества к самомобилизации на военные нужды определяла успех государства в тыловой его политике в годы Войны не в меньшей степени, чем способность государства к перестройке аппарата управления. Участие России в Первой мировой войне породило серию социальных вопросов внутри страны. Одним из наиболее острых из них было беженство, т.е. исход населения из мест проживания, которые занял или собирался занять неприятель. Наряду с добровольным оставлением мест своего жительства существовали также факты выселения населения из районов военных действий по распоряжению военных или гражданских властей. «Положением об обеспечении нужд беженцев» от 30 августа 1915 г. (а это был ключевой акт, который определял с конца августа 1915 г. по октябрь 1917 г. государственную политику по отношению к беженцам и правовой статус последних) собственно беженцы и выселенцы объединялись в единую категорию, именуемую «беженцы»; к числу беженцев не относились лишь лица, высланные из района военных действий под надзор полиции1. Проблема беженства получила отражение в научной литературе последних лет. Английский историк П. Гетрелл в специальной монографии показал, что Первая мировая война породила новую социальную категорию – «беженец» – лицо, вышедшее за рамки своего «сословия» и опровергшее своим появлением и образом жизни привычные для той или иной сословной группы образ мыслей и поведения. Гетрелл создал собирательный образ беженца, охарактеризовал действия государства и общественности по созданию «беженской идентичности», а также показал, как социальная проблема становилась предметом политического противостояния между государством и обществом2. Серия публикаций о беженстве принадлежит российскому историку А.Н. Курцеву, который изучает феномен беженства в годы Первой мировой войны в масштабе Российской империи в целом, однако наиболее всесторонне – на примере Центрального Черноземья3. Миграции беженцев в КалужС. 84. См. также: Холквист П. Общество против государства, общество, сплачивающее государство: образованное общество и государственная власть в России в 1914-1921 гг. // Нестор. Журнал истории и культуры России и Восточной Европы. № 11. Смена парадигм: Современная русистика: источники, исследования, историография. СПб., 2007. С. 250-252. 1 Положение об обеспечении нужд беженцев от 30 августа 1915 г. // Кустов Н.И. Краткие очерки о деятельности национальных и благотворительных организаций, оказывающих помощь беженцам в гор. Москве. М., 1917. С. 7. 2 Gatrell P.A Whole Empire Walking: Refugees in Russia during World War I. Bloomington and Indianopolis, 2000. 3 Курцев А.Н. Беженство // Россия и Первая мировая война (мат-лы международного научного коллоквиума) / отв. ред. Н.Н. Смирнов. СПб., 1999. С. 129-146; Он же. Беженцы Первой мировой войны в России (1914-1917) // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 98-113; Он же. Беженцы Первой мировой войны на территории Центрального Черноземья в 19141917 гг. // Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального скую губернию и их адаптация там, действия калужской губернской администрации по их размещению, содержанию и трудоустройству рассмотрены И.Б. Беловой1, а также Писаренко И.С., Вощенковой Н.С., Домниной Т.Г. и Жуковой Л.Ф.2. Между тем деятельность общественных организаций, в особенности создаваемых и действовавших в столичных городах – Петрограде и Москве, по мобилизации населения Российской империи на помощь беженцам, организации их эвакуации и проживания во внутренних губерниях, не получила до сих пор достаточного освещения в литературе. Этому сюжету и будет посвящена настоящая статья. В ней автор рассмотрит, как происходила институционализация беженских обществ, покажет, как посредством создания государством нормативных актов и самими общественными организациями корпоративных норм (положения, уставы, ориентировки др.) осуществлялась правовая регламентация деятельности по оказанию помощи беженцам. 2. Государственно-общественная организация помощи беженцам: институционализация и правовое регулирование Основную массу беженцев в Российской империи составляли выходцы с западного театра военных действий. С начала войны и до весны 1915 г., пока основные сражения происходили в Привислинском крае, преобладало стихийное беженство, носившее добровольный характер, а общая численность перемещенных людей не превышала нескольких сотен тысяч человек, большинство которых расселилось в прифронтовой полосе. Весной 1915 г., когда противник перешел в наступление на Западе России и в Галиции, началось принудительное выселение сельского населения призывного возраста, а также еврейских граждан военным командованием и гражданскими властями. В градации американского исследователя Э. Лора – автора работы о кампаниях против «врагов народа» в годы Первой мировой войны, выселение немецких колонистов и депортация национальных меньшинств были кульминационными актами кампании борьбы с «врагами народа»3. Сначала население переселяли в рамках губерний, где они проживали, в восточные их уезды, затем – в соседние губернии, наконец – во внутренние губернии России для разгрузки прифронтовой местности от избыточного населения. В июле-августе 1915 г. массовое прибытие беженцев с западного театра военных действий в тыловые губернии Российской империи достигло своего макЧерноземья и Запада России (материалы VI научн. конф. исследователей историч. демографии и историч. географии Центрального Черноземья и Запада России). Липецк, 1998. С. 80-88. 1 Белова И.Б. Первая мировая война и российская провинция. 1914 – февраль 1917 г. М., 2011. С. 87-112. 2 Писаренко И.С., Вощенкова Н.С., Домнина Т.Г., Жукова Л.Ф. Благотворительные организации Калужской губернии в годы Первой мировой войны. Калуга, 2001. 3 Lohr E. Nationalizing the Russian Empire: The Campaign against Enemy Aliens during World War I. Cambridge, 2003. P. 171. симума и завершилось в ноябре–декабре 1915 г. К середине сентября 1915 г. в различных губерниях находилось около 750 тыс. беженцев, в следующие 3,5 месяца только маршрутные поезда вывезли на восток еще свыше 2 млн. человек1. По данным, приведенным П. Гетреллом, масштабы беженства в Российской империи были поистине громадны. К началу 1917 г. около 6 млн. царских подданных были переселены из русской Польши, западных губерний и Закавказья. Беженцы составляли примерно 5 % всего населения Российской империи, вдвое превосходя в 1917 г. численность промышленного пролетариата и втрое – число убитых на Войне россиян (потери составили 2 млн. человек)2. С массированным наплывом беженцев в русские города население империи познакомилось с «беженским вопросом». Гетрелл датирует появление «беженского вопроса» летом 1915 г. Именно тогда происходили тотальные переселения, положение беженцев обсуждала собравшаяся на летнюю сессию в июле Государственная Дума, сформировавшая комиссию по беженцам, а также и Государственный совет3. Таким образом, летом – осенью 1915 г. беженство приобрело в России характер серьезного социального бедствия, таившего угрозу здоровью, семейным устоям, общественной нравственности переселявшихся (а косвенным образом – и их окружения). Разрешением проблем, связанных с беженством, занимались государство (в лице Особого совещания по устройству беженцев при МВД и его губернских и городских филиалов), органы местного самоуправления (комитеты помощи беженцам при земских и городских управах) и возникшие на их основе Земский и Городской союзы, а также добровольные ассоциации. Историк А.Н. Курцев говорит о своеобразной государственно-общественной организации беженского дела4. На наш взгляд, такое представление о расстановке сил в деле помощи беженцев является точным. П. Гетрелл выделяет два ключевых «игрока», работавших в сфере организации помощи беженцам: Министерство внутренних дел и формировавшуюся публичную сферу, к которой причисляются всероссийские Земский и Городской союзы, а также добровольные общества. При этом каждый из игроков конструировал, как полагает Гетрелл, свое видение «беженского вопроса» и путей его разрешения, не доверял друг другу и соперничал друг с другом, стремясь стать во главе беженского дела. По сути это было противоборство между нарождавшимся гражданским обществом и бюрократической элитой, между административной централизацией под властью самодержавия и реформированием режима на пути расширения индивидуальной свободы. При этом само беженство становилось, по мнению Гетрелла, пешкой в Курцев А.Н. Беженство // Россия и Первая мировая война (мат-лы международного научного коллоквиума) / отв. ред. Н.Н. Смирнов. СПб., 1999. С. 129, 131, 134-135. 2 Gatrell P.A. Whole Empire Walking: Refugees in Russia during World War I. Bloomington and Indianopolis, 2000. P. 3. 3 Там же. С. 34. 4 Курцев А.Н. Указ. соч. С. 139. 1 извилистой игре политических интриг этих игроков, которую каждый стремился употребить в своих целях. Либеральные деятели в органах местного самоуправления и добровольных организациях использовали тяжелое положение беженцев для критики правительства за отсутствие у него ясной и адекватной социальной политики. Правительственные органы, оказывавшие помощь беженцам, напротив, стремились доказать свою жизнеспособность в разрешении социальных вопросов и в устроении судеб представителей различных национальных меньшинств1. 2.1. Татьянинский комитет – центральный орган попечения о нуждах беженцев К силам, действовавшим на стороне правительственного лагеря и имевшим схожий с правительственным взгляд на то, как должна функционировать публичная сфера, принадлежал Татьянинский комитет. Официальное его название – Комитет его императорского величества великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий. Названный по имени своего патрона, второй царской дочери Татьяны, Комитет был учрежден 14 сентября 1914 г. как аристократическая организация, ориентированная на призрение раненых солдат. Вскоре он взял на себя обязанность помогать беженцам и даже потеснил Земский и Городской союзы в деле регистрации беженцев. Комитет ведал единовременной помощью беженцам, содействовал отправлению их на родину или на место их жительства, занимался трудоустройством способных к труду, размещал нетрудоспособных в богадельни и приюты, выдавал вознаграждение за причиненные военными действиями убытки и др.2 Сфера и направления деятельности Татьянинского комитета были определены специальным правовым актом – «Положением о Комитете Ее Императорского Высочества Великой Княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий». «Положение» было утверждено императором 14 сентября 1914 г. и являлось первым нормативным актом, определявшим основы организации беженского дела в России в годы Войны. Сам же Татьянинский комитет с сентября 1914 г. по август 1915 г. был центральным органом попечения о нуждах беженцев в Российской империи, наделенным высоким кредитом доверия власти. В августе 1915 г., когда миграции беженцев приобрели массовый характер, усилия одной, хотя и крупной организации, были признаны в данном вопросе недостаточными. «Положением об обеспечении нужд беженцев» от 30 августа 1915 г. деятельность по упорядочению движения беженцев, по снабжению их необходимыми пропитанием и врачебной помощью в пути и устройству в местах водворения была признана вопросом «государственной важности», составлявшим «заботу правительственной власти». На основании акта от 30 августа, в сентябре 1915 г. было создано Особое совещание по 1 2 Gatrell P. Op. cit. P. 33-34. Комитет Татьяны Николаевны, 14 сентября 1914 г. – январь 1916 г. Т. 1. Пг., 1916. устройству беженцев при Министерстве внутренних дел, наделенное функциями высшего консультативного органа МВД в области решения беженского вопроса. На правах временного департамента при МВД был создан отдел по устройству беженцев1. Татьянинский комитет состоял под руководством члена Государственного совета А.Б. Нейдгардта, а царская дочь Татьяна была почетной председательницей. П. Гетрелл указывает на интересную подробность: полуофициальный благотворительный орган помощи беженцам, носивший имя дочери царя, отнюдь не был женской организацией. Несмотря на то, что российские женщины в целом, и дочери императора, в особенности, играли без сомнения решающую роль в деле благотворительности и в оказании помощи беженцам, они оставались в Татьянинском комитете на вторых ролях. Женщины были активными, но рядовыми работницами, что отражало представление об их подчиненной роли в обществе военного времени, бывшим по существу мужским. В правлении Комитета до Февральской революции не было ни одной женщины, в письменных анкетах женщин как будто не существует, в анкете, составленной в начале 1917 г., нет даже упоминания о беженках2. О бюрократическом характере Татьянинского комитета говорят многие факты. Комитет получал миллионные субсидии от МВД, пособия беженцам выдавались им через бюрократический аппарат с использованием ресурсов губернаторов, полицмейстеров, уездных исправников и др. Местные чиновники участвовали не только в передаче денежных средств адресату, но и в определении степени его нужды3. По сравнению с государственными средствами, всероссийские сборы пожертвований и взносы частных лиц давали лишь небольшую часть поступлений этой организации. Недалек от истины П. Гетрелл, признавший Татьянинский комитет органом, созданным для сохранения политической инициативы в руках государства. Учредив сеть губернских отделений, возглавляемых губернаторами, сначала на прифронтовой территории, а затем по всей стране, Татьянинский комитет превратился в крупнейшую благотворительную структуру по оказанию помощи беженцам. Он координировал деятельность беженских организаций в центре и на местах, финансировал их, контактировал с Особым совещанием по устройству беженцев. Деятельность провинциальных отделов Татьянинского комитета высоко оценивалась современниками, в особенности правительственными чиновниками. Так, по словам члена правления Комитета, товарища министра внутренних дел В.Ф. Джунковского, «там нашлись хорошие руководители, свое дело сделали и спасли не одну сотню беженцев»4. Сеть филиальных органов Татьянинского комитета покрыла Россию. В одной только Калужской губернии функционировали губернское, городское Законы и распоряжения о беженцах (По 1 апреля 1916 г.). М., 1916. Вып. 2. С. 25-30. Gatrell P. Op. cit. P. 125-126. 3 Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф. 17. Оп. 93. Д. 23. Л. 1 - 86. 4 Джунковский В.Ф. Воспоминания. М., 1997. Т. 2. С. 429-430. 1 2 и 11 уездных его отделений. Калужское губернское отделение Татьянинского комитета, приступившее к работе в мае 1915 г., учредило приют для детей беженцев, убежище для престарелых и нетрудоспособных беженцев, бесплатную столовую, бюро по регистрации беженцев и оказанию им трудовой помощи, а также продовольственный склад1. Между тем в деле организации призрения беженцев Татьянинский комитет действовал не в одиночку. По сведениям газеты «Русское слово», Пироговское общество русских врачей направило в апреле 1916 г. в один из уездов Калужской губернии (Мещовский) врачебно-продовольственный отряд для организации продовольственной помощи беженцам и борьбы с сыпным тифом2. Татьянинский комитет, в свою очередь, оказывал финансовую помощь другим организациям. Минский губернатор князь В.А. ДруцкойСоколинский вспоминал, что А.Б. Нейдгардт ассигновал 20 тыс. рублей основанному в Минске благотворительному комитету помощи крестьянам Пинского уезда, которые вышли из-под немецкого владычества и находились в отчаянном материальном положении. Население Пинского уезда было разорено отступавшими немцами: спалены дома, уведен скот, отняты сельскохозяйственные орудия, домашняя утварь и одежда. На средства Татьянинского комитета здесь были созданы два летучих строительных отряда для постройки временных домов и бараков для крестьян. По сведениям ДруцкогоСоколинского, успех благотворительного комитета помощи пинским крестьянам превзошел его ожидания: «Чуть ли не на третий же день работы этого комитета он обладал несколькими десятками тысяч рублей, а пожертвованные вещи заполнили почти полностью всю большую залу губернаторского дома. Здесь были тысячи аршин холста на белье, сотни пар сапог, полушубки, пальто, рукавицы, шапки и т.п. На мой призыв … дружно откликнулось все местное общество, и не только русское, но и польское и еврейское. Пожертвования поступали беспрерывно»3. Рассматривая инициативы руководства Татьянинского комитета по созданию в деревнях колоний для беженцев детского возраста, укажем на определенную степень лукавства, имевшуюся в его действиях. П. Гетрелл указывает, что дети эвакуировались из многолюдных и опасных городов в провинцию не только для того, чтобы поправить здоровье. Существовал интерес использовать детский труд на тяжелых сельскохозяйственных работах, а самих ребят превратить в профессионально обученных рабочих. Проживавшие в таких деревенских колониях Татьянинского комитета девочки старшего возраста собирали ягоды под видом местных крестьян, которые платили им 50 копеек за 8 часов работы в день. Мальчики поставляли рыбу4. Писаренко И.С., Вощенкова Н.С., Домнина Т.Г., Жукова Л.Ф. Указ. соч. С. 16-17. Помощь беженцам // Русское слово. 1916. 7 апреля. 3 Друцкой-Соколинский В.А. На службе Отечеству: Записки русского губернатора, 19141918. М., 2010. С. 171. 4 Gatrell P. Op. cit. P. 84, 118. 1 2 Между тем деятельность Татьянинского комитета в целом следует оценить позитивно. Она была нацелена на то, чтобы разрушить анонимность «беженства» как важного социального явления, дать беженцам и выселенцам шанс на обустройство в новых условиях, привлечь к ним внимание коренного населения. 2.2. Беженские общества Москвы и Петрограда. Подтверждением мысли П. Гетрелла о том, что беженство зачастую являлось ареной для противоборства позиций власти и общества по поводу приемлемых способов разрешения беженского вопроса, а в широком смысле – и выбора пути развития страны1 может служить водораздел, существующий между различными беженскими организациями в их установках и в отношении к ним правительственной власти. Учредители открывшегося в Москве в январе 1915 г. общества «Помощь жертвам войны» исповедовали либеральные ценности всеобщего равенства в правах и были нацелены на помощь всему бедствующему населению Российской империи без различия вероисповеданий и национальности, разоренному войной либо временно потерявшему заработок2. Эту организацию возглавил член правления конституционно-демократической партии, в прошлом председатель Государственной думы второго созыва Ф.А. Головин. В нее вошли известный московский юрист Н.В. Давыдов, экономист и политический деятель, работавший в Московском областном военно-промышленном комитете С.Н. Прокопович, его супруга Е.Д. Кускова, член Московского военно-промышленного комитета и Московского городского комитета Всероссийского союза городов П.П. Юренев. При Обществе существовали комиссии: финансовая, продовольственная, помощи детям – жертвам войны, жилищная, юридическая, медицинская, призрения инвалидов, кооперативная, по обследованию нуждающихся. Финансовая комиссия разрабатывала вопрос о процентных отчислениях в кассу Общества с покупок, производимых членами. Комиссия помощи детям занялась созданием очагов, столовых и питательных пунктов для детей беженцев и военнослужащих; к середине февраля 1915 г. там содержалось 2 тыс. детей. Ф. Головин обращался к населению с призывом жертвовать денежные средства на организацию летних колоний для детей дошкольного возраста3. Летние очаги-ясли решено было устраивать в деревнях, их руководители обучались на специальных курсах. Между тем отдельные инициативы этой благотворительной организации вызывали противодействие властей. На весь период действия в Москве чрезвычайного положения градоначальником были закрыты три комиссии – продовольственная, по обследованию нуждающихся и кооперативная4. Gatrell P. Op. cit. P. 209. Общество «Помощь жертвам войны» // Русское слово. 1915. 16 января. 3 Летние колонии для детей. От общества «Помощь жертвам войны» // Русское слово. 1915. 25 февраля. 4 В Обществе «Помощь жертвам войны» // Русские ведомости. 1915. 12 марта. 1 2 Иной проект разрешения «беженского вопроса», чем тот, что был предложен либеральной общественностью, имелся у зарегистрированного в Петрограде в разгар переселений, в октябре 1915 г., Всероссийского общества попечения о русских беженцах. Как следовало из самого названия организации, ее действия были ориентированы только на беженцев, принадлежавших к титульной в Российской империи нации. Учредителями выступили поборники «русского дела» член фракции правых Государственной думы Г.Г. Замысловский, приобретший известность резкими антисемитскими выступлениями по судебному делу М. Бейлиса, а также сенаторы А.А. РимскийКорсаков и М.М. Бородкин. Как все беженские организации, Общество ставило перед собой большой перечень задач, между тем ориентировалось оно только на русских беженцев. В числе задач, согласно уставу Всероссийского общества попечения о русских беженцах, значились организация столовых для русских беженцев, расселение их в съемных квартирах и временных бараках, обеспечение обувью, одеждой и бельем, трудоустройство, удовлетворение духовно-нравственных потребностей, организация детских приютов, яслей и школ, осуществление санитарного надзора, оказание юридической помощи1. Общество попечения о русских беженцах имело филиалы в губернских и уездных городах. В Москве с 15 ноября 1915 г. функционировал 1-й Московский отдел под началом правомонархически настроенных митрополита Московского и Коломенского Макария и протоиерея о. Иоанна Восторгова. В течение первого года деятельности отдела за помощью к нему обратились почти 5,5 тыс. беженцев, единовременными пособиями воспользовались около 2 тыс. человек, пособий было выдано на сумму 14,5 тыс. руб. Питательный пункт организации отпускал ежедневно до 120 обедов. Религиозные нужды беженцев обслуживались двумя православными священниками, совершавшими требы и богослужения в беженских пунктах2. Несмотря на то, что оказываемая этой организацией помощь имела позитивное значение для лиц, ее получавших, нельзя не признать, что любая поддержка нуждающихся, искусственно основывавшаяся на националистическом принципе, не могла не порождать националистического настроя в среде беженцев, а также коренного населения районов, где они расселялись. Наряду со специализированными беженскими организациями, помощью беженцам в годы Войны занимались медицинские, просветительские, женские организации. Московское общество жен врачей, например, открыло в ноябре 1915 г. на станции «Обираловка» Нижегородской железной дороги приют для беспризорных детей-беженцев3. Лига равноправия женщин учредила в Москве убежище для девиц-беженок в возрасте от 15 до 19 лет4. КиевПисаренко И.С., Вощенкова Н.С., Домнина Т.Г., Жукова Л.Ф. Указ. соч. С. 18-19. 1-й Московский отдел Всероссийского общества попечения о русских беженцах // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 71-73. 3 Русское слово. 1915. 13 ноября. 4 Русское слово. 1915. 14 ноября. 1 2 ское отделение Российского общества защиты женщин занималось организаций убежищ для беженок и приютов для их детей1. П. Гетреллу кажется очевидным, что деятельность беженских обществ заключала в себе проект социальной реконструкции. Создавая «колонии» для детей беженцев, помещая детей с отклонениями в специальные школы, учреждая заведения для психологически неуравновешенных «жертв войны», Татьянинский комитет и другие организации изначально были нацелены на превращение их в успешных взрослых людей и в полноценных граждан. Потенциально возможное антисоциальное поведение этой группы населения переформатировалось в общественно-полезное, формируя у лиц, поневоле оказавшихся «жертвами войны», чувство публичного долга и представление об общественном порядке и благоденствии. В ходе реализации социального проекта помощи «жертвам войны» государству и публике недоставало, по мнению Гетрелла, только одного: взгляда на беженца как на самостоятельного деятеля, а не только как на жертву и объекта помощи2. 3. Национальные беженские организации: правовые основания и результаты деятельности Попытка преодолеть взгляд на беженца как на пассивного объекта помощи была предпринята национальными беженскими организациями. Создание в годы Войны беженских организаций, нацеленных на оказание помощи определенным национальным сообществам, явилось яркой и новой страницей беженского дела. Их появление было явлением, не имевшим аналогов в довоенной истории, свидетельствовало об остроте проблемы беженства, а также о неверии представителей ряда национальных сообществ (евреи, частично – поляки) в способность российских правительственных структур и русского населения поддержать их соотечественников, попавших в тяжелые условия. Подобное неверие было продиктовано объективными обстоятельствами – дискриминационными мерами, предпринимавшимися военными властями в отношении ряда национальностей: политикой выселений евреев и немецких колонистов, борьбой с «немецким засильем». В факте существования беженских организаций, оказывавших помощь по национальному признаку, ряд современных исследователей небезосновательно усматривает свидетельство происходившего в годы Войны усиления этнического самосознания. М. фон Хаген пришел к выводу, что организованные по национальному признаку и оказывавшие помощь на основании этнической идентичности беженские организации включились в нарождавшуюся политику национализма, которая вела в конечном итоге к милитаризации и интернационализации национального вопроса в Российской империи. Утверждение о влиянии Войны и национального беженского движения на мобилизацию этнического сознания, на усиление этнической напряженности 1 2 Юкина И.И. Русский феминизм как вызов современности. СПб., 2007. С. 410. Gatrell P. Op. cit. P. 208. разделяют также историк А.Н. Курцев1 и упоминаемый П. Гетрелл. Беженство, согласно основополагающему выводу Гетрелла, представляло собой возникновение национальных элит, наделенных возможностью агитировать и организовываться. Гетрелл показал, что активисты национальных беженских организаций, особенно польских, латышских и армянских, приобрели управленческий опыт, который оказался ценным позднее, когда они были вовлечены в своих странах в борьбу за независимость. Многие тысячи призреваемых беженцев обрели новую групповую идентичность, позволившую им доказать свое право на помощь и сопротивляться дискриминации2. Большое число национальных беженских обществ существовало в Москве. Для них была характерна сплоченность, стремление к объединению усилий и распределению сфер деятельности между собой, к индивидуализации оказываемой помощи. Это было вызвано желанием общественности в условиях, когда беженство приобретало все больший размах, оказать помощь максимальному числу нуждающихся. Консолидация действий московских беженских обществ достигалась посредством создания во второй столице коллективных беженских объединений. Такой организацией в 1915 г. стал комитет объединенных национальных и общественных организаций Москвы, осуществлявший сбор и распределение между беженскими обществами Москвы денежных средств, которые направлялись на закупку одежды, продовольствия и иные нужды беженцев. Для привлечения финансов комитет инициировал обращение к торговым фирмам второй столицы с просьбой отчислять проценты из торгового оборота в пользу детей-беженцев и воинов3. С марта 1916 г. в Москве функционировал Общегородской комитет по согласованию деятельности организаций, оказывавших помощь беженцам. Он вынес постановление о разграничении функций между организациями помощи беженцам в Москве, а также составил кодекс, которым призваны были руководствоваться беженские общества. Согласно Своду постановлений Общегородского комитета по согласованию деятельности организаций, оказывающих помощь беженцам, беженец находился всецело на попечении той организации, на учете которой он состоял (п. 1). Получение им продовольственного и квартирного пайка было обусловлено его обращением к беженской организации (п. 2). При этом право на получение пайка имели только нетрудоспособные беженцы (п. 4), а именно: дети и подростки обоего пола, посещающие общие и профессиональные школы; все дети и подростки до пятнадцатилетнего возраста; мужчины старше 55 лет и беременные женщины (с момента, указанного врачом, но не менее как за шесть недель до родов и 8 недель после родов); больные при условии удостоверения нетрудоспособности врачом организации, на поСм. выступления М. фон Хагена и А.Н. Курцева на международном коллоквиуме, посвященном Первой мировой войне в С.-Петербурге в 1999 г.: Россия и Первая мировая война. С. 397, 399, 437-438, 445-447. 2 Gatrell P. Op. cit. P. 186, 204. 3 Русские ведомости. 1915. 18 ноября. 1 печении которой беженец находился. Трудоспособные беженцы получали паек в течение двух недель. Уклонявшиеся от получения работы лишались продовольственного и квартирного довольствия (п. 6)1. 3.1. Польские общества помощи жертвам войны. Одним из наиболее крупных национальных беженских организаций второй столицы являлся Польский комитет по оказанию помощи жертвам войны в Москве. Образованный в июле 1914 г. в качестве комиссии при Благотворительном обществе вспомоществования бедным римско-католического вероисповедания в Москве, Комитет приобрел статус самостоятельной организации спустя год2. Согласно уставу, деятельность Польского комитета распространялась на всю Российскую империю, однако фактически он был ориентирован преимущественно на Москву и только в отдельных случаях, когда речь шла об опеке над поляками – иностранными подданными, помощи раненым воинам и военнопленным, попечении о памятниках польского искусства и старины, выходил за пределы города. Комитет осуществлял призрение беженцев с начала беженского движения. К 1 декабря 1916 г. в нем насчитывалось 700 действительных членов и 300 членов-соревнователей с правом совещательного голоса. В работе этой организации участвовало более 1000 человек, из них треть работала безвозмездно. Возглавлял Комитет А.Р. Ледницкий – поляк по национальности, присяжный поверенный, принадлежавший к левому флангу Партии народной свободы, товарищ председателя Общества славянской культуры3. О масштабности деятельности Польского комитета по оказанию помощи жертвам войны в Москве свидетельствовали существующие при нем отделы. Всего их было 21. Это были отделы: информационно-регистрационный (осуществлял опрос беженцев, их регистрацию и снабжение легитимационными книжками), финансовый (ведал финансовыми вопросами всех отделов), денежных пособий (ведал вопросами помощи беженцам, проживающим на своих квартирах), убежищ (отвечал за проживание беженцев в общежитиях и на съемных квартирах), помощи полякам, проживающим в убежищах Городской управы, приютов (содержал детские приюты, где дети получали материальную помощь, образование и приобщались к польской культуре), помощи инвалидам – увечным воинам, школьный (осуществлял помощь учащимся детям беженцев), трудовой помощи (занимался поиском занятий для беженцев, создал биржу труда и мастерские), попечения об интеллигенции (удовлетворял нужды беженцев интеллектуального труда, помогал слушательницам различных курсов), дешевых столовых, продовольственный (закупал продукты для всех учреждений Комитета), центральный склад (закупал Свод постановлений Общегородского комитета по согласованию деятельности организаций, оказывающих помощь беженцам // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 8. 2 Польский комитет по оказанию помощи жертвам войны в Москве // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 9. 3 Там же. С. 9-10. 1 обувь, одежду и белье для всех учреждений Комитета), санитарный (ведал медицинской помощью беженцам), лазаретный (руководил лазаретами), юридический (оказывал беженцам юридическую помощь), технический (ведал техническими вопросами), тюремный патронат, помощи раненым воинам и военнопленным, помощи полякам – иностранным подданным, военнопленным и военнообязанным, попечения о памятниках польского искусства и старины. На правах 22-го отдела работал Дамский кружок, содержавший дешевую столовую для интеллигентных беженцев и убежище для женщин1. Польский комитет руководствовался правилом, обозначенным в уставе этой организации, что беженцы, находящиеся на попечении одного отдела, помощью другого не пользуются. Так, беженцы, проживающие в убежищах, состояли на попечении отдела убежищ, от которого получали продовольственные пайки и др. Оказывая помощь, сотрудники того или иного отдела ставили свой штемпель в легитимационной книжке беженца, свидетельствовавший, где именно он призревался. С начала существования в июле 1914 г. и до 1 сентября 1916 г. регистрационным отделом Польского комитета было зарегистрировано в Москве около 91 тыс. беженцев. Почти все они воспользовались помощью этой организации, причем более 30 тыс. беженцев получали постоянное призрение. Все зарегистрированные беженцы были расселены по частным квартирам и различным учреждениям Комитета в самой Москве, а частично и в пригородах2. Правление снимало дома под убежища и приюты для беженцев в таких местностях, как Марьина Роща, Бутырки, село Черкизово, Ярославское шоссе3. Существовал Польский комитет на дотации Татьянинского комитета, на средства, отпущенные ему Особым совещанием по устройству беженцев при МВД, а также на собственные капиталы, формировавшиеся из членских взносов, самообложения польского населения и единовременных пожертвований, доходов от концертов и спектаклей, пожертвований Совета съездов польских организаций и др.4 Как и у других беженских организаций, львиную долю его дохода составляли государственные средства. Отдельные нужды проживавших в Москве поляков-беженцев удовлетворялись Центральным обывательским комитетом по оказанию помощи пострадавшему населению Царства Польского. Главное управление Комитета находилось в Петрограде, в Москве же дислоцировалось его Управление особоуполномоченного внутреннего района империи М.Ф. Лютославского, ведавшее второй столицей и 12 губерниями Центральной России: Московской, Ярославской, Костромской, Тверской, Владимирской, Нижегородской, Тульской, Калужской, Рязанской, Пензенской, Тамбовской и Казанской. С начала притока беженцев в Москву Комитет занимался организацией медицинской помощи полякам, он содержал две больницы, аптеку и амбулатоТам же. С. 10-34. Там же. С. 11. 3 ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 93. Д. 72. Л. 2. 4 Польский комитет… С. 10, 92. 1 2 рию. Помогал он и детям поляков-беженцев, для чего содержал мужское среднее учебное заведение и три интерната. Им также призревались беженцы-поляки, проживавшие в уездах Московской губернии1. В Петрограде помимо Центрального обывательского комитета существовало Общество вспомоществования бедным семействам поляков, участвующих в войне, и бедствующему польскому населению, пострадавшему от военных действий. Оно было создано еще в начале Войны, в августе 1914 г. Учредителями общества явились редактор журнала «Голос Польский» Р.С. Квятковский, присяжный поверенный Б.Г. Ольшамовский, а также Г.И. Свенцицкий. Общество оказывало помощь пострадавшему от военных действий бедствующему населению, подыскивало работу нуждающимся, выдавало пособия семьям военнослужащих и т.п. Располагаясь в Петрограде, районом своей деятельности данная организация числила всю Российскую империю2. Польские организации распространяли свои действия как на столичные города России, так и на провинцию. В Калужской губернии, например, работали Центральный обывательский комитет, а также Польское общество помощи жертвам войны. В Брянском уезде Центральным обывательским комитетом губерний Царства Польского было открыто 5 школ для польских детей3. По сведениям историка общественных организаций Владимира А.Н. Добрыниной, во Владимире имелось даже самостоятельное общество вспомоществования пострадавшим от войны полякам4. Если в центральной России действовали польские общества, то и в самой Польше существовала организация, оказывавшая помощь исключительно беженцам русского происхождения. Это было Русское общество в Варшаве, основанное для объединения русского населения Привислинского края и защиты его национальных, религиозных и экономических интересов еще в 1907 году. С началом Войны, нарушившей течение мирной жизни Привислинского края, Русское общество оказывало первую помощь пострадавшему русскоязычному населению края. С эвакуацией государственных учреждений из Варшавы оно эвакуировалось в Москву, где возобновило с декабря 1915 г. свою деятельность. Оно выдавало целевые единовременные пособия русским беженцам из Польши, содержало для них швейную мастерскую, удовлетворяло их религиозно-нравственные потребности в храме Преподобной Ирины при Министерстве внутренних дел на Воздвиженке, предоставленном епархиальной властью5. Центральный обывательский комитет по оказанию помощи пострадавшему населению Царства Польского // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 35-36. 2 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102. 4 д-во. 1915. Д. 121. Л. 72-72 об. 3 Белова И.Б. Указ. соч. С. 99-100. 4 Добрынина А.М. Неполитические общественные организации Владимирской губернии в 1860-х – феврале 1917 г. Дис. … канд. ист. наук. Иваново, 2000. С. 70. 5 Кустов Н.И. Указ. соч. С. 75. 1 3.2. Организации помощи беженцам прибалтийских губерний Помимо польских обществ, в Российской империи времени Первой мировой войны успешно действовали организации, ориентированные на беженцев из прибалтийских губерний. В Москве существовали организации помощи беженцам литовцам, а также латышам и эстонцам. Литовский комитет по оказанию помощи жертвам войны был организован при Литовском Вспомогательном обществе в Москве осенью 1914 г., а оказывать помощь беженцам он начал в конце июня 1915 г. На первых порах Литовский комитет, как и многие другие национальные организации, выполнял функции исполнительного органа Московской городской управы. Он получал от ее отдела помощи беженцам целевые денежные средства и расходовал их по назначению. Самостоятельно Литовский комитет только обеспечивал беженцев одеждой и обувью, поскольку такого рода помощь городским самоуправлением для беженцев-литовцев не предусматривалась. С 1 апреля 1916 г. Литовский комитет присоединился к Центральному литовскому комитету и основные средства по удовлетворению нужд беженцев получал через него. Комитет финансировался также через Татьянинский комитет и Московскую городскую управу, часть денежных средств поступала от частных жертвователей. Статус самостоятельной организации по призрению в Москве беженцев-литовцев он получил 1 июня 1916 г. Это было связано с разграничением функций между отдельными обществами внутри Общегородского комитета по согласованию деятельности организаций, оказывающих помощь беженцам1. Литовский Комитет имел традиционный для беженских обществ набор отделов: 1) жилищный, ведавший общежитиями для беженцев, а также помещениями под школы, приюты, амбулатории и канцелярии; 2) отдел выдачи денежных пособий беженцам, живущим на своих квартирах; 3) хозяйственный, занимавшийся закупкой и выдачей белья, одежды, обуви, снабжением всех учреждений Комитета; 4) медицинский, осуществлявший врачебносанитарную помощь, 5) училищный, ведавший школами для беженцев, вечерними курсами и др., 6) отдел организации трудовой помощи, занимавшийся приисканием труда и устройством мастерских, 7) юридический, дававший беженцам советы и справки по правовым вопросам. За период с 1 июля 1914 г. по 1 сентября 1916 г. в Литовский комитет обратились за помощью почти 13 тыс. беженцев; из них более 4 тыс. проживали в общежитиях Комитета, 200 призревались в приютах, интернатах и богадельне для нетрудоспособных одиноких старцев и около 8 тыс. жили на наемных квартирах (по 20-30 человек в каждой). Благодаря открытому обществом Бюро труда 1461 беженец получил работу. Еще 110 человек работало в мастерских, устроенных трудовым отделом Комитета. Трудоустроиться можно было также в двух столовых и на продовольственном складе, в пяти амбулаториях и четырех фельдшерских пунктах2. Литовский комитет по оказанию помощи жертвам войны при Литовском Вспомогательном обществе в Москве // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 47. 2 Там же. С. 48-52. 1 По общему для беженских обществ правилу выделение беженцам пособий производилось Литовским комитетом только после обследования их семейного и имущественного положения. Пособиями пользовались исключительно нуждающиеся и нетрудоспособные. Безработные беженцы, способные к труду, получали только месячное пособие. Размеры помощи в каждом отдельном случае индивидуализировались в зависимости от материального положения беженца и членов его семьи. Обеспеченной считалась беженская семья, на каждого члена которой после вычета квартирной платы из суммарного заработка семьи приходилось не менее десяти рублей. Никакой помощи такая семья не получала. Газета «Русские ведомости» повествовала в октябре 1915 г. о достаточно интенсивной деятельности литовской общественности в Москве. Она сообщала об устройстве для студентов-литовцев общежития на Пречистенке, а также об открытии для детей беженцев-литовцев шести народных училищ, в которые было зачислено до четырехсот детей. Сообщалось также о создании в Москве, на Большой грузинской улице, детского приюта для беженцевлитовцев, в котором проживало сначала 40, а затем уже 80 детей. Для беженок была открыта белошвейная мастерская со школой кройки и шитья. Беженки работали преимущественно на детские приюты, обшивая проживавших в Москве литовских школьников, однако планировалось расширение их деятельности1. Сходным с Литовским комитетом образом функционировали общества помощи латышским беженцам в Москве. Комитет по оказанию помощи беженцам-латышам при Московском латышском обществе был образован в июне 1915 г. Поначалу Латышское общество испытывало финансовые трудности, и было вынуждено даже прекратить выдачу беженцам двадцатикопеечного пайка. На помощь обществу пришел Центральный латышский комитет в Петрограде, который перевел в октябре 1915 г. в его распоряжение 5000 руб., чем спас организацию от полного финансового краха2. Спустя год Латышский комитет представлял собой уже достаточно крепкую организацию. По сведениям на 1 сентября 1916 г., он содержал в Москве более 7,6 тыс. беженцев-латышей, имел три столовых, 2 амбулатории, больницу, 10 начальных школ, 4 интерната для учащихся, 2 приюта и 6 детских садов-очагов. Год назад Комитет не мог и помечтать о таких учреждениях, арендуя дачи для беженцев-латышей в Подмосковье. К 1 сентября 1916 г. Комитет выдал беженцам беспроцентных ссуд на сумму более 26 тыс. руб. и пособий на погребение на более 3,7 тыс. руб. В юридический отдел Комитета ежемесячно обращались за помощью в среднем до 1,3 тыс. человек. Финансировался Комитет Министерством внутренних дел, Татьянинским комитетом, Московской 1 2 Среди литовцев // Русские ведомости. 1915. 7 октября. Среди латышей // Русские ведомости. 1915. 7 октября. городской управой, Земским и Городским союзами. Имелись у него также частные пожертвования и небольшая часть иных поступлений1. Наряду с Латышским комитетом, в Москве работало Московское отделение Центрального латышского комитета «Родина», дислоцировавшегося в Петрограде. Московское отделение открылось в октябре 1915 г. и призревало тех же беженцев, что и Латышский комитет. Подобное дублирование, нехарактерное для беженских организаций, было вызвано тем обстоятельством, что в московское отделение «Родины» вошел ряд латышских деятелей, желавших заниматься призрением беженцев обособленно от Латышского комитета и считавших помощь, оказываемую последним, недостаточной. Московским отделением «Родины» были открыты амбулатория и больница на 40 коек для беженцев-латышей, приют для детей на 60 человек, швейная мастерская на 10 работниц. Беженцам выдавались единовременные пособия, оказывалась помощь одеждой и бельем. В октябре 1916 г. Московское отделение «Родины» было вынуждено самоликвидироваться за неимением денежных средств, а все его учреждения были переданы Латышскому комитету.2 Третье латышское общество второй столицы – Московский отдел Латышского Латгальского общества помощи жертвам войны – было нацелено на оказание помощи беженцам латгальцам, составлявшим отдельную этническую группу в составе латышей, исповедовавшую католическую веру (латыши являлись преимущественно лютеранами) и населявшую восточные уезды Лифляндской и Курляндской губерний, а также часть Витебской губернии. В Москве официально числилось 783 беженца-латгальца, составлявших 340 семей. Большинство из них было зарегистрировано в Латышском комитете и в Отделении «Родины». В Отделе Латгальского общества помощь оказывалась преимущественно тем из них, которые пособий в других латышских организациях не получали. Чтобы не допустить получения беженцами пособий из разных источников Отдел в каждом конкретном случае изучал ситуацию и о запланированных им выплатах ставил в известность другие организации. Однако в сентябре 1916 г. он, как и отделение «Родины», был ликвидирован, ввиду как незначительного развития его деятельности, так и нежелательности дублирования организаций, ориентированных на одну и ту же категорию беженцев3. Культурные запросы беженцев-латышей Москвы и Московского района обслуживал Московский районный комитет «Культурное бюро», существовавший при Латышском Центральном комитете по оказанию помощи беженцам, действовавшим в Петрограде. Комитет был учрежден на основании Устава Латышского Центрального комитета. Общество осуществляло «мониторинг» культурных потребностей беженцев-латышей, занималось эвакуациКомитет по оказанию помощи беженцам латышам при Московском латышском обществе // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 55-59. 2 Московское отделение Латышского общества вспомоществования беженцам «Родина» // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 63-64. 3 Московский отдел Латышского Латгальского общества помощи жертвам войны // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 65-66. 1 ей латышских книг и создавало при комитетах помощи беженцам бесплатные народные библиотеки. Оно разработало программы деятельности народных училищ и детских летних колоний для беженцев-латышей, организовывало беженские трудовые артели, направляя туда эмиссаров для распространения полезных сельскохозяйственных знаний. Общество оказывало помощь латышским художникам, литераторам и сценическим деятелям, финансировало устройство их лекций, концертов, спектаклей и выставок. В частности, организованную обществом в марте 1916 г. выставку работ 25 латышских художников посетили более 5 тыс. человек, картин было продано на сумму почти 10 тыс. руб. Помимо того, общество финансировало слушание лекций 103 студентов-латышей в высших учебных заведениях Москвы1. В августе 1915 г. в Москве начал свою работу Комитет оказания помощи беженцам эстонцам при Московском эстонском обществе. Однако в силу малого числа эстонских беженцев во второй столице (по сведениям Комитета, к 1 сентября 1916 г. их насчитывалось всего 379 человек) деятельность Комитета была весьма скромной. За все время существования с августа 1915 г. по сентябрь 1916 г. он выдал продовольственные пайки 147 беженцам, устроил общежитие на 40 человек, организовал амбулаторию для раненых воинов, где оказывалась медицинская помощь и беженцам, профинансировал выезд из Москвы во внутренние губернии 15 беженцев. Все члены организации выполняли свою работу на безвозмездной основе, а сам Комитет финансировался за счет частных пожертвований, составлявших наибольшую часть доходов, а также Татьянинским комитетом и Московской городской управой2. 3.3. Общественная организация помощи беженцам-евреям. Филантропическая деятельность беженских обществ, нацеленных на помощь представителям прибалтийских народов, была, как мы сумели убедиться, весьма организованной. Качественно налажена была в дооктябрьской России также помощь беженцам-евреям, положение которых было наиболее тяжелым ввиду, прежде всего, частокола правоограничений, действовавших в Российской империи применительно к евреям, а также волны антисемитизма, охватившей общество с началом Войны. Уже летом 1914 г. последовали превентивные насильственные депортации евреев из прифронтовой полосы; в инструкциях по эвакуации и оккупационной политике их стали приравнивать к иностранным подданным, обвинять в сочувствии к противнику и шпионаже. В 1915 г. происходили экспроприации евреев-землевладельцев, за ними последовали массовые выселения евреев. Все это были акции кампании по борьбе с «врагами народа», осуществляемой военным командованием в союзе с гражданской властью3. Московский районный комитет «Культурное бюро» при Латышском центральном комитете по оказанию помощи беженцам // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 67-68. 2 Комитет оказания помощи беженцам эстонцам при Московском эстонском обществе // Кустов Н.И. Указ. соч. С. 69. 3 Lohr E. Op. cit. P. 171. 1 В результате отступлений русских войск вглубь страны, массовых переселений евреев была фактически ликвидирована черта оседлости. Согласно циркуляру министра внутренних дел Н.Б. Щербатова от 15 августа 1915 г., «ввиду чрезвычайных обстоятельств военного времени и впредь до общего пересмотра в установленном порядке действующих о евреях узаконений» евреи получили право селиться в городах вне «черты оседлости»1. Поток еврейских беженцев хлынул в так называемые города дальнего тыла (Воронеж, Пенза, Тамбов, Саратов, Самара, Нижний Новгород), где сформировались большие еврейские колонии. В численном отношении евреи составляли на конец 1916 г. 6,4% беженцев. Сюда входили как добровольно уехавшие, так и насильственно выселенные (выселенцы). По стране начала хаотически метаться огромная масса евреев, лишившихся крова и средств к существованию — различные источники называют в этой связи цифры от двухсот и пятисот до шестисот тысяч и даже до миллиона человек2. Центральным общественным учреждением помощи еврейским беженцам явился образованный в Петрограде с началом Войны Еврейский комитет помощи жертвам войны (ЕКОПО). ЕКОПО имел сложную структуру. Он включал центральные комитеты и местные отделения, взаимодействующие посредством системы уполномоченных3. В ЕКОПО работали такие известные еврейские общественные и политические деятели, как барон А.Г. Гинцбург, М.М. Винавер, Г.Б. Слиозберг, Л.М. Брамсон, А.И. Браудо и др. ЕКОПО создал разветвлённую сеть уполномоченных, обслуживающих еврейских беженцев по пути их следования и на местах. В города по маршрутам перевозок беженцев Комитетом высылались отряды для организации помощи. Создавались передвижные кухни, дешевые столовые, бесплатные чайные, амбулатории, очаги для детей и взрослых, беженцам организовывали ночлег, снабжали одеждой и работой (действовала система бюро труда, технических курсов и др.). Количество беженцев и переселенцев, получивших помощь от ЕКОПО, составляло около 250 тысяч человек4. Финансировался ЕКОПО из средств Татьянинского комитета, от щедро субсидируемых казной Земского и Городского союзов, от соотечественников из Англии и США. Между тем значительную часть денежных средств ЕКОПО составляли добровольные пожертвования еврейской общественности, так называемое самообложение членов. За первый год своего существования ЕКОПО израсходовал более миллиона рублей, его ежемесячные расходы составляли около 250 тыс. руб.5 Стремясь придать широкий размах сбору поСобр. узаконений. 1915 г. Отдел первый. Пг., 1915. №232. Ст.1764; Циркуляр о черте оседлости // Еврейская неделя. 1915. № 14. С. 20. 2 Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России. 1797-1917. СПб., 1999. С. 486. 3 Обращение Еврейского комитета для повсеместной помощи жертвам войны (октябрь 1914 г.). Пг., 1914. С.1. 4 Солженицын А.И. Двести лет вместе (1795-1995). М., 2001. Ч. I. С. 491. 5 Обращение Петроградского еврейского комитета помощи жертвам войны к населению (июль 1915 г.). Пг., 1915. С.1. 1 жертвований, руководство ЕКОПО выступило с призывом, чтобы «все решительно евреи, кто как может, своими взносами приняли участие в этом всенародном еврейском деле»: «Откликнитесь Вашей жертвой на дело помощи нашим собратьям, пострадавшим на войне или по случаю войны. Посылайте каждый, по мере возможности, единовременные пожертвования и укажите размер Вашего ежемесячного взноса»1. Летом-осенью 1915 гг., по мере того, как перемещение еврейских беженцев вглубь страны приобретало массовый характер, потребность в денежных средствах у ЕКОПО возросла. На новые задачи Комитет ответил призывом к еврейскому населению «не к пожертвованиям, а к жертвам», выражавшимся в добровольном самообложении в размере пяти процентов доходов ежегодно. В очередном обращении Петроградского еврейского комитета помощи жертвам войны к населению говорилось: «Мысль о таком самообложении для еврейства не нова. Старая народная традиция знает об институте «Масер», постоянном отчислении со своих доходов на дело благотворительности… Наступило время, когда необходимо претворить эту мысль в дело. У нас нет внешней силы принуждения, наша сила только моральная, она покоится на сознании общности и на чувстве ответственности перед народом каждого из сынов его. Пусть помнит каждый, что здесь речь идет не о помощи, а о самопомощи, что горе этих обездоленных – наше общее горе, и что за судьбу их мы все одинаково ответственны»2. Установление добровольного самообложения для обеспечения беженцев широко практиковалось в это время еврейскими общинами. В Москве и в Московской губернии помощь беженцам осуществляло Московское еврейское общество помощи жертвам войны (ЕВОПО). Учрежденное в ноябре 1914 г., оно обеспечивало нуждающихся евреев пропитанием, снабжало их одеждой и обувью, содержало и оборудовало для них квартиры, оказывало им врачебно-санитарную помощь. Также ЕВОПО выдавало беженцам удостоверения личности и ссуды на занятие промыслом и торговлей, несло расходы по эвакуации беженцев, вело гражданские и уголовные дела еврейских беженцев, возбуждало ходатайства от их имени перед правительственными учреждениями. Оказывало ЕВОПО и религиознодуховную помощь представителям еврейской национальности путем организации молитвенных домов и кладбищ, снабжением беженцев предметами религиозного культа. Существовавшая при ЕВОПО комиссия защиты прав и интересов еврейской женщины и девушки содержала для одиноких женщин интернат в Москве на ул. Остоженке3. С 5 августа 1915 г. при ЕВОПО функционировало бюро помощи беженцам, оказывавшее все основные виды помощи, прежде всего, обеспечивавшее Обращение Еврейского комитета для повсеместной помощи жертвам войны к населению (октябрь 1914 г.). Пг., 1914. С.3. 2 Обращение Петроградского еврейского комитета помощи жертвам войны к населению (октябрь 1915 г.). Пг., 1915. С.2. 3 Московское еврейское общество помощи жертвам войны // Кустов Н.И. Указ. соч.С. 3941. 1 нуждавшихся продовольствием и жильем. Общее количество беженцев, обращавшихся к бюро за помощью и зарегистрированных им к 1 сентября 1916 г., составляло более 2,2 тыс. человек; около 1 тыс. беженцев находились на постоянном обеспечении, 350 беженцев были размещены в девяти общежитиях-интернатах, где они находились на полном довольствии. 554 беженца получали пайки на частных квартирах. Размеры помощи определялись после самого тщательного и детального обследования численного и возрастного состава каждой беженской семьи, ее заработков и др. В общем сложности за год работы бюро через пункты и столовые прошло и получило бесплатные обеды около 30000 беженцев1. Денежные средства, которыми ЕВОПО располагало, формировались, в первую очередь, путем добровольного самообложения членов Общества и лишь во вторую и третью очереди из ассигнований Центрального Еврейского комитета и Министерства внутренних дел. Так, к октябрю 1916 г., т.е. спустя два года после создания этой организации, число членов, обложивших себя в его пользу добровольными ежемесячными взносами (они разнились от 50 коп. до 2000 руб.), составляло более 3,7 тыс. человек. К 1 сентябрю 1916 г. путем самообложения ЕВОПО получило почти 1,8 тыс. руб., тогда как из средств Центрального Еврейского комитета ему было ассигновано 900 руб., а целевые средства, направленные Особым Совещанием по устройству беженцев при МВД на снабжение беженцев-евреев Московского района одеждой и обувью составили всего 650 руб.2 Помимо оказания непосредственной помощи еврейским беженцам в Москве и в Московской губернии, ЕВОПО курировало работу в сфере помощи жертвам войны еще в девяти губерниях Центральной России: Тульской, Курской, Воронежской, Владимирской, Нижегородской, Рязанской, Тамбовской, Калужской и Орловской. Согласно его уставу, районом деятельности организации являлась Российская империя в целом. ЕВОПО финансировало местные комитеты, оказывало им организационное содействие, инструктировало их и служило для них координирующим центром, определяя насущные мероприятия на местах и регулируя распределение беженцев в подведомственных районах. Все эти задачи ЕВОПО осуществляло через своих уполномоченных, командируемых на места3. В губерниях Центральной России ЕВОПО работало в тесном контакте с московскими отделениями общероссийских еврейских организаций, оказывавших помощь еврейскому населению перечисленных губерний, такими как Общество распространения ремесленного и земледельческого труда среди евреев, Общество охранения здоровья еврейского населения, Общество для распространения просвещения между евреями в России, Общество любителей еврейского языка. Там же. С. 41. Там же. С. 39. 3 Там же. С. 39-40. 1 2 Каждая из указанных организаций имела свою сферу деятельности. Так, действующее с 1880 г., в том числе в городах вне черты оседлости, Общество распространения ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России (ОРТ) специализировалось на трудовой помощи еврейскому населению. ОРТ содействовало евреям, переселявшимся во внутренние российские губернии, в организации их труда, занятии ремеслом и земледелием, выдавало ссуды на переезд, обзаведение на новом месте, обучение ремесленным специальностям и приобретение инструментов. От физической деградации евреев оберегало Общество охранения здоровья еврейского населения (ОЗЕ) (1912 г.). С 1915 г., когда началась массовая высылка еврейских граждан из боевой полосы в тыл, ОЗЕ устраивало для еврейских переселенцев по пути их следования и в местах выселения питательные пункты, летучие врачебные отряды, госпитали, амбулатории, приюты, консультации для матерей и очаги для детей беженцев. Успехом у москвичей пользовались проводимые этим обществом аукционы художественных произведений и иных предметом в пользу беженцев-евреев. Так, организаторами аукциона 10 ноября 1915 г. было выручено 12,5 тыс. руб.1 Общество для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ) и Общество любителей еврейского языка имели просветительскую направленность. ОПЕ являлось старейшей еврейской организацией, отпраздновавшей в декабре 1913 г. свой полувековой юбилей и достигшей высоких результатов в деле просвещения еврейского народа. Накануне войны ОПЕ насчитывало в своем составе более 7 тыс. членов, имело годовой бюджет в 400 тыс. руб., капитал свыше 1 млн. руб., 32 отделения по России 2. По мере отступления русской армии и поголовного выселения евреев из Западного края летом – осенью 1915 г. содержание и территориальные границы деятельности ОПЕ существенным образом изменились. От забот о высшем образовании для избранной части еврейского населения и устройстве начальной еврейской школы преимущественно в губерниях черты оседлости, ОПЕ было вынуждено перейти к организации школьного обучения евреев в районах их нового поселения. «Продолжая свою нормальную деятельность в тех местах «черты оседлости», которых не коснулось разрушение, Общество должно также следовать за рассеянным Израилем – за потоком беженцев, чтобы на новых местах созидать для них школу, в которой они нуждаются, как в хлебе насущном», – говорилось в воззвании, составленном Комитетом ОПЕ и разосланном во все еврейские комитеты помощи3. Эффективно действовали еврейские беженские организации и в провинциальной России. Так, в Тамбовской губернии ключевую роль в деле оказания помощи евреям-беженцам играл Тамбовский еврейский комитет помощи В пользу беженцев-евреев // Русское слово. 1915. 10 ноября. Юбилейное торжество по случаю 50-тилетия Общества распространения просвещения между евреями в России. СПб., 1913. С. 29. 3 Обзор деятельности Общества для распространения просвещения между евреями в России за время войны. Пг., 1916. С. 6-9. 1 2 жертвам войны. Он был основан в Тамбове в июле 1915 г. и образовал филиальные отделения в уездных городах губернии. Учредителем Комитета являлась местная интеллигенция: адвокаты, врачи, учителя. Еврейская общественность Тамбовской губернии ответственно подходила к подбору членов, строго оценивая их моральные и нравственные качества, тщательно контролируя порядок проведения выборов1. Типичная тыловая губерния времен Первой мировой войны, мононациональная и моноконфессиональная по составу населения (по данным на декабрь 1914 г., 96% населения губернии были русскими, а 99% исповедовали православие2), Тамбовская губерния стала активно осваиваться еврейскими переселенцами с лета 1915 г. До этого времени еврейская община была здесь небольшой, насчитывая всего около 50 семей3. В численном отношении евреи составляли подавляющую часть беженцев, избравших Тамбовскую губернию летом–осенью 1915 г. местом своего проживания. Из 8,5 тыс. беженцев, проживавших в губернии в конце августа 1915 г., на долю евреев приходилось 5,3 тыс. человек (т.е. 62%). Еврейский комитет был по существу первой организацией, с которой сталкивались беженцы-евреи при их прибытии в Тамбов. Представители Комитета сопровождали беженцев по пути их следования, обеспечивали их провиантом (детям выдавались молоко и яйца, беженцев снабжали сельдью и горячим печеным картофелем), а также распределяли по населенным пунктам губернии (здесь учитывались родственные узы и дружеские связи). Широкий круг задач, возложенных на Комитет, реализовывался его структурными подразделениями. За регистрацию беженцев отвечало регистрационное бюро, аккуратно фиксировавшее возраст, трудоспособность, профессию прибывавших еврейских переселенцев, знание ими русского языка. Трудоустройством беженцев занималась трудовая комиссия. Учитывая владение беженцами торговыми и ремесленными профессиями (по подсчетам Комитета 70% беженцев были ремесленниками, причем преобладали такие рабочие специальности, как портные и сапожники, 20% – торговцами, лиц интеллигентных профессий насчитывалось всего 10%), Комитетом было организовано открытие в Тамбове швейной мастерской. Комитет наладил обеспечение беженцев орудиями труда и денежными ссудами для заведения своего дела. К середине сентября 1915 г. силами сотрудников Еврейского комитета было устроено на работу более 300 беженцев. Это число могло быть и большим, однако здесь существовали объективные трудности. Незнание большинством приехавших евреев русского языка, а также национально-религиозные традиции евреев, запрещавшие им работать по субботам, существенно снижали интерес к ним как к работникам со стороны местных работодателей4. Туманова А.С. Еврейские общественные организации в годы Первой мировой войны // Мировой кризис 1914-1920 годов и судьбы восточноевропейского еврейства. М., 2005. С. 134-135. 2 Тамбовский листок. 1914. 12 декабря. 3 Тамбовский листок. 1915. 15 июля. 4 Тамбовский листок. 1915. 12 сентября. 1 Квартирная комиссия Тамбовского еврейского комитета занималась жилищным обеспечением беженцев-евреев. Евреев размещали в квартирах, взятых Комитетом в наем, по несколько семей в квартире. Временное пристанище они получали в специально обустроенной под беженский приют гостинице. Содержание каждого беженца обходилось Комитету в 6 - 7 руб. в месяц. Снятие квартир сопровождалось заключением годовых контрактов с домовладельцами, зачастую неохотно сдававших беженцам дома1. Заметную роль в Еврейском комитете играла продовольственная комиссия. По ее инициативе в Тамбове была организована продовольственная лавка, снабжавшая еврейские семьи продуктами питания по книжкам. Была сформирована прогрессивная система учета степени нужды беженца: в случае получения работы еврей лишался некоторой части пайка, а при наличии у него достаточного для прожития заработка (более 25 руб.) или в случае отказа от работы он терял и весь паек. Решение комиссии о снятии с продуктового довольствия можно было обжаловать. В специально организованной столовой ежедневно кормилось до 2 тыс. беженцев2. В августе 1915 г. при Комитете была образована юридическая консультация, которая занималась оказанием правовой помощи беженцам-евреям. Слаженные действия в Тамбовской губернии еврейских обществ, правительства и местной общественности в налаживании жизни еврейских поселенцев имели свой результат, послужив основанием для современников утверждать, что беженцы-евреи находились в губернии в лучших условиях по сравнению с другими нерусскими народами (поляками, белорусами, малороссами и др.)3. Обеспечивая материальные и духовные потребности беженцев, Комитет способствовал адаптации еврейских переселенцев в русской губернии. 4. Профессиональные организации и помощь беженцам Наряду с многопрофильными беженскими обществами всероссийского и регионального масштаба, порожденными по большей части самой Войной, помощь беженцам осуществлял целый ряд общественных организаций, действовавших еще в довоенный период. Эту благородную миссию взяли на себя общества профессиональной взаимопомощи, помогавшие беженцам определенных профессий: учителям, учащимся, писателям и др. Помощь учителям-беженцам оказывали учительские организации. В Москве заботу об учителях, прибывших из местностей, пострадавших от нашествия неприятеля, взяли на себя Комиссия о положении учащих при Московском обществе грамотности и Московское общество попечения об улучшении быта учащихся. Эти организации консолидировали свои усилия в конце августа 1914 г., когда начался приток беженцев в Москву. За период с Тамбовский листок. 1915. 31 июля. Тамбовский листок. 1915. 16 сентября. 3 Тамбовский листок. 1915. 15 августа. 1 2 августа 1914 г. по январь 1915 г. Москву посетило 408 беженцев-учителей, в начале 1915 г. их проживало в городе 299 человек. На организацию помощи учителям было израсходовано более 8,8 тыс. руб. из средств объединенных учительских организаций, Московской городской думы и пожертвований частных лиц. Действия учительских обществ по поддержке эвакуированных учителей субсидировало также Министерство народного просвещения1. Благодаря деятельности обществ и поддержке московского самоуправления дело помощи беженцам-учителям было поставлено во второй столице на твердые основания. У большинства учителей имелись бесплатные квартиры, почти все они были обеспечены одеждой и продовольствием, некоторые сумели найти работу, их дети были пристроены в учебные заведения. Между тем объединенная учительская комиссия продолжала расширять свою работу, привлекая пожертвования, устраивая сборы средств и вовлекая в оборот общественной благотворительности все новые категории беженцев, принадлежавших к учительской корпорации – учителей, селившихся в губернских и уездных городах России, а также учителей, живших в местностях, разоренных войной. В Петрограде нужды эвакуированных учителей народных школ удовлетворяло Петроградское педагогическое общество взаимопомощи.2 Осенью 1916 г. при участии дам московского высшего общества и мунициальных властей в городе было образовано общество по оказанию помощи учащимся эвакуированных в Москву учебных заведений Западного края3. Оказанием помощи московским беженцам – деятелям литературы и периодической печати – занимались общества деятелей периодической печати и литературы. Представители редакций московских литературных организаций и газет устроили в июне 1915 г. сбор средств на оказание помощи литераторам и газетчикам, оказавшимся жертвами войны. В общей сложности ими было собрано 32 тыс. руб., которые после продолжительных прений были направлены: на оказание помощи беженцам (15 тыс. руб.), организациям, оказывающим помощь русским военнопленным в Австрии и Германии (5 тыс. руб.), в фонд при обществе деятелей периодической печати и литературы на оказание помощи деятелям печати и их семьям – жертвам войны (10 тыс. руб.), в распоряжение комитета по изданию литературного сборника в пользу беженцев (2 тыс. руб.)4. Тогда же было решено устроить среди писателей новый сбор в пользу собратьев по перу, пострадавших от войны5. Национальные беженские общества имели, на наш взгляд, перед обычными организациями помощи беженцам важное преимущество. Для организаций, помогавших полякам, евреям, латышам и др., беженцы являлись одновременно и объектом (жертвой, на которую была нацелена помощь), и субъектом (деятелем, оказывавшим помощь). В созданной национальными беПомощь беженцам-учащим // Русское слово. 1915. 10 января; Помощь учителямбеженцам // Русское слово. 1915. 10 ноября. 2 Там же. 3 Москва учащимся западной окраины // Русское слово. 1916. 8 ноября. 4 «День печати» // Русское слово. 1915. 30 ноября. 5 Писатели жертвам войны // Русское слово. 1915. 30 ноября. 1 женскими обществами конструкции сам беженец рассматривался как активный участник благотворительной работы. Своей деятельностью национальные организации поляков, литовцев, латышей, эстонцев, евреев обеспечивали различные материальные и духовные потребности представителей своих национальностей, как на их Родине, так и в эвакуации. Заключение. Итак, беженские организации времени Первой мировой войны служили неотъемлемой частью «оборонного потенциала» России. Во вступившей в Войну Российской империи сложилась своеобразная государственнообщественная организация беженского дела. Ее важными звеньями являлись Министерство внутренних дел, Татьянинский комитет (полугосударственная и полуобщественная структура), а также добровольные общества помощи беженцам. Эта система действовала достаточно эффективно, а общественный элемент в ней становился по мере обострения беженского вопроса все более активным и влиятельным. Существенную роль в организации помощи беженцам и выселенцам с западных окраин Российской империи, среди которых были поляки, латыши, литовцы, евреи и др., сыграли национальные беженские организации. Составленные преимущественно из представителей тех национальностей, которым они помогали, такие общества являли собой новый феномен организаций, нацеленных на индивидуализацию помощи беженцам различных национальностей, на формирование отношения к беженцам не только как к объектам выделяемой помощи, но и как к важным ее субъектам. Национальные беженские общества сыграли важную роль в мобилизации ресурсов представителей национальных сообществ империи, в социализации беженцев на новых местах, адаптации их в среде местного населения. Содействовали они также и развитию национального самосознания в годы Войны. Российское гражданское общество действовало в решении беженского вопроса весьма эффективно. Беженские общества демонстрировали способность к оперативной адаптации к новым реалиям и к решению всего спектра проблем, стоявших перед беженцами, от материально-бытовых до духовнокультурных. Вместе с тем, беженские общества, как и российское общество в целом времени Первой мировой войны, не были в стороне от национальных и политических противоречий, обнажившихся в революциях 1917 года. И в этом смысле высокая степень самоорганизации беженских организаций по национальному признаку сыграла в 1917 г. двойственную роль, когда национальные сообщества беженцев, служившие ранее идеям консолидации, примирения и адаптации беженцев различных национальностей в регионах Центральной России, напротив, зачастую становились очагами развития сепаратистских и антиимперских настроений.