Статья Н.Телешов для Рожд.чтений 2014

// ХХIII Рождественские православно-философские чтения. Н.Н., 2014.
Легошина Л.Л., канд. филол. наук, доцент кафедры классической и
современной литературы НГПУ им. К.Минина
Нравственный закон любви и добра в рассказе Н.Телешова «Елка
Митрича».
Н.Телешов - известный русский писатель конца ХIХ – начала ХХ веков.
Первые его рассказы печатались в мелких периодических изданиях 80-90-х
годов (в журналах «Радуга», «Детское чтение», «Семья», «Россия» и др.).
Первый его сборник «На тройках» (1895) состоял из лучших его ранних
произведений, написанных под влиянием А.П.Чехова. Гораздо большее
значение имеют его циклы рассказов и очерков «По Сибири» и
«Переселенцы», явившиеся итогом длительного путешествия Н.Телешова по
Западной Сибири, которое состоялось в 1894 году. По форме – это
своеобразные путевые заметки.
А.Ф.Кони в своих «Воспоминаниях о писателях» в статье под названием
«Н.Телешов. Повести и рассказы» говорит о достоинствах и недостатках
творчества писателя, который уже не является новичком в литературе. В
качестве несомненных достоинств рассказов Н.Телешова А.Ф.Кони называет
человеколюбивую основу его произведений: «Автор рисует – и вместе будит
в читателе добрые чувства. Все его симпатии – на стороне слабых,
обиженных, нуждающихся в защите. Он любит детей и описывает их с
нежностью, - и в рассказах о детях всегда слышна у него искренность,
чуждая простой подражательности Диккенсу или Достоевскому. Смерть,
горе, разлука - обычные мотивы, звучащие в рассказах г.Телешова. Частое
обращение к ним может развить у писателя, незаметно для него самого,
впадение в чувствительность, идущую вразрез с искренностью. Но этого у г.
Телешова нет. При искусственности и явной придуманности фабулы
большей части рассказов, изложение наиболее выдающихся мест этих
рассказов
отличается
спокойною
трезвостью
мысли
и
отсутствием
приподнятого и неестественного тона. К достоинствам рассказов относится и
их занимательность, хотя и чисто внешняя» [1].
Говоря о цикле рассказов Н.Телешова о переселенцах, А.Ф.Кони выделяет
несколько произведений («Нужда», «Елка Митрича» и «Домой»), весьма
ценных, по его словам, по сообщаемым в них данным, почерпнутых из самой
действительности.
Цикл рассказов и очерков «Переселенцы» посвящен изображению жизни
мужиков, их ужасной нужды, тяжелого труда, неустроенного быта. Простой
человек в художественном изображении Н.Телешова отличается любовью к
труду и умением трудиться. Прекрасные душевные качества и духовная
красота торжествуют над житейскими невзгодами. Г.А.Зябрева в своей
статье «О жанровом своеобразии творчества Н.Д.Телешова 90-х годов ХIХ
века»
пишет:
«Конструкция
психологического
сюжета.
произведения
Однако
и
в
определяется
психологической
движением
коллизии
фокусируется социально характерное. Стараясь резче оттенить типизм
воссозданной ситуации, автор вводит в «рассказовую» канву очерковый
материал. В одних произведениях обе линии вовлекаются в общую стилевую
систему («Елка Митрича», «Домой!»). В других – столь тесного сращения не
происходит
(«На
ходу»,
«Лишний
рот»).
Беллетристический
и
документально-публицистический слои сосуществуют в них параллельно.
Сохраняется здесь и образ рассказчика, с гражданской страстностью
отстаивающего принципы гуманизма и справедливости» [2].
Рассказ Н.Телешова «Елка Митрича» начинается с таких слов: «Был
канун Рождества. Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с
серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или
попросту Митрич, подошел к жене и весело проговорил, попыхивая
трубочкой:
- Ну, баба, какую я штуку выдумал!
Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстегнутым воротом
она хлопотала в кухне, готовясь к празднику» [3].
С первых же строк читатель догадывается о том, что в рассказе должно
быть что-то чудесное, необыкновенное и прекрасное, ибо речь идет о кануне
Рождества.
Произведение Н.Телешова близко во многом к жанру
рождественского рассказа.
Действие его
происходит в рождественскую
ночь, когда небо и земля поклоняются Младенцу, лежащему в вертепе. В это
время преображается все, злые сердца смягчаются. Чувство умиления и
жалости по отношению к слабому и беззащитному выдвигается на первый
план. По законам жанра финал рассказа счастливый, утверждающий
торжество добра и справедливости, напоминающий о евангельском чуде и
создающий рождественскую чудесную атмосферу.
Вл. Соловьев в своей работе «Оправдание добра. Нравственная
философия»
пишет:
«Нравственный
смысл
жизни
первоначально
и
окончательно определяется самим добром, доступным нам внутренне через
нашу совесть и разум, поскольку эти внутренние
освобождены
нравственным
подвигом
от
рабства
формы добра
страстям
и
от
ограниченности личного и коллективного себялюбия. Здесь крайнее мерило
всяких внешних форм и явлений. "Разве вы не знаете, – говорит ап. Павел
верующим, – что мы будем судить и ангелов?" – Если же нам подсудно и
небесное, то тем более все земное. Человек в принципе или по назначению
своему есть безусловная внутренняя форма для добра как безусловного
содержания; все остальное условно и относительно. Добро само по себе
ничем не обусловлено, оно все собою обусловливает и через все
осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его
чистоту; то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что
оно через все осуществляется, есть его сила, или действенность» [4].
Житейские заботы и духовная радость тесно переплетаются в канве
повествования Н.Телешова. Рассуждения Митрича
о том, что значит
праздник в жизни человека, омрачаются его думами о сиротской жизни:
«- Ну вот и я говорю; все, мол, радуются, у всякого есть свое: у кого
обновка к празднику, у кого пиры пойдут… У тебя, к примеру, комната будет
чистая, у меня тоже свое удовольствие: винца куплю себе да колбаски! У
всякого свое удовольствие будет – правильно?
- Так что ж? – равнодушно сказала старуха.
- А то, - вздохнул снова Митрич, - что всем будет праздник как праздник, а
вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника…
Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого… Гляжу я на них,
да и думаю: эх, думаю, неправильно.. Известно, сироты… ни матери, ни отца,
ни родных… Думаю себе, баба: нескладно!.. Почему такое – всякому
человеку радость, а сироте – ничего!» [3, с.250-251]
Надумал Митрич ребятишек потешить. Хорошо знал он и видел, как к
празднику детей забавляют: «Принесут, это, елку, уберут ее свечками да
гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!..» [3, с.251]
В рассказе «Елка Митрича» писатель реалистично и весьма подробно
описывает быт и нравы мужиков: «По двору, там и сям, были разбросаны
деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками
раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки
городской заставы… С ранней весны и до глубокой осени через город
проходили переселенцы. Их бывало так много, и так они были бедны, что
добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич» [3,
с.253] .
Особое место в рассказе занимает тема сиротства. Сирот, у которых
родители умерли, и детей, у которых родители ушли неизвестно куда,
набралось восемь человек, «один другого меньше» [3, с.255]. Автор рассказа
пишет: «Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там
затеял Митрич устроить им ради праздника елку, какую он видывал у
богатых людей. «Сказано, сделано – и сделаю! – думал он, идя по двору. –
Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не
забудут!» [3, с.255].
Для того, чтобы праздник был настоящим, Митрич добывает огарочки от
свечей, чтобы елку зажечь: «- Какой же тут грех, коли я огарок возьму?
Сиротам прошу, не себе… Пусть бы порадовались… ни отца, стало быть, ни
матери… Прямо сказать: Божьи дети!» [3, с.256].
В ясный морозный полдень с топором за поясом Митрич отправился в лес и
притащил на плече елку. И было ему весело, хотя он и устал. Утром же он
ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя – водки и колбасы,
«до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по
праздникам» [3, с.259]. Впечатление от лесной красавицы было самым
неожиданным и радостным: «Когда елка согрелась, в комнате запахло
свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно
повеселели… Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже
предчувствовали
удовольствие,
и
Митрич
весело
поглядывал
на
устремленные на него со всех сторон глаза» [3, с.260]. Кроме свечей, на елку
повесили восемь конфет, зацепив их за нижние сучки. Елка была украшена
«жидко». И тогда Митрич решился отрезать для каждого по кусочку колбасы
и по ломтику хлебца и тоже повесил на елку.
В маленький домик с сиротками, «Божьими детьми» пришла сказка: «Как
только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и зеленью.
Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки.
Глаза их оживились, и, когда Митрич велел им плясать вокруг елки, они,
схватившись за руки, заскакали и зашумели. Смех, крики и говор оживили в
первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только
жалобы и слезы. Даже Аграфена в удивлении всплескивала руками, а
Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши да покрикивал:
- Правильно, публика!.. Правильно!» [3, с.262]
И далее: «Это был единственный светлый праздник в жизни переселенских
«Божьих детей». Елку Митрича никто из них не забудет!» [3, с.263]
В
своем
«Слове
о
малом
доброделании»
Архимандрит
Иоанн
(Крестьянкин) говорит: «Кто напоит одного из малых сих только чашею
холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды
своей (Мф.10,42). В этом слове Господнем – высшее выражение важности
малого добра.<…> Лучшие в жизни дела всегда есть дела во имя Христово,
во имя Господне. Благословен грядущий во имя Господне, во имя Христа.
Дух, имя Христово придают всем вещам и поступкам вечную ценность, как
бы ни были малы поступки. И простая любовь, жертвенная, человеческая, на
которой всегда лежит отсвет любви Христовой, делает значительным и
драгоценным всякое слово, всякий жест, всякую слезу, всякую улыбку,
всякий взгляд человека. И вот Господь ясно говорит, что даже не во имя Его,
а только во имя Его ученика сделанное малое доброе дело уже есть великая
ценность в вечности» [5].
Такова сила милостыни и благого подаяния, добра. Ее
человек
воспринимает как выражение евангельской любви, которая дарует истинную
радость и веселие сердца, и неколебимый мир.
Использованная литература.
1.А.Ф.Кони. Воспоминания о писателях. М.,1989. С.582.
2. Г.А.Зябрева. О жанровом своеобразии творчества Н.Д.Телешова 90-х
годов ХIХ века. // Вопросы русской литературы. Вып. 1 (35) Львов. 1980.
С.133.
3.Н.Телешов. Елка Митрича. // Обетованная земля. Рассказы русских
писателей. М., 2000.С.249. В дальнейшем все ссылки на это издание с
указанием в скобках страницы.
4.Вл. Соловьев. Оправдание добра. Нравственная философия. [Электронный
ресурс]. URL:
http://www.odinblago.ru/filosofiya/solovev/solovyev_opravdanie_dobra/vvedenie6
(дата обращения: 26.02.2014).
5. Непознанный мир веры. М., 2005. С.288.