Глобализация: катастрофа или путь к
advertisement
Эдуард Азроянц
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ:
КАТАСТРОФА
ИЛИ
ПУТЬ К РАЗВИТИЮ?
Современные тенденции мирового развития
и политические амбиции
Памяти
Матери — Полины Федоровны Куренковой,
Отца — Арсена Сетрановича Азроянца
посвящаю этот плод своего труда.
Автор
Издательский дом Новый век
Москва
2002
2
УДК —
ББК —
Б
—
Рецензенты:
Редактор —
доктор философских наук, проф. В. И. Самохвалова
Б. —Азроянц Э. А. Глобализация: катастрофа или развитие? Современные тенденции мирового развития и политические амбиции.
Книга академика РАЕН, доктора экономических наук, профессора Э. А.
Азроянца посвящена исследованию проблем современных процессов глобализации. Автор пытается ответить на вопросы, в чем суть глобализации, ее субъективных и объективных аспектов, рассматривая этот феномен в трех ракурсах:
как проблему, как реальность и как процесс. Анализируется большой фактографический материал, на основе которого выдвигается и обосновывается гипотеза
циклического принципа развития всемирной истории и структура ее циклов.
Автор на этой основе выстраивает реальную схему двух циклов, охватывающую
все историческое время, и делает прогноз альтернативных траекторий ближайшего будущего.
Книга по характеру затронутых в ней вопросов носит междисциплинарный характер и может представлять интерес для специалистов, занимающихся
различными аспектами проблем глобализации.
ISBN
УДК
ББК
с Э. А. Азроянц, 2002
3
Э. А. Азроянц
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: КАТАСТРОФА ИЛИ РАЗВИТИЕ?
Современные тенденции мирового развития и
политические амбиции.
Содержание
I. Век XX – эпитафия. .................................................................................................. 5
II. Архитектура мирового политического пространства. ....................................... 20
2.1. Поле национальных государств. .............................................................................................. 20
2.2. Цивилизационное поле. ............................................................................................................ 25
2.3. Международные структуры. ..................................................................................................... 29
2.4. Попытка классификации. .......................................................................................................... 31
III. Хроническая болезнь мирового господства. ..................................................... 37
3.1. Американский век. .................................................................................................................... 37
3.2. Последняя империя XX века. ................................................................................................... 49
3.3. Будет ли XXI век Новым американским веком? .................................................................... 59
IV. Глобализация, как проблема. .............................................................................. 73
4.1. Подходы к пониманию проблемы. ........................................................................................... 73
4.2. Проекты будущего в смутное время. ....................................................................................... 84
4.3. “Восторженный либерализм”. .................................................................................................. 90
4.4. “Консервативный оптимизм”. .................................................................................................. 97
4.5. “Политический экстремизм”. ................................................................................................. 110
4.6. Либеральный антифундаментализм. ...................................................................................... 114
V. Глобализация как реальность. ........................................................................... 121
5.1. Мировая экономика. ................................................................................................................ 124
5.2. Транснациональные компании (ТНК). .................................................................................. 144
5.3. Международные экономические организации и региональная интеграция. ..................... 148
5.4. В режиме реального времени. ................................................................................................ 161
5.5. “Глобальное казино”. .............................................................................................................. 166
5.6. Тектоника мировых рынков.................................................................................................... 183
5.7. Вестернизация. ......................................................................................................................... 194
5.8. Суверенная власть и наднациональное управление. ............................................................ 214
VI. Глобализация, как процесс. .............................................................................. 227
6.1. Теория систем или теория организмов? ................................................................................ 228
6.2. Периодическая таблица фрактальной эволюции. ................................................................. 240
6.3. Ритмика природных явлений. ................................................................................................. 261
6.4. Цикличность и ритмы социума. ............................................................................................. 266
6.5. Цикличность истории на примере отдельных стран. ........................................................... 283
6.6. Мегасоциум. ............................................................................................................................. 295
VII. Вздохи и выдохи истории. ............................................................................... 322
7.1. Глобальная цикличность. ........................................................................................................ 324
7.2. Естественные циклы. ............................................................................................................... 326
7.3.Социальные циклы. .................................................................................................................. 331
7.4. Структура цикла. ..................................................................................................................... 342
7.5. Глобальная цикличность. ........................................................................................................ 345
7.6. Культурно-исторические типы: живые и мертвые. .............................................................. 357
VIII. Будущее: эволюционные и эсхатологические альтернативы. .................... 374
8.1. Неолиберальная глобализация : последствия сотворенного и безнадежного будущего. . 388
8.2. Апокалипсис: глобальная цивилизационная катастрофа. .................................................... 398
8.3. «Обузданная» глобализация. .................................................................................................. 403
8.4. Нравственная глобалазиция. ................................................................................................... 406
4
8.5. Неоколониализм. ..................................................................................................................... 408
8.6. Анархия. ................................................................................................................................... 411
8.7. Глобализация сознания. .......................................................................................................... 413
Приложение № 1. Международные организации. ................................................ 420
Приложение 2. Доля территории государства к Миру в порядке ее убывания. 428
Приложение 3. Доля численности населения государства к Миру в порядке ее
убывания. .................................................................................................................. 431
Приложение 4. Доля ВВП государства к Миру в порядке его убывания........... 434
Приложение 5. Доля производства энергоресурсов государства к Миру в
порядке его убывания. ............................................................................................. 437
Приложение 6. Доля потребления энергоресурсов государства к Миру в порядке
его убывания. ............................................................................................................ 440
Литература. ............................................................................................................... 443
5
I. Век XX – эпитафия.
(вместо вступления).
Не скоро совершается суд
над худыми делами;
от этого и не страшится
сердце сынов человеческих
делать зло.
Екклесиаст.
Когда собирался материал по данной теме, беспокоила мысль о том, как
бы подводимые итоги века не вылились в своеобразный панегирик. Однако опасения оказались напрасны – ничего, кроме довольно мрачной эпитафии, не получилось.
Как же так, о целом столетии нельзя сказать ничего или почти ничего хорошего? А ведь мы все так любим гордиться: собой или другими, либерализмом
или коммунизмом, кто свободой, кто силой, одни демократией, другие верой.
Увы и ах! Нам мало чем будет похвастаться перед потомками, а вот стыдно будет за многое.
В XX веке пали традиционные империи, и потерпела крах система колониализма. Но, присмотревшись внимательно, видишь, что экономические цепи
не менее прочны, чем военно-политические. Зависимость не исчезла, а сменила
свой образ проявления. Как феникс из пепла, на наших глазах родилась империя
нового типа – сверхдержава.
Велики достижения науки и ее инженерно-технологические вторжения в
производство и в быт человека. Первоочередные в этом списке: проникновение
в микромир, овладение ядерной энергией, ракетостроение и космонавтика (астрофизические космические комплексы и др.), телерадиокоммуникации, микроэлектроника и молекулярная биология, ЭВМ и информатика, конструкционные
материалы и высокие технологии. Однако и у этого триумфального шествия
есть черный шлейф в виде все более изощренных и разрушительных видов оружия, недопустимых воздействий на окружающую среду, пренебрежение этикой.
Человек гордится продуктами научно-технического прогресса и темпами
экономического роста. И это действительно так. Но что с другой стороны медали? Экологический кризис и потребительская культура, катастрофически теряющая духовность и заполняющая образовавшийся вакуум индустрией удоволь-
6
ствий. Нарастающее экономическое неравенство, крайняя бедность и чрезмерное богатство.
Становится все более очевидным, что общество потребления не имеет
будущего - слишком велики духовные издержки, уже достаточно ясно просматриваются ресурсные и экологические пределы. Заметно увеличивается тенденция к утрате “вечных” ценностей:
потеря веры и снижение роли религии, секуляризация;
разочарование в идеологиях (антирелигиях) и в политических системах;
потеря веры в лидеров и высших руководителей;
нарастающий скепсис к науке;
углубление чувства социальной несправедливости, на фоне которого
меркнут понятия любви, добра, правды и совести;
климакс искусства и проникновение в него разного рода суррогатов.
Плоды этого процесса настолько обильны, что не заметить их просто невозможно, они вошли в нашу жизнь и стали ее неотъемлемой частью. Это преступность, терроризм, коррупция, вандализм, алкоголизм, наркомания, фанатизм и многое другое.
Особенно после того, как закончилось противостояние двух идеологий,
оставивших после себя пустоту и охваченных паникой и страхом людей, подготовлена наиболее благоприятная почва для экстремистов всех мастей, начиная
от политиков, кончая “звездами” эстрады и кино, уже не говоря о сфере преступных ”удовольствий”.
Почему столь трагичны итоги XX века? Ответ на этот вопрос кроется в
тех исторических событиях, которыми он так характерен. Попробуем хотя бы
тезисно обозначить эти факты и тенденции.
Первым характерным глобальным явлением XX века стал демографический взрыв и связанная с ним "демотектоника". Если в XIX веке население
Земли выросло с 905 до 1630 млн. человек, т.е. в 1,8 раза, то к 2000 году, по
данным ООН, оно составит более 6 млрд. человек, т.е. возрастет за те же
100 лет более чем в 3,7 раза. Иначе говоря, прирост населения в наше столетие
шел темпами, в 2 раза более высокими, чем в XIX веке.
7
Один из тектонических процессов, связанный с демографическим взрывом и индустриализацией, урбанизация. Если в прошлом основной частью населения было сельское население, то в XX веке положение диаметрально противоположно – более 70% людей живет в городах. Только в 1940 году объем мирового промышленного производства превысил мировой объем сельскохозяйственной продукции. В результате разрушена веками складывающаяся структурируемость населения, его традиционные социальные связи, групповая (общинная) защищенность и самоуправляемость.
Продуктом урбанизации стала новая общность, получившая определение
"масса", в границах которой медленно, но верно деформируются родовые черты
как личности, так и этноса. Город рамками своего ограниченного пространства
спрессовывает людей, их волю и судьбы, концентрируя в себе огромный потенциал социальной энергии. В этих же границах концентрируется и огромная техногенная энергия в форме гигантов индустрии, объектов повышенной опасности для человека и окружающей среды.
Растет число техногенных и природных катастроф, чрезвычайных ситуаций, увеличивается вероятность и без того высокой возможности отдельного
человека влиять на судьбы миллионов людей. Все это происходит в среде разрастающейся массы, которая не поддается структуризации, не имеет традиций,
не адекватно реагирует на происходящие события, усредняет и обезличивает
человека. Масса легко возбудима, жестока и безответственна – она является
прекрасной средой для внушения и "социального зомбирования".
Век XX можно назвать веком урбанизации и масс, как принципиально
нового генератора социальной энергии, носителя масс-идеологий, масс-культур,
радикальных квазирелигий.
Другим процессом, затронувшим весь мир, стал процесс нарастающего
экономического неравенства. В качестве примера приведем данные, заимствованные из статьи А. И. Неклессы "Конец цивилизации, или конфликт истории".
''К началу 90-х годов доля мирового дохода, получаемая беднейшими
слоями населения, сократилась до 1,4%. Соотношение же уровней доходов богатых и бедных увеличилось с 13:1 в 1960 г. до 60:1 в текущем десятилетии. Пятая часть населения земного шара использует 85% планетарных благ и ресурсов,
в то время как 1,3 млрд. человек живут в условиях абсолютной нищеты. По подсчетам Мирового банка, при сохранении существующих тенденций число бед-
8
ных на планете может возрасти до конца столетия еще на 200 млн. Более 120
млн. людей в мире - безработные, около 700 млн. - частично занятые, 1 млрд.
неграмотны. Почти каждый третий житель Земли все еще не пользуется электричеством. Примерно 1,5 млрд. не имеют доступа к безопасным источникам
питьевой воды. 2 млрд. прозябают в антисанитарных условиях, 840 млн., в том
числе 200 млн. детей, голодают или страдают от недоедания. В бедных странах
ежегодно умирают 14 млн. детей от излечимых болезней и 500 тыс. женщин от
родов. Детская смертность в странах Юга в 50% случаев вызвана недостаточным питанием. От хронического недоедания страдают 43% населения Африки к
югу от Сахары. Средняя продолжительность жизни африканца редко превышает
50 лет. Число политических эмигрантов и жертв межэтнических конфликтов
увеличилось с 8 млн. в конце 70-х годов до 23 млн. человек к середине 90-х.
Еще 26 млн. человек являются временными переселенцами. И число их продолжает расти". (45, с. 35)
Второй характерной чертой, отражающей конфликтность и жестокость
уходящего столетия, является совершенно уникальное количество человеческих
жертв, брошенных в топку истории. Только в Европе в войнах погибло 100 млн.
человек (для сравнения в XVII в. – 3 млн., в XVIII в. – 5 млн., в XIX в. – около
10 млн. человек). Две мировые войны, гражданские и локальные войны, революции с их террором и насилием, репрессии тоталитарных режимов - вот неполный перечень исторических механизмов истребления людей. Характеризуя
первую и вторую мировые войны, П. Сорокин писал: “Эти вспышки сделали
наше столетие самым кровавым из всех предшествующих двадцати пяти веков
греко-римской и западной истории”. (36, с.29). Человеческий мир в рамках XX
века так и не научился предотвращать насилие в самых различных формах его
проявления, в том числе преступность, которая с каждым годом увеличивается,
а, начиная с 80-х годов, возрастает на 5% ежегодно.
Лучше всяких слов иллюстрируют указанный тезис ниже приводимые
данные по масштабам военных трагедий, географии террора и конфликтов.
9
Табл. № 1
Масштабы конфликтов и человеческие жертвы
в первой и второй мировых войнах.
Первая
мировая
война
4,1
Вторая
мировая
война
22,6
2. Количество участвовавших государств
38
72
3. Количество государств, на территории которых шли военные действия
14
40
4. Численность мобилизованных в вооруженные силы (млн. чел.)
74
110
5. Общее число погибших военнослужащих и гражданских лиц (млн. чел.)
10,0
55,0
6. Бюджетные расходы на ведение войны (млрд. долл. США)
208,0
1117,0
7. Ущерб от разрушений (млрд. долл. США)
28,0
316,0
1. Территория, охваченная боевыми действиями (млн. кв. км.)
10
В настоящее время под ружьем в Мире находится 23 млн. солдат, их дополняют 7 млн. человек в полувоенных формированиях и 39 млн. резервистов.
Табл. № 2
География террора (страны и организации).
Корсика:
США:
- Cuncolla Naziunalista;
- Народные ополчения;
-Движение за самоопределение.
- Ку–Клукс–Клан;
Северная Ирландия:
- Черные пантеры.
- Ирландская республиканская армия;
Япония
- Национальная армия освобождения
Ирландии;
- Борцы за освобождение Ольстера;
- Аум–Синрике
- Красная армия Японии.
Египет:
- Добровольческие силы Ольстера;
- Братья мусульмане;
- Команда красной руки.
- Вооруженная исламская группа;
Франция:
- Исламский джихад.
- Прямое действие.
Никарагуа:
Греция:
- Контрас;
- Народная революционная борьба;
- Реконтрас.
- 17 ноября.
Россия:
Колумбия:
- М – 19.
- Чеченские боевики.
Германия:
- Фракция Красной армии;
- Революционные ячейки.
Испания:
- Баскская террористическая организация.
Алжир:
- Исламский фронт спасения.
Турция:
- Серые волки.
Гватемала:
- Революционные вооруженные силы;
- Белая рука.
Италия:
Сальвадор:
- Фронт национального освобождения
им. Фарабундо Марти;
- Эскадроны смерти.
- Красные бригады.
Уганда:
11
Ближний Восток:
- Армия спасения Святого Духа.
- Исламское движение сопротивления
(Хамас);
- Хазболах;
- Народный фронт освобождения Палестины;
- Демократический фронт освобождения Палестины.
Шри-Ланка:
- Тигры освобождения "Тамил илама".
Бразилия:
- Акция национального освобождения.
Перу:
- Сандеро луминосо.
Страны, обвиняемые в поддержке терроризма:
- Ливия;
- Ирак,
Уругвай:
– Тупамарос.
- Судан;
Аргентина:
- Сирия;
- Революционная народная армия;
- Иран.
- Монтонерос.
К концу 90-х годов в мире действовало около 500 террористических организаций и групп различной экстремистской ориентации. За последние 10 лет
на счету этих группировок 6,5 тыс. актов международного терроризма, унесших
11 тыс. человеческих жизней.
12
Табл. № 3
География конфликтов и горячих точек.
1. Великобритания
-
Северная Ирландия
2. Китай
-
Тайвань, Тибет
3. Россия
-
Чечня
4. Югославия
-
Словения, Хорватия, Босния, Косово
5. Турция
-
Курды
6. Иран
-
Ирак
7. Азербайджан
-
Нагорный Карабах
8. Индия
-
Пакистан
9. Мексика
-
Чьяпас
10. Израиль
Палестина, Ливан, Сирия, Египет.
11. Афганистан
12. Шри-Ланка
13. Камбоджа
14. Вьетнам
15. Корея
16. Испания
-
Баски
17. Канада
-
Квебек
18. Ирак
-
Кувейт
-
Аргентина
19. Эфиопия
20. Судан
21. Ангола
22. Великобритания
23. Таджикистан, Киргизия,
Узбекистан
Не странно ли, что в среде самых умных, просвещенных и образованных
людей (такими себя считают люди XX века) рождается чудовище милитаризма
– эдакий плод “любви” политиков и ученых, создающий все более смертоносное
13
и разрушительное оружие (ядерное, химическое, биологическое, геофизическое,
информационное и т.п.). Лаборатории и химические заводы выплескивают в
«жизнь» тонны гербицидов, пестицидов, фунгицидов, хлорфторуглеродов и тысячи других химикалий, многие из которых наносят поражение на хромосомном
уровне, порождая врожденные дефекты.
Третьей особенностью XX века, во многом определившей характер исторических событий, явилось возникновение и функционирование в течение
более 70 лет биполярного мира. Это две мировые системы со своими антагонистическими идеологиями, политическими, экономическими и социальными
моделями. Накал противостояния и страх ядерной катастрофы породили неведомую истории форму войны – “холодную” войну, которой нашли точный образ
– третьей мировой войны. Уровень этого противостояния характеризуют данные приводимой ниже таблицы.
Табл. № 4
по состоянию на 1 июня 1988 г. *)
Военный персонал и ви-
НАТО в Европе
ОВД в Европе
ды военной техники
Всего
Всего
в т. ч. США
единиц
Военный персонал
(млн. чел.)
Боевые самолеты
фронтовой авиации
Боевые вертолеты
Пусковые установки
тактических ракет
Танки
в т. ч. СССР
единиц
%
%
5,1
1,9
37,3
3,6
2,5
69,4
7 130
1 960
27,5
7 876
5 955
75,6
5 270
2 180
41,4
2 785
2 200
79,0
136
36
26,5
1 608
1 221
75,9
30 690
6 980
22,7
59 470
41 580
69,9
57 060
3 520
6,2 71 560 50 275
70,3
Реактивные системы
залпового огня
200
57
28,5
228
220
96,5
Подводные лодки (кроме ПЛ со стратегическими баллистическими ракетами)
499
173
34,7
102
101
99,0
Крупные надводные корабли
*)"Варшавский договор и НАТО: соотношение сил в Европе", АПН, М., 1989 г.
Социалистический лагерь проиграл “холодную” войну и почти полностью разрушен. По-моему, ни одна из сторон в самых смелых прогнозах и сце-
14
нариях не могла представить себе столь разрушительного и быстротечного результата. Возникла принципиально новая ситуация, идет лихорадочный поиск
ориентиров, механизмов, балансов, одни угрозы сменили другие.
Четвертое глобальное явление XX века можно охарактеризовать хорошо
известным из истории восклицанием: “Король умер! Да здравствует Король!” В
течение одного столетия США из относительно изолированной страны Нового
Света поднялись до высот единственной в Мире сверхдержавы, не имеющей
себе равных по потенциалу, размаху интересов и степени влияния. Причем для
характеристики этого феномена и достаточной глубины его понимания понятие
сверхдержавы, даже с добавлением прилагательного – единственная, не обеспечивает полноты картины.
При внимательном рассмотрении США вполне вписываются в понятие
империи, но империи нового типа, с целым рядом характерных для него признаков. С одной стороны, это последняя империя XX века, а с другой – первая и
пока единственная (нового типа) империя XXI века.
Во второй половине XX века Мир вступил в новую фазу процесса глобализации, которую можно назвать интернационализацией. У этой фазы есть целый ряд отличительных особенностей. На традиционном поле национальных
государств история возводит новые конструкты – транснациональные компании, глобальные и региональные институты, международные финансовые рынки и коммуникационные сети, выступающие в силу масштаба своего потенциала серьезными субъектами или объектами мировой политики.
Новое состояние порождает с неизбежностью новые вызовы. Возникают
неконтролируемые силы, сомнительные финансовые корпорации, и национальные государства утрачивают способность гарантировать человеку устойчивое
состояние, поскольку решения в транснациональных процессах принимаются
безличными силами мирового рынка. Мир вступает в фазу повышенных рисков,
включая экономические, социальные, финансовые и технологические.
Пятой характеристикой века является переход с траектории индустриализации на траекторию наукоемких высоких технологий с постепенной
заменой одного (уже знакомого) комплекса проблем на другой – пока малоизвестный. Человек в своей деятельности перешел Рубикон взаимодействия с
природой (явно фазовый переход) и вынужден взять на себя (даже не понимая)
ответственность и риск за то, что миллионы лет успешно регулировала сама
15
природа. Возникла новая проблема – как сохранить устойчивость этой системы,
в которой так “энергично” действует человек.
Возникновением этой проблемы человечество обязано идее научнотехнического прогресса. В XX веке эта идея из знамени и двигателя науки и
техники превратилась в тоталитарную идеологию, вышла далеко за рамки собственно науки и техники, превратившись в императив всех областей человеческой деятельности. "Прогресс", "развитие", "экономический рост" ослепили человечество, не давая возможности рассмотреть "пятна на солнце". Только к
концу века отдельные люди да и то "шепотом" начали отмечать не универсальность прогресса, его тормозящую роль.
Анализ, выходящий за рамки общепринятого понятия принципов развития и прогресса, приводит к мысли, что они:
безнравственны, потому что направлены на покорение Природы и не имеют
не только моральных, но и разумных, с точки зрения собственной безопасности человека, ограничений;
деформируют сущность человека своей однобокостью, поскольку
нацелены только на рост потребления и наслаждений;
построены на заблуждении и переоценке места и роли человека в
природе и его сущности.
В качестве примера воспользуемся выводами М. Делягина, сделанными
им в работе "Общая теория глобализации". (40) Автор утверждает, что развитие
информационных технологий привело и ведет к:
замещению цели и назначения технологии, как получения нужных человеку
материальных ценностей и услуг, на технологии «промывания» мозгов с целью получения нужного типа сознания и культуры;
возникновению «метатехнологий», при использовании которых массовый
пользователь принципиально не способен конкурировать с их разработчиком и становится его «рабом»;
информационной прозрачности пользователей для разработчика, у которого
появляется возможность деструктивного поведения (слежка, распространение вирусов, сбрасывание информационных бомб и проч.);
16
обособлению разработчиков информационных технологий в «информационное сообщество» и концентрации его в не просто развитых, а в наиболее
развитых странах.
Все это вместе взятое может остановить развитие за пределами развитых
стран (вот и появится шанс реализации дикой мечты о «золотом миллиарде»).
И, наконец, в шестых, информационный взрыв, коммуникационные сети
и невероятное давление на все человеческие органы чувств. Это единственное
изобилие, которое знает человек, изобилие до отвращения и отупения.
В конечном итоге все, что характеризует социальные процессы XX века,
на финишной прямой обернулось целым букетом кризисных ситуаций, которые
по масштабам и глубине можно идентифицировать как глобальный цивилизационный кризис. Структура этого феномена уходящего столетия, по нашему
мнению, можно представить следующим образом.
Кризис экологический, возникший в результате превышения допустимой антропогенной нагрузки на окружающую среду. Один только перечень деформаций и деградационных процессов достаточен для обозначения
масштабов проблемы. Вот основные из них:
превышение допустимого уровня потребления первичной биологической
продукции;
концентрация парниковых газов в атмосфере;
истощение озонового слоя;
сокращение площади лесов, опустынивание, деградация земель;
исчезновение видов организмов;
накопление поллютантов в средах и организмах и т.д.
Кризис политический, связанный с крахом идеи двухполярного
мира, банкротством коммунистической идеологии, завершением “холодной”
войны, последующей эрозией доверия к западным демократиям и фазовым переходом из области, ограниченной западной цивилизацией, в область доминированного противостояния и столкновений западной цивилизации со всеми
иными (в первую очередь, с восточными). Бифуркационное состояние мировой
системы связано с историческим выбором - однополярный или многополярный
мир. Этот выбор предстоит сделать в XXI веке. Он и определит механизмы баланса сил, необходимые для устойчивости мирового сообщества. Пока, к сожа-
17
лению, доминирует агрессивная политика Запада, которая формирует глобальный стратегический “разлом” – Запад и весь остальной Мир.
Кризис экономический, но не в смысле состояния экономики той
или иной страны, а с позиций, если так можно выразиться, экономической
идеологии. Централизованная экономика с распадом социалистического лагеря
и СССР продемонстрировала свою неконкурентоспособность и низкую эффективность. Но и либерализм со своей экономикой свободного рынка, по нашему
мнению, празднует Пиррову победу. Это две крайности, которые сами по себе в
чистом виде приводят к катастрофическим результатам. Кризис мирового капитализма вновь, как и в начале века, вышел на авансцену истории.
Кризис мировоззрений и науки связан с исчерпанием потенциала мировоззренческой парадигмы, базирующейся на западной философии и религиозном опыте, в основе которых два стратегических стержня – рационализм
и индивидуализм. Этот “черный тюльпан” цивилизационного кризиса, их “подарок” человечеству.
Кризис религиозного сознания, связанный с непрекращающимися катаклизмами, в результате которых человек гибнет, ожесточается,
утрачивает социальные связи и перестает кому-либо верить. Его душа опустошена, и он по природному зову своему возвращается к простейшим социальным
связям. На этой почве легко расцветают религиозные и политические шарлатаны и тоталитарные монстры. Люди ищут не Любовь, а носителя добра с кулаками или прямо поклоняются злу.
И, наконец, климакс искусства и духовное оскудение человека.
Мы специально выбрали термин не кризис, а климакс, и это связано с особенностями процессов, происходящих в искусстве. Климакс (по-гречески, klimax –
лестница) трактуется как период, с которого начинается процесс угасания тех
или иных функций на фоне исторических (возрастных) изменений социального
организма. Искусство развивается, не поглощая предыдущие свои произведения, а добавляя к ним новые, т.е. расширяя поле. Именно поэтому искусству,
как уже созданному, кризис в прямом его значении грозить не может. Искусство
(вернее, его произведения) нетленно. Кризис связан с людьми, как с “потребителями” творчества, с их духовностью через невостребованность искусства.
Кризис связан с добавляемыми к историческому полю искусства новыми “угодьями”, которые можно засеять не “злаками”, а “сорняками”, да еще и ядовиты-
18
ми, или же просто со снижением творческой продуктивности и талантливости.
Причем прошлое (история) выбраковывает серость, пошлость, сорняки из искусства, а современность “кормит” человека, предлагая ему весь этот ассортимент.
Искусство XX века смещается в эпицентр человеческой повседневности
(это наша непрофессиональная точка зрения). Но она имеет под собой совершенно реальные основания.
Фольклор, как народное творчество, возникший изнутри в географически
укрепленных человеческих общностях, гармонично и непротиворечиво соседствовал со всеми формами зарождающегося классического искусства, опиравшегося на определенную часть социальной структуры общества, поскольку его
восприятие требовало соответствующего уровня культуры.
Сегодня на перепаханном урбанизацией социальном поле фольклор умирает, поскольку массе извне привносится, так называемая, массовая культура –
своеобразный антифольклор. Массовая культура до предела раскачивает маятник дихотомии: от массы, где личность - ничто, до малой группы, где личность
– все. На почве неудовлетворенности своим, знакомым инициируется стремление к необычному, экзотическому, чужому. А не свое всегда воспринимается
поверхностно, искаженно, по-дилетантски.
Нельзя игнорировать воздействие особенностей XX века на психику человека: войны, концлагеря, репрессии и политический сыск, непрекращающаяся
волна кризисных ситуаций практически по всем направлениям человеческой
деятельности. Это своеобразная трагедия личности, которая многократно ставится перед необходимостью нравственного выбора (для отдельного человека
это судьбоносный выбор, цена которому жизнь, – но какая?!).
Искусство, как и наука, не смогло противостоять мощнейшему течению
XX века, вовлекшему его в индустрию удовольствий и превратившего его в некий коммерчески – духовный “бекон”, улавливающий вкус покупателя: острые
ощущения, иллюзии, галлюцинации и т.п.
Иначе говоря, этот процесс климакса можно представить себе не просто
в образе пигмея на плечах титана, а пигмея, инфицированного, способного вызвать пандемию культурного СПИДа.
Как мы и предполагали вначале, портрет XX века у нас получился весьма
мрачный, явно пессимистический. Но, как говорит народная мудрость (если я не
19
ошибаюсь – “армянское радио”), пессимист – это хорошо информированный
оптимист. Наш пессимизм связан не только с внушительным перечнем негативных тенденций и процессов, но не в меньшей степени с главной бедой – непониманием всей опасности, которая делает процесс безальтернативным.
Опять и опять мы не устаем повторять, что все проблемы как индивидуального, так и коллективного характера кроются в человеческой природе. “Сама
жизнь, - пишет А. Яковлев, - ставит нас перед проблемой поистине ключевой в
этой завершающей части столетия. Вопрос стоит очень жестко: сумеет ли общество проснуться раньше, чем концентрация взрывоопасных проблем достигнет
критической массы? Думаю, даже уверен: это проблема глобальная”. (7)
На Западе любят говорить по этому поводу о вызове, о том, что общество
должно ответить на вызов. Мы в корне не согласны с такой формулировкой взаимоотношений. Вызывают на дуэль, на противоборство, а нам как раз надо кончать воевать с природой. Это не вызов, а скорее Зов, который, не дойдя до
наших сердец и сознания, может превратиться в набат.
Сейчас самое время задуматься над тем, с какими мыслями и чувствами
мы откроем двери в новое тысячелетие, сумеем ли разбудить в человеке Человека.
И в завершение, еще одно “уникальное достижение” XX века, породившего такое явление, как “гуманитарная война” и “гуманитарная агрессия”. Провоцируется гуманитарная катастрофа локального масштаба, позволяющая под
“красивыми” лозунгами применять политику двойных стандартов и прямого военного вмешательства (достаточно вспомнить Югославию).
20
II. Архитектура мирового политического пространства.
Предварительно следует сказать несколько слов о потенциале жизненного пространства человечества. Поверхность Земли составляет порядка 510,6 млн.
кв. км.,
из которых суша занимает только 149,1 млн. кв. км., или 29,2 %. Если из
этой величины вычесть покрытые ледниками территории Антарктиды и Гренландии, то останется всего 134 млн. кв. км. жизненного пространства человека.
Это пространство полностью охвачено границами национальных государств, число которых на планете по состоянию на 1998 г. составляло 217. Границы, как сеть морщин на лице планеты, постоянно меняют свой рисунок, отражая последствия постоянно продолжающихся политических процессов.
При всей напряженности демографической ситуации в мире и резко выраженном процессе урбанизации под пахотными землями и урбанизированными территориями занято немногим более 10% суши.
Однако природный потенциал неравномерно распределен и на этой территории, создавая тем самым неравные, разнообразные условия для формирования этносов, наций и государств. В силу этого топологическое поле национальных государств очень неоднородно.
2.1. Поле национальных государств.
Для оценки этого поля мы выбрали пять геостратегических параметров
(ij, i=1,……217; j=1,…5), которые, по нашему мнению, способны охарактеризовать его основные потенции и напряжения. Это естественный (природный)
потенциал, оцениваемый размером жизненного пространства и вмещающим им
населением. С другой стороны – искусственный, или цивилизационный потенциал, характеризуемый уровнем производства и потребления энергоресурсов, а
также создаваемого ВВП.
Если из всех стран Мира выбрать только те, для которых хотя бы по одному их указанных параметров доля в мировом объеме равна или превышает
один процент (ij >= 1%), то мы получим 41 государство (см. таблицу № 5).
21
Табл. № 5
Перечень стран мира, для которых,
по крайней мере, один параметр потенциала превышает 1%.*
%
№
п\п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
Страны мира
США
Индия
Китай
Россия
Австралия
Бразилия
Великобритания
Германия
Иран
Канада
Мексика
Франция
Япония
Индонезия
Италия
Алжир
Аргентина
Испания
Корея, Республика
Нигерия
Польша
Саудовская Аравия
ЮАР
Венесуэла
Вьетнам
Гренландия
Египет
Заир
Казахстан
Кувейт
Ливия
Монголия
Нидерланды
Норвегия
ОАЭ
Судан
Таиланд
Турция
Украина
Филиппины
Швейцария
ИТОГО:
Территория
Население
ВВП
Производство энергоресурсов
Потребление энергоресурсов
6,98
2,45
7,16
12,74
5,74
6,34
0,18
0,27
1,23
7,44
1,46
0,41
0,28
1,42
0,22
1,78
2,09
0,38
0,07
0,69
0,23
1,67
0,91
0,68
0,25
1,62
0,75
1,75
2,03
0,01
1,31
1,17
0,03
0,26
0,06
1,86
0,38
0,58
0,45
0,22
0,03
4,63
16,36
21,15
2,60
0,32
2,84
1,03
1,44
1,13
0,52
1,59
1,02
2,20
3,40
1,00
0,49
0,61
0,69
0,79
1,96
0,68
0,32
0,73
0,38
1,29
0,00
1,02
0,77
0,29
0,03
0,09
0,04
0,27
0,08
0,03
0,49
1,03
1,09
0,91
1,20
0,12
25,68
1,15
2,38
1,29
1,24
2,39
3,90
7,67
0,29
2,00
0,88
5,45
18,09
0,70
3,87
0,15
0,99
1,98
1,61
0,23
0,42
0,44
0,47
0,27
0,07
0,00
0,21
0,02
0,06
0,09
0,15
0,00
1,40
0,52
0,14
0,02
0,59
0,58
0,12
0,26
1,08
19,88
2,53
10,06
12,30
2,12
0,76
2,96
1,63
2,63
4,03
2,30
1,35
1,08
2,17
0,35
1,39
0,78
0,32
0,24
1,13
1,10
5,37
1,37
2,31
0,17
0,00
0,70
0,02
0,89
1,32
0,87
0,02
0,83
2,10
1,60
0,00
0,24
0,22
0,97
0,07
0,11
25,26
3,71
9,96
8,13
1,17
1,70
2,51
3,72
1,05
2,59
1,57
2,50
5,14
1,30
1,92
0,38
0,64
1,01
1,50
0,40
1,11
0,91
1,04
0,79
0,19
0,00
0,38
0,13
0,76
0,17
0,14
0,03
0,92
0,25
0,33
0,08
0,88
0,60
1,91
0,34
0,26
75,58
76,66
88,87
90,29
87,38
22
*Примечание: Размеры территорий государств приведены по данным кн.: Страны мира. Краткий политико-экономический справочник. – 1996 г. –566 стр.
Численность населения государств и объемы производимого ими ВВП приведены по данным
отчета: Россия в меняющемся мире. М.: Институт экономического анализа, 1997 г. Численность
населения государств дана как оценка статистических данных на середину 1995 г. Данные по
объемам ВВП государств приведены по текущему обменному курсу за 1995 г.
Производство и потребление энергетических ресурсов приведены за 1995 г. по данным табл. 3 и
4 годового отчета: Energy Statistics Yearbook, 1995. N.Y.: United Nations, 1997 year.
Эти страны, представляя 18,9% от общего количества государств Мира,
занимают 75,6%, территории, имеют 76,7% населения и производят 88,9 % мирового ВВП и 90,3% энергоресурсов, из которых 87,4% потребляют сами. Таким
образом, можно утверждать, что эта часть государств располагает подавляющей
частью геостратегических ресурсов, а следовательно представляет наиболее активную историческую силу.
Но и в этом уменьшенном более чем в пять раз поле национальных государств неоднородность остается весьма значительной. Так, если его рассмотреть
по отдельным геостратегическим параметрам, то мы получим нижеприведенную картину, еще более чем на половину, уменьшающую наше вторичное поле.
Табл. № 6
Терри- Насе- Производ- Производство
Потребление
тория ление ство ВВП энергоресурсов энергоресурсов
Количество стран,
доля которых в мировом объеме по соответствующему
параметру равна или
превышает 1 %.
19
19
16
22
20
Сделаем следующий шаг и рассмотрим страны по количеству параметров, превышающих заданный нами барьер. Они структурируются следующим
образом.
Количество стран, для которых:
a) все пять параметров превышают 1 %
- 4;
b) четыре параметра превышают 1 %
- 10;
c) три параметра превышают 1 %
- 2;
d) два параметра превышают 1 %
- 6.
Продолжая этот экскурс далее, мы можем убедиться в том, что распределение стран по геостратегическим параметрам имеет некоторую закономер-
23
ность: несколько явно выраженных лидеров, затем – второй эшелон, небольшая
группа стран, резко отстающая от лидеров, но и серьезно опережающая всех
остальных. Если мы обратимся к статистике, то мы получим следующую картину по отдельным параметрам:
Табл. № 7
Геостратегический
параметр
1. Жизненное пространство
Лидеры
2 – й эшелон
Россия
Канада, Китай, США, Бразилия, Австралия.
2. Население
Китай, Индия.
3. Производство
ВВП
США, Япония.
США, Индонезия, Бразилия,
Россия, Япония.
Германия, Франция, Великобритания, Италия.
4. Производство
энергоресурсов
США, Россия, Китай.
Саудовская Аравия, Великобритания, Иран, Индия
5. Потребление
энергоресурсов
США
Китай, Россия, Япония, Германия.
На основании вышесказанных доводов мы можем провести еще один акт
сепарации, чтобы выделить основную группу государств, которые либо являются лидерами исторического процесса, либо обладают потенциалом стать таковыми. Для этого мы сделаем выборку стран, введя предварительно к пяти уже
названным геостратегическим параметрам еще два – военный потенциал и технологический уровень (j=1…7), для которых хотя бы один из параметров по
уровню попадает в первую десятку (i <= 10 для отсортированного в порядке
убывания по соответствующему параметру поля национальных государств). Таких государств оказалось 24. Однако 10 из них имеют всего по одному фиксируемому в десятке параметров, а еще у трех государств таких фиксируемых параметров только по два.
Отобрав по данному принципу первые десять стран, мы получили картину, отраженную в таблице № 8.
24
Табл. № 8
Геостратегические параметры первых десяти стран Мира.
Страны мира
Общий
рейтинг
1
2
США
Китай
Россия
I
II
III
Индия
Япония
Германия
Великобритания
Канада
Франция
Бразилия
IV
V
VI
VII
VIII
IX
X
Итого от Мира в
целом
Жизненное
Человеческий
Производство Потребление Воен- ТехноЦивилизапространство
потенциал
ВВП
энергоэнергоный
логи- ционная принад(территория)
(население)
ресурсов
ресурсов
потен- ческий лежность (культура)
доля место доля место доля место доля место доля место циал потенциал
3
6,98
4
4
5
4,63
6
3
7
25,68
8
1
9
19,88
10
1
11
25,26
12
1
13
1
14
1
15
Западная
7,16
3
21,16
1
2,38
8
10,06
3
9,96
2
3
5
12,74
1
2,6
6
1,29
-
12,3
2
8,13
3
2
3
2,45
1
16,36
2
1,15
-
2,53
8
3,71
6
5
8
0,28
-
2,2
7
18,09
2
1,08
-
5,14
4
-
2
0,27
-
1,44
9
7,67
3
1,63
-
3,72
5
8
4
0,18
-
1,03
-
3,9
5
2,96
6
2,51
8
6
7
7,44
2
0,52
-
2
9
4,03
5
2,59
7
-
9
0,41
-
1,02
-
5,45
4
1,35
-
2,5
9
4
6
6,34
5
2,84
5
2,39
7
0,76
-
1,7
-
-
-
Конфуцианская
Православная
Исламская
Индуистская
Синтоистская
Западная
Западная
Западная
Западная
Латиноамериканская
31,51
x
51,2
x
68,71
x
44,28
x
57,09
x
x
x
Примечание: 1. В графах 4, 6, 8,10, 12 место страны в Мире дано по статистическим данным.
2. В графах 13, 14 место страны в Мире дано по экспертным оценкам.
3. В графах 3, 5, 7, 9, 11 доля показана в % от Мира в целом.
4. Прочерк в графе стоит в тех случаях, когда место страны в Мире находится за пределами первых десяти стран.
25
2.2. Цивилизационное поле.
История все больше выдвигает на авансцену своих современных процессов цивилизационный (культурный) фактор. Причем эта актуальность делается
публичной, поскольку размножается устами словоохотливых политиков. Из тиши кабинетов ученых фундаментальная проблема мировых культур вышла “в
свет” и с легкой руки американца С. Хантингтона превратилась в политический
жупел XXI века – войну цивилизаций.
Фундаментальность цивилизационной идентификации весьма существенна, поскольку связана и базируется на всем объеме исторической памяти.
Не случайно и то, что большинство цивилизаций мира в свое название полностью включает свою доминирующую религию. Исключение составляет Западная цивилизация, которая по существу после Реформации в определенной мере
отказалась от Бога и передала его “функции” “всемогущей науке и техническому прогрессу”. В свою очередь, агрессивные колонизации и миссионерство в
Америке и Африке создали такой культурный “коктейль”, который идентифицировать кроме как по континенту не возможно. Единственно что можно, только определенно утверждать, что эти культуры в большинстве своем дрейфуют в
сторону Запада.
Это определение потребовалось нам для того, чтобы показать, что геополитическая сеть национальных государств накладывается на ранее и более
крупное поле культур. Следует обратить внимание и на такую особенность. В
отличие от национальных государств, имеющих четко очерченные и охраняемые границы, культуры таких границ не имеют. Границы культур размыты. Но
вряд ли можно найти хоть одно государство с монокультурой и населением, исповедующим одну религию. Поэтому цивилизационные ареалы условно фиксируются по доминирующей культуре.
Попробуем охарактеризовать это поле. В первую очередь, обратимся к составу
цивилизаций и их названий. Следует сказать, что поскольку в этом вопросе нет
однозначности, мы исходим из своего варианта и перечня цивилизаций и их
названий (см. таблицу № 9).
С другой стороны нас, безусловно, интересует потенциал каждой культуры и ее географическое расположение. Мы сочли целесообразным параметры
цивилизационного потенциала принять в структуре аналогичными ранее приве-
26
денным параметрам национальных государств, а географическое расположение
показать на карте–схеме (схема № 1)
27
Табл. № 9
Основные параметры цивилизационного потенциала.
Население
Площадь
ВВП
№ Культурная, цивилизационная,
(млн. чел.)
(млн. кв. км.) (млрд. долл.)
п./ религиозная принадлежность Человеческий Жизненное экономический
п.
потенциал
пространство
потенциал
Конфуцианство
в т.ч. доля к Миру в целом в %
2
Ислам
в т.ч. доля к Миру в целом в %
3
Индуизм
в т.ч. доля к Миру в целом в %
4
Западная
в т.ч. доля к Миру в целом в %
5
Латино-американская
в т.ч. доля к Миру в целом в %
6
Африканская
в т.ч. доля к Миру в целом в %
7
Буддизм
в т.ч. доля к Миру в целом в %
8
Православие
в т.ч. доля к Миру в целом в %
9
Синтоизм
в т.ч. доля к Миру в целом в %
10
Иудаизм
в т.ч. доля к Миру в целом в %
Итого
в т.ч. доля к Миру в целом в %
1
Мир в целом
1203
21,1
1100,2
19,4
951,1
16,7
850,5
14,9
455,3
8,0
308,4
5,4
306,7
5,4
283,5
5,0
125,5
2,2
5,6
0,1
5589,8
98,2
9,6
7,2
30,7
22,9
3,4
2,5
35,7
26,6
19,1
14,3
10,7
8,0
3,9
2,9
18,7
13,9
0,4
0,3
0,014
132,2
98,5
671,1
2,4
1252,4
4,4
332,5
1,2
17110,9
60,6
1586,1
5,6
205,1
0,7
1115,5
3,9
587,6
2,1
5110,5
18,1
87,2
0,3
28058,9
99,3
5688,98
134,1
28243,4
Количество
государств
В расчете на одного
человека
ВВП
Территория
(долл./год)
(кв. км.)
1
558
0,008
46
1138
0,028
3
350
0,004
38
20119
0,042
23
3484
0,042
23
665
0,035
11
3637
0,013
14
2073
0,066
1
40721
0,003
1
15571
0,003
161
0,77
5020
0,024
208
4964
0,024
28
Карта – схема № 1
29
2.3. Международные структуры.
С середины XIX века и до начала первой мировой войны было создано
около 500 постоянных международных организаций. Отражением объективно
развивающихся глобальных связей стало возникновение в числе первых Международного союза электросвязи, Международного союза железнодо-рожного
транспорта, Всемирного почтового союза. В 1919 г. была создана Лига Наций.
Реализация указанной объективной потребности развивающегося мира
шла методом проб и ошибок в борьбе с утрачивающими силу, но еще достаточно могущественными консервативными механизмами краткосрочных коалиций
и альянсов. Вторая Мировая война по существу разрушила возводимую конструкцию международных институтов, похоронив одновременно старые механизмы. Тем самым была расчищена мировая площадка, на которой с учетом
“набитых шишек” можно было начинать новое строительство.
Архитектура международных коммуникаций с точки зрения своей организационной структуры имеет ряд характерных особенностей. Во-первых, уровень межгосударственных связей в соответствии с их масштабом и целями характеризуется двумя четко выраженными градациями – всемирной и региональной. Во-вторых, уровень интернационализации производственных и торговых
трансакций порождает надгосударственные, неправительственные ТНК. Втретьих, продуктом глобализации общения становится мировая коммуникационная сеть (первое “чудо” XX века). В-четвертых, сформировалось уникальное
всеохватывающее пространство – глобальный финансовый рынок (второе “чудо” XX века).
Вся эта громадная, многослойная и суперсложная конструкция возвышается над полем национальных государств, “отсасывая” на себя всё большую
роль в военно-политических, социально-экономических и культурных отражениях мира. Надгосударственные конструкции приводят к эрозии государственные суверенитеты, они отражают объективные потребности возрастающей тесноты и глубины общения, служат сдерживающим и координирующим механизмом. Но с другой стороны, не предполагая равного партнерства, они поднимают
шкалу изощренности опосредованного влияния сильных мира сего на принципиально новую высоту.
30
Безусловно, наиболее мощной и всесторонней международной организацией является Организация Объединенных Наций (ООН), под эгидой которой
функционируют 16 специализированных и две автономны организаций. Кроме
того, заметную роль в международных делах играют Совещание “Большой
восьмерки”, Парижский и Лондонский клубы.
Вряд ли будет уместным характеризовать в тексте все международные и
региональные организации. Краткую аннотацию их читатель может посмотреть
в Приложении №1. Однако для оценки основных параметров и масштаба ряда
наиболее крупных и активных региональных организаций мы приводим нижеследующую таблицу.
Табл. № 10
Совокупный потенциал стран-участниц
региональных международных организаций.
№
Территория
п/п
Организации
A
B
Население
млн.
кв. км.
C
%
к миру
D
млн. чел.
ВВП
E
%
к миру
F
млрд.
дол.
G
%
к миру
H
1
НАТО
22,8
17,1
706,0
12,4
15659
55,5
2
АТЭС
43,7
32,6
2168,0
38,1
15806
56,0
3
АСЕАН
3,4
2,53
417,4
7,34
630
2,23
4
НАФТА
21,3
15,9
383,1
6,7
8069,4
28,6
5
ЕС
3,2
2,4
372,1
6,5
8173
28,9
6
Исламская
конференция
7,5
5,6
759,1
13,3
742
2,6
В XX веке произошла смена механизма разделения Мира. Транснациональные империи в результате конкурентной борьбы и национальноосвободительного движения рассыпались на множество составляющих, “цементировать” которые начали новые механизмы. Первыми из них стали транснациональные компании, представленные своими филиалами во многих странах мира. По данным А. И. Неклессы сегодня в мире число подобных корпораций
превысило 53 тысячи, а численность их дочерних филиалов – 450 тысяч.
Существенным продуктом глобализации, как мы отмечали выше, является мировая коммуникационная сеть. На этой основе стало возможным выстраивание системы глобального управления всеми направлениями человеческой де-
31
ятельности. Как и все иные изобретения человека, эта сеть несет человеку и
добро, и зло, причем что из них больше сказать пока трудно, поскольку новые
вызовы выросшие на этой почве еще до конца не осознаны.
В частности, одним из продуктов этой сети стал мировой финансовый
рынок. Глубокую и одновременно лаконичную характеристику дает ему
А. И. Неклесса: “И еще одно более чем актуальное пространство, где «никогда
не заходит солнце», сложилось к концу столетия. Это - глобальный финансовый
рынок, темпы роста которого сейчас в несколько раз превышают скорость увеличения мировой торговли и дивергенции производства (чьи нужды международные финансовые трансакции вроде бы призваны обслуживать). Пространство, где интенсивно развиваются собственные высокие технологии, разработке
которых человеческий гений, кажется, отдает в последние десятилетия гораздо
больше умов, усилий и энергии, нежели другим видам интеллектуального творчества”. (45)
2.4. Попытка классификации.
Рассмотрев в общем плане всю конструкцию мирового пространства от
основания до вершины, вновь возвратимся к ее фундаменту – полю национальных государств. Хотя энтропийные процессы надгосударственного порядка
размывают это поле, ослабляя его структуру за счет нарастающей асимметрии
функций между этажами мировой архитектуры, национальное государство все
еще остается основным субъектом истории.
В этой связи принципиальный интерес представляет типизация характеристик их функциональных ролей в общей системе и возможности на этой основе более глубокого анализа тенденций мирового развития. Речь идет, в частности, о том, чтобы выделить группы, типы стран, которые представляют основной источник динамики для политических, да и для всех иных исторических
процессов.
Определенная классификация заявляется авторами публикаций, но мало
кто из них пытается в какой-то мере ее в более или менее упорядоченном виде
изложить. Мы предпринимаем такую попытку, оговаривая сразу, что не претендуем на полноту и завершенность. Это конструкт, как объект, даст возможность
дискуссии.
32
Итак, в сферу классификации и определения мы включаем такие термины, как “сверхдержава”, “мировая держава”, “развитая страна”, “центры роста”,
“геостратегические страны” и “пассионарные государства”.
Сверхдержава должна являться явным лидером с глобально превосходящим экономическим, научно-техническим и военно-политическим уровнем.
Она должна обладать достаточным потенциалом жизненного пространства,
населения и энергетических ресурсов, обеспечивающим возможность автономного функционирования экономики в достаточно продолжительном режиме
экстремальных условий. Ей присуща доминирующая и за собственными границами культура (или способная к этому потенциально). Сверхдержава контролирует и/или имеет значительный вес в основных международных институтах,
принимает существенное (если не более) участие в формировании мировых финансовых и информационных ресурсов. Сверхдержава по существу представляет собой империю Нового времени, построенную на принципиально отличных
от традиционных империй началах и механизмах.
Мировая держава характеризуется глобальным лидерством по природному и человеческому потенциалу, а также по некоторым другим геостратегическим параметрам, позволяющим в потенции реализовать программу сверхдержавы. Она, как правило, является крупным региональным лидером, оказывающим определенное глобальное влияние и имеющим заметный авторитет в
Мире. Мировая держава обладает сдерживающей военной мощью и паритетным
разрушительным потенциалом; может реализовывать как активную, так и пассивную международную политику; является носителем самобытной культуры.
Региональная держава выделяется лидерством, базирующимся на авторитете или/и силе в ближайшем геополитическом и культурном окружении.
Масштабы ареала влияния коррелируют, как правило, с уровнем ее геостратегических параметров и культурным доминированием.
Развитые страны отличаются современным уровнем производства, эффективными технологиями. Модернизированная экономика этих стран обеспечивает достаточно высокий уровень душевых доходов и активное участие в
международной интеграции.
К центрам роста относятся страны, успешно реализующие программы
модернизации, как правило, с учетом своих национальных и региональных особенностей и демонстрирующие высокие темпы роста.
33
Геостратегические страны обычно свою роль и значение приобретают
благодаря не своему собственному потенциалу и мотивации, а географическому
положению. Это, как правило, места столкновений или пересечения разнонаправленных интересов других стран, такие места, в которых возникает опасность уязвимости или изменения ориентации. Геостратегическое положение
этих стран можно использовать либо как плацдарм давления в регионе, либо как
инструмент блокады, либо в качестве катализатора тех или иных политических
процессов.
Пассионарные государства – это страны, ведущие активную международную политику. Их интересы не замыкаются в рамках национальных границ,
а мотивация экспансивна. Они обладают волей и властью для внешнего влияния, способностью не только идти в кильватере политики более сильного партнера, но заявлять и проводить собственные решения и позиции.
Теперь поставим перед собой задачу проверки идентичности этой классификации на примере конкретных стран. Высшая, имперская ступень принадлежит сверхдержавам. Анализ геостратегических параметров, которые были
приведены ранее, позволяет совершенно однозначно делать вывод, что в настоящее время в Мире существует единственное государство, идентичное данному
классу – это Соединенные Штаты Америки. Совсем в недавнем прошлом их
было две – США и СССР. После распада СССР США еще более укрепили свою
глобальную гегемонию и активно перекраивают векторное пространство геополитики под модель однополюсного Мира. Однако, хотя эти усилия безусловно
имеют смысл и значение для стратегических интересов США, их “одиночество”
будет непродолжительным. На геополитическом горизонте уже всходит Китай,
а за ним начнет подниматься Россия. Это будут сверхдержавы XXI века, и мир
станет все-таки многополюсным, а значит более безопасным.
Из прогнозов ЦРУ, которое трудно заподозрить в любви к Китаю, следует, что в ближайшие два десятилетия среди крупнейших экономик мира пять
будут азиатскими, а возглавит этот список Китай. Премьер Сингапура Ли Куан
Ю оценил, в частности, развитие Китая таким образом: “Размеры изменения
Китаем расстановки сил таковы, что миру понадобится от 30 до 40 лет, что бы
восстановить потерянный баланс. На международную сцену выходит еще один
игрок. Выходит величайший игрок в истории человечества”. Более того, если
сегодня кроме Японии нет чистого примера альтернативы западному “либе-
34
ральному рынку демократии” по принципу – модернизация без вестернизации,
то Китай своим примером превратит прецедент в конкуренто-способную мировую тенденцию. Тем более, что это будет опыт в рамках двух мировых культур.
Кроме того, потенциальными возможностями стать сверхдержавами
имеют такие государства, как Индия, Канада, Бразилия. Однако, Канаде никогда
не удастся подняться на эту ступень, поскольку у нее нет географополитической периферии. Она не может стать даже региональной – нет области
возможного влияния. Со всех сторон она граничит с более могущественными
конкурентами.
Столь же очевидно, что и Япония, несмотря на огромный экономический
потенциал, никогда не достигнет статуса сверхдержавы из-за своей зависимости
от импорта сырьевых и энергетических ресурсов и дефицита жизненного пространства.
Почти тот же набор факторов говорит против Германии, Великобритании
и Франции.
Уровню мировых держав полностью соответствуют в настоящее время
три страны: Китай, Россия и Индия. Во втором эшелоне на подходе находятся
Канада и Бразилия. Есть и другие резервы.
С категорией развитых стран дело обстоит просто – они у всех на слуху.
Это в основном, кроме Японии, европейские страны: Германия, Франция, Великобритания, Италия и т.д.
Региональные державы – категория не очень четкая и, как правило, относится в виде дополнительного определения к мировым державам и развитым
странам. Тем более, что это определение зависит от выбираемого радиуса влияния и интересов той страны, которая делает подобное утверждение.
Центры роста – это достаточно интересное явление, характерной особенностью которого является отклонение от классических западных форм модернизации, демонстрация, если можно так сказать, нетрадиционных моделей развития. В Юго-Восточной Азии – это четверка “восточно-азиатских тигров” (Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур) и так называемые индустриальные
страны: Малайзия, Таиланд, Индонезия, Филиппины. В Юго-восточном Средиземноморье – Турция, Кипр, Иордания.
В этой категории стран обращает на себя внимание одна особенность.
Почти без исключения – это страны с ограниченными природными ресурсами.
35
Такое явление можно рассматривать как формирующийся источник дополнительного напряжения: потенциал сил будет расти за счет дифференциации по
принципу – на одном полюсе условия роста, на другом – ресурсы.
Геостратегические страны – категория (класс) многоцелевой ориентации.
С одной стороны, это может быть стратегический плацдарм, обеспечивающий
усилия либо сдерживания, либо, наоборот, давления, агрессии. Например, Югославия, Южная Корея, Тайвань. С другой стороны, могут быть варианты так
называемого эффекта замка. Яркой иллюстрацией такой ситуации и государств
служат Турция (проливы Босфор и Дарданеллы), Египет (Суэцкий канал), Панама (Панамский канал).
С третьей стороны, это страны, которые еще называют горячими точками. Это, в первую очередь, Афганистан, Таджикистан, Курдский анклав на территории Турции, Ирака и Ирана. И, наконец, с четвертой стороны, это определение, которое дает та или иная страна другим через призму приоритетов своей
собственной политики. Так, например, США с этих позиций на пост советском
пространстве называет геостратегическими Украину, Азербайджан и Узбекистан.
Возник и совершенно новый прецедент, когда ряд стран группируются
таким образом, что их территориальная диспозиция делает всю группировку явно геостратегической. Делается это совершенно очевидно для того, чтобы подороже продать всю цепочку, даже в ущерб соседям (возможно, эта процедура даже доставляет удовольствие). В данном случае имеется ввиду совсем свежий
союз (1997 г.) Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, к которому в 1999
г. на юбилейном саммите НАТО в Вашингтоне (обратите внимание, где и когда)
присоединился Узбекистан. Союз по первым буквам стран-участниц назван
ГУУАМ. Как сказал Г. Алиев, эта цепочка стран обеспечивает стержень
евразийского транспортного коридора, иначе говоря, нефтегазовый путь, как
аналог древнего шелкового пути.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что вся эта сложная архитектура
человеческого мирового пространства постоянно испытывается на прочность.
Возникают все новые конфликты, все более серьезные кризисные ситуации, в
том числе и глобального характера. В этой связи серьезная опасность кроется в
том, что мир не умеет эффективно противостоять глобальным угрозам. Коллективный опыт, наработанный в этой области, в большей степени имеет негатив-
36
ный характер. Достаточно вспомнить усилия ООН и полученный результат в
рамках таких программно-глобальных инициатив как “Новый международный
экономический порядок” – в 70-х годах, “Международная экономическая безопасность” – в 80-х, “Концепция устойчивого развития” – в 90-х. Хотелось бы
надеяться, что пресс цивилизационного кризиса станет достаточным “стимулом” для нахождения требуемых механизмов.
37
Все труды человека – для рта его
а душа его не насыщается.
Екклесиаст.
III. Хроническая болезнь мирового господства.
После неожиданно успешной нейтрализации своего восточного оппонента в возникшем вакууме силы (действие – противодействие), как-то иначе обозначилась конфигурация главного героя - Соединенных Штатов Америки.
Претензии на глобальное лидерство, о котором так много говорилось,
превратились в реальность, подкрепленную могуществом единственной сверх
державы. Этому есть соответствующие объяснения. США, являясь признанным
лидером Запада, выдержали бремя и выиграли тихую войну великого противостояния. Это стало возможным, поскольку США обладают самым мощным экономическим и военным потенциалом, прямо или косвенно контролируют большинство международных институтов, оказывают серьезное влияние на многие
государства и регионы Мира, задают вектор движения во многих значимых областях науки и техники. Стремление к стратегическому лидерству хорошо приживается на амбициозных национальных чувствах американцев, исторически
всегда считающих США “особой” страной.
Поистине, провидение бережет
пьяниц, дураков и американцев.
Бисмарк.
3.1. Американский век.
В современной истории мировая власть базируется на пяти “китах”: военной силе, определяемой потенциалом и глобальными возможностями развертывания и контроля; экономическом потенциале, как движущей силе мирового
развития; уровне технологий, обеспечивающем абсолютное лидерство в передовых областях науки и техники и доминирование в создаваемых международных
институтах, союзах и коалициях, носящих наднациональный характер, и, нако-
38
нец, культуре, обладающей притягательной силой и порождающей стремление к
подражанию.
Совокупность этих факторов позволяет оценивать государство, как сверх
державу, и говорить о ее системообразующей роли в формировании того или
иного миропорядка. По всем этим параметрам США в настоящий момент не
имеют себе равных. Проиллюстрируем кратко каждую из приведенных позиций.
1. Военное превосходство. На долю США приходится примерно одна
треть мировых военных расходов. На это тратится 4% ВВП (ближайшие союзники расходуют соответственно от своего ВВП: Франция и Англия - по 3,1%,
Германия – 1,7%). США стоят во главе системы военно-политических союзов,
доля которых в мировых военных расходах превышает 60%. Америка имеет
глобальную сеть военных баз, флотов, систему спутников и ПРО, обеспечивающих глобальные возможности развертывания и защиты. Кроме того, США
финансируют свыше 60% всех НИОКР военного назначения.
С позиций единственной сверх державы США принимают ответственность за безопасность и объявляют себя гарантом стабильности в Мире. Выдвигая эти лозунги на щите НАТО, США практически девальвируют функции
ООН.
Определенный интерес представляет сопоставление военного потенциала
НАТО, как самого крупного военно-политического союза, со вторым по военной мощи государством – Россией, тем более, что сам союз возник как ответ на
вызов СССР (см. таблицу). При этом доля США по основным типам военной
техники в потенциале НАТО составляет примерно одну третью часть.
1989 г.
Военная техника
НАТО
в Европе
Танки
Боевые самолеты
Артиллерия
1999 г.
СССР
НАТО*
в Европе
Россия
25 000
41 000
14 000
9 000**
5 900
6 000
6 500
1 600
20 000
50 000
14 000
4 500
*- Без Польши, Венгрии, Чехии.
** - В сухопутных войсках (только типа Т-90, Т-80, Т-72).
Данные приведены по газете Московский комсомолец, №53 от 23. 03. 99 г.
39
Более подробно уровень военных потенциалов НАТО и ОВД на последние годы их противостояния представлен в следующей таблице.
по состоянию на 1 июня 1988 г.
Виды
военной техники
НАТО в Европе
Всего
в т.ч. США
единиц
Боевые самолеты
фронтовой авиалинии
Боевые вертолеты
Пусковые установки
тактических ракет
Танки
Реактивные системы
залпового огня
Подводные лодки
(кроме ПЛ со стратегическими баллистическими ракетами)
Крупные надводные
корабли
ОВД в Европе
Всего
в%
в т.ч. СССР
единиц
в%
7 130
1 960
27,5
7 876
5 955
75,6
5 270
2 130
41,4
2 785
2 200
79,0
136
36
26,5
1 608
12 21
75,9
30 690
69 80
22,7
5 9470
41 580
69,9
57 060
3520
6,2
71 560
50 275
70,3
200
57
28,5
228
220
96,5
499
173
34,7
102
101
99,0
“Варшавский договор и НАТО: соотношение сил в Европе”, АПН, М.: 1989 г.
Проекция силы для США – глобальный охват, делающий необходимым
такие элементы военного могущества, как тотальное слежение со спутников,
электронная насыщенность вооруженных сил, электронная разведка по всем
азимутам плюс 12 авианосных групп и новое поколение авиационной техники;
короче, все то, что в американской специальной литературе называют "SR + 4С"
(слежение, разведка плюс командование, контроль, оценка, компьютеризация).
По рангу военного могущества США поднялись на огромную высоту и свой военный рост отнюдь не связывают только с участием в Североатлантическом союзе. (45, с.4)
2. Экономика США обеспечивает самый большой внутренний валовой
продукт в Мире (четвертую часть мирового ВВП). Уже более восьми лет в
стране наблюдается устойчивый экономический рост, в 1988 г. произведенный
ВВП оценивался в 8,5 трлн. долларов. Впервые за 25 лет безработица опусти-
40
лась ниже 5%, а инфляция впервые за 30 лет опустилась до 1,6%. Преодолен
бюджетный дефицит, и в 1998 году бюджет исполнен с профицитом более, чем
700 млрд. долларов. По данным К. Вальтуха (55, с.123), в США население в той
или иной форме является соучастником коллективного капитала. Порядка 70%
работников создают прибавочной стоимости меньше, чем получают из общественных фондов, и, таким образом, являются частичными иждивенцами наиболее квалифицированной части общества.
Экономика за последние годы претерпела принципиальные изменения и модернизацию. США продолжают углублять и расширять свое лидерство
в использовании новейших технологий. Упор делается на гибкое, диверсифицированное и мелкосерийное производство; на шесть основных типов техники:
роботы, станки с ЧПУ, гибкие автоматизированные системы автоматического
проектирования, ЭВМ и обрабатывающие центры. Растет уровень наукоемких
производств. Сохраняется значительное преимущество в области информационных технологий, имеющих ключевое значение в развитии экономики. Быстро
развивается информационная инфраструктура. Сегодня в США находится 41%
всех компьютеров мира (на 1000 человек приходится 350 компьютеров). Около
90% всех доходов создается корпоративными экономическими структурами.
Статус мощной экономической державы, отсутствие на ее территории в течение более века военных конфликтов создают своеобразный “оазис”
устойчивости, снижающий риски и привлекающий в него иностранные инвестиции. Самый свежий пример, в период финансового кризиса в ЮгоВосточной Азии с развивающихся рынков в США перетекло более 700 млрд.
долларов.
Военным фактором экономического роста можно назвать долгосрочную сырьевую политику США, которая стабильно и в достаточном количестве обеспечивает производство дешевым сырьем из-за рубежа и позволяет экономить национальные ресурсы. Так, например, энергетическая политика, истоки
которой уходят к временам второй мировой войны, позволила практически заморозить собственную добычу нефти и взять под контроль ее в ряде зарубежных стран. Под жесткий контроль в последнее десятилетие взяты почти все значительные месторождения урана, основные рудные источники цветных и черных металлов, а также химического сырья. При этом США по существу контро-
41
лируют мировые рынки минерального сырья, в чем на собственном опыте сумела убедиться Россия.
У американской экономики есть еще одна характерная черта, серьезно влияющая на уровень ее эффективности, и она кроется в особенностях истории США. Сошлюсь на мнение В.А. Кременюка, который утверждает следующее: “Но какие бы комментарии по поводу источников американского могущества ни делали отдельные политики, никак нельзя пренебречь тем фактом, что
созданная десятилетиями упорных усилий благостная картина “богатой и счастливой” Америки, удаленной от очагов войн и конфликтов двумя океанами и
традициями свободы и демократии, призывающей человечество на цоколе статуи Свободы прийти и утешиться в этом “храме”, сыграла огромную роль в качестве рекламного щита, зазывающего в США свободные капиталы, неудовлетворенную энергию, непризнанные таланты. Столетиями , начиная с XVII в.
плыли в США все, кому по разным причинам надоел или был противопоказан
Старый Свет. Перебирались деньги и технология, рабочие руки и творческие
таланты. Во времена европейских кризисов, будь то наполеоновские или мировые войны, преследования евреев нацистами или погромщиками, аграрное перенаселение или что-то еще, поток эмигрантов в США, везущих туда не только
свои семьи, но и таланты, знания, деньги, разбухал, превращался в громадный
прилив”. (39, с.14)
И завершает эту картину мнение Гэбриела Колко, известного своей
радикальной критикой американской внешней политики, который в свое время
обращал внимание на то, что экономические успехи США объясняются не
столько какими-то особенностями американского экономического гения, сколько уничтожением европейскими державами своей экономики в ходе многочисленных войн, включая две мировые. Этот процесс продолжается и в наши дни,
меняются только доноры. Европу заменяет Азия, Африка, Южная Америка. Как
точно подметил выше цитируемый автор: “Свои самые мощные и продуктивные
мозги они заимствовали из Европы, Индии, Китая.”
Подтверждение этого тезиса мы находим и в высказываниях
З. Бжезинского: “Американские политические институты и свободная рыночная
экономика создали беспрецедентные возможности для амбициозных и не имеющих предрассудков изобретателей по осуществлению личных устремлений,
которое не сковывалось архаичными привилегиями или жесткими социальными
42
иерархическими требованиями. Короче говоря, национальная культура уникальным образом благоприятствовала экономическому росту, привлекая и
быстро ассимилируя наиболее талантливых людей из-за рубежа, она облегчала
экспансию национального могущества”. (38, с. 14)
3. Технологический уровень. Существенной тенденцией американской
экономики является заметное повышение уровня ее наукоемкости. Этому способствует правильно выбранные приоритеты, увеличение расходов на НИОКР.
По опубликованным данным (52), общий объем НИОКР в США составил
2,6% ВВП, это почти половина от аналогичных расходов всех развитых стран
мира. Меняется структура НИОКР, их привязанность к перспективным наукоемким отраслям. Например, за период 1983-1993 годов доля НИОКР в сфере
услуг возросла с 5 до 26%. Абсолютными лидерами остаются авиа космическая
промышленность, обработка информации, электроника, биотехнологии, робототехника, программирование.
В наукоемких производствах сосредоточена основная масса венчурного
капитала с высоким уровнем доходности, а компании, занятые высокими технологиями и наукоемкой продукцией, достигают темпов роста более чем в 2 раза,
превышающих средний уровень.
США являются мировым лидером и по уровню передовых технологий, и
по охвату ими отраслей производства, и по масштабам экспорта наукоемкой
продукции. Например, в мировом авиа космическом производстве на долю
США приходится 55% объема продаж, в производстве медикаментов и биопрепаратов – 30%, в производстве оборудования средств связи – 25%.
Особой индустрией, пронизывающей своей продукцией все виды деятельности, является быстро развивающаяся информационная инфраструктура,
которая становится необходимым элементом на любом “этаже” общества: политическом, экономическом, социальном, бытовом, культурном и т.п. Эта инфраструктура базируется на развивающейся высокими темпами индустрии обработки информации: производство ЭВМ, программных продуктов, средств связи
и периферийного оборудования.
Производятся информационные сети, далеко выходящие за рамки компании, отдельных институтов и национальных границ. Примером такой системы
служит сеть Internet, пользователями которой являются десятки миллионов физических и юридических лиц.
43
Информационные технологии принципиально модернизировали сферу
услуг, которая всегда являлась предметом гордости американцев. Достаточно
сказать, что сфера услуг – это три четверти американской экономики. В конце
90-х годов в ней было сосредоточено 75% всего занятого населения, 72% основных производственных фондов, создавалось 75% ВВП. (52)
4. Международные институты. В 1997 году был опубликован доклад
“Стратегия национальной безопасности США в следующем столетии”. Вот несколько строк из этого доклада: “Мы можем и мы должны использовать лидирующую роль США для придания нужного направления интеграционным тенденциям в мире, внесения коррективов в существующие политические и экономические институты и структуры безопасности, а также для формирования новых организаций, которые могут создать условия, необходимые для продвижения наших интересов и ценностей”.
Глобальное превосходство, которое необходимо США для продвижения
своих интересов, базируется на сложной системе союзов и коалиций, которая
все больше и больше опутывает весь мир. Эта сеть, архитектура которой носит
явно выраженный глобальный характер, имеет эгоистические цели. Вместе с
тем такой подход обусловлен тенденциями мирового развития и является реальным поиском инструментов в решении таких фундаментальных международных задач, как борьба за рынки сбыта, контроль над источниками сырья, использование выгод международного разделения труда и неравномерного развития, доминирование на финансовых рынках и ряд других.
Современной американской сети международных институтов уже более
полувека, и сегодня ее глобальная архитектура имеет достаточно завершенный
характер и ощутимую эффективность. В этой сети можно выделить условно три
этажа: первый, состоящий из союзов и коалиций, достаточно четко ориентированный в геополитической и геоэкономической топологии; второй – это континентальные группы зависимых стран, связанных с США двусторонними военно-политическими и экономическими отношениями; третий – “зависший” над
национальными территориями и не имеющий границ, представленный сетью
подконтрольных специализированных международных организаций.
Базисную основу сети (первый этаж), привязывающую ее экономические
и политические контуры жизненного пространства Мира к геостратегическим,
составляют союзы и коалиции. Контуры Атлантики контролируются:
44
Организацией Североатлантического договора (НАТО), обеспечивающей США возможность быть главным действующим лицом в европейских делах;
Организацией американских государств (ОАГ), пережившей серьезный кризис, но уцелевшей и к настоящему времени достаточно
окрепшей;
Соглашением о североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА).
По контуру Азиатско-тихоокеанского региона:
Форум Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС);
Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН);
План Коломбо.
И, наконец, «пояс», соединяющий два этажа – Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
Второй этаж заполняет некоторые геостратегические “бреши” и сгущает
сеть за счет союзников, нейтралов, тесно связанных экономически и дружественных стран, по существу и тесноте связей мало отличающихся от союзников. Вот его примерная структура в региональном плане:
Средиземноморье (союзники) – Марокко, Тунис, Саудовская Аравия,
Израиль, Иордания;
Европа (нейтралы) – Швеция, Финляндия, Ирландия, Австрия, Швейцария, Словения, Хорватия, Македония;
Африка (дружественные страны) – Конго (Заир), Нигерия, Зимбабве,
Южно-Африканская Республика.
Азиатско-Тихоокеанский регион (союзники) – Япония, Республика
Корея, Австралия, Филиппины, Новая Зеландия.
На территории бывшего Советского Союза настойчиво внедряются различные поддерживаемые материально США конструкции “сотрудничества”,
типа программы НАТО “Партнерство во имя мира”. Подбираются “ключи” к
сотрудничеству со странами СНГ, определенными США как стратегически
важные: Украина, Азербайджан, Узбекистан.
45
Третий этаж всеобъемлющими финансово-правовыми функциями как бы
центрирует (связывает) всю конструкцию, с одной стороны, а, с другой – создает механизмы эффективного управления ею. Среди этих международных институтов, часть из которых функционирует даже под эгидой ООН, в первую очередь следует назвать:
Международный валютный фонд;
Всемирный банк, группу которого составляют Международный банк реконструкции и развития, Международная ассоциация развития, Международная
финансовая корпорация и Многостороннее агентство по инвестиционным
гарантиям;
Всемирная торговая организация, базирующаяся на многосторонних межправительственных соглашениях:
Генеральное соглашение по торговли и тарифам,
Генеральное соглашение по торговым услугам,
Соглашение по торговым аспектам и инвестиционной деятельности;
Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности;
Парижский клуб, неформально объединяющий государства – кредиторы;
Лондонский клуб – объединение крупнейших коммерческих банковкредиторов;
Всемирная организация труда.
5. Культура, обладающая притягательной силой. Учитывая, что вопрос культуры будет предметом специального более подробного рассмотрения, мы хотели бы здесь подчеркнуть одну особенность. Навряд ли можно и нужно оспаривать притягательность американской культуры и широкое стремление подражать ей. Важно, с одной стороны, понять причины этого явления, а, с другой –
обратить внимание, что определения “притягательная”, “подражание” не несут
на себе знака морально-этической оценки. Никто не говорит, хорошо это или
плохо. В лучшем случае откровенные политики и ученые говорят, например,
словами З. Бжезинского: “…в области культуры, несмотря на ее некоторую
примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира, - все это обеспечивает Соединенным Штатам политическое влияние, близкого которому не имеет ни одно государство мира”. (38, с. 36)
46
Честно говоря, чтобы сразу не втягиваться в полемику, да и, учитывая
тот момент, который мы отметили в начале данного пункта, ограничимся просто небольшой оценкой цитат в основном из американских источников. Начнем
с
наиболее
откровенного
и
агрессивного
апологета
американизма
З. Бжезинского: “Культурное превосходство является недооцененным аспектом
американской глобальной мощи. Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи во всем мире. Ее привлекательность, вероятно, берет свое начало в жизнелюбивом качестве жизни, которое она проповедует, но
ее привлекательность во всем мире неоспорима. Американские телевизионные
программы и фильмы занимают почти три четверти мирового рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение, и
увлечениям американцев, привычкам в еде и даже в одежде все больше подражают во всем мире. Язык Internet – английский, и подавляющая часть компьютерной «болтовни» – также из Америки и влияет на содержание глобальных
разговоров. Наконец, Америка превратилась в Мекку для тех, кто стремится получить современное образование…”. (38, с.38)
Но уже в конце своего исследования, практически в заключении восторженный оптимизм З. Бжезинского тускнеет, и возникает совсем иной настрой:
“Вообще говоря, культурные изменения в США также могут оказаться неблагоприятными для постоянного применения действительно имперской власти за
рубежом…доминирующая в стране культура больше тяготеет к массовым развлечениям, в которых господствуют гедонистские мотивы и темы ухода от социальных проблем. К тому же и США …оказалось трудно совладать с культурными последствиями социального гедонизма и резким падением в обществе
центральной роли ценностей, основанных на религиозных чувствах”.
(38, с. 250-251)
Френсис Фукуяма, провозгласивший на весь мир о конце истории, как
результате глобальной победы либерализма, походя, отмечает его внутреннюю
пустоту. (28)
Джордж Сорос в своей книге “Кризис мирового капитализма” характеризует другую сторону американской культуры: “Уже нет необходимости говорить во всеуслышание о моральных принципах, отличных от своекорыстия.
Успехом восхищаются больше всего. Политики получают признание за то, что
47
были избраны, а не за принципы, которые они исповедуют. О деловых людях
судят по их благосостоянию, а не по их честности и неподкупности или вкладу
их предприятия в социальное и экономическое благополучие. «Хорошо» было
заменено на «эффективно», и эта замена упростила достижение успеха без учета
того, что такое хорошо. Не надо и говорить, что именно в этом я вижу мрачную
угрозу стабильности нашего общества”. (43, с. 94)
Теперь слово первым людям Америки – президенту и его супруге. Выступая 1 июня 1999 года в Белом Доме, Клинтон привел некоторые данные
тридцатилетних исследований. К 18 годам средний американец просматривает
40 тыс. игровых убийств и 200 тыс. драматургических актов насилия. Первая
леди, реагируя на трагедию в Литтлтоне, обращает к обществу риторический
вопрос: “Какие же ценности мы пропагандируем, если ребенок, войдя в магазин,
находит видеоигры, в которых успех участников зависит от того, скольких ты
способен убить, сколько объектов подорвать”. Эта озабоченность послужила
причиной объявленного президентом решения начать официальное расследование деятельности американской индустрии развлечений.
Глава католической церкви – папа Римский Иоанн Павел II в XI энциклике “Евангелие жизни” (март 1995 г.) подверг анафемической критике современную западную цивилизацию, радикально – агрессивным крылом которой
является американская культура, представив ее как рассадник специфической
культуры смерти, где «…демократия стала всего лишь мифом и прикрытием
безнравственности».
А вот точка зрения Патриарха Московского и всея Руси Алексия II:
“Идеология, претендующая сегодня на господство и универсальность в международных отношениях, стремится также сделать нравственность уделом исключительно частной жизни человека, до предела сужая ее общественное измерение. Такие явления, как супружеская неверность, внебрачные связи, половые
отклонения, порнография, пропаганда насилия, наркомания и алкоголизм, объявляются нормой общественной жизни на том основании, что они лежат исключительно в сфере ответственности человека перед самим собой и не затрагивают
напрямую интересов физического благополучия других индивидуумов.
Не будем говорить об очевидной связи этих явлений со многими социально опасными явлениями: преступностью, разрушением семьи, эпидемиями
заболеваний, передаваемых половым путем. Существует и более серьезная про-
48
блема – вступление упомянутых пороков в противоречие с вековыми нравственными нормами, которые, по убеждению многих, если не большинства,
установлены свыше и потому имеют безусловный приоритет перед любыми человеческими законами и решениями.” (53)
И в завершение, еще две оценки наших соотечественников, достаточно
разные, но не лишенные определенных оснований. Бывший диссидент, вернувшийся на Родину, но много лет проживший в лоне западной культуры, пишет:
“…Превращение западного общества в постиндустриальное означает фактически превращение его в ожиревший социальный организм с высочайшей степенью паразитарности. Со временем это неизбежно скажется на его способности
самосохранения самым негативным образом”. (54)
Сотрудник ИМЭМО РАН В. А. Красильщиков однозначно критически
оценивает перспективы США: “Американцы не имеют той многовековой культурной почвы, которая всегда играла важную роль в стабилизации западноевропейских обществ. Америка вряд ли сможет освободиться от неудержимого
стремления к увеличению потребления, от коммерциализации всех сторон жизни. А потому Америке не суждено занять сколько-нибудь достойное место в будущем мире”. (50)
Итак, рассмотрев все пять факторов, слагающих потенциал власти, можно сделать вывод, что утверждение: “США – единственная сверх держава” выглядит достаточно убедительно, но одновременно и предполагает постановку
следующего вопроса – о роли самих США в международной системе, которая,
естественно, должна быть центральной и системообразующей.
49
Прогресс свободы сделал это столетие
Американским веком.
С Божьей помощью …мы должны сделать
XXI век Новым Американским веком.
Клинтон
3.2. Последняя империя XX века.
В течение одного столетия Америка из относительно изолированной
страны Нового света поднялась до высот сверх державы, не имеющей себе равных по потенциалу, размаху интересов и степени влияния. Для характеристики
этого феномена и достаточной глубины его понимания понятие сверх держава
даже с добавлением единственная не обеспечивает всей полноты картины.
Не случайно З. Бжезинскому “глобальное господство Америки в некотором отношении напоминает прежние империи”. (38, с.20). Он пользуется этим
определением больше как метафорой, чем научной категорией, характерной для
нового состояния или тенденций. Обычно господин Бжезинский в своих выступлениях откровенно радикален, а здесь он не сумел разглядеть ничего более
серьезного, чем свою любовь к эффектным и бодрящим национальную гордость
сравнениям. Тем не менее, как ни странно, а попал он буквально в десятку.
Действительно, Соединенные Штаты Америки при внимательном рассмотрении являют собой не только сверх державу, но по целому ряду признаков
могут характеризоваться как империя, но империя нового типа. С одной стороны, это последняя империя XX века, а с другой – первая и новая империя XXI
века. Особенности, позволяющие делать подобный вывод, требуют специального рассмотрения. Однако прежде чем приступить к этому делу следует сделать
небольшой экскурс в историю.
Ретроспективное отступление.
Империя и империализм - два тесно связанных, но и достаточно разных
понятия, которые причудливо уже второй раз встречаются в истории. Первая их
встреча относится к концу XIX века, когда в 60-70-ые годы капитализм прошел
предельный пункт развития свободной конкуренции, и на арену стали выходить
монопольные организационные структуры. К концу XIX века возникает финан-
50
совый капитал, и банки становятся организациями универсального типа. В этот
период финансовый капитал, по определению Р. Гильфердинга, был капиталом,
находящимся в распоряжении банков и применяемым в промышленности.
Возникновение монополий, диктующих цены и подавляющих конкуренцию; финансового капитала, которому становилось тесно в метрополиях, и он
рвался через их границы, активизировало (катализировало) процессы политического и экономического раздела мира. Этому способствовал также тот факт, что
практически все развитые страны по существу были колониальными империями. Таким образом, древнее понятие “империя”, оплодотворенное новыми процессами, связанными с господством финансового капитала, подарило миру новое явление – империализм.
Это явление достаточно широко представлено в трудах английского экономиста Дж. Гобсона, австрийского марксиста Р. Гильфердинга, немецкого
профессора Шульца-Геверинца, социал-демократа К. Каутского, одного из основателей русского марксизма В. И. Ленина и многих других.
Если империя представляет тип государственного устройства, в основе
которого лежит территориальная экспансия и прямое военно-политическое
насилие, то империализм – это экономическая конструкция нового времени, дополняющая собой военно-политическую мощь империи экономической экспансией и зависимостью, которые имеют хотя и опосредованный характер, но тем
не менее, зачастую более эффективны, чем прямое насилие. Кредитор прочнее
связан с должником, чем продавец и покупатель, а тем более победитель и побежденный.
Соединение в начале XX века гигантских сил монопольной экономики и
государственной власти породило два главных направления общественного развития: государственно-монополистический капитализм (ГМК) и государственно-монополистический социализм (ГМС). Каждое из этих двух направлений тут
же продемонстрировало на исторических примерах свои крайние формы: ГМК
— фашистские диктатуры, ГМС — диктатуры сталинского типа.
ГМС в этой крайности проявил свою ограниченность и с какого-то этапа
неэффективность. Агрессивность надстройки по отношению к экономике, выражающаяся в диктате своей воли вопреки реализму конъюнктуры, воздействует на воспроизводственные процессы и механизмы как своеобразный и достаточно сильный ингибитор, создающий тромбы на пути свободного движения
51
капиталов, индивидуальных интересов и деформирующий тем самым естественную цикличность развития. Именно этим можно объяснять и то, что для
всех без исключения стран бывшего социалистического лагеря тоталитарные
системы стали фактом.
Исторический опыт показывает, что тоталитаризм является той крайностью, на которую обрекается общество, не сумевшее удержаться в фарватере
магистрального исторического потока. Здесь, как никогда, важны опыт, умение
на нем учиться, чтобы избежать чужих ошибок и не умножить собственных.
Капитализм, умея учиться у истории, выработал механизмы борьбы с
монополизмом и сохранения рыночных конкурентных структур, позволившие
во многом избежать прогнозируемой учеными тоталитарной монополизации
экономики. Эти обстоятельства создали и соответствующую среду, в которой
экстремальный путь (фашизм) не стал обязательной стратегией развития большинства капиталистических стран.
Этими же свойствами объясняются значительно более ранние сроки кризиса тоталитаризма в капиталистических странах (1945-1970 гг.), чем в социалистических (1983-1990 гг.). В таком же соотношении находятся периоды вхождения различных стран в структурный кризис:
Выход из первой мировой войны и связанных с ней экономических и социально-политических катаклизмов (1914—1920 гг.) порождает буржуазный
реформизм, который в 20-30-х годах становится стратегической линией, доминирующей в ведущих капиталистических странах.
Выход из кризиса 1929-1933 гг. инициирует государственную политику
борьбы с монополизмом и поддержки рынка, выработку методов регулирования
социальных отношений в условиях рыночной экономики. Опыт посрамил прямолинейность научного прогноза о замене конкурентного рынка монопольным,
всеобъемлемости загнивающего и паразитирующего империализма, как непосредственной подготовки социалистической революции.
Выход из второй мировой войны (1939-1945 гг.) завершился системой
индустриально-парламентарного капитализма, идеологией смешанной экономики, освоением методов планирования, вплоть до государственного уровня, усилением роли государства в перераспределении доходов и создании системы социальной защиты.
Социализм учился не на основе опыта, а идеологии, пренебрегая опытом,
52
пытался реализовать свои теоретические конструкции, даже вопреки логике истории.
В 1917-1918 гг., сломав буржуазную систему, восставшие массы под руководством большевиков в жестокой борьбе создали в стране систему военного
коммунизма. Банкротство этой модели коммунизма проявилось довольно быстро. Но вопреки очевидности, правящая партия силой оружия не просто поддерживала, а углубляла “коммунистические преобразования”. Экономический крах
и народные восстания буквально вынудили искать иную альтернативу.
Ею стала НЭП. В истории возник уникальный процесс развития капитализма и коммунизма с разных концов навстречу друг другу. С одной стороны,
классический капитализм XIX века начал свой путь к социализации через различные модели реформизма, вмешательства государства и общественных организаций в социально-экономические отношения. А с другой - "классический"
(военный) коммунизм, наоборот, “возвращался” к капитализму - капитализировался через многоукладность, включая частное предпринимательство и госкапитализм, реанимацию рынка и товарно-денежных отношений.
Выход из экономического кризиса конца 20-х годов логично виделся в
углублении политики НЭПа, однако здравый смысл вновь стал жертвой идеологической догмы. Был взят курс на коллективизацию и полное огосударствление
экономики. Коллективизация и индустриализация ликвидировали многоукладность экономики.
Ирония истории состоит в том, что буржуазная система, опираясь на
опыт и здравый смысл, смогла избежать того, что прогнозировал В. И. Ленин
для империализма. Зато по этому пути пошли мы, называя эту монополизацию
и тоталитарность строительством социализма. Превратив общенародную собственность в государственную, под коммунистическими лозунгами мы двигались, сами не замечая того, по дороге социал-империализма. В результате ту систему, которую мы построили, можно с полным основанием назвать государственно-монополистическим социализмом.
Когда нужно было ломать старые структуры, осуществлять первичную
стадию индустриализации, создавая значительные энергетические, металлургические и машиностроительные мощности, изыскивать для этого собственные
источники, централизованное плановое управление экономикой казалось на
первых порах достаточно эффективным. Но это - система экстенсивной эконо-
53
мики, система, пожирающая ресурсы - трудовые, финансовые, природные.
Главная черта ГМС заключена в том, что экономика становится продолжением, а точнее приложением к политике. Власть и собственность сливаются в
единый конгломерат, воспроизводя с завидным постоянством условия и одновременно результат своего деформированного существования: тоталитарность,
бюрократию, монополизм, директивность управления, товарный дефицит и социальное нивелирование (однородность).
Новые явления конца XIX века – концентрация производства, монополии, финансовый капитал - внесли существенные коррективы в экономические
процессы, общим итогом которых стал грандиозный экономический кризис.
Холодный душ кризиса остудил горячие головы и заставил их задуматься над
возможными последствиями, которые стоят за монополизацией экономики. Монополизм несет смерть капитализму, убивая его стержень – свободную конкуренцию и цены.
Началась эпоха антимонопольного правотворчества, которая продолжается и сегодня. Схваченный “за горло” в рамках национальных экономик, монополизм нашел себе новую свободную нишу – он вырвался в “стратосферу” экономики, в ее международный океан. Юрисдикция национальных государств
здесь бессильна, международное право еще не создано. Начался бурный процесс
формирования транснациональных компаний, международных банков и других
финансовых структур. В эту же наднациональную область устремляется финансовый рынок, которому стало тесно в объятиях производства. Финансовый капитал становится самодостаточным и потому энергично обустраивает свой собственный рынок. Прорыв в телекоммуникационных и информационных технологиях был своевременным и самым ценным подарком финансовому рынку.
Всемирная коммуникационная сеть соединила в реальном времени все финансовые рынки мира.
Вторая мировая война послужила спусковым крючком процесса национально-освободительной борьбы. Сложилась в какой-то мере парадоксальная
ситуация. С одной стороны, развитые страны, все громче проповедующие свои
идеалы буржуазной демократии и либерализма, с другой – их облик колониальных империй, выпадающий за рамки официальной идеологии. Компромисс подсказала жизнь и опыт США, которые практически были единственной не колониальной державой. Жизнь показала, что появились новые экономические ры-
54
чаги, которые позволяют перевести зависимость в более цивилизованные формы.
Первыми на этот путь встали США. Со времен второй мировой войны
они хорошо освоили роль спасителей мира. Для разоренной войной Европы и
Азии американская гуманитарная помощь стала основой рождения мифа о великодушной и богатой Америке. (“План Маршалла” для Европы, поддержка
Японии, последующие программы для стран Центральной и Южной Америки,
Азии, Африки, Восточной Европы). В целом за период 1946-1994 гг. помощь
США зарубежным странам составила 440 млрд. долл. (39, с.13)
Балансирующим итогом этой “благотворительности” становились притоки в США финансовых и природных ресурсов, интеллектуального капитала, рабочих руки и, самое главное, - рост авторитета и степени зависимости. Кроме
того, в руках оказывалась еще и долговая удавка, которую можно было затягивать в любом удобном случае.
Одновременно с этим США продуманно и энергично начали обустраивать наднациональное пространство, исходя из интересов своего “дома”. Как мы
показали раньше, создана внушительная сеть международных институтов, фактически подконтрольных США, обеспечивающих эффективное проведение их
национальных интересов. Превосходство крупных американских компаний над
более мелкими европейскими и азиатскими позволило заокеанским функционерам стать несгибаемыми защитниками свободной конкуренции на мировых
рынках. Эта позиция поддерживала имидж защитников классической чистоты
буржуазного строя и заставила соперников играть по более удобным для американцев правилам. Имелось ввиду, что в обстановке свободной конкуренции
американские игроки, обладая большим производственным и финансовым потенциалом, получали лучшие шансы на подавление свих конкурентов в персональной схватке.
Что такое империя? В ее классическом понимании – это государство,
имеющее колониальные владения. Но мы знаем, что в 70-ые годы завершился
распад колониальных империй, колонии, как категория политическая, исчезли с
лица земли (де-юре). И, тем не менее, обратим внимание на основные факторы,
определяющие характер этого долгожителя истории и ее важнейшего персонажа.
Империи представляли собой иерархию вассальных и зависимых от мет-
55
рополий государств, протекторатов и колоний.
Все народы за границами империй – варвары.
Потенциал, на котором базировалась империя, - это военная мощь и организация управления ею.
Единственный способ возникновения империй – территориальная экспансия.
Механизмы и факторы, сохраняющие империю:
насилие военное, правовое экономическое, религиозное;
коммуникации, позволяющие быстро реагировать на события;
высокий статус метрополии и ее культурное превосходство.
Попробуем идентифицировать эти факторы в условиях современной истории, и, в частности, применительно к США. Во-первых, практически в прошлое ушла политика прямой военной экспансии с целью захвата и удержания
территорий. Изменился характер силовых механизмов: от непосредственно силовых к опосредованным технологиям навязывания своей воли и правил игры.
Мир покрыла сетевая паутина корпораций, организаций, союзов, коммуникаций. Управлять миром и укреплять в нем свою власть стало надежней и эффективней путем контроля над сетями, чем путем контроля над территориями.
Во-вторых, изменилась конфигурация иерархии. В имперскую систему
теперь входят не колонии, протектораты и доминанты, а страны, формирующие
две группы по своей зависимости от метрополии: с господствующим доминированием метрополии и с ее доминирующим политическим влиянием. Кроме того,
на все эти группы государств наброшена сетевая паутина, нити которой собираются в центре иерархии (метрополии). Применительно к США в зону геополитического господства можно отнести все Западное полушарие, почти всю Европу (без России), Турцию, Египет, Саудовскую Аравию, Японию, Австралию и
Новую Зеландию. В сферу доминирующего политического влияния попадают:
Центральная и Южная Америка, Юг Африки, Пакистан, Юго-Восточная Азия.
В-третьих, военная мощь. Как уже частично отмечалось ранее, США обладают самым крупным военным потенциалом; осуществляют контроль всех
мировых океанов и морей; обладают реальными военными возможностями для
берегового контроля силами морского десанта; сканируют всю планету средствами космического наблюдения и слежения. Кроме того, осуществляют непо-
56
средственное присутствие на Западе и Востоке Евразии, полностью контролируют Персидский залив и Средиземное море.
В-четвертых, высокий статус метрополии. Можно привести две аналогии
с известными постулатами времен Римской империи: “Я гражданин Рима” легко
переводится на современный лад: “Я гражданин США”, а лозунг “хлеба и зрелищ” свободно обслуживает американская массовая индустрия удовольствий –
культура общества потребления. О культуре разговор будет отдельный и более
подробный, поэтому здесь хочется отметить одну сторону американской массовой культуры – ее притягательность и, если так можно сказать, модность. И
наконец, тезис о том, что все, кто за рамками Римской империи, варвары, интерпретирован в понятие свободного и несвободного мира. Свободный мир –
это буржуазная демократия и либеральная экономика, все остальное – современные варвары, несвободный мир , который требует “заботы” свободных, продвинутых стран. Очевидно, что Меккой свободного мира является Америка.
В-пятых, арсенал методов сохранения имперской власти. Он более других факторов претерпел изменения. Это даже не только изменения, сколько
расширение арсенала возможных механизмов воздействия. Наряду с сохранением старого, как мир, прямого воздействия силой возникли, как их называют, более цивилизованные рычаги:
согласительные процедуры и компромиссы в рамках международных
институтов;
кооптация, как продуманная и достаточно продолжительная процедура
“привязывания” к своему курсу (пример Германии, Японии, Восточной Европы, да и России*);
использование подконтрольных международных институтов в формах
косвенного воздействия;
процедуры совместного принятия решений по принципу русской пого-
ворки: “пришел со своим мнением, а вышел с мнением начальства”;
культурная агрессия и обработка общественного мнения;
“Сознательно дружественная позиция, занятая Западом, особенно Соединенными Штатами, в отношении российского руководства, ободрила пост советских “про западников” в российском внешнеполитическом истеблишменте. Она усилила его проамериканские настроения и
соблазнила членов этого истеблишмента. Новым лидерам льстило быть на коротки с высшими
должностными лицами, формулирующими политику единственной в мире сверх державы, и они
легко впали в заблуждение, что они тоже лидеры сверх державы.” (38, с.122)
57
блокада, эмбарго, закрытие рынков, квотирование, отказ в кредитах,
долговые обязательства и т.п.
И в заключение следует подчеркнуть, что все эти рычаги и механизмы
стали эффективной реальностью только на почве гигантского прорыва в средствах телерадиокоммуникаций, компьютерных технологиях и средствах транспорта.
Таким образом, мы можем утверждать, что все родовые признаки империи сохранены, изменились акценты, и расширился инструментарий интеграции. США в современном мире достигли того качества, которое присуще имперской метрополии. Это новая модификация имперской структуры, базирующей свой интеграционный механизм на своей мощи и международной сетевой
паутине, сепарации с ее помощью субъектов этой системы на орбитах близости
к центру по степени экономической зависимости и культурной однородности.
США являются империей нового типа и по масштабам влияния, и по механизмам функционирования, и по структуре организации. Ее в какой-то мере
можно назвать виртуальной империей. Имперская политика и ее центральный
тезис о глобальном лидерстве висят на одном единственном “нерве” – американский национальный интерес. “…Эта власть происходит в конце - концов из
единого источника, а именно: Вашингтон, округ Колумбия. И именно здесь
должны вестись политические игры в сфере власти, причем по внутренним правилам Америки”. (38, с.40-41)
Имперские амбиции единственной сверх державы в стойком императиве
– нет ничего выше интересов США, без “фигового листа” либеральнодемократических ценностей, означают перекрой мира “по-американски”. Это
тотально доминирующая модель американоцентричного мирового порядка (см.
карту-схему № 2)
.
58
Карта – схема № 2
59
Еще видел я под солнцем:
место суда, а там беззаконие;
место правды, а там неправда.
Екклесиаст.
3.3. Будет ли XXI век Новым американским веком?
На этот вопрос есть разные ответы. Даже американцы, которым трудно
отказать в высоком чувстве патриотизма и знании предмета не со стороны,
весьма неоднозначно оценивают перспективы США в ближайшие десятилетия.
Америка находится в зените своего величия и, естественно, пытается использовать эти уникальные возможности для сохранения и упрочения своей
глобальной гегемонии. Как выразился З. Бжезинский: “Окончательная цель
американской политики должна быть доброй и высокой: создать действительно
готовое к сотрудничеству мировое сообщество в соответствии с долговременными тенденциями и фундаментальными интересами человечества. Однако в то
же время жизненно важно, чтобы на политической арене не возник соперник,
способный господствовать в Евразии и, следовательно, бросающий вызов Америке”. (38, с.12)
Трудно сказать, чего здесь больше: лицемерия, соединяющего несовместимые вещи, или добросовестного заблуждения, выдающего желаемое за действительное. Но попробуем разобраться с поставленным вопросом добросовестно.
Глобальное лидерство США признается, пожалуй, большинством стран
Мира, но из этого совершенно не следует (хотя на это и рассчитывают американцы), что все готовы идти в фарватере лидера. На сегодняшний день в стороне от американской глобальной системы остается еще достаточно много
стран, среди которых можно найти и нейтрально, и враждебно настроенных по
отношению к США. В частности, в этом лагере три мировые державы: Китай.
Россия и Индия, и многие страны мусульманского мира. Агрессивность политики американского глобализма не может не вызвать вопросов и сомнений, а у отдельных стран и отторжения, попыток защищать свою самобытность. Их пугает
мессианская одержимость Америки навязать миру свой образ жизни. Над многим заставляет задуматься крушение двухполярного мира.
60
Неординарное явление второй половины XX века, которое получило
определение “холодной войны”, поскольку оно обслуживало самый острый период противостояния двух глобальных систем и поддерживало баланс сил между ними, шокировало весь мир характером своего завершения.
Конец “холодной войны” застал ее участников врасплох, причем победителей даже больше , чем побежденных. Этот пораженческий “стриптиз” оказался столь стремительным, что и одна, и вторая сторона оказались перед лицом
совершенно новой реальности без стратегически продуманной политики.
Еще не смолкли минорные звуки траурных маршей на Востоке и фанфары на Западе, а головы некоторых “победителей” стали посещать кощунственные мысли: – не Пиррова ли эта победа, к таким ли результатам они стремились. Удачно высказался по этому поводу Станислав Лем: “Страшно сказать, но
существование Советского Союза было своего рода предохранительным клапаном для мира, в котором главное противоречие: Восток – Запад (или Соединенные Штаты – советская империя) – сковывало или сводило на нет все остальные. А теперь одновременно идет, наверное, сорок или пятьдесят войн, причины
которых мало кто толком и объяснить-то сумеет… Никто и не подозревал, что в
мире таится такое огромное количество конфликтов, пока они подавлялись противостоянием сверхдержав”. (172, с. 11)
Когда была сломлена ось противостояния Запад – Восток, предполагалось, что не только “продукты” распада, но и все государства Мира устремятся
к центру, и победителю только останется размещать их на соответствующих орбитах благосклонности вокруг себя. Но произошло нечто обратное: новые и
старые образования начали укреплять свои национальные границы, искать новые конфигурации своей интеграции, болезненно воскрешать в памяти свои исторические притязания и обиды. Цементирующая сила внешней угрозы исчезла,
и из трещин ее былой монолитности мгновенно вылезли на свет многочисленные побеги заглушенных (законсервированных) источников локальных конфликтов.
Более зримо и скоротечно эти особенности разрушительного процесса
демонстрируются на обломках поверженной сверхдержавы. Однако не менее
опасны, поскольку замедлены и потому менее заметны данные деформационные
тенденции и для другой стороны. Закономерность процесса, по нашему мнению,
заключается в том, что развал одной чаши геополитических весов не может не
61
вызвать симметричных разломов другой – атлантического натовского пространства. И на этом поле исчезновение сплачивающей внешней угрозы создает уникальные условия для реализации возрастающих шансов по осуществлению собственных национальных амбиций (особенно для таких государств, как Германия
и Франция).
Потенциал Европы вполне сопоставим с потенциалом США, если не
принимать в расчет военный потенциал (см. таблицу № 11). Поэтому Европа
имеет все предпосылки для самостоятельной активной игры на геополитической
сцене мира, но ей для этого надо разобраться в своих отношениях с США.
Табл. № 11
Геостратегические параметры Европейского союза и США.
По состоянию на 1995 г.
ЕС
США
+, -
Территория, тыс. кв. км.
3235,1
9364
- 6128,9
Население, млн. чел.
372,12
263,27
+ 108,85
8172,52
7253,8
+ 918,72
Произведенные энергоресурсы, тыс. терадж.
30 212
71 623
-41 411
Потребленные энергоресурсы, тыс. терадж.
55 141
92 408
-37 267
Произведенный ВВП, млрд. долларов
Старый свет, обремененный большой исторической памятью и не столь
зараженный массовой культурой, не может не тяготиться подчиненностью менее “интеллигентному” партнеру, не может не видеть его стратегических
устремлений, опасных как для мира, так и для своих национальных интересов.
Трещина между Западной Европой и США, как сказали бы геологи, глубокого
заложения. Она пока почти не просматривается на поверхности, но для этого
нужно время. Достаточно сказать, что специалисты этот разлом видят. Но говорят о нем в основном американцы и видимо не случайно.
Можно предполагать, что югославская силовая авантюра НАТО задумана как многоцелевая задача. Во-первых, завершение расчленения многонациональной Югославии, как территории стратегического для Европы значения, на
целый ряд малых, слабых, а следовательно, зависимых государств. Во-вторых,
противостояние несогласной с методами НАТО части мира (возрождение для
62
внутреннего пользования цементирующей внешней угрозы) и дискредитация
ООН с ее международным правом. В-третьих, демонстрация нестабильности
Европы, а следовательно, и обрушение главного долларового конкурента – евро.
США продемонстрировали всему миру: финансовый кризис в Юго-Восточной
Азии и Южной Америке, нестабильность на ближнем Востоке и в Европе. Каждый обязан сделать нужный вывод – только рынки США являются стабильными.
Интересную “утку” в югославскую компанию НАТО запустил ведущий
эксперт Ronal Corporation Грэм Фуллер в интервью журналу “Эксперт” (31 мая
1999 г.). Он, в частности, заявил: “Я, как американец, могу сказать, что Балканы
– это чисто европейская инициатива, европейский проект, это часть проекта новой Европы. Соединенные Штаты не участвуют в этом проекте. Я говорю в целом, не имея ввиду военную операцию НАТО в Югославии”. Интересно, не
правда ли? Остается только задать вопрос: почему же самая непреклонная и
агрессивная позиция была у Б. Клинтона и Т. Блэра? Наверное, потому, что они
“гуманитарными” методами защищали европейскую демократию и особенно
“поддержали” евро, не имея к нему отношения, но выигрывая от его падения.
Ну а если говорить серьезно, то США уже проводят специальные акции
по снижению котировок евровалюты. Очевидными являются и ответные меры,
которые предпримут государства ЕС против США и скорее всего против их аграрного сектора.
Балканская компания – это война за спасение доллара и экономики
США. Бомбили, образно говоря, не столько Югославию, сколько ЕС: упал курс
евро, страны ЕС получили тысячи беженцев с букетом политических, экономических и социальных проблем, увеличились дефициты государственных бюджетов, что вынуждает прибегать к приличным заимствованиям на финансовых
рынках.
Если при таком раскладе Балканы – все-таки европейский проект, то
остается только задуматься о вменяемости политиков. Скорее всего, все-таки
“лукавил” Грэм Фуллер.
НАТО не стесняются показывать свои “зубы и мускулы”, ставя себя, если не выше, то, как минимум, на уровень Совета Безопасности ООН, присваивая
себе право осуществлять интервенцию против суверенного государства. Мировая полицейская дубинка уже достаточно четко просматривается в арсенале
63
американской модели мира.
Эту тему затронул в своей статье “Западня для сверхдержавы” известный
американский финансист Дж. Сорос. Свою небольшую, но достаточно эмоциональную публикацию он заканчивает такими словами: “Что касается США, то
мы попали в собственную западню. Мы были одной из сверхдержав и лидерами
свободного мира. Мы теперь единственная сверхдержава и все еще хотим называться лидерами свободного мира. Но в этом-то и проблема, так как мы нарушаем один из основополагающих принципов открытого общества. Никто не обладает монополией на истину, однако мы ведем себя так, как если бы мы ей владели. Мы готовы нарушать суверенность других государств во имя универсальных принципов, но мы выступаем против посягательств на наш собственный
суверенитет. Мы готовы сбрасывать бомбы на другие государства, но мы не желаем подвергать риску своих людей. Мы отказываемся подчиняться любому
международному управлению. Мы были одним из семи государств, отказавшихся участвовать в Международном трибунале; другими были Китай, Ирак,
Израиль, Ливия, Катар и Йемен. Мы даже не платим своих взносов в ООН. Подобное поведение не дает нам право заявлять, что мы являемся лидерами свободного мира. Для возвращения нам этого статуса мы должны радикально изменить наше отношение к международному сотрудничеству. Мы не можем и не
должны играть роль полицейского мира, но миру необходим полицейский. Поэтому мы должны взаимодействовать со странами – единомышленницами и
подчиняться правилам, которые мы навязываем другим”. (173, с. 5)
Генри Киссинджер на страницах журнала “Ньюс уик” в статье “Новый
мировой беспорядок” обращает внимание на два очень важных момента в политике США и НАТО. Первым, он считает, тот, который указывает на то, что превращение НАТО в институт, готовый навязывать свою волю силой, тем более в
период, когда членами блока стали три бывших государства Варшавского договора, “подорвало неоднократные уверения США и их союзников в том, что России нечего опасаться расширения НАТО, поскольку Устав носит оборонительный характер”. Вторым, по его оценке, является следующий: кажущееся единство НАТО становится все более “хрупким”, за ним все отчетливей просматриваются контуры неизбежных дебатов относительно будущего блока, роли в нем
США и Европы.
Основные исторические события происходили и происходят на Евразий-
64
ской сцене. В этом плане для США отношения с Европой и другими сателлитами являются определяющими. Соединенные Штаты видят назревающую необходимость отпускать Европу и Японию “на длинный поводок”, но как это сделать, и какими будут последствия, не знают.
Органическое единство США и Западной Европы никогда не было монолитным. Как только ослабло связывающее напряжение “холодной войны”, разломы потихоньку стали оживать. Европа сосредоточилась на своих проблемах и
том вакууме, который возник в Восточой Европе.
Оценивая взаимоотношение США и Западной Европы, в первую очередь,
следует отметить, что состояние их экономик находится, если так можно выразиться, в противофазе. Состояние американской экономики в последний период
оценивается комплиментарно: высокие темпы ВВП, низкая безработица, профицитный бюджет, укрепление позиций в технологических приоритетах. На Западе минорные тона: низкие темпы роста, близкие к стагнации, высокий уровень безработицы, нарастающие социальные протесты. (44, с. 3)
С другой стороны, между США и Западной Европой есть еще, так сказать, фундаментальное различие структурного плана, определяющее особенности их экономический моделей. В США государство значительно меньше вовлечено в экономику, чем в Европе. Объясняется это для США не обремененностью историческими традициями и сравнительной изолированностью от воюющей Европы, отсутствием серьезных социальных обязательств государства перед обществом, доведенным до предела императивом личного успеха. Взращенные в таких условиях крупные монопольные образования, не обремененные
обязательствами перед государством и обществом, выходя на международную
арену, оказываются в предпочтительном положении по сравнению со своими
европейским конкурентами и по масштабу, и по национальной обремененности.
Культурно-исторические традиции Европы не позволяют ей принять
американскую модель. Западная Европа, родина классического капитализма,
всех буржуазных и пролетарских революций, выработала свой социальный баланс, и в нем роль государства достаточно весома, а значит, весома его роль и в
экономике.
Социальная “легкость” Америки, дающая некоторые выгоды предпринимателям, как бумеранг вернется, и это возвращение уже заметно отрицательными социальными и культурными последствиями. В определенной мере данный
65
дисбаланс компенсируется в обратном соотношении затрат рассматриваемых
сторон в области расходов на свой военный потенциал. США расходует на оборону 4% своего ВВП, Франция и Англия – по 3,1%, Германия – 1,7%.
Судя по всему, Западная Европа не может в силу объективных причин
менять свой экономический механизм, а США, в свою очередь, не хочет “учиться” у Европы. В ближайшем будущем, видимо до тех пор, пока США не наступят на “европейские грабли”, эти системные различия будут углубляться.
Немаловажный фактор, который внешне не очень бросается в глаза, но
методично работает на разведение курсов США и Западной Европы – это разные масштабы геополитической озабоченности. Америку интересует весь мир, у
нее везде есть интересы и амбиции. “Старушка” Европа мудрей и скромней. Ее
геополитические интересы в основном не выходят за рамки европейского континента.
В этом плане достаточно сравнить два таких института, как НАТО – ведомый США и ЕС – ведомый Германией. Во-первых, между ними практически
отсутствует связь. Во-вторых, в условиях отсутствия угрозы с Востока буквально прозрачным стало основное предназначение НАТО в качестве инструмента
активного участия США в решении европейских вопросов и сохранении их доминирования в этом районе.
При этом нельзя сбрасывать со счетов существенный фактор исторической памяти и в определенной мере национального унижения. Ведь в течение
XX века три столицы – Лондон, Берлин и Париж, потеряли ранг столиц великих
держав. Европейская интеграция и, в частности, Европейский Союз – это их реванш. Франция уже высказывала свое мнение, что с завершением “холодной
войны” исчерпана и миссия США в НАТО, и блок должен реконструироваться в
чисто европейский орган. У Франции в такой постановке вопроса есть сторонники, в частности, Бельгия, Греция, Испания и Италия.
Таким образом, Европа на перепутье: уходить ли в самостоятельное плавание или продолжать еще в какое-то время идти на буксире США. В свою очередь, в Америке вышли из моды атлантисты, на сцену входят их критики, убежденные (правда, в разной степени), что Европа уходит в собственное плавание.
Спор идет не о самом процессе – он достаточно очевиден, а о способе участия в
нем США: противодействовать процессу, тормозить динамику процесса и превратить союзника в противника или наоборот разумно и скоординировано дей-
66
ствовать вместе с Европой, помогая ей и постепенно встраиваясь в него в новом
качестве, не гегемона, а партнера – союзника.
Неопределенность характерна для обоих берегов Атлантики. При этом,
как нам представляется, главная трудность европейского сообщества кроется в
отсутствии общего для всех участников комплекса идей и четко сформулированной на его основе цели. Из этого понятна и очевидная неспособность выдвинуть консолидированного лидера интеграционного процесса. Создается ощущение своеобразной патовой ситуации: Германия боится напугать Европу всем
памятными ассоциациями; Великобритания слишком откровенно демонстрирует свой проамериканизм и материнскую преданность своему “блудному сыну”;
а Франции не хватает потенциала, имиджа и поддержки малых стран, входящих
в союз. Казалось бы, самый подходящий и эффективный способ выйти из пата и
объявить противнику мат – это организовать коллективное лидерство – триумвират.
Если присмотреться внимательней к Европе, то можно обнаружить особую сторону уже не столь нового процесса ее интеграции, которая при определенных условиях может породить весьма важные последствия для истории XXI
века. Я имею ввиду добровольный и равноправный характер интеграции и ее
мирный характер; престижнось стран– членов и стремление многих соседей получить этот статус. Складывается по существу новый тип центра силы, не просто удаляющийся от США, но становящийся их конкурентом. В подтверждение
серьезности этой тенденции можно привести европейский валютный союз и
введение своей валюты – евро. С другой стороны, у всех в памяти так называемый “банановый” конфликт между США и ЕС, когда на попытку изменения регламентации на импорт бананов, последовала резкая реакция, и Клинтон пригрозил обрушить на европейские страны лавину жестоких экономических санкций.
В части последствий, о которых я упомянул выше, имеется ввиду, что эта
принципиально новая форма интеграции, имеющая достаточно “простора” для
своего как экстенсивного (по количеству стран – членов), так и интенсивного
(совершенствование и создание новых институтов ЕС) роста, может явить нам в
первой половине XXI века новую империю – империю возрождающейся Европы.
Главный редактор журнала “Нью репаблик” М. Линд считает, что “у
67
США 10 – 20 лет преобладания в мире, а дальше судьбу гегемонии никто не
может гарантировать”. При этом следует подчеркнуть, что вопреки ласкающим
слух разговорам о США, как единственной сверхдержаве, ее сил и сегодня все
еще недостаточно, чтобы доминировать в мире, полагаясь только на себя. Если
же учесть факторы внешнего и внутреннего характера, то можно достаточно
уверенно сказать, что и 20 лет у США нет. Как ни парадоксально это будет звучать, но, по нашему мнению, самый страшный противник для США – это они
сами. Америка пожирает сама себя.
Рассчитывать на сторонников этого утверждения трудно, но, нам представляется, что в основе этого разрушительного процесса лежит индивидуализм,
доведенный до определенной роковой черты. Он формирует в обществе две
диаметрально противоположные, разрывающие его силы. С одной стороны,
центробежную, обращенную во вне – силу эгоистического, высокомерного
нарциссизма и мессианства. С другой – центростремительную силу изоляционизма и безразличия ко всему, что не относится к личным интересам.
Американцы – одна из тех наций, которым присуща идеология “богоизбранности” и мессианства. Этот императив коллективного эгоизма сам по себе
не уникален и не опасен до тех пор, пока он не соединяется с силой и не навязывается другим. Это тот случай, когда людей против их воли хотят сделать
счастливыми. В США сейчас как раз произошло соединение идеи “богоизбранности” с громадным экономическим и военным потенциалом, мессианства с тотальным мировым лидерством. Исчезнувшая опасность должного противодействия и явно выраженного превосходства притупляет чувство ответственности и
уровень контроля над собственными поступками, приводит к некритическому
завышению реальности своих амбиций, вселяет уверенность в свою непогрешимость, толкает на присвоение права неконтролируемого судьи, определяющего, кто виноват, и как следует наказывать виновных. В конечном итоге это
выражается в уверенности, что американский образ жизни, американские правила игры в экономике и политике, американский подход в международных отношениях и международном строительстве, есть истина в последней инстанции,
то благо, которое дарят миру американцы, и все им за это должны быть благодарны.
Но большая часть мира почему-то не радуется и ведет себя совсем не так,
как хочется американцам, у которых в результате этого возникают неприятно-
68
сти. В частности, говоря о своей “богоизбранности”, они, с одной стороны,
представлены более чем сотней различных религиозных направлений, а, с другой – так мало оставили в своей жизни места для веры, что большим богом для
них кажутся успех и удовольствие. “Богоизбранность” глобального превосходства, превращенная в агрессивный императив внешней политики, таит в себе
серьезные угрозы безопасности мира. Яркими примерами того служат известные события во Вьетнаме, Ираке, на Балканах, игнорирование ООН, расширение НАТО и т.п.
Растущая волна изоляционизма несет в себе скрытый заряд дезинтеграции атлантического союза. При этом, как мы понимаем, процесс изоляционизма имеет сугубо внутренние источники, питающиеся идеологией общества потребления: индустрия удовольствий, “культура смерти”, философия успеха, секуляризация и утрата нравственных ориентиров. Чтобы не быть голословным,
проиллюстрируем сказанное рядом примеров, причем главным образом из американских источников.
Цитируем Б. Клинтона из Послания Конгрессу США – 19 января 1999 г.:
“Сегодня у нас слишком много таких старых школ, что они просто разваливаются или настолько переполнены, что учащиеся учатся в ТРЕЙЛЕРАХ. Ни один
ребенок не должен оканчивать школу, получив диплом, который он не может
ПРОЧИТАТЬ”.
Констатируя моральный упадок в США, один из умнейших людей Америки, владелец журнала “Ю.С. Ньюс энд Уорлд Рипорт” М. Зукерман отмечал
как-то в своей редакционной колонке под характерным названием “КУДА ПОДЕВАЛИСЬ ВСЕ НАШИ ЦЕННОСТИ”: “Преступность и злоупотребления
наркотиками, распад семей, упадок в деятельности академического сообщества,
обезображивание общественных мест наркоманами, бандитами и эксгибиционистами. Не приемлем ли мы теперь…в качестве части нашей жизни то, что мы
ранее считали отвратительным?”
По данным ФБР, 25% девочек до 12 лет подвергаются изнасилованию.
По данным американской организации “Женщины против порнографии”, недобровольно вступают в сексуальную жизнь 38% девочек, достигших 13летнеего возраста, а 70% всех американских девочек были жертвами попыток к
изнасилованию. В августе 1998 г в США был арестован 8-летний мальчик – за
изнасилование. Это самый юный преступник за всю историю США.
69
Около 25% американских мужчин являются гомосексуалистами. Ежегодно около 200 тысяч гомосексуалистов устраивают шествия в Лос-Анджелесе.
Вот только несколько примеров за 1998 г. 24 марта четыре девочки и
учитель были убиты, и 10 школьников ранены в штате Арканзас двумя школьниками 11 и 13 лет. 24 апреля на школьной вечеринке в штате Пенсильвания 14летний студент убил учителя. 28 апреля 14-летний мальчик убил двух школьников в штате Калифорния. 19 мая в штате Теннеси 18-летний отличник застрелил
в школьном дворе одноклассника. 21 мая Америку в очередной раз потрясло
новое сообщение об убийстве, совершенном подростком. В Спрингфилде (штат
Орегон) 15-летний Киплэнд Кинкель, которого исключили из школы за ношение огнестрельного оружия, открыл огонь из автоматической винтовки по одноклассникам. Один школьник был убит, 23 ранено. При этом К. Кинкель убил
своих родителей.
‘Мафия в шинелях” – так называли себя террористы – старшеклассники,
устроившие 20 апреля 1999 г. кровавое побоище в средней школе американского городка Литлтон неподалеку от Денвера, штат Колорадо. Ворвавшись в
школьный буфет, убийцы в черных шинелях и масках открыли огонь по ученикам из автоматического оружия и бросили несколько гранат. Один из учащихся
спрятался на верхнем этаже здания, откуда по телефону рассказывал полицейским о происходящем. К месту события прибыло спец подразделение по борьбе
с терроризмом. Оно в итоге и освободило заложников. По уточненным сведениям, жертвами “черных шинелей’ пали 25 школьников, еще 20 госпитализировано с ранениями разной степени тяжести, из них семеро – в критическом состоянии.
Радиостанция “Немецкая волна” 27 января 1999 г. привела цитату из газеты “Вашингтон пост” от 27 января 1999 г.: “С 1986 г. по 1997 г. число брошенных детей в США возросло с полутора до трех миллионов ( в основном это
дети наркоманов и пьяниц)”. Кроме того, в США процветает насилие. Например, в столице США Вашингтоне убивают в 17 раз больше ( в рачете на 100 тысяч человек), чем в европейских столицах.
Еще одним свидетельством внутреннего психологического кризиса американцев служит количество самоубийств среди ветеранов вьетнамской войны.
Во Вьетнаме погибло около 40 тысяч военнослужащих США, а после окончания
боевых действий покончило с собой около 120 тысяч ветеранов вьетнамской
70
войны (и это при наличии 196 специальных центров реабилитации, финансируемых государством).
Война культур разъедает американское общество подобно коррозии.
Представители различных рас и национальностей в США просто “не смешиваются”. Чуждая ментальность, чужая культура вызывают неприятие, раздражение. Если же история взаимоотношений определенных народностей знает
столкновения и кровь, то конфликт неизбежен. Сегодня в Америке существует
постоянно тлеющая межнациональная рознь при формальном равенстве и соблюдении “прав человека”, периодически выливающаяся в радикальные формы,
вплоть до стрельбы и крови; межрасовая рознь между белыми и черными, белыми и краснокожими, белыми и “желтыми”, метисами и всеми остальными. В
США действуют около 500 экстремистских организаций, главным образом
неонацистского, антисемитского и сепаратистского характера (сепаратисты, выступающие за независимость Техаса, даже планировали убийство президента
США Б. Клинтона). (57, с. 69-74)
Интересна в этой связи демонстрация новой парадигмы С. Хантингтона о
столкновении цивилизаций на примере США. Он отмечает тот факт, что Америка становится все более неоднородной этнически. По оценкам Бюро переписи, к 2050 г. американское общество будет состоять на 23% из латиноамериканцев, на 16% из чернокожих, на 10% из азиатов. Учитывая, что в основе государства лежат два основных принципа: европейская культура и политическая демократия, возникает вопрос – останется ли европейская культура доминирующей?
Не будет ли девестернизация США означать в то же время деамериканизацию?
(64) Та форма, в которой поставлены вопросы, предполагает возможность положительного ответа.
Психика американцев уже не справляется с нарастающими потоками информации и вырабатывает патологические механизмы своей защиты. Это страх,
загоняющий человека в свою скорлупу, изолирующую его от жизни, попытки
ухода в виртуальный мир, наркотики и алкоголь, различного рода секты, школы, радикальные организации, а для многих лучшим выходом становится самоубийство. Утрачивается социальная компонента, превращающая людей в общество, и его устои начинают рассыпаться, как бетон, из которого украли цемент.
Кроме всего прочего, нельзя оставить без внимания тот факт, что экономика США, судя по времени ее успешного развития, находится где-то близко к
71
бифуркационной точке смены направления движения. Этим озабочены, естественно, в первую очередь, американские специалисты. Вот только несколько
оценок. Американский фондовый аналитик Р. Претчер, достаточно известный в
мире точностью своих прогнозов, уже не раз высказывал опасения, что США
стоят на грани невиданного фондового краха и коллапса экономик.
Той же точки зрения придерживается глава инвестиционной корпорации
“Бершир Хатауэй”, миллиардер У. Баффет. В числе факторов такого негативного прогноза выдвигаются следующие. Во-первых, уже долгих 15 лет американский фондовый рынок переживает беспрецедентный подъем благодаря политической стабильности, низким процентным ставкам банковского кредита и росту
доходности ценных бумаг. Поворот к спаду где-то совсем близок, тем более, что
его провоцирует:
приток на рынок ценных бумаг большого количества непрофессионалов,
стремящихся быстро “сделать деньги”;
созданный экономический валютный союз и введение единой европейской валюты, которая должна вытеснить с европейского рынка американский
доллар. Возвращение доллара домой (а за рубежом обращается 70% валюты,
практически ничем не обеспеченной) может взорвать американскую экономику.
По мнению американского экономиста Ли Ченея, США в определенном
смысле уже банкрот. Он имеет в виду астрономическую цифру государственного
внутреннего
долга.
В
частности,
как
он
утверждает,
при
Б. Клинтоне внутренний долг США увеличивается на 500 млрд. долларов.
Факты, на которые мы обратили внимание, далеко не исчерпывают полноты картины и тем более развития процесса в перспективе. Но их достаточно
для того, чтобы утратить добрую долю оптимизма в отношении будущего
США. Предсказывать это будущее неблагодарная задача, тем более оно фатально зависит от того, какие выводы сделает для себя Америка из современной истории, куда и на что направит всю мощь накопленного потенциала.
Самое страшное, что ждет Америку – это проблемы с обществом, которого она может лишиться. Экономический, финансовый и политический кризисы можно пережить, какой бы тяжелой не была бы их форма. Кризис социальный, культурный в качестве альтернативы может иметь и летальный исход. В
любом случае он всегда продолжителен во времени и более катастрофичен по
последствиям.
72
Если США найдут в себе мужество самокритично, с присущей американцам рациональностью оценить современную историю и складывающие се
тенденции мирового развития, то, внеся соответствующие коррективы в императивы своей внешней и внутренней политики, они могли бы катастрофу заменить болезнью с известным диагнозом и методами лечения.
В этой связи опасны заблуждения такого типа, которые, в частности, высказывает З. Бжезинский о том, что нисхождение США с имперского Олимпа
будет обычным эволюционным процессом возвращения в систему действующих
отношений. Эдакое спокойное возвращение “блудного сына”. Убаюкивающая
ложь, парализующая волю. Такие перемещения аналогичны переходам электронов с одной энергетической орбиты на другую. И здесь в любом случае либо
поглощается, либо выделяется энергия, что подразумевает новый баланс сил,
новые структуру и параметры.
73
IV. Глобализация, как проблема.
4.1. Подходы к пониманию проблемы.
Слово “глобализация” стало употребительным термином в научной и
общественно-политической литературе. Особенно его любят использовать к месту и не к месту экономисты, политики и журналисты. Однако, как это часто
бывает, слово становится модным, но только через какое-то время оказывается,
что его смысловая нагрузка не определена. Интуитивно, вроде бы, все понимают, что оно обозначает, но возникающие постоянно вокруг глобализации, как
современного феномена, дискуссии наталкиваются на трудности, многие из которых, по нашему мнению, связаны как раз с не разработанностью самого определения.
Попробуем показать это, что называется, на живом примере. В журнале
“Мировая экономика и международные отношения” № 4, 5 за 1999 год опубликованы материалы заседания круглого стола на тему “Актуальные вопросы глобализации”. В дискуссии участвовали сотрудники Института социологии РАН,
Института мировой экономики и международных отношений РАН, Национального института развития Отделения экономики РАН и Горбачев-Фонда.
Изложенные точки зрения перекрестной критике не подвергались, поэтому остались в первозданной чистоте и показали достаточно широкий разброс. Первое разночтение относится собственно к определению временных параметров этого феномена. Одни утверждают, что глобализация - явление не новое и старо, как мир, а во времени вычленяются ее различные типы: античный,
колониальный и т.п. Другие считают глобализацию современным этапом интеграции, тем самым, с одной стороны, определенным образом их отождествляя, с
другой, представляя интеграцию, как процесс исторически более протяженный.
Второе разночтение относится к трактовке глобализации, либо как тенденция, либо как последствие (продукт) проявления ряда тенденций. Если глобализация – тенденция, тогда вместе с ней называются другие тенденции, несущие в себе иной характер, и результат их взаимодействия должен быть как-то
выражен. Определения этому результату нет. В другом случае, когда под глобализацией подразумевается результат действующих тенденций, перечисляются
эти тенденции.
74
Для снятия разногласий, возникающих при занятии первой или второй
позиции, и для полноты картины придется ответить еще на два вопроса: что
есть глобальное, (т.е. целое, его части и структура), и в каком отношении находятся понятия - интеграция и глобализация: поглощает ли одно понятие другое,
или они равнозначны?
Возвращаясь к участникам круглого стола, отметим, что в той или иной
степени свою позицию в определении природы глобализации высказали Дилигенский Г.Г., Неклесса А.И., Красин Ю.А., Вебер А.Б. и Кузнецов В.И., другие
этот вопрос оставили за рамками своих интересов.
Наиболее четко определяют свои противоположные позиции Дилигенский Г.Г. и Вебер А.Б. Первый утверждает: “Глобализация - это в принципе явление абсолютно не новое. Оно в разных формах существовало, развивалось на
разных этапах человеческой истории. Хорошо известны античные формы глобализации…” И чуть дальше: “Другой тип глобализации, который имел место в
результате географических открытий, глобализация колониальная…” (58, с. 37).
Второй автор утверждает прямо противоположное: “Иногда говорят: мир всегда
был глобальным. Да, если речь идет о физическом мире. Но мир человеческий
не был”. И дает свое определение глобализации: “Глобализация означает, на
мой взгляд, втягивание всего мира в открытую систему финансовоэкономических, общественно-политических и культурных связей на основе новейших коммуникационных и информационных технологий.”(58, с. 47).
Косвенно позицию Дилигенского Г.Г. подтверждает Красин Ю.А., который одновременно преподносит ее в новом ракурсе, интерпретируя глобализацию, как антиномичный процесс, представленный противоположными тенденциями интеграции и многообразия. Он, в частности, говорит: “…в нынешних
трактовках глобализации … наблюдается явный перекос в оценках двух тенденций в сторону переоценки значимости интеграции мирового сообщества и
недооценки его плюрализации.” (58, с. 42)
В свою очередь, поддержку позиции Вебера А.В., тоже не прямую, а как
следствие проводимых утверждений, мы находим у Неклессы А.И. и
Кузнецова В.И. В частности, Неклесса А.И. рассматривает глобализацию, только как современную тенденцию, более того, фактически отождествляя ее с интеграцией, поскольку наряду с ней указывает на ряд противоположных тенденций: “…помимо определенных реалий глобализации в мире существуют также
75
не менее реальные тенденции регионализации, диссоциации и даже ассоциализации.”
Кузнецов В.И., вычленяя очень характерный момент современного интеграционного процесса, говорит: “…суть глобализации состоит в том, что увеличилось число субъектов международных отношений в то время, как раньше, в
эпоху собственно международных отношений, будь они политическими или
культурными, все связи обязательно проходили через национальные государства.” (58, с. 51)
Разные подходы к глобализации достаточно рельефно
проявляются в
интеграции ее последствий. Согласно одному подходу в результате процесса
глобализации формируется единый мир, как одно метагосударство, мировое сообщество с единой мировой культурой. В этом варианте глобальные связи
должны исполнять роль нивелирования, ассимиляции, единых связей. Идет
утрата многообразия.
В другом подходе последующий мир представляется как взаимосвязанная целостность самобытных частей – субъектов. Связи между субъектами разные, но равные, не разрушающие. а дополняющие самобытность. Лидер является партнером, импортируется только то, что воспринимается самобытностью
как нужное и должное. Прозорливость в характеристике подобных явлений мы
находим у А.С. Пушкина: “Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые
происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений,
страшных для человечества.”
Отталкиваясь от этих предварительных замечаний, попробуем сформулировать свое понимание проблемы глобализации и ответить на возникающие в
связи с этим вопросы. Нам представляется уместным начать изложение с выбора и определения категорий, которыми предстоит пользоваться.
Мы исходим из того, что исторический процесс интегрирует в своих
формах и характере всю гамму тенденций, возникающих и исчезающих, причудливо переплетающихся между собой. Из этого следует, что процесс и тенденция соотносятся как целое и часть, и далее, процесс по своему характеру антиномичен, а тенденция – гомономична.
Исторический процесс, представленный как развитие социальной системы, направлен на достижение предельной ее целостности. Именно такую целевую функцию исторического процесса мы предлагаем назвать глобализацией.
76
Антиномичность исторического процесса навряд ли у кого вызовет сомнение тем более, что легко выделяются два класса атиномии – тенденции интеграционного характера и тенденции дезинтеграционные. Эти два класса тенденций в первом приближении можно представить следующим образом:
Интеграция:
Дезинтеграция:
транснационализация,
диссоциация,
регионализация,
этнососуверенизация,
империолизация,
реставрация,
национализация,
ассоциализация,
этносоализация.
миграция.
Историческое поле заполнено многим, и разнообразной командой игроков, которые имеют разные цели, возможности и правила. Эта масса игроков и
противоречивый “букет” тенденций превращает исторический процесс в сложнейшую и причудливую процедуру сложения разнонаправленных и не равно
мощных векторов развития. Видимо, справедливы слова: история – это то, чего никто не хочет.
Антиномичность процесса предполагает тот или иной баланс “сил” между
противоположными тенденциями. К слову говоря, надо иметь ввиду, что на любом этапе истории обязательно присутствие как интеграционных, так и дезинтеграционных тенденций. Поэтому мы как минимум имеем две альтернативы, которые формализовано связаны с глобализацией следующим образом:
G I + D,
где G – глобализация, I – интеграция, D – дезинтеграция.
Принимая во внимание, что вековой ход истории позволяет нам уверенно говорить о глобализации, позволительно предположить, что интеграционные процессы по своей совокупности превалируют над дезинтеграционными, хотя в отдельные периоды или в отдельных субъектах истории могут преобладать и дезинтеграционные процессы. Более того исторические наблюдения дают основание предполагать, что доминирование антиномий друг над другом носит циклический характер, просто интегральный шаг “вперед” оказывается несколько
крупней дезинтегрального шага “назад”.
77
Принимая такую логику взаимосвязи категорий, мы можем говорить, что
процесс глобализации во времени делится на определенные этапы, характерные
формы которых позволяют различать их как исторические типы, ступени. Не
претендуя на полноту и законченность (это, видимо, предмет отдельного исследования) и используя высказываемые по данному поводу мнения, в числе таких
типов можно назвать глобализацию: родовую, племенную, этническую, древне
имперскую, монархическую, колониальную, национальную и интернациональную.
Таким образом, мы расставили акценты: глобализация – цель исторического процесса; интеграция и дезинтеграция – тенденции, определяющие его
динамику; интернационализация – современный этап глобализации. В такой
трактовке важно подчеркнуть, что процесс глобализации нужно рассматривать
не как путь к достижению гомогенности, а важнейший источник разнообразия –
собирание в целое разных. При этом разнообразие - не тенденция, а результат,
определяющий жизнеспособность системы, и нельзя его отождествлять с дезорганизацией и хаосом – это в конечном итоге обогащение, усложнение структуры целого. К этому уместно добавить, что в антиномичности процесса глобализации действует естественное правило, которое полезно помнить: повышение
интеграции или организации по одним параметрам процесса обязательно сопровождается увеличением дезинтеграции и хаоса по его другим параметрам, причем таким образом, что отношение порядка и хаоса по сумме всех параметров
не изменяется и равно 50%/50%.
Теперь попробуем ответить на вопрос: что есть глобальное (т.е. целое,
части, структура)?
Поскольку, как было отмечено выше, целью глобализации выступает достижение предельной целостности, постольку логично предположить, что глобальное (глобальность) есть предельная, граничная форма целого (целостность).
Эта предельность имеет два естественных объекта – Человечество и планету
Земля, на которой оно обитает. Эти два аспекта предельной общности (целостности) объединяются в неразделимое целое понятием Мегасоциум.
Земля (жизненное пространство), первое, что связало людей, - это первая
грань глобальности, как данность, и она является сразу и глобальной связью.
Другими отношениями Человечество себя взаимосвязывает в процессе исторического развития.
78
Земля своим природным потенциалом первично и глобально связывает
человечество таким понятием, как среда обитания (внешняя среда), обеспечивая
человеку жизненное пространство и ресурсы, влияя на его характер, потребности, вызывая любопытство своим ландшафтом, разнообразием условий жизни и
заманчивым, неизвестным, убегающим горизонтом.
История глобальных отношений начинается с первых контактов соседей
(родов, племен, этносов) в форме войны и мира, обмена, переселения народов и
т.п.
Мегасоциум, в свою очередь, представлен локальными социальными организмами (социумами), которые в рамках исторического процесса имеют некую степень автономности, в той или иной мере взаимодействуют друг с другом
и проходят определенные формы развития. Социум в роли действующего субъекта истории, по нашему мнению, можно рассматривать как общественную систему в процессе развития, представленную человеческим континуумом, ограниченным определенным жизненным пространством, взаимосвязанным способом хозяйствования, доминирующей культурой, суверенным правом и властью.
В интервале исторического времени представление о глобальности, о целостности и пределах Мира менялось вместе с “линией горизонта” человеческого знания о них. Поэтому Ойкумена в древнем, среднем и современном мире
имела различающиеся масштабы. На свои предельные границы, т.е. на саму себя, глобальность стала “натыкаться” только после великих географических открытий, когда Земля в человеческом сознании и деятельности стала замкнутой
(круглой).
Естественно, что мегасоциум, как любая, в том числе и историческая система, имеет динамичную структуру, представленную составляющими ее элементами, топологией и взаимосвязями. Динамичность структуры определяет
скорость развития, сами структурные элементы – этапы развития, а уровень
сложности – степень развития, организованности системы в целом. Поэтому,
когда мы говорим о современном этапе глобализации, давая ему имя – “интернационализация”, мы должны определить признаки, по которым можно оценить
принципиальность происходящих в системе, в частности, в ее структуре изменений. Это новое качество и будет содержанием интернационализации.
И последнее замечание, современная глобализация и сама глобальность,
как попытка обозначения нового состояния, фрагментарны и по методам, спо-
79
собам познания, и по различным ипостасям цивилизационного процесса. На
каждом направлении человеческой деятельности и социально-политической организации свои степень, уровень продвинутости.
В этой связи можно было бы предложить некий перечень параметров,
дифференцирующих глобальную общность по направлениям человеческой деятельности, в рамках которых практически возможно давать оценку степени
продвинутости субъекта истории в метапространстве процесса интернационализации. В числе таких параметров мы видим такие: природный, экономический,
политический, технологический, культурный, коммуникационный и демографический.
Кроме того, мы берем на себя смелость предложить хотя бы в первом
приближении анатомию мегасоциума на современном этапе развития. Суть
предложения заключается в развертке с определенной подробностью каждого
из трех параметров структуры. Мы выбрали для этих целей, как более наглядную, табличную форму рассмотрения.
80
Табл. № 12
Приблизительная структура мегасоциума
на стадии интернационализации.
№ п.п.
Структурные параметры
I.
Элементы (части)
Характерные формы проявления
Суверенные национальные государства
Международные правительственные организации
Региональные правительственные организации
Транснациональные компании
Международные банковские и финансовые институты
Системы управления ресурсами и распределения доходов
Неправительственные организации (движения) международного характера
Коммуникационные и информационные сети
Международные маргинальные образования
Отдельные личности
Метапространство
II.
III.
Пространственный потенциал (территория)
Демографический потенциал (население)
(векторные потенциаГеостратегическое положение
лы, определяющие коорПриродный потенциал
динаты каждого элеЭкономический потенциал
мента
в
метапроВоенный потенциал
странстве)
Цивилизационная модель
Топология
Взаимосвязи
(формы, типы, методы
отношений)
Война
Торговля
Миграции
Международные отношения
Гражданское общение
Обмен информацией
Миссионерство
Сотрудничество, конкуренция
Подчиненность
Международное право
Общечеловеческая этика
Финансовые потоки
81
Еще раз хотелось бы подчеркнуть эскизность предложения и отсутствие
каких-либо претензий на полноту и неизменность. По существу, развивая данную тему, следовало бы построить подобные таблицы для каждого этапа глобализации. Тогда сравнение изменений в них обозначит новое, характерное для
каждого этапа. В частности, совершенно правильно в качестве важнейшей отличительной черты современного этапа глобализации называется увеличение числа субъектов международных отношений или, что более точно, не простое увеличение числа государств, это не несет новизны, а увеличение их типов.
Характерна и другая черта, которая уже касается взаимосвязей, имеется в
виду вытеснение зависимости политической зависимостью экономической,
снижение роли самого древнего занятия человечества – войны, сопровождающееся ростом экономических санкций и т.п.
Что касается введенного мной термина “метапространство”, то он, очевидно, вызовет негативную реакцию. Поэтому хотелось бы кратко пояснить в
связи с чем, он возник. Субъекты международных отношений функционируют
таким образом, что выходят за пределы юрисдикции национальных суверенитетов. Они оказываются вне территории и государства. Их волю, желания и интересы никто и ничто не ограничивают (имеется ввиду юрисдикция какого-либо
уровня). Вводимые ограничения возможны только как противопоставление воли, желаний и интересов данного субъекта другим субъектам. Вот это виртуальное пространство, в котором действуют субъекты международных отношений,
нами названо метапространством.
Говоря о современной фазе глобализации, наряду с теми особенностями,
которые мы отметили выше, следует сказать и о других, играющих двойную
роль. С одной стороны, они характеризуют процесс в режиме реального времени, а с другой – являются его угрозами и вызовами.
Одну из них прекрасно сформулировал В.А. Ядов (58, с.41), который
утверждает: “Самое дурное в глобализации – это формирование такой мировой
экономической системы, в которой господствуют неконтролируемые силы, непонятные финансовые корпорации, и государство утрачивает способность гарантировать человеку устойчивое состояние”. Дополняет этот вывод в своем
высказывании А. Б. Вебер: “Для глобального мира особенно значимы транснациональные процессы, создающие ситуацию, когда положение человека зависит
не только и не столько от решений национальных правительств, сколько от дей-
82
ствий других государств, политики мировых финансовых центров и безличных
сил мирового рынка”. (58, с. 48)
Многие ученые утверждают, и тому многочисленные примеры дает
жизнь, что мир вступает в фазу повышенных рисков, включая экономические,
социальные, финансовые и технологические. Лучшим доказательством тому
служит сам факт превращения риска в товарный объект рынка, в весомый источник получения доходов.
Следствием сказанному будет выход на характеристику системы управления. Мы видим отсутствие легитимно оформленной управленческой структуры. Система управления мировыми ресурсами, международным разделением
труда и перераспределением доходов действует, но действует опосредованно и
инкогнито. Анонимность управления питает и растущую неустойчивость как
Мегасоциума, так и его частей.
Нельзя не сказать еще об одной слабости Мегасоциума, которой он “заразился” в определенной мере от национальных государств – это его неоформленность. Данную особенность подмечает Ю. А. Красин (58), который пишет о
том, что в научную литературу введено понятие гражданского общества. Исследователи указывают на какие-то его звенья, ссылаются на “зеленых”, на неправительственные организации международного уровня. Но ясно, что влияние
этих разрозненных звеньев несоразмерно с системой анонимной власти финансовых структур. К этому следует добавить, что по существу идет процесс “колонизации” метапространства. Его “столбят” де-факто сильные мира сего анонимно и де-юре предлагают всему мировому сообществу играть на этом поле по
ими придуманным правилам. В подтверждение этого тезиса процитируем В. Г.
Хороса, который пишет следующее: “Менее развитые страны… сегодня втягиваются в широкомасштабные связи по весьма жестким правилам игры, установленным международными (западными) финансовыми организациями с начала
80-х годов. “Слабакам” отводится роль поставщиков и производителей низко
технологичных товаров. Так называемые structural adjustment programs с их
стандартным набором условий (сокращение бюджетных, в основном социальных расходов, девальвация местной валюты, либерализация цен и внешней торговли и т.п.) преследуют две основные цели: стимулировать экспорт слабо развитой страны для платежей по обслуживанию внешнего долга; расширить импорт товаров из развитых стран, предназначенный в основном для туземного
83
обеспеченного меньшинства. Такой тип кооперации существенно осложняет
возможности самостоятельного и эффективного развития периферии, загоняет
ее в ловушку слаборазвитости, усиливает здесь социальные контрасты”. (58,
с.49)
Доминирование является неизбежным и существенным атрибутом антиномичного процесса. Доминирующая тенденция или доминирующая модель
всегда стремится овладеть всем пространством процесса, навязать ему только
свои правила. На определенном этапе такой экспансии система от наступающей
гомогенности может разрушиться. Отмеченная закономерность отчетливо прослеживается на примере западной цивилизации, доминирующей сегодня в мире.
Не избегают этого влияния и прогнозы будущего ее парадигмы и модели.
84
“Скрытая мудрость истории состоит в том,
что действительно новое в нее чаще привносят,
не победители, а побежденные, не господа мира
сего, а изгои.”
А. С. Панарин (27, с. 271)
4.2. Проекты будущего в смутное время.
К приведенному выше эпиграфу хотелось бы добавить еще одно наблюдение. Все новое при этом, как правило, возникает не в центре, а на периферии.
Насколько верны подобные утверждения? Нет ли в них предвзятости
ученого или человеческой зависти, что успех сопутствует другим? Об этом, видимо, судить не нам. Наша задача доказать объективность и убедить в основательности своей точки зрения.
Обратим внимание для начала на три факта. Во-первых, для нашего времени и для развитых стран особенно заметны излишняя концентрация усилий
на текущих насущных проблемах и беззаботное, несерьезное отношение к стратегическим последствиям своих действий (своей политики). Во-вторых, факт
публичной политики единственной сверхдержавы – неоимперии, императивом
которой стали гегемонистские претензии на право диктовать миру свои порядки, есть ничто иное, как убедительный признак первой фазы грядущего кризиса,
вхождение в зону бифуркационного процесса, грозящего катастрофой западной
культуре. Достаточно очевиден концептуальный вакуум. Руководящие людьми
идеи и проекты выработали свой ресурс; потенциал одряхлевшей мировоззренческой парадигмы исчерпан. На духовном “рынке” сплошной “дефицит”.
С арены истории в XX веке уходят не только фашизм, оставивший глубокие, кровавые шрамы в памяти людей, коммунизм, бездарно и жестоко исчерпавший свою привлекательную идею, но и классический капитализм с его
либеральными ценностями, все более вырождающимися в свою противоположность.
Характерной чертой настоящего времени, в котором еще не успели разобраться, определить его основные черты и тенденции, является пущенное в широкий оборот латинское словечко “post”: постмодернизм, постсоветский, постиндустриальный и т.п. И это “после”, создавая видимость определенности,
85
только “драпирует” события и затрудняет их осмысление. В частности, взять
модное определение нашего времени, как “пост модерн”. Когда это “после”
началось? Что же это такое? Ответов нет, а “обертка” красивая.
В действительности очень похоже, что этот пост модерн выливается в
ничто иное, как в смуту нашего времени, в своеобразный системный декаданс
модерна. Подтверждение тому мы находим в комплексном характере происходящих перемен и их всеохватности. Ученые и политики, отцы церкви и деятели
искусства все чаще говорят о нравственности и духовном оскудении, превращении массовой культуры в “культуру смерти”, о вырождении главных ценностных ориентиров и реальной угрозе демократии беспредельного либерализма,
более того даже о кризисе мирового капитализма.
Всеобщий восторг вчерашнего дня по поводу пирровой победы над коммунизмом и далеких перспектив североценричного (читай, американоцентричного) мирового порядка, вскормивший мажорный аккорд футурологических
проектов, достаточно круто сменился скепсисом на почве более глубокой переоценки драматических событий последнего акта XX века.
Для образного объяснения этой ситуации можно “нарисовать” такую
картину. Железный занавес между Западом и Востоком был своеобразной границей равновесия для противоположно направленных сил, а поскольку опираться можно только на то, что сопротивляется, постольку, когда была разрушена эта граница, Запад, как “пушечное ядро”, по инерции противостояния
“влетел” в деполяризованное пространство деморализованного общества. Этот
эффект “разгерметизации” и вызвал аффект иллюзий, который после ближайшего рассмотрения сменился разочарованием. Но самое главное, что скрыл этот
“праздничный фейерверк” – достижение цели, покорение мирового политического осьминога.
В этой связи представляется уместным обратить внимание на две характерные особенности развития системных процессов. Мы употребляем это словосочетание для того, чтобы подчеркнуть и форму (система), и динамику ее развития (процесс). Так вот, первой особенностью является тот факт, что достижение системой цели, т.е. реализация ее целевой функции, это одновременно исчерпание идеи и утрата цели. Система некоторое время продолжает развиваться
по инерции, “по памяти” системы, и за это время идет поиск и выбор.
86
Система для своего дальнейшего развития должна обрести новую целевую функцию, которая, естественно, предполагает определенную структурную
перестройку системы по составляющим элементам и комплексам взаимодействия. Обычно сама система, как целое, и ее элементы не в состоянии фиксировать исчерпанность целевой функции непосредственно в момент наступления
этого состояния, а реагируют опосредованно уже через явления, характеризующие сбои в функционировании системы, которая при потере цели входит в состояние своеобразного целевого вакуума и нарастающего в связи с этим хаоса
или, иначе говоря, в зону бифуркационного развития и фазового перехода.
Второй особенностью выступает характер развития доминирующей тенденции системного процесса, обладающего преимущественным потенциалом. В
силу избыточного давления этого преобладания доминирующая тенденция всегда наиболее агрессивна. Она пытается расширить среду своего проявления за
счет ее трансформации в сторону собственной гомогенности. В том случае, если
процесс трансформации (ассимиляции) идет медленней, чем расширение (захват) среды, система начинает утрачивать способность к эффективному управлению периферией. В результате возникают очаги сопротивления (интересы части противопоставляются интересам системы в целом), накапливается конфликтный потенциал, и начинаются процессы отторжения в той или иной форме
дезинтеграции.
Эта особенность процесса получает максимально благоприятную среду
именно в том случае, когда, как мы отметили выше, система утрачивает цель и
находится в фазовом переходе. Ярким подтверждением тому, по нашему мнению, служит четко выраженная агрессивность доминирующей ветви западной
культуры – американской культуры.
Гомогенность тенденций и агрессивность той из них, которая доминирует, объясняет и характер многих из возникающих проектов будущего. В этом
случае будущее вырастает из прошлого. Руками футурологов из прошлого выбрасывается одиозное, добавляется немножко фантазии, и в новом “макияже”
такой конструкт выдается за проект будущего. Эту процедуру хорошо иллюстрирует А.И. Неклесса: “Социальная цель эры Модерна (или, по крайней мере,
ее последнего этапа – эпохи Нового времени) – построение универсального сообщества, основанного на постулатах свободы личности, демократии и либерализма, научного и культурного прогресса, повсеместного распространения
87
“священного принципа” частной собственности и рыночной модели индустриальной экономики. Логическая вершина подобного проекта – вселенское содружество национальных организмов, их объединение в рамках гомогенной социальной конструкции: глобального гражданского общества, существующего
под эгидой коллективного межгосударственного центра. Подобный агрегат, постепенно перенимая функции национальных правительств, мог бы трансформировать их в дальнейшем в своего рода “региональные администрации.” (51, с. 7).
Гомогенность тенденции и гомогенность развития отдельных элементов
системы в многосложных взаимосвязях процесса в целом порождают многообразие, а не наоборот. В этой связи хотелось бы привести выдержку из работы
Рыбакова, посвященной проблеме целого и части: “Тождественность частей целому в составе целого особенно важно иметь в виду, когда речь идет о сложных
социальных системах, об обществах. Очень часто реформаторам, особенно российским, кажется, что стоит только взять «аргентинскую модель» за основу, к
ней добавить немного экономического устройства Германии, демократическую
систему США, особенности права Италии, своеобразие финансовой системы
Японии и соединить все это на российской почве, так сразу же Россия зашагает
вперед в деле построения рыночной экономики семимильными шагами так же
быстро, как ранее СССР шагал в коммунизм. Но, увы, эти надежды никогда не
сбудутся. Почему? Да потому, что здесь нарушен основной принцип тождества
частей своему целому. Россия, как целое, совсем не то, что Франция, Германия,
любое другое государство, так что весьма схожие части устройства ее структуры имеют все же иной смысл, нежели у других государств, даже если они и
называются одинаково. После всего, что происходит с Россией, начиная с так
называемой перестройки, то есть с 1985 года нельзя не признать правоту слов
русского философа И.А. Ильина, который, размышляя о государственной форме, приходит к следующему выводу: “Каждый народ и каждая страна есть живая индивидуальность со своими особыми данными, со своей неповторимой историей, душой и природой.
Каждому народу причитается поэтому своя, особая, индивидуальная государственная форма и конституция, соответствующая ему, и только ему. Нет
одинаковых народов, и не должно быть одинаковых форм и конституций. Слепое заимствование и подражание нелепо, опасно и может стать гибельным”. Логику этого рассуждения легко перенести на любую страну, да и на Мир в целом.
88
Мир всегда был многообразен, но в силу штампов нашего мышления
всегда казалось, что его не только можно, но и нужно загнать в некую общую
схему. И такие схемы создавались, начиная с Платона до наших дней. XX век
начался с материализации в России “бродившего по Европе призрака”, а заканчивается Новым порядком американского “разлива”. Президент США Дж. Буш
в 1991 году заявил: “Это поистине замечательная идея – новый мировой порядок, в рамках которого народы могут объединяться друг с другом ради общей
цели, для реализации единой устремленности человечества к миру и безопасности, свободе и правопорядку. Лишь Соединенные Штаты обладают необходимой моральной убежденностью и реальными средствами для поддержания его”.
Современный мир по способу организации своей жизнедеятельности
значительно отличается от того мира, который выдумывает для себя человек.
Особенно часто встречается настойчивое желание авторов ненавязчиво “путать”
Мир с Западным миром, тем самым уже предполагая, как свершившееся, движение всех остальных вслед за собою. На самом деле мир – не караван, где один
за другим идут взнузданные “верблюды истории”. Да и влияние Запада с целью
копирования его моделей развития достаточно преувеличено.
В мире сегодня действует несколько социально-политических и экономических моделей. Их характер, так же как и ареал распространенности, весьма
различен. Эти функционирующие модели и их конкуренция, совершенно очевидно, являются трамплином для футурологических фантазий и потому заслуживают индивидуальной характеристики.
Первая, естественно, доминирующая сегодня в мире – западная модель.
Хрестоматийными постулатами ее конструкции являются:
христианская мораль;
свобода личности;
демократия;
научный и культурный прогресс;
священный принцип частной собственности;
рыночная экономика.
Западная модель имеет два реализованных варианта. Исторически первичный, сложившийся в Западной Европе и отразивший в себе всю сложность
процесса формирования, и вторичный, так называемый американский вариант,
89
связанный с особенностями формирования США географическими, этническими, политическими, экономическими и культурными. Главные различия этих
вариантов состоят в определении роли государства в экономике и его социальных обязательств перед гражданами.
Вторую модель обычно обозначают не собственным именем, а характером процесса – модернизация без вестернизации. Она предполагает расщепление доминирующей тенденции вестернизации таким образом, что отбирается
культурно пассивная (безразличная) часть, а именно модернизация, которая переносится и вживается в ту или иную традиционную культуру. Тому пример
Япония, Таиланд, Сингапур, Южная Корея и т.п.
Третью модель условно можно назвать традиционной, в которой уживается многоукладность, и превалирует религиозная регламентация жизни. Эта
модель наиболее распространена в странах исламской культуры, которая достаточно жестко сепарирует воспринимаемые ею элементы модернизации.
Четвертая модель – это, как принято сегодня говорить, мобилизационная,
утратившая основную часть своих поклонников. Это страны с централизованной экономикой и тоталитарной властью. В чистом виде эта модель сегодня используется, пожалуй, только Кубой и Северной Кореей, поскольку то, что происходит в Китае и Вьетнаме, скорее всего, выродится в некую гибридную, а
может и новую модель модернизации.
И, наконец, пятое, о чем следует сказать, хотя это и не модель, а болезнь
социума – дезинтеграционная деятельность в формах нелегального бизнеса, организованной преступности и терроризма. Их объединяет один главный признак – аморальность в ее предельном выражении, как преступление против человечества.
Среди названных моделей только две обладают ярко выраженной агрессивностью: Западная – политикой вестернизации, и мобилизационная – стремлением к мировому коммунизму. Поскольку последняя исчерпала свой потенциал, то ее агрессивность сохраняется чисто теоретически и реальной силы не
имеет, что не скажешь о Западной модели, полной еще сил и амбиций гегемона.
Поэтому проблема вестернизации представляет самостоятельный интерес в контексте глобализации.
Вестернизация подается под разными соусами – “открытое общество”,
“новый мировой порядок”, “конец истории”, “столкновение цивилизаций” и т.п.
90
По существу это череда “костюмов”, которые меняют “артисты” истории в
спектакле “Вестерн”. И сценарии написаны ими. Среди авторов “вестернов”,
естественно,
большинство
американцев.
(З.
Бжезинский,
Дж.
Грум,
Р. Ксохееты, Д. Митрани, Дж. Най, Ф. Фукуяма, С. Хантингтон и др.). Из всей
компании мы выбрали четырех, взгляды которых, по нашему мнению, характеризуют почти все спектр высказываемых точек зрения. Это, во-первых, “очарованный либерал” Френсис Фукуяма, во-вторых, “политический экстремист”
Збигнев Бжизинский, в-третьих, “консервативный оптимист” Самуэль Хантингтон и, наконец, в-четвертых, антифундаменталист Джордж Сорос.
4.3. “Восторженный либерализм”.
Начнем с восторженной эсхатологии оптимизма Френсиса Фукуямы,
приведя для характеристики его кредо всего четыре цитаты из известной статьи
“Конец истории?” (28).
1.“В XX в. развитой мир опустился в пучину насилия в результате
соперничества либерализма вначале с остатками абсолютизма, затем с
большевизмом и фашизмом и, наконец, с современным марксизмом, который угрожал привести нас к апокалипсису ядерной войны. Однако
столетие, которое началось в полной уверенности в конечной победе западной либеральной демократии, на исходе как будто возвращается на
круги своя: не к концу идеологии или конвергенции капитализма и социализма, как предсказывалось ранее, а к безусловной победе экономического и политического либерализма.
Триумф Запада, западной идеи очевиден, в первую очередь, из-за
полного крушения всех альтернатив западному либерализму”.
(28, с. 39)
2. “Мы наблюдаем, по-видимому, не просто конец “холодной
войны” или какого-то особого этапа послевоенной истории, а конец истории, как таковой: т.е. конечный пункт идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как конечной формы управления человеческим обществом”.
(28, с. 39-40)
3. “Если допустить, что фашистская и коммунистическая альтер-
91
нативы либерализму мертвы, остались ли еще идеологические соперники? … На ум приходят две возможности – религия и национализм”.
(28, с. 50)
4. “Конец истории будет очень грустным временем. На место
борьбы за признание, готовности рисковать жизнью ради совершенно абстрактной цели, мировой идеологической борьбы, требующей мужества,
бесстрашия, воображения и идеализма, придут экономические расчеты,
бесконечные утрясания технологических проблем, озабоченность окружающей средой и удовлетворением изощренных потребительских запросов. В пост исторический период не будет ни искусства, ни философии, а
лишь постоянные хлопоты по поддержанию порядка в музее человеческой истории… Возможно, сама перспектива столетней скуки в конце
истории послужит толчком к тому, чтобы начать историю с начала”.
(28, с. 54)
Итак, что в “сухом остатке”? Полная и окончательная победа западной
либеральной демократии: альтернативные варианты развития исчерпаны, соперников нет, универсальная идеология и порядок один на всех, нет философии
и искусства, есть общество будничных потребителей, скучно устраивающих
свой быт. Конец истории? Нет, это конец человечеству. Так чему же так рад Ф.
Фукуяма?!?!
Но вернемся к его мотивации сделанных выводов. Начнем с небольшого
отступления по поводу идеологического насилия над либерализмом в начале
XX века со стороны абсолютизма, а затем большевизма и фашизма. В истории
реально происходило нечто иное, чем-то, о чем говорит автор.
Борьба с абсолютизмом закончилась в XIX веке, когда западные либерал
демократы сами испугались разбуженных своими лозунгами сил. Прекрасную
иллюстрацию этого состояния евролибералов дает наш соотечественник, очевидец событий.
Анализируя события французской революции 1948 года, А. И. Герцен в
своей работе “С того берега” писал: “Либералы долго играли, шутили с идеей
революции и дошутились до 24 февраля. Народный ураган поставил на вершину
колокольни и указал им, куда они идут и куда ведут других; посмотревши на
пропасть, открывающуюся перед их глазами, они побледнели; они увидели, что
не только то падает, что они считали за предрассудок, но и все остальное, что
92
они считали за вечное и истинное; они до того перепугались, что одни уцепились за падающие стены, а другие остановились кающимися на полдороги и
стали клясться всем прохожим, что они этого не хотели”. И чуть дальше: “Либералы всех стран со времен Реставрации звали народы на низвержение монархически-феодального устройства во имя равенства, во имя слез несчастного, во
имя страданий притесненного, во имя голода неимущего; они радовались, гоняя
до упаду министров, от которых требовали неудобоисполнимого, они радовались, когда одна феодальная подставка падала за другой, и до того увлеклись,
наконец, что перешли собственные желания. Они опомнились, когда из-за полуразрушенных стен явился – не в книгах, не в парламентской болтовне, не в
филантропических разглагольствованиях, а на самом деле пролетарий, работник
с топором и черными руками, голодный и едва одетый…”. (59, с. 266-267)
О том, что из этих событий либерализм извлек уроки, говорят факты.
Крушение
монархий
остановилось,
был
выбран
путь
буржуазно-
монархического устройства. Поэтому в Европе сегодня монархий больше, чем
во всем остальном мире: Королевство Бельгии, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии, Королевство Дании, Королевство Испании, Княжество Лихтенштейн, Великое Герцогство Люксембург, Королевство
Нидерландов, Королевство Норвегии, Королевство Швеции.
Таким образом, в начале XX века абсолютизм никакой угрозы для либерализма не представлял, и пучина идеологического насилия стала продуктом
развития самой либеральной демократии. XX век начался не с уверенности в
победе западной либеральной демократии, а с подготовки “большой драки” за
раздел мира. Две коалиции встали в боевую позицию: германо-австроитальянский тройственный союз и Антанта (сердечное соглашение), после присоединения к ней России тройственный англо-франко-российский союз.
Первая мировая война, начатая этими государствами, своими жестокими
последствиями подготовила беспрецедентные условия для исторического рождения двух внекультурных идеологий. В 1917 году в России побеждает большевизм, а несколько позже в ряде других стран фашизм (дуче в Италии в1922 г.,
фюрер в Германии – 1933 г., косудилью в Испании – 1936 г.).
Мы неслучайно назвали коммунизм и фашизм внекультурными идеологиями. Они по своему характеру интернациональны, поскольку не имеют традиционных корней ни в одной культуре мира. Они выросли не из культуры, не
93
из истории, это плод теоретического ума. Как ни парадоксально, но подтверждение такой позиции мы находим у классика одной из этих идеологий В.И.
Ленина. В своей известной работе “Что делать?” он писал: “Мы сказали, что социал-демократического сознания у рабочих и не могло быть. Оно могло быть
принесено только извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь
сознание тред-юнионистское, т.е. убеждение в необходимости объединяться в
союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или
иных законов и т. п. Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными
представителями имущих классов.” (60, с. 30).
К слову говоря, то, что имел ввиду В.И. Ленин в отношении социалдемократического сознания, как привнесенного извне, очень актуально и для
современных апологетов либерализма, которые таким же способом хотят внедрить “либеральное сознание” во все мировые культуры.
Трудно пройти, не “зацепившись” за “колючки” идеологического штампа
современного марксизма, который угрожал апокалипсисом ядерной войны.
Угроз достаточно было с обеих сторон. Либерализм “играл мускулами” и пугал
весь мир не меньше, чем марксизм. Но как ни странно, именно “напуганный”
либерализм первый создал атомную бомбу, и первый обрушил ее на людей в
городах Хиросима и Нагасаки. Как гласит русская пословица, если сказал “а”,
то говори и “б”.
Заявление Ф.Фукуямы о разрушении всех альтернатив Западу и о конечном пункте идеологической эволюции человечества кроме как несерьезным не
назовешь, тем более он сам себе противоречит рассуждением о религии и национализме, как возможных противниках. Вообще говоря, разговор о конце идеологии, с нашей точки зрения, весьма опасен, но одновременно и симптоматичен.
Опасен потому, что человек без идеологии десоциален и обречен на животное существование. Симптоматичен, поскольку по Ф. Фукуяме пост история
– это потребительская культура, без идеологии, философии, искусства. В ней
можно найти много схожего с реалиями Западной цивилизации.
По мнению С. Хантингтона, неизбежной ценой универсалистских претензий стал двойной стандарт. Демократия поощряется, но не в том случае, когда она приводит к власти исламских фундаменталистов; нераспространение
94
ядерного оружия обязательно для Ирана и Ирака, но не для Израиля; свободная
торговля подается эликсиром экономического роста, но не в случае торговли
сельскохозяйственными товарами; гражданские права являются проблемой в
отношениях с Китаем, но не с Саудовской Аравией; агрессия против богатого
нефтью Кувейта встречает массированный отпор, но не агрессия против не
имеющих нефти боснийцев.
В эту стратегию логически вписываются созданные НАТО прецеденты
применения силы без санкции Совета Безопасности ООН. Таким образом, деюре Североатлантический Союз перешел ту черту, за которой начинается нарушение международного права и Устава ООН. Хорошим примером может послужить список потенциальных жертв "правосудия” НАТО, который строится
из логики альянса.
95
Страна
Босния
Великобритания
Грузия
Израиль
Индонезия
Испания
Китай
Латвия
Марокко
Мексика
Россия
Руанда
Турция
Хорватия
Югославия
Основания для удара
Массовые нарушения прав национальных меньшинств,
репрессии.
Массовые нарушения прав ирландцев, репрессии в отношении
активистов - борцов за независимость Ольстера, массовые
полицейские операции.
Массовые нарушения прав абхазского и осетинского
населения, репрессии, нарушение пяти резолюций СБ ООН.
Массовые нарушения прав палестинцев, оккупации
независимого Государства Палестина, юга Ливана, Голанских
высот на территории Сирии, нарушение резолюций СБ ООН
№ 181,242,338,425.
Массовые нарушения прав меньшинств в самопровозглашенной Республике Молукка, репрессии против
мирного населения.
Массовые нарушения прав баскского меньшинства, проведение
карательных операций против басков.
Массовые нарушения прав местного населения в Тибете и в
Синьцзян-Уйгурском автономном районе, карательные
операции с большим числом жертв среди мирного населения.
Массовые нарушения прав русскоязычного меньшинства,
нарушение рекомендаций ОБСЕ.
Массовые нарушения прав сахарцев, ведение боевых действий
против мирного населения, насильственное присоединение
Западной Сахары, нарушение резолюций СБ ООН № 690 и
809.
Массовые нарушения прав человека, ведение боевых действий
против мирного населения в штате Чьяпас со значительным
числом жертв.
Массовые нарушения прав человека, репрессии, карательные
операции, ведение боевых действий против мирного населения
в Чечне, приведших к массовым жертвам
Массовые нарушения прав человека, репрессии, геноцид
(убийство миллиона человек), притеснение беженцев
народности хуту.
Массовые нарушения прав курдов, карательные операции против
мирного населения, нарушение резолюций СБ ООН (последние
1178 и 1179), оккупация Северного Кипра, вторжение
на территорию Ирака.
Репрессии против сербов, ликвидация само провозглашенной
Республики Сербская Краина в результате массированного
наступления, приведшего к гибели сотен и бегству тысяч человек.
Массовые нарушения прав албанцев, карательные операции против мирного населения, приведшие к гибели около 1500 человек,
нарушение резолюций СБ ООН № 1167 и 1199.
96
Потребительская культура, общество потребления, с нашей точки зрения,
- результат, которым нужно не гордиться, а которого стыдиться. Потребительская культура, как ни странно, не подразумевает культуру потребления, а нечто
обратное – безграничность потребностей и насыщение ими, деформацию божественной структуры человека и превращение его в создание с гипертрофированным желудком, тремя извилинами в голове и бесчувственным сердцем.
Еще один момент. Когда Ф. Фукуяма говорит о конце идеологии, о конце
истории, об универсализации западной либеральной демократии, как конечной
форме развития человечества, так и хочется задать вопрос: А чем же либерализм лучше марксизма с его коммунизмом, как универсальным “светлым будущим” для всего Мира? Та же экспансия, та же трансплантация чужеродного тела, также против воли, также из лучших побуждений. История повторяется. Поэтому, когда начинают говорить о конце истории, о каких-то универсальных
схемах, надо полагать, что это от незнания и бессилия перед многообразием
этой “остановленной” истории (не хотелось бы думать о предвзятости).
97
4.4. “Консервативный оптимизм”.
Обратимся теперь к С. Хантингтону. Он, безусловно, тоже обстоятельная
фигура, и выдвигаемая им модель имеет серьезную доказательную базу.
Отправленная временем в прошлое холодная война обозначила рубеж и
истоки новой фазы мировой политики. Старая парадигма разрушена: нет противоречия Запад – Восток, деления стран по признакам - свободного мира, коммунистического блока, третьего мира.
Очевидна необходимость новой парадигмы, новой модели мировой политики.
Хантингтон предлагает такую модель, отмечая, что пока, во всяком случае, никто не предложил лучшей альтернативы. Здесь, видимо, уместно будет отметить
(поскольку мы только что рассмотрели взгляды Ф. Фукуямы) реакцию Хантингтона на концепцию единой мировой цивилизации, которую он обозначил, как
нереальную альтернативу. Он пишет, что эта идея высказывается в разных формах, но ни одна не выдерживает даже поверхностной критики. (64). Приводятся
три обоснования нереальности указанных моделей. Первое – наличие идеологических альтернатив (авторитаризм, национализм, рыночный коммунизм, религии). Второе – усиление взаимодействия государств обеспечивает взаимопроникновение культур, но не в меньшей степени порождает и конфликты. Третье –
модернизация и экономическое развитие имеют гомогенные последствия. Однако, модернизация не тождественна вестернизации. Кроме того, единая цивилизация может быть только продуктом единой власти.
Для Хантингтона центральным вопросом парадигмы является определение главного источника локальных и глобальных конфликтов. И он отвечает на
него однозначно, возвращая нас в прошлое на 50 – 60 лет, - фундаментальный
источник конфликтов между странами лежит в сфере отличий культур разных
наций и групп различных цивилизаций. С. Хантингтон утверждает: “На Западе
склонны считать главными действующими лицами глобальных событий национальные государства. Они были таковыми на протяжении нескольких столетий.
В целом же всемирная история являла собой историю цивилизаций. И мир возвращается к этой схеме”. (29, p. 39)
Вводя понятие “цивилизация”, как главное действующее лицо своей модели, Хантингтон дает ему свое определение: “Цивилизация, таким образом,
представляет самую широкую группировку людей по культурным признакам и
98
культурной идентичности, шире которой лишь само человечество с его отличиями от других живых существ”. (29, р. 24)
Как мы видим, Хантингтон резко противопоставляет действующих лиц
истории, заменяя национальное государство цивилизацией. В этой связи он получает новые геополитические границы в топологии мировой политики и приходит к выводу о том, что самые важные кровопролитные конфликты будут
проходить вдоль границ цивилизаций. Объясняя это, он приводит следующую
мотивировку:
существуют глубочайшие различия между цивилизациями, являющиеся
продуктом многовекового процесса;
мир становится все более тесным;
идет десекуляризация (рост влияния религии, как важнейшего фактора цивилизационной идентичности);
происходит осознание различий между цивилизациями и общности внутри
них;
культурные особенности и различия меньше подвержены изменениям
(наиболее консервативны);
растет экономический регионализм, наиболее устойчивый в рамках одной
цивилизации.
Логика модели объясняет и следующие два его утверждения. “Центральной осью мировой политики скорее всего будут конфликт между “Западом и
остальными” и реакция незападных цивилизаций на сильный Запад и его ценности”. (29, p. 40). И далее: “Следующая мировая война, если таковая произойдет,
будет войной между цивилизациями”. (29, p. 41).
Заключает свою парадигму С. Хантингтон выводом о том, что в обозримом будущем не предвидится появления всемирной цивилизации. Мир будет
состоять из различных цивилизаций, каждой из которых придется учиться сосуществовать с другими. Позже, отвечая на критику в свой адрес, С. Хантингтон
еще раз подчеркивает: “История продолжается. Мир не един. Цивилизации объединяют и разъединяют человечество. Силы, которые могут привести к столкновению цивилизаций, нельзя победить, если не признать их существование”.
(61, с. 75)
99
Вместе с тем, нельзя не обратить внимание на то, что, как только речь заходит о рекомендациях, якобы вытекающих из новой модели, С. Хантингтон из
бесстрастного ученого превращается в ангажированного политика. Ближайшая
и более отдаленная перспектива рассматривается через призму интересов Запада, причем эти интересы априорно признаются императивами, не подлежащими
сомнениям, не говоря уже о критике.
Итак, по Хантингтону в интересах запада в близком будущем желательно:
1. “Обеспечить более тесное сотрудничество и единение в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и североамериканскими
частями”. Следует отметить, что для этого у автора есть серьезные основания.
Исторически сложившиеся различия между молодыми США с их антитрадиционной и полинациональной культуройс одной стороны и Западной Европой, носительницей вековых традиций, с другой - ощущаются все заметней не только
партнерами, но и со стороны. Мы уже останавливались на этой проблеме.
2. “Интегрировать в Западную цивилизацию те общества в Восточной
Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной”.
По-существу это первый эшелон экспансии в форме ускоренной культурной и частично национальной ассимиляции в стандарты и ценности Запада,
обеспечивающей значительное расширение геополитического поля влияния и
максимальной цивилизационной однородности.
3. “Обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией”.
В переводе с “дипломатического” языка это означает попытку, если не
привлечь на свою сторону, то хотя бы нейтрализовать два мировых центра сил.
В России и Японии достаточно заметны проникновение западных стандартов и
либерально-демократическое лобби.
Таким образом, остаются самые “упрямые”, т.е. те цивилизации, в которых влияние Запада минимально. Для них предлагаются более изощренные и
жесткие меры.
4. “Ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств… Использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран”.
5. “Поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и
интересы в других цивилизациях”. Раньше их называли пятой колонной, сего-
100
дня, имея перед глазами события последних лет в России, можно дать и другое
определение – идеологическая партизанщина.
6. “Усилить международные институты, отражающие западные интересы
и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение не западных государств в эти институты”.
Вот так! Усиливать только прозападные международные институты, а с
остальными не трудно догадаться, что нужно делать.
Если читатель задумается над этими рекомендациями, он не сможет не
заметить, что они предполагают враждебность, как данность, без попыток разобраться в ее корнях. Уже такими пониманием и подходом формируется потенциал конфликтности: захватить и повлиять на большее, быть сильнее других и
т.п., иначе говоря, все та же латентная агрессивность.
Создается такое впечатление, что С. Хантингтон понимает эту ситуацию,
но разрешение ее относит в отдаленное будущее. В частности он говорит о том,
что Западу придется все больше приспосабливаться к незападным цивилизациям. Потребуется гораздо глубже постигнуть основы религии и философии других цивилизаций, обычаи народов, выделять элементы общности между цивилизациями. Непонятно только, зачем относить этот единственно правильный
путь на отдаленное время, когда уже сегодня интерес многих европейцев и американцев к не западным (особенно восточным) культурам заметно растет? Как
говорит народная мудрость: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Циклически в мире развивается, видимо, не только наука. Парадигма
С. Хантингтона возвращает нас (конечно, на новом уровне) на 40 лет назад. Как
отметил А. Уикс, профессор Нью-йоркского университета: “Хантингтон возобновил старую полемику о “макроскопических” и “микроскопических” процессах в международных отношениях. Сторонники первого направления (последователи О. Шпенглера, А. Тойнби, Ф. Паркинсона и др.) считают главными действующими лицами истории национальные государства. Последователи же
“микроскопической” теории (наиболее яркие представители – Г. Маргентау, Дж.
Герц. Р. Арон) рассматривают мировые процессы на уровне цивилизаций, к которым эти государства относятся”. (174, с.43).
Как и прежде, у обеих точек зрения есть свои приверженцы, а взаимная
критика четко обозначает разделительную линию. Ее, по сути, определил
101
С. Хантингтон, который обозначил позицию Ф. Аджами, утверждающего, что
“государства контролируют цивилизации, а не наоборот”, как псевдоальтернативу.
Мы, в свою очередь, не можем разделить ни одну из этих точек зрения,
считая их позиции крайностями, при помощи которых можно рисовать только
черно - белые события, которые утрачивают все богатство спектра и полутонов.
Как говорили мудрецы – истина всегда лежит между крайностями, крайность
убивает сам процесс. Нам представляется, что 50 лет назад ближе к истине были
сторонники национальных государств; о цивилизациях можно было говорить
гипотетически, заглядывая в далекую перспективу, поскольку их роль в мировых событиях была ничтожна. За полвека ситуация значительно изменилась, и
характер этих изменений позволяет уже достаточно реально говорить о новой,
заметной, но все же еще не определяющей роли цивилизации. На что опираемся
мы, делая подобный вывод?
Во-первых, субъект истории (действующие лица), как носитель определенной воли и права, а также источник активности, направленный на участников исторического процесса, должен иметь определенную организационную
структуру (форму) и выделять себя в ней, обладая суверенными полномочиями
в отношении всех составляющих ее частей.
Национальное государство полностью отвечает этим требованиям. Оно
представляет собой властную структуру, обладающую суверенными полномочиями решать все вопросы организации общества в рамках своих границ и
определять отношения с внешним миром.
Здесь важно зафиксировать два принципиальных момента. Первый, при
фактическом неравенстве государств именно полная правосубъектность в форме суверенности позволяет выявлять и равноправно согласовывать общие интересы, на которые распространяется принцип примата международного права.
Второй, логически продолжающий первый, международные организации обладают вторичной правосубъектностью. Сумма их прав и прерогатив складывается из делегированного им государствами – членами полномочий, как выражения
их суверенной воли, согласия считать обязательными для себя нормы их уставов и договоров.
Мы часто не замечаем того факта, что привычное понятие – национальное государство - используем в разных смысловых ракурсах: когда строго – то
102
это властная структура, когда – широко, то это страна со своим обществом и
культурой. Такое невольное смешение как бы маскирует истинную структуру и
характер происходящих процессов.
Предельной формой легитимной локализации и социальной организации
современного человека является социум, как определенная историческая система, обладающая целевой функцией, структурой и механизмом управления. В
этой структуре есть два доминантных элемента: властная структура (государство) – подсистема управления (репеллер) и структура целепологания – подсистема мировоззрения – идеологии (аттрактор). Наличие этих доминант обеспечивает системе идентичность и устойчивое целеустремленное развитие.
В таком случае, мы можем уточнить уже ранее сделанный вывод: не
национальное государство, а социум в границах своей государственности полностью соответствует требованиям субъекта истории.
Цивилизация (в частности, по определению Хантингтона) является социальным образованием более крупного, чем национальное государство масштаба.
Но вот является ли это образование системой – вопрос, на который следует ответить пока отрицательно. Цивилизация организационно не структурирована, а
потому не обладает органом управления. С другой стороны, культурная и, как
правило, религиозная общность создают предпосылки формирования единой
мировоззренческой парадигмы. Таким образом, цивилизацию нельзя рассматривать как форму исторической системы: если у нее с большой натяжкой можно
найти и определить аттрактор, то репеллер явно не присутствует.
В силу этого цивилизации не могут выступать действующими лицами
истории. Образно говоря, они представляют определенную среду как бы полевой природы: распределенность и бесструктурность, отсутствие четких границ,
высокая проникающая способность. Среда мировоззренчески цементирует все
входящие в нее национально - государственные элементы и, безусловно, оказывает влияние на их политику. В частности, именно в своей культурной среде, в
первую очередь, можно рассчитывать на взаимопонимание, помощь и поддержку.
Во-вторых, характерной особенностью второй половины XX века, как
мы уже отметили раньше, стал процесс появления на международной арене новых действующих лиц: международные институты и организации, ТНК и др.
Эти наднациональные образования определили характер новой фазы глобализа-
103
ции – интернационализации, в отдельных формах этой наднациональной интеграции видны цивилизационные признаки. Например, НАТО, ЕС, НАФТА – организации западной цивилизации; исламская конференция, лига арабских стран
относятся к исламской цивилизации.
Однако наиболее серьезно в рамках международной консолидации о создании цивилизационных культур можно говорить только для Запада. Страны
западной цивилизации не только лучше и глубже интегрированы собственными
союзами и блоками, но им принадлежит господство в большинстве международных институтов. Такое доминирование и связанная с ним активность не могут не порождать противостояния и возникновения аналогичных процессов в
иных цивилизациях.
На этом поле нам бы хотелось отметить две негативные тенденции, связанные с геополитической ролью Запада и особенно США. Первая заключается
в
постепенной
диффузии
государственного
суверенитета
(не
де-юре, а де-факто). Это, например, точка зрения Мирового Банка, который видит роль государства не как одного из субъектов, участников экономического
процесса, а в качестве гаранта:
основ законности;
стабильности политической и макроскопической обстановки;
социального обеспечения и образования;
защиты окружающей среды.
При этом Мировой Банк подчеркивает преимущества международной конкуренции, ограничения (в результате открытости экономики) возможностей для
государственного произвола при усилении контроля за денежной и финансовой
политикой не только со стороны международных организаций, но и со стороны
финансовых рынков.
Вторая проявляет себя в том, что интеграционные группировки становятся более влиятельными субъектами мирового хозяйственного процесса, чем
отдельные государства. С этим связаны постепенная утрата роли национального
суверенитета, как фактора экономического и политического развития, и возрастание роли принадлежности к той или иной наднациональной группировке, которая, как более мощная по своему потенциалу (а в ней, как правило, есть лидер, “заказывающий политику”), приобретает самостоятель-ность и влияние в
104
мире.
Наднациональность пытаются вывести как приоритетный фактор, придавая ему характер правовой идеи, разрушая суверенность с одной стороны в его
пользу, с другой утверждая приоритет личности. Весьма определенно эта идея
изложена в итоговом заявлении 27-й конференции американского Фонда Стэнли, посвященном будущему ООН. В частности там утверждается: изменения в
мире столь велики, что, по мнению участников, даже историческая основа мирового политического порядка – концепция суверенного государства – серьезно
поколеблена. И далее: конец холодной войны и глобальные перемены трансформировали концепцию суверенитета из простой и универсально признанной в
сложную и противоречивую. Никто ныне не захочет согласиться, что суверенитет государства приоритетен по отношению к человеку или в некоторых случаях его экономическим правам. Решения задач, стоящих перед мировым сообществом, конференция, естественно, связывает с усилением воздействия наднационального фактора. И далее, как частность излагается по существу главная “задача” наднациональности: по мнению участников конференции, она связана с
преодолением трудностей этического, расового, религиозного и иного характера, порождаемых в определенной мере гипертрофированным представлением о
значении суверенитета национальных государств. (Подчеркнуто мной – Э.
Азроянц.) (16, с.13).
В-третьих, из всех цивилизаций, каким бы способом мы их ни выделяли,
единственной полностью не традиционной цивилизацией является западная.
Она вырвалась за рамки традиции: индивидуализм и рационализм, наука вместо
религии, прогресс, секуляризация. Во что вылились эти заманчивые идеи, демонстрирует уходящий век. Мы позже вернемся к этому вопросу.
В этой связи приобретает новый смысл разделение, производимое
С. Хантингтоном – “Запад и весь мир”, поскольку в нем отражается определенное противопоставление не традиционной и традиционных культур.
В-четвертых, в XX веке человечество впервые исторически опробовало
модели космополитических, вне культурных идеологий. Горький опыт, повидимому, создает в мегасоциуме устойчивый иммунитет. Модели будущего
должны основываться на цивилизационной основе.
Кроме того, цивилизацию и относящееся к ней национальное государство можно образно представить во взаимодействии по принципу соединяю-
105
щихся сосудов, обеспечивающему “перетекание” функций и роли в зависимости
от исторических обстоятельств. При этом мы исходим из того, что их нужно
рассматривать через призму социокультурной многослойности, где на поверхности самые сложные и самые тонкие слои социальных отношений. При нарастающей конфликтности они разрушаются в первую очередь, и общество сбрасывает их с себя (отказывается от них) слой за слоем, переходя к более простым
и более мощным слоям, в частности к таким, как этнические и религиозные связи (фундаментальные элементы культуры), причем первые более доминанты,
чем вторые.
В-пятых, современная история также не дает оснований для определения
цивилизационного фактора в качестве доминантного. Тоже доминантным проявляет себя этнический фактор, причем в границах одной цивилизации. Для иллюстрации мы составили таблицу, которую при необходимости можно дополнять, сгруппировав конфликты по трем признакам: конфликты внутрицивилизационные, конфликты межцивилизационные и смешанный вариант (табл. № 13).
106
Табл. № 13
Группировка конфликтов по цивилизационномы фактору.
Внутрицивилизационные
Межцивилизационные
конфликты
конфликты
1.
Великобритания
Ирландия
– 1. Россия – Чечня
2. Китай – Тайвань
2. Китай – Тибет
3. Турция, Иран, Ирак –
Курды
4. Мексика – Чьяпас
3. Азербайджан –
Нагорный Карабах
4. Индия - Пакистан
5. Грузия – Абхазия
5.Израиль – Палестина,
Ливан,
Сирия
6. Израиль – Египет
6. Афганистан
Смешанные конфликты
1. Югославия –
Словения, Хорватия,
Босния, Косово
7. Шри-Ланка
8. Вьетнам
9. Корея
10.Испания – баски
11.Канада – Квебек
12.Иран – Ирак
13. Ирак – Кувейт
14. Камбоджа
15.Эфиопия
16.Судан
17.Ангола
18.Великобритания
Аргентина
–
Подавляющее преобладание внутрицивилизационных конфликтов среди
остальных очевидно.
Таким образом, историю творят пока не цивилизации, хотя достаточно
активно прилагают к этому руки. С. Хантингтон в данном случае несколько
трансформировал функции и роль цивилизаций из существенных в доминирующие.
107
Вместе с тем при таком внимании к цивилизациям у него почему-то не
возникает потребности рассмотреть их, как социальные организмы со своей
анатомией, законами рождения, развития и смерти; как исторические системы,
имеющие возраст, характерные фазы развития, определяющие закономерности
поведения, специфику и интенсивность влияния.
Поскольку в рамках цивилизаций налаживаются достаточно активные
международные связи, возникают конфликты, идет процесс культурной и прочей регионализации, важен анализ их структуры: степень организованности,
наличие признанных лидеров, их способности к консолидации вокруг себя
национальных государств одного цивилизационного поля.
Очевидно, что для нашего времени наиболее полный ответ можно получить только в том случае, если национальное государство и цивилизация будут
рассматриваться как дополняющие друг друга пара. А расставлять доминантные
акценты нужно не вообще: или – или, а в частности, в каждом конкретном социокультурном срезе или историческом явлении.
Рассматривая любой социальный организм, как некоторую систему, мы
можем сформулировать для него определенные принципы развития.
Система не может быть изолированной, она погружена в целый ряд других более крупных, а в себе содержит другой ряд более мелких. В результате
силы (факторы), воздействующие на систему, можно разделить на внешние и
внутренние.
Преобладание давления внешнего приводит к геополитическому сжатию
социальной системы (этнос, государство, цивилизация). Преобладание фактора
внутреннего – к соответствующему расширению (экспансии). Это в конечном
итоге источник колебательного механизма интеграции – дезорганизации.
Формы интеграции исторически меняются в соответствии с уровнем
культуры, ее масштабами и целями. Можно назвать, по крайней мере, шесть таких форм: формирование этносов и великие переселения народов, империи, монархии, национальные государства, международные союзы (блоки).
В самой системе действуют также два типа факторов (сил). Первый – это
индивидуальные (частные) интересы элементов, из которых формируется
структура системы, их, как правило, можно оценить как самодостаточные.
Стремление к самодостаточности – это цель структурного элемента. В процессе
эта цель, предполагающая замкнутое на себя движение, вытягивается временем
108
в своеобразную синусоиду. Замкнутый круг самодостаточности катится по тропе времени.
Второй – это цель системы, как целостности (единый интерес системы).
Удачный образ этой силы высказан давно и определен известной фразой: - история – это то, чего никто не хочет. Иначе говоря, цель системы не совпадает с
самодостаточными целями ее элементов и ортогональна к ним. Она может в той
или иной степени совпадать с интересами и целями элементов, но никогда не
тождественна им, поскольку всегда имеет в себе то, чего нет ни в одном из элементов. Взаимодействие указанных сил, рассматриваемых в реальном временном процессе, придает ему траекторию спирали.
Исторические события стран и народов, их характер и масштабы связаны
с уровнем социальной энергии той или иной системы. И, с этой точки зрения,
самодостаточные частные интересы элементов носят энтропийный характер.
Энергия структурных элементов гасится на внутренних взаимодействиях и
лишь частично (да и то по долгу службы) расходуется на общий интерес системы. В этом плане можно говорить о менталитете, культуре, национальном характере. Например, культура Запада базируется на индивидуализме и рационализме, там явно выражен примат личных интересов над общественными. Страны с таким типом культуры испытывали и в будущем все более будут испытывать дефицит социальной энергии. Страны, у которых менталитет населения
строится из обратного принципа – доминанты общественного над личным,
имеют значительно более мощную социальную энергетику и способны на решительные и масштабные исторические шаги.
Органически в логику подобного рассуждения вписывается и понимание
исторической роли «великих мифов» и различного рода учений. Они создают
«духовное поле», в котором частные интересы из хаотичного состояния складываются в определенный порядок, совпадающий с вектором цели системы (взрыв
экспансии, развития) или противоречащий ему, и тогда система дезорганизуется. Поэтому зачастую не важно, верно учение или нет, важней, насколько оно
овладевает умами людей и мобилизует их на самопожертвование.
В этой связи трудно согласиться с С. Хантингтоном, который в заключении приходит к выводу: “Политическая идеология и экономические интересы
занимают не самое важное место в жизни людей. Люди борются и погибают за
другие идеалы и ценности – за веру, семью, кровные узы. Вот потому-то после
109
окончания холодной войны центральное место в современном мире заняло
столкновение цивилизаций”. (61, с.75). Автор просто временный концептуальный вакуум принимает за долговременную тенденцию, вдобавок сопоставляя
ценности совершенно разного уровня.
Смещение акцентов, присущих С. Хантингтону, достаточно характеризует его следующее утверждение: “За ослаблением власти Запада следует эрозия
западной культуры”. (61, с.74). Все, как раз, наоборот: именно эрозия, а точнее
кризис западной культуры – основной источник ослабления власти Запада, и
этот процесс будет нарастать.
110
4.5. “Политический экстремизм”.
З. Бжезинский предлагает миру модернизированный Новый порядок. Для
своей модели он избрал образ шахматной игры. Ее условно можно назвать
“американскими шахматами”. (38).
Шахматной доской является Евразийский метаконтинент, на котором
происходят все важнейшие исторические события. Шахматные фигуры – в основном национальные государства и их группировки. Правила игры формируются по адресу: Вашингтон, округ Колумбия, - а затем копируются и воспроизводятся всеми остальными.
Есть один суперигрок, который играет без короля (чтобы исключить
полностью возможность шаха и мата), но с пятью ферзями (военная сила, экономическая мощь, технологическое превосходство, доминирование в военных
союзах и организациях и культурная притягательность). Все остальные играют с
королями, но без ферзей.
Доска делится на зоны влияния, геополитические центры и черные дыры.
Действующие лица делятся на вассалов и варваров, на активных действующих
лиц и катализаторы.
Масштабы шахматной доски и количество участников сеанса одновременно игры настолько велики, что даже “мощь и гений” США, единственной
сверхдержавы, недостаточны для того, чтобы подчинить (обыграть) всех. Поэтому для успешного выполнения обязанностей имперского суперигрока:
предотвращать сговор между вассалами;
сохранять их зависимость от общей безопасности;
обеспечивать по парность подчиненных;
недопущение объединения варваров;
необходимы определенные механизмы, учитывающие современную
конъюнктуру.
В этой связи автор проекта выделяет в изменениях мировой ситуации три
момента:
прямое применение силы стало не таким простым делом, как в прошлом;
111
ядерное оружие существенно ослабило полезность войны, как инструмента политики или даже угрозы;
растущая экономическая взаимозависимость государств делает менее
эффективным экономический шантаж.
Поэтому в правилах игры возрастает значение таких методов, как маневрирование, кооптация, создание коалиций, челночная дипломатия, взвешенное
применение политических козырей, обработка общественного мнения, использование политического миссионерства и формирование пятых колон.
В конечном итоге З. Бжезинский убежден в том, что государства – нации
продолжают оставаться основными звеньями мировой системы.
Касаясь международных институтов, З. Бжезинский делает откровенные
и далеко идущие выводы: “Продолжительная стадия постепенного расширения
сотрудничества с ведущими евразийскими партнерами, стимулируемого и регулируемого Америкой, может также способствовать подготовке предварительных условий для усовершенствования существующих и все более устаревающих структур ООН. Тогда при очередном распределении обязанностей и привилегий можно будет учесть новые реалии расстановки сил в мире, столь изменившиеся с 1945 г.
Эта деятельность обеспечит и дополнительное историческое преимущество использования в своих интересах вновь созданной сети международных
связей, которая заметно развивается вне рамок более традиционной системы
национальных государств. Эта сеть, сотканная многонациональными корпорациями, неправительственными организациями (многие из которых являются
транснациональными по характеру) и научными сообществами и получившая
еще большее развитие благодаря системе Интернет, уже создает неофициальную мировую систему, в своей основе благоприятную для более упорядоченного и всеохватывающего сотрудничества в глобальных масштабах”. (38, с. 254).
Подводя итоги разработанному сценарию и оценивая результаты подобной шахматной геополитики, З. Бжезинский предполагает совершенно определенную картину будущего. Он пишет следующее: “В течение нескольких ближайших десятилетий может быть создана реально функционирующая система
глобального сотрудничества, построенная с учетом геополитической реальности, которая постепенно возьмет на себя роль международного “регента”, спо-
112
собного нести груз ответственности за стабильность во всем мире. Геостратегический успех, достигнутый в этом деле, надлежащим образом узаконит роль
Америки, как первой единственной и последней истинно мировой державы”.
(38, с. 254).
Патриотизм, густо замешанный на национальных интересах, политическая агрессивность и полное безразличие ко всему, что за границами Америки, характерная черта всех публикаций автора. Максимально выжать из уникальной
роли США в современном мире – вот его четко сформулированная задача. Поэтому его не может устроить более взвешенная и политически спокойная концепция С. Хантингтона, соавтора целого ряда совместных работ в недалеком
прошлом.
Однако и эта целеустремленная агрессивность не может скрыть обеспокоенности, которую автор как бы мимоходом проявляет, но не заостряет на ней
внимания и не делает из нее никаких выводов. В результате предлагаемый проект утрачивает логичность и становится в определенной мере антиномичным.
Попробуем показать это на конкретных примерах.
Пример первый, рисуя перспективу, З. Бжезинский серьезный упор делает на фактор сотрудничества. Но с кем автор собирается сотрудничать, когда в
мире, по его определению, кроме США есть только сателлиты, вассалы и варвары? Видимо, под сотрудничеством он понимает “оказание решающего влияния,
но … не осуществление непосредственного управления”. (38, с. 48). Но в таком
случае нужно поставить знак равенства между понятиями гегемония и сотрудничество.
Пример второй, при всей своей заинтересованности З. Бжезинский не
смог обойти молчанием вопрос о сроках пребывания США на мировом Олимпе.
Он пишет следующее: “… период наличия чисто физической возможности для
конструктивной эксплуатации Соединенными Штатами своего статуса мировой
державы может оказаться относительно непродолжительным по внутренним и
внешним причинам”. (38, с. 249).
Но, не смотря на это, он уверенно обустраивает будущее, предполагая
создание системы глобального сотрудничества, в которой центральная роль
Америки будет узаконена. Причем подобрано весьма удачное слово “регент”.
Энциклопедический словарь так определяет значение этого слова: “В монархиях – временный правитель государства в случае несовершеннолетия, болезни
113
или отсутствия монарха”. В переводе на “имперский” язык это может означать:
варвары – все больны, сателлиты – не достигли совершеннолетия, а вассалы –
естественно, без монарха не могут существовать.
Пример третий, в числе важнейших факторов, складывающих величие
США, как сверхдержавы, и американскую глобальную систему, автор называет
привлекательность и влияние американской массовой культуры и развлечений.
А влияние- то оказывается тлетворным. Вот что в конце своей книги пишет сам
автор: “…США и странам Западной Европы оказалось трудно совладать с культурными последствиями социального гедонизма и резким падением в обществе
центральной роли ценностей, основанных на религиозных чувствах … темпы
экономического роста уже не могут больше удовлетворять растущие материальные потребности, которые стимулируются культурой, на первое место
ставящей потребление”. (38, с. 251)
И, в заключение, еще одно наблюдение, которое бросилось в глаза при
сопоставлении концепций З. Бжезинского и С. Хантингтона. У них разные позиции, отличающиеся проекты, но странным образом совпадающие рекомендации, если учесть неодинаковую степень их подробности и разницу выражения.
Может, разные теории дают один и тот же результат (ведь истина одна)? Такое
бывает, но не в данном случае. Просто, когда дело доходит до конкретных рекомендаций, да еще на ближайшую перспективу, они забывают науку и становятся политиками, привязанными к столпу американских интересов.
114
4.6. Либеральный антифундаментализм.
Яркий представитель этого направления - Джордж Сорос, прагматик с
большим опытом операционных стратегий на международных финансовых
рынках, приложивший свой капитал и организаторские способности во имя реализации своих идей. Он не выдумывает новых моделей будущего, считая, что
она уже не только есть, но и реализована на практике. Имеются в виду идеи
Карла Поппера об открытом обществе. Вот что говорит об этом сам автор: “На
меня оказал огромное влияние Карл Поппер, доктор наук, чья книга “Открытое
общество и его враги” объяснила смысл нацистского и коммунистического режимов, силу которых я испытал на себе еще подростком в Венгрии. Оба режима
имели общую черту: они претендовали на знание высшей истины и навязывали
миру свои представления силой. Поппер предложил другую форму общественной организации – форму, признающую, что никто не имеет доступа к высшей
истине. Наше понимание мира, в котором мы живем, - несовершенно по своей
сути, а совершенное общество – в принципе не досягаемо. Мы должны довольствоваться тем лучшим, что мы можем иметь. Однако несовершенное общество
может постоянно совершенствоваться. Поппер назвал такое общество открытым”.(43, с.VII).
Такая организационная форма есть, ее представляют демократические
государства Западной Европы и США, которых обобщенно называют Западом.
Так вот Запад и представляет миру открытые общества, поскольку принципы
открытого общества соответствуют демократическим государствам.
Возникает в связи с этим закономерный вопрос, почему так сильно в таком случае обеспокоен Дж. Сорос? Модель, хотя и не совершенная, создана, занимайтесь на здоровье ее совершенствованием, и нет проблем. Но история – потому и история, что делает не то, что мы хотим. Демократический Запад в своем
развитии движется совсем не в ту сторону, и его “штурманы” совсем не горят
желанием менять курс.
Именно в связи с этим Дж. Сорос бьет тревогу и объясняет свою позицию, выдвигая ряд серьезных аргументов. Исходя из принципа несовершенства
нашего знания и опыта, становится очевидным наличие “системной ошибки”
модели и необходимость встраивать в ее институты механизмы исправления
ошибок. Именно эти механизмы коррекции должны обеспечивать обществу по-
115
ступательное развитие. Но чтобы реализовать этот принцип необходимо его понимание и формирование на его основе политической воли. Ни того, ни другого
автор на Западе не наблюдает.
Более того, у открытого общества появился новый враг. “Капитализм,
опирающийся исключительно на рыночные силы, представляет другую опасность открытому обществу”. (44, с. XIX). В отличие от повергнутых тоталитарных режимов этот враг внутренний, свой домашний и от этого более опасный.
Дж. Сорос дал ему определение, как “рыночный фундаментализм”. Под этим
определением автор имеет ввиду доктрину невмешательства государства в экономику, что, в свою очередь, не мешает либеральной экономике вмешиваться во
что угодно. В этой связи внимание концентрируется на двух основных явлениях. “Именно рыночный фундаментализм, - утверждает Дж. Сорос, - сделал систему мирового капитализма ненадежной … Именно рыночный фундаментализм представил финансовому капиталу управляющее и руководящее место в
мировой экономике”. (43, с. XVII).
Другое явление связано с тем, что рыночный механизм и мотив получения прибыли проникли во все области общественной жизни, а корысть и эгоизм
превратились в моральный принцип, коррумпирующий политику. Раскрывая
этот момент, Дж. Сорос пишет: “Функции, которые не могут и не должны
определяться только рыночными силами, включают многие из самых важных
явлений жизни человека, начиная с моральных ценностей и заканчивая семейными отношениями, эстетическими и интеллектуальными достижениями. В то
же время рыночный фундаментализм постоянно пытается увеличить свое влияние на эти сферы в форме идеологического империализма… Вторжение рыночной идеологии в области, столь далекие от коммерции и экономики, разрушают
и деморализуют общество. Но рыночный фундаментализм стал настолько мощным и влиятельным, что любые политические силы, осмеливающиеся противостоять ему, клеймятся как сентиментальные, нелогичные и наивные”. (43, с.
XXIII).
Дж. Сороса явно нельзя отнести к категории нелогичных и наивных. Более того, весьма симптоматично, что успешно практикующий финансист замечает и анализирует процессы весьма актуальные, хотя и далеко лежащие от области его профессиональных интересов, а вот профессиональные ученые и по-
116
литики обходят данную тему стороной, хотя именно здесь спрятан ларец с “кощеевой смертью”.
Следует отдать должное прозорливости Дж. Сороса, который, развивая
эту тему, выражается совершенно определенно: “Отсутствие морали у рынков
подорвало мораль даже в тех сферах, где общество не может без нее обойтись.
Согласие в отношении моральных ценностей отсутствует. Монетарные ценности куда менее двусмысленны. Их не только можно измерить, но и можно быть
уверенным, что люди вокруг нас дорожат ими. Они убеждают в том, что социальные ценности отсутствуют”. (43. с. 222).
Хорошо дополняют эту мысль его слова, сказанные чуть выше:
“…социальные ценности претерпевают то, что можно было бы назвать процессом нежелательного естественного отбора. Беспринципные люди оказываются в
выигрыше. Таков один из наиболее тревожных аспектов мировой капиталистической системы”. (43, с. 218).
Полностью разделяя позицию автора в этой части, трудно удержаться от
риторического вопроса. На что рассчитывают сторонники вестернизации, запустившие механизм, “пожирающий” мораль. Они ведь регламентируют миру
собственную опасную болезнь, как образец для подражания и универсализации.
“Чистый разум и моральный кодекс, основанный на ценности личности, - отмечает Дж. Сорос, - являются изобретениями западной культуры, они почти не
имеют резонанса в других культурах… Ошибочность допускает огромное культурное разнообразие. Западная интеллектуальная традиция не должна навязываться без разбора всему миру во имя универсальных ценностей”. (43, с. 107).
Другое важное обстоятельство, на которое обращает серьезное внимание
автор, состоит в том, что отсутствует мировая политическая система, адекватная
мировой капиталистической системе. Такое состояние порождает неустойчивость и опасность. Как выражается сам Дж. Сорос: “…рыночные силы, если им
предоставить полную власть даже в чисто экономических и финансовых вопросах, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма. Это – мой самый важный вывод в данной книге”. (43, с.
XXIII).
Международные финансовые рынки накопили такую мощь, что им не
может противостоять ни одно государство. А институтов, обеспечивающих их
безопасность, механизмов коллективного международного поведения практиче-
117
ски нет. Как подчеркивает Дж. Сорос: “Механизмов коллективного принятия
решений в области мировой экономики просто–напросто не существует”. (43, с.
XXIV).
Описывая “историю болезни” рыночной экономики в национальных и
международных масштабах, Дж. Сорос не приговаривает ее к смерти, потому
что она “лучше других” и считает, что ее можно вылечить по рецептам открытого общества. Но как реализовать подобный проект? То, что предлагается автором, гораздо менее убедительно, чем его критика, и во многом противоречиво.
Попробуем представить себе анатомию демократического государства
Запада. Для этой цели вычленим в данной абстрактной системе демократического социума три структурные подсистемы: государство, как механизм власти,
экономику и общество, каждую из которых покажем по разным функциональным срезам.
Функции
1. Модель
2. Доктрина
3. Цель
4. Базовый
институт
5.Задача
6. Тип поведения
Государство
Экономика
Представительная
демократия
Политический либерализм
Власть
Либеральная экономика
Рыночный либерализм
Выгода
Парламент
Частная
соб- Права человека
ственность
Игра по правилам Моральная традиция
Достижение успе- Индивидуализм
ха
Индивидуальный Коллективный
Создание правил
Национальный
эгоизм
7. Способ приня- Представительный
тия решений
8. Тип
Насилие
взаимодействия
9. Характер
Политические:
ценностей
- доступ к власти,
-голоса
избирателей,
- свобода личности
Общество
Потребительское
общество
Рационализм
Рост потребления
Сделка
Отношения
Рыночные:
-деньги,
-конкуренция,
-невмешательство
государства
Социальные:
-благополучие,
-безопасность,
-социальная
защита
Если внимательно изучить приведенную выше анатомию, то можно рассмотреть в ней первоисточник той болезни, которую описывает Дж. Сорос, и ее
метастазы во все подсистемы демократического социума. И дело не в том, что
118
низка роль государства, как утверждает Дж. Сорос, по вине упрямых рыночных
фундаменталистов. Сама власть поражена болезнью не менее, если не более,
чем общество. Это букет: коррупция, лоббизм, грязные политические технологии, в том числе и избирательные, двойные стандарты, ложь, лицемерие и т.п.,
как естественный продукт корысти, вытеснения совести – выгодой, замены отношений – сделками.
Первопричина находится, как ни странно, в самом сердце страдающего
общества, в его мировоззренческих установках. В фундаменте социума в качестве системообразующего принципа заложены установки, противоречащие законам природы. Рационализм вырвал человека из единого Мира и противопоставил его окружающей среде, да еще в качестве господина. Индивидуализм
изменил на обратный знак соподчиненность целого и части.
Таким образом, выстроив свою нетрадиционную культуру на фундаменте рационализма, индивидуализма и вытекающих из них преобладания частного
интереса над общественным, научно-технического прогресса и секуляризации,
западные общества закопали в песок восторгов от полученных успехов яйцо, из
которого через 200 лет (природа умеет терпеть) вылупился сказочный всепожирающий трехглавый дракон. Одна голова его пожирает власть демократии, коррумпируя и разлагая ее; вторая – пожирает общество, сея культуру смерти и духовное оскудение; третья – доводит до абсурда, до собственной противоположности принципы либеральной экономики, вырываясь в международное пространство, делая деньги непосредственно из денег, исключая из сферы своих
интересов собственно процесс производства материальных благ.
Мало вероятно, что при такой диагностике больной цивилизации могут
помочь рецепты Дж. Сороса. Они, в лучшем случае, способны снять остроту
происходящих процессов, перевести агонию в хронику, но не более. Начинать
нужно не с этого: корни находятся в мировоззренческой парадигме цивилизации
и впитавших её с молоком матери людях. И здесь мы сталкиваемся с самым
трудным: нужно поднять руку на то, что десятилетия было предметом гордости.
Понимают это пока очень немногие. Мужества, похоже, не хватает ни у кого.
Людям, находящимся на политическом Олимпе, думать некогда, да и
“высота” плохо влияет на зрение и расположенность к рисковым поступкам.
Они, как правило, забывают одну простую мудрость. Гора имеет одно очень
своеобразное свойство: с вершины, куда ни пойдешь, - все вниз.
119
Вернемся теперь ко второму сюжету. Фиксируя весьма существенный
дисбаланс между реальной мировой системой капитализма и по существу эфемерной мировой политической системой, Дж. Сорос выдвигает следующее
предложение: “Для стабилизации и подлинного регулирования мировой экономики нам нужна некая мировая система принятия политических решений. Иными словами, нам необходимо новое мировое сообщество для поддержания мировой экономики. Мировое сообщество не означает мировое государство. Отмена государства не является ни реальной, ни желательной; но вплоть до настоящего момента, поскольку существуют общие интересы, выходящие за пределы
государственных границ, суверенитет государств должен быть подчинен международному праву и международным институтам”. (43, с. XXVI).
Не знаю, замечает автор этого или нет, но конец приведенной фразы –
это целый клубок противоречий. Первое он фиксирует тут же, отмечая, что этой
идее больше других сопротивляются США, “которые, оставшись единственной
сверхдержавой, не желают подчиняться какому-либо международному органу”.
Такая позиция США с точки зрения их национального эгоизма совершенно
естественна, тем более что, как мы показали выше, подавляющее число так
называемых международных экономических организаций им подконтрольно.
Второе противоречие, которое он отметил внутри государства и которое
еще более непримиримо проявляется за его рамками, - это для первого случая
области частного и коллективного принятия решений, а для второго – суверенное право и международное право. Государства, как субъекты суверенных прав,
сколь однообразно формально равны, столь же многообразно реально различны.
Поэтому свести к общему знаменателю столь разнообразные национальные эгоизмы задача с неизвестным решением, а на почве меркантильных интересов, которые превалируют в общей массе интересов, эта задача может вообще и не
иметь решения.
С другой стороны вызывает сомнение тезис о верховенстве международного права, которое по существу должно быть продуктом договора и добровольного делегирования той или иной части суверенного права государств, конечно, если речь не идет о насилии. А то, что насилием здесь довольно сильно
попахивает, говорит следующий пассаж автора: “Вмешательство во внутренние
дела другого государства всегда чревато опасностью, но отказ от вмешательства
120
способен причинить еще больше вреда”. Это не просто высказывание, это реальная политика демократических государств Запада.
Все эти противоречия не мешают Дж. Соросу финишировать достаточно
банально, не смотря на интересный и глубокий анализ:
главная задача сейчас – принять универсально применимый кодекс поведения для нашего мирового сообщества;
демократические государства устроены в соответствии с принципами открытого общества;
кодекс поведения существует в форме законов, которые можно корректировать и улучшать с учетом обстоятельств;
не хватает лишь верховенства международного права.
И финал: “еще никогда не было периода, когда бы сильное руководство
в лице Соединенных Штатов и других государств, мыслящих в том же духе,
могло бы привести к серьезным и положительным результатам. Имея правильное чувство руководства и четкое представление цели, Соединенные Штаты и
их союзники могли бы начать создавать новое открытое мировое сообщество,
которое могло бы способствовать стабилизации системы мировой экономики, а
также расширить и поддержать универсальные человеческие ценности”. (43, с.
XXVI).
Единственно, чего здесь не хватает: Viva America!
121
Что было, то и будет;
и что делалось,
то и будет делаться,
и нет ничего нового
под солнцем.
Екклесиаст
V. Глобализация как реальность.
Реальность той или иной ипостаси возникает перед нами всегда как бы
неожиданно. Хотя эта «неожиданность» того же порядка, как снегопад зимой
или солнцепек летом. Но, тем не менее, только наткнувшись на «шипы» новых
вызовов, человек начинает обращать внимание и на само явление, задавая традиционный риторический вопрос: “А в чем дело?”
Лениво потирая «ушибы» и равнодушно «хороня» жертвы, социум обращается к анализу заявившего о себе феномена. Эти занятия как «вечный
хлеб»: вот и сейчас уже довольно долго «пережевывается» феномен современного этапа (фазы) глобализации.
Мы уже в определенной мере затрагивали эту проблему, причем именно
в той степени, в которой можно ответить на вопрос о том, что такое глобализация, показать, что это одна из вечных тенденций любого природного процесса,
одной из фаз которого мы являемся свидетелями. Данное утверждение, с нашей
точки зрения, имеет важное методологическое значение, поскольку позволяет
утверждать, что механизмы проявления этой тенденции в каждой новой фазе в
достаточной степени идентичны, что в природе и в обществе действует принцип
аналогий, известный человеку еще с библейских времен (смотри, в частности,
эпиграф к данной главе).
Не случайно ряд исследователей обращает внимание на заметное сходство некоторых современных процессов с теми, которые происходили в конце
XIX – начале XX века, т.е. 100 лет назад.
Во-первых, в 1860 – 1870 годы рынок достиг своего предела. Логика
конкурентной борьбы, как любой другой борьбы, предполагающая победителей,
достигла критической черты, за которой начиналась новая фаза с процессами
подавления свободной конкуренции. В частности, кризис 1873 года стал катализатором картельных соглашений, а подъем конца XIX века дал старт процессам сосредоточения производительного капитала, возникновения и концентра-
122
ции финансового капитала.
Уже после кризиса 1900-1903 годов картели, синдикаты, тресты, крупные банки играли определяющую роль в экономике промышленно развитых
стран. Концентрация и централизация всех факторов производства на определенном уровне привели к новому качеству, антиномичному конкуренции – монополии. Для характеристики этих особенностей еще на рубеже веков в экономике стало использоваться модное слово «империализм», которое на определенное время стало новым именем капитализма.
Во-вторых, монополии, достаточно быстро захватившие и поделившие
национальные рынки, энергично повернулись к рынкам внешним. Существующая колониальная система стала первым полигоном этого процесса, на котором
отрабатывались уже не столько технологии международной торговли, сколько
прямого вывоза капитала. Начался процесс формирования международных монополий (международный рельсовый картель, международный цинковый синдикат и т.п.), а период 1884-1900 годов можно назвать эпохой усиленной территориальной экспансии. За этот отрезок времени Англия «приобрела» 3,7 млн.
кв. миль территории, Франция соответственно – 3,6 млн. кв. миль, а Германия –
1 млн. кв. миль. Интересно при этом отметить тот факт, что еще в начале второй
половины XIX века в Англии всерьез обсуждался вопрос об обременительности
колониальных владений.
В-третьих, интернационализация хозяйственных связей обеспечила благоприятнейшую конъюнктуру для развития средств коммуникаций и, в первую
очередь, железнодорожного транспорта. Это был неповторимый бум железных
дорог и рост связанных с ними базовых отраслей промышленности (уголь, железо, машины).
Если сравнить три – четыре десятилетия до первой мировой войны и такой же период наших дней, то мы обнаружим заметные аналогии в происходящих процессах. Не претендуя на полноту, обозначим только шесть таких сюжетов:
1. Рост объема и расширение географии международной торговли,
транснационального движения финансового капитала и миграции рабочей силы;
2. Сокращение и упорядочение тарифных и вне тарифных ограничений
и барьеров, «вскрытие» национальных экономик;
3. Ускоренное развитие транснациональных коммуникаций. Для перво-
123
го периода наиболее характерны: железнодорожный и морской транспорт, почта, телеграф, а для второго – авиация, спутниковая связь и телекоммуникации;
4. Расширение рыночного пространства за счет вовлечения в его механизм все большего количества национальных государств;
5. Концентрация капитала: на первом этапе - возникновение монополий
и сосредоточение банковского капитала, а на втором – возникновение транснациональных компаний, транснациональных банков и международного финансового рынка;
6. Освоение колониальных рынков и новая территориальная экспансия,
сменившиеся после краха колониальной системы региональными экономическими союзами и соглашениями.
Между двумя обозначенными фазами доминантных интеграционных
процессов и конвергентных результатов лежит, образно говоря, такая же по
продолжительности «противофаза» бурной политической и экономической тектоники. Это был исторический период: «котел, переваривающий» продукты
первой фазы, вырабатывающий адаптационные механизмы и приготавливающий новые варианты развития. Эта фаза - цепочка последовательных бифуркационных толчков: первая мировая война, череда революций и возникновение
коммунистической альтернативы, мировой кризис и появление фашистской
альтернативы, период протекционизма и изоляционизма, вторая мировая война.
В результате за эти 30 лет были демонтированы, разрушены и перекроены сложившиеся международные экономические связи, возникли тупиковые
экономические организмы. Это была фаза дезинтеграционных процессов и дивергентных результатов. Мир, победивший во второй мировой войне, был разделен двумя антагонистическими альтернативами, борьба которых вылилась во
вторую мировую войну.
Из пепла войны начала возрождаться новая антиномичная структура мира. Два центра, как затравки в насыщенном растворе, катализировали интеграционные процессы. В считанные годы эта дуэль интеграций вышла на свой предел в форме двухполярного мира: двух блоков, союзов, идеологий, экономик и
т.п.
Дальнейшая интеграция могла привести только к разрушению одного из
центра сил, и это и произошло. Тупиковая траектория взорвалась неожиданно
быстро даже для противников, обозначив начало новой фазы – фазы деструк-
124
тивной, готовящей почву и новые альтернативы дальнейшего развития мира.
Если опираться на логику изложенной схемы, то мы можем выделить четыре фазовых перехода с чередующейся переполюсовкой своих целевых функций:
1-я фаза
(1870 – 1913 гг.)
-
конструктивная,
2-я фаза
(1914 – 1945 гг.)
-
деструктивная,
3-я фаза
(1946– 1989 гг.)
-
конструктивная,
4-я фаза
(1990–2021 гг.)
-
деструктивная.
Вывод, скажем, необычный, вряд ли многим придется по вкусу; его, безусловно, нужно более серьезно обосновывать. Понимая это, мы выдвигаем его в
форме рабочей гипотезы, чтобы посмотреть, какие результаты она может дать
при ее дальнейшем исследовании.
И, наконец, подобие, аналогичность процессов, повторяющихся с определенной цикличностью, предполагает, что в их основе лежат единство механизма цикла и фазовая направленность целевой функции. Эти две фундаментальные особенности позволяют сочетать подобие с качественным много и новообразованием.
5.1. Мировая экономика.
Этот раздел работы носит промежуточный и вспомогательный характер.
Не преследуя цели дать описание всего многообразия и глубины мировой экономики, мы хотим решить одну локальную задачу, вернее даже восполнить
пробел, заключающийся в том, что при всем обилии литературы по проблеме
мировой экономики нам не встретилась попытка ее структурного построения.
Очевидно, что структурирование проблемы – важный шаг ее решения.
Мировая экономика является своеобразной системой – она не имеет своей территории и границ. Образно используя терминологию физики, можно сказать, что мировая экономика имеет «квантовую» природу: она реальна и виртуальна, она национальна и интернациональна одновременно. Продолжая «физические» аналогии, можно выдвинуть гипотезу соответствия типов экономических и фундаментальных взаимодействий:
125
Производственные
Физический аналог фундаментальных
взаимодействий
Сильные
Финансовые
Слабые
Информационные
Электромагнитные
Психологические
Гравитационные
Тип взаимодействий экономический
Мировая экономика вырастает из недр национальных экономик и стоит
своим основанием на их почве. Ее первопричина, как ни банально это звучит,
лежит во всеобщем принципе отношений (связей) любых объектов природы. В
такой постановке под отношениями мы понимаем своеобразную рефлексию
альтернативности сторон отношений. А суть связи, как одного из видов отношений, хорошо определил Н.Ф. Овчинников, который утверждал, что связь потому и является связью вещей, что она как бы компенсирует различие и приводит к целостности. (73).
Любая национальная экономика в силу своей территориальной локальности, разнообразия географического и климатического положения, неравномерного распределения природных ресурсов, уровня экономического и социального развития, культурных особенностей имеет по одним из своих параметров характер избыточности, а по другим – недостаточности. Стремление к полноте, т.е. компенсации недостатка и декомпенсации избытка, реализуется за
счет взаимодействия (отношений) с другими подобными системами.
Указанная мотивация объясняет естественные корни возникновения и
развития внешней торговли, а затем и прямых иностранных инвестиций. Иначе
говоря, мы можем утверждать, что возникновение международных товарных и
кредитных рынков есть нормальный процесс и продукт, соответствующий общим природным закономерностям.
Природа валютных рынков вторична, поскольку они обязаны своим
рождением потребности обслуживания «метаболизма» товарных рынков и
«трансплантациям» рынков кредита.
Однако естественные процессы всегда имеют определенные границы
(ограничения), за рамками которых они утрачивают свою целевую функцию и
вырождаются в свою противоположность. В экономиках национальных и особенно мировой наблюдаются две главные «болезни» - монополизм и финансо-
126
вый экстремизм. Монополия появляется как продукт конкурентной борьбы и
пожирает ее, деформируя сами основы либеральной рыночной экономики. С
монополизмом «свободный» рынок более или менее научился бороться при помощи нелюбимого им государства и антимонопольного законодательства.
Национальные «смирительные рубашки» вытолкнули указанный процесс в
наднациональное пространство, превратив болезнь из национальной в интернациональную. Транснациональные компании и картели (союзы), транснациональные банки и другие финансовые институты несут в себе потенцию гораздо
большей опасности, чем их национальные аналоги, тем паче, что для этой альтернативы пока нет эффективного механизма лечения.
Вторая опасность значительно серьезней и по своим масштабам, и потому, что ее пока не очень хотят, да и не очень могут предотвращать. Днем рождения финансового экстремизма можно считать начало 70-х годов, когда деньги
расстались со своим стандартом, а финансы утратили генетическую связь с
производством и естественными границами своей массы. Сегодня финансы стали не только самодостаточными, но, вырвавшись в наднациональную область,
сбросили с себя ограничители национальных политик. Деньги делают деньги:
цель посредника производства и обмена деформировалась в цель фиктивного
самовозрастания. Вместо естественного процесса производства и обмена процесс финансовых спекуляций, которому один из западных коллег нашел очень
удачный образ – «глобальное казино».
По данным известного критика современной финансовой системы Линдона Ларуша в США за период 1956 – 1970 гг. из 100% годового оборота иностранной валюты ежегодно около 70% (с очень небольшими отклонениями по
годам) приходилось на импорт и экспорт, то есть на финансирование и платежи
по импортным и экспортным счетам. После возникновения валютной системы с
плавающими курсами (отказ от золотого стандарта) этот процент стал быстро
падать, так что в 1976 г. из 100% годового оборота иностранной валюты США
на импортно-экспортные валютные сделки приходилось всего 23% (вместо
70%). В 1982 г. данный показатель упал с 23% до 5%. В течение восьмидесятых
годов он снизился с 5% до 2%.Сегодня же он меньше половины процента (цитируется по 41, с. 89).
Финансовые рынки растут в несколько раз быстрее реальной экономики.
Уже достаточно явно реализуется потенциально катастрофическая альтернати-
127
ва, поскольку у финансовых рынков, как у виртуальной реальности, отпавшей
от естественной экономики, нет в отличие от последней «пределов роста» и
должных «правил игры». Итак, попытаемся в серии схем отразить структуру
мировой экономики. Рисунок № 1 отражает основные сферы мировой и национальной экономик.
Рис. № 1 Функциональные сферы мировой и национальной экономик.
Можно заметить некоторую антиномичность и характерные отличия
национальных и мировой экономик. Национальная экономика опирается на суверенную территорию, замкнутую государственными границами, имеющими
политический и экономический режим. Образно национальную экономику
можно назвать одноэтажной или плоской. Мировая экономика, в свою очередь,
комбинаторна, поскольку вырастает из национальных и сохраняет в них свои
корни. При этом, вырываясь в надгосударственную область (экономическая
«стратосфера»), она превращается в многоэтажное или объемное сооружение.
Национальная экономика осваивает всю территорию, имеет одинаковую
плотность и однотипность экономических отношений и «правил игры». Мировая экономика освоила еще только часть мира, да и то не в равной степени.
128
Уровень отношений и «правил игры» далек от однородности и однотипности,
столь же не однозначна проницаемость границ. Кроме того, если национальная
экономика подконтрольна национальным интересам государства – суверена, то
мировая экономика таких интересов не имеет, как не имеет и своего суверена.
Ниже в серии схем предлагается вариант элементной структуры мировой
экономики. Поскольку она достаточно очевидна и преследует в основном цель
наглядной систематизации, мы даем ее без сопровождающего комментария.
Мировая экономика
Информационное
поле
(поле
отношений)
Субъекты
транснациональной
экономики
Институциальная
среда
Международная
инфраструктура
Международные
рынки
Психологическое
поле
(поле
ожиданий)
Экономики национальных государств
Рис. № 2
Субъекты транснациональной экономики
Транснациональные
компании
Транснациональные
банки
Национальные государства
Страховые фонды
Инвестиционные банки
Центры эмиссии
средств платежа
Инвестиционные компании
Коммерческие банки
Пенсионные фонды
Рис. № 3
129
Институциональная среда
мировой экономики
Региональные
объРегиональные
единения
и
специаобъединения и
лизированные
специализировангруппы
Междунароные
организации
Междунароные
финансовые
организации
ные группы
Рис. № 4
Инфраст укт ура
мировой эк ономики
Банковские и финансовые
электронные сети
Товарные биржи
Фондовые биржи
Электронные коммуникации
Офшорные центры
Информационные технологии
Рис. № 5
130
Структура мировых рынков
Рынок международной торговли
Международный финансовый рынок
товарами,
услугами,
технологиями,
объектами интеллектуальной собственности
валюты,
инвестиций,
акций,
деривативов
Международный
рынок труда
Международный информационный рынок
миграционный,
интеллектуальный
(«утечка мозгов»)
информации,
электронного бизнеса,
электронных развлечений,
электронных технологий
Рис. № 6
Исходная причина и движущие силы глобализации восходят к одной из
фундаментальных тенденций антиномичного процесса развития мира – интеграции. Она характеризуется стремлением к гомогенности и, как правило, реализуется путем нарастающей организации и усложнения иерархии. Такими
процессами, в частности, являются: возникновение империй, концентрация капитала, рождение монополий, тиранические режимы и т.п.
В каждой сфере общественной жизни действует достаточно широкий и
разнообразный набор факторов, которые проявляются и функционируют в произвольных комбинациях. Иллюстрацией сказанного может служить примерный
перечень факторов из ряда важнейших сфер общественной жизни.
Во-первых, в области экономики: концентрация капитала и возникновение монополий, порождающих естественную потребность выхода за рамки
национальных границ и повторения техники того же процесса только на новом,
международном поле. Параллельно действует потребность в расширении поля
131
применения капитала и использования в этих целях неравномерность размещения природного потенциала и уровня экономического развития.
Во-вторых, в области политики: трансформация государственной политики в интересах крупного капитала и его потребности выхода за международные просторы – открытость экономики, прозрачность границ, поддержка экспорта. Причем, все это касается промышленно развитых стран, «беременных»
свободным капиталом, ищущих недостающие и дешевые факторы производства. Включен механизм агрессивной политики либерализации национальных
экономик стран менее - или слаборазвитых. Быстрая «разгерметизация» национальных экономик по рецептам МВФ приводит к «кессонной болезни», но для
старших «партнеров» эти новые беспомощные просторы становятся легкой
жертвой и питательной ресурсной средой. Прозрачность границ при этом реализуется развитием коммуникационных и информационных систем и сетей. Своеобразным «спусковым крючком» в точках ускорения темпов глобализационных
процессов служат международные события, такие, например, как распад Восточного Блока, решения ВТО / ГАТТ и др.
В-третьих, в области науки, техники и технологий: концентрация научно-технического потенциала в очень ограниченном перечне стран, способных
диктовать свою технологическую политику остальному миру, монополия на
коммуникационно–информационный бум, разрушающий социальные стереотипы и связи, устраняющий пространственно-временные препятствия, и досягаемость всех континентов.
В-четвертых, в области культуры – это агрессивность нетрадиционного
императива общества потребления и его массовой культуры, секуляризации и
снижения роли религии и разрушение рынком нравственных ценностей. Общество отдает право управлять собой рынку, поскольку последний не удовлетворяется только полем экономических отношений и легко проникает во все органы, ткани его социального тела, иммунитет которого ослабляется массовой
культурой и духовным оскудением. Нравственные ценности подменяются ценностями меркантильными, рыночными.
Монопольные ограничения, государственный контроль за рынком, открытость экономик все большего количества стран, международное разделение
труда и неравномерность природного ресурсного потенциала, накопленный
свободный финансовый капитал – все эти факторы выталкивали экономику за
132
рамки национальных границ в надгосударственное, никем не отрегулированное
пространство. Продуктом этого процесса стала транснациональная экономика.
Потребность в глобальной интернационализации экономики возникает ,
главным образом, в промышленно развитых странах как определенный порог,
придающий ей новое качество. К таким странам относятся в основном 29 стран
– членов Организации экономического сотрудничества и развития, а также ряд
стран Юго-Восточной Азии. Развивающиеся страны включены в этот процесс, в
значительно меньшей степени и представляют ближайший резерв глобальных
устремлений. В дальней перспективе выступают слабо развитые страны, составляющие приблизительно четверть государств всего Мира.
Если мы разделим государства мира на три категории по интегральному
параметру, который получил название «уровень развития человеческого потенциала», и в этом разрезе определим их стратегические факторы, то мы получим
картину, отображаемую ниже следующей таблицей:
(в % к итогу)
1.
Весь Мир
2.
Страны с высоким
уровнем развития человеческого потенциала
в том числе:
2.1. Промышленно
развитые страны
Страны со средним
уровнем развития человеческого потенциала
в том числе:
3.1. Промышленно
развитые страны
Страны с низким
уровнем развития человеческого потенциала
3.
4.
Количество
государств
Территория
Население
100
Производство
энергоресурсов
100
Потребление
энергоресурсов
100
100
100
100
28,1
43,4
24,5
86,7
62,8
67,9
15,8
37,1
18,6
80,4
51,8
60,4
34,0
34,9
42,2
9,7
32,4
25,3
8,4
4,2
3,1
0,5
3,6
4,9
37,9
21,7
33,3
3,6
4,8
6,8
ВВП
133
Отобразив полученные данные в 6-ти мерной системе координат, получаем графическую иллюстрацию области и плотности (интенсивности) интернационализации экономики (рис. № 7 ).
Рис. № 7
Зоны:
1. Страны с высоким уровнем развития человеческого потенциала.
Внутри зона промышленно развитых стран.
2. Страны со средним уровнем развития человеческого потенциала.
3. Страны с низким уровнем развития человеческого потенциала.
Следует отметить, что и основной объем прямых иностранных инвестиций остается в рамках промышленно развитых стран. Страновую структуру
прямых иностранных инвестиций, подтверждающую выше сказанное, мы приводим в следующей таблице.
134
Табл. № 14
Общий объем прямых иностранных инвестиций (в % к ВВП).
1980 г.
1985 г.
1992 г.
Иностранные инвестиции
в стране
1980 г. 1985 г. 1992 г.
США
8
6
9
3
5
8
Канада
8
10
14
20
17
20
Германия
5
10
11
5
6
8
Англия
15
24
26
12
13
22
Нидерланды
24
39
38
12
20
25
Франция
2
4
11
2
4
9
Италия
2
4
5
2
5
5
Швейцария
22
26
31
9
12
14
Япония
2
3
6
-
-
1
9 стран в сумме
7
8
11
4
5
8
Другие промышленные страны
3
5
9
8
10
13
Развивающиеся
страны
-
1
2
5
9
6
Весь мир
5
6
9
5
6
8
Инвестиции за границей
(Приводится по 79, с. 52-53)
Кроме того, важным фактором в сущностной оценке процесса глобализации играет тот факт, что портфели международных инвесторов характеризуются явно довлеющим национальным признаком. К. Френч и Дж. Потерба
опубликовали в 1991 году статью, в которой представили результаты оценки
международных портфелей инвесторов из Японии, США и Великобритании.
Оказалось, что инвесторы этих государств – лидеров глобализации предпочитают держать подавляющую часть своих активов во внутренних финансовых
инструментах. Подтверждение тому служат данные ниже приведенной таблицы:
135
Табл. № 15
Распределение акций национальных и зарубежных предприятий в портфелях американских, японских и британских инвесторов.
Удельный вес акций в портфелях и инвесторов (в %)
Страна эмитента
американских
японских
британских
США
93,80
1,31
5,90
Япония
3,10
98,11
4,80
Великобритания
1,10
0,19
82,00
Франция
0,50
0,13
3,20
Германия
0,50
0,13
3,50
Канада
1,00
0,12
0,60
(Приводится по данным 66, с.128).
Этот феномен под интригующим заголовком «globalization puzzles» получил собственное имя: «домашнее смещение» (home bias). Не знаем, что загадочного увидели в этом феномене авторы; нам этот факт кажется вполне логичным. Загадочным было бы как раз противоположное состояние. Мировая экономика, не смотря на свою трансактивность и надгосударственный уровень,
имеет и будет иметь крепкие национальные корни, которые питаются территорией, людьми, правилами игры и морали, защитным потенциалом государства.
С другой стороны, глубину интеграционных процессов в мировой экономике иллюстрирует так называемый парадокс Филдстайна – Хориоки (Feldstein – Horioka paradox). “Если бы финансовые рынки были полностью объединены, вслед за ними во всем мире были бы объединены и сбережения… Однако
анализ показал высокую корреляцию между внутренними сбережениями и инвестициями, что опровергает утверждения о финансовой интеграции рынков.
Другими словами, исследователи парадокса Филдстайна – Хориоки пришли к
выводу, что рынки стремятся не к экспорту избыточного капитала, а к поглощению излишка сбережений на внутреннем рынке”. (66, с. 128)
И, наконец, цифры, характеризующие связь мировой торговли, ее глубину и географию. Для этих целей мы приводим данные по экспорту и импорту,
136
заимствованные из статистического сборника “Россия в меняющемся мире”.
Табл. № 16
Экспорт товаров.
Экспорт товаров,
млн. долл. США
1985
1995
Экспортная
квота,
%
1985 1995
1.
Страны с переходной экономикой
180600
354140
10,1
24,1
2.
Страны с рыночной экономикой
1688618
4568267
15,3
17,1
Европа
747477
2101382
25,2
23,9
Северная Америка
333592
826922
7,2
10,1
Южная Америка
64708
127594
13,7
9,9
Африка
81028
102956
20,3
19,7
Азия
432264
1340143
18,3
17,7
Австралия и Океания
29548
69270
15,8
16,6
1869218
4922407
14,6
17,4
В том числе по континентам:
3.
Мир в целом
137
Табл. № 17
Импорт товаров.
Импорт товаров,
млн. долл. США
1985
1995
Импортная
квота, %
1985
1995
1.
Страны с переходной экономикой
190279
334408
10,7
22,7
2.
Страны с рыночной экономикой
1677487
4507604
15,2
16,8
Европа
746252
1979090
25,1
22,5
Северная Америка
439502
984388
9,4
12,1
Южная Америка
37091
126594
7,8
9,8
Африка
69909
112390
17,5
21,5
Азия
353870
1232981
15,0
16,2
Австралия и Океания
30863
72161
16,5
17,3
Мир в целом
1867766
4842012
14,6
17,1
В том числе по континентам:
3.
Последние десятилетия уходящего века демонстрируют достаточно динамичную тенденцию уровня открытости национальных экономик. Об этом, в
частности, свидетельствуют выше приведенные данные по экспортноимпортным квотам. Если при этом учесть гораздо быстрее растущий обмен
услугами, то мы получим еще 2-3% роста уровня открытости экономик.
В промышленно развитых странах в послевоенный период прошли две
волны либерализации внешней торговли - с 1947 г. по 1973 г. и с середины80-х
годов после преодоления мирового энергетического кризиса. Развивающиеся же
страны (причем, далеко не все) встали на этот путь лишь в середине 80-х годов,
когда в ведущих странах Восточной, Южной Азии и Латинской Америки произошел крутой поворот от ориентации вовнутрь к стратегии врастания в мировое рыночное пространство. С 1986 г. по 1995 г. из 72 односторонних решений о
либерализации торговых режимов 58 пришлось на развивающиеся страны. Число участников ГАТТ / ВТО из развивающихся регионов увеличилось с 67 в 1990
138
г. до 93 в апреле 1994 г. К началу 1997 г. к ним присоединилось еще 7 развивающихся стран, а 15 находились в стадии подготовки своего вступления в ВТО.
(75).
Взгляд на происходящие процессы в мировой экономике и на ее участников создает впечатление вавилонского столпотворения. Это что-то вроде
международного ринга, на котором идет борьба по всем видам спорта по правилам – никаких правил, а главный аргумент – сила (политическая, экономическая, военная). Международные отношения все более «накачиваются» экономическим содержанием. Создаются международные экономические институты,
служащие продолжением национальных интересов ведущих (т.е. наиболее
сильных) стран.
Сам факт того, что в мире рождается нечто совершенно не похожее на
единый хозяйственный механизм, говорит о том, что сторонники глобализации
выдают желаемое за действительное: формирующаяся и развивающаяся интернациональная экономика – это не мировой рынок. Скорее всего, это нечто производное; явление, в котором рыночные отношения реализуются либо частично,
либо в гипертрофированных формах. Подтверждение этой позиции мы находим
у целого ряда исследователей. Например, А.Г. Мовсесян считает, что
“…современная мировая экономика очень далека от классического рынка совершенной конкуренции, и либеральные рыночные подходы не в состоянии
объяснить основные закономерности ее развития, в том числе и процессов
транснационализации”. (65, с. 59).
О вакханалии в когда-то «понятном» рынке пишут и его искренние поклонники: “Здраво рассуждая, почти во всем, что касается реального функционирования экономики, рынков, корпораций, даже образования личного богатства нет ни малейшего смысла. Один индекс растет, другой падает, и никто не
знает, что делать с тем и с другим, потому что здесь нет никаких общих тенденций”. (70, с. 182).
И, тем не менее, общей тенденцией всех сфер мировой экономики являются темпы роста, превышающие рост реального продукта (ВВП). Причем это
превышение по финансовым рынкам десятикратно, по движению капитала – в 3
раза, во внешней торговли – в 2 раза.
Промышленно развитые страны, ставшие родоначальниками нового и
бурного этапа глобализации, трансформировали эти спонтанные процессы в
139
четко выраженной вектор своей экономической политики.
Но, как мы показывали, поле мировой экономики представлено далеко не
только промышленно развитыми странами, которые составляют его ядро. На
периферии процессы, порожденные в центре, вызывают другие ощущения:
осторожность, опасность и даже протесты.
Неравенство партнеров – главный смысл и источник «энергии» самого
процесса глобализации. Сильная сторона диктует условия, создает и ставит под
свой контроль международные институты, паразитирует на перманентном «беспроцентном кредите» биосферного потенциала, поскольку использует его непропорционально. Все это подается в красивой «упаковке» либерализации мировой экономики.
Поскольку интернационализация мирового хозяйства, являясь исторической реальностью, представлена не только позитивными результатами, но и
клубком сложных противоречий национальных интересов стран – участников,
постольку естественно, что в диссонанс апологетике глобализма все громче
звучит разноголосый хор голосов несогласных, критикующих, протестующих и
даже демонстрирующих.
Премьер – министр Малайзии М. Мохамад заявил, например, что глобализация – это форма реколонизации тех регионов, которые полвека назад обрели свободу. Это один срез проблемы. Другой – спор специалистов по вопросу,
оправдывает ли себя стратегия интегрирования в мировое рыночное хозяйство?
И хотя эта вторая проблема весьма интересна, а доводы «конвергентов» и «дивергентов» весьма серьезны, она по существу носит академический характер.
Другим ярким примером может служить уход в отставку главного экономиста Всемирного Банка Дж. Стиглица, критика которого политики МВФ и
администрации США не могла устраивать Вашингтон. Газета “Ведомости” в
конце ноября 1999 года писала: “По мнению главного экономиста ВБ, требования Вашингтона по скорейшему обеспечению макроэкономической стабилизации и либерализации экономики зачастую были контрпродуктивными для развивающихся стран и стран с переходной экономикой, таких, как Россия.
Стиглиц говорил, что рекомендации МВФ по проведению жесткой кредитно-денежной и финансовой политики подрывают слабые развивающиеся
экономики и ведут к обнищанию населения. Он подвергал сомнению необходимость того давления, которое международные финансовые институты оказыва-
140
ли в 90-е гг. на развивающиеся страны, принуждая их как можно быстрее открывать рынки капитала для иностранных инвесторов.
Приватизация в России в условиях слаборазвитой экономики по ценам
ниже рыночных привлекла тех, кто скупал активы компаний и переводил их
деньги в США, считает Стиглиц. «В России вопрос о потоках капитала является
частью более общего вопроса об утечке капитала», - говорит он.
Именно российская политика МВФ и США вызывала наибольшие возражения Стиглица. Недавно он заявил, что МВФ следовало ввести в прошлом
году контроль за движением капиталов в России. Фонд утверждает, что для такого контроля не было возможности. Стиглиц считает, что нужно было отслеживать экспорт российской нефти: «Существует международный нефтяной рынок, и МВФ мог следить за объемами поставок и ценами. Он также заявлял, что,
если бы российское правительство захотело, оно могло обеспечить возвращение
части средств из-за рубежа во время прошлогоднего кризиса”. (76).
Сложность процессов экономической глобализации продемонстрировали
события вокруг конференции Всемирной торговой организации в американском
городе Сиэтле в конце 1999 года. Вот что по этому поводу сообщила газета “Сегодня” от 1 декабря 1999 года. Несмотря на личные приглашения, направленные
президентом США Биллом Клинтоном, на нее не прибыл ни один из лидеров
государств Евросоюза.
Хотя европейцы вежливо сослались на «неотложные внутриполитические дела», главная причина подобного демарша — в их разногласиях с американцами по поводу повестки дня сиэтлского форума. Вашингтон хотел бы ограничиться обсуждением таких вопросов, как либерализация аграрного сектора и
сферы услуг, Европа же намерена вести дискуссии также и о единых нормах социальной политики, унификации принципов международной конкуренции и
общих для всех правилах прямых инвестиций. По традиции, которая будет продолжена и в Сиэтле, «рыночники» - американцы станут упрекать «государственников»- европейцев за чрезмерные субсидии сельскому хозяйству. Фактически же на каждого фермера США приходится вдвое больше государственной
помощи, чем на европейского крестьянина. Последний пакет таких субсидий,
обнародованный недавно в Вашингтоне, тянет на 8,5 млрд. долл. Главной темой, однако, остается либерализация внутренних рынков развивающихся стран,
прежде всего Китая. Пекин готов ослабить таможенные и иные ограничения, но
141
требует от индустриальных государств ответных шагов. Поэтому основной торг
в Сиэтле неминуемо пойдет вокруг того, какую цену США и Евросоюз согласны будут заплатить за неограниченный доступ к китайскому рынку, рассматриваемому всеми экспертами в качестве главного фактора мировой конъюнктуры
XXI века. Большинство (а таковыми являются развивающиеся страны) из 135
государств, входящих в ВТО, внимательно наблюдают за этим «перетягиванием
каната»: те условия, которые выторгует для себя Китай, станут базовыми и в
переговорах «сильных мира сего» с другими партнерами.
Открытие конференции, которая продлится до 4 декабря, ознаменовалось
мощными демонстрациями противников «бесчеловечного экономического глобализма» не только в самом Сиэтле, но и в Париже, Женеве, других городах.
Участники этих акций, организованных профсоюзами, в том числе и американской АФТ-КПП, протестуют против усиления конкуренции, ликвидации рабочих мест, использования детского труда в развивающихся странах и разрушения
окружающей среды «международными монополиями». (77).
Споры идут и среди специалистов различных областей общественной деятельности: политиков, экономистов, социологов, политологов и т.п.
Неоклассическая концепция внешней торговли, сформулированная в виде «теоремы Хекшера – Олина», базирует целесообразность глобализации на
следующих утверждениях:
страны с низкой зарплатой получают большие возможности специализироваться на производстве трудоемких товаров;
страны с высокой зарплатой сосредоточиваются на более рациональном использовании своей рабочей силы в отраслях, требующих большей квалификации;
возникает выгода от экономии масштаба, т.е. сокращение издержек;
повышается эффективность производственных инвестиций, которые
не ограничены национальными рамками, а направляются туда, где можно получить максимальный результат;
население в качестве потребителя получает более широкий ассортимент товаров, а в качестве инвесторов – больший выбор вариантов для вложения своих накоплений.
Противники данной позиции выдвигают свои контраргументы:
142
трудоемкие отрасли, как правило, низко рентабельны и не привлекательны для инвестиций, кроме того, действует механизм «ножницы цен»;
возрастающая конкуренция со стороны развивающихся стран с низким уровнем жизни создает серьезную угрозу для занятости и уровня жизни в
развитых странах;
ограничиваются возможности правительства в проведении самостоятельной экономической политики, и возрастает опасность стать жертвой чужих
решений;
все большая вероятность кризисных ситуаций, связанных с возрастающей ролью финансовых рынков.
В частности, развивает эти аргументы Д. Родрик в своей работе «Глобализация зашла слишком далеко» (Вашингтон.1997 г.):
1. Глобализация нарушает сложившийся баланс сил между наемными работниками и работодателями. Возрастают возможности для переноса производства. Подобная угроза, даже неосуществленная – психологическое давление.
2. Чтобы смягчить негативные последствия, правительства вынуждены повышать расходы на социальные нужды. Существует прямая зависимость
между уровнем открытости экономики и уровнем расходов на социальные
нужды.
Односторонность изложенных позиций хорошо подчеркивают мнения Х.
Мартина и Х. Шумана, которые пытаются взглянуть на процесс не только с одной стороны. Они считают, что мощь глобализации объединяет мир и в то же
время разрушает этот объединенный мир. Владельцы громадных инвестиционных средств и мировых концернов диктуют свою волю вялым национальным
государствам. При этом политические деятели, как и представители деловых
кругов добиваются всеобщего дерегулирования экономики. Результатом этого
динамичного и жесткого процесса становятся все новые программы экономии и
массовые увольнения. (70, с. 169)
Нам представляется, что главный вопрос сегодня не в том, нужна ли глобализация или нет. Это уже реальное состояние Мира. Вопрос даже не в том,
что кто-то «коллекционирует» положительные, а другие отрицательные факторы глобализации. Процесс всегда антиномичен, и только совокупность всех
143
факторов приобретает реальную ценность. Проблема, скорее всего, состоит в
том, кто и как «отворит» глобальную экономику.
Очевидно, и мы об этом говорили, различие – в роли развитых, развивающихся и слаборазвитых стран. Иерархия «авторитета»очевидна и в рамках самих развитых стран. Очевидно, что глобализация «делается» по рецептам лидеров. Именно поэтому существует постоянная угроза, что эти рецепты пишутся
под диктовку авторитетов абсолютных национальных интересов «творцов». В
этом случае мы имеем процесс, арбитром в котором служат сила и зависимость,
а лозунгами и кредо из басни И.А. Крылова «Волк и ягненок»:
“У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в истории мы тьму примеров слышим…
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», Сказал и в темный лес Ягненка поволок”.
Стремление устранить тот негативный потенциал, который уже накоплен
в «недрах» процесса глобализации, приводит к появлению все большего числа
сторонников необходимости формирования иного механизма «правил игры» на
глобальных рынках, учета природных факторов, интересов народов больших и
малых стран, привнесения императива человеческой морали.
144
5.2. Транснациональные компании (ТНК).
Основу интернациональной экономики составляет конгломерат (с определенными признаками системности) основных международных политических,
экономических и финансовых организаций и союзов, несколько десятков финансово-промышленных групп транснационального характера, международные
банки и более 50 тысяч транснациональных компаний, имеющих почти 0,5 млн.
дочерних филиалов. Транснациональное поле национальных государств в этом
транспространстве (мегапространстве) проявляет себя, с одной стороны, новыми функциями и свойствами, с другой – утратой или ослаблением своих старых
качеств.
Основным мотивированным и динамичным элементом, формирующим
опорную архитектуру интернациональной экономики, являются транснациональные
компании,
научно-производственные
объединения,
финансово-
промышленные группы, международные банки и хедис-фонды. Наиболее динамичные национальные государства тесно сотрудничают со своими ТНК и лоббируют их интересы на международной арене, активно реализуя свое суверенное право в заключении политических, экономических и торговых союзов и
разнообразных межгосударственных договоров.
С другой стороны, как отмечают иностранные исследователи, сами “корпорации начинают функционировать подобно правительствам. Например, IBM
фактически представляет целую страну. У нее, как и в других крупных ТНК,
есть свои кадры дипломатов – сотрудников, занимающихся деловыми отношениями с национальными государствами. Ее подлинный экстракт, которому она
привержена, это, конечно, не американцы в целом, а ее акционеры. Таким образом, по мере расширения глобализации мы вступаем в эру корпоративного феодализма”. (70, с. 61).
Транснациональные компании, по приводимым в литературе оценкам,
контролируют треть активов частного сектора, а общий объем их продаж приближается к 6 трлн. долл. (78, с. 40). Экономический потенциал отдельных корпораций по своему масштабу соизмерим с экономикой национальных государств среднего уровня.
145
По данным Н. Моисеева, ТНК владеют 30% всех производительных
фондов планеты, осуществляют 80% торговли высшими технологиями, контролируют более 90% вывоза капитала.(79, с. 12).
Именно масштабы и организационная структура ТНК позволяют адекватно современным обстоятельствам формировать механизмы диверсификации
производства, используя выгоды международного разделения труда, природные
и социально-культурные особенности отдельных регионов и государств. Другим
аспектом их роли в глобальной экономике служит формирование технологических и инвестиционных потоков, размеры которых столь значительны, что ставят в зависимость от них благосостояние отдельных государств и даже регионов.
Масштабы ведущих ТНК и их фундаментальное положение в Мире создают условия, при которых они в той или иной мере принимают на себя в международной экономике ту роль, которую играет в национальной экономике государство. В этой связи процитируем А.И. Неклесу: “В новом миро устройстве
правят бал его влиятельные субъекты – элита доминирующей «геоэкономической корпорации», устанавливая свои правила игры и определяя конфигурацию
раздела мирового дохода, а также осуществляя допуск к наиболее лакомым видам деятельности (сами, разумеется обладая им, причем в максимально благоприятной форме). Они целенаправленно совершенствуют свой облик, сбрасывая
«старую кожу» – устаревающие и малоэффективные отрасли производства”.
(51, с. 14).
Между прочим, рассматривая вопросы, связанные с ТНК, можно предложить очень неожиданный вывод, который раньше нам не приходилось встречать. Суть его сводится к явному противоречию между источниками и мотивацией развития ТНК, т.е. между их реальной объективной природой и мировыми
проектами. В этих проектах их апологеты в той или иной степени ратуют за однотипную, гомогенную экономику: открытую, либеральную, модернизированную по западному образцу и т.п. При этом почему-то не обращается внимания
на то, что неравновесность, анизатропность мира является главным условием,
на котором базируются успехи ТНК по извлечению своих дополнительных доходов. Для них равновесный, изотропный социум и его экономика равнозначны
гибели.
146
Появление определенной архитектуры международной среды как бы добавило новое третье измерение в процессах взаимодействия государств, превратив их из «плоских» в «объемные». Эту «объемность» создают два основных
типа структур – ТНК, о которых идет речь, и международные организации и
союзы (о них несколько ниже). Новый (верхний) этаж глобальной архитектуры
формирует адекватный ей арсенал механизмов взаимодействия, позволяющий в
опосредованной форме целенаправленно и эффективно влиять на процессы
внутригосударственного и международного порядка, достигать целей, почти не
прибегая к прямой силе, управляя не субъектами, а средой, в которой они находится.
ТНК можно рассматривать и как организационно-правовую форму, позволяющую на более высоком (международном) уровне снять противоречия
национального рынка. По мнению многих либеральных экономистов, у рынка
несчетное количество врагов. Например, американцы Р. Гордон и Дж. Пелкманс
считают, что рыночный механизм подрывается не только вмешательством государства. Несовершенство ему навязывается также монополиями, картелями и
финансовыми конгломератами.
Заметим, что это достаточно типичная, но, тем не менее, странная форма
рассуждения. Складывается такое впечатление, что возможен какой-то “стерильно” свободный рынок (некая мечта Хайена), но его существованию мешает
весь мир: государства – чрезмерной опекой и непрофессионализмом; участники
рынка – своей конкурентной стратегией на подавление оппонентов, наращивания потенциала и доминирования на рынках; монополии – стремлением диктовать свои условия рынку. Именно этот “котел” противоречивых тенденций, механизмы сдерживания и противовесов, постоянный дрейф компромисса конъюнктуры и есть реальный рынок. И самые убежденные “рыночники” зовут на
помощь государство, если им это выгодно, особенно когда иностранные конкуренты начинают отнимать у них отечественный рынок. Тоже происходит при
лоббировании внешней торговли, переложении на государство ряда “невыгодных” функций – создание инфраструктуры, социальные проблемы и т.п.
Системообразующие субъекты глобализации – ТНК все больше выходят
из-под опеки национальной юрисдикции. Во внутрифирменных отношениях
они обычно придерживаются правовых норм страны базирования, что порождает достаточно часто в странах-реципиентах коллизии с местными правовыми
147
системами. Более того, ТНК не ограничивают свои функции экономикой, они
все более заметно становятся факторами внешней политики.
В силу огромных размеров ТНК в странах – реципиентах существует
озабоченность тем, что ТНК могут политическими средствами подрывать суверенитет этих государств. Больше всего тревог вызывает возможность использования ТНК странами – донорами в качестве инструмента внешней политики.
Поскольку базой почти всех ТНК являются промышленные страны, понятно,
что такие опасения более всего распространены в слаборазвитых странах, но и
не только в них.
Отметим, что ТНК могут становиться независимыми как от страны – донора, так и станы – реципиента, что затрудняет для любой страны принятие мер,
направленных на удовлетворение своих интересов.
Однако, ТНК может впасть в такую зависимость от иностранных филиалов, что страна – реципиент сможет использовать ТНК в качестве инструмента
внешней политики против страны – донора или любой другой страны.
“В 1975 г. после многочисленных жалоб большой группы бедных стран
(в эту так называемую “Группу-77” сейчас входят свыше 100 слаборазвитых
стран) в ООН был создан Центр по транснациональным корпорациям. Центр
занимается сбором информации по деятельности ТНК, рассматривает коллективные жалобы, разрабатывает инструкции по нормам поведения ТНК в других
странах. Между тем в 1976 г. ОЭСР, в которую входят промышленные страны,
разработала свои нормы поведения. Правила, предложенные “Группой-77”, а
также ОЭСР, не имеют жестких рамок, что позволяет достигать согласия между
разными странами и влиятельными группами внутри отдельных стран. Соблюдение установленных правил также не является обязательным, следовательно,
согласие ТНК придерживаться их не является вынужденным.”(68, с. 413).
Можно привести множество примеров тесного взаимодействия государства и ТНК как на экономическом, так и на политическом поле. Приведем лишь
несколько примеров. Во время выборов в Палату представителей и Сенат японцы затратили средств больше, чем все политические партии США вместе взятые, а также, чем пять наиболее влиятельных в Америке деловых организаций.
Примеры из другой области. В середине 70-х годов государственный департамент США обратился с просьбой к фирме “Галф Ойл” приостановить операции в Анголе. В 80-х годах такая же просьба повторилась к американским
148
фирмам, работающим на рынках Ливии и Никарагуа. В 1988 году правительство
США потребовало от американских компаний, чтобы они не платили налоги и
не возвращали долги Панамскому правительству, поскольку появились подозрения, что оно замешано в международной торговле наркотиками.
5.3. Международные экономические организации
и региональная интеграция.
Сложившиеся глобальные рынки не имеют аналогично национальным
государственно-правовой институциальной надстройки. Международные экономические организации, которые выросли из потребности тем или иным образом регламентировать мировые экономические процессы, решить эту проблему
до сих пор не в состоянии. Не создан, и нет уверенности, что хотя бы в будущем
будет создан единый механизм, в котором был бы найден компромисс между
интересами ТНК и национальных государств. Эти функции в определенной мере выполняет сейчас государство.
Международные организации имеют ряд существенных недостатков. Из
них можно вычленить четыре позиции:
вообще не имеют институциональной базы;
функции ограничены конституциональными полномочиями;
наделены странами – участниками лишь ограниченными полномочиями
из арсенала суверенных прав государства;
фактически не обладают законодательной и в крайне ограниченных объемах исполнительной властью.
Такая ситуация в целом привела к тому, что международное хозяйственное право развито заметно слабее, чем национальное. Видимо, методы борьбы
за международные рынки не создают благоприятной почвы для международного правотворчества.
Структура международных экономических организаций достаточно
сложна из-за своей бессистемности. Она чем-то похожа на архитектуру дома,
который строили, реконструировали и достраивали в разные эпохи разные архитекторы.
Во-первых, это достаточно сложная сеть организаций и органов ООН и
ее специализированных учреждений. Наиболее серьезные из них: Международ-
149
ный банк реконструкции и развития (МБРР), Международный валютный фонд
(МВФ), Всемирная торговая организация (ВТО), Организация экономического
сотрудничества и развития (ОЭСР) (подробнее см. Приложение №1).
Во-вторых, неформальные консультационные группы, регулярно проводящие свои встречи: Совещание «Большой семерки» (с 1997 г. «Большой восьмерки»), Парижский и Лондонский клубы кредиторов, Давоский форум.
В-третьих, региональные интеграционные группировки и объединения.
Тенденция к регионализации настолько активна, что в определенной степени
можно говорить не столько о глобализации, сколько о региональном сепаратизме и протекционизме.
В настоящее время в мире действует 25 региональных торговых и экономических соглашений и договоренностей. Наиболее реальные интеграционные
процессы при этом идут практически в Западной Европе (Европейский Союз) и
Северной Америке (НАФТА).
В-четвертых, все большее значение приобретают не двух, а много стороннее регулирование внешнеэкономических связей.
В-пятых, это возникшее множество негосударственных международных
организаций универсального, регионального, отраслевого или функционального
характера, выполняющих консультационные, статистические, исследовательские, издательские и другие задачи мониторинга мировой экономики.
Заметным фактором влияния на решение международных проблем экономического и экологического характера за последнее десятилетие стало быстро
растущее число и авторитет негосударственных организаций, в том числе и
международных. Этот фактор приобретает особое значение на фоне неэффективности официальных международных институтов. Говоря об этом, очень точно сформулировал свою мысль И.В. Бестужев-Лада: “…никаких глобальных
проблем без подобных организаций заведомо не решить, а с такими, каковы
есть, - тем более.” (82, с. 41).
Количество негосударственных организаций (НГО) на международном
уровне за период с 1990 года выросла с 6 до 26 тысяч, и причиной тому, безусловно, процессы глобализации и возникающие перед миром проблемы. НГО
громко заявили о себе в 1992 году на конференции ООН в Рио-де-Жанейро по
проблемам окружающей среды. Затем широкомасштабная компания в 1994 году
за пересмотр Мировым банком системы своих приоритетов. Победа в борьбе с
150
кредиторами за резкое снижение внешней задолженности наиболее бедным развивающимся странам. И, наконец, внушительная демонстрация в Сиэтле в декабре 1999 года, практически сорвавшая встречу на высшем уровне стран –
участниц ВТО.
Растущая активность и популярность НГО в определенной степени разрушает монополию власти и концентрацию ее в одних руках (государственных
структурах), создает альтернативные каналы информации и тем самым как бы
подготавливает рождение структур международного гражданского общества. В
ближайшем будущем можно ожидать, что и НГО станут объектом интеграционных процессов.
Реалии глобализации, как мы видим, это не только открытые во вне
«двери», но и глухие «заборы», чтобы нищие не побежали к богатым, чтобы
конкуренты не просочились на чужие рынки, чтобы создать и поддерживать
среду, в которой сильный управляет и «раздевает» слабого, а тот его еще и благодарит за «цивилизованное» поведение.
Довольно частые конфликты и кризисные стрессы, с которыми сталкиваются государства на глобальных рынках, приводят к тому, что все большее
количество стран ищет пути защиты, и одним из них становится стремление, с
одной стороны, оградить себя от их стихии и непредсказуемости, а с другой,
максимально сохранить преимущества межнациональных интеграционных процессов. Наиболее ярким результатом этих устремлений можно считать активно
обозначившуюся тенденцию, которая получила название «регионализация».
По данным ВТО к середине 90-х годов в мире насчитывалось 85 региональных торговых и экономических соглашений и договоренностей, в том числе
более 30 интеграционных группировок различного типа (21,с.6; 69, с. 135).
Наиболее мощными региональными объединениями являются: Европейский
Союз (ЕС), Североамериканское Соглашение о свободной торговле (НАФТА) и
Организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС).
Регионализация – это циклический аналог раздела мира на зоны влияния.
Принципиальная разница состоит в методах: в прошлом цикле это была сила
прямого насилия, а в настоящем – экономическая сила. Второй уровень аналогии заключается в том, что и тогда, и сегодня этот процесс эшелонирован. Первая волна «дикого наскока» захлебывается в конечном итоге из-за столь же
151
сильного , спонтанного сопротивления «варягам», превращающего сам процесс
в неэффективный, а значит, и в бесцельный. Вторая волна, выбор адекватного
механизма, способного приводить к компромиссу и эффективности развития.
Такой формой как раз и стала регионализация. Это как бы определенным образом организованный шаг к глобализации. Особенность, значимость и эффективность данной формы интеграции заключены в определенном компромиссе, позволяющем перенести, с одной стороны, известные по национальной экономике
охранительные и регулирующие механизмы в более широкие границы и при
этом, с другой стороны, использовать интеграционный эффект.
Географию интеграционных ареалов, главным образом, определяют так
называемые центры силы, вокруг которых формируются поля совпадающих
национальных интересов. Естественно, уровень (степень) совпадения весьма
подвижен, но главное, что результирующий вектор, велик он или мал, направлен в сторону центра. Мотивами этих интегрируемых систем служат не только
интересы составляющих их субъектов, но и проблемы корпоративного противодействия конкурентам.
Сегодня достаточно четко просматриваются четыре основных поля регионализации. В Западном полушарии в 1994 году начало оформляться большое
региональное поле – Соглашение о североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), членами которого являются США, Мексика и Канада. Территориально это практически вся Северная Америка, центр силы, естественно, США,
потенциал которых определяет весомость всей коалиции. Специфичность интеграционных процессов заключается в том, что она не глубока, касается в основном торговли (да и та в значительной степени выходит за рамки стран – участниц). Кроме того, интеграционные процессы, если так можно выразиться, асимметричны за счет многократного превосходства лидера, малого числа участников и слабой связи между младшими партнерами. Каждый ориентирован на
центр силы, и в результате вместо углубления связей партнеры больше похожи
на конкурентов.
Высказывается мнение, что США решилось на создание НАФТА под
давлением объективного процесса возрастающей зависимости даже самых развитых стран от интернационализации хозяйственной жизни и роста международного авторитета экономических региональных интеграционных группировок. Важен здесь, безусловно, и фактор очевидных достижений западноевро-
152
пейской интеграции, а также положительных изменений в экономике стран
Южно Америки и учета соответствующих стратегических интересов США на
этом континенте.
Второе поле регионализации – это Восток (Азиатско-Тихоокеанский регион). Громадный по территории, населению, потенциалу и перспективный регион, мало затронутый интеграционными процессами, но привлекающий к себе
в последнее время все больше внимания формами и темпами развития , сделал
решительный шаг , создав в 1989 году межправительственный форум «Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества» (АТЭС).
Здесь мы уже имеем дело с 21 страной, среди которых такие гиганты, как
США, Китай, Япония, Россия. Данный региональный конгломерат имеет свои
неповторимые особенности. У него достаточно аморфная структура за счет того, что в него входят страны с большими различиями в уровнях развития и
культуры и разной степенью участия. Системообразующим мотивом столь разных партнеров являются общие интересы, на основе которых выстраиваются
проекты будущего международного супер хозяйственного комплекса, и стратегические интересы великих держав.
По существу системообразующими центрами силы АТЭС являются Китай и Япония. Они выступают своеобразными лидерами: первый – развивающихся, а второй – развитых стран – членов союза. Такое определение центров
силы, с нашей точки зрения, правомерно, исходя из того, что принцип тихоокеанского кольца, провозглашенный в целях форума, по существу (или доминантно) преследует менее глобальную, но более актуальную задачу – это поддержать
своеобразно и эффективно развивающийся и потенциально претендующий на
лидерство регион Юго-Восточной Азии (ЮВА). Именно поэтому в составе
стран – участниц мы видим две мировые державы – США и Россию, представляющие центры силы в других региональных группировках, но имеющие стратегические интересы в ЮВА.
Другой особенностью АТЭС является тот факт, что многие страны, входящие в союз, одновременно представлены и в других группировках (НАФТА,
ЛАЭС, АСЕАН, СНГ и др.). Такая «многочленность» участников интеграции
несет на себе неоднозначные последствия, сказывающиеся на многослойности и
определенной «рыхлости» структуры самой организации, а также спектре интересов и на механизме их согласования.
153
Третье поле регионализации – северная Евразия. Практически оно представлено территорией бывшего Советского Союза. Эта интеграционная зона,
хотя формально уже оформлена как Союз независимых государств (СНГ), существует больше потенциально, чем реально. Данная потенциальность предполагает два аспекта: углубление интеграционных связей уже обозначившихся
стран и геополитическую предрасположенность к возможному расширению
территориального ареала. Центром силы данной интеграции выступает Россия.
Особенность этой региональной группировки мы усматриваем в том, что
страны – участницы, во-первых, все находятся в фазе перехода и связанного с
ним кризиса, а, во-вторых, исторически предрасположены к восстановлению
прежних производственно-хозяйственных связей, разрушенных в период суверенизации. Таким образом, внутренние условия выстраивают так череду приоритетов, что извлечение выгод из интеграционных механизмов не является пока
первоочередным. Можно даже сказать больше, идет торговля, и ведутся спекуляции стратегией своей ориентации или геополитического положения. Именно в
этом ракурсе следует рассматривать возникший в 1997 году так называемый
ГУУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия, Узбекистан). Одновременно нельзя не отметить, что подобные «галсы» наших партнеров (а их было немало) в большей мере связаны с пассивно – безразличным положением России,
как центра силы. Получается, что многие младшие партнеры более активны и
глубже понимают необходимость и эффективность интеграции (например, Белоруссия с Союзным государством, Казахстан с Евразийством и т.п.).
Россия в результате своего исторического развития оказалась евразийской страной с перекошенной в обратно пропорциональном отношении структурой. Об этом красноречиво говорят данные по территории и населению страны:
154
Табл. № 18
Российская Евразия
(по состоянию на 1995 г.)
Показатели
Территория
Население
Ед. изм.
Россия, всего
в том числе части
Европейская
Азиатская
тыс. кв. км.
17201,7
4551,2
12650,5
в % к итогу
100
26,5
73,5
тыс. чел.
148141
130794
17347
в % к итогу
100
88,3
11,7
Диспропорция базисных факторов наталкивает на вывод о невозможности однозначной характеристики России, которая является евразийским государством в основном с геополитической точки зрения, а европейским с демографических, экономических и социальных позиций. Россия в «угаре смутного
времени» еще не сумела четко сориентироваться на свои стратегические приоритеты и потому зачастую злоупотребляет тактическими решениями и действиями в ущерб стратегическим.
Россия, как уникальная евразийская и мировая (пока большая) держава,
оказывается перед мощнейшим вызовом на пороге XIX века. Речь идет о том,
что “бурное развитие Азии, прежде всего Азиатско-Тихоокеанского региона,
требует от России осознания своих геополитических интересов и пагубных последствий неравномерности развития своих регионов, запустения, заброшенности гигантских территорий”. (80, с. 41). Именно сегодня нам необходимо решать
задачу, будем ли мы евразийской державой, сумеем ли выстроить стратегию
своего развития таким образом, чтобы противостоять неблагоприятным для
России геополитическим тенденциям. Есть две главные проблемы – активное
участие региональной интеграции в рамках АТЭС и эффективное освоение
огромных территорий Сибири и Дальнего Востока. Наши предки очень разумно
начали эту великую работу, долг потомков – ее завершить с честью.
Четвертым полем регионализации, причем наиболее продвинутым, является Западная Европа. В 1986 году на основе Единого европейского акта фактически завершено создание интегрированного экономического пространства, и
сформирован механизм европейского политического сотрудничества под лозунгом «Европа без границ».Этот процесс шел непросто и занял почти 30 лет (пер-
155
воначальное ядро ЕС образовано 6-ю странами в 1957 году).
Интеграция в Западной Европе регулируется с помощью межгосударственных институтов, которые по мере углубления этого процесса приобретали
полномочия надгосударственных, чья прерогатива распространяется на все пространство ЕС. Пройденный путь по объединению рынков товаров, услуг, капиталов и труда подготовил почву для весьма ответственного шага – перехода к
единой валюте. Такое решение было принято в 1992 году на основе Маастрихтских соглашений. Выполнение этих соглашений потребует в течение нескольких лет осуществить еще большую унификацию экономик стран – участниц.
ЕС имеет два центра силы – Германию и Францию при 15 странах - членах. Характеризует этот союз в первую очередь сравнительно одинаковый уровень развития, однородность экономических условий, аналогичность политических режимов, культуры и религий.
Важным фактором самой конфигурации интеграционного поля Западной
Европы стали ее внешними усилиями возведенные границы и ограничения. С
Востока построена стена замкнутости рынка Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), а с Запада – труднодоступность рынка США, базирующаяся на их
растущем превосходстве. Другие направления страдали «дистрофией» и узостью своих рынков.
Иначе говоря, Западной Европе не оставалось ничего иного, как возрождать на новом уровне свои исторически традиционные связи; с немецкой педантичностью и французским энтузиазмом выстраивать архитектуру своего общеевропейского дома, превратив его в один из основных системообразующих элементов мировой политики и экономики. Безусловно, немаловажную роль в этом
настойчивом и целеустремленном движении к многосторонней интеграции и
уровня ее продвинутости сыграли усвоенные уроки второй мировой войны. К
настоящему времени мир не знает более глубоко и всесторонне интегрированного, как ЕС, региона.
Таким образом, мы видим в действии четыре зоны интенсивных интеграционных процессов - в Европе, Евразии, Азиатско-Тихоокеанском регионе и
Америке, которые можно определить как главные факторы мирового экономического развития. По своему потенциалу они охватывают 5 из 6 обжитых континентов (50% территории Мира), почти 48% всего населения, производят 86%
ВВП и потребляют более 77% производимых в Мире энергоресурсов.
156
Процесс регионализации имеет два источника («детонатора»): ЗападноЕвропейскую интеграцию, как адекватный ответ США и СССР, и азиатскую интеграцию, как успешный выбор альтернативы вестернизации. Такие события в
конечном итоге вынудили США в какой-то мере вопреки «внутренней убежденности» активно включиться в интеграционные процессы и искать пути и механизмы влияния на их развитие.
Мы попробовали в табличной форме сгруппировать основные характеристики названных выше зон интеграции, и результаты приводим ниже.
Табл. № 19
Характеристика основных зон региональной интеграции
мировой экономики
(по состоянию на 1995 год)
А
1. Континент
2. Год образования
3. Количество странучастниц
4. Кроме того, ассоциированные члены
5. Потенциал (в % к Миру):
5.1 Территория
5.2 Население
5.3 ВВП
5.4 Производство энергоресурсов
5.5 Потребление энергоресурсов
6. Центры интеграции
7. Вторичные центры
8. Потенциал дальнейшей
интеграции
ЕС
АТЭС
НАФТА
СНГ
1
Европа
3
Северная
Америка
1994
4
Евразия
1957
2
Азия,
Австралия
1989
15
15*
3
11
12
6
-
1
1991
2,4
6,5
28,9
15,5**
29,8
26,9
15,9
6,7
28,6
16,4
4,9
1,6
8,3
16,8
26,2
15,3
15,1
Германия,
Франция
Великобритания
Восточная
Европа
20,9
Япония
Китай
США,
Россия
Южная
Азия
29,4
США
11,9
Россия
Южная
Америка
Балканы,
Центральная Азия
Примечание: * включены страны Юго-Восточной Азии;
** потенциал рассчитывался по 11 странам (Япония, Китай, Австралия, Н. Зеландия, Индонезия, Ю. Корея, Тайвань, Таиланд, Малайзия, Гонконг, Сингапур).
157
Обращает на себя внимание два типа организации региональных группировок. Первый тип – «имперский» с одним центром силы, объединяющим интересы «зависимости». Поскольку зависимость – чувство оскорбительное или, как
минимум, неприятное для культурно-национального самосознания, такие союзы
хотя и могут быть долголетними, но они не прочны по внутренним связям.
Центр силы, по существу, не имеющий оппонентов (конкурентов), минимально
активен, проявляя инициативы только в случаях реакции на изменения во внешней среде.
Мы уже отмечали выше некую вынужденность инициативы США по
формированию НАФТА. Почти тоже самое можно сказать о позиции России к
СНГ. Здесь уместно будет напомнить о характере поведения России и по вопросам интеграции с Белоруссией, а также разговоры о союзе с Югославией. Имперские амбиции: у США приобретенные, а у России еще не отмершие, всегда
предпочтительней относиться к поглощению, чем к равноправному сотрудничеству. Сотрудничество предполагает определенный «этикет», механизмы, компромиссы, а поглощение – подчиненность («слушаюсь и повинуюсь»).
Данному типу организации соответствует еще одна характерная черта,
относящаяся к типу связей внутри интеграционной группировки. Это, как правило, двухсторонние связи: центр – периферия, без цементирующих и обогащающих систему связей периферийных членов между собой. Такую картину мы
наблюдаем в НАФТА, где практически отсутствуют связи между Канадой и
Мексикой. Подобную схему демонстрирует и деятельность СНГ, где периферийные связи несравнимы с двухсторонними контактами с центром. Именно
такой характер связей в интеграционных группировках позволяет определять
интеграционную «затравку», как интерес – зависимости.
Второй тип организации региональных группировок – это бинарный с
двумя центрами силы, представленными потенциально мощными и лидирующими в спектре интегрирующих интересов государствами. Второй эшелон занимают также ведущие государства (центры силы). Однако интересы их, да и
они сами антиномичны. Для них характерно наличие одной группы интересов,
совпадающих с целями региональной группировки, и другой – конкурирующей
с ними. Такой подход становится очевидным, как только мы обратим внимание
на интересы России и США в Юго-Восточной Азии, или США в Европе.
Для иллюстрации процитируем А.А. Пороховского, автора статьи «Эко-
158
номика США и мирохозяйственные процессы» (81). “Если Европа – политический союзник США, то Европейский Союз стал одним из главных конкурентов
американской экономики. Не случайно, поэтому внутри его появились силы,
пытающиеся ослабить европейскую интеграцию в угоду США. В деловой зарубежной печати начали обсуждаться проекты объединения англо-говорящих развитых стран и, прежде всего, их ведущей пятерки – США, Великобритании, Канады, Австралии и Н. Зеландии” (81, с. 7). Обратите внимание, что США и Канада входят в НАФТА, Великобритания – в Европейский Союз, Австралия и Н.
Зеландия – в АТЭС. Так созревает интрига, и продолжается поиск путей для сохранения и возможного развития лидирующих позиций США в мировом хозяйстве. В ход идут экономические и неэкономические методы борьбы и давления.
Можно говорить о том, что регионализация является ответом на вызов
противоречиво сталкивающихся национальных стратегий развития. Определенным образом выбранные контуры интеграции позволяют выровнять (балансировать) по основным стратегическим параметрам потенциал группировки до
уровня любой конкурирующей стороны, о чем, в частности, свидетельствуют
данные, приведенные выше по ЕС, АТЭС и НАФТА. С растущей в международном масштабе конкуренцией даже наиболее развитые страны предпочитают
бороться не поодиночке и формируют команды союзников.
Кроме того, группировки имеют определенную культурную общность и
связанный с ней вектор развития. Если ЕС и НАФТА имеют западную нетрадиционную культуру и ориентируются на стратегию «модернизация и вестернизация», то АТЭС и в определенной мере СНГ опираются на традиционную культуру, и вектор их стратегического поиска можно отразить выражением – ««модернизация без вестернизации». Япония, ряд стран Юго-Восточной Азии, в том
числе и Китай, демонстрируют реальность и эффективность этой альтернативы.
Региональное интегрирование преследует еще одну важную задачу. На
фоне низкой эффективности международных экономических институтов в рамках региональных групп формируются более эффективные механизмы нахождения баланса интересов и правил игры на региональных и мировых рынках.
Процесс регионализации в его современном состоянии позволяет предполагать, что в мировой экономике идет структурная перестройка, смещающая
акценты и векторы развития. Линия широтного соперничества «Запад – Восток»
сменила азимут на «Запад – Юго-восток» (см. карту – схему № 3).
159
Карта-схема № 3
160
С другой стороны, монолитное единство Запада в новой структурной
тектонике дало трещину между Новым и Старым Светом, которая имеет тенденцию к углублению. Большой стратегический потенциал у евразийской группировки пока практически СНГ еще не реализуется.
В ближайшие годы, по-видимому, останутся в силе указанные выше приоритеты. У всех региональных группировок есть потенциал расширения сфер
своего влияния. ЕС достаточно спокойно будет осваивать Восточную Европу,
НАФТА – Южную Америку, АТЭС – искать механизмы политического и экономического согласования в АТР интересов США, Японии и Китая. Проблемной остается «вялая» политика России по углублению интеграции в рамках СНГ
и поиску возможностей расширения ее сферы влияния.
Вместе с тем, в тени зримых, реальных процессов регионализации остаются незамеченными или неправильно интерпретируемыми «предродовые судороги рождения нового Багдадского халифата» (82, с. 50). Исламский фундаментализм, трактуемый почти как синоним терроризма, рассматривается только
как деструктивное, асоциальное начало, а сам ислам как опасность мировому
развитию. Такая однобокость или предвзятость приведут, в конце концов, к тому, что мы просмотрим рождение в хаосе деструктивных локальных процессов
нового интеграционного центра с громадным потенциалом и самой молодой и
по существу не агрессивной религией (культурой).
161
5.4. В режиме реального времени.
В конце 60-х годов XX века (1969 г.) произошло знаковое событие в истории человечества – зародились глобальные телекоммуникации, определившие
вектор новой фазы развития социума. Появление компьютерных сетей подвело
черту более 500-летнему этапу стремления человека к освоению информационного пространства.
Первый шаг был сделан еще в 1446 году изобретением Иогана Гутенберга печатного станка. Второй шаг через 430 лет делает в 1876 году изобретением
телефона Александр Белл. Третий шаг последовал быстро, через 20 лет – это
было изобретение беспроволочной связи –– радио (Александр Попов, Гульельмо Маркони, Генрих Герц, Николай Тесла в 1895-1897 годах). Через 50 лет в
Пенсильванском университете США был разработан электронный компьютер.
Это был четвертый шаг, и шел 1946 год.
Интегральным итогом полу тысячелетнего пути стали глобальные сети.
В чем суть и потенциал этого неординарного явления? Отметим только наиболее существенные.
1. Стала возможной интеграция информационных ресурсов всех уровней, объемов и масштабов, включая национальный и глобальный.
2. Созданы технологии полной переработки информации, подразумевающие ее сбор, обработку, хранение, накопление, представление, передачу и защиту.
3. Реализована практически мгновенная скорость циркуляции информации в сетях.
4. Стал возможен доступ к мировым информационным ресурсам профессиональных и непрофессиональных абонентов сетей.
5. Обеспечивается унификация технических и программных средств,
используемых в сетевых структурах.
6. Сети способны обеспечить одновременно адресацию тысяч абонентов.
7. Созданы программные средства поддержки больших распределенных
баз данных и обеспечения легкого доступа к ним.
162
«Информационная революция», «информационная цивилизация» – вот те
эмоциональные определения, которыми современники пытаются отразить степень влияния новейших информационных технологий и коммуникаций на мировое развитие во всех формах его проявления.
Трудно не согласиться с такой оценкой, однако, использование новых
слов, новых определений даже в самых лучших побуждениях дает часто эффект
обратно ожидаемому. Они не проясняют проблему, не углубляют нашего знания, а запутывают субъективностью заложенных в них смыслов - дай нам Бог
разобраться со старыми определениями!
Для нашего исследования важны два вывода. Первый заключается в том,
что глобальные телекоммуникации превращают в реальность бывшее достаточно абстрактным мировое географическое пространство. В основе этого процесса
лежат такие факторы, как доступность информации (снятие проблемы расстояний), ее циркуляция в реальном режиме времени (снятие проблемы времени) и
прозрачность национальных границ (глобализм). Образно говоря, глобальные
коммуникации стали той основой, на которой ткется ковер единого пространства мирового социума. Информация и коммуникации сумели объединить географически разобщенный и разноликий мир в единое целое – поле общего режима времени, действия и жизни.
Второй вывод еще более очевиден. Бурное развитие с начала 70-х годов
сферы информационных услуг и связанной с ней техники превратилось в самостоятельный сегмент экономики, в определяющий фактор уровня технологического и культурного развития. Информационные технологии стали неотъемлемой частью производства, сферы услуг, быта и досуга. В условиях, когда традиционные виды материального производства все чаще «спотыкаются» на возникающих с разных сторон проблемах «пределов роста», горизонт информационных технологий пока почти безоблачен, поскольку сам продукт – информация
имеет специфическую особенность: чем больше ее потребляют, тем больше ее
становится.
Информационный фактор стал решающим во многих областях человеческой деятельности, в первую очередь, в области экономики. Информационный
рынок при своей высокой динамики и быстром расширении границ все более
структурно специализируется (см. схему № 4).
163
Примерная схема специализации информационного рынка.
Информационный рынок
Информация
Коммуникационные
системы
- Печать
- интернациональные,
открытые сетевые структуры,
- Электроннные СМИ
- национальные открытые
сетевые структуры,
- Реклама
- локальные сетевые
структуры,
- Видео, аудио –
продукт
- специализированные международные и национальные
сетевые структуры.
Информационные
технологии
Электронный бизнес
- производственные,
- телешопинг,
- экономические,
- телемаркинг,
- политические,
- телебанкинг,
- социальные.
- удаленный офис,
- аутсоринг,
Программные средства
- он-лайн трейдинг,
- виртуальные операционные центры.
Схема № 4
Продукты информационного рынка проникают во все ткани человеческого общества, порождая новые формы отношений и социального поведения. В
частности, касаясь экономики, информатизация рынка превратила информацию
в решающий фактор конкурентной борьбы.
Информация приобрела цену, стоимость и стала товаром, свободно обращающимся на рынке. Электронные технологии и коммуникации привели к
164
«дематерилизации» денег (особенно после отмены золотого стандарта). Появились разнообразные формы «электронных» денег, максимально обнажившие их
информационную сущность. Возникают и бурно развиваются нетоварные информационно-финансовые рынки, такие как рынки фьючерсов, форвардов;
страховые, инвестиционные и валютные рынки типа FOREX, где товаром является по существу информация.
Современные средства информатизации позволили кардинально изменить систему управления, начиная от малой фирмы, кончая ТНК и государством, а средства коммуникации подготовили условия для формирования качественно иного уровня транснациональной конкурентной среды, в которой «плавают и сталкиваются» ТНК, ТНЦ, государства и региональные экономические
группировки.
Электронные технологии и коммуникации «реинкарнировали» ряд традиционных направлений финансовой и экономической деятельности, как в
национальных, так и в международных масштабах.
Так, например, система «Глобал кастодианс» является единой транснациональной электронной биржей инвестиций, ценных бумаг, товаров, технологий и позволяет любому пользователю по всему миру мгновенно размещать
свои средства в наиболее доходные источники. Она снабжена надежными страховыми механизмами и подключена к основным телекоммуникационным сетям
– Интерсеттл, СВИВТ, СИК, ТЕЛЕКУРС, ИНВЕСТДАТА, Рейтердилинг 2001,
2002, 2003 и др.
Компьютерные сети (INTERNET и т.п.) становятся всеобщими финансово-информационными коммуникациями и обеспечивают функционирование
«телешопингов» и «телебанкингов» во всемирном масштабе. Через них оказываются финансовые услуги в области недвижимости, страхования и пенсионных
планов.
Растут нематериальные активы предприятий, в состав которых входят
патенты и изобретения, лицензии, программные продукты и другие информационные материалы, имеющие в балансах организаций денежное выражение.
На электронном фондовом рынке корпоративных акций и облигаций главенствуют такие компании, как Charles Schwab, E-Trade или TD-Waterhouse. У
первой уже открыто 6,1 млн. брокерских счетов с активами 561 млрд. долл.
В начале июля 1999 г. крупный американский брокер, специализирую-
165
щийся на гособлигациях, Cantor Fizgerald анонсировал запуск глобальной электронной платформы для торговли международными облигациями. Аналогичную проблему разрабатывает альянс из семи крупных американских и европейских банков. В этом же направлении по программе Instinet ведет работы и
агентство Рейтер. Произошло уже первое размещение облигаций посредством
Web-сайта на сумму в 800 млн. евро.
Другой пример по банковским технологиям: Международная финансовая
коммуникационная система (СВИРТ), где более 200 тыс. мониторов связывают
между собой 2 тыс. банков из 50 различных стран, в том числе из России.
Таким образом , новые технологии служат катализатором структуры обновленной реальности, формируют новую идеологию бизнеса и общества. Известный экономист, профессор Массачусетского технологического института Л.
Гуроу отмечает, что “эти силы направляют экономическую систему по новым
направлениям. Вместе они порождают новую экономическую игру с новыми
правилами, требующими новых стратегий, чтобы побеждать”. (81, с. 11).
Безусловно, информационно-коммуникационные технологии и сети
-
серьезный фактор, создающий благоприятную среду для интеграции народов и
стран. Однако, они сразу обретают политическую нагруженность и выдвигают
перед всеми государствами мира ряд непростых проблем. Авторы статьи «Пятая
информационная революция» так формулируют эти проблемы: “Во-первых,
надо понять, как следует строить межгосударственные отношения в новых
условиях информационной проницаемости границ. Во-вторых, надо выбирать
рациональную политику по отношению к интернациональным открытым сетевым структурам и вхождению национальных телекоммуникационных сетей в
них. В-третьих, надо думать о том, как предотвращать угрозы использования
новых информационных технологий в качестве информационного оружия”. (83,
с.1).
Учитывая «всеядность» информации, то, что она проникает во все структуры государства и общества, активно воздействуя на человека, весьма актуальными становятся интересы информационного доминирования одних государств
над другими. Достаточно вспомнить информационные войны периода жесткого
противостояния Запад – Восток или более свежие примеры «косовского» конфликта и военных операций в Чечне. К этой же области относятся преимущества, которые получают США от доминирования в Интернете.
166
Принимая во внимание, что носителями передовых информационнокоммуникационых технологий являются буквально единицы стран, степень информационного расслоения государств будет еще более высокой, чем социального. На повестку дня выходят такие вопросы, как информационная агрессия,
информационная оккупация, информационный геноцид. Каков будет ответ на
эти вызовы? Ясности пока нет. Складывается определенная практика предохранительных и регулирующих механизмов. Примером тому могут служить принятые рядом стран Европы и Азии законодательные акты, регламентирующие порядок и ответственность организаций и частных лиц при работе в глобальных
сетях. Совершенно очевидно, что необходима регламентация указанных процедур и для разработчиков, и для пользователей на международном уровне.
5.5. “Глобальное казино”.
Самым грандиозным и впечатляющим “продуктом” разума цивилизации
в XX веке можно назвать мировую финансовую систему. Она воплотила в себя
все, о чем мечтал индивидуальный и рациональный человек, покоряющий природу. Грандиозность этого феномена социальной истории заключена в его
огромном потенциале, который с одинаковым успехом реализуется как в положительные, так и в отрицательные следствия, в итоге стремительно выводя мировую систему хозяйства на территорию, далекую от устойчивости и предсказуемости. Ряд признаков мировой финансовой системы свидетельствует, что она
уже частично вышла за границы своих целевых установок (функционального
смысла) и демонстрирует отдельные факты перерождения в свою противоположность.
Мировой финансовый рынок в интеграле, по сумме определяющих его
факторов является продуктом международной экономической экспансии, проникающей информатизации и глобальных коммуникаций. Это - та измененная
реальность, которую получил мир вместо своего примитивного проекта универсального гражданского общества (Мирового государства). Это – злая карикатура на результаты “цивилизованного усердия”; “дорожный знак”, предупреждающий об опасности избранного пути и, в конечном итоге, “бомба замедленного
действия” в случае нашей самонадеянности и самоуспокоенности.
По удачному выражению Ю. Шишкова: “Теперь же, когда сложилась
167
мировая финансовая система, представляющая собой органическое единство
мировых валютных, фондовых, кредитных и страховых рынков, национальные
государства со своими регуляторами оказались как бы островами в глобальном
финансовом океане. Сегодня они бессильны в одиночку регулировать не только
те или иные теплые и холодные течения в этом океане, но и контролировать в
прежнем объеме свою финансовую сферу.
Такая неподдающаяся государственному контролю сфера мировой экономики стала к тому же почти полностью автономной от реального сектора, обслуживание которого и было ее первоначальной основной задачей”. (84, с. 4)
Если говорить об истоках, обеспечивших беспрецедентные темпы роста
и глобальную площадку международного финансового рынка, то, в первую очередь, видимо, следует отметить следующее:
1. Отрыв денег от своей природной основы (крах в 1971 г. БреттонВудской валютной системы).
2. Возникновение единого информационно-коммуникационного пространства и возможности вести операции в реальном режиме времени.
3. Давление свободного капитала, либерализация национальных экономик и ослабление государственных ограничений на потоки международного капитала, выход на надгосударственную орбиту.
4. Рождение нового и многочленного поколения финансовых институтов и новых масштабных технологий, базирующихся на быстро развивающейся
финансовой математике, информатике и коммуникациях.
5. Возросшее количество свободного капитала и появление феномена
офшорных зон.
Все эти факторы создали среду, в которой новая финансовая реальность
становилась весьма жизнеспособной, агрессивной и эффективной. К концу XX
века уже достаточно реально сформировались региональные площадки с широким инструментарием валютно-финансовых операций. Их спекулятивная составляющая, которая обладает самыми высокими темпами роста, все больше
расходится с интересами и потребностями реального сектора экономики.
“Сегодня можно говорить о том, что на международном рынке не реальный сектор формирует финансовую сферу, а, наоборот, финансовые рынки зачастую определяют состояние реальной экономики. Действительно, когда только 10% ежедневных валютных операций обслуживают внешнюю торговлю, ос-
168
новное влияние на валютный курс оказывают не фундаментальные экономические факторы, а текущая конъюнктура финансовых рынков”. (66, с. 124)
Стремление к получению прибыли связывалось с хозяйственной инициативой, управленческо-организационным творчеством, расширением масштаба
производства, совершенствованием социального строительства и благосостояния людей. Финансы не имели предпосылок для автономного существования.
Рентабельность во всех сферах, включая и банковскую, регулировалась едиными рыночными механизмами и была одно-порядковой.
Сегодня финансы стали не только самодостаточными, но и вырвались в
наднациональную область, сбросив с себя государственное вмешательство. Они
сами стали инструментом экономического и политического доминирования.
Прибыль, как категория экономическая, базирующаяся на определенном моральном основании, лишилась его и тем самым потеряла изначально заданные
цели и по назначению использования и по принципам формирования своей размерности. Как метко подметил А. Неклесса: “…происходит не столько приумножение капитала, сколько экспоненциальное производство финансовых инструментов”. (51, с. 19)
Учитывая, что экономика - часть культуры, стержнем которой является
мораль, выход за рамки морали ее части – финансов, превращение ее в метаморальный анклав, в своеобразного господина мира (по типу гражданина мира)
опасны неконтролируемыми катастрофическими абсурдами.
И, наконец, финансовый рынок демонстрирует некий интегральный образ, в котором, кажется, отражено все то, о чем мечтал индивидуальный и рациональный человек, покоряющий природу. Однако человек почему-то не только
не стал счастливым, а даже наоборот его все чаще посещают неуверенность и
страх перед будущим, все более похожим на предел, за которым лежит граница
превращения ценностей либерализма в свою противоположность.
Охарактеризовать динамику развития финансовых рынков можно двумя
фразами: масштабы – глобальные, темпы – лавинообразные. Вот только некоторые данные к этой картине.
169
Табл. № 20
Индексы роста мирового товарного экспорта и транспортных потоков
финансовых ресурсов (1972 г. =100)
1975 г.
1980г.
1985 г. 1990 г. 1996 г.
Международные акции и другие
кредитные инструменты
Международные банковские займы
200
238
587
934
633
1269
1805
1517
12612
4033
Международные облигации
178
343
1490
2055
6337
Экспорт товаров
109
196
168
221
317
(Данные приведены по 87, с.4).
Моисеев
С.
и
Михайленко
К.
(69,
с.
125)
отмечают,
что
“…международные финансовые рынки за последние годы характеризуются
взрывным ростом объемов операций. Например, количество выпущенных ценных бумаг увеличилось в 1986-1996 гг. более, чем в два раза – с 220 млрд. до
569 млрд. долл. По данным международного агентства финансовой информации
Capital DATA Ltd., в 1998 г. объем их эмиссии составил чуть меньше 1 трлн.
долл.”.
Эту же картину, но с иными нюансами рисует Неклесса А. (41, с. 89). Он,
в частности, пишет, что в настоящее время ежегодный объем мировых финансовых трансакций оценивается астрономической суммой порядка полквадриллиона долларов, что создает ситуацию кредитного риска в глобальном масштабе, чреватую общесистемным кризисом. Происходит также бурный рост рынка
вторичных ценных бумаг, суммарный объем которых стремительно пересек отметку в 100 трлн. долларов.
Шишков Ю. приводит интересные факты, удачно дополняющие общую
картину. “В 1971 г. зарубежные активы частных банков всех стран мира составляли 208 млрд. долл., в 1995 г. они превысили 8 трлн. долл., что в 1,6 раза больше суммарного объема мирового товарного экспорта.
В 1980 г. объем международной купли – продажи ценных бумаг (акций и
облигаций) резидентами “большой семерки” составлял 7,2 % ее совокупного
ВВП, в 1990 г. – 68,5%, а в 1995 г. – уже 166% (тогда, как объем внешнеторго-
170
вого оборота этих семи стран в том же году составлял 36% их ВВП).
По экспертным оценкам, уже к началу 90-х годов свыше 9/10 операций
на фондовых биржах мира не имели отношения к торговле и долгосрочным инвестициям, то есть носили спекулятивный характер. Мировая финансовая система стала в значительной степени самодостаточной”. (84, с. 4-5)
Для характеристики структуры приведем показатели международных
рынков середины 90-х годов: экспорт товаров – 5 трлн. долл. в год; экспорт
услуг – 1,2 трлн. долл.; прямые иностранные инвестиции – 412 млрд. долл. И на
этом фоне финансовые деривативы- 2 трлн. долл. в день. (66, с. 131)
Во второй половине 90-х годов ежедневные межбанковские операции
оценивались примерно в 1,25 трлн. долл. против 600 млн. долл. десять лет
назад. (70, с. 10). Ежедневный объем валютных торгов вообще в сотни раз превышает стоимость реально обмениваемых товаров.
Валютные рынки сложились как глобальная сеть, представленная специализированными площадками с весьма широкой географией. Они специализируются по характеру деятельности и по типу финансовых инструментов. По
первому признаку различаются, с одной стороны, центры операционные с активной банковской деятельностью (например, важнейшие – Лондонский, Швейцарский, Сингапурский, Гонконгский); с другой стороны – учетные, где активную банковскую деятельность замещает учет сделок в целях получения выгод
от низких или нулевых налогов и секретности (пример, Карибский центр офшоров). По второму признаку примером могут служить международный валютный
рынок в Чикаго – фьючерсы, Лондонская международная финансовая фьючерская биржа, Филадельфийская фондовая биржа – опционы и т.п.
Международные валютные рынки представляют собой альтернативные
и, как правило, более дешевые источники капитала для ТНК, чем национальные
рынки. Рынки в этих центрах регулируются, как правило, более гибко, чем
внутренние рынки. Эти рынки имеют одну или несколько из следующих отличительных черт:
1. Крупный рынок в иностранных валютах (евровалютах) для депозитов
и займов.
2. Рынок центра является крупным поставщиком капитала, т.е. нетто
финансирования, на мировые рынки.
3. Рынок выполняет посреднические или транзитные услуги при между-
171
народном финансировании в форме займов.
4. Центр обладает экономической и политической стабильностью.
5. Центр располагает современными средствами связи и развитой инфраструктурой.
6. Методы официального регулирования центра благоприятны для финансовой отрасли, защищают инвесторов, не налагая при этом излишних ограничений на финансовые институты.
Начиная с 1970-х годов, валютный рынок приобрел самостоятельное
значение, как особая сфера приложения капитала. Банки, стремясь исключить
потери времени при выполнении международных денежных переводов почтой
или по телексу, создали в 1973 году Общество мировой межбанковской финансовой телекоммуникации (СВИФТ). В этой сети сегодня работает более 1200
банков из более чем 50 стран мира. Создан ряд международных институтов,
призванных определенным образом регулировать международное движение капитала. К ним, в частности, относится Мировой банк, представляющий ряд специализированных учреждений ООН.
172
Структура Мирового банка.
Мировой (или Всемирный) банк
Международный банк
реконструкции и развития,
(МБРР), создан в 1944 г.
Международная
ассоциация развития,
(МАР) создана в 1960 г.
Отделения МБРР
Международная финансовая
корпорация (МФК),
создана в 1956 г.
Международное агентство
гарантирования инвестиций
(МАГИ), создано в 1988 г.
Схема № 5
Временем рождения новой валютной системы можно считать два события. В январе 1976 года в Кингстоне (Ямайка) Международный валютный фонд
(МВФ) сформулировал новые правила и основы международной валютной системы, а с 1 апреля 1978 года поправки к уставу МВФ официально вступили в
действие. Принципы Бреттон – Вудса перестали работать, главной проблемой
стала замена золота кредитными платежными средствами, которые могли бы
взять на себя роль мировых денег. Попытка введения специальных прав заимствования (СДР), претендующих на роль мировых денег, к положительному результату не привела из-за мощного противостояния США.
То обстоятельство, что ямайские решения официально исключили золото
из валютной системы и в то же время не привели к реальному переходу на базу
интернациональной валютной единицы, практически означает утверждение своего рода “долларового стандарта”… Вашингтон старается противодействовать
осуществлению любых изменений в мировом валютном механизме, которые
могли бы ослабить международные позиции доллара. (67, с. 22)
173
С этих позиций понятно отношение США к “евро” и другим валютам,
способным стать стандартом региональных валютных зон. В условиях “долларизации” международной экономики США имеют возможность поддержания
своего огромного дефицита платежного баланса, по существу импортируя товар, а экспортируя доллар.
Хронический дефицит платежного баланса США создает острые проблемы для международных валютных отношений. Кумулятивный размер дефицитного сальдо из года в год растет, причем высокими темпами. Он увеличился с
73,5 млрд. долл. за период 1971-1975 годов до 714,2 млрд. долл. за 1991-1995
годы, т.е. почти в 10 раз. За весь 25-летний период (1971-1995 гг.) суммарный
дефицит американского платежного баланса превысил 2 трлн. долларов. Смыслов Д.В. (67) видит три главных источника этого дефицита:
1. Почти регулярное после 1971 г. превышение импорта товаров над их
экспортом (с 4,4 млрд. долл. за 1971-1975 гг. до 642,3 млрд. долл. в1991-1995
гг., рост в 146 раз);
2. Значительные
зарубежные
расходы
государства
на
военно-
политические цели (содержание вооруженных сил и военных баз в других странах, военная и экономическая помощь, льготные кредиты);
3. Растущий вывоз частного американского капитала за границу. Эти
операции выросли с 115,3 млрд. долл. в 1971-1975 гг. до 783,8 млрд. долл. за
1991-1995 годы, т.е. в 6,8 раза.
Поскольку доллар занимает привилегированное положение в мировой
валютной сфере, являясь основой нынешнего международного валютнофинансового механизма, то США, в отличии от остальных государств, пользуются уникальной возможностью расплачиваться с зарубежными странами своей
национальной валютой, выпуск которой в обращение регулируют по собственному усмотрению сами американские власти. Эти средства постоянно пополняют долларовые авуары Японии и других государств, имеющих активные платежные балансы с США. Вследствие этого фактическое кредитование США такими государствами становится перманентным, а завершающее погашение «в
натуре» американских долговых обязательств по отношению к этим странам
отодвигается на неопределенное будущее. (67, с.72).
Вопрос о там, может ли доллар исполнять роль мировой валюты уже
больше двух десятков лет остается открытым. Нарастающая кризисная текто-
174
ника международных рынков многократно обостряет актуальность этой проблемы. Если федеральная резервная система (ФРС) США способна выступать в
роли мирового кредитора последней инстанции, а доллар – резервной валютой,
то ФРС соответственно этому положению следует принять на себя определенные обязательства по регулированию устойчивости мирового рынка, при необходимости осуществляя масштабные трансферты для нейтрализации диспропорций. В этой ситуации вполне реальны обстоятельства, когда решение проблем мирового рынка могут и наверняка будут расходиться с национальными
интересами США. Безусловно, такое положение вещей США не устраивает.
Они де-факто «застолбили» международный статус доллара и сколько позволят
обстоятельства будут извлекать из него выгоду.
Новые правила на международных валютных рынках, значительная либерализация национальных экономик и снятие ограничений на движение капиталов, возникновение множества страновых валютных курсов и механизмов их
определения в совокупности привели к повышению роли частных решений и
свободы поведения. Резко возрастают психологический фактор и сложность
принятия решений, а также ценность асимметричной информации.
Все участники международного финансового рынка прошли своеобразный тест на выживание, на адаптацию в условиях многообразия средств платежа, значительно возросших как степени рисков, так и их вариаций. Сам риск
приобрел стоимостную осязаемость и превратился в инструмент финансовых
операций.
На этом поле все активнее проявляют себя частные транснациональные
корпорации и банки. Используя текущую конъюнктуру в личных интересах, они
проводят все более масштабные операции по переводу денежных средств из
страны в страну, торпедируя платежные балансы, курсы валют и ценных бумаг.
Существенный вклад в эти процессы вносят также государственные органы, когда они осуществляют за рубежом крупные расходы, вызываемые различными политическими мотивами.
Дефициты платежных балансов развивающихся стран помимо названных
факторов определяются двумя специфическими причинами. Это- закономерное
стремление указанных стран преодолеть отсталость, ускорить темпы экономического развития, улучшить условия жизни населения, что побуждает их форсировать импорт инвестиционных и потребительских товаров. Другой причиной
175
стало зависимое положение этих стран в системе международных экономических отношений. Это выражается в существовании разного рода барьеров на
пути сбыта товаров на западных рынках, что препятствует расширению экспорта и соответственно увеличению валютных поступлений. Отрицательную роль
играют и “ножницы цен” – более высокие цены на поставляемую Западом продукцию обрабатывающей промышленности при низких ценах на сырье из развивающихся стран. (67, с 66).
Значительная часть того множества причин, от которых зависят колебания курсов валют, ценных бумаг и стоимость других финансовых инструментов
лежат за пределами собственно экономики. Это область внутренней и внешней
политики, психологии, асимметричность информации и спекулятивных стратегий крупных частных участников финансовых рынков. “Приспособление мировой валютной системы к меняющимся экономическим реалиям осуществляется
путем, который по-английски обозначается выражением “muddling through”. На
русский это переводится как «блуждание в впотьмах», или «движение на
ощупь» - с помощью метода проб и ошибок”.(67, с.83).
Еще определенней и образней высказался на данную тему наш соотечественник – А. Чубайс: “…экономика – это особая субстанция, для которой perception is reality – восприятие есть реальность. Финансовые рынки – очень такие, нервические создания, они, как барышня молодая, обостренно реагируют
на сомнительные новости, – в обморок падают. Другими словами, рынки реагируют не только на реальные экономические параметры, – например, на динамику ВВП или объем резервов Центрального банка, но и на вполне виртуальные
вещи, лежащие в иррациональной сфере: нравится – не нравится, верю – не верю”. (12).
Характерной чертой либерализации мировой экономики и инструментом
финансового рынка стали государственные долговые обязательства, превратившиеся в явно глобальный процесс.
176
Табл. № 21
Глобальная структура
международных государственных долгов.
Размер долга
млрд.
в%к
долл.
итогу
Число стран
единиц
в%к
итогу
Страны, у каждой из которых международные долги
1. Превышают 100 млрд. долл.
2546,7
59,5
11
5,4
2. В пределах от 20 до 100 млрд. долл.
1257,7
29,4
31
15,2
3. В пределах от 5 до 20 млрд. долл.
332,5
7,8
35
17,2
4. В пределах от 1 до 5 млрд. долл.
128,4
3,0
54
26,5
14,4
0,3
56
27,4
4279,7
100,0
17
204
8,3
100,0
5. Менее 1 млрд. долл.
Страны, у которых нет долгов, или они
не объявлены
Итого Мир в целом
Россия входит в первую группу стран с долгом 164 млрд. долл., занимая
4-е место после США, Бразилии и Канады.
Государственный долг - очень коварный инструмент, требующий весьма
взвешенного подхода и жестких ограничений. Для многих бедных развивающихся стран, которые, в большинстве случаев, просто проедают эти кредиты,
государственный долг становится бомбой замедленного действия, приводящей
национальную экономику к коллапсу. Кредиторы, в лице межгосударственных
финансовых организаций, часто используют заимствования слаборазвитымистранами, как ключ к «взламыванию» национальной экономики со всеми
«прелестями» ее последующей либерализации. Успеха в этой жестокой борьбе
добиваются единицы, большинство остается без каких-либо перспектив. Таким
образом, умирает еще одна иллюзия, о которой любил говорить Запад: либерализация экономики и помощь развитых стран выведет мир к благоденствию. Реально мы получаем все более дифференцированный мир.
Также во многом иллюзорным выглядит тезис о масштабах и роли прямых иностранных инвестиций в развивающийся мир. Основные потоки капита-
177
ла, как и ранее, курсируют в пределах развитых стран. Некоторое представление
о соотношении этих встречных потоков капитала дают данные ниже приведенной таблицы и соответствующего ей графика.
Табл. № 22
Коэффициент соотношения
всего объема накопленных данной страной
прямых иностранных инвестиций и такими же
иностранными инвестициями в этой же стране в 90-е гг.
Дания
1,14
Швейцария
2,03
Франция
1,46
Япония
16,86
ФРГ
1,66
Италия
0,97
Нидерланды
1,59
Испания
0,36
Великобритания
1,19
Австралия
0,37
США
1,05
Канада
0,69
Швеция
3,4
Бельгия - Люксембург
0,79
График № 1
да
г
на
ур
Ка
ст
р
али
я
ни
я
Бе
льг
ия
-
Лю
ксе
мб
Ав
али
я
Ис
па
Ит
он
ия
Яп
вец
ия
Ш
вей
ца
ри
я
А
СШ
ан
ия
ды
ко
бр
ит
лан
Ве
ли
Ш
Г
ФР
Ни
дер
ия
нц
Фр
а
Да
ни
я
18
16
14
12
10
8
6
4
2
0
(Данные приведены по 70, с. 53).
Громадный сектор финансового рынка, ежегодный рост которого превышает 40% - это рынок деривативов. Суммарный объем рынка вторичных инструментов, по предположительной оценке, равен 100 трлн. долл., и на его долю
178
приходится 90% ежедневных валютных операций. Именно эту часть финансового рынка образно называют «экономикой казино». Забалансовые сделки, чьи
операционные затраты довольно низки, дают возможность легко пройти сквозь
барьеры международного рынка. Сделки с производными инструментами позволяют конвертировать громоздкие балансовые активы в более гибкие многочисленные разновидности забалансовых активов. (66, с.131)
Можно сказать, что диспропорции развития международного финансового рынка в пользу деривативов выступают характерной чертой современного
этапа экономической глобализации. Причем, указанная диспропорция касается
не только международных рынков, но и рынков национальных.
С учетом масштабов международных операций с производными инструментами развитие процесса финансовой глобализации следует рассматривать в
большей степени как рост международного трансферта рисков, чем движения
капиталов. Перечень рисков международного инвестирования достаточно внушителен и продолжает пополняться. Назовем основные:
валютный риск;
суверенный риск государства;
трудности в сборе и оценке международной информации;
риск часовых поясов;
межстрановый юридический риск;
ограничения движению капитала за рубеж.
Как отмечает Долгов С.И. (70), множатся жалобы, обращенные чаще всего в «открытый космос» (нечто вроде безадресных “SOS” в мировой экономике)
по поводу того, что “глобальная интеграция финансовых рынков приобретает
все большую и большую силу, подрывая национальную, экономическую, денежную и фискальную политику”. А президент Франции Ж. Ширак назвал спекулятивные операции на международных финансовых рынках «СПИДом»
нашей экономики (23, с.11).
В игры с деривативами активно включились финансовые «монстры» –
пенсионные и страховые фонды, способные мобилизовать капитал, сравнимый с
годовым ВВП многих стран мира, и существенно влиять на состояние региональных финансовых рынков.
“В 90-е годы уже сама кризисность мира, кажется, становится одним из
парадоксальных источников дохода. Выражается это в разрастании комплекс-
179
ной экономики управления рисками, хеджировании, появлении инновационных
форм страхования, реализации изощренных схем валютно-финансовых спекуляций и интервенций, развитии финансовой математики, целенаправленном
провоцировании финансово-экономических пертурбаций… В результате в
смысловом поле мировой экономики, параллельно двум столь значимым для нее
реалиям мировой резервной валюты и глобального долга, кажется, сформировался третий, самостоятельный, весьма внушительный феномен глобального
риска”. (41, с.80).
Именно этот феномен, породивший производные финансовые инструменты, дал второе дыхание хедж-фондам, как инструментам коллективного финансирования, которые наряду с функциями хеджирования все более активно
занимаются спекулятивными операциями. Сложилось, и не без повода, достаточно устойчивое мнение, что хедж-фонды способствуют напряженности в валютно-финансовой сфере и несут ответственность за кризисы, в т.ч. европейский – 1992 г., мексиканский –1994 –95 гг. и азиатский – 1997-98 гг. Во всяком
случае, высока вероятность (риск) того, что частные финансовые институты
своими краткосрочными денежными трансоперациями могут поставить под
угрозу другие валюты и своими промашками в расчетах вызовут цепную реакцию банкротов.
Зарождение хежд-фондов относится к концу 40-х годов. Но только с середины 80-х годов, и особенно в 90-х годах, происходит их быстрый рост. Число их выросло с 127 в1990 г. до 1115 в конце 1997 г. Большинство зарегистрировано в США (51%), а также в офшорных центрах. Средний размер фонда увеличился с 76 млн. долл. в 1990 г. до 105 млн. долл. в 1997 г., а общий объем активов вырос с 7 млрд. до 90 млрд. долл.
Инвестиционные стратегии хедж-фондов отличаются большим разнообразием. В связи с этим насчитывается 28 категорий этих фондов. Однако все инвестиционные фонды используют следующие инструменты в своей деятельности: фьючерсы, форварды, свопы и опционы.
Сегодня насчитывается уже около 4 тыс. “хеджфондов”, специализирующихся на спекулятивных операциях. В их руках сосредоточено от 400 до 500
млрд. долл. ликвидных ресурсов, которые в любой момент могут быть брошены
на тот участок глобального финансового пространства, где запахло легкой добычей. Они действуют либо в одиночку, либо подобно волкам, собираются в
180
стаи, чтобы добить избранную жертву наверняка. По оценкам МВФ, 5-6 крупнейших спекулятивных фондов способны мобилизовать до 900 млрд. долл. для
нападения на ту или иную национальную валюту или фондовый рынок.
Последние годы характерны возникновением сотен новых страховых
фондов (СФ), использующих различные инвестиционные стратегии. Однако
большинство использует краткосрочные продажи, рычаги воздействия и деривативные инструменты, даже более специализированные, чем объявленные валютные опционы.
Специализацию СФ и их классификацию проводят по всем обобщенным
категориям способов инвестирования. Она выглядит следующим образом.
Макро фонды - те, которые занимают позиции согласно изменениям
глобальных экономических условий, нашедших отражение в ценах на акции,
валюту и уровни ставок дохода.
Глобальные фонды - включают те фонды, которые инвестируют в
развивающиеся рынки, выделив специфические регионы мира. В то время, как
они занимают позиции на направлениях в особенных рынках, как поступают и
макро фонды, они склонны быть ориентированными на принцип "выше основания" и делают подборку акций на индивидуальных рынках, которым они оказывают предпочтение. Они склонны использовать индекс деривативов много
меньше, чем макро фонды.
Фонды, которые можно определить как "только покупатели"
(только "спекулянты") - это фонды традиционных акций, которые структурированы как страховые фонды, так как они получают “оплату за инициативу" и
используют рычаги “воздействия”.
Фонды "нейтральные по отношению к рынку" - пытаются уменьшить долю риска на рынке путем занятия уравновешенных долгосрочных (или
играя на повышение) и краткосрочных (или играя на понижение) позиций, и в
этом смысле, возможно, имеющие более близкое отношение к инвестиционной
философии СФ "старого" типа. Сейчас они охватывают фонды, которые инвестируют в широкий спектр "инструментов", включая фонды конвертируемого
арбитража, которые занимают уравновешенные позиции в конвертируемых
ценных бумагах и лежащие в основе активы; те, которые осуществляют арбитражные операции с акциями и индексом фьючерсов; или те, которые занимают
181
позиции на кривой дохода на рынке облигаций.
Секторальные СФ фокусируют свое внимание на широком спектре
индустрии: здравоохранение, финансовое обслуживание, пищевая промышленность, средства связи, природные ресурсы, технологии, транспорт и коммунальные предприятия.
Фонды, специализирующиеся на краткосрочных продажах, которые берут займы в таких ценных бумагах, которые считаются завышенными в
цене, от брокеров и продают их на рынке, в надежде купить их по заниженной
цене. Такие фонды привлекают инвесторов, желающих подстраховать традиционные только с долгосрочными обязательствами (или с игрой на повышение)
портфели; или те фонды, которые склонны занимать позицию, которая, вероятно, будет обесценена на рынке.
Фонды, которые "следуют обстоятельствам". Их инвестиционная
стратегия заключается в том, чтобы увеличивать свой капитал, исходя из складывающихся конкретных ситуаций. Они охватывают фонды обесцененных ценных бумаг, фонды, которые сосредоточены на ценных бумагах компаний, находящихся в реорганизации или банкротстве; и фонды с риском арбитража, которые занимают позицию на вероятности объявленного слияния (компаний) или
приобретения, происходящего через одновременную покупку акций в компании, будучи приобретенной, и продажу акций приобретающей компании.
Фонды фондов (или фонды для фондов)- это СФ, которые поручают (выделяют) свои инвестиционные портфели, иногда с использованием рычагов "воздействия" (влияния), нескольким страховым фондам.
Большинство СФ, согласно данным Мар Хедж, зарегистрированы в США
(51 %) или в одном из карибских офшорных центров, таких как Бритиш Вирджин Айландс (17 %), Каймановых островах (13 %), Бермуды (9 %), Багамы (5
%), Антильские острова в Нидерландах (2 %). Выбор места регистрации
определяется оотносительными преимуществами, которые предлагает это местонахождение индивидуальным фондам. Когда определяются активы под
управлением, масштаб основанных в США фондов уменьшается до одной трети
от общего числа. Эта разница объясняется, в основном, крупными макро фондами, более 45 % активов которых находятся под управлением в фондах, зарегистрированных офф-шорами на Антильских островах в Нидерландах.
182
Оффшорные центры сами по себе тоже представляют характерный продукт мировой экономики. По образному выражению А.И. Неклессы: “На карте
мира на протяжении последних десятилетий появляются как бы условные государства: терминалы транснациональных организмов, наподобие офшорных зон,
чье истинное предназначение нередко – реализации разнообразных схем лукавой экономической практики, включая весьма асоциальные комбинации”. (41, с.
80)
В мире насчитывается более 55 оффшорных центров, в которых , по
оценкам, обращается более 3 трлн. долларов. Наиболее развитые офф-шоры
находятся на Багамских островах, Кипре, Вануату, Мальте, Науру, Либерии,
Панаме, Ирландии и Лихтенштейне.
Международные финансовые рынки, демонстрируя высокие темпы развития, одновременно постоянно сотрясаются большими и малыми финансовыми катастрофами, понятным образом вызывая массовую неудовлетворенность
их состоянием и перспективами. В первую очередь, естественно, это относится
к валютным рынкам. Так, например, редакторы вышедшей в свет в 1994 г. книги
«Международная валютная система» П. Кенен, Ф. Пападиа и Ф. Саккомани пишут: “Никто из авторов не защищает нынешнюю международную валютную
систему, как наилучшую из всех возможных. Самые веские доводы в пользу
этой системы, которые можно здесь встретить, состоят в том, что она функционирует относительно неплохо, и что нет никаких очевидных путей ее улучшения. Критические суждения весьма эмоциональны и резки – от обвинений в несправедливом отношении к развивающимся странам до упреков в неспособности обеспечить ресурсами и оказать эффективное воздействие процессам экономического роста”.
В 1977 году на прошедшем в сентябре в Гонконге семинаре, собравшем
ведущих финансистов мира (14 тыс. делегатов, включая 300 министров финансов и директоров нацбанков из 180 стран) под эгидой Международного валютного фонда и Всемирного банка, по существу шла речь о необходимости выработки новых «правил игры», особенно во взаимоотношениях финансовых институтов. Имелось ввиду, в первую очередь, на фоне азиатского валютного кризиса рассмотреть отношения стран Юго-Восточной Азии и «большой семерки».
Достаточно жестко высказывалось требование к МВФ и ВБ о необходимости
механизма, препятствующего столь масштабным спекуляциям частных инве-
183
сторов на валютных рынках. Пострадавшие страны намекали даже на собственные объединенные усилия противодействия.
Даже развитые страны видят и говорят о потенциальных опасностях финансовой глобализации в ее современном варианте и в определенной мере тяготятся привилегированным положением, которое занимает американская денежная единица в международном валютно-финансовом устройстве.
5.6. Тектоника мировых рынков.
С середины 70-х годов (пост бреттон-вудский период) по подсчетам
МВФ в мире произошло около 160 валютных и более 60 банковских кризисов.
Иначе говоря, происходило 7 – 8 кризисов ежегодно при этом с преобладающей
частотой и тяжестью в развивающихся странах, «протаптывающих» свою тропу
в либеральную экономику.
Основные «вехи» этой кризисной лихорадки можно обозначить несколькими наиболее характерными событиями. 1971 год вошел в историю как год, в
котором рухнула Бреттон-Вудская валютная система. 1979 год – банковский
кризис в США, вызвавший всеобщий рост процентных ставок, в результате чего
многие развивающиеся страны – заемщики (особенно частных банковских кредитов) оказались в зоне банкротства. Банковский кризис плавно перешел к 1982
году в затяжной долговой кризис, затронувший подавляющее большинство развивающихся стран.
Явно продуманная стратегия мощных и хорошо организованных спекулятивных атак на фунт стерлингов и итальянскую лиру выбила эти валюты в
1992 году из механизма стабилизации и серьезно потрясла всю Европейскую
валютную систему (ЕВС). В 1994-1995 годах в результате перегрева национального фондового рынка и нерациональной курсовой политики финансовый кризис разразился в Мексике. Страна была на грани суверенного дефолта, и это финансовое «цунами» грозило обрушиться на другие страны Центральной и Южной Америки. Мексику спасли США невиданной по размерам одновременной
финансовой помощью – 40 млрд. долларов.
Не прошло и трех лет, как летом 1997 года кризис еще большей мощности обрушился на Юго-Восточную Азию, а затем на Россию, Бразилию и ряд
других стран.
184
Мы знаем, что бескризисное развитие невозможно – это всеобщий закон
нелинейного развития систем в природе. Но мы знаем и то, что они могут быть
разной продолжительности и масштаба, а также интенсивности и тяжести последствий.
Поэтому то, что происходит последние 25 лет: не кризисы сами по себе, а
их частота, масштабы, характер и тяжесть последствий – не может не настораживать. Непроизвольно напрашивается вывод о том, что процессы глобализации экономики развиваются по катастрофическому сценарию, а главным очагом
деструкции и опасности является финансовый рынок с его неконтролируемыми
степенями свободы и тектоническим потенциалом.
На международных рынках работают гиганты экономики (ТНК, ФПГ,
банки, пенсионные и страховые фонды) и национальные государства. Масштаб
самих субъектов рынка предполагает огромные возможности и жесткость международной конкуренции в условиях, когда на этих рынках еще не сложились
«правила игры» – это борьба почти без правил. Неизбежный продукт конкуренции – концентрация капитала и монополизация рынков по своему потенциалу
выводят из игры большинство национальных государств, даже развитых. У них
остается один выход – региональная интеграция.
Представляется полезным сделать попытку сформулировать хотя бы основные факторы, определяющие характерные особенности современного состояния мировой экономики. Причем, это не обязательно должны быть негативные
факторы тем более, что большинство из них может быть обращено в обе стороны: как во благо, так и во вред. Нами собран перечень моментов, которые в
процессе исследования явно возникали, обращая на себя пристальное внимание,
и которые мы не смогли игнорировать. Вот этот перечень.
1. Монетарная модель и либеральная идеология, как основания мировой
экономики, реализуются не на поле национальных государств, а в надгосударственном пространстве, свободном от национальных ограничений и регулирования. Сильные государства и финансовая олигархия диктуют «порядок», неизбежно ведущий к возобновлению только уже на международном уровне всего
спектра в принципе знакомых противоречий. Это новый виток, но на глобальном уровне, а, следовательно, потенциал противоречий масштабней, и последствия более разрушительны.
185
2. Международный финансовый рынок демонстрирует не соответствующий реальным основаниям и масштабам рост свободного капитала (на порядок выше потребностей реального сектора экономики). Он становится самодостаточным, все более автономным, субъективно политизированным и агрессивным.
3. Стабильно растет глобальный долг. Менее 10% стран мира не обременены долгами, а 15% слаборазвитых стран по существу банкроты. Паразитизм на внешнем заимствовании легко конвертируется в политическую анганжированность.
4. Либерализация транснациональных потоков капитала достигла достаточно высокого уровня. Огромные массы денег, преимущественно «горячих»,
перемещаются с высокой динамичностью.
5. Международное движение капиталов осуществляется преимущественно по частным договоренностям между частными институтами. Размеры
этих потоков (оборотов) сопоставимы с потенциалом достаточно крупного развитого государства.
6. Мировая экономика и особенно финансовые рынки не располагают до
сих пор механизмом, сбалансированным между рыночными и правовыми началами. Экспансия силы (экономической, политической, военной) играет привычную роль в вакууме международного права.
7. На валютных рынках появились крупные частные игроки, осуществляющие масштабные спекулятивные операции. Все более реальной становится
возможность их согласованных действий в отдельных регионах мира. Факты
подобных сделок уже известны.
8. Состояние финансовых рынков базируется и болезненно зависит от
информации, психологии участников рынка и массовых вкладчиков.
9. Стратегия МВФ и МБ на жесткий монетаризм и либеральные ценности для стран с переходной экономкой в большинстве случаев превращает их
хозяйства в чрезмерно открытые, слабые, зависимые и болезненно реагирующие
на малейшие вешние воздействия. При этом выдвигаемые жесткие условия реструктуризации и модернизации, в обмен на помощь, приводят к очень высокой
цене этой помощи и высокой социальной себестоимости сопутствующих преобразованиям последствий.
186
10. В большинстве развивающихся стран, за счет которых прирастает поле мировой экономики, как правило, финансовые системы и фондовые рынки
имеют достаточно типичные фундаментальные недостатки:
слабость и неразвитость банковской сети;
уязвимость (неустойчивость) национальных валют;
обремененность «плохими долгами» и сомнительными дорогостоящими
проектами;
неспособность рассчитываться по краткосрочным обязательствам;
господство коррумпированных чиновников и масштабность криминального бизнеса.
Сопровождающая глобализацию финансовых рынков кризисная лихорадка, ее частота, география и нарастающая тяжесть последствий позволяют
предполагать, что это не болезнь роста, не благоприобретенные пороки, а «родовая травма». Архитектура всего проекта была выстроена в угоду национальному эгоизму лидеров (мы ранее отмечали позицию США в отношении единой
валюты). Авторы надеялись, что механизм будет ручным, управляемым. Но на
рынок вышли частные операторы с потенциалом государственного масштаба, и
система вышла из-под контроля. Недавно спасенный от банкротства американский фьючерсный фонд (Hedge – Fond – Long – Capital – Management – LTCM)
ввязался в спекуляции на общую сумму 2 трлн. немецких марок. Никто не в состоянии проверить точность этой цифры, но эта величина соответствует объему
германского ВВП конца 80-х годов или объему всемирной торговли 70-х годов.
Есть еще одна фундаментальная причина, которую мы рассмотрим несколько
позже.
Вот только один пример, подтверждающий сказанное: “В январе 1999 г.
японский и немецкий министры финансов предложили США организовать взаимную привязку курсов доллара, евро и иены. Однако министр финансов США
Р. Рубин и глава ФРС А. Гринспэн не только отвергли это предложение, но и в
целом высказались против введения ограничений на колебания курса американской валюты. По их мнению, подобные меры могут парализовать независимую
денежно-кредитную политику США, направленную на борьбу с инфляцией и
безработицей. Такая позиция вполне объяснима, ведь если бы США согласились
на введение «целевых зон», это означало бы отказ от роли мирового лидера и
187
раздел преимуществ, которые несет статус эпитета ключевой резервной валюты
между тремя равноправными центрами”.(66, с. 135)
Безусловно, как реакция на происходящее, идет определенный процесс
трансформации системы регулирования финансовых рынков. Основные тенденции этого процесса Д. Смыслов сформулировал достаточно кратко в шести
пунктах: “…1. отказ от первоначальных планов превратить СДР в стержень мирового валютного устройства и от возврата к системе паритетов, выраженных в
СДР; 2. образование нескольких мировых «валютных полюсов» при сохранении
за американским долларом доминирующей роли среди резервных валют; 3. отход от ориентации на свободное, неограниченное валютное «плавание» в качестве универсального механизма автоматического согласования платежных балансов; 4. обращение к практике коллективных мер по обеспечению большей
стабильности рыночных обменных курсов ведущих валют, в частности, путем
совместной фиксации на определенный период тех или иных пределов колебаний этих курсов, поддерживаемых с помощью согласованных валютных интервенций; 5. перенесение центра тяжести усилий, имеющих целью управление
международными платежными балансами и достижение их равновесия, на использование широкой по охвату регулярной межгосударственной координации
страновых макроэкономических политик; 6. принятие установки на снятие всех
валютных ограничений, то есть на введение тотальной конвертируемости валют”. (67, с. 82)
Однако, по нашему мнению, назвать перечисленное новой концептуальной моделью навряд ли можно. Скорей это ремонт на ходу, который загонит
симптомы внутрь, превратив процесс в хронический. В определенной мере такую оценку подтверждает тот факт, что есть альтернативное признание и проекты. Например, формируемый Европейский валютный союз многие специалисты
на Западе считают той моделью, которую со временем можно будет предложить
миру.
Красивая идея глобальной экономики и нового мирового порядка витала
по земному шару почти три десятилетия. История, как всегда, пошла не туда,
куда хотели умные головы. Перефразируя В. Маяковского, можно сказать:
идейная лодка (а по нынешним временам - яхта) разбилась о жизнь.
Реальной интеграции экономик не произошло. Мы подозреваем, что этого многие даже не хотели, а другие плохо представляли скрытый красивыми
188
словами смысл. Все факторы производства, кроме капитала, имеют территориальную и национальную приписку. Их интегрировать можно только, деформируя суверенитет, что уже из области политики. Только капитал, причем, в основном, в той его части, которая не обслуживает реальный сектор экономики,
может быть независимым, мигрируя в любом направлении и в любых масштабах.
Открытые рынки и свободный, ничем не ограниченный переток капитала
в мировой экономике нужны, главным образом, для свободного капитала, обеспечивая ему возможности для спекуляции в качестве основной сферы его приложения. Объем странствующего по миру капиталов рос быстро. В середине 90х годов ежемесячный объем сделок только с ценными бумагами по оценкам достигал 20 трлн. долл. (это более 70% величины ВВП мира).
Таким образом, глобальная экономика – это реальность, но только для
одной ее ипостаси – капитала. Однако, и здесь каскад финансовых кризисов
1997-98 годов серьезно потрепал облик монетаристского идеала. Это был
настолько серьезный шок, что многие известные экономисты – либералы пересмотрели свои взгляды. Например, такие, как Пол Кругман, Джозеф Стиглиц,
Джеффри Сакс. А Джордж Сорос, сам международный финансовый спекулянт,
пошел дальше других, определив современных монетаристов – авторов обанкротившегося курса рыночными фундаменталистами.
2 июля 1997 г. произошла обвальная девальвация таиландского бата. Затем последовало беспрецедентное за последние 15 лет падение других относительно устойчивых валют региона – малазийской ринггиты, индонезийской рупии, филиппинского песо и даже всегда считавшегося надежным сингапурского
доллара. Все эти валюты, в общем, «подешевели» по отношению к американскому доллару на 20%. С трудом удержалась (благодаря поддержке КНР) самая
стабильная валюта региона – гонконгский доллар.
Малайзия потеряла 200 млрд. ринггит, что эквивалентно 4-ем годовым
бюджетам страны. Глубокий валютный кризис, который задел не только страны
Юго-Восточной Азии, но и целый ряд стран с переходной экономикой других
континентов, обнажил недостатки и несовершенство норм поведения в международном банковском мире. Азиатские «тигры» выдвинули свои претензии
МВФ и ВБ и «задумались» над возможным объединением усилий для противодействия валютным спекулянтам.
189
Страны АСЕАН рассматривают валютный кризис, прежде всего как политическую карательную операцию США: с одной стороны за «непослушание»,
а с другой – как противодействие росту влияния Китая в этом регионе. Результат оказался не в пользу США. АСЕАН все больше политизируется, сплачивается на почве антиамериканизации и стремится к независимости от Запада. В
преддверии нового века, который в отличие от американцев многие называют
«веком Азии», Китай, поддерживая АСЕАН, набирает очки лидера в регионе. В
конце августа 1997 года премьер Госсовета КНР Ли Пэн, выступая в Сингапуре,
призвал страны АСЕАН к укреплению координации и сотрудничества с Китаем
в финансовой сфере в целях отпора международным финансовым спекулянтам.
Самым веским аргументом в этом предложении служит неуязвимость
гонконгского доллара в ходе кризиса и в последующих атаках на него.
Похожие как две капли воды валютные кризисы в Индонезии, Гонконге,
Малайзии, России и Бразилии свидетельствовали, что диагноз этих катаклизмов
один, и суть его в дефективности осознанно заложенной в саму систему организации международных рынков.
Весьма убедительно раскрывает этот механизм И. Козлов: “Ну действительно, допустим, международные финансовые организации дали некой развивающейся стране кредит. Что в этом случае делает валютный спекулянт? Немедленно вкладывает деньги в эту страну. Все очень просто: деньги МВФ или
Мирового банка так или иначе попадут на внутренний рынок. Пока они не
«проедены», стабильность национальной валюты обеспечена, следовательно,
обеспечен и устойчивый доход. Здесь, впрочем, важно успеть вывести деньги,
когда у страны подходит к концу взятая в долг валюта. Что они и делали. Резюме: девальвации национальных валют произошли потому, что рост на их фондовом и денежном рынках всякий раз значительно опережал рост реального сектора. Даже в тех странах, которые направляли инвестиции в реальный сектор
(скажем, «азиатские тигры»), производство не успевало выйти на уровень, который требовался для поддержки их уже не в меру окрепшей валюты.
Иначе и быть не могло. Ведь сегодня капитал, как уже было сказано,
сверхмобилен, и его движение вызывается уже даже не ожиданиями, а «ожиданиями ожиданий» успехов или неудач в реальном секторе экономики. Для стран
с относительно небольшой емкостью внутреннего денежного рынка это подобно
смерти: за счет внутренних резервов они не в состоянии компенсировать даже
190
незначительное снижение иностранных инвестиций, в результате чего бегство
капитала приобретает лавинообразный характер. Так что крупные инвестиционные фонды в маленькой (речь не о размере, а об уровне экономического развития) стране очень похожи на слонов в посудной лавке”. (85)
Чрезвычайно болезненная демонстрация эгоистично ориентированного
механизма модернизации и глобализации одновременно обнажила неспособность международных организаций что-либо противопоставить этим разрушительным процессам. Другого нельзя было и ожидать, поскольку именно эти организации, представляя интересы Запада, были архитекторами данного механизма организации международных рынков.
Метод проб и ошибок сделал свое дело. Политики, экономисты, финансисты, бизнесмены поняли бесперспективность пройденной дороги, серьезно
возбуждено общественное мнение. Основатель и президент Всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб на заседании 1999 года сделал симптоматичное заявление. Он сказал: “Сейчас мы нуждаемся в глобализации с человеческим лицом”.
На вопрос, что делать дальше? – отвечает сама жизнь. Глобализация, как
мы видели, выбрала на этом этапе форму регионализации. Она опирается на реально сложившиеся центры сил и векторы их интересов. Речь идет о «зонах»,
объединяющих страны вокруг одного или нескольких (совместимых) центров
силы не по культурным или идеологическим, а по экономическим признакам.
Такие зоны, как мы показали ранее, практически уже обозначились. Именно в
границах подобных преобразований, скорее всего, можно будет проводить согласованную валютную политику и выстраивать опирающиеся на совокупный
потенциал зоны, стратегию и тактику противостояния рыночным колебаниям
конъюнктуры и агрессивному поведению других участников рынка, не входящих в данную группу стран.
В настоящее время обозначены контуры уже трех таких зон. Безусловно,
самый убедительный пример – зона евро. Она не только обозначена, но и начала
функционировать. На единую европейскую валюту перешли 11 государств. Ряд
стран еще размышляют или не готовы по ряду требований для вступления. Потенциально границы этой зоны можно определить по границам Белоруссии и
Украины, южным границам Турции, Средиземному морю. Возможен путь к
вступлению в союз и стран Африки, ориентированных на французский франк.
191
Deutsche Bank в 1998 году опубликовал результаты опроса общественного мнения среди руководителей 193 влиятельных финансовых организаций. Так
вот, 73% управляющих центральными банками выразили уверенность в том, что
в ближайшие годы между евро и долларом развернется жесткая конкуренция. И
события не заставили себя ждать.
Глава Европейского центрального банка Вим Дуйзенберг считает, что
превращение евро в мировую резервную валюту произойдет быстрее, чем это
представляется. Он, в связи с этим, обращает внимание на следующие факты.
Доля европейских валют в портфелях частных инвесторов выросла с 13% в 1981
г. до 37 % в 1995 г. тогда, как доля доллара за этот период снизилась с 67 до
40%. В ЕС надеются, что эта тенденция сохранится. Ведь на сегодня порядка
66% денежных фондов, обращающихся в мире, приходятся на американскую
валюту, при том, что доля США в мировом ВВП составляет около 25%. Сторонники евро обращают особое внимание на тот факт, что ЕС имеет неоспоримое преимущество перед США, являясь крупнейшим экспортером с положительным платежным балансом в более чем 100 млрд. долларов в год (без учета
внутрисоюзной торговли).
Пока евро только начинает завоевывать свой авторитет, другая зона – зона доллара уже фактически существует многие годы. У этой зоны проблемы
другого характера. Она вынуждена будет терять ряд привычных для нее территорий. Совершенно очевидно, что без борьбы такие преобразованья не происходят. Видимо, основной территорией доллара станет Новый Свет – Северная и
Южная Америка.
США традиционно и жестко выступали и выступают против любых
предложений, связанных с контролем и согласованием валютных политик, или
ограничений долларовой экспансии. К примеру, США категорически против
идеи Японии, Франции и Германии о взаимной увязке курсов доллара, иены и
евро. С другой стороны, США находятся в фазе повышенного риска. Об этом
все чаще и с нарастающим беспокойством говорят в мире.
Можно сказать, что по совокупности фактов США построили самую
грандиозную «пирамиду», имеющую явно глобальные масштабы, а, следовательно, ее разрушение можно сравнить с всемирным финансовым потопом. По
оценкам, в обращении находится порядка 12 – 13 трлн. долл., из которых 8,5 – 9
трлн. находятся вне США, а 3,5 – 4 трлн. обслуживают внутренний рынок. По
192
заявлениям авторитетных американских специалистов, рынок акций США значительно переоценен. Говоря об этом, Джеффри Сакс, в частности, определяет
характер американской экономики, как состояние спекулятивного пузыря, а рынок акций – как потерявший разум.
К этому следует добавить громадный и все растущий государственный
долг, с одной стороны, и достаточно реальную возможность использования
странами ЕС и не только ими в качестве резервной валюты не доллар, а евро – с
другой.
Кромке того, нельзя сбрасывать со счетов в перспективе юань и иену.
Охватившие восточно-азиатский регион пертурбации (принявшие, кстати,
взрывной характер вскоре после присоединения Гонконга к Китаю) – часть этого глобального процесса. Обесценивание местных финансовых средств, возникающие замыслы их привязки к корзине региональных валют вместо доллара
(еще одна из скрытых пружин событий) и даже смутные планы введения где-то
в следующем десятилетии "единой азиатской валюты" - все эти события развиваются в русле одного крупномасштабного, исторического сюжета. (51, 13)
Третья зона обозначается для стран Юго-Восточной Азии. Здесь возможны два варианта, либо громадная зона иены, либо две зоны меньших масштабов
– одна вокруг иены, другая – вокруг юаня. Однако, учитывая, что для этого региона вопрос о единой валюте пока не является чем-то прогнозируемым на
ближайшее будущее, и объединение будет строиться на принципах взаимовыгодного партнерства и согласованности кредитно-денежной политики, то
наиболее вероятным остается второй вариант. Именно наличие в зоне двух центров: Китая и Японии обеспечивает внушительные масштабы, серьезную устойчивость и повышенный интерес ведущих стран мира.
Для России, которая тоже выстраивает свою определенную политику регионализации в рамках СНГ, речи о согласованности кредитно-денежной политики с партнерами, а тем более о единой валюте пока не идет. В этой ситуации
«неприсоединения» к валютным зонам есть свои преимущества, которые определяются потенциалом России и ее привлекательностью для партнеров любой
региональной группировки.
Соперничество в региональных и глобальных экономических процессах,
естественно, не может ограничиться только собственной областью. Оно охватывает все сферы международных общественных отношений и, в первую очередь,
193
политическую, военную и культурную.
Весь опыт истории говорит о том, что государства выстраивают свою
политику с позиций национального эгоизма. Но доминируют сильные, и именно
они определяют во многом механизмы международных отношений, которые в
конечном итоге почти всегда действуют в ущерб слабым. Формы и методы во
времени меняются, но существо и цели остаются прежними.
Наиболее ощутим фактор, лежащий на поверхности, - лицемерие современного западного либерализма, который призывает все страны мира придерживаться только его принципов и в то же время сам их нарушает. Свобода торговли и эффективность обмена теоретически предполагают свободу передвижения не только товаров, но и факторов производства: капитала, труда, технологических достижений. Если свобода торговли товарами в большинстве случаев (но
тоже далеко не всегда) соблюдается, если движение денежных капиталов практически не регламентируется, то перемещение рабочей силы между промышленно развитыми странами (ПРС) и развивающимися странами (РС) находится
под жестким административным контролем. Понятно, почему это делается:
один и тот же труд вознаграждается существенно по-разному в ПРС и РС. Сохранение такого разрыва путем контроля за эмиграцией населения при свободе
торговли товарами означает не что иное, как монопольную реализацию ренты
на местонахождение лиц наемного труда: если ты живешь в развитой стране, то
этого достаточно, чтобы за свой труд получать в 10—20 раз больше, чем получают те, кто живут в развивающихся странах. Я не хочу ставить под сомнение
благие намерения политических властей ПРС: они защищают интересы населения своих стран. Но с точки зрения теории, это является фактором снижения
эффективности экономической деятельности из-за нарушения условий свободной и честной конкуренции. Продолжением той же позиции одностороннего
эгоизма представляется и установленный в конце Уругвайского раунда порядок
реализации интеллектуальной и технологической ренты. Правило обязательного
лицензирования передачи технологии можно интерпретировать как монопольный сговор заинтересованных промышленно развитых стран, направленный на
ограничение научно-технического прогресса в развивающихся странах. Другой
стороной той же односторонней монопольной тенденции в отношениях между
двумя частями мира - Востоком и Западом - является сохраняющаяся до сих
пор практика ограничения импорта из РС в ПРС продуктов высокотрудозатрат-
194
ных отраслей: текстиля, одежды, обуви, электроники. (50, с.45)
Экономические интересы в современном мире, к сожалению, остаются
доминирующими мотивами в поведении людей и государств, что зачастую выводит их за границы морали и нравственности. Глобализацию, как доминирующую тенденцию мирового развития, силами ученых и политиков одевают в голубые одежды светлого будущего. Но под этими одеждами явно видны кулаки,
синяки и борьба. При этом следует не забывать, что глобализация - только одна
сторона медали, другая – локализация и дифференциация, а это – конфликты,
войны, жертвы, миграция и обнищание.
Проблемы пределов роста делают не только актуальной потенциально,
но и реально неизбежность экономической экспансии, как источник выживания,
в первую очередь, для развитых государств. Экономическую экспансию обслуживают политика и военный потенциал государств. Не случайно большинство
аналитиков и футурологов приходят к выводу, что новый век будет потенциально и реально конфликтен.
Запад готовит международный плацдарм для такого сценария. С одной
стороны, это принижение роли ООН и «перехват» ее функций НАТО и ОБСЕ, с
другой, формирование международных институтов, регулирующих глобальные
процессы под своим абсолютным влиянием.
И, наконец, Главное стратегическое направление Запада – Вестернизация, как глобальный проект вселенского порядка.
5.7. Вестернизация.
Вестернизация – весьма примечательное наследство, которое век XX подарит XXI веку. По элегантности «внешних одежд» – это великодушный жест,
почти альтруизм: Запад предлагает себя миру в качестве эталона для подражания. Хотите жить также хорошо, как мы, – учитесь у нас, идите за нами по
нашей дороге, мы даже окажем помощь.
Утверждая, что модель западной либеральной демократии представляет
собой универсальную историческую перспективу для всего мира, американские
и западноевропейские ученые и политики считают вполне возможным ее
насильственное навязывание.
По существу методов, средств и целям – это экспансия единственной не-
195
традиционной культуры (Западной культуры) на весь остальной мир, представленный культурами традиционного характера. Очевидны усилия превратить
глобализацию в вестернизацию, оседлав интеграционные процессы, взнуздав
международные институты. Некоторые западные исследователи и политики используют термин «глобализация», как синоним либеральной демократии и открытых рынков.
В исторической перспективе главной формой культурной экспансии были войны, т.е. прямое насилие и ассимиляция. В новейшей истории прямое
насилие, не исчезнув полностью, уступило первенство «цивилизованным» формам культурной агрессии: экономической помощи, приводящей к зависимости,
устранению силой, санкциям, информационно-коммуникационному доминированию, обработке общественного мнения, массовой культуре и т.п.
Нетрадиционная культура по итогам трех вековой истории выиграла соревнование у культур традиционных (если не обращать внимания на последствия – вызовы и пределы, с которыми она сегодня сталкивается). Рациональный индивидуализм, порожденный реформацией, стал почвой и целевой функцией либерализма в политике и экономике, прав человека в обществе.
Сегодня о Западной культуре нужно говорить не с позиций абстрактных
постулатов, как лозунгов, наполненных благими пожеланиями и мечтами, а через призму опыта, практики, которая не только стерла позолоту и охладила пыл,
но еще и показала феномены превращения высоких принципов в свою противоположность или, как минимум, в их весьма существенную деформацию.
Принцип свободы личности и индивидуализм во многом оказались не
путем к Свободе, а дорогой в бездну своеволия и разрушения социальной ткани
общества. Не понятым остался тот факт, что Свобода – не продукт гражданского общества, даже если это общество потребления. Свобода – дар состоявшейся
личности, продукт духовного производства. Можно даже сказать таким образом, что чем больше Запад создает свой ВВП, тем меньше он производит продукции духовной. Кроме того, мы уже отмечали ранее противоестественный
принцип, заложенный в основании западной культуры, – доминирование личности и ее интересов над обществом. Часть не может быть выше целого. Это несоответствие природы вещей в конечном итоге завершится катаклизмом типа распада социальной среды.
Либеральная демократия не выдерживает требований исторических тен-
196
денций, и в настроениях масс чередуется либерализм с консерватизмом, а коегде с социализмом и фашизмом. В частности, накануне второй мировой войны
от капитализма на земном шаре почти ничего не осталось. Так что это тот случай, когда говорят – видим, что он плох, да, к сожалению, лучшего нет.
Научный и культурный прогресс стыдливо прячет за парадным фасадом
своего пантеона экологический кризис, оружие массового поражения, алкоголизм, наркоманию, проституцию, преступность, порнографию и массовую культуру с информационным зомбированием, пренебрежение к вере и национальным традициям, духовное оскудение человека.
Незыблемость права частной собственности, которая обеспечивала механизм мотивации рыночной экономики, приводит к социальной поляризации, как
побочному продукту этого механизма: концентрации на одном полюсе нищеты,
а на другом – богатства. Но не это даже главное. Частная собственность утрачивает и уже давно свое структурообразующее значение. Определяющей становится корпоративная собственность, обезличивающая и распыляющая собственника, с одной стороны, но с другой – именно благодаря этому, обеспечивающая концентрацию капитала в глобальных масштабах.
Более того, с появлением и широким развитием информационнокоммуникационных технологий, финансовых операций с деривативами не просто выхолащивается фундаментальность института частной собственности, но
появляется новая область отношений, где форма собственности либо не имеет
значения, либо принимает совершенно иное содержание. А на лозунгах либералов все та же частная собственность?!
Рыночная модель либеральной экономики, под которой, разумеется, имеется ввиду ее монетарная модификация, приводит к рыночному механизму, самому по себе эффективному, но жестокому и противоречивому. Причем это жестокость не только по отношению к отдельно взятому человеку, но жестокость и
социальная к обществу в целом. Неустранимая противоречивость заложена генетически в одном из главных принципов рынка – конкуренции, которая с неизбежностью порождает «монстров», монополизирующих рынки и удушающих
родившую их конкуренцию. Свободная конкуренция – голубая мечта кабинетных ученых. А реальная экономика устами своих рьяных приверженцев говорит
сегодня о рыночном фундаментализме и кризисе мирового капитализма.
Приблизительно так будет выглядеть «эталон», предлагаемый миру, если
197
с него снять парадный фрак и посмотреть в домашней обстановке, в халате и
тапочках.
Есть две расхожие фразы, которые мы любим часто повторять, но совершено не задумываясь над их пылью лет покрытым содержанием. Одна – история учит тому, что она ничему не учит, и вторая – история – это то, чего никто не хотел. Само собой, в результате напрашивается образ человека, который,
постоянно насилуя историю, хочет дождаться от нее «любимого ребенка» в виде
светлого будущего, или какого другого Мирового проекта.
Примитивность подхода человека к собственной истории очевидна, его
знания о своем внутреннем мире и социальной анатомии минимальны. Не случайно столь живучи два грубо, но точно выраженных принципа: народ – это белый лист, на котором можно писать, что угодно; и сила есть – ума не надо.
Для начала следовало бы вспомнить, что капитализму для своей победы
пришлось изменить идеологию. “В средние века корысть была худшим из грехов, и торговец никогда не был угоден Богу. Капитализму нужен был такой мир,
где корысть была бы добродетелью, а торговец был бы особенно угоден Богу.
Человек должен был верить, что он не только вправе, но и обязан приобретать
как можно больше денег. Представление, что благополучие индивида означает
прежде всего максимальное личное потребление, возникло очень недавно – ему
меньше двухсот лет. Без этого представления вся структура мотиваций, на которой держится капитализм, не имеет смысла, а экономический рост бесцелен”.
(86, 20) А сегодня, забыв историю, мы считаем, что и все остальные культуры
готовы принять капитализм с его явно специфической идеологией.
Народы и их государственность, как естественно сложившиеся социальные образования, можно и нужно рассматривать как живые организмы, которые
рождаются и умирают, проходят различные фазы в своем жизненном цикле,
имеют свой исторический возраст и вектор-траекторию развития. Кроме того,
хозяйственная философия и экономические уклады вырастают на почве национальных и религиозных традиций и обычаев, пронизывая всю ткань социальноэкономических взаимоотношений. Естественно, когда все это игнорируется
своим ли правительством при реформах, или международными «меценатами»
при модернизации и вестернизации, ничего хорошего не получается: реформы
захлебываются, а модернизация превращается в деградацию.
Капитализм, который сегодня считается победителем и кажется неодо-
198
лимым, как минимум, дважды стоял на грани исчезновения. Первый раз к этой
грани он подошел в результате финансового кризиса 20-х годов и «великой депрессии» 30-х годов, второй раз во время мировой войны 1939-1945 гг. Уже в
1941 году капиталистический мир представляли две страны США и Великобритания, причем вторая находилась на грани военного поражения. Весь остальной
мир был фашистским, коммунистическим или феодально-колониальным.
Безусловно, по своему современному экономическому и политическому
потенциалу Западная цивилизация занимает доминирующие позиции. Ее агрессивность имеет объективные основания – пределы роста. Быстро нарастающая
активность усиливает давление, доводя его до некоторого предела, после которого наступает «момент истины» для тех, кто по ту сторону. Им предстоит принять решение, сделать выбор на исторической развилке. Выбор не велик, но
стратегически судьбоносный. Первый, самый простой, - не обращать ни на что
внимания и идти старой, привычной дорогой. Второй – путь вестернизации, т.е.
практически ассимиляция в Западную культуру и согласие играть роль вечного
аутсайдера. Третий – адаптировать модернизацию в таких формах и механизмах, которые не выходят за пределы собственной культурной идентичности и,
более того, эффективно используют национальные особенности.
Когда говорят о глобализации, создается такое впечатление, что в этот
поцесс вовлечен весь мир, все его субъекты. Однако, этот «рекламный ролик»
далек от истинного положения вещей. Западной модели рыночной экономики
еще далеко до всеобщего стандарта. Примерно половина населения развивающихся стран живет в замкнутой экономике, в стороне от глобальных течений
товаров и капиталов. По данным западных экономистов, только 25 из 203 стран
совершили полный прыжок, как они выражаются, в развитую экономику. Преуспевающие страны и международные организации тратят из года в год миллиарды долларов на трансплантацию свободного рынка остальному миру. Как мы
отмечали ранее, об успехе этих усилий можно говорить в основном негативно.
Положительный результат демонстрируют как раз те немногие станы Восточной Азии, которые избрали третий из названых выше путей – модернизацию без
вестернизации с опорой на собственные национальные традиции.
Процитируем в связи с этим А. Неклессу, который достаточно убедительно аргументирует данную ситуацию: “Действительно, после десятилетия
осуществления программы структурной перестройки африканской экономики,
199
разработанной Всемирным банком и одобренной МВФ, после много миллиардных вливаний на цели развития призрак надвигающейся катастрофы приобрел
лишь более явные очертания. "Изъяны структурной перестройки оказались болезненнее самой коррекции”, - констатирует доктор Квеси Бочвей, министр финансов и экономики той самой Ганы, которая была признана одной из самых
благополучных стран региона. Фактически с ослаблением роли государства
контроль за социально-экономической деятельностью на континенте постепенно переходит не столько к национальному частному сектору (заметно интернационализирующемуся), сколько к иностранным донорам и международным организациям”. И далее уже из примечания: “Возникают вопросы и
более общего порядка. Актуализация роли социальных и биосферных приоритетов, усиливающаяся за последние годы критика претензий концепции модернизации на роль универсального пути для всего человечества – все это напоминает
о потенциале альтернативных кодов построения хозяйственной деятельности в
рамках восточных культур (что, в числе прочих причин, связано с наличием в
них иной структуры хронотопа).
Например, "восточно-азиатская модернизация", во многом определившая
феномен "тихоокеанской революции", демонстрирует достоинства более естественного для местных условий подхода, весьма отличного от ортодоксальной
модели свободных рыночных отношений и активно эксплуатирующего дополнительные возможности непротекционистского государственного регулирования экономики (целевые кредиты, субсидии, манипуляции с процентными ставками, налоговые и иные льготы, поддержка экспорта, определенные меры прямо
протекционистского характера, целенаправленные инвестиции в человеческий и
физический капитал, включая формирование эффективного госаппарата, развитие систем образования и профессионального обучения, реализация определенной промышленной политики и т.п.). Этот подход предусматривает также повышенное внимание к сохранению социальной стабильности.
Не исключено, что регулярно повторяющиеся кризисы и неудачи, сопровождающие попытки ряда стран Юга двигаться по пути промышленной цивилизации, в свою очередь, свидетельствуют о принципиальной неперспективности
здесь индустриального стиля развития и существовании какого-то иного, более
органичного для местных условий алгоритма построения хозяйственной деятельности, например, акцентирующего поддержание экобаланса.
200
Возможно, мир находится на пороге серьезной трансформации сложившейся на сегодняшний день концепции исторического прогресса, трансформации, которая по-своему сопоставит, а, быть может, и синтезирует опыт западной
и восточной моделей организации хозяйственной жизни общества. Во всяком
случае, универсальность традиционных сценариев развития в настоящее время
находится под большим сомнением”. (49, с. 98-99)
Экспансия экономическая, как и политическая, нередко заканчивающаяся агрессией военной, объективный феномен, возникающий как продукт, обусловленный внутренними потребностями страны, находящейся в определенной
стадии развития. Поэтому, когда мы говорим об экспансии Запада на остальной
мир, то это не моральная оценка поступка и не его осуждение, а попытка трезво
и органично рассмотреть состояние, тенденции и возможные последствия этого
объективного процесса. Исчерпать до конца потенциал идеи свободы личности
– вот миссия Западной культуры в социальном плане. Эту задачу обслуживает
идеология либерализма. Пределы индивида в этом масштабе – пределы истории.
Вестернизация, в конечном итоге, есть цивилизованно упакованная идея совершенно прагматичных интересов развитых стран и их потребности проникновения на рынки товаров, получения доступа к природным и трудовым ресурсам,
спекулятивном обогащении на несимметричной информации и межстрановом
уровне развития, а также экспорте свободного капитала.
Поведение современных государств, осуществляющих более или менее
активную политику в области собственного развития условно можно описать
двумя достаточно различными стратегиями – геополитической и геоэкономической. Характеристику данных стратегий мы находим у Г.И. Чуфрина, который
называет их парадигмами. Вот его определение: “Основные концептуальные
различия между этими парадигмами заключаются в том, что геополитическая
парадигма основывается на защите национальных интересов, понимаемых как
недопущение иностранного вмешательства во внутренние дела, обеспечение
нерушимости национальных границ - как политических, так и экономических, а
также на отстаивании определенных идеологических воззрений. В отличие от
упомянутой геоэкономическая парадигма основывается на обеспечении национальных интересов, понимаемых как обеспечение высоких темпов экономического роста через интернационализацию хозяйственных связей и постепенное
размывание национальных границ во имя свободы движения товаров, капита-
201
лов, рабочей силы, технологий и т.д. ,Ввесьма важно при этом то, что
реализация принципов геополитической парадигмы ведется преимущественно,
если
не
исключительно,
на
государтвенном
уровне,
тоогда
как
геоэкономической – средствами не только государства, но и обязательно
частного бизнеса”. (50, с. 6)
Интересам вестернизации, очевидно, соответствует геоэкономическая
стратегия. Политика западных государств и реальные факты подтверждают это.
Стратегию геополитики замещают геоэкономикой, и подмена приводит к противоречивым, неоднозначным исходам. Поскольку одним из центральных факторов в данном случае является роль государства, сформулируем некоторые
причины и мотивы, влияющие на ее востребованность.
Первое, в развитых странах социальные проблемы периодически и все
ощутимее наступают на либеральный «мозоль» экономики, увеличивая ее социальное бремя, механизмы управления которым находятся в руках государства. В
определенной мере это причинный механизм маятниковой переполюсовки «левых» и «правых» правительств.
Второе, страны догоняющего развития и, в первую очередь, регионнообразующие, т.е., как правило, наиболее сильные, могут добиться успеха только с
помощью сильного государства, способного обеспечить определенный уровень
протекционизма, усиливая свою регулирующую и охраняющую функции.
В-третьих, все, что не выгодно рынку, вытесняется с его арены в область
компетенции государства. Там же пребывают виды деятельности и функции
общегосударственного и международного масштаба, такие как экология, демография, безопасность и т.п.
В-четвертых, только государство в состоянии противостоять сепаратизму
и терроризму, растущей преступности, незаконному бизнесу, коррупции, разъедающим общество алкоголизму, наркомании, порнографии и проституции.
Если рассмотреть стратегию вестернизации не столько с позиций ее целей, сколько механизма их достижения, то можно увидеть своеобразную редукционную машину. В утрированной форме ее действие можно описать так. С
одного конца она всасывает страны и народы бедные, разных культур и религий, а с другого конца на свет появляются богатые, развитые страны, а их население исповедует западную культуру. Данный факт отмечают и другие исследователи. Так, например, А.С. Панарин пишет: “…политически и экономически
202
господствующая в мире западная цивилизация работает как редукционная система, снижающая социокультурное и жизнестроительное разнообразие мира в
ходе всепроникающей вестернизации. Само понятие вестернизации предполагает о сути наличие одного единственного субъекта истории – Запада”. (27, с.50)
Конечно, мы используем в данном случае в какой-то степени гротескный
образ, но суть не в этом. Мы видим опасность в том, что человеку на протяжении всей его истории с удивительным постоянством и настойчивостью не дают
покоя идеи глобальной концентрации и единой организации, будь-то идеи империй, халифатов, городов Солнца, социализма или коммунизма, всемирного
государства или открытого общества. Опасность подобных убеждений заключена в том, что они противоречат законам развития Природы. Метод Природы –
разно- и многообразие, а нас больше увлекает однообразие, которое равносильно смерти.
И не случаен вопрос, который задает цитируемый нами выше автор:
“…имеет ли шанс человечество закрепиться и выжить в бесприютном Космосе,
если его незападное большинство будет представлено одними только анемичными, подражательными группами, не чувствующими себя ответственными соучастниками исторического процесса?” (27, с. 50)
Однако, свой основной вопрос А.С. Панарин ставит несколько позже,
пытаясь в ответ на него найти ключ к современным глобальным процессам.
“Главный вопрос современной социальной антологии касается того, закончился
ли в современном мире процесс образования новых цивилизационных моделей,
или наш мир в «геополитическом» отношении еще достаточно молод. Если
справедливо первое, то тогда перед всеми странами, находящимися в процессе
«догоняющего развития», стоит одна жесткая дилемма: присоединиться к готовой западной модели или быть отброшенными в варварскую тьму. Если же
справедливо второе – структурообразующие цивилизационые процессы продолжаются в современном мире, - то тогда модернизацию нельзя смешивать с
вестернизацией: у других стран сохраняется шанс подарить миру свои специфические варианты цивилизационного ответа на вызовы нашей эпохи и запросы
современной личности”.(27, с. 113)
Вопрос, безусловно, производит впечатление и заставляет задуматься:
масштаб, глубина, серьезность последствий. Вместе с тем, с нашей точки зрения, вопрос ставится некорректно, поскольку в самой его постановке автор до-
203
пускает возможность прекращения социального формообразования и вариант
гомогенной траектории развития глобально социума. Мы же убеждены в другом. Принцип гомогенности носит частный характер и в природе используется
локально, а принцип разнообразия, напротив, имеет всеобщий, фундаментальный характер и используется глобально. Западная культура уже однажды нарушила заповедь Природы, подняв принцип личного по иерархии выше общего, и,
не случайно, когда вскрываются грозные последствия этого шага, она предлагает и понуждает весь мир не только сравняться «грехами», но и совершить новый
– более масштабный. Если в первом случае результатом станет угасание одной
цивилизации, то во втором случае речь идет о гибели всего человечества. Трудности Запада, закат его культуры связаны с тем, что идеология исчерпала потенциал внутреннего импульса развития -–исчерпание индивидуального, частного.
В структурной перестройке мировых отношений, подготавливаемой поцессом глобализации, возникают и исчезают различного типа центры доминирующих воздействий и активности. Четыре десятилетия это был двухполярный
мир, состоящий из 2-х центров противостояния и третьей почти не структурированной системы государств. Когда второй мир рухнул, третий мир потерял
свои характерные очертания и раскололся на неравные группы, признаками которых стали такие определения, как «победители» (Гонконг, Сингапур, Тайвань,
Южная Корея) с кандидатами на этот титул Таиландом и Малайзией; «неудачники» (Сомали, Руанда, Либерия, Сьерра-Леоне, Заир и др.); «мятежники»
(Иран, Ирак, Северная Корея, Ливия, Сирия).
В возникшей структурной неразберихе быстро набирала силу тенденция
и политика американоцентризма, которые, по понятным причинам, не могли
устраивать значительную часть мира по сугубо практическим соображениям, а
объективные процессы – своей противоестественностью, а потому катастрофичностью. Реальные процессы, в которые вовлечены многие центры силы, в
том числе и вновь нарождающиеся, естественным образом выдвигают более
плодотворную идею многополярного мира. Столкновение этих идей есть основной источник и модулятор вестернизации, как Западной стратегии противодействия формирующемуся полицентризму.
“Самым опасным следствием такого многообразия «новых центров активности» в современной системе международных отношений ученые и поли-
204
тические деятели США и государств Западной Европы считают тенденцию к
изоляции «Западной цивилизации», до последнего времени довольно успешно
исполнявшей роль «лидера прогресса» всего мирового сообщества, претендовавшей на роль единственного архитектора «предпочтительного мирового порядка», приемлемого для всех государств… К сожалению, по отношению к другим «полюсам» или центрам силы и влиянию на мировой арене Западная цивилизация намерена, как и прежде, полагаться в основном на силовые методы, вытекающие из уже продемонстрировавшей свою неадекватность теорию «политического реализма»”. (88, с. 73)
Как это ни странно, но Запад не понимает уникальность собственной
культуры, которая противопоставляет его всему остальному миру. То, что Запад
представляет универсализмом и глобализмом, остальным миром воспринимается как гегемонизм и империализм. Не отрицая очевидных достижений Запада,
его соседи готовы к модернизации, но без вестернизации. Подтверждением такого вывода служат несбывшиеся надежды многих аналитиков и политиков,
предполагавших, что после окончания холодной войны все разрушенное международное поле будет подвержено центростремительной тенденции, т.е.
навстречу Западу. Получили, в основном, противоположное – обособление и
желание возродить свою исторически утраченную идентичность.
Интересен и другой феномен, который практически остается за горизонтом у всех исследователей. Если словом вестернизация обозначить только факт,
определяющий вектор стремления западной культуры, то мы должны сказать и
о том, что существует встречный вектор остернизации. При этом возникает не
простой вопрос, кто кому больше дает и больше нужен. Во всяком случае, совершенно очевидна одна фундаментальная особенность: вестернизация насаждается, внедряется, вплоть до насилия, а остернизация воспринимается как удовлетворение возникающих потребностей в постижении восточной мудрости,
философии, специфики и, следовательно, базируется на духовном интересе. Эти
особенности объясняют, почему стремление внедрить свои ценности неизбежно
приводит Западный мир к двойным стандартам.
Вот только две цитаты по данному поводу. Американец Лестер Туроу:
“Если вы посмотрите на то, как американцы разрешили вторгнуться в курдскую
часть Ирака, защищенную от иракской армии американскими военновоздушными силами, и как в то же время они поощряют иракских курдов к мя-
205
тежу против правительства в Тегеране, то становится наглядно очевидной и
сложность, и нелепость происходящего”. (86, с. 77)
Российский ученый Панарин А.С.: “…национализм и этноцентризм
только в одном случае вредят вестернизации, - если они появляются внутри Запада. Не случайно именно на Западе они запрещены во имя принципов единого
гражданского общества и единой этнически нейтральной политической нации.
Но то, что запрещено внутренней цивилизационой моралью Запада, всячески
поощряется им на Востоке”. (27, с. 51)
Можно заметить, что в мире, в том числе и на Западе, все шире распространяется мнение о том, что восточная культура не только не уступает, но по
ряду параметров шире и глубже западной, вошедшей в фазу своего упадка. Запад активно интересуется восточной философией, ее мировоззренческими установками и холизмом. Новое звучание и понимание находят ценности конфуцианства, буддизма и индуизма. В частности, анализируются разные культурные
подходы и их эффективность в общественных отношениях. Например, Запад
выше ставит права, законы и контракты, а Восток – обязательства и решения,
принимаемые на принципе консенсуса.
Целью нетрадиционной культуры выступает решение задачи, предусматривающее создание максимально комфортных условий для личности сегодня и
здесь, что выливается в такой социальный продукт как общество потребления,
в котором царит лозунг: мой бог – мои желания. Таким образом, нетрадиционная культура создает прецедент образцового субъекта, тогда как традиционные
культуры испытывают «образцы» общественного устройства и межличностных
отношений.
Не утруждая себя попыткой какой-либо классификации или системности,
мы просто по характерным моментам, которые интересны для нашего исследования, предлагаем сравнительную таблицу, противопоставляющую обобщенные
черты западной и восточной культур:
Пози- В западных культурах
ции
1.
Бог выбирает людей.
В восточных культурах
Люди выбирает Бога.
206
2.
Источником богопознания служат
откровения.
3.
Цель жизни – спасение души.
4.
Четкое разделение субъекта и объекта, логика дифференциации и
структурирования мира.
5.
Тип рациональной активности
экстравертивной, наступательной
экспансии.
Мотив – корысть, накопление, как
добродетель
Индивидуализм: желания, комфорт, мода, деньги.
6.
7.
8.
Интерес личности выше по приоритету, чем интерес общества.
Кроме откровения, есть источник
собственной интуитивной практики.
Стремление к Богореализации.
Нерасчлененность мира и включенность человека в бытие, там не
«я», а стремление к гармоничному
включению в целое.
Созерцательная послушность,
уравновешенность, интровертивность.
Богатство – не добродетель, богатый должен делиться.
Коллективизм: покорность судьбе,
авторитет старших, традиции,
обычаи.
Интерес общества выше интереса
личности.
Особняком, по нашему мнению, стоит Россия, образуя с двумя выше
названными культурами «кармический» треугольник. Дело в том, что последние
годы очень много говорится и пишется о евразийстве и о том, что Россия в этом
сочетании служит связующим континенты мостом, На этой основе, как правило,
следует как бы очевидный, но поверхностный и неточный, вывод : России присущи черты как Западной, так и Восточной культур - некий культурный «коктейль». И этот «ерш» называют русской ментальностью.
Другая позиция состоит в том, (цитирую “глубокое - «этногеографическое» объяснение), что Россия находится между Западом и Востоком (видимо, в
виртуальном пространстве Э.А.). И там, и там есть свои твердые принципы. Более или менее эффективные, но есть. У нас – никаких твердых. Мечемся посередине. В начале века – к гражданскому обществу, в середине – к восточной
деспотии. Потом – обратно”. (89, с. 8)
По этому поводу многое можно было бы сказать, но он того не стоит.
Мы фиксируем просто факт наличия подобного мнения и совета: если нет своих
собственных твердых принципов, то займите чужие, а чьи и гадать не стоит.
Мы не разделяем ни одну из приведенных позиций. Россия имеет свою
собственную глубочайшую сущность, отличающую ее как от Востока, так и от
Запада, в особенности. Россия - как мост между двумя культурами, не более чем
второстепенная черта ее физико-географического расположения. Россия мета-
207
физическая, философская – вот главное, что делает ее независимой от других
культур реальностью. Православие по своим принципам мистического созерцания хотя в чем-то и перекликается с восточными доктринами, особенно в области духовных практик, вместе с тем породило самобытное, оригинальное мировоззрение русского космизма, как органичного единства человека и мира, их
совместного бытия, космопланетарного человека и теории ноосферы. Человек
приходит к Богу и его познанию через внутреннее, индивидуально духовное
восприятие своего бытия, как члена общины – общества. Он своеобразен своей
иррациональностью, выраженной в жертвенности, бесконечной верой в доброго
«царя» и неисчерпаемой способностью к «взрывоопасности».
Из трех названых культур православная (имеется виду русская) – самая
молодая. И те шараханья, о которых упоминают отдельные авторы, есть признак далеко не исчерпанного потенциала, реализация, так называемого, закона
«маятника», обеспечивающего динамику развития и достижение системообразующей цели (смысла данной культуры).
Однако, на данном этапе и описанный треугольник не исчерпывает реальности, поскольку не возможно игнорировать исламскую культуру. Ислам характерен своей тоталитарностью, поскольку эта религия регламентирует все
стороны личной и общественной жизни. Главная особенность мусульманина –
послушание Аллаху и следование заветам Пророка; Шариат – священное право
ислама.
Ислам, по своей сути, - политически ангажированная религия, поскольку
не знает деления на мирское и сакральное. Представляется, что именно в силу
этой особенности, исламский фундаментализм так легко переходит в политическую форму насилия – терроризм.
Особенностью современного положения мусульманского мира состоит в
том, что он находится сейчас в состоянии разобщенности и дезинтеграции.
Фундаментализм и терроризм подчеркивают это характерное состояние в форме
стихийного протеста и несогласия. Мы уже отмечали выше, что по всем признакам состояние, в котором находится мусульманская культура, можно считать
точкой фазового перехода к новому мощному интеграционному процессу.
Сегодня ислам для всех мусульманских стран является чуть ли единственным объединяющим фактором, и признаки подобного объединения налицо
(Исламская конференция). Этот фактор (что весьма существенно) действует да-
208
же в тех случаях, когда между ними существуют религиозные различия. В этой
связи, нам хотелось бы подчеркнуть, что объединяющее знамя ислама развивается на фоне обратного процесса на Западе, где многие страны отказываются от
связи с церковью, религиями, в которые уходят их культурные корни. Противоположность состояний подчеркивает разнополюсность фаз и векторов развития
одной и другой культур.
Таким образом, в результате нашего рассмотрения вычленены четыре
культурных «блока», которые будут определять социально-политическую погоду в мире, по меньшей мере, в течение ближайших 40-50 лет. Мы умышленно
даем этим блокам географические названия, чтобы сделать образней, более выпуклой их топологию в мировом пространстве, показать источники социальной
энергии возникающих центров силы. Итак, Западная культура, доминирующая в
современном интеграционном процессе, очевидно, по происхождению – Европейская, единственно нетрадиционная. Восточные культуры, объединяемые философией холизма, определяются как Азиатская. Православие российское, обогащенное полиэтническим опытом и философией космизма, можно обозначить
как культура Евразийская. И, наконец, ислам – не просто религия, но и образ
жизни – культура Афразийская.
209
“Сакральный крест” мировых культур.
II
I
Евразийская
Европейская
III
IV
Азиатская
Афразийская
Схема № 6
Характер культурных процессов, который мы пытались в общих чертах
обозначить, позволяет сделать весьма существенный вывод. Европейская культура по вектору и стадии развития находится в противофазе остальным трем
культурным блокам. Их разделяет принцип традиционности и нетрадиционности, но это не главное. Главное в том, что Европейская культура находится на
опускающемся плече интеграционного процесса, и в перспективе идет переход
в дезинтеграционную фазу. Три других культурных блока в ином состоянии:
Азиатская - на восходящем плече интеграционного процесса; Евразийская и
Афразийская - на завершающем этапе дезинтеграции и поиска центра силы для
перехода на интеграционную траекторию. Видимо, не в малой степени таким
подходом можно объяснить скрытые мотивы и характер вестернизации.
Внимание к Азии вызвано тем, что она становится экономическим центром тяжести мира и одновременно его политическим вулканом. По прогнозам
Всемирного банка через 20 лет Азия будет производить более 40% мирового
валового продукта, а среди шести величайших экономик мира пять будут азиатскими (Китай, США, Япония, Индия, Индонезия, Южная Корея и Таиланд).
Важнейшим элементом в перестройке глобального экономического и политического пространства остается Китай. Всемирный банк практически признает, что китайская экономика уже превратилась по своим масштабам и темпам в четвертый, после США, Японии и Германии, центр экономической дина-
210
мики. “Китай экономически растет (на 10% в год в течение более пятнадцати
лет), и если прежний капиталистический мир хочет избежать расстройства пищеварения при попытке поглотить 1,2 млрд. китайцев, включающихся в глобальную экономику, то он и сам должен быстро перестраиваться”. (86, с. 60)
Отвечая на вопрос, почему Китай так быстро и легко двигается к рыночной экономике, можно выдвинуть пять основных причин.
1. Китай имеет эффективную государственную власть, которая способна не
только разрабатывать, но и осуществлять стратегии. Социальные фазовые переходы, о чем свидетельствует исторический опыт, успешны только при наличии
сильной и эффективной власти.
2. Китай успешно совмещает передовую технологию со стоическим упорством, феноменальным трудолюбием и традиционным законопослушанием. В
каждом китайце живет неудовлетворенная обида за исторические унижения
своей великой культуры на фоне прошлого величия. Коммунизм и конфуцианская культура совместными усилиями поддерживают и стимулируют интерес к
образованию, уважение к национальным традициям и порядку.
3. Китайцы доказали, что их еще достаточно бедное общество (может быть
именно поэтому) способно мириться и не роптать, сберегая и инвестируя в развитие почти 40 % своего ВВП.
4. Китай имеет благоприятную структуру экономики, не требующую при
модернизации серьезной ломки: огромный сельскохозяйственный сектор (70%
сельского населения), отсутствие в промышленности довлеющего количества
производств-гигантов, значительное поле малых предприятий.
5. Китай эффективно использует в своих целях возможности значительной
во многих странах мира своей диаспоры: менеджмент китайскими предприятиями, источники инвестирования, лоббирование и т.п.
“Фактом стало то, что экономическая и культурная жизнь региона начинает все больше вращаться вокруг китайской оси. Этому в высшей степени способствует влиятельная китайская диаспора. В 90-х годах китайцы составляли
10% населения Таиланда и контролировали половину его валового продукта;
составляя треть населения Малайзии, китайцы-хуацяо владеют всей экономикой
страны; в Индонезии китайская община не превышает 3% населения, но контролирует 70% экономики. На Филиппинах китайцев не более 1%, и на них падает не менее 35% промышленного производства страны”. (23, с. 20-21)
211
Заметно вырос международный вес КНР. Стабильно высокие темпы роста экономики, успехи науки, техники, наращивание военных возможностей за
годы реформ вывели ее в число первостепенных держав мира.
“В связи с геополитическими параметрами, политическим весом в международном сообщетве (постоянный член СБ ООН), силовыми возможностями
(сдерживающий стратегический арсенал) и устойчиво развивающейся экономикой, социальной природой государственности и особенностями отношений с
США…, Китай, в котором уже угадывается сверхдержава XXI в., как бы принял
от СССР сдерживающие функции, способные, по крайней мере, сгладить отрицательный эффект чрезмерно возросшего одностороннего влияния Соединенных Штатов на мировую политику”. (87, с.45-46)
Думаю важно, что автор этих строк – американец. Он свою мысль завершает следующим образом. “Затратив годы усилий и миллиарды долларов на
борьбу с китайской революцией и правительством в Пекине, Вашингтон видит
прямую угрозу своим интересам в том, что эта в недавнем прошлом полузависимая страна превращается в гиганта, идущего в XXI в. с потенциалом развития,
могущим поставить под вопрос способность Вашингтона удержать мировое
первенство, в эффективного конкурента и опасного вероятного противника”.
(87, с.50)
Наши отечественные исследователи в основном остаются в тех же рамках оценок данного феномена. “Истории еще придется вынести суждение относительно того, была ли разумной для Запада широкая помощь населенным китайцами Тайваню, Гонконгу и Сингапуру. За фасадом самой впечатляющей
сверхиндустриализации 80-90-х годов китайцы сумели сохранить верность конфуцианской культуре, не изменив своему прошлому, национальным традициям,
самоуважению. Возможно, что в данном случае Запад перестарался в противостоянии коммунизму”. (23, 200)
У Китая есть свой план модернизации страны в первой половине XXI века, в котором нет места вестернизации. Китаю не нужна конфронтация с США,
но одновременно он не поддается на их влияние. Китай открыто заявляет о
необходимости создания альтернативных центров силы в Европе и Азии в противовес США.
В этой связи знаменательны результаты последних контактов на высшем
уровне между Китаем и Россией. Это, в первую очередь, единство Москвы и
212
Пекина по узловым вопросам, составляющим круг противоречий с США: необходимость многополярной структуры мира; непринятие блоковой политики вообще и расширение рамок военных блоков в особенности; возражения против
ослабления роли ООН и подмены ее функций другими международными структурами (в частности, НАТО); осуществление гегемонизма и применение силы в
международном масштабе.
Следует иметь ввиду как бы двухэтажную архитектуру китайскоамериканских отношений. На поверхности картина масштабных и динамичных
экономических отношений. Однако, внизу в тени прогрессирующая несовместимость интересов и глубокие противоречия, имеющие исторические корни.
США сохраняют по отношению к Китаю все звенья стратегии «выдвинутых рубежей»; активно работают над достижением своего влияния на страны,
являющиеся соседями Китая (Вьетнам, Южная Корея, Монголия, Казахстан,
Пакистан, Афганистан и др. страны Средней Азии).
В свою очередь, китайцы, сталкиваясь с высокомерием американцев и их
пренебрежительным отношением к своим национальным ценностям, отвечают
неприязнью к Западу вообще и к американцам в особенности. В сознании населения все это ложится на благодатную почву исторического величия и последующего унижения, где эффективно работает и партийно-государственная пропаганда.
Финансовый кризис 1997 года в Юго-Восточной Азии заметно изменил
ориентиры и приоритеты стран данного региона. Во-первых, и главное, заметно
возросла антиамериканская направленность их политики. Во-вторых, пример
Гонконга и роль в этом Китая. В-третьих, политизация АСЕАНа и ее стремления превратиться в самостоятельного игрока на мировой сцене, дистанцировавшись от Запада и особенно от США.
Таким образом, Китай объективно попадает в центр азиатских событий и
нельзя исключить такого варианта, что в недалеком будущем «зонтик» Большого Китая, открытый над Гонконгом, может показаться весьма привлекательным
для многих стран Юго-Восточной Азии.
Другой театр активных процессов уже в течение более 20-ти лет представляет собой миллиардный исламский мир. И хотя происходящие здесь процессы больше разрушительные, чем созидательные, именно такая доминанта
подчеркивает фазовый переход исламской цивилизации из одного состояния в
213
новое. Национально-освободительное движение завершилось различными вариантами: диктаторские режимы, теократические режимы, фундаментализм и терроризм, светские развивающиеся государства.
Исламская культура слабо структурирована, в ней до сих пор нет авторитетного лидера, нет того центра вокруг которого могли начаться интенсивные
интеграционные процессы. В некоторой степени замедленность указанных процессов связана с особенностями самой религии.
Ислам не просто религия, он и образ жизни. В исламе духовенство
иерархически почти не структурировано. Поэтому время в мусульманском мире
течет медленнее. Об этом говорит и тот факт, что буквально только несколько
лет назад государственные элиты мусульманских стран поняли, что идет очередной передел сфер влияния в мире. Если они хотят не остаться, как прежде,
только объектами приложения сил лидеров, но и самим приобрести статус геополитической силы, то им нужно объединяться.
Продуктом осознания этой необходимости можно считать создание «Исламской восьмерки». Каковы же основные лозунги данного объединения? Солидарное мнение лидеров стран-участниц заключается в следующем. Вестернизация угрожает единству мусульманских народов, обостряет межгосударственные противоречия в Азии и Африке. Необходимо, по их мнению, во имя «сбережения качества» исламского образа жизни противостоять этой тенденции.
Исламский мир ищет новые форматы международных приоритетов. Ряд
таких моделей уже обозначился: квадрат – Россия, Иран, Ирак, Турция; треугольник - Москва, Дели, Исламабад; другой треугольник – Пекин, Исламабад,
Тегеран.
В конечном итоге, как мы видим, блоки традиционных культур в сложившейся ситуации становятся естественными союзниками и активность различных форм их сотрудничества должна заметно возрастать. Активность взаимных связей - своеобразный ответ, защитная реакция на экспансию Запада и
его политику вестернизиции.
214
5.8. Суверенная власть и наднациональное управление.
Роль государства в экономике – область вечных споров. Источником, питающим эту бесконечную дискуссию, по нашему мнению, является всегда либо
односторонняя позиция, либо узость спектра, а также оторванность от места и
времени.
Рассуждения абстрактного порядка полезны и могут носить весьма краткий характер. Функция государства в экономике имеет переменный характер
циклической природы, действующий по принципу, - чем лучше состояние в
экономике, тем меньше в ней функций государства, и наоборот. Однако это
нельзя понимать как последовательность: уменьшение участия государства в
экономике приводит к ее улучшению, т.е. как причина – следствие. Здесь связь
иного порядка: если при улучшающейся экономической конъюнктуре государство не станет уменьшать своего присутствия в экономике, то тем самым превратится в сдерживающий и дезорганизующий фактор.
Конкретно понимаемая роль государства, и не только в экономике, - феномен исторический и многослойный. Ее формирует целый ряд факторов, как
ретроспективных, так и реального времени. Среди них, в первую очередь, можно выделить следующие:
размер территории и геоклиматические условия;
этнонациональная структура, численность и плотность населения;
менталитет населения, определяемый культурным наследием и религией;
тип государственного устройства и эффективность аппарата государственного управления;
структура национальной экономики и уровень технического развития;
уровень экономического развития и модель хозяйства;
открытость экономики и общества в целом.
Богатый бурными событиями XX век продемонстрировал интересную
динамику в цикличном и модулированном изменении роли государств в судьбах
своих национальных экономик.
Качели двух тенденций роли государства в экономике (вмешательства и
невмешательства) достаточно заметны стали с конца XVI века. Меркантилизм,
начиная от Уильяма Стаффорда (Англия), и протекционизм (Франция времен
215
Ришелье и Кольбера). Затем свободная торговля и теория экономического либерализма Адама Смита (Англия). Эти школы с переменным успехом вели борьбу
в рамках колониальных империй весь XIX век. В муках Великой Депрессии
рождается кейнсианство, а в середине века предвестником экономического роста становится выдвинутая М. Фридманом теория монетаризма.
Существенные всплески огосударствления экономики в первой половине
XX века были связаны с такими трагическими событиями, как Первая и Вторая
мировая война, Великая Депрессия, возникновение тоталитарных государств
(СССР, нацистская Германия, фашистская Италия, Испания, Япония). Во второй
половине века вычленяются другого рода факторы. В условиях двухполярного
мира господствовала идеология сильного государства. После краха колониальной системы освободившиеся страны в борьбе за политическую независимость
серьезный упор делали на укрепление государства, увеличение доли государственной собственности и активное вмешательство в экономику. Кроме того, в
50 – 60-е годы весьма популярной была в третьем мире советская модель индустриализации с опорой на директивное планирование.
Говоря об этой тенденции, В. Танци приводит весьма интересные данные, в частности, он отмечает следующее: “Двадцатый век принес постепенное,
но существенное повышение роли государства в экономике, что лучше всего
видно по доле госрасходов в ВВП. В индустриальных странах она выросла в
среднем с 12% в 1913 г. до 45% в 1995 г. Очевидно, что одновременно происходил постепенный рост государственного нормотворчества в экономике, но соответствующей статистики просто нет”. (90, с. 54)
Наука, «обслуживающая» власть, всегда услужливо предлагает объяснения и оправдания. Так, на вершине траектории политики активного вмешательства государства в экономику вполне серьезно утверждалось, что
деятельность государства нацелена только на общественное благо;
государство является гармоничным целостным организмом, обеспечивающим координацию и исполнительную дисциплину по горизонтали и вертикали, в пространстве и времени;
экономические решения обратимы, т.е. поддаются пересмотру;
инструменты экономической политики находятся под полным контролем руководства государства, опирающегося на эффективную и
честную работу госслужащих.
216
Не проходит и 10 лет, как все высказанные положения начинают называть романтическими (эдак ненавязчиво предлагают апологета называть романтиком) и обрушивают на них уничижающую критику. Оказывается, что
государство не монолитно и может иметь множество центров выработки решений, каждый из которых руководствуется своим представлением об общественных интересах или вообще ими пренебрегают;
государственная политика чаще бывает непоследовательной в пространстве и времени;
решения принимаются далеко не всегда профессионально, а политика может определяться не интересами общества, а групп давления;
наряду с честными и профессиональными чиновниками не редкость
чиновник коррумпированный или непрофессиональный;
работа бюрократического аппарата может быть неэффективной, а
принимаемые решения противоречивы;
принятые решения практически почти необратимы, или их обратимость весьма болезненна для населения.
Почему подобное шараханье (оно характерно не только для рассматриваемой проблемы) повсеместно присутствует в науке и практике? Нам представляется, что это результат нашего неправильного (или неполного) понимания
существа самого процесса, как объекта изучения, его анатомии. Поскольку мы
собираемся данный вопрос рассмотреть более подробно, ограничимся только
одним тезисом.
Любой процесс, как природный феномен, в своей основе всегда имеет
два противоположных начала (оппозицию или антиномию). Эти начала, как
правило, не проявлены и актуализируются в результате своего столкновения.
Поэтому процесс, как таковой, – есть результат своеобразной «аннигиляции»
противоположностей, разрешения противоречия, «след» их борьбы.
Первый вывод, который можно сделать из сказанного, - характеристика
процесса признаками только одного порядка неадекватна его сущности. Второй
– реальный процесс следует оценивать как результирующий вектор влияния
противоположностей, имеющий колебательный и цикличный характер. Третий
– ни одно из противоположных начал не может полностью аннигилировать другое. А если это и произойдет, то процесс, как таковой, просто исчезнет, а вместе
с ним и победитель. Над этим особенно следует задуматься радикальным эко-
217
номистам и политикам, которые всегда зовут к абсолютной чистоте своего предела. В тоталитаризме – это полная зарегулированность, в демократии – полный
отказ от услуг государства. Истину, как всегда, надо искать между крайностями,
тем более, что она еще все время перемещается от одного полюса к другому.
Интервал этого перемещения можно определить, если предположить, что
устойчивость процесса подчиняется закономерностям золотой пропорции.
В таком случае есть две точки, в которых достигается гармония двух
противоположных начал. Она находится от пределов на расстоянии 0,382 части
их противостояния. Схематично это можно представить следующим образом:
Предел +
Полное
государственное
регулирование
0,618
А
С
0,382
0,236
D 0,382 B
0,236
Предел –
Полное
отсутствие
государственного
регулирования
0,618
Схема № 7
Как мы видим, область оптимальной устойчивой динамики процесса лежит в интервале между точками C и D. {Вариант. Как мы видим, оптимальной
устойчивой динамике процесса отвечают две точки C и D.}. Этот процесс можно также проиллюстрировать на графике № 2.
218
График № 2
предел +
(1;0)
(0,618; 0,382)
0,618; 0,236
(0,382; 0,618)
0,382; 0,382
0,236; 0,618
(0;1)
предел -
Следует признать, что даже самые ярые защитники свободного рынка не
могут полностью отрицать необходимости ряда функций государства в области
национальной экономики. Перечень таких функций можно свести к следующим
основным позициям:
формирование правил и стандартов, гарантии прав собственности и выполнения контрактов;
обеспечение законности и правопорядка;
бюджетная и денежно-финансовая политика;
привлечение в страну иностранного капитала;
регулирование отдельных секторов экономики (связь, транспорт, энергетика, рынки кредита и капитала);
поддержание гарантий механизмов риска;
информационное обслуживание;
проведение общественных работ;
соглашение между государством, капиталом и трудом;
защита прав потребителя.
219
Список, как мы видим, вполне внушительный. Но это функции, а либералы основной упор делают на государственную собственность и максимальное
снижение ее прямого влияния на экономику. В этой связи обратимся к экономике Соединенных Штатов Америки. Если мы возьмем экономику США, как классический образец либерального рыночного развития, то столкнемся с достаточно внушительным присутствием в ней функций государства. Говорят о минимальном влиянии государственной собственности в американской экономике.
Относительно других стран это действительно так. Но а по существу? Обратимся к фактам.
По данным на период 1997 года в федеральной собственности находилось 24,8% всей земли США. Вся территория страны покрыта дорогами федерального значения. Все государственные расходы составили 30,5% от ВВП.
Всего в различных учреждениях федерального, штатного и местного уровней
занято свыше 19,5 млн. человек или 15,1% всех занятых в США. Госсектор в
целом производит 12,6% ВВП.
Государственные финансы США в 1995 году составили:
государственные доходы – 2759 млрд. долл.;
государственные расходы –2820 млрд. долл.;
государственный долг
– 6116 млрд. долл. (91, с. 3)
Представитель «классического образца», надо понимать, демонстрирует
нам нижнюю, минимальную границу. У остальных стран эта планка гораздо
выше. В частности, примером тому служат практически все развитые экономики Западной Европы.
Но и это еще не все. Как метко подмечает А. Пороховский: “… опыт и
история развития передовых стран дают немало свидетельств того, что влияние
государства на экономические процессы не всегда прямо пропорционально величине государственной собственности или доле государственного предпринимательства в национальном хозяйстве”. (91)
По мнению одного из авторов доклада о развитии человека за 1996 г. –
профессора Гарвардского университета Р. Купера, в начале следующего века
государство будет играть ключевую роль в достижении экономического роста,
но не как предприниматель или менеджер, а обеспечивая общественный порядок, создавая систему поощрений для частного предпринимательства, накоплений и всеобщего образования граждан.
220
Государство все активнее формирует правила игры в рыночной экономике наряду с механизмами их реализации, одновременно уступая свои позиции в
качестве собственника.
Понимание институционализма, как системы экономических, политических и юридических учреждений, которые в совокупности образуют среду, своего рода рамочные условия, признаваемые обществом и улучшающие функционирование социально-экономического механизма, укрепилось в 90-е годы. При
этом государство выступает в качестве организатора среды развития.
В докладе настойчиво проводится мысль об объективной потребности в
создании сильного и эффективного государства, способного проводить в странах с переходной экономикой и развивающихся взвешенную политику, используя преимущества глобализации. Рыночное регулирование оказалось неспособным обеспечить развитие на началах конкуренции. Здесь нужна политическая
воля государства, поддержанная деловыми кругами и большинством граждан.
В последнее время широко распространено мнение, что роль национального государства фундаментально изменяется под воздействием интернационализации экономической деятельности. При этом главный акцент делается на
ослабление, размывание суверенных прерогатив государства. Нам представляется, что данная точка зрения, несмотря на то, что ее поддерживает большинство, поверхностна и ошибочна. Здесь явно присутствует либо предвзятость,
либо непонимание анатомии современной фазы процесса глобализации.
Высказывается и другое, более глубокое и обоснованное мнение о том,
что роль государства может трансформироваться в сторону улучшения и роста
эффективности управления. Именно национальное государство является единственным агентом, который в состоянии представлять общую заинтересованность в достижении согласия на международных, надстрановых переговорах.
Именно государства правомочны участвовать, регулировать и признавать международное правовое обеспечение.
Ответ на вопрос, что происходит с государством, можно найти в рассмотрении характера права национального и международного. Власть национального государства во всех аспектах ее проявления суверенна по определению и ничем не ограничена. Международное законодательное регулирование
принципиально отлично от национального. Его нормы принимаются странами
добровольно, а власть консенсуальна. Это власть без государств, которую со-
221
здают и узаконивают государства. Границы такой власти фрактальны; по сути,
вокруг каждого международного института регулирования возникает «своя граница», очерченная добровольной конфедерацией стран – участниц.
Мировая экономика, один из важнейших объектов международного регулирования, выглядит все еще больше межнациональной, чем глобализованной. Находясь в наднациональном плохо регулируемом поле, она часто склонна
отдавать предпочтение простому диктату рыночных механизмов. Трансформация конкурентной борьбы и спекуляций аналогичных времен капитализма со
свободной конкуренцией и игра без правил при громадном потенциале участников международного рынка - сюжет с высоким риском глобальных кризисных
ситуаций. В этом плане мы солидарны с мнениями Кимона Валаскасиса и Грэгама Томпсона, что глобализация должна основываться на управлении, а не
быть бессистемной, произвольной и дикой.
Сегодня такой системы управления нет. Мы можем наблюдать отдельные агрегаты, которые принадлежат разным системам. Это и «имперский» тип
управления с прямым административным и силовым механизмом, плавно переходящий на рельсы гегемонии, когда сателлиты склоняют головы перед лидерством сильнейшего. Это уже более цивилизованные методы управления через
международные экономические организации, управление которыми в большинстве случаев принадлежит все тем же лидерам, что позволяет под респектабельным прикрытием проводить политику двойных стандартов. И, наконец, с трудом пробивающая себе путь система многополюсного управления, предполагающая наличие ряда «центральных нападающих», выражающих несовпадающие
интересы и способных формировать механизм баланса сил и интересов.
Разговор о системах или типах управления приобретает больший смысл в
том случае, когда определена хотя бы общая структура объекта управления. Поскольку речь идет о глобальном пространстве, в котором разворачиваются все
процессы мировой экономики, нам следует это пространство структурировать,
представить его принципиальную структуру.
Мы предполагаем в глобальном пространстве выделить два поля: национальное и наднациональное. Поле межнациональных отношений, хорошо известное, - традиционная область непосредственных взаимоотношений национальных государств на основе прямых договоров и соглашений, удовлетворительно регулируемых международным правом.
222
Наднациональное поле находится в стадии формирования и, по нашему
мнению, имеет двухэтажную архитектуру. Верхний этаж находится в границах
функций международных межправительственных и неправительственных организаций. Нижний этаж плотно осваивается транснациональными образованиями
и особыми группами влияния, особенность которых заключена в их многонациональной «корневой» основе. Их организм представлен частями различной
национальной юрисдикции, что делает неизбежным их вовлечение в сферу дипломатических функций, т.е. функций государства.
Здесь уместно будет сказать о том, что одним из важнейших факторов,
определяющих характер современной фазы глобализации, являются структурные изменения международного капитализма. Появляется новый участник, сопоставимый по потенциалу с национальным государством, но совершенно иного статуса. Мы имеем в виду, что наряду с национальными государственными
участниками на мировом рынке появляются частные агенты – транснациональные образования.
Описанная организационная структура пространства глобализации для
наглядности представлена на схеме № 8.
Транснациональные корпорации представлены организациями, которые
практически дистанцировались от любой национальной основы. Они интернациональны или могут быть таковыми по капиталу, производству и рынкам, перемещаясь по миру в поисках преимуществ конкуренции, максимально эффективного размещения производства и капитала.
Именно возникновение ТНО придало структурную определенность и
функциональную целесообразность наднациональности. С другой стороны, с
учетом опыта ЕС стали понятней проблема национальных суверенитетов в поле
глобализации и вектор их развития в рамках наднациональности. Рушатся бредовые идеи полной ликвидации национальных суверенитетов и строительства
на их обломках «мирового государства», дебатирующиеся от Дж. Солтера
(начало 20-х годов) до Э. Хааса и Д. Митрани (конец 90-х годов).
Сейчас больший упор делается на тезис ослабления, расшатывания барьеров государственного суверенитета. Но и эта позиция теряет своих сторонников, поскольку становится очевидным, что и в этом случае желаемое выдается
за действительное.
223
Пространство глобализации.
Наднациональное поле
Межправительственные организации:
МОУ
МОР
НО
I-й этаж
универсальные (МОУ)
региональные (МОР)
Неправительственные организации (НО)
ТНК
ТБ
Транснациональные образования
корпорации (ТНК)
II-й этаж
банки
(ТНБ)
Особые группы влияния (ОГВ)
ОГВ
Национальное поле
НГ
НГ
МК
НГ
НГ
Национальные государства (НГ)
Международные корпорации (МК)
Схема № 8
Потребность в согласованном надгосударственном сотрудничестве возникает в связи с необходимостью решения проблем, выходящих за национальные рамки. Это вопросы контроля над безопасностью, экология, экономика и
т.п. Поэтому есть основания полагать, что дальнейшее развитие международных
отношений будет расширять сферы политико-правового регулирования наднационального сотрудничества.
Генеральный секретарь Института международного права Н. Вальтикос
224
отмечает, что развитие международного права и деятельность международных
организаций привели к отказу от жесткой интерпретации понятия государственного суверенитета. “Международная квазизаконодательная функция международных организаций, - пишет он, - новые процессы создания норм международного права и развитие международного контроля представляют собой
примеры ограничений абсолютного суверенитета”. (16, с. 14-15)
Здесь следует сделать весьма принципиальное, с нашей точки зрения, замечание о неоднозначности и, скорее, неправомерном использовании слова
«ограничение». Теоретически правильно было бы определить этот процесс ухода от абсолютного суверенитета, как самоограничение, которое государство в
состоянии всегда с себя снять. С другой стороны, ограничение, а не самоограничение суверенитета практически имеет место. Во-первых, в умах как продукт
западных теорий «мирового государства». Во-вторых, как реальный результат
взаимозависимости государств, причем во многих случаях явно асимметричных.
Возвращаясь к вопросу политико-правового регулирования наднационального сотрудничества, хотелось бы подчеркнуть его некоторые особенности.
Границы его поля потенциально не ограничены, а актуально формируются при
решении конкретно возникших проблем, требующих регулирования или контроля в топологии государств, согласных принять те или иные правила, стандарты или ограничения.
Потребность в регулировании, как правило, в основном возникает у развитых государств, которые первыми сталкиваются с порождаемыми их развитием проблемами. Имея в руках довлеющий потенциал, эти государства реализуют свое авторство в архитектуре правил игры в наднациональном поле, естественно, отражая свои эгоистические потребности и интересы.
Другая сторона особенностей наднационального регулирования является
логическим продолжением уже сказанного. Это некая мозаичность поля: по
правовому пространству (его полнота); по количеству стран, принимающих те
или иные правила игры; по детальности, глубине и обязательности исполнения
регулирующих норм, институциональной специфичности (универсальной, региональной, локальной). Актуализация потенциального поля политико-правового
регулирования наднациональных отношений очевидна. Этот процесс можно
сравнить с шагреневой кожей, поменявшей вектор своего превращения на обратный.
225
Из сказанного логично напрашивается вывод о неизбежности противоположных тенденций, питательной средой которых служит разный уровень развития стран-участниц этого процесса и вытекающих из этого их национальных
интересов. По своему характеру в целом это две позиции : у одних – это экспансия, у других – защита и выработка адаптационных механизмов. И хотя «абстрактные» интересы мирового сообщества достаточно наглядно демонстрируют необходимость новых подходов к ряду устоявшихся принципов международной политики и права в связи с актуальностью проблем наднациональности,
«балом правят» национальные интересы и право сильного. Оценивая ситуацию
реально, можно сказать лишь то, что в таком положении наиболее эффективной
( насколько это возможно опять же исходя из национальных интересов) может
быть только многополярная модель мира, когда сами авторы наднационального
творчества будут находиться в конкурентной среде.
Очевидно, что при рассмотрении вопроса управления в координатах мировой экономики нельзя оставлять без внимания характер и интенсивность обратных связей, т.е. того, как влияют наднациональные процессы на национальную экономику. На международных рынках государство, как субъект экономики, практически становится рядовым оператором. Его обязательства котируются, покупаются и продаются точно также как и обязательства частных агентов.
Международная экономика, оказывающая все большее влияние на положение отдельных стран, находится вне юрисдикции наднациональных правительств, министерств, центральных банков и их экономической политики, а поэтому обычные средства этой политики (в денежно-кредитной, бюджетной,
налоговой сфере, даже сфере трудового и антимонопольного законодательства)
действуют ныне в ослабленной форме, а то и вовсе не работают или приводят
совсем не к тем результатам, на которые рассчитаны. Международные факторы
снижают эффективность государственных решений и мер, осуществляемых в
национальных рамках. Чем шире и глубже развертываются процессы глобализации, тем сильнее ощущается это противоречие.
Современная наднациональная архитектура по своему образу и принципам не имеет ничего общего с демократическими нормами. Здесь все решения
определяют деньги. Но худшее состоит в том, что этот принцип бумерангом
возвращается в национальную среду, деформируя ее явным перераспределением
властных полномочий от политических структур к экономическим, навязывая
226
свой принцип: 1 доллар – 1 голос. В результате демократия – власть людей конвертируется в моникратию - власть денег.
И без того несовершенная и дряхлеющая демократия начинает утрачивать основную часть своего содержания, так как общество теряет главную
функцию – возможность воздействия на экономику и политику государства путем свободного волеизъявления. Экономика отдаляется и отгораживается от социальной сферы, отказываясь отвечать за последствия своих действий. Более
того, нарастает катастрофический дисбаланс в результате того, что экономика
становится все более глобальной, а социальная сфера остается локальной. На
этом противоречии сегодня делаются большие деньги, а завтра может пролиться
большая «кровь».
Меняется содержание и традиционных форм проявления силы. Теперь
нет нужды завоевывать территории или подчинять физически потенциал противника. Достаточно создать такое «векторное пространство», в котором должным образом выстроится конструкция международного разделения труда, и цивилизованно будет обеспечен преимущественный и льготный доступ лидеров к
ресурсам и видам деятельности.
227
Пока гром не грянет,
Мужик не перекрестится.
(Русская поговорка)
VI. Глобализация, как процесс.
Может быть потому, что в период кризисных ситуаций люди, перегруженные нештатными ситуациями, на время забывают о многих обыденных интересах, обстановка как бы упрощается, и вызовы, формирующие новые проблемы, рельефно вырастают перед глазами. Да так, что, пожалуй, только слепой
их не углядит.
С другой стороны, кто-то из классиков уже достаточно давно высказал
такую мысль, что человек, как правило, ставит перед собой такие проблемы,
решение которых уже возможно.
Перед нами одна из таких проблем. Мы сделали попытку ее поставить и
фактологически описать. Однако понять и объяснить, а значит решить проблему
можно лишь в том случае, если мы поймем характер и механизм процесса глобализации, его закономерности.
Мы исходим из того, что основные характеристики Бытия, выраженные
такими принципами, как целостность Мира, его иерархичность, фрактальность,
гармоничность, цикличность и т.п., позволяют рассматривать единую Реальность, как дифференцированное множество отдельных частей: больших и малых, сложных и простых, явных и неявных. Каждая из них есть некий организм,
обладающий общими и специфическими качествами, входящий в более сложный и вбирающий в себя менее сложные конструкции. Но все они подчинены
целям и задачам своего Целого. Это разбиение и объединение бесконечного
множества организмов обеспечивается пронизывающими их общими принципами реализации. В каждом принципе находят свое отражение основные элементы бытия. Они представлены своим градиентом в характеристике любого
организма безотносительно к его масштабу, цели и формы существования.
Иначе говоря, Реальность вне зависимости от области или аспекта рассмотрения имеет единые «правила игры». Эти правила (законы) действуют везде и всегда, т.е. являются «сквозными». Нет законов естественных, общественных, физических, биологических, социальных или еще каких, но есть законы
Природы.
228
Такая исходная позиция объясняет, почему мы начинаем рассмотрение
нашей проблемы как бы «издалека».
6.1. Теория систем или теория организмов?
Сразу хочется оговориться по поводу противопоставленного выбора
между категориями «система» и «организм». Кто-то сочтет это несущественным, кто-то неправильным. Но в любом варианте хоть один результат будет достигнут: мы разберемся в их взаимоотношениях.
Со своей стороны, мы придаем этому вопросу заметное значение, поскольку выбор исходной категории и связанной с ней аксиоматики предваряет и
во многом определяет само исследование. Это, во-первых, а, во-вторых, много
смысловая конструкция дефиниций и наложенный на них «дисциплинарный перевод» затрудняет правильное восприятие излагаемого смысла. А достижение
идентичности написанного автором и понятого читателем, совершенно очевидно, - главная цель, ради которой и пишется труд.
Обратимся к распространенным определениям наших «оппонентов». Категория «система» определяется как совокупность элементов, находящихся в
отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность. Проделав путь от античной философии до современности, понятие «система» в середине XX века становится одним из ключевых понятий во многих
областях знания. Проблематика, связанная с исследованиями и конструированием систем, осуществлялась с позиций системного подхода (системного анализа)
в рамках общей и специальных теорий систем, в кибернетике, термодинамике,
теории катастроф, экологии и, наконец, синергетике.
В каждой области знания дают свое определение системы и не одно, выделяя или детализируя те или иные ее аспекты. Однако существенных отклонений от обобщенного определения нет. Больший разброс возникает, когда предметом рассмотрения становится уже структура дефиниции, например, системные принципы: их по-разному выделяют и еще более многообразно описывают.
Чем нам не нравится понятие «система»?
Во-первых, оно в явном виде не имеет объективную природу, несет на
себе печать искусственности, неодушевленности.
Во-вторых, в нем также явно не присутствует динамизм (более того,
229
утверждается, что системы бывают статическими и динамическими). Следствием этого недостатка является другой, не менее существенный. Процессы, как
существенная основа бытия, остаются далеко за кулисами, а система превращается в нечто костное, застывшее, не отражает объективное состояние в виде результата противоборствующих процессов.
В-третьих, система не учитывает смысла, цели и алгоритма. В таком понимании все, что угодно, является системой – дурная множественность.
В-четвертых, недостатки определения вынуждают «навешивать» на понятие «система» дополнительные уточняющие ярлыки: закрытая, открытая, целенаправленная, самоорганизующаяся, стационарная или нестационарная и т.п.
В-пятых, система воспроизводит недостатки нашего метода познания –
не учитывается фактор памяти и цикличности.
Наверное, этот перечень можно было бы продолжить и дальше, но, нам
кажется, и данных пяти пунктов достаточно, чтобы оправдать целесообразность
поставленного вопроса.
Альтернативой понятию «система» мы выдвигаем понятие «организм»,
понимая его не в смысле распространенного до бытового уровня определения
как живое существо или биокостная система, а как дефиницию, раскрывающуюся всего тремя словами – сложно организованное единство. Сложность подчеркивает неисчерпаемость мира, выраженную в тождестве бесконечно большого и бесконечно малого. Организованность – это цель и алгоритм совокупности
процессов или действий, ведущих к образованию и совершенствованию (усложнению) взаимосвязи между частями целого, и признак выделения организма.
Единство – это носитель и продукт смысла, канализирующего единичные множества в единство множеств.
В нашем изложении отношение указанных понятий можно сформулировать таким образом, что система – это модель организма, а сопоставление их
структур в схематической форме можно представить следующим образом:
Система = элементы + связи.
Организм = элементы + связи +смыслы + процессы.
Весьма важное, если не определяющее различие системы и организма заключается в том, что любое разбиение целого на части или объединение частей
в целое дает нам всегда систему (по определению), но далеко не всегда организм. При разбиении мы можем получить части, не являющиеся организмами
230
(иначе говоря, «осколки»), и при объединении частей можем не получить организм, а множество «осколков». В этом случае разбиение правильней будет
называть разрушением, а объединение – сложением.
Категория «организм», по определению, хорошо сопрягается с формирующейся новой мировоззренческой парадигмой, освобожденной от крайностей
идеализма и материализма. Кроме того, весьма логично выстраивается вся понятийная иерархия (аппарат), необходимая для описания данного феномена.
Приобретает однозначность ряд категорий, часто употребляемых как синонимы.
Вернемся к приведенной выше схеме организма и развернем каждый
член его структуры по трем основным параметрам их внутренней структуры.
Мы получим следующую картину.
Организм
Элементы
- число
- последовательность
- доля
Связи
- прочность
- тип
- интенсивность
Процессы
Смыслы
центростремительный
- объединение
центробежный
- разбиение
- дедифференциация
- дифференциация
- аттрактор
- интеграция
- дезинтеграция
- репеллер
- алгоритм
Комментируя схему, следует отметить ряд важных, с нашей точки зрения, моментов. Во-первых, характер элементов отражают дедифференциация и
дифференциация, как меньшую или большую их однородность. Во-вторых, характер связей отражают интеграция и дезинтеграция, как большую или меньшую их интенсивность. В-третьих, характер процессов отражает их центростремительная или центробежная направленность, как большую или меньшую
организованность организма. В-четвертых, проводится четкое разграничение
между понятиями: разбиение и разрушение (деление), объединение и сложение
(не дающее единство). И, наконец, в-пятых, аттрактор и репеллер являются элементами управления, ответственными за реализацию алгоритма, противодей-
231
ствующими разрушающим воздействиям, обеспечивающими жизнедеятельность и устойчивость организма.
Рассмотрев структуру понятия «организм», можно выстроить ряд основных принципов, описывающих его организацию. Не ставя цели их подробного
описания, мы обозначим их буквально тезисно, потому что для нас в данном исследовании важна общая картина.
1. Целостность организма определяется его смыслом, из которого, как
производные, возникают автономность и очерчивающие ее границы. Целостность подразумевает свойства взаимоотношений целого и части, на которых выстраивается структура организма.
Организм, как целое, не сводим к сумме его частей и их свойств. Свойства целого присущи его частям, но не выводятся из них. При разбиении целого
на части мы утрачиваем его смысл, наоборот, когда мы объединяем части в целое, смысл приобретается. Этот смысл (утрачиваемый и приобретаемый) существует в не проявленной форме, как бы в ином измерении. Вот как это можно
представить схематично:
Организм
Разбиение
Части
Объединение
Организм
a b c
Утраченный
смысл
Проявленный
смысл
Части, получаемые при разбиении, могут быть двух типов: организмами
и морфами, т.е. формами, лишенными смыслов (своеобразные осколки). Морфы
играют роль питательной среды или строительного материала для других организмов в процессе их эволюции. При объединении элементов (частей) в организм уменьшается энтропия, и увеличивается свободная энергия. При разбиении целого на части – наоборот.
2. Иерархичность есть фундаментальный принцип структурной организации Целого вообще и организмов в частности. В основе иерархии лежит тождество бесконечно большого и бесконечно малого. Каждая часть организма (не
морфа), в свою очередь, представляет собой организм, также как и рассматриваемый организм есть часть более масштабного (стоящего выше). Этажи иерархии
232
разворачиваются как в одну, так и в другую сторону. Как говорили древние, что
вверху, то и внизу.
Из иерархичности вытекают свойства открытости и взаимопроникновения. Все организмы, замкнутые границами смыслов, открыты для взаимопроникновения и взаимодействия как во вне, так и внутрь.
Иерархичность подразумевает важный принцип иерархии интересов организмов при их взаимодействии. Он сводится к тому, что интересы вышестоящего по иерархии организма доминантны для нижестоящего организма.
3. Сами организмы и их иерархия структурно фрактальны, а по формам
аналогичны. Фрактальное самоподобие предполагает аналогию целого и частей
по ряду параметров. Аналогичность можно рассматривать как следствие принципов всеобщего единства, иерархичности, взаимосвязанности и фрактальной
(масштабной) расслоенности пространства.
4. Множественность проявляется в бесконечной сложности организма и
невозможностью его полного описания. Все наши описания всегда частичны,
фрагментальны, охватывают те или иные аспекты его структурной сложности.
5. Предназначенность, как смысловой геном организма, включает в себя
целевую функцию и алгоритм (программу) ее реализации. Совокупность процессов актуализации программы развития организма, направленных достижение
целевой функции, выступает как его организация. В каждом организме есть как
минимум два центра управления системой с различными функциями, формирующими регулятивный механизм и отвечающими за его развитие и самосохранение. Один тип центров – аттрактор, второй – репеллер.
Аттрактор (от лат. attraho – притягиваю к себе) - центр несилового, заинтересованного воздействия, объединяющий организм за счет формирования
центростремительного вектора процессов. Несиловое воздействие – это притяжение, предпочтение, убеждение, вера. Здесь уместно вспомнить слова Бора,
который говорил, что возникающие противоречия есть не противоположности, а
дополнения. Взаимодействуя, они сопрягаются, отдавая разность своих потенциалов в среду.
Репеллер (от лат. repello – отталкиваю, отгоняю) – центр силового воздействия, задача которого подавление, нейтрализация разрушительных для организма внешних и внутренних сил (процессов). Силовое воздействие носит
формы отталкивания, подавления, аннигиляции, равновесия и т.п.
233
Чтобы был более очевиден смысл сказанного, приведем один пример.
Для социума аттрактором служит религия (или внекультная идеология), а репеллером – государственная машина.
6. Дуализм, неравенство и нелинейность процессов в организме. Процесс
отрицает безразличие, поскольку в основе его лежит оппозиция и неравенство
сторон, как своеобразная разность потенциалов, реализуемая конкуренцией за
доминирование в процессе.
Любой процесс имеет свою направленность, цикличность и оппозиционное подобие (например, интеграция – дезинтеграция). Дуализм питает нелинейность, совмещающую свойства детерминизма и стохастичности.
Градиенты возникают на границах организма как внешние и на границах
элементов – как внутренние. Границы могут быть различной степени прозрачности. Уменьшение прозрачности, как правило, требует затрат на изоляцию.
Кризисные ситуации и бифуркации возникают по двум группам причин –
внутренним и внешним. В числе первой следует указать на рассогласование целей организма и регулятивного механизма или возникновение ситуации, когда
части собственные интересы и цели предпочитают интересам организма, т.е.
иначе говоря, утрачивается управляемость.
Вторая группа причин связана с такими изменениями во внешней среде,
которые повышают потенциал адаптационных способностей организма.
Доминирование участников в дуальном процессе носит, как правило,
цикличный характер. Цикличность, в свою очередь, предполагает определенные
этапы и фазовые переходы, обладающие своей спецификой. Именно эта индивидуальность делает возможным различение этапов внутри цикла и циклов
между собой.
Доминирующая тенденция процесса всегда стремится обладать всем
пространством событий и навязать свои «правила». Однако, если даже теоретически предположить, что эта экспансия удастся, и цель достигнута, она тут же
исчезает, как исчерпанная. Возникает «целевой вакуум», быстро нарастает дезорганизация, и сам процесс или даже организм в целом разрушается. Но это
крайность. Обычно доминирующая тенденция в силу избыточного давления
своего преобладания проявляет себя агрессивно, трансформируя своих оппонентов в плоскость собственной гомогенности. Если указанная экспансия идет
быстрее адаптации «поверженных», нарушается механизм управляемости пери-
234
ферией, возникают очаги «критического давления», и накапливается конфликтный потенциал, который готовит условия для фазового перехода.
7. Гармоничность предполагает определенные принципы соразмерности,
пропорциональности и упорядоченности частей целого и единства многообразия. Гармоничность есть оптимальный медиум диады «хаос – порядок» и основание неравенства в разбиении целого на части, распределении частей в целом.
Она охватывает изменения параметров процесса и в пространстве (перемещение), и в структуре (превращение), и в функциях (взаимодействие). Гармоничность есть предел оптимальности, основание неравновесной устойчивости и мера красоты, как имманентное свойство любой части и целого.
Главная особенность золотого сечения заключатся в том, что оно отображает точки, в которых фокусируется (объединяется) аддитивность и мультипликативность взаимосвязей частей и целого. При этом аддитивность отражает
структурные связи, а мультипликативность - рост и подобие. Об этом, в частности, пишет И. Шевелев в связи с исследованиями в области формообразования:
"Важно осознать, что в аддитивности золотого сечения отображены глобальные
принципы бытия сингулярных единиц - структурность и двойственность, и что
эти принципы охватывают конструирование природой живых организмов. Понятие мультипликативности означает, что на все части структурно организованного целого распространяется одна и та же закономерность роста" [97, с. 62].
Принципы золотого сечения пронизывают все уровни организации материи,
включая неживую и живую природу, семантические образования (мыслеформы, смыслы, тексты, язык и т.п.), мышление и психику человека, области
его социальной жизни.
Гармоничность базируется на принципе нарушенной симметрии. Вопервых, нарушенная симметрия объясняет один из главных механизмов возникновения нового качества, поскольку целому присущи свойства, которыми не
обладает ни одна из его частей. Во-вторых, это по существу механизм, обеспечивающий возникновение в целом (организме) напряжения (разности потенциалов), как энергетического источника движения и развития организма в целом.
Говоря о необходимости общего между элементами организма, нельзя не отметить одного ограничения, которое накладывается на структуру этого общего.
Организм не может состоять из абсолютно идентичных элементов. Жизнеспособный организм должен обладать необходимым разнообразием. Оптималь-
235
ность указанного разнообразия определяется из принципов золотого сечения по
закономерности гиперболического распределения.
8. Взаимозависимость и взаимосвязанность – характеристики не замещающие и не исключающие друг друга. Это разные ракурсы рассмотрения. Как
часть и целое, они зависят от точки зрения и масштаба рассмотрения. Взаимосвязанность базируется на структурных особенностях организма, а взаимозависимость – на иерархии вхождения части в целое.
Организм формирует и проявляет свои интегральные свойства в процессе взаимодействия со средой, являясь при этом активным компонентом данного
взаимодействия. Именно этот процесс контакта можно считать границами организма. Любые границы фрактальны по своему характеру и, как правило, имеют
сложную конфигурацию, поскольку являются в определенной степени продуктом конкурирующих сил. В силу этого же довода простые (в частности, прямые)
границы не устойчивы.
Взаимозависимость проявляет себя и в таком свойстве организма, как открытость: обмен с внешней средой (иерархией) веществом, энергией, информацией. Связанность реализуется положительной и отрицательной обратной связью.
9. И, наконец, ритмичность и цикличность. Все в мире подвержено флуктуациям, любой организм иерархий или его часть имеют свой диапазон частот.
Ансамбль процессов, отражающий организм в динамике, конечен (т.е. имеет
свой жизненный цикл) и проявляет достаточно очевидные признаки цикличности, как специфическое проявление принципа аналогий.
Завершая характеристику принципов организации организма, целесообразно обратить внимание на некоторые особенности процессов, в нем протекающих. Ведь именно через процессы мы познаем организм. Именно процессы
позволяют говорить о прошлом, настоящем и будущем. Именно здесь следует
искать истоки дуальности, единства противоположностей, соотношения хаоса и
порядка, созидания и разрушения, детерминированности и случайности, линейности и нелинейности.
В этой связи будут уместными несколько замечаний, касающихся рассматриваемых вопросов.
Тезис первый. “Хаос” и “Порядок”, как антиномия предельно абстрактного порядка, являясь необратимыми сторонами единой сущности, поглощают
236
все возможное множество дифференцированных противоположностей, формируя из них аспекты своего многообразия.
Тезис второй. Любой организм по определению имеет минимально необходимый набор свойств (признаков), определяющих его идентичность (фенотип). Эти сущностные признаки являются ничем иным, как инвариантами. Следовательно, организму для сохранения своего фенотипа надо бороться за сохранение своих инвариантов, которые в процессе развития подвергаются определенным изменениям.
“Объективное «предназначение» инвариантов в процессах самоорганизации систем – удерживать существенные характеристики последних в ограниченном заданной областью движении; фиксировать уровень активности или
степень напряженности рабочего состояния системы, состояние обмена, воспроизводства; ограничивать возможность выхода характеристик ее подсистем за
пределы крайних значений…
Если система не находит в себе регулятивного механизма, чтобы свое
функционирование сбалансировать в «окрестности» определенного инварианта,
связывающего ряд ее параметров, либо выступающего интегральной характеристикой ее структуры, то она неизбежно вовлекается в разрушающий ее закритический резонанс, в конце концов ее и уничтожающий” (93, с.6).
Важно уметь определить ту меру соединения противоборствующих сторон, которая обеспечивает устойчивое сохранение их оптимального для организма соотношения, и знать те пороговые значения, за пределами которых
начинается разрушение.
Тезис третий. Динамику процесса, который всегда представлен противоположными тенденциями (одна – хаотизирующая, вторая – организующая), образно можно сравнить со стоячей волной. Узлы волны соответствуют устойчивой (оптимальной) пропорции тенденций, а пучности – ее неустойчивости. Э.М.
Сороко в своих публикациях предлагает шкалу отношений, построенную на основе исчисления «обобщенных золотых сечений», где в качестве меры фигурирует энтропия, как функция состояния системы (93). Заманчивая возможность,
но ее еще следует внимательно изучать.
Каждый организм обладает своим индивидуальным жизненным циклом.
В общих чертах его можно разбить на четыре этапа.
I - возникновение (рождение, создание, интеграция);
237
II - развитие, когда система принимает зрелые формы, оптимально соответствующие ее цели;
III - реконструкция (санация), связанная с самообновлением и самодостраиванием;
IV - отмирание (дезинтеграция, деградация).
Целостность мира накладывает на все частные организмы определенное
ограничение, которое можно сформулировать так: требования высшего по
иерархии организма приоритетны для низшего, что выражается в установлении определенных уровней степеней свободы. Целостность самого организма связана с его устойчивостью, которая базируется на балансе внутреннего
состояния (взаимодействия внутри системы) и воздействия внешней среды (изменение внешних условий).
Иерархия содержит в себе уникальный механизм разрешения противоречий, возникающих внутри организма. Противоречие по существу есть задача,
требующая решения. И это решение находится в организме другого уровня (в
зависимости от характера решения, на уровне выше или ниже по иерархии). Р.
Баранцев, излагая свою точку зрения на указанную закономерность, пишет следующее: "Диалектическая спираль обычно строится на основе вертикальной
триады "тезис - антитезис - синтез". Однако для получения пространственной
фигуры необходимы и боковые импульсы... синтез фактически всегда достигается с помощью третьего элемента. Попытки примирения в рамках одномерного
мышления не приводят к успеху, ибо, как заметил еще Гете, между двумя противоположными мнениями находится не истина, а проблема. В разрешении любого бинарного противоречия участвует третий фактор, расположенный вне оси
исходной оппозиции. Так, диада "отталкивание - притяжение" замыкается через
"вращение" после включения расстояния; оппозиция "наказание - преступление" разрешается через "раскаяние" после дополнения пространства мышления
духовной компонентой" [94, с. 84].
Сущность любого организма отражает лежащая в его основе бинарная
противоположность (оппозиция), разделенная по принципу золотого сечения и
интегрированная в форме нарушенной симметрии. Возникающая на этой основе
разность потенциалов противостоящих в единстве сторон создает потенциал
напряжения, как источник развития организма. Каждая из противоположностей
идентифицируется с понятием Хаос или Порядок, определяющим характер их
238
поведения: Хаос - энтропийный характер процесса; Порядок - негэнтропийный.
Принцип нарушенной симметрии ставит один из членов оппозиции в доминантное положение, тем самым определяя, какая тенденция процесса преобладает.
Преобладание и накопление признака Порядка означает усложнение организации; преобладание признака Хаоса - ее дезорганизацию. Причем в одном и том
же организме по разным параметрам могут происходить разнонаправленные
процессы. Более того, накопление, например, Хаоса по одному параметру предполагает увеличение организованности по какому-то иному параметру. Количественное накопление признаков Хаос-Порядок происходит в организме до
определенных пределов. Эти пределы можно обозначить как пороги возбудимости организма, причем они никогда не совпадают с крайностями противоречия.
Порог возбудимости организма по существу есть тот момент его функционирования, когда количественное накопление признака превращается в качественный скачек. В этот момент в организме происходит переполюсовка характеристик, и противоположность, которая идентифицировалась как Порядок, превращается в Хаос, а Хаос - соответственно в Порядок. Переполюсовка закручивает
процессы функционирования организма при каждом скачке на 180 градусов, которые продолжаются на новом качественном уровне до следующей переполюсовки. В результате мы получаем спираль развития или деградации организма.
Указанный механизм лежит в основе цикличности развития организма,
но затрагивает только его внутренние механизмы. Учитывая, что изолированных организмов нет, что они все погружены в более сложные по иерархии образования, которые мы называем обычно внешней средой, а эта внешняя среда
также развивается по принципу цикличности, то возникает сложнейшая мозаика
циклов, синхронизация которых с учетом иерархии моделирует собственный
цикл каждого организма. В силу этого мы никогда не наблюдаем "чистых" циклов, но видим их интегрированный вариант. В порядке отступления хотелось бы
заметить, что именно в непонимании данного процесса коренятся наши неудачи
в области прогнозов - мы пытаемся их делать на основе изучения изолированных организмов или на аналогиях несинхронизированных процессов.
Процессы, происходящие в организмах можно характеризовать двумя
понятиями - эволюция и бифуркация. Эволюционная часть траектории развития организма характеризуется постепенностью накопления изменений в рамках
пороговой емкости аттракторов и репеллеров данного организма - процессы
239
протекают практически линейно. Бифуркационная часть траектории — это
неожиданное и нелинейное изменение, происходящее в том случае, когда в организме возникают сильные напряжения, нарушающие баланс емкости пороговой устойчивости организма по тому или иному его параметру. По определению
Э. Ласло, бифуркации называются "мягкими", если переход происходит плавно
и непрерывно; "катастрофическими", если он происходит резко и является результатом возрастания аттракторного напряжения; и "взрывными", если он вызывается факторами неожиданными и действующими с разрывом непрерывности, когда система выхватывается из одного режима и ввергается в другой. Рассуждая о самом процессе бифуркации, он пишет следующее: "Процесс бифуркации показывает нам, что когда система выталкивается за свой порог стабильности, она входит в фазу хаоса - не обязательно фатального для нее: это может
быть и прелюдией к новому развитию. В жизнеспособных системах хаос отступает перед более высокими формами порядка... В природных мирах бывает невозможно предугадать, на какой путь выведет бифуркация. Ее исход не детерминирован ни прошлой историей соответствующих систем, ни их окружающей
средой, а только взаимодействием более или менее случайных колебательных
движений (флуктуаций) в хаосе этих систем, когда последние достигают критической точки в своей дестабилизации. Какое-то одно из колебательных движений, раскачивающих такие системы, вдруг "закрепляется" (will “nucleate”) и затем с большой быстротой усиливается и распространяется на остальную часть
системы" [95, с. 27]. Сопоставляя характер взаимоотношений Хаоса и Порядка с
вариантами эволюционной и бифуркационной траекторий развития систем,
можно говорить о том, что момент переполюсовки противоречий ложится точно
на бифуркационную часть жизни системы; все остальное лежит в области эволюционных преобразований.
240
6.2. Периодическая таблица фрактальной эволюции.
Опираясь на изложенные выше основные принципы организации организмов, мы предпринимаем попытку следующим шагом рассмотреть механизмы их совокупного функционирования в природе. По существу это означает
рассмотрение механизма развертывания и организации нашей трехмерной реальности.
Поскольку слова "развертывание" и "эволюция" (от лат. еvolutio) означают одно и тоже, только на разных языках, а их смысловая нагрузка наиболее
полно отражает сущность рассматриваемой проблемы, мы решили использовать
понятие "эволюция" и вынесли его в заголовок раздела. Разговор о данном термине необходим по той причине, что он широко употреблялся и употребляется,
потеряв, в определенной мере, свою однозначность и чистоту. Мы предполагаем
существенно изменить его научную смысловую нагрузку и семантические масштабы. Понятие "Эволюция" трактуется как необратимый процесс исторического изменения живого (см. Биологический энциклопедический словарь), а понятие "Эволюционное учение" - как наука о причинах, движущих силах, механизмах и общих закономерностях эволюции живых организмов (там же). Самый
щедрый на формулировки энциклопедический словарь, трактуя эволюцию в
широком смысле, объектом ее признает общество и природу (см. БЭС, с. 1544).
Однако чаще всего, когда говорят об эволюции, как научном термине, то его
полем боя остается все-таки биология.
Может быть, именно поэтому сами биологи, как говорится, изнутри занимаются не только конструктивной критикой современной эволюционной теории по существу, но и самым серьезным образом ставят вопрос об узости понимания данной проблемы. Так, например, шведский биолог А. Лима-де-Фариа в
своей фундаментальной монографии "Эволюция без отбора" выдвигает серьезные доводы в отношении необходимости введения в орбиту эволюционной теории объекты неживой природы, в частности, элементарные частицы, атомы, химические элементы и кристаллы. Он же цитирует своего коллегу, который не
менее определенно говорит: "Очевидно, необходимо создать гораздо более общую теорию, чтобы можно было дать последовательное описание процесса эво-
241
люции, охватывающее организации, находящиеся за пределами генетического
контроля".
Мы не ставим перед собой цели критического разбора эволюционного
учения, но считаем необходимым обратить внимание на серьезность критики по
существу в рамках биологии и несостоятельность самого подхода, состоящего в
попытке разобраться с одним, причем сложнейшим звеном единой цепи, не выходя за рамки своего предмета. С этих позиций мы считаем, что центральной
проблемой Эволюции является не происхождение видов, а механизмы организации Природы, т.е. возникновение форм, функций, структур. Эволюция - это
процесс разворачивания и организации Духа и Материи, внутренне присущий
Миру.
Опираясь на известные гипотезы общей картины Мира, принципы и механизмы гармонии, мы предлагаем свою схему Эволюции, в которой ключевыми словами являются периодичность и фрактальность. Поэтому даем ей определение – “Периодическая таблица фрактальной эволюции”.
Нам представляется, что фрактальность и периодичность эволюционного
процесса можно отразить в форме матрицы, где по вертикали будет классифицирована фрактальность по эшелонам каждого типа организмов, а по горизонтали - периодичность в виде последовательности способов достижения разнообразия и усложнения их организации.
Мы выделяем семь фрактальных эшелонов (этажей), в основе строительства которых лежат первичные единичности – минимальные носители данного качества.
1. Прачастицы - частицы, не обладающие массой покоя (виртуальные частицы, фотон, нейтрино), первичный элементарный материал для строения элементарных частиц (Пч);
2. Элементарные частицы (известно около 300) - частицы, обладающие
массой покоя. Электрон, протон и нейтрон достаточно стабильны и служат основными элементами для строения атомов (Эч);
3. Атомы (известно 107) - мельчайшие частицы химических элементов
(Ат);
4. Молекулы - наименьшие частицы вещества, обладающие всеми его химическими свойствами (Мо);
5. Клетки— элементарные живые организмы, основа строения и жизнедея-
242
тельности всех живых организмов (Кл);
6. Организмы - живые существа. Разница между клеткой и организмом такого же типа, как между атомом и молекулой (Ор);
7. Социум - социальный организм, первичная форма коллективного Разума
(Со).
Принцип, по которому проводится классификация, - фрактальный элементарный структурный элемент, или иначе фрактальная единичность, как минимальный носитель данного качества. Каждый фрактальный эшелон обладает
доминирующим эволюционным признаком и имеет свои типы коммуникаций.
Мы выделяем четыре типа коммуникаций и каждый дифференцируем по характеру сил его составляющих.
Табл. № 23
Типы коммуникаций
Физический
Силы
электромагнитные,
гравитационные,
слабые взаимодействия,
сильные взаимодействия.
Химический
ионные связи,
ковалентные связи,
координационные связи,
металлические связи.
Биологический
рефлексы,
эмоции,
интуиция,
мышление.
Социальный
этнические,
политические,
экономические,
культурные.
В области элементарных частиц существует две исходные формы - кварки и лептоны, каждая из которых представлена шестью типами частиц. Кварки
формируют адроны, которые подразделяются на барионы и мезоны.
243
Таблица Менделеева сегодня представлена 107-ю химическими элементами, из которых в природе обнаружено 89. Строительным материалом химических элементов служат - электрон, протон, нейтрон, а исходной моделью - водород. Число известных простых веществ, образованных на этой основе, более
500. Отдельно заслуживают упоминания кристаллы. По данным А. Лима-деФариа: "Число известных типов минералов составляет примерно 3000, но все их
разнообразные кристаллические формы являются вариантами семи основных
кристаллографических систем: кубической, тригональной, гексагональной, тетрагональной, ромбической, моноклинной и триклинной. При этом кубическая
система служит основой всех остальных" [96, с. 99]. В этой связи целесообразно
заострить внимание на последнем предложении в приведенной цитате. Куб универсальная форма нашего трехмерного пространства, получаемая в результате последовательного или одновременного разворачивания: точка - линия плоскость - объем.
Если говорить о биологическом уровне, то, со ссылкой на того же автора,
можно сказать, что число клеточных типов в организме человека не превышает
260. Кроме того, все эти клетки являются производными четырех основных тканей: эпителиальной, соединительной, мышечной и нервной. Таким образом, в
основе достаточно сложных паттернов лежит всего несколько простых форм.
Этот вывод подтверждает и тот факт, что в состав живых организмов входит
только 30 основных органических молекул.
То же самое можно сказать о человеке и его социальной организации. В
биологической основе человека лежат три основные расы: негроидная, европеоидная и монголоидная. В социальной основе, соответственно – семья, род, этнос, нация, государство.
Теперь вернемся к нашей эволюционной матрице. Мы дали перечень
фрактальных эшелонов - развернули матрицу по вертикали. То же самое нам
предстоит сделать по горизонтали, развернув тем самым механизм достижения
разнообразия форм и усложнения их организации. Наши исследования показали, что таких способов семь:
1. Дезорганизация - максимально организованная форма с предыдущего
эшелона в результате бифуркации попадает на новый уровень (более высокий
фрактал), оказывается в состоянии детерминированного хаоса (переполюсовка
от Порядка к Хаосу), который, представляя на микроуровне высокую степень
244
организованности, создает условия столь же высокой хаотичности на макроуровне (уровне нового цикла) (Де);
2. Дифференциация - возникновение очагов согласования, резонансов, иначе говоря, возникновение "затравок" для структуризации системы (Ди);
3. Канализация - возникновение аттракторов и репеллеров, кристаллизующих структуры и формирующих первичные формы (Ка);
4. Комбинация - создание разнообразия из малого числа первичных форм
(Ко);
5. Специализация - вычленение функциональной особенности (исключительности), повышение разрешающей способности элементов (Сп);
6. Кооперация – взаимодополнение специализированных форм, обеспечивающих выполнение необходимых функций на более высоком разрешающем
уровне (Кп);
7. Интеграция — объединение в более крупные устойчивые организмы с
достижением максимально возможной в данном эшелоне организации (Порядка), вхождение в бифуркацию с двумя альтернативами: более высокий уровень
организации (более высокий фрактал) или дезорганизация и деградация (Ин).
Периодическую таблицу фрактальной эволюции можно принципиально
представить в следующей форме:
Табл. № 24
Фрактальные
эшелоны
Способы достижения разнообразия
1. Де
2. Ди
3. Ка
4. Ко
5. Сп
6. Кп
7. Ин
1. Пч
2.Эч
3. Ат
4. Мо
5. Кл
6. Ор
7. Со
Если указанную матрицу попробовать представить графически, то мы
получим своеобразную спиральную пирамиду (см. рис. 8), каждый виток кото-
245
рой соответствует фракталу (эшелону) эволюционной лестницы. По видимому,
требуют объяснения два момента: почему спираль? и почему пирамида? По
первому моменту ответ заключается в том, что спираль возникает в результате
перехода систем из одного эшелона в другой и происходящей переполюсовке в
процессе бифуркации. Пирамида отражает ту особенность, что от фрактала к
фракталу по принципу усложнения организации захватывается не весь "строительный материал" предыдущего фрактала, а только его часть. Следовательно, в
процессе, который условно можно выразить - часть от целого и далее часть от
части… мы и получаем пирамиду.
Рис. № 8
Приведенную выше классификацию фрактальных эшелонов можно
представить в несколько более детализированном плане с выделением некоторых переходных или первичных форм на стыках фракталов (см. таблицу 25).
246
Табл. № 25
Фрактальные эшелоны
(детализированный вариант).
СОЦИУМ
стая, стадо, род
ОРГАНИЗМ
орган
КЛЕТКА
органелла
МОЛЕКУЛА
кристалл
АТОМ
электрон, протон, нейтрон
ЭЛЕМЕНТАРНАЯ ЧАСТИЦА
кварк
ВИРТУАЛЬНАЯ ЧАСТИЦА
Цитируемый нами ранее А. Лима-де-Фариа, рассуждая об эволюции в
широком понимании этого вопроса, отмечает следующее: "Среди общих эволюционных процессов доминируют два антитетических процесса: один связан с
веществом, симметрией и формой, а другой - с энергией, асимметрией и функцией" (96, с. 353). С наших позиций, этот тезис можно интерпретировать следующим образом. Одно направление придает веществу индивидуальную форму по
принципам симметрии и аналогий, а второе – обеспечивает возникновение
функции через несимметричные виды энергии.
247
Вместе с тем, отмечая фундаментальную значимость указанной выше характеристики процессов, необходимо подчеркнуть их недостаточность. По
крайней мере, столь же фундаментальный характер имеет классификация процессов по их доминирующему вектору - на центробежные и центростремительные. Для первых типично: высвобождение энергии (отдача в среду), упрощение
структуры, рост однородности, утрата частей, дезинтеграция. Для вторых – связывание дополнительной энергии (захват из среды), усложнение структуры,
углубление индивидуальности, увеличение (приращение) частей, интеграция.
С позиции нашей гипотезы общей картины Мира, в любом организме от
самого сложного до самого простого мы подразумеваем наличие цели, как фактора проявления Разума. С учетом изложенных особенностей его проявления,
мы формулируем установку того, что главная составляющая в эволюции форм и
функций - не изменчивость, а постоянство. Изменчивость, в нашем представлении, является производной и не главной в совокупности механизмов достижения организмом своих целей.
Каждый фрактальный эшелон заполняет свою пространственную нишу
множеством ценозов, в свою очередь, развернутых в структуре: особь (индивид)
- вид (популяция) - ценоз (сообщество).
Рассмотрим процессы, которые происходят в рамках одного фрактального эшелона. Поскольку каждый фрактальный эшелон представляет законченный
цикл, в рамках которого реализуется вся горизонтальная программа усложнения
организации, достижения разнообразия и стабильности организмов, заполняющих данный эшелон, мы предполагаем, что эти закономерности цикличны и типично повторяются от фрактала к фракталу.
Процессы в указанной области имеют двойственный характер. Первый,
основной по объему и времени, связан с постепенным расширением и наращиванием изменений, структурных и функциональных, носит характер эскалации.
Эти процессы принято называть эволюционными, но поскольку мы придали
термину "Эволюция" более широкую смысловую нагрузку, нам представляется,
что было бы уместней характеру указанного процесса дать другое определение не "эволюционный", а "эскалационный". Тем более, что Эволюцию обслуживает еще один процесс — бифуркационный, результат которого, исходя из его характера и результатов, мы называем катапультированием. Катапультирование
предполагает альтернативу: либо закрепление на выталкивающей части траек-
248
тории бифуркации и движение вверх по пути дальнейшего усложнения организации, либо движение далее по ниспадающей части траектории, т.е. падение
вниз, сопровождаемое дезинтеграцией и дезорганизацией, вплоть до деградации. Эскалационные процессы протекают линейно и располагаются в иерархии
усложнения организации. Бифуркационные процессы, как правило, приурочены
к границе фрактала, носят характер скачка и нелинейны.
В рамках фрактального эшелона организм канализируется неизменностью организационного качества и набором аттракторов, определяющих цель ее
развития, и репеллеров, охраняющих последние. Скорость внутренних процессов определяется сложностью организации и потому нарастает от фрактала к
фракталу. Неизменность организменного качества (сохранение инвариантов)
порождает гомологичность признаков, комбинаторный механизм разнообразия
эшелона - параллельность гомологических рядов. Возникает картина, которую
наука смогла раскрыть только в одном эшелоне - в эшелоне химических элементов. Безусловно, это периодическая система химических элементов Менделеева.
Подобного рода периодические системы должны функционировать в каждом
фрактальном эшелоне. В частности, И. Герловин предложил вариант периодической системы элементарных частиц. (98).
А. Лима-де-Фариа на огромном фактическом материале приходит к выводу, который он формулирует следующим образом: "Все процессы представляют собой гомологии. Варьирует только степень гомологичности. Иными словами, каждая биологическая структура и каждая биологическая функция имеют
своего предшественника в мире минералов, химических элементов и элементарных частиц" (96, с. 41).
Геолог Ю. Малиновский в своей статье "Галактическая летопись биосферы" выстраивает периодическую систему геологических событий. Он, в
частности, пишет: "Как установлено, земные глубины «работают» по космическому расписанию, реагируя на положение Солнечной системы в Галактике. Но
подчиняется ли ему поведение биосферы? Если биосфера однотипно отвечала
на тектонические воздействия, то в результате должна получиться периодическая система геологических событий фанерозоя... Элементами полученной системы являются отрезки геологической истории длительностью около 22 млн.
лет. Всего их 24. Они образуют три больших "галактических" ряда, каждый из
которых состоит из 8 ритмов, или фаз с I по VIII. Периодическая система про-
249
шла проверку самым главным - временем, факты последних открытий месторождений вполне в нее вписываются" (99, с. 6).
Особого внимания заслуживает механизм переноса информации на
уровнях эволюции живых организмов. Отмечая два традиционно известных механизма: естественный отбор (механизм приспособительной эволюции) и генетический обмен информацией по вертикали от родителей к потомству, главное
внимание обращаем на пока еще не общепризнанный механизм горизонтального переноса информации (наследственного материала). Причем особенность
этого переноса заключается в том, что эта информация передается не только от
родителей потомству как генетическая, но и между любыми живыми существами. Обстоятельные доказательства существования и функционирования названного механизма мы нашли в работе В. Кордюма “Эволюция и биосфера”.
Не менее значительную закономерность защищает Б. Кудрин, который
доказывает на обширном фактическом материале закономерность распределения для различного рода ценозов (биологических, технических, социальных).
Закономерность распределения носит гиперболический характер для ценоза и
нормальный
для
вида.
Это
распределение,
названное
автором
Н-
распределением, характерно тем, что 40-60% видов должны быть редкими («ноевыми») - это 5-10% особей, и 40-60% особей - массовыми («саранчовыми») это 5-10% видов. Уместно напомнить, что гиперболическое распределение характерно для фрактальных структур.
В связи с изложенным, хотелось бы подчеркнуть следующее. Изложенное открывает возможность совершенно нового подхода к изучению не только
естественных и биологических, но и социальных процессов во всем спектре общественных связей: политических, экономических, социальных и культурных.
Использование предлагаемой гипотезы и составляющих ее принципов позволяет формировать новый инструментарий для решения ряда теоретических и прикладных задач. Наиболее существенные результаты можно получить в мало пока исследованной области устойчивого развития социальных систем, проблем
их безопасности и нерешенной до сих пор проблемы прогнозирования.
В завершение нам хотелось привести несколько примеров возможного
подтверждения излагаемой гипотезы в рамках социального фрактального эшелона эволюции.
250
Пример первый касается самой периодической таблицы фрактальной
эволюции. Мы предпринимаем попытку ее заполнения для социального организма в трех ипостасях его функционирования. Мы выбрали: население – как
«элементную» основу социальной организации; религию – как аттрактор и
власть (государственный механизм) – как репеллер организма. Результаты
нашей попытки представлены в виде предлагаемой ниже таблицы № 26.
Пример второй связан с попыткой рассмотрения закономерности распределения современных государств по основным стратегическим параметрам. Мы
расположили 203 государства по степени убывания пяти параметров: территория, население, ВВП, производство энергоресурсов и их потребление. Построенные на основе этой информации графики показывают, во-первых, что характер распределения идентичен и, во-вторых, что он гиперболического типа (см.
график 3).
Пример третий связан с попытками, уже не раз высказанными в литературе, расположить страны на так называемых «энергетических орбитах», используя идею структуры атома или периодической системы Д. И. Менделеева.
Однако при всей заманчивости они пока мало убедительны. Наиболее далеко
продвинуты предложения в этой области В. Тихомирова, который доводит их до
решения прикладных задач. Он строит модель государств в форме периодической системы наций, используя принципы периодической системы химических
элементов. В этой модели государства располагаются на специфических орбитах, подобно электронам в атоме, по алгоритму 2-2-6-2-6-2-6-10. Предполагается, что между соседями по орбите происходит борьба за место на более высокой
орбите с более высокой стабильностью, подогреваемая желанием достичь гомеостатического равновесия. Государства, вынужденные уступить свое место
более сильному сопернику, как правило, переходят на более низкий уровень,
теряя при этом «энергию» (потенциал, ресурсы, информацию, интеллект и т.п.).
Это сопровождается чаще всего такими событиями, как войны или внутренние
кризисы, конфликты и распад существующих структур. В этом контексте автор
пишет: "...распад СССР был предсказан более 15 лет назад. Ускоренное развитие КНР создало ситуацию, при которой СССР должен был уступить свои позиции на верхней орбите Китаю. Что в действительности и произошло. Однако в
результате началась цепная реакция. После распада СССР образовалась независимая Россия, которая заняла на орбите место Германии. Две эти страны разде-
251
лял разрыв, который должен был быть принят во внимание при определении
места на орбите. Однако этот разрыв был ликвидирован благодаря усилиям тандема Горбачев - Шеварнадзе. Они предоставили Западной Германии потенциал
ГДР и помогли объединенной Германии опередить Россию. В соответствии с
принятой моделью, это обстоятельство еще больше обострило кризисную ситуацию в России, которая в результате опустилась еще на одну орбиту" [103, с.
24]. Авторская периодическая система выглядит следующим образом:
252
Табл. № 26
Пример эволюционных рядов седьмого фрактального эшелона.
Фрактальный эшелон
Механизмы достижения разнообразия (развития)
и конкретные формы
Дезоргани-
Дифференци-
самопроявления
зация
ация
Человек
Семья
Община
Род
7.2. Религия
Язычество
(тотемизм,
фетишизм)
Политеизм
Месопотамии,
Вавилона, Ассирии, Египта;
Ведизм, Маздеизм, майя,
инки, ацтеки
Иудаизм,
Брахманизм,
Конфуцианство
Христианство,
Индуизм, Даосизм, Ислам
7.3. Власть
Военная община, Племя
Храмовое государство, Города – государства
Теократические государства, Территориальные государства
Монархия,
Деспотия,
Аристократия,
Олигархия,
Демократия,
Охлократия
Канализация
Комбинация
Специализа-
Кооперация
Интеграция
Племя
Этнос
Нация
Буддизм,
Джайнизм,
Синтоизм,
Сикхизм, Православие, Католицизм,
Протестантство
Царство, Королевство,
Ханство, Халифат, Султанат, Сатрапия,
Эмират, Протекторат, Республика
Богоискатели,
Бахаизм, Синкретизм
Экуменизм,
«Проекты»
мировой религии
Империя, Федерация, Метрополии, Колонии, Доминионы
Конфедерация,
Регионализация
ция
7. Социум – социальный
организм:
7.1. Население
253
График № 3
Распределение государств в порядке убывания их доли в мире
(по ординате – доля в мире в %, по абсциссе – порядковый номер в распределении).
В порядке убывания территорий.
В порядке убывания населения.
14,0
25,0
12,0
20,0
10,0
8,0
15,0
6,0
10,0
4,0
5,0
2,0
0,0
0,0
1
13
25
37
49
61
73
85
97 109 121 133 145 157 169 181 193
1
13
25
В порядке убывания ВВП.
37
49
61
73
85
97 109 121 133 145 157 169 181 193
В порядке убывания производства
энергоресурсов.
30,0
25,0
25,0
20,0
20,0
15,0
15,0
10,0
10,0
5,0
5,0
0,0
0,0
1
13
25
37
49
61
73
85
97 109 121 133 145 157 169 181 193
1
13
25
37
49
В порядке убывания потребления
энергоресурсов.
30,0
25,0
20,0
15,0
10,0
5,0
0,0
1
13
25
37
49
61
73
85
97 109 121 133 145 157 169 181 193
61
73
85
97 109 121 133 145 157 169 181 193
254
График № 4
Сравнительный график распределения государств
в порядке убывания параметров по их доле в мире.
График №
30,0
25,0
20,0
% 15,0
10,0
5,0
Потребление энергоресурсов
Производство энергоресурсов
ВВП
Население
193
201
177
185
161
Территория
169
153
137
145
129
113
121
Номер страны
105
89
97
73
81
65
49
57
33
41
17
25
1
9
0,0
255
Табл. № 27
RUSSIA IN PERIODIC SYSTEM OF STATES
(structure-state: 1993)
"FAMILI" OF STATES THE GLOBAL LEVEL
Orbits
Central Europe
Euro-Asia
S-1
Asia
Oceania
CHINA
S-2
GERMANY
P-1
ITALY
America
Western
Europe
Africa
USA
JAPAN
RUSSIA
INDIA
BRASIL
s-3
INDONESIA
MEXICO
P-2
UKRAINA TURKEY THAYLAND
S. KOREA CANADA
s-4
IRAN
UNITED
KINGDOM,
FRANCE
SPAIN
AUSTRALIA
p-3
SWEDEN
EGYPT
PAKISTAN
PHILIPPINES
f-1
AUSTRIA
SAUDI
ARABIA
MALAYSIA
TAIWAN
VENEZUELA
NETHERLAND
ARGEN- BELGIUM, NIGERIA
TINA
SWITZERLAND
В заключение комментария своей модели В. Тихомиров делает попытку
прогноза ближайшей исторической перспективы: "Принимая эту точку зрения,
конфликты могут ожидаться и в других регионах. Мексика, например, должна
потеснить Канаду, а обе они должны отпихнуть Бразилию. В таком случае Канада может сохранить свое место на ор6ите"[103, с. 24].
Безусловно, достоверность методологии автора требует дополнительной
проверки и подтверждения, но одно у него отнять нельзя - это оригинальность
подхода и опоры на закономерности эволюционного процесса и их всеобщий
характер. К недостаткам этой схемы даже при поверхностном взгляде можно
отнести следующее.
Во-первых, нет объяснений, по каким параметрам (или иным принципам)
256
осуществляется распределение стран по орбитам. Возможно, это ВВП, но может
и просто экспертная оценка.
Во-вторых, продолжением первого становятся вопросы: почему Китай на
1-й орбите, если по ВВП он на 8-м месте? Почему на 3-ей орбите соседствуют
Россия и Индия с Францией и Италией, у которых ВВП более чем в два раза
больше?
В-третьих, не объясняется и тем более не обосновывается количество
распределяемых в таблице стран. Почему из 203 выбраны только 32 страны?
В-четвертых, нет критерия «энергетических» уровней орбит. Действует
приведенный алгоритм «стабильных орбит» (2-2-6-2-6-2-6-10), и все. В результате то, что требуется доказать, принимается за уже известное.
В какой мере можно избежать отмеченных недостатков, мы пытаемся
показать на собственном примере.
1. Составляется перечень всех стран мира, по которым фиксируются пять
стратегических параметров: территория, население, ВВП, производство и потребление энергоресурсов (размерность – доля в мировом объеме в %).
2. Выделяются те страны, у которых хотя бы один из параметров равен
или более 1%. Таких стран из общего количества 203 оказывается всего 41 (или
20,2%).
Однако они представляют от мирового объема:
по территории
– 75,4%;
по населению
– 76,7%,
по ВВП
– 91%,
по производству энергоресурсов
– 90,3%,
по потреблению энергоресурсов
– 88,7%.
Из этого перечня исключена Гренландия, поскольку она попала в это
число размерами своей территории, покрытой ледниками, а все остальные параметры имеет на уровне, близком к нулю.
3. Для каждой из 41 страны был рассчитан средний весовой индекс, как
сумма долей всех показателей, деленная на их число, т.е. на 5.
Мы понимаем сомнительность подобного шага, но делаем его в экспериментальном варианте, чтобы создать предмет для обсуждения и поиска вариантов. Во всяком случае, мы снижаем уровень разброса страны по параметрам, а с
другой – вовлекаем всех их в оценку «энергетического» потенциала государ-
257
ства. Чтобы увеличить «поле» обсуждений, рассчитывается 2-ой альтернативный вариант по трем (вместо пяти) параметрам: ВВП, производство и потребление энергоресурсов.
4. Для оценки «энергетического» уровня распределения стран по орбитам, нами условно принят двукратный уровень понижения. Иначе говоря, приняв индекс США для первого варианта, равный 17 (округленно), за энергетический уровень первой орбиты, остальные определились следующим образом:
вторая – 8,5, третья – 4,3, четвертая – 2,1, пятая – 1 и шестая – 0,5. Имеется в виду, что этот уровень равен сумме индексов стран на данной орбите, деленной на
их количество.
5. Орбиты, верней их наполнение, сформированы в целом механическим
(верней, арифметическим) путем. Поэтому требуют к себе еще содержательного, аналитического подхода. В частности, средний индекс объединяет в себе
«энергетику» страны потенциальную (как возможную) и реально проявленную,
реализованную. Исходя из этого, определяя соотношение возможности и реальности, можно вносить коррективы в наполнение орбит.
Оба варианта расчета «орбитальных» уровней представлены таблицами
№ 28, 29 и сами по себе и в сравнении могут дать «пищу» для размышлению.
При этом, конечно, не следует выпускать из поля зрения и тот факт, что
четвертая часть территории Мира практически не участвует в современном этапе истории, а если и участвует, то не влияет на ее ход.
258
Табл. № 28
Распределение стран по «энергетическим» орбитам
(вариант I).
NN
орбит
Европа
Евразия
Азия
Африка
Америка
США
I
II
Китай
Россия
Япония
Индия
III
Канада
IV
Германия
Бразилия
Франция
Англия
Австралия*
Сауд. Аравия
Индонезия
Мексика
V
Италия
Иран
Аргентина
ЮАР
Венесуэла
Украина
Испания
Ю. Корея
Нигерия
Казахстан
VI
Польша
Нидерланды
Норвегия
Египет
Таиланд
Турция
Заир
Ливия
Судан
ОАЭ
Филиппины
Вьетнам
Кувейт
Швейцария
Монголия
*- Австралия условно отнесена к азиатскому контуру.
Средний
индекс по
пяти параметрам
16,8
10,2
7,5
5,5
5,1
3,4
3,0
2,7
2,2
2,2
2,1
1,8
1,7
1,6
1,5
1,3
1,0
0,9
0,9
0,9
0,9
0,9
0,8
0,8
0,7
0,7
0,6
0,6
0,6
0,6
0,5
0,5
0,5
0,4
0,4
0,4
0,3
0,3
0,3
259
Табл. № 29
Распределение стран по «энергетическим» орбитам
(вариант II).
NN
орбит
Европа
Евразия
Азия
Африка
Америка
США
I
II
III
Япония
Китай
Россия
Германия
Англия
Франция
Канада
Индия
Сауд. Аравия
IV
V
Италия
Мексика
Австралия*
Бразилия
Иран
Индонезия
Ю. Корея
Испания
Венесуэла
Нидерланды
Норвегия
Судан
Украина
ЮАР
Польша
Аргентина
ОАЭ
Алжир
Казахстан
Нигерия
VI
Кувейт
Таиланд
Турция
Швейцария
Египет
Ливия
Монголия
*- Австралия условно отнесена к азиатскому контуру.
Средний
индекс по
трем параметрам
24
8,4
7,5
7,4
4,5
3,2
3,2
2,9
2,3
2,3
2,1
1,6
1,5
1,5
1,4
1,3
1,2
1,1
1,1
1,1
1,0
1,0
1,0
1,0
0,9
0,8
0,7
0,7
0,6
0,5
0,5
0,5
0,5
0,5
0,4
0,4
0,3
260
В заключение, последний пример создания дополнительной «образности» в сравнении стран одновременно по комплексу разно сущностных параметров, которую демонстрирует ниже приведенный график.
Территория
30,0
25,0
20,0
15,0
Потребление
энергоресурсов
10,0
Население
5,0
0,0
Китай
Россия
США
Япония
Производство
энергоресурсов
ВВП
Территория Население ВВП
Китай
Россия
США
Япония
7,1
12,7
7,0
0,3
21,2
2,6
4,6
2,2
Пр-во энерг.
2,4
1,3
25,7
18,1
10,1
12,3
19,9
1,1
Потр. энерг.
10,0
8,1
25,3
5,1
261
Всюду, всюду на земле и на небе
мы видели ритмичность.
Н. Пэрна
6.3. Ритмика природных явлений.
Волновой характер процессов настолько очевиден, что его можно отнести к фундаментальным свойствам Природы. Порожденный волной ритм проявляется во всех формах движения.
Учеными установлены многочисленные факторы космофизической корреляции практически во всех процессах природы. Не является исключением все
живое, в том числе и человек.
Эти процессы периодичны по своей природе и представлены широким
спектром гармоник с периодами от долей секунды до тысячелетий и более.
Как утверждает В. А. Красилов, палеонтологическая летопись, в частности, дает обширный материал для двух фундаментальных эволюционных обобщений: в развитии органического мира проявляются, во-первых, направленность и, во-вторых, цикличность; они свойственны всем эволюционным процессам, протекающим на различных организационных уровнях, от биосферы до
клетки. (115, с. 80)
Е. В. Максимов справедливо отмечает: “Ритмичность природных явлений бесспорна и очевидна, по мнению одних исследователей, но расплывчата и
малоопределенна, по мнению других. Первые склонны видеть в ритмичности
чуть ли не основу мироздания, вторые утверждают, что ритмичность не выходит за рамки флуктуаций случайных рядов”. (114, с. 5)
Наличие целого ряда принципиально разных подходов к изучению проблемы ритмики природных явлений, как минимум, говорит о том, что предмет
исследования весьма сложен и актуален.
Нам бы хотелось в этом разделе обратиться к мнению исследователей,
представляющих различные области знаний с тем, чтобы придать проблеме
объемный, многосторонний характер.
Начнем с высказываний, отвергающих вульгарно-прямолинейную трактовку цикличности. Чтобы показать, как давно этот вопрос был правильно понят, мы умышленно не обращаемся к современникам, а уходим на 2 – 3 поко-
262
ления вспять.
Так, Г. Спенсер в 1897 году в своей работе «Основные начала» написал:
“Общественные ритмы служат, как следовало ожидать, хорошими примерами
неправильности, происходящей от сочетания многочисленных причин, когда
изменения идут лишь в одном и простом элементе общественной жизни, например, в количестве предложения одного какого-нибудь товара, мы видим, что после разных многочисленных движений возвращается прежнее состояние, - восстанавливается прежняя цена, т.е. степень относительного изобилия становится
прежней. Но, когда в действие входит много факторов, никогда не бывает возвращения совершенно прежнего положения. Политическая реакция никогда не
восстанавливает совершенно прежнего порядка дел. Нынешний рационализм
имеет много разницы от рационализма прежнего века. И хотя мода от времени
до времени воскрешает исчезнувшие типы одежды, они всегда возобновляются
в очень изменчивом виде”. (106, с. 227)
И далее раскрывая другой смысл этого феномена, он утверждает:
“…ритм – необходимый характер всякого движения. Когда дано, что повсюду
существуют антагонистические силы, - а это, как мы видели, постулат, необходимо вынуждаемый у нас формою нашего опытного познавания, - то ритм –
неизбежный королларий из постоянства количества силы”. (106, с. 229)
Н. Пэрна в 1925 году в книге «Ритм, жизнь и творчество» утверждал:
“Каждая волна, или период, или цикл, есть выражение чего-то достигнутого, и
следующая волна, как бы наслаиваясь на нее, выражает собой уже некоторое
дальнейшее проникновенье. Периодический процесс мы должны сравнивать не
с движением по кругу, где все опять возвращается к исходной точке, а с движением по спирали, где как будто происходит также возвращение, но каждый раз
на другом уровне”. (113, с. 18)
Ритмичность проявляется практически во всех формах движения и типах
процессов. В одних случаях она очевидна и обнаруживает себя непосредственно, в других – требует либо долгих наблюдений и анализа, либо нетривиальной
трактовки сущности своего проявления.
Ритмичность присуща явлениям космического, геофизического, биологического и социального характера. Проиллюстрировать это можно на следующих общеизвестных примерах:
263
Ритмы космические:
Цикл движения звездного свода – 25 920 лет;
Цикл изменения формы движения Земли вокруг Солнца (сближение - удаление) - 92 000 лет;
Изменение наклона земной оси - 4000 лет:
Циклы солнечной активности по А. Чижевскому - 11, 22, 33, 80, 169, 400,
600, 900 и 1800 лет.
Ритмы геофизические:
Колебания магнитного поля Земли;
Лунные приливные циклы;
Смена времен года;
Тектоническая и вулканическая активность;
Колебания океанической циркуляции.
Ритмы биологические:
Сезонность в развитии растений и животных;
Эпизоотии и эпидемии;
Миграции.
Ритмы социальные:
Экономические (длинные волны Кондратьева, циклы Кузнецова, Джаблера,
Китчина);
Исторические циклы;
Политические циклы (консерваторы - либералы, левые - правые и т.п.);
Культурные (стили, моды, жанры).
Связанность и неразделимость этой вселенской ритмики предполагает,
что и человек, и человечество вписаны в этот частотный океан, настроены на
него и не могут не реагировать на происходящие в нем изменения.
"Как показывают исследования, астрономические климатообразующие
факторы имеют разномасштабные по времени циклы, влияющие на жизнь человечества: 92 тыс. лет, 40 тыс. лет, 21 тыс. лет и др. Приблизительно в середине
цикла в 21 тыс. лет находится современная общественная жизнь. Далее следуют
циклы, имеющие ощутимое значение для всей цивилизации: 1850, 1100, 550, 80
лет. Имеются также циклы, которые могут быть замечены в течение жизни одного поколения людей: 40, 22, 11 лет. Наблюдаются и более кратковременные
264
циклы, которые заметно не сказываются на общественно-исторических процессах". (116, с. 18)
Определенную ясность в постижении проблемы ритмов может внести
ответ на вопрос - существует ли повторяемость процессов и событий? Мы на
него готовы ответить так: процессов - да, событий - нет. Повторяется закономерная "технология" процесса развития, а события - его мгновения, в которых
важны не они сами, но их роль в процессе, не повторяются. Или иначе говоря,
повторяется не событие, а его роль (функция) в процессе.
Цикличность подразумевает повторяемость. Конец одного цикла переходит в начало другого, при этом события предыдущего цикла фиксируются как
память, как опыт, и сохраняются в определенной мере в структуре нового цикла. Получается своеобразная накачка процесса информацией от цикла к циклу.
В определенной степени в связи с этим нет полного сходства (совпадения) повторяющихся циклов. Эти расхождения дополняются аналогичными процессами во внешней среде.
Ритм и цикл по своей сущности определяют всеобъемлющий принцип
организации Природы. Этот принцип пронизывает всю великую пирамиду
иерархии - Вселенную, Галактику, Солнечную систему, Землю и, наконец, человека. Эта бесконечная, сложная организация наложения частот, ритмов и циклов, синхронизация каждой части с целым и формируют индивидуальные колебательные системы, как бы гармонично вложенные в единую среду Жизни. Человек, его социальные организмы и человечество в целом, даже при самом
сильном нашем желании, не могут быть исключенными или выделенными из
этой среды со всеми вытекающими из этого последствиями.
Говоря о ритмах и циклах, нельзя пройти мимо такого важнейшего механизма их всеобъемлющей связи, как синхронизация, В. И. Пантин справедливо
отмечает, что, несмотря на распространенность и кажущуюся простоту этого
явления, лежащие в его основе механизмы до сих пор изучены мало. (104, с. 23)
Нам бы хотелось добавить к этому и то, что особенно мало этому вопросу уделяют внимание исследователи, работающие в области общественных наук. Часто не додумавшись перекинуть "мостик", связывающий, например, такие категории, как "синхронизация" и "адаптация", мы утрачиваем их эвристический
потенциал, не используем возможности более глубоко заглянуть в суть изучаемых процессов.
265
Синхронизация обеспечивает любому организму возможности сопряжения, баланса всех внутренних процессов между собой и его как целого с процессами внешней среды. В этом случае становится недостаточным изучение изолированных причинно-следственных цепочек, поскольку организм весь участвует в процессе синхронизации. А как мы знаем, целое всегда нечто большее,
чем сумма своих частей. Более того, процесс синхронизации, с другой стороны,
можно рассматривать как способ включения (встраивания) данного организма в
организм большего масштаба и более высокой иерархии. Нам представляется,
что механизм синхронизации замечателен еще и тем, что он способен малыми
воздействиями вызывать большие изменения.
По мнению В. И. Пантина: "...процессы синхронизации показывают общую природу эволюции различных систем - будь то эволюция природных живых систем, эволюция социально-исторических систем или эволюция личности.
В последнем случае процессы синхронизации, происходящие в духовной сфере,
также играют ключевую роль, указывая на наличие единой духовной "среды",
или "поля"; эти проблемы, несмотря на их важность, до сих пор остаются вне
поля зрения традиционной науки, так как требуют выхода за рамки узкой специализации, перехода к синтетическому познанию".(104)
266
6.4. Цикличность и ритмы социума.
Вопросы ритмов и цикличности в социальных процессах и истории в целом наращивают свою актуальность во времени. Мы сталкиваемся с ритмами и
циклами зачастую даже тогда, когда о них и не упоминаем, например, при рассмотрении различных классификаций или структурировании тех или иных явлений. Такую активность можно объяснить, с одной стороны, накопленным
знанием, а с другой - и это, видимо, существенней, неудовлетворенностью методологией исторических и ряда других общественных наук.
Нам представляется полезным, хотя бы крупными мазками, представить
палитру мнений по ряду срезов общественного самоопределения социума.
Начнем с истории. Здесь, во-первых, мы сталкиваемся с различием в определении самого объекта исследования, т.е. исторического организма, закономерности которого изучаются. У А. Тойнби и Ж. А. Гобина - это цивилизация, О.
Шпенглер говорит о культуре и цивилизации, Л. Н. Гумилев вычленяет этносы
и суперэтносы, Н. Я. Данилевский вводит понятие культурно-исторического типа, П. А. Сорокин останавливается на типе культуры, а К. Н. Леонтьев предложил термин культурно-исторического типа.
Исходная позиция приводит, естественно, и к количественным различиям в выделенных объектах исследования. У О. Шпенглера - это 9 национальных
культур, у А. Тойнби - 31 цивилизация, у Н. Я Данилевского - 13 культурно- исторических типов, а у П. А. Сорокина - 10 типов культур. С таким подходом
связана различная продолжительность цикла, который по существу является
жизненным циклом исторического организма (от рождения до смерти).
Не меньшее различие мы встречаем, когда обращаемся к фазовой классификации истории цивилизаций (циклов). В частности, когда мы говорим об
истории в целом, можно привести следующие примеры. А. Тойнби различал, вопервых, восходящую и нисходящую линию цивилизации, во-вторых, выделял
четыре фазы цикла - рождение, рост, надлом и падение. О. Шпенглер так же
склонялся к тетраде, преподнося ее в двух формах. Первая - в виде эпох: первобытной, ранней, поздней и цивилизации. Вторая - как природный образ жизненного цикла смены времен года: весной - рождение, летом - рост, осенью - собирание, зимой - хранение.
267
Более подробно структурирует свой объект исследований Н. Я Данилевский. В самом "культурно-историческом типе" он выделяет четыре среза, или,
по его терминологии, - четыре основные формы самопроявления: религиозную,
культурную (творческую), политическую и социально-экономическую. Кроме
того, сам цикл имеет четыре стадии эволюции: зарождение, возмужание, дряхление и гибель.
Американский профессор Кэрол Квигли считает, что в своем развитии
цивилизация проходит семь основных стадий: смешение культур; созревание;
экспансия; конфликты; универсальная империя; упадок; вторжение.
В области политики обратимся к седой древности. Древнегреческий историк Полибий выделял шесть основных циклов политических ритмов: монархию, тиранию, аристократию, олигархию, демократию и охлократию. Можно
предположить, что истоки такой классификации он взял у Платона, который на
два столетия ранее не только обозначил эти формы власти, но и показал их
своеобразную антиномичность. Вот как это таблично выглядит:
Табл. № 30
Типы политических режимов
Рождающиеся
Вырождающиеся
Монархия
Тирания
Аристократия
Олигархия
Демократия
Охлократия
Обратимся теперь к культуре. И в ней многообразие. Вот только некоторые примеры. О. Вульф считает, что изобразительное искусство проходит три
стадии эволюции в любой культуре: тектоническую, пластическую и декоративную. В. Гюго и Е. Бове утверждают относительно национальной литературы,
что для ее развития характерны три стадии: лирическая, эпическая и драматическая. П. Лигети, в свою очередь, в истории искусства и культуры видит три фазы: архитектурную, пластическую и живописную.
Более фундаментально подходит к данному вопросу Ф. Горнелиус, по
мнению которого, каждая культура проходит в своей эволюции цикл из пяти
фаз (периодов). В первом периоде объединяющим началом культуры выступает
религия. Во втором, пограничном периоде начинают возникать социальные различия, лидеры выделяются из людской массы, но не отрываются окончательно.
268
В третьем периоде герои окончательно отделяются от масс, и совершаются первые ошибки в определении направления исторического развития. Четвертый период - это время господства личности, когда доминируют индивидуализм,
жизнь в одиночестве и эгоизм. И, наконец, пятый - это период копирования, когда общество начинает копировать другие, а его собственные жизненные критерии умирают.
И в заключение два примера из области возникновения и жизни идей.
Так, Г. Лебон предлагал шести фазный цикл: Пророк, Апостолы, оппозиция отторжения, заражение, эпидемия и кристаллизация. В несколько иной манере
свою структуру из девяти фаз предлагает Ф. Блохинцев: озарение, распятие,
распространение, присвоение властью, канонизация, эпоха "охранителей",
борьба за единомыслие, торможение, гибель общества или новое озарение.
Приведенные примеры демонстрируют достаточно пеструю картину методологического подхода вычленения и структурирования циклов общественных процессов и истории человечества в целом. Можно по-разному объяснять
это многообразие, но, с нашей точки зрения, важным является наличие определенной логики и множества моментов аналогии, что создает предпосылки к
обобщению и дает надежду на успешность поиска.
Следующий шаг, который было бы логично предпринять, - это рассмотреть конкретные примеры применения той или иной методологии. Начнем, пожалуй, с метода Освальда Шпенглера, который изложен в книге "Закат Европы". В весьма своеобразной манере автор предпосылает самому исследованию
60-страничное введение и прилагает к нему таблицы, которые, по его словам,
дают краткий обзор того, что являются результатами исследования и дают представление о плодотворности и области применения нового метода (три таблицы
на 10 страницах).
Преследуя свои цели, мы преобразуем авторские таблицы таким образом,
чтобы сохранить его метод, но исключить весь фактографический материал, заменив его приблизительной оценкой длительности того или иного периода. В
таком виде таблицы становятся лаконичными, наглядными и, главное, доступными для сопоставления и сравнительного анализа. Итак, три таблицы О.
Шпенглера. (см. 117, с. 96-105)
269
Таблицы к сравнительной морфологии мировой истории.
Табл. № 31
“Одновременные” эпохи духовной жизни.
годы
Эпохи
Античная
культура
с 1100 до Р.Х.
500
Арабская
культура с 0 г.
Весна
Индийская
культура
с 1550 г. до Р.Х.
300
450
Западная
культура
с 900 г.
600
Лето
Нет данных
150
250
200
Осень
Нет данных
130
100
100
Зима
Нет данных
150
150
100
конец 500 г. н. э.
Табл. № 32
“Одновременные” эпохи искусства.
годы
Эпохи
Первобытное
время
Ранняя
эпоха
Поздняя
эпоха
Цивилизация
Египетская
культура
с 3400 г. до Р.Х.
450
Античная
культура
с 1600 до Р.Х.
500
Арабская
культура с 0 г.
-
Западная
культура
с 500 г.
400
750
550
550
600
400
350
450
300
400
200
400
200
Табл. № 33
“Одновременные” политические эпохи.
годы
Эпохи
Первобытная эпоха
Египетская
культура
с 3400 г. до Р.Х.
500
Античная
культура
с 1600 до Р.Х.
500
Западная
культура
с 500 г.
400
Ранняя эпоха
700
450
700
Поздняя эпоха
400
350
200
Цивилизация:
1-я стадия (“Деньги”)
2-я стадия (“Цезаризм”)
200
200
200
200
200
200
3-я стадия (“Египтицизм”)
150
200
После 2200
270
Таблицы О. Шпенглера, безусловно, интересны, однако, одновременно
вызывают достаточно много вопросов отсутствием сквозной логики построения.
Например, зачем автор наряду со срезом "духовной жизни" (таблица 31) выделяет один из его элементов - "искусство" (таблица 32), при этом давая эпохам в
одной и другой таблицах несовпадающие названия. Кроме того, в таблицу I
включена индийская культура, которая практически не имеет датировки по эпохам, причем из последующих таблиц она исчезает вовсе. Почти то же самое
происходит с арабской культурой, которая исчезает в срезе "политических эпох"
(табл. 33). Ряд аналогичных замечаний, в частности, делает и автор введения,
профессор А. Дубнов.
Но главное у О. Шпенглера не сама наполненность таблиц, а заложенный
в них метод. Его можно свести к ряду основных положений.
Объектом исторического исследования является культура. "...я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр
породившей их страны, к которой они строго привязаны на всем протяжении
своего существования, и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, свои собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть". (117, с. 56)
Культура является органической формой (иначе, социальным организмом). "Во всемирной истории я вижу картину вечного образования и изменения,
чудесного становления и умирания органических форм". (117, с. 57)
Все культуры, как социальные организмы, подчиняются одним и тем же
закономерностям развития и проходят ряд одинаковых уровней. Поэтому на основе аналогий возможны сравнительная морфология мировой истории и предсказания будущего.
"Цивилизация есть неизбежная судьба культуры", которой заканчивается
ее жизненный цикл.
Цель своей теории О. Шпенглер сформулировал следующим образом: "Я
надеюсь доказать, что все без исключения великие создания: формы религии,
искусства, политики, общества, хозяйства, наук - во всех культурах одновременно возникают, завершаются и угасают, что внутренняя структура одной
вполне соответствует всем другим; что нет ни одного имеющего в исторической
картине глубокое физико-аналитическое значение явления в одной из них, к ко-
271
торому бы не нашлось параллелей во всех других, притом в строго показательной форме и на вполне определенном месте... С этой точки зрения открывается
возможность... перешагнуть через настоящее, как предел исследования, и определить еще не закончившиеся фазы истории, устанавливая их тип, темп, смысл
и результаты и, кроме того, реконструировать давно забытые и неизвестные
эпохи, даже целые культуры, руководствуясь морфологическими связями...".(117, с. 180)
На полвека раньше О. Шпенглера много идентичных мыслей сформулировал наш соотечественник Н. Я. Данилевский. Предвосхитив европейскую
знаменитость, Данилевский оказался непонятым, обруганным и забытым на Родине (для России такая участь одаренных людей привычна и давно не вызывает
удивления).
Критикуя, как в последующем и О. Шпенглер, линейную систему истории, Н. Я. Данилевский вычленяет в качестве объекта исторического исследования социальный организм - племя, этнос, культурно-исторический тип. При
этом своими примерами и аналогиями он подчеркивает единство принципов
всех природных процессов и явлений, неотделимое единство человека и человечества от Мира.
"Всему живущему, как отдельному неделимому, так и целым видам, родам, отрядам животных или растений, дается известная только сумма жизни, с
истощением которой они должны умереть. Геология и палеонтология показывают, как для разных видов, родов, отрядов живых существ было время зарождения, наивысшего развития, постепенного уменьшения и, наконец, совершенного исчезновения... История говорит то же самое о народах: и они нарождаются, достигают различных степеней развития, стареют, дряхлеют, умирают - и
умирают не от внешних только причин".(128, с. 74)
Автор выстраивает логическую цепочку: социальный организм (культурно-исторический тип или цивилизация), жизненный цикл этого организма (сумма жизни), фазы жизненного цикла (степени развития). В частности, касаясь периодичности жизненного цикла, Н. Я. Данилевский пишет следующее: "Как в
развитии человека можно различать или три возраста (несовершеннолетие, совершеннолетие и старость - деление, принимаемое, например, для некоторых
гражданских целей), или четыре (детство, юность, возмужалость, старость), или
даже семь (младенчество, отрочество, юность, молодость, или первая пора зре-
272
лости, возмужалость, старость и дряхлость), так же точно можно отличать и
различное число периодов развития в жизни исторических племен, что будет
зависеть отчасти от взгляда историка, отчасти же от самого характера их развития, могущего подвергаться более или менее частным переменам". (128, с. 82)
Иначе говоря, автор не настаивает на какой-то конкретной структуре цикла,
считая, что она может выстраиваться в зависимости от поставленных целей исследования.
В этой связи нельзя обойти вниманием, с нашей точки зрения, важный
вывод автора о том, что без четкого различения степеней развития от типов развития невозможна естественная группировка исторических явлений. Таким образом, по существу подготовлена платформа методологии сравнительной морфологии исторических процессов. И хотя сам Н. Данилевский этим термином не
пользуется, примеры, которыми он иллюстрирует свои выводы, красноречивое
тому подтверждение.
Весьма своеобразно трактует Н. Я. Данилевский свое понимание сущности прогресса. Он, в частности, утверждает: "Прогресс состоит не в том, чтобы
всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях,
ибо доселе он таким именно образом проявляется". (128, с. 87) Следовательно,
именно разнообразие вообще и культурно-исторических типов в частности есть
естественное проявление прогрессивного развития. Причем этот процесс развивается в двух направлениях: путем разнообразия типов и путем прохождения
каждым типом определенных ступеней (степеней) развития.
Продуктивность подобного методологического подхода достаточно очевидна. Н. Я. Данилевский по этому поводу пишет следующее: "...подчинение в
исторической системе степеней развития типам развития имеет еще то преимущество, что избавляет от необходимости прибегать к помощи ни на чем не основанных гипотез о той точке пути, на которой в тот или в другой момент
находилось человечество. Рассматривая историю отдельного культурного типа,
если цикл его развития вполне принадлежит прошедшему, мы точно и безошибочно можем определить возможность этого развития, можем сказать: здесь
оканчивается его детство, его юность, его зрелый возраст, здесь начинается его
старость, здесь его дряхлость, или, что то же самое, разделить его историю на
древнейшую, древнюю, среднюю, новую, новейшую и т.п. Мы можем сделать
273
это с некоторым вероятием при помощи аналогии даже и для таких культурных
типов, которые еще не окончили своего поприща". (128, с. 87)
Вместе с тем, выстроив достаточно логичную цепь рассуждений, о которой мы говорили выше, Данилевский делает ряд шагов в ином направлении, которые в определенной степени разрушают логику предыдущего исследования.
Мы имеем в виду в общем интересные мысли автора об этнографическом и государственном состояниях. Вот что он пишет: "Эта двойственность в жизни
культурно-исторических племен, выражающаяся в неопределенно длинном периоде образовательном, когда бессознательным образом заготовляется материал, и кладутся основы будущей деятельности, и в сравнительно кратком проявительном или деятельном периоде, кода эти запасы исстрачиваются на создание
цивилизации, - имеет своим посредником тот промежуток времени, в котором
народы приготовляют, так сказать, место для своей деятельности, строят государство и ограждают свою политическую независимость, без которой, как мы
видели, цивилизация ни начаться, ни развиться, ни укрепиться не может". (128,
с. 111)
И чуть ниже продолжает: "Переход как из этнического состояния в государственное, так из государственного в цивилизационное, или культурное, обуславливается толчком или рядом толчков внешних событий, возбуждающих и
поддерживающих деятельность народа в известном направлении". (128, с. 111)
Получается, что так называемое этнографическое и государственное состояния (или периоды) в цивилизационый (или культурно-исторический) цикл
не входят. Одновременно с этим, как мы видим, Данилевский утверждал, что
все характерные этнографические свойства (качества)
в соответствующем
культурно-историческом типе не только развиваются, но и достигают своего
предела.
Третьей всемирно заметной фигурой в развитии теории цивилизационного понимания истории был Арнольд Тойнби. Он во многом был солидарен со
своими предшественниками, но под своим углом зрения продвинулся дальше в
рассмотрении указанной проблемы.
В частности, характеризуя свой взгляд на историю, А. Тойнби упоминает
о знакомстве в 1920 г. с книгой О. Шпенглера "Закат Европы" и своем отношении к ней. Соглашаясь с основными позициями теории О. Шпенглера, А. Той-
274
нби резко критикует его по вопросу о генезисе цивилизаций, называя поразительным догматиком и детерминистом.
Каковы же "кардинальные положения" теории А. Тойнби? Лучше всего
по этому вопросу обратиться к самому автору, процитировав его основные позиции.
Первое, конечно, определение самого объекта исторического исследования. А. Тойнби по этому вопросу высказывается с полной определенностью. Он
пишет: "Одним из кардинальных положений моей теории была мысль о том, что
наименьшей ячейкой умопостигаемого поля исторического исследования должно служить целое общество, а не случайные изолированные фрагменты его,
вроде национальных государств современного Запада или городов - государств
греко-римского периода". (118, с. 24)
Второй важный вопрос, на который дает ответ А. Тойнби, - повторяется
ли история. Его мнение по этой проблеме отражают две цитаты: "Если история
человечества повторяется, то лишь в соответствии с общим ритмом Вселенной;
но значение этой модели повторений заключается в том, какой масштаб она
определяет для движения вперед процесса творения". (118, с. 39) И чуть ниже
предположение разворачивается в конкретный пример подтверждения: "Обзор
исторического пейзажа в свете известных нам данных показывает, что к настоящему моменту история повторилась около двадцати раз, воспроизводя общества такого вида, к которому принадлежит наш Западный мир, и что, за вероятным исключением нашего собственного общества, все представители этого вида
обществ, называемых цивилизациями, уже мертвы или находятся в стадии умирания. Более того, когда мы детально рассматриваем эти мертвые или умирающие цивилизации, сравнивая их между собой, мы находим указания на повторяющуюся схему процесса их надлома, упадка и распада". (118, с. 39)
Из факта повторяемости истории А. Тойнби делает ряд нетривиальных
выводов. Вывод первый, о "современности" различных по хронологии цивилизаций: "Тот опыт, те переживания, которые мы испытываем в наше время и в
нашем мире, уже были пережиты Фукидидом в свое время... Фукидид, как я теперь понял, уже прошел по этому пути прежде нас. Он сам и его поколение по
историческому опыту стояли на более высокой ступени, нежели я и мое поколение относительно своего времени: собственно, его настоящее соответствовало
моему будущему. Но это превращало в нонсенс ту общепринятую формулу, что
275
обозначало мой мир, как "современный", а мир Фукидида, как "древний". Что
бы там ни говорила хронология, мой мир и мир Фукидида оказались в философском аспекте современниками". (118, с. 23)
Вывод второй - об одновременном, параллельном развитии целого ряда
цивилизаций, обеспечивающих естественный принцип разнообразия, который
аккумулируется в историческом опыте человечества: "...история в смысле развития человеческих обществ, называемых цивилизациями, проявляется как пучок параллельных, современных друг другу и сравнительно недавних свершений и опытов в некоем новом предприятии, а именно во множестве попыток,
предпринимаемых до самого последнего времени, преодолеть примитивный образ существования, в котором человечество с момента своего возникновения в
оцепенелом состоянии провело несколько сот тысячелетий, а частично находится в том же состоянии и сегодня в маргинальных областях, вроде Новой Гвинеи,
Огненной Земли...". (118, с. 24)
Вывод третий - определение истории, как человеческого творчества с его
поисками и муками, успехами и неудачами: "Я должен сказать, что каждая из
этих цивилизаций есть своеобразная попытка единого, великого, общечеловеческого творчества или, если смотреть на нее ретроспективно, после ее завершения, это своеобразный пример единого, великого общечеловеческого опыта. Это
творчество, или опыт, есть попытка совершить акт созидания. В каждой из этих
цивилизаций человечество, я думаю, пытается подняться над собственной природой - над примитивной человеческой природой, я хотел бы сказать, - к более
высокому уровню духовной жизни. Эту цель описать невозможно, ибо никому
еще не удалось ее достичь, или, я бы сказал, ни одному обществу не удалось ее
достичь". (118, с. 48)
Вывод четвертый - внешне аналогичный, но всьма продуктивный и своевременный, позволяющий выстраивать активную творческую позицию по вопросу общечеловеческого будущего: "...история человечества действительно
временами повторялась, в значительной мере даже в тех сферах человеческой
деятельности, где желания и воля человека были ближе всего к овладению ситуацией и менее всего зависели от влияния природных циклов. Должны ли мы теперь заключить, что детерминисты, в конце концов, правы, и то, что выглядит
как свобода воли, есть лишь иллюзия? По мнению автора статьи, правильный
вывод как раз противоречит этому. С его точки зрения, это тенденция к повто-
276
рению, утвердительно проявляющаяся в деятельности человека, есть выражение
хорошо известного механизма творческой способности". (118, с. 39)
Весьма важное место в теоретических позициях А. Тойнби отводится религии. Он говорит, в частности, о религии, как ахиллесовой пяте греков (121, с.
63), имея в виду христианство, как ответ на греческую экспансию на Востоке, и
в результате источника новой цивилизации. Еще более жестко А. Тойнби выражается, говоря о цивилизации, к которой принадлежит он сам: "Этот поворот на
пути западного прогресса, наступивший в XVIII веке, имел колоссальные последствия, ибо Западная цивилизация, с тех пор распространившаяся по всему
миру с быстротой молнии, не была чем-то однородным и монолитным; скорее
это было вспышкой угара - техническая окантовка с вырванной религиозной
сердцевиной". (118, с. 64)
К сожалению, А. Тойнби не объясняет тех оснований, которые его побуждают так высоко оценивать место и роль религии, тем более что его примеры и оценки, с нашей точки зрения, весьма убедительны и правомерны. Обратите внимание, как оригинально он излагает вроде бы известные факты: "Итак,
кто же эти личности, величайшие благодетели нынешней генерации человечества? Я бы назвал таких, как Конфуций и Лао-Цзы, Будда, Пророки Израиля и
Иудеи, Заратустра, Иисус и Магомет, Сократ. И никто из этих благодетелей человечества на все времена не принадлежит ни к одной из пяти существующих
цивилизаций. Конфуций и Лао-Цзы рождены исчезнувшей дальневосточной цивилизацией раннего поколения; Будда - дитя угасшей индуской цивилизации
раннего поколения; Илия, Заратустра, Иисус и Магомет рождены исчезнувшей
сирийской цивилизацией; Сократ - дитя умершей греческой цивилизации". (118,
с. 100)
С нашей точки зрения, вопрос религий действительно центральный в зарождении и развитии цивилизаций. Но такое утверждение требует серьезных
обоснований, особенно в связи с тем, что широко распространившиеся атеистические настроения и новообразования в религиозных конфессиях создают питательную среду несерьезного отношения человека к религии. Мы предполагаем
специально рассмотреть этот вопрос в своей работе несколько позже.
И наконец, проблема, на своей позиции в которой настаивает А. Тойнби,
- это стартовая основа, или, даже более, механизм, запускающий и питающий до
определенной стадии развитие цивилизации. Как формулирует автор - это во-
277
прос генезиса. И вот как он на него отвечает: "Я полагаю, что цивилизации
рождаются и развиваются, успешно отвечая на последовательные Вызовы. Они
надламываются и распадаются тогда, когда встречают Вызов, на который им не
удается ответить". (118, с. 49)
Читатель нас может обвинить в изложении известного, в утомительном
цитировании авторов и будет прав, если не захочет во всем этом отметить ту
особенность, что те личности, о которых нам пришлось говорить, - эти три
"песчинки" в мировом океане, - сумели в определенной мере предвосхитить будущее. И трудно найти что-то более существенное, что могло бы служить подтверждением достоверности их научных позиций.
Подведем некоторые итоги. Представители трех разных наций и государств, ученые разных школ, разнесенные историей с интервалом в полвека, в
своих исследованиях с разных позиций приходят, за исключением ряда деталей,
к одному и тому же результату по принципиальным позициям. Во-первых, они
категорически отвергают линейную систему истории, как не отражающую ее
существа и потому бесперспективную. Во-вторых, формулируется вполне определенный объект исторического исследования – культуры, как органические социальные образования (форма), процессы развития которых и есть история. Втретьих, каждая культура характеризуется своим жизненным циклом и в процессе развития проходит ряд последовательных фаз. В-четвертых, культура
имеет горизонтальную и вертикальную стратификацию: по горизонтали - жизненный цикл с пофазной последовательностью, по вертикали - срезы основных
направлений общественной деятельности (религиозный, политический, экономический, творческий и т. п.). В-пятых, история повторяется , и возможна сравнительная морфология мировой истории, открывающая путь к реконструкции и
прогнозу исторического процесса.
К сожалению, наша великая троица совершенно разошлась во мнении по
вопросу генезиса культур. Для большей наглядности сравнения мы иллюстрируем изложенные итоги в систематизированном виде в таблице №34..
278
Табл. № 34
Сопоставление взглядов Данилевского Н. Я., Шпенглера О. и Тойнби А. Дж. по основным позициям их теории.
Позиции
I.
Данилевский Н. Я.
1869 г.
Критика линейной системы истории.
Шпенглер О.
1918 г.
Критика линейной системы истории.
Тойнби А. Дж.
1947 г.
Критика линейной системы истории.
II.
Объектом исторического исследования
является культурно-исторический тип
(культура, цивилизация).
Объектом исторического исследования
является органическая форма – культура.
История – это история культур.
Объектом исторического исследования
является цивилизация. История - это пучок параллельных цивилизаций.
III.
Различает типы культур и степени их
развития. Считает, что структурирование
типа культуры следует осуществлять в
зависимости от цели исследования (предлагает варианты 3-х, 4-х и 7-ми фазных
циклов).
Допускает возможность сравнительной
морфологии.
Культуры проходят ряд одинаковых ста- Культура (цивилизация) проходит ряд
дий: весна, лето, осень, зима - и подчичетырех последовательных фаз: зарожденяются одним и тем же законам развития. ние, развитие, надлом и упадок.
V.
Выделяет кроме последовательных фаз
(степеней) еще горизонтальные срезы,
планы.
Приводит систематизированный материал по сравнительной морфологии истории.
Выделяет в рамках цикла ряд срезов: политический, экономический, религиозный, искусство.
VI.
Генезис культуры начинается в этнографический период, обеспечивающий аккумуляцию социальной энергии.
В основе генезиса культуры видит закон
природы, которому она строго следует в
своем развитии.
IV.
Приводит ряд примеров сравнительной
морфологии культур.
В основе генезиса культуры видит механизмы Вызова и Ответа.
Подчеркивает в структуре цивилизации
религиозный стержень и технологическую оболочку.
279
Обратим теперь внимание на ряд работ, авторы которых задавались целью не столь теоретического рассмотрения проблемы цикличности истории,
сколько поиску и построению на реальных примерах циклов и их фаз.
Начнем с А. Чижевского, который пришел к выводу, что "колебания исторического процесса оказались одновременными с колебаниями химикофизических процессов в солнечной материи". (119, с. 26) На этой основе автор
выдвигает следующие положения:
главные моменты исторической жизни народов, сопряженные с движением больших масс, стремятся быть синхронными;
количество протекающих одновременно в различных участках земли
исторических событий с приближением к максимуму солнцедеятельности постепенно увеличивается, достигая наибольшего числа в эпохи максимумов, и уменьшается с приближением к минимуму;
каждый цикл исторических событий всемирно-исторического процесса является всеобщим;
каждый цикл всеобщей истории в среднем равен 11 годам (9 циклов в
столетие);
цикл представлен 4-мя этапами, их определенная последовательность
и формирует цикличность.
Структура 11-летнего цикла по А. Чижевскому выглядит следующим образом:
1-й период минимальной возбудимости - 3 года (5%);
2-й период нарастания возбудимости - 2 года (20%);
3-й период максимальной возбудимости - 3 года (60%);
4-й период падения возбудимости - 3 года (15%).
А. Чижевский дает подробную характеристику каждого периода, мы
ограничимся только тем, что назовем их одним характерным словом: 1-й период
- индифферентность, 2-й период - кристаллизация, 3-й период - взрыв, 4-й период - депрессия.
Автор в своих выводах достаточно категоричен (и у него есть на это основания), утверждая, что "... как совокупная жизнь всего человечества, так
жизнь индивидов подчинены строгим и неизменным законам ритма, которые
могут быть обнаружены при помощи исследований, охватывающих своим мате-
280
риалом деяния больших человеческих масс и большие промежутки исторического времени". (119 с. 62)
Надо отдать должное А. Чижевскому, который, высказав гипотезу, провел фундаментальное исследование на тщательно подобранном огромном поле
статистики исторических событий определенного класса. Он его определил как
массовые движения, относя к ним войны, карательные экспедиции, набеги, вооруженные восстания, мятежи, смуты, различные бунты, революционные и
гражданские войны, погромы и массовые резни и т.п.
При этом ценность исследования заключается еще и в том, что автор не
структурирует исследуемый объект, он наблюдает его в целом. Он объясняет
свою позицию следующим образом: “Не вдаваясь в подробное обсуждение данного вопроса, лежащего в области теории и философии исторического процесса,
мы скажем, что независимо от того, какое единство – биологическое или социальное – мы признаем за человечеством в тот или иной момент исторического
развития, важно то, что термин «всемирно-исторический процесс» наиболее
полным, исчерпывающим образом уясняет основную сущность нашего статистического учета: он позволяет представить себе все человечество независимо
от того, объединено или разъединено оно, в любой данный момент времени, т.е.
настоящий термин заключает в себе элементы понятия для хода всемирноисторической эволюции”. (120, с. 252)
Проведя количественный анализ статистики исторических событий (массовых движений), А. Чижевский приходит к выводу, который формулирует следующим образом: “На различных материках Земли, в различных государствах, у
различных народов независимо от того, существуют ли между ними какие-либо
взаимодействия, общее количество массовых движений, имеющих историческое
значение, то повсеместно и одновременно увеличивается, то повсеместно и одновременно уменьшается, образуя таким образом как бы всемирный цикл исторических событий, массовых явлений… Ввиду того, что всемирно-исторические
циклы в среднем арифметическом дают всегда одну и ту же величину, равную
11,1 года, имеются основания допустить, что физическим фактором, вызывающим данную периодичность, является циклическая пятнобразовательная деятельность Солнца, один цикл которой равен в среднем арифметическом 11,1 года”. (120, с. 288-289)
Интересный результат мы получили, используя богатую статистику А.
281
Чижевского на больших временных интервалах. Отложив по оси абсцисс время
в столетиях, а по оси ординат – количество лет в столетии, занятых заметными
историческими событиями, получили весьма характерную кривую (см. график
№ 4). Во-первых, весьма четко выделяются четыре временных интервала (цикла) с периодичностью в 700 лет: VI в. до н. эр. – II в. н. эр., III в. – IX в., X в. –
XVI в. и незаконченный цикл XVII в. – XX в. с завершением в XXIII веке. Для
каждого цикла характерен скачок событийной активности с последующей траекторией затухания.
Выраженная тенденция в рамках приблизительно 700 лет может быть
продуктом наложения друг на друга циклов разной природы и продолжительности, например, солнечной активности, климатообразующего, совокупного влияния планет солнечной системы и т.п.
В этом контексте весьма уместно привести примеры периодичности миграции кочевников, которые мы нашли у Яшнова Е. Е. Ссылаясь на мнение Гуго
Винклера по вопросу переселения семитов с Аравийского полуострова («История человечества» под ред. Г. Гельмольта, Санкт Петербург, 1904 г., т. 3-й, с. 8),
автор утверждает по интересующему нас вопросу три тезиса. Первый, переселения являются естественным последствием перенаселения страны и при прочих
равных условиях должны повторяться приблизительно через одинаковые промежутки времени. Второй, установлено четыре крупных семитских переселения: «вавилонских семитов», хананейско-еврейское, арамейское и арабское.
Третий, каждое переселение продолжалось около тысячелетия. (122, с. 49-50).
Второй пример касается центрально-азиатских кочевников, оказывающих давление на окружающие страны. “Первое упоминание о гуннах в источниках китайской истории относится еще к легендарному периоду императора
Хуан-Ди, т. е. к 27 – 25 векам до н. эры. Затем их давление усиливалось в 14 –
12 и в 5 – 3 веках до н. эр. В 4 – 5 веках н. эры дальнейшие движения их западной ветви вызвало великое переселение народов. Наконец, последняя крупная
подвижка их наблюдалась в 13-м веке (Чингисхан). Как это ни странно, но и
здесь деятельность отдельных циклов определяется приблизительно в 900 –
1000 лет”. (122, с. 50)
282
Динамика массовых движений, имеющих заметное историческое значение, как фактор
активности всемирно-исторического процесса.
График №
100
90
Количество занятых событиями лет
80
70
60
50
40
30
20
10
0
V
IV
III
II
I
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
IX
X
XI
График № 5
Примечание: Статистика А. Чижевского (120, с. 293-295).
XII
XIII
XIV
XV
XVI
XVII XVIII
XIX века
283
6.5. Цикличность истории на примере отдельных стран.
Обратимся к малоизвестному в своем отечестве члену Русского Географического Общества, координатору Общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском Университете Валентину Александровичу
Мошкову. Мы имеем в виду двухтомную работу В. Мошкова, изданную в 1907
– 1910 годах в Варшаве, - “Новая Теория происхождения человека и его вырождения, составленная по данным зоологии, геологии, археологии, антропологии,
этнографии, истории и статистики”.
Не имея возможности обратиться к первоисточнику (в библиотеках
Москвы нет второго тома), мы цитируем автора по статье Геннадия Айплатова,
посвященной В. Мошкову. Итак, какова его позиция по проблемам закономерностей исторического развития?
История народов и государств представляет собой непрерывный ряд
циклов. Продолжительность цикла универсальна для всех и равна 400 годам,
которую В. Мошков называет историческим годом. В свою очередь, цикл подразделяется на две равные части по 200 лет, первая из которых - «протонизмом»
(стремление к «высшему типу»), а вторая – «атавистическая» нисходящая.
Далее, каждая половина цикла делится сначала на 100 летние части, а затем на два полувека. Каждое столетие цикла имеет свой характер. Автор дает им
имена: “Золотой век”, “Серебряный век”, “Медный век”, “Железный век”. Первая половина каждого века означает упадок, а вторая – подъем, за исключением
последнего (четвертого) века, представляющего “сплошной упадок”. Полувековые колебания упадков и подъемов в определенной степени нашли продолжение в волнах конъюнктуры Н. Кондратьева.
Интересно замечание В. Мошкова о том, что различные слои населения
могут находиться в разных фазах цикла. Он утверждает: “Чем выше стоит в государстве какое-нибудь сословие, тем раньше наступает его подъем или упадок”.
Выделяя для своего времени правящее меньшинство, или интеллигенцию, и
управляемое большинство – крестьян, В. Мошков определяет между их состояниями временной шаг в 115 лет.
Применительно к истории России концепция циклов В. Мошкова сведена
нами в нижеследующую таблицу.
284
Табл. № 35
Российские циклы по В. Мошкову.
Структура цикла
1. Золотой век
1.1. 1-я половина – упадок
1.2. 2-я половина - подъем
2. Серебряный век
2.1. 1-я половина – упадок
2.2. 2-я половина - подъем
3. Медный век
3.1. 1-я половина - упадок
3.2. 2-я половина - подъем
4. Железный век
4.1. 1-я половина - упадок
4.2. 2-я половина - упадок
I-й цикл
(812-1212)
II-й цикл
(1212-1612)
III-й цикл
(1612-2012)
(812-912)
812-862
862-912
(912-1012)
912-962
962-1012
(1012-1112)
1012-1062
1062-1112
(1112-1212)
1112-1162
1162-1212
(1212-1312)
1212-1262
1262-1312
(1312-1412)
1312-1362
1362-1412
(1412-1512)
1412-1462
1462-1512
(1512-1612)
1512-1562
1562-1612
(1612-1712)
1612-1662
1662-1712
(1712-1812)
1712-1762
1762-1812
(1812-1912)
1812-1862
1862-1912
(1912-2012)
1912-1962
1962-2012
Для большей наглядности излагаемой концепции мы приводим еще графические изображения цикличности процесса (см. График № 6).
График № 6
Российские циклы по В. Мошкову.
I-й цикл
812
II-й цикл
1212
III-й цикл
1612
2012
годы
Валентин Александрович Мошков заканчивает свое исследование на оптимистической ноте: “Участь, которая предстоит русскому народу в ближайшем
будущем, конечно, печальна и при наших современных знаниях совершенно неустранима, а потому лучше было бы совершенно не знать ее. Но, к счастью,
вместе с законами исторических циклов для нас открылась истинная причина
285
вырождения и безошибочное средство к его устранению. В наших руках есть
верное средство, уже испытанное и указываемое нам самою природой, обратить
Железный век в Золотой”. Но раскрыть нам свой секрет (скорее всего наивный)
ему было не суждено.
В 1933 году в Харбине было опубликовано исследование Е. Е. Яшнова
“Особенности истории и хозяйства Китая”. Эта весьма оригинальная работа в
силу времени и места опубликования осталась практически неизвестной. Об
этом можно выразиться еще более смело – это неизвестность в квадрате, поскольку Е. Яшнов, в свою очередь, характеризуя основной источник информации своего исследования, пишет следующее: “Мы смеем утверждать, что подобные доказательства (имеется в виду периодичность в китайской истории –
Э.А.) может дать история Китая. В наглядной форме они изложены в небольшой
по объему, но исключительной по своей значимости работе J. S. Lee: “The Periodic Recurrence of Internecine Wars in China” (Д. С. Ли: “Периодическое повторение внутренних войн в Китае”). Будучи напечатана в распространенном лишь
на Дальнем Востоке ежемесячнике (“The China Journal”, мартовская и апрельская книжки за 1931 г.), она прошла вне внимания широкого круга историков и
поэтому, к сожалению, до сих пор осталась совершенно незамеченной и не использованной”. (122, с. 33-34).
В чем же ценность данной работы? Во-первых, уникальный по продолжительности исторический период развития здравствующей и сегодня цивилизации. Рассматривается история Китая за период с 221 г. до н. э. по 1930 год, т.е.
за 2150 лет. Уникальность столь продолжительного временного интервала стала
возможной благодаря хорошо известным династическим хроникам.
Во-вторых, весьма продуктивным оказался первоисточник (Д. С. Ли), который удачно выбрал объектом своего исследования и, что весьма существенно,
количественного измерения внутренние войны, которые, по существу, с максимальной определенностью фиксируют критическую напряженность социальных
отношений.
Д. С. Ли посчитал за весь период в 2150 лет количество внутренних войн
в Китае по пятилетиям и изобразил полученные величины в виде кривой на
графике, репродукция которого приводится ниже. (см. график № 7).
286
График № 7
287
Читая Е. Е. Яшнова, нельзя не обратить внимания на его подчеркнутую
корректность и глубокое уважение к автору, на базе информации которого он
выстраивает свои выводы. Достаточно обратить внимание на цитату, которую
мы приводим ниже, не по содержанию, как причине, а на уважительную форму
(такое обращение прослеживается повсеместно). Е. Е. Яшнов пишет: “Работа Д.
С. Ли неожиданно освещает нам его основные линии. Она словно вводит нас в
саму мастерскую истории. Оказывается, напряженность внутренних столкновений в Китае, как и можно было ожидать, заметно изменяется во времени и, что
самое важное, эти ее изменения не случайны, а, видимо, подчинены каким-то
весьма устойчивым законам, ибо обнаруживают в своем чередовании очень
стройную последовательность. В результате мы начинаем ощущать пульсацию
исторического процесса. А, именно, из сделанного автором подсчета количества
внутренних войн в Китае с достаточной четкостью вырисовываются очертания
трех больших циклов, на которые можно разделить его историю за последние
2150 лет”. (122, с. 36-37)
И Е. Е. Яшнов хронологически обозначает эти циклы:
I – с 221 г. до н. э. по 589 г. н. э.,
II – с 589 г. до 1368 г.,
III – с 1368 г. включая настоящее время.
Кроме того, обозначается приблизительно продолжительностью где-то в
873 года более ранний период Чжоу. О более ранних периодах по данной методике судить невозможно из-за недостатка фактического материала. Таким образом, называются три полных цикла продолжительностью соответственно в 873,
810, 779 лет и один незавершенный, которому сегодня еще только 632 года.
Циклы характеризуются рядом черт похожести (повторяемости). Вопервых, у всех циклов первая половина характеризуется долгим периодом внутреннего мира, а вторая – весьма значительным ростом внутренних военных
столкновений. Это говорит о том, что каждый цикл начинается объединением,
усилением государства и его внешней экспансией, а заканчивается ослаблением
и распадом.
Во-вторых, начало каждого цикла совпадает с возведением масштабных
национальных сооружений (Великой Стены, Большого Канала и т. п.).
В-третьих, в рамках каждого цикла приблизительно через пять с полови-
288
ной веков переносилась столица государства по вектору север – юг.
В-четвертых, весьма наглядное совпадение элементов графика частоты
гражданских войн (по времени, характеру и интенсивности).
Е. Е. Яшнов не ограничивается Китаем, поскольку считает найденные
подходы универсальными с оговоркой индивидуальных особенностей той или
иной «исторической среды». В подтверждение своего вывода он делает эскизный набросок периодичности российской истории. Пунктирно это выглядит так:
от Рюриковичей (Киевская Русь) до Московской Руси, там до Ивана Грозного –
Романовых и октябрьских событий 1917 года. При этом автор определяет среднюю продолжительность цикла в 350-400 лет, т. е. вдвое короче китайского.
Мы оставляем пока без комментария столь существенные отличия в хронологическом масштабе циклов Китая и России, поскольку примеры, которые
мы будем приводить ниже непосредственно по России, покажут, что даже в
рамках истории одной страны мы имеем множество подходов и несовпадающих
результатов.
В трехтомной фундаментальной работе, посвященной критике исторического опыта России, А. Ахнезер предлагает свою методологию и структуру
циклов. Мы ее приводим ниже в формализованном виде.
Табл. № 36
Структура цикла российской истории.
Характер этапа
1. Ранний соборный идеал
Границы этапа
От образования государства
до удельной Руси
2. Умеренный авторитарный идеал
От периода правления Ивана Калиты
до Великой смуты
3. Ранний идеал всеобщего согласия
От смуты до царствования
Алексея Михайловича
4. Крайний авторитаризм
5. Поздний идеал всеобщего согласия
От конца царствования Алексея Михайловича до правления Анны Иоанновны
От Манифеста о вольности дворянства
до восстания декабристов
6. Поздний умеренный авторитарный идеал
Царствование Николая I
7. Поздний соборный идеал, приобретавший
форму соборно-либерального
Этап реформ до 1917 г.
289
Таким образом, в цикле вычленяются семь этапов со своими индивидуальными характеристиками, где ключевыми словами являются: соборность, авторитарность, согласие, умеренный – крайний, ранний – поздний. На первый
цикл, границы которого отражены в таблице № 41, по версии автора, у истории
ушло порядка 900 лет.
Второй цикл, обозначенный А. Ахнезером как «советский», пролетает с
космической скоростью всего за 74 года (1917 – 1991 гг.), т. е. в 12 раз быстрее.
По третьему циклу продолжительность цикла не прогнозируется, но фиксируется наше нахождение в его первом этапе.
Следующий вариант предлагает Е. Максимов (124). Рассматривая историю России, он выделяет 72-х летние циклы, которые подразделяются на 9 этапов разной продолжительности по алгоритму – 72=18+5+8+6+18+3+6+3+5. Этапы имеют свою характеристику, выражаемую или как напряжение, или как стабилизация, или как крах, причем «стабилизация» чередуется с «напряжением» и
однажды на 6-ом этапе возникает крах. Ниже мы демонстрируем два из трех
приведенных автором циклов:
Табл. № 37
Цикл "А"
Цикл "В"
Характер
1881-1887
1953-1959
напряжение
1887-1905
1959-1977
стабилизация
1905-1908
1977-1980
напряжение
1908-1914
1980-1986
стабилизация
1914-1917
1986-1989
напряжение
1917-1922
1989-1994
крах
1922-1940
1994-2012
стабилизация
1940-1945
2012-2017
напряжение
1945-1953
2017-2025
стабилизация
Опираясь на работы А. Янова по русской истории, а также С. Малова, автор статьи "О природе кондратьевских «длинных волн»" В. Волконский делает
попытку проиллюстрировать гипотезу о существовании длинных волн в социально-политической и культурной сферах с примерно 50-летним периодом ко-
290
лебаний. Он, в частности, предполагает (и пытается это обосновать), что в основе экономических "длинных волн" Н. Кондратьева лежат социальнопсихологические циклы, а не наоборот. Вот пример его циклических расчетов.
Табл. № 38
Оживление
Середина
периода
Зона неопределенности
Застой
Середина
периода
Зона
неопределенности
1566-1577
1572
1577-1598
годы
1547-1560
1554
1560-1566
1598-1613
1606
-
-
-
1648-1666
1657
1666-1674
1670
1674-1698
1698-1730
1714
1730-1740
1735
1740-1762
1762-1773
1768
1796-1801
1798
1801-1825
1813
1825-1855
1842
1855-1858
1858-1881
1869
1881-1895
1888
1895-1905
1905-1917
1906
1928-1952
1940
1952-1968
1966
1968-1985
1977
1773-1796
1917-1928
1985-...
Следующий пример подхода к цикличности исторического процесса мы
даем с позиций социальной экологии из статьи «Цикличность в истории России» В. Пашинского. (126) Автор исходит из позиции, что циклическая сторона
исторического развития России заключается в смене поколений власти примерно каждые 32 года. Явление смены властных поколений в известном смысле не
зависит от конкретности исторических форм деятельности людей в те или иные
времена; свидетельства существования примерно 32-летних периодов наблюдаются в самых разных сферах жизнедеятельности локальных цивилизаций, в том
числе евразийской. Автор утверждает, что если какое-то поколение зрелых ин-
291
дивидов утверждалось у власти, используя для этого процессы внедрения технических и организационных новшеств, т.е. разрушая традиционную культуру и
внедряя новую, то такого специфического стереотипа поведения оно будет придерживаться в среднем в течение 32 лет. И далее, совокупность периода десоциализации и административного структурирования и периода монолитизации и
рассредоточения полномочий образует единый примерно 65-летний цикл. В
приложении к статье он приводит пример своих расчетов. Мы взяли данные
только по России.
Табл. № 39
Номинальные даты начала полуциклов 1-ого и
2-ого типов в истории России (765 - 2056 гг.).
1-й тип
2-й тип
1-й тип
2-й тип
1-й тип
2-й тип
765
792
1212
1246
1689
1725
819
849
1276
1303
1741
1761
879
912
1325
1359
1801
1825
945
972
1389
1425
1855
1881
1015
1054
1462
1505
1917
1953
1093
1125
1543
1584
1985
2020
1157
1174
1610
1645
2056
И, наконец, последний вариант, предложенный в краткой статье А. Пархоменко (127). “Вся наша жизнь, - пишет автор, - связана с циклами: сезонами
года, рождением и смертью, - с циклами, управляющими нашим самочувствием
- настроением, работоспособностью, - физическим, эмоциональным и интеллектуальным”. (127)
Суть метода вычленения циклов по А. Пархоменко состоит в том, что
каждые 375,5 года в России происходят катастрофические события. Беря за точку отсчета начало династии Рюриковичей (862 год) и прибавляя по 375,5 лет,
получим годы: 1238, 1613, 1989 и 2365. Первым трем датам соответствуют:
нашествие татар, междуцарствие, развал СССР.
Автор выстраивает график, который мы приводим ниже, иллюстрирующий структуру циклов и их динамику.
292
График № 8
293
Рассматривая структуру циклов, А. Пархоменко отмечает ряд внутренних закономерностей. Во-первых, между 17-м и 32-м годами циклов появляются
«правители централизаторы». Во-вторых, в 83 – 90 годах цикла к власти приходят «воплотители». В-третьих, в 295 – 304 годы цикла правитель как бы демонстрирует приметы будущего. В-четвертых, в каждом цикле происходит замена
элитного слоя населения: князей меняют бояре, бояр – дворяне, дворян –
партбюрократия.
Итак, что же мы в результате имеем по цикличности Российской истории? Сведем эти данные в таблицу.
Табл. № 40
Авторские варианты цикличности истории России.
Авторы версий
Длительность
Количество эта-
Характеристика
цикла в годах
пов (фаз) в цикле
цикла
Мошков В. А.
400
4
Универсальный
Яшнов Е. Е.
350-400
2
Принцип универсален, длительность
индивидуальна
Чижевский А. Л.
11
4
Универсальный
Ахнезер А. С.
900; 74
7
Индивидуальный
МаксимовЕ. В.
72
9
Индивидуальный
Волконский В. А.
50
4
Универсальный
Пашинский В. М.
32
2
Индивидуальный
Пархоменко А.
375,5
8
Индивидуальный
В явной разбросанности количественных оценок по всему полю истории
можно найти, при желании, определенную логику. Во-первых, по длительности
циклов достаточно четко выделяются две группы авторов (по интервалам –
350-400 лет и 30-74 года). Во-вторых, два автора остаются за рамками обобщенных интервалов. Если причину этого, в случае с А. Ахнезером объяснить трудно, то для А. Чижевского такое объяснение есть – это его отличный от всех метод, когда он цикличность естественную накладывает на общественную (элементы такого подхода мы наблюдаем и у Е. Яшнова). Кроме того, цикл в 11 лет
294
– это по существу модуль, из которого формируются более крупные циклы (22,
33, 80, 400 и т.д.).
В-третьих, в поле зрения исследователей не попадает весьма важный вопрос о цикличной множественности, иерархии циклов и их синхронизации.
Здесь мы имеем в виду структурированность самих субъектов истории и их
внутреннюю сложность. В результате этой множественности и структурной
сложности мы никогда не можем наблюдать циклы и ритмы в их индивидуальной чистоте – это всегда кумулятивный результат.
Кроме того, цикличность развития социального организма в целом не
предполагает тождественную цикличность его отдельных процессов общественной жизни, например, политической, экономической, культурной. И, наконец, характер циклов отражает динамику тех параметров и в тех временных
границах, которые принимает наблюдатель (исследователь) как своеобразную
точку отсчета.
Для примера две короткие иллюстрации. Первый пример из опубликованной в Международной газете – “megapolis CONTINENT” статьи Натальи и
Сергея Чудаковых “Паноптикум ноосферный театр «жизнь»”. (129) Здесь нас
заинтересовала информация по историческим двойникам, которые появляются с
периодичностью 1740-1780 лет. Вот их неполный перечень, даваемый авторами:
А. Пушкин и Корнелий Тацит, Петр I и Юлий Цезарь, Крылов и Федра, Павел I
и Троян Марк Ульпий, Екатерина II и Агриппина Младшая, Е. Пугачев и Лжеагриппа, Екатерина I и Клеопатра и т.д.
Второй пример - из статьи-гипотезы "Циклы судьбы" И. Ветрова, опубликованной в журнале «Диалог» (130). Автор выстраивает целую систему, которую он называет «29-летние циклы коммунистического движения», и на историческом интервале от Фурье (1772-1837) до Ельцина показывает все наиболее
известные исторические фигуры расположенные в определенной последовательности цикла с алгоритмом: 29=3+8+18.
295
6.6. Мегасоциум.
Вне зависимости от того, с каких позиций мы рассматриваем процесс
глобализации (реальный или идеальный), нам необходимо обозначение как самого объекта, так и пространства его актуализации.
В этой связи может быть не лишним сослаться на само определение понятия «глобальный», которое берет свое начало от латинского «globus» (шар) и
препарируется во французском как «global», т.е. всеобщий. Наши толковые и
энциклопедические словари формулируют это понятие в двух направлениях:
первое – охватывающий весь земной шар, т.е. всемирный; второе – всесторонний, полный, всеобщий, или универсальный.
Исходя из этих посылок, нам необходимо затронуть три «этажа» иерархии – уровень самого объекта исследования, тот, в который он входит как часть,
и тот, из которого он состоит. При этом следует специально оговориться, что
мы предлагаем определение понятий в своей смысловой трактовке, которая,
скорее всего, отличается от уже высказанных. Цель такого шага предполагает
придание излагаемому материалу более однозначного смысла и ни в коем случае не ставит задачи вызвать дискуссию по данному поводу. Мы просто фиксируем свои понятийные позиции, при помощи которых ведем данное исследование.
Тройственность естественной цепи иерархии мы объединяем определенным образом понятием «Мегасоциум», включающим в качестве системообразующего основания: Человека; структуры и механизмы социокультурного взаимодействия людей между собой; внешнюю среду.
Чтобы быть лучше понятыми, мы считаем необходимым до интерпретации основополагающего понятия «Мегасоциум» определить промежуточное, но
весьма существенное понятие «человечество», разведя их от путаницы и возможного отождествления. Итак, вот наша версия указанных понятий.
Человечество - это глобальная, предельная совокупность людей планеты
Земля. Глобальная – по всеобщности, всеохватности, идентичности и связанности. Предельная – по принципу отсутствия за этими «очертаниями» чего-либо
подобного. Точнее нужно говорить - человечество планеты Земля.
Однако, человечество, как множество единств, при своей тривиальной
очевидности нельзя представить иначе как некую статистическую абстракцию,
296
поскольку оно не предполагает каких-либо взаимодействий, структурирующих
это множество, и потому не может удовлетворять нас как объект исследования.
Отмеченную ущербность снимает более емкое и динамичное понятие
«Мегасоциум». В таком контексте мы понимаем его как суперсложный организм, включающий в свои рамки всю глобально-предельную совокупность людей в ее социальных взаимосвязях и культурном взаимодействии внутри себя и
с окружающим Миром.
Как любой иной организм, «Мегасоциум» имеет индивидуальный жизненный цикл и в его рамках проходит стадии зарождения, роста, развития и
умирания. Идеальная конструкция, которую мы выстраиваем с целью исследования реального феномена, имеет то эвристическое преимущество, что позволяет рассматривать не только современное состояние Мегасоциума, препарировать его историю, но и «фантазировать» по поводу будущего. Кроме того, вводимая категория позволяет выстраивать логическую вертикаль гомологических
понятий, структурирующих ткань исследуемых процессов. Мы имеем в виду
социальные образования такого типа, как «культура», «цивилизация», «общество» и т.п.
Исходя из сказанного и ранее определенной нагрузки, мы можем дополнить понятие глобализации в том плане, что она идентифицирует характер
определенной части траектории процесса актуализации жизненного цикла Мегасоциума на этапах его роста и развития. Иначе говоря, глобализация отражает
характер процесса не на всей траектории цикла, а только его центральной части.
Как следует из приведенного определения «Мегасоциума», культурное
взаимодействие представлено важнейшим структурообразующим фактором, образно выражаясь, цементирующим и канализирующим человеческую общность.
Этим объясняется наше желание дать свое понятие «Культура». В самом широком смысле, как продукт, охватывающий все направления человеческой деятельности, культура представляется нам как коллективное сознание. Иначе говоря, это сознание Мегасоциума, существующее в продуктах и иных формах
человеческой деятельности и в нем самом. Оно представлено прошлым в форме
коллективной памяти (вещи, сооружения, механизмы, произведения искусства и
науки, традиции, обычаи, идеологические концепты и другие источники информации) и настоящим – множеством индивидуальных сознаний и их интеллектуальным потенциалом.
297
Таким образом, именно культура сохраняет для живущих поколений все
прошлое, и в ее тонких следах можно прочитать всю летопись жизни. При этом
следует различать элементарные формы общественной жизни, или архетипы, от
более сложных формообразований, которые канализируют человеческую деятельность. Эти моменты позволяют различать векторы происходящих изменений в человеческих общностях: развитие связано с возрастающей сложностью
формы, а разрушение (асоциализация) с возвращением к элементарным формам.
Существуют три реальных аспекта Мегасоциума, подтвержденные историческим опытом, которые можно определить как три пространства (поля), взаимопроникающие и дополняющие друг друга, или как разноданные мерности, в
которых разворачивается весь неисчислимый набор взаимодействий, формирующих его структуру. Процесс развития Мегасоциума в пределах того или иного
пространства протекает с неодинаковой скоростью (интенсивностью), что, в конечном итоге, во многом определяет характер того или иного этапа и жизненный цикл в целом.
Каковы же эти три основания, три жизненные пространства Мегасоциума? Мы их определяем как природное, социальное и духовное пространства,
вкладывая следующий смысл в их определения.
Природное (физическое) пространство или внешняя среда, в которую как
в организм по иерархии порядка погружен Мегасоциум, и в недрах которого он
порожден, формируется и развивается. Это - естественная среда обитания и
жизнедеятельности; фундаментальный, изначально данный фактор и условие
ресурсного потенциала, который в человеческой деятельности трансформируется в потенциалы политический и экономический, т.е. потенциалы уже иного порядка. Физическое пространство, таким образом, есть данность, изначально выступающая как условие и место возникновения человека и его первичных форм
общности, т.е. тех элементов, которые составляют основу физической конструкции социального механизма, его «скелет». Главная программа данного
пространства – воспроизведение человека физического.
Социальное пространство – это область, в которой разворачиваются
формы, способы и правила общежития, т.е. механизмы, адекватные состоянию
людей в каждом конкретном историческом отрезке времени и состояния процесса и их воспроизводящие. Если прибегнуть к образному сравнению, то социальное пространство можно представить как мускульную многослойную систе-
298
му, покрывающую физическую конструкцию Мегасоциума и обеспечивающую
его динамику и самосохранение. Соответственно программой этого пространства является сохранение путем социализации.
Духовное пространство (наиболее сложно постигаемое и наименее описанное) представляет область смыслов и мыслительных структур, в которой
формируются мировоззренческие концепты, ответственные за способ восприятия и интерпретации реальности Мира. Программа – одухотворение человека.
Если природное и социальное пространства являются проявленными, то
духовное – непроявленным. Объяснение этого ноумена является отдельным, достаточно специфичным вопросом, который мы оставляем за рамками данного
рассмотрения, и постулируем как аксиому нашего мировоззрения. Именно с
этих позиций мы предполагаем, что каждый организм, в том числе и Мегасоциум, имеет идеальную цель своего функционирования, т.е. идеальную программу
жизненного цикла.
Из сказанного следует, что:
весь спектр воздействий среды на развивающийся организм вне зависимости от их характера и причин приводит при завершении к одному и тому же
результату – заданному облику организма, соответствующему его типу;
от характера взаимодействий и их нарушения зависит путь восстановления, но не результат;
результат чрезвычайно мало зависит от причины. Причинное объяснение
истории оказывается лишь частично адекватным историческому процессу.
В этом рассуждении мы использовали мысли и выводы Г. Н. Любарскоого, который их предлагает читателю в книге «Морфология истории: сравнительный метод и историческое развитие». (133)
Изложенная нами позиция по трем реальным аспектам (основаниям) Мегасоциума позволяет сформулировать логику подхода к развертыванию его
структуры. Нам представляется логичным подойти к этой проблеме с четырех
ракурсов. Первый – сформулировать понятие ядра (архетипа) глобальной общности (пользуясь определением М. Чешкова (100, с. 46)), которому мы придаем
значение структурного инварианта. Второй – рассмотреть структуру в ракурсе
множества элементов, составляющих Мегасоциум, их топологии и взаимосвязи.
Третий – отразить динамику, выраженную векторами исторического процесса,
299
представляя их в форме эволюционного инварианта. И, наконец, четвертый –
вычленить типологические социоформы интеграционных процессов.
В этой связи нам хотелось бы сформулировать определение и привести
два тезиса, определяющих наше понимание структуры и характера процесса вообще и исторического, в частности.
Новый иллюстрированный энциклопедический словарь, выпущенный в
свет в 1999 году, определяет понятие структуры следующим образом: “Структура (от лат. structura – строение, расположение, порядок) – совокупность
устойчивых связей и отношений объекта, обеспечивающих его целостность и
тождественность самому себе, т.е. сохранение основных свойств при различных
внешних и внутренних изменениях”.
Почти тоже самое, только несколько развернуто говорит о структуре и
Философский энциклопедический словарь издания 1989 года.
Следуя логике перевода самого слова structura, это понятие должно
включать: строение – элементы, из которых состоит объект; расположение – топографию расположения элементов, их пространственное место в форме объекта и, наконец, порядок – совокупность инвариантных связей. Иначе говоря, мы
получаем триаду: число частей, последовательность частей, связи частей.
Именно в такой интерпретации мы используем термин структура.
В этой связи уместно обратиться к очень интересной мысли А. Ф. Лосева, которая, к сожалению, осталась незамеченной и не получила своего развития. Речь идет о том, что в своей работе «Хаос и структура» автор рассмотрел
связь метода бесконечно-малых в логике и пришел к выводу о трех типах логики (139, с. 707-719). Это – логика объемная, или логика величин (по сути, формальная логика); логика содержания (логика признаков понятия), т.е. принципов
подбора и разделения признаков данного понятия, и, наконец, содержательная
логика, исходящая из структуры связей. В частности, А. Ф. Лосев утверждает,
что «структура понятия есть обязательно соединение и взаимопронизание его
содержания и его объема». (139,с. 70)
Используя идею А. Ф. Лосева применительно к нашему определению
структуры, можно записать такую зависимость:
строение – элементы, из которых состоит объект, - область объемной
(формальной) логики;
300
расположение – топография расположения элементов и их признаки –
область логики содержания;
порядок – совокупность инвариантных связей – область структурной логики.
Видимо, такое «совпадение» можно считать аргументом в пользу предлагаемого варианта.
Тезис первый. Процессы по своему характеру можно разделить на три
типа: разбиение на части, сборка из частей целого, гармонизация в первом и
втором случаях (достижение устойчивости).
Тезис второй. Любой процесс состоит из двух противоположных тенденций, результат взаимодействия которых стремится к устойчивому неравновесному доминированию, а их характер отражают две антиномии: дезинтеграция –
интеграция; дифференциация – дедифференциация.
Теперь вернемся к нашим структурным размышлениям. Структурный
инвариант, или ядро глобальной общности, несет в себе онтологический, аксиоматический и гносеологический архетип Мегасоциума, его органический генотип и основу идентичности. Именно на этом основании формируются программы репродукции, сохранения социализации и одухотворения, как механизмы
эквифинальности, т.е. достижения идеальной цели.
В отличие от варианта, предложенного М. Чешковым (100), нам представляется более эвристической несколько иная структура ядра глобальной
общности. Схематично ее можно представить нижеследующим образом:
Мегасоциум
Духовное
Социальное
Природное
Отношения
Идеи
Среда
Деятельность
301
В таком варианте мы имеем:
Диаду (антиномию): Духовное – Природное,
Триаду: Духовное – Социальное – Природное,
Тетраду (из двух ортогональных диад – антиномий): Идеи – Среда; Отношения – Деятельность.
В чем основной смысл эвристики? В том, что точно по такой схеме выстраивается структура человека и всего Мира (см. схему).
302
Фрактальная структура абсолютного измерения бытия и становления
(принципиальная схема).
Свернутое абсолютное состояние
Весь Мир
Ноуменальное
начало
Высшее единство
Реальное
начало
Феноменальное
начало
Одухотворенная
материя
Развернутое
объективное
состояние
Идеальное
Материальное
Материализованный Дух
Человек
Индивидуальный
Мир
Дух
Душа
Тело
Иррациональное
Свернутое
субъективное Трансцендентное
состояние
Рефлекторное
Рациональное
Социальный
Мегасоциум
Мир
Духовное
Социальное
Природное
Отношения
Развернутое
субъективное
состояние
Идеи
Среда
Деятельность
303
Безусловно, все это весьма абстрактные и в некотором смысле метафизические рассуждения, для многих читателей совершенно не убедительные. Мы
понимаем их позицию, но просим их хотя бы прислушаться к логике рассуждений, которые в конечном итоге могут их спровоцировать на неординарный шаг
– заглянуть внутрь себя, а затем спроектировать увиденное (или услышанное)
на окружающую реальность.
Говоря о ядре социальной общности, нельзя оставить без внимания два
функционала, которые обеспечивают динамику и оригинальность исторического процесса. В предыдущей главе мы об этом упоминали в плане общих принципов существования организмов, это аттракторы – в форме различного вида
мировоззренческих конструктов и репеллеры – в форме определенных социально-политических институтов. Однако, чтобы не нарушать логику изложения, мы
к этим функционалам вернемся после рассмотрения всех ракурсов структуры
Мегасоциума.
Ракурс второй, структурный. Мегасоциум в традиционном структурном
построении представляется тремя блоками, которые мы обозначаем как - элементы, топология и взаимосвязи (взаимодействия), каждый блок, в свою очередь, представлен определенным множеством типов разнообразия. В результате,
в первом приближении, структура Мегасоциума может быть представлена следующим образом.
Структура Мегасоциума
Элементы
Культуры
Государства
Международные
структуры:
государственные
негосударственные
Региональные
образования
Системы управления
Коммуникационные и
информационные сети
Маргинальные
образования
Топология
Территория
Население
Ресурсы
Геополитическое
положение
Цивилизационная
модель
Потенциал
(экономический,
политический
и т.п.)
Взаимосвязи
Торговля
Международные
отношения
Война
Миграция
Гражданское
общество
Культурный
обмен
304
Ракурс третий, который определен как эволюционный инвариант или, по
А. Назаретяну (101), векторы исторического процесса. Мы расширяем предложенный А. Назаретяном перечень векторов и выстраиваем их соотносительно
структуре ядра глобальной общности, получая в результате определенную систему и классификацию. Вот как это выглядит в формализованной табличной
форме.
Табл. № 41
Мегасоциум
Ядро
(генотип организма)
I. Духовное
Эволюционный инвариант
1.Рост информационной насыщенности.
2.Расширение масштабов и областей духовного производства (творчества).
3.Увеличение доли духовной составляющей в общественной жизни.
II. Социальное
1. Рост организационной сложности.
2. Прогресс нравственных задач.
3. Накопление коллективной памяти.
III. Природное
1. Демографический рост.
2. Расширение круга используемых ресурсов.
3. Рост энерговооруженности.
И, наконец, ракурс четвертый – исторические формы интеграционной
тенденции, выработанные в процессе исторического развития Мегасоциума. Мы
их также классифицируем применительно к структуре ядра, генотипу Мегасоциума и формализуем в табличном варианте.
305
Табл. № 42
I. Идеологические формы:
язык, письменность, религия, политические учения, искусство и т.п.
II. Социальные формы:
нация, город, феод, монархия, империя, государство, наднациональные образования, урбанизация,
коммуникации, социальные и политические институты, торговля, «переселение» финансов и т.п.
III. Природные формы:
семья, род, племя, община, этнос, переселения
народов и т.п.
Формы интеграции и глобализации, которые дает нам история, безусловно, значительно шире вышеприведенных. Поскольку они, с нашей точки зрения,
представляют значительный интерес и, в частности, могут служить аргументом
в спорах о периодизации самого процесса глобализации, мы без претензии на
исчерпанность предлагаем их более подробный перечень на суд читателя.
306
Табл. № 43
Исторические формы глобализации.
Природные формы
Социальные формы
Идеологические (духовные) формы
Семья, род, племя
Город – храм
Язык, письменность
Этнос
Племенные царства
Племенные религии
Община
Город – государство
Имперские религии
Расселение
Торговля
Мировые религии
Переселение ариев
Древние интегрии
Культуры
Деспотии и сатрапии
Цивилизации
Формирование
Республики:
Политические идеоло-
родоплеменной
аристократические
гии
идентичности
демократические
Искусство
плутократические
Агрессивность и
Феоды и удельные образования Возрождение
экспансия
Реформация
Великое переселе-
Монархии:
Просвещение
ние народов
сословно-представительная
Научные идеологии
Великие географи-
централизованная
Промышленная рево-
ческие открытия
абсолютная
люция
конституционная
Демографический
Колониальная империя
Научно-технический
взрыв
Нация
прогресс
Миграция
Урбанизация
Информационная ре-
Национальное государство
волюция
Коммуникации
Неорелигии
Региональные, международные
и наднациональные образования
«Переселение» финансов
Важным аспектом проблемы Мегасоциума является раскрытие применительно к нему понятия целостности. Если глобальность подразумевает предель-
307
ную всеохватность, то целостность – функциональную взаимосвязанность составляющих, формирующих эту глобальность частей.
Позиция, исходя из которой, мы смотрим на Мегасоциум, как на организм, не является чем-то новым. В частности, восприятие общества как организма и подразделение общественного организма на части
является очень
древней и существующей по сей день традицией, которая то приобретает, то теряет сторонников. Говоря, например, о частях целого можно привести такие образы из далекого прошлого. Одни делили общество по принципу: «те, кто молится», «те, кто воюет» и «те, кто трудится»; другие использовали другой образ:
голова – руки – живот. Смысловая нагрузка и подходы аналогичны и по существу совпадают со структурой изложенного выше ядра глобальной общности и
трех пространств, в которых актуализируются его элементы.
Видимо, не лишним будет замечание о том, что в зависимости от характера того или иного организма степень целостности (в частности, количество
степеней свободы частей в границах целого) будет далеко не одинаковой.
Например, степень целостности социального организма всегда ниже целостности организма биологического. У первого больше степеней свободы, чем у второго. Такой же характер соотношения между Мегасоциумом и социумом. Под
социумом мы понимаем различного масштаба локальную человеческую общность определенного типа (племя, нация, государство, региональная или культурная общность).
Кроме того, с нашей точки зрения, уровень целостности зависит от фазового состояния организма в процессе его жизненного цикла. Так, например, от
зарождения до зрелости он возрастает, а затем снижается до полного разрушения (гибели) организма.
И, наконец, еще одно важное замечание. По мере специализации органов
(элементов) организма целостность его возрастает, а с утратой уровня специализации – снижается. В подтверждение этой мысли приведем две небольшие, но,
по нашему мнению, убедительные цитаты.
“Увеличение устойчивости организации целого подразумевает дифференциацию и специализацию частей: части становятся все более непохожими
друг на друга, все более приспособленными для выполнения своих особых
функций. Но каждый орган в отдельности становится все более мертвым, не
способным существовать сам по себе”. (133, 42)
308
“Когда в организме падает дифференциация его органов, органы приобретают большую самостоятельность, начинают быть более живыми, живут все
более по своим законам, все менее нуждаются в связях с другими органами”.
(133, 43)
Три основания, три жизненных пространства Мегасоциума, вырастающие из его ядра, о которых мы говорили выше, делают невозможным говорить о
целостности каждого из них.
Первично и изначально задана природная (физическая) целостность. Она
обеспечивается включенностью Мегасоциума в организм более высокого порядка – планету Земля. Она обеспечивает очертания целостности, единство физических процессов и базовых условий существования в части ресурсов и ландшафта географического и биосферного пространства. В контурах этой общности
зарождаются человек и его первичные, простые формы общности, человек, способный творчески рефлексировать и замкнуть через себя Мир, как социальную
и идеальную целостность.
Социальная целостность формируется достаточно медленно и явно проявила себя в эпоху Великих географических открытий и колониальных захватов,
т.е. когда Земля “стала круглой”, а Мир замкнулся сам на себя.
Духовная целостность возникла вместе с культурой, в недрах которой создавались идеальные образы единого Мира и даже всего Мироздания.
В этой связи следует обратить внимание еще на одну позицию. Если при
горизонтальном взгляде мы можем рассматривать Мегасоциум, как однородную
среду, имеющую четыре типовых среза: религиозный (идеологический), творческий, политический и социально-экономический, то вертикальное рассмотрение
(вид сверху) демонстрирует множество границ разного характера: суверенные,
национальные, культурные, экономические и т.п.
Эта пересекаемая мозаичностью социальных функций и форм множественность представляет некий конгломерат, разделяемый границами от зримых
до незримых, от почти прозрачных до непроницаемых. Все это внутренняя конфигурация (нервная система) Мегасоциума, отражающая его особенности, преимущества и недостатки.
Единицей анализа социальной реальности по И. Валлерстайну (132) является историческая система. Да, это те элементы системы, которые складывают
структуру Мегасоциума. Мы, как это было видно из предыдущего изложения,
309
разделяем такую точку зрения, но не как она обосновывается (об этом несколько позже).
Множества исторических систем (по-нашему – исторических организмов), характер их взаимодействия, закономерностей развития во многом определяют результирующий вектор развития Мегасоциума, как целостности. В
этой связи уместно обратить внимание на то, что Мегасоциум в целом практически, как объект исследования, не встречается в научной литературе. Объектами интересов ученых выступают его отдельные области (та или иная совокупность, как часть глобальной общности) или отдельные процессы, привлекающие
к себе внимание своей неординарностью.
В определенной мере этот феномен можно объяснить еще не завершившимся формированием Мегасоциума – его «юностью», а с другой - определенной методологической сложностью. Исследователь обычно использует принципы сравнения. В данном случае это сравнение одного социума с другим, культуры с культурой, процесса с процессом, а как быть с Мегасоциумом, которому
нет аналога?
С нашей точки зрения, выход есть. С одной стороны, в существующей
традиции рассмотрения сравнительной динамики частей и процессов обозначать и исследовать те нюансы, которые имеют глобальный характер, т.е. какимто образом влияют на характеристики Мегасоциума. С другой – более фундаментальный и продуктивный подход – проецируя внутреннюю динамику частей
и процессов на целое, сопоставить и анализировать Мегасоциум по его состояниям во времени, т. е. сравнить его с самим собой на различных стадиях развития, отличая динамические и хронологические метаморфозы, а также векторные
закономерности тактического и стратегического масштаба.
Примечательно, что И. Валлерстайн, правильно ставя проблему и обозначая пути ее решения, весьма односторонне и предвзято выстраивает свою
доказательную базу. Он, по существу, игнорирует все поле культуры, вычленяя
из него один признак, формирующий тело организма – разделение труда, его
уровень и эффективность (чем не позиция марксизма?), непонятно, как автор
сумеет использовать этот принцип в масштабе международного разделения труда?
Сомневаясь в утверждении доминанты научно-технического прогресса и
того, что развитие идет по восходящей, И. Валлерстайн сам принимает за един-
310
ственный признак (принцип) исторической системы уровень эффективности
разделения труда, т.е. восходящую линию.
Историческая система И. Валлерстайна по логике определения неизбежно приведет к понятию типа «общественно-экономическая формация». Иначе
говоря, его историческая система с размытыми эмпирическими границами во
времени и пространстве не может быть субъектом истории. Это, скорее всего,
какой-то этап в рамках определенного промежутка времени с характерным состоянием исторического процесса, т.е. поперечный срез процесса функционирования исторического организма.
Поэтому то, о чем говорит И. Валлерстайн ничто иное, как конгломерат
не организмов, а их хроновырезанных частей по принципу уровня разделения
труда. А нам нужен организм на всем протяжении своего жизненного цикла,
анатомию которого можно препарировать на этапы, стадии или фазы по тем или
иным признакам, в том числе и по эффективности уровня разделения труда, как
важного, но далеко не единственного инварианта культуры.
Путь к более глубокому пониманию генезиса исторического организма
обязательно должен привести к проблеме его управления. Здесь уместно привести слова Вольтера: “Тот, кто не желает рассматривать в качестве постоянных
два полюса человеческих жизни – религию и управление, - является трусом”.
Действительно, в любом социальном механизме есть два центра, канализирующих духовную и социальную энергии. У каждого из них свой, принципиально отличный от другого тип воздействия: силовой и несиловой. В роли первого центра выступают мировоззренческие концепты (идеологии) в образе религии и нетрадиционных научных учений. Их воздействие базируется на вере,
на убеждении – воздействие идеальное, несиловое. В роли второго центра выступает власть во всей совокупности своих институтов и инструментов принуждения. Здесь главной формой воздействия выступают сила и насилие, право
диктовать, судить и карать.
Как правило, в рамках жизненного цикла социального организма у данных центров и противоположный характер векторов: один – центростремительный, другой – центробежный. В этой особенности кроется секрет генерирования
социальной энергии, необходимой для любого крупного исторического события. В роли генераторов выступают идеи, а оболочкой, пытающейся ее удержать
(погасить или использовать) – власть.
311
В подтверждение этой идеи можно привести высказывания А. Панарина,
который в несколько ином ракурсе говорит практически о том же.
“В соответствии с нашим предположением о зависимости истории не от
детерминистских схем, а от источников человеческой энергии – воодушевления,
жертвенности и риска, она приобретает реактивный характер. Каждая последующая фаза представляет не монотонное наматывание нити, идущей от предыдущей фазы, а мощную духовно-эмоциональную реакцию на нее. Чтобы эта реакция была бы оправданной, в истории ищут смысл. Периодические переформулировки смысла истории представляют собой новые приглашения к действию”. (27, 48)
С несколько иных позиций излагает похожие мысли С. Смирнов в своей
статье «Мейен: эволюция и математика»: “Речь идет о переносе функций между
двумя ведущими структурами социума – идеологической (церковь) и политической (держава), причем первая обычно играет роль культурного донора (как
мужской пол вида), а вторая – роль акцептора и фиксатора. Но порою державный механизм в лице пассионарного правителя… вдруг ненадолго перехватывает роль творца новых ценностей, и рождается небывалая «партия нового типа»
во главе с монархом - теократом. Вскоре она исчезает, но остается ее след в виде новых социальных структур, которые сразу попадают в горнило естественного отбора и развиваются дальше согласно вторичным генераторам рефренной
группы”. (134, 21)
Вводя понятие центров управления, мы не накладываем на них смысла
реальной концентрации в одном месте или в одной форме, а предполагаем
функциональную определенность. При этом центры могут иметь любой характер - от централизованного до децентрализованного, от официально до неофициального, разную степень вертикальной иерархии и горизонтальной локальности.
В отдельных случаях центры могут присваивать себе противоположные
функции. Например, теократическое государство или светское государство, в
котором церковь не отделена от государства. Другой пример, страны социалистического лагеря, в которых сращивалась идеология (компартии) и государство.
Рассматривая глобализацию как процесс, мы в его характеристике формулировали два новых понятия – аттрактор и репеллер. Но это были только
312
определения. Учитывая то значение, которое придается им в нашем исследовании, необходимым становится рассмотрение характера, места и роли данных
понятий в социальном процессе.
Аттрактор – центр притяжения, собирания, есть вектор воздействия,
направленный внутрь, а само воздействие не имеет силового характера, а строится на основе веры, область воздействия – душевные и духовные отношения.
Аттрактор ответственен за «обустройство» сознания и духа, он формулирует
мировоззренческий стереотип (общественную мембрану), при помощи которой
человек воспринимает реалии исторического процесса. Действие аттрактора
рассредоточено (размазано) по всем измерениям социума и направлено в центр
духовного притяжения – вера (идеология), на почве которой формируется и канализируется воля, как не физическая, не материальная сила. Это источник социальной энергии, обеспечивающий движение к цели и связанное с ее достижением поведение.
Аттрактор, как идеальный конструкт, может, но не обязательно, материализоваться в различные формы общественных институтов. Материализация
принижает и формализует аттрактор. Он постепенно, через людей, несущих и
официально оправляющих культ этой идеологии, запутывается в меркантильных и политических аналогиях и пороках мира.
Репеллер – центр отталкивающий. Он удерживает в контуре границ убегающих. Вектор его воздействия направлен вовне, а само воздействие носит силовой характер и строится на основе предписанных норм. Область воздействия
– все элементы социального организма: индивидуумы и общественные институты, включая само государство (не как механизм власти, а как социальный организм).
Репеллер – продукт сугубо материальный и ответственен за обустройство
социальной жизни человека в локальной и глобальной общности. Он материализуется в жесткой структуре институтов власти (легитимной и иной), которая
диктует законы, следит за их исполнением, судит и карает непослушных в рамках своего организма, защищает свои границы и жизнедеятельность, агрессивна
против чужих, стремясь к доминированию и расширению пространства своей
юрисдикции.
Аттрактор и репеллер нельзя понимать как точку или каким-то образом
локализованную область. Для них характерна «размазанность» по всему про-
313
странству организма, рассредоточенность, способная обеспечить связь с любым
его элементом.
Характер функций аттрактора и репеллера, с одной стороны, взаимодополняющий, поскольку они решают единую задачу. С другой стороны, аналогичен, поскольку функции имеют противоположно направленные векторы воздействия. Совокупность этих характеристик в процессе реализуется по принципу
доминантности. Одна сторона, доминирующая, приобретает всеобщий характер,
вторая – частный. При этом прослеживается факт переполюсовки доминантной
функции, что подчеркивает циклический характер данного явления.
Например, религия до Нового времени имела всеобщий характер, а государство выступало частным (корпоративным) институтом. Новое время уже характеризуется эмансипацией государства и разгосударствлением религии. Религия отделяется от государства и, утрачивая свою функцию всеобщности, становится частным делом человека. Государство, вырабатывая свои внутренние
идеологические установки чисто светского характера, принимает на себя функции всеобщности. В хронологическом ряду всемирной истории этот процесс мы
попытались отобразить схематично, показав три уже практически реализованных цикла и гипотетически обозначив четвертый (см. схему № 9).
Механизм функционирования и саму структуру аттрактора и репеллера
не следует воспринимать упрощенно. Их сложность сопоставима со сложностью самого организма и его масштабом. В самом общем плане, как пример,
структуру аттрактора и репеллера можно представить следующим образом:
Форма
Содержание
Аттрактор
-
Религия
-
Церковь
Вера
Репеллер
-
Власть
-
Государство
Политика
Когда мы говорим об упрощении, то предполагаем, что схема наличия в
организме одного аттрактора и одного репеллера совершенно не пригодна для
отражения сути явления.
314
Схема № 9
Характер
Стадии
Всеобщность
I
Род, племя
Частность
Интуитивная
религия
Политеизм
II
Религия:
Христианство,
Ислам
и другие
мировые
религии
Государство:
город –
государство,
феоды,
сословнокорпоративная
монархия,
абсолютная
монархия
III
Национальное
государство:
конституционная
монархия,
Республика,
Федерация
Социальнополитические
теории –
идеологии:
консерватизм,
либерализм, коммунизм,
анархизм,
фашизм, и т. п.
Гражданское
общество
IV
(гипотеза)
V
V
V
VII
IIII
IIII
IV
Идеология духа,
обеспечивающая
право
личности
(гражданина)
на полную
жизнь и
полное
развитие
315
В социальном организме одновременно действует множество иерархически упорядоченных центров управления. Например, если говорить об аттракторе, трудно найти страну, в которой была бы распространена только одна религия, но если даже одна, то в ней присутствуют различные школы и течения.
Кроме того, наряду с религиозными конструктами функционируют так называемые внекультурные идеологии, формальные и неформальные, вплоть до организованной преступности и терроризма.
Аналогичная картина с репеллерами. Достаточно сказать о различных
ветвях власти и их институтах, об иерархии структур управления - федеральная,
региональная, местная. Эти примеры можно значительно расширить, но не в
этом задача. Главное понять, что эта система управления не менее, а, скорее
всего, более сложная, чем система управления организмом человека. Однако,
она еще до конца не сформировалась и потому менее эффективна.
Социальное пространство можно представить, используя два образа,
один – в форме поля, другой – кристаллической решетки. Социальное поле - как
концептуальная среда, поляризованная аттракторами – осцилляторами, создающими свое собственное, в том или ином масштабе, социальное напряжение (источник социальной энергии). В результате мы получаем неоднородную среду,
локализованную границами различных аттракторов – осцилляторов и имеющую
различные параметры социальной энергии, векторы напряжения и целевые
установки.
С другой стороны, социальное пространство структурировано по типу
кристаллической решетки, в узлах которой находятся институты власти (официальной и неофициальной). Они удерживают поле в границах определенного
пространства, борются с возмущениями социального поля, в тех его локальностях, напряжение и вектор которых угрожают целостности кристаллической
структуры.
Обе формы (поле и кристаллическая решетка) взаимопроникнуты и взаимосвязаны многообразием отношений. При этом полезно не забывать, что
классификация отношений на политические, экономические, социальные, религиозные и т.п. носит сугубо условный характер. Они никогда не возникают в
чистом виде, по отдельности, но всегда в совокупности, одновременно.
Итак, мы рассмотрели социальное поле мегасоциума. Однако, его «портрет» будет не полон без рассмотрения таких базовых феноменов, как «культу-
316
ра» и «цивилизация». Одна из существенных сложностей их рассмотрения кроется прямо «у порога» - в размытости и множественности их определения.
Начнем с понятия «культура». Существуют десятки ее определений. Уже
только этот факт говорит сам за себя: ясности в понимании данного феномена
нет. Что же делать в таком случае непрофессионалу в этой области, который не
претендует на доказательство какой-либо из имеющихся позиций на этой понятийной «ярмарке»?
Как ни смешно это будет выглядеть, но мы уверены, что единственным
способом быть понятыми читателем является неизбежность сформулировать
еще одно, но уже свое, авторское определение, т.е. объяснить, какой смысл
вкладываем мы, естественно, без всяких претензий на критику позиций культурологов.
По нашему мнению, культура есть, образно выражаясь, совокупность
«пространств» смыслов, ценностей и творческих продуктов, возникающая как
результат отношений человека с Миром и представленная ортогональными несиловыми и силовыми полями, структурирующими совместно бытие людей,
формирующими и социализирующими их жизненную деятельность на основе
общих условий и норм.
Культура служит человеку способом (формой) отражения, понимания,
объяснения и освоения Мира, как внешнего, так и внутреннего. Смысл культуры в создании человеческих форм компенсации конфликтности, как необходимой предпосылки сохранения общественного бытия и самого человека (речь
идет как о конфликтах человека с природой, так и человека с человеком). Цель
культуры – полная актуализация потенциала всех трех ипостасей Человека и
Социума путем восхождения от плоти к Духу.
Ценностно-смысловая основа культуры определяется ее парадигмой, которая, по нашему мнению, представлена совокупностью инвариантов, оберегающей ее идентичность.
Структурно культуру можно представить как:
совокупность идей, знаний, ценностей, норм, предметов творчества, материальных продуктов человеческой деятельности;
системы отношений производственных, социальных, духовных;
принципы организации жизни естественной, социальной, духовной;
317
уровни потребностей, возможностей и способностей;
способы понимания опыта и сохранения непрерывности общественного бытия.
С еще большими трудностями мы сталкиваемся при определении понятия «Цивилизация». Одни считают его синонимом культуры вообще, другие –
только материальной стороной культуры, третьи сводят его смысл к уровню
развития культуры, а четвертые считают ступенью развития общества.
Эти разные смыслы в широко используемом термине по существу улавливаются на интуитивном уровне и, скорее всего, не в авторской интерпретации. Естественно, что в этой ситуации сложно пользоваться таким термином в
исследовательской работе. Вновь возникает необходимость в собственной трактовке.
Вот, например, как делает это Н. Н. Моисеев: “…используя термин цивилизация, я буду иметь в виду некую схожесть людей, объединенных не только
подобием образа жизни и характерными особенностями культуры, но и общностью духовных миров, близостью миропредставлений, признанием определенной структуры фундаментальных ценностей, а, в конечном итоге, и совпадающим в общих чертах образом мышления”. (135, с. 214)
Возьмем другой пример, относящийся к началу XX века, позволяющий
при сравнении сказать, что все остается столь же неопределенным. Цитируем О.
Шпенглера: “Формы исторической жизни человечества, как формы растительного и животного мира, как формы человеческого искусства (стили архитектуры, школы живописи), как формы языков (односложные, приставочные, сгибающиеся), как проявление самого духа, стремящегося осуществить типы добра,
истины и красоты … не только изменяются и совершенствуются повозрастно,
но еще и разнообразятся по культурно-историческим типам. Поэтому, собственно говоря, только внутри одного и того же типа, или, как говорится, цивилизации, - и можно отличать те формы исторического движения, которые обозначаются словами: древняя, средняя и новая история. Это деление есть только
подчиненное, главное же должно состоять в отличии культурно-исторических
типов, так сказать, самостоятельных, своеобразных планов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом, исторического развития”. (117, с. 85)
Трудно сказать да или нет о данном определении, поскольку не выяснена
318
граница размежевания между соприкасающимися понятиями: «культура» и
«цивилизация». Попробуем это сделать с позиций нашего понимания этого вопроса.
Культуру создают отдельные одаренные личности своим творчеством.
Продукты этого творчества – смысловые, ценностные и предметные, редуцируются и репродуцируются в рамках той или иной социальной общности. Именно
здесь заложен признак размежевания между пространством культуры, социальным телом и цивилизацией, позволяющий дать следующее определение. Цивилизация – это культура, репродуцированная в социальное тело и воспроизводимое им.
Продолжая эту мысль, можно говорить (несколько огрубляя и образно
выражаясь) об «идеальности» культуры и материальности «цивилизации». Такое противопоставление нам понадобилось для того, чтобы обратить внимание
на неправомерность единого подхода к анализу процессов их функционирования, учитывая различный до диаметральности характер и направления их динамики. Таким образом, мы используем понятие цивилизация структурно, а не качественно. В нашем смысле нельзя говорить о социуме, что он цивилизованный
или нецивилизованный. Цивилизация присуща любой культуре на любой стадии исторического процесса, но отличается характером, уровнем, формами.
Господствующая в обществе парадигма прогресса, предполагающая характер динамики, как восходящее развитие и совершенствование, стала стереотипом для любых процессов и форм человеческой деятельности, в том числе и
для культуры. Вот, например, что постулируется в учебном пособии для новообращенных: “Теории прогресса опирались на понятие «стадия развития», которое не может быть отброшено, пока человечество развивается. В методологическом плане это понятие работает в культурологии достаточно противоречиво: с
одной стороны, культура, как и общество, развивается, проходит определенные
стадии, но, с другой стороны, говорить о прогрессе культур – это значит, как
правило, производить редукцию культурного к социальному, приписывать
культуре стадии развития общества в целом.
Более специфический, более приемлемый для характеристики культур
подход – цивилизационный, где речь скорее идет о типах общения, чем об их
стадиях. Цивилизации создают социальное тело культур, защищающее их от
319
варварства, от уничтожения. Они характеризуют единство культурного и социального”. (136, с. 8)
Интересно, что при всем этом никого не смущает тот факт, что оценка
развития цивилизации и культуры в научной литературе прямо или косвенно
дается диаметрально противоположными рядами динамики: для цивилизации –
это прогрессивный ряд оценок; для культуры – регрессивный (например, век
золотой, серебряный, медный, оловянный).
И, наконец, нам представляется, что зачастую, когда говорят о прогрессе
культур, подменяют понятие прогресса агрессивностью или массовостью, как
состоянием культуры. С другой стороны, характерен и такой шаг, когда прогресс цивилизационный автоматически перебрасывается на культуру.
Еще один важный момент. Элементы культуры уникальны и потому всегда национальны. Продукты же цивилизации вполне могут и выступают в интернациональных одеждах. Уровень освоения культуры и цивилизационных
продуктов неравномерен (и по масштабам, и по интенсивности) в границах даже
одного государства (центр – периферия), не говоря уже о других странах. Вместе с тем, у цивилизации нет удерживающих ее в границах данной культуры
корней, она как перекати поле – куда подул ветер интереса, туда и покатилась.
Культура же, напротив, такие корни имеет в форме языка, религии, менталитета, обычаев.
Кроме того, и это, пожалуй, самое главное, культуре и цивилизации
необходимы совершенно разные состояния среды. Культура требует свободы
творчества, разнообразия. Ее убивают заорганизованность и однообразие. Для
цивилизации, наоборот, организованность – главный признак эффективного
функционирования, так же как серийность. Иначе говоря: разнообразие в культуре, гомогенность в цивилизации. Поэтому можно утверждать, что развитие
цивилизации – это постепенное умерщвление культуры.
В конечном итоге, развитие культуры имеет не только отличные от цивилизации динамику и ее вектор, но оно отличается и по временным масштабам,
по формам своих стадий и закономерностям жизненного цикла. Это два мира,
связанные, но различные, фундаментально онтологические и сложно сводимые
гносеологически.
Как, видимо, заметил внимательный читатель, изложенная в начале главы структура Мегасоциума, несмотря на свою достаточную подробность, вы-
320
глядит достаточно плоско. У нее нет законченной объемности.
Именно в этой связи нам было необходимо обратиться к понятиям
«культура» и «цивилизация», введение которых в процесс рассмотрения позволяет придать нашей структурной конструкции объемный характер. Этим фактором объясняется необходимость возвращения (но в ином ракурсе) к структуре
Мегасоциума.
С нашей точки зрения, представляет методологический и эвристический
интерес поиск логики связей тех базовых категорий, которые мы рассмотрели в
данном разделе работы. Мы делаем попытку (может быть и достаточно грубую)
таблично отразить эти связи (см. таблицу № 44).
Табл. № 44
Логическая связь и структура понятий
трех жизненных пространств Мегасоциума.
Элементы
структуры
Мегасоциума
В н у т р е н н я я
Природное
Ч е л о в е к Потребитель
с т р у к т у р а
Социальное
Носитель –
э л е м е н т а
Духовное
Творец
хранитель
С о ц и у м Социальное тело
Социальные
Социальная среда
институты
К у л ь т у р а
Артефакты
Нормы
Творчество
Ц и в и л и з а ц и я Производство
Социум
Культура
Г л о б а л ь н а я Международные
Глобальные
Трансцивилизационнные
и н ф р о с р е д а институты
сети
связи
Природная среда
Ресурсы
Ландшафт
Пространство
Мегасоциум
Природная среда
Цивилизация Глобальная инфросреда
В результате всего вышесказанного представляется возможным и интересным выстроить иерархическую структуру Мегасоциума по принципу Древа
Сефирот с двадцатью двумя каналами связи (см. схему № 10).
321
Схема № 10
В результате, если мы посмотрим на эту схему через призму смысловых
нагрузок определений, то получим целую систему уравнений (три уравнения),
отражающих глобальную структуру Мегасоциума:
1) Человек = Тело + Душа + Дух
(4) = (1) + (2) + (3);
2) Цивилизации = Человек + Социумы + Культуры
(7) = (4) + (5) + (6);
3) Мегасоциум = Цивилизации + Глобальная среда + Природная среда
(10) = (7) + (8) + (9).
В таком виде наша гипотеза приобретает завершенность, логическую
стройность и прозрачность и может претендовать на какое-то приближение к
истине, как методологический инструментарий.
322
VII. Вздохи и выдохи истории.
Как ни странно, но часто употребляемое понятие «Человечество» совершенно не предполагает того, что оно находится в поле зрения ученых и является
объектом их пристального внимания. Как правило, это понятие просто «эксплуатируют» для того, чтобы подчеркнуть актуальность излагаемого или его масштабность, после чего спокойно оставляют в стороне, спускаясь на привычный
уровень межгосударственных или социокультурных отношений. Такое отношение к объекту исследования в эпоху ускоряющихся процессов глобализации
становится совершенно не терпимым, поскольку человечество, в конечном счете, и есть естественный предел глобализации. Совершенно очевидно, что нельзя
изучать проблемы глобализации, не зная ее предмета и предела процесса.
В этой связи цель, которую мы перед собой ставим, заключается в том,
чтобы подойти к Мегасоциуму, как объекту исследования в динамике его развития (статику мы рассмотрели в предыдущей главе). В этом контексте только
всеобщая история представляет всю полноту и масштаб процесса, его динамическую целостность.
С наших позиций, история – это продукт (след) человеческих усилий,
проявленная (актуализированная) часть процесса самоорганизации Мегасоциума, как организма, отражающая найденные компромиссы в вечном преодолении
двух ее начал: внешнего (окружающая среда) и внутреннего (внутренний мир
человека). Именно поэтому нельзя отделять «физику» внешнего мира от «метафизики» внутреннего мира человека. Мировоззренческие установки сталкиваются с внешним миром и отражаются в социуме миром реальностей, которые во
многом определяют сам ход и характер исторического процесса, жизнеспособность человечества.
Накопление цивилизационных ресурсов увеличивает социальный потенциал, умножает разнообразие и делает более гибким и многослойным механизм
адаптации. Процесс этот противоречив, поскольку, с одной стороны, по мере
накопления социального потенциала растет устойчивость социальных организмов за счет выработки механизмов сдерживания возможных негативных последствий цивилизационных вызовов. Однако, с другой стороны, растут и риски
деструкции, а сам механизм становится все более хрупким.
«Биография» Мегасоциума в форме исторического процесса подвержена
323
характерным для него закономерностям: циклам и фазам, типам и характерам
социальных организмов. Сегодня существует два подхода к стратификации истории: один - хронологический (монохромный), когда объектом рассмотрения
выступают хронологически последовательные эпохи; второй - цивилизационный. Первый поход можно обозначить как одномерный (линейный), а второй –
двухмерный (плоский).
В своем рассмотрении истории Мегасоциума мы предлагаем несколько
иной подход, который, с одной стороны, включает в себя два вышеуказанных
принципа, а, с другой, дополняет их еще одним измерением, превращающим
историческое поле в историческое пространство. В условной системе координат
наш подход можно изобразить следующим образом:
Резюмируя, эти три подхода к истории можно обозначить так:
1) монохромный или одномерно-линейный;
2) диахромный или двухмерно-плоскостной (полевой);
3) триохромный или трехмерно-объемный (пространственный).
324
7.1. Глобальная цикличность.
Социальная общность создает и формирует человека. Только через нее
человек может реализовать свою целевую функцию, решить проблему своего
предназначения. Так можно объяснить высокую актуальность исторической задачи процесса самоорганизации человеческой общности во всей глубине ее непредсказуемой сложности. История в этом смысле демонстрирует использованные процедуры решения данной проблемы в форме многошаговых и разноформатных комбинаций, череды последовательных циклов и фаз, каждая их которых имеет свою промежуточную цель, а также методы и формы ее достижения.
Мы уже затрагивали вопросы цикличности и ритмики природных и социальных процессов, иллюстрируя свою точку зрения большим количеством
примеров. Поэтому возвращение к этой теме предполагает то, что речь пойдет
еще об одном не рассмотренном срезе – глобальной цикличности.
Переход из одного цикла в другой означает подъем на более высокую
ступень развития путем приобретения нового качества. На этом переходе свое
место находит кризис, как характерное состояние (бифуркация), соединяющее
два цикла в непрерывный процесс (прерывание непрерывности). В этом месте и
времени происходит смена целей и программ развития. Кроме того, осуществляется переполюсовка векторов «организации» (порядка) и «дезорганизации»
(хаоса), поскольку завершение цикла характеризуется разрушительной направленностью в отношении исчерпавших себя структур и созидательной (аккумулирующей) – в отношении социальной энергии. За счет запасенной энергии кризиса при его затухании начинается строительство новых структурных конструкций под задачи нового цикла.
Эту интересную метаморфозу можно сжато сформулировать двумя тезисами:
упорядоченная энергия – это хаос структуры;
упорядоченная структура – это хаос энергии.
В каждый момент в организме присутствуют оба начала, но не всегда
они себя легко обнаруживают, чаще, и это понятно, выделяется то, что доминирует. Поэтому мы часто обращаем внимание только на одну сторону медали.
В течение цикла постепенно изменяется доминантность связи, происходят спорадические разрушения структуры и ее частичная реконструкция. По
325
мере исчерпания потенциала структура стареет, отдавая свою энергию в хаотизацию элементов системы. Это обстоятельство, как правило, не позволяет завершить цикл полным разрушением. Кризисная фаза становится «моментом истины», когда творческое начало хаотизированного энергетического потенциала
выступает затравкой для кристаллизации новых структур.
Как структура, так и энергия имеют пределы роста и устойчивости, после
достижения которых начинают взаимные превращения, обеспечивая динамичность количественных и качественных параметров процесса.
Всеобщая история Мегасоциума, как и история отдельных народов и
государств, обладает свойством фрактальности. Она базируется на иерархии социальных организмов от семьи до Мегасоциума и обусловлена принципом соответственно вложенных циклов.
Кроме того, в историческом процессе следует различать две «дороги»,
ведущие к порядку. Первая, когда историческое пространство становится структурно более сложным и приобретает новое качество (путь развития). Вторая упрощение структуры и утрата определенного качества (путь деградации).
326
7.2. Естественные циклы.
Рассматривать циклы Мегасоциума, учитывая их продолжительность,
имеет смысл только на значительном временном интервале. И уже только в
этом мы сталкиваемся со значительными сложностями исторической науки и в
глубине вторжения в прошлое, и в системе хронологических оценок. Поэтому
мы, во-первых, делаем акцент не на количественный, а на качественный срез
периодизации, допуская приближенную оценку времени. Во-вторых, используем и другие источники, в частности, религиозные.
С другой стороны, рассматривая Мегасоциум, как организм, включенный
полностью в ритмику и цикличность Космоса, мы начинаем с отражения естественных циклов, которые, по нашему мнению, серьезно влияют и на цикличность Мегасоциума.
За естественную основу мы приняли астрономическую, точно рассчитываемую периодизацию, связанную с периодом прецессии Земли, и ее использование астрологами (Зодиак) как системы со сложным характером влияния на
Землю и на все, что ее населяет.
Цикл прецессии Земли имеет протяженность в 25 920 лет. Если эту траекторию разбить на 12 частей (по 30), то мы получим этапы длительностью в
2160 лет, каждый из которых соответствует определенному знаку Зодиака. Переход Земли из одного знака в другой предполагает изменение характеристик
того комплекса космических факторов, который влияет на земные процессы, а
потому в «пограничной полосе» реализуется событийная активность. Интерес, с
наших позиций, представляет хронологическая привязка современного цикла,
позволяющая, в частности, определить нашу временную координату и привязывать к этой шкале другие исторические события. Решение этой задачи мы приводим в таблице №. 45.
327
Табл. № 45
Календарь зодиакального цикла.
Знак Зодиака
Датировка
Знак Зодиака
Датировка
1. Водолей
23917 до Р.Х.
7. Лев
10957 до Р.Х.
2. Козерог
21757 до Р.Х.
8. Рак
8797 до Р.Х.
3. Стрелец
19597 до Р.Х.
9. Близнецы
6637 до Р.Х.
4. Скорпион
17437 до Р.Х.
10. Телец
4477 до Р.Х.
5. Весы
15277 до Р.Х.
11. Овен
2317 до Р.Х.
6. Дева
13117 до Р.Х.
12. Рыбы
157 до Р.Х.
Новый цикл
1. Водолей
2003 после Р.Х.
Как мы покажем ниже, в рамках как раз этого цикла формировалась социальная структура человека, завершая его в наступающем знаке Водолея. Попутно следует обратить внимание на то, что прохождение 1 Зодиака длится 72
года, и к этой длительности, в т.ч. к кратной ей, тяготеет ряд социальных циклов
(см. приведенные нами ранее примеры).
О влиянии космических факторов на земную жизнь еще более наглядно
свидетельствует активность Солнца, характер которой также цикличен. В разделе «Ритмика природных явлений» мы уже касались этой темы, но там речь
шла в основном о коротких циклах. Здесь же мы хотим обратить внимание на
циклы многовекового характера. Поскольку прямых измерений солнечной активности за всю историю человечества не существует, прибегают к косвенным
методам по производным признакам (например, по радиоактивному углероду
или по кольцам роста древесины). Мы демонстрируем ниже график, приведенный в книге Л. В. Константиновской «Когда приходят Пророки, или Наука циклов», иллюстрирующий характер солнечной активности за 6,5 тыс. лет.
328
График № 9
Солнечная активность
активность
(по радиоактивному углероду).
-30
-25
-20
-15
-10
-5
0
5
10
15
20
25
30
35
века
(Источник: Константиновская Л. В. Когда приходят Пророки, или Наука
циклов. – М.: Современник,1994. стр. 67).
Примечание: пунктиром обозначен прогноз автора графика.
По характеру кривой можно выделить три приближенно одинаковых по
продолжительности циклов (1300 – 1500 лет), затем короткий (около 400 лет)
нетипичный цикл (~ 13 – 17 века н. э.), после которого изменился характер последующего цикла. К случаю, надо напомнить, что наше время – это период высокой активности Солнца.
Почему нас интересует активность Солнца? Потому что с ней связан
уровень энергетики жизненных процессов на Земле. Примеров тому множество,
достаточно обратиться к А. Л. Чижевскому (119, 120). Мы приведем только
один пример, правда, это будет довольно длинная цитата, но лучше автора не
скажешь. Вот, что пишет А. Л. Чижевский:
“…заканчивая эту главу, бросим в последний раз ретроспективный
взгляд на историю Европы и историю Солнца за истекшее столетие. Пусть расстояние поглотит все мелочи и все детали этих двух феноменов, и нашему взору
откроются лишь наиболее резкие и выпуклые черты их. Всматриваясь пристально в них, нельзя не заметить тот основной факт, что волнообразному процессу одного явления с великим совершенством соответствует волнообразный
329
процесс другого. И это соответствие наблюдается не только во времени. Мы видим, что и пространственные формы этих двух явлений стремятся точно следовать одна за другой: наиболее высоким взлетам солнечных волн соответствуют
наиболее острые и высокие подъемы волн человеческой деятельности, и, наоборот, невысокую солнечную зыбь сопровождает мелкое волнение человеческого
моря. Игра двух великих стихий хорошо согласована. Разве не замечателен тот
факт, что французская революция 1789 г., наложившая печать на всю историю
Европы XIX в. и послужившая примером для всех будущих политических движений в Европе, возникла при исключительно напряженном состоянии солнечной деятельности, продолжавшемся в течение трех лет, с 1787 по 1789 г.?! Общеевропейский политический кризис 1848 г. прошел также под знаком интенсивной активности Солнца, так же как крупнейшие исторические события
1870—1871 гг., когда Солнце переживало огромное напряжение. То же самое
можно сказать и о революциях в России и в Германии в 1917 - 19 1 8 гг. Солнцедеятельность в эту эпоху тоже была резко повышена сравнительно со всеми
промежуточными максимумами 1883, 1893 и 1905 гг.”. (120, с. 348 – 349)
В подтверждение своих слов А. Л. Чижевский приводит график, блестяще демонстрирующий однозначно выраженную зависимость всемирной военно-политической активности от уровня солнечной активности. Мы его в полном объеме и без каких-либо изменений приводим ниже.
330
График № 10
Параллелизм кривых: пятнообразовательной деятельности
Солнца (нижняя кривая) и всемирной военно-политической активности
человечества (верхняя кривая) с 1749 по 1920 годы. (120, с. 348)
По нашему мнению, громадное количество фактов, накопленных наукой,
позволяет сделать вывод о том, что солнечная активность, а, вернее, ее циклические колебания являются своеобразным стержнем синхронизации всего исторического процесса.
331
7.3.Социальные циклы.
Самую древнюю и весьма интересную трактовку периодизации и цикличности всеобщей истории дает нам Священное Писание, отслеживающее
судьбу человечества от Сотворения Человека до Страшного Суда.
В качестве примера обратимся к Б. Муравьеву (140), представителю эзотерического учения восточной церкви. На основании Библии он определяет
длительность жизненного цикла Человечества в 16 тыс. лет. Хронологически
это 12 тыс. лет до Р. Х. и 4 тыс. лет новой эры. На данном отрезке времени выделяются пять фаз цикла (137, т. 2, с. 76 – 79):
I. Фаза Доисторическая (12 – 4 тыс. лет до Р. Х.) – от грехопадения Адама
до Всемирного Потопа;
II. Фаза Отца (4 тыс. лет до Р. Х. – 71 г. н. э.) – от Всемирного Потопа до
разрушения Храма;
III. Фаза Сына (71 г. – 1945 г.) – от разрушения Храма до Хиросимы;
IV. Фаза Святого Духа (1945 г.– 2945 г.) – от Хиросимы до Свершения;
V. Фаза 1000 лет без войны (2945 г. – 3945 г.) – завершается Страшным Судом.
Если вдуматься в предложенную стратификацию истории, то мы обнаружим явный аналог нашим недавним рассуждениям, связанным со структурой
Мегасоциума и человека. Можно предположить, что доисторический человек,
вступая в Фазу Отца, за 4 тысячи лет решает
задачу своего физико-
психического становления (развитие природного основания). Доминантами морали этого периода выступают сила, страх, месть (око за око, сила есть власть и
т.п.).
Переход в Фазу Сына означает смену цели развития на социализацию
человека, на формирование социальных институтов – каркаса Человечества.
Меняются и моральные доминанты. Прежние приоритеты уходят на второй
план, а на авансцену общественных отношений выходят терпимость, прощение,
любовь.
И, наконец, Фаза Святого Духа – эпоха нашего времени предполагает
также, как и прошлые, смену целей. Приоритетом должно стать духовное развитие человека и общества, а главным локомотивом – духовное производство,
332
творчество. Мораль этой ступени истории должна полностью исключить насилие и страх, безраздельно введя человека в мир свободы и любви.
Однако, это только аналогии, которые не являются достаточными основаниями для того, чтобы разделять точку зрения автора. Одно, безусловно – рациональное зерно есть, и сама идея эвристична. Мы к ней вернемся позже, когда
будем излагать свою точку зрения на стратификацию истории.
Обратимся к другому примеру. Используя богатую статистику А. Л. Чижевского на больших временных интервалах, мы получим довольно интересные
данные. На их основе нами построен график (см. график № 11) динамики массовых движений, имеющих заметное историческое значение, как фактор активности всемирно-исторического процесса.
333
График № 11
Динамика массовых движений, имеющих заметное историческое значение, как фактор
активности всемирно-исторического процесса.
100
Количество лет в столетии, занятых
заметными историческими событиями
90
80
70
60
50
40
30
20
10
0
V
IV
III
II
I
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
IX
X
XI
XII XIII
XIV XV
XVI XVII XVIII XIX века
334
Анализ графика позволяет сделать ряд любопытных выводов. Во-первых, весьма
четко выделяются три характерных временных интервала (цикла) продолжительностью
порядка 600 лет и четвертый незавершенный цикл:
1–й цикл – V век до н. э. – II в. н. э.
2–й цикл – III век – IX в.
3–й цикл – X век – XVI в.
4–й цикл – XVII век с завершением в XXIII веке.
Два первых цикла имеют идентичный характер: активное начало с постепенным
угасанием активности к концу цикла. Третий цикл носит синусоидальный уравновешенный характер, служа как бы переходом к смене типа в последующих циклах. В этом случае можно предполагать, что характер четвертого цикла, начавшийся с невысокой (конечно, относительно самого себя) активности будет ее от века к веку наращивать. Следовательно, нас в таком случае ждет нарастание активности всемирно-исторического процесса. Кроме того, нелишне заметить, что характер кривой и длительность цикла хорошо
коррелируются с аналогичными параметрами кривой солнечной активности.
Следующий пример связан с попыткой рассмотрения динамики образования исторически активных государств. Мы составили хронологию цивилизаций и стран, выступивших наиболее активными (т. е. лидерами) в историческом процессе (см. таблицу №
46). Как это ни странно, но таких субъектов за всю известную нам историю оказалось чуть
больше трех десятков. В этой хронологии, как бы производно, не претендуя на точность
датировки (она весьма разнолика), нами выделены внутренние этапы (фазы) развития самого субъекта истории. Длительность этапов в среднем тяготеет к размерности 400 – 500
лет.
335
Табл. № 46
Хронология цивилизаций и стран, выступивших
наиболее активными субъектами исторического процесса.
Цивилизации и страны
Начало
(год)
Конец
(год)
II
III
IV
Продолжительность
(годы)
V
3500
509
2991
I-й период
II-й период
III-й период
IV-й период
3500
3500
2750
2350
2100
1700
2750
2350
2100
1700
1800
750
400
250
400
I-й период
II-й период
III-й период
IV-й период
1845
1845
1595
1170
690
540
1595
1170
690
540
1305
250
425
480
150
I-й период
II-й период
III-й период
1800
1800
1350
900
509
1350
900
509
1291
450
450
391
2.
Древний Египет
I-й период
II-й период
III-й период
IV-й период
V-й период
VI-й период
3000
3000
2640
2134
1650
1070
712
304
2640
2134
1650
1070
712
304
2696
360
506
484
580
358
408
3.
Китай
2205
н.вр.
4205
NN
п/п
I
до н.э.
1.
1.1
1.2
1.3
Месопотамия
Шумер:
Вавилон:
Ассирия:
I-й
II-й
III-й
IV-й
V-й
период
период
период
период
период
VI-й период
VII-й период
VIII-й период
IX-й период
2205
1776
1776
1050
1050
628
628
221
221
220 н.э.
новая эра
220
628
628
1127
1127
1628
1628
н./вр.
429
726
422
407
441
408
499
501
372
336
I
II
III
IV
V
4.
Иудейское царство
928
586
342
5.
Израильское царство
928
722
206
6.
Урарту
860
590
270
7.
Государство Ахеменидов (Персия)
558
330
228
8.
Спарта
560
146
414
9
Римская республика
509
31
478
10.
Боспорское царство
438
335 н.э.
773
11.
Государство Селевкидов
366
64
302
до н.э.
12.
Империя Маурьев (Индия)
IV в.
III в.
~ 100
13.
Парфянское царство
248
227 н.э.
475
14.
Римская империя
31
395 н.э.
426
новая эра
15.
Государство Сасанидов
224
652
428
16.
Западная Римская империя
395
476
81
17.
Восточная Римская империя
395
1453
1058
I-й период
II-й период
III-й период
395
797
1204
797
1204
1453
402
407
249
18.
19.
Династия Гуптов (Индия)
Франция
I-й период
II-й период
III-й период
IV-й период
IV в.
428
428
817
1328
1774
V в.
н/вр.
817
1328
1774
н/вр.
~ 100
1572
389
511
446
226
20.
Арабский халифат:
Аббасиды
750
1258
508
Фатимиды
909
1171
262
Россия
812
н/вр.
1188
812
1237
1480
1917
1237
1480
1917
н/вр.
425
243
437
83
21.
I-й
II-й
III-й
IV-й
период
период
период
период
337
I
22.
23.
II
IV
V
Священная Римская империя и Германия
I-й период
II-й период
III-й период
962
н/вр.
1038
962
1291
1780
1291
1780
н/вр.
329
489
220
Великобритания
825
н/вр.
1175
825
1066
1496
1906
1066
1496
1906
н/вр.
241
430
410
94
1139
н/вр.
861
1139
1550
1974
1550
1974
н/вр.
411
424
26
I-й
II-й
III-й
IV-й
24.
III
период
период
период
период
Португалия
I-й период
II-й период
III-й период
25.
Монгольская империя
1206
1405
199
26.
Испания
1479
н/вр.
521
1479
1878
1878
н/вр.
399
122
1299
1922
623
I-й период
II-й период
1299
1703
1703
1922
404
219
Империя Великих Моголов
1526
1858
332
1776
н/в.
224
I-й период
II-й период
27.
28.
29.
Османская империя
Соединенные Штаты Америки
Для удобства анализа и наглядности мы построим хронологическое поле собранных в таблицу активных субъектов истории (см. график № 12). Чтобы выявить динамику
государств, лидеров исторического процесса, построен график, отражающий хронологию
образования государств по их интенсивности (количеству). График весьма интересен (см.
график № 13). На нем выделяются три характерных интервала: первый – с XXXV по XV
век до нашей эры; второй – с XIV в. до н. э. до VI нашего времени и, наконец, третий (незавершенный) – с VII в. по наше время. Таким образом, по характеру динамики мы имеем
два завершенных цикла средней продолжительностью 1900 – 2000 лет и один цикл, показывающий, что мы находимся в районе максимума образования государств (в центральной части цикла). И снова «совпадение» - корреляция с ростом солнечной активности современного цикла.
338
График № 12
Хронологическое поле активных субъектов исторического процесса.
3000
2500
3000
2500
2000
1500
1000
500
1500
1000
500
0
500
1000
1500
2000
1000
1500
2000
1. Шумер
2. Древний Египет
3. Китай
4. Вавилон
5. Ассирия
6. Иудейское царство
7. Израильское цраство
8. Урарту
9. Спарта
10. Государство Ахеменидов (Персия)
11. Римская республика
12. Боспорское царство
13. Государство Селевкидов
14. Империя Маурьев (Индия)
15. Парфянское царство
16. Римская империя
17. Государство Сасанидов
18. Западная Римская империя
19. Восточная Римская империя
20. Династия Гуптов (Индия)
21. Франция
22. Аббасиды
23. Россия
24. Великобритания
25. Фатимиды
26. Священная Римская империя и Германия
27. Португалия
28. Монгольская империя
29. Османская империя
30. Испания
31. Империя Великих Моголов
32. Соединенные Штаты Америки
2000
до новой эры
500
новая эра
339
График № 13
Число великих государств
Динамика образования числа активных государств
-35
-30
-25
-20
-15
-10
-5
0
5
10
15
20
25
века
340
Глобальная цикличность просматривается и в «маятниковой» закономерности переполюсовки вектора исторического «диполя» Запад - Восток. Вектор формируется доминирующей ролью на глобальной исторической сцене одной или другой стороны. Посмотрим, как это выглядит реально:
Доминирует направление
1. Восток
Признаки, страны, события
Цивилизации – Месопотамская, Египетская, Китайская
2. Запад
Эпоха античности
3. Восток
Исламские завоевания, империи аббасидов и фатими-
Датировка
XXX – III вв. до н. э.
IV в. до н. э. – VI в. н. э.
VIII – XIV в.
дов
4. Запад
Эпоха модерна, Возрождение, Великие географиче-
XV – XX в.
ские открытия
Таким образом, выделены четыре цикла и три связанные с фазовыми переходами
переполюсовки. Причем циклы по длительности неравномерны и имеют тенденцию к
«сжатию» времени: 1-й – 27 столетий, 2-й – 10, 3-й – 7 и 4-й – 6 столетий. В частности, А.
Панарин, рассматривая эти циклы, которые он называет «фазами большого исторического
цикла (мегацикла)», делает логичный и весьма радикальный вывод: “Если современный
период совпадает со сменой фаз мирового мегацикла и развернется в условиях растущего
влияния Востока, то постиндустриальное общество получит шанс стать качественно иной,
постэкономической цивилизацией”. (50, с. 27)
При рассмотрении характера данной цикличности обращает на себя внимание
очень важная, с нашей точки зрения, деталь. Переполюсовка (смена) центров силы (доминанты развития ) связана с возникновением новой культуры. Рождающаяся культура становится огромным аккумулятором социальной энергии, обеспечивающей экспансию динамичного развития. По мере расходования этой энергии развитие переходит в спокойные
и размеренные формы, а затем сталкивается с накопленными противоречиями, возникающими на их почве конфликтами и входит в кризисный этап жизни.
Интересен факт появления цикличности основателей, а затем и реформаторов религий. Во-первых, довольно четко временем разделены основатели и реформаторы религий. Во-вторых, хронология позволяет выделить восемь периодов: шесть – для основателей, тяготеющих к продолжительности в 600 лет, и два – для реформаторов длительностью в три раза короче, т.е. приблизительно в 200 лет.
341
Основатели религий дали людям новое мировоззрение и мораль, на почве которых
выросли самобытные культуры. Реформаторы, выходцы уже созданной культуры, на ее
нисходящей ветви пытались реконструировать исчерпывающие свой социальный потенциал мировоззрения, приспособить его к новым реалиям.
Ниже в табличной форме мы демонстрируем хронологию указанных «основателей» и «реформаторов» (см. таблицу № 47).
Табл. № 47
Основатели и реформаторы религий.
Время, отделя-
Перио-
Имя - религия
Время жизни
ды
ющее один период от другого, в
годах
I. Основатели религий
1.
Авраам – монотеизм
ок. 1850 г. до н. э
-
2.
Моисей – иудаизм
ок. 1250 г. до н. э
600
3.
Зороастр – зороастризм
650 – 583 гг. до н. э.
Лао-Цзы – даосизм
605 – 520 гг. до н. э.
Будда-Гаутама – буддизм
563 – 483 гг. до н. э.
Конфуций – конфуцианство
551 – 479 гг. до н. э.
Маха вира - джайнизм
540 – 468 гг. до н. э.
4.
Иисус Христос – христианство
5.
Магомет – ислам
6.
Нигирэн – японский буддизм
600
4 г. до н. э. – 30 г.
464
570 – 632 гг.
540
1222 – 1282 гг.
590
Нанак – сикхизм
1469 – 1539 гг.
187
Лютер – лютеранство
1483 – 1546 гг.
Генрих III – англиканство
1491 – 1547 гг.
Кальвин – кальвинизм
1509 – 1564гг.
II. Реформаторы религий
7.
8.
Джозеф Смит – мормоны
1805 – 1844гг.
Мирза Али Мухаммед (Баб) – бахизм
1819 – 1850гг.
Чарльз Тейз Рассел – свидетели Иеговы
1852 – 1916гг.
Симон Кимбангу - кимбангуизм
1887 – 1951 гг.
241
342
Если цепочку основателей религии рассмотреть еще и с учетом их преемственности (Авраам – Моисей – Зороастр – Христос – Магомет), то интервальный ряд получается
более ровным: 600 – 634 – 633 и 584 лет.
И в завершение данного раздела в напоминание о пользе познания собственной истории приводим одну достаточно образную цитату.
“«Дух Истории» движет людьми и народами, полагающими, что они свободны от
собственной Истории, напоминая позабывшим о прошлом, что оно живет в настоящем.
Будущее - это «извечный сон корней», прерываемый потрясениями, которые пробуждают
спящие корни. Именно в роковые минуты истории спящее прошлое пробуждается и оживает, корни обнажаются и становятся видны для всех, кто не слеп. Затем, когда буря проходит, корни снова скрываются и «засыпают», давая возможность очередным пустозвонам
с короткой памятью твердить о новом обществе (коммунистическом, постиндустриальном,
сверхтехнизированном), которое якобы ничего общего не имеет с прежним обществом и
прежней культурой. Беспечные народы забывают об ожившем прошлом и не верят, что
правильно понятая История — это самое актуальное, что будущее нельзя предвидеть без
постижения прошлого”. (104, с. 19)
7.4. Структура цикла.
Большое количество примеров волнообразного циклического характера, присущего
природе и обществе, имело цель показать и доказать, что это фундаментальный признак
бытия, охватывающий все его бесконечное многообразие. С другой стороны, если цикличность в том или ином ее виде характерна для развития государств и культур, то она
должна быть характерной и для всего мирового сообщества, Мегасоциума, связанного в
разной степени между собой многообразным спектром международных отношений. В
границах Мегасоциума циклы и ритмы составляющих его частей налагаются друг на друга, давая для целого некую результирующую совокупность, как вектор и доминанту развития.
Рассматривая специально структуру Мегасоциума, мы показали, насколько она
сложна и многообразна. Поэтому, не повторяясь, мы отметим несколько нюансов этой
проблемы, которые имеют отношение к нашему вопросу. Во-первых, в рамках целостности мы видели три типа внутри структурных границ. Первый тип – это границы формообразующие, или границы социальных организмов. К ним мы, например, относим: культурно-исторические типы, региональные структурные образования, культуры, государства,
нации, этносы и т. п. Второй тип – это уровни социальной организации, разделенные суб-
343
станциональной тройственностью: онтологический, аксиолагический и гносеологический.
Третий тип – это границы функциональной специфики взаимодействия частей в целом,
«привязанные» по целям к тройственной дифференциации уровней социальной организации.
Второй и третий типы границ наглядней показать схематически в их взаимной связи, что мы и демонстрируем на ниже приведенной схеме (см. схему № 11).
Схема № 11
Классификация границ уровня социальной организации
и функциональной специфики в структуре Мегасоциума.
№№ Типы уровней социальной организации Функциональная специфика
п./п.
I.
структурных связей
Онтологический
Социальная
Экономическая
Политическая
II.
Аксиолагический
Мировоззренческая
Эстетическая
Этическая
III.
Гносеологический
Религиозный
Научный
Художественный
Во-вторых, в границах структурных форм и функциональных пространств формируются своя среда и правила, скорость изменений и внутренняя цикличность. Поэтому историческое пространство Мегасоциума неоднородно по функциям, тесноте и силе связей,
по скорости внутренних процессов и времени. Оно может быть изотропно по одним параметрам и анизотропно по другим. Данное свойство пространства Мегасоциума определяет
разнообразный характер последствий (реакций) в том случае, когда очаг воздействия (событие) происходит в одной среде, а оценка его последствий дается в других средах.
Например, когда определяют последствия какого-либо политического события в экономической или социальной среде.
Каждый исторический цикл характерен своим «стержнем» (идеальная цель, программа) и технической оболочкой («цивилизационными мускулами»). Он имеет начало и
конец и, главное, индивидуальное лицо (качественный инвариант), которое отличает его
от предыдущих и последующих циклов. Вместе с тем, циклы одной природы до опреде-
344
ленной степени располагают аналогами, которые в своей основе базируются на инварианте структуры цикла и его фазовых механизмов.
Смена целей и задач каждой фазы автоматически запускает механизм новой программы. Учитывая, что цикл разворачивается во времени по вектору усложнения внутренней организации, можно говорить о том, что запускаются механизмы, порождающие
все более сложные формы и принципы человеческой общности, т. е. глобализацию.
Каждой фазе присуща своя специфичная атмосфера, определяющая возможные варианты положительного решения возникающих проблем для достижения конечной цели.
И в этом «коридоре» возможностей человеку дана свобода выбора, который он делает в
меру адекватности понимания ситуации.
Мы рассматриваем структуру цикла, как инвариант. Чтобы подняться на новую
качественную ступень, цикл должен быть обязательно завершен. Это необходимо, но недостаточно. Так как конец цикла связан с хаотизацией структуры и ее распадом, и в этой
бифуркационной полосе существуют разные «дороги», многое, в частности, зависит и от
правильного человеческого выбора. Деструктивный вариант развития допускает разрушение процесса на любой стадии и фазе цикла.
В структуре цикла, который вычленяется по инварианту качества, мы выделяем
стадии по типу изменения состояния процесса и фазы – по функциональным механизмам
изменений.
В разделе, посвященном периодической системе фрактальной эволюции (гл. VI),
мы предложили семь фаз цикла, каждая из которых имеет свой доминантно – специализированный механизм. Здесь, развивая проблему дальше, вводится еще понятие стадия цикла и импульсы перехода.
Структура цикла в нашем варианте предусматривает три стадии, семь фаз и семь
импульсов перехода, в том числе два внешних и пять внутренних. Схему структуры цикла
мы приводим ниже (см. схему № 12).
Приведенная схема, видимо, требует некоторых пояснений. Что касается стадий, то
они, как видно, не равновелики. Первая стадия состоит из одной фазы, вторая – из четырех и третья – из двух. Стадия роста объединяет фазы, характерной особенностью которых являются качественные изменения и в результате достижение их предела. Переход
предельной черты делает структуру неустойчивой и подверженной разрушениям в результате внутренних и внешних воздействий. Стадия развития подразумевает приобретение
структурой новых качественных свойств, готовящих почву для перехода в следующий
цикл. Два варианта структуры фаз мы дали с целью большей убедительности, используя
при сопоставлении со своим вариантом другой, построенный по принципу октавы. При
345
этом принцип музыкальной гаммы позволяет нам классифицировать импульсы перехода
на внешние и внутренние.
Схема № 12
Структура цикла.
Стадия
Фазы по принципу октавы
перехода
Фазы по принципу
фрактальной эволюции
№
Название
№
I
Возникновение
1.
“До” - Зарождение
Внешний
1.
Дезорганизация
2.
“Си” - Формирование
Внутренний
2.
Дифференциация
3.
“Ля” - Экспансия
Внутренний
3.
Канализация
4.
“Соль” - Борьба
Внутренний
4.
Комбинация
5.
“Фа” - Предел
Внешний
5.
Специализация
6.
“Ми” - Реконструкция
Внутренний
6.
Кооперация
7.
“Ре” - Распад
Внутренний
7.
Интеграция
II
Р
о
с
т
III Р а з в и т и е
Название
Импульсы
№
Название
Таким образом, стадийные и фазовые переходы мотивируются соответствующими
импульсами. Переход от стадии к стадии – импульсами внешнего характера, а от фазы к
фазе – внутреннего. Временной интервал импульса не носит постоянного характера: может быть и коротким, и продолжительным. Суть его заключается в разрушении, хаотизации старой структуры и высвобождении социальной энергии для формирования нового
качества. Конкретный пример всех параметров предложенной структуры цикла мы приведем в следующем разделе работы.
7.5. Глобальная цикличность.
В данном разделе мы ставим перед собой задачу дать классификацию всеобщей истории человека. Очевидно, что это следует делать только в том случае, если предполагаемая классификация не будет повторять уже известное множество вариантов и подходов. В
этой связи имеет смысл изложить вначале наши исходные позиции (подходы) в этой проблеме.
Во-первых, что, само собой разумеется, мы используем выше изложенную структуру цикла. Во-вторых, приведем реальную структуру уже вошедших в историю двух
циклов и обозначим третий последний цикл эволюции человека на данном этапе его стратификации, сообразно его эволюционным эшелонам. (см. стр. 242). В-третьих, мы про-
346
должим использование нашего фундаментального метода троичности, которым многократно пользовались в предыдущем изложении. Троичность прослеживается в данном
случае в целях циклов, и эти цели мы попытались отразить в названиях циклов. Вчетвертых, мы не только формально ввели в структуру цикла понятия внешних и внутренних импульсов (воздействий), но и даем их характеристику в реальном историческом
процессе.
Итак, начнем с того, что обозначим три антропологических цикла:
I. Становление человека (становление человеческой физиологии) – 12 млн. - 24 тыс.
лет тому назад;
II. Становление социальной общности человека (его общественной Души) – 24 тыс.
лет до н. э. - 2000 г.
III. Становление Мегасоциума (становление Человеческого и Всечеловеческого Духа)
– 2000 г. - ?!
Структуру первого цикла мы даем в упрощенном варианте, учитывая скудность
знаний об этом периоде.
I – й цикл. Становление человека.
№№
Фазы цикла
п.\п.
Датировка
1.
Рамапитек
12 млн. лет назад
2.
Австралопитек
4 млн. лет назад
3.
Homo habilis
2 млн. лет назад
4.
Homo erectus
1,5 млн. лет назад
5.
Homo sapiens
350 тыс. лет назад
6.
Homo sapiens neanderthalensis
150 тыс. лет назад
7.
Homo sapiens sapiens
40 тыс. лет назад
Человеческая физиология (физическое тело) сформировалась таким образом, что
дальнейшее развитие и даже самосохранение требовали качественно новых форм организации, т. е. новой силы, объединяющей физическое множество в новое качество. Такой
выход (вариант) был найден в формировании социальной среды. Человек в результате
поднялся на качественно новую ступень, включились механизмы социальной организации, и человек вошел в новый цикл развития.
347
Структура второго цикла всеобщей истории Мегасоциума.
Название фаз цикла
и импульсов перехода
Характеристика фаз цикла и импульсов перехода
Тип религии,
идеологии
Форма социальной организации
Датировка
общности
Детерминированный хаос в результате смены
вектора и цели развития с человека, как высокоорганизованного организма на микроуровне, на социум, выступающий как макроуровень. Высокий уровень оргаI. Протомир
низованности на микроуровне создает условия хаотизации на макроуровне.
Интуитивный монотеизм
От ~ 24 тыс.
Стоянки
до 10 тыс. лет
до н. э.
Аморфное состояние, расселение и приспособление; собирательство, охота, использование огня и
каменных орудий.
I – II. Внешний им-
Одомашнивание животных и обработка земли.
пульс: Неолитическая
революция
Возникновение резонансов, очагов, как условия
структуризации возникновения социальных архетипов.
II. Древний мир
Кристаллизация единичностей в первичные
общности: формирование этносов, родоплеменная организация. Оседлое земледелие и кочевое скотоводство.
От 10 тыс. до
Язычество
Поселение
3 тыс. лет до
н. э.
348
II – III. Внутренний импульс: Революция присвоения
Ирригационное земледелие.
Войны, как главная работа и источник богатства.
Возникновение социальных аттракторов и репеллеров, как условий канализации социальных процессов.
III. Мир первых интегрий (працивилизации)
Город – храм
Внутренняя и внешняя экспансия, интеграция
на основе прямого населения. Смешение этносов, ас-
Политеизм
симиляция, взаимопроникновение архикультур.
Город –
государство
Военные империи
Формирование социально-замкнутых, террито-
От 3000 лет
до н. э. до
400 лет н. э.
риально масштабных организмов (своеобразных социальных тиглей).
III - IV. Внутренний
импульс: Мировоззрен-
Осевое время – возникновение мировых религий.
ческие революции
Создание разнообразия из малого числа первичных социальных форм.
Феод, удельные,
Разрушение, децентрализация больших замкнуIV. Средневековый мир
тых социальных организмов. Формирование локальных коллективных социальных субъектов, как первичных политических структур, создающих почву для
возможного альтернативного комбинирования разно-
Монотеизм
сословно-
От 400 до
корпоративные мо-
1500 гг.
нархии
349
образных социально-политических форм.
Удельная децентрализация власти.
IV – V. Внутренний
импульс: Географическая и гуманитарная
революции
Ренессанс: светское гуманитарное мировоззрение.
Великие географические открытия: глобализация (замыкание) пространственной общности.
Вычленение функциональных особенностей
(метрополия – колония) и специализация (разделение
V. Мир универсальных
империй
труда) на международном уровне.
Экспансия и захват вновь открытых территорий,
Абсолютная, КонПротестантизм
как «неисчерпаемых» источников обогащения. Созда-
ституционная монархии
От 1500 до
1800 гг.
ние великих колониальных империй. Формирование
мирового рынка.
V – VI. Внешний импульс:
Реформация, секуляризация. Промышленная
революция. Просвещение.
Научная революция
Развитие науки, переход философии в оппозицию к церкви. Распространение идей рационализма и
VI. Мир национальных
индивидуализма, отход от религиозного мировоззре-
государств
ния. Индустриальное развитие и научно-технический
прогресс.
Выход колониально-имперских образований на
Нетрадиционные
идеологии:
либерализм, коммунизм, фашизм и
т. п.
Национальное гос-
От 1800 до
ударство
1950 гг.
350
предельные границы устойчивости. Неравномерность
развития, ослабление, упадок, частичная реконструкция: агрессивность, передел мира в борьбе за рынки
сырья и сбыта.
Формирование нетрадиционных («научных»)
мировоззренческих теорий и политических течений.
VI – VII. Внутренний
импульс: Социальнополитические револю-
Революции в России, Германии, Венгрии
ции
Объединение в более устойчивые формы, достигающие максимально возможного в данном эшелоне уровня организации и вхождение в фазу бифуркации с двумя альтернативными векторами: а) переход
на качественно более высокий уровень; б) обрушение
VII. Мир нетрадиционных империй
вниз через деградацию.
Формирование нетрадиционных открытых и закрытых (тоталитарных) социальных организмов. Становление биполярного мира, распад колониальной системы. Реализация альтернатив: либерализм, социализм, фашизм, национализм, фундаментализм. Демографический взрыв.
Экономическое
Неорелигии,
государство.
атеизм.
Международные
Вестернизация
наднациональные
образования
От 1950 до
2000 гг.
351
Распад социальных организмов. Антиистория:
террор, организованная преступность, индустрия аморальных удовольствий.
VII – VIII. Внутренний
импульс:
Цивилизационный кризис
Период бифуркации в форме системного кризиса: всех форм мировоззренческого сознания, духовного
оскудения; кризисы экологический, политический,
экономический. Обозначение потенциала альтернатив:
а) глобализации, как интегрии Духа – становление Мегасоциума; б) деградации, как Мира распада – обрушение в неоархаику.
Цикл третий можно назвать «Постмиром» или «Миром выбора цели».
Что выберем мы?!?!
352
Видимо, нет нужды подробно комментировать всю классификацию второго цикла.
Мы не претендуем на истину, а излагаем свою гипотезу, совершенно уверенные в том, что
ее можно и будут критиковать с самых разных позиций. Это нормально, интересно и полезно.
Мы хотим обратить внимание только на одну деталь, в общем плане уже рассмотренную, но приобретающую более полное звучание в реальном историческом процессе.
Это импульсы воздействия на процесс истории, его своеобразные катализаторы. Посмотрите, как выстраиваются эти «толчки» в «ничейной полосе» фазовых переходов:
1. Неолитическая революция.
2. Революция присвоения
3. Мировоззренческая революция (осевое время – формирование мировых религий).
4. Географическая революция (Великие географические открытия).
5. Религиозная революция (Реформация).
6. Революция просвещения.
7. Социально-политические революции.
Переход в новый цикл.
8. Структурная революция (системный кризис).
Интерес к этим импульсам связан с тем, что, по нашему мнению, мы вошли в зону
очередного «толчка» и находимся в состоянии не просто фазового перехода, а перехода
качественного из второго цикла в третий. В самом начале работы мы говорили о характере
нашего времени. К этому хотелось только добавить несколько штрихов. Во-первых, о реакции внешней среды. В качестве примера приводим данные, связанные с природными
катастрофами и динамикой глобальной температуры воздуха на рубеже XXI века. Явно
выделяются два последних десятилетия XX века, а по интенсивности и наносимому ущербу – последнее десятилетие (см. график № 14 - 18). Заслуживает внимание тот факт, что
по количеству природных катастроф резко выделяются два континента: Азия и Америка
(в совокупности 65% всех событий). С этим в определенной степени связана быстро растущая социальная активность народов, населяющих эти районы мира. Причем эта активность предполагает и деструктивные векторы процесса. Следует иметь в виду, что данная
тенденция будет доминирующей еще несколько десятилетий. При этом следует не забывать, что мы находимся в зоне растущей активности Солнца (об этом шла речь раньше).
353
График № 14
Тайфуны и штормы
Наводнения
Засухи
Землетрясения
Другие катастрофы
300
233
233
1980-1984
1985-1989
242
230
200
129
96
82
100
0
1965-1969
1970-1974
1975-1979
1990-1994
1995-1999
Рост количества крупных природных катастроф в мире за 1965-1999
гг. (среднее ежегодное значение за периоды в 5 лет). Источник: CRED
(141. с. 292)
От тайфунов и штормов
Наводнений
Засух
Землетрясений
График № 15
Других катастроф
250
208
200
154
180
171
150
79
100
68
33
50
0
1965-1969
1970-1974
1975-1979
1980-1984
1985-1989
1990-1994
Число пострадавших в мире отразличных природных катастроф за
период с 1965 по 199 г. (среднегодовое значение за период в 5 лет),
млн. чел. (141, с. 294)
Тайфуны и штормы
Наводнения
Засухи
Землетрясения
1995-1999
График № 16
Другие катастрофы
80
49,3
60
75,9
40
17,2
20
1,02
6,7
16,1
1975-1979
1980-1984
2,7
0
1965-1969
1970-1974
1985-1989
1990-1994
1995-1999
Экономический ущерб на Земле от различных природных катастроф в
мире за 1965-1999 гг. (среднегодовое значение за период в 5 лет)
млрд.амер. долл. (141. с. 295)
354
График № 17
ПРИРОДНЫЕ КАТАСТРОФЫ НА РУБЕЖЕ XXI ВЕКА.
Тайфуны и штормы
Наводнения
Землетрясения
Засухи
Другие катастрофы
3000
2455
2000
1000
1597
818
806
550
0
Африка
(13%)
Америка
(26%)
Азия
(39%)
Европа
(13%)
Океания
(9%)
Распределение крупных катастроф по континентам мира
за 1965-1999 гг. Источник: CRED (141. с. 292)
График № 18
1,00
t,°C
0,80
0,60
0,40
0,20
0,00
-0,20
1880
1920
1960
Прирост глобальной температуры воздуха за период
с 1860 по 1998 гг. (141, с. 296)
2000
Годы
Во-вторых, есть основания предположить, что на нынешней стадии развития человечеству не удастся предложить организующие формы, способные, с одной стороны,
снять нарастающие конфликты в обществе и с внешней средой, а, с другой – решить уже
реальные проблемы глобализации на наднациональном уровне. Предел человеческого совершенства – либеральная демократия и «открытое общество» демонстрируют исчерпан-
355
ность своего потенциала и признаки вырождения. Глобализация требует создания принципиально новых организационных и управленческих решений в области наднациональных отношений.
В-третьих, мы много говорим о роли культуры, духовности в жизни общества, а
культура дряхлеет, духовность скудеет, зато из всех «щелей» лезут пороки, злоба, ненависть и преступность.
Наше мнение по этому поводу сводится к следующему утверждению. Есть общие
закономерности разрешения возникающих противоречий. И одна из них заключается в
том, что противоречие никогда не может найти своего разрешения на том уровне, на котором оно возникло. Решение находится либо этажом ниже, либо выше. В первом случае это
утрата достигнутого качества, во втором – приобретение нового.
Так вот, и в нашем случае, либо мы скатываемся в объятия «антиистории», либо
находим решение на более высоком уровне, т. е. новом цикле всеобщей истории Мегасоциума.
Таким образом, третий цикл – это не триумфальная арка, открывающая шикарную
дорогу в «светлое будущее». Третий цикл – одна из возможных альтернатив, реализация
которой полностью связана с тем, что сегодня делает человек на Земле. Человечеству нужен новый «Пророк», который смог бы увлечь людей проблемой поиска дороги в будущее, а не в прошлое, всколыхнуть в них души и сердца человеческие и организовать их
социальную энергию на духовное возрождение.
В первую фазу «дезорганизации» мы войдем, не замечая того, что это уже не переходный период разрушения привычных социальных и идеальных структур, а период аккумуляции социальной энергии, ожидающей искры для нового организационного взрыва.
Что сегодня можно сказать о третьем цикле эволюции Мегасоциума? Во-первых,
что это будет эпоха духовного возрождения человека; что именно духовная компонента
является конечной целью развития человека. Человек духовный – это то качество, которое
необходимо для замыкания двух противоположных процессов: формирование частного и
всеобщего. Дар творчества, которым обладает человек (а это дар духовный), сначала дробивший Мир, расчленяя его на все меньшие сущности, в конечном итоге проник так глубоко, что натолкнулся на «спину» всеобщности. Круг замкнулся, творчество, как уникальный ноумен, присущий человеку (и творящий его), прокладывает (и только он способен) путь к воссоединению с Всеобщим.
Воссоединение с Всеобщим, в нашем понимании, означает творческий симбиоз (а
не соперничество) всех форм познания, устранение однобокости каждой из них, превращение области метафизики в объект доминирующего интереса.
356
Во-вторых, сохранится последовательность фаз цикла, а, следовательно, принцип
действия и цели их механизмов. В какой-то степени данный феномен позволяет «прощупывать» хотя бы ближайшее будущее, строить некие сценарии.
С этих позиций целью процесса глобализации, как доминирующей тенденции эволюции Мегасоциума, можно считать на временном векторе третьего цикла достижение
предельной общности человечества, как общности разных в атмосфере творчества, свободы и любви к Миру.
Мир, задыхающийся от насилия государственного, преступного или бытового,
должен найти выход только через инструменты и структуры несилового (духовного) воздействия. Государство из репеллера (механизма) репрессивного характера будет все более
развивать функции, регулирующие, управленческие, согласующие и поощряющие.
Необходим процесс структуризации Общества, превращение его из того, что определяется просто термином при политических упражнениях, в реального оппонента государству.
Науке и бизнесу не обойтись без инфицирования этической компонентой, а обществу (верней, «золотому миллиарду») без лечения от гедонизма (одни умирают от чревоугодия и «удовольствий», другие от голода).
Для третьего цикла, но мы себе это представляем, доминантным должно стать духовное производство. Только на этом уровне человек может разрешить свою извечную
мечту о свободе, освободившись от вериг разделения труда и заботы о хлебе насущном.
Это, видимо, будет переход от техно-информационных к информационно духовным технологиям, когда воля человека и социальная энергия общества станут прямыми, непосредственными производительными силами.
В конце первой фазы третьего цикла должна зародиться новая Великая идея, на базе которой сформируется мировоззренческая парадигма человека – духовного. Она станет
символом Веры, вытесняющим из жизни общества насилие. Вера и знание позволят человеку не только говорить о желанной свободе, не находя выхода из болота своими руками
кастрированных свобод, но и реально встретиться с ней – в свободе отрицания зла.
Фантазировать и строить предположения можно до бесконечности, однако, лучше
заняться чем-то более реальным.
357
7.6. Культурно-исторические типы: живые и мертвые.
Поскольку основным субъектом исторического процесса мы принимаем культурно-исторический тип, постольку ему следует уделить достаточно внимания. Во всяком
случае, нужно эти типы обозначить и хронологически ранжировать, привязав к ним культуры и основные социально-политические носители (империи, государства и т.п.).
Первые (первичные) цивилизации можно назвать «гнездами», в которых зародились социальные и политические структуры, сформировались самые древние культуры.
История знает две автономные волны первичного образования цивилизаций, разнесенные
во времени на огромное временное расстояние – 42 века.
Первая волна фиксируется историей 5 – 6 тыс. лет назад. Хронологически она выглядит следующим образом:
Шумеро – аккадская цивилизация – конец IV тысячелетия до н. э.;
Египетская цивилизация – начало III тысячелетия до н. э.;
Индийская цивилизация – первая половина III тысячелетия до н. э.;
Китайская цивилизация – вторая половина III тысячелетия до н. э.
Два первых (афро-азиатских) «гнезда» весьма активно резонировали окружающее
их первобытное социальное пространство, в недрах которого уже в середине III тысячелетия до нашей эры стали одна за другой возникать новые (уже вторичные) культуры – цивилизации.
Индийская и китайская цивилизации, первоначально локализованные своим географическим пространством, функционировали в режиме огромных самодостаточных
«социальных котлов», в которых выплавлялись и переплавлялись новые социальнополитические институты и формировались уникальные культуры.
Вторая волна относится уже к новой эре и связана с американским континентом,
«закрытым» от глаз Старого Света океанскими просторами. Здесь автономно возникли
три первичные цивилизации:
Цивилизация Майя – VII век;
Цивилизация инков – XII век;
Цивилизация ацтеков – XIII век.
Однако, эти цивилизации оказались тупиковыми, став жертвами нашествия колонизаторов и завоевателей.
Географию размещения первичных цивилизаций мы приводим на рис. № 9.
358
Рис. № 9
Цивилизационную динамику мы уже продемонстрировали ранее, обратив внимание на ее явно выраженный циклический характер. Теперь мы ставим задачу определить и
хронологически разместить в историческом пространстве Мегасоциума культурноисторические типы, начиная со времени протоцивилизаций и до наших дней. Таких культурно-исторических типов мы выделяем всего десять:
359
№
Культурно-исторические типы
1.
Жизненный
Рождение
Распад
Месопотамский
XXXV в. до н. э.
VI в. до н. э.
24
2.
Древнеегипетский
XXIX в. до н. э.
IV в. до н. э.
25
3.
Средиземноморский
XXVIII в. до н. э. V в. до н. э.
33
4.
Дальневосточный (китайский)
XXIII в. до н. э.
-
43
5.
Афро-азиатский
VI в. до н. э.
-
26
6.
Южно-азиатский (индийский)
V в. до н. э.
-
25
7.
Западный (романо-германский)
V в. н. э.
-
15
8.
Южно-африканский
III в. н. э.
XVII в. н. э.
14
9.
Евразийский (греко-славянский) IV в. н. э.
-
16
XVI в. н. э.
9
10. Мезо-американский
VII в. н. э.
цикл (века)
Как мы видим, из 10-ти культурно-исторических типов живыми на сегодняшний
день осталось пять, то есть 50 %. Жизненный цикл «естественной» смертью умерших цивилизаций (1 – 2 – 3) имеет среднюю продолжительность 2900 лет (от 2500 до 3300).
Насильственно умерщвленные цивилизации (8, 10) успели пройти где-то около половины
пути своего жизненного цикла.
Культурно-исторические типы, в свою очередь, формируют свое социальное тело и
пространство из родственных культур, субкультур и протокультур. Субкультуры по своему характеру параллельны культуре, их объединяющей, а протокультуры - последовательны, т. е. вытекают одна из другой.
В нашем случае обозначенные 10 культурно-исторических типов объединяют 28
культур, 11 субкультур и 30 протокультур (см. таблицу № 48).
360
Табл. № 48
Хронологическая таблица культурно-исторических типов, культур и их основных носителей (политических образований).
№№
Культурно-
п./п.
исторические типы
Культуры и их основные носители
Рождение Распад
век до н. э.
I.
II.
III.
IV.
Месопотамский
Древнеегипетский
1. Шумеро-аккадская
XXXV
XVII
2. Эламская
XX
VI
3. Вавилонская
XIX
XVI
4. Хеттская
XVIII
XII
5. Ассирийская
XVIII
VI
6. Урартская
IX
VI
1. Раннее царство
XXIX
XXVII
2. Древнее царство
XXVII
XXII
3. Среднее царство
XXI
XVII
4. Новое царство
XVI
XI
5. Позднее царство
VIII
IV
XXVIII
XI
2. Римская
VIII
V н. э.
3. Эллинская
IV
I
1. Китайская – Династии:
Ся
Шан
Чжоу
Цинь
Хань
Тан
Сун
Юань
Мин
Цин
постдинастический период
XXIII
XVIII
XII
III
III
VII н. э.
X
XIII
XIV
XVII
XIX
XVIII
XII
III
III
III н. э.
IX н.э.
XIII
XIV
XVII
XIX
н./вр.
династическая (императоры)
VII
XII
правление сёгунов
XII
XIX
династическая (императоры)
XIX
н./вр.
X
XI
XX
XVII
XIX
н./вр.
Средиземноморский 1. Крито-микенская (эгейская)
Дальневосточный
2. Японская:
3. Корейская
4. Вьетнамская
361
V.
Афроазиатский
1. Персидская – Держава:
Ахеменидов
VI до н.э.
IVдо нэ
Селевкидов (Парфия)
IV до н.э.
IIIдо нэ
Сасанидов
III н. э.
VIIн.э.
Аббасидов
VIII
XIII
Фаттимидов
X
XII
XV
XIX
V до н. э.
IV н. э.
XVI
II до нэ
V н. э.
XIX
VII
XVIII
XIII
XIV
V
н./вр.
Священная Римская империя X
XVIII
Великобритания
XI
н./вр.
Португалия
XII
н./вр.
Испания
XV
н./вр.
Германия
XIX
н./вр.
1. Эфиопская
III
VI
2. Бенинская
XII
XV
3. Ганская
XIV
XVI
4. Зимбабвская
XIV
XVII
Восточно-Римская империя
IV
XV
Греция
XIX
н./вр.
Киевская Русь
IX
XII
Московская Русь
XIII
XVII
Российская империя
XVII
XX
1. Майанская
VII
XV
2. Инкская
XII
XVI
3. Ацтекская
XIII
XVI
2. Арабская – Держава:
3. Тюркская –
Османская империя
VI.
Южно-Азииатский
1. Индийская:
империя Маурьев
империя Гуптов
империя Великих Моголов
2. Тибетская
3. Монгольская
VII.
Западный
1. Западно-Европейская:
Франция
VIII. ЮжноАфриканский
IX.
Евразийский
1. Греческая:
2. Славяно-православная
X.
Мезоамериканский
362
Рассмотрим характеристику пяти живых культурно-исторических типов по параметрам, предложенным в таблице № 49.
Табл. № 49
Живые культурно-исторические типы.
Культурноисторические тип
Количество госу-
Площадь,
дарств, представ-
млн. кв.
ляющих тип
км.
Население,
Основные носите-
млн. чел.
ли культуры
Китай,
1. Дальневосточный
11
13,5
1655,2
Япония,
Корея,
Вьетнам.
Иран, Ирак,
Египет, Сирия,
Азербайджан,
2. Афроазиатский
34
26,3
908,8
Афганистан,
Марокко,
С. Аравия,
Турция,
Узбекистан.
3. Южноазиатский
3
3,5
1017,0
Индия.
Германия,
Великобритания,
4. Западный
29
12,4
842,6
Франция,
Италия,
Испания.
5. Евразийский
Итого:
тоже в % к Миру
12
18,6
285
89
74,3
4708,6
44
55
70
Россия,
Греция.
Итак, основные активные субъекты исторического процесса охватывают 70 % всего населения мира и более половины его территории. Они имеют весьма разный, но почетный возраст: Дальневосточному типу 4300 лет, Афроазиатскому – 2600, Южноазиатскому – 2500, Евразийскому – 1600 и Западному – 1500 лет. При этом из пяти культурно-
363
исторических типов четыре являются традиционными, и только один, Западный тип, базируется на нетрадиционной культуре.
Альтернатива западного развития оказалась весьма эффективной. Время ускорило
свой
бег:
Возрождение,
Реформация,
Просвещение,
Промышленная
револю-
ция…прогресс… прогресс… прогресс. Скорости исторического процесса нарастали, но
цивилизация прогресса и культура, оказалось, «бежали» в разных направлениях: цивилизация «пожирала» культуру. Влияние нетрадиционной культуры на скорость развития
наглядно демонстрирует приведенный нами график № 19.
364
График № 19
Динамика количества Великих людей по культурам и векам.
%
35
30
25
20
15
10
5
0
-10
-9
-8
-7
-6
-5
-4
-3
-2
-1
0
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
век
Греко-римская
Западная
Православная
Исламская
Китайская
Итого
Примечание: Выборка составлена из выдающихся философов, ученых, архитекторов, композиторов, в количестве 100 человек по каждой
специализации.
365
И хорошо выразил эту мысль, только в несколько ином ракурсе, Левит-Броун:
“Европейский экзистенционализм был философским переживанием духовного дна,
которого достигла Европа, когда Ницше объявил ей, что Бог умер. Это и был конец европейской экспоненты, по которой старый мир сходил вниз от могучего всплеска Возрождения, от порыва человеческой свободы – Я есмь! – до тупика покинутости – Бога нет!, от
приступа безграничной веры в себя до полной неспособности верить во что бы то ни было. Достигшее дна богооставленности христианское человечество обнаружило, что на
этом дне нет ни только Бога, но и человека. Судьба европейских культур – музыки, живописи, литературы – клиническое свидетельство угасания человекоподобия вместе с угасанием Образа Божия, парадигма гибели,…. потери лица”. (140, с. 57 – 58)
Западный культурно-исторический тип построил общество потребления, которое
плавно дрейфует к гедонизму. Нарушенная иерархия естественной связи между личностью и обществом, личными и общественными интересами все чаще проявляется серьезными «тектоническими» подвижками и организационными, структурными катастрофами.
Цивилизация и культура находятся в противофазе. Это явный признак, если не конца жизненного цикла, то, как минимум, конца очередной фазы цикла.
У Запада выход один – возрождать культуру (быстро созревшую и еще скорее
одряхлевшую) и менять парадигму прогресса. Это трудно сделать хотя бы потому, что
сначала надо понять, сформулировать идею и привлечь к ней людей.
Треть населения Земли (часть Африки, Центральная и Южная Америка), не охваченная рамками культурно-исторических типов, однако, в той или иной степени «инфицирована» их культурами. В этих исторических «ретортах» идет переплавление местных и
принесенных культур, освоение не присущих уровню их развития цивилизационных продуктов и форм. Процесс неизвестной продолжительности и с неоднозначным результатом
на «опытных» социальных полигонах. Ряд из них грозит Миру довольно серьезными антиисторическими процессами.
Евразийский тип находится в длительной полосе системного кризиса. Однако, его
главной особенностью является то, что это не столько культурный, сколько цивилизационный кризис, что его самая глубокая точка уже пройдена и, наконец, что значительная
часть общества понимает роль культурной составляющей в дальнейшем развитии.
По предварительной оценке без детального анализа можно разнести по фазам современного цикла функционирующие культурно-исторические типы следующим образом:
Афроазиатский и Южноамериканский – во второй фазе; Евразийский –начало седьмой
фазы; Дальневосточный – в шестой фазе и Западный – в конце седьмой фазе. Подобная
стратификация, безусловно, требует уточнения, но, с другой стороны, открывает новый
366
ракурс для исследования происходящих в Мегасоциуме процессов.
Иначе говоря, для более глубокого понимания исторического процесса и способности заглянуть хотя бы немного в будущее, надо изучить и наложить друг на друга цикличность и фазовое состояние трех уровней – Мегасоциума, культурно-исторических типов и
слагающих из последних государств.
Мы сделали такую оценку для России. Анализируя и структурируя историю России, мы выстроили определенные тренды по факторам внешних и внутренних войн, восстаний и бунтов (см. графики № 20-23), которые послужили дополнительным основанием
для вычленения отдельных фаз и импульсов межфазового перехода.
367
График № 20
20
18
Частота войн по пятилетиям
16
14
12
10
8
6
4
2
0
862 922 982 1042 1102 1162 1222 1282 1342 1402 1462 1522 1582 1642 1702 1762 1822 1882 1942 2002
годы
Диаграмма частоты войн в России за период с 862 г. по 2002 г.
368
График № 21
20
Количество внешних войн по пятилетиям
18
16
14
12
10
8
6
4
2
0
862
922
982
1042 1102 1162 1222 1282 1342 1402 1462 1522 1582 1642 1702 1762 1822 1882 1942 2002
годы
Диаграмма частоты внешних войн в России за период с 862 г. по 2002 г.
369
График № 22
20
18
Количество событий по пятилетиям
16
14
12
10
8
6
4
2
0
862
922
982
1042 1102 1162 1222 1282 1342 1402 1462 1522 1582 1642 1702 1762 1822 1882 1942 2002
годы
Диаграмма частоты войн, восстаний и бунтов в России за период с 862 г. по 2002 г.
370
График № 23
7
Количество внутренних войн по пятилетиям
6
5
4
3
2
1
0
862
922
982
1042 1102 1162 1222 1282 1342 1402 1462 1522 1582 1642 1702 1762 1822 1882 1942 2002
годы
Диаграмма частоты внутренних войн по годам в России за период с 862 г. по 2002 г.
371
В результате получилась интересная картина структуры I-го цикла российской истории (см. таблицу № 50). Во-первых, жестко прослеживается связь каждой фазы цикла со
сменой столицы. Во-вторых, смена столиц идет с четко повторяющейся последовательностью смены вектора Север – Юг. В этом отношении прослеживается аналогия с цикличностью истории Китая (125). В-третьих, все фазы разделяются достаточно ярко выраженными историческими событиями, которые мы называем импульсами перехода. В-четвертых,
четыре фазы, относящиеся к стадии роста, имеют сопоставительную продолжительность
от 235 до 287 лет (в среднем фаза длительностью 259 лет).
372
Табл. № 50
Структура цикла российской истории.
Название фаз цикла и
Датировка
Длительность
Столица
импульсов перехода
(годы)
(годы)
государства
Тип элиты
1. Новгородская Русь
Коварное убийство и захват
988 – Крещение Руси
862 – 882
20
Новгород
Князья
Киева Олегом
2. Киевская Русь
Распад на удельные княжества
3. Владимирская Русь
Татаро-монгольское иго
4. Московская Русь
Смута
882 – 1169
287
Киев
Князья
1169 – 1432
263
Владимир
Князья
1432 – 1682
250
Москва
Бояре
1682 – 1917
235
на
6. Советская Русь
Перестройка и распад СССР
7. Выбор России (на распутье)
998–1000 – Сильные засухи
1000 – Сильное землетрясение
5. Петербургская Русь
Революция и гражданская вой-
Примечание
1917 – 1991
1991 -
74
СанктПетербург
Москва
Москва
1126 – Неурожай, голод и мор
1127 – Засуха, саранча, землетрясение в
Киеве
1195 – Землетрясение в Киеве, засуха, саранча, голод
1380 – Куликовская битва
1445 – Сильное землетрясение в Москве
Дворяне
1547 – Венчание на царство (царство)
1654 – Церковные реформы (раскол)
Партноменклатура
1721 – Император Петр I (империя)
373
Стадия развития (6 – 7 фазы) нуждается в специальном рассмотрении из-за своей
неординарности (нестандартности). Мы уже подчеркивали выше, что западная культура –
единственная нетрадиционная культура в мире. Эта альтернативная культура в своем бурном и эффективном развитии естественно порождала массу мировоззренческих социально-политических «ересей». Некоторые из них прошли испытание истории – это фашизм и
коммунизм. И если с фашизмом мир разобрался достаточно быстро, то с коммунизмом все
оказалось гораздо сложней и интересней.
Возьму на себя смелость высказать предположение о том, что в истории Советского Союза можно увидеть будущее Западного Мира. Один пример, подтверждающий высказанную мысль, мы уже приводили в начале работы, когда говорили об империализме,
монополизме и государственном монополистическом социализме. Второй пример, это образ СССР, как союза этногосударственных образований, с попыткой нивелировать этнические различия, выдвижения идеи новой человеческой общности – советский человек
(иначе говоря, человек без нации, чем не человек мира?!), проведения экономического
районирования без учета этнического фактора, идеи старшего брата и т.п.
СССР, как известно, развалился. И какова бы ни была «помощь друзей со стороны», катастрофа была предопределена внутренними противоречиями. В этой связи, конечно, с некоторой натяжкой можно увидеть аналогию с Европейским Союзом. Не похожее ли будущее ожидает его?
В этой связи напрашивается неординарная интерпретация шестой фазы – Советская
Русь, как «мутантной» фазы, которая в исторически краткие сроки «прокрутила» для человечества один из альтернативных вариантов его развития. Мы «прыгнули» на минное
поле будущего, нас здорово потрепало и «взрывной волной» перестройки выбросило на
обочину той дороги, с которой мы когда-то ушли.
Безусловно – это фаза развития, появление нового качества (новый тип власти,
коллективизация, индустриализация, научный и технический потенциал, победа в Великой войне – уничтожение другого мутанта), но фаза необычная мультипликативная и потому весьма жертвенная.
Таким образом, можно утверждать, что Россия вступила в 7-ую фазу своего развития, фазу, завершающую цикл. Следовательно, мы на одну фазу отстаем от Запада, и это
создает для нас выгодную диспозицию. У нас есть время (правда, немного) для осознания
происходящих процессов и выбора правильных стратегических решений.
374
VIII. Будущее: эволюционные и эсхатологические альтернативы.
Представляется уместным начать изложение данной темы с небольшого «лирического отступления». Представим себе, что в вагоне стремительно двигающегося поезда
сидят лицом к лицу два наблюдателя – пассажира и внимательно смотрят в окно. Что и
как видят они? Тот, кто сидит лицом по ходу движения, видит, как «рождается будущее»:
надвигается незнакомое, неожиданное, новое. Картины возникают, плывут и исчезают.
Можно сказать, что данный наблюдатель видит будущее, настоящее, но не видит прошлого. Его визави, наоборот, наблюдает настоящее и прошлое, но не видит будущего: настоящее плавно переходит в прошлое и медленно уходит за горизонт взгляда.
Как же «сесть» наблюдателю, чтобы иметь какое-то представление о будущем,
причем не просто вот только что возникающем, а с некоторым опережением? Следовательно, нам нужно не совсем то будущее, не наблюдаемое, а потенциально возможное, т.е.
когда оно еще не приобрело однозначности реализованной реальности, а «думает» над
выбором, ищет варианты своей актуализации.
Мы видим здесь одну и довольно сложно реализуемую возможность. Нужно понять «генетический» код исторического процесса, его логику и закономерности. Для этого, как мы говорили ранее, на будущее нужно смотреть из прошлого, но и этого мало.
Следует в историческом процессе найти аналоги и связанность с естественной историей,
закономерностями окружающей среды. Логическая «матрица прошлого» и естественные
законы, по нашему мнению, могут позволить (в меру адекватности объема знания) заглянуть в будущее.
Мы вычленили три цикла в эволюции человека: первый – становление человека
(его физиологии), второй – становление социальной общности (социальной организации и
социализации), третий – становление Мегасоциума (духовно–нравственной организации).
В каждом цикле выделяются четыре стадии, семь фаз и столько же переходных периодов,
которые мы связали с внешними и внутренними импульсами, провоцирующими бифуркационную ситуацию. Суть переходного процесса заключена в наличии (появлении) источника внутреннего или внешнего воздействия, следствием которых становится процесс
разрушения (в силу накопившейся противоречивости) старых структур и высвобождения
за счет этого социальной энергии в хаотизируемом состоянии. Здесь важно подчеркнуть
две особенности: первая – формирование своеобразного социально-энергетического «бульона» – социально не организованного поля с высоким энергетическим потенциалом,
вторая – что разрушение социальных форм и формирование социально напряженных по-
375
лей, как правило, происходят на периферии, поскольку инициатор и организатор разрушения размещается (возникает) в центре.
Каждый цикл истории представляет собой эволюционную нишу, и переходный период от цикла к циклу есть ничто иное, как поиск и занятие этой новой эволюционной
ниши. Так после завершения первого цикла человек открыл неизвестную новую социальную нишу, в которой оказался в одиночестве и за 14 тысячелетий освоил ее полностью,
выйдя к ее вершине. В это время лидеры процесса, на всей скорости врезавшись в ее пределы, начали откатываться назад к забытому, но искаженному цивилизацией прошлому.
С завершением цикла аннулируется цель, и соответственно хаотизируется процесс,
начинается полоса кризисных ситуаций, в рамках которой формируется бифуркационная
альтернатива: попадание в новую нишу и продолжение развития или выпадение из старой
и на деструктивной основе эсхатологическая деградация.
Наши координаты в пространстве циклического времени – переходный период от
второго цикла к третьему, характерным критерием которого является современный цивилизационный (системный) кризис. Задача, которая стоит перед человечеством на этом бифуркационном отрезке истории, попасть в нишу третьего цикла, не дать возможности реализовать эсхатологическую альтернативу.
Именно этой задачей объясняются высокая себестоимость возможных ошибок и
актуальность правильного выбора. Время не ждет. Социальное давление достигло критической черты, и уже проявляются очаги его вулканического извержения.
Цель нашего прогноза представить возможные варианты прохождения кризисной
полосы переходного периода, протянув своеобразную нить Ариадны от сегодняшнего дня
до новой ниши – первой фазы третьего цикла.
Мы выделяем в структуре переходного этапа три ступени (шага), которые в позитивном варианте развития событий логически продолжают друг друга, снимая наиболее
острые социально-экологические противоречия, и освобождают процессы глобализации
от эгоизма богатого и сильного меньшинства. С другой стороны, коррекция, необходимая
на границе переходов от ступени к ступени (от шага к шагу), является бифуркационным
состоянием, в котором возможен срыв с позитивной траектории. Деструктивные альтернативы логически между собой не связаны и не вытекают одна из другой. Единственно,
что их объединяет, – это снижающаяся от шага к шагу глубина деградации.
Таким образом, тремя альтернативными парами сценариев мы обозначаем две траектории возможного прохождения переходного периода. Первая (верхняя) траектория –
позитивная, эволюционная; вторая (нижняя) – деструктивная, эсхатологическая.
376
Чтобы привязать сказанное к конкретному отрезку истории, определить координаты в цикличной эволюции и сделать более наглядной структуру нашей гипотезы, мы
представляем ее в двух формализованных вариантах – табличном и графическом.
Табл. № 51
Структура прогноза переходного периода.
Иерархия
Цикличная
структурной
стратификация
последовательности
Структурный
элемент
Краткое название
гипотезы
Условное
обозначение
Завершение цикла
7-я фаза
II-го цикла
Прошлое
Фаза
нетрадиционных
империй
созреванием
цивилизационного
ФНИ
кризиса
1-й этап
переходного
Настоящее
Реальность
периода
2-й этап
переходного
периода
3-й этап
переходного
периода
Будущее:
Альтернатива I
Будущее:
Альтернатива II
I-я фаза
Будущее:
III-го цикла
Альтернатива III
Неолиберальная
глобализация
Обузданная
Сценарий № 1
Сценарий № 2
Сценарий № 3
Сценарий № 4
Сценарий № 5
Сценарий № 6
НГ
АI, сц.1
глобализация
Апокалипсис
АI, сц.2
Нравственная
АII, сц.3
глобализация
Неоколониализм
АII, сц.4
Глобализация
АIII, сц.5
сознания
Анархия
АIII, сц.6
377
График № 24
График прогнозируемой перспективы переходного периода.
II-й цикл
7-я фаза,
завершающая
цикл
Переходный период от II-го к III-му циклу
(внутренний импульс)
Социоэкономический (цивилизационный) кризис
1-й этап
2-й этап
3-й этап
III-й цикл
1-я фаза,
начинающая
цикл
Глобализация
сознания
(А III, сц.5)
Нравственная
глобализация
(А II, сц.3)
Обузданная
глобализация
Анархия
(А I, сц.1)
(А III, сц.6)
Неолиберальная
глобализация
(НГ)
Неоколониализм
(А II, сц.4)
Фаза
нетрадиционных
империй
Апокалипсис
(ФНИ)
(А I, сц.2)
378
Гипотеза, которую мы выдвигаем, требует, как мы понимаем, не столь доказательств, сколько описаний тех ситуаций, факторов и их интерпретации, на которых она
базируется. Здесь мы вынуждены будем в некоторой мере повторяться, но этого требуют
условия жанра. Однако, в этой связи мы постараемся быть по возможности краткими.
Следует начать с того, что, к сожалению, наше представление о процессах глобализации неадекватно в силу избирательного внимания к отдельным наиболее выраженным
аспектам мирового развития (например, экономическим, политическим и технологическим). Вне зоны внимания остается весь остальной мир многообразия процессов и определяющих их факторов, без учета которых картина обречена быть фрагментарной и мозаичной.
Цивилизационный кризис, открывший «шлюзы» переходного периода, предполагает понимание того, что Мир, вступая в полосу неустойчивости и неопределенности, будет сталкиваться с серьезными потрясениями, обусловленными возрастающей активностью совокупных взаимодействий сил и факторов, начиная от экономических, кончая
культурными и особенно связанными с внутренним миром человека.
Мир, как всегда, оказался не готовым к очередному историческому повороту. И эта
неготовность проявляет себя как в интеллектуальной и институциальной сфере, так и психологической, причем в таком же состоянии пребывают и страны – лидеры. Единственно,
что их отличает от всех других – это энергичность, с которой они (не разобравшись в сути
процессов) стараются использовать происходящие процессы себе на пользу, не задумываясь над возможными последствиями, в первую очередь, грозящими именно им.
Вывод, который напрашивается сам собой, заключается в том, что для построения
адекватной гипотезы исторического развития недостаточны учет и анализ количественных параметров из области экономики, экологии, политики, демографии, развития науки
и технологий. Важным, пожалуй, является то, что остается до сих пор пока за рамками
внимания, - это мировоззренческие установки и ценностные ориентиры, их деформации и
сдвиги.
В этой связи для примера можно поставить вопрос таким образом. Можно ли со
старым мировоззрением и без изменения ценностных установок прийти в «светлое будущее», по поводу которого мы так хорошо умеем фантазировать? Или, более конкретно,
реально ли для Запада это будущее с неолиберальной экономикой, потребительским обществом и массовой культурой?
В какой-то мере ответ на эти вопросы мы находим у нашего коллеги профессора
Пантина В.И., который считает: “…без изменения мировоззрения и системы доминирующих ценностей невозможно ни усвоение новых политических и социальных институтов,
379
обеспечивающих адаптацию и гибкое реагирование общества на изменение условий, ни
эффективное использование новых, более совершенных и более эффективных технологий,
ни подъем уровня жизни большинства человечества, ни более прочное утверждение демократии, ни противостояние реальным тенденциям «неоархаизации» и «международной
анархии»”. (170, с. 19)
Идеологии, которые определяли векторы развития в XX веке, практически полностью исчерпали себя, доказав свою историческую бесперспективность. Сбросив с себя
идеологические доспехи, социумы могли бы заметить обнажившиеся под ними более глубинные основания исторического развития – свою культурную
идентичность и веру
предков. Именно поэтому частично прав С. Хатингтон, говоря о столкновении цивилизаций, поскольку в обозначенных условиях социальные разломы закладываются и формируются по культурным и религиозным границам. Однако для этого процесса есть важное
внешнее условие – внешняя агрессия (причем совсем не обязательно военная). Это может
быть экономическое, культурное или религиозное давление. Другой альтернативой может
стать «взрыв новой» идеологии, способной поляризовать массы.
В случае с глобализацией мы наблюдаем похожий пример, когда в основу американского проекта глобализма положена неолиберальная идеология. И то, что делает Америка со своими ближайшими союзниками, выдается за объективную необходимость, которой нет альтернативы.
В этой связи, давая определение процессу глобализации, мы еще раз хотели подчеркнуть важность четкого разграничения его субъективных и объективных факторов.
Исходя из развиваемой нами гипотезы закономерностей исторического развития,
цель глобализации на современном этапе, с точки зрения объективного хода исторического процесса, заключается в том, чтобы создать условия качественного перехода общества
экономического, политического, технологического в глобальное общество, доминантой
которого станет духовное становление Мегасоциума, переход человека на новый уровень
сознания: от индивидуального к Сознанию Единства.
При этом Мегасоциум мы понимаем как социальную целостность мира, а глобализацию как процесс продвижения к более связанной и организованной целостности путем
углубления взаимозависимости всего разнообразия элементов этой целостности. Целостность, в свою очередь, подразумевает ту или иную форму и степень организации, которая,
в конечном итоге, есть признак наличия границ самой целостности и отнесения к ней составляющих ее частей, не обладающих этими признаками, но ими возводимыми в некое
новое качество.
380
Одним из этих качеств является характерное для современного этапа усложнение
структуры Мегасоциума, выраженное в переходе от двухкомпонентной связи (государство – государство) к многокомпонентной связи (государство – транснациональные экономические структуры – международные институты – международные неправительственные организации), и появление на этой основе наряду с международными отношениями
внутриглобальных отношений.
Уже в силу этих новых свойств и качеств мир сегодня не может быть адекватно
описан при помощи традиционных внешнеполитических концепций и моделей. Более того, нам представляется, что попытки перенести акцент надежды на то, что такую роль может выполнить геоэкономика, тоже призрачны (верней, обманчивы), хотя они, безусловно,
в какой-то мере повысят степень искомой адекватности.
В подтверждение высказанной мысли приведем мнение известного исследователя
Н. А. Косолапова: “Специфика современного этапа глобализации в том, что она являет
собой социальность лишь формирующуюся, становящуюся; что процессы формирования
этой социальности решающим образом опираются на современные международные отношения со всеми их компонентами; что формирование такой глобальной социальности в
части ее международно-политического оформления и закрепления не сможет ограничиться лишь сферой международных отношений, а должно будет со временем непременно
пойти дальше; что первые тенденции такого продвижения уже наличествуют в современном мире”.(155, с. 158)
Однако, говоря о глобализации, как становящейся целостности, о Мегасоциуме,
нельзя упускать из виду важнейший принцип функционирования организмов, в том числе
и социальных. По всей сумме факторов его определяющих соотношение уровней хаоса и
организованности является константой, т.е. если по одним параметрам растет уровень организованности, то по другим в такой же мере (по итогу) должен нарастать хаос.
Иначе говоря, когда мы «воодушевленно» доказываем, что те или иные процессы
глобализации ведут к повышению организованности социума, то нельзя забывать о необходимости нахождения последствий обратного порядка – процессов его хаотизирующих.
В противном случае результаты в силу своей односторонности будут заведомо неадекватны реальности.
Именно поэтому (и слава Богу) мир, не смотря на все праведные и неправедные
усилия глобализации, повышая уровень своей целостности, остается разнообразным по
этническим, культурным, религиозным, географическим, социально-политическим и экономическим параметрам и формам, конкретен и противоречив во взаимоотношениях между собой и с окружающей средой. Таким образом, речь должна идти о том, какие парамет-
381
ры и процессы нужно организовывать (упорядочивать), а какие хаотизировать и насколько; какие противоречия нужно снимать в силу их деструктивности, а какие питать в силу
их потенциала развития, какая форма и уровень конфликтов конструктивны , и какие деструктивны.
И здесь мы возвращаемся к тому, о чем уже говорили – описать мир нельзя, выбирая отдельные срезы, отдельные сферы человеческой деятельности. Рассмотрению должно быть подвергнуто все – вся полнота частей, слагаемых Мегасоциум.
Это означает, что нужно учитывать факторы, относящиеся к трем различным сферам, которые мы обозначаем: 1) Среда естественная (Природа); 2) Среда искусственная
(Культура); 3) Среда внутреннего мира человека (Человек). Кроме того, в каждой среде по
специфике роли и характеру функций вычленяется ряд сфер, определяющих в своем взаимодействии состояние и развитие всего Мегасоциума. Структуру указанной классификации можно представить следующим образом:
Среда естественная
Среда искусственная
Среда внутреннего мира
(Природа)
(Культура)
человека (Человек)
— Социосфера
— Космос
— Земля
— Техносфера
— Религии
— Культура творчества и
— Психика человека
— Общественное сознание
индустрия развлечений
Основные, ярко выраженные процессы глобализации проявляются в сфере политики и экономики. Сюда приковано практически все внимание исследователей. Иное либо
вообще выпадает из поля зрения, либо рассматривается попутно. Следует отметить, что с
возникновением движения антиглобалистов, характерного своей разноплановой структурой, в поле зрения попал и ряд других проблем: экология, культура, религия.
Между тем, в современном процессе глобализации можно увидеть уже сложившиеся формы, характерные тем или иным сферам человеческой деятельности.
Мы попытались определенным образом классифицировать данные формы применительно к различным сферам функционирования Мегасоциума. Эти процессы отражают
реальное состояние сегодняшней жизни человека и результатов его прошлых усилий, то
есть это ничто иное, как «достижения» неолиберальной глобализации. Мы, естественно,
не претендуем на исчерпанность приводимых форм, наша задача состояла, главным образом, в том, чтобы показать наличие этих процессов во всех срезах жизнедеятельности че-
382
ловечества. Поэтому в приведенной таблице мы вычленяем область (сферу) глобализации
и характеризуем особенности происходящего в ней процесса.
Табл. № 52
Формы глобализаци в различных областях жизнедеятельности человечества.
№№ Область (сфера)
Характеристика формы процесса глобализаци
п/п глобализаци
1.
«Покорение» Природы, интеграция ее в индустриальную систему
Природа
(техносферу), борьба за доступ к природным ресурсам.
2.
Обобществление разрушения природной среды, ее техногенное
Экология
заражение и возникновение не знающей границ системы угроз человечеству (политических, экономических, социальных)
3.
Развитие метатехнологий, монополизирующих производство,
виртуализирующих финансы, глобализирующих конкуренцию в
Техносфера
наднациональном пространстве, структурирующих субъекты
внутри глобальных отношений.
4.
Гегемонизм, как политика империоглобализма и однополярного
Политика
мира
5.
Неолиберализм, приобретающий форму рыночного фундаментаЭкономика
лизма
6.
Культура (в узком смысле
Массовая культура, вестернизация, антикультура
слова)
7.
Религия
Секуляризация, экуменизм, неорелигии, синкретизм
8.
Вытеснение (замена) традиционных общественных отношений
Социосфера
социально-информационными технологиями, виртуализация социальных связей
9.
Асоциализация, как следствие технологизации жизни и информаВнутренний
ционной унификации общественного и индивидуального сознамир человека
ния. Накопление признаков информационного тоталитаризма
Видимо, будет не лишним прокомментировать кратко ряд позиций приведенной
выше таблицы, учитывая тот факт, что практически мы фиксируем стартовые условия
нашего «футурологического прогноза».
Для первой и второй позиций в качестве комментария мы считаем вполне достаточным привести высказывания известного исследователя модерна профессора Мюнхенского университета Ульриха Бека. Всего три короткие цитаты: “От бедности можно защититься границами, от опасностей атомного века – нельзя. В этом их своеобразная культурная и политическая сила, которая не признает охранных зон и дифференциаций современного мира”. (164,с. 5)
“К концу XX века природа оказалась покоренной и до предела использованной,
превратившейся из внешнего феномена во внутренний, из существовавшего до нас в воспроизведенный. В ходе технико-индустриальной переделки природы и ее широкого под-
383
ключения к рыночным отношениям она оказалась интегрированной в индустриальную
систему. В то же время она стала неизбежной предпосылкой образа жизни в индустриальной системе. Зависимость от потребления и рынка означает новую форму зависимости от
«природы», и эта имманентная «природная» зависимость от рыночной системы становится в этой системе законом жизни индустриальной цивилизации”. (164, с. 7)
“Оборотной стороной обобществленной природы является обобществление ее разрушения, превращение этого разрушения в социальные, экономические и политические
системы угроз высоко индустриализованного мирового сообщества”. (164, с.8)
В отношении техносферы комментарий получится более обширным, поскольку, с
одной стороны, это важный структурообразующий фактор, а, с другой, - наиболее агрессивный.
Человечество на протяжении всей своей истории строило искусственную среду
своего обитания. Наиболее впечатляющие результаты получены в последние 2 – 3 столетия. Эти успехи базируются на мировоззренческой парадигме, впитавшей в себя идеи
Возрождения, Реформации и Просвещения.
Этот рукотворный мир индивидуален и рационален, секуляризован и обезбожен,
агрессивен по отношению к природной среде. По мере ускорения научно-технического
прогресса и роста масштаба производственной деятельности человек становится все более
зависимым от этого искусственного мира. Он уже не в состоянии обойтись без него, а
процесс становится необратимым.
Человек начинает понимать, что созданная им техносфера в корне меняет среду
обитания и выводит ее на критический уровень с неизвестными последствиями для самого
человека. Кроме того, растущая зависимость индивида от общества входит в противоречие с заявленными мировоззренческими ценностями – индивидуализма и рационализма;
свободы, равенства и братства.
Остававшийся долгое время автономным внутренний мир человека теперь столкнулся с нарастающими атаками информационных технологий.
Таким образом, техносфера, представляя собой агрессивную среду, активно вторгающуюся и изменяющую внешнюю (природную) среду и внутренний мир человека, превратилась в определенную угрозу для человечества, как биологического вида, но одновременно и неотъемлемую часть его эволюции.
Техносфера, с одной стороны, позволяет снимать остроту противоречия между потребностями и возможностями человека, а, с другой, тут же порождает еще более масштабные и глубокие, чем были ранее. Развитие техносферы нельзя рассматривать как аль-
384
тернативу эволюции, она сама эволюционирует, причем по тем же законам, что природа и
человек.
Влияние технического прогресса на человека двойственно: с одной стороны, он создает условия выживания и развития человека, а, с другой, – занесен над ним как дамоклов меч, потенциально способный его уничтожить. Научно-технический прогресс – аргумент, доказывающий, что человек от поколения к поколению умнеет, поскольку по мере
возникающих все более техногенных угроз, ему удавалось находить сдерживающие механизмы.
Техносфера в значительно большей степени поляризует и «выстраивает» социальные организмы и институты вплоть до государств, исходя из принципов своего жизнеобеспечения, и круто замешивает эти структуры на принципе национального интереса (а
проще, выгоде). Один из вариантов подобной структуры, причем для Мира в целом, дает
Косолапов Н. А.: “Техносфера тяготеет к формированию концентрических кругов ее
обеспечения. Такие круги образуют: 1) собственно техносфера как совокупность наиболее
развитых («постиндустриальных») государств, находящихся друг с другом в определенных структурных отношениях; 2) страны - реальные претенденты на скорое вхождение в
техносферу по достигнутому уровню развития или по исполняемым для техносферы жизненно важным функциям; 3) страны, необходимые техносфере как источники энергоресурсов и сырья и/или как наиболее емкие рынки и незамещаемые другими странами в этих
качествах; 4) замещаемые страны, функции которых по отношению к техносфере могут
выполнять (вместе или по отдельности) другие страны и/или территории на тех же для
техносферы экономических и иных условиях и с теми же практическими результатами;
5) страны, безразличные для существования и жизнедеятельности техносферы (ныне или
вообще); 6) страны, ныне или в перспективе враждебные к техносфере и/или входящим в
нее государствам и подкрепляющие эту враждебность действиями и/или наличием потенциала нанесения ущерба”. (155, с. 151)
Совершенно логичным выводом из этой структуры можно считать следующее
мнение цитируемого автора: “Ведущие экономические центры техносферы (США, Япония, ЕС) способны сохранить свое значение и само существование, лишь опираясь на
освоение и использование пространственно-ресурсного потенциала всей планеты, подстраивая его под свои потребности и интересы, подчиняя целям, задачам, процессу этого
освоения свои связи с экономиками других стран и регионов, а, следовательно (в разной
мере), и сами эти экономики”. (155, с. 151)
Если в границах национальных государств технологии еще каким-то образом регулируются, то как раз это регулирование способствует созданию определенного избыточ-
385
ного давления, под воздействием которого они осознанно вырываются в «стратосферу»
наднационального пространства, неизмеримо большего по масштабам и неизмеримо менее регулируемого.
Врываясь в нишу, которая еще никем не занята, технологии, носителями которых
являются ТНК, стихийно для одних и достаточно организованно для других начинают
осваивать это пространство. Этот «стихийный» процесс, в конечном итоге, превращается
в процесс уже глобальной монополизации, которая первоначально весьма эффективно
стартуя, перерождается в тормозящее себя движение, и только здесь возникает осознание
необходимости в нормативном регулировании процесса.
Как мы уже отмечали, техносфера развивается по тем же законам, что и Природа.
Как искусственная, но включенная в окружающую среду часть, она занимает в ней определенную нишу. Функционирование техносферы в рамках этой ниши, естественно, имеет
свои пределы, среди которых мы выделяем два главных. Первый предел – это ресурсы
жизнеобеспечения системы порождающей и воспроизводящей техносферу. Второй предел
определяется пороговой терпимостью ниши и всей окружающей средой к своему разрушению вследствие техногенной экспансии. Иначе говоря, это три важнейших параметра:
минеральные ресурсы, характер (тип) используемой энергии и экология.
Пределы роста и развития в рамках указанных ограничений носят, очевидно, объективный характер. Ниша – это тупик, путь к нему может быть и долгим, но конечным.
Каков же вывод? Поиск и освоение новой ниши, т.е. вновь логика нелинейного развития.
Такая возможность, по нашему мнению, связана с открытием и использованием принципиально иного типа энергии и по эффективности, и по масштабам, и по источникам ее получения, на основе которой возникнут новые технологии на иных природных ресурсах.
Техносфера, по своему определению, агрессивна и в отношении внешней среды, и
по отношению к социосфере и к внутреннему миру человека. При этом, следует подчеркнуть, что знания, ее порождающие, не могут быть моральными или аморальными, гуманными или антигуманными. Эти признаки приобретает техносфера, как продукт реализованного знания. Следовательно, опасность, агрессивность техносферы связана с целями и
средствами применения знаний.
Научно-технический прогресс, формируя техносферу, как цивилизационную составляющую культуры в ее всеобъемлющем смысле, постоянно разрушает социальное основание, на котором он возникает, деформирует социальные институты, характер отношений, обычаи и нравы, требует изменений социальной структурированности и организационных форм и принципов. Это, по существу, разрушающее, тормозящее воздействие на
социальную и духовную сферу культуры. Более того, в определенном смысле, можно
386
утверждать, что эти области (сферы) культуры имеют разнонаправленные векторы и характер своей динамики.
Если техносфера динамична и прогрессивна, то ее визави - консервативна и регрессивна. Социальная составляющая, в свою очередь, несет на себе признаки как одного, так
и другого: периоды консервативного эволюционного развития разрываются радикальными реформами или даже революциями. Таким образом, в самом теле культуры мы наблюдаем неоднородные, взаимно дополняющие и взаимно подавляющие процессы. Характер
этих процессов можно графически отразить в таком условном плане:
k
I
II
II
I
III
I
I
где:
I
t
I — техническая составляющая культуры,
II — социальная составляющая культуры,
III — духовная составляющая культуры.
В связи с изложенным весьма важным представляется рассмотрение вопроса о том,
как неолиберальная глобализация отражает себя в социальной и духовной сферах культуры. Одну сторону этого вопроса мы осветили, отметив новые формы, возникшие в эпоху
глобализации, но не менее, если не более важно рассмотреть, что происходит с традиционным телом культуры.
В этом отношении культура находится в том же положении, что и природа. Разница, пожалуй, состоит в том, что по отношению к природе мы уже в целом разобрались, что
и как надо защищать, а в культуре подобной ясности нет.
“…Запад в настоящее время характеризует себя в терминах не культуры, а цивилизации. В пределе, если исключить «пережитки культуры» и брать рациональность в действии, это ситуация, когда все вопросы решаются технологически (социо- и психотехника,
387
сексуальные технологии, техника общения и т.п.). Такое общество лучше называть Техносом. Глобализм – это универсальный технологизм”. (159, с. 80)
Превращение рынка в универсальный механизм регулирования деятельности и отношений в обществе, его вторжение во внеэкономические сферы порождают деструктивные процессы и разрушительные последствия.
“Глобальный технологизм ведет к превращению человека из социальнокультурной личности в человеческий фактор Техноса. Человеческий фактор, бурно протестуя против ограничения своей свободы культурными регуляторами, довольно легко смиряется, если они будут техническими. Лишение индивида имени, замена его номером и
тем более «клеймение», всегда воспринималось как надругательство над достоинством
человека. Но если номер обещают ставить лазерным лучом и хранить в компьютере, то у
«прогрессивной общественности» особых возражений нет. Протестуют консерваторы,
фундаменталисты и прочие антиглобалисты. Слежка за гражданином, наружное наблюдение и письменные доносы — тоталитаризм, стукачество, но если посредством телекамер
просматриваются целые кварталы и обо всем подозрительном предлагается звонить по
специально объявленным телефонам, это воспринимается как необходимость обеспечения
общественной безопасности. Поставьте «телескринов» больше, наблюдайте на всех станциях метро, умоляют обыватели правовых государств. Обыск в форме ощупывания одежды руками отвергается как нечто унизительное, но если по телу водят электронной палкой, все стоят как покорные бараны. И т.д. и т.п. Лишь бы не со стороны живых людей, не
от имени культуры, техникой — и свободолюбивые либералы соглашаются на самый тотальный контроль. Открытое гражданское общество закрыто и регламентировано не
меньше, чем традиционные, культурные, разница в том, что закрытость здесь «усовершенствованная», технологическая. В условиях глобализации демократия вытесняется технократией”. (159, c.80)
Традиционное тело культуры в условиях неолиберальной глобализации повергается деградации в двух направлениях: первый вектор – разрушение культурного разнообразия; вектор второй – вырождение культуры. Дать краткую характеристику этим направлениям можно следующим образом:
388
1-й вектор
2-й вектор
признаки разрушения
признаки вырождения
этносы взаимопоглощаются, не обо-
замещение культурных отношений
гащая друг друга;
технологическими. В традиционных обще-
различные формы социальной орга- ствах говорили о высоких целях, в глобальнизации обществ не сотрудничают, а ниве- ном мире – о высоких технологиях;
лируются под один стандарт;
возникновение мультикультурализ-
культуры утрачивают импульс к са- ма, конечной целью которого становится
моразвитию под напором унификации;
унификация и нивелирование носит
«индивидуальная культура»;
подавление базовых ценностей куль-
характер не отбора разного и лучшего, а туры – моральных, религиозных, и этничеподавление одной культурой всех иных;
распространение антикультуры.
ских регуляторов;
распространение массовой культуры
и индустрии удовольствий.
В определенном смысле можно сказать, что неолиберальная глобализация по своим
целям и средствам – это финал культурной истории. Культура антиномична индивидуализму, она немыслима без табу, норм и регламентаций, которые ограничивают свободу
индивида в пользу общества. “В безудержной плюрализации, раздроблении культуры на
дисперсные частицы как раз и выражается ее распад, превращение в материал «для другого».
Индивидуальная культура, когда у каждого собственные понятия о добром или должном, персональная совесть, которая, естественно, всегда оправдает свою персону, обессмысливает ее социальные функции, ведя тем самым, к исчезновению, что невольно признают сами адепты экстремального
мультикультуризма”. (159, с. 81)
8.1. Неолиберальная глобализация :
последствия сотворенного и безнадежного будущего.
Поскольку о современных особенностях глобализационных процессов было сказано достаточно много, мы остановимся только на нескольких моментах, которые оценивают последствия и перспективы их современной формы.
Конец XX века передал веку новому эстафету беспрецедентного нарастания всех
известных форм неравенства практически во всех сферах деятельности человека. Особен-
389
ности этого явления, с нашей точки зрения, хорошо выразил В. М. Колонтай: “На протяжении последней четверти века неолиберальная глобализация непрерывно (на конкурентно-конфликтной основе) приводила в тесное соприкосновение и взаимодействие общества
с самыми разными уровнями хозяйственного развития, с различными идейнополитическими установками, с далеко не одинаковым культурным и историческим наследием. Форсированные темпы этого процесса и полное пренебрежение к национальным
особенностям придали ему невиданные противоречивость и конфронтационность. Трансплантация отдельных черт и элементов, отдельных институтов, структур и механизмов из
более сильных (или более развитых в каком-нибудь отношении) стран в другие общества,
как правило, не сопровождалась ни их приспособлением к новой среде, ни серьезной
адаптацией к ним принимающих обществ. Неолиберальная глобализация систематически,
преднамеренно взламывала целостность сформировавшихся обществ и государств, существующих национально-хозяйственных комплексов, сложившихся культур, религий, систем ценностей, приоритетов”. (161. с. 20)
Апологеты неолиберализма считают его единственной идеей для будущего и генеральным курсом развития. Проект глобализации, как теория и политика Запада, предложенный миру в конце XX века, представляет собой попытку обуздать не только его историю, но и будущее. Эта позиция наиболее четко прослеживается в американском проекте
глобализации. Главные контуры этого проекта нашли свое выражение в теориях «столкновения цивилизаций» Хантингтона, «великой шахматной доски» Бжезинского и целого
ряда других американских авторов. Приведем только несколько весьма определенных высказываний.
Все примеры мы взяли из монографии А. И. Уткина «Глобализация: процесс и
осмысление», которая предлагает весьма широкий спектр позиций зарубежных авторов.
“Американский историк Р. Стил утверждает: именно США являются подлинно революционной, изменяющей мир державой. Мы верим, что наши политические установления отправят все прочие системы в мусорную корзину. Мы возглавляем экономическую
систему, которая эффективно погребла все прочие формы производства и распределения,
оставляя на своем пути огромные богатства и невероятные руины. Культурное давление
посредством Голливуда и Макдональдсов ощутимо во всех уголках планеты, и это давление подрывает другие общества. В отличие от традиционных завоевателей, мы не довольствуемся подчинением себе всех – мы настаиваем на том, чтобы они стали нашим подобием. Разумеется, для их собственного блага. Мы являемся самыми неугомонными прозелитами мира. Сам этот мир должен быть привязан к подрывающему его устои Интернету.
390
Неудивительно, что многие чувствуют себя находящимися под угрозой информационной
монополии”. (163, с. 107)
“Американский политик Д. Каллео полагает, что «стилизованный по-американски
глобализм означает однополярный Pax Americana, а не диверсифицированный плюралистический мир, где властью нужно делиться”. (163, c. 90)
“Как пишет американский исследователь Дж. Грей, «глобальное laissez faire является национальным американским проектом»”. (163, с. 90)
Таким образом, история для США кончилась, они за ее рамками, теперь миром
правит Америка, она будет творить будущее. Глобализация, как американский проект, –
это овладение миром, подчинение его в тех или иных формах лидеру. Никто не может
подняться до уровня лидера и должен быть привязан и зависим от него, жить по установленным для него правилам. По существу, речь идет о новой форме всемирной колонизации, при которой весь мир, кроме лидера, превращается в «плавильный котел» по производству «Хомо американус».
Глобальное доминирование подразумевает глобальный порядок, но не в данном
случае, когда метрополия делает орудием своего могущества именно перемены в глобальном масштабе, сохраняя при этом старые цели и приоритеты. В такой ситуации все проблемы, с которыми уже столкнулось человечество, станут нарастать и уже нарастают с
катастрофической быстротой.
Субъективный характер проекта и его весьма ограниченная и искажающая реальность разрешающая способность, взрывные социальные последствия превращают его в
очередной идеологический продукт. Похоже, что его авторы инфицированы заразой губительных для XX века проектов и повторяют путь с такой ненавистью раскритикованной
ими «империи зла». Теперь они, «властители мира», хотят загнать в прокрустово ложе
своей идеи все человечество и тоже ради его «светлого будущего». Здесь, как мы видим,
не конец, а повторение истории или ее дурная бесконечность.
Естественным ответом на вызовы неолиберальной глобализации стали, с одной
стороны, нарастание аргументированной критики и возникновение массового протестного
движения, а с другой - «глобализация» терроризма, теневой экономики и преступности.
Критика неолиберальной глобализации весьма обширна по своей социальной
структуре, объему высказываний и публикаций, а также по глубине аналитики и убедительности аргументов.
Критикуют глобализацию Патриарх всея Руси, Папа Римский, духовные лидеры
ислама, индуизма и буддизма.
391
Критикуют глобализацию политики: Махатхир (Малайзия), Сухарто (Индонезия),
Цедильо (Мексика), Жоспэн (Франция) и т.д. В самих Соединенных Штатах Америки более 50 республиканских членов Конгресса США выступают против глобализации.
Критикуют глобализацию ученые и бизнесмены. Примечательно, что все больше
критиков в самих США – Дж. Шульц, У. Саймон, Г. Киссинджер, Б. Барбер, Д. Картен, Г.
Деймс, П. Бьюкенен, Я. Бхатвати, П. Крюгман, Дж. Стиглиц, Дж. Сакс. С другой стороны,
это европейские авторы, для примера, Дж. Голдемит, Муази, В. Форрестер, Ж. Бове, П.
Бурдье и многие другие.
Приведем наиболее характерные высказывания.
“По мнению Дж. Грея, «глобализация является ошибочным и вредным политическим проектом, оказывающим непомерное влияние на глобальные экономические и финансовые институты. Он отражает предпочтение творцов американской внешней политики»”.(163, с.92)
“«Новые левые» - британский премьер Т. Блэр, германский канцлер Шредер и
прежде всего французский премьер Жоспэн в определенной степени разделяют позицию
«да» рыночной экономике, «нет» рыночному обществу.” (163, с. 102)
“Наиболее бдительные директора компаний и экономисты осознали эту опасность
давно. Тиль Неккер, долгие годы являющийся президентом Ассоциации германской промышленности, - не единственный, кого беспокоит, что «глобализация приводит к такой
скорости структурных изменений, с которой все большее число людей просто не в силах
справиться. Как нам управлять этим процессом, чтобы рынки открывались, но изменения
оставались под контролем?» Перси Барнвик, глава машиностроительного гиганта Asia
Brown Boveri (ABB), имеющего 1000 дочерних компаний в 40 странах, сделал даже еще
более серьезное предупреждение: «Если компании не найдут достойного ответа на проблему бедности и безработицы, трения между имущими и неимущими приведут к заметному росту насилия и терроризма». Другой человек, видящий зловещее предзнаменование, - Клаус Шваб, который, будучи устроителем и президентом Всемирного экономического форума в Давосе, вряд ли может быть заподозрен в каком-либо социальном романтизме. По его мнению, существующие тенденции «умножают людские и социальные затраты на процесс глобализации, доводя их до уровня, при котором социальная структура
демократий подвергается беспрецедентному испытанию». Ширящееся «ощущение беспомощности и беспокойства» является предвестником «разрушительной реакции», движения сопротивления, ныне вступающего в «критическую фазу». «Все это, - заключает он, ставит политических и экономических лидеров перед необходимостью показать, каким
392
образом новый глобальный капитализм может функционировать на благо большинства
(населения), а не только управляющих корпораций и инвесторов”. (150, с. 302)
Весьма впечатляет точка зрения профессора экономики Колумбийского университета, лауреата Нобелевской премии Джозефа Стиглица, высказанная на страницах «Независимой газеты»: “Американская экономика уже почти наверняка перешла из состояния
некоторого экономического спада в состояние полномасштабной рецессии. Американцы
сейчас задумались о разумности своего одностороннего подхода к внешней политике…
Растет ощущение того, что мы могли сбиться с пути, придавая слишком большое
значение собственной материальной выгоде и явно недостаточно общим интересам…
Америка провозгласила наступление глобализации. Вместе с тем она должна осознать, что с глобализацией приходит взаимозависимость, а в условиях взаимозависимости
появляется необходимость в совместном принятии решений во всех областях, которые
оказывают воздействие на всех нас”. (165)
“Мы все еще помним критику, а также самокритику, прозвучавшую на Международном экономическом форуме в Нью-Йорке в этом году. Примечательным было уже то,
что именно от МВФ можно было услышать оценки, которые раньше приводили в лучшем
случае его критики.
Генеральный директор МВФ Хорст Келер (Hоrst Koehler) подверг критике протекционизм и «эгоистичную торговую политику» промышленно развитых государств. Международные отношения, - сказал Келер, - не могут быть такими, когда договариваются крупные государства, а развивающиеся страны остаются ни с чем.
Генеральный директор ВТО Майк Мур (Mike Moore) сказал: «Я разделяю 80% аргументов
моих
противников»,
имея
при
(http://www.inosmi.ru/print/1014711520.html
этом
в
виду
критиков
глобализации”.
26. 02 02)
Представитель Всемирного Банка Штиглиц заявил, что консенсус в Вашингтоне по
поводу глобализации базируется на полном игнорировании неравенства и его последствий, таких как ущерб окружающей среде, применение детского труда и опасные виды
производства, и не берет на себя никакой ответственности за беды и страдания человека.
Вызов рыночного фундаментализма, как движителя неолиберальной глобализации,
ярко выраженный в его агрессивности и экспансии во все области общественной и государственной жизни, неизбежно порождает ответную реакцию. Она формируется как протестное общественное движение, представленное уже более, чем 120 различными группами и организациями, охватывающими порядка 70 млн. человек. Одной из примечательных
особенностей этого движения является самое активное участие в нем представителей различных слоев общества развитых стран.
393
В частности, молодежь США и Западной Европы, поняв, что реально нет никаких
шансов влиять на власть и политиков, разочаровалась в парламентской демократии, другую часть населения возмущает утрата социальных гарантий, пренебрежение к экологическим проблемам, двойные стандарты и т.п.
Именно эти люди вышли на улицы и составили основу движения за глобальную
демократию (ДГД). Уже один только перечень далеко не всех организаций, входящих в
ДГД, дает представление о широте его интересов: АТТАК (сокращение названия «Ассоциация за взимание с финансовых трансакций налога в пользу граждан» Франция, Дания и
др.), «Вернем себе улицу» (Англия), «За списание внешних долгов» (Англия), «Белые халаты» (Италия), «Азия против ВТО, МВФ и ВБ», «Крестьянский путь» и т.д.
Активность противников глобализации, которых стало модно называть антиглобалистами с эдаким пренебрежительно – ругательным оттенком, быстро нарастает. Ее динамику и интенсивность можно проследить по ниже приведенной таблице:
394
Табл. № 53
Хронология крупнейших выступлений
противников глобализации за период 1999 – 2001 годов
(источник «Коммерсант» №16 от 31. 01. 2002 г.)
Дата
К какому событию приурочено выступление
Место
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14
15.
Июнь
1999 г.
Великобритания,
Лондон
ноябрь
1999 г.
ноябрь
1999 г.
январь
2000 г
сентябрь
2000 г
сентябрь
2000 г
октябрь
2000 г
октябрь
2000 г
ноябрь
2000 г.
декабрь
2000 г.
апрель
2001 г.
июнь 2001
г.
Великобритания,
Лондон
Швеция,
борг
Гете-
июнь 2001
г.
Испания,
лона
Барсе-
июль 2001
г.
ноябрь
2001 г.
Демонстрация
«Карнавал против капитализма» (не связана с конкретным событием)
Заседание ВТО в Сиэтле
Встреча ВТО
США, Сиэтл
Швейцария,
вос
Да-
Чехия, Прага
Австралия,
Мельбурн
Канада, Монреаль
Ю. Корея, Сеул
США, Сиэтл
Франция, Ницца
Канада, Квебек
Италия, Генуя
Ю. Корея, Сеул
Всемирный экономический
форум
Заседание МВФ и ВБ
Азиатско-Тихоокеанский
экономический форум
Встреча группы G 20
Саммит Азия – Европа
1-я годовщина выступления
антиглобалистов в Сиэтле
Саммит лидеров стран ЕС
Панамериканский саммит
Саммит США – ЕС
Запланированное, но отмененное заседание Всемирного Банка
Саммит G8
Переговоры руководства
страны с ВТО
Число
участников
выступления
от 4000 до 10
000 участников
нет данных
100 тыс. участников
Более 1000
участников
9000 участников
нет данных
нет данных
10 тыс. участников
ок. 1 тыс. человек
ок. 5 тыс.
участников
25 тыс. участников
25 тыс. участников
ок. 6 тыс.
участников
300 тыс. участников
10 тыс. участников
Пострадавшие
Участники
Полицейские
58
4
68
1
542
нет данных
5
нет
921
80
12
25
39
3
4
—
140
1
55
20
610
46
570
20
51
—
1025
60
—
—
Демократическая сущность антиглобализма навряд ли может быть оспорена ссылками на сопутствующие ему акты насилия и вандализма, за которыми стоят относительно
немногочисленные группы экстремистов, а, возможно, и провокаторов, использующих
массовые мирные манифестации для своих погромных действий.
“И все это лишь верхушка айсберга: в зонах «глубокого» Юга протесты против
навязываемых извне программ «структурной адаптации» развертываются давно, а в странах Запада новое движение, судя по опросам, пользуется сочувствием миллионов людей”.
(166, с.21)
“Движение, характер которого пока весьма противоречив и даже хаотичен, кажется
довольно быстро преодолевает стадию протестной неопределенности. На нынешнем фо-
395
руме в Порту-Алегри приняты важные документы, касающиеся долгов беднейших стран,
проблем окружающей среды, так называемого Tobin Tax (налогообложения спекулятивных финансовых сделок), регламентации использования рабочей силы, основ свободы
торговли, роли международных организаций и т.д. Есть все основания полагать, что форум в Порту-Алегри становится важным событием международной жизни, которое впредь
никто не сможет игнорировать”. (167, с. 12)
Выступления противников глобализации, критикующих ее антигуманные стороны,
не могут более игнорироваться, ибо приведут к новому подъему изоляционизма в глобальных масштабах. Это верный признак того, что «9-й вал» глобализации не сопровождается абсолютно необходимым и адекватным строительством международных институтов и справедливым механизмом внутриглобальных отношений.
По законам природы крайности, возникшие на одном полюсе, порождают антикрайности на другом. Сегодня мы видим, как фундаментализм «свободного рынка» - неолиберальная экономика породила и активно питает противоположные ей фундаментализмы – национальный, религиозный, криминальный, террористический. В этой ситуации
можно говорить о том, что высказанная Хантингтоном гипотеза о столкновении цивилизаций есть ничто иное, как прогноз последствий американской (и не только) политики
глобализации.
Гром беспрецедентной трагедии прогремел 11 сентября 2001 года в США. О реакции мировой общественности на эту катастрофу написано и сказано много. Но вынуждает
возвращаться к этому дню политика США, как реакция на произошедшее. В этой политике можно понять и объяснить все, кроме одного – отсутствие хотя бы малейшего поползновения проанализировать, разобраться и скорректировать свой курс, вопросы взаимоотношения с миром.
Дж. Буш провозглашает «крестовый поход» против терроризма, подчеркивая тем
самым религиозный и цивилизационный подтекст этой проблемы, пытается решить ее за
счет милитаризации экономики, доводя оборонный бюджет США до головокружительных
цифр.
Генеральный прокурор США Дж. Эшкрофт заявляет о том, что «на нас напали потому, что мы следуем принципам справедливости, уважаем свободу личности». Простая
до примитивности схема: умного, воспитанного, хорошо одетого и сытого мальчика обидел глупый, необразованный, плохо одетый и голодный хулиган. Разберемся с хулиганом,
и вопрос решен.
Если те, кто это говорит, еще в это и верят, то мне их, честно говоря, жаль. Представляется, что эта риторика для публики. Нужно обеспечить нужный вектор и интенсив-
396
ность общественного мнения. Манипуляция словами идет и на Западе, и на Востоке. Если
на Западе культивируется позиция, не различающая и не разделяющая ислам и терроризм,
а потому для нее ислам – это «империя зла», то на Востоке широко распространена точка
зрения о том, что борьба с терроризмом, провозглашенная Западом, главным образом,
есть ничто иное, как предлог достижения гегемонии над исламским миром.
“Однако, несмотря на официальную пропаганду, многие американские граждане
объясняют причины терактов политическими причинами. Так, согласно данным газеты
«Лос-Анджелес Таймс» 47% опрошенных против 36 % признали, что террористическое
нападение было «прямым результатом американской политики интервенции во всем мире», а 58% против 23% - «политики на Ближнем Востоке»”. (154, c. 10)
Дж. Буш, сведя все проблемы мира к войне против терроризма, дал толчок довольно заметному охлаждению между США и Европейским Союзом. Начало этого процесса
можно отнести к выступлению Буша 29 января 2001 года в Конгрессе, в котором он сформулировал для американской политики «ось зла», представленную Ираком, Ираном и Северной Кореей.
Америка все более откровенно демонстрирует свою военную и экономическую
мощь («кто не с нами, тот против нас»), ультимативно грозит не устраивающим ее режимам, вовлекает по своим правилам в войну с терроризмом большое число государств,
практически без оглядки на международные организации. Международный жандарм даже
своих союзников все более сводит к роли сателлитов.
“... в развитие американского колосса вкладываются все большие средства. 4 февраля Джордж Буш отстаивал перед Конгрессом проект бюджета на 2003 год, отмеченный
наибольшим повышением военных расходов с эпохи Рейгана (Reagan). Речь идет о повышении на 14,5 % (48 миллиардов) только для Пентагона от общей суммы 379 миллиардов
долларов. Перед лицом такой супердержавы Европа заинтересована в повышении расходов на оборону, чтобы не дать США уйти в отрыв, что может стать зародышем разногласий, по оценкам генерального секретаря НАТО, Джорджа Робертсона (George Robertson).
В то же время генеральный секретарь жалуется на то, что Европа превратилась в "военного пигмея". Соединенные Штаты расходуют в четыре раза больше средств, чем ЕС на исследования и развитие в сфере вооружений. Ибо, по мнению Франсуа Гейсбура (Francois
Heisbourg), директора Института стратегических исследований, «если тенденция сохранится, у европейцев практически не останется возможности оказывать воздействие на
принятие решений Америкой». Переход из статуса «союзника» в статус «сателлита», именно этого опасаются европейцы”. (168, с. 2)
397
Пока сохраняется сложившееся разделение функций: силовой потенциал представлен США, а дипломатическое «прикрытие» Западной Европе. Новая ситуация возникшая
в результате стратегии администрации Буша, преподнесла Европейскому Союзу неоднозначную задачу, от выбора варианта решения которой зависит судьба Старого Света.
Итак, что мы имеем в результате нашего рассмотрения? Во-первых, нарастание
всех форм неравенства и социальной напряженности. Во-вторых, растущую критику неолиберальной глобализации и ее апологета с самых разных сторон: внутри страны (учеными, политиками, бизнесменами); религиозными деятелями всех мировых религий; странами – жертвами глобализации, международными организациями, мировой общественностью и неправительственными институтами. В-третьих, возникновение мощного международного протестного движения, под знаменем которого уже встали десятки миллионов
людей. В-четвертых, резко возросшую активность международного терроризма. В-пятых,
нарастающее недовольство политикой США и охлаждение отношений между США и ЕС.
“Накапливается все больше данных, - пишет А. Б. Вебер – позволяющих констатировать кризис неолиберального глобализма. На Западном книжном рынке множится число
изданий с критической оценкой глобализации, что видно уже по таким названиям, как,
например, «Глобализация под вопросом», «Западня глобализации», «Не зашла ли глобализация слишком далеко?», «Глобальная нестабильность», «Хищная глобализация»,
«Синдром глобализации», «Конец глобализации» и т.п.” Известный обозреватель из «International Herald Tribune» Уильям Парафф заявил на страницах своей газеты: “Настало
время писать некролог глобализму, как экономической доктрине, она претерпела провал.
Если критиковать не только упомянутые выше экономические, социальные и экологические последствия глобализации, но и неспособность ведущих держав справиться с эскалацией международного терроризма и продолжающееся в мире наращивание вооружений,
то основания для того, чтобы говорить пусть не о провале, но о кризисе глобализма, налицо”. (166, с. 20 – 21)
Это кризис не отдельной страны, а глобализационный, не отдельной сферы человеческой деятельности, а практически всех ее сфер. Это цивилизационный разлом искусственной среды Мегасоциума, предполагающий социальную тектонику и разрушения.
Иначе говоря, мир находится в очередной стадии бифуркационного состояния. Именно
поэтому столь опасными становятся действия США, неадекватно оценивающих реалии и
продолжающих свой неолиберальный, гегемонистский курс.
На этом отрезке истории мир стоит перед альтернативным выбором. Мы эти альтернативы определили. Если курс не меняется, то мы движемся к апокалипсису – глобальной цивилизационной катастрофе; если меняется – то к обузданной глобализации.
398
Уместно прозвучит здесь мнение Н. А. Косолапова, который, оппонируя А. Б. Веберу, пишет следующее: “Я целиком согласен с оценками А. Б. Вебера, относящимися к
неолиберальной глобализации. Я высказался бы даже категоричней: это чистая форма современного (постиндустриального, если угодно) неоколониализма, которая, если преуспеет, пройдет через те же принципиальные фазы, что и все предыдущие: самоутверждение
(во многом уже состоялось), господство (уже имеет место), саморазложение и распад,
способный принять катастрофические формы. Парадокс в том, что идея неолиберальной
глобализации осуществима и конкурентна. Такая глобализация уже наличествует. Но миру в будущем она готовит экологическую, социальную, культурную и военную катастрофы. Проблема для всех политических сил и стран состоит в том, чтобы эту мину замедленного действия разрядить столь же относительно спокойно и безопасно, как это удалось
проделать с миной партийной ортодоксии и сверхцентрализма в бывшем СССР”. (166, с.
51).
8.2. Апокалипсис: глобальная цивилизационная катастрофа.
Глобальность, глобализация по самой логике своей семантики предполагают интегральный вектор развития, единую цель и общность перспективы для всего Мегасоциума.
С этих позиций политический проект неолиберального глобализма, выражающий сепаратные цели и интересы, полностью выпадает из данного смыслового ряда. Вместо общего движения всех в одном направлении на основе общности интересов и единых стандартов, реализуется агрессивная стратегия прорыва одних «на постелях» других.
Авторы проекта не признают равновеликости культур и в их разнообразии усматривают не преимущество, а сравнительную ущербность. В этом находят питательную среду теории столкновения цивилизаций и социального дарвинизма, разделяющие людей на
элиту и изгоев, не способных встраиваться в современный процесс развития.
Если при этом учесть, что рост материального благополучия и «сытость» человека
потребительского общества не сделали его в духовном и нравственном плане лучше, а все
мы: сытые и голодные, богатые и бедные, черные, желтые и белые, верующие и неверующие, находимся в «одной лодке», то ничего кроме глобальной цивилизационной катастрофы от реализации указанного проекта ожидать не приходится.
Симптомы развития многих процессов по катастрофическому сценарию достаточно очевидны. О многих из них мы уже говорили раньше. Перечень их огромен, поэтому
есть смысл просуммировать их и вычленить главное.
399
Развитые страны, сформировав свой колоссальный военно-экономический потенциал, создали асимметричный, ничем не компенсированный очаг напряжения, свободная
энергия которого экспансивна и «разрывает» Мегасоциум по линиям и слоям социальнокультурного неравенства и разнообразия. Именно по границам этих социокультурных
«разломов» накапливается напряжение, неизбежный сброс которого будет вызывать экономические «цунами», социальные «землетрясения» и военно-политические «бури» (и не
только в пустыне).
Даже у лидеров современного мира, как точно подметил У. Бек «… экономическое
развитие ускользает от национально-государственной политики, тогда как ее социальные
проблемы в результате накапливаются в сборных сетях национального государства». (169,
с. 266). При этом отсутствуют системы транснационального характера, способные решать
порожденные глобализмом проблемы, гарантируя участникам безопасность и справедливость.
Мир ХХI в. получил в наследство от века ХХ бедность, экологические проблемы,
нехватку ресурсов, массовые болезни и, паразитирующие на этих бедах, национализм и
религиозный фанатизм, десятки «горячих точек» и международный терроризм. Старые
опасности в виде оружия массового поражения (ядерное, химическое и бактериологическое) дополняются новыми. Это, во-первых, милитаризация обществ, в которых люди вооружаются, чтобы защищать себя, поскольку государства все менее способны решать
проблему личной безопасности. Усугубляет эту картину все большая вероятность использования экстремистами оружия массового поражения.
Во-вторых, развитие глобальных информационных технологий обнажило их опасное свойство легко конвертироваться в тотальный контроль личности и общества, т.е. разрушать фундаментальный принцип Запада – свободу личности. Кроме того, множась в
процессе глобализации, ТНК сталкивают между собой национальные государства, порождая серьезные конфликты от спровоцированных кризисов и торговых войн, до войн горячих и «гуманитарных катастроф».
В-третьих, тенденция физического вырождения аборигенного населения развитых
стран, порождающая необходимость в миграционном притоке. Мигранты, решая одну
проблему (неквалифицированная рабочая сила), создают новую еще большую проблему
для страны пребывания – диаспорные «государства» без территории и границ. Возникает
ситуация в чем-то аналогичная временам и причинам падения Древнеримской империи.
В-четвертых, явно выраженная тенденция постепенного разрушения семьи. Разгул
антикультуры и массовой культуры с их культом насилия, секса и эгоизма разрывает связь
400
поколений и разлагает их изнутри. Накоплен огромный потенциал ненависти, зла и насилия, который прорывается в различных формах социальных и других конфликтов.
В-пятых, осознанный на уровне политического и экономического императива курс
на ослабление национального государства (размывание его суверенности) неизбежно ведет к ослаблению и даже утрате социальных институтов защиты человека, его социальных
гарантий. Неолиберальный глобализм уничтожает национальный институциализм.
В-шестых, пока еще не сводимые вместе, но явно работающие на одном поле (в
разных углах, но с одним результатом) две встречные тенденции асоциализации: асоциализация в развитых странах на почве гедонизма и асоциализация в бедных странах на
почве голода и неспособности даже физического выживания.
В-седьмых, экспансионизм западной культуры, похоже, все больше питается не ее
доминирующим положением, а духовным оскудением – верным признаком заката. Духовный потенциал людей явно не соответствует уровню порожденных их деятельностью
проблем. Человек, достигая пика материального и социального обеспечения, почему-то
отнюдь не стремится совершенствовать свою душу и возвышать дух, а поворачивает как
бы вспять к «цивилизованному» варварству (вновь напрашивается аналогия с Древним
Римом).
В этой связи, надо полагать, что решение глобальных проблем, возникающих перед
Мегасоциумом без соответствующей им духовной культуры, все равно, что ремонт компьютера с помощью кувалды: результат очевиден – разрушение.
В-восьмых, возникают на историческом горизонте новые промышленные гиганты,
и усиливается внутриглобальная конкуренция. Все более четко проступают контуры первого глобального разделения труда по характеру доминирующего продукта: страны, производящие интеллектуальный продукт, и страны, производящие промышленный продукт.
В рамках национальных границ подобное разделение труда существует достаточно давно
и никогда не сулило негативных последствий. Но когда эти элементы разделены политическими и экономическими границами, негативные последствия очевидны и достаточно
опасны.
Новые промышленные гиганты, кроме того, нарушают сложившийся сравнительный баланс и вызывают изменения в структуре центров сил, что само по себе порождает
опасность конфронтации и конфликтов.
На этом фоне можно предположить начало циклического процесса смены доминанты развития с Запада в сторону Востока (развитая Япония, растущий Китай, поднимающиеся Россия и Индия, а в обозримой перспективе и ряд мусульманских стран).
401
Необлиберальный глобализм вызвал кризис капитализма, максимально его дезорганизовав. В этой «мутной воде» руководители Проекта и пытаются взять все в свои руки
и организовать мир по своим лекалам. Лидирующее положение США, как единственной
сверхдержавы, кружит голову и создает иллюзорное представление, что они управляют
процессами глобализации. Чтобы убедиться в ошибочности подобного представления, достаточно обратить внимание на их полную неспособность предвидеть и учитывать последствия своей собственной политики. В результате, как мы пытались показать выше,
американский гегемонизм привел к возникновению весьма своеобразной структурной
конфигурации интересов и отношений к Проекту.
В эпицентре всех событий, как собственной политики, так и ее последствий находятся США. Слева расположились союзники и сателлиты, критикующие (и порой достаточно резко) неолиберальный фундаментализм, усматривающие во всепроникающей роли
экономики своеобразную аналогию с марксизмом только в зеркальном отражении. Справа
умножается группа стран, пострадавшая от глобализма и не на словах, а на деле узнавшая
цену «добрых» советов и финансовой «помощи». Для них «светлое будущее» ушло за линию горизонта, оставив шлейф новых проблем и необходимость переосмыслить свое отношение к Проекту.
Впереди на пути глобализма активно строят свои баррикады антиглобалисты, поднимая десятки миллионов людей на борьбу с Проектом и предлагая свою альтернативу
глобализации для всех.
В подполье наращивает мускулы международный терроризм, жестокостью и страхом пытающийся разрушить Проект. Очевидный радикализм этой альтернативы может
вызывать сочувствие только у религиозных фанатиков и ультра националистов и не имеет
сколько-нибудь существенных шансов на перспективу, но весьма высокие на глобальную
дезорганизацию.
Описанная выше конфигурация в чем-то сродни бомбе не ядерной, а глобосоциальной.
402
Антиглобалисты:
демонстрации, погромы,
протесты, альтернативы
Союзники и
сателлиты:
критика,
альтернатива
Военноэкономический
потенциал США
Пострадавшие:
негативное
отношение и
противостояние
Международный терроризм:
террористические акты, войны
В центре данного «сооружения» находится самый мощный военно-экономический
потенциал страны - гегемона, который с четырех сторон окружают социальные «детонаторы» - «нежеланные дети» неолиберального глобализма. Учитывая, что, как правило,
именно малые воздействия в соответствующих условиях могут вызвать глобальные последствия, нельзя оставлять без пристального внимания все больше «искрящиеся» социальные «детонаторы».
В нашем случае, если сдетонирует центр, взлетит на воздух и весь мир. События
сентября 2001 года продемонстрировали не полномасштабный вариант такого следствия.
И это при том условии, что США не «взорвались», а только «рассердились».
С нашей точки зрения, политика США неадекватна сложившимся обстоятельствам.
Она остается столь же прямолинейной и одномерной, как и в начале Проекта, когда он
был воспринят на «ура». И тот факт, что существенно изменившиеся условия не привели
и не приведут к изменению (уточнению) этой политики, говорит о самонадеянности, не
допускающей никакой возможности того, что кто-то может ей противостоять.
На критиков Проекта в своем лагере смотрят снисходительно и практически не обращают внимание; пострадавшие от глобализма страны лечат сладкими обещаниями и новыми рецептами; антиглобалистам показывают то кнут, то пряник, а террористов убивают, одновременно пользуясь удобным моментом для того, чтобы застолбить свое присутствие в новых точках Мира (Кавказ, Центральная Азия и т.п.).
Таким образом, самонадеянность титана представляет сегодня самую большую
угрозу, как для безопасности самих США, так и для всего Мира. Нежелание вникнуть в
причины и источники негативных последствий неолиберального глобализма и скорректировать свои поступки, иначе говоря, политическое упрямство, может стать спусковым
крючком малого воздействия, которое приведет в движение механизм глобальной катастрофы.
403
Международный терроризм, интегрирующий на сетевой основе, национальной и
религиозной почве, обладает всеми видами оружия массового поражения и успешно осваивает информационные технологии и способы воздействия на общественное мнение. Он
будет раздувать огонь в десятках тлеющих конфликтных районах, подбрасывать «топливо» в горячие точки.
Борьба с международным терроризмом превратится в войну с вовлеченными в него
сторонами и выплеснется на весь Мир. Война миров имеет все шансы либо «ядерной зимы» по Н. Н. Моисееву, либо в «глобальный крематорий» по П. Сорокину. В этом кошмаре тоталитаризм военного времени окончательно похоронит скомпрометировавшую себя
демократию и начнет рвать цивилизационные одежды общества. Социальные оболочки,
организующие и структурирующие общество (институты, нормы, ценности, табу и т.п.),
одна за другой будут спадать под ноги простейших социальных начал – в первую очередь,
национализма.
Пределы разрушения Мегасоциума, структурированного до уровня чуть более 200
национальных государств, можно предположить по линиям двух горизонтов. Первый предел – распад до уровня языковых общностей, которых в Мире порядка 600. Второй горизонт еще дальше – это наличествующие 5000 этнических групп. Вертикальное разрушение
социальной организации будет происходить одновременно с физическим уничтожением
человека в этом всемирном торнадо. В результате, можно предположить, что перед взглядом наблюдателей (если таковые останутся) предстанет нагое человечество, почти полностью освобожденное от социальных одежд, пораженное генетически и с непредсказуемой,
с позиций выживания вида, численностью.
В лучшем случае человек вернется к временам до рождества Христова. Вот какую
цену может заплатить человечество за самонадеянность лидеров однополярного мира и
свое духовное несовершенство.
8.3. «Обузданная» глобализация.
Мы видим глобализацию такой, как она есть – жестокой, несправедливой и опасной для мира. Можно и нужно, конечно, рассуждать о модификации форм, методов и темпов глобализации тем более, когда ее последствия завели мир в полосу кризиса.
Ситуация, когда элита большинства развитых стран и международных институтов
неадекватно воспринимала реальные последствия неолиберального глобализма, в определенной мере стала изменяться. «Хозяева мира» начали ощущать необходимость в диалоге
с теми, кто находится по другую сторону баррикад. Громче и чаще звучат голоса тех, кто
404
не приемлет крайностей и начинает понимать необходимость «обуздания дикой глобализации».
Очевидно, что реформирование Проекта неолиберального глобализма возможно в
том случае, если вашингтонский сговор сильных против слабых, богатых против бедных,
будет замещаться реальным консенсусом солидарности всех и за всех. Было бы наивным
предполагать, что к таким действиям могут побудить социально-политические движения
или гражданские инициативы. Здесь, безусловно, требуются более серьезные силы, представляющие вполне реальные угрозы и, в первую очередь, развитым странам. К таким
движущим силам, не претендуя на исчерпанность, можно отнести, по мере их весомости,
следующие:
критическое переосмысление последствий неолиберального глобализма представителями самых развитых стран;
все более организующееся и вырабатывающее собственную конструктивную платформу протестное движение антиглобалистов;
появление и быстрый рост новых индустриальных гигантов и региональных конструктов, способных изменить баланс сил и противостоять однополярной модели мира;
кризисы и финансовые катастрофы, торговые и валютные войны;
неуправляемая миграция, рост перемещенных лиц, гуманитарные катастрофы;
террористические и гражданские войны, национальная и религиозная нетерпимость.
Эти силы будут тормозить процесс глобализации, понуждать к возвращению национальным государствам их регулирующей и охраняющей роли. Станет более очевидной
необходимость создания транснациональных систем, гарантирующих безопасность, поскольку, в конечном итоге, из кризиса неолиберального глобализма нет национального
выхода, но есть шансы выхода транснационального.
В рамках этого тезиса представляется вполне реальным противопоставить политике транснационального дерегулирования мирового хозяйства политику регулирования
через создание новых международных институтов, способных выработать свод правил,
законность которых признавалась бы всеми странами, и обеспечить их неукоснительное
выполнение.
Сторонники управляемой (обузданной) глобализации предполагают ряд существенных мер, которые должны, по их мнению, снизить негативные проявления ее процессов. Основные из них сводятся к следующему:
осуществление на международном уровне мониторинга процессов глобализации,
обеспечивающего необходимые условия для контроля за соблюдением принятых между-
405
народных норм, правил и стандартов, а также защиты интересов всех участников процесса
и их безопасность;
создание институтов и систем политического и правового обеспечения безопасности Мегасоциума, его отдельных структур, при одновременном соблюдении прав и свобод
человека;
создание транснациональных структур, вырабатывающих и реализующих механизмы решения глобальных социальных проблем, оказывающих странам содействие в вопросах демографии и миграции, гуманитарных кризисов, культурно-национальных потребностей диаспор и т.п.;
формирование принципиально нового международного органа, способного на
наднациональном уровне обеспечивать регулирование макроэкономических процессов, а
также соответствующих конструктов глобального гражданского общества;
поиск источников распространения и усиления насилия в мире (войны, терроризм,
преступность) и методов их устранения;
упразднение практики двойных стандартов в отношениях между странами, расширение поля международного права и утверждение его приоритетности над национальным;
выработка принципов и механизма международного страхования государств от
возможных негативных последствий глобализации с целью снижения ее издержек;
установление контроля над капиталами. Обеспечение прозрачности основных
международных материальных и финансовых потоков. Создание налоговой системы, стимулирующей инвестиции в производство и наказывающей за финансовые спекуляции и
их последствия;
стабилизация основных рынков сырья путем заключения международных товарных соглашений по ведущим сырьевым товарам (особенно энергоносителям) с целью
ограничения колебания цен на них. Ликвидация «ножниц» цен между ценами на сырье и
готовыми изделиями;
введение биосферной ренты с использованием ее в качестве одного из источников
развития стран-доноров;
расширение финансовой помощи развивающимся странам за счет развитых стран
(до 1% от ВВП). Списание внешней задолженности с развивающихся стран. Создание за
счет налога на развитые страны всемирного фонда помощи бедным странам в области образования, экологии, здравоохранения, ликвидации стихийных бедствий;
принятие единых международных правил в области передачи технологий, исключающих неравноправие и ограничительную практику их использования.
406
Следует отметить, что предложения достаточно прагматичны, и реализация их
вполне реальна, но только в том случае, если с этим согласны все участники. Очевидно,
что главная преграда здесь – это позиция администрации США. Можно говорить прямо –
исход истории, выбор альтернатив в основном зависит от выбора Америки. Если американцы будут с тупым упорством, вывертывая всему миру руки, строить свой Проект неолиберального глобализма, то нас ждет катастрофа. Если же, накопившийся от Проекта
негатив сумеет убедить авторов в необходимости его коррекции, то реальным станет сценарий «обузданной» глобализации.
8.4. Нравственная глобалазиция.
Нравственная глобализация представляется следующим шагом, который сможет
сделать человечество, обуздав неуправляемые процессы. Сняв за этот счет накопившуюся
социальную напряженность, сломав тенденцию углубления экономического неравенства,
общество сможет уделить внимание проблемам иного порядка.
Идеи нравственной глобализации формируются в основном на двух площадках. С
одной стороны, это получившие достаточно широкую поддержку идеи устойчивого развития. С другой – порожденное неолиберальным глобализмом движение антиглобалистов.
Рамочная программа устойчивого развития под названием «Повестка дня на ХХI
век» была принята на 2-й Конференции ООН по окружающей среде и развитию, проходившей на уровне глав государств и правительств. Красивый документ, охватывающий
более 100 проблемных областей, ни для одной страны не ставший программой действий.
Его оттеснил и затмил Проект неолиберального глобализма, эффектно внедренный в мирохозяйственную практику.
Программа действий антиглобалистов была принята на 8 лет, позже в 2000 году
представителями свыше 1000 неправительственных и других гражданских организаций из
более чем 100 стран мира на встрече в Нью-Йорке в здании ООН, получившей название
«Форум тысячелетия».
Как отмечает А. Б. Вебер, специально исследовавший данную проблему: “Нетрудно заметить, что между идеями и требованиями так называемых «антиглобалистов» (опять
же, за исключением экстремистов) и ценностной парадигмой устойчивого развития много
общего, они отчасти совпадают, отчасти дополняют друг друга. Поэтому представляется допустимой такая гипотеза: идея устойчивого развития может найти среди противников
неолиберальной глобализации дополнительную массовую опору и, возможно, побуди-
407
тельную силу; в свою очередь, программа устойчивого развития может дополнить, расширить видение «антиглобалистами» позитивных целей этого движения”. (166, с. 24).
Цель и задачи, декларируемые в этих программах, в конечном итоге, сводятся к
традиционным нормам и ценностям:
справедливость, солидарность, демократия, гражданские права, здоровая окружающая среда, культурное разнообразие;
курс на глобализацию, осуществляемую самими людьми в их собственных интересах;
планетарная кристаллизация нового общественного сознания на основе ценностей
мира и социальной справедливости.
С этих позиций глобализацию можно определить следующим образом. Глобализация - это то, что свойственно, полезно и принадлежит всем, не требуя ни от кого отказа от
своей индивидуальности и своеобразия. Данный тезис, скорее всего, даже не определение,
а своеобразный критерий нравственной глобализации.
Идеи устойчивого развития по своему характеру и отношению к ним политиков и
делового мира, скорее можно отнести к идеологическому конструкту. Его лозунгами манипулируют в предвыборных кампаниях и на международных форумах, принимаются
официальные документы, но дела за всем этим нет. Предложения злободневны, от них
нельзя просто так отмахнуться, не восстановив против себя население, но они дорого стоят, и богатые не видят в них своего интереса. Поэтому играют красивыми словами и документами, забалтывая отсутствие реальных действий.
Таким образом, программа устойчивого развития лишена реального политического
и административного ресурсов, а следовательно и финансовой поддержки.
Еще сложней дело обстоит с движением антиглобалистов. Их инициативы, демарши, программы, рожденные в массах, вообще игнорируются, компрометируются, и только
беспрецедентные массовые протесты вынуждают обращать на себя внимание. С ними даже начинают заигрывать, надеясь на возможность «приручить» и снять напряжение противостояния. За финансовой поддержкой антиглобалисты обращаются к простым людям,
миллионы которых откликаются денежными переводами.
В результате получается, что и стратификация идей устойчивого развития и движения антиглобалистов во многом аналогичны. Такое положение вносит своеобразие в
вероятность реализации их политики развития общества. Поскольку они лишены политического, административного и финансового ресурсов, реализация идей возможна только
через настроение масс. Антиглобализм на практике демонстрирует такую тактику. Сторонникам устойчивого развития, видимо, следует с ними кооперироваться, формируя еди-
408
ное общественное движение, уходя от идеологических клише к прагматичному Проекту
нравственной глобализации.
У нравственной глобализации, поскольку данная альтернатива строится на фундаменте идей устойчивого развития, есть свои ограничения и «родимые пятна», к ним, в
частности, относится позиция Н. А. Косолапова, с которой трудно не согласиться: “… мне
представляется некорректным подходить к анализу будущего мирового развития, исходя
из допущения, что какой-то вариант устойчивого развития может быть реализован. Не
может! Отдельные параметры могут и будут выправлены к лучшему. Но установление
долговременного нового баланса в отношениях человека с природой требует принципиальных перемен во всем общественно-экономическом укладе, и, прежде всего, – перехода
к обществу с предельно низкой или даже нулевой статусной мобильностью”. (166, с. 52).
Здесь мы видим стремление к улучшению того, что имеем. Глобализацию для всех,
возвращение оторванного от нравственности человека в мир вечных ценностей, осознания
своей сопричастности с природой, понимания своего духовного не соответствия уровню
возникающих глобальных проблем.
Уязвимость этой альтернативы в том, что она не замешана на материальном интересе, что у нее будут серьезные противники, и реализовать ее можно будет только при
определенной температуре общества и солидарном общественном мнении.
Если данный вариант развития проходит, то на этом заканчивается «косметическая» операция по гуманизации процессов глобализации. Заканчивается и переходный период от одного цикла к другому, формируются принципиально новые цели, задачи и программа.
В другом случае вступает в силу сценарий глобального неоколониализма.
8.5. Неоколониализм.
Идея неоколониализма имманентно заложена в проект неолиберальной глобализации, можно даже сказать больше – они практически тождественны. Просто нужны были
новые слова, на которых еще нет крови, ненависти и отторжения. Проект настолько сильно сфокусирован на конечный эффект (экономический и коммерческий) и конкурентоспособность, что создал у авторов иллюзию достаточности прямолинейной экспансивной политики.
Тактическая ошибка породила уже почти с первых лет пострадавших, а на их почве
– негативные процессы и, естественно, протесты. Реформирование проекта неолиберального глобализма на основе определенной регламентации транснациональных отношений,
409
введение для этих целей новых международных институтов и реконструкция старых, вовлечение в процесс выработки политики внутриглобальных отношений представителей
антиглобалисткого движения и сторонников устойчивого развития, безусловно, снизит
социальное напряжение в мире. Будут созданы более комфортные условия адаптации к
последствиям глобализации.
Если внимательней присмотреться к данной ситуации, то получается так, что руководителям указанного проекта в первую очередь выгодна обузданная глобализация, как
«косметическая операция», с помощью которой они смогут значительно полнее реализовать программные цели.
Возвращаясь вновь к «развилке дорог», следует обратить внимание, по крайней
мере, на два фактора. Первый, вектор интересов меньшинства и большинства достаточно
прозрачно фиксирует выбор сценариев: меньшинству нужен путь неоколониализма,
большинству – нравственной глобализации. Второй, хоть альтруизм всегда оценивался
как превосходный признак, эгоизм в реальной жизни значительно чаще становится победителем. И когда мы рассуждаем о необходимости возвращения человека в лоно морали,
следует помнить, что на пути его лежит «живот». Выбор будет непрост. Остается только
молить: «Боже воскреси их души, открой сердца любви и укажи путь к возвышению духа».
В такой ситуации оценка выбора сценария, в лучшем случае, может выглядеть как
50 на 50, но интуиция подсказывает, что у негативного варианта вероятность предпочтительней.
У глобального неоколониализма есть объективные основания. Мы их видим в закономерностях развития техносферы. Мы уже ссылались на Н. А. Косолапова (см. стр.
383) и вновь опираемся на его выводы. Техносфера формирует структуры, обеспечивающие ее функционирование и развитие, образно говоря, по концентрической схеме. Если
этого колосса одеть в политические одежды, мы увидим знакомый образ глобального
неоколониализма.
В центре возвышается гегемон с несопоставимым ни с одним государством мира
военно-экономическим потенциалом и являющийся главным производителем новых высоких технологий. Дальше располагаются страны, способные адаптировать, применять и
тиражировать высокие технологии. За ними те, кто производит промышленный продукт.
Еще дальше – ресурсные доноры и, наконец, – пространственно-биосферные доноры.
Кроме того, в периферийной части этих кругов по второму уровню классификации выделяются страны, обладающие емкими внутренними рынками.
410
У глобального неоколониализма три взаимообусловленные цели: гегемония над
миром, доступ к планетарным ресурсам и господство на рынках сбыта. Для достижения
этих целей нужны непревзойденная сила и недосягаемое технологическое лидерство.
Убегать от понятия неоколониализма адептов этого курса вынуждают не только
негативные исторические воспоминания, но, главное, то, что у неоколониализма и уже пережитого колониализма один и тот же механизм развития, аналогичный жизненный цикл:
самоутверждение, господство, саморазрушение и распад.
Часть пути уже реально пройдена, и ее можно пунктирно обозначить следующим
образом. Самоутверждение подтверждается такими факторами, как распад СССР и социалистического лагеря, превращение США в единственную сверхдержаву, политика игнорирования международных организаций – акции в Ираке, Югославии, в Афганистане, доминирование в НАТО и т.п.
Стадия господства базируется на самом крупном в мире потенциале, способности
военного присутствия в любой точке мира, контроле международных организаций (МВФ,
ВБ, Римский и Лондонский клубы, G-7), технологическом лидерстве. С определенной долей уверенности можно утверждать, что США достигли пика своего господства над миром, и что этот процесс все больше начинает пробуксовывать. На этом фоне все заметнее
проступают признаки разложения. Это вытеснение культуры массовой культурой и антикультурой, гедонизм, преступность, извращенность (в том числе, и в церкви), проникающие на технологической основе элементы тоталитаризма и утрата демократических свобод, асоциализация и невозможность влиять на принимаемые решения.
Стратегические установки глобального неоколониализма на современном этапе
сводятся к нескольким главным задачам. Всячески способствовать дезинтеграционным
процессам в границах национальных государств, «взламывать» их экономики под лозунгом открытости и «размывать» суверенность принимаемых решений.
Препятствовать
возникновению потенциально крупных государственных и надгосударственных образований. Устанавливать контроль над источниками энергоресурсов планеты и стратегическими видами минерального сырья. Создавать условия недосягаемости своего лидерства за
счет углубления глобального разделения труда между интеллектуальным и промышленным продуктами.
Оставляя в стороне социальные последствия неоколониализма, поскольку мы о них
уже достаточно подробно говорили, обратим внимание на проблемы неординарного характера. Во-первых, это вопрос главной гордости и достоинства гегемона – технологическое лидерство. Проблема по своей социально-политической природе глубоко антиномична. Противоречие заключается в том, что лидерство можно сохранять только при
411
условии сохранения государственных границ, причем, достаточно непроницаемых, а одна
из стратегических задач неоколониального глобализма - ослабление национального государства. Следовательно, возникает обусловленная необходимость использования механизма двойных стандартов: границы гегемона укрепляются, границы остальных ослабляются. Позиция не жизнеспособная и обречена своей конфликтностью на провал.
Во-вторых, дезинтеграционный потенциал политики лидера имеет свои пределы.
Ей в современной ситуации, к счастью, не все подвластно. Мы имеем в виду процессы
успешного развития Китая, конечную бесперспективность противодействия развитию Индии и России. Более того, попутно представить ислам, как источник и вдохновитель международного терроризма, в конечном итоге, может послужить катализатором интеграции
мусульманских стран. Идея уже носится в воздухе – создание Великого Халифата.
В-третьих, США предпринимает и будет в данном случае еще более бесцеремонно
предпринимать попытки реального изменения статуса Европейского Союза, как союзника,
на статус государств – сателлитов Западной Европы.
На время ослабленные обузданной глобализацией противоречия и напряжения
вновь заявят о себе во всей полноте, пополнив свои ряды новыми, не менее существенными противоречиями на межгосударственном уровне. Неизбежность распада неоколониальной империи очевидна, и по законам жанра именно на ее периферии будет зарождаться
новое, определяющее развитие человечества на далекую перспективу.
8.6. Анархия.
Завершится переходный период от одного цикла к другому созреванием внешнего
импульса, который послужит «спусковым крючком» для качественно нового витка истории. Начаться он должен, согласно нашей гипотезе о структуре циклов, с фазы дезорганизации.
За счет каких же факторов будет формироваться потенциал внешнего импульса?
Во-первых, за счет качественного изменения характера исторического времени. О том, что
по мере развития человечества изменения в Мегасоциуме происходят с нарастающей скоростью, говорят и пишут многие ученые, и с их доводами можно согласиться. Событийный ряд растет уже с такой скоростью, что в рамках жизни одного поколения проходят
как бы 2-3 эпохи. Иначе говоря, скорость изменений растет, а время сжимается. Но, очевидно, есть предел сжатия, при достижении которого должен произойти фазовый переход
от одного состояния к другому, от старого качества к новому.
Во-вторых, как мы уже отмечали ранее, искусственная среда существования человека имеет антиномичную структуру, и составляющие ее части: культурная и цивилизаци-
412
онная - обладают разными скоростями и векторами развития. Скорость цивилизационных
изменений, особенно в области технологий, во многом выше консервативного дрейфа
культуры. Заложенный в человеке культурный генотип своей инерционностью снижает
его возможности к своевременной цивилизационной адаптации. И если цивилизационные
процессы в основе своей интернациональны и не нуждаются в каких-либо границах, то
культурные основания у многих народов пробуждают быстрый и мощный рост национального самосознания, нередко перерастающего в разного рода фобии. Время, о котором
мы говорили выше, будет углублять это противоречие и усиливать напряженность в Мегасоциуме.
В-третьих, с изменением характера исторического времени связан и ожидающий
нас демографический кризис. Это прогнозируемый фазовый переход состояния динамики
человеческой популяции (на который указывает С. П. Капица). К этому времени произойдут изменения в структуре Мегасоциума, которые приведут к качественно новому его состоянию. Принципиально иной будет возрастная структура за счет роста доли людей пожилого возраста. Неизбежный процесс урбанизации в Китае, Индии, в странах мусульманского мира и в Африке значительно поправит соотношение городского и сельского
населения. Процесс урбанизации вытолкнет на рынок труда миллионы свободных, молодых и сильных (в основном «желтых» и «черных») рук. Это потенциальные пассионарии,
которые будут искать себе применение и, не найдя его, обратятся к протестам, преступности, теневому бизнесу или террору. Уже в ближайшем будущем представители Азии и
Африки станут преобладающей частью населения Мира.
В-четвертых, отмечается устойчивая тенденция, позволяющая говорить об обозримом будущем как о периоде катастроф: природных (геоклиматических и геофизических),
экологических, технологических и гуманитарных.
В-пятых, завершение второго цикла истории предполагает достижение цели и выполнение программы. Образовавшийся вакуум пока не заполнен и создает условия неустойчивости и хаотизации происходящих процессов.
Уже один перечень источников, слагающих внешний импульс (мы не уверены, что
он исчерпывающий), предполагает потенциал и объемность социальной тектоники. Можно предполагать, что исчерпавшие свой исторический потенциал социальные, политические и экономические структуры, сформированные по принципу иерархии, начнут (а некоторые уже начали) распадаться, ослабевать и отмирать. По существу, уже появился и
показал свою эффективность качественно новый принцип – сетевой, который достаточно
активно внедряется в практику организации бизнеса, неправительственных гражданских
413
структур и, к сожалению, в теневой экономике, преступности и терроризме. Как отмечают
многие исследователи, за сетевыми структурами будущее.
Исчерпала свой ресурс демократия, народ все меньше имеет возможность влиять
на решения власти, поведение которой все теснее связано с финансами. Тенденция размывания суверенитетов становится все более заметной, а для слаборазвитых стран трагической. Ослабление и разрушение социальных институтов усиливает процессы асоциализации населения и ведет к утрате гражданского общества, которого в, конечном итоге, ни
одно государство в мире так и не сумело достроить.
Новое время характерно тем, что в нем значительно возросла роль психологических факторов во всех сферах жизнедеятельности человека. На общество и каждого его
члена в неперевариваемых объемах обрушивается все нарастающий шквал информации,
препарируемый все более изощренными технологиями. Манипуляция общественным
мнением и направленностью индивидуального сознания, формирование некоего виртуального кокона, в рамках которого создается видимость свободы и возможности влиять на
внешнюю ситуацию, поднимающаяся во весь свой рост антикультура и наркотик массовой культуры есть ничто иное как вторжение во внутренний мир человека и трансформация его психологии.
Разрушение социальных оболочек, организующих и стабилизирующих общество,
идет по направлению от более сложных к менее сложным. Это значит, что последним рубежом социальных структур и связей станут наиболее древние и простые, заложенные в
архетипе человека – этнические, национальные и религиозные. Национальные конфликты,
фундаментализмы и религиозная нетерпимость, нарастание которых мы имеем возможность наблюдать сегодня, тому достаточное подтверждение.
Таким образом, будет происходить разрушение и хаотизация архитектуры социального пространства: упрощаться, нивелироваться, разбегаться по разным курсам.
Картина, скажем прямо, неприятная, а процесс болезненный, несущий неустойчивость, конфликты, жертвы, без видимого «света в конце туннеля». Но, как мы предполагаем, этап неизбежный и необходимый для генерирования социальной энергии для следующей фазы исторического цикла.
8.7. Глобализация сознания.
Целью третьего цикла исторического развития, в который мы должны войти в
ближайшем будущем, является, по нашему мнению, глобализация сознания и на этой основе возвышение человеческого духа, завершающее этап формирования его триединства.
414
В какой-то мере подтверждением данного тезиса служит тот факт, что человек стоит на пороге предела своих физических, психологических и интеллектуальных возможностей. Он не в состоянии перерабатывать и усваивать весь объем лавинообразно растущей
информации, не смотря на уже чуть ли не патологическую узость специализации, загоняющую науку все глубже в тупик.
Индивидуалистическое мировоззрение, почти полностью использовавшее свой
творческий ресурс на фоне ползущей к своему концу культуры, все больше и больше разбавляемой маскультом и вытесняемой антикультурой, подводит на финише человека к абсурдной крайности – «индивидуальной культуре», которая обволакивает его не проницаемой для норм общественной морали и этики пеленой.
В такой ситуации мало у кого доходят руки для занятий по совершенствованию
своего духа. Духовность в массовом порядке пока не востребована ни человеком, ни обществом, т.е. не выступает для них актуальной и насущной потребностью. Можно говорить и о том, что уровень духовности отстает от характера и масштабов возникающих
проблем. Человек все время отстает в духовной интерпретации событий, моральноэтической оценке возможных альтернатив используемого нового знания. Во многом
именно поэтому достижения ума зачастую в первую очередь превращаются в оружие
уничтожения людей или насилия над ними.
Мир, к сожалению, пока не понял, что открыть врата в будущее, достойное Человека, можно только ключом высокой духовности. Глядя на сегодняшнее население Земли,
на то количества зла, которое на ней накоплено, трудно поверить в такую возможность.
Однако, другой альтернативы не дано, решение всех проблем будущего кроется в самом
человеке, в его внутреннем мире и в обществе, в котором он живет.
Следует подчеркнуть, что это далеко не откровение. К данной мысли люди приходили еще в средние века. Уместно в этой связи привести слова католического монаха ХI
века, которые мы цитируем по книге В. Л. Иноземцева «Расколотая цивилизация».
“В ХI веке католический монах оставил в книге дошедшей, до наших дней, запись,
которая может и должна стать уроком для будущих поколений. «Когда я был подростком
– писал он, - я своими порой нерациональными усилиями стремился изменить весь мир;
когда я стал юношей, я не жалел сил, чтобы изменить свой город; повзрослев, я пытался
сделать лучше свою семью; когда же я состарился, мне оставалось лишь совершенствовать самого себя, ощущая, что я не достиг ничего из достигнутого. Тогда я осознал, что
изменив самого себя в ранние годы, я тем самым изменил бы и свою семью; та, став лучше, сделала бы совершеннее и город, в котором мы жили, а это, в свою очередь, подняло
бы и весь мир на новую ступень чистоты и совершенства»”. (156, с. 618).
415
Наука должна, наконец, признать де юре то, что она давно по существу признала де
факто: начальное присутствие в природе идеальной реальности, не сводимой к реальности
материальной. Если мы говорим, что человек создан по образу и подобию Бога, то и
смысл его жизни - восхождение к Нему через раскрытие своего духовного потенциала.
Видимо, потому, что все, связанное с духом, скрыто (не проявлено в привычной для нас
форме), человека до сих пор мучает вопрос о смысле жизни, который по существу оказывается по ту сторону материальной реальности. Когда «на поляне накрыта скатерть самобранка» с реально осязаемыми удовольствиями, а за горизонтом то ли есть, то ли нет какие-то духовные ценности, вопрос решается, как правило, в пользу живота.
Выход к пределам индивидуальных человеческих возможностей и исчерпанность
потенциала мировоззренческой парадигмы (кризис научного знания), а также невозможность наращивать эффективность структур управления на базе иерархических систем, в
частности, для развития форм коллективного сознания, станут внутренним импульсом
второй фазы третьего цикла исторического развития, основной мотив которого дифференциация сводится к подготовке «затравок» для кристаллизации новых форм и типов сознания.
В литературе встречаются утверждения о выделении до семи форм общественного
сознания (171, с. 5): философско-мировоззренческого, научного, художественноэстетического (искусство), морально-этического, правового, политического и фидеистического (вера). Такая точка зрения, безусловно, имеет право на жизнь, но в такой трактовке
предполагает возможность расширения этого перечня, ну, например, сознанием экономическим, социологическим и т.д. С нашей точки зрения, достаточно выделить четыре позиции, отражающие классификацию форм общественного сознания:
философско-мировоззренческую;
научную;
художественно-эстетическую;
фидеистическую.
Эти формы коллективного (общественного) сознания на вновь возникшей почве
коммуникационных технологий находят новый тип своей организации – сетевые системы.
Кризисный импульс выталкивает на новый качественный уровень организацию этих
форм, обеспечивая им условия для быстрого развития, а также зарождения процессов интеграции коллективного сознания по формам и в пространстве, что положит начало формированию глобального сознания.
Появятся новые субъекты творчества – коллективный разум, интегрирующий до
планетарного масштаба (глобальный разум). Приведем по этому поводу несколько длин-
416
новатую, но важную цитату: “«Информационное поле» выступает, таким образом, в роли
своеобразного прообраза «сетевого», или «распределительного» компьютера, память которого и важнейшая часть инструментов ее обработки находятся в некотором аналоге
Всемирной сети (протяженной не только в пространстве, но и, по всей вероятности, во
времени). Пользователь же располагает в основном инструментами доступа к ней и в исключительные моменты своей жизни – как правило, без соответствующих сознательных
усилий – обретает возможность пользования этими инструментами.
Если данная гипотеза принципиально верна, естественная эволюция индивидуального сознания в условиях технического прогресса ведет его при помощи развития компьютерных и информационных технологий к формированию сознания коллективного,
наднационального, которое даже без учета компьютерных сетей постепенно объединит в
единый интеллектуальный контур (так как физические организмы будут разными) если не
все человечество, то, по крайней мере, его творчество, «информатизированную часть»”.
(157, с. 76-77).
Кроме того, чтобы человек вышел победителем из гонки индивидуального сознания за усложнением встающих перед ним проблем, ему предстоит переход от логического
мышления (линейного) к мышлению творческому (вероятностному, нелинейному, образно-целостному), от узкой и углубляющейся специализации (по предельному принципу:
«все не о чем» и «ничего о всем») к междисциплинарности и энциклопедизму. Этому будет способствовать характер коллективного сознания: “Превосходство коллективного сознания над индивидуальным проявляется, прежде всего, в совершенно иной сфере – сфере
сбора уже имеющейся информации и ее реализации: отдельный человек может обладать
лишь ограниченным объемом накопленных человечеством знаний, коллектив же – практически всеми; отдельный человек реализует лишь ничтожную часть своих знаний, коллектив, как бы мало они знал, реализует практически все свои знания”. (157, с. 81).
По своему характеру и значимости этот процесс имеет аналог в прошлом опыте человечества. В эпоху перехода от феодализма к капитализму форма сознания менялась от
провинциального к национальному, от сельского к городскому. В настоящее время речь
идет о процессе перехода от национального к глобальному сознанию.
Одной из центральных проблем этой фазы развития станет проблема организации
человеческого общества, как важнейшего института социальной организации человека.
При этом следует подчеркнуть, что данная проблема, выдвинутая культурой модерна, не
смотря на все усилия интеллектуалов и политиков на протяжении четырех веков, так и не
получила своего окончательного решения. Ни в одном государстве общество, как социальный организм, не структурировано. По этому качеству оно всегда значительно уступа-
417
ло и уступает государству, представляя некую мозаичную картину из партий, движений,
общественных организаций, религиозных конфессий и т.п.
Навряд ли можно предположить нежелание людей организовать эффективное
гражданское общество или злой умысел в том, чтобы не иметь достойного оппонента государству. Ответ лежит в иной плоскости – не было объективной основы, позволяющей
найти решение данной проблемы.
Сегодня возникают реальные условия возвращения к решению проблемы гражданского общества на новой качественной основе. Во-первых, на фоне тенденции снижения
роли национальных государств и размывания их суверенитетов формируются предпосылки передачи ряда функций, не свойственных или узурпированных государством, гражданскому обществу, создав в его рамках новые структуры. Иначе говоря, меняются цели и
функции гражданского общества, которое должно принимать на себя все больше социокультурных функций.
С другой стороны, появились принципиально новые сетевые структуры, позволяющие реально и эффективно структурировать гражданское общество и не только в рамках
(границах) национальных государств.
“Проблема организации человеческого общества, рациональной и эффективной в
планетарном масштабе, является в наши дни одной из наиболее насущных; завтра же она
станет неотложной. Несмотря на это, никто до сих пор не предложил каких-либо маломальски реальных путей ее решения. Правительства и университеты смотрят на нее сквозь
пальцы, пресса же и вовсе игнорирует”. (137, с. 27).
Природе глобализации, естественно, должны соответствовать и формы сознания, в
частности, глобального, которые необходимы для общества и его элиты, чтобы воспринимать происходящие процессы как единое целое. Именно отсутствию способности такого
восприятия мы обязаны жестоким последствиям своей деятельности. Перед обществом
стоит еще одна важная задача, это уже из области его безопасности, защитить себя от
опасности использования современных информационных технологий в манипулировании
общественных мнением и в воздействии на индивидуальное сознание.
Очевидно, что непосредственная причина тех бурь и потрясений, через которые
проходит сегодня мир, материальна и меркантильна по своей сути. Сегодня следует иначе
расставить акценты: оградить культуру от рынка, поставив ее над рынком, обеспечить
приоритет морали над выгодой, духа над удовольствием.
Глобализация работает над задачей, связанной с преодолением экономической разделенности мира, решение которой создало бы условия для выхода из целого ряда сложных экономических и социальных проблем глобализации, а также приблизила реальность
418
идеи выхода за рамки превалирующей экономической системы мотивации. В частности,
можно предположить, что используемые в настоящее время традиционные организационные структуры, необходимые крупному бизнесу, скоро исчерпают потенциал своей эффективности и уступят свое место сетевому принципу организации, которые формируются и управляются не только на основе коммерческого интереса, а на идейно совпадающей
мотивации участников.
“Таким образом, по мере развития и рационализации систем управления организаций, в первую очередь крупных корпораций, на Земле происходит быстрая эволюция их
коллективного разума. Этот разум, хотя и вырастающий из совокупностей индивидуальных сознаний людей, является, тем не менее, не вполне человеческим. Если можно так
выразиться, коллективный разум – это «разум второго порядка», надчеловеческий разум,
для которого отдельные личности являются не более чем образующими его элементами,
отчасти взаимозаменяемыми”. (157, с. 83).
В принципе сетевая организация будет определять и архитектуру наднациональных
структур, необходимых для управления на уровне внутриглобальных отношений. Следует
подчеркнуть еще один важный момент. Информационные технологии и сетевые структуры позволят разрешить извечный конфликт между индивидуализмом, в своем пределе,
разрушающим общество, и коллективизмом – разрушающим личность. Сетевая организация общества и производства позволяет активно развивать оба противоречивых начала.
И, наконец, о религии, важнейшем институте, полностью работающем в сфере человеческого духа. Бессмысленно и даже вредно говорить об объединении религий или создании новой единой религии. Нам представляется развитие событий в ближайшем будущем по двум направлениям, способным дать положительный результат.
Во-первых, все мировые религии при всех своих многочисленных различиях имеют одно мало различающее их основание – это морально-этические установки или, можно
сказать, общий моральный знаменатель. Вот на этом огромном и по масштабу и по значению для общества поле могут эффективно сотрудничать все религии, возвращая ожесточенного эгоистического человека в лоно вечных основ морали.
Во-вторых, намечается, правда пока очень слабо, сближение науки и религии.
Наука в религии находит моменты истины, а религия адаптирует науку в канонах веры.
Мы знаем множество примеров истинно верующих великих ученых. Возникает естественное желание провести некую аналогию. Если в одном человеке глубокая вера и
научное мышление прекрасно сосуществуют, почему такого продуктивного симбиоза
нельзя достичь в обществе. Такая ситуация вполне реальна, исходя еще из того, что наука
и религия пользуются различными методами постижения истины, взаимно дополняющи-
419
ми друг друга, и трудятся на разных «нивах»: наука в мире физической реальности, а религия в области ноуменальной реальности – опять дополняющее друг друга сочетание.
Можно быть уверенным в том, что если человек в основание своих усилий положит и религию, и науку, его восхождение к духу состоится.
Москва
1999 — 2002
420
Приложение № 1. Международные организации.
1) Организация Объединенных Наций (ООН).
образована 24.X.1945 г.
В состав ООН входит 185 государств.
Главные органы ООН:
Генеральная Ассамблея (ГА),
Совет Безопасности (СБ).
Специализированные учреждения ООН.
-
Всемирный почтовый союз (ВПС),
-
Международная организация труда (МОТ),
-
Международный союз электросвязи (МСЭ),
-
Международная организация гражданской авиации (ИКАО),
-
Организация Объединенных Наций по вопросам образования, нации и культуры
(ЮНЕСКО),
-
Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ),
-
Всемирная метеорологическая организация (ВМО),
-
Международная морская организация (ИМО),
-
Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС),
-
Организация Объединенных Наций по промышленному развитию (ЮНИДО),
-
Продовольственная и сельскохозяйственная организация (ФАО),
-
Международный банк реконструкции и развития (МБРР),
-
Международная ассоциация развития (МАР),
-
Международная финансовая корпорация (МФК),
-
Международный валютный фонд (МВФ),
-
Международный фонд сельскохозяйственного развития (МФСР).
Под эгидой ООН автономные организации:
-
Всемирная торговая организация (ВТО),
-
Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ).
2) Международный банк реконструкции и развития (МБРР).
Основан в 1945 г.
Входят около 180 стран.
Членами МБРР могут быть только члены МВФ.
МБРР вместе с тремя ассоциированными с ним организациями (МАР, МФК и Многосто-
421
роннее агентство по инвестиционным гарантиям - МАИГ) образует группу Всемирного
банка (ВБ).
3) Международный валютный фонд (МВФ).
Основан в 1945 г.,
около 180 государств - членов.
Устроен по образцу акционерного общества. Капитал формирует из взносов государств членов в соответствии с квотами. Голоса распределяются в соответствии с размерами
квот.
4) Всемирная торговая организация (ВТО)
Учреждена в 1995 г.
Представляет собой многостороннее (около 130 государств) межправительственное соглашение, включающее:
Генеральное соглашение по торговле и тарифам (ГАТТ);
Генеральное соглашение по торговле услугами (ГАТС);
Соглашение по торговым аспектам инвестиционной деятельности (ТРИМПС);
Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности
(ТРИПС).
5) Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
Создана в 1961 г. вместо Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС, 1948 - 1960 гг.)
Государства - члены:
с 1961 г. - Австралия, Бельгия, Германия, Великобритания, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Испания, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия,
Франция, Швейцария, Швеция, Турция, США, Канада, Япония, Финляндия, Новая Зеландия, Австрия;
в 90-е годы к ОЭСР присоединились:
Мексика, Чехия, Венгрия, Польша, Республика Корея
Всего (на 1998 г.) - 29 стран - участниц.
6) Совещание "Большой семерки" с 97 г. "Большой восьмерки".
Участники - США, Япония, Германия, Великобритания, Франция, Канада, Италия,
Россия.
422
7) Парижский клуб (ПК) - неформальное объединение государств - кредиторов,
сложившееся вокруг "Группы-10" - стран, заключивших в 1962 г. в Париже Генеральное
соглашение о займах с МВФ (Бельгия, Великобритания, Италия, Канада, Нидерланды,
США, Германия, Франция, Швеция, Швейцария).
В настоящее время включает 19 стран (Россия с 1997 г.)
8) Лондонский клуб.
Объединение крупнейших коммерческих банков - кредиторов (более 400).
Возник в начале 80-х годов после обострения кризиса международной задолженности.
II Международные региональные организации.
9) Европейский союз (ЕС).
Политическое и экономическое интеграционное объединение пятнадцати стран:
Германии, Франции, Италии, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Великобритании, Дании, Ирландии, Греции, Испании, Португалии, Австрии, Финляндии, Швеции.
Ассоциированные члены: Кипр, Венгрия, Польша, Чехия, Словения, Эстония, Словакия, Болгария, Румыния, Латвия, Литва, Мальта.
10) Европейский инвестиционный банк (ЕИБ).
Финансово - кредитная организация стран - членов ЕС, созданная в 1958 г.
11) Организация североатлантического договора (НАТО).
Военно - политический союз 16 государств Западной Европы и Северной Америки.
Создан в 1949 г. Членами НАТО являются:
Бельгия, Великобритания, Дания, Исландия, Италия, Канада, Люксембург, Нидерланды,
Норвегия, Португалия, США, Франция.
С 1952 г. - Греция, Турция
С 1955 г. - Германия
С 1982 г. - Испания
12) Западноевропейский Союз (ЗЕС)
Военно - политическая организация, созданная в 1955 г. (результат реорганизации
Западного Союза, учрежденного в 1948 г.).
Страны члены: Бельгия, Великобритания, Германия, Испания, Италия, Люксем-
423
бург, Нидерланды, Португалия, Франция, Греция.
Ассоциированные члены: Турция, Норвегия, Исландия
Наблюдатели: Ирландия, Дания, Австрия, Швеция, Финляндия.
Ассоциированные партнеры (с 1994 г.): Болгария, Венгрия, Румыния, Польша, Чехия,
Словакия, Литва, Латвия, Эстония, с 1996 г. - Словения.
13) Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
(70-е годы)
Входят 55 государств Европы, Азии и Северной Америки.
14) Совет Европы (СЕ).
Консультативная организация европейского континента.
Основан в 1949 г.
Объединяет 40 государств.
Наблюдатели: США, Канада, Япония.
15) Северный Совет.
Консультативная организация.
Основана в 1952 г.
Члены: Дания, Исландия, Норвегия, Швеция, с 1955 г. - Финляндия.
16) Балтийская Ассамблея.
Консультативная организация.
Члены: Латвия, Литва и Эстония.
17) Форум "Азиатско - Тихоокеанского экономического сотрудничества"
(АТЭС).
Межправительственный форум.
Образован в 1989 г.
Участники: Австралия, Бруней, Гонконг (Сянган), Индонезия, Канада, КНР, Республика
Корея, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа - Новая Гвинея, Сингапур, США, Таиланд, Тайвань, Филиппины, Чили, Япония, с 1998 г. - Россия, Вьетнам, Перу.
18) Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН).
Основана в 1967 г.
Государства - члены: Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таи-
ланд, Филиппины, с 1984 г. - Бруней, с 1995 г. - Вьетнам.
Партнеры по диалогу - Австралия, Европейский Союз, Канада, Новая Зеландия,
Республика Корея, США, Япония.
424
Партнеры по консультации - Китай, Россия.
Наблюдатели - Лаос, Папуа - Новая Гвинея.
Цель: содействие экономическому, социальному и культурному развитию; безопасность
от вмешательства извне.
19) Ассоциация регионального сотрудничества стран южной Азии (СААРК).
Создана в 1985 г.
Участники - Бангладеш, Бутан, Индия, Мальдивская респуб-
лика, Непал, Пакистан, Шри-Ланка.
20) Азиатский банк развития.
Основан в 1966 г.
Входят свыше 50 стран.
Крупнейшие акционеры: США и Япония.
21) План Коломбо (План Коломбо по совместному экономическому развитию в
Южной и Юго-Восточной Азии) - организация, созданная на основе британского плана
экономической и технической помощи. Входят 26 стран: Австралия, Индия, Новая Зеландия, Пакистан, Шри-Ланка, Лаос, Камбоджа, Мьянма, Непал, Индонезия, Таиланд, Филиппины, Япония, Малайзия, Сингапур, Бутан, Республика Корея, Мальдивская Республика, Афганистан, Иран, Бангладеш, Фиджи, Папуа - Новая Гвинея, Канада, Великобритания, США.
Страны - кредиторы: США, Япония, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия.
22) Африканский банк развития.
Основан в 1964 г.
Входят около 80 государств, включая и неафриканские -
США, Япония, Германия.
Под эгидой банка действует Африканский фонд развития (с 1972 г.), представляющий кредиты на льготных условиях.
23) Организация африканского единства (ОАЕ).
Межправительственная организация Африки.
Создана в 1963 г.
Входят 53 страны.
Цель: борьба против колониализма, усиление кооперации в Африке (экономической, культурной, политической).
24) Лига арабских государств.
425
Союз арабских стран.
Создана в 1945 г.
Входят: Иордания, Ирак, Йемен, Ливан, Саудовская Аравия, Сирия, Кувейт, Бахрейн, Катар, Оман, ОАЭ, Палестина, Египет, Ливия, Судан, Марокко, Тунис, Алжир, Мавритания, Сомали, Джибути., Коморские острова.
25) Организация стран – экспортеров нефти (ОПЕК).
Создана в 1960 г.
На долю стран-участниц приходится более одно трети миро-
вой нефти.
Входят: Алжир, Венесуэла, Габон, Индонезия, Ирак, Иран, Катар, Кувейт, Ливия,
Нигерия, ОАЭ, Саудовская Аравия, Эквадор.
26) Организация исламская конференция (исламская восьмерка).
Создана в 1977 г.
Входят: Турция, Иран, Пакистан, Египет, Индонезия, Малай-
зия. Бангладеш, Нигерия.
Намерены войти: Ирак, Сирия, Судан, Ливия, Тунис, Мавритания, Туркменистан.
27) Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива.
Региональная политико-экономическая группировка шести аравийских монархий:
Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ, Омана, Катара, Бахрейна.
Создана в 1981 г.
28) Организация американских государств (ОАГ).
Создана в 1948 г.
Входят 35 стран Западного полушария (включая США и Ка-
наду).
При ОАГ аккредитованы постоянные наблюдатели: Японии, Германии, Франции,
России, Израиля, Испании, Италии и др.
Цель: поддержание мира и солидарности в Западном полушарии, социальное и
культурное развитие Латинской Америки.
29) Латиноамериканская ассоциация интеграции (ЛААИ),
Торгово – экономическая организация.
Создана в 1981 г.
Входят: Аргентина, Боливия, Бразилия, Венесуэла, Колумбия, Мексика, Парагвай,
Перу, Уругвай, Чили, Эквадор.
426
30) Латиноамериканская экономическая система (ЛАЭС).
Экономическая консультативная организация 26 стран Латинской Америки (присоединение США и Канады исключается).
Создана в 1975г.
31) Организация Центральноамериканских государств (ОЦАГ).
Создана в 1951 г.
Входят: Гватемала, Гондурас, Коста-Рика, Никарагуа, Сальвадор.
32) Соглашение о североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА).
Создана в 1994 г.
Входят: США, Мексика, Канада.
33) Межамериканская зона свободной торговли (ФТАА).
Находится в стадии становления.
34) Варшавский договор 1955 г. о дружбе и взаимной помощи. Участники: Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, СССР, Чехословакия, Албания (с 1962 г. не участвовала, а в
1968 г. вышла из договора).
Цель: безопасность стран – участниц.
Распад – 1991 г.
35) Совет экономической взаимопомощи (СЭВ).
Межгосударственная экономическая организация социалистических стран.
Утверждена в 1949 г.
Участники: НРБ, ВНР, ГДР, Куба, МНР, ПНР, СРВ, СРР, СССР, ЧССР.
В отдельных органах работала СФРЮ.
Наблюдатели: КНДР, Лаос, Ангола, Эфиопия.
Распад 1991 г.
36) Совет независимых государств (СНГ).
Образован – 1991 г. Входят 12 стран: Россия, Казахстан, Белоруссия, Украина,
Молдавия, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Азербайджан, Грузия,
Армения.
37) ГУУАМ. Название по первым буквам стран – участниц.
427
Образован в 1997 г. Грузией, Украиной, Азербайджаном, Молдавией. В 1999 г.
присоединился Узбекистан.
38) Шанхайская организация сотрудничества (ШОС).
В 1996 г. образовалась "Шанхайская пятерка", в состав которой вошли Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан. В 2001 г. с присоединением Узбекистана преобразована в Шанхайскую организацию сотрудничества.
39)Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС).
Образовано в октябре 2000 г. Входят Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан.
428
Приложение 2. Доля территории государства к Миру в порядке ее убывания.
% 14
12
10
8
6
4
2
0
1
№
п\п
13 25
37
Название страны
49
61 73
85
Доля
к миру
по тер.
97 109 121 133 145 157 169 181 193 205
№
п\п
Название страны
%
Мир в целом
1 Россия
2 Канада
3 Китай
4 США
5 Бразилия
6 Австралия
7 Индия
8 Аргентина
9 Казахстан
10Судан
11Алжир
12Заир
13Саудовская Аравия
14Гренландия
15Мексика
16Индонезия
17Ливия
18Иран
19Монголия
20Перу
21Чад
22Нигер
23Ангола
24Мали
25ЮАР
26Эфиопия
27Колумбия
28Мавритания
29Египет
30Нигерия
31Венесуэла
32Намибия
33Мозамбик
34Пакистан
35Турция
36Чили
37Замбия
38Мьянма
100,0000
12,7117
7,4223
7,1468
6,9711
6,3279
5,7323
2,4418
2,0845
2,0229
1,8612
1,7733
1,7458
1,6676
1,6196
1,4578
1,4145
1,3103
1,2269
1,1662
0,9568
0,9559
0,9432
0,9283
0,9231
0,9090
0,8613
0,8500
0,7673
0,7455
0,6877
0,6823
0,6137
0,5951
0,5926
0,5802
0,5633
0,5603
0,5047
Доля
к миру
по тер.
%
43 Ботсвана
0,4470
44 Мадагаскар
45 Кения
46 Франция
47 Йемен
48 Таиланд
49 Испания
50 Туркменистан
51 Камерун
52 Папуа—Новая Гвинея
53 Марокко
54 Швеция
55 Узбекистан
56 Ирак
57 Парагвай
58 Зимбабве
59 Сент-Винсент и Гренадины
60 Япония
61 Германия
62 Конго
63 Финляндия
64 Малайзия
65 Вьетнам
66 Норвегия
67 Коте д'Ивуар
68 Польша
69 Италия
70 Филиппины
71 Оман
72 Эквадор
73 БуркинаФасо
74 Новая Зеландия
75 Габон
76 Сент-Китс и Невис
77 Гвинея
78 Великобритания
79 Уганда
80 Гана
81 Румыния
0,4430
0,4337
0,4072
0,3968
0,3827
0,3758
0,3634
0,3539
0,3437
0,3415
0,3350
0,3331
0,3238
0,3028
0,2908
0,2898
0,2813
0,2657
0,2546
0,2509
0,2507
0,2454
0,2414
0,2401
0,2328
0,2242
0,2239
0,2233
0,2055
0,2041
0,2000
0,1992
0,1948
0,1831
0,1805
0,1794
0,1776
0,1768
429
39 Афганистан
40Сомали
41ЦАР
42Украина
86Сенегал
87Уругвай
88Сирия
89Камбоджа
90Тунис
91Суринам
92Бангладеш
93Таджикистан
94Непал
95Греция
96Никарагуа
97Эритрея
98КНДР
99Малави
100Бенин
101Гондурас
102Либерия
103Болгария
104Куба
105Гватемала
106Исландия
107Югославия
108Корея, Республика
109Венгрия
110Португалия
111Гвиана (Фр.)
112Иордания
113Азербайджан
114Австрия
115Чешская Республика
116ОАЭ
117Панама
118Сьерра Леоне
119Ирландия
120Грузия
121Шри Ланка
122Литва
123Латвия
124Нормандские о-ва
125Хорватия
126Того
127Босния и Герцеговина
128Коста-Рика
129Словакия
130Доминиканская Республика
131Эстония
132Бутан
133Дания
134Швейцария
135Нидерланды
0,4861
0,4747
0,4653
0,4494
0,1464
0,1391
0,1379
0,1347
0,1222
0,1216
0,1071
0,1065
0,1048
0,0983
0,0968
0,0931
0,0902
0,0882
0,0838
0,0834
0,0829
0,0826
0,0825
0,0811
0,0767
0,0761
0,0741
0,0692
0,0686
0,0677
0,0666
0,0645
0,0625
0,0587
0,0581
0,0574
0,0538
0,0523
0,0519
0,0488
0,0485
0,0474
0,0467
0,0421
0,0421
0,0380
0,0379
0,0365
0,0358
0,0354
0,0346
0,0320
0,0307
0,0307
82 Лаос
83 Гайана
84 Белоруссия
85 Киргизия
139 Бельгия
140 Лесото
141 Армения
142 Соломоновы о-ва
143 Албания
144 Экваториальная Гвинея
145 Бурунди
146 Гаити
147 Руанда
148 Македония
149 Джибути
150 Белиз
151 Сальвадор
152 Словения
153 Новая Каледония (Фр.)
154 Фиджи
155 Кувейт
156 Свазиленд
157 Израиль
158 Багамы
159 Вануату
160 Ямайка
161 Катар
162 Гамбия
163 Ливан
164 Танзания
165 Кипр
166 Пуэрто-Рико
167 Бруней
168 Тринидад и Тобаго
169 Полинезия (Фр.)
170 Кабо Верде
171 Мальта
172 Гонконг (Брит.)
173 Западное Самоа
174 Люксембург
175 Реюньон
176 Коморские о-ва
177 Маврикий
178 Микронезия
179 Гваделупа
180 Мартиника
181 Боливия
182 Сан -Томе - Принсипи
183 Кирибати
184 Антильские о-ва (Нид.)
185 Доминика
186 Тонга
187 Бахрейн
188 Сингапур
0,1763
0,1601
0,1541
0,1478
0,0227
0,0226
0,0222
0,0222
0,0214
0,0209
0,0207
0,0207
0,0196
0,0191
0,0174
0,0171
0,0159
0,0150
0,0142
0,0137
0,0133
0,0129
0,0105
0,0103
0,0089
0,0086
0,0085
0,0084
0,0077
0,0070
0,0069
0,0066
0,0043
0,0038
0,0031
0,0030
0,0024
0,0022
0,0022
0,0019
0,0019
0,0017
0,0015
0,0014
0,0013
0,0008
0,0008
0,0007
0,0006
0,0006
0,0006
0,0005
0,0005
0,0005
430
136Гвинея-Бисау
137Тайвань
138Молдавия
192Сейшельские о-ва
193Антигуа и Барбуда
194Барбадос
195Виргинские о-ва (США)
196Гренада
197Мальдивы
0,0269
0,0268
0,0251
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0002
189 Сент-Люсия
190 Гуам (США)
191 Андорра
198 Каймановы о-ва
199 Аруба
200 Сан-Марино
201 Бермудские о-ва
202 Аомынь (Макао) (Порт.)
203 Гибралтар
0,0005
0,0004
0,0003
0,0002
0,0001
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
431
Приложение 3. Доля численности населения государства к Миру
в порядке ее убывания.
%
25
20
15
10
5
0
1
№
п\п
7
13
19
25
31
37
43
Название страны
Мир в целом
1 Китай
2 Индия
3 США
4 Индонезия
5 Бразилия
6 Россия
7 Пакистан
8 Япония
9 Бангладеш
10Нигерия
11Мексика
12Германия
13Вьетнам
14Филиппины
15Иран
16Турция
17Таиланд
18Великобритания
19Франция
20Египет
21Италия
22Эфиопия
23Украина
24Мьянма
25Корея, Республика
26Заир
27ЮАР
28Испания
29Польша
30Колумбия
31Аргентина
32Танзания
33Канада
49
55
61
67
73
79
Доля
к миру
по нас.
%
100
21,1573
16,3632
4,6288
3,3985
2,8443
2,6046
2,2829
2,2020
2,1202
1,9561
1,5875
1,4387
1,2946
1,2035
1,1253
1,0903
1,0308
1,0297
1,0226
1,0191
1,0048
0,9943
0,9060
0,8185
0,7891
0,7717
0,7288
0,6891
0,6785
0,6490
0,6083
0,5214
0,5199
85
91
97 103 109 115 121 127 133 139 145 151 157 163 169 175 181 187
№
п\п
Название страны
Доля
к миру
по нас.
40Перу
%
0,4164
41Узбекистан
42Румыния
43Венесуэла
44Непал
45Тайвань
46Ирак
47Малайзия
48Уганда
49Саудовская Аравия
50Шри Ланка
51Австралия
52Гана
53Казахстан
54Мозамбик
55Нидерланды
56Йемен
57Сирия
58Коте д'Ивуар
59Чили
60Мадагаскар
61Камерун
62Эквадор
63Зимбабве
64Куба
65Ангола
66Гватемала
67Югославия
68Греция
0,4006
0,3981
0,3805
0,3768
0,3764
0,3675
0,3536
0,3376
0,3240
0,3181
0,3178
0,3013
0,2921
0,2802
0,2723
0,2717
0,2518
0,2517
0,2499
0,2377
0,2347
0,2016
0,1940
0,1923
0,1904
0,1867
0,1856
0,1839
69БуркинаФасо
70Чешская Республика
71Белоруссия
72Камбоджа
73Венгрия
0,1827
0,1817
0,1816
0,1799
0,1796
432
34Судан
35Алжир
36Марокко
37Кения
38Афганистан
39КНДР
80Нигер
81Тунис
82Швеция
83Сенегал
84Болгария
85Австрия
86Руанда
87Доминиканская Республика
88Азербайджан
89Боливия
90Гаити
91Швейцария
92Гвинея
93Чад
94Бурунди
95Гонконг (Брит.)
96Гондурас
97Таджикистан
98Сальвадор
99Израиль
100Бенин
101Иордания
102Грузия
103Ливия
104Словакия
105Дания
106Финляндия
107Парагвай
108Лаос
109Хорватия
110Киргизия
111Туркменистан
112Сьерра Леоне
113Босния и Герцеговина
114Норвегия
115Молдавия
116Никарагуа
117Папуа—Новая Гвинея
118Того
119Армения
120Литва
121Пуэрто-Рико
122Ирландия
123Новая Зеландия
124Эритрея
125Коста-Рика
126ЦАР
127Албания
0,4941
0,4930
0,4730
0,4728
0,4275
0,4195
0,1588
0,1579
0,1551
0,1490
0,1475
0,1420
0,1399
0,1364
0,1321
0,1304
0,1257
0,1242
0,1164
0,1137
0,1119
0,1071
0,1041
0,1026
0,1013
0,0976
0,0965
0,0956
0,0951
0,0949
0,0944
0,0917
0,0899
0,0865
0,0859
0,0838
0,0794
0,0793
0,0792
0,0771
0,0766
0,0763
0,0758
0,0755
0,0727
0,0661
0,0653
0,0647
0,0630
0,0622
0,0621
0,0594
0,0583
0,0567
74Бельгия
75Португалия
76Мали
77Малави
78Замбия
79Сомали
130Сингапур
131Либерия
132Панама
133Конго
134Латвия
135Ямайка
136Монголия
137Мавритания
138Оман
139Македония
140Лесото
141Словения
142ОАЭ
143Бутан
144Намибия
145Кувейт
146Эстония
147Ботсвана
148Габон
149Тринидад и Тобаго
150Маврикий
151Гамбия
152Гвинея-Бисау
153Свазиленд
154Гайана
155Фиджи
156Кипр
157Реюньон
158Катар
159Джибути
160Бахрейн
161Коморские о-ва
162Гваделупа
163Суринам
164Люксембург
165Аомынь (Макао) (Порт.)
166Экваториальная Гвинея
167Кабо Верде
168Соломоновы о-ва
169Мартиника
170Мальта
171Бруней
172Багамы
173Исландия
174Барбадос
175Мальдивы
176Полинезия (Фр.)
177Белиз
0,1784
0,1740
0,1728
0,1720
0,1664
0,1626
0,0520
0,0494
0,0467
0,0466
0,0443
0,0442
0,0424
0,0399
0,0384
0,0373
0,0351
0,0350
0,0338
0,0288
0,0272
0,0270
0,0262
0,0261
0,0235
0,0230
0,0198
0,0196
0,0188
0,0164
0,0147
0,0137
0,0129
0,0114
0,0109
0,0108
0,0100
0,0088
0,0075
0,0072
0,0072
0,0070
0,0070
0,0067
0,0066
0,0066
0,0065
0,0049
0,0049
0,0047
0,0046
0,0045
0,0039
0,0038
433
128Уругвай
129Ливан
180Новая Каледония (Фр.)
181Вануату
182Западное Самоа
183Сент-Люсия
184Гуам (США)
185Гвиана (Фр.)
186Нормандские о-ва
187Сан -Томе - Принсипи
188Сент-Винсент и Гренадины
189Тонга
190Виргинские о-ва (США)
191Гренада
0,0559
0,0529
0,0033
0,0030
0,0029
0,0028
0,0026
0,0026
0,0025
0,0023
0,0020
0,0018
0,0018
0,0016
178Микронезия
179Антильские о-ва (Нид.)
192Кирибати
193Доминика
194Сейшельские о-ва
195Аруба
196Антигуа и Барбуда
197Андорра
198Бермудские о-ва
199Гренландия
200Сент-Китс и Невис
201Каймановы о-ва
202Гибралтар
203Сан-Марино
0,0038
0,0035
0,0014
0,0013
0,0013
0,0012
0,0012
0,0011
0,0011
0,0010
0,0007
0,0005
0,0005
0,0004
434
Приложение 4. Доля ВВП государства к Миру в порядке его убывания.
30,0
25,0
20,0
15,0
10,0
5,0
№
п\п
Название страны
Мир в целом
1 США
2 Япония
3 Германия
4 Франция
5 Великобритания
6 Италия
7 Бразилия
8 Китай
9 Канада
10Испания
11Корея, Республика
12Нидерланды
13Россия
14Австралия
15Индия
16Швейцария
17Аргентина
18Бельгия
19Тайвань
20Мексика
21Австрия
22Швеция
23Индонезия
24Дания
25Таиланд
26Турция
27Гонконг (Брит.)
28Норвегия
29ЮАР
30Финляндия
31Саудовская Аравия
32Польша
33Греция
34Мьянма
35Португалия
36Израиль
Доля
к миру
по ВВП
%
100,0
25,6832
18,0945
7,6655
5,4459
3,9099
3,8745
2,3931
2,3761
2,0029
1,9799
1,6128
1,3996
1,2874
1,2350
1,1486
1,0760
0,9946
0,9531
0,9230
0,8848
0,8260
0,8115
0,7014
0,6125
0,5916
0,5778
0,5194
0,5173
0,4730
0,4461
0,4412
0,4224
0,4047
0,3831
0,3426
0,3087
№
п\п
Название страны
197
190
183
176
169
162
155
148
141
134
127
120
113
99
106
92
85
78
71
64
57
50
43
36
29
22
8
15
1
0,0
Доля
к миру
по ВВП
40Колумбия
%
0,2808
41Венесуэла
42Филиппины
43Чили
44Нигерия
45Ирландия
46Египет
47Пакистан
48Перу
49Новая Зеландия
50Сирия
51Чешская Республика
52Венгрия
53Ливия
54Алжир
55ОАЭ
56Румыния
57Украина
58Марокко
59Бангладеш
60Кувейт
61Вьетнам
62Тунис
63Словения
64Эквадор
65Уругвай
66Словакия
67Хорватия
68Казахстан
69Гватемала
70Люксембург
71Болгария
72Шри Ланка
73Оман
74Доминиканская Республика
75Ливан
76Йемен
0,2656
0,2625
0,2384
0,2259
0,2167
0,2141
0,2087
0,2084
0,2062
0,1684
0,1617
0,1583
0,1504
0,1458
0,1398
0,1258
0,1230
0,1187
0,1029
0,0944
0,0715
0,0639
0,0637
0,0635
0,0632
0,0617
0,0577
0,0572
0,0523
0,0474
0,0462
0,0457
0,0442
0,0418
0,0387
0,0376
435
37Малайзия
38Сингапур
39Иран
80Сальвадор
81Коста-Рика
82Кения
83Парагвай
84Камерун
85Кипр
86Катар
87Папуа—Новая Гвинея
88Панама
89Исландия
90Боливия
91Иордания
92Зимбабве
93Гана
94Судан
95Заир
96Литва
97Уганда
98Эфиопия
99Тринидад и Тобаго
100Бахрейн
101Сенегал
102Габон
103Латвия
104Ямайка
105Ботсвана
106Непал
107Танзания
108Замбия
109Маврикий
110Гвинея
111Туркменистан
112Гондурас
113Эстония
114Мальта
115Мадагаскар
116Македония
117Намибия
118Багамы
119Камбоджа
120Гаити
121Мали
122Азербайджан
123БуркинаФасо
124Либерия
125Албания
126Бенин
127Антильские о-ва (Нид.)
128Конго
129Фиджи
180Аруба
0,3021
0,3013
0,2942
0,0340
0,0327
0,0317
0,0314
0,0314
0,0302
0,0292
0,0272
0,0264
0,0250
0,0247
0,0234
0,0234
0,0223
0,0219
0,0215
0,0211
0,0198
0,0187
0,0183
0,0175
0,0172
0,0168
0,0157
0,0157
0,0154
0,0150
0,0150
0,0147
0,0139
0,0130
0,0129
0,0128
0,0127
0,0114
0,0113
0,0111
0,0110
0,0103
0,0102
0,0091
0,0087
0,0086
0,0082
0,0082
0,0078
0,0075
0,0072
0,0071
0,0070
0,0000
77Белоруссия
78Узбекистан
79Коте д'Ивуар
130Никарагуа
131Нигер
132Афганистан
133Барбадос
134Лаос
135Молдавия
136Сомали
137Грузия
138Мозамбик
139Малави
140Киргизия
141Армения
142Бурунди
143Того
144Руанда
145ЦАР
146Свазиленд
147Мавритания
148Чад
149Сьерра Леоне
150Лесото
151Монголия
152Таджикистан
153Гайана
154Белиз
155Сент-Люсия
156Кабо Верде
157Антигуа и Барбуда
158Сейшельские о-ва
159Джибути
160Гамбия
161Гренада
162Мальдивы
163Бутан
164Гвинея-Бисау
165Сент-Винсент и Гренадины
166Коморские о-ва
167Соломоновы о-ва
168Суринам
169Вануату
170Сент-Китс и Невис
171Доминика
172Тонга
173Экваториальная Гвинея
174Западное Самоа
175Кирибати
176Сан -Томе - Принсипи
177Ангола
178Андорра
179Аомынь (Макао) (Порт.)
192КНДР
0,0359
0,0358
0,0346
0,0068
0,0067
0,0067
0,0063
0,0061
0,0060
0,0055
0,0055
0,0053
0,0052
0,0051
0,0047
0,0044
0,0043
0,0041
0,0040
0,0039
0,0037
0,0034
0,0033
0,0031
0,0031
0,0022
0,0021
0,0020
0,0020
0,0019
0,0019
0,0019
0,0017
0,0013
0,0011
0,0011
0,0010
0,0009
0,0009
0,0009
0,0009
0,0008
0,0008
0,0008
0,0008
0,0006
0,0006
0,0005
0,0002
0,0001
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
436
181Бермудские о-ва
182Босния и Герцеговина
183Бруней
184Виргинские о-ва (США)
185Гваделупа
186Гвиана (Фр.)
187Гибралтар
188Гренландия
189Гуам (США)
190Ирак
191Каймановы о-ва
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
193Куба
194Мартиника
195Микронезия
196Новая Каледония (Фр.)
197Нормандские о-ва
198Полинезия (Фр.)
199Пуэрто-Рико
200Реюньон
201Сан-Марино
202Эритрея
203Югославия
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
437
Приложение 5. Доля производства энергоресурсов государства к Миру
в порядке его убывания.
% 25
20
15
10
5
0
1
№
п\п
7 13 19 25 31 37 43 49 55 61 67 73 79 85 91 97 103 109 115 121 127 133 139 145 151 157 163 169 175 181 187 193 199
Название страны
Мир в целом
1 США
2 Россия
3 Китай
4 Саудовская Аравия
5 Канада
6 Великобритания
7 Иран
8 Индия
9 Венесуэла
10Мексика
11Индонезия
12Австралия
13Норвегия
14Германия
15ОАЭ
16Алжир
17ЮАР
18Франция
19Кувейт
20Нигерия
21Польша
22Япония
23Украина
24Казахстан
25Ливия
26Нидерланды
27Аргентина
28Бразилия
29КНДР
30Малайзия
31Египет
32Колумбия
Доля
к миру
по произв.
эн. рес.
%
100,0
19,8595
12,2873
10,0549
5,3689
4,0308
2,9588
2,6258
2,5268
2,3119
2,2981
2,1675
2,1212
2,0987
1,6248
1,5957
1,3856
1,3673
1,3492
1,3215
1,1241
1,1011
1,0778
0,9663
0,8845
0,8679
0,8335
0,7755
0,7603
0,7267
0,7245
0,7015
0,6217
№
п\п
Название страны
Доля
к миру
по произв. эн.
рес.
37Туркменистан
%
0,3594
38Сирия
39Румыния
40Италия
41Чешская Республика
42Испания
43Ангола
44Швеция
45Эквадор
46Таиланд
47Корея, Республика
48Пакистан
49Габон
50Турция
51Бруней
52Йемен
53Азербайджан
54Вьетнам
55Дания
56Венгрия
57Тринидад и Тобаго
58Новая Зеландия
59Бельгия
60Болгария
61Швейцария
62Конго
63Бахрейн
64Югославия
65Греция
66Финляндия
67Перу
68Папуа—Новая Гвинея
69Бангладеш
0,3591
0,3521
0,3488
0,3350
0,3167
0,3108
0,2809
0,2446
0,2410
0,2376
0,2357
0,2215
0,2185
0,2157
0,1974
0,1716
0,1683
0,1658
0,1489
0,1425
0,1403
0,1281
0,1173
0,1112
0,1068
0,1018
0,0976
0,0968
0,0946
0,0904
0,0768
0,0754
438
33Узбекистан
34Оман
35Ирак
36Катар
74Чили
75Словакия
76Тунис
77Ирландия
78Парагвай
79Литва
80Белоруссия
81Хорватия
82Эстония
83Словения
84Македония
85Мьянма
86Заир
87Монголия
88Зимбабве
89Киргизия
90Таджикистан
91Куба
92Албания
93Замбия
94Португалия
95Коста-Рика
96Грузия
97Исландия
98Сальвадор
99Уругвай
100Гватемала
101Гана
102Кения
103Марокко
104Никарагуа
105Коте д'Ивуар
106Суринам
107Шри Ланка
108Босния и Герцеговина
109Латвия
110Армения
111Экваториальная Гвинея
112Гондурас
113Панама
114Афганистан
115Доминиканская Республика
116Эфиопия
117Бутан
118Танзания
119Нигер
120Барбадос
168Иордания
169Кабо Верде
170Каймановы о-ва
0,6056
0,5202
0,4730
0,3951
0,0555
0,0538
0,0513
0,0433
0,0416
0,0380
0,0333
0,0313
0,0302
0,0261
0,0236
0,0233
0,0200
0,0200
0,0197
0,0164
0,0155
0,0128
0,0108
0,0103
0,0089
0,0083
0,0075
0,0075
0,0075
0,0075
0,0069
0,0061
0,0061
0,0061
0,0055
0,0053
0,0044
0,0044
0,0042
0,0039
0,0028
0,0028
0,0025
0,0025
0,0022
0,0019
0,0019
0,0017
0,0017
0,0014
0,0011
0,0000
0,0000
0,0000
70Филиппины
71Австрия
72Камерун
73Боливия
121Бенин
122Непал
123Лаос
124Ливан
125Люксембург
126Малави
127Судан
128Уганда
129Реюньон
130Фиджи
131Бурунди
132Гаити
133Гвинея
134Израиль
135Либерия
136Мадагаскар
137Мали
138Мозамбик
139Молдавия
140Новая Каледония (Фр.)
141Пуэрто-Рико
142Руанда
143Андорра
144Антигуа и Барбуда
145Антильские о-ва (Нид.)
146Аомынь (Макао) (Порт.)
147Аруба
148Багамы
149Белиз
150Бермудские о-ва
151Ботсвана
152БуркинаФасо
153Вануату
154Виргинские о-ва (США)
155Гайана
156Гамбия
157Гваделупа
158Гвиана (Фр.)
159Гвинея-Бисау
160Гибралтар
161Гонконг (Брит.)
162Гренада
163Гренландия
164Гуам (США)
165Джибути
166Доминика
167Западное Самоа
186Сан-Марино
187Свазиленд
188Сейшельские о-ва
0,0746
0,0707
0,0616
0,0599
0,0011
0,0011
0,0008
0,0008
0,0008
0,0008
0,0008
0,0008
0,0006
0,0006
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0003
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
439
171Камбоджа
172Кипр
173Кирибати
174Коморские о-ва
175Лесото
176Маврикий
177Мавритания
178Мальдивы
179Мальта
180Мартиника
181Микронезия
182Намибия
183Нормандские о-ва
184Полинезия (Фр.)
185Сан -Томе - Принсипи
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
189Сенегал
190Сент-Винсент и Гренадины
191Сент-Китс и Невис
192Сент-Люсия
193Сингапур
194Соломоновы о-ва
195Сомали
196Сьерра Леоне
197Тайвань
198Того
199Тонга
200ЦАР
201Чад
202Эритрея
203Ямайка
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
440
Приложение 6. Доля потребления энергоресурсов государства к Миру
в порядке его убывания.
% 30
25
20
15
10
5
0
1
№
п\п
5
9
13
17
21
Название страны
25
29
33
37
41
45
Доля
к миру
по потреб.
эн. рес.
49
53
57
61
№
п\п
65
69
73
77
81
1 США
2 Китай
3 Россия
4 Япония
5 Германия
6 Индия
7 Канада
8 Великобритания
9 Франция
10Италия
11Украина
12Бразилия
13Мексика
14Корея, Республика
15Индонезия
16Австралия
17Польша
18Иран
19ЮАР
20Испания
21Нидерланды
22Саудовская Аравия
23Таиланд
24КНДР
25Венесуэла
26Казахстан
27Аргентина
28Румыния
29Турция
30Бельгия
31Швеция
32Узбекистан
33Пакистан
34Малайзия
100,0
25,2627
9,9626
8,1263
5,1440
3,7213
3,7123
2,5865
2,5116
2,4995
1,9232
1,9088
1,6952
1,5665
1,5022
1,2975
1,1709
1,1064
1,0503
1,0416
1,0101
0,9243
0,9106
0,8767
0,7958
0,7884
0,7573
0,6422
0,6239
0,6053
0,5618
0,4891
0,4833
0,4626
0,4224
89
Название страны
%
Мир в целом
85
93
97
101
Доля
к миру
по потреб. эн.
рес.
%
37 Египет
0,3822
38 Алжир
39 Филиппины
40 ОАЭ
41 Колумбия
42 Финляндия
43 Ирак
44 Австрия
45 Греция
46 Венгрия
47 Белоруссия
48 Швейцария
49 Болгария
50 Норвегия
51 Сингапур
52 Дания
53 Чили
54 Вьетнам
55 Бангладеш
56 Португалия
57 Словакия
58 Кувейт
59 Новая Зеландия
60 Катар
61 Израиль
62 Сирия
63 Ливия
64 Азербайджан
65 Перу
66 Кения
67 Заир
68 Эфиопия
69 Куба
70 Ирландия
71 Югославия
0,3754
0,3436
0,3313
0,3311
0,3122
0,2950
0,2849
0,2797
0,2750
0,2605
0,2600
0,2507
0,2507
0,2296
0,2097
0,2023
0,1895
0,1873
0,1862
0,1834
0,1750
0,1668
0,1542
0,1471
0,1454
0,1433
0,1397
0,1378
0,1364
0,1345
0,1345
0,1326
0,1208
0,1145
441
35Чешская Республика
36Нигерия
74Танзания
75Гонконг (Брит.)
76Марокко
77Мьянма
78Гана
79Эквадор
80Бахрейн
81Пуэрто-Рико
82Судан
83Тринидад и Тобаго
84Хорватия
85Непал
86Тунис
87Гватемала
88Словения
89Коте д'Ивуар
90Эстония
91Зимбабве
92Латвия
93Шри Ланка
94Йемен
95Замбия
96Мозамбик
97Доминиканская Республика
98Камерун
99Молдавия
100Ливан
101Оман
102Уганда
103Сальвадор
104Иордания
105Бруней
106Грузия
107Люксембург
108Боливия
109Ямайка
110Македония
111Парагвай
112Уругвай
113Мадагаскар
114Виргинские о-ва (США)
115Гондурас
116Малави
117Таджикистан
118Киргизия
119Коста-Рика
120БуркинаФасо
168Аруба
169Белиз
170Полинезия (Фр.)
171Гвинея-Бисау
172Гренландия
0,4101
0,4019
0,1022
0,1020
0,0971
0,0894
0,0856
0,0842
0,0790
0,0782
0,0782
0,0782
0,0779
0,0700
0,0651
0,0610
0,0610
0,0588
0,0574
0,0555
0,0522
0,0517
0,0511
0,0508
0,0508
0,0503
0,0487
0,0481
0,0470
0,0459
0,0454
0,0451
0,0432
0,0410
0,0405
0,0402
0,0394
0,0369
0,0355
0,0353
0,0336
0,0334
0,0314
0,0314
0,0314
0,0312
0,0301
0,0298
0,0295
0,0033
0,0027
0,0022
0,0019
0,0019
72 Туркменистан
73 Литва
121 Монголия
122 Панама
123 Папуа—Новая Гвинея
124 Никарагуа
125 Габон
126 Ангола
127 Сомали
128 Сенегал
129 Афганистан
130 Камбоджа
131 Гаити
132 Нигер
133 Мали
134 Армения
135 Кипр
136 Бенин
137 Руанда
138 Гуам (США)
139 Либерия
140 Гвинея
141 Бурунди
142 Исландия
143 Лаос
144 Конго
145 Мавритания
146 Чад
147 Сьерра Леоне
148 Антильские о-ва (Нид.)
149 Албания
150 ЦАР
151 Маврикий
152 Босния и Герцеговина
153 Реюньон
154 Того
155 Суринам
156 Багамы
157 Мартиника
158 Новая Каледония (Фр.)
159 Фиджи
160 Мальта
161 Гваделупа
162 Гайана
163 Аомынь (Макао) (Порт.)
164 Бутан
165 Барбадос
166 Гамбия
167 Гвиана (Фр.)
186 Сейшельские о-ва
187 Сент-Винсент и Гренадины
188 Сент-Китс и Невис
189 Вануату
190 Доминика
0,1137
0,1036
0,0276
0,0268
0,0262
0,0260
0,0246
0,0235
0,0232
0,0230
0,0216
0,0200
0,0191
0,0189
0,0186
0,0180
0,0175
0,0169
0,0164
0,0159
0,0156
0,0153
0,0139
0,0139
0,0134
0,0128
0,0109
0,0109
0,0101
0,0098
0,0096
0,0096
0,0093
0,0085
0,0082
0,0082
0,0068
0,0066
0,0066
0,0063
0,0063
0,0060
0,0057
0,0055
0,0049
0,0044
0,0038
0,0038
0,0036
0,0005
0,0005
0,0005
0,0003
0,0003
442
173Бермудские о-ва
174Соломоновы о-ва
175Экваториальная Гвинея
176Антигуа и Барбуда
177Джибути
178Каймановы о-ва
179Гибралтар
180Западное Самоа
181Мальдивы
182Микронезия
183Сент-Люсия
184Гренада
185Кабо Верде
0,0016
0,0016
0,0016
0,0014
0,0014
0,0011
0,0008
0,0008
0,0008
0,0008
0,0008
0,0005
0,0005
191 Коморские о-ва
192 Сан -Томе - Принсипи
193 Тонга
194 Андорра
195 Ботсвана
196 Кирибати
197 Лесото
198 Намибия
199 Нормандские о-ва
200 Сан-Марино
201 Свазиленд
202 Тайвань
203 Эритрея
0,0003
0,0003
0,0003
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
0,0000
443
Литература
1. Шарден Пьер Тейяр де. Феномен человека. М.: “Наука”, 1987.
2. Ортега-и-Гассет Х. История как система // Вопросы философии. 1996. № 6.
3. Аксючиц В. В. Под сенью креста. М.: "Выбор",1997.
4. Хокинг С. От большого взрыва до черных дыр: краткая история времени (пер. с англ.)
М.: "Мир", 1990.
5. Чубарьян А. О. История XX века. Вестник Российской Академии Наук, 1994, том 64,
№ 7, с. 563 – 587
6. Библер В. С. Культура. Диалог культур (опыт определения) // Вопросы философии, №
6, 1989, с. 31 – 42
7. Яковлев А. Социальные альтернативы века // Свободная мысль,1993, № 17 – 18, с. 3 –
16
8. Олбрайт Мадлен Задача США – управлять последствиями распада советской империи.
"Независимая газета", 16. 10. 98, № 193, с. 8
9. Никольский А. Нобелевские лауреаты тоже ошибаются. "Известия", № 188, 07. 10. 98
10. Сакс Дж. Может ли повториться великая депрессия // Независимая газета № 184,
03.10.98.
10. ", 13. 03. 96, с.8
11. Терроризм // Сегодня, 13.03.96. С. 8.
12. Чубайс А. Интервью."Коммерсант – daily,. 08. 09. 98
13. Быков А. Н. Мировой финансовый кризис и его уроки для Россиии. "Независимая газета", 14. 10. 98, с. 15
14. Забелин С. И., Шубин А. В. Глобальный кризис начала XXI века, "Независимая газета",
№ 191, 14. 10. 98, с. 15
15. Кантор К. М. Дезинтеграционно-интеграционная спираль всемирной истории. "Вопросы философии", № 3, 1997, с. 31 – 47
16. Морозов Г. И. Мировое сообщество и надгосударственность. "Мировая экономика и
международные отношения", № 5, 1997, с. 5 – 15
17. Кагарлицкий Б. Ю. Глобальная перестройка. "Независимая газета", № 193, 16. 10. 98, с.
3
18. Игрицкий Ю. Столкновение цивилизаций (реферат)."Свободная мысль", № 17 – 18,
1993, с. 17 – 27
19. Чичкин А. "Исламская восьмерка" и Россия: конкуренты или партнеры?, "Российская
газета", № 148, 02. 08. 97
20. Фомичева Е. На пороге тридцатилетия АСЕАН показала свой характер. "Деловой
444
мир", № 121, 08 – 11 августа, 1997
21. Королев И. 1997 год в мировом экономическом развитии. "Мировая экономика и международные отношения", № 8, 1997, с. 5 – 18
22. Портной М. А. Современные тенденции мировых интеграционных процессов. "США –
экономика, политика, идеология", № 8, 1997, с. 5 - 18
23. Уткин А. И., Воронцов М. Ю. Новые параметры мирового противостояния. "США –
экономика, политика, идеология", № 8, 1997, с. 19-30
24. Батурин Ю., Доброчеев О. Россия – связующее звено евразии и мира. "Независимая
газета", НГ – сценарий, № 4, 1998, с. 5
25. Миронов В. Н. Что сулит России глобальный расклад сил в XXI веке? "Независимая
газета", № 68, 15. 04. 97
26. Сакс. Дж. Как правильно выйти из трудного положения. "Независимая газета", № 194,
17. 10. 98
27. Панарин А. С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.:
Изд. корпорация “Логос’, 1998, 392 с.
28. Фукуяма Ф. Конец истории? // США – экономика, политика, идеология. 1990, № 5, с.
39 – 54
29. Hantington S. Ph.. The clash of civilizations? – "Foreign Affairs", 1993, vol. 72, № 3 p. 22 –
49
30. Ямбург Е. А. Высочайшее все-таки существует // Московские новости. 4-11 октября
1998, № 39, с. 15.
31. Моисеев Н. Н. Девяностые годы. Взгляд и вопросы на рубеже веков. "Наука и жизнь",
1998, № 10, с. 3 – 9
32. Шанин Т. Идея прогресса // Вопросы философии. 1998. № 8, с. 33 – 37
33. Полетаев А. В. , Савельева Н. М. Длинные волны в развитии капитализма // Мировая
экономика и международные отношения. 1988, № 5, с. 71 – 86
34. Логинов В., Кузьмичев В. международный кризис длится целый год // Независимая газета, № 195Ю 20. 10. 98
35. Петровская Ю., Горностаев Д. Белград отступил перед угрозами НАТО // Независимая газета", №191, 14. 10. 98
36. Сорокин П. А. Главные тенденции нашего времени. Изд-во "Наука". М. 1997, с. 350
37. Максимова М.М. В XXI век – со старыми и новыми глобальными проблемами. // Мировая экономика и международные отношения. № 10, 1998, с. 5 – 22
38. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и геостратегические
императивы М.: Международные отношения, 1998. – 256 с.
445
39. Кременюк В. А. США и окружающий мир: управление со многими неизвестными //
США и Канада, № 1, 1999
40. Делягин М. Общая теория глобализации // Общество и экономика, № 10 – 11, 1998
41. Неклесса А. И. Pax Economicana: геополитическая система мироустройства // Экономическая наука современной России, №, 1999
42. Николаев А. И. На переломе. Записки русского генерала, - М.: Современный писатель,
1998. – 368 с.
43. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. – М.: ИНФА-М, 1999, 262 с.
44. Уткин А. И. Два берега антлантики // США и Канада, 1999, № 3, с. 3 – 18
45. Неклесса А. И. Конец цивилизации, или конфликт истории // Мировая экономика и
международные отношения, 1999, № 3, с. 32 – 38
46. Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? // "Социус", 1999, № 1, с. 8 – 21
47. Гаджиев К. С. О природе конфликтов и войн в современном мире // Вопросы философии, 1997, № 6, с. 3 - 24.
48. Гаджиев К. С. Политическая идеология: концептуальный аспект // Вопросы философии, 1998, № 12, с. 3 – 20
49. Неклесса А. И. Перспективы глобального развития и место Африки в Новом мире //
Мировая экономика и международные отношения, 1995, № 8, с. 90 – 103
50. Форум: постсовременный мир: новая система координат (подходы к проблеме) // Восток, 1998, № 1, с. 5 – 47, № 2, с. 5 – 43
51. Неклесса А. И. Эпилог истории // Восток, 1998, № 5, с. 5 – 30
52. Супян В. Б. Американская экономика: особенности современной модели // США и
Канада, 1999, № 3 – 4, с. 56 – 67
53. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Мир на перепутье. Глобальные общественные процессы перед лицом новых нравственных вызовов // Независимая газета,
11 июня, 1999
54. Зиновьев А. А. Запад. Феномен западнизма. М., 1995, с. 144
55. Вальтух К. К. Теоремы невозможности // Общественные науки и современность. 1994,
№1
56. Азроянц Э. А. Кризис по имени перестройка // Правила игры. 1992, № 1, с. 5 – 21
57. Панарин И. Возможен ли развал США в 2010 году? //Власть, 1999, № 6, с. 69 – 74
58. Актуальные вопросы глобализации. (круглый стол) // Мировая экономика и международные отношения, 1990, № 4, с. 37 – 52
446
59. Герцен А. И. Собр. соч. т. 3, Москва, 1975
60. Ленин В. И. ПСС., изд. 5, т. 6, М. 1959
61. Хантингтон С. Если не цивилизации, то что? // США – экономика, политика, идеология. № 6, 1994, с. 71 – 75
62. Милитаризм: цифры и факты / В. В. Борисов, В. П. Васютович, П. А. Иванов и др.; Под
общей ред. Р. А. Фармазяна. – 2-е изд.., доп. – М.: Политиздат, 1985. – 287 с.
63. Делокоров К. Х. Мировоззренческие основания современной цивилизации и ее глобальный кризис // Общественные науки и современность. 1994, № 2, с. 89 – 98
64. Моисеев Н. Н. Современный рационализм и мировоззренческие парадигмы // Общественные науки и современность. 1994, № 3, с. 77 – 87
65. Мовсесян А.Г. Современные аспекты транснационализации: информационнофинансовый подход. "Финансы", № 9, 1997, с. 59 – 61
66. Моисеев С., Михайленко К. TERRA INCOGNITA: глобализация финансовых рынков //
Вопросы экономики, № 6, 1999, с. 123 – 135
67. Смыслов Д. В. Куда идет мировая валютная система? // Мировая экономика и международные отношения, № 7, 8, 1997
68. .Дэниелс Джон Д., Радеба Ли Х. Международный бизнес: внешняя среда и деловые
операции. Пер. с англ., 6-е изд. – М.: "Дело Лтд", 1994, 784 с.
69. Hedge funds and financial market dynamics. Occasional paper № 166. Washington: IMF,
1998. 75 p.
70. Долгов С. И. Глобализация экономики: новое слово или новое явление? – М.: ОАО издво “Экономика”, 1988. - 215 с.
71. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: (Синергетика и теория социальной самоорганизации). СПб.: Изд-во "Лань",1999. – 480 с.
72. Ленин В. И. ПСС., изд. 5, т. 27, М. 1959
73. Овчинников Н. Ф. Принципы сохранения. М. 1966. – 288 с.
74. Россия в мигающем мире. Институт экономического анализа. М., 1997
75. Шишков Ю В. Эволюция мирового сообщества: поляризация или возрастание гомогенности? МЭиМО, № 9, 1998
76. Каина З., Оверченко М. Всемирный банк лишился разума. Джозеф Стиглиц ушел в отставку. "Ведомости", № 58, 26. 11. 99
77. Вежливый отказ европейцев. В Сиэтле началась битва за мировой рынок. “Сегодня”,
№ 272, 01.12.99
78. Неклесса А. И. Постсовременный мир в новой системе координат. "Восток",№ 2, 1997
79. Моисеев Н. Н. Есть ли у России будущее? М. 1997
447
80. Гельбрас В. Г. Азиатско-тихоокеанский регион: проблемы экономической безопасности России. М., 1995
81. Пороховский А. А. Экономика США и мирохозяйственные процессы // "США и Канада", 1999, № 10, с. 3 – 12
82. Бестужев-Лада И. В. Альтернативная цивилизация. - М.: Гуманист. изд. центр ВЛАДОС, 1998, 352 с. 50
83. Смолян Г., Черешкин Д. Пятая информационная революция // Интеллектуальный мир.
1997, № 14, с. 1 – 2
84. Шишков Ю. В. мировая финансовая система: необходимость реформы //МэиМО,1999,
№ 11, с. 3 – 8
85. Козлов И. Yes! //"Деньги", № 4, 1999
86. Туроу Л. К. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют
завтрашний мир. Пер. с англ. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999
87. Занегин Б. Н. США и Китай: конфликтный потенциал. // "США и Канада", , № 3-4,
1999, с. 44-55
88. Хозин Г. С. Глобализация международных отношений: объективная тенденция или
стратегия США // "США и Канада", 2000 , № 1, с. 65 – 79
89. Авен П. Экономический рост и общественная мораль // Коммерсант, 29.02.2000, с. 8
90. Танци В. Роль государства в экономике: эволюция концепций // "Мировая экономика и
международные отношения", № 10, 1998, с. 51 – 62
91. Пороховский А. А. Роль государственной собственности в экономическом развитии
США // "США и Канада", № 3, 2000, с. 3 – 11
92. Платон Соч. в 4-х т., т. 3, изд. "Мысль", М. 1994
93. Сороко Э. М. Критерий гармонии самоорганизующихся социоприродных систем,
Научный доклад. Владивосток, 1989, с. 53
94. Баранцев Р. Г. Системные триады и классификация. // Теория и методология биологических классификаций. М. 1983, с. 81 – 89
95. Ласло Э. Рождение слова – науки – эпохи (глава из книги "Век бифуркации"). // Полис.
1993, № 2
96. Лима-де Фариа А. Эволюция без отбора. Автоэволюция формы и функции. М.: Мир.
1991
97. Шевелев И. Ш. О формообразовании вприроде и искусстве. // Золотое сечение. М.
,1990
98. Герловин И. Л. Основы единой теории всех взаимодействий в веществе. Л., 1990
99. Малиновский Ю. М. Галактическая летопись биосферы. // Наука в России. 1994, № 3, с.
448
6 –8
100.
Чешков М. А. О видении глобализирующегося мира. // МЭиМО, 1999, № 6, с. 46 –
54
101.
Назаретян А. П. Векторы исторической эволюции //Общественные науки и совре-
менность. 1999, № 2, с. 112 – 126
102.
Померанц Г. С. Опыт философии солидарности // Вопросы философии, 19991, № 3,
с. 57 – 66
103.
Tikhomirova I. V., Tikhomirov V. B. International business risks: Russia. M. 1993
104.
Пантин В. И. Циклы и ритмы в истории. Рязань, 1996
105.
Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. М. – СПб., 1995
106.
Спенсер Г. Основные начала. С.-П., 1897
107.
Гхош Ауробиндо. Человеческий цикл: Пер. с англ. – Казань: Новый Век. 1992. – 350
с.
108.
Козловски П. Общество и государство: жизненный дуализм: Пер. с нем. – М.: Рес-
публика, 1998. – 368 с.
109.
Мюллер А. Об идее государства. Философские науки, № 2, 1997, с. 59 – 72
110.
Санистебан Л. С. Основы политической науки. Пер. с исп., М. 1992, с. 123
111.
Пастухов В. Б. "Новые русские": появление идеологии. Полис, № 3, 1993, с. 15 -
26
112.
Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна. Полис, № 1 - 2,
1992, с. 130 – 142
113.
Пэрна Н. Ритм, жизнь и творчество. Петроград. 1925
114.
Максимов Е. В. Общие вопросы ритмики явлений // Ритмка природных явлений. Л.:
Географическое общество. 1976, с. 5 – 8
115.
Красилов В. А. Метаэкология. Закономерности эволюции природных и духовных
систем. М. 1997, с. 207
116.
Гудожник Г. С., Елисеева В. С. Глобальные проблемы в истории человечества. М.
Знание, 1989
117.
Шпенглер О. Закат Европы. В. О. "Наука", Новосибирск, 1993
118.
Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. Изд. "Прогресс", "Культура",
СП б "Ювента", 1995, с. 479
119.
Чижевский А. Л. Физические факторы исторического процесса. Калуга, 1924
120.
Чижевский А. Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиота-
рансия. - М.: Мысль, 1995
121.
Айплатов Г. Российский Нострадамус Валентин Мошков // Чудеса. Приключения.
449
1993, № 7, с. 36 – 39
122.
Яшнов Е. Е. Особенности истории и хозяйства Китая. Харбин, Типография Н. Е.
Чинарева, 1933
123.
Ахиезер А. С. Россия: Критика исторического опыта. М., 1191г., т. 1, 2, 5
124.
Максимов Е. В. Закономерная случайность. // Аномалия. 1992, 3 4
125.
Волконский В. А. О природе кондратьевских «длинных волн». // Экономика и мате-
матические методы. 1992, т. 28, вып. 2, с. 304 – 315
126.
Пашинский В. М. Цикличность в истории России. // Полис. 1994, № 4, с. 111 – 124
127.
Пархоменко А. Все, что было, повторится. // Тайная власть. 1966, № 4, с. 11
128.
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Изд-во "Книга". М.: 1991, с. 574
129.
Чудакова Н., Чудаков С. Паноптикум. «Ноосферный театр и жизнь». // Междуна-
родная газета megapolis "CONTINENT", 1992, № 4 – 6
130.
Ветров И. Циклы судьбы. // Диалог, 1992, № 3, с. 53 – 58
131.
Панарин А. С. Смысл истории. // Вопросы философии, 1999, № 9, с. 3 – 21
132.
Валлерстайн М. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? //
Социс, № 1, 1999, с. 8 – 21
133.
Любарский Г. Ю. Морфология истории: сравнительный метод и историческое раз-
витие. М.: Изд-во КМК,2000, 449 с.
134.
Смирнов С., Мейен: эволюция и математика. // "Знание – сила", № 12, 1993, с. 14 –
22
135.
Моисеев Н. Н. Быть или не быть … человечеству? М. 1999, с. 288
136.
Очерки по истории мировой культуры. Учебное пособие./ Под ред. Т. Ф. Кузнецо-
вой. – М.: "Языки русской культуры", 1997. – 496 с.
137.
Муравьев Б. Гнозис. Опыт комментария к эзотерическому учению восточной церк-
ви. Т. 1, 2, 3: "София", 1998
138.
Налимов В. В. Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье. – М.: Прогресс – Тради-
ция, 2000. – 344 с.
139.
Лосев А. Ф. Хаос и структура. – М.: Мысль, 1977. – 831 с.
140.
Левит-Броун Б. Рама судьбы. СП б.: Алетейя, 2000, - 353 с.
141.
Осипов В. И. Природные катастрофы на рубеже XXI века. // Вестник Российской
Академии наук, т. 71, № 4, 2001, с. 291 – 302
142.
Иноземцев В. А. Постиндустриальное хозяйство и постиндустриальное общество (к
проблеме социальных тенденций XXI века). // Общественные науки и современность,
№ 3, 2001, с. 140 – 152
143.
Левяш И. Я. Постиндустриализм: проблема адекватности концепта. // Обществен-
450
ные науки и современность, № 3, 2001, с. 153 – 161
144.
Симония Н. А. Глобализация и неравномерность мирового развития // Мировая
экономика и международные отношения, 2001, № 3, с. 35 – 44
145.
Панарин А. С. Искушение глобализмом. Серия "Россия и мир: итоги XX века" ,
альманах № 1 / 2000. М. Русский Национальный Фонд. 2000
146.
Труды Фонда Горбачева, т. 7 проблемы глобализациии. Материалы международно-
го исследовательского проекта. Москва, 2001
147.
Бердяев Н, А. Судьба России. М.: Советский писатель, 1990
148.
Шубарт Вальтер. Европа и душа Востока
149.
Панарин А. С. глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегиче-
ской нестабильности. М.: Эдиториал УРСС,1999. – 272 с.
150.
Мартин Г.-П., Шуман Х. Западня глобализации. Атака на процветание и демокра-
тию. Пер. с немецкого. Изд. Дом "Альпина", М., 2001
151.
Шишкарев С. Идеология антиглобализма. www.
inosmi.ru/opinion/2001/08/09/996849071.html
152.
Кагарлицкий Б. "День курка 12 сентября страшнее 11-го?", "Новая газета", № 89
(732), 6 –9 декабря, 2001
153.
Кравченко И. И. Общественный кризис XX века и его отражение в ряде западных
концепций. "Вопросы философии", № 8, 2001 г.
154.
Рогов С. М. 11 сентября 2001 года: реакция США // США и Канада, № 11, 2001, с. 3
– 24
155.
Косолапов Н. А. Международно-политическая организация глобализирующегося
мира: модели на среднесрочную перспективу // Общественные науки и современность.
20001, " 6, с. 140 – 166
156.
Иноземцев В. Л. Расколотая цивилизация. Научное издание. – Мм.: "Academia" –
"Наука", 1999. – 724 с.
157.
Братимов О. В., Горский Ю. М., ДелягинМ. Г., Коваленко В. А. Практика глобали-
зации: игры и правила новой эпохи. – М,: ИНФРА-М, 2000. – 344 с.
158.
Осипов Ю. М. Эсхатология нового мира. // Философия хозяйства. Альманах Центра
общественных наук и экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. 2001.
№ 6, с. 11 – 19
159.
Кутырев В. А. О судьбах культуры. // Вестник российского философского обще-
ства. № 4, 2001, с. 78 – 83
160.
Балашов Л. Е. Зараза антикультуры // Вестник российского философского обще-
ства. № 4, 2001, с. 83 – 92
451
161.
Коллонтай В. М. Глобализация и 11 сентября. // Философия хозяйства. Альманах
Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.
2001. № 6, с. 20 – 27
162.
Панарин А. С. Онтология террора. // Философия хозяйства. Альманах Центра об-
щественных наук и экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. 2001. №
6, с. 27 – 33
163.
Уткин А. И. Глобализация: процесс и осмысление. – М,: логос, 2001. – 254 с.
164.
Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. / Пер. с нем. – М,: Прогресс –
Традиция, 2000. – 384 с.
165.
Стиглиц ДЖ. "Новая расстановка приоритетов. Америке пора освободиться от эко-
номического эгоизма". "Независимая газета", 16. 10. 01
166.
Вебер А. Б. Глобализация и устойчивое развитие: проблемное поле и возможные
сценарии. // Материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара
Клуба ученых "Глобальный мир". Вып. 11. – М,: "Издательский дом Новый век", Институт микроэкономики, 2001, - с. 68
167.
Кьеза Д. Форум против форума. // журнал «Компания»,№ 5 (201), 11. 02. 02.,с. 12
168.
Андерлен С., Кримм Р. Что сегодня значит Европа в сравнении с американским ко-
лоссом? // ИноСМИ. Ru, версия дл печати. Опубликовано на сайте 27. 02. 02. 16:11.
Page 2 of 3.
169.
Бек У. Что такое глобализация? //Пер. с нем. А. Григорьева и В. Седельника; Об-
щая редакция и послесловие А. Филиппова. – М.: Прогресс – Традиция, 2001. – 304 с.
170.
Пантин В. И. Социоестественная история и глобализация. // Материалы постоянно
действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых "Глобальный мир". Вып.
3 (15). – М,: "Издательский дом Новый век", Институт микроэкономики, 2002, - 32 с.
171.
Бестужев-Лада И. В. Соотношение исследований будущего (Future Research) и
мира во всем мире (Peace Research) в проблематике современной глобалистики и альтернативистики. // Материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых "Глобальный мир". Вып. 1. – М,: "Издательский дом Новый век", Институт микроэкономики,2001, - 48 с.
172.
Лем С. Интервью. // "Московские новости", 18 – 25 июня, 1995, с. 11
173.
Сорос ДЖ. Западня для сверхдержавы. // Московские новости, № 21,1999, с. 5
174.
Уикс А. Продержаться ли цивилизации. // США – ЭПИ, № 3,1994, с. 43 – 44.