Рукописное наследие поручика Я.П.Гавердовского по истории

Рукописное наследие поручика Я. П. Гавердовского по истории,
географии и этнографии Казахской степи. 1803 год
Текст воспроизведен по изданию: Журнал, веденный Свиты его императорского величества
поручиком Гавердовским и колонновожатыми Ивановым и Богдановичем во время следования
их по высочайшему повелению чрез Киргизскую степь в провинцию Бухарию, с различными
наблюдениями, с описанием всех случившихся происшествий, равно как и о возвращении в
Россию в 1803 году, с кратким уведомлением об отправлении посольства в азиатское владение //
История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. Том V. Первые историкоэтнографические описания казахских земель. Первая половина XIX века. Алматы. Дайк-пресс.
2007
На рубеже XVIII-XIX вв. царское правительство начало активно использовать территорию
Казахстана как транзитную зону в налаживании более или менее регулярных торговых
отношений с сопредельными странами центральноазиатского региона. Именно поэтому
оно направило через Казахскую степь в ханства Средней Азии целый ряд специальных
посольств. Основная задача этих дипломатических миссий сводилась к изучению
конъюнктуры рынка в среднеазиатских ханствах (Ташкентском владении, Бухаре, Коканде
и Хиве) и урегулированию вопросов, связанных с обеспечением благоприятных условий
торговли для русских и среднеазиатских купцов, но косвенным образом они
содействовали дальнейшему накоплению разнообразных географических и историкоэтнографических знаний о Казахстане и казахском народе.
Материалы, доставленные сотрудниками российских посольств в Среднюю Азию,
представляют значительный интерес для современной науки, так как являются
свидетельствами непосредственных очевидцев исторических событий той эпохи и
содержат в себе богатую и оригинальную информацию об образе жизни, хозяйственных
занятиях, быте, культуре, обычаях и традициях казахского народа. Путевые дневники и
записки большинства официальных посланников в страны Средней Азии конца XVIII –
начала XIX в. таких, как А. Бланкеннагель (1793 г.), А. С. Безносиков и Т. С. Бурнашев
(1794 г.), Д. Телятников (1796 г.), М. С. Поспелов и Т. С. Бурнашев (1800 г.), Ф. М.
Назаров (1813 г.), Н. Н. Муравьев (1821-1822 гг.) и некоторые другие, частично были
опубликованы еще при жизни этих людей, либо в более поздний период, и в течение двух
последних веков неоднократно использовались в трудах многих поколений
исследователей истории и этнографии дореволюционного Казахстана. В отличие от них
имя руководителя русского посольства 1803 г. в Бухару Я. П. Гавердовского, оставившего
обширное рукописное наследие по географии, истории и культуре казахского народа, до
сих пор было известно лишь узкому кругу историков-профессионалов, а его крупный
монографический труд о Казахстане и казахах никогда прежде не издавался ни в
дореволюционной России, ни в бывшем Советском Союзе. И только теперь в результате
практической реализации в Республике Казахстан Государственной программы
«Культурное наследие» и выхода в свет настоящего издания, эта монография и другие
историко-этнографические материалы посольства Я. П. Гавердовского впервые станут
достоянием широкой научной общественности нашей страны и других постсоветских
стран Центральной Азии.
2
Непосредственным поводом к отправлению в начале XIX в. специальной торговодипломатической миссии в Бухару послужило донесение ответственного чиновника
Троицкой таможни министру коммерции графу Н. П. Румянцеву от 2 сентября 1802 г. о
тайном выезде из Троицка «заграницу» изготовителя фальшивых ассигнаций некоего
уфимского тептяря Валита Хамитова, которого казанский торговец Ибрай Смаилов
встретил в Бухаре и узнал в облике оборотистого продавца своей «продукции» на
городском рынке. В докладе Н. П. Румянцева царю и министру иностранных дел
сообщалось, что И. Смаилов через главу «таможней торговли» потребовал выдачи
преступника, но правитель Бухарского ханства эмир Хайдар (1801-1826) отказал ему в
этом. В связи с тем, что царское правительство тогда остро нуждалось в получении
разнообразных достоверных сведений о торгово-экономическом потенциале и
политическом положении Бухарского ханства, «дело» о тептяре Валите Хамитове сыграло
роль своевременного толчка к отправлению ответственной дипломатической экспедиции в
Бухару (Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии (первая половина XIX века). М.,
1974. С. 61-63.). 12 декабря 1802 г. император Александр I своей официальной резолюцией
на докладе министра коммерции санкционировал создание комиссии для подготовки
посольства в это среднеазиатское ханство. Надзор за его подготовкой и практическим
осуществлением в регионе возлагался наряду с Н. П. Румянцевым на министра
внутренних дел графа В. П. Кочубея, генерал-квартирмейстера П. К. фон Сухтелена и
оренбургского военного губернатора Н. А. Бахметьева. Руководителем дипломатической
миссии был назначен тридцатилетний поручик по квартирмейстерской части Свиты е. и. в.
Яков Петрович Гавердовский (Там же. С. 63, 65.).
Документальных свидетельств о жизни и служебной деятельности Я. П. Гавердовского
сохранилось немного. По отдельным генеалогическим данным, он принадлежал к одной
из фамильных ветвей дворянского рода Гавердовских, восходившего своими корнями ко
второй половине XVI века. Подавляющее большинство отпрысков этого рода в XIX в.
проживали в средней полосе европейской России и имели свои поместья в основном на
территории Рязанской губернии. Яков Петрович Гавердовский родился приблизительно в
1770/73 г. и в возрасте около 40 лет геройски погиб во время Отечественной войны России
с Наполеоновской Францией на Бородинском поле 26 августа 1812 года.
Согласно лаконичным сведениям «дела по прошению» дочери погибшего офицера
Генерального штаба Доротеи Гавердовской о праве [7] пользования пожалованным ей
пенсионом после своего замужества от 30.09.1830-20.02.1831 гг., Я. П. Гавердовский еще
задолго до его отправления во главе посольства в Бухару был достаточно хорошо знаком с
образом жизни и культурой казахского кочевого населения Оренбургского края, так как с
конца 1789 по 1800 г. постоянно служил в Оренбурге и на Оренбургской пограничной
линии. Государственную службу империи он начал с гражданской должности
канцеляриста в Оренбургском пограничном суде, затем перешел на военную службу в
армейских частях той же Оренбургской губернии, где за пять с половиной лет поднялся по
карьерной лестнице от подпрапорщика, а немного позднее – сержанта Оренбургского
полевого батальона (30.05-06.07.1793 – подпрапорщик, с 07.07.1793 до 18.04.1798 –
сержант) до поручика Рыльского пехотного полка (19.04.-29.04.1798 – портупейпрапорщик, 12.02.1799-12.12.1800 – подпоручик, с 13.12.1800 – поручик). В конце 1800 г.
он был уволен с регулярной военной службы поручиком и полгода спустя 23.08.1801 г.
определен на службу подпоручиком в Петербург в состав Свиты е. и. в. по
квартирмейстерской части. Ко времени отправления миссии в Бухару Я. П. Гавердовский
3
продолжал служить в Генеральном штабе и уже имел там звание поручика (РГВИА. Ф.
395. Оп. 136. 3 отд. Д. 667.).
При определении круга основных задач миссии министр коммерции Н. П. Румянцев
исходил не столько из необходимости обезвредить беглого фальшивомонетчика, сколько
из государственной потребности в отправлении в Бухарское ханство компетентного и
наблюдательного российского резидента «для лучшего разведания о торговле тамошнего
края во всех ее отношениях» (Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 62.). В этой
связи официальная инструкция царского правительства, утвержденная Александром I 14
ноября 1802 г., нацеливала Я. П. Гавердовского на выяснение проблем развития
двухсторонних торговых отношений с Бухарой и различных факторов, препятствующих
процессам нормализации транзитной торговли между двумя странами как по пути
следования российских и бухарских караванов через Казахскую степь, так и на территории
самого ханства. Для выполнения этой главной цели поручику рекомендовалось наряду с
обстоятельным «разведанием» состояния экономики и общественного устройства
Бухарского ханства собирать «основательные» сведения о казахских жузах: «которые
роды их кочуют в тех местах, где… проезжать должно будет; кто старшины и солтаны
управляют ими и преданы ли они Российской державе»; имеются ли месторождения
полезных ископаемых в Мугоджарских горах у верховьев рек Ори и Эмбы, «где по
многим удостоверениям, скрыты богатые руды»; «не соединяются ли три истока реки
Усь-Усюка с Аральским морем» и т.п. информацию (Внешняя политика России XIX –
начала XX в. Сб. документов. М., 1960. С. 332-337.). «Словом, – резюмировалось в
заключительной части 10-го пункта документа, – «достойно примечания» «всякое такое
положение, которое открывает средства к распространению торговли» (Там же. С. 333.).
Внимательное изучение правительственной инструкции главе будущей дипломатической
миссии в Бухару однозначно убеждает в том, что ей придавалось важное государственное
значение в среднеазиатской политике Российской империи. Другим убедительным
подтверждением этого можно считать такой примечательный исторический факт, как
обращение царского правительства к действительным членам Петербургской Академии
наук с предложением снабдить Я. П. Гавердовского своими особыми наставлениями и
советами, что последними и было своевременно исполнено. По распоряжению адъюнкта
Л. Ю. Крафта Академия наук обеспечила поручика несколькими инструкциями, которые
подготовили академики Т. Ф. Смеловский, А. Ф. Севастьянов и В. М. Севергин. Они
ориентировали Я. П. Гавердовского в основном на сбор сведений естественнонаучного
характера о Казахской степи и Бухаре. В частности, Т. Ф. Смеловский рекомендовал ему
собирать информацию о посеве и сборе хлебов и употреблении лекарственных растений.
А. Ф. Севастьянов акцентировал внимание поручика на целесообразности выяснения
причин изменения течения Амударьи и Сырдарьи и наличия связи между Каспийским и
Аральским морями, а также считал необходимым исследовать состояние скотоводства,
землепользования и торговли в долине Амударьи. Академик В. М. Севергин составил
специальную инструкцию по минералогии, где рекомендовал выяснить «направления
углублений и возвышений», наличие и характер соляных озер, полезных минеральных
источников, местонахождение залежей редких металлов и драгоценных камней (ОПИ
ГИМ РФ. Ф. 260. Д. 1. Л. 1-8; Халфин Н. А.Россия и ханства Средней Азии. С. 63-64.).
Получив все вышеуказанные предписания и рекомендации, Я. П. Гавердовский осенью
1802 г. начал старательно готовиться к ответственной поездке в Бухару. В это время и в
первой половине 1803 г., когда новоиспеченный дипломат уже находился в Оренбурге, он
4
основательно штудировал материалы путешествий по северным и восточным регионам
Казахской степи П. С. Палласа, И. П. Фалька, Н. П. Рычкова и некоторых других
исследователей Казахстана второй половины XVIII века. В личном фонде поручика,
основательно обследованном в свое время известным советским востоковедом Н. А.
Халфиным, хранятся «Объяснение бывшего в Бухарии в 1794 и 1795 годах КолываноВоскресенских заводов унтершихмейстера Тимофея Бурнашева», информация
обербергмейстера Чулкова от 20.08.1795 о Ташкенте, которая была, по-видимому,
неизвестна первым издателям материалов дипломатической миссии Г. И. Спасскому и Я.
В. Ханыкову.
В делах Я. П. Гавердовского имеется также рукопись труда П. Е. Величко «Описание
Хивы и ее окрестностей», датированная временем подготовки его посольства в Бухару, и
некоторые другие записки и труды историко-этнографического характера (Там же. С. 63.).
Отсюда можно заключить, что руководитель новой дипломатической миссии в Бухарское
ханство в полной мере осознавал свою личную ответственность за порученное ему важное
государственное дело и старался как можно более тщательно подготовиться к дальней
поездке в малоисследованные страны континента. К началу 1803 г. основная подготовка к
путешествию была завершена, и 15 января Я. П. Гавердовский отправился из Петербурга в
Оренбург (См. ч. 1. «Обозрения Киргиз-кайсакской степи» в этом издании.).
В Оренбург поручик прибыл 23 февраля 1803 г. и задержался в этом городе ровно на пять
месяцев, занимаясь там укомплектованием штата посольства и его материальным
обеспечением. В состав миссии Я. П. Гавердовский зачислил с разрешения Н. П.
Румянцева на должность переводчика пакгаузного инспектора Оренбургской таможни
Мирсалима Бекчурина, хорошо знакомого с бытом и культурными традициями многих
азиатских народов; а также переводчика Оренбургской пограничной комиссии Кукляша
Биктяшева, доктора Савву Большого, ахуна Фазиля Исмаилова, писца Андрюкова и для
поимки тептяря Валита Хамитова – казанского купца Ибрагима Смаилова. Помимо всех
названных лиц в числе подчиненных Я. П. Гавердовского из Петербурга в Бухару
отправились колонновожатые Григорий Иванов и Иван Богданович, которые позже
совместно с ним составили подробный журнал пройденного пути. Всех членов
посольства, включая слуг, тептярей и казаков, насчитывалось к моменту его отправления
из Оренбурга около 50 человек. Перед выездом в Степь посольский отряд соединился с
караваном русских купцов, которые везли в Бухару на 55 верблюдах товаров на сумму 260
тыс. руб. (Там же; Халфин Н. А.Россия и ханства Средней Азии. С. 70-72.)
К середине лета караван был в целом собран, и 23 июля посольство Я. П. Гавердовского
отправилось в долгий путь. В течение почти 1,5 месяцев оно достаточно благополучно
продвигалось по западному региону Казахской степи, но 6 сентября того же года,
оказавшись в урочище Ходжаберган на территории безводной степи Музбиль,
подверглось внезапному нападению группы казахов племени шекты, поколения алимулы
Младшего жуза во главе с их ханом Абулгазы Каиповым (ум. в 1815) и биями Жаназаром,
Жанузаком и некоторыми другими степными лидерами. Караван был почти полностью
разграблен, доктор Савва Большой захвачен казахами в плен и пробыл у них на
положении пленника около года. Поручику Я. П. Гавердовскому удалось избежать неволи
и спасти отдельные дипломатические документы вместе с высочайшей грамотой, а
некоторым купцам – только наиболее ценные легкие товары и деньги. 30 сентября 1803 г.
Я. П. Гавердовский с основной частью своих людей был вынужден бесславно завершить
экспедицию и возвратиться в Оренбург. Иными словами, российская дипломатическая
5
миссия 1803 г. в Бухарское ханство потерпела на территории казахских кочевий полный
провал, а пресловутое в официальных документах тех лет урочище Ходжаберган стало
местом краха надежд царского правительства на установление относительно регулярных
торговых отношений с Бухарой и возможность дальнейшего беспрепятственного развития
транзитной караванной торговли в регионе (Там же;Халфин Н. А. Россия и ханства
Средней Азии. С. 72-73.).
После неудачного завершения миссии и скорого возвращения в Петербург поручик Я. П.
Гавердовский глубоко переживал нанесенный его честолюбию сильный удар и старался
посредством своих многочисленных рапортов, замечаний и записок центральному
правительству хоть как-нибудь реабилитировать себя в глазах высших властей. К числу
составленных им в первые месяцы после возвращения в столицу аналитических
документов, следует отнести следующие записки: «Система к преобразованию и
устроению киргизского народа, для возвращения разграбленного капитала, успокоения
караванных ходов и приведения в порядок киргизские роды и всей Оренбургской линии»
от 02.11.1803; «О средствах для успокоения в Оренбургском краю киргизского народа и к
благосостоянию торговли при нынешних обстоятельствах» от 10.01.1804, а также заметки
«О мероприятиях для успокоения в Оренбургском краю киргизского народа», написанные
приблизительно в то же время и некоторые другие (ОПИ ГИМ РФ. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2. Л.
78-99; Д. 3. Л. 51-60; Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. С. 73-75.).
В них Я. П. Гавердовский, констатируя факт политической нестабильности на караванных
путях и многочисленные случаи грабежей казахами торговых караванов, предлагал
царскому правительству непременно разбираться с этим и наказывать военнополицейскими мерами только правящую верхушку казахских родов, участвующих в
грабительских набегах на проезжающих по их кочевьям русских и среднеазиатских
купцов, но не рядовых кочевников-скотоводов. «Не должно строгость ставить вместе с
жестокостью и разорением, – писал поручик, – ибо спокойствие и богатство киргизцев для
России довольно нужно. Они, будучи ее пастухами, прокармливают жителей до Арзамаса
и частью до Владимира, обогащают купцов чрез многие свои произведения, принимают
участие от провожания караванов в торге бухарском. Обосновывая же наказание на
правосудии, сделать можно из их добрых жителей и полезных для России» (Халфин Н.
А. Россия и ханства Средней Азии. С. 76.). Предлагая своим высокопоставленным
адресатам различные способы обуздания «своеволия» казахов и наказания виновников за
совершенные грабежи, Я. П. Гавердовский настойчиво стремился избежать ненужного
насилия и причинения материального ущерба основной массе казахского населения, что
не может не вызывать определенного уважения и симпатии к нему.
Судя по отсутствию официальной реакции Петербурга на все эти рапорты и записки,
провальные практические результаты дипломатической миссии в самое крупное
среднеазиатское ханство посеяли в умах царских чиновников глубокий пессимизм, и
Министерство коммерции на время потеряло какой-либо интерес как к проблеме
оживления торгово-экономических связей с Бухарой, так и к политической ситуации на
транзитных караванных маршрутах.
Выразительное молчание центрального правительства однако же не парализовало волю и
творческую активность Я. П. Гавердовского, но с учетом отмеченного обстоятельства
добросовестный офицер почти полностью перенес в середине 1804 г. свою
6
интеллектуальную энергию на обработку и осмысление собранных им в Казахской степи
богатых полевых материалов.
В течение 1804 г. Я. П. Гавердовским и его помощниками был подготовлен подробный
«Журнал, веденный Свиты е. и. в. поручиком Гавердовским и колонновожатыми
Ивановым и Богдановичем во время следования их по высочайшему повелению чрез
Киргизскую степь в провинцию Бухарию, с различными наблюдениями с описанием всех
случившихся происшествий, равно как и о возвращении в Россию в 1803 г., с кратким
уведомлением об отправлении посольства в азиатское владение».
Тогда же Я. П. Гавердовский начал активно работать над подготовкой специальной
монографии по географии, истории и этнографии Казахстана, которую назвал «Обозрение
Киргиз-кайсакской степи». В письме от 11 декабря 1806 г., адресованному некоему
Логину Юрьевичу, Я. П. Гавердовский, говоря о полученных им еще до отправления с
посольством в Бухару «некоторых наставлений» от членов Петербургской Академии наук,
сообщал своему адресату о том, что во время путешествия по Казахской степи он «кроме
особых поручений старался исполнить и те предметы, которые во оных начертаны были».
«При возвращении в 1804-м году, – далее писал поручик, – успел я с другими в
сотовариществе со мною бывшими чиновниками из зделанных нами примечаний
сохранить некоторые отрывки. Давно желал все сие привести в известность, но разные
занятия по должности, отлучки и другие обстоятельства сему мешали. Теперь окончив 1го часть, почитаю себя обязанным препроводить ее Вам, милостивый государь, и
покорнейше притом просить, не угодно ли Вам будет доставить оную тем почтеннейшим
членам Академии, которые снабжали меня своими наставлениями» (ОПИ ГИМ РФ. Ф.
260. Оп. 1. Д. 3. Л. 82.). Это письмо Я. П. Гавердовский сопроводил посылкой Логину
Юрьичу «рукописи своей книги» и «в особливой папке 14 рисунков» (Там же. Л. 83.).
В данном случае речь шла об объемной первой части монографии «Обозрение Киргизкайсакской степи», которую автор сначала назвал «Путешествие в Степи киргизкайсакской», а позднее переименовал в «Дневные записки в Степи киргиз-кайсакской в
1803-м и 1804-м гг.». Работа была написана в популярном в то время жанре путевых
записок, но в отличие от его наиболее типичных образцов, здесь, ежедневные личные
наблюдения и впечатления автора о различных достопримечательностях посещенных мест
и выдающихся явлениях общественной жизни казахов-кочевников были существенно
дополнены в соответствующих абзацах текста, подробным изложением результатов его
собственных исследований этих проблем и оригинальными историческими экскурсами в
далекое и относительно недавнее прошлое казахского народа.
В начале декабря 1806 г. рукопись «Дневных записок» поступила в Канцелярию
Петербургской Академии наук, и адъюнкт Л. Ю. Крафт сразу же передал ее для
рецензирования академику В. М. Севергину. В «Протоколе» заседания Конференции от 7
января 1807 г. по этому поводу сообщается, что академик, ознакомившись с трудом Я. П.
Гавердовского, признал его «интересным и достойным быть напечатанным при условии
изъятия некоторых лишних деталей и исправлении слога» (Архив ПФ РАН. Ф. 1. Оп. 1а. Д.
135; Д. 18. Л. 2.). В самом отзыве В. М. Севергина относительно содержания прочитанной
рукописи говорилось буквально следующее: «…В оной находится много полезных и
отчасти новых наблюдений и примечаний, и что оная потому напечатана быть может;
токмо бы г-да сочинители благоволили выпустить некоторые подробности и сделать
7
местами нужные поправки в слоге. Вообще же за успешное выполнение предписаний
Академии [автор] заслуживает одобрения» (Там же. Оп. 2. 1807 г. Д. 1. § 6.).
В течение последующих 2,5 лет Я. П. Гавердовский тщательно работал над второй частью
своего монографического исследования, получившего название «Описание страны и
народа киргиз-кайсакского». Структура этой части «Обозрения киргиз-кайсакской степи»
заметно отличается от первой части монографии, так как в ее основу был положен уже не
устаревший к тому времени хронографический способ подачи разнообразной
информации, а близкий к современному предметно-тематический принцип распределения
фактического материала. В соответствии с ним в исследовании были четко выделены
разделы по географии, истории и этнографии Казахской степи, которые в свою очередь
подразделялись на отдельные главы, посвященные конкретным проблемам, а последние –
на еще более мелкие структурно-тематические единицы.
В первой половине 1809 г. работа над рукописью книги была в целом завершена, и автор
представил ее в Академию наук на отзыв вышеупомянутым ученым. Академик А. Ф.
Севастьянов, прочитав вторую часть «Обозрения», 2 июня 1809 г. написал на нее краткий
положительный отзыв, в котором вполне справедливо указал, что работа Я. П.
Гавердовского «содержит много хороших, новых, интересных мыслей», но при этом
согласился с мнением своего коллеги В. М. Севергина о необходимости «исправления
стиля» произведения, так как в нем встречается «немало погрешностей против свойства
российского языка» (Там же. Оп. 2. 1809 г. Д. 19. § 244; Оп. 1а. Д. 20. Л. 65 об.).
В последующие два-три года автор «Обозрения», всецело занятый делами по службе,
практически не занимался редактированием своей рукописи, о чем убедительно
свидетельствует отсутствие каких-либо серьезных стилистических разночтений в ее двух
разных списках, ныне хранящихся в Российском государственном военно-историческом
архиве и Архиве Института истории (г. Санкт-Петербург) Российской Академии наук. В
1809-1811 гг. фундаментальный труд широко эрудированного офицера о Казахстане и
казахском народе кроме самого автора почти или даже совсем никого в Петербурге не
интересовал, и он лежал на его письменном столе по существу без движения. Затем
наступил роковой для России 1812 год. Я. П. Гавердовский, уже получивший к тому
времени (12.05.1812) звание полковника, оказался как и многие другие русские офицеры
Генерального штаба в составе действующей армии и 26 августа 1812 г. был убит в
Бородинском сражении противником (РГВИА. Ф. 395. Оп. 136. 3 отд. Д. 667.).
Несмотря на то, что его монография не была опубликована, благодаря изданию Г. И.
Спасским небольших отрывков из нее в журнале «Сибирский вестник» она стала известна
в 20-х гг. XIX в. (ч. 3. Спб., 1823., с. 43-60) крупному российскому исследователю
истории и этнографии казахов А. И. Левшину (1797-1879), который основательно
использовал оригинальные материалы Я. П. Гавердовского во многих разделах своего
трехтомного труда «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей» (ч. 13. Спб., 1823.), но согласно еще неизжитой тогда архаичной традиции в российской
историографии – без конкретных ссылок на авторство своего полузабытого
предшественника.
В XX в. работой Гавердовского неоднократно пользовались при написании различных
трудов по истории Казахстана такие видные советские историки, как М. П. Вяткин, Н. Г.
Аполлова, Е. Бекмаханов, С. В. Толыбеков, Н. Э. Масанов и некоторые другие ученые.
8
Кроме того отдельные наиболее яркие фрагменты ее текста в разное время часто
цитировались в научных и историко-публицистических работах казахстанских авторов.
Данный том представляет собой первое полное издание всех материалов дипломатической
миссии Я. П. Гавердовского в Бухарское ханство. В нем впервые публикуется
фундаментальный историко-этнографический труд главы этого посольства «Обозрение
Киргиз-кайсакской степи» и вторично переиздаются «Дополнения» к «Журналу» Я. П.
Гавердовского, Г. Иванова и И. Богдановича доктора седьмого класса Саввы Большого
(1769-1827), которые были напечатаны еще при жизни этого автора в петербургском
журнале «Сын отечества» в 1822 г. (ч. 76, 77, 80).
Издаваемые труды выявлены в российских архивах и археографически обработаны
историками И. В. Ерофеевой, Б. Т. Жанаевым, И. Самигулиным и Ш. А. Аманжоловой.
Предисловие к изданию написано И. В. Ерофеевой, научные комментарии текстам
историко-этнографических разделов работ Я. П. Гавердовского и его сотрудников
составлены Б. Т. Жанаевым, комментарии к географической части издания – д. г. н. А. П.
Горбуновым. Компьютерный набор текстов осуществили Б. Т. Жанаев и И. Самигулин,
иллюстрации подобраны И. В. Ерофеевой и Б. Т. Жанаевым. Составители выражают
глубокую благодарность директору Российского государственного военно-исторического
архива И. О. Гаркуше и заведующей читальным залом Т. Ю. Бурмистровой за содействие
в получении и копировании публикуемых архивных материалов.
И. В. Ерофеева
_________________________________________________________
ЖУРНАЛ,
веденный Свиты его императорского величества
поручиком Гавердовским и колонновожатыми
Ивановым и Богдановичем во время следования
их по высочайшему повелению
чрез Киргизскую степь в провинцию
Бухарию, с различными наблюдениями,
с описанием всех случившихся происшествий,
равно как и о возвращении в Россию
в 1803 году, с кратким уведомлением
об отправлении посольства в азиатское владение
__________________
Краткое уведомление об отправлении посольства в азиатское владение, известное
вообще под именем Большой Бухарии 1 и обо всех обстоятельствах оного до выезда за
российскую границу
По докладу министра коммерции, его сиятельства графа Николая Петровича Румянцева в
1802 г., августа 12-го дня воспоследовала высочайшая воля на составление комиссии для
9
отправления в Бухарию. Цель посольства сего, кроме особенных поручений, клонилась
более к открытию выгод коммерции и к доставлению сведений о стране сей, Европе
малоизвестной, но по состоянию ее, натуральным произведениям и по частому
сообщению с Россиею довольно интересной и заслуживающей внимания.
Высочайше утвержденная на имя мое инструкция дана также от министра коммерции, от
которого зависели и все касающиеся до сего распоряжения 2; от его
высокопревосходительства генерал-квартирмейстера Петра Корниловича фон Сухтелена
получил я инструкцию и личные наставления, необходимые для порядка и к наблюдению
пути, а равно и члены Императорской Академии наук, господа профессоры Сивергин и
Озерецковский чрез г-на профессора Крафта, снабдили меня также своими письменными
наставлениями.
Деланные приуготовления в Санкт-Петербурге соответствовали во всем главному
предмету сей комиссии, к которой присоединены были также, надворный советник,
доктор Большой и два колонновожатых 3, Иванов и Богданович, кои по знаниям их и
усердию к службе достойны уважения.
Отправление за границу зависело от предписания министра внутренних дел графа Виктора
Павловича Кочубея, который все сие предоставил в неусыпное попечение и в
непосредственную внимательность в пограничном городе Оренбурге, бывшему там
военному губернатору генерал-майору Бахметеву.
Пред отъездом представлен я был государю императору и милостивого удостоен был
принятия.
Из Санкт-Петербурга выехал я вместе с товарищами генваря 15-го дня 1803 г. и в проезд
наш останавливались в Москве и Казани для получения образчиков российским изделиям
и к свиданию с купцами, отправляющими торг бухарскими и киргизскими товарами, дабы
узнать в точности их обороты; в Оренбург же прибыли мы 23 февраля.
Оренбургский военный губернатор, г-н генерал-майор Бахметев, представленные ему
мною от министров сношения и объяснение мое в рассуждении отправления нас в
Бухарию отослал в Оренбургскую пограничную комиссию, дабы оная, сделав свои
распоряжения, по мере возможности меня удовлетворяла, сам же он, ожидая увольнения
от службы, не входил ни в какие по сему распоряжения.
Комиссия по поводу сего делала мне разные запросы: какой я изберу путь и что полагаю к
безопасности оного нужным? Я отвечал, что по местному пребыванию Комиссии средства
те более известны ей, а должность моя заставляет только просить о том, чтобы скорее
сделано было мне отправление. Комиссия отзывалась на сие невозможностью от зимнего
времени, отбытием киргизцев от границ и неизвестностью, как сохранить нашу
безопасность, о чем и донесено было в Петербург.
Чрез месяц, однако же, сделали постановление, дабы в степь Киргизскую послать
нарочного, чрез которого бы из некоторых родов вызвать надежных киргизцев для
провода и конвоевания нам в пути. Сие намерены были препоручить простому
киргизскому старшине, но я просил послать с оным еще российского переводчика,
служащего при таможне, Мурсалима Бекчурина, который много обращался уже по делам
киргизским. А так как купцы, в проезд наш в Москве и Казани, просили соединить с
10
собою их караван и его сиятельство министр коммерции граф Николай Петрович
Румянцев на рапорт мой из Казани предписал мне ордером от 21 февраля оного
дождаться, то и для своза товаров по обыкновению купцов препоручено Бекчурину было
пригласить киргизцев к доставлению на границу верблюдов.
Бекчурин все отправление имел от Пограничной комиссии, которая дала ему и полную
инструкцию с назначением тех родов, в которые он должен ехать, а от меня получил он
приватное наставление, дабы возвратился не далее как в один месяц и согласно с
положением Комиссии убедил бы вожаков вести прямо из Оренбурга, а притом и узнал
еще, можно ли идти сквозь киргизцев, как расположены они, которою дорогою и кому
вручить себя можем. Он выехал в степь из Илецкой Защиты 6-го дня апреля.
Я требовал также от Пограничной комиссии людей, по большей части мастеровых из
казаков, как для работ при разных наблюдениях, так и для услуг до 25 человек, а равно и
переводчиков, неотменно нужных в пути и в самой Бухарии, прося притом снабдить нас и
всеми нужными необходимостями к содержанию нашему для степного пути и к
пребыванию в Бухарии на два года. Комиссия от сего отозвалась, а военный губернатор,
не имея ввиду ассигнованной на снаряжение сего суммы, по просьбе моей представил о
сем министру внутренних дел, о чем и о медленности, проистечь от того могущей,
доносил также и я. Военный губернатор, 5 июня выехав из Оренбурга, отправился по
высочайше вверенной ему инспекции, прикомандировав прежде ко мне желаемых людей и
подтвердя Комиссии: ежели Бекчурин возвратится неудачно, то сделать другое
распоряжение или произвесть сношение с киргизским ханом.
Много уже времени проходило после срока, назначенного к возвращению Бекчурина, но
от его ни же малейшего не было известия, почему 8 мая и понужден я был послать за ним
в степь двух мулл и по границе в разные места колонновожатых, дабы сии наведывались о
месте его пребывания и успехах, писали бы к нему и вызывали поспешнее на линию.
Мая 17-го дня получены были чрез эстафету из Санкт-Петербурга по требованию г-на
генерал-майора Бахметева 8000 руб. с таким предписанием, дабы он сделал сим деньгам
для отправления нас распределение. Он был уже тогда в пути, но я для принятия от него
приказаний ездил за ним вслед. И между прочими его повелениями присланные деньги
получил в свое заведование, почему тотчас по возвращении в Оренбург принялся
обмундировывать прикомандированных ко мне казаков, заготовлять провиант и другие
делать приуготовления.
Июня 11-го дня прибыл из степи мулла, отправленный при Бекчурине, с известием, что
вслед за ним будут и киргизцы, для препровождения нас уже вызванные. Дабы привести
немедленно к исполнению выезд наш и увериться в надежности вызванных людей, я сам
выехал к ним навстречу за 75 верст в степь, к крепости Илецкой Защите, куда июля 15-го
дня и они прибыли.
Киргизцы сии были не главные родоначальники, но некоторые из родни их и трех только
родов: большого чиклинского, дюрткаринского и чумекейского 4. Первые кочуют по Эмбе
в песках Барсуках и по западному берегу Аральского моря, а другие два – по пути из
Орской крепости около реки Иргиза, близ Сырдарьи и в песках Каракум. Они, однако ж,
были точно из тех родов, к коим Бекчурину от Комиссии было предписано ехать.
11
Дюрткаринцы и некоторые из чумекейцев, хотя всегда участвовали в грабежах караванов,
но в сие время присланные сии по доверенности от народа, объявили признательность
свою и желание прекратить их шалости, обнадеживая по временам возвратить прежде ими
пограбленное, и в доказательство их усердия уверяли нас под присягою, что проводят в
Бухарию безопасно и спокойно.
Чиклинцы предлагали нам дорогу чрез Хиву и Ургенеч, отклоняя чрез то вправо от
прямого направления, каковым препровождать совсем они не брались. Дюрткаринцы же и
чумекейцы, купно соединясь, хотели провести чрез Орскую по известному купеческому
тракту. Бекчурин, которому строго предписано было наблюдать выгодность дороги,
клятвенно оправдывал сторону последних и о точности сего, как и о спокойствии в орде,
подтвердил привезенными письмами от главных киргизских начальников.
Сообразя сии обстоятельства, дабы не подвергнуться чрез чиклинцев Хиве, всегда против
таковых отправлений недоброжелательствующей, и чтоб не возбудить мщение в двух
сильных родах, каковы дюрткаринский и чумекейский, то и убежден я был, по показанию
Бекчурина, также в пользу последних, а особливо по известности уже сей дороги от всегда
проходящих там купеческих караванов. Желая более приохотить киргизцев к верности,
уверял я их в милости монарха к повинующимся его подданным, обнадеживал, что услуга
к препровождению нас, ими оказанная, сугубо вознаградится, а просьбы их будут все
рассмотрены, для чего и отобрал я оные тогда же к представлению вышнему начальству.
Бекчурин ни под каким видом не мог уговорить киргизцев вывесть верблюдов, на коих
должно было провозить по степи все поклажи, они опасались какого-либо подлога по
прежним грабежам. Уже по выезде киргизцев на границу, я отправил муллу и некоторых
из выехавших к нам киргизцев опять в степь за верблюдами, немедленно, чрез Орскую
крепость, с тем, дабы они чрез две недели оных доставили туда непременно. Бекчурин же
убедил меня своими представлениями, чтоб не оставлять никого из выехавших киргизцев
в аманаты, доказывая, что чрез сие повредим мы нашей безопасности, почему сие и было
отменено.
По устроении сего, родились неудовольствия от отправлявшегося со мною купеческого
каравана. Определенное взыскание с купцов из отпущаемого ими капитала в замену 8000
руб., данных на снаряжение команды и на подарки киргизцам, совсем было остановило
торгующих. После сего от меня купцам объявлено было, что их к поездке сей не
принуждают, а ежели бы кто товары свои и отправил, то просил я таможню не взыскивать
с рубля более: как по две копейки, о чем представил и министру коммерции, его
сиятельству графу Николаю Петровичу Румянцеву. По убеждению уже директора
тамошней таможни, г-на надворного советника Величко, некоторые, и то только из татар
по большей части, приготовили к отпуску товаров на 257 997 руб., да бухарцы – на 11 920
руб. Надобно отдать справедливость г-ну директору сему: он во все время пребывания
нашего на границе оказывал к комиссии сей неутомимое старание и нам
доброжелательство.
Посланные нами, от самого приезда в Оренбург, чрез Орск, люди в Бухарию для
приуготовления нужной к нашему прибытию безопасности, успели уже произвесть там
довольное влияние, и с открытием весны, по желанию нашему, показались оттуда
купеческие караваны, коих в разное время вышло на границу до 3000 верблюдов и людей
при оных более тысячи человек, а притом еще от тамошнего владетеля прибыл к
12
российскому двору посланник, который чрез сделанный ему прием и доброжелательство
открылся к нам усердием: он дал нам для лучшего успеха в Бухарию письма и к
руководству – двух родных своих братьев. Мы думали, что посланец сей и торговые
бухарцы, в Россию выехавшие, будут здесь вместо залога, а чрез то и делам нашим в
Бухарии принесется польза.
А чтоб и киргизцев привлечь к границе и тем самым обезопасить проход нашего каравана,
купечеству же чрез мену доставить выгоды, то разным родоначальникам писал я
пригласительные письма, обнадеживая их безопасностью. Чрез сие то и мена при
Оренбурге была в несколько крат превосходнее прошедших годов и вся торговля
чувствительно возрастала; к сему способствовал также и таможенный директор г-н
Величко.
Верблюды из степи Киргизской не прежде приведены были в Орск, как июля к 18-му дню;
почему из Оренбурга, отправя прежде туда обоз, команду, лошадей и киргизцев, выехали
сами 23-го числа того же месяца.
До выезда делал я киргизцам пристойные угощения и некоторых награждал подарками, а
для поощрения их к доброжелательству и к водворению между ними спокойствия, многим
оказывал по настоянию их угождения, в коих и Пограничная комиссия делала мне
большое пособие, а особливо в рассуждении их барантов. Выехавших же с Бекчуриным
чиклиинцев, отпустил пред отъездом обратно, в степь, с аттестатами.
В Орскую крепость прибыли мы 26 июля, где начали тотчас делать последнее
приуготовление для успешнейшего выхода в степь Киргизскую: из багажа вязали кипы
или тюки для навьючивания на верблюдов. Казенные тюки, и принадлежащие нам,
разделены были на 8 чумекейских и 24 дюрткаринских верблюдов по добровольному их
разделу; купеческий же товар положен был на 55 верблюдах, из коих чумекейских 51, да
дюрткаринских 4. Весь караван состоял из 90 верблюдов.
Киргизцев для препровождения нас осталось: дюрткаринцев – 35, при султане Ширгази 5 и
старшине Буранбае, а чумекейцев, под руководством Идиги, сына Куран-батыря, главного
в чумекейском роде, 9 человек. Они вооружены были сайдаками, саблями, пиками,
некоторые кольчугами и малая часть – винтовками.
Вся комиссия, исключая меня, состояла из 48 человек: надворный советник, доктор
Большой 6, два переводчика, коллежский асессор Биктяшев и титулярный советник
Бекчурин, два колонновожатых, Иванов и Богданович, два брата бухарского посланника,
два писаря, два магометанских муллы, из коих один персидского и индейского языков
переводчик, три казанских татарина, 19 человек оренбургских казаков с чиновником и 9
тептярей 7 с тремя хорунжими. Сверх сего было при нас три служителя, купеческих
приказчиков с работниками 8 человек, да при товаре же три бухарца.
Команда вооружена была карабинами, саблями, пиками и на каждого человека
изготовлено по 300 патронов. Провианта запасено на три месяца, который состоял из
сухих припасов; киргизцы же питались заготовленными для них баранами.
Для действительного обозрения пути в рассуждении обоза на колесах, взяты были четыре
армянские двуколесные телеги, а на случай больных – коляска.
13
На арбах лежали нужные только к всегдашнему употреблению вещи, инструменты,
палатки и запас, кои убавлялись и увеличивались, судя по удобности к провозу. Впрочем,
все вещи везены были на верблюдах, из коих на каждом навьючивалось по 14 пудов (Все
верблюды сии были двугорбые, кои могут нести по 20 пудов, но мы для поспешнейшего
хода клажу уменьшили), разделенных на два тюка, кои по обеим сторонам верблюда
прикрепляются к седлу веревками. Тюки длиною бывают аршина 8 в два, а толщиною – в
аршин и обшиваются для сохранения от дождя киргизскими войлоками.
За провоз на каждого верблюда договорились заплатить по прибытии в Бухарию по 7
бухарских червонных, каковых 88 составляют 100 голландских.
Груз на верблюдах разделяется обыкновенно при всех здесь караванах на два правила, т.е.
на тугонаков и палтаров. Первые состоят из таких тюков, кои в дороге не разбиваются до
самого места и отдаются на руки киргизским крякашам (извозчикам), сии уже сами
вьючат верблюдов, хранят их и имеют присмотр за тюками. Палтар же состоит из вещей,
нужных для всегдашнего в пути употребления, и на коих можно прибавить и убавить, сии
отдаются на руки хозяевам багажа, кои сами уже должны тогда их и вьючить. По сему же
грузу и самые верблюды называются у киргизцев, судя по бремени, одни – тугонак, а
другие – палтар (За тугонаков платится всегда до места урочного, хотя б тюк и совсем был
снят в дороге, но за палтаров до того только места, где бы они не освободились от
возлагаемого на их бремени).
Вся команда, чины, большая часть киргизцев и купеческие приказчики ехали верхом на
лошадях, кроме работников, кои сидели на палтарных верблюдах.
Упражнение к наблюдению пути разделили мы между собою сим порядком.
Доктор, надворный советник Большой, сверх хирургической деятельности занимался по
ботанике и зоологии, замечал перемены в воздухе и воде, каждодневное состояние
атмосферы и другие физические явления.
Колонновожатый Богданович – часть геогностическую и минерало-химическую, а также и
начальство над воинскою командою в рассуждении внутреннего порядка и дисциплины.
Колонновожатый Иванов – по части квартирмейстерской 9 снимал беспрерывно румбы
пути с общею ситуациею и притом виды некоторых внимания заслуживающих мест, вел
маршрут дороги, наблюдал местные положения и еще в его же заведовании находился
порядок всех письменных дел.
Переводчик Биктяшев и магометанский ахун 10 описывали нравы и обычаи проезжаемых
народов.
Переводчику Бекчурину отданы были в зависимость киргизцы: он с ними должен был
заботиться о способностях пути, замечать каждое их движение и отклонять предвидимое
зло предварительным объявлением. Сие препоручено ему было по причине известности
чрез первую поездку его всех до сего касающихся обстоятельств.
Я предпринял в нужных местах определять меридианы и высоту полюса, снимать частную
ситуацию окольных мест, вести общественный журнал пути и всех случившихся с нами
14
приключений, а также замечать нравственность народов, законы их и все, что
соответствовало данным инструкциям.
Устроясь таким образом, выступили мы в путь наш и следовали все благополучно и с
успешным исполнением должности до самого того места, где случилось с нами то
внезапное, как видно будет из журнала, несчастье.
Разграбление, которое мы претерпели, сверх того, что прервало приятное начало сей
комиссии и похитило все имущество наше, но оно лишило также и тех плодов, кои во
время пути нашего мы собрали: все замечания; планы, снятые многим местам;
наблюдения над меридианами; словом, все наши занятия расхищены вместе с другими
бумагами, а с оными собрание трав, штуф 11 земель, камней и солей. Одни, случайно
сохраненные некоторые отрывки, вкоренившиеся в памяти твердо напечатления, и снятые
колонновожатым Ивановым румбы дороги с общею ситуациею, служили руководством к
сочинению журнала нашей дороги, чем и желаем мы по возможности соответствовать
инструкции.
Для лучшего порядка журнал наш разделили мы на две части.
В первой, описываем ежедневный наш путь, частные местам замечания и все
приключения, смешивая одно с другим так, как оно по порядку случалося, а инде даже
входим в некоторые подробности, чтоб сим объяснить действия наши и короче
познакомить благосклонного читателя с киргизским народом. Напротив, во второй части
поместили мы общие примечания о Киргизской степи и о народе, и все, что только
требует ясное описание о сей стране, приноравливая данным нам повелениям; вкратце
объясняем мы здесь также о Бухарии, Хиве и Ташкении, прилегающей с полудня 12 к
киргизцам и на кои более клонилась цель нашего отправления, дабы сим дать хотя
неполное и об оных известие.
К обеим сим частям прилагаем мы карты: к первой – наш маршрут и виды некоторым
местам, оставшиеся у нас по разграблении, а ко второй – карту всей степи Киргизской,
составленную из прежних карт и исправленную с новых маршрутов и примечаний.
В заключение сего осмеливаемся просить великодушного прощения в том, ежели найдется
в произведении нашем, что не довольно ясное или неполное, ибо, как сказано выше, все
подробные замечания, к неудовольствию, остались в степи при разграблении, которые все
вместе может и послужили бы к совершенному удовлетворению желающим узнать
состояние проезжаемой нами степи и обитающего там народа.
Журнал,
веденный Свиты его императорского величества
поручиком Гавердовским и колонновожатыми
Ивановым и Богдановичем во время следования
их по высочайшему повелению
чрез Киргизскую степь в провинцию
Бухарию, с различными наблюдениями,
с описанием всех случившихся происшествий,
15
равно как и о возвращении в Россию
в 1803 году
Марш к вечернему стану неподалеку от горы Караултюбя, от Орской 8 1/2 верст
Приведя в порядок все нужные для пути приуготовления, выступили мы в степь
Киргизскую из Орской крепости в сопровождении коменданта и почти всех оной жителей
сего года июля 30-го дня в 3-м часу пополудни. Караван же был выехавшим разными
частями еще поутру и находился в степи, у кочевья киргизских вожаков наших, в разных
местах, партиями, соответствуя разделению родов рассеянными. День был тогда ясный и
жаркий; дабы не иметь затруднений в тракте по гористому правому берегу реки Ори,
впадающей на версту пониже Орской крепости в Урал, перешли мы оную в двух
верстах 13 от крепости вброд на левый ее берег. В 5 верстах потом стали подниматься на
высоты горы Караултюбя, которая с горами по другую сторону реки содержит здесь Орь в
утесистых каменных берегах. Первый стан был в 2 1/2 верстах от горы Караултюбя на
левом берегу Ори, где соединились с караваном, который в короткое время разными
партиями был виден сходящим тогда с оных гор. [27]
О горе Караултюбя
Караултюбя увалом своим простирается к западу и примыкается к земляному невысокому
отрогу Мугоджарских гор, которым они от юга к северу соединяются у реки Урала с
Губерлинскими горами. Караултюбя состоит большею частью из рогового камня 14 и
разноцветных яшм, как-то: зеленых, кровяного, светло-красного и желтого цветов, также
яшм ленточных с кружками и проч. В горах сих находится много разных агатов и в
больших кусках – белый и красный кварц; уверяли нас, что здесь находилось прежде
золото и серебро. Для подтверждения чего, в раскопанной древней яме у места, на карте
под литерою А, были примечены и нами следы красной серебряной руды, которая весьма
тонкими прожилками была в куске рогового камня.
Между горою Караултюбя (Гора сия у г-на Палласа под именем Аспидной описана уже
довольно пространно, а потому мы здесь и не входим в ее подробности), или Часовым
бугром, и крепостью находится равнина, вид которой ограничивается за рекою Уралом
возвышающимися там горами и заключается между устьями Ори и выше от Орской, в 16
верстах, реки Ярыклы. От соединения вод здесь весною по всей долине бывает разлив,
который чрез то делает земляную почву способною к изящным сенокосам, что приметно и
по всем берегам реки Ори. Орская крепость построена на яшмовой горе (Гора Орская во
имя церкви названа Преображенскою, а киргизцы называют ее Намазтау – Молитвенная
гора, которая прежде, до построения крепости, служила сборным для общего богомолья
местом, а в древности – могилою нагайскому хану Шейх-Мамаю), которая, как и церковь,
воздвигнутая на вершине, со степи делает весьма приятный вид. Гора Караултюбя в
летнее время служит местом для караула и к прикрытию работников во время
сенокошения от набегов киргизских.
Июля 31-го, утро
Сего числа, до половины дня занимались отправлением почты в Санкт-Петербург и во
многие другие места, более же приведением в порядок всего каравана.
Марш к вечернему стану у реки Минлибая, от Орской 22 1/2 версты
16
Пополудни, прежде нежели все были готовы, многие киргизцы поднимаются и идут в путь
без всякого порядка, частями, иные оставались еще на месте стана, другие же ушли из
виду. Мы посылаем к передним вожакам, останавливаем их, дабы, обождав последних,
соединиться. Ничто не могло к сему убедить своенравных киргизцев, ни же самые угрозы,
которыми, казалось, они только раздражались. Итак, выступив в 4 часа пополудни, чрез
целые 14 верст до вечернего стана все шли с таковою рассеянностью. По словам старшин,
киргизцы как скоро навьючат верблюдов и то, невзирая ни на какие уроны и не дожидаясь
товарищей, уходят вперед, имея для сего суеверное предание, что «остановки таковые
бывают пагубны для дороги и самих верблюдов».
В 8-м часу вечера караван остановился, расположась по обеим сторонам реки Минлибая.
Здесь встретило нас новое неудовольствие: зачем против их обыкновения поступили,
зачем не все остановились там, где первый, встав, снял тюк свой? Хотя непослушание же
киргизцев было причиною и сего неустройства, но великий труд употреблен был к их
успокоению.
Почва земли от предыдущего стана шла довольно ровная, с небольшими только отлогими
ложбинами; главное понижение их идет от правой стороны нашего тракта и
нечувствительно оканчивается в леве у реки Ори. В праве видны земляные увалы,
простирающиеся от севера к полудню, а за Орью представляются глазам высокие горы с
холмами и могилами славных киргизцев, из коих хана Нурали наибогатейшая 15. Горы сии
составляют отрог гор Кичиккара (О горах сих описано нами во второй части), идущих в
вершинах Тобола, они во многих местах имеют оскалившуюся поверхность песчаного
камня и кремнистых пород. Вдали на восток видно несколько высоких деревьев, а в пути
нашем сначала верст на 5 попадались местами бобовник и мелкий таволожник, потом
степь, поросшая ковылем.
Река Минлибай берет начало свое с конца Мугоджарских гор, на полтора дня от стана
нашего езды к юго-западу, и впадает в Орь верстах в 4-х. Весною она разливается в
ширину до 20 сажен 16; а летом высыхает и течет только в глубоких ямах, различной
величины озерами, которые дно имеют тинное, воду соленую, а местами пресную, рыбы в
ней мало приметно, берега имеет заросшие камышом, солеными и другими травами.
Вечер
По прибытии на стан уведомляют нас, что киргизские вожаки наши, как дюрткаринцы, так
и чумекейцы принимают намерение завтрашний день идти всякий своею дорогою к их
кочевьям. Дабы отвратить сию неприятность, сзываем всех купцов, бухарских
чиновников, а потом и от обеих киргизских партий некоторых из старшин, с тем, чтобы с
общего согласия уложить твердую и общую дорогу, дорогу непременную во весь тракт.
Долго всякий из них выхвалял свой путь, каждый старался всех других на свою склонить
сторону и напоследок, хотя с неудовольствием, но положили не разлучаться никогда
между собою, назначили урочища по прямейшему тракту. Условились даже, чтоб и во
время выхода со стана подавать знак и выступать всем вдруг; вперед же посылать для
показания пути двух знающих оный в караване вожаков от обеих партий, ибо сверх
работников и других киргизцев бывают особенные в караване вожаки, которые имеют
отменное сведение обо всех дорогах.
Истинное познание киргизцев в рассуждении проезда по степям
17
К удивлению сказать должно, что сей нимало не просвещенный народ, каковы киргизцы,
для препровождения по степям напротив того весьма совершенен. Случалось идти в
местах, где ни же малейшего бугра не было признаков, в глубокую полночь, когда небо
все затмится облаками, не виден и путеводитель их – Полярная звезда, но они выводили
нас к назначенным местам и во столько времени, как предскажут. Познание о положении
звезд и именах их, хотя и под другими названиями, но им небезызвестно. Старые знатоки
предугадывают даже и воздушные перемены, судя по состоянию атмосферы (Искусство
знать имена звезд и их положение, а также предсказывать по оным о будущем и о
временах года составляет у киргизцев особую науку рамчагидж, в которой упражняются
более старики). Зрение их несравненно, они в расстоянии 10 и 15 верст свободно
различают предметы, даже самых малых зверей, чего причиною хотя и полагают они
неупотребление соли, но кажется образ их жизни, всегдашнее пребывание в степях и под
открытым небом делает более к оному их привычными.
Августа 1-го дня, утренний марш к полуденному стану на левом берегу реки Ори, от
Орской 43 1/2 версты
Поутру, в 4 часа и 35 минут, поднимаемся уже все вместе и ровною почвою простираем
путь свой далее. В ложбинах опять попадалась нам хорошая трава, как и в рытвинных
оврагах, кои, по примечанию, весною наполняются также стекающею снежною водою.
Чем далее подавались мы вперед, горы за Орью, казалось, тем более и более возвышались.
На половине пути, сверх чаяния, караван стал разделяться надвое: чумекейцы и
дюрткаринцы, преступив вчерашнее положение, разорвав караван, всякий шел к своим
аулам, почетные в караване киргизцы разъехались по сторонам и вперед, работники же,
ведшие верблюдов, не хотели соединиться. Дабы не дать повода к большему между
противниками раздору и не быть причиною раздражения и против нас, оставили их мы и
ехали с нашими телегами срединою. Напоследок обе части каравана за высотами от нас
скрываются и мы остаемся одни, разослав некоторых и из казаков к поиску киргизцев.
Следуя к Ори, встретили оголившийся пригорок песчаного камня 17, пройдя который, на
берегу реки сей должны были остановиться еще в 9 часов утра. С великим трудом могли
уговорить тогда киргизцев к соединению, и одно токмо несоглашение за ними следовать
было поводом к их возвращению; строгий выговор за преступление данной ими вчера
присяги заставил их сказать, что неглавные в караване старшины были возмутители
спокойного хода, но крякаши, или те простые киргизцы, кои ведут верблюдов, их желание
идти своею дорогою, быть дома, видеться с родными и заготовиться припасами,
принудило забыть свою клятву, ибо неповиновение к старшинам не может удержать их в
должности.
Непослушание киргизцев старшинам своим
Как бы знатен старшина не был, он не может ни же беднейшего киргизца наказать.
Каждый из них обеспечен волею; ежели партия шалунов, хотя самых низших из
киргизцев, называемых у них байгушами, будет сильнее партии знатных, то всегда
выигрыш на стороне большинства, и последние, опасаясь пожертвовать собою, уступают
первым. Чумекейцы пошли тогда влево на нижний Ори, брод Базарбикя, к устью
Камышлы, который от нас отстоял на 8 верст, вознамерясь идти берегами оной.
Дюрткаринцы же – вверх по Ори, но видя нашу нерешительность за кем-либо из них
следовать, присоединились сии к нам. Партия дюрткаринцев была сильнее, почему
принудили и чумекейцев перейтить на верхний брод, и там условиться каким путем
18
следовать далее. Мы, не зная ничего о дороге, решили положиться об оной на самих
киргизцев и на купцов, послав к их соглашению переводчика Бекчурина. Стан был тогда у
реки Ори в прекрасных лугах, день был ясный и погода тихая.
Марш к вечернему стану на берегу реки Ори, от Орской 50 1/2 верст
В 3 часа пополудни увидели на другой стороне тянувшийся по горам караван к верхнему
броду, почему и мы, дабы соединиться с ним, пошли вверх по левому берегу реки Ори и,
минуя многие озера, содержащие на поверхности множество дичи, довольное количество
сухих и наполненных водою оврагов, переправились за реку Орь чрез брод,
именуемый Кызылкаинмамыт, мелкое дно коего состоит из красного песка. Саженях в 20
после того, в 5 часов, остановились на ровном луговом месте, покрытом хорошею травою,
где соединились со всем караваном.
Пред захождением солнца, когда команда наша занималась брожением рыбы, полученной
после в довольном количестве, привезены были сюда письма, посланные за нами вслед от
орского коменданта и из Оренбурга от таможенного директора Величко, который
уведомлял, что киргизцы около Оренбурга и менового двора делают большие шалости, и
что вслед за нами купцы отправляют еще товаров на 38 864 руб., за чем в Орскую
крепость и отправлен был из каравана нашего татарин с некоторыми из работников
киргизцами, полагая возвращение их к половине другого дня.
На сей стан прибыл из Орска к нашему препровождению еще яббасского рода старшина,
российский титулярный советник Кубек, который, как известно, по Средней орде
караваны всегда провожает благополучно, ему же и мы препоручили сделать развязку
нашего пути. Он вместе с киргизцами назначив урочища, по которым кратчайшим путем
достигнуть можно до самой Бухарии спокойно, разослал из обеих партий в аулы, дабы
родственники их выезжали кочевьем на назначенную дорогу.
О течении реки Орь
Река Орь вытекает от Мугоджарского кряжа из горы Аиррюк (раздвоенная) на северозапад и по течению ее простирается до сего места на 4 дня средней верховой езды
(Киргизцы все расстояния считают по верховой езде: самую великую положить можно от
70 до 80 верст в день, среднюю – до 60, а малую – до 45 верст, верблюды же уйти могут не
более 40 верст), протекая от вершин многими ручьями, а в крутых берегах и различные
делая изгибы, наипаче около сего стана. С правого берега окружена она невысокими
глинистыми горами, нередко со скалами кремнистых и песчаных пород с разноцветными
камнями, каковые описаны при горе Караултюбя, левый же берег ее низок и отлог. На
холмах видны многие возвышенные могилы, а между ними сухие овраги, кои весною
наполняются снежною водою.
Три впадающие в Орь реки, выключая Камышлу, все суть малы и неважны, текут весною
и только от тающих снегов озерами.
Берега реки Ори, усеянные камышом, мелким таволожником и талом, круты; дно более
тинно, бродов немного, ширина же неровная, от 1 до 4 сажен. Течет омутными озерами,
имеющими солоноватую воду; прекрасные луга окружают берега ее, а по отлогостям гор
находится славный степному скоту корм и тучная почва к земледелию, а особливо для
ярового хлеба. Лесу здесь никакого нет, но в вершине ее около гор приметны осиновые и
19
березовые колки. Разлив реки сей бывает весною версты на полторы, начинаясь в исходе
марта, и в мае вступает уже в берега, оставляя около много протоков и озер, на коих
бывает довольно дичи, мелкой рыбы, а наипаче щук в реке сей достаточно.
Августа 2-го, марш к обеденному стану при реке Ачилыбутак, от Орской в 71 с
половиною верстах
Поутру, в 4 часа, выступили мы в путь с предположенным порядком: напереди, верстах в
2-х, вожаки, потом рядами, один за другим, верблюды каравана, а за оными арбы и
коляска. Мы ехали всегда позади каравана для того, чтоб удобнее смотреть за порядком
оного и безопаснее делать наблюдения. Продолжая путь наш к юго-востоку,
чувствительнее стали подыматься на высоты, кои, хотя были и невелики, но спусков вовсе
почти не было. Сии так называемые гривы, или, правильнее, соединение земляных и
песчаных бугров, шли поперек нашей дороги; вдали, на левой стороне, синелись горы,
которые, простираясь по правому берегу Камышлы, именуются Камышлакскими горами.
С самого начала дня сего попадались нам на поверхности земной мелкие кругляки
различных кремнистых пород, полосами по многим направлениям тянувшиеся наподобие
гряд. Здесь на высотах оставлены были некоторые из киргизцев для ожидания посланного
в Орскую крепость татарина и к его безопасности. Проехав 21 версту, в 10 часов и 20
минут, остановились у речки Ачилыбутак, текущей озерами в ровных берегах: вода в реке
сей горьковато-соленая, берега усеяны травою; в песчаных ложбинах, на некоторых
местах, где вода от солнечной теплоты выпарилась, находили мы осевшую кристаллами
поваренную соль, да и все травы здесь соленые и покрыты белою осадкою. День был тогда
жаркий.
Речка Атчалы выходит тремя истоками, кои все вообще именуются бутак, от
содержащейся в них соли, и впадает в 9 верстах от стана в Камышлу. Против устья
Атчалы находится высокая каменная гора, в праве представляющаяся навислою
наподобие полусвода, которую и г-н Рычков 18 описывает в его путешествии 14-го числа.
Горы за Камышлою вообще суть более кремнистые и довольно возвышенные. В 1-м часу
из Орской крепости татарин прибыл с товарами благополучно.
Марш к ночному стану при реке Аярыкбутак, от Орской в 98 верстах
В час и 5 минут отправились мы пополудни далее. Неповиновение киргизцев низкого
звания час от часу становилось приметнее, так что один из них, по невольному нашему
требованию, жестоко был наказан за беспорядочное навьючивание и грубость
старшинами. Путь имели мы, как и до полудня, нечувствительно поднимающимися
высотами, изредка попадались небольшие ямы с мягкою травою и прохладною водою,
которая, скопляясь весной от тающих снегов, хранится тут чрез большую половину лета.
Травы, растущие здесь повсюду, суть степной со щеткою ковыль, дикая гвоздика и другие
степные травы, тучные для пищи киргизскому скоту.
Причина, почему киргизцы ныне мало кочуют около границ российских
Сказать должно, что всю выгоду к скотоводству киргизцы получают около границ
российских. Ныне же они здесь не кочуют, даже и по реке Ори, ибо места сии, служившие
прежде жилищем дюрткаринцам, весьма близки для набегов от башкирцев, которые
отогнав барантами своими скот у киргизцев, принудили их удалиться в глубокую степь.
Сии же киргизцы, замешавшись потом в грабежах караванов, тем более страшатся
20
приблизиться к нашим границам, теснясь в пустых степях и песках около колодцев, и чрез
то разрушают их скотоводство и приходят в нищету.
На половине пути сего проехали высоту, по которой рассеянно находились пять холмов,
называемых вообще Биштау (пять гор), на ней инде оскаливалась гранитная поверхность,
повсюду находилось множество кругляков и большими глыбами красная железная охра.
Остановились в вечеру, в 7 часов, у крутых берегов речки Аярыкбутак. Все названия рек
здесь имеют прибавление бутак по причине содержащейся в воде соли, одинакового везде
ее свойства, как равно и в рассуждении озеристого течения. Река Аярык дно имеет
иловатое, берега песчано-глинистые, а в мелях ее растет высокий камыш. Место стана
нашего окружалось высокою осокой, служившею нам тогда вместо постели. Здесь
возмущено спокойствие наше было уведомлением о киргизских разъездах и о
подсматривании из-за гор наше положение, почему тотчас осторожности со стороны
табуна нашего удвоены были.
О воровских киргизских нападениях на караваны
Киргизцы никогда на стоящий караван ночью не нападают, но отбивают тогда только
табуны с отменным проворством. Четыре, много, ежели десять, человек несколько дней
преследуют за предположенною ими добычею, скрываясь всегда за горами, но при малом
непорядке в пастухах, высмотрев место табуна прежде, в глубокую ночь наскакивают на
оный с визгом и, стреляя из ружей, поражают копьями пастухов и самих лошадей, из коих
раненая, испугавшись, бежит в сторону с ревом, а за ней и все угоняются барантовщиками
сими в жилище их.
Речка Аярык соединяется с Камышлою верстах в 20 от стана к северо-востоку, почему и
ее называют также Малою Камышлою; вершины ее находятся около одного дня езды к
полудню, бродов имеет много, ибо в течении она прерывается перешейками. Озера же
длинны и глубоки, имея вообще крутые берега. Рыбы в ней немного.
3 августа, марш к полуденному стану при малом озере, от Орска в 121 версте
Выехали в 3 часа и 55 минут, и сначала для снискания переправы чрез речку пустились
вверх по ее левому берегу и в 2 верстах нашли брод весьма невыгодный, чрез который,
хотя с повреждением одной арбы, но переправясь, пошли далее к востоку.
О горах Караадырских
Повсюду путь наш, как ныне, так и вчерашний, окружен высотами, кои, становясь
беспрерывно выше и выше, продолжаются до самого Чидеркатканавперед. Горы сии в
общем их между реками Орью и Иргизом отношении именуются Караадыртау, кои суть
отрог Уральского кряжа, простирающегося от огромных гор Кичик-Каратау, с вершин
реки Тобола, к Мугоджарскому кряжу до вершин Ори и служат им соединением. Хотя
горы Караадырские, будучи невысоки, и не кажутся совместными Уральскому кряжу, но,
судя по породам и протяжению, принадлежат к большим горам сего кряжа, состоящего из
гранита (Пласты, или слои, составляющего их гранита, склоняются на юго-восток под
острым углом).
21
Горы сии покрыты сверху иногда на аршин, а в низменных местах на два и более красною
глиною и немного черноземом, происшедшим от растений. Они пущают отпрыски свои во
все стороны по рекам и, возвышая горизонт между Иргизом и Орью, служат разделением
вод камышлакских с иргизскими.
На сих горах попадаются беспрерывно кругляки кварцевые, кремнистые, яшмовые,
кремнистого сланца и других родов, кои и по всей Киргизской степи на поверхности
земли рассеяны полосами в различных направлениях, кроме песков. Гранитные скалы
бывают видны наподобие разрушенных и опровергнутых гор, инде лежат и куски
красного и белого чистого кварца; на них попадаются также шерл 19, порфир, довольно
чистые халцедоны и агаты. Трава по всем горам сим растет ковыль (Господин Рычков
описал сии горы в путешествии его 15 и 16 апреля, а по небытности с ним тогда киргизцев
умалчивает он об их именах, как и о многих других).
Сего дня по пути нашему встречались целые поля, покрытые подобно снегу в мелких
кристаллах поваренною вместе с глауберовою солью 20.
Путь был утомителен от жаркого дня и от шероховатой почвы, лошади сбили себе копыта,
верблюды же, имея мягкую подошву, от остроконечных мелких камней гранитных, стерли
многие ноги и кровь текла из оных.
Киргизцы наши разошлись во все стороны для снискания или аулов, или воды.
На половине дороги передовые заметили вдали постороннего киргизца, который тотчас
скрылся; погнавшиеся же за ним нашли застреленную дикую козу, по-киргизски сайгу,
употребленную после в пищу казаками. Они нашли в спине ее в жиру, между кожею и
перепонкою, множество нор, наполненных белыми большими червями. Киргизцы
сказывали, что все таковые животные, имея их много и будучи червями сими щекотимы,
бывают в беспрерывном беспокойстве и бегании, к чему они до крайности легки. Мясо их
вкусно, наподобие оленьего, а наипаче верхняя часть морды их. На сем же пути убили и
двух волков вожаки наши.
Пройдя 25 верст, в 10 часов и 15 минут, расположились мы у мелких озер, покрытых
травою, для полуденного стана, в безводной степи, где вода сохранилась еще от весенних
снегов в весьма малом количестве, так что с трудом могли мы собирать оную в сосуды
наши ложками, да и то мутную, зеленую и с запахом. В степях сих нередко случается не
иметь воды, и сие неудивительно, ибо ее очень мало, хотя и есть озера, но вожаки не
всегда могут на оные потрафить. В леве от нас, верстах в 10, течет река Камышла и мы
могли бы иметь там в воде избыток, но верблюды уже были все в усталости.
Путь к ночному стану в безводной степи на высотах Караадыртау, от Орской
144 1/2 версты
В 2 часа и 25 минут отправились в путь такою же дорогою, как и поутру, и чрез 5 верст
приблизились к небольшому озеру, где хорошей воды было изобилие; с жаждою напились
мы оной, напоя потом лошадей и верблюдов наших; пустились далее, и в верстах в 11,
поднялись на высокую гору Алтанскую, именуемую по могиле бия Алтана.
Гора Алтанская
22
Гора сия простиралась почти одинаковою высотою к юго-западу и северо-востоку с
разными изворотами; она составляет высочайшую часть Караадырских гор и средину
всего отрога. В правой руке, прямо в двух днях езды находится высокая каменная
гора Аиррюк с раздвоенною вершиною, подобно двум сахарным головам, или вилам, из
нее вытекает река Орь. В леве, верстах в 7, белелось Алтанское озеро, чистое и большое,
имеющее солоноватую воду, а по замечаниям киргизцев, служит межою вод иргизских с
камышлакскими.
День тогда был хотя и жаркий, однако же, свободный ветер служил прохладою. По горам
беспрерывно попадались сера, белый и красный кварц, непрозрачный желтоватый кварц,
еврейский полевой шпат и порфир, изредка небольшими камнями.
В растениях перемены нет, но трава в местах сих реже, более полыни и кустарник
особливого рода, похожий на можжевельник с красными ягодками (покиргизски кызылча), которую степной народ употребляет в табак для золы, чрез что он
получает крепость.
О слюде
Около сей возвышенности, на карте под литерою В, находится место со слюдою при
следующем обстоятельстве: на покрытой черноземом поверхности лежит слой белой
глины сажень в поперечнике, а в средине было отверстие, похожее на нору, около которой
в спекшемся состоянии находится слюда в виде нетолстых и мелких дощечек. Разрывая
место сие под исподом ничего более не было, как один чернозем и глина. Киргизы
уверяют, что причиною находящейся на поверхности слюды мыши, кои, прорывая норы в
глубину, выносят оную на поверхность в большем количестве.
Могила Алтан-бия
Могила Алтан-бия возвышена в память старого знаменитого батыря и бывшего старшины
над родом чумекейским, которого все киргизцы почитают наибогатым и сильнейшим.
Киргизцы, встречавшиеся с нами после, желая показать себя важнее, говорили, что они
кровные родственники Алтан-бия. Могила сия довольно древняя и стоит уже более 100
лет. Она представляет холм, на коем набросана куча разных каменьев, наподобие
пирамиды; около ее во множестве валяются лоскутки платья, разные обломки посуды и
оружия, приносимые в жертву покойному.
О магометанском законе, в каком почтении оный у них находится в степи
Могилы и память умерших есть одна характерная черта сего народа, оставшаяся у них от
времен идолопоклонства, хотя оное и против Магомедова устава, которому они с
суетностью последуют, не зная оного совершенно. Несколько мулл с Алкораном приходит
к ним из Бухарии и Хивы, и арабские стихи стараются толковать совсем противно, но в
свою только пользу, дабы за отпущение грехов выманить от киргизцев более подарков,
почему и во всех объяснениях приноравливаются к их обыкновениям, укореняя тем самым
более зло в сердце сего народа, посеянное уже вместе с их рождением.
Главные понятия о законе заключаются здесь в следующих кратких правилах: чтоб
исполнять всегдашнее омовение, употребляя для сего, за неимением воды, песок;
повременное богомолье; снискивать пропитание чрез оружие, быть в беспрерывной
23
праздности и удовлетворять желанию; по силе и по возможности пользоваться
многоженством, что доводят они до чрезвычайности; а христиан считать врагами веры их,
за что увозить иноверцев в неволю.
Никакое противоречие не в состоянии будет опровергнуть в киргизцах сих мнений, а
потому и муллы не смеют много прекословить им в старых обрядах, наказание и самая
смерть бывают воздаянием за противное наставление природному их побуждению. Ни
один киргизец не умеет читать, ни же писать, напрасно заводимы были на границе
российской для них школы; они не умели пользоваться сим благом, но жили с тем только
на границе, дабы без дальних трудов иметь пропитание. Муллы наши, которые живут у
них посылаемы будучи от начальства, не смеют ни в чем прекословить. Киргизцы при
малейшем неудовольствии ничем не дорожат.
Закон Магомедов вошел к киргизцам с рукою завоевателей. Темир-Аксак 21,
возвратившись из похода от Константинополя, рассеял страх с новым законом. Желание
иметь много жен и по смерти есть только и веселиться, побудило и киргизцев принять
оный, которые суть более подражатели, но не исполнители сей веры. Молятся
машинально, некоторые каждый день, совсем без правил и не в урочное время, раза два
припадают на колени и раза два поклонясь, оканчивают молитву поправлением их
тюбетейки на голове и поглаживанием щек и бороды. Они почти никогда не моются,
невзирая, что есть сие в обряде, леность в сем им препятствует, но довольствуются пылью,
оною обтираясь, как предписано в Алкоране; стихов и молитв никаких почти не знают.
Продолжение пути
При упомянутой могиле Алтан-бия киргизцы из провожавших нас дюрткаринского рода
вновь стали предлагать путь в правую сторону и утверждали сие даже со ссорою, но мы
шли все по тому же направлению, как и прежде, не могши, однако же, побудить
дюрткаринцев следовать за нами. Они пошли вправо и скрылись за горами, за ними
последовали и крякаши с верблюдами их и, разделясь потом на части, караван рассеяли по
всей степи в весьма дальнем друг от друга расстоянии. Тщетно посылали мы уговаривать
киргизцев, тщетно возвращали верблюдов на нашу дорогу и убеждали работников
повиноваться. Они стращали посланных топорами и другим оружием, почему и разослали
мы всех казаков, дабы они скрывающихся за горами верблюдов с тюками воротили силою,
что с великим трудом могли они исполнить. Споры и несогласие заставили нас колебаться
и для того по закате солнца, в 35 минут 8-го часа, остановились в безводном месте между
пологостями, расстоянием от полуденного стана в 22 верстах. Вожаки дюрткаринские к
нам не прибыли, да и сам Ширгази-султан уехал, кроме старшины Буранбая. Мы послали
в левую сторону с кожаными мешками за водою и в 6 верстах нашли озеро, откуда могли
оную получить. Вся ночь употреблена была здесь к приведению в порядок всего каравана.
Августа 4-го дня, марш к обеденному стану при реке Чидеркаткан, от Орской
164 1/2 версты
В 4 часа и 55 минут пошли с сего стана; хворые верблюды наши с трудом могли следовать
по острым каменным галькам.
Горы здесь хотя невысокие, но грунт земли состоит из обнаженных известковых пород и
кварцевых глыб, рассеянных по равнинам, пересекавшим дорогу нашу; некоторые места
покрыты землею фута 22 на два, состоящею из глины, перемешанной с черноземом, она к
24
хлебопашеству довольно способна. Растения находятся здесь небольшими кустами,
прежде описанные.
Сего дня много попадалось горных орлов, называемых каракуш, которые менее
обыкновенных беркутов, но более коршуна и перья имеют иссера-каштанового цвета, а
голова и хвост черные. Они питаются здесь ловлею мышей особливого вида, именуемых
по-киргизски сокур-тышкан, кои короче домашних, толстоваты, хвост длинный, собою
красивы, цветом иссера-зеленые, на спине белые полосы с черными пятнами, голова же
походит на сусликову.
Верстах в 8-ми от стана, соединились с нами и дюрткаринцы с их султаном, после чего
вскорости перешли мы речку, составляющую начало рекиЧидеркаткана, выходящую их
Алтанского увала и текущую в параллель почти пути нашего. После трех верст за
болезнью и усталостью верблюдов, перейдя вновь Чидеркаткан, в 8 часов и 10 минут,
остановились на правом оной берегу, от утреннего стана в 19 верстах, где и решились
разбить лагерь, видя что верблюды от болезни в ногах более идти не могли.
Река Чидеркаткан (по-русски – оборвалась тренога), как и прочие реки, прерывается в
течении озерами, пересыхающими летом, а течет только весною. Она на три версты выше
стана нашего, соединяется из трех истоков, из коих один берется от северо-запада, другой
– от запада, а третий – с полудня. Летом истоки сии в вершинах пересыхают и бывают
ничто другое, как овраги, изредка с озерами, около коих повсюду растет небольшой
камыш. Озера от соединения ручьев здесь становятся чаще, глубже и топки, камыша по
берегам более, вода солона и горьковата, рыбы мелкой довольно многих родов, есть и
черепахи. Берега круты, вышиною в сажень и более, состоят из красной глины. В
некоторых расстояниях к полудню разбросаны холмы гор, называемых Иргизскими, коих
камни одни на других лежащие походят на разрушенные здания и состоят из белого и
красного кварца и разноцветных кремнистых пород; мелкими кругляками усеяны только
вершины гор, в долинах же оных мало. Сии горы называются еще Бакшайта от
могилы Бакшайта-бия, лежащей на горе около Иргиза и близ речки сего же имени, к
полудню от нашего стана находящейся.
К вечеру уведомили нас, что два верблюда пали, а прочие сильною заражены болезнью,
почему и просили киргизцы, дабы не лишиться последних и не иметь остановки, послать в
их аулы за новыми верблюдами, обещая возвратиться на третий день. Мы согласны были
на их справедливое требование и в тот же час киргизцы отправились.
Здоровые верблюды от больных тогда же были разделены по нашему желанию, ибо
киргизцы в рассуждении заразы очень неосторожны и не попечительны. Когда у больного
течет из ног кровь, то киргизцы оставляют его идти впереди здоровых верблюдов, которые
с разбитыми подошвами наступая на окровавленную траву хворыми вдруг заражаются,
начинают хромать, делаются больными и напоследок умирают. Киргизцы же несчастье
сие приписывают худой звезде или духу-невидимке, дьяволу, по их шайтану.
О заразительной болезни верблюдов, называемой сарп
Болезнь сия называется у них сарп и есть род поветрия, она началась еще в Орской
крепости и, думать надобно, усилилась от острых по дороге камней, от которых верблюд
сбивает себе мягкие подошвы и потом, повреждая оные беспрестанно более и более при
следовании за прочими, отчего начинают пухнуть лапы его, потом ноги и напоследок все
25
тело. После сего животное ложится, несколько дней не ест, не пьет и напоследок умирает.
Больной верблюд и много навьюченный идет до тех пор без остановки, покуда
обессилится и упадет. У нас тогда все верблюды переболели и 6 умерли. Киргизцы редко
дают верблюдам умирать, но они их режут и мясо, засушив на солнце, употребляют в
пищу. Для прекращения сей болезни у верблюдов, когда один из них упадет, то киргизцы
обрезывают всю подошву и выжимают дурную кровь, завязывают их сырою, с верблюда,
же кожею и потом беспрерывно водят взад и вперед, чрез что в две недели вырастает на
ногах их новая кожа и верблюды выздоравливают.
5-го дня августа
Сего дня поутру, имея во время ожидания из аулов здоровых верблюдов свободу,
приуготовляли инструменты к наблюдениям, но нанесенные к полудню тучи и дождь
разрушили оное.
Сделанное нами празднество для уничтожения киргизского суеверия
Дабы прекратить киргизское суеверие, чрез которое думали они, что злая звезда, из земли
вышедшая при нашем выезде с границы, мешала безмятежью пути и здоровью верблюдов,
более же чтоб подружить киргизцев с купцами и российскими татарами, по обряду их
велено было сделать общее богомолье. Ахун сзывал народ, читал стихи из Алкорана, и
молились по обыкновению киргизцев, а потом приносили в жертву черному духу части из
приуготовленного для них кушанья, остальные же ели сами за общим столом с великим
благочинием. От сего, по мнению киргизцев, и верблюды на другой день несколько
облегчились. Угощение сие состояло из 4 баранов и 1 1/2 пуда сорочинского пшена,
приуготовленных в бишбармак (Киргизское кушанье, состоящее из перерезанной на куски
переваренной в котле баранины) и плов.
О киргизских суевериях
Киргизцы до крайности суеверны, в такой случай приписывают они какому-нибудь духу:
у них для всякого скота и для каждого человека имеются особенные покровители, а от
того множество есть и разных обрядов, поклонений и жертвоприношений. Когда они едут
воровать и, будучи пойманы, в оправдание свое обвиняют духов сих.
Погода ныне была переменна, как и ясность неба: сгущенные облака неслись быстро с
запада, изредка шел дождь, но к вечеру облака потемнели, горы сокрылись под туманом и
дождь пошел сильнее.
О могилах и отдании почестей умершим
Повсюду на холмах около нас видны были могилы. Киргизцы, умерших обыкновенно
кладут на возвышенных местах, забрасывая округ могилу каменными обломками или
обстраивая оную какою-нибудь каменною фигурою, бедные же покрываются дерновыми
буграми.
Для отличившихся и знаменитых людей выбирают гору самую высокую; умерший на
войне от оружия имеет, однако же, пред всеми преимущество, на кончину которого
остаются в потомстве несколько томных песен о его храбрости.
26
В древние времена, как приметно, умершие имели гораздо более почестей и могилы их
строили виднее. Сие обыкновение осталось у киргизцев от идолопоклонства и вся степь
наполнена таковыми курганами или круглыми насыпями земли, кои называются
чудскими могилами. От кого сие произошло, киргизцы в точности не знают, а говорят, что
они нагайские 23 и вероятно, что сооружены прежде еще населения степи нынешними ее
жителями. Разрывая их, находят разные металлические вещи, которые служили, по
примечаниям, или украшением оружию их, или лошадиной сбруи, да и само оружие, и
домовые вещи. Над могилами сими находятся иногда камни с грубым иссечением разных
фигур и слов. Между киргизцами почитается за грех разрывать сии остатки древности, но
они в разных видах оное преступают, выкапывая иногда вещи золотые и серебряные.
Мавзолеи сии и самые могилы служат киргизцам в переездах вместо маяков. Знаменитым
по роду или и по делам делают киргизцы из потомков их поминовение каждогодно или
чрез два и три года, судя по деяниям и богатству, что продолжают повторять и целыми
веками. Поминки сии состоят в угощениях и многих увеселениях, кои суть борьба, скачки,
многие другие игры и довольствия, свойственные сему кочевому народу и их жизни.
Женщины их поднимают ужасный вой в честь покойника с припеванием ему похвальной
песни, приносят также по временам к могилам и род жертв, кладя на оную различные
вещи, прежде упомянутые.
Августа 6-го дня, общее объяснение о реках в степи Киргизской и содержащейся в
оных воде
Ныне осматривали мы окружности и самую реку Иргиз (Вершины реки сей от реки
Камышлы отделяются только одною грядою гор Караадырских. Иргиз же сей для
различия от других Иргизов называется Камышла-Иргиз, а все прочие
именуются Отусика-Иргиз (тридцать два Иргиза), кои ничто иное суть как ручьи и речки,
соединившиеся потом вместе и имеющие иногда особенные названия). Все реки в степи не
исключительно протекают озерами, между коими бывают сухие перешейки, подобные
реке Куме, Манычу и другим, находящимся между Волгою и Азовским морем, как и самая
причина такового течения с ними одинакова. Озера бывают глубоки, а реки вообще
излучисты и в вязких глинистых берегах, покрытых местами камышом, имеют дно,
исключая песчаного, очень топкое. Весною же от снегов бывают великие разливы, кои
начинаются обыкновенно с начала мая и к половине вступают все в свои берега. Воды
здесь вообще солоноваты и содержат в большей мере соль поваренную с частью
сибирской.
Химическое содержание вод в степи Киргизской
Здесь делан нами был опыт в рассуждении раствора оной в воде. Процедя воду, которая
цвета чистого, сквозь белую бумагу в хрустальный сосуд, опустили в оную мелкие части
твердого раствора серебра в селитряной кислоте, от чего вода получила млечный цвет с
извлечением осадки желтовато-белой, которая по законам химического сродства есть
роговое серебро 24. Сие делано было тогда в тени, но когда раствор сей выставили на
солнце, лучи лишь только коснулись оного, то постепенно начал переменяться: и, вопервых, в цвет иссера-белый, в фиолетовый, потом в бурый, а напоследок в черный, так и
самая осадка. Сие происходит, думать должно, от содержащихся в растворе сем, кроме
поваренной соли, еще других веществ, которые при действии вещества света и теплоты
производят в оном таковую перемену (Сие случалось и со всеми здесь водами).
27
О бывшей буре
С самого утра день сей был в погоде переменчив, к полудню тучи умножились над нами и
быстро неслись от северо-запада. Небо укрылось мрачностью, и во время обеда поднялся
ужасный ветер с вихрем, дождь лился с прекрупным градом; в короткое время буран сей
сорвал все наши палатки и опрокидывал даже поддерживавших тогда оные людей; вода
лилась с берегов с великим стремлением, влача с собою и находящиеся в оной вещи. Буря
сия продолжалась более двух часов. Вода приметно в реке прибыла; в сие время и в целый
день мы не имели спокойного убежища. К вечеру стало яснее, но облака неслись с
великою силою и к полуночи облеглись опять черные тучи отовсюду, сильный гром
приближался к нам от запада и севера с беспрерывным блистанием молний при малом
дожде. Напоследок частые и усиливавшиеся удары гремели прямо над нами с ужасным
треском, проливной дождь потом лился и продолжался до самого утра.
Здесь дожди бывают весьма редки, и мы во весь путь по степи более уже сего не имели ни
одного раза; продолжаются же они от августа до ноября, особливо около Мугоджарских и
Алгийских гор, где и громы бывают часты и сильны. Впрочем, весною дождей почти
нигде нет, к полудню же в песках оных и совсем никогда не бывает.
Августа 7-го дня
Нынешний день занимались наблюдением к снисканию меридиана, склонение магнитной
стрелки было здесь тогда 1 1/2 градусов западное.
Табун наш находился во всегдашней опасности от следовавших за оным и
подсматривающих киргизцев, и самый лагерь находился в средине воровского места, где
беспрерывный бывает переход киргизцев из разных родов на баранты. Жадность к
добычам столь между киргизцами усилилась, что они не дорожат ничем к ее
удовлетворению, даже и между собою, имея претензии от старинных каких-либо распрей.
История же барантов сих произошла вместе с началом народа сего.
Историческое народное предание о начале киргизских орд
Хотя общие народные предания и посторонние истории между киргизцами относятся в
глубокую древность, но кроме частных приключений ничего нельзя открыть к точному
происхождению сего народа и к первоначальному заселению степи Киргизской.
Случалось нам расспрашивать стариков и, выключая многие басни, вот мнение, которое
имеют киргизцы об их происхождении.
Нагайцы, жившие у берегов Урала и в местах, лежащих между Волгою и Уралом,
большею частью не имели домоводства, а потому и уходили со скотом наипаче зимой для
его сохранения от холода к полудню в пески, а богатые посылали с оными туда своих
подданных или работников. Когда же пришельцев от разных мест между нагайцами
умножилось и междоусобные раздоры, происходящие от разных начальников, которые
желали, отняв силу у бедных, унизить друг друга, и от нападения башкирцев,
соединившихся тогда с ними под видом помощи, усилились, а чрез то навлеклися многим
великие обиды и неудовольствия, то бедняки с частью скота остались безвозвратно тогда в
песках, к ним присоединялись туда и богатые, уходя также из земли Нагайской по
неудовольствиям (киргизцы называют так всю западную Оренбургскую, частью
Казанскую и Симбирскую губернии).
28
В сие то время, около 1630 г., выгнаны были от Волги три брата одного из сильнейших
колен, которые с их фамилиями и подданными откочевали в самую средину песков,
присоединяя к себе для безопасности от нападающих зюнгорцев и всех рассеянных тут
нагайцев. Таким образом, восстановилось начало орды. С ними сообщились и племена
других родов небольшими партиями, оставшимися здесь от прежних обитателей, кои,
кочуя по степям, шатались.
Киргизцы сами говорят, что они пришельцы в степь свою, и что заняли оную после
сильного народа, который имел здесь хорошие заведения и последовал за Темир-Аксаком
и за прочими победителями Азии в южные оной провинции или, лучше сказать, познав
довольство климата в полудне, передвинулись жилищами вслед за разорительными
победителями, занимая опустошенные ими места.
Свое ж жилище оставили малым по себе остаткам, привыкшим к старине. Сии, соединясь
с киргизцами, составили в их родах свои части с особливыми именами, отчего и ныне
находятся некоторые отделения, коих названия соответствуют племенам, находившимся
при Огусе 25, Тамерлане и Чингисхане, заключая об оном из известной Абулгазы-баядурхановой истории о татарах 26. От большого брата из новых сюда выходцев произошла
Большая орда, от среднего – Средняя, от малого – Малая.
Последуя примеру сим начальным коленам и старым жителям, выбегали в степь сию по
временам и еще разные семьи, из работников, людей низкого состояния и преступники,
избегавшие наказания. Они состояли из Золотой Орды, сибирских татар, мунгалов или
нынешних калмыков, туркестанцев, ташкенцев и хивинцев.
Сначала все сии племена жили по степям не соединено и, находясь в праздности, под
предводительством мелких семейных своих начальников довольствовались для
пропитания себя грабежом друг друга и нападением на соседние земли, а от сего и
составлялись партии или отделения, которые соединялись потом с другими по случаю
корысти или по силе предводителей и более для того, дабы к спасению живота своего
иметь над сильнейшими преимущество.
Собственно же киргизцы (Слово киргиз-кайсак значит вольный житель или шатающийся и
бесприютный; сами же они называют себя казак), составляя в сие время здесь
многолюдную партию, жили между собою в согласии и были чрез то сильнейшими, так
что все прочие обитавшие в степи части присоединялись по временам к киргизцам. Сии
киргизцы, разделенные также на мелкие части, управлялись своими старшинами, которые,
воспользовавшись преимуществом приверженного им народа, забрали власть над многими
совокупившимися частями, усилили роды и сделались родоначальниками или стали
управлять несколькими отделениями (Род, заключающий в себе несколько отделений,
называют руу; отделение из особых соединенных частей состоящее – аймак; а часть
отделения, которая также имеет своего начальника, именуется тюбе).
Все отделения и части назывались по именам их начальников, коих они составляли как бы
поколение, а весь род носил имя главного старшины. А как старшины сии по большей
части были киргизские, то названия родов произошли от киргизцев.
Преимущество сие придавало старшинам от народа большую доверенность и послушание;
оставшиеся же начальники в отделениях или частях, составивших род, назывались
уже биями и соответствовали только главным семьянинам. Сим порядком и всякая семья
29
из находящегося в степи народа для спокойствия своего приставала к родам, а чрез то
партии становились сильнее, весь народ составил постоянное разделение и основались
орды.
Размножение народа заставило орды сии, разделясь, занять особенные места для жизни:
Большая облегла Туркестан и добыча Ташкента оставила ее около мест тех навсегда;
Средняя отклонилась к Сибири, а Меньшой осталось место на западе.
Всякая орда имеет вообще особливые главные роды, кои идут от детей трех братьев, а сии
разделяются на аймаки, происходящие от сыновей главных родоначальников и от
сильных биев, как объяснено выше, и состоят уже из частей или тюбе.
Меньшая орда, о коей более нам было известно, главных родов имеет только три, которые
ныне совсем не содержат между собой связи от их разномыслия и ненависти друг к другу,
а различие в поступках и в жизни делает их почти разными ордами. Два сына от меньшего
брата, Алим и Байула, или Чумень, установили роды: первый, алимулинский,
второй, байулинский, а третий, семиродский, составился из пришельцев от семи разных
народов и земель, кои породнясь с природными киргизцами чрез супружество и,
соединясь купно, составили сей третий род. Мелких же хотя считается 32 отделения, но их
находится в несколько раз более, ибо они, не содержа в себе более ста кибиток, доходят
даже до семейного начальства.
В Средней орде главных родов четыре: первый, киряевский, и второй, аргийский,
произошли от детей среднего брата, а третий, кипчатский, и четвертый,найманский, из
прежде обитавших здесь народов 27. Мелких же родов более 24.
В Большой орде главных только два рода, янышский и зюнский (Хотя примечание наше о
происхождении киргизцев и разнствует с некоторыми писателями, но мы как предание
изустное здесь его поместили. Во второй части, рассмотря оное, дополнили еще известием
о древних, степи Киргизской, обитателях) 28.
Августа 8-го дня
Поутру сказали нам, что приведены верблюды, но, к неудовольствию нашему, сии еще
только были из рода чумекейского, кочующего к востоку ближе к Средней орде.
Каким образом переходило в киргизских родах препровождение из Орской караванов и
как они ныне препровождаются
Киргизцы сего рода более всех других препровождают ныне караваны, на них и купцы
полагаются твердо. Прежде упражнялись сим одни только дюрткаринцы, но по
неумеренным башкирским барантам были напоследок озлоблены, а чрез злые сообщества
и советы с Хивою дошли до дерзких с купцами поступков: сначала дюрткаринские бии
стали собирать подарками, а потом требовали как должную себе дань (что небольшим
отправлениям делало великие убытки).
Посему чумекейцы, издавна искавшие случая переманить купцов к себе, дабы прибыль от
извозничества присвоить в их руки, они стали тогда ласкаться к купцам и входить к ним в
доверенность.
30
Не все, однако же, могут сюда причитаться, ибо они разделяются на сильную партию
чумекей-эльдяровцев, подвластных Куран-батырю, и на сары-кашкинцев, кунтцев и
аюсырымцев, кои с дюрткаринцами по единомыслию и прежде препровождали караваны с
ними вместе.
Сии последние, согласясь с дюрткаринцами, в отмщение купцам и чумекейцам под видом
возмездия за линейные баранты стали грабить караваны, чрез что купцы вновь ныне
предаются яббасцам, сильному же отделению Меньшей орды байулинского рода, который
по несогласию с чиклинцами отстал, ушел к востоку, соединился со Среднею ордою и
кочует по дороге от Троицка в Бухарию.
С сими яббасцами и чумекейцами стали купцы ходить ныне в Бухарию, удаляясь к
востоку, но и там подвержены опасности от поисков злодеев. Сии-то перемены сделали
сильный разрыв в торговле и между родами.
Купцы чумекейцами довольны и по справедливости они самые способные для
препровождения: хорошо знают дорогу, здоровых имеют верблюдов; навьючивают их так
проворно, что два человека могут их изготовить десять; в пути тщательно пекутся о
безопасности караванов и для порядка чрезвычайно заботливы.
В дюрткаринцах же все сему противное: они очень грубы и даже дерзки, ленивы и
непроворны, и когда 2 чумекейца навьючат 5 верблюдов, то 4 дюрткаринца не успеют еще
одного. Словом, они в препровождении не рачительны, оставляют свободно разным
шалунам стращать купцов, дабы что-нибудь получить от каравана и делить потом вместе.
Они требуют больших подарков для своих биев, мимо аулов коих случается проезжать,
каковых у них столь же много, как и простых киргизцев.
Обыкновение для препровождения караванов между всеми киргизцами одинаково.
Осенью или весною, когда ходят караваны, приезжают главные вожаки в предназначенное
на границе место, где купцы, избрав из них достойного, договариваются с ним о
количестве верблюдов и о цене за провоз. Таким же точно образом делается в Бухарии и
Хиве.
К назначенному времени верблюды приводятся, в недостатке ж собственных вожаки
нанимают оных из других родов, но главный вожак должен быть всегда одного рода с
проводниками, он уже берет на свои руки и пещись о безопасности. Выйдя в степь,
приказчики купеческие не могут уже и не смеют ничего предписывать киргизцам, которые
идут в степи по своему произволу сколько хотят, в какое время и какою дорогою. Всякий
вожак обыкновенно ведет караван в свои аулы (отчего делаются большие обходы,
остановки, а через то и потеря времени). Во время сих переходов должны приказчики
непременно давать подарки султанам и биям, что принимают сии и требуют как должную
пошлину за пропуск товара мимо своих аулов и даже торгуются о цене заплаты оной.
При входе в собственные, вожаков, жилища извозчики расходятся по своим кочевьям для
перемены верблюдов и приуготовления на весь путь запаса, приказчики же остаются
между тем у главного вожака и с ним вместе со всем его аулом перекочевывают с великою
медленностью вперед. Потом, чрез несколько недель, при каком-нибудь урочище караван
соединяется; иногда же и разными путями всякий хозяин идет прямо в Бухарию, так что и
товары не прежде свозятся вместе, как уже на окончании пути.
31
Путь по степи не имеет никакой определенной дороги, но киргизцы, смотря по
обстоятельствам, придерживаются к известным урочищам.
Таким образом препровождаются здесь караваны, и купцы не смеют ни в чем
прекословить вожакам выехавши в степь, но в противном случае лишаются не только всех
товаров, да и самая жизнь их даже в опасности.
Иногда киргизские проводники укрываются в песках и проходят тайно для спасения себя
от других, которые беспрерывно занимаются грабежами караванов, ища оных повсюду, и
ежели по несчастью встретятся, то препровождающие тотчас вступают в распрю
переговорами, довольствуя нападавших на счет купцов платою из товаров, как бы вроде
пошлин. Но, когда напавшие сильнее и не довольно еще удовлетворены, то при споре
отгоняют плетьми крякашей и вожаков от каравана, который разделя, забирают купцов
или, ежели они татары, то оставляют их нагими на месте разграбления. Нередко 15 и 20
человек разграбляли большие караваны, иногда же их собиралось на такой случай до 5000
и более (Подробнейшие обстоятельства торговых чрез Киргизскую степь отправлений и о
дорогах объяснены во второй части).
О молитве, даваемой биями идущим на промысел
Киргизцы, едущие на промысел таковой или грабеж, просят у старшин и биев,
почитаемых ими, благословения, сии же, хотя бы и не были согласны, но противиться не
смеют, опасаясь лишиться партии преданных им киргизцев, ибо при малом несогласии
они оставляют старшин и присоединяются к противной стороне, уменьшая чрез то власть
первых. Во время благословения садятся все в круг, начальник читает подняв руки
молитву, призывая Бога на вспоможение отправляющимся к получению добычи, и утирая
руками лица с именем Бога воскликнув Алла! Алла! расстаются (Прежде сего убивают
еще лошадь в жертву духу-покровителю и клянутся все отправляющиеся на добычу
исполнять предположенное дело согласно их условию, а после того мясо лошади вместе
пожирают).
Ежели удачно исполняется таковой грабеж, то киргизцы уделяют часть из добычи
благословившему их старшине или бию и потом делятся со всем родом.
Таким же образом отправляются они на баранты и в другие пути на торговлю и на границу
по делам народным.
Продолжение пути
К вечеру прибыли передовые и от дюрткаринцев, уведомя нас о приближении верблюдов,
после чего положили завтрашнее утро к выходу в дальний путь. Сии передовые киргизцы
были небольшие бии, кои выехали более для получения подарков, нежели для встречи и
приятного сего нам известия.
Августа 9-го дня, марш к стану на берегу по правую сторону реки Иргиза, от Орска
182 1/2 версты
Хотя дюрткаринские верблюды и не были еще поутру приведены, но чумекейцы, не
дожидаясь, на рассвете отправились в путь, за ними на полуздоровых верблюдах тронулся
и весь караван, оставя некоторые тюки на месте.
32
В 9 часов и 26 минут выехали и мы; на половине пути сего встретили дюрткаринских
верблюдов и при них выехавших много киргизцев, из детей почетных старшин, под
руководством знатного и почти второго бия дюрткаринского Башикары. Жадность к
подаркам влекла его к нам под видом нашей безопасности. Он послал тотчас свежих
верблюдов за оставшимися на Чидеркаткане пожитками.
Пройдя сего дня 18 верст, прибыли мы на Иргиз в 12 часов и 9 минут и остановились на
правом берегу реки при камышистом озере на равнине, поросшей солеными травами.
Путь шел ложбинами между гор, усеянных каменными гальками и могилами, с коих
спустясь на равнину перешли вновь Чидеркаткан, где течет она ручьем в узких берегах.
Река Иргиз вытекает из Караадырских гор от увала Кокчетау, коего главная высота от
стана нашего находилась к востоку на полтора дня езды. Она составляет особые два
гребня и тянется до озер Черкалкуль.
О течении реки Иргиз
Иргиз течет в обширной долине между высот, берега же имеет более песчаные в сажень
вышиною.
С правой стороны горы, под названием Иргизские, продолжаются по различным
направлениям и неодинакового суть состояния, иногда приближаясь к реке, бывают
подобны каменным мысам, а иногда спускаются к ней земляною пологостью.
С левой же стороны идет беспрерывная и одинаковая возвышенность, которая местами
переходит в небольшие горы с разными наименованиями.
Долина сия, в коей течет Иргиз, шириною от 2 до 5 верст простираясь, вся весною от
разлива покрывается водою.
Общее заключение о местоположении земли до реки Иргиза и за оною
От Орской крепости до Иргиза земля имеет совсем другую поверхность, против
находящейся за сею рекою. Та беспрерывно имеет отроги и даже кряжи гор с каменными
утесами, всюду рассеяны каменные кругляки и гальки, поверхность по большей части
покрыта черноземом, с глиною перемешанным, который к хлебопашеству довольно
удобен; поросшая более ковылем почва имеет кочковатый вид.
За Иргизом, напротив того, земля идет повсюду ровная, состоящая из песка, твердо
спекшегося с глиною, которая к хлебопашеству малоспособна. Поверхность вообще
ровная с малыми наклонениями и отлогими возвышениями; она большею частью покрыта
мелким и неглубоким песком, в некоторых же местах полосами лежат на оной кругляки.
Инде глинистая почва от чрезвычайных жаров и маловодия растрескивается столь сильно,
что щели шириною бывают до фута и более, через что проезд в местах сих весьма
затруднителен; часто верблюды и лошади проступаются в оные, увязают и лишаются ног.
Растения по большей части здесь юшань, трава с запахом подобная полыни, но вкусом
более еще горькая. Она имеет в степи до 15 видов, смотря по местоположению ближе или
далее от полудня.
33
Повсюду приметна здесь в осадках соль, даже и по поверхности травы мелкими от воздуха
разрушившимися кристаллами. Часто попадаются горизонтальные и гладкие равнины, где
сохраняются следы бывшей воды, после коей остается зелень, покрытая сверху
горьковатою солью, сии называются солонцовые долины. Встречаются также ямы, а более
между высот ложбины, наполненные оставшеюся еще весеннею пресною водою, они
бывают поросши камышом и летом редко высыхают. Близ солончаков находятся
неглубокие колодцы, и вода в коих от поверхности футах в 3 и 4 чистая и пресная, но и
сия, постояв с неделю, делается горькою.
Река Иргиз течет здесь также озерами и излучисто, берега имеет обросшие камышом, воду
содержит в себе солоноватую, и иногда прорывая песчаное дно и берега принимает новое
течение.
До сего стана шли мы немного левее пути, коим в 1771 г. г-н капитан Рычков проезжал с
командою, посланною за калмыками на реку Чидеркаткан и далее, путь его соединился
здесь с нашим, а от Иргиза пошел потом влево. Чидеркаткан, которую называет оный
путешественник Сидеркишан, сие у киргизцев не имеет никакого значения, но
Чидеркаткан значит по-русски оборвалась тренога.
О происхождении местных наименований
В Киргизской степи нет ни одного места, которое б имело собственное наименование. Все
имена гор, рек и урочищ происходят от их вида или фигуры и от происшествий, при тех
местах бывших, почему есть и такие названия, кои открывают таинство исторических
приключений. Иногда одна и та же вещь имеет несколько имен, в разных родах
употребляемых, так что чумекеец по своим причинам называет оную иначе, нежели
дюрткаринец, отчего произойти легко может и разность в описаниях тех мест.
Замечание на путешествие Рычкова
К чести г-на Рычкова сказать должно, что сделанные им замечания, до сих мест
касающиеся, имеют всю доверенность. Однако примечание его над мрамором (на 11 стр),
о котором он пишет, что добротою своею не уступает итальянскому, есть несправедливо.
Хотя наружность вышеупомянутого ископаемого и походит на белый мрамор, но по
признакам оринтогностическим есть ничто иное, как жирный кварц. Блеск его
стекловатый и чрезвычайно сильный, излом плоско-раковистый, подходящий к излому
мрамора, что и подало мысль назвать его оным. Он очень тверд и при малейшем ударе о
сталь испускает чрезвычайный огонь и находится во множестве на Караадырских горах.
Продолжение пути
На стане сем должны мы были предостаться до утра другого дня, дабы соединиться всему
каравану, которого часть с остальными тюками прибыла только к вечеру. Тогда деланы
были разные переговоры о дороге: чумекейцы непременно хотели идти в свои кочевья,
дабы там переменить верблюдов, взятых ими по скорости в ближайших аулах у своих
знакомцев на собственные; дюрткаринцы же желали идти к себе. Купцы, желая скорее
разрешить сию тяжбу, объявили нам, что они по поручительству старшины Кубека товар
свой с чумекейцами отпускают беспрекословно, сами же едут с нами и с дюрткаринскими
вожаками к старшине их Каракубеку в кочевье, уверяя, что чрез шесть дней и чумекейцы
приедут туда же для соединения. Мы, хотя и прекословили сему разделению, то
34
единственно для того, чтоб получить подтверждения в их верности, но удержать караван
воедино по своенравию киргизцев было невозможно.
Мы все хотели ввериться чумекейцам, но как багаж наш и все казенные вещи были на
дюрткаринских везены верблюдах, то и решились следовать за сими, положась с
завтрашнего полуденного стана чумекейцев от себя отпустить. Для верности же и к
наблюдению порядка велели с караваном отпустить купцам их приказчиков или
работников, придав к ним от себя казачьего чиновника и магометанского муллу.
Сегодня прибыл из Орска остававшийся там есаул с двумя киргизцами для ожидания
почты, но они не дождавшись оной уехали.
Августа 10-го дня, марш к полуденному стану у ключа Карасу, от Орской 199 1/2 верст
В 7 часов и 35 минут, поднявшись со стана, пошли по ровной почве земли, покрытой
мелким песком, где путь для колес был выгоден.
В низменных местах в 6 верстах от стана встретили мы малые соленые и горькие озера,
называемые ильменями, каковых в степи сей весьма много: во всех их приметна
поваренная, смешанная с сибирскою соль.
Потом солонцы ачилыг с осадкою нечистой соли, коей кристаллы совокупленные вместе
составляли над тинистою водою толстую до 2 вершков 29 кору. Тут же были следы
прежних колодцев, ныне уже засорившихся.
Остановились в 10 часов и 35 минут при солоноватом колодце у ключа Карасу (черная
вода), пройдя до полудня 17 верст. Ключ сей выходит из песчаной поверхности от солонца
и, разделяясь потом на соленые озера, скрывается в землю. Здесь отделились от нас
чумекейские вожаки и с частью нашего каравана пошли от нас влево.
Комментарии
1. Большая Бухария – в русской литературе XVIII-XIX вв. – Западный Туркестан, в отличие от Малой Бухарии,
или Кашгарии – Восточного Туркестана (ныне южная часть Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР).
2. В инструкции от 19 ноября 1802 г. граф Н. П. Румянцев предписывал: «В прошлом августе месяце Троицкой
таможни цолнер (Таможенный надзиратель, досмотрщик.) Чекалов писал ко мне, что увидев он из бумаг той
таможни, что в прошлом году прокрался за границу преступник в делании фальшивых ассигнаций, Оренбургской
губернии, Уфимской округи, деревни Иштеряповой тептярь Валит Хамитов, узнал потом через известного ему
татарина Ибрайя Смайлова, в Бухарии бывшего, что тот тептярь живет действительно в городе Бухарии и,
публично делая фальшивые ассигнации, продает их низкою ценою в разные руки, что касательно выдачи сего
преступника татарин Ибрай Смайлов делал домогательства через директора их торговли Хазия, но безуспешно;
а заключает цолнер Чекалов свое донесение тем, что татарин Ибрай Смайлов вызвался ему, что если получит
он по сему предмету высочайшее повеление на имя Мир-Хайдара, то обещает будущей весною вывезть
преступника в Троицк. По долгу звания моего доведя таковое обстоятельство до сведения государя императора,
его императорское величество высочайше указать соизволил отправить в Бухарию нарочного и мне предоставил
снабдить его полным в таковую экспедицию наставлением. Вследствие чего, избрав вас на подвиг, столь
полезный отечеству, и удостоясь получить на выбор мой высочайшее утверждение, прилагаю при сем к вашему
сведению копию с рапорта цолнера Чекалова, составляющего явный предмет посылки вашей, и предписываю
вам:
35
1. Поелику последние караваны наши отправляются в Бухарию из Оренбурга через Орскую крепость в исходе
ноября месяца, то по получении сего и имеете отправиться в Оренбург, где явиться вам к тамошнему военному
губернатору, которому о снабжении вас возможнейшим пособием в путь по высочайшему повелению уже писано.
2. С вами отправляются колонновожатые Иванов и Богданович, которых во всех случаях имеете употреблять по
усмотрению к пользе службы и к достижению цели, вам предписанной.
3. Выше сего изъяснено, что известный цолнеру Чекалову татарин Ибрай Смайлов берется упомянутого
преступника Валита Хамитова будущею весною вывезть в Троицк, вследствие чего я уже послал Чекалову
повеление объявить Ибрайю Смайлову, дабы он выехал в Оренбург и там прибытия вашего дожидался, а к
самому татарину прилагаю при сем от меня письмо, в котором объявлено ему высочайшее повеление следовать
с вами.
4. Татарина сего имеете вы употреблять для предварительных разведываний по известному вам предмету, но
решительных мер я к тому не определяю, потому что местные обстоятельства, случаи, могущие на самом пути
вашем встретиться, при известной мне способности вашей лучшие могут вам представить средства к
достижению цели, нежели бы какие из отдаленности предписать можно было; не назначаю даже вам и пути, по
которому до Бухарии следовать вам должно, предоставляя благонамерению вашему извлечь возможнейшую
пользу из сего отправления.
5. Со всем сим нужным однако считаю заметить вам, дабы вы прежде отправления в Киргизскую степь
разведали основательным образом, которые роды их кочуют в тех местах, где вам проезжать должно будет, кто
старшины и солтаны управляют ими и преданы ли они Российской державе? Вследствие чего и имеете уже
согласиться с пограничным военным губернатором взять от него к некоторым старшинам и солтанам письмы и
подарки, а для лучшего обеспечения пути вашего - одного из имеющихся в Оренбурге аманатов, дабы сей под
предлогом показания дороги мог способствовать к обузданию частных родов от неблагонамеренных покушений.
6. Касательно внутренних распоряжений в отправлении вашем запасов, конвоя и проч., имеете снестись с
пограничным начальством, где удобнее будет, и уведомить меня из последнего пограничного места, что вы по
сему учините.
7. Хотя и не кажется мне нужным именно предписывать вам, чтобы по пути вашему чинимы были
всевозможнейшие наблюдения, как в рассуждении положения мест, свойства в народах киргизских и касательно
средств к обеспечению нашего торга, поелику собственное усердие ваше руководствовать вас в том будет, но
долгом считаю поставить вам в предмет некоторые места, долженствующие, по моему соображению, обратить
на себя ваше внимание, например: при выезде вашем из Орска примечания достойны при вершинах реки Ори и
Эмбы горы Мугаджарские, где, по многим удостоверениям, скрыты богатые руды; достойны замечания истоки
реки Сырдарьи по ту сторону озера Аксакалбарбы близь Аральского моря; нужно знать, не соединяются ли три
истока реки Усьусюка с Аральским морем, словом, всякое такое положение, которое открывает средства к
распространению торговли.
Первое обстоятельство требует исследования, которое в полное ваше распоряжение я предоставляю; второе
требует, как сказано, известности, а потому как с сих мест, так и с других, кои казаться вам будут к ходу
караванов удобнейшими, снять планы и доставить их мне по возможности. Вследствие чего и на потребное
число математических инструментов всемилостивейше пожалованы вам деньги.
8. По приезде вашем в город Бухарию, снабдя себя всеми нужными сведениями, какие предварительно от
татарина до вас доведены будут, имеете представить при сем вверяемую вам высочайшую к хану грамоту и мое
отношение к тамошнему визирю, или первому их министру, следуя в сем случае тем обрядам, какие установлены
в означение достоинства империи, и о чем особенную записку прилагаю. Вы тут увидите, как в прошлом году был
к государю военный же чиновник от бухарского хана сюда прислан. Какие при сем случае по обыкновению и кому
именно следуют подарки, с вами отправляемые, оным реестр при сем также прилагается.
9. По вручении грамоты сей имеете изъяснить хану главный предмет посылки вашей; изъяснить, что государь
император, покровительствуя во всех случаях народам, желает и с бухарским владением сохранить все связи
дружбы и согласия. Внушить ему, колико полезна для соседственных владений взаимная выдача преступников,
ибо без спасительного сего постановления укрывалось бы зло в пределах чуждых и достойному бы наказанию
не подвергалось, а от сего последствия нарушались бы спокойствие и тишина самих царств. Требовать выдачи
преступника, довести, сколько подвиг сей для самих бухарцев нужен; взять преступника под стражу; искоренить
заведение и станы, посредством коих фальшивые делаются ассигнации, и оные или там торжественно
уничтожить для примера, или препроводить с преступником в Россию. Разведать о его сообщниках и, наконец,
требовать, дабы бухарский хан и Диван его наистрожайшее имели наблюдение за таковыми злодеяниями в
сохранение общего спокойствия.
36
10. Если преступник выдан вам будет, имеете его за надлежащим присмотром и при надежных средствах
отправить к первому пограничному начальнику.
11. Доколе переговоры о преступнике производиться имеют, и поелику надобно вам будет время для
благоразумного обнаруживания тех скрытых путей, по коим, может быть, продолжаются подобные промыслы в
Бухарии, предписываю вам войти во все предметы, сколько до торговли нашей относящиеся, столько же и в те,
кои касаются их внутреннего изобилия, промыслов и рукоделий, ибо Бухария связывает, так сказать, все пути
торговые, в Индию, Персию и Китай ведущие, а во уважение сего обстоятельства нужно вам будет приобресть
главнейшие сведения: 1) о числе городов, селений, народа и роде правления земли сей; 2) о существенности
торговли бухарской, какие главнейшие продукты и куда высылаются из оной, какие и откуда привозятся и с
какими в том и другом случае пошлинами? 3) о дорогах вообще и о тех, кои ведут в Индию и Персию, о
безопасности или опасности и удобстве оных и расстоянии селений, мимо коих производятся торговые
отправления; 4) о свойстве и произведениях земли; 5) какие произведения принадлежат собственно Большой
Бухарии? 6) спокоен ли народ в свойстве своем, не утеснен ли податями? К рукодельям ли более склонен или
земледелием отличается и проч.?
12. Составляя сведения сии елико возможно основательнее, предписывается вам употребить между тем ваше у
тамошнего правительства домогательство, чтобы российским подданным даровано было в Бухарии право
свободного пребывания по подобию того, как пользуются бухарцы в России.
13. Внушить хану, что государь российский в виде надежды на ханское усердие препоручает ему снабжать
охранительными листами российское купечество, когда оно или лично и особенно, или целым караваном
вознамерится предпринять путь в Кабул, Кашмир, Кандагар, Тибет и в прочие прилежащие индейские или
персидские владения, уверяя их, что и бухарцам, желающим ехать в Европу, то же охранение даровано будет.
14. Если по желанию торгующего российского купечества, которое предварительно лично узнать вы можете,
нашли бы вы за полезное учреждение российского гостиного или меновного двора в городе Бухарии, то
домогаться вам надобно, чтобы оный учрежден был с особыми правами и внутренней полициею, от тамошнего
начальства независимою, под непосредственным покровительством самого хана.
15. Дать чувствовать бухарцам выгоду судоходства и пользу от того купечеству; изъяснить им, что Бухария
может изобиловать судоходством по рекам Аму- и Сырдарье, впадающим в Аральское море, от которого и море
Каспийское и российские границы не в дальнем расстоянии.
16. Вообще входить в исследование духа торговли их. В пример вам поставляю одно обстоятельство: дошли до
меня основательные сведения, что нынешнего бухарского хана отец, умерший в прошлом году, Шамурат-бек,
руководствован будучи политическими видами, собственным примером своим всячески искоренял в подданных
роскошь; нынешний же хан, вопреки видам отца своего, склонен будучи к роскоши, завел пышность при дворе
своем, рассеяв во владении Бухарском блеск мечтательной сей прелести. Положение сего рода требует
бдительнейшего вашего внимания, поелику таковым положением воспользоваться можно; и потому
предоставляю вам стараться проникнуть вкус бухарцев: какие изделья им более нравятся, какой цвет, узоры,
прочность и проч.? Сделать замечание, какого рода изделья наши изобильнейшим числом расходиться в
Бухарии могут? А буде сего недостаточно, какие нравятся им иностранные изделья, которые могли бы мы
доставлять к ним посредством транзитного торга, столь полезного для государства; дабы, елико возможно
рассыпав, так сказать, их желания на разнообразные предметы, привлечь оные к произведениям нашим,
которые и поставить в сущую им необходимость. На сей конец снабжаю я вас при сем разного рода образчиками
шелковых и бумажных материй, а также издельями всякого рода тульского произведения. Равномерным образом
внушать им, что если б и они умножали их рукодельные произведения посредством ободрений и машин, тогда
взаимно возрастающая торговля умножала бы богатство их государства, особенно если бы пути из России до
них и из Бухарии к нам, чрез Киргизскую степь проложенные, были безопасны; в рассуждении чего и нужно вам
будет объяснить, какие меры предполагают они к обеспечению сего торга.
17. Известно предубеждение азиатцев к европейцам, и, если таковое сильно действует на россиян в Бухарии,
вам предоставляю я войти в причину сего предубеждения. Вера, обычаи и народа свойства, национальные
предубеждения обыкновенно рождают, но тут разность веры мало действует. Известно, что грузинцы в Бухарии
отправляют торг свободно, а они, полагаю я, исповедания христианского, и что в самом Кабуле христианам по
торгу нет притеснения; остается вам войти в побудительные причины сего обстоятельства и изъяснять
бухарцам, с каким великодушием российский государь приемлет веру их в свое покровительство, что в
доказательство того постоянное пребывание муфтия назначено в Оренбурге, и о степени наклонности их к сему
предмету сделать ваши замечания.
18. Поелику Бухария сама по себе не заслуживала бы дальнего внимания, если б, как уже сказано, не была она
пунктом соединения путей, к китайскому, персидскому и индейскому торгу ведущих, то и нужно вам взять на
37
замечание положения кабульского владетеля, свойство его и в каком он сношении с Бабаханом персидским. А,
как известно, что некоторые русские купцы в Кабуле были, то кто именно и как велик торг производили? – буду я
ожидать от вас донесений.
19. Равным образом обратить внимание надобно вам и на то сношение, какое бухарцы имеют с китайцами.
Разведать о взаимном их политическом положении. Заметить, знают ли бухарцы, в каком уважении иезуиты у
китайцев по ученой части; а поелику Самарканд был из веку верховным местом просвещения целой Азии и,
сколько известно, доныне там продолжается учение, то нельзя ли по подобию Китая родить в бухарцах желание
иметь в Самарканде белорусских иезуитов.
20. Разведать о пропорции между золотом и серебром, в Бухарии обращающейся; откуда они, как сии металлы,
так и монету более получают; и если по исследованиям вашим откроется вероятие, что в горах Бухарии есть
действительно руды, то от вас будет зависеть возбудить желание в самом хане просить у государя способных
людей к приискам.
21. Поелику нельзя довольно снискать привлекательных предметов для нации, когда связь оной нужна для
другого государства, немало достойно внимания и то, что бухарцы о врачебном искусстве понятия почти не
имеют. Какое тут благодетельное откроется средство к водворению к ним людей сего искусства и как бы
возросла преданность их, если бы они в нас же нашли своих исцелителей и таковых у правительства нашего
просили!
22. В заключение сего прилагаю я при сем особенное мнение мое о тех мерах, какие считаю я нужными к
обеспечению чрез Киргизскую степь торговых отправлений. Будучи на месте, можете вы сообразить оные с теми,
какие вам представят бухарцы; и потом донесть мне о том обстоятельно.
23. На случай вашего посещения Хивы прилагаю я при сем письмо к хивинскому хану. Достигают до меня слухи,
что в Хиве много россиян пленных. Считают, по словам выкупаемых, что их в селениях хивинских около 20 000
человек находится. Войти в исследование справедливости сего события, войти в участь ваших соотчичей,
облегчить судьбу их и даже возвратить отлученных сирот сих государю их и отечеству будет дело вашего
сердца, способностью и умом руководствованного.
24. Поелику, как из копии с рапорта Чекалова вы усмотрите, известный татарин взялся будущею весною
преступника доставить в Троицк, то и полагаю я, что вам возвращаться с ним нужды никакой не будет, разве
токмо, если бухарцы настоятельно того потребуют, но и в сем случае думал бы я, чтобы вы, побывав в
Ташкенте, через Хиву возвратились в Астрахань, означая путь ваш теми наблюдениями, какие по Бухарии в
предмет я вам поставил и каких я неминуемо от способности вашей ожидаю. Со всем сим, не определяя путей
сих, буду от вас ожидать донесений, куда вы в обратный путь отправитесь, полагаясь в полной мере на
замеченное усердие ваше и пылкий дух предприятий, с каковым расположением услуга отечеству, вам
вверенная, откроет вам и путь к милостивому расположению самого государя императора.
25. Его императорское величество в надежде на способности ваши всемилостивейше вам жалует, сверх
получаемого вами жалованья, по 1500 руб. в год в продолжение вашей поездки, 500 руб. вам на подъем, 600 руб.
на инструменты, да сверх того вам на экстраординарные расходы 1000 червонных; а колонновожатым Иванову и
Богдановичу, сверх получаемого ими жалованья, каждому по 400 руб. в год, да на подъем – по 200 руб. О чем
уже к г-ну министру финансов от меня и сообщено» (Внешняя политика России XIX и начала XX в. Документы
Российского министерства иностранных дел. Сер. 1. Т. 1. М., 1960. Д. № 133. С. 332-337).
3. Колоновожатый – младший чин в русской армии XVIII – начала XIX в., юнкер Генерального штаба.
4. В русских дореволюционных официальных документах и историко-этнографической литературе приводятся, в
основном, искаженные названия казахских родов. Основными причинами этого являлись особенности перевода
с казахского языка на русский, а также то, что корпус переводчиков верстался, как правило, из поволжских татар
и башкир, которые произносили казахские имена, этнонимы и топонимы согласно законам своих языков. Так,
например, правильным написанием названия чиклинского рода является шекты (шектi), дюрткаринского –
торткара (т?рт?ара), чумекейского – шомекей (ш?мекей).
5. Ширгазы Каипов (ум. 1818) – султан Младшего жуза, младший сын хана Каипа, внук хана Батыра. В 1789 г. в
качестве депутата от казахов Младшего жуза был отправлен в Санкт-Петербург. Принимал участие под
командованием бывшего генерал-губернатора Симбирского и Уфимского наместничества барона О. А.
Игельстрома в русско-шведской войне 1788-1790 гг., получил чин секунд-майора русской армии. В 1790 г.
сопровождал русское посольство в Бухару, через год вернулся в Санкт-Петербург и там прослужил в течение
нескольких лет в должности адъютанта фаворита императрицы Екатерины II князя П. А. Зубова. В 1795 г.
приезжал в Степь во время выборов в ханы Младшего жуза Ишима, затем с 1796 по 1798 г. вновь находился в
Санкт-Петербурге. В 1798 г. вернулся в Казахстан и находился в Оренбурге при военном губернаторе О. А.
Игельстроме, не раз направлялся в степь с поручениями, возвращал оттуда пленных, за что получал подарки. В
38
том же году, по просьбе членов Ханского совета, вернулся в степь. С 1799 г. ему перестали выдавать жалованье:
его обвинили в разглашении слухов, «клонящихся к расстройству киргизского народа». В степи Ширгазы
оставался до 1803 г., когда был вызван в Оренбург для сопровождения торгово-дипломатической миссии
поручика Я. П. Гавердовского в Бухару. В 1805-1806 гг. он был неоднократно награждаем за то, что
способствовал возвращению взятых казахами пленных людей и захваченных лошадей, примирению казахов
поколений жетыру и алимулы и т.д. В 1806 г. Ширгазы был послан для встречи каравана, идущего из Бухары, но,
не выполнив этого поручения, остался в степи среди казахов рода шекты. В 1816 г. старшины части казахских
родов Младшего и Среднего жузов признали Ширгазы своим правителем, после чего он поддержал своего
племянника султана Арынгазы в стремлении консолидировать казахское население и создать единое Казахское
ханство. Но через год оба родственника поссорились и разошлись. Султан Ширгазы удалился в Хиву, где
поступил на службу к хану Мухаммед-Рахиму. В том же году получил от него грамоту об утверждении за ним
титула хана «западных казахов». При поддержке хивинского хана был избран подвластными родами казахов
ханом. Умер в Хиве. По сведениям Г. Ф. Генса он был отравлен по приказу хивинского хана. Одной из его жен
была дочь бия рода торткара Каракубека. Из детей в источниках упоминаются сыновья Жангазы (Маненбай),
Жакаш (убит по приказу Арынгазы 24 ноября 1820 г.), Умиргазы (Гумергазы), Бори, Карабаш. Дочь последнего по
имени Жадгарбаша (Ядгербаша) была выдана замуж Ширгазы за хивинского хана Мухаммед-Рахима, которому
он представил эту девушку как свою дочь (МИКССР-4. С. 33-39, 358-365, 488; Ерофеева И. В. Казахские ханы и
ханские династии в XVIII – середине XIX вв. // Культура и история Центральной Азии и Казахстана: проблемы и
перспективы исследования. Материалы к Летнему Университету по истории и культуре Центральной Азии и
Казахстана (4-23 августа 1997 г.). Алматы, 1997. С. 91, 134-135).
6. Большой Савва (1769-1827) – доктор медицины, сотрудник торгово-дипломатической миссии Я. П.
Гавердовского в Бухару. Пробыл в плену у казахов около года. За это время изучил казахский разговорный язык
и собрал много интересных сведений о казахском народе. В 1822 г. опубликовал записки о своем пребывании в
плену у казахов – см.: Записки Саввы Большого о приключениях его в плену у киргиз-кайсаков в 1803 и 1804 г. //
Сын отечества. СПб., 1822. Ч. 76, 77, 80 (Масанов Э. А. Очерки истории этнографического изучения казахского
народа в СССР. Алма-Ата, 1966. С. 86-87).
7. Тептяри (предположительно от персидского «дефтярь» – особый вид поземельных записей) – сословная
группа смешанного тюркского и угро-финского происхождения, проживавшая на башкирских землях на правах
аренды (припуска). С образованием в 1798 г. иррегулярного Башкиро-Мещерякского войска тептяри также
включались в юрты (команды) северо-западных кантонов и вплоть до 1865 г. верстались на военную службу.
8. Аршин – русская дометрическая мера длины, равная 1/3 сажени или 16 вершкам, соответствует 0,711 м.
9. Квартирмейстерская часть – т.е. по штабной части.
10. Ахун (перс. хаванд или ахунд – наставник, господин) – духовное звание мусульманских богословов и
служителей культа, стоящих выше муллы.
11. Штуф – кусок руды или иного ископаемого.
12. Полдень, полуденная сторона – юг, южная сторона.
13. Верста – русская дометрическая мера длины, равная 500 саженям, соответствует 1,0668 км.
14. Роговой камень (роговик) – кремнистая порода с характерным раковистым изломом.
15. Информация Я. Гавердовского о местонахождении могилы Нуралы-хана в степи близ р. Орь ошибочна.
Нуралы-хан умер в ссылке в 1790 г. в г. Уфе, где и был похоронен. Царская администрация не разрешила
родственникам перезахоронить его прах в степи. Упоминаемая Гавердовским могила Нуралы-хана возможно
является могилой одного из его многочисленных сыновей.
Нуралы-хан (Нурали-хан) (ок. 1710-1790) – хан Младшего жуза (1748-1786), соправитель хана Батыра (17481771), старший сын Абулхаир-хана. Ханский титул получил согласно завещанию своего отца, желавшего
обеспечить статус хана Младшего и Среднего жузов за представителями своей династии. До избрания в ханы
управлял поколением байулы, где незадолго до смерти Абулхаира впервые получил ханский титул. В конце 1740
г. был провозглашен хивинской знатью ханом Хивы, но уже в начале 1741 г. бежал из нее в кочевья своего отца,
опасаясь расправы со стороны персидского шаха Надира. Через два месяца после гибели отца был
провозглашен ханом старшинами некоторых родов Младшего и Среднего жузов. 10 июля 1749 г., согласно
специальному указу императрицы Елизаветы, в г. Оренбурге был совершен первый в истории русско-казахских
отношений обряд утверждения Нуралы в ханском достоинстве. В отличие от своего отца, Нуралы не обладал
многими достоинствами харизматического лидера и не имел значительного авторитета и влияния в степи. В годы
его правления оренбургская администрация смогла заметно усилить российское присутствие в Младшем жузе,
ограничив, с одной стороны, свободу действий хана во внешнеполитической сфере, а с другой, – наделив его
ранее несвойственными степным правителям принудительно-карательными, контрольными и отчасти
39
фискальными функциями и прерогативами. В 1786 г. в связи с острым недовольством подвластных старшин
политикой Нуралы он был отозван императрицей Екатериной II в г. Уфу, где в ссылке через четыре года умер.
Имел 16 или 17 жен и 15 наложниц, от которых у него было 40 сыновей и 34 дочери (Ерофеева И. В. Символы
казахской государственности (позднее средневековье и новое время). Алматы, 2001. С. 115-118).
16. Сажень – русская дометрическая мера длины, равная 3 аршинам или 7 футам, соответствует 2,1336 м.
17. Песчаный камень (песчаник) – осадочная горная порода, состоящая из сцементированных глиной,
известью и др. веществами зерен различных минералов и пород (т.е. сцементированный песок).
18. Рычков Николай Петрович (1746-1784) – сын П. И. Рычкова. В 1762 г. был определен в Пензенский
пехотный полк сержантом, в 1767 г. вышел в отставку в чине капитана. С 1768 г. вел научную деятельность в
экспедиции П. С. Палласа. В 1771 г. по поручению Палласа присоединился к отряду русских войск,
преследовавших калмыков, ушедших с низовьев Волги. В составе отряда дошел до Улутауских гор, собрав по
пути следования важные географические и историко-этнографические материалы. См.: Дневные записки
путешествия капитана Николая Рычкова в Киргиз-кайсацкой степи в 1771 г. СПб., 1772. В 1772 г. – коллежский
асессор, директор Ахтубинского шелкового завода в Царицыне (Масанов Э. А. Очерки истории этнографического
изучения казахского народа в СССР. С. 73).
19. Шерл – ценный камень, черный турмалин.
20. Глауберова соль – то же, что сибирская соль; кристаллогидрат сульфата натрия; в природе встречается в
виде минерала мирабилита.
21. Тимур (Темир-Аксак, Темир-висак, Тамерлан) (1336-1405) – эмир, знаменитый полководец и фактический
правитель Средней Азии при последних чагатаидах (1370-1405). Разгромил Золотую Орду, совершил военные
походы в Иран, Закавказье, Индию, Малую Азию. Создал государство со столицей в Самарканде,
простирающейся от присырдарьинских степей до берегов Персидского залива и от Пенджаба до Закавказья.
Умер в Отраре в начале большого похода на Китай.
22. Фут – русская дометрическая мера длины, равная 1/7 сажени или 12 дюймам, соответствует 0,3048 м.
23. Ногайцы (нагайцы) – население Ногайской орды, или Мангытского юрта, кочевого государства,
выделившегося из Золотой Орды в конце XIV в. при эмире Эдигее. Ногайскую орду населяли мангыты и
кунграты, а также другие тюркские племена. Все они во второй половине XIII в. входили в состав орды
золотоордынского темника Ногая. В связи с тем, что правящая династия из племени мангыт не относилась к
потомкам Чингисхана, ногайские верховные правители – бии, в начальный период существования Ногайской
орды, были вынуждены формально признавать власть какого-нибудь соседнего государя. К началу XVI в.
ногайские правители уже не нуждались более в марионеточных ханах-чингизидах. В XV – первой половине XVI в.
политическим ядром Ногайской орды являлась территория между Яиком (Уралом) и Нижней Волгой с центром в
г. Сарайчик. Распад Ногайской орды на независимые части относится ко второй половине XVI в.: Большую
Ногайскую орду – в низовьях Яика, и Малую Ногайскую орду (Казыев юрт) – на Кубани.
24. Роговое серебро – хлоровая соль серебра.
25. Огуз-хан (Огус-хан) – легендарный прародитель западно-тюркских племен. Древние сказания огузов об Огузкагане называют их прародиной долины Иссык-Куля и Таласа. Огуз-хан считается также мифическим
родоначальником всех тюрко-монгольских племен; его генеалогия, повторенная во многих сочинениях
средневековых восточных авторов, возводит его к Нуху (Ною) (Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих, или
киргиз-кайсацких, орд и степей. Алматы, 1996. С. 463, коммент. 3, гл. 1, ч. II).
26. Абу-л-гази Бахадур-хан (Абулгазы-баядур-хан) (1603-1655) – чингизид, представитель династии
Шибанидов, сын Араб-Мухаммед-хана, хивинский хан (1643-1663). Автор двух значительных сочинений –
«Шаджарат ат-турк» (Родословное древо тюрок) и «Шаджарат ат-таракима» (Родословное древо туркмен),
содержащих важные сведения по истории народов Средней Азии. Гавердовский, упоминая «Абулгазы-баядурханову историю о татарах», имеет в виду первое сочинение.
27. Средний жуз составляли 6 племен: 1) аргын (аргийский), 2) найман, 3) кыпчак (кипчатский), 4) конрат, 5) уак,
6) керей (киряевский).
28. В состав Старшего жуза входило 11 крупных племен: 1) дулат, одним из подразделений которого являлся род
жаныс (янышский), 2) албан, 3) суан, 4) сары-уйсун (зюнский), 5) сргели, 6) ысты, 7) ошакты, 8) шапрашты, 9)
чанышклы (катаган), 10) канглы, 11) жалаир (Востров В. В., Муканов М. С.Родоплеменной состав и расселение
казахов (конец XIX – начало XX в.). Алма-Ата, 1968. С. 23-56).
29. Вершок – русская дометрическая мера длины, равная 1 3/4 дюйма, соответствует 4,45 см.
_________________________________
40
Марш к ночному стану у безводного оврага в праве
от солонца Сарашур, от Орской 224 1/2 версты
В 3 часа и 35 минут отправились почти на юг по небольшим пологим высотам. В праве
остался солонец Тинрякшур, который издали уподоблялся озеру большой величины по
причине гладко осевшего на поверхности белого слоя поваренной соли, ибо сия от
отражения солнечных лучей подобна, кажется, бываемой на воде зыби. Под осадкою же
находится вязкий и соленый ил. Все солонцы имеют одинаковый вид и свойство с сим,
однако ж, кроме, что сей испущал еще от себя удушающий запах, похожий на запах
соляной кислоты. Сие происходит, думать должно, от разрушения поваренной соли самою
натурою, а особливо при солнечной теплоте, как и тогда день был ясный и жаркий.
В растениях приметна была здесь перемена, между коими заметили мы из особенных
известное у киргизцев под именем чадыр, которое вышиною бывает с божие дерево, имеет
такой же вид, но гораздо оного тонко ветвистее, цветом бурое, очень маслично,
чрезвычайно горько и на огне при зажжении горит очень пылко. Зимою, когда
посредством морозов лишается оное своей горечи, удержав при том весь вид, киргизский
скот тогда, расчищая копытами снег, употребляет его в свою пищу. Сок же растения сего
употребляют киргизцы в лекарство от падучих болезней. Здесь также растет и ковыль.
В корме для скота до сего времени недостатка еще не находили, но не найдя воды
принуждены были остановиться ввиду солонца Сарашур в 8 часов и 50 минут, пройдя
пополудни 25 верст. Из колодцев, по правую сторону от стана нашего против солонца
оного, называемых Нурали-ханскими, получали мы здесь воду.
От солонца сего к нашему стану шел овраг, наполненный гальками, который, как
приметно, весною наполняется водою и принимает течение.
Августа 11-го дня, марш к полуденному стану при озере Джаилган, или Ирукуль, в
первые аулы каракисетцев, от Орска 253 1/2 версты
В 5 часов и 30 минут выехали со стана и, проезжая потом хорошими кормовыми местами,
встречали болотные ямы с малым количеством воды.
В 9 верстах от стана приблизились к небольшим высотам, именуемым
киргизцами Заиргатюбя. Они состоят из красной глины и простираются вдоль нашей
дороги.
Озеро Суналыкуналыкуль
У подошвы горы сей находится обширное озеро Суналыкуналыкуль при мелком дне,
имеющее топкие берега; вода в нем находится довольно изрядная, но рыбы совсем не
приметно. Оно почти все зарастает высоким, более двух сажен тростником, в котором
множество хранится диких птиц, у берега же оного произрастает изящный для скота корм.
Имя Суналыкуналыкуль происходит от двух знаменований: суналы означает около
произрастающую тут траву, соком которой киргизские жены для собственных украшений
красят концы ногтей и щеки, ибо оная имеет яркий красный цвет, и которая около озера
сего находится в большом количестве; куналы же есть имя особенных мух или овода,
сильно беспокоящего скот их, и которого на озере сем также весьма много.
41
Вдали против нас приметны были возвышения различных земляных бугров,
продолжавшихся по многим направлениям. Потом, в степной огромной равнине встретили
мы большие паствы: великие табуны, или стада овец были тут да инде рассеяны под
присмотром двух или трех полунагих молодых киргизцев.
В 8 верстах потом от оных на пологой горе у озера Иркуль, заросшего камышом и
лежащего между высотами в равнине, показалось множество киргизских кибиток, без
порядка, по две и по три, расставленных.
Сей был первый киргизский аул, нами встреченный. Киргизцы, кочующие тут, назывались
каракисетского отделения из рода семиродского. С каким удивлением сбегались они к нам
навстречу, они окружали нас, разинув рот с язвительною усмешкою, а напоследок место
любопытства заступила природная их грубость и жадность к похищению чего-либо, что
навлекло нам напоследок множество неудовольствий. Они уже в сие время
перекочевывали ближе к полудню к зимним кочевьям их, как равно и все роды. Чрез то
они так рано стали удаляться тогда границ наших, чтобы избавиться от поисков по случаю
недавно сделанного ими отгона у башкирцев лошадей.
Нечто о барантах между киргизским и башкирским народами
Башкирцы по случаю барантов, нередко пробравшись тайно за границу, ищут киргизцев
верст за 300, и ежели встречают какой-либо аул, то невзирая на безвинных не щадят уже
тогда даже и малолетних детей, с дерзостью угоняют скот.
Между киргизцами и башкирцами существует ныне непримиримая вражда, которая
продолжается уже с давнего времени, получив начало свое от барантов или угонов друг у
друга скота их. Они, ничем не дорожа, нападают друг на друга, принося в жертву их злобы
большие уроны их собственности. Сии-то несогласия служат главным разрывом
спокойствия, как на границе, так и в орде Киргизской.
Мы остановились на краю озера в 10 часов и 30 минут, в котором вода находится пресная,
но так мелко при огромной окружности, что скот свободно ходил в оном и укрывался от
жары в камышах.
Тут много находилось птиц, между коими черные кулики, которые величиною с утку,
перья имеют черные с лоском, нос красный и короткий, как у дрозда, ноги серые и
длинные, живут в камышах, кричат пронзительно, мясо имеют синее и безвкусное.
Киргизцы их не едят, почитая оную дьявольскою птицею; пальцы ног их имеют малые
отдельные для каждого сустава перепончатые крылья.
Отсюда бий Башикара, оставя нас, поехал вперед к своим аулам, дабы предупредить о
приезде нашем бия Каракубека, имевшего тогда вблизи с ним кочевье свое, с ним поехал
также и Кубек яббасский.
Полуденный марш к ночному стану близ горького озера Бюрлюшур, у пресных
колодцев, от Орска 264 3/4 версты
Прежде нежели мы собрались в путь, киргизский аул весь поднялся тогда с места для
перекочевки, и верховые киргизцы с любопытством тотчас окружили лагерь наш.
42
О киргизских перекочевках и частью об их экономии
Народ киргизский постоянного жилища у себя не имеет, но живучи в войлочных
кибитках, сделанных наподобие круглых, сверху шарообразных палаток, переходят чрез
малое время для доставления скоту их корма с одного места, верст за 50 и более на другое.
Кибитки их на вершине имеют отверстие, удобно закрывающееся и отпирающееся,
которое служит к выходу дыма от раскладываемого огня в среди сих кибиток зимою, чем
киргизцы оные и нагревают.
Летом обыкновенно приближаются они к северу, а зимою – к полудню, что и называется у
них перекочевкою, местопребывание их – кочевьем, а жилище свое – кош или аул.
Редко остаются они на одном и том же месте неделю, но к снисканию приволий более для
скота переходят иногда сряду по нескольку дней вместе со всем аулом, кибитками их и
скотом.
В путь при перекочевке отправляются они неодинаково, но, смотря по расстояниям,
поутру или после обеда и следующим образом.
В назначенное время главные хозяева семей и родоначальники, получа оседланных
лошадей, едут вперед избирать удобное для кочевания место; жены же и дочери их
собирают кибитки, укладывают багаж и навьюча потом на верблюдов, а сами, севши на
лошадей, берут вьюченных за повода и следуют за табунами скота их, гонимого впереди
прочими мужчинами.
В кожаных коробках, привешенных с боков верблюдов, кладут они нагих малолетних
детей своих. Женщины ездят в сие время обыкновенно верхами на лошадях, в богато
убранных нарядах или на верблюдах, покрытых коврами.
Каждая семья идет в особенном отделении, а верблюды обыкновенно в нескольких
партиях связываются (Передний только верблюд требует проводника, но все прочие,
привязываются один за другого) один позади другого.
Потом гонятся уже табуны овец и коров пленными, или детьми киргизцев, которые едут
на быках или жеребенках. Таким порядком идут они по половине суток.
При приходе на назначенное передовыми место, женщины тотчас разбивают опять
кибитки и приуготовляют ужин, а другие между тем поят скот, доят его и отгоняют на
паству.
Из лошадиного молока делают они крепкий напиток – кумыз, а из верблюжьего, коровьего
и овечьего – кислое молоко – катык или сыр, называемый у нихкрут.
В безводных степях, по случаю больших переходов, иногда они останавливаются, и тогда
скот целые сутки остается без питья. У колодцев поят они скот свой из корыт и чашек,
доставая воду кожаными мешками, навязанными на шесты (Подробные обстоятельства
киргизского скотоводства и экономия их описаны нами во второй части).
Жены киргизцев суть настоящие хозяева домашней экономии и служители мужьям их:
они исправляют все семейственные потребности и занимаются рукоделием.
43
О печальном обыкновении к воспоминанию умерших при перекочевках
Во время пути сего случилось нам видеть как целая партия женского пола, отделясь от
других в перекочевке (Сему обстоятельству и перекочевке приложен на карте вид под
литерою Д) и везя на длинном шесте навязанный, наподобие знамени черный платок, пели
в разные голоса печальные и отвратительные песни. Сие означало горесть семьи,
изъявляющей сожаление о смерти родственника или хозяина оной.
Такие траурные поезды продолжаются беспрерывно год и более, судя по достоинству
умершего. Позже, при вечерней и утренней заре, собираются женщины почти из всего
аула около кибитки жены умершего или к детям его. Пение таковое бывает у них более
часа, и песни, употребляемые ими тогда, сочиняют они во время самых распевов в
похвалу храбрости, богатства или чего другого умершему грубыми стихами, что, хотя и
без малейшего согласия, но должно придать вообще всем киргизцам характерною чертою.
Пение же их походит более на визг, для слуха весьма противно. Во все сие время при том
они плачут, бьют себя в грудь и в исступлении рвут волосы свои.
О выгоде верблюдов
Верблюды для киргизцев суть наиполезный и выгоднейший скот, наипаче же в
рассуждении их питания; едят они все травы, какие ни попадаются и даже соленые и
горькие, иногда же лижут только землю, довольствуясь малым количеством на
поверхности находящейся соли; без питья быть могут пять и более суток. Сверх сего
служат они для перевоза тягостей; из шерсти их делают кошмы для покрывания кибиток
и…(Слово неразборчиво), прядут оную и ткут армячину; молоком же и мясом питаются
сами. Скот сей очень смирен, но, одичав, становится опасен (О случке верблюдов и о
содержании оных у Палласа описано пространно на 581-й странице 1-й части).
Продолжение пути
В 5 часов и 20 минут пошли мы со стана вместе с перекочевывающими киргизцами,
которые, врываясь в ряды верблюдов наших и между нас, делали нам многие дерзостные
неудовольствия; опасность же могущая легко быть от безрассудных заставляла сносить
все оное терпеливо.
От озера поднялись мы на гору к могиле, с которой приметно в праве за Иргизом синелись
высоты, а под горою проехали мы около тинного озера, покрытого сверху корою
поваренной соли, около коего по причине великой топкости подходить было весьма
трудно, однако же, снизу, в коре оной заметили довольно правильные соленые кристаллы.
Приняв потом влево, дабы отделиться от посторонних киргизцев, по захождении солнца,
уже в темноте, остановились мы у большого озера и весьма топкого Бюрлюкуль. Берега его
были не подходимы, вода очень хотя горького вкуса, но около него саженях в двух, и от
поверхности земли в полутора футах, получили мы воду из колодцев, напротив того
пресную и довольно вкусную.
Стан расположен был в овраге, который весною течет снежною водою.
Корма здесь начались посредственны, кочки же и полосы с кругляками умножились.
44
Пополудни прошли только 11 1/4 верст, остановясь 8-го часа в 35 минут.
Некоторые из перекочевывающих киргизцев разбили кибитки свои около нас, чем целую
ночь заставили нас их опасаться.
Грунт земли состоит здесь из желтой глины, покрытой сверху песком, смешанным с
малою частью чернозема, к вспахиванию для некоторого хлеба может быть годен.
Августа 12-го дня, марш к полуденному стану на левом берегу реки Иргиза у подошвы
горы Нижнего Котрташа, от Орской 292 1/4 версты
Поутру в 6 часов и 10 минут вышли со стана по ровной плоскости земли, немного
возвышавшейся в гору.
Пройдя потом 12 верст, в праве видна была река Иргиз, по сю сторону которой берег был
полог, а за рекою возвышался оный сажени в 3 и более, состоящий из красной глины,
перемешанной с глыбами песчаного камня.
Во всех окружностях земля одинаковая, сверху на полчетверти чернозем с песком, а внизу
красная глина с кварцевыми мелкими кругляками, к хлебопашеству малоудобная.
В 25 верстах от стана предстали нам горы Котрташ (Вид сих гор и проходящего мимо
них каравана приложен на карте под литерой В) (паршивые камни). Будучи уведомлены
прежде от киргизцев, что на сем месте у гор должен быть аул бия Каракубека, а горы
Котрташ, простираясь на полторы версты в ширину и на 40 в длину высокими
буграми [64] на северо-восток, наверху имеют наподобие разрушенных каменных зданий
лежащие кучи камней кремнистых пород, а более гранита и кварца. Сие и показывало к
удовольствию нашему вид расставленного киргизского кочевья и кибиток, так же
представлялись бы люди и табуны скота. Но когда стали к оным более и более
приближаться, тогда обманчивое удовольствие наше разрешилось, и Каракубекова аула
тут уже не было, ибо он пред нами откочевал вниз по Иргизу, оставя по себе совершенное
в корме опустошение. Травы не было совсем, и даже самый корень скотом его был
выкопан, которого он имеет в большем количестве, что принуждает его, как и всех других
киргизцев, весьма часто переходить с одного места на другое, но без сего не было бы у
них и большого скотоводства.
От упомянутой выше пестроты и неровной каменной у гор вершины получили они и
странное такое наименование Котрташ (Ужасный вид гор сих долго заставил нас оными
заниматься, но вскорости обнаружил – виновником происхождения скал своих – действие
воды. Надобно признаться, что наружные фигуры камней, различное их положение и
отшлифованная некоторых поверхность с многими вырванными кусками и повсюду
валявшимися отломками больших скал разных смешений, делает при первом на них
воззрении странное впечатление на чувства приближающегося).
Известие о бие Каракубеке и причине нашего к нему приезда
Бий Каракубек – главный старшина дюрткаринского рода, тархан, почитаемый в целой
орде; он был уважаем и на линии, но за несколько лет пред сим по причине слабого его
управления за родом, замешавшимся в грабежах, он стал от границы удаляться.
45
Он более всех, по словам Бекчурина, вспомоществовал ему в рассуждении вызова
киргизцев на границу. От себя послал он двух родных сынов, зятя и племянника и
большую часть родственников противу других родов. Чрез присланные письма
обнадеживал и сам хранить безопасность нашего прохода и стараться об успокоении
киргизских мятежей. По сим причинам требовали все препровождающие нас киргизцы
заехать непременно в его аулы, а наши настояния, чтоб идти прямою дорогою были
напрасны, как и самые напоследок угрозы, они вели верблюдов куда хотели и мы должны
были повиноваться их воле.
Река Иргиз имеет здесь двойной берег, первый – над самой рекою – песчаный в сажень
высоты, а другой – от 20 до 70 сажен и до двух верст от реки из красной глины с
валунами. Разлив бывает иногда здесь версты на три, но иногда стесняется только оная
между высоких берегов.
Отсюда Иргиз течет уже непрерывно по песчаному дну, в иных местах делаются по оной
большие озера, глубиною в 2 сажени и более, в других же местах вода пробираясь быстро
по песку, разделяется на мелкие ручейки глубиною не более четверти аршина.
Около омутов или озер растет по берегам высокий тростник, в прочих же местах берега
чистые. Рыбы ловили мы по всей реке Иргиз много, а более щуки и лещи, кои длиною
около аршина, но не так вкусны, как в пресных водах в России.
Марш к ночному стану на правом берегу Иргиза, от Орской 312 1/2 верст
В 4 часа пополудни, выехав потом со стана, переправились на левый берег Иргиза и, не
удаляясь еще от оной, поднялись на высоты.
По сю сторону реки в грунте земли примечена была нами большая перемена: юшани было
не видно, как и песков, произрастающих оную, но большею частью почва глинистая с
кочками, поросшими ковылем.
Мы следовали ныне по возвышенной плоскости, где множество встречалось худых
оврагов, наполняющихся весною от снегов текущею водою; спуски в оные весьма трудны
и здесь ломались сильно арбы наши, кои с трудностью потом могли быть поправлены.
На возвышенности близ дороги проехали кладбище, состоящее из четырехугольного
небольшого здания, сажени 2 шириною и до 5 футов вышины, с отверстием в средине,
складенное из плит песчаного камня и смазанное глиною.
Не имея уже сил в вечеру сего дня дойти до аула Каракубекова, приняв влево,
остановились мы на правом берегу Иргиза против небольшого аула Башикара-бия. Он
принял нас ласково, угощал всех наших татар, а к нам вместо хлеба прислал кумыз и
молоко.
За Иргизом верстах в 4 продолжались высокие земляные бугры с богатыми кладбищами.
После обеда прошли мы 20 1/2 верст и остановились в 8 часов вечера. Сего дня подавались
мы совсем на полдень, что было большим совращением с прямой дороги, которая идет
между югом и востоком.
46
Августа 13-го числа, марш к полуденному лагерю на правом берету Иргиза при аулах
Каракубека, от Орска 320 1/2 верст
Сего дня поутру посещал нас кочевавший против стана Башикара-бий, как равно и мы его
со всеми нашими товарищами и купечеством.
Он, сидя на богатых персидских коврах, разостланных в кибитке по земле, сам разливал из
большого деревянного сосуда, аршина в полтора кубических, сделанного наподобие
ковша, в малые чашки кумыз, помешивая оный беспрестанно. Дети его разносили гостям,
приклоняясь при подаче на колено, так угощают обыкновенно киргизцы приятелей, кои
садятся около него в круг. Приходили к нам также и жены его, принося молоко и крут, за
что получали подарки, состоящие из игл, гребней, мишуры и маленьких зеркальц, которые
составляли для них наивеличайшее удовольствие.
Перейдя в 9 часов и 10 минут бродом реку по причине ровного ее тут берега, отправились
левою стороною далее в путь.
Корма для скота здесь посредственны, земля глинистая, смешанная с малою частью песка
и чернозема, к хлебопашеству довольно годная.
Пройдя до полудня 6 верст, в 11 часов остановились напротив аула Каракубекова,
перешед опять чрез Иргиз на правый берег, покрытый глубоким и сыпучим песком. В сих
местах разлив бывает до 3 верст шириною.
По воле Каракубека должны мы были остаться здесь на несколько дней под видом, что
вожаки и извозчики наши нескоро переменить могут изнуренных лошадей и верблюдов, и
что он должен сделать с биями дюрткаринского рода совет, каким образом препровождать
нас, вознамерясь также и не всех тех дать нам людей, кои присланы были в Оренбург с
таким при том предлогом, что он лично желает узнать от нас, точно ли государь
император простит вину их за грабежи, когда принесут они повинность. Очень было
приметно, что все сие клонилось к тому только, дабы более продержать нас у себя и чрез
то более успеть выманить подарков, к которым приобвыкли они от купеческих караванов.
Итак, будучи бессильны сему сопротивляться, решились мы с терпеливостью выждать
чумекейцев, кои обещали выехать к нам сюда. Вожаки наши и киргизские работники,
сложа тюки свои с верблюдов и бросив караван весь, ушли после того в разные стороны.
Августа 14-го дня
Киргизцы сего дня съехались из всех ближних аулов и, окружив лагерь наш, стали
тесниться в средину оного с язвительными насмешками и ужасным шумом.
Расставленные часовые не могли удержать их от наглости, они врывались даже в самые
палатки наши и уносили тайно все, что попадалось на глаза их. Иные приносили менять
войлоки (по-киргизски кошмы), веревки (по-киргизски арканы) на табак и другие мелкие
вещи, приводили лошадей, променивая на юфть в придачу к исхудалым нашим лошадям.
Множество больных стариков приходили к доктору г-ну Большому просить помощи, из
коих некоторые в случае малейшего неудовлетворения чрезмерной прихоти их лекарству,
они проклинали его. Толпы женщин приезжали издалека с надеждою удовлетворить чемнибудь жадность их. Самые старшины киргизские старались тогда употребить в мнимую
себе пользу вкоренившуюся уже в них любовь к насильственному интересу.
47
Совершенная торговая ярмонка была тогда в нашем лагере!
Первые переговоры с Каракубеком и прочими биями
После обеда приехал сюда для свидания с нами и Каракубек-бий с многими другими, из
коих главные Яныш-бий, Караалтай-бий и Сарыалтай-бий, из сих же последние двое
всегда грабили караваны. Они сопровождаемы были народом более 200 человек. Всем
нашим казакам велено было одеться чище, прибрать ближе заряженное оружие и
присматривать за киргизцами, ибо многие из них приехали с тем единственно, чтобы
воровать в нашем лагере. Мы были в сие время в мундирах.
Разговор с их стороны начался вопросом, зачем едем мы в Бухарию, мы отвечали, что для
успокоения там коммерции, потом после многих переговоров склонились к грабежам,
против чего киргизцы оправдывали себя тем, что они делали сие из мщения за обиды
линейные и башкирские. Убеждения и представления, что купцы не были виноваты в их
распрях, и что торговля у всех народов и даже в самом Алкоране приемлется и почитается
за право священное, нимало не сделали в них напечатления и не принесло нам никакой
пользы.
Споры и грубость киргизцев в оправдание довели их до дерзостных поступков, против
чего возраженные угрозы (нужные для такого народа) и вместе с просьбою препроводить
только нас в Бухарию были приняты весьма худо. Мы напоминали им, что обещания их и
письма совсем не соответствуют нынешним их противоречиям, и что они, остановя нас,
нанесут тем сильному монарху нашему великое огорчение, но когда препроведут
спокойно, то получат все те для себя пользы, каковых за добрые дела ожидать можно,
ответ на сие их был тот, что они посоветуются.
Дерзость бия Каракубека не предвещала нам ничего хорошего, но Бекчурин обнадеживал,
что сие делает он только для прочих киргизцев.
По отъезде от нас Каракубека, собралось к нему множество народа, с которым он делал
советы, то сидя на траве, то верхами в кругах (Советы киргизцы делают всегда в кругах:
старший и почтенный бий и батырь первее всех имеет право предлагать свое мнение,
которое потом оспаривается младшими; всякий, даже простой киргизец, без боязни
предлагает тут свои мысли. Нередко сие сначала тихое совещание превращается потом в
шум, иногда же кончится дракою на плетях. Сильная сторона берет тогда право утвердить
мнение свое к исполнению). Мы часто посылали к ним Бекчурина просить вожаков и
верблюдов, но тщетно, а к вечеру все они разъехались в свои кибитки.
По закате солнца в аулах Каракубека женщины пели песни и производили различные игры
в знак их праздника, а к полуночи поднялся в стороне ужасный визг, нас тогда
обеспокоивший, но сие ничто иное было, как кричали дети, гоняясь за волком, унесшим
овцу.
Августа 15-го дня
Ныне дожидались мы прибытия чумекейцев, о коих не было ни малейшего слуха.
Киргизцев дюрткаринского рода прибыло еще более и дерзость их выводила нас из
терпения. Они насильно отнимали у людей наших некоторые вещи, наипаче табак. Мы
посылали об усмирении их просить Каракубека, но он, будучи занят переговорами в
48
кругах, не сделал никакого разрешения, как равно и Башикара-бий, участвовавший также
везде в советах с ними. Напоследок узнали мы, что и в кругах тех судили они более о
своих родовых барантах, а не в рассуждении снабжения и отпущения нас в дальнейший
путь, о чем заключение так было тайно, что ничего нельзя было узнать из их положения,
хотя приехавший с нами яббасский Кубек и был для сего к ним подослан, но он, участвуя
во всех их собраниях, объявил нам, что опасности он никакой не предвидит.
От бухарского правительства прислан был к сим киргизцам нарочитый с требованием о
добровольном возвращении за пограбленное, что их также занимало. Ширгази-султан,
ехавший с нами в Бухарию, следовать туда опасался, поелику он был поручителем в
выплате пограбленного, но, не имея сил убедить к оному грабителей, страшился быть там
посаженным в тюрьму и лишиться притом земли, доставшейся ему в Бухарии после
матери. Равно и Каракубек опасался также дать детей своих для провожания, ибо, будучи
главным начальником грабителей, он мог подвергнуть жизнь сынов своих опасности.
Продолжение об историческом предании народа и о ханском выборе
Сначала, когда орды имели более связи и жили еще соединено, то роды их переходили из
одной власти в другую постепенно, но сильнейшие везде одерживали преимущество и
грабежи друг на друга не уменьшались. Чрез сие только и достоинства
старшин увеличивались, ибо храбрые батыри переменно обращали народ под свою
зависимость.
Около 1680 г. один старшина из Меньшей орды Тявка-султан 30, присоединя к себе
большую часть народа из всех орд и сделав удачные над прочими победы, наименовал
себя первым ханом всех трех орд, в которых знаменитыми родоначальниками тогда были
и в сие время утвердились первенствующими биями: в Большой орде – Тюля, в Средней –
Казбек, а в Меньшей – Итка. Они вообще с ханом старались об успокоении в ордах
волнений и для лучшего к оному усилия разделились совершенно.
По смерти Тявки, спустя несколько лет, именован был в ханы Абулхаир 31, также
алимулинского рода из Меньшей орды, но сей уже не был ханом над всеми киргизцами.
Он получил достоинство сие по случаю удачного сопротивления против зюнгорцев и
калмыков, кои с великою силою врывались в степи, разоряли киргизцев и даже жили по
оной большими скопищами. Сие же притеснение и набеги башкирцев и заволжских
калмыков, которые кочевали тогда по Эмбе, побудили Абулхаира с большею частью ему
преданных просить о принятии их в подданство России, что и исполнилось в 1742 г.
Достоинство главных биев в сие время хотя и перешло к другим, кои тогда существовали
также во всех ордах и преимуществами своими не уступали почти власти ханской,
управляя самовластно большими орд частями, но после, когда количество биев время от
времени приумножалось, то и преимущество их чрез сие тем более и более начинало
ослабевать, а напоследок и самим ханам весь народ и даже целая орда не повиновались.
Сему препятствуют, как видно, пространные степи, рассеянность киргизской жизни и
врожденное в них своевольство.
Ханы начальствовали в одних только совершенно преданных им родах, другие,
кочевавшие поблизости, уважали их из единственного страха, ибо чем хан богаче был
против других, и чем удачнее разорял своих соседей, тем и привязанности от народа
получал более, а киргизцы соединялись тогда с ним не из почтения, а единственно для
49
получения доли из общей добычи. От сего же самого и в подданство с Абулхаир-ханом
вступили только те роды, которые находились под его зависимостью, а прочие не хотели и
знать о сем. Линейное же начальство, будучи уверено присланными от хана депутатами
сему противно, во оное приняло все. Доброе обращение с ними россиян по заводимой
границе, интерес торговли и другие получаемые от России пользы, а особливо даваемые
старшинам подарки и жалованье, заставили напоследок и прочих приближаться к линии и
льстить на оной обнадеживаниями в их преданности, но Большая орда (Сия орда также
просила от России покровительства и желала вступить в подданство), тогда будучи
отовсюду удаленною, осталась никем не зависимою.
Прежде еще смерти хана Абулхаира, в Средней орде избран был ханом Аблай 32, а в
Большой Абулхаир-султан (Так в тексте), почему Абулхаир-хан, последующий за
ним Нурали и прочие остались только в Меньшей орде, а чрез сие и орды все потеряли
между собою связь и соделались противниками.
После же подданства киргизцев к России, для благоустройства орд и к приведению их в
повиновение, по смерти упомянутых ханов, избрание в оные стало делаться под
руководством российского пограничного начальства с утверждением правительства,
которое и поставляло в оные людей доверенных, но народ киргизский не исправился сим,
а тем паче еще возымел к ханам отвращение, зачем не входили они в злые их раздоры и не
только ханов сих притесняли и грабили, как простых киргизцев, но даже и убивали.
Алимулинцы же и ныне все еще недовольны, считая себя обиженными, что достоинство
ханское из их рода перешло к байулинцам.
Августа 15-го дня
Ясное небо сего числа открыло нам способы к отысканию меридиана, склонение же
магнитной стрелки было здесь один градус к востоку (Между другими наблюдениями снят
вид киргизского кочевья, под литерою С назначенного на карте, в котором помещены
некоторые обстоятельства спокойного их кочевания и приуготовления к перекочевке).
Лазоревый камень
Приехавший сюда из дальнего аула киргизец, показав нам кусок лазоревого камня темного
цвета, объявил, что он нашел его в горе, находящейся с правой стороны Иргиза, верстах в
120 от сего стана, и что большее пространство, имеющее протяжение высоких гор
заключает в себе таковых каменьев много. Они валяются, говорил он, там даже и на
поверхности небольшими обломками.
Киргизец сей куском лазоревого камня дорожил до чрезвычайности, думая, что и
блестящие в нем частицы колчедана ничто иное суть как золото.
Ежели камень сей не из бухарского каравана, то горы те должны быть довольно
знамениты, коих наименование он также скрывал; в подробные ж расспросы входить с
ним показалось нам сомнительным, да и все другие киргизцы объявили нам, что они
таковых гор не имеют по всей степи.
Августа 16-го дня
50
К полудню уведомили нас, что бывшие между киргизцами советы уже окончились, и что
Каракубек, Караалтай и Сарыалтай бии с прочими положили к свозу товара и вещей дать
нам верблюдов и людей к препровождению, но с тем, однако ж, дабы мы до того времени,
пока назначенные ими люди приуготовят запас и соберутся совсем, ехали в перекочевке с
Каракубековым аулом.
Они положили в советах их также собрать некоторую часть скота бухарскому
правительству, а нам решились возвратить несколько из пограбленных купеческих
червонных, воображая чрез то, по отзывам нашим в Россию, избавиться грозившей в
мыслях их опасности от войск российских в наказание за чувствуемые ими
несправедливые грабежи, чем и заключали они принести единственную свою повинность.
Полуденный марш к вечернему стану у озера Каракуль, от Орской 335 1/2 версты
После полудня Каракубек (Сей старшина почитается наибогатейшим из всех встреченных
нами киргизцев: не говоря о скоте его, которого имеет лошадей до 2000 и до 10 000 овец,
кроме богатых вещей, полученных чрез грабежи бухарских караванов и чрез вымен от
бедных, целые у него кибитки завалены хлопчатою и пряденою бумагою, бязью 33,
войлоками, халатами, сусою 34 и прочими материями) стал собираться в перекочевку со
всем аулом, а посему должны были и мы в сие время ему следовать, но к неудовольствию
нашему мы не имели ни верблюдов, ни вожаков, и если бы не Буранбай, племянник
Каракубеков, один из чувствительных киргизцев, который вместе с нами выехал из
Оренбурга и кочевал тогда с Каракубеком же, не прислал к нам своих верблюдов,
навьюченных самими казаками, то глубокое отчаяние овладело бы и здесь нами.
Устроясь таким образом, в 5 часов и 30 минут выступили в путь далее и, перейдя Иргиз,
подымались потом на высоты небольшого отрога Карасай, простирающегося со многими
увалами и буграми с северо-востока. Растений здесь было мало, поверхность земли
покрыта желтою рыхлою, наподобие пыли глиною, а в некоторых местах видны камни
песчаных пород. Здесь на карте, под литерою С, нашли мы признак глинистого железного
камня, коего пласт простирается по всей средине горы от поверхности сажени на две.
Спустясь с гор, верстах в 5 от Иргиза, пошли мы ровною степью, и в 9 часов прибыли на
стан к травяному озеру Каракуль, в коем воды было очень мало, земля же, так как и
прежде, глинистая, мало произрастающая травы.
Состояние в степи сей атмосферы
Здесь от самых вершин реки Иргиза ночи были уже довольно холодны, так что термометр
показывал только от 2 до 5 градусов тепла, напротив же того днем оное увеличивалось до
24 градусов.
Перемена сия была очень ощутительна, что происходило вероятно от возвышенной
земной поверхности, которая чрез то более входит в разреженный в атмосфере воздух.
Дни были всегда ясные, а потому во время солнечного сияния жар умножался и наипаче,
когда дул ветер юго-восточный, с западным же и дыхание становилось трудным.
Августа 17-го дня
51
Утро употреблено было для приветствий посещавшим нас биям, Караалтаю, Сарыалтаю и
прочим, кои потом обдарены будучи сукнами, разъехались в их кочевья, но Каракубек в
сие время, хотя и превосходный против других получил себе подарок, однако и тем,
казался, был недовольным.
Об одежде киргизцев и о прочих, до сего касающихся обстоятельствах
Окружавшие нас отовсюду киргизцы подавали частые нам случаи рассмотреть одежду (О
киргизской одежде хотя уже и писал пространно г-н Паллас, но некоторые замеченные
нами разности в названиях заставляют об оной здесь еще повторить) их и сделать об оной
наши расспросы и замечания.
Она малым чем разнствует от татарской, и покрой ее у киргизцев одинаков для всех их
званий, кроме что богатые имеют оную лучше и чище против неимущих.
Снизу они носят из бухарской бумажной материи бязи маты до колен распашную
рубашку джига и портки или широкие штаны той же материи; сверху же надевают по два
и более бухарских бумажных халатов джапан. Богатые имеют оные из шелковой материи,
а иногда и из парчи.
Любимый киргизцев наряд состоит из суконных кафтанов, которые во всем подобны
халатам и называются чуга-чакмень; превосходный же по ихнему, должен быть красного
цвета и голландского сукна.
Для зимы имеют они овчинные собственной выделки тулупы, для чего употребляют также
лисьи и беличьи меха, покрывая их сукном, а иногда малиновым бархатом.
Бедные за неимением сукна и халатов довольствуются своего произведения армяками,
материю для коих ткут из верблюжьей шерсти и называют онуючакмень.
Еще делают они себе мягкое и прочное платье из обчищенных от шерсти козьих и
бараньих кож, называемых яргак, коих, окрашивая иногда в желтый и красный цвета,
употребляют на шитье халатов и шаровар.
Сия кожаная одежда почитается у киргизцев за способнейшую от мокроты, которую и в
дорогах носят они по большей части сверху, для сего, а особливо на зиму, имеют они еще
одежду джака, которая шьется из выделанных кож молодых жеребят, обращая оные для
прочности шерстью наружу, а низ подбивают сукном или армячиною, гриву же
приноравливают всегда на плечи и спину, что по ихнему немалым служит одежде сей
украшением.
Джаки сии бывают деланы из шкурок только что родившихся жеребят или
преждевременно выкинутых, которые, будучи подбираемы к лоску и цветам шерсти,
удаются в одежде сей отменно хорошими.
На голове носят киргизцы зимою суконные и бархатные, подбиваемые различным мехом
шапки тумак, концы коих по бокам висят до плеч, а сзади закрывают часть спины. Для
лета же валяют они из козьей и овечьей шерсти особливые еще шапки,
называемые калпак. Как сей, так и первый головные наряды бывают у них очень высоки и
кругообразны подобно конусу. Под низ оных, на голову, которая всегда начисто бывает
52
обриваема, надевают они остренькую, на бумаге или шерсти стеганную
шапочку калякушм. Они делаются из бархата, сукна и других материй, выкладываются
местами позументом, вышиваемы иногда бывают разными шелками, шерстью и бумагою
и опушаются выдрою или бобром.
Сапоги, по-киргизски итак, носят всегда они из юфтяной кожи, которая у них называется
по имени древнего города Болгар. Шьют они их сами бараньими жилами, длиною до
самого колена, с одним на боку швом. Вместо подошвы кладут несколько листов сей же
кожи, и убивают для скрепления оных сплошь небольшими гвоздями; носик сапогов сих
они заворачивают кверху и к концу оных пришивают тоненький в вершок длиною кусок
кожи, каблуки же возвышают до двух вершков.
Богатые киргизцы покупают также сапоги, шитые из бухарского сафьяна, который, как
уверяли, делается из некоторых твердых частей лошадиной кожи, называемой сауры,
выделка же сафьяна сего совсем особлива от кож наших.
Киргизцы подпоясывают себя всегда узким ремнем с пряжкою, к коему пришивают с
ножом ножны и много различных сумочек для пуль, пороха, огнива, трута и для прочих
мелких поклаж, кои возят они всегда при себе; их украшают мелкими медными и
серебряными бляхами. Весь пояс сей с прибором называется у них коя.
Киргизцы пешком никогда не ходят; и тогда, когда нужно перейти одну только версту
седлают себе лошадь, а в аулах своих и сие исполняют их жены и приводят ленивым
мужьям своим оседланных уже лошадей к самым их кибиткам. На сей случай киргизцы
имеют в аулах особливых лошадей, кои уже с табунами не мешаются, но ходят на корму
около кибиток чрез целое лето, а на зиму заменяются для сего другими.
В самый малый путь ехать без оружия киргизцы почитают за великий грех, а в случае
неимущества, место оного заменяется простою палкою. Собственно оружие их состоит в
сабле, копье, луке джая и колчане сайдак со стрелами ок, имеют также в довольном
количестве они ружья с фитилями и без оных. К военной одежде их принадлежат
сделанные из железных колец кольчуги или панцири и из железных же листов плоские
шапки.
Седла киргизские во всем подобны калмыкским и казацким, но некоторые украшаются
еще медью и серебром. Под седло, на спину лошади, для ее спокойствия, кладут шесть и
более войлочных потников, а сверху на седло – пушистую подушку копчук. Стремена
бывают более железные, с серебряною и золотою насечками, как и других металлов, а
иногда и деревянные. Узда саулук делается из ремней с двумя при удиле большими
кольцами, к которым, иногда для украшения, привязывают шелковые платки.
Плеть камча, всегдашний сопутник всех киргизцев, бывает иногда у них чрезвычайной
величины и толщины.
Киргизцы при выезде в путь запасаются крутом (Крут делается из засушенного творога
коровьего и овечьего молока) и сушеным мясом, а также ковшиком, и из коровьей кожи
небольшим мешком турсук. В сей наливают они воду и кладут туда искрошенный крут,
который во время езды при трясении воде придает острый вкус крута и питательность.
Сим только в дорогах и кормятся киргизцы, и 10 фунтов 35 такового запаса довольно для
одного на целый месяц. Хлеб же вовсе у них не в употреблении, кроме разваренных в воде
круп, смешанных с овечьим салом, но и сие редко и только посреди семейства их.
53
Киргизцы ростом довольно высоки, но более средни, в молодости телом бывают статны и
собою пригожи, кроме ног, которые от всегдашней верховой езды кривы и с нуждою
поддерживать могут тело их, а сие и принуждает сидеть их поджав ноги (Киргизцы
садятся различно: по-турецки, складывая ноги под себя накрест, или припадая на колени,
садятся на пятки, иногда же просто только приседают).
Лицо имеют они продолговатое, нос плоский и большой, глаза несколько узкие, цвет кожи
белый, но от всегдашнего пребывания на солнце – смугловаты. Усы и борода у них
небольшие, борода растет только на самом конце подбородка двумя клочками, прочие же
на лице изредка растущие волосы выдергивают они щипцами, редкие, однако ж, киргизцы
имеют бороду окладистую. В сем случае походят они на зюнгорцев, но в окладе лица их
имеют смешение частью, с древними маньчжурами, а частью, с татарами и башкирцами.
В старости, а даже и в средних еще летах, от праздной жизни и всегдашнего употребления
мяса без соли и хлеба бывают нелепы, толсты и лицо имеют отвратительное и даже
страшное.
Любимый сын у отца на вершине головы оставляет клочок волос, который заплетаем
бывает в одну или две только тоненькие косички айдар, их опускают они висеть по
плечам, привязывая к концам шелковые шнурки и серебряные бляшки, что оставляют они
до глубокой старости. Сие дает им преимущественное право вступить во владение
отцовского имения, хотя бы то и младший против всех других был сын.
Ухватки в обращении у степного народа сего очень дерзки (Случалось, что часовые казаки
в нашем лагере при малейшем удержании киргизцев, желавщих иногда идти в
непозволенное место, были опасно угрожаемы сими дикими, кои, вынимая ножи свои,
готовились часто разить им сопротивлявшихся), а выговор их вообще груб.
Киргизец в джаке или в лучшем зимнем наряде изображен под литерою А, в военной или
походной одежде – В, а верхом в яргаковых шароварах и шапочкекалякушм – С1(1 См. рис.
3).
Марш к вечернему стану при колодце Яманкудук, от Орской 354 1/2 версты
В 2 часа и 25 минут пополудни выступили мы из лагеря нашего и пошли вслед
Каракубековой перекочевке, уклоняясь от него для прямейшего нам пути несколько левее,
и потом в 6 часов и 30 минут, прошед 19 верст, остановились у колодца Яманкудук, т.е.
худой колодезь, вода в котором, однако же, довольно чистая и пресная. Здесь же,
остановясь некоторые и из киргизцев, сделали колодезь сей для нас недостаточным
(Всякий киргизец, едучи в дальний путь, везет с собою для поения лошадей ковшик, а в
скопище – небольшое корыто, которое укладывается ими на особливого верблюда, что и
действительно в степи необходимо; верблюдов же поят они, наливая воду на землю,
которую они не пьют, но лижут только вместе с землею). В окружности сего колодца до
самого Иргиза находится ложбина, заросшая травою, подобною осоке, именуемою чи;
кусты ее превышают даже рост верблюда, на вершине около колоса или семенника
находится осадка сладкая, подобная душистой смоле желтоватого цвета. Киргизцы срывая
в большем количестве колосья сии и осадку их при случаях употребляют к ослащению
воды, почитая оную тогда целительною.
54
Здесь неподалеку от нашего стана впадает в Иргиз между высотами река Улуиргиз,
или Горный Иргиз, которая, вытекая с восточной стороны Мугоджарских гор, принимает
многие потом в себя источники, по берегам коих кочуют дюрткаринцы отделения
карыалтаева. Почва земли поверх глинистого грунта покрыта на 2 фута черноземом,
смешанным с песком, удобна к хлебопашеству, а наипаче около гор. За рекою Улуиргиз
начинаются пески Барсуки с перемешкою каменных гор.
Августа 18-го дня, марш к полуденному стану в песках Яманкум, от Орской 372
версты
В 5 часов и 5 минут, сняв лагерь, пошли в путь равнинами, покрытыми мелким желтым
песком. За рекою же Иргизом видны были горы, состоящие из красной глины с
оголившимися поверх каменьями. Между же ними выдавшаяся двумя буграми
гора Мазантау состояла из глинистого сланца, а при подошве покрыта красною охрою.
Охру сию киргизцы употребляют для крашения древок и решеток кибиток их.
Отсюда возвратился от нас провожавший из Оренбурга яббасский Кубек, который, желая
заехать в Среднюю орду к его родственникам, должен был спешить в Троицк для
препровождения в Бухарию ожидавший его там караван.
В 12 верстах поднялись мы потом на бугры песков Яманкум, куда Каракубек с его аулом
пришел еще вчерашнего вечера. Он кочевал в пески сии для взятия тяжелого имения
своего, спрятанного им здесь весною во время приближения к границе российской для
облегчения вьюков, а более, как говорят, для безопасности от нападения какого-либо с
границы. Все киргизцы таким образом при беспрерывных переходах летом с одного места
на другое облегчают себя от тяжелого своего багажа, закапывая оный тайно в известном
месте в землю, а более в пески. Нередко хранилища таковые бывают и у них разоряемы и
расхищаемы до основания, что случилось в глазах наших с одним из вожаков во время
перекочевки сей, когда оный увидел его место хранилища, то с торопливостью соединясь
с ближайшими его родственниками, ехал к получению собственности, но возвращение его
было чрезвычайно уже томно и ужасным криком обнаруживало его потерю.
О песках Яманкум и о растениях, каковые по всем пескам находятся
Пески Яманкум суть голые рассыпчатые бугры, между коими составляются глубокие ямы;
они простираются беспрерывными грядами по разным направлениям; песок вообще мелок
и от малого ветра струится подобно воде и, переносясь с одного места на другое,
соделывает беспрестанно новые и новые песчаные зыби.
Вода во всех местах здесь очень высока, так что в выкопанных инде колодцах в 2 футах
уже оная показывается.
Растений по пескам мало, редко разбросанные кусты терновника и кусты, похожие на иву,
вышиною аршина в полтора, так называемые по-киргизски рзган, в ямах растет чи, на
буграх же, перистый, в малых кустах, ковыль, вершина коего подобна белому льну,
состоит из мелких волокон.
Таволожник и мелкий в фут вышиною кустарник куш-кунмас (птица не сядет), стебли его
белые, древесны и кудрявы, листья его подобны, но только уже вишневым, по всему
55
растению тесно расположены острые иглы, по причине препятствия коих к
прикосновению получил оный и наименование свое.
Наконец, особливо любимая лошадьми трава тирискан, растущая также кустами,
вышиною поболее фута, толщина в корне не более пальца, от коего отделяющиеся стебли
тонкие пересекаются вновь мельчайшими, а сии на концах имеют
мелкие четырехлиственные желтые цветы. Судя по круглой наружности трава сия
походит на качум.
Очень много по пескам рассеяно также травы молочаю. Вообще во всех, и во встреченных
нами после песках, растения, с описанными здесь, были одинаковы.
Путь песками сими был весьма утомителен, не говоря о том, что колеса арб по причине
сыпкости оных уходили в глубину на четверть аршина и лошади тонули за щетки ног их;
беспрерывный въезд на крутые бугры обессиливал лошадей, даже угнетал их до
крайности. Верблюды же, хотя и медленно, но, имея широкие лапы, идут по пескам
гораздо спокойнее, нежели в равнине около реки Чидеркаткан. До сего времени, хотя
также труден был путь для пешеходца по причине повсюду рассеянных кочек,
растрескавшейся глинистой почвы, но здесь в песках переход одной версты несравненно
уморительнее против тамошних двадцати.
Яманкум простирается на запад узкою полосою в длину верст на 50, а в ширину от 5 до 10
верст и лежит на левом берегу Иргиза. Он соединяется чрез Иргиз-реку с другими
песками, именуемыми Кулака, кои под разными именами и отделениями идут около
правого реки оной берега и потом прилегают к пескамКаракум, на юге же соединяются с
огромными песками Барсуки.
Продолжение пути
При вступлении в пески сии, Каракубек, выехав к нам верхом навстречу, с сильным
криком укорял нас, для чего не следовали вчера мы за ним? Оправдание наше состояло в
неизвестности дороги, говоря, однако же, что идти нам должно не с ним в сторону, но по
прямейшему пути в Бухарию. Мы стали требовать от него, чтобы он, снабдив нас
верблюдами, отпустил бы только к чумекейскому каравану, остававшемуся тогда в леве и
о котором с самого разделения мы не имели никаких известий; но в ответ сего получили
напоследок, что он еще намерен отнять от нас и последних верблюдов, сам же после чего
уехал в свой кош.
В 8 часов и 50 минут, прошед 17 1/2 верст, остановились мы в равнине между песками в
полутора верстах от реки Иргиза, на правом берегу которой видна нами была высокая
гора Узунтау (длинная гора), на вершине с холмами и изредка с гранитными [81] скалами.
Здесь корма мало или почти совсем нет, кроме рассеянной между песками горькой юшани,
которою, хотя киргизский скот питается и тучнеет по привычке, но наши лошади морили
себя в местах сих без пищи. Река Иргиз здесь довольно глубока и содержит много рыбы.
Бий Башикара потом, видя смущение наше от несогласий с Каракубеком и принимая в нас
участие, уговорил его, уведомя и нас, что бий сей, Каракубек, не для чего иного как желая
показать услугу государю, хочет удержать нас до того только времени, пока соберет от
киргизцев для вручения нам часть пограбленного, а потом, соединя разбредшихся
вожаков, безопасно возьмется уже проводить до самой Бухарии. Но как все сие не прежде
56
устроиться может трех дней, то и просил он перекочевывать вместе с его аулом. Не имея
никаких средств к свободе, должны мы были повиноваться капризам дикого сего
корыстолюбца.
Троекратно в проезд по пескам переменяемы были наши лошади, как равно и на сем стане,
придавая к исхудалой лошади из наших в замену кормных, получаемых от киргизцев, по
нескольку кож и верверету.
О содержании огня по степи к варению пищи
Рассеянные маленькие в песках кусты, от сих мест начиная и далее до окончания путем
нашим впереди песков Каракум, служили нам вместо дров; но до сего, не встречая к
оному ни же высокой травы, варили и мы употребляемую пищу на жару разгоряченного
лошадиного или коровьего помета, который собираем будучи по пути сухой, дает более
жару, нежели упомянутый кустарник. Киргизцы в рассуждении сего говорят таким
образом: «Мы никогда не будем жить без дров, скот наш сам собою готовит нам оные на
все будущие кочевания».
Видя сильное отклонение Каракубека в нашем отправлении, испытывали мы к сему
другие способы убегая оного, и в короткое время к пользе нашей успели возбудить в
некоторых киргизцах ревность чрез их корыстолюбие. Мы просили с усердием
привязавшегося к нам Буранбая и других старшин, дабы они к препровождению нас в
Бухарию наискорее постарались выбрать надежнейших людей, в награду же таковым
охотникам вперед и за обратное препровождение обещали по 100 руб. платы, кроме
подарков, судя по их верности; а о безопасности их в Бухарии мы приняли на себя
выпросить оную им у бухарского хана.
Старшина Буранбай положением сим был весьма доволен, и уже многие киргизцы
решились следовать за нами, но когда Каракубек узнал сие, то все предприятия опять
разрушились; тогда согласившиеся к сему киргизцы все разбрелись, кроме одного
Буранбая, ибо никто в окружности из кочевавших тогда не мог противостоять Каракубеку,
который собственной семьи имеет до 100 человек, кроме преданных ему.
Описание женщин, их одежды и о воспитании детей
Теперь время приступить к описанию женщин, которые здесь так часто уже встречаются
нашим глазам.
Вид их от мужского много отличен, они все суть среднего роста, лицо имеют круглое или
широкое, с узкими глазами и плоским носом; сие происходит может быть оттого, что
киргизцы всего более стараются брать себе в замужество калмычек, да и природные
киргизки, дабы иметь плоский нос, то в молодости они его вдавливают: ибо сие между
ними считается немалою красотою. Цвет кожи их смугловат, волосы имеют черные и
длинные, а тело толстое; до 25 лет бывают довольно хороши, но потом становятся
отвратительны.
Для головного убора киргизки берут четыре и пять аршин тафты 36 или кисеи, называемой
у их особенно урпяк, и сею сначала накрывают себе голову подобно как шалью, потом
надевают стеганную на хлопчатой бумаге или войлочную шапку, которая будучи
вышиною до восьми вершков, фигуру имеет подобную отрезанному конусу, но несколько
57
к верху сдавленную. Верх шапки сей обвивают они узким до поларшина и в 3 аршина
длиною куском кисеи же (Сие полотенце бывает более другого цвета от урпяка. На
прилагаемом при сем рисунке литера А изображает замужних женщин, а В – девок
(см. рис. 4)), тафты или парчи; сию обвивку, вместе с шапкою, называют джаулук. Потом
висящими концами наложенного прежде на голову урпяка перевертывают взад и вперед
около головы и тем прикрепляют шапку, а остальные концы, обшитые иногда позументом
и бахромою, опускают вперед ниже пояса, а сзади свешивается оное из-под шапки во всю
ширину материи, и закрывают иногда все плечи и половину спины. Джаулук увивают они
еще в ладонь ширины тесьмою или лентою, которых концы висят до самых колен.
Волосы часто разделяют на три косы, из коих две тоньше заплетенные лежат на обе
стороны до пояса или завиваются под урпяком, а третья, будучи зашита от самой головы в
бархате или другой какой материи в ладонь ширины, а иногда и собственно только
лопасть материи сей висит под платком на спине до самой земли и затыкается за пояс. Сия
коса или лопасть украшается вся серебряными монетами, мелкими бляшками, змеиными
головками, марьянами 37, на низу оканчивается шелковою кистью и называется коджбов.
На лоб до самых глаз надевают они очепок бярпяк, унизанный также серебром, жемчугом,
марьянами и корольками 38; от сего нитки идут с украшениями теми по обеим щекам до
шеи и кругом оной и называются чупуртма.
На груди носят они серебряные, медные, а иногда и жестяные в ладонь и более ширины
бляхи (маджраня), с другими украшениями и вокруг висящими монетами. Также шапку
их и ворот рубашки любят они украшать разными вещами, более же шею оставляют
открытою, увешивая оную бусами.
На низ надевают киргизки бязиную китайчатую или шелковую и даже парчовую, длинную
до пят, нераспашную рубашку (куляк), в которой ходят дома и на работу, но для наряда
носят обыкновенные халаты, с узкими длинными до земли рукавами, или шубы, смотря по
богатству.
Впрочем, кроме головного убора, во всем одеваются подобно мужчинам, даже в
рассуждении штанов и сапогов. Подпоясываются они шелковыми поясами и ремнем коя, а
особенно любят носить перстни, кольца и в ушах серьги.
После сего удобно представить себе можно, с каким звоном неуклюжие сии щеголихи
поворачивают обвешенными вокруг головами их!
Одежда девок ничем не разнствует от описанной одеждою замужних, исключая также
головного только их убора. У сих состоит оный в острой круглой до 7-ми вершков
вышиною стеганой шапке (такья), которая одна только надевается на голову и
украшается разными узорами из позументов и шелков, увешивается разными серебряными
монетами и другими приборами женских упомянутых украшений и опушается выдрою
или бобром. Они украшают еще шапки свои гусиными и другими перьями.
Волосы свои плетут девки в несколько кос, начиная с самого верха головы и, спустя сзади
до колен, концы связывают вместе лентою и украшают еще кистями и серебряными
монетами; иногда же разделяют они косы свои на тоненькие косички, кои распускают изпод шапки по обоим плечам и сзади, а на конце каждой вплетают шнурки и привязывают
блестки и бусы. Сей любимый наряд называют они тыллым. Часто, а наипаче во время
58
езды, к острому концутакьи пришпиливают два угла платка, а другие два угла
повязывают под шею, чрез что прочие части оставляются висящими назади, а в скорой
поездке отлетающими.
Вот все, что щегольство киргизских женщин имеет лучшего в своих нарядах; оно всегда
одинаково, и единообразие сие конечно бы оставляло без заботы, ежели бы роскошь не
коснулась и сего дикого народа и не познакомила бы киргизцев с серебряными изделиями,
жемчугом и бархатом, чем женщины здешние вместо мод до крайности украшать себя
любят и тем разоряют мужей своих.
Женщины вообще здесь ездят верхом, как и мужчины, но седла их для сего от мужских
отличны тем, что сии гораздо делаются шире, задняя и передняя луки у седла выше, а
стремена короче. Они сидят на сем седле очень высоко и не менее 10 вершков от
лошадиной спины, скорча ноги. Они уверяют, что им ездить так удобнее и легче. Сверху
покрывают они седло богатыми попонами, да и весь прибор лошадиный получается
лучший против мужчин.
Киргизцы жен своих и весь пол сей не уважают, почитая их за единственных работников,
и надобно отдать справедливость, что женщины здешние до крайности трудолюбивы и
попечительны в хозяйстве, которое все находится в их зависимости и отчете.
Для малолетних детей колыбелей киргизки не имеют и никогда оных не пеленают,
оставляя природе печься о возрасте их и воспитании; сия при самой крайности снабжает
их способностью сносить все свирепства климата и нужду. Матери грудных
младенцев носят за своими плечами в кожаных сумках или привязывают на помочи, и с
ними вместе исправляют все домашние работы. К сему дети напоследок так привыкают,
что, подрастя без всяких подмог, не слезают с плеч матери и держатся сами собою. Иногда
же оставляемы бывают оные без всякого призрения, и тогда валяются они вместе посреди
барашков и козлят. Нередко случалось видеть как сии невинные крошки, ползая между
ягнятами, вместе с оными сосали молоко овцы и тем утоляли голод их.
До десятого года возраста ходят дети киргизцев совершенно нагими и головы в обеих
полах им бреют, но в сие время девки начинают уже волосы отпускать и сначала еще
только на висках. Как же скоро можно бывает плесть им небольшую косу, то дают платье,
отделяют жить в особенную кибитку с прочими женщинами и начинают учить шить.
Мальчики, напротив того, до самой свадьбы, их или до 15 и 16 лет, ходят почти полунагие
и ничем не занимаются, разве пасут только табуны скота их, ездят верхом на жеребятах и
быках и, вслушиваясь в поступки отцов своих, готовятся быть подобными им
празднолюбцами и хищниками против своих соседей.
Киргизцы вообще сильны и проживают до глубокой старости, очень мало чувствуют они
жестоких болезней, а зараз совсем не знают, не видно также здесь и уродов; подобно, как
и все дети природы, редко несут они следы безобразия, и кроме неповоротливости и
толстоты киргизцы были бы для вида из числа приятных народов. Невоздержанность к
любострастию и главнейший порок их – нечистота, которая видна во всей жизни их, к
старости заражает киргизцев венерическими и глазными болезнями, сыпью и ломотою,
иногда же посещаемы бывают горячками и зубными припадками.
Ткачное рукоделие киргизок
59
Здесь удалось нам рассмотреть, как киргизские жены ткут из верблюжьей шерсти
известную в России армячину или род камлота 39, называемого у киргизцевчакмень.
Пред дверьми кибитки растянуты были нити основы, как и сотканная уже часть на кольях
по земле без особых к тому приуготовлений; в дверях на двух сошках висела, подобная
луку, овальная палка, между концами которой укреплялись нитяные берда 40 и основа в ее
ширину; сию, вместо подножников, сидящая на земле женщина разводила своими руками
и пропускала на палочке или веретене намотанный уток. Сим невыгодным порядком
продолжала она производить работу свою целый день, в который соткала не более 3
четвертей аршина. Вторая неудобность работы сей та, что киргизки при перекочевках
должны всегда оную снимать и заматывать, чрез что оная путается и много портится, но и
при всем том отделка их, хотя не может сравниться с уральскою, однако крепостью и
пользою для одежд киргизцам не менее выгодна.
Августа 19-го дня, марш, на правом берегу Иргиза полуденный стан, от Орской 398
верст
Поутру, в 4 часа и 45 минут, оставя место стана, продолжали путь восточнее по краям
песков Яманкум, кои пересекались обширными равнинами, поросшими юшанью, а инде
бугры их простирались до реки Иргиза и сообщались с песками за оною.
С северной стороны горы Узунтау впадает одна без имени речка, по левому берегу
которой находились также высокие, представляющие различные конусообразные виды
горы под названием Джабылтау. Они от устья речки сей разделились на две отросли, из
коих первый продолжался хребтом глинистых гор в параллель дороги нашей, примыкаясь
к реке Иргизу против предыдущего стана, а другой небольшим земляным кряжем
алебастровых и сланцевых гор, продолжающимся к югу к каменным горам Буканбаевым.
В равнинах между песков встречались озера с соленою и горькою водою, кои
наполняются от разлива реки Иргиза весною, бывающего между песками до пяти и более
верст.
Течение реки Иргиза вообще здесь тихо, в глубоких берегах и непрерывно, а потому и
находится один только брод, чрез который могли мы перейти для избежания великой
извилины на правый берег; дно его было песчаное; река берега имеет здесь невысокие,
топкие и поросшие камышом, ширина же от 3 до 10 сажен.
Во время разлития весною, вода, прорывая в песчаных берегах многие рытвины, оставляет
протекающими их во все лето, а происходящие от того островки зарастают тростником в
ширину до 5 верст и более. Тростник же сей, будучи вышиною до 2 сажен, вершинами
соединяется с одного берега на другой и скрывает местами течение реки, как бы под
сводом.
Окружности берегов заключают в себе желто-глинистую, смешанную с серым песком,
почву, которая нередкими местами покрыта соленым илом с осадкою поваренной соли.
Горы покрыты сверху красною глиною, к хлебопашеству вовсе неудобною, степных
кормов довольно, а наипаче соленых трав в различных видах. Здесь найдены были в
песках большие куски селенита с довольно правильными кристаллами.
60
Сего дня, проходя мимо многих аулов рода дюрткаринского, отделений Яныш и Алтай
биев, между коими находился аул султана Ширгазы, видели множество киргизских жен,
кои выходили навстречу, вынося с собою как бы в знак их миролюбия в деревянных
чашках молоко и кумыз (Они присовокупляли к сему еще и разные грубые приветствия,
желая чрез то оказать дикие их чувствования, нередко теснясь около коляски,
останавливали оную и с жадным любопытством рассматривали каждое наше движение и
каждую вещь, сопровождая все сие непрерывным смехом, качанием головою и
словом баракальда(исполать)).
В 10 часов и 30 минут остановясь, разбили лагерь на правом берегу реки Иргиза подле
Каракубекова аула, напротив горы Джабылтау, от предыдущего стана прошли
26 1/2 верст.
Сюда прибыл из каравана нашего от чумекейцев казачий есаул с киргизцем и уведомил о
благополучном их там пребывании, и что чумекейцы, по причине общего между ними и
дюрткаринцами ненависти, к Каракубеку не придут, но переменя верблюдов, будут
продолжать путь далее, с намерением у урочища Тюгошкан нас дождаться.
Мы, радуясь приятному сему известию, велели уведомить об оном и Каракубека, дабы
скорее следовать к соединению, но он отвечал, что прежде собрания всех людей и
верблюдов, нужных для пути, нас не отпустит, остановясь на стане сем до другого дня.
Августа 20-го дня, марш к стану близ гор Кулакачибарбий на правом берегу Иргиза, от
Орской 409 1/2 верст
В 5 часов и 35 минут утра выступили в путь, продолжая оный равнинами около берегов
реки Иргиза; чрез 5 верст показалась по пути нашему опять трава чина песчаных буграх,
множество мелких озер и колодцев. Киргизцы примечают, что кустарник травы чи растет
в низких только местах, да и действительно здесь вода от поверхности земной была близка
и почти в одном горизонте с берегами.
В 9 часов и 5 минут остановились мы, потом, на плоском берегу Иргиза, при излучистом
повороте коего с порогов песчаного камня ниспадающая вода производила шумное
клокотание. От предыдущего стана отошли только на 12 с половиною верст.
Каракубек, пришед к нам, объявил, что он непременно должен остановиться в урочищах
сих до того времени, пока окончит похороны племянника его, и так как завтрашний день
отлучится он от аула, то и желал он, дабы мы не беспокоились ни о чем во время его
отсутствия, а по возвращении, уверял нас, о непременном отправлении в дальнейший путь
на своих верблюдах.
После полудня снимали течение реки, нивелировали высоты Кулакачибарбий и другие
делали около лагеря примечания. Упомянутые высоты, имея срединою прямо перед нами
находящиеся две, глиною покрытые, горы, простираются от запада к востоку более 20
верст в ту и другую стороны и оканчиваются понижениями бугристых песков отовсюду,
но к Иргизу идут оные в малом пространстве и без растений, а потом уже начинается
равнина, поросшая травоючи. На высотах находились земляные и деревянные кладбища, а
в прекрасных полях близ реки грунт земной изобилует лучшею из всей пройденной нами
степи травою, казалось, места сии содержат все роды степных украшений.
61
К лагерю нашему под видом мены лошадей приезжали многие из киргизцев, в числе коих
и самые чиклинцы с дерзкою вольностью, они заставляли сожалеть и о той части земли,
которую они недостойно обременяют их жилищами. Они не заслуживают сравнения с
отдаленнейшими из африканцев; и дети самого Каракубека, с выступающею даже
сединою на лице, были примечены в бездельном воровстве.
Августа 21-го дня
Во время ясной погоды дня сего деланы были разные наблюдения, между коими
найденное склонение магнитной стрелки было здесь на 2 градуса к востоку. Производимое
на 2 сажени в глубину бурение показало песчаный только грунт, чем глубже, тем в
крупнейшем виде, но большой приток воды, замывающий беспрерывно скважину,
сделанную бурением, затруднял работу и принудил оставить дальнейшее оной
производство.
Отличный поступок одного киргизца
После полудня представлен был к нам киргизец чумекейского рода. Его схватили как
подозрительного, но после уже узнали, что он разъезжал к отысканию своих лошадей.
Страх от жестокого наказания, как то бывает между киргизцами разных родов, столь его
расстроил, что он не мог вымолвить ни же одного слова, но ласковый прием с нашей
стороны и расспросы у киргизца сего о нашем в чумекейском роде караване переменили
горесть его в некоторое удовольствие. Нечаянно один из купцов узнает киргизца сего и
говорит, что 15 лет уже тому, как видел он его во время прохода тогда каравана с
отличными от других чувствованиями. Товарищ мой, продолжал купец, во время ночного
стана оставил неподалеку от кочевки их суму с червонцами, но сей, найдя ее, нагнал
караван и вручил оную хозяину.
Благородный поступок сей был нами одобрен и в уверение, что добрые дела никогда не
остаются без награждения, подарили ему юфтяную кожу. Не столько кайсак сей после
того радовался имеемой в виду свободе, как восхищен будучи внезапным подарком,
спрашивал: «Неужели все в России так награждают?» Уверяя в сем его, мы отвечали, что
сие ничто есть пред тем, как милостивый монарх наш награждает исполнителей воли его.
Он потом клялся, что кожу сию покажет детям своим и другим киргизцам, и что будет
уговаривать всех слушаться России. Лучше потеряю я, говорил он, табуны свои скота и
хорошую жену, скорее буду пахать землю и лишуся сил делать баранты, нежели перестану
любить россиян.
Сколь немного киргизцев с такими чувствами! Два, много, три примера таковых
встретили мы во все в степи пребывание.
Продолжение и конец об истории народных перемен и их законоположений
Для сокращения междоусобных грабежей и для приведения народа к родоначальникам в
повиновение, первый хан Тявка и главные бии с общего согласия, сделав
законоположения, повестили оные к исполнению во всех родах, а их начальникам
утвердили то под строгою присягою.
62
Производимое по уставам сим разбирательство народных дел, хотя и успокоило несколько
неукротимую кочевого народа дерзость, а от того и связь общественная могла соделаться
спокойнее, но как законы сии не были письменные, а переходили из рода в род по одним
изустным только преданиям, то напоследок были так переменены, что по необузданности
киргизцев послужили только к большему их развращению, к разным друг к другу
придиркам и к оправданию жадности их к грабежам.
Время от времени приумножавшиеся в родах начальники (ибо все дети бывших старшин
имели на оное право) раздробили, наконец, роды на мелкие части, и каждый таковой
предводитель, старавшись усилить свое преимущество, с приверженным ему коленом, под
видом претензий и на основании также уставов их, нападал на других, а оттого простые
киргизцы, вышед из повиновения, приставали для получения прибыли к разным другим
партиям. И тогда право сильного соделалось общим уставом.
Султаны, происходя от ханских детей и быв прежде народными руководителями, в сие
время также вверглись в пренебрежение, ибо звание таковое, будучи наследственно всему
мужескому полу, в течение перемен сих соделало их в киргизцах большое количество, а
чрез то и поныне пользуются они одними только именами их. Народную же доверенность
получают ныне храбрые только наездники, успешные грабители и богатые семьянины,
почему родоначальники, султаны и хан, не имея сил обуздать своевольство и привести
народ к себе в повиновение, с частью семей своих приблизились к линии под
покровительство России, а роды, разделясь с новыми биями, удалялись в степи, где и
живут теперь без всякого согласия.
Законоположение киргизцев, оставшееся у них ныне в слабом подражании, состояло в
следующем.
Смертоубийство, большое и невыплатимое воровство, обесчещение женского пола
наказывалось кровью или вместо смерти, по согласию обиженного, заменялось платежом
от 200 до 1000 лошадей, что и называют они куном.
За увечье или раны также платили скотом или отмщением, подобным обиде.
Воровство возвращалось с виновного, по уверении свидетелей и против украденного,
более трижды в девять раз, т.е. 10 верблюдов или другого скота вознаграждались 270 того
же рода скотом, к чему еще придавали к верблюдам пленных, к лошадям – верблюдов, а к
мелкому скоту – лошадей, прочее имение заменялось только против потери. Выплата
такая именуется айбана.
Для уличения преступника истец должен был представить четырех свидетелей, а при
разбирательстве участвовали с обеих сторон поверенные и начальствующие султаны и
бии. Когда же уличаемый виновник не явился к суду и бии принудить его к сему были
бессильны, то с согласия поверенных полагалось угонять скот тайно, объявляя об оном
встречающимся киргизцам, но не более того количества, каковое по расчету выходило
против потери. Сия замена называется барантою (Отсюда происходит то известное на
границе и толико для спокойствия ее вредное имя барантов).
Ежели бии в том роде, откуда виновный, не старались о выдаче преступника или он сам не
в состоянии был претензию заплатить, в таком случае отвечали барантою сами истцы и
63
все отделения рода их. При возвращении с баранты киргизцы о пригнанной добыче
должны были объявлять своим биям и за все суды давать им из претензии десятую долю.
Нападать на соседние земли никогда между киргизцами в преступление не полагалось, но
приписывалось еще к главному достоинству.
Августа 22-го дня
Утром дня сего посланный к Каракубеку Бекчурин для истребования отправления принес
в ответ один только с угрозами отказ. Неудовольствия вместе со страхом
распространились у нас после того на стане.
Мы потом послали за султаном Ширгазы и бием Башикара, дабы, хотя чрез них цель
Каракубековых поступков узнавши, предпринять какие-либо меры, но ничто не могло
сделать приятные перемены и верный вожак наш, Буранбай, племянник Каракубека, боясь
мщения его, не смел подать нам никаких советов, как и все другие вожаки. Час от часу
доходили до нас неудовольственные слухи, и дерзость киргизцев умножалась
беспрерывно. Весь день сей проведен был в несогласных переговорах, давших знать нам,
наконец, что Каракубек отпускать нас не хочет, и что злые намерения, готовые ниспасть
на жребий наш еще колебают его мысли.
В праве, верстах в 30 от сего стана, видны горы, называемые Буканбаевыми. В равнине
между ними верст на 15 в поперечнике, изобилующей хорошим кормом для скота и
чистою ключевою водою, возвышается в виде конуса каменная скала, которая по причине
отменной высоты именуется Буканбаевым маяком. В старину, когда киргизцы были еще
бессильны, и калмыки, жившие в окружностях их, набегами угоняли скот у киргизцев и их
разоряли, Буканбай(Имя сего знаменитого богатыря известно и в Оренбургской истории
по его приверженности к России) 41, бий киргизский, имел тогда между сими горами свое
кочевье, а на бугре – маяк, откуда давалось знать соседям о приближении неприятеля.
Киргизец сей храбростью своею низложил в окрестностях силу калмыков и, будучи убит
там посреди сражения, погребен на том же маяке, который вместе с его именем служит
киргизцам напоминанием его храбрости.
Августа 23-го дня
Всю ночь сию провели мы в предосторожности и беспокойствах. Каракубек поутру опять
обнаруживал злость свою против желания нашего следовать далее, оправдывая себя, что
он только будто бы дожидается вожаков от Караалтай-бия, но действительные намерения
его были всеми приметно от нас скрываемы.
Находясь в неизвестности и видя, что все клонилось к нашему притеснению, мы решились
уже укрепиться в изгибе реки Иргиза, где бы удобнее можно было ожидать нападения от
злодеев.
Нам надобно было послать с уведомлением о сем в Орскую крепость, но для поручения
сего не имели мы около себя ни одного надежного киргизца. Злодеи окружали нас со всех
сторон, и все пути были пресечены. Отчаяние овладело бы нами в сильной степени, ежели
бы угрозы, ласки и некоторые обещания к полудню не переменили несколько
Каракубекову строптивость.
64
Переговоры с Каракубек-бием
К вечеру просили мы его к себе на совет, приглася находившегося при нас бухарского
посланца к оному Мир-Низамуддина, ахуна, купеческого караванного начальника и
верного вожака нашего киргизского старшину Буранбая.
После многих тогда убеждений, сделанных Каракубеку, объясняли ему важность бывшей
при нас высочайшей государевой грамоты и решительность, каковую должны мы были
предпринять к ее сохранению.
Мы просили дать нам свободу к отправлению далее, обещая за то некоторую награду и
добрую похвалу на границе, или предлагали мы ему, оставя все при нас находящееся
имение на его сохранение, идем пешком с одною грамотою для исполнения воли вышнего
начальства.
Сии представления напоследок, а более хищное мздоимство, растравленное надеждою к
его услаждению, вынудили из него обещание с завтрашнего утра удовлетворить просьбы
наши и к препровождению присоединить детей своих. После сего некоторым из
приезжавших биев даны были подарки, а Каракубек просил настоятельно о награде его
богатым черкесским седлом, которое дети его нечаянно видели еще в Оренбурге, мы
исполнить сие обещали, но не прежде, как доставит нам свободу к пути и даст верблюдов
для своза тяжестей.
Господин Бекчурин беспрерывно уверял нас, что все перемены таковые необходимы к
нашей безопасности, но здесь открылось, что он не произвел между киргизцами ничего, о
чем было предписано. Самые киргизские письма служили только ложным о преданности
их уведомлением, а чрез то и донесение о безопасности пути сего было несправедливо.
Сего дня между наблюдениями по частям снят и вид местоположения, представленный на
карте, у сего приложенной, под литерою С.
Августа 24-го дня, марш к полуденному стану у озера Каракуга, от Орской
422 1/2 верст
Поутру Каракубек-бий, хотя и упрашивал нас остаться на стане сем еще до полудня, но
мы, следуя данному вчерашний день его обещанию, приказали вьючить верблюдов,
сколько было можно, а оставшиеся тюки взять на своих лошадей, и в 8 часов и 30 минут
вышли со стана без извозчиков и с большим недостатком верблюдов.
Вскорости по выходе уведомили нас, что Караалтай приехал с другими грабившими
прежде караваны киргизцами, которые желают принести нам их повинность, а для того
Каракубек и послал в 3 верстах от стана остановить передовых вожаков, но мы, прося
повинующихся в полуденный стан наш, не переставали сами следовать далее.
Хотя для краткости пути и предлагаемо было следовать чрез горы Кулакачи, но к
избежанию должных по песчаным буграм затруднений, избрали мы дорогою правый берег
реки Иргиза.
В переговоры же Каракубека с приехавшими к нему киргизцами отправлен был от нас
Бекчурин.
65
Путь от неровной поверхности земли для колес был затруднителен, луга изобильны
травою, а берега реки покрыты камышом. В 7 верстах от предыдущего стана началось
потом маловодное, заросшее тростником озеро Каракуга, одним своим боком которое
смеживалось с Иргизом, а другим тянулось под горою Кулакачи; около его множество
находилось колодцев с довольно пресною водою.
Проехав до полудня 13 верст, в 12 часов остановились мы у колодца подле конца горы
Кулакачибарбий, где находится квадратная, из дерна складенная, большая могила, по
концам с небольшими круглыми башнями, чрез что представляла род некоего замка.
Неподалеку от стана сего находился аул Башикары-бия, следовавшего с кочевьем своим за
Каракубеком.
Какой порядок имеют роды при перекочевках в общем между собою отношении
Киргизцы во время общей перекочевки имеют таковой порядок, что все роды переходят
как бы в одной параллели с тем, дабы не потерять выгодные места для паствы, могущие
легко быть заняты неурочными киргизцами; в сем и соблюдают они [95] большую
строгость. Всякое отделение для зимних кочевьев имеет определенные места, а частью и
для летних, и владеют оными как собственностью каждого; никто из посторонних, кроме
собственного хозяина уже пользоваться ими не может; в противном же случае рождаются
баранты.
Так как владеемые ими степи простираются на большое пространство, то трудно и почти
невозможно объяснить и переходы их по оным; нередко кружат они с аулом чрез месяц и
более в окружности только 40 верст. Но в какой бы упадок низошло скотоводство их,
ежели бы обширные поля не вознаграждали малое произрастание, и когда бы жизнь их не
сопряжена была с такими обыкновениями!
Спустя час на стан сей прибыл Каракубек и доставил 460 червонных, собранных
грабителями в замену прежде разоренных ими караванов. Зная, что сие клонилось только
к тому, дабы избавиться от непрестанно ожидаемого ими мщения и побудить также
российское правительство к скорейшему разобранию барантов их с башкирцами и жалоб
на пограничное начальство, мы, хотя и приняли оное, но с тем единственно, чтоб чрез сие
обуздать чрезмерное поползновение их к злу и сделать начало к спокойному впредь
проходу караванов. Мы объявили притом им, что признательность их миролюбивому
монарху нашему будет приятна и действительна к их пожалованию. Они отвечали на сие,
что просят у государя одного только времени, в которое бы они мало помалу могли
собрать все ими прежде пограбленное для возвращения разоренным; в чем Каракубек и
дал нам, по доверенности ему данной от других киргизцев, обязательство, а от нас взял
расписку в получении упомянутых червонцев.
Обо всем донесено было тогда г-ну министру коммерции графу Николаю Петровичу
Румянцеву.
Марш к ночному стану на правом берегу Иргиза, от Орской 430 1/2 верст
В 6 часов и 15 минут, сняв лагерь, опять с недостатком в верблюдах отправились далее.
66
Южная часть горы Кулакачи соединяется с бугристыми песками Яркумак, кои остались у
нас также в правой руке вместе с длиною глинистою гороюУлубика, а за нею
простирающиеся пески соединяются уже с песками Барсуки.
Отсюда, с пути нашего в правой стороне, видны были верстах в 80, горы под
названием Гусиные камни. Они, состоя все из огромных и отрывистых скал, по
отдаленности таковой от нас казались быть очень высокими. Около них в летнее время
кочуют чиклинцы, чрез коих проходит прямой путь из Оренбурга в Бухарию; между же
скалами водятся в большом количестве особливого рода гуси, имеющие серые перья, и
кои называются по-киргизски кубан.
Пройдя пополудни 8 верст, в 8 часов на берегу реки Иргиза остановясь, имели лагерь
неподалеку от аула одного из почетных вожаков наших бия Дюнанчи, оказавшего в пути
большее к нам усердие.
Здесь река Иргиз имеет мелкое течение в песчаных берегах, возвышающихся над водою
до 2 сажен.
Со стана сего возвратились от нас многие киргизцы, бывшие с верблюдами из
Каракубекова аула, сделав при оном в лагере нашем многие шалости и, между прочим,
один из них в глазах всех нас, схватив у сотника казачьего кафтан и уехав, скрылся за
горами. Хотя после того в удовлетворение жалобы нашей Каракубек и посылал от себя
для возвращения украденного, но не получа ничего, поехал сам и отнял своею силою.
Каракубек сам провожал нас до сего места, чем более за нами следовал, тем сильнее
увеличивалось в нем желание иметь обещанное ему седло; когда же оное дано ему было,
то он, не удовольствуясь еще тем, просил и узды, но не получа последнего, без всякого
тогда уехал в свои аулы. Сие служить может ясным примером сильного корыстолюбия и
неблагодарности всех почти киргизцев.
Назначенные от Каракубека люди для препровождения, начинали уже собираться, а
султан Ширгази, предоставшись в аулах своих для собрания от киргизцев скота к
удовлетворению бухарцев, дал обещание быть прямо в Бухарии.
Комментарии
30. Тауке (Тявка) (не позднее 30-х гг. XVII – начало 1715) – старший казахский хан (1680-1715), сын хана
Жангира, внук хана Есыма. Согласно народным преданиям казахов, получил ханский титул за совершенные им
«геройские подвиги» на поле брани в ходе военных походов против джунгар, кыргызов и каракалпаков, а также
за проявленное искусство примирять спорящих и пленять сердца даром красноречия. Однако в дальнейшем
свое многолетнее и относительно благополучное пребывание на ханском престоле он обеспечивал не только, и
даже не столько, за счет военной силы, а главным образом благодаря природному уму и дипломатическим
способностям, удачно сочетавшимся в его характере с солидными практическими познаниями в области
народных традиций, обычного права и специфики судопроизводства казахов, а также с большим личным опытом
разрешения межродовых споров и навыками ораторского искусства. Но, несмотря на эти очевидные личные
достоинства, Тауке, как следует из тех же казахских преданий, «не имел полной власти над народом своим» и в
своей практической деятельности был ограничен постановлениями ханского совета и съезда народных
представителей и знатных биев. С именем Тауке устная народная традиция связывает объединение семи
малочисленных и слабых родов Младшего жуза в одно поколение жетыру, а уаков и кереев Среднего жуза – в
67
одно племя уак-керей. В исторических преданиях казахов утверждается, что эти новации позволили повысить
боеспособность казахского ополчения, учитывая, что только крупные племена и роды могли поставлять сильные
и хорошо вооруженные отряды на борьбу с неприятелем.
Кроме того, согласно народной версии, по инициативе Тауке для устранения межгрупповых разногласий и
конфликтов по поводу земли и воды, советом биев и старейшин будто бы были более четко распределены места
кочевания родов и племен, упорядочено использование родовых тамг внутри родоплеменных подразделений,
осуществлены ревизия и частичная кодификация исторически сложившихся в казахском обществе норм
обычного права.
Все известные сегодня устные предания казахского народа, относящиеся ко времени правления Тауке,
единодушно констатируют усиление роли степного законодательства в практике регулирования социальных
отношений у казахского населения в первой четверти XVIII в. Между тем историкам известен только один
законодательный памятник казахского общества дореволюционной эпохи – «Жеты жаргы», или «Семь
установлений». Совокупность правовых обычаев и норм, зафиксированных в «Жеты жаргы», предстает в
народных преданиях как законодательная инициатива Тауке-хана и его ближайшего окружения.
В некоторых из них излагается версия о том, что хан Тауке будто бы опирался в своей политической
деятельности на нескольких влиятельных биев: в Старшем жузе – Толе-бия (Тюля) Алибекулы (1663-1756) из
рода жаныс племени дулат; в Среднем жузе – бия Казыбека (Казбек) Кельдибекулы (1667-1763) из рода
каракесек племени аргын; в Младшем жузе – алимулинца Айтеке-бия (Итка) Байбекулы (1682-1766), внука
знаменитого самаркандского эмира Жалантос-батыра и т.д. Согласно этим историческим преданиям казахов,
ежегодно осенью самые авторитетные представители трех жузов собирались на один-два месяца для
совещания возле ставки хана Тауке на холме Культобе, расположенном на левом берегу р. Ангрен в 40 верстах
от г. Ташкента. Но политическое лидерство принадлежало в тот период хану Тауке, занимавшему наиболее
высокое социальное положение в кочевом обществе и выполнявшему роль официального патрона-протектора
по отношению к другим казахским ханам и султанам.
Приблизительно с начала 90-х гг. XVII в. он имел в Степи номинальный статус старшего казахского хана. Вел
многолетнюю упорную борьбу с джунгарами. Наладил относительно регулярные посольские связи с Россией.
Умер в начале 1715 г. в Туркестане и там похоронен. Из его детей известны двое – ханы Болат и Семеке
(Ерофеева И. В. Казахские ханы и ханские династии в XVIII – середине XIX вв. С. 74, 102-103; Султанов Т.
И. Поднятые на белой кошме. Потомки Чинигиз-хана. Алматы, 2001. С. 225-247).
31. Абулхаир (ок. 1680-1748) – хан Младшего жуза, а приблизительно с 1719 г. – старший хан казахов. Был
средним сыном султана Кажи, кочевавшего в Северо-Восточном Приаралье и на северо-западе Казахстана.
Рано остался без родителей и при неизвестных обстоятельствах попал в плен к хану волжских калмыков Аюке, в
ставке которого провел несколько лет, а затем возвратился в западноказахстанские степи. Согласно народным
преданиям казахов, смог возвыситься в Младшем жузе благодаря поддержке авторитетного и влиятельного в
Степи казахского батыра Джанибека Кошкарулы, сохранившего свою глубокую преданность Абулхаиру до конца
жизни.
В 1709 г. по призыву башкирских повстанцев откочевал в Восточную Башкирию, где по инициативе их
предводителя знатного башкирского тархана Алдара Исянгельдина был провозглашен башкирским ханом. В
начале 1710 г. вследствие военного наступления джунгар на южные кочевья казахов Абулхаир спешно покинул
Башкирию и прибыл в приаральские степи, где в том же году на курултае народных представителей и знати
Младшего и Среднего жузов в Каракумах был избран ханом Младшего жуза. В течение восьми лет он почти
постоянно кочевал на северо-западе Казахстана, а после смерти хана Каипа в конце 1718 г., заслужив статус
старшего казахского хана, стал проживать в г. Туркестане.
С самых первых месяцев трагической ойрато-казахской войны 1723-1730 гг. Абулхаир фактически возглавил
народное сопротивление, направленное против завоевателей. В результате на состоявшемся в местности
Ордабасы в 1726 г. объединительном съезде командиров ополченских отрядов казахские ханы, султаны и
батыры избрали его главнокомандующим объединенным народным ополчением казахов трех жузов. В
последующие годы казахи под верховным командованием Абулхаира одержали крупные победы над войсками
джунгар в сражении при р. Буланты (1727 г.) и Анракайской битве на юго-восточном побережье озера Балхаш
(конец 1729 – начало 1730 г.).
Весной 1730 г. при получении известий о внезапном вторжении воинских дружин башкирских батыров в
северные кочевья Младшего и Среднего жузов ханы Абулхаир и Семеке в срочном порядке заключили
перемирие с джунгарским ханом Галдан-Цэреном, который сам был остро заинтересован в этом мире в связи с
началом на южных границах Джунгарии очередной ойрато-цинской войной (1729-1734).
68
В мае 1730 г. на собрании народных представителей Младшего и Среднего жузов в летней ставке Абулхаира
казахские старшины приняли о заключении мирного договора с царским правительством с целью прекращения
набегов волжских калмыков и башкир на пограничные кочевья казахских родов и предоставления казахам право
беспрепятственного кочевания по берегам Яика и Тобола. Выполнение этой дипломатической миссии старшины
поручили непосредственно хану Абулхаиру, «присоветовав» ему отправить специальных посланников в Уфу с
официальным письмом о мире на имя русской императрицы.
Однако по совету своего старого сподвижника башкирского тархана Алдара Исянгельдина Абулхаир решил в
нарушение постановления майского съезда представителей двух жузов просить русскую императрицу не о
заключении мирного договора с Россией, а о принятии казахов в российское подданство. Тем самым он
рассчитывал побудить царское правительство разрешить спорные вопросы, возникшие между башкирами и
казахами по поводу использования водных источников и пастбищ в бассейнах рек Яика и Тобола, содействовать
казахским ханам и султанам в возвращении под их контроль захваченных джунгарами присырдарьинских
городов, и в первую очередь г. Туркестана; а также усилить верховную власть в Степи за счет определенных
военно-технических, организационных и прочих преобразований. С этой целью в июле 1730 г. Абулхаир
отправил в Москву к императрице Анне Иоанновне свое посольство в количестве 11 человек во главе с батыром
из рода шекты Младшего жуза Сеиткулом Койдагуловым и бием из племени керей Среднего жуза Котлумбетом
Коштаевым. 28 сентября 1730 г. его посольство прибыло к императорскому двору, а 19 февраля 1731 г.
императрица Анна Иоанновна подписала две грамоты – Абулхаиру и казахским старшинам, в которых выражала
согласие принять казахов в российское подданство на условиях, предложенных ханом.
Для приведения Абулхаира к присяге царское правительство отправило в Степь специальное посольство во
главе с переводчиком Коллегии иностранных дел мурза А. И. Тевкелевым, который прибыл в ставку хана
Абулхаира, располагавшуюся в урочище Манитюбе на правом берегу р. Иргиз, 5 октября 1731 г. Пять дней
спустя, 10 октября 1731 г., на курултае казахской знати и старшин Младшего жуза в обстановке острого
противоборства сторон состоялось подписание Абулхаиром присяги на верность российскому престолу. Вместе с
ним присяжные листы аналогичного содержания подписали 30 знатных старшин. С этого юридического акта
начался длительный и сложный процесс присоединения казахских земель к Российской империи и постепенного
утверждения российского колониального присутствия в Казахстане.
15 или 17 августа 1748 г. Абулхаир был убит в местности между реками Улькояк и Тургай в неравной схватке со
своим главным политическим противником султаном Среднего жуза Бараком (Ерофеева И. В. Символы
казахской государственности. С. 107-114; Ерофеева И. В. Хан Абулхаир: полководец, правитель и политик.
Алматы, 1999; Журналы и служебные записки дипломата А. И. Тевкелева по истории и этнографии Казахстана
(1731-1759 гг.) // История Казахстана в русских источниках ХVI-ХХ веков. Т. III. 2005. С. 399-401, коммент. 1).
32. Аблай (1711-1780) – султан Среднего жуза, с 1771 г. – хан Среднего и большей части Старшего жузов и
одновременно старший хан казахов. Происходил из династической линии султана Жадика.
Детские и отчасти юношеские годы провел в изгнании, лишившись в 13 лет отца, которого убили в междоусобной
борьбе соперники. Согласно казахским народным преданиям, Аблай в сопровождении слуги своих родителей
Оразак-аталыка бежал в г. Туркестан, но знатные родственники отвергли его, и он вынужден был поступить в
услужение к богатым кочевникам: сначала работал пастухом у знатного бия Толе Алибекулы, а затем у
Даулеткельды-бая – пастухом, а позднее табунщиком.
Выдвинулся в число военных и политических деятелей в конце 20-х – начале 30-х гг. XVIII в. в ходе
наступательных боевых операций казахского ополчения против джунгарских войск. Благодаря своим
выдающимся воинским и организаторским способностям Аблай при поддержке некоторых влиятельных батыров
и троюродного дяди султана Абулмамбета был избран казахскими старшинами правителем в сильном и
многочисленном роде атагай, одном из наиболее крупных подразделений племени аргын. 28 августа 1740 г.
принял в Орской крепости российское подданство вместе с ханом Абулмамбетом. Весной 1741 г. во время
ойрато-казахской войны убил в одном из первых сражений знатного джунгарского нойона, входившего в состав
ближайшего окружения хана Галдан-Цэрена. Несколько недель спустя был захвачен в плен в своих кочевьях
наступавшими на Средний жуз, отрядами ойратов. До весны 1743 г. находился в джунгарском плену, освобожден
в результате российской дипломатической миссии во главе с майором К. Миллером, направленной осенью 1742
г. из Орска в Джунгарию к Галдан-Цэрену.
В 1743-1752 гг. поддерживал взаимовыгодные дипломатические контакты с правящим джунгарским домом и
русскими пограничными властями в Оренбурге и Сибири. В 1752-1755 гг. принимал участие в междоусобных
распрях джунгарских князей за ханский престол на стороне мятежных нойонов Даваци и Амурсаны. В 1756-1757
гг. оказывал военную поддержку второму из них в освободительной войне против Цинского Китая, но после
поражения и бегства Амурсаны заключил с Цинами мирный договор и в 1757 г. принял наряду с российским
69
китайское подданство. В 1757-1759 гг. установил непосредственные дипломатические контакты с Пекином,
положив тем самым начало становлению и развитию прямых казахско-китайских отношений.
В 50-х гг. XVIII в. приобрел большое политическое влияние во многих родах Среднего жуза и частично в Старшем
жузе. В 1771 г. в связи со смертью хана Абулмамбета был официально избран ханом старшинами многих
казахских родов в г. Туркестане, в мечети Ходжа Ахмеда Ясави. В 1772 г. получил утверждение в «ханском
достоинстве» от цинского императора Хунли, а 2 февраля 1776 г. через капитана Матвея Брехова, обратился к
русскому правительству с прошением об официальном признании за ним титула главного казахского хана.
Указом императрицы Екатерины II от 24 мая 1778 г. был утвержден только в звании хана Среднего жуза. В 1779
г. совершил удачный военный поход против кыргызов и Кокандского владения, но осенью 1780, возвращаясь из
Ферганы, умер по дороге под Ташкентом. Похоронен в г. Туркестане, в мавзолее Ходжа Ахмеда Ясави
(Ерофеева И. В. Символы казахской государственности. С. 123-128).
33. Бязь (араб.) – плотная хлопчатобумажная ткань.
34. Суса – персидская шелковая и полушелковая полосатая ткань.
35. Фунт – единица массы в системе русских мер, равная 1/40 пуда, что соответствует 0,453 кг.
36. Тафта (от перс. тафте) – плотная хлопчатобумажная или шелковая ткань с мелкими поперечными
рубчиками или узорами на матовом фоне.
37. Марьяны – алые крупные смолистые бусы.
38. Королек – коралловый шарик.
39. Камлот – суровая шерстяная ткань.
40. Бердо – принадлежность ткацкого станка, род гребня, для прибоя утока, для чего каждая нить основы
продевается в зубья берда.
41. Букенбай (Буканбай) Караулы (последняя треть XVII в. – 1741/1742) – казахский батыр, полководец, один
из организаторов всенародного сопротивления казахов агрессии Джунгарского ханства. Происходил из рода
табын поколения жетыру Младшего жуза, проживал до середины 20-х гг. XVIII в. преимущественно в
Приаральском регионе, а последние 20 лет – на северо-западе Казахстана, в пределах современных ЗападноКазахстанской и отчасти Актюбинской областей. С юных лет активно включился в борьбу казахского народа с
джунгарами, в ходе которой за непродолжительное время потерял на поле брани четырех старших братьев. За
проявленные смелость и мужество уже в молодые годы был удостоен от своих соплеменников почетного звания
«батыр», а приблизительно в начале XVIII в. избран старшиной рода табын Младшего жуза. В 1710 г. – участник
курултая знатных представителей Младшего и Среднего жузов в Приаральских Каракумах, где выступил с
инициативой объединения всех разрозненных казахских отрядов для отпора джунгарам. Избран казахскими
старшинами командующим единого общеказахского ополчения, созданного на том же курултае. В течение
последующих 20 лет почти беспрерывно воевал с джунгарами вместе с ханом Абулхаиром, где командовал
крупными воинскими силами. В 1726 г. принимал активное участие в военных кампаниях ханов Абулхаира и
Семеке против волжских калмыков и затем более года (до середины 1728 г.) находился в качестве аманата в
ставке наместника Калмыцкого ханства Цэрен-Дондука.
Благодаря успешной полководческой деятельности и незаурядным интеллектуальным способностям приобрел к
началу 30-х гг. XVIII в. значительное политическое влияние среди казахов и большую известность за пределами
Казахстана. В это время под управлением Букенбая и его ближайших родственников насчитывалось более 7000
семей казахов Младшего жуза. Кроме того, он имел тесные дружественные отношения с некоторыми знатными
башкирскими батырами.
Являлся одним из ближайших соратников хана Абулхаира и сознательным сторонником его идеи централизации
структур ханской власти в степи, а потому в октябре 1731 г. поддержал инициативу правителя младшего жуза о
вступлении казахов под государственный протекторат России. 10 октября 1731 г. первым из казахских старшин
официально принял российское подданство и этим решительным поступком побудил группу других казахских
родоправителей Младшего жуза последовать своему примеру. Стремился посредством российского подданства
добиться беспрепятственного кочевания подвластных ему казахских аулов по берегам Яика и Тобола и получить
свободный доступ к крупным рынкам в Среднем Поволжье и Западной Сибири. Эти планы Букенбая в целом
осуществились, в результате чего 29 августа 1740 г. он вторично принес присягу в Орской крепости на верность
российскому престолу. В знак признания больших заслуг Букенбая в деле сближения Младшего казахского жуза
с Россией императрица Анна Иоанновна наградила его в том же году именной саблей с серебряной насечкой.
В 1741 – начале 1742 г. возглавил военный поход дружины казахских джигитов в количестве 500 человек в
кочевья мангышлакских туркмен «для взятья полону и отгону скота», где встретил ожесточенное сопротивление
и погиб в кровопролитном бою вместе с сотней других воинов Младшего жуза (КРО-1. С. 51-92, 94-97, 99, 156-
70
158, 164, 205, 211; Журналы и служебные записки дипломата А. И. Тевкелева по истории и этнографии
Казахстана (1731-1759 гг.). С. 404-406, коммент. 8).
_________________________________________________________
Августа 25-го дня, марш до полудня и лагерь при одном из озер Барбий, от Орска
446 1/4 верст
В 7 часов и 40 минут утра выступили в путь наш вместе с аулом бия Дюнанчи, который,
дав нам своих верблюдов, сам ехал к нашему препровождению.
Путь продолжался по плоской возвышенности, покрытой мелким песком и не имеющей
совсем растений, пройдя 5 верст стали опущаться в низменные места к озерам Барбий.
Озера сии суть ничто иное, как плоскости между песками и земляными высотами,
лежащие в великом количестве и без порядка. Они все в длину простираются здесь на 50,
в ширину до 10 верст, и почти вообще покрыты высокою травою и густым камышом;
многие из озер сих летом высыхают и оставляют по себе в глубоких ямах соленые осадки,
с большими трещинами; иные сохраняют воду только в камышах; некоторые же остаются
всегда чистыми.
Земля в окружности озер сих более песчана и бугровата, но есть и равнины, где от
скопляющихся весною вод нанесенный ил, перемешавшись с песком, соделывает тучные и
к хлебопашеству удобные поля. Кормов для скота около тростниковых озер довольно,
почему кочевья киргизцев и бывают здесь самые знаменитые, а чрез то и колодцев
находится в окрестностях сих большое количество. Кочевья бывают здесь во множестве
различных родов, из коих некоторые остаются и чрез целую зиму, заведя даже здесь и
пашни свои.
Пространство, занимаемое горами Кулакачи, вместе с озерами и со всеми окрестностями
называется у киргизцев общим именем Кулакачибарбий, по случаю великого всегда
стечения здесь киргизцев для пребывания, ибо слова сии означают на российском
языке многие жили бии-воры; у калмыков же называются они Кулакштийбарабиа, также в
рассуждении главного пребывания здесь зюнгорцев, кои киргизцами были вытеснены.
Пройдя сего дня до полудня 13 1/2 верст, в 11 часов остановились мы у мелкого, топкого и
небольшого озера, где вода доставаема была из окружных колодцев.
Марш к ночному стану у озер Барбий также, от Орской 459 1/4 верст
В 4 часа и 35 минут, оставя место полуденного стана, отправились в путь по песчаным
буграм, где видны были следы дороги, состоящей из нескольких тропинок,
расположенных рядом одна подле другой. Киргизцы называют ее Нагайскою, или
Старою дорогою торговых татарских караванов, ибо всех жителей Оренбургской губернии
и казанских татар, кроме башкирцев, киргизцы называют нагайцами.
На пути между песчаными буграми встречались многие озера и хороший для скота корм.
В одном из озер здесь находилось киргизское рыболовство в таком положении: в узких
берегах сплетается тростниковая перегородка с отверстиями, сквозь кои проходящая рыба
попадается в приделанные к ним морды, или кошели, также из тростника. Сколь приятно
71
было видеть киргизцев в сем упражнении! Они прежде не занимались оным, но бедность
некоторых заставила изучиться и сей работе.
Тут встретился с нами один из чумекейских вожаков наших, киргизец Абтикар,
выехавший из каравана нашего, находившегося в их роде, для разведания о положении
нашем здесь.
Спустясь с бугров, вышли опять к камышному озеру Барбий, исполненному водою, и
пройдя подле оного 5 1/2 верст. Всего же после полудня в 7 часов и 30 минут остановились
между камышей в привольных лугах. Из птиц находились во множестве здесь утки и
кулики по причине мелкого и топкого дна в озере. Берега покрыты солеными травами и
юшанью.
Примечательный анекдот о пленных
Случившееся на стане сем обстоятельство заслуживает особенного внимания. Кто бы не
тронулся и не пожалел при воззрении на страждущего соотечественника в руках
варварского пленения? Лишь только приближаемся к назначенному для стана
полуденного месту, видим на берегу озера двух женщин, пригнавших из ближнего аула
для поения скот их.
Первый взгляд, сделанный ими на нас, открыл уже в них совершенно кто они: разодранная
одежда, покрывающая малую часть только их тела, босые и исколотые от травы ноги,
изнуренные лица, печальный вид, все показывало, что они одни из тех несчастных жертв,
кои под игом злодеев сих влекут плачевное бытие свое.
Любопытство заставило сделать им несколько вопросов, но они, будучи окружены
киргизцами, молчали и качанием голов старались опровергнуть наше подозрение. При
всем том, однако же, наружность их показывала, что в душах у них таились [99] чувства
величайших бедствий. Ввечеру аул их перекочевывал вместе с нами, и на последующем
стане, около полуночи, когда все, кроме расставленных вокруг лагеря нашего караулов,
покоилось в объятиях сна, видит часовой приближающегося из-за камышу человека,
окликает его, но нет ответа, окликает второй раз, и уже выстрел готов был прервать
молчание, как часовой примечает женщину, слабо выговорившую: «…Я давнишняя
русская».
Сия несчастная со слезами умоляла казака о спасении их от гонений, объявляя, что страх
один был причиною их молчания прежде, и что теперь, скрывшись тайно, пришла
говорить с нами, видеть соотичей своих и тем усладить ее горесть.
Тогда же дано было о сем знать и нам, но, к сожалению, бессильны мы были помочь сим
бедным; самые наши о них старания вместо свободы ввергли бы их в сильнейшую пагубу.
Мы накормили пленную, дали ей сухарей наших и в горести потом расстались.
Уже 9 лет находятся они у киргизцев и схвачены около Кизильской крепости с пашен, где
они с отцом своим (отставным солдатом) жали хлеб их, будучи еще не замужем.
Много, много таковых жертв, поруганных и угнетенных бедствием страждут в руках
дикого сего народа!
72
Августа 26-го дня, марш до полудня и стан у озера Талыкуль, от Орской
473 1/2 версты
В 6 часов и 10 минут утра выехав из стана, путь продолжали подле озера песчаными
буграми, а чрез 4 версты потом вступили на возвышающуюся от песков плоскость, на коей
подле одного озера находилось распаханное киргизцами поле и обрабатывающееся с
наводнением.
Об образе производимого киргизцами земледелия
Подле озера или реки насыпают они небольшой вал, а реку запруживают еще плотинами,
которыми вода, по разлитию ее весною, удерживается в прибылом состоянии на такой
высоте, какая нужна к наводнению пашен. От вала по пашне делают они, несколько ниже
горизонта запираемой воды, каналы чрез все пространство шириною до 4 футов. К сим
каналам примыкают опять с разных сторон еще другие, гораздо меньшие бороздки, кои,
пересекаясь между собою, пересекают и пашни на многие неправильные отделы. Все
каналы и бороздки сии бывают над поверхностью земли возвышены, будучи складены из
глины, наподобие желобов.
Весною, когда земля еще сыра, киргизцы распахивают ее и сеют семена, дабы скорее из
влажной почвы получить выходящую зелень; потом, во время засух, удобряют пашни
наводнениями посредством упомянутых каналов, ибо без того в степи Киргизской от
чрезвычайных жаров, бездождия и неудобной почти земли урожай в хлебе совсем бы быть
не мог.
Порядок наводнения у киргизцев следующий. Противу главных каналов разрывают они,
во-первых, насыпной вал, чрез что вода, пробираясь чрез рытвины сии, наполняет сначала
оные каналы; из сих потом впущается вода в бороздки, а сии сообщаются в самые уже
отделы пашен, кои, смотря по обстоятельствам, наводняются все вдруг или каждый
порознь. Когда же вода найдется в пашнях уже излишнею, то спускают оную в новые
каналы, прокопанные ниже горизонта полей, к коим нарочито примыкают для сего все
прочие каналы и бороздки.
Таким образом, два человека в малое время могут наводнить без затруднения весьма
большое пространство. Сие повторяемо бывает, смотря по засухе, до тех пор, пока хлеб
начнет созревать.
Случается иногда, что пашни бывают близ таких мест, где воду нельзя удержать
плотиною, то употребляют, при убыли ее, для впуску в каналы нарочито устроенное
колесо, ворочая которое быками или людьми, подымают воду на веревках ведрами и
кожаными мешками; иногда же делают колесо таковое наподобие машины, чертовых
четок. Все сие заняли киргизцы от бухарцев и хивинцев, но с меньшим противу тех
рачением.
Вспахивание земли производят киргизцы на быках и лошадях. Плуг их, хотя и основан на
двух колесах, но сошники разнятся с нашими как видом, так и расположением своим. Они
не могут отделять земляных глыб, но, будучи возимы вдоль и поперек, раздирают только
землю в глубину не более трех дюймов; потом умягчают пашни небольшими
деревянными боронами и граблями. Вместо плугов употребляют киргизцы также и ручные
сохи, кои во всем подобны первым, но только без колес.
73
Жнут они серпами, а иногда и ножом. Молотят же посредством лошадей или быков:
обыкновенно разложив сжатые колосья на расчищенном, гладком и огороженном месте,
гоняют вокруг по оному упомянутый скот, топотом коего и отделяются от соломы
хлебные зерна.
Киргизское хлебопашество состоит в просе только и пшенице, из коих первое родится
довольно хорошо и прибыточно, а пшеница, по причине недостаточной обработки земли,
бывает невыгодна. Они разводят также в довольном количестве дыни и арбузы; из сих
дыни, будучи одного рода с бухарскими, имеют весьма приятный вкус.
Почва земли, на коей киргизцы производят свое земледелие, есть повсюду песчаноглинистая и удобная к произращению сорочинского пшена, ячменя, полбы и гороха,
подобно как в Бухарии и Хиве, чем, однако же, они здесь, не имея хороших орудий, вовсе
не занимаются.
О начале киргизского земледелия
Если и принялись киргизцы за земледелие, то они были побуждены к оному их бедностью,
ибо то, как сильные чрез баранту лишают некоторых из неимущих киргизцев и последнего
скота, то они, не будучи в состоянии сделать отмщения и не имея других средств к
собственному пропитанию, должны бывают, соединясь в партии, приниматься за сие
пренебрегаемое ими хлебопашество; которое, однако же, будучи у них в весьма малом
количестве, не доставляет и годовой провизии одним хлебопашцам; а наипаче, когда из
сего же должны они уделять большую часть на вымен скота для будущих работ и на
одеяние себя.
Мы встретили работников сих почти нагих и живущих в открытых, тростником
огороженных шалашах; зажиточный считает себе бесчестием приняться за сию работу,
исключая только некоторых, но и те вместо себя употребляют также бедных за малое
пропитание или находящихся у них пленных.
Из пшеницы приуготовляют они крупу, которую, как и просо, употребляют для
азиатского плова (Азиатское кушанье, состоящее из переваренного пшена, смешанного с
салом), вместо сорочинского пшена.
Продолжение пути
От пашен (Не более еще двух лет назад тому, как принялись киргизцы за земледелие),
оставя Кулакачибарбий в праве, продолжали путь местами весьма бугристыми, на кочках
коих растет в большом количестве различный кустарник; изредка находились также и
озера. В леве по пути нашему оставили могилу, из жженного складенную кирпича,
развалины коей показывали ее древность (Киргизцы уверяли нас, что кирпич получают
они и с границы российской и из Бухарии; но сии ни малого не имели с нашим подобия, а
наипаче в рассуждении величины их).
Киргизцы многие из чумекейской части каравана здесь выехали к нам навстречу, как
равно нагнали и оставшиеся назади дюрткаринцы под начальством старшины Буранбая.
Потом открылось пространнейшее озеро Талыкуль, где, по желанию новоприезжих
вожаков, в 9 часов и 10 минут для стана раскинули лагерь, пройдя 15 верст.
74
Озеро сие довольно глубоко, и вода, содержащаяся в нем, почти совсем не имеет в
растворе своем солей; берега низкие и отлогие, обросшие тростником и травою, отчего и
корма для скота вообще хороши. На поверхности его дичи, а наипаче гусей находилось во
множестве. Оно окружено со всех сторон другими озерами, кои, наполняясь от весенних
разливов, имеют солоноватую воду.
Остаток дня сего проведен в разговорах с чумекейским, отделения кунтского
бием Рак (Сей, как и прочие бии, желал видеться с нами по одному только их
корыстолюбию), который кочевал в сие время не в дальнем отстоянии от нашего лагеря.
Так как из отделения сего были главные российских караванов грабители, то и сей Ракбий вместе с чумекейскими вожаками, подражая поступку дюрткаринцев,
вознамеривались и своих преступников склонить к добровольному разделу с обиженными.
Между многими о сем рассуждениями, упоминали и о России. Какое грубое понятие
имеют киргизцы все об их подданстве! И сей почетный в целой орде бий великого
государя нашего почитает равным султану их или батырю, которые никого, кроме себя
самих, во владении не имеют!
Августа 27-го числа, утро
По случаю переговоров между киргизцами в рассуждении возврата пограбленного, Ракбий, не давая вожаков своих, удержал нас здесь еще до полудня. Между тем искали
полуденную линию, и склонение магнитной стрелки было здесь на 3 градуса к востоку.
Марш к ночному стану на правом берегу Иргиза, от Орской 489 верст
После полудня, не дождавшись развязки их рассуждений, в 4 часа, оставя у стана
переводчика Бекчурина, отправились далее.
Около озера Талыкуль (Таловое озеро), по уверениям киргизцев, было много лесу, чему и
ныне к подтверждению служить может рассеянный повсюду густой кустарник, имея в фут
и более толщиною во множестве находящиеся корни. Лес находился тут, как приметить
было можно, таловый, осиновый и ветловый.
Путь продолжая малыми песками, встречали множество колодцев; а потом чрез 9 верст от
стана поднялись на чрезвычайно высокие и сыпкие бугры песковБустан, называемые по
имени знаменитого в орде батыря, который под оружием окончил тут жизнь свою.
К арбам в песках сих впрягаемо было более лошадей обыкновенно, которые, однако же, и
притом в пространстве только 7 верст изнурились до невероятия, после того спустились к
реке Иргизу, текущей здесь в крутых песчаных берегах, где и остановились на ровной
плоскости в 7 часов и 20 минут, прошед всего 17 1/2 верст. Корм был здесь вытравлен
кочевавшими пред нами большими аулами.
Августа 28-го дня, марш к полуденному стану на правом берегу Иргиза, от Орской 516
верст
В 5 часов и 10 минут выехав со стана, следовали чрез 5 верст все по излучистым берегам
реки Иргиза, которые здесь весьма круты и изредка обросшие камышом; дно же реки
песчаное.
75
На правой стороне по течению находились высокие бугристые пески, в углублениях со
многими колодцами; на левой же – равнины с весьма пологими возвышениями.
Потом, хотя и вступили было для краткости пути в пески, но по затруднительному по
оным переходу, повернули вправо и вышли опять к реке Иргизу, где в равнинах от
разлития реки остались многие озера с горькою глауберовою и поваренною солями,
растворенною водою, иные же и с пресною.
Здесь встретились мы с бухарцами, которые, разъезжая по степи с нужными для киргизцев
товарами, делают с ними мену на баранов, лошадей, верблюдов, пленных и награбленные
червонцы, которые и нашим купцам покушались променивать киргизцы на кожи и другие
вещи, поставляя оные в малой весьма цене.
От упомянутых озер, хотя также должны были следовать по пескам, но сии не столь
велики и бугристы, как прежде. Проходя потом мимо многих мелких аулов, остановились
на левом берегу реки Иргиза в 11 часов, сделав сего дня марш в 27 верст.
На стане сем находились небольшие пашни (Снятый с местоположения сего подробный
план, вместе с пашнями и профилями каналов, приложен на маршрутной карте под
литерою F), но корма, по причине бывших пред нами кочеваний, были вытравлены.
Сюда прибыл и оставленный у Рак-бия Бекчурин, но все еще без решения об их сборах.
Полуденный марш и стан на правом также берегу реки Иргиз, от Орской 521 верста
В 4 часа и 45 минут после полудня отправились в путь далее.
На правой стороне реки Иргиза, а от нас в леве, находилась высокая гора Муллатюбя,
имеющая продолговатое положение от запада к востоку и высочайшая ее сторона висела
над водою реки, как бы в конусном, но весьма странном виде. На вершине ее находятся
могилы знаменитых киргизцев.
Пройдя 5 верст, прибыли к месту, где чумекейцы с караваном находились в ожидании нас
уже другие сутки. В 5 часов остановились на сем же стане. Корма здесь были также малы.
Река имеет течение мелкое, излучистое и в крутых песчаных берегах. В окружностях
находились многие, и по большей части, пресные озера.
О соединении реки Иргиз с Тургаем
В 15 верстах от сего стана ниже река Иргиз соединяется с другою, Тургаем, которая при
начале своем течет с востока на запад, и в верстах 80 до соединения сего поворачивается
овально к югу.
Река Тургай в течении своем подобна Иргизу, кроме большого содержания воды, отчего
бывает сия местами очень глубока. С северной стороны впадают в нее многие из
Алгийского кряжа вытекающие реки, и прилегают отроги различных гор; полуденная
сторона, напротив того, ровная и песчаная.
76
Место соединения Иргиза с Тургаем называется у киргизцев Тюгошкан (ударение
бараньих рог), которое взяли они от быстрого и противоположного стечения рек сих
вместе. От сего же и все окрестности именуют они вообще – урочища Тюгошкан.
После соединения река течет уже в весьма глубоких берегах, покрытых высоким
камышом, на 20 верст, разделяясь на многие озерки. Потом, разлившись широкими
рукавами, теряется в болотах около озера Аксакалбарбы, которое киргизцы называют
также и малым морем.
Об озере Аксакалбарбы
Все пространство озера сего (которое в окружности киргизцы полагают 300 верст)
покрыто, по большей части, высоким и густым тростником. Есть хотя и чистые и довольно
пространные плёсы, но и те наполнены камышными опять островами. В него впадают
многие источники, из коих главный Усьусюк.
С трех сторон прилегают к озеру сему бугристые пески, оканчиваясь однако гладкими
равнинами у берегов, где песок тот, смешавшись с глинистою почвою, способствует к
хлебопашеству, которое как здесь, так и по берегам реки Тургая разведено в большем
количестве.
С северной же стороны тянутся горы Емуртка, кои суть известковые, и по большей части,
гипсовые.
Берега озера сего более всех других мест бывают наполнены знаменитыми киргизскими
кочевьями, как летними, так и зимними чумекейского, яббаского, кипчатского и других
родов Средней и Меньшей орд. Они, скрываясь в камышах и по островам, скорее прочих
избегают ужасных опустошений от междоусобных барантов, и тем сберегают свое
имущество. Ибо скот их переплавляют они всегда на острова, а некоторые и со всем
кочевьем переходя с одного на другой, остаются на оных целыми годами.
Августа 29-го дня
Дабы оживить изнуренные от многотрудных песков силы, имея в преддверии еще
величайшие оных зыби, решились мы на стане сем сделать отдохновение, привесть в
порядок дела наши и отсюда отправить в Россию донесения.
Здесь по причине затруднительного провоза чрез пески арбов и по довольном уже хода их
по степи испытания почли за лучшее, разобрав их, употребить для дров, а повредившуюся
от пути коляску выправить и везть далее.
В окрестностях стана сего по озерам находится много диких птиц, и между коими
особенно замечены нами белые кулики и белые утки: первые складом своим во всем
походят на куропатку, кроме ног, кои имеют они длинные, и прямой небольшой нос;
вторые же, будучи также велики, но и длиннее обыкновенных, нос имеют острый и голову
большую, цвет перьев на спине белый, а на груди, хвосте и голове светло-фиолетовый.
В реке здесь при брожении попадались щуки, язи, лещи и судаки, между прочим, и
черепахи до трех четвертей аршина длиною.
77
О берегах реки Иргиз и их слоеватости
Берега Иргиза местами в вышину простирались до трех сажен и были, как бы, обрезаны
перпендикулярно к поверхности воды. Удобновидимая оттого слоеватость земли, имела
следующее положение: первый слой от поверхности состоял из кварцевого желто-серого
песка толщиною более аршина; второй, черноземный в пол-аршина, где находящиеся
корни показывают прежнее произрастание трав, а потому и обитание животных; третий,
заключал в себе также, но покрупнее, желто-красного цвета песок в толщину около
аршина. За сим следует опять чернозем на 6 вершков; после сего пласт глинистопесчаный; а потом вместе с дном реки начиналась глинисто-известковая земля, в коей
находятся также куски селенита и морские раковины.
Все сии слои простирались внутрь земли по обоим берегам параллельно с горизонтом
воды, имея малое весьма наклонение к юго-востоку.
В черноземных пластах видна была поваренная и другие соли.
Так как всякою весною бывает великое реки сей разлитие, то она, выступая из своих
берегов и омывая многие пески, при возвращении в обыкновенное положение переносит
оные и производит, думать надобно, явление сие, как в вышеупомянутых слоях, так и
возвышенности берегов.
О киргизских ворожецах и прочих по сему обстоятельствах
В прошедшую ночь в ауле, близ нашего стана, слышан был чрезвычайно дикий голос,
который по временам сопровождаем был ужасным криком еще многих других голосов и
звуком бубенчиков и бубна, ударяемого палкою. Всего причиною сего был ворожец, покиргизски называемый дивана; он по суеверию их выгонял из больного дьявола для
облегчения.
Поутру показался дивана таковой и в нашем стане. Приближаясь к лагерю, кричал он
жалостные песни; после того начинал бегать и кривляться, что мало-помалу увеличивая
казался совершенно бешенным: то, кидаясь на все стороны с выпученными глазами,
производил сильное зубов скрежетание, то, падая на землю и делая разные телом
положения, вертелся около находящейся у него в руках палки, во все сие время крича
диким голосом молитвы, как будто бы призывал духов их мира и зла.
Потом пена текла изо рта его, ужасные показались на всем теле конвульсии и напоследок
он упал, как бы в беспамятстве.
После несколько-минутного безмолвия и недвижимости поднялся и, сев спокойно, читал
молитву и нам предсказывал благополучный путь.
Киргизцы, окружившие его во все сие время, подняв руки с благоговением молились и
бросали беснующему хлеб и крут, который сим наотмашь откидываем был к западу и
востоку. Потом выливая часть из носимой им воды, оканчивал все его заклинание.
Он, получа чрез сие некоторые подарки, оставался в лагере нашем до самого вечера;
казался несколько задумчивым, но обыкновенным киргизцем.
78
Чародеев таковых в Киргизской степи находится великое множество и называются общим
именем дивана, но по средствам, употребляемым ими для ворожбы, имеют они еще и
особенные названия, как-то: бакши, джаурунчи, рамча, джаа-дугар, карма-кчата, урусанали, и проч., ибо о некоторых г-н профессор Паллас42 в путешествии своем, в 1-й части
на странице 575-й описал подробно. Всякий дивана, однако же, всеми пользуется
таковыми средствами и вообще какие только по остроте его придут на мысль для
удобнейшего убеждения его зрителей.
Народ киргизский, веря таковым прореканиям и почитая их за святых, просит во всем у
них советов и им приписывает власть наводить гром, дождь и бури, но волхвы сии суть
ничто иное, как праздношатающиеся обманщики и тунеядцы, ибо все искусство, чем они
привлекают к себе народ, состоит в обманчивом лечении больных.
Они употребляют к сему некоторые травы, делая притом заклинания, как будто выгоняют
из тела болящего овладевшего им дьявола; ежели больной умрет, то говорят, что черт их
пересилил, когда же не исполнилось какое-либо их предсказание, то оправдывают они
себя – будто б сильный дух был на стороне противной и превозмог вызванного им
покровителя.
Все ответы их так двусмысленны, что одно ослепление только или предубеждение народа
в суеверии дает им цену, а как случаи, по мнению киргизцев, зависят от духов, и всякий от
особливого, что выше описано, то диваны для поддержания власти своей стараются
укоренить еще более сие мнение, и оттого, чрез призвание духов под видом их воли,
удается им иногда управлять народом по своему желанию. Но при всем том, однако же,
власть их противу прежнего приметно ослабевает, может быть и от того, что некоторые
киргизцы чрез сообщение с Россиею сделались прозорливее и сии уже ворожбу таковую
признают за древний только обряд, который и производят из почтения к праотцам своим, а
не из приверженности к предсказателям.
Они встречались нам всегда в худом и разодранном рубище, полунаги и совсем босы;
жизнь их протекает в беспрерывных переходах из одного аула в другой, собственного же
ничего они не имеют.
Когда киргизец отправляется куда на промысел или торговлю, то чтоб предприятие его
исполнилось, он просит помощи у духа, имеющего власть над его желанием, и производят
сие следующим образом: дивана, после много беснования, убивает лошадь или несколько
баранов, и сваря их потом, в честь духу первые куски бросает на восток и запад, остальное
же все поедают в обществе с другими киргизцами. Сих духов общим именем
называют авряг.
Суеверие же причиною, что киргизцы будучи поощрены корыстолюбием магометанских
мулл, выменивают от них по дорогой цене выписанные из Алкорана молитвы и, положа
оные в суконные мешочки, пришивают на одежду, как мужчины, так и женщины, иногда
по две и по три. Одна, говорят они, во время войны делает их храбрыми и невредимыми от
оружия, другая спасает от очарований, иная сохраняет здравие, иная же опять удерживает
от падежа скот их. Киргизцы очень почитают Алкоран, и муллы, дабы удержать их более в
своем подобострастии, предсказывают им по оному также о будущем, что называется у
них фалча.
Августа 30-го дня
79
Ныне праздновали мы день тезоименитства 43 государя императора нашего. Дабы внушить
в киргизцев более к его величеству почтения, с малою бывшею при нас командою сделан
был парадный троекратный из ружей залп, потом всем киргизцам дано было угощение, а
приехавшим для свидания с нами чумекейским биям, Китя-бию и Баккаре (Бии сии
никогда не были еще на границе российской и казались довольно справедливыми),
небольшие подарки.
О празднествах при поминках умершего
Осматривая пополудни окружности Тюгошкана, при знаменитых кладбищах, встретили
мы киргизское воспоминание их умершему батырю, которое сопровождаемо было
некоторыми увеселениями.
Обыкновение киргизцев воздавать почести умершим героям описано уже выше при
Чидеркаткане августа 5-го числа и при перекочевке их 11-го дня, но здесь особенно еще
заметить должно и о поминках, которые принадлежат к числу главных народных обрядов.
Киргизцы по смерти знаменитого какого-либо батыря, или героя, или родоначальника
целым родом назначают время к его воспоминанию, и сие определение, переходя изустно
от отца к сыну, постепенно исполняется завсегда с большою точностью, а чрез сие
сохраняется в народе о героях тех память и история их времен.
Виденные нами здесь поминки состояли в следующем. Многие из почетных киргизцев его
рода и приглашенные из других были уже собравшимися около могилы славного
Джанбей-батыря (Батырь сей, известный по его достоинствам и силе в киргизцах, описан
и в «Оренбургской истории» на странице 429), так что стечение сие простиралось до 300
человек, иногда же бывает оное и более тысячи.
Начальник семьи, происходящий в прямом колене от покойника, доставил сюда некоторое
количество скота, из которого и приуготовляли для угощения общества пищу; особенно
же убитая белая лошадь в честь покойника была варена пред его могилой, чем
совершалась жертва их. Волхвы в сие время производили их беснования, вызывая тень
умершего к посещению празднества их; потом, после исступления, вылив на могилу
кровь, выпущенную из жертвенной лошади, подавали знак, что герой внимает просьбе их.
Не упустили некоторые из киргизцев с чебызгою (Инструмент сей похож на деревенский
рожок длиною до 3 футов; будучи составлен из двух выжелобленных половин,
перевивается камышом; широкий конец его прикладывают они к зубам и дуют прямо в
отверстие. Играют они всегда печальные песни высокими тонами, которые и составляли
бы довольно приятную гармонию, но, будучи сопровождаемы всегда октавным припевом
гортанью играющего, делают оную отвратительною. Разность тонов происходит от
перевирания пальцами по находящимся шести отверстиям в боку, а выигрываемые песни
состоят из описания дел всегда их героя) выхвалить в песнях и все отменные подвиги его,
что прочие киргизцы выслушивали с великим благоговением.
Иные из приехавших гостей упражнялись в скачке, другие – в борьбе, иные же – в
стрелянии из луков в цель, где присообщались и женщины, а наипаче девки. Всякий
победитель получал от потомков покойного соразмерную награду, состоявшую в
различном скоте и прочих вещах, судя по отличиям.
80
Когда же кушанье было приуготовлено и игры кончились, то последовал общественный
сытный обед, продолжавшийся до полуночи. При сем случае киргизцы и начальники
разных родов имели советы о народных делах и в обидах друг против друга делали
взаимные разделы и удовлетворения, так что съезд сей, как и подобные ему обращаются в
общественные суждения, каковых без того никогда бы у киргизцев не было.
Приятно бы было смотреть на все сии их увеселения, ежели бы невоздержанность их не
доводила иногда до дерзостных поступков.
Могила Джанбей-батыря находилась на левом берегу реки Иргиза; она обнесена
четвероугольною, из серого песчаного камня, стеною, сажени в три с половиною в
поперечнике и до полутора сажени вышины; на углах поставлены небольшие глиняные
башенки, а в средине возвышался конусный земляной бугор, на коем лежат набросанные
кварцевые, известковые и другие каменья; в стене с южной стороны сделано небольшое
отверстие, в коем лежали лоскутки и некоторая посуда; с севера же растет высокое
тополевое дерево, осеняющее весь бок могилы, что видно и в прилагаем на карте, под
литерою G, виду.
Разные виды могил
Прочие находящиеся здесь могилы (ибо киргизцы имеют обыкновение древних
похоронять покойников своих у главных кладбищ) также обнесены оградами различных
фигур из песчаного камня, глины и дерна; некоторые же складены были из жженых и
простых кирпичей (Кирпичи сии наших гораздо были длиннее и шире, но тоньше). Иные,
представляли из них род пирамид, холмов и кучи каменьев.
По всем могилам лежали лоскутки, кои киргизцы в проезд их мимо, а особливо
однородцы отрезывают от своих платьев и оставляют на оных, как жертву их почтения;
нарочито приносят посуду и некоторые вещи от лошадиной сбруи, а наипаче части
лошадиных хвостов и грив для сохранения по их суеверию скота от падения.
С северной стороны, куда обращаются покойники головою, воткнуты были колья, копья,
небольшие значки и другое оружие или находилось внутрь отверстие для приносимой
новой жертвы.
Могилы знаменитых людей особенно обсаживаются деревьями, привозимыми из дальних
мест, и ежели оное где принимается, то похороненного в той могиле почитают уже святым
(Сие предпочтение происходит может быть от того, что древесная тень в голых и жарких
степях сих будучи для киргизцев приятною и делая влияние на их чувства, вкореняет в
них оное, а чрез то и служит началом ко мнению о святости героя; посему как могилы, так
и деревья потомками тщательно сохраняются, ибо нередко доставляют они им
преимущество пред прочими).
Августа 31-го дня, полуденный марш и стан в Тюгошканских песках у колодца, от
Орской 539 верст
Исправя все нужды наши и приведя в порядок караван, отправились сего дня в путь в час
и 5 минут и вступили в пески Тюгошканкум. Тут беспрерывно встречались нам соленые и
горькие озера с окружающими их пресными колодцами.
81
Бугры песков, час от часу увеличиваясь, казались напоследок целыми горами,
тянувшимися параллельными грядами между западом и востоком.
Пройдя 18 верст, в 5 часов остановились на ровной площади при колодцах, неподалеку от
коих протекал небольшой ручей.
Здесь узнали мы, что в леве от направления пути нашего, к устью Иргиза, идет бухарский
караван, почему и отправили тотчас туда бывшего при нас чиновника бухарского из
посланников, Бекчурина и некоторых купцов с тем, дабы они могли обстоятельнее
разведать о передней дороге.
Сентября 1-го дня, марш к полуденному стану в песках Бирюкум, от Орской
562 1/4 версты
Поутру, в 6 часов и 30 минут, выступили в путь и, пройдя несколько солонцов, поднялись
на пески Бирюкум, где нагнали нас и посланные вчера к бухарскому каравану люди.
Они известили нас, что дорога, по уверениям бухарских купцов, до самой Бухарии
безопасна, кроме, что некоторые из чиклинцев на реке Сырдарье отзывались худо о нашей
поездке, и что они и с бухарского каравана собрали пошлины с лишком на 2000 руб., но в
Бухарии, говорили они, приуготовляют великолепную встречу, при ежеминутном нас
ожидании.
Караван бухарский состоял, кроме частных верблюдов, из 2300 одних тугонаков, т.е.
таких верблюдов, кои бывают навьючены тюками, не перекладывающимися во весь тракт.
После известий тех о чиклинцах, мы приняли намерение послать на Сырдарью нарочных
как к Аблазы-султану 44, который самовольно назвал себя чиклинским ханом, так и к
некоторым еще биям с письмами (Письма, посланные с Бекчуриным еще из Оренбурга во
время вызову киргизцев на границу ко всем, как равно и к чиклинцам, но за отдалением их
письма те будучи для доставления оставлены у Каракубека, им совсем удержаны были) и
известием о нашем проезде.
Высота песков Бирюкум, противу поверхности представших нам солонцов, возвышалась
более нежели на 6 сажен.
Спустясь с бугров, мы пробирались несколько по солончакам и в 11 часов и 30 минут,
пройдя до полудня 23 1/4 версты, остановились у колодца, где весьма нечистая вода была
малодостаточна для нашего каравана.
Сентября 1-го дня
В 4 часа пополудни, сняв лагерь, отправились далее.
Марш к ночному стану у озера Байбичакуль, от Орской 576 1/2 верст
Путь продолжаем был песками же, где во множестве встретились сухие соленые озера.
Между ними же находились такие, на поверхности коих, наподобие коры в полчетверти
толщиною, попадалась из правильных кристаллов спекшаяся осадка поваренной соли.
82
Потом пройдя несколько местами опять ровными, в 7 часов остановились в близости от
озер Байбичакуль, в великом количестве повсюду здесь рассеянных, которые весною
соединяются все в одно и продолжаются до Аксакалбарбы.
Уток диких и здесь было весьма много, корма для скота посредственные.
Сентября 2-го дня
Поутру лишь начали вьючить к отправлению тюки, то вдруг открылся недостаток в двух
верблюдах. Они были угнаны посторонними киргизцами. Вожаки наши, видя потерю сию,
положили непременное сделать разыскание и разъехались все в ту же минуту в разные
стороны. Мы же, будучи оставлены почти одни, должны были дожидаться возвращения и
решительности о потере.
О приуготовлении к чиклинцам писем и о расположении к проходу за Сырдарью
Во время отсрочки сей, мы начали приуготовлять к чиклинцам письма, и к полудню уже
написаны были оные к чиклинскому хану Аблазы, Джанназар-бию, Ходжабергану,
титулярному советнику Джанузаку и другим, где о некоторых причинах поездки нашей
уведомляя их, вычисляли и многие пользы, проистечь от того могущие. Писали и о том,
что прежде еще из Оренбурга отправлены к ним были также письма, но, к удивлению,
ответов на оные не получали.
Для доставления писем сих по надписям избран был нами находившийся при нас
магометанский мулла и с ним три киргизца, между коими из дюрткаринцев – Дюнанчибий, а из чумекейцев Кабанбай, казавшиеся во все время путешествия нашего честными и
добрыми киргизцами.
Так как известно, что к проезду нашему оставалось уже одно только жилище чиклинцев,
киргизцев, однако же, самых сильнейших и более всех других упражняющихся в
грабежах, то все предприятия наши клонились к тому, дабы посланные, выехав в
чиклинский род и узнав об их расположении, откладывали бы наше прибытие на
Сырдарью сколько можно медленнее. Мы же, напротив того, наивозможнейше
положились торопиться.
А как шли уже везде слухи, что переправа наша чрез реку Сырдарью (Река сия, по
прежним известиям, течет в ширину от 1/2 и до 2 верст, глубиною до 4 сажен. Берега
закрыты камышом, а отчасти и лесом, очень многорыбна. Начало берет из гор Тустау,
протекает на 1500 верст и впадает в Аральское море тремя рукавами, собственно
называемою Сырдарья и еще Аму и Кувандарьей. Перевозят на дощенниках, о чем
пространнее описано нами во 2-й части) будет на перевозе Айтимбет, то чтоб и
посланные [115] повсюду оное утверждали также. Сами же мы предприняли намерение
взяв влево и верстах во 100 переправиться выше, дабы чрез то уклониться от поисков злых
киргизцев, кочевавших тогда верст на 100 ниже Айтимбетя.
Таким образом пробравшись чрез реку, думали мы, прямо войти в
пески Кызылкум (красные пески), хотя проходящие купеческие караваны всегда
принимают здесь отдохновение, меняют кормных лошадей и заготовляют большое
количество воды, ибо пески те, продолжаясь на 300 верст, не содержат в себе ни воды, ни
83
же каких-либо растений; там идут уже день и ночь без малейшего отдохновения, а оттого
и киргизцы злодействовать уже там бессильны бывают и не въезжают в оные совсем.
Посланным для встречи с нами при их возвращении, назначили урочищем
колодезь Байгары на краю песков Парчакум, тянущихся к реке Сырдарье. Тут должны
были они нам дать и обстоятельные известия о чиклинцах.
Имея в преддверии еще ужаснейшие, против пройденных, пески Каракум, должны здесь
были и остальную коляску нашу, разобрав по частям, везть далее, навьючивая на
верблюдов.
К вечеру уже дня сего нашли напоследок и пропавших верблюдов, как и самых
бездельников, оных уведших. Сии были чумекейцы, следовавшие за нами уже другие дни
и единственно для какого-либо похищения в нашем караване. В темный вчерашний вечер,
когда извозчики, прохладя верблюдов, вели потом привязанных их один за другим на
водопой к озеру, то воры в сие время, отрезав повода у задних, угнали в свои аулы.
Сентября 3-го дня, марш к полуденному стану в урочище Парчакум, от Орской
599 1/2 верст
В 5 часов и 30 минут утра отправились далее, где путь сначала продолжался по пологим
песчаным высотам, имеющим изредка мелкий кустарник. Потом чрез 16 верст начались и
пески Каракум, где между буграми, именуемыми Парчакум (край песков), в 10 часов и 20
минут остановились, пройдя до полудня 22 1/2верст. Тут находились большие и с близкою
и чистою водою колодцы.
Некоторые известия о песках Каракум
Пески Каракум (черный песок) (Название сие происходит от темного цвета песков, по
коим, как и по всем другим пескам, попадались нам в большом количестве лисицы
(тушкан) и ящерицы; сии последние особенно заметны по отличному их виду, ибо они во
всем подобны, исключая величины их, которую имеют от одного до пяти только вершков,
крокодилам; голова же, которая отделена тонкою от плеч шеею, довольно собою толста,
ноги имеют высокие, цвет кожи на ящерицах сих сероватый, брюшко желтое с красными
пятнами и белыми полосами кругом; живут в норах между рассыпчатых песков, а во
время скорого беганья их оставляют следы подобно сорочьим в малом только виде.
Будучи же рассержены бывают ядовиты) занимают весьма большое пространство
Киргизской степи и тянутся от запада к востоку более нежели на 600 верст.
Западная сторона их смеживается с подобными песками Барсуки, отделяясь только от
оных озерами и камышами, подобными Барбиям, именуются Барсуки, а потому и пески,
лежащие между озер и простирающиеся на запад между Эмбою и Аральским морем
именуются так же Барсуки.
С северной пески Каракум окружены Иргизом, озером Аксакалбарбы и Тургаем.
С юга прилегают они к реке Сырдарье, а с запада – к реке Сарасу, чрез которую
соединяются опять с песками Кунгурскими, Битпаком и проч., а сии, простираясь на
восток, примыкают к горам Алтайским.
84
В песках Каракум (Подробнейшее описание песков Каракум в общем положении с
окружающими морями и горами, как равно и заключение об их происхождении помещено
нами во 2-й части при общем описании всей Киргизской степи) кочуют киргизцы более
летом, и так по причине обширности их рассеянно, что на расстоянии 50 и более верст
встречаются в ямах по две и по три только кибитки (Кибиткою называется переносное с
одного места на другое киргизское жилище, основанное на деревянных решетках и
обтянутое всегда бывает кошмами, что можно усмотреть, как и фигуру их, в прилагаемых
на маршруте видах; подробнее же описаны оные во 2-й также части) или семейные коши.
В зиму же остаются здесь очень мало, хотя оная в песках бывает и не столь жестокая, но
вытравленная летом трава не доставляет уже скоту их довольного пропитания, который
в зимнее время может питаться одними только мелкими кустами. Для сего все кочующие
почти около сих мест киргизцы прижимаются тогда в камыши к рекам Сырдарье и
Кувандарье.
О жизни киргизской в степях, располагая по временам года
Киргизцы жизнь свою проводят свободно и близко к пастушеской; но с переменою
годовых времен переменяются жилища их и образ жизни, что даже и на самые нравы их
имеет великое влияние.
В зимние месяцы они уже не перекочевывают, но зарывая кибитки свои в снег, остаются
надолго в непременных местах, для чего и убежища сии избирают более к югу в густом
камыше и около границ российских в привольных лесах.
В каком жалостнейшем положении находится тогда народ сей! Закутавшись в одну
кошомную лачугу целая семья, иногда и с молодым мелким скотом их, проводит дни сии в
совершенном бездействии и, не видя почти света, претерпевает все свирепости жестокой
зимы. Один только, разведенный камышом и прутьями кустов, огонь, в нарочито вырытой
для того посреди яме, согревает их несколько от холода; они, севши вокруг оного,
закрываются овчинами и тем только себя сохраняют.
Бураны или снежные ветры заносят по временам всю кибитку их снегом; и тогда, чтоб
выйти оттуда они должны прорываться, но врожденная в них леность, а наипаче в таковое
время, заставляет их сидеть там долго, иногда без пищи и без огня. Подъезжающему тогда
к кочевью их едва из под снега видны бывают одни только курящиеся вершины кибиток.
И в сие время киргизцы, живущие в полуденной стране, мало имеют выгоды противу
кочующих на севере, разве в одном только неравенстве в продолжение зимнего времени.
Нагие дети, угнетаемые голодом, валяются по земле и редко согреваются пеплом, после
огня оставшимся; дым, хотя и сделано для выпуску его в верху отверстие, наполняя
прежде оную, выедает, так сказать, у всех глаза, и поражает многими болезнями от
смрада. Неопрятность, главнейший их порок, вселяет великое отвращение при одном
воззрении на жизнь их в это время. Ни один киргизец из сего не исключается, даже и
самые богатейшие, в сем случае, походят на диких зверей.
Скот, составляющий главное их пропитание, от худого корма и стужи бывает отменно тощ
и разбредается тогда по степи так, что великий труд употребить надобно к его отысканию;
да киргизцы и не выходят из кибиток для смотрения за ним, разве во время оттепели к
отысканию только дров.
85
Они питаются тогда очень умеренно летним запасом своим, состоящим в круте, сушенном
мясе и различных крупах (Дойного скота в зимнее время у киргизцев не бывает; свежее
мясо употребляют разве только самые богатейшие).
После сего удобно представит себе можно, с каким восхищением встречают они весну.
Появившиеся проталины приводят их в неизъяснимую радость, и один месяц оной, как их,
так и скот снова оживотворяет или, так сказать, дарует новую жизнь. В сие время
начинают они опять скочевываться в средину степи и к привольным паствам. Между тем,
когда морозы мало-помалу уменьшаются, то скот, находя повсюду изникающий в
довольном обилии корм, в скором времени становится отменно тучным.
Тогда-то киргизцы подобны бывают веселящейся юности; все они приходят в движение и
в радость, и жизнь их, кажется, цветет вместе с оживленною природою. Молоко, кумыз,
жирные бараны и молодые лошади служат к их насыщению; тогда бывают у них
торжества, разные увеселения, и в лучших нарядах повсюду перекочевки на новые места
даруют им новые приятности; звериная ловля также между тем немало приносит им тогда
удовольствия.
В жаркие дни лета скрываются они в кибитках и спят, но зато всю светлую ночь проводят
во взаимных беседах и веселостях.
Осень, напротив, совсем новое делает на киргизцев влияние; в это время становятся они
унылы. Тогда приуготовляют они себе запас к зимнему пропитанию и войлоки, или
кошмы, для закрытия кибиток. Закутавшись, начинают они опять удаляться к югу или
искать удобного места, дабы укрыться от преследующей стужи.
Кочевья их, рассеянные летом по разным местам, начинают соединяться; везде приметна
какая-то мрачность. Темные ночи вместо бывших увеселений заменяются воровством, и
тогда всего чаще выезжают они на добычу и на баранты друг противу
друга. [119] Непомерная жадность хищности и ожесточение как будто вместе с
состоянием сего времени входят и в сердца сего народа.
Марш к ночному стану в песках Котырлыкум, от Орской 618 1/4 верст
В 3 часа и 15 минут после полудня отправились далее в путь и, сойдя с песков, пошли
равнинами, по коим, наипаче около колодцев, росла изрядная трава для корма.
Много также встречали соленых озер, как наполненных водою, так и сухих, из коих
последние наподобие льда покрыты были на поверхности осадкою поваренной соли. По
пробитии слоя сего, черный, смешанный с илом тузлук, или раствор соли в воде, выступал
и продолжался в глубину более аршина. Под сим находилась опять поваренная соль,
чистая, большими кристаллами, кои, будучи размыты несколько водою, становились
рыхлыми; некоторые же, напротив, удержа фигуру их, в средине себя содержали
упомянутый тузлук. Соль из сего слоя, который местами простирается до сажени,
киргизцы достают иногда для употребления.
О солях и соленых озерах в степи Киргизской, как равно и обо всех водах
Все таковые озера обязаны происхождением своим общей солоноватости всех здешних
степей, по коим рассеивается соль от флецевых гор.
86
Отделившиеся от Урала кряжи (О горах в Киргизской степи особенно описано во 2-й
части), проходя различными направлениями чрез степь Киргизскую и понижаясь в обе
стороны, содержат в себе пространные флецы 45 поваренной соли; а происходящие от того
соленые ключи, пробираясь по продолжениям флецев, приметно обнаруживаются при
понижении гор в равнинах или, прорывая другие слои, разносят соль на поверхности
повсюду (Сим же причинам приписывает г-н Паллас происхождение соленых вод по
Ишимской степи, в степях Барабинских и между Волгою и Уралом, кои со степями
киргизскими находятся под одною параллелью). От сего-то и воды здешние, вообще, суть
солоны, что более и менее бывает ощутительно от количества притекаемой воды, также и
по мере отдаления от кряжей, ибо чем более от оных удаляешься, тем и соли становятся
реже приметны.
Низменные места в весеннее время от снегов, а по осени от дождей, наполняются все
водою, которая при растворении всех самосадочных солей и при смешении со всеми
солеными озерами не показывает на вкус нимало солоноватости, ибо количество воды
тогда бывает несравненно противу постоянного количества соли, но в летние жары, чрез
сильное солнечное выпаривание, раствор становится гуще, и с уменьшающеюся
беспрерывно объятностью собирается напоследок в одни озера с чувствительным
приращением солености.
Соль тогда в мелких озерах оседает в кристаллы, кои по тяжести опускаются на низ, а
остатки сгустившегося раствора, смешавшись с глиною, образуют поверхность озер
гладкою и подобною льду. Остающиеся кристаллы ее, на поверхности выветрившись от
воздуха, по пескам видны бывают неправильные, а иногда очень мелкими наподобие пыли
и едва для глаз приметными.
Все здесь реки и озера также происходят от скопления дождевой и снежной воды, не имея
впадающих в себя посторонних речек, ни же каких-либо ручьев, разве подземных ключей,
кои по обширности степей мало обильны, а потому и показывают в летнее время
чувствительно приметную в воде убыль. Иные же и совсем высыхают, чрез что соль и во
всех здесь водах бывает весьма ощутительна. Ежели некоторые озера, особливо же
покрытые камышом, и кажутся летом пресными, то происходит сие или от большого
скопления весенней воды, или от неудобности солнечным лучам способствовать в густом
камыше к выпариванию.
Соленые озера бывают здесь трех родов: иные, содержат только соленый тузлук, или
густой нечистый раствор соли в воде; другие, сверху покрыты твердою солью в виде
кристаллов и в виде коры, под коею скрывается густой раствор, смешанный с глиною, на
дне же осадочный слой соли, иногда рыхло соединенными кристаллами, иногда и в виде
твердой коры; а третьи, называемые солонцы, занимая в площади большое пространство,
но будучи мелки, скоро выпаряются и оставляются на несколько вогнутой поверхности
кристаллы, часто превратившиеся уже в порошок, а под оным находится всегда зеленая
глина.
Редко бывают такие озера, кои бы свободно допущали подходить к краям осадки, ибо от
берегов отделяется она вязкою тиною в глубину иногда более сажени.
Около озер сих попадаются куски соединенных вместе нескольких соленых кристаллов в
различных фигурах и с разными заключенными в средине, попавшимся еще в раствор,
87
инсектами. Случается также, что таковые кристаллы, осаждаясь на растения,
представляют целые ветви, и обременяют зелень подобно снежному инею.
Редко раствор поваренной соли бывает здесь совершенно чист, но более смешан с
глауберовою и сибирскою солями, оттого и воды по количеству примесей бывают
различно горьки. Иногда же содержится в оном минерально-алкалическая, а также
известковая и гипсовая земля.
Озерная самосадочная поваренная соль Киргизской степи к употреблению годна, ибо в
некоторых озерах превосходит оная и эльтонскую, но никогда не может сравнится, однако
же, с горною илецкою. Она бывает также различных цветов: белая, красная, зеленая и
черная, иногда порознь, а иногда в соединении одна с другою, что происходит, конечно,
от примеси посторонних частиц, в земле вместе с солью рассеянных. Черная, как говорят
киргизцы, острее и лучше прочих.
Есть также по степи Киргизской и много таких колодцев, кои содержат соль с
упомянутыми примесями, но они, однако же, при начале их выкапывания, или по
очищении, воду содержат пресную, а от времени застоя оная портится.
По пути здесь в выкопанных колодцах, где вода от поверхности находилась земной в
глубине полутора сажени, слои составляющие почву земли были в таком положении:
верхний слой толщиною в аршин состоял из серого песка, потом более сажени
продолжался слой разноцветной, смешанной с песком глины, после сего красный песок и,
напоследок, как видеть было можно, опять зеленая глина.
В 7 часов и 20 минут, вступя в пески Котырлыкум, у чистых колодцев остановились,
прошед пополудни 18 1/2 верст.
Здесь солнце закатывалось в сие время в 6 часов, а восходило в 4 1/2 часа.
Сентября 4-го дня, марш к полуденному стану у горьких колодцев, от Орской
653 1/2 верст
Поутру, в 3 часа и 30 минут, отправились в путь по песчаным буграм, тянувшимся
грядами между севером и югом.
Пройдя оные, как и низменные солончаковые долины, поднялись на высокую, чистого
рассыпчатого песка, гору Кунгуртюбя, которая как бы хребтом нескольких высот
простиралась от востока на запад. Высота ее от поверхности солонцов была до 10 сажен.
Она знаменита тем, что все караваны, идущие чрез Троицк и Орск на перевоз Айтимбет,
около нее неминуемо проходят. Перейдя гору сию по излучистой тропинке, а также
солончаки и пески Аярыкум, с довольным затруднением спустились потом в лежащие
поперек следов наших равнины, где в 11 часов и 15 минут остановились, прошед до
полудня 35 1/2 верст (Крутость сия, с которой мы спустились, возвышалась от равнины до
5 сажен и состоит из желтой глины, на коей изредка находится известковый камень; низ
же горы и вся равнина покрыта иловатою землею. Все пески Каракум к проезду на колесах
менее имела тех затруднений, какие мы чувствовали в Бастайкум; почему и опасность
наша в рассуждении арбов и коляски была напрасна).
88
Упомянутые равнины чувствительно казались пониженными, как противу мест
оставшихся позади, так и находящихся по сторонам, но впереди нас горизонт еще более
понижался. Они были покрыты кустами растений и небольшими кварцевыми кругляками.
Вода двух колодцев, где мы остановились, была от поверхности в двух аршинах и
содержалась в глинисто-песчаной земле. Она имела связывающую кисловатую горечь,
которая подала мысль о содержании ею квасцового раствора. На поверхности ее
находился настой, отсветывающий радужными цветами, и который имел особенный запах
и остроту.
К удовлетворению всех в караване, вода в колодцах сих была малодостаточна.
Комментарии
42. Паллас Петр Симон (1741-1811) – русский естествоиспытатель и путешественник. По национальности
немец. Получил образование в Германии, Голландии и Англии. В 1767 г., после избрания членом Петербургской
АН, переехал в Россию. В 1768-1774 гг. возглавлял академическую экспедицию для исследования юго-восточной
окраины России, Урала и Сибири, итоги которой были обобщены в труде «Путешествие по разным провинциям
Российской империи» (ч. 1-3 на нем. яз., 1771-1776 гг.; на рус. яз. – 1773-1788 гг.). Во время путешествий собрал
колоссальный материал, который лег в основу исследований в области географии, ботаники, зоологии, геологии,
палеонтологии и этнографии. Проявлял большой интерес к местному населению, сделал описания образа жизни
и быта яицких казаков, казахов, калмыков и др. (Советская историческая энциклопедия. Т. 10. М., 1967. С. 759).
43. Тезоименитство – день именин императора и членов его семьи.
44. Абулгазы (Аблазы) (ум. 1815) – султан Младшего жуза, старший сын хана Каипа, внук хана Батыра. В юном
возрасте был привезен из Бухары в Хиву, где приблизительно в конце 1766 – начале 1767 г. посажен на
хивинский престол и правил в Хивинском ханстве около полугода (по другим сведениям – только месяц) под
именем хана Абулгазы III.
В середине 1767 г. был изгнан из Хивы инаком Мухаммед-Эмином, имевшим большое политическое влияние в
Хивинском ханстве, и удалился в кочевья своего отца. После возвращения в Степь управлял родом шекты, в
начале 90-х гг. XVIII в. некоторое время был ханом каракалпаков. В связи со смертью хана Каипа был избран
казахами рода шекты и некоторых других подразделений поколения алимулы ханом в районе низовьев
Сырдарьи, в 200 верстах от развалин г. Жанкента. В последние годы жизни находился в бедственном
материальном положении. Умер в своих кочевьях (Ерофеева И. В. Казахские ханы и ханские династии в XVIII –
середине XIX вв. С. 86, 127).
45. Флец – пласт, слой.
______________________________________________________-
Марш к ночному стану в безводной степи Музбиль, от Орской 667 1/4 верст
В 4 часа пополудни пошли опять в путь и в полутора версте от стана нашли колодезь с
пресною и чистою водою, в глинисто-песчаной земле от поверхности около сажени.
Стены его оплетены были прутьями для чистоты.
Мы, набрав оной в мешки, пустились в безводную степь Музбиль (ледяной пояс), где и
остановились в 7 часов вечера, пройдя пополудни 13 1/2 верст.
89
Вокруг стана нашего, как и по всему пути, растет в большом количестве кустарник или
лес саксеул, который от сих, как сказывали киргизцы и ездившие прежде купцы в
Бухарию, мест начинаясь, продолжается до реки Сырдарьи и за оною.
О лесе саксеул
Лес сей, особливый в своем роде, растет вышиною в сажень и более, а толщиною при
корне до полутора фута; стебли его чрезвычайно кривы, как и все дерево сучковато и
неуклюже.
Кора его серая, подобная жимолости; тело темное и состоит из беспрерывных волокон,
приметных простыми глазами и даже отделяющихся. Оно до крайности твердо, так что
топором рубить почти невозможно; напротив того, к ломке очень хрупко, и при малом
наклонении вершины, отламывается при толстом своем корне.
Произрастает дерево сие в песчано-глинистой земле, пущая весьма ветвистый корень,
коего главная часть похожа на искривленную морковь.
Листья его подобны сосновым иглам, с несколько большою толщиною, находятся же по
всему дереву, начиная от самого корня и по коленцам, исходящие один от другого в
разные стороны; цвет игл сих темно-зеленый, а к основе красноватый. Они суть очень
мягки и сочны, и содержат в себе клейкую масличную и солоноватую материю.
Дерево саксеул при прикосновении огня скоро и пылко загорается, а наипаче листья,
производя великий треск; остающийся уголь тлеет весьма медленно. Оно ни к какому
употреблению, по причине жилковатости, кажется, более не способно, как к варению
пищи и для угольев, кои должны быть лучше дубовых. Верблюды и овцы с жадностью
поедают листья саксеула, а наипаче зимою, ибо они и тогда бывают зелены. Киргизцы
утверждают, что сок оных растений употребляют при многих припадках и внутрь, и
снаружи.
Часто в песках попадалось особливое еще растение, именуемое кусак, коего ствол
вышиною не более фута, безлиствен, имея вверху только кисть, подобную укропу; корень
его, находясь от поверхности в 5 и 4 дюймах, величину имеет не более крупной моркови,
но несколько толще. Цвет его белый, малосочен, вкус же подобен пастернаку. Киргизцы
употребляют его сырой в пищу, приписывая ему силу исцелять колотье и резь в желудке.
Сентября 5-го дня, марш к полуденному стану у ключей Башкайнарских, от Орской
690 1/2 верст
Поутру, выступя в 4 часа и 45 минут, 20 верст проходили упомянутою степью Музбиль,
оставя в праве знаменитый бугор и кладбище Ходжаберган, в леве же, почти позади от
нас, находился едва приметный вид круглой горы Бергантау. Сия гора, по словам
киргизцев, имела положение отсюда дня на два езды и состоит из белого камня, покрытого
на аршин сверху песком, из коего будто бы многие из киргизцев вымывают в изобилии
золото самородное мелкими частицами; изнутри же горы оной в довольной глубине
попадаются корни и целые пни неизвестного им какого-то дерева.
Описание урочища Музбиль и замечание об оном
90
Безводная степь Музбиль (ледяной пояс) простирается от северо-востока на юго-запад в
длину до 200 верст и примыкает одним своим концом к Аральскому морю, а другим – к
озеру Аксакалбарбы; ширина же ее бывает от 40 до 50 верст. С обеих сторон по длине
облегают ее высоты песков, почему и находится степь сия углубленною противу
поверхности обыкновенной песков до 14 сажен.
Пространство Музбиля разделяется на многие равнины, показывающие как бы дно
большой реки или озера, ибо оные до чрезвычайности ровны и гладки, подобно горизонту
воды, и не покрыты никаким растением; берега, заключающие равнины сии, возвышены
почти перпендикулярно до полутора сажени. Земля, составляющая равнины, есть весьма
твердая желтоватая глина, смешанная с серым песком.
Сии площади разделены еще на многие рукава, между коими возвышенные промежутки,
состоя из песков, покрыты бывают изредка рассеянными природою растениями и лесом
саксеула. По равнинам же встречаются возвышенные на аршин и более бугры, которые
покрыты будучи растущим на них тростником и песками представляют подобие
островков.
Киргизцы о равнине сей сказывали три следующие обстоятельства, отличные противу
всех других мест, даже и в окружности ее лежащих.
Первое, зимою, в декабре и генваре месяцах, говорили они, бывают здесь сильные
северные ветры и бураны при жестоких морозах, очень глубокие снега и опасность для
проходящих, что подтверждают и купцы, бывшие тут прежде с караваном, посему-то и
получила оная наименование ледяного пояса. Напротив сего в прилегающих отовсюду
песках зима бывает теплая и малоснежная; летом же вовсе дождей не бывает.
Второе, весною, в апреле месяце, когда снег тает, то Музбиль наполняется водою, которая
с великим стремлением сносится в Аральское море.
Третье, по всей степи Музбиль выкапываемы были в разных местах колодцы до 5 и более
сажен глубиною, но ни малейшей не находили приметы к влажности. Повсюду грунт сей
состоял из плотно спекшейся с песком глины, которая при углублении становилась тверже
и желтее, а напоследок попадающиеся камни препятствовали к дальнейшей работе, и что с
трудом землю сию можно ломать только топором или подобным ему инструментом.
Рассматривая случаи сии, сколько позволило нам время, почитаем за нужное здесь их
объяснить.
1. Хотя степь Музбиль и окружена во всю длину ее горами, но по ее пространству,
ровизне и по открытым сторонам с севера и юга, ветер, беспрепятственно врываясь в
средину, с большою яростью и порывами свирепствует здесь, нежели в бугристых местах.
Так как ветры дуют здесь в одно определенное время и более в вышеупомянутые месяцы,
когда ощутительны оные бывают и во всей полосе песков степи Киргизской, а притом
всегда северные, тогда-то и наносятся сюда тучи, кои, будучи привлекаемы окружающими
Музбиль горами, соединяются как бы воедино и, сгустившись, производят то количество
снега, коим покрываются равнины. Нагорная же часть, между Иргизом, Тургаем и Эмбою,
бывает подвержена ветрам таковым более в сентябре (Сие испытали мы в обратный путь
наш, о чем пишет также и г-н Рычков) и марте. Летом не бывают в Музбиле дождей от
одних причин со всеми здесь лежащими песками и, как кажется, безводие производит
91
немалую причину сего явления, ибо примечено, что небо в степях киргизских летом почти
всегда чисто. Сильных морозов причиною бывают ветры тех времен; и они, думать
надобно, не столько сильны, как от ветров чувствительны.
2. Ежели и действительно, как говорят киргизцы, равнины сии наполняются всегда
весеннею водою и быстро текут в Аральское море, отстоящее от нашего пути сего вправо
верст на 100, то неужели приток воды сей столь бывает велик, что мог расширить, обмыть
равнины сии и образовать берега и углубить их так противу окрестных мест! Тогда бы
должны быть только рытвины или овраги, а не подобие дна пространного озера или реки.
Ежели принять за залив Аральского моря, который на картах назначен с северо-восточной
стороны его под именем Сухой (Куакултюк), и который по описанию г-на
Муравина 46 летом высыхает, то, рассматривая положение Музбиля и сообразуя с
показаниями киргизцев, мы уверились, что протяжение равнин сих слишком обширно для
составления упомянутого залива; но что залив тот служит только к стечению музбильских
весенних вод, и есть как бы талое только оного продолжение.
Находящиеся по всем равнинам капельники известковые, гладко отшлифованные
кремнистые кругляки, морские различного вида и величины раковины, острова, высокие
берега, из коих некоторые части как бы вырваны.
Все доказывает, что не весенняя вода причиною сих явлений, а потому и заключаем мы,
что в недавнем времени, может быть, однако, прежде еще населения Степи нынешними
киргизцами, находилось тут постоянное воды пребывание (Сие показывает не заросшее
еще дно равнин и оставшиеся еще целые берега), которое, как кажется, служило
соединением Аральского моря с озером Аксакалбарбы (сего подробнее испытать
краткость времени при проезде нам не позволила).
Горизонтальность и гладкость равнин сих приписать надобно действию глинистой почвы
и отчасти воды от весенних разливов, которая, механически растворяя глинистую
поверхность, при ее движении разливается мелко по всему пространству равнин и
осаждает потом оную или оставляет, так сказать, с упомянутой ровизною.
Течение воды бывает, судя по островкам и песку, рассыпанному по равнинам наподобие
струй, от северо-востока на юго-запад к Аральскому морю.
3. Плотность чрезвычайная музбильской почвы есть причиною, что колодцы,
выкапываемые киргизцами бывают вовсе безводны, ибо весенняя вода вся отчасти
испаряется, а остальная часть, не находя средств войти и омочить внутренность, уносится
вниз. Напротив того, в песках, тающая снежная вода, по рыхлости их, вбирается внутрь и
остается чрез все лето, о чем, как и о покрытии всех песков прежде водою и об ее убыли,
объяснено во 2-й части.
Оконча путь наш по Музбилю, поднялись мы потом на весьма крутые Кайнарские высоты,
которые, составляя как бы возвышеннейший берег пройденной нами степи, тянулись
хребтом на большое пространство от северо-востока к юго-западу, возвышаясь до 20 и
более сажен от Музбиля, а по другую сторону до 14 сажен; в ширину же простираются от
2 до 7 верст. Вершина их состоя из многоразличных холмов и бугров, усеяна от природы
кустарником и лесом саксеул. Земля (Пласты горы сей состояли сначала из глины, потом
глинистого песчаного камня, а за сим – сероватая песчаная земля с известковыми
92
частями), покрывающая горы сии сверху, есть глина, смешанная с песком, по коей во
множестве разбросаны кварцевые и траповые гальки и куски глинистого железного камня.
По бокам горы сей, а наипаче по другую сторону от Музбиля, находится весьма много
глубоких и крутых оврагов, ниспускающиеся с вершины горы; они произошли от стоков
воды, которая, судя по провалам и многим ущельям, ниспадала здесь некогда с великою
быстриною и в немалом количестве (По оврагам, подобная пыли находящаяся земля была
так рыхла, что лошади и верблюды тонули по колено и здесь; иловато-глинистая
голубоватого цвета и с содержанием железных частиц).
Путь для подъема на гору, при проходе чрез овраги, чрезвычайно труден и даже опасен.
О ключах Башкайнарских
В 9 часов и 50 минут, взойдя не вершину горы, остановились у ключей Башкайнарских
(Башкайнар означает главную высоту горы Кайнарской, которая по различной высоте
имеет соответственные частные наименования); до полудня прошли 23 1/4 верст.
Ключи сии находятся на площади, окруженной со всех сторон, наподобие вала, буграми
песков; окружность же величиною до версты, забросана гальками. Почва площади состоит
из глины, где в пяти несколько возвышенных местах, неподалеку одно от другого, из
топких, обросших камышом ям вода, как бы, из котлов выпучиваясь на упомянутую
плоскость, протекает многими источниками во все стороны, более же к югу. Стоки сии,
соединившись при подошве, не вступая еще в находящиеся там равнины Кунгурские,
уходят и теряются в песках. Вода же, изнедряемая ключами, есть чистая и пресная, но с
исходящим из нее запахом горючего газа, холодна, хотя киргизцы и называют ключи сии
горячими по причине незамерзания их во всю зиму.
Оная, протекая по глинистой почве и рыхлой, размывает и разжижает ее на весьма
большую глубину; поверхность же сего раствора от знойных жаров, будучи подсохшею,
становится совершенно неприметною, то обманчивые сии провалы или омуты, легко
представить себе можно, сколько опасны здесь для проходящих. Верблюды и лошади
наши, проваливаясь здесь, с великим трудом были вытаскиваемы из оных, будучи
закрыты зеленою глиною.
Таковых ключей по высотам Кайнарским находится много и в разных высотах.
Здесь по высотам также приметны много железной охры желтого цвета и бобковой
железной руды.
Вожаки наши, приведши на стан сюда одного из посторонних киргизцев, всевозможно
старались его нам выхвалить для исходатайствования, по их обыкновению, ему какогонибудь подарка. Между прочими достоинствами вожак один, желая описать нового для
нас киргизца храбрость, говорил сими заслуживающими любопытства словами: «О! Он
сильный батырь и славный наездник, его все боятся, а оттого он имеет знатное богатство,
большие табуны скота, 10 жен и 18 сынов; третьего дня из сопротивного ему аула он один
угнал по баранте 50 лошадей и ему не могли ничего за то сделать; вчера же, когда бий
хотел его вести на суд, то он не дался ему и прибил его плетью. О! Он преудивительный
батырь!»
93
Вот в каких добродетелях состоит отличие киргизцев! И сия черта довольно обнаруживает
свойств беспорядочного сего народа.
Марш к ночному стану в песках Кчипарчакум, от Орской 708 1/2 верст
После полудня выступили отсюда в дальнейший путь в 2 часа и 45 минут, и спустясь с
гор, шли равнинами Кунгурскими 18 верст. После при начале вступления в
пески Кчипарчакум, в 6 часов и 40 минут остановились для ночного отдохновения.
Здесь вода получаема была нами из колодцев, отстоявших тогда от стана на полторы
версты в стороне; редко колодезь, из находящихся в степи, который бы мог доставить
воды для напоения 40 лошадей, а потому и здесь мы, имея в оной нужду, мало могли
получить из упомянутых только двух колодцев.
Сентября 6-го дня, марш к полуденному стану при колодцах Бийгара, от Орской
731 1/2 верст
Поутру, в 4 часа и 45 минут, выехав со стана, шли песками Кчипарчакум, где, встречая
многие колодцы, поили лошадей и верблюдов, потом продолжали путь наш безводными
глинистыми высотами, а напоследок, вступя опять в пески, именуемые Бийгаракум, в 9
часов и 30 минут остановились у колодцаБийгаракудук, где вода была соленая, прошли до
полудня 23 верст.
Марш к ночному стану в безводном месте у горы Кушмурун, от Орской в
755 1/2 верстах
Выехав в 2 часа и 15 минут по полудни со стана и приближаясь к высокой горе с
могилою Бургай-бия, заметили на оной нескольких киргизцев, которые потом объявили
нам, что привели они верблюдов для мены с нашими усталыми. Вскоре после того еще
встретились человек до 12 вооруженных каракасальцев рода чиклинского, которые,
вместе соединясь с прежними, следовали за нами до глубокой ночи и казались весьма
подозрительными.
После сего предосторожности с нашей стороны были удвоены; спереди, сзади, как равно и
с боков около каравана были размещены при киргизских вожаках наших [караулы], а
казаки, для обозрения окрестностей удаляясь иногда до пяти верст и более, собирались в
стане.
Продолжая таким образом путь наш, прошед мимо сухого соленого озера Узуншур, вошли
в аул упомянутого каракасальского отделения, из которого были преследовавшие нас
киргизцы. Здесь, из находящихся обширных колодцев, напоив лошадей и набрав воды в
меши с собою, вступили в пески Мансуркум, пройдя которые в 8 часов остановились близ
высокой продолговатой горы Кушмурун (птичий нос), названный так по наружному ее
виду.
О сигналах, употребляемых киргизцами во время темных ночей
По случаю большого марша, темнота ночи сего дня препятствовала нам с удобностью
пробираться между буграми песков и лесом саксеул, почему передовые вожаки,
разъехавшись по сторонам, искали повсюду приметы обыкновенной их здесь дороги, и
94
первый, достигнувший до какого-либо колодца или известной возвышенности, подавал
знак чрез огонь, что обыкновенно делают в темные ночи при подобных сему случаях. Для
сего, всякий отправляющийся в путь киргизец имеет при себе огниво, кремень, трут и
порошницу с порохом, хотя б был и без ружья; и когда они в дороге разъедутся или
будучи в разных на воровстве местах для соединения вместо берут огниво, прикладывают
к оному натертый порохом трут и при ударении кремнем производят вспышку, видимую
очень в большем ночью отдалении. По таковым же сигналам и мы продолжали нынешний
путь наш.
Напоследок, на назначенном передними вожаками нашими месте для лагеря раскладен
был уже большой огонь, по которому и могли соединиться к стану в средине темной ночи,
пройдя пополудни 24 1/4 версты.
Сентября 7-го дня, путь к урочищу Парчакум у колодца Байгары, не доходя коего 5
верст, возвратились назад, от Орской крепости 785 1/2 верст
В 3 часа утра отправились в путь по земляно-бугристой возвышенности, которая с
поверхности состояла на полфута из чернозема, смешанного с песком, под ним
находилась песчаная глина, а потом песчаный камень. Повсюду приметна была желтая
охра и в большом количестве кварцевый кругляк, непорядочно рассеянные.
В ложбинах довольно было корма, а инде видны овраги от весенних перетоков воды; по
высотам растет много саксеула, но колодцев нет совсем.
Возвышенность сия продолжается от Аральского моря от урочища Турнак к востоку и
оканчивается при высотах Тугатау.
В низких местах кочуют киргизцы только зимою, ибо снега там бывают.
Спустясь потом с упомянутой возвышенности по крутой пологости ее в долину,
униженную в горизонт до 8 сажен, предстали глазам нашим и пескиПарчакум (Пески сии
были назначены местом к встрече посланным к чиклинцам для известий с нами при их
возвращении), составляющие конец Каракумов; за ними чрез 70 верст идут горы, более
каменные и безводные, разделявшие нас тогда с Сырдарьею, текущею подле оных.
О причине возвращения
Не доходя пяти верст до песков, выезжает к нам навстречу посланный от 2 сентября в
аулы чиклинцев Дюнанча-бий и мулла. Они уведомляют нас, что киргизцы,
называемые кичкиня-чиклы, со всеми их биями под начальством хана Аблазы, с частью
каракалпаков, чумекейцев из отделений аюсырымского, кунтского и сары-кашкинцев, с
присовокуплением также части дюрткаринцев и самих хивинцев, заняв чрез Сырдарью все
перевозы, ожидают нашего прибытия. Посланные объявили также нам, что старшины,
приняв между собою по обыкновению их клятвенную присягу, вознамерились не токмо
взять нас, взять всех бывших с нами русских, но и лишить тирански жизни вместе с
самими киргизскими вожаками. Они называют нас шпионами, говорил мулла, и дабы
более вселить в простой народ противу нас ожесточение, то описывали чародеями и
предвозвестниками всем киргизским ордам общего несчастья.
95
Всех сильнее наущаемы они были от хивинских узбеков, кои, разглашая будто бы мы
везем великое богатство, подстрекнули корыстолюбивую жадность киргизцев к
уничтожению нашего следования.
Мулла в проезд свой заметил, что при всем том собрании киргизцев уже до 5000 человек,
со всех сторон сбегались еще оные на верблюдах, лошадях и пешком, торопясь к
получению добычи.
После сего думали мы податься еще вперед и укрепиться около находящегося на краю
песков колодца Байгары, но когда уведомлены были муллою, что и тут уже место занято
немалым вестовым киргизцев отрядом, то ни один из нашего каравана киргизский вожак и
ни один купец не хотели далее следовать. Они, подавая мысль воротиться назад, отойти к
верным киргизцам нашим из чумекейского рода, кочевавшим от нас в расстоянии не более
200 верст, оборачивали уже и всех верблюдов своих. Купцы, согласившись потом с
проводниками, говорили, что там, уклонясь от поисков чиклинских, можно предпринять в
Бухарию другой путь чрез Среднюю орду далее к востоку.
Увидя выгодность мнений сих и зная притом, что главное скопище злодеев находилось от
нас с лишком за 150 верст, решились, и почти должны были последовать устрашенным
смертью купцам. Мы думали успеть укрыться от ожесточенных киргизцев в аулы верных
вожаков наших, ежели не дано будет им известие вскорости о нашем возвращении и пять
часов разности могли бы нам доставить свободу, но несчастие следовало за нами повсюду.
Пастухи от табунов, пасомых близ нашего пути, тотчас дали знать о нас в аул
парчакумский, где кочевали каракасальцы, сообщники чиклинцев. Сии в скором времени
по нашем возвращении нагнали нас и, узнав, что мы точно ожидаемая ими добыча,
послали тот же час к Сырдарье нарочного с подставною лошадью для скорейшего
извещения злодеев о нашем возвращении, что могли мы узнать уже после.
Киргизцы, готовящиеся на нас напасть, суть всегдашние грабители караванов и большая
часть таких, кои никогда не приближались к российским границам; не чтят и не знают
повинностей подданства.
Обратный путь
Уже тогда был второй час, и мы предприняли обратный путь наш левее предыдущего, что
видно и на прилагаемой карте, шли со всеми предосторожностями и с наивозможною
скоростью, так что при всем тяжелом грузе верблюдов уходили в час более 5 верст. Для
отдохновения же остановились уже пополуночи в песках Мансуркум при довольно
хороших колодцах. В темную ночь сию следовали мы чрезвычайно излучисто,
придерживаясь сигналам опять чрез вспышки передних наших вожаков.
Сентября 8-го дня
В 3 часа утра, еще ночь была покрыта ужасною темнотою, мы вышли в путь и продолжали
оный до 12 часов полудня, когда между высотами усталые верблюды наши требовали
отдохновения. Здесь остановились мы также у колодцев, и, пробыв два часа, отправились
далее.
96
В 7-м часу взошли на Кайнарские высоты, где находились ключи Аяккайнар (Кайнарские
ноги). Тут напоив лошадей, запася на целые сутки воды и нарубив несколько камышу для
кормления лошадей, пошли опять в путь, который имел направление в параллель шедшей
вперед дороге. Перемен в положении мест было не приметно.
Спустясь с горы Аяккайнар, вошли опять в безводную степь Музбиль, где, следуя,
расставляли с боков и сзади в 10 и 15 верстах отъезжие из киргизцев по высотам караулы.
Во 2-м часу пополуночи остановились для малого накормления запасным тростником
лошадей наших в безводном совершенно месте, а в 3 часа на утомленных лошадях
отправились далее.
Сентября 9-го дня
Лишь только вышли со стана, [как] оставленный назади с половины прошедшего дня
киргизец из вожаков наших, нагнав нас, уведомил о виденной им вдали ужасной пыли. Из
чего заключить было должно о непременном преследовании нас злодеями, хотя сие и
против киргизского обыкновения, ибо они в столь дальнем расстоянии никогда, как
говорят купцы, бывшие прежде в сем несчастном жребии, не могли решиться к
настижению.
Еще с большими предосторожностями мы не преставали следовать далее с поспешением,
ибо предполагаемый нами аул к укрытию находился от нас тогда верстах еще в 100.
Бекчурин в сие время, пользуясь темнотою еще утра, отъехал от каравана вперед для
собрания к помощи приверженных киргизцев.
Пред рассветом боковые разъезды наши объявляют нам, что заметили по обеим сторонам
пути нашего движения немалых скопищ посторонних киргизцев. И напоследок, при
восхождении лучезарного солнца против урочища или могилы Ходжибергана, описанной
выше в равнинах Музбильских, при поднятии на высоту сажен 6, в расстоянии 90 верст
только от аулов верных чумекейских вожаков наших, тут окружили нас собравшиеся
чиклинские злодеи.
О сделанном на караван киргизцами нападении
Они разделились на многие части. Некоторые, объехав нас за горами, атаковали с двух
противоположных сторон прежде прочих, кои приближались сзади, и тем остановили
наше шествие. Их в сие время было до 1500 человек.
Они, не будучи в состоянии от скорого и дальнего за нами преследования на усталых
лошадях, сделать плотный и сильный к нам приступ, который нередко бывает
решительным, приближались к нам медленно, с ужасным криком, под множеством
знамен.
Видя сию их многочисленность, мы для удобнейшей встречи спешились с лошадей и,
посадя верблюдов в кучу, сняли с них тяжелые тюки.
Вооруженных из нас было только 38 человек, коих часть занимались тогда сооружением
из снятых тюков укрепления около каравана, а прочие, вышед вперед, со всех сторон
отбивали нападение приступивших уже злодеев. Каждый из неприятелей наших вооружен
97
был разными, им свойственными оружиями. Уже многие из них, сойдя с лошадей своих и
припавши к сайдакам и ружьям, делали по нас сильные выстрелы, и многие пущали
стрелы в средину каравана, иные наступали с саблями, другие же с копьями и кинжалами.
Во время приближения их, мы выслали в обе стороны верных вожаков (Вожаков тогда при
нас было 13 человек) наших и некоторых магометанцев, которые правом общего их закона
(По закону киргизскому не должно никогда друг противу друга употреблять оружие, как и
противу всех магометан) были ограждены от зверства нападавших, дабы они внушили
злодеям и их начальникам, что они предпринимают сие противу должности подданства
их, что сим разрушают мир, для умножения еще коего мы посланы к ним
могущественнейшим из государей и чтобы они страшились возродить к себе гнев от сего
миролюбивого монарха.
Сии предложения не сильны были сделать нам помощи. Напитанный ожесточением
противу нас народ, как хищный зверь, видящий в когтях своих верную почти добычу,
жадничал вместе с кровью наши смерти: они, презря закон и общественные
постановления, напали даже и на самих вожаков наших, а на их единоверцев.
С одной стороны, мы увидели караваноначальника купеческого Ибрагима Измаилова,
преследованного варварами, из коих один, наскакивая на оного с копьем, поражал лошадь
его множеством жестоких ударов и, напоследок, сравнялся уже почти с плечом
несчастного, как произведенный тщетно Измаиловым наотмашь из пистолета выстрел
усугублен был вскорости выбежавшим казаком, который, сделав новый из ружья выстрел,
убивает киргизца и тем спасает жизнь караваноначальника. Но и казак сей сам был в
опасности, и ежели бы другой не предупредил грозящую ему смерть, то бы избавитель
Измаилова заменил тогда своим его падение (На карте представлен вид киргизского
нападения под литерою Н).
По другую сторону, вожаки наши были сбиты с лошадей, некоторые перерублены, а
некоторые спаслись бегством и, не могши удержать неистовство сопротивников,
присоединились к нам для защищения.
Неприятели потом, окружа караван со всех сторон и соединясь в тесный оплот, час от часу
кидались на нас сильнее, но, будучи с уроном отражаемы, более из промежуток от части
поставленных уже для укрепления тюков, не могли сидя на лошадях сделать нам
сильного вреда. После сего, одна половина их, спешась с лошадей и будучи прикрываема
конными, напали вновь на нас грудою; удачно ворвались при сем между верблюдов и
лошадей и произвели сильнейшую в толпе сей сечу саблями их и пиками, которая,
конечно бы, послужила к нашей погибели, ежели бы некоторые казаки не успели выйти
вперед и стрелянием из ружей не удержали киргизцев от пущего приближения. А между
тем испуганные лошади наши и перераненные верблюды, разорвавшись, бросились из
толпы сражающихся, потоптали некоторых людей и стали разбегаться по степи, за ними
последовали и киргизцы, дабы изловя их, воспользоваться оными вместе с некоторыми
тюками, кои оставались еще не снятыми с верблюдов.
Сие напоследок и было причиною, что злодеи оставили на несколько времени нас
успокоиться и чрез то приуготовиться к новой брани, ибо каждый из них жадничал к
скорейшему разделению полученной тогда ими добычи.
98
Лошадей после сего осталось при нас 5 и только 3 верблюда, спасшихся в средине
каравана. К угону скота нашего способствовали и наши извозчики, кои дабы спасти себя и
получить участие в добыче, сами отвязали лошадей и, подняв некоторых верблюдов,
погнали из средины сражения.
В сие же время, некоторые из купцов, будучи одеты подобно киргизцам, от нас отъехали;
они препоручили одному из надежных вожаков два верблюда своих, навьюченных
червонцами, обещая им за сохранение плату; а сей под именем собственным провел
верблюдов тех счастливо; после чего ушедшие купцы, взяв верблюдов и удалясь от места
сражения, поклажу с оных зарыли в пески.
Напоследок и все киргизские вожаки наши, видя опасность свою и покушения неприятеля
даже на их жизнь, нас оставили, отправясь в свои аулы, с тем, дабы пригласить
родственников их к нашей помощи.
В сей удар грабители отбили у нас некоторые чемоданы, все мелкие вещи, а также
большую часть червонных, лежавших на частных или палтарных верблюдах; но к
большему несчастью 7 мешков воды, заготовленной накануне для безводной сей степи,
как равно увлекли в плен и татарского мальчика Искакова.
По сем очарованный жаждою к воровству народ сей разлился около нас на многие партии:
иные пошли в стороны для разделения пограбленного; другие встали в круга для
варварских советов; а некоторые тогда же отправились в аулы для приглашения новых к
себе скопищ. Мы, пользуясь временем деления их, старались, сколько можно, укрепить
стены нашей, из тюков, ограды, которую расположа на четыре угла, переплели
палаточными древками и перевязали вьючными веревками. Ограда сия представляла
подобие редута квадратного, которого сторона длиною была до 5 сажен, высота стен в
полсажени, а толщина в аршин. В сие же время успели окружность очистить от некоторых
кустов, кои служили в первый удар, стрельцам, прикрытием.
Устроясь таким образом и расположась с командою около стен нашего укрепления,
ожидали ежеминутно нового удара.
От стороны чиклинского жилища беспрерывное было приращение неприятелей наших;
они стекались отовсюду толпами от 20 до 100 человек со значками, навязанными на их
копья, сопровождая скакание сие великим визгом.
Когда киргизцы разделили их добычу и количество их умножилось более 2000 человек,
они в окружении нас кричали, дабы все магометане выходили из каравана нашего вон, в
противном же случае и тем грозили смертью. При нас однако оставалось уже их немного
из купцов только и бухарцев, но сии определили уже жизнь свою в жертву общей нашей
защите.
После сего, приближась к ограде нашей, они с сильнейшим рвением к нам приступали
противу прежнего; гораздо большее количество употребили они в сей удар противу нас
огнестрельного их оружия, и тогда началась преужасная перестрелка. Неутомимая
храбрость и отличное сопротивление малой с нами бывшей команды, а наипаче тех
казаков, кои неоднократно уже испытали пленничество свое в руках варваров сих,
принудили напоследок опять неприятелей сделать отступ.
99
Убитых с их стороны было в сей раз до 7 человек, а раненных более 60. Сия утрата и
имела более влияния на прочих трусливых воинов, из коих каждый, ценя дорого жизнь
свою, желал несколько от нас удалиться.
На нашей же стороне по причине защитной ограды ранено только 6 человек, из коих,
однако, 4 казака сильно пулями и 2 – копьями, а особливо брат бухарского
посланника Мир-Низамуддин, который будучи уговариваем нарочито киргизцами для
спасения себя и своего имения, остался с нами и защищался с редкою храбростью, как
равно и татарский ахун, бывший при нас для персидских переводов.
По окончании вторичного сего на нас и неудачного нападения, киргизцы в расстоянии
одного ружейного выстрела от нашего укрепления стали вокруг, разделились на многие
части и соединились в круги для новых злодейских советов.
Мы, не имея воды для утоления жажды своей, увеличивающейся в средине жаркого дня, с
которою колодцы по малой мере отстояли от нас тогда на 20 верст, в средине укрепления
своего стали рыть сами землю для достижения влаги, скрывающейся почти повсюду в
недрах ее.
Пополудни грабители присылали к нам старшин своих с вожаком нашим чумекейского
рода Абтикарем, показывавшим свое усердие к перемирию.
Присланные сии, с хитрою уловкою уверяли нас, что покушение таковое без воли биев
происходит только от необузданности степного народа, и что прибывшие теперь
родоначальники желают учредить с нам и мир; с завтрашнего утра, говорили посланные,
они сами хотят нас препроводить в Бухарию, возвратя прежде отбитую часть каравана, что
в глазах наших уже было переломано, изорвано и разделено на части.
Возможно ли верить коварным сим условиям? Однако же мы показывали себя к сему
согласными и, в знак перемирия, дали руководителю сего одного из оставшихся при нас
верблюдов; и еще по просьбе его, для похоронения убитых, несколько аршин сукна, а
раненным лекарств, положась до завтрашнего переговора не иметь никаких действий с
обеих сторон. Мы желали чрез сие точнее испытать все намерения нападающих на нас
злодеев.
К вечеру, по беспрерывным стечениям злых партий, скопище неприятелей сделалась
несравненно более; они стали рубить по пескам растущий кустарник, потом, связав кучу,
делали в рост человеческий связки и засыпали оные песком, уподобляя военным турам 47,
с которыми вместе в сумерки в саженях в 80 от нашего укрепления встали все в круговой
около нас караул. Целую ночь, с ужасным шумом, имели они перекличку один к другому
сими словами: «Никого из городка, ни же в городок не пропущать!» Во многих местах
раскладен был огонь, где они согревались и варили себе пищу. Весьма часто некоторые из
них подъезжали к нашему укреплению и замечали положение наше, но в стане у нас
соблюдалась строгая тишина.
И во время самой ночи многие к ним приезжали из союзных аулов киргизцы, между
прочими прислан был от Аблазы-хана их внук бывшего одного из сильнейших
башкирского бунтовщика Карасакала 48, и сей-то более всех других подучал народ к вреду
нашему и к исполнению сделанной ими присяги.
100
Из знатных ни один в сем случае не участвовал, кроме султана Мямятея, а от прочих всех
были дети с частными начальниками.
Во всю ночь у нас казаки попеременно занимались выкапыванием начатого колодца, но
тщетны в рассуждении сего все были труды наши. Земля здесь так, как описано при
Музбиле сентября 5-го дня, состоящая из твердо-спекшейся песчанистой глины, едва была
способна железным топором и ломом к делению ее на части; и при всем том в 3-саженной
глубине, с превеликим трудом достигнутой, вместо мнимого нами получения воды не
было приметно ни же малейшего следа к сырости, но по мере углубления и твердь,
раскапываемая нами, становилась все более и более твердою. Уже свет тогда из-под
горизонта начинал освещать восточную сторону, но жажда при всем том заставляла
продолжать работу в нашем колодце; и мы не переставали заниматься почти до половины
другого дня, когда обстоятельства со стороны неприятелей побудили без достижения цели
оставить сии восхитительные труды. И тогда совершенно исчезла надежда к утолению 2суточной жажды!
Сентября 10-го дня
Сего числа утром усмотрели мы, что количество неприятелей более чем во сто крат
превышало число людей в нашем стане. Шумное волнение повсюду предвозвещало
злейшие их противу нас намерения.
Вскорости по восхождении солнца явились к нам опять вчерашние старшины, и с тем же
предложением, чтобы ехать с ними в Бухарию. Мы приняли оное, но не прежде хотели
исполнить, как тогда, ежели весь ужасный сонм сей предстоящих против нас киргизцев
обратится в свои аулы, и только малая их часть останется к нашей безопасности; но и
тогда, чтоб мы свободно могли прежде отойти к аулам прежних вожаков наших и там
заготовиться лошадьми и верблюдами, в замену ими отогнанных.
После многих переговоров, требования их напоследок склонились к тому, чтоб мы без
всякого прекословия сдались со всем караваном в их руки, а чрез то обнаружилось, что и
предложения их о препровождении ими в Бухарию были с тем только сделаны, дабы
удобнее было при следовании выполнить сделанную ими присягу. Ежели бы и оставили
они некоторых живыми, то разве для того только, чтоб чрез продажу оных получить
приращение в богатстве их, ибо за каждого ценили они получить из Хивы, Персии или
каракалпаков по 300 баранов. Сие подтвердили и некоторые из вожаков наших, которые
пробираясь чрез толпы злодеев, приносили к нам известия об их советах.
Да и в Бухарию прямо вести они нас не смели, строгость тамошних законов подвергала
после сего жизнь их величайшей опасности.
Дорого напоследок решились мы продать жизнь свою и вольность, объявя им, что лишась
платья и казны следовать в Бухарию не можем, а требуем отпустить нас с караваном
обратно в Россию, или будем защищаться дотуда, пока смерть не отъемлет всех сил к
управлению оружий наших.
Хотя в силу мирных переговоров и положено было вчера не начинать воинского действия,
но киргизцы между тем пользуясь тишиною, подкатывали к нам ближе сделанные ими
туры с намерением, дабы удобнее и безопаснее к нам делать из ружей залп. Часть их,
101
будучи пешими, облегла таким образом весь стан наш и готовилась уже к перестрелке, а
другие, сидя на лошадях, готовы были к соделанию атаки.
После сего, по объявлению вновь присланных от неприятелей к нам старшин, бии не
прежде хотели нас отпустить, как заплатим по их закону им кун, или мзду за всех убитых
и раненых, а прочим всем, когда дадим подарки.
Оставшиеся при нас купцы, на произвол коих отдано было нами сие требование, жалея
более о жизни своей, нежели об имении, взялись для сохранения и всех исполнить
требуемую выплату, ибо в прежние годы, удовлетворение несправедливо требуемой
грабителями подобной сему подати, спасало всегда их караваны. Они убедили киргизцев
также принять под Алкораном присягу, что по получении куна оставят уже нас
спокойными.
Мы между тем, рассуждая о пользе сего, думали, что сохраня остальное при нас
имущество, можем еще предпринять путь в Бухарию с нашими верными вожаками
какими-либо тайными дорогами.
К полудню уже все было заплачено, и сверх 6000 червонных, оставшихся только у
Ибрагима Измаилова, отдаваемы были не в малом количестве сукна, плис, кожи и
корольки. Но когда вещи сии вынимаемы были из тюков, составлявших стены укрепления
нашего, защита сия чрез то сильным образом сделалась ослабшею.
До сих пор хранили мы в тайне наше состояние в рассуждении жажды, которая от
жестоких жаров час от часу увеличивалась; и когда уже подкрепляющая надежда нашим
колодцем разрешилась неудачно, то многие из нас становились бессильны к поддержанию
даже самих себя; уже некоторые валялись по песку почти полумертвыми, лица всех
становились столь тощими, томными и столь бледными, что едва были в состоянии
различать друг от друга; глаза казались кровавыми; язык при странном хладном
чувствовании, едва был силен выговаривать слова; и при сем изнеможении поселялся в
чувства еще страшнейший ужас от мучительной от оного смерти (Нельзя умолчать об
оказанной в сие время, родившейся от того храбрости, одним из тептярских чиновников
Махмутовым. Сей объемлемый отчаянием хорунжий, наипаче когда услышал из
разговоров злодейских, что хотят они всех нас вязать на арканы, он бросился к толпе
злодеев, желая лучше быть перерубленным на части от оружия и испустить прежде кровь
неприятелей, нежели без отмщения быть задавленным, и уже он готов был перескочить
чрез стену, уже занес на оную одну ногу, как был с превеликим трудом нами удержан. Мы
жалели лишиться такого содруга, желая испытать прежде другие способы к нашему
защищению и потом уже умереть вместе).
Сим ужасным состоянием и мыслью, что мирное постановление и присяга дают нам право
на требование помощи, мы принуждены были открыться и просить к утолению жажды от
неприятелей тогда воды, но без удовлетворения. Некоторые из бедных носили к [142] нам
оную тайно в малых кожаных мешках или турсуках, скрывая оную под одеждою; и за
малую меру оной с трудом соглашались по два и более червонных брать в уплату.
Невзирая на то, что вода сия, при обыкновенном соленом свойстве ее, была нарочито еще
смешана с солью и даже с лошадиною мочою, с отвратительным запахом, казаки
бросались на оную без всякой умеренности и с силою отнимали один от другого.
102
Конечно, может быть, и получили бы мы после сего свободу, но беспрерывное
приращение нового народа, из которого всякий хотел испытать над нами свою отважность
к получению новых корыстей, растрогали мало помалу и всех прочих.
Сверх чаяния нашего, наконец, киргизцы, не удовольствовавшись полученным
добровольно, жалели потерять и последнюю, глазам их представлявшуюся, добычу. Они,
наруша данную нам присягу и думая найти нас ослабевшими, снова стали делать на нас
нападение: шесть раз приступали они к стенам укрепления, имея сплетенные из веревок
петли в руках для связывания ополоненных, но шесть же раз были и отгоняемы.
Тщетно собранная вожаками нашими из жилищ толпа чумекейцев до 200 человек,
несколько раз покушалась показываться к нам для помощи, они всегда грабителями
нашими были с поражением прогоняемы и с отнятием от них лошадей и верблюдов, на
коих они нам воду доставить хотели.
Желание неприятелей было, дабы, лиша нас помощи и, доведя до бессилия, без всякого им
урона вместе с нами обладать и всем караваном.
Ужасное скопище и непрестанное вновь умножение народа, сильное их на нас
наступление и немощь казаков, требующих чего-либо решительного, безнадежность к
какой-нибудь цели сопротивляться, конечное и страшное противу нас озлобление
грабителей, – все сие вместе отняло силы бодрости нашей и доводило до того, что почти
готовы были, вруча себя провидению Творца всего мира, отдаться в жестокое
пленничество окружившим нас варварам. Но вспомня, что сие пожертвование не
принесет, кроме вечного невольничества или в то же время тиранской от разъяренного
зверства смерти, никакой другой пользы, решились, оставя весь караван, идти чрез толпу
сию с вооруженною рукою, дабы, произведя это, или умереть всем, защищаясь под
оружием, или сохранить жизнь нашу для нового отечеству служения. При сем последнем
мнении мы думали спасти высочайшую грамоту и депеши, кои по пленении вместе с
другими бумагами подвержены бы были сожжению, а также доставить обратно и
препорученную часть команды.
Судя по положению нашему, сие конечное было средство, каковое удобно было к нашему
предприятию, но все прочие совершенно были пресечены.
Выход из каравана сквозь неприятелей
К вечеру объявлено о сем было всем в караване нашем, с тем, дабы брали с собою сколько
можно более патронов ружейных; и как скоро наполнили оными все карманы свои и
подсумки, и когда поравнялися со стеною, обращенною к жилищу верных вожаков наших,
которая более всех других сторон обременена была неприятельскою силою, подъяв
оружие, лишь бросились в толпу злодеев, то в тоже мгновение позади нас все место стана
нашего было преисполнено грабителями. По сю сторону скопище, долженствовавшее
испытать наше ожесточение, разделилось тогда надвое: чрезвычайная привязанность к
сбережению жизни каждого из киргизцев, заставило, страшась отчаяния нашего, нас
оставить, а после и сии кинулись на тюки каравана.
Тогда всякий из них спешил удовлетворить собственную жадность к получению какойнибудь добычи, ужасный крик поднялся на месте разграбления; хищники, продираясь к
вещам, дрались даже между собою. Они, отнимая друг у друга, разрубали сундуки, ломали
103
все, что им ни попадалось, и раздирали на части материю и другие вещи: всякий из них,
схватив, что только мог, или, отняв у другого, с поспешностью удалялся в степь, а за сим
для отнятия им похищенного преследовали и многие другие в разные стороны.
При первом шаге выступления нашего из ограды стана, почтенный сотоварищ наш,
доктор, надворный советник Большой отделился от нас в противоположную сторону
городка нашему выходу. Он, желая в то время отыскать в его ящике записки, сделанных
им по степи замечаний, по причине ужасной пыли, великого между злодеями шума и
вечернего сумерка, отстал от нас и был потом варварами схвачен в плен. Подобным сему
образом схвачен еще и денщик.
Тщетно по несколько крат, по некотором отошествии, посылаемы были к отысканию оных
нами вожаки наши, которые, скрываясь за горами, вскорости с нами соединились, они не
могли даже доставить нам и сведения к кому несчастные попались.
Многие из нас и еще в подобных описанной участи в сие время находились, но странным
образом спаслись от уз жестокого пленничества.
Новое нападение киргизцев для разделения людей
Между тем, когда еще продолжалось расхищение каравана, мы, отойдя версты две от
оного, были встречены новым скопищем киргизцев, человек в 200, они вызваны были на
помощь к нам вожаками из отделения сары-кашкинского от чумекейцев. Сии, под видом
облегчения изнуренных сил наших и к скорейшему достижению воды, посажали нас
позади себя на лошадей и верблюдов своих, потом обобрали, как бы для защищения от
нечаянного нападения и преследования грабителей каравана, у некоторых тептярей и их
оружие, а напоследок уже стали разъезжаться и в различные стороны.
Мы, узря сию нечаянность, сзывали всех соотечественников в кучу и, соединясь потом с
некоторыми вместе, все сильно отбивали вторичное сие нападение. Но в сие время, 8
человек из обезоруженных казаков наших, будучи неприметно связаны мнимыми
доброхотами, развезены были сими чумекейцами уже в плен.
После описанного отражения нападающих, чрез целую ночь мы продолжали путь наш,
отстреливаясь под руководством достойного вожака нашего Кабанбая, и напоследок к
утру 11-го дня сего месяца между страхом и надеждою прибыли в аулы чумекейского
Мусеряб-бия, где присоединился к нам и переводчик наш Бекчурин.
Сентября 11-го дня, пребывание наше в аулах чумекейских
Утром сего числа, утоля жестокую жажду нашу и голод, думали мы хотя несколько после
ужасных дней сих насладиться покоем, но и тогда занимаемая нами кибитка со всех
сторон окружена была киргизцами, как преследовавшими ночью нас, так и увезшими в
плен 8 казаков наших. Они требовали от Кабанбая тогда всех нас, как должную им
добычу, или вознаградить за освобождение, ибо известились уже они о сохранении
купцами червонных от киргизцев, коим оные препоручены были.
Купцы, согласясь на последнее, убедили к оному и нас, но с тем, чтоб прежде отыскали и
возвратили всех увезенных ими в неволю, за что взялся и бий сей Мусеряб, из рода
104
которого были вторые сопротивники, выговоря за каждого пленного чтоб заплачено было
по 50 червонных.
В полдень явились к нам и те купцы, кои во время первого нападения бежали для
сохранения червонных их из осажденного каравана. Они объявили, что и зарытые ими в
песок тайным образом товары были расхищены злодеями, кои по одним следам достигли
оных до места хранилища. Но теми же следом посланным от нас для разыскания
Кабанбаем и другими вожаками к вечеру похитители оные были открыты. Разыскателям
сим купцы обещали плату, почему оные, отняв похищенное от воров силою, и на другой
же день все оное возвратили потерпевшим. Вожакам и Китябай-бию за сие дано было 1000
червонных, а спасено всего за расходами 30 917 голландских червонных и 2 пуда 10
фунтов корольков.
Некоторые из нас нарочито ездя сего дня на место разграбления, ничего не нашли там
более, как сильно взрытый песок, перемешанный с нашими сухарями и мелко изломанным
от сундуков деревом.
Кроме доктора, кроме казаков, еще многих не доставало и из татар, в числе коих и
караваноначальника Исмаилова; тщетно старались мы все сильно обо всех посредством
вожаков наших тогда разведывать; мы не получили ни малейших о них известий. В
темную ночь, разъезжающими по пескам нашими киргизцами, найден был, однако же,
Исмаилов с двумя другими татарами и приведены вскорости к нам же в кибитку. Они
схвачены были в плен грабителями каравана из партии чумекейцев, целые сутки потом
везены были в аулы ими обладавших, где освободились от рабства их не иначе, как
единоисповеданием, и когда Исмаилов объявил о себе, что он был в Мекке, но тогда
отпущены пешком, будучи раздеты почти донага и босыми.
Сентября 12-го дня
Целый день сей проведен в беспрерывных беспокойствах о сыскании и возвращении
увезенных людей. К вечеру привозимы были уже оные от различных сторон: иные
вытащены из сундуков, другие – из-под множества кошм у завладевших ими киргизцев, а
некоторые и от продажи уже в невольничество бывшим при граблении хивинцам, и без
всякого покрова или одеяния, которое все уже было с них снято. Господина доктора с
двумя другими, попавшихся в руки злым чиклинцам, все следы к тогдашнему отысканию
были пресечены.
За плененных казаков тогда же заплатили киргизцам, заняв от купцов 460 червонных.
Кибитка, которую мы вообще все занимали, была беспрерывно новыми наполняема
киргизцами; они беспрекословно входя в оную, с язвительною вольностью нас окружали и
чрезмерною уловкою их уносили все, что встречалось со звериными глазами их: кушаки,
шапки и, словом сказать, последнюю оставшуюся на плечах наших одежду, сопровождая
все сие весьма великою их дерзостью.
К вечеру, отправили тайно и за немалую плату в Бухарию к тамошнему правительству,
каракалпака с письмами, уведомляя в оных о нашем несчастии и некоторых
обстоятельствах. Из Оренбурга же чрез киргизцев получили письма, в коих находилось
повеление и от г-на министра коммерции, его сиятельства графа Николая Петровича
Румянцева.
105
Об отправлении в Россию
Поутру стали собираться в путь, но никто из киргизцев не брались провожать нас и ни же
отпущать как в Россию, так и в Бухарию, опасаясь с обеих сторон строгого взыскания;
даже и вожаки наши прежние не хотели снабдить нас ни лошадьми, ни верблюдами.
Трудно б было согласить трусливых сих киргизцев к оному, ежели бы не прибыл к
полудню туда известный Каракубек-бий с партиею 100 человек, ему преданных, и с
султаном Ширгази. Сей бий, дабы удалить себя от подозрения российского
правительства, взялся дать от себя людей к препровождению (Препроводить они брались
нас только в Россию; в Бухарию же они страшились мщения от чиклинцев, чрез жилища
коих непременно проезжать было должно) и уговорил к оному притом и чумекейцев, не
имея, однако же, с собою верблюдов и лошадей, к снабжению коими убедить последних и
сей уже не мог совершенно.
После сего отправились мы в обратный путь по пескам до аула Китябай-бия пешком,
который при общей нечувствительности киргизцев был довольно добр и превосходил в
оном, как признаются сами киргизцы, всех других. Пройдя 30 верст, в ночи уже мы к
оному прибыли под прикрытием Каракубека.
Здесь на занятые у купцов червонцы стали закупать для себя и команды верблюдов, ибо
лошади были чрезмерно дороги, коих количество гораздо меньше противу верблюдов, да
и сих выменивали дороже противу обыкновенного. Для некоторых оставленных без
одежды людей здесь же взяли несколько армяков и тулупов; запаслись также провиантом,
который состоял в сушеной баранине и круте.
Из дюрткаринцев для препровождения нас готовились старые вожаки при старшине
Буранбае, как равно старые же и из чумекейцев при Идиге, всего 15 человек.
Сентября 14-го дня
Заготовясь таким образом, команду посадили на каждого верблюда по два человека, сами
же сев на лошадей, отправились вперед около полудня.
К вечеру Каракубек-бий с Алтаем и другими киргизцами вознамерился уже от нас ехать в
свои аулы, но прежде за приезд свой с угрозами требовал от купцов платы, которые,
дорожа своею вольностью, дали им 800 червонных и богатое турецкое ружье. После сего
упомянутые бии, сделав, по обыкновению их, нам благословение, уехали от нас в сторону.
Мы, оставя оных, пошли тогда гораздо поспешнее, держась левее вперед шедшего пути.
После полуночи уже остановились для отдохновения, которое продолжалось не более
двух часов, а потом опять последовали далее.
Сентября 15-го дня
В 9 часов утра достигли до песков Парчакум, где при хороших колодцах останавливались
до 2-го часа пополудни.
106
Отсюда отправили султана Ширгази и с ним других киргизцев (Султану Ширгази дано
было нами также для снабжения доктора и несколько червонцев) для отыскания доктора,
снабдя их письмами к чиклинскому хану 49.
Выступя потом в путь, оставляя озера Байбича и пески Бирюкум в праве, шли ровными
местами прямо к Тюгошкану. Ныне окончились и пески Каракум.
Путь сей отменно прямее продолжаем был противу первого, и к проходу удобнее: более
имеет колодцев и чрезвычайно менее затруднительных песков.
В 12 часов остановились для отдыху, не доходя несколько Иргиза, когда темная ночь
между озерами препятствовала нам следовать далее.
Сентября 16-го дня
Заря утра сего открыла нам путь, и в скором времени вместе с рассветом дня, достигли мы
реки Иргиза, на бывший стан наш у урочища Тюгошкан. Здесь, перейдя чрез реку вброд
на левый берег, приняли несколько вправо местами более степными; в полдень же часа
два отдыхали у большого озера Ходжакуль. Оно знаменито великими кочеваниями, около
лежащими пашнями и добрыми кормами.
Проходя потом обыкновенным путем, в полночь остановились на берегу речки Тилькара,
которая течет озерами и происходит от весенних водополий. Она сообщает Тургай с
Иргизом, как равно и с оврагом Сарюзяк; вода в озерах ее переменно горькая, соленая и
пресная.
Здесь мы вознамерились предостаться до рассвета, дабы дождаться некоторых из вожаков
наших, уехавших для переменения одежд в свои аулы.
Хотя и избавились мы от ига множественного варварства, осаждавших нас злодеев, но
сделанное ими начало к нашей горести и неудовольствиям не преставало расположать
оные и в сем пути: каждый день кто-нибудь из вожаков наших тащил нас к своим аулам,
отстоявшим от пути иногда более 50 верст, но Полярная звезда, будучи тогда всегдашним
нашим путеводителем, обнаруживала фальшивость киргизских путей. Рождавшиеся от
сего неединомыслия были причиною, что многие из вожаков в сие время нас оставили.
Сентября 17-го дня
Поутру вожаки наши повели было нас вправо к реке Тургаю в аулы, но с усилием могли
едва их от оного остановить, обещая им у урочища Тилькары пробыть до вечера для
обождания разъехавшихся киргизцев.
По песчаным горам в окружностях была приметна здесь железная охра и во множестве
кругляки, рассеянные параллельными полосами от севера к югу.
Пробыв при упомянутом урочище до 5-го часа и, не дождавшись еще вожаков, вместе с
захождением солнца отправились далее с оставшимися 11 киргизцами.
В ночь перешли чрез гору Кунгуртюбя, по коей рассеяны были кварцевые кругляки,
местами желтая охра, а также селенит и гипс. Мимо горы сей проходят всегда
107
чумекейские караваны, ибо дорога здесь от самого Тюгошкана и до вершин реки Иргиза
идет вообще прямая, ровная, даже и для колес, кажется, весьма удобною. От горы же
Кунгуртюбя к России и корма час от часу становятся привольнее.
В 3 часа пополуночи остановясь в степи, имеющей красноватую глинистую почву, и
пробыв несколько времени для отдохновения, отправились далее.
Сентября 18-го дня
Недостаток в провианте тогда был ощутителен, и голод начинал уже распространять
действия свои к утомлению наших сил, уже от самой переправы чрез Иргиз не встречали
мы ни одного аула, где бы вновь могли заготовиться оным, то, удобно представить себе
можно, с какою радостью увидели мы около 10-го часа в праве от нас верстах в 7,
пасущийся скот. Вожаки наши, поскакав туда, к удивлению нашли киргизский аул, ибо в
сие время все они, перекочевывая к югу, довольно уже от мест сих удаляются. Тут закупив
баранов, запаслись еще дня на два провиантом и к вечеру отправились опять далее.
Сентября 19-го дня
Около 11-го часа до полудня остановились для отдохновения близ невысокой
горы Каратавлиа, состоящей из песчаного камня. На вершине ее находится могила одного
из признаваемых киргизцами святых. В окружности много находится сухих соленых озер,
а по берегам хороших колодцев.
При всем беспокойстве нашем от несчастного расстроения комиссии сей, жестокий и
холодный северный ветер, по временам дождь, а по ночам морозы от самого Тюгошкана
угнетали состояние наше в сильнейшей степени: здесь, употребляемый нами прежде для
согревания разожженный помет уже не разгорался, будучи омочен дождем; одинаковое и
сырое платье при сильном ветре едва позволяло противиться силам нашим; на станах
защитою нашею в голых степях сих были одни верблюды, усаженные около нас в круг.
К вечеру, выйдя от горы Каратавлия, продолжали путь во всю ночь, которая была
чрезвычайно темна: небо покрылось густыми облаками, ужасный туман ниспал на землю,
и тогда-то мы следовали тем удивительным порядком, который описан 31-го июля на
странице 7-й.
Сентября 20-го дня
Поутру остановились для отдохновения у одного камышного озера, откуда в праве по
направлению сего пути нашего видна была гора Карачетау, в расстоянии от нас верст 30.
После полудня проходили ровными степями Бабан и, минуя потом горы Бабанчока, за
коими от нас скрывались горы Верхний Котрташ, остановились уже в полночь на левом
берегу Иргиза выше переправы, бывшей в передний путь на… (Пропуск в тексте) верст.
Здесь произрастают довольно изобильные корма.
Сентября 21-го дня
Вместе с показавшеюся утреннею зарею мы, перейдя чрез реку на правый ее берег,
последовали далее Иргизскими горами.
108
Небо очистилось тогда уже от туч и было ясное, погода переменилась в теплую и
безветренную.
Потом вступили мы в горы Камышлакские, имеющие одинаковые во всем свойства с
описанными выше Караадырскими горами; пройдя несколько, остановились в полдень для
отдохновения при камышном озере, где, пробыв часа два, не преставали спешить далее. К
вечеру, миновав Алтанское озеро и сухие овраги, составляющие части реки Камышлы, по
закате солнца достигли до реки Аярык, или Малый Иргиз, где приняли роздых.
Сентября 22-го дня
Поутру, с трудом найдя брод, переправились чрез реку и следовали постепенно
возвышающимися каменными горами. К полудню достигли до устья речки Ачагатлык, по
утесистому берегу которой пройдя несколько, под крутою высотою остановились на
берегу реки Камышлы.
О реке Камышле и о горах ее окружающих
Река сия протекает так, как и другие по степи Киргизской озерами, летом местами
пересыхает, но во время весны водою изобилует. Будучи стесняема с обеих сторон
высотами, глубиною бывает сажен до трех и более, что, однако же, продолжается только
до полутора месяца.
Высоты, окружающие реку, имеют положение свое более с правой стороны и называются
Камышлакскими горами, кои суть отрог гор Кичик-Каратау. К берегу оканчиваются они
утесами с разновидными оскалинами кремнистого сланца и других кремнистых же пород
с множеством больших пещер и источников (Мы почли за ненужное описывать горы сии
более, ибо они довольно подробно описаны в путешествии г-на Рычкова по Киргизской
степи, но ежели можем ласкаться только принятием подтверждения нашего в рассуждении
сходства оного с истинною, то описание его мест сих заслуживает полного вероятия).
Между прочими знаменита гора здесь Шайтантау (Горы сей на маршруте приложен
также вид под литерою J. Источники, льющиеся из пещер в весеннюю водополь
разливаются гораздо на большее пространство, нежели каковы показаны они в нашей
картине; они и чрез все лето не иссыхают, ниспадая между каменными утесами. Подобных
сему родников здесь много) (Чертова). В лугах, по берегам растет очень хорошая трава.
Произведение по реке Камышле судоходства, которое г-н Рычков признает удобным, не
иначе принять должно, как разумел он во время весенней водополи, продолжая не долее
одного месяца апреля, но и тогда не на больших судах, а разве на дощенниках и
обыкновенных лодках.
Ныне, как равно и вчерашний день, провианта уже мы не имели. Получить же в местах
сих оного было совершенно невозможное дело: одни лошади или верблюды, влекшие нас
с нуждою, могли бы послужить на жертву мучительной алчности нашей, но должная
произойти от того остановка чрез спешение кого-либо из нас, лишала и сего последнего
средства. Итак, будучи подкрепляемы сомнительною надеждою к скорому достижению
границ российских, отдохнув тут не более 40 минут, во 2-м часу поднялись и с
поспешностью пошли в дальнейший путь прямо к реке Ори.
О третьем нападении на нас киргизцами
109
Лишь только отделясь от Камышлы несколько влево, взошли на возвышенные равнины, то
предстала глазам нашим новая выходящая из-за гор толпа киргизцев до 100 человек. Они,
увидя нас, пустились, казалось, с сильнейшим стремлением, нежели с каким ястреб
налетает на подобную себе птицу, и будучи притом с полным их вооружением.
Как вожаки наши ежеминутно беспокоились непременным преследованием первых
грабителей к полному исполнению их присяги, то мы, приняв наездников сих за
ожидаемых нами, спешась и сгрудя в кучу верблюдов, поспешно приближались к берегу
реки, где, окружа потом скот наш, приготовились к защите.
Наездники, приближаясь к нам, начинали уже стрелять из ружей и пущали во множестве
стрелы, но сделанный неожидаемый ими сильный от нас залп, заставил их несколько
отступить.
Напоследок, по многим уговариваниям чрез наших вожаков, что мы не выехавшие на
баранту, вскорости они нас оставили, страшась отчаянной защиты, и в знак как бы их
раскаяния они прислали к нам лошадь.
Когда разъезжающие сии единственно для барантов около границ киргизцы несколько от
нас поудалились, то мы, посевши на верблюдов и лошадей своих, пошли далее с
поспешностью, дабы укрыться от внезапного их преследования.
По захождении солнца при устье реки Камышлы переправились чрез Орь вброд,
именуемый Базарбикя; для отдохновения же остановились в полночь у речки Минлибай.
Здесь встретились с вышедшим из Орской крепости бухарским караваном,
предпринявшим путь в Бухарию. Мы посылали уведомить караванных начальников об
опасности пути и возвратить их назад, но киргизские вожаки их, вооружась, купцов к сему
не допустили.
Сентября 23-го дня, приезд на российскую границу
В 10 часов утра прибыли мы в Орскую крепость, где получа от коменданта тамошнего
нужные пособия, отправились вскорости в город Оренбург. Отсюда отправя в СанктПетербург эстафету с уведомлением о нашем несчастии 50, и учредя потом некоторые
распоряжения к возвращению доктора и к успокоению разорившейся команды, в короткое
время выехали в Санкт-Петербург и сами.
В Оренбурге все мы страдали жестокою опухолью в ногах, сопряженною со следствиями
от многотрудного нашего вояжа, и которая, начавшись еще в степи во время обратного
пути и у некоторых усилясь от не имеемой почти совсем обуви, была очень
продолжительна.
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 19208. Л. 1-97. Список.
Комментарии
110
46. Муравин Иван – геодезист, в 1740-1741 гг. вместе с поручиком Д. В. Гладышевым
участвовал в экспедиции в кочевья хана Абулхаира. Поводом для ее организации
послужила просьба хана Абулхаира построить в устье р. Сырдарьи ранее обещанный
город. Правительство решило удовлетворить эту просьбу и поручило экспедиции
Гладышева и Муравина, в которую вошли также инженер Назимов, переводчик У.
Арасланов и несколько казаков, исследовать устье р. Сырдарьи. Экспедиция Гладышева и
Муравина продолжалась с сентября 1740 г. по апрель 1741 г. и прошла путь из Оренбурга
до Хивы и обратно. В итоге ею были собраны важные историко-этнографические и
географические материалы о Казахской степи и ее населении (Масанов Э. А. Очерки
истории этнографического изучения казахского народа в СССР. С. 56-57).
47. Тур – хворостяная корзина, набиваемая землей для защиты от пуль.
48. Карасакал (ок. 1705-1749) – главный руководитель восстания 1740 г. в Башкирии,
выдавал себя за ногайского султана Гирея. После подавления восстания царскими
войсками ушел в Казахстан и нашел убежище у бия Казыбека. Вскоре он покинул
Каркаралинскую степь и в районе Черного Иртыша нашел нового покровителя в лице
влиятельного вождя найманов батыра Кабан-бая, где выдавал себя уже за претендента на
джунгарский трон Шоно-Лоузана, сына Цэван-Рабдана. Умер в 1749 г. По некоторым
данным он был убит султаном Бараком, пытавшегося таким образом снискать себе
расположение ойратов (МИ БАССР. Док. № 175. С. 378-397; Моисеев В. А. Степной
самозванец // Простор. 1984. № 6).
49. Копия письма Я. Гавердовского к Абулгазы (ГАОрО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 24а. Л. 34 и об.,
47).
50. В рапорте на имя министра коммерции графа Н. П. Румянцева от 27 сентября 1803 г.
Гавердовский писал: «После отправленного к вашему сиятельству рапорта из степи
Киргизской от 30 августа, вступил я в пески Каракум, и, получая отовсюду неприятные
для нас известия в рассуждении собравшихся на Сырдарье чиклинцев, хотя
встретившийся бухарский караван и не обнадеживал в безопасности, послал я туда для
разведываний нарочных с письмами, и сам с караваном, принимая влево, следовал до
урочища Парчакум, в 19 верстах не доходя Сыра. Сентября 6-го числа, в 880 [верстах. от
границы, выехали к нам вперед посланные, уведомя действительно, что управляемый на
Сырдарье чиклинским народом, назвавшийся самовольно ханом, салтан Аблазы с биями
Джанназаром, Джанзаком и прочими, также с частью каракалпаков, чумекейцев и
дюрткаринцев, никогда к границе российской не приближающихся и всегда почти
грабивших купеческие российские и бухарские караваны, собрались на Сырдарье, заняв
все перевозы, более чем в 3000 человек, положа непременно, не пропустя меня,
разграбить, а самих взять и лишить жизни. Почему и почли мы нужным возвратиться,
дабы приблизиться к аулам верных чумекейцев, следуя обратно со всеми
предосторожностями день и ночь. 9-го числа, поутру, в безводной степи Музбиль, у
урочища Ходжаберган нагнаны мы были сими злодеями в 1000 человеках, кои с сильным
криком, пуская стрелы и стреляя из ружей, нас атаковали. Остановя караван, спешась, и
совьюча тяжелые вьюки, стали мы обороняться. Малая часть оставшихся при нас
киргизцев также действовали, но, будучи некоторые израненными, и они нас оставили.
Чиклинцы, не будучи в силах отбить нас от каравана верхами, стали наступать пешими на
ту часть каравана, где находились верблюды; и в то самое время, когда впереди оных
часть казаков отважно защищали нападение, киргизские извозчики наши подняли
111
верблюдов и с оными пошли, оставя место обороны, почему верблюды и находящиеся на
оных легкие тюки, даже некоторые, будучи снятыми, взяли с собою, почему и достались
добычею злодеям вместе со всеми лошадьми нашими. В то время потерял я ящик с
казною, а купцы – большую часть своих червонцев. Пользуясь сим захватом, чиклинцы
стали делить свою добычу. А мы в сие время из оставшихся у нас тюков сделали городок,
укрепя оную в грудную оборону, увязав веревками. Поверяя количество людей, при мне
находящихся, узнал я, что все почти купцы, будучи одеты неразлично с киргизцами, с
начала нападения под руководством верных киргизцев скрылись, спася с собою на двух
верблюдах легкие товары, в червонцах и корольках состоящие; о коих прилагаю записку.
После полудня и чрез целую ночь количество киргизцев увеличивалось до 3000 и более, и
они, выманивая нас разными хитростями, хотели воспользоваться вместе добычею.
Сильная защита и неутомимая храбрость малой команды и других оставшихся людей нас
защитила. Чрез все сие время и до самого рассвета 10-го числа продолжали мы рыть
колодец, в том намерении, дабы, найдя воду, защищаться докудова будет порох. Но более
трех сажен выкопанной ямы не показала и следа сырости. Утомленные люди, будучи от
безводной степи не пившие двое суток в жар, увеличивающийся до 24 градусов, требовали
решительно или выдать их нападающим беспрерывно киргизцам, или напоить их. Не имея
сил воспротивиться сему требованию, а более потому, что киргизцы, навязав из прутнику
круглые туры в рост человека, пешие подкатывали оные к нашей защите и стреляли изпод оных, не щадя кровь свою, или желая нас обмануть, все еще предлагали договоры, а,
напоследок, с согласия оставшихся купцов и всего общества, я решился принять оные.
Они состояли в том, дабы заплатит им за убитых по 1000 червонцев за одного человека, а
за раненных и еще дать им всем подарки. Рассуждая, дабы, хотя с потерею половины,
сберечь другую и людей, при мне находящихся, на все требования их согласился, почему
и отдал последние купеческие червонцы Ибрагима Смаилова, а в недостатке оных плачено
товарами. Разрушенные от сего стены городка, обнажили киргизцам страждущее
состояние утомленного жаждою команды, которая, не воздержась, требовало от самих
чиклинцев для утоления оной воды, а мы платили за небольшую меру соленой, худой и
пахучей воды по два и более червонца. Сие состояние понудило их решительно
покуситься вновь взять нас; шесть раз приступали они к городку, но были отгоняемы.
Напоследок, видя изнеможение силы нашей, я велел объявить киргизцам, что мы, оставляя
караван, идем из оного и решились защищаться до смерти, не отдаваясь в полон. И
приказал команде, наполня карманы патронами сколько можно более, идти вон с
вооруженною рукою; и при первом нападении – умирать с оружием! С тем и пошли мы,
оставя все, а дабы не возбудить их жадности более к самим нам и верхнее платье наше
бросили, кроме сохранил я уже три дня носимую на груди высочайшую грамоту,
инструкцию и два письма от вашего сиятельства к бухарским министрам, а прочие все
письменные дела: замечания, карты, планы и прочие бумаги, подарки, товары,
инструменты и имение, словом, все было разграблено и простирается, сверх казенных
вещей и запасов, до 300 000 руб., о чем подробную ведомость доставлю после. Отчаянное
наше сопротивление воспрепятствовало киргизцам, без нужды теряя жизнь, гнаться за
неверною добычею, почему кинулись они на караван. А мы, защищаясь, того 10-го числа
по вечеру вышли, кроме схваченные, сдавленные толпою и бывшие без оружия доктор,
надворный советник Большой, казенный мой денщик Васильев и татарский мальчик
Халит Искаков. В двух или трех верстах от каравана встречены мы были новыми
киргизцами, кои объявили, что они высланы к нам для помощи чрез Бекчурина, еще пред
нападением из каравана для собрания усердных киргизцев от нас уехавшего, и предлагали
своих верблюдов и лошадей. Уставшие и отчаянные люди бросились с радостью на сию
112
помощь и от себя, для облегчения, отдавали оружие. В короткое время заметил я, что сии
усердствующие хотели развозить нас порознь, почему, сойдя с лошади, требовал, дабы все
люди слезли и оборонялись. Наступившая темная ночь и сильные выстрелы спасли нас от
нового разбора, кроме увезено было 6 человек, кои отдали оружие. Злодеи, однако ж,
поехали за нами. На рассвете пришли мы в аулы Мусеряб-бия, который нас принял. Здесь
чумекейцы его команды, отделения сарыкашкинского, снова требовали нас как свою
добычу. Но некоторые из вожаков наших их удержали, обещая им заплатить, если нас
оставят. Поутру требовал я действительно наведаться о происшествии в караване и
собрать рассеянных людей, обещая плату, в надежде занять у купцов из спасенных
червонцев. Но, которые, к несчастью, будучи зарытыми в песок, выкрадены также были
киргизцами. Но с заплатою большого большего количества другим, сильнейшим,
напоследок, отысканы и возвращены. 12-го числа привезли всех оставшихся 6 человек, и
дабы нас снова не разобрали, заплатил я 400 червонцев. О докторе и других увлеченных
чиклинцами людях слуху никакого не было, и полного известия не получил, кроме, что
они, взяв караван, нас преследовали, но не найдя в песках, уехали ночью в свои аулы.
14-го числа с сильным настоянием насилу отпустили нас из сих аулов в Россию,
удерживая затем, чтоб разобрать, имея в виду хорошую чрез нас прибыль. А не пустить в
Россию, чтоб не было верных слухов о сем происшествии, здесь спасло нас присутствие
малой части усердствующих киргизцев, коих имена достойные всякого уважения при сем
в особливой записке прилагаю, а равно и прибытие с командою дюрткаринского
старшины Каракубека, прибывшего к нам под видом усердия.
Отсюда пошли мы пешие и без провианта, и в тот день пришли мы к аулам Китябай-бия,
верного старшины. Тут купил, я на занятые у купцов червонцы, верблюдов, дабы посадить
на каждого по два человека из команды, несколько лошадей и верхнее для команды
платье, платя почти втрое дороговизною против обыкновенного, как и самую провизию.
15-го числа, выехав в степь, требовал от нас Каракубек с другими, себе платы за выезд к
нам для помощи и угрожал в случае не дачи, ограбить последнее у купцов и нас побрать.
Я отвечал ему, что не имею ничего, но, будучи принужден купцами, заплатил чрез них
ему с товарищами 800 червонных и от купца отнял он ружье.
От сего места пошли мы пустою степью поспешно, где не встретили почти ни одного
кочевья. Голод доводил нас до крайности, два дня были мы уже без пищи, приближаясь к
границе, и с нами те же киргизцы.
И в сие бедственное состояние за 60 только верст от Орска напали на нас снова с лишком
100 человек партия киргизцев, чиклинцы, кочующие близ границы, команды Мусульманбия. Спешась, стреляли мы по их из ружей. Сие неожиданное сопротивление и известие,
что мы решились умирать, побудило их нас оставить.
23 сентября вышли мы в Орскую крепость, к общей радости всех людей моей команды.
Тотчас, [как. узнал я, что в Бухарию вышел предо мною за день купеческий караван,
почему и просил я коменданта, г-на полковника Петрова, дабы их известить об опасности
пути, и который все сие исполнил, доставя нам всякое благодетельное вспоможение. Не
ждав возвращения каравана, отправился я в Оренбург, куда и прибыл сего числа.
Из степи Киргизской послал я в Бухарию с нарочным верным человеком к тамошнему
визирю письмо, с коего копию при сем прилагаю, и для выручки доктора и других людей
113
послал я к чиклинцам с письмом солтана Ширгазия, брата чиклинского начальника
Аблазы. Сей Ширгазы, взявшийся с границы препровождать меня до Бухарии, под
разными предлогами отстал еще до Каракума, по разграблении же приехал. Он, дабы
загладить сей случай, взялся чрез месяц непременно прибыть на границу, привезти его или
верное о нем известие.
Во время нападения чиклинцев и других с ними совокупившихся, убито из киргизцев 7
человек, ранено опасно более 20. С нашей стороны раненых 5, из числа коих ахун и брат
бухарского посланца Мир-Галаваддина Мир-Мухаммет Аминов, приданный мне им для
руководства в Бухарии и который потерял все имение и товары защищая нас и имея
средства предварительно спастись, ибо ему предлагали свободу, кою он отвергнул и
сражался при моих глазах неутомимо. Обо всех отлично замеченных мною,
усердствующих и храбро сражавшихся прилагаю вашему сиятельству также список.
Описав вашему сиятельству жалостное и бедственное наше по пути, осмелюсь приступить
к разведанным мною причинам. Брало ли в сем деле участие бухарское правительство,
мне неизвестно, тем более, что известно мне было их усердное меня ожидание, и, слыша
верно, что хан собрал действительно войско наказать чиклинцев и хивинских
каракалпаков, а Хиву сделать себе подвластною за продерзости и неспокойство в
рассуждении торговли; не ушел даже от чиклинцев и вышедший ныне большой
купеческий бухарский караван, с коего они взяли более нежели на 2000 руб. под видом
пошлины; но чтобы сие приключение наше не неприятно было торговым бухарским
людям, сего оспаривать не можно, знавши с коликою заботливостью стараются они
отвратить поиски наши, дабы торговать в Бухарии.
Но вот что узнал я от верных мне людей в степи Киргизской: вскорости по прибытии моем
в Оренбург, чрез Астрахань в Хиву и даже из самого Оренбурга в Конрат дано было
известие о моем проезде в Бухарию. Хива, замешанная всегда в грабежах киргизских и
подстрекающая их нападать на линию для пленения людей, кои не избегают рук Хивы и
Конрата, признало сие мое отправление для себя действительно опасным, а особливо в
рассуждении Мангышлака, что уже в Хиве известно, почему и соглашала трухменцов
напасть на меня за песками Кызылкум, но бухарский эскорт, приготовленный для моей
встречи, остановил от сего трухменцов. Они послали других людей к дюрткаринцам,
обращающимся прежде в грабежах, но они все на сие не согласились, хотя и были
убеждены в мою непользу уже после отъезда Бекчурина. Напоследок были новые
собрания у чиклинцев. Сии, не будучи никогда близ границ российских, не несли никогда
и имя подданных, и с частью каракалпаков избрали себе хана. И жилища на Сырдарье,
кои, будучи тесны, не дают им способов ни к скотоводству, ни к пропитанию себя
избыточно от торговли и продуктов. А весь их промысел – суть грабительство караванов и
других киргизцев. Сии-то были убеждены от Хивы под видом собственного их спасения
меня не пропустить. Им насказано было, что я имею с собою большое сокровище, и будто
б действительно мерю землю и делаю наблюдения. К ним присоединились и
дюрткаринцы, иные явно, а другие тайно, из чумекейцев же – отделения аюсарымское,
куитское и сары-кашкинское. Впрочем, те киргизцы, кои меня препровождали, были очень
бессильны удержать стремление раздраженных родов, и так они никакой мне помощи не
дали, хотя оного и желали. Не все также киргизцы участвовали в грабеже, кто ж они и где
кочуют, мне неизвестно. Спасение злодейских родов, на которое они полагаются, состоит
в надежде на неоглядное от границ расстояние или в случае чего-либо удаление в Хиву и
другие провинции, но все сие не препятствует сделать заключение о возможностях, кои я
114
в пути заметил и обо всем, что соответствует сему предмету: как идти, какою дорогою, в
какое время, с каким войском, в каком количестве и самые средства не упустить злодеев
из рук наказания мною собраны и обследованы, а равно и пути в Бухарию и Хиву, да и
вожаки, верные киргизцы, находятся при мне. Оставшийся с всею командою и, не имея
ничего, я не мог и не осмелился явиться к вашему сиятельству до повеления для точного
объяснения всех обстоятельств, для сего отправления на эстафету деньги взяты мною из
Оренбургской пограничной комиссии.
Пограничное начальство в Оренбурге при отъезде моем в степь и при всех движениях
весьма малое имело влияние, оставя меня в чужом месте действовать собственно одного и
без подпоры.
Маршрут пути нашего вперед и обратно сколько можно хотя из памяти будет собран и,
приведя в порядок, представим вашему сиятельству, ибо все почти достойные по
политическим отношениям места пути сего осмотрены, как и воинское состояние народа.
Р.S. Хотя я и располагал дождаться разрешения вашего сиятельства здесь, но, сообразя
обстоятельства, вижу необходимую нужду быть в Санкт-Петербурге, почему, по
получении пособия, принимаю смелость вслед за сим отправиться и явиться у вашего
сиятельства для донесения» (ГАОрО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 24а. Л. 38-43 об.).
Текст воспроизведен по изданию: Журнал, веденный Свиты его императорского величества
поручиком Гавердовским и колонновожатыми Ивановым и Богдановичем во время следования
их по высочайшему повелению чрез Киргизскую степь в провинцию Бухарию, с различными
наблюдениями, с описанием всех случившихся происшествий, равно как и о возвращении в
Россию в 1803 году, с кратким уведомлением об отправлении посольства в азиатское владение //
История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. Том V. Первые историкоэтнографические описания казахских земель. Первая половина XIX века. Алматы. Дайк-пресс.
2007
© текст - Ерофеева И. В., Жанеев Б. Т., Самигулина И. М. 2007
© сетевая версия - Thietmar. 2012
© OCR - Клинков Е. 2012
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Дайк-пресс. 2007