ПИФАГОР И ПИФАГОРЕЙЦЫ Пифагор был ионийцем по

1
ПИФАГОР И ПИФАГОРЕЙЦЫ
Пифагор был ионийцем по рождению. Есть сведения, что он учился у Анаксимандра. Около 530
до н.э., уже в зрелом возрасте, он переселился в Кротон, греческую колонию в Южной Италии.
Там он основал посвятительское общество, которое в котором соединялись черты философской
школы, религиозного братства и политического движения. Общество носило замкнутый характер,
обряды и само учение были тайными. Известно, что пифагорейцы практиковали суровую
нравственную дисциплину, упражнения в гимнастике и музыке, занятия математикой и общие
трапезы. Полагают, что пифагорейство было движением дорийской аристократии /1/ и было
связано с культом Аполлона, который доминировал в Спарте, и жрецом которого, возможно, был
сам Пифагор. Общество удерживало власть в Кротоне, пока не было свергнуто насильственным
путем политическими противниками. Оставшиеся в живых пифагорейцы продолжали развивать
принципы своего учителя и поддерживать само общество, которое стало малочисленной сектой,
рассеянной по греческому миру.
Несмотря на то, что его имя известно каждому школьнику, Пифагор остается загадочной и полулегендарной фигурой. От него не осталось никаких сочинений. Основные концепции
пифагорейства стали известны из произведений его последователей, наиболее значительным из
которых был Филолай. Пифагорейство оказало значительное влияние на Платона, Аристотеля и
вообще практически на всех последующих греческих философов.
Основой мироздания Пифагор считал число. Эта мысль кажется созвучной современной науке,
которая стремится формулировать все сведения о мире в виде цифр или количественных
соотношений. Пифагорейство, однако, шло гораздо дальше использования числа для счета и
измерения. Оно провозглашало число творящей силой природы, а также приписывало отдельным
числам особый качественный смысл, благодаря которым разные числа приобретали особый
характер и назначение. В качестве первичных, «основных» чисел фигурировали только целые
числа до десяти. Остальные числа рассматривались как их производные, не представляющие
самостоятельный интерес.
Наше сознание хорошо научилось отличать материальное от абстрактного и прочно поместило
числа, как отвлеченный результат процесса счета, в категорию абстрактного. С этих позиций
утверждения о том, что число является сущностной основой мироздания, выглядят наивной
мистикой. Нам представляется, что числа отвечают только за один, а именно за количественный
аспект мироздания. Однако пифагорейцы не были однобокими мыслителями, они просто иначе
понимали, что такое число. Они видели в числе целостную мирообразующую категорию,
примерно в том же смысле, в каком Анаксимен видел её в воздухе, а Фалес в воде. Эти
представления кажутся странными, но они обладали определенной законченностью. Вода и
воздух милетских философов – это не то же самое, что вода и воздух для нас.Так же и
пифагорейское число было особой метафизической категорией, полностью прочувствовать
которую с позиций современного мышления довольно трудно. Основная черта до-сократического
мышления – стремление к созданию «живых» сущностей, в которых вещь не отделяется от идеи,
а замысел от реализации. Если для нас вода материальна, а число абстрактно, то в эпоху
2
досократиков и то и другое можно было представить себе как конкретно-живущее и действующее
первоначало, своего рода порождающий прото-организм, наделенный живой душой /2/.
Пифагорейское учение называют «метафизикой числа». Возведенное в степень всеобщей догмы,
это учение становится легкой мишенью критического анализа. Однако оно настолько верно и
глубоко схватывает фундаментальную роль числа в мироздании, что пифагорейские концепции
возрождаются в новых формах и под новыми названиями и продолжают влиять на умы.
Первоначальное видение пифагорейцев порой «просвечивает» через совершенно иные
мыслительные конструкции. Так, использование чисел как символов или аллегорий, как в
библейской нумерологии, имеет мало общего с мышлением пифагорейцев /3/. Действительно,
число, выступающее символом чего-то, от этого чего-то явно отделяется и просто на это что-то
указывает. В пифагорейском же мышлении само число было сущностью и душой вещей; оно не
входило в символическое соотношение с вещами или понятиями, а их порождало, сливаясь с
ними в едином явлении примерно так же, как в человеке душа сливается с телом.
В качестве примера того как «работает» метафизика числа, рассмотрим пример числа Три,
которое пифагорейцы называли созидательным миротворческим началом и первым явлением
Единого/4/. Это понимание триады звучит как предвестник Святой Троицы христианского
богословия, которая также возникает как открывшаяся миру реализация Сверх-Сущего.
Фундаментальная важность числа три следует также из факта трехмерности нашего пространства.
Задумаемся над вопросом: а могло ли наше пространство вообще иметь другую размерность,
скажем быть двумерным или четырехмерным? Независимо от того, как мы подойдем к ответу на
этот вопрос, ясно, что число три играет здесь какую-то особую, избранную, «магическую», роль.
Мы видим, что на наших глазах число три возвысилось до роли мирообразующего фактора,
причем именно само число три, а не какая-то конкретная тройка предметов или понятий.
В учении пифагорейцев число не просто творит мир, но и создает гармонию мироздания. Особые
числа и их отношения определяют гармонию в пространстве (например, золотое сечение) , в
звуках (музыкальная гармония, строение октавы) и даже в космогонии: гармония небесных сфер
мыслилась как музыка, которую нельзя услышать, но можно уловить душой. Гармония космоса,
основанная на числах – стержневая концепция всего учения. Гармония вселенского космоса
должна найти отражение в микрокосмосе: в порядке, справедливости и возвышенности
человеческого мира.
Пифагорейская космогония изложена в трактате Филолая, и в ней значительную роль играет
огонь. Её некоторые моменты удивительно созвучны современным научным представлениям.
Филолай утверждает, что мир начал образовываться из единого центра/5/. Этот центр космоса
есть центральный огонь, который Филолай называет Гестией. В греческой мифологии, Гестия – это
богиня домашнего очага. Подобная родство центрального «очага» вселенной и домашнего очага
подчеркивает известное издревле символическое отождествление дома с космосом /6/. Из
центрального огня родились боги. При сотворении мира центральный огонь расширился, и часть
его отодвинулась «наружу», за небесный свод (как и в системе Анаксимандра). Таким образом
мир заключается «между двух огней» - центральным и небесным. Земля, солнце, луна и планеты,
3
все вращаются вокруг Гестии. Сама Гестия однако нам не видна, так как земля все время
повернута к ней «тыльной» стороной/7/. Орбита Луны разграничивает низшую зону временного
бытия, называемую «подлунной» областью, и высшую сферу вечного небесного бытия,
называемую Олимпом и окруженную сверхнебесным огнем. Зевс объемлет весь этот мир: Олимп
– его жилище, а Гестия – его жертвенник.
Огонь Гестии – это не просто источник энергии и материи, но и мировая душа. Отдельные души
суть искры божественного огня. Отраженные от Солнца, попадают они на землю и одушевляют
косную материю (не отсюда ли пошло выражение «искра Божия»?). Таким образом, душа у
пифагорейцев имеет не духовный или материальный, а астральный характер. Будучи частицей
гармонически устроенного космоса, душа стремится обустроить свое земное бытие в соответствии
со стандартами небесной гармонии. Поэтому мудрый освобождает душу от беспорядочных
страстей и стремится воспитать в себе гармонию посредством музыки, гимнастики, науки и
религии. Он подчиняет себя строгой иерархии и дисциплине, прообразом которых является
небесный порядок. Он стремится познать вселенскую гармонию, поклоняться ей и осуществлять
её. Смерть освобождает душу, которая, облегченно сбросив телесную оболочку, устремляется
наверх, в область Олимпа, если только не окажется перехваченной эфирными токами и не
попадет обратно на землю для нового воплощения/8/.
Сочетание огня с числом в учении пифагорейцев выглядит странным нарушением монизма,
однако оно было необходимо для построения убедительной картины мира. Если число
обеспечивало телесность и форму, то огонь обеспечивал движение, развитие мира/9/. Эта
функция огня получила в дальнейшем необычайно сильное выражение в системе Гераклита.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Дорийцы – одна из четырех основных наций, составляющих древнегреческий этнос
(дорийцы, ионийцы, ахейцы и эолийцы). В Греции наиболее крупными дорийскими
городами были Спарта и Коринф. Все основные греческие колонии в южной Италии (т.наз.
Великая Греция) были также основаны дорийцами. Однако во времена Пифагора недорийское население уже преобладало и в Кротоне и в других городах Великой Греции. С
политической точки зрения организацию общества пифагорейцев можно рассматривать
как попытку старых дорийских родов удержать власть в италийских колониях и сохранить
аристократическое правление. Их противники совершили переворот под
демократическими лозунгами.
2. Если нашему аналитическому уму хочется провести разграничение между реальной водой
и прото-водой творения, а также между чисто арифметическим числом и числом как
качественным понятием (мы различаем три и триаду), то интуитивно-наглядному
мышлению современников Пифагора, воспитанных на гомеровской поэзии, было легче
соединить эти понятия в единых образах, который хочется назвать поэтическими. Впрочем
современное прилагательное «поэтический» будет в данном случае слабым описанием в
силу того, что мы сейчас отделяем поэзию, как форму знания, не только от науки, но и от
мифологии. Все эти разделения в то время еще не сложились, и мыслительные
4
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
конструкции древних философов можно представлять себе как некие прото-философские
категории, соединяющие аспекты поэтического образа, научного понятия и религиозной
догмы.
Библейская нумерология предлагает числа как своего рода тайный алфавит, набор знаков,
кодирующих истину, скрытую от непосвященных. Однако на первом плане здесь само
тайное знание, а цифры лишь играют роль кода.
С. Н. Трубецкой пишет, что «пифагорйцы утверждали, что всё и вся определяется тремя» и
далее: «троица есть ... существенное, коренное проявление единства». Согласно
Аристотелю «Как г оворят пифагорейцы, Вселенная и все вообще определяется тремя, ибо
число всего имеет конец, середину и начало, и то же самое относится и к числу троицы».
См. С. Н. Трубецкой. Метафизика древней Г реции. М., «Мысль», 2003, с. 192-193.
Развитие мира из центра, как из яйца, описано также в Риг-Веде (Х, 149).
М. Элиаде пишет, что жилище с очагом в центре мыслилось древними как imago mundi
(образ мира), причем через дымовое отверстие в центре крыши проходила мировая ось
связывающая дом с небом. Храмы и святилища были устроены по тому же принципу, а
роль очага играл незатухающий жертвенный огонь. См. M. Eliade. The sacred and the
profane. Harcourt, 1987, 56-60. Родство домашнего очага и жертвенного огня явствует уже
из того простого факта, что Гестия была богиней их обоих. Возвышение Гестии до роли
центрального огня вселенной подчеркивало как космичность человека, так и разумность и
своего рода «домашний уют» в устройстве вселенной. Древняя идея соединения разных
уровней мироздания подкреплялась в пифагорействе опорой на число, как внеразмерный
мирообразующий фактор, одинаково «работающий» на всех уровнях. В этом можно
усмотреть черты глубокого сходства с современной физикой, в которой аксиоматически
принимается тождественность всех основных числовых соотношений и законов в микро- и
макромасштабе.
Мы видим лишь отражение Гестии в Солнце, которое представляет собой отражающий
диск. Пифагорейцы поклонялись Солнцу, но не солнцу как таковому, а как видимому
проявлению, своего рода иконе мирового огня Гестии.
Древнегреческие представления о загробной жизни отличались плюрализмом. Вера в
царство теней Аида соседствовала с верой в переселение душ (метемпсихоз),
напоминающую индуизм.
Мы опустили в этом кратком очерке описание того, как именно пифагорейство описывало
динамический процесс творения при доминирующей роли в нем статичных чисел. При
этом использовались понятия предела и беспредельного, причем последнее близко к
апейрону Анаксимандра. Мир дышит в беспредельности, вдыхая её как воздух и из неё
втягивая в себя пустоту, образующую промежутки между своими частями. Центральный
огонь – первый телесный результат этого дыхания. Продолжая вбирать беспредельное,
огонь созидает мир.См. С. Н. Трубецкой, с. 208.
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ
5
Фрагменты ранних греческих философов. А.В. Лебедев. М., 1989.
С. Н. Трубецкой. Метафизика древней Г реции. М., «Мысль», 2003