«Реальность граничит с реальностью» Книга Вторая: Клеопатра
advertisement
«Реальность граничит с реальностью» Книга Вторая: Клеопатра Царица и Тень. *** 1987 год. Хамунавтра. Темный «Мерседес» Ее Величества остановился возле подвала Родного Дома, ведущего во Храм Друга и Врага – в этакое Подземное Кладбище. Из машины вышел угрюмого вида мужчина, закутанный в черную накидку, и на голове его был капюшон. Слегка посмотрев на пасмурное небо, человек подошел к двери подвала и вытащил из своего «тайного» кармана маленький бронзовый ключик. Открыв ими маленькую дверцу, человек махнул рукой машине, приказывая ей ехать дальше, и немедленно спустился в потемки Храма, которые обычно пугали дворовых мальчишек. Это был Феликс Нотроман, человек, с которого и начинается наша история. С виду обычный Монах, а внутри напихана – мама, ой-ей-ей! Покинув свой любимый Собор Парижской Богоматери, в котором он жил тридцать лет, он устроился главным Монахом во Храме Друга и Врага. Некоторые думают, что специально. И не ошибаются: Феликс приехал в Хамунавтру, услыхав о Легендах Майи, гласившие о воскресении царей. И чтобы увидеть это зрелище, специально приехал в Хамунавтру. Недолго думая, Монах устроил во Храме Подземное Кладбище для Особо Важных Персон, ни сколько не задумываясь о том, что тела некоторых уже помещены и находятся в этих стенах его Храма. Мужчина полагал, что жизнь и судьба позволят ему совершить то, что он хотел, а он хотел участвовать в воскресении этих Избранных. Феликс был обычный, ничем не примечательный Монах. Еще с детства ему говорили, что он будет посвящен в священники, которых так он уважал, поэтому, как только мать его умерла (знатная аристократка, между прочим!), тут же был посвящен Главным Монахом в Нотр Даме Де Пари по совету Великой Церковной Палаты. Но что-то мешало ему спокойно присутствовать на проповедях его священников. Он по часу стоял, молча слушал, затем уходил, оставив многих прихожан того времени без своих великих советов. Он поднимался в свою темную келью, где спокойно рассуждал о том, чтобы он сделал, что б жизнь многих людей изменилась. Но не находил ответа. Нотроман был холостым человеком. По совету матери он принял обет безбрачия перед тем, как стать Монахом. Он считал, что жена в его жизни – это что-то лишнее, поэтому так хорошо делал вид, что никогда не полюбит никого, кого бы выбрал себе в жены. Он заблуждался. Очень сильно заблуждался. Он никогда в своей жизни не постиг любви, все также по совету матери, которая не хотела видеть его с чужой женщиной. Нотроман пообещал матери перед ее смертью, что обязательно найдет ученика, и он расскажет ему, как важно отказаться от жены и детей. Но он хотел любить. Чувствовал, что скоро влюбится. Но не верил в это до конца. Красота Радхи его не задела, хотя она всячески подавала ему признаки своего внимания. Он даже разъезжал на ее машине! Но все равно он ничего к ней не чувствовал, как бы она не хотела. Нотроман при таком раскладе чувствовал себя в западне. Он отказался принимать всяческие подарки от главной Королевы, и, чтобы она ему не досаждала, поселился в своем Храме. Там он нашел для себя уют и покой. Монахини лишь редко исполняли его прихоти, но старались не попадаться ему на глаза, а иначе он разозлится. Как его злить, это монахини знают, но это бывает довольно редко. Феликс посвятил себя в Истории Земли. Он всячески рассматривал и даже рассуждал на Совете Главных Историков, что он нашел ответ на ту или иную загадку, но вот когда пропала мумия Тутанхамона, он развел лишь руками, но совершенно чужих людей не допустил в свой Храм. И это спасло ту, что украла останки юного фараона. Монах был грозен. Его хмурый взгляд падал на все, что двигалось и жило в его Храме. Он давно считал его своим, но признаться телевизионщикам, что он предан Судьбе Избранных – это уже слишком. Вертелся в своем кресле, грыз старый сломанный простой карандаш и рассуждал на тему того, как воскрес Хоремхеб – Первый Избранный. Тем временем Радха не упускала своего шанса: она довольно-таки часто посещала Нотромана, принося ему то вкусную еду, то старые вещи – типа, для хранения в его Храме. Монах лишь изредка принимал от нее подарки, делая вид, что доволен вниманием Ее Величества. Девушка старалась сделать так, чтобы бедный, но умный и главнокомандующий Монах обратил на нее внимание. Но все было без толку. Монаха интересовало совсем иное в этой жизни, чем любовь Королевы и положение в обществе, которое так часто меняет образ жизни в этой могучей и великой цивилизации, хотя Нотроман был категорически против того, чтобы в его Храме кто-то колдовал. Его очень редко задевало чувство верующих в то, что считалось Воскресением, поэтому многие Воскресители, находясь в бегах, укрывались в Подземном Кладбище, там же воскресая и оживляя тех, кто действительно нужен Хамунавтре, и тех, кто причастен к Истории Земли. Тем временем жизнь менялась к лучшему. Монах думал, что все вокруг рано или поздно примет ту или иную форму, о которой стоит задумываться. Тем не менее, Королевы разрешили заниматься ему Воскресением, но он не торопился: считая это своей заслугой, Монах не спеша рассматривал дела тех, кто поступал к нему. Рано или поздно, Нотроман решит, что делать дальше. *** Это был обычный день. Распугав своих монахинь, Монах отправился в свою келью, где он часто размышлял о том, что бы еще сделать для своего Храма. Подземное Кладбище он построил, но в той части, где оно находилось, не чувствовалось атмосферы нового жития или просто Запах Истории. Монах бросил искаженный взгляд на стены Храма, иногда читая в них всю Историю Легенд Избранных, и поспешил к выходу из Кладбища. В том районе творили чудо Воскресители (иногда они мастерски прятались, чтобы не дай бог попасться на глаза Монаху!). Монах глубоко вздохнул. Вокруг него стены повторили его телодвижения. Нотроман закутался в свою черную накидку и грузно уселся на ступени, ведущие в Зал Воскресителей. Потом достал сигарету и закурил, иногда посматривая строго на пробегавших мимо него монашек. Нотроман давно понял, что они его не интересуют. Разве что, как мужчину… Феликс замерз. Чтобы не замерзнуть окончательно, он еще больше закутался в тонкую черную накидку и спрятал голову в капюшоне. Вокруг все замерло. Он вынул сигарету изо рта и выпустил дым. Мрак давно поселился в сердце Феликса, но чтобы не обращать на себя большего внимания со стороны католиков из Англии (которые в тайне занимаются Инквизицией) и простых буддистов, которые назвали его сумасшедшим. А почему? Да все, потому что он – простой Монах, решивший увидеть Воскресение своими глазами! Да ведь это все так просто! А он не понял… В Храме раздались шаги. Монах выкинул окурок, посмотрел по сторонам и решил посмотреть, кто в такой поздний час гуляет по столь опасному и редкому на вид участку его Храма. На улице уже была поздняя ночь, и многие из священников Храма мирно посыпали в своих кроватках. Феликс еще раз прислушался – действительно, были слышны чьито шаги, которые раздавались издалека. Монах встал. Он еле удержался на ногах, чтобы не упасть. Его пугали странные звуки со стороны «Южного Ветра» так называлось часть Подземного Кладбища, которая была отведена под жилье для Воскресителей. Неужели кто-то из Королев догадался, что он держит здесь Воскресителей? «Не бывать этому!» - Нотроман резко вскочил, щелкнул пальцами, и свет потух. Наступила ужасающая тьма. Нотроману показалось, что он в Храме, конечно же, не один. Он прислушался. Через несколько часов, дверь, ведущая в этот участок Храма, тихонечко заскрипела, и лязгнул замок. Нотроман испуганно проглотил слюну. Дверь тихонечко открылась, и на пороге появилась девушка, осторожно выглядывающая из маленького проема. Нотроман посмотрел на девушку с длинными белобрысыми волосами. Она осторожно расширила дверь, и испуганно вошла в «Южный Ветер». Нотроману показалось, что он знаком с этой девушкой. Она же осторожно миновала лестницу и подошла к тому месту, где стоял Феликс. Он застыл. Конечно же, он узнал эту девушку. Это была Радха, которая пришла, чтобы проведать своего любимчика. Феликс нахмурился. Его насторожило то, что делала Радха. Она же осторожно подошла к тому месту, где он стоял, и тихонечко произнесла: -Феликс, милейший, где же Вы? Нотроман фыркнул. Его все больше бесило то, что Радха всегда называла его милейшим. Неважно, кем он был и где, но он любил, когда его называли по имени. Радха двигалась крайне неуверенно, осторожно ступая, так как Монах не посмел пошевелиться и включить свет, зная о том, что Радха боится темноты, и вообще, темнота для нее – ее друг. Девушка шла, взявшись за дверь, при случае можно было убежать. Девушка была напугана – Нотроман уловил запах страха (он всегда его чует, когда кто-то стоит рядом с ним). Он пытался понять, что девушка здесь забыла, но на минуту вспомнив, что она типа его любовница. «Это уму непостижимо! – поморщился Нотроман, уловив запах ее духов.- Любить Королеву…. Но она не знает строгой священной жизни! Пусть хоть немного побудет на моем месте, как я пугаюсь, когда она входит в мой мир!». Под миром у него виднелась келья, в которой он часто пребывал в задумчивости. Нотроман не знал страха. Хотя, часто пугал монашек своим грубым угрюмым видом, с которым он ходил по Храму. Многие заметили, что этот самый вид придает ему уверенности и небольшую спешку. Он сам мог напугать любого, кто попадется ему на глаза. И ни разу не было, чтоб он кого-либо испугался. Но его вид часто принимал гордую осанку, которую он принимал при важных ситуациях. Девушка незаметно пробиралась вперед. Ее не пугала навязчивая темнота, которую создал Монах. Он стоял неподвижно, лишь слышно было его равномерное дыхание. Радха прислушалась. Темнота выдавала какие-то странные звуки, которые ее пугали. Она шла не спеша, осторожно ставя ноги на каменный пол. Нотроман нахмурился – девушка сглупила, появившись здесь. Тем самым начала его злить, а все знают, что если его разозлить, то будет хуже всем! -Милейший, где же Вы? – Ее голос дрожал, и она выдавала внутреннее волнение. Она очень сильно боялась его темных пустых глаз, которые всегда наполняли ее душу ужасом и гневом. Конечно же, Радха знала, до чего может довести Монаха, потревожив его душу в преполной темноте. У Нотромана сузились глаза. Он стал злее, чем обычно. Радха принялась шарить руками в темноте. Монах понял, что рано или поздно будет обнаружен Ее Величеством. Девушка была в пресильном волнении, что говорило о ее глупости. Ни сколько не думая, Монах схватил ее за руку. Девушка вскрикнула, но виду не подала – она слишком гордая, чтобы позориться перед своими врагами. Радха почувствовала холодную и крепкую руку Монаха, сжимая ее сильно. Феликс усмехнулся: теперь она ничего не могла ему сделать, так как чувствовал себя намного сильнее ее. Радха попыталась вырваться. Ее рука начала понемногу леденеть. Монах знал, что Радха – Живая материя Земли, которая способна защищаться в опасные минуты для жизни. И действительно: Радха заледенела, потом покрылась тончайшим инеем, а потом рука превратилась в некую жидкую субстанцию, которая способна убить любого. Монах понял, с чем он играет. Девушка издала боевой клич, но Монах руку не отпустил, лишь сжал ее как можно сильнее. Это было ошибкой. Радха превратила руку в часть Живой материи. Заклинание, которое она творила, перешло на руку Монаха, и тот почувствовал, как голубая вода перешла на его руку, при этом сильно обжигая кожу. Он понял, что она защищается. Поэтому, вскрикнув от боли, Нотроман отпустил руку Радхи. Та почувствовала себя победительницей. Нотроман был ослаблен своим новым противником. Он лишь сжал зубы и растирал больное место. Радха ни на минуту не покинула того места, на котором она была; она стояла возле самого Монаха и испуганно моргала глазами в темноте, пытаясь лучше разглядеть того, кто поднял на нее руку. Но, к сожалению, она ничего не увидела, и, пожав плечами, покинула место. *** Незаметно наступило утро. Летнее утреннее солнце стояло высоко над домами Хамунавтры. Маги спешили по своим делам, стараясь не бросать взгляд на фигуру, одетую в черный плащ и капюшон. Это Феликс Нотроман завернулся в свою накидку, чтобы не замерзнуть. Утро было прохладным, туман еще не совсем растворился в траве. Нотроман поднялся наружу, чтобы еще раз увидеть солнечный свет, который не проникает в темный Храм. Он поднялся наверх, закрыл дверь подвала (при этом спрятав ключ в своем балахоне) и поспешил к Дворцу Резиденции, где обычное утро превращалось в драму. При проявлении Первого Избранного все изменилось. Монах не заметил, как бывшая гробница Хоремхеба наполнилась учеными и простыми людьми. Все они хотели узнать, как же ожил первый фараон девятнадцатой династии. Но Монаха это не волновало, и он спокойно дал разрешение Воскресителям и ученым проникнуть в совершенно чужую гробницу. Утро наполнилось событиями: сначала Монах никак не мог выйти из своего Храма. Маги то и дело шли по его стопам и расспрашивали, где находится гробница Хоремхеба. Монах сначала вежливо указывал им рукой направление, а потом, когда ему все надоело, начал их так же вежливо посылать к черту. Некоторых это удивило, других же поразило. Еще никто не видел Нотромана таким злым. Он как будто был не в себе. Еще бы! Нотроман с ночи не мог уснуть. Его волновал вопрос, что же забыла тут Радха. И никак не мог найти ответа на другой вопрос: зачем он вообще тут нужен? Может быть, ему стоит уехать из этой страны? «Ну, уж нет! – мысленно топнул ногой Нотроман.- Я останусь здесь. Я должен – нет,- обязан увидеть, как будут воскрешены Избранные. Ведь я здесь для того, чтобы еще раз убедиться в том, что я такой же простой монах, как и все те, что работают в церквях сией страны. Не нужно путать понятия монаха и простого попа!». Хотя…. В чем-то он был не прав. Теряясь в догадках, Монах вскочил с постели и подошел к столу, на котором лежала схема гробниц для важных исторических персон. Нотроман разозлился не на шутку – он строил эти гробницы, чтобы хоть как-то сохранить историю для тех, кто в будущем не будет ее знать, а все получается наоборот: он ее не знает, зато заумные умы считают его последним идиотом. Недолго думая, Монах скинул все схемы на пол и уселся за стол, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, как психически больной. Мы знаем, что это самое место Главного Монаха во Храме Друга и Врага он получил не просто. Ему пришлось познакомиться с Советом Церквей в Хамунавтре, борющихся против Воскресения и его касающихся. Нотроман был тем самым Советником, кому священники отдавали всю свою честь и гордость. Он нисколько не жалел своих противников, и делал вид, что получает удовольствие от того, как он охотится за теми, кто незаконно воскресает умерших. Но со временем ему это надоело. Он посчитал нужным уйти из этого Совета, а тех, кто оттуда уходят, никогда не берут обратно. Нотроман не рассчитывал на чью-либо помощь – и пошел к Королевам проситься, что бы его взяли в Главные Монахи Храма Друга и Врага, а так как эта должность «золотая», то Нотроман пообещал им, что лично проследит за Воскресителями, поселившимся в его Храме. И тут понеслось! Первым, как вы знаете, кого воскресили, был Хоремхеб. Но это неспроста! Так подумали Королевы, которые, узнав об этом, лично вызвали Нотромана к себе на ковер. Тот поклялся, что ничего этого не знает, да и, когда воскрес Хоремхеб, его не было в этом Храме. Королевы удивились, и все получилось так, как хотел Феликс: Хоремхеб воскрес сам, так как вы знаете, что он имел дело с высшими существами… Нотроман простер руки к Книге Избранных. Мало кто знал в тот момент, что доступ к этой книге был запрещен. А почему? Я не знаю, но возможно, что Королевы пытались доказать этим, что все это – всего лишь сказки Майи Легенды, которую мы и так хорошо знаем. Но, как ни крути, первый «Великий» был Хоремхеб! Поэтому Нотроман зарабатывал на том, что многие посещали гробницу Хоремхеба. И она стала известной во всей Хамунавтре! Нотроман подпер щеку рукой и снова впал в задумчивость. Все это ему казалось бредом, что он «случайно» выбрал эту профессию. Никто ему тогда не советовал вступить в сообщество монахов Храма Друга и Врага, а он сам был тем самым первым, кто пожелал там работать. Ведь никто (из-за боязни мертвых) не хотел туда идти. Но Нотроман плевать хотел на мертвых! Его интересовали легенды Майи, которые были под запретом. Нотроман как-то пытался выклянчить у Радхи разрешение на эксплуатацию Книги Избранных, но получил твердый отказ, поэтому он не хотел никаких отношений с этой сумасшедшей Восточной Красавицей! Сейчас Нотроману не хватало смелости, чтобы лично проследить за воскрешенными. Никто бы в Хамунавтре не поднял руку на священное писание самой Майи! Нотроман понял, что по его Храму идут слухи о Втором Избранном, который должен в ближайшее время воскреснуть. Он вздрогнул – только одна мысль о воскресении мертвых пугало его: неужели Королевы посмеют наложить анафему на легенды Майи? И что тогда? Будут ли после этого Избранные мертвы? Конечно же, нет! И, как ни крути, Нотроман не посмеет этой сумасшедшей троице помешать воскресению Избранных. Он лично помешан на воскресении, и будет настаивать на том, чтобы все те Избранные, внесенные в историю и в легенды Майи, были воскрешены. Он сам был помешан на том, чтобы Избранные вернулись в жизнь как можно скорее, а иначе будет поздно. Пусть его или посадят, или повесят, или четвертуют, но он доведет дело до конца! С таким настроем Нотроман спокойно уснул, пытаясь ни о чем плохом не думать. И проснулся, когда одна из монашек все-таки посмела войти в его келью, при этом держа свечу как можно выше. -Что надо?! – Нотроман вскочил, прикрылся простыней – он всегда спал голым, такая у него привычка,- и кинул в монашку подушку. Монашка, заметив его голый волосатый торс, испугалась, так как никогда не видела мужчину в столь юном возрасте… -Ой.- Девушка была смущена. Нотроман нахмурился – но чтобы открыть рот и послать эту не служивую ко всем чертям у него не хватало смелости. Монашка была в одной ночнушке и держала свечу высоко над своей головой. Она пыталась рассмотреть чертоги кельи Нотромана. – Извините…- Тут она поняла, что попала не к себе, попятилась к двери и тихонечко, выйдя за пределы кельи Феликса, закрыла за собой дверь. Нотроман обреченно вздохнул и опустил голову на матрас – нет, ему не суждено обладать женским полом… *** Итак. Нотроман покинул пределы своего Храма. Оказавшись среди простых смертных, спешивших на работу, до него донеслись радостные крики ребятишек, бегущих вдоль улиц в соседние дворы. Нотроман хмыкнул: вот она – еще одна ошибка женщин. Дети! Вот уж за что презирать женщин, так это за то, что они попросту рожают недоуменных детей. Нотроман среди таких чувствовал себя глупцом – и чтобы не быть таким, покидал злополучное место. Он отлично понимал, что среди обычных смертных он всего лишь трудяга, проклятущий против своего дела. Нотроман неловко вспомнил сегодняшнее утро, и приход юной монашки смутил его. Неужели молодая девушка действительно перепутала его келью со своей? Но ведь на его двери написано имя и должность!!! И их невозможно перепутать! Но монашка действительно выглядело глупо на фоне угрюмого мужчины, который, увидев столь молодое тело в прозрачном одеянии, немедленно ее захотел, а ведь его должность запрещает ему спать со столь юными сотрудниками Храма. Нотроман хмыкнул. Тут он понял, в чем его ошибка: все его годы, прожитые в одиночестве в Соборе Парижской Богоматери, были настолько скудны, что он даже не понимал, что делать Главному Монаху в его келье. Конечно же – думать!!! Думать о вечном. Думать о существенном. Забытом и старом. Но Нотроман не мог понять одного: зачем ему пришлось столь нудно объяснять этим монашкам свои правила приличия после того, как его, голого, обнаружила монашка??? Конечно, он мог ее соблазнить и уложить в свою постель, столь проведенную в его гордом одиночестве, но он понимал, что монашка обязательно проболтается, поэтому просто прогнал ее. Нотроман еще раз взглянул на улицу. На этот раз она оказалась пуста. Дети уже убежали, на улице, на лавочках возле домов, сидели молодые девушки, громко хохочущие и красившие губы яркой помадой. Нотроман на их фоне казался столь жалким созданием, поэтому закутался он в свою черную накидку, набросил на голову капюшон и поспешил по своим делам. Он побрел по улице, ведущей к Горькой Поляне, по краям соединявшей Дома из разных улиц. Нотроман не хотел думать о сегодняшнем утре, поэтому шел с высоко поднятой головой и прислушивался к каждому слову, брошенными людьми, встречающих его на улице. -Нет, Сюзанн, ты не права, у каждого человека должна быть душа, а иначе тело не может существовать.- Полная дама пыталась доказать двенадцатилетней особе о существовании «души в теле», а только по этим разговорам можно было понять, что эта дама – сектантка, вполне встречающая в обществе Хамунавтры. -Но, миледи…- девочка лишь развела руками, пытаясь доказать своей столь старой учительнице, что она все равно не понимает «языка сектанток» - так назывались учения в Хамунавтре в то время. Нотроман прошел мимо них, сделав вид, что не интересуется сатанисткими учениями. -Я сказала тебе, Сюзанн, и точка! Душа живет в каждом человеке, и ты должна знать, на что ты влияешь! Ведь у каждого человека, когда ему делают больно, вскоре болит душа! И ты должна это запомнить! – приказным тоном сказала полная дама, делая замечание маленькой девочке. Та, лишь от грусти, опустила голову. «Это все бред.- Остановившись, Нотроман прислушался к разговору, но потом отмахнулся и пошел дальше.- Душа человека принадлежит Господу. И никому больше». Но он ошибался: каждый человек делал свой выбор в роли Бога в своей жизни. И Нотроман понял, до чего сейчас люди дошли – они никого не слушаются, кроме себя! Он пошел дальше. На пути все меньше и меньше попадалось людей. Монах в нерешительности остановился. Ветер, встречая его у входа в Резиденцию, скинул его капюшон. Нотроман вздохнул, осмотрелся по сторонам и повелительно махнул рукой, отстраняя от себя не послушный ветер. Потом еще раз вздохнул и вошел в Резиденцию. Там его ожидал сюрприз. Нотроман повелительным жестом руки открыл дверь, ведущую на лестницу. Позади него остался холл, в котором сидел одинокий молодой охранник, как всегда читающий «Форбс». Это немного повеселило его – он еще никогда не встречал человека, столь глупого, который просто поверил в свою мечту. Нотроман хмыкнул и пошел наверх, где его ожидали известные люди в столь строгие времена для Хамунавтры. Нотроман неожиданно остановился у врат, ведущих в Тронную Залу. Что-то подсказывало ему, что там ожидается какая-то западня. Он прислонился к двери и прислушался. Там было тихо, лишь неслышно разговаривали три человека. Нотроман заинтересовался – неужели разговор, который он провел с Радхой, она передает другим? Ему не очень-то хотелось иметь дело с любопытными журналюгами, которые в последнее время заинтересовались делом между Нотроманом и Радхой. Те уже испокон веков охотятся на Воскресителей, которые спрятались в его Храме. Нотроман знал, чем занимаются эти Воскресители (их, кстати, было двое) и поэтому не решался выдать их тайны своей госпоже, так как та давно охотится за ними с желанием лично перерезать им горло. Нотроман наотрез хотел отказаться от затеи охоты за Воскресителями. Судя по всему, те готовят свою месть за своих падших братьев. Он нелепо задумался о том, что сам может попасть в их хитроумную ловушку. Но подставлять свой зад Нотроман не хотел, поэтому просто следил за ними, как леопард за дичью. Феликс уже давно предчувствует встречу Трех Королев с этими Воскресителями, но отказывался их провести в свой Храм. Надеясь на самое лучшее, Нотроман желал их видеть только в качестве своих слуг. Но Нотромана заинтересовали подробности этой затеи. Неужели Радха решилась все-таки на войну между простыми Воскресителями и такими столь необычными персонами? Да плевать он хотел на их войну! Главное, чтобы его Храм не пострадал, а иначе он такую сумму за материальный ущерб возместит…! Нотроману надоело все это слушать. Он решительно дернул ручку врат на себя. Двери, тихонько заскрипев, открылись, впуская внутрь Залы человека. Нотроман выжидал в решительной позе, и, когда двери полностью открылись, Нотроман увидел полного человека, Юли и Радху, которая, бойко размахивала руками, но, увидев Нотромана, тут же опустила их. Полный человек в черной рясе увидел Нотромана, и его глаза округлились. Видимо, он был знаком с ним. Нотроман нахмурился, но тут же сделал знак Радхе. Та кивнула, разрешая ему пройти. Нотроман, шелестя подолом накидки, смело прошел в Залу. Королева, советница и полный джентльмен бойко встали в позу выжидания. Они смотрели на Нотромана во все глаза, а тот, все также шелестя подолом, подошел к ним не спеша. Девушки умело поклонились ему, а полный человек так и остался стоять, как вкопанный. Нотроман умело расцеловал ручки девушек. Те от такого только покраснели. Радха умело спрятала в лицевых морщинках улыбку. -Люцик! Какая встреча! – Нотроман подошел к полному человеку (по-видимому, это и был тот самый Люцик, которого Нотроман назвал в своем диалоге). Тут он обнял своего знакомого – тот раздобрел от такой важности.- Какими судьбами к нам? Неужто деловая встреча? Или просто решил отдохнуть в нашей Хамунавтре? -Э нет, дорогой мой! – Люцик захохотал густым басом и деловито похлопал себя по животу. Нотроман хмыкнул, усмехаясь. Толстяк провел рукой по усам, посмотрел на Нотромана и положил одну свою руку ему на плечо.- Я пришел повидать тебя. Давно тебя видно не было. Слышал я, что ты устроился во Храм Хамунавтры как очень важный священник. Ну что ж, поздравляю. Толстяк продолжал трогать себя за усы. Нотроман деловито убрал его заботливую (но тяжелую) добрую руку и посмотрел ему в глаза. Чем-то они похожи. Но все дело в том, что Люцик и Нотроман старые лучшие друзья, которые были знакомы с самого детства. Нотромана не очень-то волновало историческое искусство, которым занимался Люцик, но он с удовольствием выслушивал все догадки и предположения по поводу любой исторической ценности. Возьми для примера Мону Лизу – Люцик тут же проворно подберет к ней автора (догадается с первого раза!) и расскажет, где и когда она была нарисована. -Я греха таить не буду.- Нотроман расплылся в улыбке от удовольствия с общением с этим деловитым толстяком Люциком.- Пусть я буду брюхат, как ты, но я нашел свое место в жизни. Теперь мне поклоняются все жрецы и священники. Я давно заметил, что ты продвинешься, Люцик, но чтобы посетить нашу Хамунавтру…. Что-то ты задумал, брат! -Ох, и проворный ты! – Люцик довольно по-хамски улыбнулся. Нотроман вскинул одну бровь, подозрительно посмотрев на своего лучшего друга. Тот продолжал гладить свои усы другой рукой, вторая трогала Монаха за сутану.- Ты как всегда прав! Но нет ничего лучшего, чем повидать родную страну, в которой родился. Мать моя недавно ополчилась, оставив мне немалые средства для жизни. Теперь можно сказать, что я богатый. -Черт тебя возьми! – Нотроман захохотал. У Радхи и Юли подогнулись колени от этого злорадного смеха. Они еще никогда не слышали, что бы он так смеялся.- Поздравляю.- Нотроман пожал руку Люцику. Тот расплылся в улыбке.Слушай, может, поделишься своей тайной приезда в Хамунавтру? -Да с удовольствием. Только не здесь.- Люцик окинул подозрительным взглядом девушек. Те предпочли промолчать и просто отвести от проворного толстяка лица.- Слушай, я все о себе да, о себе! Лучше расскажи, чем ты занимаешься в своем Храме? -Я тоже не буду рассказывать свои личные тайны при всех.- Нотроман ехидно улыбнулся. Толстяк одобрительно кивнул. Видно было, что между ними завязался интересный разговор, который они не могли продолжить в присутствии чужих людей. -Отлично. Но в тебе всегда была какая-то чертовщинка. - Люцик проворно потрепал щеку Нотромана. Тот поймал недовольный взгляд своего друга.- Да ладно – не сердись,- Люцик опять засмеялся.- Лучше проводи меня в покой этого чудного Дворца. Я буду там рад выложить все свои тайны. -Хорошо. Пошли.- Окинув Радху строгим взглядом (отчего та совсем покраснела и спрятала руки за спиной), Нотроман повел друга в одну из гостевых комнат, которые довались гостям на время, пока те не уедут. *** -А, здорово ты их, а! – засмеялся Люцик, поднимаясь по лестнице на последний (триумфальный) этаж вместе с Нотроманом. Тот молча провожал друга в свою комнату.- Не успел я приехать, как они засыпали меня странными вопросами: не воскрешенный ли я или не являюсь ли я Воскресителем. Ей-богу! Смешно! Какой же из меня Воскреситель? Я натурально не могу повесить себе на шею кулон Мономаха! -Не обращай внимания. Они просто свихнулись на этом своем…- тут Нотроман сделал паузу. Затем, сделав странный жест рукой, он продолжил: - … воскресением!.. Они каждого проверяют при въезде в Хамунавтру. Они надеются, что Воскресители не займут свой трон. -О Господи! Как же это глупо! – фыркнул Люцик. Он продолжал пыхтеть, поднимаясь на самый последний этаж.Угораздило же меня с ними познакомиться! Нотроман усмехнулся. Люцик еще многого не подозревал. Обычный искусствовед, занимающийся проделкой старинных вещей. А Нотроман прожил с этими тремя сумасшедшими десять лет, и он научился не удивляться выходками Королев. Странные же они существа – борются за бесполезность и власть! -Ты знаешь, я много сейчас путешествую. Пока есть деньги…- Лестница, наконец, закончилась, и они оказались в пустом Зале, над которым висели грандиозные золотые «мосты». Нотроман почувствовал себя немного увереннее в этом месте.- И много чего увидел. Не зря моя мама умерла,- Люцик проворно провел пальцами по усам. Нотроман удивленно взглянул на лучшего друга.- Она так и не смогла дать мне той отцовской любви, которой мне так не хватало. Так что теперь я – сирота Казанская! -Не говори бред. Такого не бывает, чтобы человек при живых родственников называл себя сиротой.- Нотроман передразнил его. Люцик грустно опустил голову.- Перестань.- Он потрепал Люцика по плечу.- У тебя есть и тетя, и дядя.… И я, в том числе… -Ой, не смеши меня! – Люцик отмахнулся от Нотромана. Тот еще больше удивился.- Что ты такое говоришь? Они ни разу не проведали меня после того, как мама умерла. А насчет тебя… Ты уехал, и все про тебя забыли. Ну, во всяком случае, я. Многие уверены, что ты заболел, и вскоре умер. Я давно считал тебя умершим. -Не говори глупости. Я жив. Просто дел было немерено,- заметил Нотроман. Потом искоса посмотрел на Люцика. Тот развел руками.- Ты же знаешь, что я Главный Монах Храма Друга и Врага. Эту профессию я заслужил. По крайней мере, я так считаю. -Ты заслужил еще большего, чем твоя маловажная профессия – стеречь покой мертвых.- Люцик говорил загадками. Он достал ключ из потайного кармана и начал возиться с замком. Нотроман оттолкнул его и начал открывать дверь сам. Люцик проворно фыркнул, заметив, как легко открывает сложные замки Нотроман. «Ты не такой простой, как я думал иначе»,- заметил Люцик, наблюдая за Нотроманом. -Эх, если бы так.- Нотроман легко открыл дверь и предложил Люцику пройти внутрь. Тот поднял толстые чемоданы и вошел в раскрытую дверь.- Все Воскресение не дает покоя. Я слежу за тем, чтобы был порядок, а ты сам знаешь, какой может быть порядок при такой обстановке. -Война? – Люцик понял, при какой гостеприимности он появился. Нотроман гневно кивнул. Люцик прошел в комнату, поставил чемоданы, достал тоненькую сигаретку и мрачно закурил. Нотроман подошел к нему, отобрал у него сигарету и сам затянулся. Наступила тишина. -Такое поведение хуже любой войны.- Нотроман был мрачен любой тучи на небе. Даже курение не облегчило его душу. Люцик проворно проворчал. -Неспроста…- протянул Люцик. Он посмотрел по сторонам и, кивнув на дверь, Люцик сказал: - Хотя ладно. Закрой дверь. У меня для тебя очень ценный подарок, который не должен видеть простой человеческий глаз. Нотроман, ворча себе под нос, закрыл доступ к комнате. Наступила долгая и мрачная тишина, в которой Люцик копался в своих сумках. Монах с интересом наблюдал за ним и лишь догадывался, какой именно подарок приготовил ему дорогой лучший друг. Тот вытащил на божий свет красную, обитую бархатом, коробку и подошел вплотную к Нотроману. Тот опустил глаза. -Смотри.- Люцик одним движением руки открыл коробочку. Та раскрылась, и на глазах у Нотромана оказалась золотое с бриллиантами (наверняка, дорогими!) ожерелье, которое в Древности носили фараоны. Монах чуть не сел от удивления. Ожерелье настолько сверкало красотой, что Нотроман не удержался и протянул в надежде руку, что это не иллюзия и не обман. Рядом находился Люцик – такой настоящий и с таким подарком! Нотроман почувствовал силу и прелестность ожерелья. Он закрыл глаза и отошел на несколько метров от Люцика. -Ну, как? – поинтересовался Люцик. Он гордился тем, что смог произвести своим подарком впечатление на лучшего друга. Тот продолжал стоять с закрытыми глазами. Так он простоял несколько минут. Люцик не выдержал – подошел к Нотроману и вложил в его руки коробку с ожерельем. Тот вздрогнул от одного прикосновения Истории. Нотроман почувствовал, что это именно то, что он давно хотел, но не имел возможности взять себе такое. -Что это? – наконец произнес Феликс. Он был настолько впечатлен подарком, что произнес эти слова еле-еле. Люцик при его вопросе лишь хмыкнул. -Ожерелье Клеопатры. – Он смотрел на Нотромана во все глаза. Нотроман прижал коробку к груди, как будто это самая ценная вещь на свете.- Возможно, ты слышал о нем. Когда-то, в Древние времена, царица Клеопатра носила на себе такое – это считалось символом красоты. -Вот именно…- прошептал Нотроман. Он открыл глаза и по-новому взглянул на ожерелье. Кажется, оно заворожило его. Но с выводами Нотроман не торопился. Он еще раз посмотрел на ожерелье, блекнувшее при свете солнечного луча, которое светило через тонкую занавеску на окне. Нотроман чувствовал, что постепенно сходит с ума от такой красоты.- Где ты его взял? – Нотроман поднял свой взгляд и строго посмотрел на приятеля. -А! Так, в музее спер.- При этих словах Люцик густо покраснел и почесал затылок одной рукой. Нотроман нахмурился – неужели его лучший друг вор? – Но ты не обращай внимания. Это ожерелье для избранных. -Ты посчитал меня избранным? – Нотроман поднял одну бровь. -Конечно.- Люцик засмеялся и раскинул руки.- Мой приятель всегда самый что ни есть настоящий избранный! Ахахах, ну ты меня поразил! Тебе ли не знать, что только лучшие довольствуется более ценными вещами в жизни? Нотроман ухмыльнулся. -Я предполагал такой ответ.- Он снова окинул взглядом Люцика. Тот засмеялся еще больше.- Ну что ж. Спасибо. Если честно, не ожидал от тебя такого ценного подарка. -Всегда рады подарить такому человеку ценную вещь.- Люцик отмахнулся от Нотромана. Тот засмеялся и посмотрел на лучшего друга. – Ты лучше скажи: ты рад подарку или нет? Удалось мне тебе угодить? Нотроман не выпускал из рук данного ему Ожерелья. «Это знак»,- решил он. Ожерелье блестело всеми бриллиантами, манило к себе своим величием, так и хотелось надеть его на себя и блистать, как Королева. Заметив, что Нотроман немного растерян, Люцик рассмеялся и сказал: -Да ладно! Расслабься. Это всего украшение, но оно настоящее и стоит бешеных денег. Конечно же, ваши Королевы не заметили, что я везу очень ценное украшение. -У них в голове одни Воскресители…- пробормотал Нотроман. Он все так же держал в руках Ожерелье и не спускал с него взгляда. Люцик продолжал ухмыляться: -Ну что ж, по-моему, я тебе угодил. Теперь – твоя очередь. -Но где ты его взял?! – воскликнул Нотроман. Он положил Ожерелье в коробку, а саму коробку засунул под подмышку. – Это же украшение Клеопатры. Ты с ума сошел! Как люди смогли его найти, если Клеопатра до сих пор не найдена?.. -Оно найдено археологами в храме Хатшепсут. Именно там находились вещи, принадлежавшие Клеопатре. Я же его получил от одного монаха, работающего в Каирском музее.- Люцик кивнул на коробку.- Он мой лучший друг, мы с ним когда-то занимались древними вещами. Оно досталось ему от одного археолога, которого теперь знает весь мир. Нотроман нахмурился: -И ты его взял?! Люцик рассмеялся: -Конечно! А что мне оставалось делать? Я хотел сделать тебе подарок, который приведет тебя в замешательство. И, как я вижу, мне это удалось. -Вот именно. Нотроман задумался. Посмотрев на Ожерелье, он понял, что эта вещь теперь многое значит в его жизни. «Осталось найти саму Клеопатру»,- подумалось ему. Он прижал коробку к груди, посмотрел на Люцика довольными глазами, пожал руку лучшему другу и сказал: -Ну что ж. Ты мне угодил. Спасибо за подарок. Я, пожалуй, пойду. У меня куча дел во Храме, столько еще нужно сделать…- и, потрепав Люцика по плечу, Нотроман покинул комнату лучшего друга. *** Нотроман, впечатленный, вернулся в Подземное Кладбище. Храм был пустынен, и было ясно, почему: на часах было около девяти часов вечера. До того, как вернуться обратно в свой родной и уютный дом Храма, Нотроман не спеша прогуливался по Центру и о чем-то раздумывал. Мы уже догадываемся, о чем он думал: о Клеопатре. Ожерелье заворожило его, ему так и казались черные глаза Царицы. Он уже представлял, как найдет тело юной Королевы, павшей жертвой Цезаря. «Но найду ли я? – мелькнуло у него в мыслях.- Ведь никто, как и Нефертити, не нашел мумии Царицы! Но я-то не ошибусь,- тут он ласково посмотрел на Ожерелье Люцика,- ведь я тот самый Монах, который, возможно, найдет эту женщину». Нотроман вздохнул и пошел по пустынной улице, ведущей в частный сектор через Родной Дом: именно там находился подвал, который вел во Храм Друга и Врага. Во Храме царила тишина. Комнаты, могилы и гробницы выглядели заброшены, как будто сегодня не было народу, который не раз посещал эти места. Нотроман вздохнул теплого воздуха, которым был окутан Храм, и пошел прямиком в свою келью: рассуждать о жизни. А было над чем рассуждать! Ожерелье вдохновило его на новую работу, но вот беда: эту драгоценность стоит припрятать, кабы Королевы не нашли. «А наши Королевы все могут,- думал Нотроман, идя по ковровой дорожке,- ведь недаром Воскресители ищут приюта у меня!». Тут он ухмыльнулся: прав он, как всегда, прав.
