Лекция 10,11 - Образование Костромской области
advertisement
ЛЕКЦИЯ № 10,11 АРХЕОЛОГИЯ ПАЛЕОЛИТА. Археологи познают прошлое по обнаруженным ими материальным следам, оставленным древними людьми, в том числе по их орудиям, пищевым отходам, остаткам жилищ, произведениям искусства. Особенно многочисленны среди этих находок каменные орудия, изучение которых явилось одним из первых шагов археологии. В 1865 Джон Леббок предложил обозначать эпоху, когда люди изготавливали орудия из камня посредством оббивки или расщепления куска горной породы, термином «палеолит» (древний каменный век). В более позднее время – в эпоху неолита (нового каменного века) – орудия из камня делали, пользуясь техникой шлифовки или полировки. В дальнейшем столь простое определение палеолита и неолита явилось предметом дискуссий и уточнялось с учетом социального, технологического и хозяйственного аспектов. В наши дни многие археологи предпочитают обозначать термином «палеолит» эпоху становления человека – от появления древнейших каменных орудий (около 2,5 млн. лет назад) и до конца последнего оледенения (примерно 10 000 лет назад), который приблизительно совпадает (по крайней мере в некоторых регионах Земного шара) со временем одомашнивания животных и растений. Палеолитическую эпоху принято разделять на три этапа – нижний, средний и верхний палеолит. В археологии Африки вместо этих терминов используют названия «древний каменный век», «средний каменный век» и «поздний каменный век». Основным критерием их разделения по-прежнему служит характер каменных орудий, хотя существенны в этом плане и данные о хозяйстве и образе жизни древних людей. Нижний палеолит, или древний каменный век. Первые каменные орудия происходят из Африки, где были найдены и древнейшие ископаемые останки прямых предков человека. Эти древние орудия очень грубы и представляют собой куски горной породы, расколотые таким образом, чтобы получились острые края. Однако для того, чтобы получить такой острый край путем расщепления камня, требовалось определенное умение. Орудием могли служить и сам кусок камня (его называют ядрищем), и отделенные от него отщепы. Эти очень древние нижнепалеолитические артефакты составляют так называемый олдувайский комплекс орудий, названный так по знаменитой стоянке в ущелье Олдувай на территории Танзании. На сегодняшний день древнейшие надежно датированные орудия олдувайского типа происходят со стоянки Када Гона в Эфиопии и относятся ко времени ок. 2,6–2,5 млн. лет назад. Сходные артефакты, возраст которых составляет примерно 2 млн. лет, были найдены и на юге Африки. Ввиду грубости их форм олдувайские орудия трудно разделить на определенные «типы». К тому же они поразительно однообразны во времени и пространстве. Создается впечатление, что различия между артефактами, найденными в разных местах, определяются в большей степени особенностями материала, из которого они изготовлены, чем какими-то иными причинами. Кроме камня, человек раннего палеолита примерно 2 млн. лет назад начал использовать кость. Однако костяные изделия в этот древнейший период относительно редки, а сами кости подвергались лишь минимальной обработке для придания им какой-то формы. На них заметны следы использования (они разбиты, расщеплены или отшлифованы), но настоящих орудий определенных типов из них не делали. Памятники олдувайского типа прекратили свое существование приблизительно 1,7–1,6 млн. лет назад. Примерно тогда древний человек начал изготавливать особые орудия, называемые ручными рубилами. Это заостренные орудия, подвергшиеся двусторонней оббивке (с обеих сторон ядрища). Первоначально такие двусторонне обработанные орудия появились в Африке, но уже примерно 1 млн. лет назад они стали известны а Передней Азии, а ок. 750 000 лет назад – в Европе (в противоположность олдувайским орудиям, зона распространения которых ограничивается Африкой). Африканские, европейские и переднеазиатские комплексы с ручными рубилами относят к так называемой ашельской культуре, получившей свое название по стоянке Сент-Ашель во Франции. Однако некоторые из стоянок в Европе почти не содержат ручных рубил, а на нижнепалеолитических памятниках Дальнего Востока они, как правило, редки или вовсе отсутствуют. Эта разница могла быть обусловлена либо отсутствием подходящего сырья, либо различиями в трудовых операциях, требовавших применения орудий. Памятники эпохи нижнего палеолита, как правило, достаточно просты по структуре, но трудны для интерпретации. Часто они представляют собой просто рассеянные артефакты, порой – в сочетании с костями животных, найденные в контексте, свидетельствующем, что в древности они были оставлены на поверхности земли, причем иногда – у озера или какого-то иного водоема. Время от времени нижнепалеолитические орудия находят в пещерах, но в большинстве случаев – на открытых местах. Предметом дискуссий между археологами являлся вопрос о способах применения каменных орудий и о причинах их совместного залегания с костями животных. Прежде полагали, что любое сочетание каменных орудий и звериных костей указывает на охотничьи занятия древних людей. Однако в наши дни археологи уделяют больше внимания иным объяснениям. Не могли ли, к примеру, артефакты оказаться рядом с костями зверя потому, что человек отрезал куски от трупа животного, уже убитого хищниками или умершего естественной смертью? Находка в таком месте окаменевших фекалий или следы зубов на костях также могут послужить свидетельством того, что человек пользовался добычей хищников. А может быть, подобное сочетание оказалось чисто случайным и вообще не связано с взаимодействием человека и зверя? Ответ на эти вопросы может дать изучение как костей животных, так и самих каменных орудий. По крайней мере на некоторых костях имеются царапины, свидетельствующие, что человек эпохи нижнего палеолита разделывал туши животных. На самих орудиях в микроскоп можно увидеть сохранившиеся следы сточенности рабочего края, указывающие на их различное использование, в том числе – для срезания мяса. Кем были гоминиды, создававшие нижнепалеолитические орудия? Большинство ученых полагает, что наиболее вероятным изготовителем олдувайских орудий является Homo habilis – древнейший представитель человеческого рода. Артефакты ашельского типа принадлежат, вероятно, виду Homo erectus (именуемому также Homo ergaster) – во всяком случае ранее, чем 400 000–500 000 лет назад, когда их изготовителями уже могли быть древнейшие представители вида Homo sapiens, люди современного типа. Средний палеолит, или средний каменный век. Примерно 200 000 лет назад ручные рубила, кливеры и другие массивные орудия, изготовленные методом двусторонней оббивки и являющиеся неотъемлемым атрибутом нижнего палеолита, теряют присущее им повсеместное распространение. Вместо них в инвентаре начинают преобладать орудия, изготовленные из отщепов, – в первую очередь скребки, остроконечники, орудия с зубчатым лезвием. В некоторых культурах все же продолжают бытовать ручные рубила, но они становятся меньше и тоньше ашельских, а по численности уступают орудиям из отщепов. В Европе и Передней Азии такие памятники с преобладанием орудий из отщепов именуют мустьерскими (по названию стоянки в гроте Ле-Мустье во Франции). Более широкое понятие «средний палеолит» покрывает как мустьерские памятники, так и одновременные им культуры Африки (где время их существования обозначают как средний каменный век) и Дальнего Востока. Однако дальневосточные культуры мало известны и точно не датированы, вследствие чего в данном разделе освещены преимущественно европейские и африканские археологические данные. Период среднего палеолита продолжался примерно до времени 50 000– 40 000 тыс. лет назад, причем точная дата его завершения различна для разных регионов. Среднепалеолитическая эпоха привлекает пристальное внимание археологов и порождает множество дискуссий. Одна из главных причин этого интереса к ней состоит в том, что именно на стадию среднего палеолита, по-видимому, приходится период формирования человека современного физического облика (Homo sapiens). Насколько совпадают с современными поведенческие нормы среднепалеолитического человека? Некоторые племена эпохи среднего палеолита (в Европе и Передней Азии) в физическом отношении принадлежали к неандертальцам – хорошо известной разновидности ископаемых людей. В других регионах среднепалеолитический человек по внешнему облику был гораздо ближе к современному, чем неандерталец, хотя его поведение во многом было близко к поведению неандертальцев. Многие археологи, пораженные коренными различиями между средним и сменившим его верхним палеолитом, доказывают, что только в верхнепалеолитическую эпоху можно обнаружить свидетельства современного уровня умственного развития человека, обеспечивающего возникновение культуры. Как и нижнепалеолитическая, культура среднего палеолита характеризуется относительной однородностью во времени и пространстве, особенно в сравнении с пришедшей ей на смену эпохой верхнего палеолита. Люди среднего палеолита изготавливали орудия относительно немногочисленных типов, в чем опять-таки состоит коренное отличие от верхнего палеолита. На среднепалеолитических памятниках находят костяные артефакты, но в целом человек той эпохи редко использовал кость (в том числе слоновую). Стоянки располагаются в пещерах, под скальными навесами и на открытых местах, но редко содержат следы каких-либо сооружений. С другой стороны, надежно установлено, что человек в то время умел добывать огонь. Он хоронил своих умерших, но их могилы, в отличие от верхнепалеолитических, были относительно простыми. Люди эпохи среднего палеолита определенно могли охотиться. И все же материалы свидетельствуют, что они не были столь искусными охотниками и собирателями, как их верхнепалеолитические преемники. Население было редким, а использование в качестве сырья местного камня (в отличие от камней «экзотических» пород с дальних месторождений) указывает на достаточную ограниченность освоенной территории. В отличие от верхнего палеолита, свидетельства существования искусства и украшений редки и проблематичны. Верхний палеолит, или поздний каменный век. Примерно 50 000 лет назад, с началом эпохи верхнего палеолита в образе жизни человека произошли значительные изменения. Современный и верхнепалеолитический Homo sapiens имеют много общего. В том, что касается каменных орудий, памятники верхнего палеолита (в Африке – позднего каменного века) демонстрируют столь значительное многообразие во времени и пространстве, что трудно указать какие-либо их типы, характерные для этой эпохи в целом. Наиболее типичны для верхнепалеолитических памятников так называемые «пластины» (отщепы, длина которых вдвое превосходит ширину). Из пластин и других отщепов изготавливались орудия самых разных типов, в том числе разнообразные скребки и прекрасно обработанные листовидные острия. Другое принципиальное отличие от среднего палеолита состоит в широком применении верхнепалеолитическим человеком кости и рога для изготовления настоящих артефактов – таких, как иглы, шилья, проколки и гарпуны. Как и изделия из камня, эти артефакты значительно различаются во времени и пространстве. Именно к эпохе верхнего палеолита относятся первые достоверные свидетельства существования искусства и личных украшений. Верхнепалеолитический человек расписывал пещеры, создавал произведения искусства малых форм, в том числе статуэтки, и изготавливал предметы личного убранства – например бусы. Как правило, структура памятников верхнего палеолита сложнее, чем структура среднепалеолитических памятников. На верхнепалеолитической стадии люди впервые освоили суровые континентальные зоны, в том числе отдаленные области Сибири. Датировка начала заселения Америки остается предметом споров, но большинство археологов согласно в том, что Аляски человек достиг примерно 12 000 лет назад, двигаясь по сухопутному перешейку между Сибирью и Аляской, именуемому Беринговым мостом. В отличие от Америки, Австралия на протяжении всего периода эволюции человека никогда не была связана с Азией, и добраться до нее люди могли только по воде. Вероятно, это произошло примерно 40 000 лет назад, хотя предлагалась и дата 60 000 лет назад и даже еще более ранняя. Пещерная живопись. Не сохранилось никаких свидетельств того, что обитатели восточного ареала граветтской традиции, искушенные в искусстве вырезания и лепки фигур, знали и живопись; что же касается их гравированных рисунков, то в них преобладают геометрические мотивы, зигзагообразные или перекрещивающиеся штрихи и изредка извилистые линии типа меандра. На фоне крайне скудного (за исключением резной и лепной скульптуры) восточнограветтского искусства особенно заметны натуралистические гравировки на кусках кости или рога и на каменных пластинах, найденные в пещерах и гротах западных областей. Хотя наиболее распространенными были изображения на небольших предметах, вряд ли можно сомневаться в том, что они тесно связаны с еще более поразительными памятниками искусства, обнаруженными на потолках, стенах и полах пещер и гротов. Большинство самых замечательных произведений пещерного искусства сосредоточено во Франции и Кантабрийском регионе Испании, хотя отдельные памятники засвидетельствованы и достаточно далеко от этого района – в окрестностях Малаги в Испании, в Южной Италии и на прилегающих к ней островах. В пещерном искусстве Кантабрийского региона Франции выделяют две группы памятников: раннюю, связанную с западнограветтской (или поздней перигорской) и – менее надежно – с предшествующей ориньякской культурами, а также позднюю, соотносимую с культурами солютре и мадлен. Рельефы ранней группы включают линии, проведенные концами пальцев по глине, и натуралистические изображения животных, вырезанные на поверхности скалы. Наскальная гравировка вначале была довольно грубой – порой в виде едва намеченных штрихов, иногда в виде глубоких врезов, – но со временем превратилась в настоящий рельеф; примером могут служить изображения людей во французском гроте Лосель. Росписи на первых порах представляли собой нанесенные рукой красные и желтые извилистые линии и контурные наброски животных, затем появились цепочки пятен и залитые краской плоскости, а потом возникла двухцветная живопись, как, например, в Ласко. К памятникам пещерного искусства поздней группы относятся многочисленные барельефы с изображениями почти в натуральную величину. Некоторые из них образуют громадные фризы; так, в Англь-сюрЛ'Англан на пространстве длиной ок. 35 м представлены бизон, лошади, горный козел, а в нижнем ряду, расположенном ниже пояса зрителя, – три женские фигуры. Наскальная гравировка иногда дополнена тонкой штриховкой, производящей впечатление рельефа. Росписи, по-видимому, прошли в основном те же этапы развития, но в Альтамире – пещере в Кантабрийском регионе Испании – и в других сопоставимых с ней памятниках мы видим новый, более совершенный уровень полихромии, на смену которому затем вновь пришли небольшие рисунки красной краской и, наконец, изображения непонятных знаков. На протяжении второй фазы и особенно в период расцвета мадленской культуры получила очень широкое распространение гравировка на небольших каменных плитках, кусках кости и рога, а также на таких предметах, как копьеметалки и различные жезлы, имевшие, по-видимому, ритуальное назначение. Верхнепалеолитические создатели произведений пещерного искусства Западной Европы изображали преимущественно животных, бывших для них желанной добычей, или тех хищников, которые этих животных преследовали. Как правило, звери изображены поодиночке. Изображения человеческих существ достаточно редкие, они связаны с идеей плодородия, рисуют колдунов либо знахарей. Иногда художник изображал оружие или раны, и это неоспоримо свидетельствует о том, что цель искусства заключалась в магическом воздействии на результаты охоты. Можно предположить, что творчеству весьма способствовало само строение пещер. Художник использовал любую неровность скальной поверхности, угадывая в ней подобие природного объекта. Некоторые росписи расположены в глубине пещеры, вдали от дневного света, на расстоянии до 900 м от входа. Для их создания необходимо было пользоваться светильниками; было найдено несколько таких светильников, выдолбленных из камня. Для вырубания в скале барельефа применялись каменные инструменты; затем изображение заглаживалось, а иногда раскрашивалось. Для гравировки служили кремневые резцы. В качестве красителей для росписей брали окись марганца и охру различных оттенков, растирая их на каменных плитках; затем краску набрызгивали на стену пещеры или, смешав с животным жиром, наносили кистью либо мягким тампоном. Сравнительно небольшие размеры человеческих сообществ той эпохи и низкий уровень хозяйственной специализации, среди взрослых вряд ли значительно превосходивший изначальное разделение труда между полами, позволяют утверждать почти безоговорочно, что в роли художников выступали сами охотники. Вместе с тем развитие искусства говорит о том, что приемы и навыки в этой сфере передавались от поколения к поколению теми членами группы, которые проявляли особый талант и мастерство. Религия. Пещерное искусство свидетельствует в первую очередь и главным образом об эстетическом чувстве и острой наблюдательности его создателей. Но оно же позволяет проникнуть и в иные сферы мышления охотников эпохи плейстоцена. Изображение танцующих фигур в масках в виде звериных голов наводит на мысль, что создание рисованных и скульптурных воплощений диких животных было для древнего охотника одним из многих применявшихся им способов отождествить себя с потенциальной жертвой. Главенствующее положение, которое фигура в маске занимает в гравированной композиции из пещеры «Три брата» (Арьеж, Франция), позволяет предположить, что выдающиеся люди могли выступать в роли шаманов или колдунов, соединяющих соплеменников с миром духов. Более того, ритуалы, связанные с погребением умерших, стремление облачить их в самые нарядные одежды отражают представление о существовании некоего потустороннего мира и одновременно свидетельствуют, что человек той эпохи смог обеспечить себе относительно благополучное существование в условиях, которые мы воспринимаем сегодня как крайне суровые. МЕЗОЛИТ, ИЛИ СРЕДНИЙ КАМЕННЫЙ ВЕК. Завершение эры плейстоцена и переход к неотермальному, или современному, периоду поставили древних обитателей многих регионов ойкумены перед необходимостью по-новому строить свои отношения с окружающей средой. Там, где раньше выпадало много дождей, стало суше, а в большинстве областей, еще недавно покрытых ледником или испытывавших сильное воздействие арктической или субарктической зоны, возобладал умеренный климат. Самым выдающимся достижением новой культуры, одновременно имевшим огромное значение для дальнейшего развития человечества, явились первые шаги на пути окультуривания некоторых зерновых растений и одомашнивания животных, сделанные в сравнительно небольшом районе Западной Азии. Однако это революционное по сути изменение первоначально проявилось лишь на весьма ограниченной территории; потребовалось немало времени, чтобы новый тип хозяйствования распространился по всему Средиземноморью и умеренным по климату областям Европы. Между тем человек продолжал вести практически тот же образ жизни, приспособившись к новым географическим и климатическим условиям и к новой растительности и испытывая большее или меньшее влияние со стороны древнейших центров хозяйственной жизни. Культуру сохранившихся в ту эпоху охотников и рыболовов иногда определяют как мезолитическую, и этот термин указывает на промежуточное положение, которое они занимают между охотниками верхнего палеолита и неолитическими земледельцами. Микролиты. Одной из наиболее характерных черт мезолитической индустрии, проявившихся в неотермальный период, явилось более широкое употребление микролитов – маленьких кремневых отщепов, которым основательной дополнительной обработкой с одной или нескольких сторон придавалась определенная форма. Для отделения микролитов от пластины по ее краю обычно делали одну или несколько выемок, по которым пластину разламывали. Оставшийся после отделения микролитов конец пластины обычно называют «микрорезцом», имея в виду его внешнее сходство с настоящим резцом; однако на самом деле это всего лишь побочный продукт изготовления тщательно обработанных микролитов. Сами микролиты служили главным образом наконечниками стрел, ибо одной из главных отличительных черт эпохи мезолита было повсеместное распространение лука и стрел. Теперь их стали применять не только в ареале традиции пластин и резцов, но и на обширных пространствах Восточной и Южной Африки, где на основе более архаичной кремневой индустрии сложились такие микролитические культуры, как сибильская, магозийская и уилтонская. Южные охотники и рыболовы. На большей части Средиземноморья, где переход к условиям неотермального периода был столь постепенным, что оказался почти незаметным, послеграветтская и послегримальдийская индустрии продолжали верхнепалеолитические традиции. В некоторых областях – например, в Кантабрийском регионе Испании или Юго-Западной Франции – удается проследить постепенную трасформацию верхнепалеолитической культуры в мезолитическую. Позднемадленские охотники на северного оленя остались на прежней территории, но теперь охотились на благородного оленя в условиях лесистого ландшафта и обладали иной культурой, именуемой азильской – по названию деревни ЛеМас-д'Азиль во французском департаменте Арьеж. Эту культуру характеризуют не столько принципиальные новшества, сколько смягчение жесткого стандарта: хотя из рога оленя – правда, преимущественно не северного, а благородного – продолжали делать гарпуны, в их разнообразном декоре отсутствовали гравированные линии, встречающиеся на некоторых верхнепалеолитических экземплярах. Техника обработки кремня пришла в упадок, и мелкие округлые скребла почти вытеснили орудия из ножевидных пластин с обработанным концом. Искусство этого времени представлено лишь кусками гальки, украшенными красными линиями и пятнами и очень напоминающими чуринги австралийских аборигенов. Другую линию развития верхнепалеолитических традиций демонстрирует советеррская культура, памятники которой найдены в некоторых областях Франции, в Германии, Нидерландах и Великобритании. Этой культуре присуща микролитическая индустрия, восходящая к послеграветтской индустрии. Позже других в Средиземноморье и Западной Европе сформировались индустрии, использовавшие правильной формы пластины, обломки которых, отделенные с помощью боковых выемок, служили для изготовления трапециевидных наконечников и других орудий сходных форм. Эти индустрии, к числу которых относится тарденуазская, засвидетельствованы находками в скальных гротах и на открытых стоянках в континентальных областях Западной Европы; но на побережье Бретани во Франции, в дельте реки Тахо (Тежу) в Португалии и во внутренних районах Туниса они связаны с огромными раковинными кучами (скоплениями хозяйственного мусора). Хотя носители этих традиций изготовления кремневых пластин и трапециевидных орудий продолжали заниматься охотой и рыболовством, они, без сомнения, освоили добычу раковин и иных морских продуктов, доступных при ловле с берега. Кроме того, помимо собак, уже прирученных носителями советеррской культуры, создатели пластин и трапеций, повидимому, разводили коз или овец, что свидетельствует о зарождении скотоводства. Примечательной чертой азильцев, советеррцев и тарденуазцев является то, что, хотя они в основном обитали в лесах, практически отсутствуют следы систематического использования ими дерева. Культуры северной лесной зоны: маглемозе. Значительно более жизнеспособными были те охотничьи культуры, которые сформировались на равнине Северной Европы от восточной Англии до Эстонии и особого расцвета достигли на западе Балтийского региона. Здесь мы находим свидетельства гораздо более успешного приспособления человека к жизни в лесах, столь быстро распространившихся с началом неотермального периода. Уже к середине VIII тысячелетия до н.э. мезолитические охотники начали рубить деревья с помощью топора, вытесанного из кремневого желвака таким образом, что получалось острое лезвие, пригодное, правда, лишь для кратковременной работы. Культура маглемозе была создана охотниками и рыболовами, которые первыми освоили охоту на водившуюся в девственных северных лесах самую разнообразную дичь – лося, зубра, благородного оленя, дикого кабана и т.д. и открыли для себя обилие рыбы и водоплавающей птицы в многочисленных озерах, оставленных отступавшим ледником. Неудивительно, что образ жизни людей в этих регионах был гораздо более активный и творческий, чем в азильской и советеррской культурах – жалких пережитках великих охотничьих культур верхнего палеолита, сокрушенных изменениями в природных условиях. Благодаря тому, что маглемозцы имели обыкновение селиться на берегах озер или в болотистых местах, сохранились исключительно богатые материалы, свидетельствующие об их культуре. Судя по найденным на стоянках животным останкам и по самим стоянкам, обитавшие здесь люди меняли местожительство в зависимости от сезона. Поэтому естественно заключить, что жилища, которые они строили, были не слишком прочными: в камышовых топях по берегу озера сооружались помосты из хвороста, придавленные камнями, как на стоянке Стар-Карр в Северо-Восточной Англии; на этих помостах возводились шалаши из шкур или другие легкие постройки. В болотах Дании, на стоянке Омосен, найдены остатки небольших хижин со сплетенными из гибких прутьев стенами, нижние концы прутьев были воткнуты в грунт, а верхние сведены вместе и образовывали крышу жилища. Дерево использовалось весьма разнообразно – из него изготавливали рукоятки для топоров и тесел, древки стрел и луки, весла и лодки. Лодки и весла этого времени – древнейшие известные свидетельства о существовании водного транспорта; особо следует отметить две находки, относящиеся к неотермальному периоду, – деревянное весло из стоянки Стар-Карр (по радиоуглеродной датировке – 9488 ± 350 лет назад) и прекрасно сделанная долбленая лодка из Пессе в голландской провинции Дренте (8270 ± 275 лет назад). Гораздо шире, чем обитатели юга, носители культуры маглемозе использовали кость и рог. Их излюбленным оружием были стрелы с наконечником из зубчатого осколка рога или кости, привязанным к древку; они делали также роговые и костяные рыболовные крючки без шипа, вязальные иглы с ушком, прорезные лезвия и рукоятки для крепления кремневых вкладышей, наконечники мотыг, муфты для крепления топоров и тесел. Маглемозцы – также в противоположность носителям советеррской и тарденуазской традиций – занимались декоративным искусством, в том числе наносили антропоморфные знаки, напоминающие расписные гальки азильцев и имеющие, вероятно, магическое значение. Среди других узоров присутствуют сетка, простейшие шевроны, треугольники, перекрещивающиеся и зубчатые линии. Их выцарапывали или высверливали на поверхности костяных орудий, роговых жезлов или янтарных амулетов. Кроме того, от маглемозцев сохранились фигурки животных, вырезанные из кусков янтаря, иногда – с геометрическим узором, выгравированным на поверхности. Северные рыболовы. Если носители культуры маглемозе своим процветанием были обязаны богатым возможностям охоты в девственных лесах, то другие обитатели Северной Европы обратились к богатствам морского побережья. На юго-западе Балтийского региона древнейшие прибрежные поселения были затоплены морем, но удалось проследить, что пути первичного освоения береговой зоны пролегали по побережью Западной Швеции и вокруг берегов Норвегии, где особенно богатые памятники были обнаружены в древней провинции Фосна, и далее к арктическому побережью самой северной части Норвегии, на территорию современного фюлька Финнмарк. К сожалению, об этих рыболовах, первыми заселивших почти всю южную оконечность Скандинавского полуострова, свидетельствуют лишь каменные изделия. К концу эпохи мезолита человек впервые достиг Ирландии и Шотландии, свидетельством чего являются хозяйственные кучи и мастерские по обработке кремня в прибрежных пещерах и на отмелях по обоим берегам Северного пролива. Одновременно, в период наибольшего отступления ледника, когда средняя температура на уровне моря была существенно выше той, которая характерна для нашего времени, высокоразвитая приморская культура, названная по памятнику Эртебёлле, распространилась по берегам Ютландии и островов Датского архипелага. В хозяйстве носителей этой культуры, раковинные кучи которой напоминают относительно поздние мусорные кучи в Патагонии, заметно ощущается влияние производящего хозяйства, к тому времени начавшего внедряться в Центральной Европе. Это влияние сказывается не только в распространении грубой, формованной ленточным способом керамики или в улучшении техники обработки рабочего края кремневых топоров, но и в стремлении к повышению жизненного уровня, что привело к выращиванию злаковых культур в дополнение к имевшим многовековую историю охоте и собирательству. НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. Выражение «неолитическая революция» было введено в оборот Г.Чайлдом для обозначения процесса возникновения «самодостаточных обществ, производящих продукты питания». В этом термине выражена развиваемая Г.Чайлдом идея о том, что в сравнении с занявшим примерно полмиллиона лет предшествующим периодом дикости, основанным на охоте и собирательстве, успешное освоение производства продуктов питания (включавшее доместикацию животных и растений) произошло пореволюционному внезапно. Некоторые исследователи, признавая важность перехода к производству пищи и допуская его внезапность, находят неудачным определение «неолитическая» в выражении «неолитическая революция». Ранее уже отмечалось, что слово «неолит» во второй половине 19 в. ввел Дж.Леббок, который использовал новогреческий термин, означавший «новый каменный век». Леббок всего лишь дал название периоду, известному по находкам каменных орудий определенного характера, отличавшихся от орудий, характерных для предшествующего этапа, в терминологии Леббока – палеолита (древнего каменного века), когда их обрабатывали исключительно техникой оббивки. Дальнейшее развитие археологии не прибавило термину «неолит» четкости, и некоторые ученые призывают вовсе от него отказаться. В самом деле, его содержание в типологическом, хронологическом и смысловом плане меняется, когда его применяют к различным регионам. В данном разделе мы рассмотрим внезапное появление в Юго-Западной Азии, примерно 10 000 лет тому назад, социальной организации, базирующейся на эффективном сельском хозяйстве, а также последующее распространение этого образа жизни в Европе и других регионах, смежных с зоной его зарождения. Значение производства продуктов питания. Около 10 000 лет тому назад на всех заселенных человеком территориях перестало сказываться влияние последней фазы оледенения. Современные климат, флора и фауна обрели (если это уже не произошло ранее) свои нынешние географические границы. Люди приобрели все биологические характеристики современного человека, и можно полагать, что человечество разделилось на те ветви, которые принято называть расами. Что касается культуры, то, по-видимому, люди во всех обитаемых областях Земли сумели освоиться в природной среде послеледниковой эпохи. Растет число свидетельств, что человек той эпохи все лучше приспосабливался к окружающим условиям и все активнее искал новые способы использования этих условий. 1000 лет тому назад культурное приспособление к жизни в послеледниковых природных условиях вылилось в активизацию собирательства, что происходило повсеместно, за исключением ЮгоЗападной Азии. Именно здесь впервые возникла и получила распространение практика разведения животных и культивирования растений. (Следует заметить, что формирование производящего хозяйства происходило и в других регионах – например, в Новом Свете и, может быть, на Дальнем Востоке, – но, по-видимому, позднее.) Новые явления в Юго-Западной Азии имели значительные культурные последствия. Когда производство пищи получило достаточно широкое распространение и у людей появились постоянные ее запасы – урожай в закромах и скот в хлевах, – общество получило возможность в широких масштабах перейти к устойчивой оседлости. У людей исчезла необходимость каждую минуту думать о том, чем утолить голод, постоянно следовать за стадами диких животных в их сезонных передвижениях или зависеть от сроков созревания плодов диких растений. С переходом к производству продуктов питания человек получил свободное время, необходимое для новых видов деятельности. Р.Линтон однажды заметил, что человек по своей природе не способен к бездействию и праздности. Неудивительно поэтому, что с появлением эффективного производящего хозяйства, для которого характерны периоды затишья между севом и уборкой урожая, возник и целый ряд новых видов ремесла. Г.Чайлд полагал, что появление производящего хозяйства было первым «индустриальным переворотом», и это в основном верно. Попытки сооружения примитивных хижин или создания полированных каменных орудий предпринимались и раньше, но настоящее строительство жилищ и множество новых форм каменных орудий появились лишь после возникновения производящего хозяйства. Производство керамической посуды, ткачество, изготовление орудий новых типов из обсидиана – вулканического стекла, которое в большом количестве стали ввозить из других регионов, и начатки металлургии, – таковы некоторые из тех новых видов ремесла, которые засвидетельствованы археологией этой эпохи. На протяжении сравнительно короткого промежутка времени (в отличие от предшествующего периода дикости протяженностью в полмиллиона лет) были открыты колесо и плуг, начали использовать рабочий скот, появились торговые города. К 3500 до н.э. в зоне аллювиальных почв Южной Месопотамии возник городской образ жизни, появились первые государства и царская власть, монументальное искусство и архитектура, письменность; следовательно, можно говорить о возникновении цивилизации. Подлинная цивилизация никогда бы не возникла, если бы у нее не было фундамента – эффективного производящего хозяйства. Но как только этот фундамент появился, формирование цивилизации стало протекать с исключительной быстротой. Существуют веские доказательства того, что за 7000 лет до н.э. на склонах холмов «Плодородного полумесяца» утвердился оседлый образ жизни земледельческих общин, а к 3500 до н.э. в Месопотамии сложилась цивилизация городов-государств. Предшествующие стадии. Археология с определенностью утверждает, что поросшие травой склоны холмов «Плодородного полумесяца» (предгорья Ливанско-Таврско-Загросской горной цепи) включали в себя зону, где совершались первые попытки производства продуктов питания и первые шаги по освоению оседло-земледельческого образа жизни. Эту географическую и растительную зону характеризует уникальная концентрация всех важнейших пригодных для культивирования растений (прежде всего пшеницы и ячменя) и одомашнивания животных (особенно овец, коз, свиней, крупного рогатого скота и ослов), составивших основу рациона питания в той хозяйственной модели, которой было суждено стать культурной традицией Запада. Известно, что эта холмистая зона была издавна населена собирателями эпохи плейстоцена. Последовательный ряд ее обитателей в древнем каменном веке отражен в археологических материалах из пещер СирийскоПалестинской области и Иракского Курдистана и завершается различными кремневыми индустриями, освоившими производство орудий из пластин и микролитов. Из них к числу наиболее полно исследованных индустрий позднего палеолита принадлежат кебарская в Северной Палестине и зарзийская в Курдистане. Установлено, что люди, изготовлявшие орудия зарзийского типа, селились как на открытых стоянках, так и в пещерах. При этом точно известно, что культурный комплекс, сменивший в Курдистане зарзийскую традицию, происходит с открытых стоянок, таких, как Карим-Шахир, Малефаат и Зави-Чеми, и указывает примерно на 8700 до н.э. Существенно важно, что эта традиция страше того времени (ок. 8100 до н.э.), которым сейчас принято датировать рубеж между позднеледниковым и послеледниковым периодами в северных областях Европы и в Северной Америке. В Северной Палестине и Сирии кебарскую индустрию сменяет (по археологическим данным, т.е., возможно, и не непосредственно) натуфийская культура, свидетельства которой можно найти как в пещерных, так и в открытых памятниках. Сегодня принято считать, что каримшахирско-натуфийский комплекс можно соотнести с начальным этапом процессов доместикации и окультуривания животных и растений. Если это верно, то названный комплекс связан с принципиально новым явлением: это не основанное на собирательстве приспособление к послеледниковым природным условиям, которое происходило во всех других регионах, но рывок в новое качество, имевший в дальнейшем значительные культурные последствия. Обнаруженные на памятниках каримшахирского и натуфийского круга кости, по определению зоологов, принадлежат домашним собакам; и хотя остатки культурных растений пока не обнаружены, достаточно характерны находки кремневых вкладышей для серпов и каменных терочников, явно служивших для растирания зерен. Эти памятники каримшахирсконатуфийского круга свидетельствуют о попытках возведения примитивных круглых сооружений на каменном основании, на них найдено также множество изящных мелких изделий из кости и камня. Совершенно очевидно, что интерпретация данных о начальной фазе земледелия всегда будет представлять особую трудность для археолога. Появление в связи с возникновением нового – производящего – хозяйства многочисленных новых форм орудий и новых ремесел, как и заведомо домашних видов животных и культурных растений, происходило постепенно. Становление и распространение оседлого образа жизни, основанного на выращивании растений, а затем и разведении животных, обнаруживается в поселениях Палестины, Сирии и юго-востока Турции IX–VIII тыс. до н.э. Несколько позже он фиксируется на севере Ирака и в горах Загроса. Постепенно от круглых в плане жилищ переходят к прямоугольным, причем в основаниях иногда сооружаются небольшие помещения, возможно хранилища; жилые помещения располагались над ними. На ряде поселений (Иерихон, Невали-Чори) найдены постройки обрядового назначения. Характерный признак культур раннего неолита – особое обращение с черепами умерших, черты лиц которых «реконструировали» с помощью специальной массы, а также изготовление каменных и глиняных фигур, вероятно мифологизированных предков. VI тыс. до н.э. – время повсеместного распространения в Передней и отчасти Центральной Азии важного индикатора исторических и культурных процессов – керамических сосудов. Уже в неолите производят первые эксперименты по обработке самородной меди и даже ее плавке. Яркий памятник неолита Западной Азии – поселение Чатал-Хююк в Турции, где были раскопаны дома с многочисленными и разнообразными многоцветными стенописями и рельефными изображениями животных и мифологических покровителей в виде женских существ, погребения с необычайно для этого времени богатым инвентарем, разнообразные изделия, свидетельствующие об отдаленных обменных связях. Неолит Европы. Археологическая стратиграфия и радиоуглеродные даты убедительно свидетельствуют, что земледелие утвердилось в Передней Азии значительно раньше, чем в Европе, куда неолитические формы хозяйства проникли извне во вполне сложившемся виде. За исключением диких предков однозернянки (одной из разновидностей пшеницы) и проса, зона произрастания которых ограничивалась некоторыми областями Балканского полуострова, Европа не знала злаков, на основе которых были выведены основные зерновые культуры; и хотя в европейских лесах бродили дикие быки и свиньи, овцу сюда, несомненно, завезли извне. Более того, такие традиционно связываемые с культурой древних земледельцев Европы элементы, как жатвенные ножи с кремневыми вкладышами, седловидные зернотерки (ручные мельницы), шлифованные топоры из разных пород камня и посуда, полностью идентичны найденным на гораздо более древних поселениях Передней Азии. Процесс адаптации. Неолитическую культуру Европы ни в коей мере нельзя рассматривать как просто распространившуюся на новую территорию культуру Западной Азии. Прежде всего имело значение различие в природных условиях. Средиземноморье, с этой точки зрения, во многом сходно с областями, ставшими прародиной нового вида хозяйства; но относительно влажный климат, обширные выходы ледниковых глин и, самое главное, лиственные леса, преобладавшие в растительности умеренного пояса, – все это препятствовало быстрому распространению нового типа хозяйствования. Неудивительно, что первые земледельцы, проникшие в Центральную Европу, тяготели преимущественно к зоне легко поддающихся обработке лёссовых почв или вели хозяйство, базирующееся на подсечноогневой системе, что требовало частых переселений. Вытесненным в умеренный климатический пояс Европы неолитическим людям пришлось отвоевывать клочки обрабатываемой земли и луга у девственного леса. Севернее зоны лиственных лесов распространение земледелия было вообще невозможно, и первобытные обитатели большей части Скандинавии, включая почти всю Финляндию, а также обширных пространств Северной России, покрытых хвойными и березовыми лесами, вплоть до начала железного века продолжали целиком зависеть от охоты и рыболовства, восприняв от земледельцев лишь некоторые ремесла – такие, как изготовление керамики, а несколько позже металлургию бронзы. В тех областях Европы, куда проникла новая форма хозяйствования, обитали мезолитические охотники и рыболовы. Некоторые области – например, Балканы и ряд районов Центральной Европы – были заселены мало, другие – к примеру, Западная Балтия и Британские острова – относительно плотно. С начала VIII по крайней мере до начала V тысячелетия до н.э., да и много позже на северной периферии Европейского континента существовал ряд локальных культур, различие между которыми определялось поисками путей наиболее успешной адаптации к природным условиям послеледникового периода. Как уже говорилось, эти попытки приспособления к внешней среде ради выживания предпринимались все еще в рамках присваивающего хозяйства. Некоторые формы собирательства, сложившиеся в локальных очагах, обеспечивали вполне приличный уровень жизни, и занятые им люди, повидимому, не торопились отказываться от древних привычек ради производящего хозяйства, еще не вполне приспособленного к европейским условиям. Эта ситуация принципиально отличается от той, что сложилась в пограничных районах Америки. Ведь технологический уровень хозяйства американских приграничных поселенцев был много выше, чем у туземцев, с которыми они здесь столкнулись. Снаряжение же людей, принесших в Европу общинно-земледельческое хозяйство, – по крайней мере, древнейших из них – ненамного превосходило то, которым пользовались туземные носители традиций интенсивного собирательства. Не было это похоже и на освоение девственных земель: местное население или вытеснялось и было вынуждено занимать территории, не слишком привлекавшие земледельцев, или же по необходимости приноравливалось к новому образу жизни. Носителям новой культуры пришлось адаптировать привычные для них хозяйственные приемы к иной природной среде. В этом плане показательна история изменений, которые произошли с овсом как зерновой культурой. На влажных полях Передней Азии дикий овес был растением совершенно бесполезным, более того – злостным сорняком. По мере распространения на север земледелие в Европе достигло той границы, за которой климатические условия оказались непригодными для разведения пшеницы; зато сопровождавший ее сорняк – дикий овес – великолепно произрастал и в новых условиях, и потому его стали разводить как культурное растение. Сказанное выше позволяет понять, во-первых, причины сравнительно медленного распространения культуры неолита по территории Европы, а вовторых, причины – при общем сходстве хозяйственной модели неолитической Европы и Передней Азии – значительных различий и в сфере производства, и в культурном облике этих двух регионов. Известны три главных пути проникновения общинно-земледельческого образа жизни в Европу. Первый предполагал каботажное плавание, минуя Грецию, к Южной Италии и Сицилии, до территории Франции и вверх по Роне или до Испании, а затем к побережью Атлантики. Второй путь шел через Северную Грецию или Фракию к Дунаю, а потом вверх по реке, разветвляясь по притокам. Третий путь, начинаясь в Иране, огибал Кавказ или Каспийское море и в конечном счете через территорию Восточной Европы достигал Балтийского моря. Точных сведений о том, насколько длительным был процесс распространения неолитической культуры в Европе, пока немного. Согласно результатам радиоуглеродного датирования, в Центральной Европе земледелие утвердилось к началу IV тысячелетия до н.э., но в таких зонах колонизации, как предгорья Альп и Западная Балтия, обработкой земли не занимались вплоть до 2700 и 2600 до н.э. соответственно. Типы посуды. Точно выявить азиатские истоки керамической посуды, характерной для той или иной неолитической культуры в Европе, можно лишь в отдельных случаях; как правило, европейская посуда отличается явным своеобразием, причем иногда совершенно очевидно влияние некерамических прототипов. Например, отмечалось, что некоторые сосуды культуры сескло в Греции своим узором напоминают сосуды из березовой коры; дунайская посуда, украшенная спиральным меандром, напоминает по форме тыкву; керамика средненеолитического периода из Центральной Германии и Дании восходит к плетеным корзинкам; наконец, некоторые западные сосуды воспроизводят форму кожаных емкостей. Это позволяет полагать, – если не принимать во внимание средиземноморскую посуду, украшенную оттисками зазубренных раковин и распространенную от Сирии до Западного Средиземноморья, или близость ранней расписной керамики из Греции к анатолийской и северомесопотамской, – что неолитические культуры Европы были образованиями достаточно самобытными, хотя и возникшими под влиянием внешнего импульса. В самом деле, установлено, что неолитическая производящая экономика проникла в некоторые регионы Европы на докерамической стадии и что, когда земледельцы в разных областях осваивали производство керамики, они использовали в качестве образцов привычные для них всевозможные некерамические емкости. Среди различных обитателей неолитической Европы, изготавливавших керамику, можно выделить группы – среди них придунайскую, – хозяйство которых было почти исключительно производящим, или же такие группы – например, жителей региона Швейцарии, – которые в значительной мере продолжали зависеть от охоты и рыбной ловли, а также тех субнеолитических обитателей Скандинавии и Северной России, которые уже восприняли изготовление керамики, но были неспособны освоить земледелие. Виды поселений. Образование холмов, или теллей, вследствие длительного обитания человека на одном месте – обычное для Западной Азии явление, однако оно засвидетельствовано и в отдельных областях на юго-востоке Европы: в Греции, Болгарии, Югославии, Румынии и Венгрии. В остальных областях люди как правило, меняли места обитания, хотя спустя какое-то время зачастую возвращались на прежние поселения. Дома на большей части территории Европы были прямоугольные в плане, имели бревенчатый каркас и двускатную крышу. В Центральной Европе, у ранних земледельцев Подунавья, такие дома могли иметь длину в 45 м и более и почти непременно включали как жилье, так и кладовые и помещения для скота. В лёссовом грунте бревенчатые постройки можно проследить лишь по следам в земле; но в Южной Германии и Швейцарии по берегам древних озер во влажной среде хорошо сохранились целые ярусы построек. Как правило, поселки неолитических земледельцев состояли из целой совокупности строений. Поначалу они зачастую не имели укреплений, но по мере обострения борьбы за территории возникла необходимость обносить селение валом, рвом или частоколом. Орудия. С формальной точки зрения, первые земледельческие общины можно считать неолитическими по той причине, что основные орудия труда и предметы вооружения по-прежнему делались из кремня и иных пород камня, хотя эти общины, безусловно, существовали одновременно с цивилизациями, уже освоившими металл, и иногда приобретали у них металлические предметы. Земледельцу требовались каменные топор и тесло, чтобы срубить деревья при расчистке поля, подготовить бревна для строительства и т.п. Хотя хозяйственная жизнь по-прежнему была подчинена задаче выживания и отличалась слабой степенью разделения труда, а каждая община обеспечивала продуктами главным образом саму себя, нужда в орудиях для рубки деревьев и обработки древесины была столь велика, что в некоторых районах Европы в рудниках или шахтах специально добывали кремень или другой камень и делали заготовки топоров и тесел, которые продавали в дальние области за сотни километров. Точно так же раковины моллюска Spondylus Gaederopus, использование которых в качестве личного украшения прочно укоренилось в культуре Подунавья, попадали из Восточного Средиземноморья далеко на запад – в Северную Италию, долину Рейна и Центральную Францию. Погребения. В эпоху раннего неолита обитатели Центральной Европы хоронили своих умерших в индивидуальных грунтовых могилах, как правило, на кладбище, примыкающем к поселению. Древнейшие неолитические погребения носителей культуры кубков с высокой шейкой, обитавших в Северной Германии и Западной Балтии, – также индивидуальные, хотя могилы иногда обкладывали каменными плитами или галечником и располагали рядами или углом, что напоминает планировку домов. Со временем многие неолитические племена Западной и СевероЗападной Европы усвоили практику коллективных захоронений, впервые сложившуюся у использовавших металл обитателей Месопотамии. Гробницы, во многих регионах представлявшие собой мегалитические конструкции, обрели форму длинных галерей и соединенных камер с входным коридором, причем все сооружение перекрывалось курганной насыпью. Мегалитические коллективные гробницы были широко распространены на Иберийском (Пиренейском) полуострове, во Франции, Ирландии и в западной и северной части Британских островов; возводились такие гробницы и в Западной Балтии. Труд, вложенный неолитическими земледельцами в сооружение огромных гробниц, неоспоримо свидетельствует о существовании религиозных побуждений. Другое доказательство их существования можно усмотреть в культовых памятниках, открытых на Британских островах и включающих расположенные кольцом или подковой ритуальные ямки, окруженные валами и рвами. В то же время художественное творчество находилось в глубоком упадке и проявлялось главным образом в создании орнаментов на посуде и изготовлении культовых предметов, в том числе статуэток.
