4 этап История песни

Вечер на рейде
Музыка: В. Соловьев-Седой Слова: А. Чуркин
Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдём в предрассветный туман
Споём веселей пусть нам подпоёт
Седой боевой капитан.
Припев:
Прощай любимый город!
Уходим завтра в море,
И ранней порой
Мелькнёт за кормой
Знакомый платок голубой.
А вечер опять хороший такой,
Что песен не петь нам нельзя.
О дружбе большой, о службе морской
Подтянем дружнее друзья.
Припев.
На рейде большом легла тишина,
А море окутал туман
И берег родной целует волна
И тихо доносит бaян.
Припев.
1942
http://sovmusic.ru/list.php?gold=yes&idsection=15
История песни «Вечер на рейде»
Раздольный и задушевный, полный грусти напев. В
годы Великой Отечественной войны "Вечер на
рейде" была одной из любимых лирических песен,
причем не только у моряков, про которых в ней
поется. Ее пели все.
Думается, секрет тут в точно схваченном, верно и
просто переданном чувстве любви к родному дому,
ко всему, что нам близко и дорого и что надо было
отстоять в жестоком, смертельном бою.
Родилась песня в Ленинграде, который уже в
первые месяцы войны стал прифронтовым
городом. На дальних и ближних подступах к
городу строились рубежи обороны. Все население
принимало участие в этой работе.
Как и все ленинградцы, авторы будущей песни композитор Василий Павлович
Соловьев-Седой (1907—1979) и поэт Александр
Дмитриевич Чуркин (1903—1971) рыли траншеи,
гасили зажигательные бомбы, а вечерами и в
субботние дни работали в Ленинградском порту,
который назывался «Лесной». В то время его
причалы были завалены горами бревен, и надо было
их убрать, сложить штабеля, чтобы уменьшить
опасность пожара от зажигательных бомб.
Однажды летним августовским вечером после
длинного трудового дня поэт и композитор присели
отдохнуть на борту разгруженной баржи.
«Ничто не напоминало о войне,—вспоминал
впоследствии А. Чуркин.— Волны чуть слышно
плескались о морскую гальку. Залив был окутан
синей дымкой. Невдалеке на рейде стоял корабль. С
него доносилась тихая музыка —там кто-то играл на баяне...
Соловьев-Седой сидел молчаливый и задумчивый.
Когда мы отправлялись домой, он сказал: «Замечательный вечер. Стоит песни».
Видимо, у него уже зародилась мелодия, потому что он тут же сообщил мне
«размерчик»... Содержание нужно такое: моряки покидают любимый город,
прощаются...»
«Я думал о моряках, которые отдают свою жизнь, защищая морские подступы к
нашему городу,—рассказывал В. П. Соловьев-Седой,— и меня охватывало горячее
желание выразить в музыке их настроения и чувства.
Дома я сел за рояль и за несколько часов сочинил песню, варьируя бесконечно одну
и ту же фразу: «Прощай, любимый город...»
Получилась мелодия припева, а слов для припева не было. Композитор позвонил А.
Д. Чуркину и попросил его приехать.
«Приехал в знакомую опустевшую квартиру,— продолжал свои воспоминания
поэт.— Композитор сел за рояль, и полилась взволнованная широкая мелодия.
— Начать надо так:
«Прощай, любимый город...»,— сказал Соловьев-Седой.
Я «подкинул» вторую строку: «уходим в море скоро». Композитор зачеркнул: «Нет.
«уходим завтра в море...» Я согласился, но поспорил немного из-за рифмы: город —
море — совсем не рифма.
Василий Петрович сказал, что рифма в данном случае не имеет существенного
значения. Вместе мы сочинили и продолжение: «и ранней порой мелькнет за кормой
знакомый платок голубой...»
Завершив работу над песней, авторы отправились с нею на улицу Зодчего Росси, где
располагался Ленинградский Союз композиторов.
Однако этот первый показ песни окончился неудачно. Ее не приняли как упадочную
и минорную. Время было тяжелое, в кровопролитных боях наши части оставляли
города и села, и чтобы вдохнуть в людей хоть толику оптимизма, песни писались
преимущественно бодрого, маршевого характера, героико-патриотического склада.
Все были под впечатлением потрясающей песни А.В.Александрова и В.ЛебедеваКумача «Священная война», которую передавали по радио несколько раз в день, В
песне же «Вечер на рейде» нет ни героики, ни патетики...
В своих воспоминаниях композитор рассказал, что не принятую коллегами песню
он пустил в свет лишь зимой 1942 года, спев ее в солдатской землянке под Ржевом,
когда уже во всю шло наступление и настроение было совсем другое, когда
прощание с родным городом не ассоциировалось с отступлением. И песня зазвучала
иначе...
Между тем документы и воспоминания участников обороны Ленинграда
свидетельствуют о том, что «Вечер на рейде» пели там осенью и зимой 1941 года.
Сам Соловьев-Седой мог об этом и не знать, поскольку в это время уже находился в
эвакуации на Урале. Вероятно, забыл композитор, как, расстроенный плохим
приемом своего произведения в Союзе композиторов, решил он заглянуть по дороге
домой к старым своим друзьям—в Центральный ансамбль Военно-Морского Флота,
созданный в Ленинграде незадолго до войны и руководимый композитором И. О.
Дунаевским.
Самого Дунаевского в ту пору в Ленинграде не было. Война застала его в
гастрольной поездке с другим коллективом—ансамблем песни и пляски ЦДКЖ.
Соловьева-Седого встретил тогдашний начальник ансамбля М. И. Вайнер. Теперь он
полковник в отставке и живет в Москве. Вот что он рассказал о событиях того
давнего военного августа:
«Хорошо помню тот памятный визит к нам Василия Павловича. Был он взволнован
и возбужден. Вдвоем с хормейстером ансамбля Герчиковым уединились они в
осиротевшем кабинете художественного руководителя, долго о чем-то говорили. А
потом до меня донеслись звуки рояля и негромкое пение. Незнакомый напев,
задушевный, волнующий, заставил отложить все дела. Это был «Вечер на рейде»...
Мы эту песню сразу приняли, разучили и стали везде исполнять. Лето и по крайней
мере всю осень и зиму сорок первого года она уже во всю звучала в концертах
ансамбля... В нашем исполнении «Вечер на рейде» был записан и не однажды
транслировался по радио».
Ансамбль с огромным успехом исполнял эту песню и во время своих гастролей в
Москве в 1942 году. Тогда же ее издали массовым тиражом.
Выступление ансамбля перед защитниками Севастополя
Популярность «Вечера на рейде» была столь велика в годы войны, что появились
различные варианты и переделки песни.
Парашютисты-десантники пели:
Споемте, друзья, ведь завтра в полет
Летим мы во вражеский тыл.
Споем веселей, пусть нам подпоет,
Кто песен родных не забыл.
Партизаны Крыма, судя по воспоминаниям командира отряда И. Козлова в его книге
«В Крымском подполье», сочинили такие слова:
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в горы,
И ранней порой
Мелькнет за спиной
Зеленый мешок вещевой.
Итальянские партизаны пели на этот мотив в годы войны песню о девушке —
участнице освободительного движения.
В дни героической обороны Севастополя, в 1942 году, там была издана листовка с
этой песней.
Великолепно исполнял «Вечер на рейде» популярный дуэт—Владимир Бунчиков и
Владимир Нечаев—с хором Всесоюзного радиокомитета.
Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев Вечер на рейде 1942г.
Имя В. П. Соловьева-Седого стало всенародно известным. И в 1943 году за эту и ряд
других песен он был удостоен Государственной премии СССР.
Песня «Вечер на рейде» и сегодня дорога нам, как и многие другие песни военной
поры, оставившие неизгладимый след в благодарной памяти народа.
Марш артиллеристов
Музыка: Т. Хренников Слова: В. Гусев
Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Мы в смертный бой идем за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в седых лесах суровый бог войны.
Припев:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из многих тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину - огонь! Огонь!
Узнай, родная мать, узнай жена-подруга,
Узнай, далекий дом и вся моя семья,
Что бьет и жжет врага стальная наша вьюга,
Что волю мы несем в родимые края!
Припев.
Пробьет победы час, придет конец походам.
Но прежде чем уйти к домам своим родным,
В честь нашего Вождя, в честь нашего народа
Мы радостный салют в победный час дадим!
Припев:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из многих тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину - огонь! Огонь!
1943 http://sovmusic.ru/list.php?gold=yes&idsection=15
История песни «Марш артиллеристов»
Оригинальный текст песни был написан в
1943 году. Песня достаточно быстро стала
популярной и неоднократно исполнялась и
после окончания Великой отечественной
войны. Однако в текст по политическим
соображениям вносились изменения. Так в
1954 году из текста было убрано упоминание
Сталина, а сотни тысяч были заменены
многими тысячами и припев стал
исполняться в следующем виде
Артиллеристы, точный дан приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из многих тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину — огонь! Огонь!
В последнем куплете было убрано упоминание вождя (Сталина).
Пробьет победы час, придет конец походам.
Но прежде чем уйти к домам своим родным,
В честь армии родной, в честь нашего народа
Мы радостный салют в полночный час дадим!
Марш вдохновлял бойцов на новые подвиги. Вот выдержка из газеты «Известия»
1943 года. http://www.oldgazette.ru/izvestie/27011943/index1.html
И З В Е С Т И Я.№21 (8014).
27 ЯНВАРЯ 1943г.
Клятва гвардейцев
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 26 января. (Спецкор ТАСС). В подразделениях
гвардейской части, которой командует Кикнадзе, ночью слушали приказ
Верховного Главнокомандующего. Бойцы и командиры говорили о том, что на всех
фронтах под неудержимым напором наших войск вынуждены откатываться назад
фашистские орды. Шаг за шагом, преодолевая бешеное сопротивление всё ещё
сильного врага, наши части продвигаются вперёд.
Взволнованно и горячо говорит старший сержант Ткаченко:
- Давно ли говорил товарищ Сталин о том, что и на нашей улице будет
праздник. Сегодня мы празднуем победу у Сталинграда и на Северном Кавказе,
южнее Ладожского озера и на Дону. Страшен этот праздник для наших врагов.
Наступление наших войск продолжается. Идут напряжённые бои и предстоят,
может быть, ещё более ожесточённые.
Оккупанты должны быть изгнаны. Это - наше с вами дело, товарищи. Наше
дело - драться так, чтобы побеждать; наше дело - отдать всего себя великому делу.
Сталин зовёт нас вперёд, товарищи.
Один за другим клянутся бойцы победить, клянутся Верховному
Главнокомандующему изгнать с родной земли немецких захватчиков.
- Гнать и уничтожать! - говорит гвардии сержант Панфилов. - Мстить за всё, за
разорённые города, за могилы друзей и родных. Пусть у нас будет одна мысль и
одно желание: выжечь огнём врага. Вперёд, к победе. Нас ведёт Сталин!
За стенами землянок - настороженная военная ночь. Тусклые фонари освещают
возбуждённые лица. Уверенно и твёрдо звучат слова: под руководством великого
Сталина - вперёд, к новым победам!
В 70-х годах (уже при Брежневе) в ходе кампании по
усилению авторитета партии в текст песни опять были
внесены изменения, а именно в последнем куплете слова
«в честь армии родной», заменены на «в честь партии
родной».
Впервые после 1954 года песня в соответствии с
оригинальным текстом была исполнена на параде в честь
50-тилетия великой победы в 1995 году.
Марш артиллеристов традиционно
исполнялся Краснознамённым ансамблем песни и пляски
Советской Армии имени А. В. Александрова (КАППСА).
Также эта песня исполнялась Большим детским хором
(под управлением В.Попова), Иосифом Кобзоном, Марком Рейзеном, мужским
камерным хором «Пересвет».
Песня звучала в фильме «В 6 часов вечера после войны».
Два Максима
Музыка: Сигизмунд Кац Слова: В. Дыховичный
На границе шумели березки,
Где теперь пришлось нам воевать,
Там служили-дружили два тезки И обоих Максимами звать.
Был один - пулеметчик толковый.
(Познакомьтесь с Максимом моим!)
А другой - пулемет был станковый
По прозванию тоже "максим".
Крепко связаны дружбою старой,
Принимали грозные бои
Неразлучною дружною парой
Оба тезки - Максимы мои.
Очень точно наводит наводчик,
А "максим", словно молния бьет.
"Так, так, так!" - говорит пулеметчик,
"Так, так, так!" - говорит пулемет.
От осколка германской гранаты
Не случилось уберечься им:
Пулеметчик был ранен, ребята,
Поврежден пулемет был "максим".
Дни леченья проносятся мимо,
И дружочку был сделан ремонт,
И опять оба тезки Максимы
Возвращаются вместе на фронт.
А на фронте - горячий и хлесткий
Ураганный бой гудит опять,
И опять служат-дружат два тезки,
И обоих Максимами звать.
Снова точно наводит наводчик,
С максимальною силою бьет.
"Так, так, так!" - говорит пулеметчик,
"Так, так, так!" - говорит пулемет!
1941 http://sovmusic.ru/list.php?gold=yes&idsection=15
История песни «Два Максима»
В стихах, написанных В. Дыховичным в июльские дни
1941 года, очень удачно «обыгрывалось» давнее
«прозвание» пулемета, не однажды фигурировавшее в
песнях, в особенности про войну гражданскую, и имя
его хозяина-пулеметчика. И конечно же, под стать
стихам оказалась музыка — искрометная,
зажигательная.
На радио, куда принес ее композитор С. Кац, к «Двум
Максимам» отнеслись по-разному. Одним она
показалась легковесной, написанной не ко времени,
другие считали, что песня такая очень даже
своевременна и нужна. В конце концов, не придя к
единому мнению, решили все-таки проверить песню на
слушателях и пригласили разучить и исполнить ее в
одной из передач популярного киноактера Бориса
Чиркова, блестяще сыгравшего роль питерского
рабочего парня Максима в трилогии Г. Козинцева и Л.
Трауберга, поставленной в довоенные годы.
«Сначала он спел «Крутится, вертится шар голубой...»
с новым текстом, написанным В. Лебедевым-Кумачом,
— вспоминает о премьере своей песни автор ее
музыки, — а потом обратился с теплым приветствием к
фронтовикам от имени своего героя из «Выборгской
стороны» и закончил свое выступление песней о двух
тезках Максимах. Отклики на передачу посыпались
молниеносно. Сотни писем — фронтовых
треугольников — начало получать радио с просьбой
повторить песню. В них бойцы обещали драться так
же, как сражался Максим со своим пулеметом...»
Вскоре солист Всесоюзного радио Георгий
Виноградов, призванный к тому времени в армию и
проходивший службу в Образцовом оркестре РККА,
записал эту песню сначала на пластинку, а затем снялся в
фильме-песне, созданном на Куйбышевской студии
кинохроники «Боевые песни» (1941 г.), где исполнил эту
песню в сопровождении
небольшого джазоркестра. Благодаря этому
песня широко
распространилась и
полюбилась на фронте и в
тылу.
Враги сожгли родную хату
Музыка: Матвей Блантер Слова: Михаил Исаковский
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда идти теперь солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Писал солдат: "Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.
Накрой для гостя угощенье,
Поставь в избе широкий стол.
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел ..."
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только тихий летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой:
"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я к тебе пришел такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам ..."
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил ..."
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
Медаль за город Будапешт.
1945 http://sovmusic.ru/list.php?gold=yes&idsection=15
История песни «Враги сожгли родную хату»
У этой песни не простая судьба.
Написанная вскоре после окончания войны,
она, прозвучав всего один раз по радио,
затем не исполнялась около
пятнадцати лет.
…Как-то композитор Матвей Блантер встретил Александра Твардовского.
- Идите к Мише (так любовно называли поэты Михаила Васильевича Исаковского,
хотя многие из них были моложе его). Он написал замечательные стихи для песни.
Героя Социалистического Труда, народного артиста СССР М.И. Блантера и Героя
Социалистического Труда М.В. Исаковского связывала долголетняя творческая
дружба, они написали вместе немало хороших песен. Но на этот раз Исаковский
стал всячески отнекиваться, говорил, что стихи не песенные, слишком длинные,
чересчур подробны и т.д. Однако Блантер настаивал.
- Дайте мне посмотреть эти стихи.
Исаковский был несказанно поражен, когда через некоторое время узнал, что
Блантер сочинил музыку.
Но, как мы уже сказали, песня долгие годы не звучала ни в эфире, ни на концертной
эстраде. В чем же дело? Вот что рассказывал об этом М. Исаковский:
«Редакторы – литературные и музыкальные – не имели оснований обвинить меня в
чем-либо. Но многие из них были почему-то убеждены, что Победа исключает
трагические песни, будто война не принесла народу ужасного горя. Это был какойто психоз, наваждение. В общем-то неплохие люди, они, не сговариваясь,
шарахнулись от песни. Был один даже – прослушал, заплакал, вытер слезы и сказал:
«Нет, мы не можем». Что же не можем? Не плакать? Оказывается, пропустить
песню на радио “не можем”».
Так продолжалось до 1960 года. Для участия в представлении Московского Мюзикхолла «Когда зажигаются огни» был приглашен популярный артист кино и
исполнитель советских песен Марк Бернес. Многочисленные зрители, заполнившие
Зеленый театр ЦПКиО им. М. Горького, где
состоялась премьера представления, всем ходом
эстрадного спектакля были настроены на веселое,
развлекательное зрелище. Под стать этому
зрелищу были и песни. Но вот на сцену вышел
Бернес. Он подошел к микрофону и запел:
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?..
Поначалу в зале возникло недоумение, но потом
установилась абсолютная тишина. А когда певец
закончил, раздался гром аплодисментов. Успех
превзошел все ожидания!
С этого дня началась, по существу, жизнь этой замечательной песни. «Прасковья»
(как иногда ее называют) получила широкое признание, особенно у бывших
фронтовиков. Многие из них восприняли ее как рассказ о своей нелегкой судьбе.
Вот несколько отрывков из их писем, которые получал певец:
«Сегодня я слушал по радио не впервые в Вашем исполнении песню, которая для
меня – моя биография. Да, я так приехал! “Я три державы покорил!”. Вот
на столе лежат медали и ордена. И среди них – медаль за город Будапешт. И
наградой мне будет, если Вы пришлете мне текст песни, которая кончается словами:
И на груди его светилась медаль за город Будапешт».
«Услышал я в Вашем исполнении песню, как возвратился солдат с фронта, а у него
никаких близких не оказалось, - так было и у меня. Мне так же пришлось со слезами
на глазах выпить чарку вина в яме разбитой землянки, где погибла в бомбежку моя
мама».
«Напишите мне, пожалуйста, слова песни. Я Вас век помнить буду и поминать
добрым словом. Начинается она так: “спалили хату на деревне…” В общем, пришел
солдат, а дома всех уничтожили. Я
уже, дорогой товарищ, не молод, но
песню твою забыть не могу».
А вот что написал Марку Бернесу
Михаил Васильевич Исаковский:
«Я уже давно собирался написать
Вам, но, как видите, собрался только
сейчас.
Дело в том, что еще в дни, когда у
нас отмечалось двадцатилетие
Победы над фашистской Германией,
я слышал в Вашем исполнении
песню Матвея Блантера, написанную на мои слова, - “Враги сожгли родную хату“.
Исполняли Вы великолепно – с большим талантом, с большим вкусом, с глубоким
проникновением в саму суть произведения. Вы просто потрясли миллионы
телезрителей, заставили их пережить все то, о чем говорится в спетой Вами песне…
И мне хотелось бы выразить Вам самую искреннюю свою благодарность за
отличное исполнение песни, за понимание ее, за очень правильную трактовку
содержания, за то, что Вы донесли смысл песни до каждого слушателя…»
Этот рассказ о песне хочется закончить словами Александра Твардовского:
«Удивительно послевоенное стихотворение Исаковского, ставшее широко
известной песней “Враги сожгли родную хату”, сочетанием в нем традиционнопесенных, даже стилизованных приемов с остросовременным трагическим
содержанием. С какой немногословной и опять-таки не громогласной силой
передана здесь в образе горького солдатского горя великая мера страданий и жертв
народа-победителя в его правой войне против вражеского нашествия.
И каким знаком исторического времени и невиданных подвигов народа –
освободителя народов от фашистского ига – отмечена эта бесконечная тризна на
могиле жены:
Он пил – солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт».