Точилина Е

Точилина Е. М.
(Минск)
«ГЕРОЙ – ПРАГМАТИК» В ПЬЕСАХ Е. ПОПОВОЙ И РУССКОЙ
ДРАМАТУРГИИ «НОВОЙ ВОЛНЫ»
1970 – первой половины 1980-х гг.
Исследование героярусской драматургии поствампиловского
периода (Л. Петрушевской, А. Галина, Л. Разумовской, В. Славкина и др.)
является одним из наиболее традиционных подходов к ее изучению.
Обычно развернутому анализу подвергается доминирующий в системе
персонажей «герой-неудачник»[4, с. 155], тогда как позднесоветской
драмой создана целостная типология, в которую он лишь органично
вписан. В некоторых работах1 намечено противопоставление различных
типов, наряду с «неудачниками» выделяются их антиподы – «не грешники
и не злодеи, а практичные люди, предпочитающие рефлексированию –
действия, хотя и не всегда “во имя высоких идеалов”» [5, с. 65].
Определению
типологических
особенностей
«героя–прагматика»,
находящегося в структурной оппозиции к «неудачнику», раскрытию
специфики его художественной реализации в пьесах белорусского
драматурга Е. Поповой и «новой волны»русской драматургии посвящена
эта статья.
«Герой–прагматик»
воплощает
тип
«целерационального»
социального действия (М. Вебер), которое связано с сознательной
постановкой практически значимой цели и расчетливым подбором
необходимых и достаточных для ее достижения средств. Рефлексии и
философскому мировосприятию «неудачника» он противопоставляет
стремление
жить
без
иллюзий,
крайнюю
работоспособность,
самоуверенность.
«Прагматик» генетически близок типу «делового человека» [6,с. 34],
реализованного в «производственной» пьесе начала 1970-х годов
(И. Дворецкий, И. Шатров, Д. Валеев и др.), от которого унаследовал
искреннее желание и способность работать, социальную активность,
пунктуальность, ответственное отношении к делу. При этом наблюдаются
и существенные отличия: «прагматик» ставит свои личные интересы выше
общественных,
не
ориентируется
на
социально-нравственные
представления, присущие «деловому человеку».
Аннинский, Л. Мысли вслед фильму / Л. Аннинский // Экран 1967-1968. - М., 1968; Гушанская, Е.
М. Александров Вампилов. Очерк творчества. / Е. М. Гушанская. - Л.: Сов. Писатель, 1990; Моторин,
С. Н. Творчество Александра Вампилова и русская драматургия 80 – 90 годов ХХ века: дисс. … канд.
филол.наук: 10.01.01 / С.Н. Моторин; Рязанский гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина. – Рязань : РГПУ, 2002.
1
1
Своеобразным «типологическим носителем» [2, с. 165] признаков,
характерных для данной тенденции, является и образ официанта Димы в
пьесе «Утиная охота» А. Вампилова.
Доминирующая ценностная ориентация «героя-прагматика» –
настойчивое стремление к самоактуализации, к реализации
личностного потенциала вовне, а импульсом выступает «страстное
желание жить» [9, с. 102], носящее амбивалентный характер. С одной
стороны, оно приводит к сосредоточенности субъекта жизни на себе
самом, «чревато эгоцентризмом самоутверждения», «безответственностью
перед “другими”» [9, с. 103]. С другой стороны, свидетельствует о
творческой инициативности, становясь «критерием личностности
человека» [9, с. 102]. Обе тенденции получили органичное воплощение как
в драматургии Е. Поповой, так и в творчестве «поствампиловцев».
В одних героях явно доминирует « “прагматическое” отношение к
своей собственной интерпретации» [8,с. 23], готовность без труда
отказаться от нравственно-этических представлений в пользу других,
более подходящих для достижения поставленной цели. В пьесах
Е. Поповой – это бывший художник Новицкий, избравший путь чиновника
в отделе культуры («Дом на берегу моря»); Владимир, изо всех сил
старающийся угодить крупному партийному функционеру Виноградову,
ущемляя интересы родных («Объявление ввечерней газете»); писатель
Селезнев, соглашающийся на предательство ради публикации книги
(«Скорые поезда»). Типологически схожи с ними персонажи «новой
волны» русской драматургии, предпочитающие идти на компромисс с
собственной совестью, добровольно меняющие духовно-нравственные
ориентиры ради престижного социального статуса: Ивченко («Взрослая
дочь молодого человека» В. Славкина), Бычок («Восточная трибуна»
А. Галина).
В других героях парадоксально сочетаются желание достичь
материального благосостояния, занять престижную позицию в социальной
иерархии и творческая активность, искренняя увлеченность своим
делом. Они нацелены на личностное самоутверждение, успешную
реализацию собственного проекта, предполагающую не только
незаурядность дарования, но умение систематически трудиться, смелость и
инициативность, живую работу мысли, – то, чего явно недостает их
антиподам, «героям-неудачникам». Это типологическое качество сближает
таких, на первый взгляд, различных героев, как ученый Прохоров («Тихая
обитель» Е. Поповой) и парикмахер Королев-Кинг («Смотрите, кто
пришел!»В. Арро).
2
Перед нами люди, обладающие выносливостью характера,
привыкшие упорно работать, что выгодно выделяет их в системе
персонажей пьес белорусского и русского драматургов. Непрерывная
деятельность лежит в основе цельности и жизнеспособности натуры
Прохорова, создает контраст между ним и окружающими людьми,
страдающими от неопределенности устремлений.
Наташа. Все вокруг какие-то разбросанные, не знают, чего хотят, мечутся…И
ты мечешься…А он работает по четырнадцать часов в сутки. И все. Просто работает.
Какой-то железный[7, с. 140].
Упорен и требователен к себе в работе и Кинг, что неоднократно
подчеркивается в ремарках: приступая к стрижке, он «начинает работу» [1,
с. 170], сосредоточенно «работает», отвечая на вопросы Табунова, слушая
музыку [1, с. 171]. Обоим героям типологически присуще творческое
отношение к своему делу, искренняя увлеченность избранной профессией.
«Для меня работа – мое живое» [7, с. 149], – признается жене Прохоров,
готовый мужественно отстаивать свою идею в борьбе с косным научным
сообществом («Тихая обитель» Е. Поповой). Творчески относится к своему
делу и Кинг, являющийся не только титулованным профессионалом, но и
незаурядным художником: в приготовлениях к стрижке «чувствуется
уверенность и достоинство мастера» [1, с. 170] («Смотрите, кто
пришел!»В. Арро). Типологически сближает героев и недовольство своим
общественным статусом, желание самоутвердиться в неблагоприятных
социальных условиях. Однако именно степень значимости социального
престижа в жизни героев определяет основное типологического различие
между ними. Несмотря на то, что Прохоров остро ощущает уязвимость
своей социальной позиции, его поступки и стремления аккумулированы не
столько желанием вписаться в семью знаменитого профессора, сколько
отстоять свою научную идею, осуществить мечту. В отличие от
Прохорова, в сознании героя пьесы В. Арро особую актуальность
приобретает настойчивое стремление «отвоевать себе место» на
социальной арене. «Противоречиво само желание Кинга дружить с семьей
Шабельникова: стремление к одухотворенной жизни соединяется с
мстительным порывом взять реванш у “высоколобых интеллигентов”,
когда-то отринувших его» [6, с. 161].
Необходимыми условиями успешной социальной реализации
являются такие типологические особенности «героев-прагматиков», как
аккуратность, исполнительность в работе. Об ответственном,
педантичном отношении к делу свидетельствует внешний облик
персонажей, эмоционально сдержанная манера поведения, присущие
Владимиру («Объявление в вечерней газете» Е. Поповой), Селезневу
3
(«Скорые поезда» Е. Поповой), Гаврилову-старшему («Площадь Победы»
Е. Поповой), Гиви («Тамада» А. Галина), Ивченко («Взрослая дочь
молодого человека» В. Славкина). В отличие от русских драматургов,
Е. Попова акцентирует изначальную противоречивость этих качеств:
знаковой деталью костюма «прагматика» является сдавливающий шею
воротничок, связанный с мотивом «сужения» личного пространства. Таким
образом, подчеркивается диссонанс между социальной ролью и
экзистенциальными потребностями личности. Владимир постоянно
задыхается, безуспешно пытаясь ослабить тугой воротничок («Объявление
в вечерней газете»). Страдает от удушья и Гаврилов-старший, сдавленный
тесным галстуком («Площадь победы»). Белорусский драматург мастерски
демонстрирует, что излишняя сосредоточенность на социальном
функционировании значительно обедняет личность, лишает ее
многообразия и «спонтанности» (Э. Фромм).
Как видим, для «героя-прагматика», как и для «неудачника»,
индивидуальное бытие представляется самодостаточным. При этом
дискредитируется установка на объективное познание мира, предпочтение
отдается лишь отдельным сторонам бытия. Но если «неудачник»,
нацеленный на самопознание, все же склонен к метафизическому
восприятию реальности, то «прагматик» познает мир лишь сообразно
своим утилитарным интересам. Ему не свойственно философски
осмыслять собственное присутствие в мире, неповторимость и
уникальность индивидуального бытия и непреходящую ценность
«другого».
Эта
ограниченность
мировосприятия
становится
типологическим маркером Арнаутова, не осознающего значимости
городского сада, бесполезного с точки зрения практического применения
(«Сад» В. Арро); Виктора, не сумевшего вовремя разглядеть уникальность
любимой женщины («Златая чаша» Е. Поповой), Прохорова,
отказывающегося от углубленного анализа происходящего («Тихая
обитель» Е. Поповой).
Прохоров. У меня нет вашей слабости – все усложнять [7, с. 128].
Существенной типологической особенностью «героя-прагматика»,
является его амбивалентность, неоднозначность. Активное стремление
к самоактуализации парадоксально сочетается с духовным дискомфортом,
подсознательным ощущением неподлинности индивидуального бытия,
лишенного глубинного смысла. Стремительное погружение в
профессиональную
деятельность
приводит
к
«фрустрации
экзистенциальных потребностей» (В. Франкл), о чем свидетельствуют
чувства хронического одиночества, неуверенности и бессилия, причины
появления которых «прагматик» наивно не подозревает либо неверно
4
определяет. Эти смутные, не поддающиеся логическому объяснению
ощущения находят различную реализацию в пьесах русских драматургов
«новой волны». Так, признание напрасно прожитой жизни тревожит
преуспевающего администратора Пузина, перерастая в гнетущее
ощущение одиночества, потерю нравственно-духовного ориентира,
воспринимаемую как «оставленность» Богом («Крыша» А. Галина):
Пузин. Что мне твой бог может сказать? Старик, что он мне скажет – зачем мне
его искать? Что он за жизнь нам тут устроил? Не успеешь оглядеться – тебя уже
закапывают! Что я здесь видел! Мне казалось, жизнь вот-вот наступит! <…>Все время
он у меня что-то отнимает! [3. с. 253]
Внутренняя неоднородность «героя-прагматика» стала значительным
художественным открытием не только русской драматургии «новой
волны», но и творчества Е. Поповой, сумевшей существенно обогатить его
типологические особенности в пьесе «Тихая обитель». Белорусскому
драматургу удалось раскрыть изначальную противоречивость героя,
показать несводимость личностного потенциала к узкопрофессиональной
сфере. В отличие от «прагматиков» драматургии «новой волны», Прохоров
способен к саморефлексии, осознает многогранность собственной натуры,
сочетающей амбивалентные качества:
Прохоров. Думаешь, что я окончательный подлец? Бросил где-то там женщину с
ребенком, женился по расчету, нападаю на пожилого человека, на благодетеля! Это же
так! Так и не так. «За» и «против». «Про» и «контра». «Теза» и «антитеза» [7, с. 150].
Итак, белорусскому и русским драматургам поствампиловского
поколения удалось не только воссоздать социально-психологический тип
«героя-прагматика»,
сформированный
реалиями
позднесоветской
действительности, но и мастерски раскрыть различные грани его
характера, что свидетельствует о типологической близости их пьес.
Литература
1. Арро, В. Колея: Пьесы / В. Арро. - Л. : Сов.писатель, 1987. – 349 с.
2. Большакова, А. Ю.Феномен деревенской прозы (вторая половина ХХ
века): дисс…д-ра филол.наук: 10.01.01 / А. Ю. Большакова; МГУ им.
М. В. Ломоносова. М., 2002. – 403 с.
3. Галин, А. Пьесы / А. Галин – М. : Союз театр.деятелей РСФСР, 1989. –
442 с.
4. Гончарова – Грабовская, С.Я. Герой «переходной эпохи» в русской
драматургии ХХ в. / С.Я. Гончарова – Грабовская // Язык и социум:
материалы VІІІ Междунар. науч. конф., Минск, 5-6 декабря: в 2-х ч. –
Мн., 2008 - Ч.1. - С.155-159.
5. Громова, М.И. Русская современная драматургия: учеб.пособие /
М.И. Громова. – М.: Флинта: Наука, 1999. – 160 с.
5
6. Отургашева, Н. В. Концепция личности в современной советской
драматургии: дисс…канд.филол.наук: 10.01.02 / Н. В. Отургашева –
Томск, 1985. – 216 л.
7. Попова, Е. Объявление в вечерней газете: Пьесы / Е. Попова. – Мн.: Маст.
літ., 1989. – 312 с.
8. Рыбас, А. Е. ЭлиминативизмРорти и проблема обоснования новой
рациональности / А. Е. Рыбас // Современная философия как феномен
культуры: исследовательские традиции и новации: материалы науч. конф.
Сер.“Symposium”. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество,
2001.- Вып. 7.
9. Тюпа, В. И. Художественность чеховского рассказа/ В. И. Тюпа. – М.,
1989. – 133 с.
6