Американский опыт башкирского живописца: Ян Крыжевский вернулся в Россию

Американский опыт башкирского живописца: Ян Крыжевский вернулся в Россию
29 января в 15.00 в здании музея в историческом «Особняке Лаптева»– открытие
долгожданной выставки. В конце года ушедшего в Башкортостане произошло весьма
значимое событие – на Родину после 23 лет разлуки вернулся из Америки наш художник
Ян Крыжевский.
Художественная общественность восприняла ситуацию с «блудным сыном»
неоднозначно: многополярно – от радости до равнодушия и даже издевки. Масла в огонь
подлила скандальная передача Гордона, вдоволь поиздевавшегося над человеком, чья
судьба заслуживала более мудрой оценки и известной доли человеколюбия. Словом,
возобладала позиция «старшего брата», нежели «отца» из известной притчи. Но
возвращение художника в Уфу всё же состоялось, почти по ситуации «брат твой сей был
мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк.15:11-32). И первым делом Ян Юльевич
Крыжевский встретился со своими верными друзьями и в сопровождении известного
художника Евгения Винокурова пришел в Художественный музей им. М.В. Нестерова,
повидаться со своими ранними картинами, экспонировавшимися на выставке, давал нам
интервью и позировал, светясь от счастья обретения Родины и обновления себя.
Напомним, что Ян Юльевич родился в Уфе в 1948 году. Его дед – литовский рабочий –
был сослан в Башкирию за участие в революции 1905 года. Корни рода Крыжевских –
польские, литовские и русские. Детство прошло почти рядом с Художественным музеем
им. Нестерова – будущий художник, чьи полотна музей впоследствии будет выставлять, в доме на Пушкина, 72 (этому будет посвящена картина «с ключом»).
В 1965-1969 годах Ян учился в Уфимском Училище искусств. Мечтал о создании
живописного образа-символа, который бы смог отразить его мировидение. Трудности
возникли уже при сдаче дипломного проекта – было яркое желание бросить вызов
официозу, повторить «бунт 14-ти» (известный случай с будущими «передвижниками»).
Первая учительница – Ирина Федоровна Кибаник – продвигала талантливого юношу в
Москве, рассказывая о нем в Министерстве культуры, предлагая приглашать на выставки,
помогая с первыми заказами.
Потом были три года обучения в Рижской Академии художеств. Полтора из них Ян
Юльевич помнит очень хорошо (картина 1971 года «Латышка»), но сокрушается, что в
Академии учили технике, ремеслу, а души и творчества не было. Не каждый выпускник
Академии становится художником, - сказал Крыжевский. С 1973 по 1977 годы он работал
в Уфе. Гулял по своим любимым местам – Нижегородке, Архиерейке, Сутолоке. В этот
период были созданы весьма значимые картины - «Новый день», «Мир над землей»,
«Край нефти», «Вертикаль в завтра», «К северным берегам», «Архиерейка зимой»,
«Российские просторы» и «Уфимские горизонты» (на фоне последней работы художник
позировал нам по возвращении):
Уфа дала немало сил в те годы – мастер вспоминал, как за год (1974) он написал 12
интересных пейзажей.
Уже тогда его работы обращали на себя внимание интересными конструкциями,
железобетонными балками. Крыжевский бродил близ строительства Чайной фабрики в
Уфе, нашел монтажницу-башкирку (на картине «Новый день» она мечтательно смотрит на
веточки вербы) и придумал подсознательно необычный ракурс – героиня словно плыла
над землей.
Он стал выставляться, в 1976 году его приняли в Союз художников СССР, награждали
комсомольскими и всероссийскими премиями.
Но функционеры выжили его из республики (возможно, сказался бескомпромиссный
отзыв о «Пентагоне» в пору, когда далеко не каждый осмеливался критиковать советскую
обкомовскую архитектуру).
Глава республики Рустэм Хамитов вспоминал, как по возвращении из Бауманки в Уфу в
1977 году он услышал, как покидает из-за идеологических разногласий башкирскую
столицу талантливый художник, не нашедший понимания среди руководства в
художественных кругах.
И в 1977 году начался десятилетний период деятельности в Вологде. 55 полотен
осталось в Областной картинной галерее с тех пор. Вологда показалась отдушиной. Писал
как в стиле реализма, так и «полуабстракции» (выражение самого художника). На
полотнах фигурировала земля с приметами человеческой деятельности, природными и
геометрическими формами. Был создан клуб молодых художников, устраивавший
выставки по городам и весям Советского Союза. Сложилась концепция трансреализма,
передающая полет души художника, ее особое состояние полетности, легкости,
беззаботности, чистоты вкупе с синтезом пластических структур. Художник объясняет
свой метод выходом в иное состояние сознания, когда формы трансформируются.
Состояние транса во время работы сопровождается организацией хаоса на полотне в нечто
структурированное, в космос, полет над ним в тот момент, когда в душе начинает звучать
мелодия, ведущая воображение в Вечность. Эта музыка еще долго звучит в душе
художника, закончившего картину. Друг художника – Ю. Шевчук – определял метод
Крыжевского как структуралистский взгляд на мир-карту с разных точек.
В Вологде были написаны такие работы, как «Монастырь», «Уходящим летом», «Свет
осени прощальный», «Ожидание в Никольске», «Марина просится в полет», «Весна над
Вологдой», «Белые ночи Вологды», «Красное-белое», «Портрет В. Шаламова», «Убиение
последнего дракона в Вологде»…
Скоро стали поступать приглашения из выставочных залов и музеев Монголии, Болгарии,
Венгрии, Румынии, Финляндии, Франции, Германии, Италии…
Через Ярославль Ян Крыжевский направился в Ленинград (1987-1991) ради общения с
авангардистами, участия на выставках, организации творческого объединения «Черный
ящик». Там его ценили, звали в столицу, работы покупала Третьяковская галерея,
предложения поступали из Франции. Манил Нью-Йорк…В Ленинграде его и обокрали –
исчезло немало полотен. Где они «всплывут» - неведомо пока.
Ян Крыжевский решает посмотреть мир, принять активное участие в выставочной
деятельности. Он ясно чувствовал свое несогласие с политикой функционеров от
искусства, равнодушие к канонам соцреализма. Художнику очень важно ощущать себя
творчески свободным и независимым, полным реформаторского, бунтарского духа и
стремления к новым горизонтам в пору всеобщего застоя. В США тогда было больше
свободы, бытового комфорта.
И с 1991 по 2014 годы он живет и работает в Америке, не принимая американского
гражданства. Его картины просят на свои аукционы «Кристи» и «Сотби». В 1994 году
мастер открывает антикварную галерею с реставрационной мастерской в Нью-Йорке.
Состоятельные ценители искусства приносят туда своих «Репиных» и «Айвазовских».
Становление происходило очень трудно. Это был период еще советской эмиграции. Не
было ни пенсии, ни гарантированной работы, ни субсидий, которые, к примеру, получали
члены еврейской общины от своих единокровных земляков. Русская община не помогала,
русских никто не поддерживал, выживать приходилось в одиночку. Нужно было как-то
зарабатывать на жизнь – и неизвестно чем. Погубил Интернет – многие переставали
покупать в салонах – пользовались электронным видом торгов.
Была надежда на сотрудничество с Арт-центром в Калифорнии (она так и осталась
утопией). В это время экономика Америки переживала рецессию. Известный
коллекционер, знакомый по Уфе и «бульдозерной выставке» А. Глезер, вновь переехал в
Париж, свернув свои дела. Было около сотни антикварных центров в городе – они стали
закрываться. Наступил кризис 2008 года – люди перестали вкладывать деньги в искусство.
Америка казалась замечательной страной, но все нужно было начинать сначала, с нуля –
устраивать выставки, продавать. А там волна кризисов – один за другим. Трагедия 11
сентября разогнала людей из Нью-Йорка, в последние 6 лет – новая рецессия…
Художнику пришлось оставить свои работы, он попал в трудную ситуацию, оказался в
больнице, долго лечился… Домашние (уфимские дочь, племянник и сестра)
созванивались раз в год, на бесплатный День Благодарения. От чужих неравнодушных
людей узнали о несчастье. После «кругов ада» у художника было огромное желание
вернуться в Россию. Не оказалось ни дома, ни мастерской, ни денег, ни документов.
Посторонние люди приютили у себя в Америке после выписки из больницы, стали писать
в Россию просьбы о содействии – главе республики Рустэму Хамитову, министру
иностранных дел Сергею Лаврову.
Тем временем в России о художнике не забывали – директор Шаламовского дома М.
Вороно в 2008 году устроила персональную выставку. В 2014 году Художественный
музей им. Нестерова в Уфе экспонировал полотна Крыжевского… Общие знакомые по
цепочке передавали в Россию сообщения о художнике, некогда известном в стране – он
спит в метро, питается при церкви, не имеет визы, не продлил приглашение, ибо лишился
документов… Среди неравнодушных были Марк и Ирина Богуславские, Галина Щекина,
Светлана Истомина и многие другие – несть им числа…
Возвращение не было триумфальным, но для Я. Крыжевского оно было желанным.
Накануне выставки с говорящим названием «USA-UFA» художник признался: «Я люблю
эту страну, я люблю Уфу, Нижегородку, Арихиерейку…Счастлив безмерно, свободно
себя чувствую…Мне 66 лет, все замечательно, хочется творить на все 100 %».
На ней помимо музейных работ представлено и 16 полотен из Вологды, часть
американской серии и новые картины, созданные в январе 2015 года – виды Покровской
церкви, летящей сороки над Нижегородкой с «ключами счастья»… - все работы возникли
как «память детства» и как ощущение прикосновения к животворному роднику своего
любимого края.
На прощание Ян Крыжевский позирует на фоне «Автопортрета» - значимый ракурс,
символизирующий связь прошлого с настоящим. От прошлого не скроешься, от его
плодов не откажешься. С настоящим можно жить дальше, обретя твердую почву под
ногами.