1 Исаев Л.М., Шишкина А.Р. Сирия и Йемен: неоконченные
advertisement
Иванов Е.А. Факторы устойчивости постсоветских политических режимов в Центральной Азии после 2011 года. Второе десятилетие XXI-ого века ознаменовалось чередой заметных событий регионального и глобального масштаба. Особое внимание хочется уделить событиям «Арабской весны», в ходе которых в ряде стран арабского мира были свергнуты авторитарные правители, а другим недемократическим режимам пришлось пойти на уступки под давлением общественных выступлений1,2,3. В связи с ростом общей политической нестабильности в мире, многие эксперты начали говорить о том, что Центральная Азия (далее – ЦА) станет следующим регионом мира, куда придут политические кризисы и нестабильность4,5, 6. Основанием для таких суждений служил ряд предпосылок, таких как: проблема передачи власти в виду отсутствия устоявшихся работающих механизмов преемственности, наличие значимых межэтнических противоречий, сохранение кланового устройства, низкий уровень жизни населения, растущее и усугубляющееся социальное неравенство, повсеместная молодежная безработица и низкое качество государственного управления. На это накладываются внешние факторы, а именно: рост радикального исламизма в регионе, близость к failed-state, а также демонстративный эффект «Арабской весны». Вопреки прогнозам, политическим режимам ЦА удалось сохранить устойчивость. В связи с этим встаёт проблема: чем обусловлено сохранение Исаев Л.М., Шишкина А.Р. Сирия и Йемен: неоконченные революции. М.: Либроком, 2012 — 264 с. Мещерина К.В. Ливия. Долгий путь к стабильности или угроза распада? // Азия и Африка сегодня, 2014, №8, С. 26-31. 3 Дорошенко Е.И. Ливия: на пути от Джамахирии к "демократии" // Азия и Африка сегодня, 2014, №6, С. 2429. 4 Clem R. S. From the Arab Street to the Silk road: implications of the unrest in North Africa for the central Asian States //Eurasian Geography and Economics. – 2011. – Т. 52. – №. 2. – С. 229. 5 Tahir M. Governments move to thwart “Arab spring” in Central Asia //WORLD. – 2011. – Т. 5. – С. 5-11. 6 Zikibayeva A., Korepin S., Sharan S. What Does the Arab Spring Mean for Russia, Central Asia, and the Caucasus? //Center for Strategic & International Studies. – 2011. – 14 с. 1 2 устойчивости постсоветских политических режимов ЦА в условиях внешнеполитической нестабильности? Ведь посткоммунистические политические режимы подвержены периодам нестабильности, связанным с недовольством авторитарной властью. Примерами этого служат Сербия, Грузия, Украина, Киргизия, Армения и Молдова. Предполагается, что режимы ЦА обладают специфическими факторами, нивелировавшими демонстрационный эффект и рост протестной активности. Таким образом, исследовательский вопрос: какие факторы повлияли на устойчивость политических режимов в постсоветской ЦА после 2011 года? Стоит отметить, устойчивость политических режимов имеет две составляющих: первая – наличие факторов, поддерживающих существующий политический режим; вторая – отсутствие факторов, способствующих дестабилизации режима. Принимая во внимание два этих условия, были сформулированы следующие рабочие гипотезы: 1) Политические режимы ЦА сохранили устойчивость благодаря наличию факторов, способствовавших собственно укреплению режимов; 2) Политические режимы ЦА сохранили устойчивость благодаря тому, что не сработали факторы дестабилизации, способствовавшие росту протестной активности в других регионах. Цель данного исследования: выявить факторы устойчивости политических режимов в постсоветской ЦА в условиях внешнеполитической нестабильности. Для проверки гипотез была создана модель, включающая в себя восемь факторов: наличие внутренних кливажей (этнические, конфессиональные расколы), наличие «горючего материала» (маргинализированные социальные группы, например безработная молодежь), характер политического строя (индекс PolityIV), степень внешнего воздействия, наличие дополнительных триггеров (радикальные исламисты), а также коррумпированность режима (индекс CPI Transparency Intl), участие граждан в политическом процессе (индекс WGI) и наличие отсутствие угроз безопасности и/или порядку (индекс WGI). В качестве метода проверки значимости рассматриваемых факторов используется регрессионный анализ. Выборка представляет собой панельные данные, охватывающие временной период 2000-2015 годов, благодаря чему удаётся получить достаточное для проведения адекватного анализа количество наблюдений (40). Данные анализа показали, что межплеменные, межконфессиональные и внутриэлитные конфликты с высокой значимостью определяют нестабильность политических режимов ЦА. Чем выше конфликтный потенциал, прежде всего, племен и кланов, тем выше нестабильность режимов. Также высокую значимость имеет показатель восприятия возможности насилия. Стоит отметить, что он работает с отрицательным знаком. Т.е. чем выше угрозы безопасности и риски терроризма, тем меньше протестная нестабильность. Ощущая угрозу безопасности, население предпочитает сильное государство. Для ЦА, где отмечен рост терроризма и наркотрафика, такая постановка вопроса актуальна. Меньшую, но высокую значимость (0,05) имеет показатель внешнего воздействия: чем интенсивнее вмешательство внешних сил, тем выше нестабильность. Что касается политической активности, то чем выше в регионе роль граждан в политике, тем больше вероятность наступления нестабильности. Поэтому авторитарные режимы ЦА минимизируют участие граждан в политике и ограничивают политические свободы населения. Если же широкие социальные массы получают возможность участвовать в политике и влиять на ее ход, то события могут пойти по сценарию Киргизии 2005 и 2010 годов. Показатель наличия «горючего материала» оказался не значим, но это объясняется тем, что данный фактор был нивелирован массовой эмиграцией в Россию, когда большая доля безработной молодёжи находилась за пределами родных стран и физически не могла выйти на площади протестовать. Незначимость показателя «политический строй» объясняется тем, что режимы встали на свои уже органичные траектории существования. Население в большинстве своем освоилось в таких рамках политической системы, поэтому данный фактор не является протестным триггером. Фактор коррумпированности оказался незначимым, возможно, по той же причине, что и фактор «политический строй». Коррупция стала неотъемлемой частью не только политической системы, но и всей общественной жизни ЦА. Подводя итог, можно сказать, что данное исследование обладает новизной подхода, поскольку анализирует не то, почему революции происходят, а то, почему они так и не происходят. Построенная в работе модель обладает значительной объяснительной силой и наглядно показывает, на чем основана стабильность постсоветских режимов ЦА. Кроме того, построенный на основе модели индекс нестабильности, показал, что наименьшим потенциалом к сохранению устойчивости обладает Таджикистан. Через несколько месяцев после написания данной работе в Таджикистане произошло событие, названное «мятежом генерала Назарзода». Это стало практическим подтверждением адекватности и качества созданной модели.
