Document 4364566

Annotation
«Гоголя нет!.. Грустно и тяжело! Нет великого художника, и нет великого
создания, им недоконченного. С именем Гоголя, с его великим поэтическим трудом
связывались все надежды, все будущее нашей литературы…»

Константин Сергеевич Аксаков
o
Константин Сергеевич Аксаков
На смерть Гоголя
Гоголя нет!.. Грустно и тяжело! Нет великого художника, и нет великого
создания, им недоконченного. С именем Гоголя, с его великим поэтическим трудом
связывались все надежды, все будущее нашей литературы. Теперь исчезли ее
надежды, а может быть, и все ее будущее, вместе с потерею величайшего русского
писателя, величайшего и вместе, кажется, последнего русского художника. Пусто
стало в рус. лит., ей больше уже нечего ждать. Так грустно становится при этой
горькой мысли, что еще невозможен стройный и последовательный отчет о
заключившем, – да, заключившем! – уже свою деятельность гениальном писателе.
Десять лет перед нами трудился он неослабно над своею поэмою «Мертвые
души», посвящая этому труду своему все силы своей жизни, все могущество своего
таланта; и не окончив его, навсегда покинул нас Гоголь. Сама жизнь Гоголя как
художника полна чрезвычайно важного и строгого смысла. Талант его не был для
него, как для большей части художников, только природным даром, которым
художнику остается только тешиться в жизни да набирать дани похвал и выгод
житейских. Великий талант свой принял Гоголь как долг, наложенный на него
свыше, который обязан он нести в течение всей своей жизни. Строго понял он
призвание художника; не улыбаясь сам, производил он своими сочинениями смех,
полный художественного наслаждения. Известно его слово, где так высказал он
себя, когда сказал: «И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с
моими странными героями, озирать всю громадную несущуюся жизнь, озирать ее
сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы». Весь обращенный к Богу,
всегда трудился он внутренно и часто говорил, что жизнь не веселье, не
удовольствие, но и труд, и подвиг. А стоит только не бежать духовного труда, – он
явится, великий и бесконечный. – Вспомним, что так строг, так чист и так важен был
поэт, произведения которого, по невежественному мнению некоторых, только
грязны и непристойны и, по впечатлению многих, только смешны.
Жизнь поэта и художника еще и доселе считается имеющею какое-то право на
дешевые веселья и радости, еще и доселе жизнь художника есть какое-то пиршество,
соединенное с кубком вина и с красотою женщины. Другое зрелище представил
первый русский художник. Взглянув на свой талант как на долг, возложенный на
него от Бога, как на новую обязанность быть еще строже в жизни, он соединил свое
вдохновение с молитвой, и жизнь свою повел он сурово, беспрестанно поддерживая,
продолжая внутреннюю неослабную борьбу со всеми недостатками человека сперва
внутри себя, а потом уже вне. Не время еще изображать во всей последовательности
весь духовный путь, пройденный Гоголем уединенно, отшельнически, среди
житейского шума; ограничимся пока тем, что сказали. Талант для Гоголя был
наложенным на него от Бога долгом, а жизнь – духовным подвигом.
Перед художественным гением, понимавшим так свое призвание, перед этим
вечным суровым духовным трудом жизни поэта чем покажутся остальные русские
писатели? Не говорим о почтенных именах, принадлежащих прошедшей эпохе, о
писателях, продолжающих писать, но не могущих сказать нам ничего нового, ничего
такого, чего требует теперь русская душа. Мы говорим о тех сочинителях, которые
современны, которые все ухватились за одну внешность великого гения Гоголя и
продолжают иные все свое литературное поприще одним каким-нибудь его
выражением или оборотом речи великого поэта, переиначивая его на разный лад. А
современных сочинителей много. Не задумаются они над своим трудом, не станут
медлить. О мои быстрые писатели! сочинители повестей, романов и комедий! для
вас писать – удовольствие в числе многих других или, может быть, утеха самолюбия
вашего. Вы грозно разбраните балы поутру и вечером отправитесь на бал. Вы
нападете на пошлость жизни светской и тем самым, может быть, доставите себе
новую возможность усладиться этою пошлостью. Или же откровенно будете
радоваться всею этою пошлостью и суетою. Во всяком случае, браня и хваля, вы
довольны, очень довольны (это ясно высказывается в произведениях ваших) и
своею деятельностию, и жизнию: с чем и поздравляем вас.
Повторяем: еще не приспело время для полного суждения о Гоголе. Если точка
зрения (на иное) гениального человека-художника и могла быть иногда ошибочна
относительно того или другого в отдельности, если мы и признаем ошибочность
иных высказанных им мнений в его письмах, то подвиг жизни Гоголя вполне чист,
нравственен, истинен, искренен и глубок.
Грустно, грустно! Это чувство всего чаще приходит теперь на душу, и это слово
всего чаще просится на уста.