на севере дальнем

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ АЛЬМАНАХ
НА СЕВЕРЕ
ДАЛЬНЕМ
№ 2 (95)
201 3
Магадан
ББК 84(2Рос=Рус)6я5 Главный редактор В. ФАТЕЕВ
Н 12
Редколлегия: Ю. Казетов, А. Мягков,
М. Райзман, В. Свистунов, А. Широков, В.
Фатеев, С. Поляков
Н 12
На Севере Дальнем : лит.-худож. альманах / гл. ред. В. М. Фатеев.
- Магадан : Новая полиграфия, 2013.
Вып. 2 (95). - 2013. - 258 с.
ББК 84(2Рос=Рус)6я5
О МОО РФМ, 2013 © ООО «Новая
полиграфия», 2013
СОДЕРЖАНИЕ
КОЛОНКА РЕДАКТОРА
4
ПРОЗА
Тамара Худякова. В ВИХРЕ ПАМЯТИ
Роман
6
ПОЭЗИЯ
Светлана Гладышева
180
ПРОЗА
Серж Сероян. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР 185
Роман
9
КОЛОНКА РЕДАКТОРА
ПИСАТЕЛЬСКОГО ПОЛКУ
ПРИБЫЛО
Вот и еще один год за плечами. Для всех
северян он останется как год 60-летнего юбилея
Магаданской области, год, когда впервые
руководство области заявило об экономическом
прорыве, о реальной возможности перехода на
новый
уровень
развития
как
горной
промышленности, так и других отраслей.
Для Магаданской областной писательской
организации этот год тоже стал особенным.
Впервые за все время существования организации ее численность выросла сразу в полтора
раза и достигла двенадцати человек. На
декабрьском общем собрании поздравили с
приемом в Союз писателей России сразу четверых наших земляков - Рудольфа Седова, Давида Райзмана, Вадима Сахибгоряева и Сергея
Сущанского. О творчестве каждого из них
хочется сказать особо.
Рудольфа Владимировича Седова принимать
в писатели надо было еще лет двадцать назад,
уже тогда десятки его замечательных книг о
Магадане, Чукотке, Камчатке разлетелись не
только по Северу, но и по всему Союзу.
Путешественник и исследователь, каждую
строчку своих книг он написал, если только так
можно выразиться, ногами, - на его счету
десятки походов по неизвестным ранее маршрутам, покоренных вершин, которым он присваивал имена наших знаменитых земляков,
вспомним хотя бы пики Билибина и Куваева.
Давида Исумуровича Райзмана, заслуженного учителя Российской Федерации, по праву
можно назвать главным историком Магаданской области. Более 20 книг, сотни публикаций
в газетах и журналах. Кажется, его перо
не пропустило ни одной важной вехи развития региона, ни одной важной
отрасли. Он писал о героях войны и горняках, медиках и учителях, о событиях времен Дальстроя и сегодняшних днях.
Кстати, и Рудольф Седов и Давид Райзман неоднократно побеждали во
Всероссийском литературном конкурсе памяти нашего земляка писателя
Александра Бирюкова «Любовь и боль моя, Колыма!»
Вадим Сахибгоряев был принят в СП России за документальную прозу,
но мало кто знает, что сейчас готовится к печати прекрасная книга его
стихов, часть которой мы планируем опубликовать в ближайших номерах
наших журналов.
А вот Сергей Сущанский, которого больше знают как поэта,принят в
Союз был за автобиографическую книгу «Турецкая трубка». Его новые
произведения читатели также скоро встретят в новых номерах.
Теперь, когда «штыков» стало больше, расширяются и наши планы на
следующий год. И главные из них - пропаганда литературы, создание новых
произведений о нашем крае, наших героях, обо всем том, что называется
реальной жизнью, и, надеемся, послужит в целом нашей северной, и не
только, культуре. Тем более что 2014-й объявлен именно Годом культуры.
4
Тамара
ХУДЯКОВА
В ВИХРЕ ПАМЯТИ
Роман
Посвящаю своему деду Евсею Константиновичу
Черкасову, расстрелянному в 1937 году в городе
Красноярске, реабилитированному в 1989-м.
Часть первая
АНГАРСКОЕ ДЕТСТВО 1
Таежный поселок, как на загривке бурого
медведя, разместился на верху высокого изогнутого берега реки.
От реки все вверх ужом вьется пыльная
глинисто-песчаная дорога. По сторонам ее
стоят обросшие кустами черемух, рябин домики, на летнем солнышке посверкивают стеклами окон. Высокие белоствольные березы,
могучие ели словно на минуточку выскочили
за палисадники и замерли на пригорках.
Дорога, поднявшись на ровную площадку,
проходит мимо зданий МТС, конюшни с
ветхими дырявыми, обросшими крапивой заборами и двухэтажной с высоким сломанным
крыльцом конторы, разместившейся почти на
яру. Дом до революции принадлежал богатому
промышленнику, срубившему его из вековых
бревен. Четырехскатная крыша из тёса
потемнела и обросла зеленым мохом. Под тенью большого разлапистого куста черемухи
постройка выглядит заматерелой, крепкой.
Еще выше дорога идет рядом с громадной
5
мельницей, видной с Ангары на многие километры. Когда-то, начиная с
тысяча семьсот двадцать второго года - так же красовалась церковь
Спасского прихода на выступе крутого берега села Рыбнова, расположенного в трех километрах вниз по течению от Бельска. Церковь сначала
была деревянная, а потом - белокаменная, но с тридцать третьего года стоит полуразрушенная, облезлая, посеревшая...
Дальше под берегом на пологом склоне раскинулся совхозный садогород, который перерезается дорогой, идущей по косогору, и продолжается до сельмага и пекарни, примостившихся у подножия старой
березовой рощи с десятком хмурых елей, заблудившихся между белоствольными красавицами. В той роще захоронены погибшие во время
Октябрьской революции белогвардейцы. Могилки их выделяются из
зеленой ковровой травки едва заметными бугорками и впадинами.
Выше рощи, на пологой стороне оврага, разделившего поселок надвое, выстроились в ряд совхозные брусовые четырехквартирные дома. Во
дворе их - стайки для скота, за ними - большие площади огородов, а на их
черноземных грядках в летнюю пору зеленеют перья лука, узорчатая
ботва моркови, с бордовыми разводами свекольная листва; красуются
набухшие зеленью кочаны капусты, корзиночки укропа; между густыми
цветущими кустами картофеля солнцем играют шляпки подсолнухов.
Ниже по оврагу бежит ручей, отделяет на противоположной стороне
другие огороды, принадлежащие уже жителям частных домиков, идущих
по заовражной улице.
Напротив домов в сторону Ангары через все ту же дорогу разместилась одноэтажная школа-четырехлетка с глянцевой чернотой больших
окон на отшлифованных непогодой и временем брусовых стенах. За ней
ближе к обрыву реки в янтаре щепы желтеет сруб нового двухэтажного
здания клуба. А рядом, совсем на обрыве, стоит совхозная контора,
окруженная елями, березами. По краю обрыва в густой траве сильными
оголенными корнями цепляются корявые поврежденные березы, кусты
черемух, дикой малины, боярышника.
Дорога же, пересекая овраг, по мостику поднимается на пригорок,
спешит мимо добротного дома директора совхоза, домов трудпереселенцев к картофельным полям, поселковому кладбищу и скрывается в
дебрях вековечной тайги, окружившей поселок подковой.
2
Роща на период празднования Первомая и Октябрьской революции
заполняется жителями, которые туда приходят с красными флагами,
гармошками, портретами: Ленина и Сталина, членами правительства.
Строем, под звуки барабана и горна, подходят и пионеры в красных
галстуках.
Собираются в центре на утоптанную площадку возле обшитой
стругаными досками трибуны, стоящей на четырех деревянных брусьях,
вкопанных в землю. На период празднования к ней подвозят массивную
лестницу со ступенями из широких досок.
Все окружают «лобное» место. С него выступают: директор совхоза,
директор школы, коммунисты, комсомольцы, приезжие военные в
6
темных коричнево-зеленых мундирах. Кто-то из пионеров декламирует
стихи, посвященные дню празднования.
После окончания торжества митингующие расходятся своими компаниями и начинают отмечать праздник дома. Детвора же остаются и
становятся полновластными хозяевами лесного массива...
В летнее время, когда не бегают на речку купаться или не заняты
поливкой созревающих овощей и прополкой трав на своих огородах,
играют в прятки, войну, лапту, городки, чику, зоску. Гоняют футбол,
лазают по деревьям, прыгают через скакалки.
Качаются на качеле, устроенной отцом девятилетней Светки Василием Евсеичем на сучковатом ответвлении большой крепкой березы
между двух елей, напротив их квартиры, расположенной с торца самого
первого от рощи дома, который стоит на пригорке и имеет высокую
завалинку. Отчего как бы устремляется ввысь и почему-то вызывает у
Светки чувство гордости, что ли. А за что?.. Она и сама еще пока не может разобраться. Но всякий раз, когда бежит домой, видит его, чувство
это возникает вновь и вновь.
В роще между поселковой ребятней часто возникают всякие события.
Бывают и драки между мальчишками: то выигрыш, состоящий не только
из монеток, но другой раз и из вареной картошки, куска хлеба - не
поделят, то обвинят кого-либо в жульничестве. Но обычно после
небольшой потасовки вновь мирятся, и все входит в привычное русло...
А потом опять кто-либо возьмет и отличится. Вот и сегодня бесстрашный Валёк, живущий в соседнем доме, из провала крайней к дороге
могилы под развесистой березой достал череп. Мальчишки его целый
день гоняли вместо футбола. Взрослым до этого нет никакого дела. Тем
более череп-то принадлежит одному из врагов народа.
Как обычно, поздним вечером, завершив за день все свои дела, успокоенные вечерней прохладой, залезли на трибуну по приставной
лестнице. Сидели, мирно вели разговоры, рассказывали друг другу
страшные истории про привидения, покойников. Чувствовали, что все же
находятся на заброшенном кладбище.
После непродолжительного молчания вдруг прозвучало:
А вы знаете, что у покойников имеются души? И если
покойника потревожить, то душа начинает мстить, - это, не обращаясь ни
к кому, высказалась высокая одиннадцатилетняя девочка, с большими
коровьими, ласковыми глазами, с двумя короткими косицами, хоть и не
очень толстыми, но пышными из вьющихся черных волос. Аня была
подружка и соседка Светки. Взглянула на Валька и уже конкретно
спросила:
А тебе не страшно череп пинать? Вдруг он принадлежал кровожадному белогвардейцу? И тот вздумает тебе отомстить?
Не-а, не страшно. Ни-чу-то-чки! - ответил тот. Потом подумал и
задал встречный вопрос:
Да и откуда ему взяться?
Так душа его возьмет и придет.
Ка-ка-я ду-ша?.. - с презрением, растягиванием слов и прищуром
7
озорных мальчишеских глаз, ответил тот. - Тоже мне еще скажешь!.. А
что?.. Скажешь, и Бог есть и тоже меня накажет?.. Нет, дудки!.. Его нет!..
Я в эти сказки не верю!.. И тебе не советую. - помолчал, а потом с
угрозой промолвил:
Смотри, а то расскажу старшей вожатой. Вот она тебе покажет:
и душу и Бога.
Да нет! Я в Бога тоже не верю. С чего ты взял? А вот насчет
души немного сомневаюсь, - виновато промолвила Аня, и разговор
оборвался.
Лида, подружка старшей Светкиной сестры Нины, решила поменять
тему и начала говорить:
Вы знаете, я недавно услышала из разговора мамы с соседкой
тетей Олей Шемякиной, что до революции в Рыбном было много постоялых дворов и чуть меньше - кабаков. А еще раньше там находился
Рыбинский острог. Его служивые люди раньше охраняли водные пути и
собирали ясак с тунгусов. А потом на реке Удерее открыли золото.
Первыми старателями стали бывшие каторжане, которые после удачной
работы на приисках приходили или пешком, или приезжали на тройках в
село, где хозяева кабаков упаивали их до бесчувствия. Наутро жители
села не видели ни троек, ни старателей, которые, по-видимому, исчезали
в бурных водах Ангары.- округлила глаза. Сама, чувствуя озноб на спине,
продолжала нагонять страх на слушателей: - Их кто- то грабил и
сбрасывал с утеса возле тогда еще действующей церкви. Сколько их там
погибло?.. Никто не знает. Осталась только песня: «Над Ангарой, над
Ангарой бывало всякое порой»...- немного помолчала, потом, все больше
пугая, продолжила: - И там же, у церкви, в годы революции колчаковцы
расстреляли красногвардейцев!.. - и уже чуть не задыхаясь, зашептала:
А нам ведь с Ниной предстоит учиться в пятом классе и ходить в
Рыбинскую школу мимо тех мест. Так что, когда узнала про все эти
злодейства, мне что-то стало совсем страшновато!.. - от своих же
сказанных слов поежилась, заоглядывалась, будто в самом деле почувствовала за спиной что-то жуткое.
Все тоже заозирались и, пососкакивав со своих мест, быстренько
соскользнули на землю и тут же бегом припустили к своим домам.
Всякий раз, выслушивая такие разговоры, рассказы, откровения Светка возвращается в возбуждении с диким взглядом и долгое время не
может уснуть.
Их дом тоже стоит на могилках. Узнали об этом, когда в прошлом
году, расширяя подполье, отец выкопал гроб. Гроб убрали, но выступ в
стене остался. На него теперь Нина, Светка, шестилетний Толик, зимой
перебирая картошку, почти единственную кормилицу семьи, ставят
свечки, или керосиновую лампу, или лучины.
Всегда быстрая, шустрая, отчаянная, Светка не очень боится находиться в подполье. Но иной раз рассказанная там сестрой очередная
страшная история доводит до нервной дрожи, от страха мурашки бегают
по спине. Тогда, словно угорелая, выскакивает в прихожку и сверху
начинает стращать:
8
Если не перестанешь пугать, больше к вам не спущусь.
Старшая, подумав, снисходительно обещает:
Ладно! Не буду. Давай, спускайся!
Светка по лесенке возвращается. Вздыхая, берет наполовину наполненное ведро, прочно устанавливает на большой куче изрядно проросшей картошки, начинает с еще большим остервенением и злостью
отрывать ростки и ворчать:
И когда успели повырастать? Ведь вот недавно перебирали!
Нина примирительно соглашается:
Точно, - высыпает свое наполненное ведро на уже отобранную
картошку за переборкой и делает заключение: - Наверное, от тепла в
доме.
Брат то к перепалке, то к примирению старших сестер привык, не
очень обращает на них внимание. Только иногда удивленно на них поморгает голубыми округлыми глазками-пуговками, шмыгнет курносым
носиком и продолжает усердно работать. Знает: пока не переберут, все
равно придется торчать здесь. Вот и старается и за себя, и за сестер.
Внизу вновь воцаряется мир и согласие. Лишь слышится бойкое
постукивание о края посудин очищенной от ростков «кормилицы» .
3
Однако эти безобидные страхи меркли перед тем, который пришлось
Светке испытать в позапрошлогодний голодный год глубокой осенью,
когда ходила с матерью за колосками на ржаное поле. Этого никогда не
забудет!..
Но все по порядку. В то время уже прошло два года после окончания
Великой Отечественной войны. Кругом была разруха (так говорили
взрослые), а голод она и сама испытывала. Хлеба так и вообще почти не
было.
Ежедневно получаемый по карточкам кусочек был таким маленьким,
что Елене Ивановне, Светкиной матери, приходилось собирать пайки дня
два-три, чтобы потом дать детям полакомиться. При этом говорила, что
не любит хлеба. Светка удивлялась: как можно хлеб не любить?..
Сейчас-то хорошо: карточки отменили! Правда, дают все равно
ограниченно. Зато теперь едят хлеб каждый день. Она хоть вдоволь и не
наедается, но уже постоянно чувствует дома его запах и знает, что хлеб
на следующий день не исчезнет.
А тогда до коликов в животе каждый день хотелось хлебушка, и даже
как-то пошла на хитрость. Мать каждый день варила уху. Однажды
Светка ела рыбу и подавилась косточкой. Чтобы протолкнуть косточку в
горле, родительница дала корочку хлеба. Съела - косточка прошла
дальше.
Два дня вспоминала сладостное ощущение. Думала, думала и, наконец, придумала. И уже сознательно сделала вид, что вновь подавилась.
Сердобольная мать опять дала кусочек.
Соблазн оказался велик. И в третий раз, надеясь, что та не заметит
хитрости, уплетая рыбу, нарочно засгибалась, заприпадала на рядом
стоявший стул, стала сильно, натужно выдавливать из себя кашель.
9
Елена Ивановна посмотрела с состраданием, подошла, прижала ее
голову к своему теплому животу, сказала:
Бедная, бедная ты моя. Ведь вижу, как хочется хлебушка, но
надо терпеть. Когда-нибудь есть его будете вволю.
После таких слов стало так стыдно за свой обман, что сначала покраснела как рак, а потом разревелась, уткнулась носом в мягкую грудь
подсевшей к ней матери.
Подступившая голодная весна заставила детей на едва очистившихся
от снега огородах выискивать мороженую картошку, все же оставшуюся
после тщательного сбора прошлой осенью, и приносить домой.
В результате материнских стараний - очистки, промывки, перемалывания на мясорубке, обжаривания - получались темно-серого цвета
съедобные ландорики, и если добавлялась к ним ложка сливок на всех это был пир.
У них, конечно, была корова Зорька, но молока семье доставалось
совсем мало. Большую часть каждое утро сдавали на молочную ферму в
счет уплаты продналога.
Но из остатков мать все равно ухитрялась иногда собрать сливки.
Делалось это тайно. Кормила детей, сама приговаривала:
Вы только не болтайте, а то и эти крохи придется отнести
вместо сливочного масла. В этом месяце его в магазине еще не покупали,
потому и в заготконторе числимся в должниках. - дети, поев
«лакомства», на улице среди друзей помалкивали как партизаны.
Из той же малости молока доставалась и пол-литровая банка годовалой Гале. Когда мать приносила его парное в ведре и процеживала, та
садилась за стол, следила за каждым движением.
Сдвинув белесые бровки, почти совсем скрывавшиеся под ершистыми непослушными густыми светло-пепельными волосами, сердито
взглядывала острыми голубенькими глазками, изредка постукивала
ложкой по столу, приговаривала:
С копной, с копной, с копной. - увидев каплю, упавшую на стол,
успокаивалась. Придвигала к себе, тянулась губенками к наполненной до
краев посудине, выпивала залпом; оставляла белые усы на верхней губе.
Отодвинув пустую банку, слизывала со стола ту каплю. Удовлетворенно
отдувалась, сползала с табуретки и ковыляла в угол комнаты по своим
делам.
Старшие ей завидовали.
Хоть семья и жила впроголодь, но родители все же сохранили несколько ведер семенной картошки. К весне клубни прорастили. С них
срезали глазки и посадили. Обрезанную со всех сторон середку пустили
на еду.
Пока не показались в огороде на пышной черной земле первые зеленые росточки, Елена Ивановна все поглядывала туда, то со страхом (а
вдруг ничего не вырастет!), то с надеждой. Вздыхала, украдкой крестилась, приговаривала:
- Помоги нам, Господи. Пусть глазки прорастут и дадут урожай. Без
картошки нам следующую зиму не пережить.
Когда огород был засажен картошкой, а в грядках уже сидели се10
мена овощей, наступила пора ожидания. В это время вплотную подступила безысходность. Дома из продуктов - шаром покати, как раз чтото и рыба в реке не ловилась. Мать, отчаявшись, намыла картофельных
очисток, оставленных для скота, поджарила. Накормила ими детей, сама
поела.
Василий Евсеич пришел на обед, а его семья уже в лежку лежала. Не
растерялся, сбегал за Люсей-фельдшерицей - шустрой, худенькой, небольшого росточка женщиной. У нее был большой опыт по спасению
людей, всю войну проработавшей медсестрой в лазаретах на передовых
позициях. А привести в чувство соседей для нее было простым и обычным делом. Да и многим в поселке уже оказывала такую помощь. Она
срочно организовала промывку желудков пострадавшим. Домочадцы
Евсеича стали оживать, но после еще сильнее захотели есть. Выручила
соседка Вера, мать Ани: оторвала от своего большого семейства кринку
обрата, принесла им.
Этим же вечером Василий Евсеич все же ухитрился наловить ершей, и
опять в ход пошла уха: палочка-выручалочка.
Ближе к лету все хозяйки стали готовить из молодой крапивы суп,
забеливая молоком. Потом пошла лебеда. Голодные дети были верными
помощниками матерям, нарывали зелени впрок, весь день занимаясь
выискиванием по краям огородов съедобных растений.
За поселком зазеленели кустарники, трава; начали распускаться
цветы. Одними из первых были медунки, росшие кучно на ярких полянках. Шапочки их состояли из нежных розовых, синих, голубых, а то и
малиновых, мелких цветочков. С сочных мясистых ножек снимали
ногтем кожицу - и еда готова. Корешки самих цветочков отличались
особой сладостью и напоминали мед. За медунками пошли марьины
коренья, петушки, щавель. За такой едой бегали целыми ватагами.
На островах посреди Ангары стали созревать пучки. В еще нераспустившейся коробочке находилась очень вкусная кашица. Большие, в
рост человека дудки, срезанные в это время, оказывались мягкими,
мясистыми, сытными. Старшие ребята переплывали туда за ними на
лодках каждое утро.
Нина и Светка тоже стали брать лодку отца. Прежде чем попасть до
места, долго гребли вдоль берега реки против сильного течения. Потом
Нина только рулила веслом, а течение приносило куда надо. Вдоволь
наевшись стеблей и кашицы, доставляли домой столько еды, сколько
могли унести.
Покончив с пучками, снова перебрались за поселок ближе к тайге.
Искали цветы саранок: розовые, красные, желтые, сиреневые. Их луковицы выкапывали из земли, промывали в ручье и ели, ели.
Подошла пора черемши, погнавшая жителей далеко в тайгу, а вместе
с ними и Елену Ивановну с дочерьми. Для похода подготовились
основательно. Помимо плотно прилегавшей одежды, безразмерных родительских штанов, заправленных в сапоги, накомарников, лицо и руки
намазывали дегтем.
Кроны деревьев высоко в небе почти сходились, солнце терялось в
11
полумраке вековечных елей, пихт, берез, осин. В звенящей тишине был
слышен только назойливый гнусавый гул черных туч комаров и
мошкары.
Вышли на нескончаемые плантации зеленой еды, усердно начали
рвать, плотно укладывать в мешки и корзины.
Нагруженные, еле тащились. Буреломы мешали идти. Дети старались
не отставать и шли рядом с взрослыми - тайга могла в любую секунду
поглотить зазевавшегося. В ней легко можно заблудиться, попасть в лапы
хозяина тайги - медведя; просто оступиться, упасть в яму, давным-давно
каким-то охотником приготовленную, заросшую и неприметную.
Время от времени в глуши раздавались голоса, а кто-нибудь из
впереди идущих громко откликался.
С трудом, преодолев большое расстояние, благополучно вернулись
домой. Чтоб черемша «не сгорела», мать сразу приступила к засолке.
Дочери хоть и устали, но усердно помогали. Носили ведрами изрубленную зелень в погреб, укладывали в бочки.
Хозяйка радостная, возбужденная, поправляя тыльной стороной рук
белый платок на голове, все повторяла:
Теперь не помрем с голоду. А когда и картошечка вырастет слава Богу, и она пошла в рост! - тогда и вовсе пировать будем.
Особый запах соленой черемши плыл над поселком.
Вскоре подоспели ягоды. Опять стали часто ходить в тайгу. А в тайге
- мрачно; звенящая тишина оглушала. Словно все вымерло! Только вдали
разносился голос кукушки. Светка громко задавала вопрос:
Кукушка, кукушка, сколько лет жить осталось?..
Кукушка, не останавливаясь, продолжала куковать, а та - считать.
Перевалив за сотню, ненадолго радовалась столь долгой жизни.
Елена Ивановна, Нина, Аня за это время уходили вперед, окликали ее,
поторапливали.
И она, согнувшись под тяжестью ведра, вновь шла на голоса. По лицу
стекал и пот, и деготь; сердце колотилось от усталости, духоты, страха.
Воздух, насыщенный запахами хвои, трав, теплом от гниющих сучьев,
листвы - влажный, тяжелый! За стенками сетки тучами носятся
насекомые. И нет конца-края этому грозному великолепию...
Казалось, нет сил идти дальше!
Но впереди слышались радостные голоса, и Светка прибавляла шагу.
Темный лес вдруг отступал. Врывалось ярко-голубое небо, от
света становилось больно глазам; обдавало жарким дыханием лета.
Мир оживал: распевали восточные соловьи, перелетали кедровки,
«щег-щег-щег» слышалось от щеглов. Стрекотала голубая сорока, стучали дятлы; по высоким ветвям елей прыгали хлопотливые белки.
Лесные жители - большие синицы белощекие, желтогрудые с черной
дорожкой, любопытные как дети - тревожно вспархивали, беспокоились:
то шипели, отгоняя непрошеных гостей, то подавали голоса «пинь-пиньпинь». Наверное, предупреждали об опасности своих подружек, занятых
в гнездах птенцами.
Ягодники останавливались, оглядывались как нечаянно забредшие в
12
чужой дом и тихо, ровными голосами старались успокоить растревоженных жителей:
«Не волнуйтесь!»
«Мы вас не тронем!»
«Самим бы не пропасть!..»
А на зеленой опушке под тенью белоствольных с черными крапинками красавиц-берез млели оранжевые жарки, на светлых полянках белели ромашки.
В изумрудной траве из-за огромных листьев узорчатого папоротника
выглядывали алые саранки, лиловые, желтые лилии. Сиренево-розовато в
коричневых конопушках пестрели кукушкины слезки с пастушьими
сумками. Бордово светились лепестки марьиных кореньев.
Смешанные запахи горячей влажной земли, цветов на открытом
пространстве здесь еще сильнее дурманили, чем в глуши..
Окружающая красота поражала!
Путники ошалело любовались, дышали - не могли надышаться. Делали небольшой привал, но потом опять продолжали идти к ягодным
местам.
В разгар лета стали приходить на нескончаемые заросли малины.
Жадно нападали на сладкую ягоду и прежде чем приняться бросать сорванные ягодки в ведро, сами ели, ели горстями. И другой раз даже не
подозревали, что в самой гуще кустов раньше устроился сам хозяин
тайги - медведь. Он, учуяв пришельцев, начинал сердиться: ломать кусты, громко чавкать, сопеть и рычать. Елена Ивановна и дети молча,
безоговорочно отступали и старались подальше уйти от опасности.
Щедрая тайга продолжала награждать земляникой, скрывавшейся на
полянке в густой траве. Ее было столько много, что под ногами разбрызгивалась розовой мякотью.
Выходили и на сладкую чернику, синей волной покрывавшую очередную низинку в расступившемся лесе. В восторге горстями собирали
ягоды; от черники потом ходили с черно-синими ртами, ладонями.
И всякий раз в конце ягодного похода под пригорком слышалось
долгожданное журчанье ручейка. Приходило второе дыхание, и, уже
полная сил, Светка бежала быстрее всех к нему, предвкушая удовольствие. Аккуратно ставила ведро на тщательно выбранное ровное место.
Подходила к самому бережку, сбрасывала надоевшую сетку, опускалась на колени перед звенящей по камушкам чистой прозрачной, как
слезинка, водой, запускала горячие, искусанные комарами, оводами,
мошкой руки и плескала, плескала в лицо. От ледяной воды руки
начинали приятно ныть, гореть.
Но сразу воду пить нельзя: нужно остынуть. Об этом всегда помнила
еще с малых лет. Мать всегда предостерегала, видя, с какой жадностью
подбегали дети к долгожданному ручейку или ключику, и всегда
говорила:
- Сначала остыньте от жары, а потом уже помаленьку попейте. Помните, как умерла наша соседка, сгоряча напившись такой воды...
Да, эта соседка была молодая, красивая, работала бухгалтером в
совхозной конторе, а на покосе напилась с жару студеной воды - схва13
тила крупозное воспаление легких и умерла.
Светка слушала мать, выполняла ее наказы, но твердо знала, что с ней
такого никогда не случится. На эту тему не задумывалась: просто была
уверена, что ее самой жизнь бессмертна и бесконечна.
Наплескавшись, вставала во весь рост, начинала громко звать своих.
Увидев их, радостно подзывала и вновь опускалась на колени. Запускала
в воду сложенные лодочкой ладони, наполняла до краев прохладой,
подносила к губам, втягивала в рот, секунду-другую держала, чтобы
ощутить ее чистую, сладкую, холодную до боли в зубах, и начинала
маленькими глоточками проглатывать.
А из-за отсутствия хлеба чувство голода не покидало даже тогда,
когда досыта стали есть молодую, вареную в «мундирах» картошку с
солеными окуньками, щучками или квашеной капустой, или соленой
черемшой. Поэтому радовались не только хлебной крошечке, случайно
каким-то образом оставшейся на столе, но и любому зернышку...
К осени с засеянных рожью совхозных полей, раскорчеванных
ссыльными в километрах шести от поселка, собрали урожай. Не раз по
полям прошли работники конторы, подсобирывая оставшиеся от жатвы
колоски.
После них проходили школьники: девочки в кофточках, связанных
родительницами из ниток старых распущенных шерстяных вещей, бумазейных темно-коричневых, ситцевых в мелкий цветочек платьев, в
чулках с креплением широкими резинками выше колен. Мальчики
щеголяли в штанах, заправленных в сапоги, в курточках, сатиновых
темных косоворотках, в гимнастерках, перешитых из отцовских. Обувь
была от галош до кирзовых сапог, материнских ботинок или просто
парусиновых тапочек. Особой гордостью у девочек были коричневые с
ремешками туфли на низком каблуке из свиной кожи.
Светке Елена Ивановна в прошлом году такие купила в райцентре,
куда ездила на базар торговать овощами. Правда, они были взяты - на
вырост, размера на три больше. Но это ничуть не огорчило: в носки
туфель набила бумагу и теперь вытаскивает ее по мере роста ступней и
форсит за милую душу.
Отдельным отрядом с пионервожатыми, звеньевыми ходили и пионеры в красных галстуках. Шагали с красным знаменем, с барабанщиком
и горнистом впереди. Горн трубил, а барабан звонко выстукивал марши и
песни о счастливом детстве советской детворы.
А чтобы не так донимал летучий гнус, на постриженные наголо головы (голод, нищета способствовали появлению вшей, а длинные волосы
- их распространению) надевали платки, кепки, шапки-ушанки.
Дети, как саранча, гурьбой нападали, прочесывали поле вдоль и поперек, подбирали редкие колоски, отдавали их учителям, пионервожатым.
Как-то вечером к хлопотавшей по хозяйству Елене Ивановне заглянула соседка Вера. Взрослые разговаривали о чем-то своем. Светка
была тут же, прислушивалась вполуха, потом уловила:
Послушай, Лена! А ведь пионеры уже прошлись по колоскам.
14
Может, и мы завтра сбегаем?
Насторожилась. Эта тема была запретная. Даже дети знали, что после
тщательного сбора и проверки полей на наличие в них колосков местным
жителям все равно запрещалось подбирать еще кое-где оставшиеся на
стерне. Ослушнику грозило семь лет тюрьмы. Поля ежедневно объезжал
полевод совхоза. Поймав, он мог помиловать, а мог и казнить. Его все
боялись. Но все равно находились отчаявшиеся.
С этими колосками в прошлую осень вышла жуткая история с Ниной
Осиповой. Жила она с матерью и младшей сестренкой в бараке в
небольшой комнатушке, выделенной им как эвакуированным.
Светка иногда забегала к ним и всегда ужасалась виду комнаты. Из
всей мебели: в углу сколоченные прежним жильцом нары, закрытые
старыми ткаными в полоску половиками, на скрещенных ножках стол из
досок возле единственного окна без занавесок с замутненными стеклами
и трехногая табуретка, всегда притуленная к стене. Отец их погиб в
конце войны. Все трое страдали одутловатостью и имели большие
животы. Елена Ивановна по этому поводу вздыхала, с состраданием
говорила:
Это они с голодухи пухнут, - сама помочь ничем не могла: сил
хватало только кое-как накормить и сберечь свою многочисленную семью. Помощь им не могли оказать и другие жители поселка, тоже едва
сводившие концы с концами.
В один из осенних дней Нина вместе с другими пионерами собирала
на том поле колоски. Не выдержала и съела два, а вездесущая звеньевая
Люська-выскочка увидела и доложила старшей пионервожатой.
Созванная утром школьная линейка заклеймила нарушительницу
позором. Старшая пионервожатая выступила с пламенной речью:
Когда дети побежденных врагов голодают, а мы являемся самым
гуманным государством на свете, мы обязаны помогать им. Тем более
сбор колосков тебе доверил сам товарищ Сталин. А ты съела эти колоски,
и теперь они не попали в общую булку, которая могла бы поддержать
жизнь тех детей. Перед всей школой осуждаем твой поступок и
исключаем тебя из рядов пионеров. Суровый приговор пусть послужит
уроком для всех. - и кинулась снимать с Нины галстук.
Та вывернулась, зажала в кулаке красную драгоценность и бегом
пустилась домой. Дождалась ухода родных. Сделала петлю из галстука и
повесилась в своей комнате на крючке двери. Похоронили за кладбищем.
От горя мать кричала и громко проклинала тех, кто довел дочь до
самоубийства.
За антисоветскую пропаганду ее арестовали и куда-то увезли. Младшую сестру Нины определили в детдом.
В кухне заговорили шепотом, голоса затихли, видать, задумались, но
потом Елена Ивановна отчаянно махнула рукой и громко сказала:
А почему бы и нет. Ведь через неделю поля должны вспахать
под зябь. Да уже несколько раз робко пробрасывал и снежок. Наверное,
этот антихрист перестал так тщательно охранять.
Наутро Елена Ивановна со Светкой рано поднялись. Быстренько
15
оделись, выскочили на улицу. Было туманно, промозгло, темно! Поеживаясь и позевывая, спустились с крыльца. Там уже стояли: соседка и
ее дочка Аня.
Чтобы хоть чуть согреться, девчонки кинулись со двора, припустили
бегом по дороге, идущей за поселок. Их матери неспешно зашагали
следом.
Темень стала рассеиваться, показалось осеннее солнышко, радостно
заиграло в листьях берез и осин. Листья легко трепыхались от заметного
ветерка, некоторые, не выдержав напора, отрывались, планировали,
медленно опускались к земле, отливая ярким золотом и пурпуром на
фоне стеной стоявших темно-зеленых елей. Им чудесным украшением
были и кусты рябин с коралловыми гроздьями, привлекшие внимание
девочек. Остановились и долго, удивленно созерцали чудесную картину,
открывшуюся перед ними.
Приятно запригревало. Взрослые тихо вели свои разговоры. Девочки,
возбужденные необычным положением дел, бегали вокруг них,
дурачились, догоняли по дороге друг друга. Порой выбегали на обочину,
покрытую рыжеватой, пожухлой, прихваченной первым морозцем
растительностью. Любовались отдельными зелеными травинками, еще
торчащими как штыки гибнущего, но непобежденного отряда красногвардейцев, попавшего в засаду врага.
Светка поглядывала на крупно шагавшую тетю Веру, и вдруг вспомнила материнский рассказ о ее судьбе своей младшей сестре Тане, недавно поселившейся у них с сыном Витькой. Те переехали из Рыбнова,
после того как зимой похоронили деда Ивана, который, уже будучи стареньким и слепым, доживал с ними свой век.
Во время разговора сестер Светка оказалась возле кухни, тихонько
стояла и слушала. Вот такая любопытная! Хотя знает, что подслушивать
и подглядывать очень нехорошо, но ее слабость всегда побеждает.
Мать рассказывала:
С Верой я дружу давно. Познакомилась случайно еще до войны
на прииске «Раздольный». Приехала как-то на базар торговать зеленью.
В тот день попутки домой уже не было, и мне надо было где-то переночевать. Вера как раз оказалась рядом и пригласила к себе. С тех пор
всегда останавливалась у них.
Вера с Иваном жили счастливо и были самой красивой парой. Она представительница коренных ангарцев. Он - пришлый из Владимирской
области. Встретились на танцах, куда молоденькой девушкой после
окончания семилетки бегала с подружками из ближней деревни в приисковый клуб потанцевать, себя показать, да и посмотреть на молодых
парней, приезжавших на заработки со всех концов страны.
Девушка увидела высокого, голубоглазого, со светло-русым чубом
парня и уже не отрывала от него черных глаз, похожих на две доспевающие ягодины смородины, только что омытые чистым, еще теплым
осенним дождиком. Иван тоже обратил внимание на смуглянку. Встретились взглядом. От предчувствия счастья лицо девушки зарумянилось,
осветилось застенчивой улыбкой. Пригласил красавицу на вальс.
16
Сильной рукой нежно обвил тонкую талию, взгляд невольно приковывался к припухлым цвета спелой малины нецелованным губам. Музыка
смолкла, но он уже ни на секунду не отпустил ее от себя. Оба поняли, что
это судьба.
Рассказчица приумолкла, а любопытствующая особа очень засомневалась, что тетя Вера и дядя Иван были когда-то такими, какими описала
мать. Но тут вновь послышался материнский голос:
- Родители благословили их. Молодые поселились в общежитии на
прииске, где руководство выделило комнату. Появившаяся на свет Аня
привнесла в семью еще большую радость. Однако жизнь, оказывается,
непредсказуемая штука: не знаешь, что случится назавтра. И всегда
найдутся завидущие. такой оказалась другая семейная пара: их соседи оба пьянчуги горькие. И чтобы как-то досадить счастливчикам, по
пьяному делу решили на Ивана подкинуть анонимку, в которой указали
на то, что он якобы ругал вождя.
Ивана забрали.
Вера пошла к следователю. А надо сказать, тот был исчадием ада: мог
невиновного превратить в виноватого, преступника - в праведника.
Многие люди по навету исчезали, о них не было ни слуху ни духу.
Сам он был вызывающе уродливым - возрастом за сорок, низкорослый, с широкой грудной клеткой, бугром выпячивающейся вперед.
Отчего руки и ноги как бы догоняли тело. На покатых плечах почти без
шеи крепко сидела удлиненная голова с серым в морщинах лице. Из-под
нависших бровей выделялись глаза навыкате: большие, водянистые,
колюче-пронзительные. Холодный взгляд их не всякий мог выдержать и
вызывал у подследственных, да и свободных людей, чувство страха,
незащищенности. Одним словом - Квазимодо!..- от отвращения даже
передернула плечами, потом заключила: - Был подстать своим подлым
делишкам. А может, потому и лютовал?.. В злобной ненависти, как бы в
отместку за свою уродливость наслаждался властью над жертвами,
попадавшими по воле судьбы к нему, - и все еще возмущаясь, воскликнула: - И создала же природа такого?!.
Светка, как всегда, удивилась знаниям матери: вот кто такой Квазимодо? Подумала: «Надо потом спросить», но тут же отбросила все и
продолжила слушать:
«Страж законности» и раньше заглядывался на Веру, встречая то
на улице, то в магазине, где та работала, - больно была хороша, но подступиться все не было возможности.
Тут же - сама пришла! Разве мог упустить?..
Увидев робко вошедшую молодую женщину, сделал вид, что занят:
заперебирал бумаги. При этом строго хмурил тяжелые брови, полуприкрыв глаза, исподтишка наблюдал. Понял, что хоть стояла перед ним
потерянная и испуганная, но была готова на все ради любимого. Это его
разозлило, и тогда грозным, не терпящим возражений голосом открыто
заявил: «Если переспишь со мной, то приложу все усилия, и ненаглядный будет с тобой, а если откажешь!.. Сгною в лагерях!»
Угроза оказалась страшнее всего на свете. Вера любила мужа, стра17
шилась за его жизнь и ради него решилась на связь с ненавистным. А
следователь каждый день обещал, что завтра окончательно решит вопрос
об освобождении. Приходила назавтра, все повторялось.
Более полугода говорил, что занимается делом ее мужа. И лишь когда
увидел, что выросший у Веры живот скрывать стало невозможно, только
тогда «приложил усилия» и Ивана выпустили. Ее же предупредил, чтоб
не болтала. Но о происхождении беременности все равно знали все,
однако помалкивали - уж слишком был блюститель закона
непредсказуем.
Из заключения узник вышел совершенно другим человеком: молчаливым, сгорбленным, понурым, с потухшим взглядом. Даже русый
чуб, еще недавно густой и пышный, свисал свалявшимся войлоком.
С прииска сразу уехали. Прибились к нашему поселку. Через три
месяца родилась Валентина. Жену никогда не упрекнул ни единым
словом, взглядом, но родившейся девочки не замечает и по сей день. А
та, как назло, напоминает отца светлыми, большими, чуть навыкате
глазами, пусть даже с мягким, испуганным взглядом и является немым
укором Вере на всю жизнь. Валентина чувствует, что не такая, как все,
поэтому всех дичится, при разговоре с людьми боязливо прячет взгляд.
Окружающие знают о происхождении, сторонятся ее.
Взрослые приумолкли. Светка же подумала: «Сторонимся Валентины
и мы, дети. Хоть она моя ровесница, растем по соседству, дружбы - не
получается». Светка относится к ней с какой-то брезгливостью,
любопытством: как это она могла появиться на свет от следователя?..
Елена Ивановна заговорила вновь:
Иван всю войну прошел от начала до конца. Ни одна царапина
не оставила на нем след. Вернувшись с фронта, остался таким же
бесцветным,
угрюмым,
молчаливым.
Народились
двойняшки
послевоенные. Из дома все так же выходит редко, занимается подшивкой
валенок. В этом ему нет равных. - повздыхала и совсем замолчала.
Таня молодая, красивая, по жизни - веселая хохотушка, а тут серьезно
слушала, молчала. Потом смахнула слезинки со щек, тихо вымолвила:
Надо же, горе, оказывается, бывает разным и никого не обходит.
- Говорила о Вере, имела в виду себя.
А рассказчица вдруг воскликнула, вспомнив:
Те пьянчуги-то горькие! На третий день, когда Ивана
арестовали, куда-то оба исчезли. Поговаривали, что кто-то видел их
входившими в здание НКВД. Выходили ли обратно? Никто не знает.
Сестры дальше еще о чем-то говорили, но Светка уже не слушала.
Заразмышляла о соседях: «Надо же, как меняются люди! Взять хотя бы
тетю Веру» - и не успела домыслить, как вновь услышала голос матери:
От Веры только и осталась ее работа хоть и уборщицей, но в
магазине, да другой раз напомнит о былой красоте точеная фигура,
сейчас одетая в какие-то обноски; и черные все еще блестящие волосы.
Да иногда глаза зажгутся кипящей смолой, но потом моментально погаснут, превращаясь в тусклые перезрелые ягоды-смородины. Да и с чего ей
молодиться? Семья по уши утонула в нищете.
18
Женщины вновь замолчали, а Светка подумала о том, что и правда,
сама часто к ним забегает, но никогда не видит еды на столе, будто бы
вообще те не едят. Вот и старается что-то занести: то вареную картошину
для подруги, то мать наложит чашку свежей рыбы и попросит отнести
им.
Они в чем ходят, в том и спят на деревянных топчанах, сверху покрытых дерюжками.
Правда, ее семья тоже не шикует, но их отец добытчик! Так говорит
мать. Да они сами чувствуют в нем защитника, сильного человека, кормильца. Всегда имеют возможность что-нибудь поесть; в доме побольше
вещей, ношовной одежды.
За разговорами взрослых и Светкиными мыслями, в которых некоторые материнские слова и выражения для нее были не очень понятны,
но она их запомнила, потому все дословно пронеслось в голове, до поля
дошли незаметно.
Осмотрелись. Вроде бы нигде никого. Соседка с дочкой пошли по
краю, а Светка с матерью посередине. Изредка находили колоски,
складывали в приготовленные для этого мешочки, подвешенные на поясе.
Предчувствовали радость домашних, расслабились и не заметили
всадника в конце поля. Увидели только тогда, когда соседка закричала:
Лена-а-а-а, убегайте!
Сами же они находились ближе к тайге и моментально скрылись. На
коне не догнать.
Надзиратель припустил во весь опор в середину поля.
Пытались бежать, но до конца оказалось слишком далеко.
Елена Ивановна крикнула:
Доченька! Выбрасывай колоски.
Как Светка жалела их! А дома так ждали! Обида выдавливала из глаз
обильные слезы. Да такие, что не успевала смахивать их руками с лица,
захлебываясь, глотала. Бежала и уже казнила себя за то, что сама не съела
эти зернышки.
Но делать нечего: нашла силы, мужество, вытряхнула драгоценность
на землю. Их и было-то семь штук.
На горячем коне полевод проскакал!.. по ним. Конь, раз за разом
втоптал! в землю подковами, поблескивающими в лучах осеннего солнца.
Перестала плакать. С ужасом смотрела во все глаза на происходящее.
Никак не могла понять, почему?! Она не имела права съесть эти
зернышки? все равно попадавшие под вспашку, а этот дядька!.. сидя
верхом на коне вот так запросто. взял и втоптал?!. Ответа не находила.
А тот, растоптав колоски, догнал женщину, схватил за волосы, платок
упал с головы. Узнал. От торжества, радости прокричал:
Ну что, попалась голубушка? Уж теперь-то не отвертишься. Как
поступим? В тюрьму сразу поведу или договоримся по-другому?
Девочка слышала его слова, смысла не понимала, но чувствовала, что
он говорит что-то плохое. Подбежала, сильно вцепилась в материнскую
19
руку и уже ни на шаг не отступала. Видя это, он еще повторил, держа ту
за волосы:
так как?
Согласна.
Отпустил:
Хорошо. Сегодня ночью у складов, - и с угрозой продолжил:
Но. смотри! Не приведи Бог, если обманешь! Тогда точно несколько лет будешь небо видеть через решетку.
И поскакал в сторону дороги.
Домой «добытчицы» вернулись разбитые, опустошенные, усталые.
А вечером, когда отец пришел с работы, мать рассказала все. У него
на скулах заходили желваки. Только и сказал:
Сиди дома, никуда не ходи.
Поужинали. Он ушел. Мать весь вечер места себе не находила. Светку
к ночи сморил сон, не слышала, как вернулся защитник домой.
Василий Евсеич в поселке, да и во всем районе, отличается силой даже придя с фронта без руки, не потерял былую ловкость. Левую руку
ему для работы с косой, вилами, лопатой, граблями заменяет широкий
толстый ремень, который с правого плеча переходит петлей на уровень
несуществующего левого локтя, и черенки инструментов ложатся туда.
Так приспособился, что и двуруким не уступает.
До войны был отменным охотником, славился на всю округу. Да и
сейчас так же меток и удачлив.
Но все-таки однажды и у него вышла осечка, чуть не стоившая любопытной девчонке жизни. Всякий раз, собираясь на охоту, отец заправляет патроны дома на кухне, а Светка всегда помогает готовить
бумажные пыжи.
И в тот день, занимаясь привычным делом, он похвалил дочь:
Молодчина, Торопыжка! (С самого раннего детства за ее любопытство, стремление узнать все самой, во все всунуть маленький
носик, ласково называет Торопыгой.) Ты просто заменишь мне леву
руку. - от такой похвалы Светка еще больше застаралась.
Тщательно нарезала из газет определенной длины полоски, плотно
скручивала по размеру патрона. Обычно отец брал пыж, аккуратно
вбивал в патрон, зажатый в тиски. В этот раз тиски вдруг ослабли, патрон перевернулся, отец, не сдержав руки, ударил по пистону. Раздался
гром.
Светка очнулась у матери на руках. Та, с побелевшим как стена лицом, вся тряслась. Отец тоже стоял испуганный.
Елена Ивановна все прижимала дочку к себе и шептала:
Слава Богу, жива! И опять, будто кто-то отвел эту пулю.
Страшно подумать: еще чуть-чуть - и тебя бы не стало. - и уже радостно
целуя, вопросила:
Сколько же можешь попадать в разные переплеты?..
Это точно! Она как магнитом притягивает всякие неприятности и
давно знает это. По рассказам матери, начала, еще не родившись. Родители поругались на почве ревности, и мать решила избавиться от бере20
менности на третьем месяце.
Каким-то образом отец узнал из рук подпольной акушерки, не
успевшей причинить вред, выхватил ее, привел домой, умолил сохранить
ребенка. Вдруг сын родится! Очень ждал мальчика, так как одной дочкой
уже обзавелись. Правда, потом родилась она, но и ей был очень рад.
Подрастая, все так же продолжает принимать на себя всякие неожиданности.
В пять лет с макушки высокой березы соскользнула и начала падать,
но, пролетая над ветками, зацепилась платьем за выступавший сук.
Снимавший ее с дерева Анин отец удивлялся: как не шлепнулась на
землю?
В шестилетнем возрасте со второго этажа строящегося клуба прыгнула, неудачно приземлилась на груду щепок; одна из них вошла в горло,
едва не задев сонную артерию. Обливаясь кровью, подбежавшей матери
торжественно сообщила: «Зато я! сборола ее (щепку)».
Здесь же каким-то чудом пуля только слегка ободрала кожу на виске.
Хотя ничего не успела понять и страха не испытала, но отец долго
отказывался от помощи. Однако, помучавшись один, вновь стал пользоваться ее услугами. А ей в радость.
Случаев, когда жизнь ее зависает на волоске, перечислять можно
много. Но кто-то постоянно в последний момент отводит беду от нее.
А еще в правой руке у отца такая сила, что сам иной раз удивляется, и
во время попоек с друзьями выигрывает любой спор.
Однажды решил завалить племенного быка в загоне. Посмотреть
собралось почти все мужское население. Бык был громадный, свирепый,
в ноздрях вздрагивало большое кольцо. Отец зашел за загородку, схватил
рукой за кольцо, крутанул. Бык упал как подкошенный. Расслабившись,
победитель задержался внутри. Ошеломленное животное очухалось,
вскочило на ноги, боднуло рогом в бок - и ребро сломано. Друзья
вытащили «героя», перебинтовали, а он без посторонней помощи пришел
домой.
Елена Ивановна и плакала, и смеялась, и говорила ему:
Да когда же ты, наконец, угомонишься?
После этого случая отца еще больше зауважали.
В колосковый же вечер на встречу с полеводом пошел сам. Так отделал наглого ухажера, что тот до утра не пришел в сознание. Утром рабочие сплавили его по речке на лодке в районную больницу. Дня через
три приехали следователи, но никто даже намеком не показал на отца.
Потерпевший тоже молчал. После выхода из больницы, не возвращаясь в
поселок, уехал куда-то навсегда.
Полеводом поставили Василия Евсеевича. С тех пор все стали его
звать уважительно: Евсеичем.
Те события двухгодичной давности иногда приходят к Светке во сне.
Только вместо осеннего солнца застилают черные тучи, раскаты грома
все приближаются, а она бежит, бежит по громадному вспаханному
полю. Вороной конь догоняет ее и вот уже совсем близко, у нее за
спиной: слышит ржанье, храп!.. Оглядывается. застывает от ужаса!.. На
21
фоне сияний огненных молний - конь, оскалив зубы от натянутой
уздечки крепкими руками полевода, поводит огромными кровавыми
глазами, поднимается на дыбы и громадными блестящими подковами
начинает втаптывать! втаптывать! в землю. ее. саму!..
От страха вся в горячем поту просыпается.
Но потом осознает, что это только сон и, успокаиваясь, вновь засыпает.
4
Голодные послевоенные годы остались в прошлом, уходят из жизни
все дальше и дальше. Уже другие заботы, чаяния волнуют семью и окружение. И не так тяжел труд: о еде не нужно ежеминутно заботиться.
Елена Ивановна при всяком удобном случае не устает повторять:
Дожили до хороших времен. Хлеб постоянно на столе. Дети
стали посправнее. А то, бывало, только одни глазищи на их личиках
торчали. От вида тоненьких ручек, ножек сердце постоянно сжималось и
обливалось кровью. Слава Богу, помог всех их сохранить!..
Каждую пятницу соседки водят детей в баню, расположенную внизу у
дальнего ручья. За ним, поднимаясь вверх, на противоположной стороне
начинается непроходимая тайга. Припозднившимся ходить оттуда
бывает страшновато, но такой шумной ватаге даже позднее время
нипочем.
Взрослые после бани, удовлетворенные чистотой, приятной свежестью своих тел, поднимаются в поселок - не спеша, разговаривают.
Дети, как обычно, покрикивают то ли от страха, заставляющего трепетать
маленькие сердечки, то ли еще от чего - шумят, бегают друг за другом и
не замечают даже холода.
До дома добираются на последнем издыхании. Елена Ивановна тут же
забирает Г алю от соседки - Люси-фельдшерицы. Все прощаются и
расходятся по квартирам.
Вот и сегодня, вернувшись отмытыми, распаренными, подуставшими,
поужинали и вновь взбодрились. На кухне было светло от семилинейной
керосиновой лампы с чисто протертым от копоти стеклом.
Блаженствуя, сидели за столом. Топилась березовыми дровами, потрескивала и бросала отсветы бликов огня из дырочек чугунной дверки
печка, исходила жаром, придавая особый уют. Тем более вскоре после их
прихода в окна, почерненные поздним вечером, порывисто застучал
осенний дождь и заперекликался с шумевшими деревьями рощи.
Хозяйка украдкой перекрестилась, радостно промолвила:
Слава тебе Господи! Успели, не вымокли. Скорее бы отец
пришел, а то опять попадет под ливень.
Вскоре послышались шаги, по-хозяйски ступающие по скрипучим
ступеням крыльца. Елена Ивановна встрепенулась, обрадованно заулыбалась, промолвила:
Ну, слава те Господи, все дома, все в сборе.
Дверь отворилась. Отряхивая возле дверей плащ от дождя, удовлетворенный тем, что попал в долгожданное родное тепло, отец воскликнул:
22
Ух!.. Непогода кака началась! - глянул на свою семью, радостно
произнес:
А вы, я вижу, все чистеньки. Ишь, как мордочки розовеют и блестят! Мать от чистоты вся светится, - и быстрым голубым взглядом,
любовно окатил ее всю. Та только зарделась и расцвела от улыбки.
Отец присел за стол, повернулся к жене и, гася взгляд, промолвил:
Покорми-ка меня живенько, мать. Я че-то седни опять устал, рукой провел по лицу, как бы снимая ту усталость, почесал подросшую
за день щетину на щеках и подбородке. Посокрушался,- что за оказия?
Быстро так растет и растет!..
А ты не расстраивайся, отец. Мы тебя и таким любим. Правда
ведь, галчатки? - обратилась к детям.
Те соскочили со своих мест, окружили отца. Толик быстренько взобрался ему на колени, Светка и Нина заобнимали с двух сторон. Отец
рукой обхватил их всех в охапку, крепко прижал к себе, защекотал щетиной, радостно воскликнул:
Знаю, знаю.
Елена Ивановна залюбовалась. Не часто приходилось такое видеть.
Но затем заторопилась, быстренько собрала на стол и уселась напротив.
Подложила под локти рук сложенный фартук, подперла кулаками
подбородок, улыбаясь, стала рассказывать о прошедшем дне без него.
Евсеич ел, слушал внимательно.
Поужинал, испытывая легкую неловкость за только что проявленные
чувства, заторопился и пошел в комнату спать. Матушка, понимая его,
подумала: «Как сложно ему проявлять свою любовь! Но что поделаешь?
Такой скрытный характер, а вот все же иногда прорывается!»
И радуясь и жалея его, только и сказала детям:
Не будем сильно шуметь. За день бедный уматывается. Пусть
отдыхает...
5
Светка, Нина и Толик, довольные судьбой - не хотят ложиться: любят
такие вечера. Тем более их родительница отменная рассказчица. И в этот
раз ожидали, что опять что-нибудь поведает.
Мать отодвинулась от стола, подставила табуретку к печке, села,
прижалась спиной к ее теплому боку, сняла полотенце, тряхнула головой
- русые пряди рассыпались по спине.
Гибко потянувшись, отчего под халатиком проступили ладные формы, достала из шкафа, висевшего рядом с печкой, припасенный кусочек
сливочного масла на блюдечке, слегка подтаявшего, начала с кончиков
смазывать свои волосы.
Остаток истратила на подросшие после очередной стрижки волосы
дочерей. Закончив втирать, промолвила:
Пусть быстрее подрастают. Больше уже стричь не будем. Вроде
худшие времена прошли. Теперь и косы будем отращивать! - и принялась
гребенкой расчесывать свои. Расчесанные уложила на затылке калачом и
закрепила все той же гребенкой.
23
Управившись, посмотрела на детей. Увидела в их глазах ожидание,
сказала:
Хорошо, хорошо! Давно хотела рассказать про нас. Вы считаете,
что мы живем здесь всю жизнь? Нет. Это не так. Вы-то все родились
здесь, и это ваша Родина, но мы, старшие, пришли с разных сторон, и
встретились на Енисее в Улазах.
Ваш отец из крепкой зажиточной семьи деда Евсея - гордого, вольнолюбивого, упрямого чалдона, сибирского казака, потомка богатыря
Евдокима, когда-то со своим верным конем наводившего страх на иноверцев в Енисейских степях,- остановилась, сказала с сожалением, - но я
мало что знаю про те времена. Может, когда-нибудь отец сам вам
расскажет.
Так вот дальше. Евсею во всем помощницей и опорой была жена
Варушка. Хоть и любил Евсей ее, но порой бывал с ней крут. С молодых
лет от непосильной работы она рожала мертвых детей, но потом годам к
тридцати окрепла и родила пятерых, здоровых. Две дочки выдались
красавицами, сыновья уродились подстать своему отцу.
В первые годы свекровь откровенничала со мной, и как-то, рассказывая про свою жизнь, сказала: «Сколько горя испытала, так на большом
возу не увезешь!..» Да уж точно! Несчастья сыпались на нее со всех
сторон. Где-то в тех же годах родной брат Павел Матвеич на заимке, изза умопомрачения или по другой причине, орудуя топором, зарубил отца,
мать. Такое горе не всякому под силу. Но она пережила и, как прежде,
была трудолюбивой, тихой, заботливой женой и матерью.- замолчала.
Устремила взгляд в оконную темень, потом скользнула ласкающим
взглядом по детям, сказала:
А ведь она была здесь. Приезжала вскоре после войны с внуком
Ильей, сыном вашего дяди Николая. Вы, девочки, наверное, ее помните,
а вот Толик-то тогда совсем крохой был, не помнит. Ты, Света, бывало,
пристанешь к ней, чтобы сказку рассказала, и если она не рассказывала,
грозила: «Я тогда тебя всю в синевичьки исщипаю». Бабушка начинала
нарочно рассказывать про Колобка. Ты еще больше сердилась, требовала
про Царевну-лягушку. Наконец она сдавалась и принималась
рассказывать, а ты замирала, не сводила с нее внимательных глаз. Если
та начинала привирать, серьезно поправляла и говорила: «Здесь вот так
было». Не помнишь? Нет.
Светка удивленно посмотрела, ответила:
Откуда мне помнить. Я ведь тогда совсем ребенком была.
Елена Ивановна улыбнулась, сказала:
Да, да, конечно. Сейчас-то ты у меня почти взрослая.
Молча слушавшая Нина вдруг вставила:
А я хорошо помню. Это тогда отец с гулянки вернулся один.
Она еще его уложила спать и даже не поинтересовалась, где ты. А ты наутро еле приползла домой почерневшая. Потом, наверное, с полгода все
прикладывала Галину мочу к ушибам, особенно к голове. Папка в то же
утро посадил тех на катер и отправил домой.
Елена Ивановна съежилась. Видно было, как ранили слова старшей
24
дочери. Светка вдруг тоже воскликнула:
Ну да, я тоже это помню. Еще мы с Ниной смывали с твоего
лица кровь.
Из материнских глаз брызнули слезы. Ей было за что-то так больно и
стыдно. Наверное, за то, что дочери видели и помнят в таком виде самый
худший день ее жизни. Была уже не рада, что затеяла этот разговор, но
делать нечего: слово не воробей, вылетит - не поймаешь.
Чуть оправившись от слез, притянула их к себе, крепко обняла, зарылась лицом, вдыхая родной запах, прильнула к дочерям, притихла,
потом подняла голову, поцеловала обеих, тихо промолвила:
Не думала, что помните. Ушибы-то головы до сих пор дают о
себе знать, но я стараюсь все забыть. По приезде свекрови сюда
отношения у нас с ней не заладились. Наверное, за время разлуки мы
изменились. Она нашептывала что-то сыну, тот ходил мрачнее тучи и
держал сторону матери. А тут на совхозном сабантуе в честь окончания
осенней страды полевод пригласил меня танцевать. Отец приревновал,
рассердился. И уже когда шли домой, дал волю своей руке. - вновь
надолго замолчала, не выпуская дочерей из объятий.
И только сейчас Светка поняла смысл слов подслушанного разговора
сестер, когда Елена Ивановна в очередной раз пожаловалась на боль в
голове. Тогда Таня воскликнула:
Никогда бы не подумала, что Василий способен на такое
зверство. Вот теперь ты мучаешься ни за что ни про что.
На что мать возразила:
На мужа не обижаюсь. Ему столько досталось! Пришлось покинуть родные места, неизвестно за что и куда забрали отца, младшего
брата тоже посадили, сам в войну без руки остался. - остановилась,
вздохнула: - Мне бы его жалеть! А я все поперечничаю... Да еще тогда на
сабантуе повод для ревности дала. Ведь знала, что Василию неприятны
знаки внимания ко мне урода-полевода, а зачем-то пошла с ним
танцевать? - хохотнула, - наверное, выпила бражки, захмелела. Вот шлея
под хвост попала, я и закусила удила!.. А-а. еще нарожала ему четверых
детей. Их кормить, одевать надо!.. - вновь вздохнула. Но потом вдруг
воскликнула: - Да боюсь, этим числом не ограничусь! Мне так хочется
еще маленького на руках подержать, понянчить. Я просто чувствую
запах этого ребеночка!
Ленка! Ленка! Ты сумасшедшая. У тебя Галочка еще маленькая!
воскликнула сестра. Старшая только весело рассмеялась.
Из подслушанного разговора тогда многого не поняла, но теперь коечто прояснилось. Тут же сделала вывод: - «Выходит, из-за того урода,
втоптавшего в землю мои колоски во времена голодухи, мама еще когда
пострадала... »
Между тем мать справилась с неловкостью, смущением, отогнала все
плохое и как ни в чем не бывало продолжила:
На вашу бабушку злость прошла. Я и сама во многом была не
права: перечила ей. Ведь и у меня тоже характер не сахар и жизнь не
всегда гладкая. Но ей тяжелее. У меня худо-бедно вся семья в сборе! А
25
ей столько страданий выпало: досталось преждевременно потерять
близких, самого родного человека; детей разметала судьба по разным
углам. Считайте, осталась без очага и без семьи!.. Разве это жизнь?..
Мыкается, мыкается между взрослыми детьми!.. То к одному прильнет.
то к другому прислонится. А у тех свои семьи, свои заботы. Не до нее!..
и замолчала надолго.
Но потом более бодрым голосом произнесла:
Да ладно. Все это уже в далеком прошлом. Было и быльем поросло! - затем блаженно потянулась, глянула в окно: - О! Ночь уже
совсем опустилась!.. Но раз решилась рассказывать, доведу до конца!..
Так вот, родившиеся у Евсея и Варушки дети выросли, стали помощниками. Когда старший сын Николай женился, поставили ему новый
дом. Семья разрасталась. - помолчала и подытожила: - Это был сказ про
семью вашего отца.
6
Ну, а дальше стану рассказывать про моих родных, - и
задумалась. Наверное, в мыслях пронеслось то время, когда все они были
еще вместе. Но справилась с собой и начала:
В Улазах мы появились после революции в двадцать пятом году.
Нашу семью заставила двинуться в путь бедность и безысходность, хотя
оба родителя были из богатых семей.
Ваш дед Иван вырос на Поволжье в семье владельца поместья Русина
Григория, был богатым наследником, завидным женихом! Но в округе за
ним закрепилась слава повесы, шута и пьяницы. Потому никто из
соседей не решался выдавать за него замуж подраставших дочерей.
Лишь наша мать досталась ему по стечению обстоятельств. Ее судьба
должна была сложиться совсем иначе, чем сложилась на самом деле.
Уже на тройке мчалась с любимым на венчание в церковь, как один из
пролетов моста, подмытый весенним паводком, обрушился. Вместе с
лошадьми рухнули в глубину бурной реки люди. Жених вытолкнул из
воды Марию на выступ уцелевшей части моста, но сам выбраться не
смог - сил не хватило: утонул...
На этом ее несчастия не закончились! Дело в том, что, потеряв жениха, она должна была в тот же день до определенного часа все равно
успеть обвенчаться хоть с кем.
Несколько лет назад ее отец, богатый помещик, развлекаясь с друзьями, решил позабавиться и поиграть судьбой дочери: составил, как он
считал, шуточное завещание. Если не выполнит волю отца, не обвенчается в назначенный день и час, будет лишена наследства, а состояние
отойдет местному монастырю. Сам внезапно помер - завещание осталось
в силе.
Дядя, старший брат отца, любивший племянницу как родную дочь, не
хотел, чтобы она стала нищей. В первой же деревне на постоялом дворе
стал спешно искать желающего немедленно пойти под венец.
Поблизости оказался Иван, возвращавшийся домой навеселе с очередной
попойки. Посмотрел на соломенную вдову, согласился.
26
И опять невезение! Не доезжая пяти километров до церкви, у повозки
сломалась ось, колеса раскатились, лошадь повредила ногу, жених и
невеста выпали на обочину. Другого транспорта поблизости не
оказалось. Молодые отправились пешком. Как ни торопились, пришли
позже намеченного времени. Наследство отошло монастырю, но венчание состоялось.
Дед Григорий знал грехи сына, но все же решил помочь молодым.
Выделил десяток лошадей для продажи, чтобы полученные деньги
пустили на обзаведение хозяйством. Непутевый сын забрал лошадей,
продал в Сызрани и кутил там, пока не спустил все деньги. Отец в гневе
выгнал из поместья и сына, и невестку, отказался от них навсегда. И не
изменил решения.
Отец принимался работать и лесообъездчиком, и плотником, и печником, и сторожем - нигде не удерживался из-за своих пороков. Однако
после рождения первенца остепенился: устроился работать стрелочником
на железную дорогу. Народившиеся дети подрастали, становились
помощниками в семье. Старшие - Андрей и Шура - уже батрачили, я с
семи лет была в няньках у богатых хозяев и вместе с их детьми даже
обучилась грамоте. Украдкой читала и книги и учебники, так что много
что знаю. (До Светки только сейчас дошло: вот откуда мать говорит
всегда грамотно, знает замысловатые ученые словечки, события и
многих книжных героев.)
Так и жило семейство. Но голод в Поволжье, случившийся в двадцать
четвертом, погнал с насиженного места. Отправились в Сибирь искать
лучшую долю, как многие другие переселенцы.
До Улаз добирались больше полугода. Детей родители сохранили, но
чего это стоило! Сначала ехали на лошади и вели корову вповоду.
Постепенно за еду продали все, пошли пешком, кое-где в деревнях
останавливались: взрослые подрабатывали, Елена и младшие - собирали
милостыню. Все же добрые люди есть на свете! Помогали, как могли.
Подсобрав припасов, опять шли дальше по Сибирскому тракту.
В Улазах стали на постой к одинокой женщине, уступившей им небольшой угол в хлеву. Иван и сыновья стали батрачить, мать была в
услужении в богатой семье. Елена нянчила чужих детей. Через полгода
семья заняла на окраине освободившуюся небольшую избушку, выделенную на сходке.
Рассказала, встрепенулась:
Время шло, и вот мне уже семнадцать!.. По-прежнему
продолжала работать у богатого хозяина. Несладко приходилось.
Помимо ухода за детьми, выполняла работы по дому и на скотном дворе.
Как-то перед Рождеством в доме велись праздничные приготовления.
Закончила управляться со скотиной, промерзшая забежала на кухню,
увидела гору исходивших сладким духом прожаренных до приятной
рыжевато-золотистой корочки пирожков. Взяла один и только успела
надкусить, как оказавшаяся тут же хозяйка, выхватила и принялась им
бить меня по лицу, и все приговаривала: «Не хватай без спроса
хозяйских пирогов». Отхлестала, а остатки. выбросила в. помойное(!)
27
ведро.
У хозяев был сын восемнадцати лет: нахальный, прыщавый, конопатый - очень противный. Он буквально преследовал девушку. Отбивалась, как могла. Хозяину пожаловаться не смела: выгнал бы. Однажды на
покосе остались наедине. Стал приставать. Защищаясь, схватила попавшиеся под руку вилы. Сильно махнула и вонзила в грудь обидчику.
Увидела окровавленного парня - испугалась и понеслась, не видя белого
света; от отчаяния подбежала к краю горы Городовой, закрыла глаза,
бросилась вниз с пятидесятиметровой высоты в Енисей. Но не упала, а
попала в крепкие руки молодца. Тот с малолетства был заядлым
охотником. Гору Городовую и окрестности знал как свои пять пальцев.
Растрепанная, в разорванном платье, девушка, мчавшаяся как быстрая
лань, вызвала у него недоумение и подозрение - не раздумывая, кинулся
наперерез и спас ее от неминуемой гибели.
Мать вспомнила те события, радостно добавила:
Потом оказалось, что я нравилась ему. В роковой миг он понял,
что без меня не будет ему счастья. И тут же, держа на руках, сделал
предложение. Конечно, я с радостью согласилась. Как можно было отказать такому молодцу? Это и был ваш отец.
Хозяйский сын выжил. Хозяин, разобравшись, в чем дело, не стал
заявлять о происшествии.
Вскоре мы с Василием поженились. От родителей отделяться не
стали. Вели общее хозяйство, работали от зари до зари сами, батраков не
держали.
От воспоминаний глаза ее заблестели, и вмиг детям показалось, что
перед ними сидит та молоденькая девушка. Удивленно уставили глазенки, она же им улыбнулась лукаво, потрепала по головам теплой ласковой рукой, удовлетворенно вздохнула, воскликнула:
Ах вы мои галчата! Как же я вас люблю!. Но всегда холодею,
когда думаю, что вас у меня могло бы не быть! Ведь после первых
неудачных родов, когда застудилась и родила мертвого сына, вашего
старшего брата, так заумирала, что Василий в страшном испуге за мою
жизнь повез на лодке по Енисею в Красноярскую больницу. Только там
могли спасти. И привез вовремя. Делая срочную операцию, хирург
предложил: «Голубушка, давай перевяжем трубы, и ты не будешь так
больше страдать, да и рожать детей...» Представила дальнейшую жизнь в
одиночестве, без детей, наотрез отказалась, сказав: «Пусть буду много
раз умирать, рожая! Но хочу прожить жизнь в окружении кучи детей...»
После операции у нас не было вас целых восемь лет, но затем как горох
посыпались, один за другим... - обрадовано сообщила.
И тут же спохватилась:
Ой, что это я сегодня разоткровенничалась. Вот болтушка-то.
Светка слушала материнское откровение, многого не понимала. Ну,
например, про трубы. Даже запредставляла, как могут быть они перевязаны ленточкой, лежащие у крыльца. И вот из-за их перевязки ее,
Светки, могло вовсе и не быть на свете?!.
Начала тревожно, усиленно думать:
28
«Как так меня могло не быть? Все вокруг существовало бы, а меня не
было? Но это невозможно!.. Солнце бы не светило лично для меня? И я
бы не видела маму, папу, сестер и брата; дневной свет и ночную темень;
звезды на небе и луну; белую снежную зиму с ее прозрачным льдом на
реке, морозами. Яркое расцвеченное всякими соблазнами лето тоже не
видела бы?!. И даже величественную зеленую, до жути пугающую, но и
завораживающую тайгу, и переменчивую красавицу Ангару? И не
купалась бы в ее холодных, освежающих водах? Нет, нет, нет! Этого
быть, не может!.. »
Еще больше запуталась в мыслях и сильнее заволновалась. Но вдруг
ощутила себя: свое гибкое тело, руки, ноги, все видящие глаза, чувствующий любой запах носик, поедающий вкусное ротик и остальные не
менее важные части тела.
И впервые поняла, что это все дала мама! В порыве благодарности и
нескончаемой нежности кинулась к ней, крепко обняла, прижалась. Толя
и Нина соскочили со своих мест и тоже обвили шею матери, стали
целовать, целовать.
Мать радостно смеялась, шутя, отбивалась, затем сгребла их в кучу,
воскликнула:
Вижу, как вы мне за это благодарны.... Все, все!..
Успокаивайтесь! Садитесь ближе к печке, а то что-то понизу холодком
потянуло. Ну, а я быстренько вам дорасскажу, - взглянула на них, все же
озабоченно спросила:
Вы не устали? - дети тут же дружно заотвечали:
Нет, нет! Нисколечко! Рассказывай!
Ну, тогда слушайте дальше. В двадцать девятом году ранней
весной в нашей деревне началось раскулачивание. У богатых семей
отбирали все имущество, вплоть до нижнего белья и посуды; самих
выселяли из домов. А я в это время еще ухитрилась помочь моей бывшей
хозяйке сберечь несколько платьев. Накануне разграбления поздно
вечером та прислала за мной мальчишку. Я пришла. Хозяйка стала
умолять надеть несколько платьев, чтобы вынести из избы. При этом
слезно просила прощение за отобранный ею пирожок, говоря: «Дурой
была! Не ценила людей! Теперь видишь, в каком положении оказалась.
Ну помоги, Лена, а то останусь раздетой. Будь добра. Век тебя не
забуду!..» Я простила ей все, надела платья, прибежала домой. хорошо,
что было темно, никто из домочадцев не встретился и Василий был занят
на скотном дворе. Сняла, связала в узел. А через два дня раскулаченных
отправляли этапом как будто бы на Соловки. Есть такое страшное место!.. Узнала когда. Одевшись потеплее, взяла узел, выбежала за околицу,
затерялась в толпе, собравшейся поглазеть, как будут вывозить богатеев.Елена Ивановна замолчала, завспоминала, как все было.
Тогда в деревне возле нардома люди стояли в молчании. Кто смотрел
с состраданием на обреченных, но были и злорадствующие. Вечерело,
примораживало, из труб домов вверх тянулись клубы дыма, возвещая о
тепле, но уже не для всех!..
Вереница груженых подвод потянулась на выход из села. Стон, гам,
29
крики неслись по деревне. Кони дробно стучали по смерзшейся поверхности дороги, фырчали, выпускали пар из ноздрей, прядали ушами,
мотали головами от хлестких ударов хлыстами возниц.
Сани визжали и скрипели полозьями, загруженные скарбом, людьми
одетыми кое-как: в старые шубы, поношенные пальто, борчатки, а то и
фуфайки. Были счастливчики в валенках, но большинство - в сапогах;
валенки, как и все добротное имущество, конфисковывались
представителями новой власти. В санях рядом с печальными родителями
сидели дети, укутанные в лоскутные одеяла и разную лопатину.
Когда хозяйкины сани, покрытые соломой и рваной попоной, поравнялись с Еленой, та улучила момент, кинула туда узел. В шуме и суматохе расслышала: «Спасибо, Лена. Век за тебя буду Бога молить».
Рассказчица поведала детям и об этом и сделала вывод:
Вот такое в жизни было. Но недаром же есть хорошая поговорка: «Не плюй в колодец - пригодится водицы напиться!..» Моя хозяйка тогда возле горячих пирожков не думала, что придется ко мне
обратиться. А оно вон как вышло. Да ладно! Бог ей судья. - и вновь
задумалась.
Вспомнилось! Оставшихся сельчан стали загонять в колхоз. Скот
единоличников сводили на общие дворы, даже и кур и гусей объединяли.
Свозили плуги, молотилки, инструменты, сепараторы.
Василий был грамотный. Новая местная власть его назначила секретарем в сельсовете. Потом он окончил курсы и стал счетоводом в колхозе. А года через три началась какая-то неразбериха. Стали проводить
какие-то чистки, исключать из колхоза людей из зажиточных семей и тех,
у которых хоть один день отработали батраки, рабочие, няньки. В семье
Василия хоть и не бывало таковых, но все равно руководство к чему-то
придралось, и его вместе с дедом Евсеем тоже выгнали из колхоза.
Помаявшись без постоянной работы, поехали на Ангару. С ними поехали и Еленины родители с семьей и отец Василия - Евсей.
Зиму Василий с ее отцом охотились. Но едоков было - много: сданной
пушнины хватило только едва с голоду не помереть.
А в тридцать четвертом она вместе с Василием, дедом Евсеем переехали в Бельск.
Елена Ивановна взглянула на часы-ходики, висевшие над столом,
заторопилась. Коротко пересказала и об этом, добавила:
- Вот и по сей день мы живем здесь. А в тридцать пятом ваш дед
Евсей засобирался домой. Как ни уговаривали, он все равно уехал. Было
видно, что сильно тосковал по родной стороне, да и Варушка, и
остальные родные все жили там.
Я и Василий остались одни средь чужих людей и с горем пополам
стали потихоньку приживаться. Приходилось и полуголодными быть, в
первую зиму вошли полураздетые, полуразутые. У вашего отца валенки
совсем прохудились, починить было нечем, купить не на что, а на Ангаре
зима лютая, суровая. Сами ведь знаете. Из голенищ скроил чирки, сшил
без всяких колодок. Так зиму и проходил.
Ох и хватили мурцовки! Как с тех пор забралась нужда к нам, так и не
30
уходит. Отец всю жизнь работает не покладая рук, сейчас уже одной. А
концы с концами никак не можем свести. А ведь он ответственный,
трудолюбивый! Куда поставят, там мантулит, мантулит. Прошел все работы от разнорабочего, конюха, лесозаготовителя, столяра, плотника до
бригадира полеводства. Рабочие совхоза заметили его ответственность и
выбрали профоргом. За эту работу он ни одного рубля не получает, все
делает на общественных началах. С подчиненными и по сей день
справедлив! Вот потому, сколько здесь живем, пользуется авторитетом
среди людей.
Рассказчица остановилась, вновь взглянула на часы, а потом спросила
у присмиревших детей:
- Может, вы устали слушать и спать пойдете? Про остальное расскажу
как-нибудь в другой раз.
Однако они не захотели ложиться и уговорили мать продолжить.
Мать улыбнулась своим галчатам, вновь обняла их всех, крепко
прижала к себе, отпустив, каждого поцеловала, промолвила:
Тогда давайте перекусим хлебушка с салком, да чайку выпьем,
что-то я проголодалась от этих воспоминаний. А тогда уж с новыми
силами продолжу, - посидела, подумала и окончательно согласилась:
Ладно, сегодня подольше посидим - повечеряем, тем более назавтра никакой срочной работы не предвидится.
Подсели к столу. хозяйка стала налаживать еду, а у самой вертелись в
голове дальнейшие события. Она вспоминала, как ее родные стали
обживать Рыбное.
Отца Ивана поставили лесником, выделили домик, правда, небольшой. Таких домиков там полно. Их строили как в царское время, так и до
сих пор, в советское: для ссыльных. А куда их девать? Сибирь-ма- тушка
большая, всех примет, перевоспитает.
Родные и этому домику были рады. Завели козу, кур, гусей, посадили
огород. Ведь всю жизнь были батраками, своего жилья и подворья
никогда не имели. А тут хоть маленькое, но свое.
Младшая сестра Тоня продолжила учиться. Семнадцатилетняя Таня
стала в школе работать уборщицей. Работой очень дорожила. Самой не
пришлось учиться.
Той же осенью приехал молодой учитель Иван: русоволосый, курчавый. Увидел Танюшку - большеглазую, синеокую, с двумя длинными
косами, сразу влюбился. Поженились. При школе выделили им комнату.
Таня переехала к мужу. Иван не мог допустить, чтобы его жена была
безграмотной. Любя и шутя, вскоре обучил и читать и писать. В тридцать
восьмом у них родился сын - Виктор. Молодые начали совместную
жизнь хорошо, но перед самой войной Иван простудился и помер. Таня
осталась молодой вдовой. А во время войны трудно стало жить с дедом
на две семьи, вновь из школьной комнаты перебралась с Витей к нему в
домик.
Старший же брат Андрей оказался башковитым, удачливым, самостоятельным. Еще в Улазах окончил четыре класса. Здесь устроился на
работу в райпотребсоюз сначала рассыльным, потом - кассиром. Пред31
седатель заприметил смышленого парня, узнал о его способностях и
отправил на курсы работников торговли в Красноярск. Тот успешно
закончил обучение, получил должность заместителя председателя. Родители очень гордились сыном.
Еще через полгода Андрей стал директором торговой точки в Тасеево. Приехал туда уже с молодой женой - дочкой Рыбинского председателя потребсоюза. Вскоре же у его тестя обнаружили большую
недостачу, и в таких размерах, что в случае суда тот шел под расстрел.
Однако он сам застрелился. И Андрей стал председателем.
Помощи родным не оказывал. Отца не навещал, хотя его большой дом
стоит через дорогу от дома отца наискосок. Не хотел, как говорил, чтобы
окружающие делали вывод, что его семья живет в «достатке». Сам же и
тогда и сейчас как сыр в масле катается. Жена и теща ходят в шелках,
мехах.
Рассказчица вздохнула, подумала: «Я бы тоже хотела все это иметь,
даже другой раз представляю, как бы выглядела в таком богатстве, но.»
Допивая чай, посмотрела на своих детей, мысленно завершила: «Да
ладно. Зато у меня вон какие галчата, лучше всяких богатств...»
Между тем все подкрепились. Елена Ивановна опять удобно устроилась возле печки, дети пересели к ней, прижались и продолжили
слушать. Она окончила говорить о жизни своих родных. И напоследок,
откровенно позевывая, заключила:
На этом заканчиваю свой ликбез. На сегодня хватит. И так
заморочила ваши головки. Теперь долго не уснете. Нам и в самом деле
пора баиньки.
7
Дальнейшая жизнь родни была уже почти на глазах детей, чем та, про
которую Елена Ивановна им рассказала. Тяжелобольная бабушка Мария
в тридцать восьмом году лежала в районной больнице. В то время там же
родилась Нина, старшая дочь. Узнав про внучку, бабушка умоляла
врачей показать ей ее, но те отказали. А на следующий день бабушка
умерла.
Елена Ивановна, вспоминая, всегда плачет и причитает:
Вот бездушные! Отказали в последней предсмертной просьбе. И
я тоже не могла к ней прийти - не вставала из-за осложнений. Мама не
увидела свою внучку, а я - не простилась с ней.
Дед пережил бабушку Марию на девять лет. В самый голод сорок
седьмого года ослеп от недоедания.
Светка хорошо его помнит: шустрый, смешливый, даже озорной,
таким оставался до последних дней. Будучи совсем слепым, зимой все
равно хаживал на охоту. Как-то на ощупь ходил в ближний лес! Ставил
петли и иногда приносил домой зайцев, куропаток и другую живность.
Однажды Светка прикатила по Ангаре на коньках, застала деда одного. Витька катался на санках с горы возле разрушенного собора, тетушка ушла на работу в школу. В доме пахло вкусным жареным мясом с
картошкой и луком. Девочка пока шла, проголодалась.
32
Дед засуетился, замурлыкал что-то под нос и сказал:
Сейчас накормлю вкусненьким, - и наложил ей исходившей парком еды. Ничего вкуснее, кажется, не ела. Дед, довольный тем, что
внучка с аппетитом уплетает за обе щеки его стряпню, не выдержал,
спросил, хвастаясь:
А знаешь, внученька, чьего мясца отведала? - та не успела ответить, как тут же выпалил: - Лисьего!
Выскочила из-за стола. Полоскало до посинения. Пришедшая тетка
долго возилась, приводя в чувство, и все выговаривала деду: - Эх ты,
старый! Ну, поела с аппетитом и пусть бы не знала. - потом поворачивалась к племяннице и сквозь слезы говорила:
Зла на деда не держи. Это от бедности, от отчаяния - приготовил
такое жаркое. Больше-то у нас ничего и нет.
Дед виновато помаргивал светленькими, ничего не видящими глазками и только говорил:
Кто знал, что она такая брезгливая. Ведь Васька-то тоже
охотник.
Да! Папка - охотник, но лисьим мясом никогда нас не кормил, сквозь слезы выговаривала внучка, но больше на него не сердилась.
Вернулась домой, рассказала родителям об угощении.
Елена Ивановна заплакала.
Зная о бедственном положении рыбинской родни, Василий Евсеевич
всегда после удачной охоты отправлял тем гостинцев. И тут молча, пошел в кладовку, достал двух мороженых зайцев, пойманных накануне.
Когда зверушки разморозились, дочь кинулась помогать их обдирать.
Отец благодарно глянул на нее и, повернув голову в сторону стола, за
которым, иногда всхлипывая, вытирала чистым полотенцем посуду жена,
и чтобы как-то ее отвлечь от печальных дум и хоть чуточку утешить,
радостно проговорил:
Смотри-ка мать, кака помошшница, словно вновь друга рука выросла, - и, указывая на готовые тушки, обратился к Светке:
Утром отташшишь. У нас ишшо один остался, до воскресення
хватит, а там снова пойду проверять силки.
Наутро вновь пустилась в дорогу. Когда отдавала гостинец, у деда по
сморщенным впалым щекам потекли слезинки.
Младшая сестра Елены Ивановны Тоня умерла молодой: это было
тоже давно. Перед самой войной окончила педучилище в Красноярске.
По распределению была направлена в деревню «Камчатка» на Чулым.
Стала работать директором и учителем трехлетней школы, где дети
учились в одном классе.
Столько лет прошло! Елена Ивановна уже редко вслух вспоминала ее,
но сегодня при разговоре с соседкой вдруг сказала:
Знаешь, Вера, мне сегодня приснилась сестра Тоня, как живая.
Целый день думаю, думаю о ней. Стоит перед глазами, такая! какой
была. А была она светлая душой и внешностью; небольшого росточка, с
хорошей фигуркой, чернобровая, синеглазая. Светлые волосы носила
коротко стриженными, с челкой, кокетливо спадавшей на крутой лоб.
33
Улыбчивое личико украшал чуть вздернутый носик, алые губки были
готовы в любой момент раскрыться от искристого смеха.
Внешне мы очень были с ней схожи. Но во всем остальном - совершенно разные. Я вот просто живу и живу. А она ненасытно любила
жизнь, наслаждалась ею! В ней бурлила неуемная радость, энергия. К
тому же пела как соловей, прекрасно играла на гитаре и этим в совершенстве пользовалась. Где была она, там были песни, веселье, - вздохнула: - Когда на каникулы приезжала к нам, в доме все менялось. Даже
комнатные цветы, казалось, более зеленели, ярче цвели.
От ее присутствия исходило какое-то тепло, легкость, окружающие ее
люди становились добрее. Нине, тогда еще двухлетней, привезла куклу
чуть ли не с нее ростом, так та привязалась к тетке и бегала хвостиком, вновь приумолкла; не выдержала, всхлипнула и тихо промолвила: Бедная, бедная: будто знала про короткую жизнь и торопилась во всем.смахнув рукой набежавшие слезинки, вдруг предложила: - Хочешь, про
нее расскажу? Ведь ты как-то спрашивала, но я тот раз не смогла, а
сейчас захотелось поговорить о ней.
Ну конечно, Лена! Давай рассказывай.
Светка возилась в своей комнате с тряпичной куклой, сшитой старшей сестрой ей еще на восьмилетие. Чувствуя себя повзрослевшей, решила куда-нибудь убрать. Подыскивала место.
Уловила интересный разговор, с устаревшим подарком в руках примостилась на краешек своей железной односпальной кровати и тоже
приготовилась слушать.
Рассказчица заговорила:
Начала Тоня учительствовать. Вскоре познакомилась с хорошим
парнем Александром - трактористом совхоза. Писала о нем как о добром,
застенчивом человеке. Полюбили друг друга и решили быть вместе.
Получая от сестры письма, едва успевала следить за происходившими
событиями, потому что весточки приходили с большим опозданием. По
той же причине только через три месяца узнала о их женитьбе.
Прислала она и совместную фотографию. Александр был хорош:
особенно выделялись выразительные с поволокою глаза и волнистый
чуб. (Эту фотографию Светка не раз видела в альбоме.)
А уже из следующего письма узнала, что через две недели после начала войны ее муж был призван на фронт в танковые войска. Между тем
письма стали поступать реже и реже.
Последнее было - в середине зимы. Оно задержалось где-то на четыре
месяца! В нем она сообщала, что с учениками занимается копкой
картофеля на совхозном поле и что осень выдалась дождливая, холодная.
Больше не получила ни строчки.
Встречаясь с сестрой Таней, часто приходившей из Рыбнова к нам,
все недоумевали: «Что там у нашей младшенькой произошло? Почему
перестала писать?» И решили сделать запрос в сельсовет. О поездке туда
даже не думали - шла война.
Наконец, пришла официальная бумага с коротким содержанием:
оказывается, сестренка наша умерла. (Светка вдруг вспомнила, как
34
старшие сестры оплакивали ее... )
Елена Ивановна чтобы не расплакаться, замолчала, уронила лицо в
ладони, но сдержаться все равно не смогла; плечи ее ссутулились и
завздрагивали от рыданий.
Проплакав, все же собрала силы, выпрямилась, утерла мокрое лицо
фартуком и продолжила:
Мы отчаялись, места себе не находили. Забрасывали письмами
сельсовет с просьбой сообщить, что же произошло. Наконец одна из
жительниц, узнав о наших письмах и мольбах, сжалилась: ответила. Она
сообщала, что Антонина Ивановна была славной учительницей;
в деревне все полюбили ее за доброту, красоту, участие к жителям; и тут
же приписала, что вот только себя не жалела. Да и то! На селе из
мужиков-то остались одни немощные старики, да несколько хилых из- за
недоедания подростков; все здоровые ушли на фронт. Вот и грузила
мешки с картошкой на подводы. К тому же, оказывается, была беременна, а тут еще и застудилась. Непосильный труд, высокая температура
вызвали кровотечение. Но даже свекрови не сказала, а к местному
фельдшеру-старичку обратиться постеснялась - за ночь угасла.
Вот так безвременно, по сути, по-глупому загубила свою молодую
жизнь. - и опять остановилась на полуслове. Опустила голову, но затем
встрепенулась, как бы успокаивая себя, медленно проговорила:
А может, не по-глупому?.. Может, Тоня считала, что должна
была поступать именно так?.. Не жалея себя: грузить мешки! работать
под холодным дождем! Тем самым хоть как-то помогать фронту, своему
любимому Саше.- смахнув слезинки со щек, опять обильно потекших из
затуманенных воспоминаниями глаз, произнесла: - Теперь об этом не
узнаем ни-ко-гда!.. - и, устремив взгляд в окно, вновь смолкла надолго.
Потом словно вернувшись из прошлого, сообщила подруге:
Так же та женщина написала, что вскоре после смерти Тони пришла похоронка на Александра. Родители, похоронившие невестку с неродившимся внуком, этого перенести уже не смогли: угасли один за
другим.
Мне так жалко и Тоню и Сашу и его родителей. Но время неумолимо
идет вперед. Ушедшие из жизни родные реже посещают память.
Кажется, боль утраты притупилась, однако всякий раз воспоминания так
больно ранят сердце, будто бы все произошло только вчера,- перекрестилась, тихо промолвила: - Царствие им всем небесное.
Светка те события воспринимала, как что-то далекое, не касающееся
ее. А сейчас вдруг задумалась!.. Вновь крылья войны коснулись ее
маленькой души и растревожили, да так, что стал часто возникать один и
тот же вопрос: «Зачем же люди воюют? Если от войны столько бед и
страданий!» Ответа не находила.
8
Для пополнения съестных припасов семьи Евсеич все так же занимается рыбалкой. В Ангаре хорошо ловятся неводом окуньки, сорожки,
ерши, иногда попадаются и щуки. За ночь с мужиками, такими же отцами
35
больших семейств, налавливают много рыбы. И каждое утро в их
квартире на кухне обязательно стоит оцинкованная ванна, наполненная
этой живностью.
Дети чуть продирают глаза, садятся чистить рыбу. Мать засаливает ее
в деревянную бочку, установленную в погребе, при этом приговаривает:
Ну вот, слава Богу! К концу лета, когда появится молодая картошка, солененькая рыбка будет кстати.
Вот и сегодня с самого утра занимались этой работой. Светка нервничала, боялась опоздать на пристань, куда из района должен причалить паузок со ссыльными. Однако в цинковой ванне рыба, как назло,
вроде и не уменьшалась.
На кухне появилась запыхавшаяся Нюрка, светленькая, словно Ангелочек девчушка, подружка Светки: младше на два года, жившая через
огороды за оврагом. Скороговоркой сообщила:
Катер скоро к пристани причалит. Айда посмотрим.
Нина глянула сурово, вымолвила:
Пока не закончим чистить ершей, она никуда не пойдет!
Подружка вызвалась помочь, чтобы ускорить процесс освобождения
из кабалы.
Через полчаса с рыбой было покончено. Стремглав, как ошпаренные
выскочили на улицу. Припустили бегом, только голыми пятками
засверкали.
На берегу собралось полпоселка. Транспорт оказался причаленным и
уже начался сход невольников (ссыльных).
Некоторых жители брали к себе на постой. За это хозяевам комендатура производила небольшую доплату. Остальные отходили в сторону.
Их поселяли в барак с двумя входами - в женскую и мужскую половины.
После войны в поселке стало еще больше появляться ссыльных
разных национальностей. Привозили в основном их в летнее время по
реке.
Почти все жители относились к ссыльным отчужденно, с недоверием,
но всякий раз приходили на берег встречать. Дети тоже не отставали и
были в первых рядах. Но они твердо знали, что должны быть
бдительными и относиться к прибывшим враждебно, с опаской. Так как
еще с молоком матери впитали, что есть простые советские люди и есть
враги народа - ссыльные тоже были из их числа.
Но у Светки они вызывали только любопытство. Смотрела на них,
пыталась угадать их жизнь до ссылки. Не удавалось! Потому как кроме
своего поселка, да Рыбнова и райцентра нигде не бывала и не могла
представить те местности и страны, откуда были они. А те прибывали из
Латвии, Литвы, Эстонии, Польши и других стран. Отдельными группами
появлялись немцы с Поволжья, украинцы, даже китайцы.
Почти все прибывшие, за исключением одного-двух, которые бросались бы в глаза, из себя ничего особенного не представляли: были
измождены, печальны: и мужчины и женщины, одетые в одежды, будто
не с их плеча. Поражали заношенные и даже в заплатках: бесцветные
кофточки, френчи, фуфайки, серые рабочие брюки мужчин, юбки жен36
щин. На ногах - ботинки без шнурков, галоши, сапоги, разбитые туфли, а
то и просто растоптанные тапочки. На плечах их болтались тощие
вещевые мешки - все их хозяйство, как говаривала Елена Ивановна.
Подружки во все глаза наблюдали за происходящим. Но вот среди
безликой серости по сходням пошел молодой китаец - лет двадцати пяти.
хорош собой! Любопытные девчонки от удивления даже переглянулись.
Высокий, с узкой талией, с развернутыми плечами, словно имел военную
выправку. На смуглом скуластом худощавом лице из- под высокого лба
смотрели в продолговатом разрезе век черные с коричневым отливом
глаза. Темные волосы, красиво зачесанные назад, ниспадали до плеч.
Поразили волевые складки возле красивых твердо сжатых губ.
За ним робко выступила молоденькая девушка, держась полудетской
худенькой рукой за пояс его выцветшей, когда-то бордовой косоворотки.
Голова невольницы на длинной тоненькой шее была чуть запрокинута
назад от тяжести черной косы.
Коса поразила даже ангарских женщин, обладательниц густых волос
(красота их волос была то ли от ангарской воды, в которой те их мыли, то
ли от отвара белых ромашек, которыми ополаскивали чистые волосы, то
ли от настоя березовой золы, тоже применявшегося в качестве
полоскания).
На миловидном лице под дугами соболиных бровей из-под припухших щелочек век глядели испуганные, удивленные в густых ресницах
глаза, цветом напомнившие доспевающую ягоду черемухи. Выступавшие
скулы нежно розовели румянцем, слегка вздрагивали правильно
очерченные яркие губки. Еще она как-то покачивалась и неуверенно
держалась на ногах. Внимание всех перешло на них.
Толпа на мгновение смолкла, обомлела: ступни размером как у пятилетнего ребенка! Девушка так плотно ставила ноги, что, казалось,
стояла на одной. Какой-то мальчишка, любитель, как большинство сибиряков, шуток и прозвищ, среди тишины прокричал:
- Антошка на одной ножке! - это имя сразу прилипло к ней.
9
На берегу девочки увидели мать Нюрки. Через толпу стали протискиваться к ней. Светка ее очень уважает. Мария охотница - Медвежатница; так называют ее односельчане. Одевается в брюки, куртку защитного цвета, носит сапоги. ходит в лес с ружьем, ножом в красивых,
украшенных местным орнаментом ножнах, вещмешком за плечами и
притороченной к поясу сеткой от комаров.
И сегодня среди собравшихся женщин выделяется молодостью, особой статью, гибким станом, светлыми под цвет поспевшей пшеницы
волосами, заплетенными в косу, уложенную короной на голове (Нюрка
цветом волос пошла в мать). Не попавшие в косу мягкие завитки спадали
на лоб, кокетливо прикрывали уши и спускались на нежную, лебединую
шею.
При виде китайца от мгновенно появившихся мыслей и дум зеленосиние глаза вспыхнули! Цвет их стал меняться, как в полдень под
37
редкими облаками таежные просторы, перелески и переходить - из густой зелени в бездонную лазурь. Щеки на продолговатом лице зарделись
краше, чем у любой девчонки, крылья прямого маленького носа
затрепетали, полные губы налились жаром, набухли, словно от ожидания
поцелуя. Да ей и было то! Всего - двадцать шесть лет. Но она уже много
лет вдовствовала. Одна растила дочку.
Мария занималась охотой, к которой с детских лет пристрастил ее
отец. И как-то, разоткровенничавшись, рассказала Светке и Нюрке про
жизнь своего отца, а потом и про свою.
С первых же ее слов девочкам стало ясно, что она все так же нежно
любит своего отца, которого рано потеряла. Матери - она и вовсе не
знала.
Я хорошо помню жизнь отца до моего рождения из его
рассказов, - начала она повествовать, - будто бы рядом прожила то
время. Звали отца Федором. Он не был обижен Богом ни ростом, ни
силой - бывший каторжанин; до революции бежал с приисков и осел в
этих местах. Мне всегда начинал рассказывать с этого периода своей
жизни. Любил предаваться воспоминаниям, когда за окном нашего
зимовья завывала пурга и невозможно было выходить на улицу.
Закуривал трубку, усаживался поудобнее возле топившейся печурки,
подкладывал дрова, и начинал:
«Так вот будучи совсем юным, я с родителями, достаточно материально обеспеченными, жил в Москве. Как и положено молодому человеку того времени: поступил учиться в университет. Помимо учебы,
молодежь собиралась на вечеринки; гуляли, пили вино и говорили обо
всем на свете. Там и услышал речи о бедственном положении народа, о
революции. Особенно пламенно выступал старшекурсник Степан деятельный, крепкий телом и духом человек. Хоть был и старше меня,
однако это не помешало нам вскоре стать неразлучными друзьямитоварищами. Я безоговорочно поверил ему и тоже перешел от слов к
делу. Про революционную деятельность не буду рассказывать - в этом
плане у нас все удачно складывалось, однако выследили жандармы. Мы
оказались в полицейском застенке. По решению суда многие, и я в том
числе, были отправлены на каторгу.
После длительного пути через всю страну оказались на Ленских
приисках. Но мы со Степаном не потерялись среди каторжного народа!
Стали готовиться к побегу, который нам помогли осуществить друзья политические. Побег готовили на лето: и с продуктами будет попроще то какое растение съедобное попадется, то ягоды поспеют, то зайчишки,
рябчики, какая другая живность будет ловиться, и по речкам удобно
сплавляться на плотах; да и тепло должно помочь в неведомой дороге.
Необходимые вещи собирали всем каторжным миром. Бывалые люди
знали, что такое идти по нетронутой тайге. Нашелся и компас, который
потом нам не раз служил верой и правдой. Без него бы не выбраться нам
из тех дебрей, в которых мы оказывались.
И вот мы в дороге! Чтобы не быть пойманными, обходили почтовые
тракты. Часто плутали по глухим непроходимым таежным урманам,
38
забредали в такие дебри, что светлый день исчезал; мрак и мертвая
тишина заколдовывали, окутывали, завораживали. Терялось время, сужалось пространство. Становилось по-настоящему страшно от мысли
навечно остаться в этих местах. Воздух, шедший от земли, впитавшей в
себя тысячелетия, давил, туманил разум, спирал дыхание и подгонял нас.
Мы теряли последние силы и торопились, торопились; страх горячил
нашу молодую кровь, заставлял ее еще сильнее пульсировать и биться
где-то в висках.
Но чем больше торопились, тем чаще, как слепые котята натыкались
на древние в три обхвата плотно стоявшие ели и пихты, боролись с их
разлапистыми буро-зелеными ветвями, проваливались между огромными
корневищами, с трудом перелезали через поваленные стволы отживших
деревьев, карабкались по буреломам - и не было этому конца и края.
И не сразу замечали торчащие стволы мертвых берез, прикрывавших
серовато зацветшую зелень болота. Дальше опять хода нет! Тогда очертя
голову ступали на кочки. Образовывались провалы; грязная жижа тягуче
шевелилась, булькала. Болотное пространство наполнялось стальными
пузырями, зловонием и готово было проглотить нас навечно. Увязали,
чуть не тонули, но какая-то сила помогала выкарабкиваться; вновь и
вновь выползали на твердую землю.
Попадали в бурные ручьи. Переплывали полноводные реки. Преодолевали горы, карабкались по скалам, где компас от наличия в них
металла вдруг начинал «беситься». Но продолжали идти.
Встречали и зверей, однако как-то Бог миловал: мы уходили от их
зубов, когтей, а вот от лесного гнуса избавления не было. От укусов
расцарапанные места зудели, воспалялись, гноились, и не оставалось сил
сопротивляться.
Преодолевали сыпавшиеся на нас напасти, и только здесь по-настоящему поняли: как бескрайне велика страна-матушка! А как беспощадна
к своим сынам - не щадящая и не милующая их.
К концу лета вошли в Ангарскую тайгу. Вглядывались вдаль с высот
сопок, куда забредали. От увиденного радостно стучали сердца, наполнялись чувством гордости за свою огромную Родину и за всю необозримую под лазурным небом таежно-горную, сине-зеленую бесконечность
с уже перекрашенными перелесками из светло-зеленых тонов - в
оранжево-золотистые.
Незаметно нежный окрас тайги перешел в буйные краски, а кучевые
серо-стальные облака зазакрывали солнце.
Значит, окончательно подступила осень!
И уже почти каждый день с самого раннего утра от тяжелых мрачных
туч все темнело вокруг, небеса разверзались холодными потоками
проливных дождей, вызывали озноб и дрожь в наших телах. Все чаще
проносился хиузный ветерок, оголял кусты, стволы деревьев. Желтые,
оранжевые, бордовые листья, словно с небес непрерывно сыпались и
сыпались, застилали все и сильнее шуршали под ногами.
Восхищение сменилось тревогой, беспокойством. Действительность
окончательно отрезвила, напомнила о неотвратимом приближении
39
зимы...
И уже проклиная этот край, мы продолжали свой путь. Щемило в
груди. В душу забиралась тоска, чувствовалась обреченность: за все
время пути не встретили ни единого человека.
А дни стали совсем короткими, неотступно подступали холода, и
наконец, однажды проснувшись в наспех сооруженном балагане, поняли,
что окончательно наступила зима.
Снега выпали глубокие. Крепкие морозы сменялись буранами. Обмороженные, голодные, исхудалые, с открытыми ранами и язвами донимавшей цинги - уже не могли согреться, найти пищу. Теряли последние силы и надежду набрести на человеческое жилье.
Судьба, однако, вновь сжалилась над нами!.. Сквозь очередную метель, находясь без костра - на сбор дров не было сил, учуяли запах дыма,
поползли к нему и оказались у зимовья. Чуткий слух охотника через
завывание ветра уловил слабый стук в оконце. Он открыл дверь, помог
нам вползти вовнутрь жилища.
Немногословный охотник принял нас: обогрел, накормил. стал
выхаживать.
Сильный, рослый, с крупной головой, лохматившейся кудрявыми
черными с обильной проседью волосами, почти сросшимися с чернобелесой курчавой бородой, шрамом, идущим от левого виска до подбородка, и отсутствием переднего зуба - хозяин избушки вначале нам
показался угрюмым, нелюдимым. Но, выздоравливая и набираясь сил,
поняли, что он на самом деле добрый, отзывчивый, прямодушный.
Сам он был родом из крупного старообрядческого поселка Бурный,
что на реке Тасей. Жители того поселения - недоверчивы к чужим. Эти
справные хозяева могут отказать путнику в глотке воды, если у того не
окажется с собой своей посудины. Никогда не пустят «троеперстни- ков»
даже к себе во двор. К тому же мужчины берут в жены только единоверок, не пьют спиртное, не курят, не разрешают женщинам и детям
разговаривать с посторонними.
Немногословный: себе на уме, Кондрат в своем прошлом никому не
дозволял копаться, но мы вскоре все же узнали, что он еще с молодости
ушел из тех мест, начал охотиться в тайге на правой стороне Ангары, и
стал здесь негласным хозяином.
Также узнали, что отметиной на лице наградил его старый медведь,
повадившийся разорять избушку. Истекая кровью, Кондрат сумел всадить в сердце зверя знаменитый свой нож и победил, но метку получил
на всю жизнь. Мы разглядывали оружие, удивлялись его необычной
форме, рисункам на рукояти и ножнах.
Хозяин все же как-то разоткровенничался, сказал: «То - подарок
местного тунгуса, пораненного медведем, которого тот заколол этим
ножом. Когда с тунгусом случилась беда, я обходил угодья, случайно
наткнулся на него - помог добраться до стойбища, а он в знак благодарности одарил ножом. Когда отдавал, промолвил: «Мне помог, теперь
тебе должон пригодитца». Рассказывая, хозяин улыбнулся, озорно
глянул из-под нависших бровей, развел руками, воскликнул: «И точно!
40
Пригодилса.»
Пурга успокоилась. Наладилась погода и привела в избушку гостью.
Я был один в зимовье. Кондрат с уже поправлявшимся Степаном ушли
проверять ловушки.
Сквозь слюду оконца увидел подошедшую на снегоступах высокую,
стройную девушку. От быстрого бега русые волосы выбились из-под
платка, разметались по спине. Не подозревая, что кто-то есть внутри,
вихрем влетела в избушку - возбужденная, раскрасневшаяся от легкого
морозца, вся запорошенная снежком. Принесла с собой запах морозной
свежести, чистого снега.
Глянула на меня, остановилась! Окинула ясным взглядом, цвета
лесной черники и была «сражена» наповал, как потом призналась. Девушку звали Евдокия - это была дочь хозяина зимовья.
Такая же немногословная, как и ее отец, деятельная, энергичная, видя
лежащего на топчане больного, скинула платок, полушубок, машинально
собрала волосы, быстро сплела из них косу, перекинула за спину и
неслышно задвигалась по зимовью. Затопила печь, потом подошла ко
мне, сказала: «Я вообще-то умею лечить людей. Разреши осмотреть
болячки».
Удивленный отличавшейся от столичных красавиц ее внешностью, я
не сводил восхищенных глаз. Сибирячка чувствовала взгляды, отчаянно
краснела, еще больше смущалась, но все равно осмотрела меня.
Я только и мог спросить: «И откуда ты такая взялась, красавица?»
Она бесхитростно ответила: «Я из Бельска. А умение лечить людей получила от тетушки, старшей сестры отца, вырастившей меня».
Все объяснила ясно и понятно! Потом вскипятила воду, заварила отвар из других трав, висевших здесь же под потолком, сказала: «Те, что
заваривал отец, тоже хорошие, но из этой травы отвары будут полезнее.
И надо немедленно начать пить». Налила в кружку и подала мне. К язвам
на теле, обмороженным пальцам на ногах приложила тоже свои
примочки. Не поднимала смущенных глаз, но тайком все же бросала
коротенькие взгляды на меня. Я видел те взгляды, и сердце мое ликовало!..
Вернувшиеся Кондрат и Степан сразу заметили наше состояние.
И я остался в тайге с нежданной любовью. Мировоззрение переменилось с появлением в зимовье Евдокии. Революция, суета цивилизованного мира отступили на задний план: теперь была только одна цель быть рядом с ней.
Весной окончательно поправившийся Степан дальше отправился
один, а мы тайно стали жить вместе в тайге. В поселке я не показывался,
и обо мне никто не знал.
Октябрьский переворот семнадцатого года дал свободу. Об этом сообщил Степан, но в Москву я так и не вернулся. Обвенчался со своей
ненаглядной в Рыбинской церкви.
Всей душой полюбил тайгу и превратился в настоящего охотника.
В любви и согласии мы прожили несколько лет. Наконец Евдокия
сообщила, что ждет ребенка. Мы были счастливы. И, кажется, счастливее
41
всех был дед Кондрат.
Зимней, вьюжной ночью родилась ты, дочка, но твоя мать умерла от
горячки. Не смогла помочь и фельдшерица поселка.
Убитый горем Кондрат вскоре ушел в тайгу и не вернулся. Сгинул
где-то в ее дебрях: не вынес второго удара. Его горячо любимая жена
Феклуша умерла при появлении Евдокии на свет. Встреченная Кондратом еще в ранней юности в тайге, где собирала ягоды вместе с девчатами из поселка, покорила сердце охотника-старовера навек и явилась
причиной ухода его из отчего дома. Поженились, построили дом. Но
жить им вместе в нем мало пришлось.»
Мария в этом месте остановилась. Наверное, вновь и вновь переживала рассказ своего отца. Но потом повернулась к девочкам, ободряюще улыбнулась и стала уже рассказывать от себя:
На руках у отца осталась крошечная я. Выхаживанием и
воспитанием занялся сам. Повсюду брал с собой. С малых лет приучал к
тайге, твердо зная, что тайга не мать - не будет нянькаться, даже появись
у нее родное дитя.
Многие месяцы пропадал со мной в лесах, старался привить все
охотничьи навыки. Правда, в зимнее время оставлял меня одну в построенном дедом Кондратом доме. Я ходила в школу. Со всеми хозяйственными делами с малых лет управлялась сама.
А уже к пятнадцати годам моему выстрелу мог позавидовать настоящий таежник. Меткостью тоже обладала, да и сейчас не утратила. И в ту
же зиму завалила шатуна-медведя, который оказался возле нашего
зимовья и чуть не заломал оплошавшего отца.
Я ведь того зверя заколола знаменитым ножом деда Кондрата! Выскочила из зимовья с ним в руке. Когда зверь был повержен, отец сразу
сказал: «Теперь нож твой. Ты по праву его заслужила. Мне помог, теперь
тебе тоже должон пригодитца». И по сей день нож является моим
оберегом.- Светка с завистью посмотрела на тот знаменитый нож,
который находился в ножнах и висел на поясе у Марии. Та только улыбнулась на зависть девчонки и продолжила:
Об убитом медведе стало известно в поселке, и с тех пор за мной
закрепилась кличка Медвежатница.- с гордостью и даже с каким-то почти
детским хвастовством произнесла. А потом сама же и расхохоталась,
созналась: - Фу, как нехорошо получилось! Расхвасталась, разгордилась, как маленькая.
Девчонки, довольные ее минутным смущением, понимающе улыбнулись. А та вновь посерьезнела и продолжила:
Занимались промыслом пушного зверя: добывали соболей,
белок, лис, рысей, росомах. В зависимости от времени года для еды в
петли ловили глухарей, тетеревов, рябчиков, зайцев; охотились на дикую
птицу, удили в озерах и реках ленка, хариуса, тайменя.
В охотничьей избушке после утомительного похода по тайге успевала
обработать добытых зверьков: снять шкуру, натянуть на деревянные
пяла. Разделывала добытую дичь, чистила пойманную рыбу и готовила
еду.
42
У нас не переводились хрустящие соленые с чесночком огурчики,
грузди, маринованные и соленые грибы, соленая черемша, варенья из
разных ягод. Летом впрок заготавливала все сама. Возле летней избушки
даже была раскорчевана небольшая поляна под огород.
В поселок мы с отцом приходили с богатой добычей. Сдавали пушнину в охотничий кооператив, под который была приспособлена пустовавшая изба охотника Савелия, пропавшего в тайге много лет назад.
Всегда перевыполняли план. На фанерной Доске почета «За победу
коммунизма», висевшей в тесном запыленном коридорчике, среди
охотников красовалась написанная мелом и наша фамилия. За пушнину
получали продукты, товары и несколько дней отдыхали дома.
За то время я успевала навестить подружек, побывать у учительницы,
взять новых книг. Успевала и потанцевать, но только с девчонками,
потому что хоть и нравилась поселковым парням, они боялись ко мне
даже подойти - знали: если что не так, Медвежатница могла при случае и
кулаки пустить в ход.
Отец любовался мною, радовался умению чувствовать себя хозяйкой
и в тайге, и в поселке, проворству в ведении хозяйства, не раз говаривал:
«Красавица ты моя, вся в мать пошла: и статью, и жарким взглядом, и
хозяйка отменная. Вот только жаль, что в деревне лишь три класса.
Настоящего образования не получила. Ну да ладно. Ты и так не
пропадешь, если что со мной в дальнейшем может случиться.»
Как в воду глядел! Судьба решила испытать меня на прочность уже в
шестнадцать лет.
В один из дней пришла с обхода ловушек, в зимовье его не застала.
Чтобы как-то скоротать ожидание, ободрала оттаявшего зайца, как всегда
управилась со шкуркой, разделала тушку, приготовила жаркое. Поменяла
на лежанке и полах старые ветки ельника, а отца все не было.
Промаялась ночь без сна, рано утром с верным Шариком вышла на
поиски. Целый месяц рыскала по тайге, но. так и не нашла. даже
останков.
Девчонки так заслушались, что едва дышали. Мария, видя их заинтересованность, тихо продолжила:
Домой пришла похудевшей, повзрослевшей. Побыла недолго,
запаслась провиантом, и больше года не показывалась. Односельчане
уже подумывали, что и я сгинула. Однако дом никто не занимал,- и замолчала, но, встрепенувшись, воскликнула:
Я. вернулась!.. Из тайги подошла к поселку. Как раз только
весна уступила свои права теплому ангарскому лету!
Под ярким солнцем зелень уже разрослась; на темном фоне дремучего леса ближе к деревне все так же красовались разбредшие по пригорку ели и пихты, среди них белели стройные березы.
Под ними плодородная земля, как и всегда - разбросила пестрые
цветы; ягодные кусты малины, смородины уже отцвели. Легкий ветерок
разносил терпкий благоухающий запах летнего леса и горячей земли!.. восхищенно, любовно произнесла и увлеченно продолжила:
Все это я ощутила своим нутром и увидела как бы все сразу!.. И
43
то, что возле домов и бараков за штакетниками огородов уже зеленели
проросшие овощи, а в густой ботве на высоких навозных грядках зацвели
ярко-желтые пустоцветы и набрали соцветья зародыши огурцов. Увидела
- и прислоненные к грядкам старые застекленные рамы - и расстеленные
для просыхания половики; а на черной земле ровными рядками - зелень
окрепшей картошки, меж рядками которой искрили, словно маленькие
солнышки, распускавшиеся цветы подсолнухов.
Посмотрела вниз и увидела блики неспокойных голубоватых вод
серебрившейся Ангары; за ней, куда хватало глаз, без конца и края под
сизоватым туманом стеной стояла все та же тайга, упираясь изумрудными зубцами в синь бескрайнего неба.- остановила поток восторженных
слов, пояснила:
Все это пронеслось перед глазами от особенно радостного
настроения, которое клокотало во мне!..
Жители, знавшие, что изнуряющее тепло недолго, управившись с
домашними делами, сидели на высоких крылечках, завалинках. Мужики
неспешно дымили самокрутками и трубками. Бабы лузгали семечки,
щелкали кедровые орешки, блаженно щурились, подставляя светилу то
одну щеку, то другую. Рядом с хозяевами, утомленные жарой, лежали
лохматые сибирские собаки, часто дышали, вываливая из пасти красные
длинные языки, позевывали и лениво взмахивали хвостами. Даже комары
и мошкара куда-то подевались.
Вот в такой день на лесной дороге показался мой пес Шарик! Следом
вышла я сама!.. Да не одна! - рядом со мной шагал молодой парень Саша:
коренастый, загорелый сибиряк.
Все сразу устремили взоры на нас. Собаки тут же повскакивали,
окружили Шарика, некоторые даже недовольно зарычали, нехотя заоскаливались. Но, обнюхав, узнали, приветливо замахали хвостами и,
отступив, вновь разбрелись по своим местам.
Я вся светилась от счастья! Приветливо со всеми здоровалась. А Саша
только улыбался и не сводил с меня влюбленных веселых глаз.
По поселку только и было теперь разговоров обо мне и моем спутнике. Вспомнили и мою мать - Евдокию, которая тоже когда-то себе
мужа привела из тайги.
На другой день мы сходили в сельсовет, расписались.
Подружки сгорали от любопытства, все спрашивали:
«Где это ты нашла такого парня? Не иначе как в капкан поймала!»
Не думала отпираться, подтвердила:
«И правда ваша!.. Иду это по своей тропе, вижу - что-то буреет.
Подкралась потихоньку с ружьем на изготовке, а это оказался человек.
Попал ногой в мой капкан. Бился, бился, чтобы снять, а вы ведь все
знаете, что капканы у меня с секретом - не всякий откроет, умаялся, да и
уснул. Тут я его и словила!. Сам-то он из Тасеево. Решил поохотиться в
наших местах. И поохотился!.. Недельки две теперь здесь побудем, потом
поедем к его родителям» - а глаза мои от счастья синью разбрызгивают!
Об этом одна из подружек сказала. А я засмеялась, ответила: «Вот, вот
почти так сказал мой Саша. Как взглянул в глаза, пока высвобождала из
44
капкана, так и присел, воскликнув: «Это что же за синие озера? Все!.. я в
них навсегда утонул!» От нахлынувших чувств я еще громче
рассмеялась, а потом, посерьезнев, призналась: «Вы знаете, девчонки,
сама другой раз удивляюсь своим глазам - уж больно они у меня
бездонные...»
Рассказчица резко остановилась, словно споткнулась! Но, пересилив
себя, тихо произнесла:
Однако. счастье. длилось. недолго.- какие-то недели. Началась
Великая Отечественная. Сашу забрали на фронт в первые дни, а в конце
войны он погиб. Нюрочка своего отца так и не увидела, и не знает.
10
Все это Светка вдруг вспомнила, когда увидела, как молодайка (так
называла ее Светкина мама) взглянула на ссыльного.
Мария тем временем приняла решение. Девчонки переглянулись и
поняли, что она решила взять китайца к себе в дом. И точно, увидев
завучастком комендатуры, показывая глазами на ссыльного, громко
сказала:
Этого беру к себе на постой, - завучастком не возражал.
Ссыльный же взглянул в глаза молодой женщины: по-блед-нел!
Поглядывая то на него, то на Марию, Светка от удивления оторопела
и тут же неожиданно выпалила подружке слова - по всей видимости, не
очень понимая их смысла, услышанные от самой Марии:
Все! Он тоже утонул, как когда-то, взглянув в эти бездонные
очи, утонул от любви к ней и твой отец. - Нюрка только мотнула головой
в знак согласия.
А китаец, не опуская глаз, тихо поблагодарил:
Спасибо вам, очень рад, - потом представился:
Зовут Иваном, - и тут же попросил:
Если возможно, то сестру тоже со мной возьмите.
Мария не возражала: в доме две комнаты. Тут же прикинула, что их
поселит в комнату дочери, а сама с Нюрой будет жить в своей. Бодро
спросила:
Нюра, возьмем их? Поместимся все? - и получила от дочери в
знак согласия все тот же утвердительный кивок головой.
Антошка и Нюра сдружились. Светка часто к ним прибегала. Новая
знакомая чисто говорила по-русски. Но про себя и брата никогда не
рассказывала несмотря на то, что те не раз пытались завести об этом
разговор.
Иван стал работать на конюшне.
Хозяйка все так же уходила в тайгу, посещала свои таежные места,
приносила домой свежую добычу, являющуюся подспорьем в скудном
рационе питания.
При виде ее входящей в дом с перекинутым ружьем через плечо у
китайца загорались глаза: не мог скрыть радости.
Девчонки это сразу усекли и втайне от взрослых потихоньку хихикали.
45
Охотница вроде бы не замечала его взглядов, но вчера, войдя в дом,
спросила:
Хочешь пойти в тайгу?..
Он с готовностью согласился. Из окна видели, как дружно и слаженно
идут по тропинке - будто век вместе ходили.
Бывая в поселке, Мария часто забегала к Светкиной матери, несмотря
на то что разница в возрасте лет пятнадцать. Елене Ивановне хоть трудно
живется, но радость жизни она не утратила. Всегда веселая, заводная, а
где надо, серьезная и неболтливая, потому к ней тянутся женщины
разных возрастов: посоветоваться, поговорить о чем-нибудь секретном.
Однако проказливая и не в меру любопытная ее дочка знала обо всех
их разговорах, секретах, другой раз даже не понимая, о чем те говорят.
Хоть за любопытство не раз попадало, она все равно продолжает
подслушивать, подглядывать: так хотелось все знать!..
И сегодня после возвращения из тайги Мария, сильно возбужденная,
чем-то встревоженная, заспешила к огородам.
Светка, как обычно, была у Нюры. Увидев быстро идущую Медвежатницу, тут же пустилась следом. Не рассчитав, влетела через дверной
проем большой кухни прямо к столу.
Женщины сидели в бликах нарядных солнечных зайчиков, проникавших сквозь зеленую листву через раскрытые окна.
Мать поглядела на дочку с укором, потихоньку незлобиво сказала:
Ишь, бесстыдница, любопытная какая - все ей надо знать!.. А ну
марш отсюда! - и выгнала из кухни.
Но не тут-то было!.. Выскочила на улицу, забежала за угол дома, быстро взгромоздилась на завалинку, встала к простенку между окнами,
превратилась в слух. И сразу услышала взволнованный торопливый
голос пришедшей:
Знаешь, тетя Лена, на меня будто что-то нашло, когда оказались
вчера с Иваном вдвоем в моей любимой тайге. Я вся пылала, а когда
почувствовала его руки, нежно заобнимавшие меня, его такие желанные
для меня, жадные губы, то совсем голову потеряла. - и замолчала. Лишь
слышалось тяжелое, прерывистое дыхание. Потом, видать, справилась с
охватившим волнением, вновь заговорила:
Первый раз даже ничего не запомнила, но потом повторялось
снова и снова, поняла, как мне не хватало мужчины... именно такого, каким оказался Иван - ласкового, внимательного, понимающего, - вновь
замолчала. Светка никак не могла понять: о чем она говорила, но продолжала подслушивать.
Мария же вдруг залилась радостным смехом, смехом счастья, воскликнула:
Как мне было хорошо! Улетала в небеса! Проваливалась в
глубокую бесконечную пропасть, из которой выбираться помогал мой
любимый. Наполнялась желаниями, а он помогал исполнять. Представляешь!.. этого была лишена долгие во-о-о-осемь лет!.. Да и с Сашей-то
любились всего ничего. Уже и забыла, как все происходило. А дальше
годы. ожидания. и. похоронка.
46
Опять надолго смолкла. Послышались всхлипывания и успокаивающий голос:
Ну ладно, ну прекрати, Маша!.. Не надо плакать. Что ты?..
После всхлипываний та какое-то время молчала, потом продолжила
уже почти спокойно: - И когда все это пережила. то решила, что ничего в
моей жизни уже не может случиться и что пройдет она однообразно, как
те годы. - протяжно вздохнула, а следующий вздох уже был вздохом
облегчения, вдруг громко воскликнула:
Но вот случилось!.. - я полюбила!.. и сама оказалась любимой. и уже продолжила радостно:
А это так прекрасно!.. До самого рассвета любились и поняли,
что нам просто необходимо быть всегда вместе, - и вновь тишина. Опять
послышался вздох, и словно цепляясь за соломинку, выдохнула:
Но, тетя Лена. что делать?.. Ведь люди меня не поймут. Обязательно осудят за то, что связалась с врагом народа. Тетя Лена! А я
чувствую, что он не враг! Сам сказал об этом. И я ему верю! - снова
замолчала. Наверное, ждала, что скажет старшая подруга.
А Елена Ивановна ко всем вопросам подходила основательно, старалась здравомысляще рассуждать, и советовала так, что решение оставалось все равно за собеседницей. И сейчас подумав, спросила:
С каких это пор стала пересуды людские слушать?.. Ведь ты
всегда во всем была независимой. Люди посудачат и замолчат. а к тебе
такое счастье пришло, о котором уже и не мечтала. Так стоит ли его
терять из-за людских разговоров?.. Подумай!..
В кухне опять надолго замолчали. Светка было подумала, что вышли
посмотреть - не подслушивает ли кто.
Но снова услышала:
Как всегда, тетя Лена, ты права!.. Знаешь, Иван предлагает
выйти за него замуж официально. Ну что ж. Значит, буду законной
женой.
Послышался стук отодвигающихся табуреток, и уже от двери услышала твердый, решительный голос: - Спасибо за поддержку!.. Так и
поступлю!..
«Шпионка» быстренько спрыгнула с завалинки, убежала в огород за
стайку, присела на скамеечку. Начала соображать по поводу услышанного.
Было трудно представить, что произошло между Марией и китайцем
в тайге, но твердо знала одно: Мария поступает не по-советски! А,
следовательно, она, Светка, должна осуждать ее. Но этого ей делать както не хотелось.
11
В поселке жизнь идет своим чередом. Дети - жестокий народ, видели,
что Иван отличается ото всех; собираются по нескольку, бегают за ним,
кривляются, кричат: «Ванька-китаец, не ест куриных яиц.»
Он не обращает внимания, ходит спокойно, размеренно, гордо подняв
красивую голову. После сближения с Марией уже не ходит, а просто
47
летает. Все вокруг это видят. Некоторые из жителей желают добра
Марии, зная, что женское счастье та заслужила, но большинство
осуждают - ведь Иван все же враг народа!..
А он вроде и не замечает косых взглядов, все так же работает, все
выполняет надежно, точно. Вечером со своей сестрой ходит отмечаться в
комендатуру.
Комендатура находится с торца здания совхозной конторы. Заходя,
Иван всегда видит «навеселе» завучастком - лет тридцати пяти, тучного,
с руками, обросшими рыжими волосами чуть не до ногтей. Над его
всегда красным, лоснящимся лицом в крупных оспинах и толстым,
рыхлым, испещренным прожилками носом зависают бесцветные волосы,
прикрывая мутные белесые злые глаза в оплывших щелочках век.
Самодовольный, наглый - полновластный хозяин над ссыльными!
Может пришедших держать за дверью по нескольку часов, может самостоятельно посадить в холодную комнату под замок, а может направить в
райцентр сообщение о нарушении режима, на основании которого
прибавляется срок. Его боятся.
На Антошку глядит алчным, похотливым взглядом. Отчего она постоянно боязливо прячется за Ивана. Брат видит это и старается всегда сам
с ней приходить.
12
Внизу за поселком возле ручья стоит небольшой кирпичный заводик,
которым командует совхозный прораб, тоже ссыльный, азербайджанец
Алексей Иванович: невысокого роста, с большими выпуклыми, добрыми
коричневыми глазами, крючковатым носом на продолговатом лице, с
седыми курчавыми зачесанными назад волосами на голове. Он же
руководит и ремонтными работами.
Как-то пришел в дом по поводу ремонта печи - пригласил его Евсеич. Тут Алексей Иванович и увидел Таню.
Она как раз стояла перед зеркалом: румяная, тоненькая в талии, заплетала русую косу. И синью огромных глаз из-под соболиных бровей
«окатила» вошедшего. Тот поразился ее красоте. Видя это, она только
весело рассмеялась.
Он спросил:
Гиде ви работаете? - работала в школе уборщицей, но ответила
однозначно:
В школе. - Еще более приятно удивился, воскликнул с сильным
кавказским акцентом:
Значит, ви уцительниса!
Домашним так понравилось это восклицание, что после ухода гостя,
стали над ней подтрунивать и восклицать: «Уцительниса!» и посмеиваться.
А через несколько дней он уже пришел нарядный: в новом костюме,
белой рубашке, при галстуке, в красивых штиблетах.
Взрослые удивленно заперешептывались, детей отправили в другую
комнату. Прозвучали слова: «свататься пришел».
48
Светка задержалась у кухни и услышала наставления на «истинный
путь» старшей сестрой:
Хоть ты, Таня, красивая, молодая, но специальности никакой.
Что, всю жизнь будешь тряпкой в школе махать?.. Алексей Иванович для
тебя вариант. Пусть он и старше лет на двадцать, но серьезный, домовитый и, видать, в тебя влюбился по уши. А других мужиков нет. Сама
знаешь - только закончилась война, где они, мужики-то?.. Почти все
полегли на чужбине. Потому решайся!..
И та решилась. Вскоре с сыном переехала в отдельный дом, стоявший
ниже мельницы недалеко от пристани. Новоиспеченный муж всегда
улыбается, любит свою женушку и ласково говорит:
Моя уцительниса! Моя принсеся. А я ведь, правда, тогда
подумал, что ти уцительниса, но и уборшиса тоже хорошо. В доме всегда
будет порядок.
И точно! Таня свою деловитость, хозяйственность, чистоплотность
полностью перенесла в новое гнездышко.
Зажила в достатке и даже старалась что-нибудь из лишних вещей и
продуктов подбрасывать многодетной семье старшей сестры.
13
Квартира у Евсеича и Елены Ивановны состоит из четырех комнат,
кухни и большой прихожей, в которой помещен квадратный обеденный
стол. К нему со стороны стены приставлен высокий стульчик для
младшей Гали.
Родители гостеприимные, хлебосольные, поэтому часто к ним заезжают интересные люди. Одним из таких Михаил Петрович, боевой
товарищ отца, бывший генерал. Он в качестве ревизора уже два раза
приезжал из райцентра в совхозную контору.
И вот снова прибыл. В возрасте пятидесяти лет статен, по-военному
подтянут, с планками ранений, орденов на коричнево-зеленой под ремень
гимнастерке, в галифе, блестящих сапогах, с неизменной полевой
сумкой, пахнущей кожей (этот запах, Светка учуяла еще в первый его
приезд, когда мыла полы в комнате, а сумка висела на спинке кровати).
Никогда не улыбающееся продолговатое лицо: худое, строгое, какоето коричневое, с глубокими морщинистыми складками на впалых щеках,
с густой шевелюрой волнистых когда-то черных волос, сейчас же
обильно побеленных сединою, всегда аккуратно зачесанных назад. В
неестественно светлых, как от постоянной боли глазах, ушедших вглубь
под высокий лоб, виднеется непроходимая печаль.
С ним и в этот раз, как и в прошлые посещения, приехала жена Дарья
Ивановна. Маленькая старушка: чистенькая, аккуратненькая, сухонькая,
с седыми волосами, собранными на затылке в небольшой пучок на
трясущейся голове; в строгом коричневом платье с белым воротничком
как у школьницы. Когда держит в неспокойных руках чашку с чаем или
блюдечко, то никак не может сразу попасть в рот и непроизвольно
постукивает об вставные неестественно белые маленькие зубы. В первый
их приезд прошлым летом Светка подумала, что это его мать. Но
49
родительница потихоньку шепнула - жена.
Из разговоров взрослых знала, что в жестоком бою возле деревни в
районе Орловско-Курской дуги отец спас раненого Михаила Петровича.
К тому времени все помощники военачальника погибли. Фрицы обступили его, раненого, лежащего без сознания. Отец как раз недалеко
находился со снайперской винтовкой в засаде. Увидел, оценил обстановку. Принял решение отбить. Меткой стрельбой уложил нескольких
врагов; остальные на время отступили. Этого хватило! Успел передать
генерала подоспевшему санинструктору.
Вернувшись из госпиталя, военачальник в первую очередь разыскал
отважного бойца. Когда выяснилось, что еще и земляка, то уже не расставался с ним до тех пор, пока при выполнении очередного задания
осколком мины Евсеичу не отрезало левую руку выше локтя. После
госпиталя его списали подчистую, а генерал продолжал сражаться с
врагами, дошел до Берлина. Там встретил День Победы и там на следующий день обрушилась трагедия на его семью. Светка ничего не знает
про тот «следующий» день, а очень хочется знать, что же произошло? Но
взрослые эту тему обходят и разговора не затевают.
Сегодня гости уже ушли отдыхать, а Светка, Нина, Толик и Елена
Ивановна пристроились на крылечке.
Летним вечером тепло. Солнце уже скрылось, но оставило за собой по
низу темно-синего неба оранжевый, под цвет жарков, след.
В это время уютно сидится на высоком, удобном, хорошо продуваемом чисто отмытом крылечке, и комары здесь не так донимают. Да и от
них еще рядом тлеет дымокур из кизяков в погнутом, видавшем виды
цинковом тазике и обвивает дымком, разбавленным свежим воздухом.
Любят посидеть так вместе после длинного, наполненного событиями
дня.
Елена Ивановна отдыхает от работы на совхозном саде-огороде, куда
с женщинами ходит то на посадку, то на полив, то на прополку, теперь
вот на сбор урожая, отдыхает и от домашних забот, наваливающихся с
избытком. Дети - от своих дел, которых за день скапливается столько
много, что едва хватает сил доползти до заветного крылечка и наконец-то
отдохнуть.
На этот раз Светка решила удовлетворить свое любопытство по поводу гостей и обратилась к матери:
Мам, расскажи нам про гостей. Уж больно какие-то они чудные.
Вроде бы вместе, но все же какие-то отдельные друг от друга.
Нина поддержала. Даже Толик, хоть и маленький еще, но с любопытством уставил на мать ожидающие глазенки.
Та окинула детей ласковым взглядом. Приподняв руки, сняла белый в
мелкий синий горошек платок, чуть наклонила голову, вынула гребенку,
волосы рассыпались по плечам и спине. Светка любовно погладила их
ладошкой.
Мать улыбнулась, собрала волосы в большой пучок и вновь скрепила
на затылке гребенкой. Не спеша, расстелила платок на коленях,
разгладила его и устало положила руки. Посидела так, потом взглянула
50
на дочь, пожурила:
Ну и любопытная ты у меня не по годам. Все-то тебе надо знать.
Да, хочу знать, а если не буду знать, лопну от любопытства.
Тогда сама пожалеешь, - пригрозила.
Родительница приобняла ее, протяжно вздохнула, посерьезнела, посидела какое-то время молча, будто подыскивала слова, которые бы не
так ранили маленьких слушателей и начала рассказывать:
Михаил Петрович с Дарьей Ивановной на второй день после
окончания войны остались на всем белом свете совершенно одни.
С молодых лет он служил офицером в рядах Красной армии в разных
концах страны, и в малых, и в больших городах. Дарьюшка молодая,
красивая, веселая, полная сил и энергии повсюду следовала за ним, и это
ее не тяготило: лишь бы любимый был рядом!..
Рождение тройняшек Андрея, Василия, Анечки не остановило бродячей жизни. Он выполнял воинский долг, а семья с легкостью меняла
вместе с ним гарнизоны, заставы.
Но когда настало время отдать детей в школу, решили: те должны
учиться на одном месте. Только тогда с согласия командования осели в
Красноярске.
Родители души не чаяли в своих детях. Время быстро пролетело тройняшки окончили десять классов. Пришло время выбирать профессии. Василий поступил в летное училище. Андрей - в танковое. Дочка
стала учиться в медицинском институте.
Учеба подходила к концу, когда началась война.
Муж и сыновья сразу ушли на фронт. Вскоре за ними добровольцем
ушла дочь.
Даша осталась одна.
Каждое утро в определенное время молилась за них; Бог в течение
всей войны тех миловал. Считала, что благодаря ее молитвам Господь
сохраняет родных людей.
Так прожила долгих четыре года. Наконец-то наступила радость: пришел
мир. Уже зачеркивала последние дни в календаре до возвращения домой
долгожданных...
Но! Судьба распорядилась по-своему: им всем вместе под теплым
солнышком не суждено уже было свидеться.
Печаль пронеслась во взгляде рассказчицы, задрожал голос, заставил
замолчать. Дети, предчувствуя что-то страшное, придвинулись поближе.
Она обняла их:
- Девятого мая в день Победы братья узнали, что в Берлине находится
и сестра. Договорились встретиться утром десятого у нее в госпитале,
потом всем вместе поехать к отцу, который тоже уже был в городе.
Анечка все утро готовилась к встрече. Наконец-то увидела Василия и
Андрея, выскочила на крыльцо.
Сослуживцы и ходячие раненые облепили окна: не так часто можно
увидеть встречу живых, невредимых, прошедших ад войны близнецов.
Откуда-то объявились фотокорреспонденты.
А на улице буйствовала весна! Солнце ярко светило на голубом небе.
51
Нежная изумрудь травки покрывала искореженную землю. Оставшиеся
израненные осколками снарядов деревья принаряжались в зеленые листочки. Тишина нарушалась только веселым чириканьем воробьишек,
хлопотливым порханьем синиц, колдующих над своими гнездами.
Два брата - молодые, мужественные офицеры, при орденах и медалях
- уже бежали навстречу любимой сестре.
Анечка, светлая ликом, тоненькая, прекрасная, в весеннем платьице
спорхнула со ступенек крыльца к ним.
Вот уже руки их встретились, вот вспыхнули фотоаппараты. Вот
братья, перебивая друг друга, торопливо заговорили:
«Здравствуй, Анютка, наша любимая сестренка!»
«Ты еще краше стала!»
Она радостно воскликнула: «Братья мои белые лебеди, - так в довоенной жизни их звала. - Прилетели!»
Но что это?.. Звенящую тишину мира разорвала пулеметная очередь.
И, как обожженные лепестки нежной лилии на страшном огне, руки
их стали отдаляться друг от друга. Подкошенные, оказались на весенней
земле, чтобы больше уже никогда с нее не подняться.
Военный патруль кинулся в развалины дома напротив. Только два дня
назад его разбомбили - уж очень сильно сопротивлялись фашисты. После
бомбежки прочесали все закоулки развалин, но подвала никто не
заметил. Оттуда-то и выполз последний недобитый враг с пулеметом.
забитым полной обоймой...
В плен не взяли.
Но разве вернешь погибших?..
Сестра и оба брата лежали в центре собравшихся. Лаковая туфелька
слетела с ножки Ани, валялась в сторонке, другая слететь не успела.
По зеленой траве текущим медом полураспустилась золотистая коса.
Ласковый ветерок играл легким платьем и большим прозрачным
сиреневым с белыми горохами шарфиком, принакрывшим девушку, и
словно шевелил нежные лепестки цветочков сирени.
От теплого ветерка трепыхались короткие светлые волосы братьев.
Они лежали на земле, красивые, молодые, но уже не живые. Застывшие синие глаза всех троих, казалось, удивленно устремились к небу с
единственным вопросом: «Разве такое должно было случиться?.. »
Елена Ивановна смахнула концом платка слезы.
У Светки перехватило дыхание: пораженная, долго не могла вздохнуть полной грудью. Раньше тоже слышала разные истории о войне, но
воспринимала как что-то далекое и нереальное, а тут вдруг столкнулась с
живой трагедией.
До боли в сердце стало жаль тетю Дарью, которую как ни пыталась,
так и не смогла представить молодой, сильной, красивой, счастливой.
Вновь услышав голос матери, оставила мысли, стала слушать, та
говорила:
- Об их встрече и гибели сразу узнали все. Две фотографии: первая с
соединенными руками, радостными лицами, вторая - с разъединенными,
падающими, но еще не упавшими; лицами еще удивленными, но уже
52
мертвыми, попали в газеты.
На похороны пришло много народа. Прибыл и их отец, мгновенно
поседевший.
Убитый горем Михаил Петрович подал в отставку, снял погоны, поехал домой к жене, своей Дарьюшке. Но там встретила не его жена,
когда-то цветущая, счастливая женщина, а совсем седая, усохшая, суетящаяся старушка.
Увидела мужа, бросилась с рыданиями, прокричала:
«Это я!.. Я виновата в смерти детей!.. Я проспала их!.. Сильно крепко
уснула десятого мая и проспала час, в который ежедневно в течение всей
войны молилась Господу, чтобы не оставлял своего покровительства над
всеми вами. Десятого же. помолиться. опоздала. их убили. Нет мне
прощения!»
Он, как мог, утешал ее, а у самого от горя душа почернела.
Но он мужчина, опора для этой женщины. Что она там говорит?..
Проспала?.. Так ведь должна же была когда-то свободно вздохнуть. Подумала, что конец войне, беды-то уже не должно было случиться?..
В городе оставаться не было сил. Промаявшись несколько лет, Михаил Петрович решил увезти жену на Ангару, в дом, где раньше жила его
мать, к которой часто до войны приезжали на отдых всей семьей летом. А
потом, повзрослев, дети на каникулах самостоятельно навещали
бабушку. Известие о гибели внуков и внучки та не перенесла.
Однако перемена места жительства в их жизни ничего не изменила!
Видит, что Дарьюшка угасает, снедаемая чувством вины, и теперь ни на
миг не расстается с ней. Устроившись работать бухгалтером-ревизором с
разъездом по селам и деревням района, чтобы как-то отвлечься, чем- то
заняться и не находиться в пустом доме, берет и ее всегда с собой.- Елена
Ивановна замолчала. Потом глянула на небо и удивилась:
Смотрите-ка, уже вовсю светит яркая луна. Как мы, однако, засиделись! В это время добропорядочные люди досматривают десятые
сны, а мы все беседы разводим,- но дети еще сильнее заприжимались к
ней: теплой, родной, и не хотели расходиться.
На крыльцо вышел заспанный Евсеич, в белой, с левым пустым
рукавом, нательной бязевой рубахе, таких же кальсонах, оставшихся еще
с фронтовых времен. Позевывая, массируя и поглаживая рукой левую
сторону груди через свободный треугольный вырез горловины,
вымолвил:
Полуношники, не пора ли вам на покой? Ведь завтра вновь
будет трудный день.
Нехотя разбрелись по кроватям. Светка долго ворочалась, не спала.
Всю трясло как другой раз после страшных историй, рассказанных на
трибуне, но там истории возникали с выдумками рассказчиков, а эта не
выдуманная - настоящая. Вновь и вновь ужасалась жестокости войны, в
которой так просто лишают жизни людей: словно ветер гасит све чу.
И теперь ей стало понятным, от какой боли осветлились глаза Михаила Петровича и почему всегда берет с собой молчаливую жену.
Дарья Ивановна, ушедшая только в себя, детей не замечает. Они же
53
теперь знают о трагедии гостей, относятся с сочувствием, с каким-то
недетским состраданием и любопытством. Мимо несчастной стараются
проходить на цыпочках, тихо, чтобы не нарушать ее зыбкого покоя.
С матерью та разговаривает, но всегда об одном и том же (в голосе
столько муки, горя, тоски!). Всякий раз поднимает седую голову, устремляет страдальческие глаза и восклицает:
Леночка. милая!.. Это я, я в их смерти повинна. Это я в тот день
потеряла контроль над собой. Это я отступила от правил, благодаря
которым они четыре года сберегались!.. Гос-споди!.. Нет мне прощения!
Хозяйка, как может, утешает, но Дарья Ивановна всякий раз этих
утешений не слышит, только шепчет: «Я, я во всем виновата.»
Подошло время, Михаил Петрович закончил свои ревизионные дела в
совхозе. И вновь они вернулись в райцентр, в свой пустой дом, но
ненадолго. Им предстояло вскоре ехать с ревизией в очередную деревню.
14
Пережили еще осень и зиму без каких-либо потрясающих происшествий и ранней весной опять засадили большой огород картофелем.
Ближе к ручью Елена Ивановна сделала высокие навозные грядки для
огурцов. Грядки на земле - засадила морковью, свеклой, чесноком, укропом; позже возле картошки высадила капусту.
Теперь Светка, Нина и Толик стали поливать подрастающую зелень.
Воду берут из того ручья, который делит поселок по оврагу и отделяет
их огород от соседского.
Ниже, на углу соседского огорода, в высоком доме с большими окнами, вместе с сестрой и племянником живет Люба - молодая, красивая, с
одной ногой женщина. Работает бухгалтером в совхозной конторе.
Бывая на огороде, Светка осторожно наблюдает за ней. Жалеет, а
недетское любопытство разбирает узнать: как такое случилось с ней?
Единственно, что знает: произошло на войне. Спрашивала и мать не раз,
но слышала один ответ: «Трагическая история, ты еще мала и не
поймешь. Сначала подрасти.»
Вот и сейчас девочка спускалась к ручью, вставала на широкую доску, зачерпывала воду, носила ведра между грядками, наливала в лейку,
поливала растущие овощи, а видела ее.
Та сидит на стуле. Рядом стоят прислоненные к стене веранды костыли. Она в красивом с высокими плечиками платье из переливчатого
розовато-голубого нежного крепдешина в редких белых ромашках. Но
когда бывает прохладно, надевает костюм из шевиота молочно-кофейного цвета: удлиненный, в талию и тоже с высокими плечиками.
Сегодня же светит жаркое солнце, на ней только бесподобное платье,
обнимающее ее стройное тело; голова украшена безупречной прической:
светлые волосы, уложенные мягким валиком над высоким лбом, с
ниспадающими локонами сзади.
Смотрит на нее и мечтает, что когда вырастет, то будет носить такие
же платья и делать такую прическу.
Люба постоянно курит и при этом щурит на солнце незабудковые
54
глаза, обрамленные густыми черными ресницами. И, кажется, что это ее
единственное занятие: сидеть вот так, бездумно щуриться и получать
удовольствие. Наверное, и мечтает о чем-то? Но никто не знает, что это
за мечты.
Светка поливает грядки, а сама думает: «Сегодня обязательно спрошу
у мамы про нее. Я уже подросла. Вон когда иду к тете Тане в гости, уже
не сбегаю с горы от мельницы, а иду шагом, как все взрослые».
Да еще о том, что она становится взрослой, мать и сама уже не раз
намекала.
Вот только в субботу они вместе с ней вернулись из райцентра. Ехали
туда и обратно на моторной лодке с другом отца дядей Тихоном. Тот
плыл по каким-то своим делам, а они - торговать зеленью.
На базар приехали рано, купили место. Выложили на прилавок репчатый лук с длинными сочными зелеными перьями, изумрудный укроп с
чуть желтоватыми семечками в густых шапках, ядреную, отливающую
оранжевыми жарками морковку, фиолетово-бордовую свеклу, горку
спелых зелено-белых пупырчатых огурчиков, пропечатанные в стручках
бобы и горох.
Родительница еще поукладывала, попоправляла и так красиво уложенную зелень, сказала дочери:
Ты пока тут поторгуй. Цену знаешь, а я добегу до больницы.
Светка осталась, привыкшая заниматься таким делом (ведь ездили
почти каждую неделю и неплохо выручали, что являлось подспорьем к
заработку отца).
Одетая в светленькое ситцевое платьице, с длинной косой, высокая не
по годам, с начинавшей формироваться стройной фигуркой, выглядела
взрослой, привлекательной девушкой.
Стояла в лучах солнца, взглядывала на всех быстрыми глазами. Торговля шла бойко. Только успевала деньги складывать в сумку. Соседки
по прилавку даже завидовали.
Внезапно появившиеся два молодых человека удивленно уставились
на нее. Один из них спросил:
И чья же красотка будешь?
Первый раз слышала о себе такие лестные слова от мужчин, зарделась
вся, не знала, что ответить. Как раз появилась мать, увидела непрошеных
ухажеров, тут же напустилась на них:
Что пристали к девчонке, совсем засмущали. Ишь, губищи раскатали. А она ведь еще малолетка! И к таким словам не привыкла. Давайте-ка, топайте отсюда.
Парни вытаращили глаза, спешно отошли от прилавка, запереговаривались:
Надо же, а показалась взрослой.
-Смотри, какая подрастает! Надо запомнить.
Елена Ивановна только улыбнулась им вслед, сказала дочери:
Давай привыкай к комплиментам! Ты и впрямь у меня расцветаешь не по годам.
А вчера еще пожаловалась ей на Тольку - чернявого непоседливого
55
мальчишку, с озорными черными глазами; рослого, угловатого, старше ее
года на два, племянника Любы - за то, что тот часто, когда она начинает
поливать огород, выбегает к ручью и старается обрызгать ее водой. Или
просто затаскивает в ручей и кунает, кунает.
А то, что сама визжит на всю округу от его таких действий не то от
счастья, не то еще отчего-то и несильно отбивается - матери не сказала
из-за стыда. Да и как могла сказать о том, что в тот момент платьице облепляет ее стройное тело, а маленькие грудки начинают от свежей воды и
еще отчего-то топыриться, что еще больше приводит Тольку в дикий
восторг, и он сильнее запихивает ее в воду. А ей это нравится! Даже
становится ужасно радостно! Сердечко готово выпрыгнуть из груди,
внутри где-то внизу живота начинает что-то происходить: нападает истома, приводит в непонятное состояние и одновременно в замешательство. Хочется что-то такое совершить, а что, и сама не знает.
Мать выслушала жалобу на Тольку, улыбнулась, ласково погладила
по голове, сказала:
Это он так неумело заигрывает с тобой. В этом возрасте
мальчишки зачастую совершают необдуманные поступки. Видишь,
значит, ты становишься и впрямь взрослой, раз мальчики стали на тебя
обращать внимание, пусть даже таким образом.
Светка заудивлялась:
Так что? В прошлогоднюю зиму Толька вздумал катиться с горы
под Мотыгинским самостроем за мной на дохлой замороженной кошке,
тогда мы еще свалились в снег на половине пути и с ним, и с его кошкой,
и с моими санками и чуть не попали под проезжающую мимо подводу,
это тоже заигрывание?..
И, наконец, окончательно еще более догадалась, уставив на мать округленные глаза:
Так, выходит, и голову мне проломил заигрывая? Помнишь, в ту
же зиму перед Новым годом пришла домой с залитой на площади возле
школы карусели вся в крови и не сказала, как получилось? - и начала
рассказывать:
А было так: Аня и Нюрка по льду крутили прикрепленные к оглобле санки со мной. Подбежал Толька и так раскрутил, что я не удержалась и вылетела прямо на лед под те же санки, которые и пробили мне
голову. Я ведь тогда даже сознание потеряла.
Глупая! А мы с отцом все гадали, как тебя угораздило, - покачав
головой, ласково промолвила мать.
Не обращая внимания на ее слова, Светка продолжала удивляться.
Становилось радостно оттого, что, выходит, Тольке она не безразлична?
И, вся зардевшись, почти ласково произнесла:
Вот дурачок-то!
Любуясь раскрасневшимся лицом дочери, мать только по-доброму
рассмеялась.
15
И вновь прошел день, на крылечке отдыхает семья. Елена Ивановна,
56
как обычно, сняла платок и умиротворенно опустила натруженные руки
на колени. Немного погодя повернулась к Светке, провела ласково рукой
по голове, погладила распустившиеся по плечам светлые волосы и
мягким голосом сказала:
Знаю, знаю, хочешь услышать рассказ о Любе. Видела утром,
когда ты поливала огород и все глядела, глядела в ее сторону. Что ж, уже
думаю, ты поймешь. Да и сама я что-то вспомнила про ее горькую
участь. Так и быть, расскажу.
Дети поудобнее умостились у ее ног и превратились в слух...
Мать начала рассказывать:
Война застала Любу в медицинском институте, на последнем
курсе. С первых дней жестоких боев поступила в госпиталь и стала служить операционной сестрой. После очередного боя с большой группой
раненых поступил молодой лейтенант. Принимая, а потом, выхаживая,
приметила его, он - ее.
Несмотря на жестокую войну, жизнь брала свое... Ведь воевали- то
почти только молодые, потому для их возраста было естественным
влюбляться, страдать, расставаться. Вот и они полюбили друг друга.
Поправившись от ранения, лейтенант через неделю уезжал на передовую. Люба радовалась целой неделе: казалось, что еще столько много
дней впереди(!) и не скоро наступит разлука.
Ничего не подозревая, в этот день была на дежурстве, когда прибежал
вестовой с сообщением, что ее любимого срочно отозвали и через пару
часов тот уезжает на фронт.
Бежала на станцию, света белого не видела, и только билось в голове:
еще хоть разок увидеть, обнять. Узнав, где стоит его эшелон, метнулась к
путям и, чтобы сократить расстояние, побежала напрямик через
переводные стрелки.
Поезда шли мимо один за другим. В это время с соседнего участка
вышел скорый. Рельсы начали передвигаться, давая тому путь.
Торопясь, девушка увидела свободное место, бездумно ступила ногой. Железные полосы сомкнулись; мертвой хваткой прихватили ступню
в сапоге - тщетно пыталась вытащить ногу: от торопливых и беспорядочных действий та мгновенно опухла.
Тем временем лейтенант, управившись с делами, поджидая свою
ненаглядную, рассказывал попутчикам: мол, она у него и красавица, и
добрая, и верная, а сам все поглядывал в окно.
Вдруг между просветами движущихся вагонов увидел ее, бьющуюся
на рельсах, как птица в силке, и бросился на выручку. Однако злополучный состав уже стремительно приближался на всех парах. Сделать
ничего не успел. Лишь набросил ей на голову свою шинель, чтобы не так
страшно было летящего чудища.
У Любы же пронеслось в голове, что останется калекой, метнулась
под громадные колеса, но лейтенант успел прижать рядом к земле.
Промчавшийся поезд оставил на руках лейтенанта любимую без
сознания и без ноги. Проводить же в госпиталь не смог. Приказ есть
57
приказ! Его эшелон уже набирал ход. Еле успел зацепиться за поручни.
Товарищи, видевшие все, подхватили.
Люба не хотела жить, не хотела поправляться. Срывала бинты с обрубка чуть ниже бедра. Лейтенант же присылал письма почти каждый
день. Умолял жить ради него.
Постепенно раны заживали, затягивались. Главный врач госпиталя
заказал на ее култышку протез. Начала понемногу ходить и стала отвечать на письма своего лейтенанта. Поверила, что и такая ему нужна.
Все видели, как оживала: радовались за нее. Но однажды пришло
казенное письмо. Нянечка, зайдя в палату, увидела ту оживленной, не
посмела вручить черную весть. Только вечером передали похоронку.
Вновь отказалась жить, забросила протез, перестала есть и вставать с
постели. Никакие уговоры не действовали.
Но однажды, забывшись тревожным тяжелым сном, увидела любимого. Пришел к ней спокойный, тихий и только сказал: «Любаша, живи
за двоих.»
Очнулась, попросила еды, закурить, хотя до этого никогда не держала
в руках папиросу... После излечения демобилизовалась. Родители к тому
времени, не дождавшись возвращения дочери, умерли. Прибилась к
старшей сестре. Вот и живет сейчас здесь, хотя и среди своих, но однаодинешенька.- рассказчица смолкла.
И опять Светка долго не могла уснуть. Трагедия Любы поразила до
глубины души. Думала, как сложится дальнейшая судьба несчастной.
Ведь после войны мужчин почти не осталось. Наверное, до старости
будет жить одна. хотя нет хуже общества, чем одиночество. Слышала
как-то эти слова от взрослых...
На рассвете вспомнила материнские слова, сказанные напоследок:
«А может, еще ей встретится шальной огарышек счастья, заблудившийся между судьбами людей.» Успокоенная этой фразой, наконец,
крепко заснула.
16
Осень была в разгаре. Жители занимались копкой картофеля - основного продукта питания на зиму. Иван-китаец последние несколько
дней до позднего вечера развозил жителям мешки с картошкой. На этот
случай имел разрешение не отмечаться. Однако сестра все равно каждый
день ходила туда.
Несколько дней благополучно возвращалась. Вчера же, ближе к вечеру, ушла из дома и не вернулась.
Иван и Мария подняли всех на ноги. Односельчане пустились искать
по дворам, на причале, за поселком. Когда же совсем стемнело, все
разошлись по домам. Утром чуть забрезжил рассвет, почти все жители
возобновили поиски. Антошки нигде не было. Иван потерял голову и
уже не знал, что предпринять.
Но время не остановишь - люди опять приступили к сбору картофельного урожая.
Нину, Светку и Толика родители тоже отправили на раскорчеванный
58
за кладбищем огород. В конце ограды которого, на небольшой поляне
красуются три разлапистые большущие темно-зеленые ели и две старые
березы, окруженные густыми кустами черемух. За изгородью же
начинается дремучая тайга.
Отец утром отвез вилы, лопаты, капарульки, мешки и спрятал в рыжезеленых кустах черной смородины, росшей поблизости.
Работнички идут налегке, несут только пустые ведра. От сухой с
заметным холодком осенней погоды настроение отличное. Тем более в
школу не надо идти: всех распустили на картошку.
Светка учится в четвертом классе у себя в поселке, а вот Нине, ученице шестого, приходится каждый день ходить в Рыбное. Там семилетка.
С несколькими учениками она ходит туда и в дождь, и в стужу, и в
метель.
Село Рыбное расположено на крутом выступающем в реку скалистом
берегу. Тропинка проходит через гряду, круто обрывающуюся к реке, и в
том месте очень опасна. Когда там жила родня, Светка иногда ходила к
ним в гости, но, всегда проходя те места, боялась смотреть вниз - там
всегда бурлит черная вода с белыми бурунами. Сейчас она шла, лениво
думала, что уже меньше чем через год ей тоже предстоит эта дорога.
Спросила сестру:
Тебе не страшно? И ты не устаешь, когда приходишь в класс?
Конечно нет. Мы знаешь, как весело проходим? Даже
соревнуемся: кто бегом быстрее добежит до скал. Я другой раз добегаю
первая. А еще знаешь один мой секрет? Помнишь, папка искал толстую
веревку?
Да, да! И так ведь не нашел.
А эта веревка у меня. Я ее прячу под крышей сеновала.
Светка молча уставилась на сестру, та спросила:
Удивляешься?
Конечно. Столько переполоха дома было по поводу этой
веревки. Да и зачем она тебе?
Нина с гордостью произнесла:
Вот зачем. Я другой раз как иду одна в Рыбное, то над обрывом
вешаю ее на самый высокий сук сосны, склоненной к Ангаре, делаю
качелю и качаюсь над водой.
От страха младшая сестра останавливается:
И ты не боишься летать над бурунами? У меня от них, даже
когда там прохожу и вижу черную, в пене, воду, кружится голова и
подташнивает. Если сук обломится?
Не обломится! И мне не страшно! Я только испытываю прилив
сил и таким образом вырабатываю силу воли.
Мама об этом знает?
Нина спохватилась, строго посмотрела на сестру, воскликнула:
Нет, что ты!.. - и умолкла, затем угрожающе просительно произнесла: - И не вздумай сказать. Обещаешь?
Светка округляет глаза и клятвенно произносит:
Аг-га. Не бойся, не скажу.
59
Разговор прекращается, и они, задумавшись, идут дальше.
Светка вдруг вспоминает, как сестре в прошлом году пришлось после
школы вновь вечером возвращаться в Рыбное.
Отец у них мог быть и суровым, если забывали выполнить его поручение. Вот и Нине наказал предупредить друга насчет рыбалки в выходной день. Та пришла в школу, отучилась, а к Федоровичу не зашла.
Дома родитель выпивал с сослуживцем и был уже на хорошем взводе.
Узнал, что дочь забыла зайти, вмиг рассвирепел, закричал:
Немедленно марш обратно!
Бедная Елена Ивановна побоялась перечить, чтобы под горячую руку
не попасть. Девочка подчинилась. Рыбалка состоялась.
Матушка украдкой плакала от своего бессилия и малодушия, позволившего дочери уйти в ночь.
Светка с уважением посмотрела на старшую сестру, сказала:
У тебя и вправду есть сила воли. Вон даже в прошлом году не
побоялась поздно вечером вернуться назад одна.
Что ты! Знаешь, как я боялась,- как от озноба передернув
плечами, продолжила: - По берегам реки черная тайга! Скользкий лед,
сквозь вихри метели просвечивает луна, а я одна! Страшно. было. Особенно волков боялась. В уме все держала прошлогодний случай возле
Тасеево, где волки загрызли мужика. От него ведь только ноги в валенках
и остались. Но мне повезло!.. Не встретились. - вновь помолчала, и
продолжила откровенничать:
А страхи? Они кругом, и постоянно преследуют. Вот только на
той неделе, помнишь, поздно ночью я пришла домой? Еще мама допытывалась, где была, а я все молчала. Ты же знаешь, Лидкина мать, когда
поздно кончаются уроки, за нами приплывает на лодке.
В тот вечер мы тоже собрались на берегу. Я первая заскочила в причалившую посудину. Тетя Ася потребовала, чтобы вылезла.
«Пусть сначала сядет Лида», - сказала она.
Я рассердилась, не вылезала. Тогда та со злостью крикнула:
«Ах, так! Совсем с нами не поплывешь».
«Ну и не надо!» - сказала я. Выскочила и быстро побежала по тропинке в сторону леса. Все кричали, чтобы вернулась, но меня и след
простыл. Зато страху натерпелась! Ночь! Темно! Березы, лиственницы,
ели, кустарники от ветра покачиваются, потрескивают, вздыхают, шумят.
Между ними в сплошной темноте что-то проблескивает, слышится какоето уханье, шуршание, постанывание. Так я неслась как стрела по той
тропинке! Хорошо, что во время ежедневной ходьбы досконально ее
изучила. Сильнее всего боялась оглянуться!.. Все чудилось, что сзади
кто-то следом бежит, даже холодное дыхание в затылок ощущала. А
когда оказалась дома, то расслабилась и. онемела! Слова вымолвить не
могла. Так что. не зря вырабатываю силу воли! - сделала окончательное и
бесповоротное заключение.
Еще помолчали. Нина взглянула на сестру и, вдруг переменив тему,
спросила:
Тебе недавно за «квасок» тоже здорово досталось от папки?
60
Да, здорово! Но я на папку за это не обиделась.
Ведь Евсеич и правда с работы приходил усталый. А на Светку тут
веселье напало из-за слов стихотворения Некрасова. Почему-то оно ей
никак не давалось, и чтобы лучше представить, как крестьянка пьет квас
вместе со слезами, при словах «Вкусно ли, милая, слезы соленые с
кислым кваском пополам» начинала нарочно плакать. При этом пальцами
одной руки от глаз как бы собирала слезы в раскрытую пригоршню
другой. Это же продолжала повторять за столом, ужиная. Отец несколько
раз останавливал:
«Ну, хватит уже, уймись!»
А она все не унималась. Вот он не вытерпел и врезал деревянной
ложкой по лбу. Да так, что аж ее настоящие слезы прошибли. Он еще
взял да и спросил:
«Ну как, вкусны?.. »
Светка вспомнила, рассказала сестре. Даже шишку на лбу показала.
Нина пощупала, изрекла:
Ага, здоровенная! Чувствуется под пальцами. Больно, наверное?
Нет. Уже не больно.
Так идут и ведут разговоры, щурятся от неярко светившего солнца.
Потом вспоминают про Антошку. Тоже в недоумении: куда могла подеваться?..
Добрались до места, полюбовались своей ярко-желто-рыжей полянкой, покрытой опавшими листьями. Поудивлялись осеннему солнышку,
радостно купавшемуся в трепещущемся золоте еще не успевшей опасть
части березовой листвы и в красно-зеленых листьях черемуховых кустов
на фоне зелени елей.
Отыскали схоронку, сразу же принялись за работу, а брату велели
собирать сухие ветки для костра, который всегда разводили на поляне, и
пекли самую вкусную осеннюю картошку. Это дело, как всегда, поручили Толику.
Брат бегал по поляне возле деревьев, подбирал сухие ветки. Вдруг
сестры услышали истошный крик и кинулись со всех ног к нему.
Толик стоял сзади деревьев, где густые кусты черемухи вплотную
подступали к березам, запрокинул голову вверх к ветвям и не переставая
орал.
Подбежали, тоже глянули, застыли от ужаса - среди листвы на ветру
чуть шевелились ноги с маленькими ступнями в черном перегное. Сразу
узнали их. Это были ноги Антошки. Вгляделись в ветви, увидели и саму,
неестественно вытянувшуюся. Голова опустилась вниз, как будто от
тяжести косы, перекинутой с затылка на лицо. От легкого ветра волосы
цеплялись за листики, отдельные прядки запутывались в веточках с коегде оставшимися спелыми черными блестящими ягодами.
Стояли остолбенело и не заметили, как подъехал отец. Тот сразу
определил что-то неладное с детьми, кинулся со всех ног и тоже увидел
несчастную.
Быстро отвел детей в сторону, сказал:
Не смотрите. не надо, а то потом будете всю жизнь помнить.
61
Вскочил на телегу и пустился в поселок за начальством.
Страшная весть молниеносно облетела огородников. Людей собралось много. Вскоре приехали директор совхоза, председатель сельсовета
и завучастком комендатуры. Антошку вытащили из петли, положили на
траву. Прибежал Иван. Упал как подкошенный на колени возле погибшей и прошептал:
Прости, не уберег тебя!.. Уж слишком счастлив был, а забота о
тебе отошла на второй план. Прости, сестренка.
Руководство, распорядившись отвезти покойницу в ледник, уехало.
Народ разошелся - работу по копке картошки прерывать нельзя: вотвот ударят морозы.
Тело погрузили на таратайку, забранную досками с трех сторон.
Несмотря на небольшой рост погибшей, ноги сантиметров на десять
высовывались наружу. Возница дернул вожжами; лошадь запрядала
ушами, зафыркала, тронулась с места. Одноосный транспорт, удаляясь,
заподскакивал на кочках. Грязные ступни Антошки безжизненно заболтались из стороны в сторону. Коса провалилась в дыру пола таратайки и
полурасплетенная замела пыль по дороге.
Чуть успокоились, принялись работать, каждый в душе жалея покойницу...
А Светке почему-то Антошкина коса напомнила материнский рассказ
о первом немом кино, увиденном ею еще в Улазах. В один из летних
вечеров, сидя на крылечке, та сказала:
Вы представляете? Смотреть первый раз кино и сразу увидеть
такое!
И рассказала, что начало фильма было хорошим. Красивые парень и
девушка полюбили друг друга. Но встречались тайно, потому что она
была дочь богатого хуторянина, а он простой батрак. Знали, что согласия
отца на их брак не будет, решили обвенчаться «убегом». Отец прознал,
пустился в погоню. На пригорке уже виднелась церковь, но влюбленные
не успели до нее доехать. Отец все же догнал их, прицелился в
ненаглядного дочери. Та заслонила его собой. Стрелявший не смог
остановить выстрела, сразил дочь наповал. И следом положил парня.
Увидел, что натворил, убил и себя. Участники погони не успели ничего
предпринять, им только и осталось положить тела на телеги. Скорбная
процессия медленно тронулась в обратный путь. Погруженные в печаль
люди даже не заметили, что длинная русая коса девушки свесилась с
телеги и полурасплетенная мела пыль по дороге.
Закончив рассказывать, мать сказала:
Столько лет уже прошло, а коса эта навечно врезалась в мою память.
Светка, вспомнила, перестала кидать картошку в ведро, выпрямилась,
повернулась к сестре, сказала:
Ты знаешь, Нина, я сейчас рядом с Антошкиной косой почти реально увидела косу той несчастной девушки из немого кино, про которое
нам мама как-то рассказывала. Помнишь? - подумав, добавила: - Теперь
и у меня, как и у мамы, наверное, эти две косы врежутся в память
62
навечно.
Нина, и всегда-то не очень словоохотливая, сейчас, опечаленная
случившимся, ничего не ответила, только еще усерднее принялась за
работу.
17
Судмедэксперт, приехавший на третий день с комиссией по расследованию самоубийства китайской девушки, установил: перед гибелью
Антошка была изнасилована.
От этой новости поселок парализовало. Кто же мог совершить такое?..
Иван сразу догадался, но никому не сказал. Молча ринулся домой,
схватил охотничье ружье Марии и припустил на расправу.
Как всегда пьяный, наглый, хозяин комендатуры так уверовал в свою
безнаказанность, что не посмотрел на вошедшего. Продолжал рыться в
бумагах на столе. Потом все так же, не поднимая головы, буркнул:
Ты че так рано приперся?..
Иван, горя ненавистью, подошел вплотную к столу и выкрикнул:
Ты, наглая тварь... поплатишься за мою сестру.
От неожиданности повелитель ссыльных выпрямился, китаец моментально приставил дуло двустволки к его переносице. Тот растерялся,
вытаращил глаза на Ивана и даже не отвел ружья от себя. До него так и
не дошло, что кто-то все же нашелся(!) и посмел поднять на него оружие.
Иван тут же взвел курки, с ненавистью прокричал:
Умри, гадина!.. - и раз за разом нажал.
От разрывных пуль лицо превратилось в месиво. Стена окрасилась
яркими брызгами. Безжизненное тело завучастком свалилось под стол.
К конторе уже стекались люди, которые, увидев брата погибшей,
бежавшего с ружьем, кинулись следом: хотели помешать свершить самосуд, но не успели.
Светка была в первых рядах среди детей, прибежавших раньше
взрослых.
Китаец вышел на крыльцо безучастный, уставший, опустошенный,
поставил ружье возле перил. Оглядел собравшихся, тихо, но внятно
сказал:
Все, я убил насильника. Теперь судите меня.
Подошедший милиционер забрал оружие.
Позже всех показалась Мария. Видно было, с каким трудом давалась
ей эта пробежка. В руках держала черно-красный платок, коса ее
расплелась; обессиленная от переживаний и слез, уже еле переступала
ногами, то и дело спотыкалась, перед самым крыльцом упала, а волосы
светлой волной упали в дорожную пыль.
Иван ринулся, подхватил почти безжизненную, нежно подобрал волосы, крепко обнял любимую. Она прижалась всем телом. Еле слышно,
прерывающим рыдания голосом, произнесла, как простонала:
Зачем же ты. Ваня, так поступил?.. Теперь не быть нам вместе
никогда!.. А я так поверила в счастье... Но, видать, нет его, счастья-то на
63
земле!.. Только. печаль. одна.
Он еще крепче прижал ее к себе, прошептал:
Иначе поступить не мог... Кто бы отомстил за сестру?.. Прости,
Машенька!.. А счастье, оно есть на земле!.. У нас с тобой разве не было?..
Пусть недолго... но было!.. Это говорю тебе я и еще и еще повторяю: за
то время, что отпустила нам судьба, узнал столько сладостных минут с
тобой, столько счастья, что хватит до конца дней. Видать, не суждено
быть нам вместе. Прости, если сможешь...
И тут нашелся свидетель, глухой дед Матвей, который в тот вечер,
когда пропала Антошка, сидел возле дома на завалинке и видел, как
выбежала та из комендатуры растрепанная, плакавшая навзрыд, прикрывая лицо руками... Побежала в конец деревни к огородам и вскоре
растворилась в сумерках.
У людей вырвался вздох облегчения: появилась небольшая надежда,
что не так сурово будет наказан китаец за то, что отомстил за сестру.
18
Убийцу арестовали. Этим же днем отправили в райцентр на лодке по
Ангаре.
Антошку похоронили за кладбищем.
Но по-настоящему в ее гибели разбираться никто не стал. Следователь для протокола опросил нескольких свидетелей, а глухого старика
счел ненужным даже вызвать, чтобы не обвинить служивого в гибели
китаянки.
Ведь завучастком был официальным лицом и погиб от руки врага
народа при исполнении служебного долга.
После похорон Антошки Мария с горя, не видя белого света, ринулась
в свою спасительницу-тайгу.
Когда через неделю не объявилась, местные охотники еще надеялись
на ее возвращение и между собой говорили:
Нет, Медвежатница не должна сгинуть.
На то она и Медвежатница - изо всех ситуаций всегда выходила
живая и невредимая.
Но когда еще половина недели прошла, забеспокоились, решили
пойти на поиски. В поисках принимал участие и Евсеич. Через три дня
поздно вечером группа вернулась с останками.
Пришел домой расстроенный, подавленный, долго молчал. И только
после ужина стал рассказывать:
Оказывается, она забрела на самый дальний участок своих охотничьих угодий, где поселилась росомаха. Хищница несколько сезонов
приносила немало хлопот: таскала из капканов приманку, пойманных
зверьков, расхищала запасы продовольствия из сруба-амбара. Мария
неоднократно сама про это рассказывала. Мы советовали убить зверя. И
точно, этой зимой она хотела поймать, но попытка не увенчалась успехом. Летом же не стала торопиться: у росомахи рос молодняк...
Женщина появилась безоружная, невнимательная, раздавленная
горем. Не осознавая, что делает, совсем близко подошла к логову. Ро64
сомаха, защищая своих детенышей, кинулась на нее, стала рвать зубами и
когтями шею, руки. Охотница сопротивлялась, на ноже запеклась кровь.
Но на этот раз оберег оказался бессильным - не помог!.. Несчастная от
места битвы отползла метров на пятьдесят. Скончалась от потери крови
из глубоких ран на шее... Недалеко нашли и мертвую хищницу...
хоронили всем поселком.
А через месяц дошли слухи, что в Раздольном расстреляли Ивана.
Нож Марии по решению собрания охотников поселка достался Евсеичу - как уважаемому, справедливому человеку, меткому стрелку, отличному охотнику. Все единодушно решили, что только он может им
владеть.
19
Нюру пока решили держать понедельно в каждой семье. Уже несколько месяцев живет в большой семье Евсеича. Ведь Нюрка подруга
Светки, да и Елена Ивановна очень была привязана к Марии.
На дворе уже зима. Подружки вместе бегают в школу, хотя и учатся в
разных классах, но сидят в одной комнате за одной партой, и учителя у
них общие.
На днях в Светкином классе появилась новенькая - ничем не примечательная, какая-то бесцветная, незапоминающаяся девчонка. Произнесенная фамилия Светке показалась знакомой, связанной с чем-то
плохим. Сразу прониклась к той неприязнью, стала исподтишка наблюдать, старалась вспомнить.
Шел урок арифметики, а у нее вертелось в голове: «Власова, Власова.
Власиха!.. Ага!» И всплыл в памяти недавний материнский рассказ тете
Вере.
Те на кухне вели беседу. Светка невольно прислушалась, потому что
услышала, как мать завозмущалась:
Ну, ты посмотри-ка, явилась! С середины войны ее здесь не
было. Она переехала в Мотыгино, когда меня посадили в тюрьму. Потом
с фронта туда вернулся и Гришка ее. - Повытирала фартуком и так чистый стол, продолжила: - Ты знаешь, возмущена до предела!.. Чтоб ясно
было, о чем говорю, расскажу все по порядку. По приезде сюда, прежде
чем стать бригадиром полеводства, моему Василию еще до войны
пришлось поработать на разных работах. Средств на житье не хватало.
Поэтому рыбачил, а потом начал и охотиться. Он ведь отличный
стрелок! К тому же здоровый, сильный, мог десятки километров шагать
зимой по тайге на лыжах, снегоступах и не уставать.
Под стать ему оказался и местный житель, наш ровесник Гришка
Власов. Тоже женатый. Приноровились вместе на охоту ходить. Мужчины стали лучшими друзьями, а мы с его женой Ольгой - подругами.
Гришка даже стал Нине крестным. У них и дочка родилась в одно время
с нашей Светланкой.
Когда началась война, Гришку сразу забрали на фронт. Уезжая, наказывал не оставлять его семью и оказывать посильную помощь. Василий взял всю заботу о семье друга на себя и ходил помогать справляться
65
с хозяйством. Я не возражала, так как была занята своими детьми и
своим хозяйством. - повернулась к подруге, воскликнула:
Вера! Ты же знаешь, какая я доверчивая? И весь этот год жила. в
неведении! Мне и в голову не приходило в чем-то подозревать мужа и
подругу, пока Надя Кормина, соседка Ольги, не раскрыла мне глаза, произнесла в сердцах: - Вот тогда-то и стала моя любимая подруга
ненавистной Власихой! Я сильно переживала, собиралась с Василием
разводиться, но время было военное. Да и куда бы я делась с двумя
ребятишками?..
Василия призвали на фронт в сорок втором. В день отправки он с утра
пошел на разнарядку в контору. Сказал, чтобы мы на пристань шли без
него. Сам же из конторы сразу придет туда.
Я отправилась с девочками одна, ведя их за ручки. Однако Свете
было чуть больше двух лет, пришлось всю дорогу нести ее на руках. От
многочисленных повозок, громыхавших мимо и мчавшихся вниз к
пристани, плотной завесой расстилалась пыль, скрывая яркое солнце.
А на берегу творилось что-то невообразимое: женщины плакали,
утирали платками лица, припадали к плечам уходивших, может быть,
навсегда мужей, сыновей, братьев, цеплялись за них из последних сил.
Рядом потерянно стояли дети постарше, меньшие - цеплялись ручонками
за кирзовые сапоги отцов, а совсем маленькие - как клещики прилипали к
державшим их на руках.
Мужики в солдатской форме, неумело закидывая вещмешки за спину,
заливали горе самогоном, бражкой. В общую сутолоку врывались звуки
гармошек, обрывки военных песен, а то - про рябину, которой вечно
качаться одной. Кто-то пускался в пляс. Но вдруг все обрывалось, и
только сплошной рев и стон несся над рекой.
Послышалась команда: «Грузиться!»
Новобранцы потянулись на сходни; родные все их не отпускали. Ктото силой вырывался, кто-то еще и еще целовал, кто-то не мог разжать
обнимающих рук.
Дуся Иванова, многодетная мать, уже отпустив дорогого Витюшу, в
дикой истерике бросилась в воду, и, простирая руки к карбузу, где
находился кормилец семьи, все кричала: «Будь проклята эта война. Чует
мое сердце!.. Больше. тебя. не. увижу.» - рассказчица покачала головой: А ведь точно: он так и не вернулся. Пропал где-то без вести.
От всего увиденного на пристани было так страшно!.. Но тут среди
толпы увидела мужа в военной форме - статного! молодого! красивого! У
меня сердце забилось, рванулось, в груди кольнуло, да так, что еле
вздохнула: и от ревности и еще больше от отчаяния, что уходит от нас: а
вернется ли?..
Василий подбежал, стал дочек подкидывать, целовать, приговаривая:
«Ждите, девочки, меня, я вернусь!» - а сам все оглядывался. Тоже
глянула. Среди множества провожающих стояла она. Я разозлилась,
крикнула: «Опять эта Власиха!» - и метнулась в сторону. Он же властно
обхватил своими сильными ручищами, да так, что вновь все ему
простила. Крепко поцеловал в губы, прошептал: «Ты только дождись!
Больше никогда не изменю!» Я же, заливаясь слезами, проговорила: «Да
66
куда от тебя деваться? Ведь у нас будет третий. Может, даже сынок».
Как он обрадовался! Еще меня с дочками расцеловал. Пробежал по
настилу и ступил на борт.- высказалась, замолчала - не могла говорить.
Но, успокоившись, продолжила:
Проводили его!.. Дальше произошло что-то невероятное. Вечером от горя, отчаяния, накопившейся злости пошла и повыхлестала все
стекла в окнах дома соперницы. Меня тут же по ее заявлению забрали,
завели дело и начали готовить материал в суд. Грозило несколько лет
лишения свободы в связи с военным положением. Во внимание не брали
малолетних детей, беременность и то, что мужа забрали на фронт.
Детей приютила соседка, позже из Рыбнова приехала Таня, забрала их
к себе. Нашу квартиру заняла семья эвакуированных. Мне с большим
трудом удалось отправить письмо на фронт и сообщить Василию о своем
бедственном положении. Тот обратился с просьбой к командованию. Ну,
а оттуда направили ходатайство в районную прокуратуру о
приостановлении следствия по делу жены доблестного бойца-снайпе- ра.
Пока суть да дело, в заключении пробыла пять месяцев. После освобождения жить оказалось негде. Были вынуждены пойти на квартиру в
небольшой домик, стоявший наискосок от директорского, к тете Нюсе
Шемякиной - одинокой женщине, принявшей нас, как родных. Два года
уж прошло, как умерла. Царствие ей небесное, - перекрестилась: - Я
всегда ее вспоминаю с благодарностью. И в этом домике через месяц
после моего освобождения, в сорок третьем, родился Толик. Туда же
пришел с фронта в сорок четвертом Василий.
По окончании войны был суд. Действия квалифицировали как хулиганские. Дали три года условно, которые к тому времени уже истекли. Из
зала вышла свободной.- не справившись с возмущением, опять
воскликнула:- Я стала эту историю забывать! А теперь вот нате вам,
появилась со своим святым семейством! И как это мне теперь воспринимать и терпеть?
Да плюнь ты на нее и не расстраивайся. - Посоветовала соседка,
но потом спросила: - или ты думаешь, что твой мужик опять с ней
закрутит?
Уж и не знаю, что думать!.. Да мне с ней даже просто так встречаться неприятно и противно. А ведь Василий обещал перед уходом на
фронт, если дождусь, больше не изменять. Я-то все условия выполнила.
И дождалась! и сына родила!.. Но. в. нем. так и не уверилась.
С чего взяла?
А с того!.. После ранения он лежал на излечении в Кежме, в госпитале. И с какой-то медсестричкой все же, наверное, случилась любовь.
И-и-и?..
После его приезда домой, месяца через два пришла посылка
оттуда. Василий как раз был в отъезде на дальних полях. Я сама
получила, распечатала. Представляешь?! Там были платья на девочек,
костюмчик и ботиночки для Толика; все по размеру. Лежало и письмо с
благодарностью и признанием ему в любви. Но хоть мы и голь
перекатная, я тут же все сожгла в печи.
67
А он знает?
Нет!.. Что ты?!. Я не сказала!.. Вера! Вот скажи, если бы между
ними ничего не было, прислала бы она эти вещи?..
Ох!.. Что и сказать, не знаю. Но вещи-то тут при чем? Зачем сожгла?..
А чтобы не напоминали ни ему, ни мне!.. Да я это давным-давно
забыла!.. А вот, поди ж ты, сейчас вспомнила и разболтала.
Не переживай, я же, сама знашь - могила: никогда не предам!..
Подруги помолчали.
Хозяйка совсем успокоилась.
Да ладно, все уже быльем поросло!.. - сказала так, а потом удивленно посмотрела на Веру, изрекла: - Но ты только посмотри! Тюрьмато как дамоклов меч постоянно висит надо мной и по мне ох как плачет.
И не однажды!.. Так что выходит, от тюрьмы да от сумы мне нельзя
зарекаться!.. Помнишь колоски, за которые тоже чуть не попала за
решетку?..
Такое разве забудешь?..
Взрослые замолчали, а Светка подумала: «Я тоже никогда не забуду
эти колоски.» И, даже не ожидая сама от себя, встряла в их разговор:
Э нет, мамочка, это не все! Ты еще не посчитала то, что тебя
чуть не посадили за парня, которого ты вилами кольнула в Улазах.
Забыла?..
Мать возмутилась:
Ну, ты возьми-ка ее за рубль двадцать! Что за девчончишка
растет! Во все-то ей надо всунуть свой нос, во все вникнуть, все
услышать! - Вера только улыбнулась. Привыкла к таким сокрушениям
соседки, спросила:
Что за парень, что за история?
Да я тебе как-нибудь в другой раз расскажу, - все еще
возмущаясь дочкой, в сердцах промолвила: Беда мне с ней, с
любопытной!..
Девчонка и сама была не рада, что вновь влезла не в свои сани, подумала: «Вот какой язык! Ну, просто враг мой! Всегда вперед мыслей
выкладывает. Надо быть осторожней!.. »
Выгнала из головы разговор матери и соседки, вспомнила, что сидит
на уроке, решила вновь заняться учением, но слова учителя с объяснениями все так же проплывали мимо ушей.
Невольно вспомнился тот маленький домик, в котором им пришлось
жить во время войны. И оказалось, она, будучи тогда четырех лет от
роду, запомнила, как с фронта пришел отец!..
В тот день мать с тетей Нюсей как раз крошили капусту. Свежие,
зеленоватые вилки горой возвышались возле стола в углу небольшой
кухоньки об одно оконце. Через него, подернутое тонким ледком, едва
пробивались желтоватые лучи уже по-настоящему холодного осеннего
солнышка.
Светка со старшей сестрой и братиком сидели на кровати в единственной крошечной комнатке.
68
Низкая коричневая дверь из двух широких плах вдруг распахнулась и,
сгибаясь через высокий порог, переступил большой, подтянутый, в
военной форме дядька с усами на лице, с заправленным под ремень
пустым рукавом с левой стороны и вещмешком за спиной.
Мать кинулась к нему и, обмякнув, чуть не упала. Дядька подхватил
ее, а она, бледная, еле шевеля губами, прошептала: «Дети, ваш папка с
фронта вернулся.»
Вспомнив все, решила мстить за мать, за себя, за сестру, за братишку
ненавистной девчонке - дочери той Власовой, которая из подружки
матери превратилась во «Власиху».
И в разговорах при всех стала с презрением называть ту девчонку
нарицательным именем «власиха» - оно прилипло к ней - навечно.
Елена Ивановна дочери ничего не говорила, только иногда губы
трогала улыбка.
20
Этой зимой на квартиру к Елене Ивановне и Евсеичу поселилась
квартирантка, недавно приехавшая из далекой глухой деревеньки Пашино.
Двадцатилетняя Нина - белолицая, румяная, с темно-русой косой,
коричневыми глазами, была смешливой и всегда в настроении. А как
поет!.. Это просто какой-то чудесный соловей.
Может, приглянулась хозяйке за голос? Ведь сама Елена Ивановна
вытягивает любую ноту, а еще виртуозно играет на балалайке. Вот, наверное, и спелись.
Приняли ее радушно, хотя пришлось потесниться. Нина поселилась в
комнату старшей дочери, и та теперь спит в комнате Светки. К кровати
подставляют табуретки, подстилают фуфайки, френчи. Так даже спать
стало теплее.
Квартирантка работает дояркой на скотном дворе, в часе хода от
дома. Утренняя дойка начинается рано, Нина уходит в пять и на целый
день. Когда она задувает лучину, Светка крепче прижимается к теплому
боку своей сестры. Разнеженная сном, радостно думает: «Как хорошо,
что мне пока не надо так рано вставать! Есть возможность поспать в
теплой постельке.»
С появлением новой жилички жизнь в семействе Евсеича как-то
расшевелилась. Нина умеет поднять настроение не только взрослым, но
и детям. Видя кого-то из них насупленным, ненавязчиво расспрашивает,
и получается так, что причина, приведшая к плохому настроению, не
стоит и выеденного яйца. И вот уже опечаленный собеседник радостно
смеется вместе с ней над своей проблемой, как над чем-то веселым и
незначительным.
Елена Ивановна, разговаривая с соседкой о своей жиличке, все
удивляется:
Надо же, как она ловко умеет все превратить в безобидную
шутку. С ней всегда легко. Жизнь у нее и в дальнейшем должна быть
светлой и легкой. А что? Нет войны, слава Богу; есть что поесть; есть
69
работа; есть одежка на теле. Вот встретит молодого человека, полюбит, а
с милым и в шалаше рай. Будет все хорошо.
Дай-то Боже, - поддакивает соседка, однако высказывает сомнение: - А то зачастую бывает, что в девичестве иная порхает как бабочка
по цветкам, а в дальнейшем жизнь как раз с молодым человеком и складывается хуже некуда.
Да, да! Ты, Вера, права. Но хорошо, что никто не знает
будущего. Видишь, как сейчас радуется своей молодости, красоте,
энергии, просто светится вся. Пусть дольше так у нее все будет. А там
глядишь, все же встретит и настоящую любовь. Ну да ладно, что будет:
поживем - увидим.
И обе вздыхают.
Вскоре после их разговора Нина познакомилась с недавно приехавшим из деревни Кулаково скотником Николаем. Парень влюбился в
Нину сразу, как только увидел идущей по коровнику с полным ведром
молока.
Остановился как вкопанный! Она не ожидала препятствия, чуть
запнулась за его ногу и плеснула молоком на сапог. Хотела отругать
неуклюжего, подняла взгляд и обомлела - так он ее поразил мягкой
улыбкой, светлым взглядом серых глаз. Об этом теперь постоянно они
сами рассказывают, посмеиваются, что уже превратилось в их семейную
притчу.
Ухажер стал появляться возле крыльца. Прохаживается, заглядывает
в окна. Хорошо играет на гитаре и носит с собой, положив на плечо.
Любопытная Торопыжка уже подстерегает влюбленного, стоя возле
окна. Увидев приближающуюся плотную высокую фигуру, тут же
начинает шастать по кухне, подражая Николаю, чуть развалистой походкой с закинутым на плечо веником и с трепещущимся почему-то
сердцем восклицает:
Ой, ой! Футы-нуты, ножки гнуты! Появился - не запылился.
Елена Ивановна добродушно глядит на проказы дочери, улыбается,
и тут же краснеющей от смущения Нине говорит:
Беги, беги, а то шею свернет твой воздыхатель или просмотрит
все наши окна.
На улице морозно! Нина выбегает в фуфайке, в резиновых сапогах,
покрывая голову шалью. Влюбленные прохаживаются по тропинкам
рощи между белыми сугробами и, конечно, мерзнут как бобики. Николай
обнимает Нину, стараясь согреть своим теплом.
Нюрка со Светкой посматривают в окна и даже жалеют их.
Хозяйка все же не выдержала, как-то выскочила на крыльцо, окликнула:
Коля, Нина! Не мерзните на улице, заходите в дом.
Николай, осмелев, зачастил. С его приходом становится как-то празднично. Присаживается на краешек Нининой кровати, робко проводит
пальцами по струнам гитары и начинает чуть слышно наигрывать какуюнибудь мелодию из любимых песен. Увидев, что все прислушиваются,
увеличивает громкость, и вот уже вся квартира по-хозяйски заполняется
70
приятными звуками!..
Елена Ивановна торопится закончить домашние дела. Берет в руки
балалайку, настраивает. Начинают слаженно звучать инструменты. Нина,
поймав нужный такт, своим сильным, чистым, как переливы звонкого
таежного ручейка голосом начинает выводить слова песни; хозяйка ей
вторить.
Появляются соседи, кто любит попеть, усаживаются и тут же подхватывают песню. Мелодии звучат то нежно, отчего сердца замирают в
груди, а то напористо, сильно: до жути в душе и мурашек по коже.
Песни льются старинные, раздольные: про церковь с каретой, молоденькую пару, одинокую рябину, про Стеньку Разина, про Амурские
волны. Звучат и песни военных лет про тесную печурку, скромный синий
платочек, одинокую гармонь, землянку, Катюшу.
А когда все слаженно подхватывают песни с такими словами: « Дан
приказ ему на запад, ей в другую сторону, уходили комсомольцы на
Гражданскую войну.», «Эй, Баргузин, пошевеливай вал, молодцу плыть
недалеко.», или «...Окрасился месяц багрянцем, где волны бушуют
вдали.», или «Бродяга, судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах.» от вибрации звуков в лампе огонь то готов выскочить из стекла, то
начинает метаться и приседать, а то, мигая, едва совсем не затухает.
Прибегают соседские ребятишки, присоединяются к Светке, Толику,
Нюрке, Гале - все чему-то радуются: устраивают шумные игры в прятки
или носятся по комнатам в догонялки. От буйной жизни, песен, игр - дом
ходуном ходит.
Потом хозяйка незаметно машет рукой. Соседи, лукаво улыбаясь,
собираются и уходят, хозяева оставляют Нину и Николая одних в их
комнате.
Елена Ивановна, уже находясь на кухне, устремляет взгляд в почерневшее ночное окно кухни, другой раз говорит:
- Вот так перед самой войной, когда все еще были живы-здоровы:
собирались родные. Тоня играла на гитаре, я - на балалайке, Андрей - на
гармошке, Шура и Таня затягивали песни, им все подпевали. хорошо
получалось!.. А как сразу после революции пели в нардоме в Улазах?!.
Лампы гасли!.. Эх! Какие необыкновенные годы прошли...- дети, еще не
остывшие от громких песен, беготни, суеты, на ее слова не обращают
внимания, и она умолкает.
Шумный вечер для детей еще не заканчивается! Покинув комнату
влюбленных, продолжают любопытничать: чем это те занимаются? о чем
говорят?.. И больше всех любопытничает Светка. Она применяет способ,
увиденный как-то в кино. Возбужденно командует Гале, Толику, Нюрке:
Берите по кружке и айда!
Те берут орудие слуха, проходят в спальню родителей. На цыпочках
подходят к стене, соседствующей с Нининой комнатой, и прикладывают
кружки к ней. Но из-за возбуждения, прысканья в кулаки, подталкивания
локтями друг друга, услышать ничего не могут.
Влюбленные прознали про проделки детей, другой раз сами незаметно выходят из комнаты, тоже на цыпочках тихонько подкрадываются,
71
становятся с ними в ряд и так же замирают с кружками у стены.
Увидев их, дети поднимают визг и устраивают кучу-малу. Тогда в
комнате с железной родительской кровати слетают подушки, одеяла,
простыни, другой раз и перья взлетают из прорванных наволочек. Всех
обуревает неуемная веселость, радость.
21
А перед самым Новым годом вновь прибыл Михаил Петрович, но уже
один.
Неделю назад похоронил жену. Ночью тихо умерла, как заснула.
С появлением гостя места в квартире все равно всем хватает. Нюрка
переселилась к сестрам, квартирантка заняла Нюркину кровать, Г алю
определили в комнату к родителям. Толика оставили в комнате с гостем.
Всей семьей оберегают покой Михаила Петровича, стараются предугадать все желания. Он же, печален, замкнут; еще больше похудел,
осунулся.
Через две недели закончил проверку и засобирался домой. При расставании Елена Ивановна занаказывала:
Михаил Петрович! Держитесь, жить надо дальше.
Ревизор печально глянул на нее и задал вопрос:
А для чего? - та не нашлась что ответить.
Подъехавший на рыжем мерине возница помог усадить седока в кошеву.
Семья, высыпавшая на улицу проводить гостя, дружно поподтыкала
тулуп со всех сторон. Хозяйка втайне перекрестила.
Михаил Петрович, прощаясь с Евсеичем за руку, притянул к себе,
устало шепнул:
Прощай, друг! Спасибо тебе за все.
Крепко обнялись. Потом отъезжающий быстро оттолкнул Евсеича от
себя, помахал всем на прощанье рукой.
Кучер заподергивал вожжами, поцокал языком и, помахивая кнутиком, стал покрикивать на застоявшегося, окуржавевшего коня:
Но, но, н-но!..
Возок тронулся с места и через пару минут в утреннем морозе под
холодными желтыми лучами замороженного солнца промелькнул мимо
рощи, проехал мимо магазина и скрылся из виду. Опечаленные домочадцы вернулись в теплое жилье.
Елена Ивановна вздохнула, сказала:
Бедный, бедный! Замерзнет с дороги, а дома некому чашку с
горячим чаем подать. Разве такую жизнь заслужил? Господи, прости мою
душу грешную за все мои думы и мысли, - и украдкой перекрестилась.
Погрустили, вернулись к ежедневной суете.
22
Незаметно подкатила настоящая весна.
Сегодня выходной! Евсеич, придя с разнарядки (рабочие совхоза
готовились к весенней страде), объявил, что всей семьей пойдут за бе72
резовым соком.
Дети быстро повскакали со своих постелей, оделись, умылись,
дружно уселись за стол.
Походы всей семьей были редкостью. Отец постоянно был занят: то
работой, то рыбалкой, то охотой; все старался для семьи. Об этом всегда
говорила мать.
А тут сам предложил! Переполненные этим событием, радостно,
быстро приступили к уничтожению завтрака, состоявшего из вареной в
мундирах картошки, соленых окуньков, сорожек, соленой черемши,
горячего морковного чая с молоком и приличных кусков хлеба. Елена
Ивановна подавала на стол и приговаривала:
Слава Богу, хоть хлеба-то теперь вдоволь. Ешьте, ешьте на
здоровье!..
А я вот никогда хлебушком не наедаюсь! Постоянно чувствую
запах его свежего, горячего с пропеченной до рыжины хрустящей корочкой, и хочу его есть и есть, - сказала Светка, вздохнула и тихо добавила: Наверное, не наемся до конца дней своих.
Ты глянь-ка на нее, отец! Старушка нашлась, конец дней своих
завспоминала. Да и кто знает, где этот конец-то,- Елена Ивановна подошла к дочери, ласково прижала ее голову к теплой груди, смахнула
слезинки со щек, сказала:
Ничего, доченька, ничего. Это все когда-нибудь пройдет! Лишь
бы снова войны или еще какой напасти не случилось.
Ну, развели сырость. Это вы мне бросьте!- посуровел Евсеич, а
сам ловко зауправлялся с малосольным окуньком. Зажал голову рыбки
крепкими мужскими зубами, пальцами всемогущей руки ловко прихватил кожу с передним плавником, резко потянул. Кожа слезла тулункой,
тушка оголилась. И уже откусывая большие куски хлеба, рыбы и теплой
картошки, услужливо очищенной женой, заговорил о другом:
Нонче соку много! Надо им запастись. Спустим в ямку, там ведь
у нас как ледник, и будут ребятки слатеньку водичку все лето попивать.
Елена Ивановна тоже радостная, что целый день будут все вместе,
торопливо утерла фартуком непрошеные слезинки, поддакнула мужу.
Выйдя из-за стола, отец стал напутствовать:
Чтобы не простыть никому, обувайте сапоги. Воды в лесу много.
Ты, Торопыжка, обязательно надень платок, голоушей не бегай, все
забываю сказать. Ишь, моду взяла! Заболешь, кто мне тавда помогать
будет?
Толик тут же выступил:
Я, папа!
А ты, сынок, ишо мал! Подрасти. Я на тебя в дальнейшем надеюсь.
Светка, довольная вниманием отца, высказалась по поводу платка:
А мне всегда жарко, - подумав, добавила: - Вы же знаете? Я никогда не болею.
И точно! Ты у нас очень даже молодчина, не то что Нина. Все у
нее что-то болит, у бедняжки. Но я думаю, с годами выправится. Мать,
73
как щиташь?!.
Твои бы слова, отец, да Богу в уши, - откликнулась
родительница. - А насчет Нины это точно. Хворая она у нас получилась.
Особенно слабенькими оказались легкие, но лечу ведь: и настоями по
рецепту из разных трав, и вот внутрянной медвежий жир уже она
пропила сколько положено. А со вчерашнего дня начали курс лечения
проходить сырыми свежими яйцами. Я ей и штанки на вате выстегала,
чтобы тепло было зимой ходить. В этом году вроде меньше стала болеть.
Вот если бы в Рыбное не ходить! - мечтательно произнесла, и тут же
поправилась:- Но нельзя! Учиться все равно надо... Нина?! А как ты
сама-то себя чувствуешь? - обратилась к дочери.
Да вроде лучше становится. Теперь, когда иду в школу по скальной тропинке, не чувствую одышки.
Елена Ивановна облегченно вздохнула:
Дай-то Бог.
Так переговариваясь, собрались, прихватили банки, ведра и всей
оравой высыпали на улицу.
Солнышко еще больше подняло настроение. Выйдя на дорогу, увидели и другие семьи, дружно шагавшие за благодатной жидкостью.
За поселком в озерках, окруженных еще не совсем растаявшими, но
уже окончательно просевшими серыми сугробами, появились неровные
проталинки с проросшей зеленой весенней травкой. Кое-где кучками
повыскакивали скромные подснежники.
На фоне посвежевшей тайги красовались молоденькие изумрудные
елочки среди высоких берез с белыми стволами, сверху оплетенными
длинными веточками, опущенными под тяжестью обильно наклевывающихся почек.
У жителей были негласно закреплены полянки. Евсеич повел семью
на свою. Вновь расставил детей так же, как и в прошлый год. Добавил
березку и для Нюрки.
Чтобы не повредить деревья, надрезы делал сам. Аккуратно вырезал
ножичком по коре уголок, приподнимал краешек, не задевая сердцевины,
вставлял соломинку.
И вот потекла приятная, прозрачная как слеза живительная влага.
Дети, преисполненные важности, подставили посудины и принялись
строго следить за каплями, переходящими в ручейки.
Отец, довольный, что доставил им удовольствие, проговорил:
А вы, ребятишки, пейте, пейте. Это ведь Божья благодать! Набирайтесь сил!.. И ты, мать, попей. Тебе тоже силы нужны.
Повытаскивали кружки, прихваченные с собой. Пили, и им казалось,
ничего вкуснее пить не приходилось, а силы будто и в самом деле
прибавлялись, прибавлялись.
Елена Ивановна подошла к мужу, ласково обратилась:
Да ты и сам попей. Давай я тебе помогу, поддержу банку-то.
Заполнили все посудины. Девчонки побежали нарвать подснежников.
Мать, обеспокоенная, крикнула им:
Смотрите! Не промочите ноги.
74
Мы осторожно - не беспокойся, не промочим, - отвечали.
А сами родители вместе с Толиком приступили к завершению дел.
Отец стал показывать сыну, как надо возвращать надрез в первозданное
состояние.
Вытаскивал соломинку, кору на стволе поправлял и поглаживал
пальцами руки до тех пор, пока не оставались заметными только полоски
уголка. Насухо протирал приготовленной тряпицей.
Елена Ивановна из пузырька выливала на свою ладонь немного лиственной живицы, пальцами другой макала туда и осторожно втирала
тягучую жидкость в ранку дерева.
Покончили с лечением березок.
Нагруженные посудой с целебной водицей, цветами: зашагали в обратный путь.
По дороге завстречались односельчане: радостные, приветливо улыбаются, здороваются.
Местный столяр Максимыч, с женой Дарьей и тремя пацанами из
четвертой квартиры их дома, остановил Евсеича, предложил закурить.
Сделали остановку. Дети тут же закучковались, женщины, поздоровавшись, присели на поваленное дерево, заговорили.
Мужики тоже устроились чуть подальше от своих хозяек, повытаскивали кисеты с табаком, сложенные маленькой гармошкой листочки от
половины газеты, стали крутить «козьи ножки». Максимыч быстро
свернул, чиркнул спичкой и закурил.
Евсеич не намного отстал. Все делал сам: умело на колене придержал
книжечку ладошкой, пальцами оторвал желтоватый листочек и загнул по
краю. Из кисета взял порыжевшими от махорки пальцами щепотку
курева, насыпал ровной дорожкой. Свернул самокрутку, оставленную
маленькую полоску поднес ко рту, ловким движением языка промочил
слюной и быстро провел пальцем, приклеивая. Готовое изделие взял в
рот, вытащил спичку из коробка, придержал на колене краем ребра
ладони, чиркнул - прикурил и глубоко затянулся.
Сосед воскликнул:
Евсеич! Смотри, погода-то ноне кака! Тепло, солнце светит.
Тот, довольный, ответил:
Да, да, погода хоть куда. Удачно подоспела. Вон и ледоход на
Ангаре начался. Под таким пеклом знать-то в этом году быстро пройдет.
Это точно, уж не задержится. Лед обессиленный: почерненный,
просевший, весь в трешшинах, двигается быстро. Горы его так и налезают друг на друга. Только треск стоит. Пропрет в неделю!..
Еще пару минут поговорив, докурили, заторопились домой. Женщины
и дети пошли следом.
23
В самом поселке возле заборов и вдоль вскопанной земли в огородах
заиграла зеленым бархатом свежая травка, зажелтели одуванчики под
ярким солнышком, которое так нагревало днем все вокруг, что вечера
стали по-настоящему теплыми, почти летними.
75
Нина с Николаем решили пожениться. Через два дня готовились
сыграть свадьбу. Шли приготовления.
Жених принимал активное участие: носил в дом продукты, воду,
дрова, крутил на мясорубке мясо, бегал в магазин за всякой мелочью. В
общем, был на подхвате. Накануне засиделся у невесты. Ушел где-то
чуть не с первыми петухами.
Не заходя к себе в общежитие, решил пойти сразу на скотный двор и
до начала работы прикорнуть у коров в яслях, а через час и приступить к
работе. Улегся, для тепла притрусил себя сеном, пригрелся, крепко
заснул.
Доярки приходили сонными, выполняли работу автоматически. И в
этот раз одна из них взялась чистить кормушку от остатков сена. Зевая и
не глядя, ткнула вилами и попала спавшему там Николаю прямо в
ягодицу.
Он сразу вскочил, кровь брызнула ручьем. Приложил какую-то тряпицу, а к фельдшерице Люсе наотрез идти отказался - постеснялся. И как
его ни уговаривали - в медпункт не пошел. Невеста тоже не смогла
убедить. Так целый день и отработал.
А к вечеру открылся жар. Уже дома осматривая его, лежащего в Нининой постели, фельдшерица ужаснулась, напустилась на нее:
Что же ты натворила? Почему меня сразу не позвала в
коровник? Ты загубила его!.. Надо срочно везти в райбольницу.
От слов Люси, от страха за любимого, за свою оплошность, девушка,
бледная как смерть, закатила глаза, молча стекла по стене на стул. Люся
кинулась к ней с ваткой нашатыря, приговаривая:
Ничего, ничего, очухается. Я не привыкла антимонии разводить.
Говорю то, что есть.
Пришедший с работы Евсеич метнулся на конюшню. Быстро на телеге довезли до причала. Елена Ивановна помогала укладывать пострадавшего в лодку, все причитала:
Господи! Помоги. Не дай совершиться несчастью. Вези, отец,
скорее. Может, еще успеете.
На моторной лодке помчались в райцентр. Нина была рядом.
Не довезли... По дороге Николай помер. В больнице был поставлен
диагноз: общее заражение крови от ржавчины, бывшей на вилах.
Нина похоронила любимого. От веселого озорства не осталось и
следа. Потускнели глаза. Сладкие песни пропали.
24
В школе закончились занятия.
Наконец-то наступило долгожданное лето, каникулы, свобода! Теперь
можно было поспать подольше. Но Елена Ивановна сегодня разбудила
девочек пораньше. День предвещал быть жарким, а выросшая трава в
огородах не позволяла расслабляться: ее надо было срочно выпалывать,
иначе вскоре все покроется сплошным ковром.
Умылись, выпили по стакану молока, съели по куску хлеба. Занялись
хозяйственными делами во дворе. Нарвали и нарубили крапивы,
76
намешали с отрубями, залили теплой водой. Пойло вылили поросенку.
Наложили густой смеси в корытце, дали курам.
Управившись с живностью, направились в огород, где грядки весело
зеленели подраставшими овощами и изобильным сорняком. А вечером
предстояла еще и поливка, но об этом сейчас не думали, а скоренько
приступили к прополке.
Родительница иногда выглядывала из раскрытого окна, и все предупреждала:
Смотрите, рвите только траву, а то опустошите все грядки. Знаю
я вас.
Нюра поворачивалась на голос, отвечала:
Нет, нет, тетя Лена, не беспокойтесь, я прослежу, - и это она делала с успехом, потому что у Светки усидчивости никакой, могла повыдергать и полезную растительность. Однако Нюрка в этом отношении
была гораздо ответственнее и постоянно придерживала подругу от
чрезмерного рвения.
К двенадцати часам солнце так припекло, что не терпелось ринуться
на Ангару. Куда теперь почти каждый день бегают купаться.
Елена Ивановна, как могла, баловала своих деток. Старалась принарядить их из того, что было. Нашивала платьица из своих нарядов, еще
сохранившихся с довоенных времен; редко из мануфактуры, достававшейся за мужнины охотничьи трофеи, где бывал и цветочный ситец, и
сатин, другой раз даже штапель.
А тут Светка увидела в кино «Сердца четырех» на героине шляпу с
большими полями. Ей так захотелось такую иметь, что умолила матушку
сшить, купить-то негде было. Елена Ивановна как раз сегодня
заканчивала заказ дочери.
На крыльце появилась старшая сестра, наводившая порядок в квартире, скомандовала:
Ну, всё, труженицы! Пошли купаться.
«Труженицы» тут же радостно вскочили из-за грядок. Мать с готовой
шляпой в руке, сшитой из розового сатина (где-то ведь достала!), вывела
на крыльцо Толика, сказала:
Не забудьте и брата взять с собой. Да следите за ним. А то не
дай Бог, заплывет далеко и унесет его река, - пуганула девчонок. А сама
на голову счастливицы надела долгожданную обновку.
Та бросилась целовать обожаемую родительницу. Подскочила к кадке, стоявшей в сенях возле двери, скинула крышку, глянула на отражение
в воде.
Волнистые поля шляпы с ровно простроченными круговыми рядочками опускались чуть не до плеч. Под красивым передним воланом открывалось счастливое лицо Светки. Ну, просто настоящая Шурочка, как
в том кино. Осмотром осталась довольна. Еще раз чмокнув любимую
мамочку в щеку, ринулась с крыльца.
В этот момент с соседского крылечка спустилась и Аня, ведя за руку
свою сестру Валентину.
Елена Ивановна глянула вслед убегающим детям, обрадованно за77
улыбалась: угодила средней дочке. Довольная, подумала: «Ишь, какая
раскрасавица!» Помахав рукой, вернулась в дом, где ждала Галочка. Изза малых лет на речку она со всеми еще не бегала.
25
На Ангару путь не ближний. Это надо бежать все вниз по дороге:
мимо мельницы, совхозного и эмтээсовского хозяйств, мимо дома тетки.
А там всегда увязывается и Витька. Тетя Таня только и успевает
крикнуть вслед:
Будьте осторожны.
Все усиленно кивают головами и кричат уже на бегу:
Будем, будем! Не беспокойтесь.
Еще не добежав к подножию скалы под Мотыгинским самостроем, на
ходу раздеваются, бросают одежду и с разбегу кидаются в холодный
прозрачный поток.
Принимаются визжать от удовольствия, озноба и страха. Хорошо
знают, что река опасная, стремительная, коварная, но сами напрочь забывают свои обещания, данные взрослым. Привыкнув к воде, начинают
обрызгивать друг друга, наперегонки далеко заплывать, нырять до
посинения.
Накупавшись, выскочили на берег. С гусиной кожей на телах, с посиневшими губами, трясясь от холода, выстукивая дробь зубами, начали
собирать плавники, коряги, подсохшую щепу. И на этот раз, как и в
предыдущие дни, Нина ворчала:
Надо было сразу разжечь костер. Теперь не мерзли бы.
Светка соглашается с сестрой, но все равно думает, что завтра поступят точно так же, как и сегодня: сначала накупаются, а потом будут
трястись и готовить костер.
Костер наконец-то собран. Нина чиркнула спичкой, пламя быстро
охватило пирамиду из дров. Толкаясь, каждый хочет поближе подсесть,
спасаясь от озноба, комаров, оводов и мошкары, которые ринулись на
мокрые тела.
Огонь разгорелся, достиг желаемых результатов, и уже согретые,
щурясь от жара и дыма, купальщики заотползали назад от костра.
Витька с Толиком вновь ринулись к воде, визжа, и перегоняя друг
друга.
Появившийся Толька-сосед прибавил шума, веселости; побежал за
Светкой, схватил за руку и потащил в реку. Она не сильно отбивалась, ее
маленькое сердечко от нахлынувшей радости готово было выскочить из
груди.
Толька, не зная как еще проявить знаки внимания к девчонке, схватил
ее шляпу, быстро натянул себе на голову и вприпрыжку пустился в реку.
Светка - за ним. За Светкой побежала и Валентина. Сосед, обрадованный такой кавалькадой, уплывал все дальше. Девочки не отставали. В
какой-то момент, кося взглядом на Валентину, Светка не увидела ее и
дико закричала.
Толька оглянулся, понял, что случилось, припустил посаженками.
78
Оказавшись возле Светки, начал нырять, надолго исчезая в быстрой воде.
Потом и совсем исчез. Когда все же вынырнул, тяжело дыша, то
держал за волосы бездвижную Валентину и быстро поплыл с ней к берегу. С помощью остальных вытащили пострадавшую на песок. Толь- ка
уложил ее животом на свое колено, начал надавливать на спину. Изо рта
девчонки хлынула вода. Затем перевернул на спину, уложил на землю и
принялся делать искусственное дыхание.
Нина ринулась помогать, стала массировать грудь в области сердца.
Остальные замерли от страха за жизнь Валентины и молча следили за
быстрыми действиями спасателей.
Валентина зашевелилась, открыла глаза. Увидев ее живой, все оживились, загалдели, завосхищались Толькой. А тот от бурных похвал довольно улыбался. Нина вернулась к костру. Аня бросилась обнимать
сестру. Та же удивленно моргала светлыми ресницами и испуганно
прижималась к Ане.
Светка, отойдя от страха, хватилась искать свою шляпу - ее нигде не
было. Нина долго молчала, жалея сестру, но потом все же сообщила:
- Свет, а она уплыла. Я видела, когда Толька за Валентиной нырнул
в первый раз, шляпа слетела с его головы и стала удаляться вниз по реке.
Но в то время было не до нее.
Светка так огорчилась, что заревела во весь голос. Толька ринулся к
воде, но понял, что шляпы не догонит, тем более ее и видно-то уже не
было - намокла и утонула. Понуро вернулся, боялся даже глаза на Светку
поднять.
А тут уже и солнце, чуть померкнув, подкатило к зубчатым верхушкам темной тайги. Нехотя стали гасить недогоревшие головешки, заспешили одеться; голодные и уставшие, потянулись домой.
Аня крепко держала сестру за руку и уже не выпускала из своей. Все
заглядывала ей в глаза, допытывалась:
Ну, ты как? Все с тобой в порядке? - Успокоившись за сестру,
повернулась к друзьям, сказала:
Послушайте? Давайте не будем говорить никому о том, что случилось с ней, а то нас больше не пустят на речку. Что тогда будем делать? - Все дружно ее поддержали.
Светка уже успокоилась, хоть и было жалко обновку, она поняла, что
несчастья не случилось благодаря Тольке, и уже не сердилась на него.
А на Валентину взглянула по-другому. Та уже ей не казалась такой
противной, презренной. Стало даже жалко ее - вон какой оказалась
слабенькой: чуть не утонула. И почему-то за много лет только сейчас
сделала вывод: Валентина такая же, как все дети, и она не виновата в
том, что ей достался такой отец - тот страшный следователь.
А влюбленный парнишка опять старался держаться возле своей зазнобы. Иногда не сильно толкал, подставлял подножку, шутя, дергал то
за одну, то за другую косу и оказывал другие «знаки» внимания.
Старшая сестра Нина, смотря на это, презрительно улыбалась.
Входя в рощу, где пути расходились, сосед еще толканул «обожаемую»:
79
Завтра-то пойдете на речку.
Поживем - увидим, - получил ответ.
Дома их встретила расстроенная родительница и не заметила ничего.
Елена Ивановна была взволнована другими событиями.
Оказывается, из райцентра вернулся отец. Он, правда, уже спит.
Приехал на телеге без колеса и еле живой: пьяный вдрызг! Как еще
швейную машинку не потерял? Ведь и ее уронил. Хорошо хоть хватило
ума остановиться, поднять из пыли и в мешок запихнуть. Но кое-какие
запчасти все же потерял.
Мать покачала головой, огорченно сказала:
А ведь я машинку ждала как манну небесную. Сами знаете, как
она нам нужна. Хватит уже по соседям побираться.
И, правда: наконец-то родители собрались с силами и решили купить
свою швейную машинку. Как раз отец поехал по работе в райцентр, но
там перед возвращением домой встретился в чайной с фронтовыми
друзьями. В итоге мало того, что разбил машинку, так еще и совхозную
лошадь чуть не «запалил».
Елена Ивановна еще посокрушалась, но потом приняла решение:
Вот что, ребятки, а ну-ка, пока еще светло, пробегите по дороге
до развилки за поселком. Может, посчастливится подобрать что-нибудь.
«Авария» у него произошла где-то в том районе.
Забыв про усталость, голод, всей компанией пустились на поиски. Все
же удалось найти шпульку, ручку, металлический столбик для ниток.
Радостные вернулись домой.
Портниха тут же поставила части на место, опробовала: машинка
работала как часы. Вот теперь и в их семье появился собственный долгожданный механизм.
Закончив с машинкой, мать повернулась к Светке и вдруг спросила:
А где твоя обновка?
Светка заранее придумала ответ, сказала:
А я, мама, ее нечаянно утопила. Забыла снять, забежала в реку,
запнулась за камень и окунулась с головой. Она слетела и поплыла, да
так быстро, что я не решилась ее догонять.
Ну и молодец! Что не стала догонять. Бог с ней, со шляпой. А
хочешь я тебе новую сошью? Теперь, когда есть своя машинка - мне это
сделать - раз-два и готово!..
Нет, мама. Мне уже шляпу иметь расхотелось.
Ну и ладно. Не буду настаивать.
26
Было не так поздно. На своем крылечке сидела Люси-фельдшерицы
свекровь Серафима Игнатьевна; читала книжку, крепко обхватив пальчиками, обтянутыми желтоватой, прозрачной как пергамент кожицей.
Совсем старенькая, какая-то усохшая и маленькая, но всегда чистенькая,
опрятная, светленькая. На ее открытой головке легкий ветерок шевелит
седые волосики. Такое впечатление, что вот еще сильнее дунет, и с ее
головы как с одуванчика слетят малюсенькие легкие пушинки80
парашютики.
Старушка с Люсей - приезжие. Они появились вскоре после войны. А
до этого Серафиме Игнатьевне довелось пожить в период оккупации под
немцами на Украине. Когда рассказывает, всякий раз повторяет как
заклинание:
Какое счастье, что Люсенька осталась жива, нашла меня и взяла
с собой. Не устаю Бога благодарить. На старости лет хоть один родной
человек рядом, - замолкает и всегда тихо плачет.
Выплакавшись, утирает слезы и начинает рассказывать о том, что не
смогла сохранить (так она говорит) детей дорогой Люсеньки, своих
внуков: мальчика двенадцати лет и девочку - пяти. За взятые со стола два
кусочка хлеба их в упор застрелил квартировавший фриц. Серафима
Игнатьевна уверена, что фриц специально сам и оставил на виду
хлебушек, чтобы подразнить голодных детей, а она недоглядела. Ее сын,
муж Люси, врач по профессии, погиб в конце войны. И каждый раз во
время рассказов слезы текут ручьями по ее сморщенным щечкам.
Светка часто подсаживается и с любопытной жадностью исподтишка
разглядывает ее. Все удивляется - почему человек становится таким
маленьким, усохшим, старым? Серафима, видя ее любопытство, только
улыбнется другой раз морщинистым ротиком.
Вот и сейчас Светка подсела, наполненная за день новостями и событиями. Волосы повылезали из косы, рассыпались по спине и плечам.
Серафима посмотрела на нее, маленькими пальчиками провела по ее
косе, вздохнула и - предалась воспоминаниям:
Я тоже когда-то считала мученьем собрать непослушные
тяжелые волосы в толстую косу. А черными были, как вороново крыло!
А блестящими!.. Ты не веришь? - видя недоумение во взгляде девчонки,
растянула слова.
Светка и впрямь не верила. Смотрела на старушку, а в мыслях проносилось:
«Как так можно! Взять мою косу. Даже представить себе не могу, что
вдруг вместо нее у меня на голове будут такие пушинки».
Старушка прищурила осветленные до прозрачной голубоватой водицы глазки и, как бы отвечая на Светкины мысли, сказала:
Будут, будут, если доживешь до моих лет. А ты доживешь. Но
твоя внешность изменится до неузнаваемости. Видишь, моя же - изменилась?.. А вот книги не изменятся и не исчезнут никогда, - переключилась на них, продолжила: - Так что люби их. В старости будут
отдушиной и большим утешением.
Когда эт-то еще будет?! Не запугаете, Игнатьевна.
Да я не пугаю, а утверждаю как факт. Ведь и я когда-то думала,
что молодость неизменна и бесконечна. Не верила старым людям. - приумолкла, но потом воскликнула:
А сколько было надежд, планов!.. Да-а-а! Много воды утекло с
тех пор!.. Сейчас же. осталось лишь вспоминать и. усмехаться над своей
наивностью. Видать, чтобы поверить - нужно целую жизнь прожить:
самой все пережить. Вот когда-нибудь вспомянешь мои слова. Да и
81
жизнь - это лишь мгновение, и не заметишь: пролетит как один день!..
Светке с ней всегда интересно и жутковато. Завораживают слова, но
взбалмошная девчонка все равно им не верит и все думает:
«Как это жизнь пролетит как один день?.. Вон у меня впереди сколько
дней, и не сосчитать - целая бесконечность!»
И беззаботно говорит:
Серафима Игнатьевна, так дайте еще какую-нибудь книжку
почитать.
Вот бери, я тебе специально приготовила. Это «Овод». Замечательная книга. Сколько читаю, столько и исплакиваюсь вся.
Ну-ка, ну-ка! Почитаем. Посмотрим, заплачу ли я.
Выскочивший на свое крыльцо брат прервал их беседу, крикнул:
Свет! Иди домой! Мама ужинать зовет.
Взяла книгу, попрощалась, быстро добежала до своего крыльца,
пробежала по ступенькам, заскочила домой, но к столу не пошла, а
проскочила к висевшему в родительской комнате зеркалу в старинной
оправе, привезенному еще из Улаз.
В свете, лившемся из прихожей от керосиновой лампы, стала разглядывать себя. На нее глянули озорные глаза в ресницах, чуть выгоревших на кончиках. Грива волос растрепалась от бега. На щеках
продолговатого лица горел румянец, от довольной улыбки показались
кокетливые ямочки (самой очень нравятся), под сочными губками в полумраке белели зубки-лопаточки.
Перевела взгляд на свои руки, ноги. Ощупала всю себя - почувствовала гладкую кожу, крепкое тело.
В ветреной голове пронеслось:
«Нет! Серафима все врет. Я вон какая!»
потом махнула рукой и радостно подумала:
«Да ну ее. Это она так говорит, чтобы позлить меня. Сама никогда не
была молодой, вот и завидует. А такой сморщенной, старой я уж точно
никогда не буду. Да и откуда?.. »
И вновь осмотрела себя с ног до головы. Осмотр еще больше обрадовал и подтвердил ее мысли. Окончательно успокоившись, сделала
заключение: - «Я яркая, стройная, рослая. И энергии во мне много, и
жизненной силы. Уверена, такой останусь навсегда!..» Вышла из
родительской комнаты и, довольная собой, уселась за стол, где уже вся
семья ужинала.
27
А лето принесло новое несчастье. переплывая Ангару, утонул директор школы Иван Алексеевич. Ученики его уважали, да и родители
тоже.
Он с детства хромал на правую ногу (в колене не разгибалась), но
окружающие не замечали физического недостатка: он скрадывался его
интеллигентностью, элегантностью, ухоженностью. Носил Иван Алексеевич бордово-коричневый костюм с едва заметными темными полосочками; каждый день менял рубашки: то нежно-голубую, то белую, то
82
сиреневую, то салатовую, то голубую, и обязательно с расстегнутым
воротом, из-под которого виднелась красивая мужская шея.
Темно-русые волосы, подстриженные под полубокс - всегда чистые:
слегка распадались на обе стороны головы, а он крепкими длинными
пальцами холеных рук прочесывал и водворял их на место.
За учительским столом Иван Алексеевич сидел подтянутый, привлекательный. Школьницы поголовно были без ума от него, не исключая
и Светку. Она сидела за первой партой - любила слушать учителей с
близкого расстояния! Исподтишка иногда бросала на него взгляды.
Ловила мимолетные ответные - продолговатых светло-коричневых, как
смола лиственниц, глаз.
Как-то после очередного такого взгляда, Иван Алексеевич наклонился
над столом, почти придвинул свое улыбчивое скуластое лицо к
Светкиному и тихо, чтоб остальные ученики не услышали, только для
нее произнес:
- Ишь ты! посматриваешь зелеными глазищами, как рублями одариваешь.
От таких слов у Светки что-то екнуло в груди, сердце так застучало,
что неспокойная кровь прилилась к голове, залила краской лицо, а из
огромных глаз выкатились слезинки. И теперь с этого момента стала
только так, исподлобья, часто взглядывать на своего кумира, а он всякий
раз слегка ей улыбался, и еще сильнее привораживал.
Его жена Татьяна Петровна видела вздохи и взгляды учениц. Но ни
капельки не ревновала! Только прищуривала черно-матовые глаза,
снисходительно улыбалась красиво покрашенным ртом, при этом слегка
поправляла прическу из коротких густых с рыжинкой в завивке волос и
старалась еще больше удивлять всех заботой о своем муже.
Она была года на три постарше Ивана Алексеевича, но ему - соответствовала. Когда проходила по школе, чудесный запах ее духов
разносился повсюду. Носила строгие костюмы, подчеркивавшие точеность чуть полноватой фигуры, но полноватость не портила ее. Надевала и шевиотовые, нарядные ниже колен, прямые с разрезом юбки от
шоколадно-молочного до коричневого, черного цветов со светлыми
блузками из тонких материй с плечиками и длинными рукавами.
По праздникам наряжалась в красивые, темных тонов платья из
крепдешина или креп-жоржета с выделявшимися на них мелкими яркими
белыми, а то зелеными, а то бордовыми кубиками, листочками. К
каждому наряду под цвет украшала себя легким воздушным шарфиком и
в тон носила туфли на высоких каблуках. Школьницы постоянно обсуждали ее наряды, удивлялись их множеству, исходили девчоночьей
завистью, но и восхищались ею.
А уж как Светка ей завидовала! Мучилась ревностью. Представляла,
как Иван Алексеевич за заботу о нем, за наряды любит свою жену.
У них есть и дети. Правда, Адолька директору не родной сын. Оказывается, когда учились в Красноярском пединституте, то Иван Алексеевич отбил Татьяну Петровну у первого ее мужа: старого профессора
истории. Так говорили взрослые. Да и насчет нарядов родительницы
83
добавляли, что они достались ей от первого брака - профессор-то был
богатым человеком.
Адолька родился еще до войны и был назван в честь Гитлера (тогда
Советский Союз дружил с Германией). Теперь вот и мучается. Его нетнет да обзовут фашистом. Правда, он нисколько не похож на фашиста,
наоборот, положительный. Наверное, в отчима пошел. Пятилетняя дочка
родилась здесь, и очень походит на своего отца.
Учителя и вообще-то для жителей поселка представлялись как люди
особые, но эта семья точно была создана из другого теста, чем они,
простые смертные - так думали многие поселковые.
Иван Алексеевич утонул! А был отличным пловцом, несмотря на
искалеченную ногу. Много раз запросто переплывал Ангару до островов
и обратно, а это такая ширь, и вода в реке неспокойная и очень холодная.
Видать, в этот раз, когда плыл обратно, здоровую ногу свело судорогой. На глазах у жены, ждавшей его на берегу, скрылся под водой на
середине реки.
Рыбаки, находившиеся неподалеку, вмиг организовали несколько
лодок, прихватили сети, багры, поплыли на помощь, но уже ничего не
смогли сделать. Быстрое течение сделало свое черное дело.
Мужики пустились вниз по течению к концу острова, куда вода заворачивала с середины, и все, что плыло по ней, прибивалось туда, и не
ошиблись. Часа через четыре выловили утопленника.
28
После тяжелых событий дня Елена Ивановна, дети, соседка Вера
сидели на крылечке. К ним присоединилась пополневшая, с большим
животом квартирантка Нина. Теперь часто подсаживалась: спокойная,
умиротворенная. А еще недавно Елена Ивановна случайно успела отвести от нее беду.
Хорошо выскочила из кухни, держа в руках нож, им и перерезала
веревку, на которой Нина уже болталась в петле под низким потолком
стайки. Осторожно уложила потерпевшую на сено. Оказавшаяся тут же
Светка побежала за Люсей-фельдшерицей.
Люся приводила в чувство бедняжку, ставила уколы, измеряла давление. Поправляя на своей голове светлые в химической завивке волосы,
поворачивалась к Елене Ивановне и все удивлялась:
Слушай, Лена, как такое случилось? Почему она на это решилась?..
И не говори! Последнее время я стала замечать, что она как-то
поугрюмела; сторонилась разговоров, а сегодня меня будто бы кто подтолкнул побежать за ней. Слава Богу, успела. Знаешь, Люся, тяжело ей.
Да мне. еще. кажется, и ты ей. подсобила.
Это как?
А вот так! Зачем тогда обвинила в смерти Николая? У нее до сих
пор не прошло чувство вины. Вслух не говорит, а видно, что переживает.
Но ведь я тогда сказала правду!
Э-эх ты! Еще лечишь людей, а в таких тонкостях не
84
разбираешься! Ляпнула, не подумав. В смерти же Николая повинно
стечение обстоятельств! Да и в него словно бес упрямый вселился, возмутилась,- не пошел в медпункт - и все тут! Конечно, надо было тогда
в коровник вызвать тебя! Но никто почему-то не догадался. Твое же
обвинение, видишь, до чего довело!?. Да еще беременной осталась и
совсем одна. Испугалась!.. Наверное, все в кучу сплелось. Вот и
решилась на такое,- приумолкла, а потом, раздумывая, произнесла: - А
вообще-то чужая душа - потемки. Бог ее знает, о чем она в тот момент
думала.
Нина, тогда очнувшись, схватила Елену Ивановну за руку, наверное,
все же слышала ее слова, сказанные Люсе, воскликнула:
Да, да, тетя Лена! Мне страшно: и то, что я о Коле вовремя не
позаботилась, и то, что беременна, и то, что одна. Как жить-то мне
дальше?.. - и, уткнувшись в колени спасительницы, разрыдалась.
Ох! Глупая, глупая! А мы-то на что?.. И винить себя за смерть
Коли не надо. Это судьба!.. От нее, миленькая, не. скрыться. не.
спрятаться. А. тебе надо уже о маленьком думать. Он продолжение
твоего любимого. Вот за него ты точно в ответе! Так что не дури, девка!..
И перестань реветь! хотя бы ради спокойствия ребенка.
После тех событий и таких слов Нина - как ума набралась.
Сейчас вот степенно уселась, улыбаясь, погладила свой большой
живот. Елена Ивановна, глядя на нее, сказала:
Послушай-ка, дорогуша, ты ведь скоро родишь.
Да, наверное. Скорее бы уж. Так хочется взглянуть на него.
Соседка добродушно промолвила:
Пусть пока торчит, но зато молчит. Еще успеешь, нанянкаешься.
А хозяйка крылечка, озабоченная чем-то, вздохнула. Вера поинтересовалась:
У тебя, подруга, какие-то проблемы?
Ой!.. Да и не знаю. Тут такие события происходят, а я буду еще
вам заморачивать головы, - и снова вздохнула. Та уже не отстала:
Давай, давай выкладывай.
Ну ладно, скажу уж. Дело в том, что наш отец уехал на неделю
на дальние поля, а вчера вечером Катя-хлебовоз, ну та, которая развозит
хлеб по бригадам, передала от него записку, сказала: «Ивановна, собери,
что он просил, я утром заеду»,- сказала Елена Ивановна и вытащила
бумажку из кармана фартука, дала почитать Нине. Подождала, когда
прочитает, спросила:
Ну и что ты там вычитала?
Да здесь о маленьких катаночках говорится. - удивленно промолвила квартирантка, но, подумав, сказала:
Знаете, тетя Лена, наверное, дядя Вася нашел там кого-то из
рабочих, подшивающих валенки, вот и хочет, чтобы вы собрали и
отправили их ему.
Вера тут же удивилась:
Так зачем куда-то их посылать? Иван же рядом и всегда все под85
шивает сам?
Вот-вот! И я так подумала. Потому все сомневалась: правильно
ли прочитала. Если правильно и раз он написал, то придется все же
отправить. Ладно, вечером соберу, - сказала хозяйка крылечка и облегченно сообщила: - Как гора с плеч свалилась.
Переключились на случившееся несчастье с Иваном Алексеевичем.
Все страшно переживали трагедию, жалели Татьяну Петровну, детей.
Вера сказала:
Вот как в жизни случается. Не зря же Господь сказал: «Я вам
завтра не обещаю». Вот и подтверждается. Кто вот ждал, что нежданнонегаданно такая беда навалится? Как теперь, бедная, будет справляться
сама-то с детьми. Ведь за своим супругом жила как за каменной стеной:
ни печали, ни горя не знала.
Слушая, Светка невольно думала: «Хорошо это, наверное, иметь такого мужа, за которым можно жить как за каменной стеной. Вот и нет
теперь у моей «соперницы» каменной стены. А. у меня-то это все еще
впереди! - непроизвольно порадовалась, а потом сама же на себя
разозлилась: - О чем думаю? Тут такое горе!»
Да, трудно ей будет, - услышала голос матери.
Нина сказала:
Если родится сын, назову Ванюшкой в честь Ивана
Алексеевича. Ведь это он помог восстановиться мне в вечерней школе в
седьмом классе. Ну, а в память о Коле у сына будет отчество.
Ивана Алексеевича хоронили всем поселком. Слез было много.
Плакали и ученики, и их родители.
Безутешная Татьяна Петровна - не плакала, шла за гробом окаменевшая, опираясь на Адольку. Женщины шептались:
Хоть бы поплакала, выревела бы все, глядишь, и полегчало бы, а
то натянулась как струна - ненароком сердце не выдержит.
Траурное строгое черное длинное платье с развевавшимся за плечами
черным прозрачным шарфом, с небрежностью накинутым на голову,
черные туфли на высоких каблуках еще больше подчеркивали ее
необычность, красоту, неземную трагичность. У школьниц от такого
вида ее: мурашки бегали по спинам. Поселковые женщины жалели вдову,
восхищались ею и не понимали ее.
29
Опять семья сидела на крылечке. Чуть позже на ступеньки присели
Вера и Люся. Из-за деревьев через опустившуюся темноту на тропинке
показался всадник. Светка, Нюрка, Толик, Галя в нем сразу узнали отца,
радостно пососкакивали и побежали навстречу. Евсеич с седла
наклонился к ним, любовно провел рукой по их головам.
Молча подъехал к крыльцу, отвязал от седла притороченный мешок,
скинул на землю. Ни с кем не поздоровавшись, обращаясь только к жене,
припустил с места в карьер:
Ты че, мать, очумела?.. Зачем это прислала?.. Я че просил отправить?
86
Маленькие катаночки. Ведь ты сам написал. Вот и женщины
подтвердят. Все вместе читали. Собрала и тебе отправила.
Нет, мила моя!.. Я просил отправить маленьки капканчики!..
А-а?!.
Вот тебе и а!.. - но, чуть успокоившись, стал объяснять:
Наповадились ушастые со своими выводками посещать озимы.
Целы тропы проложили. Я и решил поставить на них капканчики.
Ну и, слава Богу, что я ошиблась!.. Зато зайчата живыми остались!.. Что их зазря губить и шкурки портить?.. Да. сейчас и охота-то на
них запрещена,- радостно воскликнула хозяйка.
Евсеич уже окончательно охолонув, облегченно рассмеялся и произнес:
Посмотрите-ка на нее, выкрутилась!..
Соседки во время перепалки супругов сидели присмиревшие. А потом
видят, что все благополучно разрешилось, принялись безудержно
хохотать по поводу истории катаночек-капканчиков.
Еще посидев немного, соседки ушли. Евсеич присел на крылечко,
посмотрел на детей, сказал:
Завтра спозаранку, однако, повезу вас на черемуху. Растет
недалеко от избушки полевого стана. Как на дрожжах подоспела - от
избытка солнца. Така рясна, да крупна! Да сладка!.. Вот нарвете много
ягод, высушим, зимой смелем, и будет мать нам печь вкусны черемуховы
пироги. Да, мать? - ласково обратился к жене и опустил горячую руку на
ее колено, та утвердительно закивала головой, сдерживая приятное
волнение от его прикосновения.
Отец же, повернувшись к ребятам, спросил:
Ну как, поедете?
Они с радостью согласились.
Чуть свет собрались, быстро позавтракали и всей гурьбой высыпали
на улицу. Подвода стояла у крыльца.
Елена Ивановна собрала тормозок на целых два дня. Ставила корзинку с продуктами на подводу и приговаривала:
Лишними не будут. Мало ли что!.. Да смотрите там, друг от
дружки-то далеко не убегайте. Да и от избушки тоже сильно далеко не
отходите. Ты уж, отец, следи за ними.
Ну, мать, ты наказывашь, как маленьким. А они вишь, каки
боль- ши. Не беспокойся. Я от их недалече буду.
Разве что.
Такие выезды дети любили. Не обращая внимания на тряску по лесной неровной дороге, на донимавшую мошкару, от которой надели сеткинакомарники, вертели головами во все стороны.
Разглядывали и удивлялись непомерно большим кустам рябин и калины с еще несозревшими кистями обильных буро-красных ягод, высоченным березам, стеной стоявшим елям, пихтам, протекавшим между
ними ручейкам и речушкам.
С отцом их ничуть не пугала ни утренняя темень лесная, ни чащоба
глухая таежная.
87
Доехали до избушки, захватив вещи, еду, понесли внутрь. В полумраке на земляном полу разглядели возле одной стены ряд топчанов,
застеленных грубыми серыми одеялами; у другой, под маленьким оконцем - большой, видавший виды, на скрещенных ножках стол из досок и
длинную из целой плахи, отшлифованную до серого блеска лавку.
Ух, ты! Ка-ак здорово, - восхитился Толик, подбежал к лавке и
тут же заявил: - На обеде я буду сидеть на этом месте, и похлопал ладошкой.
Отец добродушно погладил его по голове, проговорил:
Ладно, ладно. усядетесь там, где кому понравитца. Места-то на
лавке вон скоко много!..
Девочки облюбовали крайнюю, пустую лежанку, свалили на нее пожитки. Отец поскладывал их кучнее, промолвил:
Пусть лежат, никто не тронет. Все рабочие на полях и до вечера
их не будет.
Вышли на улицу, а тут уже и солнышко выглянуло, запригревало.
Настроение у всех еще больше поднялось. Забрали с телеги каждый
свое ведро и пошли на ягодные места.
Кусты росли в низинке, и от избушки их не было видно. Пока шли до
них, отец радостно рассказывал:
Остались не тронутыми! Работяги их не увидали, а спуститься
вниз, проверить наличие ягод - поленились.
Сквозь обилие кустов тальника пробрались к гремучему ручью,
быстро стекавшему по камушкам. Остановились как вкопанные! Там,
склонившись с обеих сторон над прозрачной водой, разрослись зеленые
кусты черной смородины, усыпанные темно-коричневой ягодой,
поразившей воображение своими размерами.
Кинулись к ней, но проводник остановил:
Э, нет, пока не трожьте, она не дошла! Лучше гляньте на
взгорок, за ручьем. Вон. та-ам! - показал рукой, и еще повторился: - Там
уж точно есть чем полакомиться.
Дети только успевали посматривать по сторонам.
А озорная девчонка все же успела сорвать одну смородину. Кинула в
рот. Ягодка твердо засопротивлялась; надавила зубами, та лопнула и
растеклась. Сок приятно-терпкий заполнил рот и обдал кислинкой, да
такой, что сморщилась непроизвольно. Отец все видел, рассмеялся:
Ну, Торопыжка, как? - все так же сморщенная, со сведенным
ртом ответила:
Кис-ло!..
А теперь ту ягодку попробуйте. Токо быстренько. Поедите ее
потом, кода наберете по полведра черемухи. Договорились?!
Светка, Нюрка и Толик перебежали через ручей. Нина при отце постеснялась бежать с младшими - старшая все же.
Те же, чуть поднявшись, оказались в малиннике - завосхищались!
Толик закричал:
Папа! Она такая запашистая, да сладкая!.. Одно объеденье!- и
тут же принялся срывать сочную, крупную, темно-малиновую ягоду,
88
горстями отправлять в рот. Девочки не отставали.
Ешьте, ешьте!.. - подбодрил отец.
Подождав немного, Нина крикнула им:
Хватит! Возвращайтесь сюда, а то некогда будет и делом заняться. - Отец только улыбнулся ее деловитости.
Сластены подчинились, сорвали по нескольку самых больших ягодин.
Понесли в ладонях угостить старшую сестру и отца.
Подошли к намеченной цели. И правда, почерненные от обилия ягод,
кусты черемухи оказались нетронутыми: а ягоды крупные с антрацитовым блеском.
Проводник был доволен и даже чуть смущенно проговорил:
Сам вчера проежжая, увидал их и просто обомлел. Кака красота,
како богатство! - и уже оставляя их, занаказывал: - Будьте вместе и не
бойтесь. К обеду обернусь. Съезжу токо к рабочим - узнаю, что да как. А
вы давайте приступайте, чтобы вечером отправитса домой с полными
ведрами.
Евсеич уехал, затихли звуки колес и его покрикивание: «Но, но, но- о,
Савраска».
Наступила звенящая тишина.
Запереглядывались! Стало страшно без надежного отцова крыла.
Вдруг навалилось отчаянное одиночество в этом огромном таежном
пространстве, в котором на многие километры они четверо оказались
одни.
Но Нина переборола себя, командирским голосом приказала:
Приступаем! Сгибаем вот эту ветку и начинаем работать,- все
безоговорочно подчинились, страх прошел, и дело пошло.
Ягоды только весело запостукивали по дну пустых ведер. Через некоторое время днища посудин скрылись и эти звуки смолкли. И уже
наполняясь, ведра тихо принимали мягко падающие в них дары природы.
Нина с Нюркой остались обирать первый куст, а Толик со Светкой
побежали к другому высокому, еще более почерненному от усыпанных
крупных ягод. Ее было столько, что глаза разбегались.
Брат в возбужденном состоянии подбежал и, чтобы склонить толстую
ветку, не раздумывая, как обезьянка вскарабкался на самый верх.
Лазаньем по кустам владел в совершенстве!
Вполовину наполненное ведерко повесил на сучок и как Тарзан
(только что на днях просмотрели трофейный немецкий фильм о нем)
начал раскачиваться, даже орать по-тарзаньи, но силенок не рассчитал,
руки разжались, рухнул с трехметровой высоты.
Сестра росомахой метнулась к нему. Толик бездвижный лежал на
земле с бледным как мел лицом. Хорошо не растерялась: в ручье зачерпнула в ладони сложенные лодочкой воду, плесканула в лицо и начала
делать искусственное дыхание - его руки энергично разводила в стороны,
а потом сводила, делая вдох и выдох, как учил в школе классный
руководитель - Федор Иванович.
Брат задышал! Лицо порозовело; открыл глаза. Удивленно уставился
на нее, потом глянул под кусты. Там лежало перевернутое ведерко и
89
рассыпанная ягода. Испугался, вскочил с криком:
Папа будет ругать!
Успокаивая, Светка улыбнулась, сказала:
Наоборот, будет рад, когда узнает, что ты все же ожил после
падения. Не переживай! Ягод мы еще нарвем.
Подбежавшие восхитились действиями спасительницы.
Ну, ты молодчина! Так ловко привела его в чувство, - сказала
старшая. Хотя похвала была приятна, Светка от замешательства тут же
небрежно ответила говором отца:
Подумашь, эка невидаль.
Когда закончились радостные восклицания и убедились, что с братом
все в порядке, Нина промолвила:
Папке не будем говорить, а то будет ругать. Да и волновать не
стоит по пустякам. У него и так без нас проблем хватает. Договорились? все дружно с ней согласились.
Быстренько набрали полное ведерко Толику. Самого посадили под
куст и уже не выпускали из вида - не давали ему вольничать. Даже за
малиной ходили без него, но нарвали и ему целую большую кружку.
А вскоре услышали и характерное постукивание по земле движущихся колес и успокаивающее понукивание лошади отцом. Очень обрадовались, но не кинулись навстречу, а продолжали собирать ягоду.
Евсеич подъехал к избушке, зашел внутрь, затопил печь, вскипятил
воду в чайнике, кинул заварки, вышел на крыльцо и громко позвал детей.
Услышали голос отца, уже изрядно проголодавшиеся работнички
оставили ведра и припустили бегом. Заскочили шумной ватагой, уселись
на лавке на облюбованные еще утром места.
За столом хоть был и полумрак, Евсеич все равно определил, что дети
чем-то сильно возбуждены. Однако не стал их расспрашивать.
Пообедав, остатки еды девочки собрали и сложили в корзину.
-Ну, вот и молодцы, навели полный порядок - похвалил их отец и
сказал: - Ну, а теперь пошли добирать ведра, а там и к дому будем подаватца.
Спустились к кустам. Отец увидел рассыпанную ягоду, удивленно
спросил:
Почему ягода рассыпана? Что произошло?
Отпираться и врать было невозможно. Толик глянул на сестер, на
Нюрку, пошмыгал носом и без утайки все рассказал. Отец промолвил:
Это хорошо, что Торопыжка не растерялась. Так всегда надо
поступать, а то, что вы решили скрыть от меня - никуда не годитца!
Нина опустила голову и тихо сказала:
Это я, папа, попросила не говорить. У тебя и без нас достаточно
всяких забот.
Родитель вздохнул, воскликнул:
Эх, вы!.. Дороги мои галчата! Как мать вас называт. Мои сердобольны! Вы-то и есь моя главна забота!.. Все. остально. потом. Не- ужли
не. знали?.. - ласково задал вопрос, те виновато молчали.- Ну да. ладно.
Слава Богу, что все. обошлось!.. Но давайте договоримся: матери не
90
будем об этом сказывать! Не надо ее понапрасну тревожить.
Обрадованные тем, что отец узнал и на них не рассердился, предложение отца дружно поддержали.
Уже поздно ночью с богатым урожаем подкатили к своему крыльцу.
Крепко уснувших помощников Евсеич стал потихоньку тормошить,
приговаривать:
Сони-засони, подымайтесь. приехали, - дети, позевывая, запродирали глаза, запотягивались. Окончательно проснувшись, дружно соскочили с подводы и припустили к крыльцу. Евсеич проводил их добрым
взглядом. На крыльцо вышла жена, помогла занести собранный лесной
урожай.
30
На девятый день после похорон директора школы, Нину срочно на
лодке сплавили в районный родильный дом, где она вскоре родила сына.
Односельчане восприняли это хорошим знаком.
Радости и печали чередуются. Этим же днем получили сообщение о
смерти Михаила Петровича. Выходит, в прошлый раз его приезд был
последним. Ненадолго пережил свою Дарьюшку.
Елену Ивановну весть застала на кухне. Долго сидела в задумчивости,
повернулась к открытому окну, задержала взгляд на синем небе,
видневшемся между зеленой листвы. Вдруг просветлела лицом, перекрестилась и тихо сказала:
Значит, так должно быть. Ну и, слава Богу. теперь они все
вместе в Царствии Небесном.
Сказав так, засобиралась в общежитие подготовить Нинину комнату,
которую ей выделил совхоз. Все семейство двинулось за ней. Евсе- ич
вместе с Толиком взялись донести детскую колыбельку Гали, подросшей
и уже не нуждавшейся в ней.
К концу недели Нина с сыном обживали свою комнату.
Елена Ивановна с девочками пришла их попроведать. Светка, Нюрка,
Галочка восхищались толстеньким бутузиком, спавшим в удобной
кроватке.
Нина же просто «летала» над ним. Шикала на всех, предупреждала,
чтобы не шумели. Оберегала ото всего и всех своего драгоценного
Ванюшку.
Старшая подруга, понимая Нину, заторопилась домой. Прощаясь,
чмокнула в щеку, сказала:
Ну, теперь я спокойна за тебя. Не до глупостей! Есть о ком позаботиться.
Та с благодарностью глянула, кинулась обнимать, приговаривать:
Тетя Лена! Я обязана вам по гроб жизни. Если бы не вы, не было
бы у меня сейчас Ванечки. Да и сама-то едва ли жила.
Да ладно, будет тебе говорить что попало и вспоминать. Ведь
все закончилось хорошо? Ну и, слава Богу! - обнимая свою подопечную,
легонько похлопала по спине, смущенно откашлялась и пошла на выход.
Девочки пошли следом.
91
31
А тут в самый разгар лета новая напасть! Из поселка спешно уехал
пекарь, который попал в северный поселок еще до войны и всегда занимался хлебопечением. Но неделю назад пришло сообщение, что он в
ссылку попал по ошибке (сам он в этом и не сомневался). Почти десять
лет провел здесь зазря! Когда ему разрешили выехать домой в Белоруссию, он ни на один лишний день не остался.
Жители оказались без пекаря и без печеного хлеба. Получали мукой,
из которой пекли свой домашний - но это все равно было не то.
Но сегодня утром по поселку разнесся дух подошедшего теста, а
затем позже и неповторимый запах пекущегося хлеба.
Забежала радостная соседка и закричала:
Ура! Мы спасены. Вчера поздно вечером приехал новый пекарь.
Его с семьей поселили в первую квартиру следующего дома. Наверное,
уже почуяли, как хлебушком запахло?
Все заповодили носами.
Вера сказала:
Я уже видела его. Выскакивал на улицу за дровами, когда шла
мимо пекарни. Зовут Петром.
Ты что?.. Успела с ним познакомиться?
Ага. Сам увидел меня, остановился, посмотрел, сверкнул улыбкой, сказал: «Я новый пекарь. Зовут Петром. Ведь все равно будете любопытничать. Жену зовут Зина. Она у меня раскрасавица». Вот так и
познакомились. Даже разглядела: среднего роста, мускулистый, с жилистой шеей, какой-то надежный, что ли. Однако далеко не красавец!
Большие залысины лобастого худого лица едва прикрыты редкими волосами; выделяется нос с горбинкой; еще имеет густые усы, а тяжелая
нижняя челюсть выдается вперед.
Но ты описала какого-то гориллу! С ним теперь страшно будет
встретиться.
А ты знаешь, Лена, он хоть вроде страшненький, а обаятельный и, видать, очень сильный. Мне, между прочим, понравился.
Смотри, Иван задаст тебе трепку, - пошутила хозяйка.
Да если бы, - тяжело вздохнула та.
Ладно, ладно, я ведь не со зла.
Светка с Нюркой скоренько умылись. Как раз забежала Аня, и, даже
не позавтракав, стремглав выскочили из дома, кубарем скатились по
ступенькам крыльца и во всю прыть пустились через рощу вниз к пекарне посмотреть, что и как.
С замиранием сердца примостились за поленницей, стали наблюдать.
Вскоре открылась дверь, с крыльца сошел мужчина, точно такой,
каким его описала Анина мать. В галифе, солдатской гимнастерке без
погон, с множеством медалей на груди. И, правда, он был далеко не
красавец, но что обладал недюжинной силой, сразу же убедились.
Как раз запряженная лошадь подвезла телегу с мукой и сидевшим на
мешках дядькой Степаном, щупленьким плюгавым мужичком - поселковым бобылем.
92
Пекарь, видя, что помощник из мужичка никакой, сам принялся разгружать полнехонькие мешки и делал - играючи: ловко, крепко подхватывал руками, кидал на спину и нес в пекарню. Тут же возвращался и,
даже не запыхавшись, относил следующий.
Девчонки обомлели!
Дядька Степан только успевал мотать туда-сюда бороденкой, следя за
разгрузкой.
Напоследок богатырь одной рукой, размером в кулаке с кувалду, взял
да и развернул телегу на дорогу вместе с седоком. Отчего тот восхитился
и с придыханием, причмокивая губами, вымолвил:
Ну и силища у тебя, брат ты мой!
Пекарь усмехнулся, сказал:
Как же иначе? Знай наших!
Пораженные, медленно возвращались домой.
Елена Ивановна пригласила к столу и Аню. Она всегда угощает всех
подружек и друзей своих детей. Поставила вареную картошку в мундирах, налила по стакану морковного чая с молоком, отрезала по куску
хлеба, улыбаясь, спросила:
Ну как, проверили? Оценили? - перебивая друг друга, набивая
рты теплой очищенной от шкурки картошкой и макнутой в крупную
сероватую соль, стоявшую на столе в эмалированной чашке, затараторили:
А как же.
Ох и сильный!
Теперь надо взглянуть и на Зину.
Ага, сейчас поедим и побежим к детсадику. - Уже знали, что та
будет работать воспитательницей.
Им повезло. Только выскочили на улицу: увидели ее. Тут же спрятались за углом ограды огорода и стали с интересом наблюдать. Зина,
радостная, в нарядном платье из голубого крепдешина с нежными розовыми цветочками, выпорхнула из дверного некрашеного проема своих
сеней, словно бабочка из цветка.
Остановилась на неровном настиле из досок за порогом. Прищурившись, глянула на светившее яркое солнце синевой глаз, потянулась,
чему-то весело рассмеялась - словно жизнь всегда безоблачна и чиста!
От ее нарядного вида, нежного румянца на лице, красивых глаз,
пышной русой косы, короной уложенной на голове, стало вокруг ярче,
светлее.
Вновь глянула в небо, расправила плечики стройного тела, ловко
закинула на одно плечо ремешок редкого чуда в поселке - маленькой
дамской сумочки - и гордо пошла по деревянному тротуару, звонко цокая
высокими каблучками лаковых туфелек.
Проводив взглядами чаровницу, остались в страшном недоумении.
Аня тихо промолвила:
Как Зина оказалась замужем за таким человеком, как пекарь?
Пусть сильным, крепким, но таким некрасивым, - вопрос повис в воздухе.
Молодые зажили всем на зависть! Зина, возвращаясь с работы, обя93
зательно заходила за мужем в пекарню. Выходили не спеша, крепко держась за руки. Вечерами ходили на Ангару, хотя туда не ближний свет.
Петр сильной рукой нежно прижимал к себе жену, при этом они о
чем-то все говорили, говорили, радостно смеялись и заглядывали в глаза
друг другу.
Видя это, женщины судачили, слегка завидовали и делали вывод, что
Петр души в ней не чает и очень любит.
Любопытные подружки тоже пришли к такому заключению.
В один из дней Светка решила никуда не ходить, а взяться за чтение.
Ведь надо прочитать Серафимину книгу. Читалось всегда хорошо на
чердаке. Туда забиралась по широким ступеням длинной лестницы,
приставленной с противоположной стороны дома. Проходила по всему
чердаку между стропилами и усаживалась на балку возле открытого окна
над своей квартирой. Тени от берез и елей закрывали то место от
дневного солнца. Было светло, тихо и не жарко. Пахло сухими березовыми листьями, просушенной пылью.
Нюрка тоже взяла книжку с картинками, пошла за ней, уселась рядом.
Светка открыла «Овода». И лишь только прочитала первую страницу,
тут же погрузилась с головой в далекие события. Читала и не слышала,
что говорила ей подруга. А та уже не раз повторяла:
Света, слышишь, твоя мама нас зовет.
Отвяжись!.. Послушай, иди одна, помоги по хозяйству, а я почитаю. Знаешь, как интересно? Не могу оторваться. Буду здесь до конца,
пока не прочитаю все!
Нюрка, зная Светкин упертый характер, пошла одна.
Елене Ивановне пришлось смириться, тоже знала, что дочь не сдвинется с места, пока не завершит, что наметила. Помнила ее вредность
еще с малолетства.
Особенно запомнился случай, и она уже не однажды про него рассказывала. На улице было очень грязно после проливного дождя. Попросила идти по краю лужи. Однако трехлетняя дочка зыркнула глазами
на мать, вымолвила: «Не указывай мне, мама! Где мяфко, там и иду!» - и
продолжила идти посередине лужи. И по сей день делает все по-своему.
Мать только иной раз покачает головой и не перечит.
Светка, читая, уже переживала за Джемму, Артура-Ривареса, падре
Монтанелли. Вся душа была как единый комок, слезы лились сами собой,
замечала их, когда строчки расплывались перед глазами.
Стало совсем темно, зажгла припасенную на этот случай свечку и
жадно читала, читала, читала.
Дочитав до конца, медленно закрыла книгу и еще долго сидела, переживая горькую участь Артура и падре.
Все звуки в поселке давно умолкли. Потушила свечку и по темноте
стала знакомым путем выбираться к выходу.
Ступив на площадку, увидела в свете окон пекарского дома Петра,
избивавшего своими громадными кулаками Зину так сильно, что от головы ее летели брызги в разные стороны.
Скатившись с лестницы, бросилась домой. Забежала с расширенными
94
от страха глазами. Родители не на шутку испугались: не случилось ли что
с дочерью. А она только махала руками и повторяла:
Там, там.
Что там, скажи по-человечески, - но Светка, так ничего не
сказав, выскочила на улицу, за ней ринулись и домочадцы. На шум
выбежали
Люся и Вера с Аней. Все ринулись к дому Петра.
Евсееич заскочил в квартиру, схватил озверевшего буяна за руку и так
крутанул назад, что тот как мешок с мукой грохнулся возле печки на пол.
Че ты делаешь?.. Идиот! - сказал, отдышавшись, - посмотри, во
что превратил красоту. За что ж ты ее так?..
Светка восхищенно смотрела на отца, так запросто усмирившего
здоровяка. И тут ей больно кольнуло в сердце за мать. Возник вопрос: «А
сам-то как мог когда-то поднять руку на нашу маму, тоже красивую?..»
Общая суета отодвинула на задний план ее мысли. Но все равно
вспомнила засевшие где-то далеко в мозгу услышанные когда-то от
взрослых слова, что, видно, в гневе все мужики одинаковы.
А на Зину и правда страшно было смотреть. Лицо превратилось в
синюю распухшую маску, величавая корона из косы спуталась, трагически повисла на спине. И вся она была такая жалкая, но. не плакала и не
говорила ни слова. Молчал и Петр, только мотал головой. Оказывается,
он был в стельку пьян. Хотя они уже прижились в поселке, но до этого
дня никто его не видел таким.
Всем скопом вывалились из квартиры. Подоспевший милиционер
увел Петра. Зина молчала. Соседки повздыхали, покачали головами и
разошлись по своим квартирам.
Елена же Ивановна, приобняв пострадавшую, повела к своему
крыльцу. Домочадцам велела ложиться спать, а сама принялась хлопотать возле нее. В еще не остывшую печку, стоявшую во дворе, подложила дровишек, вода в кастрюльке быстро нагрелась, помогла ей
умыться. Ночь была теплой, присели на крылечко.
Проснувшись утром, девочки Зину уже не застали. Как раз забежала и
Вера, быстрым шепотом спросила:
Ну как, Лена, ты узнала причину такого побоища?
Нет, весь вечер Зина промолчала как партизанка.
Вот ты посмотри, что делается. Трезвый-то какой
уважительный. Видно, что любит ее. Готов на руках носить. А с пьяным
что сотворяется? Уму непостижимо. Сегодня его уже отправили в район.
Наверное, судить будут, - высказалась так, а потом вдруг ее осенило:
А кто же нам будет хлеб печь?
Да-а-а! В этом побоище кроется какая-то тайна. - сказала хозяйка, помолчала, потом тоже заговорила о хлебе: - Надо, наверное, идти
всем к Федьке-милиционеру, когда вернется из райцентра, просить его,
чтобы срочно ехал обратно, к своему начальству, и возвращал нам Петра.
Если нужно - возьмем всем поселком пекаря на поруки.
Точно, точно, - сказала соседка и заторопилась на выход.
Светка собралась идти к Ане, выскочила на крыльцо, увидела сидев95
шую на крылечке Серафиму Игнатьевну. Решила вернуть ей «Овод».
Пошла в свою комнату, прихватила книгу, быстро спустилась и, пробежав, оказалась возле старушки, поздоровалась с ней, присела. Серафима
глянула на девочку, прищурила глазки, спросила:
Ну как? Книга произвела на тебя впечатление?
Ой, не то слово! Я ведь тоже вся исплакалась, как вы, пока
читала. Какой печальный конец! Но я так и не определилась, кого больше
мне жаль: то ли Артура, то ли его отца. Об этом постоянно думаю.
Вот-вот. Я сама размышляю, - печально промолвила старушка.
Подумав, изрекла:
Вот чем и трогает эта книга, что долго не позволяет забыть ее
содержание и наводит на разные размышления. А это что значит? спросила и сама ответила: - А это значит: мыслишь - продолжаешь жить.
В это время на улицу вышла Аня и позвала Светку сходить с ней в
магазин.
Девчонка заторопилась, а Серафима сказала:
Ну, беги, беги. А я, вообще-то, тебе приготовила еще книгу, называется «Хижина дяди Тома». Тоже обревешься, и там еще больше есть
над чем подумать, поразмышлять. Вечером загляни.
33
И вновь на крылечке наметились посиделки. Подошла и Нина со
своим Ванечкой. Все им восхищаются, а он только посапывает.
Светка любит с ним возиться и утаскивает в свою комнату. Однако
разговор на крыльце слышит. Иначе это была бы не она! Подошла ее
тетка Таня. Услышала, как присела и Анина мать, шедшая из магазина.
Голоса стали еле слышны. Светка взяла малыша на руки, вышла с ним
на крыльцо и, оправдываясь за свое явное любопытство, заприговаривала:
Не хочет наш Ванечка играть в комнате, хочет - на крылечке.
Елена Ивановна только повела взглядом на дочь, сказала:
Ладно уж, присаживайся, горе мое любопытное...
Женщины обсуждали очередную новость. Вчера приехала мать пекаря, и Вере сегодня удалось с ней поговорить. Та заходила в магазин за
покупками. Вера от нее и узнала историю жизни Петра с Зиной, вначале
поохав, поахав перед матерью за его такую жестокость к жене. Даже
сообщила, что того забирали в районную милицию и как они потом всем
поселком хлопотали, чтобы снова вернуть на рабочее место.
Анастасия Ивановна, так зовут мать Петра, не стала таиться, сразу
поведала историю молодых.
Соседка начала с воодушевлением пересказывать:
До войны все жили на Украине. Зина и Петр выросли в одном
дворе, с детства влюбленные друг в друга, решили пожениться.
Начавшаяся война смешала все карты. Петр ушел на фронт и всю войну
прослужил военным пекарем. Зина осталась в городе, попала под
оккупацию немцев. Уехать, как многие, не смогла: больная мать не
поднималась с постели.
96
На оккупированной земле свои порядки, свои законы, свои ценности
жизни. Ее заставили работать в одной из офицерских столовых, и
поскольку она была очень красивой, то постоянно переходила из рук в
руки немецких офицеров. Так длилось до освобождения нашими войсками. Мать же ее умерла перед самым их приходом.
Вернувшись после войны, Петр не смог забыть Зину. Решил все
равно взять в жены. Поженились и сразу уехали из тех мест. Несколько
лет жили на Урале, а теперь приехали в наш поселок. Трезвым умом
понимает, осознает, что иначе поступить та не могла, но в пьяном виде
теряет голову. По этой причине они и меняют места жительства.
Рассказчица печально закончила:
Вот почему молчит!.. Чувствует вину!..
Елена Ивановна осторожно тронула за руку подругу, тихо сказала:
Вера, не переживай. Видишь, у многих судьбы трагические, а
люди все равно продолжают жить.
Да-да. Лена! Все это так!.. Но я виновата перед своим Иваном, и
от этого никуда не деться.
Тут Нина вступила в разговор:
А в чем Зина провинилась?.. В том, что не смогла
эвакуироваться? Так у нее была веская причина. Поступи иначе,
никогда бы себе не простила. И опять же не ее вина, что природа так
щедро одарила красотой.
Елена Ивановна вздохнула, тихо вымолвила:
Твоя правда!.. Откажись она, в любую секунду могла бы
лишиться жизни!.. А от нее зависела и жизнь матери. Вот и суди как
хочешь. И. случилось то, что. случилось!
Таня возмутилась:
Так почему же муж стал выступать в роли обвинителя?..- но, успокоившись, продолжила: - Судить прошлое просто - но изменить
нельзя!.. Его надо принять таким, каким оно сложилось!.. Однако до
людей это слишком поздно доходит...
И сколько еще он будет ее терзать?..- вдруг спросила Светка.
Взрослые удивленно уставились на нее. Та от смущения зарделась до
корней волос, предательские слезы стыда брызнули из глаз.
Елена Ивановна только покачала головой, удивленно всплеснула руками, вскликнула:
Ну вы только посмотрите на нее?! До чего доводит
любопытство! Уже не стесняется с взрослыми вступать в разговоры.
Смотри у меня! - и, успокаиваясь, слегка погрозила ей пальцем.
34
Новые события вновь всколыхнули поселок. На попутной лодке из
райцентра приплыл пожилой китаец - высокий, худой и совершенно
седой.
Что в нем было удивительного?.. Да то, что он был в форме генерала
советских войск. Все сразу поняли, что это родственник Ивана и
Антошки. Но потом выяснилось, что даже - родной отец.
97
А так как Антошка приняла смерть на огороде Евсеича, то пожилой
китаец изъявил желание остановиться у них. Хозяева с радостью приняли.
Светка старалась присутствовать при всех разговорах взрослых.
Чтобы не выгоняли, тихонько садилась где-нибудь в уголке, вела себя
очень скромно.
Владимир Иванович, так звали его по-русски, сразу попросил отвести
его к дочери. Многие поселковые присутствовали при посещении им
могилы. Близко не подходили, стояли в сторонке.
Китаец как опустился перед холмиком на колени, склонил голову на
руки, сложенные ладошками вместе, так и пробыл часа два, не проронив
ни слова, только видно было, как скорбно вздрагивали плечи в погонах и
все больше горбилась спина в генеральском кителе.
Стало смеркаться. В молчании поднялся и пошел в поселок. Жители
следовали в отдалении и тихо расходились по домам. Подходя к дому,
приобрел дар речи:
На огород сходим завтра, сегодня уже темно.
Елена Ивановна приготовила ужин. Детям позволили ужинать вместе
с взрослыми. Нюра сидела тихо - печальная, молчаливая. За ужином
приехавший иногда останавливал на сиротке свой взгляд.
Утолив голод, зная, что хозяева ждут от него откровения, гость начал
рассказывать:
В прошлом - родом я был из очень богатой семьи. Почти до
восемнадцати лет жил с родителями в Китае. Отец был крупным
владельцем заводов, фабрик, имел большой старинный фамильный
дворец. Все семейные традиции, церемонии очень чтил, меня старался
воспитывать так же, строго следил за безусловным выполнением всех
обрядов.
Но я с малолетства не принимал такую жизнь. Без согласия отца
пошел учиться в высшую военную академию, затем стал активно участвовать в подпольном Коммунистическом движении. А когда предложили работу в Советском Союзе в военном ведомстве как специалисту по
Китаю, с радостью согласился.
В городе недалеко от границы познакомился с девушкой, тоже китаянкой. Полюбили друг друга, поженились. Родился сын, затем через
несколько лет появилась на свет ненаглядная дочь Ли Ин. Были очень
счастливы, но когда малышке исполнилось три года, ее украли. Сразу
догадался, что это дело рук отца. Так оно и оказалось.
В течение десяти лет, как ни старался по своим источникам вернуть
дочь - не удавалось. Но однажды все-таки я сам попал в Китай, пришел к
отцу. К тому времени моей матери уже не было в живых, да и отец был
сломлен - потерял все богатство и теперь с внучкой занимал небольшую
комнату в бывшем своем дворце.
Когда, наконец, я увидел дочь, был потрясен. Отец, надеясь в будущем превратить ее в знатную богатую матрону, которая должна была
развлекать мужа и вести праздную жизнь, изуродовал внучку: чтобы
сохранить маленькие ступни на ногах, приказал в течение нескольких лет
98
производить «бинтование их».
Обозленный на отца, оставил его доживать в одиночестве, дочь забрал
домой в Россию. Потом мне сообщили. что отец вскоре умер,- и
рассказчик надолго замолчал.
хозяева сидели тихо, давая возможность вновь пережить то время.
Немного погодя, он продолжил:
Ступни у дочери так и остались маленькими. Ли была девочка
грамотная, любознательная, быстро освоилась в советской школе, подружилась со сверстниками. Практически никто не обращал внимания на ее
ноги; новые друзья старались оберегать, помогали во всем. Иван заканчивал военную кафедру, собирался посвятить себя военному делу. - и
снова умолк. Долго сидел отрешенно. Забыл обо всем.
В общей тишине рассказчик виноватым голосом тихо сказал:
Простите. Все еще так свежо в памяти. Никак не могу привыкнуть, что на этом свете я остался совершенно один. Но слушайте
дальше.
Я находился на секретной службе, потому должен был выполнять все,
что прикажут. Оказался снова в Китае. Об этом знал только представитель из Верховной ставки. Случилось так, что по непредвиденным
обстоятельствам мне необходимо было еще задержаться на три месяца.
Об этом тоже знал только он. И именно в это время представитель
скоропостижно скончался.
А когда я вовремя не вернулся с задания, меня посчитали дезертиром.
Жену как пособницу арестовали. Она, не вынеся позора, тягот тюрьмы,
скончалась от сердечного приступа. Сына и дочь сослали в ваш край.вновь замолчал, но пересилил себя:
Вернувшись из Китая: семьи не нашел. Меня тут же арестовали.
В заключении продержали более двух лет, пока в Москве не отыскались
следы выполненного задания. После - оправдали! Даже повысили в
звании, наградили. но родных... не. вернуть...
Слушатели видели, как тяжело даются слова, как старается проглотить комок в горле, но сделать ничего не могли, тем более облегчить его
страдания.
Поборов рыдания, он тихо, спотыкаясь на каждом слове, проговорил:
Решил поехать. и проследить. последний путь. детей. Могилу
сына нашел в Раздольном... Побуду здесь, заберу. останки дочери, заеду.
за Иваном. Хочу, чтобы покоились рядом с матерью.
Время было позднее, молча стали расходиться по своим постелям.
Гость с отцом вышли на крылечко покурить. Светка уже не в состоянии
была следовать за ними.
Наутро после завтрака пошли на огород...
Со всех сторон неслось щебетание хлопотливых воробьев, завирушек,
овсянок.
Вдоль дороги, изгородей от легкого ветерка чуть волновалась зелень
травы с выглядывавшими из нее синими васильками, голубыми незабудками. Во всех огородах на рыхлой черной земле разрослась вся в
цветении ботва картошки.
На любимой полянке их огорода разлапистые ветви старых елей
99
покрылись изумрудными молодыми иголочками. Здесь же под ними в
густой траве выглядывали еще яркие, но уже отцветающие жарки.
Густые зеленые листья высоких кустов черемух, обильно увешанных
гроздьями плодов, прикрывали белые стволы берез. После гибели здесь
Антошки, урожай никто не снимает.
Весной же жители диву даются, видя, как эти кусты покрываются
белоснежным цветом, как будто окутываются пышными сугробами,
наметенными первой пургой в самом начале зимы. А сильный горьковато-терпкий, особый черемуховый запах заставляет прохожих останавливаться и вспоминать то трагическое событие.
Пряные ароматы растений, трав, земли - встретили пришедших,
одурманили - учащенно забились их сердца - наполнились радостью
жизни. Дети, чинно шедшие со взрослыми, на мгновенье забылись: зашумели, запрыгали, загалдели, но печальный вид гостя тут же их отрезвил.
Приумолкли.
Чуть погодя, ободренные взрослыми, стали вспоминать до мельчайших подробностей события того дня. Китаец внимательно слушал.
Рассказали все, отошли в сторонку, давая возможность побыть под
деревьями одному. Несчастный отец, не сдержавшись, подавляя в себе
страшный крик, сквозь рыдания простонал:
О, Господи, за что так меня покарал?.. - опустился перед
кустами на колени, сдерживая рыдания, уткнул лицо в ладони, сгорбился,
плечи его вновь затряслись. Между побелевшими пальцами завыступали
слезы и обильно потекли по рукам.
Потом сразу как-то притих. Долго молчал, борясь с непереносимой
болью и наконец-то победив, тихо промолвил:
Но. надо. иметь. мужество жить дальше. - поднялся с колен,
склонил голову перед кустами, сложил руки ладонями вместе на уровне
лба. и застыл!.. Молился по-своему.
Елена Ивановна, зная любопытство дочери, потихонечку шепнула:
Владимир Иванович решил удочерить Нюру.
Услышав это, Светка воскликнула:
Как я Нюрке завидую!
Дурочка ты моя. Разве этому можно завидовать?
Ага!.. Ей вон как повезло. Новые места увидит, а мне только
мечтать о них. - но потом спохватилась и виновато промолвила, - и правда, че это я?
Вот так всегда, сначала прокукарекаешь, а потом спохватишься.
Нехорошо это, - примирительно пожурила мать.
Возвращаясь с огорода, посетили могилу Марии. Бугорок, окруженный высокими старыми елями, оброс нежной травкой. Светило ясное
солнце, тишина и умиротворение были на кладбище. Даже птички не
щебетали.
Владимир Иванович опустился на колени перед могилой, накло нился
к бугорку, уронил на него руки и устало припал к земле. Долго лежал;
очнувшись, поцеловал. Потом распрямился, и будто великую ценность
100
стал нежно, осторожно гладить, гладить травку, прикрыв глаза. При
этом что-то шептал. Наверное, благодарил Марию за любовь к сыну.
А к вечеру уже весь поселок знал, что отец Ивана и Антошки решил
судьбу Нюрки: удочеряет и увозит с собой. Жители стали приносить к
дороге кто что может. Кто-то принес новые рукавички, кто-то - валенки,
кто-то - головной платок, кто-то почти новую кофточку, а кто- то просто игрушку. Всем миром снарядили в дальнюю дорогу.
Теперь Нюра часто присылает Светке письма. Пишет, что приемный
отец заботится о ней. А она учится в школе, ходит и на какой-то крытый
каток, и в плавательный бассейн, и в музыкальную школу, посещает
музеи, театры.
Эти сообщения для таежной девчонки ничего не значат, так как что
это такое, она даже представить не пытается, но из писем подруги знает,
что той все нравится, и просто радуется за нее, всем рассказывает
содержимое тех писем.
35
Светке ужасно повезло: перешла в пятый класс, и его как раз открыли в их школе. Значит, не надо будет, как старшей сестре, ходить в
Рыбное. Это большая удача.
А в начале февраля у Евсеича в семье родилась еще одна дочка - Верочка. Ее вместе с женой сам привез из роддома еще по ледяной дороге
на санях.
Елена Ивановна последнее время ходила с большим животом, переваливалась с боку на бок как гусыня, ступала осторожно, часто присаживалась, отдыхала, прикладывала руки к животу. К чему-то прислушивалась, потом блаженно улыбалась и подзывала детей, давая им
возможность тоже почувствовать шевеление ребеночка.
Светка прикладывала ухо к животу, а в ответ там кто-то толкался,
наверное, или ножкой, или ручкой. Удивлялась: как там все же стал
расти кто-то маленький. Как делаются дети, она приблизительно знала.
Но именно как они оживают и растут, не понимала. Устав терзаться на
эту тему, решила отбросить и переключиться на ожидание рождения.
Стала думать: «Что там за человечек? Какой он? И скоро ли выйдет
наружу».
С нетерпением спрашивала у матери:
Ну, когда уж появится или братик, или сестренка?
А та только ласково улыбалась и все повторяла:
Да успеется. Еще надоест нянчиться.
Никогда!.. Знаешь, я как буду его или ее любить? - от волнения
не находила слов и только восклицала:
Сильно, сильно!..
И вот, наконец, свершилось! Маленькая сестренка дома. Светка вокруг
нее нарезала круги, и все норовила взять, но мать всякий раз останавливала, говорила:
Тише, тише. Ее нельзя на руки брать. Видишь, она еще головку
не держит. Ты можешь неправильно взять и сестренке что-нибудь по101
вредить.
А та и правда беспомощно лежала на подушке, чуть задирала назад и
в бока головку со смешными длинными темными волосиками, неосознанно поводила затуманенными голубыми глазенками, будто всему
удивлялась. Губки складывала смешной трубочкой, ловила ротиком
воздух.
Когда Елена Ивановна разворачивала ее из пеленок, живая куколка
начинала робко поднимать то одну ножку, то другую; при этом иногда
нечаянно цепляла их маленькими неуправляемыми пальчиками ручек;
ножки выскальзывали, а оттопыренные кулачки или пальчики тыкались то в ухо, то в глазик, то в носик. От боли и, наверное, от обиды
начинала морщить красное личико и верещать. Все это так умиляло и
забавляло.
Не терпелось увидеть сестренку повзрослевшей. Считала, что если та
будет сидеть, то уже станет почти взрослой, и все пыталась посадить.
Елена Ивановна строго следила, старалась предотвратить, но все же
недоглядела.
Как-то на второй неделе отошла на кухню заправить суп. Светка
сделала вид перед матерью, что пошла в комнате подметать: с веником
оказалась возле кровати.
Быстренько собрала все подушки. Приподняла и, усадив спинкой к
одной, обложила остальными со всех сторон. Верочка головку не держала и как снопик заваливалась то на одну сторону, то на другую, но
настырная ее вновь и вновь усаживала.
Забежавшая мать всплеснула руками, испуганно воскликнула:
Боже мой! Что же ты делаешь, доченька? Ведь ты ее
покалечишь! - и ринулась вызволять малютку. Уложив, стала
проверять ножки, ручки, спинку, шейку и все выговаривать:
Ну разве так можно? Нужно время и терпение, прежде чем она
самостоятельно будет держать головку и сидеть. Не делай больше такого, а то не дай Бог искалечишь. Будешь потом всю жизнь корить себя.
Обещаешь?..
Светка и сама испугалась, представив изувеченную сестренку. От
страха стояла рядом с кроватью и заливалась слезами.
Мать быстренько завернула младшенькую в пеленочку, уложила в
кроватку, а беспокойную среднюю дочку притянула к себе, погладила по
голове, поцеловала в макушку. Успокоившись, Светка потом целый
месяц только наблюдала, как мать пеленает, купает, кормит.
36
Учеба подходила к концу. На улице по-весеннему тепло. Хотелось
как можно скорее окунуться в теплые летние денечки.
102
Стремительно подкатывали майские праздники. Евсеич со своими
друзьями загодя начал их отмечать и опять по пьяному делу начудил.
Нагулявшись вдоволь, вернулся домой. Такого его вся семья побаивалась, но хорошо - это было не часто. Схватил ружье и кинулся за
родительницей. Та успела только вытащить из кроватки малышку и с
остальными детьми кинулась к соседям.
Не догнав, буян вернулся домой, запер дверь на крючок, выбил в
кухне целиком окно с зимними и летними рамами, поставил под прицел
подход из рощи к дому. Ходьба людей там прекратилась. Даже
участковый не посмел приблизиться. Так снайпер и просидел всю ночь
с взведенными курками двустволки.
Утром, протрезвев, ушел на работу. Семья вернулась домой. Елена
Ивановна готовила еду, а сама плакала навзрыд, постоянно с лица вытирала фартуком слезы, причитала и приговаривала:
Все! Мое терпение лопнуло... Разойдусь! Пусть этот черт
однорукий живет один. Сколько можно терпеть?..
Светка сидела на табуретке посреди кухни, чистила картошку, доставая из ведра, и тоже обливалась горючими слезами. Представляла,
как будут жить без отца. Ей становилось жалко и его и себя - безотцовщину: так будут ее называть, как всех детей называют, у которых
нет отцов.
А вечером виновник подвез на телеге готовые рамы. Возница помог
занести их на кухню и тут же укатил. Отец деловито отставил стол от
окна и принялся за работу. Установкой окна остался доволен. Повернулся к жене, преодолевая и стыд, и смущение, воскликнул:
Смотри, мать, кака красота! Добротно окно получилось: все
стекла целы и створки открываются хорошо. Давно хотел сменить, но
все не было случая, а надысь как раз подвернулся. - Елена Ивановна
только печально улыбнулась, и дети поняли: развод с отцом снова
отложен.
Евсеич подошел к жене, робко обнял и, как бы извиняясь, прошептал:
Слаб человек - наделает глупостей, а потом пытается локти кусать. Это обо мне.
Вот-вот!.. В этом ты весь.
На другой день пришедшей сестре, очень пополневшей, ждавшей
ребеночка, Елена Ивановна, плача, говорила:
Знаешь, Таня, жалко мне его. Так жалко, что сил нет с ним расстаться. Ведь без нас пропадет!.. А я его люблю... Да и понимаю!.. Ему
тяжело тянуть такую лямку. Бьется, бьется как рыба об лед, а сил все
равно не хватает, и все какие-то нехватки в семье возникают... Вот и
напьется другой раз от бессилия что-либо изменить и вымещает свою
обиду и злобу на мне за такую жизнь. Потому как и я причастна - нарожала ему целый выводок! А их надо кормить, обувать, одевать, учить.
Да мало ли чего надо!..- пригорюнилась, но потом слезы как-то сами
собой просохли, и уже радостно произнесла:
А я ничуть не жалею, что так сложилось. Всю жизнь мечтала
103
иметь кучу детей. Мечта моя осуществилась несмотря на то, что было
столько препятствий!.. - и окончательно утершись платком, сказала: Так что грех Бога гневить!.. - и тут же воскликнула: - Знаешь, Таня, самое главное, что мы все вместе. Как-нибудь проживем! Не Боги горшки
обжигали!.. Справимся! Зато видишь, какие они у меня: шустренькие,
любознательные, глазастенькие - ну просто сама жизнь! - и утвердительно добавила:
Я от души радуюсь, что их родила! Трудности, ответственность
за них я с себя не снимаю. Да и Василий старается все делать для нас. но.
ему вдвойне тяжелее, чем другим мужикам: они-то в своих семьях
двурукие. Так и ничего, что он другой раз почудит немного?!. Я готова
потерпеть!.. Если ему легче от этого становится, то пусть хоть так душу
свою отводит.
Сестра, аккуратно присев на табурет, прослушала страстную речь,
только повздыхала в ответ, промолвила:
Сердобольная ты моя. И за всех-то ты в ответе, и всем
оправдание найдешь, и всех-то тебе жалко, кроме. себя.
Что поделаешь, знать, судьба моя такая! И я тебя заверяю, благодарна ей! - окончательно успокоившись, произнесла: - Это просто
сегодня у меня была минутная слабость. Захотелось вдруг перед кемнибудь поплакаться. Хотя бы перед тобой!.. Поплакалась?.. И видишь?
Снова счастлива.
37
Вновь завертелись летние дни, с ними домашние и уличные хлопоты.
А тут подошла новость: у Тани и Алексея Ивановича родилась дочка
Раечка. Об этом сообщил прибежавший Витька.
Елена Ивановна радостно заулыбалась, посадила племянника за
стол, налила тарелку горячих щей, отрезала ломоть хлеба, сказала:
Давай поешь, а то пока бежал до нас, наверное, проголодался.
Племянник с аппетитом начал навинчивать угощение. Тетушка провела ладошкой по его голове, приглаживая лохматые, жесткие, выгоревшие на солнце вихры, промолвила:
Ну и, слава Богу, теперь у вас настоящая, крепкая семья. И у
тебя, Витек, появилась наконец-то долгожданная сестренка.
Да ну. ее! Наверное, будет пищать, и мне мешать уроки делать, торопясь и едва прожевывая, не очень любезно высказался новоявленный брат, а тетка только засмеялась:
Ишь! Ушлый какой! Уроки она будет ему мешать делать?!
Будто бы ты и впрямь их учишь? И являешься отличником.
Посаженный огород успешно давал новый урожай. Дети пололи,
поливали. Светка вновь ездила с матерью на базар торговать. Стреляла
глазами на прохожих, все хотела увидеть тех парней, которые когда-то
сказали об ее привлекательности, но их почему-то все не было. Зато
подходили другие и тоже заглядывались на нее. Мать только улыбалась,
иногда говорила:
Ну, совсем ты у меня взрослая стала.
104
38
За заботами, хлопотами промелькнуло и это лето, наступила осень. И
вновь Светке повезло: в школе открыли и шестой класс.
Светка все так же учится дома, а Нина теперь живет в райцентре и
там, в средней школе, ходит в восьмой класс. Приезжая на каникулы,
завидует сестре, но та ничем ей помочь не может.
Подошел март пятьдесят третьего года. Ученики и учителя находились в школе. Вдруг среди общего шума и гама перемены директор
Федор Иванович с нахмуренными бровями, военной походкой быстро
вышел из кабинета; наступила тишина. Громко сказал:
Все на линейку. Срочное сообщение. Будем слушать по радио, и приказал физруку вынести тяжелый, четырехугольный приемник из
учительской.
Школьники послушно ринулись в уширенное место коридора, заменявшее актовый зал, ровно выстроились и стали ждать, взволнованно
дыша, устремляя десятки удивленных, настороженных глаз на дверь
учительской. Еще с утра дома по тарелкам радио слышали траурную
музыку, но даже родители не знали, по поводу чего.
Серьезные учителя вышли из учительской и тоже молча остановились. Директор сообщил:
Сейчас услышим обращение ЦК КПСС, Совета Министров
СССР и Президиума Верховного Совета. Слушайте.
В строю замерли, превратились в слух. Радио, настраиваемое физруком, пошуршало, пошипело, пропикало сигналом точного времени.
Раздался торжественно-печальный голос Левитана, от которого мурашки поползли по спинам:
Пятого марта утром состояние больного резко ухудшилось, а в
21 час 50 минут скончался товарищ Иосиф Виссарионович Сталин.
Сообщение так придавило всех тяжким грузом, что перехватило
дыхание. Никак не укладывалось в голове: «Как это могло случиться?
Почему умер? Ведь он был незыблемый, вечный!..»
Сразу почувствовали себя осиротевшими. Сначала застыли в гробовом молчании, но потом как прорвало: завсхлипывали учителя; дети,
растерянные, ошеломленные сообщением и поведением взрослых, тоже
заплакали.
Федор Иванович сквозь рыдания произнес:
Сегодня умер наш вождь и учитель, наш любимый товарищ
Сталин. И сейчас из глаз миллионов советских людей слезы льются ручьями. Это самый скорбный день для нас, советских людей, и всего
мирового пролетариата!..
В отчаянном состоянии Светка пришла домой, кинулась за утешением к матери, при этом вопрошала:
Что с нами будет?..
Елена Ивановна тоже не знала будущего, которое вдруг стало зыбким, непрочным, и плакала от всего сердца как по близкому родному
человеку, ушедшему из жизни навсегда.
105
39
Но Евсеич не плакал, придя в этот день домой.
Он и всегда-то не жаловал Сталина. Особенно после возвращения с
фронта.
Когда был трезвым - молчал, но когда приходил выпивши, сидел в
кухне за столом и слушал радио (а оно громко говорило на всю квартиру
с шести утра и до двенадцати часов ночи), скрежетал зубами и
восклицал:
Нет, врут, что ковда ходили в штыкову атаку, то кричали: «За
Сталина». Не было такого!.. - и начинал высказываться, не обращаясь
ни к кому:
Во время бесконечных боев от разрывов бомб, снарядов земля
шевелилась, шаталась и уходила из-под ног. Почва, деревья, кусты,
дома, люди, животны взлетали вверх, перемешивались и застили белый
свет; темнело вокруг и в глазах.
Шум, грохот, багрянны языки пожаров во все небо, черны клубы
дыма, пулеметно стрекотанне, орудийны залпы, скрежет гусениц танков, постоянно нарастаюшший гул самолетов, полчишша врагов - давили на разум!..
Казалось... что человеческих сил уж на этот-то бой не хватит. И
товда хотелось куда-нибудь спрятаться, прижаться к чему-нибудь или
совсем исчезнуть. Но слово. «на-адо» отрезвляло! Заставляло бросаться
вперед и вперед. - и тяжело, надолго смолкал.
Потом начинал опять говорить:
А. рядом один за другим погибали друззя, товаришши, - рот его
вновь сжимался до побеления губ. Отходил, разжимал губы и тихо
продолжал:
Вот бегут с тобой, и вдруг грохот и. нет и следа их, токо воронка. Мы, солдаты, ишшо остававшиеся в живых, от отчаяння, дикого
страха, и чтобы подбодрить себя в очередной схватке с врагом, хрипло
орали пересохшими глотками, кому что в голову взбредет. Слышалось и
«мама», и «любима», и «Господи спаси». Неслись матюги, и вперемешку
с ими крики за «Родину», но. токо за ее!.. Не. за. ево!.. - Не справившись
с собой, низко опускал голову, чтобы не так было заметно домочадцам,
начинал горько плакать скупыми мужскими слезами.
Немного успокаивался, быстрым движением руки, в которой был
зажат пустой рукав, обтирал им мокрые щеки, глаза, восклицал: - Скоко напрасно погублено народу?!. - И уже трезвея, задавал и еще постоянно мучавший его вопрос: - А за что загубил мово отца еще товда, в
тридцать седьмом?..
От таких отцовских слов возмущение Светки не имело предела. Она
была советская пионерка, воспитанная на любви к великому вождю,
давшему «счастливое детство советской детворе».
Об этом постоянно печатали в газетах, по радио говорили в новостях,
в «Пионерской зорьке». Целый день из «тарелки» разносились
бравурные песни, поднимавшие дух, настроение, приглашавшие в счастливую жизнь и на какую-то борьбу с врагами. Также по радио бойко и
106
радостно какие-то дети звонкими голосами часто рассказывали об
отдыхе в здравницах, в пионерских лагерях, о соревнованиях, слетах
счастливцев в Артеке.
О счастливой жизни детворы постоянно твердили и все учителя
школы, вожатые на пионерских сборах; показывалось в клубе в киножурналах; про это были и кинофильмы.
И пусть они сами, дети из этой глухой таежной забытой всеми деревни, не отдыхали, не участвовали, не соревновались, но взаправду
считали, что у них самое счастливое детство.
И никогда! Даже ни единой мысли! ни капли сомнения! не закрадывалось, что сами-то живут убого и бедно. Они просто безоговорочно и
свято верили только тому, что писали в книгах, газетах, говорили по
радио, в школе.
Обилие той информации ни на секунду не давало самостоятельно
задуматься о своей собственной жизни.
Но также советские дети твердо знали, что в капиталистических
странах люди живут очень плохо и у них там происходит угнетение
рабочих, детей и даже существует рабство.
Читая книгу «Хижина дяди Тома», данную ей Серафимой, и как та
сказала насчет слез, заливалась слезами над судьбой негра Тома, проданного своим хозяином - несмотря на то, что его самого с пеленок негр
охранял и воспитывал - сам будучи девятилетним ребенком. Хозяин
вызывал только негодование.
И тем же хозяином был продан маленький сын невольницы Элизы,
любимицы его жены. А молодая женщина, чтобы не расставаться с
ребенком, совершила ночью побег. Со страхом и замиранием сердца
читала о том, как, спасаясь от работорговца вместе с трехлетним сыном,
в ледоход - словно на крыльях перенеслась через широкую реку по
крутящимся льдинам.
Поразила и судьба негритянки Люси, бросившейся в реку после
продажи ее десятимесячного сыночка работорговцем.
Хотелось немедленно вступиться за них: несчастных, униженных,
оскорбленных, бесправных, но это было невозможно, и только сердце от
боли сжималось на такую ужасную несправедливость.
Долгое время прочитанная книга будоражила воображение. Правду
сказала Серафима, что Светка содержание книги не забудет. И точно!.. И
никак не могла смириться с тяжелыми судьбами героев.
Однако за свою страну, за свою Родину сердце Светки наполнялось
гордостью!.. В ее мыслях проносились такие заключения: «У нас-то, в
нашей стране такой несправедливости нет и никогда не будет, потому
что у нас есть товарищ Сталин, который оберегает, охраняет всех людей
и детей от всяческих бед и напастей.»
Светка жалела чернокожих, живущих в хижинах и носивших только
набедренные повязки. Бедные, бедные люди. При этом думала: «А вот
нам хорошо. Мы живем в теплом доме, правда, зимой приходится в
лютый мороз бегать на улицу в уборную, но это ерунда! Зато у нас есть
печки, фуфайки, валенки, платки на голову. У тех же даже простой
107
одежды нет». А то, что там от жары людям не требуется ни одежды, ни
теплых домов, об этом не задумывалась, как и все советские дети, потому что им про это не говорили.
Перечислив в уме достоинства сибирских домов, зимней одежды,
продолжала думать и радоваться дальше за свою счастливую жизнь.
Подумала о еде: «Мы-то едим картошку, квашеную капусту, черемшу, таежные ягоды, овощи со своих огородов, хлеб, которого стало в
последнее время хватать, рыбу из Ангары. Другой раз и мясо перепадает
благодаря охоте отца в тайге.» На этом останавливалась: других
лакомств не знала.
Такие мысли проносились в беспокойной голове.
И, слушая в очередной раз высказывания подвыпившего отца, начинала его почти ненавидеть: как это он осмелился так говорить о любимом вожде, давшем им все?!. Даже втайне задавала себе вопрос - не
предатель ли он?.. Несколько раз чуть не поступила, как Павлик Морозов.
Но, хорошенько обдумав, вспоминала о наградах, полученных отцом
во время войны, остепенялась и всегда успокаивала себя: «Если бы
папка был таким, тогда зачем же так здорово воевал? Зачем, рискуя
жизнью, спас Михаила Петровича? Зачем потерял руку на фронте? Нет,
нет! Он - не предатель.»
Поделилась как-то со старшей сестрой своими тревожными мыслями
и сомнениями. Та только покачала головой и сказала:
Дурында ты и есть дурында! Хоть и вымахала выше меня, а
еще многого в жизни не знаешь и не понимаешь.- на этом объяснения
старшей заканчивались.
Про деда же Евсея дома обычно разговора не заводили. Это была
запретная тема. Чем меньше знали о его судьбе, тем было безопаснее.
Так говорила Елена Ивановна.
Светка пыталась вызвать на откровенность родительницу, та только
отмалчивалась. Но иногда произносила: «О нем лучше не говорить.» И
продолжала испуганно вздрагивать, когда муж упоминал о своем отце.
А в этот день, пятого марта, отец пришел домой возбужденным, радостным. Такого редко когда видели. За ужином вдруг объявил, обращаясь в основном к Елене Ивановне:
Все!.. Хватит с нас Ангары! Хоть и прикипел всей душой, всем
сердцем к этим местам, но нам, мать, пора возвращаться домой. Домой!..
На Енисей!.. - и столько в этом возгласе было радости, что дети сразу
поверили, что он хочет вернуться именно домой. А он, подумав,
продолжил:
Теперь препятствий нет, никто нас не будет искать,
преследовать. - И тихо добавил: - Сама знашь, как долго этого ждал!.. Ох
и заживем на Родине! Вот увидишь!.. Наша земля не позволит нам жить,
как здесь, с нехватками всего. Пусть даже с одной рукой, но все равно я
прирожденный пахарь, все работы знаю. И не может быть того, что, работая на ней, мы не сможем как следует обуть, одеть, накормить своих
детей!.. - и снова обратился к жене:
108
Вспомни-ка, как первы годы мы хорошо жили в Улазах! Пусть
трудились в поте лица, но все имели. Как ты думашь? Справимса?.. Заживем?.. А, мать?.. - и, не дав ей ответить, уже совсем успокоившись,
вымолвил:
Вот закончат наши галчата школу, и отправимся в путь.
Светка знала, что родители приезжие в этих местах, но для нее-то
здесь все, что окружало, и есть ее родина. Вдруг стало непривычно
ощущать, что скоро расстанется с незыблемым миром: с Ангарой,
тайгой, подругами, с жителями этого поселка и, скорее всего, никогда
больше не увидит. Но ее мнения не спрашивалось.
Переживая, все равно вскоре тоже включилась в сборы для дальней
дороги.
40
Вновь наступили Первомайские праздники, совпавшие с Пасхой. Что
это такое? Светка смутно знала - связано что-то с Богом. Но в Бога не
верила. Его просто нет! Про это с самого раннего детства твердили
газеты, книги, радио, кино, школа. А этой информации полностью доверяла.
Мать же была верующей. Правда, боялась говорить вслух об этом.
Дочь по этому поводу философствовала: - «Да и ладно! Ей простительно!
Родилась еще в царское время, аж до революции! И такие взгляды на
жизнь и на Бога у нее остались от пережитка капитализма». Об этом
тоже знала из тех же источников.
Поэтому Пасха для нее была примечательна только тем, что родительница в этот день красила яйца луковой шелухой и выдавала каждому по три штуки. Над этим богатством дети становились полными
хозяевами.
Применение им находили на Красной горке под Мотыгинским самостроем, куда собиралась вся детвора поселка. Там шли баталии за
яйца. Целью было как можно больше выиграть и принести домой. В
этот день и стар и млад объедались ими.
День начался как обычно. Проснувшись, быстро позавтракали, получили по три яйца, а Светка еще в придачу двухлетнюю Верочку. Сами
родители в честь праздника Первомая собирались гулять у сестры.
Выпроваживая детей, мать наказывала старшей:
Доченька, ты у меня умница, следи за ними,- младшие тоже
получили наставление: - Будьте все вместе и слушайтесь сестру.
Дети закивали головами, а Светка твердо пообещала беречь их. Они
дружно вышли из дома. Пройдя по дороге, свернули на спуск к ручью.
Свободно перешли по камушкам и дощечкам на другую сторону и
стали подниматься вверх. Свою любимицу тащила на руках. Хоть и
устала, но из рук не выпускала, надо было торопиться, а то придут к
шапошному разбору.
На горке уже шло священнодействие, кем-то установленное еще с
незапамятных времен. Желающие испытать судьбу разделялись на две
группы по обе стороны утрамбованной тропинки (при наличии «судей» 109
снизу и сверху горки). Из этих групп отделялись двое и скатывали яйца.
При этом все следили: чье яйцо первым коснется яйца противника, а
еще лучше - если яйцо противника получит пробоину.
Соревнующие волновались, спорили за каждый миллиметр касания.
Последнее слово оставалось за «судьей». «Судья» внизу провозглашал,
кому отходила победа. И все подчинялись. Иначе бы была полная неразбериха. Победитель подхватывал оба яйца и быстро бежал вверх,
чтобы снова занять очередь и попытать счастья.
Светка посадила сестренку в сторонке, пообещав ей отдать выигрыш, и тоже вступила в борьбу. День был солнечный, жаркий. Бегала
снизу вверх, пот ручьями стекал по лицу, затекал за шиворот, но она не
прекращала сражаться: в этот день ей ужасно везло, и уже через два
часа имела десяток выигранных яиц. Г аля и Толик тоже явились с трофеями. Посовещавшись, решили остановиться и засобирались домой.
Тем более началась потасовка между более взрослыми ребятами.
Один из них, пятнадцатилетний Витька Журомский, еще дома подготовил хитрость: взял сырое яйцо, выдул из него содержимое и в пустую
скорлупку накачал разогретого воску. С кем ни вступал в борьбу выигрывал. Набрал штук тридцать яиц, тем самым у проигравших
вызвал подозрение. Несколько человек собрались, отобрали грозное
«оружие», разбили: тут и выяснился обман. Выигрыш у него отобрали,
надавали тумаков и прогнали.
Младшие, от греха подальше, потянулись по домам.
Светка со своими подопечными, довольная и радостная, почти бегом
спускалась вниз. Верочка все так же ехала на ее «горбу». Толик нес яйца
в специальном мешочке, захваченном из дому по этому случаю. Г аля
вышагивала налегке.
Не доходя до ручья, ошеломленно остановились. Вместо спокойного
неширокого - теперь бушевала целая река. Яркое солнце сделало свое
дело: снег стал обильно таять, прибывавшая вода стремительно
разливаться.
Помощи ждать не от кого. Медлить было тоже нельзя. Решила так:
Толик с Верой останутся на этой стороне, а Галю она перетащит вброд
на другую.
Благополучно завершила первый переход, оставила повыше на горке
сестру, наказала смирно сидеть, сама отправилась за Верочкой.
Уже с ней добравшись до середины ручья, споткнулась. Та выскользнула из рук и стала быстро удаляться по бушующей воде. От страха
Светка остолбенела!..
Но младшенькую тут же подхватил неизвестно откуда появившийся
сторож коровника Петр Сергеич...
Надо же какое везение?!.
Минуты через две, оказавшись возле Г али, Петр Сергеич уже снимал с себя ватник, рубаху. Раздел и Верочку, обтер насухо, умотал в свои
одежды. Девочка не успела ничего понять - не испугалась и не
заплакала.
Убедившись в целости и сохранности сестры, Светка пришла в себя и
110
ринулась за братом. Крепко держась за руки, они, сопротивляясь
стремительному потоку, перешли уже широченную реку.
На побледневшую от переживаний Светку и даже на некоторое время
потерявшую дар речи, напустился спаситель:
Как же ты решилась перетаскивать своих сестер через такую
напасть? Вот хорошо, что я дома забыл вилы, за ними вернулся и в этот
момент оказался здесь, а то бы не миновать беды. Утонула бы твоя любимица!..
Немного опомнившись, придя в себя, тут же стала умолять:
Дядя Петя, миленький, только родителям не говорите. Они
убьют меня! Да и мама будет переживать.- и заискивающим голосом
стала продолжать:- Ничего же не случилось?!. Все живы-здоровы. Ну,
пожалуйста!.. Давайте посидим на пригорочке, пока высохнет
Верочкина одежда. Солнышко-то вон как жарит, быстро все просохнет.
Тот подумал, потом махнул рукой, сказал:
Ну ладно! Будь по-твоему. Давайте посидим. Но и Галя и Толя
тоже пусть помалкивают, а то Евсеич на меня будет серчать за то, что
скрыл такое.
Вы за это, дядя Петя, не беспокойтесь, - обрадовалась Светка и
зауспокаивала его, - они будут молчать. Ведь, правда, малышня?.. - испуганные сестра и брат только головами покивали в знак согласия.
Через час Светка уже одевала Верочку. Петр Сергеич пощупал ее лоб
ладонью, сказал:
Вроде температуры нет, значит, все нормально, - повернулся к
Светке и повторился:
Ох, девка, девка!.. Смотри!.. С жизнями близких так не шутят!..
Бездумные действия, видишь, к чему могут привести?..
Да, да, дядя Петя, я все поняла. Теперь уж точно буду думать и
осторожничать. Спасибо вам.
Завечерело. Сторож помог подняться в поселок. Еще наказал быть
осторожной, пошел в сторону коровника, а дети, уставшие, еле плелись
домой.
Светка все так же несла маленькую Верочку на руках. Та, привалившись к плечу старшей сестры, крепко спала.
Родителей дома не было. Вновь наказала брату и сестре помалкивать.
Тихих, еще не пришедших в себя от потрясения, быстренько уложила в
постель.
Сама тоже улеглась. Но долго не могла уснуть. Только сейчас понастоящему поняла, от какой беды уберегла ее судьба, и только сейчас
стала оценивать случившееся.
От мысли о чуть не случившемся несчастье ее всю трясло, никак не
могла согреться и успокоиться.
И все продолжала удивляться и радоваться тому, как вовремя
оказался возле сестры Петр Сергеевич. Будто бы опять кто-то отвел
беду.
Тридцать выигранных яиц нетронутыми остались лежать на столе.
111
41
В конце мая получили табеля с оценками: Светка - за шестой класс,
старшая сестра - за восьмой, брат - за третий, и засобирались окончательно. Младшие сестры тоже суетились и собирали свои скромные
игрушки.
Сборы были недолгими. Да и не мудрено. За все годы, прожитые
родителями на Ангаре, накопить смогли только пятерых детей да коекакой скарб.
Елена Ивановна перед дорогой сварила флягу бражки, чтобы в дороге рассчитываться с матросами, да и с другими «нужными» людьми.
В один из летних дней погрузились на катер, плывший до Красноярска. К нему на длинном тросе был прицеплен паузок с грузом.
Перед дорогой Светка забежала к Серафиме Игнатьевне. Ведь та не
могла прийти на пристань, как остальные соседи. Прощаясь, поблагодарила ее за долгие беседы, за книги, которые та специально для Светки
подбирала. В общем, за все, за все.
Старушка обняла Светку, всплакнула, сказала:
Прощай, девонька. Дай Бог, чтобы твоя жизненная дорога была
долгой, долгой, но и преждевременно не притомила бы.
Светка удивилась такому напутствию, но потом, как обычно, подумала: «Опять какие-то загадки Серафима задает», а та только улыбнулась бескровными губками, утопила глаза в морщинках.
Проводить их высыпал весь поселок. Василия Евсеевича жители поселка уважали. У Елены Ивановны здесь оставалась сестра, любимые
подруги: Вера, Нина, Люся-фельдшерица и просто знакомые-односельчанки, не раз за долгую жизнь обращавшиеся к ней то за советом, то за
помощью. Она всегда, чем могла, помогала людям.
Светку, Нину, Толика, Галю тоже пришли проводить подруги, друзья. Чуть в сторонке стоял Светкин воздыхатель Толька-сосед, взявший
с нее обещание, что та будет ему писать.
Вскоре катер отчалил и потащил баржу по Ангаре. С середины реки
можно было еще видеть поселок, примостившийся на крутом берегу.
Как символ его, на взгорке стояла высокая мельница с деревянными
блестящими на солнце крыльями, раскинутыми крестом.
Люди на берегу все уменьшались. У Светки сильно защемило сердце,
повернулась к матери со слезами, уткнулась в плечо, запричитала:
Мамочка, дорогая! Я не хочу уезжать.
Мать, тоже страдая, погладила дочь по плечам, по спине, вытерла
слезы с ее лица и своего, промолвила:
112
- Ничего, ничего, гляди и запоминай напоследок. В новых местах
тоска по родному краю скоро сгладится. В будущем уже не так больно
будет его вспоминать. Но этот момент никогда не забудется!..
Катер завернул за Рыбинский утес, который укрыл поселок и отгородил прошлую жизнь навсегда.
Часть вторая
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ ОТЦА
1
По Ангаре плыли целую неделю. Катер
маленький - народу много. Дети постоянно
находились на палубе. От быстрого хода суденышка сильный ветер трепал одежды, волосы; на бескрайнем лазурном небе светило
солнце; было тепло и весело отчего-то.
По берегам реки виднелись причудливые
нагромождения камней, высокие матово поблескивающие светло-серо-коричневые скалы, сверху покрытые темнохвойной тайгой. А
чистая ангарская вода как зеркало - отражала: и солнце, и облака, и синее небо, и скалы с
возвышавшимися на них елями, соснами,
разлапистыми пихтами, кудрявыми стройными березами. И сколько ни гляди: и вдаль, и
вширь, и вблизь: кругом тайга, тайга - всюду
зеленая тайга!
Светка стояла на носу катера, и ей казалось, что вокруг на сотни километров нет ни
одной живой души: только она одна - плывущая посередине стремительно несущейся
реки, владеет всем этим чудесным миром.
Захотелось с кем-то поделиться радостным
ощущением. Вспомнила закадычную подругу
Нюрку и последнее ее письмо, полученное
перед самым отъездом. Она теперь живет у
своего приемного отца недалеко от Китайской
границы. Промелькнула мысль: «Вот и хорошо! Напишу про отличное путешествие и как
раз отвечу на ее последнее послание.»
Блики солнечных лучей купались в ангарской воде, а жизнь Нюры и ее близких замелькала перед глазами как кадры кино. Сколько
горя выпало на их долю!.. А ведь она младше
Светки на два года и ей сейчас только один-
надцать!.. «За что такие испытания выпадают
на долю хороших людей?» - думала, но ответа,
как ни пыталась, не находила.
Тревожные мысли незаметно вызвали тоску по родному поселку, оставленному навсегда...
Письмо написать так и не смогла. Слова куда-то улетучились, будто
утекли с водой, а после оказалось, что в суматохе переезда - потеряла
адрес. В памяти остались только воспоминания.
2
До реки Енисей добрались без приключений. И всюду, сколько плыли по Ангаре, теперь вот по Енисею - зеленое пространство тайги ни на
шаг не отступало и казалось от горизонта до горизонта бесконечным,
безбрежным, вечным.
Через ночь приплыли к большому Казачинскому порогу. Так называется узкое каменистое место между берегами реки - длиной в четыре
километра, пересекающееся грядой Енисейского кряжа горной Сибирской возвышенности.
Виднелось с десяток судов, ожидавших очереди на переправу через
самый труднопроходимый участок на Енисее.
Природа хмурилась, ветер то усиливался, то слабел; она словно напоминала о приближавшейся опасности, и настроения ее - менялись,
менялись. В очередной раз небо почернело - и катер вошел в пелену
дождя. Но дождь внезапно прекратился, зато с верховья - наплыл туман
и накрыл все вокруг; мелкие капельки влаги заполнили пространство.
Стало промозгло, сыро, темно.
В нескольких метрах ничего нельзя было разглядеть - лишь со стороны порога задоносился отдаленный грозный перекатистый гул.
Ветер вновь усилился, налетели черные тучи, и ливень обрушился с
новой силой. Раздался гром, небо рассекла ослепительная молния и
осветила; туман на мгновение рассеялся!
Прибывшим удалось разглядеть - небо и неистовствующую воду
реки!
До чего же велик Енисей в окружении грозной стихии!
Протекая по скалистым выступам, подводным камням - его темная
вода ворочалась, выворачивала белые буруны наизнанку; вздыхала,
бурлила как в кипящем котле. Брызги, вдребезги разбивавшиеся о скалы, освобождались и словно дымились.
На пассажиров накатило предчувствие неизведанного страха. Отчего
захотелось или укрыться, или превратиться в маленького зверька, или
по мановению волшебной палочки мгновенно перенестись на другой
конец в тихую заводь. Однако - это было невозможно! Другого пути
просто не было. И им предстояло его преодолеть на маленьком
суденышке.
Светка, испытывая смятение в душе, все равно находилась на палубе
катера и продолжала обозревать окрест.
Пробегавший мимо матрос с восхищением произнес:
- Ух, как Модест разволновался! Просто удержу нет! - и махнул
рукой на левую сторону реки.
А там - недалеко от берега метущимся карликом из ревущей, пенистой,
стремительно
проносящейся водяной массы то выныривал, то вновь
114
скрывался подводный черный камень. Уже раньше слышала о нем, но
почему так назывался - не знала.
Странное название! - вслух подумала. Оказавшийся рядом отец
пояснил:
Это в память о налетевшем на эту глыбу полвека назад и
разломившемся пополам пароходе. Капитан решил провести судно через
порог сам и поплатился. А здесь суда - самостоятельно не проходят! Их
подцепляют к туеру-буксиру под названьем «Ангара». Во-он, видишь,
дымится труба, - и указал в сторону порога, где вдали среди мелькавших
на воде белых барашков, под свинцовыми тучами пробиралось небольшое суденышко. - Это и есть наш проводник. Командует им шкипер
Кузьмич с седыми пышными усами - мой давний знакомый.
В голове юной путешественницы сразу создался образ человека
бесстрашного, грозного, непримиримого к своим слабостям и к слабостям других.
Старенький пароходик сильно раскачивало, заваливало то на одну
сторону, то на другую, иногда он и совсем исчезал, чуть ли не в двухметровых провалах между гребнями волн. Однако буксир боролся с бурным течением; дымил по-черному и басистым хрипловатым голосом
оповещал об опасностях. И все протаскивал, протаскивал по дьявольскому котлу - плавательные средства.
Наконец к четырем часам капитан катера приказал всем спуститься
внутрь. Туер пришвартовался к посудине и потащил в смертельный
водоворот, который тут же подхватил катер, как яичную скорлупку, и
закрутил, завертел, стараясь перевернуть, уничтожить.
От встряхивания, качания, скрежетания по дну и бокам катера у
детей все замирало внутри, казалось - сердечки ускакивали в пятки.
Они сильнее прижимались к коленям матери, которая в беспокойстве за
своих чад тихонько молилась, обняв всех пятерых.
Светка старалась не поддаваться панике.
Надеялась на того, кому уже приписала много отважных поступков.
Ведь только ему одному была известна невидимая полоска жизни среди
потоков неуправляемой стихии, и он благополучно всех по ней
проводил.
Значит, и с ними - ничего не случится.
Все когда-то заканчивается. Неожиданно ощутили устойчивость под
ногами и чуть слышный успокаивающий всплеск воды за обшивкой. За
Казачинским порогом река успокоилась: и словно перевела дух.
Переживания улетучились. Дети отпрянули от спасительных колен
матери и тут же увидели спускавшегося по лесенке отца и... точно - седого усатого проводника.
Он оказался хоть и бесстрашным, но самым обыкновенным человеком: ни грозным, ни непримиримым к людским и своим слабостям, и,
так же как многие - не прочь был отведать бражки, приготовленной
Еленой Ивановной на всякий пожарный случай, как она говорила. А
«пожарных случаев» за дорогу - хватало.
Стало немного жаль созданного мифа о проводнике - развенчанного
115
хмельным напитком.
3
А еще через двое суток перед рассветом - оказались в таежной столице. Причалили в метрах двухстах ниже речного порта города Красноярска. Туда приплывали все маломерные суда.
Почерненная ночью вода - растревоженная движением катера, лениво лизала ровную поверхность берега, издавая едва слышные легкие
шлепки.
Пожитки семьи Евсеича начали выгружать на берег. Сонные дети
пошли, едва передвигая ногами и волоча авоськи со своими одежками.
Под подошвами разгружавших мелкая галька и песок шуршали,
возле самого берега разбавленные водой чуть проваливались и препятствовали нормальному движению - матросы тихо матерились, если
проваливались глубоко.
Наконец с выгрузкой было покончено. Капитан и команда пожелали
доброй дальнейшей дороги; убрали трап - от берега оттолкнулись
баграми. Дробно застучал мотор, и вскоре катер с баржой растаяли в
туманной мгле.
Разноцветные городские огоньки мерцали по обоим берегам Енисея,
продолговато отражались в спокойной водяной антрацитной глади.
Однако эта красота у детей не вызывала радости: было зябко и хотелось
спать. Кучкой уселись на свои узлы и тут же поддались сладкому сну.
Родительница прикрыла их одежей, взятой из узлов, и, бодрствуя,
стала ожидать мужа, ушедшего на речной вокзал узнать обстановку и
купить билеты для поездки до пристани Новоселово.
Ранним утром путешественников разбудила проснувшаяся река гудками судов, заработавшими моторами, разными шумами, разговорами и окриками работавших людей.
Дети с любопытством стали разглядывать проплывавшие по широкой реке баржи, самоходки, белоснежные двух-трехэтажные суда,
работавшие громадные краны по берегам и на больших баржах, город со
множеством высоких серо-коричневых домов с клеточками радужно
сверкавших окон, высокие дымившиеся кирпичные полосатые заводские трубы, - всем этим восхищались. Раньше такого видеть не приходилось.
Евсеич к десяти часам вернулся и привел с собой четырех грузчиков.
Сам он хоть и сильный, но с одной рукой - не справился бы с вещами.
Грузчики перетаскали пожитки на большой пассажирский пароход в
отведенное под вещи место, получили порцию «божественной» влаги.
Пили, покрякивали, довольные удалились.
Оказавшийся рядом помощник капитана тоже приложился к кружечке напитка. Ведь это он дал добро на погрузку семьи с пожитками
раньше времени.
Семейство облюбовало свободное место на верхней палубе возле
теплой трубы. Разместились на деревянной со спинкой скамейке и были
безмерно довольны, что так все удачно сложилось. Светка восхитилась:
116
Надо же, какое белое все вокруг! И ничего не замазывается.
-Так заведено, чтобы пароходы плавали белыми. Красиво, далеко
видно, поверхность на солнце меньше нагревается, да и приятно для
пассажиров,- пояснила пятнадцатилетняя Нина. - Нам в школе рассказывали.
Здорово!..
А через час ходко пошли и другие пассажиры. Стало шумно, тесно от
народа, стремившегося удобно где-нибудь примоститься. Люди тудасюда бегали, громко что-то кричали, окликали и звали знакомых,
родных; таскали за собой вещи, цеплялись ими друг за друга. Наконец
усаживались на понравившиеся места - успокаивались, замирали.
Но ненадолго! Наступил момент, когда почти все устроились и начали открывать торбы, узелки, сумки. Поплыл запах свежеиспеченного
хлеба, малосольных огурчиков с укропчиком, молодой вареной картошечки.
Елена Ивановна тоже не ударила в грязь лицом, открыла захваченную с собой корзинку, собранную вместе с коком еще на катере.
Вот спасибо Петровичу! Славный получился наборчик. Тут вам
и малосольные ангарские окуньки, сорожки, щучки; и хлебушка свежего положил, и картошечки отварил. Ну, просто волшебник, - зарадовалась, а Светка добавила:
Да и тети-Танины овощи пригодились. Как вовремя к нашему
отъезду поспели и огурчики, и лучок, и укропчик!.. - потом не выдержала и пожаловалась: - Мам!.. я так скучаю.
Да, да, моя хорошая. Поедим наших - ангарских. А то, что скучаешь?.. Я тоже. Но притремся, полюбим и эту сторону. И здесь, видишь, как хорошо! Раздолье, приволье, тепло, солнечно; река могучая.
Ничего, ничего, вам всем понравится. - промолвила Елена Ивановна,
притянула дочку к себе, погладила по волосам.
Видя намечавшееся слезливое настроение, вмешался Евсеич и поторопил:
А ну, мать, давай-ка раскладывай. Подкрепиться - так
захотелось, что удержу нет.
Так, конечно, захочется! Такие запахи гуляют повсюду.
Давайте-ка удобно рассаживайтесь, - бодро позвала своих домочадцев за
импровизированный стол. Быстро расселись и дружно приступили к
трапезе.
4
Неутомимый труженик Енисея - пароход, заполнив все свое пространство людьми: и говорливыми и молчунами, и торопливыми и не
очень, и улыбчивыми и сердитыми - напоследок басисто прогудев,
вскоре отшвартовался.
Величественное серое с теплым розовато-песочным оттенком трехэтажное здание Речного вокзала в витринах-окнах между колоннадами на фасадах, с высоким шпилем наверху; бросавшийся в глаза,
оформленный под древнеегипетский храм краеведческий музей рядом с
117
широким мостом через Енисей - скрылись из виду. Отстали и береговые
строения города.
Потянулись голубые енисейские просторы, которые забудоражили
Светкино воображение.
Печальное недавнее настроение растаяло. Стало по-настоящему
хорошо. Еще раньше составленное представление об этих местах по
материнским рассказам - сейчас превращалось в явь.
Широкая спокойная река текла между гористыми покрытыми зеленым лесом берегами и не препятствовала ходу парохода, несмотря на то,
что плыли вверх по течению.
С половины пути левая сторона начала плавно переходить в степную
поверхность, заотливала ковыльным серебром.
Теплый воздух под палящим солнцем светился и струился как живой. Дальние предметы и равнинное бесконечье неестественно приближались к Светке - что очень удивляло. Светка держалась за перила,
подолгу не отрывала взгляда от наступавших степных просторов.
Подергала за рукав рядом стоявшую сестру, заговорила:
Ты только представь: по этим ковыльным просторам когда-то
скакал на лихом коне наш прапрародитель Евдоким!.. Помнишь, мама
как- то о нем упоминала? Знаешь, я все думаю: а вот сложись его судьба
по-иному, и не было бы нас с тобой на земле. Но это уже невозможно!
Мы есть, мы существуем, мы живем!.. Понимаешь? - и еще сильнее
затормошила ее, более уравновешенную. Отмахиваясь от бурных проявлений чувств сестры, та улыбнулась:
Ну тебя. Неисправимая фантазерка! Найдешь всегда, чем
восхититься.
Да уж! Такая я есть. Другой не будет. - И вновь принялась обозревать окрестности.
Смотри, смотри! Как красиво в зеленых ложбинках и оврагах
примостились невысокие белоствольные березки. Им далеко до наших
высоких ангарских красавиц, но тоже ничего. Правда ведь?..- с грустью
задала вопрос.
Нина только вздохнула и перевела взгляд на другую сторону. Глянула и Светка туда. Берег, покрытый бескрайней зеленью лесов, напомнил
малую родину.
5
В полутьме раннего утра двигатели парохода произвели несколько
чихов и заглушились.
Наступила тишина. Сказанное слово заотдавалось эхом по всему
берегу. Низко нависший туман похолодил воздух. С темной воды потянуло свежестью. Люди, поеживаясь, столпились у трапа. После небольшой заминки, нагруженные сумками, тюками, корзинами, дружно
пошли на выход.
В сторонке от сходней на гальке с песком стояло с десяток подвод.
Семью тоже должны были встретить. И точно, внизу у трапа приехавшие оказались в объятьях Петра Степаныча - второго мужа сестры
118
отца - Анны Евсеевны. Петр Степанович возрастом был за сорок,
одетый в гимнастерку, выцветшую от солнца и частой стирки, в галифе,
в сапогах. Хоть был высок, плечист, но пройденная война от звонка до
звонка, тяжелая крестьянская доля (много лет бригадирствует в
колхозе) наложили свой отпечаток на родственника: слегка ссутулили
его. Черные, но уже изрядно посеребренные на висках густые волосы
небрежными прядками разметались на голове. На смуглом лице карие
большие ласковые глаза источали доброту. Затормошил, заговорил:
С прибыттем на родну землю, дороги мое! Рад! Очень рад всех
вас видеть. Дозвольте обнять и расцеловать.
Родственник всем сразу понравился. Через мгновение стали общаться, как с давним хорошим знакомым.
Быстро принялись таскать скарб на телегу, запряженную двумя лошадьми. Нина, Светка, Толик, как старшие, тоже суетились, но своим
старанием только мешали. В общей сутолоке дядька весело предупреждал:
Посторонись, малышня, а то раздавлю, - и аккуратно опускал
очередной тюк.
Пока грузились, туман как-то незаметно уплыл. Утренняя пасмурность растаяла.
Неожиданно из-за дебаркадера выглянул осколочек солнца, брызнул
желтоватыми лучами. Вокруг все осветилось, зарадовалось, заиграло.
На траве, зеленых листочках ив, мелких березок, кустах черемух,
боярышника, розовых цветочках шиповника, на поверхности опустевшего судна, лодках, крышах прибрежных сараюшек засеребрились росинки.
Песок под ногами подсох. Вода в реке заголубела.
У путников появилась радость в глазах. Облегченно завздыхали, засбрасывали с плеч накинутые для тепла кофты, френчи, шаленки.
Наконец все вещи разместились на подводе. Семилетнюю Галю и
двухлетнюю Верочку определили в середину воза, остальные расселись
по бокам.
Возница еще раз обошел заполненную телегу, все внимательно
осмотрел, кое-где поутягивал крепежные веревки. Уселся впереди воза,
обернулся к своим пассажирам, белозубо улыбнулся, отчего вокруг глаз
и от уголков губ разбежались небольшие лучики морщинок, сказал:
Ну, значит! Тронулись в путь с Богом. - поцокал языком, подергал вожжами: - Но, но, но, милы-я. - и повозка, заскрипев, дернулась с
места.
Елена Ивановна крадучись перекрестилась.
Нина незаметно тронула мать за рукав - та засмущалась: старшие
дочери не одобряли ее набожности и часто подсмеивались, когда она, не
сдержавшись, вспоминала Бога или крестилась. На дочек за это не
обижалась. Сама виновата: не привила детям с ранних лет любви к
Богу: все боялась. А в школе тем временем их воспитывали по-советски:
неверующими безбожниками, да и не только там.
119
6
Через два километра оказались в большом старинном селе Новоселово. Грунтовая утрамбованная дорога на въезде вклинилась в широкую улицу, идущую вдоль Енисея на километры.
По сторонам дороги завиднелись маленькие побеленные домишки,
окруженные кустами черемух, смородины, малинника и огородами засаженными овощами, цветущей картошкой, огороженными тонкими
жердями и частоколом.
К центру потянулись с тесовыми крышами избы: четырех-, пятистенки и крестовики из круглых потемневших от времени бревен.
Большие окна, украшенные узорными тяжелыми ставнями и глухие заборы с воротами, окованными черным железом, вызывали уважение и
восхищение.
Вдоль заборов вились отмытые дождем и высушенные жгучим
солнцем деревянные тротуары для пешеходов.
Поворачивая лошадей в середине села с улицы Ленина на Комсомольскую, Степаныч сказал:
Сделам небольшу остановку у родственников. Как раз повидаетесь с теткой Лукерьей - старенька стала, из дома почти не выходит, но в
квартире управлятса. Живет с невесткой Марьей Яковлевной и двумя
внуками. А ее сын-то - Ошаров Павел Иванович так и не вернулся с
войны.
Боже мой! - вздохнула Елена Ивановна. - Сколько лет нет
войны, а боль людей не уменьшается. Знали Павла-то еще по Улазам, а
вот что погиб, и не ведали,- и тут же прошептала: - Упокой, Господи,
душу раба твоего.
Да точно, и не предполагали о ево гибели, - откликнулся
Евсеич, - но ниче не поделашь - война. Вот хоть тетка дожила до
встречи.
Подкатили к небольшому с палисадником двухквартирному побеленному домику, стоявшему слева от дороги на взгорке в зелени черемуховых, рябиновых кустов и ранеточных деревьев.
Кучер помог сойти детям с телеги. Указывая на вход рядом с теткиным крыльцом, вскользь произнес:
В той половине живет сестра Нюриного первого мужа со своей
оравой в шесть человек. Сколь горя уготовила ей судьба! Бедолага растит детей одна, и нихто не помогат, а сродственников хоть отбавляй. Но,
видать, у кажнова свои дела, свои заботы, не до сестры.
Путники, захваченные предстоящей встречей, на сказанное никак не
отреагировали. Гурьбой ринулись в сени.
В освещенной солнцем квартире, из комнаты - с полутороспаль- ной
железной кровати с блестящими шариками на высоких спинках,
поднялась рыхлотелая маленькая старушка, опустила ноги в вязаных
носках на нарядные домотканые с разноцветными полосками половички, всплеснула руками, засуетилась, беспокойно запоправляла на себе
черную длинную юбку, светлую кофточку под чистеньким фартуком.
Зарадовалась:
Ой! Знать-та Петра показался и гостей с собой захватил, - а
120
сама успела поправить постель и с десяток подушечек, от большой до
самой крохотной - подушечки весело затаращились на гостей.
Вид их огорошил Верочку - всегда стеснительную. А тут вмиг
сбросила сандалии и забралась на кровать: схватила самую маленькую,
закачала на руках, забаюкала, заудивлялась; глазенки радостно заблестели; заприговаривала:
Какая малюсенькая подусинька!.. О-е-е-й, - родные заулыбались.
Тетушка признала племянника, кинулась к нему, обхватила руками,
прильнула головой к его груди, запричитала:
Васятко, Васятко дорогой мой, родненький! Не гадала уж с тобой свидеться. Слава Богу, вот довелось!.. - оторвалась. Запривечала
остальных:
Разболокайтесь, проходьте. Щас чаек сгоношу, на стол соберу,
будем полдничать. Марья как чуяла гостей - седни понаготовляла.
Елена Ивановна принялась помогать.
А хозяйка все суетилась: быстрыми шажками отходила от кухонного
стола, проходила в комнату, переставляла то глиняных слоников на
комоде, покрытом белой скатеркой с голубыми колокольчиками и
зелеными листочками, вышитыми гладью нитками мулине, то горшки с
ярко-розовыми цветами гераней на подоконниках, то поправляла на
окнах белые крахмальные занавесочки с выбитыми узорами. И все вытирала концом головного черного в белый горошек платочка обильные
слезы, которые заполняли глубоко впалые глаза и текли по морщинистым обвислым щекам когда-то полного округлого лица - приговаривала:
Как брательник-то Евсеюшко был бы радый, но не суждено
родимому, не суждено, - и опять заливалась слезами.
Племянник бережно обнял одной рукой, усадил рядом с собой на
скамейку возле печи, погладил по плечам, натруженной спине и заутешал:
Будет, будет. Не плачь. - а та уже страдальчески подняла на
него глаза, провела пальцами по пустому рукаву, засокрушалась:
Боже-шь ты мой! Вот гады, искалечили тебя!.. Как же это ты
без руки-то? Бедный ты, бедный мой.- и вновь заливаясь слезами, прижалась к рукаву и к нему. Потом осушила слезы с лица и для себя и для
него произнесла: - Ниче, ниче! Самое главное сам живой. А вот Пашу-то
мово убили. - но уже не заплакала, а только тихонько повс- хлипывала.
Было видно, что по сыну - выплакано столько много, что и сил больше
нет. Еще раз тяжело вздохнула и через некоторое время с надеждой в
голосе произнесла:
Да я вижу, ты уж и пообвык с одной рукой-то. Правда, ведь? тот
усиленно закивал головой, успокаивающе изрек:
А где, тетя Луша, наше не пропадало?.. Че поделашь?
Приходитса! Сколько лет уж прошло. Приспособился. Вот живу же.
Степаныч, чтобы прекратить этот тягостный разговор, поторопил:
Нам надо скоренько разделаться с угошшеннем и в путь. Ехать
121
пора. Вдругорядь как-нибудь нагрянем, вот тавда и повспоминам.
Отобедали, поблагодарили, заторопились на выход.
Старушка тоже вышла на крыльцо, держа в руках подушечку, протянула Верочке:
Коль приглянулась, бери, миленька. Може кода вспомянешь
бауш- ку-то.
От радости девчушка чмокнула ее в щечку. Такой смелостью вновь
поразила своих.
Растроганная Лукерья Константиновна, прощаясь, напомнила:
Не забывайте. Ждать буду, и пусть Анна Евсеевна как-нибудь
на- ведатса. Бывалыча сама наежживала в Яново-то в гости, а таперича.
все. - Взгрустнула, обратилась к Верочке, погладила по голове: - И ты
тоже приежжай.
За воротами Евсеич посокрушался:
Сдала тетка! А ране-то думалось, что износа ей не будет.
Здорова, прекрасна, дородна, белолица, с ярко-голубыми глазами,
которыми в праведном гневе искрами рассыпала! А деятельна была!
Все кипело в руках. Эх, время, время, что делат с близкими, - и,
опечаленный, замолчал.
7
Село осталось позади. Петр Степанович вздохнул облегченно, сказал:
Ну вот, мы подкрепились, кони наши отдохнули. Глядишь,
незаметно и до Яново доберемся. А вы знаете, - обратился к Евсеичу и
Елене Ивановне, - мы с Анной Евсеевной про вас так решили - поживете
пока у нас, погостите, а там видно будет, где место для жительства
определять.
Ты прав Степаныч! Конечно, нам надо оглядетса. Мы ить
щитай боле двадцати лет здесь не были! Оказыватца, все так
изменилось. Вот даже Новоселово едва признал. Токо центральна улица
и осталась от старинного села. Так што точно - надо обзнакомитца, а
потом уж решать, где осесь, - промолвил Евсеич и замолчал, задумался.
А дети взирали по сторонам.
Солнце сияло, слепило глаза. Воздух накалился до предела. Жаркое
марево чуть заметной дымкой расстилалось вокруг. Для детей, выросших в тайге, степные просторы были в диковинку и казались сказкой.
В открытом со всех сторон пространстве ехали по дороге - то вьющейся далеко в степи, то идущей по берегу Енисея.
Местность от дороги к реке была усеяна как кочками: темно-зелеными стрелами-листьями с фиолетово-синими цветами.
Ой, какие интересные цветы, - воскликнула Светка, - будто
ирисы. Видела в учебнике по ботанике. А здесь как называются?
Это пикульки. Наши степны растения. Живу-учи! Им не надо
воды. Растут по обочинам дорог, на въезде в деревни и возле огородов.
Ишшо насмотритесь, примелькаютца. А так-то они, конешно, красивы.
122
Ниче не скажешь.
Проезжали и бескрайние поля начавшейся колоситься пшеницы.
Смотрите, как легкий горячий ветерок играет колосками! А
вместе они все превращаются в нескончаемые волны из мягкого светлозолотистого шелка, - восхитилась непоседа. Прислушалась к птичьим
голосам, сказала: - И птички поют.
Это жаворонки! - ответил Петр Степанович. Он только успевал
реагировать на непредсказуемые вопросы и высказывания. «Вот неугомонная и любопытная», - подумал снисходительно.
Часто через дорогу перебегали маленькие шустрые зверьки. Видя
интерес в глазах детворы, опережая вопрос, пояснил:
Это суслики - степны жители. Много вреда наносят полевым
посевам! Их вылавливают. Шкурки сдают в «Заготконтору».
Деревенские ребятишки занимаютца эким ремеслом, и кое-че
зарабатывают и даже школьны товары берут в магазине.
Подергал вожжами, прибавил ходу, повернулся к подопечным:
Большу чась пути отмахали. - и вдруг радостно спросил:
Хотите, в плодовоовошно хозяство заглянем? Расположено воон там, - кнутом указал в сторону совершенно голой высокой горы, и пояснил:
Это гора Чегерак. Видите? Огромными крыльями нависат над
всей окресностю, дальше по побережжу вливается в хребет Черного
Камня и тянется между низиной Енисея и нескончаемой степью на сотни
километров. Под Чегераком и расположился наш сад-огород, - так
сказал, что родственники сразу поняли, что этот сад-огород - гордость
его!
Не дожидаясь согласия, подбодрил голосом коней, те поднатужились,
потянули повозку на незначительный взгорок, быстро превратившийся
в равнинную поверхность.
Мимо поплыли картофельные поля. Дальше - пошли ряды салатовой, разлапистой, начавшей набирать вилки капустой. Потянулись
плантации: лука, свеклы, моркови; участки с яркими, желтыми шляпами подсолнухов.
По разделительным полосам завиднелись густые заросли черной садовой смородины, усеянной кистями завязавшихся ягод. Как изгороди
стояли ровные малиновые кусты с уже завязавшимися малининами.
Радовали широкие полосы с густой зеленой листвой, усеянной яркожелтыми огуречными пустоцветами, салатовыми зародышами. Под
листами виднелись и уже выросшие изумрудные с белыми брюшками
огурцы. А кое-где даже светлой медью отливали крупные доспевающие
семенники.
У-у! Скоко наросло?!- поудивлялся Степаныч.- Совсем готовы.
Знать-та надо бригаду направлять на сбор, а то перестоят.
Видать, прибыльно хозяство? - поинтересовался Евсеич.
А как же, иначе бы не ростили. Особливо нонешний год верно
урожайным будет. Вишь как прут? Диву даесса!
На Ангаре нонче тоже все в хороший рост пошло. Эх и жалко же
123
мне тех мест! Стоко там прожито. А тайга? А река? А это и охота и
рыбалка. Было вольно-привольно: стреляй ково хошь, лови ково сумеешь! Вот эта свобода на охоте и рыбалке меня страсть как привлекала.
И хорошим достатком для семьи было. Да мало ли всево. - неожиданно
высказался и вновь приумолк, но, видать, не все наболевшее выплеснулось в тех словах! Продолжил:
Хорошо было бы две жизни иметь, штоб одну там прожить,
другу - здеся. Но, не. дано!..
Ниче, ниче, Евсеич. Вспомнишь прежну жись, обыкнешь. Тут к
теперишной приспособишься, и завьется горе веревочкой, - зауспокаивал родственник.
Приумолкли, повздыхали, стали дальше разглядывать.
Ближе к горе, на бесконечном пространстве привязанные к колышкам помидорные кусты сгибались под тяжестью крупных бело-зеленых
плодов и еще только одиночно поспевших рубиновых, бросавшихся в
глаза.
Ой! Как сверкают то тут, то там. Как звездочки! - радостно воскликнула Г аля. И вместе с Верочкой запривставали с мест, захлопали
ладошками.
Сидите, сидите, а то свалитесь ненароком, - забеспокоилась и
зажурила девочек мать.
Ага, - подхватила Светка: - Придется тогда от пыли промывать
вон под той водичкой, - и указала на радужные фонтаны, которые над
зеленым оазисом во многих местах разбрызгивались веером. Капли
блестели на солнце, разлетались на мелкие бриллианты, опускаясь на
листья, чуть шелестели, напоминали дождик и давали жизнь растениям.- Интересно, откуда она берется?
Там под самой горой быстро пробегат бурлива речушка, и ее
вода самотеком спешит по трубам, - пояснил проводник.
Гордо восседая, попридержал «иноходцев».
Любуйтесь и. наслаждайтесь. - немного погодил и промолвил: Все, дороги мое!.. Пора ехать, а то припозднимса.
Развернул «экипаж», махнул бичиком, кони резво побежали по едва
заметному спуску широкой пыльной дороги.
8
Вскоре увидели поселение на берегу Енисея: величественного, бескрайнего, перламутром искрившегося под яркими испепеляющими лучами, текущего по единожды устроенному, не изменяющемуся руслу.
Такая твердыня - незыблемость была в нем!
На противоположной стороне за рекой возвышались причудливой
формы горы и скальные нагромождения.
Елена Ивановна встрепенулась:
Смотрите-ка, дети. отец! Вот эта, длинная ровная скала - стена
Городовая, рядом, правее, Улазские горы. А еще правее виднеется и
Сыпучий. Боже мой! Ничего не изменилось.
124
Родственник только улыбнулся и с воодушевлением подтвердил:
Да, така наша вечна, не меняюшаяся сторона! - и тут же указал
на приблизившиеся дома и надворные постройки:
А вот и Яново - тоже старинно село. Находитса в восьми
километрах от Новоселово. Размешшено вдоль Сибирского тракта меж
Ачинском и Минусинском. Ране играло важну роль - было перевалочной
базой на этом пути.
Сонное от дневной жары село, отбеленное утомленным солнечным
светом, встретило добротными темно-серыми домами, срубленными из
толстых лиственниц. Под крутыми четырехскатными крышами, дома
стоят на высоких фундаментах, выглядят мрачновато. Лишь выходившие на дорогу высоко расположенные - открытые настежь окна с
наличниками, покрашенными в голубой и синий цвета, освежали. И
какую-то радостность, веселость придавали цветы - огоньки ванькимокрого, фуксии с розовыми гладкими колокольчиками, стоявшие на
подоконниках в горшках. Да ярко глазели на путников герани многочисленными - бордовыми, красными и изумительно белыми бутонами
цветов.
Глухие высокие заборы, давней работы, выполнены из толстых досок
и лиственничного тонкостоя, уложенных между столбами в пазы. Эти
ограждения связывали жилища людей и создавали вид укрепленных
сооружений.
Попась в ограду и вовнутрь дома можно токо через ворота с
вделанными в их калитками,- сказал Степаныч. Потом указал на
первые от дороги высокие, окованные железными полосами ворота,
украшенные замысловатыми вензелями, продолжил: - В настежь
распахнуты ворота свободно проскакивала тройка запряженна в сани
или карету. Че и бывало ране, - печально вздохнул: - Ну а в нонешно
время - проходит лошадь и телега. А в кажном дворе за заборами
имеютса пригоны для скота, огороды, баньки.
Степаныч! Ты прямо влюблен в свое Яново, как я кода-то
восхиш- шался Улазами, - промолвил Василий Евсеич и вздохнул: - Эх!
И где все теперь?..
Тот понимающе на него глянул и вновь повторил:
Ниче, ниче, Евсеич. Будет и на вашей улице праздник. Вот приедем - отдохнете, пообыкните, поосмотритесь. Глядишь, попожже и
место любезно сердцу отышшите.
Проезжая по высохшей до серебристого блеска неровной земляной
поверхности тракта, пояснил:
Во время дожжей здеся лошади с трудом протаскивают повозки.
Кстати, тода по проулкам деревни, да и в оградах, без резиновых сапог
не обойтись.
Но сейчас стояло сухое лето. Телега громыхала по твердым колдобинам и провалам от колес, мотала из стороны в сторону седоков. те не
обращали внимания на тряску, продолжали усиленно вертеть головами.
Видя неподдельное любопытство, родственник старался пояснять:
Ране село было бога-атым! Селились зажиточны крестьяне,
125
купцы и ямшицко сословье. Но во время коллективизации и «чисток»
многих жителей отправили по этапу, и нихто не знат, даже оставшиеса
роствен- ники, где те нашли свое упокоенне. И многи старинны избы
ноне заселены новыми жильцами, которы не очень-то стараются
сохранить, сберечь усадьбы.
Да и точно! Подъехали ближе, увидели во многих оградах дома покосившимися, с небрежно залатанными крышами, а через щелястые
заборы выглядывали заросшие диким кустарником, осокой-травой и
жалицей огороды. Краска на окнах и наличниках облупилась, потрескалась. Ворота висели или на одной петле, или были кое-как прикручены проволокой к столбам.
Проехали еще мимо нескольких дворов, повернули к берегу и подкатили к окончанию пути. Повеяло духом пекущегося хлеба. хозяин
заулыбался:
Моя Анна Евсевна печет хлеб для рабочих колхоза. Заниматса
этим ремеслом много лет.
Его приземистый дом тоже подвергся влиянию времени, но был
прочен, украшен яркими голубыми ставнями и небольшими окнами.
Рамы и ставни блестели от свежей покраски.
Светка окинула взглядом жилище родственников, тут же высказала
свое мнение:
Глядите! Как гриб-боровик. Мне нравится дом. Мам, пап, а вам
как?
Отец подтвердил:
Как всегда, ты, Торопыжка, права. Очень привлекательный. А
посмотрите, каки чудесны белы, розовы, бордовы цветы все тех же гераней? Значит, здесь живут - добры люди.
Довольный отзывами о своем жилище, хозяин дал пояснение:
А приземистый вид мово теремка - из-за низкого фундамента.
9
Степаныч замедлил ход лошадей, у самых ворот дал команду:
Тп- - р р р...
Большие створки отворились, телега с грохотом вкатилась вовнутрь;
закрылись. Постарался старший сын пятнадцатилетний Михаил - с высокой костистой фигурой, большой лобастой головой с прямыми темнорусыми волосами, глубоко посаженными серо-голубыми глазами. Его
нос с горбинкой на худощавом загорелом лице напомнил о родственных
связях. Торопыга воскликнула:
Надо же! Смотрите, как дяди-Петин Миша походит на папку!.. и тут же забыла о своем открытии.
Родственники обступили гостей, заобнимались с ними, заговорили
разом. хозяйка - видная женщина, обвила сильными руками шею старшего брата, прижалась к груди, заливаясь слезами, запричитала:
Брательник ты мой родимый!.. Господи!.. Спасибо, что дал нам
свидеться. А то я стала и обличье-то твое забывать. Деток твоих и вовсе
не знаю. Ну, слава Богу, теперича вы здесь. Окончились мучення на
126
чужбине.
Светка подумала: «Как на чужбине? Ангара-то ведь - это наша родина». Но тут же мысль умчалась.
Стала разглядывать двор.
Было заполдень. Солнце ярко освещало пространство и обдавало
жаром.
Прямо из дома выходило широкое, недавно покрашенное коричневой краской крыльцо под крышей с выходом на три стороны четырьмя
ступенями на площадку. В тени стояла скамеечка с ведрами и притуленным к стене коромыслом.
По левую сторону от дома лежали просушенные до блеска доски,
идущие вдоль навеса. Внутри его мерцала поленница березовых дров,
стояла бричка с опущенными оглоблями, на жердях подсыхали новые
связанные попарно - березовые веники. На гвоздях, вбитых в деревянные дощатые стены и столбы, продувались пучки лечебных трав тысячелистника, чабреца, девясила и охапки белой ромашки. За навесом
возле загона для скота лежала не убранная копешка свежего сена.
Дальше - в сторону реки на черной плодородной земле - виднелся
ухоженный огород, заполненный грядками с подросшей зеленью сочного со стрелами лука-бутона, корзиночками укропа, ботвой моркови,
бордово-зеленых листьев свеклы, цветущими огурцами на большой
навозной грядке. А еще дальше к берегу виднелась высокая ботва картошки, усеянная меленькими сиренево-желтыми цветочками.
Влево возле изгороди, отделявшей от соседского огорода, раскинулась плантация привязанных к воткнутым в землю колышкам кустов,
усеянных гроздьями начавших буреть помидоров. Среди них красовались ярко-красные, розовые, желтые пятнышки одиночно созревших
плодов.
Справа между плетнями из потемневших ветвей ив, тальника, обросших жалицей, малиновыми и смородиновыми кустами, к реке шла
извилистая тропинка.
В конце огорода на краю крутого берега слева виднелась уборная, а
посередине стояла банька, из тонкой трубы которой вился дымок.
Степаныч, указывая на баню, обращаясь к детям, с удовольствием
произнес:
Ух, сорванцы!.. И напарим вас...
Обозрев окрестность, Светка вновь высказалась:
Почти как у нас на Ангаре.
Знакомое убранство ограды, зелень огорода в этот миг показались
каким-то сказочно-нереальным, миражным, вернувшим на мгновение в
навсегда утраченное и потому замечательное прошлое.
10
Миша, похожая на брата голенастая десятилетняя Аля, Нина, Светка, Толя и Галя - почти одногодки, быстро нашли общий язык. Наскоро
перекусив, через полчаса всей ватагой ринулись купаться на Енисей.
Пробежали по тропинке среди цветущей картошки. Спустились с
127
крутого берега. На кусты ивы посбрасывали верхнюю одежку. Выскочили на мелкий теплый светло-желтый песочек, ласково принявший их.
Вода в реке была такая спокойная, такая прозрачная! Сразу захотелось забежать в нее и окунуться. Но до сих пор приезжие знали только
холодную Ангару!.. Поэтому в незнакомую воду ступили с опаской.
Однако она оказалась теплой, и уже не раздумывая, бросились в нее с
криками восторга.
Через полчаса Елена Ивановна, Евсеич, Анна Евсевна в сопровождении двадцатилетней Лизы и маленьких - Верочки и Томочки - показались на яру, спустились к ним.
Аля, повернувшись, спросила у матери:
А где папка?
Да он ишшо в правление решил поехать, - ответила та. - Че-то
хотел порешать. Потом займетца баней. Хошь воды-то вы и натаскали,
но скоко народу надо перемыть! Кипятка уйму понадобитса! Знать-то в
речке купатса будем нонче без ево.
Купальников у женщин не было. Раздеваясь, поеживались, стеснялись своих трусов, лифчиков. Но стоило только забежать в воду мгновенно превратились в детей: стали обрызгивать друг друга, шлепать ладошками, плавать по-собачьи. Евсеич подныривал под них. Те с
визгом бросались в разные стороны, беззаботно вскрикивали на всю
округу. Младшее поколение с удивлением взирало на взрослых, развеселившихся.
Такое увидишь не часто.
Это был незабываемый день!
А Лиза поразила своим видом: в купальнике, о котором ангарские
девчонки только мельком где-то слышали, а тут увидели - девушка
была хороша. Небесно-голубое одеяние на тоненьких бретельках
оттеняло белую кожу, слегка покрытую ровным загаром, открывало
прекрасную лебединую шею, плавно уходившую под низкий вырез на
груди, оголенная спина подчеркивала тонкую талию. Длинноногая,
голубоглазая, светловолосая - своим видом всех покорила.
Пошла в свово отца-красавца, - видя восхищение родни, с
гордостью в голосе промолвила Анна Евсевна.
Накупавшись вдоволь, распластались на горячем приятном песочке.
Стали основательно оглядываться вокруг, сравнивая Енисей с Ангарою.
Хотя бесполезное занятие - сравнивать две стихии!..
Светка пустилась в рассуждение:
Ангара стремительная, к тому же обросшая темной, угрюмой
тайгой. - видя, что ее слушают, продолжила: - В жару купались в ней.
Посиневшие от холодной воды тряслись, зажигали костры, отогревались, да и дымом отгоняли всякий гнус. А сколько там мошки, да
оводов, да комарья? Здесь же ни единого насекомого еще не встретила.
Просто прелесть! - восхитилась. Молча, поблаженствовала на тепленьком песочке, перевернулась на другой бок, прищурилась, взглянула на
яркое светило и вновь завспоминала:
А в пасмурную погоду там же на реке слушали шум дождя. Или
128
просто на причале сидели в лодках, качались на неспокойной воде. А
однажды (мне было тогда семь лет) не заметила, как суденышко отвязалось. Течение подхватило. Вцепилась в борт, боялась шелохнуться. На
мое счастье заметили рабочие из совхозного огорода и сообщили папе.
Помнишь, пап? - обратилась к лежавшему на песке отцу. Тот закивал
головой, а она продолжила: - Догнали меня за Рыбинским утесом. С тех
пор побаивалась летней Ангары. но зимой все равно гоняла по ровной
ледяной поверхности на коньках. Даже как-то угодила в полынью. В тот
день от трескучего мороза над поселком стелился туман. Мне же
приспичило к тете Тане в Рыбное в гости скатать.
Елена Ивановна не выдержала:
Да уж! Я просто диву даюсь: ты всегда оказываешься там, где
что- то случается. И то ли тебя притягивают приключения, то ли ты их?
Ну что я поделаю? Такую уж сами выродили! - вызывающе высказалась рассказчица и продолжила: - А мне и в тот раз повезло! Даже
сама удивляюсь: и правда, я как магнит притягиваю неприятности, но
мне всегда почему-то везет благополучно выпутываться из опасных
положений. Кто-нибудь да на выручку приходит.
Тетка определила:
Знать-то у тя есь надежный Ангел-хранитель.
Ну, уж в эту-то чепуховину я вовсе не верю! - заявила
племянница.
Анна Евсевна удивилась, глянула на брата, на его жену, покачала
головой:
Это че тако? Безбожники, че ли?.. Родители?! Как же детки-то у
вас нехристями оказались?
Невестка виновато ответила:
Да вот так вышло. Негде было к Богу-то приучивать.
Светка тут же быстро вставила:
Да у нас на Ангаре никто не верит в эти поповские бредни. - И
не дав никому продолжать про Бога, стала досказывать: - Слушайте
дальше! Иван Семенович, наш сосед, как раз возвращался с рыбалки.
Увидел полынью всю в туманной дымке, разглядел кого-то барахтающегося в воде, выловил: а это оказалась я. Так он до первой избы
бежал в гору весь взмыленный со мной, обледеневшей. Успел! Не превратилась в сосульку! Оттерли, отогрели, и вот видите: жива! Кататься
на коньках - не перестала. Мне всегда нравилось, когда от быстроты,
сильного мороза куржавели волосы, заиндевевшие ресницы с трудом
разлеплялись. - рассказала и замолчала.
Разморенные теплом, купальщики тоже молчали. Залюбовались! А
воздух словно замер. Украшенные зеленью берега реки отражались в
прозрачных водах; туда же опрокинулась небесная синь. По ту сторону
Енисея, вдали - мерцая скалистой поверхностью, виднелись Улазские
горы.
Солнце еще было в зените, светило и грело. На речной глади похозяйски улеглись ласковые лучи и образовали золотистые дорожки в
129
неведомое.
Пространство было наполнено покоем - всем думалось в тот момент,
что наступившему великолепию не будет конца.
Василий Евсеич посмотрел вдаль, нарушив тишину, взволнованно
произнес:
Как хорошо быть дома! - все удивленно уставились на него.
Всегда сдержанный, редко когда выдавал чувства, а тут восклицание
так прозвучало и подействовало, что родные сразу поняли:
«Действительно, наконец-то он дома!»
Сестра смахнула слезинки ладонями со щек. Наверное, вспомнила
остальных дорогих родных, которым не суждено вот так уже оказаться
на родном берегу и взволнованно произнести такие слова! Все еще задыхаясь от спазм, промолвила:
Ну и славно, братец!.. Знать из наших тебе шибче всех
подфартило.
Тот повернулся к ней, подтвердил:
Точно - тоже щитаю, что мне боле всех повезло! Да пусть
простят за мою радось ощущення родной земли близки: и отец, и
Михаил, и Николай. - и замолчал. Только желваки заходили на
побледневших скулах. Потом, видать, взял себя в руки. и через
некоторое время попросил сестру:
Расскажи-ка, Нюра, как вы жили. Как мама пережила все
тяготы? Про семью Николая тоже мало че знаю.
Анна Евсевна глянула на родных, на брата, подумала: «Про отца и
Михаила не спросил. Авось седни ишшо обойдем тяжелу тему». И как
бы про себя стала говорить:
С чево и начать-то, не знаю. Надо-ть поразмышлять. А сделам
так: дети не ведают, как ране жили, а може, и знают, но токо в обчих
чертах, потому как мы все равно воспоминам то или ино. Вот пущай
сообча и окунутся в ту жись. Как, ребятки, хотите узнать?
Дети дружно загалдели, стараясь не упустить такой случай.
Повернулась к брату, ласково провела рукой по лысеющей, крупной
голове, промолвила:
Братик, тебе придется первому повспоминать. А начни, как
стал себя помнить.
Евсеич не ожидал такого поворота, сначала даже растерялся, попытался отказаться:
Да я, пожалуй, буду плохим сказителем. Не ровен час,
запутаюсь. Да и не привык к долгим речам,- сказал и замолчал. Но
Нина, завозившись на теплом песочке, повернулась к отцу, попросила:
Пап! Нам интересно знать, каким ты был в детстве, молодости.
Ведь о прежней твоей жизни, особенно в родной деревне, ничего не
знаем. Ну, пожалуйста!..
12
Посмотрел на всех, увидел неподдельный интерес и решился:
130
Ладно! Раз хотите узнать, товда попробую, - вздохнул, глянул
вдаль, за реку. Вроде бы там воочию увидел прошедшее, заговорил:
Начну с тово: кто таки Черкасовы? Откель произошли и зачали
свой род. В деревне Кокорево, в десяти километрах отседова, на левой
стороне Енисея, жили народы чалдоны, потомки людей с низовьев Дона,
пришедши за лучшей долей в Сибирь где-то в шешнадцатом веке во
времена правлення хана Кучума.
Поселенне жило мирно, но кочевники Сибирского ханства издавна
совершали набеги. Угоняли скот, пленили девушек, да и с мужским населеннем не церемонились - забирали в рабство. Жители защишшали
себя всякими срествами: группами выступали и поодиночке сражались
с заклятыми врагами.
Среди пришлых жил и наш предок Михаил Черкашин. Был у ево
сын Евдоким - рослый парень, необыкновенной силенки. Обзавелся и
невестой Настасьюшкой - всем на загляденне. Но не уберег.
Несмотря на то, што Сибирь уж была завоевана Ермаком - остатки
ханского войска все ишшо находились на диких территоррях и продолжали нападать на русски поселення. И тут налетели на Кокорево как
ураган - пожгли дома, забрали скот, увели много народу. Была полонена
и ево зазнобушка.
Не выдержало сердце опечаленного богатыря. Решил пуститься на
поиски своей лебедушки и стал мстительным воином-одиночкой. Подобрал подстать себе вихря-коня. Приобрел на могуче тело кольчугу,
боевово друга покрыл такой же попоной.
Начал вести беспошшадну войну. Стал для кочевников страшным
разбойником и грозой: врывался в аулы, не жалел никово, крушил глиняны дома, сжигал все што можно. В бою действовал - и мечом: сек,
рубил, и топтал жеребцом. Ни ево, ни коня не могли взять ни стрелой,
ни арканом.
И если приходилось усталому воину покидать поле боя, выручал
Вороной: верный, сильный и быстрый всегда уносил хозяина живым и
невредимым - враги не знали, откуда появлялся и куда скрывался.
Бескрайни степи, горы, овраги надежно хоронили.
Одиножды до завтрака, в первый день Пасхи, а праздновали ее всю
неделю, вывел коня, оседлал, решил вновь потревожить врага.
Вышедши из дома, отец сказал: «Сначала разговейся сынок, потом и
поедешь с Богом». Евдоким ответил: «В народе принято поверье: под
руку не кричи, дорогу не переходи, и что забыл - назад не ворочайся!»
Негоже мне ворочаться. Уж разговеюсь татарской кровушкой». Вскочил
в седло и ускакал. Отец токо покачал головой вослед: «Экой бедовый...»
Евдоким добрался до цели, но попал в засаду. Захватчики ринулись
на ево. Отступать было некуда, да он и не думал обетом, а рубил со всево
плеча. Скоко порубал? Сказывают, много. Устал, решил покинуть поле
боя, повернул коня - но тот не послушался. Понял: враги навели порчу не пошел конь. Противники, воспользовались замешательством,
накинули аркан, сташшили, связали и увезли в свой лагерь. Поймали и
131
скакуна, но удержать не смогли: вырвался конь и умчался в степь.
Судил плененного бойца ставленник хана. В таких случаях или убивали преступника, или пожизненно сажали в тюрьму.
Но ставленник хана признал в Евдокиме отважнова воина - даровал
и жись и слободу. Однако ограничил в выборе места проживання. Узнал,
что тот родом из деревни Кокорево - вынес решенне: поселить на
противоположный правый берег Енисея под гору Улаз. Дескать, будет
жить за широкой рекой и не сможет причинять кочевникам горя.
Даже разыскал Настеньку, но та жила в гареме у сибирско-татарского князя и была на сносях. Переборов себя, Евдоким отказался. Товда
отдал ему в жены молоду татарку-наложницу.
Последне, што сделал: своим решеннем переименовал фамиллю
Черкашин на Черкасов. И с тово момента образовались две ветви: в
Кокорево на степном берегу продолжили свой род браття Евдокима, на
правом был создан - наш Евдокимовский род.
На этом у прапрародителя закончилась боева жись. Принялся за
мирный труд.
13
Рассказчик передохнул, продолжил:
- Поселенцев переправили через реку и оставили обживать нову
землю. Меснось Евдокиму понравилась - оказалась ровной: вглубь метров пятьсот-шестьсот, в длину - километра два; заканчивалась оврагом, в котором протекала речка Каменушка. Плошшадь размешалась у
подножжа вертикальной скальной горы Улаз, состоявшей из двух половин, высотой под двести метров.
За оврагом возвышалась ишшо гора Лисвенка. За ей опять шел овраг
с речкой Сухашкой и отделял поселенне от других гор: Сыпучая, Елань
и ишо - без названня.
От горы Улаз вниз по теченню шла отвесна, тоже скалиста стена
высотой в пятьдесят метров, получивша названне Городовой. Эта гора,
омываясь Улазской протокой, впадавшей в Енисей, поворачивалась на
север и дале вдоль реки тянулась километров на восемь. В нескоких
местах той стены проходили впадины и ложки, которы стали проездом
на лошадях и тропинками при подъеме на широку равнинну поверхность: километра в два шириной и восемь - длиной. В середке ее кажну
весну после таяння снегов образовывалось озеро в гектар пять, но к
осени - высыхало.
Все горы, окружавши Улазы, в то время были покрыты дремучими
лесами из берез, сосны и «лисвяга» - строевого леса. Тайга тянулась во
все стороны до бесконечности. Не то что лева сторона Енисея - она была
сплошной степью.
Вверх по теченню между поселеннем Евдокима и Анашенским островом километров на десять-двенадцать текла ишо протока. В ей водилась всяка рыба: сорога, чебак, окунь, ерш. Мужики летом ловили
удочками. Осенню же протока местами пересыхала. В оставшихся с
водой ямах в десять-тридцать сантиметров скапливалось рыбы стоко,
132
што собирали голыми руками и приносили домой ведрами. Это уж было
в нонешно время. Да так, знать-та, было и ране.
Анашенский остров был богат всякой растительностю, травой, ягодами. Анашенскими и улазскими мужиками стал использоватца под
сенокосны угоддя, а бабы приспособились рвать там ягоды: черемуху,
смородину, боярку, рябину. Но это все в будушшем.
В километрах восьми от Улаз потом появилось и село Анаш. В ем
обосновали в начале девятнадцатова века Анашенский Спасский приход. Жители Улаз стали прихожанами. Кстати, там был окрешшен наш
отец Евсей.
А пока Евдоким стал приспосабливать меснось для життя. Временно
поселились с женой в зимовье, в котором ране жили охотники.
Срубил избу. Обзавелся хозяством, устроил сносну жись для молодой
жены и через два года пустился на поиски верного друга. Переплыл
Енисей на изготовленной самим лодке.
Месны жители сообчили, где лежат кости коня и доспехи. Окромя
всего поведали, что тот долго искал хозяина, наводя страх и ужас на
живущих людей по окресностям, быстро проскакывая возле сопок, по
холмам. Причем постоянно слышалось ужасно ржанне. По свому
поведенню напоминал дикова зверя. Ловить ево даже на коне было небезопасно: в степи в случае ево нападення - не больно-то можно было
укрытца. Метался конь очень долго, пока не запуталса в поводах и не
оказался добычей волков.
Похоронил Евдоким останки боевова друга у подножия горы Чегерак. Потеря эта до конца дней шибко его печалила.
Слушатели, пораженные, молчали. Светка, шумно вздохнула, устремила взгляд на отца, с придыхом вымолвила:
Ну, а дальше-то, па-ап?!.
Глянул на дочь, на остальных:
Ишь, как вас разобрало! В таком разе, продолжу... У Евдокима
родилось три сына, в том числе наш прадед Михаил, у ево - тоже трое
сыновей: Константин - наш дед, Сергей, Леонтий. У второго были
сыновья Алексей, Павел, Николай, у третьего: Терентий, Василий и
Илья.
Анна Евсевна, все время с восхищением глядевшая на брата, пока
тот рассказывал, не вытерпела:
Ты глянь-ко на ево! Как он набаиват!.. Откель
понаслыхивался? И как все помнишь, знашь?..- на что брат добродушно
рассмеялся:
От тятеньки. Ведь часто с им бывали и на пашне, и на охоте, и
на рыбалке. Был такой говорливый, кода дело - по душе! Вот и рассказывал, и все наказывал: «Я сказываю, а ты, Васька, слушай и запоминай, а то не ровен час, так и уйдет в небытие наш род». Эх! Как жаль,
што прошлого не возвернуть! Как бы хотелось вновь оказаться рядом с
им. - загрустил.
Сестра погладила по руке. Брат с благодарностью посмотрел на нее и
дальше стал повествовать:
133
Ишшо ковда у прапрародителя подросли сыновья, и старший
из их, наш прадед Михаил, оженился, ево отделили от семьи, и около
речки Каменушки на взгорке оврага поставили дом пятистенок с прирубом сеней. Впоследствии дом накренился на один угол и с улицы как бы
врос в землю, а внутри пол покато с порога уходил к переднему углу
сантиметров на десять. Крыша, выполненная «крюком», постепенно
покрылась мохом.
В том доме и родился дед Константин. Там родился и наш отец Евсей
со своими сестрами: Лукерьей - с ей встретились седни в Ново- селово, и
Прасковьей. А в последушшем и все мы: Николай, я, Анна, Михаил,
Ефросинья. Нас уже крестили в Петро-Павловской церкови села
Новоселова.
В двадцать восьмом году, ковда оженился старший брат Николай и
отошел от нас, ему поставили новый дом рядом с избой Евдокима:
простоявшей до наших дней двести с лишним лет(!) и окончательно
просевшей. Отец поначалу хотел ее разобрать, но потом - почему-то
раздумал.
14
Воспоминания позволили на какое-то время вновь вернуться в прошлое. Захваченный им, Василий Евсеевич сам решил рассказ не прекращать:
Сыновья Евдокима, а потом и следушши поколення
благоустраивали деревню. Для выезда вверх на Городову, на други горы
и возвышенности, где шла раскорчевка древесины под поля и заготовка
ее для рубки изб, дворовых построек - через овраги, речки, протоку
строили: мосты, проезды, дороги. Скоко всего затрачено труда? Одному
Богу ведомо.
К ровной плошшади Городовой все добавлялись и добавлялись пашни от раскорчеванного леса - требовались все новы поля для разраставшева села: хлебопашество было единственным заняттем сельчан. Скотоводством - ишшо первопроходец Евдоким занятса не смог - не было
степного пространства, как на левом берегу, где и пшеницу не сеяли,
токо овес - для ездовых лошадей, да и траву косили - лишь для их, а скот
пасса круглый год на вольных выпасах.
Вот и приходилось на правой стороне Енисея людям приспосабливаться и проявлять себя в качестве пахарей.
Постепенно наверху стены Городовой в зимний период стали выпасать овечек, и там же круглый год паслись нерабочи лошади.
Евсеич вновь посмотрел на слушателей. Их неподдельный интерес
вдохновил на новые откровения. Волнуясь, облизнул пересохшие губы,
улыбнулся, заговорил:
Из детства вдруг вспомнилось, как подымалса со сверсниками
на гору Улаз по отлогой северной стороне, заросшей березняком. На ее
вершине с плошшадки метров тридцать на двадцать открывался Енисей. Его было видно, скоко берет глаз. За им на левой стороне виднелись
деревни Аешка, Кокорево, Яново и бесконечны степи; вниз по теченню 134
село Новоселово.
Налюбовавшись, бежали на гору Лисвенку к молодому «лисвягу», и
копали жевательну серу. В тех местах деревца росли низенькими, изуродованными, корявыми из-за того, что были ребятней ископаны носками складных ножичков. И скоко времени те деревца примали детски
уколы? Сказать трудно. Дети-то росли поколенне за поколеннем, однако
шалости были одне и те же. - растревоженный, с тоской глянул за реку.
Однако поддержки там не нашел и дальше продолжил:
Леса постепенно отступили. У наших родственников поля
разбросались повсюду - в разных направлениях. Назывались по именам:
в одной стороне Михайловы, в другой - Ильины и так дале.
Приежжи семьи занимали свободны участки, которых хватало - заходи и раскорчевывай. Те, кому было лень корчевать, занимали стары
брошены поля. Так завсегда продолжалось.
И уж в наше время к двадцатым, тридцатым годам земля делила
населеннее по зажиточности.
Да это и так понятно и само за себя говорит. Те, хто труда не боялись,
раскорчевывали, распахивали - у их получались хороши пашни,
родился богатый урожай. Раз хлеб был, то и во дворе вся живность была
сыта. А сытый скот - то и хозяева в достатке.
Те же, которы ленились создавать новы пашни и обрабатывали брошенны земли, урожай имели хуже, зерна получали мало и против других
- становились бедняками. В дальнейшем некоторы из их и шли в
батраки. Приходилось хлеб зарабатывать у рядом живушших зажиточных соседей.
Это было и в старину, и в наши тридцаты годы. - задумался.
Потом печально произнес:
Живут на одной и той же земле, одни работают, други на солнце
брюхи греют. В результате одни живут, други - небо коптят. Недаром есь
поговорка: «Как потопашь, так и полопашь.»
Как-то рассказывал сосед Терсков про свово зятя Степана Ольина,
мужа - сестры Катерины. Отца у Степана не было, и прозывались оне по
матери - Ольины.
Филипп Ольин - брат Степана после раздела имел пашню рядом с
Терсковой. И во время вспашки жил у того в стану. Летом пахали пары
из-за дневной жары вставали в час ночи и работали до
страшного солнцепека, а потом отдыхали.
Вот во время отдыха - Филипп и вспоминал, ковда вся их семья
жила, еще не разделившись. «Степан старше меня был лет на десять,
говорил Филипп, - а я ишшо был неженатый. Бывало, на
сенокосе надоть косить, хоть и жарко. Так наш Степан забирался в
шалаш и приговаривал: «Севодни отдыхнем, а завтра принатужим». Но
приходило завтра, опять отдыхали, а принатужить - откладывалось. И
так бесконечно. Зима приходила, а скотину-то кормить нечем. И лишну
коровенку, лошаденку - не продержишь. А потом и Катя оказалась: пара
Степану - тоже тянуло все отдохнуть».
А кода Филипп после женитьбы разделился с братом и стал жить
135
самостоятельно, то у ево в хозястве сразу появилось три лошади. Тут и
дело пошло в гору. Лет через пять стал хорошим, справным хозяином
жил в достатке.
Степан же с Катей на пропитанне зарабатывали у соседей, а на своей
деляне все отдыхали от жары в шалаше. Так продолжалось до самых
колхозов.
Жил в Улазах наподобье Степана - Нестер, один из трех сыновей
Скобелина Федота, который поставил избу, срубленну стеной в четыре
угла из «лисвенного» леса, но без крыши. Крышу отец накрыть не
успел: помер. А рослым сыновьям: Евдокиму, Нестеру, Александру
оказалась без надобности. После смерти родителя Евдоким и Александр
ушли в дома своих жен в други деревни.
Остался Нестер один в доме без крыши - она к тому времени уже
лебедой, жалицей заросла, но он ее так и не закрывал. Было у ево в хозястве товда четверо лошадей: жить можно. Но лошадей надо кормить, а
значит, сено косить, а косить - жарко: лекше посидеть или полежать в
тенечке.
Зимой лошади кормились на кучах навоза, вывозимых за деревню из
скотных дворов. После чистки што оне могли тама съесь? Ну, а возить
тем боле не могли.
Как-то запряг нерадивый хозяин всех четырех и поехал по дрова за
гору Улаз с северной стороны, где была пробита дорога. Березняк там
отменный, но вывозить надо было немного в горку.
Мужик он здоровый! Нарубил четыре воза и поехал бы, если бы
кони повезли. А у их не было силов после такой кормежки.
Нестера взяло зло, схватил палку вместо бича. На месте трех и убил.
С однех саней сбросил дрова, погрузил на их хомуты, прицепил к последним груженым и приехал домой.
С той поры у ево была одна кобыла, одна корова и двое саней. На
однех ездил за дровами, на вторых - за сеном. Дома дрова и сено не
разгружал. Дрова пилил на санях. Сожжет - едет за новыми. Ковда кобыла с коровой съедали сено - ехал за свежим, - Евсеич смолк.
А потом с горечью вопросил:
И какой из ево пахарь на одной кляче?..- и сам утвердительно
вывел: - Вот откель родились бедняки и батраки - из лодырей и тунеядцев! Таких примеров или схожих с ими историй можно приводить ишшо и ишшо.
Точно, точно, братец!.. - подхватила Анна Евсеевна, с любовью,
обожанием смотревшая на него.
А тот перевел дыхание, заговорил, но уже с гордостью:
Среди нашего рода лодырей, тунеядцев отродясь не бывало!.. И
перед самой коллективизацией в числе зажиточных крепких - оказались
все двадцать шесть семей. Жили самостоятельными хозяствами.
Товда тако время было: Сибирь обживалась, расцветала. Огромны
пространства: знай работай! Потому у нас с детства была така тяга к
труду. Ведь токо труд кормил. - заключил и продолжил:
-Улазы расстраивались. Увеличивалось количество дворов, образо136
вывались улицы. К нашему участку возле речки Каменушки подстроили дворы други Черкасовы, появилась родня с новыми фамиллями.
Улица вначале шла возле речки, потом повернула по руслу протоки и
получилась немного крива. Насчитывалось на ей пятьдесят восемь дворов. Родственники все жили здесь.
Всево к тридцатому году в Улазах стояло сто двадцать восемь дворов.
И уж много поселилось приежжих из других областей.
15
Знать-то поведал исторью возникновення Улаз, - удивился даже
сам. Обвел всех взглядом и вдруг предложил: - Если хотите, немного
расскажу о самых ранних годах свово детства.
Слушатели загалдели, наперебой заторопили его. Поднял руку, давая
понять о согласии:
Появился на свет в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году, в
високосный год двадцать девятого февраля. До сих пор не знаю, как
годы шшитать. Да и родился не как все - а пошти што под коровой.
Мать ранним утром в лютый мороз пошла на скотный двор, доить коров, а их товда доилось штук семь-восемь.
Не дошла метров пять до буренок, как я выпал на солому. Родительница подобрала и вместо молока в подоле принесла домой меня. Вот
с тех пор, однако, стал жить! - произнес как-то удивленно, будто в
первый раз подумал об этом, и. продолжил:
Помню баушку Анну Евдокимовну из рода Потылицыных:
невы- соку, округлу, белу, полнолицу.
Подрастал, обчался с дедом Константином Михайлычем. Тот телосложеннем и ростом был эким, как я. Ковда иной раз гляжусь в зеркало,
то возникают образы и ево и отца. Така моя схожесь с ими. Нюра, как
шшиташь? - обратился к сестре.
Да, да! - воскликнула та. - Гляжу и, правда, вижу их черты: в
повороте головы, горбинкой на носу, и вобче в фигуре, в походке. Боже
милостивый! Как бы щас оне радовались за нас. Но не суждено. - и,
всхлипнув, смолкла.
Не надо, Нюра! Мы ниче не изменим. Время уходит и уносит с
собой дороги образы, а нам токо остаетца помнить их с благодарностью.
Но продолжу. Дед Константин, дородный, большой, с седой курчавой
бородой был деревенским музыкантом. Играл на скрипке и балалайке.
Инструменты делал сам. Он же был и деревенским кузнецом.
Иногда говаривал мне: «Васятко, а пошли-ка за ершами и сорожатами. Больно много ноне их в протоке развелось». Брали удочки и шли
рыбалить. Даже щас чую радось от пойманных с им, ершей. Дед токо
улыбался за доставленно внуку довольство.- глаза у рассказчика засияли от приятных воспоминаний.
Стало быть, тятя тоже носил окладисту бороду,- продолжил и с
подъемом добавил: - Был стояшшим казаком: высоким, сильным, крепким костью, бровастым, глазастым, с выступавшими на лице скулами
137
наследство прапрародительницы. И норовом своенравен.
Да ишшо хочу сказать, пока не забыл. Мы все ково-то из их или
ка- рахтером или внешностю напоминам, - и посмотрел на сестру: - Ты,
Нюра, белолицей уродилась в баушку, а статью пошла в батюшку. Фрося лицом вылита тятя. Скуласта, с глазами-омутами нараспашку, обрисованными густыми ресницами, а ростом и фигурой опять же в Анну
Евдокимовну. Правда, я стоко лет не видал сестру. Признаю ли при
встрече?.. Все переплелось, но я рад, што напоминам родных. Знать,
частица их осталась на земле. И прожили оне не зазря.
Сестра как завороженная следила за рассказами, только и смогла
качнуть головой в знак согласия. Ее потрясли живые воспоминания
брата. У нее-то они, с повседневными заботами, проблемами, хлопотами,
были похоронены где-то глубоко в душе и, казалось, навечно. Но нет!
Сейчас вдруг те события лавиной надвинулись, картины прошлого
ожили. Брат почувствовал ее состояние, скользнул понимающим взглядом:
Так вот дале о тяте. Он был прирожденным пахарем. На пашне
преображался, чуя себя вольным, всемогушшим. Ведь от ево зависело
каков будет урожай.
Искусство пахать - я перенял от отца, и очень рано! Обычно в том
возрасте дети начинают ходить токо в школу, я же начал учиться в школе в неполны семь, а ранней весной - уж боронил. И с той весны началась моя жись пахаря.
Отец, бывало, все приготовит, да у сохи лемеха отобьет, а я пашу.
Лошади были смирны, приучены к работе. В одиннадцать-двенадцать
лет за день обрабатывал десять-двенадцать десятин земли, потом сам
засевал. Работа чижела и ответственна. Обрабатывал землю, в уме держал поговорку: «Как посеешь, так и пожнешь.» Вот и старался, што- бы
урожай родился не хуже, чем у соседей.- сказал и приумолк.
-
16
«И где те прекрасны денечки, кода все было налажено, надежно,
достойно, родны рядом, свет и солнце и плодородна земля? И-эх!..»
который раз промелькивало у Евсеича в голове. В уме
простонал и. заговорил. о другом:
В Улазах была и школа на улице Заледеевой, соседней с нашей.
Ее построил деревенский купец - Колегов. Зданне было добротно,
покрыто железом, окрашено зеленой краской. А сам Колегов жил на
главной улице с семьей в большом крестовом доме. Там находилась и
его лавка. После конфискации в доме разместили нардом, а одну
комнату приспособили под сельсовет. Магазин оставался на месте.
Да ишшо кода по Сибири проходил Колчак, наш купец, будучи крут,
не понравился солдатам - отодрали Колегова плетьми. Из всей деревни
один попал. Вскоре помер: не перенес надругательства. Да и в годах уж
был. Богаство, семья - развеялись по ветру.
Вздохнул и продолжил:
138
Несмотря на то что в школе учили токо до трех лет, мне же удалось закончить четыре класса благодаря тому, што в двадцать первом
бежавший от революции русский офицер Николай Матвеич
Ломаев обосновался в нашей деревне, женился на учительнице и
объявил себя учителем старших классов. Но средств не было. Шесть
отцов самостоятельно наняли ево учить нас. Наш отец экономически
был слабе остальных, потому - за мою учебу рашшитался тем, што
весной распахал возле школы земельный участок. И в Николае
Матвеиче проснулась деревенска жилка. Занялся огородничеством, а
ишшо вместе с учениками посадил много кустов черемух, сирени,
ранеточных деревьев. Ох и цвело потом все по веснам! - радостно
сообщил. - А запах плыл по деревне!..
Прикрыл глаза, будто вновь окунулся в то прошедшее. Слушатели
не шевелились, а он, очнувшись, сказал:
Закрою глаза и вижу все перед собой. Даже запах тех весен щас
ошшутил. Наверно, прошла жись будет завсегда в памяти. Хорошо хоть,
пока человек живет, память нихто не может ни разрушить, ни отнять.
Ну да ладно. Слушайте дале. Николай Матвеич соорудил в большом
классе школы сцену. В деревне впервые появилась художественна
самодеятельнось. Сам написал пьесу военных лет, поставил и играл в ей
заглавну роль. С той поры были и школа и клуб в одном помешенни.
Там и кино стали крутить. - помолчал и продолжил:
А учился я хорошо, окончил четыре класса с пятерками при
одной четверке. Растерялся, не смог ответить на вопрос: «Испарятся ли
зимой вода?» Сказал, што нет.
На следушший год в селе Кома организовалась пятилетка. Кома в
двадцати километрах от Улаз - была большим селом. Однех домов - боле
пяти сотен. Так вот Николай Матвеевич принял ту школу и стал директором.
Поскоку тятя и брат Николай были в хороших отношеннях с им, в
знак уваження Николай Матвеич специально приежжал за мной. Хотел,
чтобы я учился дале. Но в то время я жил на заимке, пас скот и нам
встретиться не довелось. Отец же отнесся к этому делу как-то халатно.
Не придал моему дальнейшему обучению большова значення.
На этом закончилась учеба. Всю жись жалею, но близко локоть - а не
окусишь!..
17
- Остался с четырьмя классами. - Вздохнул и начал вспоминать
дальше: - Отец продолжал руководить своим хозяством, которо было
средне по поговорке: «Вперед не забегали и сзади - не отставали».
Имели летом три-четыре рабочих лошади. Зимой запрягали в сани
пять-шесть. Возили сено, дрова и што придется. Были и кобылы - молодняк, подростки голов пять-шесть - это дармоеды. Пользы никакой
а кормить надо! Для етово надо было сено заготовлять и возить.
Коров дойных было пять-шесть, да молодь три-четыре головы.
Мать, бывало, пойдет доить, а зимой - мороз с туманом. Коровы в
139
открытом дворе-стайке (штоб снегом не задувало) стоят - замерзшими.
Подоит пять-шесть коров - и несет в ведре столь же литров молока.
Так и жили: работали не по часам - от зари до зари, и весь труд
уходил на коней, коров да овечек. А от овечек получали шерсть-мясо.
Скоко настригали шерсти - тода не взвешивали. Остригут, бывало,
пятнадцать-двадцать штук, свяжут рукавичек - три-четыре пары, да
сваляют - две-три пары катанок. Носки не вязали, а ткали портянки,
онучами прозывались.
Из скотской кожи шили обутки: бродни-сагыры. Сапог, ботинок не
имели, если у кого и были - носили их всю жись токо по празникам и
оставляли детям.
Вся получаема продукция уходила в свое хозяство. Продать, сдать
было - некому и некуда. И если кому-то удавалось продать зерна - мешок-два заежжему купцу, то вся деревня знала и завидовала - щастливчику.
Правда, ковда-то давно Колегов стал у сельчан закупать зерно и
сплавлять самодельной баржой в Красноярск, Енисейск. Брал сто пятьдесят-двести пудов - и за лето ходки две делал.
Но единожды ранней весной, загрузив как обычно, отвел баржу на
другу сторону протоки, причалил под отвесный берег. Ноччю поднялся
сильный ветер. Образовавшиеся волны подмыли берег - яр обвалился
прямо на баржу. Нос у баржи притопился, корма - поднялась. Хозяин
выручать ее не стал. Потом стояла - замыта илом. И оставалась
памятником на десятки лет, пока время совсем не разрушило. На этом и
кончилась вся сдача зерна, - вновь замолчал, еще сильнее стал опечаленным, растревоженным своими воспоминаниями.
Светка слушала отца, так ясно все представляла, что то и дело мыслями уносилась в необыкновенное прошлое.
Смотрела на отца и жалела его за ушедшие безвозвратные годы.
И еще больше гордилась своими предками и восхищалась давно исчезнувшими во времени - родственниками.
18
Василий Евсеич перевел взгляд на слушателей, понял, что им все
также интересно, приободрился:
Вспомнил ярманки. Проводились они в Новоселово. Как раз с
правой стороны от сворота на улицу Комсомольску, котору седни проежжали.
Туда населенне со всех берегов съежжалось летом - в Петров день,
зимой - в Крешшенне. В Петров день можно было продать лошадей,
коров. На Крешшенне - туши мяса, масло, муку. Все было дешево!..
похвалился и радостно сообщил:
В двадцать восьмом году отец продал кобылу за восемнадцать
рублев. На эти деньги накупили всего - в том числе и две пары сапог:
мне и брату Николаю. Наконец-то мы заимели сапоги!
Также купили много мануфактуры. Младшему Михаилу - приобрели
сатинову рубаху, шшегольски порты, матери - красиву кофточку и
140
длинну юбку. Тятя ковда покупал обновки матери, собой очень гордился. Видать, несмотря другой раз на несправедливо к ей обрашенне, посвоему любил и, наверно, хотел порадовать - вечну труженицу-жену.
Мать в тот день и впрямь довольна была. Всех приехавших с торгов
и привезших обновки перецеловала. И окончанне дня ходила помолодевшей, потому очень красивой - с заблестевшими на разрумяненном
худошшавом лице большими зелеными глазами. Вот Светка своими
напоминат мамины, - сделал отступление. - Сестрам тоже понакупили
по туфлям, по большим нарядным с яркими цветами платкам с
кистями. В обчем, оделись с ног до головы. Нюра, ты-то, наверно, тоже
помнишь?..
Сестра ответила с готовностью:
Нешто тако забудешь?.. И радостну маму, и ту кофточку - цвета
недозрелой брусники из очень тонкой шерсти - кашемира, плотно приталенную, как раз на ее хрупку фигурку. На обновке впереди от воротника шли маленьки пуговки целый ряд в цвет матерьи, а по краям
полочек черны, тонки кружева, густо-густо собраны в оборочки. Юбка
тоже кашемирова в темно-зеленых тонах, с оборочками. Этот наряд
мама одевала токо в очень торжественных случаях и всегда берегла сохранила до сей поры. После ареста тяти, живя у нас, бывалыча в
редки минутки отдыха, вынимала из сундука, аккуратно расстилала на
коленках и бессознательно гладила, гладила натруженными руками,
устремив в пространство невидимый взгляд посветлевших от слез и горя
глаз. Наверно, в те моменты вспоминала мужа, сынов и свою трудну - не
баску жись... Вот ишо кода Лиза была маленька, все примеряла крадучись вертелась перед зеркалом.
Ага! А еще, когда я стала повзрослее, бабушка несколько раз
давала в той кофточке пофорсить на заводских танцах, - вклинилась
дочь и тут же засмущалась, - извините, - сказала и тронула мать за
рукав:
Продолжай, мама.
Та вздохнула, закончила:
Свой наряд теперь мама берегет на смерть.
19
Между тем брат поудобнее попристраивался на песке, подставил
яркому солнышку еще белые, не успевшие на Ангаре загореть плечи,
кулак правой руки разместил под култышку левой и заговорил с неподдельным энтузиазмом:
Богатства те приобрели перед сплошной коллективизацией, в
период НЭПа, ковда купцы выбросили все товары на рынок! Народ в то
время ожил, приоделся, посбрасывал с себя холшовшину. хозяева подворьев стали заводить плуги, сенокосилки.
И в эти же годы стали делить землю на души. Я оказался самым грамотным. Обчество поручило дележку земли проводить мне. Став землемером, так приспособился, што мог мерять шагами, не ошибаясь.
Поскоку в Улазах вся местность была изрыта речками, оврагами 141
землю разбивали на участки. Пашни оказались в четырех-пяти местах.
Делили землю ближню - к деревне. Дальны участки брали желаю- ши без дележа.
После раздела многи мужики зашевелились. Получили наделы - появилось желанне скоро работать друг перед другом - организовывали
соревновання. В те годы - к тому же вырастали хороши урожаи. Государство организовало - приемны пункты на берегах Енисея. Производили хлебозаготовки - кто скоко сдаст. Это уж потом стали доводить
планы - на гектары.
Сначала казалось чудом - ведь каких-то пять лет назад нихто специально пшеницу не заготовлял: некуда было девать, и сеяли стоко - скоко надо было для себя.
А тут вдруг, чем боле родится урожай, тем боле - можешь сдать.
Сильны, трудолюбивы семьи довели с пяти-шести гектаров - до пятнадцати-двадцати и стали крепкими хозяствами. Раз много хлеба в семье - тут тебе и деньги и машины, скот и все друго. В обчем, люди
богатели!
Ну а тем, кто любил на сонце погреться, оставалось токо - завидовать. У их и на пропитанне денег не хватало.
20
Воспоминания выстраивали перед глазами рассказчика прошлое. Но
на каком-то моменте вдруг ему стало муторно, тяжело. Даже говорить
расхотелось, так как все то, что было когда-то любовно создано
крепкими трудолюбивыми руками предков, уже исчезло с лица земли
навсегда.
Однако покорные слушатели в ожидании продолжения внимательно
смотрели на него. Пересилил себя:
И вдруг вся свободна жись изменилась... В двадцать девятом
году началась сплошна коллективизация! Прорезались и беднякиактивисты, и пошли в колхоз. Их было в деревне человек пятнадцать.
Трудово же середняцко населенне в колхоз иттить упирались. Был
среди нас такой - Чернов Федор Иванович, по прозванью Федул. Молоды годы жил в городе, работал в цирке, силенки неимоверной: двумя
двухпудовыми гирями играл как мячами. Приехал в деревню просто
посмотреть, но повстречался с молодой солдатской вдовой Феней; оженился и стал пахарем. Оказался трудолюбивым. Построил дом, завел
скотину, стал настояшшим хозяином. Так вот он товда говорил: «Я пойду кормить своим трудом лодырей? Пущай плодятца сами, а я - без их
проживу». Правда, жить ему долго не довелось: помер от чрезмерного
принятия самогона.
Появившиеся агитаторы-комсомольцы стали агитировать - за колхозну жизь, крепки хозяева - против. Началось деленье населення на
классы. Тут и выявили кулаков. Которы были покрепше - тех нова
влась раскулачила. Поотобрали все имущество и самих сослали на Север. Таких в Улазах - оказалось пять семей.
К остальным стали доводить тверды задання на сдачу зерна. Если
142
намолотил триста пудов, дают - четыреста. Как выполнить? Крутится,
вертится мужик - выхода нет, и идет в колхоз. Таким разом согнали
всех, за исключеннем хитрых - все попродавших и убежавших в города по произвоствам.
Основна же масса населення деревни оказалась в замкнутом круге.
Сделали обчий двор, понагнали скота, посвозили плуги, бороны и начали трудиться. Получилось неплохо на первый взгляд, и дело пошло!..
Поработали так с полгода. А тут объявили - чиску колхоза! Начали
выбирать тех, хто ковда-то нанимал поденшиков, держал хоть одного
работника, батрака, няньку, и объявляли их врагами.
Такой поворот взволновал колхозников. Основна масса бросилась
без всяческих заявленьев из колхоза. Шли на обчий двор - забирали
коров, лошадей, плуги, бороны и возвращали в свои дворы.
Через неделю колхозный двор оказался пустым. Колхозников осталось - всего ничего, а в основном-то те - с присказкой: «Севодни отдыхнем, а завтра принатужим.» - смолк, находясь мыслями в том
времени.
Наконец вернулся в действительность:
Трудно было в то время в необдуманной переделке: власти
колхозно дело доверили - неавторитетным людям. И получилась одна
нервотрепка: народ в деревне метался, шарахался. Единолично же
работать и жить не давали: то налогом обложат, то твердо заданне дадут,
которо не под силу выполнить.
И опять люди потянулись в колхоз - начали вновь привыкать. Товда
же к руководству колхоза стали допущать людей и из середняков, хороших хозяственников - дело стало налаживаться. Оказалось, все-таки
работать артельно - куда лекше, производительне, - сделал заключение.
21
Подумал и уже радостно сообщил:
Работы налаживались. Было посеяно зерновых пятьсот га!
Урожай вырос богатый! Косили сенокосилкой. Убирали ручными
граблями. В то лето мне было - восемнадцать.
Меня назначили бригадиром. Работал на поле в паре с племянником
купца Колегова Николаем - старше меня лет на пять. Труд был в радось.
Дали нам две косилки, двенадцать лошадей, двух ездоков, вязальщиц.
Утром токо жнивье обсохнет от росы, запрягали в сенокосилку по
тройке лошадей и в паре - гуськом шли - до обеда, после обеда - друга
пара троек моталась до самых потемок.
Жара выжимала обильный пот, одежа к концу смены - дубела от
соли.
Скосили всю пшеницу, собрали, связали в снопы, свезли на ток и
принялись молотить. Молотилка была конна, крутили приводом на
лошадях. Зерно веяли ручной веялкой. С тока не уходили - пока не
отмолотились.- Вспомнил что-то хорошее, заулыбался, повернулся к
жене, сказал: - Той осенню поженились с Еленой. Помнишь, мать? ласково обратился к ней. Та только смущенно заулыбалась под взгля143
дами родных.
Нина и Светка наперебой радостно заговорили:
Да, да! Мы тоже помним!
Нам мама рассказывала! А до этого ты ее поймал на стене Городовой и спас.
Там вы с ней и познакомились.
Анна Евсеевна заинтересованно спросила:
Ну-ка, ну-ка, расскажи. Нам тоже знать интересно.
Евсеич сказал:
Да ниче особеннова. Это произошло незадолго до коллективизации. Елена ишшо товда в услужении была у богатея Мальцева. У того
был сын, который постоянно приставал к ней. Однажды на покосе, когда они остались одни, он опять принялся за свое - Елена, защищаясь,
пырнула ево вилами. Кода увидела кровь, то подумала, что убила парня
и побежала топитца. Я как раз был в тех местах на охоте. Увидал девушку в изодраном платте, несшуюся на обрыв сломя голову, выскочил
наперерез и вовремя успел остановить! Хозяйский сын остался живым.
Мы же с Еленой нашли друг друга, - и вновь ласково улыбнулся ей.
Ну, вот теперь вы все в курсе тово собыття.- встрепенулся. Тов- да продолжу дале. Зимой меня избрали членом сельсовета и
назначили секретарем.
А в самом колхозе плохо было с учетом. Работал в конторе некто
Иван Драчук. Окончил курсы щитоводов. В школе учились вместе.
Учился плохо, и тут ничево путного из ево не вышло. Заменили - Ананьевым. И из того тоже - не получилось. Сидел, токо путал. На курсы в
Красноярск направили меня. Проучился с полгода. После возврашшення поставили вести учет.
Все надо было начинать с нуля - организовывать, налаживать. У
меня появились настенны показатели - предыдущи работники етово
никовда не делали. Начал аккуратно, регулярно заполнять и трудкнижки. На все работы стал вводить нормы выработки. Ими тоже не пользовались в колхозном хозяйстве. Потому что прежни щитоводы - самостоятельно в хозястве не работали и ничево в нем не понимали.
А мне все было знакомо - я сам прошел через все эти работы и знал,
што может сделать человек, занимаясь пахотой, косьбой, заготовкой
сена, уходом за скотиной и все остально. И учет в нашем хозяйстве
проник во все работы, где должон быть. Дошло до РАИЗО и пошло
примером по району, - замолчал, устремив взгляд в пространство.
Потом как-то сбросил печаль и даже с воодушевлением произнес:
Интересно было смотреть, как лодыри стали выделяться по показателям. И главно ишшо што? До меня в трудкнижке писали: работал
человек целый день, недоработал или переработал - одно: получай
трудодень-палочку!
Вот и с Катей Ольиной, например, бригадиры замучались: выйдет на
работу, пошнырят по территорьи хозяйства один-два часа - и уйдет, а
трудодень - запиши.
144
Терпене лопнуло и у меня и у бригадира полеводства Потылицына.
Мы сообща пошли к председателю Семенкину. Все ему обсказали и
председатель принял решенне - кончать с палочками!
Начали все с той же Катерины. Бригадир стал отмечать в табеле десяты, соты дня, ею отработанные в хозяйстве. За месяц получилось всего
двенадцать выходов. Вот она забегала, зачекотала, как сорока.
Так и ввели новый учет работы. И многи товда поняли - в колхозе
надо работать!
Повздорил я с Катериной - нажил врага. Но все равно напомнил про
лодырску жись, да и не только ей. Ково-ково, а эту породу людей знал
как свои пять пальцев. Сам был товда в том возрасте, што все было нипочем. Любому сказать правду в глаза для меня было полдела.- сказал и
замолчал.
22
Время шло. Меня атаковывали комсомольцы, предлагали
вступить в их ряды, а я упирался как бык. Казалось, што если приму их
предло- женне, то будет мало времени на основну работу. Конешно, не
надо было отказыватца от комсомола!.. Но опять же было и друго НО,
из-за которова я просто не мог быть в их рядах.
Я щитал, что комсомол - это отряд, который должон иттить впереди
трудовова народа, но ево надо старшим товарищам - направлять в
правильно русло. Однако комсомольцы оставались самостоятельными
и делали не то, что нужно.
После раскулачивання одного из крепких мужиков Федул сказывал:
«Комсомольцы собрались к Ильиным и как шакалы расташшили вешши, кому что приглянулось».
Посягли на собственность людей, а потом себе - присвоили!..
Это было преступленне!
Но власти допустили - и в отношенни Ильина, и в дальнейшем растаскиванне между собой имушшества других кулаков, а потом и с
зажиточными мужиками - тако продолжалось. Все это было не по мне - и
сдерживало от вступлення в их ряды.
Сам же в то время, не думая о послествиях, все уверенне наступал
на мозоли нерадивых к труду в нашей деревне. и как уже говорил, был
молодым, бесшабашным. Бралса за все - лишь бы навести порядок!
Таких попыток - было много. Все рази упомнишь?.. - призадумался,
восстанавливая в памяти давно прошедшие события.
Вспомнил один случай с трудкнижкой. - сказал и запнулся на
слове, но потом стал все же рассказывать:
Как-то в очередной раз собрал трудкнижки, чтобы сделать разноску. Одна оказалась без корочек. Стоило трудов найти - чья! Ну не
бежать по домам спрашивать? Пришлось поднять кучу нарядов. И всетаки установил. Владельцем оказался лодырь и пьяница Данька Ленивцев. Здоровый такой, а лентяй.
И для того штобы он да и хто другой берегли важный в то время до145
кумент, недолго думая, на обратной стороне написал: - «Книжка ленивого человека, который не следит за своим трудом.» Написал и забыл, и
никовда не вспоминал. Тут вспомнилось. пошто-то! - удивился, но
продолжил:
Это было для меня каким-то фарсовым фактом, вроде и шутка
и наказанне - нерадивому. Тем боле, если бы ему не написал, то все рано
где-нибудь да сказалась моя непримиримость к таким людям. Мне так
хотелось видеть Улазы - добрыми, трудолюбивыми, изжить всех тунеядцев, лодырей, но. они оставались в колхозе, в деревне, преврашшались в моих врагов, ломали мои планы. - высказался так и замолчал.
И вновь Евсеич, вернувшись к той записи, воскликнул:
Вдруг ясно увидел те слова - давно написанные мною, — вновь
произнес удивленно и будто устремил взгляд внутрь себя, усиленно о
чем-то стал думать. Даже мотнул головой, стараясь отогнать не прошеные мысли: - Нет, нет! Не может быть!.. Представляете? Рассказываю, а
мне пришло в голову, што та запись. для меня стала роковой. Она
повлияла на дальнейшу жись!..
На побледневшем лице глаза дико забегали, рука пришла в движение, зазжималась в кулак. Пораженный - окаменел...
Наконец и слушателям стало понятно, что он только сейчас по-настоящему осмыслил значение тех слов.
И не токо в колхозе, - повторил он и ужаснулся! - Через ту запись - по всей видимости, каким-то образом изменилась вся жись нашей
семьи!..
Родные, пораженные таким его выводом - молчали. До них тоже
только дошло значение тех написанных слов: вроде бы и безобидных, но
и в то же время по делу, а может, и в пылу озорства написанные молодым человеком - еще не знавшим превратностей судьбы.
Бох с ей, с той книжкой, - через продолжительное молчание,
успокаивая брата, промолвила Анна Евсевна. Но уже сама
почувствовала значение того события. И не найдя больше
утешительных слов, пораженная вдруг открывшейся через столько лет,
вероятно, невольной вины брата в их несчастьях, замолчала.
Когда происходили те события, она в Улазах уже не жила. И что там
произошло, досконально - не знала. Слышала потом от матери, что отца
забрали за то, что он обозвал Даньку не то ленивым, не то лодырем.
В прошлом мучительно переживала трагедию своей семьи, но с годами как-то свыклась. Не забыла, нет! Просто заставляла себя не вспоминать и не думать. Но сердце другой раз так защемит!..
Во время же рассказа брата вновь все вспомнила, и ей только сейчас
стало понятным, почему так взъярился Ленивцев.
Но как брату сказать про последствия?..
Ей до слез стало жаль, такого родного и несчастного, прошедшего
столько испытаний. Вон и без руки остался, побывав на фронте. Хорошо
хоть живым вернулся. И вот пришел момент. Но как быть? Говорить о
своих догадках или умолчать? Не приняв никакого решения,
повернулась к нему, отбросила раздумья, сказала:
146
Все в прошлом, его. не вернуть и. не. изменить! - а дорассказать надо. Вишь, с каким вниманьем ребятки слушают тебя.
23
Брат с великим трудом поборол мятущееся состояние, взял себя в
руки. Еще помолчал, как бы вникая в прошлое, потом все же мысленно
его отбросил, вздохнул и заговорил:
Да, да. Итак, написать - написал и забыл. Нековда было
останавливаться на таких мелочах, дел и без их было по горло хозяйство все разрасталось.
Шел тысяча девятьсот тридцать второй год. В колхозе появились
кошары для овец. Оборудовали новый скотный двор. Построили просторну конюшню. Стало вроде походить на хозяство, от коево в дальнейшем можно было ожидать - толк.
Главным животноводом работал двоюродный брат - Антон Лазаревич Черкасов, старше меня на одиннадцать лет - трудолюбивый, ответственный, настояшший хозяин! Лучше и желать не надо. Но вот та
Катя Ольина до коллективизации помогала убирать пару недель хлеб на
ево полях. А тут увидела, што командует обчественным хозяйством, а
это завидно и обидно: што вновь приходитца находитца под ево началом
- стричь овец, работать в поле или доить коров. И затаила злобу.- сказал
и вновь замолчал.
Слушатели не торопили. На лице Евсеича отразилась такая тоска,
что поняли: хорошие воспоминания окончательно - закончились.
И точно!
Заговорил, словно перевернул страницу той прошлой счастливой
жизни:
К лету опять придумали нову чистку колхоза... Уж врагами
становились те колхозники, у коих работники, батраки, няньки - ковдато в прошлы годы - всево день-два работали.
Катя тут же заявила на Антона Лазаревича. Ево выгнали из колхоза.
И ишшо - человек семь. Попали в то число - и мы с тятенькой. Приписать, што хто-то посторонний у нас работал - не могли: не было такова!
Однако уже пятый по счету председатель колхоза взял и выгнал нас, не
объясняя. Правда, по деревне прошел слух якобы за то, што я написал
лодырю на трудкнижке - а ево в то само время ново начальство наметило в «ударники сельскова труда» - как «трудягу» из бедноты.
А оно эвон как обернулось! - окончательно догадавшись, воскликнул, все еще в уме переваривая свое открытие. - Тавда же не поверил! До меня - не дошло! И даже промелькнуло в мыслях и тут же
исчезло: «Не могли, в таком разе, из-за какой-то дурацкой записи так
поступить.» Тем боле сам щитал основной причиной увольнення - не
желанне председателя учитывать обчественно добро и следить за
трудовой дисциплиной колхозников. Хозяством в то время руководил
Молчанов Колька - совсем молодой. Раньше работал плотником-столяром - сельского хозяйства вобше не знал. Моя работа была ему не
147
понятна, да и не нужна, как шшитал он. И под давленнем тех, которых я
старался заставлять работать, - а их в колхозе становилось большинство, - так и поступил со мной, а заодно и с тятей. По крайней мере, так я
думал вплоть до этих минут. - произнес в раздумье.
После длительного молчанья все же продолжил:
А в ту зиму в колхозе получился падеж овец от бескормицы.
Му- жиков-то знаюшших - повыгоняли!.. Да и други, видя эти безобразя,
самостоятельно поудирали. Ну, а сено само в стога - не станет! Над им
надо трудитца. И колхоз покатилса вниз по наклонной.
Потом, конешно, хватились, но было позно. Молчанова выгнали из
председателей. Бразды правлення колхоза перешли Нестеру - тому самому, который зимой в лесу побил палкой своих трех изголодавшихся
кобыл. И какой из ево - руководитель? К тому же - не знал ни единой
буквы. И пошло-поехало: все пораззарили. Надворны постройки, амбары, дворы - пожгли,- в глубокой печали замолчал и опустил голову.
И в который раз - догадка обожгла его. Он встрепенулся, воскликнул:
Бож-же мой! Какой же я был наивный дурак!.. Но. што
написано пером - не вырубишь топором.
24
Осознав, сопоставив факты - Евсеич долго молчал. Переосмысливал
годы, ожившие в его сознании так внезапно. Еще пару часов назад не
представлял, что сегодня придется так срочно вспомнить прошлое, и не
предполагал - что оно так больно будет ранить душу, а некоторые
события - неожиданно предстанут совершенно в ином свете. Но раз
начал рассказывать - то решил досказать до конца.
Оглядев родных, с горечью задал вопрос:
И хто остался в колхозе после чистки тридцать второго года?.. и сам же ответил:
Из наших двадцати шести дворов и нашева поколення остались пять человек, в том числе старший брат Николай - был
кузнецом в деревне: самым ценным работником, да младший Михаил тоже был первый комбайнер.
Костяк колхоза уже составили - деревенски бедняки, да таки же
приезжи из других областей. Каки - из их хозяева? Как по
пословице: «Ни богу свечка, ни черту кочерга». Правда, продолжало
работать ишо немного зажиточных старожилов: то какой-либо дружок
руководства, а то - подхалим. И ораву лодырей, пораскрывших рты на
чужо, содержать и прокормить для гибнушева хозяйства стало
невозможным, не говоря уж о пользе - для обчества. Што стало с нами - с
изгнанниками?.. - задал вопрос, и опять же сам и ответил:
Мы остались - без хлеба, без работы. Но к щастю, заведушшим
лесхозом в районе работал наш деревенский - Трофимов. Он обеспечивал район строительными материалами. А для етово лесорубы вели
заготовку и сплав леса по Енисею за двести пятьдесят километров от
Абакана. Мы подрядились - сплавились один раз.
148
На зиму же деревенско руководство мобилизовало нас на заготовку
леса в тайге района. Свои задання выполнили и весной тридцать третьего - опять пошли на сплав. - остановился. Промолвил, страдая:
А несчастья как из рога изобилля - продолжали сыпаться на
нашу семью. В то время как уехали с тятей вновь на сплав, заболел и помер - старший брат Николай. Невестка Мария - осталась с четырьмя
детьми. Зятя Александра по пьяне зарезал его друг - осталась Анна с
двумя детьми. Кругом беда. Чем я мог помочь родным семьям? Сам стал
- как беспризорник. Да и своя семья была - отец, мать, Фрося и мы с
Еленой. Но родители все же чем могли - помогали обездоленным.
и устремил взгляд на Енисей.
Будто в родной реке искал поддержку, но - не нашел. Уныло проговорил:
- Оставаться в Улазах стало невмоготу. То работы постоянной не
было, то эти колхозны голодранцы - смотрели на меня как на преступника. Злорадствовали и ехидничали - дескать, добился свово - получай.
Товда с шуряком Александром и решили податься на Ангару.
Раз здесь не дают работать - поедем там попытам щастя. - Сказал и
опять замолчал.
Больших трудов стоило оставлять тему про родную деревню, но поборол себя. Стал рассказывать про Ангару:
О ей узнал тоже от свояка. Тот хвалил реку и щитал, што особо
пользуется сплав леса по ней в плотах. Сказывал - сам сплавлялся и
рассказывал, что весной собиратца артель из десяти-пятнадцати человек, добираютца в верховье - до Богучан. В районе триста-пятьсот
километров сооружают плот из семи тысяч бревен, и - лето плывут.
Плот называтца маткой, управлятца - цепями, спушшеными с кормы на
дно реки. Цепи ташшатца - затормаживают ход плота. Если вода в реке
идет пять-шесть километров в час, то матка - два-три и становится
управляемой. С плота можно рассматривать берега, острова, деревни;
можно - охотитца, рыбалить.
Но мы на сплав не пошли. А решили поработать в старинном селе
Рыбное, расположенном на высоком яру. На скале, как на лобном месте,
стояла разрушена церковь. Само зданне было выполнено добротно - не
разрушилось. Его приспособили под зернохранилишше.
Тут Светка вклинилась в рассказ отца, округлив глаза, воскликнула:
Ага! А еще возле той церкви прямо с обрыва сбрасывали
золотарей местные душегубы, а их золото забирали себе. Да и
красногвардейцев там расстреляли белые во время революции.
Точно, Торопыга. Я забыл сказать. Ты вовремя вспомнила, подхватил отец, чтобы сгладить выходку дочери, как всегда
выскочившей нечаянно.
Светка опустила покрасневшее лицо, пряча проступившие слезы.
Евсеич погладил дочь по голове, продолжил:
Остановились у дальнова роственика. Шурин нашел работу на
149
складах. Потом выучился на пекаря и так там до ухода на фронт и проработал. А ковда он уходил на фронт, ох и плакал. Я никовда не думал,
что так могут плакать мужики! А он, видать, чувствовал, что уже не
вернется. Сгинул Александр где-то на дорогах войны. Извещенне на без
вести пропавшева тестю пришло в сорок третьем. - вздохнул и дальше
продолжил:
В селе как раз строился интернат. Материала требовалось
много. Я подрядился - подыскал напарника. Стали на лесопилке пилить
лес на доски. Ковда в достатке напилили, то приступили к изготовленню
столов, табуреток, топчанов. Так немного и подзаработал.
Вскоре приехали наши семьи. Ко мне - тятя с Еленой, к Александру родители с детьми. Обеспечились жильем, начали жить. Перебивались
разной случайной работой. А раз она кое-кака - то и жись неважна.
Дожив до осени, решили с тестем - заядлым охотником - пойти на
охоту. Но что из того могло получитца? Что настреляли, то сдали на
хлеб. Тыл-то у нас был - одне едоки!..
Затем тесть устроился лесником. Руководство выделило ему домишко, и он с семьей остался в этом селе. Мы же - это Елена, я, тятя весной подались за три километра в совхоз «Бельский». Народ там, в
основном, был из трудпереселенцев - из других краев. Оне находились
под надзором - завучастком комендатуры. Было и вольнонаемно населенне, где-то, наверно - четверта чась. К ему и мы относились.
Устроился в контору табельшиком. Но тут взялась за меня малярия,
вытрясла все силы и соки - не смог работать в закрытом помешшенни.
Пошел на разны работы. Стал работать конюхом. Мало-мальски оправился - взялся заготовлять сено: сил нет, а работать надо - зарабатывал
кое-как на хлеб. Елена не работала - в то время сильно болела.
Поскоку хоть и было полеводство, но енисейский размах отсутствовал, тайга же кругом - тятя нашел себе занятте рыбалить. В этом был
непревзойденным мастером. Наделал мне рыбацких снастей: удочек,
блесненок, сетей наплел, - радостно сообщил, но потом опечалился и
сообщил: - Эти вешши после ево скоко лет целехоньки! Некоторы из их
я даже суда привез.
26
Молча полежал на раскаленном песочке, погладил его рукой. Наконец вновь заговорил:
А в тридцать пятом - тятя уехал домой: шибко тосковал по
родной стороне, по укладу той жизни. Лучше бы - не уежжал!.. На
Ангаре миновала бы та учась, котора постигла ево,- повернулся к
сестре, задал вопрос:
Знать бы за што арестовали? Из тогдашнева последнева твово
письма токо узнал - ево забрали. А за што? - ты не написала и попросила
меня не писать вам письма. До сих пор не приложу ума, в толк не возьму
150
и понять никак не могу: што все же произошло? Потом арестовали и
Михаила, - помедлил, и уже прямо спросил:
Ведь ты, наверно. што-то. да знашь?.. Объясни. мне!
Анна Евсевна страдальчески глянула на брата - губы затряслись,
заискривлялись - руками попридерживала их. Но все равно справиться с
подступившими рыданиями уже не могла и закрыла лицо руками. У нее
не было больше сил - молчать о случившемся когда-то. Пересилив себя промолвила:
Да, точно, братец!.. Лучше бы тятя - не возврашшалса. Но хто
ить знал, што оно - эвон как обернетца?! - и уже не сдерживаясь, разрыдалась во весь голос, сотрясаясь всем телом.
Рыдала долго, со всхлипами, причитаниями, прорвавшимися после
стольких лет запрета себе даже вспоминать.
Горько плакала еще и о том, что, по всей видимости, в случившемся
была и вина старшего брата.
Постепенно стала успокаиваться, реже всхлипывать. Потянула к себе
кофту, с покрасневшего мокрого лица отерла рукавом слезы, приподнялась, села. Начала не спеша откашливаться, все еще медля. Но,
справившись с собой, с сомнениями - говорить-не говорить, решилась:
Да, попросила не писать - боялась за тебя. Вон Михаил не уехал
- и поплатилса. И. не написала, ковда после войны вновь начали переписыватца, потому как сама толком не ведала: че там стряслось. Но щас.
кажись. догадалась!..
27
И начала рассказывать:
В начале тридцать пятого председателем Улазского сельсовета
стал Ленивцев, из-за коево, скоре всево, тебе, Вася, пришлось покинуть
родны места и стоко пережить. Но на энтом Ленивцев, вероятней всево не остановился! Знашь, Вася - вот сопоставила ту твою запись - про
котору ране не слыхала и мамин сказ. И, знать-то, произошло так увидав пришедшего на прием нашего тятеньку, Данька позлорадствовал
на щет тебя. Отец не сдержался - токо, наверно, и спросил: «Никак,
Данька, не угомонишься за то, што мой сын ленивова тебе выписал на
трудкнижке?» Тот позеленел, слов лишился, но потом выдавил: «Ишшо
не вечер, посмотрим - хто будет смеяться последним.» Мама кода
переселилась жить к нам, баила, что тятенька товда воротился из
сельсовета возбужженным, и все говорил: «Надо же, как Данька
взбеленился! А видать, шибко я подкусил ево, сказав - про ленивова. Он
даже пообешшал посмеяться последним». И радовался как ребенок, и все
повторял - «Знай - наших! Ишь - смеяться будет последним! Поглядим,
поглядим.»
Василий Евсеич только затравленно простонал:
Бож-же мой!.. Как же так! - но сам уже знал, что дальше скажет
сестра, и от бессилия - уткнулся лицом в согнутый локоть своей руки.
Анна Евсевна страдальчески глянула - до боли в сердце жалея его; все
же продолжила:
151
Ближе к лету тридцать семмово по району нова волна накатила
на подкулачников и неблагонадежных. По спискам, выдаваемым
работниками сельских советов, НКВД совмесно с властями тех раскулачивали, арестовывали. И тут, знать-то, Данька отомстил - включил в
список и нашего отца. Тятю забрали в сентябре. Родительский дом
конфисковали - разместили правленне колхоза. А с мамой случилась
горячка. Узнав об этом, ноччю мы с Петром переплавились на лодке
через Енисей - привезли ее к себе в Яново. Може, тем и спасли. Ходили
байки, што жен неблагонадежных - сажали в лагеря на восемь лет.
Михаил остался у тетки Паросковеи и продолжал робить на канбайне. Но
и он, в таком разе был как кось - в горле. И Данька сумел и ево тоже
подвести под статью.
А в то время у Михаила с Любкой Ростовцевой дело шло к свадьбе. Но ей
прохода не давал сменшик, робивший с Мишей на конбай- не - Ленька
Устюгов. К тому же оказался нечесным: открутил каки-то гайки, вывел
из строя машину и указал - на Михаила. Нашему брату припомнили и
отца-кулака.
А какой кулак наш тятенька - вечный труженик? Всю жись, окромя
холшовых портков, ниче не нашивал. Мама все, бывалыча - баила, - в
сердцах воскликнула Анна Евсеевна. Успокоилась, стала дальше рассказывать:
Михаила заристовали, а Любка вскоре выскочила замуж за
наветчика. А младший брат вон уже скоко лет на Колыме! Правда, теперь
уж на вольном поселенни. Пишет, что оженился. Подробят денег - приедут.
В Улазах же - нихто. не живет. Всю деревню раскатали по бревнушкам и покинули: как прокаженну. А дом родителей: стоит нетронутым! Будто хто - оберегат ево.
Про тятеньку ниче не знам. Правда, - начала говорить и на полуслове
остановилась. С трудом сдержала готовые излиться горючие слезы и,
повторив последнее слово вновь, стала с остановкой медленно говорить:
Правда, прошел слух, што. мужиков, признанных кулаками,
поздней ночью погрузили. в трюм баржи, вывезли. на середку Енисея и
там баржу вместе с людьми потопили. - и смахнула ладонью все же
выкатившиеся из глаз слезинки:
Но энтова. потом - нихто не подтверждал. И. ишшо хто-то
пожже сказывал, будто их и не утопили вовсе, а спроворили на Соловки.
Так и не знам, то ли - жив и где-то маетца, то ли - давно нет на белом
свете. - закончила говорить, но не заплакала. По ней было видно, что в
начале рассказа так выплакалась: слез - не осталось. Еще помедлила,
потом - тихо, устало промолвила: - Вот про че и сообчаю.
-
-
28
Во время рассказа сестры брат взглядывал на нее, пытался что-то
сказать, но только ртом хватал воздух - на скулах, обтянутых побледневшей кожей, опять заходили желваки. Глаза кричали об отчаянии,
обильно наполнялись слезами. Прятал их от родных, сдерживал рыдания,
152
голову опускал на сжатый до побеления пальцев кулак, но плечи
вздрагивали - выдавали.
В наступившей тишине неимоверными усилиями справился со слабостью, приподнялся, раскаянно - простонал:
Я ить ниче об етом не ведал. И-э-э-эх! Знать. бы все. наперед!..
Зачем, зачем товда связался с етим злопамятным уродом?.. - и стал
язвительно себя уничтожать жесткими суровыми словами: - Ну, как же!..
Молодой, горячий - все нипочем было, всем правду-матку - лепил в
глаза! Ни перед кем - не пресмыкался. Все боролся - за справедливое...
Вот за ето - и расплачиваюсь всю жись, и, как выяснилось: не я один. Как
дальше жить. - с таким грузом? - с болью в голосе задал вопрос. Зная, что
никто не ответит - замолчал. От бессилия только заскрежетал зубами.
Оглядел всех - виновато сказал: - Но. ниче. изменить нельзя.
Анна Евсеевна успокаивала брата, говорила:
Будет, будет, Васятко. И, правда! В таком разе - ниче не
изменишь
не вернешь, - подумав, встрепенулась. - Знашь, братка, если
лекше станет, хочу сказать, а ведь тятенька-то наш - был не подарок! За
словом в карман - не лез, не терпел - несправедливости, подлости. Завсегда был - прямолинеен. Ты - весь в ево. Да и я, кажись, така же. Ну вот
пошто раззудил Даньку? - задала вопрос. - А смолчал бы? Все могло быть
по-иному. Но случилось то - что должно было случитца!.. Знать, тако
уготовано свыше. Судьба!.. А у ее - своя правота. - И тут как-то с
надеждой в голосе обратилась:
Вася! Не ровен час, може, я и ошиблась, и причина ареста отца и
Михаила совсем друга?.. - Но вновь сникла, и уже с болью и страданием,
срывающимся голосом произнесла:
Че - натворено! Нешто тако должно было - быть? Хоть сама баю
што судьба, но ведь энто-то все - свершили люди!.. Да ить - не
посторонни, а баска - знакомы соседи, друззя. Вместе ковда-то: росли, беседы беседовали, за девками бегали, не один литр самогону выпили! И не
дол-жно. тако было быть! Но. оно - есь! Пошто тако - совершилось?.. И
как таперича те - сотворивши, опосля всево, в глаза своим детям, внукам
- глядят?.. - приумолкла.- И хто - правду набаит? И хто - за ето ответ
понесет?!.. - совсем расстроилась, замолчала.
Потом обратилась к брату, прося:
Вася, не кори себя! Постарайся успокоитца. И прости. не серчай,
што хотя и. были у меня сумлення по поводу твоей невольной вины, но я
все-таки - не стерпела, рассказала. Шибко. чижело в себе носить таку
тяжесь. Прости.
29
Светка глядела на родных, все удивлялась - как необдуманно совершенные поступки влияют на дальнейшую жизнь, да не только того,
который совершил, а на всех родных и как сплетаются судьбы людей
через годы, десятилетия.
Никак до нее не доходило - она не могла понять, поверить в суще153
ствование подлых людей! Но они - оказывается, есть! И всей душой
ненавидела Даньку, задавала вопрос: «Как он мог - погубить деда из-за
каких-то слов, оброненных в сердцах?»
Ведь за одну фразу человека - не могут уничтожить? Такое - не
возможно! Но на самом деле - такое совершено.
Сколько, видать, злобы Данька носил в себе, чтобы достичь подлой
цели - обвинить деда кулаком, лишь бы засадить.
Вот и тетка Нюра уверяет, что дед - не мог быть кулаком. Да и отец
только что говорил, что их семья в тридцатых годах - в число раскулаченных не попала и батраков не держала. Да и сам отец, еще будучи
совсем молодым - работал в колхозе бригадиром, потом в сельсовете
деревни - секретарем, позже - счетоводом. Если бы семья была - кулацкая, разве бы разрешили ему работать на тех должностях? И разве
пошел бы дед, будучи кулаком, пахать сам лично приусадебный участок
возле школы, таким образом - отрабатывая за дальнейшую учебу сына?..
Нет и нет! Значит, дед - не кулак. Но как же тогда Даньке удалось?..
Вопросы все возникали и возникали.
За свою короткую жизнь она впервые столкнулась с такой несправедливостью по отношению к своей семье.
У знакомых - случалось, но то было - у чужих, и она не вдавалась в
подробности. Их страдания вызывали только любопытство и жалость.
А вот сейчас, когда коснулось ее родных - она лихорадочно стала
думать:
«Как такое могло случиться в самой справедливой и лучшей стране
мира - в ее стране: где каждый человек человеку: друг, товарищ, брат?»
Ведь так всегда говорили: и по радио, и в школе на уроках, и на пионерских сборах, и на митингах в честь праздников Седьмого ноября и
Первого мая.
Да она и сама твердо знала: ее страна - самая справедливая! А тут
такое - страшно несправедливое произошло с ее родными. Почему такое
произошло? И кто за это - ответит? Ответа - не было. И это еще больше пугало и настораживало.
Подступали и такие мысли: «Поступи папка по-другому, не напиши
на трудкнижке или вступи - в комсомол, его жизнь потекла бы по-другому. Может быть, и Улазы никто - по бревнышкам не раскатал. Некому
было бы: ведь тогда бы отец победил всех лодырей, а трудолюбивые
люди не разбежались бы кто куда.
А что? Стал бы впоследствии отец - председателем колхоза. Ведь он
так хорошо знал деревенское хозяйство! Был бы ко всем требовательный,
но справедливый. Может, там и жизнь по-другому бы пошла. Да и дед
был бы живой. Но. такого. - не случилось.»
Становилось по-настоящему страшно еще и оттого, что случись так если бы родители не уехали на Ангару либо вернулись назад в Улазы,
как дед, то их обязательно бы арестовали. Тогда точно: не была бы дана
жизнь их детям, а значит - и ей, Светке. От таких мыслей охватывал ужас
- темнело в глазах, пересыхало в горле.
И тут же задавала вопрос: «А как теперь бедному папе жить с чув154
ством вины пред своим отцом, близкими?» Ответа тоже - не было.
Слезы жалости к отцу и деду ручьями текли из Светкиных глаз. И
чтобы никто не видел, тайком кулаками смахивала со щек, но они предательски - лились и лились.
Вдруг пронеслось в голове: «Может, в самом деле, другая причина
ареста деда и дяди Миши? Может, тетя Нюра ошиблась?» - подумала так
и окончательно запуталась. Доведенная до отчаяния - вдруг решила:
«Вот вырасту и обязательно узнаю: кто во всей трагедии нашей семьи
виноват.»
Между тем Василий Евсеич начал успокаиваться, но заговорил еще
вздрагивающим голосом:
Бедный тятенька! Как я перед им виноват. За што мне все ето?..
Потом схватился как утопающий за соломинку - за слова сестры
и будто бы прочел мысленные сомнения дочери:
А может, верно, ты, Нюра, сказала, моя писанина - ни при чем?..
Конешно, лекше не станет: ведь где тятенька, мы - не знам, и Михаил
на чужбине. Но зато хоть меньше буду чуствовать себя
виноватым.
И вновь надолго замолчал. Видно, себя уговаривал, и, наверное, даже
не осознавая, хотел спрятаться - за ту мысль и больше не думать. Все
равно уже ничем отцу не поможет, а самому надо жить для своей оравы
детей, которые так сейчас ему сочувствуют: вон Нина шмыгает носом,
Светка молча обливается слезами.
Еще раз окинув всех взглядом, обратился с вопросом в никуда:
Но. товда за што все-таки. взяли отца?.. Наверно. никовда так. и
не узнам.
Нет, нет, папа, узнаем!.. Я так решила. Вот вырасту, выучусь и
разыщу тех, кто загубил нашего деда. Вот увидишь!.. - выступила Светка,
как всегда, даже сама от себя не ожидая такого вмешательства в разговор
взрослых - и от замешательства покраснела как рак.
Отец ласково взглянул на нее, проговорил:
Сердобольна ты, моя Торопыжка! Во все-то тебе надо вникнуть,
все узнать! Я бы, конешно, хотел етово - но, наверно, и тебе не удасца до
истины добратца. Но - чем черт не шутит!.. Может, тавда будет и в самом
деле прошше?.. Ну что ж, поживем - увидим, - в раздумье закончил.
Все! Прекращам. Хотя бы надо постаратца. - проговорил и окончательно переменил тему, попросил сестру:
Нюра! А ты щас все же поведай нам про свою жись.
30
Сестра тоже почти успокоилась. Видела, как ее сообщение придавило
и обрушилось душевным страданием на любимого брата, и чтобы хоть
чуточку отвлечь, сразу согласилась:
В таком разе начну с самава начала. Замуж за Александра вышла
по большой любови. Но тому гулянки и выпивки с друззями оказались
дороже всево. Несмотря на то что у нас росло уже двое деток 155
каж- ный вечер запрягал лошадь и мчался в соседню деревню кутить к
знакомой вдовушке.
Единожды во время попойки один из друзей в порыве ревности всадил Александру вилку в сердце, положил на сани, а лошадь сама убитова довезла до крыльца. Утром вышла доить корову - увидела мертвого
мужа. Похоронила.
Вскоре собралась и переехала с детьми в Яново. Стала робить на
разных работах. Жилось трудно. К тому же мужиков в селе не больно-то
было. Приходилось женшинам заниматься погрузкой, разгрузкой мешков
с зерном, картошкой, комбикормами. Трудились - на полях, на скотном
дворе, на зернохранилишше, на лесозаготовках. Да мало ли дел в
колхозном хозястве?.. Но я в то время была молода! - остановилась. Лицо
от воспоминаний - порозовело, помолодело. Озорно взглянула на
невестку и брата:
Вы же помните, кака баска я была! И в возрасте двадцати пяти
лет - привлекательнось не утратила. Имела хорошу фигуру, красивы
светло-русы косы. А енисейска голубизна глаз, а нежный цвет лица, а
малиновы припухлы губки? Нешто тако - молоды мужики и парни
пропустят?.. - похвасталась и вдруг выдала. - Светочка будет знать-то
така. Токо цвет глаз у нас с ей разный. Ее-то - зелень несусветна. Верно
братец баил - словно мамины в молодости.
Елена Ивановна тут же отозвалась:
Ты, Нюра, и сейчас хоть куда! Правда, волосы чуть подкрасила
седина - но улыбку, стать не отнимешь. А наша дочь и впрямь - вылитая
ты в молодости.
Тетка слегка подмигнула Светке и тут обратила внимание на старшую
племянницу, надувшую толстоватые губки. Узенькие щелки глаз на
скуластом лице почти прикрылись набухшими от обиды веками.
А ты, Нина, не серчай и грибки свои подбери - не надувай.
Нехай все знают: и в наших жилах бежит татарска кровушка. Гордись! - и
принялась повествовать дальше:
Я сама обратила вниманне на молодова бригадира и к тому же
хо- лостова! Меня же Петра заприметил кода приежжал как-то в Кульчек.
Но я товда была замужней. Он, как потом признался, увидев меня в своей
деревне уже вдовой, даже мечтать не смел - со мной сблизитца. А все
получилось на лесозаготовках на той стороне Енисея, куда в первый год с
остальными женшинами направили ближе к зиме робить и меня.
Детей пришлось оставить с соседкой. Тавда не глядели што не с кем
оставить. Было одно слово: надо. Да и щас не больно-то церемонятца,
сказала так и стала дальше рассказывать:
В тайге не выдержала нагрузки, да и одежа была - аховска, всем
ветрам продуваема: фуфайка, на голове шаленка, юбка суконна, катанки рази от морозов и ветров таким нарядом укроисса? Вот и застудилась. С
утра все ушли на деляну. В домике на нарах в полубреду лежала одна.
Печь погасла: было так зябко, што зуб на зуб не попадал. Вдруг дверь
отворилась, и появился мой «прынц» с большой охапкой дров. Увидел
156
меня в таком состоянни - опрометтю растопил печь, присел возле меня стал всяку лопатину поправлять. Коснулся разгоряченного лба жаркой
рукой. Я же, почувствовав шедше тепло, приподнялась, потянулась к
ему. Обессилено закинула руки, обвила шею - прижалась всем телом. Он
тоже шибко обнял, пытаясь своим телом согреть, и. потерял голову. Повернулась к брату и невестке, шепотом сообщила:
Вот тут все и свершилось. - и уже громко продолжила: - С тех
пор стал постоянно опекать. То погрузит вместо меня, то даст заданье выпечь хлеб для рабочих. А это дополнительный неучтенный кусочек для
детей. Чувствуя постоянну заботу, увидела в ем ласковова, заботвли- вова
мужика. Вскоре предложил выйти замуж. С лихвой хлебнувши горя со
своим красавцем-мужем, продолжая страдать, все равно сразу
согласилась. Оженились. Детей стал воспитывать, как своех. Появившийся на свет Миша - токо шибче прибавил любви.
Потом Петра Степаныч ушел на фронт. Дошел до самова Берлина без
единой царапины. Вернулся, опять стал - бригадирить. Родилась Аля, а
вот два года назад и Томочка. Лизавета учится в пединституте в
Красноярске, щас - на каникулах. Витя проходит срочну службу в Армии.
Ну, а Марья - жена покойного брата Николая, помаявшись с многочисленным семейством, уехала в Дудинку к своей знакомой, написавшей письмо о больших заработках. Старша ее дочка Лида, наша
племянница - замужем. Илья живет с семьей в Абакане. Иван - в Норильске. Младша Клава живет с матерью - работат. Замуж невеска так и
не вышла. А красавица в молодости была! Знаете ведь. Однако выпало
вековать одной. Верно, шибко Николая любила.- печально вздохнула и
замолчала.
Встрепенулась, вспомнила:
А Ленивцев-то - недолго царствовал, - и в качестве завершения,
сообщила: - Вскоре после тово, как забрали нашева отца - Данька отмечал каку-то дату. Так напился, что на берегу Каменушки - захлебнулся
излишками выпитова. Грех великий злорадствовать - но надеюсь, Бох
простит.
Светка тоже от души радовалась, что так закончил ненавистный
Данька свою жизнь, и ничуть не раскаивалась. Кстати, вспомнила любимую поговорку матери: «Бог шельму метит». Хотя в Бога не верила, но
тут пословица оказалась кстати.
31
Ф-фу! Словно смену на поле - отробила,- сказала облегченно
Анна Евсевна и окончательно замолчала.
А Лиза тут же спросила у родственников:
Вам, наверное, интересно узнать, как бабушка жила с нами?
Лучше всех могу рассказать я, потому как - старше всех детей.
Конечно! Стока лет были оторваны от вас! Все и про всех
интересно знать, тем боле про маму. Давай - скоренько сказывай, поторопил дядька.
Девушка, обрадованная вниманием, уселась поудобнее - раскрас-
157
невшись, стала делиться воспоминаниями:
Родители целыми днями до поздней ночи пропадали в колхозе.
А потом началась война. Отца забрали на фронт. Мама и вовсе сутками
стала пропадать на ферме, где работала дояркой. Труд адский, ответственный - животные требовали ухода и внимания. Да и страх держал. В
случае болезни или падежа скотины - можно было оказаться за решеткой.
Мам, помнишь, тетку Агафью? - обратилась к матери. Та только
утвердительно закивала головой - предательские слезы не дали
вымолвить ни слова.
Дочь сочувственно взглянула и продолжила:
Осудили ее только за то, что корова - не растелилась: пришлось
прирезать. Колхозница так где-то в лагерях и сгинула. Вот и работали
женщины как проклятые зимой на ферме, летом - на выпасах, не видя ни
белого света, ни родных, ни детей.
А во время войны даже нам, детям, пришлось работать. Я в сорок
четвертом окончила четыре класса. Мама отправила меня на овцеферму в
Чегерак, где со своими сверстниками стала пасти овец. Нам каждому
выделили пастбище так называемое - сакман и по тридцать пять голов
овец. Рано утром мы выгоняли их - на отведенное место, а поздно
вечером - пригоняли в загон.
Осенью стали работать на уборке хлеба - собирали колоски, вязали
снопы, подметали на току, зерно ворошили деревянными лопатами,
сортировали на клейтоне.
Учиться мне в этот год не пришлось. Надо было ходить за три километра в поселок Овцевод, а - не в чем. Да и семье надо было помогать.
Зимой на молочно-товарной ферме занимались уходом за телятами:
раздавали сено и силос, убирали загоны, расстилали соломенные подстилки, поили, ведрами таская воду из чанов. И даже в сорок пятом после
Победы целое лето пасли овечек с ягнятами. Да и потом каждое лето на
каникулах нас привлекали к работе в колхозе. Занимались - на сенокосе,
заготовляли силос, работали на уборке хлеба. А после семи классов меня
на лето поставили помощником повара. В следующие же каникулы уже
самостоятельно кормила в поле колхозников. По окончании девятого работала учетчиком. И за все время работы в колхозе - спрос с нас был
без скидок на возраст, - вдруг Лиза удивленно остановилась.
Даже растерялась, воскликнула:
Ой! Ударилась в воспоминания о своем детстве! Ну уж раз
заговорила о нем, могу сказать: хоть и трудное оно было, но все равно счастливое. Мы все в те годы были вместе! - на одном дыхании
вымолвила и совсем засмущалась.
Справившись с собой, продолжила:
Ладно, это - небольшое отступление, а дальше - про бабушку!
Ведь все домашнее хозяйство находилось на ее худеньких плечах - надо
было и за скотом доглядеть, и огород содержать, а его - вскопать, посадить. На огороде же, помимо картошки, была вся мелочь, кормившая
нас. Приходилось воду из реки на коромысле таскать, поливать огород,
грядки пропалывать и, конечно - еду готовить.
158
Под ее опекой находились и дети. Много лет она была - нашим всем.
Сколько помню себя - столько помню ее. Мы были ее помощниками, но
такими: «сколько толкнешь, столько - уедешь». Бывало, скажет: «Лиз,
воды принесть надоть». Схожу раза два, вылью четыре ведра в кадку - и
куда-нибудь унырну. «Опять унырнула?» - застанет за книжкой в закутке
за печкой, покачает головой и даст новое задание.
А почитать - так хотелось. Читала и перечитывала такие книги, как
«Айвенго» Скотта, и всякий раз замирала от событий, происходивших в
них.
В вечернее время, когда жар сваливал, приходилось и нам, детям,
поливать подраставшие овощи на грядках. Другой раз плечи обгорят на
солнце - коромысло больно держать. Бабушка намажет плечи сметанкой,
накроет мягонькой тряпочкой и скажет: «Иди, миленька, с Богом. Знаю,
што больно, а ниче не поделашь: надо.»
Когда на навозных грядках созревали огурцы - собирали: она их солила с чесноком и укропом в кадушке. Так вкусно было! Иногда нас с
Витей посылала в Овцевод к Лельке. Так зовем Ефросинью Евсеевну.
Пока несем ведро, по огурчику, по огурчику - почти половину съедаем.
Светка тут же позавидовала двоюродным братьям и сестрам, подумала: «Мне не привелось называть тетю Фросю - Лелькой, а это очень
обидно». И вдруг почувствовала себя чем-то обделенной. Мысль проскользнула - улетучилась. Опять превратилась в слух. Сестра интересно
рассказывала. А та - продолжала:
- Дел было много и в военное время, и после Победы. Выживали, как
могли. Весной ходили на «подножный корм». Рвали щавель, черемшу,
саранки, пучки, сладкий корень.
Потом начинались ягоды. Первой шла степная клубника. Собирали в
окрестностях Яново и на Увалах. Ребятишки ходили - по пять-шесть
человек и нарывали ведрами. За спелой бояркой, а потом и черемухой
вброд переходили протоку на полуостров Топольник. Дети
отцовых братьев боялись ходить одни - упрашивали бабушку. Та иногда
соглашалась. Брала два ведра, нарывала их полными ягод и на коромысле
приносила урожай домой. Малышня тоже набирали по ведру и
еле волокли. Она то одному, то другому, то третьему - все помогала подтаскивать.
Видела, как жадно ели ярко-рубиновую, мясистую, сладкую боярку, а
потом матово блестевшие как капельки дегтя - ягодки спелой черемухи;
жалела нас и все предупреждала: «Косточки только - не глотайте!
Выплевывайте, а то сердце давить будет...» После ягодных набегов
ходили покарябанные, в кровоподтеках, но все на нас быстро заживало.
Дома - неутомимая хлопотунья, заставляла нас залезать на крыши
сеней и сараев, рассыпать ягоды на чистые половички, а солнышко
горячим жаром сушило. При сырой же погоде - ягоды
досушивались в русской печи.
Зимой из боярки бабушка заваривала кулагу, и все с любимой присказкой: «Кисель на кулагу - подал бумагу». Кулага для нас была добавкой к скудному питанию.
159
Сушеную же черемуху мололи. И к Новому году, к Пасхе, да и к
другим праздникам - она пекла вкусные, с особым черемуховым привкусом и запахом пироги. Хлеба почти не видели. Заменой были
драники из картошки, прокрученной на мясорубке или
протертой на терке. В натертую массу бабушка добавляла горстку муки и
пекла на свином жире.
В летнее время хорошим подспорьем были - пескари, ельчики, ерши,
налавливаемые в речке Витей. Рыбу бабушка жарила на сковороде в
печи, заливала яйцом с молоком. Очень вкусное было блюдо.
Светка внимательно слушала сестру, а в уме все вертелось: «Надо же,
так же и у них здесь было, как и у нас на Ангаре».
Сестра рассказала и замолчала, передыхая.
Светка тут же вставила свое слово:
Вот слушаю тебя, Лиза, а в мыслях вспоминаю, как мы жили на
Ангаре в самый голод. Так же ходили и в лес за всякими съедобными
растениями, кореньями, цветами, плавали на острова за пучками, с мамой
ходили за черемшой, за ягодами в тайгу. Мы даже колоски с убранного
поля однажды с мамой ходили собирать. Ох и досталось же нам тогда!
Маму за это чуть в тюрьму не посадили! Правда ведь, мама?
обратилась к Елене Ивановне.
Та взглянула на дочь, подтвердила:
Правда, правда, было такое, но про это сегодня не будем говорить.
Анна Евсеевна тут же заинтересовалась, спросила:
Это че, Лена, правду, че ли, дочь-то твоя говорит про тюрьмуто?
Елена Ивановна вздохнула, сказала:
Истинную правду, но то длинная история. Когда-нибудь в
другой раз расскажем. А сейчас дослушаем Лизу.
Анна Евсеевна согласилась, повернулась к дочери, сказала:
Ладно, товда досказывай, доча.
И Лиза, перед тем как продолжить воспоминания, сделала заключение:
Да в то время, наверное, вся страна так жила, - так сказала,
вздохнула и продолжила:
А в сорок пятом - я пошла в школу: в пятый класс. Витя учился
в седьмом. Выходили утром затемно. Бабушка вставала раньше
нас, растапливала железную печку, ставила варить картошку, или иногда
заранее намороженные пельмени, или заваривала молочный кисель, который ели ложками. Другой еды утром перед школой - не помню.
Бывало, все наготовит, тогда будит нас. Накормит горячим завтраком,
поможет собраться и каждого отправит со словами: «Иди с Богом.»
Днем к нашему возвращению готовила наваристые щи со свининой
или говядиной. К весне мясо - заканчивалось. Тогда готовила - постные,
заправленные луком с жареным салом. Иногда случался суп с курицей и
с лапшой - но это было редко.
А как она радовалась нашим успехам?! В шестом классе я получила
160
значок ГСО. Нацепила поверх демисезонной - сшитой ею же тужурки.
Пришла домой и, прежде всего, показала. Как она была рада! Наверное,
не меньше чем я. Все трогала руками значок - восхищалась: «Ой, это что
- тебе?.. За что?.. Правда?..» И даже гладила меня по голове.- улыбнулась
приятным воспоминаниям Лиза и продолжила дальше рассказывать:
Бывали у нас и музыкальные вечера. Другой раз, сидя за
прялкой, бабушка пыталась запеть какую-нибудь песню, но
нетренированный голос срывался - не могла допеть до конца. Тогда и
рассказывала, что в каком-то театре слышала, как хор исполнял песню
«Ой да ты, калинушка». Пыталась, как могла, передать содержание и
мелодию, а на словах «У меня мать плачет - как река течет» всегда
начинала плакать и замолкала.
Иногда зимними вечерами я играла на улице - прибегала домой холодная, как лед. Она отогревала руками, а если уже в постели была - то я
под одеяло к ней «нырк». Бабушка прижимала меня к себе и согревала
своим телом. Спала она на железной кровати, справа от входной двери, а
Витя, я и Миша - как-то умещались вместе с нею, подставляя еще
скамейку.
Случалась надобность поздно вечером - выйти «на двор». Бабушка
надевала какую-нибудь верхнюю лопатинку (в зависимости от времен
года) и сопровождала нас: одного или двоих-троих. Так было заведено
каким-то неписаным законом - но, наверное, был один закон: любила и
жалела нас.
К нам зимой приходили ребятишки дядьев: Арсения и Митрофана Степановичей. Мы организовывали чтение вслух повестей Гоголя:
«Майская ночь», «Ночь перед рождеством», «Пропавшая грамота»,
«Вий».
Особенно замирали от страха при чтении «Вия». Читали при керосиновой лампе - благо всегда был керосин. Его развозили тогда с нефтебазы лошадьми в двух бочках на телегах. Знакомые возчики заезжали
к нам: отдохнуть, попить чаю. Ну и запросто наливали нам ведерко
славного горючего.
Читали сами, но случалось - читала и Лелька, специально нам привозившая из Овцевода книги к зимним каникулам, - передохнула. - Ну и
вечером идти-то домой ребятишкам - страшно! Потому что на пути жила
старуха Карпушиха, а она слыла ведьмой-колдуньей. Сельские дети
наперегонки пугали ею друг друга - мол, сидит на крыше и высматривает
жертву, чтобы поймать - да кровушки свежей напиться.
И опять к нашей - безотказнице: «Проводи нас, пожалуйста». Та
одевалась и шла провожать засидевшихся допоздна гостей. А с бабушкой
Варварой - никакая Карпушиха была им не страшна!.. - произнесла с
задором.
И начала вновь делиться другими воспоминаниями:
К нам часто заходили - нищие, прохожие. Бабушка всех привечала! Каждому нищему подавала милостыню, поила чаем, кормила
- чем Бог послал, вела с ними беседы о жизни. Ведь у самой муж неизвестно где находился, и сын был - где-то в заключении. Всегда
161
говаривала: «Вот так и моех хто-нибудь обогрет, покормит, чаем напоит».
Помню, как после войны к нам часто заходила отдохнуть нищенкастарушка, ходившая из райцентра по деревням - просила милостыню. А
наша бабушка, как всегда - хлопотала у печи. Другой раз наварит
большой чугунок картошки, а я - чищу. Так та старушка: беленькая,
чистенькая, худенькая - божий одуванчик, отдохнув, подсаживалась к
чугунку, начинала мне помогать; с каждой картошечкой разговаривала,
ну и одновременно ела и была благодарна бабушке.
Потом дядя Миша - откликнулся с Колымы и стал писать. Так бабушка, когда выкатывала тесто и делала калачи или печенюшки, всегда
загадывала: сойдутся ли парами настряпанные изделия. Если четное
число - значит, скоро кто-нибудь из них придет: или дедушка или дядя
Миша. Так гадала - на сына, на мужа.
Остановилась, вздохнула, повернулась к матери, напомнила:
Мам, помнишь, когда ты выражала недовольство - мол, всех не
ужалешь, бабушка на это отвечала: «Дай Бог давать - не дай Бог брать».
И еще когда ты сердилась - другой раз кричала на нас, всегда говорила:
«Не надо злиться, кричать, а делать надо все - с добра».
Мать виновато качнула головой, промолвила:
Как не помнить. Приучила и меня уважать и жалеть - обездоленных... Но ты, доча, ишшо че-то хотела набаить?
Да, да!.. Иногда к нам наведывалась Лукерья Константиновна. Я
в этот раз, когда ехала домой - заезжала к ней, она была так рада. А мы тогда радовались ее приезду. Все какой-нибудь гостинчик привезет. Но
не только из-за гостинчика - видели, как бабушка ждала этих встреч. Они
подолгу беседовали за чаем, говорили о прошлой жизни, о дедушке.
Другой раз, вспоминая - плакали. Бабушке были необходимы люди связанные с ее ненаглядным мужем, которого, видать - сильно любила. При этих словах Лиза загрустила, а мать, чтобы успокоить, притянула к
себе, погладила как маленькую по голове, тихо проговорила:
Не нагоняй тоску на родных, а лучше дале - сказывай.
Та, подбодренная лаской матери, снова начала вспоминать:
Да еще когда в седьмом классе зимой я жила у Лельки, бабушка
уже жила там. Так она все старалась подкормить меня - когда варила щи
со свининой, обязательно доставала сваренный кусочек кожицы с
прослойкой жира и мяса и давала мне. Весной же, когда я ходила из
школы сразу в Яново и проходила мимо Лелькиного дома, она встречала
у забора и совала мне в руки какой-нибудь гостинчик: творожку комочек,
или яйцо вареное, или пирожок. Вот такой я знаю бабушку - отдавшую
всю себя и свою душу нам.
Анна Евсевна тут же откликнулась:
Все правильно Лиза сказала про маму. Так оно и есь. Щас
продолжат помогать Фросе: растить детей. Правда, последне время сильно сдала. Стала шибко забывчива, задумчива и кака-то печальна. Да
и то! Скоко горя на ее сваливалось - а она держалась. Но уж видно время пришло. Вечнова ниче - не быват. Так и то слава Богу - ей
восемьдесят один годок намедни исполнился.
162
Светка молча слушала тетку, глядела на нее удивленно распахнутыми
глазами. Мысленно возвращалась к рассказам ее, своего отца, Лизы, и все
думала: «Вот, оказывается, какие непростые судьбы достались родным!..
»
32
За рассказами не заметили, как опустился вечер. Солнце сияло где- то
сбоку, но еще слепило глаза - однако дневная жара чуть спала. Потянуло
приятной прохладой. Все дружно повскакивали с теплого песочка быстро оделись. Анна Евсевна огляделась, вдруг сообщила:
- Гляньте, скоко насобиралось нас! - и весело спросила у всех: - В
таком разе, продолжам наш род?..
Присутствующие только заулыбались и закивали головами. Затем
гуськом потянулись по крутой тропинке, ведущей через огород к дому.
Оказавшись во дворе - женщины заторопились готовить ужин.
Постепенно сине-черное небо засияло яркими звездами; повисла
большая луна - стало светло. Легкий летний, насыщенный жаром ветерок
чуть колыхал воздух. Дети, наслаждаясь теплом, чинно сидели на
крылечке и наблюдали за взрослыми.
А хозяин уже подготовил баньку.
По первому пару пошли мыться - Василий Евсеич и Петр Степа- ныч.
Из бани послышались радостные постанывания да хлесткий звук
березовых веников. Открывалась дверь - пар плотными клубами выносился наружу. Следом появлялись парильщики. Прикрываясь вениками, бросались к обрыву - исчезали. А из-под обрыва раздавались
всплески воды, вскрики.
Потом возвращались - заскакивали внутрь.
Миша по второму разу принес банку с квасом. Мужики с жадностью
пили освежающую жидкость и продолжали стегаться вениками из
молодой березы.
Настал черед Миши и Толика. Долго вынести банной повинности те
не смогли. И первыми выскочили - отмытые, распаренные, поблескивающие лицами в лунном свете.
Показались - взрослые. Легкий парок шел от разгоряченных, красивых, голых по пояс тел. На их спинах, плечах - красовались по одному-два прилипших березовых листочка. Даже отсутствие левой руки
Василия Евсеича не портило общей картины. Такие они в этот момент
были умиротворенные, радостные, молодые, счастливые! Все любовались ими.
Подошел черед женского населения. Зашли в полутемный от пара
предбанник.
Открыв дверь в парную, Светка окунулась в сухой палящий жар,
сразу впившийся в тело. Кожа покрылась пупырышками, но через
мгновение - расслабилась и стала вбирать, вбирать теплоту. Сердце
учащенно забилось от предстоящего наслаждения.
Раскаленный воздух перебрал и нагрел цвета спелой пшеницы ее
длинные до пояса волосы. Они набухли - стали толстыми и, как бы ожив,
163
вырвались из рук, рассыпались, закрыли всю. Елена Ивановна зашла
следом, залюбовалась - аккуратно стала убирать с лица, весело вопрошая:
Где тут моя дочь?.. - Довольная материнским вниманием, Светка
опустила волосы в деревянную шайку со щелочной водой - волосы стали
послушными, шелковистыми. И вот уже из них скручена тяжелая шишка
на голове.
Девочка оглядывается, видит на полке Лизу - любуется. Формы тела у
той - совершенны. Розовая под лучами свечки - матово поблескивает
кожа: такая гладкая, что хочется - прикоснуться...
А ну, племяшка, подь-ка суда, я щас тя постегаю, - слышит
голос входившей в парилку тетки и попадает к ней в руки. Лиза
заканчивает париться, уходит мыться. А тетка тут же загоняет Светку
наверх, берет распаренный в кипятке веник. Запах березовой листвы
расползается благодатным духом. Анна Евсеевна обмакивает веник в
холодную воду и начинает прохаживаться по спине, по всем местам
племянницы - все тело той пронизывает, пронизывает приятное
томление.
Теть Нюр! А дедушка париться любил? - вдруг спросила. Тетка
от неожиданности даже приостановилась - подумала, печально вздохнула
и задала вопрос:
Тавда откеда у твово отца така тяга к венику? - и дальше
пояснила:
Да потому, што тятя с малых годков своих сынов приучивал.
Сам завсегда по первому пару ходил. А ковда те подросли, стали паритца
со- обча, - сказала, повременила и попросила племяшку: - Ты токо у отца
об етом не спрашай - больно ему будет.
Растревоженная таким разговором, Светка опять попадает в руки
матери. Елена Ивановна вехотью начинает тереть дочери спину, живот,
руки, ноги, пятки: щекотно стало - но терпимо. И уже забывается печальный разговор о деде. Мать и дочь - смеются.
А тут и тетка из тазика большим ковшом начинает окатывать Светку
приятной прохладной водичкой. При этом произносит - три раза свою
любимую присказку: «С гуся вода - с племянницы вся худоба».
Елена Ивановна полощет волосы дочери в ромашковом отваре, протирает чистой тряпицей, закручивает «чалму» на голове. Открыв дверь в
сенки - помогает надеть белье, усаживает на скамейку рядом с Ниной,
Галей и Алей: уже чистыми, с блаженными улыбками на лицах
от приятной банной усталости.
К бане подходят отцы с младшими дочками на руках. И уже из парилки слышатся радостные голоса, смех, визг Верочки и Томочки.
Отцы стоят на улице, ожидают - покуривают, покашливают. Слышен
неспешный их говор. Но вот женщины им передают намытых маленьких
девочек; те их уносят и возвращаются - за старшими.
Нина начинает взбрыкивать - говорит:
Сама дойду,- но Петр Степанович сильными руками
подхватывает ее и уносит в дом. Так всех и перетаскали до постели.
164
Светка, помня просьбу тетки - про деда у отца ничего не спросила - а
так хотелось.
Счастливые, чистые дети выпили по кружке парного молока и погрузились в сладостный сон - сон на родине своих предков.
Было по-настоящему хорошо. Ведь они еще пока не думали, что ждет
их здесь завтра: за них еще есть кому подумать. Наверное, в этом и
заключается прелесть детства.
33
Проснулись поздно. Мужчины давно разошлись по своим делам:
хозяин в шесть утра укатил на бричке в бригады, Василий Евсеич ушел в
контору - узнать насчет работы.
Запах свежеиспеченного хлеба ворвался в детские сознания и всех
разбудил. Хозяйка вынимала хлеб из печи - затем помазала связанными
белыми гусиными перьями топленым маслом верх круглых пышных
поджаристых булок, поставила одну подле другой на ребро, прикрыла
чистой тряпицей.
Сказала невестке:
Ну, ты тут, Лена, дале сама хозяйствуй, а я побежала в
правленне.
Хорошо, хорошо. Не беспокойся - управлюсь, - и с помощью ухвата вытащила из горячего жерла печи, поставила на шесток - большой
чугунок со щами. От приготовленных, протомленных в русской печи щей
из говяжьих косточек и свежих овощей - дух пошел одурманивающий.
Дети поняли, что проголодались, дружно выскочили на улицу умываться.
Время придвигалось к обеду. Кухарка увидела в окно мужа, заторопила помощниц. Нина, Лиза, Аля - дружно бросились накрывать на
стол.
Лиза взяла свежую, исходившую теплом буханку хлеба - нарезала
крупными ломтями. Аля на середку стола поставила большую глубокую
глиняную миску, Елена Ивановна тут же половником наполнила ее до
краев. Нина пересчитала всех - разложила деревянные ложки.
Хозяина ждать не стали. Он, другой раз целый день мотаясь по полям
и бригадам - домой возвращался поздно вечером. А вот хозяйка как раз
вовремя подоспела. Даже заскочила в огород. К столу торопко подошла с
пучком лука и укропа в каплях поблескивающей воды. Встряхнув
напоследок пучок от остатков воды, на деревянной доске большим
ножом быстро накрошила зелень. Ссыпала в щи, налитые в миску, при
этом принюхалась, радостно произнесла:
Кажись, отменны шти получились. Кушайте на здоровье!
Расселись большой семьей. Заработали ложками: черпали по очереди
из большой посуды; подставляли под полные ложки куски бесподобного
пшеничного хлеба, несли каждый к своему рту, аккуратно откусывали
куски, вслед за хлебом из ложек вливали в рот щи - почти обжигающие,
наваристые, вкусные. Наслаждаясь едой, все споро за- орудовали
ложками, дружно запережовывали.
165
Утолив первый голод, Василий Евсеич - бодрый, радостный, обращаясь к жене и сестре, сказал:
Знаете: работа есь, но вот беда - школа-то здесь токо до четырех
классов, а наша орава один за другим щас пойдут учитца. Потому надо
устраиватца жить там - где есь десятилетка.
Братец, а тако место есь!.. Это - «Овцевод». Правда, там - семилетка, так что Нине все равно придетца учитца в райцентре.
Нина недовольно посокрушалась:
Опять мне не повезет, а я так надеялась поучиться дома.
Ниче не поделашь. Вон и Лизе все приходилось учитца - от
дома. Знать, старших - учась така.- Успокоила тетка племянницу, а Лиза
подтвердила:
Справишься, сестренка.
Анна Евсевна тут же предупредила родных:
Да, пусь Нина заканчиват десять классов, а не токмо - как мы,
чуть страшну глупось не совершили. После окончання Лизой семи
классов - я повезла ее поступать в Красноярское педучилишше. Сидим на
лавочке по улице Горькова подле двухэтажнова деревяннова дому, где
живет тетка Василиса, мамина сестрица - помнишь же ее, Вася?
спросила брата. Тот кивнул головой, а сестра продолжила:
К нам подсел сосед - немолодой. Глядит, што мы из деревни баит: «Ты, молодуха на меня не серчай, но вот пошто таку маленьку,
ишшо ребятенка, решила оставить в городу?.. Будет маятца, скучать по
дому. Лучше вези домой - пущай идет в осьмой клас. Там будет при тебе
хоть и не дома, но - рядом».
По сей день благодарна тому доброму человеку, што надоумил - на
путь истый наставил. Привезла домой, а то незнамо чем все бы окончилось. Щас-то видите? Эвона кака - вымахала. И не шибко страшно в
город отпушшать. Ну, а нащет работы в Овцеводе, - снова обратилась к
брату: - Будет обязательно. Да и Фрося и мама там живут. Все будете
не одне.
34
Не успели отобедать, как в ограду вкатила запряженная вороным
конем одноосная бричка. В ней гордо восседала красивая молодая полногрудая женщина - уверенная, величавая.
Хозяйка глянула в раскрытое окно, щурясь на лучи яркого солнца,
пробивавшиеся через букеты гераней, всплеснула руками и радостно
встрепенулась:
Гляньте-ка, Фрося прикатила!..
Василий Евсеич опрометью выскочил во двор, крепко обнял сестру,
уже выскочившую из брички. Все выбежали следом и обступили их.
Светка взирала на легендарную тетку - столько уже была наслышана о
ней и от матери, и от Лизы, и от тети Нюры, и от отца. Представляла ее,
но вблизи - та оказалась еще интересней.
И, правда, на круглом лице с высокими скулами под соболиными
бровями сияли большие темно-серые с поволокою глаза-омуты - вспом166
нила, что так говорил отец, сравнивая ее глаза с глазами - деда Евсея.
Коротко стриженные темные пышные волосы, гладко зачесанные назад
под гребенку, подчеркивали обвитую ниточкой бус из зеленых продолговатых камушков высокую красивую шею, уходившую в открытый
ворот тонко связанной болотного цвета с легкой рябинкой - кофты с
рукавами по локоть. Кофта обтягивала плотную фигуру, подчеркивала
талию, и была с выпуском на серую прямую удлиненную юбку с глубоким боковым разрезом, открывавшим стройные ноги в коричневых
кожаных туфлях на каблучках.
В правой руке между пальцев дымилась папироса «Беломор». Брат,
отстраняя сестру от себя, взволнованно говорил:
Кака соблазнительна и прекрасна! - Обратил внимание на папиросу. Удивленно спросил:- Сестренка! Знать-то ты куришь? - та звонко
рассмеялась, сверкнула ровным рядом мелких зубов:
Да и не говори! Вот как в семнадцать лет - попробовала, так и
остановитца - не могу.
Елена Ивановна младшую золовку встретила сдержанно, настороженно. Помнила обиду, нанесенную в Улазах тогда еще несмышленой
Фросей.
Первые годы замужества после неудачных родов - Елена Ивановна
сильно болела и долго не поднималась с постели. Муж не отходил - все
выхаживал. А Фрося возьми да и брякни: «Что это ты, братушка, трясешься над ей?.. Брось!.. Вон скоко красивых девок по тебе сохнут», молодая женщина промолчала, но обиду затаила.
Золовка подскочила к Елене Ивановне, схватила в охапку и радостно,
будто бы только расстались вчера, проговорила:
Ну, будет тебе дуться, невестушка. Не со зла товда брякнула.
Дурой малолетней была, - на что Елена Ивановна заулыбалась и уже навсегда забыла обиду.
В знак примирения и встречи крепко обнялись, расцеловались.
Тетка наблюдательной племяннице все больше нравилась. И как та
быстро говорит, и как рукой другой раз вынимает гребенку, как прочесывает густющие непослушные волосы и вновь водружает на место. А
смеется как заразительно! К тому же оказалась - неугомонной. И уже
через несколько минут увлекла всех рассказами о своем Овцеводе.
Живем в этом поселке с той поры, как вы уехали на Ангару. Совхоз создан после тридцатых годов совершенно на голом месте - на
степной стороне Енисея. Новый поселок так и остался под названием
«Овцевод».
С мужем, со своим Кирюшей - познакомилась там же. Приежжа- ла
по работе из Райфинотдела, а он работал главным механиком МТС.
Такой красивый и настоящий великан! - похвасталась. Повернулась за
поддержкой к сестре: - Нюра, ведь правда?
Анна Евсеевна заулыбалась, поддакнула:
Это точно. Увидите его сами, поймете - какой баский мужик.
От гордости за избранника Ефросинья Евсевна сверкнула глазами и
дальше затараторила:
Влюбилась сразу, как только увидела, и так сильно, что по сей
167
день ни минуты не сомневаюсь, что это - судьба. Ну, а в меня тоже было
трудно не влюбиться, - улыбнулась, продолжила: - Поженились. Живем
неплохо. Правда, с квартирой - туговато: тесной для нашей семьи стала:
трое деток, да все мужики. Но нам отдельный дом обешша- ют. - с
надеждой в голосе произнесла. Тут же тряхнула гривастой головой и
продолжила восхвалять любимое место жительства:
Климат у нас прекрасный, все в огородах родитца,- а потом поставила точку:
Так что, Вася, Лена, отдохните, пообвыкните, но недолго. И
давайте-ка подсобирывайтесь на ново место жительства.
К вечеру Евсеич и его семья уже твердо знали, что будут жить в
степном Овцеводе. Сидели гурьбой на крылечке, разговорам - не было
конца.
А тут подъехал хозяин. Оставил подводу возле ворот, вошел во двор
запыленный, проведший более полусуток под палящим солнцем - наполненный степным ветром и жаром. На ходу стянул пропотевшую
гимнастерку. Хозяйка тут же замочила в приготовленный тазик.
Труженик поспешил к умывальнику, подвешенному на столбике,
недалеко от крыльца. Щурясь от лучей заходящего светила, отфыркиваясь от стекающей по чумазому лицу мыльной воды, принял активное
участие в разговоре.
Да, энтот совхоз неплохой, перспективный. В ем можно надолго
обосноваться, а может быть - навсегда. Так что, Евсеич, это само правильно решенне. - и уже умывшись и окатившись до пояса холодной
водой из ведра, подставленного Мишей, вытерся чистой тряпицей, поданной Алей, крикнул хозяйке, ушедшей в дом:
Мать, подавай вечерять. А то я голодный как волк. Да и дороги
гости, наверно, тоже - проголодались.
После ужина Ефросинья Евсеевна засобиралась домой:
Поеду, а то там мама не справитца с моими сорванцами.
Кирюши ведь нет дома: на курсах повышенья в Красноярске, недели
через две должон вернутца.
И как ее ни останавливали, все же укатила.
Лиза начала стирать гимнастерку и через несколько минут, постиранную и прополосканную, повесила на веревку, а утром Петр Степанович снова наденет - сухую и чистую. Солдатская одежда была бедой и
выручкой для большинства фронтовиков. Василий Евсеич тоже много
лет носил такую амуницию, да и сейчас привезли ее с собой.
Петр Степанович велел Мише отвести лошадь на конюшню. Долго
уговаривать не пришлось. Видно, что поручение нравится тому, выполняет не впервые и с удовольствием. В бричку уселся и Толик.
Взрослые продолжали начатую тему о переезде в Овцевод.
хозяева уговорили гостей пожить с недельку-две у них, отдохнуть.
Сестра сказала:
Хоть нагляжусь на вас. Скоко были в разлуке, не приведи
Господи. Да и отдохнуть вам надо: щас лето, тепло, баско. Слава богу, в
огороде все подрастат. Кормитца есть чем. Поживите.
168
С доводами гости согласились. Дети тоже очень обрадовались - здесь
им все понравилось: и вновь обретенные родные, которые так хорошо
встретили, и само село, и песчаный берег удивительной реки - Енисея.
35
Каждое утро шумной ватагой бежали на реку: купались, лежали на
мелком горячем песочке, загорали. С ребятней ходила и Лиза.
Сестры так и прилипали к ней, а ей - нравилось. Она им - покровительствовала, охотно рассказывала о своей учебе в институте и жизни в
городе.
В один из дней, накупавшись, уже лежа на песочке, Лиза сообщила,
что завтра должен приехать ее жених - учится в военном училище; на
неделю получил увольнение.
Вечером девчонки сообщили матерям эту новость. Все стали появления жениха ожидать с интересом и любопытством.
Из привезенного в подарок отреза - штапеля нежно-салатового цвета с
яркими белыми ромашками Елена Ивановна вызвалась сшить Лизе новое
платье.
Через пару часов великолепное платье было готово. За неожиданную
обновку племянница, целуя портниху, обрадованно приговаривала:
Тетя Лена! Какая вы мастерица. Теперь перед Федором - покрасуюсь! - а сама закружилась, закружилась, вовлекая в круг всю ребятню.
Следующим утром после завтрака и выполнения неотложных дел по
дому вновь убежали на речку.
Миша остался дома, чувствуя себя взрослым, с девчонками лишний
раз купаться считал зазорным, хотя и было желание - спрятаться в воде
от жары, но мужское достоинство - не позволяло.
Однако Толику присутствие женского сословия пока не претило, и он
с удовольствием убежал вместе с девчонками.
Накупавшись, мирно лежали на песочке, обсыхали под ярким солнцем, подставляя жгучим, ласковым лучам свои бока и конечности то с
одной стороны, то - с другой, когда появился запыхавшийся «взрослый
мужчина».
Светка съехидничала:
Что, изжарился дома, решил освежиться с бабским отродьем? но тот, не обращая внимания на «мелюзгу», быстро обратился к старшей
сестре:
Лиз, там твой жених приехал. Просит, чтобы к нему вышла.
Заподозрив неладное, потому что еще рано было ждать с пристани
подводу, которая каждый день привозила людей от парохода, спросила:
Как выглядит?
Да-а-а. такой маленький. плюгавенький.
Та даже подскочила:
Это Андрей. Достал меня своими приставаниями - в институте, а
теперь и сюда явился. Что делать?.. Скоро и Федор приедет.
Миша сказал:
Хочешь. выгоню?
169
Как? Нет. постой! Ты лучше скажи, что меня нет. Хорошо?..
А если не поверит и прибежит сам на берег?..
Вмешались сестры - во что бы то ни стало решившие спасти от нелюбимого - старшую.
Нина заговорчески сказала:
Ты, Миша, его во дворе попридержи, а мы пока нашу принцессу
спрячем в густых зарослях цветущей картошки. Не пойдет же искать
там?..
Брат побежал к дому.
Лиза с сестрами, пригибаясь, гуськом потянулись к бане.
Виновница переполоха доползла до середины зарослей картошки притаилась. Остальные замели следы по сухой земле, поправили кусты
растений и вернулись к реке.
Через минут пять увидели бежавшего в их сторону маленького и
правда невзрачного - с плешинкой на голове парня.
Беленькая сестренка Галя, с голубыми бойкими глазами и со светлыми, блестевшими под ярким солнцем ковыльными волосами, фыркнула:
Фу! Какой гадкий, да маленький, как Черномор!.. Только без
бороды.- все дружно захихикали, а он, не поздоровавшись, крикнул:
Где. Лиза?..
Мы не знаем. ее здесь нет. - ответили и замолчали.
Ухажер почувствовал неприязнь и враждебность к себе, переменил
тактику и уже стал просить:
Ну, ради Бога, скажите. где она? Очень надо увидеть, быстро
поговорить и срочно возвращаться на катер. Отплывает в город от молзавода через полчаса.
Девчонки переглядывались, тянули время и нехотя отвечали:
Не. знаем. она куда-то ушла.
Незваный гость развернулся и бросился наверх, рванул к бане, начал
метаться по огороду, будто чуял близость девушки, но где она - определить не мог.
Время поджимало, и он, пометавшись, быстро убрался.
Лиза все еще не показывалась из засады.
На тропинке показались обе родительницы.
Анна Евсевна крикнула:
Лизка, вылезай! Ишь - партизанка! Задурила парню голову - и в
кусты, - и уже более ласково произнесла:
Да не бойся. умчался на лисапеде - токо ево и видали.
Из зеленых, кустистых ветвей поднялась Лиза, изрядно испачканная
сухой землей и пыльцой от цветков картофеля. Такая прекрасная - как
Афродита. Но та появилась - из пены морской, а эта - из кустов картошки: светящаяся на солнце - обворожительная.
Красавица ты моя!.. Иди умойся, а то не ровен час - настояшший
жених нагрянет, а ты как - Золушка.- любуясь дочерью, с нежностью в
голосе произнесла мать.
-
170
А Федор уже стоял у калитки огорода, видел ненаглядную, радостно
улыбался и говорил:
И о чем это вы тут шепчетесь на всю улицу?..
В форме, с военной выправкой, высокий, чернявый, веселый - на
родственников произвел положительное впечатление и сразу всем понравился.
Гурьбой, - а впереди всех шли Федор и Лиза, - двинулись к дому.
Обед ждал на столе. Отобедав, помыли посуду, покормили домашнюю
животину, и все вместе вновь отправились на берег.
Теперь Миша не чувствовал себя в одиночестве. От души с будущим
зятем заплывал так далеко, что у сестер - замирали сердца.
Так каждый день купались, загорали допоздна.
А к ночи ходили за полтора километра от Янова в сторону райцентра на молзавод. Там работало много молодежи, и окрестные - охотно
посещали на открытой площадке танцы, которые происходили под
гармошку или баян. Звучали вальсы, фокстроты, лились плясовые, а
иногда прорывались и частушки, которые принимались петь голосистые
девчата.
Из девушек Лиза была красивее всех в своем новом наряде. Федор
танцевал с ней только сам. Деревенским парням оставалось только завидовать.
Наблюдая за влюбленными, сестры очень гордились - своей старшей
и радовались за нее.
А в течение недели кто-либо из взрослых подшучивал над Лизой,
говоря:
Лиза, а картошка-то возле бани до сих пор не поднялась, - или Лиза, а не взять ли тебе тяпочку да не подправить картошечку.
Лиза только смущенно посмеивалась, вспыхивала как свеча от пристального внимания родни, и вся светилась - от близости любимого.
Федор допытывался, на что намекают, но родные были надежными
заговорщиками - помалкивали.
Время пролетело быстро.
У Федора закончился отпуск. И Лиза вместе с ним укатила в Красноярск.
36
Пора было собираться на новое место жительства и гостям.
День отъезда наступил. Часам к десяти утра вернулся с разнарядки
Петр Степаныч - лично решил отвезти родню.
Стали собирать вещи и грузить уже на две подводы. Анна Евсевна
выделила несколько нужных вещей из своих запасов. При этом говорила:
Стол хоть и плохонький, но наперво время вам не помешат, а потом даст Бох, разбогатеете - купите новый. И табуретки послужат, как
служили нам долги годы. Вот, Лена, чугунну сковородку отдаю: она
ишшо была в обиходе у мамы в Улазах. Примай - отдаю от чистого
сердца. Да копайте картошки сколь надо. Огурцов нарвите, свеклы,
171
моркови, лука надергайте. Пока обживетесь - все кусок будет.
Говорила, наказывала, а сама отсыпала всяких круп, выделила полмешка муки.
Дети кинулись копать картошку, собирать овощи. Продуктов набралось много.
Поднося вместе со Степанычем к телеге большой окованный сундук,
Василий Евсеич повозмущался:
Ну и намучался с им за всю жись. Но это та вешшь, котору и тяжело нести и жалко бросить. Придано - Елены. Путешествует вместе с
нами.
Жена тут же подхватила:
Да, да, отец! Хоть в нем ничего путного нет, но это - память об
Улазах, о той жизни. Столько возили по белому свету - не бросать же
теперь. Да и дети будут продолжать использовать как пианино.- Улыбнулась, стала рассказывать.- Сундук имеет музыкальный замок. Совсем
недавно, еще на Ангаре, Светочка укутывалась в марлевую занавеску,
пальцем руки цепляла поочередно за мелодично звучащие проволочки и
пела под них. Все подражала героине из фильма «Сказание о земле
Сибирской».
Светка засмущалась, а Галя еще больше вогнала в краску сестру,
сказав:
И, правда, она на ту беленькую артистку похожа. Все так в
Бельске считали.
Взрослые, безобидно посмеявшись и отдохнув, вновь приступили к
погрузке.
Другой сундук оказался гораздо меньше, но очень нарядный - из
гладкой фанеры: светло-коричневый с черно-белыми крапинками и вилюлинками.
Предназначен был под наряды, но их там тоже давно нет. Елена
Ивановна платья, юбки, кофты исшила на одежду для подраставших
детей.
Толик привлек внимание близких:
Посмотрите, как красиво обклеены крышки внутри. Мам, дай-ка
ключи. - И ловко начал открывать. Первый сундук - разразился мелодией.
Открыл и второй.
Внутри закрасовались фантики от конфет, по краям - обертки от
кусочков туалетного мыла. С гордостью пояснил:
Наклеены мамой, еще до войны! Когда были маленькими подолгу разглядывали, знаем наизусть: но какие по вкусу там были
конфеты
не представляем.
О-хо-хо! - посокрушалась тетка, - дети военного и
послевоенного времени! Сладостей видят - вовсе мало. Баско хоть щас
кусочки сахара
не новось. Мое вон сластены - все нажимают на морковку, репу
да ягоды. Да энто, я думаю, и пользительне.
Вещи разместили на подводах.
172
Хозяйка позвала всех в дом. Усадила за стол, накормила обедом.
После обеда вышла из-за стола, перекрестилась перед образами в
красном углу, со словами: «С Богом» пошла к выходу. Все последовали
за ней.
Петр Степанович привязал коня от второй подводы к передней телеге.
Стали рассаживаться среди вещей.
Анна Евсеевна открыла ворота, перецеловала всех и благословила
каждого иконой - оказавшейся у нее в руках.
Растревоженная необычным прощанием, Светка впервые подумала:
«А вдруг правда Боженька есть на свете! Вон тетя Нюра - как верит». Но,
устроившись, уже сосредоточилась на дороге, а та мысль промелькнула и
унеслась, как часто бывало и с другими.
Возница слегка хлестнул лошадей. И семья пустилась в путь - к
новому месту жительства, в новую жизнь.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.
(Продолжение следует.)
ПОЭЗИЯ
Светлана
ГЛАДЫШЕВА
РАЙОНКА
Памяти своих коллег посвящаю
(отрывок из повести)
ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК
Поздней осенью 1976 года я вышел из
автобуса Магадан- Усть-Омчуг и с любопытством огляделся. Слева от автовокзала
начинался сам поселок с черной нещадно
дымившей трубами котельной,с баракам, за
которыми возвышались опрятные разноцветные пятиэтажки.
Справа ,угрюмо нависала на трассой сопка
с названием, как потом узнал, Чихара. Рядом
гудел, громыхал и сверкал вспышками электросварки небольшой заводик, у проходной
которого скромно приютилась столовая ,тоже
«Чихара»,а дальше, ближе к реке работала еще
одна котельная, куда масштабнее первой. По
соседству с котельной из ворот и дело выкатывали автомобили.
Судя по всему ,там располагалась автобаза.
Расспросив случайных прохожих, я нашел
гостиницу.
173
Устроившись, я хотел было уже идти в редакцию, но с удивлением обнаружил, что за
окнами давно темнота и тащиться в такую пору
по незнакомой местности, я не рискнул.
Номер был на двоих,но я надеялся , что
переночую в нем один. Увы, уже глубокой ночью меня разбудил шум и в номер ввалился
явно нетрезвый молодой прапорщик.
Конвой! - громогласно объявил он. -Зэка в СИЗо сдал, сам
гуляю, имею право.
Гулял он всю ночь.. .Сначала, как я понял, в ресторане, затем в номере
и даже во сне, вскакивал, хватался за пистолет и направлял его на меня.
Ты кто?
Я объяснял, что сосед по номеру и он успокаивался.
И так несколько раз.
То есть, выспаться не удалось.
Редакция располагалась в длинном одноэтажном бараке по улице
Горняцкой.Через просторный тамбур с двойными дверями я прошел в
коридор. Правую часть барака занимала типография Я уловил стрекот
линотипов и знакомый запах гартоплавки. Слева помещалась собственно
редакция и, помедлив с минуту, я вошел в крошечную приемную.
Секретарша ,молодая черноволосая девушка , с тонкими чертами лица, с
любопытством поздоровалась со мной и, коротко переговорив по телефону, пригласила войти к редактору.
Я вошел. Кабинет редактора в отличие от приемной оказался просторным и хорошо меблированным.
В самой дальней стены располагался большой стол,за которым сидел
человек в очках,с круглым лицом, и большой залысиной,плохо замаскированной редкими черными волосами.
Я представился.
Документы!
Он не предложил мне сесть и понятно, мне это мало понравилось.
А партбилет?
Это уже спросила вошедшая следом белокурая худощавая женщина.
Я объяснил.
Вы обманули меня!,-резко сказал редактор.-Мы вызывали
заведующего отдела и коммуниста, а приехал.. .неизвестно кто.
Возвращайте подъемные и до свиданья.
Терять мне было нечего и в таком же тоне я ответил.
К сожалению, денег у меня нет, на дорогу потратился. Я вас ,
когда писал письмо ,не обманывал, изменения моего статуса произошли
после. И я еще, к вашему сведению, коммунист- решения райкома по
моему персональному делу пока нет. Но если бы я знал, что вам нужен
партийный функционер, а не журналист, я бы непременно сообщил, и
вообще ноги моей бы здесь не было..
Наступила долгая пауза, затем женщина-звали ее Артемида Степановна Супряга- предложила.
174
А может, его к Семко в Сеймчан отправить. У них вообще плохо
с кадрами.
Редактор помолчал и решил.
Принимаем с испытательным сроком на месяц. А там посмотрим.
Из кабинета мы вышли вместе с Артемидой Степановной и уже
другим тоном она сказала.
- Через час вам покажут,где вы будете жить, а пока располагайтесь в
этом кабинете,полистайте подшивку, познакомьтесь с нашей газетой.
Подшивку я взял без особого интереса. Районки являлись печатным
органом районной партийной организации и по всему Союзу они строились по одинаковому штампу.
Первая полоса была отдана официозу. Самые главные, в первую
очередь,партийные события страны-съезды, конференции,полеты в
космос и и так далее.Эти материалы редакции получали от ТАСС и
обязаны были публиковать их в первую очередь.
Далее по ранжиру-областные,районные события.
Вторая полоса была отдана партийной жизни района. Третья- промышленности ,культуре,образованию. Четвертая считалась развлекательной -кроссворды,стихи,занимательная информация. И, как правило,обилие материалов ТАСС, никакого отношения к району не имеющих.
В условиях нехватки квалифицированных журналистов многие
редакторы злоупотребляли телетайпом ,но это не возбранялось.
Газета приятно удивила меня тем, что тассовских материалов было
относительно немного и даже на первой полосе постоянно встречались и
репортажи, и хорошие снимки, и заметки о жизни района. Причем,
подписи под ними в одном номере практически не повторялись, из чего я
сделал вывод,что либо у редакции сильный авторский актив, либо. либо
за авторов пишут журналисты.
Привлекла внимание и верстка. Полоса и сама газета была не просто
свалкой материалов-в них была и какая-то идея , и художественный вкус.
В шапке заголовка указывалось, что газета «Ленинское знамя»была
организована в 1940 году, что так же меня озадачило: ведь тогда и самой
области не было.
Уже много позже,в 2012 году я прочту.
72 года - возраст почтенный. Но это - для человека, а для газеты - все
еще впереди! Наша «Тенька» издается с сентября 1940 года, и с тех пор
вот уже 72 года (прежде - «За металл», «Большевик», «Ленинское знамя»)
приходит к вам, дорогие читатели, домой и на работу. А всего за годы
выхода газеты в свет тенькинцы получили более 9325 номеров.
За свои 72 года «районка» немало рассказала своему читателю, много
повидала, очень многое помнит. Сколько произошло за эти годы событий, начиная с Дальстроя!.. Редакция не единожды сменила, если так
можно сказать, место жительства, выходила, как уже сказано, под
разными названиями, а с января 1991 года она - «Тенька», и уже 19 лет
гордо носит это название!
175
Менялись поколения журналистов. Пройдя школу «районки». они
трудятся в центральных районах страны, в нашем областном центре,
находятся на заслуженном отдыхе. Кто-то проработал в газете совсем
немного, кто-то отдал ей большую половину свой жизни, но с уверенностью можно сказать, что среди них не было и нет равнодушных.
Каждый был и есть творческий, ищущий, влюбленный в свою работу, в
свою Теньку, о людях которой писал и пишет сегодня.
Первая газеты на территории Тенькинского горнопромышленного
управления «Дальстроя» стала издаваться под названием «За металл».
Она являлась органом политотдела Тенькинского горнопромышленного
управления. Редактором газеты был Гоголев. К сожалению, история не
сохранила его ими и отчества. Тираж около - 300 экземпляров.
В апреле 1947 года газету переименовали в «Большевик» - орган
политотдела Тенькинского горнопромышленного управления. Редактором газеты назначили Николая Николаевича Глушкова. «Большевик»
выходил в свет 11 раз в месяц: шесть раз - на двух полосах и пять - на
четырех. Тираж газеты составлял 1500 экземпляров.
В связи с образованием Магаданской области и Тенькинского района,
в феврале 1953 года газета «Большевик» была переименована в
«Ленинское знамя», как орган Тенькинского районного комитета КПСС
(Коммунистической партии Советского Союза) и районного Совета депутатов трудящихся. Первым редактором газеты «Ленинское знамя» стал
И. М.Горбачев, затем - И. Л. Шейхет, В. П. Шапошников.
В соответствии с постановлением бюро ЦК КПСС по РСФСР от 22
июня 1962 года, решением № 255 Магаданского облисполкома от 29
июня 1962 года издание газеты «Ленинское знамя», в связи с выпуском
межрайонной газеты Магаданского обкома КПСС «Горняк Севера» для
Сусуманского, Ягоднинского и Тенькинского районов с центром в городе Сусумане, было прекращено.
В апреле 1965 года выпуск газеты «Ленинское знамя» было возобновлено по решению Магаданского облисполкома за № 110 от 13 марта
1965 года и по приказу начальника Управления по печати от 31 марта
1965 года за № 17. Первый номер этой газеты вышел в свет 11 апреля под
№ 1 (2960). Газета выходила тиражом 4000 - 5000 экземпляров, 156
номеров в год. Редакторами газеты были: Н. Яковлев, X. П. Садетов, Б.
М. Дудко, А. С. Супряга.
С января 1991 года газета «Ленинское знамя» переименована в газету
«Тенька» как орган Совета народных депутатов Тенькинского района.
Тираж ее - 3975 экземпляров, 156 номеров в год. Население района
составляло тогда 21986 человек.
С ноября 1993 года, после ликвидации Советов, учредителем газеты
«Тенька» является администрация Тенькинского района. Тираж газеты
того года составлял 2300 экземпляров. Сегодня тираж «Теньки» - чуть
более 1000 экземпляров. К сожалению, число тенькинцев резко снижается, отсюда сокращается и число подписчиков газеты. И если еще в
1993 году в районе проживало 17749 человек, то на 1 января 2010 - 5568.
Архивные документы с начала издания районной газеты по 1953 год
176
переданы в областной архив Совнархоза г. Магадана. Документальные
материалы, образовавшиеся в процессе деятельности редакции газеты
«Большевик» - «Ленинское знамя, сохранились за период с 1950 по 1960
годы, за исключением документальных материалов за 1952-1953 года,
которые находятся в облгосархиве. С 1954 по 1962 годы сохранились
лишь бронированные экземпляры газеты «Ленинское знамя». Документальные материалы за 1954-1988 годы в количестве 102 единиц
переданы в Тенькинский районный архив.
А. Рыбалка,
заведующая райгосархивом..
.Комнату мне дали недалеко, буквально в полсотне шагов от редакции
в бараке на этой же улицы. Намаявшись в дороге и гостиницах, я
разобрал постель и рухнул мертвым сном.
На другой день я вышел на работу, а сказать точнее, поехал , потому
что сразу после летучки ,где я был представлен коллективу, и
соответственно наоборот, без разговоров был отправлен в командировку
на отдаленный карьер Гвардеец с приказом написать срочный
репортаж,интервью и собрать информацию обо всем, что там делается.
Причем репортаж я должен был передать по телефону к следующему
буквально номеру, то есть, через двое суток.
Написать за двое суток стостраничный репортаж для меня трудностью
не было, но слегка смущал тот факт, что все мои знания о золотодобыче
вмещались в одну строчку,что «. золото моют в горах». И еще-я даже не
подумал, что езды до Гвардеца,больше трехсот километров, весь
световой день. На материке две области можно пересечь.
Зато я получил солидные командировочные, чему очень
обрадовался,так как денег у меня действительно не было. Гонорар мне
выдала бухгалтер редакции Нелли Гроздиевская.
Вечером я поселок Гвардеец не разглядел. А утром выйдя из комнаты
для приезжих ахнул от изумления. Представьте себе глубокий котлован,
вокруг него ожерелье домов и мастерских и громадные белые
горы,бесконечными волнами уходящими вдаль.
Это был совершенно новый для меня мир и, к счастью, новые отношения.
Утром, после того как сытно и почти бесплатно позавтракал в местной столовой, главный инженер карьера посадил меня в свой уазик и
повез меня по объектам, по пути отвечая на мои наивные вопросы.
Несмотря на снег и первые морозы промывка еще велась. Я впервые
увидел промывочные приборы и узнал, что моют вовсе не золото, а
золотоносные пески,не пески даже , а породу-смесь валунов ,гальки
грязи.. .Увидел громадные скоростные бульдозеры ДЭТ -250 и японские
Катерпиллеры,увидел как мощная струя монитора разбивает породу,
сверкающий отвал толкает ее в бункер,откуда она попадает на ленту
транспортера.
Наш диалог с главным происходил следующим образом..
- А где же бункер?- спрашиваю я ,задрав голову.По аналогии с ком177
Серж
САРОЯН
178
байном, я полагал, что бункер где-то вверху.
Да вы на нем стоите.
А где золото?
Если повезет, увидите самородок.А
так с ковриков собирают золотой шлих.
А сколько вы золота добываете в
день?
Инженер замялся (информация по золоту
тогда была строго засекречена),но потом нашелся:
Сейчас, учитывая время, не очень
много, но достаточно чтобы через день-два
выполнить годовой план.
И все, остановка?
Нет, будем мыть до предела, точнее ,
до приказа.
А кто вам приказывает?
Как кто, Евсиович!
Первый секретарь?
Директор Гока
И главный инженер детально и терпеливо
объяснял мне систему золотодобычи,рассказывал, как находят месторождения, в частности,это. О проблемах и о людях, которые решают эти проблемы.
Записывать я успевал только термины, названия механизмов и фамилии, в остальном
полагался на память.И что-то меня зацепило в
его рассказе и, еще не веря удаче, я уточнил.
Вы что, дествительно можете сегодня
закрыть план?
Вполне.Надо посмотреть, сколько еще
с
Токичана сдали.
А когда это можно сделать?
Да к обеду в контору вернемся и посмотрим.
И я понял, что событийный репортаж плывет мне в руки. Мне было
плевать, что я ничего еще не знаю-ни технологии,ни истории,ни людей.
План- вот ради чего работала эта самая технология и мощные бульзе- ры, и
мониторщик Петр Васильевич Седов и весь карьер в целом.Да что там,
карьер-страна!
Не торопитесь радоваться-,уловив мое состояние, улыбнулся главный .-Может , ста граммов не хватить и .
И я до самой конторы замолчал, боясь сглазить .До той секунды, когда
диспетчер буднично не объявил
С планом вас, коллеги!
Репортаж мой кончался словами.
«И никто из них, ни мониторщик Петр Седов, ни бульдозерист
Иван Дерюга, ни даже сам главный инженер карьера еще не знали, что
вот эти невзрачные на вид крупицы принесли план Гвардейцу, а им
заслуженную победу в этом неимоверно трудном золотом сезоне»
Я успел его передать до конца рабочего дня. И когда секретарша на
другом конце провода поставила точку и я уже хотел распрощаться, я
вдруг услышал голос редактора
Будем считать, что испытательный срок вы выдержали.С завтрашнего дня вы зачислены в штат литсотрудником промышленного отдела.
Пока.
Через два месяца я этот отдел и возглавил. Правда, путь к этой
должнсти для меня лежал через родной Курск: оттуда наконец-то пришла
телеграмма с лаконичным текстом.
Заседание бюро Промышленного райкома партии по Вашему
персональному делу состоится 5 ноября в 10.00.
-
МОЙ ПАРТБИЛЕТ
Надо отдать должное-редактор не только сразу оформил приказ о моем
краткосрочном отпуске, но и выписал щедрый аванс. Беда была только в
том, что телеграмму я получил только 3 ноября. Нелетная погода или
проблема с билетами и мою журналистскую карьеру можно было бы
считать законченной. Такое тогда было время!
Но удача была на моей стороне. Я даже успел на местный борт до
Магадана,прямо в городе купил билет и уже 4 ноября летел на Москву И
после взлета и до самой Москвы под дружный храп соседей я в который
раз перебирал все события того злополучного дня
.. .После мучительного развода с женой и увольнения из «Молодой
гвардии» я собрался в Брянск-там мне предложили работу.
Нещадная июньская жара стояла над пыльным автовокзалом Курска.
Повсюду - под навесом павильона, у редких скамеечек, в жидкой тени
привокзальных кустиков сирени, стояли, суетились люди. В основном это
были колхозники, утром приехавшие в город - кто на базар, а кто в
больницу, а кто по каким другим делам и теперь нетерпеливо ожидающие
свои маршруты.
179
Мой автобус запаздывал.
Я покрутился покрутился по вокзальной площади, купил газету, выпил
кружку пива и, наконец, нашел свободное местечко.
Уведут ведь, уведут, - боязливым шепотом повторяла соседка по
скамье, бабка лет шестидесяти, нагруженная корзинами и авоськами.
Я проследил за ее взглядом.
В тенечке, у стены павильона сидел, пьяно покачивая головой,сидел
седой старик, а возле него ворошилась компания разбитных ребят. Один из
них, неумело растягивая меха баяна, рыкал что-то похоже на «матаню».
Остальные, поднимая пыль, топотали ногами. Плясали.
Было их человек пять-шесть.
Ить баян-то дедов, - пояснила старушка. - Заиграют, пить дать заиграют.
Ухали басы, крякали возбужденно парни, кружась по выбитому пятачку.
Внешне мельтешение их походило на кружение пчел, когда они сбиваются
в рой. И нетрудно было заметить, как с каждым своим оборотом, рой этот
все дальше и дальше отодвигался от деда, от людей, к границам
автовокзала - пыльным кустам сирени, за которыми сразу, безо всякой
ограды начиналось старое кладбище. И потому как деланно, понарошку
стукали ногами парни, как настороженно оглядывал площадь баянист, я
поверил соседке.
И поверив, возмутился. Не столько нахальству шпаны, сколько равнодушию и боязливости всех, кто был здесь.
Дождавшись, пока компания пододвинулась к самым кустам, я подошел
к ним.
Твой инструмент? - громко, чтобы слышали все, спросил у вожака.
Тот зло зыркнул , но соврать не решился.
Поиграли, и хватит. Поставь на место. Да и от музыки твоей уши
отваливаются.
Парни пошушукались и поставили аккордеон рядом с дедом. Но я
слишком хорошо знал эту публику, чтобы поверить в то, что на этом
история закончилась.
Но,полагал я, белый день, да и автобус скоро. Тю-тю.
Но автобус опаздывал.
Я не знаю когда, - пожала плечами диспетчер. - С Хлевным связывалась - еще не проходил.
До хлевного было не меньше часа езды и я - время убить - подался на
кладбище. В его глубине, возле старенькой церквушки стоят любопытные
склепы - захоронения епископов, архимандритов, даже святой один
отыскался.
Возле святого я постоял минут пятнадцать. Из медной позеленевшей
пластинки явствовало, что прожил раб божий, в ранг великомучеников
возведенный Евлампий, без малого сто лет, отбыв в царствие небесное в
1870 году от рождества Христова. Кто-то, богомольные видно старушки, за
могилкой ухаживают. Свечка горела в проеме памятника, огороженном от
ветра куском стекла, цветы лежали, травка подстриженная зеленела.
Я шагал назад задумавшись, что же такого совершил в своей жизни раб
180
Евлампий, что святости удостоился. Кем он был, что делал, что оставил от
своей жизни... Как жизнь его наложилась на грозные годы нашествия
Наполеона, знал ли он о восстании декабристов.
Мысли мои ушли так далеко, что я и не сообразил сразу, что хотят
внезапно выросшие на тропинке эти парни. Первым стоял «баянист», с
мрачной угрожающей ухмылкой вглядываясь в меня,остальные стояли по
сторонам. Ох, как не хотелось драться .
Но жизнь детдомовская драться научила.
Мгновенная растерянность прошла и охватила ярость. Подонки, кипело внутри, - шестеро на одного.
Портфель оставался в правой руке, и это обмануло вожака. В последний
момент я неожиданно для него широко и резко шагнул, и с ходу, с
разворотом, метясь в подбородок, ударил.
Взмахнув руками, баянист плавно отделился от земли и рухнул плашмя.
Крепко бьет! - изумленно крикнул кто-то и посыпалось.
Ничего не осталось в голове - помнил только пятна перекошенных
лиц, мелькающие кулаки. Несколько раз меня сбивали, но я успевал
вскочить и бил сам, бил, расчетливо зло, и с жестокой радостью, которой
сам от себя не ожидал, видел, что бьет наповал. Град ударов стихал, и
скоро он уже я стал напирать сам.
В этот момент и сверкнул перед глазами, короткий ножевой блеск баянист умудрился встать.
Я успел подставить под нож руку.
Толком в себя пришел уже в травмпункте, когда врач зашивал рану. Как
в полусне вспомнил драку, чьи-то крики, милиционеров догонявших
разбегавшихся хулиганов.
Лежи, лежи, - прикрикнул врач. - Крови полведра, наверно, вытекло.
И кивнул на соседний топчан.
Что же ты так дружка изувечил. Челюсть сломал.
Портфель где? - спохватился я.
Не было при тебе никакого портфеля.
Черт! В портфеле - пиджак с документами (жарко было и спрятал,
чтобы в руках не носить.Все документы-паспорт, военный, партби- летведь устраиваться на работу ехал.
Отпустили меня только поздним вечером. Но до этого его допросили и
приказали завтра явиться в отделение милиции, в десятый кабинет.
Первым, кого я встретил в десятом кабинете, оказался баянист, сидевший на краешке деревянного диванчика. Лицо его было страшно.
Садись, “герой”, - кивнул на тот же диван лейтенант - энергичный,
невысокий крепыш с короткой прической. - Будем разбираться.
И он начал читать показания Ануфриева В. А., двадцать четыре года,
временно нигде не работающий. Суть этих показаний сводилась к тому, что
Ануфриев вместе со своими приятелями шли от автовокзала к кладбищу,
когда на них неожиданно, и безо всякого повода, я набросился
Пострадавший заявляет также, что напавший был пьян и никакого
портфеля с ним не имелось.
Я ошеломленно взглянул на Ануфриева.
181
-
Ах, ты, сволочь,- мало я тебе.
Но, но, - отодвигаясь, вскрикнул Ануфриев, - я еще в суд на тебя
подам!
Спокойно, спокойно . Вот пострадавший утверждает.
Это пострадавший... А я кто? А баян хотели замылить? А портфель мой где? А это, - он с силой дернул рукав рубашки.
Ну что ж, давай по пунктам, - скучно, как разъясняя давным-давно
всем очевидную вещь, начал капитан. - Никакого старика с баяном на
автовокзале мы не нашли. Свидетелей, что Ануфриев и его дружки
отбирали баян, тоже не оказалось. Ножа, которым, как вы утверждаете,
ударил вас Ануфриев ни у него, ни на месте происшествия не оказалось,
происхождение раны неизвестно. А первым удар нанесли вы, так?
Я, - признался Никита, - но что же мне. дожидаться...
Спокойно. Портфель мы тоже не нашли. И еще...
Он порылся в бумажках и прочитал:
“Доставленный 22 июля сего года гражданин Фатеев Валерий Михайлович имел рану... так-так, ага, вот - находился в состоянии опьянения
средней степени.
Дежурный врач травматологического отделения Суляев”.
Да не пил я, не пил. Кружку пива только...
Ну, кружку или пять, специалистам виднее.
И стал закругляться.
Советую вот что. Заявление свое заберите, а показания придется
изменить... Мол, так и так со зла написал. А то вон что навешиваете грабеж, статья...
Будь я поискушенней в этих делах, давно бы сообразил, что единственное, к чему стремился лейтенант - закрыть дело, представить все
обыкновенной дракой молодых петухов. Конечно, конечно ни одному
слову Ануфриева и его дружков лейтенант не верил (публика та еще,
Ануфриев за злостное хулиганство только что отсидел) но заводить
уголовное дело, исход которого представлялся ему крайне неясным
(свидетелей на автовокзале не сыщешь) и таким образом ухудшать картину
преступности по своему отделу он не собирался. И потому-то давил на
меня.
Я буду жаловаться
На свою шею, - отозвался лейтенант. - Давайте повестку. Охладитесь, придете послезавтра в это же время.
Сразу же после милиции я поехал в травматологию. Суляев дежурил во
вторую смену, но яа дождался его.
Что вам надо, - почему-то занервничал тот, снимая и протирая
очки.
Что вы написали? Разве я был пьян?!
А вы бы на себя посмотрели. На ногах не держитесь, весь в крови,
изо рта как из бочки разило.
Так я же избитый был, ну, пива кружку - всего одну кружку
выпил. И это, - он ухватился за спасительное слово, - экспертизу,
экспертизу вы делали?
182
Экспертизу тебе. Надерутся, а потом права качают. Иди, иди отсюда.
Бандитов покрываете! - я тоже закричал
Я вот щас, - зло сказал врач и схватился за телефон.
Потом бессонными ночами десятки и сотни раз проигрывая в воспаленном мозгу эти события, он задавался себе мучительным вопросом почему, почему я так растерялся? Ведь истина лежала на поверхности, и,
наверное, небольшого труда стоило доказать ее. А я повел себя как
последний дурак, потерял последние крохи самообладания, даже к юристу,
да и вообще никуда, не обратился, смятый чудовищной ложью. Мир, как
мне тогда казалось, перевернулся вверх ногами.
Ответ, наверное, заключался в том, что с малых лет, всем строем жизни
нас приучали так крепко верить в мудрость и справедливость ее законов,
что и в голову не приходило, что за справедливость эту и мудрость надо
еще бороться, доказывать и кому?! Людям, которые по своему положению
должны свято защищать и исполнять эти законы. И я не мог понять, что
ошибаюсь, крепко ошибаюсь, автоматически отождествляя их с
выдуманным образом...
Это сейчас то каждый пятиклашка скажет, что милиционерыоборотни,врачи-убийцы, а учителя- педофилы. Научили, мать вашу!
Увы, как потом показала жизнь, урок впрок не пошел.
Видимо угроза “пожаловаться” подействовала, и второй раз я имел дело
уже со следователем по фамилии Новиков.
Не обижайтесь на лейтенанта, - мягко сказал пожилой худощавый
мужчина с седым хохолком. - Он вел дознание и обязан был проверить все
версии, давайте подумаем над вашими показаниями и пока оставим только
то, что подтверждается.
Они начали “думать” и покоренный, размягченный я “выбросил” нож
(да ладно уж, тебе челюсть расколоти - за что хочешь схватишься), потом
аккордеон (ну, понимаешь, мертвое дело - где его, этого деда сыщешь).
Вел ты себя молодцом, - приговаривал следователь. - Как настоящий коммунист. Все бы так - а то веришь, недавно, в переполненном
трамвае подросток избивал кондукторшу и никто, ни одна душа не
вмешалась. Да, что там у тебя из документов пропало? Паспорт? Вот
справка в паспортный стол, что ты хороший, чтобы штраф не платить.
И все это шуточками, прибауточками, будто бог знать каким несерьезным делом они занималась.
Я воспрянул, было, духом, но следователь дух мой тут же осадил.
А вот хулиганить в травматологическом отделении я бы не советовал. Видишь, что пишут: “Вел себя дерзко, применял выражения (какие
выражения-то, а?), мешал работать”, нехорошо, нехорошо.
Я и сказать что, не знал.
Я тебе верю, верю, - успокоил его следователь, - но заявленьице к
делу подшить надо, обязательно.
Совсем сбитым с толку покидал я следователя. Стелет мягко, а...
тревожно что-то.
На бывшей работе ( я еще стоял на партийном учете в «Молодой
183
гвардии» к случившемуся, отнеслись по-разному. Кто руку пожал, кто
сказал, что не стоило связываться. А Дед,Владимр Павлович Детков,наш
бессменный партийный вожак , , подробно все выспросил, а потом
протянул.
Да, заварил ты кашу. Теперь что следствие даст. Докажут твою
правоту - молодец, герой. А если нет - как, минимум, строгач, а то и
вообще.
Как это вообще? - опешил я,
А ты что думаешь, за хулиганство по головке погладят? Как я понимаю, пока все против тебя... или точнее нет ничего за тебя.
И вот прошло больше трех месяцев и... кто за меня?
Я прилетел в Курск на стремительном Як-40 утром и сразу на такси
помчался в райком.
Секретарша с удивлением смотрела на странного посетителя в собачьей
шапке, унтах, длинной, ниже колен, шубе... Удивляться было чему - за
окнами нудно моросил дождь.
Мне на бюро, - выдохнул я и похолодел: а вдруг опоздал?
Заседание бюро через час. А у вас что? Персональное дело. Тогда
сначала надо зайти к председателю парткомиссии.
Председатель парткомиссии долго, как бы глазам своим не веря,
рассматривал меня, а потом, нажимая на каждое слово, произнес.
Ваше появление, Валерий Михайлович , многое меняет.
И тут же на моих глазах стал что-то черкать и исправлять в синей
тоненькой папочке, одновременно вводя меня в курс дела.
Следователь квалифицировал ваши действия как хулиганство. В
пьяном виде затеял драку, потом угрожал врачу травматологического
отделения. И только потому, что пострадавший не подал заявление в суд,
дело было закрыто. На партийном собрании коммунисты первичной
организации вынесли вам строгий партийный выговор с занесением в
учетную карточку. На бюро будет стоять вопрос о вашем пребывании в
партии.
Что же делать? Ведь я же не виноват!
Вот и объясните членам бюро - коротко, толково, ясно. А пока, он взглянул на часы, - внизу есть парикмахерская, мой вам совет - побрейтесь. И, - он помедлил, - дело было закрыто почти тотчас после вашего
отъезда, так что ничего нового для вас в нем нет. Понимаете.
Я благодарно кивнул .
Коротко у меня не получалось, но никто из членов бюро меня не
прервал.
Ни одного свидетеля (ох, еще раз спасибо председателю парткомиссии!) следователь так и не нашел и обвинил меня по показаниям ну,
этих... И потом, он же меня обманул, говорил, что я прав, даже такую
справку дал в паспортный стол.
Сидевший во главе стола секретарь райкома оживился, и что-то тихо
сказал председателю парткомиссии. Тот моментально поднялся, вышел и
через минуту появился опять, коротко кивнул взглянувшему на него
секретарю.
184
Ну что, товарищи, давайте решать.
И тут только по неуловимо изменившейся атмосфере, по оживившимся
лицам я поверил: моя взяла.
Нет, не моя - наша! Правда, как это и должно было быть, победила. Все
в мире ясном и справедливом стало на свое место.
Мне объявили выговор без занесения “за утерю бдительности”.
Председатель парткомиссии, оказавшийся приятным улыбающимся и
вообще замечательным человеком, сказал, что совсем без взыскания нельзя.
Надо по новой тогда расследование.
Избави Бог, - с шутливым испугом замахал я и поспешил в сектор
учета - сниматься с учета.
Сейчас я с грустью гляжу на свой партбилет , выжданный мне в ноябре
1976 года Промышленным райкомом партии города Курска. Сегодня вряд
ли можно поверить, что кто-то ради членства в какой-нибудь из
расплодившихся партий,помчится через всю страну и вообще, так будет
переживать.
Но тогда, в моей редакции, я уже стал называть ее моей, поверили. Меня
встретили как героя и был пир горой и все у меня ладилось , а писалось
вообще, как никогда.К слову первые свои рассказы, я написал именно там,
на Теньке, в перерывах между командировками и газетными статьями.
А люди в редакции оказались просто замечательными!
-
КОЛЛЕГИ
Первым, после редактора конечно, с кем знакомится журналист,
является ответсвенный секретарь газеты. Он как начальник штабапланирует, рассчитывает и делает все, чтобы его планы,точнее
макеты,исполнялись безукоризненно.
Еще в первый раз листая подшивку газеты, я обратил внимание, не ее
верстку.Как говорится, был виден вкус. Шрифты,отбивки,линейки,с амо
взаимное расположение материалов чем были похожи на законченную
картину, со своей композицией и стилем. У «Ленинского знамени» было
свое лицо, а это дорогого стоит.
Лицом этим оказался Саша Домашец, чисто интеллигентоного вида, с
черной ухоженной бородкой, среднего возраста и очень деликатный и
мягкий человек.. .если только дело не касалось его работы. Добавим, что он
писал прекрасные стихи, был страстным бродягой и.мы с ним подружились
сразу и на всю жизнь.
Затем заведующий отделом писем Борис Немцов. Полный улыбчивый
блондин.Сибарит и жизнелюб, но дело свое он знал хорошо. Обратная
связь-письма читателей,телефонные звонки и просто визиты внештатных
корреспондентов в редакцию были нормой.
Вот записывай, -в первые же дни он выдал мне больше десяток
авторов,по моей теме. -На заводе Володя Дашевский, клаасный экономист
и еще секретарь комсомольской органидации,на карьере Мой Уруста-Саша
Смирнов,ты ему статью на любую тему закажи,хоть очерк,сделает лучше
профессионального журналиста,ему Дудуко раз ять предлагал в
редакцию,так он говорит что на нашу зарплату он свою кеошку не
185
накормит,кстати там же новый появился любитель пера проходчик Сучков,
с прииска 40 лет Октября Александр Данилович Тимофеев,он и сам
напишет и что надо расскажет и вообще поможет в любом случае,в
райцентре
Володя
Рыжаков,плотник
РСУ,сам
скоро
с
ним
познакомишься,он классные стихи пишет и часто к нам заходит.
И впрямь. Я как раз расшифровывал диктофонную запись. Перебивая
диктофон, рявкнул селектор:
Зайди ко мне!
Рявканье редактора меня не напугало. Все знали, что у него неладно со
слухом.
Но сейчас шеф был явно рассержен. Перед ним лежал вчерашний номер
газеты, и я увидел, что мой очерк - на целую полосу - которым я втайне
гордился - густо перекрещен красным.
Ошибка? - виноватым и в то же время будничным голосом спросил я. Когда ошибка, то только так и надо. Мол, виноват, но в нашей работе
без накладок не обойдешься. Так что явление нормальное.
Вранье! - раздался молодой басок, и тут только я заметил незнакомца. В углу сидел коренастый, паренек в белом подшлемнике и рабочей
спецовке. - Но не по вашей вине, - заторопился он и поднялся. - Вас просто
ввели в заблуждение, обманули.
Это он по наивности своей думал, что если журналист наврал потому,
что его обманули, кому-то легче. Мало того, что для читателей в любом
случае ты так и останешься лжецом, а для обманщиков и для себя самого
ты еще и дурак.
В общем, разбирайтесь,- сказал редактор.- Потом доложишь.
Я из этой бригады, - представился паренек. - Рудаков. А дело тут
такое.
Он стал рассказывать...
Да, провели меня как мальчишку.
То, за что я хвалил бригаду, оказалось липой и элементарной припиской. На выемке грунта работал экскаватор, а показали ручной труд.
Жилой дом по Советской и вправду бригада раньше срока сдала - только до
сих пор там одно звено держат - недоделки устраняют.
Ну и насчет хозрасчета,- закончил Володька.- Совсем перебор.
Никто и никогда не считал, сколько мы расходуем бетона, досок, энергии.
Выводят средний, а для “маяков” чуть-чуть и натягивают. Да у нас на
площадке даже счетчика нет, о чем речь.
Ваши замечания все?
А это не мои замечания,- чуть обидевшись, сказал Володька.Бригады.
Ну уж, бригады, Что ж вы, о липовых нарядах только узнали? А
когда в ведомости расписывались, что же не возмутились?
...Словом, так,- заключил редактор,- пусть бригада соберется и
обсудит очерк. Я с управляющим трестом договорюсь. Думаю, им самим
интересно будет...
Бригада отделывала школу и собралась прямо в одном из классов. Для
начальства притащили откуда-то стол, накрыли газетами. Положили доски
186
на козлы, и начальник участка сказал, что очерк вызвал споры и надо
обменяться мнениям
А чего меняться?-нехотя поднялся бригадир, пожилой мужик, со
спиной согнутой за многие годы за верстаком. -Чай, не выдумал корреспондент: и работаем хорошо, и живем дружно. Вот встречный план к
юбилею приняли.
И он стал зачитывать этот самый встречный план.
И тут вскочил Володька.Лицо егоп побледнело, от волнения он аж
воздух ртом хватал, но справился с собой, заговорил.
-Ты кому лапшу на уши вешаешь,Антоныч?Не понимаешь о чем
речь?Не надоело-не заработанные рубли сшибать? Чужую славу не стыдно
носить?
Дак я-то что,- простодушно развел руками Антоныч.- Сказали зачитай, я исполняю.
Рабочие засмеялись. Бригадир аккуратно свернул листочек и спрятал
его.
С приписками надо кончать. Мне-то старому (он пропустил крепкое словцо - начальник укоризненно покачал головой), а вот молодых
портим. Они уже иногда - и работа есть - не работают: напишут, говорят.
Но тут поднялся начальник планового. Я знал, о чем он будет говорить.
Стройка, мужики, процесс сложный. Где-то что-то не состыковалось у одного из наших субподрядчиков, а страдаем мы. Цемент на район
не дали, техника поломалась. Да, приходится иногда выводить, брать, так
сказать, в долг у будущего. Но давайте сделаем перерасчет хотя бы за
последний месяц. Хотите, скажу, чем все это кончится.
Давай, чего уж.
Из нас кое-кого накажут, так. Вас попросят добровольно вернуть
незаконно полученные деньги - премии, так! Зарплата будет тю-тю! И вы
со стройки побежите, так? Ведь побежите?
Собрание молчало.
А значит, и школу эту вовремя не сдадут. И дом, где многие из
вас, в том числе Рудаков, ждут квартиры,- тоже.
Это что? - опять не выдержал Рудаков,- вы приписки, махинации
оправдываете.
Ну, насчет махинаций еще надо доказывать. Тут пока ты один, Русаков, это утверждаешь. А Антоныч, он больше об этом в целях профилактики, что ли. Теоретически
Антоныч только головой дернул да шеей покрутил, будто воротник ему
мал стал, но смолчал.
И все смолчали. А потом недовольный чей-то голос пробурчал:
Давай завязывай. На смену завтра.
И все собрание. Я облегченно вздохнул. В решении, копию которого
мне вручил потом секретарь парткома, только и было: “обсудили, сочли
правильным...решили работать еще лучше”.
А Володьке я сказал, что в общем-то он во многом прав, но плетью
обуха не перешибешь, нет. Тут система нужна и долгая кропотливая
работа.
187
Вряд ли он тогда внял моему совету. Но отношения наши заладились...
мы оказались соседями, оба любили по сопкам в выходные побродить, в
футбол погонять.
Совершенно неожиданно вышел на меня обхэсник Петр Борщов.Редакция с моей подачи завела сатирическую рубрику «Тяни-Толкай» и
первые выпуски ее имели успех,но стрельба шла больше из пушек по
воробьям.. .до тех пор пока в соавторы не набился Борщев.
-Понимаешь,-пояснил свою позицию Петр Дементьевич.-Не каждого
жулика и вора я могу до суда довести,но наказан он как-то должен
быть,чтоб люди знали.Пропечатают в газете-поселок то маленький, стыда
не оберешься,куда страшнее штрафа или условного срока
Как тогда,почт сорок лет назад я листаю подшивкуи своей районки
Типография
Отмечен высокой печатью
Наш труд на суровой земле.
Не зрч жн , что в праздник печати
Приходит кончина зиме.
Смотрите!
И лужи и почки,
И музыка на сто ладов.
Сегодня посталена точка На
повести злых холодов.
Сегодня поэзией дышит И
боргес любой, и петит И
вся типография слышит,
Как медью поет линотип.
Знаменами оригиналы Плывут к
нам, чисты донельзя.
З ато, чтоб скорее так стало, я тост предлангаю друзья.
За ваши рабочие руки,
За строгий корректорский глаз,
За то, чтоб не стало разлуки Меж словом и делом у нас.
Пусть пулей,
Нацеленной точно Весома,свежа и строга Литая газетная точка
Стреляет по нашим врагам.
И будет прочнейшей опорой,
Всем нашим народным делам.
За счастье,за праздник Который
Нам наша работа дала.
Борис Немцов Артемида и Стус
Фотограф Володя Петрушов
Супряга
Ляхов
Как мы работали .(как из одной строки сделать пятьсот)
Надо было срочно сделать рассказ о заслуженном рабочем человеке.На полполосы.Я выехать к нему оказалось невозможным=пуржило188
,дорога на Токичан была переметена, телефонная связь была только с
конторой и вы яснив только биографические данные и семенной положение своего героя я храбро взялся за дело.Научил меня этой хитрой
штуке Степаныч и Поныровской районки.
КАК
мы отдыхали
РАЗНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
Знакомство с тпиграфией - Людмила
Максимовна и Надежда Захаровна
Приходилось сутками мотаться по полигонам и приискам, (протяженность района более шестисот километров, почти пол-Европы можно
проехать), встречаться со многими интересными людьми и много писать.
Месячную норму редактор установил нам в три тысячи строк, но надо ли
говорить, что норму эту мы все старались перевыполнить, это поощрялось
и материально. Повышенным гонораром и премиями отмечались и
лучшие материалы.
Огорчало одно. Проходило время и о твоих фельетонах и очерках не
помнил никто. Разве что, кроме их героев.
Была и еще одна причина неудовлетворенности: границы газетно го
жанра не вмещали в себя все чувства, мысли, настроение , которые
хотелось бы выразить после очередной поездки и встречи. В записных
книжках и пленках диктофонов оставался невостребованный материал,
который зачастую был ценнее уже использованого. Для себя я сравнивал
ситуацию с добычей касситерита, оловосодержащей руды. Главное, взять
олово, а все остальное (серебро, золото и пр.) в отходы. Или, к примеру, на
море нам давали план только по минтаю- всякая другая рыба считалась
приловом, за нее не платили и перегрузчики ее просто не брали. В прилов
шли жирный, куда там свинине, палтус, нежная треска, мечта всех мужиков
России- корюшка. Даже от краба мы отмахивались, потому что краб был не
нашим профилем.
И, наверное, поэтому у меня всегда было трепетное отношение у
писателям, которые, как мы, газетчики, твердо верили, творили “нетленку». Книга была мерилом всего, в том числе и твоего достатка- это
сейчас хвастают заморскими автомобилями и дачами, а тогда- библиотеками. Чтобы оформить подписку на хорошего писателя или просто
купить интересную книгу, сутками стояли в очередях, заводили полезные
связи в торговле. Кстати, и в редакции нас поощряли именно книгами.
И вот тогда-то я и рискнул опубликовать в родной газете два своих
первых коротких рассказа “Тень-тень” и “Лесные струны”. Очень сентиментальных и наивных, но на коллег они произвели впечатление.
Да ты пошли их куда-нибудь,-уговаривали меня.
Посылать-то собственно было и нечего, но однажды, очутившись
на больничном, и освободившись от газетного ярма, я вдруг разродился
почти дюжиной рассказов и не медля ( пока не передумал), послал
189
несколько из них в наш альманах “На Севере Дальнем”.
И не прошло и месяца, как я получил теплое письмо от его редактора,
коротко подписанное- А.Бирюков.
После комплиментов и добродушной критики Бирюков сообщал.
А Ваш несомненно лучший рассказ “Лей” будет опубликован в
ближайшем номере альманаха.
И далее Александр Михайлович советовал мне всерьез заняться литературным трудом.
Вскоре “Лей” был опубликован в альманахе. Не прошло и полгода, как у
себя в почтовом ящике я обнаружил еще одно письмо Александра
Михайловича, в котором он укорял меня за то, что я не приехал в Магадан
на семинар молодых литераторов. Персональное приглашение мне было
выслано на адрес редакции..
Но я- то его не получал.
Тайком симпатизирующая мне секретарша Дудко подтвердила.
Да, такое письмо было, его Владимир Михайлович взял.
Владимир Михайлович.. .-приступил я к редактору.
А мне нужен газетчик, а не писатель,-не оправдываясь, отрезал
Дудко.- Остаться без завотделом почти на неделю да еще во время сезона,
эта роскошь не для районки!
Но сказать мне могли бы.
Вот я и сказал.
Трудно предположить, как дальше сложилась бы моя творческая судьба.
Вдохновленный бирюковской похвалой я продолжал писать, но, увы,
урывками. Г азета высасывала, что называется все соки. Кстати, как-то я
подсчитал, что за год работы в газете журналист публикует в среднем
рукопись объемом более 50 печатных листов, то есть два солидных тома.
Другой разговор, что от них остается.
Но именно «районка» мне и помогла. В ней был опубликован очередной
мой злой фельетон “Лесной барин”. Речь в нем шла о прямом воровстве и ,
как это принято сегодня выражаться, злоупотреблении служебным
положением директора Центрального леспромхоза. Дудко к тому времени
ушел на пенсию, а новый редактор Пятибратов, хотя и не побоялся
фельетон опубликовать, но защитить меня не смог. Герой фельетона был
очень весомый в области человек, к тому же участник Отечественной
войны и орденоносец. В леспромхозе прошло партийное собрание
коллектива, на котором “факты не подтвердились, а журналист допустил
клевету в адрес руководителя и честного коммуниста.” Дело запахло
керосином, то есть судом.
Спас меня тогда заведующий сектором печати обкома партии Гарающенко Иван Дмитриевич. У нас состоялся разговор, он уточнил все
детали и предложил мне перейти литсотрудником в журнал обкома
“Политическая агитация”.
Только квартиру придется годик подождать.
Надо ли говорить , что я был на седьмом небе от счастья и переехал в
Магадан за несколько дней.
Уже работая в журнале, я узнал, что мой старый приятель дотошный
190
уполномоченный ОБХСС Тенькинского райотдела милиции Петр Борщев
по материалам моего фельетона провел служебное расследование и столько
“нарыл” криминала на директора, что замять дело оказалось невозможным.
Состоялся суд. Ему дали три года (как фронтовику, условно) и он спешно
покинул область..
Старые северяне эпизод этот ( с директором) должны помнить.
Как тогда,почт сорок лет назад я лситаю подшивкуи своей районки
Газета прошла большой путь, который не всегда был легким. Всякое
случалось на этом пути. Но, рассказывая о достижениях района, его
проблемах, людях, которые поднимали наш район, трудились в далекие
годы и работают сегодня в этом суровом, но таком замечательном крае,
журналисты «Теньки» стремились всегда идти в главном направлении быть в гуще событий, делить с тенькинцами радости и заботы. Они не
уходили и не уходят от проблем сегодня, и, насколько хватает знаний, сил
и опыта, старались и стараются писать историю своего района. Проблемы
коллектива? Наверное, они есть в каждой районной газете сегодня, были и
всегда. Конечно, недостает кадров, хотелось, чтобы влились в коллектив
молодые свежие силы журналистские, но...
Молодежь, окончив вузы, практически в район не возвращается, трудно
сегодня найти специалиста на должность корректора. Тем не менее, наш
небольшой, но сплоченный коллектив работает с должной ответственностью, старается делать все от него зависящее. Хотя претензии со
стороны читателей к нам есть, мы их принимаем и работаем над тем, чтобы
соответствовать своему назначению. Длительное время в газете, более 16
лет, трудится Татьяна
Александровна Жданова - освещает деятельность правоохранительных
органов района, учреждений
здравоохранения, образования, ищущий журналист, прекрасно работает
с внештатным активом, который стал ей хорошим помощником в работе.
Ирина Владимировна Барбачева - заместитель редактора, трудится у нас
более 13 лет, возглавляет отдел общественно-политической жизни и
проблем экономики. Кроме того, она одна из первых сотрудников редакции
овладела работой компьютерного комплекса, выполняла работу
фотокорреспондента и вообще - может и умеет выполнять все операции по
производству газеты, начиная с написания материалов. Около десятка лет в
редакции бухгалтер Тамара Григорьевна Пер- минова и специалист по
работе с читателями Раиса Исаковна Ильина, без которых нельзя
представить наш коллектив - каждая на своем месте профессионально и
четко делает свое дело. Почти год назад пришел в коллектив Игорь
Мусиенко. Молодой человек практически овладел работой дизайнера
компьютерной верстки, фотокорреспондента. Эта работа ему очень
нравится и неплохо уже получается. Игорь постоянно совершенствуется в
своем мастерстве. Сегодня, к сожалению, не так-то просто найти
грамотного специалиста, знающего русский язык (кроме, естественно,
школы). Нам очень помогает Елена Петровна Скопич. Она - корректор,
вычитывает, правит поступающие в газету материалы. Более шести лет
водит старенький, повидавший много на своем веку УАЗик Андрей
191
Борисович Кривошеее. И благодаря ему наши читатели вовремя получают
свежую «районку» на почте, в торговых точках, куда, несмотря на любую
погоду, он, вместе с Раисой Исаковной Ильиной, доставляет свежие
экземпляры «Теньки». Так наш небольшой коллектив продолжает начатый
70 лет назад величайший процесс - выпуск газеты Тенькинского района.
Очень хочется сегодня напомнить о человеке, который отдал районной
газете в общей сложности 38 лет! Это Артемида Степановна Супряга. 22
года она руководила коллективом редакции, посвятив себя всецело именно
газете, которая была смыслом ее жизни. Она учила своих сотрудников
понимать суть журналистики, видеть и понимать человека, его беды и
проблемы и вовремя приходить на помощь, была мудрым руководителем,
требовательным и все понимающим редактором. Любила бесконечно
Теньку и ее замечательных людей, нашу Колыму. Коллектив газеты помнит
вас, Артемида Степановна.
Мы помним Валентину Федоровну Малкову, Надежду Александровну
Авраменко, Валентину Тимофеевну Вознесенскую. Спасибо вам, дорогие!
Желаем крепкого здоровья, всех благ на заслуженном отдыхе!
И как когда-то, сегодня каждый журналист газеты искренне благодарен тем. 1 кто на протяжении 70 лет помогал и помогает писать историю
Теньки - нашим! читателям, людям, которым не безразлична судьба
района. Их много, перечислит всех невозможно. Они поднимают
злободневные проблемы, помогают найти их разрешение, новые идеи.
Огромное спасибо вам, неравнодушные помощники газеты! Благодаря
вам и вашему слову люди получают веру в завтрашний день, вы помогаете им переживать трудности, согреваете душу, а вместе мы держим
тенькинцев в курсе сегодняшних событий, служим читателю.
А еще мы очень благодарны тем, кто помогает распространять
«Теньку» среди населения: отделению «Почта России» во главе с Антониной Анатольевной Родиной, почтовым отделениям поселков Мада- ун,
Транспортный, Омчак, коллективам магазинов «Золотая птица», «А
вант» (Наталья Антоновна Сечкина), «Прок» (Валентина Алексеевна
Маркина), «Перекресток» (Олег Борисович Колесников), «Колымский
тракт» (Марина Ивановна Гладун). Огромная вам благодарность!
192
КТО ПРИЗЫВАЕТ «НОВЫХ КОЧЕВНИКОВ»
ПЕРЕСТАРАЛИСЬ ДО АБСУРДА
Западная контрпропаганда умеет блестяще использовать грубые
подставы в нашей отечественной пропагандистской политике.
Так вот, по западной прессе широко прошла информация о решении
Волгоградского суда. Причем подчеркивается, что Волгоград - городсимвол, бывший Сталинград, город знаковый, где в России традиционно,
еще со времен Сталина, апробируются знаковые для всей страны
политические акции. И - сообщается, что в канун Нового 2012 года,
руководитель Волгоградского отделения Центра РОД Михаил Панин
получил подарок от власти - 4 суток административного ареста в порядке
статьи 20.3 КоАП - «Пропаганда и публичное демонстрирование
нацистской атрибутики или символики». Поводом для судебного преследования послужила фотография выступающего на концерте лидера
прославленной рок-группы «Алиса» Константина Кинчева.
Сподвижник теперь уже ставшего легендой, застреленного врагами
«русского национализма» прямо на концерте, великого русского барда
Игоря Талькова, знаменитый Константин Евгеньевич Панфилов
(сценическая фамилия Кинчев - это фамилия его деда) - как известно,
автор, за редким исключением, напористых, всегда пламенно актуальных
песен, исполняемых коллективом «Алиса». После посещения святых мест
Иерусалима Константин Кинчев торжественно принял крещение. В 2007
году лидер «Алисы» был торжественно награжден знаком Святой Татьяны
«как наставник молодого поколения». И вдруг крамольная фотография.
На фотографии знаменитый артист взмахивает рукой в приветствии,
якобы похожем на фашистское, и которую глава Волгоградского
правозащитного центра однако посмел поместить на своей странице в
социальной сети ВКонтакте. Обвинение бредовое. Но в Волгограде
посчитали, что вся пресса сразу бросится за интервью к прославленному
Константину Кинчеву. А тот, комментируя «фашистское решение
Волгоградского суда», честно сказал:
Я в шоке и растерянности. Дожил. Оказывается, теперь мою
фотографию можно использовать, чтобы сажать людей. Это же так удобно
для Центра по борьбе с экстремизмом - достаточно человеку сказать, «я русский» и разместить в социальной сети мою фотографию с концерта,
чтобы его можно было посадить.
Константина Кинчева корреспонденты наперебой спрашивали:
Вы видите какую-то аналогию между последними событиями в
России, перессорившейся из-за скандала в храме христа Спасителя с
выходкой панк-группы «Пусси Райт», и тем, что происходило в конце
восьмидесятых - начале девяностых вокруг Вас и Вашей тогда начавшей
греметь на всю страну в унисон с великим Тальковым знаменитой группы
Алиса?
Константин Кинчев ответил:
193
Ну да, на меня еще в 1987-м ярлык навесили и с тех пор тянутся
обвинения. Наверное, ЦПЭ было очень удобно использовать привычный
шаблон. Другое дело, в дальние давние годы суд я выиграл, и все
обвинения были сняты, даже принесены извинения, не знаю, возможно ли
такое сейчас. В стране уже нет горбачевской демократической гласности.
А сами Вы фотографию эту видели? С ней все в порядке, как считаете?
Видел. А что с ней не в порядке? Это концертная фотография, там
меня в любом ракурсе можно было бы подловить, у кого какая фантазия.
Мне руки что связывать? И ноги, заодно.
Хотите что-то сказать самому Михаилу Панину?
Чтоб держался. Мы скоро будем в Волгограде, пусть приходит на
концерт.
опыт ЗАГРАНИЦЫ
В пример проявившим свое полное невежество в понимании, где фашизм, а где обычные на концерте жесты, я хотел бы привести израильских
аналитиков. Уж кажется никто больше не пострадал от фашизма, как
древняя библейская богоизбранная нация. Чудовищный Холокост, что
может быть страшнее? Понятно, что евреи всегда особенно болезненно
относятся к любым, даже самым отдаленным приближениям к фашизму.
Но насколько глубже и осмысленнее понимают израильские аналитики
разницу между «национализмом, в хорошем смысле слова» (В.В. Путин) и
его крайностями, а тем более, где фашизм, где антисемитизм, а где
искусственное, явно надуманное притягивание черного кота за уши.
***
Как известно, в Латвии тоже сейчас непростая политическая атмосфера, и латышский ведущий интернет-портал imhoclub.Iv<http:
//imhoclub.Iv/ в середине января 2013 г. обратился с вопросами аж к самому
проживающему сейчас в Израиле Аврааму Шмулевичу - одному из
бывших консультантов мэра Ленинграда Собчака, успешно переименовавшего Ленинград в Санкт-Петербург и затем внедрившего
санкт-петербургский десант в Кремль на помощь Ельцину, где этот десант
успешно перехватил у заболевшего (спившегося) Ельцина власть.
Вопрос: - Это правда, что вы состоите в давнем знакомстве с Владимиром Путиным и встречались с ним в Иерусалиме? И если это не была
журналистская утка, то, как соотносится этот факт с вашим обвинением
российской верхушки в компрадорстве, с Вашей фразой: «те, кто сейчас
стоит у власти в России, кровно заинтересованы в том, чтобы русский
национальный проект уничтожить»?
Шмулевич объясняет: «Я познакомился с Путиным, когда он работал в
Ленсовете у Собчака, а я был одним из лидеров еврейской общины города
(Председатель Еврейского Национального Центра «Кадима», и вообще,
еще с советских времен сионистский и религиозный активист) и видным
участником демократического движения (членом которого тогда считался
и Собчак)».
194
Далее Шмулевич переходит к нынешнему положению в стране, до
которого довели Россию олигархи: «Я не обвиняю российскую верхушку в
компрадорстве», я просто констатирую тот факт, что Россия есть
сырьевая зависимая компрадорская страна, которая все более и более по
своему научно-техническому и экономическому уровню отстает от
развитого мира, находится с ним в отношениях неэквивалентного обмена.
По-моему, спорить с этим невозможно.
Руководство РФ, будучи руководством компрадорской страны, и ведет
себя как руководство компрадорской страны. Это, повторяю, не
обвинение, а констатация факта. Точно так же, как не является обвине
195
нием утверждение, что Волга впадает в Каспийское море.
Шмулевич прямо говорит и о том. Почему нынешний режим объявил
войну русской национальной демократии: «Русский национальный проект
поставит под угрозу власть этой компрадорской верхушки, поэтому она с
ним и борется. Я лично не считаю, что моим делом является борьба за
изменение характера правящего в России режима. Путин говорит о том, что
он за модернизацию, но его режим - не модерниза- ционный, а
консервативно-компрадорский. Но это внутренний выбор самих русских».
Ах, если бы русский, а не Чубайса и его ставленников, которых он сделал
миллиардерами-олигархами, ограбив все остальное население России».
Далее видный израильский аналитик открыто язвит: «Я уже писал в
статье «Нагой зад русской свободы», что при Ельцине русские получили
свободу выбора. При множестве недостатков, у режима Ельцина была одна
колоссальная заслуга - он реально ограничил вмешательство власти в ход
национально-исторического процесса и дал стране полную возможность
идти туда, куда она сама захочет. Страна и пришла. Русские, en masse,
понимание идеи личной свободы и тяги к ней, но есть тяга к
централизованному государству. И есть внутреннее нежелание того, чтобы
это государство носило мобилизационный характер и требовало от них
хоть какого-то национального напряжения для решений каких-либо, сколь
угодно малых, задач. Ну, вот Путина они и имеют. Возможно, в будущем
среди русских получит массовую поддержку какой-то альтернативный
путинизму проект (мне лично более всего симпатичен национальнодемократический), возможно, в будущем сам режим решит произвести
мобилизационную модернизацию сверху, как уже бывало в русс™™
и
—ипП\/хыиппппие органичен своей
стране и своему е
Шмулевич оте
Владимиру Владимировичу» за реп
[ей России:
«Что касается
\ът из правителей
за ВЕСЬ послеки реев полностью { ционных конфесс горыи признал еводной из традигосударственного
^тствует политика
дискриминацию ( себя
I антисемитизмом
никаких при
te вижу лично для
Латышский
коррс^иилдсш ^адас!
видпим) израильскому
стратегическому аналитику ехидный вопрос: «Считаете ли Вы нужным для
борьбы с антисемитизмом сажать не только антисемитов, но и сионистских
провокаторов антисемитизма. Ведь чем крепче антисемитизм в России, тем
НЕ уютнее чувствуют себя евреи в России и тем их больше уезжает в
Израиль. Какие еще важные инструмент есть у сионистов по привлечению
людей в Израиль, кроме антисемитизма?»
Шмулевич отвечает без обиняков:
«Ну, какие у меня после этого могут быть претензии к Путину?
196
Во-первых, я против того, чтобы сажать антисемитов. Хотя я вообще
категорически против уголовного преследования за распространение
каких-либо идей и взглядов, в том числе и «экстремистских», «подстрекательских», «возбуждающих ненависть» и т.д. Сажать можно только
за дела, а не идеи. Я не считаю нужным вообще как-то специально
бороться с антисемитизмом как системой взглядов. Я считаю вредными и
противоречащими принципу свободы законы, наказывающие за
«отрицание Холокоста», как и за отрицание армянского геноцида, или
голодомора, или подобным им. Кстати, особо подчеркну, что к принятию
таких законов государство Израиль не имело никакого отношения. Если в
какой-то стране евреи подвергаются законодательным ограничениям,
насилию или дискриминации - с этим надо бороться судебными,
политическими и прочими мерами, и в этом государство Израиль должно
оказывать помощь местным евреям. То, что сионисты поддерживают
антисемитизм для поощрения репатриации в Израиль - один из многих
глупых мифов современных антисемитов. Я об этом говорил в интервью.
Антисемиты существуют сами по себе, они не контролируются. Израилем.
Русское национальное движение во многом пропитано антисемитскими
предрассудками. Это уже стоило России в свое время крушения Империи.
На самом деле евреи всегда были имперским народом и на протяжении
многих веков российской истории поддерживали центральную власть.
Нужно было очень сильно постараться, как это сделала династия
Романовых, чтобы из еврейской молодежи сделать ударную силу
революции. Сегодня ту же ошибку повторяют русские националисты,
делая евреев и Израиль своим врагом. У русских гибнет страна, а они
занимаются спорами о том, есть ли у Медведева еврейская кровь, и
сколько убитых христианских младенцев может поместиться на кончике
иглы еврейского портного. И у меня остается такое впечатление, что весь
этот «антисемитизм» специально поддерживается заинтересованными
силами, дабы направить русское
национальное движение по определенному руслу».
***
Скажу от себя. Я тоже, как Шмулевич, абсолютно убежден, что сейчас
для русской нации гораздо важнее сложный, чрезвычайно напряженный
кавказский вопрос.
А проблемой борьбы с сионизмом, как маской, прикрываются лукавые
«сверхлитераторы», которые на самом деле хотят замещения русской
нации «новыми кочевниками». Им все равно/, какой у них будет материал
под руками - русский или из «новых кочевников». Им важно воплотить в
жизнь свою идею о создании «сверх-нации».
свободой СОВЕСТИ И БОГОБОРЧЕСТВОМ
Мне пишут: ты клеймишь атеизм ярлыком сатанизма. Так что же, ты
отрицаешь «свободу совести»? Я отвечу: свободу совести никто никогда не
отрицал, она даже записана в Конституции. Но советское государство
изначально складывалось как насильственно атеистическое - храмы
взрывали, священников расстреливали, верующих только за нательный
ПРИНЦИПИАЛЬНАЯ РАЗНИЦА МЕЖДУ
197
крестик отправляли в концлагерь. Какая уж тут свобода Совести? Это
сатанизм. Что же до научного определения, то атеизм (с древнегреческого «отрицание богов», «безбожие») означает в широком смысле слова
отрицание веры в существование богов; в более узком - убеждение в том,
что богов не существует. В самом широком смысле атеизм - простое
отсутствие веры в существование любого из богов. Атеизм часто
понимается также как отрицание существования сверхъестественного
вообще - богов, духов, других нематериальных существ и сил, загробной
жизни. По отношению к религии атеизм - это мировоззрение, отрицающее
религию как веру в сверхъестественное. Ну, не веришь в
сверхъестественное, ну и не верь - это сугубо личное дело каждого.
Совершенно другое дело, когда атеизм, нарушая свободу совести,
начинает бороться с верой человека в Бога. «Вольные каменщики»,
масонство, например, изначально сформировались как поклонение
Иегове. Но всегда прикрывались своей якобы «свободой совести». И не
будем забывать, что обе крайние радикальные ветви атеистического
масонства, коричневая - гитлеровский «национал-социализм», по недоразумению получивший у нас название «фашизма» (фашизм был не у
Гитлера в Германии, а у Муссолини в Италии), и красная - «националбольшевизм» (теперь зачастую именуемый « сталинизмом») основаны
были, прежде всего, на воинствующем богоборчестве. И опирались в
борьбе с Совестью на черно-оккультный мистицизм, при котором Фюрер
(Вождь), используя силу мирового Зла (Сатаны), дерзко ставит себя выше
Бога. Не случайно и Маркс и Гитлер - один в юности писал сатанинские
стихи (у нас об этом всегда молчали, но юношеские сатанинские стихи
классиков марксизма давно широко опубликованы на Западе), а другой
рисовал сатанинские картины. про Гитлера прекрасно известно, что
приход нацистов к власти финансировался черно-оккультным Обществом
Туле, ну а наглядным доказательством черного оккультного
происхождения «большевизма» является поклонение трупу Ленина,
который до сих пор лежит у нас на Красной площади в Мавзолее,
выстроенном как копия древнеегипетских черно-оккультных магических
гробниц.
Православные люди (а это 80% нашей русской нации) убеждены, что
пока труп будет лежать у нас на главной площади страны, русская
православная по своим корням нация не вырвется из-под опеки Сатаны.
Но мы - о, ужас! - сейчас даже занялись ремонтом на Красной площади
черно-оккультного Мавзолея. Зачем? Я понимаю, Путин боится потерять
голоса массы пенсионеров-маргинатов - активного на выборах
зюгановского электората из советских пенсионеров, до сих пор, увы, не
вылечившихся от проказы атеистического помрачения марксизмомленинизмом. Я согласен, что с ними главе государства, хочешь не хочешь,
приходится считаться - увы, но их так и похоронят атеистами, потому что
они просто уже неспособны вернуться к Богу. На встрече с доверенными
лицами в конце 2012 года будущий президент заверил их, что не будет
хоронить Ленина. Цитирую: «Говорят, что Мавзолей не соответствует
традициям. Почему? Посмотрите мощи в Киевско-Печорской лавре,
198
других монастырях. Вы можете их смотреть». Но президент Путин тут
вынужденно лукавит: мощи - это кости, а не забальзамированный труп.
Труп положили в стеклянный гроб (как «Спящую Красавицу»), а гроб
поместили в специально выстроенный по древнеегипетскому образу
черно-оккультный Мавзолей. В маленькую египетскую пирамиду (на
большую денег не хватило) с забальзамированным трупом фараона.
Чудовищно! Как это можно терпеть?! Это самый жуткий, черный
оккультизм.
Однако при этом мы усердно спекулируем, что мы, мол, боремся с
фашизмом, а, в сущности, его аналогом «большевизмом» наши нынешние
популярные авангардисты осеняют формируемый новый красночерный
оккультизм, воспевая осанну Сталину (Джугашвили).
ПРИНЦИПИАЛЬНАЯ РАЗНИЦА МЕЖДУ НАЦИОНАЛИЗМОМ И ФАШИЗМОМ
Теперь разберемся по существу в принципиальной разнице между
националистами и фашистами. Кто такие националисты? Если совсем
коротко - это те, кто защищают интересы своей нации. Не обижая и не
принижая другие национальности, не давая свою собственную, от Бога
данную тебе национальность в обиду - гордись своей нацией, но не
превозносясь над другими.
Ну а что такое нация?
Так вот, вслед за великим русским ученым-космистом, автором теории
о ноосфере - «живом веществе» Владимиром Ивановичем Вернадским наш
выдающийся археолог, историк и этнограф Лев Николаевич Гумилёв
доказывал, что нация - это самовоспроизводящий- ся «живой организм»,
созданный Господом для того, чтобы человек чувствовал себя вечным.
Как отдельная особь человек бренен, но в его подсознании, в его подкорке,
в его Сверх-Я, в его генетическом ядре передается именно вечная связь с
предками и потомками.
Более прагматично определял нацию основатель сионизма Теодор
Герцль. Он провозглашал: «Нация - это общность людей в прошлом,
объединенная в настоящем против общего врага».
А основатель «национал-большевизма», кумир «прохановцев» Иосиф
Сталин сформулировал сухо, без эмоций: «Нация есть исторически
сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности
языка, территории, экономической жизни и психического склада,
проявляющегося в общности культуры».
Я не поклонник «Великого Кавказца», но определение нации, данное
Сталиным, довольно точное. Хотя и немного примитивное, атеис- тичное.
Однако мне представляется более близким к истине нынешнее определение национализма, которое в большинстве энциклопедий звучит
несколько эмоционально. Но, видимо, только на ярких эмоциях и можно
правильно судить о «национализме» в хорошем смысле слова» (как
справедливо любит уточнять В.В. Путин).
Цитирую ученых:
«Национализм» (фр. nationalism) - идеология и направление политики,
199
основополагающим принципом которых является тезис о ценности нации
как высшей формы общественного единства и ее первичности в
государствообразующем процессе. Отличается многообразием течений,
некоторые из них противоречат друг другу. Как политическое движение,
национализм стремится к отстаиванию интересов национальной общности
в отношениях с государственной властью. В своей основе национализм
проповедует верность и преданность своей нации, политическую
независимость и работу на благо собственного народа, культурное и
духовное возрастание, объединение национального самосознания для
практической защиты условий жизни нации, ее территории».
Ученые подчеркивают: «Но в некоторых, явно патологических случаях
национализм вдруг начинает гротескно перерастать в страшную карикатуру
на самого себя, и у него внезапно вырастают клыки».
«Независимая газета» в очерке о Владимире Ивановиче Вернадском
формулирует это так: «Фашизм (национализм) - защитная реакция нации.
Это зубы, которые обнажает зверь перед лицом опасности. Это сигнал для
государства: в стране серьезные проблемы. Это повышение температуры
тела во время болезни. И тут для государства главное не ошибиться. Одно
должно начать борьбу не с нацизмом, а с причинами, вызывающими в
стране нацистские настроения. Иначе нацию можно сравнить со зверем,
который в ответ на нападение другого зверя кусает его и тут же получает от
государства удар палкой: не кусайся, это нехорошо. Вражеский зверь
нападает опять. Снова укус и снова удар палкой. Далее возможны два
варианта. Либо вражеский зверь убьет противника, который не
сопротивляется, либо зверь (совершенно справедливо) увидит врага в
обладателе палки, и тогда его зубы сомкнутся на горле правительства»
(«Независимая газета», 26.2.2010).
Я полностью согласен с «Независимой газетой». Действительно, нет
дыма без огня. Мир помнит, что Гитлер смог появиться в недрах немецкой
нации, в потерпевших поражение и разграбленных, обложенных
чудовищными контрибуциями Первой Мировой войны Германии и
Австрии - на фоне униженной немецкой национальной гордости. Фашизм
появился в результате того, что немецкая нация после поражения в Первой
мировой войне, как раба, была буквально поставлена на колени
высокомерным победившим Западом, как сейчас русская. И естественно,
что «рабы» пошли на фашистский реванш. Увы, но это так, как сейчас у
нас. И именно потому «призрак православного фашизма»
у нас уже на пороге.
Энциклопедия четко пишет: «Условия Версальского мирного договора
были исключительно унизительными и жестокими по отношению к
Германии. И именно это привело к крайне социальной нестабильности
внутри страны, возникновению ультраправых сил и приходу к власти
нацистов (в 1933 году)».
Сейчас такую же крайнюю социальную нестабильность, чудовищное
материальное неравенство переживает разграбленная олигархами,
вывозящими свои капиталы на Запад, русская нация. Практически мы
превращены Западом в его бессловесных рабов - обслугу для выкачки
200
Западом из нашей страны, как из колонии, нефти и газа и прочих природных ресурсов.
Оказавшись в униженном положении, любая нация начинает инстинктивно защищаться крайними мерами. Россия, потерявшая в 1991
году не только отвалившиеся от нее мусульманские присоски, но и свою
великую окраину Украину, сегодня самая обиженная и эксплуатируемая
из всех стран, побежденных в «холодной войне» (практически в Третьей
мировой войне). Если немецкая нация реагировала на унижение
расистским гитлеровским фашизмом, то почему мы должны быть
аккуратнее, толерантнее и благороднее? И на Украине уже прошла в
Верховную Раду фашистский партия «Свобода». Многие аналитики
всерьез опасаются, что Россия - следующая. Профессионалы стратегической разведки не без основания убеждены, что у нас настолько стихийно
набирает силу «православный фашизм», что задавить никаким
«административным ресурсом» его не удастся. Больше того. Чем скандальнее его будут давить, тем будет хуже. Потому что за его спиной стоит
стихийный русский бунт. А «не приведи Бог видеть русский бунт,
бессмысленный и беспощадный!», - писал еще Пушкин.
***
К сожалению, однако, так сложилось, что в широких общественных
кругах плохо понимают, что такое фашизм.
Фашизмом во всем мире пугают, как Сатаной. Оскорблением «фашист» пользуются сходу и весьма часто. Но реальное, научное определение
фашизма зыбко. Часто фашизм сводят лишь к диктатуре и авторитарной
власти. Еще чаще - к извращенной экстремистской форме национализма.
Причем последнее в бытовом определении фашизма даже превалирует.
В историографии СССР, а теперь и в ряде исторических работ абсолютно безграмотных публицистов, типа Познера и Сванидзе, под
фашизмом стал пониматься немецкий гитлеровский национал-социализм.
Однако это чистая туфта, придуманная эренбургом. Как и зачем Эренбург
- мой предшественник на ключевом закрытом посту в «красной паутине»,
эту роковую и довольно подлую подмену сделал? Я отчасти рассказал об
этом политическом «лохотроне» выше («ЛР», 2013, № 9). Илья
Григорьевич сам, передавая мне дела в далеком 1956- м году, меня в этот
свой пропагандистский вынужденный «лохотрон» конспирологически
посвятил.
Сейчас же я лишь подчеркну, что в последнее время в серьезной
специальной литературе широко обсуждается определение фашизма,
сделанное выдающимся английским исследователем Р. Гриффином - как
явление «палингенетического ультранационализма». Палингенез это от
греч. palin - снова, обратно, и genesis - происхождение, рождение. То есть
другими словами, фашизм по определению Гриффина - это идеология,
направленная на революционное обновление, «новорожде- ние»
(палингенез) нации. Как точно подметил Гриффин, в своем мифологическом ядре фашистская идеология нацелена не на «возрождение»
нации (как другие националистически-популистские идеологии), а на ее
201
«сотворение заново».
Напомню, что Роджер Гриффин (Rogen Griffin) - крупнейший современный политолог, профессор университета в Оксфорде (ну, конечно же
в Оксфорде!). Мировую известность он приобрел именно в качестве
исследователя фашизма. Он автор также свыше пятидесяти трудов,
посвященных правовому радикализму, «новой правой» идеологии,
терроризму и религиозному экстремизму. Роджер Гриффин всегда подчеркивал, что «фашизм - это, прежде всего, теория сотворения нации
заново»).
И в этом строгом смысле под определение «фашизм» одинаково подходят как «большевизм», так и не падайте в обморок! - «ельцинизм».
«Большевизм» на месте государства русской нации под своим естественным именем Россия создавал безликий Советский Союз. А вместо
титульной русской нации объявил, - подчеркиваю, - в официальной
Программе ВКПб - КПСС, что создаст «новую историческую общность советский народ». То есть проще говоря уничтожит русских как нацию и
поселит в этой стране новую совершенно искусственную, выращенную в
лабораторной колбе марксистского эксперимента, породу людей,
лишенных национальности.
Нынешний наш «ельцинизм» (я думаю, что Путин еще не сказал своего
главного слова и говорить о «путинизме» пока рано) вернул название
нашему государству. Но фашиствующий «ельцинизм» не скрывает свою
подлую программу - заменить титульную нацию - РФ, русских на некую
новую безликую бесформенную общность - «россиян».
Кто используется для этой психологической операции? Все те знакомые
нам страшно передовые, далеко продвинутые (не в фашизм ли по Ницше)
«передовые»
творцы-авангардисты,
которые
называют
себя
«сверхлитераторами».
СВЕРХЛИТЕРАТОРЫ - КАК ИНСТРУМЕНТ ФАШИЗАЦИИ
Для создания «сверх-наций» фашизм (=большевизм) всегда использовали
так называемых «сверхлитераторов». А проще говоря, писателей и
художников авангардистов.
Напомню, что гениальный Борхес выпестовался из «ультраизма» (так
называлось это авангардистское течение протофашистской ориентации) и
именовал себя «сверхлитератором» (заимствовав это понятие у великого
австрийского писателя «ландштурмхауптманна» фон Музи- ля). Так вот,
«сверхлитератор» Борхес так сопоставлял два сапога пару - коммунизм и
фашизм в рецензии на книгу Джода «Путеводитель по философии морали
и политики»:
«Коммунизм по сути своей интеллектуален; фашизм - сентиментален.
Истинный марксист исповедует диалектический ход истории,
определяющее воздействие среды, неотвратимость классовой борьба, ее
экономические истоки, насильственный переход от капитализма к
коммунизму, ничтожность отдельных людей и значимость масс. Вразрез с
этим фашизм - в большей степени состояние души: в самом деле, он не
требует от своих сторонников ничего, кроме экзальтированного
202
проявления некоторых патриотических и национальных предрассудков,
которыми в скрытой форме обладает каждый».
Вот куда зовут нас «сверхлитераторы»! Я уверен, что они действуют
без умысла будут вполне искренне с гневом открещиваться от
неофашизма «новых правых». Даже от Дегина. Мол, мы всего лишь за
«православный сталинизм». Но на эмоциональном уровне наших
«сверхфилософов» и «сверхлитераторов» несет в неофашизм на всех
парусах! А о том, что неофашизм означает прежде всего формирование
искусственной «сверх-нации» на месте русской нации, наши «сверхлитераторы» просто не задумываются.
Мы завершили серию публикаций «секретных папок» Александра
Байгушева. Откликов поступает много, но все они чересчур
эмоциональны. Одни в восторге, другие - возмущены. Аргументов
практически нет. Ждем их.
№ 18, КП. «Литературная газета».
БИОГРАФИЯ
Родилась в 1956 году на Урале, в г. Копейске. В 60-е годы вместе с
родителями переехала в Магадан. Здесь прошло детство, школьные и
студенческие годы. Стихи начала писать с 13 лет. Первое стихотворение
опубликовала газета «Магаданский комсомолец», когда было мне 16 лет.
В студенческие годы ходила на занятия в литобъединение при
«Магаданском комсомольце». Его тогда возглавлял журналист
СтаниславРыжов. ОкончилаМагаданскийпединститут, филологический
факультет. В 1982 году переехала в Ульяновскую область, занималась
педагогической работой. Стихи печатались в областных сборниках
«Симбирск», «Карамзинский сад», №1 (2001), «Эхо войны» (2005), детском
журнале «Симбик», в журнале «Начальная школа», №12 (1999), журнале
«Мономах», учительской газете «После уроков». В 2003 году заняла третье
место в областном литературном конкурсе «Первая
роса». Моё творчество также поддерживает местная районная газета
«Башкирские вести». Вся моя жизнь связана со школой, общением с
детьми, поэтому большая часть стихотворений посвящена детям.
КОШАЧИЙ НОВЫЙ ГОД
Да, кошки любят Новый год!
Скажу не понаслышке.
Но чтоб на елке были сплошь
Живые рыбки, мышки.
Чтоб охотиться всю ночь В костюмах
карнавальных.
И петь романсы «Мяу», «Мур»
На лестницах подвальных.
И, если вдруг ты попадёшь На
праздник этот яркий,
203
Под ёлкой для друзей найдёшь Ирис
«Кис-Кис» в подарках!
ПАУЧИХА
Паучиха своим паучаткам Всем
купила по восемь перчаток.
Но в сомненьях вернулась на рынок:
Может, лучше по восемь ботинок?
Всё гадала и шла по дороге:
То ли руки важней, то ли ноги?
ПЛАНЕТА ЗИМА
Сколько белого здесь цвета Необычная планета!
Призимились мы с тобой В снег,
смеясь наперебой.
Всё бело: дворы, дома.
Принимай гостей, Зима!
ВКУСНыЙ НОС
Позор! - так воробьи трещали - У
снежной бабы нос украли!
Двор озадачен был вопросом:
Кто улетел с морковным носом?
СНЕЖНыЙ СОН
Я дом покинул и застрял В
мороженном по грудь. Собаки,
кошки, дети - все В нём
проедают путь.
Кто с ложкою, а кто с веером Довольные вполне.
Налево здесь лежит пломбир,
А справа - крем-брюле. Большой
сугроб из эскимо.
За ним фруктовый лёд
Кто хочет, сколько надо - впрок
На радостях берет.
Я взял корыто, взял бачок,
Хотел друзьям набрать...
Но мамин голос сон прервал:
«Мой друг, пора вставать!»
ПОДАРКИ
Великану великан - подарил
204
подъёмный кран.
Ну, а гному гномик в дар
Преподнёс воздушный шар.
Гном на шаре выше крана,
Выше даже великана,
Выше белых облаков - Дружбы
результат таков!
ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ
СТИхИ О МАМЕ
Эти знаки препинания Требуют
к себе внимания.
В воскресенье мы гуляли,
Заодно их повторяли.
Вот дорожка во дворе,
Это длинное тире.
А деревья в синем мраке Восклицательные знаки.
Взяли мы с собой Барбоса,
Его хвостик - знак вопроса.
Притворился запятой В небе
месяц молодой.
Звёзды заблестели ночью,
Как живые многоточия.
Эти знаки препинания Так
полны очарования!
Пошли мы в поход,
Перед нами ручей.
Бурлит, хоть вода по колени.
И мама мне крикнула:
«Прыгай скорей!»
И мы превратились в оленей.
Вдруг в чаще мелькнул кто-то,
Может быть, рысь.
И я испугалась: «Нам крышка!»
Но мама шепнула: «В кустах притаись!» И я
превратилась в зайчишку.
Мы вышли на луг и упали в траву, Лежим
среди белых ромашек И мама сказала:
«Вот сон наяву» - И мы превратились в
букашек.
Из лесу с поклажей Мы еле идём.
И помощи нет ниоткуда.
Но мама решила:
«Потом отдохнём» - И мы превратились в
верблюдов.
Нигде не соскучишься с мамой моей,
Волшебницей этой упрямой.
205
Но, главное, кем бы она ни была,
А дома становится мамой!
ЗИМНИЕ ЗАГАДКИ
От села и до села Все дороги замела.
В трубы дует, как в свирель, Разыгралася.
(метель).
С ними я по снегу мчусь,
Провалиться не боюсь,
Мне с горы спуститься ниже Помогли сегодня.
(лыжи).
В стужу гости прилетели,
Ярко грудки заалели.
Будто маки расцвели На берёзе. (снегири).
Вот так обувь! Что за чудо!
На катке я первым буду.
Как ножи остры, легки Мои новые...
(коньки).
Из морковки красный нос
Выдержит любой мороз,
А к теплу он не привык Ведь из
снега... (снеговик).
Он принёс с собою стужи Застеклил
пруды и лужи.
Делом занялся всерьёз Старый
дедушка. (мороз).
Их полозья так остры,
Чтоб лететь с горы.
Дров тяжелые вязанки Довезти
помогут. (санки)
Он на ветках серебрится,
На ресницы к нам садится.
Провода электролиний Нарядил
пушистый. (иней).
В лесу росла и красовалась На
праздник к нам не собиралась.
Под ней была нора у волка,
Теперь в огнях и блёстках. (ёлка).
В БЕРЛОГЕ
Чем хороша берлога? Вещей совсем немного:
Большая бочка с мёдом,
206
В углу кровать с комодом.
Приятеля позвать и можно зимовать!
хочешь
чем-то
порадовать?
Купи сонник,
Чтоб сны им разгадывать!
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
ФАКТОР
Роман
Повесть, рассказанная другу и другом выслушанная, может утратить
половину своей прелести, если вольно переложить её на бумагу. Но
рассказы, которые я обещаю нашему доброму читателю, что они будут
увлекательными и интересными, потому что все приключения основаны
на реальных событиях жизни моего друга. Когда мы расстались и в руках
моих остался не портрет с дарственной надписью, не завещание, а мысли
его и переживания, собственноручно оставленные на бумаге, где с его
разрешения или равно поручения я нашёл предмет грустных, но не
лишённых приятностей размышлений, и я с благодарностью решил
выполнить это негласное поручение.
Воспоминания, оставившие в душе уже немолодого человека сложные и переменчивые чувства радости и боли, отмеченные трудами и
превратностями, добродетелей и недостатков, безумства и опрометчивость молодости, чтобы тем слаще казался, при сравнении, покой, о
котором мы все мечтаем, что он непременно будет ниспослан под конец
жизни.
Выпавшие на его долю злоключения, до странности знакомые людям
моего поколения, должны, я думаю, привлечь внимание каждого, кто не
прочь послушать рассказы, пережившего их.
Слабый ищет лёгкого исцеления. Сильный, отважный завоёвывает
второе дыхание и нуждается лишь в добром совете. Для мудрых же есть
только один путь - вверх по спирали познания, где с каждым витком он
испытывает отчуждение от прошлой жизни, а значит, рождается заново.
от АВТОРА
Я спросил его - «о чём твоя книга?» Он немного задумался, потом
ответил:
- Да как тебе сказать? В целом задуманная мною книга о жизни, о
близких мне людях, о любви, конечно, о судьбах, о добре и зле, - словом,
где только присутствует человеческий фактор.
Меня несколько повергло в раздумья это странное словосочетание,
так часто встречающееся в средствах массовой информации в последние
годы - «человеческий фактор». Упал самолёт, взорвалась подлодка, а
207
эксперты, недолго думая, решили, что это виноват человеческий фактор.
Удобное слово, мы, дескать, сказали его, а вы там как хотите, так и
понимайте. Я ещё раз внимательно окинул взглядом с ног до головы
моего собеседника, пытаясь понять смысл сказанного, но ничего похожего на эксперта или пострадавшего, по крайней мере в катастрофах, я
не нашёл и спросил:
Что значит «человеческий фактор»? То, что ты пишешь,
касается каких-то трагических событий, где причиной является не
техническая неисправность, а человек?
Вовсе нет, - категорически возразил он, - я имею в виду сам факт
существования человека на земле, его умение мыслить, принимать решения, совершать действия и поступки, и всякие глупости и мерзости. А
в экспертных заключениях эта фраза применяется для обобщения и
удобства записи, например, как в амбулаторной карте больного терапевты пишут «ОРЗ».
Глава 1
Я позавидовал безумцам, видя благоденствие их, нажитое
греховным путём, и поплатился жестоко.
Лето на всей территории Колымы на редкость баловало нас несвойственными для этих мест теплом и безветренными днями. Вот и на этот
раз целый день палило солнце, да так, что здесь, на рыболовном лицензионном участке на берегах Тауйской губы, где обычно, кроме увлечённых своим делом небритых рыбаков, никого и не встретишь, сегодня
собралось народу, как на сочинских пляжах, таких же разношёрстных и
разноцветных по купальникам и панамкам. Прозрачное зеркало моря,
обласканное обжигающим северным солнцем, пробуждает в каждом из
нас внутренние свои ассоциации, понятные без слов и без обсуждений.
Как сдержать свои вожделенные эмоции, как отказать своим неудержимым желаниям на берегу моря и не окунуться? И хотя здесь температура воды выше десяти-двенадцати градусов не поднимается, никакая
прохладная вода не помеха. Кое-кто из любителей даже устраивал
заплывы на приличное расстояние, с восторгами и визгом плескались
женщины и дети, на прогретой палящими лучами солнца гальке загорали
не балованные летней жарой колымчане. Так незаметно подошёл к
своему закату выходной день, хотя солнце в угоду продолжительности
северного летнего дня прогуливалось над сопками ещё часок-другой, но
часы упрямо показывали вечернее время, и по какому-то таинственному
расписанию один за другим караванами потянулись в сторону города
автомобили с полной загрузкой пассажиров. Берега опустели, и словно в
рамках этого же расписания, так же с кем-то согласованного,
обнажая берега, стала отступать вода - начался отлив.
Приливы-отливы в этих местах порою достигают четырёх-пятиметровой высоты, и тогда открываются огромные площади гладкой песчаной поверхности морского дна, красоту которой передать не хватит
никакой фантазии, ко всему, если ещё добавить яркое оранжево-красное
отражение, катящегося часами над морем огромного солнечного диска,
208
то я лично не берусь описать даже собственное эмоциональное
состояние.
Вот так, любуясь этой красотой в состоянии эмоционального взлёта, я
брёл по только что обнажившемуся берегу, который ещё пару часов
назад был морским дном, наслаждаясь великолепием морского пейзажа,
жадно вдыхая целительный воздух, иногда останавливался, делал
фотоснимки, довольный блестящим качеством цифрового результата и
получив очередную порцию приятных эмоций, продолжал свой не
запланированный заранее и не подлежащий отчёту путь. Для полной
гармонии ко всему следует добавить и приятные ощущения от запаха
дыма костра. От городского дыма, гари и запаха бензина человек задыхается, но что-то иное и необъяснимое происходит, когда обоняния
прикасается запах костра.
Я оторвал свой взгляд от морского пейзажа.
Недалеко под обрывистым берегом у дымящегося костра, сосредоточенно уткнувшись в своё занятие, сидел заросший густой бородой
человек, расположив поудобней на коленях тетрадь, что-то старательно
выводил шариковой ручкой. Казалось, внешнего мира для него и не
существует или, по крайней мере, каждый существует сам по себе, мир
идёт своей дорогой, а он своей, и даже когда я остановился и долго смотрел в его сторону, никакой реакции это у него не вызвало.
Я стоял и вспоминал, как мы с друзьями ещё недавно наблюдали за
шумной компанией именно на этом месте, у этого костра пахло шашлыками, в воздухе летал волейбольный мяч, в прибрежной отмели купались с восторгом и визгом женщины, но к исходу дня всё стихло,
очевидно, все вернулись к своим будничным делам.
«Мне тоже казалось, что уехали все. А вот и не все, оказывается,
остался же один, значит, на этом берегу я не один, есть компания», - в
этих раздумьях, не осмысливая свои действия, я медленно подошёл к
костру.
Привет, сосед, - я поздоровался, подходя к костру, шурша
галькой под сапогами.
В ответ он кивнул головой и показал рукой на лежащую рядом сухую
лесину. Я присел машинально, приготовившись к продолжению
разговора, но сосед отрываться от своего занятия не думал, продолжая
всё так же сосредоточенно выводить свои каракули на бумаге. Так
продолжалось ещё несколько минут, и я в замешательстве собирался
уходить, но в этот момент, наконец, он закрыл свою тетрадь и протянул
мне руку.
Сергей, - он представился и спросил: - Чай будешь? Прекрасный
юньнаньский чай, друг из Китая привёз.
Я охотно согласился, понимая, что для налаживания контакта с новым
знакомым здесь, на диком морском берегу, лучше чем кружка
ароматного чая ничего другого и придумывать не надо, да и с другой
стороны хорошо, что он предлагает чаю, а не водки или спирта, как это
чаще всего мне приходилось встречать на суровых северных широтах.
209
Мы разговорились, и я узнал о моём новом приятеле, что он в прошлом известный спортсмен, когда-то окончил медицинский и физкультурный, работал тренером, врачом, был бизнесменом, а теперь собирается куда-то то ли за границу, то ли ещё куда.
А можно узнать, что ты там выводил так старательно и неотложно? - я выдавил давно мучивший меня вопрос, энергично протягивая свой
указательный палец в сторону лежащей на клапане изрядно потрёпанного
рюкзака тетради.
А, это? - парировал он вопросом на вопрос, поднял тетрадь, веером пролистал, - да так, кое-какие мысли приходят в голову, и я их
оставляю на бумаге. Иногда выходит что-то дельное.
Ты пишешь стихи или прозу? - продолжал я свои вопросы,
стараясь то ли утвердиться в своей заинтересованности в теме разговора,
то ли показать свою компетентность, но старался это сделать так, чтобы
не обидеть человека.
Когда как получится, иногда стихи, а иногда, - отвечал он,
переворачивая машинально пожелтевшие от времени листы, немного
подождав, уточнил: - В данный момент стараюсь понять, почему деньги
так легко управляют человеческими судьбами.
Да это как раз всё понятно, - улыбнулся я, - кто сейчас не
озабочен этой проблемой? То есть не тем, как деньги управляют
судьбами, это- то как раз проблемы самих людей, а непонятно, почему
вечно денег не хватает.
Понятно, да не всё и не всем, да и синдром нехватки денег тоже
болезнь больше придуманная, чем реальная, и с этим жить гораздо комфортней, чем с большими деньгами. Люди меняются при виде денег,
скорее деньги меняют людей, с ними что-то происходит, да так, что
справиться не могут и вытворяют всякие глупости и преступления.
По его реакции я понял, что задел за больное.
А как ты сам? - спросил я в развитие темы. - Ты сам к деньгам
как относишься?
Наступила тишина. Он ничего не ответил, несколько задумался, как
мне показалось, мой вопрос коснулся чего-то личного, и я пожалел, что
поступил неосторожно.
Немного подождав, ответил стихами.
Глава 2
Деньги не терпят лжи, предательства,
воровства и обмана. И могут отомстить сами.
Но предают и лгут, воруют мешками Под
дулом пистолета, как это ни странно.
Вот прочитай на досуге, - достав из кармана рюкзака какую-то
книжку в блестящей обложке, протянул мне, - здесь есть немного того,
что я думаю о деньгах.
Я повертел в руках книжку, прочитал надпись крупными буквами
210
«Как заработать миллион», полистал, всё сходится, и имя автора соответствует, и фотография на обложке, только без бороды.
Я эту книжку видел в книжном магазине, так это ты писал? - ничего, кроме этого дурацкого вопроса, ответ на который и так ясен, мне в
голову и не пришло.
Вопросами финансов я занимался, если не совру, раньше других,
- медленно начал он свой рассказ, - изучал опыт богатых людей, научился зарабатывать сам и учил других, проводил семинары, давал финансовые консультации бизнесменам, обучал людей зарабатывать деньги
своим трудом, экспериментировал на себе, на людях, и вот теперь, - он
махнул рукой, вдруг как бы осёкшись, замолчал, будто вспомнил что-то
такое, о чём говорить запрещено.
Ты сам-то заработал свои миллионы? - спросил я, наверно,
чтобы нарушить наступившую тишину, да и нужно было продолжить
разговор в другом ключе, и почти сразу понял, что это тот вопрос,
который ему чаще всего приходится слышать, и на минуту мне стало
неловко, что я тоже такой же, как и все. Но, кажется, он заметил моё
смущение и поспешил сам мне на помощь, посмотрел на меня,
снисходительно улыбнулся и сам продолжил мою мысль:
Да ты не смущайся. Мне действительно часто задают этот
вопрос, как им кажется - вопрос на засыпку, - немного помолчав, снова
продолжил стихами.
Глава 3
И в этом мире власти недостойных
Так трудно оставаться достойным и чистым.
Как часто я зарабатывал миллионы,
Всё так же быстро становился я нищим.
«Романтическая натура этот мой новый знакомый, - подумал я, стихи наверняка тоже его ремесло».
Понимаешь, друг, - глубоко вздохнув, продолжал он, - не в том
весь фокус, чтобы заработать много денег, как раз-таки зарабатывать
большие деньги - это хорошо, даже нужно, даже увлекательно, но только
зарабатывать, а не воровать, и ради денег не убивать, не предавать, не
обманывать, не присваивать чужое, да и распоряжаться деньгами
достойно тоже немногим удаётся.
И об этом ты пишешь целую книгу, материала хоть хватает?
Мне действительно стало жалко человека, который растрачивает
время и свои умения на ерунду, а мог бы заняться чем-нибудь более
полезным.
Ты имеешь в виду деньги или преступления из-за денег? - слегка
разведя уголками рта, сквозь густые усы показал он свои белые зубы. Да вся наша жизнь - живой материал на эту тему, его хватает не на одну
книгу, и об этом уже написано много, и пишут специалисты, каковым я
себя не считаю, - выдержав паузу, он продолжил: - Я-то пишу не о
деньгах. Это только одна сторона темы, но она очень больная сторона,
точнее, роковая, на мой взгляд, это болезнь общества в целом и личная
трагедия многих, обойти стороной которую никак не получается. В
211
целом, задуманная мною книга о жизни, о любви, конечно, о судьбах, о
добре и зле, - словом, где только присутствует человеческий фактор.
Что значит человеческий фактор? То, что ты пишешь, касается
каких-то трагических событий, где причиной является не техника, а
ошибка человека?
Вовсе нет, - категорически возразил он, - я имею в виду сам факт
существования человека на земле, его умение мыслить, принимать решения, совершать действия и поступки. А в экспертных заключениях эта
фраза применяется для обобщения и удобства записи, например как в
амбулаторной карте больного терапевты пишут: «ОРЗ».
Теперь понятно, а то я подумал, что ты намерен описать какието катастрофы, или сам присутствовал при аварии на «Курске», - пытался
я пошутить.
Если у тебя терпения хватит, я могу рассказать кое-что, а ты сам
поймёшь, где и как проявляется этот самый человеческий фактор.
Тихая и тёплая ночь, треск и тепло костра согревали не только тело,
но и душу, мы потягивали ароматный чай, и спать не хотелось, я охотно
согласился и старался слушать его рассказы не перебивая:
«Мы все - войны шальные дети.»
Помнишь слова из песни, - начал он свой рассказ, чувственно переживая каждую фразу, - так вот это всё о нас - детях военного и послевоенного времени. Их называют тяжёлыми годами. Но я что-то не помню, чтобы у нас были лёгкие времена. Так уж сложилось исторически,
что моему поколению пришлось пройти за одну жизнь сразу несколько
исторических эпох, и все они были по-настоящему тяжёлыми, хотя в
душе мы все надеялись, что настанут и лучшие дни.
Но времена снова изменились, и к сожалению, не в лучшую сторону.
Для многих это произошло внезапно. Сильное государство рассыпалось,
вера в мудрую политику правителей зачахла, большинство растерялись,
немногим удалось найти ориентиры.
Так это ты пишешь исторический роман или про политику? спросил я, воспользовавшись паузой.
Одно точно я могу сказать, что про политику ничего близкого
нет. Я буду счастлив, если читатель узнает себя, потому что это повесть о
жизни вообще и каждого из нас, о любви тоже, а там, где любовь, там и
предательство. Я и сам, пройдя через все лабиринты сложностей и
трудностей, как мне казалось, нашёл путь к здоровью и благополучию
для себя и охотно делился своими открытиями со всеми. Как у меня это
получилось, пускай судит читатель.
Мой собеседник встал с места, подбросил дров в костёр, налил свежей
воды в чайник, повесил над костром, несколько загрустил, как мне
показалось, даже осунулся и, немного подождав, вздохнул и продолжил:
В те далёкие годы моему пониманию никак не доходило, когда
великие по тем временам спортсмены гуляли, пили водку, да пили немало, а выпивали, а потом, как все, приходили на тренировки, занимались, побеждали на соревнованиях. А я выполнял все наставления
212
тренера, о личной жизни даже не думал, занимался добросовестно до
седьмого пота два раза в день и не пропускал тренировки, не встречался с
девчонками, вовремя ложился спать. Я всё, казалось тогда, делал
правильно, потому и результаты были. Мог ли я тогда понять, какой
ценой расплачиваюсь за медали и чемпионские ленты? Как я не мог
понять тогда, что целая жизнь проходит стороной, можно сказать, мимо
меня, что настанут времена, те генералы и большие начальники, за честь
почитавшие пожать твою чемпионскую руку, канут в Лету, когда тебя
перестанут узнавать, и устроиться на хорошую работу будет самым
сложным делом. А ведь совсем недавно, казалось, для тебя трудных
дорог и закрытых дверей не было.
Где-то я слышал, когда перед тобой закрываются двери, на
помощь приходят Небесные силы, чтобы научить жить по-другому,
подсказать, помочь или, - я прервал его рассказ, скорее всего, чтобы
показать ему, что мне интересно его слушать.
Или помочь вознестись, ты это хотел сказать? - перехватил он
мою мысль, широко улыбаясь.
Что-то в этом роде, - улыбнулся я и, вдохновлённый установившимся взаимопониманием, спросил: - А до такой жизни ты как докатился? Если я понял правильно, ты учил людей зарабатывать деньги и
сам имел миллионы, а теперь вот эта борода, одиночество у костра.
Наверно, у тебя и семьи-то нет, иначе не остался, а уехал бы со всеми в
город.
Бородатый приятель показался мне интересным человеком, да и здесь,
на диком берегу, где до ближайшего жилья вёрст двадцать, возможно,
кроме нас двоих, никого и не осталось. В такой ситуации более
приятного времяпрепровождения, чем интересная беседа за кружкой
ароматного чая, и не найти, наверно, поэтому я немного почувствовал
раскованность и уже не опасался задавать ему вопросы, которые могли
бы повергнуть его в трудное положение.
Однако какой ты проницательный, - похвалил меня мой новый
приятель с доброй порцией сарказма, но довольный тем, что я всерьёз
заинтересовался его персоной, несколько взбодрился, продолжил: - Ну
так слушай, если у тебя хватит терпения, я отвечу на все твои вопросы.
Понимаешь, друг? Всё в мире имеет свою цену, ты, наверно, не раз
слышал об этом, но не вникал в смысл этой истины. Бесплатно даже
глотка воздуха никто не может получить. Существует два мира. Один в
твоём представлении - нормальный, добрый, другой - реальный,
меняющийся, иногда непонятный, порою недружелюбный. Но как бы там
ни относился к тебе мир, тебе надо в нём жить, порою искать способ
выжить, хотя это иногда бывает невыносимо трудно, потому что мир так
устроен, что всё имеет свою цену. За непринятие враждебного мира
платишь годами из жизни, беспечность влечёт за собой растраты, твои
достижения привлекают завистников, честность и справедливость клеветников, радость свободной жизни длится недолго, очень скоро
213
обнажаются несправедливости мира. Проявляются реальности, что ты в
этом мире не один, вокруг всего много противоречивого и тебе тоже
следует в этом принимать участие. Мало ли чего тебе не нравится?
А впрочем, зачем это? Ну и жил бы себе и жил свободным человеком,
ведь ты никому не мешаешь. Но так в жизни не бывает. Если даже никого
не трогаешь, никому дорогу не переходишь, законов не нарушаешь, в
общем, по идее, ты просто нормальный хороший парень, всё равно кому-то ты неудобен. Не такой, как все, ты привлекаешь внимание тем,
что хочешь жить свободным, независимым от денег, от вещей, от
очередей, от квартальной премии, от приказов неумных начальников и
прочее, и прочее.
Но есть же люди, живущие свободно и независимо от денег, от
начальства, просто живут в деревне, растят капусту и редиску у себя в
огороде и живут.
Ты так пробовал? Попробуй и увидишь, на сколько дней и часов
хватит твоей свободы, считай минуты, наслаждайся ими, потому что
очень скоро найдутся люди, которым ты чем-то не нравишься. Неважно
чем, но главное, что ты не такой, как все. Ты станешь чужим, и как
любой чужой должен быть отторгнут. И это тоже цена, цена твоей свободы. Понимаешь?
Приятель замолчал, его волнение нельзя было не заметить, он снова
встал, подбросил дров в костёр, костёр разгорелся, и искры фейерверком
поднимались вверх, озаряя очертания ночного берега, исчезали в ночной
темноте. Я старался не вмешиваться в его эмоциональные переживания,
и на некоторое время наступила тишина, мы наслаждались ароматным
чаем, и спать не хотелось. Немного подождав, он продолжил стихами:
Глава 4
Я уеду в деревню, судьбой гонимый,
И вдали от никчёмной городской суеты, У
распахнутого окна спальни любимой На
мокром подоконнике оставлю цветы.
Вот-вот, - подхватил я, - давно бы уехал в свою деревню, деньги
ты заработал, свободу приобрёл. Или ещё больше денег хочется? - попробовал я определить направление разговора.
Деньги действительно меры не разумеют, поэтому, наверно, на
устах у большинства «денег много не бывает». Ты думаешь, достижения
человека определяются стремлением овладеть большими деньгами или
наличием больших денег? Готов ли ты принять это в свою жизнь и, самое
главное, готов ли ты отдать цену - вот что самое трудное, вот чем
объясняется неравенство имущественного положения людей. А иногда
цена такой высокой бывает, что надолго вышибает тебя из седла, каковой
бы ни была толщина твоего кошелька.
Он прервал свой рассказ, как-то странно поднял глаза к небу, как
обычно люди хотят что-то прочитать на потолке, продолжил:
Мы, к сожалению, не способны разобраться в своих настоящих
потребностях и не знаем своих настоящих возможностей. Можешь от214
ветить, например, почему создавались, к примеру, в эпоху Возрождения
такие великолепные художественные произведения, что ещё долго они
будут затрагивать самые тонкие струны восхищения и изумления
человечества?
Меня несколько удивил такой резкий переход, хотя и я не задумываясь ответил.
Наверно, тогда люди были более способными и более
талантливыми. А впрочем, ты это к чему?
Можно допустить и такое, а может быть, и не так.
Талантливыми и способными мастерами богата любая эпоха. А я к тому,
что, скорее всего, в то время доминировал культ визуального мышления,
когда человек с раннего возраста обучался видеть красоту, создавал
красоту, интересовался настоящими ценностями, а не подменял их
ложными, как в наше время.
Например?
Сегодня, как и в любую эпоху, уровень развития человека и
характер его поведения регулируются духовными и материальными
ценностями современности. Так?
Так, - согласился я.
Законы рынка овладели сознанием людей, где всё можно купить,
а главное, всё и всех можно продать. Где уж найти время для остального?
Действительно, сегодня идея быстрее разбогатеть занимает многих. Наверно, это оправдано ценностями времени, потому что сегодня
открылось больше возможностей и способов для зарабатывания больших
денег, чем когда-либо в истории человечества, - пытался я показать свою
компетентность, - а что в этом плохого?
Ничего плохого, допустим, нет, но при всех восторгах от этого
достижения не стоит забывать и о его теневой стороне.
Я думаю, не стоит чёрта малевать на стене, - возразил я, - каждая
эпоха отличается своими особенностями и своими ценностями. Сегодня
приоритетно зарабатывание больших денег. Наверно, это оправданно.
Ведь во все времена, чем бы ни был занят человек, его всегда интересовал один и тот же вопрос - «а сколько это стоит?»
И с этим не поспоришь, но стоит задуматься о том, что богатство
или бедность - это рок, а не выбор каждого из нас. И не тем объясняется
разное материальное положение людей, что на всех чего-то не хватает,
всё дело в том, что не всем хочется платить. Не рублями и не другой
валютой, а минутами, днями и годами своей жизни, образом жизни,
иногда свободой, порою своими близкими и друзьями, ценностями, не
эквивалентными ни какой валютой. Не каждый захочет отдать такую
цену, наверно, этим и объясняется неодинаковое материальное положение людей, да и большинству богатых не позавидуешь. Это загруженные днём и ночью работой, одинокие, лишённые личной свободы, в
конечном счёте несчастные люди, несмотря на кажущееся всем на
зависть внешнее благополучие.
Вот уж не думал, что богатые люди несчастны и одиноки. Но
ведь, как ты говоришь, и богатый, и бедный одинаково отдаёт цену,
215
независимо от финансового состояния платим мы все и за всё. Разве не
так?
Конечно, цену отдаёт каждый, но по-разному. Рынок, иначе
говоря - это базар, а базар - это торговля, а в основе любой торговли
лежит обман, поэтому иногда платить приходится слишком высокой
ценой, потому что, как я уже говорил тебе, деньги управляют людьми, а
люди, попадая в ситуации ложных ценностей, часто ведут себя
неадекватно при виде денег. Деньги и есть ложная ценность.
Почему обязательно в основе торговли должен быть обман,
разве не бывает честных продавцов? - спросил я, выражая своё
недовольство тем, что он всех торговцев зачислил в обманщики.
Это где ты мог видеть честных торговцев? - снисходительно
улыбнулся он. Таковых никогда не было и быть не может по одной
простой причине. В торговле у сторон противоположные интересы. Люди
стали понимать законы и требования рынка. Я, к примеру, продавец и
продаю то, что у меня есть, и продать хочу так, чтобы получить за это как
можно больше денег. Согласен?
Допустим.
А ты покупатель и хочешь купить хороший товар и за меньшие
деньги. Справедливо?
Да, справедливо, - согласился я.
Но ведь товар-то один и тот же, как же без обмана мне продать
мой плохенький товар за твои хорошие деньги?
В такой ситуации мы всё чаще стали привыкать к присутствию обмана и недоверия в человеческих взаимоотношениях. Тебя везде обманывают, и ты сам, не желая того, тоже становишься в этот ряд. Ты не
замечаешь, как много злодеев появилось за последние годы? Это тоже
порождение рынка.
Ну, допустим, злодеев и раньше хватало.
Хватало, не спорю, но не так. Сегодня не только породистого
скакуна или суперавтомобили, острова и земли можно купить за деньги.
Стало вполне нормальным покупка и продажа должностей, власти,
человеческих органов, и самого человека. За деньги можно заказать
оправдательный приговор для преступника и, наоборот, обвинительный для невиновных, можно купить услуги больших и малых чиновников,
можно продать человеческую жизнь, себя самого, собственные органы,
родителей, детей. Словом, поговорка «продать мать родную» уже
переходит вполне в реальную категорию рыночных взаимоотношений, я
бы ещё добавил - «продать собственных детей», что встречается гораздо
чаще.
Глава 5
Так как же всё стало доступным, возможным
Жить без будущего, без мысли, без идей? Какое
проклятье настигло, что можно Продать
честь и совесть, законы и людей?
Приятель снова замолчал, я старался не вмешиваться в его пере216
живания.
Страна незаметно для себя, - вздохнув, продолжал он, - а незаметно потому, что, наверно, замечать не хочет, разделилась на два лагеря
- богатых и бедных, пропасть между которыми увеличивается с каждым
днём. Ибо, чтобы где-то прибавилось, где-то в другом месте должно
убавиться. Наверно, это тоже один из незыблемых законов рыночных
взаимоотношений, поэтому все от мала до велика, независимо от
социальной принадлежности, пола и цвета кожи, озабочены проблемой
овладения большими деньгами, и пути достижения этой цели для многих
значения не имеют. Наверно, по этой причине мы часто становимся
свидетелем
убийств,
грабежей,
взяточничества,
должностных
преступлений и других, подобных из ряда вон выходящих, как нам это
кажется, событий.
Хорошо. Ведь во все времена были подобные преступления, а
почему ты связываешь всё это с деньгами?
По многим причинам. Во-первых, в основе всех видов
преступлений лежит экономический мотив - это факт неоспоримый. С
другой стороны, большие деньги не только решают проблемы, но они
часто создают их.
Деньги - это зло, если они в руках злодея. Злодей без денег - это
маленький злодей, а с деньгами он растёт, разрастается, обнажается в
своих пороках и становится большим и опасным злодеем.
Как я понимаю, ты изучал не только опыт богатых людей, чтобы
зарабатывать деньги самому, но и криминальные стороны вопроса тоже.
Так?
С чего ты взял?
Мне кажется, твои рассказы пронизаны неким разочарованием,
что ты увлёкся зарабатыванием денег. Не так?
Возможно, ты в чём-то прав. Любой сыщик подтвердит, что в
основе каждого преступления лежат финансовые и материальные
мотивы. А злодеи - это и есть преступники. Только теперь у них
возможности несколько расширены, часто злодеяния не преследуются и
не находят должного наказания. А большие деньги по большому счёту
приносят только большие проблемы.
Вот видишь? Я сразу понял, что у тебя проблемы начались
именно с больших денег. По-моему, ты заработал деньги, а всё
остальное, что было дорого, потерял. Я прав?
Если бы я один, мой друг, - снова он глубоко вздохнул,
выдержал паузу и продолжил: - Кроме меня глупцов и людских трагедий
на этой земле хватает. Хочешь, я расскажу реальные истории, а ты
увидишь, что делают деньги с человеком.
Валяй.
Вот один реальный, на мой взгляд, вопиющий, но типичный случай.
Юлия и Евгения сёстры-погодки. Им немногим более двадцати лет,
обе студентки престижных московских вузов, живут в роскошной квартире в центре столицы. Родители - успешные бизнесмены, ещё не старые,
217
не больные, безумно любят дочерей, делают всё для их счастья и
благополучия.
Казалось бы, чего им ещё не хватает?
Но девочкам захотелось овладеть всем имуществом родителей, а
поскольку при живых родителях они претендовать на их имущество не
могут, ничего не нашли проще, чем отправить их на тот свет, причём - в
прямом и переносном смысле, прямо в собственном «мерседесе»
посредством мощного взрыва.
Вычитали в Интернете рецепты взрывчатки, помог однокурсник, надо
полагать, тоже небескорыстно. И вот очередной раз шикарный чёрный
джип, с комфортом доставляя девочек из института домой, остановился у
подъезда. Юлия поцеловала маму, поцеловала папу, подложила сумку с
самодельной бомбой маме под сиденье и вышла из машины, помахав
рукой сестре, которая с пультом в руках ждала за углом соседнего дома и
скрылась в подъезде. В этот момент прогремел мощный взрыв, и
«мерседес» взлетел.
Ты хочешь сказать, что преступников не искали, родители
погибли, а девочки получили наследство, так?
К сожалению, так бывает часто, но тогда мы ничего бы не узнали. На этот раз сиденье машины оказалось добротным, защитило от
основного удара. Но бедняги сильно обгорели, покалечились, лечились
полгода.
А девчонки-то как? Они хоть раскаялись?
Девчонок судили. И знаешь, что самое интересное? Видел бы ты
на суде родителей, мать привезли в инвалидной коляске, а отец был на
костылях. Они плакали, страшно переживали за своих детей, просили
снисходительности. Глядя на их обезображенные лица, я даже не берусь
описывать нелепость этой картины.
Чего им не хватало, разве они не понимали, что совершают преступление, как минимум, их поймают? А ведь они наверняка любили
папу и маму.
В этом-то как раз и вся трагедия общества. Похоже, они вообще
не думали, вернее, думали только о родительских деньгах. Это тоже
следствия магической силы денег, и никакой мистики здесь нет. Деньги это в конечном счёте ценность не настоящая, придуманная, подставная,
если хочешь, но часто люди зацикливаются на них, и тогда деньги их
ведут туда, куда изначально, возможно, и в голову не приходило. Такие
метаморфозы происходят с людьми под воздействием магической силы
денег очень часто. Люди заморочены идеей - добыть большие деньги
любым способом, но большинство не знает, как поступить с большими
деньгами. И не только потому, что кто-то сомневается в реальности такого, а просто большинство из нас и представления не имеет, что можно
делать вообще с большими деньгами. А если и есть такое представление,
то часто страх оказывается сильнее, чем само желание.
Я бы сказал не страх, а жадность.
Назови, как хочешь, точно известно одно - это человеческий
фактор, а жадность - это лишь небольшое производное от страха. Страх
218
во много раз сильнее жадности, поэтому так легко порождает её.
Как ты называешь? Это тоже человеческий фактор?
Ну да, жадность, взяточничество, предательство и прочие мерзости присущи только человеку, никакой зверь на такое не способен.
Насколько я понимаю, ты так со знанием дела рассказываешь,
что у меня возникает подозрение, что все события ты берёшь из
собственной жизни.
Образ жизни Робинзона Крузо я примерил на себя недавно, я
раньше тоже жил в этом мире, в этой стране, и всё происходящее
касалось и меня в том числе, но круг моих интересов гораздо шире, чем
собственная кухня. Я помогал людям, как тебе известно, зарабатывать
деньги, иногда очень большие деньги. Но мои наблюдения за поведением
людей из реальной жизни показали, что большинство из нас не готовы
принять в свою жизнь большие деньги, не готовы к серьёзным переменам, теряются и дают волю эмоциям, необузданным страстям и сами
того не замечают, как становятся жертвами обстоятельств, которыми
управляют деньги.
Я согласен, что иногда жить с миллионом оказывается гораздо
сложнее, чем без него. А почему? Миллион рублей ведь не так уж и
большая сумма.
Деньги - вещь магическая. Прости, что повторяюсь. Погоню человека за ними они воспринимают как некую игру и навязывают свои
правила, они овладевают человеческим сознанием и заставляют его совершать такие поступки, которых от него никто не ожидал, в том числе и
сам не ожидал от себя. Кто этого не понимает, тот становится опасным
для окружающих.
Что значит магическая? Это реальные красивые банкноты, не
похожие даже на игральные карты. В чём выражается магическая сила
денег? Ты ещё им сознание приписываешь?
Ты верно заметил, что деньги - это красивые банкноты, точнее,
бумажки с красивыми рисунками, не более того, они не съедобны и в
прямом смысле их нельзя одевать, обувать или ездить на них верхом.
Согласен?
Согласен. Но на них можно купить и одежду, и пищу, и коня, на
котором можно ездить. Разве не так?
Именно так. Если бы люди расставили всё по местам, например,
деньги как средство для приобретения коня или пищи, не более того, то
эти банкноты с красивым рисунком послушно работали бы на человека в
необходимом количестве и качестве. У мудрых мира сего в жизни так и
происходит. А когда человек ставит себе цель овладеть деньгами любым
способом, то эти самые красивые бумажки затевают собственную игру с
человеком, толкая его на неразумные, абсурдные, преступные действия.
Последствия могут быть самыми абсурдными и опасными.
По-твоему, получается, что лучше жить от получки до получки и
в постоянных долгах, что ли?
Наверно, это другая крайность, я не знаю, но раньше, когда
большинство из нас так и жили, и семьи были покрепче, и разводов было
219
меньше, и люди друг друга не убивали за эти, как ты называешь, красивые бумажки.
У большинства моих знакомых в семье у каждого свой бюджет,
своя касса, свои доходы и расходы. А чем плохо, если сам зарабатываешь
и сам распоряжаешься своими деньгами?
Наверно, ничего плохого нет в этом, у цивилизованных людей
так и должно быть, если только все по-честному. А когда нет доверия
друг к другу, ещё хуже, когда кого-то жадность одолевает, тогда
трагедии не миновать.
У тебя всё так и получилось?
Не обо мне речь. Есть более известные факты.
О случае с Владимиром, например, пишут во всех журналах. Он
отставной армейский офицер, как смог, открыл магазин в своём провинциальном городке. Жили скромно, его бизнес не сильно процветал, но
на жизнь хватало, жена, ребёнок, квартира, машина, всё расписано на
долгие годы вперёд. Друзья радовались их спокойной гармоничной
семейной жизни. Вроде всё шло, как надо.
Но всё круто изменилось, когда Владимир выиграл в лотерею крупную сумму. От размеренной, счастливой семейной жизни и следа не
осталось.
Жена стала контролировать расходы каждой копейки и требовала
отчёт за всё, а когда узнала, что Владимир дочери от первого брака помог
купить квартиру, ушла от мужа, подала на развод и отсудила половину
имущества и половину выигрыша.
Однажды вечером в дверь позвонили, Владимир открыл. Незнакомый
мужчина в маске, угрожая пистолетом, требовал шестьсот тысяч.
Владимир обещал к вечеру следующего дня достать эту сумму, а сам
обратился в милицию. Преступник был пойман с поличным в момент
передачи денег. Им оказался новый муж Юлии - бывшей жены Владимира. Она решила таким способом вернуть себе те деньги, на которые
муж купил квартиру своей дочери.
Что, по-твоему, заставило любящую своего мужа женщину разрушить
свою семью, лишить собственного ребёнка счастья отцовского
воспитания?
Наверно, жадность. А ты как думаешь?
Может, ты и прав, но ведь разрушенную семью ни за какие
деньги не вернешь. Видишь, как красивые бумаги управляют сознанием
людей? Юлию теперь ожидает тюрьма, а ребёнок будет расти без родителей. Разве могла понимать это Юлия, когда, ослеплённая деньгами,
пыталась «заказать» мужа?
По-твоему, получается, что все без исключения поддаются магическому влиянию денег. Так, что ли?
Нет, конечно, встречаются и сильные люди, можно сказать, у
кого преобладает разум или холодный расчёт.
Павел, например, обладатель тоже большого выигрыша. Он купил
всего один билет и сорвал джек-пот. Павел и так был не из бедных.
Со всех концов посыпались просьбы и предложения оказать помощь
220
детским приютам, больным в приобретении лекарств и прочее. Но Павел
твёрдо отказал всем, обосновав свой отказ категорическими своими
убеждениями: «Кто я такой, чтобы вмешиваться в чужую карму?»
Каждый должен отрабатывать то, что ему суждено.
Ты думаешь, Павел поступил правильно или просто жадность
его не позволила заняться благотворительными делами? Что, по-твоему,
на самом деле происходит с людьми? Деньги меняют людей или люди
раскрываются со всеми своими недостатками или достоинствами,
которые где-то дремали, оставались до поры нераскрытыми?
Мудрое замечание, - похвалил он меня, - психологи говорят, что
характер человека формируется в первые три года жизни. Правда, потом
с развитием сознания каждый из нас старается управлять своим
поведением, пока эмоции не одерживают верх в силу непреодолимых
желаний. Досадно только, что часто эти эмоции и желания выливаются в
скверные поступки, и деньги здесь играют роль движущей силы, роль
топлива. Наверно, поэтому браки по расчёту, предательство друзей из- за
денег, разводы благополучных семей всё чаще становятся привычным
явлением.
Если бы это происходило не на моих глазах, а рассказал бы мне ктото другой, я непременно подумал, что речь идёт об обобщениях, настолько характерно для современности.
Ивану нелегко пришлось в детстве. Многодетная семья жила в коммуналке. Отец зарабатывал немного, и от зарплаты до зарплаты семья
жила в долгах. В школе мальчик среди сверстников отличался тем, что
одевался скромно и не имел никогда карманных денег. В учёбе он старался, но не получалось. Занимался спортом. Вот тогда-то Иван и решил
во что бы то ни стало заработать большие деньги. После школы поступил
в политехнический, учиться ему приходилось нелегко, часто пропускал,
искал заработки, а после третьего курса перевёлся на заочное обучение.
При первой же возможности он открыл своё дело и вскоре заработал свой
первый миллион, а затем и другие миллионы.
Дело Ивана процветало, и вскоре о нём стали говорить как о богатом
человеке. Престижный автомобиль, богато обставленная большая квартира, отпуск всей семьёй. И всё действительно было очень хорошо, и
продолжалось бы процветание человека, который своим умом и стараниями сумел нажить такие богатства, если бы...
Как водится, часто богатые мужчины становятся объектом охоты для
женщин. Не обошло стороной это роковое явление и нашего Ивана.
Ирина, красивая молодая студентка, вниманием кавалеров не обделённая, больше любила общество богатых мужчин. Возраст мужчин при
этом для неё значения не имел. Главное кошелёк, богатый ужин,
прогулки на яхте, новые знакомства, вечеринки. На одной из таких
вечеринок они и познакомились. Сначала Ивану даже не верилось, что
такая красивая, молодая девушка, выше ростом, может обратить на него
внимание. Но всё оказалось гораздо проще. Вскоре он оставил семью и,
как ему казалось, навсегда связал свою судьбу с молодой красавицей. И
действительно, глядя на эту пару, мало кому приходила в голову мысль о
221
браке по расчёту. Только большая любовь, и никак иначе. Супруги
всегда и везде появлялись вместе, работали, отдыхали, проводили отпуск
тоже вместе. Всё вместе. Вскоре Ирина окончила институт, всё больше
стала интересоваться делами мужа, заключила несколько выгодных
контрактов. Влюблённый муж не нарадовался своей красивой молодой
женой, а теперь и, как оказалось, необычайно умной. Всё больше он стал
делать подарки и доверять ей во всём. То ли от собственной лени, то ли
от чрезмерного желания доказать свою любовь, сам не понимая для чего,
доверил ей даже право первой подписи в финансовых документах.
Так продолжалось шесть лет, а потом всё произошло очень быстро.
Сначала Иван заметил, что супруга как-то изменилась, стала часто пропадать, выезжала на непонятные и не запланированные командировки,
чувства к мужу охладели. Серьёзный разговор никак не получался, ждал
и надеялся, что всё вернётся на свои места. Но всё очень быстро пошло
по нежелательному для него и совершенно по другому сценарию.
Неожиданно начались финансовые проверки и обнаружились нарушения, долги. Жена потребовала развод. Бизнес развалился. Заработанные за многие годы деньги оказались переведёнными на другие счета.
Теперь Иван медленно и не очень уверенно пытается начинать новое
дело. Он холостяк и живёт в скромной квартире. Продал свою долю в
большой и богатой квартире в надежде выручить хоть какие-то деньги
для начала нового дела. Но пока у него не очень-то получается.
Иван учился на твоих курсах? - спросил я.
Почему ты так думаешь?
Приведённые тобой некоторые подробности может знать только
близкий человек.
Иван ходил на мои курсы, но я его знал и раньше.
Ты сказал долю в квартире, - спросил я, - выходит квартиру поделили?
Ну, конечно, поделили, - саркастически улыбнулся он, - по
закону всё движимое и недвижимое имущество супругов делится
пополам.
А бизнес, - поинтересовался я, - ведь бизнес тоже является имуществом и делится пополам?
Бизнес развалился, от него остались одни долги, а деньги, как
тебе уже известно, Ирина спрятала. Она живёт теперь в штате
Джорджия. Говорят, имеет богатый дом, нового мужа и ещё многое
другое. Но это лишь говорят.
Конечно, всего мы знать не можем. Известно только то, что Ирина
росла в бедной, многодетной семье, терпеливо переносила лишения
трудного детства и, возможно, долго вынашивала свои продуманные
планы.
Ты знаешь, такое часто случается, но Иван тоже хорош! Чего же
ему в жизни не хватало, что потерял голову из-за девчонки?
Судить можно по-разному. Одно точно известно: сегодня охота
за богатыми мужчинами среди женщин считается важным делом, и не
каждая владеет умениями, наверно, поэтому в больших городах рабо222
тают специальные курсы по подготовке охотниц за богатыми. И это тоже
доходный бизнес. И знаешь, что характерно? Большинство «охотниц» это приезжие из провинции, красивые, чаще всего не очень образованные
девушки, чьё детство не блистало изобилием.
Разве раньше не было денег. Или, может быть, всё было так же,
только об этом не говорили?
Почему не говорили? В СССР, например, самый крупный выигрыш в двадцать тысяч рублей выпадал на долю игроков в спортлото.
За период с 1975-го по 1992 год счастливыми их обладателями были
несколько человек. Двадцать тысяч рублей по тем временам - деньги
приличные, если доллар тогда был дешевле рубля.
На английском чемпионате мира по футболу наш легендарный вратарь Лев Яшин был признан лучшим, и как лучшему выдали ему вознаграждение в сорок тысяч британских фунтов стерлингов. Эту огромную
по тем временам сумму Яшин пожертвовал в пользу детских домов.
Сейчас ставки во много раз выросли. В США в 2004 году некий Жан
выиграл джек-пот в лотерею 236 миллионов долларов. Половину он
раздал в благотворительные фонды.
Некий Родригес выиграл 260 миллионов долларов. Вскоре от него
ушла жена и отсудила половину.
Как видишь, почти одинаково ведут себя люди с деньгами, независимо от пола, возраста и национальной принадлежности. Но это, так
сказать, лишь локальные события, а в глобальном масштабе роковое
влияние денег на человеческие судьбы пока что мало изучено. Пройдёт
ещё немного времени, и люди увидят, как ядерная угроза померкнет
перед финансовыми войнами.
За разговором мы и не заметили, как повеяло утренней прохладой и
на горизонте всё отчётливей стали проявляться очертания сопок.
Мой собеседник поднялся, расшевелил костёр, подбросил дровишек,
костёр разгорелся, языки пламени, взмываясь в небо как в цирковом
представлении, отрывались и на мгновение, играя на весу, исчезали в
предутреннем пространстве.
Светает, - как бы между прочим пробормотал мой бородатый
приятель и несколько оживлённо продолжил: - Скоро ребята приедут,
надо подготовить сети, а пока мы успеем свеженького чайку испить.
Мы с удовольствием потягивали ароматный чай и заинтересованно
говорили о сетях, о ходе рыбы, о секретах засолки икры, и ещё о чём-то
важном и не очень. Я поблагодарил моего нового приятеля за знакомство
и за приятную беседу, за вкусный чай и собирался уходить.
Постой, друг, видимо, мы встретились с тобой неспроста. Так
часто бывает, судьба непредсказуемая спутница, она сама знает, кого и
куда вести, - говорил он и, без излишней суеты расшнуровав клапан
рюкзака, достал оттуда свёрнутую в потёртый пакет стопку тетрадей и
протянул её мне. - На, возьми это, ты знаешь, что с этим делать.
Что это? - спросил я машинально, хотя в душе понимал, что несколько слукавил, потому что я узнал ту самую тетрадь, над которой на
моих глазах напрягал он свои мысли вчера вечером.
223
Здесь почти я всё закончил, - продолжал он, вкладывая свёрток
мне в руки, - что делать с ними дальше, я не знаю, да и уже не успеваю,
времени нет. Я их тебе доверяю, потому что знаю, что ты друг, ты знаешь, что с ними делать, и надеюсь, что поступишь правильно, поэтому
никаких обязательств от тебя я не требую, да и требовать что-либо права
не имею. Что бы с ними ты ни делал, я благодарен тебе заранее, но
почему-то я уверен, что поступишь правильно.
С этими словами он вложил мне в руки пакет, взял мою левую руку и
придавил стопку сверху, как бы говоря: «не потеряй, прошу тебя», сам
молча отвернулся, отошёл на некоторое расстояние, наклонился и что-то
там делал своё, очевидно, не желая показать своё смущение.
Приятель оставил мне впечатление закалённого стихией нелёгкой
жизни, но сохранившего достоинство сильного человека, поэтому, наверно, мне показалось, что какие-либо возражения или даже моё дальнейшее присутствие здесь могут задеть его самолюбие, и мне ничего не
оставалось, кроме как следовать дальше с полученным новым то ли
подарком, то ли ответственным поручением. хотя он сам и освободил
меня от любых обязательств, но я-то должен был понимать, какую ношу
взваливаю на себя сам.
Весь день припекало солнце, играя бликами на зеркальной глади
морской поверхности, плескались в сетях жирные лососины, мы их извлекали из сетей, чистили, обрабатывали, прятали от мух и от палящих
солнечных лучей. В этой приятной суете незаметно и день склонился к
закату, и, наконец, я выбрал свободную минуту и направился в сторону
соседей, чтобы разрешить мучившие меня весь день сомнения, вернуть
приятелю его собственность, извиниться, что не оправдал его доверия.
Я поздоровался с рыбаками, пошарил глазами между ними в поисках
моего бородатого приятеля, но не найдя его, спросил:
Ребята, а где тот бородатый ваш друг?
Серёга, что ли? - отпарировал вопросом на вопрос рыбак с красным загорелым лицом и рыжими усами.
Да, так его, кажется, зовут, - ответил я ему.
Он тут всем друг, а не только наш, он здесь живёт.
Уже не живёт, он уехал, - вмешался в разговор высокий парень в
полосатой майке, который только что причалил к берегу на красной
резиновой лодке.
Куда уехал, - спросил я несколько встревоженный, - а вы адрес
мне не подскажете?
Да он скоро появится, наверно, в посёлок в магазин уехал, - попытался успокоить меня загорелый.
Не появится, - вмешался снова парень в полосатой майке, - он
совсем уехал, я у него билет на самолёт видел, то ли в Новую Зеландию,
то ли Австралию. Он что-то говорил вчера, я точно не помню.
Я высказал ребятам какие-то слова благодарности, не понимая
смысла, и поплёлся восвояси, жестоко осуждая себя за свою нерешительность.
224
Глава 7
В поисках ли счастья, или за туманом,
Город на карте различив едва,
Отдал полжизни дружбе с Магаданом,
Приехав не этапом лишь года на два.
Я должен признаться в том, что, однажды взявшись за перо, я не
рассчитывал на что-то серьёзное и не представлял, что взял на себя
посягательство на терпение снисходительного читателя. Осознав это, я
невольно задумался, будут ли интересны мои повествования кому-либо в
то время, когда при настоящем взлёте технизации и информатизации
любая классическая литература, гениальные творения всех времён и
народов доступны каждому, кто одним щелчком кнопки может открыть
необходимую ему страницу, и кнопка эта есть под пальцем у каждого.
С другой же стороны, впечатления человека, пережившего столь
глубокие потрясения в собственной судьбе и в судьбе великого народа,
сколько, на мой взгляд, не могли оставить следы потрясений Французской и Октябрьской революций, вместе взятые, двигали меня к тому,
чтобы эти переживания не угасали в забытьи.
У меня, как у классического советского гражданина, присутствует ряд
преимуществ, которые позволяют мне превратить в преимущества и ту
роль, которую избрала для меня судьба, отправляя меня в увлекательное
путешествие по жизни, избрав исходную точку в самый разгар Великой
Отечественной войны, воспитав меня в духе вдохновенного патриотизма
в годы строительства и становления Великой на всей земле, и я не
ошибусь, если возьму на себя смелость сказать и на все времена
державы, имя которой Советский Союз. С этим именем на моих глазах
совершались героизм и энтузиазм народов и каждого из нас и смертные
подвиги, и катились слёзы радости и гордости, когда мы стояли на
спортивном пьедестале и слушали Гимн моей страны. Нас любили и
уважали на всей земле, пусть даже иногда побаивались амбициозные
америкашки, но японские молодые люди под окнами гостиницы, где
остановилась наша спортивная делегация, пели «Подмосковные вечера»,
венгры и болгары нас считали братьями, кубинцы и китайцы - старшим
братом. И мне обидно сейчас, когда в других странах русского человека
принимают с пренебрежением, быть русским в других странах считается
неприличным. Наши спортсмены на мировых и олимпийских аренах
привычные высокие места давно уже уступили, и радость редких побед с
нами никто разделить не спешит.
Моё село Дашбаш в дословном переводе означает «вершина скалы».
Именно на самой вершине одной из скал Великого Кавказа я родился и
рос шустрым беззаботным мальчишкой, и остаться бы мне там пасти коз
и гусей по террасам и долинам, вдыхая целебный горный воздух, если бы
однажды дядя Миша не привёл меня в борцовский зал. Удивительно, но
тренера, воспитавшего целую плеяду мастеров, чемпионов мира и
олимпийских чемпионов, мы все звали просто дядя Миша, и уверен, что
большинство из этих чемпионов не знали его фамилии и отчества,
настолько он был нам родной и близкий человек, как отец.
225
С другой же стороны, я не знаю, может быть, лучше бы я остался
пасти коз и гусей, а то ведь Москва, Дальний Восток, Магадан, страны
Юго-Восточной Азии. Куда только не бросала судьба бродягу?
Но всё это имеет одно не сравнимое ни с чем преимущество. На своём
непростом жизненном пути я встретил много интересных людей, у
которых чему-то учился, и в моей памяти все они оставили что-то, ибо
судьба ли, случай определяют появление на свет того или иного
человека, а место и среда, в которой он рождается и живёт, оказывают
влияние - доброе или дурное - на всю его последующую жизнь.
Я видел много людей, которые в своей гордыне пожелали остаться
высокомерными и нищими, пряча в глубине души мысли о благополучии
и изобилии, подставляя грудь стихиям нелёгкой жизни, да так и до конца
своей жизни оставшихся самими собой, не желая ничего менять.
Встречал я непритязательных, лишённых страстей и честолюбия,
укрывающихся от холода и зноя в своих незамысловатых жилищах людей, которые ведут безвестную и спокойную жизнь, их пугает всякий
шум, слепит всякий свет, и для них счастье возможно лишь в тени и
безмолвии.
Встречаются и такие люди, которые были когда-то жалкими и
слабыми, но после того, когда каким-то ловким образом или по воле
судьбы им удалось сменить хижины на дома, а дома на дворцы, они
швыряют деньгами и выставляют напоказ свои драгоценности, обдают
прохожих грязью из-под колёс своих шикарных авто, натравливают
бойцовых псов и своих лакеев.
Наконец, есть и такие, казалось бы, родившиеся под счастливой
звездой люди, которые, устремляясь к своей цели, не замечали препятствий, их в любом избранном деле ожидали успех и благоденствие, их
любили и уважали, но нежданно-негаданно появляется вчера ещё близкий и преданный человек, а сегодня соперник и противник, который
привлекает к себе всё содержимое, предоставив своему несчастному
предшественнику угасать в одиночестве, подобно юноше, жизненные
силы которого подорвала неразделённая любовь.
Есть и другие люди, которых и вы, дорогой мой читатель, знаете не
понаслышке, которых любите и уважаете или совсем их не знаете и знать
не желаете, на то и на другое имеете право.
Есть много мест на свете, где так тесны переплетения судеб представителей разнообразных сословий независимо от происхождения и
социальной принадлежности, но мой рассказ занимает не столичные
мегаполисы, как могут они показаться наиболее привлекательными на
первый взгляд, и не индустриальные центры, где немудрено затеряться, а
небольшой город Магадан, уютно расположившийся на Крайнем СевероВостоке страны, укрывающий в своих незамысловатых жилищах от
приятных и неприятных сюрпризов сурового климата своих
разноплемённых обитателей. Здесь не растут пальмы и не собирают по
осени урожаи апельсинов, нет обласканных тёплым морем и согретых
солнцем пляжей, нет даже дорог на уровне понимания и представления
современного цивилизованного мира. Наверно, поэтому именно здесь, на
226
Севере, так наглядно ощущается, как мудрой природе было угодно
отдавать человеку богатства и красоты мира на пользование и сохранение, а не для разорения и уничтожение. Долгое время здесь понимали и
выполняли то, что природа зачала, однако в угоду вездесущим современным автомобилям, давно уже вытеснившим оленьи нарты и собачьи
упряжки, и на северах с высоты птичьего полёта можно видеть, многочисленные рубцы и шрамы на теле тундры и тайги, изрезанные лентами
разноуровневого значения дорог, соединяющих немногочисленные
города и посёлки, иногда одиночно стоящие домики и вагончики, иногда
просто идущие к речке или попросту в никуда. Так или иначе, все эти
ручейки и ленточки дорог стекаются и сливаются с определённым
центром, будь-то районного значения или более значимого, где сосредоточены деньги, торговля, распределения и прочие ценности.
Много-много лет назад, в те времена, когда молодым везде у нас была
дорога, а старикам, сами понимаете - почёт, судьбе моей было угодно
испытать меня на совместимость с одним из северных городов, настолько
же известным во всём мире в общих чертах, с одной стороны, насколько
совсем неизвестным - в сущности. Потому что о Магадане я знал ровно
столько, насколько информирован был в семидесятые годы двадцатого
века каждый, кто никакого представления не имел и не мог иметь, кроме
слухов о том, что на Крайнем Севере есть места для отбывания наказания
преступников, что туда этапом шлют только самых виновных и самых
опасных, что по улицам там бродят преступники и убийцы и, конечно же,
бродят по улицам огромные медведи. Как же без них?
Если наш добрый друг - читатель согласится терпеливо путешествовать с моими героями, то его ждут увлекательные истории о реальных людях, имена которых, возможно, не встретишь в скрижалях
отечества, хотя не исключены встречи и с такими людьми. К тому же и
первые, и вторые, и все мы одинаково участвуем в одном и том же увлекательном и важном жизненном эксперименте, и миссия каждого из нас
одинаково достойна нашего внимания, будь то это всемирно узнаваемая
личность или простой труженик полей. Мои рассказы о судьбах людей,
но они могут коснуться некоторых событий и фактов, а также мест и
расположений кого-то и чего-то общеизвестного. Но они только о тех
событиях, о которых мне известно преимущественно, где я сам являюсь
их живым свидетелем и очевидцем или даже участником, либо известно
мне о них из уст других очевидцев и участников, в правдивости которых
я уверен, поэтому к мнению ревнителей исторических и географических
фактов я готов относиться уважительно и без оспаривания. События,
занимающие мои интересы, касаются судеб людей, хорошо знакомых
мне, поэтому позвольте начать с описания встречи на магаданской земле
старых друзей:
Ппава 8
Ни в какой стране не встретишь таких угрюмых лиц, как
здесь. Из десяти человек, принадлежащих простому люду,
227
лица пяти или шести говорят о страданиях, нищете или
страхе. В Европе ничего такого я не видел.
Одна только надежда в те 90-е вселяла в некотором смысле что-то
позитивное. Наряду с развалившимися государственными устоями,
правители свою несостоятельность прикрывали демагогией и лозунгами
о демократизации, что, в свою очередь, сознательно или без него не
могло не привести к некоторым позитивным изменениям общественного
сознания, ощущением свободы для самостоятельных действий.
Относительную свободу получила и преследуемая все годы народная
медицина. Появление на телеэкране и на страницах печати психотерапевтов, целителей и экстрасенсов недвусмысленно заявило о том,
что, вопреки сложившемуся отрицательному общественному мнению,
такое явление существует, оно возможно, действенно и даже полезно.
Сергей сам медицинский работник, в прошлом известный спортсмен, а
теперь активный приверженец здорового образа жизни, знакомый с
культурой Востока и философией восточных единоборств, и как только
законодатели дали такую возможность, он открыл своё дело по оказанию
помощи методами народной медицины и стал разыскивать талантливых
людей для обучения. Его предприятие процветало, были хорошие
партнёры, талантливые врачи, собрался коллектив единомышленников,
помогали больным не только в своём городе, но ездили по всей стране и
за её рубежи, оказывали лечебную помощь, выступали в больших
аудиториях, клубах, Домах культуры, и это приносило широкую
известность и материальный достаток ему и его коллегам.
Германские друзья всё чаще напоминали о своей готовности вложить
средства для создания медицинского центра и торопили с арендой
помещения, и Сергею наконец удалось заключить договор аренды
помещения общей площадью в шестьсот тридцать шесть квадратных
метров на первом этаже одного из зданий в центре города, и о достигнутом он немедленно известил Герхарда.
Договор пока заключен на один год, - пытался он изложить подробности по телефону, насколько это возможно, - а там дальше, как дела
пойдут. Помещение действительно хорошее, в центре города, очень
востребованное здание.
Здание кому принадлежит? - уточнял все вопросы Герхард с немецкой педантичностью.
Здание принадлежит геологическому объединению.
Что есть геологическое объединение?
Как бы это тебе объяснить? Это как у вас компания, только геологическая. У нас много добывают золота, серебра и прочих полезных
ископаемых, поэтому геология здесь очень востребованная профессия, пытался Сергей, как мог, в доходчивой форме объяснить иностранцу.
Сергей, что там есть? Ну, там комнаты, кабинеты, и что надо делать, конструкции, отопление, газ, канализация?
Герхард, ты что там в своей Германии думаешь, что
действительно в Магадане по улицам медведи бродят? - рассмеялся
228
Сергей: - Здесь вполне цивилизованный город, правда, газом мы не
пользуемся, у нас электричество. Всё остальное есть. Здание
действительно цивилизованное, в нём размещалась геологическая
экспедиция, чтобы тебя не напугать, это управление, были служебные
кабинеты, а теперь надо их переориентировать в лечебные, потребуется
реконструкция.
Сергей, я понял тебя. Мы пришлём нашего специалиста, он тебе
поможет по строительным и финансовым делам, Томас.
Что Томас?
Он имеет имя Томас, его имя Томас.
Замечательно, что он Томас. Как у него с языком, русский знает?
Томас учился в Москве, хорошо меня знает русский язык, ты же
тоже знаешь немецкий язык.
Ты хотел сказать, что он лучше тебя знает русский? Я не оченьто рассчитываю на свои знания немецкого. Когда его ждать?
Я тебе позвоню, Сергей. У тебя есть что сказать?
Нет, я сказал, что хотел.
Тогда до свидания, Сергей.
До свидания, Герхард.
Глава 9
Так уж заведено в человеческом обществе. Если ты чтото хорошее делаешь, то слава о тебе быстро распространяется и к тебе обязательно потянутся люди, среди
которых много тех, кого твоё изделие порадует, но будут
и те, которые отнесутся к твоим успехам с завистью.
Томас прилетел в Магадан через неделю, а за это время уже были
начаты работы по реконструкции кабинетов, подготовка к подведению
электрического кабеля, водопровода, канализации, а в самой просторной
комнате, отведённой трудовому коллективу для проведения собраний и
праздников, обучения и технического совершенствования под
патриотичным названием «Красный уголок», обоюдно заинтересованно
под руководством Сергея шли занятия курсов народной медицины, в
двух других комнатах, наспех переоборудованных под медицинский
кабинет, вели приём врачи-специалисты по мануальной терапии и психотерапии.
Если бы не ярко-красная иностранная бейсболка в сочетании с такой
же, но изрядно выцветшей спортивной курткой, в толпе пассажиров вряд
ли можно было бы безошибочно угадать в рыжеволосом курносом
крепыше немца - Томаса. И ничего удивительного не было в том, что он
действительно оказался прекрасно приспособленным к российскому
менталитету и к образу жизни русского народа. Он не стал описывать
трудности долгого перелёта и не выражал своё отношение к суровому
северному климату, который встретил его густым и мелким, промозгло
холодным дождём. первым его заветным желанием оказалось не отдых
после длительного перелёта, не жажда проявления немецкой аккурат229
ности и пунктуальности в трудовых буднях, а рыбалка. Уже по дороге из
аэропорта, предвкушая удовольствие от нафантазированных из рассказов
друзей о рыбалке, он спешил заявлять о своей осведомлённости о
щедротах здешних рек и морей, гордо восхваляя прочность специально
привезённого из Германии спиннинга. Он нетерпеливо рвался опробовать
свои снасти, и по-детски радовался, узнав о том, что, кроме лососёвых,
всю остальную рыбу можно удить в неограниченном количестве, а что
самое удивительное, весь улов можно забрать себе, и за всё это
удовольствие платить не надо.
«Да, у вас давно уже коммунизм наступил», - удивлялся он не на
шутку.
О немецкой педантичности и пунктуальности сказано много, но то,
что олицетворял Томас все положительные качества, присущие этому
народу, не укладывалось в рамки воображения. Просыпаясь в семь часов
утра, он ровно один час - не больше и не меньше - отводил на гигиенические процедуры и зарядку, в девять утра и ни минутой раньше
открывал двери офиса.
Принимая на работу, лично беседовал с каждым, тестировал на
квалификацию, устанавливал зарплату и предупреждал, что продолжительность рабочего дня не должна превышать восьми часов, при этом
опоздание на работу или переработка являются основанием для
увольнения. Запрещал курение в течение всего рабочего дня и установил
распорядок работы с десятиминутным отдыхом через каждые пятьдесят
минут интенсивной работы, выделив специальную комнату для
психологической разгрузки.
«Мы хорошо оплачиваем труд наших рабочих, наши рабочие должны
получать больше, чем на других предприятиях, тогда к нам пойдут
хорошие специалисты, - говорил Томас, - и качество работы тоже имеем
право требовать соответственно зарплате».
Он хорошо был знаком с культурой русского народа, почти без акцента владел русским языком, с пониманием относился к некоторым
слабостям людей и искренне выражал сочувствие по поводу неуважительного отношения начальства к простому народу.
«Со времён феодального строя у вас ничего не изменилось, - говорил
Томас, наблюдая за высокомерием местных представителей власти по
отношению к простым людям, он с сожалением отмечал: - Всё зависит от
хорошего или дурного расположения духа, и я не удивлюсь, если завтра
на центральной площади кем-то из капризных дам будет назначена
публичная порка кого-нибудь из провинившихся простолюдин».
Так уж заведено в человеческом обществе. Если ты что-то хорошее
делаешь, то слава о тебе быстро распространяется, и к тебе обязательно
потянутся люди, среди которых много тех, кого твоё изделие порадует,
но будут и те, которые отнесутся к твоим успехам с завистью, найдутся и
такие, кто явно захочет навредить. Узнав о немецком предприятии,
жители города всерьёз заинтересовались возможностью получить хорошую работу, тем более что комплектация персонала лечебно-оздо230
ровительного центра тоже планировалась из местных специалистов.
Скептики махали рукой, мол, хорошему делу у нас не найти благодатной
почвы. Не дадут.
Томас очень быстро нашёл подходы к местному начальству. Его
иностранное происхождение давало пропуск в самые высокие кабинеты
в любое время, ему не отказывали ни в чём, однако он искренне
удивлялся, почему они всё обещают и свои обещания не выполняют.
Увы, заподозривши, что полномочия этого немца связаны с финансированием, высокому начальству даже мысли не приходило воздержаться от искушения вымогать деньги вместо того, чтобы помогать
на благо своего края, своего города, своего народа,
События, о которых я веду рассказ, происходили в годы, когда вместе
с развалом советского государства перестали действовать советские
законы, а новые не могли действовать по причине того, что Законодательное собрание привлекало людей, движимых личными интересами,
точнее, целью личного обогащения за счёт присвоения бывшего народного добра. Куда и когда было им думать об интересах государства, а тем
более народа?
Решение пришло само по себе.
появление Томаса, вопреки обыкновению, в поликлинике, где вёл
приём Сергей, без слов предвещало о нештатных обстоятельствах.
Привет, Сергей, - поздоровался он и, не дождавшись приглашения, присел.
Привет, - ответил Сергей и протянул ему руку, - что-то случилось?
Нет, не беспокойся, - заметив тревогу Сергея, он поспешил успокоить, - ничего такого, что ты думаешь. Но нам надо поговорить.
Тогда рассказывай.
Сегодня я заходил к начальнику вашего города, - начал свой рассказ Томас, стараясь сдерживать свои эмоции, - как его теперь должность
называется?
Я не знаю, - пожал плечами Сергей, - он всегда был секретарь
горкома.
Мы уже почти месяц занимаемся ремонтом, у нас в Германии
готовят к отправке оборудование, а арендный договор до сих пор не подписан. Сегодня он обещал подписать, и я пришёл в назначенное время. И
что ты думаешь?
Что я думаю? Думаю, что ты просидел в приёмной целый час
как минимум, - улыбнулся Сергей.
Да, ты уже привык к такому обращению к людям, сочувственно заметил Томас, - но он меня принял и даже чаем
попробовал угостить. Наш договор лежал у него на столе. Он взял ручку,
и я думал: вот, наконец, настал час, но он нарисовал цифру на листке
бумаги и пододвинул мне, заметив - «марок».
Томас с негодованием отверг такое требование, находя унизительным
и оскорбительным для себя и свидетельствующим о крайней не231
благодарности со стороны тех, кто выставил такие требования.
Сергей не знал, что ответить. Ему это казалось невероятным, так как
рассчитывать на финансирование германских партнёров можно было
только для бизнеса, но никак не для повседневных расходов на
взяточников.
Что ты скажешь? - спросил Томас после некоторого молчания.
А цифру он какую нарисовал?
Пять нулей.
Что-то скромно, - пытался пошутить Сергей, - а что я могу сказать тебе, дорогой Томас? Ты почти месяц здесь пожил с нами, видишь, в
каких условиях приходится работать, поэтому и наши медики самые
бедные, как ты успел заметить. Да и не только медики.
Делать нечего, Томас понял, что уже надеяться не на что, от местного
начальства с бандитскими аппетитами, настроенного только грабительски, ждать чего-то созидательного не приходится.
- Ваше начальство не патриотично, - стараясь сдержать свои эмоции,
возмущался Томас, - они не любят свой город, не любят свой народ.
Россия сильно изменилась, Сергей. Советские люди любили свою
Родину, а сейчас все кушать хотят, а работать никто не хочет, а главное
зло - это то, что все воруют, и никто за это в тюрьму идти не хочет.
На этой ноте он собрал всех сотрудников, публично объявил о закрытии предприятия, принёс свои извинения и выплатил рабочим неустойку соразмерно двухнедельной зарплате, свернул все работы, собрал
свою спортивную сумку - и в обратный путь, уехал в свою Германию,
чтобы больше никогда не думать о создании медицинского центра в
Магадане, оставляя в памяти лишь добрые впечатления от красивой
природы, от отменной рыбалки, от встретившихся на его пути простых,
но очень дружелюбных людей.
Глава 10
Встань и иди
Возможно, для кого-то сейчас звучит нелепо и смешно словосочетание «богатые профсоюзы». Но в те времена стабильные доходы от
взносов и государственной поддержи советским профсоюзам - этой серьёзной организации со своими серьёзными финансами позволяли без
проблем распределять их на содержание многотысячного аппарата, на
строительство и содержание всесоюзных санаториев и курортов, спортивных комплексов, домов и дворцов культуры и других помпезных
зданий и сооружений с соответствующим оснащением и оборудованием.
Давно привлекал внимание горожан воздвигнутый на одной из центральных улиц города новый пятиэтажный красавец с необычными для
тех времён ярко окрашенными снаружи стенами. Вскоре появившаяся не
менее красочная вывеска с золотистой надписью «Школа профсоюзов»
расставила все точки по местам и ни у кого, очевидно, не возникало
вопросов, кого и чему тут собираются обучать в этих многочисленных
больших и малых учебных классах и аудиториях, на оборудование и
232
оснастку которых средств не пожалели.
На втором этаже располагались несколько служебных кабинетов и
огромный актовый зал с двумя сотнями сидячих мест. Пока бумажная
волокита по аренде основного помещения не находила логического завершения, Сергей арендовал служебный кабинет на втором этаже для
приёма больных и определённые часы в актовом зале для обучения на
курсах народной медицины.
Шёл набор в дневную группу, когда в аудиторию вошли две женщины, волоча на своих плечах третью, вздохнули и посадили её за парту, а
сами удалились. Это не могло остаться за пределами внимания сидевшего за своим столом и перелистывающего какие-то бумаги учителя,
однако для выводов он время не торопил. Был вводный урок, поэтому
закончился раньше предполагаемого времени. Все вопросы заданы, ответы получены, слушатели курсов разошлись. На своём месте осталась
одна Светлана - так звали девушку, которая, очевидно, без посторонней
помощи самостоятельно не могла передвигаться. Девушка как-то скукожившись, старалась спрятаться, чтобы, не дай бог, её не обнаружили, и
ужас охватил её, когда человек, представившись перед началом занятий
как врач и преподаватель школы народной медицины, направился в её
сторону.
Вас Светлана зовут? - спросил он спокойным доверительным голосом, медленно подходя и присаживаясь напротив, - можно узнать о
ваших проблемах?
Щёки девушки налились багровой краской, по телу пробежала дрожь,
на лбу выступили капельки холодного пота, сильно заломило в пояснице,
что-то надо был ответить, но никакие слова не приходили в голову.
Расслабьтесь и чувствуйте себя свободней, не волнуйтесь, с
вами ничего плохого не случится, - продолжал разговор доктор, не
дожидаясь ответа на вопросы, понимая, что слов для ответов найти
девушке трудно.
Никто не говорит ничего определённого о моих проблемах, а вы
можете что-нибудь сказать? - наконец, преодолев смущение, выдавила
вопрос девушка. Она проговорила эти слова таким прочувственным тоном, какой не мог не произвести впечатления даже на видавшего много
людского горя доктора.
У вас с почками проблемы, да и печень, кажется, не щадили,
перегружали довольно долго лекарствами. Вы принимали гормональные
препараты?
«Я лгала бы неуклюже, - подумала она, - если бы сейчас ответила, что
всё хорошо и никаких проблем с почками нет, да и печень работает
безупречно, однако тогда лишилась бы доброго расположения человека,
на которого робко, неуверенно, но возлагала надежды. Не задавайте мне
никаких вопросов, я на них не могу ответить», - но вскоре она поняла,
что в его голосе звучит не пустая любезность, а с такой уверенностью
говорит человек, который на себя берёт ответственность. Эта мысль
немного успокоила её, в памяти со скоростью быстрого кино возникали
картины, как за годы страданий какие только способы лечения она не
233
перепробовала, и всегда надежда, а вдруг на этот раз помогут, и конечно,
она хорошо запомнила названия множества лекарств, среди которых
гормональных тоже было немало.
Что вы делаете? - спросила она дрожащим то ли от волнения, то
ли от радости голосом.
Пытаюсь просмотреть ваши внутренние органы, вы не возражаете?
Нет, я не возражаю, но у меня сильно болели ноги, а когда вы
стали водить руками, боли прекратились.
Это замечательно, что прекратились боли, надо привыкать к состоянию без боли, надо привыкать к хорошему, - бархатистым голосом
пытался доктор расположить её доверительное отношение к себе.
Девушка снова загрустила, её неподдельно радостное лицо изменилось, несколько сникло, чёрные серпообразные брови опустились,
закрылись глаза, пряча слёзы.
«Если бы ваши слова, доктор», - подумала она, - «если бы вы знали,
доктор, как я мечтаю об этом, как я ночами проливаю слёзы, как я устала
всем спать не давать».
Расскажите о своих проблемах, как долго они вас мучают, с чего
началось, чем лечились, - прервал доктор мысленную прогулку в прошлое девушки.
О, это долгая история, доктор. Заболела я ещё в детстве, мне
тринадцать лет только исполнилось, и до сих пор никто не может понять,
что со мной. А что вас ещё интересует?
«Хорошая манера заканчивать диалог вопросом», - подумал доктор и
продолжил свои вопросы: - Сразу, как только исполнилось тринадцать, я
имею в виду сразу после дня рождения?
Откуда вы знаете? Да, так и было. После дня рождения я встать
не смогла.
Сергей давно привык к тому, что часто пациенты простые вопросы и
выводы доктора воспринимают за его необычную проницательность,
подозревая в нём особые способности ясновидения и прочих таинственных свойств.
Нет же, конечно я не знаю, но так часто с детьми бывает,
болезни у детей часто приходят рядом с днём рождения. А, да, рядом это то есть близко, накануне или сразу после, ну что-то в этом роде. С
тех пор вы лечитесь и терпите боли?
Бывают иногда ремиссии, я даже между делом школу закончила
и даже педагогический институт. Но лечусь постоянно. Доктор, а почему
я сейчас боли не чувствую? Это гипноз, да?
Раз вы медицинскую терминологию знаете, может, и скажете,
какой вам диагноз ставят?
С этим не всё однозначно. Здесь у нас ставили одно, в Москве
другое, но все пришли к тому, что у меня обменная миопатия, рецидивирующего течения, да ещё что-то вроде депрессии типа астенического
синдрома.
234
Во как! Я же сразу понял, что в медицинской терминологии вы
преуспели. Астенический синдром, значит, консультировались у психиатра?
А что, доктор, значит, я сумасшедшая? - спросила она
кокетливым
тоном, несколько освоившись.
Все немного сумасшедшие. А теперь рассказывайте своими словами о своих впечатлениях и ощущениях и не старайтесь подбирать
медицинские слова, расскажите своими словами, что вы чувствуете, если
вспомните с самого начала, с чего всё началось, вплоть до того, если вы
вспомните, в какое время суток начались первые боли, то будет
прекрасно.
Вы точно угадали, шестнадцатого у меня отмечали день рождения, а семнадцатого я заболела, то есть ночью с постели встать не могла.
Никто не верил, что у меня что-то болит, врачи смотрели и все в один
голос говорили, что я здорова, а боли всегда были нестерпимые, таблетки
от боли давали, а они не помогали. А потом положили на обследование в
больницу, но точно диагноз ставить не могли, а лечение тоже не
помогало, тогда через год дали направление в Москву.
Ночью вы заболели, а точно не помните, сразу после
двенадцати?
Да, наверно, так и было.
В то время, когда доктор и Светлана увлечённо обсуждали проблемы
здоровья девушки, тихо к двери подошли две женщины, медленно
приоткрыли и заглянули в щель, увидев, что в классе кроме их двоих нет
никого, виновато прикрыли дверь и решили подождать.
Вы заболели, когда вам исполнилось тринадцать, а теперь вам
лет двадцать четыре-двадцать пять, значит, лет двенадцать уже лечитесь,
- рассуждал доктор вслух, - значит, вам должны были дать инвалидность.
Да, и на этот раз вы угадали, доктор. Мне действительно скоро
исполнится двадцать пять, а инвалидность мне установлена первой
группы.
Что вы заладили, всё угадали да угадали? Вы хотите полностью
избавиться от своих проблем?
Неожиданно властным тоном заданный вопрос доктора угодил по
мозгам и перевернул все внутренности девушки. Лицо снова налилось
лиловой краской, виски застучали, что-то изнутри давило на глаза,
казалось, вот-вот они вылезут из орбит. Заломило в пояснице и остро
захотелось в туалет, по ногам, сильно сдавливая, проползали какие- то
змеи, проникая где-то в пояснице, устремлялись вниз, кусались и
кололись миллионами иголок. Мысли, обгоняя друг друга, сумбурно
переплетались в голове, на мгновенье она вспомнила о своих мучениях,
лица родственников, белые халаты, перемешались местные и столичные
доктора и академики, уколы, медсёстры и разведённые руки, боли, боли,
боли. Всё это кошмарное кино быстро прокручивалось к финальному
235
разочарованию.
Наконец она вспомнила о вопросе доктора и тихо ответила обречённым голосом:
хочу.
Встаньте на ноги, - снова скомандовал доктор строгим тоном.
«Вот этого больше всего она не ожидала, но больше всего и боялась,
ведь доктор прекрасно сам видел, что она самостоятельно передвигаться
не может, а ещё это волнение, всё тело дрожит. Да где же они, почему за
мной не идут»?
Встаньте, не бойтесь! Встаньте и выходите из-за стола, - прервал
он сумбурные размышления девушки и сам поднялся.
«Легко сказать. Думаете, я этого не хочу? Если бы я могла, давно бы
пошла сама», - снова мысли сумбурно стали путаться в голове.
Между тем она почувствовала какую-то силу, какое-то необычное
состояние, слова доктора переплетались с её мыслями о том, что она
ходить не может, затем сменялись с другими мыслями, что это возможно, что от неё требуется всего-то только встать и сделать шаг, это возможно, она может, она это делала всю жизнь.
Встаньте, не бойтесь, вы можете ходить, - уверенным тоном
снова скомандовал доктор, - вы можете, встаньте и идите!
Нащупывая твёрдую и надёжную опору под руками, она положила
ладони на учебные парты, при помощи этой опоры приподнялась на
ноги, немного постояв, поняла, что с ней что-то происходит необычное,
ноги не перекашиваются, вполне надёжно держат груз тела и, кажется,
сами просятся сделать шаг-другой, только надо преодолеть страх, и всё.
Робко подвинула ногу вперёд, затем другую, опираясь на руки, таща
ноги за собой, боясь оторвать их от пола, подобно лыжнику, проскользнула между партами, затем вышла на свободный простор между
рядами, покачнулась, собрала всё мужество в кулак и направилась к
выходу.
Хорошо! Молодец! Ещё шаг, уверенней, и мы пройдём все коридоры и лестницы, у вас прекрасная походка, у вас красивые и сильные
ноги, - приговаривая, сопровождал её доктор.
Стоящие за дверью женщины, которые, по-видимому, пришли за ней,
виновато посторонились и постарались спрятаться и не мешать, украдкой
вытирая слёзы и изумлённо наблюдая за происходящим. Но Светлана их
не видела, внешний мир на короткое время перестал существовать, она
шла вперёд, не чувствуя ног, которые, казалось, самостоятельно делали
шаги, только где-то глубоко в голове гулко звучало: «ты молодец, у тебя
красивая походка...»
Глава 11
Родственники Светланы при встрече друг с другом стыдливо прятали
глаза, пересуды о роковом вмешательстве в личную жизнь молодой
девушки оставляли неоднозначные мнения, однако они понимали, что
каждый из них в той или иной степени повинен в её беде.
236
В понедельник Сергею позвонила Г алина - мама Светланы и со слезами пыталась представить причины случившегося в слабом здоровье
Светланы, но Сергей невольно подумал, что её хитроумные доводы
скорее направлены на попытки ввести его в заблуждение, нежели, по
меньшей мере, признание собственных ошибок или, хотя бы, сочувствие.
Он, сославшись на отсутствие времени на разговоры, что в самом деле
соответствовало действительности, прервал разговор, пообещав вечером
посетить их.
Когда ужин по поводу встречи зятя был завершён, и все разбрелись по
своим делам, стараясь убивать время перед сном, согласно своим
наклонностям, в кухне остались зять с тёщей. Светлана по известным
причинам осталась дома и на званом ужине не присутствовала, что, в
общем-то, никого не удивило и вопросов не вызывало. Пользуясь случаем, Сергей решил раз и навсегда покончить с этим глупым положением
по поводу предвзятого агрессивного расположения Г алины к его
отношениям со Светланой, считая крайне оскорбительным её затаённые
подозрения.
Что я могу сделать? - возражала Галина, - она инвалид первой
группы, нуждающийся в постоянном постороннем уходе. А кто может
постоянно ухаживать за ней, кроме меня? Врачи категорически против её
беременности, а при родах она может сама умереть.
Что ж, очень грустно, что мне придётся заходить в дом близких
родственников моей жены, которые упорно будут считать меня грабителем на большой дороге, - сказал Сергей, дав понять, что скрывать чеголибо или прикрываться хитроумными доводами нет смысла и добавил: Я думаю, эти оскорбительные подозрения дают мне отличный предлог
для того, чтобы мы вас больше не тревожили своим присутствием.
На тёмном лице Галины, хоть оно и не привыкло выдавать чувства
своей хозяйки, появились оттенки ярости вперемешку с грустью, которые
она поспешила скрыть вздохом.
Ты счастливец, Сергей, делаешь, что хочешь, с твоим здоровьем,
богатством ты быстро найдешь себе здоровую и образованную, в то
время, когда я должна всю жизнь ухаживать за...
Она замолкла, не договорив.
Неужели всё так печально? - спросил Сергей саркастическим тоном.
Да, - ответила Г алина, - ты любишь независимость, ваши отношения долго не продлятся, ты привык делать, что хочешь, и жить, с кем
хочешь, тебе всё легко удаётся, даже стихи пишешь, песни поёшь.
О стихах тебе откуда известно? - удивился Сергей её
осведомлённости.
Это не важно, наши бабы там болтают, дурочки, каждая с тобой
планы строит, вот и Светка влюбилась.
Сергей был несколько тщеславен, но не был глуп, чтобы проглотить
такую дозу лицемерия.
Сознайся, Галина, напрямик, без хитростей, - решил Сергей по237
кончить раз и навсегда это бессмысленное противостояние, - тебя больше
беспокоит то, что на дочь ты слишком много времени и здоровья
потратила сама, а теперь она досталась мне. Но пойми, она же вечно не
может остаться с тобой? Она тоже имеет право на счастье.
Она счастлива с тобой, - вздохнула снова Галина, - а что с ней
станет, когда её бросишь?
«Это женщина начисто лишена здравого смысла и я, наверно, не
вправе требовать от неё большего, чем способен освоить её ограниченный ум и терпеть её упрямый нрав», - подумал Сергей, считая себя
неправым обижать такую.
Однако, чем дальше она говорила, тем острее становилось его желание отделаться от неё. Так как он не был расположен продолжать этот
неприятный разговор, вежливо прервал её и собирался уходить, но
Галина, посчитав себя правой в своих суждениях, спросила.
Завтра можно забрать Светлану?
Что значит «забрать»? - не понял Сергей.
Сергей, лучше сейчас её забрать домой, когда она нуждается в
моём уходе.
В тоне Галины Сергей почувствовал скрытую корысть. «Пока она
определена опекуном инвалида первой группы, нуждающегося в постороннем постоянном уходе, получает соответствующие выгоды, а
теперь, когда Светлана вновь в беде, у неё появились дополнительные
шансы, вот почему так её интересы разгорелись», - пытался разгадать
замыслы этой женщины Сергей. Поражённый неожиданным откровением, он повернулся лицом к лицу, подошёл так близко, как только
можно и, глядя пристально в глаза, сказал:
А теперь слушай меня внимательно, Г алина. Я люблю твою
дочь и никуда её не собираюсь отпускать ни завтра, ни когда-нибудь
потом. Я сам обеспечу надлежащий уход и обещаю, что со мной она
будет и счастливой, и здоровой, - выдержав короткую паузу, он отступил
на шаг, пододвинул стул к столу, обозначив тем самым свою готовность
уходить и строгим тоном продолжил: - А если кто-нибудь ещё вздумает
сомневаться, так я обещаю, что больше никогда её не увидит.
Впервые Галина по-настоящему потеряла чувство самообладания, то
ли совесть у неё проснулась, то ли под гнётом страха она прослезилась.
Прости меня, Сергей, прости меня, старую дуру! Я и сама не понимаю, что говорю, - поспешила она поменять тон разговора, - но я
должна тебе сказать очень важную вещь. ты знаешь, что она с тринадцати лет была прикована к постели, врачи все говорили, что она не
сможет выжить при такой диагностике, а теперь говорят, что беременность она не выдержит, в лучшем случае она умрёт во время родов. А
она любит детей, глупая, очень хочет иметь своих детей.
Хочет, значит, будут дети, - категорично заявил Сергей, спасибо за ужин и за откровенный разговор, завтра рано на работу,
извини, я должен идти.
На этом, пожелав спокойной ночи, он удалился.
238
Глава 12
Прошло около двух месяцев, когда к этому разговору невольно пришлось вернуться.
Галина, кажется, извлекла надлежащий урок из того разговора и сама
уже вынашивала свои агрессивные замысли скрыто, стараясь не
вовлекать других членов семьи, только часто жаловалась, что дочь редко
навещает родителей. Сергей и Светлана жили отдельно, увлечённые
своими интересами, они строили свои планы на будущее и вели своё
хозяйствование, преимущественно используя экологически чистые
продукты, выращиваемые собственными руками, иногда посещали родителей и их угощали плодами своего труда на собственном дачном
участке. В одну из таких встреч Г алина пожаловалась, что её так редко
приглашают на дачу, где она могла бы чем-то помочь, на что Сергей,
исполненный решимости и доброй воли, достал из кармана ключи и
протянул Иванычу:
Вот ключи от дачи, которая не только моя; с того дня, когда
Светлана стала моей женой, всё наше и ваше тоже, - и полушутливым
тоном добавил: - Не знаю, радоваться вам или огорчаться, но там
потрудиться тоже надо, как для себя.
Обижаешь, - пожаловался Иваныч, - уж чего-чего, трудиться мы
умеем.
Вот и отлично, в это воскресенье всех приглашаем на дачу, где и
потрудимся и отдохнём, как следует, - в подкрепление неожиданно
возникшей мысли Сергей повернулся к Светлане и спросил: - Я прав, моя
золотая?
Да, мы же давно хотели собрать всех на уборку урожая, ответила Светлана и прижалась к его плечу.
А кого вы имеете в виду, всех? - спросила Г алина.
Всех - это всех, - продолжал Сергей в шутливом тоне, родственников и друзей.
У нас много родственников, - удивилась Г алина, - места хватит
на всех?
Не ночевать же он приглашает, - вмешался Иваныч.
А почему бы нет? - возразил Сергей, - дом большой, на двух этажах пару десятков гостей разместится, а остальные могут на балконе
спать.
А мы спать и не собираемся, вмешалась повеселевшая Галина, мы гулять будем всю ночь.
Отличная мысль, - поддержал Сергей, - в общем, ключи у вас
есть, можете поехать, когда пожелаете, можете переехать и даже жить
там, все условия есть.
Шутка Сергея родителям Светланы пришлась по вкусу. Они, не теряя
времени, на следующий день посетили дачу и, надо отдать должное,
убрали, почистили, помыли всё так, словно готовились к встрече
иностранной делегации.
239
Августовский солнечный день по такому случаю собрал всех родственников и друзей за большим столом, уютно расположенным под
ветвистой лиственницей, бережно сохранённой на участке. Шашлыки,
веселье, тосты, музыка, каждому по вкусу и по желанию, даже состязания по стрельбе по мишеням из пневматического ружья на призы,
учреждённые доброжелательными спонсерами в лице женщин, а победители и призёры тут же свои «призы» распечатывали, разливали и
угощали всех присутствующих.
Такой активный отдых пришёлся всем по вкусу, и большинство изъявляли желание почаще бывать на даче и даже оказать разного рода
помощь по благоустройству.
Галина, добровольно взявшая на себя обязанности старшей хозяйки,
управляла кухонным обеспечением, ей помогал Сергей, на которого, как
на представителя кавказского происхождения, автоматически легла
ответственность за вкусные шашлыки, кроме того, и почётная
обязанность подношения чистой посуды, после того, как тёща помоет.
Такое тесное сотрудничество дополнялось разного рода разговорами о
серьёзном и не очень.
Я встречалась с врачами, - сообщила Г алина, - они в один голос
говорят, что, слава Богу, на этот раз пронесло.
Что они имеют в виду? - Сергея заинтересовал этот момент.
Ну, по поводу неудачной беременности Светланы.
А ты что думаешь по этому поводу?
Что я могу думать? Я так натерпелась с ней, что меня всё пугает,
думала, не встанет на ноги.
Не стоит так плохо думать, твоя дочь очень волевой человек. Да
и бояться теперь не надо.
Как не бояться за неё? Она упрямо хочет рожать детей, а врачи
говорят, что это её убьёт. Слава Богу, теперь хотя бы два года я могу
быть спокойна.
То есть, что значит два года?
Врачи сказали ей, что нельзя беременеть минимум два года, а
потом надо пройти серьёзное обследование и, под наблюдением врачей,
возможно, что-то и получится.
Но Сергей имел на этот счёт другое мнение.
Спасибо, любимая тёща!
Сергей уже давно перестал к ней обращаться по имени, но и мамой
звать женщину, которая с ним, практически, одного возраста тоже
выглядело бы нелепо, поэтому полушутливая «любимая тёща» в некотором смысле льстила женщине и одновременно выручала его в этой
ситуации.
За что спасибо-то? - удивилась Г алина.
За всё. За то, что ты хорошая мама, воспитала такую хорошую
дочь, за то, что беспокоишься о здоровье дочери, да и вообще, ты хорошая хозяйка на кухне.
Проси, что хочешь.
240
Верь, и по вере воздастся.
Но уже в понедельник состоялся серьёзный семейный совет в локальном составе Светланы и Сергея. Сергей после рабочего дня, когда
уже собирались домой, выбрав удобный момент, спросил:
Ты, моя золотая, так и не рассказала подробности твоей
последней встречи с гинекологами. Что они тебе там сказали такого, что
со мной поделиться не хочешь?
Ничего хорошего они мне не сказали.
Я понимаю, что хорошими новостями ты бы поспешила
поделиться со мной. А что плохого они тебе сказали? - пытался он
помочь навести на мысль.
Плохо то, что мне вообще рожать нельзя.
Что, совсем-совсем?
А чего ты смеёшься? У тебя есть дети, но я тоже хочу испытать
материнское счастье.
А что тебе мешает?
Светлана насторожилась. Она понимала, что, несмотря на юморной
нрав, Сергей в серьёзных разговорах глупо шутить не станет, раз он так
говорит, значит, он уже продумал всё. поэтому подробно рассказала о
последней встрече с врачами-специалистами, которые в ближайшие два
года настоятельно не рекомендовали и думать о беременности.
Что ж, моя золотая, раз ты очень хочешь, я на твоей стороне. Попросим Высшие Силы об этом.
Он посадил жену в машину и привёз к Храму, они вошли. Шла церковная служба. «Проси всё, что ты хочешь», - сказал он ей серьёзным
тоном, и Светлана хорошо понимала, что он имеет в виду.
Однажды, когда она ещё училась в школе народной медицины, а
Сергей тогда ещё был её учителем, он научил своих учеников, как обращаться к Высшим Силам, чтобы Они помогли. «Человеку дано право
обращаться с просьбой, но исполнится только то, что принесёт пользу и
не нанесёт вреда никому. Чем сильнее ваша вера, тем действенней будет
помощь», - говорил он тогда и старался, чтобы ученики запомнили самое
главное правило. Тогда Светлана действительно просила с искренней
верой здоровья. И она действительно получила, как и просила. С тех пор
действительно у неё каких-либо серьёзных сбоев со здоровьем не
наблюдалось, несмотря на то что за это время были всякого рода нервные
и физические перегрузки.
Они находились в Храме, пока шла служба, слушали проповедь, обращались разного рода просьбами, молились, ставили свечки, а Светлана
ещё попросила у Бога мальчика и девочку. Она искренне верила, что так
и будет, но тайну свою до поры даже мужу не открывала.
Вскоре Сергей собрал бригаду для очередной командировки по посёлкам области, не забыв о своём обещании - никогда не оставлять свою
241
любимую жену. Работать приходилось с полной загрузкой, как
говорится, без отгулов и без выходных, и без соблюдения рабочего графика и свободного времени. Усталые, но довольные результатами своего
труда, специалисты народной медицины, возвращаясь в гостиницу, редко
могли позволить себе удовольствие свободного времени, легко
поужинав, спешили ко сну, но и это им удавалось не часто, поскольку,
вдохновлённые благоприятными результатами, жители с разного рода
жалобами и просьбами обращались к ним прямо в гостинице.
Светлана к этому времени полностью оправилась, чувствовала себя
абсолютно здоровой, ничем не отличалась от остальных, разве что
только активней всех помогала мужу.
Однажды после ужина, который состоял из парного молока, любезно
преподнесённого благодарными пациентами из совхоза, и свежевыпеченного хлеба, Светлана впервые пожаловалась на необычную
усталость и попросила мужа помочь ей восстановить энергетический
баланс. Сергей включился в её систему и сразу же ощутил необычные
настораживающие сигналы.
Она сидела в кресле, а он на диване напротив. Он направил открытую
ладонь, чтобы получить диагностическую информацию, и сразу ощутил
плотную отталкивающую защитную оболочку. С того дня, когда впервые
Светлане он помог стать на ноги, он много раз беспрепятственно
проникал в её энергетическую систему и вводил необходимую
коррекцию, но на этот раз плотная защитная оболочка не пропускала его
и даже отталкивала. Он подумал, что её усталость отражается на
психическом состоянии, но тут же опроверг свои сомнения и решил
довериться только точной информации.
Располагайся поудобней и расслабься, - скомандовал он ей и закрыл глаза. А через мгновение он увидел нечто такое, что не сразу решился открыться Светлане.
«Нет сомнений, жена беременна, срочно необходимо прервать командировку и отвезти её домой, - подумал он, и сразу появились мысли о
дальнейших действиях, - но одну оставлять дома - это значит нарушить
своё обещание, а если оставить здесь, то ни за что она не согласится не
работать. Значит, решено. Сворачиваемся и едем домой», - размышлял
он, одновременно продолжая диагностирование. Наконец получив
полную и достоверную информацию, осторожно направляя энергию,
открыл глаза и улыбнулся.
Всё, моя золотая. Утром едем домой, - он встал, взял жену в объятия и стал целовать.
Как домой? - удивилась она, - я высплюсь, и всё со мной будет в
порядке.
У тебя теперь много будет времени для сна, - продолжал
радоваться Сергей, - и выспишься и понянчишься вдоволь.
Что ты сказал?
Да, да, моя золотая, скоро ты станешь мамой.
242
Они обнялись и долго радовались приятной новости, как дети. Светлана, упоённая счастьем, не смогла сдержать слёз, хотела что-то сказать,
но слова как-то не выходили из горла, она привыкла верить каждому
слову мужа, а он уверял, что всё будет хорошо, значит, так и будет.
Наконец, естественным образом пришла мысль, которая стала важнее
всех чувств в данный момент, и слова тут же определились:
Серёжка, а ты можешь сейчас определить пол будущего нашего
ребёнка?
Она понимала, что методы мужа дают стопроцентную диагностическую информацию на самой ранней стадии болезни, и диагностика
плода, а в данном случае определение пола ребёнка на ранней стадии,
тоже возможно. Она не раз наблюдала, как он оказывал помощь при патологии плода и безошибочно говорил будущим мамашам пол ребёнка и
прочие данные.
Попробую, - сказал он и снова сел напротив и закрыл глаза.
Через пару минут он обратился к жене с вопросом, который меньше всего
она ожидала:
Интересное кино, - пробормотал он, а потом спросил: - А ты не
знаешь, у вас в роду двойнята были?
Я не знаю. А что, у нас будет двойня? Или, как там говорят,
близнецы?
А в чём разница между ними?
Не знаю.
Вот смотри. Я их спрашиваю: Кто там, мальчик? Отвечает: да,
мальчик. Тогда я решил проверить и спрашиваю: Кто там, девочка? Отвечает: да, девочка. Я ещё раз решил проверить, а результат тот же. Тогда
я спросил: вас там двое, что ли? Они отвечают - да, двое. Вот и думай
теперь, близнецы или двойня. У нас, моя золотая, мальчик и девочка. Вот
так!
Серёжка, хочешь, я секрет открою? Я тогда в Храме так и
просила, мальчика и девочку. Понимаешь? Меня услышали!
В Храме, моя золотая, всегда и всех слышат и помогают всем,
только не всегда мы это понимаем.
Глава 14
Утром следующего дня он их в гостинице не застал. Горничная,
хлопотавшая над уборкой, готовила комнату для других гостей.
«Они в восемь часов вызвали такси и уехали», - это всё, что она могла
знать.
«Как мне хотелось проводить ещё один отпуск всей семьёй, - думал
Сергей, удаляясь в безотчётном направлении, - слишком соблазнительной была эта идея, чтобы вот так просто взяла и исполнилась, чёрт
возьми».
Он пытался собраться с мыслями, чтобы понять происходящее и
определиться с дальнейшими действиями или, что более приемлемо в
данной ситуации, бездействием.
243
Утреннее южное солнце приветливо встретило его, а шелест лёгкого
прибоя, как будто склонял не углубляться в круг проблем и целиком
уступить желаниям не балованного хорошей погодой северянина, по воле
судьбы в неурочный час попавшего на побережье знаменитого на весь
Союз южного курорта. «Так и быть, - подумал он, - воспользуюсь
советом капитана, всё же парень толковый, хотя и не захотел заняться
моим делом, но дельные советы тоже немало значат».
Теперь Сергей понимал, что вернуть детей здесь вдали от дома
бесполезно. Новость об исчезновении Светланы с детьми говорила о том,
насколько ужасно складывается ситуация. Очевидно, Рабинович в
сговоре с матерью Светланы сумели вселить страхи, что детей могут
увезти на Кавказ, а тем временем они преследовали каждая свою цель.
Только этим можно было объяснить то, что, до смерти напуганные, они в
срочном порядке исчезли в неизвестном направлении, и нет никакой
гарантии, что вернутся они сами домой или вообще объявятся где-нибудь
в другом месте. Так что какое-то время ему суждено побыть одному,
хочет он этого или нет, хотя бы для того, чтобы осмыслить ситуацию. Он
не знал, как лучше организовать свой, ограниченный во времени, отдых в
одиночестве. Последние пятнадцать лет отпуска проводили они всей
семьёй.
«Это ни с чем не сравнимое счастье, - думал он, - теперь останется
только в самых тёплых уголках моей памяти, надо привыкать к другому
образу жизни, надо посмотреть реальности в глаза прямо и не строить
иллюзий, что всё ещё поправимо».
Провалявшись пассивно на пляже пару часов, он вернулся в номер,
принял душ, переоделся и отправился в город. По обыкновению знакомство с городом всегда происходило посредством пеших прогулок, и
на этот раз он не думал изменять своим привычкам. В центре курортного
города со всех сторон зазывали соблазнительные рекламы всяких
вкусностей и прочих деликатесов, и Сергей машинально направился к
первому попавшемуся кафе. Он заказал что-то из еды, красное сухое
вино и, в одиночестве сидя за столиком, размышлял о чем-то неопределённом. «Что же дальше»? Он понятия не имел, что делать дальше.
«Было бы совсем неплохо с кем-нибудь посоветоваться, посоветоваться с профессионалом, - думал он, и ему пришёл на ум тот самый
капитан, о котором ещё утром вспоминал добрым словом, - не зря же он
мне вспомнился именно сегодня».
В этом городе наиболее подходящая кандидатура только одна, осталось только вспомнить его номер телефона, перелистывая в мобильнике
журнал звонков, наконец нажал на кнопку, на том конце связи трубку
поднял капитан без задержки и представился. Сергей поздоровался и
тоже представился:
Вы меня помните? - спросил он.
Да, я вас помню, - ответил капитан и спросил: - Вы детей своих
нашли?
Да, спасибо, я нашёл их, - благодарил Сергей за участие и добавил: - Но у меня к вам другая просьба.
244
Я вас слушаю.
Так получилось, что у меня здесь мало знакомых, - начал замысловато Сергей, - и мне нужен добрый совет. Вот я и подумал: может, с
вами можно встретиться?
Приходите, - согласился капитан, - какие проблемы?
Да нет, я не это хотел сказать, - пытался точнее сформулировать
своё предложение Сергей, - я бы хотел с вами встретиться в неофициальной обстановке.
Хорошо, - согласился капитан, - где вы хотите встретиться?
Вы как относитесь к пиву?
Беспристрастно, но иногда могу позволить себе.
Понимаете, я с собой из Магадана прихватил всякие
рыбопродукты, а у вас здесь хорошее пиво, вот я и подумал, как это всё
совместить.
Хорошо, я освобожусь после четырёх часов. Вас устроит?
Вполне, в парке я присмотрел хорошее кафе, - Сергей озвучил
название кафе: - Как вы смотрите, если там встретимся, скажем, часов в
шесть?
Смотрю положительно, - согласился капитан.
Несмотря на то что они виделись всего второй раз, очень быстро наметились признаки мужской дружбы. Капитан оказался пунктуальным и
ровно в назначенное время подошел к столику, где Сергей уже позаботился о сервировке лососёвой икрой, разными копчёностями и, конечно, знаменитой магаданской вяленой корюшкой, заменить которую к
пиву ничем не возможно.
Виктор, - назвал капитан своё имя и протянул руку.
Они говорили о разных пустяках. Виктор нахваливал всё, что приготовил его новый знакомый, а по поводу корюшки признался, что раньше
такого не пробовал. Хотя по выражению лица своего собеседника
опытный сыщик сразу заметил отсутствие удовлетворённости от удачи в
поисках семьи, и в связи с этим его проблемы не только не решились, но
и их стало, кажется, гораздо больше, но нарушать непринуждённую
обстановку деловыми расспросами не спешил.
Тем временем тёплый южный вечер опустился над побережьем,
зажглись разноцветные уличные огни. Двое мужчин, независимых от
обстоятельств, отдыхали и наслаждались насущным и без всяких претензий на что-то другое сверх того.
Когда все морские деликатесы были дегустированы под янтарное
пиво и напитки более крепкие, Виктор решился нарушить сложившийся
порядок.
Сергей, - спросил он, - ты правда семью нашёл?
Нашёл, - вздохнул Сергей, - но это теперь не так важно, как
было раньше.
А где они были?
В Адлере, в частной гостинице жили на Демократической улице.
А как ты из Лазаревского до Адлера все пляжи, что ли,
245
проверял?
Да, все пляжи, улицы и дома, - улыбнулся Сергей.
Ты что, метеор, что-ли?
Нет, я не метеор, но я действительно проверял всё, что ты
сказал, но только по карте.
Виктор несколько задумался.
А как это по карте?
Просто я владею методами биолокации, нужно только знать
объект поиска, подробную карту местности и любой индикатор
биолокации.
Виктор знал, что иногда его коллеги обращаются к экстрасенсам, а те
довольно результативно помогают.
Ты что, экстрасенс? - спросил он удивлённо.
Да как тебе сказать? - уклончиво скривил улыбку Сергей, - если
разобраться, то каждый немного экстрасенс.
А это как?
Вот смотри. Ведь что это за слово - экстрасенс,
сверхчувствительность, так?
Ну, допустим.
Чувствительность
свойственна
каждому,
а
сверхчувствительность требует только развития своих же природных
возможностей - только и всего.
Сергей, - постарался Виктор сделать серьёзное лицо, что у него
почему-то не очень получалось, - а ты можешь преступника найти своими методами?
Конечно, могу, - улыбнулся Сергей, - я и тебя могу научить
моим методам.
Виктор, зажмурив глаза, покачал головой. К этому времени холодное
пиво вперемешку с напитками погорячее давно уже овладели настроением обоих.
Нет, - протяжно заявил он, - у меня не получится, - потом,
немного подумав, добавил: - Меня учили совсем другим методам. А
почему ты сейчас один, где твоя семья? - наконец сообразил капитан.
Сергей снова криво улыбнулся.
Нашёл, но снова потерял.
Как это?
Я с ними вчера встретился, договорились вместе отдыхать, к десяти я пришёл за ними в гостиницу, а они в восемь утра вызвали такси и
исчезли.
Капитан несколько задумался, затем налил водки, они выпили, после
некоторой паузы спросил:
Что ты теперь намерен делать?
Ничего особенного, буду отдыхать, как все.
Правильно.
Вечер плавно переходил в ночь, но они никуда не спешили. Раза два
246
или три кто-то звонил на мобильный капитана, но он под видом занятости по работе просил не беспокоить.
Ты уже не против Америки, я правильно понимаю? - заметил капитан.
Тут от меня ничего не зависит, в Америку их никто пускать не
собирается.
Даже так. А откуда такая уверенность?
Мне так заверяли в консульстве.
А тебе помощь ещё нужна?
Думаю, нет, они выехали из Сочи.
А куда, ты не проверял?
Нет. У них выбор невелик. В Магадан ещё рано, в Америку не
пустили, только к бабушке или в Питер.
А что в Питере?
Там у её подруги квартира двухкомнатная пустая, она давно нас
всех приглашала. Думаю, Светлана может теперь воспользоваться.
Хочешь, проверим без твоей биолокации?
А это как?
В Питере мой друг живёт, вместе учились, а пару лет назад ушёл
на пенсию и своё детективное агентство открыл.
Такое знакомство мне очень даже понадобится.
Капитан достал мобильник и нажал кнопки, вскоре ему ответили.
Здорово, товарищ майор! - развёл рот в широкой улыбке
капитан, - ты там ещё не спишь, поговорить надо?
Он нахваливал магаданскую корюшку, приглашая испробовать с
пивом, бросил несколько праздных фраз, затем с профессиональным
мастерством описал ситуацию вокруг детей, уточнил, что следы ведут в
Питер, выслушав его мнение, выключил телефон и повернулся к Сергею:
Виталий до майора дослужился и ушёл на пенсию, очень толковый сыскарь. Если хочешь, он прямо сейчас проверит, в Питер приехали
твои дети или нет?
Было бы неплохо. Думаю, за помощью к профессионалам я ещё
не раз обращусь.
Через неделю он будет в Москве, вы там и можете встретиться, а
сейчас он может уточнить, в Питер приехали дети или нет. Ты адреса
этой дамы не знаешь?
Адреса я не знаю, но мы это можем определить, твой друг может
и по фамилии найти.
Виктор снова достал телефон, набрал номер и протянул Сергею:
Поговорите.
На другом конце ответили.
Добрый вечер, Виталий, меня зовут Сергей.
Добрый вечер, - ответил Виталий и спросил: - Ваши дети сейчас
в Петербурге?
Я этого пока не знаю, но кроме детей у меня к вам будет ещё
кое- что.
247
Сергей вкратце изложил о похищении детей, о звонке из американского посольства, и ещё что-то, а в конце назвал фамилию, имя и отчество.
Её зовут Рабинович Ирина Владимировна, 1961 года рождения.
Этого достаточно для уточнения адреса?
Да, Сергей, этого достаточно, - согласился Виталий и спросил: Что вы ещё хотите узнать?
Виктор мне сказал, что через неделю вы будете в Москве,
давайте там встретимся и обо всём поговорим.
Хорошо, я буду в Москве в четверг на следующей неделе. Вас
устроит?
Да, вполне, я приеду в Москву к этому времени.
Запишите мой телефон, вы мне позвоните.
Сергей, достав свой мобильник, записал в контакты телефон детектива и тут же нажал на кнопку вызова. Абонент был занят.
Виталий, в вашем журнале пропущенных звонков определится
номер, это мой номер телефона, - сообщил Сергей и уточнил: - Этот
номер работает всегда, в какой точке мира я бы ни находился.
Договорившись о встрече через неделю в Москве, они попрощались.
Глава 15
Умение прощать - это величайший дар Божий.
Ранним августовским утром пассажирский поезд остановился у
платформы Московского железнодорожного вокзала Санкт-Петербурга.
С лёгкой спортивной сумкой, перекинутой через левое плечо, вышел из
вагона человек средних лет, спортивного телосложения и направился
уверенным шагом в сторону вокзала, не обращая никакого внимания на
окружающее, будто этот маршрут он делает если не каждый день, то
хотя бы раз в неделю, это точно, и никому и в голову не могло прийти,
что он здесь впервые. Тем не менее, ему и самому ничего в голову такого
не приходило, кроме того, что ранним утром не хотелось тревожить
друзей, с которыми предварительно было оговорено заняться его делами,
да ещё пустынные улицы могли немного быть достойны некоторого
удивления. Только редкие прохожие, делово спешащие куда-то, никакого
интереса не вызывали, как, впрочем, он и сам для них тоже.
«В Петербурге лета не бывает, а есть только две зимы: одна белая, а
другая зелёная, - говорила Екатерина вторая. «Я не согласен с Екатериной, - подумал он, - хоть она и великая. Утро раннее, а температура
воздуха не менее тридцати градусов тепла, а не холода. Конечно, для
жителя севера, где, по мнению другого не менее великого человека, наше
северное лето - карикатура южных зим, это просто жара, а для
248
южанина, может быть, и нормально». В этих незатейливых суждениях
он и не заметил, как оказался на одной из центральных улиц старинного
города с привлекательной архитектурой. От природы дарованная
склонность к восприятию прекрасного заставила его глазеть на фронтоны и пилоны строений, благо редким прохожим никакого дела нет до
его жадных созерцаний.
Белые ночи давно уже миновали, но утреннее солнце в ранний час,
ясное небо, необычайно ласкающая уши тишина - всё это предвещало,
как минимум, удачу и хорошее настроение.
Случайностей не бывает, это давно известно, как, впрочем, знал и
наш герой, но долго он не мог поверить своим глазам, когда перед ним,
увлечённым старинной архитектурой, неожиданно возникла белоснежно
окрашенная железобетонная стена с железными воротами, круто отличающаяся от ландшафта. Он подошёл поближе и прочитал табличку:
«Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра». Первое, что пришло ему в
голову - «ноги меня сами принесли сюда», и он, послушно следуя своему
внутреннему зову, направился к калитке, пересёк её, и озираясь по
сторонам, прочитав другую табличку «мужской монастырь», вспомнил,
что мысли о монастыре его и раньше посещали. «Это то, что мне надо в
моём состоянии», - снова подумал он, и от этого на душе стало немного
спокойней. Несмотря на ранний час, вход в храм был открыт, что само по
себе для раздумий никаких причин не оставляло. Изучая храм изнутри,
он молился, ставил свечки за здравие всех живых и за упокой души
усопших, обращался к Богу с просьбой и ко всем Святым, и в этом
состоянии полного душевного равновесия ему хотелось находиться
вечность, однако время неумолимо напоминало о предстоящих делах, и
он неохотно направился к выходу, обещав себе вернуться. Уже за
стенами Храма набрал номер телефона, который тогда ещё в Магадане
продиктовал Отец Анатолий.
Храм преподобного Серафима Саровского, - ответил в трубке
женский голос.
Здравствуйте! Извините, если я занимаю ваше время, - голос его
звучал неровно, - но я хотел бы вас просить об одном одолжении.
Говорите, что надо, - немногословно, почти строго ответил женский голос.
Не могли бы вы мне сказать, - продолжал он тем же тоном, когда у Отца Василия бывает наиболее удобное время? Мне очень надо с
ним увидеться.
Отец Василий сейчас в отпуске, если хотите, вы можете встретиться с Отцом Сергием Чалых, - сухо ответила женщина.
«Священнослужители тоже уходят в отпуск?» - мелькнуло в голове у
Сергея, но вслух спросил:
Скажите, пожалуйста, он дома или выехал куда-то?
Молодой человек, - продолжала в строгом тоне женщина, - я не
могу вам ничего сказать.
Сергей вспомнил слова Отца Анатолия о том, что Старец уже в по-
«НА СЕВЕРЕ ДАЛЬНЕМ»
Литературно-художественный альманах Вып. 2 (95)
Технический редактор А.К. Андреева Компьютерная
верстка Е.Ю. Устимчук
Подписано в печать № 28.12.2013 г. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Печать офсетная. Усл.-печ. л.
15,1. Тираж 500. Заказ № 3.
ООО «Новая полиграфия», 685000, г. Магадан, пл. Горького, 9.