II Анализ текста на уроках словесности
advertisement
Российская Федерация Федеральное агентство по образованию Анализ художественного текста как одно из средств создания развивающей личность речевой среды. Методическая разработка Бычко Наталья Ивановна, учитель русского языка и литературы МБОУ СОШ имени А.М.Горького г. Карачева Брянской области - Карачев 2012 - Содержание работы I Анализ художественного текста как одно из средств создания развивающей личность речевой среды. II Анализ текста на уроках словесности 1. Слово в динамике преобразования его значения (анализ прозаического текста) 2. а) анализ отрывка из пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня» б) анализ текста с позиции актуального членения предложения (К. Паустовский «Михайловские рощи» ) ; в) повтор как средство усиления эмоционально-экспрессивного звучания слова (анализ отрывка из поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души») 3. Поэтический текст (опыт анализа) а) М.Ю. Лермонтов «Ангел» б) Ф.И. Тютчев «Я помню время золотое…» в) И.А. Бунин «Последний шмель» III Анализ художественного текста в системе урочно-внеклассной работы У Марины Цветаевой есть такие слова: "Книга должна быть исполнена, как соната. Знаки-ноты. В воле читателя осуществить или исказить..." А известный русский поэт, лауреат Нобелевской премии, Иосиф Бродский в своей лекции произнёс: «Роман или стихотворение- не монолог, но разговор писателя с читателем… В момент этого разговора писатель равен читателю, как, впрочем, и наоборот…» «Действительно, художественные произведения – это обучение с писателем, с героями произведения. Общение, успех которого определяется степенью его духовного настроя на сопереживание, его желанием и умением «осуществить», а не «исказить». С.Аверинцев писал, что восприятие художественного текста находится в зависимости от «нравственно-интеллектуальных усилий читателя, от его читательского искусства, умения вступать в диалог, в процесс обучения с текстом». Только читатель, наделённый «чувством языка», читатель умный, мыслящий, «одарённый тонкостью понимания», «гибкостью мысли», способен вполне оценить произведение художественной литературы. Чтобы вполне оценить творение писателей-классиков как явление искусства слова, надо обратиться к его языковому анализу, понять, как живут, как употребляются в нём лексические, грамматические средства языка. Обращение на уроках словесности к «безукоризненным образцам», какими являются отрывки из произведений художественной литературы, – одно из средств создания развивающей личность языковой среды, о чём пишет Л.П. Федоренко: «Развивающий потенциал речевой среды тогда оптимален, когда обеспечены учебные средства, дающие образование в области поэтики. Эти учебные средства активизируют и развитие высших эмоций, обеспечивают полноценное развитие личности ученика»*. Наблюдения в процессе анализа текста над обусловленностью значения слова, его связями с другими словами, над взаимодействием слова и ______________________________________________________________ *Федоренко Л.П. «Теория и опыт как методической науки» // РЯШ, –- 1983 – №1 – стр.35 источник развития контекста содействуют воспитанию чувства языка, языкового чутья, которое проявляется «в умении создавать новые контексты, тонко понимая их смысл, в умении отличить возможные контексты от невозможных» (Л.В. Щерба). Чувство языка проявляется не только «в умении создавать новые контексты», но и в способности тонко понимать художественный текст как явление искусства слова. Приблизиться, прикоснуться к «словесной ткани» художественного произведения – значит найти путь к постижению его содержания, авторского замысла. По мнению филолога М. Бахтина, сила художественного слова состоит в его многозначности, смысловой гибкости, «диалогичности». Анализ художественного текста даёт возможность увидеть слово в «динамике преобразования» его значений. В этом убеждает, например, анализ текстов, в которых одно и то же слово, повторяясь, употребляется в разных значениях: Когда идешь темной ночью по лесу, и если в это время светит вдали огонек, то не замечаешь ни утомления, ни потемок, ни колючих веток, которые бьют тебя прямо по лицу. Я работаю…как никто в уезде, судьба бьёт меня, но у меня вдали нет огонька. (А.П.Чехов «Дядя Ваня») В этом монологе доктора Астрова повторяется существительное огонёк и глагол бить, употребляемые в разных значениях. Благодаря использованию в тексте одних и тех же слов в прямом и переносном значениях достигается особая выразительность, переносное значение воспринимается более ярко в результате сопоставления с прямым значением. Особая роль в данном отрывке слов огонёк и бить подчёркивается не только их повтором, но и порядок слов. Во-первых, порядок слов, являясь одинаковым в случаях употребления этих слов и в прямом, и в переносном значениях, усиливает связь, соотносительность этих слов и предложений: вдали светит огонёк – у меня нет огонька; ветки, которые бьют тебя по лицу – судьба бьёт меня, переставая. Во-вторых, значение повторяющихся существительного огонек и глагола бить в организации текста объясняется тем, что они выступают в позиции ремы в каждом случае их употребления во фрагменте текста. Интересно также отметить, что слово огонёк при переносном употреблении в данном отрывке имеет значение, которое не отмечено в словарях. Это говорит о том, что в контексте могут реализоваться особые, «скрытые и возможные», как писал В.В. Виноградов, значения слова: «Вне зависимости от его данного употребления слово присутствует в сознании со всеми возможными значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность»*. При анализе отрывка из пьесы Чехова, отвечая на вопрос: «Какие слова, повторяясь в тексте, употребляются в разных значениях?», учащиеся, кроме слов огонёк и бить, отмечают ещё и наречие вдали («вдали летит огонёк»), («у меня вдали нет огонька»). И это тоже справедливо: употреблённое в первом предложении слово приобретает метафорическое значение, и в нашем сознании возникает образ, связанный не столько с местом, расстоянием, сколько со значением временным: вдали – впереди – в будущем… И в данном случае повтор – это «то же, да не то же» (так писал А.А. Реформатский, говоря о словах-синонимах). «Динамика преобразований» слов в тексте характерна не только для многозначных слов, но и для слов, употребляемых в одном и том же значении. Анализируя с позиций актуального членения предложения с повторяющимися словами, мы видим, что повторяющееся слово, которое употребляется в том же лексическом значении, не воспринимается как недочёт, если выполняет в предложениях с цепной связью разные коммуникативные роли. Например: К могиле Пушкина надо идти через пустынные монастырские дворы ______________________________________________________________ Виноградов В.В. «Грамматическое учение о слове». – М., 1972 – Стр.17 и подыматься по выветренной каменной лестнице. Лестница приводит на вершину холма, к обветшалым стенам собора. Под этими стенами, над крутым обрывом, в тени лип, на земле, засыпанной пожелтевшими лепестками, белеет могила Пушкина. Здесь конец блистательной, взволнованной и гениальной жизни. Здесь могила, известная всему человечеству, здесь тот “милый предел”, о котором Пушкин говорил еще при жизни. Пахнет бурьяном, корой, устоявшимся летом. И здесь, на этой простой могиле, куда долетают хриплые крики петухов, становится особенно ясно, что Пушкин был первым у нас народным поэтом. (Паустовский «Михайловские рощи») Повтор слов лестница, стены и порядок слов являются средствами связи между предложениями в этом тексте. Обозначая «новые» в первом предложении, слово лестница помещается в конце и является тем звеном в структуре предложения, которое становится «источником развития лестница является последующего предложения». Если в первом предложении слово коммуникативным центом, то, начиная второе предложение, оно является уже «данным» («темой»), и главное его назначение – быть средством связи, обеспечивающим последовательное развёртывание мыслей. Нужно заметить, что слово лестница в данном контексте («подыматься по лестнице», «лестница приводит на вершину холма») получает дополнительное значение: становится как бы символом духовного восхождения к Пушкину. Повтор слов в этом тексте оправдан (здесь не требуется использовать синонимы, местоимения) именно благодаря порядку слов. Попробуем изменить порядок слов во втором предложении, и мы увидим, что связь между предложениями разрушается, повтор становится неоправданным: «К могиле Пушкина надо… подниматься по выветренной каменной лестнице. К обветшалым стенам собора приводит лестница…» То же самое в этом тексте можно сказать о повторяющемся слове стены, которое связывает второе и третье предложения. «Динамическое преобразование» повторяющихся слов при параллельной связи мы видим в этом же тексте в двух последних абзацах отрывка, где повторяется четыре раза слово здесь. Этот анафорический повтор является не только средством связи между предложениями, усиливающим параллелизм их структуры, но и выполняет функцию градации. Благодаря повтору происходит постепенное усиление эмоциональноэкспрессивного звучания слова, не имеющего вне контекста эмоциональноэкспрессивной окраски. Повторяющееся слово становится носителем особой дополнительной информации, но не предметно-логического характера, а информации эмоциональности, экспрессивности. Материалом для подобных наблюдений в классе могут послужить известные строки из поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души»: И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: "чорт побери всё!" - его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и всё летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны. Чтобы ученики поняли, что достигается благодаря использованию повтора как особого стилистического приёма, можно предложить лингвистический эксперимент: прочитать последнее произведение, изменив его так, чтобы не было повтора глагола лететь. (Например: …сам летишь и всё вокруг: вёрсты, купцы на облучках своих кибиток, с обеих сторон лес и т.д.) Сопоставление полученного варианта с текстом Н.В. Гоголя убеждает, что предметно-логическая информация сохраняется, утрачивается эмоционально-экспрессивная выразительность текста. Особое эмоциональноэкспрессивное звучание текста является в большой мере следствием использования повторяющихся слов. Одно и то же слово, повторяясь, становится уже иным – постепенно нарастает его экспрессивное звучание. Наблюдение над «динамикой преобразования» значений слова в тексте, над взаимодействием слова и контекста дают возможность увидеть, почувствовать подлинную жизнь слова. М.М. Бахтин писал: «Жизнь слова – в переходе из уст в уста, из одного контекста в другой, от одного социального коллектива к другому поколению. При этом слово не забывает своего пути и не может до конца освободиться от власти тех конкретных контекстов, в которые оно входило»*. Особая роль в воспитании у учащихся чувства языка, внимательного, вдумчивого отношения к слову принадлежит анализу поэтического текста, так как поэзия, говоря словами Паустовского, «возвращает слову его первоначальную свежесть, так как в стихах ярче обнаруживается то, что свойственно общенародному языку». Предлагаю материалы, которые использую на уроках в 9,10 и 11 классах по анализу поэтических текстов. ________________________________________________________________ Бахтин М.М. «Проблемы поэтики Достоевского». – М., 1992 – Стр.346 9 КЛАСС М.Ю. Лермонтов «Ангел» По небу полуночи ангел летел И тихую песню он пел, И месяц и звезды и тучи толпой Внимали той песне святой. Он пел о блаженстве безгрешных духов Под кущами райских садов, О боге великом он пел, и хвала Его непритворна была. Он душу младую в объятиях нес Для мира печали и слёз; И звук его песни в душе молодой Остался - без слов, но живой. И долго на свете томилась она Желанием чудным полна, И звуков небес заменить не могли Ей скучные песни земли. Вопросы и задания 1. Подготовьтесь к выразительному чтению стихотворения. 2. Прочитайте, как объясняется значение слова ангел в толковом словаре. В каком значении употребляется это слово в стихотворении Лермонтова? 3. О чем это стихотворение? 4. Обратите внимание на слова, которыми начинается и завершается стихотворение (по небу и песни земли). Что достигается благодаря использованию в начале и в конце стихотворение слов-антонимов небоземля? 5. Какой мир – небесный или земной – ближе душе поэта? Что помогает ответить на этот вопрос? 6. Сравните слова молодой – младой, употребленные в 3 четверостишии («душу младую» и «в душе молодой»). Какую помету имеет слово младой в толковом словаре? Как вы можете объяснить, почему в первой строке четверостишия употребляется слово младой, а в третьем – его синоним молодой? 7. Какие еще слова, имеющие стилистическую окраску, встречаются в стихотворении? Что достигается благодаря их употреблению? (Как это влияет на выбор основного тона при выразительном чтении стихотворения?) 8. Сравните слова-синонимы слушать – внимать. (Обратитесь к толковым словарям и словарям синонимов) Объясните, почему поэт употребляет именно глагол внимать («И месяц, и звёзды, и тучи толпой внимали той песне святой»). Анализ стихотворения. (Материал для учителя). Стихотворение состоит из 16 строк, из четырех четверостиший, каждое из которых – это одно предложение, по смыслу самостоятельное и в то же время связанное с другими предложениями по принципу подобия и контраста. Графически это выражается так: в конце 2-ой строчки в каждой части –- точка с запятой, в конце 4-ой точка. Музыкальность, стихотворение гармония состоит из подчеркиваются двусоставных и порядком предложений, слов: порядок расположения главных членов в 3-х первых частях можно выразить схемой: _____ ‗‗‗‗‗. И только для последнего четверостишия характерен обратный порядок: ‗‗‗‗‗ _____. Что достигается благодаря этому? Учащиеся отмечают, что усиливается противопоставление мира небесного («звуков неба») всему земному. Тема земли впервые возникает сознании читателя в конце 2-ого четверостишия: «… и хвала его непритворна была» Слово непритворна появляется так неожиданно, мы как будто спотыкаемся об него, оно звучит диссонансом по отношению к той мелодии, которая возникла в нашей душе. (Этот диссонанс создаётся и лексическим значением слова, и его звуковым обликом: 2 раза в нём встречается звук [р], который как бы противопоставлен мелодичному, музыкальному [л], который повторяется в стихотворении более 20 раз. Интересно обратить внимание учащихся на звуковую организацию всего стихотворения. Особая музыкальность достигается благодаря использованию слов, в которых повторяется согласный [л] (в первом четверостишии –7 раз, во втором – 5, в третьем –7, в четвёртом – 6; всего – 25 раз). Возможно, не случайно и то, что звук [р] (так противопоставленный в детской речи звуку [л]) встречается во всём стихотворении всего 3 раза, только в двух словах (непритворна – 2 раза! , «для мира печали и слёз») и появление слов с этим звуком как бы создаёт диссонанс, как бы переносит нас «с небес на землю»… Противопоставление контрастных образов земли и неба усиливается и тем, что слова-антонимы небо – земля занимают в стихотворении особое место: со слова небо («По небу…») начинается стихотворение, а словом земля заканчивается («… скучные песни земли»). При анализе стихотворения можно сообщить учащимся, что стихотворение «Ангел» было навеяно воспоминаниями о колыбельной песне, которую поэт в раннем детстве слышал от матери, так рано ушедшей из жизни… Интересно и то, что оно было любимым стихотворением Б.Л.Пастернака, поэта, особенно чутко воспринимавшего мир звуков, у которого тоже «слово музыкой звучало»… Отвечая на вопрос «Какой мир – небесный или земной – ближе душе поэта?», учащиеся могут обратиться не только к стихотворению, но и к другим произведениям Лермонтова, например, «Выхожу один я на дорогу…» Мы видим, что поэту, с его «прозорливою душою», мир небесный, где «звезда с звездою говорили», где звучит «тихая песня» ангела, был ближе, понятнее, чем мир земной, в котором душа его «томится», «желанием чудным полна», где «жар души» растрачен «в пустыне»… На уроке литературы в 9 классе, посвящённом анализу стихотворения «Ангел», можно предложить ученикам в качестве домашнего задания написать сочинение. 10 класс Ф.И Тютчев «Я помню время золотое» Я помню время золотое, Я помню сердцу милый край. День вечерел; мы были двое; Внизу, в тени, шумел Дунай. И на холму, там, где, белея, Руина замка вдаль глядит, Стояла ты, младая фея, На мшистый опершись гранит, Ногой младенческой касаясь Обломков груды вековой; И солнце медлило, прощаясь С холмом, и замком, и тобой. И ветер тихий мимолетом Твоей одеждою играл И с диких яблонь цвет за цветом На плечи юные свевал. Ты беззаботно вдаль глядела... Край неба дымно гас в лучах; День догорал; звучнее пела Река в померкших берегах. И ты с веселостью беспечной Счастливый провожала день; И сладко жизни быстротечной Над нами пролетала тень. Вопросы и задания 1. Подготовьтесь к выразительному чтению стихотворения. 2. О чём это стихотворение? 3. Обратите внимание на глаголы и деепричастия вида (стояла, вечерел, белея, касаясь, медлило, свевал, прощаясь, глядела, догорал, пролетали). Что удаётся выразить автору этими формами? 4. Какую роль играют эпитеты: вековой, тихий, беззаботно, померкший, беспечный? 5. Какую роль играют местоимения? 6. Проследите фонетическую (звуковую) организацию стихотворения. Какие звуки повторяются чаще всего? Почему? Какая строфа в стихотворении самая звучная? 7. Выделите основные глаголы. Чем они объединены? 8. Как следует читать это стихотворение? Материалы к анализу стихотворения «Я помню время золотое» К анализу данного стихотворения я обращаюсь при изучении лирики Ф.И. Тютчева. В начале урока говорю о том, что «Я помню время золотое…» – это одно из лучших произведений Тютчева о любви, о природе. Здесь благоухание, и роскошь, и свежесть, и аромат тютчевской поэзии первого периода, её таинственность и простор. Оно впечатляет прежде всего неотразимой красотой. Всё так завораживающе прекрасно: заходящее солнце, руина замка, младая фея, осыпанная цветами… Прекрасна природа и сама по себе и тем, что вместе с человеком умножает обаяние мира. Хотя в итоге стихотворения речь идёт о «жизни быстротечной», в этой мысли нет пессимизма, ибо существующего на земле достаточно для счастья человека. Быстротечное, оказывается, можно «затормозить». Как же это удаётся Тютчеву в стихотворении? Учащиеся отмечают, что поэт достигает этого при помощи глаголов и деепричастия несовершенного вида (стояла, вечерел, белея, касаясь, медлило, свевал, прощаясь, глядела, догорал, пролетала), а также эпитетов, исключающих моменты тревоги, быстроты (вековой, тихий, беззаботно, померкший, беспечный). Быстротечность, таким образом, встречает в стихотворении мощное сопротивление. Обращаю внимание учеников на то, что, читая стихотворение, нельзя не почувствовать момент отстранения лирического героя в пространственновременном плане. Ощущение блаженства бытия исходит не только от полноты прекрасного, но и от душевной раскованности, внутренней свободы, когда человеку одинаково приятно обособление и общение, быть в природе, одновременно порознь с любимой и вместе с ней, следить за миром и друг за другом, незаметно слагая минуты счастья. Присмотримся внимательно к лирическому сюжету стихотворения. В экспозиции (1,2 строфы) люди пришли на лоно природы. В дальнейшем (3,4) мы видим присоединение природы к людям. В заключении (5,6 строфы) – её отстранение от них. Природа прощается с людьми своеобразно: «День догорал; звучнее пела река в померших берегах». Ведь это уход с приглашением к новому прекрасному. Отсюда и лирический итог: удовлетворённость, «весёлость беспечная», счастье при расставании с догорающим днём. Обращаю внимание на то, что 6-ое четверостишие с 1-ым образуют окольцовку. И там и там день – тень; в 1-ой строфе я – мы, в 6-ой – ты – мы; первое и последнее четверостишия акцентируются анафорами: 1) я – я, 6) и – и. В окольцовке замечаем антитезу я – ты. Местоимение ты причастно к непосредственному действию, а с я связывается акцент памяти; «время золотое» не одно и то же для них. Её время ограничено вечером. Для него оно тоже вечер, но ещё и этап жизни, и подведение её итогов, и осмысление времени. Обоим было сладко, но не оба воспринимали красоту мира «с весёлостью беспечной». К отношениям я и ты пристраивается у Тютчева она – природа (Дунай, ветер, солнце, рельеф). Природа, кажется, участвует в лирическом сюжете, но она занята и своими процессами («Край неба дымно гас в лучах») и не задерживает человека в памяти. Люди же восстанавливают в памяти и природу, и друг друга. Слово в стихах не только выражает, но и изображает: в данном стихотворении Тютчева – всей своей звуковой организацией. Проследим это построфно. Фонетически в 1-ой строфе звонких звуков больше, чем в других строфах (за исключением 5-ой), они преобладают над глухими. Первая строфа мелодична. В ней даются эпитеты, определяющие эмоциональную окраску всего стихотворения – милый, золотое. Усиление эпитета «милый» достигается шестикратным повторением звука [м] и пятикратным [л]. Во 2-ой строфе основным является эпитет «младая». Его доминирующее значение закрепляется благодаря тому, что звук [л] из его состава употреблён 6 раз. Обращает внимание распространённость звука [т] (5 раз), возвращающего нас к одному из важнейших эпитетов «золотое» и связывающего первые две строфы. Звук [м] подхвачен в 3-ей строфе. Он употреблён 7 раз, что превосходит частотность всех других звуков. В 4-ой строфе опять преобладают согласные [м], [л]. И здесь же повторяется звук [т]. В пятой строфе доминирующим опять является звук [л]. Эта строфа самая певучая в фонетическом плане. В шестой строфе – расставание с многозвучьем, шумом и блёстками дня. Встречающийся здесь звук [ч,] создаёт смягчающий колорит, а звук [с] убыстряет темп, что и соответствует состоянию влюблённых, динамике заходящего солнца и наступлению темноты. Ускорённость произнесения последнего четверостишия усиливает эффект быстротечности жизни, а также передаёт ощущение спокойного возврата к обычной жизни. Говоря о звуковой организации стихотворения, нужно отметить, что она распространяется и на глагольную лексику. Основные глаголы (шумел, стояла, медлило, играл, спевал, глядела, пела, пролетала, провожала) объединяются звуком [л]. Учащиеся делают вывод, что аллитерация в этом стихотворении выполняет важную роль. Она придаёт строкам стихотворения плавность, «певучесть», недаром «Я помню время золотое» было положено на музыку. Заканчивается урок, прослушиванию романса. посвящённый анализу стихотворения, 11 класс И.А. Бунин «Последний шмель» Черный бархатный шмель, золотое оплечье, Заунывно гудящий певучей струной, Ты зачем залетаешь в жилье человечье И как будто тоскуешь со мной? За окном свет и зной, подоконники ярки, Безмятежны и жарки последние дни, Полетай, погуди - и в засохшей татарке, На подушечке красной, усни. Не дано тебе знать человеческой думы, Что давно опустели поля, Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый Золотого сухого шмеля! Вопросы и задания. 1. Подготовьтесь к выразительному чтению стихотворения. 2. Выясните смысл названия. О чём это стихотворение? 3. В каких строфах встречается слово шмель? 4. Какие звуки чаще всего встречаются в 1-ой строфе? Почему? 5. Выделите эпитеты в 1-ой строфе. Какую роль они играют? 6. Назовите метафоры, которые использует автор. 7. Какую роль играют глаголы и причастия в 1-ой, 2-ой строфе? 8. Являются ли слова свет и зной синонимами? А в данном тексте? 9. Обратите внимание на «цветовые» эпитеты 2-ой строфы. 10. Какую роль выполняют инфинитивное предложение в 3-ей строфе? 11. Чувствуется ли трагизм в смерти шмеля? Материалы к анализу стихотворения «Последний шмель» Чаще всего мир насекомых в лирической жизни – знак хрупкой красоты, за сохранение которой ответствен человек. Рассмотрим стихотворение «Последний шмель» И.А. Бунина. Слово последний – одно из любимых в творчестве И. Бунина: оно часто встречается в заглавиях его стихотворений и рассказов. Частотность слова во многом определена особым интересом писателя к теме осени и смерти. Слово последний дважды повторяется в этом стихотворении. Оно актуализирует самые разные оттенки значений: «такой, за которым не следуют другие», «завершающий ряд каких-либо явлений», «связанный со смертью», «связанный с осенью», «дорогой», «единственный». Такая актуализация объясняется контекстом творчества И. Бунина. Таким образом, заглавие стихотворения является своеобразным поэтическим эвфемизмом, вобравшим в себя «смерть» и «осень» – два ключевых образа стихотворения. (Заранее объясняю учащимся, что такое эвфемизм). Заглавие «Последний шмель» (выясняют учащиеся) связано с грустью, печалью: конец лета, смерть шмеля, последние дни радости, счастья. Учитель отличает, что тема смерти, увядания активно поддержана контекстом. Стихотворение состоит из 3 строф, и – соответственно – 3 частей, обрамлённых своеобразной рамочной конструкцией: слово шмель есть только в 1-ой и 3-ей (последней) строфе. Ученики отмечают, что в 1-ой строфе (1 строка) шмель выступает как адресат, т.к. слово шмель является обращением, а в последней – как объект. Нагнетание шипящих звуков [ч], [ш], свистящих [з], [с] в первой строфе способствует созданию звукоподражательного эффекта – звука жужжания шмеля. Первая строфа содержит звукопись и цветопись. Обращаю внимание ребят на то, что эпитеты – чёрный, бархатный, золотой – предельно точны, это реалистически верное изображение шмеля. Одновременно сам выбор слов переводит описание в высокий поэтический план. Эпитет золотой актуализирует значения «царственный», «величественный», что поддержано словом оплечье. Эпитет бархатный актуализирует оценочные оттенки «красивый», «приятный». Следует отметить, что особая торжественность красоты передана сочетанием чёрного и золотого цветов. Одновременно эпитет чёрный, открывающий стихотворение, актуализирует значения, связанные со смертью: чёрный цвет – цвет траура, традиционный символ смерти, предчувствия гибели. Вторая строка несколько разрушает праздничность первой, подготавливая тему осени, увядания, грусти. Метафора певучей струной, удерживая высокий контекст, актуализирует ассоциативные значения, говорящие о характере звучания. При выяснении роли обращения в 1-ой строфе отмечаем, что оно как бы передаёт диалог лирического героя со шмелём. Близость «настроений» шмеля и человека передаёт сравнение «как будто тоскуешь со мной», но одновременно, благодаря сравнительному союзу как будто, возникает оттенок неуверенности, сомнения. Иллюзия единения человека и природы создаётся и на уровне пространства: шмель залетает в «жильё человечье». Подчёркивая «долговременность» этого единения, Бунин использует формы несовершенного вида причастия и глаголов, передающие действия (гудящий, залетаешь, тоскуешь). Длительность времени усилена анафорическими повторами (анафора – единоначатие) : за – летаешь, за – чем, за – унывно. Таким образом, многокрасочный мир природы (шмель), противопоставленный бесцветному миру человека, объединён общим с ним настроением. Тема смерти, подтекстно заявленная в 1-ой строфе (чёрный, струна, заунывно, тоскуешь), получает соё развитие во 2-ой. Особую роль во второй строфе играют глаголы: полетай, погуди, усни. Приставка по несёт значение совершения действия в непродолжительное время (по – летай, по – гуди). Мир природы по-прежнему многокрасочен и прекрасен. Свет и зной выступают здесь как текстовые синонимы с положительной окраской (жизнь, тепло, лето продолжается). Зной и жар не воспринимаются как изнуряющие человека: высокая степень качества как бы приглушена словом безмятежны. Само же это слово, обращённое к миру природы, подтверждает её гармоническое состояние. Настроение предощущения конца, гибели постепенно усиливается. Красота природы мыслится как нечто быстротечное, преходящее: последние дни, на засохшей татарке, усни. Смерть шмеля эстетизирована: название цветка (на засохшей татарке) сменяется красочной метафорой (на подушечке красной), которая удерживает высокий поэтический план описания, сохраняя одновременно реалистическую точность образа (татарник – лиловато-красный цветок). Увядший цветок преображается в прекрасное посмертное ложе шмеля. Слово красный завершает группу цветовых прилагательных царственный, (красный здесь величественный, ассоциируется прекрасный). с прилагательными Отношения «человек – природа» становятся более отчуждёнными, происходит их размежевание. В третьей строфе происходит окончательное размежевание двух миров. Эта строфа начинается инфинитивным предложением: Не дано тебе знать человеческой думы. Учащиеся замечают категоричность этого предложения. Становится ясно, что отношения лирический герой – шмель сменяются более противопоставлен происходящее. зарисовкой, отчуждёнными миру шмеля Стихотворение обретая отношениями. способностью перестаёт философское быть звучание. Мир человека мыслить, осознавать простой природной Человеческое осознание неизбежности осени и смерти всего живого – счастье это или горе? Хорошо или плохо знать о быстротечности времени, о собственной смерти? Что в этом осознании – торжество над бездумным миром шмеля, кружащегося в неведении близкой гибели, или грусть от собственного бессилия перед мигом гибели всего прекрасного? Такие вопросы обращаю к ученикам. Ответы их неоднозначны. Одни говорят, что в осознании быстротечности таится торжество над бездумным миром шмеля, другие думают, что грусть. Строку Не дано тебе знать человеческой думы можно понимать по-разному: и как «и это хорошо», и как «и это плохо». В этой сладкой боли человеческого осознания конца есть ещё и грусть от того, что бытие природы, столь прекрасной и в жизни, и в смерти, так разительно отличается от жизни и смерти человека. Ребята отличают на уроке, что в смерти шмеля нет трагизма, что шмель (и живой, и мёртвый) охарактеризован одним эпитетом: золотой. А эпитет золотой в стихотворении восходит к словам со значениями: «прекрасный», «дорогой», «единственный», «неповторимый», «незабвенный», «несущий в себе мир хрупкий, нетленный красоты». Итак, я привела в работе некоторые фрагменты уроков, посвящённых анализу художественного текста. В заключение отмечу: каждый подлинно художественный текст как явление искусства индивидуален, неповторим и требует при анализе внимательного, вдумчивого, бережного отношения, когда мы опираемся не только на знания, логику, ум, память, но откликаемся всем миром наших чувств, души, сердца, делаем «нравственно- интеллектуальные» усилия. Это вытекает из специфически гуманитарного знания, из особенностей филологии как науки, о чём очень точно пишет С.Аверинцев: «Для современности характерны устремления к формализации гуманитарного знания по образу и подобию математического и надежды на то, что таким образом не останется места для произвола и субъективности в анализе. Но в традиционной структуре филологии, при всей строгости её приёмов и трезвости её рабочей атмосферы, присутствует нечто, упорно противящееся подобным попыткам. Речь идёт о формах и средствах знания, несовместимых с математической точностью, научностью, даже не об интуиции, а о «житейской мудрости», здравом смысле, бесконечных знаниях людей, без чего невозможно то искусство понимать сказанное и написанное, каковым является филология… Строгость и особая «точность филологии состоят в постоянном нравственно – интеллектуальном усилии, преодолевающем произвол и высвобождающем возможности человеческого понимания»*. Относительно полный языковой разбор требует много времени и возможен только на специальных уроках (уроках-исследованиях, факультативах), в ряде случаев для них уместно использовать сдвоенные часы. Такая работа может найти место в системе проведения уроков развития речи: анализ художественного текста даёт возможность обеспечить на уроке взаимосвязанное обучение всем видам речевой деятельности (чтению, слушанию, говорению и письму). На обычных уроках русского языка и литературы при изучении различных тем можно использовать частичный языковый разбор текста, связывая эту работу с другими видами деятельности. Анализ художественного текста – это важная и нужная работа, так как развивает у учащихся «чувство языка», наделяет тонкостью понимания, гибкостью мысли, учит вступать в диалог с писателем. «Русский язык. Энциклопедия». – М., 1979 – Стр.373 - 374 Литература 1. Федоренко Л.П. «Теория и опыт как источник развития методической науки». Журнал «Русский язык в школе» № 1, 1983 г. 2. Виноградов В.В. «Грамматическое учение о слове». Москва, 1979 г. 3. Бахтин М. «Проблемы поэтики Достоевского». Москва, 1972 г. 4. Энциклопедия «Русский язык». Москва, «Русский язык», 1973 г. 5. 50 стихотворений Ф. Тютчева с комментариями». Составитель Погорельцев В.Ф. Брянск, 1995 г. 6. Сырица Г.С. «И цветы, и шмели…» (О стихотворении И. Бунина «Последний шмель».) 7. Пахнова Т.М. «Художественный текст словесности». Журнал «Русский язык в школе» № 3, 1993г. на уроках
