(docx 30 Kb)

Фильтруй базар!
- Закон 101 шьёшь, начальник?..
Экспромт на тему крылатой фразы из
фильма «Место встречи изменить нельзя».
5 мая этого года был принят федеральный закон №101-ФЗ «О внесении
изменений в Федеральный закон «О государственном языке Российской
Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в
связи с совершенствованием правового регулирования в сфере
использования русского языка», который с 1 июля вступил в силу. Закон этот
вызвал шквал остроумных комментариев ещё на стадии обсуждения, мне бы
промолчать, но не получается. Уж больно тянет написать текстик с
использованием «запретных» слов, ведь иначе будет непонятно, о чём,
собственно речь. Ведь сейчас уже может возникнуть примерно такая
ситуация. Судья: «Вы употребили слово «хуй», с Вас штраф». На что логично
возразить: «Ваша честь, но Вы же сами это слово только что произнесли».
Все попытки не называть вещи своими именами превосходят друг друга по
абсурдности. Например, в конце июня Министерство культуры разослало
руководителям подведомственных музеев разъяснение о порядке
применения законодательства, запрещающего использование
ненормативной лексики, в четвёртом пункте этого письма присутствует
следующий пассаж: «Среди специалистов существует мнение, согласно
которому к нецензурным словам и выражениям относятся четыре
общеизвестных слова, начинающиеся на «х», «п», «е» и «б», а также
образованные от них слова и выражения». Сразу вспоминается анекдот про
то, как учительница на уроке русского языка предлагает детям вспомнить
слово на букву Х. Первым руку поднял Вовочка с последней парты, но
учительница говорит:
- Нет, Вовочка, одно у тебя на уме, Машенька ты скажи.
- Хлебушек, - протянула Машенька.
- Молодец, Машенька. А теперь, дети, вспомните слово на букву Б.
Вовочка извёлся весь, две руки тянет.
- Нет, Вовочка, знаю я тебя, Андрюша, ты скажи.
- Булочка, - звонко отрапортовал Андрюша.
- И ты молодец. Ну и последнее – слово на букву Р.
Вовочка опять две руки тянет, аж со стула вскочил, в глаза учительнице
заглядывает. Она прикинула, что нет вроде на эту букву ничего такого:
- Ну, Вовочка, твоя очередь, скажи нам слово на букву Р.
И Вовочка смачно так:
- Распизделись тут: «Хлебушек, булочка…»
Можно до бесконечности иронизировать на эту тему, можно вспомнить
бесчисленное количество анекдотов и про поручика Ржевского с его
бесподобным «Гусары, молчать!», и про двух вежливых комбайнёров с
тяжёлым гаечным ключом, я же хочу порассуждать серьёзно. Мат – это
феномен «живого великорусского языка», памятник народной традиции,
национальное достояние. Какое-то законодательное запрещение его
использования в художественных произведениях, подчёркиваю – в
художественных, где он является не нецензурной бранью, а средством
выражения авторского замысла, недопустимо. Это как если художникам
запретить использовать в своих работах какую-то одну краску, оранжевую
например, или фиолетовую. Это даже не цензура, это хуже; ведь цензура
обычно запрещает какие-то темы: политические, религиозные там, или
сексуальные. В данном же случае – это просто наступление на русский язык,
они бы, мудаки, ещё буквы «х», «п», «е» и «б», из алфавита исключили! На
букву Ё ведь посягали, до сих пор её не все издательства используют, и не
потому, что с неё начинается выражение «ёб твою мать», и даже не от лени,
она сейчас есть на всех клавиатурах и во всех распространенных шрифтах, а
просто по инерции, от полного безразличия к языку.
Приятель мой, Лёша Плуцер-Сарно, лет двадцать, ещё со времён учёбы в
Тартуском университете, писал «Большой словарь русского мата», написал и
издал только один том – про слово «хуй». Двадцать лет на это дело гранты
всякие получал, стипендии, прямо как Иванов на картину «Явление Христа
народу». Тот тоже, получая пенсию от Академии художеств, двадцать лет в
тёплой Италии оттягивался, эскизами отчитывался, они сейчас в Русском
музее целый зал занимают. Прочитал я книгу Плуцера от корки до корки.
«Что это? – говорю ему при встрече, - это же капля в море! Сколько про хуй
всего томов будет?» Он так замялся: «Будет-будет, но сейчас я над томом
про слово «блядь» работаю». Я сходу вспомнил несколько выражений,
которых в его книге не было, больше всего ему, помню, понравилось
страшное проклятие бабы Дуни, уборщицы из «Сайгона»: «Да чтоб у тебя хуй
на лбу вырос, как поссать – так шляпу снимать!» Лёша записал всё
тщательно: «Обещаю, - говорит, - будут ещё тома…» Обманул, вообще
другим занялся…
Я вспомнил про эту книгу потому, что многие полагают, что использование
мата обедняет русский язык, но я убеждён, что это не так. Наоборот, именно
мат позволяет людям творчески раскрыться, внести свою лепту в
дальнейшее развитие и оживление языка. Ведь ситуация, когда личное
чувство, переживание или эмоцию надо выразить максимально оперативно,
а потому – с помощью ограниченного количества корневых морфем, но
максимально точно и образно, мобилизует творческий потенциал. Вот
несколько примеров, как мои друзья пополнили родной язык бесподобными
матерными выражениями (фамилии называть не буду, но у этих слов и
выражений есть конкретные авторы):
Хуи метать – материться, изрыгать проклятия.
С припиздью – с украшательством, с выпендрёжем.
Колдоёбина и выебина – соответственно колдобина и выбоина на дороге.
Ебанько – ёбнутый, но не на всю голову, а так, тихо-помешанный.
Мужской половой хуй – возникло случайно, когда художник-митёк, будучи
изрядно пьяным, пытался выразить мысль приличными словами. Яркий
пример смешения стилей в одной фразе.
Разумеется, очень обидно, когда матерные слова, дающие людям огромные
возможности, используются всуе, просто как слова-паразиты. Но ещё больше
раздражает, когда вместо этих слов подставляются неубедительные
созвучия: мля, бля, блин, капец, пипец, звездец и прочие. Но это просто от
тотального бескультурья; культурный человек пиздец помянет лишь в том
случае, когда наступает именно он.
За мат уже начали вступаться деятели отечественной культуры. Первым
выступил Никита Михалков. Он – опытный царедворец и действовал
наверняка, надавил на патриотизм: «Как, - говорит, - снять фильм о войне, не
используя мата?» Теперь слово за каким-нибудь писателем, тоже входящим
в «кремлёвский пул», Захаром Прилепиным, например. Ну, а потом – по
ранжиру: музыкант должен выступить, потом - актёр, футболист, шут,
байкер… Короче, вся «Общественная палата». Конечно, вряд ли закон будут
как-то корректировать – уж больно штрафов хочется. Ведь понятно, что дело
не в заботе правительства о нравственности или защите чистоты русского
языка, а очередной способ изъятия у населения денежных средств. Как закон
о курении никакого отношения не имеет к заботе о здоровье.
Что же делать, чтобы не платить штрафов? В устной речи придётся основной
упор делать на эмоциональную составляющую: в конце концов, даже
donnerwetter! можно произнести с таким посылом, с такой интонацией, что
одно слово сто хуёв покроет. В письменной тоже, всё зависит от таланта;
Виктор Пелевин, например, использует в своих текстах мат, но
эмоциональный посыл держится не только на нём. Вот фрагмент из повести
«S.N.A.F.F.». Если матерные слова из него изъять, то отношение автора к
определённой проблеме всё равно останется внятным и убедительным.
ДАО ПЕСДЫН
Для большинства молодых орков эти слова означали просто стиль
рукопашного боя. Про гадательную книгу с тем же названием вспоминали
только перед войной, когда бойцы решались вопросить о будущем. Гадания
боялись. <…> Священник Хмыр как раз гадал деревенскому парню. <…> Он
поднял книгу так, чтобы зрители увидели пронумерованный столбец
угловато выписанных букв на желтой от времени бумаге. Затем он принялся
читать вслух:
...
Пятьдесят шесть. О мухах.
Разве могу осуждать мух за то, что ебутся? Однако когда на моей
голове, злит. Так же и пидарасы. Когда в тихом уединении делают то, к
чему лежат их души, кто возразит? Но они устраивают факельные
шествия и приковывают себя к фонарям на набережной, дудят в дудки,
бьют в барабаны и кричат, чтобы все знали про их нрав — что-де лупятся
в очко и долбятся в жопу. Истинно, они хуже мух, ибо мухи только изредка
согрешают на моей голове, пидарасы же изо дня в день пытаются
совокупиться в самом ее центре. Мухи по недомыслию, пидарасы же
хладнокровно и сознательно.
И через то постигаю, что пялить они хотят не друг друга, а всех,
причем насильно, и взаимный содомус для них только предлог и повод.
Теперь вся казарма глядела на деревенского простака, а тот озадаченно
хлопал глазами.
Предсказание было плохим. Самым плохим из всего возможного. Считалось,
что получить от Маниту «пидараса» в гадании перед боем означает верную
смерть…
Вообще, странно, что в список запрещённых слов не вошли мудак и
пидарас. Вернее так: лексика, конечно, обсценная, употреблять эти слова
публично нельзя, надо заменить или сократить отточием в тесте и запикать в
эфире, но штраф за их употребление не предусмотрен. И то хорошо, можно
смело называть авторов закона и тем, и другим словом и штраф за это не
платить. Ну, а если серьёзно, как можно запретить слово мудак? Ведь все
попытки подобрать ему эквивалентный синоним или дать убедительное
объяснение ни к чему так и не привели, несмотря на многолетние усилия
лингвистов. Вот, например, невыдуманная история, произошедшая в стенах
общежития Тартуского университета. Приятель мой, назовём его
Канценеленбогеном, пришёл к нашей общей знакомой, назовём её Машей,
и говорит: «Маша, Маша, там, на стене мужского туалета, написано:
«Канценеленбоген – мудак!» Маша, это действительно так?» Понятно, что с
таким вопросом обратиться к девушке мог только полный мудак, я бы даже
сказал – мудила, и других определений нет и быть не может. И вот ещё
анекдот, много дающий для понимания этого слова:
- Мудак ты, мудак. И на конкурсе мудаков займёшь второе место.
- Почему же второе?
- Да потому, что мудак…
Со словом пидарас понятнее. Основное его значение – это определение
мужчины нетрадиционной сексуальной ориентации, того что в толерантной
традиции называют геем, а во времена моего детства – гомосеком или
гомиком (сокращения слова гомосексуалист). Ну, а Россия пока остаётся
последней в Европе страной, не павшей под натиском пидарасов. По
крайней мере, устроить факельное шествие, дудеть в дудки и бить в
барабаны на гей-параде им ещё, по-моему, нигде у нас не удалось. Так что
на употребление этого слова, несущего однозначно отрицательный заряд,
пока власти смотрят сквозь пальцы.
Ну и последнее. В середине прошлого века где-то половина населения
России свободно ботало по фене. Я думаю, именно столько людей в то время
или уже свой срок уже отмотали, или сидели, или вот-вот должны были
сесть. В фене абсолютно отсутствуют матерные, да и вообще бранные
выражения, просто потому, что уголовным элементам никогда не хотелось
лишний раз привлекать к себе внимание. Ведь за использование
нецензурной брани на воле можно было схлопотать 15 суток за мелкое
хулиганство, а на зоне – получить административное взыскание, что не
давало возможности претендовать на УДО. Так что параллельный язык
развивался и оживлялся созданием ослепительной красоты неологизмов и
парадоксальных языковых конструкций. Особенно продвинутые урки, самые
авторитетные, вообще старались слов не употреблять, а всё, что надо
объяснять жестами, на пальцах (отсюда выражения «распальцованный» и
«пальцы веером»). Сейчас многие блатные слова и выражения прочно вошли
в повседневное употребление, как рядовыми гражданами, так и
чиновниками. Мне кажется, в сложившейся ситуации – будущее русского
языка за феней. Чёрт с ними, с этими четырьмя заветными словами!..
P.S. Пока писал этот текст, в интернете появилось сообщение, что в Думе
один мудак предложил на сторублёвых купюрах сделать надпечатку «18+».
Он в лупу разглядел у фигуры Аполлона, управляющего колесницей на
крыше Большого театра в Москве, «неприкрытые интимные части тела», что
противоречит «Закону о защите детей от вредной информации».
http://art1.ru/zloba-dnya/na-storublevke-obnaruzhili-pornograficheskij-syuzhet/
Комментарии, я думаю, излишни…
Дмитрий Горячёв, 10. 07. 2014