Монахиня Иулиания начинающему иконописцу

Монахиня Иулиания
1. НАЧИНАЮЩЕМУ ИКОНОПИСЦУ
Приступающему к изучению техники иконного дела прежде
знакомства с рисунком, материалами и способами их
применения необходимо понять священный характер этого
искусства, его высочайшее назначение и теснейшую связь
с жизнью Церкви. Иконопись - это не просто искусство, это
искусство
церковное.
Икона - это книга о вере. Языком линий и красок она
раскрывает догматическое, нравственное и литургическое
учение Церкви. И чем чище и выше жизнь христианина, тем
доступнее
его
душе
язык
иконы.
Икона - прежде всего священный предмет. Изображенный
на ней лик получает, по правилу Церкви, имя через
надписание. Этим икона усвояется тому, кто на ней
изображен, восходит к своему первообразу и становится
причастной его благодати, так что при недостойном,
небрежном обращении с иконой оскорбляется не живопись,
а тот, чье имя она получила, ее первообраз. Поэтому
начинающему иконописцу с самого начала необходимо
проникнуться благоговением к иконописа-нию и признать
его
святым
делом.
Необходимо также возыметь уважение к тем людям,
которые на протяжении прошлых веков потрудились в этом
деле, сумели выработать язык иконы, создали ее высокий,
подлинно церковный стиль. Среди них мы знаем прежде
всего святого апостола и евангелиста Луку, и после него
было бесчисленное множество иконописцев среди святых
мужей
и
отцов
Церкви.
Икона есть образно выраженная молитва, и понимается
она, главным образом, через молитву. Она рассчитана
только на молитвенно предстоящего перед ней верующего.
Ее
назначение
содействовать
молитве,
поэтому
трудящемуся в этом деле необходимо во время работы не
забывать о молитве. Молитва многое в иконе объяснит без
слов, сделает понятным, близким, покажет как духовно
верное,
как
неопровержимо
истинное.
Ошибается тот, кто ищет в иконе внешней красивости.
Церковное творчество отличается несколько иным
пониманием красоты. Красота духовная выше телесной, и
цель христианской жизни заключается в восхождении к
Первоисточнику красоты - Богу. Природа - одно из средств
познания Бога, через созерцание ее красот человек
призывается прославлять Бога-Творца и созидать красоту
своего внутреннего образа, возрастая и обновляясь во
Христе в новую тварь, преображенную, искупленную для
новой, Вечной Жизни во Христе. Но мыслить духовно
человеку в земных условиях очень трудно, и Церковь
установила некое посредство, как бы мост от мира
вещественного к духовному, создав символ - наглядное
изображение истин веры, выработав при этом и особые,
только ему свойственные формы. Это и есть древняя
икона. Поэтому перед иконой "не писаному лику
поклоняемся в молитве, а восходим к Первообразу"
(святитель
Василий
Великий).
В иконе образно выражена единая, незыблемая, общецерковная истина, и ее важно сохранить незамутненной.
Искажения привносятся в икону от неумелости, невежества
или дерзостного самочиния иконописца, не боящегося
отступать от иконного предания и вносить в церковный
образ
"мудрование
свое,
мудрование
плоти".
Икона, считает Церковь, может быть сделана церковно
только "чистыми руками", поэтому Поместный Стоглавый
Собор Русской Церкви (43 гл. Стоглава) предписывает
иконописцу соблюдать правила нравственности: ему
должно быть "смиренну, кротку, благоговейну, не
празднословцу, не смехотворцу, не сварливу, не
завистнику, не пьянице, не грабежнику, не убийце;
особенно хранить чистоту душевную и телесную со всяким
опасением, и подобает живописцам часто приходить к
отцам духовным и во всем с ними совещатися, и
исповедыватися, и по их наставлению и учению жити в
посте, молитве и воздержании со смирением". Собор не
оставил без внимания и грамотность иконописцев в их
деле, и должное отношение к своему труду. Собор
повелевает "с превеликим тщанием (старанием) писати
образ Господа нашего Иисуса Христа, и Пречистыя
Богоматери, и святых по образу, и по подобию, и по
существу, и по лучшим образцам древних иконописцев; а
от самосмышления бы и по своим догадкам Божества бы
не описывали". Если же кто-либо из учеников начнет "жити
не по правилам завещания, в нечистоте, пьянстве и
бесчинстве, тех от дела иконного отнюдь отлучати и
касатися того не велети, боящеся реченного: проклят
человек, творяй дело Господне с небрежением (Иер. 48,
10). Поселянам же и невеждам, которые по сие время
писали иконы, не учася, самовольством и самочинием, не
по образу, строго наказать, чтобы учились у добрых
мастеров; и которым Бог даст эту премудрость, тот бы
писал, а кому не даст, тот должен в конец от таковаго дела
престати", чтобы имя Божие ради плохого письма не
хулилось, ибо "не знают, что делают, и греха себе того не
ставят". Таково завещание Московского Собора (1551)
всем
иконописцам.
Начинающему иконописцу предлагается работать только
"по образцам". Древняя икона соприкасается с миром
иным, нами не видимым, божественным. Постигать его, и
постигать правильно, далеко не всякий может, тем более
давать ему соответствующую художественную форму.
Однако были (возможно, есть и теперь) люди, которые при
чистоте сердца, способного созерцать сокровенную истину,
получили еще и дар творчески воплощать в видимых
образах то, что недоступно чувственному восприятию.
Восемь веков Церковь Христова в лице своих иконописцев
трудилась, вырабатывая художественную форму иконы, и
теперь мы имеем в ней образ, приближенный, насколько
возможно, к миру невещественному, с одной стороны, и к
нашему, крайне ограниченному пониманию этого мира, с
другой стороны. Поэтому в противоположность мирскому
художеству, совершенствоваться в котором можно только
через изучение природы и натуры, иконописи нужно
учиться только через копирование древних икон, в которых
невидимое явлено в доступных для нас формах.
Копируя икону, человек всесторонне познает ее и невольно
приходит в соприкосновение с тем миром, который в ней
заключен. Постепенно он начинает ощущать реальность
этого мира, узнавать истинность данного образа, потом
постигает глубину его содержания, поражается четкостью
форм, внутренней обоснованностью его деталей и
поистине святой простотой художественного выражения.
Но чтобы так понять икону, нужно время, и иногда
довольно
длительное.
При подборе иконы для копирования надо иметь в виду,
что наряду с иконами высокого художественного качества
существует много так называемых "примитивов", которые
вышли из бывших сельских ремесленных мастерских. Они
не могут служить образцами для изучающих иконопись. В
вопросе, что копировать, лучше следовать совету опытных
мастеров, так как среди икон различных веков и школ не
каждая может быть образцом для начинающего.
Репродукции могут помочь в рисунке и композиции, могут
показать, как положить правильно высветления на ликах и
одеждах, но колорит их всегда искажен, поэтому
придерживаться его не следует. Самое большее, что может
дать репродукция, - это подсказать размещение цветовых
пятен; сам же тон, например, красного, синего, зеленого и
др., можно взять верно, только имея опыт копирования
древних
икон.
В работе над иконой можно впасть в ошибки и незаметно
сбиться с пути. Это случается и вначале, и в дальнейшей
работе. Тот, кто хорошо знает светское искусство, природу
и анатомию, долго не может привыкнуть к особенностям
рисунка
иконы,
невольно
находит
множество
"неправильностей", "искажения", стремится чуть-чуть тут
или там что-то исправить; ему кажется, что "так не может
быть". Следовать своим знаниям и чувствам нельзя, так как
в иконе важно внутреннее видение, а у художника-ученика внешнее видение. Надо принять пока "на веру" все, что
непонятно и малоприемлемо, и повторить то, что есть.
Понимание
приходит
со
временем.
В дальнейшем, когда своеобразие иконописного образа
будет внутренно принято, когда в память внедрятся
приемы художественного раскрытия образа иконы, может
возникнуть
соблазн
проявить
свою
творческую
импровизацию, сделать "посвоему", вначале хотя бы в
деталях. Если встать на этот путь, не имея к тому
внутренних данных, то постепенно в иконный образ можно
привнести много нелепостей, тогда как в подлинной иконе
нет
ничего
случайного.
Церковь приемлет творчество, но в том случае, если в нем
сохранена общецерковная истина, а это возможно тогда,
когда художник, овладев техникой, обладает еще и даром
не только духовного видения, но и творческого воплощения
увиденного. В заключение скажем, что "вера, смирение,
чистота были естественными качествами иконника.
Постоянным молитвенным подвигом он умножал в себе эти
качества, что приводило его к все большему просветлению
и, наконец, к святости. Свой талант он считал не своим, а
полученным от Бога туне (даром), и для Бога нужно было
возделать его, принести плод Господину и смиренно
возвратить Подателю жизни, ничего не оставив себе (даже
подписи на образе), чтобы не получить похвал, которые
только вредны и отвлекают от прославления Единого и
Вечного. Смирение - это не уничтожение личности, а ее
обогащение, воспитание, собирание и возращение.
Христианское смирение - это радость, обновление и
соучастие в подвиге Христовом, а подвиг христианский легкое иго Христово - радостен и светел" (протоиерей
Алексий Остапов).