Кондратьев Вячеслав Леонидович «На поле овсянниковском»

Кондратьев Вячеслав Леонидович «На поле овсянниковском»
И вот затих бой…Уже редко так, то в одном, то в другом месте, громыхнет
разрыв…Но на душе не легче стало. Мертвая тишина давила грудь страшным
предчувствием – не выдюжил ее Ваня этот бой, лежит на овсянниковском поле
неживой.
«Пойду!» - решила Михайловна. Дорога ей, конечно, знакомая, да и тропки и
передовую протоптаны. Только где и как она будет искать Ванюшку не
представляла. Лес этот она как свои пять пальцев знает. С детства в нем и грибы,
и ягоды собирала, хотя ночью в нем ни разу не бывала. Ночью он какой – то
другой. И деревьев побитых много и воронок…
Шалашей здесь у края много, но она их обходить старалась. Один обходя, чуть
не ступила ногой на убитого. …Упало сердце, не Ванечка ли это??Нагнулась,
повернула – нет, незнакомый…
Потом и еще и еще солдатики убитые на глаза ей попадались. И к каждому
подходила со страхом, каждого оглядывала. ..И поняла она ясно так, на поле
Ваня!
_Ванечка- вырвалось у нее, - Ванечка. Погоди помирать, к тебе иду, - и ступила
на поле. И не слышала она, как закричали сзади ей: «Куда ты? Убьют же! Немцы
там!». А она шла и уже негромко говорила: «Ванечка, погодь помирать, иду к
тебе…»И шла, над каждым убитым останавливаясь, каждого убитого
разглядывая.
Но вот обошла она всех, и впереди только два тела валяются. Вот подошла она к
одному, нагнулась, потом выпрямилась и пошла к последнему, глянула и упала
рядом. Прильнула ухом к Ваниной груди и уловила толчки слабые, а когда к
лицу прижалась почуяла теплое.
Нога у Вани была разбита. Поднялась она, огляделась и поняла, что помощи
ждать неоткуда, и стала думать, как ей Ивана тащить половчее…
Нагнулась, взяла его под мышки, приподнялась и сделала шаг назад. Так, шаг за
шагом, часто приостанавливаясь для отдыха, тянула она своего Ваню от смерти..
И тут Ваня, наверное , от боли в ноге, очнулся, глаза открыл и застонал. Вот тут
она испугалась: «Молчи, Ванечка, молчи только! Не надо, чтоб немцы прознали,
что живой ты…»
«Где мы, мама?» - прошептал он.»На поле овсянниковском, не говори ничего,
немцы близко…». В голове у нее кружилось, темные круги ходили пред глазами.
Тут Иван опять глаза открыл. Тогда положила она его, начала успокаивать, а он
ничего не понимал и вывертывается, хрипит : «Скорее, скорее….». и теперь
Ефимия Михайловна забоялась, заметят немцы…О себе-то ей не думалось, ее
жизнь прожита…Ваню добьют – вот что страшно…
И не совладала она с ним, вырвался он, поднялся, ухватился за нее руками и
запрыгал на одной ноге. Пошли-то они теперь быстрее, но ждала она
ежесекундно выстрелов в спину. Хотя туман-то над полем сильный…
Сколько они на поле-то , час или два? Ей кажется, век целый, а идти еще вон
сколько…А Иван опять в беспамятство впал…Снова его Михайловна под
мышки взяла и потянула. А сил-то уже совсем не оставалось.
Когда шагов двадцать до наших позиций оставалось, а у Михайловны уже ноги
не могли – выбежали два бойца, подхватили ее и Ваню, и бегом к лесу. Но у
Ефимии михайловны в голове уже совсем помутилось – рухнула около Ванюши
и только одно в груди бьется счастьем нездешним – спасла своего сына,
вытянула от лютой смерти, значит внял бог ее молитвам…
А тут вдруг, когда рассеялся туман, немецкая сторона взорвалась воем мин, и
стали бить, бить нещадно по нашему краю, который тоже начал бешено
отстреливаться, стараясь спасти упавшую вместе с сыном и санитарами
Михайловну, с отчаянием понявшую, что не даст фашист уйти им живым с этого
места… Не даст…