Татьяна Балтушникене Молодые мастера литовской сцены Фрагмент авторского проекта-сборника "Молодые актёры Литвы"

1
Татьяна Балтушникене
Фрагмент авторского проекта-сборника "Молодые актёры Литвы"
Молодые мастера литовской сцены
(диптих)
Раса Самуолите
Дарюс Гумаускас
2
IX Известная литовская актриса Раса Самуолите окончила Литовскую Академию
музыки и театра. Магистр актёрского исполнения (1999 г.). Актриса Национального
театра литовской драмы и театра Оскараса Коршуноваса. На этих сценах Расой Самуолите
сыграны и играются десятки ролей, составляющих впечатляющий репертуарный
диапазон. Исполнению Расы Самуолите присущи виртуозный психологизм, неукротимый
темперамент,
глубокая
интеллектуальная
проникновенность
в
литературную
и
социальную сущность каждого из создаваемых образов. Её героини - в большинстве своём
- олицетворяют воспетый Андреем Вознесенским в поэме "Мастера" "дух переворота и
вечный бунт", и в этом смысле они, героини Расы Самуолите, входят в ту же когорту
мятежных бунтарок, что и экранные образы, созданные звездой французского кино
Изабель Юппер, восхитительной испанской киноактрисой Франческой Нѐри, звездой
российского театра и кино Мариной Неёловой.
Раса Самуолите удостоена ряда высших театральных наград Литвы. Это
"Христофор - 1998" - за роль Девушки в спектакле Оскараса Коршуноваса "Роберто
Зукко" по пьесе М. Кольтеса; "Христофор - 1999" - за роли в спектаклях Оскараса
Коршуноваса "Сон в летнюю ночь" Шекспира, "Shopping and fucking" М. Равенхилла и
роль Лин в поставленном Йонасом Вайткусом спектакле "Анна Вайс".
А роль шекспировской Офелии в спектакле Оскараса Коршуноваса "Гамлет"
принесла Расе Самуолите "Золотой крест сцены - 2009".
*
*
*
РАСА САМУОЛИТЕ: "ОПЫТ КАЖДОЙ ЖИЗНИ НЕПОВТОРИМ, КАК И
СМЫСЛ КАЖДОГО ЕЁ МГНОВЕНИЯ..."
Татьяна Балтушникене: Уважаемая госпожа Самуолите, что для Вас в ходе
работы над ролью означают хронотопические приметы существования той или иной
героини - те "улица, город и век", названные в песне Булата Окуджавы?
Раса Самуолите: С самого начала репетиций, скажем, шекспировской роли,
стараюсь как можно лучше познать ту эпоху, дабы понять, что нас с героиней объединяет
3
и что разделяет. Стремишься в то же время подняться к небесным высотам и оттуда
взглянуть на женщину, которую тебе предстоит воплощать.
Т.Б.: В течение всей своей творческой жизни Вы неуклонно исследуете "женский
вопрос", который, утратив во многом позиции понятия историко-социального, продолжает
оставаться понятием как художественным, так и морально-этическим. Кого из сыгранных
Вами женщин Вы в этой связи считаете самой счастливой, а кого - самой несчастной?
(Мне самой счастливой представляется Ваша словно из солнечных лучей сотканная
шекспировская Джульетта в спектакле Оскараса Коршуноваса "Изумительная и печальная
история Ромео и Джульетты".)
Р.С.: Роль Джульетты доставила мне огромную радость: эту юную, знатную, в
роскоши взращённую девушку жизнь одарила любовью - внезапной, взаимной,
потрясающей любовью, которой она, Джульетта, спешит поделиться со всем миром, пока
ещё не разрушен ренессансный идеал, являющий собою триединство красоты, любви и
добра.
Перед началом шекспировской трагедии как таковой мы, исполнители всех ролей в
"Изумительной и печальной истории Ромео и Джульетты", играя пролог, долгим "стопкадром" скорбно стоим на сцене, так предопределяя неотвратимость трагического исхода.
Вся история Ромео и Джульетты отображает их краткий, но предельно истинный
жизненный опыт: знакомство, глубокое и высокое чувство, обет вечной верности, первая
ночь любви и... смерть. За считанные дни, даже часы они, по воле Шекспира, воплотили
не просто судьбу, но вечную идею судьбы. Джульетте даровано то счастье, о котором
женщины всех времён мечтают, читают в книгах...
Одной же из самых несчастных своих героинь считаю Герту из спектакля
"Площадь героев" по эпической драме Томаса Бернхарда. Герта, живущая в 1988 году в
Вене, чёрной прислугой у внезапно покончившего с собой пожилого профессора - еврея
Йозефа Шустера, озабочена своей дальнейшей судьбой. Она - вечная служанка,
привыкшая полагаться на хозяйские обещания, которых никто никогда не выполняет. Так,
прежний хозяин обещал ей туфли, новый - взять прислугой в Грац... Внутренний пейзаж
её души остаётся в "зоне умолчания" - никогда прежде не доводилось мне играть столь
немногословную женщину.
4
Творчество знаменитого австрийского писателя Томаса Бернхарда
(1931 - 1989) знакомо театралам Литвы по прекрасным постановкам его
пьес "Сила привычки" и "Спаситель человечества" ("Исправитель мира"),
осуществлённым в XXI веке на сцене Национального театра литовской
драмы выдающимся литовским актёром и режиссёром Валентинасом
Масальскисом, великолепно исполнившим в этих спектаклях главные роли.
А в Государственном Вильнюсском малом театре в 2015 году
маэстро Римас Туминас успешно поставил пьесу Бернхарда "Минетти",
где в центральной роли выступают известный артист литовского театра
и кино Владас Багдонас и мастер литовской сцены Арвидас Дапшис.
Пьесу же Бернхарда "Площадь героев" в Национальном театре
литовской драмы интерпретировал прославленный польский режиссёр
Кристиан Лупа, который в этом своём - утончённо психологическом,
философском,
антифашистским
пафосом
пронизанном
спектакле,
датируемом 2015 годом, собрал замечательных мастеров литовской сцены
и экрана, являющих - с учётом режиссёрской трактовки - образцы
каллиграфического
артистизма.
В
"Площади
героев"
Валентинас
Масальскис поистине бенефисно играет трагическую роль профессора
Роберта
(брата
внесценического
профессора
Йозефа,
накануне
совершившего самоубийство); звезда литовского театра и кино Эгле
Габренайте в спектакле Кристиана Лупы создаёт сложный и колоритный
образ домоправительницы Циттель, прослужившей в доме покойного
профессора сорок лет. Известная актриса Долореса Казрагите выступает
в роли полубезумной Хедвиг, вдовы покойного, Арунас Сакалаускас играет
сына Лукаса, представителя послевоенного поколения семьи гонимых
венских евреев Шустеров.
В окружении этих трагических персонажей чётко проявляется
драматическая природа создаваемого Расой Самуолите образа почти
бессловесной служанки Герты, чьи родители (как следует из текста
пьесы) давно канули на социальное дно, зато дедушка её, как, кстати, и
дедушка
самого
Бернхарда,
литератор,
принадлежал
к
сельской
5
интеллигенции, был пастором в австрийской провинции и подвергался
преследованию нацистов за то, что слушал во время войны швейцарское
радио. Так что социальная и генетическая составляющие роли Герты
могут как-то влиять на трактовку образа этой с виду безропотной,
покорной, не знавшей родного дома девушки. И наблюдая игру Расы
Самуолите, кажется, что её Герта, нежная и беззащитная, погружённая
как бы в полудрёму, одетая в чёрное сиротское платьице с белым
школьным воротничком, - в отличие от героинь сыгранных актрисами
Сандрин Боннер и Изабель Юппер в ленте корифея "Новой волны
французского кино" Клода Шаброля "Церемония" - убийства хозяев уж,
конечно, не совершит, но уйти куда глаза глядят - может, недаром же
Бернхард наделил её привычкой то и дело смотреть в окно.
Т.Б.: В удостоенном за режиссуру "Золотого креста сцены - 2011" спектакле
Оскараса Коршуноваса "На дне" по пьесе Горького Вы самозабвенно, запальчиво и
трепетно играете роль Насти, чей внутренний мир раскрывается в напоминающих
поединки на шпагах диалогах с Бароном, образ которого впечатляюще создаёт артист
Дарюс Мяшкаускас. Ваша Настя и Барон оказываются незримо скованными одной цепью
в беспросветном мраке коростылёвской ночлежки...
Р.С.: Между ними - девушкой "из городских низов" Настей и дворянином по
рождению Бароном - существуют интимные отношения, продолжающиеся непрерывно,
хотя Барон вряд ли соответствует эстетическим идеалам Насти - ей нравятся французы,
герои бульварных романов. Каждый прожитый в ночлежке день всё более их сближает
социально, сглаживая разницу в происхождении. Мы репетировали драму "На дне" во
время гастролей во Франции, где показывали шекспировского "Гамлета" в постановке
Оскараса Коршуноваса. В то время я по вечерам на сцене была Офелией, а по утрам, на
репетициях - Настей, образ которой задавался и воспроизводился в контурах
беспросветного трагизма.
Внешний рисунок роли горьковской Насти навеян моим кратким, не имевшим
продолжения
знакомством
в
зарубежном
аэропорту
с
молодой
девушкой,
соотечественницей, которая тоже ждала рейса и - у всех на виду! - рыдала в голос,
6
охваченная отчаянием. Она мне поведала историю своей несчастной любви, не знаю,
сколь достоверную.
Т.Б.: Если в спектакле Оскараса Коршуноваса "На дне" Барон (а эту роль играли
Василий Качалов, Луи Жуве) в исполнении Дарюса Мяшкаускаса восходящий к эстетике
прозы И. А. Бунина (рассказа "Последний день" и др.), роняя видимые зрителям тихие
слёзы, оплакивает не только свои действительно существовавшие кареты, гербы, но и свои
"антоновские яблоки", свои "тёмные аллеи", то Ваша Настя придумывает для себя никогда
не существовавшие, наивные мелодраматические истории, и благодаря Вашему
артистическому интеллекту можно представить, что живи эта Настя в наши дни, она,
получив образование, стала бы популярной сочинительницей "любовных романов" участвовала бы в международных конференциях мастериц "женской прозы" и не знала б
куда деньги девать...
Р.С.: Расцветить эту роль эмоционально мне помогла именно склонность Насти к
сочинительству. Эта её особенность выделяет героиню из толпы. Думаю, однако, что она
вряд ли способна была начать и закончить в письменной форме хотя бы один из
придумываемых ею романов - слишком уж она нетерпелива, непоследовательна. К тому
же, она всё время порывается откуда-то куда-то уйти. В своих фантазиях Настя способна и
на самопожертвование, что прибавляет обаяния её характеру. Она постоянно сама для
себя зажигает огонёк надежды, но он вновь и вновь угасает, ибо некому поддержать его
пламя. Не думаю, что жизнь Насти может как-то измениться в дальнейшем. При том, надо
заметить, что женщины ей подобные наделены сильнейшим инстинктом выживания:
случись в коростылёвской ночлежке, например, пожар - Настя спасётся первая! Так и
встреченная тогда в аэропорту девушка, заливающаяся слезами, узнав, как и мы, что из-за
погодных условий наш полёт пройдёт с изменениями, первой из всех пассажиров быстро
и правильно перерегистрировала свой билет на нужный рейс.
*
*
*
Одним из фактов творческой биографии Расы Самуолите стала
главная роль в фильме "Заклинание греха" (2007 г.), снятом по мотивам
романа известной литовской писательницы Юрги Иванаускайте (1961 -
7
2007) "Ведьма и дождь" (1993 г.) и рассказывающем о беззаветной и
разрушительной любви современной светской женщины к католическому
священнику, экранный образ которого создал артист Алексас Казанавичюс.
Фильм "Заклинание греха" поставил выдающийся литовский кинорежиссёр
Альгимантас Пуйпа - создатель незабываемых кинокартин "Женщина и
четверо её мужчин", "Вечное сияние", "Там песчаные берега...", "Билет до
Тадж-Махала" и ряда других.
За роль в ленте "Заклинание греха" Раса Самуолите, сочетающая в
своей игре раздумчивость и страстность, удостоена премии Литовской
киноакадемии "Серебряный журавль - 2008".
Вспомним, что теме страстной любви женщины к человеку, давшему обет
безбрачия, посвящены романы Эмиля Золя "Проступок аббата Муре" и
"Завоевание Плассана", а также роман классика болгарской литературы Д.
Димова "Осуждённые души", экранизированный в 1975 году знаменитым
болгарским режиссёром Выло Радевым с польским актёром Яном
Энглертом в главной роли.
Т.Б.: Скажите, пожалуйста, уважаемая Раса, чем Вам дорога героиня фильма
"Заклинание греха" и насколько, по-Вашему, актуальна в XXI веке тема "запретной
любви" светской женщины к человеку, априорно принадлежащему церкви?
Р.С.: Думаю, что эта тема неизбывна. Героиня киноленты Альгимантаса Пуйпы
"Заклинание греха" - Вика испытала и вынесла такое, на что далеко не у каждой женщины
хватило бы сил и смелости. Эта роль приводит к пониманию того, что опыт каждой жизни
неповторим, как и смысл каждого её мгновения. Сыгранная мною Вика - человек "без
тормозов" и воплощение открытого, бесконечного страдания. Такова она и в романе
безвременно умершей от тяжёлой болезни писательницы Юрги Иванаускайте "Ведьма и
дождь", такова и в фильме, соавтором сценария которого была Иванаускайте. Мы с Юргой
много говорили обо всём на свете, в том числе об этой женщине, являющейся
центральной фигурой и романа, и фильма. Юрга Иванаускайте убеждала меня в том, что
Вика испытывала чувство вины, мне же думается, что она, Вика, полюбившая
священника, который её отверг, находится в экстремальных ситуациях, где сила и высота
8
чувства любви - важнее всего на свете. Она склонна к самоанализу, умеет видеть себя со
стороны и всеми силами желает освободиться от невыносимых более мучений.
Вика лихорадочно ищет какого-нибудь выхода, который дал бы облегчение от
снедающего её горя: она ходит "на исповедь" к женщине-психологу (актриса Неле
Савиченко), и они в конце концов становятся подругами; она пытается снова и снова
встретиться и объясниться со своим (уже бывшим) возлюбленным ксендзом Паулюсом - в
надежде вернуть его, иметь от него детей; она, наконец, сходится с каким-то случайно
встреченным подонком... (Подобный мотив есть и в романе Людмилы Улицкой "Казус
Кукоцкого" - Т.Б.) А двойное убийство - самоубийство и убийство ксендза Паулюса, которое в романе "Ведьма и дождь" как бы завершает повествование, в фильме
"Заклинание греха" совершается Викою лишь мысленно, мелькает в её сознании
страшным видѐнием, на смену которому приходит мироощущение, отвечающее словам
чеховской Сони в финале пьесы "Дядя Ваня": "Что же делать, надо жить!"
Раса Самуолите создаёт экранный образ Вики в традициях
психологического
портрета:
нежное,
обрамлённое
пышной
волной
золотисто-каштановых локонов лицо героини затенено судьбоносной
горестью, в ясных глазах - то "скорбное бесчувствие", то вспыхивающая
искра надежды, резковатым изяществом отличаются и пластические
нюансы - незабываема, скажем, сцена, где Вика, проходящая по церковному
двору, прячется от взглядов встречных людей за стволами деревьев.
Т.Б.: С присущим Вам академическим артистизмом Вы исполняете роль чеховской
Сони в идущем на сцене Национального театра литовской драмы спектакле "Дядя Ваня",
поставленном французским режиссёром Эриком Лекаскаде. Текст пьесы "Дядя Ваня"
Лекаскаде предварил фрагментами комедии Чехова "Леший", являющейся предтечей
"Дяди Вани", где Соня, как известно, несчастная, кроткая девушка, безнадёжно и
безответно влюблённая в доктора Астрова, тогда как в "Лешем" Соня - эмансипированная,
красивая и нарядная девушка-философ, в которую безумно влюблён и чьей ответной
любви - не без труда! - добивается тот самый защитник лесов Михаил Львович (в "Лешем"
он носит фамилию Хрущов, а в "Дяде Ване" - Астров). Таким образом, Соня в "Лешем" и
9
Соня в "Дяде Ване" - две совершенно разные героини. Как Вы, уважаемая Раса, здесь
преодолевали весьма высокий смысловой барьер?
Р.С.: Точкой отсчёта оставался чеховский текст обеих пьес. Мы, исполнители,
внимательно перечитали "Лешего", откуда в спектакле Лекаскаде играются только
начальные сцены...
Т.Б.: ...в которых появляется и Соня - философствующая (на страницах своего
дневника) и недосягаемая. О ней говорит её дядя, которого в "Лешем" зовут дядя Жорж,
отвечая за неё, тут же находящуюся, на вопрос, не вышла ли она замуж, следующими,
звучащими со сцены словами: "Помилуйте, за кого ей замуж идти? Гумбольт уж умер.
Эдисон в Америке, Лассаль тоже умер". Как говорится, "написано пером"...
Р.С.: В обеих пьесах рѐвно обожающий свою племянницу дядя говорит эти слова
полушутя, любя. Такого рода смычки дают возможность психологического перехода от
Сони идеальной в ("Лешем") к реалистической Соне в "Дяде Ване", пьесе, по тексту
которой играется вся дальнейшая и заключительная часть спектакля Лекаскаде. Мне
дороги - в обеих версиях - такие качества Сони Серебряковой, как её вера в добро, святая
убеждённость в необходимости искать и обрести смысл жизни.
Т.Б.: В обеих ипостасях образа чеховской Сони Серебряковой да и в кинороли
Виктории Вы показываете и их верность чувству, и умение жить мечтою, как живёт
долгое время несбыточной мечтою о любви Треплева и Вами мастерски сыгранная как
"девушка печального образа" Маша из чеховской "Чайки", поставленной Оскарасом
Коршуновасом. За роль Маши Вы удостоены приза международного театрального
фестиваля, проходившего в польском городе Торуни в 2014 году. Отчего, скажите, Маша
решается таки на брак со столь ею нелюбимым учителем Медведенко?
Р.С.: Мне думается, Маша выходит замуж из мести. Кому? Самой себе - за ту
унизительную любовь к Треплеву, которую она намеревается таким способом "вырвать
(...) из своего сердца, с корнем вырвать"... И видим мы, что это ей увы! не удалось, что
никуда ей от своей любви не убежать, не скрыться. Маша отчасти продолжает судьбу
своей матери, Полины Андреевны, которая, будучи замужем, долгие годы любит доктора
Дорна. Полагаю, что Маша, зная эти обстоятельства, не раз давала себе зарок, что с нею
уж такое не случится. Однако всё повторяется: обе вышли за нелюбимых, оттого и
несчастны.
10
Т.Б.: Как Вы относитесь к тому литературоведческому постулату, который
утверждает, что Чехов понимал и показывал супружество (своих персонажей) как
априорное несчастье?
Р.С.: Чего доброго, литературоведы правы.
Т.Б.: Вы играете в двух современных финских пьесах, идущих ныне в
Национальном театре литовской драмы. Первая - написанная финской писательницей
Саарой Турунен и ею же режиссированная "История разбитого сердца" (2014 г.), где Вам
выпала на долю роль женщины-писательницы, в своих сочинениях, как мы догадываемся,
обличающей - в саркастических тонах - бытующие социальные нормы. Отчего и кем
разбито её сердце? И почему понадобилось "приделать" ей густые мужские усы? Не желая
ли сказать, что "у литературы - не женское лицо"? Обогащает ли Вас духовно эта
сценическая работа?
Р.С.: Саара Турунен придумала - как открытый режиссёрский ход - приклеить
моей героине эти усы, дабы таким нехитрым, зримым образом показать, выявить две
стороны - мужскую и женскую - одной личности, по условию - творческой. О чём она
пишет? О том, о чём - как женщина - не должна бы. Её интересуют вопросы социального
насилия, религиозной критики; тема её научного труда "Смерть и капитализм", а ей бы
стихи писать - о цветах, об опавших листьях, о нежных чувствах. Отчасти эта работа для
меня ценна тем, что даёт поле для актёрских импровизаций, находок и дополнительных
наблюдений.
Т.Б.: Разомкнутая и форсируемая эмоция, взрывная пластика, интонации,
исходящие, кажется, из самой глубины сердца и восходящие к вселенскому своду
театрального фойе, - вот неотъемлемые приметы Вашей героини из бинарного спектакля
Йонаса Вайткуса "Фундаменталисты" (2011 г.), который Вы в дуэте с прекрасным
литовским артистом Повиласом Будрисом вдохновенно играете именно в фойе
Национального театра литовской драмы. И это, можно сказать, вторая часть Вашего
финского диптиха. Финский автор Юха Йокела показывает в "Фундаменталистах" героев,
составляющих - на протяжении двух десятилетий - трогательный любовный дуэт и
одновременно ведущих нескончаемый теологический диспут. Вероятно, чтоб сыграть эту
милую "фундаменталистку" Вам пришлось, по особому заданию, прочесть немало
научных статей и книг религиозного содержания?
11
Р.С.: Да, я их читала. С помощью партнёра Повиласа Будриса я стремилась
постичь внутренний механизм существования религиозных общин. Хейде, героиня
"Фундаменталистов", ищет в жизни незыблемых ценностей - правил, постулатов,
взаимоотношений. В лице пастора Маркуса моя Хейде обретает главного и едва ль не
единственного человека своей судьбы. Он для неё и авторитет, и возлюбленный, хотя они
могут встретиться с перерывом в несколько лет. Хейде - практик, и все теории Маркуса
(он - теоретик) она поверяет собственной жизнью, и это мне понятно.
Т.Б.: Спасибо за беседу.
Ноябрь 2015 г.
12
X
Молодой мастер литовского театрального искусства актёр Дарюс Гумаускас
(род. в 1974 году) в своём творчестве умело и тонко сочетает классически отчётливый
внешний рисунок, изысканный пластический и интонационный строй каждой роли с
присущим его персонажам постмодернистским трагическим мироощущением. Дарюс
Гумаускас - достойный представитель литовской интеллектуальной актёрской школы,
обладатель высшей театральной награды Литвы - "Золотого креста сцены - 2011" - за роль
Актёра в пьесе Максима Горького "На дне", интерпретированной известным литовским
режиссёром Оскарасом Коршуновасом.
ДАРЮС ГУМАУСКАС: " В РОЛЬ ВХОДИТ ВСЁ, ЧТО ТОБОЮ
ПРОЧИТАНО, ПЕРЕДУМАНО, ПЕРЕЖИТО..."
Татьяна
Балтушникене:
Уважаемый
господин
Гумаускас,
расскажите,
пожалуйста, с чего начинается - в Вашем лице - жизнь того или иного сценического
героя?
Дарюс Гумаускас: Формально жизнь героя начинается с той минуты, когда
режиссёр, отозвав тебя в сторонку, особенным конфиденциальным тоном осведомляется,
читал ли ты ту или иную пьесу ("если нет, то прочитай как можно скорее!"), ибо там есть
для тебя роль... Тогда и переходят на рабочий режим твой мозг, твой опыт, твои
литературные изыскания. Затем следует читка, аналитический разбор и каждодневное
стремление как можно глубже и всестороннее постичь, осмыслить свою роль, и малопомалу вырисовывается абрис, а потом и контур будущего образа, который чаще всего
предстанет перед зрителями совсем иным, нежели бывал на репетициях, однако
первичный замысел в нём сохранится. Не каждая мысль иль разумение воплощаются
воочию в сценическом образе, но они - эти мысли и разумения - должны оставаться в
душе артиста, играющего роль, в которую входит всё, что тобою прочитано, передумано,
пережито.
Т.Б.: Вспоминаете ли Вы своих театральных педагогов, храните ли верность их
заветам? Причисляете ли себя к актёрскому братству?
Д.Г.: Педагогами нашего курса в Академии музыки и театра (которую Дарюс
Гумаускас окончил в 1996 году. - Т.Б.) были Режиссёр - с большой буквы! - Даля
13
Тамулявичюте и Актёр - с большой буквы! - Владас Багдонас. Они научили нас
самостоятельно мыслить, слушать и слышать идею режиссёрского замысла, уметь
выделить и освоить свою актёрскую задачу в процессе работы над спектаклем. А друзей у
меня немного, и среди них - меньше всего артистов.
Т.Б.: В поэтическом хореографическом спектакле по драме Федерико Гарсиа
Лорки "Дом Бернарды Альбы", поставленном в 2000 году известным литовским
режиссёром и хореографом Анжеликой Холиной, Вы, синтезируя хореографические и
драматические выразительные средства, исполнили роль неотразимого Пепе, который в
пьесе является внесценическим персонажем и в то же время - по сути - главным
действующим лицом этой, по определению Лорки, "драмы из жизни женщин в испанских
селениях", датированной 1936 годом. Данный спектакль Анжелики Холиной был весьма
созвучен "Цыганскому романсеро" Лорки, а роль Пепе исполнена в ритме "Газеллы об
отчаявшейся любви: "Не опускается мгла, / не подымается мгла, / чтоб я без тебя умирал, /
чтобы ты без меня умерла." Насколько близок Вам жанр романтической драмы в стихах?
Есть ли у Вас любимые поэты? Кто они?
Д.Г.: То время - рубеж тысячелетий - было для меня само по себе романтическим,
ибо, наряду с работой в драматическом театре, я целых пять лет играл в хореографических
спектаклях Анжелики Холиной. Помимо "Дома Бернарды Альбы", то были "Кармен", где
мне доверили танцевальную партию Тореадора, "Танго in Fa", "Женские песни"... В этих
постановках, где были заняты и драматические актёры, и артисты балета, я имел честь
партнёрствовать с профессиональной литовской балериной Живиле Байкштите, которая в
"Доме Бернарды Альбы" исполняла партию Аделы.
(...) Кто мои любимые поэты? В каждую пору жизни обретаешь своего поэта, чьи
строки и мысли созвучны голосу твоего сердца. В юности мне нравился Уолт Уитмен, из
поэтов "серебряного века" люблю Гумилёва, люблю также раннюю лирику Маяковского,
стихи Иосифа Бродского, поэтические произведения "обэриутов" Хармса и Введенского.
Читая их, чувствуешь свою сопричастность к вечности. Из литовских поэтов люблю
Томаса Венцлову и Леонардаса Гутаускаса.
Т.Б.: Какими важными для Вас ролями, какими наблюдениями и размышлениями о
художественной жизни Независимой Литвы было ознаменовано для Вас первое
десятилетие XXI века?
14
Д.Г.: Работать в течение этого десятилетия пришлось и с Оскарасом
Коршуновасом. Начинали с постановки "Сна в летнюю ночь" (1999 г.), и тут мне выпала
на долю роль Лизандро. С этой шекспировской комедией мы объехали едва ли не
полмира, побывав даже в Китае. "Сон в летнюю ночь" создавался минималистскими
средствами: декорации сооружались исключительно из простых досок, мы, исполнители,
были одеты в рабочие комбинезоны... Играл я и в таких прославленных спектаклях
Коршуноваса, как "Shopping and fucking" М. Равенхилла, где, как и в спектакле
"Огнеликий"
по
пьесе
Майнбурга,
исследовались
ранее
табуированные
темы
(гомосексуализм, наркомания, отцеубийство).
*
*
*
В 2011 году шедевр Максима Горького - драма "На дне" (1902 г.)
привлекла внимание широко известного на родине и за её пределами
литовского
режиссёра
Оскараса
Коршуноваса,
удостоенного
за
постановку этого спектакля высшей театральной награды Литвы "Золотого креста сцены - 2011".
Оскарас Коршуновас - неожиданно для знатоков и почитателей
творчества Горького - решительно сократил текст пьесы "На дне",
исключив из него ряд сюжетных линий, коллизий и персонажей. Тут
отсутствуют все хозяева коростылёвской ночлежки (сам Коростылёв, его
жена Василиса, её несчастная сестра Наташа), фабульно к ним
"примыкающий" удалой вор Васька Пепел, чей колоритный образ создавали
многие именитые актёры, в том числе великий японский трагик Тосиро
Мифунэ (1920 - 1997) в экранизации пьесы "На дне", которую осуществил в
1957 году знаменитый японский режиссёр Акира Куросава, перенёсший
действие и персонажей горьковской драмы на окраину Токио 60-х годов XIX
века. Возможно, "чисто горьковский", знаковый персонаж Пепел выпал из
списка действующих лиц в спектакле Коршуноваса потому, что входит в
классический
и
изрядно
пылью
веков
припорошённый
"любовный
треугольник" (старый, владеющий имуществом муж, его молодая жена,
15
полюбившая другого - бедного, бесправного молодого человека и одержимая
преступным намерением сжить мужа со света, и этот самый молодой
человек "из низов" - батрак, подмастерье, слуга, хотя Васька Пепел как раз
лично свободен).
Примеры подобных "любовных треугольников" являют собой многие,
досконально знакомые литературные произведения - от купеческой драмы
"Леди Макбет Мценского уезда" Н. С. Лескова и пьесы Л. Н. Толстого
"Власть тьмы" до городского романа Владимира Набокова "Король, дама,
валет..." И прав Коршуновас, по всей вероятности полагая, что такого
рода сюжеты в XXI веке отжили своё. Нет в его спектакле "На дне" и
странника Луки - утешителя "бывших людей" самоцветами несбыточных
мечтаний. На момент начала действия спектакля Лука уже ушёл из
ночлежки, и все здесь оставшиеся вспоминают его добрым словом (хотя
вряд ли кто ему верил).
В спектакле Коршуноваса - в противовес убеждениям идеалиста
Луки - доминирует прекрасное и яростное стремление к правде, какою бы
она ни была беспощадной. Ту же позицию отстаивал американский
драматург
Эдвард
Олби
(1928
-
2005)
в
творческом
споре
с
соотечественником и коллегой Юджином О' Ниллом, сказавший: "Люди
должны жить правдой, а не иллюзиями". И ставшие "крылатыми фразами"
горьковские постулаты "Правда - бог свободного человека", "Человек - это
звучит гордо!" Эти изречения в спектакле Коршуноваса не только с
должным гуманистическим пафосом звучат из уст Сатина (актёр Дайнюс
Гавянонис), но и "бегут" светящейся "красной строкой" на небольшом
экране, расположенном рядом с главным компонентом декорации большим, уставленным пустыми вино-водочными бутылками, овальным
столом, за которым - в ряд, лицом к публике, глаза в глаза со зрителями сидят оставшиеся здесь, в напоминающем небольшую институтскую
аудиторию сценическом пространстве, персонажи гениальной пьесы:
Сатин, Барон, Настя, Актёр, за роль которого Дарюс Гумаускас
награждён "Золотым крестом сцены - 2011". Актёр в спектакле
16
Коршуноваса - молодой, стройный, изящный человек с благородным лицом,
на котором лежит печать неотступной внутренней муки. Он, облачённый
в "фирменный костюм" бродяг и аутсайдеров конца XX века - изношенные
джинсы
и
свитер-хламиду,
воплощает
универсальную,
то
есть
повсеместную и вневременную трагедию сбившегося с пути и безнадёжно
опустившегося, хотя в недавнем прошлом, возможно, одарённого человека.
Движения и жесты Актёра отличаются отчаянной ломаной резкостью,
интонация роли - страстно исповедальная, с частыми нотками речевого
"heavy metal".
*
Т.Б.:
В
роли
Актёра
*
Вы,
*
господин
Гумаускас,
виртуозно
сочетаете
художественные приёмы романтизма, психологического реализма и - отчасти мизерабелизма. Как разрабатывалась и воплощалась постмодернистская трактовка этого
классического литературного образа? Насколько канонизирован горьковский Актёр?
Д.Г.: Спектакль "На дне" создавался на основе нашего коллективно-личностного
мировосприятия. Огромное - первостепенное! - значение имел текст пьесы: Горький знал
о людях с судьбою Актёра не понаслышке и описал таковых в рассказах "Бывшие люди",
"Коновалов!, в повести "Фома Гордеев"... Трагедия спившегося человека - всеобщая,
независимо от того, сталкивается ли с нею непосредственно кто-то в частной жизни или
нет.
В России, Литве, Восточной Европе, США издано немало книг, рассказывающих о
трагических судьбах литературных героев, подобных горьковскому Актёру (поэма
Венедикта Ерофеева "Москва - Петушки", сочинения Чарльза Буковски...) Всех этих
людей мне искренне жаль, а Актёра в особенности, ибо он - что, по-моему, очень важно! хочет излечиться и даже вернуться на сцену и играть роли под своей театральной
фамилией Сверчков-Заволжский. В этом аспекте спектакль, может быть, приобретает
некий социально-терапевтический смысл.
Актёр мой хотел быть Человеком в высоком - горьковском! - смысле слова. Весь
спектакль "На дне" идёт по тексту Горького, но с позиций поисков современной правды.
17
По этой же причине мы отказались от исторических костюмов и оделись так, как одеты
реальные обитатели нынешнего "дна", что позволяет ещё полнее выразить чувство
сопричастности горьковских героев и в том числе Актёра к потерявшим себя людям
нашего времени.
Подтверждением этих слов могут служить и пугающие образы
молодых эдинбургских наркоманов в романе шотландского автора Ирвина
Уэлша
"На
игле"
("Trainspotting",
1993
г.),
и
запечатлённые
на
составляющих диптих "Amnezija" ("Беспамятство") картинах современной
французской художницы Ирис Левассё лежащие, как трупы, а может, уже
и мёртвые, на ступенях какого-то полуразрушенного здания фигуры
молодых мужчин, одетые точно, как Актёр, - в рваные джинсы и
обтрёпанные донельзя свитера. (Цикл озаглавлен "На развалинах".)
Т.Б.: Отчего перед самоубийством Ваш Актёр читает монолог Гамлета, а не
означенное в тексте пьесы "На дне" стихотворение Беранже "Божьи безумцы"?
Д.Г.: Монолог Гамлета зазвучал из уст актёра потому, что в ходе репетиций
стихотворение "Божьи безумцы" оказалось слишком сопричастным образу Луки, также
желавшего "навеять человечеству сон золотой", а у нас - отсутствующего. Надо было
решить, с какими же литературными словами у нас идёт на смерть Актёр, ибо нельзя было
обречь его тут на безмолвие. Мы с режиссёром перепробовали для финала исполняемой
мною роли немало разных текстов: Борхеса, Чарльза Буковски, отрывки из пьесы
выдающегося литовского писателя Ромуальдаса Гранаускаса (1939 - 2014) "Роза
распускается во тьме" (1978 г., посвящённой памяти замечательного поэта Антанаса
Венажиндиса (1841 - 1892) - одного из основоположников литовской лирической поэзии. Т.Б.)... Наконец, остановились на монологах Гамлета, ибо роль Гамлета, его образ - и для
нас, и для горьковского Актёра - является каноном сценического искусства.
Шекспировский монолог, который я в спектакле читаю, составлен мною из фрагментов
трёх разных монологов Принца Датского, и эти "слова, слова, слова" - не только об Актёре
и его литературных собратьях по несчастью, но и обо всех, безвременно ушедших в
18
небытие, о нас самих и о чувстве собственной ненужности, которое подчас омрачает
существование человека, причастного к миру искусств.
Дарюс Гумаускас исполняет предсмертный шекспировский монолог
Актёра с поистине трагическим вдохновением. В целом же этот образ,
созданный литовским артистом, созвучен гуманистической прозе А. И.
Куприна - и рассказу "Погибшая сила", и театральным рассказам об
актёрах "На покое", где старый, живущий в богадельне, но некогда
знаменитый трагик Славянов-Райский тоже читает монолог Гамлета, и
"Полубог", в котором артист, играющий на сцене роль Гамлета, с горечью
осознаёт, что пережил свою славу, что "уже всё сыграл"...
В наши же дни куда ни взгляни, на сцене или на экране обязательно
встретишь далеко не молодого актёра, который во что бы то ни стало
хочет вернуть былую славу, сыграв шекспировского Короля Лира.
*
*
*
Т.Б.: Впечатляющий диптих с образом горьковского Актёра составляет сыгранный
Вами с поистине графической чёткостью и глубиною художественной мысли чеховский
Тригорин в поставленной Оскарасом Коршуновасом "Чайке" (2014 г.). Немало довелось
видеть хорошо сыгранных Тригориных, но Ваш - неповторим! Замкнутый, отрешённый и
одухотворённый - завораживающе элегантный в строгом чёрном костюме и в чёрных
очках (от солнца), тогда как все вокруг одеты тоже современно, но легко, по-дачному
светло, он являет собою воплощённое самоотречение от всех благ мира - во имя
искусства, в котором он с должной скромностью осознаёт своё место. Насколько, поВашему, это характерно для представителей творческой интеллигенции?
Д.Г.: Каждый художник так или иначе сталкивается с болезненной для него
необходимостью определить предел своих творческих возможностей, и Тригорин - не
исключение. Я его бездарным не считаю, однако когда, желая вернуть его любовь, Бориса
Алексеевича неумеренно восхваляет Аркадина ("О, тебя нельзя читать без восторга!"),
когда им безмерно восхищается Нина ("вы велики и прекрасны!"), он - совершенно
искренне - испытывает понятное чувство неловкости. Скромность и трудолюбие
19
Тригорина Чехов показывает с симпатией, хотя авторское "alter ego" в "Чайке", на мой
взгляд, воплощено не в одном, а в нескольких персонажах: это и Треплев, и Тригорин, и отчасти - Аркадина. Образ Тригорина во многом сложился, когда я, ещё не начав своей
первой репетиции, долго-долго наблюдал, как репетируют начальные сцены "Чайки" мои
коллеги. Возможно, доминанта роли Тригорина и определилась тогда, ибо этот чеховский
герой тут, в окружении всех прочих действующих лиц - чужой, отстранённый.
Они, все остальные, составляют свой круг: знают друг друга с незапамятных
времён, живут или часто бывают в имении Сориных, у них немало общих воспоминаний,
они ведут свои разговоры, они "все в саду", а приезжий писатель - вне их круга, сам по
себе, и даже любящая его Аркадина здесь, в своём имении - своя, у себя, а он, Тригорин, в гостях.
Оскарас Коршуновас считал (а может, и поныне считает) скромность Тригорина
напускной, мне же думается, что скромность - неотъемлемое и истинно ему присущее
свойство характера. Я рос в интеллигентной семье, в гостях у моих родителей бывали
люди искусства, люди науки, и в этом кругу - друзей моих родителей - скромность была
правилом, а выскочек и самовлюблённых хвастунов там не было и быть не могло, так как
родители просто отказали бы им от дома. (Увы! нынешние "рекламные" условия
существования художников к скромности не располагают, не поощряют её как таковую. И
"надо оказать сопротивление".)
Во время же диалога с Ниной Тригорин, очарованный её красотой и молодостью,
желая ей понравиться, невольно преувеличивает свои положительные качества, в том
числе свою скромность.
Играемого
Дарюсом
Гумаускасом
Тригорина
как-то
трудно
представить на рыбалке, равно как, скажем, на велосипедной прогулке, ибо
он каждое мгновение жизни отдаёт литературному труду, находя
сюжеты и вырабатывая, совершенствуя приёмы. А вот плавный широкий
жест, которым он указывает не сводящей с него влюблённых глаз Нине
(актриса Гяльмине Глямжайте) на звёздное небо, видное через окно (на
сцене) и нам, зрителям, - это воистину кантовский жест художника,
философа, творца.
20
Т.Б.: Было бы интересно узнать, как Вы мыслите себе те два года жизни этого
героя, которые проходят между третьим и четвёртым действиями "Чайки". Вот Нина
приехала - за ним и к нему - в столицу, остановилась в "Славянском базаре", дала ему
знать о своём приезде... Что было потом? Жили они под одной крышей или он нанимал ей
отдельную квартиру? Отчего любовь Тригорина прошла так скоро?
Д.Г.: Думаю, что Тригорин поначалу оставил Аркадину и поселился где-то вместе
с Ниной, веря, что их основанный на взаимной любви союз сулит счастье и ознаменуется
новым этапом в его творческой судьбе. Однако этого не произошло, поскольку Нина не
оправдала каких-то его надежд, очевидно, требуя к себе (и имея на то право!) постоянного
внимания 24 часа в сутки. Может статься, что Тригорин не выдержал испытания бытом,
как случилось в чеховском "Рассказе неизвестного человека" (написанном за два года до
"Чайки"), где двое ранее пылко любящих друг друга людей, он и она, поселившись
супружески вместе, не смогли существовать бок о бок ни физически, ни психологически,
ни духовно. И когда первые восторги любви утихли, а их ребёнок - к несчастью - умер,
Тригорин, по-видимому, начал снова испытывать потребность в той свободе, которую ему
предоставляла Аркадина, и вернулся к ней. Не исключено, что он, видя недостаточную
одарённость Нины, был против её поступления на сцену. Сам Тригорин в пьесе об этих
двух годах его жизни не говорит ни слова.
Т.Б.: В российском фильме режиссёра Константина Худякова "Успех" (1985 г.)
рассказывается о том, как в провинциальном театре ставит "Чайку" столичный режиссёр,
которого играл незабываемый артист Леонид Филатов (1946 - 2003); и этот герой
объяснял исполнителю роли Тригорина смысл чеховского образа так: "Человек и не стар
ещё, и умён, и талантлив, и признан как писатель, и успехом у женщин пользуется
огромным, а счастья - нет!" Согласны ли Вы с таким определением?
Д.Г.: Это очень точная фраза! Лучше не скажешь!
Т.Б.: У сыгранного именно Вами именно так Тригорина - человека, свято
убеждённого, что единственное его назначение - писать книги, - немного найдётся
собратьев по судьбе среди персонажей художественной литературы. Можно в этой связи
вспомнить героя автобиографической книги "Рыба в воде", принадлежащей перу Марио
Варгаса Льосы, перуанского писателя, лауреата Нобелевской премии 2010 года; а также
21
главного героя романа Владимира Набокова "Подлинная жизнь Себастьяна Найта" (1941
г.). Роль Себастьяна Найта, на мой взгляд, Вам необычайно подошла бы.
Взялись бы Вы играть писателя, умирающего от разбитого сердца (от несчастной
любви)?
Д.Г.: Звучит заманчиво.
Т.Б.: От всего сердца благодарю Вас за интервью.
Август 2015 г.