Молодежь и ветераны: передача воспоминаний о Великой

МАТЕРИАЛЫ ПРОЕКТА «МОЛОДЕЖЬ И ВЕТЕРАНЫ: ПЕРЕДАЧА
ВОСПОМИНАНИЙ О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ КАК
МЕХАНИЗМ МЕЖПОКОЛЕННОЙ ТРАНСМИССИИ»
При реализации проекта используются средства государственной
поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с
распоряжением Президента Российской Федерации от 08 мая 2010 года
№ 300–рп
В содержании представлен аналитический отчет о реализации проекта
«Молодежь и ветераны: передача воспоминаний о Великой Отечественной
войне как механизм межпоколенной трансмиссии», материалы круглого
стола «Великая Победа: прошлое и настоящее», посвященного анализу
работы
над
проектом,
Отечественной войны.
интервью-воспоминания
ветеранов
Великой
АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОТЧЕТ
«МОЛОДЕЖЬ И ВЕТЕРАНЫ: ПЕРЕДАЧА ВОСПОМИНАНИЙ О
ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ КАК МЕХАНИЗМ
МЕЖПОКОЛЕННОЙ ТРАНСМИССИИ»
При реализации проекта используются средства государственной поддержки,
выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента
Российской Федерации от 08 мая 2010 года № 300–рп
Введение
Актуальность исследования. Единственным сюжетом, объединяющим
сознание общества, является Великая Отечественная война и связанные с ней
события. Это базовый момент, на который в настоящее время может
опираться государство и общество в деле воспитания гражданина и патриота,
не вызывая при этом раскола в обществе.
В то же время знания молодежи о Великой Отечественной войне искажены
и ограничены. Ограничены – небольшим количеством времени, отведенным
на эту тему в школе и вузах, перманентными изменениями школьных
программ.
Искажены
–
освещением
войны
в
средствах
массовой
информации, фильмах и телепередачах.
История
Великой
Отечественной
в
силу
разных
причин
всегда
рассматривалась через призму текущей политической ситуации. Если в
советское
время
«оскомину»
у
слушателей
вызывали
бесконечные
упоминания о руководящей и организующей роли коммунистической партии,
то сейчас у значительной части выпускников школ создается впечатление,
что войну выиграли штрафные батальоны, которые под угрозой расстрела
заградотрядами заваливали своими телами немцев.
Незнание всей правды о войне может вызвать принятие чужой точки
зрения на нее. Эта точка зрения начала формироваться в постсоветский
период и остается распространенной в настоящее время.
Одним из средств улучшить знание о Великой Отечественной войне
является работа с ее ветеранами. Она должна заключаться не в простом
прослушивании их историй, а в осознанной работе – сборе и последующей
обработке глубинных интервью.
Имеется еще одна причина, заставляющая форсировать исследования в
данном направлении. В 2011 году будет отмечаться 70-летняя годовщина со
дня
начала
Великой
Отечественной
войны.
Минимальный
возраст
оставшихся в живых ветеранов уже составляет 85 лет. Таким образом, такой
ценный источник знаний о войне будет утерян через несколько лет.
Как знания о войне «из первых рук» могут изменить представление
молодежи о войне? Может ли информация, полученная от ветеранов войны,
повлиять на гражданскую позицию студентов? Насколько сегодня старшее
поколение способно передать свой социальный опыт?
Мы предполагали изучить эти вопросы в ходе нашего исследования.
Объект исследования: учащаяся молодежь г. Йошкар-Олы и ветераны
Великой Отечественной войны – жители Республики Марий Эл.
Предмет исследования: уровень представлений о Великой Отечественной
войне, патриотизма и гражданской активности молодежи.
Цель исследования: сбор материала для формирования программы
гражданско-патриотического
воспитания
молодежи
на
примере
воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны.
В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:
1. Дать характеристику представлений учащейся молодежи г. Йошкар-Олы
о Великой Отечественной войне.
2. Провести анализ представлений ветеранов о Великой Отечественной
войне, их гражданской позиции.
3. Провести сравнительный анализ изменения уровня представлений о
Великой Отечественной войне, патриотизма и гражданской активности
молодежи до и после проведения глубинных интервью с ветеранами Великой
Отечественной войны.
4. Выявить основные факторы, влияющие на мнение молодежи о Великой
Отечественной войне.
5. Использовать основные выводы и результаты исследования для
формирования
программы
гражданско-патриотического
воспитания
молодежи.
Теоретические и методологические основы исследования. Современные
тенденции социальной жизни, а также дебаты вокруг них поставили
проблемы культурной дифференциации и культурного выбора в центр
исследовательских интересов, что отразилось в повышенном внимании к
изучению
коллективных
культурных
норм,
образцов
поведения
и
вариативности индивидуального выбора. Это направление в социологии
сконструировало многослойную многомерную модель социального мира, где
индивиды являются центральным звеном, а проблемы их индивидуального
выбора
представляют
наибольший
интерес.
Глубинное
изучение
человеческого мира представляется в этом аспекте все более актуальным.
Обращение к социальному микромиру также требует особых инструментов
глубинного анализа, аналогичных микроскопу в биологии, – методов
качественного анализа индивидуального.
В настоящее время качественная ориентация в социологии превратилась в
широкое международное движение и распространена во многих странах
мира.
Историческое исследование, или устная история (oral history), обычно
описывает субъективный опыт переживания исторических событий. Интерес
может быть направлен на изучение истории становления локальных
сообществ (движений, организаций; населенного пункта) или описание
опыта переживания крупного исторического процесса или события (войны,
революции, репрессий, катастрофы). Аспектом анализа являются прежде
всего проблемы, связанные с социальной историей.
Важным направлением в oral history в России в настоящее время является
сбор интервью с ветеранами Великой Отечественной войны.
В качестве удачного примера необходимо отметить исследования
Е.С. Синявской1.
Несомненной
заслугой
автора
является
постановка
проблемы (многие аспекты войны как особой психологической ситуации
никогда в русской историографии не рассматривались) и сведение в единое
целое огромного объема разнородного материала – данных относительно
численности, возрастных, социально-демографических и национальных
характеристик солдат и офицеров, психологических причин подвига, паники,
солдатского
фанатизма,
мифов,
суеверий,
патриотических
порывов,
результатов разработок военных психологов, социологов и информации,
непосредственно
добытой
из
опубликованных
и
неопубликованных
мемуаров, в результате опросов участников Великой Отечественной и
афганской войны. Большое количество воспоминаний ветеранов Великой
Отечественной войны собрано А.В. Драбкиным на его сайте «Я помню» и
опубликовано в книгах-сборниках воспоминаний2.
В то же время недостаточно исследованным в настоящее время является
вопрос обратных связей объекта и субъекта качественного исследования.
Дело в том, что в случае проведения качественного интервью возможна
конвергенция
взглядов
интервьюера
и
респондента
по
отдельным
рассматриваемым вопросам. Эта возможность, реализуемая через концепцию
«понимания», на наш взгляд, может позволить провести эксперимент:
насколько в настоящее время старшее поколение способно передать свои
взгляды на патриотизм и гражданскую активность нынешней молодежи,
возможна ли вообще межпоколенная трансмиссия в таких вопросах.
Вопросами диалога и преемственности поколений плодотворно занимался
В.Т. Лисовский3.
В нашем проекте предусмотрено три качественных исследования,
проводимых с использованием метода глубинного полуформализованного
интервью.
Данный метод позволяет сфокусироваться на уникальных аспектах
истории через участие респондента в Великой Отечественной войне, его
личных мотивов и причин борьбы, обстоятельств, помогавших ему выжить и
победить.
В то же время указанная выше методика также позволит выявить характер
и причины представлений учащейся молодежи о Великой Отечественной
войне, провести сравнительный анализ изменения уровня представлений о
Великой Отечественной войне, патриотизма и гражданской активности
молодежи до и после проведения глубинных интервью с ветеранами Великой
Отечественной войны.
Процедура опроса построена таким образом, чтобы определить, по
возможности, весь спектр оценок, смыслов, обстоятельств, связанных у
респондента с изучаемым явлением. Качественное исследовательское
интервью – это целенаправленная беседа, организуемая исследователем с
целью получения необходимой информации.
Первое исследование проводится с предполагаемыми интервьюерами –
учащейся молодежью.
Второе исследование проводится с ветеранами Великой Отечественной
войны. Интервьюерами выступают представители студенческой молодежи –
участники первого исследования.
Третье
исследование
проводится
с
представителями
молодежи,
проводившими интервью с ветеранами Великой Отечественной войны.
Основные гипотезы исследования:
1. Мотивация гражданской позиции старших поколений и современной
молодежи во многом обусловлена историческим контекстом.
2. Современная молодежь мало интересуется историей Великой Отечественной
войны в силу слабого и эпизодического освещения событий 1941-1945 гг.
3. Опыт старших поколений способствует увеличению интереса к истории
России, укреплению в сознании молодежи гордости за свою страну.
4. В ходе проведения глубинных интервью возможна конвергенция отношения
к Великой Отечественной войне молодежи и старшего поколения.
Описание исследования
В российской традиции границы молодежного возраста в социальной
статистике и в переписях населения варьировались от 10-12 до 20 лет в
начале века, от 15 до 28-30 лет к нашему времени. Мы согласны с тем, что
молодежь не представляет собой однородной социальной общности,
самостоятельной группы, имеющей общие интересы, соответствующие
определенному биологическому возрасту. Однако, определение возрастных
рамок исследуемой группы необходимо для осуществления полевого этапа
проекта. Для нашего исследовательского проекта адекватным является
выделение исследуемых молодежных групп в зависимости от влияющих
институтов: школы, высшего или учебного заведения. Поэтому границами
исследуемой группы является возраст от 15 до 22 лет.
Согласно разработанной исследовательской программе, нами было
проведено полевое исследование в г. Йошкар-Ола.
Полевой этап исследования проходил в период с 20 марта по 30 апреля
2011 года. Объем работы – 90 глубинных интервью (60 – с представителями
молодежи и 30 – с ветеранами Великой Отечественной войны).
Отбор представителей группы среди молодежи проходил в марте 2011 года
после предварительного согласования их участия с администрацией учебных
заведений. Со всеми интервьюерами было обучение в объеме 2 часов, не
котором объяснялись задачи исследования, и обязанности интервьюера.
Выборка получилась равнонаполненная по типам учебных заведений: 10 ч.
– учеников 10 классов средних школ, 10 ч. – учащихся средних специальных
учебных заведений и 10 ч. – студентов высших учебных заведений.
Отбор целевой группы ветеранов – участников Великой Отечественной
войны был проведен также в марте 2011 года. Неоценимую помощь в отборе
оказал Совет ветеранов г. Йошкар-Ола. Благодаря тесному взаимодействию с
заместителем председателя Совета А.В. Чистяковым была получена
практически
исчерпывающая
информация
о
ветеранах
Великой
Отечественной войны, проживающих в городе Йошкар-Ола и Республике
Марий
Эл.
Совместное
проведение
переговоров
об
интервью
с
потенциальными респондентами также проходили совместно с А.В.
Чистяковым, что позволило избежать недоверия ветеранов, ускорило и
упростило отбор. В качестве информантов привлекались только люди,
непосредственно участвовавшие в боевых действиях в период Великой
Отечественной войны 1941-1945 гг. Предпочтение отдавалось ветеранам, не
дававшим ранее интервью о своем участии в Великой Отечественной войне.
Учитывалось и физическое состояние информантов, их возможность дать
интервью.
Все глубинные интервью записывались на аудионосители. После
проведения интервью звуковой файл подвергался транскрибированию.
Для проведения интервью используется путеводитель (топик-гайд), в
котором обозначены темы беседы. Интервьюер задает ряд открытых
вопросов, в том числе дополнительных, уточняющих, ориентированных в
целом на глубокое проникновение во внутренний мир информанта.
Интервью длится около 1,5 часов. Проводится запись на диктофон. По ходу
интервью интервьюер делает заметки в топик-гайде о невербальных
проявлениях отношения
к сказанному респондента, о недомолвках,
умолчаниях, проявленных эмоциях и т.п. На основании полученных
диктофонных записей создаются транскрипты. Последние дополняются
письменными заметками интервьюеров, сделанными в ходе проведения
глубинных интервью.
В ходе проведения полевых работ осуществляется промежуточная
проверка работы каждого интервьюера. После завершения полевых работ
была
проведена
визуальная
проверка
100%
глубинных
интервью
(прослушивание и просмотр аудиозаписей и проверка расшифровки на
соответствие им). 10% интервью были проверены посредством повторного
посещения респондента.
Анализ результатов исследования
В ходе работы получила подтверждение гипотеза о том, что современная
молодежь мало интересуется историей Великой Отечественной войны в силу
слабого и эпизодического освещения событий 1941-1945 гг.
«Я сейчас вижу, как относятся к войне. Её забыли. Всё это так
фальшиво. И даже праздник 9 мая, этот праздник с каким-то пафосом,
чтобы просто провести, нет такого, чтобы вспомнить ветеранов или чтото… Мне кажется, в школьной программе это вообще не предусмотрено,
дети не знают и в книжках это уже не упоминается, и фильмы, которые
сейчас снимаются, они сейчас должны сниматься по историям реальных
людей, а ветеранов становится всё меньше и меньше. И поэтому, как бы,
фильмы
всё
фальшивее
становятся.
Где-то
привирают,
где-то
додумывают. Неправдоподобно. А новое поколение живет именно «по
телевизору», всё смотрит туда и поэтому складываются неправильные
стереотипы. И в семьях этот разговор поднимается, если были те дедушки,
прадедушки, кто воевал. А в семьях, где не было, этот вопрос даже не
поднимается. И люди становятся безразличными (студентка вуза)».
«Преподаватели истории, им нравятся определенные свои периоды, то
есть они не могут рассказывать всё с таким же интересом весь курс
истории. Кому-то нравится искусство, кому-то война. И когда в школе мы
готовились к единому государственному экзамену, там давалась именно
статистика войны, в принципе это не очень интересно слушать. Хотя меня
этот период очень интересует, интересовал и такое ощущение, что мы
вспоминаем об этом двадцать третьего февраля и девятого мая. Всё.
Почему-то не освещается так массово. Вот мы за неделю до девятого мая
эти георгиевские ленточки надеваем, но почему-то забываем в остальное
время… Вот это очень плохо, конечно. Все-таки мало ценим эту заслугу
(студентка вуза)».
Что же является причиной такой ситуации? Во-первых, на наш взгляд,
системная целенаправленная работа по освещению Великой Отечественной
войны действительно не ведется. Почти все респонденты отмечают
ситуационность активизации освещения данной темы – обычно перед 9 мая.
В учебной программе, по мнению большинства респондентов, Великая
Отечественная война освещается недостаточно.
Кстати, сама подача материала по истории войны (любой войны) – дело не
самое простое, осложненное еще и тем, что подавляющее количество
учителей истории в школах и ССУЗах – женщины, в большинстве своем не
питающие склонности к изучению таких тем (исключительно личные
наблюдения руководителя проекта). Изучение военных тем требует знания
географии, с которой в современной системе образования «не очень
хорошо».
Если нет желания, нет и знания. А как заинтересовать детей, если самому
преподавателю неинтересно? Конечно, «есть таблицы, справочники и
учебники для магов-аспирантов4». Однако Великая Отечественная война
является настолько большим информационным объектом, что возникает
другая проблема – слишком много информации.
Таким образом, имеет место противоречие – если желания изучать тему
Великой Отечественной войны нет, то информации слишком мало, а если
оно появляется, то ее слишком много. Решить проблему преобладания
женщин в школах и ССУЗах в настоящее время невозможно. Выход из
ситуации нами видится в четких и продуманных методических указаниях и
рекомендациях по проведению занятий.
«Вытягивает» ситуацию семья, но только в том случае, если там есть
дедушки или бабушки, заставшие войну. Однако следует отметить, что
дедушки и бабушки нынешних 18-летних – это в большинстве своем, люди,
родившиеся уже после войны.
«Конечно же, в первую очередь оказывалось влияние в семье. Это был
первый институт в моей жизни, это то, к словам чего ты всегда
прислушиваешься и всегда это поймешь своим же сердцем. Родители всегда
во мне воспитывали некие качества, которые я обрел сейчас (студент
вуза)».
«Окружающие меня люди. Даже не те, кто добился чего-то, уже
взрослые, состоятельные люди. А те, кто рядом, даже сверстники, они
оказывают влияние. Они говорят свои взгляды, и я перекладываю это на
свои взгляды и делаю свои выводы, делаю свои собственные суждения и
поступаю так или иначе (студентка вуза)».
«В семье проводились разнообразные разговоры об этом, беседы. Ну и
просто
в
повседневной
жизни, с друзьями
встретишься, бывает,
обсуждаешь это. В принципе, сформировали мои взгляды на это, скорее
всего, родители (студент ССУЗа)».
В сознании молодежи в настоящее время произошел переход от книги к
интернету и в меньшей степени телевизору как способу получения
информации об окружающем мире. Мы подчеркиваем, уже произошел, а не
происходит. В вопросе на знание художественных произведений о Великой
Отечественной Войне большая часть респондентов показала плохое знание
литературных
произведений
(в
литературе
ХХ
века
они
вообще
ориентируются не очень хорошо – к книгам о Великой Отечественной войне
один из респондентов отнес, например, «Тихий Дон»). В то же время все
вспомнили как советские, так и современные фильмы о войне.
«У нас школьная программа заключается в исследованиях девятнадцатого
века. Если я что-то и знал о книгах про события после, то это вытеснилось,
наверное. «На безымянной высоте». Это современный фильм. «В бой идут
одни старики». Ещё фильм, связанный с понятием… Еще недавно в цветном
варианте вышел. До этого был черно-белым. Надо вспомнить, как он
назывался. «Семнадцать мгновений весны». «На рассвете» или «Рассвет»,
не помню уже. Просто содержание не буду пересказывать, знаю, что
связан. Новые три фильма… Или нет, два фильма. «Мы из будущего» и
«Туман» (школьник)».
Стоит отдельно рассмотреть факторы, влияющие на мнение молодежи о
Великой Отечественной войне. Прежде всего, необходимо сказать, что в
ответ на вопрос: «Знаете ли Вы историю своей страны? Какие периоды в
истории нашей страны Вы можете выделить?» не дал незапланированных
результатов. Большая часть опрошенных выделили эпоху Петра I,
Отечественная война 1812 года, революция 1917 года и Великая
Отечественная война. Фактически получается, что историю России молодежь
представляет как историю войн. Так оно, в общем, и есть, данная концепция
была введена в научный оборот еще В.О. Ключевским. Соответственно,
главным событием ХХ века для нашей страны является Великая
Отечественная война, во многом определившая векторы развития страны
почти до нашего времени (как Вторая Мировая – для всего мира).
При анализе интервью представителей молодежи были получены самые
неожиданные результаты исследования. Выяснилось, что главную роль в
освещении темы Великой Отечественной войны играет семья и друзья. С
другой стороны, основную информацию об окружающем мире молодежь
черпает из интернета и телевизора.
Это подтверждается данными исследований. Согласно опросу ВЦИОМ,
проведенному в мае 2010 года, 92% россиян черпают информацию из
телепрограмм, 20% читают прессу, 15% пользуются интернетом и 12%
слушают радио. Но при этом молодёжь до 24 лет реже смотрит ТВ (85%) но
чаще пользуется интернетом (38%). Кроме того, юные граждане больше
других групп населения отмечают роль родственников и знакомых в качестве
источников информации: 9% против 4% среди самых старших респондентов.
Следует отметить, что если телевидение используется молодежью как
источник развлечений, то функцией Интернета как раз является поиск
информации. Кроме того, следует отметить, что в нашей стране значительная
часть молодежи живет в малых поселениях в провинции. Таким образом,
38% – это довольно много, практически вся мало-мальски активная
молодежь страны5.
Такое явное противоречие требует осмысления и объяснения. Возможно,
молодежь не устраивает та картина мира и картина истории Великой
Отечественной войны, которая транслируется сегодня СМИ.
Система пропаганды Великой Отечественной войны сегодня не так далеко
ушла от норм и технологий советского времени, уже тогда вызывавших
подсознательное отторжение. Периодические повороты в подходах к
освещению
событий
войны
не
придают
идеологической
машине
дополнительной силы. Более того, очень сложно синхронизировать такую
медленно меняющуюся вещь как школьные учебники и телевидение.
Поиск относительно объективной информации о войне в интернете,
повторимся, представляет собой сложность даже для профессионального
историка. Он еще больше запутывает юношу (девушку).
Результат – «каша в голове». В этой ситуации молодежь обращается к
людям, мнение которых, с одной стороны, авторитетно, а с другой стороны,
не имеющим прямого и явного корыстного умысла, т.е. членам семьи и
друзьям. Мы не утверждаем, что молодежь получает, таким образом,
объективную информацию о войне. Но она ей верит.
В вопросе о знании героев Великой Отечественной войны респонденты
отмечали либо своих земляков – героев Советского Союза, либо людей, чей
подвиг известен каждому (А. Матросов), либо советских военачальников
времен войны – Жукова, Конева (в трех случаях Сталина).
«Такие вот знаменитые герои, как Архипов, Прохоров. Что касается
Прохорова, в честь него называется улица, на которой располагается
институт, в котором я обучаюсь. Ну, я считаю, что нельзя выделять
конкретно имена, так как все население непосредственно принимало
участие в Великой Отечественной Войне. Можно назвать полководцев.
Жуков, Сталин. Различные военачальники, но акцент нужно сделать на
рядовом населении, на рядовых солдатах. Так как хоть и ими руководили,
направляли, непосредственно боевые задачи выполняли они (студент вуза)».
Вместе с тем около половины респондентов указало на то, что героями
войны являлись все советские солдаты той войны. Это интересный сдвиг в
сознании молодежи, чего, например, автор отчета ранее не отмечал. Здесь
мнение респондентов схоже с современной западной точкой зрения на
данный вопрос6.
«Ну это прежде всего Жуков. Рокоссовский. Маршал. Я могу своего
дедушку тоже назвать героем, потому что он воевал. И бабушка… Ну она
не воевала, но тоже в тылу находилась и тоже кажется, что все герои, кто
воевал (студентка вуза)».
По вопросу об участии штрафных частей в сражениях Великой
Отечественной войны значительная часть респондентов показала отсутствие
знаний по вопросу. Часть опрошенных показала отрывочные знания.
Респонденты, служившие в армии, путают штрафные части с гауптвахтой.
«Ну, насчет штрафных частей я вот так… Штрафбат, там были
провинившиеся, те, кто предали, специальные такие части, где отбывают
срок. Я там ни разу не был (смеется). Но было такое понятие – штрафбат,
«на губу» нам давали, но мне посчастливилось туда не попасть, так что я
не имею представления об этом (студент ССУЗа, демобилизован после
срочной службы в ВС РФ за месяц до интервью)».
Практически все респонденты отмечали осмысленно жестокое поведение
немецких войск на территории Советского Союза. В то же время ответы
довольно расплывчаты, неконкретны. То есть, знают, что немцы поступали
плохо, а как именно и какие задачи решают – респонденты не знают.
«Ну, это можно сказать, что очень обширный такой вопрос, действия
Гитлера на нашей земле, конечно, были ужасны, под действиями которых
исчезали многие деревни, убивалось большое количество людей и тысячи
людей уводилось в плен или в концлагеря. Они считали, что только они –
истинные арийцы, достойны править миром (студент ССУЗа)».
Подавляющее количество респондентов из числа молодежи уверено в
благодарности жителей Европы советской армии за освобождение от
нацистов, и считает, что отношения между солдатами Красной Армии и
местными жителями были хорошими (Дифференцированную оценку дал
лишь один респондент – студент 3 курса исторического факультета).
«Например, в странах Прибалтики, а это, в первую очередь, в Эстонии,
там это пропаганда гитлеровской Германии, фашизма, нацизма, она прошла
настолько успешно, что, когда наши солдаты вошли на территорию
Эстонии, они не могли понять, почему местное население пытается делать
всё во вред советским войскам. Поэтому касаемо Эстонии ничего
положительного о взаимоотношении солдат и местного населения сказать
нельзя. Но большинство стран Европы – Польша, Чехословакия, – они
поддерживали наших солдат. В Польше были организованы партизанские
отряды, которые действовали в одном сговоре с советскими солдатами… В
самой Германии местное население не поддерживало никоим образом,
конечно, советскую армию. Но это был период, когда было уже многое ясно
в этой войне и мирное население не старалось преграждать путь советским
солдатам, поэтому никаких ожесточенных действий здесь не было. Стоит
сказать, что после освобождения уже Западной Европы на территории
многих стран ещё оставались советские войска, которые служили на
границах, внутри стран и в определенном моменте это способствовало
налаживанию наших отношений и мирное население, конечно же, помогало
советским солдатам, так же как и советские солдаты помогали местному
населению (студентка вуза)».
Вопрос об участии советских граждан в войне на стороне немцев вызвал
определенную дискуссию. Отмечая, что в некоторых случаях можно понять
таких людей (около 10% респондентов из числа молодежи), практически все
опрошенные отрицательно оценили такой поступок.
«Не знаю, но если были на стороне гитлеровцев, они как погибли и тоже
отношение к ним такое. Лично мое отношение - я бы так все равно не
сделал, эти части формировались тоже из военнопленных и переходили
только те, кто жил в тех местах… поэтому переходили на сторону
противника... Я бы так не сделал. Особо не осуждаю (школьник)».
В качестве объяснения службе у немцев чаще всего назывался страх и
желание оказаться на стороне победителя.
«В моём понимании, лучше умереть, чем воевать за фашистов и убивать
своих же. Некоторые даже боялись фашистов, они убегали к немцам,
сдавались с лёгкостью, всего боялись (студент ССУЗа)».
Одной из задач проекта было улучшение информированности знаний
молодежи о Великой Отечественной войне. Для этого необходимо уточнить
представления о войне самих ветеранов. Его можно охарактеризовать
следующими моментами.
Никто из ветеранов не воспринимает войну как яркий бесконечный подвиг,
лучшее время своей жизни. Война для них – это тяжелая, не очень приятная
работа, которая является вынужденной. Никто не отзывался о военном
времени исключительно положительно.
«Для всех война страшное неприятное дело. Я не говорю, что опасна, это
само собой. Мы сейчас часто начинаем забывать, что война – это просто
убийство друг другом людей».
В то же время исследование показало исключительно устойчивую
активную гражданскую позицию ветеранов. Всех их объединяет стремление
к социальной активности, самоорганизации. Значительная часть участвует в
военно-патриотическом воспитании молодежи. Однако некоторые ветераны
высказывали претензии, что привлекают их к этой работе мало.
Все ветераны обладают особым чувством Родины. Она для них – жизнь.
При этом Родиной для них является в первую очередь вся страна, и только
потом – регион, где они родились и живут.
«Жизнь без родины невозможна. Невозможно даже представить, что
где-то можно жить, находиться в какой-то невесомости, в каком-то
пространстве. Только Родина, другого ничего не существует...».
Именно эту позицию ветераны Великой Отечественной войны хотят
передать
молодежи.
По
их
мнению,
освещение
событий
Великой
Отечественной войны сейчас поставлено слабо. Мешает в этом невнятная
политика государства в области идеологии, отсутствие военных кафедр в
вузах.
Многих ветеранов раздражает большая часть современных фильмов о
войне. Как исключения, они выделяют картины «В августе 44-го» и
«Брестская крепость» (стоит отметить, что оба фильма сняты по
произведениям участников войны, излагающих во многом собственный
опыт).
«Народ до сих пор не знает истину, действительную картину Великой
Отечественной войны. Поэтому надо очень внимательно и честно
относиться к этому и писать, рассказывать, создавать фильмы. У нас
много фильмов о войне, и, прямо скажу, те, которые были в советское
время, были хорошие фильмы. А сейчас тоже есть хорошие фильмы, но
сейчас стараются как-то загнуть, перегнуть, наврать, подкрасить,
украсить…».
Интересно, что часть ветеранов с самого начала правильно поняли сам
замысел исследования, как передачу не только информации о войне, но и
взглядов, социальных установок на окружающую действительность. И к
этому они относятся в высшей степени положительно.
«Вот это надо поддерживать, вот это общение, чтобы шло взаимное
обогащение знаниями. Ветеран узнает, чем молодежь живет, а молодежь
узнает, чем ветераны живут сегодня и что они пережили. Вот эту войну,
эту
послевоенную
разруху,
восстановление
послевоенное.
Взаимное
обогащение знаниями очень помогает правильно делать выводы, ведь многое
ветераны не знают о жизни молодежи тоже. Что их интересует, какая у
них беда есть, какие у них проблемы в учебе, в работе. Вот… Надо
усиливать такую работу».
Ключевой целью исследования был сравнительный анализ изменения
уровня представлений о Великой Отечественной войне, патриотизма и
гражданской активности молодежи до и после проведения глубинных
интервью с ветеранами Великой Отечественной войны.
Была подтверждена гипотеза исследования, предполагающая, что опыт
старших поколений способствует увеличению интереса к истории России,
укреплению в сознании молодежи гордости за свою страну и о возможности
конвергенции отношения к Великой Отечественной войне молодежи и
старшего поколения в ходе проведения глубинных интервью.
«После
того
как
я
поучаствовала
в
опросе
ветерана
Великой
Отечественной войны, я больше стала гордиться своей страной, своим
народом, особенно теми людьми, которые защищали нашу страну во время
Великой Отечественной войны (студент вуза)».
Около половины представителей молодежи заявило, что их гордость за
страну увеличилась после беседы с ветераном Великой Отечественной
войны. Причиной такого изменения респонденты называли большую
информированность о характере войны, условиях военного быта. Одно дело
слушать о «героических бойцах Советской Армии, героически защищавших
Советский Союз» (это у молодежи вызывало и вызывает отторжение), и
совсем другое дело из первых уст узнать, как это было. И здесь большим
подспорьем стал вопрос ветеранам о том, какое событие произвело на них на
войне наибольшее эмоциональное воздействие. Можно с уверенностью
сказать, что истории о личных переживаниях ветеранов оказывали
максимальный эффект на молодежь, создавая эффект сопричастности.
Фактически именно в этот момент передача чувств и переживаний о войне от
ветерана к учащемуся шла с наибольшей интенсивностью.
«Это когда он приехал на перрон, я не помню под каким городом,
ситуация такая была, что только-только его переодели. Немцы железную
дорогу разломали, а они приехали на вокзал и им надо было еще до части
ехать. И как раз на этом перроне таскали трупы, медсестры бегали, в
общем, ужас. Он когда сказал вот про трупы, как просили о помощи,
каждый кричал: «Воды!» или еще что-то от боли... Я даже прервал
интервью, у него были слезы на глазах, потом он успокоился через минут
пять и мы продолжили... Вот это самое запоминающееся было... (студент
ССУЗа)».
«Самое важное, что она мне рассказывала и пролилась слеза по её щеке,
это как её родители провожали на фронт. Она хотела, но её мама не
отпускала. У них большая семья была, она была самая младшая дочь, было 4
брата. Двое братьев погибло. Один ушел на фронт, и еще одного призвали
копать траншеи. Отец уже погиб и вот она описывала, как её мать бежала
за машиной, было очень холодно, все плакали (студентка ССУЗа)».
Следующий сдвиг в сознании молодежи: понятие «Родина» стало более
абстрактным, начало включать в себя всю территорию страны. При этом
часть опрошенных представителей молодежи прямо говорит о влиянии
ветеранов Великой Отечественной войны на такое изменение коннотации
слова «Родина».
«Вот когда я был маленьким, я думал, что Родина – это республика Марий
Эл, а когда вырос, стал думать, что вся Россия. Даже ветераны Великой
Отечественной войны такого же мнения, как и я, о понятии «Родина»
(студент вуза)».
Отношение к понятию «патриотизм» у представителей молодежи, по их
словам, в ходе исследования сильно не изменилось. В то же время участники
проекта отмечают, что оно стало четче, объемнее после общения с людьми,
показавшими примеры патриотизма. Это подтверждается и анализом
транскриптов. Рассуждения о том, что такое патриотизм во вторичном
интервью выглядят менее расплывчатыми и более логичными.
«Опять же, в целом, не изменилось, но какие-то нюансы там есть, то
есть
разговор
с
ветераном
немного
больше
дал
представления.
Патриотизм, что такое патриотизм может еще? Главное словосочетание
это «любовь к Родине». От этого словосочетания уже идут многие другие.
основа это любовь к Родине. А любовь это не просто слово (школьник)».
Несколько неожиданным результатом исследования является то, что
представители молодежи практически не узнали новых имен полководцев
Великой Отечественной войны. Ветераны в своих воспоминаниях редко
поднимались выше командира батальона. Генералы фигурируют только в
случае, если ветеран общался с ними лично. Это, на наш взгляд, еще больше
укрепит учащихся и студентов в том, что героями войны являлись все
советские солдаты той войны.
«Он рассказывал, что у него был полк, номер полка я не вспомню... Но он
рассказывал про своего старшину, командира отделения как они их обучали,
как они бегали, как они похудели, как их на дополнительное питание
посадили. Он в большинстве случаев все время упоминал своего старшину,
говорил, что он был мерзавец еще тот, гонял их, но он как бы делал из них
выносливых (студент ССУЗа)».
Позиция как ветеранов, так и общества на данную тему в советское время
формировалась в условиях «засилья» маршальских и генеральских мемуаров.
Из-за этого в советском обществе сложился довольно устойчивый стереотип
о Великой Отечественной войне как «войне маршалов». Сейчас, с началом
публикаций рядовых участников войны, происходит постепенная ломка
данного стереотипа.
После проведения интервью с ветераном Великой Отечественной войны
большая
часть
представителей
молодежи
захотели
прочитать
художественные произведения о войне советского периода. Некоторые
респонденты проявили интерес к сборникам воспоминаний ветеранов войны.
Впрочем, на наш взгляд, этого эмоционального посыла хватит ненадолго.
«"В списках не значился..." - это про начало войны. Но после его рассказов
захотелось прочитать именно эту книгу (школьник)».
«Как я уже говорил в первом интервью о «Молодой Гвардии», я её
достаточно давно читал и плохо помню. Иван Федорович сказал, что для
детей того периода и для подростков «Молодая Гвардия» явилась неким
примером, и поэтому он её перечитывал. Поэтому мне захотелось
прочитать эту книгу (студент ВУЗа)».
В ответе на вопрос «Как Вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой
Отечественной войны освещается в СМИ, в школьной программе (в учебных
курсах вузов и ССУЗов), в семье?» большинство респондентов отмечают, что
недостаточно, причем даже те, кто в первичном интервью считал уровень
освещения темы Великой Отечественной войны нормальным. Таким
образом,
мы
можем
уверенно
говорить
об
изменении
взглядов
представителей молодежи на данную проблему под воздействием мнения
ветеранов Великой Отечественной войны.
«После интервью с ветераном я понял, что, все-таки, эта тема
недостаточно сильно, недостаточно хорошо освещается. И в СМИ, и в
школе нужно чаще вспоминать ветеранов. Не только в день праздника –
девятого мая (школьник)».
Если интервьюируемый ветеран сталкивался в ходе боевых действий со
штрафниками,
то
интервьюировавший
его
студент
(учащийся)
демонстрировал уверенное знание вопроса, объективно оценивая роль
штрафников в Великой Отечественной войне. Таким образом, молодежь
приобретает реальные знания по истории Великой Отечественной войны. По
крайней мере, после беседы с ветераном исчезала любая романтизация образа
штрафника, и появлялась реальная фигура человека, совершившего
преступление и отправленного на самый опасный участок фронта искупить
свою вину. То есть, никто из респондентов не отрицает их заметного участия
в войне, но высказываний о том, что воевали только штрафники, уже не
встречается.
«Они пытались смыть... Штрафники много делали. Они бросались в
пекло. Они прорывали линию фронта. Первыми шли. Именно их бросали
вперёд и они первыми шли… Офицеры, которые без приказа отступили,
чтобы сохранить, например, часть батальона, жизни людей, роту...
Которые не подчинялись приказам. В основном такие люди. С них снимались
звания и награды. Они должны были смыть свою вину кровью. Они
прорывали линию обороны (школьник)».
Респонденты подтверждают после беседы с ветеранами свое мнение о
жестоком поведении немецких войск на территории Советского Союза,
приводя конкретные примеры и описывая со слов ветеранов страх перед
немцами. Часть респондентов делает свой акцент на осмысленности такого
поведения немцев, понимании того, что жестокость оккупационных властей
не была «эксцессом исполнителей», а планомерной политикой запугивания и
уничтожения русских (да и других народов СССР).
В ответе на вопрос «Как изменилось ваше мнение о взаимоотношениях
советских солдат и местного населения в освобожденных странах Европы в
1944-1945 гг.?» мнение респондентов разделилось. Большая часть попрежнему считает отношения хорошими, меньшая часть на основе
воспоминаний
описывает
более
сложную
картину
взаимоотношений
(отмечая недружелюбное отношение в Польше и Германии). И если
враждебность немецкого населения не удивляет респондентов, то сложные
отношения советских солдат с поляками вызывает недоуменную реакцию.
История и состояние русско-польских отношений в современной России
малоизвестна широким кругам населения.
«Вот, я уже отвечал на этот вопрос, что я-то думал, что относились
очень хорошо, как к спасителям, а на самом деле оказалось что нет, плохо.
Никакой поддержки, взаимовыручки со стороны не было... Это в Польше
было (студент ССУЗа)».
Отвечая на вопрос: «Узнали ли Вы что-либо новое об участии советских
граждан в Великой Отечественной войне на стороне гитлеровской армии?
Кем Вы их считаете?», большая часть информантов ответила, что ветераны
только укрепили их в том, что эти люди предатели. Это был достаточно легко
прогнозируемый результат работы. Для людей, воспитанных в 30-40-ые гг.
ХХ века, иной вариант оценки советских граждан, перешедших на сторону
Гитлера, просто немыслим. Тем более немыслим он для человека,
сражавшегося с нацизмом с оружием в руках. «Они для меня предатели. Мы
с ветераном обсуждали этот вопрос и первое, что он сказал, как раз то,
что они являлись предателями своей отчизны. Конечно, такие случаи имели
место быть, но, к счастью, они были не столь многочисленными. А одним из
представителей был Власов. И мы с Иваном Федоровичем обсудили данную
личность. Он сказал, что Власова как раз схватили и он попытался перейти
на сторону чехословаков, но им он не был нужен и потому он был передан
советскому союзу, где он и был казнён. Конечно, наше отношение к такому
явлению было и является однозначным, и таких людей мы называем
предателями (студент вуза)».
Неприятие любой формы коллаборационизма является характерной чертой
ветеранов Великой Отечественной войны и их воздействие в этом духе на
молодежь можно признать достаточно сильным.
Респонденты отмечают, что в ходе исследования их понимание
гражданской активности сформировалось более четко как самостоятельная
добровольная деятельность, направленная на развитие общества.
«На мой взгляд, гражданская активность. Я узнал, пообщавшись с
ветераном, что, если какое-то исследование, какое-то общественное
мероприятие, где им надо поучаствовать, они только за. И с их стороны
эту гражданскую активность сложно не оценить с положительной точки
зрения. Я считаю, что во всех делах сообщества участвовать нужно. Кто
как не ты, кто как не мы сделает это за нас? Кто как не мы дадут
развитие? Это ведь как цепочка - одно следует за другим. То есть, мы
помогли чем-то, пообщавшись с ветеранами. Это же все равно как-то
скажется положительно (школьник)».
Все информанты отметили, что пример героев и участников Великой
Отечественной войны может и должен помочь им в жизни. По их мнению,
больше всего может пригодиться умение мужественно преодолевать
жизненные трудности, упорство в достижении цели, смелость.
«Ну конечно. Надо все-таки чаще напоминать, что в наше время есть
герои, приводить примеры героизма ветеранов и все-таки не забывали,
следовали их примеру... Как сформулировать свои мысли... Если взять те же
самые военные действия, как это все происходило, вспомнить, как в
сороковых годах воевали. Не было еды, а они держались мужественно, не
отступали назад, тоже нужно держать марку, быть мужественным,
переносить все тягости (студент ССУЗа)».
Таким образом, приводится набор качеств, который может быть заложен в
детей только в том случае, если мужчины активно участвуют в воспитании.
А с этим в современной России большие проблемы (хотя бы потому, что
23,3% семей в стране неполные. Термин «неполная семья» обычно означает,
что отцы у детей отсутствуют). Молодежь тянется к безусловным
авторитетам, к которым они относят и ветеранов Великой Отечественной
войны.
Это и обусловило несколько неожиданные для нас результаты ответов на
вопрос: «С какими из взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на
патриотизм и гражданский долг Вы согласны и почему? С какими из
взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на патриотизм и
гражданский долг Вы не согласны и почему?». Все респонденты кроме
одного говорили о единодушии со взглядами ветеранов.
«При общении с ветераном у нас, в основном, были такие темы, где с ним
невозможно не согласиться. И поэтому мнений, в которых я был бы с ним не
согласен, такого даже не было (школьник)».
Исключением был один ответ:
«Ну я не знаю даже, в принципе как ответить. Согласен с чем, то что
жить надо. Не согласен, то что надо (отчетливо) истреблять. бороться и
истреблять, это разные вещи в принципе. Одно и то же в принципе, но
имеет. В принципе, это более точный ответ. И краткий (студент ССУЗа)».
Это не значит, что любой школьник или учащийся ПТУ обладает такой
устойчивой и четко сформированной системой жизненных ценностей.
Скорее о том, что его взгляды еще не сложились, они находятся в процессе
эволюции. Но формирование жизненных установок и мировоззрения в целом
закончится годам к 22-25 окончательно. И от того, с кем из авторитетных для
себя людей в период юношества общался человек, зависит его судьба, выбор
жизненного пути.
Основные выводы исследования представлены в следующих тезисах:
1. В ходе работы получила подтверждение гипотеза о том, что современная
молодежь мало интересуется историей Великой Отечественной войны в силу
слабого и эпизодического освещения событий 1941-1945 гг.
2. В сознании молодежи в настоящее время произошел переход от книги к
интернету и в меньшей степени телевизору как способу получения
информации об окружающем мире.
3. Главную роль в освещении темы Великой Отечественной войны играет семья
и друзья.
4. С другой стороны, основную информацию об окружающем мире молодежь
черпает из интернета и телевизора. Молодежь не устраивает та картина мира
и картина истории Великой Отечественной войны, которая транслируется
сегодня СМИ.
5. Около половины респондентов указало на то, что героями войны являлись
все советские солдаты той войны. Ветераны в своих воспоминаниях редко
поднимались выше командира батальона. Это, на наш взгляд, еще больше
укрепит учащихся и студентов в том, что героями войны являлись все
советские солдаты той войны.
6. Вопрос об участии советских граждан в войне на стороне немцев вызвал
определенную дискуссию. Отмечая, что в некоторых случаях можно понять
таких людей (около 10% респондентов), практически все опрошенные
отрицательно оценили такой поступок. Беседа с ветеранами только укрепила
респондентов во мнении, что эти люди предатели.
7. Практически все респонденты отмечали осмысленно жестокое поведение
немецких
войск
на
территории
Советского
Союза..
Респонденты
подтверждают после беседы с ветеранами свое мнение о жестоком поведении
немецких войск на территории Советского Союза, приводя конкретные
примеры и описывая со слов ветеранов страх перед немцами. Часть
респондентов делает свой акцент на осмысленности такого поведения
немцев, понимании того, что жестокость оккупационных властей не была
«эксцессом исполнителей», а планомерной политикой запугивания и
уничтожения русских (да и других народов СССР).
8. Была подтверждена гипотеза исследования, предполагающая, что опыт
старших поколений способствует увеличению интереса к истории России,
укреплению в сознании молодежи гордости за свою страну и о возможности
конвергенции отношения к Великой Отечественной войне молодежи и
старшего поколения в ходе проведения глубинных интервью. В то же время
исследование показало исключительно устойчивую активную гражданскую
позицию ветеранов. Причиной такого изменения респонденты называли
большую информированность о характере войны, условиях военного быта.
9. Это обусловило несколько неожиданные для нас результаты ответов на
вопрос: «С какими из взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на
патриотизм и гражданский долг Вы согласны и почему? С какими из
взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на патриотизм и
гражданский долг Вы не согласны и почему?». Все респонденты, кроме
одного, говорили о единодушии со взглядами ветеранов. Дело в том, что
нынешняя молодежь является продуктом совершенно другой эпохи, другого
общественно-политического строя, и, наконец, другого государства. Поэтому
мы считали, что взгляды молодежи на патриотизм и гражданскую активность
могут отличаться от аналогичных взглядов представителей военного
поколения. Однако этого не случилось. Фактически, при разной форме
содержание ответов на соответствующие вопросы оказалось одинаковым.
10.Респонденты отмечают, что в ходе исследования их понимание гражданской
активности сформировалось более четко как самостоятельная добровольная
деятельность, направленная на развитие общества.
На базе выводов по проекту нами были сформированы следующие
рекомендации
по
подготовке
программы
гражданско-патриотического
воспитания молодежи:
1. Пропаганда патриотизма среди молодежи через печатные издания и
телевидение в ближайшее время больших результатов дать не может.
Наоборот, может дать отрицательный эффект. Современная молодежь мало
доверяет телевидению из-за отсутствия доступа всего спектра политических
сил «в телевизор», а также из-за частой смены оценок событий прошлого в
телепередачах за последние 20 лет. Но это не самое главное. Молодежь
просто очень мало смотрит общественные и политические передачи. Газеты
сейчас практически не читают. Особенно это характерно для небольших
городов в провинции, где мало возможности для обеспечения доступа к
большому количеству телеканалов, а газеты превратились в листки
объявлений и официальной информации для местных властей.
2. Наибольший эффект в настоящее время будет иметь информационная
работа в сети Интернет (особенно в социальных сетях). Сочетание
специализированных сайтов и групп в социальных сетях позволит образовать
вполне эффективную сеть. И здесь децентрализованной структуре Сети
могут помочь финансовые и технические возможности государства и НПО,
усилив
возможности
работы.
На
наш
взгляд,
провинция
страдает
недостатком проектности – мало ресурсов, мало понимания, что нужно
делать в масштабе государства. Столице, в свою очередь, не хватает людей, с
которыми можно претворить в жизнь проекты. Подключение московских
специалистов в качестве кураторов или советников информационных
проектов позволит избежать «местечковости» и сложить воедино людские
ресурсы провинции и интеллектуальные – столицы.
3. Пропаганда должна вестись планомерно весь календарный год, не
усиливаясь чрезмерно к 9 мая и 22 июня (или любым памятным датам).
Вместе с тем, не должно создаваться ощущения, что она направлена из
одного источника. Для этого нужна децентрализация. Единая организация с
единым Большим Годовым Планом По Патриотизму точно не будет
эффективной. Зато некоммерческий фонд распределит 200 грантов и получит
200 выполненных проектов – разных, но бьющих в одну цель. Сценирование
результативнее «ручного управления», а КПД его выше.
4. Средством, способствующим передаче знаний о Великой Отечественной
войне, повышению уровня патриотизма и гражданской активности, является
личное общение представителей молодежи с ветеранами войны. Наилучшим
вариантом является персональное общение, позволяющее резко усилить
эффект
трансмиссии.
В
перспективе
такая
методика
может
быть
использована не только при работе с ветеранами Великой Отечественной
войны, но и людьми, принимавшими в составе Советской армии участие в
других войнах второй половины ХХ века, из которых самым интересным нам
представляются интервью с ветеранами последней «настоящей войны»
Советского Союза – войны в Афганистане.
Приложения
Приложение 1
Анкета №1 для респондентов из числа молодежи
Дорогой друг!
Внимательно выслушайте вопросы и ответьте на них. Просим Вас
отнестись к ответам внимательно и серьезно. От Ваших ответов зависят
результаты исследования «Молодежь и ветераны: передача воспоминаний о
Великой Отечественной войне как механизм межпоколенной трансмиссии».
Заранее благодарны Вам за сотрудничество!
1. Что для Вас означает понятие «Родина»?
2. Какие чувства Вы связываете с понятием «Родина»?
3. Как Вы считаете, что значит быть патриотом?
4. Знаете ли Вы историю своей страны? Какие периоды в ее истории Вы можете
выделить как наиболее значимые и почему?
5. Назовите имена героев Великой Отечественной войны?
6. Какие художественные произведения о Великой Отечественной войне Вы
знаете?
7. Как Вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной войны
освещается в СМИ, в школьной программе (в учебных курсах вузов и
ССУЗов), в семье?
8. Что Вы знаете об участии штрафных частей в сражениях Великой
Отечественной войны?
9. Что вы знаете о поведении гитлеровской армии на оккупированной
территории Советского Союза?
10.Как Вы думаете, какими были взаимоотношения советских солдат и местного
населения в освобожденных странах Европы в 1944-1945 гг.?
11.Как Вы относитесь к участию советских граждан в Великой Отечественной
войне на стороне гитлеровской армии (власовцы, национальные части)? Кем
они являются для Вас?
12.Как Вы считаете, может ли Вам помочь в жизни пример героев и участников
Великой Отечественной войны?
13.Какие вопросы Вы бы хотели задать ветеранам Великой Отечественной
войны?
14.Скажите, могли бы Вы встать на защиту Родины так, как это сделали Ваши
ровесники в годы Великой Отечественной войны?
15.Что такое быть гражданином России?
16.Считаете ли Вы себя гражданином России и в чем это, на Ваш взгляд,
проявляется?
17.Что, по Вашему мнению, означает понятие «гражданская активность»?
18.В чем выражается (выражалась) Ваша гражданская активность?
19.Кто или что оказывает наибольшее влияние на формирование Ваших
взглядов на патриотизм, гражданскую позицию и гражданскую активность
(семья, учебное заведение, СМИ и др.)?
20.Принимали
ли
Вы
когда-либо
участие
в
патриотических
акциях
(деятельность поисковых отрядов, встречи с ветеранами войн, походы по
местам боевой славы, участие в военно-спортивных играх и др.)?
21.Какими
мотивами
Вы
руководствовались,
принимая
участие
в
патриотических акциях?
22.Есть ли у Вас желание участвовать в организациях, способствующих
улучшению нашего общества?
23.Что Вы считаете самым ценным в жизни человека?
24.Считаете ли Вы необходимым рассказывать молодежи и детям о Великой
Отечественной войне и воспитывать их на примере ее участников?
В заключение несколько вопросов о Вас:
Ваша фамилия, имя и отчество__________________________________
Ваш возраст__________лет (напишите)
Ваше место учебы (напишите)__________________________________
Приложение 2
Анкета для ветеранов Великой Отечественной войны
Уважаемый товарищ!
Внимательно выслушайте вопросы и ответьте на них. Просим Вас
отнестись к ответам внимательно и серьезно. От Ваших ответов зависят
результаты исследования «Молодежь и ветераны: передача воспоминаний о
Великой Отечественной войне как механизм межпоколенной трансмиссии».
Заранее благодарны Вам за сотрудничество!
1. Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни?
2. Когда и при каких обстоятельствах Вы были призваны?
3. Где Вы начали войну и где закончили?
4. Если Вы были награждены, то за какой подвиг и в каких обстоятельствах
были получены награды?
5. Какая минута, день, событие были самыми трудными, тяжелыми, опасными
на войне?
6. Были ли Вы ранены, когда, где и сколько раз; как и кто оказывал
медицинскую помощь?
7. Сталкивались ли Вы на фронте со штрафниками? Как Вы оцениваете их роль
и участие в боевых действиях? Встречались ли вы с заградотрядами, их
деятельностью?
8. Как Вы относились к местному населению на освобожденных территориях?
9. Встречались ли Вы на фронте с власовцами? Как к ним относились на
фронте?
10.Были ли у вас в части люди с территорий, оккупированных немцами, с
бывшими военнопленными? Что они говорили об оккупации? Как
относились к немцам?
11.Какое у Вас отношение было к немцам?
12.Как Вы оцениваете немецкую технику и вооружение?
13.Как Вы оцениваете нашу технику и оружие?
14.Что Вы можете рассказать о взаимоотношениях рядовых и командного
состава?
15.Какие развлечения были на фронте у Вас и Ваших товарищей?
16.Как Вы оцениваете роль боевого товарищества, взаимовыручки на фронте?
17.Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке? Были ли какие-либо
суеверия или приметы на фронте?
18.Как Вы узнали, что война закончилась?
19.Был ли у Вас личный мотив воевать: личная месть, за Родину, за Сталина?
20.Ваше отношение к войне на разных ее этапах: с какими чувствами Вы шли на
войну? С какими возвращались?
21.Была ли у Вас вера в победу, в правоту своего дела?
22.Как влияли на настроение людей победы и поражения?
23.Что такое война для вас? Знакомо ли вам чувство «фронтовой ностальгии»?
Мучают ли вас воспоминания, военные сны?
24.Как повлияло участие в войне на вашу дальнейшую жизнь?
25.Что для Вас означает понятие «Родина»?
26.Как Вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной войны
освещается в СМИ, в школьной программе (в учебных курсах вузов и
ССУЗов), в семье?
В заключение несколько вопросов о Вас:
Ваша фамилия, имя и отчество__________________________________
Ваш возраст__________лет (напишите)
Ваше место жительства (напишите)_____________________________
Приложение 3
Анкета №2 для респондентов из числа молодежи
Дорогой друг!
Внимательно выслушайте вопросы и ответьте на них. Просим Вас
отнестись к ответам внимательно и серьезно. От Ваших ответов зависят
результаты исследования «Молодежь и ветераны: передача воспоминаний о
Великой Отечественной войне как механизм межпоколенной трансмиссии».
Заранее благодарны Вам за сотрудничество!
1. Гордитесь ли Вы своей страной?
2. Что для Вас означает понятие «Родина»?
3. Изменилось ли Ваше отношение к понятию «Родина» в ходе исследования?
4. Изменилось ли Ваше отношение к понятию «патриотизм» в ходе
исследования?
5. Какие новые имена полководцев Великой Отечественной войны Вы узнали в
ходе исследования?
6. Какие художественные произведения, историческую литературу Вы захотели
почитать после проведения интервью с ветераном Великой Отечественной
войны?
7. Как Вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной войны
освещается в СМИ, в школьной программе (в учебных курсах ВУЗов и
ССУЗов), в семье?
8. Как Вы оцениваете роль штрафников в Великой Отечественной войне?
9) Как Вы оцениваете поведение гитлеровской армии на оккупированной
территории Советского Союза?
10) Как изменилось ваше мнение о взаимоотношениях советских солдат и
местного населения в освобожденных странах Европы в 1944-1945 гг.?
11) Узнали ли Вы что-либо новое об участии советских граждан в Великой
Отечественной войне на стороне гитлеровской армии? Кем Вы их считаете?
12) Как Вы считаете, может ли Вам помочь в жизни пример героев и
участников Великой Отечественной войны?
13) Как изменилось в ходе исследования Ваше понимание гражданской
активности?
14) Описание каких событий ветераном произвело на Вас наибольшее
эмоциональное воздействие и почему?
15) С какими из взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на
патриотизм и гражданский долг Вы согласны и почему?
16) С какими из взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на
патриотизм и гражданский долг Вы не согласны и почему?
17) Будете ли Вы рассказывать своим будущим детям о Великой
Отечественной войне и воспитывать их на примере ее участников? На каких
примерах конкретно?
В заключение несколько вопросов о Вас:
Ваша фамилия, имя и отчество__________________________________
Ваш возраст__________лет (напишите)
Ваше место учебы (напишите)__________________________________
«ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ»:
МАТЕРИАЛЫ КРУГЛОГО СТОЛА, ПОСВЯЩЕННОГО АНАЛИЗУ
РАБОТЫ НАД ПРОЕКТОМ «МОЛОДЕЖЬ И ВЕТЕРАНЫ: ПЕРЕДАЧА
ВОСПОМИНАНИЙ О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ КАК
МЕХАНИЗМ МЕЖПОКОЛЕННОЙ ТРАНСМИССИИ»
17 ИЮНЯ 2011 ГОДА
Участники круглого стола
1. Швецов
Михаил
социального
Николаевич,
института,
ректор
доктор
Межрегионального
экономических
открытого
наук,
кандидат
педагогических наук, профессор, председатель Совета молодых ученых и
специалистов Республики Марий Эл.
2. Швецов Николай Михайлович, доктор педагогических наук, кандидат
экономических наук, профессор, первый проректор Межрегионального
открытого социального института, академик Международной академии наук
педагогического образования.
3. Маркин
Виктор
Леонидович,
кандидат
исторических
наук,
доцент,
заведующий кафедрой философии и социальных наук, председатель Совета
молодых ученых и специалистов МОСИ, руководитель проекта.
4. Лоскутов Михаил Тимофеевич, Председатель Совета ветеранов г. ЙошкарОлы
5. Чистяков Альберт Васильевич, заместитель председателя Совета ветеранов г.
Йошкар-Олы.
6. Зотов Евгений Иванович, ветеран Великой Отечественной войны.
7. Пуртов Петр Тимофеевич, ветеран Великой Отечественной войны.
8. Мельников Петр Кузьмич, ветеран Великой Отечественной войны.
9. Волков Юрий Николаевич, ветеран Великой Отечественной войны.
10.Лазарев Станислав Николаевич, ветеран Великой Отечественной войны.
11.Орлова
Ольга
Викторовна,
кандидат
исторических
наук,
доцент
Межрегионального открытого социального института, заведующая отделом
социологии
Марийского
научно-исследовательского
института
языка,
литературы и истории им. В.М. Васильева, социолог проекта.
12.Шутов Антон Валерьевич, сотрудник Республиканского центра социальнопсихологической помощи населению, интервьюер.
13.Зеленеева Гульнара Султановна, научный сотрудник отдела социологии
Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и
истории им. В.М. Васильева, интервьюер.
14.Бахтин
Андрей,
студент
1
курса
юридического
факультета
Межрегионального открытого социального института, интервьюер.
15.Арсеньева
Надежда,
студентка
1
курса
юридического
факультета
Межрегионального открытого социального института, интервьюер.
16.Бабенко Елена, учащаяся МОУ «Гимназия №4 им. А.С.Пушкина»,
интервьюер.
Стенограмма заседания круглого стола
Маркин В.Л.
Уважаемые участники конференции, сегодня в рамках нашего вуза
проходит
конференция
«Великая
победа:
прошлое
и
настоящее».
Конференция посвящается семидесятилетию со дня начала Великой
Отечественной войны. Вступительное слово предоставляется ректору
Межрегионального
открытого
социального
института,
доктору
экономических наук, кандидату педагогических наук, профессору Михаилу
Николаевичу Швецову.
Швецов М.Н.
Здравствуйте, ветераны Великой Отечественной войны, участники,
труженики, сотрудники, мы очень рады вас встретить в наших стенах.
Большое вам спасибо за тот великий вклад в Победу, который вы внесли, за
те примеры, которые воодушевляют молодых и взрослых людей, за тот
героический подвиг, который вы совершили. Великая Отечественная война –
одно из самых ярких событий двадцатого века, если вообще про войну
можно сказать, что это яркое событие. В советское время очень много
писалось о войне, было много воспоминаний генералов. Может быть,
история была пафосной, но она была. В 90-е годы некоторые люди стали
разворачивать историю в свою сторону, осквернять наших героев, писать
ахинею про Матросова, про Зою Космодемьянскую, про молодежь, которая
участвовала в войне, пыталась оправдывать таких деятелей как Власов,
Бандера, как многие другие, которые в те годы были врагами народа.
Поэтому к истории мы подходим совершенно по-другому. Сегодня к
истории у нас такой подход – мы патриоты России, патриоты своей истории.
Кто не знает историю, тот обязательно повторит ошибки прошлого, кто не
уважает свою историю, у того нет будущего, это очевидно. Поэтому подход к
истории лично у меня такой – мы должны говорить правду, но должны
говорить ее очень четкими акцентами, которые воспитывают патриотизм,
любовь к отечеству, любовь к истории, любовь к людям, к отцам и детям,
которые дали нам возможность разговаривать на русском языке, заниматься
наукой. Мой дед тоже воевал, он был артиллеристом, прошёл всю войну,
поэтому для меня это близкое и родное. Спасибо вам большое.
Швецов Н.М.
Уважаемые ветераны, уважаемые присутствующие, позвольте сказать о
том, что, конечно, Великая Отечественная война оставила неизгладимый
след в сердцах многих поколений и достаточно вспомнить, что фашистские
изверги уничтожили два с половиной миллиона детей, не говоря о том, что
они
уничтожали
взрослое
население.
Конечно,
сейчас
происходит
демографический кризис, который связан с тем, что дети детей Великой
Отечественной войны в большом количестве рождались, и естественно такая
ситуация: в марийских школах раньше выпускалось по двенадцать и более
тысяч детей, а в этом году всего лишь три тысячи человек с небольшим. Это
говорит о том, что последствия войны, вот эта змея, как говорится, когда
голова – это начало войны, а хвост змеи тянется еще долго.
Действительно,
мы
видим,
что
сейчас
новое
поколение
порой
предоставлено таким педагогам, которые совершенно неверно трактуют
Великую Отечественную войну, извращают. Например, в Воронежской
области на деньги Сороса были изданы американские учебники, в которых
трактовалось, что Великая Отечественная война началась по вине Сталина,
что мы первыми начали войну, а её выиграли американцы. Это очень больно
бьет тех, кто воевал, кто получал сведения из первых рук, от отцов и дедов.
Конечно, то, что вы здесь присутствуете, слава великая, тем, кто в битвах
пали,
слава
тем,
кто
уцелел,
на
ваши
плечи
свалилась
система
восстановления, когда надо было все сделать в кратчайшие сроки. Сейчас
говорится, что Сталин сильно ошибся, он сказал, что надо восстановить, как
было, и восстановил технику в старом режиме, но всё равно, если говорить
об определенной ошибке в это время, это было сделано в кратчайшие сроки.
Население получило продовольствие, отвели ядерную угрозу, и страна
добилась того, что стала великой державой. Конечно, сейчас, глядя со
стороны, каждый чувствует себя стратегом, и новые поколения историков
залихватски пишут «а вот если бы, да кабы».
Да, действительно, были жесткие приказы, выполнять приказы любой
ценой, стоять насмерть. И слава тем, кто уцелел. Спасибо.
Маркин В. Л.
Единственным сюжетом, объединяющим сознание общества, является
Великая Отечественная война и связанные с ней события. Это базовый
момент, на который в настоящее время может опираться государство и
общество в деле воспитания гражданина и патриота, не вызывая при этом
раскола в обществе.
В то же время знания молодежи о Великой Отечественной войне искажены
и ограничены. Ограничены – небольшим количеством времени, отведенным
на эту тему в школе и вузах, перманентными изменениями школьных
программ.
Искажены
–
освещением
войны
в
средствах
массовой
информации, фильмах и телепередачах.
Одним из средств улучшить знание о Великой Отечественной войне
является работа с ее ветеранами. Она должна заключаться не в простом
прослушивании их историй, а в осознанной работе – сборе и последующей
обработке глубинных интервью.
Как знания о войне «из первых рук» могут изменить представление
молодежи о войне? Может ли информация, полученная от ветеранов войны,
повлиять на гражданскую позицию студентов? Насколько сегодня старшее
поколение способно передать свой социальный опыт? Мы предполагали
изучить эти вопросы в ходе нашего исследования.
Согласно разработанной исследовательской программе, нами было
проведено полевое исследование в г. Йошкар-Ола.
Полевой этап исследования проходил в период с 20 марта по 30 апреля
2011 года. Объем работы – 90 глубинных интервью (60 – с представителями
молодежи и 30 – с ветеранами Великой Отечественной войны).
Неоценимую помощь в работе оказал Совет ветеранов г. Йошкар-Ола.
Благодаря тесному взаимодействию с заместителем председателя Совета
А.В. Чистяковым была получена практически исчерпывающая информация о
ветеранах Великой Отечественной войны, проживающих в г. Йошкар-Ола и
Республике Марий Эл. Совместное проведение переговоров об интервью с
потенциальными респондентами также проходило совместно с А.В.
Чистяковым, что позволило избежать недоверия ветеранов, ускорило и
упростило отбор.
По итогам работы мы сделали следующие выводы:
Получила подтверждение гипотеза о том, что современная молодежь мало
интересуется историей Великой Отечественной войны в силу слабого и
эпизодического освещения событий 1941-1945 гг.
В сознании молодежи в настоящее время произошел переход от книги к
интернету и в меньшей степени телевизору как способу получения
информации об окружающем мире. Главную роль в освещении темы
Великой Отечественной войны играет семья и друзья. С другой стороны,
основную информацию об окружающем мире молодежь черпает из
интернета и телевизора. Молодежь не устраивает та картина мира и картина
истории Великой Отечественной войны, которая транслируется сегодня
СМИ.
Около половины респондентов указало на то, что героями войны являлись
все советские солдаты той войны. Ветераны в своих воспоминаниях редко
поднимались выше командира батальона. Это, на наш взгляд, еще больше
укрепит учащихся и студентов в том, что героями войны являлись все
советские солдаты той войны.
Вопрос об участии советских граждан в войне на стороне немцев вызвал
определенную дискуссию. Отмечая, что в некоторых случаях можно понять
таких людей (около 10% респондентов), практически все опрошенные
отрицательно оценили такой поступок. Беседа с ветеранами только укрепила
респондентов во мнении, что эти люди предатели.
Практически все респонденты отмечали осмысленно жестокое поведение
немецких
войск
на
территории
Советского
Союза.
Респонденты
подтверждают после беседы с ветеранами свое мнение о жестоком поведении
немецких войск на территории Советского Союза, приводя конкретные
примеры и описывая со слов ветеранов страх перед немцами. Часть
респондентов делает свой акцент на осмысленности такого поведения
немцев, понимании того, что жестокость оккупационных властей не была
«эксцессом исполнителей», а планомерной политикой запугивания и
уничтожения русских (да и других народов СССР).
Была подтверждена гипотеза исследования, предполагающая, что опыт
старших поколений способствует увеличению интереса к истории России,
укреплению в сознании молодежи гордости за свою страну и о возможности
конвергенции отношения к Великой Отечественной войне молодежи и
старшего поколения в ходе проведения глубинных интервью. В то же время
исследование показало исключительно устойчивую активную гражданскую
позицию ветеранов. Причиной такого изменения респонденты называли
большую информированность о характере войны, условиях военного быта.
Это обусловило несколько неожиданные для нас результаты ответов на
вопрос: «С какими из взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на
патриотизм и гражданский долг Вы согласны и почему? С какими из
взглядов ветеранов Великой Отечественной войны на патриотизм и
гражданский долг Вы не согласны и почему?». Все респонденты, кроме
одного, говорили о единодушии со взглядами ветеранов.
Лоскутов М.Т.
Уважаемые друзья, очень приятно, что по такому поводу мы собрались. Я
смотрю на вас, на молодежь, вы наша смена, наша надежда, вы будущее
нашей страны. От того, какими вы будете, зависит будущее нашей страны. В
прошлом году мы отмечали 65 лет Победы над фашистской Германией, это
для нашей страны была самая трудная, самая кровопролитная война. Только
благодаря
героизму
наших
солдат
на
фронте
и
беззаветному
самоотверженному труду защитников тыла стала возможна наша Победа. Не
было бы тех, кто работал в тылу, не было бы Победы. Кто-то писал, что тыл –
это половина Победы и даже больше.
Сейчас приближается день 22 июня, день, когда началась война, надеемся
в этот день провести митинг, в мэрии сегодня собирается планерка. Думаю,
что вы примете участие в этом деле. Конечно, наша Победа далась с очень
огромным трудом, большой кровью. Первая половина была для нас очень
трудной. Много было ошибок, не стоит об этом говорить.
Но надо сказать, что молодежь сейчас уже может не вся, но в основном
молодежь у нас хорошая, я часто выступаю в лицеях в гимназиях,
интересуются, какая была война, как победили, какова судьба Гитлера.
Вопросы такие бывают. Много, значит, наш народ перенес. Наш президент
Д.А. Медведев сказал, что надо давать отпор фальсификатам истории. Кто-то
пытается переврать нашу историю трудную, охаять наше прошлое,
переврать.
От имени Совета ветеранов войны поздравляю участников конференции,
очень благодарны, что вы затрагиваете эти вопросы, что вы работаете. Вот
закончился в городе выпуск книги «Они ковали Победу», там о тех, кто
трудился на предприятиях республики. Хочу передать вам эту книгу. А здесь
описана Сталинградская битва, хотел бы тоже вам передать эту книгу.
Спасибо вам, дорогие, за вашу благородную работу, которую вы сейчас
проводите, и надеемся, что мы будем сотрудничать и в дальнейших делах.
Чистяков А. В.
Тысяча четыреста восемнадцать дней и ночей Великой Отечественной
войны стали величайшим испытанием для народа нашей страны и
Республики Марий Эл в том числе. Эти испытания, несмотря на неудачи в
начале войны, Советский Союз выстоял с честью все и победил. Победил
благодаря героизму армии, руководству армии, работникам тыла. Более
двенадцати тысяч человек стали Героями Советского Союза и награждены
медалью Золотая Звезда. Первым из Марийской АССР Героем Советского
Союза стал пулеметчик Архипов, уроженец деревни Данилово. 30 ноября
1941 года он совершил подвиг. Более 300 человек повторили подвиг
Александра Матросова, из 32 награжденных посмертно званием Героя
Советского Союза, три представителя нашей республики: Василий Соловьев,
Константин Петрухин и Зенон Прохоров. Только из нашей республики 140
тысяч наших земляков сражались на полях боя, из них 75 тысяч не вернулись
домой. В «Книгу памяти» по республике занесено 74 821 человек, из них
погибло в бою 26 тысяч, без вести пропали 38 364 человека и умерли от ран и
болезней 9 353 человека. Примерно такие же данные имеются по всем
регионам страны.
В годы войны республика, как и вся страна, работала на Победу. Завод
ММЗ на базе эвакуированных заводов Москвы и Ленинграда выпускал
оптические прицелы для артиллерии, танков, для стрелкового оружия. Завод
ЗПП
на
базе
прожекторного
завода
выпускал
электротехническое
оборудование, сто восемьдесят пятый завод «Торгмаш», созданный на базе
киевского завода, выпускал снаряды. Сельское хозяйство давало продукцию
для фронта. Бывшим фронтовикам после войны пришлось восстанавливать
хозяйство, сейчас участники войны и труженики тыла более двадцати лет
находятся на законном отдыхе, но война осталась с ними навсегда. Многие
из них выступают в учебных заведениях, перед трудовыми коллективами,
делясь воспоминаниями о войне, печатают свои воспоминания о войне.
Многие ветераны приняли участие в проекте «Молодёжь и ветераны»,
встречаясь
с
учащимися
колледжа
культуры,
школы-гимназии
№4,
Марийского государственного университета, Марийского государственного
технического
университета,
а
также
учащимися
Межрегионального
открытого социального института.
Командиров во время Великой Отечественной войны отличали смелость,
честность, воля к решению поставленной задачи. Военные справились с
задачей по разрешению конфликта, связанного с кубинской революцией.
Старшее поколение, рабочие, ученые военно-промышленного комплекса
создали ракеты, ядерный щит и обеспечили безопасность как нам, так и
будущему поколению. Советский Союз проиграл холодную войну, это
выразилось в распаде Советского Союза. И в заключение… Если сравнивать
начало Великой Отечественной войны и наше время, то мы сейчас
подготовлены хуже, чем, когда Великая Отечественная война началась.
Пуртов П.Т.
Спасибо за приглашение на данную конференцию. Вообще, выступать на
таких мероприятиях очень трудно, переживаешь. Ну представьте, пошел в
армию
семнадцати
лет
–
Брянский
фронт,
Ленинградский,
потом
Прибалтийский, а потом Порт-Артур… Хотелось бы защитить истинное
положение вещей, что как было на самом деле. Вот беру «Комсомольскую
правду». Клевещут здесь… Десталинизация, чтобы Сталина очернить.
Сталин поднимал нашу экономику, военную технику, подготовку армии, всё,
а после этого называть его преступником?
Иногда говорят, что мы воевали против Германии. Нет, мы воевали против
всей Европы. Кто воевал на стороне Гитлера против нас?.. Есть факты, что
погибли семнадцать с половиной миллионов. Это гражданское население
только. Получается очень солидная сумма. Вот в каких странах мы Европу
освобождали. А вот где похоронены марийские войны-победители, полная
карта. Три брата пошли вместе со мной служить в 1940 году. А двоих убили в
сорок первом году. Погибли рано. А эти в одной армии служили, в одном
батальоне и прочее, прочее… Один из них погиб в сорок шестом году от
раны. А второй от ранения погиб. Мы вместе пошли, я и младший, Тимофей,
Матвей и я. Тимофей оказался под Ленинградом.
Вот наши фронтовики, Костя Лоскутов, Костя мой друг, учились вместе,
потом он нашим аэропортом командовал после войны, сейчас покойный. Ещё
Тюлькин, уроженец Юринского района, служил в особой разведроте
старшиной. По пятое апреля сорок пятого года получил шесть боевых
орденов. Четыре ордена Отечественной Войны, Орден Красной Звезды,
Славы. Это в девятнадцать лет! Можно об этом много говорить.
Молодежь вся хорошая. Но все же печально, что двести тысяч от
восемнадцати до двадцати семи лет откосили от армии. Им дают справки,
чтобы их не призывали. Им дают справки липовые, что он судим. Те, кто
избегает военкоматов, это будущие предатели, над ними надо работать.
Спасибо.
Петров В.М.
Ну всё что тут говорили, всё правильно. Я родился в 1925 году. Мне
исполнилось семнадцать лет, на восемнадцатый год в январе 1943 года я был
призван в армию. Служил в части, где готовили снайперов. Через четыре
месяца мы были направлены на фронт. Нас двенадцать человек отобрали.
Направили в отдельный девятый противотанковый дивизион. Я тогда
спросил командира, почему снайперов к вам в дивизию? Он говорит, вот, мне
нужны для защиты. Я говорю, хорошо. Мы с одной школы, с одного посёлка.
Кого командиром назначить? Ну ребята сказали, вот Петрова Василия
Михайловича, он много где побывал, для нас пример, он учился, он
ефрейтор. И меня избрали. И когда мы заняли оборону, немец как раз
наступал там. Мы на фланге. Стреляли. Двадцать пять танков шло. Где-то
отступали. Новые части подошли к нам. Мы здесь их покромсали всех.
Потом меня ранило в правую руку. Потом, когда командир дивизии увидел,
что меня ранило, ты, говорит, иди в госпиталь, а потом мне напиши, я тебя
заберу. Они переезжали с места на место, мне дали две звезды, одну награду
за отвагу.
Я участвовал в разных боях. Первая ударная армия, четвертая, пятьдесят
первая, сорок третья ударная армия. В общем, семь армий я прошёл за
дивизией. В целом прошёл три фронта – Калининский, Прибалтийский и
Ленинградский. У нас был первый прорывной корпус фронта. Командир
полка был Кудрявцев. Перед концом войны меня перевели в другую
дивизию. Был назначен автоматчиком, был пулеметчиком, связистом и
разведчиком. В начале марта 45-го меня направили учиться на курсы
младших лейтенантов, но мы не закончили, а закончилась война. Так что на
этих вот ногах я прошёл всю Украину, Белоруссию, Латвию, Литву,
Эстонию, Ленинградскую область, Восточную Пруссию, опять сюда…
Только сейчас неприятно слышать нехорошие слова, что ходите, своими
орденами брякаете, что, говорят, кто воевал, тот на поле боя остался. И
говорят не просто так, а со злостью говорят так. Думаю, понятно, что война
есть война и там врага надо бить или самому гибнуть, а нужно было жить,
побеждать. Спасибо.
Савицкий В.А.
Я воспользуюсь случаем. Мы встречаемся не просто с гражданами, а с
учеными. Поэтому у меня есть несколько предложений, таких тем, для того,
чтобы вы потом потрудились. В литературе, которая встречалась мне в
послевоенное время, мне не встречалось ничего об организации радиосвязи.
Тем не менее, это очень интересная тема, главное, поучительная. Для того,
чтобы как-то облегчить ваше положение, я принес вам в подарок вот это
издание «Война и судьбы», тут есть раздел «Война в эфире». Ведь не все
воевали на поле боя, не все сидели в окопах. У нас была другая война, я был
радистом, прошёл войну. Мы воевали в эфире. Мы воевали с немецкими
радистами, мы с ними соперничали. Мы оказались более подготовленными,
мы выполнили свои задачи.
Еще есть одна небольшая тема. Речь идет вот о чем. Некоторые города
наша армия брала с очень большим трудом и с большими потерями и
длительное время. Почти два месяца продолжалась осада одного города.
Далее впереди было ещё одно испытание. Вот в этот промежуток, как
говорится, между двумя операциями прошла операция Колтовский коридор,
оно встречалось в газетах, где-то встречалось, а потом оно исчезло из
официальных источников. Это очень интересный факт, прорыв немецкой
обороны на участке Львова. Почему назвали коридор, потому что возле
небольшого западноукраинского городка был прорыв обороны немцев.
Прорвались только силами пятнадцатого стрелкового корпуса на ширине,
примерно, от четырех до шести километров, а прорыв произошёл на глубину
восемнадцати километров. Это и было названо Колтовским коридором.
Такого во всю войну не было, чтобы через такой узкий коридор и слева и
справа прошли две танковые армии и наша шестидесятая армия. И все за
несколько дней в июле 1944 года. Конечно, там немного разобраться, в чем
дело.
Еще я говорю, почему долго некоторые города брали. Тот же Львов. Семь
дней шла битва за него. Только семь дней ожесточенных боев, взяли этот
город. Многие разные причины выставляют, но, с моей точки зрения, один из
важнейших пунктов положения, которое создалось, заключалось в том, что
местное население, население Тернополя и Львова – оно было на стороне
практически немцев, оттуда брали продовольствие немцы, поэтому защищать
старались активно. Но эта территория нам принадлежала только два года, а
до этого нас там очень даже не уважали, даже презирали. И этот моральный
фактор, когда гражданское население помогает немецким войскам удержать
город, это тоже особая система, над которой никто не задумывался. То надо
тоже исследовать, в какой степени это было. А это действительно было.
Что конкретно еще… Еще было. Что в марте 1945 года у нас затормозили и
вдруг остановка – дивизия перешла на другой берег и там застряла, все
затихло, самолетов немецких почти не показывалось, из штабных товарищей
рассказали такую вещь. Насколько она правдива, не могу судить. Взяли в
плен немецкого майора, он рассказал, что немцы приготовили три тысячи
самолетов с химическим оружием и собираются его применить. Прошла
неделя или больше, мы стояли на месте, но ничего не происходило. Мы
ждали. Потом снова началось наступление, и мы пошли вперед. Я одну
учительницу попросил разобраться, был ли такой факт в истории или не был,
или это только разговоры были.
И ещё одно… Когда мы только вспоминаем военное время, мы ведь в то
время пользовались немецкими картами и российскими картами, но по
большей части были немецкие карты. Была разница в названиях поселков и
городов. Пишу одно название, а он уже переименован на польский или
чешский лад, может, ему уже возвращено название. Как бы справочку
подготовить такую, о переименовании городов в военное время.
Ну и что касается взаимоотношений вообще с ученым, я считаю, что
главное достоинство ученых – это объективность. Присутствует политика
какая-то или не присутствует, разобраться надо объективно, иначе нельзя,
для этого ученые и существуют. В этом плане действительно надо какое-то
исследование провести, своего рода историческое, кто же выиграл войну, кто
же внёс и какой вклад, потому что послушаешь американцев и англичан, ну
только они второй фронт открыли и поэтому выиграли всю войну. Я это
прекрасно помню, июнь 1944 года, мы были уже в Польше, практически,
практически вопрос о Победе тогда уже был решен. Их много, оказывается, и
людей, и организаций, которые преувеличивают некоторые факты о Великой
Отечественной Войне.
Не обижайтесь, здесь верующие и православные, но церковь, я слушал как
раз нашего епископа Иоанна, он рассказывал о том, какую лепту в Победу
внесла наша православная религия. С моей точки зрения, это преувеличение
– положение и на фронте, и в тылу было совсем иное. Это преувеличено.
Поэтому здесь надо расставить всё по своим местам, изучить этот вопрос. А
он действительно интересный – отношение к религии после войны. А кто
воевал? Воевали-то практически атеисты одни, атеисты выиграли войну,
потому что, начиная с 1920 года рождения призывники, это всё были люди,
которые не верили, не исповедовали никакой религии. И даже года, которые
призывались и раньше, начиная с 1905 до 1918 года рождения, они то же
самое – это было большинство людей, которые были атеистами. Ну ругают
сейчас атеистов, проклинают даже сейчас атеистов. На фронте мы не делили,
ты такой национальности, а ты такой, мы были многонациональным
коллективом, мы прекрасно уживались друг с другом. Эти элементы – и
дружба народов, и великий наш патриотизм, все это было решающими
факторами по достижению главной боевой задачи.
Волков Ю.Н.
Уважаемые друзья, все говорящие приглашенные, участники войны, это
было прошлое. А здесь присутствующие – это настоящее. Тема, которая у вас
изложена в вашей программе, тоже ориентируется на понимание прошлого в
настоящем. Так вот, исходя из этого, несколько слов о том прошлом, в
котором удалось и посчастливилось побывать мне.
Я был призван дважды. Тоже в семнадцать с половиной лет, как
предыдущий рассказчик. Ну говорить о патриотизме в то время… Это сейчас
много говорят и это слово используют, а раньше жили, учились и слово
«патриотизм», его как-то не использовали. Никто больно-то не ходил в
военкомат, не напрашивался, чтобы его призвали. Хотя один факт был. Я уже
тогда закончил два курса… И был старший товарищ. Его призвали, а меня
пока ещё нет. Я вместе с ним пришёл в военкомат, попросился. Военком
посмотрел, увидел, что я консистенции не очень… Ну, говорит, сынок,
побудь пока в тылу, порасти, а война еще не для тебя. Я уже перешел на
третий курс, а в марте месяце был призван в армию. Два раза. Потом обратно
к начальнику вернули. 27 марта, значит, совершен был призыв в армию.
Вначале под Москвой был тридцать третий такой полк, на станции Оладино.
Загвоздка в том, что там располагалась первая пролетарская дивизия.
Прослужил я там немного, 18 апреля 1943 присягнул Красной Армии. Я бы
хотел отметить эту присягу. Сейчас, не знаю, что вкладывают в присягу,
какие слова. А раньше очень серьезные слова вкладывали в присягу, там
клялся человек своим здоровьем, своей жизнью, защитить интересы своего
государства, трудящегося народа, а если я нарушу торжественную присягу,
то пусть меня покарает ненависть народа. Мне еще не было восемнадцати
лет, а эта присяга уже возлагала на меня очень большую ответственность. А
поскольку еще шла война, она еще не кончилась, мы понимали, что
готовиться надо уже идти на фронт. Я слушал политработника в нашем
полку и думал, как нам ещё много стоит пройти, чтобы защитить и отвоевать
нашу землю.
В декабре сорок третьего года вышел на фронт. Начало боев,
освобождение Житомира и дальше направление было у нас на первый
уральский фронт, которое потом завершилось преобразованием в другой
фронт и с общим направлением на Прагу. У нас было восемь авторов, мы
собрались к пятьдесят пятой годовщине Победы и написали эту книгу.
Освобождение
ряда
городов
было
очень
тяжелым.
За
каждый
освобожденный город, за каждый участок освобождённый получали награды
от нашего главнокомандующего – Иосифа Виссарионовича Сталина. Так что
верховное командование не забывало нас.
А дальше Прага… Надо сказать, что мы празднуем день Победы 9 мая, на
самом деле, скорее, все произошло только 11 мая. Под Прагой была мощная
группировка, более миллиона даже там… Поэтому даже девятого, десятого и,
может быть, даже одиннадцатого мая продолжались стычки. Восьмого мая
был подписан ультиматум, который предъявило наше правительство, и
Германией было принято решение капитуляции. Восьмого мая был
небольшой звонок. Ряд воинских частей, которые проходили рядом с нашим
полком, оповестили по телефонной связи о капитуляции. Так вот когда
группировка участвовала в боях в районе Праги, она ещё не вся сдавалась.
Орудия прицеплены, мы в полку и слышна стрельба. Два ранения. Два
госпиталя. Вот таково было моё прошлое. Военное прошлое. Ну а дальше
служба в армии.
Мне очень импонировал тот факт, что приятно слышать в этой аудитории
то, что не слышишь по телевизору, по радио. От себя я хотел бы сказать, что
коллективу вашего института в такой работе как освещение нашей Победы,
освещение того, что происходило, пусть это освещение будет правдивым и
делать его следует не стесняясь. Молодежи надо что-то рассказывать, что-то
такое, что не адресуется к их памяти, к их знаниям, впечатления от этого
неважные. Недавно я пришел на встречу к ребятам-учащимся, принес
портрет, собирался рассказать, а оказалось, мне дали часть урока, тридцать
минут, да ещё одному выступающему тридцать. Я ничего не успел за это
время, выступление вышло скомканным. Впечатление очень неважное.
И о чем я хотел еще сказать… В последнее время говорят и пишут наши
либералы, и демократы наши, и стоящие у власти. Используют фразу
«ошибки Сталина», это ошибки и вооружения, и ведения войны, и стратегии,
это коробит, потому что в то время условия были другие и ошибок не было,
ни одной ошибки не было. Верховный главнокомандующий Сталин. Никаких
ошибок не было. Всё диктовалось условиями и теми обстоятельствами,
которые складывались в то время. Не было бы нашей Победы, не было бы
нашего государства, не было бы нашего народа. Наша Победа сохранила
страну, сохранила народ, сохранила государство, а что из этого государства
сейчас вышло, судить об этом, говорить на эту тему… Я вам желаю успехов
в профессиональной деятельности, в пропаганде. Не забывайте о том,
сколько сыграла в жизни страны Великая Отечественная Война и что
принесла нам Победа. Спасибо.
Орлова О.В.
Не утруждая вас наукообразностью и ненужными подробностями, просто
расскажу, как мы пришли к этой теме, как она возникла. Почему у Виктора
Леонидовича такая идея возникла. Во-первых, вы говорили, я полностью
согласна с вашими выступлениями. Я не молодой ученый, но мне не
нравится то, как поступают с историей сейчас. Когда добавляют факты
новые, когда её перекраивают, перестраивают, подчиняют под режим какойто, под идеологию. То есть, тот, кто находится сейчас у власти, тот кроит
историю под себя. Я сама историк и я за то, что должно быть в ценности
понятие «историческая правда», я от души себя считаю гражданином
Советского
Союза.
Гордилась
всегда
своей
страной,
когда
была
комсомолкой, ездила в туристические поездки, нас встречали некоторые
страны хорошо, некоторые не очень, но, тем не менее, гордость такая
осталась. Но обидно сейчас бывает, что бывшие Республики Советского
Союза, отдельные государства перекраивают историю и бывшие герои
оказываются
за
решеткой,
а
бандеровцы,
предатели
становятся
национальными героями. Это очень обидно, я не согласна с этим. И
пополнить резерв фактов новыми сведениями, пополнить историю можно
только через общение с вами, непосредственными участниками. Пусть по
отдельности люди видели небольшие участки войны, но каждый из них
пронес воспоминания об этом в сердце через всю жизнь. Из судеб, из
отдельных воспоминаний хотелось бы сложить общую картину, где есть
правда. Это очень сильно заботит и беспокоит. То, что из школы ушел
элемент воспитания, а остался только элемент образования, это прискорбно.
Мы постоянно проводим исследования. В прошлом году мы провели
исследования с молодежью и были потрясены, что молодежь о войне очень
мало знает, не знают участников, не знают полководцев, были такие, кто не
знал дату начала войны. Такая ситуация нас потрясла, удивила очень. И нам
пришла идея встретиться с ветеранами, пообщаться с ветеранами и на
примере участников войны, героев, каждый участник войны это герой, они
должны обдумать свою жизнь, должны задуматься, подумать о таких
понятиях как «Родина», «патриотизм», задуматься над тем, что есть
гражданин своей страны. Количественные методы мы в прошлом году
применили, изучили мнение студенчества. А в этом году мы прибегли к
методу качественного интервью. Он заключался в том, что разрабатывалась
анкета, вначале брали интервью у молодежи, затем молодёжь брала интервью
у ветеранов войны и интервью с молодым участником вновь повторялось.
Далее на базе этого мы делали выводы, как смотрят участники на историю
страны, на основные тематические понятия. Я была теоретиком в этом
проекте, разрабатывала документы, но в одном интервью я приняла участие,
я отвозила ученика к одному из ветеранов. И когда он после проведения
вышел из квартиры, я спросила его, ну как прошло всё, он с широко
открытыми глазами сказал: «Так здорово, так интересно, я узнал столько
нового!». Он был просто-напросто восхищен. Мы, собственно говоря, этого и
добивались. Нам бы хотелось развить эту программу. Мы с Виктором
Леонидовичем думали над тем, как развить эту тему. Возможно, это может
быть и афганская война, заглянуть подальше, узнать, что такое чеченские
компании были… Сейчас я послушала и поняла, что сожалею, что проект
закончился, потому что вы столько ещё можете сказать. Я ещё предложу
Виктору Леонидовичу вопрос, может быть, мы продолжим по теме Великой
Отечественной Войны…
Зеленеева Г.С.
Я рада очень тому, что хотя бы тридцать опрошенных человек узнали, что
такое ветераны, я за них очень рада. Конечно, хотелось бы, чтобы их было не
тридцать, а в десятки, сотни, тысячи раз больше. Когда я встретилась с ними
первый раз, они учились в разных заведениях, они все очень разные, у них
очень разный уровень знаний о войне. Обратила внимание, что сельские
жители, студенты, которые приезжают в город учиться, они о войне знают
очень мало. Они практически ничего не могут ответить. Я не знаю, с чем это
связано. Возможно, более слабое освещение тем Великой Отечественной
войны в сельской местности. Городские школьники, конечно, тему Великой
Отечественной войны знают, полководцев называют, но не читают, они
смотрят фильмы и знают Великую Отечественную войну по кино. Читать их
заставить трудно. Один молодой человек, он отслужил в армии, и когда я
спросила его, знает ли он какие-то произведения о Великой Отечественной
войне, он сказал: «Нет, не знаю, но могу вам спеть песню». Видимо, где-то
маршируя, они пели песни о Великой Отечественной войне. Он мне напел
даже что-то, пару куплетов. Что еще могу сказать… Когда они пришли ко
мне второй раз, после встречи с вами, они пришли с каким-то другим
багажом, отвечали менее сбивчиво, более полно и на вопросы, хотят ли они
что-то ещё прочитать, да, им хочется больше узнать, хочется читать. Они
были уже более заинтересованы, и на тему патриотизм они уже смотрели
другими глазами. Если я их в первый раз спрашивала, во многом они были в
затруднении, в недоумении. А вы раскрыли глаза им на многие вещи.
Единственный случай, с кем я работала, человек был пустой. У него были
яркие пацифистские настроения, что войны надо избегать, война это
глупость, что её надо обходить… Я не могла молчать. Я должна быть в
стороне и не вмешиваться в разговор, но там было так трудно удержаться. Я
так и не могла его переубедить, и он остался со своими убеждениями.
Хорошо, что есть другие и тех большинство, таких, кто любит свою Родину и
хочет её защищать. Случись война, они встанут на защиту.
Шутов А.В.
Я психолог по специальности. И не сколько жесты главное, сколько
увидеть душу человека за словами, узнать, насколько человек искренний, вот
что главное было в интервью. Проект очень велик, потому что он осветляет
участников. После того, как, благодаря вам, наши участники прикоснулись к
этой теме, они вдруг поменялись. Этого и ожидал проект. А менялись они
очень сильно. Такие темы, о которых мы говорили в интервью с ними, о
которых вы рассказывали им, они не могут оставить человека вне
эмоциональной включенности, они не могут оставить равнодушным
простого человека даже в обычном разговоре, а здесь было глубинное
интервью, долгое интервью, то есть взаимное погружение при этом разговоре
было достаточно сильным и темы были достаточно чувственными и
трепетными. Наблюдать за этим было очень интересно. Ребята были очень
разные. Несколько человек из них рассказывали со слезами на глазах о своём
чувстве Родины, о своем понимании гражданского долга. И о том, что им
удалось
услышать
из
разговоров
с
ветеранами-участниками.
Часть
разговоров я прослушивал детально и тоже не удалось избежать собственной
реакции. Наверное, благодаря этому проекту, этой программе – огромное
счастье, что я почувствовал в ней – впервые в жизни я девятое мая встречал с
таким великим и радостным ожиданием. Все ваши рассказы, все
переживания ребят, их мнения пришлось провести через себя, через своё
сердце, этого было трудно избежать. И много любопытного было в самих
интервью чисто психологического и чисто человеческого, потому что каждая
история, рассказанная участниками, была как сюжетный увлекательный
кинофильм. Каждая история мне показалась настолько ценной, что я много
записывал в блокнот, так много, что это для меня настоящее богатство.
Чистяков А.В.
Какие наиболее интересные вопросы были?
Шутов А.В.
Это вопросы о самом начале войны, когда, при каких обстоятельствах это
произошло. О войне и многом сопутствующем мы много говорим, давно
говорим, и для ребят эта тема кажется обыкновенной, но насколько она
раскрывается при личном соприкосновении. И вот благодаря таким
вопросам, когда целые человеческие жизни оказались не просто на странице
книги,
не
просто
на
экране,
а
когда
произошло
человеческое
соприкосновение. Вот это сыграло огромную роль. И в этом скрыт серьезный
психологический механизм воздействия. Через похожие методы можно
помогать подрастающему поколению становиться лучше. Те участники,
которые прошли через эту программу, они поменялись, это действительно
видно даже невооруженным взглядом, неспециалисту. И я поменялся в том
числе. В психологии есть понятие «эффект переноса», когда между
разговаривающими, особенно между близко разговаривающими, возникает
эмоциональная связь, тёплые чувства, любовь, привязанности. Этот эффект
проявил себя в проекте полностью. Этот эффект произошел даже с теми, кто
просто слушал аудиозаписи. И поэтому сегодня, наблюдая за видеозаписями,
видя вас, я тоже чувствую своё тёплое отношение к вам. Особенно детальное,
большое интервью было с Василием Михайловичем Петровым. Насколько
интересно было заглянуть в жизнь этого человека. Все эти моменты
вырастили во мне огромную любовь и большое-большое уважение к вам,
уважаемые ветераны. Я такого не чувствовал никогда за свою почти
тридцатилетнюю жизнь. Спасибо большое вам за страну, за настоящее и за
мои личные перемены.
Зотов Е.И.
Хочу сказать сразу, что, когда мы беседуем с теми, кто к нам приходит, мы
тоже раскрываемся, нам тоже хочется, чтобы этот человек, с нами
говорящий, испытывал те же чувства и исповедовал те же взгляды, что и мы.
Поэтому так и хочется свой опыт, свою идеологию, своё видение мира
передать этому человеку. Но, к сожалению, это происходит так нечасто, что
этой возможности у нас нет. Лучше бы, если бы человек пришёл к нам не
один раз, а несколько. И за эти несколько встреч я бы мог какое-то
воздействие оказать. Мы тоже заинтересованы в том, чтобы мир менялся в
лучшую сторону.
Бабенко Е.
Как уже было сказано, в этом проекте я совершала сбор информации у
ветеранов. Очень большое значение как для респондентов-ветеранов, так и
для
участников
играло
общение
друг
с
другом
и
налаживание
межпоколенной связи, потому что связь между поколениями является
значимым явлением для развития общества. Представители молодежи
должны были провести интервью с ветеранами-участниками Великой
Отечественной войны, выяснить, что те чувствовали, испытывали, какие
были тяжелые моменты ситуации, как на жизнь их повлияла война и как их
жизнь протекает в настоящий момент. Когда мне предложили поучаствовать,
я согласилась сразу, мне было интересно, и я ожидала от проекта сразу
многого – пополнение своего багажа знаний, интересных сведений, также
одной из моих целей можно назвать такую, что я хотела поддержать
пожилого человека, показать свое неравнодушие к его жизни, к его
проблемам. Кроме того, целью было и общение с людьми, которые много
старше тебя, это играет многое в становлении личности и в формировании
положительных качеств, особенно у подростков. Эти люди имеют огромный
жизненный опыт и этим опытом готовы поделиться. Я была приятно
удивлена таким теплым дружеским приятным отношением при встрече с
ветераном. Когда началось интервью, я отметила, что мой респондент
относится к вопросам с большим вниманием и вдумчивостью, его рассказ
был подробный, ясный, полный, с детальным описанием мест, людей. Очень
много из того, что мне известно было о войне, факты из статей, книг и
кинофильмов, уже не несёт той самой правдивости, это уже множество раз
отредактировано,
подвержено
каким-то
цензурам,
уже
пропитано
косвенностью, не даёт прочувствовать то, что чувствуют люди, не позволяет
увидеть войну глазами её участников. А сейчас я разговаривала с человеком,
который был там, который с неравнодушием рассказывает о том, что было.
Это изменило моё представление и о войне, и об отношениях людей, о
дружбе и ненависти, это перевернуло многие мои понятия и я очень
благодарна за этот опыт и респонденту, и другим участникам, и
организаторам проекта. Со своим респондентом мы поддерживаем связь,
созваниваемся, беседуем.
Маркин В. Л.
Здравствуйте, уважаемые гости. Сегодня в этом зале присутствуют люди,
которые не только участвовали в войне. Выступавшие до меня говорили, что
знания о войне у нас извращенные, неверные. Значит надо давать верные
знания. А кто лучше, чем вы эти знания передаст? Именно поэтому и родился
наш проект при совместном финансировании Межрегионального открытого
социального института и Института общественного проектирования при
Общественной Палате при Президенте Российской Федерации. Если раньше
хотя бы внуки у дедов могли спросить, то сейчас нынешнее поколение,
которым по 17-18 лет, их бабушки и дедушки родились в 1945-1950-м годах,
по времени они уже выпадают. И кто расскажет им о войне? Именно этим мы
занимались. Я рад, что информация была получена и мы поговорим об этом
на заседаниях секций. Я могу от себя сказать только одно: я горд, что именно
я руководил проектом, что работал с вами. Спасибо.
«ДЛЯ МЕНЯ ВОЙНА ЭТО ТРАГЕДИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА»
Пуртов П.Т.
И: Представьтесь, пожалуйста.
Р: Пуртов Петр Тимофеевич, родом из Сернурского района Республики
Марий Эл, проживаю сейчас в Йошкар-Оле.
И: Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни до войны?
Р: Родился в деревне, работал в колхозе, как и все ребятишки, учащиеся в
летнее время. Начальные классы посещал в Азанурской начальной школе, 5
километров, дальше Обронинская семилетняя школа, затем Сернурская
семилетняя школа, это 20 километров. Кончил там 10 класс и 8 января 1943
года был призван в армию. Стал красноармеейцем...
И: Когда и при каких обстоятельствах Вы были призваны?
Р: Так вот как раз 21 июня 1941 года происходил юбилей, 20-летие
Марийской АО и как раз из сельсовета сообщили... В деревне гуляние, все
веселятся и сообщают, что началась война. Вполне понятно, какое
настроение было. Следом за этим стали призывать мужчин старшего возраста
в армию. Проводил я в июле своего брата Тимофея, отвез до Йошкар-Олы.
Так он и не вернулся, под Ленинградом остался, погиб... А дальше,
поскольку мужчины старшего возраста ушли на фронт, пришлось нам,
пацанам, выполнять их работу, пахать, сеять, боронить и сенокосить. А
потом и сами были призваны.
И: Где Вы начали войну и где Вы ее закончили?
Р: Начал войну на Брянском фронте, затем перебросили на Ленинградский
фронт, затем 2-й Прибалтийский. На нем как будто бы закончили войну. 9
мая 1945 года был замечательный солнечный день. Я в то время уже был
после пехоты, наводчик орудия, радистом на танке Т-34. Артподготовка
небольшая, в атаку пошли 9 числа. В Австрии было. Закончилась война, а 9
мая мы наступали, километров 6 продвинулись, немцы выкинули белые
флаги. Здесь мы закончили, около Балтийского моря. Либава, в этих
пределах.
И: Были ли Вы награждены и за какие подвиги, при каких
обстоятельствах?
Р: Эти вопросы не очень уместные. Спросите любого... Вот, взяли город...
Награждают. Это ведь не сенокос, не уборка селом, сколько снопов нажал,
этого нельзя делать. Из пулемета строчу или от моей пули погиб, или от
вашей пули... Тут арифметике не поддается.
И: А можно примерно?
Р: Ну есть, есть... «За боевые заслуги» вот... Нашу батарею, когда был
наводчиком, донимали немцы, шестиствольные минометы. Я был хорошим
наводчиком, и обычно пристрелку делали по моему орудию. Мы
шестиствольный миномет накрыли. Когда пробились, расчет погибший, все
полностью. Медаль «За боевые заслуги».
И: Ну а как, например, вручали? Где это происходило?
Р: Вручали на партсобрании. Где там вручать, в актовый зал соберут, что
ли, в Москву пригласят?
И: А какая минута или какой день Вам показался самым тяжелым и
опасным во время войны?
Р: Надюша, сам вопрос поставлен не очень корректно. Сама природа
создала человека и животных таким образом, чтобы преодолевать стрессовые
ситуации. Если бы этого не происходило, то человечества бы уже не было.
Представьте, если вы где-то нашалили и папа с ремнем по соответствующему
месту. Стресс? Стресс! Двойку принесла из школы, мать стала пилить.
Стресс? Стресс! Или твоя подруга с твоим парнем танцевать пошла, а он от
тебя отвернулся. Стресс? Стресс! Где-то приболел, вот таких ситуаций
стрессовых, дай господи...
Ну, как запомнится, представьте, мой автомат. Сидим в ровике, я сижу,
приходит офицер один, немцы засекли, бац!..ударили. Одна из мин попала в
голову ему, туловище осталось. Второй залп тут дали и меня тут... Стресс?
Стресс!
Или представьте, элементарная вещь, однажды, уже когда стал радистом в
Прибалтике... Завтра наступление, с этой стороны леса мы, с той стороны
противник. Мне говорят, чтобы я шел на наблюдательный пункт. Лес чужой,
незнакомый, где наблюдательный пункт, не знаю. Иди по нитке, кабель
протянутый, телефонная связь. Шел, шел, шел, темненько, встал, что-то
качается. Думаю, чтобы в болотину не запороться... Посветил фонариком, а я
стою на животе убитого нашего... Представь, в лесу, я, считай, мальчишка. А
кроме того было так, что наша разведка или немцы перерезают линию,
делают засаду, идут связисты соединять и хап!..и в плен. И это боишься. Вот,
стою, что дальше делать. Дальше посветил, нет ли болотины. Нет. Ступил и
огляделся, не гонится ли кто за мной... Это стресс. Представьте, вас в
сосновую рощу послать, вряд ли пойдешь?
И: Нет, конечно, страшно.
Р: А тут я один, мальчишка. Вот такие ситуации. Вы такие вопросы
ставите, а прошло-то сколько 70 лет. 66 лет будет в мае... И все это удержать,
а там 1943-1944 годы... Даже в компьютере стирается.
И: А были ли Вы ранены на войне?
Р: Нет, контужен был. Своими, «Катюшей». Наступали, и командир
батальона, капитан Сазонов, раньше времени дал ракету. В то время эту
площадь обрабатывала авиация, артиллерия. Минное поле чтобы прочистить.
А мы уже тут...и свои «Катюши» накрыли. Я только прибежал на бугор,
плюхнулся, а снаряды «Катюши» как мозги-то ковыряют. Смотрю, а в воде,
кто не успел перебежать, барахтаются...
И: А когда Вы были контужены, оказывали Вам медицинскую помощь?
Р: Нет, очухались так. Легкая степень.
И: Сталкивались ли Вы на фронте со штрафниками и как Вы оцениваете
их роль и участие в боевых действиях? Встречались ли Вы с заградотрядами
и их деятельностью?
Р: Со штрафниками? Много пишут и клевещут на штрафников. Быть
может, было так. Штрафников направляли из тюрем, колоний. Бывало, здесь
провинился... Как наказать? Вот штрафной батальон. Я раза два сталкивался
с ними вплотную. Был радистом, это 1945 год. Смотрю, привозят на
машинах. Они офицеры, где задачу не выполнил, где нарушения какие
сделал. Они были подготовлены, их обычно бросали на самые ответственные
нужды. Выполнили задачу. Мы артподготовку обеспечивали, я команду
давал на батарею, комдив батареи со мной, а там уже старший на батарее.
Все полностью объяснили, все в курсе дела... Так что не надо искажать
действительность, что вот, такие-сякие, по пьянке, водкой напоили, пошли на
«ура!» и все. Там ведь, когда судили, сажали не постоянно, кому-то дали
месяц, кому-то два месяца, по проступку. Выполнил, «или грудь в крестах
или голова в кустах», они говорили. Тут же награждали, так что это мера
была, без этого нельзя. Это было и в других армиях, такая вещь.
И: А Вы как к ним относились?
Р: Хорошо. Нормальные люди. Если что совершил, он искупает. Тоже
награждали, освобождали и на прежнюю должность. Даже командиры
полков были. Задачу не выполнил полк, наказать надо. Потом в звании
восстанавливали, погоны одевали, как офицер воюет.
И: А основные проступки какие были? То, что не выполнили задачу?
Р: Проступки могут всякие быть. Задачу не выполнили, где-то большие
потери, а где-то, может, напился.
И: Как Вы относились к местному населению на освобожденных
территориях?
Р: Вопрос тоже некорректно поставлен. Разные территории, одно дело
освобождали мы Ленинградскую область, население наше, Псковскую
область, Псков я освобождал, наше население, самое лучшее отношение.
Пошли в Прибалтику, ближе к нашей территории отношение плохое, а
дальше, к Балтийскому морю. Ведь их бывшая знать, которые в 1940 году к
нам попали, там разные зажиточные, они туда, и, бывало, что они
корректировали огонь по нам.
И: По-разному относились?
Р: Смотря какая территория. Одно дело Украина, ближе к России, другое
Западная Украина, Западная Белоруссия.
И: А это плохое отношение проявлялось в чем-то?
Р: Вот плохое отношение ближе к Балтийскому морю. В Польше к нам
отрицательно относились, корректировали огонь по нам, сообщали немцам,
где мы находимся. Поехал я однажды со своими студентами на практику в
город Луцы, между Москвой и Ригой. В поезде еду, а тут ехали из Москвы
педагоги, учились заочно. С ними познакомились, я расхвастался, вот такойто город я в Латвии освобождал, такой-то освобождал... И со мной
разговаривать не стали... А когда из Луцы домой ехали, девчонки на
практике остались, жена была со мной, Галька Винокурова... Вокзал
находился у самого городишка, в километре. Дело уже к вечеру, темнеть
начинает, народу нет, один кассир. Смотрю, приходит парень, латыш, майка
завязана узлом на животе, начинает ко мне липнуть, «вы русские», пятоедесятое... Я в кармане нож имел, достал так, дал понять... Смотался он, ушел.
Я думаю, сейчас он притащит товарищей, прикончат и никто знать не будет.
Я сбежал с этого вокзала в кусты и до прихода поезда ждал. Вот отношение
населения.
И: А встречались ли Вы на фронте с «власовцами»? Как к ним относились
на фронте?
Р: (смеется). Вот вам это. Я радистом был, еще с одним солдатом взяли
пленного днем. Боя большого не было, сказали, чтобы проводил его в штаб.
А у меня патроны кончились. Ничего, говорят, уведешь. Он, оказывается,
русский был. Отвел его, а тот убежал у него. У нас один попал, Володя
Фомин, из нашей батареи. Это было в апреле 1945 года. Вечером кинофильм
показывали, боев поменьше стало. Ушли в кино, он встал на посту. Пришли,
его нет, убежал. Наверное, он был «власовец», запачканный своими
поступками. Смотался от ответственности. Такие случаи были.
И: Как на фронте к ним относились?
Р: Откуда знают, кто он там, на фронте. На фронте всякое бывало. Даже
немцы всякие были. В нашей печати, в газетах солдатских писали, что
никаких братаний с немцами. Вот однажды мы одного взяли, немцы
отступают, а он остался, бил по нам. Бросили мы его, просил на коленках,
чтобы не трогали, оставьте, фотографии семейства показывал, но мы его
расстреляли. Но бывало по-другому. Наш солдат сопровождает пленных,
человек пять-шесть, в сарай зашли ночевать, немцы сами пост выставили, он
с ними вместе выпил, переночевали, опять дальше пошли, в плен. Такая
штука непредсказуемая.
И: Были ли у Вас в части люди с территорий, оккупированных немцами
или бывшими военнопленными? Что они говорили об оккупации?
Р: Что они могли говорить об оккупации. Некогда было разговаривать. Это
ведь генералитет, офицеры старшие, где-то в городе собрались, пятоедесятое, а мы солдаты. Пострелял, построился, дальше копай, рой блиндаж,
зарой снаряды, чтобы уцелели от налетов. Разговаривать не приходилось.
И: А какое у Вас было отношение к немцам?
Р: (смеется). К немцам отношение было как к врагу, как иначе. Не
полюбовно, во всяком случае.
И: Вы же говорили, что всякие немцы могли быть?
Р: Вот я рассказывал про ту ситуацию, вот такое было отношение... Уже
немцы стали прозревать, в конце концов, сами солдаты. Немец тоже разный,
есть немец бывший работяга, заставили воевать, а были господа-немцы.
Одни заядлые гитлеровцы, другие простые работяги.
И: А как Вы оцениваете немецкое вооружение, немецкую технику и нашу?
Р: Смешной вопрос. Сегодня только прочитал в газете, что наши решили
закупать французские корабли. Но наши вертолеты не будут использоваться.
Говорят, что мы свертываем военную промышленность, безработицу делаем.
Приводят пример, что если бы какой-нибудь маршал сказал в 1944 году, что
давай, мы Т-34 забросим, купим три «Тигра»... Немецкая техника была
хорошей, немцы готовились. Вот, знаете, мы их иногда неправильно
осуждаем, вот только немцы, немцы, немцы. А практически Советский Союз
воевал со всей Европой. Итальянцы были, и румыны дошли до Сталинграда,
кого только не было... И французы, и бельгийцы, и норвежцы, вся Европа.
Соответственно, техника была со всей Европы. Спасибо, что наша оборонка
сумела организовать при поддержке народа. Все терпели, но сумели
подготовиться. Самолеты, прочее-прочее, мы им не уступали.
И: А вообще Ваше отношение к немецкой технике как к хорошей?
Р: Да, хорошая была.
И: Как Вы оцениваете нашу технику?
Р: Я сказал, что замечательная техника. Возьмите танки Т-34, самые
лучшие, самые быстроходные, маневренные. Потом танки КВ, ИС.
Превосходные... Возьмите артиллерию, минометы 82-миллиметровые, я был
120-миллиметрового наводчиком. Сначала на лошадях возили, потом на
машине. Потом 157-миллиметровые минометы были. Представьте, если
сейчас по Медведево вдарить, из пушки не выстрелишь, траектория полета
не та, а мой миномет, там как бомба падает. Мой миномет стреляет на 5
километров 600 метров. Ближе 560 метров нельзя. Как раз до Медведево
нормально. Возьмите в горных условиях, сейчас в Афганистане, допустим,
без него никак нельзя. Из пушки, орудия нет, а в ущелье миномет.
Самолеты возьмите вот, замечательная штука. Кстати, когда был
наводчиком миномета, еще были противотанковые ружья, 14,5 мм, против
танков бесполезно... Ни то, ни сё... Стали из них по самолетам стрелять. Вот
однажды наши истребители прижучили немецкий самолет, он идет почти на
бреющем полете, чтобы зенитки не могли достать. Мы установили
противотанковое ружье, оно длинное-длинное, на треногу. И тут прямо надо
мной самолет пролетел, у меня ружье упало, не успел выстрелить. Самолеты
наши хорошие были, танки были замечательные, радиостанции, конечно, вот
16 килограмм, представьте... Да еще автомат, да еще патроны, гранаты... У
вас сейчас хоть с Америкой разговаривай, а раньше больше 10 км не мог
держать связь. Потом стала ленинградская «Л-6», там был металлический
корпус.
И: А расскажите, вот одежда, обмундирование как выдавалось?
Р: Спасибо труженикам тыла. За то, что посылали теплые варежки, носки,
шапки. Обмундировали хорошо. И шубы-полушубки, и шинели, и валенки,
все было. В этом плане труженикам тыла большое спасибо. Без них бы
ничего не получилось. И хлебом, и одеждой, и питанием обеспечили.
И: Что Вы можете сказать об отношениях рядовых солдат и командного
состава?
Р: Отношения были самые лучшие, товарищеские. Бывает, командир
командиру рознь. У нас был командир Лапский Валентин Егорович, родом из
Химок. Кадровый офицер, старший лейтенант, мы с ним прошли бог его
знает что, с немцами, потом с японцами, я вам потом расскажу, у меня еще
Забайкальский фронт, так что я на Тихом океане закончил свой поход, и не 9
мая, 3 сентября 1945 года. Всегда, если попадем в сложную ситуацию, всегда
посоветуется, хоть он офицер. Ведь всем вместе погибать или всем вместе
выходить... Он был старше всего на три года. Пришлось хоронить мне его в
Китае, там особая ситуация
тушили пожар и погиб он. Он познакомил
меня со своей сестрой, я ни разу не видал её, мы переписывались, знаю, что
Валентина звали.
И: А письма Вы часто писали домой, родным?
Р: Да, письма писали. Я до сих пор обижен на свою покойную мать, своих
сестер за то, что они ни одного моего письма не сохранили. Пришло письмо
и выбросили... За икону нельзя было положить?.. Ни одного письма за 7 с
половиной лет службы.
И: А Вам писали в ответ, Вы сохранили это?
Р: Да, когда мы стали двигаться на восток, месяц постояли, погрузились и
поехали через Пензу, мы думали, что, наверное, в Иран, знали, что там плохо.
Нет, дальше Турксиб, Алма-Ата, дальневосточная магистраль и стало ясно,
куда едем. Нас предупредили письма не писать. Потом, когда уже закончили
с японцами, я получил 36 писем сразу.
И: А вот когда писали, где брали, на чем писать, чем писать? Всякие же
погодные условия были, например?
Р: Почта работала, где-то они подбросят бумаги, где-то в зданиях,
брошенных жителями, бумажка подвернулась, запас имеешь уже.
И: А были ли у Вас и Ваших товарищей какие-то развлечения на фронте?
Р: В этом плане мне повезло, мне ребята в каком-то месте нашли и
подарили гармошку. Это где-то около Пскова было, наверное. Я гармонист и
подарили гармошку. Кто, где достал... По всей вероятности, где-то в
брошенной деревне от огня убегали, с места боя, наверное, там где-то... И
так, разверну гармошку, все нормально. Вот это одно дело... Когда в Китае
были, там на баян перешел, там была самодеятельность организована. А
гармошку я разбил, как раз наводчиком был и она стояла на бруствере. Рядом
танк подбитый наш, Т-34. Немцы открыли огонь по нашей батарее, я,
хорошо, успел нырнуть под танк. А осколки сыплются, когда закончилось,
вышел, а гармошку разбило. Жалко было... А так...были любители петь.
Петров Павел, он сейчас в Кузбассе, на год постарше. Кстати, он ко мне
приезжал. Она вот знает (показывает на жену). Однажды я прихожу с
работы, смотрю, они сидят рядом. Вижу, Пашка, шрам у него, я по нему
узнал. Кстати, интересный человек. Его сильно ранило на Прохоровской
битве, он лежал в кювете и считали, что он убитый. А он выжил. А по всем
документам как убитый. Там на памятнике написано, что он похоронен. На
самом деле живой (смеется). Он такой любитель петь. «Прощай, любимый
город» любимая песня была у него. Чуть где в землянке, Пашка поет
(смеется).
И: А кроме пения и игры на гармошке может еще какие-нибудь
развлечения были?
Р: Какие еще развлечения могли быть... Обычно к ночи бой затихает, в
землянку, если успел окопаться. Подвозят вечером снаряды, 40-60 ящиков,
сами к орудиям не подъедут, метров 200-300 надо таскать. Натаскали, завтра
артподготовка будет, теперь надо их сохранить, закопать... Какое там
веселье...
И: А расскажите, какие Ваши любимые песни, которые вы играли на
гармошке?
Р: Ну конечно, «Катюша». Вот у меня есть новый вариант «Катюши»,
интереснейший, переиначили его, замечательный...
И: Спасибо. Расскажите, как Вы оцениваете боевое товарищество,
взаимовыручку на фронте?
Р: Без этого нельзя. На фронте без взаимовыручки невозможно. Сам
погибнешь, дело загубишь и товарищей похоронишь. Вот был такой случай
однажды, Коля Хорев у меня был напарник, родом из Белгородской
области... Однажды продвигались, площадь километра полтора, наверное,
под обстрелом. Откуда мы знали, напоролись, думали перебежать от того
леса сюда. Попали сюда и ползком... Я вырвался, а Коли нет и нет. У меня
приемопередатчик, а у него упаковка питания, батареи-аккумуляторы
подсоединяются. Он без меня никому не нужен и я без него никому не
нужен. Пришлось пробираться самому обратно, рискуя, жив ли он, а может,
раненый. Слава богу, оказался целый.
И: Вот Вы говорите о своих знакомых. А вот, например, идет бой, Вы
видите, что наш солдат лежит живой, но не может встать. Вы помогали им
или только своим товарищам?
Р: Помогали, перевязывали. Где-то в начале 1945 года, однажды, когда я
был радистом, стоим смотрим, на опушке леса стоит очередь, танки, полевые
кухни пехотинские, народу набито. Думаем, если немец узнает, из наших
лапшу сделает. Потом дают всем команду рассредоточиться. Вместе с
пехотой наступление. Километров 10 от немцев, второй рубеж обороны.
Залезли в блиндаж 3 офицера, солдаты были. Мы с моим напарником вышли
из блиндажа (он немцами был построен), и попал в него немецкий снаряд,
троих убило, трое ранено и вот офицеры... Я перевязываю одного, осколок у
него в шее. Он чуть мне кулаком не врезал, потому что я нажимаю. Спасли.
Вызвали потом машину, залез, выпроводили. И, надо же, обучаясь в
партийной школе в Горьком в 1952-1953 годах, пошел я в баню мыться.
Смотрю, в парилке лежит он, которого я перевязывал. Он переехал на
переподготовку КГБ в Горьком. Вот надо же, понимаете ли... Вот братство,
дружба. Был Гусев Иван вместе со мной. Он был артразведчиком. И вот
однажды продвигаемся за пехотой следом, огонь, немцы бьют, разрывы
снарядов. Смотрю, Ванька обнимается с офицером. Встретил родного брата.
Он не знал, что здесь он находится, ведь в письмах не пишут, где находятся,
только полевая почта и все, может, на Урале, а, может, в Белоруссии... Брат
был призван у него в 1939 году, и вот встретились в такой обстановке. И что
интересно, его брат был в саперной части. Наши отпускали его к брату по
договоренности. Он не пошел, сказал, что у него здесь товарищи. Тот офицер
хотел взять его себе, по закону, все, договорился с командирами... Все, не
пошел... И прошел с месяц-два и Ванька погиб, живот вспороло осколком.
И: Без сплоченности нельзя было на фронте.
Р: С Украины еще приезжал один, с Сумской области. Я сам ездил в
Красноярск, в Минске встречался с друзьями... Без этого нельзя.
И: Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке? Были у Вас какиенибудь суеверия или приметы на фронте?
Р: Нет, я человек неверующий, я безбожник.
И: Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке?
Р: (смеется) Чувство страха преодолевается. Если быть в мандраже,
наверняка погибнешь. Берешь себя в руки, ничего не случится, я выдержу, я
обязан сделать это. Вот такое чувство было. А без этого как? Победы бы не
было.
И: Как Вы узнали, что война закончилась?
Р: Вот я рассказывал, мы на танке Т-34 были, двигались, был солнечный
день, ни одного облачка. Артподготовка небольшая, километров 6
продвинулись, и белые флаги у немцев. 9 мая 1945 года. А так-то мы знали,
что затихает в Австрии, Болгарии... шестого, седьмого, восьмого уже не было
стычек. А мы до 9 мая полностью... Остановились около Либавы, это
небольшой красивый городишко на берегу моря. Радовались, придется нам
здесь еще служить, домой не отпустят, место красивое. Рубим лес, носим
бревна, думаем, избенку себе срубим. А оказывается, нет. Командование
решило: местное население осталось без жилья, и чтобы солдат не
бездельничал, решили совмещать приятное с полезным, вот и рубили. А
потом бац, дается команда грузиться. И поехали на восток. Большой Хинган,
прошли Порт-Артур знаменитый, у меня много снимков по нему есть,
скучаю я по нему... Пять лет в Китае. Студенческая молодежь китайская большие друзья, много у меня осталось их, есть у меня адрес одного, сейчас
он профессор в Пекине, встречался с ним в Минске, так что есть что
вспомнить.
И: Был ли у Вас какой-то личный мотив воевать? За Родину, за Сталина?
Р: Обстановка была такова. Помните, нападение Японии, озеро Хасан,
1938 год. И песню пели «В эту ночь решили самураи...». Сам настрой... Мы
так воспитывались. Сначала «Союз безбожников», потом помощь оказывали
пионерам, потом пионеры, галстук здесь костерком зажимается, зажим такой
был... Кто возьмет, «Не троньте рабоче-крестьянскую кровь, оставьте в
покое», это у каждого было на словах, что галстук не трогать, рабочекрестьянская кровь. Вот воспитание. Потом, с пятого класса надо было
сдавать нормативы БГТО и «Юный ворошиловский стрелок» ЮВС, БГСО к
санитарной обороне, ПХВХО к химической обороне. Знаки выдавались, надо
сдать нормативы. Надо прыгнуть в длину, в высоту, пробежать на лыжах,
кросс... все виды нормативов выполнить, гранату бросить в цель. Если у
мальчишки этого нет, то и девчонки его не признавали, зачем он нужен.
Поэтому стремились в армию идти, рвались в армию. У меня двоюродного
брата, Андрея Васильевича, из-за зрения не брали в армию, так он куда
только не писал... Взяли, потом служил на Дальнем Востоке, когда японцы
действовали. Там среднюю школу окончил, имел 4 класса, потом
сверхсрочную служил... Все рвались в армию. Все, кто из военкомата
приезжал, под «нулевку» стриглись. Если не взяли, не стригут. «Зачем мне
нужен выбракованный», уже девчонки его не признавали.
И: Все наоборот было. Раньше по-другому совсем. Раньше стремились в
армию, а сейчас наоборот, не хотят.
Р: А в наше время официально отказников от 18 до 27 лет 200 тысяч
человек по России. Это 20 дивизий отказников.
И: Ну, может быть, влияют факторы, что сейчас пугают, что дедовщина,
боятся просто, наверное, идти, думают, что не вернутся из армии. Как Вы
думаете, влияет это на них?
Р: Дедовщина это одно. Пошел еще рост преступности среди молодежи.
Медведев сказал, что 40% молодежи не хотят работать, жить только на
пособие по безработице, зарплаты малы. Среди них преступность...
И: Ваше отношение к войне на различных её этапах. С какими чувствами
Вы шли на войну и с какими чувствами Вы возвращались?
Р: Вполне понятно, нарастало чувство ближайшей победы, чувство
радости, гордости. Даже возьмите 1942 год, я еще дома был. У каждого в
деревне была карта европейская с названием городов, и когда стали
освобождать после битвы под Москвой, ставили флажок. Мы ставили
флажок у себя в сердце, территория такая, такая... У меня был друг Князев
Петр из под города Клинцы. Безграмотный полностью, всю войну прошел, ни
одной буквы не знал. Хороший солдат. Когда освободили его территорию,
придет письмо от родителей, я прочитаю и ответ напишу. Пришло письмо от
отца и матери его, мне написали «большое спасибо». Радовались каждому
успеху не только нашего фронта, но и тех, кто перед нами, допустим,
Украинского. Радуешься общему продвижению, приближается конец войны.
И: Ну а с каким чувством уходили на войну?
Р: Мы поехали с радостью. Как уходили? Деревня небольшая, 30 домов,
собрались, по 100 грамм выпили, соседи... Пацан, Васька Бадин, он сейчас в
Ленинграде, если жив, ему было 14 лет, запряг лошадь, меня довез до
Сернура 20 км. От Сернура до Йошкар-Олы еще там скопились лошади из
других деревень. И мы приехали, был военкомат на Советской улице, там
сейчас «Маригражданстрой». Там стоял деревянный дом. Нас туда
разместили на полу, под голову вещмешок, тоже из дома взял сумку,
котомку. Потом там побыли, перебросили в клуб ММЗ, там деревянный клуб
был... Две ночи там спали.
И: Была ли у Вас вера в победу, в правоту своего дела?
Р: Была. Так воспитали в школе. Я сказал же, что значки получали. Потом
в старших классах «Готов к труду и обороне», «Готов к химической
обороне», к санитарной обороне тоже и «Ворошиловский стрелок», он как
гвардейский значок, солидный такой, мы ими гордились. А это что, надо
было стрелять в мишень на 50 и на 100 метров. Стреляли сколько надо, и
обязательно мишень
физиономия немецкая или японская. Десятка в
центре, надо в десятку попасть, а не куда-нибудь. Стреляли мы...
И: Как влияли на настроение людей победы и поражения?
Р: Ну кого может поражение порадовать? Огорчение. Надо делать вывод
соответствующий. Себя настроить, как выйти из этой ситуации, ведь
поражение бывает и на учебе
двойку схватил, проморгал, так и тут. Кстати
говоря, когда я был наводчиком, бывает так, атака у пехоты не получилась,
артиллеристы виноваты, не подавили точки, говорят. Мне дают команду:
«Комсомолец? Ну-ка собирай комсомольцев, тренируйтесь ребята наводкой».
Тренируемся...
И: А победы? Радовались?
Р: Конечно, каждый успех, продвижение...
И: Что такое для Вас война? Знакомо ли Вам чувство фронтовой
ностальгии? Мучают ли Вас воспоминания, сны?
Р: Для меня война это зло. Это трагедия человечества. Меня и сейчас
возмущает, почему политикам и нашего государства, и другим не сесть за
круглый стол, порядка 200 государств на планете, и договориться: «Мужики,
хватит воевать друг с другом! Давайте всю энергию направим на экономику,
улучшение жизни, строительство жилья». В среднем доход по всей планете
200 долларов в месяц, это неплохо. В Ливане получают гораздо больше, чем
мы получаем, бензин бесплатный, учеба бесплатная, медицина бесплатная,
жилье бесплатное, за что его и свергли.
И: Часто ли вспоминаете о войне? Или стараетесь, наоборот, забыть?
Р: Не только вспоминаю. Я участвовал в таких операциях, когда
находишься под риском вот-вот погибнуть, и все-таки в компьютере
откладывается, два таких сна увидал в 30 лет, наверное... Первый из них как
раз связан с Прибалтикой. Командир говорит: «Видишь там костел, церковь,
там собралась вся знать противника. Мы решили им сделать бой, налет. Но
только добровольцев. Я тебе предлагаю сюда, с нами». Мне во сне страшно,
но совестно отказаться от друзей. Я согласен. Мне предлагают такую
операцию. Мы в этот костел несем гроб, как будто покойника. Мне
предлагают в этот гроб ложиться. Меня понесут, и когда заносят в костел, мы
там даем бой. Я согласился, только сказал, чтобы мне побольше гранат
положили в гроб. И сам проснулся понятно в каком состоянии...
Второй случай. Попал я в плен, а на самом деле я один раз в плен чуть не
ушел, видимо все это наложилось. Когда я был в пехоте, поставили боевой
дозор на ночь. Здесь наша траншея, а метров через 500-600 немецкая. Они
тоже выставляют свой дозор на ночь. На день его снимали. А что такое
боевой дозор? На месяц ячейку выкапывали, метров через 50 еще и еще. У
меня автомат, в случае если немцы вырвутся, мы принимаем бой первыми.
Постояли в дозоре, снимают боевой дозор, начинает светать. Я отдаю
ребятам свой автомат, иду набирать веток, чтобы кипятку вскипятить.
Набрал, а там две ложбины, местность незнакомая, одна к немцам, вторая к
нам туда. Я так спокойно к немецкой траншее пришел сам... Спасибо немцу,
который стоял на посту, он меня не заметил. У них по уставу разрешалось
стрелять... Стоит, стоит, потом раз, бабахнет, дает противнику знать, что они
бодрствуют. Я глупо поступил, надо было бросить все, и на носочках, на
носочках туда, куда пуля улетела, а я бросился с испугу. Они повесили
светильники на парашютиках и пошли молотить со всех, что могут. Я
бежать, я бы всех рекордсменов обогнал, всех олимпийцев обогнал бы...
Прибежал, пароль знал, крикнул. Я попал в чужой батальон, потом меня под
винтовкой привели в свой батальон и вернули мне мой автомат. Если бы
немец не выстрелил, я бы с комсомольским билетом пришел бы к ним и был
бы сукин сын - автомат отдал, а сам ушел. Вот ведь как бывает. Во сне мне
приснилось, что меня поставили к стенке и расстреливают. Бабах! Выстрел, и
я проснулся. Отпечаталось...
И: Спасибо. Как повлияло участие в войне на Вашу дальнейшую жизнь?
Р: Я так скажу. Если бы не пионерия, не комсомол, не партия, а я в партии
66 лет, вступал на фронте в 19 лет. Если бы не армейская служба 7,5 лет, если
бы не фронт, я бы не был таким, какой я сейчас есть. Представьте, десятый
класс не дали кончить, призвали, а сейчас кандидат наук, доцент. Я включен
в энциклопедию «Лучшие люди России» (показывает книгу).
И: (читает) «Участник Великой Отечественной войны, майор в отставке,
ветеран военной службы Республики Марий Эл, город Йошкар-Ола. Воевал в
составе 6-й гвардейской...». В общем, война на Вас, конечно, повлияла?
Р: Знаете, вот уже в Китае были, закончилась война с японцами, а там
гражданская война шла, мы не отдыхали, не курортничали. И на собрании
политработник Потапов выступал с лекцией о международном положении, а
на Хиросиму бомбу сбросили как раз, так выступал, я завидовал... Подумал, а
почему бы не стать таким же, надо учиться. Я обнаружил в библиотеке через
своего друга, Васю Павлова из Орла, который там работал, что есть
энциклопедия «Брокгауз и Ефрон», 55 томов. Я за 5 лет все тома до одного
проштудировал, необходимо было развивать извилины. И подготовил себя
так. Кстати говоря, пришел я домой 7 июля 1950 года. Еще до матери не
добрался, зашел в райком партии встать на учет. До матери еще 20
километров. Секретарь райкома - женщина, с сестрой которой мы учились в
семилетке. Со мной побеседовала, а она меня знала, что мы с сестрой
учились младшей. Звонит первому секретарю райкома партии Винокурову
Степану Николаевичу, вот пришел коммунист, фронтовик, комсомольской
работой занимался. «Ну-ка, ко мне его!». Являюсь, я вымуштрованный, по
всем правилам, в форме. А как вы думаете, я за семь с половиной лет не
видел ни одного выходного. Говорю, что сейчас отдохну, потом буду думать.
А как отдохнуть, там уборка начинается. Тогда была пятница, 7 июля
1950 года. В понедельник нам на работу. На пути к матери сестра жила в 12
километрах, пятницу-субботу у нее переночевал. В субботу зять, муж сестры,
фронтовик бывший, раненый, привозит к матери на лошади, километров
семь. Переночевал субботу-воскресенье у матери, собираюсь. Спрашивает,
куда? Я говорю, что на работу... Сейчас я говорю спасибо, что так сделали. А
то бы пришел, девочки-самогоночка и все, прощай... Работал в райкоме
бывший директор средней школы, когда я учился до армии, до фронта,
Поляков Николай Александрович покойный, тоже фронт уже прошел. Он
меня увидал, сказал, что пропагандистом работает и что мне учиться надо, и
чтобы я пришел к нему. Он стал директором педучилища Сернурского, меня
оформил экстерном сдавать в педучилище. И потом бац!.. его перевели в
Йошкар-Олу директором педучилища. И меня перебросили туда, я за полгода
сдал четыре курса педучилища, эта энциклопедия мне помогла. Какой бы не
был билет, я знаю, логика, методика, силлогизмы... я знаю. А в райкоме как
сдавали экзамены, контролировали и направили в Горьковскую партийную
школу, двухгодичная капитальная подготовка. А там в дипломе писали
«приравнен к институту». А потом Высшая партийная школа при ЦК КПСС
6 лет, вуз первой категории, политэконом, историк, философ, такие
специальности. Работал в районе, потом меня перетянули сюда в политех, 32
года работал там. Если бы не комсомол, не партия, не армия, которые дают
дисциплину, обязанность. Где ошибся, старшие товарищи подхлестнут тебя,
вот так надо. Дисциплинируют, воспитывают, смотришь на них, на старших
товарищей, копируешь их...
И: Спасибо. Что для Вас означает понятие «Родина»?
Р: Родина это для меня святее святых. Даже для неверующего. Святее
ничего нет и быть не может...
И: Может, еще что-то скажите?
Р: Я хотел бы, чтобы молодежь современная более серьезно относилась к
тем событиям. Только сейчас прочитал газету... (ищет газету). Страшно
вообразить, что молодежь не читает газеты, не знает литературу, не знает
национальных героев, отлучились от культуры. Две трети не читают книг.
Чтобы молодежь обучалась жизни, себя растила, совершенствовала...
Молодежи надо уйти от «желтой прессы», уйти от телевизора. Что мы сейчас
в телевизоре видим? Видим только обнаженное тело, порнуха, секс, все
кругом загружено и молодежь окунулась в это дело. Хотелось бы так, чтобы
копировали наше детство в том объеме, в том содержании... Вот так можно
любовь к Родине и ответственность формировать.
И: Как вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной
войны освещается в средствах массовой информации, в школах, вузах?
Р: Не то, что мало, а искаженно. И неподготовленность, и то, что Сталин
сделал не так, не так подготовил, армия была не та. Нельзя искажать
историю, она справедливая. Есть одна газета интересная есть... Там Герцена
и Огарева ставят как мужчин, которые занимаются неположенным делом с
детьми.
И: Педофилы?
Р: Поставили, как будто они были педофилы. Чапаев
это же самое.
Заголовок «Кутузов Мишка шалунишка». Я забрал её специально, чтобы
никто не читал такую гадость. Ведь додуматься надо... Или возьмите вот
«Ленин умер от сифилиса мозга» и приводят данные, что он лечился там за
границей от сифилиса мозга и дальше вот «Революция была сифилитичная».
Разве можно такие вещи делать на историю нашего государства и на
Отечественную войну, которую выиграли.
И: А по телевизору, как Вы думаете, достаточно показывают или мало?
Р: Я телевизору не верю. Телевизор в руках «Единой России» полностью.
Я тебе газету подарю, читай газету «Правду», последний номер.
И: Скажите, что самое ценное в жизни человека?
Р: Медик Пирогов сказал, что главное здоровье для человека. Второе
честность во всем и только потом богатство. Нельзя богатство ставить на
первый план.
И: Вы придерживаетесь этой же точки зрения?
Р: Да.
И: Как Вы считаете, нужно ли современной молодежи рассказывать о
Великой Отечественной войне, воспитывать их на примере наших воинов?
Р: Самый такой хороший вопрос, Надя. Самый умный вопрос. Нужно,
необходимо и заставить. Представьте, я говорил, что некоторые боятся
фронтовика, коммуниста старого, вступившего на фронте, как сибирской
чумы, как язвы. Представьте, в любом институте, в вашем университете, в
другом университете 500 учебных академических групп. Кто пригласил?
Боятся преподаватели пригласить, откроюсь по-честному. Разве порядок? В
душе у меня такое чувство, что руководящие работники думают, что скоро
мы сдохнем, чтобы нас не было, что мы бельмо в глазу. Вот так. У меня такое
чувство. Отгородить нас от студентов, от молодежи и требовать
патриотического воспитания. Мы первые патриоты, у нас надо учиться, а нас
не допускают до молодежи, отгородились. По поводу студентов, ну-ка дай я
пойду в аудиторию, побеседую, не допускают. Там вахтеры, им команда «Не
пускать!», чтобы газету не принесли. А вы говорите, патриотизм!.. Кого
пойдет защищать молодежь? Буржуев, миллионеров? Никакого понятия
«Родина», они 20 лет уже занимаются этим делом. Это трагедия. Я тебе
газету подарю, ты внимательно почитай, потом будешь давать ребятишкам,
здесь все откровенно написано. Специально газета выходит «Правда», мы
договорились сделать специальный листок, распространять будем обращение
Зюганова к жителям государства. Там все написано, даже больше, чем я тебе
сказал экспромтом. Это экспромт...
И: Спасибо большое за интервью!
«ВЕРА В ПОБЕДУ БЫЛА ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА»
Гаврилов А.К.
И: Представьтесь, пожалуйста, Ваши фамилия, имя, отчество, Ваш
возраст.
Р: Родился 1927 года, 6 апреля. Уже пошел 84 год. Гаврилов Александр
Константинович.
И: Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни.
Р: Живем мы вдвоем с супругой.
И: А чем Вы занимались до войны?
Р: В 1941 году я закончил 7 классов. Притом успешно. Получил
свидетельство об окончании 7 классов. Поступил в 8-й. Было такое указание
перед
окончанием
7
классов
ученик
должен
получить
какую-то
специальность. Я получил специальность «тракторист-прицепщик широкого
профиля». Война началась, мужчин всех забрали, и пришлось мне в колхозе
работать. Сначала прицепщиком, потом трактористом.
И: Когда и при каких обстоятельствах Вы были призваны на войну?
Р: После боев под Москвой немцы не смогли захватить Москву, потерпели
поражение. В декабре месяце. После этого они начали наступление в 1942
году на юг. Наш район Сталинград. Я сам родился в Калач-на-Дону,
Сталинградской области, станица Голубинская. Большая станица. Туда
пришел
во
время
войны
отдельный
танковый
батальон,
который
формировался на Урале. В частности, в Нижнем Тагиле. И он входил в состав
10-го Уральского танкового корпуса. Добровольческого. Этот корпус
формировался на Урале из 3 областей Свердловской, Челябинской и
Пермской. Только добровольцы. И вот этот батальон, они заметили меня как
специалиста тракториста. Родителей у меня не было, отец умер в 1930 году
от ранений, которые он получил в I империалистической войне. С нее он
пришел георгиевским кавалером. Но получил много ранений и в 1930 году
умер. Мать умерла в 1936 году. Нас осталось трое: старший брат 1925 года
рождения, я 1927 года. И сестра 1928 года. После этого вопрос решался куда
нас? Кто-то возьмет на воспитание или в детдома. Нас направили в детдома.
Старший брат в Ярославль. Сестра в Саратов куда-то. Я в Волгоград. То есть,
были все разделены. Оказалось, что у матери была сестра. У них детей не
было. И она как-то узнала, что мы остались сиротами. Приехала с мужем и
нашла всех. Старшего брата, меня и сестру и воспитывали от и до.
И: Где Вы начали войну и где закончили?
Р: Когда меня взяли воспитанником в отдельный танковый батальон. Там
же сразу меня направили на курсы. И я, как воспитанник, начиная со
Сталинграда, прошел всю войну. 1943 год, 2 февраля, когда закончился
разгром немецкой группировки под Сталинградом, этот батальон был
направлен в район Орла и Белгорода, где начинались бои. После разгрома
немцев под Орлом и Белгородом батальон пошел на Харьков. После
освобождения Харькова пошли на Киев. Я как воспитанник. 7 ноября 1943
года освободили Киев. После этого переформировали, получили новую
технику и направили в Финляндию. Финны же воевали вместе с немцами. Их
финские отдельные батальоны. В Финляндии с этим батальоном прошли до
того времени, как заключили перемирие с Финляндией. Что он выходит из
руководства Гитлера. И бои прекратились. После этого нас направили в
Ленинград. Наш батальон был расположен на территории завода имени
Ворошилова. Там мы получили новую технику, переформирование,
пополнили личный состав. И там в 1944-ом году был приказ Сталина как
главнокомандующего призвать 1927 год, несовершеннолетних. Как солдат. И
меня воинская часть там же, где я воспитанником был, зачислили в ноябре
месяце, выдали солдатскую книжку, и я стал уже не воспитанником, а
настоящим солдатом. Был направлен на курсы механик-водитель, присвоили
звание младший сержант и отправили в Венгрию, где проходили тяжелые
танковые бои. Это на Украине, уже в Венгрии (смеется), в Финляндии и на
самый юг. С этим батальоном я прошел до Берлина, кончилась война. Нас
переформировали, новую технику получили и направили на Дальний Восток
воевать с Японией. С интервалом шли эшелоны, минут 5-10. Под Львовом
мы задержались, 10-15-20 минут. Оказывается, впереди один эшелон
взорвали бандеровцы, один разгрузили. И нам дана команда продвинуться
своим ходом во Львов и воевать уже не с Японией, а с бандеровцами. С этой
бандой. Очень много у нас погибло. Хоронили на кладбище во Львове.
Батальон располагался на территории лагеря военнопленных. И пока не
разгромили бандеровцев. В 1946-ом году вышел приказ Сталина. Если за 24
из леса не выйдут уничтожать. Кто выйдет простить. После этого многие
вышли, многие не вышли. А главари ушли все на запад, в Германию. В
Чехословакии, Венгрии и Польше много пограничников погибло. Много
погибло личного состава, офицерского состава. Они охотились за оружием,
обмундированием, и, главное, документами. После, как закончили с
бандеровцами, была дана команда своим ходом в Одесский военный округ.
Румыния, заграницы... Начали уже учебный процесс, занятия, как в мирное
время.
И: Были ли Вы награждены на войне и, если да, за какие подвиги?
Р: Я награжден за отличную службу, медаль «За Боевые заслуги», медаль
«За Отвагу», орден Красной Звезды. Самая дорогая медаль «За оборону
Сталинграда». И медаль «За победу над Германией».
И: Какая минута/день/событие были самыми тяжелыми и опасными на
войне?
Р: Самое страшное было под Сталинградом. В августе 1942 года, по-моему
18 числа, началась массовая бомбежка. Шло по 70, 80, больше самолетов.
Отбомбили улетают. И следующая такая же партия. Я до 70 сосчитал, и
начали бомбы сыпаться. Когда бомбы начали рваться
а мы с ребятами
собрались в библиотеке, книги собирали. А когда самолеты увидели,
выбежали из библиотеки и начали считать. Бомбы начали сыпаться, в том
числе и по нам. А я знал там все, актовый зал, потому что я там книги
получал. Свою библиотеку я всю прочитал, добрался уже до областной. И
бегом, все сыплется, рушится, я бегом через актовый зал, на сцену. А там для
суфлера была будка Я в эту суфлерную, и в подвал провалился. Когда все
закончилось, библиотеку разрушило, оттуда я выбрался, когда самолеты
улетели. И потом шел, сам не знал куда, оказывается весь в крови. А рядом
со мной товарищ был, помню как сейчас, Валентин. Его осколком напополам
разорвало. Меня его кровью обрызгало, я не видел, не знал, что я в таком
состоянии. Потом уже на улице встретили, в чем дело, почему я весь в крови.
А потом еще самое страшное когда нас, также под Сталинградом, посылали
через Дон кричать, немцы сдавайтесь, вас разгромили, в плен забрали. А в
это время из блиндажа крупнокалиберный пулемет начал по нам стрелять. И
я видел как очередь впереди меня, а я в воде стоял, я сразу в воду упал. И
пока это не прекратилось, думал все. Но нет, не зацепило, но пришлось в
воде лежать, дышать периодически. Потом, по-пластунски, в лес. Часа 3-4
длилось все переползание. Уже многие считали, что я погиб. Это самое
страшное, тяжелое. Я спокойнее как-то переносил, когда шли в наступление.
А этого я никогда не забуду.
И: Были ли Вы ранены на войне, когда, где и сколько раз?
Р: Контузии были несколько раз, операция была, ухо оперировали. И
хирург мне тогда прямо сказал: левое ухо со временем не станет слышать. А
после этого и правое станет плохо слышать. Так и случилось. Вот я со
слуховым аппаратом сижу. После войны ранение было в глаз, лежал в
госпитале в Одессе, Филатова, глазника знаменитого. Месяц тому назад
инсульт был. Потерял зрение, слух, память, всю ориентировку, ноги
отнялись. В таком состоянии меня незнакомый человек увидел, здесь, до
магазина я не дошел буквально 10 метров. Посадил в машину и увез. Сдал в
приемную, врачи начали работать. Месяц отлежался, память восстановилась.
Правый глаз видит, а то, что влево, я не вижу. Ноги стали ходить, я сам в
магазин хожу. Надеюсь, что все восстановится. Дай Бог.
И: Сталкивались ли Вы на фронте со штрафниками и как Вы оцениваете
их роль в боевых действиях?
Р: Со штрафниками я столкнулся еще в Сталинграде. Там были
заградотряды,
которые
не
пускали
через
Волгу
никого.
Только
тяжелораненых и с боеприпасами под Сталинград. А из Сталинграда никого.
(пауза) Штрафники, которые шли в бой, назад нельзя, там наши, впереди
немцы. Получали ранения, оставались живыми, инвалидами. А так погибали.
Воевали они, конечно, здорово, но при помощи заградотрядов, которые назад
не пускали никого.
И: Как Вы относились к местному населению на освобожденных
территориях?
Р: Очень замечательно. Потому что нас встречали везде, со слезами на
глазах обнимали, целовали. Как освободителей. На всей территории. Кроме
Германии, конечно.
И: Встречались ли Вы на фронте с власовцами? Как к ним относились на
фронте?
Р: Нет, я не встречался с власовцами. Но знал, что это жестокий народ,
воевали против наших, как бандеровцы. Знали, что им пощады не будет.
Защиты за их предательство, которые они сотворили. Своих убивали.
Жестокий народ. Страшный. (уверенно) Предатели и изменники. Я это знал.
Расправлялись и с нашими, и с немцами. Безразлично.
И: Встречали ли Вы людей с оккупированных территорий? Что они
говорили об оккупации?
Р: А как же, когда освобождали, все были в оккупации, кто не уезжал, кого
не убивали. Пережили они период очень трудный. Немцы издевались,
расстреливали. Тяжело было, кто был в оккупации, пережить этот период.
Тяжелое время. Страшное для людей.
И: Какое у Вас было отношение к немцам?
Р: (смеется) Какое отношение? Было отношение очень отвратительное.
Если на нас пошли и нас же уничтожали, над нами издевались, то какое
могло быть отношение к ним? Очень, очень, очень нехорошее. Тем более
после Сталинграда. Они разбили, разбомбили. Одни руины. Ничего не
осталось от этого Сталинграда. Потом пришлось служить в Германии и
отношение как-то изменилось.
И: Как Вы оцениваете немецкую технику и вооружение?
Р: В начале войны техника у них была очень сильная, притом большое
количество. Но лучше наших танков у них не было, в начале войны уже Т-3476, потом Т-34-85. КВ... но их было мало. КВ вообще считался царь войны,
немецкие танки не могли даже его пробить. Но их было мало. У них было
превосходство в технике – и авиация, и танки. И машины, и мотоциклы, и
пехота. Потом все изменилось. Так что я считаю, что мы закончили войну на
таких замечательных машинах, как Т-34-85, СУ-100мм, тяжелый танк ИС-2
со 152-миллиметровой пушкой. Превосходство было очень сильное. Наши их
и громили, и уничтожали, и жгли... так что наша техника, закончили мы
замечательно. Тем более я танкист, знаю, как совершенствовалось,
модернизировалось, какое превосходство было.
И: Что Вы можете рассказать о взаимоотношениях рядовых и командного
состава?
Р: Уж я то все испытал, воспитанником. Потом в этом же батальоне был
призван. Старшие всегда о нас заботились. Если сами шли вперед, нас
старались сохранить, вперед не пустить. У меня очень замечательное
командование было в батальоне, замечательный личный состав. Были
взрослые, 1912, 1913 год, 1918 даже. (смеется) Никакой, конечно,
дедовщины не было, я как вышел на пенсию, не знал, что такое дедовщина.
Вы сами видели. То есть очень замечательный был личный состав,
офицерский, рядовой, сержантский. Служить было нам гораздо проще, чем
сейчас, при этой дедовщине. Откуда она появилась? Не знаю.
И: Как Вы оцениваете роль боевого товарищества и взаимовыручки во
время войны?
Р: Было безукоризненно. Друг за друга стояли и выручали друг друга во
всех вопросах. Экипаж танка 5 человек, одной семьей дружной. И помощь
всегда оказывали. Выручка была и дружба была очень сильная. Особенно
когда боевые действия. Да и так...
И: Были ли у Вас на фронте какие-либо приметы или суеверия?
Р: Суеверия? Нет вроде. вроде не замечал.
И: Как Вы узнали, что война уже закончилась?
Р: Уже 7 мая на всех радиостанциях дежурили связисты, а в каждом танке
есть своя радиостанция. И есть радист. Они дежурили. 8 числа уже ждали,
что закончился война. Ждали телеграмму. 8-го уже получили. Подписывали
вроде 9-го. 7-го мы ждали окончания. 8-го отмечали победу, кричали «Ура».
Ждали этот день, ждали, как никогда. Остался живой и наступил День
победы.
И: Был ли у Вас личный мотив воевать? Личная месть, или за Родину, или
за Сталина?
Р: Во-первых, я пошел добровольно. Никто меня не принуждал. И точно
так же стал я настоящим солдатом. Патриотизм был воевать в то время
необыкновенный. Так воспитывались мы с малых лет, начиная в школе. В
бой шли со словами «За Родину, за Сталина». И попробуй не скажи «За
Сталина». Тебя комитет госбезопасности затаскает, припишут предатель и
изменник. «За Родину, за Сталина».
И: С какими чувствами Вы шли на войну, с какими возвращались с нее?
Р: Воспитанником я пошел добровольно, сам, прошел всю войну.
Возвращался я, как отслужил 30 лет. День в день. После войны я закончил
училище, присвоили звание и продолжал служить на самом краю лагеря
социализма. Монголия, Китай, Корея. После училища нас 10 человек
направили.
Дальний
Восток.
Потом
Польша,
Венгрия,
Германия,
Чехословакия. 30 лет прошел такую службу. Тяжелые такие годы. В
1946 году нас по тревоге подняли. В Югославии Тито взбунтовался –
успокаивали. Постоянная боевая готовность была.
И: Какие у Вас были развлечения на фронте?
Р: Развлечения? Там единственное было развлечение – поспать. Чтобы
набраться сил и дальше идти.
И: Была ли у Вас вера в победу, в правоту своего дела?
Р: (перебивает) Была. С самого начала была. С тех пор, как разгромили
отборные войска Гитлера и пленили Паулюса в Сталинграде, никаких не
было сомнений, что мы победим. Несмотря на то, что второй фронт Америка,
Англия не открывали до 1944 года, пока мы не начали освобождать Польшу.
И без них бы справились.. Вера была от начала до конца.
И: Как влияли на настроение людей победы и поражения?
Р: Победа, конечно, когда под Сталинградом окружили, уничтожили.
2 февраля. Они и сейчас отмечают этот день. Поражения – когда немцы
разбомбили Сталинград, оставили руины, положение и настроение были
очень тяжелыми. Да еще их пропаганда сбрасывала листовки, засыпали все
улицы, дороги, что Москва взята, правительство сбежало. Но мы не верили.
Нисколько.
И: Знакомо ли Вам чувство фронтовой ностальгии? Часто ли Вы
вспоминаете военные годы и снятся ли Вам сны про войну?
Р: Это, конечно, забыть невозможно, до самой смерти. Я солдатом срочной
службы служил 8 лет и 9 месяцев. Ждал демобилизации, готовился. А
демобилизоваться не пришлось. Сейчас год – и не хотят идти. А нам
пришлось, некого было призывать. И мы служили. В том числе и я. 8 лет и 9
месяцев. Солдатом. Потом меня направили в училище. Закончил, присвоили
звание и продолжал служить. 30 лет. День в день. Календарный.
И: Как повлияло участие в войне на Вашу дальнейшую жизнь?
Р: Как повлияло... что пришлось, повлияло очень, конечно. То, что я
мечтал закончить службу, потом продолжать учебу, не пришлось. Пришлось
в армии и учиться, и служить. и получить звание, и продолжать службу. Я
теперь нисколько не сожалею, что остался служить, продолжал служить
офицером, вышел на пенсию. Нисколько. Доволен, что так сложилась моя
жизнь. То есть служба. Самая основная жизнь – служба в армии, хоть она и
тяжелая. На переднем крае лагеря социализма, всегда в полной боевой
готовности. Но я доволен. Доволен.
И: Что для Вас означает понятие Родина?
Р: Ну как. Я же воевал за свою Родину, за матушку-Россию. И в бой шел за
Родину. И после войны служил для Родины. За границей даже служил. Но
всегда думал о Родине. За свою Родину я и пошел воспитанником. И прошел
войну, и дальше служил. За свою Россию-матушку.
И: Как сложилась Ваша жизнь после окончания службы?
Р: Демобилизовался, служил в Германии, город Потсдам. Попал я, как и
начинал войну, в Уральскую добровольческую дивизию. Служил я... 63
челябинский танковый полк. 6 лет прослужил. Оттуда я ушел на пенсию,
хотя меня не отпускали. Но я и министру обороны писал, и председателю, и в
центральный комитет. Просился, чтобы меня на пенсию отправили. Когда я
остановился в городе Перми, думал, на пенсии отдохну. Оказывается, ничего
не получилось. Через месяц, буквально, в военкомат вызвали и предложили
поработать в одной из престижных гимназий города Перми. 17 гимназия.
Преподавать начальную военную подготовку и готовить молодежь для
службы в армии и к службе в училищах. Что я и делал. 11 лет преподавал.
Получал благодарности, премии. Кроме благодарностей я ничего не знал и не
видел. Вот ими можно обклеить мою комнату, а может и больше. Это после
того, как я стал работать на гражданке. Один месяц только и отдохнул.
Продолжал служить, как и в армии.
И: Как вы считаете, достаточно ли в наше время тема Великой
Отечественной войны освещена в СМИ?
Р: Последнее время стали больше. До начала Дня Победы фильмы
показывают. Поздно правда, может, не все их смотрят, особенно молодежь.
Но сейчас организовали внуки воспоминания дедушек, бабушек, как они
воевали, защищали. Молодежь начинает. Юбилей 65 лет освещали хорошо.
Считаю, что нормально. Вас вот привлекли, студентов. Встречи с
ветеранами. Это очень хорошо. Нашего поколения остается мало, тем более
мы и ходим плохо, и видим, и слышим. И сил-то у нас уже нет. Так что
хорошо.
И: А как насчет школы? У Вас внучки, да? Они в школе учились или
учатся, как, по их рассказам, это освещается, мероприятия?
Р: Во-первых, я работал в школе, я выступал все время. Перед старшими
классами. Да и 7 классами, и 6 классами. Тем более послужил и в ракетных
войсках, и в танковых. Многое знал, многое рассказывал. Своим внучкам я
рассказывал, они спрашивали, я рассказывал, они записывали. Вот как Вы
сейчас, такие вопросы. Так что я работу проводил хорошую по воспитанию
патриотов.
«НОСТАЛЬГИЯ У НАС ПО ПОТЕРЯННОЙ ЮНОСТИ»
Мосунов Д.Ф.
И: Ваше довоенное занятие, состав семьи.
Р: Вы не записываете?
И: Записываем на диктофон.
Р: Записывается? Тогда я буду говорить более конкретно и то, что нужно
для молодёжи, для воспитания нового поколения. Мы живем сейчас уже для
того, чтобы передать свой опыт молодому поколению, чтобы они
продолжили наши великие дела. Чтобы они прославили Россию. Думаю,
говорить много лишних слов дежурных не будем. Но Победа мировая,
выигранная нашим поколением, Победа, за которую погибло 50 миллионов, я
не говорю о Первой Мировой. Трагедия была в том, что фашистская рать
решила покорить мир. Независимо, какой национальности люди, они свою
национальность превознесли выше всего. Их кровь должна управлять миром.
И захватили всю Европу. И пошли походом на Восток. Здесь они
споткнулись,
конечно,
не
учли
нашего
духа,
нашего
народа,
многонациональной великой державы. Этого они не учли. Не учли нашего
воспитания, российских граждан, которые любят свою страну, которая
облита кровью тысячелетиями, не раз воевала с иноземными захватчиками. И
не учли они многие факторы, которые они прогадали. Свою идеологию они
хотели навязать свободному народу, свободным странам. Мировая Война
началась до нас, они захватили некоторые страны Европы, за сорок дней
Францию… Они сделали страны сателлитами. А народ тогда не мог
противопоставить себя немцам. Сильна была Германия – пять тысяч
самолетов, столько же танков. Пятимиллионная армия. Всё это обрушилось
на нашу страну. Наша армия не была еще обучена воевать, мало было опыта,
об этом говорилось в приказах верховного главнокомандующего. Сталин
сказал: «Да, война вероломная началась против социализма, она жестокая,
враг ставит задачу покорить, сделать из нас рабов, установить мировое
господство». Вот против этого зла поднялись самые светлые силы. И в
Европе, и у нас. Пятнадцать республик поднялись. Потому что дружба
народов нашей страны помогла. Начиная с этой трагедии мировой, хотелось
бы остановиться на том, что всегда надо помнить, войны шли, около пяти
тысяч войн, все они были рассчитаны на поколения. Но наша страна
испытала очень много нападений. Недаром верховный главнокомандующий
сказал, что память Минина, Пожарского, Суворова, Кутузова должны
подвигать русских войнов на подвиги, чтобы отстояли нашу страну. И это
воодушевило, и в первых же словах он сказал, война справедливая, война за
правое дело и Победа будет за нами. За четыре года до Победы… Он был
человек мудрый. Страна была в основном подготовлена к коллективизации, к
индустриализации, развита была промышленность. И планы, которые
осуществлялись нашим народом, в какой-то мере подготовили страну к
войне, но армия была не готова. Она набиралась опыта с первого дня войны.
И она уже на второй день войны стала гнать, наносить удары по немецкой
машине и машина забуксовала. Десять сталинских ударов нанесли
существенный удар по немецким войскам, особенно появление нашего
оружия – «Катюш», это были реактивные снаряды. Они даже хотели
захватить наши «Катюши», но не сумели. Это оружие взрывалось вместе с
расчетом, едва оказывалось в окружении. Это было секретное оружие. Гибли,
но не сдавались. Немцы думали, это ад, огненные столбы выжигали землю.
Поэтому они стали сомневаться, что войну им не выиграть. Не буду
вдаваться, но остановлюсь на вторых вопросах, что всё великое, что
свершилось нашим народом, который одержал Победу, всё это входит в
анналы всемирной истории. Поэтому сейчас те, кто хочет переписать
историю, сказать, что Гитлер был прав, он чуть ли не одержал Победу, те
морочат голову молодежи на западе. Особенно в прибалтийских республиках
начинают оккупантами считать. Если бы не приняли наши меры укрепления
границ, не ввели войска в Белоруссию, Западную Украину, и так далее… То,
конечно бы, у нас было жертв гораздо больше. Поэтому это всё по дружбе
народов, победа над фашизмом – это достоинство не только нашего
правительства, но и помогли нам в конце войны Англия, Америка, Франция,
там поднимался народ, в Польше даже восстание было. Короче говоря, народ
понял, на чьей стороне правда. Вот теперь следующий вопрос.
И: Давайте мы теперь конкретно о вас поговорим. Чем Вы занимались до
войны?
Р: Вот я кратко буду говорить. Я родился в Торьяльском районе. В деревне
Нижняя Орья 13 августа 1926 года. После пяти лет мы переехали в другой
район. То есть, в другой сельсовет. Из Куженерского в Илимбаевский. Так
получилось, семья переехала. И я лет шести пошел в школу русскошуйскую.
Пришел военный, меня увел в первый класс. Я помню первая моя
учительница – Нина Ивановна. Посадили на первую парту. Я очень
внимательно слушал ее. Он попросил, дружите с этим мальчиком, он умеет
очень хорошие делать свистушки, дудочки. И они меня полюбили. Мне было
семь лет. Потом мы уезжали. Я учился там до третьего класса. Потом мы
завербовались. Было трудно в деревне тогда.
У нас было уже пятеро детей. Все мои родители – кузнецы. Отец – сын
кузнеца Тимофея Петровича Мосунова. В этой же деревне, где я родился, там
марийцы и русские жили. Вторая часть моей биографии по линии мамы –
Анастасии Мироновны. Отца моего звали Фёдор Тимофеевич. Дедушку
звали Тимофей Петрович. У него было четыре сына, дочка и все погибли за
Родину. Хотя он был раскулаченный. У него была своя кузница. Её отобрали,
раскулачили. Все его сыновья, мой отец, Федор Тимофеевич, не
раскулаченный был… Своя полоска земли, было задание, четвертое задание,
сдать тридцать пудов хлеба. Он это выполнил. А у него судьба… У дедушки
было два Ивана, мой отец – Федор Тимофеевич и Василий Тимофеевич – они
воевали на фронте. Мой отец с войны пришел семь раз раненый. В
Медведево он похоронен. А остальные погибли на фронте. Хотя они были
раскулачены. Они долги ходили по Волге, спали под лодкой, их травили
собаками, они жили в бане. Это были дети кулака. Тогда была такая
обстановка, потому что он имел кузницу. Сейчас, вон, имей хоть дачи за
границей, что угодно на 50 миллионов.
А по линии мамы очень умный был дедушка Мирон Сабанцев. У него
было двенадцать детей. Я знаю многих из них. Один был директор завода в
Казани, сейчас его сын – главный врач Армавира, закончил академию
Плеханова в Москве. Сын моего дяди – лётчик. И вот такие тёти, которые все
уже вымерли у меня – Лидия Мироновна, Татьяна Мироновна, Александра
Мироновна, моя Анастасия Мироновна, Елена Мироновна. Все они почти
умерли. Моя мамочка умерла в 1993 году, она награждена: во время войны
одна пятерых воспитывала. У нас не было ни кошки, никого не было, ни
коровы, никого, воды не было, бани не было, хлеба не было, вот так сорок
соток земли, на одной картошке жили.
Я ходил в школу Илимбаевскую, закончил её. И решил поступить в
Тольяттинский педтехникум. Но тут настала такая ситуация, что нас стали
учить готовиться в армию. Мне уже было семнадцать лет. Мы ходили на
стрельбища, изучали военное дело, я состоял секретарем комсомольской
организации от деревни, меня приняли в комсомол. Я работал по кружкам
МОП – международная организация помощи, ворошиловский стрелок –
стрелять учились, ГТО – первая, вторая ступень, бегать, значит, потом
готовились, вдруг немцы применят газы, отравляющие вещества… Вот этим
мы занимались до семнадцати лет. Я начал работать в пятнадцать лет,
помогал матери.
Две сестры у меня здесь живут. Валя младшая 1938 года и 1933 года –
Ираида Федоровна. Они семейные, у них свои проблемы, свои заботы. А я
один живу восьмой год. Как супруга моя умерла, будет семь лет. Вот.
Учеба была, я активную работу вёл, в комсомольской организации был при
деревне, меня приняли в комсомол. А как приняли – они узнали, что я такой
отзывчивый паренек, ни пил, ни курил… Ребята ходили пили, курили, а я
всегда занимался. В Торьял пойду, возьму книги, читаю. Мне мамочка
разрешала. В свободную минуту не отрывала. Она поощряла чтение. Я
сейчас помню, какие книги читал. Читал я «Восемьдесят тысяч километров
под водой», «Остров сокровищ», «Собор Парижской Богоматери», Гулливер
у лилипутов, Гулливер у великанов… Все эти книги я помню. Я очень любил
читать. Любовь к литературе особенно проявилась у меня на севере.
В 1934 году мы вербовались на север, жили около Белого моря, где
Ломоносов родился. Все Холмогоры проехали, там пункт был. Приехали на
лесопункты, на лесоразработках три года надо было поработать. Там я,
фактически, почти не учился. Попытался устроиться, но… Когда вернулись,
меня сразу посадили в четвертый класс. Там было трагично, конечно. Но
прекрасная природа научила меня любить её. Солнце днем там касается
горизонта. Северное сияние – все небо в радугах. Но зато тайга вся полная
ягод, пушнины, зверей, охотники там промышляли белок, зайцев, куниц,
глухарей... На всё это я насмотрелся. На оленях катался, на собаках катался
по северной Двине. Почту возили нам на аэросанях. Это был интересный
край. Мне было где-то девять лет. Ходил на охоту. Там озера... Когда река
всплывает весной, она затопляет низкие места, а там выбрасывает большое
количество рыбы. Щуки особенно полметровые. И когда вода уходит, щука
остается в болотах. Мы приносили их домой, но она имеет запашок
болотный, мамочка их не готовила. Рыбы в озерах ходит много, птицы там,
тысячи, тысячи там их. Сам видел, своими глазами, пишу, пишу... Сейчас
тринадцатая книга на подходе. Двенадцать книг вышло.
Что вам рассказать дальше? Это моё детство. Там вступил в комсомол. Там
я работал перед войной, перед призывом. Командиром. Тогда урожай
поджигали.
Вспоминается тоже... На конях, волки. Очень много расплодилось волков.
Стаями. У нас дом был маленький, окна почти у земли. Они приходили к
дому, ночью в окна смотрят и воют. Вот сколько было волков. Они, конечно,
стекла не бьют, ищут, где козы, где телята мычат. Они хотели поесть. Они же
голодные. У нас учитель один шёл, он шёл вечером. И стая волков напала на
него. Одни ноги в сапогах остались. Сожрали. Поэтому мы летом охраняли
урожай. Нам давали коней, мы садимся, два-три человека. И охраняем, чтобы
сохранить урожай. Надо же кормить... Мужчин почти не осталось. Меня
поставили бригадиром. На три деревни. Вот мы едем ночью. Слышим, воют
волки. А там лог такой длинный, промытый, очень глубокий, метров
пятьдесят глубина. Тут пшеница у нас, допустим... А волки – там, в другой
стороне Волга. Они, видать, чуют, что кто-то едет. Это уже мы были
пионерами.
Вот какой был патриотизм у нас, воспитанный школой, что мы любили
труд, уважение, дружбу, товарищество. Это хорошие качества, которые
помогли нам Победу одержать. Хотя было и трудное время, мы ходили на
гуляния, вечеринки собирались. Керосинка стоит, а поют русские песни,
девушки влюбляются с пареньками. Я часто пускал, у нас дом был большой.
Сестры любили вечеринки. Придут, принесут нам керосину. Закусить чтонибудь принесут. Грамм 200 муки, мама с картошкой сделает. Не унывали,
короче говоря. Мы делали помостки такие, на стулья поставим и играем
Островского – «Без вины виноватые». Что интересно, у нас холодная
квартира, дров не было. Нечего и говорить. Дров не хватало. На одной
картошке жили. А работать ходили в лес. Мать идет, бывало... У неё руки все
в крови. Лен теребили. Все исклотые руки, жара, полуголодные. А идёт и
поет песни русские народные. Вот я сяду, пишу, у меня тут много песен.
Я хочу что сказать... Вот как народ дружил, а сейчас на мерседесе
катаются. Полкилометра до школы, на мерседесе едут. А я три километра
ходил в школу. Пешком. И закончил, как видите, школу с отличием. Кругом
пятерки были. Поведение – пятерка. Видите, разные условия, разное
воспитание было. Сейчас принизили духовность молодёжи, духовность
народа. Церковь старается возродить нравственные качества – совесть,
нравственность, патриотизм... Но трудно сейчас. Много не понимают ещё то,
в чем мы были воспитаны. Надо изучать то, что было хорошим у нас.
Главное – надо воспитывать духовно молодёжь. И супермаркеты, и магазины
сейчас, столько услуг, парикмахерские... И на машинах катаются, и дачи,
дома строят. А духовно очень сильно обеднели мы. Надо прямо сказать. Мы
каким-то жили, бывало, в лаптях ходили, я колодки прибивал. Вот, я пишу
стихотворение, как мы лапти делали, колодки. Денег-то нет, колодки
прибьем, не месяц, а три месяца можно ходить в лаптях. Вот как жили. Так
что не только материальная обеспеченность человека воспитывает, а именно
патриотический труд. Главное – учеба. Учеба в школе была поставлена очень
хорошо. И пример хороший был. Меньше пили, конечно, меньше курили.
Сейчас девушки курят много. Даже рожают детей, ходят, курят.
В армию досрочно меня призвали в сорок втором году.
И: Где Вы были в это время?
Р: Я был дома. Я шёл с работы. Мне повестку сразу вручили, завтра в
военкомат. И вот, семнадцати лет нас шесть человек забрали. Пройден
большой путь. Я попал в хорошую часть. Я с отличием закончил семилетку.
Попал в артиллерию. Это сложная часть была, там электроника. Там датчики
на орудиях стояли. Мы ведём данные, на какой высоте летит самолет,
направление его, сколько бомб может быть... А тогда пять тысяч метров
всего летали самолеты. А пушки нам дали первое время, я попал в
Орджоникидзе, там танки только пригнали с Кавказа. У нас была часть,
четыреста двадцать второй отдельный артиллеристский дивизион. Он был
отдельный – туда, где трудно, бросали нас. Четыре у нас орудия в батарее.
Весь город был разрушен. Мы попали на северный фронт. Город
Петрозаводск. Там был стратегический аэродром, с которого бомбили
Берлин. Мы его охраняли. И когда мы там закончили... Там были трудности
свои – все леса были сожжены, кругом были бомбы, мины. Мы держали
огонь по немецким стервятникам. Нас бросили к Багромяну. Багромян
переводил войска там через реку. Немцы там по двадцать самолетов... По
пять-шесть тревог за ночь были. Все мы самолеты знали немецкие. По
колено в воде. Видят, что мы ночью ведём огонь. Не только наша часть, там
и другие полки были. Они пикируют на нас, ведут бой из двух пушек.
Вспышка... Когда снаряд вылетает, огонь же. Они сверху это видят,
направляют на нас.
И: Как Вы оцениваете немецкую технику и нашу технику?
Р: Первое время немецкого оружия было, во-первых, больше. Потому что
у нас четвертой части не было. Нам пришлось развивать промышленность на
Урале. Мой дядя получил три ордена, он переоборудовал заводы Урала. Там
делали снаряды, пушки, танки, нам надо было обогнать немцев, то есть
нарастить вооружение с тем, чтобы противостоять это адской машине.
Потому что у них пять тысяч танков, пять тысяч самолетов. А наша армия
была неподготовлена. Наша армия была неплохой, воспитана патриотически,
но не хватало вооружения. Всё это приобреталось в ходе войны. У них
шмайсеры были, у нас карабины. Потом нам дали ППШ, круглые-то... У
каждого человека медальон. Если убьют, то по медальонам сейчас ищут
солдат. Вот, жили в землянках. Когда закончили, форсировали реку, по
колено в воде стояли, попробуйте стоять... Пехота – она может убежать. А ты
от орудия в пять тонн не убежишь. Потом, на тебя пикирует когда, если ты
сумел его сбить, то остался жив, если не успел, он тебя и накрыл. У меня
тогда тоже контузия была. Короче говоря, молодой был, за десять дней
поправился, снова воевал. Короче говоря, не унывали мы. Мы так воспитаны
были в патриотизме, в дружбе народов, у нас было пятнадцать
национальностей – и казаки, и туркмены, и узбеки, и марийцы, и татары...
Никто не говорил, что ты мариец или ты татарин...
И: Какие взаимотношения у вас там были?
Р: Очень хорошие отношения. Товарища там ранило, мы его выносили из
боя. Когда после войны я попал в Данию, и меня оттуда направили учиться в
военно-политическое училище. И попал я снова на Кавказ. В Тбилиси.
Вначале Орджоникидзе назывался город... Сначала мы в Тбилиси учились, в
столице Грузии, потом нас перевели в Сухуми. Мне уж было тогда двадцатьдвадцать один год. Я три года воевал, два года непосредственно в боях.
Потом нас перевели в Сухуми. Там я учился, закончил военную школу,
направлен был политруком в девяносто второй полк. Там я возглавил
комсомольскую организацию. Это очень знаменитая часть. Попал туда как
отличник. У меня тут есть документ... И там я дослужил до демобилизации.
Правда, тяжелое положение было у мамочки. Отец был ранен семь раз. Я
писал, обращался тогда к верховному главнокомандующему Сталину.
Демобилизовался и работал пропагандистом на ЗПП. Нет, сначала
воспитателем работал. Потом пропагандистом в парке культуры. Там была
Бирюкова Валентина Ивановна.... Я как поработал, меня переводили как
солдата фронтовика на почту, работал там председателем и инструктором. А
потом меня направили уже работать... Я уже был член партии. Меня
направили работать в органы. Ещё одну школу закончил – ленинградскую,
там. Получил офцерское звание. А так я прошёл три фронта солдатом. Это
почетно, потому что войну выиграл солдат.
И: Какая минута, день или событие были самыми тяжелыми на фронте и
сложными?
Р: Сложным было, когда мы перебирались в Польше, эшелон был
погруженный на платформы, наши орудия переезжали. Мы встали где-то в
польских лесах и в тупике дожидались. А в это время надо было покормить
солдат. Два дня ничего не ели. Сухое мясо, консервы. Я вышел из леса, а там
немцы были, километра три фронт. Я начал собирать сухостой, чтобы
готовить что-то, палки принести. И получилось так, что я отошёл метров,
наверное, двести от того места, где мы расположились. Смотрю, шум.
Самолёт надо мной. Крылья вот так распластались. А на крыльях кресты. Это
разведчик, он засёк нашу часть, как мы двигались там. Орудия-то на
платформе, а рядом дорога, танки немецкие проходили, со звуком, моторы
слышно. Командир говорит, даже если мы могли бы открыть сейчас огонь,
нас сейчас немцы раскатали бы. У них толщина брони пятнадцать
сантиметров. А снаряды тогда были фугасные, осколочные, картечь, когда
мы расстреливали... Немцы летят, они на парашютах спускаются, мы уже
открываем огонь картечью. А картечь поражает несколько метров
пространство, он уже падает трупом, потому что мы открываем картечью
огонь. А фугасные снаряды тоже поражают на пятьдесят метров осколками.
Даже если не попал в самолет метров двадцать, осколком всё равно заденет.
Были снаряды ещё с отравляющими веществами, но эти мы не применяли,
потому что немцы предупредили, если они отрваляющие вещества применят
в войне, то всю Германию зальют отравляющими веществами. Химическое
оружие нельзя было применять. Гитлер не решился даже. Поэтому эти
снаряды мы не применяли. Они с жёлтой полосой, химические снаряды.
Когда смотрю, вот, он пролетел, он дал очередь. От меня метров пять
прошла. Как дробь бывает. Песок даже вздыбился. Он по мне не попал.
Улетел и минут через пятнадцать он облетел, может быть, километров
десять, обратно в этом же курсе летит. А я ещё не мог одуматься, я когда
упал. Я тогда упал, не знаю, почему. С хворостом побежал и он пролетел уже
боком, от меня в стороне. Так вот это был для меня, конечно, неожиданный
момент. Он мог меня расстрелять. Бывают такие глупые случаи, когда
человек пошёл в туалет и его убили, шальная пуля. Ну вот тут так
получилось, это был для меня тоже шок, хотя на нас не раз пикировали
самолёты.
А второй случай какой был... Был тоже случай... Уже в Германии. Я стоял
на часах. Снаряды разгрузили, ещё война не кончилась, там тысячи, сотни
тысяч ящиков было. Если там взорвать, то город бы похоронили. Мы бы
взлетели все. Я стоял на часах и один немец подкрадывался ко мне. А я не
знаю... Где-то шумит что-то. А я стою что-то и думаю, неужели там собака
или что-то бегает. А он подкрадывался, видимо, хотел меня кинжалом. Я
недалеко стоял от своей заставы. Я взял и дал очередь. Куда стрелял – где
шумит, там кусты какие-то. А потом подошли, посмотрели, он лежит
мертвый, борода рыжая, румын оказался. Он мог тут меня убить. Это тоже,
конечно, страшно. Потому что ночью стоишь, они подкрались и всё.
Курьезные случаи тоже были, когда некоторые бюргеры жили в особняках,
они закопали серберо в ямы, чтобы большевики не взяли, а одна в окно
говорит: «Копай здесь», показывает. Один солдат копнул сапёрной лопатой,
стучит. Вытащил ящик, там посуды серебряной, позолоченной. Потом пошли
по городу. А город пустой, немцы все бежали, остались старики, женщины.
Зашли. Я как раз пошёл с комсомольцами. Там были ребята комсомольцы.
Пошли с ними с автоматами, зашли в один магазин. Смотрим, там кругом
всё, никого нет, а всё сохранено. И там материалы – сотни, сотни всяких
тюков, шелк, сапоги, обувь... Чего только нет. Мотоциклы стоят.
Велосипеды. Садись и езжай. Мы прошли, спустились в подвал. Запах... Я
говорю, ребята, лампочки давайте. Посмотрели, посветили, лежат два трупа.
Уже гниют. «Пойдемте отсюда», говорю. Они, видать, залезли, подохли,
немцы-то, никто не убирает. Короче, могли там сидеть живые, они молги
пристрелить. Были же там Бандеры, всякие там ходили, могли пристрелить.
Много случаев было непредвиденных, многое можно было бы вспомнить.
Это один из эпизодов, случавшихся на фронте. Сколько ров не копай,
сколько рвы.... Для орудий. Песок там осыпался. Хвойными ветками щели
заделаем, а всё равно песок сыпется, опять надо копать. А в Прибалтике вода
по колено стояла. Вы знаете, война есть война. На Кавказе – жара, на севере –
мороз. Всё это, конечно, мы испытали.
Вот такая война. Можно много рассказывать про войну. Но время
ограничено.
И: Сталкивались ли Вы со штрафниками на фронте?
Р: Я со штрафниками не сталкивался. У нас не было. У нас часть была
такая, что перебрасывалась на три фронта. Отдельный дивизион. Я там
четыре специальности получил – и электрик, и сантехник, и связист, и
радист. Особенно когда я после войны попал в другую часть... На границе
Франции расстреляли все диски, нас отправили в эту часть. Попал я в
восемьдесят третий отдельный батальон, морзянку изучали, ти-и-и, та-та-та...
Морзянка.
Мой друг живет в Красноярске. Когда учился в Красноярском
государственном университете, заезжал к нему, у него жил. Вместе воевали.
Прошло двадцать лет, он меня узнал, пригласил к себе. Я жил в общежитии
два месяца, сдавал экзамены, он меня пригласил к себе в гости, живет в
центре Красноярска – Халявин Яков Михайлович, у него жена такая, дочка
такая как вы была... Вот я у него пожил. Потеряли мы сейчас связь, я хочу
через радио восстановить. Вот это интересно.
Я после войны рассказывал, работал воспитателем на ЗПП, потом перешел
пропагандистом в парк культуры, потом на почте, на профсоюзную работу.
Потом в органы, поработал там. Командировки частые. Потом в райком
партии рекомендовали меня. Он уже тоже уехал, ушел из обкома партии. Там
у нас было четыре заведующих... Квартиру мне там не дали, я вернулся,
работал на ММЗ, потом закончил институт. Я выезжал в Сибирь,
попробовать, там был 18 000 коллектив на Братской ГЭС. Встретил тут
товарища одного Кузнецова Валерия Леонидовича, он там работал прорабом.
Он там работал позднее, я раньше. Там был коллектив большой, много
романтики. У меня стихи написаны, его, он мне посвятил. Единственного
человека встретил в Йошкар-Оле, который был на стройке коммунизма –
Братской ГЭС. Это я добровольно уезжал.
Потом я закончил Государственный Красноярский институт заочно. И
приехал работать в Йошкар-Олу. Жена у меня здесь была уже. Дочка у меня
была. Вот её портрет, она в Москве живёт. Двое внуков, уже закончили
институт. Маша строительный закончила, летает по всему земному шару.
Недавно была в Египте, в Греции, сейчас в Италию летала, на остров
Мальта... А Кирилл закончил авиационный институт. Света моя закончила,
дочка, институт пищевой промышленности. Это она когда здесь жила. Она
уехала, вышла замуж за украинца. Боря тоже закончил МИФИ, институт
физики. Они там остались и живут там уже почти сорок лет. Сюда уже почти
не ездят. Дочка приезжала, когда мать была жива, она приезжала, сейчас она
работает, на пенсию вышла. Они тоже там живут, как говорится, отдельно.
Квартира у них хорошая. Я не собираюсь в Москву, я привык здесь к городу.
А так я этот город люблю. Город красивый становится, хороший. Много у
меня друзей, работаю в литературном объединении. Кино сейчас сняли, как
мы там работаем. У нас там медицинские работники, врачи, преподаватели. Я
отработал в школе ещё. А так я закончил филфак. Вот сейчас пишу книги.
Выписываю я в основном книги. Вон у меня сколько книг. Десятки
выписываю. Сейчас на выходе у меня уже тринадцатая книга. В совете
ветеранов уже лет двадцать пять работаю. Почетный ветеран завода. Жизнь,
конечно, идёт своим чередом. Три университета закончил вечерних – первый
университет я закончил истории, потом математики и планирования,
народного хозяйства, философии... В философии я не стал защищаться.
Сейчас я работаю, английский язык изучаю заочно, усовершенствовать хочу.
Много у меня работы общественной по совету ветеранов. Я уже двадцать лет
как член совета президиума совета ветеранов. Много работаю с молодежью.
Вот, два раза выступал позавчера. В «Эрвий» перед кино, перед «Брестской
крепостью». Общий стаж у меня пятьдесят восемь лет. Три высших
образования, считается.
И: А были ли у Вас какие-нибудь приметы, суеверия на фронте?
Р: Нет. Сейчас Мария Дюваль пишет мне, экстрасенс, она волны посылает
из Москвы, чтобы я стал миллионером. Я не поверил ей, написал ей: «Что вас
заставляет обманывать людей?» Она отвечает, у меня четверо детей, надо
кормить... Я в бесовские секты не верю. Вот эту книгу, которую я показывал,
там я изложил свои философские взгляды. Я только науке верю. А эти вот
все... И христианскую религию не отрицаю. Она нравственно помогает
людям, пробуждает совесть, сострадание, жалость к старшим поколениям,
историю...
И: Как Вы думаете, сейчас достаточно тема Великой Отечественной
Войны освещается в учебе, в СМИ?
Р: Очень плохо, прямо скажу... Вчера задавал вопрос, знаете ли вы, кто
был Александр Матросов? Не знают. Кто был Талалихин – летчик, который
направил самолёт, а сам мог бы выпрыгнуть на парашюте. Там стояли
эшелоны, десятки тонн нефти. Он ценой своей жизни направил самолет в эти
цистерны и взорвал. Вот какой герой. Гастелло. А кто такой был Чкалов? Кто
был Беляков, спасал Челюскина? Это первый Герой Советского Союза. Они
не знают истории. А кто такая была Зоя Космодемьянская? Она, когда ей
петлю из веревок гитлеровец с автоматом накинул на шею, поставил на
эшафот, а до этого её босую водили на сорокоградусном морозе раздетую...
Поставили на эшафот, собрали тысячи людей, она сдвинула петлю и сказала
в лицо врагу – «Всех не перевешаете, Победа будет за нами!» Вот.
И: А что такое война в общем для Вас, само понятие войны?
Р: Война – это самое страшное, что человечество ещё создало. Сейчас идёт
война локальная, война в Чечне. Эта война – это зверское отношение друг к
другу человека. Об этом хорошо сказал Лев Толстой. Он сказал, что когда
лежал герой, в небо смотрел, это сверх человеческого сознания, это хуже,
чем звери, потому что люди опускаются до такого состояния, когда убивают
себе подобных... Поэтому я отношусь к войне самым отрицательным
образом.
Есть, конечно, такие понятия, как Священная война, это когда
действительно на тебя напали и ты должен защищаться, иначе тебя превратят
в раба или в скотину. Поэтому священные войны – они есть справедливые и
несправедливые войны. Те войны, которые ведутся за освобождение страны,
за свободу нации, это справедливые войны, они должны быть священными.
А те войны, которые, как война, которая идёт в Ираке, в Ливии... Поэтому
понятно, что войны порождаются частной собственностью. То есть
богатством. Идёт глобализм, то есть подчинение. А народ не хочет. Египет,
Тунис, сбежал президент, полторы тонны золота прихватила жена его.
Народ-то не хочет, чтобы их как дойную корову доили, богатства... Народ
против этого. Они за то, чтобы было справедливое общество, социальное
общество, которое мы сейчас пытаемся строить. Именно гражданское
социальное общество, где народ будет управлять. Это будет справедливо. Без
тоталитарного режима. Но государство должно сохраняться. Оно должно
вести образование, защиту граждан, защиту страны, национальные интересы,
против наркоты, против курения, против пьянства. Оно может погубить наше
общество. Если молодёжь дальше будет спиваться и курить... Это уже гибель
нации. Поэтому для этого наша патриотическая работа направлена.... Чтобы
мы могли передать...
Я уже выступал недавно, когда была конференция, Министерство
культуры проводило, собирали всех членов совета ветеранов, там была
конференция о патриотизме, я там выступил и сказал, чтобы такие вещи у
нас, как женщина молодая идёт, везёт в тележке ребенка и пьяная, и курит, и
у неё дым идёт сзади... Вот это не годится. Давайте воспитывать молодёжь.
Мы свою задачу выполнили, наше поколение, защитили Великую Русь,
защитили справедливость, Русь никогда не стояла на коленях – и татаромонгольское иго, и шведов, и немцев колотили. Но эту войну выиграли для
того, чтобы новое поколение было живым и здоровым. Задача наша такая,
чтобы передать в достойные руки... Отстояли Россию. А задача такая, чтобы
здоровому поколению передать, чтобы традиции Россия сохраняла.
И: А знакомо ли Вам чувство фронтовой ностальгии?
Р: Тосковать по фронту, что ли?
И: Да.
Р: Нет. Это же страшное дело – фронт. Это же разлука. Землянки, «Тёмная
ночь» – со слезами на глазах исполняем эту песню. «Священнаяя война» –
как можно спокойно петь эту песню? Никакой ностальгии.
Ностальгия у нас по потерянной юности. Я высшее образование получил в
сорок лет. А сейчас до двадцати лет можно получить образование. Я почему
три университета закончил? Я до шести вечера работаю, а с шести до десяти
иду в университет. Я государству никакой накладки не делал. Я учился за
счет своего здоровья. Сейчас только сидят за партой и учатся, а я отработал,
да ещё и иду учиться. Три университета закончил. Я даже меньше уделял
внимания семье, но старался не обременять государство. И потом, отработать
пятьдесят восемь лет, при чем я там много... И за вред, и много новшеств
было внедрено.
Всегда общественной работой я занимался. На заводе «Контакт» вел
занятия с руководящим составом, с начальниками отделов, с начальниками
производства, экономическую учебу вёл. Был заместителем главного
инженера. Десятки лет я там вёл эти занятия, кроме своей основной работы.
Девушка сейчас мне помогает одна, приходит раз-два в неделю. То мусор
вынесет, то в магазин сходит. Но я и сам это могу делать, это просто время
экономит, за эту помощь тоже спасибо. А так я сам убираюсь. Сейчас пол
моет, правда, племянница, я плачу ей пять тысяч в месяц.
Ну о наградах я не говорю, потому что награды у нас стандартные, Орден
Великой Отечественной Войны, медаль за оборону Кавказа... Ну а так,
остальное... Много благодарностей, их у меня десятки. Почетных грамот,
наверное, десятки. Целый чемодан. Сейчас опять поздравил президент. Но
нас сейчас не столько эти поздравления интересуют, сколько уважение
нашего труда. Когда нас молодежь встречает и слушает со вниманием. А я
все время хожу. У нас музей боевой славы, я долго за него воевал, открылся
на Первомайской. Попова там была, учительница, уже умерла. Вот там будет
встреча с ветеранами, я им там почитаю стихи, поэмы...
И: А что для Вас Родина?
Р: Это интересный вопрос. Когда поёт... Андрей Дементьев, стихи пишет.
По радио он выступает, Михаил Веллер, по радио каждое воскресенье. Вы не
слушаете его? Мой знакомый был с ним в Греции, с этим Михаилом
Веллером, он философ, он учит думцев всех, на все вопросы отвечает. Вот
его три книги я читаю сейчас – «Махно», «Все о жизни» и «Последний
великий шанс». Так я что хочу сказать... Вот его слушать полезно. Андрея
Дементьева, я ему даже написал стихи.
В то же время, значит, Родина... Вот они говорят о Родине. Родина –
понятие очень широкое. Широкое понятие. Родина не только то, что ты
родился в России, Родина – твоя духовность, твоё воспитание, твои родители,
твои корни, твоя земля, обагрённая кровью. Победы, все достижения нашей
страны. Родина – это самое, что есть святое в моём понятии. Поэтому тот, кто
покидает Родину, сейчас убежал Лужков, убежал Березовский, сейчас
убежал... как его.... Это люди недалёкого ума. Им только, главное, выгода,
деньги дают и всё. А Родина – это преданность своей земле. За Родину
умирали во всех войнах, начиная от наших адмиралов – Ушаков, Нахимов,
Макаров во Владивостоке... Это Победы Суворова, Кутузова во время
Отечественной войны. Вот моё понимание Родины. За Родину полегли, вся
земля покрыта кровью. Поэтому надо поклониться нашим отцам и матерям.
«УМИРАТЬ НЕ ХОТЕЛОСЬ НИКОМУ»
Бычков И.П.
И: Как Вас зовут?
Р: Иван Павлович Бычков.
И: Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни.
Р: Я родился в Татарстане, в деревне. Какое-то время учился в начальной
школе, работал в колхозе, учился в средней школе и затем уже в
Зеленодольске учился в ремесленном училище № 2. Немного я поработал
после окончания этого училища и 20 февраля 1943 года меня призвали в
армию, в колонну Московской области в первый учебный артиллерийский
полк. Там готовили огневиков, связистов проводной и радиосвязи. По
окончании – конец 1943-начало 1944 года – направили нас на первый
русский фронт. Я сначала был командиром расчёта гаубицы, затем
командиром отделения артиллерийской разведки. Выполнял обязанности
командира взвода управления. Он был ранен. До определенного времени. Ну
что дальше… Например, где-то с конца 1943 года я участвовал в боевых
действиях в составе I Белорусского фронта в шестьдесят первой армии. Мы
освобождали Белоруссию, в частности Брест. Брест освободили, воевать
было некем и нечем. Нас вывели на пополнение. Пополнение пришли 1926
года рождения. Так мы пополнили часть до боекомплекта и направились в
Прибалтику, в частности, вот в Латвийскую республику, там воевали.
Первый раз меня ранило под Ригой в конце октября. Это считалось легкое
ранение. И поскольку легкое ранение, направили на излечение в армейский
госпиталь. После излечения был направлен в свою часть. Был приказ
верховного из армейских госпиталей направлять снова в свои части. Дальше
уже наступали мы по Польше. Правда, в Варшаве я не был.
И: Иван Павлович, при каких обстоятельствах Вас призвали на войну и как
Вы узнали, что она началась?
Р: Призвали в армию – это сорок третий год, мне уже 20 февраля 18 лет.
Это был во время войны призывной возраст.
И: Вы где закончили войну?
Р: Второй раз меня ранило тринадцатого марта сорок пятого года в
Германии. Второе ранение это было. Лежал в госпитале в общей сложности
два с половиной месяца. Около месяца в Польше и затем вывезли на
территорию Советского Союза в Сызрань – это ныне Самарская область. В
день Победы я был в госпитале. Выписали меня пятнадцатого июля сорок
пятого года. После излечения была создана запасная дивизия, там был
раньше госпиталь. Какое время я там пробыл, не могу сказать, но какое-то
время потом ещё в запасной дивизии. Затем стали распределять для
дальнейшей службы в полк, кто куда. Я был направлен на службу во
внутренние войска Министерства внутренних дел.
И: А если Вы были награждены, то за какой подвиг и в каких
обстоятельствах Вы получили награды?
Р: Это всё было связано, когда я командиром отделения был. Ну как
сказать вам… По тылам мы ходили. Ну, языков брали. Тут трудно судить, за
конкретное там было написано так – «За образцовое выполнение
командования на фронте». Так писалось много где, стандарт такой был. И
вот, я награждён орденом Великой Отечественной Войны первой степени,
Отечества – второй степени, Красной Звезды, Славы… Медаль за боевые
заслуги, медаль за победу над Германией, ну дальше было несколько
медалей. Это уже юбилейная вооруженных сил, это годовщина Победы в
Великой Отечественной Войне, медали ветерана вооруженных сил и за
выслугу лет.
И: Вы прошли такой тяжелый путь. Какой момент, день или событие для
Вас были самыми опасными, сложными?
Р: Опасных там много бывает. Самое трудное – это когда идет
наступление. Самое трудное. Трудное, когда на Брест наступали. Там он сам
по себе укрепленный был, крепость Брестская. Где-то на рассвете началась
артиллерийская подготовка, пошли в наступление. Немцы тоже там
сопротивлялись здорово, не хотели уходить...
И: Вы говорили, что были ранены два раза. Кто оказывал Вам
медицинскую помощь?
Р: Медицинскую помощь оба раза сам себе оказывал. И друг другу,
раненые если. Тут же не один.
И: Сталкивались ли Вы на фронте со штрафниками? Как Вы оцениваете их
роль в войне?
Р: Я не встречал, где мы наступали, не знаю. Но я скажу, что отношусь
нормально, по-человечески. Ну, оступились, осудили, затем заменили их
штрафом на фронт. Некоторые из них – Герои Советского Союза.
И: А Вы можете какие-то фамилии конкретные?..
Р: Нет, я не знаю. Еще, говорят, где-то среди штрафников был
Рокоссовский, это неверно.
И: А что Вы можете сказать о заградотрядах?
Р: Я слышал, что они были, но не встречал ни разу. Слышал разговоры,
что они были. Рассказать, что это такое, не могу сказать.
И: Как Вы относились к местному населению на освобождённых
территориях?
Р: Мы не бесчинствовали. Относились к нам хорошо. И в Польше тоже
нормально встречали нас. Правда, некоторые моменты были. Были там
бандитствующие формирования, убивали. Но это только слышали, меня это
обошло стороной.
И: А встречали ли Вы на фронте власовцев и как вы к ним относитесь?
Р: Власовцев я встречал, уже непосредственно знаю как. Расскажу
примерно. Конечно, как говорят, по-умному, негативно отношусь, плохо.
Дело в том, что это в мемуарах есть… У Василевского, в частности. Был
пробит коридор из советской армии в окружении – кто пожелал, мог выйти.
В один раз мы языка взяли, в том числе и власовца, мы поехали на подводах.
У немцев тоже были и на механической тяге артиллерия, и на конной тяге.
Мы сюда пропустили, потому что телеги-то они могут быстро уехать. А с
возом-то никуда не уедешь. Сколько-то убили, сколько-то человек, вроде
трех, взяли в плен, в том числе и одного власовца. Допрашивали каждого в
штабе полка. И между прочим этот власовец поехал старшим среди всех.
Шесть подвод было. Это в отношении власовца.
И: Были ли у Вас люди в части, которые пришли с территорий,
оккупированных немцами, бывшие военнопленные?
Р: Бывших военнопленных не было, а вот с оккупированных территорий
были. В общем, с западных областей Украины и Белоруссии были. Ну
нормально воевали.
И: Что они говорили об оккупации и как относились к немцам?
Р: Ну немцы убивали, как они сами относились, естественно… Сами ктото из них были в партизанском отряде. С оккупированных территорий у нас
было человек пять.
И: А какое у Вас отношение было к немцам?
Р: Ну что сказать?.. Много же принесли горя нашим территориям.
Конечно, плохое отношение. Воевали против нас. Как говорят, защищались,
оборонялись. Не сказать же, что хорошее… Как к захватчикам.
И: А что Вы можете сказать про немецкую технику и вооружение?
Р: Я вам сказал, неплохая техника у них была. И танки, и самолеты, и
артиллерия тоже. Где-то у нас тоже ведь потом техника в достаточном
количестве стала поступать. Особенно тридцатьчетверки танки. Это средний
танк. Он маневреннее. Загружены они были неплохо.
И: А если сравнивать нашу технику и немецкую?
Р: Я, пожалуй, не сравню, потому что плохо в них разбираюсь.
И: Что Вы можете сказать о взаимоотношениях рядовых и командного
состава?
Р: Я считаю, что у нас было нормальное отношение у рядовых и офицеров.
Отношения такого звена, как рота, батарея, это всё на виду, всё видно. Даже
до командира батальона. А то, что взвод, рота, батальон, это нормальные
отношения были.
И: У Вас были какие-нибудь развлечения на фронте?
Р: Какое на фронте развлечение? Одно развлечение, когда не в
наступлении, а в обороне, тогда можно выспаться. Ну я не знаю, кое-где
агитбригады были, приезжали, выступали. Но на нашем участке у нас не
было такого.
И: Как Вы оцениваете роль боевого товарищества, взаимовыручки на
фронте?
Р: Без этого на фронте нельзя. Без этого невозможно. Если даже кто-то не
хочет, обстановка заставит. Лучше, как товарищ по службе, не найдёшь
никого.
И: Какие-нибудь примеры можете привести взаимовыручки?
Р: Примеры… Ну с поля боя раненых вытаскивали немного подальше, а
там уже санитары обрабатывали. Всё прочее, так далее. Перевязка раненому
тоже. Когда санитара нигде нет.
И: Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке?
Р: Какие чувства?
И: Страшно было?
Р: Умирать не хотелось никому. Я никому не верил, что кто-то ничего не
боялся. Даже слушать ничего не хочу о том, что страха не было. Боятся все.
И: Как Вы преодолевали страх?
Р: Потихоньку. Страшно сначала было. Потом в какой-то степени, может
прав я, может не прав, но свыкается как-то, привыкаешь.
И: Были ли какие-то приметы, суеверия на фронте?
Р: Ну кое-кто кресты носил. Как сказать суеверия… Креститься – не
крестились, но вроде «Господи, спаси», это было. Про себя хотя бы было.
И: Как Вы узнали, что война закончилась?
Р: Я лежал в госпитале. По радио выступал Молотов. И объявлено было об
окончании войны. Я не спал. Проснулся. Ну я растормошил всех, на меня
стали шуметь. Весь госпиталь поднялся. Повтор там был. В Сызрани
небольшой дождичек был, потом солнце. Народ ликовал, компании шли
куда-то подвыпившие. Кто ходячий был, вышли за ворота, всех увели
компании. Начальник всё переживал, как вернутся они, вернутся ли живые.
Кого привели ночью, кого утром.
И: Были ли у Вас личные мотивы воевать? Личная месть за Родину, за
Сталина?
Р: Не знаю, как у кого, а у нас был мотив единый – раз на нас напали,
значит надо воевать, защищать и защищаться. Надо. Для меня это больше,
чем что-нибудь.
И: Ваше отношение к войне на разных её этапах, если сравнивать чувства,
с которыми шли на войну и с какими возвратились?
Р: Ну, какое отношение, отношение к войне положительное, так сказать
неверно будет. Конечно, было отрицательное у всех, никто не хотел воевать,
никому не хотелось.
И: Была ли у Вас вера в Победу, в правоту своего дела?
Р: Была, безусловно была. Особенно когда перелом, что ли, в войне настал.
Была уверенность. Даже когда ещё призыв был «Победа будет за нами!».
Уверенность была.
И: Как влияли на настроения людей победы и поражения?
Р: Поражения влияли плохо на моральные состояния всех. Где был успех,
там, безусловно, была радость ликования.
И: Возвращаясь к теме войны, что такое война для Вас?
Р: Что такое война…Это нежелательное. Никогда бы их не было. Это
разруха, смерть, увечья. И всё остальное.
И: Знакомо ли Вам чувство фронтовой ностальгии?
Р: Ну что там… Какая там может быть ностальгия? Тут это вряд ли у кого
есть.
И: Мучают ли Вас воспоминания, сны о войне?
Р: Раньше я чаще видел, сейчас реже. Вчерашнюю ночь точно уже видел.
И: Как повлияло участие в войне на Вашу дальнейшую жизнь?
Р: Я закончил службу срочную, сверхсрочно остался. Затем учился,
закончил училище. Служил до первого июня семидесятого года.
И: Долго.
Р: Двадцать семь календарных лет. На фронте считалось один к трем и с
фронтовыми у меня набирается тридцать лет. Сейчас прослужившие
двадцать лет пятьдесят процентов получают, а у меня, например, восемьдесят
пять процентов.
И: Что для Вас означает понятие «Родина»?
Р: Это страна, где ты родился, где живешь. И малая Родина тоже. Я так
считаю. Как кто считает, я не знаю. То есть, это наша страна.
И: Какого человека Вы можете назвать патриотом?
Р: Патриотом я любого человека назову, который добросовестно
выполняет свой долг во время войны, в мирное время, в любое время.
И: Различается ли у Вас понятие Отчизна и Родина?
Р: Я не различаю.
И: А государство и Родина?
Р: Тоже думаю, это одно и то же.
И: Как Вы считаете, достаточно ли сейчас освещается тема Великой
Отечественной войны в СМИ?
Р: Недостаточно. Я считаю недостаточно. Сейчас историю разные авторы
пишут. Что же они излагают, всякий по-своему, что ли? Сейчас историю
изучают в школе разных авторов. История освещена по-разному. Так же не
может быть.
И: А если проранжировать, кому отдаётся приоритет воспитания в ребенке
патриотизма?
Р: Я считаю, это где-то девяносто процентов семья должна заниматься
воспитанием патриотизма и всего остального. Десять процентов – это
детский сад, школа… Но если в семье не будет этого, дальше уже это трудно.
И: А Вас кто воспитывал?
Р: Сам воспитался. Что же делать. В шесть лет… Я не помню родителей.
И: В настоящее время молодёжь увлекается фашистскими лозунгами,
носит всякие значки типа черного креста. Что Вы можете об этом сказать?
Р: Я отношусь к этому просто противно. С ненавистью даже, пусть меня
простят все. Что они знают, например? Они сами историю даже не знают.
Сейчас не помню, как и где, была какая-то кучка людей, один говорил, что,
если бы нас завоевала Германия, мы бы пили баварское пиво. Я говорю, вы
бы баварское пиво не пили, а подчинялись немцу-надсмотрщику.
И: Какие советы Вы можете дать молодёжи?
Р: Молодежь должна быть патриотом своей страны. Раз патриотом, значит
хорошо учиться, работать на благо своей страны.
И: Есть ли у Вас какие-то особенные ритуалы девятого мая?
Р: Собираемся где-то шестого, нас приглашают в клуб Дзержинского.
Девятого мая – на трибуну, на парад. На такие мероприятия, если можно
назвать мероприятиями.
И: Какие-то художественные произведения или фильмы Вы можете
выделить как источник воспитания?
Р: Я считаю «Подвиг разведчика», «Освобождение», всех фильмов сейчас
назвать не могу, но примеры такие есть, патриотическое воспитание, но их
показывают почему-то мало. Надо больше таких фильмов создавать и
показывать. Хотя бы периодически.
И: А о современных фильмах, описывающих военные действия можете
что-то сказать?
Р: Современные фильмы я редко где смотрю… Я и не выхожу никуда в
последнее время.
И: Большое спасибо. Вы нам очень помогли. До свидания.
«ЧЕЛОВЕК НЕ ДОЛЖЕН ВОЕВАТЬ»
Зотов Е.И.
И: Здравствуйте, я студент I курса юридического факультета МОСИ
Бахтин Андрей. Сейчас мы будем беседовать с... Представьтесь.
Р: Я ветеран войны, Зотов Евгений Иванович. Готов ответить на ваши
вопросы.
И: Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни. Чем Вы
занимались до того, как война началась?
Р: Я учился в сельхозтехникуме.
И: А какие у Вас были условия жизни?
Р: Родился я в деревне, жил в деревне в Кировской области.
И: У меня тоже отец из Кировской...
Р: Да, да. Мать работала в колхозе, отец умер в 1929 году. Мы тоже
работали в колхозе. Когда началась война, я закончил второй курс
сельхозтехникума.
И: При каких обстоятельствах Вы были призваны?
Р: После того, как война началась, я до призыва в армию, то есть до ноября
1942 года работал в колхозе, уже не учился. Работал потому, что в деревне
мужчин осталось очень мало или вообще не осталось, всех призвали и вот
мы, пацаны, их заменяли.
И: А сколько Вам лет было?
Р: Лет мне было 17. Я в армию ушел семнадцатилетним, в ноябре 1942
года...
И: Где Вы начали и когда Вы закончили воевать?
Р: С конца 1942 года я служил в разных частях, а вот непосредственно на
фронт я попал в 1943 году.
И: А где Вы попали на фронт?
Р: Сначала на Карельском фронте это было. Ленинградский фронт,
Карельский фронт... До 1944 года больших сражений на Карельском фронте
не было, а в 1944 году было очень большое сражение, форсировали реку
Свирь. В карельских лесах воевали до тех пор, пока Финляндия не отказалась
воевать. Она запросила перемирия, вышла из коалиции с Гитлером, с
Германией и запросила мир, мирный договор. А потом, после Карельского
фронта, наша воздушно-десантная дивизия была переброшена на 3-й
Украинский фронт, и в составе этой дивизии я участвовал в освобождении
Венгрии, затем во взятии Вены, освобождении Венгрии, Чехословакии,
Австрии. Война кончилась для меня в госпитале, в Австрии, в городе Баден.
И: Получали ли Вы какие-нибудь награды и если получали, то при каких
обстоятельствах?
Р: Я поскольку был разведчиком, то обычно разведчиков... Я никаких
подвигов не совершал, занимался разведкой... Я получил три медали «За
отвагу», солдатские боевые награды, обычно разведчиков награждали. Это
так было... командир полка так говорил: «Вашего командира отделения я
сделаю кавалером Ордена Славы трех степеней, а разведчиков сделаю
кавалерами четырех медалей «За отвагу», что равнозначно четырем крестам
георгиевским». Таким образом вот... Я не успел получить четыре...
И: А какая минута или какой день Вам показался самым тяжелым во время
войны?
Р: Таких минут, наверное, было много...
И: А что запомнилось больше всего?
Р: Больше всего во время войны таких переживаний, трагедий, несчастий
бывает на фронте... Когда погибают люди, товарищи, друзья. Таких было
много моментов или случаев, когда приходилось вот так...
И: Самое тяжелое – потеря товарищей?
Р: Конечно, самое тяжелое это когда не просто где-то потерял, а вот если
были вместе на задании и возвращаемся уже ни с чем, с собой тащим убитого
товарища. Вот это, конечно, самое тяжелое.
И: А были ли Вы ранены?
Р: Три раза был ранен. Два ранения были легкие, одно тяжелое.
И: Это когда Вы лежали в госпитале в Австрии?
Р: Да, за два месяца до конца войны я был ранен пулей в голову... не в
голову, а в шею. Ровно за месяц до окончания войны. А остальные ранения
так... таких ранений бывает много на фронте.
И: Сталкивались ли Вы на фронте со штрафниками и как Вы оцениваете
их деятельность?
Р: Со штрафниками? Очень близко был знаком со штрафниками. Такой
случай был. Перед форсированием реки Свирь, это в Карелии, на берегу этой
реки мы соорудили наблюдательный пункт, чтобы вести наблюдения перед
тем как наступать, фиксировать все действия на том берегу. Когда мы все это
соорудили, прямо в землянку, в блиндаж вваливается группа солдат с
автоматами во главе с ефрейтором, командиром.
И: Это непосредственно штрафники были?
Р: Погоди, слушай, значит. Он здоровый такой, на голову выше нас, но
погоны у него ефрейторские, то есть одна лычка такая... И он говорит: «Я
командир штрафбата полковник Бурда». А у него ефрейторские погоны...
Говорит: «Сейчас же убирайтесь отсюда, этот участок нам выделен. Мы
будем здесь вести наблюдение». И нас он выгнал. Когда мы вернулись в
часть, доложили начальнику разведки, что нас вот так выгнали, какой-то
полковник Бурда, какого-то штрафбата... Начальник разведки говорит:
«Слава богу, вы к ним в плен не попали, а то они вообще могли вас забрать в
свой штрафбат. Отпустили, слава богу... А блиндаж мы свой построим».
Другой мы, конечно, не построили, вскоре началось наступление,
форсирование. Вот такое было столкновение с командиром штрафбата
полковником Бурда. На нашем участке форсирования были два штрафбата.
Они, как говорится, всегда на первой линии... Но так как у нас была дивизия
десантная, мы тоже с ними на первой линии, первый бой и первые вступили
на берег противника вместе. А непосредственно в боях я с ними не
сталкивался, не видел как они там. Вот на нашем участке был такой
батальон...
И: А встречались ли вы с заградотрядами?
Р: Нет.
И: Как Вы относились к местному населению на освобожденных
территориях?
Р: Хорошо относились, это же свои граждане... И они хорошо относились
к освободителям как должно. И мы, конечно, относились так же. В том числе
и на территории Венгрии, в Австрии. У нас не было случаев столкновения с
населением
после
освобождения.
Вначале
хорошо...
Тем
более
в
Чехословакии, там цветами встречали, пивом, вином угощали.
И: А встречались ли Вы на фронте с «власовцами»?
Р: С «власовцами» нет. Я знаю, что из нашей части, из нашей дивизии
участвовали в преследовании и аресте Власова на территории Австрии. Его
же арестовали в Австрии, и некоторые наши десантники участвовали в этой
операции. Я нет, не участвовал.
И: Были ли у Вас знакомые люди с территории, оккупированной немцами,
или являющиеся бывшими военнопленными? Что они говорили об
оккупации?
Р: Нет.
И: А какое у Вас было отношение к немцам?
Р: Как к врагу. Там ведь если ты врага не ненавидишь, то ты его не
победишь. Нельзя было любить врага, который тебя убивает. И не только
тебя, но и мирных жителей, твоих родителей, родственников, твоих детей.
Это обычное отношение, враг есть враг.
И: А как Вы оцениваете немецкое вооружение, немецкую технику и нашу?
Р: В начале войны все вооружение у немцев было лучше, грознее... Тем
более стрелковое оружие, у них были автоматы, а у нас в начале войны,
первые год-полтора, многие воевали с винтовками. Поэтому трофейное
оружие всегда считалось ценным...
И: Что Вы можете сказать об отношениях рядовых солдат и командного
состава?
Р: Самое доброжелательное. Командир всегда заботился о своих солдатах,
потому что они нужны для боя. Командир всегда заботится о том, чтобы
было меньше погибших. Потому что, чем сильнее часть, тем надежнее для
командира, в целом для фронта. Поэтому всегда была забота о сохранении
живой силы, это был первый долг, первая заповедь сохранить живую силу,
солдат. Но на фронте за четыре года войны было очень много случаев, когда
только ценой жизни, ценой больших потерь удавалось выполнять задание.
И: А были ли у Вас и Ваших друзей какие-то развлечения на фронте?
Тяжело же было там воевать без перерыва?
Р: В каком смысле?
И: Какие-нибудь развлечения у Вас были?
Р: Приключения?
И: Развлечения.
Р: Ну конечно, солдат же и на передовой развлекается! У него и гармошка,
у него песня. Он любую минуту использует для того, чтобы развлекаться,
веселить себя, бодрить себя.
И: А как Вы развлекались?
Р: Как и все, мы пели песни. Если возможность есть и выпивали, и
закусывали, тем более боевые «сто грамм» тогда было положено. Так что все
было по-человечески, по-солдатски.
И: Как Вы оцениваете роль боевого товарищества, взаимовыручки?
Р: Самое высокое это было чувство, товарищества и дружбы. Это без
всякого комментария... Только это помогает выжить, победить, остаться
живым или помочь спасти человека. Только солдатская дружба и
преданность друг другу.
И: Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке?
Р: Это чувство сказать или выразить немыслимо... Когда начинается и идет
бой, всех солдат охватывает одно чувство – как можно быстрее перебить,
перестрелять, победить немцев. Одно чувство, и если ты это не сделаешь, ты
можешь погибнуть. А если ты перебьешь, победишь их, то, значит, ты живой.
Все внимание было на победу, только это спасает тебя от гибели. А если
такого боевого настроения, такого напора не будет, то немцы воспользуются
этим и тебя перестреляют. Вот это чувство было единое. Другого чувства
быть не может...
И: А были ли у Вас какие-нибудь суеверия или приметы на фронте?
Р: Приметы? Об этом не думали... Нет. Какие суеверия? Там кругом
стрельба, угроза, смерть, кровь... Какие приметы?
И: Как Вы узнали, что война закончилась?
Р: Я был в госпитале, в знаменитом городе Бадене, там мировой курорт
был до войны. В конце войны в этих корпусах госпиталь располагался. И вот
ребята, которые ходили, слушали радио, какую-то информацию имели, 7 мая
поймали на радиоприемнике армейском волну румынского Коминтерна и там
передали, что война закончилась и что выехали в Берлин на переговоры о
мирном договоре и для заключения акта о капитуляции Жуков и... назвали
еще какого-то румынского генерала... и начались переговоры о капитуляции.
Они там, когда это услышали, пришли и сказали, что слушали радио и
сказали, что война кончилась. Никто ничего официально не говорил, не
сообщал... И только восьмого стало известно, что действительно подписан
акт о капитуляции немецкой армии. И мы сразу с моим другом Андреевым
решили из госпиталя сбежать в свою часть, поскольку война кончилась. Мы
переодеваться могли, у меня рана была такая, что я мог ходить и руками
работать. Он тоже был ранен в плечо... И вот мы сбежали из госпиталя 8 мая.
Приехали в Вену, это недалеко от Бадена. Разумеется, в Вене еще было
военное положение, военная комендатура. Нас сразу арестовали, потому что
никаких документов и формы нет, мы как арестанты. А то, что мы из
госпиталя, никто нам не поверил, говорят, еще неизвестно, вы откуда и кто
вы такие. Без документов и вид арестантский, а то, что ранение, это ничего
не говорит. Выясняли долго, что мы действительно из такого-то госпиталя.
Тогда не было таких телефонов, чтобы можно было позвонить в Баден, в
госпиталь. В мирное время, наверное, можно было, там у них была связь. У
военных, у наших связи не было туда позвонить. В комендатуре оказался
один майор, который начал нас допрашивать со знанием дела. А что это
значит «со знанием дела»?.. Первый вопрос задает: «Вы где лежали? На
какой улице ваш госпиталь?» Я говорю, что улицы не знаю, не спрашивали,
не узнавали. «Ну хорошо, какое здание, белое, серое, красное? Сколько
этажей?». Ну это мы знаем, допустим, пятиэтажное, белое. Сразу: «Что у вас
там во дворе растет?» «Ну, где-то сосна, где-то липа, рябина». Хорошо.
Потом спрашивает, какие во дворе есть строения, склады какие-то. Да, как
раз, где обмундирование украли мы, напротив наших окон прачечная. Вот,
говорю, там мы украли обмундирование. Еще кое-что спросил и на этом
закончил допрос, сказал, что все ясно. Оказалось, что он только на днях
оттуда приехал, тоже лежал там и он понял, что по нашим рассказам ясно,
что мы действительно лежали в этом госпитале. Вот такой он шпионский
допрос устроил...
И нам сразу выдали обмундирование, справку дали, что отправляемся в
свою часть из госпиталя такого-то. Нам дали сухой паек и сказали, где наша
часть. Наша часть тогда находилась в Венгрии, под Будапештом. Там есть
город Будакеси, километров 50 от самого Будапешта, это считается пригород
Будапешта. Сказали, что наша дивизия находится в этом Будакеси, и давайте,
туда чешите, у вас документы есть. И вот, прежде чем выехать из Вены, надо
было на шоссе попасть Вена-Будапешт, там такой тракт. Там великое
множество машин наших военных, и нам сказали, что можно доехать на
машине до Будакеси. Но из Вены выбраться трудно, там никакого же
транспорта нет. Тот майор сказал, что идите-идите примерно туда и все
равно выйдете на шоссе. Вот мы вышли и давай туда, в том направлении. А
там один офицер говорит: «Вы куда?» Мы ответили, что отправляемся в
свою часть, под Будапешт. Он сказал, чтобы мы садились в немецкий
автобус, что сейчас они поедут возлагать цветы к памятнику Штрауса. Он
спросил, знаем ли мы, кто такой Штраус. Мы что-то слышали, конечно, но
знать так это... пока мы не посмотрели кино «Большой вальс», не знали о
нем. Вот, значит, сели на автобус, ехали долго, завезли в этот парк, где
памятник Штраусу, там цветы возложили от имени освободителей, сделали
такой жест этому всемирному композитору. Это для пропаганды, для
политики надо было... А потом, когда это все закончили, офицер говорит, что
мы сейчас поедем на автобусе и доедем почти что до какой-то улицы, какогото района, откуда там шоссе недалеко, вы там найдете. И вот он нас довез
туда, мы высадились. Там местное население, военные наши, и всех мы
спрашивали как выйти на шоссе. Нам показывали туда, сюда... Долго
блуждали и все-таки мы вышли к шоссе, а там машины наши в Будапешт.
Садимся на первую попавшуюся машину в Будапешт. Вот так свою часть мы
нашли после войны и уже день Победы отметили в своей части.
И: Был ли у Вас какой-то личный мотив воевать? За Родину, за Сталина?
Р: Это обязательно. Дело вот в чем – нас учили, молодежь, по крайней
мере, что мы сильные, мы победим любого врага. Будем воевать мы не на
своей территории, на чужой территории, на свою территорию мы не
допустим врагов и, конечно, при таком воспитании каждому парню хотелось
служить в армии. Не дай бог, если по какой-нибудь причине не брали в
армию, ну там плоскостопие или что-то еще там... Это трагедия была, если
человека не брали в армию. Девки на него смотрели как на неполноценного
человека, ну кто он такой, в солдаты не взяли его... Стремились в армию
любой ценой, лишь бы взяли. А во время войны, поскольку было такое
воспитание, что наша армия сильна, мы победим, хотя и отступали первый
год... Тоже хотелось участвовать в этой победе. Так что патриотизм был
очень высокий, честный был патриотизм. И не было такого, чтобы кто-то
отказывался или увиливал бы от армии, от фронта тем более. А потом были
очень строгие законы – попробуй увильнуть. Ты концов не найдешь своих...
Вот так.
И: С какими чувствами Вы шли на войну и с какими чувствами Вы
возвращались?
Р: Чувства великие, когда кончается бой, ты живой, друзья живые,
одержали победу... Конечно, торжествующее чувство, не на словах, а просто
в душе своей, в сердце. А когда перед наступлением или когда в бой идут
люди, солдаты, я уже говорил, охватывает чувство в тот момент, что надо
победить, в данном случае в этой операции надо одержать победу. И только
это может тебе спасти жизнь. Если ты не победишь, то тебя победят, так что
выбирай, что тебе надо. Поэтому все шли в бой с желанием непременно
одержать победу, потому что отступление – это смерть. Много было случаев,
когда отступление – это трагедия, потому что потери большие в живой силе,
бросают всю технику. Вся техника пропадает, попадает врагу. В моральном
плане отступление – это позор, это беда, это несчастье. Поэтому остается
только одно – победить.
И: Была ли у Вас вера в победу?
Р: Была. Так были воспитаны мы, что победим обязательно. Я-то в 1943
году начал воевать, уже были успехи у нас. А те, которые в 1941 году
воевали, когда они отступали, у них вряд ли была вера в победу. Веры в
победу не было при отступлении.
И: Как влияли на настроение людей победы и поражения?
Р: Поражение всегда трагедия, а победа всегда торжество.
И: Что такое для Вас война?
Р: Война – это противоестественное явление, поэтому человечество
должно выступать против всякой войны. Война не для человека. Человек не
должен воевать. Страны не должны воевать. Когда в жизнь вмешиваются
многие факторы, и политика, и вражда, и передел собственности, богатства
территорий, то возникает война. Человечество не лишено этой трагедии. Оно
пока что не научилось не воевать. Хотя каждый сам по себе считает, что это
противоестественно, что это не нужно, но, тем не менее, войны происходят и
очень часто.
И: Знакомо ли Вам чувство фронтовой ностальгии? Снятся ли Вам
военные сны?
Р: Сейчас нет, а первые годы после войны – да. А сейчас нет...
И: Как повлияло участие в войне на Вашу дальнейшую жизнь?
Р: Это очень положительно в том смысле, что человек уже взрослеет,
приобретает какую-то внутреннюю силу свою, чувствует в жизни своей. Он
становится более разборчивым, более разумным. По всем этим вопросам
человек получает какую-то внутреннюю силу своего возраста, своего
существования, своего предназначения. Он увереннее делает движение по
жизни, по мирной жизни. Это плюс, конечно. А минус, это то, что получает
ранения, гибель родных, гибель городов, материальных ценностей. Это все
влияет на человека с отрицательной стороны. Беду приносит война. А сам по
себе человек мужает, это однозначно.
И: Что для Вас означает понятие «Родина»?
Р: Жизнь. Жизнь без родины невозможна. Невозможно даже представить,
что где-то можно жить, находиться в какой-то невесомости, в каком-то
пространстве. Только Родина, другого ничего не существует... Допустим вот
после войны я где-то полтора года находился в Венгрии. Дружественная
Венгрия, все это хорошо, но тоска по Родине, по России, по Советскому
Союзу, она всегда была у человека и солдата. Всегда мы тосковали, всегда
стремились как бы быстрее в Россию. Много песен тогда создавали про то,
что хочу домой, хочу в Россию. Хотя там жили прекрасно, в Венгрии. И
условия были хорошие, и интересно было в чужой стране, узнавать, что такое
Запад в мирное время. Но, тем не менее, хотелось домой. Какая бы ни была
Родина, допустим, деревня, какая бы не была жизнь, хотелось в свою
деревню быстрей.
И: Как вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной
войны освещается в средствах массовой информации, в школах, вузах?
Р: Нет, недостаточно. По телевидению есть там каналы специальные по
войне, это хорошо… Но вот в печати появляются такие исследования,
которые рассказывают только в канун дня Победы. А так это не чувствуется
и не происходит. Только вот от Победы к Победе. Поэтому в этом вопросе
надо, прежде всего, в школах, вузах… Раньше в вузах были военные
кафедры, так или иначе касались там военных действий, тактику войны
изучали, военное дело. Сейчас этого нет. Раньше была организация
ДОСААФ, молодежь была вовлечена в ДОСААФ, изучали военное дело, кто
куда собирался – в артиллеристы, танкисты, десантники. Сейчас этого нет.
Надо проводить работу, почаще в школах, вузах организовывать встречи с
ветеранами войны по вопросам, которые интересуют молодежь. У вас вот
много вопросов интересных. Я постоянно встречаюсь с молодежью,
студентами и учениками в школах, потому что я почетный гражданин
Йошкар-Олы и меня приглашают как бывшего председателя горисполкома и
ветерана войны. И там всегда возникают вопросы. Я всегда даю им волю,
чтобы меня спрашивали о чем угодно. Я тему, направление им не задаю, они
спрашивают, что их интересует. Вот когда отвечаешь на инетерсующие их
вопросы, им интересно. Обычно они вот так и спрашивают про то, где я
воевал, какие у меня были случаи интересные, памятные. Вот такую встречу
я провожу постоянно.
Кроме того, в музее города собирают молодежь из вузов, из школ по
каким-то датам, по каким-то мероприятиям… Там я выступаю перед ними,
тоже там говорю, чтобы спрашивали то, что их интересует. И они, конечно,
спрашивают… Школьников сейчас интересует ВДВ, как там ВДВ, как там
прыжки, какой первый прыжок был, какой последний. Это те, которые
собираются в армию и хотят в воздушно-десантные войска. Другие
спрашивают свои вопросы…
Вот это надо поддерживать, вот это общение, чтобы шло взаимное
обогащение знаниями. Ветеран узнает, чем молодежь живет, а молодежь
узнает, чем ветераны живут сегодня и что они пережили. Вот эту войну, эту
послевоенную разруху, восстановление послевоенное. Взаимное обогащение
знаниями очень помогает правильно делать выводы, ведь многое ветераны не
знают о жизни молодежи тоже. Что их интересует, какая у них беда есть,
какие у них проблемы в учебе, в работе. Вот… Надо усиливать такую работу.
И: Я еще заметил, что у Вас на стене висит множество наград. Есть вот тут
Ваши и что Вы можете о них рассказать?
Р: Это все мои награды. А что о них рассказать можно?
И: За что Вы их получили?
Р: Я же говорю, вот медали «За отвагу» – это за операции в разведке.
Удачные операции, конечно… Не всегда удачные были, победные,
некоторые операции срывались, кончались неуспехом, а за успешные
награждали разведчиков. Я же сказал, что я не могу сказать, что я совершал
подвиги… Никаких подвигов не совершал.
И: Ну то, что Вы пошли на войну, это уже сам по себе подвиг.
Р: Подвиг совершил, это герой, отдельные какие-то операции. Таких я не
называю, что я такой-сякой… Хотя, там было много дел фронтовых, много
было операций разных. Во многих случаях мы были храбрыми и так далее…,
но это все, считаем, были рядовые военные операции.
И: Вы считаете себя обычным рядовым, но, все равно, мы считаем Вас
героем, потому что Вы принесли нам эту победу и прошли эту войну.
Р: Ну это общая оценка, это все победили, те, которые воевали на фронте и
остались живы, в каком-то понимании можно сказать, что это герои. А в
конкретном понимании герои – это те, которые признаны правительством
героями, Герои Советского Союза вот…, а все остальные солдаты.
И: Ну возможно, многие подвиги были незамечены.
Р: О, это сколько угодно, конечно… В такой суматохе, в такой великой
битве все бывает. Нельзя все это зарегистрировать, заметить. Это все иногда
проходит бесследно. Но самое главное победа и подвиг, что мы победили.
Коль мы победили, мы совершили что-то. Совершил каждый… Кто-то
пролил свою кровь, ранен был, защищая Родину… Кто-то совершил такой
подвиг, что был награжден высокими наградами, таких было очень много. А
были рядовые просто, которые воевали, выполняли приказы, тем самым
вкладывали свою лепту в Победу… Скромные вояки, скромные солдаты…
И: У Вас множество книг, Вы, видимо, любите читать? Вы читали какиенибудь книги на фронте?
Р: Мы читали все то, что солдату ближе к сердцу. Допустим, стихи
Константина Симонова, других фронтовых поэтов. Все же писатели, поэты
были тоже на фронте, они много писали и все это мы читали. И песни пели
фронтовые, очень много было написано тогда хороших песен, во время
войны. Все это было солдату к сердцу и к душе…
И: Телевидение часто освещает, что многие ветераны войны живут в
недостойных условиях, а что Вы можете сказать о себе, Вы нуждаетесь в
помощи государства?
Р: Нет, я обеспечен и пенсией, и жильем, и вниманием, так что у меня
вопросов в этом отношении не возникает… Что касается книг, то эта любовь
к книгам давнишняя, с детских лет, потом я после войны закончил литфак и
занимался книгами, литературой вплотную после войны. Тем более, у меня
было много моментов, случаев, которых не было у других, которые я могу
вспомнить с гордостью и сказать, рассказать. Был знаком с прямым
потомком Пушкина, это, вообще, трудно поверить, но я с ним разговаривал,
здоровался, общался два раза с прямым потомком Пушкина, правнуком
Пушкина, Григорием Григорьевичем Пушкиным. Он жил в Москве, служил
на фронте, тоже был ранен. Он был старшим лейтенантом, после войны он
работал в Москве. Вот все это меня тянуло к литературе. Так и занимаюсь до
сих пор.
И: А есть у Вас любимые писатели?
Р: Я всегда отвечаю на этот вопрос, что любимых писателей много, и
одних десятерых перечислить, а других десятерых не перечислить просто
нехорошо. Но одно можно сказать, что в детстве мы знали в первую очередь
Пушкина, Лермонтова, Толстого, Гоголя. В школьных занятиях они
включались в программу. До войны школьные тетради были с обложками с
рисунками из сказок, допустим, Пушкина, или с портретами… Не было таких
тетрадей голых, были они обязательно с иллюстрациями писателей.
Открываешь тетрадку, там Пушкин, открываешь тетрадку, там Гоголь на
обложке. Или стихотворение Лермонтова, допустим. Очень было важно это,
трудно поверить сейчас вот… Вот такое было, такая тяга у людей с детских
лет к литературе. До сих пор помню эти обложки тетрадей, где эти писатели,
их поэмы. Если Пушкин там, «Сказка о царе Салтане», там обязательно
иллюстрация… Интересно, сидишь и смотришь. Или вот, помню, «кот
ученый», там дуб, а на дубе кот ходит… И вот, я говорю, что если с детских
лет прививают такие чувства к литературе, то, конечно, это навсегда.
И: Возможно, Вы сами что-то писали?
Р: Я никаких книг не писал, но я писал статьи, много статей. Сейчас вот о
положении дел в политике пишу, в экономике, в республике… А
воспоминаний у меня очень много написано о фронтовых делах, об
армейских делах, о мирном труде. У меня все это дело в музее города и в
госархиве, весь материал... У меня материалов таких много, и я вот отдаю
тем, кто знает, школьникам…, я вот отдаю им свои записи, у меня их много
разных. Вот приготовил очередные тома для сдачи в архив (показывает). В
музей города вот пять томов, вот, видишь?.. Особенно об участии на Параде
Победы в Москве спрашивают многие, интересуются, вот это все здесь
(показывает)... Вот паспорт такой, здесь вся биография.
И: Государственные награды – это вот те, что я наблюдаю?
Р: Ну да… Вот в основном ребята спрашивают то, что здесь изложено, где
родились, где служили, какие награды, какие ранения… Вот я приготовил…
Так что у меня писанины много… Так, что еще?
И: В принципе, все, что я хотел, узнал. Возможно, Вы сами хотели бы чтонибудь рассказать?
Р: Пожалуйста, что интересует, я могу рассказать много, но это не всем
нужно и не всегда нужно…
И: А есть ли какие-нибудь знания о войне, которые остались
незамеченными, но Вы бы хотели о них рассказать?
Р: Конкретно об этом ответить нельзя и не надо стараться. Дело в том, что
война была великая, четыре года, и до сих пор не все страницы войны
раскрыты и прочитаны. На то и великая, это не то, что в Ливане стычка вот
сейчас происходит… Это была величайшая война, мировая война, поэтому
сейчас вот историки, поэты, писатели, сценаристы до сих пор спорят, до сих
пор копаются, но им никогда не раскопать до конца. Это как мир, мир
бесконечен и война была бесконечным событием, потому что все заметить,
все записать, все рассказать – это немыслимо. Это первое. Второе, много
попыток, даже не попыток, а искажений событий, фактов о войне. Каждый
старается рассказывать, но без знания дела конкретного. Поэтому тоже
вопрос остается для разрешения. Третье, самыми непосредственными
знатоками этих событий бывают только сами участники войны. Вопрос в
том, что они могут рассказать только по своему разумению, по своей
отрасли, действию, участию локальному. А в целом о войне он тоже не
может рассказать, не знает все события войны. Вот такие трудности есть,
поэтому, читая, слушая о войне, тем более тех, кто что-то там критикуют,
малюют, я говорю: «Без знания не суйся в эту область!». Так что это вопрос
большой, много там неясных страниц еще.
Много споров вот до сих пор о Жукове. Где-то книга у меня была здесь…
Что он не всегда разумно проводил операции, много у него было потерь в
живой силе, спорят. Это беспредметный спор, потому что надо знать, что
было конкретно, какая обстановка была на фронте…
Я был участником двух парадов Победы. В прошлом году были на параде
Победы, и вот в 2005 году (показывает фотографии). При встрече с
участниками парада выясняется многое из того, что я говорил. Народ до сих
пор не знает истину, действительную картину Великой Отечественной
войны. Поэтому надо очень внимательно и честно относиться к этому и
писать, рассказывать, создавать фильмы. У нас много фильмов о войне, и,
прямо скажу, те, которые были в советское время, были хорошие фильмы. А
сейчас тоже есть хорошие фильмы, но сейчас стараются как-то загнуть,
перегнуть, наврать, подкрасить, украсить… Так что тема большая, надо бы
это, в первую очередь, военным историкам, а вот художники, разные авторы,
которые пишут книги, мемуары, создают фильмы, они делают это по какимто материалам, а сами-то они не участвовали, сами они не знают, не ведают.
Они понятия не имеют, что такое наступление, допустим, что такое оборона,
что такое бой, какой бой. Поэтому надо быть честным в отношении этого.
Вот много появляется рассказчиков, встреч, разговоров в канун Победы.
Наверное, в конце апреля начнется массовая агитация, вот те, которые там
выступают, им надо быть знающими, прежде всего. Знать надо…
И: Хорошо, не буду Вас больше задерживать. Благодарю Вас за то, что Вы
уделили время.
Р: Спасибо.
И: Благодарю Вас.
«О НАГРАДАХ ДАЖЕ НЕ МЕЧТАЛИ, МОСКВУ МЫ ЗАЩИЩАЛИ,
КАК МОГЛИ...»
Черепанова А.Ф.
И: Здравствуйте, уважаемая Алевтина Федоровна.
Р: Здравствуйте.
И: Мне бы хотелось побеседовать с Вами о том, как прошли Ваши
военные годы. Я попрошу Вас ответить на несколько вопросов. Вспомните,
пожалуйста, Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни до
войны?
Р: Перед войной я начала свою трудовую деятельность в качестве
заведующей избой-читальней. Это было в Санчурском районе, колхоз им. 8
марта. Это 1939 год, потом меня перевели заведующей клубом в село
Сметанино. Потом меня по комсомольской путевке, по мобилизации
призвали на фронт, на оборону нашей Родины во время Великой
Отечественной войны.
И: Расскажите, как Ваша семья?
Р: Как семья. Папу уже взяли на трудовой фронт. Дома оставалась мама, в
колхозе была. Старший брат тоже был взят на войну в первых числах
Великой Отечественной войны, в июле или в августе 1941 года. У мамы
оставалось еще трое ребятишек. Брат был еще 1926 года, потом тоже его
взяли в армию. Трудно было, сложно было. Мама работала, все дела, как и
водится, всем женщинам того времени, молодым и старым, всем пришлось
воспитывать детей, работать в колхозе, кормиться. И вот на одном моменте
мне хочется остановиться – как было сложно маме меня, единственную дочь,
провожать на фронт. Когда 6 апреля 1942 года обоз пошел от Санчурска, она
бежала за этим обозом, ревела, падала... Тогда была холодная весна,
примерно такая же, наст был глубокий. Как она ревела, да не только она, все
матери ревели, провожая своих дочерей на фронт. Провожали на фронт, одно
было слово – ФРОНТ.
И: Скажите, когда и при каких обстоятельствах Вы были призваны?
Р: Так вот я уже сказала. По комсомольской путевке меня как заведующую
клубом села Сметанино взяли на фронт.
И: Где вы начали войну и где Вы ее закончили?
Р: Нас остановили в Москве. Войну я начала в Москве 13 апреля 1942 года
в частях ПВО, 1-я дивизия аэростатов заграждения и всю войну я прошла,
три с лишним года, в частях ПВО под Москвой.
И: Были ли Вы награждены, за какие подвиги, при каких обстоятельствах?
Р: Я была награждена медалью «За боевые заслуги». Награды нам вручали
в 1943 году, это было в театре Маяковского в Москве. Правительство
Москвы, наше командование оценило работу боевой и политической
подготовки поста. Я была командиром поста, в звании сержанта. Мы
работали и занимались всем тем, что было положено. В боевой готовности
всегда была материальная часть, наши люди, наши солдаты, в том числе и я.
И: А какая минута или какой день Вам показался самым тяжелым и
опасными во время войны?
Р: Опасно на войне и на службе... Сказать, что легкое что-то было в эти
три с лишним года я не могу. Там ведь ни танцев, ничего такого не было.
Надо было обеспечить и боевую обстановку, и питание, и отдых. Так что у
нас легкой жизни совсем не было.
И: А были ли Вы ранены на войне?
Р: Бог спас, как говорится.
И: А Вам оказывали медицинскую помощь?
Р: Да. У нас была медицинская сестра при КП отряда. Я как сейчас помню,
это была Ася Васильева, симпатичная московская санитарка. Может, она не в
звании медсестры была, но мы её знали как медицинскую сестру. Она
систематически нас посещала, нас учила уму-разуму, как вести санитарные
дни, как вести личную гигиену. Над нами был санитарный контроль высшего
класса. Мы не могли и не имели права выходить из строя ни на один день.
Мы должны были быть в полной боевой готовности всегда. Я это
подчеркиваю. Так должно было быть в жизни.
И: Сталкивались ли Вы на фронте со штрафниками?
Р: Нет.
И: Встречались ли Вы с заградотрядами и их деятельностью?
Р: Не встречалась.
И: Как Вы относились к местному населению на освобожденных
территориях?
Р: Наша 1-я дивизия аэростатов заграждения не была на освобожденных
территориях. Она была недалеко от Москвы, сейчас эта территория уже
Москвы. А в общем к населению относились положительно, мы ходили за
водой в общий колодец местного населения, взаимоотношения были
нормальные, человеческие.
И: А встречались ли Вы на фронте с «власовцами»? Как к ним относились
на фронте?
Р: Нет, в нашем районе власовцев не было и я не встречалась с ними.
И: Были ли у Вас в части люди с территорий, оккупированных немцами
или бывшими военнопленными? Что они говорили об оккупации?
Р: Нет, таких людей в нашем расположении не было.
И: А какое у Вас было отношение к немцам?
Р: К немцам, конечно же, как к людям, которые напали на нашу Родину,
какое отношение к ним могло быть... Мы шли на фронт воевать с немцами,
поэтому отношение было отрицательное. Отдельных немцев не было. Было
общее отношение к немцам как к напавшей стороне, поэтому мы должны
были их бить кто как и кто чем может.
И: А как Вы оцениваете немецкое вооружение, немецкую технику и нашу?
Р: Я немецкую технику не знала, не видела, поэтому судить, дать оценку
немецкой технике я не могу.
И: А по нашей технике?
Р: Наша техника, которой мы располагали, что у нас было на вооружении,
все было нормальное. Мы после прихода очень быстро изучили всю технику.
Может быть, это было и не сложно, мы сменили всех ребят, они ушли на
фронт, а мы заняли их позиции. Все ушли, кроме командиров, у нас был
старший командир звена 1917 года рождения. И моторист был заместитель –
мужчина. А всех остальных сразу отправили на фронт, на формирование
отправили. Наша техника, насколько я знала, по тем временам была
нормальная. Мы аэростаты поднимали до 3 тыс. метров, на каждом была
мина, мы заряжали эти мины, отправляли вверх, в воздух, и в случае, если
прорвется самолет противника, то он должен погибнуть, не долетев до
Москвы, не достигнув цели прицела, цели бомбежки. Так что то, что у нас на
вооружении, я не жаловалась, нормально было.
И: Что Вы можете сказать об отношениях рядовых солдат и командного
состава?
Р: Вы знаете, сейчас, когда все эти годы прошли, о какой-то дедовщине, о
каком-то несовмещении с командирами... Вот у нас рядом была землянка,
КП, там телефонистки две были, командир звена был. Я была командиром
поста, он командир звена и мы жили, как говорится, по уставу. У всех были
свои обязанности, кто-то хуже, кто-то лучше, и о какой-то неприязни мы
вообще понятия не имели. У нас были девчата из Свердловска, из Рязанской,
Ивановской, Кировской области. Мы все были нормальные, со средней
полосы люди, у нас никакой неприязни не было, и сейчас, конечно, нас,
старших людей, удивляет, что есть дедовщина в армии... Там же есть устав.
Может быть, мы были люди из деревни, дисциплинированные были, нам то,
что отец и мать нам сказали, это закон был. Изучили устав, знали свои
обязанности. Сказал командир поста идти, значит, иди. Никто не имел
понятия сказать, что не пойду или не сделаю, у меня такое в голове не
укладывалось. Также, когда мне говорил командир, что делать, у меня не
было никаких возражений. И поскольку у нас такие отношения были, я
переписывалась до 2007 года с девчатами, мы уважали друг друга и даже в
гости ездили, я была в Иваново, в Судогде. Прекрасные были девчонки,
умницы, красавицы, хорошие были девчата нашего поколения, очень
хорошие. Я, пользуясь случаем, хочу сказать, что низкий поклон вам,
девчонки сороковых годов! Вы были красавицы, пусть в гимнастерках, пусть
в кирзах, но вы все равно были красивые!
И: Скажите, а развлечения были у Вас на фронте?
Р: Нет. Что не было, того не было. Это же был 1942-ой, о каких
развлечениях могла идти речь под Москвой. Все мы глядели в оба, со всех
сторон, и прожектористки девчонки, и зенитчицы. Только смотрели в небо,
потому что были на службе обороны Москвы, обороны воздушных
пространств над столицей. Никаких концертов у нас, конечно, не было.
Наибольшее развлечение, только если сходит дежурный по посту в
ленинскую комнату за письмами. Было развлечение, если кто получит
письмо... Хотя какое развлечение, если мама напишет, что нет хлеба, но это
не писали, хоть не всегда все в деревне было. Поэтому развлечений никаких
не было, но мы и не жаловались. Нам не до развлечений было. Мы ведь и
уставали, нам были определенные часы после дежурства для отдыха.
Постоишь на посту, ляжешь спать, нам не до концертов, не до развлечений
было...
И: Как Вы уже говорили, на фронте была взаимовыручка. Скажите, как Вы
оцениваете роль своего боевого товарищества, взаимовыручку на фронте?
Приведите какой-нибудь пример.
Р: В любую минуту каждый солдат за своего солдата пойдет и окажет
какую-то помощь. А может, заменит, чтобы было товарищу легче. Сам
пойдет вперед, вот такая была выручка, такая была связь. Не случайно это
была очень крепкая дружба. В этом сила, большая сила, в товариществе,
взаимопомощи. Дружба – это один из основных костяков армии в моем
понятии. А сейчас вот смотрю и слушаю... Так должно быть. Строгость
выполнения устава делает армию дисциплинированной, люди делаются
собранные, что положили на одно место, не забывают, где искать и что
искать, в этом и есть армия. Меня она научила строгости, официальности,
заботе о людях, вот, пожалуй, самое главное. Выручка, как бы трудно не
было.
И: Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке? Были у Вас какиенибудь суеверия или приметы на фронте?
Р: Нет, эти сказки и не рассказывали, никаких примет. Сейчас то
рассказывают, другое, а тогда никаких примет вообще не было. Скажут
сейчас, вот, например, если оттепель, то хороший урожай будет... Мы еще
молодые были, про эти оттепели ничего не понимали, наверное, так... В
общем, этой болезни у нас не было.
И: Как Вы узнали, что война закончилась?
Р: Как узнали... Это же Подмосковье, эта информация была у нас,
телефонная и радиосвязь всегда была, мы всегда все знали.
И: Какие чувства у Вас были?
Р: Бурные, все радовались. Мы побежали к соседям, воду где брали в
колодце. Мы побежали, кричим «Ура!», обнимаемся. Прибежали к ним,
кричим, что война кончилась, чтобы они вставали. В общем, бурно было,
бурно.
И: Был ли у Вас какой-то личный мотив воевать? За Родину, за Сталина?
Р: Слово «месть» у меня... Кому мстить? Как-то вопрос такой мщения... У
нас был один девиз: «Победа» и девиз «За Родину, за Сталина!». Мы это
знали как «Отче наш», потому что это наша Родина, это наш руководитель,
другого мы не имели, у нас другого ничего нет.
И: Ваше отношение к войне на различных её этапах. С какими чувствами
Вы шли на войну и с какими чувствами Вы возвращались?
Р: На войну мы шли как на войну. Мы знали, что легкой службы не будет,
это однозначно. Ни мы, ни наши мамы не знали, вернемся мы, не вернемся,
потому что уже приходили от моих сверстников в деревню похоронки. Наши
матери рыдали и знали, что нас провожают с тем, что возможно, что мы не
увидимся. Такая была суровая, тяжелая, прямо скажем, обстановка – на
войну, значит, на войну. Как бы там не было, но война кончилась. А по
возвращении жить-то уже без войны. Наши уже демобилизовались, у кого
что было, мы уже одели свободную форму. Она была, конечно, уже мала, не
по нам, мы уже повзрослели за три года. Конечно, какие-то планы имели.
Думали, что будем восстанавливаться, жить. Чтобы жизнь продолжалась.
Эти тоже планы входили в нашу жизнь, так что настроение было хорошее...
Хотя было после войны очень трудно. Даже мало сказать, что было очень
трудно.
И: Была ли у Вас вера в победу, в правоту своего дела?
Р: Да. Вы знаете, когда песня звучит про то, что наше дело правое в этой
войне... Между прочим, с первых дней войны, когда были сводки, что враг
под Москвой, это же было страшное удивление народа, что под Москву уже
немцы пришли. Но вот никогда ни у кого не было панического состояния, все
равно пойдут, все равно погонят. Это было не только у меня, это было в
народе. Сейчас вот трудно объяснить, что это было в народе, какая сила
была. Народ настроился, народ не болел, работал денно и нощно. Подростки
работали, дети работали, другую жизнь не знали, знали, что только одна
победа сможет спасти жизнь нас всех и нашу Родину. Я это громко говорю,
но и нас самих, как людей, живущих на этой земле, в нашей стране, одним
словом, на нашей Родине.
И: В правоту и в Победу все же Вы верили?
Р: Обязательно, иначе нельзя.
И: А как влияли на настроения людей победы и поражения?
Р: Поражениям удивлялись. Ну как, почему? Ведь всех военнообязанных в
деревне взяли, посоветоваться уже не с кем. В нашей деревне не то, чтобы
были только пожилые люди, старики, настроенные как-то так... Такого
случая не было, поэтому нас склонять в какую-то другую сторону уже никто,
во-первых, не мог, сами были уже убеждены в том, что только Победа будет.
И рано или поздно. Вот потом герои пошли, вот эта Зоя Космодемьянская,
потом под Москвой... Верили, что выстоят, что обязательно выстоят. И в
декабре повернули оборону, пошли в контратаку наши. Вот тогда было очень
сложно, очень трудно, не случайно у нас очень многих взяли на оборону
Москвы. ПВО, зенитчики, аэростатчики, прожектористы, служба внешнего
наблюдения специальная была, смотреть за движением в небе. Все эти
службы под Москвой, кроме высшего командного состава – это все была
служба ПВО. Большая армия туда была призвана. Столько мы высвободили
сразу, чтобы дать подкрепление под Москвой. Это уж я теперь рассуждаю,
спустя эти годы.
И: Что такое для Вас война? Знакомо ли Вам чувство фронтовой
ностальгии?
Р: Чувство... после того, как я прослужила три года, после того, как я
служила в командирском составе, командир звена, командир отделения. Это
не могло не сказаться на моей трудовой деятельности, на моей работе. Я
проработала, трудовой деятельности стаж у меня 43 года. Ну, ностальгия
такая, что я вспомню подробности, девчонок. Рада была письмам, когда
произошли какие-то изменения, пополнения в семье или что-то, за всех я
всегда радовалась. Я довольна, что имела большой жизненный опыт. Если бы
я была на «гражданке» в те годы, разумеется, такого опыта не получить.
Армейская служба меня очень многому научила, точности исполнения,
точности понимания того, что от меня требуется в гражданской работе. Это
мне, безусловно, очень помогло. Дисциплина, порядок, порядок встречи,
организация встречи.
И: Мучают ли Вас воспоминания, сны о войне?
Р: Сейчас мало стало сниться. Раньше снились девчонки, снилось, как чтото делаешь, к чему-то готовишься, готовишь людей, технику. А сейчас, с
возрастом, это утихает. Вот только сядешь, что-нибудь напишешь о
девчонках (читает свои стихи):
О наградах даже не мечтали,
Москву мы защищали, как могли.
Аэростаты по команде в небо поднимали.
С винтовкой на посту стояли,
И выносили тяготы войны.
Мои девчонки, в далеких 41-х,
Я поименно вспоминаю вас.
Тебя, Лариса из Свердловска,
Тебя, Марина из Рязани,
И тебя, Надежда из Иваново,
Любимица моя!
И: Хорошее стихотворение. Как повлияло участие в войне на Вашу
дальнейшую жизнь? Вы говорили, что Вам армия помогла, а в чем?
Р: Армия научила меня, как надо относиться к людям, как заботиться.
Прежде всего, как ценить людей, как обеспечивать их рабочие места, чтобы
им было удобно, вот это все у меня осталось и пригодилось в работе.
Поскольку я работала последнее время заместителем директора столовой
«Колос», мне это все пригодилось. Мне приходилось с ними заниматься,
воспитывать их. У нас была комсомольская организация, занимались
спортом,
художественной
самодеятельностью,
приходилось
самой
участвовать и в спорте, и в художественной самодеятельности. Так что у
меня трудовая жизнь прошла в довольно активной форме.
И: Спасибо. Что для Вас означает понятие «Родина»?
Р: Родина? Все вкладывается в это понятие: и дом, и семья, и друзья. И
родители, которые дали жизнь, и братья, и сестры, и все, и подруги. И дом, в
котором выросла... В 2010 году у нас был праздник в нашей деревне.
Организовала молодежь, между прочим, Санчурского района, газета
«Санчурские вести». Мы туда приехали, в том числе и я читала стихи о
девчатах о военных, о землячке, о родной деревне. Вот все это Родина, и
тянет туда, на эту малую Родину. И еще попросили, чтобы девчата
организовали. Правда, это все сложно в наше время. И транспорт до деревни
не ходит, и дороги до деревни уже не осталось. Поле заросло уже молодыми
березками, больше не сеют ничего уже... В деревне ведь было 100 с лишним
домов, сколько ребят, сколько девчат было... А что касается Родины, я вам
скажу, где-то у меня есть про Родину написано. Вот, пожалуйста, у меня есть
про Родину (читает):
Я тоже родилась в России,
В далеком российском краю.
Меня воспитала Россия,
Я славлю её красоту!
Другой мне России не надо,
Россия одна у меня.
Как эта деревня Земнячка,
Которая сердцу мила.
Земнячка-Земнячка, родная деревня,
Опять ты меня позвала.
Когда-то я здесь босиком по лужам бродила,
В поле ромашки рвала.
Ромашки рвала, веночек сплетала,
Неловко роняла цветки.
Мама их тут же опять поднимала,
И вместе сплетали венки.
Земнячка-Земнячка, родная деревня,
Где с братьями я родилась.
Росла и училась, болела, лечилась,
Родителям в радость была.
Вот, что значит Родина.
И: Как вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной
войны освещается в средствах массовой информации, в школах, вузах?
Р: Мне сейчас трудно судить, я со школой не общаюсь. Но меня в
прошлом году, в день 65-летия Победы, пригласили в 1-й садик, это в 9-м
микрорайоне, встретиться с детьми в садике. Что характерно, воспитатели
подготовили ребят из старшей группы, они рассказали маленькие стишки,
рассказики небольшие про героев войны. Мне это очень и очень
понравилось. А в школах я не бываю, я не знаю. Я хочу сейчас
воспользоваться случаем. При совете ветеранов есть альбом, выпущенный в
пятидесятые годы, он на пожелтевшей бумаге, 53 героя Марийской
республики, если я не ошибаюсь, я на память, можно будет уточнить. И я
хочу сказать, чтобы кто-то подключился к этому мероприятию и этих героев
надо перефотографировать, сделать стенд про героев или хотя бы при совете
ветеранов этот альбом сделать, потому что у каждой из фотографий есть все,
где родился, где крестился, за какой подвиг. Если вы будете при совете
ветеранов, вы посмотрите, какой-то сотрудник этот альбом разъединил, и все
фотографии были на задней стенке, когда идешь в совет ветеранов, они все
были наклеены. Мне жаль стало этих Героев Советского Союза, рожденных в
Марийской республике. Их фотографии облагородить и как-то сделать
живыми этих героев, вот это бы здорово было. Я много об этом думала, была
свидетельницей этого. Я знаю, что в музее и историческом, и боевой славы
директор обещал этим делом заняться. Но то, что в совете ветеранов есть, это
однозначно. И вот сейчас у меня под рукой нет, но я... (читает стихи):
Герои сорок первых,
Вы не обижайтесь на меня,
Что нет возможности дать жизнь вам,
Хотя она для нас всех нужна.
Вот так я хотела им сказать, что я их вижу, что они нужны, но пока что у
меня нет этой возможности все это поднять. А куда разместить, что
разместить, надо сначала определиться, какого размера фотографии, как
оформить и сколько будет стоить каждая фотография. На 53 фотографии и
тогда нам будет ясно, что, как и где это все сделать. Я бы очень хотела,
чтобы молодежные организации города и республики сделали это доброе
дело. Была бы великая память и наше удовлетворение, нашего поколения,
что мы героев помним и должны помнить вечно.
И: Мы этим займемся.
Р: Это вот Михаил Тимофеевич знает мою цель. У меня есть знакомый
депутат, надо узнать, когда у него приемный день, а он принимает в 9 школе,
надо с ним поговорить, сможет ли он найти спонсора. Но прежде чем найти
спонсора, надо взять фотографию, сходить и узнать, какая сумма за один
портрет. Тогда я смогу смело пойти. Нам надо установить Героев Советского
Союза и Героев Социалистического Труда, воспитывать детей на героях – это
очень важно для жизни будущих поколений. Чтобы молодежь знала, кто и за
какой труд получил Героя Социалистического Труда. Героя зря не дают.
И: Мне бы еще хотелось узнать. Ветеранов у нас осталось немного, я
вижу, что Вы общаетесь, у Вас бывают гости... Какие отношения у Вас с
подругами, часто ли Вы созваниваетесь?
Р: Мы созваниваемся и так ездим, в гости. К племянникам, в деревню езжу
в гости, нормальные отношения, отличные, я бы так сказала... Я всегда что-то
прочитаю, что-то расскажу, что-то спою. В общем, я всегда в кругу своих
друзей, они меня не оставляют. Да я и сама не оставляюсь.
И: Спасибо, что вы ответили на мои вопросы. Я Вам очень благодарна за
Ваше интересное сообщение о военной службе, о жизни. Будьте здоровы и
пусть Ваша жизнь продолжается. Спасибо!
Р: Спасибо, что пригласили, спасибо, что посоветовались. Спасибо, что вы
такая симпатичная, умница, красавица. Если наш разговор пойдет нам на
общую пользу, я буду очень признательна, благодарна от всех девчат,
которых Вы видели в альбоме моей прошедшей молодости. А девчонки были
красивые.
И: Да, альбом у Вас, конечно, богат... Спасибо, до свидания.
«МЫ ВСЕ ВЫСТОЯЛИ, МЫ ВСЕ – ПОБЕДИТЕЛИ»
Воеводский П.В.
И: Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни до войны.
Р: Я родился 19 августа 1920 года, в августе месяце отпраздновал 90 лет. Я
родился в Сибири, сибиряк. Перед войной я с 1937 по 1941 год учился в
железнодорожном техникуме в городе Алма-Ата. Кончил 1 июля 1941 года,
одновременно кончил аэроклуб, был пилот запаса.
Война началась, я занимался в техникуме, в 40-ом мы летали, в 1941
сдавали зачеты. Зачеты принимал Герой Советского Союза Каманин. Он был
тогда Главнокомандующим авиации Среднеазиатского округа. Когда два
полета сделали, в первый полет стал юлить у меня самолет, развернуло на 60
градусов, он мне: «Что ты делаешь, вот как надо делать». И пошли мы на
развороты, он говорит: «Садись на 120 км», а мы садились на 70 км, на малом
газу. А он мне говорит: «120». Я думаю, ну все, зарежет он меня. А 120 надо
лететь на газу. Я на газу прилетел, стал садиться, а он у меня так вмазался в
землю! На второй круг все хорошо получилось, и опять садиться, а он: «На
120». Он потом сказал: «Все отлично, молодец!» И мне потом начальник
училища объявил благодарность. Но это потому, что я до этого закончил
аэроклуб. Поэтому меня и сунули, показать начальству.
После техникума мне дают направление работать на Карагандинскую
железную дорогу, и меня туда. А в военкомате меня послали на комиссию в
авиации. 3 июля 1941 года выступал Сталин, и тут он говорит, что немцы
гонят под Москву, давайте партизанские отряды. И можно было мне сыграть
– я плохо вижу или слышу, но я этого не сделал.
10 августа 1941 года меня призвали в армию, в город Фрунзе. Нашу
летную школу отправили под Москву. И нас 120 человек оставили, и сказали
– поедете в истребительное училище, посадили в вагоны, и приехали мы в
городе Фергана, там Харьковское авиационное училище. К концу мая нас
выпустили лейтенантами. Учились мы водить машины, Катюши, даже на
лошадях, рубить саблей.
Отправляют нас на фронт, попадаю я на Западный фронт, пешком от
Подольска, и попадаем в дивизии, которые только вышли из окружения и
вывезли все свои знамена. Наша дивизия прошла от Москвы до Кенигсберга,
я не дошел, был три раза раненый, осколок так и остался. Ну что…
Первое крещение – на реке Угра, на Западе, километров 150 от Москвы на
запад. 12 июля меня под командованием маршала Тимошенко… Нам дали
задание: ни в коем случае не дать возможности увести на Сталинград, мы
захватили плацдарм, нас поддерживали 18 «Катюш», а они тогда стреляли
термитными снарядами, а не минами. И земля горит… Это страшная вещь. И
мы удачно форсировали, и немец, видя, что мы наступаем, бросил на нас всю
артиллерию, и получилось, что мы их задержали, но весь удар пришелся на
нас… Но мы удержали плацдарм, не сдали. Там была еще 22-ая дивизия. Это
первый бой.
А потом мы перешли на оборону, у деревни Березки, и в этих Березках мы
стояли 7 месяцев в обороне. Что важно – работа немецкой разведки. Мы,
когда встали на оборону, мы ходили туда-сюда, и нам сказали ходить тихо, а
утром поднимается на парашюте радио и поздравляют командира дивизии с
занятием обороны. Мы поняли, что секрет не в том, что мы делаем, а секрет
там, в штабе, где запланировали, куда нам перейти. Между нами и немцами –
метров 200. Потом пришлось копать новые траншеи, потому что снайперы
били по траншеям, и пришлось отодвинуться метров на 150. По траншеям
минами стали бить, а когда близко оказались, стали кричать нам немцы:
«Рус, зачем близко подъехал?». Мы их хорошо слышали. Там у них командир
играл на гармошке, вечерами кричит нам: «Рус, давай «Катюшу!». Мы
запоем, а они тоже поют по-немецки «Катюшу».
У нас задача перейти – Брянский фронт перешел, наш перешел,
Ржевский… начали выступать в июле и до ноября месяца мы дошли до
Белоруссии. Наступление не так, как Чапаев наступал. У нас было так –
утром немца нету, ушел. Поднимаемся, выстраиваемся в колонну и пошли,
не строем, а так, кто с чем. И бывало, он на машинах уехал, а к вечеру
километров 30-40 пройдем, он нас встречает пулеметами, а мы занимаем
оборону и сидим. Самое главное в этом летнем наступлении – он стал
сжигать деревни. Мы стали выступать день и ночь, чтобы не дать сжечь
деревни. Мы много так деревень спасли. У нас предателей была масса. В
каждой
деревне
было
5-6
полицаев.
Они
выдавали
коммунистов,
комсомольцев, их семьи и сжигали, убивали. Деревни ведь не немец сжигал,
а полицаи. Ну, я это тебе рассказываю, так я тебе на вопросы не отвечу все…
И: Рассказывайте, так, наверно, даже лучше будет.
Р: Ну, смотри… Так вот. Лето, наступаем, подошли мы к станции Починок
в Смоленской области, это уже в августе было 1943 года. Ночь, как стемнело,
через нас какой-то кавалерийский корпус на всех парах. Мы подымаемся,
пошли за ними.
А там интересный случай был. Лежат несколько немцев, головы
отрублены. И стоит старик с бородой, курит, с топором. Что такое? Да вот,
раздетые, пьяные спали, да я им головы и отрубил, а теперь не знаю, где чья.
Все воевали, этот старик воевал…
Или было ночью, в одной деревне, пришли двое мальчишек к нам ночью –
хотите взять деревню, там пьют, гуляют, женщин насилуют. Ну и что,
давайте мы вас проведем. И вот, сначала разведку пустили, потом нас повели
и прямо в деревню – с двух пушек по машинам. Они давай разбегаться, но
многих взяли. Так что эти мальчишки нам очень помогли, а имени их даже и
не узнали…
Потом, когда станцию Починок взяли, пошли в село Монастырщину и
попали в Брянские леса. Говорят одни – тут деревня Темный лес есть, и там
девка 17 лет командует отрядом, человек 500 у нее. И вот мы подошли,
деревню взяли, она целая, не сожженная. В дом устроились, хозяйку
спросили об этой девке, а она ответила, что это дочь ее, в 1941 году ушла к
партизанам и там уже два года в отряде, они целый район держат, никого не
пускают...
И потом пошли мы в наступление, вышли на поле, Брянский лес в стороне
остался. Пришли, деревня сожженая одна, часов 12, наверное, сейчас кухни
приедут, обедать будем, остановились. Я пушки поставил на запад, оборону
заняли на всякий случай. И потом, раз, из леса танкетка немецкая, за ними
кавалерия прет и, главное, не с запада, а с юга. Я пушки быстро развертываю,
потом командир полка скомандовал отставить. Начал с ними переговоры, 1520 танкеток, за ними кавалерия, пушки тащат, потом пехота, потом на
повозках везут, там и старики, и старухи, и женщины. Она подъехала на
лошади верхом, девка сидит, доложила, что такой-то такой-то партизанский
отряд в количестве столько-то человек прибыл в расположение, помогать
Красной армии освобождать Родину. Тут командир полка стал разбираться с
ними, все эти повозки разогнал, нечего им у нас делать, потом стариков
убрали. Взяли только людей помоложе которых.
И вот, когда мы наступали в одном месте, она выступала перед этим перед
солдатами, рассказывала, как чего... У нее командиры были, даже майор
один, старшие лейтенанты были, а она девчушка... Задавали вопросы как
чего.
Она говорит, что в августе 1941 года к ним привели человек 100 с лишним
пленных наших, русских. Их выстроили и сказали, что если кто своего
увидит, то они его отпустят. А они увидели, брат у них был комиссар, стоит,
нога у него разбита, раненый. Мать сказала, что он ее сын. Сказали, что
завтра в 9 часов придете, мы его отпустим. Они пришли, а они его вывели и
на глазах у них выкололи глаза, отрезали уши, начали иглами выкалывать
«комиссар» и прочее... И на глазах повесили. И бирку написали «Комиссар.
Не снимать».
Она говорит, что не понимает, как она оказалась в лесу, весь день бродила
не евши, потом к вечеру холодно стало, она не знала, куда идти... В деревню,
так там немцы... Поздно, темно... И она заслышала русский разговор.
Пришла, а там костер разожгли и сидят командиры, солдаты, шинелями
прикрылись, разговаривают... У них ни командира, ничего, так, сброд. Один
подошел, ее шинелью накрыл и давай кормить ее. Она поела, ее спрашивают,
откуда она. Она сказала, что вот, из этой деревни. Спросила, они откуда. А
они все разные, когда отступали, остались в окружении. Там и с Урала, там и
с Сибири, из разных областей и разной национальности. Они не знали, куда
деваться... В деревне немцы, а им надо есть. Вот один говорит: «Все, будешь
нашим командиром». Она сказала, какой из нее командир. А ей ответили, что
будешь нами командовать, вот этот район возьмем весь, будешь кормить нас.
Она говорит, что ничего не знает. А ей сказали, что мы тебе хорошего
командира дадим, комиссара, вот он будет командовать, а твое дело в районе
по деревням, чтобы тебя знали. Вот, два дня там побыла, потом пошла в
деревню, пробрались ночью, там колхоз еще один не развалился. И с
председателем колхоза договорились, чтобы пекли хлеб, то, другое... Те
согласились, а те их охранять стали.
Стали они посты свои расставлять по деревням. И вот район весь у нее в
руках был. И вот они два года питались там. И если в район какой-нибудь
полицай или немец приезжал, они его убивали. Ну и вооружились за счет
немцев, танкетки вот. Такой партизанский отряд, по всему Брянскому лесу
набрала их, они вояки хорошие, кадровой армии были, вот воевала она таким
образом. Вот видишь, мальчишки были, пацанишки те «языка» притащили,
старик тот голову взрубил и вот эта девчонка... Вот таким образом, это
говорит, что весь народ... Но были и предатели, конечно.
Ну что, дальше рассказывать?
И: Давайте.
Р: Ну что, 1943 год, считай, было так. Месяц мы движемся, немец нас
лупит, где мы его лупим, где он нас лупит. Но 1943 год чем характерен, в
марте мы наступали, немец самолетами часто нас бомбил. А вот когда
наступали в августе-сентябре, наши самолеты часто нам помогали, не давали
немцам больно хозяйничать. И потом, в это время появилось много «Катюш»
у нас. И если в 1942 году было время, мне давали пять снарядов на пушку и
сто патронов максимум на пулемет. А тут уже было так, идешь, смотришь,
машина подъехала, разгрузила ящики, бери. Уже вооружения стало полно. А
так даже однажды немецкую пушку захватили и немецкими снарядами
стреляли. Потом у меня ее забрали, там оказались с отравляющими
веществами снаряды, а я стрелял, я же не знаю... Потом приехали тут из
«особняка», «Кто стрелял?!», вон, показали из 37-миллиметровки. Пришли, а
там у меня снаряды намечены какие – синие, зеленые. Меня таскали, а откуда
я знаю... У меня пушку забрали. В общем, двигались, и мы подошли к
поселку Ленино.
Меня в марте 1943 года вызывали в штаб фронта, и так как у меня
Воеводский фамилия, польская, вызвали меня, генералы сидят там, говорят:
«Пойдешь в польскую дивизию». В честь чего я туда пойду? Вот, говорят,
пойдешь, сейчас старший лейтенант, там капитана мне дадут, командиром
батареи назначат. «Согласен?». Я говорю: «Нет, не согласен». «Почему?». Я
говорю, что я с поляками, я их язык не знаю, у меня своих солдат хватает, и
отказался.
Вот, когда подошли к поселку Ленино... У меня Левковский был, командир
первой роты, он польский язык знал, жил недалеко от польской границы. Он
пошел, ему дали звание майора, он батальоном командовать стал. И вот,
когда мы подошли, пошли слухи, что завтра-послезавтра будет наступать
польская дивизия. И потом приходит приказ, что польская дивизия проходит
через нашу пехоту, занимает оборону ночью. Приказ был, пехоту отвели, а
вся артиллерия, дивизионная, полковая, минометы – все должны участвовать
в артподготовке. И мы остались здесь. И 12 октября 1943 года эта польская
дивизия переходит в наступление. Я встретил Левковского, спросил его,
поляков много? Он ответил, что процентов 10 есть, остальные русские. Это
было первое наступление польской армии, она еще называлась бригадой
имени Костюшко. И, конечно, поддерживали мы артиллерией, поставили еще
столько авиации, столько всего. Там все перемесили. Вот польская дивизия
захватывает этот поселок Ленино и пару деревень еще. И на следующую
ночь их уводят, ставят нашу пехоту. А немец на следующий день пошел в
контрнаступление, он узнал, что поляки наступают и решил уничтожить
поляков, чтобы они больше тут не были. И начал, артиллерия, авиация, все
перевернулось, это все на нас... Потом на следующий день рупор орет: «Рус,
зачем спрятал польскую дивизию?». Разобрался, что не поляки... Ну, самое
главное то, что полякам помогли и попал туда. И знаешь, в 1993 году, это
было 50 лет первого наступления польской дивизии, был издан приказ и
учрежден крест за бои под Ленино. Меня в 1993 году вызвали в военкомат и
мне вручили польский крест.
Ну вот, после польской дивизии нас после запада повернули на север и мы
пошли. Там Днепр идет от Смоленска, на Оршу и повертывает на юг, мы
форсировали. И вот, мы шли, наступали... Задача была форсировать Днепр.
Подошли, на Днепре понтонный мост, охрана стоит, зенитки стоят. И вот мы
перешли, взяли мы тут деревню Дубровно, в Белоруссии. В этом Дубровно
один дом на берегу Днепра стоял, и в этом доме разведчики убили 27 немцев.
Они пьяные, не думали, что тут разведка будет, дом захватили, их
постреляли. Что характерно в этом Дубровно? Там мы долго стояли... Это
было в тепле, а пошли мы в наступление только в середине ноября. Стояли,
тут и разведка ходила, в бой ходили, там оказался впереди противотанковый
ров 4 метра шириной, 3 метра глубиной и залит водой. Справа болото, слева
Днепр. И он залил, причем замаскирован был, его разведка обнаружила, с
самолета не видно было.
Мы здесь 7 ноября праздновали. И 7 ноября было построено интересно. В
этом доме организовали... В этот домик заходишь, тебе стакан водки,
выпиваешь, бутерброд тебе и выходи на улицу. На улице играет баян, кому
нужно – танцуй. Тут берег Днепра, и вот все офицеры здесь 7 ноября
справляли. Немец не так далеко был, но в стороне, он не видел этого.
Здесь мы побыли, потом через некоторое время нам дали команду выйти
на передний край. И на переднем крае ночью передвинулись, готовились.
Этот противотанковый ров глубокий, залитый водой. Пехота такой же ров
выкопали. И они делали лестницы, туда бултыхнешься и потом по лестнице.
А мы, пушки же надо перетаскивать, мы взяли бревна и скобами
металлическими соединили их. Сделали так, прицепляли их к лошадям,
ночью перетащили эти болванки. А потом, с помощью пехоты, договорились
перебросить их с лестниц. Утром, конечно, сильное наступление было. Я
впервые увидел... «Катюши» вот одно дело, а те «Ванюшами» и
«Андрюшами» называли, это термические реактивные снаряды, причем
голова у него такая болванка, а тут планка такая висит. «Ванюши» лежали в
деревянных решетчатых ящиках, «Катюши» были на машине, а эти
расставляли прямо в лощине, расставляли такие металлические рамы и
ложили по 8 снарядов в решетках все. И когда начали наступать, эти снаряды
летят вниз и шуршат. И вот эти решетки или по дороге падают, или к немцам
долетают. Немцы кричали, что это сараями по ним стреляют... И эти решетки
падали даже на нас. Они большую роль сыграли.
И первую оборону сняли вообще, там ничего не осталось. Но дело в том,
что там поверхность волнистая, лощины там, у них обороны везде настроено,
лощину проходишь, он с этой стороны бьет, с этой стороны. Дзоты
железобетонные наставлены. Вот мы прорвали одну оборону, вторую
оборону, захватили третью оборону и вот.
И вот, на вторую оборону пришла новая дивизия, у нас осталось очень
мало людей, ранило много и убило. Пришла полноценная дивизия, все 1925
года, вся дивизия... Это страшное дело было. Если у нас были солдаты, уже
привыкшие к фронту. Если встанешь на привал, смотришь, один уже
зеркальце поставил на пенек, бреется, другой с котелком побежал уже, в
общем, себя приводили в порядок. А эти ребятишки неприспособленные, они
грязные, обросшие. Умыться вот, наши солдаты что, если лужица попалась,
сразу раз, в лужицу умыться... А эти неприспособленные. Тогда ведь шинели
были длинные, широкие, это все гармошкой и причем она грязная... В общем,
смотреть было плохо.
Когда артподготовка началась, они должны были третью оборону взять
немецкую. Перед этим начала артиллерия стрелять наша, немец стал
отвечать сильно. Так было страшно смотреть на них... И потом пошли в
наступление, ложит их из пулемета. Стал стрелять, они лежат... И он стал их
отстреливать минами прыгающими. Это знаешь, головка на пружине, она
ударяется об землю, поднимается на 20 метров и там разрывается. Это
знаешь, сколько осколков... Потом пустил танк на них. Танки прямо по ним,
давили, ранили, не ранили, живые, не живые.
А мы отошли на вторую линию обороны, думали, что дивизия
полноценная, возьмут... И вот нас бросают удержать, не сдать позицию,
которую мы отвоевали. Вот я подтащил свои орудия. Танки шли на таком
тихом ходу... Когда я только начал стрелять из пушки в танк, далеко было, он
маленький. Потом ближе идет, приближается, начинается гул мотора, лязг
гусениц. Теперь он стреляет из пушки, стреляет из пулемета. Когда я открыл
огонь, он перенес огонь пулемета и пушки на меня. Стали снаряды близко
ложиться, я стал этой пушкой маневрировать. Стал утаскивать 20-30 метров
вправо, 20-30 метров влево от этих снарядов. Вот так мы таскалисьтаскались, и потом он буквально подошел вплотную. Ты знаешь, убежать
никуда не убежишь, нет возможности. Стрелять уже никакой воли нет.
Пехота сидит в траншеях, она что, сидит и все. А мне стрелять надо...
Смотрю, Митька, наводчик, нервничает. Танк, средний танк сорокапятка
может взять только гусеницу, в лоб стрелять бесполезно, как щелчок. Надо
его подбить, и чтобы он развернулся. Смотрю, Митя шапку сбросил, пот с
него льет. Я говорю: «Успокойся, надень шапку сейчас же. Давай по
гусенице. Спокойно, не нервничай». Вот он начал стрелять, угадал. Танк
развернулся, потом несколько снарядов пустили в бок, он загорелся. Танк
горит хорошо, на душе стало легче. На душе стало легче на несколько минут.
Из-за этого горящего танка вылазит второй танк. Стали стрелять. Тут Митя
или успокоился, или что, быстро попал в гусеницу. Хорошо. Но мы не успели
дать по борту, потому что он башню свою развернул вперед и разбил нашу
пушку. Он выстрелил раньше нас. Он еще не развернулся, а выстрелил...
Разбил мою пушку. Вот как раз ранение, я упал, кровь льется... Я даже и не
знаю, сколько было убитых, сколько раненых. Меня забрали, утащили
сначала в медсанбат, потом в армейский госпиталь. В госпиталь попали
офицеры с нашей дивизии, и один говорит, что тут один наш старший
сержант есть, только не знал, в какой палате, фамилии не знаю. Я спросил,
как бой был. Он ответил, что раздолбали нас, позицию мы одну сдали,
другую отстояли, но погибло много. Я спросил, как мои пушки. Сказали, мои
обе пушки уничтожены, из батареи моей два или три солдата убитых, два или
больше попали в госпиталь, инвалиды.
И потом в 1983 году наша дивизия встречалась, и я совершенно случайно
встретил в Москве, в парке у дома Красной Армии... Мы по парку гуляли, и
вдруг ко мне подходит командир первого орудия батареи сорокопяток. Вот
тут я узнал его. Он рассказал, что двое без ног остались, трое погибло, а у
него одна нога была сильно поранена, он на костылях ходил, а сейчас
немного передвигается. Вот таким образом я узнал, что случилось...
Вот это основные боевые действия, а потом я из госпиталя в госпиталь, в
Москве лежал два месяца, потом в запасной полк попал уже под Смоленском.
В запасном полку тоже... Видишь, в армии, тюрьме или где надо
приспосабливаться к жизни. У меня хороший почерк был. У нас запасной
полк был, а это как пересыльная тюрьма, все новые приезжают с училища, с
госпиталя сюда. У нас вот было 40 человек одноглазых, потом, которые на
костылях ходили, у которых руки нет... И никого никуда нас не берут.
Приезжают «купцы» с фронта, они берут здоровых, нас никуда. И, значит, в
одно время до штаба как-то я добрался, приспособился там в штабе помогать,
офицерам писать бумаги да что... заявки на закупки и так далее. Потом я
попал ближе к штабу фронта и там узнал, где наша дивизия находится.
Р: Я не задерживаю тебя? Ты записываешь все это? А куда это пойдет?
И: На диктофон, запись.
Р: В 1944 году, когда наступали, я уже тогда в дивизии не был. Но наша
дивизия наступала и подошла к Неману, немец остановил нас и дальше
никакого
продвижения.
Танковая
армия
не
может...
Ротмистрова,
Ильюшенко армия не могут никак пробиться... Этот батальон форсирует этот
Неман и он занимает плацдарм этот. Где-то в батальоне там этом 600
человек, и когда немец опомнился и начал бить его, и танки, и авиация... Мы
его поддерживали отсюда артиллерией, самолеты поддерживали. И чего
только с ним не делали... И он в течение недели держал этот плацдарм. Не
отдал немцу. Этому присвоили звание Героя Советского Союза...
И потом, через 15 дней, в 15-20 километрах севернее армия Ротмистрова
форсирует Неман без единого выстрела. Настроили они там понтонные
мосты. И эта армия пошла полным ходом наступать. Многие сейчас говорят,
что их как смертников бросали... А здесь сделали обман, немец думал, что
этот батальон стоит и они будут наступать там. И они стянули туда технику,
ждали наступления на этом плацдарме, а оказалось в другом месте. Это
тактика. Было запланировано, что Ротмистров будет наступать вот в этом
месте. Для отвлечения немцев сделали это наступление через Неман.
Дивизии за это форсирование дали имя Неманской, а командир батальона
стал Героем Советского Союза. Так что вот если кто говорил, что они
смертники были, но это отвлекало немцев, здесь тактика была.
И вот еще был у нас крупный предатель – Власов. Дело было в августе
1943 года. Мы наступали дней десять, когда 40, когда 50 км, так что люди
устали. В одном месте мы подходим в лесок, остановились. Командир полка
дает команду: «Пехоту на отдых!» и занять линию обороны. Все 45миллиметровые пушки, все станковые пулеметы, противотанковые ружья
выставить на оборону, а пехота пусть отдохнет. Завтра наступать не будем,
сказал. Утром, как только стало светать, из этого леса наступают и кричат
«Ура!». Мы в недоумении. Были случаи, что попадали батальоны других
соединений, схватывались свои на своих, потом разберутся. Но здесь
непонятно было, и вот, когда пошли в атаку, мы открыли огонь. Стали
смотреть, а они в разной одежде, кто в русской, кто в немецкой, кто в
гражданской наступают... И вот давай пулеметы работать. С пушек мы бьем.
У меня пушка-сорокапятка была, чем хороша – там снаряд оборонительный
назывался, в нем 100-120 шариков. А пушка-сорокопятка 20-25 снарядов в
минуту
выпускает,
она
полуавтоматическая,
как
выстрелит,
снаряд
выбрасывает, только успевай забрасывать. И вот, я стрелял, первая атака
далеко была, так просто осколочными бил. Одну атаку, вторую, ничего не
можем сделать. И вот в третью атаку они пошли, я стал бить этими
шариками, и вот пехоту пускают нашу. Пехота шла и смяла этих, оказалось –
власовцы. Наши настолько были злые, ни одного живого не оставили, всех
перебили, уничтожили. И сразу бегом в лес наша пехота, мы пушки вручную
бегом за пехотой. Лесок неширокий, метров 200. Только лес проскакиваем,
деревня большая, завязался сильный бой, пулеметы бьют с крыш... Я пушку
затаскиваю. На краю деревни стоит строй наших женщин с рюкзаками. Возле
них ходит немецкий офицер, считает их. Он видит, что пехота наша
проскочила. Я сразу давай стрелять, он бегом к мотоциклу заводить. Я его с
автомата уничтожил. Женщины стоят не двигаясь. Я пушку хватаю и бежать,
потому что надо пулеметы уничтожать. Только отъехал, командир полка
подъезжает на лошади и говорит: «Товарищи женщины, вас освободила
Красная Армия. Идите домой». И они выскакивают, давай обнимать,
целовать нас всех. И вот в этой деревне я уничтожил несколько пулеметов, и
наша пехота захватила этот поселок. Еще в каждом доме было по одному-два
этих власовцев, их расстреляли. Вот такая встреча у нас с этими власовцами
была.
Р: Я в этом году в 12 местах выступил. Я еще выступаю почему? В 14
школе я как-то выступал, один ветеран выступал со мной. Нам зал дали на 45
минут, и он в зале больше 30 минут рассказывает про Сталинградскую битву,
Курскую дугу... Служил с 1941 года, всю войну прошел. И я его ругал, что он
мне времени мало оставил. Я рассказал кое-что, потом вышел, его матом
накрыл, сказал ему: «Ты был в Сталинграде, ты видел Курскую дугу? Почему
я ни в одном выступлении ни о Курской, ни о Сталинградской. У меня есть о
том, где я воевал. А ты что прешь?». Вот меня эти заедают...
Я много выступал в музее воинской славы в 30 школе. Там было три
потока учеников. Я отвыступал, 45 минут прошло, вторая придет, потом
третья. Три потока. Я выступал перед выпускниками, 10-11 классами, про
таких же рябят. Вот такие ребятишки, я им рассказываю про тех, которые нас
провели по селам там... Девочкам я рассказываю про партизан. Меня с
удовольствием слушают. Меня приглашают. Я уже плохо хожу, так меня
возят на машине. Привезут, я выступлю, отвезут домой.
А выступать я почему хожу. Вот есть это искажение, которое обманывает
молодежь, не знающую войну. В фильме дают одно дело. Теперь выступают
и книги пишут. Пишут те люди, которые на фронте не были, вот в чем дело.
Не видели фронта, а всякую гадость пишут. А рассказывать про бомбежки и
сколько танков наступало... Ну не видел же он этого. Я танки вот как сейчас
вижу, как он прет на меня.
И такая вещь еще, в «Пенсионере» был спор двух женщин, одна, у которой
муж погиб на фронте... Она говорит, кто победил, так тот там остался. А твой
мужик пришел, дескать, живой, он не победитель, он пришел без ноги. А та
отвечает ей, что победители пришли, они добили немцев. Я написал им,
чтобы женщины не спорили, они не знают, кто победитель. Один без ног
остался, трое погибли, так кто из нас победитель? Те, которые погибли, или
те, кто домой пришли? Мы все выстояли, мы все победители, не надо
спорить. А у многих понятие – кто остался, тот победитель. Если те, кто
пришли, кто немцев выиграл, а кто первый бой принимал, сколько их
погибло... Ведь люди погибли. Если взять тех, кто 1941-1942 год воевали, то
у них не увидишь много наград. А у тех, кто 1943-1944 год воевали, занимали
города, когда били немцев, то у тех смотришь...
Ну, у меня, собственно, «Красная звезда», «Отечественная война» и
польский крест. Ну а медали, то сам знаешь, много их, юбилейные, и Победы
40 лет, 50 лет... Из Белоруссии сейчас прислали, 60 лет – прислали медаль, 65
лет – прислали медаль.
И: Спасибо.
«С КАВКАЗА ДО БЕРЛИНА ДОШЕЛ СЕРЖАНТ БАРЕНЦЕВ»
Баренцев А.И.
И: Ваши довоенные занятия, состав семьи, условия жизни до войны?
Р: Окончил 10 классов, а в 1940 году был нарком Тимошенко. Его приказ
был, что со средним образованием взять в армию вперед. Я попал вперед и на
Кавказ, в 27-й отдельный местный стрелковый батальон. Красноармейцем
был вначале. Нас в батальоне человек 20 со средним образованием собрали.
Их всех в учебный взвод объединили и стали готовить на офицеров запаса,
по приказу наркома Тимошенко. Мы красноармейцами считались. Начали
готовить нас на офицеров запаса. Война началась, все это нарушилось,
учебный взвод расформировали и я попал из 27-го отдельного стрелкового
батальона в 45-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. 17 человек
отобрали, в том числе и я попал. Я стал с тех пор артиллеристом, наводчиком
на 76-ом орудии. С полгода был, потом командиром отделения стал. В
отделении были из панской Польши, то есть с Западной Украины всякие
ковальчуки-васильчуки и так дальше, хохлы бывшие, паны польские
бывшие. А я из деревни, крестьянский сын, лапотник. Но у нас было
преимущество – я 10 классов окончил, а этот Ковальчук ни бельмеса не
понимает в орудии, в артиллерии, его надо учить еще полгода, что такое угол
возвышения и азимут, откуда они уже берутся, а я понимал все это. Не
только я, нас попало 17 человек из учебного взвода. Сначала наводчиком, а
потом командиром отделения орудия. Орудия были 76-мм пушки, без
дульного тормоза. Ну винтовкой выстрелишь под ухом, оглохнешь. А это
орудие как ухнет! У меня был параньгинский татарин, Низимов Кариф
Нигматзянович, в Казани он где-то жил. Он оглох, перепонки лопнули, его в
госпиталь положили, немного подлечили и потом он у нас в качестве
старшины был, я командиром орудия был, это в другом полку уже. Он уже
старшиной был, потому что оглох, а раньше тоже наводчиком был Кариф.
Это уже было... С Кавказа мы до Берлина дошли, когда Берлин взяли, он был
старшиной, потому что был глуховатый.
С Кавказа до Орши дошли, на формировании стояли полка, я в артиллерию
попал в 9-ю батарею и стал командиром второго орудия. У первого орудия
был командир Миронов, он в технике лучше разбирался, а я из деревни,
кроме бороны и плуга ничего не знал, работал только плугарем на тракторе
одно лето.
Сначала был в Баку на стрельбах, на море тренировались по рукавам
стрелять, которые самолеты носили, они как матрасы такие надувные. Мы
стреляли, я наводчиком был, и попали. Когда попадаешь, рукав лопается...
Это над Каспием... А с Кавказа через всю матушку-Россию до Орши на
формирование попали. Здесь я уже был командиром орудия, сержантом.
Расчет был у меня сначала 76-мм, потом 85-мм пушка, зенитноартиллерийские орудия. Расчет был хороший – Семененко, Руденко,
Савченко и так дальше. Кубанцы, хорошие люди... Жаль... Раньше их всех
переписывал: Ищенко Василий Григорьевич, станицы такой-то, такого года,
все это было... Но когда в Германию вошли, нас предупредили, что все
документы, что вас касается, надо уничтожить. Только карманный патрон,
где было написано фамилия, имя, отчество, откуда ты, все это было записано
и свернуто в трубочку. Жаль, конечно. Как раньше в школе альбомы были, в
которые писали... Надо было домой послать, может быть. А так все это по
молодости лет нарушилось...
Из Орши через Польшу, Варшаву, Шлибусс, Репин и так дальше во
Франкфурт-на-Одере, там остановка у нас была. Здесь батарея стояла у
какого-то поселка, не помню я... Во Франкфурте меня придавило, стреляли
по «юнкерсам», бомба упала недалеко, засыпало людей, Руденко, 4-й номер у
меня был, осколки попали в икру. А Ильюшенко у меня из Средней Азии,
Кызыларват, он наводчик был, когда я командиром орудия стал. Когда бомба
упала, меня придавило орудием, его подкосило тоже, лапой меня..., и
засыпало. Меня вытаскивать начали, я закричал, нога-то под орудием,
увидели, приподняли, вытащили меня... Я до конца войны по предписаниям
врачей ходил без сапога, тапочка была у меня. Я вспомнил, что конец войны
мы встретили в 40 км от Берлина, село Боосен. Большое село, кирха есть. Мы
в этом селе с Мироновым и еще с кем-то ходили по этому селу, потому что
батарея на пашне стояла, на открытом месте, потому что нам нужен был
обзор. Это в Германии уже было. Так я дошел до Берлина. Война кончилась,
в ночь с восьмого на девятое недобитые немецкие части, уходя из леса,
обстреляли нашу батарею. Но никто у нас не пострадал, напугали, одним
словом. Мы утром прочесывали, выделили от каждого орудия по человеку на
проческу, где обстреляли, поискать. Они сходили, никого не нашли, сказали,
что прочесали. Немец дальше ушел. Потом мы проехали дальше – машины,
орудия, пулеметы. Я позавидовал, хорошие хромовые сапоги были в
разбитой машине, их бы одеть... Нельзя фрицевские, надо свое... Это была
Германия, к Берлину вошли.
Вперед мы прошли, а дальше еще до Эльбы и за Эльбой я еще был, в
Магдебурге. Оттуда до Эльбы дошли американцы, с ними встретились, с
англичанами потом еще в Берлине...
И: Расскажите про союзников.
Р: Когда война кончилась, Берлин разделили на 4 зоны, потом
французская, английская и американская – «трехзонье». Советская зона была
половина Берлина, а «трехзонье» с запада было, они объединились. Мы
гуляли по Берлину, ходили в американскую зону. Американцы безалаберные,
автомат
разобрал,
стоит,
улыбается
вовсю,
особенно
негры.
Сами
американцы все офицеры, а негры – рядовые, танкисты, артиллеристы.
Обменивались какими-то значками, я помню, звездочки сразу захватят, а мне
что-нибудь сунут. Я каких-то знаков имел тогда, но потом все... Сейчас бы я
сохранил... Я еще демобилизовался и в школе работал военруком, так у меня
еще три трофейных значка были, здесь, в Марийской. Я молодой был, после
10 класса, нигде не работал, не было жизненного опыта. Глупые мы были
все... Хотя тут уж настрелялись, будто бы все можешь! А оказывается, жизни
не видели... Война кончилась, и я попал с эшелоном снарядов, 20 ящиков, в
каждом ящике 4 снаряда. Надо было, чтобы все 20 ящиков были, иначе
харакири командиру орудия. Если 10 придет – мало. Это запас был у нас. Эти
же ящики возили и под дождем, и открытые. Кто знает, может испорченные...
Под конец, уже в Германии, даже когда салют был ночью с восьмого на
девятое. Пальба, я выскочил, докладываю: «Второе готово!». Все стреляют, а
мы что. Потом дозвонились, сказали, что это салютуют люди – кончилась
война. И нам тоже разрешили, боевыми 5 снарядами. У меня 4 снаряда
выстрелили, а один застрял, не пошел туда. Был специальный крючок, чтобы
вытаскивать, но не было времени вытащить. Так что 4 снаряда у меня
выстрелили, а пятый застрял. Миронов, командир соседнего орудия,
выстрелил шестой за меня.
Война кончилась, утром уже к обеду примерно на девятую батарею нашу
командир полка приехал, подполковник Израилян, армянин. Он поздравил,
всех выстроили, подошел к строю, сказал, что война кончилась, спасибо, что
все живы. И потом, когда к строю подходит, а у меня одна нога в тапочке...
Он сказал: «Это что за артист в тапочке?!». А комбат сказал, что врач мне
предписал в тапочке ходить, чтобы икра в норму пришла, потому что
опухшая. В общем оправдался, что я тоже пострадавший. Поздравил нас
Израилян, уехал. Мы нашли в разбитой офицерской машине вино в
бутылках. Я раньше не пил. Водочку принимал иногда, а так-то не давали
артиллерии. Это пехоте, они вперед поддадут, все вылакают, а артиллерия
пока придет, уже все... Какое-то кислое вино нашли, его разбавляли, там же
песок сахарный был в машине. С сахаром я немножко попил. Я хоть с 1921
года, мне 90 лет нынче, а все мои Илюшенко, Семененко, Руденко – они все с
1926 года были. А до них у меня в расчете были азербайджанец, туркмен, там
всякие разные. Этот расчет я вырастил, его у нас взяли. Нам, командирам
орудий сказали, что нам новых из госпиталей пришлют, должен научить
новый расчет. Я получил вот из госпиталей Семененко, Ильюшенко,
Руденко, они все кубанцы, все были в госпитале обмороженные, у кого
пальцы, у кого ноги. А парни хорошие были, я их научил потом, как
стрелять. С этим расчетом я в Германию зашел. Я их записывал, кто из какой
станицы, записи эти я потерял, когда вошли в Германию... А то я сейчас бы
написал, может, кто-то жив остался, война-то кончилась, я домой приехал,
они тоже приехали домой.
Война кончилась, я с эшелоном снарядов от Франкфурта, где батарея
стояла на Эльбу, Остенграбус городишко был в лесу спрятанный... Эти
убежища в лесу не было видно, как будто там сосновый лес. Землянки
выкопаны были в этом лесу, и по этим землянкам наш эшелон снарядов
распределили. Неделю мы там жили, пока снаряды у нас приняли. Мы
ходили там по лагерям цивильным, кто женатые, кто семейные живут,
смоленские, ростовские живут. Сумские девчата, симпатичные, хорошие,
сидят на лужайке. Подошли мы. А они сидят, переписывают молитвы. Их в
16-17 лет угнали в Германию, они там прожили, теперь их освободили
американцы и наши и их согнали в лагеря для фильтрации, потому что среди
них и предатели есть, внедрялись. Вот в лагерь собрали 70 тысяч для
фильтрации. В штабе вот что ни день, то находили там предателей, его
изобьют, в штаб уже окровавленный. Не было дня, чтобы в штаб не
приводили таких... Мы по этому лагерю походили, мне понравились вот эти
сумские девчата, они сидели переписывали молитву. Девчонки, конечно они
в Германии побыли, им уже 20 лет, но они уже как потерянные, не знают, что
делать. Американцы их освободили и отдали в нашу зону, украинцев,
белорусов, смоленских, ростовских... В фильтрлагере их много было для
изоблачения, выявления...
Из лагеря на обратном пути, в Берлине, мы в Потсдаме были, где
конференция была, где Сталин, Черчилль... Мы во дворце этом были,
посмотрели. Ночевать только негде нам было, так старшина какой-то к
какому-то немцу нас увел, там муж с женой в целом особняке, там три
комнаты. Мы там ночевали, но боялись, немцы же все-таки... Оставили нас,
вот тут вы ночуйте. Хорошие люди они там... В общем, мы в одной комнате,
на одной койке все трое и спали. Неудобно, без всякого... Там немка
приходила, а я все-таки немецкий язык год изучал. Первый куплет
«Интернационала» знал. Немка позвала, в туалет меня привела, показала, что
по-немецки написано, что спускать вниз надо. Это в частном доме, в
квартире и все везде написано было, что нажимать, как спускать надо... А у
нас заход-то был там, во дворе. И она мне объясняет, я с пятое на десятое
понял, что пускай нажимают тут. А потом сказала: «Тринкен тее», это
значит, что чай пить. Значит, она чай подготовила, она вот объяснила... А
командир у нас старший лейтенант был, командир, а он по-немецки ничего
не знал. И второй солдат тоже.
Обратно поехали, в Потсдаме побыли и в Берлине, война-то кончилась,
решили в рейхстаг пойти. Пришли к рейхстагу, там немка мне давала
открыточки... (показывает) Вот рейхстаг, вот надписи были.
И: Вы тоже оставили свою надпись?
Р: Обязательно. Это я потом взял то, что кто-то сфотографировал. Нас трое
было, мы какую-то лестницу нашли и по этой лестнице забрались наверх,
свободное место нашли, и я нацарапал «С Кавказа до Берлина дошел сержант
Баренцев». Это запомнил я, гвоздем или чем-то нацарапал я. Не каждый ведь
в рейхстаге был, а я вот сумел. (показывает фотографии) Это вот Миронов,
командир второго орудия, это когда он у меня был... Нет, это в Орше у него
на балконе. Я ездил туда повидаться, нашлись мы через 26 лет, у него брат в
Казани на авиазаводе работал, и он приехал к брату и сказал, что парень с
ним на фронте был из Марийской. А у брата машина была, и они приехали из
Казани в Йошкар-Олу и через адресное бюро спросил, что где-то такой-то
должен в Марийской жить, но он-то не знал, и я не знал. Думал, что он
поехал демобилизовался в Ленинград. А он приехал, его квартирка занята,
там другие живут. Там побыл немножко и вернулся в Оршу. Девчонка там у
него была. Он нашел её, у нее остался, женился. В Орше и умер потом.
И: А Вы встречались на фронте со штрафниками? Как Вы оцениваете их
участие в боевых действиях?
Р: Ни разу нигде не видел. И не слыхал, Знал, что где-то формируют.
Когда мы в Орше были, я один раз был отправлен в полк дежурить для
охраны с солдатами. Я солдат привел в полк, расставил там и когда выходил,
слышу, шумят. Команды такие орущие, не по-человечески, а грубо. Что это
такое? Оказывается, штрафной батальон был... Тут я встретил, как они
обращаются друг с другом... Штрафники, они не жалели. Может,
командование такое, я не знаю. Я слышал только, как орали на них.
И: А встречались ли Вы на фронте с «власовцами»? Как к ним относились
на фронте?
Р: Нет. Видимо, когда-то что-то слыхали, не помню, где... В Германии или
еще где-то на обратном пути, что ли... Где-то я встречал... Через Польшу,
когда мы во Львов ехали, там мы где-то слышали, что тут власовцев много.
Нам куда-то троим надо было ехать... Не встречали...
И: А как Вы оцениваете немецкое вооружение, немецкую технику и нашу?
У кого лучше было, у кого хуже?
Р: Техника смотря какая... Вот орудия у нас были хорошие современные, и
по пехоте можно было стрелять, и по танкам можно было стрелять, поближе
подвигать, если нервы выдержат... Это если подпустишь, а не подпустишь –
тебя расстреляет. Но у немцев те же орудия немножко подлинней, и
говорили, что они точнее бьют, лучше, дескать, вы не хвастайтесь своими 85мм орудиями... Говорили, что у них где-то 80 с чем-то миллиметров орудие и
что они лучше наших бьют. О танках я не могу судить, потому что у них
хорошие танки... У нас тридцатьчетвертка неплохая, маневренная, главное...
Были огромные эти «Клим Ворошилов» и «Иосиф Сталин», но они не
оправдали себя. По 60-70 тонн, толку-то... А Т-34 маневренный, он как танк
туда-сюда... Не знаю... Но орудия у них хорошие, лучше наших были...
И: А были ли у Вас и Ваших товарищей какие-то развлечения на фронте?
Р: Так вот я гармонист... Еще в школе научился на двухрядке и на этом...
полубаяне, как говорили, научился. Отец у меня гармонист тоже, я научился
без него, школьную гармошку принес. Он спросил: «Ты научился играть?
Попробуй». Я сыграл. Он спросил, кто меня научил. Я сказал, что в школе
научили, был у нас там гармонист Коряков Иван. В общем, у него гармошка
была, он с собой приносил в общежитие, мы в общежитии жили, он принесет
и просил поиграть, хоть я не умел играть. Он потом дал её и стал учиться,
смотря, как он играет. Записывал клавиши по номерам, чтобы получалась
мелодия. Научился так, на его гармошке.
И: Были ли Вы награждены, за какие подвиги, при каких обстоятельствах?
Р: Много-то нет... Самую первую награду я получил – знак «Отличный
артиллерист». Он до сих пор у меня есть, это первая моя награда. А потом
«За заслуги» и прочее, это так, ерунда пошла уже. Потом я уже устоялся,
демобилизовался, и здесь уже вырос из сержанта, офицером стал, так что...
И: Какая минута, день, событие были самыми опасными на войне?
Р: Трудно сказать... Опасно вот, бомбежка, хуже нет, когда «юнкерсы»
налетают и начинают... Мы же, батарея тут стоит, мы готовы на 8 километров
в высоту зарядить, но попробуй в него попасть. Он же летит и на какой
высоте... Дальномерщик у нас Баранников был, он даёт, но ведь у каждого
глаза... Например, я вот дальномером не могу определить высоту самолета,
глаза у меня не те, а вот он, Баранников, как-то приспособился. И он
примерно знал, на какой высоте летит и данные нам давал. Надо было
колпачок на снаряде на то деление, которое соответствовало той высоте.
Потом заряжают и стреляют. Летит с учетом скорости и туда, куда стрелять...
Пока наш снаряд долетит, пока самолет долетит... Тяжелая штука...
По танкам это лучше, но это нервы опять... Танк немецкий ближе чем 6070 метров не пробьет, у него броня. А на 60 допусти-ка его, он же тоже со
своего стреляет. Тут нервы, кто кого. Кто опоздал, кто промазал. Вот и
нервы, у тебя все дрожит вот так... Наводчик на орудие подножку ставит,
ноги дрожат... Я был наводчиком, потом командиром стал.
И: Что для Вас война?
Р: Война – это война, что еще...
И: Знакомо ли Вам чувство фронтовой ностальгии? Мучают ли Вас
воспоминания, снятся ли сны?
Р: (показывает фотографии) Вот командир первого орудия, я второго
орудия... Был еще командир третьего орудия Кашкин, воронежский,
командир четвертого Бакланов, ярославский. Их не мог я разыскать, может
быть, он не в самом Воронеже, а где-то рядом... Кто его знает, не нашел.
Бакланова не нашел тоже. Миронова тоже искал, а он в Оршу уехал, потом
нашлись. Жаль, что расчет свой не нашел... Все же вместе воевали, вместе
кончили, я из Германии поехал, а они остались там случить.
И: Как повлияло участие в войне на Вашу дальнейшую жизнь?
Р: Она помешала, конечно. Если бы войны не было, я был намерен
учится... А кроме педагогического в Йошкар-Оле не было больше... только
лесотехнический техникум, потом только институт стал. Но я почему-то туда
не хотел... Наверное, потому что я историю и литературу любил. Так я бы на
исторический факультет пединститута, мысль такая была... Потому что я два
с половиной года в школе работал, военрук был. И мне директор дал свои
часы, историю и географию. И физкультуру во всех классах. Вот я поработал
два с половиной года в школе, а потом в органы попал. Районный
уполномоченный был в Параньге Ильсуров, приезжал в сельсовет, а я был
секретарем парторганизации сельсовета, и он меня выдвинул, пригласил к
ним работать. Я сказал, что ничего не знаю, а он сказал, что научат...
Порекомендовал
меня.
Я
приехал
сюда,
меня
взяли
в
органы
госбезопасности. Сейчас как, пришел с высшим образованием, его сразу в
лейтенанты, а ведь я 9 месяцев сержантом был, когда меня взяли. Раньше
денег было мало после войны, жалели, сержант так сержант. Так что 9
месяцев сержантом был, пока младшего лейтенанта не присвоили. Потом
начали, лейтенант, старший лейтенант, капитан... Я до майора дослужился.
Тяжелая штука... Но я детище органов госбезопасности, потому что я там
вырос как человек. Я в этих органах хоть заочно, но Казанский университет
кончил, зря ведь ничего не давали. Там еще пугали, юридический факультет,
Ленин тут на пятерки учился, вы должны... Придем в аудиторию, нам
говорят, что вы, юристы, должны... В общем, тяжелая штука... Было тяжело.
Но если бы не заставляли туда, дескать, поступай, на юрфак, надо с
образованием. Кончил ведь, теперь как никак есть образование, хоть и
заочное.
И: Была ли у Вас вера в победу?
Р: Была ли... Когда я был на Кавказе, я не думал об этом... Ростов третий
взяли, я после этого понял, что у нас сила есть, добьем. После уже получше
стало. Когда в Польшу зашли и в Германию, совсем хорошо. Я уж думал,
победили, победа наша. Смотря как развивались события, так и у меня...
Тоже и мысли такие же. Вот так.
И: А какое у Вас было отношение к немцам?
Р: Когда война была, а потом все больше, после Орши, а еще в панской
Польше ненависть была какая-то. А почему – в землянке солдата показывали
распятого, его как Иисуса Христа в землянке приколотили. Офицеры там или
пьяные, все это я согласен, все было... Но ведь среди них и умниц много
было... И хороших много было, потом-то мы соображали, что немцы
неглупый народ. Но Гитлер их толкал, немцы – очень исполнительный народ,
пунктуальный, аккуратный. В общем, немец не то, что русский. Так иногда
мы говорим между собой. Я тоже говорю, что надо у них учиться
исполнительности, точности, аккуратности, всему надо учиться. Я не знаю
как сейчас... Немцы – аккуратнейший народ, а у нас какие солдаты сейчас,
мне не нравятся. Раньше у нас дисциплина лучше была. Раньше всегда
«Товарищ лейтенант» или «Товарищ старший лейтенант», потому что
«товарищ», а сейчас «Эй, лейтенант», так ведь иногда солдат кричит... Не
нравится, надо все-таки субординацию держать. Что немцы умеют, что они
знают...
И: Что для Вас означает понятие «Родина»?
Р: Родина – это я, это мое. Родина – это Родина... Не эта Родина... Родина –
это моя, я причастен, я должен...
И: Как Вы считаете, достаточно ли сейчас тема Великой Отечественной
войны освещается в средствах массовой информации, в школах, вузах?
Р: Сейчас, мне кажется, забыли. Вот рядом лицей, 9 школа, ко мне все
время ходят учащиеся, значит, кто-то их посылает. Недавно были два парня,
три девчонки, пять человек... Какие конфеты у меня были, я их раздал, но
они мне тоже подарок какой-то принесли, поздравление... Значит, кто-то
направляет. Они ведь сами бы не пришли. Симпатичные, хорошие все, кровь
с молоком. Мне кажется, меня они навестили так... нет, чтобы туда
пригласить... Меня пригласили прошлый год, я в зале выступал. Почему это
раз в год, я же рядом тут живу, можно пригласить в класс, ну не во второй, в
третий, в пятый... Но в восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый – тут ведь
можно меня приглашать. Я с удовольствием пойду, я им расскажу, ведь был я
на войне, много можно сказать. Не знаю... Мне кажется, забывают.
И: Вас, ветеранов, уже мало остается...
Р: Вот здесь жил ветеран, умер. У меня в подъезде больше нет. В первом
подъезде остался один, в третьем есть еще один ветеран. Нас три вот, я знаю,
тут. Разве нельзя их... Мы еще пока ходим, а потом никто не расскажет, как в
рейхстаге можно расписаться! Никто не расскажет... В прошлый раз хотел
сказать среди своих фронтовиков: «Кто же из вас на рейхстаге расписался?».
Никто. Это же история. Потом, когда меня не будет, никто не расскажет, что
можно вот так, пускай после войны. Я не думаю, что кто-то еще так рейхстаг
взял и он царапает автоматом тут. Ладно пехотинцы, а я в артиллерии, я
сзади стоял, я потом только в рейхстаг-то попал, на обратном пути, война
кончилась когда. И то, какая-то у меня мысль есть, что я написал...
И: Что Вы можете рассказать о своей семье?
Р: Я один. Была семья, хорошая... Жена умерла около десяти лет, сын,
дочь, двое детей у нас было. Оба живы, в городе живут, оба уже на пенсии,
дочка 1948 года, сын 1950 года. Есть внуки, четверо, живы-здоровы.
Младший где-то научным сотрудником работает, внучка старшая в
Череповце живет, главным экономистом на череповецком заводе, с
подружкой уехали они, объявление в газете увидели, работает, два раза в
Египет уже съездила. Нормально, хорошо, дочка одна у них пока. Внук
старший здесь, каким-то научным сотрудником работает. Правнуки уже
работают.
И: Спасибо за интервью, благодарю.
СОКРАЩЕНИЯ
И – интервьюер
Р – респондент
Список литературы
1 Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999; 1941-1945:
Фронтовое поколение. Ист.-психол. исслед. / РАН. Ин-т рос. истории. - М.,
1995; Человек на войне. М., 1998
2 Драбкин А. Я дрался на Ил-2. – Москва: Яуза, Эксмо, 2005; Я дрался на
истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942. – Москва: Яуза, Эксмо,
2005; Я дрался на Т-34. – Москва: Яуза, Эксмо, 2005; Я дрался с асами
Люфтваффе. На смену павшим. 1943–1945. – Москва: Яуза, Эксмо, 2006. Я
дрался с Панцерваффе. «Двойной оклад – тройная смерть!». – Москва: Яуза,
Эксмо, 2007; Я дрался на Т-34. Книга вторая. – Москва: Яуза, Эксмо, 2008; Я
дрался на По-2. – Москва: Яуза, Эксмо, 2007; Я дрался на Пе-2: Хроники
пикирующих бомбардировщиков. – Москва: Яуза, Эксмо, 2009; Artem
Drabkin Barbarossa and the retreat to Moscow. – South Yorkshire: Pen and Sword
Books, 2007.
3 Лисовский В.Т. Эскиз к портрету: жизненные планы, интересы и стремления
советской молодежи. – М.: Молодая Гвардия, 1969; В поисках идеала: Диалог
поколений. – Мурманск, 1994; Отцы и дети. // Социологические
исследования. – 2002. – № 7. – С. 111-116.
4 Бр. Стругацкие «Сказка о тройке»
5 ВЦИОМ. Пресс-выпуск – №1499. – 2010. – май.
6 Например, в 2003 году «Человеком года» по версии журнала Time был
объявлен простой американский солдат.