Программа конференции - Института Истории Археологии и
advertisement
ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ВОЕННАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ НА РОССИЙСКОМ ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ: УРОКИ ИСТОРИИ ПРОГРАММА И ТЕЗИСЫ ДОКЛАДОВ И НАУЧНЫХ СООБЩЕНИЙ ВТОРОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ВЛАДИВОСТОК 2012 1 ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ШКОЛА ГУМАНИТАРНЫХ НАУК ШКОЛА РЕГИОНАЛЬНЫХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ИНСТИТУ КОНФУЦИЯ ДВФУ АДМИНИСТРАЦИЯ ПРИМОРСКОГО КРАЯ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ НАРОДОВ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА ДВО РАН ФОНД «РУССКИЙ МИР» РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ПРИМОРСКОГО КРАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ВОЕННАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ НА РОССИЙСКОМ ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ: УРОКИ ИСТОРИИ программа и тезисы докладов и научных сообщений второй международной научной конференции, посвященной 90-летию окончания Гражданской войны и военной интервенции Владивосток, 25-27 октября 2012 г. Владивосток Издательство Дальневосточного федерального университета 2 2012 3 ББК Председатель Оргкомитета Проценко И.Г. – проректор по науке и инновациям ДВФУ. Заместители Председателя Оргкомитета: Видякин А.М. – директор Приморского государственного архива (ГАПК) Ларин В.Л. – директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Торопов А.А. – директор Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ) Члены Оргкомитета: Ажимов Ф.Е. – директор Школы гуманитарных наук ДВФУ; Бабко А.В. – и.о. проректора по международным отношениям ДВФУ; Бондареко А.В. – проректор по развитию кампуса ДВФУ; Ватулин И.И. – проректор по экономике и финансам ДВФУ; Зубрицкий А.Н. – директор департамента образования и науки Приморского края Кузнецов В.С. – директор Школы региональных и международных исследований ДВФУ; Курилова К.А. – директор Института Конфуция ДВФУ; Ли Яньлин. - директор Центра культуры русских эмигрантов в Китае; Мелто Т.Л. – директор Центра выставочной и конгрессной деятельности ДМПП ДВФУ (координатор проекта); Хабарова Л.В. – директор Департамента общественных связей ДВФУ; Шишкин В.И. – заведующий сектором истории общественно-политического развития, Институт истории СО РАН Рабочая группа Оргкомитета: Дударёнок С.М. – зав. кафедрой отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ, д.и.н., профессор – руководитель Рабочей группы; Галлямова Л.И. – зам. директора Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, д.и.н., профессор; Ковалёва З.А. – руководитель ООП по направлению «История», к.и.н. доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ; Танцуренко Е.И. – зам. директора Приморского государственного архива (ГАПК) Троицкая Н.А. – зам. директора по науке Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ), к.и.н., профессор; Хаматова А.А. – зам. директора Школы региональных и международных исследований ДВФУ, к.ф.н., профессор. 4 ББК Редакционная коллегия: Дударёнок С.М. – зав. кафедрой отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ, д.и.н., профессор; Галлямова Л.И. – зам. директора Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, д.и.н., профессор; Беляева Н.А. - зав. кафедрой гуманитарных дисциплин Владивостокского филиала Российской таможенной академии, д.и.н., доцент Ковалёва З.А. – руководитель ООП по направлению «История», к.и.н. доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ Шабельникова Н.А.- профессор кафедры журналистики и издательского бизнеса Школы гуманитарных ДВФУ, д.и.н., профессор Гражданская война и военная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории: программа и тезисы докладов и научных сообщений второй международной научной конференции, Владивосток, 25-27 октября 2012 г. – Владивосток: Изд-во Дальневосточного федерального университета, 2012. - ??? с. Освещается широкий круг проблем по истории, итогам и последствиям Гражданской войны на российском Дальнем Востоке; судьбе российской эмиграции в годы и после Гражданской войны, а также проблемы истории международных отношений, общественно-политической, социальноэкономической, культурно-этнической истории Дальнего Востока в XX-XXI веке. Издание адресовано историкам, филологам, культурологам, политологам, всем, кто интересуется историей и современным состоянием российского Дальнего Востока и стран АТР, студентам, магистрантам и аспирантам вузов. Оргкомитет конференции выражает благодарность Законодательному собранию Приморского края и лично председателю Законодательного собрания Приморского края В.В. Горчакову за помощь в организации и проведении Международной научной конференции «Гражданская война и военная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории» Оргкомитет конференции выражает благодарность ООО «ТИС-лоджистик» и лично Генеральному директору компании «ТИС-лоджистик» М.Ф. Галлямову за спонсорскую помощь, оказанную компанией Оргкомитету Международной научной конференции «Гражданская война и военная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории» ISBN © ДВФУ, 2012 5 СОДЕРЖАНИЕ ПРОГРАММА……………………………………………………………………………………4 ТЕЗИСЫ………………………………………………………………………………… Авдеева В.А. Книжная выставка: к вопросу укрепления национального самосознания Авдошкина О. В. Политические партии в условиях Гражданской войны: проблемы и поиски современной историографии Авилов Р.С. Страницы истории гарнизона Владивосток от основания поста до Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Агапов В.Л. Владивосток летом 1914 года: по страницам городской прессы Азаренков А.А. Дискуссия о политическом режиме Дальневосточной республики (1920-1922) в советской историографии Александров П.Г. Войска чехословацкого легиона на Уссурийском фронте Бакшеева Е.Б. Русская православная церковь и общество: традиции благотворительности на Дальнем Востоке страны Баубекова С. А. К вопросу о периодике и научных обществах на Дальнем Востоке 1917–1922 гг. Белоглазова С.Б. Школьное дело в период ДВР Беляева Н.А. Таможенная служба на Дальнем Востоке России в годы Гражданской войны по документам федеральных архивов Benjamin Isitt. Canada and the Allied Occupation of Vladivostok, 1918-1919 Бондарь М.В. Метакультурный аспект в истории развития музыкального профессионального образования Дальнего Востока России и стран АТР Борисова Анна Владимировна. Взаимоотношения СССР и Японии в области рыболовного вопроса после Гражданской войны Булгакова О.В. Гражданская война и интервенция в литературном наследии М.А. Булгакова Булдаков В.П. Образы революции и Гражданской войны в художественной литературе 1920-х годов Бутенин Н.А., Бутенина Н.Д. Становление советской концепции истории партизанского движения в годы Гражданской войны на Дальнем Востоке (по материалам 20-х – 30-х годов ХХ в.) Бурлаков В.А. Российский Дальний Восток в геополитической структуре страны: современное состояние и перспективы Ващук А.С. Дальневосточная политическая элита 1950-х – 1960-е годы Власов С.А. Повседневная жизнь жителей Владивостока в годы Гражданской войны и интервенции (1918-1922 гг.) Возжова В.Н., Гирявец Д.Р. Православная церковь и Гражданская война Галлямова Л.И. Российский Дальний Восток накануне 1917 года Григорай И.В. Художественные достоинства изображения Гражданской войны в Приморье в романах А. Фадеева «Разгром» и «Последний из удэге» 6 Гончарук И.А. К вопросу об особенностях Дальневосточного книгоиздания на рубеже XX-XXI века Дударёнок С.М. Баптисты и евангельские христиане Приморья в годы Гражданской войны и военной интервенции Дударёнок С.М., Чой Ми Хи. Пресвитерианские церкви Приморья после Гражданской войны и интервенции Дударь Л.А. Торговое предпринимательство Дальнего Востока России в годы Гражданской войны и иностранной интервенции Еланцева О.П. Гражданская война в судьбах людей: на примере жизни и деятельности С.В. Мрачковского Еланцева О.П., Матюшкина В.В. Г.С. Куцый – исследователь истории Гражданской войны и иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке Еремин С.Ю. Владивосток – точка возвращения. О создании Музея Русского Зарубежья во Владивостоке Журавлева Н.Б. Основы культуры в системе морской службы Зайнутдинов Д.Р. Монархическо-консервативная идеология в «белом» Приморье Захарова Т.В. Якутское казачество в годы революции и Гражданской войны (1917-1920) Землянский И.А. Библиотеки Владивостока в годы Гражданской войны и интервенции Ивкова А.М., Чеберяк Е.В., Исаев А.А. Создание Народно-революционной армии Дальневосточной республики и ее роль в борьбе за освобождение дальневосточных территорий (1920-1922 гг.) Исхакова О.Д. Состояние войск приамурского военного округа как фактор политической нестабильности в крае накануне Гражданской войны (конец 1917 – начало 1918 гг.) Казачун Г.А., Забужина К.А. Дальний Восток России и Канада: из истории взаимоотношений Каневская Г.И. «Я тоже восточник…» Эмигрантская судьба питомца Восточного института Капран И.К. Жилье в русском Харбине, как условие повседневности Каретина Г.С. Некоторые проблемы изучения становления советско-китайских отношений (1919-1924 гг.) Ковалева З.А. Интерпретация Гражданской войны в России в учебной литературе Ковалевская Ю.Н. Маргинализация населения как феномен кризиса повседневной жизни в 1990-е годы Коваленко С.Г. Народный контроль на Дальнем Востоке в 1960-1980-е годы как отражение трансформации советской системы управления Крушанова Л.А. Уголовная политика советского государства и ее реализация на Дальнем Востоке в 1960-1991 годах Кузнецов Н.А. Два русских исхода (эвакуация Крыма в 1920 г. и эвакуация Приморья в 1922 г.): сходство и различие 7 Кузнецова М.А. Становление отношений правительства ДВР с Японией по документам Сибирского ЦК РКП(б) Кузьмин В.Л. Возникновение политических партий на Дальнем Востоке России и расстановка политических сил в 1917 г. Кузьмина В.М. Культура и интеллигенция в годы Гражданской войны (на примере Курского края) Куликов Г. П. Гражданская война на Дальнем Востоке и современность Куманев Д.С. Сепаратизм и религиозный экстремизм в Индонезии: корни проблемы Лазарева С.И. Создание благотворительного отдела при БРЭМе и его роль в оказании социальной помощи нуждающимся эмигрантам в Маньчжурии (30-40-е годы ХХ в.) Лисицына Е.Н. Основы концессионного законодательства Дальневосточной республики Лукьянов И.С. Объективное и субъективное в политической идеологии государства в годы Гражданской войны Лынша О.Б. Никольск-Уссурийская женская учительская семинария в годы Гражданской войны (1917-1919 гг.) Ляхов Д.А. План Е.М. Адерсона по реорганизации власти на территории белого Приморья (июль 1922 г.) Макаренко В.Г. Высшее образование на Дальнем Востоке России (1991-2012): современное состояние, проблемы, перспективы Маклюков А.В. Гражданская война и её последствия для энергетики Дальнего Востока Мефодьева С.А., Оврах Г.П. Гражданская война как одна из форм разрешения социально-политического конфликта Мигреева В.П. Развитие отечественного судоходства и процесс его монополизации на Дальнем Востоке в начале ХХ века Моисеева Л.А. Дальневосточные приоритеты развития в реализации стратегии интеграции в АТР Мусиенко И.М. Центр и регионы: новые правила взаимоотношений Мухачёв Б.И. Становление революционной власти на севере Дальнего Востока (декабрь 1919 – апрель 1923 гг.) Назарова Я.В. Периферийные очаги Гражданской войны на Северо-Востоке России Николаева А.Г. Особенности модернизации Дальнего Востока России Орнацкая Т.А. Военно-морская мощь как фактор геополитики в АзиатскоТихоокеанском регионе Островская О.П. К вопросу о времени появления пятидесятников на российском Дальнем Востоке: возможности их присутствия среди протестантских миссий периода Гражданской войны Охонько О.И., Крупа Т.А. Значение железных дорог в американо-японской экономической экспансии на Дальнем Востоке 8 Пай С.С. Решение проблемы беженства, беспризорности и безнадзорности детей в Приморской области в 1917-1922 годах Паначёва А.С. Нетерпимость и толерантность в политическом сознании россиян: в свете уроков Гражданской войны Панченко Т.Ф. Оценка Гражданской войны в современных учебниках истории и литературы Пашко В.В. Начальный этап Гражданской войны в Сучанской долине Пермякова Т.В. Лингвистические особенности документов Владивостокской Думы периода Гражданской войны на Дальнем Востоке Пилилян Е.К. Новый этап государственной политики поддержки предпринимательства на юге Дальнего Востока России: «соразвитие» с деловым миром стран АТР Плохих С.В. Революция 1917 года – пролог Гражданской войны в России Потапова Н.В. Иностранные миссионеры в России в 1917-1922 гг. (на примере Дальнего Востока) Пчела И.В. «Учитель и хороший партизан»: Г.К. Бухта (1898-1965 гг.) Романовский В.К. «Диктатура во имя демократии». Н.В. Устрялов об идейнополитических основах белого дела на востоке России в «омский период» (1919 г.) Рубанов Е.А. Влияние итогов Гражданской войны на советско-японские отношения Савчук А.А. Брачное законодательство в Дальневосточной республике и его реализация Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Российские тюркисты и их деятельность на Дальнем Востоке в первой половине 1920-х годов (по материалам органов госбезопасности) Сергеев О.И. Казачье Трёхречье в Китае в описании японских авторов Сесёлкин А.Н. Партизанское движение в районе Императорской гавани (1919-1922 гг.) Сесёлкина Н.В. Памятные места на побережье Татарского пролива, как сохранение истории периода Гражданской войны и военной интервенции (19181922 гг.) на Дальнем Востоке Сидоров С.А. Оборонно-промышленный комплекс Дальнего Востока: состояние и перспективы развития Солодовник И.В. Русское радиовещание в Австралии Спешилова Е.В. Гражданская война и интервенция в культурной жизни населения Дальнего Востока СССР в 1930-х – начале 1940-х годов Супрунова Е.П. К вопросу об особенностях Гражданской войны (1918-1922) на Дальнем Востоке России Тарасов Ю.А. Социальный характер и политическая направленность антиколчаковских крестьянских восстаний на Дальнем Востоке зимой-весной 1919 года 9 Тетерин В.И., Шувалова Ю.Б. Местная периодическая печать 1917-1921 гг., как исторический источник по Гражданской войне: проблемы изучения (по материалам Среднего Урала) Ткачёва Г.А. Железнодорожный транспорт Дальнего Востока СССР в 30-40-е годы XX века Третьяков М.В. Работа воздушного транспорта на Чукотке в годы Великой Отечественной войны Трифонова Г.А. Символика Дальнего Востока периода Гражданской войны Троицкая Н.А. Газета «Голос Родины» как источник по истории Владивостока в 1922 г. Усов А.В. Теоретические основы обеспечения морской безопасности Российской Федерации Хабибулин В.А. Дальний восток России и АТР: проблемы и перспективы развития Хисамутдинов А.А. Опубликованные воспоминания эмигрантов о Гражданской войне на Дальнем Востоке Цуканов С.С. Становление органов государственной власти после окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке Чепик М.В. Военная контрразведка в системе органов безопасности российского Дальнего Востока (1920-1922 гг.) Чернобаев А.А. «Белые» и «красные» в годы Гражданской войны в России в новейших документальных публикациях Чернышев И.Е. Характер содержания амурских газет периода Гражданской войны и военной интервенции Чой Го Ун. К истории влияния русского романса на становление патриотического песенного творчества в годы гражданских войн в Китае и Республике Корея Шабальникова Н.А. Исторические условия российской коррупции Шевнин И.Л. Протоиерей Иоанн Гаврилович Кудрин (1879-1960) – старший старообрядческий священник армии и флота в Сибири и на Дальнем Востоке в 1919-1922 гг. Шелкус Г.А. Из истории изучения и добычи нефти японцами на Северном Сахалине в 1918-1925 гг. Шинин О.В. Большевистская «партийная» разведка в период существования в Приморской области буржуазных правительств (май 1921 г. – октябрь 1922 г.) Ширяев В.А. Развитие пограничной охраны на Дальнем Востоке на заключительном этапе Гражданской войны и в 1920-е годы Ширяев В.А. Развитие теории и практики строительства пограничных войск Советского Союза. 1922- июнь 1941 гг. (на материалах Дальнего Востока) Шишкин В.И. Геополитическая роль русского Дальнего Востока в период великой войны 1914-1918 гг. 10 ПРОГРАММА Международной научной конференции «Гражданская война и военная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории» Конференц-зал Научной библиотеки ДВФУ 25 октября (Алеутская, 65б) 08.30-13.00 08.30-09.30 Регистрация участников конференции 09.30-10.30 Открытие конференции Губернатор Приморского края В.В. Миклушевский Председатель законодательного собрания Приморского края В.В. Горчаков Ректор ДВФУ С.В. Иванец Директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН В.Л. Ларин Директор Российского государственного исторического архива А.А. Торопов (открытие выставки «Документы периода Гражданской войны, хранящиеся в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока») Директор государственного архива Приморского края А.М. Видякин (открытие выставки «Документы личных фондов участников Гражданской войны, хранящиеся в Государственном архиве Приморского края») Директор Школы гуманитарных наук ДВФУ Ф.Е. Ажимов Директор Школы региональных и международных исследований ДВФУ В.С. Кузнецов Директор Института Конфуция ДВФУ К.А. Курилова 10.30-13.00 10.30-11.00 Пленарные выступления Шишкин Владимир Иванович. Геополитическая роль русского Дальнего Востока в период Великой войны 1914 – 1922 гг. Институт истории Сибирского отделения РАН, зав. отделом, доктор исторических наук, профессор; г. Новосибирск 11.00-11.30 Галлямова Людмила Ивановна. Российский Дальний Восток накануне 1917 года. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, зам. директора, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток 11.30-12.00 Булдаков Владимир Прохорович. Образы революции и 11 Гражданской войны в художественной литературе 1920-х гг. Институт российской истории РАН, доктор исторических наук, старший научный сотрудник; г. Москва 12.00-12.30 Benjamin Isitt. Canada and the Allied Occupation of Vladivostok, 1918-1919. University of Victoria (Canada), Doctor of Philosophy (History), PhD 12.30-13.00 Чернобаев Анатолий Александрович. «Белые» и «красные» в годы Гражданской войны в России в новейших документальных публикациях. Журнал «Исторический архив», главный редактор, доктор исторических наук, профессор; г. Москва 13.00-14.30 Обед 25 октября Гуманитарный корпус ДВФУ (Алеутская, 56) 14.30-18.00 Научная библиотека ДВФУ Институт Конфуция ДВФУ 14.30-15.30 Параллельные секционные доклады 15.30-16.00 Кофе-брейк 16.00-17.00 Параллельные секционные доклады 17.00-19.00 Ужин 26 октября Гуманитарный корпус ДВФУ (Алеутская, 56) 08.30-18.00 Научная библиотека ДВФУ Институт Конфуция ДВФУ 10.00-11.00 Параллельные секционные доклады 11.00-11.30 Кофе-брейк 11.30-12.30 Параллельные секционные доклады 12.30-14.00 Обед 14.00-16.00 Параллельные секционные доклады 15.30-16.00 Кофе-брейк 16.00-18.00 Параллельные секционные доклады 18.00-20.00 Культурная программа. Экскурсия по городу 27 октября Гуманитарный корпус ДВФУ (Алеутская, 56) 09.30-15.00 Научная библиотека ДВФУ Институт Конфуция ДВФУ 09.30-11.00 Параллельные секционные доклады 11.00-11.30 Кофе-брейк 11.30-13.30 Заключительное пленарное заседание (Конференц-зал Научной библиотеки ДВФУ) 11.30-12.00 Ли Яньлин. Источники по изучению истории русской эмиграции в архивах КНР. Центр культуры русских эмигрантов в Китае, директор Центра, доктор исторических наук; КНР, г. Цицикдо 12 12.00-12.30 Ципкин Юрий Николаевич. Белое движение на Дальнем Востоке в 1920-1922 гг. как последняя попытка социальнополитического реванша антиреволюционных сил России в Гражданской войне. Дальневосточный государственный гуманитарный институт; доктор исторических наук, профессор; г. Хабаровск 12.30-13.00 Еланцева Ольга Павловна. Гражданская война в судьбах людей: на примере жизни и деятельности С.В. Мрачковского. Дальневосточный федеральный университет, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения; г. Владивосток 13.00-13.30 Чой Го Ун. К истории влияния русского романса на становление патриотического творчества в годы гражданских войн в Китае и Республике Корея. Сеульский университет Республики Корея, преподаватель; г. Сеул, Республика Корея 13.30-15.00 Подведение итогов конференции, выдача сертификатов ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ СЕКЦИОННЫЕ ЗАСЕДАНИЯ СЕКЦИЯ 1. Гражданская война в России и на российском Дальнем Востоке: предыстория, значение, социально-экономические и политические последствия Модераторы: Шишкин Владимир Иванович - доктор исторических наук, профессор. Институт истории Сибирского отделения РАН; г. Новосибирск. Галлямова Людмила Ивановна - доктор исторических наук, профессор. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, зам. директора по науке; г. Владивосток Бондаренко Елена Юрьевна - доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета; г. Владивосток 13 Абеленцев Владимир Николаевич. Офицеры Амурского казачьего полка формирования 1918-1920 гг. Амурский областной краеведческий музей им. Г.С. Новикова-Даурского, хранитель фондов, кандидат исторических наук; г. Благовещенск Александров Пётр Германович. Войска Чехословацкого легиона на Уссурийском фронте. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета; г. Владивосток Benjamin Isitt. Canada and the Allied Occupation of Vladivostok, 1918-1919. University of Victoria (Canada), Doctor of Philosophy (History), PhD Билим Наталья Николаевна. Геополитическая ситуация на советском Дальнем Востоке после окончания Гражданской войны и военной интервенции. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Бондаренко Елена Юрьевна. Чехословацкие военнопленные на Дальнем Востоке России в годы Гражданской войны и интервенции (1918-1920 гг.). Дальневосточный федеральный университет, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Галлямова Людмила Ивановна. Российский Дальний Восток накануне 1917 года. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, зам. директора по науке, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Benjamin Isitt. Canada and the Allied Occupation of Vladivostok, 1918-1919. University of Victoria (Canada), Doctor of Philosophy (History), PhD Еланцева Ольга Павловна. Гражданская война в судьбах людей: на примере жизни и деятельности С.В. Мрачковского. Дальневосточный федеральный университет, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Захарова Тамара Викторовна. Якутские казаки в Гражданской войне (1918-1919 гг.). Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН (ИГИиПМНС СО РАН), научный сотрудник; г. Якутск Исхакова Ольга Дмитриевна. Состояние войск Приамурского военного округа как фактор политической нестабильности в крае накануне Гражданской войны (кон. 1917 – нач.1918 гг.). Дальневосточный федеральный университет, кандидат 14 исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Куликов Г. П. Гражданская война на Дальнем Востоке и современность. Дальневосточный федеральный университет, кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и искусствоведения Школы искусства, культуры и спорта; г. Владивосток Кузин Анатолий Тимофеевич. Участие корейцев-интернационалистов в борьбе за власть Советов на Сахалине. Сахалинский государственный университет, кандидат исторических наук, доцент; г. Южно-Сахалинск Мигреева Валентина Петровна. Развитие отечественного судоходства и процесс его монополизации на Дальнем Востоке в начале ХХ века. Дальневосточный федеральный университет, старший преподаватель; г. Владивосток Мефодьева Светлана Александровна, Оврах Григорий Петрович. Гражданская война как одна из форм разрешения социально-политического конфликта. Дальневосточный государственный университет, доценты кафедры политологии Школы региональных и международных исследований, кандидат философских наук, доцент; кандидат исторических наук, доцент; г. Владивосток Мухачёв Борис Иванович. Становление революционной власти на севере Дальнего Востока (декабрь 1919 – апрель 1923 гг.). Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, главный научный сотрудник; доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Назарова Я.В. Периферийные очаги Гражданской войны на Северо-Востоке России. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Паначёва Анна Сергеевна. Нетерпимость и толерантность в политическом сознании россиян: в свете уроков Гражданской войны. Дальневосточный федеральный университет, кандидат политических наук, доцент кафедры политологии Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Пашко Владимир Владимирович. Начальный этап Гражданской войны в Сучанской долине. Дальневосточный федеральный университет, филиал ДВФУ в г. Находке, заместитель директора по общим вопросам; г. Находка 15 Платонова Нонна Михайловна. Народная память о Гражданской войне (на примере промышленных предприятий Дальнего Востока РСФСР 1960 – 1970-х гг.). Дальневосточный государственный университет путей сообщения; кандидат исторических наук, доцент кафедры теории государства и права; г. Хабаровск Плохих Светлана Васильевна. Революция 1917 года – пролог Гражданской войны в России. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Рубанов Евгений Андреевич. Влияние итогов Гражданской войны на советскояпонские отношения. Дальневосточный федеральный университет, аспирант Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Сесёлкин Александр Николаевич. Партизанское движение в районе Императорской гавани (1919-1922). Русское географическое общество, председатель Советско-Гаванского районного общества «Краевед» при МБУК «Районный краеведческий музей имени Н.К. Бошняка»; г. Советская Гавань Супрунова Елена Петровна. К вопросу об особенностях Гражданской войны на Дальнем Востоке России (1918-1922). Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Ципкин Юрий Николаевич. Белое движение на Дальнем Востоке в 1920-1922 гг. как последняя попытка социально-политического реванша антиреволюционных сил России в Гражданской войне. Дальневосточный государственный гуманитарный институт, доктор исторических наук, профессор; г. Хабаровск Цуканов Сергей Сергеевич. Становление органов государственной власти после окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, старший преподаватель; г. Хабаровск Чепик Михаил Васильевич. Военная контрразведка в системе органов безопасности Дальнего Востока в 1920-1922 гг. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, руководитель структурного подразделения; г. Хабаровск Шалкус Галина Анатольевна. Из истории изучения и добычи Сахалинской нефти японцами в 1918-1925 гг. Сахалинский государственный университет, зав. кафедрой российской и всеобщей истории, кандидат исторических наук, доцент; г. Южно-Сахалинск 16 Шишкин Владимир Иванович. Геополитическая роль русского Дальнего Востока в период Великой войны 1914 – 1922 гг. Институт истории Сибирского отделения РАН, зав. отделом, доктор исторических наук, профессор; г. Новосибирск СЕКЦИЯ 2. Гражданская война и военная интервенция: историография и источники Модераторы: Торопов Александр Анатольевич – директор Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ), Почетный архивист российской федерации; г. Владивосток Чернобаев Анатолий Александрович - главный редактор журнала «Исторический архив», доктор исторических наук, профессор; г. Москва Гридяева Марина Владимировна - кандидат исторических наук, советник Архивного агентства Сахалинской области; г. ЮжноСахалинск Авдошкина Ольга Владимировна. Политические партии в условиях Гражданской войны: проблемы и поиски современной историографии. Хабаровский краевой институт развития образования, проректор по научно-исследовательской работе; кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Беляева Наталья Анатольевна. Таможенная служба на Дальнем Востоке России в годы Гражданской войны по документам федеральных архивов. Владивостокский филиал Российской таможенной академии, зав. кафедрой гуманитарных дисциплин, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Бендик Наталья Николаевна. Деятельность Приморской областной архивной комиссии в годы Гражданской войны и военной интервенции. Хабаровский государственный институт искусств и культуры, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Бутенин Николай Аркадьевич, Бутенина Наталья Дмитриевна. Становление советской концепции истории партизанского движения в годы Гражданской войны на Дальнем Востоке (по материалам 20-х – середины 30-х гг. ХХ в.). Дальневосточный федеральный университет, доценты кафедры исторического образования Школы педагогики; кандидаты исторических наук, доценты; г. Уссурийск 17 Ли Яньлин. Источники по изучению истории русской эмиграции в архивах КНР. Центр культуры русских эмигрантов в Китае, директор Центра, доктор исторических наук, профессор; КНР, г. Цицикдо Матюшкина Валентина Владимировна, Еланцева Ольга Павловна. Г.С. Куцый – исследователь истории Гражданской войны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук г. Владивосток Пермякова Татьяна Викторовна. Лингвистические особенности документов Владивостокской Думы периода Гражданской войны на Дальнем Востоке. Дальневосточный федеральный университет, кандидат филологических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Тетерин Вадим Игоревич, Шувалова Юлия Борисовна. Местная периодическая печать 1917 – 1921 гг. как исторический источник по Гражданской войне: проблемы изучения (по материалам Среднего Урала). Пермская государственная сельскохозяйственная академия, ассистент; кандидат исторических наук, доцент; г. Пермь Троицкая Наталья Анатольевна. Газета «Голос Родины» как источник по истории города Владивостока в 1922 году. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ), зам. директора по науке, кандидат исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ; г. Владивосток Сесёлкина Наталья Васильевна. Памятные места на побережье Татарского пролива как хранители истории периода Гражданской войны и интервенции (19181922 гг.) на Дальнем Востоке. Краевое государственное бюджетное образовательное учреждение начального профессионального образования Профессиональное училище № 19, член Русского Географического общества, руководитель музея КГБОУ НПО ПУ № 19, г. Советская Гавань Трифонова Галина Александровна. Символика Дальнего Востока периода Гражданской войны. Владивостокский государственный медицинский университет, зав. кафедрой гуманитарных дисциплин, кандидат исторических наук, доцент; г. Владивосток 18 Фефилов Павел Лукич. Амурская трагедия в новейшей отечественной историографии. Комсомольское на Амуре Городское отделение Союза художников России, краевед, член Союза художников России, почетный член Приамурского географического общества, академик Дальневосточной народной академии наук; г. Комсомольск-на-Амуре Чернобаев Анатолий Александрович. «Белые» и «красные» в годы Гражданской войны в России в новейших документальных публикациях. Журнал «Исторический архив», главный редактор, доктор исторических наук, профессор; г. Москва Шувалова Юлия Борисовна. Местная периодическая печать 1917-1921 гг. как исторический источник по Гражданской войне: проблемы изучения (по материалам Среднего Урала). Пермская государственная сельскохозяйственная академия, кандидат исторических наук, доцент; г. Пермь СЕКЦИЯ 3. Социально-экономическая и политическая жизнь российского Дальнего Востока в период и после Гражданской войны Модераторы: Ципкин Юрий Николаевич - доктор исторических наук, профессор Дальневосточного государственного гуманитарного института; г. Хабаровск Шабельникова Наталья Алексеевна - доктор исторических наук, профессор кафедры гуманитарных дисциплин Владивостокского филиала Дальневосточного юридического института МВД России; г. Владивосток Шинин Олег Васильевич – доктор исторических наук, профессор Московского государственного педагогического университета; г. Москва Борисова Анна Васильевна. Взаимоотношения СССР и Японии в области рыболовного вопроса после Гражданской войны. Сибирский федеральный университет, Гуманитарный институт, историко-философский факультет, магистрант; г. Красноярск Горчаков Алексей Анатольевич. Демографическая ситуация в Приморье в годы Гражданской войны и интервенции. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ), начальник отдела; г. Владивосток 19 Дударь Лариса Александровна. Торговое предпринимательство Дальнего Востока России в годы Гражданской войны и иностранной интервенции. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Зайнутдинов Динар Рафаилович. Монархическо-консервативная идеология в «белом» Приморье. Частное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Институт социальных и гуманитарных знаний» (ЧОУ ВПО «ИСГЗ»), аспирант, руководитель Центра правового просвещения ИСГЗ; г. Казань Кузьмин Василий Леонидович. Возникновение политических партий на Дальнем Востоке России и расстановка политических сил в 1917 г. Дальневосточный государственный университет путей сообщений, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Куликов Геннадий Петрович. Гражданская война на Дальнем Востоке: история и современность. Дальневосточный федеральный университет, руководитель образовательной программы по специальности «Культурология» и «Социальнокультурная деятельность», кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и искусствоведения Школы искусства, культуры и спорта; г. Владивосток Лазарева Светлана Ивановна. Российский Дальний Восток после Гражданской войны: иллюзия самоуправления. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник; г. Владивосток Лукьянов Игорь Сергеевич. Объективное и субъективное в идеологии государства в годы Гражданской войны. Дальневосточный федеральный университет; доктор технических наук, профессор; г. Владивосток Ляхов Денис Александрович. План Е.М. Адерсона по реорганизации власти на территории Белого Приморья (июль 1922 г.). Хабаровский краевой музей им. Н.И. Гродекова, старший научный сотрудник; г. Хабаровск Маклюков Алексей Владимирович. Гражданская война и её последствия для энергетики Дальнего Востока. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток 20 Охонько Ольга Ивановна, Крупа Татьяна Альбертовна. Значение железных дорог в американо-японской экономической экспансии на Дальнем Востоке. Дальневосточный федеральный университет, кандидаты исторических наук, доценты кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Пай Светлана Сергеевна. Решение проблемы беженства, беспризорности и безнадзорности детей в Приморской области в 1917-1922 годах. Владивостокский государственный университет экономики и сервиса (ВГУЭС), кандидат исторических наук, доцент кафедры туризма и гостиничного бизнеса; г. Владивосток Романовский Вячеслав Константинович. «Диктатура во имя демократии». Н.В.Устрялов об идейно-политических основах белого дела на востоке России в «омский» период (1919 г.). Нижегородский институт развития образования, зав. кафедрой истории и обществоведческих дисциплин, доктор исторических наук доцент; г. Нижний Новгород Сергеев Олег Игоревич. Дальневосточное казачество в 1917-1922 годах: «красное» и «белое» противостояние. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, зав. отделом истории Дальнего Востока, кандидат исторических наук, профессор; г. Владивосток Сидоров Андрей Юрьевич. Русский вопрос на Вашингтонской конференции (1921 – 1922). Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России, кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений и внешней политики России; г. Москва Тарасов Юрий Анатольевич. Социальный характер и политическая направленность антиколчаковских крестьянских восстаний на Дальнем Востоке зимой-весной 1919 года. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, соискатель; г. Свободный Шалкус Галина Анатольевна. Из истории изучения и добычи Сахалинской нефти японцами в 1918-1925 гг. Сахалинский государственный университет, зав. кафедрой российской и всеобщей истории, кандидат исторических наук, доцент, г. Южно-Сахалинск Ширяев Владимир Александрович. Развитие пограничной охраны на Дальнем Востоке на заключительном этапе Гражданской войны и в 1920-е годы. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск 21 СЕКЦИЯ 4. Дальневосточная республика: уроки истории Модераторы: Сонин Виктор Владимирович - доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Юридической школы ДВФУ; г. Владивосток Беляева Наталья Анатольевна - доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой гуманитарных дисциплин Владивостокского филиала Российской таможенной академии; г. Владивосток Мухачёв Борис Иванович – главный научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Азаренков Александр Алексеевич. Дискуссия о политическом режиме Дальневосточной республики (1920-1922) в советской историографии. Приамурский государственный университет имени Шолом-Алейхема, кандидат исторических наук, доцент; г. Биробиджан Белоглазова Светлана Борисовна. Школьное дело в период ДВР. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, научный сотрудник; г. Владивосток Ивкова Александра Михайловна, Чеберяк Елена Викторовна, Исаев Александр Александрович. Создание Народно-революционной армии Дальневосточной республики и ее роль в борьбе за освобождение дальневосточных территорий (1920-1922 гг.). Дальневосточный федеральный университет, кандидаты исторических наук, доценты кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Ковалева Зинаида Алексеевна. Интерпретация истории Гражданской войны в России в учебной литературе. Дальневосточный федеральный университет, руководитель ООП по направлению «История», кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Кузнецова Мария Александровна. Становление отношений правительства ДВР с Японией по документам Сиббюро ЦК КРПП(б). Новосибирский государственный педагогический университет, студентка; г. Новосибирск 22 Лисицына Елена Николаевна. Основы концессионного законодательства Дальневосточной республики. Сахалинский государственный университет, профессор кафедры российской истории, кандидат исторических наук, доцент; г. Южно-Сахалинск Пастухова Елена Ивановна. Модели реализации финансово-денежной политики различными субъектами власти на Дальнем Востоке России в 1917-1924 гг. Амурский областной краеведческий музей им. Г.С. Новикова-Даурского, директор, кандидат исторических наук; г. Благовещенск Лыкова Елена Арсентьевна. Дальневосточное крестьянство в годы Дальневосточной республики. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Савчук Анна Александровна. Брачное законодательство Дальневосточной республики и его реализация. Дальневосточный федеральный университет; аспирантка кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Сонин Виктор Владимирович. Концептуальная модель Дальневосточной республики как концептуально-правового государства (1920-1922 гг.). Дальневосточный федеральный университет, доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Юридической школы; г. Владивосток Чепик Михаил Васильевич. Военная контрразведка в системе органов безопасности Дальнего Востока в 1920-1922 гг. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, руководитель структурного подразделения; г. Хабаровск Шабельникова Наталья Алексеевна. Особенности противодействия бандитизму на Дальнем Востоке в 1920-е годы. Владивостокский филиал Дальневосточного юридического института МВД России, д.и.н., профессор кафедры гуманитарных дисциплин; г. Владивосток Шинин Олег Васильевич. Большевистская «партийная» разведка в период существования в Приморской области буржуазных правительств (май 1921 г. – октябрь 1922 г.). Московский государственный педагогический университет, доктор исторических наук, профессор; г. Москва СЕКЦИЯ 5. Судьбы российской эмиграции в период и после Гражданской войны 23 Модераторы: Печерица Владимир Федорович - доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета; г. Владивосток Каневская Галина Ивановна - доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета; г. Владивосток Кузнецов Никита Анатольевич - старший научный сотрудник Дома Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына, кандидат исторических наук; г. Москва Забияко Андрей Павлович. Опыт социокультурного взаимодействия русских с китайцами на территории «маньчжурского клина». Амурский государственный университет, доктор философских наук, профессор; г. Благовещенск Еремин Сергей Викторович. Владивосток – точка Возвращения. О создании Музея Русского Зарубежья во Владивостоке. Русский клуб в Харбине, заместитель председателя, руководитель исторической секции Клуба, наблюдатель КССК; КНР, г. Харбин Калиберова Тамара Николаевна. Лариса Андерсен – крупнейшая поэтесса русских Китая. Дальневосточный федеральный университет, старший преподаватель Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Каневская Галина Ивановна. «Я тоже восточник…». Эмигрантская судьба питомца Восточного института. Дальневосточный федеральный университет, доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Капран Инесса Константиновна. Жилье в русском Харбине, как условие повседневности. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры журналистики и издательского бизнеса Школа гуманитарных наук; г. Владивосток Кузнецов Никита Анатольевич. Два Русских Исхода (эвакуация Крыма в 1920 г. и эвакуация Приморья в 1922 г.): сходство и различия. Дом Русского Зарубежья 24 им. А.И. Солженицына, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник; г. Москва Лазарева Светлана Ивановна. Создание благотворительного отдела при БРЭМе и его роль в оказании социальной помощи нуждающимся эмигрантам. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник; г. Владивосток Обухова Олеся Владимировна. Российская политическая эмиграция в Китае в 20-е – 40-е годы ХХ века. Приморская сельскохозяйственная академия, кандидат политических наук, доцент; г. Уссурийск Печерица Владимир Федорович. Российская эмиграция в Китае после Гражданской войны. Дальневосточный федеральный университет, доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Сергеев Олег Иванович. Казачье Трёхречье в описании японских авторов. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, зав. отделом истории Дальнего Востока, кандидат исторических наук, профессор; г. Владивосток Солодовник Инга Владимировна. Русское радиовещание в Австралии. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток У Яньцю. Историческое значение духовного наследия российских эмигрантов в Китае в первой половине ХХ века. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Харбин, КНР Чэ Чуньин. Национальный и социальный состав российской эмиграции в КНР в 20-е-40-е годы ХХ века. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Харбин, КНР СЕКЦИЯ 6. Гражданская война в России и на Дальнем Востоке в литературе и искусстве Модераторы: 25 Фостер Людмила Александровна - доктор филологических наук, профессор, Русско-Американский Центр Культурного Наследия; г. НьюЙорк Булдаков Владимир Прохорович - доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН; г. Москва Еланцева Ольга Павловна – доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ; г. Владивосток Булгакова Оксана Владимировна. Гражданская война и интервенция в литературном наследии М.А.Булгакова. Институт истории Украины РАН Украины, младший научный сотрудник; г. Киев Булдаков Владимир Прохорович. Образы революции и Гражданской войны в художественной литературе 1920-х гг. Институт российской истории РАН, доктор исторических наук, старший научный сотрудник; г. Москва Григорай Ирина Викторовна. Художественные достоинства изображения Гражданской войны в Приморье в романах А. Фадеева «Разгром» и «Последний из удэге». Дальневосточный федеральный университет, кандидат филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Панченко Татьяна Федоровна. Оценка Гражданской войны в современных учебниках истории и литературы. Дальневосточный федеральный университет, кандидат педагогических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Полищук Людмила Зеноновна. Революция и Гражданская война в восприятии поэтов Серебряного века. Дальневосточный федеральный университет, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Фостер Людмила Александровна. Гражданская война в романах эмигрантских авторов. Русско-Американский Центр культурного наследия, вашингтонский представитель, доктор филологических наук, профессор; США, г. Нью-Йорк Хисамутдинов Амир Александрович. Опубликованные воспоминания эмигрантов о Гражданской войне. Дальневосточный федеральный университет, доктор 26 исторических наук, профессор кафедры журналистики и издательского бизнеса Школы гуманитарных наук; г. Владивосток СЕКЦИЯ 7. Культурная и религиозная жизнь Дальнего Востока в период и после гражданской войны Модераторы: Дударенок Светлана Михайловна - доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ; г. Владивосток Сердюк Мария Борисовна - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук ДВФУ; г. Владивосток Фетисова Лидия Евгеньевна - старший научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат филологических наук, доцент; г. Владивосток Авдеева Валерия Александровна. Книжная выставка: к вопросу укрепления национального самосознания. Дальневосточный федеральный университет, корректор Издательского дома ДВФУ, аспирант кафедры массовых коммуникаций Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Андриец Галина Алексеевна. Культурная жизнь дальневосточных городов накануне Первой мировой войны. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, научный сотрудник; г. Владивосток Бакшеева Елена Борисовна. Русская православная церковь и общество: традиции благотворительности на Дальнем Востоке страны. Хабаровская государственная академия экономики и права; кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Баубекова Светлана Альбертовна. К вопросу о периодике и научных обществах на Дальнем Востоке 1917–1922 гг. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Власов Сергей Александрович. Повседневная жизнь жителей Владивостока в годы Гражданской войны и интервенции (1918-1922 гг.). Институт истории, археологии 27 и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник; г. Владивосток Возжова Виктория Николаевна, Гирявец Дарья Романовна. Православная Церковь и Гражданская война. Дальневосточный федеральный университет, филиал ДВФУ в г. Находке, зав. методическим отделом; студентка ТХ- 3(11); г. Находка Гридяева Марина Владимировна. Газетная печать на Северном Сахалине в 19171920 гг. Архивное агентство Сахалинской области, кандидат исторических наук, советник; г. Южно-Сахалинск Дударенок Светлана Михайловна. Протестантские церкви Приморья в годы Гражданской войны и военной интервенции. Дальневосточный федеральный университет, зав. кафедрой отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук, доктор исторических наук, кандидат философских наук, профессор; г. Владивосток Дударенок Светлана Михайловна, Чой Ми Хи. - Пресвитерианские церкви Приморья в годы Гражданской войны и военной интервенции. Дальневосточный федеральный университет, зав. кафедрой отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук, доктор исторических наук, кандидат философских наук, профессор; г. Владивосток; аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; Республика Корея, г. Сеул Землянский Игорь Алексеевич. Библиотеки Владивостока в годы Гражданской войны. Дальневосточный государственный университет, оператор электронной библиотеки ИНИ-ФБ ДВФУ Кузьмина Виолетта Михайловна. Культура и интеллигенция в годы Гражданской войны (на примере истории Курского края). Курский институт социального образования (филиала) Российского государственного социального университета, кандидат исторических наук, кандидат психологических наук. доцент; г. Курск Лынша Ольга Борисовна. История Никольск-Уссурийской учительской семинарии в годы Гражданской войны (1917-1919). Дальневосточный государственный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры исторического образования Школы педагогики; г. Уссурийск Макаренко Василий Геннадьевич. Восточный институт в годы Гражданской войны и интервенции. Институт истории, археологии и этнографии народов 28 Дальнего Востока ДВО РАН; ученый секретарь, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник; г. Владивосток Островская Ольга Петровна. К вопросу о времени появления пятидесятников на Дальнем Востоке: возможность их присутствия среди представителей протестантских миссий периода Гражданской войны. Дальневосточный Федеральный университет, филиал в г. Находке, старший преподаватель; г. Находка Потапова Наталья Владимировна. Иностранные миссионеры в России в 1917 1922 гг. (на примере Дальнего Востока). Сахалинский государственный университет, зав. кафедрой всеобщей истории, кандидат исторических наук, доцент; г. Южно-Сахалинск Пчела Инна Владимировна. «Учитель и хороший партизан»: Григорий Калинникович Бухта (1898 – 1965 гг.). Дальневосточный федеральный университет, кандидат педагогических наук, доцент кафедры исторического образования Школы педагогики; г. Уссурийск Сенюткина Ольга Николаевна, Гусева Юлия Николаевна. Российские тюркисты и их деятельность на Дальнем Востоке в первой половине 1920-х годов (по материалам органов госбезопасности). Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова, доктор исторических наук, профессор; г. Нижний Новгород; Самарский филиал Московского городского педагогического университета, преподаватель; г. Самара Сердюк Мария Борисовна. Религиозные организации в Гражданской войне: состояние и перспективы исследований. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Спешилова Елена Валентиновна. Гражданская война и интервенция в культурной жизни населения Дальнего Востока СССР 1930-х – начале 1940-х гг. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Терентьев Борис Гаврилович. Культурное развитие малочисленных народов Севера в спектре государственной политики СССР на Дальнем Востоке в послевоенный период. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Фетисова Лидия Евгеньевна. Фольклор периода Гражданской войны и интервенции на юге Дальнего Востока России. Институт истории, археологии и 29 этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник; г. Владивосток Чернышёв Иван Евгеньевич. Средства массовой информации в годы Гражданской войны и военной интервенции. Амурский государственный университет, кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики; г. Благовещенск Чой Го Ун. К истории влияния русского романса на становление патриотического творчества в годы гражданских войн в Китае и Республике Корея. Сеульский университет, преподаватель, аспирант; Республика Корея, г. Сеул Шевнин Иван Леонидович. Протоиерей Иоанн Гаврилович Кудрин (1879-1960) — старший старообрядческий священник Армии и Флота в Сибири и на Дальнем Востоке в 1919 - 1922 гг. Русское Географическое общество, преподаватель; г. Хабаровск Щербина Полина Анатольевна. Владивосток, 1919 год: визуальный образ повседневности. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток СЕКЦИЯ 8. Дальний Восток в XIX-XXI веке: проблемы общественнополитической, социально-экономической, культурно-этнической истории и международных отношений Модераторы: Ващук Ангелина Сергеевна - заведующая отделом социальнополитических исследований Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Моисеева Любовь Андреевна - зав. кафедрой общегуманитарных наук Дальневосточной государственной академии искусств, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Ткачева Галина Анатольевна - старший научный сотрудник отдела истории Дальнего Востока Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук доцент; г. Владивосток Авилов Роман Сергеевич. Страницы истории гарнизона Владивостока от основания поста, до Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Дальневосточный 30 федеральный университет, аспирант кафедры отечественной архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток истории и Агапов Вадим Львович. Владивосток летом 1914 года: по страницам городской прессы. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры журналистики и издательского бизнеса Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Бондарь Марина Владимировна. Метакультурный аспект в истории развития музыкального профессионального образования Дальнего Востока России и стран АТР. Дальневосточная государственная академия искусств, старший преподаватель; г. Владивосток Ботнарь Андрей Павлович. Настроение рабочих юга Дальнего Востока в начале советизации региона (конец 1922 – начало 1923 гг.). Дальневосточный федеральный университет, старший преподаватель кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Бурлаков Виктор Алексеевич. Российский Дальний Восток в геополитической структуре страны: современное состояние и перспективы. Дальневосточный федеральный университет, зав. кафедрой журналистики и издательского бизнеса Школы гуманитарных наук, кандидат политических наук, доцент Ващук Ангелина Сергеевна. Дальневосточная политическая элита середины 50-х – 1960-е годы. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, заведующая отделом социально-политических исследований, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Гончарук Инна Алексеевна. К вопросу об особенностях дальневосточного книгоиздания на рубеже XX-XXI веков. Дальневосточный федеральный университет, ведущий редактор; г. Владивосток Гэн Хайтань. Влияние неоконфуцианства на общественно-политическую жизнь современного Китая. Хэйлудзянский университет, кандидат политических наук, КНР, г. Харбин Жень Сюцзуань. Взаимовлияние факторов Китая и России на развитие экономики, политики, культуры. Мудадзяньский педагогический университет, зам. директора; КНР, г. Мудадзянь Журавлева Наталья Борисовна. Основы культуры в системе морской службы. Морской государственный университет им. адмирала Г.И. Невельского, зав. кафедрой общегуманитарных дисциплин; г. Владивосток 31 Инь Гуйбинь. Актуальные вопросы сотрудничества КНР и Российской Федерации в области экологии: исторический аспект. Мудадзяньский педагогический университет, профессор; КНР, г. Мудадзянь Казачун Галина Александровна, Забужина Ксения Аркадьевна. Дальний Восток России и Канада: из истории взаимоотношений. Дальневосточный федеральный университет, профессор кафедры всеобщей истории, археологии и антропологии Школы гуманитарных наук; аспирант кафедры всеобщей истории, археологии и антропологии Школы гуманитарных наук Каретина Галина Семеновна. Некоторые проблемы изучения становления советско-китайских отношений (1919-1924 гг.). Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Ким Хонг Сик. Опыт и проблемы сотрудничества Республики Корея и Российской Федерации в военно-технической сфере. Республика Корея, г. Сеул Ковалевская Юлия Николаевна. Маргинализация населения Дальнего Востока в 1990-е годы как проявление кризиса повседневной жизни. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, научный сотрудник; г. Владивосток Коваленко Светлана Геннадьевна. Народный контроль на Дальнем Востоке в 1960-1980-е годы как отражение трансформации советской системы управления. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, научный сотрудник; г. Владивосток Крушанова Лариса Александровна. Уголовная политика советского государства и её реализация на Дальнем Востоке (1960-1961 гг.). Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, научный сотрудник; г. Владивосток Куманев Дмитрий Сергеевич. Сепаратизм и религиозный экстремизм в Индонезии: корни проблем. Дальневосточный федеральный университет, ассистент кафедры журналистики и издательского бизнеса Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Лю Лицю. История сотрудничества России и Китая в области высшего образования. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры отечественной истории и архивоведения; КНР, г. Мудадзянь 32 Макаренко Василий Геннадьевич. Высшее образование на Дальнем Востоке России: современное состояние, проблемы, перспективы. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, ученый секретарь, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник; г. Владивосток Мигреева Валентина Петровна. Развитие отечественного судоходства и процесс его монополизации на Дальнем Востоке в начале XX века. Дальневосточный федеральный университет, старший преподаватель, г. Владивосток Моисеева Любовь Андреевна. Дальневосточные приоритеты развития в реализации стратегии интеграции России в АТР. Дальневосточная государственная академия искусств, зав. кафедрой общегуманитарных наук, доктор исторических наук, профессор; г. Владивосток Мусиенко Инесса Михайловна. Центр и регионы: новые правила взаимоотношений. Дальневосточный федеральный университет, кандидат политических наук, докторант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Николаева Алевтина Геннадьевна. Особенности модернизации на Дальнем Востоке России. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск Орнацкая Татьяна Александровна. Военно-морская мощь как фактор геополитики в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, старший преподаватель; г. Хабаровск Паначёва Анна Сергеевна. Нетерпимость и толерантность в политическом сознании россиян: в свете уроков Гражданской войны. Дальневосточный федеральный университет, кандидат политических наук, доцент кафедры политологии Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Пилилян Елена Константиновна. Новый этап государственной политики поддержки предпринимательства на юге Дальнего Востока России: «соразвитие» с деловым миром стран АТР. Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры культурологии и искусствоведения Школы искусства, культуры и спорта; г. Владивосток Сесёлкина Наталья Васильевна. Культурное развитие малочисленных народов Севера в спектре государственной политики СССР на Дальнем Востоке в послевоенный период. Краевое Государственное Бюджетное Образовательное 33 Учреждение Начального Профессионального Образования Профессиональное училище № 19, член Русского географического общества, руководитель музея КГБОУ НПО ПУ № 19; г. Советская Гавань Сидоренко Олег Владимирович. Деятельность Советов Дальнего Востока в годы «хрущёвской оттепели». Дальневосточный федеральный университет, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Сидоров Сергей Александрович. ОПК Дальнего Востока: состояние и перспективы развития. Хабаровский пограничный институт ФСБ РФ, кандидат политических наук, старший преподаватель; г. Хабаровск Ташлыкова Анна Леонидовна. Канада на севере России: проблемы и перспективы сотрудничества. Дальневосточный федеральный университет, аспирант кафедры всеобщей истории, археологии и антропологии Школы гуманитарных наук; г. Владивосток Ткачёва Галина Анатольевна. Железнодорожный транспорт Дальнего Востока СССР в 30 — 40-е годы ХХ в. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, доцент; г. Владивосток Третьяков Максим Викторович. Работа воздушного транспорта на Чукотке в годы Великой Отечественной войны. Северо-Восточный комплексный научноисследовательский институт им. Н. А. Шило ДВО РАН, младший научный сотрудник; г. Магадан Хабибулин Владимир Асхатович. Дальний Восток России и АТР: проблемы и перспективы развития. Дальневосточный федеральный университет, кандидат филологических наук, доцент кафедры международных отношений Школы региональных и международных исследований; г. Владивосток Хабибулина Ольга Владимировна. Противодействие коррупции в сфере государственной гражданской службы. Российский Дальний Восток, Канада и США: сравнительный анализ. Дальневосточный федеральный университет, кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и административного права Юридической школы; г. Владивосток У Хуэй Мин. Российско-китайские региональные связи в начале XXI века: проблемы и перспективы. Дальневосточный федеральный университет, аспирант Школы региональных и международных исследований; КНР, г. Харбин 34 Усов Алексей Вячеславович. Теоретические основы обеспечения морской безопасности Российской Федерации. Владивостокский филиал Дальневосточного юридического института МВД России; г. Владивосток Чань Ян. Опыт и проблемы регионального сотрудничества КНР и Российской Федерации в начале XXI века. Хэйлудзянский университет, кандидат политических наук; КНР, г. Харбин Чэнь Цзюнь. Россия и Китай: этапы сотрудничества в ХХ веке. Мудадзяньский педагогический университет, преподаватель; КНР, г. Мудадзянь Шабельникова Наталья Алексеевна. Исторические условия российской коррупции. Владивостокский филиал Дальневосточного юридического института МВД России, д.и.н., профессор кафедры гуманитарных дисциплин; г. Владивосток Шепотько Людмила Владимировна. Традиционализм в русской культуре. Морской государственный университет имени адм. Г. И. Невельского, г. Владивосток Ширяев Владимир Александрович. Развитие теории и практики строительства пограничных войск Советского Союза (1922–июнь 1941 гг.) (на материалах Дальнего Востока). Хабаровский пограничный институт ФСБ России, кандидат исторических наук, доцент; г. Хабаровск 35 КНИЖНАЯ ВЫСТАВКА: К ВОПРОСУ УКРЕПЛЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ Авдеева В.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Lera8888888@mail.ru Факт самосознания – это естественное последствие существующих объективных национальных связей и одновременно новый элемент, который придает нации целостность и укрепляет ее [1]. Национальное самосознание – ядро национального сознания. Оно выступает в качестве стержневой системы оценочных отношений и рационально-ценностных представлений, необходимых для соответствующего самоопределения человека в духовной и социально-политической жизни. Одна из основных причин гражданской войны – вооруженной борьбы между различными группами населения, имеющей в своей основе глубокие социальные, национальные и политические противоречия (академик Ю.А. Поляков), – кризис и упадок национального самосознания. Политическая ситуация 1990-х гг. спровоцировала сильный резонанс в социально-культурной сфере жизни российского общества. Разрушение системы личностных смыслов повлекло за собой кризис идентичности [2], новая система ценностей зачастую шла вразрез с историческими корнями нации. Прошло более 20 лет, однако проблема национального самоопределения стоит по-прежнему остро. Значительную роль в решении данной проблемы играет такое мероприятие, как книжная выставка (ярмарка), отражающая особенности национального менталитета и являющаяся своего рода «лицом государства». Книжная выставка (ярмарка) осознается нами как социокультурный феномен, оказывающий сильное влияние на формирование всех сфер общественной жизни и способствующий решению проблем как национального (возрождение интереса к чтению), так и международного масштаба (укрепление отношений между странами). Подобные мероприятия связаны не только с отраслями книжного дела, но и с идеологией, политикой, образованием, наукой, культурой. Крупная книжная выставка (ярмарка) – действенный способ укрепления внутриполитических отношений и национального самосознания. В 2012 г. на открытии 20-й международной выставки в Тайбэе выступил президент КНР Ма Инцзю. В приветственном слове он выразил надежду на сотрудничество между двумя берегами в издательском деле. Учитывая непростые китайско-тайваньские отношения, это событие имеет большое значение для мирового сообщества с точки зрения улучшения политического климата. В то же время книжная выставка-ярмарка способна стать причиной мощного общественного резонанса. В 2000 г. во время проведения Каирской международной ярмарки протесты исламистов против оскорбительных, по их мнению, книг, 36 вылились в акты насилия. Демонстрация переросла в массовый протест против правительства и закончилась арестом 75 человек. Бойкотирование крупного книжного форума может ярко продемонстрировать несогласие с политикой конкретного государства. В 2008 г. почетным гостем 28-го Парижского книжного салона стал Израиль. Ряд мусульманских стран: Ливан, Иран, Йемен, Саудовская Аравия – бойкотировали данное мероприятие в знак протеста против операций Израиля в Секторе Газа. Культурные ценности являются важным стратегическим ресурсом государства. Книга – важная часть культуры. Именно в книге реализуются идеологические, политические, познавательные, воспитательные и эстетические функции общества. Значимый элемент системы национального самосознания – главная выставкаярмарка страны. Данное мероприятие не должно вступать в противоречие с общепринятыми нормами и ценностям, но в то же время обязано соответствовать культурным традициям, необходима связь с историческими корнями нации. На наш взгляд, главная книжная выставка страны должна отвечать как минимум 2-м требованиям: 1) отражение наиболее ярких национальных черт; 2) соответствие приоритетам внешней политики государства. Главным книжным форумом России традиционно считается Московская международная книжная выставка-ярмарка. Кроме нее на звание главной книжной выставки России претендуют такие мероприятия, как Санкт-Петербургский международный книжный салон, Международная ярмарка интеллектуальной литературы Non/fiction. На наш взгляд, и Санкт-Петербургскому международному книжному салону, и Non/fiction не хватает элемента «ярмарочности», «массовости». России не близка строгость, официальность, излишняя рафинированность. В данном случае в большей степени уместна праздничность, в том числе яркость, пышность и оригинальность в оформлении. ММКВЯ, в свою очередь, также приобретает черты западных книжных ярмарок. Следует также отметить, что все 3 вышеперечисленных книжных форума ориентированы в своей деятельности на европейские страны – это при том, что современная Россия сильно заинтересована в экономической и политической интеграции в Азиатско-Тихоокеанский регион. Подводя итоги, подчеркнем, что сегодня Российская Федерация стремится стать сильным участником мирового сообщества. Однако, не разрешив предварительно проблему национального самоопределения и не преодолев кризис идентичности, она не сможет занять достойное место на международной арене. Список источников и литературы 1. Этническая нация: ценности и интересы (статья первая) -7. – Режим доступа: http://karen-aghekian.livejournal.com/106362.html (дата обращения: 20.07.2012). 2. Общественное сознание в 90-е годы: основные тенденции развития. – Режим доступа: http://www.bibliotekar.ru/culturologia/78.htm (дата обращения: 20.07.2012). 37 ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В УСЛОВИЯХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ: ПРОБЛЕМЫ И ПОИСКИ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ Авдошкина О. В. Хабаровский краевой институт развития образования, г. Хабаровск olga-avdoshkina@yandex.ru Отечественная историография российских политических партий прошла сложный путь, отразив изменения политического режима и общественного сознания. К тому же эта отрасль исторической науки никогда не была единой, поскольку включала в себя работы известных российских политиков первой четверти XX в., пытавшихся осмыслить путь своих партий, мемуары эмигрантов, имевших собственный взгляд на вопросы партийного строительства, труды советских историков, выражавших позицию правящего режима и изучавших левый спектр в политической палитре России. После распада Советского Союза начался новый этап развития отечественной историографии, не только вобравший в себя многое из достижений предшественников, но и отличающийся созданием новых, оригинальных подходов. Конечно, отечественные историки не сразу смогли освободиться от традиционных взглядов и подходов. Именно в этот период в отечественной исторической науке появился интерес к альтернативности, ставший реакцией советских историков на последние изменения в доктрине партии. Постепенно на смену чисто умозрительным конструкциям пришло изучение действительно существовавших вариантов развития, заложенных уже в самом многообразии противостоявших друг другу в Гражданской войне сил. Поэтому знаковым явлением в отечественной историографии стало обращение исследователей к изучению истории антибольшевистского движения в годы Гражданской войны, произведениям авторов русского зарубежья и достижениям мировой историографии. Кроме того, среди исследователей в этот период большое распространение получили методологические подходы, позволявшие совмещать в поле исторического познания элементы авторского конструирования и верификации, специфической гуманитарности и общенаучных принципов. В научных работах наблюдается своеобразный симбиоз старых и новых подходов, оценок и выводов. При этом очень часто акценты смещаются в сторону симпатий к оппонентам большевизма. В то же время основная масса исследователей на современном этапе развития науки нередко уходит от общетеоретических и идеологических вопросов, что объясняется вполне понятным нежеланием вновь оказаться ангажированными какими-либо политическими течениями. Первоначально на передовые позиции вышли политизированные, субъективистские суждения, авторы которых ставили своей целью переоценить 38 российский революционный процесс в целом. Одна тенденциозность сменилась другой, характерной для апологетики политических противников большевиков. В результате в научной литературе и публицистике появилось немало ошибочных представлений, историографических мифов и просто спекулятивных утверждений о якобы возникших в начале XX в. альтернативных путях выхода страны и общества из политического кризиса. Попытки задним числом полностью реабилитировать деятельность антибольшевистских группировок, без тщательного анализа причин их поражения в Гражданской войне, приводили ряд политиков к идее возрождения некоторых политических партий, в том числе кадетов, меньшевиков, монархистов и иных политических организаций, использовавших названия и имидж партий былых времен. Формальное отношение к новым источникам, работам эмигрантских и западных историков мешали научному анализу проблемы, вели к мифологизации не только массового сознания, но и самой исторической науки. Однако уже с конца 1980-х гг. стали появляться серьёзные научные работы, посвящённые отдельным сюжетам истории российских политических партий в условиях революций и Гражданской войны. Большой интерес представляют и те исследования, в которых затрагивались проблемы эволюции важнейших политических институтов России, разработки основ конституционного устройства страны в дореволюционный период и после Февральской революции. Особенно следует отметить работы, посвящённые партии кадетов, в которых с новых позиций рассмотрены идеология и деятельность либералов, их связи с другими политическими партиями. В совершенно новом и неожиданном ракурсе предстали кадетские идеологи, которые на самом деле вовсе не были такими уж убеждёнными врагами федерализма и идеи сибирской автономии, как считалось ранее, что важно для понимания эволюции этой либеральной партии в условиях развития российского революционного процесса. Отметим, что основной прорыв на качественно более высокий уровень осмысления истории российского революционного процесса первой четверти XX в. происходил и продолжает происходить за счёт публикаций провинциальных историков. В региональной историографии имеет место тенденция к постепенному пересмотру методологических подходов и расширению проблематики научных исследований, среди которых можно выделить ряд вопросов, в частности: особенности внутреннего контрреволюционного движения в Сибири и на Дальнем Востоке; проблемы трансформации экономических программ ведущих политических партий в ходе Гражданской войны; история возникновения местных партийных организаций, их деятельность в специфических условиях развития революционного процесса на востоке России; деятельность специальных комиссий колчаковского правительства, занимавшихся разработкой вопросов о Всероссийском собрании учредительного характера, попытки созыва Государственного земского совещания и Земского собора. Современная отечественная историография, преодолевая облегчённый публицистический или явно политизированный антисоветский подходы к 39 проблемам истории российского революционного процесса, появившиеся ещё в начале 1990-х гг., обнаруживает тенденции к взвешенным, беспристрастным, документально и научно обоснованным объективным исследованиям. Появились труды, рассматривающие различные вопросы истории российских политических партий, в которых предпринята попытка преодолеть идеологизированный подход, не скатываясь на радикально-критические позиции противников советского строя. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ГАРНИЗОНА ВЛАДИВОСТОКА ОТ ОСНОВАНИЯ ПОСТА ДО РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ 1877–1878 гг. Авилов Р.С. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток avilov-1987@mail.ru В последнее время отмечается повышенный интерес к истории Владивостока, однако большая часть проблем, связанных с военной составляющей его истории остается по-прежнему за пределами внимания исследователей. Исключением являются лишь вопросы проектирования и строительства оборонительных сооружений Владивостокской крепости, которые исследованы достаточно хорошо, чего нельзя сказать об истории Владивостокского гарнизона. Путаница начинается с самых первых страниц истории Владивостока: если описание основания поста Владивосток 20 июня 1860 г. уже стало хрестоматийным и цитируется практически во всей литературе, посвященной истории города и крепости, то вопрос о том, десант солдат 3-й роты какой именно части был высажен на берег бухты Золотой Рог с борта военного транспорта Сибирской флотилии «Манджур», до последнего времени оставался открытым. Причина заключается как в крайне слабой степени изученности истории военно-сухопутных сил Российской империи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке в целом, так и в особенностях, источниковой базы, привлекаемой для решения этой научной проблемы. Дело в том, что во многих документах того времени названия военных частей писались сокращенно, поскольку тем, кому эти бумаги адресовались, было прекрасно известно, о какой конкретно военной части идет речь. В результате, в отечественной исторической традиции наблюдается весьма курьезная ситуация. В ставшем хрестоматийным «Рапорте П.В. Козакевича Н.Н. Муравьеву-Амурскому об отправке из Николаевска 3-й роты 4-го линейного батальона для занятия постов в заливе Посьета и гавани Владивосток» от 3 июня 1860 г., как и в его заголовке, точного названия основавшей пост Владивосток части не приводится. Указывается лишь какая-то «3-я рота 4-го линейного 40 батальона». В то же время, с анализа именно этого документа начинаются практически все работы, посвященные истории Владивостока. Другие источники почти не привлекаются, а привлекаемые – точного названия части также не содержат. В результате в литературе, в том числе и в самых уважаемых изданиях, ходит просто невероятное количество вариантов написания названия части, нижними чинами которой был основан пост Владивосток. Наиболее часто встречаются: «4-й Восточно-Сибирский линейный батальон», «4-й ВосточноСибирский батальон» и «4-й Сибирский линейный батальон». Однако, Сибирские линейные батальоны перестали существовать еще в 1858 г., а ВосточноСибирские линейные батальоны появились лишь в 1865 г. Таким образом, этих частей в момент основания Владивостока в 1860 г. просто не существовало! Решить данную проблему удалось только при анализе целого комплекса документов, от материалов законодательства, до «Росписаний сухопутных войск», позволяющих всесторонне изучать историю военно-сухопутных сил Российской империи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Итак, 20 июня 1860 г., в соответствии с приказом Н.Н. МуравьеваАмурского, с борта военного транспорта Сибирской флотилии «Манджур» был высажен десант солдат 3-й роты линейного батальона Восточной Сибири № 4 во главе с прапорщиком Н.В. Комаровым, который и основал здесь постоянный военный пост. Следует особо отметить, что батальон именовался именно так, а 4м Восточно-Сибирским линейным батальоном он стал лишь после официального переименования 10 августа 1865 г. Переименование это было осуществлено уже в рамках так называемых «милютинских» военных реформ 60–70-х гг. XIX в., проведение которых не ограничивалось Европейской частью России, и весьма существенно затронуло Восточную Сибирь и Дальний Восток. Анализ дальнейшей истории Владивостокского гарнизона в период 1860– 1876 гг. позволяет констатировать, что он развивался под воздействием целого комплекса как внутри-, так и внешнеполитических факторов, что было характерно для всех военно-сухопутных сил Восточного Сибирского военного округа в рассматриваемый период. И если само основание поста было обусловлено прежде всего военно-стратегической ситуацией в регионе, то, например, перевооружение и переформирование в 1869 г. линейной Забайкальской артиллерийской бригады в Восточно-Сибирскую артиллерийскую бригаду, являлось уже прямым следствием прокатившейся по территории Южно-Уссурийского края Манзовской войны 1868 г. Показательно, что несмотря на всю стратегическую и геополитическую значимость Владивостока, развитие его обороноспособности всегда несколько запаздывало по сравнению с ростом потенциальных угроз, что опять-таки было характерно для всей территории Восточного Сибирского военного округа в этот период. В результате ко времени начала Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., гарнизон Владивостока (горная батарея Восточно-Сибирской артиллерийской бригады и Владивостокская местная постовая команда) хотя и был усилен 41 специально переброшенными частями, но оставался по-прежнему явно слабее, чем того требовала складывавшаяся обстановка. Очередной виток обострения Восточного вопроса и новая Русско-турецкая война делали вполне возможным и новое военное столкновение с Британской империей. В последнем случае, противник непременно нанес бы удар и по российскому Тихоокеанскому побережью – одному из самых уязвимых мест империи. С учетом опыта Крымской войны 1853–1856 гг., когда объединенная англо-французская эскадра атаковала Петропавловск-на-Камчатке, подобный сценарий развития событий казался российским военным в середине 70-х гг. XIX в. вполне вероятным. Именно поэтому после начала войны местным военным властям пришлось в очередной раз импровизировать, принимая и немедленно реализуя новые меры по повышению обороноспособности Владивостока и усилению его гарнизона. ВЛАДИВОСТОК ЛЕТОМ 1914 ГОДА: ПО СТРАНИЦАМ ГОРОДСКОЙ ПРЕССЫ Агапов В.Л. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток windrace@nm.ru Первая мировая война 1914–18 гг. была внешнеполитическим событием, которое создало условия для крушения российской государственности в 1917 г. и предопределило дальнейший ход истории нашей страны и всего мира. Однако современники поняли это далеко не сразу. Предметом нашего доклада является жизнь города Владивостока в историческом августе 1914 г. Основной источник информации – владивостокская городская газета «Далекая окраина» (подшивка из собрания Государственного архива Приморского края). Газета «Далекая окраина» выходила во Владивостоке с 19 марта 1907 г. Редакция газеты располагалась по адресу: улица Алеутская, дом 43. Редактором с 1913 г. был Н.П. Леонов, издателем – Д.П. Пантелеев. Газета имела черты, характерные для качественной прессы начала XX в. Она выходила ежедневно большим газетным форматом. Подписка стоила 9 руб. в год (для иногородних – 10 руб.), вдвое выше, чем у массовой прессы. Таким образом, «Далекая окраина» была рассчитана на состоятельного читателя. Она имела широкую программу (новости, внутренняя, дальневосточная, городская, судебная и театральная хроника, фельетон, литературный, торгово-справочный отделы, почтовый ящик и объявления). В таком виде газета представляла собой настоящую летопись жизни города, страны и мира. Анализ содержания газеты показывает, что её журналисты стремились знакомить своих читателей с ключевыми международными событиями, с ходом 42 военных действий, создавали положительный образ войны. Статьи на военные темы чаще всего писал Новиков-Сибирский. Они выдержаны в патриотическом тоне и призывают общество «отбросить семейные споры и счеты», «отложить партийные разногласия» и «соединиться в один могучий порыв» («На защиту Родины», «Германия – царство бронированного кулака» и др.). В статье М.В. «Накануне великой битвы» (10 августа) выражалось пожелание, «чтобы мирная культура и свобода народов Европы одержали верх над тиранией Вильгельма, как они одержали верх 100 лет назад над тиранией Наполеона». Негативный образ врага создавался рубриками «Зверства германских войск» и «Жестокости германцев». Как правило, они имели вид сообщений, полученных по телеграфу из Франции и Бельгии, и красочно описывавших, как немцы убивают стариков и детей, сжигают деревни, насилуют монахинь и т.п. Соответственно, Россия представлялась выступающей «в благородной роли освободительницы народов от ига чужеземного завоевателя» (7 сентября). Образ войны дополняли также печатавшиеся газетой обзоры русской прессы (цитировались «День», «Новое время», «Русское слово». «Утро России» и др.). В сентябре 1914 г. страницы «Далекой окраины» заполнили военные сводки с описаниями побед России и ее доблестных союзников над армиями Германии и Австро-Венгрии. Однако летом 1914 г. «Далекая окраина» описывала войну как событие, важное для страны, но не затрагивающее интересы владивостокских читателей газеты. О жизни горожан мы больше всего узнаем из театральной и киноафиш, по традиции занимавших большую часть первой полосы «Далекой окраины». Театры и кинотеатры зазывали зрителей на «веселые водевили», «бесподобные комедии» и оперетты, «сенсационные драмы» и «грандиозные боевики». Хитом августа был фильм «Дети капитана Гранта» по роману Жюля Верна. В сентябре показывали «Соньку Золотую ручку». В октябре – «Спартак». Кафе-рестораны и летние сады предлагали горожанам попробовать щи мавритан с ватрушками, орли из судака с рявигот, валаван-пуан каре, филей аля Монт Марне, лонж телячий мардиньер, фасоль аля Бонфан, Парфе, Сент-Оноре, малину со сливками, фрукты, чай, кофе. В августе 1914 г. из Владивостока стали отправляться на запад эшелоны с добровольцами, а в сентябре в городе прошла мобилизация военнообязанных. В целом городское общество с пониманием относилось к необходимости отдать долг Родине, чьи права попираются «озверелым врагом». В газетной хронике постоянно сообщалось о новых пожертвованиях на нужды армии, об открытии частного приюта для детей запасных, призванных на службу и об организации курсов для медицинских сестер. В сентябре «Далекая окраина» напечатала два репортажа о мобилизации и проводах запасных, которые стремятся «как можно быстрее попасть в армию». Со времен русско-японской войны 1904–1905 гг. особую озабоченность владивостокской прессы вызывала позиция Японии по отношению к России. 23 августа 1914 г. Япония объявила войну Германии. Этому событию газета 43 посвятила ряд публикаций. Первой из них стала статья Новикова-Сибирского «Россия и Япония», в которой присоединение восточного соседа к Антанте оценено положительно. «Для нас, русских, это знаменательное историческое событие означает полное забвение русско-японской войны..., означает новую полосу в жизни русского Дальнего Востока, сулит мирное развитие богатств нашего необъятного края». Действительно, выступление Японии на стороне Антанты оказалось крайне выгодным для России, обезопасив её азиатскую часть. Россия не имела больше нужды тратить ресурсы на содержание армии, флота и укреплений, направленных против Японии и Китая. Помимо этого, Япония превратилась в источник снабжения России сырьём и вооружениями. Но такой союз с Японией имел свою оборотную сторону, которую подметил токийский корреспондент «Далекой окраины» Константин Полынов. В серии статей, публиковавшихся в течение сентября, он писал: «Япония – верная и добросовестная союзница Англии, и с этой точки зрения она является нашим другом до тех пор, покуда мы являемся добрыми друзьями Англии». Далее он предупреждал: «Нынешняя европейская война сулит и даже обеспечивает блестящее будущее широкому японскому прогрессу на Дальнем Востоке... Японцам открыты все пути... для главенства на Востоке. Хорошо подумать об этом своевременно!». ДИСКУССИЯ О ПОЛИТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ (1920–1922) В СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ Азаренков А.А. Приамурский государственный университет имени Шолом-Алейхема, г. Биробиджан ron-rey63@mail.ru Целью научного доклада является анализ аргументов участников и осмысление итогов полемики о характере политического строя ДВР. Дискуссия продолжалась без малого два десятилетия (1970-е–1980-е годы). В заочный спор включились не только дальневосточные и сибирские историки, но и юристыполитологи (в тогдашней терминологии – государствоведы). В основе подходов к предмету дискуссии находилась проблема соотношения декларированных в государстве-«буфере» конституционно-правовых норм и реально вкладываемого в них на практике содержания. Одна группа исследователей – в основном государствоведы (Ю.Н. Гавло, Б.И. Назаров, Л.С. Клер, В.В. Сонин, В.Е. Чиркин), а также некоторые историки (В.И. Василевский, Б.М. Шерешевский), – видела в ДВР образование «переходного к социалистическому» типа, где осуществлялась «революционнодемократическая диктатура пролетариата и крестьянства». Сторонники иной точки зрения – исключительно историки – интерпретировали характер 44 «буферного» режима как прикрытую буржуазно-демократической оболочкой «диктатуру пролетариата». Последнее мнение разделяли в разное время А.П. Шурыгин, Э.М. Щагин, А.Т. Курманаев. Отдельные исследователи (Н.А. Авдеева, И.А. Вайнштейн), имея в виду наличие в «буфере» ряда демократических институтов, признавали в то же время ведущую роль РКП(б) в определении политики ДВР. В связи с очевидной противоречивостью данной ситуации они предпочли воздерживаться от конкретных оценок характера режима «буфера». Однако указание на переходный тип власти в ДВР по существу идентифицировало их подход с концепцией государствоведов. В докладе подробно рассмотрена аргументация сторон в ходе дискуссии. Государствоведы исходили из идеи о роли законодательства государства как концентрированного выражения его политики и искали решение проблемы политического режима «буфера» в его нормативно-правовой основе. Конституция и текущее законодательство рассматривались как сущностный показатель, адекватно соответствующий тактическому замыслу Москвы. Создание ДВР увязывалось не столько с внешнеполитическими соображениями, сколько с тогдашней внутриполитической и социально-экономической спецификой дальневосточного региона, что и обусловило необходимость отступления «на более раннюю фазу развития революции». Среди задач «общедемократического характера» сторонники формально-юридического подхода выделяли, прежде всего, обеспечение восстановления производительных сил региона, достижение объединения отдельных областей Дальнего Востока в государство-«буфер», разгром остатков белогвардейских армий, и только затем – борьбу с интервентами за национальную независимость, установление торговых отношений с внешним миром. Авторы концепции «диктатуры пролетариата», напротив, полагали, что революционный процесс в регионе развивался в рамках победившей в России «социалистической революции» и, следовательно, не видели никаких оснований считать, что коммунисты могли осуществлять здесь задачи иного, нежели в центре страны, этапа ее развития. Поэтому ни о каком «предсоциалистическом» характере «буфера» не могло идти и речи. «Буфер» как временный отказ от советовластия, был продиктован исключительно внешнеполитическими обстоятельствами, потребовавшими от коммунистов гибкости при решении вопроса о форме власти. Создание ДВР с отличным от советского политическим режимом стало тактическим компромиссом большевиков с силами империализма, а не с внутренней оппозицией, маневром, призванным переждать неблагоприятный период, выиграть время. Смысл «буферного» государства, при прагматической его нацеленности на предотвращение «несвоевременного» столкновения с Японией, заключался в максимально возможном сохранении доминирующих позиций РКП(б) в регионе. «Революционно-целесообразные» уступки большевиков означали лишь формальный демократизм, когда допущение некоторых «буржуазнодемократических» институтов (многопартийности, всеобщего избирательного 45 права, парламентаризма) не вело к коренному пересмотру проводимой политики. Проводилась мысль об исключительно внешнем демократизме ДВР и ее номинально-декларативной самостоятельности. На практике роль РКП(б) в «буфере» как безраздельно правящей партии позволила проводить «диктатуру пролетариата», хотя и в своеобразной, «компромиссной» форме. Поскольку государственная модель ДВР, включавшая «буржуазно-демократические» элементы, не соответствовала «пролетарски-классовому» содержанию ее политики, коммунистам пришлось создать неформальный механизм «диктатуры пролетариата», являвшийся конкретной модификацией советовластия. Представлен критический анализ состоявшейся дискуссии. Показано, что оба подхода к осмыслению политического режима «буфера» имели существенные изъяны. Исследовательская парадигма советской историографии не могла не завести дискуссию в тупик. Нестандартный подход правящей партии к решению вопроса о формах организации власти на Дальнем Востоке в 1920-1922 годах шел вразрез с косными обществоведческими установками эпохи «стабильности» 1970– 1980-х годов, не вписывался в очерченные «сверху» рамки привычнообязательной для исследователей классовой схемы «пролетарского государства». Нестандартное, по-настоящему научное осмысление и оценка опыта допущения самими большевиками в начале 1920-х годов элементов несоветского типа власти не поощрялись. Так или иначе, в ходе полемики стала очевидной необходимость анализа скрытых (неформальных) механизмов принятия решений, а также изучение своеобразных практик их реализации. В трансформированном виде оба подхода нашли свое отражение в постсоветских исследованиях «буфера» в виде противостоящих друг другу концепций «правового демократического государства» и «марионеточного (псевдодемократического) государства». ВОЙСКА ЧЕХОСЛОВАЦКОГО ЛЕГИОНА НА УССУРИЙСКОМ ФРОНТЕ Александров П.Г. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток pal1889@mail.ru Начало активной фазы иностранной интервенции связанно непосредственно с именем Чехословацкого корпуса, точнее Владивостокской группой его частей. Ее образование относиться к 25 апреля 1918 г. когда в город прибыли первые эшелоны с чехословаками. К моменту своего выступления насчитывала 14 тысяч человек. Первоначально командование группы, не имея устойчивой связи с остальными группами, соблюдало нейтралитет по отношению к советской власти. Телеграфируя уже воевавшим эшелонам в Сибири (Р. Гайда), с призывами 46 прекратить выступление и продвигаться во Владивосток. Для обеспечения проезда со стороны Владивостокской группы принимались и конкретные меры по обеспечению проезда. Мирные настроения Владивостокской группы были обусловлены во многом тем, что солдаты находились в конечном пункте эвакуации, и основной задачей было сохранение личного состава, которому еще предстояло сражаться за свободу Чехословакии на полях Франции. Отсюда и изменение отношений с местным Совдепом с руководством корпуса с началом большевитской агитации среди солдат, которая приводила к упадку дисциплины в чехословацких частях. Отношение к большевикам среди легионеров менялось по мере прихода новых эшелонов из Сибири и сведений о нападениях красногвардейцев. 26 июня 1918 г. в город прибыл курьер, доставивший М.К. Дитерихсу требование, немедленно выступить на помощь группе чехословацких войск оперирующих в Восточной Сибири [7, c. 667]. Особый фурор среди чехов произвела доставленная телеграмма Л.Д. Троцкого в которой он требовал насильно разоружить корпус а солдат отправить в лагеря военнопленных. Утром 29 июня 1918 г. командующий группой генерал М.К. Дитерихс. направил исполкому Совета ультиматум прекратить отправку военного снаряжения предназначенного для интернациональных отрядов из бывших германо-австирийских военнопленных, сражавшихся против чехов в Сибири. Не получив ответа легионеры штурмом заняли здание исполкома Совета и арестовали его руководство. После передав власть местному Земству и Правительству Автономной Сибири (ВПАС) [6, c. 113; 7, s. 44]. 1 июля генерал Дитерихс получил известие, что из Никольск-Уссурийского к Владивостоку продвигаются большевистские силы. Тогда не мешкая, навстречу противнику был, выслал отряд из состава 8-го полка. Первый крупный бой между ними состоялся 3 июля у ст. Надеждинская. В последующем на помощь 8-му полку подошли части 5-го и 7-го стрелковых полков. В результате красногвардейцы вынуждены были отступить на позиции к «89-й версте», (ныне ст. Партизан) и занять оборону от железной дороги до р. Суйфун, которая так же вскоре была оставлена. Далее бои развернулись за Никольск-Уссурийский. Самые тяжелые из которых были на «Хениной сопке». Но все таки чешское командование пыталось решить вопрос о пропуске своих эшелонов в Сибирь мирным путем. Вечером 6 июля состоялась встреча парламентеров от обоих сторон чехов. Чехи предложили мирно пропустить их по железной дороге. На что представители красных ответили отказом — встав на путь вооруженной борьбы. Красные войска были вынуждены отступить к г. Спасску, образовав Уссурийский фронт [1, Д.15.Л.3]. 5-й Чехословацкий полк был направлен на преследование противника, где под с. Евгеньевка произошло первое столкновение с неприятелем. У красных насчитывалось 10 тысяч бойцов и 20 орудий [2, с. 245]. Соотношение сил было не в пользу чехов. Они выставляли 5 900 человек: 5-й Пражский стрелковый полк, 2-й Артиллерийский парк, бойцы которого при наличии всего 4 орудий, сражались как простые стрелки. Для их усиления прибыл 47 отряд из 6 рот 7-го Татранского полка [5, s.15]. Из вспомогательных частей Владивостокской группы на фронте находились инженерная и телеграфная роты. 16-18 июля позиции большевиков были прорваны частями 5-го и 7-го полков. После чего были отправлены в тыл на отдых, а на фронте их место занял 8-й «Силезский». Они продвинулись до разъезда Каул где за р. Уссури было сосредоточенно и 14 тысяч человек располагавших 80 орудиями и 6 бронепоездами [2, c 246-247]. В конце июля большевистские войска двинулись в контрнаступление, чехословаков на Каульских высотах, где находились части 7го полка количеством 1466 человек. Огонь 6 бронепоездов не смог причинить чехам существенного урона вследствие плохой подготовки артиллеристов и красным пришлось брать чехов числом. Не выдержав напора, чехам пришлось оставить выгодные позиции и отойти к разъезду Краевский. Ценой боя стали жизни: 300 красногвардейцев и 57 легионеров В августе чешские войска были усиленны разворачивавшимися частями интервентов: 9 августа прибыл британский батальон, 13-й батальон французов, следом 12-я японская дивизия. В конце августа чехословацкие части были отозваны на КВЖД. За время всех своих операций Владивостокская группа потеряла 183 человек убитыми и 1200 ранеными. Таким образом, мы видим, что в начальный период иностранной интервенции вся тяжесть борьбы с большевиками лежала на плечах чехословацких войск, количество которых уступало численности противника. Список источников и литературы 1.Государственный архив Приморского края. - Ф.1370.- Оп.3. -Д.15. 2.История Дальнего Востока России в период революций 1917 года и Гражданской войны. Владивосток, 2003. - 530 с. 3.Подготовка и начало интервенции на Дальнем Востоке России (окт.1917 - окт. 1918): Док. и материалы. - Владивосток, 1997. 4. Петров А.А. Генерал М.К. Дитерихс // Исторические портреты. Сост. А.С. Кручинин.- М., 2004. - 541с. 5. Belsky J. Short history of 7. Regiment-Tatransky. [Б.г.] [Б.м.] 41р. 6. Kratochvil J. Cesta revoluce. Československé legie v Rusku. Praha. 1922. – 630 s. 7. Tatraci. Dejiny 7. Streleceho Tatranskeho pluku od jeho zalozenia po navrat do vlasti. / zost. V.Ivicic. 1924. – 156 s. 8. ZA SVOBODU. Obrazkova kronika ceskoslovenskeho revolucnniho hnuti na Rusi 1914-1920. D.3. - Praha, 1926. - 720 s. РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И ОБЩЕСТВО: ТРАДИЦИИ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ СТРАНЫ Бакшеева Е. Б. 48 Хабаровская государственная академия экономики и права, г. Хабаровск elena_baksheeva.ksael@mail.ru Русская православная церковь традиционно выполняла миссию милосердия, занималась благотворительной деятельностью. Она неоднократно переживала со своим народом беды и тяготы военного времени, а помощь нуждающимся рассматривала как важнейшую часть своего служения миру [11, с. 52]. Не осталась Церковь в стороне даже после того, как с приходом к власти большевиков в октябре 1917 г. её былые экономические позиции были подорваны. Летом 1921 г. в результате экономической разрухи, вызванной опустошительной Гражданской войной, разразился страшный голод, охвативший более 20 млн. чел. [4, с. 7]. В августе 1921 г. в Москве для руководства сбором пожертвований (денежных, вещевых и продовольственных) был образован церковный комитет в составе духовенства и мирян [3, с. 94]. Против помощи Русской православной церкви выступил глава государства В. И. Ленин и некоторые члены партии. На изменение их позиции повлияло резкое ухудшение ситуации в стране, когда число голодающих достигло 23 млн. чел. После долгих колебаний 8 декабря 1921 г. ВЦИК принял постановление, дававшее церковному комитету официальное разрешение на сбор средств [9, с. 32]. К февралю 1922 г. под его руководством было собрано около 9 млн. руб., а также ювелирных изделий, золотых монет и продовольствия [6, с. 157, 158]. По мнению ряда исследователей, сотрудничество государства и Русской православной церкви в деле борьбы с голодом могло стать основой компромисса в их взаимоотношениях. Однако руководители страны приняли решение о закрытии церковного комитета [10, с. 191]. На Дальнем Востоке события носили иной характер. Во время затянувшейся здесь Гражданской войны, некоторые церкви пострадали, была утрачена часть документов по метрикации, предметов культа. В то же время на территории Дальневосточной республики (1920 – 1922 гг.), государства с демократическими институтами, смешанной экономикой и несоветской формой правления продолжали функционировать храмы, богословские учебные заведения, устраивались крестные ходы, осуществлялась религиозная благотворительность. Причина сохранения дореволюционного положения Церкви заключалась в том, что на территории ДВР действие постановлений и декретов советского государства было приостановлено. Известие о голоде здесь получили в начале августа 1921 г. На заседании Центрального бюро Дальневосточных кооперативных организаций было принято постановление об организации Центрального Дальневосточного комитета по оказанию помощи голодающим в Советской России (ЦДВК). В его состав, помимо представителей политических, национальных, профессиональных 49 организаций, вошли священнослужители Русской православной церкви и члены образованного епархиального комитета помощи голодающим [7]. В фонд помощи голодающим жители ДВР, в том числе духовенство и православные верующие передавали деньги, продукты, вещи [2, л. 321]. Общая сумма пожертвований, прошедших через ЦДВК, составила около 2 млн. руб. зол. Собранные средства направлялись в Челябинский, Стерлитамакский, Глазовский и Селенгинский районы страны [8]. После окончания Гражданской войны 14 ноября 1922 г. в соответствии с декретом ВЦИК Дальневосточная республика была объединена с РСФСР [12]. На Дальнем Востоке возобновилась работа по исполнению декретов и постановлений советского государства. В 1929 г. вышло Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях», запретившее проповедническую и благотворительную деятельность православных общин. С началом Великой Отечественной войны Московская патриархия, не смотря на запреты, организовала сбор средств в Фонд Обороны, помощь госпиталям, детским домам, семьям погибших бойцов Красной Армии. На деньги и ценности, собранные верующими, были построены танковая колонна имени Дмитрия Донского и авиационная эскадрилья имени Александра Невского [5, с. 49]. Свою лепту внесли духовенство и верующие Дальнего Востока. Как и в годы Гражданской войны, Церковь смогла оказать значимую помощь своему Отечеству, результативность которой высоко оценил глава государства И.В. Сталин. Озабоченность властных структур растущим авторитетом Русской православной церкви в обществе после войны выразилась в прекращении церковных сборов с 1 января 1947 г. [1, л. 102, 103]. Таким образом, в условиях Гражданской войны традиции церковной благотворительности были сохранены как на территории, контролируемой советской властью, так и в пределах ДВР. Данный опыт сотрудничества государства с Церковью был использован руководством страны в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период. Список источников и литературы 1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). - Ф. Р-6991. - Оп. 1. Д. 7. 2. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). - Ф. Р-18. - Оп. 1. - Д. 7. 3. Алексеев В. А. Был ли патриарх Тихон вождем церковной контрреволюции? // Диалог. - 1990. - № 10. - С. 93 – 104. 4. Архивы Кремля: Политбюро и церковь. 1922 – 1925. Кн. 1, 2. / Сост. Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. Новосибирск – М., 1997 – 1998. 5. Васильева О. Ю. Русская православная церковь в политике советского государства в 1943 – 1948 гг. - М., 1999. – 213 с. 6. Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Красные конкистадоры. - М., 1994. – 270 с. 50 7. Голод. - 1922. - 7 сентября. 8. Дальневосточный Путь. - 1923. - 25 июля. 9. Кривова Н. А. Власть и церковь в 1922 – 1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. - М., 1997. – 248 с. 10. К 120-летию со дня рождения В. И. Ленина: новые документы В. И. Ленина (1920 – 1922 гг.) / Публ. Ю. Ахапкина, И. Китаева, В. Степанова // Известия ЦК КПСС. - 1990. - № 4. - С. 174 – 197. 11. Марченко А. Н. «Хрущевская церковная реформа» и её влияние на внутрицерковную жизнь (по материалам архивов Уральского региона). Автореф. дисс. … доктора ист. наук. - М., 2008. – 67 с. 12. Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства. 1923. - № 1. - ст. 2. К ВОПРОСУ О ПЕРИОДИКЕ И НАУЧНЫХ ОБЩЕСТВАХ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ 1917–1922 гг. Баубекова С. А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток light_bau@mail.ru svetbau@yandex.ru 1. В период Гражданской войны и иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке выходило огромное количество периодических изданий. Только на выставке образцов Дальневосточной печати 1917–1922 гг., организованной в 1923 г., экспонировалось около 300 наименований газет и журналов. Они были распределены и систематизированы по хронологии и месту издания, по политическим взглядам редакторов, по темам. Отдельно были представлены литературно-художественные, экономические и спортивные журналы. Здесь же экспонировалось большое число экономических журналов – «Дальневосточное хозяйство» (Чита), «Известия Научно-Экономического общества» (Благовещенск), «Экономический вестник Маньчжурии» (Харбин), «Экономическое обозрение» (Шанхай) [9] и др. По оценке современников возник целый ряд экономических журналов, которые имели эфемерное существование. К ним относили, например, журналы следующих научных обществ: «Амурский Земледелец» (Амурское общество сельского хозяйства, Благовещенск. 1917 г.), «Голос Японии» (Общество японорусского политико-экономического сближения, Токио. 1917–1920гг.), «Известия Амурского научно-технического общества» (Благовещенск. 1923 г.), «Известия Маньчжурского общества изучения Маньчжурского края» (Харбин. 1922 г.), «Известия Южно-Уссурийского отделения русского географического общества» 51 (Никольск-Уссурийск. 1922 г.), «Приморский хозяин» (Приморское общество сельского хозяйства, Владивосток. 1917–1920 гг.) [8] и др. 2. Неслучайно ЦК РКП(б) и В. И. Ленин требовали собирать и изучать содержание агитационной литературы вражеской стороны, используя их для ответной печатной пропаганды, чтобы революция «не стала жертвой буржуазной фальсификации» [10, с 4]. Действительно, с 1917 г. дальневосточная пресса в основном носила антибольшевистский характер, что объяснялось притоком в край большого количества беженцев, приехавших из центральной России и распространявших невероятные слухи о деятельности большевиков. В годы Гражданской войны и военной интервенции пресса активно занялась проблемами политической борьбы, а научная и культурно-просветительская деятельность освещалась скупо, чаще всего в рубрике хроника. Под влиянием цензуры места запрещенных статей и заметок заполнялись лозунгами типа: «Покупайте нашу газету», «Помогите голодающим России», «Товарищи! Труд – наша пролетарская культура, тунеядство – буржуазная!» [4], «Долой интервенцию!» [5] или баснями Хемницера, Крылова [6] и др. Периодически появлялись сообщения о судебных разбирательствах по статье I Нового Закона о печати. В этой связи интересна заметка «Поход на печать», которая была опубликована в японской газете «Владиво-Ниппо». В 1921 г. Управление Внутренних дел обратилось в Судебные власти с предложением привлечь некоторые органы печати к ответственности за злостное и упорное наименование Временного правительства «Меркуловским», за ложную агитацию в народных массах, утверждавшую, «что Приамурское Правительство перестало существовать, а власть захвачена Меркуловыми» [1]. 3. В период 1918–1920 гг. развивалась русская зарубежная пресса, главным образом в Шанхае, где скопились и красные, и белые политические эмигранты. З. Н. Матвеев выделил несколько типов российских газет: черносотенные монархические («Дневник монархиста», «Слово» и т. п.), демократические («Голос Родины», «Рассвет», «Вечер», «Меркурий»), советские («Набат», «Красное знамя», «Дальневосточное обозрение», «Воля», «Вестник Временного правительства», «Голос студенчества»), коммунистические («Коммунист», «Красное знамя», «Уссурийский гудок», «Голос учительства», «Творчество» [7] и др.). Следует заметить, что авторы исторических очерков, фельетонов, стихов и других произведений, представленных в журналах и газетах, очень часто использовали псевдонимы или инициалы, а хроникальные сообщения и отчеты чаще всего публиковались вообще без подписи. 4. В 1917–1922 гг. высокую активность проявили японские журналисты. Корреспонденты японских газет – Р. Идзуми «Владиво-Ниппо» и «ОсакаМайничи», С. Накаяма «Токио-Ничи», Х. Ямаучи «Нихондемпоо-Цусин» создали «Союз японских корреспондентов» во Владивостоке. Они поставили перед собой задачи обобщать и объяснять мнения японских и российских властей и народов по политическим и экономическим вопросам, касающимся России и Японии, «базируясь на справедливой критике». Для «детальной разработки вопросов 52 сближения Японии с Россией» [2] периодически организовывались совместные заседания представителей японских и российских властей и общественности. В 1921 г. в Токио было открыто научное Общество изучения России. Учредителями этого общества были профессор Васадатского университета Нобуру Катагама, профессор Токийского военного корпуса Шиому Нобори, профессор института Иностранных языков Отохой Судауки, профессор военного университета Кавидзу, член русского консульства в Окогаме Тамедзироо Ирие, журналист Какоо Ооба, литератор Иасае Ионекава, православный протоиерей Дооро Мий, а также Масакачи Имай и Хоокоо Оой. Общество организовывало лекции, издание переводов с русского языка на японский язык, консультирование по проблемам русской политики, экономики и т. п., командирование членов общества в Россию и др. Представитель этого общества Шиому Нобори со страниц газеты «Владиво-Ниппо» обращался к русской общественности с приглашением к сотрудничеству [3]. 5. В 1922 г. ликвидировавшееся императорское общество востоковедения на российском Дальнем Востоке было заменено Дальневосточным отделом Всероссийской научной ассоциации востоковедения. Его деятельность была направлена на решение основной комплексной Тихоокеанской проблемы в условиях экономических и политических противоречий, и выражалась в проведении научно-практических конференций, экспедиций, подготовительных курсов для комсостава, докладов и лекций, в выпуске периодических изданий, формировании библиотек и др. Таким образом, периодика и научные общества, рассматривая вопросы внутренней политики России, революционной борьбы, народного образования, отражая деятельность общественных учреждений, Всероссийских союзов и т. п., использовали различные поэтические жанры (особенной популярностью пользовались сатиры, карикатуры), и тем самым оказывали значительное влияние на формирование общественного мнения и книжной культуры Дальнего Востока. Список источников и литературы 1. Владиво-Ниппо. – 18 июня. – 1921. – № 292. – С. 3. 2. Владиво-Ниппо. – 1921. – 19 янв. – № 174. – С. 3. 3. Владиво-Ниппо. – 1921. – 20 марта. – № 221. – С. 3. 4. Красное знамя. – 1920. – 7 ноября. – № 216. – С. 2. 5. Красное знамя. – 1921. – 1 мая. – № 87(347). – С. 6. 6. Матвеев, З. Н. Выставка образцов дальневосточной печати // Новый Дальний Восток. – 1923. – № 12–13. – С. 191. 7. Матвеев, З. Н. Пресса на Дальнем Востоке в период революции // Новый Дальний Восток. – 1923. – № 12–13. – С. 179–184. 8. Матвеев, З. Н. Экономическая журналистика русского Дальнего Востока за годы войны и революции // Приморье его природа и хозяйство: сборник статей. – Владивосток, 1923. – С. 361–364. 53 9. Новый Дальний Восток. – 1923. – № 12 – 13. – С. 178. 10. Ципкин, Ю. Н. Антибольшевистские листовки периода гражданской войны в фондах государственного архива Хабаровского края // Вопросы истории Дальнего Востока: межвузовский сб. науч. статей. – Вып. 3(8) : ч. 2. – Хабаровск, 2001. – С. 4–16. ШКОЛЬНОЕ ДЕЛО В ПЕРИОД ДВР Белоглазова С.Б. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток Beloglazov1@yandex.ru Направления деятельности правительства Дальневосточной республики в сфере народного образования определялось положениями «Декларации о народном просвещении» от 22 ноября 1920 г. и статьёй 174 Конституции, гарантировавшей всем гражданам республики всестороннее образование. В процессе реализации образовательной политики правительство ДВР использовало тактику лавирования между интересами частного капитала и интересами трудящихся, которые были ему ближе по идейным соображениям. Руководство системой народного образования в ДВР осуществляло Министерство народного просвещения. Круг решаемых им приоритетных задач включал: реформирование образования на принципах Единой Трудовой Школы, открытие новых учебных заведений и развитие системы внешкольного образования. В рамках реформы возобновился процесс демократизации внутренней жизни учебных заведений. Было восстановлено действие декрета СНК от 25 февр. 1918 г. о светском характере образования, с декабря 1921 г. отменена плата за обучение во всех учебных заведениях республики. В организации единой государственной школы важное значение сыграло принятие «Основных положений о единой школе Дальневосточной республики». К весне 1921 г. в ДВР функционировали 1628 школ первой ступени, 75 школ второй и третьей ступеней. Пополнение школьной сети происходило также за счет национализации частных учебных заведений. Однако, несмотря на увеличение количества школ, нужды образования оставались неудовлетворенными. Общеобразовательные школы были переполнены. На одну школу первой ступени приходилось 900 учеников, на школу второй ступени – 2500. Ликвидацией неграмотности занимались 200 изб-читален. Помимо них в ДВР работали 3 Народных университета, Народоармейский университет, 177 школ для взрослых, 4 образовательных курса, которые наряду с ликвидацией неграмотности, что являлось общим для всех этих учебных заведений занятием, предоставляли учащимся повышенное образование. 54 Сеть учебных заведений ремесленного и технического характера сохранялась в традиционном виде и была дополнена вновь открытыми 3 политехническими, 2 сельскохозяйственными, 6 торговыми и 3 коммерческими школами. Кроме того, в докризисный период начали работать 4 новых вуза. Из них с 1920 г. во Владивостоке - Государственный Дальневосточный университет, Народная консерватория и Государственная Дальневосточная педагогическая академия им. К.Д. Ушинского, с 1921 г. - Государственный институт народного образования в Чите. Являясь новым, постреволюционными учреждениями, эти учебные заведения воплощали компромисс между дореволюционной университетской традицией и новыми веяниями русской жизни, порожденными революцией. Так, в ГДУ, наряду с сохранением старых кафедр, уже исчезнувших из университетов в советской России, стали преподавать такие дисциплины как кооперативоведение, социологию и рабочий вопрос. Педагогические вузы открывались для подготовки педагогов по отдельным предметам преподавания в Единой Трудовой Школе первой и второй ступеней. В соответствии с «Положением о высшей школе ДВР» управление вузами осуществлялось на демократической основе через избранные самоуправления из числа преподавателей и учащихся. На протяжении всего периода действия Министерства народного просвещения ДВР напрямую зависели от военно-политической ситуации в регионе и поэтому не были однозначно успешным. После меркуловского переворота в мае 1921 г. и возобновления военный действий, бюджет министерства был секвестрирован. Осенью 1922 г. на территории, контролируемой правительством ДВР, в его ведении сохранились только 61% всех имевшихся ранее общеобразовательных школ, 28 клубов и народных домов и 4 избы-читальни. На территории «черного буфера» в июне и октябре 1921 г. были открыты 2 военных училища - Гардемаринский класс Сибирской флотилии и Корниловское военное училище во Владивостоке. Военные учебные заведения создавались как оплот режима «черного буфера», призванные выполнять боевые задачи. Так, юнкера Корниловского училища участвовали в завершающих сражениях Гражданской войны октября 1922 г. – под Духовской, Свиягино и Спасском. В середине 1922 г. по военно-политическим соображениям по приказу генерала Диттерихса был закрыт ГДУ. В результате военных невзгод, политических потрясений и материальной нужды произошло сокращение численности дальневосточного учительства, изменение его качественного состава за счет убыли наиболее квалифицированных специалистов. Многие преподаватели влачили голодное существование из-за многомесячных задержек заработной платы. Некоторые преподаватели покидали регион (ректор ГДУ Г.В. Подставин, проректор М.Н. Ершов, профессора М.П. Головачев, В.А. Рязанский, Н.И. Кохановский, впоследствии вернувшийся, Н.И. Никифоров, доцент А.Э. Бари, преподаватель Л.Д. Тяжлов и др.). Учебные заведения стали испытывать острую нехватку педагогического персонала. 55 ТАМОЖЕННАЯ СЛУЖБА НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ РОССИИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ПО ДОКУМЕНТАМ ФЕДЕРАЛЬНЫХ АРХИВОВ Беляева Н.А. Владивостокский филиал Российской таможенной академии, г. Владивосток minava204@rambler.ru Несмотря на глубокие перемены, происшедшие в сфере гуманитарных наук, история советского периода сегодня остается наименее популярной и, как следствие, менее всего изученной. Среди отошедших на периферию проблем оказалась и история Гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России. Хотя именно сейчас, когда затихли сотрясавшие умы разоблачения публицистов, когда открыты еще недавно недоступные источники, появилась возможность показать саму Гражданскую войну как сложное социальное явление, затронувшее все сферы и уровни человеческого бытия. К числу практически не исследованных тем относится и деятельность таможенных учреждений в этот период исторического перелома. В условиях войны таможенная система переживала глубокий кризис, связанный с прекращением внешнеторговых отношений, общей политической нестабильностью, в условиях которой каждая из противоборствующих сил пыталась использовать ее в собственных целях. В этом смысле особый интерес представляют правительства, существовавшие дольше других и попытавшие выстроить собственную таможенную политику. Речь идет прежде всего о правительстве адмирала Колчака. Реконструировать деятельность таможенного ведомства колчаковского правительства позволяют документы, хранящиеся в фонде «Департамент таможенных сборов Министерства финансов Российского правительства (г. Омск) 1918-1920» Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). В них нашли отражение разные аспекты деятельности ведомства: развитие таможенного законодательства на основе норм российского таможенного устава 1910 г.; изменение в составе и дислокации таможенных учреждений, сохранившихся с дореволюционных времен и по наследству доставшихся Дальневосточной республике, а затем и Советской власти; особенности организации таможенного контроля; охрана границы и борьба с контрабандой; решение социальных проблем таможенных чиновников и досмотрщиков. В отдельную опись фонда объединены дела по личному составу, в том числе формулярные списки чиновников, а также дела, касающиеся политических разногласий в таможенной среде. Все эти документы позволяют более полно представить экономическую политику правительства Колчака, увидеть преемственность с политикой дореволюционной России и, как это ни 56 парадоксально звучит, с политикой советской России в первые годы становления советской власти. Однако картина деятельности таможенной системы в период Гражданской войны не может быть полной без «обратной связи» - без изучения жизни конкретных таможенных учреждений в этот сложный период кризиса российской государственности. Воссоздать ее возможно на основе документов из доступных на сегодняшний день исследователям фондов Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ): Благовещенской, Хабаровской таможен, ряда таможенных застав и постов. Частично эти документы опубликованы в сборниках серии «Таможня на Тихом океане», издававшихся РГИА ДВ и Владивостокским филиалом Российской таможенной академии (2002-2010 гг.). Большая часть сохранившихся в фондах таможенных учреждений документов относится к специальному (таможенному) делопроизводству – это циркуляры Читинского, Благовещенского, Хабаровского и Владивостокского таможенных инспекторов, обобщающие опыт деятельности таможенных учреждений и решения возникающих проблем, а также разъясняющие правительственные нормативные акты; многочисленные рапорты таможенных чиновников о порядке (беспорядке) на границе, об инцидентах, участниками которых становились казаки, солдаты и офицеры как русских (белые) так и иностранных (интервенты) формирований. Отдельную группу документов составляет служебная переписка руководителей таможенных учреждений с командованием японского экспедиционного корпуса о выработке общих позиций относительно перемещения через границу необходимых для обеспечения войск продовольствия, товаров первой необходимости. Изучение документов дает основание для вывода о том, что независимо от политических режимов, таможня пыталась стоять на страже государственных интересов – противодействовать расхищению имущества, скопившегося на таможенных складах; пресекать в условиях всеобщего безвластия на границе незаконное перемещение товаров (контрабанду), идя ради этого на компромисс с командованием японского оккупационного корпуса. Другое дело, что смысл самого понятия «интересы государства» в условиях Гражданской войны был деформирован, да и в самой таможне шло противостояние «белых» и «красных», приобретавшее иногда весьма резкие формы. Заметим, что сохранившиеся в фондах таможенных учреждений документы позволяют проследить судьбы дальневосточных таможенников, руководителей таможенных учреждений, профессионалов высокого класса, которые пытались быть «вне политики». Ярким примером такой является личность первого управляющего Владивостокской таможней Александра Валериановича Волныцевича-Сидоровича, последовательно возглавлявшего таможенные ведомства в правительстве Колчака, Дальневосточной республики, одного из первых руководителей Дальневосточного таможенного округа Советской России. 57 CANADA AND THE ALLIED OCCUPATION OF VLADIVOSTOK (1918-1919) Benjamin Isitt, PhD University of Victoria, Victoria, Canada isitt@uvic.ca In the winter of 1918-1919, a contingent of 4,000 Canadian soldiers converged on the Russian port city of Vladivostok, to the lead the British Empire’s military intervention in the Russian Civil War. Reflecting military, economic, ideological, and diplomatic motivations, the Canadian Expeditionary Force (Siberia) made “the least contribution of all the Allied armies in Russia” [1, p. 381]. Prior to their deployment to Russia, a group of French-Canadian conscripts had mutinied in the City of Victoria while marching to the ship. They were forced to embark at bayonet point for the threeweek voyage across the Pacific Ocean, arriving in Vladivostok in the middle of January 1919. The Canadians saw no combat in the Russian Far East. Faced with divisions among the Allied powers, as well as the robust Partizan movement in Primorye and “up country” along the Trans-Siberian Railroad in Siberia, the Canadian government refused to authorize the movement of the main body of troops to the Kolchak government’s capital city in Omsk. Earlier, a small contingent of 55 Canadians had travelled the 6000kilometre distance from “Vladi” to Omsk, to prepare for the arrival of the main body of troops and to provide support for the White and Allied armies that were battling the Red Army on the Ural Front. However, shortly after the main body of troops had reached Vladivostok in January 1919, the Canadian government decided to cancel the mission and begin preparations for the troops’ evacuation from Russia. It took several months to organize ships to bring the Canadians home, with the Advance Party in Omsk being reinforced by occasional supply trains before returning to Vladivostok in April 1919, as Kolchak’s power peaked then receded in the interior of Russia. In the intervening months, the Canadians “did nothing” in Vladivostok, by their own account [2]. They performed guard duty at the Canadian barracks at Gornostai Bay and Vtoraya Ryechka and mingled with the local Chinese, Korean, and White Russian population. They assisted with the training of White Russian officers at the British-led officers’ training school on Russian Island. And they undertook a range of recreational activities in and around Vladivostok during their leisure time: playing hockey, soccer, boxing, and other sports at the barracks; hiking or riding the tram into the city; visiting markets, restaurants, cinemas, and cafes along Svetlanskaya; exploring the ramparts, beaches, and hills surrounding the barracks and city; and frequenting sex-trade workers at the notorious spot known as Kopek Hill. Canada’s Siberian Expedition included a humanitarian component, consisting of a six-member Canadian Red Cross Mission that provided support to the Allied armies and provided limited humanitarian relief to the local White Russian and émigré population. 58 There was also an economic component, the five-member Canadian-Siberian Economic Commission, formed by the Government of Canada and intended to restore financial stability in Russia and encourage trade in grain, timber, minerals, and manufactured goods between Russia and Canada. However, the chaos of revolution and civil war stymied the hopes of the commission. While a Royal Bank of Canada branch opened briefly in Vladivostok, its operations never extended beyond managing the payroll of the Canadians troops. The branch closed permanently in the summer of 1919 as the Commission wound up its operations. The only incident approaching combat was the short-lived deployment of 200 Canadians as part of the 1000-strong inter-Allied force that converged on the town of Shkotovo in April 1919 to repel a Partizan advance. However, when the Canadians reached the town, the Partizans had dispersed into the hills between Shkotovo and the Suchan Valley, symptomatic of the irregular guerrilla tactics waged by the Partizan movement in Primorye during the Russian Civil War. The Canadians evacuated Vladivostok on four ships between April and June 1919. Before leaving, they commemorated a monument, carved by a Czech soldier, at the Marine Cemetery on the wooded hillside near the head of Golden Horn Bay –the final resting place of 14 Canadian soldiers who died in Russia. Most died of disease and one, the only Canadian officer to die in Russia, took his own life on the Gornostai Road amid fears of a Partizan uprising in Vladivostok in March 1919. In the years that followed, Canada forgot its Siberian Expedition, as the remaining Allied armies evacuated Russia and Soviet power extended to the Pacific coast. Hot and cold wars severed Vladivostok from Canada and the wider world. Canada and its Allies had been defeated in the Russian Far East, and they quietly proceeded to forget this history. Selected List of Sources and Literature 1. Beattie, Steuart. “Canadian Intervention in Russia, 1918-1919.” MA thesis, McGill University, 1957. 2. “Doing Nothing Vladivostok,” Siberian Sapper newspaper, 8 February 1919, Library and Archives of Canada, Record Group 9, Department of Militia and Defence fonds, series III, Siberian Expeditionary Force records, vol. 363, file 119. 3. Library and Archives of Canada, Record Group 20, Department of Trade and Commerce fonds, vol. 1369, file 21916 (vol. 1), “Canadian Economic Commission in Siberia.” 4. Isitt, Benjamin, From Victoria to Vladivostok: Canada’s Siberian Expedition, 191719. Vancouver: University of British Columbia Press, 2010. 5. MacLaren, Roy. Canadians in Russia. Toronto: Macmillan, 1976. 6. Swettenham, John. Allied Intervention in Russia, 1918-19. Toronto: Ryerson Press, 1967. 59 МЕТАКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ В ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ МУЗЫКАЛЬНОГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ДАЛЬНОГО ВОСТОКА РОССИИ И СТРАН АТР Бондарь М.В. Дальневосточная государственная академия искусств, г. Владивосток improvis@rambler.ru На фоне активизации восточно-азиатской политики в России (в конце XX – начале XXI вв.) последовала естественная актуализация понятия «мета-культуры» в рамках научного оборота. Этому способствовали процессы формирования геокультуры, как важной части глобализации. Научный интерес был усилен объективной причиной, которая вытекает из признания российского профессионального музыкального образования, как культурного достояния Отечества, выступающего в процессах интеграции ДВ России с АТР. Позиционирование российского музыкального образования, конечно же, не входит в число экономических ресурсов в интеграционных процессах, однако, оно способно выполнять одну из функций культурной политики в качестве культурного образца, символа, ценностей и смысла. Данное исследование, обращенное к вопросам международного сотрудничества музыкальных образовательных учреждений Дальнего Востока России с АТР, выдвигает аспект значимости дальневосточного музыкального профессионального образования в диалоге между странами. На рубеже XX-XXI вв. с началом развития международной концертнопросветительской деятельности со стороны двух творческих вузов региона Дальневосточной государственной академии искусств (ДВГАИ) и Хабаровского государственного института искусству и культуры (ХГИИК) широко развернулась работа в научно-исследовательском направлении. Эти вузы внесли значительный вклад в изучении специфики культуры и искусства Дальнего Востока России и стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Особую роль в осуществлении стратегии укрепления России в геокультурном пространстве АТР сыграл выход высших музыкальных учебных заведений Дальнего Востока на рынок образовательных услуг. Удобное геополитическое положение дальневосточных вузов России позволило в кратчайшие сроки наладить взаимовыгодные контракты с учебными заведениями стран АТР (Китая, Японии, Республики Корея, Вьетнама и др.). В данном исследовании важен его метакультурный аспект, поскольку концертно-просветительская деятельность дальневосточных музыкальных образовательных учреждений воплощает идеи метакультурного принципа в диалоге – принципа «Дара». Не смотря на приобретённый опыт международных взаимоотношений, проблема взаимопонимания между русскими и восточно-азиатскими 60 музыкантами остаётся открытой. Эти проблемы возникают, как на организационном, образовательном уровнях, так и на культурно-национальном. Чаще всего, опыт передачи знаний у преподавателей для иностранных студентов приобретался по мере накопления «проб» и «ошибок» [2]. Барьер во взаимопонимании возникает не столько цивилизационного характера, сколько музыкального. То есть проблемы возникают при существенных расхождениях в музыкальном понимании друг друга. Открытие иностранных отделений в дальневосточных творческих колледжах и вузах положило начало развитию нового и перспективного направления в музыкальном профессиональном образовании международного уровня. Работа с иностранцами дала неоценимый опыт передачи знаний и умений представителям другой культуры и цивилизации, а взамен - русским педагогам музыкального образования открылись новые перспективы для совершенствования и развития своего мастерства. Список источников и литературы 1. Айзенштадт С.А. Фортепианная культура Китая и музыкальное мышление Востока // Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток – Запад. – Владивосток: Изд. ТГЭУ, 2005. – С. 205-207 и др. 2. Бондарь М.В. Метакультурный подход в осмыслении развития международного сотрудничества музыкальных образовательных учреждений ДВ России и стран АТР/ Бондарь М.В. // Этносоциум, 2012. – № 2 (44). – С.57-62. 3. Громыко Ю.В. Век мета: современные деятельностные представления о социальной практике и общественном развитии. – М., 2006. – 600 с. 4. Мо Че Нам. Композиторская школа России и ее применение в подготовке специалистов в вузах Республики Корея: Автореф. дисс. канд. пед. наук - М., 2003. – 22 с. 5. Интервью автора с С.А. Айзенштадтом, кандидатом искусствоведения, профессором, Заслуженным артистом РФ (23.08.2011 г.) 6. Ячин С.Е. Состояние метакультуры. – Владивосток: Дальнаука, 2010. – 268 с. 7. Ячин С.Е. Метакультурные основания межкультурного диалога в условиях глобализации // Россия в метакультурном диалоге со странами АТР: сб. науч. ст. – Владивосток, 2009. – С. 9– 29 ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СССР И ЯПОНИИ В ОБЛАСТИ РЫБОЛОВНОГО ВОПРОСА ПОСЛЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Борисова А. В. Сибирский Федеральный Университет, 61 г.Красноярск ann220890@yandex.ru Изучение вопроса эволюции двусторонних отношений в области рыбной промышленности в системе русско-японских отношений является одной из важнейших проблем в истории Дальневосточного региона. На примере ее деятельности можно проследить важнейшие государственно-политические интересы, связанные с ускоренным освоением тихоокеанского побережья в период после Гражданской войны. Процесс формирования отрасли и ее последующая деятельность проходили под влиянием общих для России и специфических для Дальнего Востока факторов. В то же время на развитие отраслив рассматриваемый период оказали влияние низкая хозяйственная освоенность и заселенность дальневосточной территории, географическое положение края в зоне Тихого океана, страны тихоокеанского бассейна всегда проявляли обостренный интерес к состоянию российского рыбного хозяйства. После Гражданской войны Япония усилила свое политическое влияние в регионе, захватила ряд тихоокеанских рынков. Но ее дальнейший расцвет был приостановлен усиливавшимся влиянием на Тихом океане Англии и США, которые вернулись в этот регион после первой мировой войны. В этих условиях японское правительство меняет тактику по отношению к России: от военной оккупации русского Дальнего Востока Япония переходит к политике «мирного экономического внедрения в хозяйство региона». И одним из основных вопросов, как с экономической, так и с политической точки зрения в советско-японских отношениях оставался вопрос о рыболовстве в дальневосточных водах. Факты говорят практически о безграничном засилье японского рыбного промысла на Дальнем Востоке. Советское правительство приняло ряд мер для восстановления рыбного хозяйства на Дальнем Востоке, организации рыболовного надзора и охраны рыбных ресурсов. Японские промышленники вначале пытались игнорировать постановление правительства РСФСР, сохранить «свободный лов» в российских территориальных водах, получить признание за ними права продолжать эксплуатацию, как прежде, рыбных промыслов. Наступивший новый рыболовный сезон 1923 г. поставил перед японскими рыбаками задачу найти пути соглашения с советскими рыболовными органами об условиях совместного рыболовства в тихоокеанских водах. В связи с этим с апреля 1923 г. одновременно с переговорами об установлении дипломатических отношений между СССР и Японией А. А. Иоффе по поручению правительства вел с Каваками Тисихито и переговоры о дальнейшем существовании японского рыболовства в наших территориальных водах. Переговоры продолжались месяц; на 12 заседаниях был рассмотрен довольно-таки широкий круг вопросов, среди которых можно выделить такие, как вопрос об ответственности за николаевские события 1920 г., о международных 62 отношениях, включая продолжение действия русско-японской рыболовной конвенции 1907 г., о задолженности рыбопромышленников и др. Переговоры не имели каких-либо положительных результатов, и только 21 мая в Токио удалось достичь соглашения о статусе рыболовства в советских водах. На основе соглашения во Владивостоке на базе управления «Дальрыба» была создана Комиссия по определению задолженности японских рыбопромышленников за 1921-1922 гг. 1 августа комиссия начала работу, но заседания проходили очень трудно, так как японская сторона всячески пыталась отклонить советские требования по оплате штрафов за нарушения эксплуатации водных ресурсов, а также из-за допущенных японцами нарушений правил рыболовства и основных условий, установленных при эксплуатации морских промыслов. Японских арендаторов волновало решение вопроса о рыболовных торгах в 1923 г., т. к. они понимали, что уже не будет допущено бесконтрольное рыболовство, тем более часть из них задолжала нашей страны 36 млн. иен. Как складывались взаимоотношения на торгах 1923 г., отмечает в своем докладе уполномоченный Наркомпрода РСФСР и Главрыбы Ф. А. Андрианов: «Прежде всего, они [японские рыбопромышленники] заявили о нежелании выступать на торгах, так как намеревались взять оптом необходимое им количество участков на сумму по соглашению». Это заявление поддержано японским консулом во Владивостоке. Однако желание японцев удовлетворено не было. За несколько дней до торгов представители японских рыбаков явились в управление «Дальрыба» и заявили о своем желании участвовать в торгах, но высказывали ряд сомнений, в частности, что оценка участков будет высока. В конце концов соглашение состоялось в том, что 253 участка будут расценены не больше, чем в 1150 тыс. руб. По окончании торгов японские предприниматели заарендовали 323 действующих рыболовных участка. На долю японского капитала пришлось 62 % общей суммы от арендованных участков, а на русский частный — только 10 %, госпромышленности - 8 % и артелей — 4 %. Дальнейшее развитие рыболовные, отношения получили после 20 января 1925 г., когда в Пекине советским послом Л. М. Караханом и послом Японии Кенкичи Иошизавой была подписана «Конвенция об основных принципах взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией». В конвенции в 3-й главе было оговорено, что правительства «приступят к пересмотру рыболовной конвенции 1907 г., приняв во внимание те перемены, которые могли иметь место в общих условиях со времени заключения указанной рыболовной конвенции». Заключение конвенции способствовало установлению более тесных торговых и хозяйственных связей между Японией и СССР на Дальнем Востоке, более широкому проникновению на международный рынок русской рыбопродукции. По новой конвенции оставались тот же порядок проведения торгов на рыболовные участки, те же платежи и налоги, что и в 1923-1924 гг. В связи с этим 63 японские арендаторы продолжали чувствовать себя достаточно уверенно в советских дальневосточных водах. Таким образом, во время действия рыболовной конвенции 1925 года, в годы новой экономической политики на Дальнем Востоке Япония продолжала оставаться серьезным участником в разработке и потреблении рыбных богатств Тихоокеанского бассейна. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ИНТЕРВЕНЦИЯ В ЛИТЕРАТУРНОМ НАСЛЕДИИ М.А.БУЛГАКОВА Булгакова О.В. Институт истории Украины НАН Украины, г. Киев hbulgakovao@ukr.net М.А.Булгаков (1891-1940 гг.) – писатель, сквозь творчество которого красной нитью проходит тема Гражданской войны. Это связано с тем, что М.А.Булгаков был непосредственным свидетелем и участником событий 19171920 годов. Биографии и становлению М.А.Булгакова, как писателя, посвящены работы Л.М.Яновской и др. Важным источником также являются дневники Е.С.Булгаковой – музы писателя. Белое движение в Украине (1917-1920 гг.) рассматривается в работах украинского историка Виктора Крупины. М.А.Булгаков родился в Украине, в Киеве, который он очень любил, красоту которого не раз воспевал в своих произведениях. Здесь прошли его детство, учеба в Университете Святого Владимира. Отсюда весной 1916 г. он уехал на Юго-Западный фронт – добровольцем Красного Креста [5; с.27]. Киев он посещал в 1917 г. В период гетманства П.Скоропадского 1918 г. М.А.Булгаков находился в Киеве. Осенью 1919 г. он покидает Киев и едет в Ростов-на-Дону [5; с.44]. Наиболее ярко, по нашему мнению, тема Гражданской войны представлена в двух произведениях автора: романе «Белая гвардия» и пьесе «Бег». Мы будем рассматривать их с точки зрения логической завершенности. Так, как действие романа повествуют о событиях 1918-1919 гг. в Украине, которая стала ареной жесткого противостояния различных политических сил. А в пьесе «Бег» речь идет о событиях связанных с 1920-1921 гг. и эмиграцией белых сил из Крыма. Оставим литературоведам анализ самих этих произведений. О том, что в «Белой гвардии» очень ярко прослеживается автобиографическая линия, уже упоминалось биографами М.А.Булгакова. И дом Турбиных, и уклад жизни, и семейные ценности и образ Алексея Турбина – все это напоминает самого М.А.Булгакова. Будучи свидетелем того, что происходило в Киеве в 1918-1919 гг., автор показывает нам семью военных интеллигентов на фоне событий Гражданской войны. 64 «Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй…» – этими словами начинается роман [2; с.26]. Как утверждает украинский исследователь белого движения Виктор Крупина, на январь 1918 г. в Киеве насчитывалось от 15 до 40 тысяч российских офицеров. 26 января 1918 г. в Киев ворвались войска Муравьева. Жертвами большевистского террора стали от 2 до 5 тысяч офицеров бывшей российской армии [4; с. 72]. В Украине в этот период находилось около 100 тысяч офицеров бывшей российской армии. В период гетманства П.Скоропадского положение офицеров улучшилось, благодаря отношению к ним гетмана [4; с.82]. Открыто негативно относились Турбины к политике украинизации, которую проводил гетман. Следует отметить, что все украинские власти представителями офицерства воспринимались негативно. События в романе повествуют о том, что на смену П.Скоропадскому в Киев пришли части С.Петлюры. «… Немцы оставляют Украину. Значит, значит – одним бежать, а другим встречать новых, удивительных, незваных гостей в Городе. И, стало быть, кому-то придется умирать. Те, кто бегут, те умирать не будут, кто же будет умирать?...» [2; с.82]. Ворвавшись в Киев, петлюровцы арестовали около 2 тысяч защитников Киева, офицерство и генералитет были отправлены в тюрьму… Офицеры, которые добровольно сдавались, расстреливались [4; с.93]. Семья Турбиных остается в городе, несмотря на меняющуюся власть, они продолжают оставаться оплотом своих собственных ценностей и пытаются не пускать в свой мир все лихолетья, которые несет с собой противостояние 19171920 годов. Они верны себе и своим идеалам. Алексей Турбин – образ написанный с самого писателя, которого, как врача мобилизовали 5 раз, разные правительства. Так, 13 декабря 1918 г. М.А.Булгаков был мобилизован в войска гетмана (и прослужил в них сутки), был мобилизован также петлюровцами (прослужил 2 дня) и наконец, в сентябре 1919 г. был мобилизован А.Деникиным [5; с.43]. Роман начинается описанием 1918 г., «но 1919 был еще страшнее» говорит нам автор почти в конце романа [2; с.277]. И далее следует описание убийства на мосту, как символа жестокой правды о братоубийственном противостоянии. Автор заканчивает роман словами: «… Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. … а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?» [2; с.284]. Пьеса «Бег» повествует о событиях, происходивших с октября 1920 г. по осень 1921 г. Она написана в 1926-1928 годах и была любимым произведением М.А.Булгакова. В ней отражена судьба офицерства и интеллигенции покидавших Родину, а также крах «белой» идеи. В мае 1928 г. пьеса была запрещена. 13-15 ноября 1920 г. были эвакуированы остатки белогвардейцев из Крыма. На 126 лодках полуостров оставили 145 693 человека [4; с.162]. Именно этот исторический период описывается в пьесе. Отступление «белых» сил, их 65 эмиграция в Константинополь. За ярким образом генерала Р.Хлудова в пьесе – генерал Я.Слащов, известный своей жестокостью. Самого автора критиковали за возвеличивание и прославление эмиграции и белых генералов. Тут наряду с поражением белых показана также жизнь на чужбине, тоска по Родине, размышления о причинах поражения белого движения, желание вернуться. На фоне Гражданской войны автор через своих литературных героев раскрывает нам судьбу представителей офицерства и интеллигенции. Так, в разговоре начальника контрразведки Тихого и приват-доцента С. Голубкова, Тихий говорит – «Эх, русские интеллигенты! Если бы вы пожелали осмыслить все, что происходит, мы бы, вероятно, не сидели с вами в этих гнусных стенах в Севастополе. Очень возможно, что мы были бы с вами в Петербурге, вспоминали бы наш университет!…» [3; с.115]. По нашему мнению, именно этот диалог раскрывает отношение самого автора к тому, что интеллигенция также несет ответственность за все происходящее, и не может оставаться в стороне. «Куда мы, зачем бежали?» спрашивает в финале пьесы Серафима у Голубкова… Я хочу увидеть снег… … Мы доберемся, мы вернемся, в это время пойдет снег… – отвечает ей Голубков [3; с.167]. Итак, тема Гражданской войны наиболее отчетливо прослеживается в романе «Белая гвардия» и пьесе «Бег». М.А. Булгаков был свидетелем событий Гражданской войны, оттого так правдиво описаны им события 1917-1920 гг., его герои их настроения и переживания. Любовь, честь, самопожертвование, вера, доброта, трусость, предательство, ненависть и вся палитра качеств которая свойственна людям независимо от эпох, показана автором на фоне войны. Нам кажется, что именно эти произведения можно наряду с историческими источниками использовать в написании работ посвященных событиям 1917-1920 годов. Безусловно, в них есть литературный вымысел, но также в них есть портрет эпохи и образ интеллигенции – ее гуманизм, настроения, чаяния, рефлексии, мысли и поступки. Список источников и литературы 1. Булгакова Е.С. Дневник Елены Булгаковой. – М.: Книжная палата, 1990. – 400 с. 2. Булгаков М.А. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1 / Сост., предисл., коммент. Л.М.Яновской. – К.: Дніпро, 1989. – 766 с. 3. Булгаков М.А. Избранные произведения / Сост., предисл., коммент. В.И.Лосева. – К.: Дніпро, 1990. – 703 с. 4. Крупина В.А. Белое движение в Украине (1917 – 1920 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.01 – история Украины. – Институт истории Украины НАН Украины. – Киев, 2005. – 225 с. 5. Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова. – М.: Советский писатель, 1983 – 320 с. 66 ОБРАЗЫ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1920-х ГОДОВ Булдаков В.П. Институт российской истории РАН, г. Москва kuroneko@list.ru Русская литература и русская революция неразделимы – события 1917 – 1922 гг. были по-своему предсказаны, а затем отрефлексированы на эмоциональном уровне. При этом творческие элиты отреагировали на произошедшее за эти годы совсем не так, как доктринеры. Там где политики стремились разглядеть революцию/контрреволюцию, прогресс/регресс, они видели лишь смуту, хаос, пугачевщину. Возникает вопрос: чья картина была полнее и точнее, кто был ближе к истине? При всей пестроте постреволюционной литературы в ней можно выделить нечто общее. Символика «рождения нового в огне старого» присутствует уже в конце 1917 г. (Б. Пильняк, «Погост Белые колодези). В сущности именно по ее линии двинулась основная масса постреволюционных писателей, пытавшихся уловить «метаисторическую» логику пережитого хаоса. Революция и Гражданская война воспринимались как неразрывный цикл «смертивозрождения» России (а также авторитарной государственности). Некоторые из эмигрантских авторов (И. Шмелев) пытались разглядеть в хаосе Гражданской войны некую обновляющую мир «миссию России», далеко выходящую за пределы устремлений и «белых», и «красных». Многие авторы, начиная с В. Маяковского, натужно «тянулись» за революцией и готовы были опоэтизировать ее «пролетарский авангард». С. Есенин еще в 1918 г. сочинил сценарий театрализованного представления «Зовущие зори», в котором наряду с актерами, изображавшими революционных рабочих, выступали «левые» поэты. Романтизация революции и, особенно, Гражданской войны противостояла «мещанскому» нэпу. В 1926 г. появились такие произведения как «Разгром» А. Фадеева, «РВС» А. Гайдара, «Конармия» И. Бабеля, «Донские рассказы» М. Шолохова. Официальная критика воспринимала их весьма неоднозначно. Л. Троцкий не случайно относил большинство «советских» писателей к «попутчикам», хотя иные из них старались быть «левее» его самого. Исследователи обратили внимание, что сами названия произведений как «красных», так и «белых» писателей составляют единый эмоционально-знаковый ряд: «Взвихренная Русь» А. Ремизова, «Голый год» Б. Пильняка, «Рожденные бурей» Н. Островского, «Окаянные дни» Бунина, «Хождение по мукам» А. Толстого, «Бич Божий» Е. Замятина.. Получалось, что над доктриной 67 «пролетарской революции» навис образ гигантской социальной смуты, крестьянской по своей природе, а окончание Гражданской войны стало апогеем цикла «смерти-рождения» идеократической государственности. Марксистский критик А. Воронский отмечал навязчивость «красных акафистов» и «красных псалмов». Других коммунистических критиков раздражало обилие религиозных метафор и символов в творчестве «пролетарских» поэтов. Эсхатологические реминисценции своеобразно взаимодействовали с исторической памятью. Некоторые современники сравнивали события 1917 – 1922 гг. со Смутой XVII в. Упоминания «разинщины», «пугачевщины» и т.п. постоянно встречаются у М. Волошина, С. Есенина, В. Хлебникова, В. Каменского, А. Блока. У Пимена Карпова революция вызвала представление о «самосожжении народа» (понятное для выходца из старообрядческой семьи). Названия стихотворных сборников П. Орешина говорят за себя: «Зарево», «Красная Русь» и «Алый край» (1922 г.). Н. Клюев взывал: «Боже, свободу храни Красного государя Коммуны». В. Ходасевич зло иронизировал над «городецкоклюевским» стилем: «не то православие, не то хлыстовство, не то революция, не то черносотенство». Весьма заметна «этнизация» противника: образы «чеха-карателя», «японца-изувера» и т.п. должны были противостоять образам «еврея-комиссара», «китайца-палача» и проч. Потребность в образе врага привела к гиперболизации роли интервенции. «Разлом времен» не случайно вызывает расцвет жанра утопии и антиутопии. Апологетика революционного насилия постепенно сменялась страхами перед государственной репрессивностью (Е.Д. Зозуля «Рассказ об Аке и человечестве»). Вольно или невольно писатели угадывали видовую особенность возрождавшейся власти: избавляться от «лишних» людей, мешающих насильственному внедрению счастья. Тему революционной жертвенности посвоему обыграл А. Тарасов-Родионов («Шоколад») – его герой, старый большевик, признал целесообразность собственного расстрела во имя спасения авторитета партии. Многие авторы, начиная с А. Гастева, пытались преодолеть хаос постреволюционного культурного пространства с помощью своего рода машинной ритмики и «железной» непоколебимости. В апреле 1930 г. на гроб В. Маяковского был возложен «венок» из молотов, маховиков и винтов с надписью: «Железному поэту – железный венок». К концу десятилетия образы смуты соединились с суицидальными мотивами. К этому времени был написан платоновский «Чевенгур». Появление произведений такого рода подсказывало, что «хаотический» период революции исчерпал себя, а, следовательно, пора приводить систему в равновесие с помощью привычных государственно-репрессивных форм. «Избыточно эмоциональная» среда, руководствуясь непосредственным, не замутненным доктринами опытом, инстинктивно отторгала официальные установки. Для них Гражданская война была не «классово-антагонистической», а 68 социально-хаотичной. Вольно или невольно творческие люди находили в революции и Гражданской войне циклично-синергетическое, а не прогрессивнопоступательное содержание. Современный исторический опыт подсказывает, что в своем восприятии революционного насилия правы были они, а не их коммунистические начальники. СТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ИСТОРИИ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (ПО МАТЕРИАЛАМ 20-Х – 30-Х ГГ. ХХ ВЕКА) Бутенин Н.А., Бутенина Н.Д Дальневосточный федеральный университет, г. Уссурийск nikbut @list.ru Обращение к начальному периоду советской историографии, историографии Гражданской войны, в частности, представляется нам чрезвычайно важным. Именно в это время формировались основные постулаты отечественной историографии, оформленные позднее в печально известном «Кратком курсе истории ВКП (б)». На наш взгляд, мы до сих пор, в значительной степени, питаемся идеологемами, которые прошли через «Краткий курс», вошли во все учебники и сегодня присутствуют в нашей учебной и научной литературе. Каким же видели партизанское движение на Дальнем Востоке его первые исследователи? Несомненно, доминирующим было мемуарное начало, а первые авторы были непосредственными участниками и очевидцами недавних событий. Обращает на себя внимание издательский «либерализм» 20-х гг., что приводило к публикации работ не только коммунистов, но и их недавних противников и союзников из левых социалистических партий. В последующем такое положение не сохранилось. Сами авторы мемуаров писали то, что видели и как видели. Это предполагало известный субъективизм оценок, но и создавало широкий спектр суждений о причинах, характере и эволюции партизанского движения. Общая характеристика причин связана с природой белого движения и иностранной интервенции на Дальнем Востоке. Террор и насилие пробуждали массовый протест населения, носивший, по преимуществу, стихийный характер. Начальные выступления датируются в литературе 20-х – 30-х гг. по-разному: иногда это осень 1918 г., но, главным образом, массовые выступления связываются с весной 1919 г. Характерно, что остатки красных отрядов распавшегося Уссурийского фронта, в своем большинстве не дальневосточники, не смогли стать основой партизанского движения, хотя позднее эти группы примыкали к нему. 69 Политические лозунги этого времени были весьма неопределенными, движение партизан было не столько борьбой «за», сколько «против». Лозунг «За власть Советов!» утвердился несколько позднее, летом 1919 г., являясь естественной альтернативой белому движению. Огромную роль в создании партизанских отрядов начального периода сыграли, особенно в Приморье, учителя. Социальный состав был очень сложным: являясь крестьянским по преимуществу (включая представителей и зажиточного крестьянства), партизанское движение включило в себя казачество, городских рабочих, представителей местной интеллигенции. Партийный состав партизанских отрядов был довольно пестрым, помимо большевиков здесь присутствовали левые эсеры, максималисты и анархо-коммунисты. Большевики сумели возглавить партизанскую стихию летом 1919 г. Процесс утверждения большевистского руководства в ряде случаев носил весьма болезненный характер, а избавиться от партизанского сепаратизма отдельных отрядов движение вплоть до падения колчаковского режима в крае так и не смогло. В последний период партизанского движения 1921-1922 гг. многое изменилось. Большевики полностью контролировали партизанские отряды Приморья, не только командный, но и рядовой состав партизан формировался за пределами «меркуловского» Приморья. Однако, выиграв в организованности, партизанское движение многое проиграло в массовости и эффективности. Причины этого некоторые авторы видят только в организационных ошибках, другие авторы отмечают усталость населения от многолетней Гражданской войны, третьи – указывают на изменение социально-экономической политики белых. Уже в начале 1930-х гг. происходит трансформация оценок партизанского движения. Объектом критики становятся так называемые «вредные теории» мемуаристов, связанные с переоценкой стихийности и недооценкой роли рабочего класса и коммунистического руководства партизанскими отрядами. Под удар попали и представители складывающегося исследовательского направления, предлагающие научный анализ недавнего прошлого (З.Н. Матвеев, З.Г. Карпенко). В 1935 г. П.П. Постышев фактически перечеркнул достижения первого этапа отечественной историографии Гражданской войны. «Партизанскую борьбу на Дальнем Востоке никто еще не описал по-настоящему». Авторская (?) же концепция выглядит так: «Партизанские отряды не организовывались стихийно, их борьба не была борьбой самообороны. Партизанские отряды организовывались большевиками. А те отряды, которые организовывались без большевиков, потом большевиками оформлялись и, безусловно, ими политически руководились. Борьба шла под лозунгом «За власть советов». В партизанские отряды Приморья и Приамурья ушли почти все рабочие из городов. Рабочие в отрядах являлись основным ядром». «В последствие партизанское движение охватило всю крестьянскую массу». 70 Надо напомнить, что П.П. Постышев в то время являлся секретарем ЦК ВКП(б), и его статья носила фактически директивный характер. Собственно говоря, это были известные шаги к подготовке Краткого курса истории ВКП (б). К сожалению, именно эта концепция, с некоторыми изменениями, фактически до сих пор является господствующей. Это, на наш взгляд, требует дальнейшего изучения партизанского движения. РОССИЙСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ СТРАНЫ: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ Бурлаков В.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток burlakovva@yandex.ru В современных условиях Дальний Восток вызывает пристальное внимание, как центр притяжения геополитических, экономических и инвестиционных интересов. При этом ключевое значение обретает проблема структуризации Дальневосточного региона в рамках Российского государства, причём на первый план выходит не функциональная составляющая, а то, каким образом должно быть организовано пространство региона с целью его максимально полного включения в геополитическую структуру России. Геополитическая структура государства – это пространственно организованный механизм осуществления политической власти. Его необходимыми компонентами являются национальные интересы, или легитимированные интересы господствующей политической элиты, и система контроля, или действенной инфраструктуры, обеспечивающей перенос необходимого количества ресурсов в любую точку государства с целью легитимации политической власти. Таким образом, для определения места Дальнего Востока в геополитической структуре России необходимо, во-первых, сформулировать совокупность национальных интересов относительно данной территории, и, вовторых, конкретизировать пути и способы реализации этих интересов. На наш взгляд, определение места Дальневосточного региона в геополитической структуре современной России необходимо строить, исходя из следующих положений: ♦♦ во-первых, Дальний Восток – органическая часть современной России, и какую бы функциональную нагрузку он не нёс, это положение вряд ли изменится. Оторвать регион от страны можно только в том случае, если полностью поменять его население; ♦♦ во-вторых, Дальний Восток никогда не представлял собой единого целостного региона, он всегда являлся неким конгломератом территорий, во 71 многом искусственно сведённых во что-то единое. Политический аспект проблемы требует дифференцированного подхода к дальневосточным субъектам Российской Федерации; ♦♦ в-третьих, основная задача встраивания Дальнего Востока в геополитическую структуру современной России – это не только создание транспортной инфраструктуры, способной соединить регион с остальными частями страны, но и формирование такой структуры хозяйствования и расселения, которая была бы привлекательна для значительного количества населения из западной части страны. Встраивание Дальнего Востока в геополитическую структуру современной России невозможно без кардинального переосмысления сути самого региона, поиска новых контуров его функционирования. Сегодня уже невозможно подходить к Дальнему Востоку с взглядами прошлого, а то и позапрошлого столетия. Сам Дальний Восток изменился до неузнаваемости, и загнать его обратно в рамки примитивной «освоенческой» идеологии невозможно. Новый подход к дальневосточной геополитике должен иметь несколько основных слагаемых. Во-первых, «удержание» Дальнего Востока сегодня связано не с присутствием здесь российского населения или его количеством, а, прежде всего, с политическими процессами легитимации данным населением того политического курса, который проводит центральное российское руководство, как в отношении страны в целом, так и в отношении Дальневосточного региона. Поэтому оторванность региона – это не его удалённость, а ориентация российского населения на другие геополитические центры. Во-вторых, повысить степень легитимации можно только двумя параллельными взаимосвязанными процессами: созданием транспортной инфраструктуры, способной пространственно соединить разорванные части страны в единое целое, и целенаправленным стимулированием внутреннего потенциала дальневосточных территорий. И, в-третьих, Дальний Восток уже давно перестал быть единым образованием, а потому и политика центра должна быть дифференцирована. Сегодня чётко выделяются северный (приполярный) и южный (приамурский) вектора структуризации Дальневосточного региона. Изменять их направления или, тем более, сводить их в один вектор чревато негативными последствиями. Реализация этих принципов будет способствовать естественному, а не искусственному включению Дальнего Востока в геополитическую структуру современной России, в то время как пренебрежение ими может дать старт ползучему обособлению дальневосточных субъектов Российской Федерации. ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА В ПЕРИОД СЕРЕДИНЫ 1950 – 1960-е ГОДЫ Ващук А.С. Институт истории, археологи и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, 72 г. Владивосток va_lina@ mail.ru 90 лет со дня окончания Гражданской войны на российском Дальнем Востоке, а также смена институтов власти в 90-е годы ХХ в. и противоречивый характер отношения общества и власти в России на современном этапе значительно актуализируют научную проблему эволюции властных отношений в ХХ в. в стране и особенно ее региональный аспект. В истории региональной политической элиты как носителей властных отношений был особый этап: время второй половины 1950-х – 1960-е годы, период лидерства Н.С. Хрущева и «раннего» Л.И. Брежнева. В рассматриваемый период можно выделить общие тенденции хрущевских реформ и последствий реставрации брежневской командой прежних дореформенных управленческих структур, оказавших влияние на эволюцию партномеклатуры и на внутригрупповые отношения в регионе. Во-первых, по заданной в СССР традиции реформы партийных, карательно-репрессивных органов сопровождались серьезными изменениями в персональных перестановках в регионе. Хрущевские реформы стали катализатором также динамики возрастного состава, постепенной смены номенклатуры в регионе, увеличения доли выходцев с учетом скорости продвижения по карьерной линии «Дальний Восток – Центр – Дальний Восток», а также формирования руководства на территориях из местных кадров. Во-вторых, бюрократическая децентрализация в форме создания совнархозов, деления партийного аппарата по производственному принципу способствовали расширению прав хозяйственников, ориентировавшихся на интересы своих ведомств. В таких условиях роль личности первого секретаря впервые в истории номенклатурной системы управления приобретала особое значение как координатора интересов различных управленческих групп на конкретной территории, и в целом населения края или области. Авторитет первого секретаря строился уже на умении лавировать между «идеологами» и хозяйственниками. В-третьих, в истории эволюции региональной партноменклатурной элиты огромную роль сыграли события, происходившие в Москве – верхушечный аппаратный переворот в 1964 г. Изменение руководящего состава на местах чаще, чем прежде, проходило через аппаратную борьбу за посты, за влияние в «команде». Хотя тенденция начала уже вызревать в недрах хрущевских реформ, но толчок был дан командой, пришедшей к власти после 14 октября 1964 г. В-четвертых, постепенно росла роль фактора материального благополучия и образовательного ценза в общем процессе эволюции партийногосударственной номенклатуры на периферии. На Дальнем Востоке общие тенденции в рассматриваемый период проявлялись в целом ряде ярких событий: 1). Особой зоной властного пространства в отдаленном регионе представлял Северо-Восток, где еще в середине 1950-х гг. доминировал «дальстроевский» порядок управления – ведущая роль руководителя ведомства и полная ориентация на подчинение только Москве. Развитие политических событий в высших эшелонах власти после смерти И.В.Сталина позволили Хабаровскому крайкому КПСС поднять вопрос об усилении роли 73 партийных органов на Северо-Востоке. В противоборстве разных подходов победила точка зрения о необходимости создания самостоятельной Магаданской области, что было поддержано членами Политбюро. В ходе организации новой партийной структуры – Магаданского обкома КПСС и борьбы за личное лидерство на территории произошло обновление партийно-государственной бюрократии на периферии России. 2). Н.С. Хрущев оказался в числе первых советских политиков, кто публично, довольно часто озвучивал свою позицию к дальневосточному региону страны, что давало возможность первым секретарям и всему аппарату крайкомов, обкомов занимать далеко не последнее место во властной иерархии и проявлять инициативу, но только разрешенную сверху. 3). У дальневосточной номенклатуры была особая сфера взаимоотношений с Центром – это дальневосточные надбавки, которые давали повод для определения отношения к личности Н.С.Хрущева. В ходе проведения кампании по реформе льгот Центр обновил свою социальную базу на Дальнем Востоке. 4). Уход Н.С.Хрущева из политики и приход команды Л.И.Брежнева стимулировали активность местного руководства, что выразилось в активизации действий по интеграции интересов дальневосточников на политическом уровне при отстаивании льгот для населения. 5). Специфика исторического момента, определявшего стиль поведения дальневосточного руководства, состояла в том, что обозначился новый всплеск внимания Центра к региону, но происходило это на фоне активных социально-политических событий, борьбы за власть, происходивших с высокой скоростью в высших партийных кругах. 6). Цементирующим фактором номенклатурной системы и контроля над территориями по-прежнему оставался отбор кадров, ориентации высшего партийного руководства на требования к руководящим работникам, еще выработанных при сталинском режиме. К тому же введенные раннее нормы борьбы со «злоупотреблениями служебным положением» способствовали воспитанию целой плеяды руководителей – государственников в дальневосточном регионе, для которых исполнение, партийная дисциплина составляли стиль жизни. Рассматриваемые годы оказались «везучими» на яркие личности «первых» секретарей в дальневосточном регионе. Но постепенно новый стиль управления Л.И. Брежнева, который базировался на «преемственности партийного руководства» и баланса интересов, привел к практике долголетних «правлений» многих первых секретарей и зарождению тенденции саморазрушения партноменклатуры. Советские реформы в системе управления, начатые Н.С.Хрущевым, а затем и кадровая политика команды Л.И.Брежнева все больше и больше открывали клапан для саморазвития всех отрядов советской бюрократии на территориях, и в первую очередь партийно-государственной номенклатуры. В рассматриваемые годы начались активные процессы в ее эволюции, что стало проявляться в отношениях высшего руководства и его социальной базы на территориях. Менялись также взаимоотношения и среди руководящих работников, представлявших интересы разных ведомств. 74 ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ЖИТЕЛЕЙ ВЛАДИВОСТОКА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНТЕРВЕНЦИИ (1918 – 1922 гг.) Власов С.А. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток vlasov54@bk.ru Актуальность темы доклада обусловлена тем, что в последние годы в отечественной исторической науке возрос интерес исследователей к изучению повседневной, частной жизни человека, к его индивидуальному существованию. Изучение истории на микроуровне, позволяет ученым получить данные необходимые для создания более полной картины того или иного исторического периода. Представляется, что изучение повседневной жизни жителей Владивостока в годы Гражданской войны и военной интервенции пополнит знания по отечественной истории в её сложный переломный этап. Привычный уклад жизни жителей Владивостока стал меняться задолго до революционных событий 1917 г., и развернувшейся затем Гражданской войны. Уже с начала Первой мировой войны повседневная жизнь изменилась, её неотъемлемой чертой стала милитаризация, которая породила кризисные явления и тенденции, которые после 1917 г. становятся перманентными на протяжении последующих пяти лет. Повседневная жизнь стала крайне хаотичной, нестабильной, в ней появились компоненты девиации и деструкции. Многие жители Владивостока, имевшие до 1917 г. «твердую почву под ногами», столкнулись с проблемой удовлетворения простейших жизненных потребностей в еде, жилье, товарах первой необходимости. Насущные проблемы и способы их решения стали одним из важнейших предметов обывательских переживаний. Главной целью, которая незримо присутствовало в сознании людей того времени, было физическое выживание в условиях социально-экономической катастрофы. Владивосток в силу своего географического положения и отдаленности от основных фронтов Гражданской войны не испытал серьезных проблем с продовольствием, как это имело место в ряде городов Европейской России. Сюда регулярно поступал хлеб из Маньчжурии, мясо из Монголии и Кореи, рыба с Камчатки, Северного Сахалина и Охотского побережья. В окрестностях города китайцы выращивали овощи, поступающие на рынки города. Недостатка в продуктах не было, как и в средствах по их доставке. Продовольственный вопрос для жителей города заключался не в нехватке продуктов, а в наличие средств для их приобретения. Горожан, имеющих работу, больше всего беспокоила огромная инфляция и постоянный рост цен на продукты питания. В более сложном положении оказались семьи тех, кто не имел постоянно заработка – безработные, вдовы, беженцы и т.п. Им приходилось выискивать 75 различные средства, чтобы избежать голода, они влачили полуголодное существование. В годы Гражданской войны обострилась жилищная проблема. Население города из-за постоянного потока беженцев заметно выросло. Если в 1917 г. во Владивостоке проживало 120 тыс. чел., то в 1919 г. – 180 тыс., а в 1921 г. – 250 тыс. [3, л. 3]. В условиях переселения под жильё были приспособлены все, имеющиеся свободные помещения. Люди проживали в складах и казармах, перестроенных под жилые помещения, дачных домиках в пригороде Владивостока, железнодорожных вагонах и т.д. и т.п. Скученность населения приводила к тому, что в условиях архаизации жизни, потери довоенного комфорта и устойчивости в городе резко ухудшилась санитарно-эпидемиологическая обстановка. Постоянную опасность для жителей Владивостока, а также для расквартированных здесь войск, представляли эпидемии различного рода заболеваний (сыпной тиф, холера, чума). Носителями этих заразных болезней были в основном выходцы из Китая. Эпидемии стали серьезной проблемой для властей города, борьба с ними отнимала много сил и средств. Ввиду того, что люди в эти годы были вынуждены постоянно бороться за выживание, ловчить, изворачиваться любыми путями – происходила деградация психологии человека. В системе морально-нравственных координат человеческой личности возрастает роль насилия, оно становится неотъемлемым элементом жизни общества. В условиях Гражданской войны все это вело к криминализации общества, к распространению криминальных методов решения насущных проблем повседневной жизни [1, с. 67]. Во Владивостоке самыми криминогенными районами были окраины – Первая Речка, Куперовская и Голубиная падь, а также Семеновский базар. По данным за 1921 г. на окраинах почти ежедневно происходили грабежи и убийства [2, л. 1]. На примере повседневной жизни жителей Владивостока в годы Гражданской войны и интервенции можно сделать вывод о том, что «катастрофический» быт того времени приучил это и последующие поколения россиян к перманентным лишения и жертвам на протяжении последующих лет (НЭП, сталинская индустриализация, Великая Отечественная война, послевоенный восстановительный период). Терпение, которое было и является неотъемлемой частью характера русского человека, еще более закалилось и укоренилось, оно вошло в кровь и плоть нашего народа, закрепилось на генном уровне и передается из поколения в поколение, помогая жить и в настоящее сложное время. Список источников литературы 76 1. Ильюхов А.А. Жизнь в эпоху перемен. Материальное положение городских жителей в годы Гражданской войны (1917 – 1921 гг.). - М.: РОСПЭН, 2007. – 264 с. 2. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). - Ф. 28.- Оп. 1. - Д. 508. 3. РГИА ДВ. - Ф. 28. - Оп. 1. - Д. 729. ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА Возжова В.Н., Гирявец Д.Р. Находкинский филиал Дальневосточного федерального университета, г. Находка vozovavika@rambler.ru XX век был эпохой самых масштабных потрясений и открытий в истории человечества. Россия, без всякого сомнения, была и есть крупнейшим и самым активным их участником. Сегодня накоплено много фактического материала, связанного с этим периодом, его следует изучать, но его невозможно однозначно оценить, потому что революционные преобразования в России в начале XX века раскололи общество на «своих» и «чужих», верующих и атеистов. Долгое время история Российской Православной Церкви в годы Гражданской войны в России практически не рассматривалась. Считалось, что «религия – это опиум для народа», а утверждение коммунистической идеологии ведет к преодолению религиозного сознания граждан нового государства. Надо отметить, что позиция государства по отношению к РПЦ в разные периоды истории была неоднозначной. В качестве темы исследования мы выбрали деятельность Русской Православной Церкви в годы Гражданской войны и государства в годы революционных преобразований. Актуальность работы. Конец XX в. ознаменовался для России переоценкой ценностей, сменой нравственных ориентиров. Поэтому изучение событий Гражданской войны, истории развития отношений между РПЦ и государством в годы гражданского противостояния совершенно необходимо для каждого православного россиянина, просто культурного и образованного человека. Это имеет как духовно - назидательную, так и практическую ценность, поскольку нельзя допустить возможность новых актов гражданской нетерпимости. Исследования в данной области имеют религиозно-нравственную актуальность для молодого поколения россиян. После крушения Советского государства стали известны факты широкомасштабной и последовательной репрессивной политики коммунистической власти против Церкви и инакомыслящих граждан. Ряд 77 современных исследований проливают свет на эти события. «Белых пятен» в истории отношений между РПЦ и государством в годы Гражданской войны ещё много. Цель работы. В своей работе мы попытались систематизировать представление об истории отношений между РПЦ, государством и обществом в период Гражданской войны, об ее положении в условиях жесточайших гонений, когда антихристианская власть попыталась полностью уничтожить Церковь. Хронология исследований охватывает период 1917-1922 годов, и определяется тем, что на данном этапе и Русская Православная церковь и государство пытались определить свою позицию в новых социально – экономических, внутриполитических и международных условиях. Данный период является очень важным в истории нашего государства, жизни верующего населения и убежденных атеистов. Исходя из этого, занимаясь исследованиями в данной области, мы определили для себя следующие задачи: 1. изучить взаимоотношения Церкви и государства в период революции и Гражданской войны (1917-1922гг.); 2. изучить причины раскола внутри Церкви, возникшего в годы Гражданской войны; 3. изучить позицию духовенства, ставшего оплотом русской эмиграции в годы Гражданской войны. В течение первой половины и середины 20-х годов стихийная волна «безбожия» спала. Необходимо очень четко понимать, что свобода совести была выстраданным правом на убеждения не только верующих, но и неверующих. Сегодня мир изменился, стал по-настоящему многополярным. Православие позволяет объединить духовные силы общества, является реальной силой в создании гражданского общества. Духовное единение власти и народа позволяет исключить повторения сценария гражданской войны. Список источников и литературы 1. Драгоценный православный календарь: Священник Александр Лазебный. – СПб.: БАО, 2007.- 272 с. 2. Очерки русской культуры XIX века. В 6 томах. Том 2. Власть и культура. – М.: Изд.-во МГУ, 2000.- 480 с. 3. Очерки русской культуры XIX века. В 6 томах. Том 2. Власть и культура. — М.: Изд.-во МГУ, 2000.- 480 с. 4. Православие в России накануне 1917: В. Ф. Шевцова. – СПб., Дмитрий Буланин, 2010.- 488 с. 5. Православная Российская Церковь и Советское государство (1917-1922): А. Н. Кашеваров. – СПб,: Издательство Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории, 2005.- 440 с. 78 6. Православная Церковь о революции, демократии и социализме: — М.: Даръ, 2007.- 448 с. 7. Русская Православная Церковь и новая религиозная ситуация в России: О. Е. Казьмина — Санкт-Петербург, Издательство МГУ, 2009.- 304 с. РОССИЙСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК НАКАНУНЕ 1917 ГОДА Галлямова Л.И. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток ludagal@mail.ru Революционные потрясения 1917 г., Гражданская война, их причины — тема, постоянно приковывающая внимание как отечественных, так и зарубежных историков. Начавшиеся в ходе перестройки революционные процессы, приведшие к распаду Советское государство, тяжелейший социально-экономический и политический кризис, охвативший Россию и другие республики, входившие в Союз, — всё это во многом напомнило ситуацию 1917 г., обостряя интерес исследователей и всей общественности к этому периоду. Закономерно, что 90-е годы ХХ столетия и начало ХХI в. проходят под знаком переосмысления истории великих и трагических событий, уничтоживших Российскую империю. Не менее важное значение придаётся изучению периода, предшествующего революции, и причин, обусловивших революционный подъём. В настоящее время в отечественной историографии сложилась тенденция рассматривать как важнейшую предпосылку революционного взрыва в феврале 1917 г. в России Первую мировую войну, которая потребовала огромных жертв от народа, привела к массовому обнищанию и голоду, к политической дискредитации царизма в глазах широкой общественности, обусловив сравнительно быструю победу Февральской революции. С другой стороны, победоносный Февраль стал лишь прелюдией Великой российской революции 1917 – 1922 гг., важнейшим фактором, вызвавшим подъём революционного движения по всей России, включая самые отдаленные её окраины. Дальневосточный регион в годы войны оказался глубоким тылом, более того, он приобрел особую роль в реализации внешнеэкономических связей России, а Владивосток стал единственным крупным портом, через который беспрепятственно могли поступать необходимые для обороны страны грузы. В то же время было много причин, по которым к 1916 г. Дальний Восток также оказался втянут в финансовый и хозяйственный кризис, охвативший страну. В первую очередь война приостановила многие планы и начинания, направленные на развитие и укрепление Приамурья. В связи с этим резко сократились инвестиции, стал иссякать приток капиталов, переселенцев, рабочих. От Дальнего Востока потребовалось участие в решении общегосударственных 79 задач, таких как проведение мобилизаций, закупок хлеба, продовольствия, материалов и снаряжения для армии. Необходимо было организовывать приём беженцев и помощь солдатским семьям, проводить благотворительные акции, сбор пожертвований в пользу сражающейся армии и раненных солдат и т. д. Во всех городах были созданы военно-промышленные комитеты (ВПК), взявшие под свой контроль решение хозяйственных проблем и переориентацию дальневосточной экономики на военные нужды. В то же время политика центральных властей по отношению к Дальнему Востоку утрачивает чёткую направленность, становится несогласованной и приобретает противоречивый характер, что наносит урон местной неокрепшей экономике. В частности, радикально затрагивали интересы местных предпринимателей и экономическую жизнь в целом распоряжения правительства о введении военно-судовой повинности, о переориентации железнодорожных перевозок на нужды военного ведомства, об ограничении ввоза и вывоза частных грузов через Владивостокский порт, несогласованные действия по проведению реквизиций овса и рыбопродуктов, размещению военных заказов, по разгрузке Владивостокского порта и т.д. В результате объём коммерческих перевозок сократился, снизились и морские грузоперевозки, т.к. часть базировавшихся во Владивостоке судов была передана военному флоту, а часть интернирована в иностранных портах. Все это привело к заметному ухудшению товарного снабжения края. Сложные времена переживала деревня: мобилизация в армию сильных, трудоспособных мужчин ослабила крестьянские и казачьи хозяйства, постоянно проводимые реквизиции скота, особенно лошадей, подрывали производительные силы деревни. Темпы роста аграрного производства снизились. На экономические трудности сразу отреагировал потребительский рынок: за годы войны в 2-3 раза выросли цены на соль, сахар, муку, рыбу, крупы и т.д. Резко подорожали спички, керосин, ткани и другие товары первой необходимости. К началу 1917 г. рубль обесценился до 60 коп., к концу 1917 г. - до 31 коп., заработная плата значительно отставала от роста цен на продовольствие и товары. К концу 1916 г. во многих местностях края жители испытывали «неотложную нужду в целом ряде предметов первой необходимости, невозможность приобрести их по сколько-нибудь сносным ценам, полное отсутствие в продаже многих жизненно необходимых товаров» [РГИА, ф.153, оп.1, д.1155, л.8.]. Закономерно, что затяжной характер войны стимулировал рост недовольства в широких слоях населения, что усугублялось тяжелым моральным состоянием российского общества из-за неудачного хода военных действий и поражений русской армии. Тревожным признаком стало появление лиц, стремившихся уклониться от призыва в армию. Усиливалась оппозиционность либерально-буржуазных слоев, о чем свидетельствовал все более усиливавшийся критический настрой местной прессы. Ширились негативные настроения в рабочей среде, в крестьянских массах. Активизируется стачечная борьба: если с августа 1914 г. до конца в 1915 г. произошло всего 4 забастовки и 1 волнение 80 (примерно 220 участников), то в 1916 г. произошло 18 стачек и 2 - за январьфевраль 1917 г., общее число забастовщиков превысило 4,7 тыс. Оживилось революционное движение: летом 1916 г. среди портовых рабочих Владивостока организуются две подпольные революционные группы, деятельность которых вскоре пресекла полиция. Сам этот факт весьма показателен как отражение готовности рабочих к антиправительственной борьбе. И хотя в целом ситуация в регионе казалась достаточно спокойной, вызывавшие обоснованные опасения факты недовольства, возмущения и протеста в различных слоях населения фиксировались все чаще. Все это свидетельствовало о вызревании страшных «зёрен гнева», готовых дать разрушительные всходы. Таким образом, как под влиянием общей ситуации в стране, так и в результате воздействия локальных факторов на Дальнем Востоке складывались предпосылки для того, чтобы вспыхнувший в центральной России пожар довольно быстро разгорелся и в далёком Приамурье. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ДОСТОИНСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ПРИМОРЬЕ В РОМАНАХ А. ФАДЕЕВА «РАЗГРОМ» И «ПОСЛЕДНИЙ ИЗ УДЭГЕ» Григорай И.В. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Романы А. Фадеева «Разгром» и «Последний из удэге» − художественноисторическое свидетельство о Гражданской войне в Приморье. Другой столь яркой и полномасштабной картины характеров и событий – на фоне тогдашней нашей буйной природы у приморцев нет. «Разгром» был важной вехой в советской литературе 1920-х годов о Гражданской войне и партизанском движении в России, поскольку утверждал психологизм как непременную особенность в изображении человека из народа: до этого романа Фадеева в произведениях были «массовидный образ» однородной, почти безликой массы и ярко обрисованный герой-командир. В «Разгроме» все персонажи имеют характер, понятную развивающуюся психологию. Другая особенность «Разгрома», а затем и «Последнего из удэге» отсутствие главного, одного типа национального характера. Причина видится в том, что как личность Фадеев сформировался в Приморском крае, крае переселенцев – русских, украинцев, белорусов, населенном к тому же удэге, китайцами и корейцами. Казалось бы, в таких условиях у писателя должно было сложиться представление об особом типе русского национального характера, и он должен был бы его представить в «Последнем из удэге», где действуют и переселенцы из европейской части России, и представители восточных народов. Однако для писателя у его русских героев была черта, отличающая их от героев 81 других национальностей и отмеченная в целом ряде сцен, − бесшабашная свобода нарождающейся личности, индивидуальности. В 1920-30-е годы фадеевские размышления над особенностями характеросложения отражены и в его записных книжках, и в публичных выступлениях. Смысл раздумий писателя в том, сколько в характере человека от социальных условий его существования, формирования и сколько от неповторимой личной индивидуальности. В «Молодой гвардии» Фадееву, в основном, не нужно было личностные особенности юношей и девушек связывать с различием их убеждений, и поэтому в романе торжествует авторская любовь к проявлениям индивидуального в самых разных характерах. Это писательское пристрастие явно противоречило созданию единого, главного типа русского национального характера, наличествующего у других художников. Художественные достоинства фадеевских книг о Приморье и его людях объясняются тем, что характер самого Фадеева, его юношеские пристрастия к книгам Д. Лондона, Майн Рида, Ф. Купера были созвучны «дикой» природе края, в котором он вырос, и духу его жителей – первопроходцев, переселенцев, охотников. Бóльшая часть жизни, прожитая в европейской части страны, не изменила личностных и художественных пристрастий писателя. Давно замечено, что главная тема всех его книг – героическое поведение человека перед лицом превосходящей опасности, художественная доминанта – романтизация героического. Сегодняшнее отношение к Фадееву как к среднему беллетристу советского времени диктуется не художественным уровнем его книг, а тем, что он показывал борьбу с белым движением, с захватчиками-интервентами, сопротивление им рабочих в городах и партизанское движение в крае. Стоит помнить, однако, что если бы не было этого показанного Фадеевым сопротивления, Приморье, находящееся между Китаем, который постепенно оккупировали японцы, Кореей, уже ими захваченной, и Японским морем, было бы в 1920-е годы потеряно для России. Художник, нарисовавший историческую картину борьбы за край честно и художественно убедительно, заслуживает уважения, памяти и изучения его трудов. ГАЗЕТНАЯ ПЕЧАТЬ НА СЕВЕРНОМ САХАЛИНЕ В 1917-1920 гг. Гридяева М.В. Архивное агентство Сахалинской области, г. Южно-Сахалинск grimar123@yandex.ru В годы революции и Гражданской войны газетная периодическая печать являлась существенной структурой в системе государственности, одним из центральных элементов в пропагандистских системах России. В условиях 82 жесткого обострения социальных противоречий в обществе для привлечения на свою сторону населения, которое своим отношением могло усилить или ослабить одну из противоборствующих сторон, каждый политический режим разворачивал широкомасштабную агитационно-пропагандистскую работу. Газетная пресса в то время являлась самым массовым средством пропаганды. Одним из крупнейших газетных центров был Дальний Восток. В 1919 г. здесь легально выпускалось около 50 газет. На территории Северного Сахалина в 1917-1920 гг. единственным печатным органом был «Вестник острова Сахалина», выходивший в п. Александровском, - официальное издание местных органов власти. Власть располагала собственной полиграфической базой – типографией бывшего полицейского управления в п. Александровском, снабжала ее бумагой, краской и всем необходимым для выпуска повременного издания, содержала обслуживающий печатающую машину персонал. Зависимость от казенных субсидий и льготного получения бумаги, без которых «Вестник острова Сахалина» обойтись не мог, оказывала сильное давление на редакцию газеты, заставляя ее придерживаться определенного политического направления. Смена власти на Северном Сахалине последовательно сопровождалась «переодеванием» газеты: она меняла издателей, название, политическую ориентацию и продолжала издаваться. Первый номер газеты вышел 1 апреля 1917 г. под названием «Вестник сахалинского уездного исполнительного комитета» как орган островного (уездного) Комитета общественной безопасности. Газета являлась рупором мелкобуржуазных партий, прежде всего меньшевиков и эсеров – лидирующих политических сил в составе комитета. В дальнейшем (с № 4, 6 апреля 1917 г.) была переименована в «Вестник сахалинского Комитета общественной безопасности», с № 67 (24 июня 1917 г.) – в «Вестник острова Сахалина» с подзаголовком: «издающийся при канцелярии Правительственного уездного комиссара». С середины марта 1918 г. ее прямым наследником стал «Вестник острова Сахалина, издающийся при самоуправлениях» – коалиционное издание коллектива самоуправлений о. Cахалина, куда входили представители Александровской городской думы, Совета рабочих и солдатских депутатов, Михайловского и Тымовского волостных земств. С июля 1918 г. газета стала печатным органом Александровской городской думы, с декабря 1918 г. – вновь коллектива самоуправлений о. Сахалина. В январе 1920 г. на Северном Сахалине появилась большевистская газета. Под тем же названием, но с другим подзаголовком она издавалась островным исполнительным комитетом Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (вышло в свет около 30 номеров). Издание «Вестника острова Сахалина» продолжалось вплоть до начала японской оккупации острова в апреле 1920 г. Отдельные номера были выпущены Александровской городской думой в мае-июне 1920 г. Формально газета выступала как беспартийная, стоящая на защите интересов государства и всех слоев общества, однако на практике 83 придерживалась той политики, которую проводили издававшие ее органы: являлась проводником правительственных решений, стремилась освещать происходившие в России события и процессы через призму их интересов. «Вестник острова Сахалина» издавался на 4 полосах. Периодичность выхода газеты колебалась от ежедневного издания до еженедельного. Первоначально она выходила ежедневно, «кроме дней послепраздничных», с № 122 (13 сентября 1917 г.) – 3 (воскресенье, вторник, четверг), в 1918 г. – 2 (среда, воскресенье) раза в неделю, с № 18 (16 марта 1919 г.) стала еженедельной (по воскресеньям). С 1919 в качестве приложений выходили «Агентские телеграммы». В газете сотрудничали люди самых разных политических убеждений. Активное участие в газетной журналистике принимали представители политических партий, общественных движений, торгово-промышленных кругов, кооперации. Редакция газеты привлекала к сотрудничеству специалистов разных отраслей знаний: сельского хозяйства, медицины, народного образования. Ответственными редакторами в разное время были В.В. Шельдон, П.Т. Новограбленов, И.К. Русланов, В. Харитонов С.А Сендульский, К.А. Шиманский, С.И. Слепак. Среди основных отделов и рубрик газеты выделялись официальный и неофициальный отделы, а также отдел объявлений. Анализ содержания газеты показал, что она являлась не только мощным оружием воздействия на местное общество, закреплявшем в сознании масс политические установки господствовавших политических сил, но и выполняла информационные и просветительские функции. К ВОПРОСУ ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО КНИГОИЗДАНИЯ НА РУБЕЖЕ ХХ – ХХI ВЕКОВ Гончарук И.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Inna-korrektor@mail.ru Согласно ГОСТу 7.60–2003. «Издания. Основные виды. Термины и определения», сериальное издание представляет собой совокупность томов, объединенных общностью замысла, тематики, целевым или читательским назначением, выходящих в однотипном оформлении [1, с. 113–114]. Серия является одним из видов изданий по структуре и, согласно ГОСТу 7.60–90 «Издания. Основные виды. Термины и определения», может быть непериодической, периодической и продолжающейся. При этом периодическая и продолжающаяся серия состоит из нумерованных или датированных выпусков, а непериодические издания образуют открытую серию (если продолжительность ее 84 выхода и количество выпусков заранее не установлены) и закрытую серию, или «библиотеку» (если ее выход ограничен определенным временем и числом изданий) [2]. Выпуск сериальных изданий различной тематики является на сегодняшний день отличительной особенностью книгоиздания Дальнего Востока России на рубеже ХХ – ХХI вв., потому что серия – «один из самых действенных и наиболее дешевый способ организации издательского потока и рекламы на книжном рынке» [3, с. 88] и часто оказывается единственной возможностью развивать книжное дело в условиях Дальнего Востока России, где «издание книги является убыточным, и без финансовой поддержки зачастую невозможно» [4, с. 8], тогда как «выпуск популярных у населения книжных серий помогает издательству в удержании заказчиков» [5, с. 37]. Книжные серии на Дальнем Востоке выпускаются издательством «Платина», ХК «Новая книга», Издательским домом Дальневосточного федерального университета, ОАО «Амурская ярмарка», Издательством Тихоокеанского государственного университета, Издательством «Рубеж», ИД «Приамурские ведомости», Дальневосточным книжным издательством, Издательством «Уссури», Издательством Дальневосточного государственного технического университета, Издательством «Дальнаука», Национальным книжным издательством «Бичик» и др. Количество одновременно выпускаемых дальневосточными издательствами книжных серий варьируется от одной до нескольких, и по справедливому замечанию И.В. Лукьяновой, рассматривавшей выпуск книжных серий на российском Дальнем Востоке в конце 90-х – начале 2000-х гг. [3], серии – «скорее дань моде и уверенность в привлечении не столько покупателя, сколько постоянных клиентов: одного крупного или несколько мелких» [3, с. 88]. Выпуск краеведческой литературы является наиболее перспективным направлением современного дальневосточного книгоиздания: для региональных издателей выпуск книг по краеведению наряду с научной и деловой литературой – один из немногих доступных и незанятых сегментов книжного рынка. Еще одна отличительная черта дальневосточного книгоиздания на рубеже ХХ – ХХI вв. – выпуск научных и научно-популярных продолжающихся и периодических изданий с целью объединить усилия ученых и специалистов, «показать не только современный срез научных знаний, но и состояние общества» [6, с. 60]. В настоящее время в ряду таких изданий – «Тихоокеанский медицинский журнал», «Вестник ДВО РАН», научно-теоретический журнал «Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке», журнал «Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке», «Вестник ДВГНБ», «Колымский гуманитарный альманах», «Власть книги: Библиотека. Издательство Вуз», «Издательское дело на Дальнем Востоке России. Теория и практика», «Вопросы журналистики», «Печатный двор. Дальний Восток России» и др. 85 Список источников и литературы 1. Основные стандарты по издательскому делу : [сборник] / сост. А.А. Джиго, С.Ю. Калинин. – 2-е изд., испр. и доп. – М. : Издательский дом «Университетская книга», 2010. – 368 с. 2. Виды изданий по структуре // Нормативы ГОСТ 7.60–90 Издания. Основные виды. Термины и определения. – URL: http://verstka. otrok.ru/law/gost76090.html 3. Лукьянова И.В. Выпуск серийных изданий как особенность современного дальневосточного книгоиздания // Вестник ДВГНБ. – 2006. – № 1(30). – С. 88–92. 4. Мудрак Л.А. Фестиваль дальневосточной книги в Хабаровске // Вестник ДВГНБ. – 2002. – № 3(16). – С. 6–10. 5. Егоров А. Адаптироваться к современным условиям // Печатный двор. Дальний Восток России. – 2009. – № 9. – С. 34–37. 6. Дилакторская О.Г. Из потока событий: [Беседа с доктором филологических наук, профессором, главным редактором научного журнала «Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке» О.Г. Дилакторской / Вела Л. Студенчикова] // Печатный двор. Дальний Восток России. – 2008. – № 8. – С. 60–62. БАПТИСТЫ И ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ХРИСТИАНЕ РОССИЙСКОГО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ Дударёнок С.М. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток dudarenoksv@gmail.com Несмотря на значительные перемены, происшедшие в сфере гуманитарных наук, история религиозной жизни российского Дальнего Востока (за исключением истории Русской православной церкви) до настоящего времени остается слабо изученной. Среди отброшенных на периферию проблем исторических исследований оказалась и история протестантских конфессий российского Дальнего Востока в годы Гражданской войны и интервенции. Хотя именно сейчас, когда открыт доступ к еще недавно недоступным источниками, появилась возможность показать место и значение не только иностранных миссионеров в становлении дальневосточных баптистских и евангельских общин и групп, но и показать противоречивый характер протестантского «пробуждения», деятельность дальневосточных благовестников, которые часто обвинялись как «белыми» так и «красными» в шпионаже, понять почему многие 86 участники партизанского движения на российском Дальнем Востоке впоследствии становились баптистами или евангельскими проповедниками. Во многом организационное становление баптизма на российском Дальнем Востоке связано с деятельностью Я.Я. Винса. Покинув Россию в 1911 г., Я.Я. Винс после Февральской революции возвращается в нашу страну и избирает местом своего служения г. Благовещенск, в 1919 г. он избирается пресвитером благовещенской общины и председателем Дальневосточного отдела Всероссийского Союза баптистов. Кроме Я.Я. Винса на становление дальневосточных баптистских общин оказала влияние деятельность других баптистских миссионеров, прибывших на российский Дальний Восток после «призыва» первой Генеральной Конференции по евангелизации России, прошедшей 24 июня 1918 г. в Чикаго. Среди них: Эрик Валдмар Олсон; Роберт Андреевич Фетлер со своей женой Татьяной Ивановной; Николай Иванович Пейсти; Август Матвеевич Пуке и др. Р.А. Фетлер приехал во Владивосток в августе 1919 г., через некоторое время он был избран пресвитером Владивостокской общины. Материальная помощь со стороны Шведско-Американского баптистского миссионерского общества позволила Р.А. Фетлеру за три года превратить Владивостокскую общину в одну из самых многочисленных и влиятельных баптистских общин на территории всего Дальнего Востока. В 1922 г. община насчитывала 329 членов, имела 5 молитвенных домов, 1 библейский институт, 5 хоров, 2 оркестра, издавала 3 журнала. Для привлечения молодежи община организовывала курсы бухгалтерии, машинописи и даже морского дела. Н.И. Пейсти был поставлен представителями Шведско-Американского миссионерского общества пресвитером баптистской общины в г. НикольскУссурийске. Созданный Н.И. Пейсти молодежный кружок постоянно проводил «уличную миссию: хождение по ресторанам с проповедью и пением, а также по ночлежным домам». А.М. Пуке - был талантливым музыкантом и композитором. Он организовал во Владивостокской общине хор и на протяжении ряда лет был его музыкальным руководителем. Кроме этого, он помогал в организации хоров многим дальневосточным общинам. Стараниями вышеназванных баптистских деятелей в 1921 г. во Владивостоке было организовано Русское миссионерское общество баптистов. Общество выпустило духовные сборники, включавшие 160 гимнов для богослужебных собраний, и 50 гимнов для воскресных школ. Данные сборники были распространены среди верующих всего дальневосточного региона. После образования Дальневосточной республики количественное и качественное положение баптистских церквей заметно упрочилось. Только за 1921 г. в баптистские общины было принято около 4 тыс. новых членов. Произошли и некоторые организационные изменения: Дальневосточный отдел Всероссийского Союза баптистов был преобразован в самостоятельный Союз. 87 Материалы отчета очередного годового съезда (Благовещенск, 5-9 июля 1922 г.) Дальневосточного Союза баптистов (ДСБ) дают представление не только о темпах роста числа религиозных общин, но и о других видах деятельности дальневосточных баптистов. На указанный момент на Дальнем Востоке существовало 98 общин, объединяющих 3663 человека; при них действовало 38 воскресных школ с 1770 учениками и 209 учителями, 18 юношеских кружков, включающих 724 члена, 14 хоров и 2 духовых оркестра. За отчетный период было крещено 1154 человека. Особое внимание в деятельности Дальневосточного Союза баптистов уделялось молодёжному движению, которое патронировал лично председатель ДСБ Я.Я. Винс. В Благовещенске отделение ХСМЛ было создано в 1921 г. при баптистской общине. В подобном же статусе отделение Общества существовали в семи деревнях Амурской области. Ими издавались журналы «Вестник христианского союза молодых людей» и «Вестник Маяка». Отделениями ХСМЛ создавались различные клубы, спортивные площадки, библиотеки, утраивались тематические развлекательные вечера, концерты, просмотры кинофильмов и чаепития. На проводимые мероприятия приглашалась не только верующая молодежь, но и все желающие. Позиции евангельских христиан на российском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны были прочнее, чем у баптистов. Известно, что с 1913 г. во Владивостоке на постоянной основе работал проповедник от Союза Евангельских Христиан. Сразу же после Февральской революции евангельские христиане развернули активную миссионерскую деятельность среди солдат Владивостокского гарнизона. Проповедь была успешной: некоторые солдаты после демобилизации, вернувшись в свои города и села, стали основателями евангелических общин и групп. В 1920 г. во Владивостоке прошел Первый съезд Дальневосточного Отдела Всероссийского Союза Евангельских Христиан (ДО ВСЕХ). В ДО ВСЕХ вошли общины Приморской и Приамурской областей, а также общины, созданные русскими эмигрантами в районе КВЖД. Первым председателем Совета ДО ВСЕХ стал Николай Никитович Красев, инженер-путеец, работавший в Губземуправлении. 4-5 ноября 1921 г. во Владивостоке состоялся Второй съезд ДО ВСЕХ, на который приехали делегаты из различных общин российского Дальнего Востока и г. Харбина. Съезд рассмотрел насущные вопросы братства, утвердил программу воскресной школы, признал необходимым «создавать трудовые кружки по всем общинам», для помощи голодающим единоверцам центральной России «произвести добровольный сбор средств по всем общинам». Съезд избрал новый состав Совета ДО ВСЕХ. В него вошли Николай Никитович Красев, Гавриил Корнеевич Чередняк, Николай Николаевич Протасов и Яков Николаевич Ходюш. По решению съезда с правом совещательного голоса 88 в состав Совета вошел и пресвитер Владивостокской общины евангельских христиан Иосиф Антонович Вахник. ДО ВСЕХ содержал 7-10 благовестников, которые занимались миссионерской деятельностью не только на юге Дальнего Востока, но и на Сахалине. В число штатных благовестников входили Поломошников, Чиченков, Живицкий, Ходюш, Савельев, Крюков, Басок, Картук, Мостовенко и др. В отличие от баптистов дальневосточные евангельские христиане материальной помощи из-за границы в годы Гражданской войны практически не получали, функционирование общин и групп осуществлялось в основном за счет добровольных пожертвований верующих и продажи религиозной литературы. Таким образом, можно утверждать, что не только материальная и богослужебная помощь зарубежных единоверцев в годы Гражданской войны, но и собственное стремление верующих к своему религиозному самоопределению, позволило дальневосточным общинам баптистов и евангельских христиан организационно оформиться и стать к середине 1920-х годов наиболее влиятельными протестантскими общинами региона. ПРЕСВИТЕРИАНСКИЕ ЦЕРКВИ В ПРИМОРЬЕ ПОСЛЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНТЕРВЕНИИ Дударёнок С.М. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток dudarenoksv@gmail.com Чой Ми Хи Дальневосточный федеральный университет, г. Сеул, Республика Корея После окончания Гражданской войны судьба исповедовавших пресвитерианство приморских корейцев оказалась трагичной. Она подтверждена конкретным статистическим материалом, собранным в период с 1922 по 1924 год крупнейшей централизованной религиозной организации Кореи – Генеральной ассамблеей корейского пресвитерианства. Всего было обследовано 95 церквей Приморья и 3 – в Хабаровске, созданные в основном после 1917 г. В наиболее выгодном положении в тот период времени находились пресвитерианские организации Владивостока. Их обслуживал профессиональный миссионер – пастор О Хен Сун, при поддержке двух миссионеров из Канады руководивший 5 церквями, хорошо укомплектованными священнослужителями: 4 пресвитера, 11 диаконов, 16 евангелистов, 4 проповедника. Общее число верующих в городе составляло 533 человека. Второй работавший в Приморье корейский миссионер – Ким Хен Чжен 89 был ответственен за евангелизационную работу в Несучэне (Партизанске) [3,с.101-105; 5,с.12]. Летом 1922 г. духовные лидеры приморского пресвитерианства создали региональный союз христианских пресвитерианских церквей, объявивший о своей готовности через 3 года полностью отказаться от помощи проповедников из Кореи. Большие надежды инициаторы данного проекта возлагали на плодотворную работу выпускников открытой при союзе духовной семинарии. Уже через 2 года, на Высшем собрании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 13 созыва, состоявшемся 13 сентября 1924 г., констатировались признаки общего кризиса пресвитерианства в Приморье, где количество церквей сократилось до 42 (в 1923 году – 59). После восстановления Советской власти пресвитерианские приходы, существующие на территории Приморья, перестали получать материальную помощь от своих единоверцев даже на содержание миссионерских школ. В докладной записке отдела народного образования от 15 октября 1923 г. в Дальревком указывалось, что «до советизации края почти все корейские школы на русской территории, вследствие захвата Приморья интервентами, содержались на средства Японского Генерал-Губернаторства в Корее и Англо-Американских миссионеров и находились всецело под их идеологическим влиянием» [4, ф. Р2422, оп.1, д. 1492, л. 76]. Частных миссионерских корейских школ, учрежденных пресвитерианскими и методистскими общинами на территории Приморской губернии в 1923 году насчитывалось около 45-50 [1, с. 20]. В ходе проведения в жизнь Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви пресвитерианские общины Приморской губернии и особенно Посьетского района неоднократно подвергались административному давлению со стороны органов власти [4, ф. 4322, оп. 1, д. 12092, л. 3(об.)], тем не менее, верующие беззаговорочно приняли новое советское законодательство в религиозной сфере и начиная с 1923 г. стали заключать типовые договоры с органами власти. 17 июля 1923 г. такой договор с Приморским губернским исполнительным комитентом заключила самая многочисленная Владивостокская пресвитерианская община [2, л. 2-4]. В списке, представленном церковным советом общины в органы власти 30 января 1928 г., числилось 52 человека. Пресвитерами общины были Ким Юн Шен и Кан Мен Е. Кан Мен Е выполнял также обязанности председателя церковного совета. В общине несли служение три диакона Юн Ин Хио, Цой Тхя Сен и Ким Хи Дюн, а также две диаконисы Пак Сунн Се и Ни Сен Мен [2, л. 20-21]. За пределами административного центра Приморья политика органов государственной власти в отношении пресвитериан была более жесткой. На Высшем собрании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 13 созыва была заслушана информация об имевшей место в 1923 г. конфискации в различных районах данного региона 67 молитвенных домов. 90 Напряженная международная обстановка в Северо-Восточной Азии делала невозможным миссионерское служение пресвитерианских миссионеров без совмещения его с политикой. Путь в Советскую Россию обычно согласовывался с разведывательным аппаратом 2-го управления генштаба и 2-м отделом штаба Квантунской армии Японии, которые проводили в 20-30-е годы ХХ века огромную работу с проживавшими на территории СССР национальными меньшинствами [6, с. 31]. Именно поэтому деятельность пресвитерианских миссионеров в Приморье была полностью прекращена к середине 20-х годов ХХ века. Последним полномочным представителем Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства была проповедница Хан Га Джа, итоговый отчет о работе которой был датирован 1930 г. [5, с. 14]. Малочисленные пресвитерианские общины и группы, действовавшие в других районах Приморской губернии, большой активности в этот период не проявляли. Религиозная жизнь протекала в семейном кругу или в национальной диаспоре и не доставляла органам власти большого беспокойства. 1930 г. стал важной вехой истории миссионерской деятельности пресвитериан, ознаменовавший собой окончательное ее завершение. Для Приморья коренной перелом в «искоренении» пресвитерианства пришелся на середину 30-х годов ХХ века, когда количество религиозных организаций, принадлежавших к данному направлению в христианстве, стало исчисляться единицами. Завершающим аккордом этой драматической борьбы явилась начатая в 1937 г. депортация в республики Средней Азии всех проживавших здесь граждан корейской национальности. Депортация корейцев из Приморского края была продиктована существовавшей тогда угрозой включения корейского народа в войну против Советского Союза на стороне милитаристской Японии. Список источников и литературы 1. Вестник Приморского губернского отдела народного образования. – Владивосток. – 1923. - № 11. 2. Государственный архив Приморского края. – Ф. 86. – Оп. 5. – Д. 2. 3. История развития Корейской пресвитерианской церкви. Т. 4. 1922-1924 гг. 4. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока 5. Чжын Хо Сан Состояние пресвитерианских и евангельских церквей в Приморском крае с 1917 по 1937 год //100 лет пресвитерианству в Приморском крае. – Владивосток, 2009. 6. Ямпольский В.П. Японская разведка против СССР в 1918-1945 гг. // Военно-исторический журнал, 1991. № 11 ТОРГОВОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНОСТРАННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ 91 Дударь Л.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток dudar-1966@mail.ru Торговое предпринимательство Дальнего Востока в период Гражданской войны и иностранной интервенции развивалось в условиях старого довоенного законодательства с полной свободой частноправовых норм. Продолжали существовать крупные частные торговые предприятия, не подвергшиеся большевистской национализации и в основном сохранившие прочную, годами укрепившуюся связь с более мелкими торговцами по всей территории региона. Подорванная деятельность многих крупных торговых фирм, поставлявших прежде российские товары, отчасти компенсировалась ростом мелкой частной торговли, поставлявшей товары из ближнего зарубежья. В условиях политики реквизиций, монополии на торговлю отдельными товарами и вообще сложной ситуации на рынке ведение дела для торгового предпринимателя, который в своей деятельности руководствовался здоровыми коммерческими началами, было похоже на уравнение со всем неизвестными. Поэтому очень многие из них свернули торговлю, а их место заняли представители все увеличивающейся армии спекулянтов и иностранцы. Столкнувшись со многими трудностями, возникшими вследствие разрушения экономических связей с центром России, кризиса денежного обращения, отсутствия стабильных источников товароснабжения, отечественные предприниматели в годы Гражданской войны и иностранной интервенции значительно уступили свои позиции иностранному торговому капиталу на дальневосточном рынке - японскому, американскому, китайскому. Особенно сильным было влияние иностранного торгового капитала на севере региона – на Камчатке и Чукотке. На фоне социально-политической дестабилизации, разрушенной войной экономики, изоляции региона от рынков центральной части страны, товарного дефицита и «прозрачности» границы широкий размах на Дальнем Востоке России в рассматриваемый период приобрела торговля контрабандными товарами. Нелегально ввезенными на территорию российского Дальнего Востока товарами торговали и отечественные предприниматели, и иностранные. В рассматриваемый период торговое предпринимательство Дальнего Востока играло ведущую роль во внутренней торговле региона, строя свою коммерческую деятельность на основе дореволюционного законодательства, лишь отчасти дополненного законами и постановлениями сменявших друг друга у власти правительств. Конкуренция со стороны государственной и кооперативной торговли практически отсутствовала. В условиях политической и экономической дестабилизации торговая деятельность значительно трансформировалась. Разрыв экономических связей с центральными губерниями заставил дальневосточных 92 предпринимателей ориентироваться на ввоз товаров с ближайших заграничных рынков – из Китая, Японии, Америки. Одновременно с этим возникли благоприятные условия для проникновения на дальневосточный рынок иностранного торгового капитала, значительно потеснившего отечественный. Оба этих обстоятельства явились определяющими в развитии торгового предпринимательства в рассматриваемый период. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В СУДЬБАХ ЛЮДЕЙ: НА ПРИМЕРЕ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ С.В. МРАЧКОВСКОГО Еланцева О.П. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток elantceva@lib.dvgu.ru 1. Отмечаемое в 2012 г. 90-летие окончания Гражданской войны и иностранной военной интервенции дает прекрасный повод обратиться к этому сложнейшему историческому явлению в России и его длительному и разностороннему влиянию на жизнь и деятельность людей. К началу Гражданской войны Россия уже пережила несколько лет страшной, изнурительной Первой мировой войны (1914–1918 гг.) и революций 1917 г. В.И. Ленин не преувеличивал, говоря, что Россия оказалась в положении человека, избитого до полусмерти. В стране произошли глубочайшие социально-политические перемены: ликвидация классов помещиков, крупной и средней буржуазии; массовая (до 1,5 – 2 млн. чел.) эмиграция; выход на авансцену рабочего класса и крестьянства; огромный рост безработицы; резкое снижение численности городского населения; появление только в центральной части страны свыше 9 млн. беспризорных детей; с 1914 г. по 1922 г. инвалидами стали 4,4 млн. чел. в возрасте от 16 до 49 лет; в оккупированных районах почти каждый десятый житель, включая детей и стариков, был либо убит, либо ранен, либо подвергнут насилию, аресту, ограблению. Количественные и качественные потери населения сказались на экономическом, культурном, интеллектуальном развитии страны, на ее трудовом потенциале; негативно повлияли на положение внутри правящей партии; они повлекли разрушение основной ячейки общества – семьи и вызвали комплекс психологических, морально-нравственных проблем и травм, которые неизбежно отразились как на самих участниках гражданской войны, так и на последующих поколениях жителей нашей страны. В годы мировой и Гражданской войн, иностранной военной интервенции практически все население страны подверглось бедствиям, лишениям, голоду, 93 ухудшению своего положения, нестабильности. Сверхчеловеческое напряжение сил вызвало особую усталость и изнеможение, издерганность людей. В годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции у рабочих, многих крестьян, у представителей интеллигенции сложилась психологическая однозначность, непримиримость к классовым врагам, нетерпимость ко всякой другой идеологии, кроме коммунистической. Со стороны белых наблюдалась такая же нетерпимость, основанная на некоммунистической идеологии. Именно Гражданская война создала мощную психологическую и организационную основу для укрепления административно-командных традиций в государстве. 2. Раскрывая влияние Гражданской войны и иностранной военной интервенции на население российского государства, автор опирается на жизнь и деятельность Сергея Витальевича Мрачковского, революционера, рабочего екатеринбургского железнодорожного депо, конторщика Уральского союза потребительских обществ, счетовода технико-промышленного товарищества. Начало Гражданской войны и иностранной военной интервенции С.В. Мрачковский встретил 30-летним человеком, со сложившимися взглядами и убеждениями, с богатым жизненным опытом. Дед его по отцовской линии был помещиком; отец – Виталий Яковлевич Мрачковский – наемным рабочим на железной дороге, депутатом от слесарной мастерской в Южно-Российском рабочем союзе, этой первой рабочей революционной политической организации в России. С 1917 г. по 1925 гг. Сергей Витальевич Мрачковский находился в Красной гвардии и Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Прошел путь от руководителя отряда красногвардейцев до командующего Приуральским, а затем ЗападноСибирским военными округами. По оценке Л.Д. Троцкого, С.В. Косиора и других, Сергей Витальевич Мрачковский был коммунистом-идеалистом, беспредельно преданным делу пролетарской революции, не отождествлявшим «социалистическое отечество с райкомом», не умевшим «голосовать по начальству», обладавшим смелостью критиковать недостатки. В личной жизни он не позволял себе никаких излишеств, отличался абсолютной трезвостью. Таким его воспитала жизнь, в том числе и Гражданская война. Эти качества руководителя ярко проявились в мирное время, когда С.В. Мрачковский был начальником строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (1932–1933 гг.). Его отличали честность, решительность, умение не только быстро схватывать суть ситуации, но также быстро находить оптимальные варианты решения тех или иных вопросов, смелость брать на свои плечи сложнейшие задачи. По признанию его современников, привычно «видеть, как Сергей Витальевич, серьезной посоветовавшись со своими сотрудниками, готов драться всегда и драки не побоится» за то, что «по своей большевистской совести признает необходимым». О себе С.В. Мрачковский говорил: «… никакие кары, никакие преследования не заставят меня отказаться от тех убеждений, от тех мыслей, которые есть у меня». 94 Середина 1930-х годов стала трагической для С.В. Мрачковского. Его имя в течение полувека – с известного политического процесса над «антисоветским объединенным троцкистско-зиновьевским центром» 1936 г. – несло на себе печать «презренного агента фашизма», «агента гестапо», «подлого убийцы», «взбесившейся собаки», «бандита из лагеря фашизма». Герой Гражданской войны, удостоенный двух орденов Красного Знамени и другими наградами, управленец высокого уровня С.В. Мрачковский был расстрелян в августе 1936 г. Полностью реабилитирован в 1988 г. Г.С. КУЦЫЙ – ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНОСТРАННОЙ ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ Еланцева О.П., Матюшкина В.В. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток valushrt@mail.ru К одним из сложнейших исторических явлений в России XX столетия по праву относится Гражданская война и иностранная военная интервенция. В течение длительного времени они привлекали и привлекают внимание исследователей. На рубеже 1940-1950 гг. по вопросам истории были защищены тысячи диссертаций. Из них по нашим подсчетам – 156 диссертаций по проблеме «Советская республика в период иностранной военной интервенции и Гражданской войны (1918-1920 годы)» [1, с. 154-156]. Только в 1951 г. среди диссертаций утвержденных ВАК по вопросам истории СССР и Всеобщей истории, насчитывается, по нашим данным, 52 диссертации посвященные иностранной военное интервенции и Гражданской войне [2, с. 164-165]. Исследователи анализировали данную проблему в территориальных рамках Среднего Поволжья, Украины, Казахстана, Узбекистана, Черногория, Дагестана, Башкирии, Закавказья и т.д. И лишь одна диссертация была защищена по Дальнему Востоку – «Разгром японской интервенции и крах происков американских империалистов на советском Дальнем Востоке (1920-1922 гг.)» Некоторые из диссертаций были защищены в МГПИ. В свое время данная тема стала приоритетной и для Григория Семеновича Куцего. Г.С. Куцый, окончив в 1932 г. Винницкий институт народного образования, по путевке ЦК ВЛКСМ и Наркомпроса УССР был командирован на Дальний Восток, в Уссурийский край для работы среди украинского населения. Здесь он около десяти лет учительствовал и директорствовал в школе г. Спасска, выполнял большую общественную работу среди населения. Героическая история г. Спасска и не менее интересное и значимое для Дальневосточного края, для Советской страны настоящее города, выпавшее на 1930-е годы, способствовало незаметному, постепенному процессу приобщения 95 Г.С. Куцего к духу прошлого, развитию интереса и тяги к истории региона, увлечение ее романтикой. Упомянем только один инструктивный доклад к 18-й годовщине освобождения Спасска, сделанный Г.С. Куцым в октябре 1940 г. для 70 агитаторов и секретарей первичных парторганизаций на тему «Ликвидация белогвардейщины и японской интервенции на Дальнем Востоке». Лектор рассказал о партизанских отрядах Борисова и Шевченко, о помощи местного населения красным партизанам, о фактах зверской расправы японцев с приморцами. Таким образом, спасский период деятельности дал толчок, с одной стороны, к формированию предмета научного приоритета Г.С. Куцего – история революций, Гражданской войны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке, а с другой стороны, позволил приступить к первичному сбору архивных и иных материалов по теме. В 1947 г. в печати появляются первые научные работы Г.С. Куцего. Например, в сборнике «Приморский край: 25 лет со дня освобождения Приморья» напечатано два его материала, в том числе – «Героическая борьба рабочих и крестьян за Советы в 1918-1992 гг.» и «Иностранная интервенция в Приморье» - в рамках будущих кандидатской и докторской диссертаций. В последующие годы будут выходить научные статьи Г.С. Куцего. Достаточно назвать сборник документов «Борьба за власть Советов и Приморье (1917-1922 гг.)» или книгу «Приморский край», в которую были включены такие интересные материалы Григория Семеновича, как «Героическая борьба рабочих и крестьян против колчаковщины и интервенции в 1918-1920 гг.» и «Положение трудового населения Приморья при интервенции в 1918-1920 гг.» и «Положение трудового населения Приморья при интервентах и белогвардейской атамановщине». С 1 апреля 1951 г. по 1 апреля 1952 г. он находился на стажировке на кафедре истории СССР (МГПИ). Его научным руководителем был заслуженный деятель науки РСФСР П.И. Кабанов. 2 июля 1952 г. Григорий Семенович Куцый успешно защитил научное исследование по теме «Борьба за Советскую власть в Южном Приморье (ноябрь 1917- март 1920 гг.)» [3] состоявшее из введения, трех глав и заключения. В основу диссертации Г.С. Куцый положил документы извлеченные им из фондов Центрального государственного архива Октябрьской революции, из большевистских, меньшевистско-эсеровских и белогвардейских газет, сохранившихся в Москве в библиотеке имени Ленина. В 1960-е годы Григорий Семенович значительно усилил выявление и расширение источниковой базы своей приоритетной научной темы. Так, работая с документами Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, он обратился к тем, в которых была отражена борьба трудящихся Дальнего Востока за побуду Советской власти, широко освещалась деятельность дальневосточных большевиков в период борьбы за победу и упрочение Советской власти в годы Гражданской войны и военной интервенции. Из Центрального государственного архива Советской армии Г.С. Куцый использовал оперативные 96 приказы партизанских отрядов Приморья, сведения о численности вооруженных сил Дальневосточной республики, материалы о деятельности Дольбюро ЦК РКП(б) и др. Всего при написании докторской диссертации в центральных и региональных государственных и партийных архивах Г.С. Куцый изучил 77 фондов, содержащих более 21 000 страниц; использовал материалы 26 газет, выходивших на Дальнем Востоке в 1917-1920 гг. Даже несколько цифр раскрывают масштаб поисково-аналитической работы, проделанной исследователем. Большое внимание Г.С. Куцый уделил поиску точной формулировки темы. В окончательной редакции она звучала так «Рабочий класс Дальнего Востока в период Октябрьской революции, Гражданской войны и военной интервенции (март 1917-март 1920 гг.)». Осенью 1964 г. предлагаемая к защите докторская диссертация Г.С. Куцего состояла из введения, пятнадцати глав, заключения, перечня использованных литературных и архивных источников, библиографического справочника и приложения карт-схем, общим объемом 1170 страниц машинописного текста, оформленных в два тома. В первом имевшем десять глав, анализировалась революционная борьба рабочего Дальнего Востока в период подготовки, проведения и упрочения Советской власти (март 1917 – март 1918 гг.). Второй том включал пять глав, заключение и приложение всех остальных материалов, освещающих революционную борьбу рабочих в период Гражданской войны и интервенции (апрель 1918 – март 1920 гг.). 14 декабря 1964 г. Г.С. Куцый защитил докторскую диссертацию в Москве, МГПИ. Следует отметить активную апробацию рубежных результатов исследовании, проводимую Г.С. Куцым. За 1960 – начало 1964 гг. он опубликовал 13 статей, тезисов, монографию и других материалов общим объемом почти 20 печатных листов. Они вышли во Владивостоке, Благовещенске, Комсомольске-наАмуре. В автобиографии, написанной в начале 1965 г., Григорий Семенович резюмировал: по теме диссертации опубликованы 24 научные статьи, монография и более шестидесяти статей из цикла «Историческое прошлое советского народа». После защиты докторской диссертации, вплоть до ухода из жизни в 1977 г., Г.С. Куцый подготовил и опубликовал большое количество статей и монографию, что выдвинуло его в число самых активных исследователей истории гражданской войны и иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке. Список источников и литературы 1. Вопросы истории // 1952. - №6. 2. Там же // 1952. - №12. 3. Куцый Г.С. Борьба за Советскую власть в Южном Приморье (ноябрь 1917 – март 1920 гг.): автореф. … канд. ист. наук. – Москва, 1952. – 12 с. 97 ВЛАДИВОСТОК – ТОЧКА ВОЗВРАЩЕНИЯ. О СОЗДАНИИ МУЗЕЯ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ Еремин С. Ю. Русский клуб в Харбине, г. Харбин es200660@mail.ru Координационный Совет российских Соотечественников в Китае (КССК) – общественная организация, объединяющая интересы граждан России постоянно или временно проживающих в Китае. КССК это объединение Русских Клубов, созданных во многих городах КНР. Одной из задач клубов является работа по сохранению исторической памяти о российском присутствии в Северо-Восточном Китае. Все нижеизложенные идеи родились в головах современных русских людей, долго проживающих заграницей, и много общающихся с представителями русской эмиграции, чьи предки «прошли» через Владивосток, Харбин и Шанхай. 25 октября1922 года – трагическая дата разлома многострадальной России на «белую» и «красную». Что мы, потомки тех людей, которые расстались здесь во Владивостоке, можем сделать сегодня для нашей современной истории и для нашего любимого города? Сегодня Владивосток переживает период своего второго рождения. Строятся новые здания и целые университеты, ремонтируются дороги, сбылась давнишняя мечта наших родителей, бабушек и прадедушек – мосты через Золотой Рог и на остров Русский! Но какая идея может сделать Владивосток интересным для всего мира? Туризм! Превратить Владивосток из точки расставания в «Точку Возвращения» в Россию для всего Русского Зарубежья. Позиционировать наш город, как интереснейший объект въездного туризма для потомков русских эмигрантов со всего мира. Для реализации этой идеи группа энтузиастов, объединенная в общественное объединение «Возвращение», работающее с 2008 года, предлагает целый ряд мероприятий. Первым шагом должен стать выпуск второго издания альманаха «Рассеяны, но не расторгнуты» в ноябре 2012 года. Первый был выпущен в 2005 году. Рассылка альманаха по всем имеющимся адресам Русского Зарубежья должна проходить одновременно с рассылкой информации, о готовящейся через год международной конференции по Русскому Зарубежью во Владивостоке. Организация Международной конференции «Владивосток – точка Возвращения» во Владивостоке в конце октября 2013 года. Пригласить на нее представителей Русского Зарубежья из Австралии, Европы и США. Нижайше просить посетить конференцию иерархов Московского Патриархата РПЦ и Русской Православной церкви Заграницей. Обеспечить иностранным гостям достойную культурную программу, показывающую, как изменилась Россия в постсоветский период. 98 Экскурсии по городу «Романовы (Бриннеры, Янковские, Колчак) во Владивостоке», Посещение специальной экспозиции музея имени В.К.Арсеньева, Молебен у Поклонного креста на острове Русский (крест Л.К.Лысенко), Выход море и торжественный вход в бухту Золотой Рог группы судов с гостями на борту, в ознаменование возвращения в Россию потомков русских людей покинувших Родину 90 лет назад. Проведение в кафедральном храме города Владивостока торжественного богослужения в память обо всех, без различия «окраски», русских людях, погибших в Гражданской войне 1918-22 годов в сослужении священников МП РПЦ и РП Заграницей. Тематика конференции: История трагического разлома России на две неравные части в период с октября 1917 года по октябрь 1922 года, История русской эмиграции в Китае (Австралии, Америке, Европе). Предложить нашим гостям из Русского Зарубежья рассказать лично об истории своей семьи и своих друзьях. Особенно интересно будет услышать о судьбах россиян, «прошедших через Владивосток». История Русской Православной церкви и ее пастырей в период исторических потрясений первой половины 20-го века, Гражданской войны и эмиграции. Обсуждение идеи создания во Владивостоке «Музея Русского Зарубежья» на базе Приморского краевого музея имени В.К.Арсеньева, Обсуждение, создание и практическая реализация программ по развитию въездного туризма во Владивосток и Приморье. Определение доминант возможного интереса туристов к Владивостоку для всех стран АТР. В первую очередь – Австралия, Китай, Япония, США, Европа. Создание «Музея Русского Зарубежья» во Владивостоке на базе музея имени В.К.Арсеньева. Это очень большая задача, требующая серьезнейшей подготовки и решения вопросов с помещением, финансированием и серьезнейшим пополнением фондов музея экспонатами, документами, различными информационными материалами. Именно поэтому во время проведения конференции «Владивосток – точка Возвращения» нужно нижайше просить потомков русских эмигрантов передать музею, хранящиеся в семейных архивах раритеты. И подробнейше обсудить возможный порядок и условия их передачи в фонды музея. Дата открытия Музея Русского Зарубежья во Владивостоке – октябрь 2014 года (предположительно). Под создание Музея надо разворачивать серьезную государственную программу, с привлечением ведущих специалистов города Владивостока, Приморского края и России. 99 ОСНОВЫ КУЛЬТУРЫ В СИСТЕМЕ МОРСКОЙ СЛУЖБЫ Журавлева Н.Б. Морской государственный университет им. адмирала Г.И. Невельского, г. Владивосток natz73@mail.ru Культуру по праву считают социальной памятью человечества. Морская культура - это традиции, правила и нормы, соблюдение которых должно быть ввизитной карточкой» каждого, кто выбрал морскую профессию. Профессия моряков связана с риском. Культура помогает людям в организации действовать осмысленно, обеспечивая оправдание их поведению. В компаниях, где ценится риск, человек идет на него, зная, что в случае неудачи он не будет наказан и что из неудачи будут извлечены уроки на будущее. Задолго до появления науки под названием «экология» и Международной конвенции по предупреждению загрязнения морской среды (МАРПОЛ-73/78) моряки считали непорядочным загрязнение моря и места якорной стоянки, а безупречную чистоту на судне - непременной принадлежностью флота. Не могло быть и речи о том, чтобы под покровом ночи сбросить в море отработавшее масло, льяльные воды или мусор. Высокие требования всегда предъявлялись к внешнему виду, форменной одежде и соблюдению морского протокола (этикета) при переговорах с портовыми властями и при визитах на суда других государств. Морская культура являлась неотъемлемой частью или продолжением и дополнением морских неписаных правил и традиций. Моряку полагалось правильно, естественно и деликатно вести себя и на службе, и за столом в каюткомпании, и в общественных местах, а при общении и разговоре быть терпимым к чужому мнению, за пределами своей страны уважать чужие нравы и обычаи. Эффективность организационной культуры определяется рядом признаков, успешно применяемых в деятельности морской службы: – вера в действия; – связь с потребителем; – поощрение автономии и предприимчивости; – рассмотрение людей как главного источника производительности и эффективности; – знание того, кем управляешь; – не заниматься тем, чего не знаешь; – простая структура и немногочисленный штат управления; – одновременное сочетание гибкости и жесткости в организации. В процессе взаимодействия субъект и объект управления выполняют сотни различных функций, которые, в свою очередь, подразделяются на интегральные (охватывающие деятельность организации в целом) и локальные (осуществляющие непосредственно конкретное общение). 100 Специалист немыслим без профессиональной культуры, куда следует включить культуру нравственную, эстетическую, быта, труда и пр. Специалист немыслим без общекультурной компетентности, которая включает адекватное осмысление ситуации в контексте имеющихся культурных образцов, адекватное общение, адекватную постановку и выполнение определенных задач, целей и норм. В основе общекультурной компетентности должно лежать разнообразие культурных традиций, с одной стороны, и принцип сохранения особенностей, ценностей – с другой. Таким образом, роль организационной культуры в повышении эффективности морской службы является определяющей. Модель управления работой организации строится на трех главных компонентах: правилах, власти и разделяемых ценностях. В деятельности морской службы России используется не один какой-либо инструмент, а их сочетание для достижения гарантий того, чтобы работники выполняли эффективно и качественно возложенные на них обязанности. МОНАРХИЧЕСКО-КОНСЕРВАТИВНАЯ ИДЕОЛОГИЯ В «БЕЛОМ» ПРИМОРЬЕ Зайнутдинов Д.Р. ЧОУ ВПО «Институт социальных и гуманитарных знаний», г. Казань knight_1988@mail.ru Ассоциировать с монархизмом и консерватизмом белое движение представляется абсолютно неверным. Ибо в основе данного движения, монархизм и консерватизм выступали лишь малой частью целого. Как отмечал философ, правовед и теоретик «белой» идеи И.А. Ильин: «… среди нас есть место людям различных уклонов, оценок и влечений… мы свободны и от революционных и от реакционных предрассудков; и то, чего мы желаем для России, это – исцеление и возрождение, здоровье и величие…» [1, с. 438]. Особый интерес в истории государственности «белой» России представляет идеологическая составляющая, оказавшая колоссальное значение на ход Гражданской войны. Множественность идеологических воззрений на будущее государственно-правовое становление России объясняется наличием различных социальных слоев в самом белом движении, где тесно сплетались представители различных классов. Среди крупных на то время идеологических течений, монархическо-консервативные, в стане «белых», заслуживают особого внимания. В общем, с монархической идеей теснейшим образом связана идеология консерватизма и, в особенности, его крайние вариации, часто выступавшие инертным барьером для реформаторских тенденций, тем самым оберегая и сохраняя несменяющуюся власть. Следует особо подчеркнуть, что отделенная от крайнего консерватизма монархическая идеология представляется весьма мощной 101 силой. И тогда наличие доли умеренного консерватизма в монархической идеологии является положительным моментом. Ведь именно консерватизм способен связывать такие элементы как патриотизм и здоровый национализм. В отношении сказанного вспомним политико-философскую мысль русского философа Н.А. Бердяева: «… смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперед и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к состоянию, предшествующему образованию государств и культур. […] Консервативное начало само по себе не противоположно развитию, оно только требует, чтобы развитие было органическим, чтобы будущее не истребляло прошедшего, а продолжало его развивать» [2, с. 139, 142]. В государственно-правовом становлении «белой» России можно встретить отдельные всплески проявления монархической идеологии, например период 1920 года – правление П.Н. Врангеля в Крыму. Однако наиболее яркое выражение монархическо-консервативная идеология в государственно-правовой жизни получила в 1922 году на территории «белого» Приморья. Путь становления данной идеологии в «белом» Приморье связан непосредственно с именем начальника Штаба Восточного фронта генерал-лейтенанта М.К. Дитерихса, в своих политических воззрениях убежденного монархиста. Уже в период конституционной (ограниченной) диктатуры А.В. Колчака благодаря деятельности правых групп монархическо-консервативная идеология нашла новых приверженцев в офицерском корпусе армий «белого» Востока России. Примечательна здесь деятельность М.К. Дитерихса инициировавшего, создание консервативно-религиозных боевых организаций. Историк С.П. Мельгунов эту деятельность характеризовал следующим: «Дитерихс склонен был придавать войне религиозный характер – это соответствовало его специфически православному складу мыслей. С его санкции появились добровольческие дружины «Святого креста» и «зеленого знамени» (для мусульман), религиознопатриотические общества патриарха Гермогена и др.» [3, с. 142]. Впрочем широкого размаха и волны́ патриотического подъема обозначенные действия не вызвали, свидетельствуя о непринятии населением монархическо-консервативных ценностей. При таком равнодушии в народных массах о монархизме, как государственно-правовой идеологии, будущей послевоенной России не могло быть и речи. Рассматривая этапы влияния монархизма и консерватизма на государственно-правовую идеологию «белой» России, то, как уже было отмечен, особо выделяется поздний период Гражданской войны - 1922 год на Дальнем Востоке. 23 июля 1922 года во Владивостоке по инициативе правых групп открылось заседание Земского собора, который имел явно выраженный монархический и консервативный характер. Единственный прецедент в истории «белой» государственности, когда лозунги монархизма и консерватизма были открыто провозглашены. Так поручик Б.Б. Филимонов (участник Хабаровского похода) в своем труде «Белоповстанцы» отмечает: «… совершенно естественно 102 было отсутствие на нем [на Земском соборе – Д.З.] не только коммунистов или крайне левых социалистов, но даже антибольшевики средних течений и те уклонились либо не пускались на Собор» [4, с. 51]. В августе 1922 года во Владивостоке Правителем Приамурского Земского края и Воеводой Земской рати был избран М.К. Дитерихс, которому была передана вся полнота власти. В государственном, правовом и политическом курсе всего белого движения произошел коренной перелом. Монархическоконсервативная идеология официально была принята в качестве государственноправовой. Анализируя процесс становления монархическо-консервативной идеологии в Приамурском Земском крае, нельзя не коснуться отношения к ней армии и народных масс. Армия, измотанная в непрекращающихся боях, приход к власти твердой волевой личности М.К. Дитерихса в целом встретила положительно. Однако это не было вызвано желанием возвращения монархизма, в какой-либо его вариации, и соответственно не говорило о принятии монархическо-консервативной идеологии. Возобновление выплаты жалований, улучшение условий проживания, перегруппировка войск, авторитетное руководство, психологическое восстановление боеспособности и прочее, - вот истинные причины поддержки М.К. Дитерихса как Правителя Приамурского Земского края. Идеологические же воззрения в армии были далеки от монархизма и консерватизма. Наиболее точно сказанное отражено в анализе политической ситуации Б.Б. Филимонова: «Офицеры и солдаты противобольшевистских войск шли в бой за «честь и освобождение России против предателей и разбойников». Каждый из бойцов Белой армии мог понимать и толковать эту формулу, как мог и хотел. Под одними и теми же знаменами стояли в огне за Россию и ярые «народники», социалисты до крайних монархистов, отрицавших целесообразность реформы освобождения крестьян, включительно. […] По своему же социальному положению масса армии, в том числе значительная, большая часть офицерства, принадлежала к среде сельского населения и мещанства. Бесплодная болтовня в заседаниях Земского собора мало трогала бойцов, коих более интересовали проблемы сегоднешнего (довольствие всех видов) и завтрашнего (новая схватка с красными) дней» [5, с. 56]. Армии, включавшей в свой социальный состав и ижевско-воткинских рабочих, и каппелевские части, прошедших большую часть своего пути под социалистическими и либерально-демократическими знаменами, были чужды провозглашенные руководством монархическо-консервативные идеи. В отношении простых граждан примечательным является то, что они в большей степени, уставшие от войны, пропитанные партизанщиной, претерпевающие различное пропагандистско-агитационное давление, просто отстранилось от каких-либо идейных воззрений, требуя лишь скорейшего завершения Гражданской войны. Характеризуя монархическо-консервативную идеологию как государственно-правовую, провозглашенную в Приамурском Земском крае, 103 следует признать факт ее утверждения без учета реального общественного мнения, а также дальнейшего независимого существования. Так член Президиума Приамурского Земского Собора С.П. Руднев описывал: «Мы мало рассчитывали на то, что грамота эта [правовой документ учредительного характера «Грамота к русским людям» – Д.З.] дойдет до населения так, как бы нам этого хотелось, знали также и то, что и дойдя, призыв наш не даст желаемых результатов …» [6, с. 493]. Тем не менее, этот государственно-правовой курс принес некоторые положительные изменения. Их следующим образом характеризовал начальник Штаба войск Временного Приамурского правительства (далее Приамурской Земской рати) генерал-майор П.П. Петров: «После Земского собора, несмотря на тяжелую общую обстановку, мы все же вздохнули свободно, так как прекратилась бесплодная переписка, различные трения и недоразумения, появился один хозяин дела, близко стоящий к интересам войск. […] Назначен ряд ревизий для проверки состава ртов в тыловых учреждениях, сокращен состав штаба, переформировано снабжение [в отношении армии – Д.З.]. Хозяйство начало налаживаться. […] Одной из первых мер по Гражданскому ведомству было сокращение расходов на содержание аппарата» [7, с. 230]. Бесспорно, что основную роль в установлении монархическоконсервативной идеологии в Приморье сыграл М.К. Дитерихс, который борьбу с большевизмом провозглашал идеей борьбы религии с безбожием и безверием, открыто стоял на идеях возрождения самодержавной монархии как формы правления России, высоко ценил постулаты традиционализма. Отмеченное свидетельствует о твердых консервативных убеждениях Правителя Приамурского Земского края, в полной мере отразившихся в период его государственной деятельности. В политических планах М.К. Дитерихса утверждение в общественной и государственной жизни консервативных начал и традиционализма должно было вызвать в народных массах национальнопатриотический подъем. Как отмечал Б.Б. Филимонов: «На борьбу с коммунистами и большевиками он [М.К. Дитерихс – Д.З.] намеревался поднять русских людей древним лозунгом: ″Вера, Царь и Отечество″. Именитое купечество, торговый люд, мещанство и крестьянство призывались, по примеру 1612 года, к жертвенности. Правитель наметил ряд крестьянских съездов, на коих он намеревался зажечь боевым духом приморских сельчан. Пополненная ратниками всенародного ополчения, армия должна была усилиться настолько, чтобы от обороны она могла перейти в наступление» [8, с. 102-103]. Здесь отчетливо видна утопичность идей тонувших в пассивности народных масс. Структура и организационное оформление органов власти в Приамурском Земском крае также строилась на основах монархическо-консервативной идеологии. В этом отношении П.П. Петров высказывался так: «Не ограничиваясь выдвижением на Земском Соборе известных идей, ген. Дитерихс решил сразу же перестроить местную жизнь в соответствии с этими идеями и потому, вместо создания аппарата для ближайших практических целей, начал все переделывать по-своему. Образована Земская Дума, появился Совет внешних дел, Поместный 104 совет, подготовляется созыв Поместного собора. Большинство слабо понимало это возвращение к старине, и в результате вместо дела ген. Дитерихсу приходилось всех учить» [9, с. 230]. Такого рода энергичные действия, направленные на возвращение к «былому» во всевозможных сферах, абсолютно не учитывая произошедшие революционные события и общественнополитическую ситуацию, выглядели абсурдно. Конец «белой» государственности в Приморье был очевиден и неизбежен. Период существования государственного образования Приамурского Земского края был довольно коротким – с июля по октябрь 1922 года. Наступление Народно-революционной армии Дальневосточной Республики ознаменовало крах «белой» государственности в Приморье. Непродолжительный период торжества монархическо-консервативной идеологии в качестве государственно-правовой, так и не смог укрепиться в сознании общественности. В совокупности политические позиции правых в белом движении на протяжении всей Гражданской войны характеризовали следующие черты: слабость и неорганизованность монархических групп; отсутствие конкретных программных установок; сильная оторванность власти от народа; неумение донести идейные основы; постоянные противоречия во внутренних структурах; неспособность сотрудничества с центристами; частая и чрезмерная привязанность монархизма к идеологии крайнего консерватизма. По нашему мнению, основная же причина поражения монархического лагеря, видится в неспособности грамотного использования положительных сторон консервативной идеологии выражающихся в патриотизме, здоровом национализме, культурных традициях. В заключении следует процитировать утверждение Н.А. Бердяева (не являющегося сторонником белого движения), и по сей день не потерявшее свой смысл: «Консервативные политические партии могут быть очень низменны и могут искажать консервативное начало. Но это не должно затмевать той истины, что невозможно нормальное и здоровое существование и развитие общества без консервативных сил. Консерватизм поддерживает связь времен, не допускает окончательного разрыва в этой связи, соединяет будущее с прошлым. Революционизм поверхностен, оторван от онтологических основ, от ядра жизни. Эта печать поверхности лежит на всех революционных идеологиях. Консерватизм же имеет духовную глубину, он обращен к древним истокам жизни, он связывает себя с корнями. [...] Возрастание жизни и умножение ценностей совершается через начало консервативное, преображающее старую жизнь для вечности и через начало творческое, созидающее новую жизнь для той же вечности» [10, с. 125, 133-134]. Список источников и литературы 1. Ильин И.А. Наши задачи. Статьи 1948-1954 гг. в 2 т. Т. 2. /«Белая идея»/ – М.: Айрис-пресс, 2008. – С. 438. 105 2. Бердяев Н.А. Философия неравенства. – М.: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – С. 139, 142. 3. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака: В 2 книгах. – Книга вторая: Часть III. – М.: Айрис-пресс, Лагуна-Арт, 2005. – С. 142. 4. Филимонов Б.Б. Конец Белого Приморья. Изд. Русского книжного дела в США. 1971. – С. 51. 5. Там же. – С. 56. 6. Генерал Дитерихс. / С.П. Руднев. Из воспоминаний о Приамурском Земском Соборе/ – М.: НП «Посев», 2004. – С. 493. 7. Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых. Воспоминания, документы / В Приморье (1921-1922 гг.)/ – М.: Айрис-пресс, 2011. – С. 230. 8. Филимонов Б.Б. Указ. соч. – С. 102-103. 9. Петров П.П. Указ. соч. – С. 230. 10. Бердяев Н.А. Указ. соч. – С. 125, 133-134. ЯКУТСКОЕ КАЗАЧЕСТВО В ГОДЫ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (1917-1920) Захарова Т.В. Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского Отделения РАН, г. Якутск ztv2001@mail.ru 1. Якутское казачество как сословие было уничтожено большевистской властью, поскольку большевики считали казачество оплотом самодержавия и контрреволюции. Возникает вопрос, насколько контрреволюционным было местное казачество, какую роль оно играло в Гражданской войне на территории Якутии. 2. К началу ХХ в. якутские казаки – единственные в стране – имели полковое административное устройство, в отличие от войскового, которое было у подавляющего большинства казачьего населения страны. Полковой тип не предполагал органов казачьего самоуправления. Непосредственное руководство полком осуществлял Якутский гражданский губернатор. 3. Поскольку российские казаки причислялись к военному сословию, военная служба была для них основной. По Уставу 1822 г., якутские казаки в основном должны были нести правоохранительную службу. Однако, наряду с этим, они выполняли множество другие обязанности (хозяйственные, разъездные и даже пожарная служба). 4. Как считают специалисты, якутские казаки в дореволюционный период «…не представляли собой воинской силы в прямом значении слова» [4, с. 65] и составляли «… лишь номинальную воинскую силу» [5, с. 52]. 106 5. Однако элементы военной службы (обучение дисциплине, военному строю и обращению с оружием) в Якутском казачьем полку власти пытались вводить [5, 43-44]. Установлено, что казаки отказывались обучаться военному делу, вплоть до выхода в отставку, как следует из архивных документов [1, л. 92]. 6. Отсутствие необходимости в военных действиях обусловили и незначительное применение казаками оружия. Специалисты считают, что казаки в своей массе не умели владеть оружием [3, с. 246; 5, с. 37-38]. 7. Установлено по архивным источникам, что накануне падения самодержавия, в октябре 1916 г., в Якутской области была введена полицейская стража, которой предполагалось постепенно заменить казачество [2, л. 101 об.]. Установлено, что казаки охотно переходили на службу в полицейскую стражу [2, л. 21 об.]. Однако в марте 1917 г., в связи с ликвидацией прежних органов власти, приём в стражу был прекращён [2, л. 46, 65, 84]. 8. В архивных документах, в работах исследователей не обнаружены сведения о проявлении казаками недовольства в связи со сменой власти и государственного строя вообще. Считавшиеся «оплотом самодержавия», якутские казаки вместе со всем населением края приняли новое правление и стали выполнять свою службу прежним порядком. 9. Службу якутские казаки несли и при Временном Сибирском правительстве (июль – ноябрь 1918 г.), и при Верховном Правителе Сибири А.В. Колчаке (ноябрь 1918 г. – декабрь 1919 г.). 10. Выявлено, что казаки как единое воинское формирование не участвовали в военных операциях против большевиков (бой за г. Якутск в июне 1918 г., восстание офицеров и преследование красных отрядов в августе-сентябре 1918 г.). 11. Во время правления А.В. Колчака полковые якутские казаки не подлежали призыву в действующую армию. Только осенью 1919 г., когда положение на Восточном фронте было угрожающим, по приказу Управляющего Якутской областью казаки были мобилизованы в Отряд особого назначения, который должен был отправиться на внутренний (Усть-Кутский) фронт для борьбы с отрядом красного партизана С.Д. Зверева. 12. Как видно из архивных документов, с установлением в Якутии власти большевиков в декабре 1919 г. жизнь казаков на севере области (Верхоянский, Колымский округа) не изменилась: как единственная полицейская и военная сила они пока были востребованы новой властью. 13. Установлено, что ликвидация Якутского городового казачьего полка происходила поэтапно, с января по март 1920 г. 14. Таким образом, якутские казаки были политически индифферентны и не представляли угрозы для большевиков. Список источников и литературы 107 1. Национальный архив Республики Саха (Якутия) (НА РС(Я). - Ф. 12-и. - Оп. 11. - Д. 6. 2. Национальный архив Республики Саха (Якутия) (НА РС(Я). - Ф. 15-и. - Оп. 10. - Д. 4719. 3. Романов Г.И., Новиков П.А. Иркутское казачество (2-я половина XVII – начало ХХ вв.). - Иркутск, 2009. 4. Сафронов Ф.Г. Русские на Северо-Востоке Азии в XVII – середине XIX вв. // Он же. История Северо-восточной Азии: XVII – нач. XX в. Новосибирск, 2010. 5. Чертков А.С. Якутское казачество во второй половине XIX – начале ХХ вв. М., 1996. БИБЛИОТЕКИ ВЛАДИВОСТОКА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНТЕРВЕНЦИИ Землянский И.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток igor.ze@mail.ru В докладе рассматривается деятельность библиотек города Владивостока в годы Гражданской войны и интервенции. Если воспринимать Гражданскую войну как цепь вооружённых конфликтов между различными политическими, этническими и социальными группами на территории бывшей Российской империи, последовавших за Февральской и Октябрьской революциями 1917 г., то на Дальнем Востоке она продолжалась 5 лет. Тем не менее, смена различных режимов власти никаким образом не отразилась на деятельности культурнопросветительных учреждений, в том числе и библиотек. При помощи документов: архивных источников, монографий и других исследовательских работ, на примере главной библиотеки города - Владивостокской общественной библиотеки имени Н.В. Гоголя и других культурно-просветительных учреждений видно, что какихлибо конкретных изменений в работе библиотек не происходило. Деятельность их продолжалась при сохранении той же структуры учреждения на прежней правовой основе. Некоторые изменения, идущие от новой власти, происходили только в характере управления и подчинения. Так, например, в марте 1917 г. Владивостокская городская библиотека им. Н.В. Гоголя была передана в ведение Владивостокской городской подкомиссии по внешкольному образованию. Подкомиссия, по сути, заменила упраздненный библиотечный комитет. Трудности военного времени не мешали библиотекам расширять свои книжные фонды, открывать новые библиотеки. Не препятствовала этому и географическая отдаленность города Владивостока, которая существенно ослабляла степень влияния центральных органов власти. Непоследовательная политика центра сформировали в регионе юридический феномен - на Дальнем Востоке вплоть до 108 установления советской власти в 1922 г. доминировали законы Российской империи. Несмотря на присутствие интервенционистских (американских, японских, чехословацких) войск, библиотеки продолжали действовать. В результате миграции населения Восточной Сибири, вызванной гражданской войной, произошла эвакуация во Владивосток Уральского горного и Омского политехнического институтов с оборудованием кабинетов, библиотеками, собственными средствами, которая рассматривалась как возможность не только сохранить научные кадры, но и обеспечить их привычной работой, так как в этот период шло организационное оформление аналогичного профильного вуза – Высшего политехникума. Открытие его произошло 1 октября 1918 г. как первого высшего учебного заведения на Дальнем Востоке. В апреле 1920 г. постановлением Приморской областной земской управы, принявшей на себя функции центральной власти в связи с прекращением деятельности правительства А.В. Колчака, Политехникум был преобразован в Государственный политехнический институт. Одним из первых разработанных и удачно реализованных общественных образовательных проектов стало открытие в октябре 1918 г. историкофилологического факультета Восточного института. 22 октября 1919 г. был открыт одногодичный частный юридический факультет. Он содержался на общественные пожертвования, небольшие единовременные субсидии от министерства народного просвещения правительства А.В. Колчака и рассматривался его учредителями как фундамент для создания Дальневосточного университета, который начал свою деятельность с апреля 1920 г., образовавшийся в результате объединения Восточного института, историко-филологического и юридического факультетов. В 1921 г. на базе Владивостокского учительского института, начавшего свою работу в 1917 г., был открыт Дальневосточный государственный педагогический университет имени Ушинского. Таким образом, к окончанию Гражданской войны Владивосток превратился в крупный вузовский и научный центр, где действовало три высших учебных заведения: Государственный дальневосточный университет, Политехнический институт, Государственный педагогический институт имени Ушинского, появившиеся, несмотря на трудности военного времени, чему способствовала в немалой степени адаптированность дальневосточной интеллигенции к различным политическим режимам. И при каждом открытом учебном заведении создавались фундаментальные библиотеки, рассчитанные на обучающих и обучающихся. Создавались библиотеки не только при учебных учреждениях. В 1921 г. центральной библиотекой города была открыта детская библиотека, получившая в связи с празднованием столетия со дня рождения Ф.М. Достоевского имя писателя. 1 декабря 1921 г. для городских школ I, II и III ступени была открыта при санитарном бюро бесплатная библиотека-читальня. Не прекращала свою деятельность в годы Гражданской войны и одна из старейших библиотек в городе – научная библиотека Общества изучения Амурского края, которая, идя навстречу учащим и учащимся, установила «Новые 109 правила пользования библиотекой общества», согласно которым, помимо членов общества, пользование книгами в стенах библиотеки разрешалось преподавателям всех учебных заведений города Владивостока, а также учащимся в высших учебных заведениях. Деятельность городских библиотек Владивостока в прежнем режиме закончилась только после окончания Гражданской войны при советской власти. За шесть дней до вступления в город частей Народно-освободительной армии 19 октября 1922 г. состоялось последнее заседание городской Думы, которая 27 октября была официально упразднена новой властью, и с нею прекратили работу библиотечные комитеты и комиссии, осуществлявшие более 20 лет поддержку городских библиотек. СОЗДАНИЕ НАРОДНО-РЕВОЛЮЦИОННОЙ АРМИИ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ И ЕЕ РОЛЬ В БОРЬБЕ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫХ ТЕРРИТОРИЙ (1920-1922 гг.) Ивкова А.М., Чеберяк Е.В., Исаев А.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Alex.hist@mail.ru После Октябрьской революции остро встал вопрос по сохранению дальневосточных территорий для России. 6 апреля 1920 г. в Верхнеудинске на территории Забайкалья и российского Дальнего Востока была провозглашена Дальневосточная республика (ДВР) «буфер» между советской Россией и Японией. Финансовая, дипломатическая, кадровая, хозяйственная и военная помощь ДВР со стороны Москвы позволяло последней контролировать внутреннюю и внешнюю политику республики, в том числе создать Народно-революционную армию (НРА). Формирование НРА началось зимой 1920 г. В ее состав включались войска бывшей Восточно–Сибирской армии и партизанские отряды, действовавшие в Иркутской губернии и Забайкальской области. НРА строилась по образцу Красной Армии и руководствовалась директивами Революционного военного совета, главкома РСФСР и его помощника по Сибири. Главком НРА назначался по рекомендации ЦК РКП(б). На этой должности в разное время были Г. Эйхе, В. Буров, В. Блюхер, К. Авксентьевский, И. Уборевич. Боевые действия НРА, дипломатическая победа Москвы и ДВР в переговорах на станции Гонгота (24 мая-15 июня 1920 г.) заставили японцев согласиться на вывод своих войск из Забайкалья. 110 Ликвидация «читинской пробки», освобождение Хабаровска и объединение всех областей Дальнего Востока вокруг Временного правительства ДВР, предопределили дальнейшую реорганизацию НРА по типу регулярных войск Красной Армии. В целях разведывательного обеспечения НРА в штабе главкома в структуре Оперативного управления было образовано разведывательное отделение. Его основной задачей был сбор информации в отношении белогвардейских формирований и воинских частей интервентов. На территории, оккупированной японцами, правительство ДВР всячески помогало партизанской борьбе, опираясь на помощь правительства РСФСР. 26 мая 1921 г. путем переворота к власти во Владивостоке и Приморье пришло белогвардейское Временное Приамурское правительство во главе с японскими ставленниками братьями С. и Н. Меркуловыми. Это усилило напряженность на юге ДВ. Возникла реальная угроза для советского правительства в вопросе сохранения территорий на юге Дальнего Востока. Москва сразу организовала военную, денежную помощь ДВР, профинансировала содержание партизанских отрядов. В связи с обострением обстановки на Дальнем Востоке, вносились изменения в руководство армией. Предусматривалась новая, более четкая организационная структура армии, ее центрального аппарата, устанавливались твердые штаты. Создавался единый штаб НРА, военный министр становился одновременно главкомом и председателем Военсовета НРА. С приходом на должность главкома В. Блюхера все силы были сосредоточены на создании регулярной, обученной и вооруженной армии, имеющей единое командование. Помимо укрепления боеспособности НРА, большое внимание уделялось борьбе с неграмотностью и малограмотностью бойцов, развертыванию культурнопросветительной работы в войсках. Учитывая, что армия находилась в полупартизанском состоянии, требовалось ее техническая оснащение, финансовое подкрепление. В результате этой работы были отбиты наступления белоповстанческой армии, заняты важнейшие населенные пункты. В итоге белогвардейцы под прикрытием японских войск отступили в район реки Уссури. 23 июня 1922 г. Земский собор во Владивостоке провозгласил в Приморье монархию, «спасителем отечества» было предложено стать генералу М.К. Дитерихсу, который провозгласил «крестовый поход» на Москву. Однако восстановления монархии в отдельно взятом регионе не получилось. Безуспешное наступление контрреволюционных войск в районе Иман Бикин показало, что белый фронт распадался. Большую помощь в реорганизации и поднятии боеспособности Народнореволюционной армии на заключительном этапе борьбы оказывали советские 111 войска. Свой посильный вклад в вооруженные силы внесло трудовое население Дальневосточной республики. Последний этап борьбы Народно-революционная армия встречала более окрепшей как в организационном, боевом, так и в политико-моральном отношении. 4 - 25 октября 1922 г. проводилась последняя крупная операция Гражданской войны на Дальнем Востоке – Приморская. Под прикрытием японских кораблей и артиллерии интервенты и белогвардейцы спешно покидали Владивосток – свой последний оплот. Таким образом, провозглашение ДВР и создание ее сухопутных и морских вооруженных сил предотвратили прямой военный конфликт РСФСР с Японией. Это привело к освобождению территории Дальневосточного края от интервентов и белогвардейцев и воссоединению его с Советской Россией. Советское руководство в период Гражданской войны и интервенции продемонстрировало свое умение в короткий срок, в чрезвычайной ситуации мобилизовать волю и проявить упорство в разработке и решении стратегических и тактических задач по сохранению завоеваний революции, расстановке кадров, определению главного удара. Это стало положительной практикой военного строительства в последующие годы советской власти. СОСТОЯНИЕ ВОЙСК ПРИАМУРСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА КАК ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ В КРАЕ НАКАНУНЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (конец 1917 – начало 1918 гг.) Исхакова О.Д. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток dragoman246@mail.ru Среди множества причин, породивших Гражданскую войну, не последнюю роль сыграли состояние и позиция армии в Приамурском военном округе. В условиях политического противостояния армия из государственного института превращается в инструмент борьбы за власть. В полной мере это относится к событиям 1917 г. Для Приамурского края роль армии многократно усиливалась, что объяснялось спецификой края. В условиях малочисленности рабочего класса, при абсолютном преобладании крестьянского и казачьего населения революционно настроенная часть армии и флота стала решающей силой, обеспечившей переход власти к Советам в Приамурском крае мирным путём. Очевидно, что и дальнейшая судьба советской власти и политическое будущее большевиков в значительной степени зависели от позиций солдатской массы. Однако состояние войск в Приамурском военном округе в течение 1917 г. 112 менялось и количественно, и по составу. И эти изменения были не в пользу новой власти. Округ, находясь вдали от театра военных действий первой мировой войны, комплектовался в основном ополченскими войсками [1]. Именно ополченские дружины составляли основу крупных гарнизонов и активно поддерживали Советы. В составе округа находились также два казачьих войска: Амурское и Уссурийское с численностью войскового сословия более 32 тыс. чел. [2]. С началом мировой войны Уссурийская конная дивизия в составе трёх полков и дивизиона была направлена в действующую армию [3]. Хотя казачество выступило резко против взятия власти большевиками в Петрограде, находившиеся до конца декабря 1917 г. на территории края особые казачьи сотни сильного беспокойства у новой власти не вызывали. Характер несения ими службы небольшими разъездами не давал возможности концентрировать большие казачьи силы. В крае в этот период практически не существовало крупных чисто казачьих гарнизонов. Однако в течение 1917 г. количество войск в округе неуклонно сокращалось от 100 тыс. до 60 тыс. чел. и далее [4]. Созданный в первых числах января 1918 г. при краевом Совете комиссариат по военным делам столкнулся с крайне сложной и противоречивой задачей. Складывавшаяся в крае обстановка требовала во что бы то ни стало сохранить армию и максимально использовать её революционные возможности для упрочения власти Советов. В то же время сказывалась усталость солдат от длительной войны, дисциплина в войсках падала катастрофически. Армию необходимо было срочно реформировать. Краевой комиссариат разработал и стал осуществлять план демобилизации войск. Согласно приказу № 58 от 21 января 1918 г. по войскам округа увольнялись со службы солдаты 6-и призывов, а также те, кому к 23 января 1918 г. исполнится 31 год со дня рождения. Срок увольнения был определён до 5 февраля 1918 г. [5]. Гарнизоны края катастрофически таяли. Особенно в бедственном положении оказались гарнизоны, состоящие из ополченских формирований. Враждебность сил, недовольных новой властью, усиливалась по мере того, как большевистские фракции в многопартийных Советах стали объявлять властью себя, стали отстранять от руководства земства, представителей других социалистических партий, зачастую составлявших большинство в Советах. Обстановка ещё более обострилась в начале января 1918 г., когда с фронта стали прибывать боевые казачьи полки. Казачья верхушка и все реакционные силы края, с первых дней выступившие против Советов, возлагали очень большие надежды на эти полки, рассчитывая в их лице обрести значительные вооружённые силы. До прибытия боевых полков возможности организовать серьёзное сопротивление новой власти не было. В январе оба войска провели «казачьи круги». Краевой Совет предпринял меры, послав своих делегатов на съезды. В Уссурийском войске в ходе заседаний удалось частично переломить ситуацию. Реакционная часть уссурийского казачества избрала наказным атаманом Калмыкова, однако не получив 113 значительной поддержки, он со своим отрядом ушёл в Маньчжурию. Тем не менее, оставшаяся казачья верхушка установила контакт с консулами во Владивостоке, запросив у иностранных правительств помощи и поддержки [6]. Амурский войсковой круг был настроен от начала и до конца непримиримо по отношению к новой власти. В ходе его заседаний было принято решение дополнительно сформировать полк четырёхсотенного состава и батарею из 4-х орудий [7]. Это при том, что к началу января 1918 г. в Благовещенске уже было размещено 8 казачьих сотен [8]. Поскольку правление войска проигнорировало распоряжение военного комиссара округа о роспуске особых сотен, ввиду прибытия с фронта боевых казачьих частей [9]. Видя усиленное стягивание казачьих войск, краевой Совет и военный комиссариат предпринимали определённые меры. Однако революционно настроенные гарнизоны были чрезвычайно ослаблены в ходе демобилизации, и власть не располагала достаточными силами, чтобы нейтрализовать назревавший мятеж. Список источников и литературы 1.Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). – Ф. 1558. Оп. 2. – Д. 45. – Л. 383. 2. РГВИА. – Ф. 1582, 1573.; Уссурийский казачий вестник. – 1917. – 12 дек. (№22) 3. РГВИА. – Ф. 2000. – Оп. 2. – Д. 2362. – Л. 4-5. 4.РГВИА. – Ф. 2000. – Оп. 2. – Д. 1761. – Л. 99-102. 5.Известия Владивостокского Совета. – 1918. – 3, 11, 15, 31 янв.(№№ 206, 213, 219, 227); Голос Труда. Благовещенск. – 1918. – 3, 24, 28 янв. (№№210, 226, 230) 6.РГВИА. – Ф.1582. – Оп.1. – Д.5. – Л.25-26. 7.Голос Труда. Благовещенск. – 1918. – 25 янв. (№227). 8. Голос Труда. Благовещенск. – 1918. – 8 янв. (№214). 9.РГВИА. – Ф.2000. – Оп.2. – Д.1652. – Л.54. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК РОССИИ И КАНАДА: ИЗ ИСТОРИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ Казачун Г.А., Забужина К.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток kazachun@mail.ru Внешнеполитическая концепция Канады не рассматривала Россию, как стратегического и крупного делового партнера. Наши отношения в течение длительного времени сохраняли эпизодический характер, некоторые из них – весьма недружеский. 114 Одна из первых страниц во взаимоотношениях Дальнего Востока России и Канады связана с миграцией русского населения с дальневосточных окраин. Особую остроту этот вопрос приобрел в начале ХХ в. Для слабозаселенного края массовый отток населения создавал серьезную угрозу для его развития, затрагивая национальные интересы России. В 1918 -1919 гг. Канада приняла участие в интервенции на Дальнем Востоке. В сложный для нашей страны период на встрече «большой семерки» в 1991 г. Канада объявила о Программе технического сотрудничества с Россией (ПТСР). За время действия Программы (до марта 2010 г.) в ее рамках был реализован широкий круг проектов – масштабных, небольших, локальных, на общую сумму около 300 млн. долл. ПТСР распространялась на всю территорию страны, однако предпочтение отдавалось дальневосточным и северным районам. Наиболее известной была Программа канадско-российского сотрудничества по развитию Севера НОРДЕП (Canado-Rassia Northern Development Partnership Program), нацеленная на обеспечение устойчивого развития северных регионов и высокого уровня жизни коренных народов. Ее деятельность предусматривала использование канадского опыта в решении проблем Севера, включала различные компоненты, апробируемые в трех северных регионах – Ямало-Ненецком, Ханты-Мансийском и Хабаровском крае. В 1990-е – 2000-е гг. правительство и некоммерческие организации Страны кленового листа оказывали дальневосточному региону гуманитарную помощь, реализовывали социальные проекты, образовательные программы, стажировки, тренинги по широкому комплексу экономических, социальных, экологических, правовых проблем. Канада в рамках программы «Глобальное партнерство» содействует РФ в утилизации атомных подлодок на Дальнем Востоке. В последние десятилетия Канада, сохраняя во внешнеполитической деятельности приоритетным сотрудничество с США, стремится расширить контакты со странами Тихоокеанского бассейна, в том числе, и с Россией. Об интересе канадского бизнеса к Дальнему Востоку (впервые он был обозначен еще в начале ХХ в.) говорили все послы этой страны, посещавшие регион в 2000, 2004, 2010 и 2012 годах. Как отметил президент России В.В.Путин на Саммите АТЭС во Владивостоке в сентябре 2012 г. за последнее десятилетие наш товарооборот увеличился в 8 раз. Но объем его, как и канадские инвестиции в экономику России и Дальнего Востока, все еще ничтожно мал. Реализация федеральной Программы развития Дальнего Востока и Сибири, интенсивная работа региональной власти и бизнес сообщества по поиску и развитию взаимовыгодных направлений и форм сотрудничества будет содействовать стимулированию наших взаимоотношений. 115 Одним из факторов этого процесса является также подготовка специалистов по Канаде в Дальневосточном федеральном университете. «Я ТОЖЕ ВОСТОЧНИК…». ЭМИГРАНТСКАЯ СУДЬБА ПИТОМЦА ВОСТОЧНОГО ИНСТИТУТА Каневская Г.И. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток gkanevskaya@mail.primorye.ru Одним из последствий окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке стало образование дальневосточной ветви русской эмиграции, всестороннее изучение которой нашло широкое отражение в отечественной историографии. Предпринятый в докладе анализ эмигрантской судьбы одного из питомцев Восточного института во Владивостоке С.Г. Вологодского явился попыткой «персонифицировать» историю восточной ветви русского зарубежья. Его биография, воссозданная на основе архивных материалов и других источников, как в капле воды, отразили основные черты и проблемы, присущие послереволюционной русской эмиграции. Сергей Георгиевич Вологодский (родился в 1878 г.) после окончания Иркутской духовной семинарии поступил в 1900 г. в Восточный институт на корейско-китайское отделение, но учеба была прервана в связи с началом войны с Японией. Диплом он получил только в 1907 г. и поступил на службу в Переселенческое управление Приморской области. К 1917 г. он занимал пост председателя Областного Забайкальского земельного комитета в Чите, имел жену и сына [1]. На дальнейшую судьбу Вологодских оказали влияния политические события, развернувшиеся в России, в результате которых они стали эмигрантами и очутились в Китае. Здесь Сергей Георгиевич занимался журналистикой. Однако неблагоприятная для белоэмигрантов политическая ситуация, складывающаяся в этой стране, и тяжелое материальное положение заставили Вологодских уехать в 1927 г. в Австралию. И в этой стране они, как и большинство русских эмигрантов, не избежали многочисленных трудностей различного характера, прежде, чем им удалось достойно наладить свою жизнь [2]. В Сиднее С.Г. Вологодский включился в издание русского журнала «Путь эмигранта» (1935-1941 г.г.), выходящего под редакцией священника Иннокентия Серышева. Главную свою задачу С.Г. Вологодский видел в том, чтобы «Путь эмигранта» был не только источником информации о жизни русской диаспоры в Австралии, но и мог дать иммигрантам практические советы для лучшей адаптации в этой стране. С этой целью с апреля 1940 г. в приложении к журналу стали печататься «Записки кружка изучения Австралии в Сиднее» под редакцией 116 С.Г. Вологодского. В первом номере этих «Записок» была опубликована его большая статья «Иммиграция и земельный вопрос в Австралии», которая обобщила опыт работы русских иммигрантов в различных областях сельского хозяйства и промышленности. С.Г. Вологодский ратовал за создание Общества по изучению Австралии, которое могло бы оказывать вновь прибывшим необходимую помощь [3]. Таким образом, и в Австралии С.Г. Вологодский смог реализовать свой опыт, накопленный во время службы в Забайкальском земельном комитете и в период журналистской деятельности в Харбине. Хотя сложившиеся обстоятельства не позволили ему следовать избранной в юности стезе, но мечта об этом не оставляла его долгие годы. И через много лет после окончания Восточного института Сергей Георгиевич писал: «Я тоже восточник…». «У меня также имеются планы на научные работы… По всей вероятности в Сиднее, да и вообще в Австралии, имеются уголки и учреждения, где можно порыться, навести справки и так или иначе достать что-нибудь интересное, может быть, не в отношении одной только страны, но и востока вообще». [4]. Список источников и литературы 1.Государственный архив Приморского края (ГАПК). Ф.115. Оп.1. Д. 201. 2.Сведения взяты из анкеты для натурализации С.Г. Вологодского за 1935 г., которая хранится в Австралийском национальном архиве в Канберре: NAA (ANT). A1/ 15; S. G. Vologodsky - Naturalization. Документ был любезно прислан автору статьи доктором Е.В. Говор, за что я ей искренне благодарна. 3.С.В. Иммиграция и земельный вопрос в Австралии // Записки русского кружка изучения Австралии в Сиднее. – Сидней, 1940. – № 1. С. I – VII. 4.Государственный архив РФ (ГАРФ). Ф. 6964. Оп. 1. Д. 22. ЖИЛЬЕ В РУССКОМ ХАРБИНЕ, КАК УСЛОВИЕ ПОВСЕДНЕВНОСТИ Капран И. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Жилье важное условие повседневной жизни людей. От качественного жилья зависит комфорт и уровень жизни его обитателей. Харбин за рекордно короткий срок превратился из небольшого поселка в современный индустриальный и коммерческий центр Маньчжурии, благодаря вложенным русским правительством капиталам, в общей сложности только постройки в Харбине обошлись России в 45 млн. зол. руб. Надзор за возведением городских 117 построек, в том числе и жилых кварталов, лежал на Гражданском управлении КВЖД, которое через своего архитектора, руководствуясь строительным Уставом, осуществляло надзор за всеми постройками в городе. Строительное управление КВЖД построило свой собственный кирпичный завод, где кирпич изготавливался по европейской технологии. Ежегодно производилось около 20 млн штук кирпича. Инженеры - первостроители Харбина при планировке и застройке Харбина реализовали одну из прогрессивных идей градостроительства ХIХ-начала ХХ вв. – идею «города-сада» известного архитектора-новатора середины 90-х гг. ХIХ в. Д.А. Лебедева. Предусматривающий усадебный тип жилой застройки, посадки деревьев между домами, устройство общественных садов и бульваров, вынос промышленности за городскую черту. Новый город служил центром всего городского поселения. В 1902 г. здесь было построено более 300 каменных домов. Наибольшая часть жилых домов для железнодорожных служащих строилась в Новом городе, располагаясь на обширной территории от Железнодорожного проспекта до ул. Речной и от ул. Гиринской до ул. Соборной и Бригадной. Дома были в основном одноэтажными на 2 квартиры или двухэтажными на 4 - 6 квартир. Другая группа домов, предназначенных для рабочих и служащих Главных механических мастерских КВЖД, была построена по тому же принципу на Пристани. Для служащих Депо были п Обеспечение многочисленного состава железнодорожных служащих экономичным и комфортабельным жильем было одним из пунктов реализации социально-экономической программы освоения Маньчжурии. отcроены двухквартирные дома около станции Старый Харбин. Работники дороги обеспечивались жильем не только в Харбине, но и по всей линии КВЖД. Невозможность следования идеальному плану определялась стремительным ростом Харбина. Приток русских беженцев в 1920-е гг. привел к уплотнению застройки. Быстро возникали в пригородах Харбина дешевые (саманные и засыпные) дома. Иногда дома строились самовольно, так возник целый микрорайон «Нахаловка». Стремительный рост населения Харбина обострил «квартирный вопрос». Цены на съемные квартиры значительно возросли. Съем комнаты с кухней в 1920 г. стоил от 50 до 100 йен в месяц, и хозяева просили оплату за полгода вперед. Чтобы снять проблему нехватки жилья Земельный отдел КВЖД регулярно проводил торги земельными участками под постройку домов. На приобретенные участки предусматривалась рассрочка оплаты на 5 лет с начислением 10% на сумму покупки. Служащий дороги, купив участок земли, обязан был сдать казенную квартиру. Имущие люди стремились купить землю в наиболее удобном, с точки зрения комфорта и экологии, районе города. Таким местом в Харбине к середине 1920-х гг. стал район трамвайной станции Центральное Модягоу. Эта местность славилась чистым воздухом, ключевой водой и фруктовыми садами, так как находилась на возвышенности. Крупные домовладельцы еще в 1912 г. объединились в Харбинское общество домовладельцев, защищали интересы арендаторов-застройщиков. Традиции 118 регулярного пополнения муниципального бюджета за счет отчислений владельцев домов и квартир были заложены еще основателями города. Работа Общества домовладельцев способствовала урегулированию вопросов между русским домовладением и властями Маньчжурии. Спорные вопросы между владельцами и нанимателями жилья, решала квартирная комиссия, созданная в 1917 г. В период японской оккупации (1932 – 1945) русские домовладельцы оказались в условиях выживания, когда приоритет отдавался всему японскому. В результате ужесточения налоговой политики многие домовладельцы оказались в критическом финансовом положении и они вынуждены были продавать свое имущество. Общество домовладельцев приняло активное участие в защите интересов русских домовладельцев. В 1945 г. после освобождения Харбина советскими войсками, с ликвидацией БРЭМ деятельность общества прекратилась. НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ СТАНОВЛЕНИЯ СОВЕТСКОКИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ (1919 — 1924 гг.) Каретина Г. С. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток galina-karetina@mail.ru Период Гражданской войны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке России был в то же время периодом становления советско-китайских отношений, когда в процессе первых контактов представителей советской России и Китайской республики происходило получение информации о новой власти в обеих странах. Этот процесс был трудным в связи с активным вмешательством держав Западной Европы, США и Японии во внутреннюю и внешнюю политику, как России так и Китая. Результатом первых контактов стало установление дипломатических отношений между Россией и Китайской республикой в 1924 г. В изучении процесса становления советско-китайских отношений есть некоторые проблемы, долгое время не получавшие окончательного объяснения в историографии. Одной из самых важных проблем, обсуждавшихся на советскокитайских переговорах в 1919 — 1924 гг., было решение вопроса о КВЖД — железной дороге в Маньчжурии, построенной царской Россией по секретному договору, подписанному в 1896 г. в Москве цинским сановником Ли Хунчжаном, и министром финансов российского правительства С.Я. Витте [3, с. 19]. Спорным вопросом на советско-китайских переговорах почти сразу стала формулировка решения проблемы КВЖД в Обращении СНК РСФСР «К китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая» от 25 июля 1919 г.» - а именно: была или нет в этой формулировке фраза о безвозмездной передаче КВЖД Китаю. Наиболее подробно версии появления разных вариантов 119 текста Обращения рассматриваются в книге В.Усова, который ссылается как на более ранние монографии советских авторов (М.А. Персица, М.С. Капицы, А.Н. Хейфеца), так и на сравнительно недавние публикации М. Крюкова, Н.Е. Абловой и китайского исследователя Линь Цзюня. М. Крюков приходит к выводу, что в исходном варианте ноты НКИД от 25 июля 1919 г., представленном Леиину В.Виленским 10 августа 1919 г., «...есть пассаж о безвозмездной передаче Китаю КВЖД, позднее из декларации изъятый. Но этот абзац оказался лишним, когда во внешнеполитическом курсе Советской России возобладали собственно государственные интересы» [5, с. 123]. В предисловии составителей опубликованной в 2008 г. «Переписки И.В. Сталина и Г. В. Чичерина с полпредом в Китае Л.М. Караханом: документы, август 1923 - 1926 г.» цитируется письмо Карахана Чичерину в октябре 1923 г., в котором он сообщает, что разрешение вопроса о КВЖД осложняется тем, что «в Китай неофициальным путем попал проект декларации 1919 г., где пункт о КВЖД был сформулирован в смысле безвозмездной передачи дороги Китаю» и подтверждается, что в одном из первоначальных проектов такой пункт действительно был, но Карахан его вычеркнул из окончательного варианта документа [2,17]. В статье Линь Цзюня цитируются слова Л. Карахана из письма к его оппоненту по этому вопросу А. Иоффе, объясняющие причины отказа от безвозмездного возвращения КВЖД: «Несомненно, наши декларации 19-20 гг. имели исключительное значение и создали нам в Китае исключительно благоприятное положение...Тем не менее я считаю, что далеко идущие обещания, которые мы дали в 19 и 20 гг., не могут быть нами полностью реализованы и претензии, которые идут со стороны китайских кругов, и их ожидания несомненно будут нами отвергнуты...Мы не можем отказаться от Китвостжелдороги, имеющей для нас исключительное значение, поскольку в Китае нет прочного правительства, поскольку Китайское Правительство не является хозяином положения в Китае и поскольку всякое соглашение, связанное с Китавостжелдорогой и гарантирующее нам наши интересы не может рассчитывать на осуществление и не может вызывать даже с нашей стороны серьезного доверия» [4, с. 52]. Во введении к первому тому документов «ВКП(б) Коминтерн и национально-революционое движение в Китае», опубликованном в 1994 г., поясняется ситуация : «Для обеспечения государственных интересов на Дальнем Востоке советские представители настойчиво добивались нормализации советскокитайских отношений, признания СССР существующим пекинским правительством де-юре (док. №№ 11,12, 24, 29 42). В то же время советское руководство вынашивало планы создать в Пекине другое, дружественное Советской России правительство, используя те или иные комбинации между различными противоборствующими группировками. Наиболее перспективными с этой точки зрения представлялись в те годы группировки У Пэйфу и Сунь Ятсена» [1, с. 25-26]. Об установлении связей с генералом У Пэйфу, под 120 давлением которого как раз и удалось подписать с пекинским правительством соглашение об установлении дипломатических отношений с Китайской республикой 1924 г., — следующий пассаж доклада. Список источников и литературы 1. ВКП(б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае. Документы 1920 — 1925 гг. - М.: АО «Буклет», 1994 — 792 с.: илл. 2. Переписка И. В. Сталина и Г.В. Чичерина с полпредом СССР в Китае Л. М. Караханом: документы, август 1923 г. - 1926 г. /Рос. Акад. Наук, Ин-т Дальнего Востока; сост., отв. Ред.-сост., авт предисл. А.И. Картунова; гл. ред. М.Л. Титаренко. - М.: Наталис, 2008. - 704 с. : ил. - ISBN 978-5-8062-0294-0. 3. Аблова Н.Е. История КВЖД и российская эмиграция Китае (первая половина ХХ в.).- Мн.: БГУ, 1999. - 316 с. 4. Линь Цзюнь. Советская дипломатия и Китай в 20-е годы. По документам Архива МИД России.//Новая и новейшая история. 1997. № 3. С. 48-56 5. Усов В. Н. Советская разведка в Китае. 20-е годы ХХ века. - М.: ОЛМАПРЕСС, 2002. - 384 с.: ил. - (Досье) МАРГИНАЛИЗАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ КАК ФЕНОМЕН КРИЗИСА ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ В 1990-е ГОДЫ Ковалевская Ю.Н. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток tupa67@mail.ru Понятие маргинальности возникло в американской социологии в 1928 году. Американский социолог, один из основателей чикагской школы Роберт Эзра Парк (1864-1944 гг.) впервые употребил его в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек», посвященном изучению жизни иммигрантов. У Парка понятие маргинальности (от латинского margo – край, граница, предел) означало положение индивидов, находящихся на границе двух различных, конфликтующих между собой культур, и служило для изучения жизни иммигрантов [4]. Концепция маргинальности в 1940 – 1960-е годы активно разрабатывалась в американской социологии. В российской социологии и социальной истории теория маргинальности стала использоваться в 1990-е гг., после отмены идеологических запретов на «буржуазные» научные подходы. 121 М.Г. Бурлуцкая считает, что для понимания российской социальной структуры, которая в ХХ веке пережила несколько масштабных преобразований, может оказаться полезным синтез концепций маргинальности и мобильности [3]. Е.С. Балабанова анализирует связь общественной стабильности и маргинализации. Маргинальность характеризуется ею как «потенциальная угроза» стабильности, т.к. маргинальные слои частично ускользают от общественного контроля [1]. Г. Дерлугьян анализирует маргинальность советского типа – горожан в первом-втором поколении, которые утратили деревенские традиции, но не вполне усвоили современный образ жизни. По мнению Г. Дерлугьяна, они создают особый социальный слой – субпролетариат [5]. С.П. Баньковская также исследует советский тип маргинализации. По ее словам: «Весь советский опыт «перемешивания» населения был опытом маргинализации. Взять великие стройки, образовательную миграцию в научные центры страны или репрессии, когда целые народы снимали со своей территории и перемещали в другое место, – это была практика создания маргиналов» [2]. По нашему мнению, концепция маргинальности может служить рабочей теорией при изучении истории повседневной жизни, особенно в условиях кризиса. Если рассматривать повседневность как телесные, предметные и социокультурные практики, которые создают и поддерживают устойчивые структуры жизнедеятельности, то маргинал – это человек, который утратил или не приобрел практические навыки, необходимые для выживания и успешной адаптации в обществе. Распад СССР и кризис 1990-х гг. породил множество новых факторов (причин) расширения маргинальных слоев в России: военные и этнические конфликты, рост преступности, безработица и появление новых форм занятости (бизнес и пр.), возникновение депрессивных регионов и застойной бедности, внутренняя и внешняя миграция, увеличение числа разводов, рост социальных болезней (алкоголизм, наркомания, туберкулез, сифилис, СПИД), ухудшение экологической обстановки и системы здравоохранения, распад единого государства, открытие границ и эмиграция. Каждый из этих факторов по отдельности можно преодолеть, но часто они действовали одновременно, носили системный характер и обуславливали долговременность и глубину маргинализации больших групп населения. Список источников и литературы 1. Балабанова Е.С. Угроза стабильности и появление «маргиналов» / Маргинальность в современной России // Электронный ресурс: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/Margin/_01.php 2. Баньковская С.П. Сегодня каждый может считать себя маргиналом // Конкурент, 21 июля 2011 г. Электронный ресурс: http://www.vsp.ru/social/2011/07/21/513984 122 3. Бурлуцкая Мария Георгиевна. Возможности концепций маргинальности и мобильности для анализа процессов трансформации российского общества / Маргинальность в современной России // Электронный ресурс: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/Margin/_01.php 4. Попова И.П. Концепция маргинальности в западной социологии / Маргинальность в современной России // Электронный ресурс: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Sociolog/Margin/_01.php 5. Пряников П. Профессор Северо-Западного университета в Чикаго Георгий Дерлугьян предсказывает новое нашествие крестьян в города. // Электронный ресурс: http://www.intelros.ru/2007/10/15/professor_severozapadnogo_universiteta_v_chikago _georgijj_derlugjan_predskazyvaet_novoe_nashestvie_krestjan_v_goroda.html ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ В УЧЕБНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Ковалёва З.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Kovaleva.za@soh.dvfu.ru 2012 год президентом РФ был объявлен годом российской истории. В этом году российская общественность отмечает немало заметных круглых дат, однако нами дальневосточниками, не может быть не замечена дата 90-летия окончания Гражданской войны, ибо точка в этой крупнейшей драме XX в. была поставлена на дальневосточной земле 25 октября 1922 г. Тема Гражданской войны нашла отражение в любом школьном или вузовском учебнике по истории России, по ней защищались кандидатские и докторские диссертации, написаны тысячи трудов, но до сих пор эта тема остается одной из самых дискуссионных в российской истории. В отечественной историографии, пожалуй, трудно найти проблему, которая так бы зависела от политической конъюнктуры. До конца 80-х гг. XX столетия Гражданская война однозначно рассматривалась во всех учебниках как борьба революции против контрреволюции. Причем в учебной литературе делался упор на военный аспект проблемы в рамках обобщения опыта защиты завоеваний революции с помощью вооруженных сил. История Гражданской войны трактовалась упрощенно, зачастую искажались исторические факты и политические события. И, конечно же, все акценты сдвигались в сторону руководящей роли большевистской партии (с марта 1919 г. - РКП(б). Годы перестройки мало что изменили в исследовании проблем Гражданской войны. В учебниках этого периода мы не найдём глубокого анализа политической 123 ситуации антисоветского лагеря, деятельности буржуазных и мелкобуржуазных партий, запутанными остаются проблемы насилия, «белого» и «красного». Во многих учебниках и учебных пособиях преобладает фактический материал, нередко биографического характера. В последние десятилетия была предпринята попытка систематизировать огромный и, безусловно, сложный материал по истории гражданской войны, показать историю войны во всем её многообразии. Авторы школьных и, особенно, вузовских учебников дают неоднозначные оценочные характеристики войне. Всё чаще идеализируется Белое движение, а вина за развязывание войны перекладывается на плечи большевиков, акцентируется внимание на «красном терроре», забывая о «белом». В одном из учебных пособий, выпущенном в 2008 г. и предназначенном для абитуриентов и студентов читаем, что причинами Гражданской войны были: -свержение большевиками Временного правительства, разгон Учредительного собрания и установления власти Советов; создание большевиками однопартийной системы и диктатуры пролетариата; заключение большевиками Брестского мира; -экономические и социальнополитические мероприятия советского правительства; -аграрная политика большевиков; -декреты большевиков «Об аресте вождей Гражданской войны против революции» и о «красном терроре». Вот так однобоко и предвзято рассматривается серьёзнейшая проблема. И ведь речь идет об учебной литературе, которая должна опираться на устоявшиеся данные, формировать у молодёжи мировоззрение. А получается в очередной раз «шараханье» из одной крайности в другую. Черно-белые оценки в исторической науке недопустимы. Нужны объективность и взвешенность оценок и суждений. Интересным представляется подбор фотографий участников Гражданской войны на страницах школьных учебников. Видим портреты активных деятелей Белого движения: М.Алексеева, А.Деникина, А.Колчака, Н.Юденича, П.Врангеля, а противоположная сторона представлена лишь одним портретом – М.Фрунзе. До сих пор спорным является вопрос о начале и периодизации Гражданской войны. Одни авторы началом войны считают события февраля 1917 г., другие называют октябрь, связывая войну с октябрьскими событиями 1917 г., третьи относят начало к весне - лету 1918 г., когда политическая борьба стала перерастать в формы открытого военного противостояния. В подобной ситуации как выпускники школ должны отвечать в заданиях ЕГЭ по истории на этот вопрос? К изучению истории Гражданской войны нужно подходить как к многоплановому и глубокому внутреннему процессу социально-политического развития страны. Справедливости ради отметим, что в последнее время, в истории Гражданской войны историки выделяют не только политические и экономические стороны. Поднимаются очень важные пласты: власть и общество, власть и культура, городской быт, социальный состав противоборствующих сил, политическая ориентация офицерского корпуса белых, движение «зеленых» и т.д. На наш взгляд, такие историки, как Устинкин С.В., Ратьковский И.С., Ходяков М.В., Лебина Н.Б. в учебных пособиях по истории России с чувством 124 исторической ответственности подходят к рассмотрению трагических страниц российской истории 1917-1922 гг., пытаются распутать клубок противоречий того времени, придать системности историческим процессам, а главное, извлекают уроки из прошлого. Историки должны сделать все от них зависимое, чтобы исключить возможности повторения тех далеких событий. НАРОДНЫЙ КОНТРОЛЬ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 1960 – 1980-е гг. КАК ОТРАЖЕНИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ Коваленко С.Г. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток ostina@list.ru Серьёзные попытки преодоления культа личности не только в сфере идеологии, но и в сфере управления страной были характерны для времен Н.С. Хрущева. И это не было идеологическим клише, тиражируемым для целей властной элиты страны. Впоследствии эта тенденция выльется в партийные реформы 1962 г. и создание массовой системы народного контроля. В своих перспективных замыслах Н.С. Хрущёв шёл ещё дальше. Об этом свидетельствуют материалы декабрьского (1957 г.) Пленума КПСС, на котором обсуждалось новое положение профсоюзов в политической системе реформируемого общества. После прихода к власти Л.И. Брежнева перед советской управленческой элитой стояли две взаимоисключающие на первый взгляд задачи: стремлением к внутриполитической стабилизации и необходимостью продолжения реформ начатых Н.С. Хрущевым, прежде всего экономических. Правящая бюрократия была заинтересована в большей эффективности и рентабельности хозяйства, одновременно стремясь ко все большему контролю над экономической и политической жизнью страны. Руководством был выбран центристский курс из-за опасений, что более радикальные преобразования могут затронуть основы советского строя. Для успеха любого реформирования основополагающие принципы должны фокусироваться в его целевой установке и ориентированной на неё концепции преобразований. Базовое положение проводимых модернизаций в народном хозяйстве страны, что было признано на официальном уровне, заключалось в следующем: для достижения более высокого уровня развития, эффективности экономики государства необходимо повышать рентабельность производства. Однако никакие действия не должны были нарушать сложившийся статус кво. Какая же роль отводилась в такой ситуации системе народного контроля? 125 Высказывание В.И. Ленина о том что «социализм это учет и контроль» не раз вспоминалось на официальных выступлениях. Более того, анализ документов свидетельствует о том, что органам народного контроля на формальном уровне уделялось больше внимания, чем во времена Н.С. Хрущева. Количество вовлечённых в народный контроль из года в год увеличивалось. Всего к 1 января 1966 г. в РСФСР число народных контролёров достигло 2.876.584 чел., в составе групп и постов соответственно 188.482 и 266.880 чел. [ГАПК. Ф. 1521, оп. 2, д. 274, л. 39,42.] После негласного свертывания косыгинской реформы на Дальнем Востоке делается попытка еще больше адаптировать народный контроль под нужды системы управления. К 1980 г. в стране насчитывалось около 1,3 млн. групп и постов народного контроля. На 1 января 1986 г. примерно 5 млн. рабочих являлись членами народного контроля. Вместе с тем в политической практике конца 70-х — начала 80-х гг. реальное воздействие контрольной деятельности трудящихся на процесс формирования и реализации политики было крайне незначительным. При такой массовой работе органов партийно-государственного контроля логично было ждать результатов. Они были, но недостаточно соответствовали такой влиятельной и обширной структуре. Фактически действия контролеров не должны были ни в коем случае не затрагивать основ системы хозяйствования. Очередной всплеск интереса к народному контролю в 1985 г. когда М.С. Горбачев на волне перестройки и ускорения попытался изменить ситуацию как в управлении, так и во внутриполитической системе страны. Особенно активно включились народные контролеры в борьбу с нетрудовыми доходами. Так в Приморском крае в первом полугодии 1988 г. комитетом народного контроля 69 раз рассматривались вопросы обеспечения сохранности социалистической собственности. По итогам рассмотрения результатов проверок, различной степени взыскания подверглось 51 должностное лицо, на 22 из них были произведены денежные начеты на общую сумму почти 6.000 руб.[ ГАПК. Ф. 1521, оп. 2, д. 274, л. 39,42] Как известно любой контроль существует в рамках системы. Возросшие возможности блокировались системой. Поэтому несмотря на возросшую активность принципиально изменить ситуацию не удавалось. УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА И ЕЁ РЕАЛИЗАЦИЯ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 1960-1991 ГОДАХ Крушанова Л. А. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток larrie@list.ru 126 С древнейших времен обществу было известно такое негативное явление как преступность. Проблема преступности находила отражение в работах философов древности. В XIX в. наука о преступности и преступлениях выделилась в самостоятельное направление – криминологию. Ее изучение с различных сторон позволило Ф. Листу выделить «ядро» борьбы государства с преступностью – уголовную политику. В работах отечественных исследователей как дореволюционного, так и советского периода анализ уголовной политики также получили освещение. Разработка уголовной политики принадлежала государству. В Программе КПСС (1961 г.) были отражены следующие положения: предотвращение преступлений, дифференцированный подход к различным категориям преступников; акцентировалось внимание на исправлении и перевоспитании осужденных, возрастании роли общественности в борьбе с преступностью. Правда, ставились и более масштабные задачи: ликвидация преступности и всех видов правонарушений в целом. Особое внимание уделяло борьбе с пьянством, нетрудовыми доходами и социальным паразитизмом (Программа XXVII съезда КПСС, 1986 г.). После смерти И.В. Сталина общественная жизнь в Советском государстве пришла в движение, что отразилось на росте преступности. В 1957 г. количество преступлений возросло на 17% по сравнению с 1956 г., 1958 г. – на 30% [1]. В 1958 г. вышли Основы уголовного законодательства Союза ССР. В 1960 г. На их базе был принят УК РСФСР. Самым распространенным видом наказания оставалось лишение свободы (86% преступлений, отраженных в УК). Кроме этого УК регулярно дополнялся указами и др. законодательными актами, прямо или косвенно направленными на борьбу с преступностью. Среди них важное место занимали указы по борьбе с пьянством (1972 г., 1985 г.), а в более поздний период – по борьбе с наркоманией (с 1972, 1976 г.). В дальнейшем указы изменялись, дополнялись, либо дорабатывались, и на основе этого вносились изменения в УК. Наиболее важным направлением в реализации уголовной политики руководство страны считало борьбу с преступлениями против социалистической и общественной собственности. Наказания за этот вид преступления был вплоть до смертной казни. Высоким был уровень насильственных преступлений (убийств, покушений на убийство и изнасилований). Фактическое увеличение данных видов преступлений в 1961 – 1991 гг. составил в Приморье в 5 раз, в Хабаровском крае – в 4 раза, в Камчатской области с 1971 по 1991 гг. – в 2 раза. В 1960 – 1991 гг. рост преступности был весьма существенным: в Приморье увеличился в 9 раз, в Хабаровском крае и Камчатской области (в период с 1967 по 1991 г.) – почти в 7 раз, в Магаданской области (с 1973 по 1991 гг.) – в 4,5 раза. В целом по Дальнему Востоку только за один год (1990 – 1991 гг.) рост составил 17%, в то время как по РСФСР в 1990 г. – 13,6%. Список источников и литературы 127 1. Уровень, динамика и структура преступности в СССР и России // http://www.xres.ru. Дата обращения: 24 марта 2011 г. ДВА РУССКИХ ИСХОДА (ЭВАКУАЦИЯ КРЫМА В 1920 г. И ЭВАКУАЦИЯ ПРИМОРЬЯ В 1922 г.): СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ Кузнецов Н.А. Дом Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына, г. Москва nikita-k1978@yandex.ru В истории Гражданской войны в России особое место занимают два эпизода, сыгравшие важную роль в судьбах тысяч людей и оказавших значительное влияние на формировании такого культурно-исторического феномена, как Русское Зарубежье. Это – эвакуация Русской армии и Черноморского флота из портов Крыма в 1920 г. и эвакуация войск и беженцев из портов Дальнего Востока в 1922 г. Характер проведения обеих эвакуаций имел как общие черты, так и различия. Из них можно выделить следующие. Эвакуация Крыма была спланирована заранее, еще весной 1920 г. Правда, при ее осуществлении выяснилось, что число лиц желающих покинуть Россию значительно превышает изначально предполагавшееся количество. Но именно благодаря заранее и четко спланированной операции Крым смогли покинуть все желающие. Командование Сибирской флотилии имело значительно меньше времени на подготовку эвакуации. Правда и значительно меньшим было количество эвакуируемых – порядка 10000 человек (в отличие от 150000 в Крыму). Еще одним важным отличием была ситуация, связанная с международным положением обеих эскадр. Если Черноморский флот пользовался поддержкой со стороны Франции, предоставившей кораблям и личному составу порт Бизерта, то контр-адмирал Г.К. Старк (командующий Сибирской флотилией) вел свои корабли в абсолютную неизвестность. Лишь в процессе перехода выяснилось, что убежище русским кораблям и беженцам могут дать лишь Соединенные Штаты Америки на своей базе на Филиппинских островах (при этом по американским законам корабли не могли получить статус интернированных). В гораздо более сложных условиях проходил переход кораблей Сибирской флотилии (большинство которых было старыми, нуждавшимися в ремонте и не приспособленными для океанских переходов) по сравнению с Черноморским флотом. В силу вышеуказанных и других причин значительно отличалось и моральное состояние моряков и беженцев, оказавшихся в Бизерте и на Филиппинах. О чинах Сибирской флотилии, оставшихся на Филиппинских островах людей адмирал Старк писал: «…внутренняя солидарность и присущая обычно частям флота способность 128 сживаться по типу дружной семьи, в данном случае отсутствовали». Между тем, в Бизерте, несмотря на значительные трудности, личный состав значительно дольше сохранял корпоративный дух «морской семьи» (несмотря на то, что пребывание в Северной Африке длилось четыре года, а на Филиппинах лишь полгода) Изучая историю обеих эвакуаций, нельзя не вспомнить меткое изречение сэра Уинстона Черчилля: «Войны не выигрывают эвакуациями». Однако благодаря быстро и грамотно проведенным эвакуациям в 1920-ом и 1922 гг., русские армия и флот не распылились по свету в виде неорганизованных, деморализованных банд вооруженных людей (на что так надеялся их противник), а в течение нескольких лет сохранялись как вооруженные силы (как Русская армия в Галлиполи и Русская эскадра в Бизерте), либо организовано влились в ряды граждан других государств (как произошло с теми, кто покинул Дальний Восток в 1922 г.). Даже после крушения надежд на продолжение войны против Советской России они все равно смогли остаться сплоченными, даже рассеявшись по многим странам земного шара. И именно в этом заключалась величайшая победа Русского Духа, победа, возможно даже стоящая иных громких «боевых викторий». СТАНОВЛЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ ПРАВИТЕЛЬСТВА ДВР С ЯПОНИЕЙ ПО ДОКУМЕНТАМ СИББЮРО ЦК РКП(б) Кузнецова М. А. Новосибирский государственный педагогический университет, г. Новосибирск mahaon90@gmail.com Выстраивание отношений с Японией являлось одной из важнейших внешнеполитических задач Дальневосточной республики. В рамках данной статьи мы намерены достичь следующей цели: проследить и охарактеризовать отношения Дальневосточной республики с Японией на начальном этапе создания ДВР. Наше исследование основывается на опубликованных документах Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибревкома [1]. В апреле 1920 года в Сибири и на Дальнем Востоке насчитывалось до 70 тысяч человек японских войск и это была самая крупная группировка интервенционистских войск на востоке России. Японские войска помогали семеновцам и другим противникам большевиков. Явное, либо слегка прикрытое участие Японии в событиях Гражданской войны в России оказывало сильное влияние на ход военных действий. В некоторых районах, например в Амурской области, японские войска уже начали эвакуироваться, но делалось это медленно, такая эвакуация воспринималась, как нежелание покидать эту территорию. 129 О Японии, ее действиях и планах в отношении русского Дальнего Востока и Восточной Сибири нередко упоминается в документах Сиббюро ЦК РКП(б). В этих материалах подчеркивается, что реализацию своих интересов японцы начали с победы в русско-японской войне 1904-1905 гг. С тех пор Япония стремиться к распространению своего влияния, и не только экономического, на русском Дальнем Востоке. Современники видели заинтересованность Японии и в продолжении интервенции в том, что на Дальнем Востоке японцы владели рядом предприятий во Владивостоке, Харбине и Манчжурии. Экономика Дальнего Востока во многом зависели от японского капитала. Япония могла и была готова начать войну с Россией. Но мешал этому ряд причин – другие участники интервенции тоже преследовали свои цели в данном регионе, так же японцам следовало учитывать и то, что «в случае войны с Россией Китай и Корея моментально поднимутся». Отношение двух последних к Японии самое враждебное. Нередко происходили столкновения между китайскими и японскими солдатами. Напряженность отношений на государственном уровне отражалась и в жизни гражданских людей. И таких фактов было немало: в Благовещенске объявлен бойкот японским деньгам, в Никольск-Уссурийске заявили бойкот японцам извозчики. Создание ДВР совпало с вооруженным выступлением японцев в Хабаровске и расширением японской военной помощи «нуждающимся» белым режимам и это не смотря на то, что официально Япония неоднократно заявляла о своем якобы нейтралитете. Военный перевес интервентов, и прежде всего японских войск, над сторонниками Советской власти был слишком значителен. Участие японцев в военных действиях продолжалось до конца апреля. Нехватка военной силы привела руководство ДВР к решению провести мобилизацию с 14 лет. И только в начале мая японская сторона заявляет о возможности ведения переговоров с представителями ДВР. Переговоры велись на протяжении месяца с перерывами. В течение всего этого времени японцы продолжали всячески поддерживать белогвардейские войска. Необходимо подчеркнуть, что это был самый сложный и напряженный период в отношениях Дальневосточной республики с Японией. На это время приходится большинство военных столкновений, особо остро стояла угроза начала войны, о чем часто говорится в обзорах, докладах, отчетах ЦК РКП(б) и Сибревкома. Японцы всеми способами отстаивали свои интересы, они не собирались терять свое экономическое влияние на данную территорию, опираясь на свое масштабное военное присутствие на русском Дальнем Востоке. Список источников и литературы 1. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922гг.) Сборник документов ЦК РКП (б) и Сибирского Революционного комитета. - Новосибирск, 1996. 130 ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ РОССИИ И РАССТАНОВКА ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ В 1917 г. Кузьмин В.Л. Дальневосточный государственный университет путей сообщений, г. Хабаровск kvl-14@yandex.ru Процесс возникновения политических партий на Дальнем Востоке соответствовал общероссийским тенденциям, но имел и свои отличительные черты. В значительной мере на процесс возникновения политических партий на Дальнем Востоке повлияла и социальная структура региона. Большую часть населения составляло крестьянство (более обеспеченное, чем крестьяне центра России), значительно меньше была доля пролетариата и совсем незначительную часть населения составляли представители привилегированных сословий. Первые партийные объединения на Дальнем Востоке представляли собой небольшие законспирированные группы, постепенно обрастающие единомышленниками. Группы ПСР и РСДРП появились практически одновременно, значительно позже возникли группы народных социалистов. Что касается организаций других общероссийских политических партий, то до 1917 г. действовали только организации дальневосточные отделы Союза русского народа, Союза Михаила Архангела, Русского национального союза (очень незначительные и практически не пользовавшиеся популярностью у населения региона). Оформленных и постоянно действующих организаций кадетов и октябристов на Дальнем Востоке было крайне мало, поскольку либеральная буржуазия считала приемлемой для себя только легальную деятельность [1, с. 75]. Существенно изменилось положение политических партий после Февральской революции 1917 г. Падение самодержавия и провозглашение демократических прав и свобод создали обстановку для легальной деятельности политических партий во всей стране. Не стал исключением и Дальний Восток. Как и во всей стране, наибольшим влиянием здесь стала пользоваться партия эсеров. Члены ПСР начали проводить активную пропаганду своих идей среди широких слоёв населения, в особенности в деревне. В марте 1917 г. произошло организационное оформление владивостокской и хабаровской эсеровских организаций. В Хабаровске и уезде было зарегистрировано к концу мая 1917 г. более 1 тыс. членов эсеровской партии. Печатными органами эсеров стали газеты «Социалист-революционер» во Владивостоке и «Воля народа» в Хабаровске [1, с. 94]. Также в марте произошло организационное оформление дальневосточных организаций РСДРП, до сентября 1917 г. остававшихся объединёнными, в связи с малочисленностью. В Хабаровске, Благовещенске и Харбине социал-демократы насчитывали считанные единицы. Самая крупная – Владивостокская организация 131 - оформилась 10 марта 1917 г., а к концу апреля её численность достигла 500 членов. Общее количество социал-демократов на Дальнем Востоке к июлю 1917 г. составляло 2850 чел., а к осени их численность выросла до 4700 чел. (из них большевиков было около 3-х тыс.) [2, с. 78; 3, с. 11]. В апреле 1917 г. появились местные печатные органы РСДРП. Благовещенский комитет РСДРП купил типографию газеты «Благовещенское утро» и начал издавать «Голос труда». Одновременно, 18 апреля в Хабаровске и Владивостоке вышли первые номера, соответственно «Призыва» и «Красного знамени». Ещё меньше была численность организаций народных социалистов. Например, в Благовещенске в конце мая 1917 г. их насчитывалось всего 7 чел. [3, с. 12]. Не особо многочисленной, но более авторитетной была Владивостокская организация народных социалистов, которую возглавлял профессор международного права Восточного института Н.И. Дмитраш. Весной 1917 г. произошло организационное объединение организаций анархистов в Приморье и Хабаровске. В Хабаровске наиболее влиятельной была группа последователей идей П.А. Крапоткина. Во Владивостоке лидировали анархисты, объединившиеся вокруг газеты «Чёрное знамя». В апреле 1917 г. происходит организационное оформление дальневосточных организаций кадетов. Они появились в Хабаровске, Владивостоке и НикольскеУссурийском. В их состав входили в основном представители буржуазии. Печатным органом Приморского областного отделения партии кадетов стала газета «Голос Приморья» [1, c. 95 – 96]. Уникальной для Дальнего Востока стала партия «Амурский союз республиканцев». Программа республиканцев представляла собой нечто среднее между программами кадетов и эсеров. Монархические взгляды в этот период стали крайне непопулярными, поэтому организации октябристов и черносотенцев на Дальнем Востоке были малочисленны и незначительны. Они не играли никакой роли в регионе. Расстановка политических сил в регионе в начале 1917 г. соответствовала общероссийским тенденциям, но имела и свои отличительные черты. В последующей политической борьбе на Дальнем Востоке либералы, как и монархисты, не играли существенной роли, а основное противоборство развернулось между большевиками и умеренными социалистами (эсерами и меньшевиками). Список источников и литературы 1. Дальний Восток России в период революций 1917 года и гражданской войны. Владивосток: Дальнаука, 2003. – 632 с. (История Дальнего Востока России; Т. 3, кн. 1). 2. Очерки истории Дальневосточных организаций КПСС (1900 – 1937). – Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 1982. – 351 с. 132 3. Рудник, С.Н. Политические партии на Дальнем Востоке в 1917 году: Автореф. дис. … канд. ист. наук / С.Н. Рудник. - С-Пб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1992. - 26 с. КУЛЬТУРА И ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (на примере истории Курского края) Кузьмина В. М. Курский институт социального образования (филиал Российского государственного социального университета), г. Курск Kuzmina-violetta@yandex.ru Проблемы рождения новых культурных отношений и роли интеллигенции в формирования советских учреждений культуры в период Гражданской войны и немецкой оккупации в Курском крае мало изучены исторической наукой. В своей работе «Очередные задачи Советской власти, В. И. Ленин определил задачи, пути и методы социалистического строительства в 1918 году. Среди таких проблем, как повышение производительности труда, создание крупной машинной индустрии, большое значение уделялось «подъему образовательного и культурного уровня населения» [1, c.2-3]. Поскольку молодая советская республика еще не имела кадров для работы «по социалистическому культурному строительству», то опорой в этом деле на первом этапе должны были стать представители «буржуазной» интеллигенции. Еще 29 октября 1917 года прозвучало воззвание Совета Народных Комиссаров «К интеллигенции России» с призывом принять участие в строительстве нового общества. Именно в этих условиях интеллигенции предстояло сделать выбор: поддержать всю политику Советской власти или только частичные мероприятия в области культурного строительства, отказаться от какого-либо сотрудничества, рискуя жизнью, открыто противодействовать мероприятиям большевиков или, у кого была такая возможность, эмигрировать на запад. В годы Гражданской войны в Курской губернии большевиками настойчиво велась культурно-просветительная работа. При губполитпросвете была организована секция народных домов и клубов, в волостях – культпросвет комитеты для руководства всей культпросвет работой среди сельского населения, в том числе и клубной. Наряду с реализацией в Курском крае наступательной идеологической политики ВЦИК РСФСР, развивались различные формы искусства, продолжавшие традиции дореволюционной российской культуры. Приобщить их к политической жизни страны заставила Гражданская война. Советская власть в Курской губернии была установлена в феврале 1918 года, а уже в апреле 1918 года после захвата Украины германские войска предприняли наступление на Брянск и Курск: оккупантами был занят Грайворон, а затем предпринято наступление на город Суджу и станцию Коренево, чтобы оттуда 133 двинуться на Рыльск, Льгов и Курск. К маю 1918 года в руках врага оказались Белгородский, Суджанский и Грайворонский уезды, большая часть Рыльского и часть Корочанского уезда. В общем, это составило 1/3 территории губернии (66 волостей). С момента освобождения волостей и уездов Курской губернии начинается оживление общественной жизни, настойчивей становится культурнопросветительская работа партии большевиков среди народа. Лозунг «Защита социалистического Отечества» в 1918 году был признан главным в работе культурного просвещения масс. Мероприятия новой власти в области культурного строительства были поддержаны большинство провинциальной творческой интеллигенцией, которая была привлечена к разработке статуса художественных учреждений. В условиях сложной политической обстановки, в период проведения политики «военного коммунизма», когда остро ощущалась нехватка квалифицированных работников, «буржуазной» интеллигенции было предложено сотрудничать с Советской властью и заняться кадровым формированием различных отделов искусств при Наркомпросе. Выполняя постановления РКП(б), представители новой и «старой» интеллигенции участвовали в создании в селах театры и кружки для культурного просвещения крестьянства, малограмотного и безграмотного слоя населения. Возросший интерес к театру привел к необходимости созыва губернского съезда по вопросам о рабоче-крестьянском театре. [2,c.203] С середины 1920 года до конца 1921 года начался настоящий взрыв активности культпросветработников, которые более настойчиво стали пропагандировать успехи Красной армии и Советской власти. В первую очередь это связано с политикой, проводимой Советским правительством в отношении работников культпросветучреждений. Таким образом, формирование новой советской культуры в Курском крае происходило в сложных условиях Гражданской войны и немецкой интервенции. Новые формы культурнопросветительной организации масс еще мирно существовали с театральноконцертной деятельностью дореволюционных профессиональных артистов. В период становления Советской власти в стране в 1917 году и в Курской губернии в 1918 году (осложненный германской интервенцией в том же году и оккупацией региона войсками генерала Деникина в 1919 году), перед «буржуазной» интеллигенцией встала проблема нравственно-политического выбора. Часть духовной элиты общества, пройдя этап сомнений, эмигрировала в годы первых социалистических преобразований и гражданской войны (например, Н. Плевицкая); другая часть пошла на сотрудничество с Советской властью из-за различных побуждений (чувства вины интеллигенции перед народом за свою образованность, стремления выжить в условиях голода и холода, получить паек от государства и др.), артисты, музыканты, художники, поэты искренне поверили в то, что их творчество нужно народу, что перед ними открылись небывалые перспективы, что именно они сумеют приобщить к истинному искусству широкие массы. 134 Список источников и литературы 1. Великая Октябрьская социалистическая революция. Малая энциклопедия. – М., 1968. – 400 с. 2. Курская правда. – 1919. – 25 декабря. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ Куликов Г.П. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток С распадом мировой социалистической системы, «демонатажом» СССР и социализма в России, казалось бы, исчезли условия для военных конфликтов и различного типа войн, но это не так. Количество военных инцидентов и войн в ХХ1 веке не только не сократилось, но увеличилось. В связи с эти вопрос о причинах, движущих силах, характерных признаках, массовой базы гражданских войн приобрел особую, не только историческую, но практическую актуальность. В современной политологии преобладает количественный подход к определению гражданской войны, заимствованный и западной традиции, что не позволяет ответить на вопрос об их качественной специфике. Следует учитывать, что гражданская война как «война» – «есть продолжение политики» (К.Клаузевиц), и не просто «политики», а «классовой политики» (В.И.Ленин) «иными, а именно, насильственными средствами». Это позволяет нам утверждать, что «война» есть специфически историческое явление, характерное для появления и существования частной собственности, эксплуатации, классов, государства, стоящего над обществом, властвующего над ним. В этих условиях политическая власть, государство, противостоит гражданскому обществу как сила, чуждая, а подчас и враждебная ему. Отношение различных классов к этому государству различное. Для класса, господствующего экономически, государство есть продукт его собственной деятельности, а значит и его собственного политического господства. Именно политика государства, выражающего и защищающего интерес экономически господствующего класса, и насильственно подавляющего морально, политически, а в определенных ситуациях и военными средствами, класс эксплуатируемых и угнетенных, и вызывает гражданскую войну. Это общее положение, характерное для всех гражданских войн, полностью присутствовало и в истории гражданской войны в России. На уровне обыденного сознания гражданская война в России воспринимается как война «белых» и «красных». Но такая трактовка войны носит 135 поверхностный, а значит и далекий от понимания действительных ее причин, характер. На самом деле социальная, а значит, и политическая, характеристика российского общества носила достаточно сложный характер. Здесь сохранялись четыре класса с разным положением и представительством в обществе, с разными интересами и численностью: буржуазия, помещики (феодалы), крестьянство, пролетариат. Фактически, инициаторами гражданской войны выступили промышленнофинансовые круги России, которые мы условно можем назвать либералами», воспользовавшись трудностями первой мировой войны, организовала бойкот распоряжений царского правительства, кризис промышленности и сельского хозяйства, и на этой основе осуществила февральский переворот. Консолидировав свои силы к лету 1917 года, 3 июля, расстреляв мирные демонстрации рабочих Петрограда, они ликвидировали двоевластие Советов, и развязали гражданскую войну против пролетариата и примкнувшего к ним крестьянства. Почувствовав слабость временного правительства Керенского, к открытой войне и против него, и против рабоче-крестьянской массы прибегли осенью 1917 года помещичье-феодальная реакция, т.н. «монархисты», в лице Корнилова, Краснова, Каледина и других «атаманов». Позднее эти два течения, группировки, частично сливались, времена распадались, но вражда и раздоры в этом стане, который и получил название «белые», сохранялись на всем протяжении Гражданской войны. Следует отметить, что и группировка «красных» также оставалась в социальном, политическом, этническом отношении неоднородной и подчас для разрешения спорных вопросов прибегала к вооруженной борьбе. На Дальнем Востоке, гражданская война, развязанная помещичьефеодальными и промышленно-финансовыми кругами России против крестьянства и пролетариата, приобрела свою специфику. На Дальнего Востока России гражданская война началась позднее, чем в центральных районах России. К этому времени армия «белых» в целом потеряла свое моральное, политическое и военное влияние. До Дальнего Востока добрались ее жалкие остатки. Белое движение политически оказалось несостоятельным. Оно не смогло консолидизироваться вокруг одной политической партии с «народной программой» и авторитетными вождями. Множество партий, «политический плюрализм», игра честолюбий самозванцев-вождей, их склоки и интриги, ослабляли стан белых, способствовали их поражению В глазах крестьянства – основного населения Дальнего Востока, не пользовались поддержкой ни ее либеральная, ни монархическая группировки. 136 Тем более «белые» к этому времени не могли выступать отдельно и независимо от интервентов, а значит, в глазах крестьянства и пролетариата выступали как антипатриотическая, антинациональная сила. На Дальнем Востоке к этому времени армия «белых» полностью утеряла свою конструктивную составляющую, не смогли предложить населению никакой позитивной программы и выступали в роли грабителей, захватчиков, не отличающихся от интервентов – японских и американских войск. Гражданская война на Дальнем Востоке приобрела форму партизанской войны, которую вело население, поддерживало население, не делая различий между «белогвардейцами» и «интервентами». В ходе Гражданской войны политическое влияние и авторитет «большевиков» окрепли и усилились. На Дальнем Востоке они воспринимались как «партия победителей». В рядах «красных» к этому времени в основном удалось преодолеть классовые, политические, этнические противоречия, добиться консолидации и выступать сплоченным фронтом. В современной исторической литературе складывается тенденция, произвольно подбирая отдельные «факты», возлагать вину в развязывании гражданской войны на стан «красных». Это делается и с помощью несостоятельно сформулированных определений гражданской войны, и посредством произвольной, несостоятельной методологии, чурающейся глубокого политического и социального анализа исторических событий. Некоторые историки делают это в более завуалированной форме, предлагая периодизацию гражданской войны, избегающую рассмотрения всей системы исторических событий в целом. В частности, причину развязывания гражданской войны пытаются найти в политике «военного коммунизма» большевиков, в их «ошибках» или тех или иных исторических событиях. Такого рода рассуждения подобны мнению судьи о том, что прохожий, ограбленный бандитами, сам виноват в этом, поскольку он шел домой слишком поздно. Или, в более мягком варианте такого же рода рассуждений, вина возлагается и на прохожего, и на бандита. В этом случае поиск истинных поджигателей гражданской войны скрывается за морализирующими рассуждениями « о трагедии России». СЕПАРАТИЗМ И РЕЛИГИОЗНЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ В ИНДОНЕЗИИ: КОРНИ ПРОБЛЕМЫ Куманев Д.С. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток kumanev@yahoo.com 137 Бывшая колония Нидерландов Индонезия провозгласила свою независимость от метрополии 17 августа 1945 г., однако официальная передача суверенитета состоялась только 27 декабря 1949 года после длительной антиколониальной войны. Новое независимое государство представляло собой сложнейший конгломерат многочисленных народностей (не менее 150 этносов), принадлежавших к различным расам и конфессиям [1, с 138]. Желая создать платформу для объединения широкого спектра политических, религиозных и идейных течений, отцы-основатели независимой Индонезии включили в преамбулу первой конституции страны пять принципов панча сила, которые должны были лечь в основу индонезийской модели построения общества «справедливости и процветания». Эти принципы включали в себя: веру в единого Бога; справедливую и цивилизованную гуманность; единство страны; демократию, направляемую разумной политикой консультаций и представительства; осуществление социальной справедливости для всего народа Индонезии. Однако в процессе получения независимости и сразу после нее в общественно-политической жизни Индонезии ярко обозначились различные точки зрения как на политическое устройство страны, так и на ее территориальные границы [1, c 163]. Корни этих проблем лежали в колониальном прошлом всего региона ЮгоВосточной Азии. К приходу европейцев в XVI веке в политическом плане регион представлял из себя пестрый набор княжеств и султанатов. Колонизация региона европейцами, раздел ими сфер влияния и постепенное включение Юго-Восточной Азии в мировую торговлю, прервало естественный процесс образования государств в этом регионе. Образующиеся после Второй мировой войны независимые государства региона возникали в границах колоний европейских держав и получали в наследство все те же территориальные проблемы, с которыми боролась и колониальная администрация. Для Индонезии основными вызовами ее территориальной целостности были: сепаратизм на западной части острова Новая Гвинея, где проживает народ папуа; сепаратизм на южной части Молуккских островов, населенной христианами, сепаратизм в провинциях Ачех и Восточный Тимор [4, c 397; 7, c 466]. Два последних конфликта имели свои положительные решения. В первом случае это получение статуса «особой автономии» в рамках унитарного индонезийского государства, во втором – образование независимого государства Демократическая Республика Тимор-Лешти (Восточный Тимор). [6, c 150] В политической сфере Индонезии падение авторитарного режима Сухарто в 1998 г. открыло путь тенденциям, характерным для всех бывших колониальных стран с преимущественно мусульманским населением. Кризис идеи национального государства и дискредитация национальных элит заставило мусульманское общество переосмыслить идеи и принципы построения успешного государства. [2, с 347] Усиление роли политического ислама в Индонезии, вхождение исламских политических партий в законодательные органы страны 138 является отражением этих тенденций. Часть исламских организаций страны выступают с позиций религиозного фундаментализма, что усиливает как внутриобщинную так и межконфессиональную рознь. [3, c 88] Религиозный экстремизм в Индонезии имеет давние корни, поэтому власти страны с переменным успехом борятся с этой проблемой. [5, c 201] Список источников и литературы 1. Другов А.Ю. История Индонезии: ХХ век. – М.: Институт востоковедения РАН, 2005. – 445 с. 2. Кепель Ж. Джихад: экспансия и закат исламизма. – М.: Ладомир, 2004. – 468 с. 3. Комиссина И.Н. Мусульманские организации Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии. – М.: Рос. ин-т стратегич. исслед., 2009. – 238 с. 4. Конфликты на Востоке: Этнические и конфессиональные: Учеб. Пособие для студентов вузов / Под ред. А.Д. Воскресенского. – М.: Аспект Пресс, 2008. – 512 с. 5. Терроризм – угроза человечеству в XXI веке. – М.: Институт востоковедения РАН, Изд-во «Крафт+», 2003. – 272 с. 6. Урляпов И.В. Восточный Тимор: тернистый путь к независимости. – М.: Изд-во Гуманитарий Акад. гуманитар. исслед., 2005. – 212 с. 7. Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие / Под ред. А.Д. Воскресенского. – М.: Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД РФ, 2005. – 576 с. СОЗДАНИЕ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОГО ОТДЕЛА ПРИ БРЭМе И ЕГО РОЛЬ В ОКАЗАНИИ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ НУЖДАЮЩИМСЯ ЭМИГРАНТАМ В МАНЬЧЖУРИИ (30—40-е годы XX в.) Лазарева С.И. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток. В фокусе внимания современных исследователей по-прежнему остаются вопросы, связанные с особенностями дальневосточной эмиграции, деятельностью эмигрантских партий и военизированных группировок, благотворительных, религиозных и корпоративных организаций. Свободная от идеологического пресса методология исследования позволила историкам воссоздать объективную картину культурной, политической и духовной жизни русской дальневосточной эмиграции. Однако, несмотря на обилие имеющихся публикаций — тезисов, статей, монографий, посвящённых данной теме, о завершении исследований в 139 сфере эмиграционных процессов сегодня говорить ещё рано. Многие аспекты истории дальневосточной ветви российской эмиграции нуждаются в уточнении и более глубоком освещении. К таким следует отнести и вопросы, раскрывающие роль Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (далее — Бюро), его отделов, прежде всего благотворительного, в налаживании жизни российской эмиграции на чужбине, в удовлетворении их экономических нужд в целом и улучшении материального положения каждого эмигранта в отдельности. Деятельность Бюро получила множество негативных оценок у историков. В исторической литературе СССР оно рассматривалась как «антисоветская организация, работавшая в пользу японской разведки», в эмигрантских русских публикациях, например у П. Балакшина, Бюро — «грязная японская задумка». Американский историк Дж. Стефан называет эту организацию «фашистской». Белорусская исследовательница Н.Е. Аблова отрицает важность и полезность Бюро для эмигрантов. Новый подход к оценке этой организации мы находим в работах С.В. Онегиной и Е.Е. Аурилене, он характеризуется объективностью и расширенностью выводов по деятельности самого Бюро и его отделов. Создание благотворительного отдела при Бюро и его деятельность позволяет по-новому подойти к оценке деятельности Бюро, определить его место в жизни российских эмигрантов. Безусловно, Бюро было орудием в руках японских властей страны, по их настойчивым директивам оно внедряло в эмигрантскую среду их идеологические установки, служило средством тоталитарного контроля над эмиграцией. Это отрицательный момент в деятельности Бюро. Вместе с тем, именно эта организация в новых, трудных, запутанных внутри- и внешнеполитических условиях 30—40-х гг. на Дальнем Востоке объединила эмиграцию, спасла от нового распыления по странам мира, создала возможности для экономического и культурного развития российских эмигрантов в Маньчжурии. Одним из важнейших отделов Бюро являлся пятый — благотворительный. Его создание было обусловлено рядом причин. До его создания в начале 30-х гг. благотворительной деятельностью занимались 12 благотворительных организаций, а также различные общества и объединения, имевшие цели взаимопомощи, культурного обмена. Все эти многочисленные организации были представлены сами себе, создавались создавалась ненужная конкуренция, параллелизм в работе, что усиливало и без того тяжёлое материальное положение учреждений. Жизнь показала, что помощь, оказывалась благотворительными организациями беднейшим эмигрантам, не охватывала всех важнейших нужд эмиграции. Во-первых, в связи со скудностью материальных средств и тяжёлым материальным положением самих организаций они вынуждены были принимать к себе людей для лечения и призрения, главным образом, за плату, хотя и небольшую. Но не все эмигранты могли получить ту или иную помощь за деньги. Во-вторых, не все виды нужды российской эмиграции могли удовлетворить 140 существующие благотворительные учреждения, поскольку всё зависело от их компетенции, содержания устава и положения. Вот здесь и нужен был один координирующий центр, который бы решал все вопросы, связанные с социальной помощью беднейшим эмигрантам: лечением, питанием, призрением, оплатой обучения и т.д. Таким координирующим центром всей работы по оказанию помощи нуждающимся эмигрантам и стал благотворительный отдел, созданный в системе Бюро в 1935 г. ОСНОВЫ КОНЦЕССИОННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ Лисицына Е.Н. Сахалинский государственный университет, г. Южно-Сахалинск Lisitsina1997@yandex.ru В России, в условиях острой нехватки инвестиционных ресурсов, применение такой формы вложения средств как концессия может принести значительные выгоды, обеспечив приток в национальную экономику долгосрочных инвестиций. Поэтому имеющийся в стране опыт, в том числе и Дальневосточной республики, по разработке и реализации концессионной политики продолжает находиться в центре внимания исследователей различных научных направлений [2; 3; 4; 5; 6; 7; 8]. Однако, несмотря на значительное число публикаций по указанной проблеме, некоторые документы концессионного законодательства ДВР, пока остались без должного внимания со стороны исследователей. К числу таких документов относятся «Основные положения об отдаче на территории ДальнеВосточной Республики недр для эксплуатации полезных ископаемых на концессионных началах», в которых сформулированы основы концессионной политики ДВР (1; 167-170) Подготовка и принятие данного документа были вызваны проведением руководством Дальневосточной республики (при посредничестве Москвы) переговоров сначала с представителями американской администрации, а затем крупным американским нефтепромышленником Гарри Синклером об организации на Северном Сахалине концессии по разработке нефтяных месторождений. Успех предварительного обсуждения сделки и потребовал от правительства ДВР наличия соответствующей законодательной базы для ее оформления. В документе определены условия допуска к организации концессий по поиску, разведке и эксплуатации месторождений полезных ископаемых на территории Дальневосточной республики, перечислены объекты, возможные для концессионирования, указан круг лиц, имеющих право на создание 141 концессионных предприятий, подчеркнута состязательность процедуры получения концессии в случае наличия нескольких претендентов на нее (1; 167). Также в «Положениях» оговорены сроки поисков и разведки полезных ископаемых, указаны причины, ограничивающие горнопромышленную деятельность на территории Дальневосточной республики, установлены правила выделения и разработки отводов, введен регламент на разведку и эксплуатацию полезных ископаемых на территориях, не охваченных концессионными договорами (1; 167-168). Кроме этого, документ устанавливает виды и оговаривает размеры платы за право эксплуатации предоставленных в концессию месторождений полезных ископаемых и определяет основные условия взаимодействия между концессионером и Правительством Дальневосточной республики, включая случаи прекращения действия концессионного договора (1; 168-170). Пункты «Основных положений», на основе которых был заключен концессионный договор с Синклером, явились юридической основой, позволившей позже Советскому правительству без потерь выйти из заключенного соглашения (1; 170). Список источников и литературы 1. Собрание Узаконений и Распоряжений Правительства Дальне-Восточной Республики. – Чита, 1921. - № 4 (10). – 8 сентября. 2. Иголкин А.А. Советская нефтяная промышленность в 1921 – 1928 годах. – Москва, 1999. 3. Косторниченко В. Н. Иностранный капитал в советской нефтяной промышленности (1918 - 1932 гг.). – Волгоград, 2002. 4. Марьясова Н.В. Организация концессионной политики и практики в условиях ДВР // Из истории Дальневосточной республики: Сб. науч. трудов. Владивосток, 1992. 5. Немчанинова М.А. Экономическая эффективность концессионной политики (из опыта привлечения иностранного капитала в экономику русского Дальнего Востока в 20-е годы XX века).//Российское Приамурье: история и современность. Материалы докладов научного семинара. - Хабаровск, 1999. 6. Орнатская Т.А., Ципкин Ю.Н. Концессионная политика Дальневосточной республики (1920-1922). – Хабаровск, 2008//Россия и АТР. - № 1. – 2007. 7. Попов В.Г. Концессионная политика Советского государства на русском Дальнем Востоке (1922-1944 гг.)//Вопросы истории гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России: Сб. науч. трудов. - Владивосток, 1994. 8. Ципкин Ю.Н., Орнатская Т.А. Внешняя политика Дальневосточной республики (1920-1922). – Хабаровск, 2008. 142 ОБЪЕКТИВНОЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ ГОСУДАРСТВА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Лукьянов И.С. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток В борьбе за власть все классы изначально исходят из сугубо вещественного, физического, природного и объективного, то есть материалистического начала. С одной стороны, собственность предопределяет все и, прежде всего, экономические отношения в любом обществе. Она сама как сущность, и ее отношения являются глубинной основой, образующей реальный базис социальноэкономического строя. Будучи неотделимой от производительных сил и всей совокупности производственных отношений, включая опосредованные через производство отношения человека с природой и, раскрываясь только через эти отношения, объединяя в себе прежде всего отношения отчуждения, присвоения, владения, пользования и распоряжения, собственность предстает перед нами как нечто общее, целостное и объективное. С другой стороны, исходя из сущностной составляющей собственности, как предмета для количественного исследования, собственность обществ выступает как огромное скопление ценностей, а отдельная ценность – как элементарная форма этой собственности. То есть собственность, как таковая, предстает одной из составляющих «самого первичного и вещественного» или единичного, особенного и субъективного. Дихотомия отношений собственности в проявлении объективного и субъективного имеет важное практическое значение. Трудно придумать что-то более объективное и материальное, чем отчуждение, присвоение, владение, пользование и распоряжение огромным скоплением ценностей (включая интеллектуальные), представляющих вещественную сущность собственности общества. Отчуждение выражает объективное превращение деятельности человека и ее результатов в самостоятельную силу, господствующую над ним и враждебную ему, и связанное с этим превращением человека из активного субъекта в объект общественного процесса. Так, за годы Гражданской войны партия большевиков практически не только устранила политических оппонентов, но политизировала марксисткой идеологией советские, профсоюзные, молодежные и другие общественные организации и вооруженные силы, руководствуясь принципом: «Идея, охватившая массы становится материальной силой». Большевики уже в первые месяцы Гражданской войны на практике превратили идею К.Маркса о «диктатуре пролетариата» в диктатуру своей партии. К концу Гражданской войны вся власть в Советской России сконцентрировалась в руках ЦК РКП(б), по существу оформился режим однопартийной диктатуры – «государства-партии». Формально утверждая пролетарскую демократию, партия вела непримиримую борьбу со своими идейными противниками, осуществила 143 национализацию промышленности и банков, запретила торговлю, ввела продразверстку и трудовую повинность, сопровождающуюся грубым насилием, произволом и массовыми репрессиями. Следовательно, идеология (отношения идеологии) берет свое начало в отражении объективного «жизненного процесса материальной жизни людей» и окончательно приобретает свое сущностное содержание в отражении общественных отношений собственности. Следовательно, человеческая цивилизация знает только две формы отношений идеологии: - идеология (отношения идеологии) оправдывающая и защищающая отношения частной собственности; - идеология (отношения идеологии) оправдывающая и защищающая отношения обобществленной (общественной) собственности. Идеология не является самостоятельной философской субстанцией с присущими только ей первоосновой и сущностью всех вещей и явлений. Идеология, будучи явлением общественных отношений собственности есть конкретная истина – качественная характеристика самой собственности, потому она, оставаясь субъективной по форме и объективной по содержанию, всегда является заложницей этих отношений, проявляясь в форме «служанки» и т.д. отношений собственности. Речь идет об объективной сущностной составляющей идеологии, базирующейся на основе отношений собственности и отношениях отчуждения, присвоения, владения, пользования и распоряжения. Мы пришли к выводу, что научная категория «Идеология» обладает базисом и надстройкой и выражает содержание и сущность посредством многообразия форм и явлений; что вторичные субъективные свойства и признаки, представляющие надстроечные категории отношений идеологии, как то: равенство, братство, патриотизм и т.д. не могут стать прародителями какой-либо новой идеологии вне отношений собственности, как объективной сущности. НИКОЛЬСК-УССУРИЙСКАЯ ЖЕНСКАЯ УЧИТЕЛЬСКАЯ СЕМИНАРИЯ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (1917-1919 гг.) Лынша О.Б. Дальневосточный федеральный университет, г. Уссурийск olynsha@mail.ru История дальневосточных учебных заведений в годы революции и Гражданской войны является малоизученной проблемой. Это отчасти связано с тем, что документальные свидетельства, касающиеся народного образования, по большей части не сохранились. Тем ценнее представляются архивные источники, проливающие свет на существование учебных заведений в эту переломную эпоху. 144 В Государственном архиве Российской Федерации в фонде № 320 министерства народного просвещения Сибирского правительства (правительства Колчака) сохранились отчеты Никольск-Уссурийской женской учительской семинарии за 1917-1919 гг. В июне 1917 г. Временное правительство принимает законы, касающиеся учительских семинарий. Отныне учебное заведение могло само выбирать тип организации – женская, мужская или смешанная. Летом 1917 г. Педагогический совет постановил оставить семинарию женской по составу учащихся. Изменялись правила поступления. Отныне в семинарию без вступительных экзаменов могли поступать лица, окончившие высшие начальные училища. До революции в семинарию поступали выпускницы двухклассных начальных училищ. Таким образом, повышался образовательный ценз для желающих получить профессию учителя. При семинариях открывались двухгодичные приготовительные классы, чтобы поднять образовательный уровень будущих педагогов. В приготовительные классы выпускницы сельских училищ сдавали вступительные экзамены. После окончания приготовительных классов девушки поступали в 1 класс семинарии. Цикл обучения в семинарии составлял 4 года. Подготовка будущего учителя начальной школы, таким образом, составляла 6 лет. В семинарии вводилось выборное начало. Впервые директор переизбирался, а не назначался министром просвещения, как это было раньше. П.Н. Рябинин единогласно был оставлен в должности руководителя семинарии. Избрание претендентов на преподавательские должности стало происходить на заседании педсовета. Учащимся было разрешено организовывать кружки. Преподаватели семинарии активно включились в политическую жизнь города: читали лекции солдатам в Народном доме, в Железнодорожном собрании. Летом 1917 г. городскую думу от блока социалистов-революционеров и социалистов-демократов вошел преподаватель семинарии А.З. Федоров. Отчеты колчаковскому министерству просвещения ломают стереотип П.Н. Рябинина как политически нейтрального человека. Он отзывается о большевиках исключительно в негативном ключе. П.Н. Рябинин писал в отчете за 1918 г. о том, что «условия жизни учащихся очень тяжелые, их нельзя сравнивать с предыдущими годами». В марте 1919 г. цены поднялись не менее, чем в 10 раз. Стипендии и жалованье преподавателям повышалось незначительно, от случая к случаю. Организация общежития или пансиона могла существенно облегчить жизнь семинаристок, но нанять помещение не было средств. П.Н. Рябинин обратился к военным с просьбой бесплатно выделить помещение для проживания девушек. Этот проект осуществить не удалось – «за расквартированием в них иностранных войск». Несмотря на все обстоятельства военного времени, преподаватели попрежнему устраивали экскурсии в окрестности Никольска-Уссурийского – 145 ботанические, зоологические, геологические. Осенью 1918 г. 35 девушек выехали на экскурсию во Владивосток и на Русский остров. Вечерами в семинарии, как и в дореволюционные годы, проходили внеклассные чтения, лекции, воспитанницы выступали с докладами, читали рефераты. Особой популярностью пользовались музыкальные занятия. Беженской волной в семинарию принесло Василия Васильевича Волчека, выпускника Лейпцигской консерватории, лауреата музыкальных конкурсов, дирижера Мариинского театра в Санкт-Петербурге. В отчете за 1918 г. Рябинин пишет, что преподаватели в течение учебного года не пропустили ни одного урока. Это свидетельствовало о стабильном учебном процессе, не смотря на все тяготы военного времени. Трудно поверить, но в феврале 1919 г. педсовет выдвигает преподавателя истории и педагогики В.А. Грачева кандидатом на командировку в Америку. Рябинин пишет министру народного просвещения: «Приветствуя Ваш почин, г-н министр, в деле сближения и наилучшего обоюдного ознакомления России и Америки путем обмена профессорами, учителями и студентами, пед. совет Никольск-Уссурийской учительской семинарии ходатайствует о казенной командировке преподавателя В.А. Грачева в Америку. Ближайшая цель командировки – изучение постановки и методов преподавания в низших и средних общеобразовательных и высших педагогических учебных заведениях». Таким образом, начиная с 1917 г. происходит расширение семинарии. Преподаватели сумели организовать стабильный учебный процесс, проводилась большая внеаудиторная работа, совершались экскурсии. Важно отметить, что в 1917-1919 гг. происходит хоть и недостаточное, но регулярное финансирование учебного заведения со стороны казны. Этого источника не имело подавляющее большинство учебных заведений Приморья. Семинария в условиях гражданской войны продолжает подготовку учительниц для начальной школы. Педагогический коллектив сумел сохранить учебное заведения, не смотря на все обстоятельства военного времени. ПЛАН Е.М. АДЕРСОНА ПО РЕОРГАНИЗАЦИИ ВЛАСТИ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОГО ПРИМОРЬЯ (июль 1922 г.) Ляхов Д.А. Хабаровский краевой музей им. Н.И. Гродекова, г. Хабаровск vispacem@list.ru В результате правого переворота в Приморье в начале июня 1922 г. у власти осталось Временное Приамурское правительство во главе с С.Д. Меркуловым. Не отказавшись от буржуазно-либеральных взглядов на организацию власти в регионе, многие лидеры Белого движения перешли на 146 монархические позиции в вопросе об общероссийской власти. Этому способствовали открыто высказываемые в армейских кругах мнения о необходимости восстановления в стране единоличного правления во главе с представителем дома Романовых. Окончательно решить вопрос о верховной власти в России и политическом устройстве Приморья должен был решить Приамурский Земский собор, проходивший во Владивостоке в конце июля – начале августа 1922 г. В среде антибольшевистских сил региона перед началом работы данного форума отсутствовало единство взглядов на вопрос о структуре местной власти. Официальная позиция приморских властей была высказана на закрытом заседании собора 28 июля членом Временного Приамурского правительства Е.М. Адерсоном. Основным содержанием его доклада стал план организации высших органов управления в Приморье, согласно которому верховная власть принадлежала народу. Правительство являлось органом, уполномоченным народом на управление государством. Оно осуществляло управление по законам, принятым или измененным Народным собранием и утвержденным им же. Издание законов, не согласованных с парламентом, признавалось недопустимым. «Коллективная власть должна быть коллективной, а не так, что есть верховный правитель и члены правительства только ширма» [1, л. 96]. Народное собрание становилось чисто законодательным органом, собираемым из экономии казенных средств по мере необходимости и накопления законопроектов. При этом парламент имел право контроля, но не вмешательства в управление государством и назначение должностных лиц [1, л. 96]. Высшим исполнительно-распорядительным органом являлся Кабинет управляющих ведомствами. Его члены приглашались правительством «из соображений специальности или опытности данного лица, из лиц, состоящих в организациях националистов». В случае недовольства правительством деятельностью кого-либо из управляющих ведомствами последний мог быть персонально заменен. Народное собрание получало право вынести недоверие всему Кабинету или его отдельным членам, но только в том случае, если «будет точно установлено злоупотребление доверием… но отнюдь не потому, что для него неприемлема личность выбранного правительством». Премьер выбирался правительством по соглашению с Народным собранием [1, л. 97]. Кабинет фактически являлся партийным органом, в который закрывалась дорога представителям всех иных организаций кроме «националистов». Причем точная формулировка кого можно считать таковым, а кого нет, в докладе отсутствовала. Новым для Приморья органом должен был стать Государственный совет, состоящий из: членов правительства; определенного числа депутатов Народного собрания; представителей от армии и флота; управляющих ведомствами; деятелей Совета Съезда несоциалистических организаций или Земского собора «с правом приглашения по общему всех членов решению общественных и политических работников, известных своей опытностью в делах управления государством» [1, л. 97]. Этот новый для Приморья орган власти фактически исполнял функции 147 третейского и конституционного суда, что было необычным для местной политической практики. В систему органов власти предполагалось включить Совет Съезда несоциалистических организаций или Совет Земского собора для организации идеологической работы среди населения (издания «национально настроенных» газет, агитационных листков, различных воззваний и т.д.). Совет должен был «принимать все меры к объединению народа вокруг национального движения, привлекать в несоциалистические организации новые групповые организации, принимать меры к уменьшению граждан, относящихся индифферентно к происходящим событиям, будя в них патриотические чувства» [1, л. 97]. Таким образом, по проекту Е.М. Адерсона на территории Приморья во главе исполнительной власти должен был находиться коллективный орган. Такая позиция отражала взгляды торгово-промышленных кругов, связанных с правительством Меркуловых, но сильно расходилась с мнением армейской верхушки и значительной части делегатов собора. Как показали дальнейшие события, предложения Е.М. Адерсона оказались неприемлемыми. По результатам работы Приамурского Земского собора на территории области была установлена единоличная власть во главе с М.К. Дитерихсом. Список источников и литературы 1. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). – Ф. 1058. Оп. 1. Д. 3. ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ РОСССИИ (19912012): СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ Макаренко В.Г. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток, vasgen@bk.ru Главной задачей современной системы образования РФ в условиях рыночной экономики является формирование мощного интеллектуального потенциала, построение конкурентной и динамичной экономики, основанной на глубоких знаниях. В связи с этим после распада СССР в течение 20 лет в стране проводится комплекс политических и социально-экономических реформ, в том Статья подготовлена при финансовой поддержке Президиума РАН (грант № 12-1-ПЗЗ-04 «Традиции и инновации в системе высшего образования на Дальнем Востоке в период социальных трансформаций в XX - начале XXI в. в свете историко-культурных ценностей России»). 148 числе и в системе высшего образования. Основная цель изменений в образовании - создание образовательной модели, наиболее полно соответствующей изменившемуся в 1990-2000-е гг. социально-экономическому укладу государства. Анализ содержания и результатов реформ высшего образования позволяет выделить три временных этапа: 1991–2001 гг. - этап «выживания» высшей школы; 2002–2010 гг. – этап ее относительной стабилизации и модернизации; с 2011 г. и по настоящее время – этап «инвентаризации» высшего образования и создания инновационных вузов (исследовательских институтов и федеральных университетов). Современное состояние российского высшего образования характеризуется реализацией его новой, «рыночной» парадигмы; создано новое правовое поле, внедрены коммерциализация и деидеологизация обучения, «многоканальное» финансирование, многоуровневая подготовка, инновационные технологии в учебном процессе, открыт ряд новых, «рыночных» специальностей и др. Однако переход высшей школы к «рынку» имел неоднозначный и противоречивый характер. Высшая школа России пережила значительную «утечку умов» (квалифицированных преподавателей, талантливых аспирантов и студентов), потеряла часть основных фондов, уникального оборудования, ряд объектов социально-бытовой инфраструктуры. В то же время, несмотря на долговременный системный кризис, резко возрос спрос на высшее образование. В процессе модернизации образования в 2003-2010 гг. ряд предусмотренных системных мер (конвертируемость дипломов, учет ситуации на рынке труда, расширение начального и среднего профессионального образования и др.) не был подкреплен адекватными организационными, финансовыми и материальными ресурсами. В результате, согласно международным рейтингам, лучшие российские вузы, в том числе и дальневосточные, в условиях развивающейся глобализации значительно отстают от современных стандартов качества подготовки специалистов [1, л. 4; 3, с. 219]. Развитие высшей школы на Дальнем Востоке осуществлялось в русле общероссийских тенденций, включая создание к 2008 г. 15 негосударственных вузов. В целом общая сеть вузов региона увеличилась в 1,4 раза, контингент студентов - в 2,2 раза при уменьшении численности населения в 1,2 раза (при росте аналогичных показателей в целом по России в 2,6 и 1,6 раза соответственно) [3, с. 216-217]. Расширение «территориального поля» высшей школы произошло и за счет открытия филиалов вузов. Так, в 2011 г. в регионе функционировали 79 филиалов государственных и 25 негосударственных центральных и местных вузов [3, с. 218; 1, л. 3-5], а всего в 52 вузах (37 государственных, 276,0 тыс. студентов и 15 негосударственных, 28,6 тыс. студентов) региона обучалось 304,6 тыс. студентов [3, с. 217]. Численность приема студентов сравнялась с числом выпускников средних школ [3, с. 219; 2, с. 36]. Но при этом значительная часть первокурсников сегодня не обладает достаточными знаниями для освоения программ высшего образования. Некоторые студенты не стремятся к получению качественного образования, т.к. при отсутствии системы государственного 149 распределения молодых специалистов в совокупности с негативными последствиями длительного социально-экономического кризиса около 40% выпускников работает не по профилю полученной специальности или не может трудоустроиться, пополняя армию безработных [3, с. 219-220]. Так, в Приморском крае в структуре безработного населения число лиц с высшим профессиональным образованием увеличилось с 11,4% в 2007 г. до 16,7% в 2011 г. Это результат сложившихся «ножниц» между структурой подготовки специалистов и потребностями реальной экономики, запросами работодателей [3, с. 220; 2, с. 29]. Таким образом, основное противоречие современной системы российского образования состоит в несоответствии уровня и содержания подготовки студентов быстро меняющимся требованиям экономики, общества и личности. Перспективы дальнейшей модернизации научно-технического сектора РФ связаны с более тесной интеграцией высшего образования и науки как единого комплекса формирования и развития «человеческого капитала». Особое внимание уделяется созданию научно-образовательных комплексов мирового уровня, формированию конкурентной научной среды. В рамках реализации данной концепции в РФ создана сеть инновационных вузов: федеральных университетов и исследовательских институтов. На Дальнем Востоке открыты Северо-Восточный (СВФУ, в г. Якутске) и Дальневосточный федеральные университеты (ДВФУ, в г. Владивостоке, на о. Русский), которые будут обеспечивать реализацию программы социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья, интеграцию России в Азиатско-Тихоокеанский регион. Список источников и литературы 1. Галлямова Л.И. Макаренко В.Г. Научный отчет «Дальний Восток: научнообразовательный потенциал» // Архив Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН (Архив ИИАЭ ДВО РАН). Ф.1. Оп.1. Д. 668. 39 л. 2. Приморский край в цифрах и графиках: сб. // Приморскстат, 2012. – 39 с. 3. Синтез научно-технических и экономических прогнозов: Тихоокеанская Россия 2050 /под ред. П.А. Минакира, В.И. Сергинко; Рос. акад. наук: Дальневост. отделение.; Инс.-т эконом. исследований. – Владивосток: Дальнаука, 2011. - 912 с. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ЕЁ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ ЭНЕРГЕТИКИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА Маклюков А.В. Дальневосточный Федеральный Университет, г. Владивосток alekseymaklyukov@yandex.ru 150 В годы Гражданской войны и военной интервенции в электроэнергетической отрасли хозяйства России происходят существенные изменения. С одной стороны, война и разруха нанесли серьезный ущерб электроэнергетики страны, а с другой - новая советская власть в поисках выхода из кризиса и разработке перспективного плана развития народного хозяйства поставила задачу электрификации всей страны как одну из важнейших в своей политике. Основными принципами принятого в декабре 1921 г. государственного плана электрификации России (ГОЭЛРО) являлись: концентрация производства электроэнергии на крупных станциях с централизацией энергоснабжения потребителей; согласование строительства мощностей с развитием экономики данного региона; развитие электрических сетей; создание крупных энергосистем [9, с 29]. Дальний Восток, входивший тогда в состав Дальневосточной республики, при разработке плана ГОЭРЛО и при его утверждении не учитывался [5, с 125]. После окончания Гражданской войны в конце 1922 г. на Дальнем Востоке функционировала 31 электростанция, общая мощность которых составляла 6255 кВт [1, Ф. 1151. оп 1, д. 22, л. 6-об]. 80 % вырабатываемой электроэнергии приходилось на Приморскую область, где только в одном Владивостоке концентрировалось около 50 % всех генерирующих мощностей региона [7, с 138]. В условиях послевоенной разрухи все электростанции вырабатывали только половину электроэнергии от их общей производительности. Оценивая перспективы развития на Дальнем Востоке энергетики Дальэкосо предполагало, что рассчитывать в ближайшие годы на государственные средства не приходится [1, Ф. 1151. оп. 1. д. 1. л. 66-об]. С началом восстановления народного хозяйства Дальнего Востока на местах стал подниматься вопрос об электрификации региона (в конце 1924 г.). Если план ГОЭРЛО проводился в жизнь уже 5 лет, то Дальний Восток опыта исследований в области электроэнергетики не имел [8, с 3]. В декабре 1924 г. Приморское губернское экономическое совещание постановило образовать комиссию по электрификации Приморья [3, с 172]. В мае 1925 г. Дальэкосо признал необходимым строительство районной Южно-Приморской электростанции и обратился в Госплан СССР с просьбой выделить средства на ее проектирование [1, Ф. 1151. оп. 1. д. 4. л. 50]. В 1927 г. в Москве был утвержден «План капитального строительства Дальневосточного края на десятилетие 1926-1936 г.», в котором вопрос об электрификации края не был выделен как отдельная проблема, строительство электростанций рассматривалось как один из элементов городского хозяйства, а не как средство развития промышленности [5, с 130]. Таким образом, Дальний Восток входил в индустриализацию без конкретного плана электрификации региона и необходимой электроэнергетической базы. 20 марта 1931 г. президиум Дальневосточного краевого исполнительного комитета образовал комиссию по разработке генерального плана электрификации 151 ДВК [2, Ф. 2413. оп. 4. д. 575. л. 1]. Однако из-за слабости изученности энергетических ресурсов региона окончательный вариант плана и конкретные предложения комиссия выработать не смогла. В результате развитие электроэнергетики Дальнего Востока в 20-е – 30-е гг. ХХ века пошло не по линии создания крупных районных электростанций, как это предусматривал план ГОЭРЛО, а по линии строительства небольших ведомственных электростанций, что сильно тормозило дальнейшее развитие региона. В начале 1930-х гг. мощность электростанций при расчете на одного жителя Дальнего Востока была на 47 % ниже, чем в среднем по СССР [6, с 157]. Список источников и литературы 1. Государственный архив Хабаровского края. 2. Российский Государственный Исторический архив Дальнего Востока. 3. Борьба рабочего класса за восстановление и развитие промышленности Дальневосточной области (1922-1925 гг.): Сб. док и материалов. Хабаровск, 1962. 4. Виленский М.А. Проблемы развития электроэнергетики Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1954. – 159 с. 5. Савченко С.Н, Шестаков А.В. План ГОЭРЛО и электроэнергетика Дальнего Востока в 1920 - 1938 гг. // Материалы 57-й научной конференции преподавателей и аспирантов Дальневосточного Государственного Гуманитарного Университета, сотрудников Гродековского музея. - Хабаровск, 2011. - Т. 2. - С. 122 – 145. 6. Ткачева Г.А. Оборонно-экономический потенциал Дальнего Востока СССР в 1941-1945 гг. – Владивосток: ТОВМИ, 2005. - 331 с. 7. Чернышев М.Я. План электрификации Владивостокского округа // Производительные силы Дальнего Востока. Выпуск Седьмой. Транспорт и строительство. - Хабаровск-Владивосток, 1927. - С. 137 – 150. 8. Целищев М. К вопросу об электрификации Дальнего Востока // Экономическая жизнь Дальнего Востока. - 1924. - № 7. - С. 3 – 20. 9. Электрификация СССР 1917 – 1967 гг. - М.: Энергия, 1967. - 542 с. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА КАК ОДНА ИЗ ФОРМ РАЗРЕШЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА Мефодьева С.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток raize@inbox.ru Оврах Г.П. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток nacim1@yandex.ru 152 90 лет назад завершилась тяжелейшая по человеческим потерям, по масштабу охваченных территорий и втянутых сил, по размаху вмешательства крупнейших держав мира Гражданская война в России. Став историей, она почти столетие привлекает к себе внимание учёных и политиков, поэтов и художников, писателей и публицистов. Как предмет исследования она интересует историков, военных теоретиков, социологов, психологов. А поскольку это и общественно – политический конфликт – то Гражданская война попадает в поле зрения политологов. Тем более что ХХ век и век наступивший дали несть числа примеров гражданских войн в разных уголках планеты. Более того, уходя всё дальше вглубь истории, Гражданская война, потрясшая Россию в начале ХХ века, по-прежнему остаётся ареной дискуссий и споров, в основе которых лежат научные, идеологические, политические интересы. Одной из причин этого является тот факт, что практически семь десятилетий Гражданскую войну изучали не просто с двух сторон: со стороны победителей и со стороны побеждённых, но и с идеологически диаметральных позиций. Идеологические же конфликты, как известно, относятся к разряду самых трудноразрешимых. И эти клише в сознании разбить очень трудно. «Белые», «фашисты», «полицаи» – эти понятия в советское время несли однозначно отрицательную нагрузку. Так, в Омске, который во время Гражданской войны был центром белого сопротивления, разразился громкий скандал в связи с намерением местных властей установить памятник адмиралу Колчаку [1,6]. Во Владивостоке летом 2012 г. в ходе подготовки к саммиту АТЭС реконструировали площадь «Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке». Как водится, установили щит с извещением о том, кто ведёт работы на объекте «Центральный». И пошёл поток писем – неужели площадь решили переименовать? Пришлось соответствующим лицам выступать с разъяснениями, что это не так. Определений политического конфликта существует немало, можно согласиться с определением, приведенном в «Словаре конфликтолога»: это вид социального конфликта, происходящий в сфере общественных отношений и связанный с проблемами сохранения или ослабления (свержения) существующей власти, её укрепления или подрыва [2,174]. Здесь же Гражданская война рассматривается как внутригосударственный военный конфликт, представляющий собой организованную вооружённую борьбу за государственную власть между классами, этническими, религиозными или иными социальными группами одного государства[2,162]. Гражданская война во все времена рассматривалась как самый тяжёлый вид конфликта. «Гражданская война есть бедствие для той и другой враждующей стороны. Ибо для победителей и для побежденных она одинаково гибельна» – так рассуждал Демокрит в V в. до н.э. [3, 83]. Прошедшие два с половиной тысячелетия с тех пор только подтвердили это положение и увеличили количество его сторонников. Гражданская война – по своему роду является конфликтом социальным, так как в нём участвуют большие социальные группы людей; по видовому признаку – 153 конфликт политический, так как главным вопросом его является борьба за завоевание и удержание власти; по месту протекания – это конфликт региональный, который затрагивает как отдельные страны, так и соседей. Это конфликт с «нулевой» суммой, так как победа одной из сторон, означает поражение другой. Гражданская война, как уже отмечалось, – трудно регулируемый и разрешаемый процесс. Конфликт может длиться до полного уничтожения другой стороны, поэтому можно отнести её к конфликтам высокой интенсивности, в которых применяются всевозможные средства устрашения и уничтожения. Окончание Гражданской войны, как правило, процесс длительный. Он не завершается бегством барона Врангеля из Крыма (европейский этап Гражданской войны в России в начале ХХ века) или изгнанием белогвардейцев и интервентов с территории Приморья (дальневосточный этап Гражданской войны). Поставив по разные стороны баррикад родственников, соседей, друзей, коллег, война даёт примеры, как героизма, так и человеческой мерзости. Она проходит через сознание людей и оставляет там след, передаваемый из поколения в поколение. Можно обратиться к нашему собственному опыту конца ХХ века: ваучерная приватизация «по Чубайсу», до сих пор нелегитимна у миллионов россиян и внуки, воспитанные бабушками, пережившими приватизацию, понесут память об этих событиях в «бабушкиных интерпретациях» где-то даже на подсознательном уровне. В случае гражданской войны надо искать пути общенационального примирения, что в странах с низким уровнем толерантности, а к таковым можно отнести и Россию, путь настолько же трудный, насколько и необходимый. «Общенациональное примирение – не менее сложный и многоплановый социально-политический феномен, чем гражданская война. Оно тоже имеет внутренние закономерности. В ходе общенационального примирения общество и государство разными средствами изживают бесчеловечное наследие гражданской войны…»[4,4]. Трудно регулируемым конфликтом гражданская война является также из-за заинтересованности других стран в ресурсах, которыми владеет государство. Это, кстати, явилось одной из главных причин и иностранной военной интервенции в Гражданской войне начала ХХ века. В современных конфликтах также видна заинтересованность США, стран НАТО (Ирак, Ливия, Сирия и т.д.), потому на уровне мирового сообщества должны быть прописаны правила регулирования конфликтов, которые были бы обязательны для соблюдения всеми государствами. Список источников и литературы 1. Костиков В. Что не так ребята? О чём не споёт Владимир Высоцкий //Аргументы и факты. – 2012, №36(1661). 2. Анцупов А.Я. Словарь конфликтолога / А.Я. Анцупов, А.И. Шипилов. - 2 – е изд. - СПб. : Питер, 2006. – 528 с. 154 3. Демокрит. Фрагменты //Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т.1. Зарубежная политическая мысль: истоки и эволюция. – М. : Мысль, 1997. - 832 с. 4. Данилов С. Ю. Гражданская война и общенациональное примирение: США, Россия, Испания. – М.: ГУ ВШЭ, 2004. - 152 с. РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОГО СУДОХОДСТВА И ПРОЦЕСС ЕГО МОНОПОЛИЗАЦИИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА Миргеева В.П. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток valentinamirgeeva@mail.ru Актуальность темы, вынесенной в заголовок, определяется тем, что водный транспорт Дальнего Востока в начале ХХ века оказывал значительное влияние на темпы социально-экономического развития региона. Решение проблемы транспортной инфраструктуры являлось значимой для отдаленной от промышленного центра России окраины, где сталкивались глобальные интересы крупнейших стран мира. Недостаток грунтовых и железных дорог тормозили освоение и колонизацию края, где единственным естестенно-географическим видом транспортного сообщения мог выступить только водный, развитие которого стало приоритетным направлением политики государства на Дальнем Востоке в дореволюционный период. В 900-е годы ХХ века в обстановке обострения конкурентной борьбы между железнодорожным и водным транспортом, судоходные компании Дальнего Востока стали объединяться в синдикаты, которые с установлением единых грузовых и пассажирских тарифов, регулировали количество судов, объемы перевозок и размеры получаемой прибыли. Преобладающими формами монополистических пароходных объединений были синдикаты и картели. Так, о существовании синдиката амурских пароходовладельцев свидетельствовала местная пресса: «в Благовещенске образовался синдикат крупных амурских судовладельцев, который приобрел часть пароходов и имущества у старого товарищества» [1, д.1624, л. 18]. Избыток пароходов сконцентрированных в Амурском бассейне создавал большую конкуренцию на местном рынке перевозок, и вел к падению прибыли судоходных предприятий. Выходом из сложившейся ситуации стало создание синдикатов и вытеснение мелких предпринимателей, вынужденных продавать или сдавать в аренду свои суда транспортным синдикатам, крупнейшими из которых являлись «Амурское общество пароходства и торговли» и товарищество «Амурский флот»[2, с 91]. Процесс монополизации на водном транспорте протекал в ожесточенной борьбе компаний, стремившихся подавить сопротивление судовладельцев, не входивших в монополистические объединения. Конкурентная борьба велась и 155 между пароходными обществами – участниками соглашений, внутри монополистических объединений. Объектами конкуренции становились: уровень фрахтов, районы плавания, размеры флота участников соглашений, их доли в общей перевозке и т.д. Наиболее показательна деятельность монополий в годы войны, когда железные дороги были забитыми военными грузами, пароходные компании подняли цены на перевозки до небывалых размеров. Ссылаясь на подорожание топлива, рост эксплутационных расходов, нехватку рабочих рук, необходимость повышения зарплаты рабочим и на другие причины, судовладельцы взвинчивали ставки до такой степени, что даже при резком сокращении объемов грузоперевозок, им до конца войны был обеспечен заметный рост прибылей. В годы первой мировой войны появляются тресты, основную роль, в организации которых сыграли банковские монополии. В этот период созрели условия для слияния промышленного, торгового и финансового капиталов. Предоставляя кредиты на обновление флота, банки обеспечивали себе прочные позиции в ведущих судоходных объединениях и реализацию выпуска акций и облигационных займов судоходных компаний. Сращивание банковских и пароходных монополий явилось основой для образования в судоходстве финансово-монополистических групп. Царское правительство активно поддерживало этот процесс. Налицо было объединение монополий с государственным аппаратом. Высокие темпы технического перевооружения, концентрация капитала и появление монополистических союзов свидетельствовали о бурном развитии капиталистических отношений в отрасли и процессе перерастания капитализма в государственно-монополистический капитализм. В дальневосточном речном судоходстве процесс концентрации капитала судоходных предприятий и его слияния с банковским и торговым капиталом, носил ограниченный характер, но к началу XX века, уровень концентрации капитала в этой отрасли промышленности был уже достаточно высоким. Восемь крупнейших пароходных предприятий, это менее 7% от общего их числа, владели более 43% всех судов и почти 50% по их мощности [3, с 8]. Война значительно ускорила процесс монополизации на водном транспорте Дальнего Востока, масштабы и степень которого резко увеличиваются. Об этом свидетельствует создание монополии «Амурский флот», монополистическое соглашение между «Амурским флотом» и «Амурским обществом пароходства и торговли» и др. В речной транспорт региона внедряются судоходные монополии Европейской России, примером служит создание Нобелем речной флотилии по перевозке нефтепродуктов на Амуре. Русские банковские монополии не только усилили свое влияние в ряде сухопутных предприятий, но и стали владельцами транспорта на реках Амурского бассейна. Конкуренты часто не имели достаточных средств на организацию самостоятельного предприятия, что вынуждало их к объединению, создавая 156 объективные условия для концентрации финансов и подвижного состава. Паровое судоходство превратилось в выгоднейшую сферу приложения капитала. Список источников и литературы 1. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). - Ф.702. Оп.1. - Д.1624 2. Можин В.П. Монополии в судоходстве России и их борьба за господство: социалистические преобразования в СССР и их экономические предпосылки. – М., 1959.- 567 с. 3. Речной флот Азиатской России. – СПб, 1901. – 678с. ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ РАЗВИТИЯ В РЕАЛИЗАЦИИ СТРАТЕГИИ ИНТЕГРАЦИИ РОССИИ В АТР Л.А.Моисеева Дальневосточная государственная академия искусств, г. Владивосток 1977edward@mail.ru Окончание Гражданской войны на Дальнем Востоке определяется историками как начало нового периода, включающего целый ряд специфических этапов его развития: от режима «патернализма» и всестороннего социальноэкономического контроля до предоставления Дальнему Востоку самостоятельности в организации своего «выживания» за счет собственных усилий в условиях экономической изоляции от остальной части России. Дальний Восток, не имея опыта решения проблем международных экономических отношений, без разработанной юридической базы, в условиях отставания на целую технологическую эпоху, ищет партнеров «для соразвития» в сопредельных странах АТР, реализуя модель «выживания» региона, но не развития. Вместе с тем, Дальневосточный регион для России имеет важное геополитическое значение, он не только обеспечивает экономику страны ресурсами, но и является гарантом национальной безопасности страны и интеграции России в АТР. Это потребовало разработки концепции «Стратегии развития Дальнего Востока и сотрудничества РФ со странами АТР». Для этих целей на принципах государственно-частного партнерства в развитие ДФО было вложено в 2010 г. около 3 трлн. рублей, а до 2025 г. еще планируется вложение более 9 трлн. рублей [1, с.12]. Задача данного исследования определена необходимостью выявить пути и методы реализации концепции «Стратегии развития сотрудничества Российской Федерации со странами АТР и социально-экономического развития Дальнего 157 Востока до 2050 года». Документ, представленный на саммит АТЭС, должен демонстрировать векторы развития ДФО для предметных переговоров о сотрудничестве со странами АТЭС, на ближайшее десятилетие [2]. Модернизация экономики ДФО обеспечивается по данной концепции наличием протяженного морского побережья и внешней границы, транзитного потенциала территории и богатейшей ресурсной базой. Она предполагает формирование новой матрицы структуры развития региона – 3-х интеграций: всех субъектов РФ в ДФО, Федерального центра и ДФО, России и стран АТР на основе «кластерных» проектов [2, с. 12]. «Кластеры» - это новая форма сетевой организации межфирменного взаимодействия, позволяющая инновационно использовать преимущества от сотрудничества компаний, не теряющих при этом своей самостоятельности. Кластеры, кроме того, включают органы власти, университеты, которые обеспечивают образование, информацию, исследования и технологическую поддержку. Кластерная концепция, основоположником которой является М.Поппер, определила формирование крупных дальневосточных проектов, объединяющих космический, металлургический, транспортный, энергетический и др. кластеры для возрождения Северного морского пути, в чем заинтересованы Россия и страны АТР. Создание Советов, Агентств для инвестиций в Проекты ДФО переросло в образование министерства развития Дальнего Востока России, что подчеркивает важность и масштабы изменений в ДФО [3]. Список источников и литературы 1. Ишаев В.И. Модернизация экономики обеспечит развитие региона // Дальневосточный капитал. 2012. № 9. С.12-13. 2. Информационные материалы к заседанию Совета по привлечению иностранных инвестиций при полномочном представителе Президента РФ в ДФО // V Дальневосточный международный форум 4-5 октября 2011г. – Хабаровск, 2011. 3. См.: Дальневосточный капитал. 2012. №6 и №7. – С.6-7. ЦЕНТР И РЕГИОНЫ: НОВЫЕ ПРАВИЛА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ Мусиенко И.М. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток Vfneirf73@mail.ru К концу 1990-х гг. модель федеральных отношений, выстроенная при Б.Н.Ельцине, продемонстрировала свою полную несостоятельность. 158 Руководители регионов игнорировали федеральное законодательство, принимали на себя полномочия по управлению федеральной собственностью в регионах, подчинили себе территориальные отделения федеральных министерств, местные законодательные собрания, муниципальные органы, суды, средства массовой информации. Усиление влияния региональных элит вело к потере управляемости государством, феодализации федеральных отношений. В.В.Путин провел ряд мер, направленных на ослабление и подчинение региональных политико-бюрократических структур. Была проведена реформа государственного управления. Основные направления реформы: 1. Реорганизация системы президентского представительства в регионах: создание новых административно-территориальных образований – федеральных округов и учреждение должности полномочного представителя президента в федеральном округе [1]. Перед представителями президента стояло три главные задачи: 1) координировать деятельность всех федеральных ведомств в своих округах; 2) обеспечить приведение регионального законодательства в соответствие с Конституцией РФ и федеральным законодательством; 3) следить за сбором налогов и расходованием федеральных средств в округах. В каждом федеральном округе были созданы координационные советы по безопасности, куда вошли руководители всех силовых и правоохранительных органов региона и консультативно-экспертные советы по предпринимательству. Региональные структуры были подчинены федеральным. Контроль над управлением внутренних дел стал осуществляться федеральным центром. Начальники всех силовых ведомств подчинялись полпредам, а не губернаторам, как это было ранее. Главная задача полномочного представителя – регулирование выборов в регионах. Администрация президента взяла под жесткий контроль выборы губернаторов и президентов субъектов Федерации. 2. Принятие поправок к действующему законодательству, усиливающих механизмы федерального принуждения: президент получил право отправлять в отставку региональных лидеров и распускать местные законодательные собрания за действия, противоречащие законам [2]. По инициативе президента была проведена широкомасштабная работа по приведению регионального законодательства в соответствие к нормам Конституции и федеральным законам. Только в течение 2000-2001 гг. было скорректировано более трех тысяч законодательных актов. 3. Изменение принципа формирования верхней палаты Федерального Собрания – Совета Федерации, с 1996 г. состоявшей из глав исполнительной и законодательной власти всех российских регионов. С принятием нового закона формирование верхней палаты российского парламента стало осуществляться из представителей законодательных собраний и представителей руководителя региональной администрации [3]. 4. Создание Государственного Совета – совещательного органа при президенте, в который вошли руководители регионов. Госсовет был 159 внеконституционным органом, работающий на непостоянной основе, решения которого носили рекомендательный характер. 5. Перераспределение финансовых потоков в пользу Центра. Главным инструментом политического ослабления регионов являлась бюджетная политика. Сокращение доходной базы регионов и перекладывание на них все новых обязательств повышало их зависимость от финансовой помощи федерального центра. 6. Прямое назначение президентом руководителей регионов [4]. Глава региона наделялся полномочиями местными парламентами по представлению президента. Президент одним указом мог отрешить от должности глав регионов без предварительных предупреждений и решений судов в связи с утратой ими доверия или за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. В целом, реформы федеральных отношений 2000-2004 гг. существенно сократили автономию региональных лидеров, поставив их под строгий контроль центральной власти. Список источников и литературы 1. Указ Президента РФ от 13 мая 2000 г. № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе» // Собрание Законодательства РФ. - 2000. - № 20. Ст. 2112. - С.4318-4324. 2. Федеральный закон РФ от 29 июля 2000 г. № 106-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных(представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»» // Собрание Законодательства РФ. 2000. - № 31. Ст. 3205. - С.6075-6080. 3.Федеральный закон РФ от 5 августа 2000г. № Ш-ФЗ «О порядке формирования Совета Федерации» // Собрание законодательства РФ. - 2000. - № 32. Ст.3336. С.6249-6251. 4. Федеральный закон РФ от 11 декабря 2004 г. № 159-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»» // Собрание Законодательства РФ. - 2004. - № 50. Ст. 4950. - С. 11198-11207. 5.Каптерев С.Е. Авторитет государственной власти и процессы трансформации в современной России. – Н.Новгород, 2005.– 525 с. 6.Павроз А.В. Группы интересов и трансформация политического режима в России. – СПб., 2008. – 354 с. СТАНОВЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ВЛАСТИ НА СЕВЕРЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА (декабрь 1919 — апрель 1923 г.) Мухачёв Б.И. 160 Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток dvsovp@mail.ru Под Севером Дальнего Востока имеется в виду Камчатская область после Февральской революции 1917 г. с уездами — Петропавловским, Командорским, Охотским, Анадырским и Чукотским. Проживало здесь около 35 тыс. чел., из которых 28 тыс. были аборигены (чукчи, эвены, коряки и др.). В областном центре Петропавловске, насчитывалось около 1200—1300 чел. [1, с. 45], из них более 200 чел. чиновники с семьями, столько же — рыбаки, охотники и др., около 130 чел. — солдаты местной команды, которую коммунисты А.С. Топорков и И.Е. Ларин организовали для создания первых Советов (городского и областного), созданных в декабре 1917 — марте 1918 г. Рабочие в основном были сезонными, приезжавшими на рыбные путины, по окончании которых возвращались на «материк». В июне 1918 г. Топорков и Ларин как председатели Советов выехали в Хабаровск на съезд Советов. При пересадке во Владивостоке во время контрреволюционного переворота их арестовали. Им с трудом удалось бежать. В Петропавловске в их отсутствие произошёл контрреволюционный переворот. На Северо-Востоке в 1919 г. организовалась подпольная работа: в Петропавловске — во главе с левым эсером П.С. Маловечкиным, в Анадыре — коммунистом М.С. Мандриковым, в Охотске — А. Горщеруком и А. Унжаковым [2, с. 147—173]. Под их руководством Северо-Восток первым на Дальнем Востоке восстановил советскую власть: в Охотске — 14 декабря 1919 г., в Анадыре — 16 декабря, в Петропавловске — 10 января 1920 г. После директивы ЦК ВКП (б) о ДВР стали создаваться нарревкомы: в Петропавловске — облнарревком во главе с И.Е. Лариным, в уездах — комитеты, местное самоуправление. В мае 1921 г. в Петропавловск на корабле «Адмирал Завойко» уполномоченный ЦК А.С. Якум доставил директивы ЦК о ДВР. Камчатская область оставалась в составе РСФСР. Решались и другие важные вопросы. Например, А.С. Якум должен был популярно разъяснить местным коммунистам как следует понимать переговоры Ленина с американцем Вандерлипом о камчатских концессиях. Концессии рассматривались как довод против войны. А в это время во Владивостоке произошёл новый контрреволюционный переворот, меркуловский, что сразу же сказалось и на Севере. Для захвата Камчатской области Меркулов организовал военную экспедицию, во главе с Х. Биричем. Военное руководство осуществлял В. Бочкарёв, тот самый чьё имя в народе связывается с гибелью в паровозной топке Лазо, Луцкого и Сибирцева [3, с. 242—252]. Можно было хорошо нажиться на этом крае, который держался, как на трёх китах: на золоте, рыбе и пушнине. После взятия г. Охотска Меркулов присвоил 161 Бочкарёву звание полковника, а вскоре пали Ола, за ней — Наяхан, Гижига, а 29 октября 1921 г. дошла очередь и до Петропавловска. В заливе стояли японские военные суда, японцы не допустили бы разгрома белых. Облнарревком принял решение оставить город, уйти в сопки, мобилизовать население на борьбу с пришельцами. Началось формирование партизанских отрядов по всей Камчатке. Самым крупным из них был Усть-Камчатский, из рабочих рыболовного предприятия А. Демби. Кроме стычек с белыми облнарревкому пришлось преодолевать сопротивление зажиточных слоёв населения. Но после проведения уездного съезда поддержка облнарревкома большинством населения была обеспечена. 25 октября 1922 г. Владивосток был освобождён от интервентов и белых. Суда Сибирской флотилии адмирал Старк увёл за границу. Покинули Авачинский залив японцы, за ними 2 ноября — корабли белых. 10 ноября облнарревком приступил к работе в областном центре. 21 декабря в Петропавловск прибыл крейсер «Главком Уборевич» с красноармейской экспедицией. Часть красноармейских отрядов во главе с Г.И. Чубаровым и с тигильскими партизанами были направлены в Наяхан, где у радиостанции обосновался отряд Бочкарёва. Бой продолжался весь день 13 апреля 1923 г. В живых белых почти не осталось [4, c. 164—169]. Красноармейскими отрядами С. Вострецова летом 1923 г. была ликвидирована группировка белых в районе Охотска и Аяна. А.С. Топорков в Никольске-Уссурийском включился в партизанскую и подпольную борьбу против белых. Его избрали заместителем командира партизан, потом — командиром полка революционных войск. 23 декабря 1922 г. по указанию Дальревкома был организован Камчатский Губревком, которому передавалась вся полнота власти на Северо-Востоке [5, с. 354]. Список источников и литературы 1. Стельных М.П. Победа Великого Октября на Камчатке. ПетропавловскКамчатский: Дальневост. кн. изд-во, Камч. отд-ние, 1975. 2. Мухачёв Б.И. Становление советской власти и борьба с иностранной экспансией на Северо-Востоке СССР. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1975. 3. Луцкий Е.А., Мухачёв Б.И. Алексей Луцкий: Историко-биографический очерк (1883—1920). Владивосток: Дальнаука, 2012. 4. Подробнее см.: Мухачёв Б.И. Борцы за власть Советов на Камчатке. Петропавловск-Камчатский: Дальневост. кн. изд-во, Камч. отд-ние, 1977. 5. Петропавловск-Камчатский в документах и воспоминаниях (1740—1990). Владивосток: Дальиздат, 1994. ПЕРИФЕРИЙНЫЕ ОЧАГИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА СЕВЕРОВОСТОКЕ РОССИИ 162 Назарова Я.В. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток moroz67@inbox.ru Северо-Восток России стал местом последней схватки между «белыми» и «красными», и разыгравшиеся здесь эпизоды Гражданской войны полны глубокого трагизма, и рассмотрение событий с идеологических позиций одной из противоборствующих сторон не позволит создать правдивую картину. Главными отличительной особенностями Гражданской войны в этом регионе стали огромные расстояния и территория, несвоевременно доходящая из «центра» информация, сепаратистские настроения местных жителей и личностные характеристики главных героев событий. Создание буферной Дальневосточной республики и оставление Камчатки и Охотского побережья в составе РСФСР были продиктованы стремлением избежать войны между мировыми державами и Россией и одновременно разорвать экономическую блокаду и открыть выход на зарубежные рынки путём продажи концессионных прав на эксплуатацию природных богатств СевероВостока. Была искусственно создана ситуация максимальной экономической конкуренции между правительствами Японии и США. И именно это стало причиной начало Гражданской войны на Охотском побережье. Гражданская война на территорию современной Магаданской области пришла по инициативе конкретных лиц. Их имена – рыбопромышленник Х. Бирич и есаул В. Бочкарёв. Бочкарев на деньги Бирича к концу лета 1921 года организовал «Северный экспедиционный отряд» (СЭО), который по их мнению должен был не только положить конец анархии на Северо-Востоке, но и, естественно, охранить торговые интересы русского купечества. В 1921 году главной «белой» силой на Дальнем Востоке было Временное Приамурское правительство С. Меркулова, под эгидой которого действовал экспедиционный отряд, и от имени которого он устанавливал «белую» власть. В октябре 1921 г. прибывшие на военных судах «Свирь», «Взрыватель» и пароходе «Кишинев» белогвардейцы заняли Охотск, Гижигу и ПетропавловскКамчатский. Х. Биричу было присвоено звание «Особоуполномоченный Временного Приамурского правительства в Охотско-Камчатском крае». Военными отрядами командовали генерал Поляков и В. Бочкарев. Последний, намекая на концессионный проект В.И. Ленина — Вандерлипа, заявил, что он прибыл «защищать Камчатку от жадных иностранцев…» Противоречия между «особоуполномоченным» Х. Биричем и В. Бочкарёвым привело к тому, что основные военные силы были сконцентрированы в селении Наяхан. Селение — около десяти дворов — располагалось в восьмидесяти верстах от Гижиги и имело мощную по тем временам радиостанцию. Бочкарев осмотрел бухту, станцию и побережье и нашел это место 163 пригодным для устройства своей базы. Несмотря на то, что Бирич убеждал Бочкарева отказаться от мысли создать базу на Охотском побережье ввиду отрезанности всех этих пустынных мест от главной части отряда в Охотске и от населенных пунктов Камчатки. Но Бочкарев, видимо, разогретый слухами о находящемся где-то рядом золоте, не поддавался на уговоры, и Наяхан стал его «штаб-квартирой» на полтора года. Противоречия между гражданскими и военными привело к тому, что, не смотря на значительные антисоветские вооруженные силы и сочувствующее им население, и всегдашнем подспудном сепаратизме дальневосточников, и поддержку соседних стран «Северный экспедиционный отряд» потерпел поражение. И 2 ноября 1922 г. Петропавловск был оставлен (корабли ушли на Японию и далее в Китай), а находившиеся в Гижиге, Охотске и Аяне военные силы предоставлены сами себе без кораблей и без связи. Они были обречены на гибель. Н. А. Поляков, В. И. Бочкарев и все чины отряда погибли в Гижиге в начале 1923 г., а Бирич Х. П. был расстрелян во Владивостоке после ареста и продолжительнейших допросов в ОГПУ. На Северо-Востоке воцарилась советская власть. А Колыма и Камчатка утратили единственную историческую возможность (пусть и проблематичную) стать суверенным государством. После смерти Бочкарёва его отдельные «полевые командиры» продолжали бороться с «красными» на свой страх и риск. Но «идейная» составляющая из них выветрилась совсем - небольшие отряды быстро деградировали до состояния обычных безыдейных банд. В апреле 1923 г. красноармейцы под командованием Г. Чубарова вошли в Наяхан. Официально датой окончания Гражданской войны на Северо-Востоке можно считать 31 мая 1923 г. В этот день командующий «красными» войсками в Охотско-Камчатском крае М. П. Вольский издал приказ, в котором указал, что ликвидация остатков «белых»" бандформирований закончена. Список источников и литературы 1.Вопросы истории Камчатки: [сборник] / [отв. ред. С.В. Гаврилов]. — Петропавловск-Камчатский: [изд-во КамчатГТУ], 2005. — Вып.1. — 405с. 2.Вопросы истории Камчатки: [сборник] / [отв. ред. С.В. Гаврилов]. — Петропавловск-Камчатский: Новая книга, 2008. — Вып.2. — 484с. ОСОБЕННОСТИ МОДЕРНИЗАЦИИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ Николаева А.Г. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск irinav2004@bk.ru 164 В основе модернизации Дальнего Востока России лежит проблема реальной интеграции в мировую систему. Новая геополитическая ситуация характеризуется тем, что возрастает мощь и влияние Азиатско-Тихоокеанского региона на международной арене. Это обусловлено тем, что АТР обладает огромным технологическим и инвестиционным потенциалом и переживают бурное развитие. Об этом свидетельствует то, что даже в период глобального спада ВВП самых успешных стран региона не сократился больше, чем на 3,5 процента [3]. В долгосрочной перспективе основной стратегической целью России является обеспечение военно-промышленной безопасности страны, максимально эффективном использовании географического положения России, использовании эколого-экономических преимуществ России перед другими регионами планеты, а также преимущественном стимулировании процессов демографического роста и увеличения продолжительности жизни россиян. Дальний Восток – средоточие геополитических интересов России, именно здесь налицо совокупность российских внутренних проблем – социальноэкономических, демографических, экологических. В основе решения всех этих задач - реализация требований к улучшению качества жизни россиян, так как на современном этапе богатство страны измеряется не природными ресурсами, а человеческим капиталом. Если же говорить о модернизации страны, то доля Дальнего Востока в инновационной продукции составляет всего один процент [3]. Не только региональное, но и общенациональное значение имеет решение проблем российского Дальнего Востока в опоре на сотрудничество со странами Восточной Азии. Об интеграционных процессах со странами АзиатскоТихоокеанского региона шла речь на совещании в Хабаровске в июле 2010 года на [3]. Для упрочения связей с АТР и укрепления позиций России в регионе, необходимо расширение свободной торговли, использование отечественных высоких технологий на рынке АТР, прежде всего, в области энергетики, авиастроения, космических услуг и участие России в АТЭС, ШОС, АСЕАН, БРИК. Дополнительные шансы для усиления интеграции даст саммит АТЭС В 2012 г. во Владивостоке. Россия при бурном научно-техническом и экономическом развитии стран Юго-Восточной Азии, Японии, Южной Кореи и в ближайшие годы Китая может стать эффективным транзитным мостом между Европой и Азией. Необходима реализация межнационального инвестиционного проекта по строительству скоростной автомобильной дороги и скоростной железнодорожной магистрали Восток-Запад. Это должен быть высокотехнологичный «Шелковый путь» XXI века. В процессе реализации этого проекта могут быть реконструированы значительные участки Транссибирской и Байкало-Амурской магистралей. 165 Геополитическое положение обязывает государство рассматривать Дальний Восток, не только как территорию богатую природными ресурсами, но и как стратегический плацдарм России в бассейне Тихого океана с благоприятными условиями для жизни людей. Одна из главных проблем модернизации и интеграции – условия жизни людей. Демографическая ситуация остается одной из самых острых проблем региона. Плотность населения на нашей стороне границы в 16 раз ниже, чем на китайской стороне. Только в 2007 г. убыль населения составила более 25,7 тысячи человек, несмотря на то, что рождаемость по сравнению с предыдущими годами выросла. Численность работающих в 70 крупнейших компаниях Дальнего Востока за 18 лет уменьшилась в 4 раза [2]. Население сокращается в течение последних 15 лет. В начале 2008 г. на Дальнем Востоке проживало около 6, 5 млн. человек. Наиболее существенные потери регион понес после 1991 г. 51, 5% от общего сокращения численности дальневосточников – это потери северных территорий (Чукотка, Магаданская область, Сахалин, Камчатка) [1, с. 67]. Сокращение численности населения в Дальневосточном регионе с точки зрения стратегических перспектив может привести к негативным последствиям. Прежде всего, к возрастанию угроз в отношении национальной безопасности и к нехватке рабочих рук, обеспечивающих страну уникальными природными ресурсами, которые сосредоточены в регионе. Учитывая значение Дальнего Востока в интеграционных процессах, обороне и безопасности России необходимо вдвое увеличить численность дальневосточников. А без создания жилищного фонда это невозможно. На Дальнем Востоке самая низкая обеспеченность жильем. В сравнении с 1990 г. объемы жилищного строительства в округе сократились почти в 5 раз, а население сократилось почти на 12% [2]. Модернизация Дальневосточного региона связана, прежде всего, с интеграцией хозяйства в Азиатско-Тихоокеанский регион, обладающий огромным технологическим и инвестиционным потенциалом. Поэтому геополитическое положение обязывает государство рассматривать Дальний Восток как стратегический плацдарм России в бассейне Тихого океана с благоприятными условиями для жизни людей. Список источников и литературы 1. Николаев М. Инновационная Россия на дальневосточном направлении // Проблемы Дальнего Востока. 2009. № 1. 2. Российская газета. 2008. 18 марта. 3. Тихоокеанская звезда. 2010. 3 июля. ВОЕННО-МОРСКАЯ МОЩЬ КАК ФАКТОР ГЕОПОЛИТИКИ В АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОМ РЕГИОНЕ 166 Орнацкая Т.А. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск Ota12@ya.ru Рассмотрение истории разных стран в различные периоды времени показывает, что изучение их политики позволяет раскрыть определяющую роль экономических факторов и показать их влияние на внешнюю политику государства. При этом необходимо учитывать, что геополитическое положение должно обеспечивать возможности экономического развития нации. Рассматривая причины интервенции США и Японии на Дальний Восток в период Гражданской войны, следует отметить, что большую роль в принятии Вашингтоном и Токио решения о вмешательстве в «русские дела» играли не только стремления ликвидировать большевизм. Одно из ключевых мест занимало географическое положение дальневосточной окраины – удаленность от Москвы и доступность со стороны Тихого океана, наличие природных ресурсов, а также сравнительно малая заселенность территории. Практически не тронутые естественные богатства Сибири, при чрезвычайно мощных ресурсах страны, без особого напряжения способны были обеспечить организацию мощных промышленных районов, что в свою очередь, стало «широким поприщем для экономической борьбы». «Русская политика» администрации Вильсона в 1917-1920 гг. отличалась непоследовательностью. Это можно объяснить тем, что в правительственных кругах США не было единого мнения по вопросу о необходимости интервенции. Интервенты предполагали отторгнуть значительные территории от России и создать на их основе марионеточные государства, зависимые от американского капитала. Целью США было установление в этом регионе прочной центральной базы, которая должна была постепенно парализовать все мероприятия Японии и постепенно выдавить японское влияние из региона. Американский адмирал и историк А.Т. Мэхэн выдвинул идею преимущества морских или океанических держав. Мэхэн пришёл к выводу, что главную опасность для «морской цивилизации» представляют континентальные государства Евразии (Россия, Китай, Германия). Он считал, что главным инструментом политики является торговля, а военно-морской флот (ВМФ) служит лишь гарантом обеспечения торговли. Таким образом, Мэхэн недвусмысленно давал понять, что ВМФ является орудием монополий США и средством захвата рынков сбыта и источников сырья. Мэхэн выступал за реализацию принципа «анаконды». Последний заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что должно привести постепенно к стратегическому истощению противника. Согласно концепции Мэхэна евразийские державы следует удушать в кольцах «анаконды», перекрывая 167 им выходы к морским пространствам. Эту стратегию США реализовали в период первой мировой войны. Она состояла и в организации интервенции и Белого движения в России. К национальным особенностям Японии, определяющим формирование ее взглядов на проведение политики национальной безопасности, относится, прежде всего, гомогенность и закрытость японского общества, что определилось длительным, почти трехстолетним периодом ее самоизоляции. Гомогенность не способствует преодолению закрытости общества и выражается в самоидентификации японцев как частичек единого государства («одна нация – одно сердце (иккоку-иссин)»). Кроме того, в сознании японского общества закрепилась традиция оценки окружения страны сквозь призму «японоцентричности». Япония, так же как и США, рассматривала себя в начале ХХ в., да собственно и сейчас, преимущественно островной страной, развитие которой связано с морской геополитической ориентацией. Если рассматривать геополитические устремления Японии в исторической ретроспективе, то можно выделить три, свойственные ей модели. В период японской интервенции на Дальний Восток в основном реализовывалась концепция азияцентризма. Которая предусматривала географическое ограничение активности Японии Азиатско-Тихоокеанским регионом при исключительной концентрации на нем. Данная модель Пространство АТР, согласно этой модели, организуется японскими геостратегами в виде концентрических кругов. Первый из них образует территория собственно метрополии, защита которой представлялась жизненным интересом страны. Второй круг образовывали побережье континентального Китая, Корейский п-ов, Приморье и о. Сахалин. Третий круг формировали территории государств ЮгоВосточной Азии и Индокитай, а также океанические акватории от побережья Индии до Гавайских островов. Таким образом, главной геополитической задачей участников интервенции в Сибири стало установление контроля над стратегическими позициями в Тихоокеанском регионе, источниками сырья, захват рынков сбыта и т.д. Экономические и политические интересы участников вмешательства воплотились в конкретных геополитических концепциях. К ВОПРОСУ О ВРЕМЕНИ ПОЯВЛЕНИЯ ПЯТИДЕСЯТНИКОВ НА РОССИЙСКОМ ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ: ВОЗМОЖНОСТЬ ИХ ПРИСУТСТВИЯ СРЕДИ ПРОТЕСТАНТСКИХ МИССИЙ ПЕРИОДА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Островская О.П. Находкинский филиал Дальневосточного федерального университета, г. Находка 168 777olga777@bk.ru Пятидесятники представляют одну из наиболее заметных протестантских конфессий как в мировом масштабе, так и на российском религиозном пространстве, в том числе и на Дальнем Востоке России. Первые их общины в России появляются около 1913 г., в связи с чем, можно говорить о столетнем присутствии пятидесятников в российской истории. В этой связи интересен вопрос о времени появлении первых пятидесятников в регионе российского Дальнего Востока. Особенно вероятна возможность их присутствия среди представителей активных протестантских миссий, имевших место на дальневосточных территориях в период интервенции и Гражданской войны. К рассмотрению данного вопроса побуждает также присутствующее в конфессиональной литературе мнение, что первым дальневосточным пятидесятником, можно назвать Н.И. Пейсти, осуществлявшего в 1919-1922 гг. миссионерскую деятельность на территории Приморья. Действительно, политическая и религиозная ситуация данного периода привела к появлению в регионе именно в это время своеобразного десанта протестантов-миссионеров, оказавшихся на дальневосточной земле по различным причинам. В основном это были принадлежащие к баптистским церквям проповедники скандинавского и прибалтийского происхождения,: Э. Олсон, Я. Винс, Р. Фетлер , А. Линдстедт. Семья Н.И. Пейсти, следуя путями эмиграции, прибыла во Владивосток одной из первых. Примечательно, что первая волна российского пятидесятничества (единственники в духе апостолов) формировалась тоже на северо-западе Российской империи, откуда происходил на Дальний Восток приток миссионеров. В пользу поиска следов пятидесятничества располагает также особенность распространения их вероучения в среде сложившихся общин баптистов и евангельских христиан. Однако, первые организованные общины пятидесятников, возникшие впоследствии на дальневосточных территориях, не относились к единственникам. Вместе с тем, основные направления российского пятидесятничества ко времени периода интервенции и Гражданской войны на Дальнем Востоке полностью еще не сложились. Основатель южного направления пятидесятников – христиан евангельской веры И . Воронаев прибывает в Одессу только в 1921 г. Открытие деятельности возвратившихся из американской эмиграции первых провозвестников пятидесятничества западного направления на Украине Г. Красковского, П. Ильчука, И. Гереса и др. приходится на начало 1920-х годов. В таких обстоятельствах распространение классического пятидесятнического вероучения с запада на восток по территории России не может совпадать по времени с периодом Гражданской войны на Дальнем Востоке. В случае с Н.И. Пейсти, исполнявшим обязанности руководителя баптистской церкви в Никольск-Уссурийске, мы имеем дело с эпизодом 169 присутствия в регионе в период Гражданской войны миссионера, знакомого с основными догматами учения пятидесятников и воспринимающего их. Объективно Н.И. Пейсти никогда не был жестко привязан к одному конкретному христианскому течению, что демонстрирует и его последующая деятельность в качестве протестантского миссионера. После установления советской власти в октябре 1922 г. во Владивостоке пребывание Н.И. Пейсти на российской дальневосточной территории заканчивается, и его семья с группой протестантов эмигрирует в Харбин. Если подходить к вопросу формально, то на территории Дальнего Востока в начале своей миссионерской деятельности действовал и один из основателей пятидесятнического движения в России Иван Воронаев. Однако в годы пребывания его на дальневосточной земле по убеждениям он являлся баптистом и осуществлял миссионерскую деятельность как представитель данной конфессии. Фактически, появление первых организованных общин христиан веры евангельской - пятидесятников на дальневосточных территориях происходит на несколько десятилетий позже. ЗНАЧЕНИЕ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ В АМЕРИКАНО-ЯПОНСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЭКСПАНСИИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ Охонько О.И., Крупа Т.А. Дальневосточный федеральный университет, г.Владивосток tatianakrupa@yandex.ru В начале Гражданской войны (1918—1919 гг.) в Сибири и на Дальнем Востоке в интервенции принимало участие от 270 до 350 тыс. человек, что составляло более половины всех иностранных войск, вторгшихся в Советскую Россию [1, с.90]. Следует напомнить, что в указанный период на Дальнем Востоке существовало несколько правительств, каждое их которых пыталось использовать экономические ресурсы региона в своих целях. Крупными военными силами в Сибири и на Дальнем Востоке располагали Япония и США. В письме президенту США В.Вильсону госсекретарь Р. Лансинг указывал, что США «взяли на себя инициативу в вопросе о России»[2, с.67]. Не отставали от американцев в своих замыслах и японцы [3, с.63]. Составной частью планов США, Японии и других государств было укрепление военных позиций, экономической мощи и политического влияния в Сибири и на Дальнем Востоке. Особое стремление США и Япония имели к установлению полного военно-политического контроля за работой дальневосточных и сибирских железных дорог. Именно Транссибирская железная дорога являлась основным транспортным звеном 170 экономики восточных областей России и использовалась интервентами для экономической экспансии. Особо заинтересованным лицам в тот период было известно, что тот, кто контролирует сибирскую железную дорогу, контролирует всю Сибирь и Дальний Восток [4, с.24]. Еще до октябрьской революции США под видом «технической помощи» захватывали под свой контроль российские железные дороги. В марте 1918 г. американские монополисты договорились с временным правителем автономной Сибири П. Дербером о передаче управления Транссибирской и Китайской Восточной железной дорог на время войны с Германией под технический контроль США. Действия США по захвату российских железных дорог вызывали беспокойство и чувство острой конкуренции у Японии, в частности у японских промышленников. Высадка иностранных войск во Владивостоке и последующая интервенция значительно изменили ситуацию, стали напряженными взаимоотношения между интервентами, которые соперничали друг с другом за зоны влияния. В Дальневосточном регионе самыми крупными военными силами располагала Япония. Однако США не собирались делить лакомый кусочек с Японией. Острая скрытая борьба за контроль над железными дорогами привела к обострению американо-японских противоречий. Интервенты пытались поделить добычу, которая им не принадлежала. Японское правительство настойчиво добивалось от правительства США согласия на совместный контроль двух держав над всей железнодорожной сетью Сибири, Дальнего Востока и Маньчжурии. США сделало вынужденную уступку Японии и 14 марта 1919 г. была подписана Декларация Межсоюзного железнодорожного комитета об установлении контроля союзных держав над железными дорогами Дальнего Востока. Таким образом, была совершена дискриминационная по отношению к России сделка. Были созданы объединенные органы – Межсоюзный железнодорожный комитет и Технический Совет, которые стали фактически координирующими структурами, рассматривающими политические, экономические и технические вопросы. Непосредственное руководство принадлежало Техническому Совету во главе с американским инженером Стивенсом, который тогда считался одним из главных врагов советской России. План финансирования железных дорог был очень выгоден США, так как давал возможность американским банкам и транспортным компаниям установить контроль за экономикой Сибири и Дальнего Востока. Американские монополисты бесцеремонно предъявляли претензии на ресурсы нашей страны, навязывали колчаковской администрации экономические соглашения на своих условиях. Известно, что такие американские компании, как «Русское отделение Военно-торгового совета Соединенных Штатов», «Американо-Сибирская строительная компания», «Сибирское коммерческое общество», «Союз американских фабрикантов» и др. были теснейшим образом связаны с Межсоюзным железнодорожным комитетом и Техническим Советом, и 171 стремились осуществлять военно-политический и финансово-экономический контроль над железными дорогами, сырьем и топливом, земельными угодьями, лесами и не только Дальнего Востока, Сибири, но и Европейской России. Японское командование требовало усиления своих позиций. В результате под охраной японских войск находились участки железной дороги: НикольскУссурийский-Спасск, Губерово-Карымская, Маньчжурия-Верхнеудинск. Под контролем американских войск: Владивосток-Никольск-Уссурийский, СпаcскУссури, Верхнеудинск-Байкал. Американцы по мере укрепления своей власти на железных дорогах Дальнего Востока и Восточной Сибири, делают попытку распространить свое влияние на железные дороги и экономику Западно-Сибирских областей. Экономическая экспансия интервентов в Дальневосточном регионе производилась грубыми методами, они нарушали интересы местных жителей. Даже адмирал Колчак, который считался одним из главных врагов советской власти, признавал, что его вчерашние союзники вели себя на Дальнем Востоке, как завоеватели в колониях. Список источников и литературы 1. Крушанов А.И. Гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке 19181920. Книга 1. - Владивосток, 1972. 2. Кунина А. Провал американских планов завоевания мирового господства в 1917-1922 гг. - М., 1954. 3. Грэвс У. Американская авантюра в Сибири. - М., 1932. 4. Спирин Л. Разгром армии Колчака. - М., 1957. РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ БЕЖЕНСТВА, БЕСПРИЗОРНОСТИ И БЕЗНАДЗОРНОСТИ ДЕТЕЙ В ПРИМОРСКОЙ ОБЛАСТИ В 1917-1922 ГОДАХ Пай С. С. Владивостокский государственный университет экономики и управления, г. Владивосток paideiya@mail.ru К 1917 г. в России существовала система учреждений органов призрения и социального обеспечения детей и подростков. В 1917 г. был создан Наркомат государственного призрения, реорганизованный в апреле 1918 г. в Наркомат социального обеспечения. 20 февраля 1919 г. Декретом СНК «О порядке перехода приютов и других детских учреждений в Наркомпрос» в структуре НКП был организован отдел правовой защиты несовершеннолетних, который занимался устройством беспризорных в детские дома, приюты, колонии, школы-коммуны. 172 20 декабря 1920 г., согласно постановлению правительства ДВР, все учреждения и заведения по социальному обеспечению, в том числе приюты, ведавшие воспитанием детей в возрасте от 3 до 17 лет, перешли со всеми помещениями и имуществом в ведение Министерства народного просвещения Дальневосточной Республики [6, с. 135]. В 1922 г. отдел правовой защиты несовершеннолетних НКП был переименован в отдел социально-правовой охраны несовершеннолетних (СПОН). Основными направлениями работы отдела были борьба с детской беспризорностью, помощь беспризорным, организация детских домов, правовая защита несовершеннолетних. Первая мировая война, революция и Гражданская война в России, политика продразвёрстки и военного коммунизма привели к тому, что в стране в невиданных ранее масштабах возникло такое негативное социальное явление, как беженство и массовая беспризорность детей. Беженцы, среди которых было свыше 5 млн. беспризорных детей, устремились на юг и восток [4, с. 54]. На борьбу с беспризорностью бросили всесильную ВЧК. На Дальнем Востоке в годы Гражданской войны детских колоний исправительного типа системы ВЧК не существовало. Несмотря на интервенцию, социально-экономическая ситуация в Приморской области складывалась более благоприятно. До лета 1922 г. здесь не велись прямые военные действия, кроме локальных столкновений и партизанской войны. Галопирующая инфляция и повышение потребительских цен начались здесь только в 1919 г. Это создавало условия для относительно мирной жизни. В Приморской области работала система социального призрения. В 19171922 годы приюты не только сохранились, но и реорганизовывались и даже открывались новые. Среди них - вновь созданный в 1917 г. детский приют на о. Русском [1, л. 1]. К сентябрю 1917 г. в приюте проживало 324 ребенка, причем 120 из них нуждались в медицинской помощи. [1, л. 22] В г. Владивостоке в трех приютах содержалось 1065 детей, в том числе 292 беженца из Европейской России [2, л. 22; 3, л. 105, 108 (об)]. Приюты давали детям кров и пищу, но не занимались трудовым воспитанием, не готовили их к жизни. Положение дел в них зависело от финансирования, ведомственной принадлежности, отношения руководства учреждения к детям, от наличия или полного отсутствия воспитательной работы. В лучшем положении находились приюты, материально и финансово поддерживавшиеся частными лицами или ведомствами. В 1919-1922 гг. в г. Владивостоке на о. Русском были созданы колонии для детей – вынужденных беженцев из Петрограда и эвакуированных Первого Сибирского и Хабаровского кадетских корпусов общей численностью свыше 1,5 тыс. чел. В казармах военного ведомства были созданы удовлетворительные условия для проживания и обучения детей и подростков. Наряду с колониями беженцев и эвакуированных на о. Русском располагались летние колонии владивостокских гимназий, Никольск-Уссурийской 2-й женской гимназии, скаутские лагеря. 173 По нашим подсчетам, в колониях и детских скаутских лагерях на Русском острове в 1919-1922 годах ежегодно проживало около 2 тыс. детей и подростков. В 1917-1922 гг. в Приморской области существовали различные учреждения социально-правовой охраны несовершеннолетних. Главной социальной миссией таких учреждений было уменьшение детской беспризорности, организация труда, отдыха и досуга детей и подростков. Большинство учреждений подобного типа существовало на средства земских и городских властей или поддерживалось ими, часть открывалась и содержалась различными общественными организациями, в том числе американскими. Дети в них не только получали кров и пищу, но и учились, трудились. Несмотря на отдельные недостатки в работе учреждений СПОН, они выполняли главную цель – уменьшение количества беспризорных и безнадзорных детей. Список источников и литературы 1.РГИА ДВ. - Ф. 28. - Оп. 1. - Д. 781. 2. РГИА ДВ. - Ф. 28. - Оп. 1. - Д. 819. 3.Там же. - Д. 781. 4. Балашов Е.М. Школа в Российском обществе. 1917-1927 гг. Становление нового человека, СПб., 2003. 5. Жаркова И.В. Исторический опыт борьбы с беспризорностью и правонарушениями несовершеннолетних на Дальнем Востоке России (20-30-е гг.): Дис. …кандидата ист. наук. Хабаровск, 2006. 6. Собрание узаконений и распоряжений правительства Дальневосточной республики. Ст. 86. - 1920. - № 3. - С. 135. НЕТЕРПИМОСТЬ И ТОЛЕРАНТНОСТЬ В ПОЛИТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ РОССИЯН: В СВЕТЕ УРОКОВ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Паначёва А.С. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток panna_s@mail.ru Подавляющее большинство исследователей отмечают, что образ России сильно изменился, основой во многом стали изменения в политическом сознании и поведении российских граждан. Возникают закономерные вопросы, – что именно изменилось в сознании, интересах, установках и ценностях россиян; как соотносятся устоявшиеся традиции и стереотипы мышления и поведения с формирующимися новыми идеями, стереотипами и стилем поведения. Существует ли конфликт между ними или они трансформируются достаточно спокойно, толерантно. 174 В начале определимся, что такое политическая толерантность. Толерантность или терпимость связана с такими человеческими качествами как смирение, уважение, снисходительность, способность к компромиссам, великодушие и спокойствие. Нетерпимость, напротив, проявляется в запальчивости, опрометчивости, требовательности, непостоянстве и других действиях, которые носят оттенок непродуманности, импульсивности и незрелости. В последние годы мы все чаще сталкиваемся с проявлением политической нетерпимости. Так как, политическая культура представляет собой составную часть общей культуры и включает в себя политико-мировоззренческие ценности и представления людей о политике, власти, стиле поведения и участия в политических событиях, а также накопленный политический опыт, то мы и обратимся к основным показателям политической культуры российского общества., чтобы определить что стало основой политической нетерпимости и есть ли возможности сформировать базовые ценности для толерантного политического взаимодействия разных слоев населения РФ на современном этапе. Среди ценностей, которые могли бы объединить население страны в целом, доминирующими являются «законность» и «порядок». Из этих данных следует, несмотря на то, что между старшим, средним и молодым поколениями имеются значительные расхождения в оценочных суждениях, социокультурный мир России «не распался». Хотя, надо заметить, в нынешних условиях его единство поддерживается не столько на рациональном уровне (единая идеология, наличие общих целей и интересов), сколько на уровне сопереживаний и образов. Но такое единство достаточно хрупко: оно легче поддерживается, пока общество находится в относительно пассивном состоянии и может рассыпаться под воздействием резких событий. Подводя итог, можно отметить, что, несмотря на трудности, переживаемые населением России в последнее двадцатилетие, все же есть элементы политической толерантности, способные сплотить расколотое общество. ОЦЕНКА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В СОВРЕМЕННЫХ УЧЕБНИКАХ ИСТОРИИ И ЛИТЕРАТУРЫ Панченко Т.Ф. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток tpanch@list.ru Гражданская война (1918-1922 гг.), со дня окончания которой на Тихом океане прошло уже 90 лет, до сих пор оценивается исследователями неоднозначно. Полярные точки зрения обусловлены часто субъективным 175 отношением авторов к давно прошедшему событию. Составители учебников и учебных пособий для студентов и школьников представляют эти научные дискуссии и при этом часто - внутренне - полемизируют друг с другом. А. С. Барсенков и А. И. Вдовин пишут: «Революция и Гражданская война в России теснейшим образом связаны друг с другом. Ленин прямо ставил знак равенства между ними, рассматривая революцию „как разрыв гражданского мира“»[Барсенков А. С. ,Вдовин А. И. История России. 1917—2004: Учеб. пособие для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2005]. Октябрьская революция предстаёт то величайшим событием ХХ века, событием, перевернувшим мир, то «Октябрьским переворотом, большевистским переворотом». Поэтому и Гражданская война оценивается то как закономерная, исторически обусловленная победа большинства, унижаемого и оскорбляемого на протяжении столетий, то как «захват власти большевиками, утверждение диктатуры пролетариата». В учебниках истории для образовательных учреждений эти наименования революции сохраняются. Так, В.П. Дмитренко пишет об «октябрьском перевороте», который отсёк от России её прошлое – культуру, традиции, духовность (Дмитренко В.П., Есаков В.Д., Шестаков В.А. История Отечества. ХХ век: Пособие для общеобразовательных учебных заведений.М.:Дрофа,1997,с.128). В учебнике доминирует «белый» взгляд на события Гражданской войны. В учебнике А.С.Орлова итоги Гражданской войны осмыслены в материале «Причины победы большевиков», но абзац начинается с сожаления о причинах поражения антисоветских сил (12 строк), затем на 10 строках – о причинах победы, а вывод я позволю себе процитировать полностью: «Гражданская война явилась страшным бедствием для России. Она привела к дальнейшему ухудшению экономической системы в стране, к полной хозяйственной разрухе. Материальный ущерб составил более 50 млрд. руб. золотом. Промышленное производство сократилось в 7 раз. Была полностью парализована транспортная система. Многие слои населения, насильственно втянутые в войну противоборствующими сторонами, стали ее невинными жертвами. В боях, от голода, болезни и террора погибли 8 млн. человек, 2 млн. были вынуждены эмигрировать. Среди них были многие представители интеллектуальной элиты. Невосполнимые морально-этические потери имели глубокие социально-культурные последствия, долгое время сказывавшиеся в истории советской страны» (Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России: Учебник.- М.:Проспект.1999,с.374). Правда, в электронном варианте современной популярной «энциклопедии» Википедия (по статистике, данными из неё пользуется большинство учащихся) в статье «Гражданская война в России» уже сказано: «Итогом Гражданской войны стал захват большевиками власти на основной части территории бывшей Российской империи, признание независимости Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии, а также создание на подконтрольной большевикам территории Российской, Украинской, Белорусской и Закавказской советских республик, 30 декабря 1922 года подписавших договор об образовании СССР. Около 2 млн. 176 человек, не разделявших взглядов новой власти, предпочло покинуть страну (см. Белая эмиграция)». Это предложение содержит как отрицательные, так и положительные результаты, которые даны здесь нерачленённо. (Может, это новая форма выражения «объективности»?) [http://ru.wikipedia.org/wiki]. И всё же в завершение Введения составители сетуют: «Несмотря на отступление и эвакуацию Белых армий из России как результат непосредственно боевых действий Гражданской войны, в исторической перспективе Белое движение не потерпело поражения: оказавшись в изгнании, оно продолжило вести борьбу против большевизма как в советской России, так и за её пределами, ссылаясь на: Кирмель Н. С. Белогвардейские спецслужбы в Гражданской войне. 1918—1922 гг. Монография — М.: Кучково поле, 2008. — 512 с. ISBN 978-5-9950-0020-4, стр. 9—10. На протяжении всей пространной тематической статьи даны развёрнутые ссылки на мемуары белогвардейских офицеров Врангеля, Деникина и др. Из 90 сносок примечаний примерно 33 комментария посвящены белому движению, из 11 источников – 5 касаются «белых». В сборнике научных статей, посвящённых 100-летию со дня рождения А.А.Фадеева, мы сделали обзор школьных учебников истории и литературы, посвящённых оценке Октябрьской революции и Гражданской войны. [Панченко Т.Ф. А.А.Фадеев в школе: анализ методических пособии учебников // Творчество А.А.Фадеева в контексте русской литературы ХХ века: Материалы юбилейной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения А.А.Фадеева (Владивосток, сентябрь 2001) – Владивосток: Изд-во Дальневост.ун-та, 2002. – 208 с. С.116-124.] Позже появились новые концептуальные исследования, заслуживающие внимания. Профессор МГУ им. М.В. Ломоносова М.М.Голубков своё учебное пособие для студентов-филологов, преподавателей вузов, школ, гимназий и лицеев прямо называет «Русская литература ХХ века: После раскола». Раскол – это Октябрьская революция, разделившая некогда единую литературу великой империи на три подсистемы: метрополию, потаённую литературу и диаспору: «История русской культуры ХХ века – это история бесконечных внутренних расколов некогда единого национального культурного организма»; «Отказ от прошлого опыта, вылившийся в принципиальный разрыв советской литературы и в первую очередь литературы социалистического реализма с предшествующей гуманистической традицией, утверждённой XIX в. Именно в результате этого отказа от прошлого культурного опыта концепция революции, разрушительная и утверждающая насилие в отношении и отдельной личности, и общественных классов, и общества в целом, была принята абсолютным большинством советских художников» [Голубков М.М. Русская литература ХХ в.: После раскола: Уч.пособие для вузов. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 267 с. С.12.] Думается, автор сам себе противоречит, поскольку в дальнейших рассуждениях, подробно, во всех сложностях анализируя эволюцию национального самосознания, показывая внутреннюю диалогичность и противоречивость русской культуры, с одной стороны опирающейся на традиции 177 Европы (с Петровских времён), с другой – преломляющей всё по-русски, соединяющей «субъективно-личное» и «соборное», понимая, что «все сложнейшие процессы русской жизни…не исчерпываются всего лишь взаимной аннигиляцией двух противопоставленных слоёв национальной культуры» (с.70), он пишет, что в литературе ХХ века «погублена», прервана идея свободной, суверенной личности, индивидуума, а победила идея «массы». Общинность, коллективное начало «осталось в литературе советского периода в качестве не единственного, но доминирующего… Эта идея заставила поэта-индивидуалиста В.Маяковского наступать на горло собственной песне во имя атакующего класса, заставила А.Фадеева привести своего героя из романа «Разгром» [речь о Мечике – Т.II] к предательству только потому, что в нем было достаточно индивидуальности, которой он не захотел пожертвовать, растворив её в массе партизан, не понявших и не принявших его». (с.71). Позиция учёного представлена в пособии под редакцией профессора В.В.Агеносова [Русская литература ХХ века.11 кл.: Учеб. для общеобразоват.учеб. заведений. – В 2 ч. Ч.1. / В.В.Агеносов и др.; Под ред. В.В.Агеносова. – М.:Дрофа,1997 –538 с.)], где роман «Разгром» представлен однозначно, как факт литературы «нормативизма», поскольку ему свойствен «антигуманистический пафос насилия над личностью, обществом, желание разрушить весь мир вокруг себя во имя революционного идеала» (с.211). Сюжетно-композиционный анализ текста произведения, напротив, показывает, как нравственно облагораживаются герои, проходя испытание «разгромом»: Иван Морозов (Морозка), ординарец Левинсона из «ослушника», «трепла сучанского» превращается в сознательного бойца, которому не хочется, как раньше, «пугать народ», а жить с мечтой о новом «рае» на земле. Бакланов, Гончаренко, Дубов, Метелица – настоящие народные герои, способные жертвовать собой во имя будущего. Автор обзорной статьи «Литературный процесс 1920-х годов» в этом пособии М.Голубков предлагает сопоставить этику Фадеева и этику Достоевского и делает вывод о том, что Фадеев порывал с гуманистической традицией русского реализма и создал систему, «основанную на жёстко рациональном отношении к человеку и к миру в целом» (214). Художественное произведения, в сознании автора, выглядит как абсолютно логический акт, осмысленное подчинение государственной идее, ленинской теории «двух культур», приведшей к «огосударствлению» литературы в 20-40 годы ХХ столетия. «Человек массы», действительно, стал новым героем своего времени, но он сохранил в себе традиционные черты лучших героев классической русской литературы, главными из которых являются нонконформизм и максимализм. Поэтому «героем» литературы 20-х годов никак не мог быть Павел Мечик, начавший с предательства любимой «девушки в кудряшках» и завершивший свой путь предателем отряда Левинсона. В.В.Кожинов [Русская литература ХХ века: Учебное пособие для 11 класса/ Под ред. В.В.Кожинова. – 2-е изд. – М.: ООО «Торгово-издательский дом «Русское слово». РС, 2001. – 592 с.] в «Нескольких вступительных словах» спорит 178 М. Голубковым. Обратившись к мировому опыту, эпохе европейского Ренессанса, он показывает, что «в эпоху грандиозных катаклизмов трагические судьбы неизбежны» (с. 5), что трагический век требует от писателя …настоящего «подвига», который и запечатлевается в художественных произведениях. «И если бы их [писателей – Т.II] жизнь была безоблачной, едва ли могли бы появиться на свет «Гамлет» и Дон Кихот»…(Там же). Подлинное творение искусства никогда не вмещается в политико-идеологические категории… Литература обращена к человеческому…и вселенскому бытию в его целостности (6). Вспомним, что «гора трупов» есть и «Белой гвардии» Булгакова, и в «Тихом Доне» Шолохова… Но отсюда не следует, что эти писатели были непримиримыми «антисоветчиками». Как известно, Булгаков в 1939 г. писал для Художественного театра героическую пьесу о вожде Сталине («Батум»)… если непредвзято воспринимать «Тихий Дон» или «Поднятую целину», становится ясно, что перед нами правдивое и даже беспощадно (ничуть не менее беспощадно, чем в булгаковской «Белой гвардии») правдивое – воссоздание трагедий Гражданской войны и коллективизации (9) «…революция, подобно мифологическому титану Кроносу, пожирает своих детей; это жестокая, но неотменимая правда революции» (11). Понять русскую литературу ХХ в. (как и культуру в целом) можно только в «большом диалоге», сопоставляя реальную сложность (конкретно-исторические условия) и воссозданную условность (художественные произведения). НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В СУЧАНСКОЙ ДОЛИНЕ Пашко В.В. Находкинский филиал Дальневосточного федерального университета, г. Находка PashkoVV@freenhk.ru В истории Российского Флота немало героических боевых страниц, прославивших страну как сильную морскую державу. И чем могущественнее была Россия, тем крепче становился ее флот. Кадровые морские офицеры проходили хорошую подготовку и, как правило, были высокообразованными людьми. Революционные события 1917 года и Гражданской войны отразились на судьбе как Российского флота, так и на судьбах морских офицеров. Каждый из них имел свои представления о присяге, выбрал свой путь. И мы не в праве осуждать тех, кто после Гражданской войны покинул Россию, так и не приняв власти большевиков. Даже в глубоком своем тылу белогвардейцы вынуждены были отвлекать войска на борьбу с собственным народом. Вначале 1919 г. в Сучанском районе, под Владивостоком против партизан (а в основном против жителей сел) 179 действовали карательный отряды генералов Волкова и Смирнова, но партизаны давали им бой при первой возможности. Мысленно вернемся в апрель 1919 г., когда Сучанский и Ольгинский партизанские отряды блокировали почти две недели во ВладимироАлександровском белогвардейский отряд генерала Смирнова, состоявший из 1200 человек. Карательный отряд сел на корабли, а ему на смену из Владивостока был доставлен батальон 32 стрелкового полка белых. 19 апреля 1919 г. части десанта на кораблях вернулись во Владивосток, а гардемарины Китицына вновь приступили к занятиям и обучению в морском корпусе. Железная дорога идет по долине, тесно прижимаясь к подножию высоких гор, и когда едешь в поезде – мимо окон с одной стороны мелькают каменные обрывы, кустарник, цепляющийся по крутым склонам, каменистые сопки; по другую же сторону тянется равнина, на которой группы приречных деревьев и кустов чередуются с тучными лугами, с массивами пашен. То здесь, то там россыпи домов – богатые села Сучанской долины. Названия этих сел памятны нам, приморцам. Картины дней, заполненных дымом сражений, грохотом орудий, треском пулеметной и винтовочной стрельбы и долгими таежными походами; дней, озаренных радостью побед над подлым и коварным врагом, воскрешают они в памяти у нас. В начале 1919 г. партизанское движение в селах Сучанской долины только зарождалось. Колчаковцы, пользуясь неограниченной помощью интервентов, чувствовали себя хозяевами положения в Приморье. В феврале и марте 1919 г., сея смерть и разрушения, по Цимухинской долине прошел карательный отряд белогвардейского генерала Смирнова, переваливший затем на Сучан. Слух о зверствах карателей шел далеко впереди этой разбойничьей банды. Она устроила погром в селах Хмельницком, Казанке, Фроловке, Новицком. Белогвардейцы пороли, пытали и расстреливали крестьян, жгли дома. К этому времени в глухом таежном селе Сергеевка, что расположено в верховьях реки Сучан, собралось до четырехсот человек рабочих Сучана и крестьянской молодежи. Многие из этой молодежи работали шахтерами на Сучанском руднике, но в связи с началом интервенции и засилием колчаковцев бросили работу. Вблизи Унашей стало известно, что из Ольги навстречу движется отряд Глазкова, организованный в основном из рабочих поселка Тетюхэ. После соединения объединенный отряд насчитывал уже свыше четырехсот вооруженных бойцов, и вскоре обложили со всех сторон банды генералов Волкова и Смирнова, окопавшихся на Спасательной сопке. Положение банд Смирнова и Волкова вызвало большую тревогу среди белогвардейского командования во Владивостоке и среди интервентов. В один из дней наблюдатели партизан заметили, что на рейде бухт Находка и Ченьювай 180 появились военные корабли, четырнадцать больших и малых судов английских и японских интервентов. Военные корабли вошли в бухту Ченьювай, что около сопок Брат и Сестра, хорошо знакомых всем, кто бывал в низовьях реки Сучана. Еще перед высадкой белого десанта, недалеко от села Ново-Литовского сел на мель какой-то большой пароход. Разведка выяснила, что на нем имеется много муки и различных продуктов. Командование решило воспользоваться этим грузом, для чего направило группу партизан в Ново-Литовское. С помощью местных крестьян было вывезено с парохода много продовольствия. Как раскаты грома, по Приморью распространилась весть о первой крупной битве партизан с карателями, окончившейся победой партизан. Эта весть всколыхнула население Приморья и способствовала усилению притока рабочих и крестьян в отряды. Росла сила партизан. Партизанские отряды Приморья шли на боевые операции уже под единым централизованным руководством революционного штаба, резиденция которого находилась в школе села Фроловки. Когда в Сергеевке открылся съезд, американцы, увлекая за собой японцев и белогвардейцев, предприняли наступление на Сергеевку через Казанку. Наш отряд находился на перевале и имел задание задержать врага. Здесь и началась перестрелка. Американцы вели огонь из пулеметов и пушек сначала по нашим позициям, а затем перенесли его на Казанку. В этом бою были ранены старейший партизан Папуша и Владивостоков. Около пяти лет полыхала Гражданская война в Приморье. О пережитом в эти годы можно говорить без конца. Я остановился только на нескольких отдельных эпизодах партизанской борьбы. Эти эпизоды относятся к началу первого периода интервенции, когда белогвардейцы чувствовали себя довольно сильными и пользовались самой неограниченной поддержкой американских и иных интервентов, декларировавших о том, что они не вмешиваются во внутренние дела русского народа, что они только «соблюдают порядок» и «защищают интересы своих граждан». ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДОКУМЕНТОВ ВЛАДИВОСТОКСКОЙ ДУМЫ ПЕРИОДА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ Пермякова Т.В. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток permyakova_tv@mail.ru Первые годы советской власти ознаменованы поисками правил организации делопроизводства, отвечавших задачам, которые ставила новая 181 власть. Порядок оформления официальных советских документов был установлен постановлением СНК от 2 марта 1918 г. «О форме бланков государственных учреждений»; порядок использования печатей декретами ВЦИК и СНК от б июля 1922 т. «О порядке пользования печатями с государственным гербом». Были разработаны новые правила ведения служебной документации: в 1918 г. введена единая форма бланков делового письма. В 20-е гг. ХХ в. началась работа по созданию новых стандартов делового письма, появились трафаретные тексты. В эти годы появляются и первые научные исследования, посвященные особенностям языка служебных документов [2]. Глубоким исследованием динамики деловой речи стала работа К.А.Логиновой «Деловая речь и ее стилистические изменения в советскую эпоху // Развитие функциональных стилей современного русского языка» [3]. Особенности языка служебных документов в разной степени рассматриваются в работах, характеризующих процесс унификации документов периода 20-х годов [4]. Официально-деловой стиль, используемый в служебных документах двадцатых годов, отвечает объективным потребностям времени: начинают использоваться новые слова, расширяется круг вариантных форм, размываются стилистические границы. Установившаяся к этому времени форма российского делового документа претерпевает изменения. Вместе с тем официально-деловой язык документации, сложившийся со времени образования министерств в России, оказался достаточно устойчивым и по-прежнему определял стилистическую картину документа, о чем свидетельствует анализ документов Владивостокской Думы периода гражданской войны на Дальнем Востоке. В частности, хотя декрет о переходе на реформированную орфографию был издан в декабре 1917 года (с началом действия с 1 января ст. ст. 1918 года), печать и делопроизводство в Советской России смогли перейти на новое правописание, в основном, только в октябре 1918 года. Более того, примеры, взятые из управленческой документации Владивостокской думы, свидетельствуют о том, что в 1921-22гг. по-прежнему использовалась дореволюционная орфография: «…предстоятъ крупныя работы по замощенịю городскихъ улицъ, по возстановленịю Городской Электрической станцịи…» (выписка из протокола № 50 заседания городской управы от 16 июня 1922г.) [1]. Канцелярский стиль официальных документов дореволюционного периода изобиловал устаревшими устойчивыми оборотами, которые сохранились и после 1917года: «…покорнейше прошу городскую управу не отказать в выдаче просимых справок…» (заявление от 7 февраля 1922г.); «на исполнение сего…» (определение суда); « господину заместителю; милостивый государь; в силу вышеизложенного; благоволите дать ответ» (обращение Председателя временного Приамурского правительства от 1 июня 1922г.); «…выписка из коего при сем прилагается» (жалоба и.о. городского головы) [1]. 182 Однако произошедшие в России события отразились на состоянии языка служебного документа неоднозначно. С одной стороны, язык активно развивается, с другой - происходит снижение речевой культуры, которое отражается и на тексте документов. Например, документы Владивостокской думы пестрят разнообразными речевыми ошибками. Выписка из протокола № 50 заседания городской управы от 16 июня 1922г.: «Городская управа …не могла не выявить следующих своих соображений»; «Во всех по перечисленным вопросам подготовительных работах, вызвавших массу заседания городской управы, председательствовал и.о. городского головы А.И. Лякер, положивший немало труда и опыта на эти начинания на благо города…»; «…подать жалобу по всем инстанциям…об оставлении его беспрерывно при городском деле» [1]. Но, пожалуй, наиболее заметной особенностью языка документов Владивостокской думы является использование образных средств и высказываний от 1-го лица, придающих управленческому документу несвойственную ему эмоциональность: «В продолжение последних дней политическая атмосфера в городе слишком сгустилась и не видно выхода из хаотического состояния…» (Постановление Думы); «За это время были приняты героические меры к тому, чтобы восстановить расшатанное городское хозяйство» (выписка из протокола) [1]. Таким образом, в документах Владивостокской думы отразились особенности языковой картины первых десятилетий советской власти. Список источников и литературы 1. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). – Ф.28. Оп.1. – Д. 513, 514, 517. 2. Верховский П.В. Письменная деловая речь – М., 1931. 3. Логинова К.Л. Деловая речь и ее стилистические изменения в советскую эпоху // Развитие функциональных стилей современного русского языка. – М., 1968. С.186-230. 4. Сокова А.Н. Из истории стандартизации документов в СССР. Ведомственная унификация 1920-х годов // Труды ВНИИДАД.т.2. – М., 1973. – С.22-43. НОВЫЙ ЭТАП ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ ПОДДЕРЖКИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА НА ЮГЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ: «СОРАЗВИТИЕ» С ДЕЛОВЫМ МИРОМ СТРАН АТР Пилилян Е.К. Дальневосточный федеральный университет, 183 г. Владивосток elkonpil@gmail.com Период Гражданской войны и военной интервенции на Дальнем Востоке России – сложный исторический период в развитии одного из самых отдаленных регионов страны, не нашедший должного отражения и объективной оценки, как мировой общественности, так и ученых-историков, политологов, экономистов, так как до сих пор архивные документы этого периода не доступны в полной мере для изучения. Однако нельзя не отметить, что за 90 лет, прошедших с тех пор, политика российского государства в отношении развития Дальнего Востока России претерпела существенные изменения. Провозглашенная Президентом РФ В.В. Путиным, в период его пребывания на посту в начале 2000-х, концепция «соразвития» Дальнего Востока России с деловым миром АТР с большими трудностями пробивалась к реализации. Необходимо отметить, что сама государственная концепция формировалась почти столетие, практически от начала ХХ до начала ХХI в., - всю историю освоения и развития Дальнего Востока России. В этом процессе можно условно выделить следующие этапы: - в 20-е годы ХХ в. была разработана и осуществлена государственная концепция развития Дальнего Востока как автономной хозяйственной системы, ориентированной на рынки стран Северо-Восточной Азии; - в 30-е годы была сформулирована концепция развития Дальнего Востока как придатка (дублера) военно-промышленного комплекса центральной части страны; - в 50-е годы определена концепция освоения природных ресурсов Дальнего Востока для снабжения сырьем промышленности СССР и экспорта в страны АТР на основе централизованных финансовых ресурсов государственного бюджета; - в 90-е годы был сформулирован первый вариант концепции построения смешанной экономики с встраиванием стимуляторов экспортноориентированного производства и построением сбалансированной системы трех рынков – внутрирегионального, внутрироссийского межрегионального и рынка стран АТР и СВА, на основе которой в 1996 г. была принята государственная программа экономического и социального развития Дальнего Востока на период 1996 – 2005 гг.[1]; - в 2005 – 2007 гг. государство определило в качестве стратегического направления для Дальнего Востока концепцию – стратегию инновационного терминала. Таким образом, на различных этапах развития Дальнего Востока России вырабатывались различные стратегические задачи для региона, однако государство на всех этапах должно было сохранять свои функции координатора, финансового и нормативно-правового обеспечения, контроля за исполнением стратегических государственных задач. 184 Начало ХХI века обозначило Азиатско-Тихоокеанский регион как наиболее интенсивно развивающийся центр мировой экономики, политики и торговли, причем, по прогнозным оценкам последующие двадцать-тридцать лет АТР будет увеличивать рост мировой экономики. Опираясь на прогнозные оценки, можно отметить, что даже географический фактор принадлежности России к АТР – это один из благоприятных факторов развития и укрепления экономики страны. Транзитное положение Дальнего Востока РФ, развитая система портов и морского транспорта, позволяющие реализовать экономические связи Европа – Россия – США, освоение и развитие северного морского пути – вот те неоспоримые преимущества, которые до сих пор не реализуются в полной мере. Дальний Восток России на протяжении длительного периода развития определялся как военный форпост, а участие в международных экономических отношениях по масштабам не соответствовало статусу великой державы. Функции государства в историческом процессе модернизации российского общества менялись, но всегда оставалась зависимость от его экономического курса. Дальнему Востоку России, во все времена служившему богатейшей природной кладовой, государством предписывалось все подчинить обеспечению нужд армии и Тихоокеанского флота, при этом не производить необходимого на месте, а завозить из других регионов страны. В условиях глубокого системного кризиса в процессе перехода к рынку, когда государство, отказавшись от всестороннего социально-экономического контроля, предоставило Дальнему Востоку России самостоятельность в организации развития за счет собственных усилий, стихийное сотрудничество дальневосточных предпринимателей и стран АТР помогло самосохраниться Дальнему Востоку как региону России. Позиционирование юга Дальнего Востока России как региона, через который должна интегрировать Россия со странами АТР в начале 2000-х означало окончание периода стихийного выхода дальневосточных предпринимателей на «соразвитие» с деловым миром этих стран. Принятие Правительством РФ Федеральной целевой программы «Развитие Дальнего Востока и Забайкалья до 2013 г.» и решения «О проведении саммита АТЭС в 2012 г. во Владивостоке» актуализировали процессы формирования новых функций государства для стимулирования масштабных инвестиционных предпринимательских и национальных проектов, цель которых – превратить юг Дальнего Востока России в мировой инновационный терминал [2]. Государственная концепция «соразвития» Дальнего Востока России с АТР, получившая логическое продолжение в реализации стратегии «инновационного терминала», меняла имидж юга Дальнего Востока России как сырьевого придатка стремительно развивающихся стран АТР, поскольку региональные экономические направления развития были призваны обеспечить энергетическую, продовольственную, экономическую безопасность стран – членов АТЭС, решить многовековые проблемы обеспечения питьевой водой населения АТР, его здоровья и процветания. «Инновационный терминал» - это инфраструктурный 185 комплекс по «переработке» инноваций в продукты, предназначенные для реализации на высокотехнологичных рынках стран АТР. «Инновационный терминал» имел высочайший уровень политической значимости в связи с предстоящим форумом АТЭС во Владивостоке, для чего Приморскому краю государство выделило более 140 млрд. руб. Таким образом, на различных этапах развития Дальнего Востока России ставились различные стратегические задачи для региона, однако успех их реализации напрямую зависел от того, насколько государство выполняло свои функции координатора, обеспечивающего финансовую, нормативно-правовую базу и контроль за реализацией стратегии. Список источников и литературы 1. Экономическая политика на Дальнем Востоке России: концепция и программа. – Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН. 2000. – С.13. 2. Коршенко И.Ф., Горчаков В.В., Алексейко Л.Н. Инновационный терминал – стратегия для Дальнего Востока России //Азиатско-Тихоокеанский альманах. 2007. № 2. – С.4-7. РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА – ПРОЛОГ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ Плохих С.В. Дальневосточный Федеральный университет, г. Владивосток plokhikhsv43@mail.ru Важнейшим испытанием, когда народ России был поставлен перед выбором, стала Гражданская война и иностранная интервенция (1918-1922 гг.). На этом историческом этапе в условиях противостояния российское общество оказалось втянутым в новые социально-экономические, политические условия, коренным образом изменившие уклад жизни и ценностные ориентиры. Тема Гражданской войны никогда не предавалась забвению, но в преддверии важной исторической даты интерес к ней значительно усилился, что обусловлено рядом обстоятельств. Во-первых, возникшая в конце 80-х – 90-е годы в России межнациональная и социальная напряженность с соответствующими вооруженными конфликтами ассоциировалась в общественном сознании с угрозой гражданской войны. Во-вторых, на волне демократизации общества после распада СССР возникла потребность в более объективном переосмыслении событий этого периода. В советской исторической литературе оценка Гражданской войны отличалась тенденциозностью и чрезмерной политизацией, т.е. преобладала точка зрения победителей. 186 В-третьих, в зарубежной историографии Гражданской войны, в том числе в обширной мемуарной литературе, утверждалась «своя правда» в оценке тех же событий со стороны побежденных. В-четвертых, в XXI веке мировое сообщество столкнулось с небывалым размахом драматических событий в ряде регионов, в ходе которых требования демократических реформ отягощаются религиозными, межнациональными, политическими противоречиями, зачастую перерастая в полномасштабную гражданскую войну. В ряду важных проблем, необходимых для понимания сущности и особенностей Гражданской войны, являются причины и истоки ее зарождения, легитимность власти, роль основных политических сил, втянувших общество в вооруженное противостояние. Гражданская война в России теснейшим образом связана с российскими революциями 1917 г. Побудительные мотивы любой революции сопряжены, как правило, с крупномасштабными кризисными ситуациями, обусловленными унижением национального достоинства, действиями оккупационных властей, преступным, с точки зрения народа, поведением правящего класса и др. Февральская буржуазно-демократическая революция, сконцентрировавшая в себе все узлы противоречий старой России, оказалась рубежным моментом в отечественной истории. Произошел слом жизнеустройства России и ее государственности, царская монархия не устояла под натиском генералов и стоящих за ними либералов. Утвердившись у власти, либералы решили одну из актуальных российских проблем – предоставили гражданские и политические свободы. Свободы буквально захлестнули Россию и вылились в социальное противостояние, положившее начало эскалации насилия. Самые различные социальные группы, лишенные сдерживающих начал рухнувшего режима, поспешили заявить о своих интересах и безотлагательном решении накопившихся проблем. Развитие страны после Февраля пошло по линии нарастания напряженности и усиления противостояния. Солдаты выступают против офицеров и генералов, рабочие против владельцев фабрик и заводов, крестьяне против помещиков, бедные против богатых. Обнажились национальные противоречия, невиданный размах приобрел регионализм, формируются различные политические партии, активно включившиеся в борьбу за власть. Политическая и психологическая вражда усиливалась. Революционные события всегда замешены на социальных иллюзиях, надеждах на то, что жизнь станет лучше. Однако, несмотря на общедемократические фразы, которыми оперировали либеральные лидеры Временного правительства и представители Петроградского совета, программы действий у них не было. Отсутствие управления привело к тому, что наверх стало всплывать социальное «дно». В масштабах страны торжествовал хаос, питавший дезертирство и уголовников. 187 После победы Октябрьской революции и установления советской власти Гражданская война не прекращалась ни на один день. Свергнутые эксплуататорские классы избрали путь сопротивления. Разгон Учредительного собрания в январе 1918 г. привел к расколу между партиями социалистической ориентации. С этого момента никакое примирение разных отрядов бывших революционных борцов против самодержавия было невозможным. Более того, свою лепту в раскол общества внес Брестский мир (март 1918 г.). Ленин называл его «похабным». Отторжение огромных территорий от России затрагивало лучшие патриотические чувства различных слоев населения и порождало недовольство новой властью. Наконец, события весны 1918 г. поставили окончательную точку в эскалации противостояния в обществе. Продовольственный кризис вынудил советское правительство пойти на радикальную меру – введение в мае продовольственной диктатуры. С июня 1918 г. в деревне наметился раскол по принципу «сытая-голодная» и она окончательно была втянута в Гражданскую войну. Таким образом, Гражданская война в России была сложным, многообразным явлением. Фатальную роль в ее зарождении сыграли российские революции 1917 г. ИНОСТРАННЫЕ МИССИОНЕРЫ В РОССИИ В 1917-1922 ГГ. (НА ПРИМЕРЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА) Потапова Н. В. Сахалинский государственный университет, г. Южно-Сахалинск. napotapova@yandex.ru Территория Российского Дальнего Востока в период Гражданской войны и интервенции стала «контактной зоной», «геополитическим полем», на котором мы видим попытки реализации 3-х типов мессианских (глобалистских) идей – 1). религиозной, протестантской (идеи «духовной революции»), проводимой усилиями дальневосточных верующих при материальной и миссионерской поддержке от единоверцев из США (в силу обстоятельств военного времени эти усилия не могли быть поддержаны из центральной России); 2). американской (империалистической) и 3). пролетарской (социалистической). Мессианские цели, которые ставили христианские организации США на этом этапе соответствовали мессианским целям, поставленным американским государством. Создав христианскую цивилизацию дома, американские протестанты пытались распространить этот образец на весь мир [11; 12; 15; 16; 18 и др.]. Миссионерские общества, отдельные миссионеры увидели в терпящей бедствия России благодатное поле для распространения своего вероучения. 188 Тесно связанными с зарубежными единоверцами оказались видные деятели дальневосточного баптизма. Связь эта, прежде всего, осуществлялась через Р.А. Фетлера, руководителя Владивостокской общины баптистов, чей старший брат В.А. Фетлер, был крупнейшим деятелем российского баптизма, находился с 1915 г. в вынужденной эмиграции в США. Именно В.А. Фетлер был главным инициатором организации ряда миссионерских программ в России [13, с. 54; 10, с. 150-154]. В.А. Фетлер создал Комитет по евангелизации русских военнопленных (1916 г.); баптистский Русский Библейский институт в Нью-Йорке (1917 г.), Русское Миссионерское общество в 1917 г. в Нью-Йорке (позднее управление было перенесено в Чикаго) в 1918 г., - Библейский институт в Филадельфии [7, с. 171; 13, с. 57; 10, с. 152-153]. По инициативе В.А. Фетлера в Чикаго в июне 1918 г. была созвана 1-я Общая конференция по евангелизации России. Планы евангелизации касались и «дальневосточного» направления работы здесь предполагался приоритетная деятельность Шведского баптистского миссионерского общества (США) [7, с. 57]. Эти планы воплотились в 1919-1922 гг. в миссионерской работе Э.В. Олсона и А. Линдстедта во Владивостоке. На конференции присутствовали будущие деятели дальневосточного баптизма и их единоверцы, постоянно поддерживающие их работу из США Я.Я. Винс, Э.В. Олсон, Дж. Бокмелдер. В июне 1919 г. Я.Я. Винс и Э.В. Олсон, прибыли во Владивосток из США [3, с. 78; 5, с. 23-24; 8, с. 50-51]. Я.Я. Винс возглавил ДВО ВСБ и к осени переселился в Благовещенск, Э.В. Олсон остался во Владивостокской общине. В августе 1919 г. во Владивосток прибыл Р.А. Фетлер, работавший до этого в Омске. Весной 1920 г. после отъезда Э.В. Олсона он возглавил баптистскую общину во Владивостоке [2, с. 58; 3, с. 78; 1, л.2]. Н.И. Пейсти вместе с ХСМЛ прибыл во Владивосток к началу февраля 1920 г. Весной 1920 г., он ушёл из ХСМЛ и стал пастором баптистской общины в НикольскеУссурийском [17, с. 37-38]. Весной 1920 г. Э. Олсон отправился в США и Швецию с целью пробудить интерес единоверцев к нуждам дальневосточных баптистов. Летом 1922 г. Э. Олсон вернулся во Владивосток, вместе с пастором А. Линдстедтом [14]. Несмотря на то, что их деятельность поддерживалась из-за рубежа, Я.Я. Винс, Р.А. Фетлер, Н.И. Пейсти также как В.А. Фетлер, были прежде всего видными деятелями российского баптизма, а не «американскими миссионерами». Они вдохнули жизнь в деятельность дальневосточного баптизма. Имеющие высокий образовательный уровень и опыт организационной, проповеднической работы, они реорганизовали жизнь общин, наладили выпуск конфессиональной литературы, подготовку благовестников. В эти годы произошёл численный рост баптизма на Дальнем Востоке. Евангельские христиане Дальнего Востока входили в состав ВСЕХ. В 1920 г. был создан ДВО ВСЕХ (Владивосток) [6, с.8; 4, с. 9-10; 9, с.4 ]. В отличие от баптистов у евангельских христиан не было постоянно работающих миссионеров, имеющих поддержку за рубежом, однако, посещения миссионеров и связи с зарубежными единоверцами были регулярными. В конце 1922 - начале 1923 гг. все постоянно и временно 189 работающие миссионеры вынуждены были выехать с территории российского Дальнего Востока, многие продолжили работу в Харбине. Список источников и литературы 1. Архив Российского союза баптистов. – Фетлер Роберт Андреевич. Рукопись, 1973 г. 2. Благовестник. – 1920. – Апрель. – № 4. 3. Благовестник. – 1920. – Май. – № 5. 4. Слово и жизнь. –1922. – Сентябрь-октябрь. – № 3-4. 5. Слово истины. – 1920. – №3. 6. Утренняя звезда. – 1922. – Март-апрель-май. – № 3-4-5. 7. Good news for Russia: A series of adresses Delivered at the first General Conference for the evangelization of Russia, at the Moody Tabernacle, Chicago, June 24 th, 1918/ Ed. by Jesse W. Brooks. – Chicago, The Bible Institute Colportage Association, 1918. 8. Дементьев А. Авен-Езер: Евангельское движение в Приморье. 1898-1990 годы. – Владивосток, 2011. 9. Кале В. Евангельские христиане в России и Советском Союзе / Перевод П.И.Скворцова с издания Издательства Онекен-Вуперталь и Кассен, 1978. URL: http://www.ecbarchive.org/content/books/ Монографии 10. Коваленко Л. Облако свидетелей Христовых. – Киев: Центр Христианского сотрудничества, 2002. 11. Handy R.T. A Christian America: Protestant Hopes and Historical Realities, 2d ed. – New York, 1984. 12. Hutchison W. R. Errand to the World: American Protestant Thought and Foreign Missions. – Chicago, 1987. 13. Kmeta I.A. With Christ in America. A Story of the Russian-Ukrainian Baptists. – Winnipeg, Manitoba, Canada, 1948. 14. Lindstedt L. M. Swedish Baptists Began Early Missionary Work to Russians. URL: http://www.bethel.edu/publications-archive/trail-markers/pastissues/2008/december/missionary-work. Дата обращения 15.07. 2012 15. Miller M.L. American Philanthropy among Russians: The Work of the YMCA 1900-1940. Diss. Ph. D. – Univer. оf Minessota, 2006. 16. Nutt R. G. Sherwood Eddy and the Attitudes of Protestants in the United States toward Global Mission // Church History, Vol. 66, No. 3. Sep., 1997. Cambridge University Press, American Society of Church History. URL: http://www.jstor.org/stable/3169454. Дата обращения: 05/06/2012 17. Poysti N.J. With Christ in Russia and Siberia. – Chicago: Russian and Eastern European Mission, 1936. 18. Thomson J.C., Jr., Stanley P.W., Perry J.C. Sentimental Imperialists: The American Experience in East Asia. – New York, 1981. 190 «УЧИТЕЛЬ И ХОРОШИЙ ПАРТИЗАН»: Г.К. БУХТА (1898 – 1965 гг.) Пчела И.В. Дальневосточный федеральный университет, г. Уссурийск pchelka70@mail.ru В Гражданской войне на Дальнем Востоке активно участвовали педагоги. В работах Н.И. Березкиной, З.С. Силиной упоминается более ста учителей – участников событий 1917 – 1922 гг. О судьбе одного из них - партизанского командира Григория Калинниковича Бухта, расскажет эта статья. Он родился в 1898 г. в с. Терешек Могилевского уезда, в семье учителя церковноприходской школы К.Н. Бухта [3]. В 1912 г. семья переселилась на Дальний Восток, в д. Новопокровку Чернышевской волости. В 1915 г. Григорий окончил 2-хклассное училище в Раздольном и, как «лицо, получившие элементарную подготовку для школьного дела» [4, с. 63] стал учителем Корниловской школы [12, с. 62], в которой обучалось 14 мальчиков и 10 девочек [1, д. 791, л. 80]. Учительствовал Г.К. Бухта не долго. По словам брата В.К. Бухта, «в 1916 г. Гришу мобилизовали на войну» [5, с. 109], где успел получить боевой опыт. В 1917 г., как вспоминал брат, «домой приехали с оружием почти все оставшиеся в живых солдаты, приехал и Гришка» [5, с. 109]. Вернуться на педагогическое поприще Григорию Калинниковичу не было суждено. «Весной 1918 г. сельские фронтовики, избрав своим командиром Гришку, ушли в партизаны» [5, с. 110]. Согласно «Справке» Телянзинского сельского совета отряд Г.К. Бухта состоял из 150 жителей Чернышевской волости и 120 бойцов из Яковлевки и Чугуевки и участвовал в боях у железной дороги Спасск - Яковлевка [2]. По словам В.К. Бухта, «взвод брата входил в партизанский отряд Туманова, оперирующий в районе Спасска – Меркушовка – Бусеевка – Евсеевка» [5, с. 110]. Псевдоним «Туманов» носил командир штаба партизанских отрядов в районе Спасск – Яковлевка Н.К. Костарев. В 1926 г. он (под псевдонимом Никэд Мат) написал приключенческий роман - трилогию «Желтый дьявол», сюжет которого составили события 1918 – 1922 гг. на Дальнем Востоке. В книге есть реальные исторические личности: С. Лазо, И. Сибирцев, К. Суханов и др., а во II части «Повстанчество. 1919 год» есть персонаж – «хунхузский комиссар» Бухта. «Это – юноша, широкоплечий, коренастый, белобрысый, с детской улыбкой синих не мигающих глаз. Он учитель и хороший партизан» [9, с. 152]. Он распоряжается «как командир левого фланга фронта» [9, с. 158]. Этот факт подтверждает председатель Телянзинского сельсовета: «Анучинским Ревкомом Бухта был назначен командиром левого фланга Спасского прорыва» [2]. В книге читаем: «Бухта садится на траву и зачерчивает оперативный план совместных действий» [9, с. 158]. Образ «хунхузского комиссара» навеян не только внешним видом командира: «в споре Бухта загорелся и сделался настоящим хунхузом. Такая же синяя роба и синяя повязка 191 на голове – по-хунхзски – совсем хунхуз» [9, с. 158], но, и возложенными на него обязанностями. В книге об этом только намеки: «– А вы, тов. Бухта, куда? Отряд пойдет на границу к хунхузам, а я в Чернышевку отправлюсь, буду держать связь» [9, с. 264]. Когда отряды Красной Гвардии перешли к партизанской борьбе, Г.К. Бухта вернулся домой. Летом 1919 г. отряд японцев прибыл в Чернышевскую волость. Относительно пленения партизанского командира есть разночтения. По версии брата, «в августе 1919 г. Гришка попал в руки интервентов при помощи провокаторов» [5, с 110]. Вторую версию озвучили юные краеведы - пионеры Чернышевской школы. В 1959 г. они опросили участников партизанского движения и установили, что «учитель Григорий Бухта с небольшим отрядом скрывался в сопках, когда в село прибыли японцы и потребовали от жителей, чтобы они сказали, где находится Бухта. Но никто не выдал. Тогда японцы стали угрожать жителям. Григорий пришел в село. Японцы его арестовали и со связанными руками подвесили на дереве, вниз головой» [10, с. 2]. «Он подвергался пыткам, был подвешен 3 дня на дереве» [2]. «Его сильно мучили, пишет В.К. Бухта, - японцы ничего не добились от брата, хотели казнить» [5, с. 110]. Жители волости просили о его освобождении. О.М. Левчинская писала: «в Новопокровке арестовали учителя и держали привязанного на комарах 3 дня. Ходили люди со всех сел подписаться, чтобы освободить его» [11, с. 3]. Юные краеведы дополняли: «жители сел подписали просьбу об освобождении Бухты. Японцы предъявили ультиматум: пусть, стоя на коленях, Бухта откажется от своих убеждений. Он отказался. Его отправили в Анучино. А в ночь перед казнью, Бухта бежал» [10, с. 2]. «Бежать помогли партизаны, - добавляет брат, они организовали побег» [5, с. 110]. После окончания Гражданской войны Г.К. Бухта уехал в Воронеж [6], где жил вполне благополучно вплоть до своей смерти в 1965 г. Список источников и литературы 1.Российский государственный исторический архив (РГИА ДВ). – Ф. 701. – Оп. 3. – Д. 341 2.Справка Телянзинского сельского совета от 18 февраля 1934 г. / Личный архив Л.В. Бухта 3.Удостоверение № 1414 Отделения Епархиального Училищного совета в г. Никольск-Подольский. 13 августа 1912 г. /Личный архив Л.В. Бухта 4.Владивостокские епархиальные ведомости. 1916. 15 апреля. 5.Воспоминания В.К. Бухта //Проблемы истории образования на Дальнем Востоке. Материалы конф. /Ред. О.Б. Лынша. – Уссурийск, 2011. – 120 с. 6.Воспоминания Л.В. Бухта, записаны автором в мае 2011 г. в Уссурийске 7.Березкина Н.И., Гуменюк Ф.И., Ткалич А.П. От неграмотности ко всеобщему среднему образованию. – Владивосток, 1991. – 102 с. 192 8. Колчак и интервенция на Дальнем Востоке. Документы и материалы. /Сост. А.В. Балицкий, В.Л. Ларин. – Владивосток, 1995. -180 с. 9.Костарев Н.К. Повстанчество. 1919 год. – Ленинград, 1926. – 220 с. 10.Красницкий П.Л. Пионеры пишут историю с. Чернышевка. // Тихоокеанский комсомолец. - Владивосток, 1959. - 29 апреля. 11.Левчинская О.М. Мы в силах помнить и знать. //Анучинские зори. - Анучино. 1989. - 26 апреля. 12. Памятная книжка Приморской области на 1916 г. – Владивосток, 1916 «ДИКТАТУРА ВО ИМЯ ДЕМОКРАТИИ». Н.В. УСТРЯЛОВ ОБ ИДЕЙНОПОЛИТИЧЕСКИХ ОСНОВАХ БЕЛОГО ДЕЛА НА ВОСТОКЕ РОССИИ В «ОМСКИЙ ПЕРИОД» (1919 г.) Романовский В.К. Нижегородский институт развития образования, г. Нижний Новгород vkroman@mail.ru В конце 1918 г. в Сибири и на Дальнем Востоке утверждается власть адмирала А.В. Колчака. В должности Верховного правителя России он осуществляет комплекс мер военного, административного, экономического, внешнеполитического характера, нацеленных на успешную борьбу с большевизмом. В тоже время успехи новой власти во многом зависели от ее умелой работы на идеологическом фронте. Ведущее место в определении идейнополитической платформы омского правительства, разъяснении целей и задач нового курса, обеспечении информационно-пропагандистской и идейнополитической поддержки режима Колчака принадлежит видному публицисту и кадетскому политику Николаю Васильевичу Устрялову. Н.В.Устрялов прибыл в Омск в начале февраля 1919 г., где вскоре его деятельность оказалась связанной (до последних дней колчаковского режима) с «Русским обществом печатного слова» или Русским бюро печати. Председатель Восточного отдела кадетской партии А.К. Клафтон, избранный директоромраспорядителем общества, решал организационные и финансовые вопросы. Устрялов же в должности заведующего редакционной частью Русского бюро печати, помощника директора-распорядителя, редактора газеты «Русское дело» фактически определяет информационную и идейно-политическую стратегию Русского бюро печати, ставшего для омской власти основной агитационнопропагандистской структурой влияния на массы. Вся его многосторонняя деятельность в Омске была нацелена на то, чтобы идеологически обосновать необходимость диктатуры, сформировать общественное мнение в пользу диктаторского правления, доказать, что альтернативы диктатуре нет и только она может стать решающим фактором сохранения России как государства. 193 Для Устрялова Гражданская война — столкновение не столько враждующих армий, сколько программных установок и идей. И побеждает в ней тот, чья программа ближе национальному самосознанию. Идеология власти, по его мнению, должна быть близка и понятна людям. Он разъясняет, что их идейный враг силен и фанатичен, Ленин обладает трезвым, расчетливым умом, «внутренний взрыв» на территории, контролируемой Советами, исключен, белое движение должно надеяться только на свои ресурсы. Победить большевизм, утверждает Устрялов, немыслимо только с помощью оружия. Эту идеологию можно преодолеть посредством «тщательного вытравливания» ее психологических, духовных корней. И в этой борьбе ведущее место должна занимать масштабная идеологическая работа. Большевизм Устрялов представляет врагом не только русского народа и борьбу с ним он выводит за рамки национальных границ. Борьба русской армии под командованием Колчака на востоке страны против Советов становится, по его мнению, фактором мирового значения, смыслом и делом не только русского народа, но и всего культурного человечества. Омский идеолог определяет главные ценности, объединяющие противников большевизма, и которыми руководствуется омская власть: вместо интернационала — нация, вместо класса — родина, вместо коммунистической общины — правовое государство, вместо пролеткульта — культура. Выражая политическое кредо Колчака, Устрялов решительно отстаивает идею «единой и неделимой России», выступает против появления «суверенных» образований на российских окраинах и «областнического» сепаратизма, указывая на то, что «опыты ”самоопределений“... слишком дорого» обходятся России и вредят «белому делу». Решающим фактором сохранения русского государства и победы над большевизмом, считает Устрялов, может быть только диктаторская власть, воплощенная в «достойном образе Колчака». В его понимании, диктатура обусловлена особенностями текущего момента и носит временный характер. Она является не целью, а тактикой, средством утверждения демократии. По его собственным словам, ”диктатура во имя демократии“ была «нашей излюбленной формулой». Главное свое назначение в «омский» период Устрялов видит в том, чтобы оказывать идейную и пропагандистскую помощь Верховному Правителю в осуществлении им диктаторского курса, защищать его от критики и нападок со стороны оппозиции. При этом он был далек от мысли считать власть Колчака безупречной. Ей были свойственны непрофессионализм, некомпетентность, авантюризм, нерешительность, оторванность от народа и т. п. Но в чем нельзя было обвинить Верховного правителя, считает публицист, так это в монархических пристрастиях и реставрационных намерениях. Устрялов поддерживает Колчака в отстаивании им национальных интересов России и формулирует международно-политическую линию Омска: уничтожение большевизма, возрождение сильной России, союз со странами Антанты при 194 условии поддержки ими территориальной целостности страны. Но если союзники в своей политике станут на точку зрения расчленения России в той или иной форме, то все отношения с ними, указывает Устрялов, будут разорваны. Допуская возможность компромисса со странами Антанты по ряду позиций, Устрялов, как и Колчак, считал, что в вопросе о территориальной целостности России торг неуместен. Итак, из окружения Колчака именно Устрялов наиболее отчетливо формулирует идейно-политические основы омской власти, пронизанные формулой «диктатура во имя демократии». Но признав диктатуру главным фактором сохранения российской государственности, он уже тогда (пока только для себя) признает вторичным, с помощью Колчака или Ленина можно добиться необходимого результата. Эти «омские» мысли станут началом его пути к «смене вех», о чем он впервые заявит в Харбине. ВЛИЯНИЕ ИТОГОВ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА СОВЕТСКОЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ Рубанов Е.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток ruevan@yandex.ru 1907-1917 гг являются особым периодом в истории двусторонних отношений между Россией и Японией. Для него характерен постепенный переход от конфронтации к партнерским деловым отношениям между бывшими противниками. Поскольку интересам обеих стран в Северном Китае и Корее угрожали экспансионистские планы США и Великобритании, Петербург и Токио пошли на заключении серии договоров 1907, 1910 и 1914 гг. о разделе сфер влияния в Китае и Внешней Монголии и совместном отстаивании общих интересов в этих регионах. Наивысшей точкой развития двусторонних отношений считается заключение союзного договора 3 июля 1916 г. После Синьхайской революции 1911 г. в Китае резко возросла активность империалистических держав, стремившихся расширить свои сферы влияния в этой стране в условиях нарастающей анархии. Общая угроза в лице Англии и США, создала благоприятные условия для перехода к полноценному стратегическому партнерству между Японией и Россией. Однако события в феврале-октябре 1917 г. в России перечеркнули эту возможность. Гражданская война и японская интервенция на Дальнем Востоке России далеко отбросили назад состояние двусторонних отношений. Кроме того, внешнеполитический курс советской власти и расхождения в идеологии теперь значительно затрудняли возможность тесного сотрудничества в сравнении с предшествовавшим периодом. 195 После продолжительных переговоров в Чаньчуне и Дайрене 20 января 1925 г. дипломатические отношения между Москвой и Токио были восстановлены. По большей части советско-японские отношения базировались на положениях Портсмутского мирного договора 1905 г. с пересмотром части последовавших за ним соглашений. Однако «потепления» в двусторонних отношениях так и не последовало. Тому было множество причин, включая взаимный негативный осадок после японской интервенции на русском дальнем Востоке, недоверие и враждебность японских правящих кругов к советскому режиму, Коминтерну и коммунистической идеологии в целом. Уже в 20-х годах наметились основные линии противоречий в Китае и Монголии, которые позже выльются в конфликты на озере Хасан и на Халхин-Голе. Обострится проблема вокруг КВЖД, перешедшей под советский контроль, вокруг деятельности белоэмигрантских военных формирований, частично поддержанные Японией и т.д. Все указанные противоречия вызревали еще с конца XIX столетия и после революции 1917 г. в России перешли на качественно новый уровень и продолжали негативно сказываться на отношениях двух стран вплоть до 1945 г. Несмотря на все сложности и проблемы, геополитическую и идеологическую конфронтацию между Москвой и Токио, продолжала существовать возможность поднять двусторонние отношения на более высокий уровень как это имело место быть в 1907-1916 гг. Главным фактором сближения могла стать общая угроза со стороны Великобритании и США. Для этих стран Советский Союз являлся угрозой, которую следовало ликвидировать любой ценой, вплоть до новой интервенции. Япония с ее претензиями на господство в Китае автоматически превращалась в основного противника на Тихом океане для Англии и США и являлась лишней в Версальско-Вашингтонской системе международных отношений. В условиях растущей международной изоляции Японии после Первой Мировой войны, ее правящие круги могли найти выход в создании блока континентальных держав Берлин-Москва-Токио, направленный против гегемонистских устремлений Лондона и Вашингтона. Эта идея существовала еще с конца XIX века, но не нашла своего воплощения в дальнейшем. Ошибочная ориентация Японии на англосаксонский Запад, которая принесла мало пользы для японцев, стала первым препятствием для создания континентального блока. Вторым препятствием стал авантюристический внешний курс большевиков на мировую революцию, проводившийся с 1918 по 1933 годы. Из-за неудачной политики «советизации» Китая в 20-е годы, стало невозможно устранить противоречия между Токио и Москвой в этой стране. И, наконец, приход к власти нацистов в Германии в 1933 г., вступление Японии в Антикоминтерновский пакт и нападение гитлеровской Германии на СССР в 1941 г. окончательно похоронили проект антизападного блока континентальных держав и Японии. Список источников и литературы 196 1.Абрикосов Д.И. Судьба русского дипломата. – М.: Русский путь, 2008. – 576 с. 2. История дипломатии. В 3 томах. Том 3. М.: ОГИЗ, 1941-1945. 3. Кацура Таро, Гото Симпэй и Россия (1907-1929). / Сборник документов. М.: АИРО-ХХ, 2005. – 336 с. 4. Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств. Серия 2. Т. 18-20. - М.: Госполитиздат, 1938-1940; Серия 3. Т. 1-10. /Под ред.:Телешева Л.А. – М.: Соцэкгиз, 1938-1940. 5. Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. - М.: Международные отношения, 1989. 6. Пестушко Ю.С. Недолгий альянс: русско-японский союзный договор 1916г / Россия и АТР, 2007. - № 1. БРАЧНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКЕ И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ Савчук А.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток adas_87@mail.ru Условия, в которых была сформирована Дальневосточная республика (ДВР), предопределили своеобразие её законодательства, в том числе и брачного. Семейное право являлось подотраслью гражданского права. В 1921 г. был принят закон ДВР «О гражданском состоянии лиц, актах, его удостоверяющих, семейном и брачном праве», определяющий новые принципы организации семейной жизни на Дальнем Востоке. В пределах ДВР официальным браком признавался брак, заключенный путем записи о нем в регистрационный реестр в присутствии двух свидетелей и должностных лиц регистрационных камер. Брак считался заключенным с момента подписи брачующимися и должностными лицами камер занесенной в регистрационный реестр записи о нем. Церковные и иные религиозные браки, заключенные после принятия нового закона, не имели силы. Таким образом, на территории ДВР официально признавался только светский брак. Брак мог быть прекращен по ряду причин: 1) признания его недействительным; 2) смерти одного из супругов; 3) развода. Недействительными признавались браки, заключенные до достижения супругами или одним из них брачного возраста; браки между кровными родственниками близких степеней родства (брачного и внебрачного); браки между душевнобольными людьми или людьми, не отдававшими себе отчета в своих действиях; браки, совершенные в то время, когда один из супругов состоял в законном браке, не прекращенном в установленном законом порядке. Кроме 197 того, недействительным признавался брак, при заключении которого один из супругов находился под принуждением, либо заключенный до принятия закона ДВР с нарушениями дореволюционного законодательства. Супруги, чей брак был признан недействительным, могли вступить в брачный союз между собой после устранения препятствий к браку. В брачном законодательстве ДВР разводы делились на бесспорные (по обоюдному согласию) и спорные (когда на разводе настаивала одна сторона). Право на одностороннее расторжение брака регламентировалось перечнем сложных конфликтных ситуаций, в которых мог оказаться один из супругов, например душевная болезнь другого супруга, посягательства на жизнь, оскорбления, развратный и порочащий образ жизни другого супруга, угроза жизни детей и т.д. Эти дела разбирались Народным Судом и решения передавались в регистрационные камеры. Таким образом, брачное законодательство ДВР было построено на тех же принципах, что и брачное законодательство Советской России: добровольности брака, свободе брака и развода и их гражданском характере. Однако реализация нового брачного законодательства на Дальнем Востоке проходила в условиях специфики брачно-демографического поведения населения, сформировавшегося в дореволюционные годы. Во-первых, на протяжении всего дореволюционного периода на Дальнем Востоке имел место дефицит женщин. Даже в 1910 – 1912 гг. в старожильческих селениях на 100 мужчин приходилось 93,3 женщины, а в новосельческих – 87,0. Этот дефицит был характерен для всех групп крестьянского населения, независимо от времени их прибытия в дальневосточный регион, хотя мог превалировать в том или ином районе. Во-вторых, при более терпимом отношении к социальному положению невесты – она могла быть и крестьянкой, и казачкой, и инородкой, и даже ссыльнокаторжной – демографическое поведение дальневосточников оставалось таким же традиционным, как и в Европейской России. Брак и дети считались святым делом, православный непременно должен был вступить в брак, так как холостое состояние безнравственно. Община строго следила за добрачным поведением юношей и девушек, особенно строго контролировалось женское поведение. В некоторых районах Дальнего Востока девушка, согрешившая до брака, могла создать семью только с китайцем. Запрещалось противодействовать зачатию и рождению детей. Рождаемость была высокой – в среднем дальневосточные крестьянки рожали от 5 до 15 детей с интервалом между родами 2,5 года. Втретьих, демократизация семейно-брачных отношений шла на Дальнем Востоке гораздо быстрее, чем в Европейской России, хотя в целом новая модель отношений установилась в регионе только к середине 1920-х гг. Как следствие, новшества в семейно-брачном законодательстве ДВР не нашли поначалу отклика среди населения и в регионе не произошло резкого роста числа разводов. Хотя из-за трудностей статистических подсчетов в условиях буферной республики, представляется сложным оценить точное число браков и разводов в 1921-1922 гг., косвенным их показателем может служить статистика 198 браков и разводов за 1923 г. Согласно данным сводки о количестве зарегистрированных актов гражданского состояния по Дальневосточной области за 1923 г. на 14451 брак пришлось всего 1585 разводов, из которых большая часть – 865 – пришлась на Приморскую губернию, наиболее развитую и урбанизированную. Второе место – 470 разводов – заняла Забайкальская губерния. Переход к Кодексу о браке, семье и опеке 1918 г., принятому после вхождения ДВР в состав РСФСР, произошел далеко не одномоментно, в некоторых областях он начал применяться только с 1923 г., когда в них появились первые учреждения записей актов гражданского состояния. Можно предположить, что до этого браки и разводы заключались либо согласно брачному законодательству ДВР, либо по традиционному церковному обряду. Соответственно новшества в области расторжения брака приживались, в первую очередь, в городской среде и в промышленных губерниях, в сельских районах преобладали традиционные взгляды на брак и семью, и разводы были редки, несмотря на предоставленную законодательством ДВР возможность для расторжения брака. РОССИЙСКИЕ ТЮРКИСТЫ И ИХ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1920-Х ГОДОВ (ПО МАТЕРИАЛАМ ОРГАНОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ) Сенюткина О.Н. Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова, г. Нижний Новгород; senutkina@mail.ru Гусева Ю.Н. Самарский филиал Московского городского педагогического университета, г. Самара j.guseva@mail.ru Цель статьи – выявление настроений в тюрко-татарской эмигрантской среде и попыток влияния деятелей тюрко-татарской эмиграции на традиционно мусульманское население страны. Источниковая база анализа – материалы Архива ФСБ РФ. Время, выбранное для исследования – некий переломный момент внутри страны. Основные военные действия на территории России в ходе Гражданской войны завершились, но ситуация на Дальнем Востоке была еще достаточно напряженной. Представители тюрко-татарской эмиграции на Дальнем Востоке (по разным оценкам от 400-600 до 10 тыс. человек) стали свидетелями этой напряженности. Продвижение войск на восточном направлении было остановлено советским правительством из-за имеющейся опасности столкновения с Японией. 199 Произошло образование Дальневосточной «буферной» республики (ДРВ) со своим правительством и своей народно-революционной армией под эгидой Советской России и далее - безуспешные попытки её ликвидации силами белогвардейцев. Окончательное уничтожение белых частей под Волочаевском и в Приморье к концу 1922 г. и последовавшая за этим полная эвакуация японцев с территории России. «В Маньчжурии тогда существовали три объединения: мусульманская духовная община в Харбине (создана в 1904 г.), тюрко-татарское общество в Хайларе и объединение эмигрантов-мусульман в Маньчжоу-Го, куда вошли в основном, татары-белоэмигранты (бывшие военные)» (Гайнетдинов Р.Б.Тюркотатарская политическая эмиграция: начало XX века – 30-е годы. С. 37). Анализ материалов спецслужб дает возможность утверждать следующее. В первой половине 1920-х гг. аналитики органов государственной безопасности выявили вполне проявившуюся в татарской эмигрантской среде тенденцию – колебания по поводу возвращения в Россию. «… среди эмигрантов и бежавших татар, находящихся в настоящее время в Харбине и Японии, замечается сильная тяга вернуться в Татреспублику. С этой целью они стараются заручиться со стороны работников Республики основательными данными, гарантирующими им свободное здесь проживание, мотивируя это возможностью использования их для сбора древно-исторического (так в источнике – авт.) материала о происхождении нации, и таким образом облегчить составление истории их народности, к чему по сведениям, дошедшим из Харбина стремится Татнаркомпрос» (по Сводкам материалов, поступивших из Татарского и Башкирского отделов ГПУ и ППГПУ Урала и Киргизии о деятельности националистических группировок и мусульманского духовенства. Май-сентябрь 1923 г.). В связи с этими настроениями все руководители харбинских (и других) эмигрантских организаций вели регулярную переписку с общественными мусульманскими деятелями и националистами СССР, подготавливая почву для переезда и совместной работы на Родине. Харбинские эмигранты уже, согласно их переписке с деятелями культуры Татарии, предлагают свои услуги по обследованию местностей Дальнего Востока (Рабочая сводка с 22.08 - 3.09 1923 г. - ТАССР). Западносибирские татары рассматривались спецслужбами как «связующее и передаточное звено между Харбинскими и Русскими татарскими организациями в Башкирии, Татарии и т.д.» (Указания Татарского отдела ГУ своим местным органам по освещению деятельности мусбуржуазии и духовенства, о методах борьбы с татарской к/революцией. Июнь 1923 - июль 1923 г.). Из видных тюркистов-мусульман особое внимание спецслужбы уделяли таким фигурам, действующим на Востоке, как Рашит Ибрагимов и Гумер Терегулов, имевших серьезную поддержку в Японии и Китае (Сводки материалов Татарского и Башкирского отделов ГПУ, ПП ГПУ Крыма о деятельности национальных группировок и мусульманского духовенства. Сентябрь-декабрь 1923 г.). 200 Специфика того периода заключалась в том, что советская власть по некоторым политическим соображениям не могла оттолкнуть от себя политических деятелей мусульманского мира, а спецслужбы обязаны были отслеживать их настроения и масштабность социальной опоры. КАЗАЧЬЕ ТРЁХРЕЧЬЕ В КИТАЕ В ОПИСАНИИ ЯПОНСКИХ АВТОРОВ Сергеев О.И. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток history37@mail.ru Материал посвящен описанию казачьего Трёхречья в Китае 30-х – первой пол. 40-х годов ХХ в. японскими авторами – Икэда Гэндзи и Игауэ Нахо. Один из них – непосредственный очевидец изучаемых событий, вторая – наша современница, исследующая указанный период на основе выявленных ею источников и материалов. Трёхречье – уникальный опыт сохранения традиционного уклада жизни казачества в Китае. Попытки его воссоздания предпринимались казакамиэмигрантами в разных странах расселения. Однако реальная возможность воссоздания традиционного уклада могла возникнуть только при определенных условиях, близких по сути к тем, в которых развивалось казачество на землях Отечества. И такие условия существовали в отдельных районах Китая. В отличие от других стран, казакам в Китае удалось создать самобытные традиционные казачьи поселения – станицы, которые успешно существовали в течение длительного периода. Эти станицы казаки основали в Трёхречье, примыкающим к территории бывшей Забайкальской области России. Обширные приграничные китайские земли, на которых поселились казаки, пустовали и нуждались в интенсивном заселении и хозяйственном освоении. Таким образом, казаки-эмигранты в Китае смогли реализовать те задачи, которые исторически им уже приходилось решать в своем Отечестве. Современная японская исследовательница Игауэ Нахо, в статье «Японские исследования казацких сел в Хулун-Буйре (Трёхречье) в Маньчжоу-го» анализирует японские полевые изыскания 30-х – пер. пол. 40-х годов ХХ в. в русских поселениях в Трёхречье, отношение японцев к их жителям в указанный период. Игауэ Нахо провела колоссальную работу по сбору документальных материалов и опубликованных источников, касающихся казачества Трёхречья. Ею было обнаружено около 40 материалов, относящихся к периоду Маньчжоу-го. По содержанию значительная часть посвящена сельскому хозяйству региона и образу 201 жизни русских, в первую очередь казаков, описанию истории казачества как военного сословия царской России, его патриотического настроя. Игауэ Нахо отмечает, что целью японских исследований сельских поселений Трёхречья было привлечение японских переселенцев в этот район. В 1938 г. Бюро по изучению экономики Северной Маньчжурии подготовило и издало «Доклад о предварительном обследовании пригодных для японских переселенцев-колонистов территорий провинции Северный Синань и Восточный Синань». В нем приводились конкретные расчеты, по которым в Трёхречье на площади 188 тыс. га возможно было организовать 4699 хозяйств японских переселенцев-колонистов. При этом авторы доклада подчеркивали, что хозяйства японских переселенцев-колонистов целесообразно обустраивать по русской модели. Столь масштабным планам освоения японскими переселенцами земель Северо-Востока Китая не суждено было сбыться, Игауэ Нахо отмечает, что в 40-е гг. японская программа переселения в Маньчжурию в связи с ухудшающимся положением Японии во время Второй мировой войны практически полностью заглохла. В июле 1942 г. в Токио была издана книга Икэда Гэндзи «Иду пешком по маньчжуро-советской границе. 4 тысячи километров путешествия пешком». Автор – опытный журналист, писатель и военный разведчик. Книга ставила своей задачей осветить ситуацию в Маньчжурии, в Квантунской армии и на маньчжуросоветской границе. Автор начал свою поездку в сентябре 1941 г. и в ходе ее посетил районы прибрежья Амура, Уссури, приграничные с СССР районы юга Дальнего Востока (от Ханки до корейских границ), а также западный участок границы в районе Монголии и Забайкалья. Его поездка завершилась в январе 1942 г. Описывая казачьи поселения в Трёхречье, Икэда Гэндзи отмечает: «Казаки использовали с давних времен сложившуюся систему административного управления во главе с атаманами, при которой администрация как в центре, так и на местах осуществляла организационное и культурное руководство территорией». Очень интересные факты касаются казачьей молодежи Трёхречья. Икэда Гэндзи подчеркивает: «Они себя считали казаками… и гордились этим». О выдающихся качествах казаков они говорили следующее: «Казаки Трёхречья – выходцы из Забайкалья, исстари казаки были очень смелые, поколение за поколением храбро сражались за Родину, неоднократно получали награды от императора России… Это свидетельствует о славе и гордости казаков. Казаки с давних пор располагались на государственной границе и были ответственны за ее охрану и оборону… в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств первыми вступали в бой, и наибольшие потери на поле брани были среди казаков». В целом книга Икэда Гэндзи представляет собой весьма интересный исторический источник периода Второй мировой войны. Выводы автора весьма 202 специфичны и отражают те задачи, которые перед ним ставило государство. Со многими из них мы, естественно, не можем согласиться. Однако книга полезна и должна занять свое место в историографии. Таким образом, казачья эмиграция в Китае сохранила для истории уникальный опыт воссоздания традиционного уклада жизни казачества. Этот опыт интересен и важен не только для отечественных специалистов, но и для зарубежных, и может быть полезен возрождающемуся казачеству России. ПАРТИЗАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РАЙОНЕ ИМПЕРАТОРСКОЙ ГАВАНИ (1919-1922 гг.) Сесёлкин А.Н. Районный краеведческий музей имени Н.К. Бошняка г. Советская Гавань apis@mail.sovgav.ru Настоящий доклад подготовлен для участия в научной конференции «Гражданская война и военная интервенция на российском Дальнем Востоке: уроки истории». ЦЕЛЬ РАБОТЫ: Показать события, происходящие в районе Императорской гавани в 1918-1922 гг. двух партизанских отрядов под командованием П. Курикши и В. Колесниченко. Рассказать об участниках этих событий и их дальнейшей судьбе. В докладе дана подробная характеристика социально-экономического положения отдельной территории на западном побережье Татарского пролива в начале ХХ века. Военные события, происходящие на побережье Татарского пролива, описаны согласно хронологии времени. О некоторых бывших партизанах дана подробная информация, а также прослежены персонально их судьбы в советский период. Описаны примеры случаев репрессий органов НКВД к участникам событий периода 1918-1922 гг. Приведены факты участия в судьбах отдельных партизан и их родственников сотрудников партийного аппарата и известного советскогаванского краеведа С.Т. Сметанина. Все факты, описанные в данной работе, подтверждены архивными данными, статьями из газет и информацией из книг, на которые сделаны ссылки. К докладу прилагается презентация. ПАМЯТНЫЕ МЕСТА НА ПОБЕРЕЖЬЕ ТАТАРСКОГО ПРОЛИВА, КАК СОХРАНЕНИЕ ИСТОРИИ ПЕРИОДА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ (1918-1922 гг.) НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ 203 Сесёлкина Н.В. Русское географическое общество, г. Советская Гавань. snv-khv@mail.ru Доклад посвящен 90 - летию окончания Гражданской войны и военной интервенции на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.), расколовшей нашу страну на два непримиримых лагеря и подготовлен для участия в научной конференции «Гражданская война и военная интервенция на Российском Дальнем Востоке: уроки истории». Цель данной работы: донести до слушателей информацию о наличии памятников, памятных знаков, мемориальных досок, отражающих события периода Гражданской войны и иностранной интервенции в Советско-Гаванском и Ванинском районах, подтвердив факты архивными документами и литературой. В докладе коротко дана характеристика социально-экономического положения жителей на западном побережье Татарского пролива в названный период. Описаны военные события, предшествующие созданию памятных мест, знаков, мемориальных досок, посвященных им. Названы персонально личности (участники этих событий), в честь которых названы поселки, улицы, установлены памятные знаки в Советско-Гаванском и Ванинском районах. Подробно описаны памятные знаки и мемориальные доски города, время их открытия, реставрации, утраты, а также рассказано о вкладе жителей побережья в их создание. В конце доклада отмечено, что сохраненные памятники, памятные места и знаки на побережье Татарского пролива, отражающие события 1918-1922 гг., расширяют знания жителей, и молодежи о Гражданской войне в России и имеют не только историческое, но и нравственно-патриотическое значение. Факты, отраженные в докладе, подтверждены источниками разного времени: книги, статьи журналов и газет, архивные документы, фотографии разного времени. К докладу прилагается презентация. ОБОРОННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КОМПЛЕКС ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА: СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ Сидоров С.А. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск sidorov1061@yandex.ru 204 За прошедшие после распада СССР 20 лет в оборонно-промышленном комплексе (ОПК) России произошли существенные качественные изменения. Прежде всего, начиная с 1991 г. научный, кадровый, технологический потенциал ОПК был не востребован и постепенно деградировал. Отсутствие внутренних заказов и нарушение связей с традиционными партнерами по военнотехническому сотрудничеству (ВТС) повлекло за собой свертывание серийного производства вооружений и военной техники (ВВТ) на подавляющем большинстве оборонных предприятий. По состоянию на 1999 г. в состав российского ОПК входило около 700 оборонных НИИ и КБ, а также свыше 1700 предприятий и организаций восьми отраслей. На объектах ОПК производилось около 20% всей машиностроительной продукции страны [5]. В Дальневосточном регионе в 2000 г. было сосредоточено около 70% флота рыбной промышленности и более 50% морских транспортных судов. Средний возраст судов составлял 18 лет, из 1400 рыбопромысловых судов различного класса, подлежало списанию 830 единиц [1. Д. 447, л. 27-28]. Крайне негативное влияние на финансово-экономическое состояние предприятий ОПК оказывает постоянно растущая задолженность за уже выполненный оборонный заказ. Необходимо подчеркнуть, что практический паритет с США в сфере создания и производства современных средств вооружения Советским Союзом был достигнут к началу 1980-х годов. По американским данным, СССР отставал от США в области обороны в 1971 г. на 10 лет, в 1976-м – на 5 лет, а к 1981-му – всего лишь на 2 года [2]. За последние годы объем промышленной продукции, произведенной предприятиями ОПК за январь-февраль 2009 г., снизился на 3,7% к соответствующему периоду 2008 г. [3, с. 12]. В настоящее время на территории региона расположено 25 предприятий, обеспечивающих в целом около 6% промышленного производства всего российского судостроения. Численность всех работающих на данных предприятиях составляет около 22 тыс. человек. Состав производственного комплекса предприятий региона характеризуется избытком мощностей, предназначенных для ремонта военного флота, и недостатком мощностей для строительства гражданского. К тому же большая часть мощностей физически и морально устарела [4]. Следует подчеркнуть, что в целях сохранения и развития судостроительной промышленности в регионе был создан Дальневосточный центр судостроения. Центр входит в ОАО «Объединенная судостроительная корпорация» и включает десять предприятий1. Кроме того, итогом почти двух десятилетий российского периода функционирования ОПК стало крайне низкое число эффективных управленцев и, Справочно: ОАО «НИИ «Берег», ОАО «179 СРЗ» (г. Хабаровск), ОАО «СВРЦ» (г. Вилючинск), ОАО «Дальневосточный завод «Звезда», ОАО «Хабаровский СЗ», ОАО «178 СРЗ (г. Владивосток), ОАО «92 СРЗ» (г.Владивосток); а также пакеты акций трех заводов: ОАО «Амурский СЗ, ОАО «ХК «Дальзавод» (20% акций), ОАО «Николаевский-на-Амуре СЗ» (10% акций). В ближайшее время завершится интеграция в «ОСК» ФГУП «30 СРЗ» (Приморский край). 1 205 как следствие, катастрофическая кадровая и технологическая ситуация на предприятиях. Средний возраст работников ОПК уже превысил 55 лет. В оборонных НИИ и КБ средний возраст инженерного и научного состава и вовсе приблизился к 60 годам. Особенно опасным для существования отечественного ОПК является то, что на предприятиях практически «выбито» поколение от 25 до 40 лет. В результате, с учетом указанных выше характеристик реального возрастного состава работников, уже через 5-6 лет работать в оборонной промышленности будет уже некому [6, с. 37-38]. Износ основных производственных фондов превысил 75%, а более трети изношено на 100%. Доля нового оборудования в возрасте до 5 лет составляла всего 4,6% [7]. В настоящее время, несмотря на то, что параметры бюджета на 20112013 гг. планируется существенно урезать, для ОПК будет сделано исключение, и оснащать армию и флот современной боевой техникой продолжат несмотря ни на что. Объем финансирования новой госпрограммы вооружений на 2011-2020 гг., составит 13 трлн. рублей. На восстановление российского военнопромышленного комплекса при самых благоприятных условиях и больших финансовых вложениях понадобится пять-шесть лет [6, с. 43]. К 2020 г. планируется довести долю современного оружия и техники в российских войсках до 70-80%, а это значит, что за 11 лет оборонные предприятия должны будут в 7 раз увеличить долю современных образцов вооружений в армии. По данным Министра обороны РФ современных образцов вооружения в армии осталось 10%, тогда как в 2003 г., эта цифра составляла 20%. Из чего следует, что доля современного оружия снизилась вдвое [2]. Анализируя весь комплекс проблем, стоящих перед российским ОПК, можно сделать вывод, что без срочных кардинальных мер по спасению оборонной промышленности уже в ближайшие годы Россия будет обречена все сильнее погружаться в пучину импорта военной техники и вооружений. Существующая отрицательная динамика показывает, что при ее сохранении разрушение отечественного ОПК может принять не только глубокий, но и необратимый характер. Чтобы этого не случилось, необходима реализация первоочередных мер. Прежде всего, организационных. А именно, завершение процесса формирования крупных холдинговых структур в оборонной промышленности. Из 37 запланированных холдингов создано 16. Но и об этих уже функционирующих холдингах можно сказать, что они не только не решили все стоящие перед ними проблемы в области разработки и производства военной техники и вооружений, но даже не завершили процесс внутренней интеграции, а, значит, по-прежнему, представляют собой рыхлые и достаточно слабоуправляемые структуры. Во-вторых – восстановление системы подготовки профессиональных кадров для ОПК. Решение этого вопроса, по мнению многих экспертов, состоит в формировании Федеральных университетов оборонных технологий (ФУОТ). 206 Список источников и литературы 1. Государственный архив Приморского края (ГАПК) – Ф.1694. - Оп.1. – Д. 477. 2. Анохин В. Военная доктрина и оборонно-промышленный комплекс [Электронный ресурс]. URL.: http://www.promvest.info (дата обращения 01.10.2010). 3. Военно-промышленный курьер. – 2009. - № 12. -1-7 апр. 4. Официальный сайт Департамента базовых отраслей промышленности URL.: http: //www.rosvlast.ru (дата обращения 20.10.2010) 5. Официальный сайт Министерства промышленности и торговли URL.: http: //minprom.gov.ru (дата обращения 21.09.2010) 6. Сидоров С.А. Дальневосточный федеральный округ в системе национальной безопасности России. – Курск, 2009. – 179 с. 7. URL.:http://www.vimi.ru/opk/mildoctr.htm (дата обращения 06.05.2010) РУССКОЕ РАДИОВЕЩАНИЕ В АВСТРАЛИИ Солодовник И.В. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток solodovnikinga@gmail.com Изучение исторического опыта, особенностей развития, специфики этнического радиовещания – одна из важных и еще недостаточно разработанных тем в истории эмиграции. Анализ роли и значения русскоязычного радио – это объективная необходимость, поскольку русскоязычное радио на пятом континенте является одним из ярких примеров развития этнического радиовещания в Австралийском союзе. Есть и особый аспект – радио в контексте значимости вещания на родном языке для русской диаспоры в Австралии. В Австралии радиовещание развивалось в рамках социально-политических изменений (переход от политики белой Австралии к политике мультикультурализма) под влиянием специфики каждого исторического отрезка времени. В 1975 г. федеральное правительство Австралии, в рамках реализации своей новой политики по отношению к эмигрантам, решило открыть для не англоговорящего населения страны этническое радио. В Сиднее такой радиостанцией стала 2ЕА, а в Мельбурне – 3ЕА. На этих радиостанциях русская община поучила три часа эфира в неделю. Но первая программа на русском языке на пятом континенте вышла в эфир на радиостанции ACCESS RADIO 3ZZ 26 июня 1975 г. в Мельбурне. У истоков создания русского радиовещания стояла Нина Михайловна Кристесен-Максимова 207 (1911 – 2001 гг.), основательница Русского отделения в Мельбурнском университете, приехавшая в Австралию из Китая в 1924 г. Каждые две недели в течение двух лет русские мельбурнцы слушали передачи на русском языке, пока станция не была реорганизована в государственную радиостанцию АВС. Программы были получасовые, главным образом художественные, посвященные русским писателем, поэтам, композиторам, а во время Великого поста – религиозного содержания с музыкальным оформлением, без политики и новостей. Выходили они в эфир по средам в 9.30 вечера с повторением на следующий день в 9.30 утра. В другом крупном центре русской эмиграции Сиднее радиопрограмма на русском языке прозвучала в эфире этнического радио 2ЕА 16 декабря 1975 г. Во главе творческого коллектива русской редакции в Сиднее стоял Алексей Ивачев, выпускник Сиднейского университета, прибывший в Австралию из Харбина в возрасте 12 лет. В 1980 г. радиостанция 2ЕА и 3ЕА были объедены и переименованы в единую государственную мультиязычную вещательную радиокомпанию – «Специальная вещательная служба» (SBS). Радиостанции в Сиднее и Мельбурне и система телестанций в ряде городов Австралии, работающих по тому же принципу, по сей день вещают ежедневно на 68 языках. Задачи службы – интегрировать разноязычный поток приезжих в австралийское общество. На сегодняшний день на SBS существует русская программа – как одно из отделений государственной медиа-корпорации SBS. Русскоязычная волна вещает на отдельных аналоговых (97.7 FM) и цифровых (SBS Radio 2 и SBS Radio 2+2H) волнах. В последе время в Австралии появляются все новые русскоязычные радиостанции. В 2011 г. в радио эфире Австралии появилась радиостанция – «Русское радио Австралии». Эта радиостанция была основана при Австралийском межнациональном объединенном творческом союзе, президентом которой в настоящее время является Борис Грейс. Именно он и стал основателем «Русского радио Австралии», а до этого работал нештатным корреспондентом Радио SBS. Первоначально вещание шло только в сети Интернет, а спустя полгода – на волнах FM. В основе стоит альтернативное вещание, целью которого является удовлетворения интересов различной аудитории. Таким образом, благодаря радиовещанию на родном языке русская диаспора не только получила доступ к информации о разных аспектах русской и австралийской жизни, но и свой независимый голос, что способствует сохранению и развитию русского самосознания. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ИНТЕРВЕНЦИЯ В КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ НАСЕЛЕНИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА СССР В 1930-х – начале 1940-х гг. 208 Спешилова Е. В. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток speshilova1963@mail.ru Становление Советской власти на Дальнем Востоке и борьба с интервентами и белогвардейцами традиционно привлекали внимание деятелей искусств: поэтов и прозаиков, драматургов, художников и т.д. В статье анализируются литературные произведения, театральные постановки, музыкальные произведения, кинопроекты, появившиеся в 1930-е – начале 1940-х гг., посвященные темам Гражданской войны и интервенции. Анализируется место этих произведений в жизни населения, роль темы гражданской войны в формировании советского патриотизма. К ВОПРОСУ ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (1918 -1922) НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ РОССИИ Супрунова Е.П. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток elena.suprunova@mail.ru Гражданская война на Дальнем Востоке продолжалась с апреля 1918 г. по октябрь 1922 г. Ее длительность и своеобразие обусловили, на наш взгляд, следующие важнейшие факторы. 1. Удаленность региона от промышленных и политических центров страны, слабое развитие транспортной сети, промышленности создавали трудности в формировании единого боевого лагеря, прежде всего для сторонников советской власти, как на фронте, так и в тылу. 2. Природно-климатические условия (тайга, болота, повышенная влажность) осложняли положение партизанских сил, требовали новых нестандартных форм борьбы; снижали эффективность взаимодействия внутри противоборствующих сторон, что также затягивало ход войны. 3. Войну в регионе отличала длительность пребывания интервентов. Дольше всех находились на территории японские войска, высадившиеся в Приморье весной 1918 г. и ушедшие последними осенью 1922 г. Воинские части направили также Англия, США и Франция. Правительства США и Франции участвовали также в организации и финансировании контрреволюционного мятежа чехословацкого корпуса. Только во Владивостоке (как ни в одном другом городе России) одновременно находились воинские контингенты всех воюющих держав. В прямых боевых действиях они почти не принимали участия, но сам 209 факт иностранного военного присутствия на протяжении нескольких лет вызывал не только у власти, но у населения в целом крайнее раздражение и неприятие, вылившиеся в полномасштабное сопротивление [3]. 4. Военные действия в регионе имели меньший масштаб, но большие напряженность и остроту. Кроме адмирала А.В. Колчака, объявившего «беспощадную и неумолимую борьбу с большевиками», кровавый террор по отношению к населению исходил от отрядов есаула Калмыкова, атамана Семенова, от интервентов. В ноябре 1918 г. во Владивостоке был убит председатель Владивостокского Совета К. Суханов. Между Хабаровском и Владивостоком курсировал «поезд смерти» - походный застенок. Никто из попавших туда не оставался в живых. Трупы выбрасывали в Амур с железнодорожного моста. В свою очередь, сосредоточение огромной власти в руках ВЧК, деятельность со стороны большевиков военно-революционного трибунала с неограниченными полномочиями только усиливали взаимную жестокость. 5. После окончания Гражданской войны в центре страны на Дальний Восток бежали тысячи белогвардейцев. Многие из них осели в приграничных районах Китая и Кореи и осуществляли постоянные боевые вылазки и после окончания Гражданской войны на всей территории страны. Широкие масштабы приняли бандитизм и хунхузничество (грабеж, кража лошадей, нередко убийства), осложнявшие положение местного населения, особенно крестьян [3]. 6. Большинство населения региона составляли зажиточные крестьяне, не знавшие, к тому же, массовой экспроприации, продразверстки, как в центре страны. Поэтому крестьянство втягивалось в войну только по мере необходимости отпора враждебным силам. В конечном итоге была развернута массовая партизанская война, отличавшаяся (в отличие от прямых боестолкновений) затяжным характером [1]. 7. Численность рабочих в крае, главной опоры советской власти, в силу слабого развития промышленности, была значительно ниже, чем в центре. И после революции сохранялась военная организация привилегированного казачества. Наряду с кулаками, городской торговой буржуазией, офицерством старой армии и царскими чиновниками руководство казаков составляло значительную часть контрреволюционных сил, длительное время сопротивлявшихся установлению советской власти. 8. Большевистские организации в крае были сравнительно малочисленны и ослаблены репрессиями царского правительства, не имели мощной поддержки среди населения в силу указанных ранее причин. Вместе с тем, в ноябре 1920 г. в Приморье помимо подпольных большевистских была создана комсомольская организация, объединявшая около 1900 юношей и девушек, среди которых наиболее известными своей самоотверженной борьбой стали Виталий Баневур, Иван Дербенев, Андрей Евданов и другие. 9. Важнейшей особенностью Гражданской войны и достижением большевиков в регионе был тактический маневр с целью избежать прямого 210 военного столкновения с Японией - создание «буферной» Дальневосточной республики (апрель 1920 - ноябрь 1922), по характеру законодательства буржуазно-демократической, но по политическим и идейным установкам большевистской. Этот период объединенных действий партизан и регулярной Народно-революционной армии завершился освобождением Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев, ликвидацией ДВР и воссоединением Дальнего Востока и Советской России. [2] Таким образом, даже этот неполный перечень факторов свидетельствует о специфической социально-экономической, военно-политической ситуации, объясняет затяжной характер войны и в целом - подчеркивает сложность и грандиозность задач, решенных в ходе Гражданской войны на Дальнем Востоке. Список источников и литературы 1. Крушанов, А.И. Борьба за власть Советов на Дальнем Востоке и в Забайкалье (апрель 1918-март 1920г.) – Владивосток, 1962. – С. 3-353. 2. Мухачев, Б.И. К вопросу о новых подходах к изучению истории Октябрьской революции//Дальний Восток в контексте мировой истории: от прошлого к будущему//Материалы международной научной конференции, 18-20 июня 1996г. – Владивосток, 1997. – С. 40-47. 3. Фомин, В.Н. Гражданская война на Дальнем Востоке в контексте общероссийской истории// Дальний Восток в контексте мировой истории: от прошлого к будущему//Материалы международной научной конференции, 18-20 июня 1996 г. – Владивосток, 1997. – С. 47-53. СОЦИАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР И ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ АНТИКОЛЧАКОВСКИХ КРЕСТЬЯНСКИХ ВОССТАНИЙ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ ЗИМОЙ-ВЕСНОЙ 1919 ГОДА Тарасов Ю.А. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Свободный yuriy.tarasov.63@mail.ru 1. Нерешённость этого вопроса во многом определяется проблемой источников, а именно - субъективностью, противоречивостью, недостаточной точностью воспоминаний бывших партизан. Путь к его решению заключается в обязательной сверке всех воспоминаний участников данных событий между собой, а также в проверке и дополнении их анализом официальных документов и газетной информации того времени, что прежде в работах историков учитывалось недостаточно. 211 2. Суть проблемы: сложившаяся на сегодняшний день оценка социального характера и политической направленности крестьянских восстаний зимы-весны 1919 г. против режима Колчака на Дальнем Востоке, определяющая их как движение среднего и беднейшего крестьянства под руководством пролетариата и коммунистической партии с самого начала против интервенции и за Советскую власть, в основе своей недостаточно верна, поскольку наиболее крупные по числу участников восстания произошли в самых зажиточных сельских районах края (Зазейский район Амурской области, земледельческие волости НикольскУссурийского и Ольгинского уездов Приморской области) и начинались не под советскими лозунгами, а под лозунгами «народоправия» и Учредительного собрания. Основная масса повстанцев в указанных районах первоначально не только не выступала против интервентов, но и всерьёз надеялась на их поддержку или дружественный нейтралитет. 4. С самого начала за Советскую власть выступили только повстанцы ряда беднейших новосельческих деревень в промысловых или земледельческопромысловых районах края (север населённой части Амурской области, районы промышленных посёлков Сучан и Тетюхе в Ольгинском уезде, Хорская долина в Хабаровском уезде и Улахинская долина Иманского уезда Приморской области). 5. Основными причинами крестьянских восстаний стали ликвидация результатов уравнительных переделов земли, возвращение частной земельной собственности её владельцам, грабежи и жестокости карательных отрядов, посланных в деревню для изъятия оружия у крестьян. 6. Определённую роль в подготовке восстаний сыграли земские органы самоуправления, находившиеся тогда, в основном, под контролем партий правых эсеров и меньшевиков, перешедших к тому времени почти повсеместно в легальную оппозицию режиму Колчака. 7. На юге Приморской области коммунисты первоначально не поддержали крестьянских восстаний и не вошли в состав их штабов, а в Хабаровском уезде Приморской области и в Амурской области они составляли в штабе повстанцев незначительное меньшинство. 8. Наибольшую роль в подготовке и руководстве восстаниями крестьян против белогвардейского режима на первых порах сыграли беспартийные лидеры крестьян из числа бывших фронтовиков, а также представители партий левых эсеров, эсеров-максималистов и анархистов-коммунистов. Коммунисты Приморья только весной перешли к тактике поддержки крестьянских восстаний и к лету в ряде мест возглавили их. 9. Лозунг «За Советскую власть!» стал господствующим среди повстанцев края только с марта 1919 г. На Дальнем Востоке он означал возвращение к Советам 1918 г., в которых господствующие позиции занимали представители партий коммунистов, левых эсеров, эсеров-максималистов и анархистовкоммунистов. Большевистская однопартийная диктатура в крае к моменту падения Советской власти утвердиться не успела. 212 10. Вывод: антиколчаковские восстания на Дальнем Востоке зимой-весной 1919 г. являлись в основном реакцией всего дальневосточного крестьянства на отказ от завоеваний революции в земельном вопросе и грабительскую репрессивную политику белых властей в деревне. Они были направлены на свержение белогвардейской диктатуры и установление выборной власти, которая в первую очередь учитывала бы интересы крестьян. МЕСТНАЯ ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ 1917 – 1921 ГГ. КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ПО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ (ПО МАТЕРИАЛАМ СРЕДНЕГО УРАЛА) Тетерин В.И., Шувалова Ю.Б. Пермская государственная сельскохозяйственная академия, г Пермь teterinvi@gmail.com Существование широкого спектра изданий, отражающих идеологические установки различных политических сил, противостоящих друг другу в событиях 1917 – 1921 гг.; фрагментарность и плохая сохранность документальных материалов местного уровня делают периодическую печать важным историческим источником по истории гражданской войны. В развитии СМИ 1917 – 1921 гг. обращают на себя следующие закономерности. И в центре, и на периферии эти годы были отмечены бурным развитием свободной печати. На Среднем Урале появились, либо возобновили свою деятельность такие издания, как «Наш Урал», «Освобождение России», «Сибирские стрелки» и др. [4.5,6]. Восстановление власти Советов приводит к «выдавливанию» свободной прессы большевистскими и государственными изданиями [7, С.75] – «Известия Пермского военно-революционного комитета», «Красный Урал» (с 1920 г. – «Звезда») и др. [1,3,2]. Как исторический источник, газеты дают представление об экономической, социальной и общественно-политической работе местных органов власти. В ряде изданий была колонка о событиях в Сибири и на Дальнем Востоке. Ценную информацию несут заметки о ситуациях на местах в ходе проведения конкретного мероприятия, например, диспута на религиозные темы [3, 13 января 1920; 2, 5 мая 1920]. Газетный фонд содержит уникальную информацию о репертуаре театров и кинотеатров в рассматриваемый период; о тематике лекций, проводимых на базе культурных учреждений; о ценах на продукты питания. Т.е. это важный источник по истории повседневности и истории ментальностей. 213 Вместе с тем, изучение региональной прессы связано с определенными трудностями: 1) в полном объеме сохранились издания только губернского уровня. 2) отдельные части ежегодной подшивки одной и той же газеты могут находиться в различных культурных и научных учреждениях. 3) отсутствует единая информационная база газетного фонда РФ. 4) сами условия военного времени и связанный с ними хозяйственный кризис привели к существенному снижению качества печати периодической печати вследствие чего сохранность имеющихся в наличии экземпляров газет с каждым годом уменьшается. Список источников и литературы 1. Известия Пермского военно-революционного комитета. – 1919. - 5 – 20 июля. 2. Звезда. - 1920-1921 гг. 3. Красный Урал. - 1919-1920 гг. 4. Наш Урал. – 1919. - февраль-май. 5. Освобождение России. -1919. - январь-июнь. 6. Сибирские стрелки. – 1919. - январь-июнь. 7. Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917 – 1922 гг. – М., 2001. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ТРАНСПОРТ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА СССР В 30-40-е годы ХХ ВЕКА Ткачева Г.А. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток tkacheva@bmail.ru Отдаленность восточных районов от индустриальных центров, отсутствие устойчивой связи оказывали негативное влияние на социально-экономическое развитие дальневосточного региона. Обострение социально-политической обстановки в азиатско-тихоокеанском регионе заставило реконструировать ведущие участки железнодорожной сети и приступить к строительству новых дорог. Эксплуатационная длина железных дорог Дальневосточного края с конца 20х до начала 40-х годов ХХ в. увеличилась на 44 %. Если в 1928/29 г. она равнялась 2 381 км, в январе 1932 г. – 2 495, то уже на 1 января 1941 г. составила 3 417 км. В годы войны первоочередной заботой стало сооружение линий стратегического значения и к началу 1944 г. эксплуатационная длина данных дальневосточных магистралей составила 2 877,2 км, к 1946 г. — 4 026 км. Кроме этого действовали железнодорожные технологические линии ведомственного подчинения, которые выполняли узкоспециализированные задачи. 214 Административно железнодорожный транспорт Дальнего Востока входил в систему Народного комиссариата путей сообщения СССР и включал три самостоятельных подразделения сформированных в конце 30-х годов. Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 27 февраля 1936 г. Уссурийская железная дорога была разделена на Амурскую с 1 141 км и Дальневосточную железную дорогу с 1 671 км эксплуатационного пути (начальник в 1937–1942 гг. И.А. Шмелев и в 1943–1949 гг. А.Д. Беспятый). Постановлением СНК СССР от 19 апреля 1939 г. из состава Дальневосточной железной дороги была выделена Приморская железная дорога с 893,2 км эксплуатационного пути. Развитие и реконструкция транспортной системы Дальнего Востока позволили технически переоснастить сеть главных направлений и повысить маневренность магистралей. Железные дороги не только связывали наиболее крупные индустриальные центры Хабаровского и Приморского края между собой, но и фактически являлись основным способом сообщения между регионом и центральными районами страны. Война изменила направленность и характер транспортных перевозок по направлениям, что поставило транспортную систему Дальнего Востока в очень тяжелые условия. Железные дороги, как и другие виды транспорта, технически не были готовы к переработке большого количества грузов, поступавших по лендлизу из США и Канады. Положение улучшилось лишь за счет изменения порядка эксплуатации основных путей, увеличения погрузки непосредственно в вагоны и освобождения складских помещений. Создается единая технологическая цепочка, регулирующая работу всех служб дальневосточной железной сети, морского и речного транспорта. Дальневосточная и Амурская железные дороги за 1941–1945 гг., по не полным сведениям, перевезли более 70 млн. т народнохозяйственных грузов. На первом месте по значимости на Дальневосточной и Амурской железных дорогах после оперативных перевозок, стояла транспортировка угля, которая в 1945 гг. составляла почти 40 % общего объема грузоперевозок. Строительные материалы занимали 11 %, лесоматериалы – 5,8 %, нефтепродукты – 5,6, хлебные – 7,2 и зерновые – 5,1% объемов данного вида работ. Приморская железная дорога транспортировала в основном импортные грузы, сохраняя специализацию по региональным перевозкам. За 1941–1945 гг. она перевезла 46 312 тыс. т различных грузов с пробегом 12 421 млн. т/км. Владивостокский узел погрузил 7 850 тыс. т импорта. Из общего числа отправленных груженых вагонов 22,4 % составили вагоны с импортом, 33,1 – с углем, 1,8 – с рыбой, 1,6 % – классифицированные как наливные, 2,2 %. – как хлебные. Таким образом, в годы войны железнодорожный транспорт дальневосточного региона, включая ведомственные линии, являлся наиболее устойчивым средством коммуникационных сообщений. Однако единая коммуникационная цепочка так и не была создана, что обусловило высокие транспортные затраты и снижало эффективность работы оборонного комплекса 215 Дальнего Востока. РАБОТА ВОЗДУШНОГО ТРАНСПОРТА НА ЧУКОТКЕ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ Третьяков М.В. Северо-Восточный комплексный научно-исследовательский институт им. Н. А. Шило ДВО РАН, г. Магадан maximmgn@mail.ru В статье рассматривается деятельность Чукотской авиагруппы Управления Полярной авиации ГУСМП в годы войны. Основу статьи составляют недавно рассекреченный, а, следовательно, впервые вводимый в научный оборот материал фонда Государственного архива Магаданской области П-22 «Чукотский окружной комитет КПСС» (1932-1991 гг.). Предлагаемая статья открывает ранее малоизвестные страницы работы авиаторов самой восточной части СССР в указанный период. Чукотская авиагруппа была особым предприятием, выполнявшим специальные функции. Фактически можно считать, что данное подразделение рассматривалась советским руководством как резерв на случай изменения военной обстановки, что подтверждается переводом с мая 1943 г. всех предприятий ГУСМП, в т.ч. и Полярной авиации, на военное положение. Работа авиагруппы в течение всего периода сопровождалась огромными трудностями, что было связано с возросшей нагрузкой на командный, инженерный и лётный состав, устаревшей авиатехникой и сложными природными условиями. Помимо своих основных задач, авиаспециалисты всемерно помогали процессу организации и последующей работе Особой воздушной трассы АЛСИБ. Парк авиагруппы состоял из отечественных самолетов (Г-1, У-2, СП), которые эксплуатировались с 1930-х гг. и имели небольшой остаточный ресурс, а технику, поступавшую по ленд-лизу, авиаторы Чукотки получили для своих нужд лишь в конце и даже после войны. Тем не менее, сотрудниками авиагруппы было выполнено множество различных спецзаданий, чем ими был внесён свой вклад в Победу Советского Союза над фашизмом. СИМВОЛИКА ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА ПЕРИОДА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Трифонова Г.А. Владивостокский государственный медицинский университет, г. Владивосток galinatrifonova@list 216 Символику данного периода можно условно классифицировать как официальную, военную, пропагандистскую, экономическую. Официальная символика представлена гербами, флагами, гимнами, наградами. В 1917-1922 гг. во всех административных образованиях Российского Дальнего Востока происходило частое чередование властей: Ревкомы, советы рабочих, крестьянских, солдатских и Казачьих депутатов, администрации Временного Всероссийского правительства А. В. Колчака, Земства и, наконец, Дальневосточная республика. Каждая приходящая власть старалась ввести свою символику и атрибутику [18]. Военная символика отражает знаки отличия, знамена, рода войск, награды. Проще всего дело обстоит с военной символикой «красного движения». Красноармейские звездочки на головных уборах были отличительной принадлежностью «красных». 3 апреля 1920 г. для всего личного состава РККА вводятся нарукавные знаки родов войск, на шапки – кокарды - изображала звезду, к которой были прикреплены кайло и якорь, символизирующие горную и рыбную промышленность ДВ [16]. Военная символика «белого движения» была более разнообразной. Пропагандистская символика выражена «малыми формами» искусства: плакат, открытка, листовка, лозунг, карикатура. Главные черты пластического языка пропагандистской символики – лаконизм, условность изображения, четкость силуэта и жеста, пропагандистско-агитационные возможности, доступность изготовления и тиражирования – сделали его наиболее востребованным искусством в годы Гражданской войны. Пропагандистская символики отразила не столько реальные военно-политические события, сколько борьбу идеологий [1, 13]. Пропагандистские плакаты периода Гражданской войны в России были выпущены и в Японии. В японском оригинале они называются «Сибирская война». Представлены героические победы японских солдат, которых приветствуют японскими флажками жители городов Дальнего Востока [17]. Экономическая символика включает в себя денежные знаки, боны, почтовые марки. Наиболее значимыми и ходившими по всей территории Дальнего Востока или большей его части являлись следующие денежные эмиссии: Сибирского Временного Правительства, Всероссийского временного Правительства, Правительства Центросибири, Сибирского Революционного Комитета, Сибирского Временного Правительства или Правительства российской Восточной окраины, Временной земской власти Прибайкалья, Амурского областного Совета, Амурского областного земства, Амурского областного кредитного Союза, Дальневосточного СНК, Временного Правительства ДВ, Земского Приамурского края, ДВР, Уполномоченного министерства снабжения и продовольствия по Хабаровскому району, Якутской автономной социалистической советской республики, Сахалинской области, Камчатки, японских оккупационных 217 властей Дальнего Востока, корейского Чосен банка [12]. Разменные знаки стали вводить даже владельцы кофеен, ресторанов, парикмахерских и бань [10]. Интересна символика «временных краевых денег (бон)» - «краснощековок». На лицевой стороне в центре расположен рисунок земного шара с перспективой на Азиатско-Тихоокеанский Регион. По сторонам от земного шара — лента с надписью «Дальний Восток». На оборотной стороне изображены рабочий с кузнечным молотком, за ним завод с дымящимися трубами и крестьянин с косой на фоне деревни и возделанных полей. Они были единственными бумажными денежными знаками, на которых изображены рабочий и крестьянин одновременно.14,15]. Правительство Дальневосточной Республики выпустило свои собственные рубли с гербом ДВР - сноп колосьев, серп и кирка старателя [15]. Основными знаками почтовой оплаты Дальневосточной республики были марки, выпущенные в Чите – столице ДВР. Рисунок – герб Дальневосточной республики. Интересна символика марок, отпечатанных во Владивостоке в 1921 г. В центре изображен двуглавый орел без короны, вокруг него – овальная надпись «Дальневосточная республика» [7]. Список источников и литературы 1. Белое движение: Каталог коллекции листовок (1917-1920). - СПб., 2000. 2. Бутник-Сиверский Б. Советский плакат эпохи Гражданской войны. 19181921 (Библиографический указатель и исследование). - М., 1960. 3. Демосфенова Г. Нурок А., Шантыко Н. Советский политический плакат. М., 1962. 4. Журавлев В.В. Государственная символика Белой Сибири // История Белой Сибири. Тезисы научной конференции. - Кемерово, 1995. - С.12-13. 5. Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть. - СПб., 2001. 6. Плаггенборг Ш. Революция и культура. - СПб., 2000. 7. Почтовые марки России /под редакцией В.Ю.Соловьева. - М.,1978 8. Россия. ХХ век. История страны в плакате. - М., 1993. 9. Рябченко П. Ф. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769-1990). - Киев, 1991. 10. Русский экономист (Владивосток). - 1919.2 июня. 11. Снопков А.Е., Снопков П.А., Шклярук А.Ф. Шестьсот плакатов. - М., 2004. 12. Чекунаев В. В., Колосов Л.И. Акцептованные чеки Хабаровского отдаления Госбанка в денежном обращении края 1918 г. 2-е Гродековские чтения. Хабаровск, 29-30 апреля 1999 г. 13. www.antibr.ru/albom. 14. http://www.bonistikaweb.ru/STATYI/intervent-finans.htm 15. http://statehistory.ru/2647/Dengi-Grazhdanskoy-voyny--CHast-II/ 16. http://siberia-miniatures.ru/forum/showthread.php?fid=12&tid=88&block=20 17. http://dkphoto.livejournal.com/100568.html#cutid1 218 18. http://www.liveinternet.ru/users/4408052/post206184414/ ГАЗЕТА «ГОЛОС РОДИНЫ» КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ВЛАДИВОСТОКА В 1922 ГОДУ. Троицкая Н.А. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока, г. Владивосток Активизация политической жизни в поисках лучшего устройства государственного управления привела к увеличению количества средств массовой информации, прежде всего, газет. Если на 1913 г. во Владивостоке издавались 7 ежедневных газет и 1 еженедельная, то в 1922 г. их выходило почти три десятка. При всей тенденциозности и политической ангажированности, средства массовой информации, как ежедневный фиксатор событий и настроений, дают замечательные образы прошлого, запечатленные глазами и чувствами коллектива газетчиков. Благодаря периодике, мы получаем возможность заглянуть в ушедшую жизнь в разных ее проявлениях. Повседневность революционного времени имеет особое значение для современной историографии, насыщенной закономерностями, движущими силами и прочими глобальными процессами. Поэтому, обращаясь к событиям почти столетней давности, хотелось бы посмотреть на них глазами современника, причем, «середняка» – ни «белого», ни «красного», а просто интеллигентного обывателя. Для этого у нас в распоряжении есть замечательный собеседник – «демократическая, экономическая и литературная» ежедневная газета «Голос Родины», выходившая во Владивостоке в 1919-1923 гг. Газета издавалась одним из самых заметных издательств начала XX века Товариществом «Свободная Россия». Оно было зарегистрировано 21 апреля 1917 г. во Владивостоке как товарищество на вере. Основной капитал товарищества составил 18 тыс. рублей, из которых 10 тыс. рублей внес вкладчик С.Л. Скидельский. Товарищество вело издательскую деятельность в широком смысле слова: от издания газет, книг, брошюр до изготовления штемпельномастичной и канцелярской продукции, переплетных работ. Товарищество было ликвидировано в октябре 1923 г. Газета «Голос Родины» - любимое детище издательства - начиналась в августе 1917 г., как «Голос Приморья». Через два года «Голос Приморья» властью был закрыт, вместо него стал выходить «Голос Родины». Эта преемственность признавалась редакцией, которая 1922 г. определила шестым годом издания газеты. Сохранилась газета неплохо, имеется практически в полном составе в разных хранилищах региона. Однако исследователями истории революционного периода использовалась очень редко. Полистный просмотр сохранившихся номеров за 1922 г. позволил увидеть жизнь города в один из самых драматических моментов его истории. Город 219 перенаселен и переполнен людьми разных политических убеждений, материального положения, этнической и конфессиональной принадлежности, подданства. Это породило неизбежные проблемы в городском хозяйстве, включая сферу безопасности. Процветает преступность и наркомания. При этом город активно развлекается, предлагая жителям весело проводить время, например, в «Аду»! Так назывался Театр миниатюр на Алеутской. Зрелищных мероприятий, собраний, клубов в городе много, как об этом свидетельствует реклама и хроника газетных номеров. Но за всем этим стоят не только эсхатологические настроения, но и реальное желание выжить в кризисных условиях, обращаясь к вечному и прекрасному миру искусства и литературы. Напрасно позднее обвиненная в сотрудничестве с японскими резидентами, газета отличается искренним патриотическим настроем. Особенно сильно это проявляется в характеристике политической жизни города. Владивосток 1922 г. – столица особого государства («черного буфера»), которым управляет Временное Приамурское правительство во главе с братьями Меркуловыми. Политические материалы газеты сегодня выглядят как сатирический комикс: «пятичасовые» чашки чая со спорами ни о чем, экстренные недуги и не менее срочные совещания, сборы средств для военных выступлений. Газета постоянно и настороженно следит за событиями в Советской России и ДВР. Номера газеты за 24-26 октября не только доносят событийный ряд, но и свидетельствуют о деятельности журналистов, их способности добывать информацию. Публикации в газете знакомят с живыми картинками входа Народно-революционной армии во Владивосток, с реакцией горожан на это событие, и одновременно показывают, что город продолжает жить обычной жизнью. Внезапно разрушается укоренившийся в сознании «факт-образ» освобождения города. На первый план выходят не жестокие бои, а дипломатическое решение, достигнутое во имя сохранения города и людей. Легендарный командарм И.Уборевич, откровенно признающийся корреспонденту газеты в нелюбви к японским военным, обменивается рукопожатием с генералом Тачибана, который не привык уступать без борьбы и испытывает терзания чести самурая. Личные пристрастия оказались слабее воли разума. К сожалению, технические возможности времени не позволили газете представить желаемый нами иллюстративный ряд, в газете преобладают рисунки и карикатуры. Сотрудники газеты, поэты и карикатуристы, выбрали именно смех своим главным оружием. Часто он пронзительно грустный, когда ничего кроме него не остается. Но он помогает выжить и выбрать человеку нужное направление. Газета «Голос Родины» принимает советскую власть и пытается всеми силами содействовать становлению новой жизни. Сравнительный целостный анализ материалов газет разных направлений, которые пока еще существуют, поможет нам увидеть реальную историю прошлого во всем ее многообразии. 220 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ МОРСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Усов А.В. Владивостокский филиал Дальневосточного юридического института МВД России, г. Владивосток observant@mail.ru Россия традиционно относится к числу ведущих морских держав, играющих активную роль в изучении, освоении и эксплуатации ресурсов Мирового океана. Для экономической и социальной жизни России Мировой океан, и в первую очередь моря, омывающие побережье страны, играют первостепенную роль. Это объективно обусловлено протяженностью российской морской границы, которая составляет 38,8 тыс. километров (протяженность сухопутной границы 14,5 тыс. километров), площадью шельфа - 4,2 млн. квадратных километров (здесь сосредоточено более 80 % запасов нефти и газа России), и зависимостью жизнедеятельности страны, особенно ее прибрежных регионов, от бесперебойной работы морского транспорта, обеспечения грузовых и пассажирских перевозок. В настоящее время Россия оказалась в принципиально новом положении в части реализации и защиты своих интересов. В связи с этим, активность России в прибрежных морских пространствах может существенно повлиять на ее конкурентоспособность в военной, финансовой, коммерческой, научной и социальной сферах, на создание условий, обеспечивающих реализацию национальных и геополитических интересов государства. Стратегическая линия России по защите государственных интересов должна базироваться на законодательстве, обеспечивающем необходимую правовую основу для реализации прав и обязанностей Российской Федерации в своих внутренних водах, территориальном море, исключительной экономической зоне, на континентальном шельфе и в районах за пределами национальной юрисдикции с учетом международных обязательств. Другими словами, деятельность по реализации мероприятий, направленных на обеспечение национальной безопасности, должна иметь под собой соответствующую правовую основу, т.е. определенную совокупность правовых норм, установленных законами и иными нормативными правовыми актами Одной из наиболее актуальных задач и важнейших условий успешности осуществляемых мероприятий должна стать работа по подготовке и принятию пакета новых (и/или вносящих дополнения и изменения) федеральных законов, регулирующих национальную безопасность России. Так как к настоящему времени на акваториях не в полной мере действуют ряд федеральных законов, среди них: Закон Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации», Федеральный закон «Об исключительной 221 экономической зоне Российской Федерации», Федеральный закон «О континентальном шельфе Российской Федерации», Федеральный закон «О внутренних водах, территориальном море и прибрежной зоне Российской Федерации» и другие. На наш взгляд, надежная правовая база национальной безопасности, а также управленческие (и другие решения власти) снимут многие проблемы ее обеспечения. Совершенствование правового регулирования морской безопасности Российской Федерации обусловлено следующими обстоятельствами: - политическими, социальными и экономическими изменениями, происшедшими в Российской Федерации, обусловившими пересмотр Концепции национальной безопасности; - несовершенством действующего законодательства, в том числе в вопросах правового статуса континентального шельфа, исключительной экономической зоны, территориального моря, прибрежной зоны России; отсутствием целостной системы правового обеспечения национальной безопасности России в прибрежных морских пространствах, - декларативностью отдельных нормативных документов, а также разнообразием терминологии, применяемой в нормативных правовых актах; - необходимостью проведения методологического анализа самого понятия «прибрежные морские пространства», являющегося в настоящее время недостаточно разработанной категорией права. В последние десятилетия особую значимость приобретает постоянно возрастающая интенсивность использования Мирового океана, связанная с общим процессом глобализации, развитием мировой экономики и международного экономического сотрудничества. В это время появляются новые виды деятельности государств в Мировом океане, все больший размах получает практика освоения минеральных и биологических ресурсов морской среды. Формирующиеся тенденции ведут к тому, что во многих странах значительно возрос интерес к проблемам безопасности в прибрежных морских пространствах, а также к их правовому регулированию. Таким образом, анализ теоретических основ обеспечения морской безопасности Российской Федерации, позволяет сделать вывод о том, что в целом национальная безопасность складывается из общественных отношений, определяющих систему внутренних и внешних условий, предотвращающих угрозу неопределенному кругу лиц. Учитывая то, что Россия традиционно относится к числу ведущих морских держав, играющих активную роль в изучении, освоении и эксплуатации ресурсов Мирового океана, правовое регулирование морской безопасности Российской Федерации приобретает важнейшее значение и регламентируется международными, национальными и ведомственными нормативными актами. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК РОССИИ И АТР: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ 222 Хабибулин В.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток vak2411@mail.ru На пути вхождения дальневосточных территорий России в экономическую структуру АТР существуют цивилизационные и демографические барьеры. Ориентация экономики Дальнего Востока на сырьевые отрасли, слабое развитие сельского хозяйства и социальной инфраструктуры, суровые климатические условия не способствовали значительной приживаемости населения. До настоящего времени эти территории остаются слабо освоенными и малопригодными для проживания (за исключением отдельных крупных городов). Многие предсказывали региону блестящее будущее, восхищаясь его природными богатствами, выгодной географией, стратегическими преимуществами. Однако Дальний Восток все еще остается «дальневосточной окраиной» России. В программе устойчивого развития любого региона на первом месте стоит заселение территории и стабильное воспроизводство населения. Для успешной интеграции Дальнего Востока в АТР, наиболее населенного на земном шаре, задача решения проблемы трудовых ресурсов является приоритетной в дальнейшем развитии региона. Сегодня становится очевидным тот факт, что существующий демографический потенциал Дальнего Востока недостаточен для создания здесь сплошной экономической и поселенческой структуры. Единственно возможной перспективой интеграции Дальнего Востока в АТР на сегодня остается путь превращения в его в сырьевой придаток. Средством интеграции предлагаются эксплуатация природно-ресурсного потенциала и транспортной инфраструктуры этого региона. Многочисленные аспекты этнического, культурного, социального, цивилизационного взаимодействия Дальнего Востока с чрезвычайно сложным Азиатско–Тихоокеанским регионом остаются в стороне. Распространение источников сырья в современном мире обусловливает заинтересованность в вовлечении в процесс мирового производства и мировой рынок все большего числа стран неевропейского мира как сырьевой или технологической составляющих. В первом случае привлекательными могут быть незаселенные, но богатые сырьевыми ресурсами территории, или, например, богатые природными ископаемыми обезлюденные просторы Дальнего Востока и Сибири, для ведения хозяйствования вахтовым методом, когда отпадает необходимость в создании социальной инфраструктуры. Во втором случае предпочтительными оказываются территории с многочисленными дешевыми трудовыми ресурсами. Решение общих проблем, порожденных цивилизованным миром, требует распространения современных достижений прогресса, что невозможно без изменения форм жизнедеятельности человека во всех социоструктурах. 223 До настоящего времени наблюдается несоответствие количества населения к размеру территории. Российский Дальний Восток соседствует с азиатскими странами, у которых имеет место недостаток территории и избыток трудовых ресурсов. Все это создает определенные сложности в сохранении дальневосточных территорий в плане их будущего российского освоения. Дальний Восток России является составляющей Российской Федерации и АТР, где исторически взаимодействуют представители разных этносов и цивилизаций. Практически возможны два пути такого взаимодействия: или доминировании какой-то одной культуры или развитие в условиях многообразия равнозначимых культур, используя, например, опыт австралийского и канадского мультикультурализма . Благодаря современному этническому многообразию населения и плюралистическому сосуществованию культур в едином региональном контексте дальневосточное общество будет более терпимым и открытым, готовым к восприятию цивилизационных ценностей, обусловленных происходящими в регионе изменениями. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ ЭМИГРАНТОВ О ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ Хисамутдинов А.А. Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток khisamut@yahoo.com Еще не окончилась Гражданская война на российском Дальнем Востоке, как «белые» участники начали публиковать свои воспоминания, которые увидели свет в Харбине, Пекине, Шанхае и Тяньцзине. Особенно много их появилось в периодической печати Китая («Русское обозрение» – Пекин, «Рубеж» - Харбин и др.), а также в США («Русская жизнь» и «Новая заря» - Сан-Франциско, «Первопоходник» – Лос-Анджелес и др.). Воспоминания также печатали в Европе и Австралии. Большинство авторов мемуаров провели свои последние годы в США, где участвовали в работе общественных организаций, выступая с докладами, которые чаще всего затем печатались. Свои печатные издания имели Общество ветеранов Великой войны (Сиэтл, Сан-Франциско и Лос-Анджелес), Музей русской культуры (Сан-Франциско) и др. Некоторые воспоминания вышли отдельными изданиями на иностранных языках (Гуверовский институт войны, революции и мира). Характерным для изданий воспоминаний эмигрантов за рубежом является то, что в основном они публиковались без цензуры. При этом нередко в эмигрантских периодических изданиях печатали на них критические замечания. Сейчас некоторые из наиболее известных воспоминаний уже опубликованы и в России (В.Н. Иванов, Г.К. Гинс, П.П. Балакшин, И.И. Серебренников, Г.М. 224 Семёнов, П.П. Петров и др.) К сожалению, российские издатели не дают комментариев к тексту. За рубежом было несколько центров, собиравших эмигрантские издания. Пионерами в этом деле стали Русский заграничный исторический архив (РЗИА) в Праге, библиотека и архив Гуверовского института войны, революции и мира = Hoover Institution Library and Archives (HILA) в Калифорнии (США) и Музей русской культуры в Сан-Франциско. Сейчас сбором таких изданий занимается Библиотека им. Гамильтона Гавайского университета - Hamilton Library, University of Hawaii (Гонолулу). Некоторые коллекции такой литературы имеются в Государственном архиве Хабаровского края (ГАХК), где хранятся остатки харбинского собрания Бюро по делам Российской эмиграции (БРЭМ), а также в Москве: Библиотека-архив Дома русского зарубежья, отдел русского зарубежья Российской государственной библиотеки и Государственный архив Российской федерации (ГАРФ). К докладу прилагается библиографический список воспоминаний эмигрантов о Гражданской войне с указанием фамилии, имени и отчества, а также годами жизни автора. Материалами для настоящего выступления послужили библиотечные коллекции зарубежных собраний. СТАНОВЛЕНИЕ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ Цуканов С.С. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск Ota12@ya.ru Организация ревкомов в РСФСР являлась особенностью советского строительства в этот период. Институт ревкомов не являлся конституционным органом власти, но его правовое положение определялось актами советского конституционного законодательства. Дальневосточная республика являлась временным государственным образованием, вызванным особыми обстоятельствами. Дальний Восток был исторически связан с Россией. В ноябре 1922 г. интервенция завершилась не на всей части Дальнего Востока, под властью японцев оставался Северный Сахалин, что существенно осложняло обстановку. В связи с этим, задачи по установлению Советской власти в регионе могли осуществить только чрезвычайный орган власти – революционный комитет. Вопросы по проведению ликвидации ДВР и вхождению Дальнего Востока в состав РСФСР обсуждались руководством страны с началом осени 1922 г. 225 Указывалось, что необходимо немедленно приступить к созыву митингов на местах, в ходе которых провозглашать требование передачи власти от Народного собрания ДВР к Советам. Кроме того, предписывалось «устроить широкие демонстрации в день Октябрьской революции – 7 ноября». «Положение о ДРК» определяло подчиненность Дальревкома центральным органам Советской власти, сферу законодательной деятельности, организацию отделов и их соподчиненность Дальревкому и народным комиссариатам, устанавливал права и обязанности нового органа власти в регионе. Первоначально Дальревком располагался в г. Чите, однако с первых же дней неоднократно вставал вопрос о его переводе. Дальневосточная область РСФСР была образована к весне 1923 г. Относительно комплектования штата Дальревкома Дальбюро ЦК определило: «переименовать все министерства ДВР в соответствующие отделы ревкома». Дальревком утвердил план своей работы 16 ноября 1922 г., в нем определялась система мер по реорганизации государственного аппарата ДВР. Наиболее крупным отделом Дальревкома был отдел управления. Он был преобразован из министерства внутренних дел ДВР. К ведущим отделам Дальревкома относилась и рабоче-крестьянская инспекция. Другое структурное подразделение ДРК - отдел труда занимался учетом и распределением рабочей силы. К марту 1923 г. в составе ДРК были организованы: Дальпромбюро; отделы управления, земледелия, труда, социального обеспечения, здравоохранения, народного образования; управления уполномоченных: наркомфина, наркомпрода, рабоче-крестьянской инспекции, ОГПУ; управления: областного прокурора, округа путей сообщения, округа связи. По сравнению с аналогичными органами ДВР штаты отделов Дальревкома были значительно сокращены. В день выборов Краевого исполнительного комитета все Управления уполномоченных были реорганизованы, а сам Секретариат ДРК закончил работу и передал свои функции вновь избранному Далькрайисполкому. ВОЕННАЯ КОНТРРАЗВЕДКА В СИСТЕМЕ ОРГАНОВ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОГО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА (1920-1922 ГГ.) Чепик М.В. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск ota12@ya.ru Военные контрразведчики являются той категорией сотрудников органов государственной безопасности, которые находятся «в тени» славы своих коллег. В особенности это относится к особистам-дальневосточникам. 226 Созданная весной 1920 г. Дальневосточная республика основной своей целью имела предотвращение нападения Японии на территорию советского Дальнего Востока, предотвращения отторжения региона иностранными государствами. Для решения указанных задач в июне 1920 г. были созданы первые органы госбезопасности республики. До конца июля 1920 г. в Дальневосточной республике существовал Военный контроль при Военном совете Народно-революционной армии ДВР - орган военной контрразведки, и, одновременно при отделе ГПО имелись уполномоченные по военным делам. Уполномоченные дублировали функции Военного контроля, который имел гораздо больше полномочий в войсковых частях. В каждую крупную часть, как например, дивизия или равную ей по численности часть, отправлялся специальный уполномоченный по информации, который организовывал осведомительную сеть. В августе 1920 г. органы государственной безопасности республики были реорганизованы. Госполитохрана была объединена с органами Военного контроля, образовав единый орган по борьбе с контрреволюцией в ДВР, получивший название Государственная политическая охрана при Президиуме власти. В это период на первое место вышла глубокая разведка в Японии и Америке, которые рассматривались как потенциальные противники. Весной 1921 г. за быстрейшее создание органов военной контрразведки высказался бывший начальник Особого отдела 5 Красной Армии А.П. Марцинковский, назначенный представителем ВЧК по ДВР. При его непосредственном участии был разработан проект организации Военного отдела Главного управления Госполитохраны и соответствующих периферийных органов. 26 июня 1921 г. был создан Военный отдел ГУ ГПО при Военном совете Народно-революционной армии и флота. Он выполнял функции военной разведки и контрразведки. Военный отдел подчинялся директору ГУ ГПО и Военному Совету НРА ДВР. Включение военной контрразведки в общую систему органов госбезопасности Дальневосточной республики (по примеру Особого отдела ВЧК) позволило в определенной степени устранить такой серьезный недостаток, как параллелизм в работе с территориальными органами ГПО, ярко проявившийся в период существования Военного контроля НРА в 1920 г. Естественно, что координация и взаимодействие между различными подразделениями Госполитохраны были лучше налажены в центре, нежели на местах. Однако, наличие единого руководства в лице директора Главного управления и коллегии давало возможность теснее увязывать интересы всех отделов, нацеливать их на решение диктуемых складывающейся оперативной обстановкой задач. Стоит отметить, что изменились и требования, предъявляемые к особистам. Заграничная разведка требовала широты политического кругозора, знания иностранных языков и местных условий, умения работать с агентурой дореволюционной русской эмиграции и агентами Коминтерна. 227 В рассматриваемый период органы государственной безопасности тесно сотрудничали с дипломатическими работниками и представителями Коммунистического Интернационала. Военные представители Советской России за границей должны были собирать сведения путем изучения иностранной литературы, извлечения нужных данных из периодической печати, непосредственным наблюдением, агентурой. То есть ведение разведки официально включалось в круг обязанностей этих дипломатических работников. После ликвидации буферной Дальневосточной республики и вхождения ее территории в состав РСФСР в конце 1922 г. Особые отделы военных округов и отдельных армий были объединены с Особыми отделами Полномочных представительств Государственного политического управления. Особые отделы дивизий были объединены с губернскими и окружными отделами ГПУ по месту дислокации воинских соединений, в том числе на Дальнем Востоке. «БЕЛЫЕ» И «КРАСНЫЕ» В ГОДЫВ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ В НОВЕЙШИХ ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ ПУБЛИКАЦИЯХ Чернобаев А.А. Журнал «Исторический архив», г. Москва aa-istorik@yandex.ru История Гражданской войны в России 1918–1922 гг. всегда была в центре внимания отечественной исторической науки – советской, русского зарубежья, постсоветского периода. В то же время ее источниковая база и особенно «идеологическая составляющая» (что неразрывно связано с кругом использовавшихся исследователями архивных материалов) существенно менялись на каждом из названных периодов. В советской исторической литературе преобладали документальные публикации, связанные с изучением деятельности Коммунистической партии и Советского государства, Красной армии и ее военачальников и значительно меньше внимания уделялось Белому движению. При этом акцент делался, даже при освещении неудач и поражений Красной армии, на умение советского политического и военного руководства быстро исправлять допущенные ошибки и добиваться победы в самых сложных обстоятельствах. «Неудобные» темы и сюжеты (скажем, документы о деятельности Л.Д. Троцкого, возглавлявшего все годы войны военное ведомство) или вообще не публиковались, или давались «в препарированном виде». Немало ценных исторических трудов и документальных публикаций о Гражданской войне, прежде всего, мемуарного характера появилось в 20-е – 30-е гг. XX в. в русском зарубежье. Вместе с тем, для них характерны, по существу, те 228 же недостатки, что и для советской исторической литературы и археографии: узость источниковой базы в связи с невозможностью использовать всю совокупность документальных источников; освещение главным образом истории Белого движения; стремление показать деятельность политического руководства и военного командования белых армий в основном в позитивном плане. Особое внимание авторы-эмигранты уделяли выяснению причин поражения «белых» в ходе Гражданской войны. Однако их выводы по этому вопросу, при всей разнице высказывавшихся мнений и суждений, далеко не всегда убедительны и документально аргументированы. Кардинальные изменения в развитии отечественной исторической науки произошли в постсоветский период. Важнейшее значение, наряду с другими факторами, имеет издание в ходе так называемой «архивной революции» огромного массива ранее недоступных исследователям документальных материалов, в том числе о Гражданской войне в России. Проанализировать их в одном выступлении невозможно, их слишком много и они крайне многоплановы [Определенное представление о вновь введенных в научный оборот исторических источниках, в том числе о Гражданской войне в России, дают справочники «Открытый архив» (2-е изд., доп. и испр. М., 1999) и «Открытый архив – 2» (М., 2005). Их автор-составитель сотрудник архива Президента РФ И.А. Кондакова провела большую работу по выявлению и систематизации публикаций архивных документов, появившихся на страницах отечественной центральной и региональной журнальной периодики, а также в историко-документальных, литературно-документальных и краеведческих альманахах в 1985–2000 гг.]. Свою задачу я вижу в том, чтобы кратко охарактеризовать лишь те из них, что появились в новейшей журнальной периодике и, прежде всего, в журнале «Исторический архив» после его воссоздания в 1992 г. За 20 лет в «Историческом архиве» были опубликованы сотни документов по истории Гражданской войны в России. Среди них – материалы о Белом движении на Юге и Востоке страны, военной политике большевиков, видных деятелях «красных» и «белых». Ретроспективный анализ этих публикаций (с учетом материалов, изданных в документальных сборниках в Москве, СанктПетербурге, Владивостоке, Хабаровске и других регионах, а также в журналах «Вопросы истории», «Отечественная история» («Российская история»), «Военноисторический журнал», «Вестник архивиста» и др.) позволяет выявить по крайней мере две ведущие тенденции, характерные для новейшего периода отечественной археографии. Так, резко возросло количество публикаций о «белых» и их военачальниках, что объяснимо недостаточным вниманием к этим сюжетам в советской исторической науке и вполне оправдано. Вместе с тем, следует отметить, что ряд авторов (это относится как к публикаторам документов, так и к исследователям) идеализируют Белое движение и его вождей (особенно А.В. Колчака), закрывая глаза на их политические и военные просчеты. Что касается «красных», то здесь ситуация прямо противоположна: количество публикаций о 229 них сократилось, а их деятельность предстает порой в самом негативном свете. О многих полководцах Красной армии тех лет публикаций вообще нет. Думаю, что обе эти тенденции (в их основе не столько научные, сколько конъюнктурные моменты, отражающие взгляды определенной части современной элиты) – явление временное, своеобразная «детская болезнь» новейшего этапа развития отечественной исторической науки. Гражданская война 1918–1922 гг. –– неотъемлемая часть истории России. Только многоплановое, опирающееся на всю совокупность документальных источников освещение деятельности «красных» и «белых», предыстории, хода, значения и последствий Гражданской войны позволит воссоздать достоверную и правдивую картину тех драматических событий. ХАРАКТЕР СОДЕРЖАНИЯ АМУРСКИХ ГАЗЕТ ПЕРИОДА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ Чернышев И.Е. Амурский государственный университет, г. Благовещенск chirni@mail.ru Рассматриваемый период с октября 1918 по апрель 1920 гг. в истории Амурской области связан с Гражданской войной и военной интервенцией на Дальнем Востоке. Между Февральской и Октябрьской революциями приамурская пресса претерпела сложные перипетии: в зависимости от складывающейся политической ситуации одни издания закрывались, другие открывались, третьи то открывались, то, закрывались, иные возобновляли свою деятельность под другими названиями. К октябрю 1917 г. в области было 12 газет, главным образом, эсероменьшевистского направления. С 22 января 1918 г. начали печататься являвшиеся по существу большевистским «Известия Благовещенского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Одновременно с ними издавались кадетское «Амурское эхо», меньшевистские «Голос труда» и «Искра», эсеровское «Народное дело». После неудавшегося контрреволюционного мятежа в Благовещенске в первой половине марта 1918 г. на Амуре утвердилась Советская власть. Однако внутри революционных сил борьба за лидерство продолжилась, при этом большевики всячески стремились укрепить свои позиции, в том числе и посредством установления через Советы контроля над местным информационным пространством. Были закрыты «Амурское эхо», «Народное дело», «Искра», «Голос труда» (с 12 апреля 1918 г. издание возобновилось под названием «Голос рабочего», с 25 апреля «Наш голос»). В Благовещенске в апреле – мае 1918 г. начала печататься газета «Коммунист» - совместный орган левых партий – большевиков, эсеров-максималистов и анархистов-коммунистов. Объявлялось, 230 что ее периодичность составит три номера в неделю. Однако до закрытия в сентябре 1918 г. состоялось лишь несколько выпусков. Очевидно, что продолжительное издание газеты, основанное на таком квазисоюзе, не могло осуществиться в силу существенного различия политических платформ участников. Большевики, надо полагать, изначально не рассчитывали на его успех. Оно было необходимо им лишь в качестве демонстрации стремления к объединению всех революционных партий. В конце мая 1918 г. вышел из печати первый номер газеты «Земля и сотрудничество» - органа Амурского областного совнархоза и комиссариата земледелия, - периодического издания, ориентированного на сельское население с целью его просоветской агитации. 5 апреля 1918 г. во Владивостоке высадился японский десант. Началась военная интервенция на Дальнем Востоке. 18 сентября 1918 г. в Благовещенск с востока вошли японцы, а с юга из Маньчжурии через Амур белогвардейцы. Большевики ушли в подполье. Вместо «Известий» «таежным» областным Советом сначала печатаются и нелегально распространяются листовки, а затем начинается издание газеты областного военно-полевого Совета «Красный клич» (вскоре переименованного в «Таежный клич»), которая печатала материалы Ромненского («Таежного») съезда трудящихся области, которая информировала о деятельности партизанских отрядов, звала население Амура на последний, решительный бой с врагами Советской власти. В этот период погибли некоторые из местных журналистов. Так 26 марта 1919 г. в Благовещенске японцами были казнены главный редактор амурских «Известия Благовещенского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» Я.Г. Шафир и И.И. Корытов, писавший в газету под псевдонимом «Виктор Совкредепов». В это же день интервенты расстреляли члена редколлегии издания «Земля и сотрудничество» левого эсера С.П. Шумилов. Возродившееся «Амурское эхо» активно сотрудничало с властью и публиковало материалы антисоветского и прояпонского характера. Газета «Амурская жизнь» - «ежедневная внепартийная демократическая газета», в целом придерживалась нейтральной общественно-политической направленности и непредвзято отражала непростую и трагичную жизнь своего времени. В ней и в газете «Амурское слово» читатель достаточно беспристрастно информируется как об эффективных антипартизанских карательных действиях японцев, так и об успешных операциях против интервентов красных партизан. Кроме военных сводок, распоряжений властей, официальных сообщений и политически ангажированных материалов легальная амурская пресса отражала повседневную жизнь людей с их интересами, заботами и радостями: размещала на своих полосах хронику, статьи и фельетоны на злобы дня, театральные рецензии и объявления, литературные произведения, рекламу. 4 февраля 1920 г. под угрозой полного разгрома своих войск японское командование заявило о нейтралитете. Накануне ухода интервентов из Приамурья возобновился выпуск легальной большевистской газеты. Её первый номер под новым названием «Амурская правда» - орган Временного исполкома Советов, 231 вышел 8 февраля 1920 г. На первых порах «Амурская правда» исполняла роль единого печатного социал-демократического органа. В газете социал-демократы из разных партий выступали против японской интервенции, колчаковского правительства. Объединенные усилия дали свои результаты. 23 февраля началась эвакуация японских войск из Амурской области. 8-10 марта трудящиеся Благовещенска торжественно встречали партизанские отряды. 6 апреля 1920 г. Приамурье вошло в состав Дальневосточной Республики. Таким образом, вооруженная политическая борьба периода гражданской войны и интервенции превратили амурскую прессу в инструмент идеологического противостояния. Однако при этом материалы амурских СМИ достаточно разносторонне дают непростую и противоречивую картину жизни тогдашнего Приамурье, что делает публикации живыми свидетельствами о своем времени и серьезными историческими документами. К ИСТОРИИ ВЛИЯНИЯ РУССКОГО «РОМАНСА» НА СТАНОВЛЕНИЕ ПАТРИОТИЧЕСКОГО ПЕСЕННОГО ТВОРЧЕСТВА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКИХ ВОЙН В КИТАЕ И РЕСПУБЛИКЕ КОРЕЯ Чой Го Ун Республика Корея, Сеул sakhgoun@hanmail.net У каждого народа есть исторические даты, определяющие начало нового этапа его развития. Для России такой датой стало 90-летие окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке. Для народов стран АТР понятна значимость этой даты не только потому, что все мы находимся в едином территориальном пространстве АТР, но и потому, что многие народы прошли через ужасы своих гражданских войн. Выстоять, сплотиться и выстроить современные новые общества во многом помогло музыкальное песенное искусство - романс, пришедший из России. Изучение влияния русского романса на укрепление патриотизма людей на примере событий Гражданских войн в Корее и Китае, находим важной, хотя и очень трудной научной задачей. С одной стороны, геокультурный вызов глобализации второго десятилетия XXI в. показал, что именно сфера культуры задает общие рамки и масштаб экономическим и политическим интеграционным процессам и процессам модернизации в каждой отдельно взятой стране АТР [1]. С другой стороны, запаздывание процессов экономической и политической интеграции в Азиатско-Тихоокеанском мегарегионе во многом связано с тем, что преодоление культурных различий, формирование общих ценностей и смыслов представляет здесь особую и значительно более трудную задачу, чем в других, более гомогенных регионах мира, цементированных общей религией и политической интеграцией государств или давними традициями общежития, как 232 это происходило, например, в Западной Европе. В АТР метакультурный процесс заметно активизировался и стал предметом научных интересов ряда ученых. Для нашего научного исследования был определен важный аспект культуры – музыкальное песенное искусство как наиболее востребованный и тончайший вид искусства. В данных тезисах поставлена задача показать значимость песни в патриотической настроенности людей в экстремальный период истории народов КНР и РФ, каковым является гражданская война. Романс как уникальный жанр музыкальной культуры стал известен в Китае в 20-е годы ХХ в., после того как ряд китайских композиторов во главе в Сяо Юмэй, Чжао юаньжень, Хуан Цзы совершили далекое путешествие в Европу и США для изучения передовых теорий и техники музыки. Особое внимание китайские музыканты обратили на романс, над которым работали выдающиеся музыканты мира [2]. Уникальность романса как жанра заключалась в том, что в малой камерной форме он был способен передать многое и, обладая редкой мобильностью, романс мог мгновенно откликнуться на запросы времени. При исключительной емкости содержания, романс требовал от исполнителя изысканности и сдержанности, что соответствовало менталитету китайского зрителя и слушателя. Сяо Юмэй, Чжао Юаньжень и Хуан Цзы подчеркивали, что за границей сложились свои национальные школы: австро-немецкая школа (Ф.Шуберт, Р.Шуман, И.Брамс, Х.Вольф); во Франции – Ш.Гуно, Ж.Бизе, Ж.Масне; в Норвегии – Э.Григ, Х.Хьерульф [3], но русская школа (М.И.Глинка, А.С.Даргомыжский, М.А.Балакирев, М.П.Мусоргский, А.П.Бородин, П.И.Чайковский) была наиболее близка китайским композиторам как вершина искусства проникновения в самые утонченные чувства человеческой души. Однако наибольший интерес к этому музыкальному жанру пришелся на период, связанный с Гражданской войной в России и вынужденной эмиграцией сотен тысяч русских, многие из которых остались в Китае, в таких городах как Харбин. От русских эмигрантов китайские композиторы познали различные направления русского «романса» (элегия, баллада и др.). Это помогло им укреплять у китайского народа идеи новой морали, иные ценности и надежды в период первой половины ХХ в., насыщенной борьбой за национальную независимость. Синьхайская революция, Гражданская война между Гоминьданом и КПК Китая, война сопротивления китайского народа японским захватчикам в 19371945 гг. требовали от китайского народа высочайшего напряжения сил, мужества и патриотизма. Именно в этот период огромной популярностью пользовались в армии и у населения песни композиторов Лю Сюеань «Красный фасоль», «Грусть о Родине» Чэнь Тяхэ, «На реке Цзялин» Хэ Люйтина, Ся Чжичу – «Думать о Родине», Цинн Чжу – «Большая река течет на Восток». Романсом «Спрашивание» композитор Сяо Юлеэя на стихотворение Ивэй Чжай задавал людям сложные вопросы о смысле жизни, беспокойстве за родную землю: «Знаешь, сколько исстрадавшихся слез у сегодняшней Родины?» Другой романс Сяо Юлеэя – 233 «Подниматься на высоту» занял особое место среди китайских романсов своим призывом к борьбе за свободную жизнь в новом Китае. Колониальная зависимость Кореи от Японии, сопровождавшаяся «подавлением национальной культуры, искоренению ее самобытности, языка, культурной идентичности и истории стали темой многих песен-романсов, завезенных из Китая, но создававшихся на основе национальной специфики. Этому процессу способствовало переселение корейцев на Сахалин и Гражданская война между Северной Кореей и Южной Кореей с 1950 по 1953гг. Так, корейский композитор Ёнг Ин Хан в романсе «Песнь о Родине» передает глубокие страдания корейцев, переселенных насильственно на Сахалин: «Переполняют чувства горечи воспоминания Родины и родных» [5]. Композитор Пак Си Чун на слова поэта Ю Хо создал популярный романс «Товарищ, спи спокойно: «Вперед, вперед по трупам наших товарищей! Мы движемся вперед, кровь кипит от злости» [6]. Композитор И Чже Хо создал в 1945 г. на слова Пан Я Воль знаменитую песню «Перевал в Миари»; Хан Бок Нам на слова Я Ин Чхо – «Скорбная река Дедончанг (1957 г.): И Енг Хун – «Багровый закат» (1988 г.) и др. Таким образом, 90-летие окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке России воспринимается народом Китая и Кореи через призму осознания близости и взаимовлияния культур и событий в истории наших народов. Список источников и литературы 1. Кобелев Н.Н. Взаимосвязь концептов «модернизации общества» и «культура» в социальных теориях ХХ века // Философские науки. – М.2002. - №1. – С.84-96. 2. См.: Culture Metters: Haw Values Shape Human Progress. N.V: Basic Bppks. - 2000 [исс. Пер. / Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу. – М., 2002. 3. Ян Жуй Шин. Ретроспектива о 100-летии романса в Китае // Музыкальное искусство. - 2000. - №4. 4. Ван Даянь. Главные направления развития китайского романса в новый период // Китайское музыковедение. - 2002. - №4. 5. Насильственное переселение корейцев в черные земли (черные, потому что – шахты). – Сеул, 2006. – С.342. 6. Ха Ри. Товарищ, спи спокойно. – Сеул, 1950. ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ РОССИЙСКОЙ КОРРУПЦИИ Шабельникова Н.А. Владивостокский филиал Дальневосточного юридического института МВД России, г. Владивосток 234 nataliroman@mail.ru Коррупция – это многоликое явление любого общества. Наиболее распространенными формами коррупции являются подкуп лиц, наделенных определенными властными и распорядительными полномочиями, дача взятки за незаконное предоставление благ и преимуществ, а также протекционизм (выдвижение по принципам личной преданности, приятельских отношений, родства и т.д.). Причины коррупции – самые разные: и несовершенство законодательства, и различные политические и социально-экономические ситуации. Коррупция возникает там, где управленцам и администраторам предоставляется слишком большая свобода, что приводит к смешиванию личных средств и государственных доходов, личного благополучия и государственного процветания. Разрастание масштабов коррупции представляет серьезную угрозу функционирования публичной власти, демократии и правам человека, затрудняет экономическое развитие страны. По уровню коррумпированности чиновников Россия находится в числе государств, в которых это явление получило наибольшее развитие. Коррупция охватила многие сферы деятельности государственных органов – политику, экономику, структуры управления и тем самым превращается в проблему, угрожающую национальной безопасности страны. Феномен коррупции в России заключается в том, что коррупционные правонарушения нередко рассматриваются частью государственных служащих как определенный компенсационный материал применительно к маленькому и не всегда регулярно выплачиваемому официальному денежному содержанию. Социально-политическая и экономическая история российского общества, история развития правовой мысли дают немало примеров борьбы с коррупцией. Именно исторический подход позволяет ответить на вопрос: почему на протяжении многих веков борьба с коррупцией (в широком смысле этого слова) в России не давала существенных результатов и не привела к искоренению этого явления. Анализ первых источников российского права показывает, что традиционно в России понимание природы коррупционных проявлений основывалось на их системной взаимосвязи, затрагивающей интересы государя и государства и проявляющей себя в факте подкупа-продажности служащих (т.е. действия минимум двух сторон) и сопровождающих его действий (подстрекательство, пособничество и посредничество). Понятие коррупции выходит далеко за рамки простого взяточничества. Под коррупцией следует понимать использование государственными, муниципальными и иными публичными служащими коммерческих или иных организаций своего статуса для незаконного получения каких-либо преимуществ (имущества, прав на него, услуг или льгот, в том числе неимущественного характера) либо предоставление последним таких преимуществ. 235 Коррупция – это использование государственной службы в личных интересах в самом широком плане. Коррупция – это и корыстный взаимный зачет услуг за счет государства, это и невинный, на первый взгляд, блат. Коррупция – это и раздача должностей, чинов и наград по родственным связям. Коррупция – это и уклонение чиновников от декларирования доходов и предпринимателей – от уплаты налогов. Поскольку коррупция – это болезнь власти, то любой скандал, связанный с разоблачением коррупции, становится политическим, любой судебный процесс, когда на скамье подсудимых – крупные чиновники, приобретает политический характер. В истории России было очень мало случаев привлечения к ответственности за взятку и казнокрадство ответственных должностных лиц, и никогда не привлекались политические деятели. Борьба с коррупцией в нашей стране приобрела характер политической спекуляции, и государственные деятели используют лозунги борьбы с коррупцией в своих политических целях. Таким образом, коррупция является постоянным спутником государственных институтов власти, уходящим в глубину веков, и как социальнонегативное явление в обществе, коррупция существовала всегда, как только формировался управленческий аппарат, и была присуща всем государствам в любые периоды их развития. В истории России применялись различные государственно-правовые средства борьбы с коррупцией, как собственно правовые, так и организационные, а также были периоды, когда применялся системный подход к борьбе с коррупцией. Вопрос об антикоррупционных мерах в российском государстве на современном этапе выходит на новый уровень – обеспечение задач национальной безопасности страны. В политическом плане рост коррупции приводит к дестабилизации политической системы, дискредитации власти в России. В социальном аспекте – способствует дальнейшей поляризации общества на бедных и богатых, размыванию нарождающегося среднего класса. В экономической сфере – нейтрализует все попытки модернизации страны, способствует углублению экономического кризиса. В морально-психологическом плане – является катализатором процесса размывания морально-нравственных ориентиров россиян, установок на честность и порядочность, на служению обществу и государству. В международном плане снижает авторитет России, способствует формированию имиджа страны как «государства криминальных синдикатов». Все это вместе взятое диктует настоятельную потребность скорейшего разрешения вопроса снижения уровня коррупции в стране. По нашему мнению, определение стратегических направлений на этом пути невозможно без учета исторического опыта. 236 ПРОТОИЕРЕЙ ИОАНН ГАВРИЛОВИЧ КУДРИН (1879-1960) — СТАРШИЙ СТАРООБРЯДЧЕСКИЙ СВЯЩЕННИК АРМИИ И ФЛОТА В СИБИРИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 1919-1922 ГОДХ Шевнин И.Л. Русское географическое общество, г. Хабаровск ils5@mail.ru Институт старообрядческого священства в Армии и Флоте существовал в России с 1904 г. по 1922 г. Особую главу в истории русского военного старообрядческого священства составляет период 1918-1922 гг. Именно с этой главой связано имя старообрядческого священника Иоанна Кудрина. О. Иоанн Кудрин без семьи к лету 1919 г. с волной беженцев успел доехать только до Кургана. 25 июля он устраивается на службу в редакцию газеты «Армия и народ», где редактор А.С. Пругавин вменяет ему обязанности епископа: проводить беседы с частями армии, читать им доклады и разъяснять, за что борются с врагами нашей Родины. Вскоре был издан приказ о его зачислении по культурно-просветительскому отделу 3-й армии Восточного фронта, которой командовал генерал-лейтенант К.В. Сахаров. Отец Иоанн отправляется на фронт, на Запад. Там он беседовал с частями. Побывав на фронте отец Иоанн познакомился с тем, что в частях немало старообрядцев, и обнаружил, что священника своего среди них нет. Тогда у отца Иоанна возникает идея стать в частях армии и перевязочных пунктах исполнителем духовных треб среди своих собратий. Дежурный генерал Штаба армии посоветовал ему ехать в Омск. 6 августа 1919 г. в Омске отец Иоанн участвует в собрании старообрядцев, где обсуждался вопрос об организации «Дружин Святого Креста». Собрание приняло единогласно предложение о возбуждении ходатайства перед Военным Министерством об открытии Старообрядческого Военного Духовенства. 8 августа 1919 г. помощник Министра генерал Беляев вручил отцу Иоанну письменную резолюцию об открытии штатов Старообрядческого Военного Духовенства. Далее, отец Иоанн решается ехать в Ново-Николаевск, где на совещании, под председательством епископа Казанского и Вятского Филарета (в миру Федор Никандрович Паршиков - ок. 1860 - 1930) и при участии члена Архиепископского Совета Феодора Евфимьевича Мельникова, вынесли постановление избрать кандидатом на пост священника И.Г. Кудрина. Отец Иоанн выехал в Омск и представил военному министру данные ему духовным начальством документы. И затем, ему было поручено разработать «Положение о старообрядческом военном духовенстве», что отец Иоанн и выполняет. И, наконец, отец Иоанн организует Управление, состоящее из трёх лиц: начальник канцелярии, делопроизводитель и писарь. Под своё начало о. Иоанн Кудрин принимает четырёх священников и распределяет их по известным частям, которые он счёл нужными. 237 После этих организационных дел, он немедленно выехал на Восточный фронт в район Тобольска, где находились части Воткинской дивизии. По возвращении в Омск отец Иоанн сделал подробный доклад главнокомандующему Восточным фронтом генерал-лейтенанту М.К. Дитерихсу. С армией Колчака и Каппеля он проделал Ледяной поход до Читы. Вначале, со своей частью отец Иоанн благополучно добрался до Байкала и перешел его. В Верхне-Удинске они пересаживаются на сборный поезд, состоящий из теплушек, и подолгу стоя на станциях, в феврале 1920 г. пребывают в Читу. Там отец Иоанн начинает служить в Дальневосточной армии. Никто из военных старообрядческих священников в Читу не прибыл. Военное командование Дальневосточной армии предоставило для нужд Старшего Старообрядческого Священника Армии и Флота в июне 1920 г. один вагон и поместило в нём всё, что нужно для Богослужений, и место для канцелярии. Вместе с другими посторонними лицами вагон с Управлением пребывает в Харбин. Из Харбина отец Иоанн приезжает во Владивосток, село Красный Яр (под Никольск-Уссурийским), Читу. Навещает части войск в районе Нерчинска. В начале июля 1921 г., Каппелевская армия избирает отца Иоанна в Народное Собрание во Владивостоке. Он выступил против принятия Закона о применении к политическим преступникам смертной казни. В это время старший старообрядческий священник армии и флота И. Кудрин редактировал журнал «Дальневосточный Старообрядецъ». Весной 1922 г. в связи с семейными обстоятельствами, был издан приказ по Армии об отчислении о. Иоанна Кудрина и назначении о. Артемия Соловьёва Старшим (Главным) Старообрядческим священником Армии и Флота и о. Иоанн Кудрин, как и в 1919 г., вновь становится проповедником в 3-ей Армии. Вагон остался за семьёй отца Иоанна, его прикрепили к эшелону отдела. В качестве избранника Армии в Народном Собрании отец Иоанн автоматически перешёл в Земский Собор. Конец белой эпопеи на Дальнем Востоке заставил отца Иоанна выехать в Харбин. Туда он прибыл из Владивостока ещё в конце сентября 1922 г. Список источников и литературы 1. ГАХК - Ф. 830. - Оп. 3. - Д. 24529. 2. ГАХК - Ф. 1058. - Оп.1. - Д.3. 3. Агеева Е. А. Московская старообрядческая община Рогожского кладбища в годы 1-ой мировой войны (по переписке 1915-1917 гг.). // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи: материалы четвёртой Междн. науч. конф. 14-17 сентября 2004 г., г. Владивосток. – Владивосток: Приморск. гос. объедин. музей им. В.К. Арсеньева, 2005. - 284 с.; 238 4. Активизация Белого движения в Приморье и политика союзных держав // История Дальнего Востока России: От эпохи первобытного общества до конца ХХ века. Т. 3. Кн. 1: Дальний Восток России в период революции 1917 года и гражданской войны. - Владивосток, 2003. - 632 с. 5. Библиографический указатель газет и журналов, выходивших на русском Дальнем Востоке до 1922 г. и хранящихся в библиотеках и архивах региона / Федер. архив. служба России, Зонал. науч.-метод. совет архив. учреждений Дал. Востока России, Гос. ист. архив Дал. Востока (РГИА ДВ). – Владивосток, 1999. 176 с. 6. Дальневосточный Старообрядецъ. - 1922. - 26 (13) марта. - № 4. - 4 с. 7. Иванов Всеволод. О. Иоанн Кудрин (К сегодняшнему 25 - летнему юбилею). // Русское Слово. - 1931. - 31 мая. 8. Кобко В. В. Старообрядцы Приморья: история, традиции (сер. ХIХ в. – 30 гг. ХХ в.). – Владивосток, 2004. - 214 с. 9. Кудрин И. Г. Жизнеописание священника и отца семейства. (Памятка в назидание потомству). – Барнаул, 2006. - 288 с. 10. Омега. Настоятель Харбинского Старообрядческого Храма Протоиерей Iоанн Кудрин. // «Дальневосточный Старообрядец». - 1940. - Харбин. - 33 c. 11. Тридцать пять лет в священном сане. Юбилей прот. о. И. Кудрина // Голос Эмигрантов. - 1941. - 25 июня; 12. Федорова М. И. Памяти протоиерея Иоанна Кудрина // Дальневосточный Старообрядец. - Лето 7506. - Август. - № 6. - 92 с. 13. Филимонов Б. Белоповстанцы. Хабаровский поход. Зима 1921/1922 года // Последние бои на Дальнем Востоке. - М., 2005. - 815 с. 14. Чествование юбиляра прот. о. И. Кудрина // Харбинское Время. - 1941. - 2 июня. 15. Хисамутдинов А. А. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке. Библиографический словарь. – Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2000. - 360 с. 16. Юхименко Е. М. Письма старообрядческого священника Дмитрия Смирнова с русско-японской войны 1904-1905 гг. // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи: материалы четвёртой Междн. науч. конф. 14-17 сентября 2004 г., г. Владивосток. – Владивосток: Приморск. гос. объедин. музей им. В.К. Арсеньева, 2005. - 284 с. ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ И ДОБЫЧИ НЕФТИ ЯПОНЦАМИ НА СЕВЕРНОМ САХАЛИНЕ В 1918 – 1925 ГГ. Шелкус Г.А. Сахалинский государственный университет, г. Южно-Сахалинск 239 Сложной международной обстановкой, сложившейся на Дальнем Востоке в начале 1918 г., а также фактическим безвластием на Сахалине воспользовались японцы, стремясь решить свои экономические проблемы. Интерес Японии к Сахалину и его богатствам был вполне понятен. Японская промышленность полностью строилась на нефти и угле. Собственные запасы Японии были незначительными, и добыча нефти на них не удовлетворяла все возрастающую потребность в нефти внутри страны. Ежегодно для промышленности и флота требовалось не менее 26 млн. баррелей [баррель – 158, 98 л.] нефти, в то время как страна могла удовлетворять свои потребности на 40 %. Еще в 1873 г. японские предприниматели начали разработку нефтяных месторождений на Хоккайдо, Акито, Эчико и Формозе. Годовая добыча нефти в четырех нефтяных районах составляла около 2 млн. баррелей [9] (см. табл. 1). Таблица 1 (тыс. баррелей) Динамика добычи и ввоза нефти в Японию Годы 1901 1913 1914 1915 1916 1917 1918 1919 1920 1921 1922 1923 1924 1925 Добыто в Японии 116,5 1,94 2,6 2,9 3,0 2,9 2,4 2,2 2,2 2,2 2,1 1,8 1,97 1,7 Вывезено из-за границы в Японию 83,8 59,4 113,5 65,2 77,2 30,3 59,8 99,0 267,5 563,5 1123,4 1846,0 2455,0 Примечание: таблица взята из: ГАХК. Ф. 668. Оп. 1. Д. 65. Л. 8. Приведенные в таблице данные подтверждают, что достаточно продуктивных месторождений в Японии не имелось, собственная добыча нефти была незначительной и с каждым годом сокращалась. Япония вынуждена была ввозить в большом количестве нефть и нефтепродукты из Америки, Индии и с Северного Сахалина (с 1921 г). Китай, имевший свои месторождения нефти, только начинал их разработку [6, с.187]. Таким образом, нефтяная проблема как в условиях мирного, так и военного времени была для Японии одной из самых острых и актуальных. Вот почему японские нефтепромышленники, воспользовавшись гражданской войной на Дальнем Востоке, устремились на Сахалин. Исследователь Е.В. Лебедев выделяет два периода в деятельности японских предпринимателей на Северном Сахалине: до и после 1925 г. [4, с. 33]. Он отмечал, что еще в 1918 г. японцы начали вести разведывательные работы, когда на Сахалине, по существу, было безвластие. Фирма Кухара заключила соглашение 240 с товариществом «Ив. Стахеев и К°» и оформила 500 заявок на сахалинские нефтяные участки. В то же время японцы отправили на восточное побережье Сахалина две геологические партии: на нефтяное месторождение Нутово – геолога Икегами Такаша и на месторождение Боатасино – геолога Кусакабе. Фирма Кухара и товарищество Стахеева поставили заявочные столбы в двух районах - между Боатасином и Пильтуном, а также между Ногликами и Катангли [3, с. 191]. Японские фирмы «Кухара», «Мицубиси», «Ниппон ойл», «Такадаойл» и «Окура», входившие в состав образованного в 1919 г. консорциума «Хокусинкай» (Полярная звезда), выступили организаторами в проведении геолого-разведочных изысканий на Северном Сахалине. Летом 1919 г. в северной части острова работала большая экспедиция, состоявшая из четырех отрядов под руководством известного геолога, вице-президента Японского геологического комитета, профессора Гиичиро Кобаяси. Японцы исследовали четыре района – Охинский, Боатасинский, Ногликский и Набильский [12]. В том же году в западной части острова в районе р. Лянгры находилась партия геолога Такамацу, которая на средства японских промышленников проводила разведочные работы. Эти работы велись под эгидой японского морского министерства, которое в течение первых двух лет вело подробную геологическую разведку под общим руководством вице-президента Японского геологического комитета геолога Г. Кобаяси. В результате проведенных работ им был обнаружен нефтяной пласт протяженностью 320-360 км [2]. 21 апреля 1920 г. на рейде Александровска встал японский крейсер «Мисима». С него на берег был высажен десант – 2 тыс. солдат. Воспользовавшись тяжелым положением России, правящие круги Японии осуществили акт агрессии и оккупировали северную часть Сахалина, которая по Портсмутскому договору оставалась в российском владении. Причины захвата Северного Сахалина состояли в том, что, во-первых, японцы стремились овладеть северосахалинскими нефтяными богатствами, необходимыми для того, чтобы обеспечить флот и промышленность энергетическими ресурсами; во-вторых, их беспокоила конкуренция со стороны американцев, способных более эффективно использовать сахалинские ресурсы. Совершив оккупацию Северного Сахалина, Япония приступила к его экономическому освоению. Общество «Хокусинкай» возобновило работы в Охинском районе, на проведение которых военно-морской штаб выделил значительные средства. Согласно данным Д. Стефана только на проведение бурильных работ потребовалось сумма в 1,4 млн. йен [11]. Работы на нефтеносных участках производились в строгом секрете, под защитой специальных военных отрядов. Военно-морское ведомство установило полный контроль над разведкой и добычей нефти. Используя разработки русских исследователей (Л.Ф. Бацевича, Э.Э. Анерта, П.И. Полевого и др.) о геологическом строении нефтяных месторождений восточного побережья Сахалина и об условиях залегания нефти, японские нефтяники начали бурение 241 скважин на Охинском месторождении, и уже в 1921 г. один из участков стал давать нефть [10, с. 123]. В 1922 г. к власти в Японии пришло правительство Като Томосабуро. 23 июня того же года оно приняло решение: к 1 ноября вывести японские войска с территории Дальнего Востока, за исключением Северного Сахалина. Это решение диктовалось острой нуждой японской промышленности и флота в нефтепродуктах. Тяжесть экономического положения страны усугубило сентябрьское (1923 г.) землетрясение, во время которого в Токийском заливе всплыло на воду боле 2 млн. тонн нефти [8, с. 152]. В течение пяти лет велись экстенсивные геологические исследования в восьми районах Сахалина – Охинском, Эхабинском, Пильтунском, Нутовском, Боатасинском, Ногликском, Уйглекутском и Катанглинском. Проведенная работа позволила геологам тщательно изучить геологическое строения месторождений и установить, что Сахалин обладает большими запасами нефти. За время оккупации японцы создали на острове достаточно серьезную базу для производства разведочного и промыслового бурения. В 1921 г. они пробурили 14 скважин на семи, в 1922 г. – 8 скважин на пяти и в 1923 г. – 7 скважин на трех месторождениях. Используя канатный и вращательный способы бурения на охинском участке, а на площадях Пильтун и Уйглекуты алмазный, японские геологи за семь лет прошли бурением 6000 м [4, с.33]. На Охинском месторождении было пробурено 11 скважин, самая глубокая из них достигала 840 м; в Нутово – 3, на Катангли – 3 общей проходкой 1300 м. В общей сложности за 1921 – 1924 гг. японцы пробурили на Сахалине 31 скважину общей проходкой 7 тыс. м [7, с. 138; 5, с. 384]. Промышленную добычу удалось наладить на наиболее изученном Охинском месторождении. За три года оккупации японские предприниматели вложили в его разработку более 5 млн. руб., закупили оборудование и построили 15 вышек. Только на одном этом месторождении было добыто нефти: в 1921 г. – 380 т, в 1922 г. – 1080 т, в 1924 г. – 1210 т. С этого месторождения в 1920 – первой половине 1925 гг. японцы взяли почти 20 тыс. т, а вывезли в Японию около 5,5 тыс. т [1, с.76]. По мнению исследователей П.Я. Дербера и М.Л. Шера, японцы тщательно скрывали добычу нефти. Отсутствие цифровых данных о реальной добыче нефти японцами в 1921 – 1922 гг. наводит на мысль о том, что причиной сокрытия являлось стремлении нефтепромышленников не привлекать внимания конкурентов к сахалинской нефти [3, с. 121]. В оккупационный период японцы не утруждали себя глубокой разведкой, эксплуатируя только верхние нефтяные пласты. Они, по всей видимости, осознавали, что их присутствие на острове не продлится долго, к тому же начавшиеся переговоры с правительством СССР о возвращении Северного Сахалина приостановили буровые работы. Список источников и литературы 242 1. Высоков М.С. История Сахалина и Курил в самом кратком изложении. - ЮжноСахалинск, 1994. - С. 76. 2. ГИАСО. - Ф. 217. - Оп. 3. - Д. 5. - Л. 71. 3. Дербер П.Я., Шер М.Л. Очерки хозяйственной жизни Дальнего Востока. - М., 1927. - С. 191. 4. Лебедев Е.В. Советский Сахалин. - М., 1933. - С. 32. 5. Лисичкин С.М. Очерки развития нефтедобывающей промышленности СССР. М., 1958. - С. 384. 6. Морозов Б.Н. История развития горнодобывающей промышленности Дальнего Востока в конце XIX – нач. XX в. - Нижний Новгород, 1994. - С. 187. 7. Поляновский Н. На далекой окраине. - М-Л., 1930. - С. 138 8. Попов К. Технико-экономическая база Японии. Ч. 1. - М-Л., 1934. - С. 152. 9. РГАЭ. - Ф. 3429. - Оп. 6. - Д. 285. - Л. 42. 10. Смехов Е.М. Геологическое строение Сахалина и его газо-нефтеносность. - Л., 1950. - С. 123. 11. Стефан Д. История. Сахалин Краеведческий бюллетень. - Южно-Сахалинск, 1992. - № 3. - С. 81. 12. СЦДНИ. - Ф. П-210. - Оп. 3. - Д. 5. - Л. 71. ТРАДИЦИОНАЛИЗМ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ Шепотько Л. В. Морской государственный университет имени адм. Г. И. Невельского, г. Владивосток ludmilash54@yandex.ru В последние годы заметно меняются парадигмы исторического сознания. Интерес к прошлому уже не ограничивается построением неких актуальных «параллелей». Политическая история не вызывает прежнего резонанса. Современным настроениям особо созвучна история повседневного быта и нравов, история ментальности. Явно просматривающиеся в истории России модернизационные циклы сделали в последние годы достаточно популярной теорию зависимости от предшествующего развития. Главное, на мой взгляд, состоит в том, что в стране по-прежнему существует мощный пласт традиционализма, в основе которого – особенности русского национального самосознания. И вся история модернизации не может быть понятой без учета этого факта. Сегодня много говорят о русской национальной идее. Представляется, что никакой русской идеи не существует, а есть особенности русского национального самосознания, которые в основных чертах сформировались в условиях Московского царства. Факторами, влиявшими на процесс формирования 243 национального самосознания были: природно-климатические условия, православие, существенным было монголо-татарское влияние и, начиная с ХVIII в., модернизация, которая осуществлялась в России в основном, как вестернизация. Свыше чем двухвековое общение с татарами привело к тому, что целые поколения росли в сознании своего рабского состояния. Утрачивалось чувство самоуважения, чувство личного достоинства уступило место раболепному преклонению. Страх за свое существование, неуверенность в завтрашнем дне породили угодничество, пресмыкание перед грубой силой. Гнет татарского ига воспитал рабское чувство низших перед высшими, заглушил чувство законности и нравственного долга и силу поставил выше закона. С потерей уважения к самому себе не могло быть места и уважению к ближнему. Модернизация, проводившаяся в России как вестернизация, непоследовательно и противоречиво усиливала антибуржуазные традиции русского народа. Проблема влияния модернизации на изменение психологии русского народа показана в фундаментальном двухтомном труде Б. Н. Миронова «Социальная история России периода империи (ХVIII–начало ХХ в.)». Общинные представления о правильной и справедливой организации жизни тормозили развитие инициативы и индивидуализма, препятствовали росту эффективности труда, культивировали неприятие понятий буржуазной и государственной пользы и выгоды. Достаток понимался как удовлетворение скромных материальных потребностей; богатство считалось аморальным и нажитым не по совести, в ущерб другим; земля воспринималась не как объект собственности, а как условие труда, на которое имеет право каждый, ее обрабатывающий; перед Богом и царем все равны, а в благополучии и в беде видели ниспосланный Богом дар или наказание. В начале ХХ в. незавершенность социальной модернизации выражалась в том, что глубинной установкой менталитета интеллигенции, «среднего класса», была так же антибуржуазность, в то время как именно они, должны были выступать носителями буржуазного сознания. Результаты анализа публиковавшихся в 1870–1913 гг. в журнале «Нива» биографических статей, заметок, некрологов, посвященных российским предпринимателям, свидетельствуют о непопулярности буржуазного типа личности, о неприятии таких базовых ценностей, как богатство, слава, личный успех. Антибуржуазностью страдали в начале ХХ в. и учащиеся гимназий. Среди «литературных идеалов» как объектов подражания «богачи» занимали последнее, 26-е место. Интересно, что и у самого класса предпринимателей отсутствовало буржуазное сознание. Представители нарождающейся в России буржуазии заметно отличались по облику, характеру, манерам поведения от коллег из Западной Европы. Например, длительное время для купечества идеалом оказывалось не последовательное приумножение капитала и развитие производства, а в первую очередь шикарная жизнь с подражанием богатым 244 дворянам. Подчас предпринимательской активности хватало, чтобы стремительно разбогатеть, – второе же поколение проматывало российский капитал, а третье – окончательно разорялось. Очень важно отметить такую тенденцию, сформировавшуюся под влиянием вестернизации, как раскол общественного сознания русского народа на две части. Процессы модернизации протекали у всех сословий асинхронно, поэтому они находились на разных стадиях социального развития и организации. В начале ХХ в. только дворянство и интеллигенция полностью прошли процесс социальной модернизации, обладали светской субкультурой, жили по законам современного гражданского общества. Развитие индивидуальной личности достигло в их среде уровня, при котором люди ощущают себя самодостаточными и автономными от любых коллективов (община, семья, корпорация), психологически готовыми к любым переменам и разделяют концепцию прогресса. Большая же часть общества медленно усваивало новые модели поведения, фактически «варилось в собственном соку», существуя в рамках своей субкультуры. Таким образом, самосознание русского народа формировалось под влиянием целого ряда факторов, что обеспечило наличие мощного пласта традиционализма в русской культуре. Социокультурные ограничения предопределили циклический, незавершенный характер ее модернизации и те проблемы, с которыми Россия столкнулась в начале ХХI века. БОЛЬШЕВИСТСКАЯ «ПАРТИЙНАЯ» РАЗВЕДКА В ПЕРИОД СУЩЕСТВОВАНИЯ В ПРИМОРСКОЙ ОБЛАСТИ БУРЖУАЗНЫХ ПРАВИТЕЛЬСТВ (МАЙ 1921 Г. – ОКТЯБРЬ 1922 Г.) Шинин О.В. Московский педагогический государственный университет, г. Москва olegvsh@list.ru 26 мая 1921 г. в результате вооруженного переворота, совершенного при поддержке японских войск, во Владивостоке к власти пришло буржуазное Временное Приамурское правительство (ВПП) во главе с Меркуловым С.Д. Милиционеры, бойцы конвоя командующего войсками Приморской области, активные члены большевистской партии из городов и поселков ушли в партизанские районы, пополнив регулярные части НРА и партизанские отряды. Перестраивая работу в новых условиях, организация большевиков ушла в подполье и образовала руководящий орган коммунистов – во Владивостоке был создан подчиненный Дальбюро ЦК РКП(б) Областной революционный комитет (Облревком) под председательством Шишкина В.П. («Володя маленький»). Перед Облревкомом была поставлена задача: организовать все партийные, профсоюзные и боевые силы для свержения меркуловской власти. 245 В соответствие с утвержденным Положением об Облревкоме в его структуре был сформирован ВТО, работой которого руководил непосредственно Шишкин В.П. В качестве основных задач перед ВТО были определены: руководство боевой работой во Владивостоке и в районе до ст. Угольной, осведомительная и разведывательная деятельность и др. В соответствии с поставленными задачами в ВТО были образованы подотделы: разведки, снабжения, боевых дружин, оперативный и осведомительный Часто в документах исследуемого периода осведомительный подотдел именовался как осведомительный отдел или осведотдел, а позже подотдел специально для работы среди каппелевцев. Однако с организацией «партийной» разведки возникли серьезные трудности. Небольшая, но неплохо организованная агентурную сеть осведотдела состояла из «старых» сотрудников осведотдела и бывших секретных сотрудников Приморского облотдела ГПО и охватывала главный штаб жандармерии японского экспедиционного корпуса, японскую военно–дипломатическую миссию, штабы частей Дальневосточной армии, учреждения и ведомства ВПП, консульский корпус во Владивостоке. Во исполнение заданий секретные сотрудники представляли письменные и устные сообщения, иногда оригиналы и копии документов ВПП, штабов каппелевских, семеновских и японских воинских частей. Кроме этого разведывательная информация собиралась путем анализа некоторых издававшихся в Приморской области, Маньчжурии и Японии газет, чем занимались Ткачев М.Л. и ряд других сотрудников осведотдела. Существенную помощь подпольной деятельности коммунистов оказывала комсомольская организация. Комсомольцы охраняли собрания рабочих, передавали партизанам денежные средства, одежду, медикаменты, продукты. Кроме того комсомольцы собирали информацию о дислокации и вооружении белогвардейских войск, изучали моральное состояние личного состава частей. В сентябре 1921 г. Разведывательное управление при Военном совете Народно–революционной армии (РУ ВС НРА) ДВР приняло владивостокскую резидентуру от РО 2 Амурской армии в свое ведение. Во исполнение указанного приказа владивостокский резидент обсудил с руководством Облревкома вопрос о повышении эффективности разведдеятельности. В результате было признано целесообразным работу осведотдела частично финансировать за счет средств Разведупра, не выделяя однако отдел из структуры Облревкома. Представляется возможным констатировать, что в период существования в Приморской области буржуазных правительств в регионе активно действовали представители военной разведки НРА ДВР и разведки Приморской областной партийной организации. Наряду с Разведывательным управлением при Военсовете НРА Дальбюро ЦК РКП(б) и Приморский комитет РКП(б) придавали существенное значение сбору разнообразной разведывательной информации об интервентах и белогвардейцах и с этой целью в структуре приморского руководящего органа партии большевиков было сформировано разведывательное 246 подразделение, которое создавало на местах структурные звенья. Организация и деятельность «партийной» разведки были обусловлены нехваткой финансовых средств и квалифицированных специалистов, а также задачей сбора любой информации о планах и намерениях штабов частей японского экспедиционного корпуса, штабов белогвардейских частей, иностранных консульств и буржуазных правительств в Приморье. «Партийная» разведка и органы военной разведки НРА ДВР, действуя в тесном контакте, внесли существенный вклад в борьбу большевиков за освобождение Дальнего Востока от белогвардейских и интервентских войск. РАЗВИТИЕ ПОГРАНИЧНОЙ ОХРАНЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ НА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОМ ЭТАПЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И В 1920-е ГОДЫ Ширяев В.А. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск shiryaev1955@rambler.ru Анализ источников показал, что в короткий период существования Советской власти до начала полномасштабной Гражданской войны и интервенции не позволил создать цельную систему охраны государственной границы на Дальнем Востоке. В апреле 1920 г. на Дальнем Востоке в целях предотвращения войны с Японией было создано особое буферное государство – Дальневосточная республика (ДВР), что позволило временно разрядить напряженность отношений РСФСР с Японией, рассчитывать на относительно мирное изжитие японской интервенции. Несмотря на буржуазно-демократический характер ее Конституции, реальную власть в республике осуществляли большевики. С образованием ДВР перед её правительством, перед Дальбюро ЦК РКП (б) помимо многих других задач политического, экономического и военного характера встал вопрос охраны государственной границы. Первым общереспубликанским нормативным актом, определявшим правовые основы организации охраны государственной границы ДВР, была «Инструкция войсковым частям, призываемым к охране границы», разработанная военным министерством и Министерством торговли и промышленности в декабре 1920 г. В ней, прежде всего, обращалось внимание на борьбу с контрабандой. В августе 1920 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло решение о создании государственной политической охраны (ГПО) – органа, на который возлагались задачи обеспечения государственной безопасности. Формирование погранохраны было завершено в июне 1921 г., тогда указанные части получили наименование «Пограничные войска ДВР». 247 23 июня 1921 г. военный министр подписал указ, который вводил в действие «Положение о пограничных войсках ДВР», где указывалось, что «Пограничные войска ДВР осуществляют борьбу с провозом и вывозом контрабанды, оборону границы и борьбу с бандитизмом». Таким образом, совмещались специальные пограничные функции по охране границы с функциями военными и таможенными. В отличие от советских нормативных актов, регулирующих организацию и деятельность погранвойск РСФСР, в «Положении» ничего не говорилось о борьбе с агентурой вражеских разведок и диверсионными группами. Юридически не была закреплена связь между погранвойсками и органами госполитохраны ДВР. Отсутствие взаимодействия между ними было существенным недостатком в постановке дела охраны государственной границы ДВР. Данная система организации охраны государственной границы была громоздкой и несовершенной. Охрана границы возлагалась на Военный отдел ГПО при Военном совете Народно-революционной армии (НРА) и Флота. Аппарат военного отдела Главного управления ГПО сформировался в мае 1921 г. Приказом по военному отделу ГУ ГПО от 27 мая было определено начало формирования военных отделений на местах. Военный отдел подчинялся директору Главного управления ГПО, а в оперативном отношении – Военному Совету НРА. На него возлагалась охрана границ ДВР, для чего все органы Госполитохраны в пограничной полосе и все войска пограничной охраны были переданы этому отделу. Он имел право ведения следствия и всех связанных с ним действий (обысков, арестов и т.д.) Начальником военного отдела назначался член коллегии Главного управления ГПО по согласованию с Военным Советом армии. Кандидатуру начальника утверждало Дальбюро. Начальник пограничных войск ДВР являлся в то же время и помощником начальника Военного отдела ГПО при Военсовете НРА и Флота. Он управлял войсками через штаб погранвойск республики. В вопросах общеоперативного характера начальник погранвойск непосредственно подчинялся Военсовету НРА и Флота, а в вопросах политикоэкономической охраны – начальнику Военного отдела ГПО. Анализ источников показал, что охрана границы армейскими частями, как в целом по стране, так и на Дальнем Востоке, себя не оправдала. Подразделения войск НРА не имели опыта охраны границы и вплоть до осени 1922 г. несли службу, руководствуясь Полевым уставом РККА. В октябре 1922 г. японские войска эвакуировались из Владивостока, а разгромленные белые части ушли в Китай и Корею. С ликвидацией ДВР 15 ноября 1922 г. началось формирование пограничной охраны региона из частей военного ведомства РККА и НРА. После окончания Гражданской войны дальневосточная граница нуждалась в более сильной защите. 4 января 1923 г. Полномочное Представительство ГПУ по Дальневосточной Области (ДВО) начало формирование четырех губернских пограничных участков – Забайкальского, Амурского, Приамурского и Приморского, а несколько позднее – Джалиндинского. Одновременно из частей 36-й стрелковой дивизии формировались Акшинский и Даурский кавалерийские 248 эскадроны войск ГПУ, которые позже слились, образовав Даурский пограничный участок. В 1923 г. пограничная охрана Дальнего Востока состояла из оперативночекистской и войсковой частей. Помимо основной задачи в обязанности пограничникам вменялась защита населения от нападений белопартизанских групп и хунхузов, перешедших границу из Маньчжурии. Мероприятия, проведенные руководством страны в 1920-е гг. по строительству войск пограничной охраны Дальнего Востока, позволили качественно усилить охрану государственной границы, выявить и определить единую, наиболее целесообразную, организационную структуру войск. Опыт оперативно-служебной и боевой деятельности частей пограничной охраны показал, что данная организационная структура, установившаяся в ходе поисков оптимальных вариантов, выдержала многолетнее испытание. При всех последующих реорганизациях видоизменялись и совершенствовались отдельные ее элементы – штабы, политотделы, внутренняя организация подразделений. Принципиальная же организация Хабаровского и Приморского пограничных округов, отрядов, комендатур и застав сохранилась до настоящего времени. РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ СТРОИТЕЛЬСТВА ПОГРАНИЧНЫХ ВОЙСК СОВЕТСКОГО СОЮЗА (1922–июнь 1941 гг.) (на материалах Дальнего Востока) Ширяев В.А. Хабаровский пограничный институт ФСБ России, г. Хабаровск shiryaev1955@rambler.ru В строительстве пограничных войск Дальнего Востока в исследуемый период проявилось действие ряда тенденций, в которых нашли выражение наиболее существенные, устойчивые процессы и связи, отражавшие общие закономерности военного строительства в данной более узкой и специфической области военной деятельности Советского государства: во-первых, строительство пограничных войск Дальнего Востока осуществлялось на общих для всех Вооруженных Сил социально-политических, организационных и военнопедагогических принципах с учетом их специфики, влияние и воздействие организационных форм и структуры РККА и ВМФ на организационную структуру пограничных частей и подразделений; во-вторых, зависимость организации и численности пограничных войск Дальнего Востока от охраняемого участка государственной границы, его физико-географических и топографических условий, от состояния пограничной полосы, ее экономики, культуры, средств сообщения и связи; в-третьих, зависимость организационной структуры и численности дальневосточных пограничных частей от военно-политической 249 обстановки на участке государственной границы, концентрация сил и средств пограничных войск на важнейших направлениях; в-четвертых, зависимость организации и численности войск от материальных возможностей и оснащения боевой техникой; в-пятых, последовательное проведение в жизнь принципа качественного отбора личного состава в пограничные войска; в-шестых, постоянное совершенствование служебной и боевой подготовки войск как одно из решающих условий успешного выполнения задач по охране и обороне государственной границы СССР. Автор показывает, что в основе строительства дальневосточных пограничных войск лежат общие закономерности, присущие теории охраны границы, к числу которых можно отнести: возрастание руководящей роли Советского государства в решении вопросов охраны государственной границы на всех этапах строительства пограничных войск, усиление влияния государственных структур на все стороны жизни и деятельности войск; влияние военно-политической обстановки на характер охраны государственной границы и состав пограничных войск, их организацию и вооружение, тактику и оперативное искусство; зависимость соотношения сухопутных, морских, авиационных соединений, частей и подразделений, их организационной структуры от экономических возможностей Советского государства, развития технических средств, вооружения, боевой и специальной техники; обеспечение единства охраны государственной границы на суше, море и в воздухе; поддержание необходимого соотношения между личным составом и техническими средствами охраны границы; сочетание войсковых и оперативных сил и средств при выполнении задач охраны границы; возрастание роли местного населении в охране государственной границы. Особый характер задач, выполняемых войсками пограничной охраны, определил их место в системе органов государственной безопасности. На них распространялись принципы чекистских органов: строжайшая конспирация в работе; постоянная и тесная связь с государственными органами; взаимодействие с населением приграничья и др. В условиях динамичной военно-политической ситуации, складывающейся на советских дальневосточных границах необходимо было своевременно реагировать на применение сопредельными государствами не только традиционных методов диверсионно-разведывательной и контрразведывательной деятельности, но и на использование войсковых частей и подразделений, и даже организацию локальных военных конфликтов в 1929, 1936, 1938 и 1939 гг. Пограничные и оперативные органы Дальнего Востока оказывали серьезное противодействие ЯВМ и белоэмигрантским организациям на территории Маньчжурии, проводящим разведывательную, террористическую и диверсионную работу против СССР. Характеризуя в целом мероприятия Советского государства по укреплению пограничных войск Дальнего Востока в 1922–июнь 1941 гг. следует отметить, что они: во-первых, полностью соответствовали требованиям военнополитической и оперативной обстановки; во-вторых, отражали социально250 экономические и идейно-политические изменения в советском обществе, возникновение материальных предпосылок для коренной реконструкции пограничной охраны; в-третьих, основывались на сочетании количественного и качественного укрепления пограничной охраны с совершенствованием ее организационной структуры; в-четвертых, планировались и осуществлялись с учетом специфических условий Дальнего Востока. Автор подчеркивает ряд предложений и рекомендаций, направленных на дальнейшее совершенствование теории и практики охраны государственной границы Российской Федерации в современных условиях: разработка способов тактических действий пограничных органов ФСБ России по пресечению возможных военно-политических провокаций противника вообще, а в условиях Дальневосточного театра военных действий – в особенности; определение оптимального соотношения человека и техники в охране государственной границы России, дальнейшего развития технических средств с целью расширения возможностей действий пограничных структур и экономии людских ресурсов; решение вопросов дальнейшего совершенствования организационной структуры частей и подразделений, улучшения военно-патриотического воспитания пограничников и местного населения приграничных районов. Таким образом, в рассматриваемый период Советское государство проводило большую работу по вопросам строительства пограничных войск ВЧК– ГПУ–ОГПУ–НКВД, что позволило создать одни из лучших в мире войска и органы государственной безопасности, а также систему охраны границ страны. ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ РОЛЬ РУССКОГО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ 1914 – 1922 ГОДОВ Шишкин В.И. Институт истории СО РАН, г. Новосибирск patric@academ.org В данном докладе под русским Дальним Востоком понимается территория, которая входила в существовавшее в начале XX века Приамурское генералгубернаторство, охватывавшее Амурскую, Приморскую, Камчатскую и Сахалинскую области. В исследуемый период его геополитическая роль детерминировалась главным образом такими локальными факторами, как географическое положение (удаленность от центра России, наличие государственной границы с Китаем, Кореей и Японией, береговая полоса протяженностью около 7,0 тыс. верст с портами, дающими прямой выход в несколько морей и Тихий океан), богатые природные ресурсы (рыбные запасы, лесные массивы, золоторудные месторождения, плодородные земли), незначительный демографический 251 потенциал, крайне низкая плотность населения и дисперсный характер его размещения, неразвитость экономики и средств коммуникации. С точки зрения внутрироссийской стратегии в начале XX века Приамурье считалось одним из крупнейших демографических резервуаров, способных принять из европейской России избыточное сельское население и тем самым способствовать разрядке напряженного аграрного вопроса. Во внешнеполитическом плане оно могло рассматриваться как плацдарм для дальнейшей территориальной экспансии в юго-восточном направлении в одних случаях, как мост для осуществления торгово-экономических отношений с азиатско-тихоокеанскими странами – в других. Но после поражения России в русско-японской войне геополитическое положение Дальнего Востока существенно осложнилось. На протяжении нескольких послевоенных лет в столичных и местных военно-политических правящих кругах не исключалась перспектива его превращения во «вторую Маньчжурию», являвшуюся объектом международных притязаний, или в полигон для китайской миграции. Для того, чтобы не допустить такого развития событий, российское правительство было вынуждено срочно осуществить комплекс важных и дорогостоящих мер, способствовавших упрочению позиции России в Приамурье. Благодаря их реализации, Дальний Восток постепенно переставал быть «ахилесовой пятой» Российской империи, хотя по-прежнему оставался одним из ее наиболее слабых и уязвимых мест. Он был не способен решать свои многие внутренние проблемы, в том числе продовольственную и наемного труда, только собственными силами. Приморье оставалось одним из наиболее нуждающихся реципиентов Центра. Сказанное выше объясняет ту ограниченную роль, которую первоначально играл Дальний Восток в годы Мировой войны. Она заключалась главным образом в использовании на фронтах воинских формирований, дислоцировавшихся в Приамурском военном округе. Что касается мобилизации дальневосточного населения в российские вооруженные силы, то она проводилась только дважды. 15 сентября 1914 г. были призваны запасные чины, ровно год спустя, 15 сентября 1915 г., – ратники первого и второго разрядов. Их общее количество едва ли превышало 60,0 тыс. человек, что составляло примерно 0,43% от общего количества призванных в вооруженные силы за время войны. Но с началом Мировой войны геополитическая роль Дальнего Востока стала определять не локальными, а преимущественно общероссийскими и даже глобальными факторами. Из-за неразвитости военной промышленности Россия с первых месяцев войны испытывала острую потребность в вооружении, боеприпасах и снаряжении, получить которые она могла от союзных держав. Но блокада Германией Балтийского, а Турцией – Черного морей лишила Россию такой возможности. Находившиеся на Севере незамерзающие порты Архангельск и Романов-на-Мурмане в Ледовитом океане, после Февральской революции переименованный в Мурманск, не могли справиться с этой задачей в полном 252 объеме. В результате Владивосток стал для России по сути дела тем единственным «окном», через которое она получала вооружение, боеприпасы и снаряжение из Японии и Америки. Одновременно через Владивосток осуществлялся транзит огромного количества грузов мирного назначения, закупленных за рубежом: различного рода продовольственных продуктов и товаров промышленного производства, предназначенных для Сибири и европейской части России. В целях быстрейшей разгрузки Владивостока и доставки скопившихся там грузов по назначению во время войны предпринимались меры по увеличению провозоспособности Транссибирской железнодорожной магистрали и КВЖД, в 1915 г. были построены Владивостокские временные мастерские по сборке американских большегрузных вагонов. Примечательно, что сначала Временное правительство, затем пришедшие к власти большевики пытались использовать сосредоточенные во Владивостоке и его окрестностях военные и мирные грузы для решения возникших проблем и для укрепления своего положения, но справиться с этой задачей ни те, ни другие не смогли. К концу апреля 1918 г. только на таможенных складах Владивостока числилось около 10 млн. пудов разного рода грузов. Причем по оценке управляющего ведомством снабжения и продовольствия Временного правительства автономной Сибири их количество составляло только 30 – 40,0% от общего количества товаров, находившихся во Владивостоке и его окрестностях. Как следствие, военное и торгово-экономическое значение Дальнего Востока для России, с 1917 г. оказавшейся в глубоком и затяжном финансово-экономическом и продовольственном кризисе, резко возросло. Последним обстоятельством объясняется тот факт, что во время революции и гражданской войны борьба в Приморье и за Приморье носила столь острый и продолжительный характер. 253 Научное издание ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ВОЕННАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ НА РОССИЙСКОМ ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ: УРОКИ ИСТОРИИ Программа и тезисы докладов и научных сообщений второй международной научной конференции Владивосток 25-27 октября 2012 г. В авторской редакции Технический редактор ?????????? Компьютерная верстка С.А. Прудкогляд Подписано в печать 10.10.2012 Формат ???? Усл.печ. л. ??? Уч.-изд. Л. ??? Тираж 180 экз. Заказ ??? Издательство Дальневосточного федерального университета 690950, г. Владивосток. ул. Октябрьская, 27 Отпечатано в типографии 254 Издательско-полиграфического комплекса ДВФУ 690950, г. Владивосток. ул. Алеутская, 56 255
