Утешение бедным
advertisement
УТЕШЕНИЕ НАХОДЯЩИХСЯ В БЕДНОСТИ Библейские утешения. Учение слова Божия о перенесении креста бедности и об опасности богатства Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, посаждая с вельможами, и престол славы дает им в наследие; ибо у Господа основания земли, и Он утвердил на них вселенную (1 Цар. 2, 8). Ибо Ты (Господь) был убежищем бедного, убежищем нищего в тесное для него время, защитой от бури, тенью от зноя; ибо гневное дыхание тиранов было подобно буре против стены (Ис. 25, 4). Пойте Господу, хвалите Господа, ибо Он спасает душу бедного от руки злодеев (Иер. 20, 13). Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? (Мф. 6, 26). Послушайте, братья мои возлюбленные, не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его? (Иак. 2, 5). Не можете Богу работати и мамоне. Сего ради глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся. Не душа ли болши есть пищи, и тело одежди? Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их. Не вы ли паче лучши их есте? Кто же от вас пекийся может приложить возрасту своему лакоть един? И о одежди что печетеся? Смотрите крин селных, како растут: не труждаются, ни прядут: глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих: аще же сено селное днесь суще и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает, не много ли паче вас, маловери? Не пецытеся убо, глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? Всех бо сих языцы ищут: весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих всех. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам. Не пецытеся убо на утрей, утрений бо собою печется: довлеет бо дневи злоба его (Мф. 6, 24—34). Мы заблудились от пути истины, и свет правды не светил нам, и солнце не озаряло нас. Мы преисполнились делами беззакония и погибели и ходили по непроходимым пустыням, а пути Господня не познали. Какую пользу принесло нам высокомерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Все это прошло как тень и как молва быстротечная (Прем. 5, 6—9). Мы родились и умерли, и не могли показать никакого знака добродетели, но истощились в беззаконии нашем. Ибо надежда нечестивого исчезает, как прах, уносимый ветром, и как тонкий иней, разносимый бурею, и как дым, рассеиваемый ветром, и проходит, как память об однодневном госте. А праведники живут во веки; награда их — в Господе, и попечение о них — у Вышнего. Посему они получат царство славы и венец красоты от руки Господа; ибо Он покроет их десницею и защитит их мышцею (Прем. 5, 13-16). Не поможет богатство в день гнева, правда же спасет от смерти (Притч. 11, 4). Серебро свое они выбросят на улицы, и золото у них будет в пренебрежении. Серебро их и золото их не сильно будет спасать их в день ярости Господа. Они не насытят ими душ своих и не наполнят утроб своих, ибо оно было поводом к беззаконию их (Иез. 7, 19). Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет (Иов. 8, 13). СВЯТООТЕЧЕСКИЕ УТЕШЕНИЯ Святителя Иоанна Златоуста утешение скорбящим и особенно жалующимся на бедность своего состояния Яко скорбяще, присно же радующеся. 2 Кор. 6, 10 Апостол говорит: другие, смотря на нас, думают, что мы скорбим, но мы, несмотря на них, ощущаем самое высшее удовольствие, ибо не просто сказал: радующеся, но прибавил: присно, т. е. всегда, постоянно радуясь. Что может сравниться с такой жизнью, в которой по мере несчастий умножается и увеличивается радость?.. Ничто не приносит такого удовольствия, как добрая совесть. От сего-то святой Павел, и каждодневно уязвляемый скорбями, радовался и веселился. А ныне живущие, и во сне не претерпевая ничего подобного, скорбят и унывают не от какой другой причины, кроме той, что не имеют здравого смысла. Иначе скажи мне, о чем ты плачешь? О том ли, что ты беден и не имеешь нужных вещей? Но в таком случае более о тебе должно плакать, — не потому, что ты плачешь или что ты беден, но что ты так малодушен; не потому, что у тебя нет денег, но что ты так дорого ценишь их. Святой Павел умирал каждый день (см. 1 Кор. 15, 31), и не только не плакал, но еще радовался. Сражаясь непрестанно с голодом, он не только не скорбел, но и хвалился тем. А ты плачешь и терзаешь себя потому, что не имеешь всего годового запаса. И справедливо, скажешь, потому что он имел попечение только о себе, а я — и о рабах, и о детях, и о жене. Напротив, он и один заботился о нужном не для себя, но для всей вселенной. Ты заботишься об одном доме, а он о таком множестве бедных в Иерусалиме, в Македонии и о всех неимущих повсюду, не менее и о тех, которые давали, сколько и о тех, которые принимали. У него была двойная забота о вселенной: чтобы никто не терпел нужды в жизненных потребностях и чтобы все обогащались духовными дарами. Не причиняют такой скорби родителям и голодные дети их, какую причиняли ему дела всех верующих. Что я говорю: верующих? Он не лишал своего попечения и неверующих, и даже до того был снедаем заботой о них, что молился за них и желал быть отвергнутым сам ради их спасения (см. Рим. 9, 3). А ты, хотя бы в тысячу раз увеличился голод, не решился бы умереть ни за кого. И ты печешься об одной жене, а он о всех церквах в целом мире, ибо у меня, говорит, попечение всех церквей (2 Кор. 11, 28). Итак, доколе будешь шутить, сравнивая себя с Павлом, и долго ли не успокоишься от такого малодушия? Не тогда должно плакать, когда мы бедны, но тогда, когда мы грешим. Сие только достойно оплакивания, а все прочее достойно даже смеха. Но я не о сем одном печалюсь, говоришь, но еще и о том, что такой-то облечен властью, а я в бесчестии и презрении. Что ж из сего? И блаженный Павел для многих казался бесчестным и достойным презрения. Но он был Павел, ты скажешь. Итак, печаль твоя происходит не от свойства вещей, а от недостатка рассуждения. Посему ты должен оплакивать не бедность, но себя, что находишься в таком жалком ослеплении. Впрочем, не плачь и о себе, а лучше исправься: не богатства ищи, но того, что более, ли бесчисленные богатства, делает нас веселыми и радостными; сего домогайся, то есть любомудрия и добродетели. При них и бедность будет безвредна, а без них и богатство не принесет никакой пользы. Ибо скажи мне, какую пользу получают те, которые богатством изобилуют, а души имеют бедные? Не столько ты почитаешь себя бедным, сколько такой богач считает себя таковым, потому что не все богатства у себя имеет. Пусть он не плачет так, как ты, но загляни в его сердце, и ты увидишь там вопли и воздыхания его. Хочешь ли, я покажу тебе твое богатство, чтобы ты перестал почитать блаженными имеющих великие богатства? Видишь ли сие небо? Как оно прекрасно! как величаво! на какой высоте поставлено! Красотою его и он (то есть богатый) наслаждался не более твоего и не может тебя лишить его и все присвоить себе, ибо оно сколько для него, столько же и для тебя сотворено. А что сказать о солнце? И сие блестящее и светозарное светило, увеселяющее взор наш, не для всех ли смертных открыто и не все ли равно наслаждаются им, как богатые, так и бедные? И свод звездный и круг луны не всем ли равно принадлежат? Даже, странно сказать, мы, бедные, пользуемся ими более, нежели они: они, предаваясь безмерному пьянству и проводя жизнь в пиршествах и непробудном сне, часто и не замечают их, находясь всегда под кровлей и любя жить во мраке; напротив, бедные находятся в таком положении, что более всех наслаждаются приятностями сих стихий. Если будешь рассматривать самый воздух, повсюду разлитый, то увидишь, что бедные и им пользуются в большем количестве, и гораздо чистейшим. Путешественники и земледельцы более наслаждаются им, нежели живущие в городах, а в сих — более ремесленники, нежели по целым дням предающиеся пьянству. Что сказать о земле? Не всем ли она равно открыта? Нет, говоришь. Почему же, скажи мне? Потому что богатый и в городе, получив во владение большое количество десятин земли, окружает оные длинными и высокими стенами и в полях вырезает себе лучшие участки. Что же? Ужели потому, что он вырезает их одному себе, один и пользуется ими? Никак, хотя бы он владел тысячами участков. Плоды их он и поневоле должен разделять между всеми; пшеницу, вино и елей он тебе готовит и везде для тебя служит. И огромные ограды и здания, сопряженные с удивительными издержками, трудами и беспокойствами, он воздвигает для твоей же пользы, получая от тебя за такую услугу свою только малое количество серебра. И в банях и везде всякий может увидеть то же, то есть что богатые повсюду тратят большие деньги, обременены трудами и заботами, а бедные легко и спокойно пользуются плодами трудов их за несколько оволов. Таким образом, богатый ничем не более твоего пользуется землей. Не десять чрев наполняет и он, но одно, как и ты. А что он питается роскошными яствами, это очень невеликое преимущество; напротив, как увидишь далее, в этом отношении ты имеешь большее преимущество. Ибо ежели обилие и богатство стола возбуждают в тебе зависть тем, что доставляют много удовольствия, то бедный вкушает еще более удовольствия, и сверх того наслаждается здоровьем. Разве тем только богатый превосходит бедного, что готовит большее расслабление телу своему и собирает в себе большие источники тяжких болезней. Ибо бедный все устраивает согласно со своей природой; а богатый, ни в чем не зная меры, через то подвергает себя тлению и болезням. Если угодно, я объясню сие примером. Если бы нужно было натопить камин, и один для сего накидал бы в него шелковых одежд и тонких, искусно вытканных занавесов, а другой, напротив, наложил бы дров дубовых или других, то первый больше ли бы сделал, чем последний? Нет, напротив, — еще менее. Изменим несколько сей же самый пример. Если бы стали топить один камин дровами, а другой телами, — при котором из них ты с большим удовольствием остановился бы: при том ли, который топили дровами, или при том, который — телами? Без сомнения, при том, который топился бы дровами. Ибо сей топится так, как и все топятся, и тем представляет приятное зрелище для зрителей; а тот, напротив, гарью и смрадом, дымом и зловонием костей отогнал бы от себя всех. Ты ужаснулся и отвратился только слыша о таком необычайном нагревании камина, но таковы на самом деле утробы богатых. Еще больше, нежели в том камине, ты найдешь в них и смрада, и зловонных испарений, и отвратительного запаха; потому что все тело их и каждая часть его от пресыщения отзываются какой-то отвратительной сыростью. Ибо когда естественная теплота, быв обессилена, не может переварить всей пищи, то сия пробивается на поверхность тела, подобно дыму, и производит отвратительный запах. С чем бы еще сравнить утробы богатых? А вы не оскорбляйтесь моими словами, но, если говорю неправду, изобличайте меня. Итак, с чем бы еще сравнить оныя? Ибо сказано еще недостаточно для полного изображения их гнусности. Нашел и другое подобие. Какое же? Как в сточных канавах, когда непрестанно умножающиеся наносы навоза, травы, тростника, камней и тины производят в них завалы, грязь с великим стремлением вырывается на поверхность, то же самое происходит и в утробах богатых. По причине стеснения оных в нижних частях от непрестанного наполнения разнородными яствами и питием, большая часть зловонных испарений устремляется кверху. Но не так у бедных. Напротив, утробы их так же чисты от сих зловонных излишеств, как источники, разливающие чистые воды свои и напояющие оными сады и луга. Но совсем не таковы утробы богатых или, лучше, роскошных и неумеренных. Они исполнены вредных влажностей, мокрот, желчи, поврежденной крови, гнилых испарений и других подобных сим источников болезней. От сего происходит, что никто из живущих роскошно не может быть здоровым даже на короткое время, но проводит жизнь среди непрестанных болезней. После сего я желал бы спросить таковых: для чего нам даны различные снеди? Для того ли, чтобы мы погибали от них, или для того, чтобы ими питались и жили? Для болезней или для здравия? Для расслабления или подкрепления нас? Очевидно, что для питания, здравия и подкрепления. Для чего же вы злоупотребляете ими, подвергая через них тело свое болезням и расслаблению, между тем как бедный, питаясь простой пищей, приобретает здравие, крепость и силу? Итак, не плачь, находясь в бедности, когда она есть мать здравия, но лучше радуйся. И если хочешь быть богатым, презирай богатство. Ибо не в том состоит богатство, чтобы иметь богатство, но в том, чтобы не заботиться о снискании его. Если мы так устроим себя, то и здесь будем богатее всех богатых, и там насладимся будущими оными благами. Теперь покажем, что бедные преимуществуют перед богатыми не только в житейских вещах, но и в духовных. Ибо что вводит в Царствие Божие: богатство или бедность? Послушаем, что говорит о сем Небесный Владыка. О богатых Он говорит: Удобее есть велбуду сквозе иглине уши проити, неже богату в Царствие Божие внити (Мф. 19, 24); а о бедных сказал, напротив: Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеса: и гряди вслед Мене (Мф. 19, 21). Но если угодно, мы и с другой стороны покажем истину сказанного. Узкий и тесный путь, говорит Писание, есть вводяй в живот (Мф. 7, 14). Но кто идет узким путем: тот ли, кто проводит жизнь в удовольствиях, или кто проводит оную в бедности? Тот ли, кто идет без всякой ноши, или тот, который несет на себе величайшие тяжести? Изнеженный и беспечный или заботливый и старательный? Но что пользы в умствованиях? Лучше перейдем к примерам. Лазарь был беден, и очень беден, а богатый проходил мимо него, когда сей лежал у ворот богатого. Кто же из них взошел в Царствие Небесное и обрел покой в недрах Авраамовых? Кто, напротив, мучился в огне и не мог испросить ни одной капли воды? Но ты скажешь, что и из бедных многие погибнут, и из богатых будут наслаждаться оными неизреченными благами. Напротив, должно знать, что только малое число богатых наследует спасение, а бедных спасется гораздо более. Рассмотри и исследуй тщательнее препятствия к спасению со стороны богатства и пороки бедности, хотя те и другие, собственно, зависят не от богатства и не от бедности, а от тех, которым достались в удел богатства или бедность. Узнаем, по крайней мере, главные и ближайшие их пороки. Какой порок кажется ближе к бедности? Ложь. Какой свойственнее богатству? Гордость, которая есть мать пороков, от которой и диавол сделался диаволом, не быв прежде таковым. Опять: корень всем злым сребролюбие есть (1 Тим. 6, 10). Но кто стал ближе к сему корню — богатый или бедный? Очевидно, что богатый, ибо чем большим кто окружен богатством, тем большего еще желает. Опять: тщеславие окрадывает бесчисленные добродетели. А богатый обитает близ жилища тщеславия. Но почему же ты, скажут, ничего не говоришь о скорбях и стесненном состоянии бедного? Потому не говорю, что в них равно участвуют и богатый и бедный, и первый еще более последнего; так что несчастья, принадлежащие, по-видимому, одним бедным, общи и бедным и богатым, а несчастья богатого угнетают его одного. Но что ты скажешь на то, возразят еще, что бедный от недостатка многих потребностей производит многие злодеяния? То, что никто из бедных, никто не делает столько злодеяний от бедности, сколько производят их богатые из желания большего богатства и из опасения, чтобы не потерять хранящегося в их кладовых. Ибо не столько бедный желает самого необходимого для себя, столько богатый желает излишнего. Тот не имеет и столько сил и средств к совершению зла, сколько имеет богатый. Таким образом, если богатый и более желает зла и более может сделать оного, то очевидно, что он более и делает злых дел, и тем важнейших. Не так бедный боится голода, как богатый трепещет, как бы не лишиться своих сокровищ, и мучится от того, что еще не завладел богатствами всего мира. Итак, будучи столь близок к тщеславию, гордости, сребролюбию, которое есть корень всех зол, какую будет иметь надежду на спасение богатый, если не покажет в себе большего и лучшего любомудрия? Как он решится вступить на тесный путь и будет проходить оный? Посему, вместо того чтобы следовать мнению многих, лучше будем испытывать самые вещи и дела. Ибо если мы не полагаемся на веру других, когда хотим знать количество денег, но сами пересчитываем и пересматриваем оныя, то не безрассудно ли было бы просто следовать мнению других в определении достоинства дел наших, тогда как мы имеем для сего верные весы, верный образец и верное правило — суд и приговор Божественных законов? Посему прошу и умоляю всех вас, не обращая внимания на то, как о сем мыслит тот или другой, узнавайте все сие из Святых Писаний, и, узнав из них, какое истинное богатство, будем стараться о снискании его, дабы через то достигнуть нам и вечных благ, которых да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь ныне и всегда и во веки веков. Аминь. Почему Бог не всем даровал богатство? Почему Творец приобретение богатства даровал не всякому человеку, но одним определил жить в богатстве, а другим дал в удел бедность и жизнь соделал исполненною великого неоднообразия? Спросим возражающего: почему Создавший телесные члены не всем им дал одну и ту же деятельность, но глазам поручил различие цветов и очертаний, слуху дал способность знать различие голосов и звуков, ноздрям — принимать в себя испарения и отличать зловонное от приятного, языку судить о качестве вкусов, знать различие сладкого, кислого, пряного, горького, жирного; ногам дал силу ходить, рукам уделил силу производить всякого рода работы; чрево соделал приемником пищи, сердце — источником теплоты; каждому члену дал особую деятельность? Все поименованные члены и те, о которых умолчано, служат к совершенству единого тела; впрочем, каждому вверено нечто особое, хотя служит он и делу общему. Глаз служит путеводителем ногам, указывает, где гладко, и отвращает от мест неровных, но его самого носят ноги. Ухо, принимая в себя звуки, возбуждает глаз к зрению и посредством зрения открывает причину, производящую звук. И сказанное нами да будет подтверждено апостольским свидетельством: Не может же око рещи руце: не требе ми ecu: или паки глава ногама: не требе ми есте. Но много паче, мнящиися уди тела немощнейши быти, нужнейши суть, и ихже мним бесчестнейших быти тела, сим честь множайшую прилагаем (1 Кор. 12, 21—23). И никто, если не совершенно расстроен в уме, никогда не огорчался, видя различную деятельность в членах. Напротив того, всякий любит Творца, удивляется Ему, что так премудро отличил каждый член, уделил каждому приличную потребность, частную пользу сделал общею, потому что не одно зрение наслаждается видимым, не одно ухо — слышимым, не одни уста — вкусом, не один нос — обонянием, не одни ноги пользуются хождением, не одни руки — работой, не одно чрево наслаждается пищей, но каждый член имеет свою особенную деятельность, доставляет же пользу целому. Один член все тело согревает, другой все тело питает, иной же другую какую-либо дань приносит всему живому существу; и разнообразие деятельности разделено на все члены тела, все же пользуются друг от друга, и достигается общая польза. Ухо не гневается на то, что не видит, глаз не негодует на то, что не слышит, но каждый член любит пределы естества и отдает ту подать, какую изначала приносить повелено ему. Да и что было бы, если бы богатство могло быть достоянием всех? Как достанешь для себя необходимое, когда у всех одинаково изобильный достаток? Кто согласится служить, имея во всем обилие? Кто захочет стоять при очаге и готовить кушанье, если не принуждает его скудость? Кто будет печь хлеб или молоть жерновом пшеницу, решетом отделять отруби, месить тесто, сажать в печь, терпеть пылающий огонь? Кто рабочих волов поведет под ярмо, станет обрабатывать землю и, сжав, что выросло и созрело, передавать на гумно, отделять от соломы, если бедность не понуждает к трудам? Кто займется обтесыванием камней, повезет их на постройку домов и, искусно приладив один к другому, будет строить дома, если не нудит его скудость и не побуждает к работе? Кто возьмется за кораблестроительное искусство, будет кормчим, станет промышлять торговлей, мореходством? Кто будет ткачом, кожевником, горшечником, медником? Если бы все приобрели равные состояния, это не позволяло бы служить друг другу, но необходимо было бы одно из двух: или каждому человеку со тщанием заниматься по нужде всяким искусством, или всем вместе гибнуть от недостатка вещей необходимых. А что одному человеку заниматься всеми искусствами невозможно, об этом нет нужды и говорить, потому что свидетельствует о сем опыт. Если бы кто пожелал изучить вдруг два искусства, то оба погубит, потому что одно будет вредить другому. Ум его, делясь между обоими и не будучи в состоянии обнять того и другого, хотя из обоих схватывает некоторые части, но ни об одном не получает точного и совершенного сведения. Почему оставалось бы терпеть всем конечную гибель по причине равно изобильного у всех достояния. Сей недостаток однообразия служит средством к жизни приятной и основанием наилучшего образа жизни. Ибо окажется, что Правитель всяческих и при этом имел в виду равенство. Во-первых, всем дал Он землю, как общий помост, общее жилище, общую питательницу и матерь и общий гроб, всем дал единое начало происхождения, сию праматерь — перст, над всеми распростер общий кров — небо; всем даровал солнце, луну и другие светила, как общих неких светоносцев; посреди разлил воздух и его предложил также всем, как общее некое богатство, потому что богатые вдыхают его не больше бедных, напротив того, и бедность получает здесь равную или, лучше сказать, большую долю, питомцы ее многочисленнее и чувства их крепче и свободны от излишних бремен. Реки и источники для всех также изливают общие токи. И тела опять богатых и бедных создал Бог также одинаковыми, лучше же сказать, и в этом преимуществуют бедные, потому что тела их здоровее. Скудость, по слову мудрейшего из врачей, — матерь здравия; труды и телесные упражнения, по слову того же учителя, — содейственники здравия. И души у богатых и бедных одного и того же естества. Для тех и других один образ зачатия, одно основание происхождения — супружество и равно число месяцев чревоношения... Видишь, каковы весы правдивого Судии, и подвигни уста восписать Ему хвалу. Смотри: и рождающиеся одинаково исходят на свет нагими. И младенец богатого не облечен в багряницу, и младенец бедного рождается не в рубище — оба являются на свет нагими, чем Создатель провозвещает их равенство. Одинаково вдыхают они воздух; одинаково припадают к сосцам, не иным молоком питается младенец бедного, не иное предлагается младенцу богатого, но тот и другой в равной мере питаются одной и той же пищей. Не только же вшествие в жизнь всех нас одно и то же, но и исшествие одинаково. Всех нас ожидает одна смерть. Она не боится богатства, не страшится копьеносцев, не трепещет багряницы, ни во что вменяет стены, и башни, и царские дворцы, проникает внутрь брачного чертога, не милует плачущего, не оказывает жалости умоляющему, не подкупается дарами, не удерживается врачебным искусством, недействительными оказывает силы врачевств, часто не позволяет сделать распоряжение, объявить преемника наследству, но похищает, увлекает, разлучает душу с телом. Поэтому общий имеют конец и надмевающиеся богатством, и живущие в бедности; одинаково для них и то, что по кончине и по переселении отсюда. Одинаково следует гнилость, разливается гнои, зарождаются черви, величавое око угасает и разлагается; ненасытные уста и неистовый язык делаются снедью червей, горделивая выя не только преклоняется, но и разрушается; надменные ланиты не только опадают, но и превращаются в небольшое количество праха; цвет лица увядает и исчезает, пишущие лукавство персты лежат рассыпанными без всякого сочленения. Так все это, как нечто общее, предлежит и богатым и бедным. Поэтому остается сказать, что и бедность и богатство суть общее достояние, потому что избытком богатых одинаково пользуются и живущие в бедности. Поелику Создатель тех и других и бедность обогатил искусствами всякого рода, то ради оных богатые приходят к дверям бедных, дают им деньги, заимствуются у них необходимым на свои потребности, а, по причине богатства имея больше нужд, терпят они недостаток во всякой потребности. У одних покупают хлеб, у других припасы; иные, вымерив на ноге, шьют им обувь, иные приготовляют верхние женские и почетные мужские одежды, а иные — ковры, повязки, покрывала; кто строит дома, кто делает ложи и седалища, кто доставляет разных родов овощи, разного вида плоды, а кто — пшеницу, ячмень и прочие блага земледелия, без которых невозможно прожить, хотя бы имел кто Крезово и Мидасово золото. А бедному довольно черного хлеба, достаточно и какой-нибудь снеди. Кого же, судя прямо и справедливо, назовешь скудным, бедным, не имеющим у себя необходимого: того ли, кто имеет нужду в немногом, или того, кто нуждается весьма во многом? Того ли, у кого в руках все средства жизни, или того, кто верит неверному золоту, которое, оставляя в целости двери и запоры, уходит руками подкапывающих стену? Искусства у бедного не отнимет никакой разбойник, а богатство не разбойник только, но и ябедник отнимает у владеющих им. Итак, почему ты гневаешься и обвиняешь бедность, когда видишь, что и богатство имеет великую в ней нужду и обладающие богатством не могут без нее прожить? Подивись Тому, Кто так премудро распоряжается в этом, одним дает деньги, другим искусства и посредством нужды приводит их в согласие и приязнь. Одни дают деньги, а другие доставляют за это произведения искусства. Бедность входит в состязание с богатством и препобеждает его дарами. Что богатство признает бесполезным, то бедность, переделывая с помощью искусства, обращает в необходимое, пригодное на всякую потребность. А если кто захочет в точности дознать, то и самую основу богатства собирает бедность же. Она добывает из рудников золото, серебро, медь, железо, из которых составляется богатство. Да и у всякого искусства заимствуется чем-нибудь богатство; искусства же — собственность бедности. Она, и самые металлы взяв еще не имеющими вида, дает им надлежащий вид и образ, приготовляет из них перстни, серьги, ожерелья, разные утвари, блюда, стаканы и все прочее, что надмевает ланиты богатых. Посему, если и богатство составляется с помощью бедности, и бедность имеет в искусствах помощником богатство, то почему ты это уравнение обвиняешь в неравенстве? Для чего приязненное называешь враждебным? Почему охуждаешь такой порядок вещей, при котором и бедным и богатым жизнь бывает приятной, потому что те и другие, заимствуя друг у друга нужное для них, удовлетворяют своим потребностям? Блж. Феодорита слово о Промысле Утешение против нищеты Мало, весьма мало находится таких богатых, которые бы были истинными христианами. Не богатство тому причиной, но злое сердце человеческое, которое или неправдой собирает богатство, или правдой собранное неправдой расточает, или хранит его, как сторож. К тому ж едва сыщется какой богач, который бы богатством своим не гордился и не превозносился им, хотя оно есть не его, но Божие. Ибо все Божие есть, что мы ни имеем, кроме грехов. Неправда же, роскошь, скупость и гордость много с собой вводят беззаконий и лишают христианина истинного христианства. Ибо истинное христианство не может быть без жизни христианской, которая должна от внутренности происходить. Итак, богатство, Божие добро, безрассудному богачу бывает, как безумному меч, которым сам себя заколает и погубляет, что должно разуметь и о всяком даровании Божием. Ибо всякое дарование, когда человек не на добро, но на зло его употребляет, обращается ему во зло и погибель, например, учение, разум, красноречие, художество, знание языков и самый дар чудотворения и прочее (см. 1 Кор. 13, 1—3; Мф. 7, 22—23). А человек может во зло употреблять все дарования Божии. А это бывает тогда, когда человек через Божии дарования не славы Божией и пользы ближнего, на что они подаются, но собственной славы и похвалы ищет. Так и богатый, когда не славы Божией и пользы ближнего через богатство ищет, но или хранит как сторож (или как пес сено, на котором лежит: и сам не ест, и скоту не дает), или расточает на непотребные расходы, дабы или плоти своей угодить, или от людей славу и похвалу себе снискать и проч., тогда во зло употребляет дарования Божии, и так злоупотребляемое дарование Божие во зло ему обращается. А когда богатый не употребляет по-христиански своего богатства, то нет в нем и истинного христианства. Очень же мало таких богачей, которые по- христиански употребляют богатство свое, как сие примечается от дел их; следственно, мало истинных христиан найти можно между богатыми. Истинные христиане по большей части в нищете и убожестве живут. Причина сему та, что истинные христиане более пекутся о богатстве душевном и вечном, нежели о телесном и временном, или добра, которое от Бога им посылается, лишаются от злых богачей, по Писанию: Не богатии ли насилуют вам, и тии влекут вы на судища? не тии ли хулят доброе имя, нареченное на вас (Иак. 2, 6 и 7); или сами расточают богатство свое, как пишется: расточи, даде убогим (Пс. 111, 9); бывают и другие причины, единому Богу известные. Итак, те христиане, которые терпят нищету и от того скучают, могут утешать себя следующими рассуждениями. Как другие бедствия, так и нищета от Господа и попускается на нас. Благая и злая, живот и смерть, нищета и богатство от Господа суть (Сир. 11, 14). И с доброй целью посылается нам, как ниже увидишь. Нищетой человек от всех тех зол, которым богатые подвергаются, удобно может избавиться. Гордость, скупость, роскошь и другие подобные сим пороки в нищете почти не имеют себе места, ибо нищета смиряет всякого и расточительным и роскошным нищему быть не от чего. Богатые из христиан заражают сердца свои сими греховными язвами. От попечения о хранении богатства, которое богатых непрестанно занимает и держит в оковах сердце их, нищий бывает свободен: нищий не боится татей и хищников, которым богатство подвержено; тля нищеты не тлит, и моль ее не растлевает; от зависти, которая на богатство неприязненно смотрит, удалена нищета; нищий не готовит ответа за расточение богатства, за что богатые будут истязаны. Нищета в праздности и лености жить не допускает, как обыкновенно живут богатые, но понуждает трудиться. «Нищета, — говорит Златоуст, — не праздность, но трудолюбие рождает». Видишь, от коликих зол и бед освобождает тебя нищета! Посему да будет нищета твоя во утешение тебе, а не в оскорбление и негодование, ибо она отводит тебя от гордости, скупости, роскоши, пышности, тщеславия, печали, страха, зависти людской, праздности, лености, изнеженности и прочих душевных зол и возводит тебя на путь христианский тесный и руководствует к небеси. «Руководство некое, — говорит Златоуст, — пути, ведущего к небеси, нищета, помазание страдальческое, обучение некое великое и чудное, пристанище благотишное». О сем и Христос, давая разуметь, говорит: Неудобь богатый внидет в Царствие Небесное (Мф. 19, 23). Если богатому неудобно, то удобно нищему благодатию Христовою войти в Царство Небесное. Нищий и богатый равно дни проводят и живут: ни у богатого богатство, ни у нищего нищета не отнимает и не придает дней и жизни. Равно и богатой и убогой пищей подкрепляется, равно и богатым платьем и рубищем покрывается, равно и в хижине и в светлых чертогах упокоевается немощная плоть; равно и жизнь свою и тот и другой оканчивает, но только с тем различием, что богатый как живет, так и умирает с печалью и страхом, а нищий без печали и страха; равно, наконец, и богатого и нищего гроб заключает, и в смерти и по смерти богатый с нищим равняется. Но когда б на всемирном суде равно судимы были! Но нет, того не будет. Емуже дано будет много, много взыщется от него (Лк. 12, 48). Богатому должно будет дать отчет Судии в богатстве своем, как и на что богатство, данное ему от Бога, издерживал и употреблял, как и всякий о таланте своем воздаст Господу ответ (см. Мф. 25, 19—25). Нищий о том не печется: он не имеет богатства, не готовит и ответа об употреблении богатства. Видишь, что ни богатство не придает, ни нищета не отнимает истинного счастья от нас, а еще делает нас благополучнейшими в сравнении с богатыми. Ибо истинное благополучие состоит не во внешнем виде, но в покое душевном, которого богатство лишает и к которому приводит нищета. Что пользы человеку по наружности казаться счастливым, красоваться и блистать, а внутри попечением, печалью и страхом, как яблоку красивому червием, снедаться? Вот счастье богатых!.. Напротив того, ничего не вредит быть по внешности смиренным, умаленным, презренным и уничиженным, но внутри иметь сокровище безопасности, покоя и мира. Это есть состояние нищих! Итак, не тот спокоен, следственно и счастлив, кто много имеет, но кто ни о чем не печется, а к этому ведет нас нищета. Прими сие в рассуждение, христианин, и нищеты не бойся, ибо она за тебя, а не против тебя. В нищете своей помяни о вольной нищете Христа, Сына Божия. Весте благодать Господа нашего Иисуса Христа, яко вас ради обнища богат сый, да вы нищетою Его обогатитеся (2 Кор. 8, 9). Он от убогой Матери Девы родился и положен был во яслех: зане не бе им места во обители (Лк. 2, 7). Он во своя прииде, и свои Его не прияша (Ин. 1, 11). Он не имел, где главы подклонити (Мф. 8, 20). И учеников и апостолов убогих имел, и повелел им нищету любить: Не стяжите злата, ни сребра, ни меди при поясех ваших... (Мф. 10, 9 и далее). Посему святой Павел о себе и прочих апостолах говорит: яко нищи, а многи богатяще: яко ничтоже имуще, а вся содержаще (2 Кор. 6, 10). И святой Петр говорил нищему хромому: Сребра и злата несть у мене (Деян. 3, 6). Итак, вольная нищета Христова и святых апостолов да облегчит бремя нищеты твоей и утешит сердце твое. Вспомни, что ты странник и пришлец в мире сем, путник на пути мира сего и идешь к небесному отечеству. Кто в странствовании обогащается? Не собирает ли богатства и не пересылает ли его в отечество? Христианское отечество есть небо: там сокрывать себе сокровище велел нам Христос: Скрывайте себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкапывают, ни крадут: идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф. 6, 20 и 21). Туда должно нам предпосылать сокровища наши, сокровища не мира сего, но онаго отечества достойные — любовь, терпение, кротость, милосердие и прочая: там, без сомнения, найдем их. Ты путник: кто же в путешествии лишним обременяет себя? Не слагает ли, напротив, с себя лишнее бремя, чтобы легче было совершать путь? А богатство есть бремя для человека, идущего по пути мира сего; оно мешает ему в пути, удерживает его и не допускает стремиться к отечеству. Сколь многих это бремя не допустило до неба и повергло во дно адово! Узкая врата, и тесный путь вводяй в живот (Мф. 7, 14), глаголет Христос. Сими узкими вратами и тесным путем не проходят сидящие на высоких колесницах гордости, надмения и пышности и расширяющиеся широтой роскоши и попечений мирских, ибо не вмещаются; смиренные, кроткие и отложившие мирские попечения идут им. От этого бремени, тяжести и широты избавил тебя Господь и соделал легким, так что ты беспрепятственно можешь идти к небесному своему отечеству. Пищу же дает Бог всякой плоти, не токмо человекам, но и скотам и птенцем врановым призывающим Его (Пс. 146, 9). Имеюще же пищу и одеяние, сими доволни будем (1 Тим. 6, 8). Скоро кончится и богатых довольство и утеха, и нищих скудость и скорбь: всему скоро будет конец. Вот скоро настанет перемена: вместо нищеты временной, которую ты терпишь, отверзятся тебе вечные сокровища благости Божей, и ты забудешь нищету и скорбь свою. Ныне стал уже ты ближе к концу сему, нежели как был вчера и третьего дня. И как скоро придет он, то и нищете твоей будет конец, равно как и от богатых отойдет богатство. Ничтоже бо внесохом в мир сей: яве, яко ниже изнести что можем (1 Тим. 6, 7). И тогда богатый сравнится с нищим. Ибо смерть всех делает равными — и богатых с нищими, и славных с низкими, и господ с рабами равняет. Открой гробы умерших, и не узнаешь, где богатый и где нищий, где вельможа и слуга его, где господин и где раб его лежит: у всех один вид — тление, земля и пепел. Мы веруем, что одно неравенство находится в душах их, ибо благочестивая душа Ангелами несется на лоно Авраамово, а нечестивая низвергается во ад — место, которое она делами своими приготовила себе (см. Лк. 16, 22—23). Рассуждай же о всем вышеписанном и не скучай своей нищетой, которая делает тебе более добра, нежели богатым богатство. Сие утешение не приличествует тем нищим, которые без страха Божия живут, пьянствуют, не хотят работать и в праздности дни проводят: таковые нищие и телом и душой нищи суть, и здесь и в оном веке будут нищи, если не покаются. Свт. Тихон Задонский
