Рецензия На магистерскую работу Воротниковой О. С.

Рецензия
На магистерскую работу
Воротниковой О. С.
«Понятие памяти в философии рубежа XIX – XX веков»
Магистерская работа Ольги Станиславовны посвящена сложной теме — проблеме
памяти. Память всегда занимала двойственное положение в истории философии: с
одной стороны, уже у Платона ей отводится центральное место, с другой — собственно
мнемологическая проблематика предстает как онтология, а дискурсы памяти
разворачиваются как дискурсы знания, порядка . В рационализме Нового времени и по
преимуществу в трудах Декарта память понимается как одна из способностей
конечного мыслящего существа и последовательно замещается модусами души,
которые Декарт числит как более достоверные. И хотя уже у Локка памяти вновь
возвращается ее центральное положение (на этот в раз в контексте разговора о личной
идентичности), все же идеология достоверности, столь востребованная в
новоевропейской науке, продолжает стратегию вытеснения памяти, теперь уже как
второстепенной психологической способности. В этой ситуации А. Бергсон обращается
к памяти как первофеномену, стремясь преодолеть его позитивистские и
физиологические истолкования. С анализа этой запутанной ситуации и начинается
рецензируемая работа.
Странным образом, сказав во Введении о ситуации в 19 веке, в первой главе автор
переключается на «историю концепта», начиная ее с античности. Зачем понадобилась
эта история, краткая и, в общем, не особенно отчетливая, не совсем понятно, поскольку
возращается все повествование в тот же 19 век, никак не повлияв ни на постановку
проблемы, ни на уточнение понятия, видимо, это неотрефлектированная дань
обыкновению. Параграф второй первой главы называется запросто: «Э. Гуссерль и
М. Хайдеггер» (2 страницы). А уже третий: «от памяти индивидуальной к
коллективной», в нем речь идет уже о Хальбваксе, Хаттоне, Фуко, Нора и
«постмодернизме». Наверное, таким образом можно выстроить некий ряд
представлений о том, кто про что писал, но историю концепта построить нельзя, да,
кажется, только описательная цель и ставится автором в первой главе, которую можно
удалить из работы безболезненно для ее содержания.
Зато очень интересной и в плане содержания и в плане новизны оказывается вторая
глава, в которой описывается становление рациональной психологии. Подробно
описывается тот самый путь познания, с которым в «Материи и памяти» будет
бороться Бергсон: от простейших перцептивных реакций к уяснению «механизмов»
работы сознания. Представлены способы постановки психофизической проблемы. В
немецкой классической философии два царства: природы и свободы мыслятся как
противоположные и представляются различные версии того, каким образом эти два
царства способны уживаться в одном месте — человеческом существе. В качестве
центральной фигуры для рациональной психологии 19 века, которая опиралась на
категориальный аппарат, разработанный немецким трансцендентализмом, Ольгой
Станиславовной выбрано учение о душе В. Вундта. Описывается метод интроспекции,
терминологический и общенаучный контекст, в котором психология становится
самостоятельной дисциплиной.
Завершающая глава работы является и ключевой. Она посвящена творчеству Анри
Бергсона. Эта глава написана человеком, который много прочитал о Бергсоне, с
любовью относится к предмету исследования, но не выработал четкого сюжета
изложения. Начинается она с попытки дать определение понятию длительности. Но
длительность — сложное и вовсе неоднозначное понятие, которое меняет свое
значение в разные периоды творчества французского мыслителя и потому такое начало
представляется нам заведомо проигрышным. К тому же мысль Бергсона имеет долгий
период и его сложно пересказывать, потому магистрант порой отделывается неясными
формулами, а порой предъявляет образцы непроявленного смысла вроде: «Ответ на
сами апории Зенона таков: французский философ видит необходимость в изменении
метода исследования, замены мышления, неспособного мыслить движение, другим
видом восприятия, позднее оформившемся у Бергсона в понятие интуиции» (с. 52
работы). Неудачный сюжет принуждает автора к повторам и отсылкам, которые
становятся понятны только по прочтении всей главы, но не на уровне абзац и периодов.
Коррупция сюжетной линии порождает и странные приключения памяти в третьей
главе. Так, на 60-й странице автор говорит, что вот, наконец, обратимся к вопросу о
памяти. И со следующего абзаца начинает подведение итогов, которое выливается в
новое содержание, на которое опять не хватает дыхания. Но в конце концов мы
добираемся до третьего параграфа со странным названием «место памяти», который,
конечно же, ничего не означает, потому что ни о каком особом месте памяти речь не
идет, название параграфа — часть невыполненного обещания, данного еще во
введении. Но сам параграф хорош, потому что в нем подробно показывается, что есть
память (ее виды) для Бергсона, как память связана с прошлым и будущим и почему ее
нельзя мыслить как одну из «психических» способностей.
Несмотря на отмеченные недостатки, работа выполнена на высоком
исследовательском уровне и заслуживает отличной оценки.
29.05.2013
К. ф. н., доцент
Е. В. Малышкин