РУМЫНСКАЯ ПОЭЗИЯ

РУМЫНСКАЯ
ПОЭЗИЯ
Александру Тома
В ЛЕСУ
Брат мой, лес, советом добрым
Ты страдальца успокой —
О, скажи, как, смертью сгублен,
Снова ты стоишь живой?
Как ты свет в себя вбираешь?
Как лекарство сам струишь
И целебною смолою
Раны старые кропишь?
О, позволь виском горячим
Мне прильнуть к стволам твоим,
Чтоб внимать оживших соков
Думам кротким и святым.
Брат мой, лес, как ты, надеясь,
Веря, жить хочу я сам, —
Дуб, грозой разбитый, руки
Простирает к небесам.
В ОЖИДАНИИ
Вот лодка с парусом поникшим
Ждет в полудреме и грустит, —
Морской простор, едва колеблясь,
Мучительно в ответ молчит.
О ветре бедная тоскует, —
Быть неподвижно тяжко ей,
Обидно ей стоять на страже
У тени плачущей своей.
Ветров у дали просит лодка
Иль берега. Увы, везде
Все та же дрожь, все та же скука
И в небесах и на воде.
... Ударь же в крылья, вихрь судьбины!
Меня томят о берегах
Мечты, о берегах цветущих,
Иль разобьюсь о скалы впрах.
СКИТАЛЕЦ
Когда в твои шатры приходит гость,
Встречай добром: ему дай хлеба, соли,
На раны воду лей, спасай от боли,
Но ты его расспрашивать не смей,
Куда идет, явился он отколе.
Зачем тебе о месте слышать том,
Что верно, скрыли времени туманы...
Где он познал бесчестье и обманы...
Твоим словам не надо растравлять
Целимые твоей водою раны.
И для чего напоминать ему
О призраке какой-то страшной цели,
Он тащится и так уж еле-еле,
Пустыня за плечом, надежды нет,
И силы нет в кровоточащем теле.
Так дай же гостю хлеба и воды,
Скиталец он бездомный и гонимый,
Не спрашивай и лист, летящий мимо,
О ветке, на которой он блистал,
И о судьбе его неотвратимой.
К ВОСХОДУ СОЛНЦА
Три летели к заре журавля,
Взмахи крыл широки и могучи.
Первый луч, горизонт опаля,
Брызнул вдруг из-за дремлющей тучи.
И один, им пронзенный, упал,
А другой, в ослепительном свете,
Безнадежно крылами махал, —
Полетел в поднебесье лишь третий.
Рдели крыли его, как заря,
К солнцу несся он, изнемогая, —
И, как жертву в огонь алтаря,
Приняла его даль золотая.
ПОБЕДА ЛУЧА
Не надо больше арф печали,
Страданья, жизни без привета, —
Есть вера, — доброе предвестье
Победы солнечного света.
Когда бы в вас горела вера,
Хоть меньше капли солнца малой,
Что вдруг блеснет в травинке чахлой,
Мелькнет в улыбке розы алой!
Освободясь, не гаснет искра,
Пусть осень листья осыпает, —
Таится искра в капле меда,
На крыльях бабочки сверкает.
Владею даром в недрах жизни
Бессмертных соков слышать пенье,
Какой бы вихрь мечтаний тщетных
Ни возмущал ее теченья,
Учился я у двух народов,
Они стихии побеждали —
И создали родную дойну
И Песню Песней миру дали.
ПЕСНЯ ЖИЗНИ
В себя, как раковина в щель,
Вобрало сердце песен много:
Там сельская поет свирель,
Там бурной юности тревога
И зовы грозные войны,
Отваги голос, голос силы,
И там же иногда слышны
Стенанья около могилы.
И, как в волшебных гротах, там,
Где эхо вечное под сводом,
Я песню заново создам,
Давно забытую народом.
Все, что кипит в крови, звеня
(Любовь поет и гнев ярится), —
Лишь голос предков, что меня
Избрал, чтоб к правнукам пробиться.
Бурлит в моей груди весь мир,
Страдает, борется и стонет.
Там эллинских напевы лир.
Раб на триреме выю клонит.
Творит создателя рука,
Христы распятые вздыхают,
И на крылах из тростника
Икары к солнцу улетают.
К моей груди склонись, о друг, —
И слушай, сколько в ней напевов,
Ведь сердцем взрезывает плуг
Тугую землю для посевов.
Ведь сердцем тяжкий молот бьет
В руках невольников завода,
И гром подземный весть несет
О том, что близится свобода.
Бастилии берет оно,
Бросается на баррикады,
Пусть первой пулей сражено, —
Пасть смертью храбрых сердце радо.
И, воскресая каждый час,
«Вперед! — приказывает твердо. —
Ворота в синь руби для нас,
И ты в святыню вступишь гордо».
С БЛАГОГОВЕНИЕМ ВОСПЕВАЮ
Воспевая пахаря работу,
Воспеваю золотую жатву,
Но особо я прославлю тут
Дело тех, кто верит в день грядущий,
Сеятелей благородный труд.
Зерна словно слезы льются в землю,
Их встречает мрачная хозяйка,
Но она, в себя приняв зерно,
Ласково согреет и накормит,
На ее руках взойдет оно,
Чтоб под солнцем зреть в колосьях многих.
НОВЫЕ ЛЮДИ
В тумане столетий пропали
И боги с могучею дланью,
И те, кто молились страданью,
И те, кто в оковах стонали.
А тот, кто спасенье когда-то
Олицетворял пригвожденный, —
Растаял во тьме похоронной:
С креста человечество снято.
На выси, где цепи неволи
Разорваны, люди с крылами
Взошли, чтоб летать над мирами,
Миры подчинить своей воле.
Александру Влахуцэ
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
В Путне древняя обитель в солнечных лучах сияет,
Колокольный звон широко ей осанну возглашает,
Чтоб воскресла предков вера из могилы величавой:
«Щедры были властелины, именам нетленным — слава!
Их не съесть червям могильным, живы добрые дела,
Властелины были щедры», — все поют колокола.
Слышит звон Штефан Великий (тяжкий меч в его деснице),
Проникаю славословья под гранитный свод гробницы,
Но томят обиды сердце благородного героя,
Громким голосом из гроба говорит он про былое:
«Я владыкой был Молдовы, защищал свой край родной,
Я любил луга и рощи, воду рек считал святой...
Кто ж их все оберегает бескорыстною заботой,
Кто страну обогащает неустанною работой?
Кто ж он, не узнавший славы, но отважнейший воитель?
Есть один. Он — самый добрый, самый щедрый повелитель.
То — бедняк. Он дал Молдове стены, храмы, царский дом;
Все, чем родина гордится, создано его трудом.
В жизни мирной и сраженьях был он верным и могучим.
А когда, победой счастлив, приношеньем самым лучшим
Я хотел увековечить наши подвиги и славу, —
Золото, алмазы, жемчуг он принес ко мне в Сучаву.
В дни же мира он на нивах, увлажненных ливнем слез,
Вырастил своей любовью купы драгоценных роз».
Он умолк. Штефана имя пусть и нас хранит от зла.
«Щедр бедняк!» — ликуя в Путне все поют колокола.
Румынская народная поэзия
ОТЧЕГО ТЫ ГНЕШЬСЯ, ТОПОЛЬ?
— Отчего ты гнешься, тополь?
Без дождя, без бури злой
Ты склонился над землей...
— Как не гнуться, не качаться,
Коль с листвой мне разлучаться,
Коль с зимой мне повстречаться!
Стаи птиц летят за море,
Вихрь кружит в пустом просторе,
Мне сулит тоску и горе.
Дунул ветер чуть сильнее,
И листва с ветвей долой, —
Я один с тоской моею.
Ветер стих, а мне невмочь,
Птицы улетают прочь, —
Я один с тоской моею.
Оттого-то над землей
Я клонюсь без бури злой...
ЛИСТ ЦИКОРИЯ ЗЕЛЕНЫЙ.
Лист цикория зеленый...
Овцы покидают склоны
В день святой Марии Большей,
И лелеет их долина
До святого Константина.
А к святой Марии Малой
На лугах пустынно стало.
И в загонах — ни овечки,
Ни барашка, ни бычка.
Нет в кувшинах молока.
Кто-то в мой загон зайдет.
Приберет и подметет?
Разве дроздушка хвостом
Или скворушка крылом.
Вся тропинка от загона
Заросла травой зеленой.
Ни души в любой клетушке.
Кто куда ушли пастушки...
- Вы с какой напасти, ели,
Закачались, зашумели?
Как от лютого недуга.
- Слышим вести друг от друга, Нам грозят мороз и вьюга!
ЗЕЛЕН МАКОВЫЙ ЛИСТОК...
Зелен маковый листок...
Спи, мой маленький сынок!
Птички спят, их сон глубок.
Лишь одна — Глаз до света не сомкнет,
Все летает да зовет:
— Подойди, Ион, Ион,
Ты увидишь сладкий сон...
Подрасти еще немного,
Станешь матушке подмога.
Матушке — в доме,
Батюшке — в поле.
СОЛНЫШКО, СПУСТИСЬ ПОНИЖЕ...
Солнышко, спустись пониже, —
Долог день, конца не вижу!
Ты спустись к лугам богатым,
Разгорись огнем-закатом,
Торопись, как мать к ребятам
Иль коровушка к телятам.
Заиграй зарей, река!
Мне пора кормить сынка,
Ноет грудь от молока.
ПТЕНЧИК МАМИН, БАЮ-БАЮ...
Птенчик мамин, баю-баю,
Колыбель твою качаю.
Спатки маленьким ложись
И скорей большим проснись,
Чтобы ты пошел с бычками,
Иль по ягоды — лугами,
Иль с овечьими стадами,
Иль в овражек за цветами,
Чтоб умылся ты дождями,
Чтоб шагал ты с пастухами,
Чтоб гулял ты в поле чистом,
Где ветряк кружит со свистом
Над барвинком мелколистым.
КТО ЛЮБОВЬ ПРИДУМАТЬ МОГ...
Кто любовь придумать мог,
Пусть он будет как цветок,
Губы — как твои, дружок,
Кожа — будто лепесток.
А кому любовь не впрок,
Пусть не даст влюбиться Бог.
Мне б Господь влюбиться дал,
Я любовь носить бы стал
На тулье, как белотал.
С детства я любовь узнал.
ЗЕМЛЯНИКИ ЛИСТ ЗЕЛЕНЫЙ...
Земляники лист зеленый...
Кличу милую, влюбленный.
Я — далеко, ты — далеко,
Два холма стеной высокой,
Как назло, стоят меж нами,
Поросли холмы лесами...
Кабы знать, что ты придешь,
Лес я вырубил бы сплошь,
Так, что ветки не найдешь, —
Ни кукушке, чтобы петь,
Ни дрозду, чтобы свистеть,
Ни кукушке, чтобы звать,
Ни дрозду, чтоб отдыхать,
А чтоб мне тебя обнять.
ПОМНИШЬ, Я ТЕБЕ СКАЗАЛ...
Только жатвы срок настал,
Помнишь, я тебе сказал:
Коль полно народу возле,
Не гляди в глаза мне вовсе,
Коль кругом народу мало,
Потихоньку глянь сначала,
А останемся одни,
С лаской жаркою взгляни.
ЕЖЕВИКИ ЦВЕТ ШЕЛКОВЫЙ...
Ежевики цвет шелковый...
Я на веточке кедровой
Напишу за словом слово.
Что, мол, помню дорогого.
Собрались над кедром тучи.
Плачу я слезой горючей.
Боль разлуки нестерпима.
Ты придумай, мой любимый.
Как бы наши две печали
Слить в одну, чтоб счастьем стали!
Много здесь парней у нас,
Но с твоими схожих глаз
Не найти ни у кого...
Очи друга моего
Схожи с ежевикой темной.
Что в кустах блестит укромно, —
Буйный вихрь ее не сбил.
Зной полдневный не спалил.
Если б наше горе злое
Стало звонкою пилою,
Мы бы той пилой двуручной
Распилили холм докучный,
Снова были б неразлучны.
Стань, беда, пилой стальной,
Чтобы вновь ты был со мной!
Извелась я в лютой муке,
Будто год прошел в разлуке.
ПУТЬ ИЗВИЛИСТ И ТЯЖЕЛ...
Путь извилист и тяжел,
Трижды я его прошел —
Глаз красивей не нашел,
Чем у милой. Дорогая только глянет,
Прямо в сердце больно ранит.
Очи наземь опускает,
Парня насмерть убивает.
Все село из дома в дом
Трижды обошел кругом —
Та, о ком душой болею,
Всех красивей, всех стройнее...
Как другим равняться с нею!
МАМИНА ДОЧКА
- Дочка, дочка, ни-ни-ни,
Сватовства настали дни,
За богатого иди.
- Матушка, ты мне не друг,
Запряжет меня он в плуг,
Не снесу я этих мук.
- Дочка, дочка, ни-ни-ни,
Сватовства настали дни,
За красивого иди,
Краше в мире не найти.
- От души скажу в ответ, —
Сватай, матушка, мой свет,
Если вправду краше нет.
ЛИСТ ЗЕЛЕНЫЙ И ДРУГОЙ...
Лист зеленый и другой...
Наряжайся, как попало,
Только б рот твой алым был,
Только б сладостно дышала.
Та из шелка платья шьет,
А у ней зловонный рот
И огромнее ворот.
У меня одежды грубы,
Но зато как роза губы
И белее лилий зубы,
Это в радость хоть кому бы.
Я в рубахе домотканой
Буду милому желанна.
Не грозит мне с ним разлука,
Нарядись я в листья бука,
Или в платье грубой пряжи, —
Я в листве калины краше
Всех как есть в деревне нашей.
ЛИСТ ЗЕЛЕНЫЙ НАД ВЕРХУШКОЙ.
Лист зеленый над верхушкой...
Как расстались мы друг с дружкой,
У ворот я, друг мой милый,
Три гвоздики посадила.
Расцвели гвоздики к лету.
А любимого все нету,
Я и рада их расцвету,
Да любимого все нету,
И одна завяла вдруг, —
Знать, забыл меня мой друг.
Лист зеленый огуречный...
Где ты нынче, друг сердечный!
За тобою в день воскресный
Вышло солнце в путь небесный.
К другу солнышко святое
Не придет с моей бедою.
Сладким запахом гвоздик
Не обвеет ни на миг.
Я пошлю луну святую,
Чтоб узнал ты, как тоскую,
Но луна ведь убывает.
Всех скорбей моих не знает
И на милого украдкой
Не дохнет гвоздикой сладкой.
С ветром я тебе, мой свет,
Грусть мою пошлю вослед, —
Буйну ветру веры нет...
ЛИСТ ЗЕЛЕНЫЙ ВЕТКИ ВЯЛОЙ.
Лист зеленый ветки вялой...
Слез моих я не считала, —
На криницу б их достало.
Три ключа в криницу бьют,
Пусть враги отраву пьют.
Быть слезам моим горючим
Для завистниц ядом жгучим, —
Чтобы свету не видали,
Чтоб глазам не доверяли.
Лист зеленый ветки смятой...
Ох и зол он, враг заклятый!
Я ли слез не проливала,
А ему и горя мало.
Я клонюсь былинкой слабой,
Что ему, — хоть умерла бы!
Я страдаю, сердцу больно, —
Он, веселый и довольный,
Слез кровавых не приметит,
Добрым словом не приветит.
ЗНАЛА БЫ ТЫ, МАМА...
Знала б мать, кому хранила,
Псам бы доченьку скормила.
Знала б, для кого старалась,
Дочка б в речке оказалась.
Знала б, кто приснился дочке,
Мать не сшила б ей сорочки.
А в рубахе из крапивы
Ночью бы в сенях держала.
И одела бы в рванину,
Прочь погнала б на равнину.
Но води в одежде грубой,
Кто мне нравится, — тот любый.
ЛИСТ ЗЕЛЕНЫЙ, СЛОВНО БОБ.
Лист зеленый, словно боб.
На одной из тех дорог
Парень, а у парня плуг.
Пашет парень, а не спит,
И пшенице говорит:
Ты расти, расти не тощей,
Стань как травы в летней роще,
А как стану убирать,
Словно милую ласкать.