Герчинска Д., Лисовска Г. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПЕРЕВОДА

Данута Герчиньска
Гражина Лисовска
Слупск, Польша
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПЕРЕВОДА НА ПОЛЬСКИЙ ЯЗЫК
ПОВЕСТИ Л. УЛИЦКОЙ СОНЕЧКА
Людмила Улицкая признана в России лучшей писательницей 2004
года, ее произведения переведены на 25 языков мира. Известна во
Франции, Германии, Италии, в Соединенных Штатах, Китае. Но польский
читатель
имеет
ограниченную
возможность познакомиться
с
произведениями этой писательницы. В Польше переведены и изданы
только два произведения Л. Улицкой: роман Медея и ее дети и повесть
Сонечка. Оба они изданы в частном издательстве Philips Wilson (Клуб
интересной книги).
Повесть Сонечка в переводе Риты Бартосик была издана в 2004 году
в Варшаве. На «крылышках» этой книги издатель поместил фрагменты
отзывов на тему творчества Л. Улицкой польских литературных критиков.
Итак, Анна Жебровска в «Газете выборчей» пишет: «Л. Улицкая любит и
умеет писать о женщинах, а жизненные перипетии героинь переплетает
великой историей... Сонечка была поставлена на сцене МХАТа. Сегодня Л.
Улицкая принадлежит к самым кассовым русским писательницам».
Анджей Ломановски в журнале «Пшекруй»: «Улицкая является
мастерицей в пересказе биографии, ощущающей каждое движение души
своих героев» [1].
Действительно, Л. Улицкая покоряет сердца читателей во всем мире.
Ее проза для иностранного читателя является началом великолепного
путешествия внутрь русской души. Огромную роль в реализации
художественного замысла произведений Л. Улицкой играет разговорная
речь, которая является для нее органичным и естественным материалом.
Писательница вводит непринужденный разговорный слог в большую
литературу и делает его одновременно субъектом и объектом
художественного исследования. Это и привлекает к произведениям Л.
Улицкой большой интерес читателей, любителей литературы.
Использование разговорной речи у Л. Улицкой – это не
эпизодическое, разовое обращение литератора к внелитературной лексике
как постоянному стилистически обновляющему источнику литературного
языка, это – ведущий художественный прием создания текста. В этой
манере повествования последовательно реализуется «принцип широкого
использования социально-речевых стилей изображаемой общественной
среды в качестве ее собственного речевого самоопределения, связанного с
ее бытом, культурой, ее историей, и принцип воспроизведения социальных
характеров с помощью их собственных «голосов» как в форме диалога, так
и в формах «чужой» или непрямой речи в структуре повествования» [2, c.
475-476].
Писательница широко использует разговорные слова и выражения,
нередко выходит за пределы литературного языка, сочетает «книжное» с
«разговорным», сталкивает сниженную тональность с повышенной, тем
самым придавая своим текстам неповторимую стилистическую и
экспрессивную окраску.
В основе перевода на польский язык повести Сонечка лежит прежде
всего внелитературная лексика и способы ее воспроизведения в
переводимом тексте. В данной статье проиллюстрируем на самом
языковом материале смогла ли Рита Бартосик, малоизвестный переводчик
русской литературы, достичь полного воспроизведения оригинала.
- «Сонечка, долговязая, широкоплечая, с сухими ногами и отсиделым
тощим задом, имела лишь одну стать – большую бабью грудь, рано
отросшую да как-то не к месту приставленную к худому телу» [3, c. 7-8].
- «… jedynym atutem dziewczyny – długiej jak tyczka, szerokiej w
ramionach, z nogami jak patyczki i chudym, spłaszczonym tyłkiem – był obfity
biust, przedwcześnie rozwinięty i zupełnie nie pasujący do chudej reszty” (s. 5).
В этом примере разговорные выражения переданы переводчицей
адекватной польской формой: „długa jak tyczka”, „nogi jak patyczki”, „chudy
spłaszczony tyłek”. Но фраза «большая бабья грудь» заменена неполным
эквивалентом „obfity biust”.
- «...носила широкие балахоны...» (с. 8).
- „chodziła w ubraniu przypominającym obszerne, bezkształtne worki” (s.
5).
В словаре С. Ожегова «балахон» – ‘просторный длинный халат’, а
также /шутл./ ‘слишком просторная, бесформенная одежда’. Поскольку в
польском языке нет соответствующего эквивалента, Рита Бартосик решила
передать слово «балахоны» с помощью описательного перевода согласно
со словарным значением.
- «Выдыхался нэп» (с.10).
- „NEP dożywał właśnie swych ostatnich dni” (s.7).
Переносное значение глагола «выдохнуться» – ‘потерять силу,
крепость, аромат’, воссоздано переводчицей нейтральной литературной
формой.
- «...показал щербатый рот» (с.16).
- „…ukazując braki w uzębieniu” (s.11).
В этом примере Рита Бартосик опять пользуется литературной
формой, хотя в польском языке существует полный эквивалент слова
«щербатый» „szczerbaty”, но переводчица решила обойти его.
- «... обладатель кукольной мордочки» (с.23).
- „… posiadacz lalkowatej twarzyczki” (s.15).
Экспрессивное словечко «мордочка» воссоздано переводчицей
нейтральной формой „twarzyczka», хотя в польском языке существует
полный эквивалент „mordeczka”.
- «... Зоя шепнула ей, чтобы она так не таращилась» (с. 23).
- „… Zoja szeptała jej ze współczuciem, żeby się tak nie gapiła” (s. 15).
Просторечное выражение «не таращиться», обозначающее «смотреть
широко раскрыв глаза»,
воссоздано в переводе полным польским
эквивалентом „gapić się”.
- «... не больно, но убийственно оскорбительно шлепнул ее два
раза...» (с. 23-24).
- „... lekko, ale jakże upokarzająco, klepnął ją dwa razy po pupie…” (s.
15).
Здесь имеем дело с «вариантной» частью перевода, которая
поддается изменениям (опущениям, добавлениям). Это, по определению А.
Поповича, «или поле отступлений от оригинала, которое должно
неизбежно возникнуть (различные языковые, стилистические и
культурные ососбенности контекста оригинала и контекста перевода), или
проявление стилистических склонностей переводчика» [4,c. 74].
В этом случае Рита Бартосик нашла полный эквивалент слова
«шлепнуть» – „klepnąć”, но чтобы сохранить эмоциональное высказывание
в польском языке должна была добавить „klepnąć po pupie”.
- «Мотаясь в пригородных автобусах и расхлябанных электричках,
она быстро и некрасиво старилась» (с. 63).
- „Trzęsąc się w autobusach i rozklekotanych kolejkach podmiejskich
szybko i brzydko się starzała” (s. 39).
Образное просторечное выражение «мотаться» – ‘проводить время в
утомительных занятиях’, в польском переводе потеряно, так как „trząść
się” («трястись») не отвечает намерениям подлинника. В польском языке
имеем полный эквивалент „wałęsąć się”, но переводчица решила обойти
его. Слово «расхлябанный» воссоздано переводчицей полным польским
эквивалентом «rozklekotany”.
- «Однако Гаврилин растрезвонил об этой статье по всему
околотку» (с.70).
- „Ale Gawrilin roztrąbił już o artykule po całej okolicy” (s.44).
Разговорное слово «растрезвонить» – ‘разболтать’, воссоздано в
переводном тексте полным эквивалентом „roztrąbić”.
- «Таня назвала его занудой, он ее – жлобихой» (с. 77).
- „Nazwała go nudziarzem, odwzajemnił się jej jędzą” (s. 47).
Просторечное презрительное «зануда» и бранное слово «жлобиха»
воссозданы эквивалентными польскими формами с сохранением
стилистической окраски текста.
- «Это все мертвое и смердит отвратительно... Да пусть она бросит
эту убогую школу» (с. 84).
- „To nic nie warte, brudne pomówienia… A niech nawet rzuci tę szkołę
w cholerę” (s. 52).
Разговорное значение слова «убогий» – ‘немощный, увечный,
жалкий на вид’, Рита Бартосик решила воссоздать с помощью польского
бранного выражения „w cholerę”.
- «Яся, маленькая полячка» (с. 86).
- „Jasia, mała Polka…” (s.53).
Положительным решением переводчицы назовем употребление
взамен присутствующего в оригинале пренебрежительного определения
«полячка» нейтральной литературной формы „Polka”.
- «... двадцать три дореформенных рубля, стянутых у спящего
Равиля» /с. 88/.
- „…dwadzieścia trzy ruble sprzed denominacji, wyciągnięte z kieszeni
śpiącego Rawila” (s. 54).
В этом случае Рита Бартосик использует аналог „wyciągnięte”, хотя в
польском языке имеется более близкая по смыслу единица
„podprowadzone”.
- «... у нее было... временное жилье в чулане при школе» (с. 90).
- „…miała… tymczasowe miejsce do spania w szkolnej komórce” (s. 55).
Cуществительное
„komórka” является точным эквивалентом
диалектизма «чулан».
- «... забегал к ней участковый Малинин, пожилой краснорожий
благодетель...» (с. 90).
- „…odwiedzał ją czasami dzielnicowy Malinin, podstarzały opiekun z
czerwoną gębą…” (s. 55).
Просторечное определение «краснорожий» умело воссоздано
переводчицей эквивалентом польского просторечия „czerwona gęba”.
- «... она ликовала, понимая, что попала в яблочко предвкушаемой
мишени» (с. 101).
- „...już miała wewnętrzne przekonanie, że trafiła w dziesiątkę” (s. 62).
В
данном
случае
переводчица
достигла
равноценного
эмоционального
эффекта
за
счет
употребления
польского
фразеологического выражения „trafić w dziesiątkę”.
- «Алешка не чинясь расчехлил гитару и спел несколько печальноостроумных и смешных песен, яростно кривляясь и растягивая
петрушечий рот балаганного актера» (с. 104).
- „Nie dając się długo prosić, chętnie wyciągnął z futerału gitarę i
zaśpiewał kilka nostalgicznie żartobliwych piosenek, robiąc okropne miny i
szeroko rozciągając usta jarmarcznego pajaca” (s. 64).
Устаревшее «чиниться» – ‘излишне скромничать, проявляя
застенчивость, церемонность’, воссоздано в переводе более литературной
формой. Амплификация текста (расширение с 1 слова оригинала до 5
перевода) не нарушает в целом динамики предложения. Она вызвана
спецификой принимающего языка, его стилистическими и семантическими
нормами.
Разговорное просторечное выражение «балаганный актер»,
обозначающее нечто грубое, шутовское, пошло-несерьезное, заменено
полным смысловым эквивалентом „jarmarczny pajac”.
- «- Один разок, и быстренько, - сказала деловитая фея без всякого
кокетства» (с. 106).
- „Szybki numerek? – zaproponowała bez cienia kokieterii rezolutna
czarownica” (s. 65).
Смысл высказывания четко выявляется из контекста и поэтому
переводчица решила воссоздать его польским аналогом „szybki numerek”.
- «... они одновременно вышли на крыльцо: Роберт Викторович ... и
Яся с красной матерчатой сумочкой, в которой бултыхались два вечерних
учебника» (с.120).
- „… Robert Wiktorowicz zupełnie przypadkowo natknął się na ganku na
Jasię… a ona z czerwoną płócienną torbą w ręku, w której były dwa
podręczniki” (s.73).
Образное разговорное «бултыхаться» – ‘барахтаться’ заменено
нейтральной польской формой „być”.
- «... так и будет на нее таращиться, бедняга, дурачок, чудной,
совсем особенный...» (с. 124).
- „… i tak cały czas będzie się na nią gapił – biedak, głuptas, dziwoląg,
skończony szajbus…” (s. 76).
Чтобы сохранить эмоционально-эстетический эффект высказывания,
переводчица удачно заменила разговорные обороты эквивалентными
польскими формами. Но в одном случае:
«совсем особенный»,
употреблено выражение с более сниженным значением, поскольку
„szajbus” обозначает «рехнувшегося».
- «Другие ее друзья, ерник и выворачиватель всего на свете Алеша и
Володя...» (с. 131).
- „Jej przyjaciele, kpiarz Alosza, wyciągający wszystko na światło
dzienne…” (s. 80).
В этом случае просторечное «ерник» заменено литературной формой
„kpiarz” – «насмешник, шутник», что не вполне отвечает стилистическому
замыслу оригинала.
Несмотря на разницы между подлинником и текстом обратного
перевода, работу Риты Бартосик следует рассматривать как пример
адекватного воспроизведения смыслового инварианта оригинала.
Переводческая задача была трудной, учитывая многие разговорные
выражения, однако переводчица умело смогла подобрать языковые
эквиваленты, наиболее адекватные оригиналу. Иногда случалось, что
некоторые образные экспрессивные словечки: «выдыхаться», «щербатый»,
«мордочка» были заменены более литературной польской формой, но это
не нарушало стилистической тональности текста.
Положительная оценка переводческих усилий Риты Бартосик,
которую мы представили все же не означает, что результаты работы
переводчика нельзя далее совершенствовать. Следует указать на несколько
ошибок, напр., предложение «Почти никогда не отключали электричество»
(с. 33) воссоздано неправильно: „Nie mieli tam wprawdzie światła” (s. 21)
/«У них, правда, не было света»/.
В предложении «Он только что осмотрел приехавшую за сорок верст
верхом немолодую башкирку...» (с. 45) отсутствует существенное
определение как она доехала до больницы: „Skończył właśnie badać
niemłodą Baszkirkę, która przejechała czterdzieści wiorst…” (s. 28).
В предложении «Легкий и сухой, как саранча, Роберт Викторович...»
(с. 72), слово «саранча» заменено польским „pasikonik”, что обозначает
«кузнечик»: „Lekki i wysuszony jak pasikonik, Robert Wiktorowicz…” (s.
44).
Но, как видно, замечаний и упреков в адрес переводчика немного. В
основном в работе Риты Бартосик относительно хорошо воссоздана
динамика повествования, темп писательской речи, что подтверждают и все
вышеприведенные примеры.
Литература:
1. L. Ulicka, Sonieczka. Przekł. Rita Bartosik. Warszawa 2004. Далее все
цитаты в тексте приводятся по этому изданию с указанием страниц.
2. В. Виноградов, О языке художественной литературы. Москва 1959.
3. Л. Улицкая, Сонечка: Повесть. Москва 2006. Далее все цитаты в
тексте приводятся по этому изданию с указанием страниц.
4. А. Попович, Проблемы художественного перевода. Москва 1980.