Обзор следственных дел по в Воронежской области. 1930-1951 «к.-р. организациям ИПЦ»
advertisement
Обзор следственных дел по «к.-р. организациям ИПЦ» в Воронежской области. 1930-1951 Масштабность операции по выявлению и ликвидации "филиалов" ИПЦ в Центрально-Черноземной области (ЦЧО) и на юге страны, проведенный чекистами в два этапа с 1930 по 1932 год, был, очевидно, вызвана стремительными темпами проведения коллективизации и ответными волнениями и вооруженными выступлениями крестьян. Очаги сопротивления в большей степени затронули Воронежскую область, районы Дона и Кубани, где влияние "иосифлянского" духовенства было преобладающим. Позднее в материалах следственных дел ИПЦ по Воронежской и другим областям оппозиционные митрополиту Сергию клирики и миряне будут проходить как "буевцы" — по имени епископа Воронежского Алексия (Буя), ставшего во главе "иосифлянской" части своей епархии. Оформление движения ИПЦ в этом регионе и на юге России подробно изложено в материалах нескольких групповых дел по ИПЦ. Обратимся к ним. Активность верующих Воронежской епархии в противостоянии властям проявилась гораздо раньше. Тогда во главе епархии стоял архиепископ Петр (Зверев). Ораторский дар, привлекающий на его проповеди массу верующих, высокий авторитет человека твердых религиозных убеждений тревожил местные власти с начала пребывания его в епархии. С января по ноябрь 1926 года длилось жесткое противостояние клира и мирян органам ГПУ и милиции. Для защиты владыки Петра от преследований была сформирована группа прихожан, днем и ночью охранявшая пастыря. Верующие неоднократно обращались за помощью в партийные органы, проводились массовые акции протеста, а когда владыка Петр отправлялся по очередному вызову в милицию или ГПУ, по 300 мирянк сопровождали его и требовали освобождении, угрожая властям; в защиту пастыря даже была послана телеграмма от имени рабочих в адрес ХV партконференции. Ответом органов ГПУ был арест 28 ноября 1926 года архиепископа Петра вместе с группой активных клириков и мирян. В марте 1927 года следствие по групповому делу было завершено. Владыка Петр своей вины не признал и обвинение не подписал. 26 марта Петр (Зверев) был приговорен к 10 годам концлагеря и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. Остальные обвиняемые получили по 3-5 лет концлагерей и ссылок. Сменивший владыку Петра на Воронежской кафедре епископ Алексий (Буй) принял в духовное руководство крайне недовольную несправедливостью властей и достаточно сплоченную паству. Реакция прихожан на Декларацию митрополита Сергия, которой предписывалось поминовение на богослужениях советской власти, была резко отрицательной. Так что активная поддержка клириков и верующих в противостоянии политике митрополита Сергия у владыки Алексия был легко прогнозируема. 10 октября 1927 года на собрании духовенства Воронежской епархии, где зачитывалась Декларация митрополита Сергия, группа клириков1 выступила с особой резолюцией, выражавшей недоверие митрополиту Сергию и его Синоду. С ноября клирики Иоанн Каменский, Петр Новосельский, Илья Пироженко, Владимир Чиликин возобновили в своих церквях «поминовение за богослужением архиепископа Петра Зверева, вопреки существующему 1 Среди них ссыльные протоиереи Николай Пискановский и Владимир Чиликин, иереи Сергий Гортинский, Иоанн Каменский, Александр Филлипенко и другие. распоряжению властей о непоминовении, как осужденного за политические деяния», на что их благословил епископ Алексий. Он и сам за богослужением в кафедральном Алексеевском храме и в других приходских церквях стал поминать владыку Петра, 22 января 1928 года по церквям Воронежской епархии было распространено Послание епископа Алексия (Буя)2, в котором он заявлял: «Вполне разделяя мнения и настроения верных православных иерархов и своей паствы, отныне отмежевываюсь от митрополита Сергия, его неканонического Синода и деяний их». 27 января он был запрещен митрополитом Сергием в священнослужении и освобожден от управления епархией. Весной 1928 года часть епархии во главе с епископом Алексием официально примкнула к митрополиту Иосифу (Петровых). Позднее один из сотрудничавших со следствием обвиняемых покажет, что при первом же свидании епископа Алексия с архиепископом Димитрием (Любимовым) в мае 1928 года последний заявил, что «он, епископ Алексей, с этого дня будет управлять всем югом России». Мотивировал он это решение тем, что «ему трудно управлять южными приходами». По совету владыки Димитрия епископ Алексий переместился в город Елец Орловской области, и с этого момента, по показаниям свидетелей, «началась волна присоединений» к нему клириков ЦЧО и Украины, а его квартира в Ельце стала вроде «странноприимного дома», где каждый день ночевали по два-три священника, прибывшие на встречу с Алексием. Массовость присоединений духовенства отмечалась в Сумском округе, куда епископ Алексий (Буй), как показал позднее иерей Сергей Бутузов, «рукоположил не один десяток священнослужителей». К владыке Алексию за рукоположениями и пострижениями приезжало также и посланники епископа Варлаама (Лазаренко) с Северного Кавказа и из Черноморья. Об обстановке в епархии в то время подробно докладывал священник-"сексот". Вот выдержки из его агентурных сообщений: епископ Алексий является в ореоле "столпа веры"; духовенство епархии «взято под подозрение и внимательно следит за каждым, не окажется ли он еретиком»; в отсутствии Алексия они хотели организовать собрание духовенства и мирян, но появилось опасение, что придут сторонники Алексия и провалят все, так что они отказались от этой мысли; после возвращения из Москвы епископ Алексий повел агитацию еще шире, вызвав «полную растерянность среди духовенства». Реакция на эти сообщения местных чекистов была прогнозируема: «Желательно и настоятельно необходимо епископа Алексия отозвать из епархии… И также поступить с его единомышленниками, ссыльными священниками». В мае 1928 года были арестованы первые восемь человек, и среди них четверо ссыльных клириков: Иоанн Андриевский, Николай Пискановский, Павел Смирнский, Александр Филиппенко. Протоиерей Николай Пискановский подтвердил на допросе, что на встречах с клириками обосновывал неканоничность митрополита Сергия так: «Неканоничность митр. Сергия рассматриваю по следующим моментам: 1) Его декларация не имела благословения митр. Петра Крутицкого; 2) Содержание декларации полностью противоречит постановлению Церковного Собора Православной Церкви 19171918 года». Иерей Александр Филиппенко не отрицал, что на службах всегда поминать епископа Петра (Зверева) и в своих проповедях рекомендовал верующим «строго придерживаться Православия и следовать за БУЕМ, как за спасителем православной веры от всего бесовского». Он же подтвердил свою убежденность в том, что «поскольку Соввласть преследует основную цель — 2 Послание от 7 января 1928 года. построение социализма и не нуждается при этом в церковной поддержке, следовательно, союза у Церкви с безбожным государством быть не может». А иерей Иоанн Андриевский подтвердил на следствии, что, «когда вполне выявилась неканоничность образованного Сергием Синода, то я по своей совести не мог оставаться в общении с ним и прекратил это общение, став на сторону епископа Алексия Буя». В феврале отец Иоанн по окончании богослужения зачитал в своем храме послание епископа Алексия с извещением об отходе от митрополита Сергия, сообщив затем прихожанам, что и «я разделяю это послание и прекращаю по своей совести канонические общение в Сергием». 9 июля 1928 года арестованным было предъявлено «Обвинительное заключение», в нем говорилось, что они, «примыкая к реакционночерносотенному кругу церковного движения и участвуя в создании в церковных кругах раскола, вели наряду с этим активную антисоветскую агитацию среди верующих, возбуждая их к волнениям и беспорядкам против Советской власти». 31 августа они были приговорены: к 3 годам ссылки в Среднюю Азию — 5 человек, среди них все священники, освобождены с ограничением проживания — 3 человека. *** Активная деятельность епископа Алексия и верного ему клира, по версии следствия, привела к созданию массовой "организации", охватившей всю ЦЧО. Влияние владыки, кроме своей епархии, простиралось также на Харьковскую область, на Дон, Кубань и Северный Кавказ. На первом этапе операции по ликвидации Воронежского "филиала" ИПЦ чекисты насчитывали в нем в 19281929 годах не более 500 участников, среди них — 66 священников и 74 монашествующих. Политической платформой организации, по версии следствия, являлась широко распространяемая по церквям брошюра "Что должен знать православный христианин", привезенная епископом Алексием из Москвы. В организацию, по версии следствия, входил ряд отдельных периферийных групп, создаваемый вокруг приходских советов и возглавляемых местными клириками ИПЦ. Периферийные группы были созданы в следующих округах: Острогожском с городами Буденным и Бобровом и шестнадцатью селами; Уманском с четырнадцатью селами; Елецком с пятью городами; Борисоглебском с двумя селами; Белгородском с двумя селами и Козловском с двумя городами. По показаниям ценного для чекистов "свидетеля", епископ Алексий был убежден, что «главную роль эти группы должны будут сыграть при внешних и внутренних осложнениях, в чем Алексий Воронежский уверен, и надеется, что все произойдет в самые ближайшие дни». Ядром организации был Алексеевский Акатов монастырь в Воронеже, где и проходили "конспиративные собрания" под руководством епископа Алексия. После его высылки на Соловки организацию возглавила Коллегия из пяти человек3 под председательством священника Ивана Стеблин-Каменского. Отец Иоанн прибыл в ссылку в Воронеж после отбытия срока в Соловецком лагере особого назначения. Епископ Алексием он был направлен настоятелем церкви в бывшем Девичьем монастыре и стал духовником женской монашеской общины. К отцу Иоанну за советом и помощью обращались не только его прихожане, но и крестьяне из ближних и дальних сел Воронежской области, настолько непререкаем был его авторитет. Естественно, что после ареста и высылки 3 Среди них священники Иоанн Стеблин-Каменский, Сергий Гортинский, Евгений Марчевский и архимандрит Игнатий (Бирюков). После ареста и высылки отца Иоанна председателем Комиссии стал иерей Сергий, и в ее состав был введен иерей Феодор Яковлев. владыки Алексия отец Иван стал епархиальным благочинным. Именно с его проповедью, состоявшейся 16 февраля 1929 года, в которой, как показали "свидетели", он предупредил прихожан: «Граждане, хлебных запасов нет, грозит голод, запасайтесь, кто как может, все это является предвестниками грядущих бойн», — следствие связало последующие огромные очереди в магазинах, оскудевание их запасов, панику и беспорядки в рабочем поселке. Отец Иван, кроме обвинения в антисоветской агитации и провокационных слухов, будет обвинен также и в разжигании религиозного фанатизма на на похоронах игуменьи Девичьего монастыря, где он заявил, что она скончавшаяся — жертва гонений на Церковь, и обратился к верующим с призывом к единению, сказав: «Вот мы снова вместе, едино стадо, скоро наступят лучшие времена, и мы опять восторжествуем». Показания о тайных собраниях в кельях монастыря, на которые попасть постороннему было невозможно, поскольку «надо было знать пароль, "признания" арестованных крестьян, что именно отец Иоанн давал «такую установку — колхозное строительство и отбор имущества у кулаков поведут к полному разорению крестьян, разрушению религии, и что против таких мероприятий коммунистов нужно восставать», — все это могло быть написано под диктовку следствия. И эту версию подтверждет заявление одной "свидетельницы" о том, что отец Иоанн «лично работал тонко, сам почти никогда не высказывался, а говорил через своих приближенных монашек». Отрицая все обвинения, отец Иоанн утверждал, что «неукоснительно каждый праздник и каждое воскресенье, а иногда и по будням говорил поучение чисто духовного характера», никогда не касаясь политических вопросов. Для следствия основным обвинением «в контрреволюционной деятельности "буевцев"» была их активная агитация против коллективизации, что и было понятно, так как успех или неуспех ее определяли богатые земледельческие районы Юга России. По версии чекистов, эта работа велась в трех направлениях: «распространение антисоветских воззваний и листовок; посылка пропагандистов-связистов из духовенства; составление директив руководителям опорных пунктов». Активными разъездными пропагандистами были названы архимандрит Тихон (Кречков), игумен Иосиф (Яцук) и иеромонах Мелхиседек (Хухрянский). Позднее один из этих обвиняемых даст "признательные" показания о пасторских советах руководителей Алексеевского монастыря — «внушать христианам, что Соввласть, поставленная нищими и босяками, нарушила установленный Богом порядок получения власти сверху от Бога, а не снизу, поэтому Соввласть не нужно признавать законной, Богом благословенной». Главным методом обработки крестьян против вступления их в колхозы была исповедь, особенно женщин-прихожанок, которым внушалось, что «колхозы есть фактическое закрытие церкви, лишение верующих общения с Богом, лишение получения благодати, что колхозы есть ничто иное, как дело рук сатаны». На результатах противоколхозной агитации монашества ИПЦ следствие остановилось особо: были отмечены выступления верующих в четырнадцати селах, прошедшие с 21 января по 5 февраля, «подготовленные и проведенные», по версии чекистов, в основной части из них "буевцами". Там были «разгромлены здания сельсоветов, разграблены семенные фонды и колхозный инвентарь, избиты советские и партийные работники, разгромлены колхозные постройки». К примеру, в селе Нижне-Икорец 21-22 января 1929 года «состоялось массовое выступление преимущественно женщин, которые, разгромив сельсовет, сорвав красный флаг и разорвав портреты вождей, ходили по улицам с черным флагом с криками: "Долой колхозы! "Долой антихристовкоммунистов"». Ответом властей стали массовые аресты верующих крестьян в феврале-марте 1930 года. Методы следствия в получении "признательных" показаний нам теперь известны, так что можно не удивляться, что многие обвиняемые не отрицали, что являлись участниками нелегальной "организации", что главной целью их была активная «борьба за сохранение старой веры и восстановление старых порядков». Прежде всего чекисты жестко расправились с верующими, участниками выступлений в селах, о чем говорит Эти выступления действительно имели место, поскольку именно в эти годы в Политический Красный Крест резко возрос поток отчаянных, с мольбой о помощи, писем жен и матерей крестьян, расстрелянных или осужденных на десятилетние сроки в лагеря. Получив от осужденных нужные показания, чекисты взялись за клириков"буевцев". Сам епископ Алексий к тому времени уже был осужден. Он был арестован 6 марта 1929 года в Ельце как «организатор контрреволюционных монархических организаций "Буевцы"». В рапорте оперуполномоченного, проводившего его задержание, было особо отмечено, что «во время обыска гр. БУЙ А. В. держал себя дерзко и вызывающе, всячески иронизировал над сотрудниками». При обыске у него было изъято обращение архиепископа Угличского Серафима (Самойловича), ставшее вещественным доказательством вины епископа Алексия в распространении этого обращения по церквям Воронежской епархии. В тексте обращения следствием были подчеркнуты следующие строки: «Мы руководствуемся в нашем смирении Православной Христианской совестью и преданностью Собору Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., почившему Святейшему Патриарху Тихону, Патриаршему Местоблюстителю Высокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому и тем страдальцам за истину Христову, которые отметают Декларацию митр. Сергия и все последующие его распоряжения». 7 марта он был привезен в Москву и помещен в Бутырскую тюрьму. Следствие прошло ударными темпами. 20 апреля епископу Алексию было предъявлено обвинение, в котором говорилось: «Принадлежа к крайне правым церковникам, распространял их антисоветскую литературу». 17 мая 1929 года епископ Алексий (Буй) был приговорен к 3 годам концлагеря и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения вместе с четырнадцатью епископами, не признавшими своей главой митрополит Сергия. А в феврале 1930 года владыка Алексий был этапирован с Соловков в Воронеж для привлечения к следствию по групповому делу "буевцев", по которому было арестовано еще 38 человек, среди них священники Иван Стеблин-Каменский, Сергий Гортинский, Феодор Яковлев, Георгий Никитин, архимандрит Тихон (Кречков), активные сторонники епископа Алексия. На последнем протоколе при предъявлении окончательного обвинения епископ Алексий написал: «Виновным себя ни в чем не признаю». 28 июля 1930 года епископ Алексий и 12 священнослужителей были приговорены к высшей мере наказания (ВМН), 14 человек — к 10 годам концлагеря, 10 человек — к 5 годам концлагеря. Приговоренные к ВМН были расстреляны 2 августа, кроме владыки Алексия, который осенью 1930 года был вывезен в Москву и привлечен к следствию по делу "Всесоюзного Центра ИПЦ" — как руководитель Воронежского "филиала". *** На этом этапе следствия от многих священников, уже осужденных в лагеря и ссылки, были получены подробные показания о связи организации "буевцев" с руководством ВЦ ИПЦ в Москве и Церковно-административным руководящим центром ИПЦ в Ленинграде. О тесной связи М. А. Новоселова с епископом Алексием показал один из обвиняемых, приведя в доказательство слова Новоселова, что епископ Алексий это «столп южной Церкви». Он же показал о тайной встрече в Ельце владыки Алексия с епископом Варлаамом (Лазаренко) и последующим признании последним «своим руководителем и идейным вождем» владыку Алексия, разослав после этой встречи воззвания к ИПЦ с призывом присоединяться к владыке. Факт принятия под свое начало приходов из Полтавской, Майкопской и Сумской областей не отрицал и сам Алексий, им же были назначены: благочинным "стефановцев" в Курской и Харьковской области — священник Василий Подгорный, руководителем непоминающих в Ставропольской области и на Кубани — священник Василий Перепелкин и пастырем тайных монашеских общин в Черноморье — епископ Варлаам (Ряшенцев). На допросе в октябре 1930 года владыка Алексий твердо заявил, что «ни к какой контрреволюционной организации церковников не принадлежал и церковную ориентацию, к которой я примыкал, контрреволюционной не считаю». Он подтвердил, что считает канонической главой движения "буевцев" митрополита Иосифа (Петровых). 3 сентября 1931 года по групповому делу ВЦ ИПЦ епископ Алексий (Буй) был приговорен «к РАССТРЕЛУ, с заменой заключением в концлагерь, сроком на ДЕСЯТЬ лет». Он был отправлен в Свирьлаг, где за ним с января 1932 года было установлено постоянное наблюдение. Неустанными стараниями окружавших его "добровольных помощников" чекистов под кличками: "Пила", "Незабудка", "Георгий", "Хромой", "Современный", "Штиль" и "Разумов", — на него был собран в лагере солидный компромат. Вот выдержки из агентурных сообщений: «Находясь в заключении уже второй раз, я много видел несправедливостей и насилия. Народ дальше такого терпеть не будет. Вот пример насилия налицо — большинство заключенных, находящихся в лагерях, осуждены по ст. 58 и 90 % из них осуждены крестьяне, которые не только не умеют агитировать, но даже не могут подписать своей фамилии» — слова епископа Алексия (Буя) в бараке, приведенные в АГ-сообщении4 от 26 декабря 1931 года. «БУЙ в присутствии з/к з/к… заявил: "Будем ли мы освобождены или нет, не известно, но в 1932 году нужно ждать больших событий» — АГ-сообщение от 26 февраля 1932 года). «З/к БУЙ в разговоре с з/к МЕДУНИЦА Иваном Трофимовичем... 26 октября сказал: «Будем верить в Господа, что Бог терпит до времени. Надоела эта проклятая жизнь, а вместе с ней и власть, которая нагнала в лагеря невинных людей, оставив дома голодных детей» — АГ-сооб-щение от 9 октября 1932 года. «Епископ БУЙ своим поведением в бараке старается обратить на себя внимание з/к з/к: долго молится по вечерам, призывает их к терпению, обещая скорое освобождение» — АГ-сообщение от 10 октября 1932 года. «БУЙ ведет к-р деятельность, которая выражается в том, что он, являясь авторитетом для а/сов. прослойки лагеря, не выступает против а/сов. суждений, высказываемых в его присутствии, а наоборот — своим молчанием или узаканивает их, или же отдельными репликами поддерживает, а иногда даже прямо ведет а/сов. разговоры» — АГ-сообщение от 10 октября 1932 года. 4 АГ-сообщение — агентурное сообщение. В ноябре 1932 года епископ Алексий (Буй) был переведен в Соловецкий лагерь особого назначения «как имеющий ВМН». Заметим, что начальнику лагеря из Москвы было направлено секретное указание: «Принимая во внимание то, что з/к БУЙ А. В. пользуется среди служителей религиозного культа всех ориентаций большим авторитетом, ПРЕДЛАГАЮ: 1) Установить постоянное аг/наблюдение за указанным з/к БУЙ, обеспечив его квалифицированным осведомлением. 2) Особое внимание обратить на попытки з/к БУЯ связаться с волей. 3) О а/с деятельности БУЯ регулярно сообщайте в докладных записках по служителям религиозных культов». *** В октябре-ноябре 1932 года в Воронежской епархии и на Юге России прокатилась вторая волна массовых арестов духовенства и верующих, по версии чекистов, участников "буевской" группы, входившей во «Всесоюзную церковномонархическую организацию ИПЦ». Эта группа включала в себя девять опорных пунктов с сорока ячейками. Участниками ее являлись «скрывшиеся от репрессий» и находящиеся в глубоком подполье последователи епископа Алексия, «вновь активизировавшиеся в своей контрреволюционной деятельности». Их насчитывалось свыше 1000 человек. Главное обвинение против участников "буевской" группы организации осталось прежним — «активная подготовка вооруженного восстания для свержения Соввласти», включающая в себя агитацию против колхозного строительства, распространение антисоветских листовок, провокационных слухов, вербовку участников и подготовку их к активным выступлениям против советской власти. В материалах дела фигурировала "Схема построения и связи" организации "буевцев" с Москвой, Ленинградом и с Соловками, где находился сам владыка Алексий. Алексеевский монастырь был к тому времени закрыт, поэтому центром организации следствием был определен храм в пригородном Углянце, где служил иеромонах Вассиан (Молодцой). Логика следствия в выборе центра организации "буевцев" и ее руководителя была простой: если иеромонах Вассиан ездил на свидания с владыкой Алексием (Буем), то мог там получать «определенные инструкции», а поэтому и быть ему руководителем. На допросах, под сильнейшим давлением следователя, иеромонаху Вассиану пришлось "признаться", что при последнем свидании в августе 1932 года епископ Алексий "доверился" ему, заявив, что он через два-три месяца вернется в Воронеж и займет положение правящего архиепископа, так как срок, определенный ему для возвращения в Воронеж, «есть срок гибели Советской власти, которая будет свергнута», то есть «в недалеком времени должен быть убит СТАЛИН». Более пагубного для владыки Алексия показания трудно было придумать. 21 декабря 1932 года епископ Алексий был арестован на Соловках для следствия по новому делу организации "буевцев" и в тот же день допрошен в связи с приездами к нему на свидание из Воронежа иеромонахов Вассиана и Серафима. Измученный многолетним пребыванием в лагере, неоднократными этапами и перессылками, шантажируемый угрозой расстрела5, если не подпишет признания вины, епископ Алексий не выдержал давления. И 25 декабря он написал "покаянные" показания, в которых подтвердил, что всегда враждебно По воспоминаниям сидевшего с ним в тюремной камере заключенного, во время следствия епископа Алексия пытали электротоком. 5 относился к революции, проявлял в своей деятельности «враждебность и непримиримость к советской власти», и теперь в этом раскаивается. Далее он писал, что «постоянные размышления о взятой мною неправильной позиции, привели меня к тому, что у меня изменились отношения к советской власти, и что я теперь, с нынешнего часа, решительно отметаю от себя всякую контрреволюционность и отмежевываюсь от всякой контрреволюции». Подписав нужные следствию протоколы о деятельности организации "буевцев", епископ Алексий избежал нового приговора. 2 апреля 1933 года его дело было прекращено6. В марте 1933 года следствие по групповому делу "буевцев", к которому были привлечены один епископ, 13 священников, 44 монаха и монахинь и 4 "бродячих церковника", было завершено и 28 марта были приговорены к расстрелу — 5 человек, к 10 годам концлагеря — 22 человека и к 5 годам концлагеря — 46 человек. Осужденные к расстрелу, после томительного ожидания смертной казни, позднее были отправлены на 10 лет в лагерь, где они будут расстреляны в 1937-1938 годах. Возвращаясь к материалам группового дела, попробуем услышать "живые" голоса его участников: «Я не сочувствую мероприятиям, направленным против религии. Считаю неправильным обучение детей в школах в противорелигиозном направлении и т. д. Для меня нет сомнения, что вера в распятого Христа непобедима, что кажущееся творчество материализма есть временное явление» — иерей Иоанн Стеблин-Каменский. «Везде проповедывала Христа. Чтобы граждане боролись с отступниками от Бога, которые являются посланниками антихриста. И чтобы не шли крестьяне в колхозы, так как, идя в коллективы, они отдают душу антихристу, который явится вскоре»; «Вы радуетесь красному флагу и Ленину, а мы будем радоваться и поклоняться черному флагу, ждать царя Михаила и помнить имя Патриарха Тихона» — монахиня Макрина Масловская. «Мы занимались проповедничеством и систематически вели пропаганду среди населения и организовывали массу на активную борьбу с Советской властью. Наше проповедничество и пропаганда приводила массу в движение и к столкновению с Соввластью» — иеромонах Георгий (Пожаров). «Я говорил верующим, что духовенство находится в гонении; всех до одного из духовного звания, дабы закрыть церковь, привлекают к ответственности за пропаганду и сажают в тюрьмы; насаждают безбожие, а храмы христианские подвергаются осквернению» — иерей Александр Свиридов. «Помощь арестованным оказывал согласно Священного Писания: продуктами и деньгами. Власть — дело земное, а мое дело — божественное, власть — сама по себе, а религия — также сама по себе»; «Если на исповеди крестьянин говорил про Соввласть и ругал ее — я обыкновенно отпускал грехи и говорил "Иди и не греши"» — священник Александр Мильтонов. «Священник ТУГОВ Василий завоевал авторитет своими проповедями, он вызывал ими плач верующих в церкви. Излюбленной темой его проповедей были проповеди о скором страшном суде и пришествии Антихриста» — из показания свидетелей. Осенью 1937 года епископ Алексий был переведен на тюремный режим. 9 октября 1937 года он был приговорен к ВМН и 3 ноября расстрелян. 6 «Священник САХАРОВ имел большой авторитет, к нему из разных сел приезжали крестьяне в церковь исповедоваться, а также бывало много народа на квартире, со многих он не брал денег за требы, многим давал деньги. Приезжих крестьян он расспрашивал о их жизни, как идут дела, как дела в колхозе. Многие жаловались на власть, на это он отвечал: "Терпите, нужно перетерпеть — скоро настанет облегчение. Сегодня — буран, а завтра — ведро будет". В разговорах особо подчеркивал необходимость поддержки заключенных. Сам он собирал хлеб, сушил сухари и отправлял их в тюрьмы. В церкви он молился за заключенных и поминал о их здравии» — из показаний обвиняемого. *** 13 октября 1933 года в селе Поляны Верхне-Карачанского района Воронежской области были арестованы и привлечены к следствию по групповому делу 15 человек, и среди них священник Алексий Саввин. В октябре 1929 года иерей Алексий, несогласный с политикой митрополита Сергия, ушел за штат и выехал к епископу Иоасафу (Попову) в Новомосковск. Позднее на допросе он показал: «Мы с ним много беседовали о том, что митр. Сергий, выпустив декларацию и признав Советскую власть, перестал быть православным архиереем». Завершая беседу, епископ Иоасаф сказал: «Мы, православные, не должны разделять радости и принимать горе, как свое горе, той власти, которая уничтожает православную веру»,— и посоветовал отцу Алексию не иметь общения с митрополитом Сергием, а поминать митрополита Петра Крутицкого и епископа Алексия (Буя) или же его, Иоасафа, как правящего епископа. Благочинный "иосифлянских" приходов, протоиерей Феодор Авдеев, по указанию епископа Иоасафа, направил отца Алексия на служении в села Карачан и Троицкое, а позднее церковным советом он был приглашен служить в церкви Покрова Божией Матери в селе Поляны. Вскоре он стал известен в округе как священник "тихоновской" ориентации, и на его службы «стекались богомольцы из близлежащих сел, а также из Донской области; приходило человек по 20-30, а в большие праздники стекалось богомольцев до 100 человек и более». На проповедях отец Алексий утверждал, что «при царе, помазаннике Божием, народ жил хорошо, а сейчас народ наказан этой властью за грехи людей, и все, что проводится этой властью — есть наказание Божие»; убеждал прихожан, что в колхозы не надо записываться, что «впереди верующих ждут гонения, но надо терпеть и не отходить от Господа». На следствии Алексий Саввин подтвердил, что «с момента существования советской власти и до сего времени я на страже борьбы с нею, как человек глубоко верующий и видящий в советской власти врага, который уничтожает православную религию»7; «Когда ко мне обращались за советом верующие, я отвечал, что это дело вашей совести, а я лично являюсь контрреволюционером и веду борьбу с советской властью на почве своих религиозных убеждений». 21 февраля 1934 года арестованные были приговорены: священник Алексей Саввин, как «организатор контрреволюционной церковно-монархической группы» — к 10 годам лагерей8, псаломщики и активные члены приходского Он добавил, что стал к ней еще более враждебен, когда был расстрелян в 1930 году его сын, священник Николай Саввин. 8 13 апреля 1934 года Алексий Саввин обратился к Калинину с просьбой «дозволить жить на воле», так как ему уже 78 с половиной лет, он тяжело болен и лежит в больнице при Козловском 7 совета, как «активные помощники Саввину в борьбе с советской властью», — к 5 годам лагерей, 9 человек — к 3 годам лагерей. В последующие годы преследования "буевцев" продолжались, но многие из них, оставшихся на воле, перешли на нелегальное положение, так что чекистам выявлять и арестовывать их стало труднее. *** 13 января 1945 года в Воронежской области как «участники антисоветской группы монахов-нелегалов» были арестованы 8 человек, среди них священник Иоанн Скляров, иеромонахи Антоний (Гирчев) и 5 монахов 9 — все они действительно находились на нелегальном положении. Монах Авва (Черных) вскоре был освобожден из-под стражи, так как «улик о его антисоветской деятельности не было», а сыновья его воевали на фронте. Руководителем группы монашествующих был назван следствием иеромонах Антоний как «последователь репрессированных ранее органами советской власти реакционеров Ленинградского митрополита Иосифа и Воронежского епископа Алексея Буя». В 1928 году он посетил в Ельце епископа Алексия (Буя) и принял от него посвящение в иеромонахи. В 1933 году иеромонах Антоний принимал у себя протоиерея Иоанна Андриевского10, который после ареста епископа Алексия (Буя) вступил в общение с епископом Иоасафом (Поповым), считал владыку своим духовным пастырем и постоянно переписывался с ним. С одобрения владыки Иоасафа иеромонах Антоний стал тайно постригать в мантию верующих, а также духовных детей как иерея Иоанна, так и епископа Иоасафа по его письменной просьбе, успев до своего ареста совершить более ста тайных постригов. До 1941 года тайные пострижения проводились в доме монахини Михаилы Чупуровой в селе Углянец, затем в Воронеже на квартире Анны Рябининой, "болящей Аннушки", и лишь иногда в домах самих постригаемых. В 1941 году иеромонах Антоний приступил к созданию тайной подземной церкви в сенях дома своей сестры Пелагеи Гирчевой с двумя потайными выходами, в чем помогали ему братья, монахи Ангелист и Философ (Вялыхи). Сама подземная церковь подробно была описана в Акте от 13 января 1945 года: «Внутренний размер церкви 2х4 метра, в передней части имеется престол, на котором расположены и установлены все церковные утвари и лампады. Стены церкви обложены деревянными балками, поддерживающими земляную насыпь. По стенам на высоте 0,5 метра настланы нары, служащие местом отдыха и сна проживающих у него монахов». Там иеромонах Антоний постоянно проводил тайные богослужения и монашеские постриги. С началом войны он дал указание скрываться в подземной церкви монахам призывного возраста11, для них сестры Гирчевы, монахиня Рафаила и Мария, готовили обед. В 1943 году некоторым из скрывающихся монахов достали фиктивные документы, в них их возраст был увеличен на 4-12 лет, чтобы они не подлежали призыву в армию. Священник Иоанн Скляров, вернувшись в 1943 году из Рыбынского лагеря, восстановил связь с иеромонахом Антонием и по его просьбе стал совершать тайные богослужения, монахи Рафаил (Волков) и Ангелист (Вялых) исполняли роль псаломщиков. В конце апреля 1944 года он восстановил также письменную связь и с иереем Иоанном Андреевским, находящемся в ссылке в Новосибирске. доме заключения. 23 мая 1934 года приговор Алексею Саввину был снижен до 5 лет лагерей условно, и он был освобожден. 9 Рафаил (Волков), Ангелист (Вялых), Философ (Вялых), Гавриил (Енин), Авва (Черных). 10 С ним в духовном общении были священник Емельян Плотников из села Малышево Гремячского района и иеромонах Иероним (Сапаровский) из села Ивановка. 11 Сергей Алферов, Андрей Волков, братья Федор и Михаил Вялых. По его указанию монашествующие ходили по селам и агитировали верующих поступать в тайный монастырь12, собирали также пожертвования. На следствии Антоний (Гирчев) подтвердил, что своими идейными руководителями признавал митрополитов Петра (Полянского) и Иосифа (Петровых), епископов Алексия (Буя) и Иоасафа (Попова), как «православных руководителей нашей староцерковной ориентации, которых всегда поминал за службой на ектенье». Иерей Иоанн Скляров заявил на допросе, что «во время раскола духовенства на тихоновскую и обновленческую ориентацию я оставался на стороне староцерквониковтихоновцев, во главе в то время стоял еп. Алексий (Буй), после его ареста я рукоположился у еп. Иоасафа в Новомосковске Днепропетровской области». 3 июля арестованным было предъявлено "Обвинительное заключение", приведем выдержки из него: «При проведении тайных монашеских постригов Гирчев давал а-с установки: а) Не признавать и не выполнять законов соввласти. б) Не работать в колхозах и советских учреждениях. в) не брать в руки оружие и не служить в Красной Армии»; «Иван Скляров, вернувшись в 1943 году из ссылки, восстановил связь с иеромонахом Антонием (Гирчевым), систематически посещал его, производил по его просьбе тайные религиозные обряды, организовывал собрания верующих, где проводил а-с агитацию и распространял провокационные слухи о скором неизбежном уничтожении соввласти немцами». 18 июля 1945 года арестованные были приговорены: к 8 годам лагерей — иерей Иоанн Скляров, иеромонах Антоний (Гирчев) и 3 монаха, к 5 годам лагерей — монах Садолит (Алферов) и к 5 годам ссылки — монах Гавриил (Енин). Следственные материалы в отношении других монашествующих, проходящих по связям с обвиняемыми, были выделены в особое производство (6 монахов, 17 иноков, 21 монахини и 58 инокинь). *** 1 июня 1947 года в селе Большая Грибановка был арестован проповедник Борис Самойлов, 15 августа — еще трое истинно-православных христиан: Мария Мякотина, на квартире которой тайно проживал проповедник, Борис Прокудин и Евдокия Тельпова. 17 сентября последней была арестована Тамара Суркова. С 1945 года проповедник Борис Самойлов ходил со своими единомышленниками по селам Грибановского, Алешковского и Карачанского районов, и проповедовал слово Божие. На эти моления собиралось по несколько сот человек. В мае и июле 1946 года в селах Большая Грибановка и Ржавец Борис Самойлов провел богослужения мирским чином с проповедями, а по версии следствия, «проводил антисоветскую агитацию, высказывая клеветнические измышления». 20 октября 1946 года арестованные были приговорены: к 10 годам лагерей — Борис Самойлов и Мария Мякотина, к 8 годам лагерей — Татьяна Суркова, к 5-6 годам лагерей — Евдокия Тельпова и Борис Прокудин. *** Осенью 1950 года в селах Новохоперского района Воронежской области были арестованы 47 истинно-православных христиан, как «нелегалыцерковники». Они были связаны с руководителем липецкой группы ИПХ Василием Титовым, и от него к ним приезжали связники. Эта связь и стала причиной их ареста после приезда к ним священника, направленного Василием Титовым. Священник совершил требы, а после его отъезда все участники тайных 12 Например, активные инокини Евпраксия и Любовь направили к нему 10 женщин. богослужений были арестованы. 27 января 1951 года было утверждено "Обвинительное заключение" со стандартными обвинениями. 17 февраля 1951 года обвиняемые были приговорены: к 25 годам лагерей — 4 человека, к 10 годам лагерей — 12 человек, к 8 годам лагерей — 7 человек, к 5 годам лагерей — остальные. *** 4 января 1951 года был арестован иеромонах Анувий (Капинус), отбывший уже по делам ИПЦ два лагерных срока и проживавший в Воронежской области на нелегальном положении. В апреле-мае в разных селах были арестованы еще 10 человек. Иеромонах Анувий с лета 1946 года стал проводить тайные богослужения по домам верующих в Песковском, Борисоглебском, Грибановском районах Воронежской и смежных с нею районах Сталинградской области. Позднее он объединил свои и тайные группы истинно-православных христиан13, которыми ранее руководили иеромонахи Антоний (Перепелица), и Борис Самойлов14, к тому времени уже осужденные15. Проводил богослужения, исповедовал, причащал и беседовал. Ближайшим его помощником на тайных богослужениях был монах Мелетий (Щеглов), досрочно освобожденный по амнистии из лагеря, где они и познакомились. За два года до ареста иеромонах Анувий тайно постриг в мантию около двадцати человек, образовав "монастырь в миру" в селе Мазурки. Монашествующие носили определенного покроя и цвета одежду. В качестве наказания на нарушение монашеского устава иеромонах Анувий не допускал к причастию и налагал епитимьи в 100-150 поклонов. Позднее он организовал женский "монастырь в миру", в него вошли монахини и инокини из сел Большая и Малая Грибановка16 Борисоглебского района. Монашествующие ходили по селам и агитировали верующих за выход из колхозов, а также за отказ от работы на предприятиях, от участия в профсоюзах и других общественно-политических организациях, от участия в выборах. В 1950 году во время кампании по сбору подписей под Стокгольмским воззванием о запрещении атомного оружия все истинно православные отказались от подписи под этим воззванием17. Между иеромонахом Анувием и группами истинноправославных христиан в селах была постоянная связь через послушниц. В 1950х годах Анувий был связан также с группами истинно-православных христиан в Борисоглебске и Серпухове, откуда к нему приезжали связники, а также со священнослужителями-"тихоновцами" в Воронеже. На следствии иеромонах Анувий подтвердил, что по своим убеждениям он "тихоновец", что ИстинноПравославная Церковь не должна признавать безбожную советскую власть, что он «действительно являлся руководителем антисоветской организации христиан "тихоновской" ориентации». В августе 1951 года арестованные были приговорены: иеромонах Анувий Капинус и монах Мелетий Щеглов — к 10 годам лагерей и отправлены в Озерлаг, восемь человек — к 5-8 годам лагерей, один человек — к 3 годам ссылки. 13 В Борисоглебске было 9 участников, в селах Богана — 16, Мазурка — 7, Калмык — 7, Малая Грибановка — 2, Большая Грибановка — 21, Пески — 8, на ст. Калмык — 8 и Поворино — 6. 14 Он возглавлял "христианскую общину" молодых девушек в селе Грибановка. 15 В Борисоглебском, Грибановском, Поворинским, Новохоперском, Песковском районах Воронежской области; в Урюпинском и Хоперском районах Сталинградской области. 16 Пять монахинь и четыре инокини. 17 Монах Мелетий показал на допросе: «Я лично был за войну, за применение атомного оружия в войне против СССР, так как считал это неизбежным "бичом Господним" советскому народу, который пошел по безбожному коммунистическому пути». Осипова И. И.
