«Большой террор» 1936
advertisement
В. Ю. Васильєв Институт истории Украины НАН Украины Киев (Украина) «БОЛЬШОЙ ТЕРРОР» В УКРАИНЕ (1936–1938 ГОДЫ) С конца 1980-х гг. тема «большого террора» 1937–1938 гг. в Украине стала предметом серьезных научных исследований и ожесточенных идеологических споров. Еще во времена перестройки М. Горбачева в украинских средствах массовой информации появились многочисленные публикации под общим названием «восстановление исторической правды». В них говорилось о малоизученных или фальсифицированных страницах украинской истории. По отношению к советскому периоду истории Украины многие профессиональные историки не избежали соблазна публиковать новые «сенсационные факты», сосредотачиваясь на негативных по отношению к украинцам процессах голоде 1932-1933 гг. и массовых политических репрессиях 1937-1938 гг. Решающее влияние на творчество ученых оказывали два фактора – достижение в 1991 г. Украиной государственной независимости и общий поворот украинской исторической науки к созданию национальной концепции истории Украины, а также значительное расширение доступа исследователей к архивным материалам (было открыто 95-99% архивных фондов Украины). Поэтому появилось огромное количество документальных публикаций в научных изданиях и периодической прессе, посвященных репрессивной политике коммунистического режима в Украине1. На волне общественного осуждения сталинизма, массовых политических репрессий, преступлений коммунистического режима парламент и правительство Украины в 1993 г. одобрили Государственную программу «Реабилитированные историей». Предусматривалось, что в каждой области Украины будет создан специальный том о политических репрессиях советской власти, который бы включал новые исследования, документы, списки людей, пострадавших от незаконных репрессий2. В начале 1990-х гг. были опубликованы первые серьезные научные работы. Ю.Шаповал использовал новые архивные документы, чтобы показать механизмы тоталитарного режима в Украине, трагические судьбы миллионов людей. Его книги существенно расширили наши представления о «внутренней кухне» чекистских органов, которые непосредственно осуществляли репрессии3. Тогда же появился сборник статей, в котором Г.Ковтун, В.Войналович, Ю.Данилюк впервые опубликовали выдержки из многих документов чекистских органов, а также общие статистические данные арестованных в 1935-1938 гг. в Украине из Государственного архива Службы безопасности Украины (ГА СБУ)4. На протяжении 1990-х гг. исследователи искали новые документальные свидетельства политических репрессий и осмысливали сам феномен террора. Особое место среди появившихся научных работ заняла книга С.Билоконя, которой в 2001 г. за ее создание был награжден Государственной премией Украины5. Ему удалось собрать богатейший фактический материал (во многих случаях ощущается «перегруженность» книги фактами) о репрессиях, осуществлявшихся руководством компартии в Украине и России. В то же время автор попытался понять террор как средство государственного управления в СССР. Он подчеркивал, что правильнее говорить не о массовых политических репрессиях, но о массовом терроре в стране. Компартия, ее «вооруженный передовой отряд» – чекисты руководствовались марксистско-ленинской теорией, которая разделяла нации на определенные классы и, дифференцируя их состав, определяла те или иные социальные группы. В соответствии с этим, советские спецслужбы репрессировали не просто огромное количество людей. Жертвой государственного террора становилась критическая масса людей, то есть такое их количество, которого было достаточно для качественных изменений в этих группах. Уничтожение отдельных социальных групп началось с ликвидации их лидеров, около которых до этого формировались различные общественные структуры. Удар направлялся против лучших представителей украинства – от членов Украинской Центральной Рады6 до священников, учителей, передовых хозяев на селе. В результате большевистского террора украинское общество атомизировалось. Знакомые или родственники уничтоженных общественных деятелей могли остаться в живых, но структура, которую они вместе создавали, исчезала. Поэтому режим не просто уничтожал виновных или невиновных с его точки зрения. В результате террора исчезали этнокультурные среды. Репрессии проводились внутри той или иной социальной группы, но репрессивные кампании поочередно ударяли по каждой социальной группировке. С.Белоконь обратил особое внимание на такие объекты государственного террора, как: представители других политических партий, Украинской Центральной Рады, помещики, кадровые военные, чекисты, духовенство, крестьянство, украинская интеллигенция. Интересные соображения о своеобразии коммунистического террора в Украине высказал в ряде работ Ю.Шаповал, который продолжал исследовать архивные чекистские документы7. Он подчеркивал – основной особенностью террористических акций власти в Украине было то, что они имели антинационалистическую направленность. Обвинения в «национализме», «украинском шовинизме», «националистических уклонах», в сочувствии «националистической контрреволюции» всегда выступали как универсальное средство репрессивно-карательных органов при фальсификации того или иного дела. Объективная основа у таких обвинений имелась. На протяжении всей эпохи коммунистического господства в Украине действовали патриоты, которые активно или пассивно сопротивлялись режиму, видели перспективу Украины в большей ориентации на Западную Европу, а не Россию, стремились создать не декоративную, а реальную украинскую государственность. В 19401950-х гг. в Западной Украине многие национально сознательные украинцы, Организация украинских националистов, Украинская повстанческая армия вели за эти идеалы вооруженную борьбу против советского государства. Поэтому большевистские органы безопасности рассматривали украинцев как потенциально опасных элементов, тщательно собирая компрометирующие материалы против тех, кто сочувствовал идее украинской самостоятельности или даже просто идентифицировал себя украинцем. Наступление карательной системы против этих людей началось намного раньше официально предпринятых действий8. Для Украины «большой террор» начался в начале 1930-х гг., когда республика превратилась в полигон сталинских репрессий. Второй пик репрессий пришелся на 1937-1938 гг., когда чекисты в Украине под предлогом надуманных контрреволюционеров-троцкистов с обвинений националистами», «связали разгромив управленческие структуры республики. В этом контексте Ю.Шаповал рассмотрел события периода «ежовщины» в Украине в новой коллективной монографии, посвященной истории террора и терроризма в Украине в ХІХ-ХХ столетиях9. С изучением проблем политического террора в Украине тесно связана тема истории спецслужб. В рамках программы «Реабилитированные историей» и на базе ГА СБУ с 1994 г. началось издание журнала «З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВДКГБ”, в котором публиковались ранее недоступные исследователям чекистские материалы. Серьезным шагом в изучении внутренней «механики» деятельности коммунистической политической полиции в Украине явилось издание оперативных материалов из дел-формуляров писателя и кинорежиссера А.Довженко, академика М.Грушевского, а также «расстрельных протоколов» заседания «особой тройки» Ленинградского областного УНКВД. На основании последних в урочище Сандормах под Медвежьегорском (Карелия, Российская Федерация) в 1937 г. были расстреляны украинцы – узники Соловецкого концлагеря10. Важное значение для понимания специфики работы областных управлений НКВД в период проведения массовых репрессивных операций в 1937-1938 гг. имели документальные публикации А.Лошицкого. Их основу составили отобранные автором материалы из уголовных дел бывших начальников Винницкого и Полтавского управлений НКВД И.Кораблева и А.Волкова. Дела завели следственные органы НКВД СССР в 1940 г. по фактам массовых необоснованных репрессий советских граждан в 1938 г.11 Несмотря на уникальность для исследователей многих показаниях арестованных, появилась сведений, содержавшихся проблема достоверности в данных. Научный подход к изучению этих источников предполагал комплексный анализ всех известных фактов, в частности применение компаративного принципа. Но источников, особенно внутренней чекистской документации, а также статистики, содержавшейся в архивах СБУ, историкам не хватало, пока в октябре 2003 г. не была опубликована монография В.Никольского 12. Автор получил доступ к материалам фонда 42 «Оперативно- статистическая отчетность» ГА СБУ, которые он подверг научному анализу. Историк отмечал, что особенностью фонда 42 является его неполнота, поэтому он испытывал серьезные сложности при обработке статистических данных. Это подтверждают другие исследователи, работавшие с материалами фонда. Они указывают на противоречивость цифр, во многих случаях в документы вносились исправления от руки, есть подчистки данных. В.Никольский в нескольких случаях выявил сознательную фальсификацию данных сотрудниками НКВД в 1937-1938 гг. О них будет сказано ниже. Все это заставляет осторожно относится к внутренней статистике НКВД того времени, сопоставлять ее с другими документами, с широким кругом исторических источников. В книге В.Никольского охарактеризованы внутренние чекистские документы из фонда 42. Так, 1937 г. представлен двумя группами отчетностатистических документов областных управлений НКВД, Молдавской АССР и центрального аппарата (все документы имеют форму таблиц): 1. «Ведомости о количестве арестованных по УНКВД _____ области за период с 1.1.1937 г. по 1.1.1938 г.»; «Ведомости о количестве осужденных по УНКВД ______ 2. области за период с 1.1 по 31.ХІІ-1937 г». Данные в первой группе обобщены по категориям «политическая окраска» и «характер преступления». В категории по «политической окраске» выделены подгруппы арестованных за: 1) принадлежность к антисоветским партиям (троцкисты, правые, эсеры, меньшевики, анархисты, децисты, шляпниковцы, мясниковцы, разные контрреволюционным [кадеты, монархисты]); националистическим 2) принадлежность организациям к (украинским, белорусским, грузинским, сионистским, пан-исламистским, тюрко-татарским, разным); 3) фашисты, церковники и сектанты, белогвардейцы; 4) по национальным линиям (польская, харбинская, немецкая, румынская, финская, латышская, эстонская, иранская, греческая, афганская, болгарская, разные); 5) согласно приказа №00447 (бывшие кулаки, уголовные преступники, другой контрреволюционный элемент). Категорию «по характеру преступления» составляют подгруппы арестованных за: 1) шпионаж (немецкий, японский, польский, румынский, латвийский, финский, греческий, иранский, французский, итальянский, литовский, венгерский, чешский, разный; 2) измена Родине; 3) терроризм; 4) диверсии; 5) вредительство; 6) повстанческая контрреволюционная деятельность; 7)контрреволюционная агитация; 8) другие преступления. Количественные показатели сгруппированы в зависимости от национальности арестованных в такой последовательности: русские, украинцы, белорусы, армяне, грузины, татары, евреи, немцы, поляки, финны, латыши, литовцы, эстонцы, румыны, иранцы, афганцы, греки, болгары, японцы, корейцы, китайцы, другие. Дополняет таблицу раздел «Социальный состав арестованных», в котором выделены подгруппы арестованных: 1) бывшие кулаки; 2) «бывшие люди» (помещики, дворяне, торговцы, жандармы, царские чиновники, агенты охранки); 3) деклассированные элементы; 4) служители религиозных культов; 5) кустари; 6) домохозяйки, пенсионеры; 7) служащие; 8) единоличники; 9) колхозники; 10) рабочие; 11) красноармейцы, младший командный состав РККА, пограничной охраны, внутренних войск НКВД; 12) сотрудники НКВД. Отдельно выделены данные по бывшим членам ВКП(б) и ВЛКСМ. В фонде 42 есть учетные показатели количества осужденных. Они также составлены по категориям «политической окраски» и «характера преступлений». Но в них есть показатели вынесенных приговоров: высшая мера наказания (расстрел), тюремное заключение до 20 лет, тюремное заключение до 15 лет, тюремное заключение до 10 лет, исправительнотрудовые лагеря до 20 лет, исправительно-трудовые лагеря до 15 лет, исправительно-трудовые лагеря до 10 лет, исправительно-трудовые лагеря до 5 лет, исправительно-трудовые лагеря до 3 лет, высылка за пределы СССР, ссылка, другие меры наказания, освобожденные. Бланки всех упомянутых выше таблиц напечатаны на машинке, помещенная в них информация заверялась подписью начальника или заместителя начальника соответствующего областного управления НКВД (Молдавской АССР, центрального аппарата). В 1938 г. формы документов остались такими же, но данные из областей есть только за первое полугодие. За второе полугодие 1938 г. имеются только ежемесячные обобщенные данные по всей Украине. Кроме этого в фонде 42 хранятся машинописные отчеты за 1937 г. под названием «Цифровые данные об оперативно-следственной работе ______ областного управления НКВД за _____ период». Они охватывают разные промежутки времени, что, очевидно, связано с проведением массовых репрессивных операций. В отчетах содержаться статистические данные о том, сколько лиц: 1) осуждены военной коллегией Верховного Суда СССР (по категориям), военными трибуналами, Особым совещанием, спецколлегией областного суда, областными тройками, НКВД СССР на основе справок (по окраске и категориям; 2) остались по нерассмотренным делам; 3) осуждено во время кулаческих операций согласно спущенным лимитам; 4) изъято (арестовано) из города и села, в частности за вредительство в сельском хозяйстве, в животноводстве, в системе «Заготзерно»; 5) осуждены как жены изменников Родины. Для исследователей в фонде 42 представляют интерес документы за 19371938 гг.: «Справка о количестве изъятых по отраслях промышленности…», «Количество заведенных групповых дел, привлеченных и арестованных по характеру преступлений в 1938 г.», «Справка о количестве арестованных по польской, немецкой, румынской, иранской, болгарской, харбинской, греческой линиям», «Ведомости об осужденных выездными сессиями Военной коллегии Верховного суда по Украине за время с 1.07.1937 г. по 4.01.1938 г.», «Ведомости об арестованных органами НКВД СССР, которые пребывали под следствием на 3.01.1938 г.», «Ведомости о количестве осужденных облтройками НКВД УССР украинских националистов, церковников, сектантов, за польскую, немецкую контрреволюцию за 1937 г.», «Ведомости о национальном составе осужденных облтройками НКВД УССР по состоянию на 3.01.1938 г.», «Лимит по кулацкой операции», «Ведомости об осужденных по НКВД УССР по данным областей включительно за время с 1.01. по 1.07.1938 г.». В.Никольский отметил, что его особое внимание привлекли документы дела «Ведомости и переписка о ходе операции относительно кулачества за 1937 г.», в которых есть материалы о выполнении оперативного приказа НКВД №00447, в частности: «Оперативный план изъятия кулаков и преступников 1-й категории», «Оперативный план изъятия кулаков и преступников 2-й категории», «Дислокация межрайонных оперативных групп», «Протокол №1 совещания по вопросам подготовки и изъятия кулаков и преступников на Украине от 23 июля 1937 г.», такие же протоколы под № 3 и №4, «Категории, которые подлежат изъятию», «Телеграмма от 4.07.1937 г. с подписью Н.Ежова», «Телеграмма И.Леплевского руководителям областных управлений НКВД от 4.07.1937 г.», переписка НКВД УССР с областными управлениями об увеличении лимитов, обращения, рапорты и докладные записки руководителей НКВД по этим вопросам. Предыстория «большого террора» в Украине В 20 – 30-х гг. ХХ столетия коммунистический режим в СССР регулярно использовал массовые репрессии против различных социальных групп. Эти акции были связаны со сложным комплексом доктринальных, геополитических, внутриполитических и других факторов. Сегодня хорошо известно, что практически всегда репрессии инициировались и контролировались центральной властью, являясь важнейшей составной функционирования режима. Но в разных регионах огромной страны они имели свою специфику. Украина - самая крупная национальная республика СССР, имевшая протяженную западную границу с Польшей и Румынией, многонациональный состав населения, мощный экономический потенциал, играла серьезную роль в замыслах советского руководства. Она рассматривалась большевиками как база развертывания мировой революции, должна была служить примером решения национального вопроса для стран Западной Европы (особенно для 7 млн. украинцев, которые проживали в пограничных с СССР районах Польши и Румынии). Лидеры российской компартии хорошо помнили, какую сложную политическую и вооруженную борьбу пришлось вести в 1917-1920 гг. с мощным украинским национальным движением, многие политические деятели которого продолжали жить на территории советской Украины. Начатая по решению ХІІ съезда РКП(б) в 1923 г. политика коренизации (в Украине она получила название «украинизации». – Автор) нацеливалась на укрепление советской власти в республике путем привлечения украиноязычных и местных «советизированных» работников, руководство украинским национальным движением; изоляцию и компрометацию бывших политических противников, идеи независимости Украины. Глава грузинских меньшевиков Н. Жордания говорил, что в 20-х гг. Украина стала почвой, на которой произошло первое превращение коммунизма в инструмент для принудительного развития «народов без историй» 13. Показательно, что один из ближайших соратников Сталина Л.Каганович, - в то время генеральный секретарь украинской компартии, - не возражал Жордании. Наоборот, он с гордостью говорил о достижениях политики большевиков в республике14. Но, по его мнению, поддержка компартией национальных устремлений вела не только к «советизации» многих украинцев, но и к неизбежному усилению антисоветских националистических настроений. Оценки Кагановича ориентировали советские спецслужбы на борьбу против украинского национализма15. Уже в 1926 г. в недрах чекистских органов республики появился циркуляр «Об украинском сепаратизме», в котором утверждалось, что в условиях украинизации развивались националистические идеи сепаратистского характера. Получила распространение концепция свободной, независимой, самостоятельной, соборной Украины от реки Сан на западе до реки Кубань на востоке. Этот лозунг «великой Украины» для советских чекистских органов «имел политическое значение первостепенной важности», на который надо было своевременно реагировать16. Несомненно, что украинизация способствовала формированию национальной идентичности украинцев, «подпитывала» духовную оппозицию украинской интеллигенции коммунистическому режиму. В некоторых случаях интеллектуальное свободомыслие приобретало организованные формы. Судя по чекистским документам, советская спецслужба раскрывала нелегальные организации, члены которых осуждали политику компартии, распространяли антисоветские националистические прокламации и листовки17. Серьезное беспокойство руководства республики и чекистов вызывала деятельность эмигрантских организаций и иностранных разведок. В конце 1926 г. было совершено покушение на председателя Ленинградского ГПУ С.Мессинга. Террористом оказался сын петлюровского полковника Трубы, который жил в Варшаве. В это время непримиримая часть эмиграции выдвинула идею индивидуального политического террора, как метода борьбы с коммунистическим режимом. 7 июня 1927 г. польским подданным Б.Коверда на варшавском вокзале был убит полномочный представитель СССР в Польше П.Войков. 9 июня 1927 г. в газете «Правда» появилось правительственное сообщение о том, что ОГПУ СССР предотвратило покушения на руководителей УССР В.Чубаря и Г.Петровского18. В 1927 г. на одном из заводов Днепропетровска взорвалась мартеновская печь, на Краматорском заводе вышла из строя турбина. Задержанные сотрудниками ГПУ агенты польской разведки сознались в совершенных диверсиях, а также подготовке новых актов на военных складах в Киеве. Активно действовал начальник петлюровской контрразведки Чеботарев, который при поддержке польской разведки распространял прокламации и засылал в УССР группы террористов. Существовали и другие эмигрантские организации, которые пытались вести разведку и готовили вооруженные группы для проникновения в республику19. Поддержка польскими спецслужбами украинских организаций рассматривалась чекистами как превращение Польши в один из основных центров антисоветской деятельности и плацдарм будущего нападения на СССР. Для противодействия внутренним и внешним врагам в 1926 г. руководство ГПУ УССР потребовало от начальников окружных отделов в строгой тайне составить списки «социально опасных элементов», куда включить подозреваемых в шпионаже, «украинской и белой контрреволюции», актив всех оппозиционных партий, «активный антисоветский элемент», осужденных за контрреволюционные преступления, шпионаж, политбандитизм, иностранных подданных, реэмигрантов, лиц, которые могут быть взяты в заложники (известные общественные деятели, зажиточные крестьяне из районов, «зараженных бандитизмом, которые «известны в прошлом своей повстанческой деятельностью»). Особое внимание предлагалось уделить бывшему офицерству, лицам из привилегированных сословий, части украинской интеллигенции, которая «осталась слепо преданной идеям «самостийной Украины», и оправившись в период 1923-1925 гг. от разгромов 1920-1922 гг., снова присоединилась к активной противсоветской деятельности». К этой категории относились эмигранты, возвратившиеся из-за границы. В украинскую контрреволюцию зачислили кулаческую часть украинского села20. В конце 20-х скомпрометировать – начале украинское 30-х гг. советские национальное лидеры движение, решили организовав фальсифицированный политический судебный процесс «Спілки визволення України” (СВУ). Судили 45 человек, из которых – 2 академика, 15 профессоров, 1 директор школы, 2 студента, 1 теолог, 1 священник украинской православной автокефальной церкви, 3 писателя, 5 редакторов газет, 2 юриста, 2 кооператора, 1 библиотекарь. 31 человек в прошлом входили в состав различных украинских политических партий, один был премьер-министром, двое – министрами правительства Украинской Народной Республики, шестеро – членами Центральной Рады. По воспоминаниям одного из подсудимых, старший оперуполномоченный Киевского окружного отдела ГПУ УССР С.Брук на допросах постоянно повторял: «Нам нужно украинскую интеллигенцию поставить на колени, это наше задание – и оно будет выполнено; кого не поставим – перестреляем»21. Политбюро ЦК ВКП(б) трижды рассматривало вопрос о процессе. В ходе последнего обсуждения 5 апреля 1930 г. секретарю ЦК КП(б)У П.Любченко поручили «написать на основе имеющихся материалов и документов, используя показания самих подсудимых, выдержки из речей, несколько фельетонов (2-3), в которых осветить вопрос о «независимости Украины», о том, как ее продавали националисты Украины полякам…, с переводом на иностранные языки»22. Через два месяца первый секретарь ЦК КП(б)У С.Косиор на ХІ съезде КП(б)У заявил о процессе «СВУ»: «Товарищи, нам все время подсовывали лозунг существования Украины под протекторатом соседних держав, скажем, Польши. Это тоже один из пунктов программы украинского национализма» 23. Таким образом, коммунистическое руководство УССР обвиняло украинский национализм в измене национально-государственным интересам24. При такой постановке вопроса любое позитивное высказывание об Украине, без слова «советской», могло трактоваться как враждебное, антисоветское, предательское. В последующем политическое руководство республики и чекистские органы продолжали фабриковать судебные политические процессы, направленные против украинского национализма: «Украинский национальный центр», «Союз Кубани и Украины», «Украинская военная организация», «Террористическая «Всеукраинский организация ОУН», боротьбистский «Украинский центр», революционный демократический союз», повстанческие организации в Виннице, Житомире, «Поводыри» на Харьковщине и другие25. На рубеже 20 – 30-х гг. репрессии стали неотъемлемой частью осуществления сталинской революции «сверху», форсированной индустриализации и насильственной коллективизации. Ответственность за трудности, недостатки и ошибки, неизбежные при политике подхлестывания модернизации страны, советское руководство пыталось переложить на «классово враждебные элементы». Тема вредителей в промышленности Украины активно использовалась для обработки общественного мнения при проведении знаменитого на весь СССР «шахтинского дела» (1928 г.). В апреле 1928 г. пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) подчеркнул, что политическое значение «шахтинского дела» состоит в связях «старых специалистов» - вредителей с иностранными разведками и заграничными промышленными кругами, которые стремятся подорвать оборону Советского Союза и готовятся к интервенции против СССР. В мае Сталин призвал «не церемониться» со «старыми специалистами» и заявил: «Шахтинское дело свидетельствует о наличии в стране активных классовых врагов»26. В эти же дни председатель ГПУ УССР В.Балицкий информировал ЦК КП(б)У об арестах «шахтинцев» в республике. По его словам, вскрытая «контрреволюционная организация проводила колоссальную вредительскую работу, направленную на уничтожение нашего угольного хозяйства, была связана с контрреволюционными группами в других трестах, опиралась на поддержку иностранных государств и выполняла задания их разведывательных органов. Донугольная27 организация была польской диверсионной группой, работала по директивам французского военного министерства и французского посольства в Москве и была связана с антисоветскими кругами в Германии. Руководил организацией непосредственно Московский центр, который состоял из самых крупных специалистов, работников наших центральных учреждений, и из-за границы – Объединение бывших собственников шахт Донбасса – Совет съезда Горнопромышленников Юга России, который находится в Париже. Организация с целью осуществления вредительской работы получала из-за границы от бывших шахтовладельцов и иностранных разведок колоссальные деньги. Масштабы этой работы можно представить из того, что на Украине было арестовано более 100 высококвалифицированных специалистов- инженеров, членов организации»28. Указание Балицкого на связь вредителей с польской, французской и немецкой разведками было не случайным. Среди арестованных по «шахтинскому делу» были три гражданина Германии, которых наряду с советскими горными инженерами обвинили во вредительстве и шпионаже. Подобные действия советской власти оказались прологом будущих этнических чисток на территории Украины, а суд над «шахтинцами» - началом постоянной борьбы с «вредительством». В 1928 г. чекистские органы сфабриковали дела о контрреволюционной вредительской деятельности на Екатерининской железной дороге, в тресте «Югсталь», “Химуголь», «Южно-рудного треста», на строительстве Днепровской гидроэлектростанции, в Главной Черноморской конторе Советского торгового флота29. Незадолго до этого, осудили 91 военного специалиста по делу «контрреволюционной вредительской организации в военной промышленности СССР». Среди этих людей были сотрудники Киевского завода «Арсенал», в частности технический директор завода, бывший полковник царской армии А.Клипель. В обвинительном заключении указывалось, что основными направлениями «вредительства» стали: консервация и ликвидация военных заводов, задержка капитального строительства, нерациональное вложение финансов, составление ошибочных промфинпланов и пятилетних планов развития оборонной промышленности, сокращение выпуска военной продукции и ухудшение ее качества30. 25 февраля 1930 г. газета «Правда» опубликовала очень символический рисунок художника Дени «Трубка Сталина». Изображенный на нем Сталин курил трубку, из которой вылетали фигурки вредителя, нэпмана, кулака 31. Это означало, что вскоре последуют новые показательные политические спектакли. Действительно, с 25 ноября по 7 декабря 1930 г. в Москве прошел процесс «Промышленной партии» («Промпартии»). Судили 8 человек, среди которых главным обвиняемым был директор Московского технологического института Л.Рамзин, остальные занимали руководящие должности в Госплане СССР и ВСНХ. В присутствии иностранных корреспондентов подсудимые сознались во вредительстве. Впоследствии оказалось, что Рамзин - провокатор, по доносам которого арестовывали других. Во время очных ставок он смотрел в глаза арестованным и говорил: «Я руководил контрреволюционной партией, а вы были ее членами». В 1936 г. Рамзина полностью амнистируют, а в 1943 г. он станет лауреатом Сталинской премии32. Процесс “Промпартии” имел продолжение в Украине, где чекисты сфабриковали дело «Украинского инженерного центра», который якобы имел связи с контрреволюционными организациями в наиболее важных отраслях промышленности республики. Такие организации «вскрыли» на сотнях заводов, шахт, электростанций, институтов. Наибольшая из них - «Офицерская боевой диверсионно-вредительская и шпионская организация в Донбассе («Промпартия»)». В обвинительном заключении по этому делу, подписанном Балицким, говорилось: «Особое значение этой контрреволюционной организации, на которую после начала интервенции были возложены задачи широкого развития диверсий с целью парализации промышленности Донбасса, определяется непосредственным руководством нею Рамзиным – директором Московского технологического института, который лично давал указания о работе в разные периоды существования организации. Возникнув в начале 1926 г., организация, которая на момент ее раскрытия и ликвидации насчитывала в ее рядах установленных 120 членов, сферой своей активной деятельности имела основные районы Донбасса. Пропагандируя цель насильственного свержения советской власти и восстановления капиталистического строя путем систематического подрыва экономического могущества СССР и активного, боевого содействия интервентам, организация, наряду с ежедневным вредительством, направленным, в основном, на дезорганизацию снабжения топливом промышленности, проводила: 1)массовую вербовку антисоветски настроенных лиц; 2) подготовку широкого фронта диверсионных актов; 3) выявление политических настроений населения для информирования руководства организации в Москве и обеспечения необходимым политическим ориентированием возможных противников на случай интервенции; 4) антисоветскую агитацию среди широких слоев населения и популяризацию идей неминуемой в ближайшем будущем и смертельной для соввласти интервенции; 5) создание военных ячеек из бывших офицеров для организации боевых выступлений до начала интервенции и в связи с войсками интервентов»33. Последний пункт появился в обвинении вследствие того, что чекисты связали дело «Промпартии» с массовыми арестами бывших белогвардейских генералов и офицеров, которые осуществлялись в 1929-1930 гг. Большинство из них служило военными специалистами в Красной Армии. Их представили «военной ветвью Промпартии». Параллельно фантазия следователей из ГПУ УССР (ими руководили известные чекисты И.Леплевский и Г.Люшков. – Автор) создала дело «Весна», по которому разоблачалась «контрреволюционная организация», охватывавшая практически все военные гарнизоны Украины. Она якобы готовила вооруженное восстание против советской власти, в котором должен был принять участие весь состав Украинского военного округа (УВО). Арестованные руководители штаба УВО дали показания на начальника штаба РККА Б.Шапошникова, которому пришлось доказывать свою невиновность на очных ставках в присутствии Сталина, В.Молотова, Г.Оджоникидзе. По делу «Весна» в частях УВО 23-24 июня 1931 г. было осуждено к расстрелу и разным срокам заключения 328 командиров и служащих. Почти столько же бывших офицеров в РККА поставило на учет ГПУ и большинство из них уволили из армии (преимущественно командиров рот, батальонов, батарей). В другие военные округа СССР перевели 70% уцелевших командиров дивизий и начальников штабов, 80% командиров стрелковых и артиллерийских полков и их помощников. В управлениях и частях УВО осталось по 4-5 человек – бывших офицеров, имевших опыт и способных возглавить воинские соединения в случае войны. Боеспособность УВО была серьезно подорвана34. В первой половине 30-х гг. ГПУ УССР продолжало активный поиск вредителей в промышленности республики. В 1931 г. сфабриковали дела «Контрреволюционной вредительской организации на бывших донецких железных дорогах», «Контрреволюционной организации в коксобензольной промышленности СССР», «Контрреволюционной вредительской организации в Южном машиностроительном тресте (ЮМТ)». В середине 1931 г. половину всех инженерно-технических работников Донбасса привлекли к судебной ответственности и они получили разные сроки наказания. В 1932-1933 гг. Украину охватил катастрофический голод, ответственность за который чекисты пытались переложить на «классовых врагов». В 1932 г. коммунистическая политическая полиция организовала дело «Краснолучского «Донбасторга», по которому арестовали 52 человека. Их обвинили в том, что «на протяжении десяти месяцев… систематически и организовано, с целью подорвать мероприятия коммунистической партии и советской власти в части планового снабжения рабочих и вообще трудящихся дефицитными товарами, разбазаривали последние, спекулируя в разных местностях СССР». В 1933 г. завершили аналогичное дело «Отдела рабочего снабжения (ОРС) Макеевского металлургического завода им. Томского». Пытаясь сбить волну недовольства политикой компартии, органы ГПУ УССР резко усилили фабрикацию дел о «контрреволюционных организациях» в экономике35. Начавшаяся по решению ноябрьского 1929 г. пленума ЦК ВКП(б) сплошная коллективизация сопровождалась массовыми депортациями крестьян с территории Украины. По форме проведения – это были военные операции войск ГПУ УССР36. В 1930-1931 гг. из республики выселили 63 817 семей в Северный край, за Урал, в Сибирь, Якутию, Дальний Восток37. Депортации продолжались в последующие годы, хотя в меньших размерах. В ходе коллективизации сотни тысяч крестьянских хозяйств оказались ракулаченными38. В январе-феврале 1930 г. украинские чекисты арестовали 46 человек, которых обвиняли в создании «Контрреволюционной вредительской организации в сельском хозяйстве Украины». 5 июня 1930 г. газета «Вісті ВУЦВК» сообщила о судебном приговоре над участниками процесса. Утверждалось, что они ставили себе цель – восстановить капиталистический строй, укрепить индивидуальное крестьянское хозяйство, развить рыночную экономику, ослабить экономическое могущество республику. Некоторых участников процесса обвинили в шпионаже39. Власть открыто демонстрировала обществу, что возврата назад не будет. На объявленную государством гражданскую войну украинское крестьянство ответило серьезным сопротивлением, в котором принимали участие сотни тысяч людей. Но они не могли противостоять хорошо обученным и вооруженным войскам ГПУ, которые подавляли антиколлективизационные выступления и восстания. Волна государственного террора захлестнула Украину в 1932-1933 гг. во время голода, унесшего по современным оценкам ученых от 3 до 4 млн. человеческих жизней40. С учетом показателей снижения рождаемости полные потери республики от голода украинский историк С.Кульчицкий оценивает в диапазоне 4,3-5 млн. человек41. Против умиравших людей, которые не хотели отдавать государству последний кусок хлеба, применили широкомасштабные репрессии. В 1932 г. в Украине органы госбезопасности арестовали 74 849 человек, а в 1933 гг. 124 463 человека42. Более 500 тысяч человек подверглись политическим проверкам и чисткам, сотни тысяч оказались в разряде «классово враждебных элементов»43. В период огромной гуманитарной катастрофы на Украине Сталин предложил поменять руководителей республики, а также указал ближайшим соратникам на опасность социального взрыва. Он обвинял всех недовольных политикой, вызвавшей голод, в национализме, мелкобуржуазности, антисоветизме. Для контроля за ситуацией в Украину прислали секретаря ЦК ВКП(б) П.Постышева, который контролировал действия руководства республики. Украину наводнили присланные из разных регионов страны партийно-советские работники, произошла настоящая кадровая революция. К январю 1934 г. заменили 60% председателей райисполкомов и сельсоветов, около 50% секретарей райкомов партии. Резко увеличилось количество коммунистов в украинском селе44. Развернулась ожесточенная борьба с украинским национализмом, которую возглавил лично Постышев. Обвинения выдвигались против члена Политбюро ЦК КП(б)У, наркома просвещения Н.Скрыпника, отвечавшего за осуществление национальной политики в Украине, сотрудников наркомата, учителей, писателей. В результате Скрыпник застрелился, из наркомата просвещения «вычистили» 200 сотрудников наркомата, в областных управлениях просвещения заменили всех руководителей, а в районных – 90%. 4000 учителей уволили со школ, как «классово враждебных элементов». Аресты проводились среди творческой интеллигенции45. Глава украинского ГПУ Балицкий руководил разоблачением выдуманной им самим «большой, широко распространенной контрреволюционной националистической «Украинской военной организации» («УВО»), которая имела цель - свергнуть советскую власть путем вооруженного восстания и установления в Украине фашистской диктатуры». Только в 1933-1934 гг. по делу было осуждено 148 партийно-советских работников, представителей интеллигенции – выходцев из Галиции. Параллельно сфабриковали дело «Польской организации военной», которая якобы «проводила активную шпионскую, диверсионную, террористическую и повстанческую работу с целью свержения диктатуры пролетариата на Украине, отрыва УССР от Советского Союза и захвата ее польским империализмом». Одной из центральных фигур «ПОВ» Балицкий пытался сделать И.Сосновского (Добржинского) – начальника Особого Отдела ОГПУ СССР, в 1919-1920 гг. – главного резидента польской разведки в большевистской России. Сосновскому удалось избежать ареста, но в тюрьмы попали сотни людей, обвиненных в польском шпионаже. В 1934-1935 гг. аресты по этому делу продолжались, а в начале 1936 г. Балицкий подписал «Ориентировку по польской работе», которая вместе с материалами «Волынского центра ПОВ» была разослана в местные подразделения ГПУ46. Дела «УВО» и «ПОВ», кроме внутриполитических расчетов, отражали обострение у советского руководства угрозы войны в условиях плохих отношений с Польшей, прихода к власти нацистов в Германии. Особое беспокойство в Кремле вызвало дело представительства немецкой торговой фирмы «Контроль К», которое занималось экспортом зерна из СССР. 15 октября 1933 г. ОГПУ СССР сообщило в Политбюро ЦК ВКП(б) о том, что фирма возглавляет крупную шпионскую организацию на Украине. Резидентуры охватывали военную промышленность, а также порты Черного и Азовского морей. В ходе следствия стало известно, что германской разведке были переданы подробные данные об оборонной промышленности и Красной Армии: рецепты танковой спецстали; данные о броневых и снарядных цехах, строившихся подводных лодках и военных судах, состоянии и вооружении армейских частей. По делу арестовали 28 человек. 22 октября 1933 г. на заводе им. Марти в Николаеве произошел пожар. Чекисты выяснили, что поджег осуществили члены «Контроль и К». Следствие закончили в 1934 г. Благодаря стараниям ГПУ УССР дело получило название «О диверсионной деятельности немцев-фашистов на Украине». В обвинительном заключении отмечалось: «ГПУ УССР раскрыто и ликвидировано широко разветвленную сеть немецких диверсионных и разведывательных резидентур и повстанческих штурмовых групп, которые проводили контрреволюционную работу на Украине под общим руководством известного представителя немецкой разведки члена НСДАП – Ганна, который был секретарем немецкого консульства в Одессе». Проходившие по делу 32 человека были приговорены к различным мерам наказания, вплоть до расстрела47. В условиях нараставшей угрозы второй мировой войны советские лидеры серьезно беспокоились о превращении Украины в «передовую советскую крепость», в которой не должно было быть реальных и потенциальных шпионов и предателей. Компактное проживание в западных пограничных, а также южных областях Украины польского и немецкого населения, их широкие родственные и дружеские связи с соплеменниками в других государствах рассматривались как социальная база для иностранных разведок. К этому добавились трудности коллективизации и хлебозаготовок среди инонационального населения. Местные руководители требовали депортировать сопротивлявшихся политическому курсу48. Ужесточение политического курса в СССР после убивства С.Кирова 1 декабря 1934 г. сразу проявилось в отношении пограничных районов. 9 декабря 1934 г. после получения соответствующей телеграммы ЦК ВКП(б) украинское руководство приняло решение об организации выселения польского и немецкого населения. В марте 1935 г. из Киевской и Винницкой областей выселили около 3500 хозяйств, в январе 1936 г. приняли решение о депортации 1500 хозяйств из Винницкой области, а в конце 1936 г. депортировали 14 048 хозяйств в Казахстан, создав там 37 новых поселков на неосвоенных землях49. Как известно, Сталин использовал убийство Кирова для развертывания широкомасштабных репрессий. В 1935 г. в Украине было арестовано больше, чем в других регионах страны «шпионов», троцкистов, зиновьевцев50. Репрессии против них продолжались в 1936 г. Репрессии в республиканских управленческих структурах Украины Волна репрессий против руководства Украины начала подниматься после проведенного в августе 1936 г. процесса «Объединенного троцкистскозиновьевского террористического центра». В принятом 29 сентября 1936 г. постановлении ЦК ВКП(б) утверждалось, что троцкистско-зиновьевские элементы скатились к роли «разведчиков, шпионов, диверсантов и агентов фашистской буржуазии в Европе», с которыми надо бороться до полного уничтожения51. В Украине по делу этого центра арестовали несколько видных партийно-советских работников. Этих бывших троцкистов обвинили в сотрудничестве Каменевым и Зиновьевым, создании блока с украинскими националистами, агентами польских и немецких фашистов с целью убийства Сталина и руководителей Украины - Косиора и Постышева52. Одновременно Донецкое УНКВД провело аресты 600 бывших троцкистов, которые работали в партийных органах, облисполкоме, угольной промышленности53. Назначенный в сентябре 1936 г. на пост наркома внутренних дел СССР Н.Ежов дал санкцию на аресты в октябре-ноябре 1936 г. бывших троцкистов в окружении Постышева54. В конце декабря 1936 - начале января 1937 гг. из партии были исключены и арестованы 25 кандидатов и членов ЦК КП(б)У, которых обвиняли в связях с троцкистами, зиновьевцами, украинскими националистами55. 13 января 1937 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) “О неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома КП(б)У и недостатках в работе ЦК КП(б)У”, в котором заявлялось о засоренности врагами народа аппарата ЦК КП(б)У. Постышев обвинялся в потере большевистской бдительности, окружении себя врагами, за что и получал выговор. 16 января 1937 г. в Киев приехал Л. Каганович, чтобы принять участие в заседании Политбюро ЦК КП(б)У. Написанное под диктовку Л. Кагановича решение содержало прямые политические обвинения в отсутствии бдительности и связях с врагами народа Постышева, Косиора, украинских обкомов партии, научно-культурных организаций. Вскоре Постышева сменил на посту первого секретаря обкома С.Кудрявцев, а первого секретаря Харьковского обкома Н.Демченко – Н.Гикало56. Новые назначенцы, выполняя волю Сталина, возглавили кампанию политических обвинений, направленных против остальных украинских руководителей. На протяжении марта 1937 г. были заменены практически все заведующие отделами ЦК КП(б)У. На их место назначались секретари райкомов и горкомов партии, преимущественно из Донбасса. Одновременно практически все вторые секретари обкомов партии обвинялись в троцкизме или украинском национализме. Их репрессировали, создавая основу для обвинений первых секретарей обкомов. Новый виток репрессий против руководителей республики начался в июне 1937 г. после замены Балицкого на посту наркома внутренних дел УССР И.Леплевским. 3-4 июля 1937 г. пленум ЦК КП(б)У вывел из состава трех репрессированных членов и двух кандидатов в члены Политбюро. В конце августа 1937 г. из состава Политбюро было выведено еще два его члена и два кандидата в члены. В эти месяцы широкомасштабные репрессии затронули СНК УССР, Госплан, украинские наркоматы, редакцию газеты ЦК КП(б)У «Коммунист», республиканский радиокомитет. В сентябре-октябре 1937 г. репрессированными оказались все первые секретари обкомов партии, кроме Э.Прамнека в Донецке (его репрессируют в начале 1938 г.). Для руководства республиканскими наркоматами на должности заместителей наркомов назначались районные уполномоченные Комитета Заготовок57. В ноябре-декабре 1937 г. были репрессированы еще 5 членов Политбюро. Из высших политических руководителей Украины на посту оставался только Косиор. Его отозвали с Украины 24 января 1938 г., назначив первым секретарем ЦК КП(б)У Н.Хрущева. По решению Политбюро ЦК ВКП(б) Косиор обязывался сдать, а Хрущев принять дела по ЦК КП(б)У в трехдневный срок58. 28-29 января 1938 г. оба руководителя подписали справку «О сдаче тов. Косиором С.В. и приемке тов. Хрущевым Н.С. дел по ЦК КП(б)У». Данные в ней свидетельствуют о масштабах разгрома управленческих структур республики. В частности, указывалось, что на 1 января 1938 г. численность КП(б)У составила 284 тыс. 152 человека. В ЦК КП(б)У имелись заведующие культурно-пропагандистским, сельскохозяйственным отделами, отделами промышленности и транспорта, Управления делами, особого сектора. В отделах руководящих парторганов, школ, науки, торговли, печати, культурнопросветительной работы были только заместители заведующих. Из положенных по штату 100 инструкторов ЦК КП(б)У работали только 51 человек. Не было первых секретарей в Винницком, Черниговском и Молдавском обкомах партии, вторых секретарей - в Одесском и Днепропетровском обкомах, третьих - во всех областях, за исключением Винницкой. Из 82 заведующих отделами обкомов партии незамещенной оставалась 31 должность. Из 577 первых секретарей горкомов и райкомов партии не было 82, вторых секретарей – 108, третьих секретарей – 188 человек. Причем среди первых секретарей райкомов и горкомов партии были утверждены только 62 человека, а остальные исполняли обязанности. В Винницкой, Николаевской, Днепропетровской, Черниговской областях, Молдавской АССР не было председателей облисполкомов. В республиканских наркоматах просвещения, финансов, земледелия, совхозов, торговли, здравоохранения, социального обеспечения, юстиции и Верховном Суде УССР обязанности наркомов исполняли первые заместители59. Таким образом, к началу 1938 г. Политбюро, ЦК КП(б)У, СНК УССР в результате широкомасштабных репрессий фактически прекратили свое существование. Не могли нормально функционировать республиканские наркоматы, местные партийно-советские органы. Руководство республикой осуществляли присланные из Москвы Хрущев и М.Бурмистенко (второй секретарь ЦК КП(б)У). В 1938 г. они лично участвовали в репрессиях. Одновременно Хрущев приложил много усилий, чтобы к середине года управленческие структуры оказались укомплектованными новыми людьми 60. В июне 1938 г. на 14 съезде КП(б)У избрали новый состав украинского Политбюро из 8 человек61. В конце 1938 г. закончилась кадровая революция в республике, осуществлявшаяся в ходе «большого террора». Репрессии в угольной промышленности Донбасса Для изучения влияния репрессий на экономическое развитие страны полезно кратко остановиться на истории Донбасса. Этот угольный бассейн был основной топливно-энергетической базой СССР, поэтому играл важнейшее значение для советского руководства. В исторической литературе неоднократно высказывалась мысль о том, что стахановское движение, инициированное в Донбассе, вызвало ряд серьезных противоречий в экономике, социальной и политической сферах общества, послужило катализатором репрессий. Действительно, стахановское движение, политически поддержанное руководством компартии, возложило огромную ответственность на местных коммунистов. Партийные руководители разного ранга требовали от хозяйственников немедленного распространения стахановских методов на всех предприятиях и участках. Но этого невозможно было сделать в условиях технической базы отрасли, специфики организации производства, недостатка материальных ресурсов. В погоне за рекордами на второй план отошли планово-профилактические ремонты, не осуществлялись подготовительно-перспективные работы. Оборудование изнашивалось, все более частыми становились аварии и простои. Положение усложнилось в связи с введением в 1936 г. новых производственных норм, которые в угольной промышленности почти на треть превышали старые. Они не были технически оправданными, но для их освоения от хозяйственных руководителей требовали организовать стахановских сутки, недели, месячники. Все это еще больше дезорганизовало производство. В таких условиях партийные руководители перекладывали вину на хозяйственных, а те, в свою очередь, на инженерно-технических работников (ИТР). Например, первый секретарь Сталинского обкома партии Саркисов на одном из партийных форумов открыто заявил: “Саботажник стахановского движения – это почти контрреволюционер”62. Это была не самая резкая оценка. В декабре 1936 г. на пленуме ЦК ВКП(б) Ежов сказал, что некоторые руководители угольной промышленности были вредителями, стремились вызвать недовольство рабочих действиями правительства, устраивая для этого аварии. Ежов заявил, что они считали рабочих скотиной, чья жизнь ничего не стоила63. Для того, чтобы лучше понять процессы, происходившие непосредственно на шахтах, рассмотрим подробнее один из архивных документов. Речь идет о меморандуме члена Донецкого областного суда Афонина о результатах рассмотрения дела об аварии 18 декабря 1936 г. на шахте «Юнком», сопровождавшейся человеческими жертвами. Копию этого документа председатель Верховного Суда УССР Ф.Шумятский прислал Косиору в начале мая 1937 г. с сопроводительной запиской: «При рассмотрении дела установлено, что трест «Орджоникидзе Уголь» и «Донбассуголь» скрыли от следствия чрезвычайно важные факты, касающиеся аварии, и не помогли следствию выявить факты вредительства. Дело передали в Донецкую прокуратуру для дополнительного расследования». Итак, 18 декабря 1936 г. в шахте «Юнком» произошла трагедия – выбросом породы завалило 6 шахтеров. Через 12 часов двоих из них удалось откопать, а 4 человека погибли. По факту аварии открыли дело, обвиняя главного инженера шахты Колесникова, начальника участка Валетова, горнотехнического инспектора Стельмаха в нарушении правил техники безопасности. На предварительном следствии они признали себя виновными. 5 февраля 1937 г. управляющий треста «Орджоникидзеуголь» Фесенко в письме на имя начальника местного НКВД Хаета заявил, что по его мнению, которое поддерживает большинство специалистов, завал произошел из-за большого выброса породы, подмытой подземными водами. Поэтому судить главного инженера Колесникова не было никаких оснований. Назначенные для выяснения обстоятельств дела эксперты не пришли к однозначному выводу о причинах трагедии. 23 марта 1937 г. был найден труп одного из погибших рабочих, но об этом не сообщили следственным органам. Видимо, не хотели вновь поднимать это дело. Такую же позицию заняло руководство треста «Донбассуголь», которое создало комиссию по расследованию дела, но ее выводы не переслало следственным органам. Между тем выяснилось, что еще до трагедии, в августе-сентябре 1936 г. на шахте произошло 3 выброса породы. С августа по декабрь 1936 г. добыча угля резко упала. Вследствие нарушений техники безопасности и завалов в 1936 г. погибло 13 рабочих, было зафиксировано 970 случаев травматизма. В ходе следствия Колесников заявил, что знал об отставании крепежных работ и увеличении длины врубовых уступов. Поэтому Афонин делал вывод: «Поскольку это так, Колесников как инженер, не мог не знать последствий, могущих наступить от этих нарушений, а раз так, - значит, он сознательно вел участок к завалу». Свидетели, вызванные в суд, заявили, что 18 декабря 1936 г. на шахте наметили стахановские сутки. За два дня до этого директор шахты Гарбузов провел техническое совещание, на котором поставил задачу в стахановские сутки дать повышенную добычу угля. Валентинов заявил, что добычу он дать может, но просит главного инженера опуститься в шахту и осмотреть опасный участок добычи. Просьбы Валентинов повторял в следующие дни, но Колесников в шахте не побывал. А в день стахановских суток произошел завал, повлекший человеческие жертвы. Афонин писал: «Я считаю поведение Колесникова 16-18 декабря не случайным, и на основании вышеизложенного считаю, что в действиях главного инженера наличествуют элементы вредительства, те. преступления, предусмотренного статьей 54-7 УК (вредительство)». Но Афонин предлагал временно не арестовывать Колесникова, потому что на шахте отказали 2 насоса, она оказалась под угрозой полного затопления64. Это типичное дело того времени, по которому репрессировали специалистов. В 1936 г. к судебной ответственности в Донбассе привлекли более 1000 инженерно-технических работников, осудив половину из них 65. Появились целые шахты, которые в народе стали называть шахтами “инженерно-исправительных работ”. Репрессии против ИТР сопровождались снижением заработной платы на 20%. Неудивительно, что в 1936 г. более 55% шахтеров работали на одном месте менее одного года. За вторую половину 1936 г. сменилось 20% начальников участков и почти половина заведующих шахтами. Донецкий обком требовал снимать исключенных с занимаемых должностей и тщательной слежки за их поведением, разоблачения «маскировки троцкистских двурушников». Однако после проведенных в сентябре 1936 г. арестов 600 троцкистов руководство обкома само оказалось под ударом. Руководство ЦК КП(б)У решило, что обком недостаточно самокритично провел обсуждение постановления ЦК ВКП(б) от13 января 1937 г. На второй партактив 11-13 февраля 1937 г. в Сталино направили председателя СНК УССР П.Любченко. Но главной фигурой в критике областного руководства оказался не он, а начальник областного УНКВД В.Иванов. Он заявил о «семейственности» в отношениях руководящих работников, а значит – об отсутствии бдительности. Вывод главного чекиста области был откровенно угрожающим: «Беспринципность бюро обкома и его первого секретаря Саркисова тормозили своевременное разоблачение врагов»66. Саркисов вынужден был оправдываться и демонстрировать активность в разоблачении врагов. За 3 последующих месяца он больше 10 раз выступал на собраниях партийно-хозяйственного актива с призывами к бдительности, организовал исключение из партии, снятие с работы и аресты руководящих работников по материалам, предоставленным НКВД. Архивные документы говорят о том, что он проявлял личную инициативу при арестах ближайших сотрудников – председателя облисполкома М.Иванова, секретаря обкома партии А.Вайнова, директора Макеевского металлургического завода Г.Гвахирия67. В первом квартале 1937 г. репрессии в Донбассе носили массовый характер. По официальным заявлениям Саркисова органы НКВД органы НКВД раскрыли и ликвидировали 112 групп фашистов, в составе которых было 587 человек. Среди репрессированных оказалось 11 членов обкома партии68. Ситуация в угольной промышленности продолжала ухудшаться. Если в 1936 г. добыча угля не превысила уровень 1935 г., то в первом квартале 1937 г. план выполнили на 89,5%69. Положение в Донбассе в начале 1937 г. вызвало серьезную озабоченность руководства СССР. 20 апреля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) назначило Саркисова руководителем треста Донбассуголь. 10 мая 1937 г. на пост первого секретаря Донецкого обкома партии назначили первого секретаря Горьковского крайкома ВКП(б) Э.Прамнека70. 28 апреля 1937 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О работе угольной промышленности Донбасса», в котором отмечалось: «Нередко хозяйственные, организации угольного партийные Донбасса и, в особенности, профсоюзные относятся недопустимо бездушно к работникам угольной промышленности, допуская огульное репрессирование, исключение из партии и из профсоюзов, увольнение с работы, или отдачу под суд». Партийные организации Донбасса обязывались, наряду с «выкорчевыванием вредительских элементов», всемерно поддерживать и помогать «добросовестно работающим инженерам, техникам и хозяйственникам»71. 4-5 мая 1937 г. в связи с постановлением в ЦК КП(б)У провели совещание, на котором заслушали доклады членов комиссии ЦК КП(б)У, созданной в апреле для проверки ситуации в Донбассе. Многие выступавшие осудили репрессии против ИТР, практику «шахт исправительных работ», ужасные бытовые условия, отсутствие в регионе питьевой воды, «невероятное возмущение людей и очень нехорошее политико-моральное состояние командного состава». В первом квартале 1937 г. сменилось 20% руководителей шахт, из них 35% - главных инженеров, 22,5% - заведующих. Секретар ЦК КП(б)У М.Хатаевич расценил это как результат паники. Он заявил: «Когда в начале 1936 г. добыча угля шла все время ниже плана, вместо того, чтобы взять твердую линию, мобилизовать массы – ударились в паническое состояние. Людей избили больше, чем следует». По его утверждению, в конце апреля 1937 г. Сталин дал задание пересмотреть судимость ИТР, поэтому надо создать соответствующую комиссию72. По итогам совещания 13 мая 1937 г. ЦК КП(б)У приняло постановление «Вопросы угольного Донбасса в связи с решением СНК СССР и ЦК ВКП(б)». В соответствии с ним судебные органы обязывались в месячный срок пересмотреть все дела осужденных с 1933 г. руководителей угольной промышленности73. Созданная комиссия по проверке дел работала два месяца. 27 июля 1937 г. Шумятский направил Косиору докладную записку, в которой отмечалось, что закончила работу, но обнаружила в народных судах области еще около 400 дел. Не рассматривались дела о контрреволюционных преступлениях, которые хранились в архиве Донецкого УНКВД. Проверка охватила 1184 дел на 1745 человек, рассмотренных судами Донецкой области с 1 января 1933 г. до 1 мая 1937 г. По причинам возникновения дела распределялись так: 1933 Аварии со 1934 1935 1936 1937 Итого 33 61 79 136 62 371 14 18 27 56 26 141 104 217 135 152 64 672 151 296 241 344 152 1184 смертельным исходом Аварии с увечьем Прочие (преимущественно экономические последствия) Всего Из таблицы виден резкий рост аварийности на шахтах, сопровождавшийся человеческими жертвами. Так, в 1936 г. количество аварий со смертельными случаями возросло почти в два раза по сравнению с 1935 г., а за 4 месяца 1937 г. произошло около половины аварий по сравнению с 1936 г. Возросло количество осужденных хозяйственников. Представление об этом дает таблица осужденных по просмотренным комиссией делам: Оперативный 1933 1934 1935 1936 1937 Всего 157 268 275 285 157 1142 3 8 - 26 командный состав угольной промышленности Административн 10 5 Рабочие 72 169 95 158 66 577 Всего 239 451 373 459 223 1745 о-хозяйственный состав Необходимо отметить, что результаты рассмотрения дел комиссией не привели к существенному амнистированию людей: приговор был отменен или изменен в сторону смягчения – 413 человек; приговор оставлен без изменений – 1009 человек; приговор оставлен без изменения с возбуждением ходатайства перед ЦИК УССР о снятии судимости – 323 человека. Делая выводы о своей работе, комиссия заявила, что причиной роста аварий в угольной промышленности «является вредительская деятельность врагов»74. Репрессии в Донбассе продолжались. В июле 1937 г. Саркисова и всех его коллег арестовали как «врагов народа» и расстреляли. Из 76 членов обкома партии, избранных в мае 1937 г., на июнь 1938 г. осталось только шесть человек75. Новый секретарь Прамнек привел к руководству областью знакомых ему людей из Горького. Но сам находился в разработке чекистских органов по обвинению в причастности к “Латышской контрреволюционной националистической организации”. 22 августа 1933 г. Прамнек на пленуме обкома партии выступил за продолжение «выкорчевывания остатков врагов», широкую очистку Донбасса «от кулаков, националистов и другой сволочи…». Он признавал, что экономика области находилась в хаотическом состоянии, но задавал вопрос о причинах: «В чем же дело - неумение, нежелание работать или что-то больше?». На совещании секретарей парткомов и инженернотехнических работников угольных шахт он отметил: «Нам стало известно, что некоторые итееровцы предложили женам готовить чемоданы на случай, если придется «уехать в командировку». Оснований для волнений нет. Во-первых, следствие выявило, что арестованные действительно являются врагами, сволочью. Мы должны только радоваться, что эти враги арестованы... У многих возникает непонимание, почему Донбасс, который всегда был крепостью большевизма, стал засорен врагами, мерзавцами?». Прамнек дал простой ответ – виновато капиталистическое окружение: «необходимо помнить, что в Донбасс, как наиболее важный центр, всегда будут засылаться враги, шпионы диверсанты»76. В сентябре 1937 г. Л.Каганович, назначенный Наркомом тяжелой промышленности СССР, приехал в Донбасс для ликвидации вредительства. Он выступил на донецком слете стахановцев: «говоря о вредительстве, можем твердо сказать: просчитались враги, просчитались разведчики, ошиблись, потерпели поражение шпионы и разведчики, потерпели поражение их хозяева – немецко-японские и другие фашисты». Но репрессии должны были продолжаться. Недаром Каганович упрекал участников: «Политическая бдительность у вас не приобрела того конкретного повседневного практического характера, который эта бдительность должна приобрести, иначе она превратиться во фразу»77.Через месяц, в октябре 1937 г. на встрече в Кремле с руководителями промышленности, стахановцами угледобывающей и металлургической промышленности Сталин провозгласил очень показательную фразу: «Руководители могут приходить и уходить, а народ остается, и всегда будет жить»78. В последние месяцы 1937 г. органы НКВД арестовали около 140 руководящих работников Донецкого бассейна – директоров заводов и шахт, главных инженеров и партийных руководителей. Списки арестованных Каганович перед арестом утверждал собственноручно79. С участием некоторых из них руководство СССР решило провести показательный судебный процесс с целью обвинить во вредительстве и дезорганизации угольной промышленности. В октябре 1937 г. в Буденновском районе арестовали руководителя треста «Буденновуголь» С.Володарского (как «участника контрреволюционного троцкистского подполья»), главного инженера треста И.Штеренсона («завербован в 1935 г. польским разведчиком Литским для шпионской деятельности за шпионаж»), исполняющего обязанности главного инженера шахты «Капитальная-9» Д.Ярославцева («завербован тем же Литским для шпионской работы»), бывшего главного инженера шахты «Капитальная-9» Н.Процикова («в прошлом офицер, участник белогвардейских карательных отрядов»), механика шахты «Капитальная-9» С.Толстиков, начальника участка шахты «Капитальная-9» И.Шишкина. Это были молодые инженеры, получившие образование в советских вузах. Володарский известен как организатор диспетчеризации шахт. Допрашивали их лично областной прокурор Р.Руденко и новый начальник Донецкого УНКВД Д.Соколинский. С помощью пыток, психологического давления, фальсификации протоколов допросов добились признания, что «состояв в контрреволюционной троцкистской организации, организовано вредили в промышленности, совершали диверсионные акты, завалы лав, выводили из строя механизмы, срывали стахановские методы труда, организовывали саботаж апрельского решения ЦК и СНК» 80. Проведение судебного процесса сопровождалось широкой пропагандистской кампанией. Областные, районные газеты, многотиражки были заполнены материалами о том, что подсудимые являлись участниками «антисоветской террористической и вредительской организации». По заданию Саркисова они довели трест до «глубокого прорыва». На суде Руденко спросил Володарского, ставили ли его действия под угрозу жизни многих рабочих. Тот ответил утвердительно. Один из обвиняемых на вопрос о том, входили ли издевательство, увечья, убийства входили в обязанности их «контрреволюционной организации», ответил, что да. После таких заявлений Руденко подчеркивал, что все эти преступления совершены специально, чтобы озлобить рабочих против советской власти. Сбитые с толку шахтеры требовали беспощадной расправы с вредителями. Пятерых из шести обвиненных приговорили к расстрелу81. Несколько подобных процессов провели в Донбассе и в 1938 г. Репрессии в сельском хозяйстве Во второй половине 1936 г. руководство СССР столкнулось с комплексом проблем в сельском хозяйстве. Сложившуюся ситуацию хорошо иллюстрирует пример Украины, которая не выполнила значительно увеличенные, по сравнению с 1935 г., планы по сдаче государству зерна, сахарной свеклы, других сельскохозяйственных продуктов. Продовольственное снабжение населения поддерживалось на минимальном уровне. Сельские местности Харьковской, Винницкой, Черниговской, Одесской областей оказались на пороге нового голода. В Харьковской области дело дошло до того, что в некоторых районах из голодающих семей дети были переданы в детские дома. В селах разных областей Украины распространились слухи, что хлеба в стране нет, его отправили в Испанию и поэтому будет вновь введена карточная система. В городах усилились забастовочные настроения. Весной 1937 г. ощущалась острая нехватка семян для сева. Все это вызвало серьезное недовольство Сталина, который уже во второй половине 1936 г. активно использовал кампании борьбы с «саботажем» стахановского движения, троцкистами и зиновьевцами для ужесточения репрессивной политики. В конце 1936 г. Сталин на одной из встреч с украинскими лидерами заявил о зазнайстве харьковских руководителей, не выполнивших планы по сдаче зерна и сахарной свеклы82. Через несколько дней первый секретарь Харьковского обкома партии Н. Демченко был назначен первым заместителем Наркома земледелия СССР. В 1937 г. его арестовали и обвинили в руководстве контрреволюционной организацией «правых» в Украине83. В ходе весеннего сева 1937 г. в республике прошла массовая кадровая замена работников районных и областных земельных управлений, значительная часть которых после увольнения с работы обвинялась органами НКВД во «вредительской» деятельности84. Реальные основания для подобных обвинений в украинском селе были: в различные республиканские партийно-советские органы поступали тысячи писем о произволе, творимом низовыми работниками. Представление о реальной картине жизни украинского села дает докладная Генерального прокурора УССР М.Михайлика Косиору о снятии с работы прокурора Одесской области. Он писал, что в Арбузинском районе за кражу колосков 7 июня 1937 г. был отдан под суд обвиняемый, а 12 июля тюремный врач констатировал, что обвиняемый от истощения лежит без движения. 16 июля обвиняемый умер. В Гросудовском районе народный суд разбирал дело обвиняемого в краже колосков. В момент разбора дела обвиняемый умер. В Фрунзевском районе народный суд осудил обвиняемого в срезании колосков на 8 лет. Обвиняемый на следующий день умер от истощения. Низовые партийно-советские органы широко практиковали незаконные аресты. В июле 1937 г. бюро Тилигуло-Березанского райкома партии поставило вопрос о предоставлении всем председателям сельсоветов права ареста. Районный прокурор помешал записать в протокол решение, но аресты в районе стали обычным явлением. В селе Пташино сельские власти арестовали колхозницу Марию Бобченко, муж которой служил в рядах Красной Армии, по обвинению в краже нескольких колосков ячменя. Накануне ареста от истощения умер ребенок Бобченко. В селе Тизулы сельские власти арестовали 14-летнего мальчика по обвинению в краже нескольких колосьев. В день ареста от голода умер его отец. В Арбузинском районе председатель райисполкома Криживицкий отдал распоряжение начальнику районной милиции арестовывать всех колхозников и единоличников, которые срезают не созревший хлеб на собственных участках. Незаконные аресты производили отдельные политотделы МТС и совхозов. Насилие над колхозниками достигали немыслимых пределов. В Бобринецком районе, после решения о мобилизации населения на уборку урожая, бригада под руководством заведующего отделом райкома партии Липовецкого производила облавы в ночное время, врываясь в квартиры спящих жителей, поднимала их с постели, полуодетых сажала на машину и отправляла на работу. Одна из бригад районных работников устроила облаву на кинотеатр и только уговоры заведующего остановили их от арестов. На железнодорожной станции Помочной бригада оцепила базар и забрала население на уборку урожая85. Подчеркнем, что подобные процессы были характерными для всей Украины. Со второй половины 1937 г. уборка урожая, сдача государству зерна сопровождались развертыванием репрессий против местных партийно- советских работников. 3 августа 1937 г. Сталин направил секретарям национальных компартий, крайкомов и обкомов шифровку, в которой писал: «За последнее время в краях, областях и республиках вскрыта вредительская работа врагов народа в области сельского хозяйства, направленная на подрыв хозяйства колхозов и на провоцирование колхозников на недовольство против советской власти, путем целой системы издевок и глумлений над ними. ЦК считает существенным недостатком руководства делом разгрома вредителей в сельском хозяйстве тот факт, что ликвидация вредителей проводиться лишь закрытым порядком по линии органов НКВД, а колхозники не мобилизуются на борьбу с вредительством и его носителями. Считая совершенно необходимой политическую мобилизацию колхозников вокруг работы, проводимой по разгрому врагов народа в сельском хозяйстве, - ЦК ВКП(б) обязывает обкомы, крайкомы и ЦК нацкомпартий организовать в каждой области по районам 2-3 открытых показательных процесса над врагами народа – вредителями сельского хозяйства, пробравшимися в районные партийные, советские и земельные органы (работники МТС и райЗО, предРИКи, секретари РК и т. п.), широко осветив ход судебных процессов в местной печати»86. 11 августа Сталин собственноручно сделал правки в шифровке, отправленной партийным органам, уполномоченным Комитета Заготовок, начальникам контор «Заготзерно» по вопросу о И.Клейнере: «Председатель Комитета Заготовок при СНК СССР Клейнер разоблачен и арестован, как враг народа, организовавший вредительство в области хлебозаготовок, строительства хлебных элеваторов, заготовки и хранения сортовых семян. Задача партийных и советских организаций, всех честных работников заготовительного аппарата выкорчевать все корешки и ликвидировать все последствия вредительства врага народа Клейнера в органах Комитета Заготовок и обеспечить успех в деле заготовки и хранения хлеба, в деле выполнения постановлений Пленума ЦК ВКП(б) и СНК СССР об улучшении сортовых семян зерновых культур. СНК СССР и ЦК ВКП(б) обязывают местные советские и партийные организации проверить всю практику работы органов Комитета Заготовок, в особенности, «Заготзерно» и строго карать всех, кто пытался или попытается помешать делу хлебозаготовок и делу образования , хранения и использования фонда чистосортных семян зерновых культур»87. Директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 11 сентября 1937 г. (текст пока найти не удалось. – Автор) конкретизировала направления проведения показательных процессов, в том числе в системе «Заготзерно». Первые секретари украинских обкомов партии лично докладывали Сталину о подготовке процессов. Например, 16 сентября 1937 г. первый секретарь Киевского обкома партии С.Кудрявцев телеграфировал: «Во исполнение указания ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 11 сентября по Киевской области проводим следующие показательные суды над предателями по хранению зерна: 1. Суд над работниками Ржищевского склада Заготзерно. По делу привлекаются 7 человек. Назначен к слушанию 18 сентября. 2. Суд над работниками Фастовского пункта Заготзерно. По делу привлекается 3 человека. Назначен к слушанию 20 сентября. 3. Суд над работниками Белоцерковского элеватора. По делу привлекаются 6 человек. Назначен к слушанию 25 сентября. Киевский обком просит ЦК ВКП(б) разрешить также провести показательный процесс над бывшим уполномоченным Комзаг СНК по Киевской области Передерием и работниками Заготзерно Полторацким и Мусатовым, являвшимися организаторами вредительства в системе Заготзерно по Киевской области с применением к ним мер, предусмотренных указанием ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 11 сентября». Последний абзац текста был подчеркнут карандашом. На тексте этой шифровки С.Кудрявцева сохранились подписи «за – Молотов», «Ст» (Сталин) и «Каганович»88. Один из таких процессов провели в Гайсинском районе Винницкой области. 16 сентября 1937 г. заместитель наркома юстиции УССР А.Гарин направил Косиору специнформацию «О контрреволюционной троцкистской диверсионно-вредительской организации в Гайсинском районе Винницкой области», в которой сообщал, что выездная сессия Винницкого областного суда 27 августа рассмотрела в открытом заседании дело 6 бывших руководителей Гайсинского района Винницкой области. Подсудимыми были секретарь райкома М.Трахтман, председатель райисполкома М.Родович, начальник Гайсинского районный районного земельного государственный агроном отдела И.Петровский, З.Товстонос, Гайсинский старший агроном Кибличской МТС Г.Твердохлеб, председатель колхоза «Большевик» Г.Макмак, а также кулак Г.Кучевский. Их обвиняли «в том, что организовавшись в контрреволюционную троцкистскую банду во главе с троцкистом Трахтманом (бывший секретарь Гайсинского райкома партии), на протяжении последних 3-4 лет проводили систематические вредительские акты в сельском хозяйстве Гайсинского района с контрреволюционной целью подорвать мощность сельского хозяйства, развалить колхозы, сорвать землеустройство, запутать севообороты, подорвать рост животноводства, уменьшить кормовую базу, развалить советский аппарат на селе, разложить рабочих колхозов и сельских советов, чем вызвать возмущение колхозников и недовольство политикой партии и Советской власти…». Гайсинский район имел большое значение в сельском хозяйстве Винницкой области. Ему предоставили значительную государственную помощь сельскохозяйственными машинами, кредитами, завезли чистосортные семена, послали новых работников. «Но, - отмечал Гарин, - в последние 3-4 года район имел большие прорывы: систематически из года в год не выполняет район государственных обязательств по хлебопоставкам и мясосдаче, урожайность не достигает того, что могут и должны дать колхозы, землеустройство срывается, севооборот путается, борьба с вредителями (сельскохозяйственными. – Автор) срывается и саботируется, животноводство не обеспечивается кормами, поля засорены сорняками, внедрение новых культур, в частности, конюшины и люцерны приводит к провалу, беспокровный посев трав гибнет до 70%, огородные бригады в колхозах разваливаются, а это приводит к гибели значительной части кормовой свеклы, пропашные сеются в некоторых колхозах на засоренной площади или в мокрую почву, что уменьшает урожайность, а иногда приводит к гибели посевов, в 1932-1933 гг. уничтожались лошади, молотьба организовывалась так, что часто хлеб пропадал от дождя. По селам проявлялись грубейшие нарушения революционной законности, недопустимое попирание прав колхозников и единоличников, издевательство над ними». На суде в Гайсине во всеуслышание заявили (сохраняя лексику процесса. – Автор), что Трахтман – старый троцкист, еще в 1924 г. будучи студентом Коммунистического университета имени Артема, открыто выступал против генеральной линии партии. Замаскировавшись и будучи двурушником, Трахтман пролез в партийный аппарат на руководящие должности. Встретившись в 1932 г. с врагом народа – троцкистом Гибером, с которым учился в университете, Трахтман через него вошел в контрреволюционную троцкистскую организацию, существовавшую в области. Затем он начал организовывать такую организацию в районе. Перед собравшимися в зале суда журналистами и свидетелями разворачивалась страшная картина предательства: «Вполне понятно, что Трахтман для вербования в эту организацию останавливается на классовочуждых элементах. Узнав, как секретарь РПК, что Родович, сомнительное в прошлом лицо, - офицер армии Керенского, утаивший национальную принадлежность (поляк. – Автор), допустивший явный оппортунизм в налоговой политике, узнав, что директор Гайсинской МТС Химич – выходец из кулацкой семьи, что отец Химича – организатор гетманских банд, брат – полицейский, сам Химич в прошлом правый эсер, узнавши, что директор Гайсинского сахарного завода Пожидаев – чуждый, разложившийся человек, дважды исключаемый из рядов партии, - этих лиц Трахтман вербует в контрреволюционную организацию». Он расставляет своих людей на ключевых постах, а они, в свою очередь вербуют новых врагов. В результате МТС в районе «наводнили» чуждые люди: бывшие дворяне, беспаспортные, выходцы из кулацких семей. В самый большой в районе колхоз «Большевик» в селе Краснополка поставлен агроном Филянович – шпион, вредитель, в прошлом управляющий помещичьими имениям, а также вредитель Макмак. Конкретной целью все эти люди поставили, по словам Трахтмана: «снижение урожайности в колхозах, а тем самым и стоимости трудодня и количества хлеба, сдаваемого государству, как натуроплата, и вызвать возмущения колхозных масс политикой партии и правительства». Примером такой деятельности стал колхоз «Большевик». В нем в 19311933 гг. по распоряжению Макмака и Филяновича было уничтожено более 100 лошадей. При этом они заявляли, что «лошади уже не нужны, будут стальные лошади – трактора». В 1935-1936 гг. в колхозе посеяли лук на 40 гектарах засоренной земли. В результате посевы погибли. В 1936 г. во время молотьбы намокло и погибло 6,5 тонн пшеницы. Все луга и берега рек были засеяны пшеницей, которая погибла, а район потерял сенокосы. Селькоры сигнализировали об этом в газеты «Коммунист» и «За социалистическое село», на собраниях колхозники пытались выступить. Но их силой выводили из зала. Макмак широко практиковал штрафы и избиения колхозников. Например, в 1935 г. он оштрафовал 203 колхозника, причем некоторых на все трудодни. Колхозники Коновал, Мартынюк, Сидорчук умерли в результате побоев, нанесенных Макмаком. Ошеломленные слушатели процесса узнали, что Твердохлеб втянул в организацию кулака Г.Кучевского. «Зная о том, что Кучевский из кулацкой семьи, - утверждалось на процессе, - отец его имел до революции 25 десятин земли, двигатель, молотилку, сложные другие сельскохозяйственные машины, что отец и он подлежали высылке во время ликвидации кулачества, но в то время исчезли, что Кучевский контрреволюционно настроенный, мечтает о мести над теми , кто раскулачил его семью, втянул последнего во вредительство, предложил вредительски проводить подготовку почвы. Кучевский в Чечельницком колхозе весной 1937 г. это и делал, а также портил трактор. Чтобы прятать следы вредительства, Кучевский становился на работу в ночную смену». Многие жители Гайсинского района поверили, что бывшие руководители района действительно враги и вредители. Во время процесса в суд приходили все новые свидетели, которые требовали допросить их, рассказывая о фактах безобразий и беззаконий, творившихся в районе. Трахтмана, Родовича, Твердохлеба, Товстоноса приговорили к расстрелу, Петровского и Макмака – к 10 годам тюрьмы, а Кучевского – к 8 годам89. Подобными методами власть пыталась переключить недовольство общества на конкретно указываемых «врагов и вредителей». Всего в Украине с 1 июня 1937 г. по 10 января 1938 г. было организовано 72 открытых процесса, по которым осудили 399 человек. Из них 238 приговорили к расстрелу, 161 – на 10 лет заключения. Из общего числа процессов 17 процессов провели по вредительству в сельском хозяйстве, 27 – в животноводстве, 27 – в системе «Заготзерно» и Комитета заготовок, 1 – в угольной промышленности90. Массовые репрессивные операций в Украине в 1937 г. Как известно, 2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «Об антисоветских элементах», в соответствии с которым была послана телеграмма секретарям обкомов, крайкомов, ЦК республиканских компартий. Партийным и чекистским руководителям предлагалось взять на учет всех кулаков и уголовников, которые вернулись из ссылки, с целью расстрелять наиболее враждебных из них через «особые тройки УНКВД», а менее активных – переписать и выслать в районы по указанию НКВД. Местных руководителей обязали в пятидневный срок подать в ЦК ВКП(б) персональный состав «троек», а также количество людей, подлежавших расстрелу и высылке91. 3 июля телеграмму с изложением данного решения получили в Киеве, а 4 июля Политбюро ЦК КП(б)У приняло решение: «1. Наметить областные тройки в таком составе: 1) первый секретарь обкома; 2) начальник областного НКВД; 3)облпрокурор. 2. Поручить т.Леплевскому дать немедленно оперативную директиву по НКВД»92. В этот же день в 22.30 вечера НКВД УССР получило из Москвы телеграмму №11924, подписанную Н.Ежовым: «Всем Нач НКВД и Нач УНКВД краев и областей. По получении этого возьмите на учет всех кулаков и уголовников, которые возвратились после отбытия наказания и убежали из лагерей и осели в Вашей области. Всех учтенных кулаков и уголовников разделить на 2 категории: 1) Наиболее враждебные элементы, подлежащие аресту и расстрелу в порядке административного проведения их дел через Тройки. 2) Менее активные, но все же враждебные элементы, которые подлежат высылке в районы по указанию НКВД СССР. До 8/VII телеграфом передайте мне количество лиц 1 и 2 категории с определением отдельно кулаков и уголовников. О времени операции и порядке ее проведения – указания дам дополнительно». Через час Леплевский направил телеграмму начальникам областных управлений НКВД: «Немедленно ознакомтесь у секретарей обкомов с директивой ЦК об антисоветской враждебной деятельности кулаков и уголовников, которые вернулись из ссылки. На основе этой директивы дайте немедленно указание всем начальникам горрайотделов, начальникам пограничных застав, начальникам оперпунктов, чтобы они на протяжении двух суток мобилизовали для этого весь аппарат УГБ и милиции, проверили у себя учетные и агентурные материалы относительно уголовного и кулаческого элемента, которые вернулись из ссылки, проверили всех арестованных по этим категориям, чтобы 5-6 июля в облуправления были вызваны все начальники органов, которые имели бы точные списки учтенных кулаков и уголовников, которые вернулись из ссылки, с разделением на две категории: первая категория – которые проявляют активность и подлежат расстрелу, и вторая категория – которые подлежат ссылке. 7 июля передайте мне цифровые данные в соответствии с приведенной выше телеграммой ЦК ВКП(б). С целью неразглашения в телеграммах районам указать, что первая категория намечается к суровой изоляции, вторая – к высылке»93. Подробная организация операции излагалась в «Оперативном плане по изъятию кулаков и уголовников 1-й категории», который облуправления НКВД получили через несколько дней. Их обязали организовать на местах проверку качества и полноты материалов, собранных на наиболее «озлобленных» из намеченных к аресту. Органы УГБ должны были провести подготовительную работу, а затем следствие в отношении кулаков, а милиция – уголовников. Операция по их изъятию проводилась одновременно по всей стране, срок следствия определялся в 7 суток. Перечень необходимых для следственного дела документов включал: 1) данные для определения местонахождения лиц, намеченных к аресту, и состава их семей; 2) справка и характеристика сельсовета и колхоза (о социально-имущественном состоянии, социальной опасности); 3) справка судебно-следственных и административных органов о судимости и регистрации; 4) протоколы допросов свидетелей, очных ставок; 5) справки, составленные по агентурным данным; 6) санкция прокурора на арест; 7) выводы в деле. К участию в операции привлекался проверенный актив членов ВКП(б). Но главную роль должны были сыграть межрайонные оперативные группы чекистов, которые создавались в бывших окружных центрах и крупных населенных пунктах. Во главе групп находились ответственные сотрудники облуправлений НКВД, начальники горрайотделов или окротделов. Всех арестованных помещали в тюрьмы или под стражу в местах расположения чекистских групп. Аресты санкционировались начальниками групп на основе материалов дел и согласовывались с районным прокурором. После ареста перед отправкой в тюрьму начальник группы должен был допросить арестованного и сверить полученные данные с материалами дела. Время, остававшееся до начала операции, использовалось для уточнения и углубления компрометирующих материалов. Наиболее «озлобленные» кулаки и социально-опасные уголовники подлежали немедленному аресту. С целью предотвратить попытки побегов за границу отдельных кулаков и уголовников, пограничным отрядам прислали распоряжение – перейти за 5 дней до начала операции на усиленный режим охраны. На территории республики создавались 45 межрайонных оперативных групп в местах дислокации: Винницкая область: Винница, Бердичев, Шепетовка, Тульчин, Проскуров, Каменец-Подольский, Могилев-Подольский. Днепропетровская область: Днепропетровск, Запорожье, Кривой Рог, Мелитополь, Александрия. Донецкая область: Сталино, Мариуполь, Артемовск, Ворошиловград, Старобельск. Киевская область: Киев, Житомир, Коростень, Черкассы, Умань, Белая Церковь, Новгород-Волынский. Молдавская АССР: Тирасполь, Балта. Одесская область: Одесса, Николаев, Киров, Первомайск. Харьковская область: Харьков, Полтава, Кременчуг, Лубны, Сумы, Купянск, Изюм. Черниговская область: Чернигов, Конотоп, Нежин, Глухов, Прилуки, Ромны, Городня94. 10 июля 1937 г. Политбюро ЦК КП(б)У заслушало Леплевского по вопросу «О ходе выполнения директивы ЦК ВКП(б) от 3 июля 1937 г.» и приняло решение послать первым секретарям обкомов партии телеграмму: «Органы НКВД выявили и учли кулаков и уголовных частности первой категории. ЦК КП(б)У предлагает тройкам приступить к работе»95. Но «тройками», как и всей операцией, должны были руководить чекистские органы, тщательно готовившиеся к ее началу. Соответствующего приказа о начале операции не поступало, поэтому решение ЦК КП(б)У оказалось преждевременным. Но по содержанию можно понять, что уже на 10 июля областными управлениями и центральным аппаратом НКВД республики были составлены предварительные списки репрессируемых по первой категории. В середине июля в Москве прошло совещание начальников УНКВД. Впоследствии о нем рассказал бывший начальник Оренбургского УНКВД, в с января 1938 г. – нарком внутренних дел УССР А.И.Успенский: «Совещание проводил Ежов. Начальники управлений пытались превзойти друг друга цифрами, докладывали о гигантских цифрах арестованных. Выступление Ежова на этом совещании сводилось к директиве «бей, громи без разбора». Ежов прямо заявил, что в связи с разгромом врагов будет уничтожена и некоторая часть невинных людей, но это неизбежно. Тут же, на совещании, я подошел к Ежову и, в присутствии Фриновского, спросил его как быть с арестованными 70-летними, 80-летними старцами. Ежов ответил мне на это буквально: «Если держаться на ногах – стрелять»96. 20 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «Предложить т.Ежову дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах… и высылке части арестованных за границу. Копию прислать в ЦК. О ходе арестов и количестве арестованных сообщать сводки (ежедневные) в ЦК»97. Это решение положило начало так называемым «национальным операциям» НКВД. Лимитов репрессируемых в ходе этих операций не устанавливали. Самой крупной из них оказалась «польская операция»98. 23 июля 1937 г. в НКВД УССР состоялось первое совещание, посвященное подготовке к проведению «кулаческой операции». На нем приняли решения распределить личный состав центрального аппарата НКВД по областям; свернуть летние лагеря милиции и направить находившихся там милиционеров в области; прервать отпуска сотрудников милиции; привлечь к будущей операции приграничные отряды, курсантов школ УГБ, 2-го Харьковского училища войск НКВД и Харьковской школы ГУЛАГа; усилить охрану тюрем конвойными войсками; составить план «загрузки» тюрем с точки зрения их максимального использования; отправлять в тюрьмы только «контингент» первой категории, а вторую содержать в КПЗ; утвердить ориентировочные данные размещения до 8000 лиц; подготовить в областях помещения для арестованных в местах нахождения межрайонных опергрупп; организовать учетную работу в отношении арестованных с периодичностью отчетов в каждые два дня; разработать единую форму отчетности, согласовав ее с Москвой и другие. Исследователям пока не удалось найти материалы второго совещания, но на третьем (28 июля 1937 г.) решили вопросы финансирования операции и работы тюрем в республике. Четвертое совещание (3 августа 1937 г.) прошло после подписания Н.Ежовым оперативного приказа НКВД №00447 от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» и было посвящено распределению личного состава школ УГБ и милиции по областям на время операции99. 31июля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило приказ №00447, в котором предусматривалось начать операцию 5 августа и продолжать четыре месяца. Репрессируемые разбивались на две категории: 1-я – подлежавшие аресту и расстрелу, 2-я – заключению в лагеря и тюрьмы на срок от 8 до 10 лет. Высылке и заключению в лагеря могли подвергаться семьи репрессируемых. Начальникам областных УНКВД давалось право запрашивать дополнительные лимиты на репрессии100. На протяжении июля и первых дней августа 1937 г. в областных УНКВД продолжалось формирование данных по категориям репрессируемых на основе архивно-учетных подотделов первых спецотделов. Сведения пересылались в 8й отдел НКВД УССР, а затем – в НКВД СССР. Там готовились окончательные «лимиты» для республик, областей и краев. После этого они вошли в оперативный приказ №00447 и выглядели как директивы центра. Он предусматривал репрессировать по Украине101: Первая 1 Харьковская Вторая В категория категория целом 1500 4000 5500 область 2 Киевская область 2000 3500 5500 3 Винницкая 1000 3000 4000 область 4 Донецкая область 1000 3000 4000 5 Одесская область 1000 3500 4500 6 Днепропетровска 1000 2000 3000 300 1300 1600 200 500 700 8000 20800 28800 я область 7 Черниговская область 8 Молдавская АССР Украинская ССР Если сравнить эти цифры с показателями двух оперативных планов «изъятия кулаков и уголовников» по 1-й и 2-й категориям, разработанных в НКВД УССР, то окажется, что приказ №00447 предусматривал увеличение с 4983 до 8000 лиц по 1-й категории и с 18953 до 20800 лиц – по 2-й категории102. Учитывая приведенный выше материал, можно с большой долей уверенности утверждать, что оперпланы НКВД УССР готовились по материалам реального учета кулаков и уголовников в областях. В данном случае НКВД СССР под руководством Ежова принял политическое решение, существенно увеличив «местные» цифры. Но оказалось, что с началом операции центральный аппарат НКВД УССР, начальники областных УНКВД начали проявлять инициативу. 5 сентября Леплевский обратился к Ежову с просьбой увеличить для УССР лимит по 1-й категории на 4200 человек. Ходатайство удовлетворили. До 27 сентября областные тройки осудили по 1-й категории 9458 человек, по 2-й – 13700. На 28 сентября в республике в ходе «кулаческой операции» арестовали 13704 человека, дела на которых еще не были рассмотрены тройками. Таким образом, уже к началу октября 1937 г. предусмотренные приказом №00447 лимиты были перевыполнены по 1-й категории и практически выполнены по 2-й. 29 сентября Леплевский сообщил Ежову, что в областных УНКВД имеются материалы, на основании которых целесообразно арестовать еще более 15 тысяч человек. Поэтому он просил увеличить для УССР лимиты по 1й категории на 4500 человек и по 2-й – на 15200 человек. По мнению Леплевского, цифры были обоснованными, потому что в связи с организацией на Украине четырех новых областей (Полтавской, Николаевской, Житомирской и Каменец-Подольской), усиливалось «оперативное наступление на кулаческий и другой контрреволюционный элемент»103. 5 октября 1937 г. НКВД УССР приказал областным УНКВД «в кратчайшие сроки провести широкую операцию с целью решительного разгрома церковносектантских контрреволюционных кадров»104. 17 октября 1937 г. НКВД СССР предоставило украинским чекистам дополнительный лимит по 1-й категории в 3000 человек, и по 2-й – 5100 человек. Леплевский сообщил областным УНКВД о распределенных в республиканском наркомате лимитах, заявив, что они - предварительные. Нарком потребовал форсировать работу областных троек. 21 и 26 октября 1937 г. лимиты по областям существенно увеличили. По предварительным подсчетам автора трехкратное увеличение лимитов составило105: Первая Вторая категория категория В целом 1 Харьковская область 2800 5700 8500 2 Киевская область 4200 6400 10600 3 Винницкая область 2300 4700 7000 4 Сталинская область 2300 4500 6800 5 Одесская область 3100 5600 8700 6 Днепропетровская 2300 4400 6700 область 7 Черниговская область 1300 3300 4600 8 Молдавская АССР 800 1400 2200 9 Житомирская область 1000 2000 3000 10 Полтавская область 500 1500 2000 11 Николаевская область 800 1800 2600 12 Каменец-Подольская 7500 1500 9000 28900 42800 71700 область Украинская ССР Таким образом, к началу ноября 1937 г. лимиты репрессируемых в Украине, содержавшиеся в приказе №00447, оказались превышенными в 2,5-3 раза. По «национальным операциям» лимитов не устанавливали, но чекисты работали очень активно. В одной из докладных Леплевского Ежову сообщалось, что «на 1 ноября 1937 г. на Украине по польской операции было арестовано 19 030 человек. С этого количества окончено дел на 7069 человек, осуждено по первой категории 4885 человек и по второй категории – 509 человек». В указанном документе высказывалась просьба продолжить срок операции до 15 декабря 1937 г. (установленный в приказе срок окончания - 20 ноября)106. 13 ноября 1937 г. Леплевский послал Ежову телеграмму: «В связи с необходимостью завершения до 10 декабря операции относительно антисоветских кулаческих и уголовных элементов, мной 10 ноября этого года с целью форсирования операции проведено совещание с начальниками областных управлений. В результате совещания возникает необходимость просить Вас увеличить лимит для рассмотрения на областных тройках. Увеличение лимита объясняется так: на 10.ХІ по операции по кулакам и уголовникам имеется еще не рассмотренных дел на 11000 человек. Из украинских националистов под следствием находится 4868 лиц, преимущественное большинство которых предлагаю рассмотреть на областных тройках. Кроме этого, намечены дополнительные аресты антисоветского, кулаческого и уголовного элемента по 7 областях (Донецкой, Киевской, Одесской и др.) до 15000 лиц. В связи с этим прошу Вас увеличить лимит на 4000 лиц по первой категории и 10000 человек по второй»107. В этот же день Леплевский разрешил увеличить лимит по 1-й категории на 235 человек Киевскому УНКВД и 200 – Днепропетровскому, а Донецкому уменьшили на 435 человек. При этом в Донецк сообщили, что вопрос о дополнительном лимите будет решен находившимся в области наркомом внутренних дел СССР Л.Бельским. 1 и 9 декабря 1937 г. областным УНКВД вновь предоставили дополнительные лимиты108: 1 Харьковская Первая Вторая категория категория 250 700 В целом 950 область 2 Киевская область - - - 3 Винницкая область 150 550 700 4 Сталинская область - - - 5 Одесская область 200 400 600 6 Днепропетровская 160 540 700 50 150 200 область 7 Черниговская область 8 Молдавская АССР - - - 9 Житомирская 325 500 825 область 10 Полтавская область 300 700 1000 11 Николаевская 200 710 910 300 600 900 Резерв 300 500 800 Украинская ССР 2235 5350 7585 область 12 КаменецПодольская область 11 декабря 1937 г. Леплевский направил Ежову новую телеграмму: «Сообщаю, что предоставленный Вами для Украины лимит согласно приказу №00447 по 1-й категории 24150 и 47800 исчерпано. Согласно Вашей телеграммы №50194 от 11 декабря прошу дополнительно предоставить лимит для всех областных управлений НКВД Украины по 1-й категории – 6000, по 2-й – 10000»109. Обращают на себя внимание размеры лимитов репрессируемых, указанные Леплевским. Они были намного выше первоначальных цифр приказа №00447, но ниже общей суммы лимитов, предоставленных к этому времени. 15 декабря истек срок проведения «кулаческой операции», но областные УНКВД продолжали выполнять приказ №00447. Новые лимиты НКВД УССР получил 17 декабря и распределив 6000 лиц 1-й категории по областям110. За сухими цифрами лимитов скрывалась ужасающая трагедия ни в чем не повинных людей. Осенью-зимой 1937 г. волна репрессий достигла огромного размаха. К началу 1938 г. в Украине арестовали 159573 человека111. Но руководство СССР было недовольно ходом массовых репрессивных операций в регионах. По мнению Ежова, Леплевский недостаточно активно проявил себя в разоблачении врагов народа в Украине. Его замену Ежов видел в лице 35летнего начальника УНКВД по Оренбургской области старшего майора госбезопасности А.Успенского, который отличался большим усердием в проведении репрессий. Александр Иванович Успенский родился в феврале 1902 г. в селе Верхний Суходол Алексинского уезда Тульской губернии в семье сторожа-лесника. Окончил начальное училище в родном селе, затем 2-х классное училище в Туле, а в 1917 г. - два класса духовного училища. В 16 лет начал работать секретарем Суходольского волостного комитета бедноты. Через год его назначили начальником Алексинской районной милиции. В 1920 г. Успенский перешел работать в Тульскую ЧК. С 1927 г. по 1931 г. был начальником экономического отдела полномочного представительства ОГПУ СССР по Уралу. В 1931 г. его перевели в Москву, где он работал на руководящих должностях. С февраля 1935 г. по февраль 1936 г. Успенский находился на почетной должности заместителя коменданта Московского Кремля по внутренней охране. На этот пост назначили , лиц, которым доверяли советские руководители. Из Москвы его направили заместителем начальника УНКВД Западно-Сибирского края, а в марте 1937 г. назначили начальником УНКВД Оренбургской области112. В ноябре 1937 г. Ежов прислал Успенскому шифровку: «Если Вы думаете, что будете сидеть в Оренбурге лет пять, то ошибаетесь. Наверное, придется в ближайшее время выдвинуть Вас на более ответственную работу». Позднее на допросах Успенский рассказал: «В январе 1938 г. я приехал на сессию Верховного Совета СССР в Москву. Неожиданно меня вызвал Ежов. Я пришел к нему в служебный кабинет. Ежов был совсем пьяный. На столе у него стояла бутылка коньяка. Ежов сказал мне: «Ну, поедешь на Украину». Потом Успенскому объяснили, что Леплевский утратил доверие ЦК ВКП(б) из-за своих грубых, неумелых действий113. 25 января 1938 г. Леплевского назначили начальником транспортного отдела ГУГБ НКВД СССР, 26 апреля арестовали, 28 июля расстреляли114. 27 января 1938 г. в Киеве состоялся пленум ЦК КП(б)У, который освободил с должности первого секретаря ЦК С.Косиора, назначенного заместителем Председателя Совета Министров СССР. Исполняющим обязанности первого секретаря избрали Н.Хрущева. Вместе с ним на Украину приехал Успенский115. В конце января 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло предложение Ежова «об утверждении дополнительного количества подлежащих репрессии бывших кулаков, уголовников и активного антисоветского элемента». По Украине намечалось дополнительно расстрелять 6 тыс. человек. Продлевалась работа внесудебных троек. Операция должна была закончиться к 15 марта 1938 г. Одновременно НКВД СССР получил разрешение продолжить до 15 апреля 1938 г. «операцию по разгрому шпионско-диверсионных контингентов из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финн, греков, иранцев, харбинцев, китайцев, румын, как иностранных подданных, так и советских граждан, согласно существующих приказов НКВД СССР»116. В середине февраля 1938 г. в Киев приехал Ежов, чтобы дать новый толчок массовым репрессиям в республике. На оперативном совещании он заявил, что в Украине необходимо расстрелять 30 тыс. человек. Предыдущая цифра оказалась слишком мала. В застенках НКВД, на учете чекистов находилось много политически опасных для власти людей. Инициатива согласовывалась со Сталиным. 17 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об увеличении «лимита» репрессируемого по Украине «кулацкого и прочего антисоветского элемента» на 30 тыс. человек, а также рассмотрении дел на внесудебных «тройках»117. Ежов предложил начальникам областных УНКВД Украины составить заявки на дополнительные «лимиты» репрессируемых. Присутствовавший на совещании начальник Полтавского УНКВД А.Волков впоследствии вспоминал, что Ежов «характеризовал всю прежнюю работу, как штукарство (так в тексте. – Автор), удар по одиночкам и отмечал почти полное отсутствие работы по вскрытию организованного антисоветского подполья. Особенно он указывал на очень слабую работу по вскрытию украинского антисоветского националистического подполья, польского, немецкого, говорил о том, что на Украине сохраняются петлюровские, махновские, офицерские и другие антисоветские кадры»118. После совещания, по свидетельству Успенского, Ежов «потребовал из отдела кадров личные дела сотрудников, чтобы познакомиться с ними. Берет дело, вызывает сотрудника, а все дело чистое. Хотя бы кто-то через двадцатое поколение был не чистый – все чисто! Николай Иванович говорит: «Что-то не в порядке у вас с отделом кадров, посмотрите, кто там сидит!» Взяли, посмотрели этого Северина и его заместителя Григорьева. Оказалось, что они перед тем, как нести дело Николаю Ивановичу, вырывали все материалы, которые компрометировали сотрудника. Потом посмотрели, кто это такой Северин… Северин был немецким шпионом. Его завербовал немецкий специалист в Донбассе». В этот же день, 15 февраля начальник отдела кадров республиканского НКВД был арестован119. Винницкое и Полтавское управления НКВД в период «большого террора» (февраль-ноябрь 1938 г.) 26 февраля и 3 марта Ежов издал приказы о смещении всех начальников областных УНКВД в Украине. На должности назначались новые люди. Одним из них, начальником Винницкого областного УНКВД стал Иван Михайлович Кораблев120. Он родился в 1899 г. семье бедняка в селе Мисино Холмского уезда Псковской губернии. Окончил сельскую школу и до 1915 г. работал кучером у помещика. В 16 лет поехал в Петроград, где работал рабочим на лесном складе Торгового дома Гуревича, подручным токарем на заводе «Новый Лесснер», давильщиком на государственном патронном заводе. В январе 1918 г. уехал в село Понизовское Велижанской волости Тюменской губернии. Сумел уклониться от мобилизации в колчаковскую армию. В октябре 1919 г. пошел в Красную Армию. В ноябре 1920 г. началась служба Кораблева в органах ЧК. Он постепенно делал чекистскую карьеру, сначала в особом отделе Приволжского военного округа, а после окончания в 1927 г. Высшей пограничной школы ОГПУ СССР – в Полномочном представительстве ОГПУ по Средне-Волжскому краю. В начале 1935 г. его перевели в УНКВД Ленинградской области. В 1937 г. он был помощником начальника 3-го (контрразведывательного) отделения УГБ УНКВД Ленинградской области. 3 марта 1938 г. официально издали приказ о назначении Кораблева в Винницу121. Во время переезда на Украину Кораблева принял Ежов. Внимание самого наркома СССР к новому винницкому начальнику было не случайным. 5 марта 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело «Вопросы НКВД по Украинской ССР». В западных областях республики установили запретную пограничную зону. В ней оказалось около трети районов Винницкой области. Политбюро предусматривало выселить за пределы зоны семьи репрессируемых за шпионаж, диверсию, террор, повстанчество, бандитизм, вредительство, нелегальный переход границы и контрабандистскую деятельность; семьи лиц, в разное время бежавших за кордон; «весь политически неблагонадежный и уголовный элемент»122. На встрече с Ежовым Кораблев попросил отменить приказ о его назначении. Нарком спросил: «Почему?» Кораблев ответил, что боится - не справится с работой. Действительно, он никогда не работал на руководящих чекистских должностях. Но Ежов успокоил: «не может быть никаких разговоров, поезжай и разворачивай работу, там, на Украине гуляют в подполье целые антисоветские украинские националистические дивизии, которые созданы Любченком, Балицким, нужно ехать и громить эти отряды». В Киеве Кораблева инструктировал Успенский, который заявил, что «все немцы и поляки, проживающие на территории УССР, являются шпионами и диверсантами» и «75-80% украинцев являются буржуазными националистами» 123 . Как свидетельствовал позже Кораблев: «все ориентировки НКВД в 1937 и 1938 гг. указывали на обширные формирования шпионских резидентур польской и германской разведок и поэтому считалось практически, что для того, чтобы арестовать поляка, немца, для ареста лиц этой категории требуется меньше материалов, чем для ареста других национальностей, т.е. определенный национальный подход в этом вопросе, безусловно, был и его прививали руководящие директивы НКВД СССР и НКВД УССР»124. Получая такие установки от руководства, оперативные приказы НКВД Кораблев поставил «на конвейер» осуществление массовых репрессивных операций в области. Он периодически отчитывался перед Успенским, как и другие начальники областных УНКВД. Успенский ездил в Москву, докладывал Ежову, который давал конкретные указания о дальнейшем проведении операций. После этих встреч Успенский на оперативных совещаниях передавал установки Ежова начальникам областных управлений, ставил перед ними новые задания, обещал представить к правительственным наградам. Возвращаясь в Винницу, Кораблев проводил совещания сотрудников областного УНКВД, подчеркивал необходимость увеличить масштабы проводимых массовых операций. Этого требовал и сам Успенский во время одного из приездов в Винницу. С первых дней своего пребывания в Виннице Кораблев организовал выполнение ориентировки националистического НКВД подполья125. УССР о разоблачении Параллельно украинского ликвидировали другие «шпионско-диверсионные резидентуры». Судя из донесений Успенскому, Кораблев боялся, что не выполнит спущенный области лимит репрессируемых в 3400 человек, из них 3200 - по первой категории, то есть расстреливаемых126. В марте 1938 г. были созданы чекистские следственные группы в Гайсине, Жмеринке, Могилев-Подольском и Тульчине, каждая из которых отвечала за аресты в нескольких районах. В остальных районах ответственность за аресты возложили на райотделы НКВД. С 22 марта количество признаний арестованных начало расти. Областная «тройка» в составе первого секретаря обкома партии Спивака, областного прокурора Тернивского и самого Кораблева перешла на ежедневную работу. 7 апреля Кораблев доложил Успенскому, что в области арестовано 2500 человек, аресты продолжались, но по полякам, румынам и другим национальным категориям репрессивные операции только разворачивались. Через 20 дней Кораблев попросил об увеличении лимита репрессируемых на 300-500 человек. Предоставили 400 человек по первой категории127. В апреле-мае 1938 г. одной из главных стала операция по «Польской организации военной». В районы послали оперативные группы чекистов, которые на основании данных райотделов НКВД или выдуманных чекистами, составили оперативные листы на лиц, подлежавших аресту. Например, Кораблев во время приезда в Жмеринский райотдел НКВД провел оперативное совещание, на котором сообщил, что в Виннице раскрыта польская контрреволюционная организация. Жмеринские чекисты обязывались за 2-3 дня раскрыть такую же организацию у себя. Кораблев потребовал список поляков, проживающих в районе. На этом списке сделал отметки «арестовать» поляков среднего возраста. Кроме этого, отдал распоряжение затребовать от спецчастей предприятий и учреждений списки на поляков, немцев и латышей, а 3 отдел облуправления по этим спискам произвел аресты независимо от наличия компрометирующих материалов. Из районов оперативные листы поступали не к Кораблеву, который лично должен был их рассматривать, а к начальникам отделов облуправления, утверждавших их одновременно с подготовкой постановлений облпрокуратуры на аресты. Осуществив массовые аресты, чекисты сразу применяли методы физического и психического воздействия, чтобы получить признания во «вражеской» деятельности. Их настроения хорошо передает высказывание начальника следственного отдела дорожно-транспортного отдела НКВД Богданова на одном из совещаний в Жмеринской опергруппе: «С врагами шутить не будем. Если два-три сдохнут, страшного ничего не будет, отвечать никто из вас не будет, отвечу я своей головой и своим партийным билетом»128. Обычной нечеловеческие практикой пытки и стали групповые издевательства допросы, применялись людьми. Сохранились над свидетельства о таких допросах в Жмеринском райотделе НКВД. В одну из комнат вызвали 13 арестованных, которых поставили в ряд, лицом к стене. Один из следователей взял ножку от стула и задал вопрос: «кто будет писать заявление о принадлежности к «ПОВ»»? Никто не ответил. Повторив вопрос несколько раз, чекист стал избивать крайнего в ряду. Через некоторое время избитый человек, а с ним еще два арестованных заявили, что они напишут заявления о принадлежности к «ПОВ». Их сразу забрали на допрос, а остальных продолжали избивать129. В результате побоев в Жмеринском райотделе НКВД умерло 6 человек. Опергруппой, которая работала в районе, за апрель-май 1938 г. было арестовано больше 100 человек, на которых не было никаких компрометирующих материалов. Поголовные аресты привели к тому, что в селе Тартак арестовали практически всех мужчин, 90% из них приговорили к расстрелу. Подобная практика применялась в облуправлении НКВД. Между отделами развернулось своеобразное соревнование в получении более высоких показателей сознавшихся в различных «антисоветских преступлениях». Каждый вечер Кораблеву докладывали о протоколах-сознаниях «троечного материала» (так чекисты называли арестованных). По ночам он вызывал начальников отделов для подведения итогов дня, требовал все более высоких показателей разоблаченных «врагов народа». Ежедневно ночью работала «тройка» УНКВД (Кораблев, секретарь обкома Спивак, облпрокурор Тернивский), на заседании которой докладывались результаты и утверждались расстрельные приговоры. Они немедленно приводились в исполнение в здании гаража областного УНКВД. Предоставленный лимит репрессируемых по Винницкой области – 3400 человек был выполнен 11 мая 1938 г. Кораблев отправил докладную записку Успенскому, в которой подвел итоги. С 26 марта по 10 мая 1938 г. областной «тройкой» были рассмотрены дела по разоблаченным и ликвидированным областным УНКВД «контрреволюционным формированиям»: - по украинскому националистическому повстанческому подполью выявили областной комитет, 26 межрайонных повстанкомов, 16 райповстанкомов, 97 повстанческих отрядов и 125 боевых групп. (Как видим, установки Ежова об «антисоветских националистических дивизиях, гуляющих по территории Украины», как и соответствующие оперативные приказы НКВД УССР Кораблев выполнял очень строго). Всего по этой «линии» осудили 3112 человек, среди которых 1440 человек оказались «петлюровским командным составом и рядовыми петлюровцами». Значительное количество составляли «кулаки» – 248 человек, бывшие участники «контрреволюционных восстаний» – 414 человек, участники «контрреволюционных организаций» – 280 человек, украинские националисты – 347 человек). - по бывшим представителям украинских политических партий: социал-революционеров коммунистическая (эсеров), партия), «укапистов» «боротьбистов» (Украинская (Украинская коммунистическая партия (боротьбистов)) – 67 человек; - по «русскому монархическому подполью» - 3 военно-повстанческие организации, по которым осудили 26 бывших офицеров белых армий; - по «церковно-сектантской контрреволюции» - 6 «повстанческих организаций», по которым осуждено 96 участников; - по «сионистскому подполью» - 3 "шпионско-террористических" организации, по которым осуждено 87 человек. Всего по этим «линиям» репрессировали 3448 человек, что на 48 человек превышало первоначально запланированный лимит. Одним из основных направлений в проведении массовых операций стало «польское контрреволюционное подполье», в составе которого ликвидировали областную комендатуру, 5 межрайонных комендатур, 11 райкомендатур, 103 «боевки», арестовали 877 человек. Кроме этого, областное управление НКВД «обнаружило» 5 бандитских контрреволюционных группировок, в составе 23 человек, еще 57 человек занимались латвийской контрреволюцией и шпионажем, 36 человек арестовали за пораженческую контрреволюционную агитацию. Винницкие чекисты нашли в области представителей эстонской и дашнакской (армянской) контрреволюции, Бунда (одной из еврейской социалдемократических партий), немецкой разведки, военно-фашистского заговора Тухачевского, троцкистов и правых, жен «изменников родины». На 11 мая 1938 г., после выполнения основного и дополнительного лимитов, в областном управлении оставалось 1103 человека - подследственных арестованных. Кораблев сообщил Успенскому, что по данным облуправления НКВД на учете оставалось около 2000 человек – «рядовых петлюровцев и бывших политических бандитов»130. Массовые репрессивные операции продолжались. 26 мая 1938 г. политбюро ЦК ВКП(б) продлило до 1 августа 1938 г. порядок рассмотрения дел по национальным операциям (15 сентября 1938 г. новым решением политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрение «альбомных» дел было передано из центрального аппарата НКВД СССР областным «Особым тройкам»)131. Получив директиву НКВД УССР, в области в конце мая – начале июня 1938 г. сфабриковали дело право-троцкистской молодежной организации «Молодая генерация», по которой арестовали 14 руководящих партийносоветских работников, в том числе сотрудника НКВД. Таким же образом создали диверсионную организацию в сахарной промышленности, повстанческую организацию бывших красных партизан и другие. Каждый день областная «тройка» рассматривала десятки и сотни дел. С 26 марта до 3 ноября 1938 г. через «тройку» прошло 2490 дел, по которым осудили 5536 человек, из них 4990 по первой категории и 546 – по второй132. Как известно, в середине ноября 1938 г. советское руководство остановило массовые репрессивные операции. 17 ноября 1938 г. Сталин и В.Молотов подписали постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором органы НКВД критиковались за проведение массовых операций, упрощенный порядок ведения следственных дел, предоставление «лимитов» для массовых арестов. 24 ноября 1938 г. Ежова сместили с поста наркома внутренних дел СССР, в апреле 1939 г. его арестовали, а в феврале 1940 г. расстреляли. 25 ноября 1938 г. на пост Наркома внутренних дел СССР назначили Л.Берию. Началась очередная чистка НКВД. Раньше всех надвигающуюся угрозу почувствовал опытный Успенский. Хрущев в своих воспоминаниях отмечал, что как-то ему позвонил Сталин, сказал о том, что на Успенского есть серьезный «компромат» и предложил его арестовать. Только Хрущев положил трубку, снова позвонил Сталин: «Мы вот посовещались и решили, чтобы вы Успенского не арестовывали. Мы вызовем его в Москву и арестуем тут. Не вмешивайтесь в эти дела». Трудно сказать, прослушивал ли Успенский разговоры Хрущева. Но 14 ноября 1938 г. он инсценировал самоубийство, оставив в своем служебном кабинете записку: «Труп ищите в Днепре». Полгода скрывался в Москве, Архангельске, Калуге, Муроме. В апреле 1939 г. его арестовали в городе Миасс Челябинской области, а в январе 1940 г. расстреляли133. Кораблев в январе 1939 г. был снят с должности, написал Берии письмо, в котором заявил, что «работал честно, как подобает большевику», а 30 января двумя выстрелами в упор пытался покончить жизнь самоубийством. Перед этим послал письмо Сталину. Но Кораблев выжил, в мае 1939 г. его назначили заместителем начальника Архангельского лагеря НКВД и строительства Архангельского целлюлозно-бумажного комбината НКВД. В июне 1940 г. он был арестован, 6 мая 1941 г. Военным Трибуналом войск НКВД Киевского округа приговорен к расстрелу. Но 24 июня 1941 г. Военная Коллегия Верховного Суда СССР заменила приговор, осудив Кораблева на 10 лет лагерей. После освобождения из заключения в 1946 г. он жил в Куйбышеве134. По-другому сложилась судьба начальника Полтавского областного УНКВД Александра Александровича Волкова. Он родился в 1898 г. в селе Маслово Можайского уезда Московской губернии. Родители сразу после рождения ребенка переехали в Москву, где отец работал шапочником на фабрике Александрова. Отец умер в 1906 г., мать осталась с тринадцатью детьми. В 1911 г. Александр Волков закончил 4 класса начального училища, а в 1913 г. – 2 класса высшего начального училища. Пошел работать учеником рассыпщика в чайной расфасовочной мастерской фабрики «Василий Перлов». В 1915 г. перешел работать конторским учеником на Соколовской мануфактуре, затем табельщиком в сборочно-слесарсной мастерской № 2 завода «Бромлей». В феврале 1917 г. призван в армию, служил рядовым 85 пехотного запасного полка. Через 3 месяца вернулся на прежнее место работы. С августа 1918 г. в Красной Армии. Служил в Волжско-Каспийском флоте, принимал участие в походе Экспедиционного морского корпуса в Персию, преследовавшего белые части. Но, вступив на территорию Персии, заболел и вернулся в Москву. В чекистских органах начал работать в феврале 1921 г. Службу проходил на Северном Кавказе. В 1936 г. назначен начальником секретно-политического отдела УГБ УНКВД Азово-Черноморского края, в ноябре того же года переведен в Днепропетровскую область. В июне 1937 г. его арестовали, но вскоре освободили по личному распоряжению первого заместителя наркома НКВД М.Фриновского, послав в Киевскую область. В отличие от Кораблева, Волков был известной личностью в чекистских кругах. Он входил в так называемую «северокавказскую группировку» чекистов, возглавлявшуюся Е.Евдокимовым, который на протяжении долгих лет дружил с Фриновским. Волков с 1923 г. знал Успенского, а одно время даже жил с ним в одной квартире135. Как уже указывалось, он присутствовал на оперативном совещании чекистов, которое проводилось Ежовым в Киеве в феврале 1938 г. Волков вспомнил, что «После совещания перед отъездом Ежова из Киева на квартире Успенского состоялась большая пьянка, на которой присутствовали ряд сотрудников НКВД: Ежов, Успенский, Радзивиловский, Рейхман, Листенгурт, Якушев, Приходько, Бабич, Кобызев, Егоров и другие… На этом банкете провозглашались различные тосты. Был провозглашен тост Ежовым и в мой адрес, причем сначала он говорил о типе большевика и закончил ссылкой на меня как на стойкого человека, который был за решеткой, сейчас реабилитирован и выдвинут на большую должность. Тут же на этом пьяном банкете некоторые сотрудники получили назначение от Ежова и на руководящие посты в НКВД СССР»136. 26 февраля 1938 г. Волкова официально назначили начальником УНКВД Полтавской области. Перед отъездом вновь назначенных начальников УНКВД собрал Успенский. Он повторил указания Ежова и заявил, что в Москве уже вскрывается большое, хорошо замаскированное украинское подполье и дал задание разоблачить его в областях137. Сразу по прибытию в Полтаву Волков дал установку чекистам о том, чтобы арестованных одиночек больше не было. Каждый должен увязываться в организации и проходить по групповым делам. На заседании «тройки» он не будет принимать к рассмотрению дела на одиночек. 2 марта 1938 г. на первом областном оперативном совещании, где Волков представился чекистам, он заявил, что «враг хитер, он всего не говорит, но надо записывать не только 100% того, что враг говорит, но и 40% того, что он думает»138. Это было прямое указание на фальсификацию протоколов допросов. Через несколько дней Волкова и других начальников областных управлений НКВД вызвали в Киев на совещание. Успенский сообщил, что «антисоветское украинское националистическое подполье на Украине уже вскрыто и разработана, на основе полученных показаний, схема охвата этим подпольем всех областей Украины с повстанческими штабами во главе». После ознакомления со схемой подполья он остро критиковал областные управления, которые не приступили к его ликвидации. Среди отстающих назвали Полтавскую область139. Вскоре Волков получил ориентировку НКВД УССР, в которой говорилось, что в Киеве вскрыт так называемый всеукраинский антисоветский националистический центр, филиалы которого якобы существуют во всех областях Украины. Вернувшись в область, Волков создал пять межрайонных оперативноследственных групп в Полтаве, Кременчуге, Лубнах, Миргороде и Золотоноше. Их задачей стало проведение массовых арестов. О том, какие настроения были у чекистов, хорошо свидетельствовал начальник Лубенской группы И.Титов: «Лубны в прошлом являлись одним из петлюровских центров, в Лубнах Петлюра формировал целый полк, было много разных бандитских формирований. Многие петлюровцы из числа бывших жителей Лубен удрали с Петлюрой за границу, некоторые вернулись обратно, другие и до сего времени поддерживают связи со своими родственниками, проживающими в Лубенском районе. Кроме того, в Лубнах проживало большое количество немцев и поляков. Учитывая, что в Лубнах расположена дивизия и ряд промышленных объектов, иностранные разведки, как это установлено следствием, насаждала свою агентуру в плановом количестве где только возможно. Безусловно, в таком городе, как Лубны, сидела не одна сотня шпионов, диверсантов и прочих предателей…»140. В конце зимы – начале весны 1938 г. чекисты арестовали проживавших в Полтавской области Сторубеля – в прошлом председатель махновской черной рады141, Отченаша – один из деятелей Директории142, Волошина – бывший заведующий агентурным бюро при правительстве С.Петлюры143. Видимо, Волков сообщил Успенскому об этих арестах. Тот сказал: «Чтобы от живых или мертвых взять от них показания, вскрывающие существование украинского националистического подполья в Полтавской области»144. Волков приказал начальнику Миргородской опергруппы В.Федорову доставить Отченаша в Полтаву. Протокол оформили уже в областном центре, но, прочитав его, Волков остался недоволен, приказав переписать. Федоров сделал, не добавив новых показаний. Волков вызвал его в кабинет и начал кричать, что Отченаш дает показания только о формировании Миргородского антисоветского повстанческого полка, но знает намного больше. После этого Федоров устроил Отченашу 3-х суточный непрерывный допрос. Прошло 72 часа, и Волков снова вызвал Федорова. В присутствии своего заместителя Писарева и начальника 4-го (секретно-политического) отдела УНКВД Попова он начал кричать на Федорова: «Вы что, покрываете врагов? Вам как приказано? Где остальные полки? Почему Вы их скрываете?» Федоров ответил, что Отченаш ни о каких полках, кроме Миргородского, не говорит. Волков закричал: «Вы врете, вы скрываете врагов! Пойдите Вы все в с… со своим Отченашем. Вы украинец?» Федоров сказал, что родился на Украине. Волков закричал, что ему все понятно: Федоров умышленно покрывает «полтавских галушников»145, и пригрозил, чтобы тот помнил, что он украинец и интеллигент. После этого Федорова выгнали из кабинета. Вместе с Поповым Волков переписал протокол допроса Отченаша, в котором появились новые фамилии и новые повстанческие полки. Когда Федорову показали этот протокол, он заявил, что ничего подобного Отченаш не говорил. Попов ответил, что это – «революционная фантастика, которая идет на борьбу с врагами и что действительность превосходит всякие протоколы». Фантастика приобрела кошмарный характер. Волошина и Старубеля приводили на очные ставки с арестоваными, которые определялись Волковым, как начальники или руководители повстанческих штабов. Волков начал лично допрашивать арестованных, избивая их, вынуждая подписывать составленные им фиктивные протоколы, в которых имелись показания на огромное количество людей. В них указывалось, что в Полтавской области существует филиал всеукраинского националистического центра. Протоколы отослали в Киев, после чего Успенский приказал отправить туда же арестованных. Одновременно дополнительно арестовали живших в области бывших деятелей украинского национального движения. Их тоже пытали, «выбивая» фальсифицированные показания. Через несколько дней из Киева вернули сфабрикованные протоколы допросов первой партии арестованных. Волков понял, как надо фабриковать дело о филиале всеукраинского националистического центра. В протоколах говорилось, что существует областной штаб повстанческих формирований, во всех районах есть подпольные ячейки, которые постоянно пополняются. Назывались фамилии руководителей повстанческих формирований в районах (фамилии получили от арестованных или взяли из учета по материалам отделов УНКВД). Указывалось, что руководители мифического повстанческого штаба имели тесные контакты со всеми бывшими антисоветскими политическими партиями: украинскими эсерами (УПСР), социал-демократами (УСД), боротьбистами КПУ(б), укапистами (украинская коммунистическая партия), деятелями «Просвіт», российскими правыми и левыми эсерами, сионистами, поалей-ционистами, бундовцами и другими. Эти партии якобы восстановили свою численность и вели нелегальную антисоветскую работу. На это нацеливала еще одна ориентировка НКВД УССР, требовавшая их разоблачить. Волков направил протоколы межрайонным оперативным группам, на основании чего произвели массовые аресты. 3 апреля 1938 г. он сообщил Успенскому, что следствием уже в основном вскрыт руководящий, командноофицерский состав и актив украинско-националистического повстанческого подполья на Полтавщине. Чекисты «нашли» в области 5 повстанческих полков, 14 повстанческих рот, 15 повстанческих отрядов, по которым арестовали 1639 человек, из них 218 офицеров петлюровской, царской и других армий. Кроме этого, ликвидировали 21 эсеровско-боротьбистский отряд, арестовали 1338 человек, из них: эсеров - 222, националистов - 303, боротьбистов - 19, остальные – меньшевики, укаписты, церковники и прочие. Одновременно фальсифицировались дела о других контрреволюционных организациях. Волков категорически требовал «увязки по линиям», то есть все вымышленные антисоветские организации якобы были связаны между собой: троцкисты с сионистами, эсерами, меньшевиками, иностранными разведками и так далее. Чтобы чекисты правильно понимали, в каких направлениях надо фабриковать дела, Волков созвал совещание начальников отделов и отделений и показал нарисованную им схему построения и связей антисоветских организаций. Приказ начальника гласил: схему перечертить и заучить на память. В мае 1938 г. НКВД УССР прислал ориентировку о том, что во всех областях Украины действует белогвардейское офицерское подполье, которое по заданию «Российского общевоинского союза» (РОВС) проводит контрреволюционную работу и связано с эсеровскими организациями. Полтавское УНКВД арестовало Добрянского, Капустина, Яковлева, Зембалевского, Толкушина и других. Добрянский в прошлом генерал-майор царской и белой армий был до революции председателем военно-окружного суда в Варшаве, а во время гражданской войны председателем военно-полевого суда при штабе Врангеля. Яковлев – генерал царской армии, командовал корпусом в белой армии. Зембалевский, Толкушин и Капустян были полковниками в белой армии, а Толкушин был личным другом генерала Кутепова. Это были пожилые люди, давно отошедшие от политики и сотрудничавшие с советской властью. Волков начал лично допрашивать Добрянского как наиболее характерную фигуру. После пыток он выбил показания и написал фиктивный протокол о существовании в области белогвардейского подполья, которым якобы руководил военный штаб в составе выше указанных лиц. В протоколе указывалось, что в ряде районов области существовали повстанческие формирования, а штаб был связан с эсеровским подпольем под руководством Домогаткого, Натанзона и Простосинского. Волкова не смутило, что два первых человека до 1937 г. никогда не жили в Полтавской области. Домогатский был известен как бывший председатель объединенного комитета правоэсеровских организаций в Средней Азии. Натанзон до революции держал явки эсеров и меньшевиков. Простосинский был известен как член ЦК партии левых эсеров, до 1922 г. был секретарем Полтавского губкома левых эсеров, отбыл 10 лет в Соловецких лагерях. Вручив фиктивный протокол допроса Добрянского своему заместителю Платонову, Волков потребовал продолжить допросы. Платонов и его подчиненный Арон Каганович применили пытки к арестованным, составив новые фиктивные протоколы, в которых указывались фамилии руководителей белогвардейских повстанческих формирований в районах. Фамилии получили во время пыток, выясняя связи и знакомства арестованных и навязывая их другим, а также взяв из учетных данных УНКВД. Протоколы были направлены в межрайонные оперативные группы, которые арестовали по делу РОВС более 500 человек. Из них 100 осудила «тройка», а остальные использовались для создания других мифических контрреволюционных организаций. В частности, полтавские чекисты выдумали правоэсеровское подполье во главе с областным комитетом под руководством Домогатского. Вновь использовались фамилии людей, знакомых с ним, или проходивших по учетам УНКВД. В фиктивном протоколе Простосинского записали, что украинские антисоветские политические партии не только продолжают работы, но и объединились во всеукраинский националистический центр. Во время допроса под пытками получили показания от арестованного Фиша (в прошлом руководитель полтавских сионистов), что в Полтаве и Кременчуге существуют сионистские организации, связанные с сионистским подпольем в Харькове, Киеве и Минске. Названных в протоколах людей сделали шпионами польской и английской разведок. У арестованных Пинхуса и Апельгенаха (было известно, что в свое время они приехали из Польши) выбили показания, что они являются эмиссарами польского Бунда, их организация в Полтаве имеет связь с бундовским подпольем в Биробиджане. Кроме этого, они являются польскими шпионами. В основном дела на этих арестованных направили на рассмотрение Особого Совещания НКВД СССР146. В мае 1938 г. в Москве арестовали С.Косира, которого обвинили в связях с разведками иностранных государств, а также руководстве «Польской организацией войсковой» (ПОВ). 26 мая 1939 г. его расстреляли. В Украине арест Косиора использовали для создания новых мифических контрреволюционных организаций. В середине июня 1938 г. Успенский выступил на XIV съезде КП(б)У с обвинениями Косиора и его брата Казимира в руководстве ПОВ. Кроме этого, он заявил, что бывший секретарь ЦК КП(б)У Н.Попов, бывший нарком внутренних дел Украины В.Балицкий, бывший секретарь Харьковского «правотроцкистский Утверждалось, обкома центр» что в Н.Демченко республике необходимо вскрыть с и другие «областными создали центрами». «военно-националистическую организацию», «священный союз партизан», «организацию молодой генерации украинских националистов»147. В это же время Волков приехал в Киев. Успенский сообщил ему, что фиктивные дела о ПОВ уже созданы в Каменец-Подольской и Днепропетровской областях, предложив выявить участников ПОВ в Полтавской области. Через некоторое время полтавские чекисты получили ориентировку НКВД УССР о раскрытии в Киеве главной комендатуры ПОВ, а также активной деятельности многочисленных польских окружных и районных комендатур. В Полтаве никаких сведений о ПОВ не было. Волков поручил Платонову произвести аресты поляков, среди них Цивинского, Окинского, Сошинского, Притулы, Михаила Косиора. Ранее под стражей содержался поляк Колясинский, бывший офицер и якобы польский легионер. Волков и Каганович допросили его и под пытками вынудили признаться, что он является одним из руководителей ПОВ в Полтаве, создал районную комендатуру, сформировал диверсионные боевки, связан с повстанческим штабом украинского националистического подполья. Такими же методами Платонов и Каганович выбили показания у Цивинского – бывшего директора польского клуба в Днепродзержинске, Притулы – ксендза, родного брата Станислава Косиора – Михаила. Материалы послали в межрайонные оперативные группы, которые произвели аресты. В Лубнах арестовали 25 человек. В состав ПОВ чекисты включили строителя К.Шакальского, главного бухгалтера лубенского комбината «Водасвет» Е.Листовецкого, модельщика завода «Комсомолец» С.Смыка и других. По делу проходил заведующий мастерской службы пути на железнодорожной станции Лубны И.Антощак. Его осудили тройкой УНКВД по Полтавской области на 10 лет лишения свободы. В письме на имя Сталина он писал: «Со стороны следователя я слышал только матерщину, обзывали меня польской мордой, шпионом, диверсантом. Я долго стоял и не мог понять причин этого, узнать, кто оклеветал меня, ни в чем не повинного человека. Следователь Нестеренко в присутствии начальника оперативной группы Мостицкого ударил меня несколько раз и сказал: «Пиши, кто тебя вербовал в польскую националистическую организацию». Угрозы и унижения со стороны следователя и начальника оперативной группы привели к тому, что я потерял сознание. На второй день меня привели в сознание. Я стал спрашивать следователя, кто может подтвердить, где и при каких обстоятельствах я якобы занимался контрреволюционной деятельностью. Ответ следователя: «Подписывай, что написано». В 1958 г. дело Антощака и его товарищей по несчастью, восемь из которых приговорили к расстрелу, пересмотрела Военная прокуратура, признав его полностью необоснованным. Многочисленные аресты в Полтавской области по делу ПОВ затрагивали не только местных жителей, но и тех, поляков, кого в 1930-1931 гг. незаконно выслали из приграничной зоны Украины. С помощью пыток, составления фиктивных протоколов и массовых арестов расправились с «правотроцкистским подпольем». Получив ориентировку НКВД УССР, Волков арестовал секретарей райкомов партии Емельянова и Дорохова. У них выбили признания о существовании в области правотроцкистского подполья, которое руководилось областным центром. В его состав якобы входили бывший секретарь обкома партии Удовиченко, бывший председатель облисполкома Жученко, бывший заведующий отделом обкома Харченко, бывший командир 25 стрелковой дивизии Трубников. Военный понадобился чекистам для того, чтобы показать связь «центра» с военно-фашистским заговором в частях РККА, а также украинским националистическим подпольем. В результате в области арестовали около 120 человек партийных и хозяйственных руководителей. Чекисты готовили дела арестованных ускоренными темпами, по этому делу области спускались контрольные цифры. Дела арестованных рассматривала Военная Коллегия Верховного Суда СССР. Еще большим размахом отличались репрессии в частях Красной армии, расположенных в области. Например, 75 стрелковая дивизия была территориальной, имела меньше командного состава, чем кадровая дивизия, поэтому аресты 120-150 командиров и политработников привели к практически полному уничтожению ее командного состава. В армейских частях «обнаружили» не только правых и троцкистов, но «шпионские резидентуры» немецкой, польской и латвийской разведок148. В мае 1938 г. в Киеве арестовали управляющего делами ЦК КП(б)У О.Власенко и управляющего делами СНК УССР П.Милько. Под пытками они дали показания о существовании украинской националистической организации «Молодая генерация», которая якобы ставила целью «насильственное свержение советской власти на Украине и установление фашистского строя». После этого чекисты произвели широкомасштабные аресты руководящих партийно-советских работников. Одним из них был заместитель заведующего отделом ЦК КП(б)У М.Середенко. Ему удалось выжить и уже реабилитированный в 1956 г. он рассказал: «На очную ставку со мной привели П.Милько, окровавленного, и зверски избитого. После окончания очной ставки П.Милько, увидев мое сопротивление следователям, заплакал и сказал: «Миша, спасибо тебе за стойкость, может быть, ты нас, невиновных спасешь, извини, что не выдержал, у меня все отбито и мне уже все равно». Его сразу увели какие то люди, не дав договорить, а меня Хает и Казин149 с помощью двух помощников начали в очередной раз бить за отказ подписать то, что они хотели написать от моего имени. Больше П.Милько я не видел»150. 11 мая 1938 г. сотрудники Полтавского УНКВД впервые услышали от Волкова о существовании контрреволюционной организации «Молодая генерация». В частности, он заявил: «За последнее время в ряде городов Украины раскрыты антисоветские организации, в которых участвовала молодежь. Нам также необходимо поставить перед собой задачу вскрытия в ближайшее время антисоветских формирований среди молодежи, в первую очередь, среди детей, родственники которых репрессированы за активную антисоветскую деятельность, а также среди ученической молодежи». Через несколько дней на совещании личного состава Лубенского райотдела НКВД Волков подчеркивал необходимость ликвидации «второго поколения контрреволюции». Как его «разоблачали» в Полтавской области, свидетельствуют показания бывшего сотрудника Лубенского райотдела НКВД Нестеренко: «В отношении организации «Молодая генерация», то она просто вымышленная. Приведу пример по Лубнах. Из областного управления звонят по телефону в Лубенский райотдел НКВД и спрашивают, кто раньше был секретарями (райкома комсомола) и где они. Был дан ответ, что Волощенко снят, поскольку имеет репрессированных родственников. Через некоторое время спросили по телефону его анкетные данные, после чего предложили арестовать Волощенко и отправить в областное управление. Через несколько дней из области было поручено составить список комсомольцев и снятого состава бюро райкома ЛКСМ. Еще через день или два пришло распоряжение арестовать 4-5 человек – участников организации «Молодая генерация», против которых якобы свидетельствовал Волощенко. На протяжении длительного времени протокол Волощенко, не смотря на требования районного отделения, не пересылался, арестованные лица, несмотря на настырливое ведение следствия, не признавались. Некоторые заявляли, что Волощенко они не знают в лицо. В конце концов, получили протокол допроса Волощенко, из которого было ясно видно, что он сфабрикованный. Лубенская молодежная организация (Волощенгко, Куришко, Кузьменко), которая фигурировала в документах, готовилась осуществить террористический акт над т. Хрущевым, тренировалась в тире с мелкокалиберной винтовкой еще задолго до приезда т. Хрущева на Украину»151. Абсурдность дела «Молодой генерации» в Лубенском районе Полтавской области была очевидна даже для советского правосудия. В 1939 г. 23 из 32-х арестованных в связи с этим делом были признанны невиновными. В 1950-х гг. реабилитировали всех, проходивших по данному делу. В начале июня 1938 г. Успенский вновь вызвал Волкова в Киев на оперативное совещание и рассказал, что в республике раскрывается «антисоветская партизанская организация». Замысел дела состоял в том, чтобы показать – организация создана в повстанческих целях, бывшие командиры партизанских соединений в годы гражданской войны возглавляли боевые отряды эсеровской и боротьбистской политических партий. После войны они воссоздали отряды с целью поднять восстание против советской власти на Украине. Руководство организации координирует свои планы с Всеукраинским националистическим центром. Волков, приехав из Киева, где проводилось очередное оперативное совещание в НКВД УССР, собрал руководящий состав облуправления и начальников райотделов. Он ознакомил подчиненных с раскрытием на Черниговщине, а также в других регионах Украины глубоко законспирированной военно-повстанческой партизанской организации, которая имела много оружия и хотела осуществить диверсионные акты. Волков потребовал «арестовать всех командиров партизанских отрядов, в прошлом бывших эсеров, боротьбистов, меньшевиков, всех красных партизан, которые скомпрометировали себя, а также тех, кто проявил себя антисоветски». Начальник УНКВД заявил подчиненным, что название полтавской областной организации - «Священный союз партизан», а сама она станет «своеобразной изюминкой, тем, чего нет и не будет в других областях». Он настаивал на необходимости найти «выразительные фигуры» в составе повстанческого штаба, тогда «будут выразительными фигуры и на периферии». Начальнику 2-го отдела УНКВД И.Чернявскому-Ольшанскому поручили найти таких людей. Он предложил использовать арестованных к тому времени Федорченко и Мачинского. У чекистов имелись материалы на Федорченко, из которых видно, что с 1915 г. он был украинским эсером (УПСР), в 1917 г. пришел к боротьбистам во главе партизанского соединения в 2-3 тысячи человек, а в 1920 г. вместе с другими боротьбистами вступил в КП(б)У. С 1923 г. он поддерживал троцкистов, в 1927 г. стал одним из их руководителей в Полтаве. С 1928 г. периодически находился в политизоляторах, ссылках и тюрьмах. Федорченко дал показания о том, что в 1926 г. пытался создать легальный «Союз красных партизан», а в 1927 г. возглавлял троцкистскую группу бывших партизан. За это его еще раз арестовало в 1933 г. Харьковское УНКВД и его осудили в составе группы в 30-35 человек Коллегией ГПУ УССР. Мачинский был эсером с 1909г., в 1917 г. организовал и командовал крупным партизанским соединением, в 1920 г. вступил в КП(б)У, вместе с Федорченко поддерживал троцкистов, был активным троцкистом в 1927 г., за что в 1928 г. его выслали. В 1935 г. бежал и находился на нелегальном положении. Волков воспользовался сведениями о попытках объединения бывших партизан в легальную организацию в 1926 г. Он написал схему несуществующей организации в духе замысла Успенского и поручил Чернявскому-Ольшанецкому составить конкретную часть фиктивного протокола допроса Федорченко. Оказалось, что в Полтавской области, якобы существует военная повстанческая организация «Священный союз партизан». Ее штаб в составе Федорченко, Мачинского, Петрова-Падуста, Волочая, Эчко, Писаренко и Макухи объединял повстанческие формирования из бывших партизан, которые в прошлом принадлежали к антисоветским политическим партиям (боротьбистов, эсеров) или служили в петлюровских отрядах. Всех этих арестованных людей допросили с применением пыток и заставили подписать фиктивные протоколы, после чего арестовали около 300 человек. Абсурдность дела была настолько очевидной, что в 1939 г. большинство из них освободили и полностью реабилитировали152. В 1938 г. в Полтаве, как и в Виннице работала «тройка» УНКВД (Волков, второй секретарь обкома Марков, облпрокурор Федоров), на заседании которой рассматривались дела репрессируемых. Вначале чекисты-следователи зачитывали справки по следственному делу, копия которой раздавалась каждому члену «тройки». Затем Маркову и Федорову надоело слушать чекистов, они сами стали читать справки и помечать на них решения. Марков отличался особой жестокостью, неоднократно предлагая Волкову: «Надо еще один чей-нибудь протокольчик положить в дело, подбросить». Обычно он выступал за расстрел невинно осуждаемых людей. Марков приехал на Полтавщину из Винницкой области в апреле 1938 г., где на протяжении ряда лет работал начальником политотдела совхоза. Его выезды в районы Полтавской области сопровождались обвинениями в адрес районных работников. В Золотоношском районе он обвинил секретаря райкома партии Старниченко в том, что тот «враг народа» и обком исключил его из партии. В Лубенском районе распоясавшийся Марков заявил, что районные работники поголовно враги. Его методы руководства осудила даже газета «Коммунист Украины», после чего его надо было снять с должности. Но Волков спас Маркова, арестовав бывшего секретаря Лубенского райкома партии как «врага народа»153. Как видим, действовала система круговой поруки людей осуществлявших репрессии в Полтавской области. С 1 января до 1 августа 1938 г. «тройка» осудила 3100 человек, продолжая свою деятельность до середины ноября 1938 г. Всего же в первой половине 1938 г. в области за контрреволюционные преступления и шпионаж осудили 6 896 человек. Из них: украинцы – 5 411, поляки – 785, евреи – 248, немцы – 121, русские – 116, белорусы – 59, латыши – 55, румыны – 43, корейцы – 14, иранцы – 12, граждан других национальностей – 32. По политическим характеристикам арестованные распределялись: эсеров – 289, троцкистов – 100, меньшевиков – 56, правых – 41, анархистов – 12, членов украинских националистических контрреволюционных организаций – 1 265, активных участников сионистских организаций – 134, других антисоветских контрреволюционных формирований – 2 769, фашистов – 40, церковников и сектантов – 156, белогвардейцев – 451154. После остановки массовых репрессивных операций судьба Волкова была предопределена. 2-6 января 1939 г. закрытое партсобрание УГБ УНКВД в Полтавской области решило исключить Волкова из компартии. 14 января 1939 г. его отправили в распоряжение отдела кадров НКВД СССР. Берия лично ознакомился с делом Волкова, который почти два месяца жил в гостинице в Москве, ожидая нового назначения. Но Берия подписал ордер на арест. Ночью 9 марта 1939 г. Волкова арестовали. Его держали в Лефортово, а затем в самой секретной тюрьме ГУГБ НКВД СССР в подмосковном Суханово. Ему инкриминировали участие в антисоветской повстанческой организации в НКВД. Волков на себе испытал все ужасы методов, которые он практиковал в Полтаве. 26 мая 1940 г. сосед Волкова по камере свидетельствовал: «17 апреля 1940 г. я был переведен в камеру № 66, где находился бывший начальник УНКВД по Полтавской области Волков. Вместе с Волковым я содержался под стражей до 30 апреля 1940 года… Волков рассказывал, что в тюрьме в Москве его сильно били следователи Генкин и Калинкин, которые требовали показаний о его причастности к заговору в органах НКВД. Он категорически отвергал свою принадлежность к заговору, в связи с чем был переведен сначала в Лефортовскую тюрьму, а затем в «катакомбы», какой-то монастырь под Москвой. В Лефортово и в «катакомбах» его били по несколько раз в день, приносили напечатанный протокол и заставляли подписывать… В последние дни Волков, доверяя мне еще больше, что на протяжении нескольких дней от него требовали показаний на членов Политбюро т.т. Хрущова, Л.М.Кагановича, и Н.К.Крупскую, особенно на Хрущева». Мы не знаем, была ли это установка Сталина, или Берия собирал компрометирующие показания на своих соратников. В конце концов, Волков не выдержал и подписал фиктивные протоколы. 20 июля 1941 г. на закрытом заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР его приговорили к расстрелу. Он попробовал спастись, отказавшись от предыдущих показаний. Но приговор утвердили. 16 октября 1941 г., когда возникла серьезная угроза прорыва немцев в Москву, Волкова, как и многих других заключенных расстреляли155. Статистика репрессий в Украине в период «большого террора» Уже упоминавшийся историк из Донецка В.Никольский проанализировал статистику органов НКВД из фонда 42 ГА СБУ. Он сгруппировал данные чекистской отчетности об обвиненных по политическим статьям Уголовного кодекса УССР с 1927 г. по 1961 г. (См.: таб. № 1). Цифры говорят о том, что в 1937-1938 гг. в Украине обвинили 265 669 человек. Если по Всесоюзной переписи населения 1937 г. в Украине проживало 28 387 609 человек (данные переписи были увеличены по приказу Сталина – Автор.), то репрессиям подверглись 0,9% населения. Среди арестованных «по политической окраске» (см.: таб. № 2) в 19371938 гг. на первом месте оказались репрессированные по «национальным линиям» (31,3% от общего числа). Половина из этих людей проходила по «польской лини», а почти каждый третий – по «немецкой линии». На втором месте оказались бывшие кулаки (18,2% от общего количества), а на третьем – «участники буржуазных националистических организаций» (16,7% от общего числа). Если анализировать чекистскую статистику по годам (см.: таб. № 3), то увидим уменьшение общего количества репрессированных в 1938 г. по сравнению с 1937 г. в 1,4 раза. При этом в 1938 г. в общем числе репрессированных увеличилось количество «участников украинских буржуазных националистических организаций», но уменьшилось количество репрессированных по «национальным линиям». Если анализировать «характер преступлений», то видим, что в 1938 г. в общем количестве репрессированных увеличилось число арестованных за повстанческую контрреволюционную деятельность и «шпионаж». Это свидетельствует о том, что начальники областных УНКВД ревностно выполняли установки Ежова и Успенского. Динамика репрессий в период «большого террора» в Украине подтверждает уже известные сведения о том, что основной пик пришелся на вторую половину 1937 г., резкое уменьшение репрессий произошло во второй половине 1938 г. (см.: таб. №4). Социальная В.Никольским принадлежность в таблицы, репрессированных характеризующие была деятельность сведена областных УНКВД156. На основе многочисленных примеров он указал, что областные управления и центральный аппарат НКВД УССР сознательно корректировали статистические данные с целью обосновать необходимость репрессий, а также их направленность. Необходимо отметить, что в формах статистической отчетности органов НКВД была заложена возможность манипуляций за счет смешивания категорий «бывшие люди», «бывшие кулаки», «деклассированные элементы» с категориями социально-профессиональной принадлежности: «рабочие», «служащие», «колхозники», «крестьяне-единоличники», кустари. Для этого при сохранении приблизительно одинаковой численности репрессированных, произвольно менялись показатели по отдельным группам арестованных. Общей тенденцией чекистских подразделений стало значительное увеличение данных об арестах по группам «бывших людей», «бывших кулаков», «деклассированных элементов» за счет уменьшения по группам служащих, рабочих, колхозников, кустарей, крестьян-единоличников. Проведенное В.Никольским сопоставление чекистской статистики с данными картотеки «Реабилитированные историей» по Донецкой области наглядно показало широкомасштабную фальсификацию статистических данных в 1937-1938 гг. Так, архивные документы ГА СБУ свидетельствуют, что по 3 группам: «бывшие люди», «бывшие кулаки», «служащие» было арестовано 86,9% от общего количества, а с учетом «деклассированных элементов» – 94,5%. Анализ картотеки демонстрирует, что почти половину репрессированных составляли рабочие (44,4%), каждый третий был служащим (31,3%) и каждый шестой – колхозником (15%). Схожую картину показывает предварительный анализ данных картотек «Реабилитированных историей» других областей. А это значит, что основной удар «большого террора» пришелся по наименее защищенным слоям населения, а также структурам управления. Литература и примечания 1. В рамках данного исследования автор не в состоянии дать ссылки на огромное множество публикаций. Несколько лет назад назад немецкий историк Дитер Поль уже анализировал литературу, посвященную проблемам политических репрессий, осуществлявшихся коммунистическим режимом в Украине. См.: Pohl. D. Stalinistische Massenverbrechen in der Ukraine 1936-1953: Ein Überblick // Jahrbuch für Historische Kommunismusfochung. – Mannheim, 1997. Отдельные работы по этой проблематике упомянуты в библиографии, опубликованной Р.Биннером, М.Юнгом, Т.Мартином. См.: Rolf Binner, Mark Junge, Terry Martin. The Great Terror In The Provinces Of The USSR, 1937-1938. A kooperative bibliography, Cahiers du Monde Russe, 42/2-3-4, Avril-desembre 2001. – С. 679-695. 2. На сегодняшний день во многих областях эта работа заканчивается, но существуют большие проблемы с финансированием программы, а также доступом к материалам ведомственных архивов МВД и СБУ, что отражается на научном уровне готовящихся изданий. СБУ – Служба безопасности Украины. 3. См.: Шаповал Ю.І. Сталінізм і Україна // Український історичний журнал. 1990. № 12; 1991. № 2, 4-8, 10-12; 1992. № 1-12. Его же. Україна 20-50-х років: сторінки ненаписаної історії. – К., 1993. Его же. Людина і система (Штрихи до портрету тоталітарної доби в Україні). – К., 1994. 4. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – Київ-Полтава, 1992. – С. 5-49. 5. Білокінь С. Масовий терор як засіб державного управління в СРСР (19171941 рр.). Джерелознавче дослідження. – К., 1999. 6. Украинская Центральная Рада – высший орган государственного управления парламентского типа в Украинской Народной Республике, существовавший в 1917-1918 гг. 7. Пристайко В., Шаповал Ю. Справа “Спілки визволення України”: невідомі документи і факти. – К., 1995. Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧКГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. Пристайко В., Шаповал Ю. Михайло Грушевський: справа “УНЦ” і останні роки (1931-1934). – К., 1999. Шаповал Ю.І., Золотарьов В.А. Всеволод Галицький. Особа, час, оточення. – К., 2002. 8. Это подтверждается многими архивными материалами чекистских органов и высшего политического руководства СССР и УССР. См.: Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 254-267. Vasil’ev Valerij Ju. Le systeme d’information de la GPU: la situation politique en Ukraine dans les annes 1920 rapportee a Kaganovč // Cashiers du Monde Ruse. – 2002. - № 42/2-4, avril-desembre 2001. 9. Шаповал Ю. Україна ХХ століття: Особи і події в контексті важкої історії. – К., 2001. – С. 19-53. 10. См.: Під софітами секретних спецслужб. Документи з папки-формуляра О.П.Довженка // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 1995. - №1-2. – С. 235-280. Пристайко В., Шаповал Ю. Михайло Грушевський і ГПУ-НКВД. Трагічне десятиліття: 1924-1934. – К., 1996. Остання адреса. До 60-річчя соловецької трагедії. У 3-х томах. – К., 1997-1999. 11. Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВДКГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 183-227. Лошицький Олександр. “Лабораторія – 2”. Полтава. Документальні матеріали про масові репресії в Полтавський області у 1937-1938 рр. // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2000. - № 2/4. – С. 129-178. 12. Нікольський В.М. Репресивна діяльність органів державної безпеки СРСР в Україні (кінець 1920-х – 1950-ті рр.). Історико-статистичне дослідження. – Донецьк, 2003. 13. См.: Грациози А. Большевики и крестьяне на Украине, 1918-1919 годы. – М., 1997. – С. 180. 14. Центральный государственный архив общественных объединений Украины (далее ЦГАОО Украины). Ф. 1. Оп. 1. Д. 229. Л. 195. 15. См.: Vasil’ev V.Ju. Le systeme d’information de la GPU: la situation politique en Ukraine dans les annees 1920 rapportee a Kaganovč // Cashiers du Monde Ruse. – 2002. - N 42/2-4, avril-decembre 2001. – С. 16. Шаповал Юрій, Пристайко Володимир, Золотарьов Вадим. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 254-267. 17. Ченцов В.В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20-ті роки. – К., 1999. – С. 111-140. 18. Правда. – 1927. – 9 июня. 19. Мозохин О.Б. Из истории борьбы органов ВЧК-ОГПУ с терроризмом // Военно-исторический архив. – 2002. - № 5. – С. 3-19. Ченцов В.В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20-ті роки. – К., 1999. – С. 111-112. 20. Ченцов В.В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20-ті роки. – К., 1999. – С. 113. 21. Цит. по: Шаповал Ю.І., Золотарьов В.А. Всеволод Балицький. Особа, час, оточення. – К., 2002. – С. 134. 22. Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 8. Л. 51, 59, 129. 23. ЦГАОО Украины. Ф 1. Оп. 1. Д. 337. Л. 79. 24. Обвинения основывались на факте Варшавского договора (22, 24 апреля 1920 г.) или, как его еще называли, договора «Пилсудского-Петлюры», в соответствии с которым Польша обязывалась предоставить Директории военную помощь в борьбе против Красной Армии. По этому договору украинские территории: Восточная Галиция, значительная часть Волыни, западные поветы Подолья входили в состав Польши. Договор вызвал крайне неоднозначную реакцию в украинском обществе. См.: Нариси з історії дипломатії України. – К., 2001. – С. 384-385. 25. Ченцов В.В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20-ті роки. – К., 1999. – С. 141. 26. Там же. – С. 165-166. 27. Трест «Донуголь» находился в украинской части Донецкого бассейна. 28. Шаповал Ю.І., Золотарьов В.А. Всеволод Балицький. Особа, час, оточення. – К., 2002. – С. 131. 29. Там же. – С. 132. Ченцов В.В. Політичні репресії в Радянській Україні в 20ті роки. – К., 1999. – С. 169-172. 30. Данилюк Ю.З. Боротьба з економічною контрреволюцією і репресії серед технічної інтелігенції в 20-30-х роках // Реабілітовані історією. Масові репресії на Миколаївщині в 1920-50-і роки. Збірник. – Київ-Миколаїв, 2000. – С. 31. 31. Правда. – 1930. – 25 февраля. 32. Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 97-98. 33. Цит. по рукописи вступительной статьи Донецкого тома научнодокументальной серии книг «Реабилитированные историей». В томе есть ссылка на архив временного сохранения документов УСБУ в Донецкой области. 34. Подробнее о деле «Весна» см.: З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ”. – 2002. № 1. – С. 11-84. 35. Данные об упомянутых делах приводит В.Никольский со ссылкой на фонд «Коллекция печатных изданий» в ДА СБУ. Там хранятся 134 документа (в большинстве в форме брошюр) с изложением текстов обвинений. См.: Нікольський В.М. Репресивна діяльність органів державної безпеки СРСР в Україні... – С. 62. Данные об осуждении научно-технических работников Донбасса см.: Гнітько Світлана. “Кадри вирішують все...” // З архівів ВУЧКГПУ-НКВД-КГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 91. Даниленко В.М., Касьянов Г.В. Сталінізм та українська інтелігенція. – К., 1991. – С. 57-58. 36. См.: Васильев Валерий, Виола Линн. Коллективизация и крестьянское сопротивление на Украине (ноябрь 1929 – март 1930 гг.). – Винница, 1997. – С. 52. 37. Земсков В.Н. Спецпереселенцы (по документам НКВД - МВД СССР) // Социологические исследования. – 1990. - № 11. – С. 3-4. 38. Точные подсчеты провести сложно. На ХІІ съезде КП(б)У в январе 1934 г. секретарь ЦК КП(б)У П.Постышев назвал общую цифру раскулаченных хозяйств в Украине – 200 тысяч. Она подозрительно совпадает с количеством хозяйств, отнесенных статистическими органами в 1927 г. к кулаческим. Статистика свидетельствует, что после 1927 г. рост крестьянских хозяйств прекратился. В 1930-1931 гг. раскулачивание шло наиболее интенсивно. В эти годы исчезло 282 тысячи дворов. Всего с 1928 по 1931 г. количество крестьянских хозяйств сократилось на 352 тысячи. Но природный прирост хозяйств происходил. Поэтому реальное количество раскулаченных хозяйств больше цифр, поданных статистикой. См.:Політичний терор і тероризм в Україні. ХІХ-ХХ ст.. Історичні нариси. – К., 2002. – С. 369-370. 39. Подробнее о процессе см.: Марочко Василь. Справа “Контрреволюційної шкідницької організації в сільському господарстві УСРР: механізм і наслідки терору” // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 96-104. 40. Уиткрофт Стивен. Современное представление о природе и уровне смертности во время голода 1931-1933 годов в Украине // Командиры великого голода: Поездки В.Молотова и Л.Кагановича в Украину и на Северный Кавказ. 1932-1933 гг. – К., 2001. – С. 192. 41. См.: Голод 1932-1933 років в Україні: причини та наслідки. – К., 2003. – С. 505. 42. Нікольський В.М. Репресивна діяльність органів державної безпеки СРСР в Україні... – С. 119. 43. Васильєв Валерий. Цена голодного хлеба. Политика руководства СССР и УССР в 1932-1933 гг. // Командиры великого голода… - С. 144. 44. Там же ; Сталин и Каганович. Переписка. 1931-936 гг. – М., 2001. – С. 273274. 45. Шаповал Ю.І., Золотарьов В.А. Всеволод Балицький... – С. 223. 46. Там же. – С. 204-217. 47. В 1989 г. осужденных реабилитировали. Сегодня, в связи с открытием новых материалов в Архиве Президента Российской Федерации, ставится вопрос о том, что немецкая шпионская сеть реально существовала. См.: Мозохин О.Б. Дело «Контроль К» // Военно-исторический архив. – 2002. - № 7. – С. 22-48. № 8. – С. 159-176. Нікольський В.М. Репресивна діяльність органів державної безпеки СРСР в Україні... – С. 66-67. 48. См.: Політичні репресії на Поділлі... – С. 31. 49. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5446. Оп. 20а. Д. 447. Л. 25. Політичні репресії на Поділлі... – С. 92. 50. С.Уиткрофт любезно предоставил автору сведения, которые показывают, что уровень арестов в Украине был выше, чем в среднем по СССР. Также см.: Куромія Гіроакі. Свобода і терор у Донбасі: Українсько-російське прикордоння, 1870-1990-і роки. – К., 2002. – С. 299. 51. Известия ЦК КПСС. – 1989. - № 9. – С. 39. 52. Шаповал Ю.І. У ті трагічні роки: сталінізм на Україні. – К., 1990. – С. 38. 53. Лихолобова З.Г. Сталінський тоталітарний режим та політичні репресії кінця 30-х років в Україні. – Донецьк, 1996. – С. 50. 54. Хлевнюк О. В.. Политбюро. Механизмы осуществления политической власти в 30-е годы. – М., 1996. - С. 216. 55. ЦГАОО Украины, Ф. 1. Оп. 6. Д. 438. Л. 2; Оп. 1. Д. 536. Л. 179. 56. Там же. Оп. 6. Д. 438. Л. 1-2. Оп. 1. Д. 488. Л. 82. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 983. Л. 43; Д. 984. Л. 18, 31. 57. Об этом свидетельствуют протоколы заседаний Политбюро ЦК КП(б)У, в которых есть решения об исключении репрессируемых из партии. 58. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3.Д. 995. Л. 5. 59. ЦГАОО Украины. Ф.1. Оп. 20. Д. 7238. Л. 1-3. 60. Решения о назначении номенклатурных работников утверждало Политбюро ЦК КП(б)У. 61. См.: Сторінки історії Компартії України: запитання і відповіді. – К., 1990. – С. 457. 62. Подробнее о ситуации в угольной промышленности и заявлениях Саркисова – бывшего троцкиста, исключавшегося за это из партии в 1927 г и отбывавшего ссылку, см.: Лихолобова З.Г. Сталінський тоталітарний режим та політичні репресії кінця 30-х років в Україні. – Донецьк, 1996. – С. 46-50. 63. Куромія Гіроакі. Свобода і терор у Донбасі: Українсько-російське прикордоння, 1870-1990-і роки. – К., 2002. – С. 319. 64. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 20. Д 7171. Л. 35, 38-42. 65. Лихолобова З.Г. Сталінський тоталітарний режим... – С. 55. 66. Там же. – С. 58. 67. Там же. – С. 63. 68. Там же. – С. 65. 69. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 1. Д. 487. Л. 17, 22, 29, 32. 70. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 987. Л. 14, 58. 71. Правда. - 1937. – 29 мая. 72. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 20. Д. 7115. Л. 67, 86, 90, 167. 73. Там же. Оп. 6. Д. 439. Л. 93, 98. 74. Там же. Оп. 20. Д. 7171. Л. 43-45, 47. 75. Куромія Гіроакі. Свобода і терор у Донбасі... – С. 317. 76. Лихолобова З.Г. Сталінський тоталітарний режим... - С. 76-78. 77. Государственный архив Донецкой области. Ф. 326. Оп. 1. Д. 997. Л. 76-77. 78. Часть выступления с критикой руководства угольной отраслью Сталин вычеркнул перед публикацией. На этой же встрече Каганович утверждал, что вследствие вредительства троцкистско-бухаринских наемников угледобывающая промышленность была в тяжелом положении. Эту часть выступления Сталин также вычеркнул перед публикацией. См.: Куромія Гіроакі. Свобода і терор у Донбасі... – С. 324. 79. Медведев Р., Хмелинський П. Останній із сталінського оточення. Лазар Каганович на тлі епохи // Вітчизна. – 1990. - № 5. – С. 144-145. Шаповал Ю. Лазар Каганович. – К., 1990. – С. 35. Роль Кагановича в репрессиях, осуществлявшихся в Донбассе, еще предстоит выяснить ученым. В сентябре 1937 г. на пленуме ЦК КП(б)У Прамнек заявил, что Каганович в борьбе с вредителями в Донбассе осуществил «гигантскую работу». См.: ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 539. Л. 41. 80. Исполняющий обязанности Прокурора УССР Л.Яченин подробно информировал в конце октября – начале ноября 1937 г. Косиора о подготовке «Буденновского процесса». См.: ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 20. Д. 7169. Л. 15. Д 7171. Л. 62. 81. Бут А.Н., Добров П.В. «Экономическая контрреволюция» в Украине в 20-30 годы ХХ в. – Донецк, 2000. – С. 240-250. Куромія Гіроакі. Свобода і терор у Донбасі... – С. 322. 82. ЦГАОО Украины, Ф. 1. Оп. 1. Д. 516. Л. 13. 83. Сторінки історії Компартії України: запитання і відповіді. – К., 1990. – С. 455-456. 84. Об этом свидетельствуют материалы отделов ЦК КП(б)У, хранящиеся в ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 20. Ч. 4. Л. 86-92. 85. ЦГАООУ. Ф. 1. Оп. 20. Д. 7169. Л. 86-92. 86. Архив Гуверовского института архивов. Центр хранения современных документов. Ф. 89. Перечень 48. Документ 12. Л. 1. Там же. Д. 6529. Л. 81-87. 87. Там же. Документ 15. Л. 1. 88. Там же. Документ 18. Л. 1. 89. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 20. Д 7171. Л. 124-132. 90. Нікольський В. Репресивна діяльність органів державної безпеки СРСР в Україні... – С. 84-85. 91. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 21. Л. 89. 92. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 16. Д. 14. Л. 38. 93. Нікольський В.М. Репресивна діяльність органів державної безпеки СРСР в Україні (кінець 1920-х – 1950-ті рр.). Історико-статистичне дослідження. – Донецьк, 2003. – С. 90-91. 94. К сожалению, В.Никольский не называет точной датировки приказа и его номера. См.: там же. – С. 91-92. 95. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 16. Д. 14. Л. 43. 96. Золотарьов Вадим. ЧК-ДПУ-НКВС на Харківщині: люди та долі (19191941). – Харків, 2003. – С. 42. 97. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 21. Л. 107. 98. 9 августа 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило приказ НКВД №00485 «О ликвидации польских диверсионно-шпионских групп и организаций ПОВ (Польской организации войсковой)». 21 августа последовало решение Политбюро «О корейцах». 19 сентября Политбюро одобрило приказ НКВД №00593 «О мероприятиях в связи с террористической, диверсионной и шпионской деятельностью японской агентуры из так называемых харбинцев» (бывших работников Китайско-Восточной железной дороги, вернувшихся в СССР после продажи КВЖДЖ в 1935 г.). В декабре 1937 г. НКВД СССР провело «греческую операцию» (вероятно, директива Ежова №50215 от 11 декабря 1937 г.). См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 21. Л. 142, 157; Д. 22. Л. 7, 11; Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 103-107. 99. Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 92-93. 100. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 21. Л. 116. 101. Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 93. 102. Там же. – С. 97-98. 103. Там же. – С. 99. 104. Войналович В.А. реабілітовані історією. Масові репресії на Миколаївщині в 1920-50-і роки: Збірник. – Київ – Миколаїв, 2000. – С. 49. 105. Подсчитано по: Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 99-100. 106. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – КиївПолтава, 1992. – С. 29-30. 107. Там же. – С. 100. 108. Подсчитано по: там же. – С. 100. 109. Там же – С. 101. С окончательными показателями лимитов в приказе № 00447 существует проблема достоверности. В 1992 г. Г. Ковтун, В.Войналович, Ю.Данилюк указали такие цифры: : по 1-й категории – 26 150 человек, по 2-й – 37 800, всего – 63 950. См.: Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – Київ-Полтава, 1992. – С. 29. 110. Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 101. 111. Там же. – С. 119. 112. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. – М., 1999. – С. 416-417. 113. Шаповал Юрій, Пристайко Володимир, Золотарьов Вадим. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 173-174. 114. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. – М., 1999. – С. 270. 115. Політичний терор і тероризм в Україні. ХІХ-ХХ ст. Історичні нариси. – К., 2002. – С. 476. 116. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 22. Л. 113-114. Это решение легло в основу приказа НКВД СССР № 233, который подписал Ежов. См.: Шаповал Юрій, Пристайко Володимир, Золотарьов Вадим. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 175-176. 117. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 22. Л.127. 118. Данные из допроса Волкова 10 мая 1939 г. См.: Архив Управления Службы безопасности Украины в Полтавской области. Д. 19533. – Т. 1. – Л. 65. 119. Політичний терор і тероризм в Україні. ХІХ-ХХ ст. Історичні нариси. – К., 2002. – С. 477; Шаповал Юрій, Пристайко Володимир, Золотарьов Вадим. ЧКГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 176-177. 120. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило решение о назначении Кораблева 28 февраля 1938 г. См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 997. Л. 7. 121. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. – М., 1999. – С. 242-243. 122. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 22. Л.161. 123. Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВДКГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 215. П.Любченко – бывший боротьбист, в 1934-1937 гг. – председатель Совета Народных Комиссаров УССР, 30 августа 1937 г. окончил жизнь самоубийством. В. Балицкий – в 1932-1937 гг. Нарком внутренних дел УССР, май-июнь 1937 г. – начальник УНКВД Дальневосточного края, 7 июля 1937 г. арестован, 27 ноября 1937 г. расстрелян. См.: Шаповал Ю.І. Україна 20-50-х років: сторінки ненаписаної історії. – К., 1993. – С. 236-237; Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 19341941: Справочник. – М., 1999. – С. 100; Шаповал Юрій, Золотарьов Вадим. Всеволод Балицький. Особа, час, оточення. – К., 2002. 124. Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВДКГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 190. 125. Механизмы фальсификации чекистами дел об “украинском националистическом подполье” в Винницкой области исследовал А.Давидюк. См.: Давидюк А. Жертви червоного терору. – Вінниця, 2001. – С. 222-249. 126. См.: Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУНКВД-КГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 192-193. 127. Там же. 128. Малигін Анатолій. Червона акула (Ежовщина на Вінниччині): документально-публіцістичні нариси. – Вінниця, 1995. – С. 25. 129. Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВДКГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 210. 130. См.: Політичні репресії на Поділлі (20-30-і рр. ХХ ст.). – Вінниця, 1999. – С. 185-188. 131. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 23. Л. 32; Д. 24. Л. 2. 132. См.: Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУНКВД-КГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 197-198. К сожалению, не известны полные цифры арестованных и осужденных в Винницкой области за 1938 г. 133. Хрущев Н.С. Время. Люди Власть: Воспоминания. – К., 1989. – Т. 1. – С. 172. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. – М., 1999. – С. 417. Taubman William. Khrushchev. The Man And His Era. – New York - London, 2003. – C. 123. 134. См.: Лошицький Олександр. “Лабораторія”. Нові документи і свідчення про масові репресії 1937-1938 років на Вінниччині // З архівів ВУЧК-ГПУНКВД-КГБ. – 1998. - № 1/2. – С. 221-222; Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. – М., 1999. – С. 243. 135. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. – М., 1999. – С. 133; Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – Київ-Полтава, 1992. – С. 31; 136. Шаповал Юрій, Пристайко Володимир, Золотарьов Вадим. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. – К., 1997. – С. 106. 137. Архив Управления СБУ в Полтавской области. Д. 19533. – Т. 1. – Л. 68. 138. Об этом свидетельствовали на допросах бывшие сотрудники УНКВД в Полтавской области. См.: Лошицький Олександр. “Лабораторія – 2”. Полтава. Документальні матеріали про масові репресії в Полтавський області у 19371938 рр. // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2000. - № 2/4. – С. 157, 162. 139. Архив Управления СБУ в Полтавской области. Д. 19533. – Т. 1. – Л. 66, 68. 140. В январе 1939 г. Титов написал объяснительную записку о своих действиях в Полтавский обком партии. Государственный архив Полтавской области. Ф. 15. Оп. 1. Д. 52. Л. 41- 42. 141. Орган самоуправления в крестьянских отрядах Н.Махно, действовавших на территории юга Украины в 1918-1920 гг. 142. Директория – правительство Украинской Народной Республики в 19181920 гг. 143. С.Петлюра возглавлял Директорию в 1918-1920 гг. 144. Об этом рассказывал бывший заместитель начальника Полтавского УНКВД Писарев. См.: Архив Управления СБУ в Полтавской области. Д. 19533. – Т. 1. – Л. 73. 145. Галушки – украинское национальное блюдо. 146. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – КиївПолтава, 1992. – С. 31-33. Лошицький Олександр. “Лабораторія – 2”. Полтава. Документальні матеріали про масові репресії в Полтавський області у 19371938 рр. // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2000. - № 2/4. – С. 133-138. 147. ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 1. Д. 544. Л. 460-461, 464, 466-467, 469, 475, 481. 148. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – КиївПолтава, 1992. – С. 36-37. Лошицький Олександр. “Лабораторія – 2”. Полтава. Документальні матеріали про масові репресії в Полтавський області у 19371938 рр. // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2000. - № 2/4. – С. 137-138. 149. М.Хает – помощник начальника 2-го отделения 4-го отдела УГБ НКВД УССР, Н.Казин – начальник 2-го отделения 4-го отдела УГБ НКВД УССР. 150. Політичний терор і тероризм в Україні. ХІХ-ХХ ст. Історичні нариси. – К., 2002. – С. 480. 151. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – КиївПолтава, 1992. – С. 35-36. 152. Там же. – С. 34-35; Лошицький Олександр. “Лабораторія – 2”. Полтава. Документальні матеріали про масові репресії в Полтавський області у 19371938 рр. // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2000. - № 2/4. – С. 144-145. 153. Там же. – С. 147. 154. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. – КиївПолтава, 1992. – С. 39. К сожалению, не известны полные цифры арестованных и осужденных в Полтавской области за 1938 г. 155. Там же. – С. 42-44; Лошицький Олександр. “Лабораторія – 2”. Полтава. Документальні матеріали про масові репресії в Полтавський області у 19371938 рр. // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2000. - № 2/4. – С. 129-130. 156. Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 242-254. Приложения Таблица № 1 Аресты органами госбезопасности в Украине в 1927–1961 гг. по политическим статьям Уголовного кодекса УССР1 №№ п/п Годы Арестовано % от числа общего 1 1927 16842 1,7 2 1928 19151 2,0 3 1929 29916 3,1 4 1930 33373 3,4 5 1931 51880 5,3 6 1932 74849 7,7 7 1933 124463 12,8 8 1934 30322 3,1 9 1935 24934 2,6 10 1936 15717 1,6 11 1937 159573 16,4 12 1938 106096 10,9 13 1939 11744 1,2 14 1940 48043 5,0 15 1941 22000 2,2 16 1943 22739 2,3 17 1944 30954 3,2 18 1945 30340 3,1 19 1946 22025 2,3 20 1947 23441 2,4 21 1948 21629 2,2 22 1949 15629 1,6 23 1950 16983 1,8 24 1951 8817 0,9 25 1952 3719 0,4 26 1953 2304 0,2 27 1954 322 0,03 28 1955 276 0,03 29 1956 206 0,02 30 1957 604 0,06 31 1958 414 0,04 32 1959 414 0,04 33 1960 415 0,1 34 1961 167 0,02 Вместе 970301 100 Примечания: 1. К сожалению, В. Никольский точно не указывает, включались ли в эти цифры лица, арестованные по уголовным статьям. В связи с отсутствием точных сведений за отдельные годы В.Никольский был вынужден прибегать к экстраполяции данных. В таблице отсутствуют данные за 1942 г., так как вся территория Украины была оккупирована немецкими войсками. В послевоенные годы в отчетах, на основе которых составлялась таблица, имеются разные трактовки понятий «арестованный» или «репрессируемый». В ряде случаев есть примечания о том, что не учтены освобожденные без суда или арестованные за «другие» преступления. За 1958-1960 гг. приведены средние ежегодные данные с учетом освобожденных без суда или арестованных Источник: Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 119. Таблица № 2 Соотношение обвиненных по политической окраске в 1937-1938 гг. №№ Характер обвинений Количество п/п % от обвиненных общего числа 1 По «национальным линиям» 93786 31,3 2 Бывшие кулаки 54693 18,2 3 Участники контрреволюционных 49807 16,7 буржуазных националистических организаций 4 Другие контрреволюционные элементы 5 Члены партий антисоветских 45558 политических 14599 16,7 4,9 6 Уголовные преступники 14716 4,9 7 Фашисты 10127 3,4 8 Белогвардейцы 8012 2,7 9 Церковники, сектанты 7190 2,4 10 Участники военно-фашистского заговора 611 0,2 Вместе 299099 100 Источник: Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 153. Таблица № 3 Соотношение репрессированных в 1937 и 1938 гг. по политической окраске №№ Характер обвинений Арестовано %% п/п в 1937 г. от Арестовано %% от общего в 1938 г. числа 1 Членство в 7010 общего числа 4,0 7589 6,1 17320 10,0 32487 26,1 антисоветских партиях 2 Участники контрреволюционных буржуазных националистических организаций 3 Фашисты 6873 3,9 3254 2,6 4 Церковники, сектанты 5380 3,1 1810 1,5 5 Белогвардейцы 1,1 6154 4,9 6 Участники - 611 0,5 33,4 35398 28,4 23,9 12935 10,4 1858 военно- - фашистского заговора 7 По национальным 58388 линиям 8 Бывшие кулаки 41785 9 Другие 22924 13,1 22634 18,2 13130 7,5 1586 1,3 174641 100 124458 100 контрреволюционные элементы 10 Уголовные преступники Вместе Источник: Нікольський В.М. Репресивна діяльність... – С. 156. Таблица № 4 Соотношение репрессированных в 1-м и 2-м полугодиях 1938 г. по политической окраске №№ Характер обвинений Арестовано %% п/п в 1-м общего полугодии числа 1938 г. 1 Членство в 5993 от Арестовано во %% от втором общего полугодии числа 1938 г. 5,2 1596 16,1 28878 25,2 3609 36,4 антисоветских партиях 2 Участники контрреволюционных буржуазных националистических организаций 3 Фашисты 3243 2,8 11 0,1 4 Церковники, сектанты 1506 1,3 304 3,1 5 Белогвардейцы 5,0 483 4,9 6 Участники - 611 6,2 5681 военно- - фашистского заговора 7 По национальным 35398 30,9 линиям Данные - отсутствуют 8 Бывшие кулаки 9642 8,4 3293 33,2 9 Другие 22634 19,8 Данные - контрреволюционные отсутствуют элементы 10 Уголовные 1586 1,4 преступники Вместе Источник: - отсутствуют 114561 Нікольський Данные В.М. 100 Репресивна 9907 діяльність... 100 – С. 158.
