Дождь со снегом

Дождь со снегом
Дождь со снегом, снег с дождем – любимая погода, хорошая погода, всеравношная
погода, потому что все равно, потому что весело и плевать, что вымокнешь и
продрогнешь, зато слезы мешаются с дождем, и никто не видит лица, и никому никакого
дела.
Я блуждала по улицам, а когда блуждать надоело, вышла на больную дорогу.
Дорога была пуста, лишь один ржавый шахтный автобус рычал возле остановки, а потом
запрыгал под дождем куда-то в поля.
У павильона стояла женщина. Черные аккуратные черточки в уголках глаз. Губы,
нарисованные, как красные ниточки. Черное кожпальто и черный шарф на голове,
завязанный у шеи большим печальным бантом.
- Здравствуйте, - неожиданно сказала мне она.
Я, удивившись, поздоровалась.
- Вы меня не узнаете?
- Да… знаете, лицо знакомое, но где именно…
Я и лица такого не помнила.
- В профилактории… помните, отдыхали с вами вместе.
- Да, я вспомнила, но вы ведь тогда были без шарфика, вот я и не сразу узнала.
- Да, - вздохнула она глубоко и промолчала, - тогда я была без шарфика…
И опустила глаза. Я и теперь ее не узнала, но в профилактории я была летом,
поэтому, естественно, в шарфе она быть не могла.
- Ну, как ваши дела? - сказала я светским тоном.
- Да так… - сказала женщина. – Сын умер.
- Господи, да как же так? – сказала я как можно более убито. – Неужели?
- Умер сын. Семнадцати лет. Разбился на мотоцикле.
- И давно? – спросила я, понимая, что ничего нельзя сказать глупее.
- Сорок дней сегодня.
- Ах, так это тогда… - сказала я для чего-то. А потом еще вздыхала и качала
головой.
- Да, живу, как во сне. На работу – во сне и домой - во сне. Господи, хоть бы Ты
прибрал меня.
- Как же так, как же так… - бормотала я, не зная, что еще сказать.
Неистово лил дождь, будто хотел смыть и этот маленький поселок, и дорогу, и
женщину в кожпальто, и меня.
- Поехали со мной, - сказала она решительно. – Отпразднуем. Все-таки сорок дней.
Поехали? А?
- Но как же? У меня дети. Я не могу.
- Эх ты, шляпа! – сказала она и отвернулась от меня.
Вдруг из-за угла, из-за ветра, из-за снега, из-за сетки дождя вырулил огромный
грузовик. Он ехал с выключенными фарами и казался черным, или вообще только
казался. Из огромного грузовика, как deus ex machina, выскочил огромный старик, весь в
коже, пропахший бензином. Он подошел к женщине, обнял ее и пожал ей руку. И сказал,
что он пожимал руки многим людям, - поэтам, красавцам, врагам народа, но такую
чистую и благородную руку видит в первый раз. А потом они сели в грузовик и уехали,
обрызгав меня грязью.