на высоте метели

Нина Ягодинцева
НА ВЫСОТЕ МЕТЕЛИ
Нина Ягодинцева
ЗЕРКАЛО
Умножая свет,
Отмеряя мрак,
Сторожишь запрет
Запредельных врат.
Расстоянье длишь,
Как душа - вину,
Открываясь лишь
В эту сторону.
Ночью вдалеке
Грянет пёсий вой.
Со свечой в руке
Встану пред тобой.
На себя взгляну:
Шаль скользит с плеча.
По ту сторону
Не горит свеча.
Там январский лёд
Застилает мглу,
Там дыханье льнёт
К мёрзлому стеклу,
Там дитя увидеть пытается:
Что за свет во поле скитается?
18 апреля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Если ткань собирается в складки небрежно и нежно,
Возвращается море к усталым стопам неизбежно,
Омывается пыль, растворяется боль и измена,
И душа возвращается в тело из вечного плена:
Проплывает по жилам, как снег проплывает по рекам,
Вырывается в свет, благодарная дрогнувшим векам,
Проникает в уста золотистой пыльцой винограда,
Перед небом чиста и земному младенчеству рада.
От нежданной печали робея и сладко немея,
Окликает по имени дерево, птицу и змея
И глядит на ладони, ещё не успев испугаться:
Дикий мёд проступает на кончиках дрогнувших пальцев.
16 сентября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Когда в распахнутый закат,
В Господень улей
Два белых ангела летят
В тревожном гуле,
Глубоко в небе выводя
Две параллели:
Финал растраченного дня,
Конец апреля, –
Тысячелетняя тоска
Любви и света
Бьёт прямо в сердце, как река
О парапеты.
Венецианская вода
Бессмертной жажды
Нам отвечает: никогда! –
На все "однажды..."
И сердце плещется не в такт –
Ладони ранит,
И всё обманчиво, да так,
Что не обманет.
1 мая 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Выйти в октябрь – золотым леденцом похрустеть,
Выпить глоток первозимка – тревогу и свежесть,
Прядку мороза – прозрачную, нежную – срезать,
Вместе с синицей нескладную песенку спеть...
Я ль трепетала листвою в потоке ветвей?
Я ли была затаившей дыханье травою?
С гулким трезвоном сбиваются в стайку трамваи,
Больше похожие на заводных снегирей.
Смуглую кожу щекочет морозный ожог,
Дерзкие речи легки, а молчанья неловки –
Словно октябрь ожидает желанной обмолвки,
Снегом ровняя дорожку под мой сапожок.
18 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Я говорю: печаль мудра, –
Ещё не зная, так ли это.
Метелей дикая орда
Захлёстывает чашу света.
Стоят такие холода,
Что воздух бьётся, стекленея.
Я говорю: печаль добра, –
И согреваюсь вместе с нею.
И сонным полнится теплом
Мой дом у края Ойкумены,
И оседают за стеклом
Седые хлопья звёздной пены.
Свеча до самого утра –
Маяк для скудного рассвета.
Я говорю: печаль мудра, –
Ещё не зная, так ли это...
25 января 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Настеньке
В индевелой Индии сонного троллейбуса
Заоконные лучи, плавая, колеблются.
Вспыхивает серебро гроздьями и прядями.
Ах, как хочется домой – правдами, неправдами!
В индевелой Индии гибкими лианами
Перевиты миражи с тайнами реальными:
Остановка, дверь во тьму, вьюга рвётся в Индию.
Как расскажешь на словах, что мы там увидели?
В индевелой Индии, в новогодней вечности
Закрываются врата для лукавой нечисти.
Не дышите на стекло с пальмами да елями –
Нам водитель отворит, если мы доехали.
31 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Город прячет влюблённых, как мальчик птенцов на груди,
Под зелёной фланелью неловко рукой прижимая,
В первый раз по тревожному шелесту крыл понимая,
Сколько грозного неба ему предстоит впереди.
Город прячет влюблённых. Молочный младенческий пот,
Сладковатая пыль разогретого солнцем июня...
Им тепло и темно, и, холодную бездну минуя,
Воробьиный Господь принимает их первый полёт.
Мальчик прячет птенцов и не знает, что будет сейчас –
Мама машет в окно, мячик солнца уже на излёте.
Остывающий двор в розоватой плывёт позолоте.
Три младенческих сердца под смуглой ладошкой стучат...
7 ноября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Я умирала дважды. Оба раза
Из-за любви. Я не подозревала,
Что жизнь – всего лишь горькое лекарство
От смерти, и не более того.
Когда во мне вздымалась Хиросима,
Когда во мне сворачивалось небо,
Когда во мне отказывались жить
Слепые звёзды, мёртвые озёра,
Солёные пески последней пашни
И маленькие правнуки мои,
Я плакала, я пела, я молилась –
Но никого утешить не могла.
Живите без меня, – я им сказала. –
Я заберу с собой без сожаленья
Небесный мрак, отравленную тину,
Песок и соль и смертные грехи,
Как будто эта ноша мне под силу...
20 апреля 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
Прими слепую гостью
Из гулкой пустоты.
Отсыпь ей полной горстью
Беспечной суеты.
Пусть празднует, синица,
Вселенский снегопад,
Щебечет, веселится –
Ты тоже будешь рад.
Ей, выпавшей из бездны,
Где нам прощенья нет,
Покуда неизвестны
Ни тьма твоя, ни свет.
Пока душа не стонет,
Пока сокрыта глубь –
Корми её с ладони,
Пои из тёплых губ...
24 июня 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Это озеро – чаша твоих надежд
С облаками и чайками.
Камышовый берет набекрень надет,
Машет перьями частыми.
Ты лежишь, словно берег, и лень восстать,
Осыпаясь песчинками,
И крадётся волна, как лукавый тать,
И взмывает, бесчинствуя.
Заговорщицки шепчет тебе камыш,
Что игра не по правилам,
И не знай загораешь, не знай горишь
Ясным пламенем...
23 июля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Первая нежность всегда горька,
Первая радость пахнет полынно.
Вот тебе, милый, моя рука –
Я повторяю: душа невинна!
Ибо скользнули мимо меня,
На проливных согласных немея,
Два детских голоса, два огня,
Жгущие память чуть-чуть левее
Переплетения жадных жил,
Жалобно пьющих ржаное солнце.
Милый мой, кто на земле не жил –
Разве на небе теперь спасётся?
Молча клянусь тебе, что чиста –
В алой фате или в латах воина.
И если ты целовал в уста –
Ты знаешь правду, и мне довольно.
20 апреля 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
О чём тебе шепчут часы на моей руке?
О том, что закат догорел и пора идти.
О том, что выходишь из вечности налегке,
А обрастаешь веками уже в пути.
Роман со смертью круче, чем жизнь со мной.
Короче, во всяком случае, и ясней.
Когда пройдёшь дорогой своей земной,
Останешься в вечности – или со мной, иль с ней.
К часам я пристёгнута кожаным ремешком,
Но время в часах – как в колодце голодный тигр.
Тебе же опять через город идти пешком,
Сплошной чемпион своих олимпийских игр.
Куда бы ни шёл – всё равно ты идёшь ко мне.
Тому, кто не знает слов, уготован рай.
Когда ты там будешь гореть на вечном огне,
Смотри, только имя моё не упоминай!
15 июня 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Холодом, золотом, спелым огнём
В солнечном воске
Вспыхнул январь, словно праздничный дом
На перекрёстке.
Вверх по ступеням, глаза опустив –
Больно от блеска.
Из невесомых его паутин
Некуда деться.
Я ничего о себе не солгу
Шёпотом вьюжным:
Сонное зеркало светит в углу
Взором жемчужным.
На пол шубейку – и сразу к нему:
Что ему снится?
Но, закрывая от глаз глубину,
Сон серебрится.
11 января 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Целая вечность прошла наугад,
А показалось – не больше недели.
Бабочкой затрепетал на губах
Зеленоватый воздух апреля.
Авто уходили за облака,
Бесшумно таяли на излёте.
Река, не меняя облика,
Ждала, что Вы её позовёте –
Ждала рвануться из-подо льда,
Снести мосты, затопить низины...
Но в небо выкатывала высота
Холодные твёрдые апельсины.
Гудела Пасха: Христос воскрес!
Дарила нежное целованье.
Целая вечность детских чудес
Прошла, как одно мгновение с Вами...
20 апреля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Лукавый раб, и ты продать готов
Всю эту золотую мишуру –
Беспечных слов наивную игру,
Жестокую игру печальных слов?
Когда-нибудь поднимешься с колен –
Неужто не воспомнятся, скажи,
Счастливая улыбка госпожи
И рук её неуловимый плен?
Лукавый раб, отравленная кровь,
Неужто до скончанья наших дней
Мы рифмы не придумаем верней,
Чем рифма обречённая – "любовь"?..
6 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
В.К.
Я не знаю, что вспомнить о Вас...
Я молчала в чужом разговоре.
Как жемчужина в матовом створе,
Сонный город в ущелье погас.
Не хотелось дышать на стекло
И смотреть на пустую дорогу,
Но истаивало понемногу
Возле сонного сердца тепло.
Свет выхватывал из глубины
Сонных елей густые ресницы,
И казалось – во всём, что нам снится,
Нет и не было нашей вины.
9 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Все повадки птицелова,
Вся наивная тщета:
Если сетка – то шелкова,
Если клетка – золота.
Звонкогорлые свистульки
Чистым небушком залил.
Эти ласковые руки
Спеленали столько крыл!
Если б только знать заране
Да запомнить навсегда,
Что в воздушном океане
Есть такие невода!
Но смотри: взовьётся ветер –
И потянется рука
Распустить тугие сети
До шелкового шнурка.
14 сентября 1998 г.
Нина Ягодинцева
ЗЛАТОУСТ
Приезжаю в зиму, где влажно цветёт жасминовый снег,
Где сосновый мёд на губах сладит, а другого нет,
Где по краю чаши – берёзовый лес золотой каймой.
До заката солнца я буду здесь, а потом – домой
Словно чашу бессмертья поднёс Господь на пиру веков –
Молоко голубиное с лёгкими пенками облаков.
Закрываешь глаза, забываешь дышать и звенишь, как медь,
Но прозрачный краешек Уреньги начинает тлеть.
Занимается пламенем, как от забытой свечи листок.
Но огонь не согреет – небесный костёр высок.
Я дышу на пальцы, плотней запахиваю пальто...
Синий пепел летит, устилая путь моему авто.
7 ноября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
От невесомого креста
Над древним куполом зелёным
Разбуженная пустота
Плывёт ко мне калёным звоном
И тянут руки у ворот,
Благословления гнусавя,
И, прожигая чёрный лёд,
Проходит девочка босая –
Несёт янтарную свечу
Из переполненного храма,
И я откликнуться хочу,
Но сердце замирает: рано...
Она идёт между калек
В своей таинственной заботе,
И гасит милосердный снег
Её горящие лохмотья.
10 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Август, в покорной листве запропавший,
Август, вишнёвым вареньем пропахший,
Яблочный Спас, золочёная медь,
Горлышко, пробующее петь
Слабую песенку, слов не имея,
Тая, смущаясь, на взлёте немея...
Август – на пряный его аромат
Поналетят, зажужжат, загремят
Страстные и равнодушные осы,
Смуглые, влажно ворчащие грозы –
Те, что охотились до Ильина,
Черпая смуту от самого дна...
Тонкий дымок листопадного вкуса,
Пар, над кастрюлей клубящийся густо –
Можно варенье мешать черпаком,
Пеночку слизывая тайком,
Яблоко грызть или в воду глядеться –
Глупая девочка, сладкое деревце...
9 августа 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
За пустырём, за жёлтым донником,
За клёнами, за ивами
Ночь воздымается над домиком,
Где мы посмели быть счастливыми.
И небо – словно до креста ещё –
Горит звездами частыми
Над нашим маленьким пристанищем,
Где мы посмели быть несчастными.
Пирует жизнь с её приливами,
С её утратами несметными,
Где мы посмели быть счастливыми,
Несчастными – и даже смертными.
7 января 1995 г.
Нина Ягодинцева
***
Даниилу
Если о жизни моей кто-то расскажет мне,
Это будет похоже на мёртвый гипсовый слепок:
Наши даты рожденья покоятся в глубине
Атлантических впадин, в руинах дворцов и склепов.
Мы идём на восток, и нас очень легко узнать:
В наших чёрных лохмотьях горят золотые нити.
За нами штормит океан, силясь то ли догнать,
То ли просто припомнить последовательность событий.
Мы с трудом говорим, но очень легко поём.
Мы не боимся смерти – боимся смертельной фальши.
Когда восходит солнце – в его световой проём
Бросаются только тени, а наша дорога – дальше.
Забытые города выходят из-под земли,
Становятся прахом сны и в землю уходят страны.
Оглядываться нельзя – не все мосты сожжены,
Но даты рожденья стёрты ладонями океана.
15 января 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Татьяне Лурье
Материнские сумерки речи легки.
Вопреки суете, сквознякам и погодам
Переливчатый звон открывает летки,
Наполняются будни пыльцою и мёдом.
Вот тебе и спасение в зимнюю хмарь –
И чайку заварить, и у печки погреться...
Но в окошко стучат – прячешь свечку в фонарь
За железный каркас, за стеклянную дверцу...
Это что за метель заплутала во тьме,
Это что за тоска затаскала по свету?
Ничего не видать в индевелом окне,
Никого в темноте за воротами нету!
И как только ты вышла в заснеженный сад –
Спохватились часы и означили полночь.
Материнские сумерки речи сквозят
Старой сказкой, которую даже не вспомнишь.
Но свеча – за стеклом, и шубейка – враспах,
И снежок – на губах, и метель – на полвека.
И когда забываешь смиренье и страх,
Просыпаешься в май, как вишнёвая ветка.
16 февраля 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
В тихих сумерках Божьего дома
Огонёк заструился в руке.
Почему здесь поют незнакомо,
Ведь поют на родном языке?
Не сбылась золотая примета,
Но навстречу горючим слезам
Чашу зеркала, полную света,
Ты поднёс к изумлённым глазам.
То ли сердце поили отравой,
То ли минул жестокий урок –
С безымянного пальца на правой
Обручальный сниму ободок,
И волной осторожною тронет
Отражённые в чаше черты,
И растает, как будто утонет
Золотой ободок пустоты.
29 января 1995 г.
Нина Ягодинцева
***
Москва, красавица Москва!
Ты всё торгуешь леденцами –
Засаленные рукава
И пальцы с грубыми кольцами.
И голос – низкий, молодой,
Тяжёлый, словно хлеб вчерашний...
И всё плывут передо мной –
Ах, леденцы! – дворцы да башни,
Да расписные терема,
Да облаков крутые льдины...
И что сума, и что тюрьма,
И что престол – тут всё едино.
И вроде память под замком,
Но лёгкой стайкой плещет снова:
Все поцелуи – на Тверском,
Все расставанья – у Страстного.
Привёл ли Бог, попутал чёрт –
Мне всё равно с собой не сладить.
На неразменный пятачок
Продай обманчивую сладость!
10 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Зелёные веки травы засыпаны снегом.
"Не вижу!" – она говорит спокойно и грозно.
Дорога плывёт и пугает степным ночлегом,
И небо, как ветка, качает снежные грозди.
Мотор всё ещё хрипит, и сквозь эту ругань
Я вижу едва, а хотелось бы видеть лучше:
Конец дороги на мокром холме обрублен,
А дальше придётся идти прямиком сквозь тучи.
Наверное, только так одолеешь вьюгу,
Летящую вкось, словно скомканная газета.
Тогда мы с травой и посмотрим в глаза друг другу –
Два тёмных колодца немерянной бездны света.
5 сентября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
– Не отряхивай снежный плащ,
Не касайся тяжёлых плеч,
Не ругай меня и не плачь –
Дай к огню подойти и лечь.
Там, за дверью, бушует мгла,
Перемешаны снег и мрак,
И пока я сквозь поле шла,
Кто-то крался за мной шаг в шаг.
Слышишь, близится жадный вой,
Вьётся белый огонь в степи!
– Что ты, доченька, Бог с тобой,
Я окно занавешу – спи...
1985 - 18 января 2000 г.
Нина Ягодинцева
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
Громыхает твой трамвай через мост.
На весеннем льду сидят рыбаки.
Подымается река в полный рост,
Повинуясь мановенью руки.
Закружилась голова? Посиди,
Пьяный пол под башмаками держа.
Посмотри, как из небесной сети
Ускользает за душою душа.
Ты выходишь у крутых куполов.
За окном тебе мигает свеча.
Ты несёшь свой небывалый улов,
Тяжкий невод по каменьям влача:
Проку в том, что обходил за версту
Сад, который заповедал Господь!
Влажной тканью оберни пустоту –
Проступает обнажённая плоть.
5 апреля 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Зима стояла у киоска,
У самых нежных хризантем,
И капли голубого воска
Стекали вдоль стеклянных стен.
Угрюмый город спал, неприбран,
И ты сказал: "Душа болит..."
Цветам, как будто странным рыбам,
Был свет до краешка налит.
Они плескались, лепетали
И вглядывались в полумглу,
Растрёпанными лепестками
Распластываясь по стеклу.
И, позабыв свою работу,
На низком стуле у окна
Цветочница читала что-то,
Как смерть, наивна и юна.
23 марта 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
...Он был известный автогонщик.
Машина вспарывала воздух
Вдоль берега. Крутой вираж
Вдруг выбросил её в пространство –
А он остался на песке.
И рядом с ним остановилась
Большая чёрная пролётка.
Но впряжены в неё не кони,
А вихорь грязного песка.
Он встал с трудом. Кружилось небо.
Он усмехнулся: нам карета!
И руку положил на бортик –
И вдруг не смог её отнять.
Пролётка двинулась. За нею
Бегом от берега куда-то
В густой туман исчезла тень.
И море выдохнуло влажно,
И чайка вспыхнула над ним.
5 июля 1989 г.
Нина Ягодинцева
***
Всё пройдёт – и проходит! – прохожему надо спешить.
Вот последний трамвай.
Лепестками и бабочками мельтешит
Наш неласковый май.
Поцелуй на прощанье – доверчивый детский секрет
В суете суеты.
Я навек остаюсь у витрины плохих сигарет,
У железной черты.
Нас не пеплом заносит, а пепельной майской пыльцой,
Сладковатой на вкус.
Всё пройдёт – и проходит! – но истины этой простой
Я уже не боюсь.
1 июня 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Алая вода, медная
Дышит в берегах медленно.
Как её судьба вынесла
На границу сна – вымысла,
Нарядила в солнечную парчу,
Наградила небом: пей – не хочу!
Отпустила мчаться до Ладоги:
Понизу мосты, сверху – радуги.
Не печалься, празднуя прошлое,
Милая, родная, хорошая!
Но звенит, как в юной душе беда,
Алая вода, медная вода...
26 июля 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Небо стелет дорогу моим стопам,
Но с недавних пор
Я боюсь поднести к губам
Эту чашу туманных гор –
То ли лунным хмелем она полна,
То ли грозным сном...
Я не пробовала вина,
Потому что была вином.
Устилает чашу осенней листвой
Золотых щедрот...
Я пригублю, Господь с тобой –
Мать сырая земля допьёт.
3 октября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Июльского неба опасный крен –
Горы, вздымающие с колен!
Волненье, ведущее в облака –
Из ниоткуда до высока.
С вершины обрушится твой покой,
Раскатится каменною рекой.
Но ветер, прижавший тебя к груди, –
Он так же не знает, что впереди.
21 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Покуда святочную повесть
Счастливый случай не сверстал,
Рождественский электропоезд
Меня увозит в Сыростан.
В уюте старенькой шубейки
Послушно крылышки сложа,
Пурги весёлые набеги
Сколь хочешь выдержит душа.
И всё-таки немного странно
Дарованное торжество:
Встречать в сугробах Сыростана
Двухтысячное Рождество,
По мягкому откосу съехав,
Торить тропу, не чуя ног,
Искать над снегом, снегом, снегом
Едва знакомый огонёк...
6 января 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Как быстро, и цепко, и верно,
И власти своей не тая,
Могучие цепи инферно
Растут из глубин бытия!
Покорствуй и властвуй, но помни
В бреду гениальных идей:
Тяжёлые хищные корни
Всё ждут неизбывных дождей,
Слезами иль кровью политы,
Растут, как дурная трава,
И глушат стихи и молитвы,
Как боль заглушает слова.
5 ноября 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
Знать, из горького опыта
Не выходит хорошего:
Что не продано – пропито,
Что не пропито – брошено.
Что не взято – отравлено,
У потомков украдено...
Если сказано правильно,
Ты прости меня, Родина...
1 декабря 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Мужчины пьют за Рождество.
Тепло натоплена изба.
Над крышей ровно и светло
Горит звезда.
Звенит гранёное стекло.
Гудит, потрескивая, печь.
Довольно снега в Рождество –
Тепло сберечь.
Вокруг, наверно, вёрст на сто
Дремучих гор крутые лбы.
Найдут ли нас на Рождество
Волхвы судьбы?
В карманном зеркальце – туман.
С поленьев стаивает лёд.
В окне светло – сегодня к нам
Весь снег идёт.
7 - 10 января 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Я жадно училась любви и терпенью,
И крепко затвержен урок.
И сумрачный клён шелестящею тенью
Всходил на скрипучий порог.
Сиреневой пеною туча кипела
И гром рокотал вдалеке...
Я детям своим колыбельную пела
На древнем твоём языке.
А нынче – сквозняк непонятной свободы
И спелого яблока вкус...
За долгие, смутные, нищие годы
Я в ноги тебе поклонюсь.
Я долго училась... Мне всякое снилось,
Но схлынуло горе от глаз:
Небесная малость – великая милость,
На миг осенившая нас.
18 августа 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
Минет век, отстоится вино,
Кровь пройдёт через землю и камень
И живительной влаги глотками
Напоит пересохшее дно.
Но душа, претерпевшая ад,
Озарённая высшим прощеньем,
Никогда – ни мечтою, ни тенью –
Не захочет вернуться назад:
Слишком много пролито вина,
Слишком много разбросано хлеба...
Сквозь последнее ветхое небо
Неземная твердыня видна.
7 января 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
Что было – то прошло,
Привычно повторять.
И не приходит в сны,
И наяву не снится.
Но так прожгло перо
Заветную тетрадь,
Что вписано одно
На все её страницы:
Не минет горьких губ
Волшебное вино,
И если спит душа –
Ей суждено проснуться.
Но Господи, зачем
Мне было не дано
Молчаньем пробудить,
Дыханьем прикоснуться?..
30 января 1996 - 4 января 2000 гг.
Нина Ягодинцева
***
Я смутный век перелистала зря,
Полжизни просидев в библиотеке.
Песком калёным засыпает веки
Сиреневая буря января.
По гулким залам мечется сквозняк,
Раскачивая свет над головами,
И по страницам прямо над словами
Скользит какой-то древний тайный знак.
Ещё не поздно выйти на крыльцо –
Пересчитать хрустящие ступени:
Горячее, колючее кипенье
Небесным гневом обожжёт лицо.
Я потеряла главные слова!
Зачем ты мне теперь, чужая память?
А снег – о, снег! – и что ему не падать?
Всё набело, – поёт, – ты не права!
7 января 1996 г.
Нина Ягодинцева
ЧЕТЫРЕ ПИСЬМА К А*
I.
Я знаю эту тайну. Розы спят
В зеркальном облачении до пят,
Но стоит к ним губами прикоснуться –
Они проснутся.
Они тогда особенно близки,
Когда летят, темнея, лепестки
На смутное мерцающее ложе –
Они похожи
На поцелуи, краденые с губ.
И этот нежный, невесомый звук –
Скорее, шелест или слабый шёпот –
Вернётся к нам ещё раз:
Позвать, окликнуть в зыбком полусне,
Легко напомнить небу обо мне
И робкое о Вас ему замолвить слово.
И снова...
Нина Ягодинцева
II.
Постойте, нет, я вовсе не о том,
Как ночь приходит, заполняя дом,
И звёзды смотрят в зеркало, как днём
Смотрела я – внимательно, и дном
Прозрачной тьмы становится дорожка
Из кухни в комнату, и птица или кошка
Клубок луны гоняет по углам...
Слова – лгуны! И если только нам
Понадобится что-нибудь поведать,
То это всё закончится победой
Молчания...
Нина Ягодинцева
III.
Любовь ещё не знает, что она –
Сегодня мной открытая страна.
Ты вся моя: трамваи, магазины,
Мосты и церкви, суета и гам.
И зеркала твои неотразимы,
И падают ветра к твоим ногам.
Замри на миг! Хочу запомнить точно
Твои черты: кафе, театр, почта,
Ларёк с мороженым, безлиственная липа,
Витрина с книгами, кондитерский киоск...
Как ты переливаешься счастливо,
Как ясно ты горишь и таешь, словно воск!
И вот уж пальцы жжёт. Ещё, ещё немного –
И всё. И только пятнышко ожога.
Нина Ягодинцева
IV.
Вы знаете, мой друг, как мне легко и горько
Выравнивать цветы по краешку весны.
Я шью себе наряд, и тонкая иголка
Скользит, как луч луны.
Ваш бархат мне тяжёл, и шёлк меня не любит.
Ну разве что батист, просвеченный насквозь...
Серебряный стежок протягивает люрекс
И между двух пространств ведёт дискретный мост.
По правилам игры пора поставить точку:
Какой послушный знак! Уж он-то не солжёт!
Оставим всё как есть:
Кафе. Театр. Почта.
Ожог.
13 апреля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Живи, не открывая глаз.
Молись восторженно и немо:
Одно лишь небо, только небо
Повсюду окружает нас.
Его могучие шторма
Уносят нас в такие выси,
Где наши радостные мысли –
Всего лишь тьма, слепая тьма.
Его высокие огни
Зовут: не в землю, в небо канем!
О, не за хлебом, не за камнем –
За небом руку протяни!
30 ноября 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
В смертельный провал, где чёрные единороги
Смеются и говорят человеческим языком,
Из тех, кто живёт, заглядывали немногие,
Но память их будет крепко спать под замком.
Мне довелось, в спутники взяв Морфея,
Пройти по глинистой осыпи над водой
Достаточно высоко, но ветер повеял
Озоном, жертвенной кровью, вечной бедой.
Они говорили о чём-то почти понятном,
Их речь не имела смысла, но чернота
Всходила из рыжей воды, как смертные пятна.
Морфей держал меня за руку и читал
Древнее заклинание тьмы и света,
Опору дающее в воздухе для стопы.
Потом он сказал: "Но лучше забыть об этом".
Потом он вернул меня в дом и прикрикнул: "Спи!"
В соседних домах ещё не светились окна.
Воскресное утро тянулось издалека
Медлительным караваном снегов. И только
Наивная память обратно меня влекла:
Так няньку за руку тянет дитя, не зная,
Что дымная прорубь из яви в бездонный сон –
Сквозная дыра во времени. Боль сквозная.
И кто забывает об этом – уже спасён.
13 февраля 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Ты знаешь, я давно устала
Тоску баюкать на руках,
Но воздух бабочка листала –
И вдруг раскрыла наугад
Июль, четвёртое, под вечер:
Фонарь, крылечко, звон цепи,
Лохматый пёс почти доверчив,
Рычит и ластится – не спи!
На дно глубокой горной чаши
Стекают сумерки, журча,
И звон то медленней, то чаще,
Но эта музыка ничья:
Пока её с ладони кормишь,
Пока раскидываешь сеть,
Она вздохнёт – и ты не вспомнишь,
О чём тебе мечталось петь.
И сумерки тоску впитают,
Пока ты смотришь, вся горя,
Как бабочка, смеясь, влетает
В кипящий конус фонаря...
8 февраля 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Гора стекает вниз. Под плитами базальта
Томится тишина.
И вечность, что была обещана назавтра,
Сегодня сочтена.
По каменным ручьям, по грозным гулким рекам –
Тома тяжёлых скал,
Как будто свой архив Господь-библиотекарь,
Спеша, перемешал.
Средь эпосов долин и грозовых риторик
С закладками цветов
Он ищет, торопясь, давно забытый томик
Своих стихов.
Куда бежать воде? Куда векам стремиться
И нам держать свой путь?
Мы отыскали том, но каменной страницы
Нам не перевернуть.
3 июля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Стояла ночь – зелёная вода.
Я слушала невнятный шёпот крови.
И неотступно, словно невода,
Метанье звёзд преследовали кроны.
Я распахнула в глубину окно:
Струилась кровь, и речь её звучала,
Как будто бы стекавшая на дно,
В магическое, зыбкое начало.
Я знаю всё, что я хочу сказать.
Но речь её была такая мука,
Что никакою силой не связать
Могучий ток неведомого звука.
5 мая 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
Уже светло, уже кроишь из света
Волну, осоку, лёгонький настил –
Как будто ты всегда лелеял это
И лишь сейчас от сердца отпустил.
Зелёный звон волнуется и дышит,
Поскрипывают доски, золотясь,
И облака ты поднимаешь выше
И отпускаешь вплавь над речкой Сясь.
Но опусти глаза: на дальнем склоне,
Где все мгновенья властно сочтены,
Уже клубится облако погони,
Звенят мечи, взлетают колчаны...
Но ты – нигде. За шаткими мостками
Направо и налево – небеса,
А прямо – избы с тёплыми дымками,
И день молочным светом налился.
27 июля 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Ничему оправданья не надо,
Даже если сбылось наугад –
Чёрным кружевом старого сада,
Трепетаньем пыльцы на губах.
Обозначено начерно – горе.
Переписано набело – свет.
В этом давнем мучительном споре
Окончательной истины нет.
Пережито, оплакано, спето –
Бесконечно листаю тетрадь,
Не желая хоть капельку света
Меж зачёркнутых строк потерять.
19 мая 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Имя своё ты спросишь у родника.
Он ничего не ответит – да и зачем?
Там, на горе, усталые облака
Сядут передохнуть на смуглом твоём плече.
Там, на горе, раскроется горизонт –
Пей зелено вино из каменных чаш!
И не надейся – но, может быть, повезёт
Тёмные звёзды увидеть в полдневный час.
Мчатся курумы с вершины за веком век,
Ели взбираются вверх, тяжело дыша.
На берегах великих каменных рек
Можно напиться вечности – пей, душа!
Пей и смотри, как легко трепещет в горсти
Пёстрая бабочка, словно лесной цветок.
Больше тебе отсюда не унести
На перекрестья равнинных твоих дорог.
18 июля 1999 г.
Нина Ягодинцева
РЕВНОСТЬ
Превыше славы и слаще лести
Твой взор – мальчишеский, королевский.
Чернее вечернего воронья
Хмельная и жаркая речь твоя.
В степи калёной твой крест потерян,
В июльских грозах стоит твой терем,
А ты в воротах, как тать, с мечом,
В безумной ревности уличён.
Июльский ветер, сырой и грубый,
Срывает платье, целует в губы –
Когда бы знала твоя рука,
Как смерть бессильна, как жизнь легка!
18 марта 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
Алине Трусковской
Над полетаевскими рощами,
Над светлыми березняками
Льняные облака полощем мы
Трудолюбивыми руками.
Здесь горизонт рокочет грозами,
Но все они проходят мимо:
Прозрачной рощицей берёзовой
Нас наше небо заслонило.
И лёгкий свет, раздетый донага,
Ныряет с облака крутого
В душистые объятья донника –
То белого, то золотого.
А если вдруг нежданно всплачется,
Воспомнится неосторожно –
Вот земляника, мать-и-мачеха
И подорожник придорожный.
Возьми с ладони эту радугу
И смуглый сад, ещё спросонья,
Где капельки звенят, не падая,
И называются росою.
3 июля 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
Осенний свет из чаши выпит
И оземь хрупкий свод разбит.
Пальто распахнуто. Навылет
Могучим холодом сквозит!
Душа жила темно и бедно,
Но, видно, время подошло:
Как небо утреннее бледно,
Светло безумное чело.
И купол башенки надвратной,
Слепящий золотом глаза,
Летит дорогой невозвратной
Из ниоткуда в небеса.
11 мая 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Неверное сердце! Как март потянуло на холод,
Так странно в тебе невесомое пламя восходит,
Взмывает и плещется, свод задевая крылами,
Прозрачное, пленное, нежно-горячее пламя.
Тебя обмануть не составит труда, но, возможно,
Ты в истину всё превращаешь, поэтому сложно
Тебя оправдать чередою случайных событий,
И даже цветок, на садовой скамейке забытый,
Тяжёлая роза, огнём полыхнувшая в очи,
Солжёт, не алея, что здесь тебя не было вовсе.
13 марта 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Вчерашний разговор меня смутил.
На долгое мгновенье я застыла.
Сквозняк судьбы – единственная сила,
Влекущая превыше всяких сил.
Кривые зубья каменистых гряд
И зеркала озёр в глухих долинах
Устерегут неверных и невинных,
И лишь одну беглянку проглядят.
К тебе! К твоей – прости! – жестокой лжи,
Она уже прозрачней многих истин.
На расстояние руки. На выстрел.
Не дальше, чем на смерть. О нет! – на жизнь.
15 февраля 2000 г.
Нина Ягодинцева
РЕКА
Чернее реки не бывает, чем эта река.
В ней тонут огни, а всплывает со дна только тина.
Но разве река в этой горечи смертной повинна?
Душа её где-то блуждает, по-детски легка.
Господь упаси прикоснуться к безумной воде:
Невидимый яд потечёт по испуганным жилам,
И кровь, замирая, осядет отравленным илом,
И сердце заплачет, как плачет дитя в темноте.
Я видела странника. Тяжкую ношу неся,
Он шёл издалёка. Одежда казалась седою.
Спустившись к реке, он умылся свинцовой водою,
И что он увидел – нам даже представить нельзя.
Река молчалива. В сырую весеннюю смуть
Она не бурлит, напоённая светом и снегом.
То солнце, то месяц её выбирают ночлегом,
А город всё чаще и чаще не может заснуть.
12 октября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Л.К.
Нам выпал век последнего родства.
Не кровного – кровь льют, как будто воду.
Нас окрестили древние слова
И выпустили в горькую свободу.
Дар речи, устремление мольбы
Ещё тревожит мглу над бездорожьем.
Как не принять неведомой судьбы,
Не зоревать над спящим миром Божьим!
Сестра моя, как знать, кому дано,
Произнеся слова, коснуться тайны!
Но льнёт к губам священное вино –
Предчувствую, что это не случайно.
8 сентября 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
Деревья гудят, с трудом разводя
Тяжёлые сизые облака,
Но сладко юной листве лакать
Холодную, мелкую пыль дождя,
Дрожащим пламенем зеленеть,
Ознобом путников обливать,
Заката выщербленную медь
Губами сжатыми целовать,
Смиренно и гордо, минуя страх,
В весенний сумрак входить, как в храм,
И с медной горечью на устах
Лететь, лететь по ночным ветрам...
25 мая 1995 г.
Нина Ягодинцева
***
Когда бы губы не алкали,
Не рассказал бы тайный взгляд,
Как яду подают в бокале
И царской милостью дарят.
Постой! Мы дерзко вторглись дальше,
За тот предел добра и зла,
Где без обмана и без фальши
Я лишь молчанием жила.
Там звон – цепей, и колоколен,
И струн, и дальних бубенцов...
Постой, ты тоже там не волен,
Ты тоже раб, в конце концов!
Постой! Не дай пролиться взгляду
В другой, такой же зыбкий взгляд.
Вина ли, мёда или яду –
Что ни нальёшь – всё будет яд.
20 апреля 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
В.Ч.
Счастлив, покуда пьёшь, но только губы отнял –
И судорога жажды пересечёт гортань,
И воздух станет злым, назойливым и плотным,
Как занавес, укрывший последнюю из тайн.
Счастлив, покуда пьёшь, но тьма на дне стакана,
На дне любого сна, на дне любого дня,
И смотришь на людей беспомощно и странно:
Мне страшно, мне темно, окликните меня!
20 июня 1994 г.
Нина Ягодинцева
***
В нашем доме шатаются ветхие стены,
Сквозь дырявую крышу зияет звезда,
Но другого здесь нет – я по-прежнему с теми,
Кто судьбой обречён возвращаться сюда.
Колокольчики смеха и радуги плача
Заставляют проснуться шальную сирень,
И покорно вхожу я, дыхание пряча,
В эту нежно кипящую лёгкую тень.
Сотвори меня заново женщиной, Боже,
Затвори всемогущей ладонью уста:
Я закрою глаза и почувствую кожей,
Как небесная влага тепла и чиста!
Я цветов насажу, я детей нарожаю –
Только стены пускай не дрожат на ветру,
И звезда не глядит на меня, как чужая,
И не гаснет очаг... А потом я умру.
И когда я умру, золотая синица
Постучится в окно – прилетела за мной.
И я знаю наверное, что мне приснится
Далеко-далеко от юдоли земной.
13 сентября 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
Сквозь плач, и речь, и звон воды –
О, только бы не заблудиться! –
Откликнуться и возвратиться
В Твои цветущие сады.
Здесь низко стелет облака
Твоё медлительное утро,
От влаги тяжелеют кудри
И звон плывёт издалека.
Из неприметного вчера,
Где даже хлеба не хватало,
Глоток священного нектара
Несёт небесная пчела.
Твоя рука всегда щедра,
А наши воздаянья редки,
Но капелька дрожит на ветке,
Как бы на кончике пера...
30 марта 1996 г.
Нина Ягодинцева
ПОРТРЕТ ХУДОЖНИЦЫ
Она светла, как первый день зимы.
Как смуглая листва под мокрым снегом.
Она светла, как ночь перед побегом.
Она светла, как дочь усталой тьмы.
Художница, она рисует птиц –
Угрюмых птиц в тяжёлых балахонах.
Они кострами разгоняют холод
И не скрывают длинноклювых лиц.
Дымится мрак в сияющих котлах,
Драконы дыма стерегут окрестность.
Как неизбежна эта неизвестность!
Куда летит крылатый гневный страх?..
..................................
Она не знает. Впрочем, всё равно –
Последний кофе смолот и заварен,
И призраков немыслимых развалин
Сквозняк уносит в тёмное окно.
26 марта 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
Мы встретимся в небе над Москвой
Тысячу лет спустя.
Грозовая туча будет с тобой,
Со мной – дитя.
Внизу – колокольни и купола,
Золото сквозь дымок.
Вся жизнь, которая уплыла,
Как земля из-под ног.
Мой ангел тоски, мой ветер утрат,
Свинцовое солнце сна!
Сердце своё у тебя украв,
Я тысячу лет одна.
Но в небе просторно! Его прибой
Прохладой чело обдаст.
Мы встретимся в небе над Москвой,
Быть может, в последний раз.
10 апреля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Гляжу в себя – и нет во мне смиренья,
Как будто я не жалкое творенье,
А существо, рождённое навек –
Свидетель, зритель: занавес раздвинут,
Я всё увижу, но придут и минут
Чума, пожар, и голод, и набег,
Смиренье, страсть, безумие, гордыня,
И гибель городов в багровом дыме,
И детский плач над мёртвой тишиной, –
И я пойму, что удивляться поздно.
И снова станет всё темно и звёздно,
И голос позовёт: иди за мной!
На свет, как мотыльки, взметнутся веки,
И мы войдём в покой библиотеки,
И, оглядев стеллаж за стеллажом,
В углу между дубовых книжных стоек
Я вдруг увижу свой рабочий столик.
На нём тетрадь. Над нею свет зажжён...
14 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Я разменяла эту осень
На радостные пустяки:
Кормила голубей с руки,
Покуда дети есть не просят,
Между исписанных листов
Сушила впрок цветные листья:
У осени повадка лисья
И слишком много нежных слов.
Ты целовал меня в саду,
Но было холодно, как в небе,
На дне прозрачной этой неги,
У всех деревьев на виду.
Я разменяла на гроши
Свои несметные богатства.
Теперь мне нечего бояться,
Теперь мы оба хороши.
Как будто не об этом речь,
Но всё-таки, наверно, помни:
Все крошки сочтены в ладони
И все мгновенья наших встреч.
21 ноября 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
И только я одна не одинока!
Когда ты близко, как ты далеко...
Июль во все распахнутые окна
Холодное вливает молоко,
И ветер по краям сдувает пену,
Решительно сметая смех и страх,
Младенческую млечную измену
Приветствуя полынью на устах.
Вина - вином, а молоко насытит,
И Бог простит, поскольку это Он –
Последовательность любых событий,
Источник всех растраченных времён.
14 июня 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Мы пили кагор пополам с дождём,
И лес был печален, как старый дом,
И капель прозрачные язычки
Лакали вино из моей руки.
Хмелея от нежности, лес молчал,
И свет стекал по вербным свечам
В зелёный мох, в прошлогодний прах,
На острые копья весенних трав.
Из почек выглядывала листва,
И птицы угадывали слова,
Которые надо произнести,
Но я сказала тебе: прости.
А надо было сказать ладом,
Когда протягивала ладонь:
Зачем мы мешаем вино с водой,
Как прежде мешали вину с бедой?
2 мая 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Лежи в траве, читай по звёздам
И слушай, как звенит вода.
Но этот мир ещё не создан,
Он стоит дерзкого труда:
Вся глубина твоих бессонниц,
Вся высота невнятных снов,
Огнём пылающая совесть
И невозможная любовь –
Твой матерьял для сотворенья
Ещё неведомо, чего!
И пусть не страх и не сомненья
Ложатся тенью на чело,
А лёгкой ласточки крыло
И птичий щебет изумленья.
29 ноября 1998 г.
Нина Ягодинцева
***
Переливая лень, пересыпая дрожь,
Там озеро поёт и зыбкой негой дышит.
Баюкает волна, но взглянешь чуть повыше –
И в облака плывёшь.
Ни слова в простоте, ведь истина проста,
Она живёт без слов и нас с тобой не ищет.
И чем утешить ей двух одиноких нищих,
Читающих стихи с бумажного листа?
Попробуй угадать, о чём я говорю,
Когда я говорю: волна, осока, чайка...
Всё будет хорошо, всё скажется случайно –
И всё равно сгорит в вечернюю зарю.
23 июля 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Май замирает, узнавая,
Чьим упованием согрет.
Сирень, как туча грозовая,
Ещё не выплеснула свет,
Ещё зажаты кулачками
Её счастливые цветы
И царствует в зеркальной раме
Высокий холод пустоты.
Ещё на храмовых ступенях
Тебя не раз окликнет медь,
И яблони, кипя и пенясь,
Волненьем помешают петь.
Ещё пока ни сном, ни духом –
Ни на бегу, ни на лету, –
Но всё уже заносит пухом,
Как бы уносит в высоту.
29 мая 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Июля молочные зубки,
Пшеничные прядки,
Бессвязные вольные звуки –
Ни капли неправды.
И гулишь в ответ, и лепечешь,
Подкидыша нянча,
Но только надвинется вечер –
Всё будет иначе:
Зигзаги холодного света
И рокоты грома,
Свивальники с царскою метой –
Стрела и корона.
А после на млечную спелость
Сойдёт позолота –
Что грозно и радостно пелось,
Закроет зевота.
И вот уже мелкою медью
Налево, направо...
Как мало меж небом и смертью –
Обида и слава!
И вроде дитя неродное,
А сердце не терпит.
И осень накроет волною
Твой ласковый трепет.
5 августа 1998 г.
Нина Ягодинцева
К СВОЕЙ КНИГЕ
Я перед небом не одна –
Мы вместе пели и молились,
Моя любовь, моя вина,
Моя сестрёнка – Амариллис.
Что для тебя уже вчера –
Мне словно вовсе незнакомо.
Ты – старшая моя сестра,
Ты, уходящая из дома...
Судьба хитра: двойное дно.
Ты станешь пламенем, я – глиной.
Возьми, что мне не суждено:
Живи легко и будь любимой.
20 марта 1997 г.
Нина Ягодинцева
***
Ради шелеста, лепета, пенья,
Ради лиственной майской молвы
Дай мне, Боже, любви и терпенья,
И позволь не клонить головы.
Будет дымной пора листопада,
Будет горькой она, но пока,
Как тяжёлое млечное стадо,
Я пасу в небесах облака.
До тревожного птичьего вскрика
Сердце чистую пьёт синеву.
Повелительница повилика
Заплетает сырую траву.
Тихий звон отражая и множа,
Вьют кузнечики радужный зной,
Повторяя узорчатой кожей
Алфавит позабытый земной.
11 мая 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
Живя меж облаками и людьми,
Отдав долги и дерзости, и лести,
Я научилась кланяться любви
И праздновать тоску по-королевски.
Ни азбуку сомнительных утех,
Ни гордое затворничество в башне
Я не приму в отчаянье за грех
Любви вчерашней.
Всё сбудется – но не об этом речь.
Отыщется – но где мои утраты?
И разве мы хоть в чём-то виноваты,
Когда и сердца нам не устеречь?
20 декабря 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Этот город похож на пустую ладонь,
Протянутую в небеса.
В темноте громыхает трамвайный вагон,
Два слепящих огня неся.
Он по линиям жизни, любви, судьбы
Никого не везёт домой.
И от инея стёкла его седы,
И ладошек оттаявшие следы
Затянуло зеркальной тьмой.
Я пошлю тебе вестника через век,
Через весь небывалый март,
Через оплавленный чёрный снег,
Который не виноват,
Что всё уходит в землю водой –
И кровь, и вино, и мёд,
А город – протянутая ладонь –
Ждёт.
Я пошлю тебе вестника через всех
Стражей у всех застав –
Знай: это будет последний снег,
Тающий на устах.
22 марта 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
В июль я прихожу как с повинной –
Радостно и виновато.
Наши дети пахнут малиной
И плачут басом, как медвежата.
Эти сарафанчики, бантики,
Эти пальчики в соке алом...
А потом опять: баю-баиньки
Под байковым одеялом.
И спят они, свернувшись калачиком,
Посапывая и хмуря бровки,
И крохотные сарафанчики
Трепещутся на верёвке.
18 июля 1988 г.
Нина Ягодинцева
***
Душа моя, река моя, беда моя,
Последним талым снегом упоённая,
Пред морем – молодая и нежданная,
Под небом – золотая и зелёная,
Ладонями по дну катая камушки,
На мелях щебеча скороговорками,
Ты морю, может быть, весёлой кажешься,
А синей высоте – слезами горькими.
Но ты река, и всем твоим корабликам
Просторы безграничные обещаны.
Беги, беги к своим высоким радугам
От радостей и бед обычной женщины.
22 мая 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Вино и мёд, пролитые напрасно,
Впитало небо кожей золотой,
И в нашей речи, путаной и страстной,
Не стало ни единой запятой.
Из будущего – маленький запасник! –
Из прошлого – откуда свет течёт, –
Всех наших дней, взволнованных и праздных,
Не хватит оплатить жестокий счёт.
Передоверим то, что не под силу,
Хотя бы небу – знает ли оно,
Как сладок мёд, который не вкусили,
Как нас пьянит пролитое вино...
12 июня 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Зима разжимает прозрачные кулачки.
Сыплются крошки хлеба и капли света.
Ещё февраль, но мысли уже легки,
Как бремя любви, как зыбкая тень поэта.
Невинный снег спускается прямо в ад,
Смывает пепел и сажу, и то, что глубже.
Это заметно, когда опускаешь взгляд
На чёрный асфальт и в его разливные лужи.
Ещё зима, но ей уже тяжело
Клубить облака и держать в ледяном полоне
Зелёные пряди, жасминовое чело,
И остаётся только разжать ладони –
Всё, что припасено к ненастному дню,
Возьмут воробьи и голуби лёгкой данью
С наивного сердца – за то, что себя виню,
За то, что о смутном будущем не гадаю.
12 февраля 2000 г.
Нина Ягодинцева
***
Дитя или книгу лелеешь – тревога одна:
Господь сохрани!
Все радости свыше, а нам остаётся вина
За смутные дни.
Из радости лепится утро, из горечи тьма,
А дело к зиме,
И время сплетается, будто рябая тесьма,
И крест на тесьме.
Казалось, что медный, которым крестили в слезах,
Ан нет – золотой.
Мы служим любви, а запроданы силе за страх
Какой-то бедой.
Дитя или книгу лелеешь - твердишь наугад
Обветренным ртом:
Я всё отдаю, потому что несметно богат, –
И плачешь потом.
31 октября 1999 г.
Нина Ягодинцева
***
Как вера, верба светится. И ей
Светло самой. И медленно восходит
Тепло в прозрачном веере ветвей
И вытесняет в небо донный холод.
Мохнатый воздух, золотистый гул,
Медовый запах невесомой пыли...
О, если б каждый в небо заглянул
Так глубоко! Но мы уже забыли:
Стремнины века переходят вброд
И над водой перебегают омут...
Покуда верба верная цветёт,
Она за нас все эти тайны помнит.
21 марта 1996 г.
Нина Ягодинцева
***
На самом донышке тоски –
Такая каменная горечь!
Её последние глотки
Усилием по жилам гонишь,
Как будто пробивая штрек
В глубинах древнего базальта.
И дольше века длится век,
Но кончится, пожалуй, завтра.
Неуловимая, как страх,
Она удерживает слепо:
Спасибо, что на всех пирах
Довольно было корки хлеба,
Спасибо, что была со мной,
Храня рукой неуследимой
От душной похоти земной
И пошлости непобедимой.
3 июля 1997 - 16 декабря 1999 гг.
Нина Ягодинцева
***
Всё снег да снег! Уж более недели
Я царствую на высоте метели,
Пеку душистый хлеб, кормлю детей,
А погляжу в окно – метель, метель...
Как будто нет свидетелей у века.
Как будто боль восходит в царство снега
И ниспадает белой пеленой,
Беспамятно оплаканная мной.
Как будто всё, что радостью казалось,
Когда стекла ладонями касалось,
Пересекая смутную черту,
Неслышно опадает в темноту.
Оставьте век наедине с метелью!
Бессмертный снег поёт над колыбелью.
Весна, от неба землю отделя,
Увидит: это новая земля.
9 ноября 1998 г.