Сущность техники
advertisement
Хайнрих Бек Сущность техники (Философия техники в ФРГ М., 1989, С.172-191) Вопрос о сущности и методе исследования Смысл вопроса о сущности Вопрос о сущности «что такое техника?» имеет своей целью не описание каких-то технических предметов и устройств, он не направлен на выяснение способов функционирования тех или иных технических аппаратов или оборудования, точно так же, как вопрос о том, «что такое человек?», не касается тех или иных особенностей данного человека, которые отличают его от окружающих его других людей. Точно так же, как вопрос «что такое человек?» не относится к отдельно взятому человеку, так же и вопрос «что такое техника?» не связан с тем или иным техническим предметом. «Сущность техники» является чем-то техническим в том смысле, что лежит в основе всех технических явлений и предметов, вместе взятых, и поэтому имманентна им; сущность — именно то, что делает их «техническим». Аналогично «сущность человека» предполагает свойственное всем людям человеческое в них, имманентное всем им содержание, то, что делает их людьми. Таков смысл вопроса «что такое техника?». Вместе с тем невозможен какой-либо вопрос без знания того, о чем мы спрашиваем, т.е. предмета вопроса. Если я не сумел еще познать то, к чему обращаюсь с вопросом, если я еще не знаю, возможен ли сам мой вопрос, то я совершенно ничего не знаю и о предмете моего вопроса, есть ли смысл его ставить. Поэтому, когда мы ставим вопрос о сущности, возникающий при столкновении с множеством явлений, ее реальность уже ясна хотя бы в первом приближении1. Поскольку, однако, сущность дается нам в своих отдельных проявлениях лишь в зачаточных формах и не полностью, потому что тогда не было бы вообще никакой необходимости дальнейшего исследования вопроса о сущности, то следует сводить возможно большее количество явлений и сравнивать их друг с другом, с тем чтобы посредством их взаимного дополнения образовать возможно более полное «целостное явление» сущности, из чего вырисовывается единая сущность в оптимальной ясности. Бек Хайнрих (р. 1929) — доктор философии, профессор Зальцбургского и др. университетов. Труды по философии техники и Поэтому метод, посредством которого мы пытаемся искать ответ на вопрос о сущности техники, должен, во-первых, добиваться возможно более всеобъемлющего видения всего множества форм проявления технического, чтобы, во-вторых, выявить в них единую сущность техники, отграничить ее и определить ее структурно. Многообразие форм проявления техники Исторические рамки значения «техники» Чтобы увидеть все многообразие форм проявления, охватываемых нами в понятии «техника», было бы полезно сначала поставить вопрос об исторически зафиксированном первом значении этого слова. До начала Нового времени термины „techne" и „ars" делили на семь „artes mechanicae" и семь „artes liberales“. Первые, «механические искусства», охватывали земледелие (agricultura), охоту (venatio), мореходство (navigatio), ткацкое дело (textura), оружейное дело (armatoria), врачевание (medicina), театральное искусство (spectaculum). К этим семи искусствам относились виды деятельности, связанные с изготовлением инструментов, а также с подготовкой и дальнейшей обработкой соответствующих материалов (например, к ткацкому делу относились также шитье, раскрой, глаженье и окрашивание материалов), далее — некоторые подыскусства (к работе оружейных дел мастеров относилось также участие в сооружении укреплений и других объектов; к врачеванию — фармация, диетика и оздоровительная гимнастика; к охоте — убой скота, поварское искусство, искусство хлебопечения). Этим семи искусствам были подчинены все родственные искусства и ремесла. Семи «механическим искусствам» противостояли семь «свободных искусств» частично совпадавших с науками. Их обычно делили на так называемые „Trivium" (грамматика, диалектика и риторика) и „Quadrivium" (геометрия, арифметика, астрономия и музыка). Грамматика охватывала искусство языка, диалектика — логику и искусство мышления, риторика включала также умение применять общие законы к отдельным случаям (что вскоре обрело большое значение в юриспруденции). Именно софисты в свое время развили искусство мышления в «технику мышления», напоминающую во многом современное его состояние. Если в тривиуме ведущим был логический принцип, то в квадривиуме таковым был принцип математический. Музыка, например, расчленялась на «космическую» музыку, культуры. Механические искусства (лат.) Свободные искусства (лат.) вокальную и инструментальную, причем космическая должна была исследовать космические соотношения растений и численные пропорции между телом и душой. Музыка, таким образом, стала учением о космической гармонии и пропорциях чисел, что особенно характерно было для пифагорейско-платоновской традиции. Предметные области «техники» Сегодняшнее понимание термина «техника» имеет определенную преемственную связь с классическим его пониманием, с другой же стороны — оно в известной мере противоположно ему. Чтобы иметь четкое представление о сфере распространения технических явлений, более целесообразно поставить вопрос о тех сферах действительности, в которых может идти речь о технике сегодня. Та сфера действительности, которая может рассматриваться как область существования техники,— это неорганическая материя. Так, мы говорим о строительной технике, такой, например, как создание железобетонных сооружений или машиностроение, о деревоперерабатывающей технике, электротехнике, теплотехнике, технике создания синтетических материалов или о технике производства материалов всякого рода, от стали до синтетического каучука, короче, о физико-химической технике. Многие подразделяют ее еще на энергетическую технику (технику превращения сил и энергии) и технику материалов (техника преобразования вещества). Во всех этих случаях речь идет о формах техники и физико-химически понимаемой области неорганического. И все же это — не единственная область проявления технического. В более широком смысле термина «техника» говорят также и о технике овощеводства, животноводства, о технике преобразования органической жизни в новые ее функции и формы. Современное понятие «биотехнология» позволяет включить в предметное поле техники всю биологию. Мы знаем также — если продолжить эту мысль — и о «технике» мышления и дискутирования, изучения и памяти (мнемотехника) и даже о «технике любви». Говорят также о технике руководства людьми и государством, о технике живописи, рисунка, игры на фортепьяно и т.д. Эти примеры, а также такие обобщающие термины, как «психотехника» и «социотехника», свидетельствуют о том, что техника проникает даже в области психического, духовного и социального с целью внести в них изменения. Поэтому «техника» и в современном ее понимании не является чем-то ограниченным лишь сферой безжизненной материи. Она, напротив, охватывает весь известный универсум, начиная с неорганического, через органическое и до психически- духовных сфер бытия и отношений между людьми. Сходное понятие: разнообразие явлений Этим беглым обзором сфер проявления технического в известной мере подготовлен вопрос о сущности техники вообще, которая (сущность) выражается и конкретизируется во всех областях. И как выяснилось, в каждой области это происходит в существенно разных формах, в соответствии с их онтологическим характером. Поэтому ожидаемое нами здесь понятие техники не может быть соотнесено с каждой областью в совершенно равном, «едино-гласном» смысле, но лишь в соответствующем смыслоизмененном — «ана-логичном» — виде. Например, это понятие не может в абсолютно-«первозданном» виде применяться в области «техники мышления» и «техники любви», как и в машинной технике. И тем не менее между этими двумя видами техники существует хотя и отдаленное, но все же известное сходство: именно то, что обе эти формы делает техникой и дает нам основание в обоих случаях говорить о технике, является в каждом из них отдаленно схожим. Но в чем оно заключается? Анализ выявляет здесь три существенные точки зрения: 1) формирующий «встречный» характер техники; 2) господствующий характер техники, которую мы берем себе на услужение; 3) онтологическое «место» техники, связанное как с субъектом, так и с объектом. Техника как «встреча» и формирование Первым основополагающим существенным элементом является, очевидно, «встречный» характер. Техника всюду наблюдается как результат встречи человеческого духа с природой. Человеческий дух осмысливает природу и формирует или изменяет ее согласно своим намерениям и целям. Здесь решающим является то, что человеческое сознание, опираясь на созданную им технику, ведет себя по отношению к природе не только познавательно-примирительно, но и активно-преобразующе. Познание природы и ее законов, и в особенности научнометодологическое познание, является условием, без которого техника невозможна. Но одно оно еще не составляет техники. Только применение познанных законов природы в целенаправленном изменении действительности основывает технику2. Высвеченное выше широкое поле явлений технического не позволяет нам истолковывать понятие «природа» в узком смысле. Под «природой» следует понимать здесь не только непосредственно данную нашему сознанию действительность («природу» в узком смысле), но всю реальность, как она существует сама по себе, предшествующую всяким изменениям, производимым человеческой деятельностью (природа в широком смысле). В этом последнем смысле можно говорить и о «природе» самого человеческого духа: под этим подразумевается то свойство духа, которое предшествует и лежит в основе любого свободного акта его деятельности (к «природе духа» относится, например, способность познания и свободной воли). Ибо потенциальная способность или предрасположение к познанию и свободе являются не продуктом, а предпосылкой и основой всякого познания и всякой свободной деятельности. Следовательно, здесь подразумевается не природа в узком смысле, природа в противоположность духу, но природа в широком смысле, включающая в себя как раз также и природу самого духа. Именно она и противоположна лишь свободному продукту духа, то есть «культуре»3. Если мы примем за основу это всеохватывающее значение «природы», то технику в таком случае следует понимать как изменение природы посредством сознания. При этом техническая воля стремится изменить не только уже существующие природные образования и состояния, но прежде всего пытается захватить в сферу своей деятельности естественные процессы становления: она направлена прежде всего на сами природные процессы. Под «природными процессами» следует понимать все процессы в органической, неорганической и психически-духовной сферах, происходящие сами по себе, согласно природе своего носителя и предшествующие всякому сознательному и свободному вмешательству4. Также и техника мышления, мнемотехника и техника любви означают поэтому встречу сознания с «природой», поскольку сознание в этом случае направлено на естественные процессы мышления, запоминания и любви с целью познать их в их закономерностях и, в рамках возможностей, предоставляемых этим закономерностям, формировать их согласно своим намерениям, которые сами по себе могут быть морально ценными или, наоборот, лишенными ценности5. При этом в каждом данном случае речь идет не о преобразовании (и тем более не о создании) самих законов природы, но о приспособлении к ним. Предметом технического изменения может стать природа не в ее закономерно-смысловой, но лишь в ее конкретной структуре. Первая, напротив, всегда является основополагающей предпосылкой и носительницей последней. И потому если мы несколько ниже скажем, что человек с помощью техники «создает» природу, то это вовсе не означает, что он создает ее в ее фундаментальном бытии, сущности и смысле, но лишь данную, конкретную структуру ее бытия6. Обобщенно можно сказать: техника является нам как встреча человеческого духа с миром, при этом человек формирует и изменяет органическую, неорганическую и собственную психическую и духовную природу (как и соответствующие естественные процессы) согласно познанным им законам природы и своим целям Техника как пользование Техника в ее отличии от искусства Сказанным мы, конечно, ничуть не раскрыли сущность техники в достаточной мере, ибо совершенно очевидно, что и в том, что мы сегодня называем искусством, происходит встреча духа с природой, и при этом природа также изменяется согласно определенным целям человека (в данном случае — художника). Но тождественны ли техника и искусство? Первоначально, в исторические эпохи греческой античности и христианского средневековья, различие не воспринималось. Термин «téchne» и соответствующий ему латинский «ars» имели единый смысл, правда не однозначно выраженный. В современном сознании, однако, они разделились и стали даже противоположностями. Именно благодаря этой противоположности и определяется сегодня более точно то, что мы подразумеваем под «техникой»: ведь если что-то чем-то является, то на фоне противоположного это усматривается более четко. Сравнение с искусством, призванное точнее раскрыть сущность техники, определив ее границы, имеет своей задачей установить: 1) общее, соединяющее технику с искусством, и 2) отличающее их друг от друга. Мы разъясним это, опираясь вновь на пример. На современном уровне знания, как известно, отличают строительную технику от строительного искусства, технику живописи от искусства живописи, технику любви от искусства любви, различают технику и искусство руководства людьми, технику ведения войны, игры на фортепьяно, ведения бесед, памяти и т.д. Если общее в них заключается в том, что постоянно существующее естественно заданное изменяется или же формируется согласно определенной цели, то отличающее их друг от друга относится к принципиальному смыслу поставленных целей. Если мы имеем в виду искусство, то цель здесь явно заключается в выражении или образном отражении определенного идейного содержания; в технике же речь идет главным образом о пользовании природой. Художник желает «нечто» выразить, высказать в зрительных формах «нечто», которое он стремится как бы встроить, вписать в естественные формы или изобразить в естественном материале. В зависимости от качества данного и положенного в основу «материала», в который он стремится вписать или в котором он пытается выразить нечто (например, дерево или камень, акустически воспринимаемые тона, психические процессы), мы отличаем друг от друга те или иные виды искусства (строительное искусство, архитектуру и пластическое искусство, музыку, искусство памяти и искусство любви). Сущностное содержание, которое должно быть выражено (например, радость, жизнь, расцвет, устрашающее, зловеще-скрытое, раздвоенность и т.д. или, если речь идет об искусстве мышления, любви, памяти, то сущность мышления, любовь или память, какие они есть сами по себе), может при этом выразиться или «предметно», или «непредметно». Предметное выражение мы находим, например, в классической живописи, непредметное же — в музыке, в психических процессах, в современных формах живописи. Как показывают эти примеры, при выразительном или изобразительном содержании речь идет не обязательно о чем-то предметно-конкретном, но во многих случаях — о сверхпредметнодоконкретном (этими словами я избегаю неясного термина «абстрактное»), можно сказать, о том, что лежит в основе конкретного. Последнее, через различные виды искусства, должно быть показано более ясно и наглядно, чем оно само по себе и в свободном состоянии дано в естественных предметах и процессах. Наконец, искусство стремится к более глубокому выражению в образах сущности природы и действительности, сущности, более или менее скрытой от повседневного взора. Искусство стремится к чувственно-наглядной концентрации этой сущности для воспринимающего субъекта, с тем чтобы он задавался вопросом о ней, проникался ею и вступил бы в диалог с сущностным. Искусство, таким образом, является раскрытием со-крытой глубинной сущности действительности, и потому оно должно выразить эту сущность в наглядной форме. И тем искусство служит истине. Непосредственная же цель техники, наоборот, не служить, а пользоваться (хотя и сама техника опосредствованно также может быть поставлена на службу истине или добру). Техника стремится господствовать над природой и сделать ее свободно доступной для осуществления человеческих целей. Целью и определяющим смыслом встречи духа с природой является здесь формирование природы не обязательно лишь для выражения истины, но для преобразования, с тем чтобы можно было ее использовать и распоряжаться ею. Техника стремится таким путем включать и «вживлять» природу в человеческую жизнь, как бы интегрировать природные вещества и силы в человека. Если мерой искусства является истина, то мерой техники является польза и полезность. Причем целью здесь не является лишь физическая и материальная польза, но также, как это вытекает из сказанного прежде, в первую очередь духовная, предполагающая главным образом самопознание человека в его свободе и могуществе над природой, над материей, над жизнью, душой и духом, то есть самопознание человека во всем величии его господства7. Это, разумеется, не исключает того, что человек использует свое могущество разумно и со своей стороны ставит его на службу более высоким ценностям — помимо удовлетворения экономических потребностей, также и искусству. «Онтологическое место» техники. Техника как субъективная способность Судя по всему, техника предстает перед нами как нечто специфически человеческое. Ибо целенаправленно-планомерное преобразование и формирование чего-либо требуют функционирования человеческого сознания, которое свободно полагает свои цели, усматривая их в поддаваемости природы внешнему формированию. Однако в этом случае человек предстает перед нами как бы «онтологическим местом» техники: техника оказывается чем-то, происходящим «в» человеке, и ее можно определить как заложенную в человеке способность изменять природу согласно своим целям. Тем самым мы открываем новый аспект в сущности техники. «Субъективная структура» техники Эта человеческая способность в своей глубинной основе врожденна, имеет источник в природе сознания и является одной из его естественных потенций. В этом случае мы говорим о технике как об определенной «приобретенной» способности (точнее, сноровке), об определенном «habitus», например, когда мы говорим: «Этот человек владеет техникой игры на фортепьяно», или, что то же: «Он обрел эту технику». Такой, не наличествующий в природе, но приобретаемый только в процессе применения естественной способности и выработанный на этой основе «habitus» располагает с содержательной точки зрения целым рядом или структурой ясно осознаваемых (во всяком случае, на самой начальной стадии) правил и методов, с помощью которых природа, или предданное, может быть преобразована и поставлена на службу человеку согласно его целям. В противоположность искусству, в котором интуитивный и творческий процессы предъявляют требования к глубочайшим душевным потенциям и пользуются ими и потому в очень большой степени зависят от субъективных данных индивида, техника принципиально рационализируема, вполне может быть сообщена другим, и потому ее можно преподавать, ей можно научиться. Мы должны даже отметить, что эта передача техники через обучение и взаимозависимость обучающих и обучаемых, в которой можно видеть определенное общественное отношение, весьма существенна в создании техники. Это действительно уже в отношении первоначальной стадии схватывания, изучения и формулировки методов технического господства над природой, что не может быть реализовано одним лишь человеком, почему он и прибегает к инструкции или помощи других (а также через изучение соответствующей литературы), что сегодня в одинаковой степени верно как для техники в сфере органического и неорганического, так и для психической и социальной сфер. Однако в еще большей мере имеет значение социальный аспект, взаимозависимость многих людей при применении технических методов в производстве технических устройств. Производство технических устройств возможно только посредством максимальной четкости функционирования каждого отдельного движения в работе каждого методического звена, что делает необходимой специализацию и наличие специалистов, дифференциацию профессионального труда и переложение его на плечи множества специалистов, сотрудничество которых есть дело техники. Можно напомнить о многочисленных и существенно различных в исполняемых ими функциях инженерах, конструкторах, математиках, механиках и техниках, принимающих участие в производстве автомобилей, или о необходимости совместной работы многих и разных по профилю специалистов при создании и манипулировании психологически действенной эффективной рекламной техникой в педагогической, хозяйственной и политической сферах. Техника, следовательно, берет свое начало не в деятельности отдельных людей как таковых, а в совместном труде многих, то есть в дифференцированном по специализированным функциям «трудовом сотрудничестве», в котором отдельные сотрудничающие члены дополняют друг друга в создании устройств. Тем самым мы уже можем более точно определить сущность техники, исходя из ее «онтологического места», пребывающего в человеке. Человек «обладает» техникой, техника же по своей сущности есть нечто, чем располагает человек, нечто уже имеющееся у человека, его "habitus". Это имеет троякий смысл. 1) Техника — это возникающая из сущности человеческого духа и восходящая к нему (и постольку врожденная) способность господствовать над природой и пользоваться ею. В этом смысле человек обладает техникой уже «от природы». 2) Техника есть приобретенные через применение этой заданной способности сноровка и умение (добродетель в первоначальном смысле этого слова) господствовать над природой. В этом смысле человек обладает техникой только через свободные усилия, направленные на учение и практические действия. Техника, таким образом, проявляется как активная способность и сила, свойственная не столько отдельно взятому человеку, но ему как общественному, социальному существу, а в конечном счете, Здесь – присущее, имманентное свойство (лат). собственно, человечеству в целом. При этом едва ли приходится спорить о том, что человечество в своей истории приобретало все больше техники и все больше способностей к господству над миром8. Техника как «потенцирование субъекта» на трех исторических фазах доматематизированной эмпирии (древность), деструктивно-конструктивного пространственного преобразования (Новое время) и преобразования времени и жизни (настоящее время и будущее) Если мы спросим себя о важнейших стадиях этого развития, то обнаружим, что в рассматриваемом здесь ракурсе мы прежде всего различаем следующие три стадии: 1) До начала Нового времени, как уже говорилось, господствовало представление о технике, в котором искусство и техника еще четко не различались, и потому использование техники еще не достигло той степени методической рефлексии, при которой природа опредмечивается и превращается в инструмент господства. И только определенное эмпирическое, основанное на наблюдении знание природы и ее поведения и искусственно созданных инструментов было основой суждения о том, являются ли, и в какой степени, те или иные природные образования тем, что человек может формировать согласно своим целям. 2) С началом Нового времени — в первую очередь под воздействием воззрений Гоббса и Галилея, Декарта, Ньютона, Лейбница и других — начали разлагать явления природы на их физически-пространственные элементы и элементарные функции и интерпретировать поведение природы как результат пространственно-геометрического отношения положений ее элементов. С помощью такого сведения явлений и событий природы к геометрии и математике оказалось возможным предварительно смоделировать, какие могут появляться функции и формы отношений, если пространственные элементарные частицы перевести в другие ситуационные отношения и затем вновь свести воедино. И следовательно, могли бы быть сконструированы объекты, поведение которых математически точно соответствовало бы человеческой цели. Так, например, то естественное явление, что малые силы часто могут вызывать большие действия, стало возможным объяснить благодаря сведению совокупного движения к пространственным ситуационным отношениям и направлениям составляющих сил, наподобие механическогеометрического закона рычага. Тем самым стало возможным синтетическое производство элементов произвольной конфигурации, с математической точностью служащих поставленным целям, например целесообразные инструменты и рабочие машины, такие, как грузоподъемники, канатная тяга и т.д. Разложение естественных явлений на их пространственные элементы и элементарные пространственные отношения, знание математически и геометрически строгой необходимой связи пространственных отношений, движений и действий сил, синтезы новых конфигураций и структур согласно математическим законам и в их рамках образовали новый принцип господства над природой и ее пользования: преобразования природы посредством а) разложения ее на элементы, б) понимания элементарного движения как такового на фоне рационально просматриваемой геометрии, в) синтеза элементов в новые конфигурации, которые могут, согласно геометрическим законам, давать результаты, соответствующие намерениям человека 9. 3) В настоящее время оказалось возможным рассматривать связь пространство — время — сила математически совершенно иным методом. В то время как до сих пор измерение времени в большей части оставалось на заднем плане, а на первом плане аналитически-синтетического рассмотрения стояли ситуационные отношения сил, то теперь и время стало рассматриваться по-новому, четко включенным в математически-функциональное понимание природы, как, например, в определении «кванта действия» Планка и в формулах эйнштейновских теорий относительности. Простое созерцательное пространство было, таким образом, принципиально преодолено. Тем самым был поставлен вопрос, могут ли все естественные чувственно воспринимаемые целостности, а в их числе и организмы и человек, разложены на конечные элементы их бытия и действия и по-иному построены, и даже вопрос, не могли бы быть созданы технически новые виды бытия и жизни, обладающие предусмотренными соответствующими целям их создателя свойствами. Такого рода вопросы возникли особенно в связи с перспективами современной кибернетики10. Техника как способность объекта Техника как история деструктивно-конструктивного «потенцирования объекта» И все же: что произошло и что происходит с природой, т.е. с природой в целом? Когда развертывается способность человека использовать природу, поставив ее себе на службу, то это — исторический процесс, в котором сама природа используется все больше и больше и сообразно потребностям человека преобразуется в разных формах. Ведь человеческие способности развертываются лишь тогда, когда они деятельны. Однако сама эта деятельность может осуществляться только при условии, что природа сама по себе создана так, что может быть изменена, сформирована и использована человеком. Способность субъекта изменять объекты предполагает способность самих объектов быть измененными субъектом. Вообще об активной способности субъекта можно говорить лишь тогда, когда ей соответствует пассивная способность объекта, с которой способность субъекта естественно соотнесена. Поэтому реализация способности субъекта изменять означает одновременно способность объекта быть измененным, т.е. развитие первого означает вместе с тем развитие второго. Последовательное возрастание способности человека господствовать над миром означает — для мира — во все большей степени становиться объектом господства. Он прогрессирующе достигает состояния, когда все больше оказывается на службе и в распоряжении человека, т.е. «потенцируется» для человека (если использовать биологическую метафору, мир «ре-эмбрионализируется» для творческих импульсов и духовных установок человека). Так, с историческим прогрессом техники вещества, энергии и силы природы постепенно оказываются в таком состоянии, при котором они приспособлены к использованию их человеком. Природные вещества превращаются в искусственные, космическим видам энергии придаются формы, в которых они оказываются употребимыми и более удобными с точки зрения возможности распоряжаться ими. Итак, возрастающим потенциям человека и их реализации соответствует возрастающая делимость и разложимость, и в связи с этим — фактическое деление и разложение природы на элементы и первичные виды энергии, как и их воссоединение и перестановка человеком в его собственных целях11. «Объективная структура» техники Таким образом, выяснилось, что «онтологическое место» техники — не только субъект, но и объект, не только человеческое сознание, но и природа, мир. Техника не есть нечто, пребывающее лишь «в» человеке, но также и «в» природе, «в» мире. С этим вполне согласуется многоаспектное значение положения: «техника как способность человека», и такое же значение положения: «техника как способность природы». 1) В основополагающем («потенциальном») смысле техника всегда присутствует в мире, поскольку последний заключает в себе возможность быть познанным человеком и использованным им. 2) В более специфическом (более «актуальном») смысле техника соприкасается с миром только через деятельность человека и с ее помощью приобретает все большую силу. Порожденная самой природой пригодность мира к человеческим нуждам развивается, систематически активизируется человеком, и таким образом мир «приобретает» технику. Техника как отношение Тем самым становится ясно, что сущность техники не может быть локализована ни в субъекте, ни в объекте, взятых в отдельности. Она не содержится ни в первом, ни во втором, если они рассматриваются как самосоотнесенные или замкнутые сами в себе: сущность техники обнаруживает себя как отношение между ними. Сущность техники содержится именно в взаимосоотнесенном единстве субъекта и объекта, в котором (единстве) субъект в состоянии пользоваться объектом и объект может быть использован субъектом. Сущность техники реализуется, раскрывается в той мере, в какой субъект действительно владеет объектом и объект действительно осваивается субъектом. В акте господства господин и подчиненный в своем взаимопроникновении едины. Техника, следовательно, есть это отношение единства, имеющего свою онтологическую основу в субъекте и объекте, взятых вместе12. Итак, сущность техники проявляется, во-первых, только как возможность, как охватывающая одновременно и субъект и объект способность господства и подвластности. И так как возможность является возможностью некоторой действительности, которая и является все более определенной целью возможности реализовывать себя, то техника предстает перед нами как нечто историческое и динамическое. Техника по самой своей природе не является некой «статической идеей», а «реализующимся событием». Тем самым логический анализ структуры сущности оказывается в перспективе историкофилософского вопроса о динамическом смысле цели всемирно-исторического события «техника». Сущностные основы техники Для того, однако, чтобы затронуть эту перспективу, мы оказываемся перед необходимостью обобщающего и четкого определения динамических сущностных основ или «причин» (точнее — истоков или конституирующих основ определения), из которых возникает сущность техники, как она показала себя до сих пор, хотя и не в ясно сформулированном виде. Материальный и формальный принципы Первоначально техника определяется как встреча природы и сознания, причем природа не только познается сознанием в соответствии с ее законами, но и изменяется в соответствии с ее идеями. Если говорить терминами Аристотеля, которые здесь весьма кстати, то природа включается как формируемая и воспринимающая форму «материальная основа» («hyle», или, как ее называли в более поздние времена, «causa materialis»), а сознание — как активно формирующая и изменяющая основа («morphe», или, позднее, «causa formalis») в сущность техники. И эта сущность конкретизирует их по мере их взаимного сближения, их встречи, то есть буквально: сущность возникает именно из их встречи. При этом исходящая из сознания и направленная на природу форма проходит две стадии: в самом духе, в качестве основной идеи технически-формирующего действия она обладает предшествующим техническому действию и лежащим в его основе и в этом смысле «внешним» бытием (форма, начиная с этого момента, уже действует как «causa exemplaris» или как «causa formalis extrinseca» ). Тем временем, после того как технический объект уже создан согласно идее, форма переходит, исходя из идеи, в само «природное вещество» и вместе с ним строит (в качестве «causa formalis intrinseca» ) художественное или техническое произведение. Следует, однако, обратить внимание на то, что, согласно сказанному прежде, сущность техники нельзя отождествлять с технической деятельностью или с продуктом техники. В противоположность природным «сущностным формам», например, живых существ искусственно-технически сформировавшиеся образования не имеют сами по себе тот или иной статус и смысл (то есть они не являются «субстанциальными» или внутренне существенными единицами). Их смысл и само их существование заключены в решающей мере в их отношении к человеку. В противоположность, скажем, дереву или человеку какая-нибудь ваза или автомобиль сами по себе не обладают никаким смыслом. К бытию этих произведений в существенной мере принадлежит их отношение к человеку и его творческой идее и осмыслению 13. Стало быть, внутреннее и внешнее основания формы соотнесены друг с другом таким образом, что первое имеет свое специфическое бытие не в себе и не благодаря себе, но «от» второго основания (и в нем, и направлено на него). Разумеется, технический продукт до определенной степени ограничен создающим его человеческим сознанием, но сама сущность техники не Мельчайшая материальная частица (греч.). Материальная причина (основание) (лат.). Форма, очертания (греч). Формирующая причина, основание (лат). Образцовая причина (лат). Внешняя формирующая причина (основание) (лат). Внутренняя формирующая причина (основание) (лат). ограничена, ибо именно она первоначально специфицирует этот продукт как таковой. Принцип цели и действия; инструментальный принцип Если с помощью изложенных до сих пор оснований нашего построения — материального основания и («внутреннего», как и «внешнего») формального основания — мы еще не развели понятия сущности техники и сущности искусства, то это происходит в результате профилирования основания цели или смысла («telos» или «causa finalis» ) в направлении, в котором техника и вступает в созидательное действие. В то время как произведение искусства нацелено на открытие сущностных глубин действительности и непосредственно воспринимаемой истины (и опосредствованно — красоты), техническое произведение нацелено на пользу человека. В обоих случаях специфически различна сама цель, согласно которой формируется природная основа. На основе такой целенаправленности последовательно вырастает произведение техники; это намерение человека, по существу, является началом и основанием динамической структуры сущности техники. Однако поскольку польза человека зависит от самого человека и его свободной воли, как истина — от действительности, то техника иначе, чем искусство, коренится в свободе человека, и потому целевое отношение технического произведения к человеку и его внутренняя зависимость от проектирующей идеи человека более велики, чем в произведении искусства. Цель, согласно которой произведение искусства или техники формируется и создается, имеет бытие в самом произведении в той мере, в какой цель составляет качество произведения, так как, согласно ей, оно формирует ся и осваивается (например, для выражения истины или пользы). Эта различная целенаправленность может быть в известной мере «прочитана» в форме произведения (можно сравнивать, например, «форму» деревянной скульптуры с «формой» лодки). Однако цель имеет свое первоначальное бытие в человеке, который в качестве деятельной причины создает техническое произведение согласно своей цели. В качестве производящей и движущей причины («causa efficiens»), как уже выяснилось, человек должен рассматриваться не как отдельно взятый индивид, а как общественное существо, точнее: таковой причиной является человеческое общество, дифференцированное и структурированное согласно специфицированным навыкам. Цель, исход, конец (греч). Конечная причина (конечное основание) (лат). Действующая причина (лат). При этом вступает в игру все больше и больше вспомогательных инструментальных средств или «вспомогательных причин», которые в соответствующем порядке и при соответствующем взаимодействии способствуют, в качестве опосредствующих звеньев, конструированию технического произведения. Например, инструменты и машины в материальных, психоаналитических и суггестивных методах, реклама и средства массовой коммуникации в психической, духовной и социальной сфере. Эти специальные вспомогательные средства вводятся в действие комбинированно по правилам математики, которая в известном смысле является универсальным вспомогательным средством техники14. Сам человек, так же как и общество, является при этом планирующей и управляющей «главной причиной», которая с помощью конструирования и комбинированного использования математических вспомогательных средств, а также названных специальных «инструментальных причин» добивается желаемых результатов 15. Тем самым сущностными основами техники выступают: «природный материал» и коренящаяся в сознании (рациональная) форма, «свободно выбранная потребитель ская или полезная цель» и «формирующая сила общества». Две первые можно было бы обозначить в качестве «внутренних», две последние — «внешних» основ сущности техники и технического произведения. Уже из сопоставления проделанных нами анализов должно было быть видно, что предпринятая нами попытка понимания сущности техники с помощью аристотелевских категорий, конечно, эффективна и в отношении современного уровня развития техники, однако существо дела рождает вопрос о внутренней модификации или преодолении этих категорий. В частности, за их рамки нас выводит вопрос о подоплеке единства этих четырех основ, или, более конкретно, об основе, объединяющей природу и сознание и делающей технику историческим событием. В результате мы оказываемся перед вопросом об исторически-онтологической цели и призвании техники, которое только и делает возможным соответствующее целеполагание человеческого сознания и переключает его на действие. Конститутивный же анализ этого нуждается в историкофилософском освещении. Если бы сущность была обособленной и самостоятельной (божественной?) идеей «за» или «над» очевидными данными опыта (т. е. никоим образом не была бы тождественна им) и как таковая была бы лишь непосредственно умо-«созерцаема» (как у Платона), тогда не стоило бы и ставить вопроса, предполагающего темноту и не знание. Однако в такой же степени и наоборот: если бы сущность была регулярно повторяющейся структурой материала опыта (то есть полностью идентичной с ним) и устанавливалась бы посредством их сбора и сравнивания (эмпиризм и номинализм), то тогда мы и не 1 поставили бы вопроса, при котором уже заранее известен ответ. Интуиционистский «идеализм» и эмпирический (или позитивистский) «материализм» оба являются односторонностями и недопустимыми упрощениями, которые из-за самой структуры вопроса о сущности техники и метода поисков ответа на него не в состоянии справиться с ним. В качестве условия возможности постановки вопроса о сущности техники и метода поисков ответа на него не в состоянии справиться с ним. В качестве условия возможности постановки вопроса о сущности техники обычно признают частичное тождество и частичную нетождественность между сущностью и ее явлениями. Сущность, конечно, тем или иным образом должна быть тождественна своим явлениям, так как она является и пребывает в них; вместе с тем, ее нельзя полностью отождествлять с ними, ибо сущность одна, а явлений множество, или сущность есть единое, общее основание, которое распознается посредством вопросов лишь сквозь множество явлений. Для более детального ознакомления с понятием сущности см. Zubiri X. Vom Wesen. München, 1968. 2 Было бы неверно игнорировать вторую часть этого предложения и определять технику лишь как «применение познанных законов природы», ибо под этим можно подразумевать совершенно различные вещи. В особенности остается не определенным, в каком смысле понимается это применение и на что оно направлено, а также каким образом оно возможно. В одном лишь теоретическом знании законов природы еще не содержится никакое основание, с помощью которого мы бы могли решать вопрос о том, как эти законы «применяются». Таким основанием является относящееся к этому человеческое намерение изменять действительность. Это хорошо выразил Планк в изящном сравнении, что техника является в такой же малой мере «только» применением естественнонаучных знаний, в сколь малой мере музыка является применением физической акустики. См. Planck R. Naturwissenschaft und Technik.- «Technik und Kultur», ZVDDI, 1928. Формирующее целеполагание, выбирающее из познанных естественных законов ту или иную, подсказанную ими, возможность, является решающим. Однако в этом человек действует свободно, по свободно предначертанному им плану включения себя в этот мир, что особенно ясно выразил Рудольф Берлингер. См. Berlinger R Das Werk der Freiheit. Zur Philosophie von Geschichte, Kunst und Technik. Frankfurt a.M., 1959 3 Точно таким же образом следует отличать друг от друга понятия: «природа в человеке» и «природа человека». В обоих случаях выражение «природа» имеет разный смысл. В первом случае природа понимается как некая «часть» человека, то, что есть в нем помимо духа; в последнем же случае понимается целостный человек, как он устроен как таковой, «предшествующий» всем своим свободным действиям. «Техника» выше характеризуется вместе с тем как часть «культуры», как явление культуры. Если подразумевать под культурой всякое свободное созидание сознания, к которым принадлежат также наука, религия, экономика и т. д., отвлекаясь от их ценностного содержания, то каждая форма, каждый вид техники уже является культурой. Если же под культурой понимать ценности, свободно созданные духом, или те, которые развивают природу, облагораживают ее или делают ее более «совершенной», то тогда техника лишь в той мере является культурой, в какой она удовлетворяет соответствующие сознательные потребности, и подчиняется духовным ценностям, т. е. осмысленно включена в целостность жизни. По этой причине, в определенном смысле каждый вид свободной деятельности человека «естественен»,— хотя и не так, чтобы эта деятельность была «природной», вызванной природной необходимостью или сама собой (ибо в этом случае она не была бы свободной), но все же в той мере, в какой она исходит из самой сущности сознания, которое по своей природе расположено к свободной деятельности и соответствует последней. Это, однако, вовсе не означает, что каждый свободный поступок одинаково естествен, ибо не в каждом своем поступке человек в одинаковой мере употребляет свой свободный потенциал в естественной или осмысленной форме. 5 Принципиально важно здесь учитывать модальную структуру бытия и сущего, т. е. связь возможности и необходимости, и понимать эту связь конкретно. Сравни в этой связи нашу работу: Beck H. Möglichkeit und Notwendigkeit. Eine Entfaltung der ontologischen Modalitätenlehre im Ausgang von Nicolai Hartmann. Pullach-München, 1961 6 Относительно соответствующих исторических аспектов этого различения см. Аристотель, Физика, II, 1, 192/6, 8—10. Так как природные образования и продукты (элементарные тела, растения, животные) заключают в самих себе принцип сохранения и изменения и тем самым не являются артефактами, то порядок первых является основанием артефактов. Кажется, что природа управляется разумным порядком и закономерной необходимостью, что и является основой и предпосылкой техники. Согласно Аристотелю téchne соотнесено с тем, что, в противоположность ко всегда необходимо сущему заключает в себе возможность того, реализоваться или не реализоваться, быть или не быть, и что по этой причине может становиться самим по себе или быть создано (человеком). «Сущностная форма» того, что должно быть произведено, должна каким-то образом существовать заранее заданно в производящей причине. Если эта сущностная форма существует в природе причины, тогда Аристотель говорит о естественном становлении, например через размножение. При рождении человека человеческая сущностная форма передается от природы отца — сыну. Если же передаваемая сущностная форма заключена не в природе, а только в душе, сознании (Geist) причины, то тогда говорят не о естественном, а 4 об «искусственном» становлении, о создании чего-то с помощью определенного «искусства» или «техники». Как говорит Аристотель, «Таким образом, при строительстве дома сущностная форма дома передается от идеи, пребывающей в душе архитектора, строительному материалу. Следовательно, посредством téchne осуществляется то, форма чего дана в душе» (сравни Метафизика, VII, 1032а, 12 — 1033а 20, особенно 1032а 33). В то время как просто знающий осведомлен только о «что» (to hōti) того или иного события или происходящего, искусный человек знает также «почему» (diōti) и причину (aitia) (ср. Метафизика I, 1, 981а —882). Знание причины является условием того, что человек может распоряжаться формой и использовать ее для целенаправленного созидания. Téchne, следовательно, является направленным на созидание и рефлектирующим поведением и умением, или направленным на создание чего-либо поведением, реализуемым правильным планированием (Сравни Аристотель, Никомахова этика, VI, 4). 7 Это следовало бы учесть в связи с чисто экономическим целеопределением техники, как это сформулировано, например, у политэконома Ф. фон Готтль-Оттлилиенфельда. См. его .GottlOttlilienfild F. von. Wirtschaft und Technik. Tubingen,1923. Он определяет экономику как «формирование человеческого общежития в смысле постоянной гармонии между потребностью и ее удовлетворением» (там же, стр. 199) и видит цель техники исключительно в создании средств, необходимых для удовлетворения потребностей того или иного общества. 8 Техника есть нечто столь специфически человеческое, столь специфическое выражение человеческой сущности, что следует признать, что она является столь же древней, как и человечество. Это положение используется археологией как методологический принцип при верификации находок, относящихся к ранней истории и предыстории человека и при фиксировании первого появления человека. Там, где (археологи) находят ярко выраженные «артефакты», то есть ору дия, в которых материал (например, камень) обработан так, чтобы он служил вполне нами «опознаваемой» цели (скажем, резанию), и это фиксируется часто или с закономерной последовательностью, то это уже нельзя истолковывать как результат случайного стечения обстоятельств, а рассматривать как выражение вполне осознанного и передаваемого по наследству отношения средства и цели. Это бурное развитие техники Нового времени началось с того, что было как бы вновь открыто аристотелевское сочинение «Механика». В нем уже движение естественных тел сводилось к геометрии (особенно к круговому движению) и, таким образом, конструкция технических устройств ставилась на математическую основу. Восприятие аристотелевского сочинения Галилеем и его влияние в последующие периоды пробили себе дорогу на почве уже давно начавшегося нового понимания самого понятия природы. В определенных направлениях средневековой мысли природа и техника трактовались как противоположности в том смысле, будто техника — это стремление перехитрить, обмануть природу или борьба против нее и потому является в сущности действием, направленным против Творца природы,— воззрение, не очень поощрявшее развитие техники. В противоположность этому направлению мысли, Гуго Сен-Викторский (1096—1141, в своей Eruditiones didiscalicae) и другие христианские платоники, жившие в разные периоды средневековья, подхватили высказанную Плато ном в его «Тимее» идею божественного Демиурга, или Строителя мира, самого бога — как «Архитектора» или «Протомеханика» мира, сам же этот мир — рассматривали как сконструированную богом «машину» (machina mundi = машина мира (здесь в смысле: мир в качестве некой машины (лат.)), которая по своим, задуманным богом, законам служит ему «инструментом» исследования. И поскольку человеку как образу и подобию божьему предписано подражать богу и принимать участие в его делах, то тем самым был открыт путь к иному пониманию мира и техники в Новое время, инициированному аристотелевским сочинением. 10 Ср. гл. 5. В кн. Beck. H. Kulturphilisophie der Technik. Perspektiven zu Technik – Menscheit – Zukunft. Trier, 1979. 11 Для понимания концепции техники как прогрессирующей деструкции и реконструкции структур было бы желательно освещение и выяснение самого понятия структуры. К вопросу о понятии структуры см. Cruz-Cruz J. Filosofia de la estructura. Pamplona, 1974. См. также нашу рецензию на эту книгу в «Salzburger Jahrbuch für Philosophie,XX (1975), S. 160-161). 12 Здесь, для более углубленного понимания, вновь дается историческая ретроспектива. В классическом понимании техника была „recta ratio facibilium" (действуя согласно разуму (лат)), и в качестве последнего члена в ряду после науки и логики, была recta ratio agibilium, обозначенных как „recta ratio cognoscibilium" (познание согласно разуму (лат)), и основанной на мудрости этики, как «recta ratio agibilium” (поступки, поведение согласно разуму), ибо recta ratio (ho orthōs lōgos — правильный смысл, порядок) познания и мышления (cognitio, cogitatio, nóēesis), действия (actio), и изготовления (factio, poiēsis) описывает правильное поведение человека. «Ноэтические», «этические», «пойэтические» способности и добродетели вместе взятые составляют единство человеческих потенций, «recta ratio possibilium» (разумные возможности (лат)). Активной возможности «субъекта» познавать размышляя, действовать руководствуясь волей и изготавливать, творя соответствует при этом — как условие его возможности — пассивная возможность «объекта» быть познанным, быть сделанным и изготовляемым. И все они 9 едины. Возможность человека реализовывать себя, и возможность мира быть реализованным, совместно составляют общую возможность общего, соответствующего актуального бытия. (По вопросу об активной и пассивной возможности см. Аристотель. Метафизика, IX, 1046а). Поэтому не приходится удив ляться, что с этой трехступенчатой, охватывающей субъект, как и объект (соответственно — сознание и бытие) возможностью считается также и деление философии. Инспирированный известным аристотелевским делением (см. Метафизика, IV, 10256-10266), Фома Аквинский также разделяет анализ порядка бытия на ступени: 1) Поскольку этот порядок бытия предшествует и лежит в основе производящей и свободной деятельности человеческого разума (натурфилософия и соответственно метафизика), 2) поскольку он создается человеческим разумом в его собственном действии (логика и соответственно «теоретическая философия»), 3) поскольку он создается человеческим разумом с помощью воли и деятельности (моральная философия), и 4) поскольку он создается человеческим разумом во внешнем созидании («механические искусства») (Ср. Thomas Aquinas,-In: I Ethic. Lect.I). 13 Ср. также прим.6. 14 Сегодня уже пришли к мысли о расширении математики таким образом, чтобы она охватывала функции также социальной и психически-духовной областей. Так, в настоящее время работают над созданием абстрактной «универсальной морфологии» и, соответственно, также над созданием «формальной теории структур, поля и факторов», которая должна представлять собой своего рода геометрию и математику психически-духовной сферы и выполнять для нее ту же задачу, какую выполняли традиционная математика и геометрия для материальной сферы. Современная математизация логики (логистика) и операционалистские методы являются существенным шагом в направлении выработки конструктивных планов на будущее для возможных связей элементов различного порядка. 15 В этой связи мы хотели бы указать на интерпретацию, которую дает Зигфрид Мюллер термину «технический прибор»: «Прибор означает всякую вещь, в основе которой лежит определенное «отгадывание» (Rat). ... ибо их существование реализовано не только законами эволюции, присущими природе, но частично также и благодаря человеку, который обсуждает с самим собой возможность изготовления того или иного прибора, и найденное, угаданное таким образом решение реализует, «привносит» в природу... и, следовательно, способствует тому, что прибор так или иначе оказывается включенным в природу. И поэтому у нас есть основание определять технические устройства или приборы преимущественно как технические объекты...» (Извлечено из рукописи автора Dynamis – téchnē - ehergēia, находящейся в Бамберге и написанной в 1968 году, стр. 54). (В оригинале — непередаваемая игра слов, точнее, игра немецкими терминами: Gerät — техническое устройство, прибор, инструмент; Rat — совет, указание, рекомендация, и raten — советовать, а также отгадывать, угадывать, почему мы и переводим „ Rat " как «отгадывание».— Прим. перев.).
