«ПО ЖИЗНИ ВДОЛЬ, ПО МИРУ ВДАЛЬ...» / К гастролям Галины

«ПО ЖИЗНИ ВДОЛЬ, ПО МИРУ ВДАЛЬ...»
/ К гастролям Галины Хомчик в США /
Разница во времени на разных полушариях - дело гиблое: москвичи пьют
утренний кофе – нью-йоркцы почивают, Нью-Йорк прибегает со службы –
Москва уже который сон досматривает . «А все-таки давай ронять слова!» - в
отчаянии предложила я по телефону после третьей, кажется, попытки
примирить часовые пояса. И Галя легко согласилась, несмотря на то, что за ее
окнами стояла глубокая ночь. Закалка! Звание рекордсменки по количеству
концертов - до тридцати публичных выступлений в месяц! - у нее не отнять,
да кто бы и покусился, особливо в нынешнем олимпийском году. Но титул сей,
хотя и звонкий, все же не превалирует над гордыми неофициальными
званиями «самой красивой из поющих», «лучшей певицы всех времен и
народов». Шутка? Как сказать...
Красоте надлежит спасать мир, какой бы хрупкой ни была. Струнам –
выводить к свету, пусть даже позади и клубится мрак орфеева ада. На
концерты Галины Хомчик зрители приходят неизменно – а это, по нынешним
взбаламученным временам, не ерунда. И если лично вы еще не держали в руках
ее диски «По-женски о вечном», «Знакомая романтика», «Неожиданный
альянс», «Песни Булата Окуджавы» - значит, нечто весьма значимое мимо
вас случайно прошло. Но это поправимо: исполнитель бардовских песен
Галина Хомчик приезжает в США на очередные гастроли в начале октября.
- Очередные – громко сказано: сольные – всего лишь вторые... – сразу
поправляет точная Галя.
- Но все равно ты несказанно смелая: при несомненном успехе в России
отправляться в большое турне по нашей–то перекормленной гастролями
Америке!
- При всей перекормленность эта страна уникальна. Здесь публика более
образованная, более «наслушанная», чем в России, но ничуть не менее
любопытная. В оценках я трезва, понимаю, что статус автора, несомненно, выше,
чем статус исполнителя – тем радостнее, что «мой» зритель приходит на концерты
по обе стороны океана. Можно удивляться, но лица завсегдатаев запоминаются – и
узнавание всякий раз воспринимается как награда.
- И все-таки: где твой основной зритель – там или здесь?
- В России – однозначно. С жестко прагматической точки зрения, поездка по
Америке сулит несравненно более скромный заработок, чем российские концерты
за тот же период. Там число пришедших в большой зал зачастую превышает
тысячу. Прекрасная публика в московском бард-кафе «Гнездо глухаря»,
замечательная в Питере... Однако вопрос, зачем без особой для себя выгоды еду
через океан, воспринимаю как риторический: ведь интересно - другая страна, иные
люди! Более требовательные к артисту - это и дорого. В России я давно уже
отказалась от домашних выступлений, а у вас соглашаюсь на них с большой
охотой. Такое сейчас, видимо, время: в Америке культура «домашников»
процветает, и, выступая даже в самой скромной квартире, чувствую комфорт и
мощную обратную связь с аудиторией. Ну, и, думая о зрителе, всегда помечаю для
себя, какие песни в каком городе и даже в какой компании пела – чтобы не
повторяться.
- А что вообще отличает песни, которые становятся твоими? Как
происходит отбор?
-Мучительно! Для начала вещь должна просто мне понравиться – но это
далеко не венец делу. Можно ею просто заболеть – а вынести на сцену удается
далеко не сразу. Например, сейчас такая «высокая болезнь» для меня – песня
Ирины Богушевской «У нас в раю». Увы, в моем исполнении она звучит далеко не
так трогательно, как в авторском. Ирина уже записала прекрасную аранжировку –
повторяться, копировать не хочется, а собственная нота еще не найдена. Но
просит, просит душа...
- А я-то думала, что ты встаешь часиков эдак в одиннадцать,
принимаешь ванну, пьешь кофе... Потом начинаешь ставить диски один за
другим, сердито выключать, если не нравятся. И только услышав нечто,
поднимаешь пальчик: так, это я буду петь... Ведь если серьезно, то мучиться –
это удел авторов.
- Насчет «часиков одиннадцати» и самоублажения угадано верно. Что до
остального... Исполнительство – творчество, а его «просто так» не бывает. Не
мучается копировщик, иллюстратор, а исполнитель проходит по таким ухабам...
Бывает, услышишь прекрасно аранжированную песню - но понимаешь, что в
инструментальных красотах потерялся весь смысл, нужно «вытягивать» его на
простых аккордах. Случается у меня и иное – особенно часто с песнями Елены
Фроловой: у них такая мощная внутренняя динамика. Начинаешь напевать – и
богатейший авторский замысел вдруг кажется плоским. Вспоминаю, как долго
привыкала к ее невероятному «Белому воробью» – года полтора, наверное:
рисковала, пробовала в маленьких концертах, пыталась обогатить гитару. Сходная
ситуация сейчас с Богушевской: написанное ею нельзя просто взять в репертуар это требует поиска собственной ноты. Это истинное наследие Вертинского,
прекрасный русский шансон...
- Слово «шансон» обретает нынче особую многозначность. Похоже,
теоретики уже изнемогли от прилагательных «авторская»-«бардовская»,
характеризующих, в определившемся идеале, песню «со смыслом». Теперь вот
«шансон» - наше все. «Туманный путь, желанный рай»... Хорошо это или худо?
- Изначально в переводе с французского «шансон» - всего лишь «песня».
Та, которая, может быть, и не «все», но для меня очень много: Азнавур, Пиаф,
Брассанс, Адамо... Отдельно – Вертинский. Точные вещи для сердца. Я очень рада,
что ясность в нынешнюю терминологическую путаницу внес один из прародителей
жанра бардовской песни Александр Городницкий. Выступая в авторской
программе Олега Митяева на весьма отдаленном от добрых традиций радио
«Шансон», Александр Моисеевич сказал: «Что такое барды в сопровождении
контрабаса, флейты, скрипки? Это хорошая качественная эстрада!»
- Выходит, костеркам нашим слетовским время гаснуть: привычное
незамысловатое гитарное сопровождение воспринимается, в лучшем случае,
снисходительно. Я понимаю, что ритуалы и атрибутика КСП – вещи
внешние, не всегда основополагающие, и все же грустновато: уходит нечто
сокровенное...
- Важно, что и как исполнять, важно иметь талант и вкус. А на эстраде или у
костра – это уж как по судьбе выпадет. Меня часто приглашают на бардовские
мероприятия – и несмотря на то, что палаточной романтикой восхищаюсь не очень,
ездить на слеты и сидеть в жюри просто обожаю: очень жадно ищу новое! Но ведь
и в концертном зале, куда не доносится дым костра, можно услышать совершенно
драгоценные вещи.
- Трудно в связи с этим не повести разговор о проекте «Песни века» сколь популярном, столь же и разруганном. У меня сложилось впечатление,
что чем более людей является на концерты коллектива, тем больше бранных
эпитетов слышите вы, его участники. Вплоть до «барды по вызову» - господи,
резко так...
- Знаешь, а я спокойна. Ход Георгия Васильева оказался гениальным:
привлечь известных людей к исполнению известных песен. Альбом «первого
созыва» получился безоговорочно со знаком «плюс». Эйфория стала проходить,
когда из коллектива ушли Никитин, Иваси, Митяев, которым вариться в этом соку
оказалось некогда. Проект без этих ярчайших людей обеднел - но потом одни
обаятельные личности сменились другими. «Барды по вызову»? Ну, ради бога. Нас
зовут - мы делаем доброе дело, поем добрые песни, вон какие они классные! И не
теряем в хоре индивидуальности. Леня Сергеев вначале, что называется, не
врубался в замысел, а потом его осенило: «Ребята, мы же не хор хористов, а хор
солистов!» И Мирзаян, человек уникальный, но совсем не ансамблевый, когда
только пришел, маялся: «Да ну, че я-то тут...» А потом ощутил эту мощную
коллективную энергетику, которая держит нас вместе и зрителя при нас. Кому-то
жутко невтерпеж, что такая неординарная личность, как Мирзаян, поет вместе со
всеми простенькое «Солнышко лесное». Но его индивидуальности пение классики
по-моему, не вредит.
- Будучи уверенной, что творчество бардов пропагандировать
совершенно необходимо, я нередко слышу от людей достаточно
авторитетных: пустые хлопоты все это... Дескать, на заре становления
жанра никаких пропагандирующих проектов не устраивалось, зачастую
вообще все было в полутайне – но кто имел слух, тот расслышал что надо.
- Не могу согласиться с таким мнением. Проект «Песни века» - это прорыв в
отношении общества к авторской песне: ее оценили и перестали, наконец, считать
второсортной самодеятельностью. Конечно, те, кто неленив и любопытен,
доходили до истоков жанра сами, без поводырей, но некоторым просто меньше
повезло. Огромное количество молодых людей – не обязательно ограниченных! –
никогда не слышали даже классических «Атлантов», даже запетую «Виноградную
косточку»: ее же Кобзон с эстрады не обрушивал... А теперь даже дети наших
иммигрантов, рожденные в Израиле или Америке, вовсю поют не только собачку
Тябу, но и «и «Атлантов».
- В начале беседы ты сказала, что постараешься во время своего
американского турне не повторяться ни в одном концерте и петь в основном
новое...
- Которое - хорошо забытое старое. Недавно воплотила давнюю свою мечту
– записала диск «Песни Булата Окуджавы». Пятнадцать песен моей мечты,
исполнять которые – радость и честь, а коротенькое предисловие вдовы Окуджавы
к диску – благословение. - Об этих песнях даже при их невероятной известности не
скажешь «хиты» - совершенно другой уровень: они скрижальные, впечатаны в
память как господни заповеди.
- Но ведь дорогой голос поэта сохранен, достаточно кнопку нажать.
Поэтому запись такого диска – дополнительное подтверждение твоего
исполнительского мужества.
- Какое же это мужество? Это жизнь моя, среда обитания, шкала ценностей
– практически с детства, когда мама приносила домой записи Булата Окуджавы
вместе с другими голосами будущих классиков. Аранжировкой песен для нового
диска занимался совершенно гениальный Александр Марченко - поэтому
получилось так, как хотелось. Окуджава подобен вечной книге: в пятнадцать лет
что-то пробежишь, забудешь – зато в двадцать, а то и позже, откроешь для себя то
же самое заново. Я называю это «дорастанием». Известным-известная «Молитва»
казалась в юности, прошу извинения за кощунство, набором банальностей, которые
ошибочно воспринимались как таковые просто из-за частоты исполнения. А после
сорока, наконец, расслышала, поняла, что есть «умному дай голову, трусливому
дай коня...», ощутила эти парадоксы и горечь нашего бытия – и акценты словно бы
расставились сами собой, захотелось песню именно спеть, а не «сделать».
«Прощание с Польшей» слышала на окуджавской пластинке, пела в юности – но не
так, как сейчас.
-Сергей Никитин назвал твою манеру исполнения «демократичной».
Воспринимается ли подобное комплиментом?
- А я, признаться, не очень понимаю, что это означает (посмеивается). –
Если возможность быть понятой народом хорошим, понимающим, чувствующим тогда согласна. Но быть демократичной для меня – не значит подстраиваться под
вкус большинства, показываться «своей в доску». В жизни многие вообще считают
меня человеком, что называется, «отдельным»: не пью, не курю, не люблю
тусоваться, перемывать другим косточки. Частенько новые люди по незнанию
обижаются, когда после концерта я отказываюсь идти в компанию на
«продолжение банкета». Однако надменность тут совершенно ни при чем. Вот
посидеть со старыми друзьями – это да, от этого душа никогда не устает. Как от
хороших стихов и песен.
- Возвращаемся к теме, как по кольцевой: так какие же они – хорошие?
- Те, которые воспринимаются в гармоническом единстве: нет слова,
которое раздражает, музыка не звучит отдельно от поэтического замысла.
Филологическое образование переходит в соответствующее восприятие мира: не
можешь выбирать для своего репертуара то, что в принципе не относится к поэзии.
Стихи могут быть сложными, философичными, как у Михаила Щербакова, или
прозрачными, как «Соломинка» Лены Решетняк – были бы стихами. Неточная,
неполная, случайная рифма звучит болезненно, разрушает форму, а если еще и
отдельные слова начинают «ломать», то от песни я вообще отказываюсь. Или беру,
но пою изредка. Есть, например, новый совершенно блистательный автор Григорий
Данской. Душа находится в полной гармонии с его стихами, но полуроковая
стилистика, музыкальная аскетичность автора делают меня бессильной: ну, не
спою так, как он сам!
- Может, это не бессилие исполнителя - просто жанр не удержался в
некрепких границах? Может, он трансформируется сейчас во что-то новое,
трудноуловимое?
- Жанр в собственном пространстве, в поле музыки и поэзии продолжает
существовать, и вечное не делается старым. Колыбельная ребенку, плач о любви,
которая покинула, не покажутся примитивом, если найдена своя интонация. О
войне можно написать никак, и тут тема не спасет – а можно как Григорий
Данской, наповал. Не звонит любимый человек – беспомощность откликнется
набором клише, а у кого-то родится песня, от которой даже чужая не болящая душа
вывернется наизнанку...
Вам душу свою, пленницу бедную, не жаль? Тогда концерты Галины
Хомчик – для вас. В программе – бардовская классика, европейский шансон,
русские народные песни, романсы... Путешествуя «по жизни вдоль, по миру
вдаль», она приедет в октябре на наш Тринадцатый фестиваль авторской
песни Восточного побережья, чтобы потом начать большое турне по
Америке. Если, зачарованные голосом, вы захотите узнать о ней больше,
Галина прочтет записки и ответит на вопросы – так же просто и
доброжелательно, как отвечала недавно зрителям в московской передаче
«Диалог с Америкой». Можете даже поинтересоваться личным – а что,
интересно ведь, как там сложилось у певчей красавицы, на выступление
которой едешь через полгорода...
Интервью вела Бэла ГЕРШГОРИН