Что такое Афон?

Agion Oros Athos 2010
Афон. Первый опыт.
Илья-Эрвин Шуллер
erwin.schuller(a)gmail.com
www.wgscompany81.de
Самиздат 2011
Содержание
О рассказе ................................................................................................................. 4
Часть 1 ....................................................................................................................... 5
Что такое Афон? .................................................................................................... 5
Как всё начиналось .................................................................................................. 5
Едем в Грецию! ......................................................................................................... 6
Диамонитùрион ....................................................................................................... 6
Разведка.................................................................................................................... 7
План маршрута ....................................................................................................... 7
Из Никúти в Уранополис ......................................................................................... 7
Парóм ........................................................................................................................ 8
Монастырь Дохиар .................................................................................................. 8
Первый попутчик ..................................................................................................... 9
Улыбки Ксенофонта .............................................................................................. 10
Свято-Пантелеимонов монастырь. На войне – как на войне. ......................... 10
Из Пантелеимона в Дафнии ................................................................................. 15
Дафнии .................................................................................................................... 15
Из Дафнии в ... ........................................................................................................ 16
Затерянный скит .................................................................................................. 16
В гостях у весёлого монаха ................................................................................. 18
Келья ....................................................................................................................... 19
Встреча за ужином ................................................................................................ 19
Служба, стременная и в путь! ............................................................................. 20
Часть 2 ..................................................................................................................... 21
Из Скита Нэа через скит св. Анны ...................................................................... 21
Тропы ...................................................................................................................... 22
Лошадки и ослики ................................................................................................... 22
Странное строение .............................................................................................. 23
Это "Ж" неспроста! .............................................................................................. 23
От перекрёстка к церкви Панагиа ...................................................................... 24
Цветы ..................................................................................................................... 25
600 метров ............................................................................................................. 25
На вершине ............................................................................................................. 26
Ночлег ..................................................................................................................... 27
Часть 3 ..................................................................................................................... 30
Восход ..................................................................................................................... 30
Спринт .................................................................................................................... 30
Великая Лавра снаружи ......................................................................................... 32
Концы света ........................................................................................................... 32
Задача ..................................................................................................................... 33
Великая Лавра внутри .......................................................................................... 34
Вездесущие............................................................................................................. 35
Вечерня ................................................................................................................... 36
Трапеза ................................................................................................................... 37
Из Лавры в Столицу .............................................................................................. 38
Карьèс ..................................................................................................................... 38
Помощь в пути ....................................................................................................... 39
Таможня .................................................................................................................. 40
Флаг......................................................................................................................... 40
2
Заграничный русский потенциал ......................................................................... 41
Болгарские знакомые ............................................................................................ 41
Немецкая богиня .................................................................................................... 42
Окончание пути. Уранополис. .............................................................................. 43
Промысление .......................................................................................................... 44
P.S. ............................................................................................................................ 46
Рекомендую к прочтению ..................................................................................... 47
3
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
О рассказе
Перед Вами рассказ о моем первом и, до сих пор, единственном посещении Афона. Это
путевые заметки новичка как в вере, так и на Афоне, плюс возникшие вследствие путешествия чувства и мысли. Среди прочего я попытался передать технико-организационные
подробности моего похода, на которые опытные афонские паломники в своих рассказах
не обращают внимания. Надеюсь, что мой опыт будет полезен каждому, кто собирает информацию для первой поездки на Афон.
В компьютерном варианте, слова, отмеченные подчёркиванием – это ссылки на дополнительные источники информации. Чтобы ими воспользоваться, наведите на подчёркнутое слово курсор мыши, на клавиатуре зажмите клавишу Ctrl (Strg) и кликните левой
кнопкой мыши.
4
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Часть 1
Что такое Афон?
Греция – страна наследница великого прошлого, не раз волновавшая воды истории. Это
и дохристианские миры Эллады с пантеоном богов, и великая православная Византийская
Империя. Древние боги – свергнуты, империя разрушена, но за основную духовную ценность – восточное христианство – греки держатся свято. Православные традиции очень
сильно переплетены с самой жизнью греков. 98% населения не стесняются назвать себя
верующими православными христианами. Всюду по стране можно встретить православную символику, миниатюрные часовенки: мини-домики в форме церквей, 1-1,5 метра в
высоту. Внутри стоят иконки, люди не ленятся ежедневно зажигать в них лампадки. Во
дворах частных домов можно встретить крохотные церквушки. И, конечно же, в Греции
множество старейших храмов и монастырей, святых мест. Но есть и одно особое.
Из полуострова Халкидики, по контуру напоминающего лапу дракона, выходят ещё три
полуострова-пальца: Кассандра, Ситония и Афон. На Кассандре отдыхают туристы, в Ситонии – греки. Афон – самый труднопроходимый горный полуостров, размером (грубо) –
40 на 15 километров. Над оконечностью полуострова возвышается 2026-метровая вершина – Святая Гора Афон – Agion Oros Athos. Почти весь полуостров занимает монашеская
республика, страна в стране, вроде Ватикана. Республика со своей столицей, правительством, полицией и своими правилами. Там расположены двадцать больших и средних
монастырей, множество скитов, церквушек, пещер монахов-отшельников. Афон – это
очень мощный центр православного христианства. Афон закрыт для свободного посещения. Попасть туда могут только мужчины, и только со специальным разрешением. Автомобильной дороги туда нет. Ходят слухи, что есть тропа(-ы), а на подробной карте изображена даже дорога. Но, если и так, то по суше не передвигаются массово, все ездят на
паромах и катерах.
Как всё начиналось
Летом прошлого 2009 года от одного моего друга поступило предложение вдвоем совершить паломничество по Афону. Святая Гора уже давно стояла в моём списке особых
целей. Но в ту пору я писал свою дипломную и лелеял мысль после защиты съездить в
Россию и отдохнуть на волжских берегах. Да и считал я, что к такой поездке надо серьёзно морально подготовиться, «дорасти в вере». В такие места случайно не ездят и не попадают.
Думать о путешествии по стране, которой ещё не видал, да ещё и в такое закрытое от
нашего сумасшедшего мира место, было намного приятнее, чем о дипломной. Процесс
планирования и поисков был запущен!.. Было пролистано много виртуальных страниц на
разных языках, скачано карт. Были подготовлены виртуальные карты для навигационного
оборудования, куплена дополнительная туристическая утварь. Только вот с главным, с
основным – пропуском на Афон – не вышло совершенно ничего. Был, правда, вариант –
через одну паломническую службу в Москве аж за 80 евро. Но мне хотелось проложить
дорожку самому, напрямую и без посредников. Да и нельзя форсировать достижение таких целей деньгами. И в рай пропуска не продаются. Должно было «сработать» провидение. Не важно, какая у тебя бумажка в руках. Без пропуска «сверху» не стоит ломиться в
такие двери. В тот момент важным было запустить стремление в пространство, послать
«запрос» «наверх».
5
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Едем в Грецию!
В девятом году ни мне, ни моему другу поехать не удалось. Но, как показало время, поисковая работа была проделана не зря. Именно его – времени – на подготовку поездки у
меня летом 2010-ого года и не было. Кончилась учёба – началась новая жизнь. Поменялась ценность свободного времени. Всю весну и начало лета 2010-ого года я работал в
Мюнхене, вдали от дома. Выходные беспощадно тратились на подготовку свадьбы и всякие житейские дела. Медовый месяц было решено провести на море. Там, где тепло, и куда будут выгодные билеты. По второму критерию Грецию обычно приходилось вычёркивать. Жена моя хотела на Мальорку, выбирать я предоставил ей. Да и про Грецию я в этот
раз ей ничего не говорил. «Совершенно случайно» были куплены билеты в греческий городок Никити, который находится в каких-то 65 км от Уранополиса, точки отправления
паромов на Афон.
Диамонитùрион
Паломническое бюро Святой Горы в Салониках принимает прошения на въезд в двух
формах: по факсу (притом непонятно, как это возможно без обратной связи) и по многоканальному телефону(+302310252575). Подавать прошение лучше за полгода, особенно,
если поездка намечается на золотой сезон: сентябрь-октябрь. В день на Афон пропускают
100 православных и только 10 иноверцев. С момента покупки билетов до вылета в Грецию
у меня оставалось полтора месяца, и было много вопросов, которые я, с моим английским,
по телефону решать побоялся. Пробороздив интернет, я нашёл несколько частных мейлов
работников паломнического бюро. Рабочих адресов оказалось меньше половины, да и с
них вначале никто не отвечал. Я уже было собрался с силами, чтобы позвонить в это бюро, как пришёл майл от одного из работников бюро Lolis-а Christos-а (Christos(a)c-lab.gr) с
положительным ответом: «Въезд в пятницу 3-его сентября. За две недели подтвердить
намерение звонком. Диамонити́рион (афонская виза) можно забрать прямо в Уранополисе
в день отъезда».
Оказалось, что на этот день было ещё одно свободное место, но друг мой не смог поехать по группе причин. Он – далеко не спортсмен и не «рюкзачный» турист. Тяжело было представить, как мы там с ним по горам скакать будем. Но это не казалось мне непреодолимой проблемой. Медленней бы шли, больше бы ездили. Наняли бы мула (шутка).
Более опасался я, что будет сложно мне «отключиться» от мира. У каждого из друзей в
сознании есть сложившаяся «модель меня». Я – меняюсь, они тоже. Но для сохранения
дружбы мы сохраняем эти модели и пытаемся соответствовать им. Получается такое лёгкое несоответствие внешнего и внутреннего состояний. Вот этой дополнительной капли
лукавства в душе, ко всем прочим моим «комплексам», опасался я наперёд.
Обыденно-сумасшедший мир делает всё, чтобы отвлечь нас внешним от взгляда внутрь
себя. Афон и есть то место, где мира – минимум. Те «кривые зеркала», через которые
обычно смотришь сам на себя со стороны, там становятся немного ровнее и прозрачнее.
Чувствовалось, что любое стороннее вмешательство, даже хорошего друга, скажется на
этом процессе негативно. И без того предварительной подготовкой по выведению меня из
равновесного состояния души перед поездкой «мир» занимался с пристрастием. Это и
«ввод в курс дела» на новой работе методом «бросания в холодную воду». И постоянные
разборки по поводу махинаций в интернете с моими данными. По выходным, когда я возвращался из командировок домой, приходилось разгребать груду всяких писем от адвокатов, контор по «вышибанию» денег из должников и т.д. Перед рождением первенца требовалось «провернуть» свадьбу (точнее ЗАГС, венчались мы пять лет назад). Да так, чтоб
«не ударить в грязь лицом» после шикарных свадеб моих кузин. Очень получилось чудесно, что к походу подготовился я ещё в 2009-ом. Летом 2010-ого я бы этого просто не
успел сделать, что могло бы поставить под вопрос и сам поход.
6
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Разведка
В отель Геранион Виладж в Никити мы прибыли 31-ого августа. Уже на следующий
день мы плыли на экскурсионном корабле вдоль юго-западного берега афонского «пальца». Транслировалась экскурсия на 5-ти языках, а мы, устроившись на скамейках верхней
палубы, смотрели на монастыри, нависшие над морем. Я прикидывал маршрут, оценивал
крутость подъёмов и расстояния, разглядывая берега через объектив видеокамеры. По моим оценкам, чтобы пройти пешком весь полуостров и вернуться, потребовались бы две
недели и хорошая физическая подготовка. Чтобы основательно походить, осмотреться,
пожить в монастырях и скитах – нужен месяц. Только на восхождение на Святую Гору
люди планируют два дня! У меня в распоряжении на всё про всё было максимум пять
дней.
После того, как наш корабль прошёл обратно вдоль юго-западного берега, была часовая
остановка в Уранополисе. Примечательно, что на этом корабле мы встретили семью прихожан из нашей церкви в Бишофсхайме в Германии. Гуляя по городку, мы быстро нашли
и афонское бюро, где выдают заранее заказанные диамонити́рионы, и билетную кассу, где
продают билеты на паром. Бюро расположено рядом с единственной заправкой в городе, а
заправка на единственной главной дороге. Касса афонского пароходства – на первой же
улочке слева от пристани.
План маршрута
Русский монастырь Св. Пантелеимона на Афоне представлялся мне лучшим местом для
первой ночёвки. Будучи ещё в Германии, я факсом заказал там себе место, так как все источники настоятельно рекомендуют везде заранее заказывать ночлег. Я знал, что из Уранополиса, в начале полуострова, в портовый городок Дафнии (центр) ходят и паромы, и
скоростные катера. На некоторых картах по пути парома были отмечены остановки у каждого крупного монастыря. Действительно ли будет паром останавливаться на каждом полустанке, я не знал. В любом случае, расстояние от Дафнии до Св. Пантелеимона по карте
казалось небольшим (30-45 мин. пешком).
В день приезда, перед прибытием в русский монастырь, мне хотелось хотя бы коротко
осмотреть ещё несколько монастырей. «Будет возможность – сойду на пару остановок
раньше», – решил я. Опрометчивое решение. Но об этом позже.
Второй обязательной для посещения целью была вершина Святой Горы Афон. 2026
метров над уровнем моря. Кажется, немного, потому что обычно такие восхождения стартуют метров с 700, не с нуля. На второй день я планировал дойти до портового городка
Дафнии и оттуда попробовать сесть на паром – дальше вдоль полуострова. «Не будет парома – пойду пешком в сторону Горы, и будь, что будет!». Далее планировалась ночёвка
где-нибудь у подножья, день на подъём и спуск. Далее дойти до первого и главного афонского монастыря Великая Лавра. Оттуда паромом отправиться назад вдоль северовосточного берега в город Иериссос, где меня на машине может встретить жена.
Сразу обмолвлюсь, паром в Иериссос при малейшем ветерке, даже в хорошую погоду,
просто не ходит. «Подветренная сторона», «открытое море», фрегат известный там разбился, лет 400 назад…Так что возвращаться мне пришлось на маршрутке и на автобусе
через столицу Карею в Дафнии. А из Дафнии уже известным способом в Уранополис.
Остальные же цели были достигнуты.
Из Никúти в Уранополис
Городок Никити расположен у начала среднего «пальца» Ситонии. Гугл-мапс выдаёт
расстояние 62 км от Никити до Уранополиса. Прямых рейсовых автобусов, да и другого
транспорта, между городами нет. Было несколько вариантов ехать на перекладных через
другие города, но в этом случае я не успевал на паром в этот же день. А терять на ночёвку
7
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
в Уранополисе целый день не хотелось. Решили взять напрокат машину, и что моя жена
меня отвезёт.
Мы выехали рано, часов в шесть утра. Проезжали города и деревни: Метаморфози, Метагисто, Плана, Агиос Иоаннис, Гомати, Ксиропотамо, Меточи Агхиоу Павлоу, Скала. Изза моей ошибки с навигацией мы пару раз неправильно свернули и часть пути ехали по
узенькой полузаброшенной грунтовке. По ошибке чуть не попали в деревню Асса. Всего
ехали часа два.
По приезду первым делом я пошёл получать диамонити́рион в афонском бюро. Народу
было немного, и пропуска выдавали быстро. Попросили паспорт, распечатали заранее
подготовленный бланк, взяли 25 евро. Спросили только, православный ли. Я почему-то
показал им крестик, хотя у меня была рекомендательная записка на английском и греческом языках из нашей церкви, подтверждающая моё вероисповедание. Раньше без рекомендации пропуска не давали, теперь верят на слово.
Оставался последний штрих – билет на паром. Тут я уже знал где, во сколько и почём:
7,20 евро, паром в 9:45. Оставалось ещё около часа. Жена отправилась назад в Никити и
без всякой навигации доехала за час с небольшим. А я, ещё минут тридцать, ожидая отправления, попил чайку в одном из ресторанчиков.
Парóм
При посадке проверяли пропуска, паспорта и билеты. Всё без задержек. Основная часть
пассажиров занимала места на верхней открытой палубе с тентом. Постепенно на паром
заезжали машины.
Кругом были греки. Я заметил нескольких русских, группу славян в одинаковых майках, нескольких монахов и священнослужителей. Примечательно было то, что далеко немногие из мирян имели вид «туристов-альтернативщиков». На них не было подходящей
горной обуви, рюкзаков, ветровок и т.п. Основная масса была одета просто: майка, простые штаны, куртка да небольшая спортивная сумка. Люди явно не планировали ходить
по горным тропам Афона. Видимо, часть из них были рабочими-строителями. На Афоне
много восстанавливают и строят. Приезжают работать и православные греки – мастера по
дереву, и мусульмане албанцы – каменщики. Работают не ради бесплатного послушания.
Афонские монастыри входят во всемирное наследие ЮНЕСКО, что позволяет финансировать обширные строительные работы.
В какой-то момент налетели наглые чайки, и все принялись их подкармливать. Они выхватывали печенки прямо из рук, виртуозно подхватывали брошенные кусочки на лету.
Паром делал частые и короткие остановки почти у каждой пристани. Я сверялся с навигацией, смотрел, насколько точно мне удалось «привязать» отсканированную карту к географическим координатам. Точность была вполне достаточной, чтобы определить, что это
были за остановки. Как было запланировано, я вышел на две остановки раньше СвятоПантелеимонова монастыря, чтобы больше увидеть и чтобы почувствовать местность.
Вышел я у греческого монастыря Дохиар.
Монастырь Дохиар
Дохиар с причала показался совсем небольшим. Со мной вышли ещё пара мужиков в
гражданском, но, очевидно, не туристов, которые сразу же отправилась по своим делам.
Снаружи других людей видно не было, и я вошёл в невысокие, но явно главные ворота.
Внутри монастырь напоминал средневековый город. Узкие мощёные улочки, высокие каменные стены. Очень сложно ориентироваться в таких местах. Я походил туда-сюда, хотел заглянуть в их церковь. Из темноты открытых дверей доносились разговоры строителей, по улицам шныряли кошки. За теми открытыми дверями, в которые я заглянул, явно
велись строительные работы. Да и не было понятно, куда ведут эти двери. Рабочие, оки8
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
нув меня коротким взглядом, более на меня внимания не обращали. Монахов я там не
встретил. Так я и вышел, вроде как ни с чем. На улице встретился с пожилым монахом и
несколькими ребятишками. Я вопросительно произнёс: «Пантелеймон?» и рукой показал
на одну из дорог. Монах кивнул и что-то сказал по-гречески. Я тоже кивнул и пошёл по
указанному пути. Вымощенная булыжниками дорога вначале была узкая, но вполне пригодная для проезда автотранспорта. По краю, со стороны обрыва, был выложен невысокий
забор. Не успел я пройти и трёхсот метров, как дорога эта окончилась её же строительством: грузовик, несколько пыльных рабочих и монах ворочали булыжники и возились с
инструментом. Сразу же после стройки дорога начала сужаться. Метров через сто я вышел
на открытое место, где были навалены груды старых досок. Меж них шла тропинка к самому берегу. В направлении от моря виднелся забор – «рабица», за ним что-то вроде монастырского сада. Помнится, я там сразу заметил пустые пивные ящики. Также с пустыми
винными бутылками. «И тут бухают… Рабочие, наверно», – ища оправдание увиденному,
подумал я.
Первый попутчик
Тропинка сразу же закончилась россыпью прибрежных булыжников, и я поскакал по
ним. В занавешенных каким-то тряпьём маленьких пещерках виднелись старые матрасы,
но никаких других признаков жизни. Ни кострищ, ни утвари. Я шёл дальше. Скалы всё
сильнее жались к морю. Вскоре стало ясно, что дальше не пройти. Либо вплавь, что на
Афоне запрещено, либо возвращаться назад. Одну ногу я всё-таки промочил, попытавшись пробраться дальше по скользкой скале, которую уже омывало море. Я остановился
переодеть промокший носок и подумать.
Как-то рановато заблудился гордый обладатель значка «Юный турист СССР». Слишком рьяно я начал путь. В каждом новом месте нужно остановиться, оглядеться, успокоиться – «почувствовать» место. Вспомнить о целях, мысленно проложить путь, а уж потом
начинать движение.
По карте тропа шла вдоль берега, но, всё же, не совсем по нему. Я решил вскарабкаться
по прибрежной скале к этой тропинке. Подтянув рюкзак и ремень, я попрыгал назад в поисках возможности для рывка вверх. Смотрю, мне навстречу по камням прыгает мужик.
Лет 45, одет просто, небольшая спортивная сумка в руке. Оказался он грекомпаломником. Говорил он только по-эллински (так греки называют греческий язык), так
что о смысле жизни нам поговорить не удалось:
Мужик: «Там что, дороги нет?»
Я: «Неа! Не пройти».
Мужик: «А где дорога?»
Я: «Сверху, по скале должна идти».
Мужик: «Ну, пошли назад».
Так мы вернулись до развала досок.
Мужик: «Так вот же указатель!»
Там действительно на полу, приставленный к одной из досок, стоял указатель на «монастырь Ксенофонт», который я не заметил. Стрелка явно указывала на берег, откуда мы
только что вернулись.
Мужик: «Пойдём, у рабочих спросим».
Я: «ОК».
Строители что-то там нам показывали и говорили…
Я: «Ну как, выяснил?»
Мужик: «Да. Знаю теперь куда».
Мы снова пошли к наваленным доскам, но на этот раз свернули налево к забору. Там
оказалась тропинка, через овражек и вверх. В том месте я впервые заметил, что в лесу ря9
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
дом с тропой тянутся какие-то кабели. В дальнейшем я часто встречал различные коммуникации. И телефонные кабели, и пластиковые трубы для воды. Воду собирали из горных
источников и вели в монастыри и скиты. Иногда на таких трубах были краники для пополнения запасов. Что положительно радовало в таких жарких краях! Уже наступил сентябрь, но я хорошо мог представить июнь-июль на Афоне, когда местами шёл по солнцепёку.
Мы шли довольно быстро. Тропинка то уходила в гущу леса, то забиралась на скалы.
Минут через 20 мы вышли на открытое место. Пространство немного походило на оливковый сад на склоне холма, но деревья стояли слишком редко. Вниз по дороге уже виднелись стены и красный храм монастыря Ксенофонт.
Улыбки Ксенофонта
Войдя в монастырь, я остановился осмотреть церковь. Мужик что-то там сказал и пошёл, куда шёл. Здесь было куда просторнее, чем в Дохиаре, и как-то светлее. Всё из камня: стены, мощёная площадь, водяной резервуар. Тут я не заметил никаких строительных
работ. Монахи встречались редко, на меня внимания не обращали. Постояв и оглядевшись, я вошёл в храм. Внутри несколько монахов мыли полы, и было ещё мокро. Так что
заходить и топтаться я не стал. Оставалось дивиться богатству убранства через двери.
Двое монахов тоже стояли у выхода и разговаривали. Они меня о чём-то спросили. Не поняв ни слова, я спросил: «Руссиан, герман, энглиш?..»
Они, между собой: «Русика, германика, энглика?»
После того, как все отрицательно переглянулись, один из них ответил мне: «Нет, не
умеем».
Стоят они, смотрят на меня и улыбаются. Да так как-то очень светло. Слов не подберу.
И не простодушно, как сельский Ваня, и не наивно, как дети, и не безразлично, как буддийские монахи. Улыбки их излучали глубочайшее, уверенное спокойствие.
Придя из мира суеты, постоянно ускоряющегося темпа жизни, я был в глубоком диссонансе с миром этим. Эти улыбки не поддавались ни регистрации, ни каталогизации. Они
были родом из неизвестного мне состояния души.
На Афоне запрещено фотографировать внутри монастырей и храмов. Я придерживался
этого правила, хотя запретить было бы некому. Днём, видимо, из-за жары и ночных молитв, на территории монастырей безлюдно. У каждого монаха есть своя обязанность по
хозяйству. То там, то здесь они, конечно, встречаются и днём. Но останавливать их, спрашивать что-то было как-то неловко. Они многим пожертвовали, чтобы уйти из мира. А тут
я со своими банальными вопросами!
Свято-Пантелеимонов монастырь. На войне – как на войне.
Из Ксенофонта я шёл один, почти никого не встречая. Грунтовая дорога поначалу отклонялась вглубь полуострова. Минут через тридцать я вновь приблизился к морю. Русский монастырь я увидел с дороги уже у берега. Грузовики, экскаваторы, гора щебня указывали на масштабные строительные работы. Разные источники рассказывают, что в пик
развития в монастыре проживало до пяти тысяч монахов! Так же по слухам, сейчас –
только 100 человек братии. Ещё вполне прочные и опрятно выглядящие жилые корпуса в
пять этажей придают монастырю русский размах. Обычно средневековые монастыри
сжимают стенами. Тут же видишь не стены, а окна корпусов. За ними возвышаются зелёные купола на белого цвета храмах. Тут за Россию не стыдно!
Подойдя вплотную к зданиям, я уже было расслабился: «Тут-то эллинский знать не
нужно!». На развилке выбрал путь налево в гору, по указателю «Stop» подумал, что указатель означает «ночлег». Никого не встретив, я забрался наверх. Услышал голоса рабо10
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
чих, пошагал к ним. Я им: «Здравствуйте», а они мне опять: «Калимера». Что-то там посмеялись на своём, показали: иди, мол, вниз.
Так я вернулся к набережной. Там заметил оборудованный источник. Это была как бы
комната в стене, со скамейками по краям и источником в центре. Умывшись и пополнив
запасы воды, я вышел на площадь перед входом в монастырь. Всё чисто, опрятно, ухожено, и ни души вокруг. Перекрестившись и поклонившись, я вошёл внутрь. Сразу при входе, справа, я заметил монастырскую лавку, над входом которой была соответствующая
табличка на русском и английском. Внутри горел свет, лавка была открыта.
«С прибытием!» – поприветствовал меня пожилой монах за прилавком.
«Паром пришёл?» – спросил он.
«Нет. Я так, сам», – сбивчиво ответил я, скрывая радость от долгожданной русской речи. Он улыбнулся и задумчиво покачал головой. Немного осмотревшись, я спросил, с кем
мне поговорить о ночлеге. Монах в лавке объяснил, где найти главного архондаричего,
монаха, заведующего кельями для паломников. Архондаричего на месте не было, а перед
его кабинетом уже собрались знакомые с парома лица. Все они сошли с парома у этого
монастыря уже минимум час назад, и я спросил, почему они до сих пор не устроились.
Оказалось, что всех новоприбывших встречает монах-экскурсовод и ведёт показывать
обитель. Обычно сразу после, и, фактически, только в это время, можно пытаться устроиться переночевать. Всё очень строго:
«Не через паломническую службу монастыря? – Одна ночь. Максимум».
«Пришёл не вовремя? Лопочешь не по-нашему? – До свидания».
Так одному немецкому врачу, вполне вежливому и явно отлично знающему английский,
пришлось ночевать на полу. Он тоже, как и я, решил немного пройтись пешком. В этот раз
наш строгий архондаричий чудесным образом задержался.
Пробежавший мимо монах предложил пройти в трапезную (кстати, это греческое слово)
и попить чаю. Трапезная зáла, находившаяся по соседству, была украшена резными деревянными колоннами. Стены были синего цвета с росписями и надписями на старорусском
с буквой Ъ на концах слов. На одной стене была изображена сама обитель, на другой –
Афон с монастырями и их русскими названиями. Многое в той трапезной возвращало к
дореволюционной, имперской эпохе России. На стенах висели черно-белые фотографии.
На одной из них были запечатлены человек тридцать русских солдат и офицеров, видимо,
посетивших монастырь на военном корабле. В углу стояли старинные часы в таком высоком деревянном шкафчике, которые сейчас встречаются лишь в музеях. В подоконных
нишах лежали старинные книги.
Кроме чая и сахара на столах ничего не было, а перекусить после прогулки хотелось, и я
захомячил полпачки прихваченных из Никити печенок. «Не берите на Афон никакой
еды», – советуют различные сайты. Берите, если планируете свободную программу. Трапеза два раза в день. В посты, по слухам, только один раз в день. Длится трапеза очень
коротко. Время начала зависит от окончания службы. Так что можно вообще на неё не попасть.
Архондаричий запускал в свой кабинет строго по одному. Требовал паспорт и диамонити́рион. Сам всех по очереди вписывал, выдавал бельё и провожал по кельям.
Наш разговор:
Он, заполняя бумаги: «Одна ночь». Притом сказано было совсем не вопросительно, а
очень строго и утвердительно.
Я: «Можно будет переночевать на обратном пути?» Маршрут у меня был ещё не прояснён, да и ночлег в других местах мною заказан не был.
Интонация его ответа «Может быть» недвусмысленно намекала на то, что «Может и не
быть». Больше я ничего не спрашивал.
Архондаричий коротко объяснил нам, когда что будет, и как себя вести. Требовалось
сразу надеть рубашки с длинным рукавом, запрещалось курить на территории. Во всём
11
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
присутствовали армейская строгость и порядок, которых я не встретил далее в других монастырях. Казалось, в Пантелеимоновом монастыре действуют все самые строгие афонские правила.
Все объявленные сроки сразу перепутались. Святогорцы используют для внутреннего
распорядка византийское время. Это совсем другая, непривычная система времени. В ней
тоже двенадцать часов, но переводы происходят гораздо чаще. В тот момент это означало
плюс четыре часа к греческому времени. Посовещавшись в коридоре у двух, висящих над
Правилами поведения, часов с греческим и афонским временем, все решили, что до начала службы оставалось ещё около часа.
Нас разместили в комнатах по четыре человека. Со мной в комнату попали два украинца: Владимир и Анатолий лет по 40-45 и грузин Лаша (28).
Братья-славяне мне как-то не понравились. Было в них что-то пошлое от современного
«руссо туристо». А встрече с грузином я обрадовался. Ещё в детстве мне довелось познать
теплоту гостеприимства и открытость этого народа. Так что с Лашей мы быстро сошлись,
пообщались. Он также стал моим попутчиком на следующий день. Но всё по порядку.
Мои соседи улеглись спать. Себе же этого я не позволил. Да и был немного «на взводе».
Надев специально припасенную рубашку с длинным рукавом, я снова направился к воротам монастыря.
Был яркий и жаркий день. Снаружи почти никого не было. Все здания, храмы были в
светлых тонах. Даже брусчатка казалась светлой. Везде царил абсолютный порядок: дорожки, газончики. Нигде ничего просто так не валялось. Всё, что нужно, было окрашено.
Даже вездесущие афонские кошки не гуляли там «сами по себе», как в других монастырях. Изредка я замечал монахов, но сначала мне казалось, что я был там один.
В Пантелеимоновом монастыре два храма. Вне службы оба они были закрыты. Как и во
многих греческих церквях, в одном из них было что-то вроде застеклённого прихожего
флигеля, который был открыт. Такая пристройка занимает всю лицевую стену храма, и
входы у неё – только по сторонам. Внутри – мраморные скамейки вдоль стен. Стёкла
цветные с мозаикой, как бывает в католических храмах. Стены храма уже в этой «прихожей» – с росписями.
Экскурсию я пропустил, но из нашей морской прогулки вдоль афонских берегов я помнил, что в колокольне висит второй по величине царь-колокол. Сама колокольня, из белого, с серыми вкраплениями, мрамора, смотрелась не хуже итальянских храмов. Монастырь расположен на склоне горы и, чтобы попасть к колокольне, надо подняться по лестнице на два яруса. По пути, на первом ярусе, была ещё одна небольшая церковь. Она была
закрыта (по слухам) на ремонт. Со второго яруса можно было войти в один из корпусов,
по-видимому, с кельями монахов. Из одной раскрытой двери доносились голоса и звуки
мастерской. К колокольне был перекинут узкий горбатый мостик с перилами. Снаружи
царь-колокола не было видно. Вид закрывали колокола средних размеров, что висели в
«окнах» колокольни. Я поднялся на мостик и оттуда увидал эту громадину! Массивный
колокол висел в полутьме, в самом центре колокольни. Наглеть и заглядывать в открытые
двери я не стал, чинно осмотрел всё и направился вниз.
На площади у самой церкви появилась группа людей. Говорили по-русски, ходили,
осматривали всё, торопились. С ними был батюшка, правда, без бороды, и они что-то обсуждали. Я решил ещё раз заглянуть во входной флигель храма, и они вошли туда тоже.
Ко мне подошёл их батюшка и сказал: «Мы тут пожертвования собрали и записки...»
Я перебил его, так как подумал, что он собирает пожертвования, и сказал: «Да, я тоже
хотел», достав из бумажника десять евро. Батюшка, не поняв меня, продолжил: «Вы же
остаётесь? Нам их передать нужно».
Так мне вручили пакетик с деньгами и записками. Группа вышла, и я за ними. Я ещё
спросил их, откуда они. Они ответили, что из Тюмени (хотя точно я не запомнил). Я попытался вручить пакетик проходившему мимо монаху, но он наотрез отказался его брать:
12
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
«Это не ко мне, идите к отцу Олимпию». А где он, этот отец Олимпий? Где живёт? Ничего не сказал и ушёл. «Видимо, им запрещено брать в руки деньги, чтобы не искушаться»,
– подумал я, ища оправдание тому, что монах так прямо отказал мне в помощи. Русская
группа вышла из монастыря, оставив меня в замешательстве наедине с этим пакетиком.
Так спонтанно оказанное мне, первому встречному, доверие, наводило на мысль о какомто розыгрыше-разводе. Не по себе стало от вручённого мне «чувства ответственности».
Вот случится сейчас какая-нибудь дурная история с этим пакетиком! А там и чужие пожертвования, и просительные записки людей из далёкой России… Но что было делать?
Вокруг ни души!
Время ещё было, и я решил поискать дорогу, по которой пойду на следующий день.
Особенных указателей на площадь перед монастырём я не заметил и двинулся в направлении вдоль моря. Заглянул в заброшенный корпус. Дверь была не заперта и, наверное, не
запиралась вовсе. Пол и потолок прогнили, валялось всякое старье. Я подумал ещё, смог
бы я там переночевать, если бы не дали ночлег? Чисто технически у меня было всё, что
нужно на этот случай. Не было лишь палатки. На Афоне запрещено спать под открытым
небом. Главным образом из-за ядовитых змей. Так что крыша над головой мне требовалась. На Афоне много разного рода заброшенных строений. Расчёт был на них. Но тут
было мрачновато, да и ходить по прогнившим доскам было опасно.
От правого края площади перед монастырём зигзагом шла лестница вверх по склону.
Там исчезла та русская группа, и я решил заглянуть туда. Это было небольшое кладбище,
прямо на склоне. Лестница оканчивалась у часовенки-костницы. Двери были закрыты, но
уже на крыльце, на полке из камня, под стеклом лежали кости почивших на Афоне монахов. Одним из физических признаков святости у греков считается желтизна костей. Тут
были кости разные: и с жёлтым налётом, и просто светло-серые. На стене перед входом
было изображено это же здание, но с открытыми дверями. Внутри были изображены полки с черепами старцев. Рядом с изображением было стихотворение. Красивое и достаточно длинное. В нём говорилось о ценностях жизни, которые после смерти теряют всякое
значение.
Вернувшись в келью, я застал моих соседей уже бодрствующими. Мы поговорили немного: кто, как, откуда и куда, что у меня за пакет. В коридоре раздались звон колокольчика и голос монаха: «Бдению время, молитве час! Прилежно возопием Богу: "Господи
Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!» И снова у меня возникли положительные ассоциации с воинской частью: везде чёткость и порядок, паломнические комнаты как казарма, призыв к молитве – военная тревога…
Далее мои воспоминания переплетаются. На часы я не смотрел, что там было до, что
после? Всё как-то смешалось воедино.
Началась служба, в храм начали стекаться паломники и монахи. Пакетик всё ещё был у
меня в руках и мучил меня вопросом: «Кто же из них Олимпий?». Я попытал счастье ещё
у одного монаха, но и он даже не стал брать его в руки. Позднее кто-то указал на меня подошедшему позднее отцу Олимпию, избавившему меня от того пакетика и от отвлекающих мыслей о нём.
Вспоминаю устройство храма, но не помню, был ли он разделён на две части, как везде
в Греции. Помню, были стойни (стасидии)– приспособления для опоры и сидения вдоль
стен с высокими подлокотниками. Сидушка у стойни имеет два положения: обычный стул
и высокий. В последнем положении в стойне можно стоять, облокотившись на подлокотники. Всё было, конечно, очень красиво: и иконостас, и старинные иконы, много фигурной, позолоченной утвари, книги. Но само богослужение мощным потоком увлекло гораздо сильнее, чем всё внешнее. Сложно словами передать это ощущение, но иногда я как бы
«выныривал» из этого «потока», осматривался, просто слушал клирос. Иногда звуки как
бы переливались от одного клироса к другому. Получался очень красивый «стереоэф13
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
фект». Да и не слышал я песнопений на таком высоком уровне. Чисто с художественной
точки зрения это был высший пилотаж! С духовной стороны «пробирало» сильно и с самого начала. Оценить, сколько шла служба по времени, из-за всего этого было очень
сложно. Ещё читали молитвы, но монахи и паломники стали выходить, и я вышел с ними.
Понемногу смеркалось. Двери в трапезную залу были уже открыты. Все потянулись туда. Это было большой колонный зал с расписанными стенами. В два ряда вдоль залы стояли уже накрытые длинные столы. Стол настоятеля стоял отдельно на небольшом возвышении поперёк трапезной. Подходящих паломников монахи шустро распределяли по местам. Сами монахи заняли передние столы, ближе к столу настоятеля. Никто не садился, а
вставали рядами вдоль столов, повернувшись к главному столу. Один из монахов прочитал молитву и благословил. После все сели, а один монах встал за кафедру у стола настоятеля и громким голосом начал читать Житие святого.
Посуда была железная, и ели все быстро, так что раздавался резвый стук железных ложек о тарелки. Была пятница, постный день, так что еда была очень простая: хлеб, вода,
постный суп, что-то овощное, сушёные оливки. Ни много, ни мало. Прошло минут пять,
раздался первый звонок. Надо было заканчивать с первым. Ещё минут через пять раздался
второй – конец трапезы. Ещё через несколько минут все стояли рядом со столами, как в
начале. Помолившись, все начали выходить, предварительно придвинув скамьи к столам.
Как мне показалось, в храме молитва так и не прекращалась, но до начала вечернего богослужения время ещё было. И мы с Лашей пошли прогуляться и поболтать. На 11,3 миллиона граждан в Греции проживает 200 тысяч русскоговорящих переселенцев с греческими корнями. Мы с моей женой многих там встречали. Как везде и всегда, переселенцы работают на простых работах: уборщики, продавцы. Лаша уже пять лет проработал в Греции
в ресторане. После Афона он собирался вернуться на Родину в Грузию, найти себе невесту (и нашёл!). Лаша рассказывал, что греки не дают организовать грузинскую церковь в
Греции. И на Афоне грузинский монастырь Ивер перешёл к грекам. Лаша говорил с великолепным грузинским акцентом, как в советских комедиях, чем меня немало радовал: «А
кагда будит хлэбь и винё?».
Когда прощались, я говорю ему: «Рад был пообщаться, давно нормального грузина не
встречал!» Он: «А что? Все астальной нэнармальний билль, что ли?» Действительно было
приятно послушать и пообщаться.
Мы вышли на пристань, вроде как за пределы монастыря, сфотографировали друг друга
на мобильные телефоны на фоне монастыря и пошли обратно на службу.
Когда мы вошли, служба уже шла, а по ощущению, и не прекращалась вовсе. Служба
тут «лилась» сплошным «потоком». Когда основная масса прихожан и монахов удалились, то этот «поток» просто потерял интенсивность, но не остановился. Можно было
снова «влиться» в этот поток и потом выйти из него. Казалось, что монахи покидают его
только по физиологическим причинам. Многие имели уставший вид, кто-то полувисел в
стасидиях. Вечерняя служба продолжалась уже дольше, но как долго, я снова сказать не
могу.
Когда мы вышли, было уже совсем темно. Никакого освещения не было, в храме горели
только свечи. Электричество на ночь отключали. В нашей келье на столе стояла керосинка, а рядом лежал коробок спичек. Так что очень полезная оказалась вещь – брелокфонарик.
При сборе рюкзака я совсем забыл про огонь. В моей «свободной» программе могло
быть всякое. Хотя на Афоне запрещены костры, я достал из коробка три спички и спрятал
в рюкзаке. До следующей службы оставалось менее четырёх часов.
Физически я, конечно, устал, но морально был до сих пор в приподнятом состоянии духа и толком не мог уснуть. Вот Лаша бы, конечно, уснул, но Украина храпела с таким стереоэффектом, что Грузия теряла терпение! На следующий день они Лашу спрашивали,
14
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
что ему такое снилось, что он их ночью по имени звал? «Ничэго нэ снилась! Чтоби нэ
храпэли хатэлъ!»
В полпятого запел мой будильник, а за ним – колокольчик монаха и сам монах: «Рота
подъём!» То есть, «Бдению время, молитве час!..»
Мы оделись, умылись, собрались и в ночной темноте проследовали с другими паломниками в храм монастыря. Мы снова вошли в поток молитвы.
В определённый момент службы, когда люди снова стали выходить, Лаша спросил меня: «Пошли?», я кивнул, и мы вышли. Так Лаша пропустил Причастие. Потом он спросил:
«А ты нэ хотэл хлэб и винё?». Я позднее в письме описал вкратце, что нужно готовиться,
поститься, читать каноны и правила. Но ему, по незнанию, стоило бы пойти. Но не сложилось.
После утренней трапезы я уже мысленно подготавливал себя к, возможно, долгой пешей прогулке по горам с рюкзаком.
Из Пантелеимона в Дафнии
Моей следующей целью была 2026-метровая вершина Афона. Добраться требовалось
максимум за два дня. По кратчайшей линии расстояние было небольшое – 14 километров.
Сколько же это по афонским скалистым серпантинам?..
По пути был маленький населённый пункт – Дафнии. В этом порту была конечная остановка парома из Уранополиса. Был шанс, что оттуда ходит морской транспорт и дальше, в
сторону Святой Горы.
Лаша приехал только на сутки и хотел уже в этот день уехать обратно в Уранополис.
Снаряжения у него не было, и одет был просто по-городскому. Мы знали, что из Дафнии
он точно мог уехать, и он решил пойти со мной.
Выходя из архондарики, мы остановили молодого послушника, чтобы спросить его, как
пройти в Дафнии. Он остановился, опустил мешки на пол (видимо, с грязным постельным
бельём) и спокойно, размеренно всё объяснил. Было утро, но чувствовалось, что он уже
немного устал. Было понятно, что ему ещё весь день много и тяжело работать. Но никакого раздражения ни в голосе, ни на лице не промелькнуло. Я, не желая ни отрывать его от
дел, ни задерживать, просто хотел, чтобы он мимоходом ткнул пальцем в требуемое
направление. Он же остановился и спокойно и подробно описал нам путь.
Состояние души у людей, живущих на Афоне, другое. Оно вне нашей системы координат, где работает обычное восприятие действительности. Казалось, что мы пересеклись с
тем послушником в пространстве, но не во времени.
Первая половина пути шла по узкой горной тропе, метров 300 над уровнем моря. Склоны тут густо обросли разного рода колючей растительностью, передвижения вне тропы не
представлялись возможными.
На Афон невозможно доехать на машине, но на самом полуострове есть автомобильные
дороги. Где грунтовка, где брусчатка, а где и бетонка. Машины и строительную технику
завозят на паромах. Между столицей Афона городом Карея и портом Дафнии курсирует
по таким дорогам рейсовый автобус. Российский АвтоПром представлен на Афоне автомобилем ВАЗ 2121 «Нива». На одном из открытых участков, неподалёку от русского монастыря, мы с Лашей встретили брошенный «КАМаз», стоявший, как памятник, на полянке. Наша тропа, обогнув небольшой залив, вышла на дорогу «Карея – Дафнии». Высоко на
скалах возвышался монастырь Ксиропотам, а вниз по дороге уже был виден порт Дафнии.
Дафнии
Весь порт сложно было назвать городом или даже городком. Всё поселение состояло из
здания таможни с билетной кассой, таверны-закусочной, двух сувенирных магазинов и
ещё нескольких жилых зданий. На стене таверны мне встретилось объявление о ночлеге в
15
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
этом городке. Когда мы подошли за билетом Лаше, у окошка уже толпились желающие
уехать. Первым рейсом, в 9:35, отправлялся скоростной пассажирский катер «speed boat».
Лаша как раз успел купить на него билет. И через несколько мгновений скоростной катер
уже уносил моего второго попутчика от афонских берегов, рассекая волны Эгейского моря. Так я снова остался в одиночестве, что, впрочем, меня не смущало.
У билетного окошка стояли Памятки с информацией о рейсах. От таблички на лицевой
стороне с расписанием на греческом мне было мало пользы. А от карты Афона на обороте
– даже вред. Ибо на карте сей не был изображен паром из Дафнии в скит св. Анны. И
напротив – паром из Великой Лавры в Иериссос отмечен был. Для верности, я дважды
спрашивал билетёра о пароме в «другую» сторону – не в Уранополис, a в скит св. Анны.
«Да, будет в 12:45», – отвечал он.
Вначале я сел под навесом единственной в Дафнии таверны. Ко мне подошла кошка и
легла радом на скамейку, прижавшись ко мне. К ней запрыгнул уже крупный котёнок и
принялся сосать молоко. "О! Нарушаете, гражданка! Вам на Афоне находиться нельзя!
Наверное, с Афона без кошек сбегут все коты", – подумал я. Даже животные женского пола на Афоне вне закона.
После бессонной ночи очень хотелось спать. Но спать, развалившись на скамейке, на
виду у всех, как-то не хотелось. Я подыскал место на лестнице, ведущей к какому-то бетонному бункеру, стоявшему на возвышении отдельно от остальных зданий. Сев на ступеньки в тени бункера, я перекусил, завёл будильник и прислонился к стене бункера. Отключился сразу же. Когда очнулся, кораблей в порту не было, на набережной стояли два
рейсовых автобуса с открытыми багажными люками. Вскоре подошёл паром, но по времени было ещё рано. Народ начал толпиться у кассы, проходить таможенный досмотр и
грузиться на паром. Накинув на плечо рюкзак, я поспешил к зданию таможни. Между тем
подошли второй паром и скоростной катер, и я вначале не знал, проходить ли мне таможню и на какое судно грузиться.
Из Дафнии в ...
Пришвартовавшийся паром отправлялся в Уранополис в 12:10, а катер – в 12:00 (см.
расписание). Паром в скит св. Анны пришёл чуть позднее. Тем, кто отправлялся на нём,
таможню проходить не требовалось. Я забрался на верхнюю палубу, накинул ветровку и
уселся поудобнее с хорошим обзором. Местами Афон с воды казался абсолютно непроходимым. Расщелины, отвесные скалы, а где-то сверху над ними висят монастыри... Чем
дальше от Дафнии, тем места более уединённые, труднодоступные. То расстояние, что я
проехал на пароме, пешком за два дня было никак не осилить.
По ходу парома были остановки у больших и малых монастырей и скитов. Иногда на
берегу была только пристань. Вверх к монастырям уходили извилистые горные дороги.
Люди на остановках выходили и заходили сравнительно небольшими группами. Про скит
св. Анны я читал, что там ночуют перед восхождением.
«Если все едут до конечной и заказали там места для ночёвки перед восхождением, то
мне может не повезти с ночлегом», – подумалось мне. «Если остановят, выйду на одну
остановку раньше. Попробую устроиться в других скитах», – решил я.
Затерянный скит
Скит Нэа (Новый) или Теотокоу (Богородичный) изображён не на всех картах, да и знает про него не каждый. Выходить у его пристани было немного страшновато. Удалённость
от цивилизации проявлялась тут во многом. Никакого автомобильного транспорта тут
быть не могло. Вверх по скале уходила только бетонная лестница. Здешний транспорт
стоял на пристани и шевелил серыми и коричневыми ушами. Ослики на Афоне физически
16
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
трудятся больше всех. На них поднимают всё: и продовольствие, и цемент, и кирпичи. Да
и сами рабочие при этом сидят на них.
Со мной вышли ещё человек шесть. Все они были греки, и знали, куда и к кому приехали. Было двое пожилых мужчин, отец с двумя мальчишками, ещё пара мужиков. Поднимаясь вверх, я постепенно всех обогнал. В метрах 300 над морем начались разбросанные
по склону жилые постройки. Далее появилась и церковь. Снова снаружи никого не было
видно, с кем можно было поговорить о ночлеге. Я прошёл весь скит, походил туда-сюда –
никого. Встретился только караван осликов с погонщиком на одном из них. Парень был
молодой и явно не был архондаричим. Спрашивать у него было бесполезно. Хорошо, что
я заметил, куда вошли двое пенсионеров с парома. Я проследовал в калитку за ними. Их
встретил чернобородый монах. Крепкий такой мужчина лет 35-40. Они приветствовали
друг друга, видимо, были знакомы. Потом монах заметил меня. Я начал было что-то лепить на инглише, но он перебил меня и сперва предложил снять рюкзак и присесть. То же
стали жестами показывать мужики. И мы все присели на лавочках на веранде дома монаха. Сам же монах скрылся внутри дома. Мужики начали меня расспрашивать. А я в ответ
только головой верчу: «Эллинский – неа», но поговорили мы всё равно:
Они: «Сам откуда?»
Я: «Я из Германии, но я русский».
«Ты что, один ходишь?»
«Да, один».
«Так опасно же, вот мы, видишь, вдвоём. Если в пропасть упадёшь?»
«Не совсем я новичок в горах».
«Так ты католик?»
«Нет, спасибо, я православный».
Тут один так обрадовался, встал, руку пожал: «Здорово, молодец!»
Затем вышел монах с подносом. На подносе было по стопке крепкого самогона из виноградного спирта, три стакана воды и лукýм (сладкое, твёрдое желе красного цвета из сгущённого виноградного сока, посыпанное сахарной пудрой). После стопки последние сомнения о выборе места высадки улетучились. Монах немного говорил по-английски. После стандартных вопросов он спросил: «А ты куда направляешься?»
Я: «Хотел бы здесь переночевать, если возможно».
Он: «Здесь никак нельзя». На один момент я смутился, но он продолжал: «Я тут один
живу. Но ты пойди к отцу Гавриилу, он по-немецки говорит. Если у него не получится,
пойдёшь к старцу такому-то. Но сначала попробуй у отца Гавриила. Он либо в церкви, либо у себя дома, там вверх по лестнице, чёрная калитка».
Я не сразу нашёл дом отца Гавриила. Сначала попал к другому пожилому монаху. На
веранде за столом у него сидели те два мальчика с отцом и обедали. Извинившись за
вторжение, я спросил отца Гавриила. Старец на хорошем английском объяснил, как пройти.
Из дома отца Гавриила доносились голоса нескольких мужчин. Я осторожно постучался
и вошёл. Сразу начал по-немецки, чем явно испортил первое впечатление о себе. Католиков со времён мародёрских крестовых походов на Афоне встречают холодно: «Почему не
предупредили заранее? Так же не делается! Подождите за дверью». Мнда. Минут через
пять он вышел, предложил поесть. После такого жёсткого приёма я посчитал правильным
вежливо отказаться. Я объяснил, что не католик, а православный. Он сразу незаметно
смягчился. Сказал: «Иди снова вниз к церкви. Я позвонил, там тебя встретит пожилой монах по имени Паламас, он тебя проводит. Вечером часов в шесть приходи на ужин». Я ещё
спросил про вечернюю службу, но в этот вечер её не было.
17
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
В гостях у весёлого монаха
Спустившись по ступенькам вниз к основной дорожке, я сначала никого не встретил.
Каменные заборы вдоль дорожки ограничивали обзор, и я, подумав, что не туда свернул,
вернулся и заглянул в другой перекрёсток, что проходил выше. «И тут никого! Что же делать? Опять идти к отцу Гавриилу? Глупо получится…», – метался я в поисках решения.
Не зная, как поступить, я снова спустился вниз. По дорожке мне навстречу шёл седой монах. Издали заметив меня, он махнул мне рукой и улыбнулся. На сердце сразу отлегло. Не
надо было больше никого искать, можно было наслаждаться этой иной размеренностью
жизни.
Ещё один человек на Афоне не вписывался в мои представления о здешних обитателях.
Паламас часто улыбался и смеялся, и не только в разговоре со мной. Совсем не строгий и
жизнерадостный афонский монах со стажем в 33 года! Очень жаль, что у нас не было общих языков для общения.
У греков ещё и жестикуляция местами полностью противоположна нашей. Когда Паламас повёл меня к себе в дом, он вошёл первым, а мне машет: «Заход», а жест его выглядел, как: «Подожди на улице».
Это был маленький деревянный дом. Комнаты были с низкими потолками, небольшими
окнами. Всё было заставлено всякой старой, неопрятной утварью. Мне сначала показалось, что меня отец Гавриил решил проверить «на вшивость»: «Не сбежит ли немец из такого плохонького ночлега?» Мы сели на кухне. Паламас нашёл кружку почище, налил мне
воды, черпнул ложечкой какой-то белой вязкой и сладкой штуки и вручил мне: «Кушай».
Потом сел напротив и начал расспрашивать о том, о сём: Как зовут? Кто таков? Откуда
приехал? Я рассказал про Саратов, про Волгу. Что с женой в Греции. Что пополнение
ждём. Паламас рассказал о себе. Написал своё имя по-гречески на клочке бумаги. «Как
святой, Григорий Паламас. Знаешь?» – спросил он. Ему было 65 лет. Сначала он где-то
учился, а последние 33 года провёл здесь, в скиту Нэа. Я наконец-то слизал эту странную
штуку с ложки и спросил:
«И как тебе такая жизнь?»
Он отмахнулся: «Да так, нормально». И снова заулыбался. «Пойдём, я тебе мой дом покажу», – жестами предложил он. В зале у него была полностью оборудованная домашняя
церковь. Старинного вида деревянный иконостас, подсвечники, всё, как положено. На
стене в коридоре висела фотография старца. «Это святой Нектарий», – сказал Паламас.
«Из Эгины?» – спросил я. «Так наша церковь в Германии как раз в честь него!». Паламас
переспросил, где это наша церковь? Но мне как-то не удалось объяснить, и я подумал, что
лучше напишу ему письмо. Паламас завёл меня в другую комнату, всю заставленную разными вещами. Стол был загромождён разными предметами. Везде были свёртки, стояли
иконы. Он начал показывать мне иконы и объяснять что-то про краски. Чтобы добиться
такого-то эффекта, нужны такие, мол, и такие краски. Тут моё восприятие греческой речи
начало сдаваться. Паламас, видимо, заметив моё замешательство, начал доставать краски,
чтобы втолковать мне что-то. И тут до меня, наконец, дошло, что он иконописец! Сразу
упорядочился у меня в голове его творческий беспорядок. «Так ты сам их?..» – спросил я.
«Да, я заграфус», – ответил он. Мы вышли в коридор. Паламас сказал, что ещё продаёт
сувениры, и я купил у него пару крестиков. Сдачу хотел пожертвовать. А он сказал: «Пойдём тогда, для Молебна имена запишем». Дал листочек: «Сюда живых, сюда почивших
вписывай». Записав имена близких родственников, я передал прочитать Паламасу списки.
Имя Сергей ему давалось с трудом. «Он тоже заграфус, но только не иконы пишет», – дополнил я. Мы вернулись на кухню и поболтали ещё немного. Обсудили похожесть русских и греческих букв. К своему имени он дописал номер своего сотового телефона. Говорит: «Вот, звони. Ах да, ты же по-эллински не можешь!» – и снова заулыбался.
18
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Есть мнение, что 90% информации передаётся невербально. То есть без слов, через жестику и мимику, интонацию голоса. Есть общепринятые символы: кольцо на руке – значит, женат. Плюс, всегда есть разные интернациональные слова: старт, стоп, телефон и
т.д. Есть слова, которые похожи во многих языках. Из греческого вышло в мир огромное
количество слов: трапеза, метеор, метаморфоза и т.д. A, если есть под рукой листок бумаги и ручка, тогда можно вообще очень о многом поговорить без знания языка собеседника.
Келья
В самом здании церкви была деревянная надстройка, там были комнаты для гостей. Паламас выдал мне ключи от маленькой одиночной комнаты. Рядом был вход в комнату с
несколькими кроватями, где ночевали двое пожилых паломников, с которыми я говорил
вначале. В моей комнатке были одна кровать да тумбочка. Комната была чистенькая,
светленькая, с видом на море из окна. Красота!
Скит Нэа был оборудован солнечными батареями и накопителем. В комнате были розетка и свет. Притом свет был всю ночь. А я, начитавшись в интернете статей, даже подзарядку для телефона оставил в Никити. Тогда в скиту я подумал: «Русскоязычные пользователи интернета, видимо, сюда не добираются и думают, что, если даже в Пантелеимоновом монастыре свет на ночь выключают, то и везде так». А я использовал телефон, как
навигатор, что нещадно сажало аккумулятор. На этот случай у меня была система подзарядки от обычных «пальчиковых» батареек. Где-то за 1-2 часа система «съедала» батарейку, подзаряжая телефон на 20-30%.
Душ был общий в здании рядом с храмом, но вполне опрятный и с горячей водой. Душ
был совмещен с туалетом типа «дырка в полу», но не с ямой под этим всем, а с настоящей
канализационной системой. Все три посещённых мной на Афоне душа были этой практичной системы. Использованная вода собиралась и стекала прямо в дыру.
Всё, что нужно для жизни, и даже больше, присутствовало. Устроился я на славу! Диамонити́рион тут никто не спрашивал. На сколько я хочу остаться, тоже никого не интересовало. Чувствовалось, что можно погостить несколько дней, а, если предупредить заранее, то и больше. Так на радостях я и прилёг на кровать. Паламас посоветовал поспать, но
я совсем не хотел, поэтому будильника не заводил. Уснул – чудесно! Проснулся, сам не
знаю, от чего. Подскочил аж! Смотрю на время: 18:10! Ужин! Быстро накинув на себя рубашку, я помчался к дому отца Гавриила.
Встреча за ужином
Перепрыгивая через три ступеньки, я нагнал ещё двух греков, которые тоже шли к Гавриилу на ужин. Перед домом нас встретил сам отец Гавриил и сказал мне: «Тут у нас твой
земляк, он тоже по-немецки разговаривает, заходи». Я пошёл с остальными и сел за стол.
Земляк уже сидел за столом у своей тарелки с вермишелью и овощами. На столе было ещё
что-то нехитрое и графинчик красного. Виталий оказался не русским – немцем, как я подумал в начале, а белорусским врачом, практикующим в Швейцарии. Говорят, что на
Афон приезжают либо один раз, либо множество раз. Отец Гавриил был уже много лет
духовником Виталия. Он уже 15-ый раз приехал в скит Нэа, нигде не задерживаясь на пути. Отец Гавриил предупредил, чтобы за столом не болтали, но оба грека беседовали, да и
нам было трудно удержаться. Случайно так не встречаются, и мне было интересно понять,
в чём же сакральный смысл сей встречи? Виталий оказался вполне приятным, образованным человеком. Но он куда-то торопился. То ли на службу в другой храм, то ли устроиться на ночлег где-то в другом месте. Отужинав, я немного проводил его. По дороге Виталий показал мне усыпальницу одного очень известного афонского старца. Это был небольшой, светлый домик, а внутри – мраморный саркофаг. Пути Господни неисповедимы.
19
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Не знаю, только ли для этого мне получилось встретить Виталия? Мы на прощанье обменялись электронными адресами. Он и напомнил мне напрочь вылетевшее из моей головы
имя отца Гавриила.
До наступления темноты оставалось ещё пара часов, и требовалось найти достойное занятие. Тут я вспомнил про «Хлэбъ и винё». Разум умеет оправдать любой грех, и я шустро
оправдал себя в вопросе неготовности ко Причастию: «Постился не три дня и не строго?
Так я ж путешествующий! Да и еда тут постная! На вечерней службе не был? Так не было
ж её! Не исповедался? Так некому! Батюшка тут явно грек. Не рисовать же ему всё это на
бумажке! Каноны и правила ко Причастию не прочитал? А вот это можно!»
Служба, стременная и в путь!
На утренней службе собрались все гости и жители скита. Храм имел очень солидное для
скита убранство и был, как и основная часть встреченных мною в Греции церквей, разделён поперёк на две части. В разделяющей стене три двери, как и в иконостасе. Как потом
оказалось, во внутреннюю часть, к самому иконостасу, допускаются только православные.
По стенам были расположены резные деревянные стасидии. Служба была относительно
короткой и прошла «мягко». По ощущениям, само Православие в Греции «мягче», да и
отношение людей к религии «проще». Хочется сразу осудить и уличить греков в «слабости» веры, потере Благодати. Вспомнилась мысль, что, если русские заимствуют что-то
плохое из-за границы, то опошляют это ещё сильнее. А если что-то хорошее, то выводят
это на новый уровень развития. Но греки – другой народ с его индивидуальным характером, складом души. Их мировоззрение сложили совсем другая земля и природа, иная история. Всей глубины этого различия, а тем более влияния их на мировоззрение, осознать
невозможно.
Всем нашлось место на Земле. Каждый по-своему уникален, и не только он сам. Уникальна и его жизненная ситуация, исторический момент. Никаким клонированием человека его жизнь – не повторить. Таким образом, убийство даже одного человека обращается в
невосполнимую утрату. Не говоря уже о том, что правом отбирать может обладать лишь
Тот, Кто дал.
Каждого человека Господь одарил определёнными талантами. На каждого есть план и
надежда, что он его осуществит. У каждого есть его уникальные, «золотые» стороны, часто очень глубоко скрытые. Каждый человек по-своему ценен. Поэтому ни к кому нельзя
относиться жестоко! Поэтому нельзя никого ненавидеть. Поэтому Господь призывает:
«Возлюби ближнего своего»! Человек, висевший радом с Иисусом на кресте, был преступником. Но план свой выполнил, хоть и в самый последний момент, когда человеческое общество не могло его больше терпеть.
Многообразие Земли во всём – это чудо! Это антиэнтропийное, антиестественноотборное явление. Лишь первобытный страх диктует нам, что знакомое и привычное для
нас– лучше, чем неизведанное: «Своя стая лучше» Но каждый народ мерит своими ценностями, не осознавая ценностей чужих. В сравнении народов «хуже – лучше» нет точки
опоры, а, значит, и сравнение тут неприемлемо.
После службы всех позвали на... …назову это «чаепитием». Перед тем я успел сбегать в
келью, прочитать благодарственные молитвы после Причастия и собрать рюкзак. В том
же здании, что и церковь, было ещё несколько отдельных помещений. Там было всё со
вкусом оборудовано: диванчики, столики. Царила атмосфера домашнего зала для приёма
гостей. Все расселись и принялись беседовать кто о чём. На подносах принесли традиционное афонское угощение: кофе в очень маленьких стаканчиках, воду, лукум и по стопке
того-самого самогонного напитка. Ну что же? Раз такие традиции... Будьте здравы, бояре!
20
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Часть 2
Из Скита Нэа через скит св. Анны
Сначала ты выбираешь дорогу, потом она сама выбирает тебя и зовёт в путь. Хоть
напиток слегка и ударил в голову, расслабляться мне совсем не хотелось. Хотелось бежать
вприпрыжку на этот зов! Скит Нэа – поистине чудесное место. С великим удовольствием
пожил бы там. Но тогда дольше оставаться я не мог.
В келье всё уже было готово. Постель прибрана, рюкзак собран и застёгнут, сверху на
нём моя шляпа с полями, бутылки для воды приготовлены. Всё, остался последний штрих.
На прощанье мне хотелось хоть немного сгладить то первое ощущение свалившегося на
голову немца, коим я предстал перед отцом Гавриилом, а заодно и благословиться. Заперев келью и спрятав ключ в тайник, который мне показал Паламас, я вышел на крыльцо и,
оставив там рюкзак, снова зашёл в гостиные комнаты. Гости постепенно разбредались, но
старцы-монахи ещё сидели за своим столом в отдельной комнате, беседовали и пили чай.
Отец Гавриил хозяйничал на кухне, мыл посуду, давал указания помощникам. Я поблагодарил за всё и за оказанную честь. Он улыбнулся на это, дежурно кивнул, не выпуская из
рук мокрую чашку. Я рассказал, что собираюсь взойти на Святую Гору. Тут он переключился на меня и оторвался от работы. Вытер руки и благословил меня в путь.
Накануне я спрашивал у Паламаса, где набрать воды. Он указал мне на кран на трубе,
входящей в душевую. Набрав бутылку, я поскакал по уже знакомой лестнице мимо дома
монаха, который первым встретил меня. Рядом с одним из последних домов был загон с
осликами. Видимо, сюда пришёл вчерашний «караван».
Не успел я покинуть Скит Нэа и уже очень тяжело дышал. Тропинка, а вначале просто
ступеньки, вели меня по достаточно густому лесу. На одном из поворотов серпантина я
встретил группу греков. Все крепкие мужики, лет по 35-40, в горных ботинках, без больших рюкзаков. Они шли вниз, но тоже устали. Сидели, отдыхали в мокрых от пота футболках.
Набрав высоту, тропинка недолго шла по одному уровню и снова начала снижаться.
Примерно через 30-45 минут после того, как я покинул скит Нэа, я заметил первые крыши
строений скита св. Анны. Тропинка расширилась в грунтовую дорогу, но её преградила
деревянная калитка-шлагбаум. В горах используют такие заграждения, чтобы не разбежались животные. Я огляделся, людей видно не было, и вошёл во внутрь. Сначала дорога
вела по склону как бы в обход скита. Со стороны горы шла выложенная из камня стена,
метра два в высоту. Сверху вдоль неё была проложена чёрная пластиковая труба. В ней
журчала собранная из горных источников вода. Там же на трубе я встретил краник, попил
и умылся.
Ранее я рассказывал, что прихватил из русского монастыря три спички, на всякий случай. Но зажечь их было не обо что, коробкá у меня не было. И тут раз – находка! Пустой
спичечный коробок, брошенный и раздавленный посреди тропинки. Ещё и с русской
надписью "Спички". Теперь не страшно и ночью в горах заблудиться!
В скиту св. Анны я никого не встретил и задерживаться не стал. Постройки тут тоже
были беспорядочно разбросаны на склонах, окружающих скит горы. Их было больше, чем
в Нэа. «Цивилизация» тут ощущалась сильнее. На стене одного из зданий висел телефонавтомат. Тут имелась круглая вертолётная площадка с большой буквой «Н» (Helicopter –
вертолёт). Самого аппарата не было. Так как за всё путешествие я не видел и не слышал
вертолётов, решил, что это – для экстренных случаев. Через этот скит проходит основной
поток желающих подняться на Святую Гору. Паломники идут зачастую немолодые и по
жаре, да к тому же часто в чёрных рясах! Шорты на Афоне – запрещены. Подъём с при21
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
мерно двухсот – трёхсот метров над уровнем моря до 2026 метров. Комментарии – излишни.
Тропы
По карте между Нэа и Анной должна была встретиться речка, но ничего приметного я
не встретил, как и многих отмеченных на карте источников. То ли пересыхают они к концу лета, то ли их собирают в трубы в самом начале. В один из моментов – я шёл возле такой трубы – слышал журчание внутри неё, но крана на ней так и не нашёл. Всё это заставляло меня, по натуре водохлёба, беспокоиться о запасах питьевой воды, тащить на себе
две полторалитровые пластиковые бутылки и аккуратно воду использовать. По сути, я перестраховывался, и большую часть пути вторая бутылка оставалась полной, но так было
не всегда. Если точно знать, где всегда можно пополнить запасы, откуда стоит пить, а откуда – не стоит, то всё равно – одна бутылка в полтора литра – это минимум.
Единственная известная мне тропинка к вершине проходит по самому пологому – югозападному склону Святой Горы. Чтобы попасть на неё, предстояло пройти до места под
названием «Ctaypoc Cross» (N40°8’1.68, E24°18’33.02, 792м), отмеченного на карте крестом. «Cross – это крест или перекрёсток», – подумал я, ожидая увидеть там крупный перекрёсток с большим крестом и встретить людей. Позднее я обнаружил на моей карте ещё
один перекрёсток с таким названием.
От перекрёстка и начинался затяжной подъём. Как правило, сперва к церквушке Панагия (N40°9’4.11, E24°19’40.81, 1428м). Для многих в первый день подъёма там – конечная
станция. За второй день обычно поднимаются на вершину (N40°9’30.42, E24°19’38.0,
2026м) и спускаются вниз в один из скитов. Мой «наполеоновский» план на день выглядел примерно так: Скит Нэа – вершина – Великая Лавра. Не хватало лишь ослика.
В тяжёлом пути важно суметь отвлечь мысли от ноющих ног, от давящих рюкзачных
лямок, от желания есть и пить. Чем бороться с желаниями, постоянно о них думая, лучше
научиться о них забыть, заместив их другой мыслью. Как в том анекдоте: «Ты просто не
думай о белых обезьянах». В одной статье (по-моему, на popmech.ru) рассказывалось, что
человек может думать одновременно только о двух вещах в один момент времени. То есть
в идеале нужно загрузить голову двумя процессами, чтобы прекратить ныть и продолжать
идти. Вообще-то совсем не поэтому я начал читать молитву «Богородица Дева, радуйся»,
пока поднимался к перекрёстку, да и на подъёме. Пусть каждый решает сам, но по факту –
молитва помогала идти.
Лошадки и ослики
На одном из поворотов тропа вышла на открытый участок леса. Вдруг с той стороны
послышались шум и грохот камней. Скалы́ в том месте не было, да и для обвала звук был
слишком «живой». И действительно, сначала топот копыт, а потом и их обладатели вывалились из леса на тропу. Три ослика так бы и пронеслись дальше по тропе вниз, но, увидев
меня, испугались и, наткнувшись друг на друга, остановились. Я тоже остановился, отойдя в сторонку. «Проходите», – говорю им, – «меня только не столкните». Они с удивлением и страхом таращились на меня и стояли. «Ладно, попробую сам мимо них пройти», –
подумал я, но, как только я начал двигаться в их сторону, они все вместе принялись неуклюже разворачиваться на узкой тропе, мешая друг другу, чтобы убежать от меня. Так им,
против воли, пришлось подниматься в гору. Лень всё же победила страх, и они, снова развернувшись, в страхе рванулись мимо, чуть не столкнув меня с тропы. Упряжи на них не
22
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
было, но бока были потёртые. На них, видимо, что-то подняли в гору, а оттуда отпустили
домой вниз.
Ещё несколько раз я встречал на безлюдных афонских тропинках свободно разгуливающих лошадей и осликов, в упряжках и без. Бежать им оттуда некуда. Всё равно найдут,
привяжут на спину цемент с кирпичами, арматуру, сами сядут сверху, и вверх... Канатных
электрических подъёмников на Афоне я не встречал. Весь стройматериал к труднодоступным скитам и высоко расположенным церквушкам возят на ослиных спинах. Особенно их
жалко становится, когда сверху на тюках восседает здоровый мужик-рабочий, покуривает
сигаретку и поплёвывает сверху вниз. А ослик идет смиренно, пожаловаться не может.
На одной из отдалённых тропинок по пути мне встретился монах с осликом. Они шли
вниз, видимо, из высокогорной церкви Панагия. Сам монах был при полном афонском
«параде»: длинная чёрная ряса, широкий кожаный ремень, с крупной серебряного цвета
бляхой, чёрная шапочка-скуфейка, сумка через плечо. Ослик был нагружен не сильно: пара мешков, коробка из плетёнки. Замечательного в них было то, что в облачении их не
было никаких «современных» предметов. Всё вполне могло быть местного ручного «производства». Вдали от мира такая встреча не только добавляет колорита, но и как бы забирает тебя самого из настоящего времени. Ведь этот человек не какой-нибудь ряженый на
рыцарских играх, он так живёт, как тут жили сотни лет назад. Проскользнуло ощущение,
что я, наверное, в его глазах выгляжу нелепо, как пришелец из будущего. Я остановился и
отошёл в сторонку, пропуская их. Монах улыбнулся, благодарственно кивнул, и они прошли мимо.
Странное строение
Встретилось мне на пути некое строение. Внутри – то ли колодец, то ли... Да, всё строение чем-то напоминало советский периферийный туалет: бетонные плиты, под полом яма,
да и колодец какой-то низкий. С другой стороны, помещение достаточно просторное, а
лунка одна. В выемке на стене – иконки да свечечки. Заглянул в колодец – в воде грязь
какая-то. Как я узнал позднее, это был резервуар с водой, собираемой с гор. Некоторые
колодцы на Афоне используют, чтобы поить скот. Видимо, чёрпают воду грязными вёдрами. Такую воду нужно перед употреблением кипятить. Мне нужды в том или ином
применении сего объекта не было, и я пошёл дальше.
Это "Ж" неспроста!
Поднимаясь по вьющимся средь скал тропам, постепенно приближаясь к горе, недалеко
от тропинки я несколько раз слышал странный звук. Это был достаточно отчётливый стук,
по ритму напоминавший медленно работающего дятла или копание копытом земли. С
тропинки рассмотреть было ничего нельзя – в разных местах этот звук доносился то из
зарослей, то из-за бугра. Страха не было. Была тропа в гору, рюкзак, а сил и времени – в
обрез! Вначале я решил, что это заблудившийся ослик или дятел. Но на одном из многочисленных привалов прислушался тщательнее. Стук был не «клювом по дереву», а скорее
«металлом по каменистой земле». Но кому и зачем здесь долбить землю?.. Я взял камень в
руку и пару раз постучал в ответ. Реакции не последовало. От сидения дорога короче не
становится, надо было двигаться дальше. «Что же? Пусть останется этот стук афонской
загадкой», – подумал я. И вдруг с той же стороны отчётливо раздался звук пилы: взыквзык-взык! Всё в мгновение ока стало на свои места! Видимо, монахи-отшельники роют
на склонах горы себе пещеры. От тропы недалеко, но и с неё не просматривается. Отмечу,
что с тропинки в ту сторону ответвлений не было. Видимо, специально. Снова возникла
«военная» ассоциация: партизаны роют окопы рубежа обороны. Возможно, это были “сиромахи” – странствующие монахи, зачастую оставшиеся на Афоне нелегально. Духовному
лицу без греческого гражданства попасть на Афон сложнее, чем мирянину. А остаться –
23
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
вообще очень сложно. «Раз человек принимает такие меры, чтобы оградиться от мира, то
я ему там вовсе не нужен», – подумав так и решив не беспокоить, я пошёл дальше.
От перекрёстка к церкви Панагиа
Немного не дойдя до перекрёстка «Ctaypoc Cross», я встретил двух паломников, предположительно греков. Одному лет 50 на вид, другому 20. Вероятно, это были отец и сын.
Молодой неплохо говорил по-английски. На вопрос, правильно ли я иду к «Ctaypoc
Cross», он ответил, что всё верно: «Увидишь там мешки с мусором», и как-то засмущался.
Да, свято место пусто не бывает. От мусора, к сожалению, тоже.
На перекрёстке «Ctaypoc Cross» никакого креста я не обнаружил. Это был небольшой,
вытоптанный и порядочно замусоренный пятачок в лесу. Там сходились и расходились
несколько тропинок. Узенькое ответвление уходило влево с указателем «Панагия 1500».
Там же на дереве была закреплена выцветшая икона Богоматери. Это было моё направление.
Тропинка извивалась среди камней, уклон всё набирал силу. Но иногда встречались и
пологие места. Было заметно, что здесь часто устраивали привалы. В одном из таких
плоских мест тропа углубилась под кроны высоких деревьев. Деревья давали густую тень.
Это было хорошее место, чтобы перекусить. Я устроился между стволами одного раскидистого дерева и с огромным удовольствием слопал банку рыбных консервов с хлебом.
Без гарнира консервы были – не очень. Но это уже не имело значения. Было уже около 11
часов дня, а кроме Причастия, кофе, лукума и самогона я в этот день ничего не ел. Так что
остатки масла я жадно выскребал корочкой хлеба!
Пока я ел, вверх по тропе меня обогнал парень лет 25-ти. Одет он был просто, в рабочую одежду. Выцветшая, запылённая футболка, такие же штаны. Ни сумки, ни бутылки с
водой у него не было. «Видимо, местный рабочий», – подумал я. От самой св. Анны мне
больше не встречались источники, где можно было пополнить запасы воды. Позднее, на
обратном пути, буквально в нескольких метрах от перекрёстка, я нашёл трубу с краном.
Но в этот раз я свернул немного, не дойдя до того места. Тот парень явно был местным и
знал все эти места, где можно было бы вдоволь напиться, чтобы не таскать на себе столько воды.
Ещё часа два – три я шёл, никого не встречая. Пара лошадок в упряжи паслась на поляне возле тропы. Хозяев не слышно, не видно не было.
Когда по мере подъёма лес начал редеть и уже не защищал от солнца, с моря налетел
туман. Это было похоже на низколетящее облако. Оно слоилось над деревьями вверх по
склону. Видимость оно, конечно, сокращало, но спасало от жары и солнца. Тепло мне было и без этого. Я часто останавливался, бросал шапку на камень поудобнее и садился на
неё. Отдыхая, сверялся по навигатору: 800 метров, 900, 1000... Эх!.. Встали, попрыгали и
вперёд, горные козлы Коровьего Рая! (Это из другой истории)
Вначале я услышал голоса, а потом в серой туманной дымке показалась церквушка. Она
стояла на средних размеров плоском участке горы. За церковью торчала антенна, думаю,
усилитель сотовой связи. Рядом было ещё одно строение. То ли подсобное, то ли уборное.
За тем строением – обрыв. От этого плато уже заметно резче уходила вверх одинокая тропа и терялась в тумане.
Церковь была небольшой. Каменное одноэтажное строение с крыльцом и площадкой
рядом. Издалека у церкви я видел людей, но теперь никого не было, а изнутри доносились
голоса, звук радиоприёмника и какой-то дикий смех. Звуки исходили из жилых помещений, пристроенных с левой стороны храма. Решив не тревожить их источник, я направился в саму церковь. Дверь была незаперта и я, сбросив на крыльце рюкзак и перекрестившись, вошёл внутрь.
24
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Обстановка была очень простая, если не сказать – бедная. Голые каменные стены, пара
подсвечников, икон было совсем мало, да и те, что висели, были небольшие. На полу, по
сторонам, были расстелены толстые чёрные пеноплены. Это были просто куски строительного материала-утеплителя, вполне пригодного для ночлега. При входе, в углу справа,
был колодец и слив, вытесанный из камня. Колодец был прикрыт массивной, железной
крышкой. Рядом на цепи стояла пластиковая ёмкость вместо ведра. Одна из моих флягбутылок уже пустовала, было самое время её заполнить. Сдвинув крышку, я заглянул в
колодец. На дне уже лежала одна оторванная ёмкость. Да и это ведёрко было приделано
наспех. Осторожно вытянув ведро, я обнаружил, что вода была не слишком чистая. Но
альтернатив не предвиделось, и я умылся и наполнил бутылку. Там был ещё и остывший
камин. «Это для зимовки, или тут ночью так холодно?», – подумал я. Но, по-видимому,
его давно не использовали. Это успокаивало.
Эта церковь была тоже разделена на две части. За стеной, за дверью было уже атмосфернее: деревянный иконостас, несколько подсвечников и другая церковная утварь. И
тут на полу были расстелены подстилки для ночлега. Ничьих вещей рядом не лежало. Духовные лица в церкви отсутствовали, а с рабочими о ночлеге договариваться не хотелось,
как и оставлять им рюкзак. Так я и вышел, ни с кем не поговорив.
Цветы
В ходе подъёма растительность редела. Непроходимый колючий кустарник встречался
всё реже. По лесу на склоне уже вполне можно было гулять вне тропы. Лес становился всё
прозрачнее, а земля – всё насыщенней камнями. Редел и травяной покров. Приблизительно на высоте 1000 метров над морем, рядом с тропинкой, я заметил цветы. Сантиметров
15-20 в высоту с большими фиолетовыми лепестками, растущими вверх, как у тюльпана.
Оглядевшись, я увидел их и вокруг в лесу и далее встречал их. Первая мысль: «Кто-то их
тут умышленно рассадил». Слишком нежные это были цветы, чтобы выживать среди таких камней. Но, если так, если их сознательно посеяли, то уже много лет назад. Росли они
в самых разных местах, даже на самой тропе. Вторая мысль: «Афон – удел Богородицы.
Хоть я и в мужской республике, но в гостях я у Девы. Вот и цветы». У меня там, на той
высоте, да, думаю, и у абсолютного большинства мужчин, мысль «рассадить в этом месте
цветы» в голову прийти просто не могла. Как бы ноги донести! Тут нужен иной, не мужской ход мысли.
600 метров
Передо мной был последний этап подъёма – 600 метров по вертикали. Вся Гора была в
непроглядном тумане, слоившемся вверх по её поверхности. Но тот участок впереди меня,
что я мог видеть, говорил сам за себя. С собой на вершину брать надо было самое необходимое. Взгляд на топографическую карту высот горы быстро разъясняет, почему на вершину только одна дорога. С других сторон нужно совсем другое снаряжение. Целесообразно было оставить рюкзак внизу, и я решил спрятать его в лесу, недалеко от Панагии.
Тут лес составляли отдельно растущие деревья и кусты, и мне пришлось достаточно сильно отклониться от тропы в поисках места понадёжнее. Вот несколько вместе растущих
деревьев, мусор валяется – отлично, тут рыться никому не захочется. Я забросил рюкзак
под еловую лапу и набросил сверху какое-то рваное и грязное одеяло.
Что же я взял с собой? Первое – 1,5 литра воды, без неё – никак, даже под прикрытием
тумана! Второе – телефон с навигацией. Третье – фотоаппарат. И четвёртое – ветровку.
Жена рассказывала, что в этот день снизу было безветренно и солнечно, а на вершине
вполне могли быть дождь и ветер. По ощущениям, у церкви было +18°C. То есть, теоретически на вершине – до +12°С. Тогда я не знал, как сильно влияет влажность воздуха на
стандартное правило: понижение температуры воздуха на 1°C на каждые 100м. Оказыва25
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
ется, при повышенной влажности воздуха температура меняется слабее: 0-0,5°С на каждые 100 метров подъёма. Чудесная штука этот туман!
Тропинка, вихляя, пошла по склонам Святой Горы. Вскоре исчезли в тумане Панагия и
последние деревья. Исчезла и сотовая связь. Везде ранее, за редкими исключениями, был
хороший приём. Всё – я вне зоны доступа, за границей мира.
Даже без рюкзака я без конца останавливался, чем выше – тем чаще. Рвать жилы – цели
не было. Требовалось и на следующий день сохранять темп движения. Компромисс со
«щадящим» режимом приводил к тому, что я иногда, отдыхая, терял много времени. И
снова мне помогал туман. Было это таинственно и величественно. Туман сплошным покрывалом тёк вверх, обволакивая гору. А иногда, когда моя воля к победе слабела, и я подолгу засиживался, он чудесным образом расступался над тем местом, куда мне надо было идти. Южное солнце ярко освещало островок земли в океане серого тумана на вершине
передо мной.
Когда отчётливо видишь перед глазами цель – преодолимы любые препятствия. Тут даже не «Дорогу осилит идущий», тут круче – «Дорога возникает под ногами идущего». И я
шёл. Один шаг – два вздоха. От поворота к повороту, от валуна к валуну. Сто шагов – глоток воды из бутылки.
На вершине
Я знал, что в 1893 году русскими монахами был совершён подвиг – водружение большого железного креста на вершину Афона. Никаких других рукотворных объёктов я не
ожидал там увидеть. Да и что могло быть на 2026 м, да с таким подъёмом? Поэтому я ничего не заподозрил, встретив албанца на ослике, спускающегося вниз. Истинной радостью
было увидеть там строящуюся церковь! На самой вершине! Без грузовой канатной дороги!
Церковь из кирпичей, цемента, железной арматуры!.. «Ну, серые! Ослиный рай вам обеспечен! Никакие русские монахи вам не конкуренция!»
И это была ни какая-нибудь там капеллка – три квадратных метра, а настоящая церковь!
Над основным помещением крышу ещё не возвели. Стояли стены, а из них раскидисто
торчала длинная арматура. Помещение, где предположительно будет алтарь, уже было
вполне автономно: крыша, стены, двери, окна. Недолго думая, я вошёл в боковую дверь.
Тут я удивился второй раз! В будущей алтарной уже была оборудована полноценная
церковь, расположенная поперёк основного здания. Стоял старинный иконостас, резной,
из дерева. Он не был большим, но на вид был неразборным, состоял из одной части! Кроме того, у стен стояли стасидии! Тоже старинные, резные, по три сиденья в одной единице. Я просто ошалел от восторга! И про усталость забыл! Это ж надо?! А как это вообще
сюда тащили? Вытащил телефон, уже нацелился фотографировать иконостас, но потом
опомнился, вспомнил, где я. Пройдя вдоль стен, я приложился ко многим иконам. Там
были старинные и современные иконы, греческого, а так же и славянского происхождения. Чувства понемногу приходили в норму. Я постоял, помолился, успокоился. Волной
накатила усталость, и я сел в стасидии напротив иконостаса, откинул голову назад и закрыл глаза...
Позднее я узнал о пророчестве, о том, что самое последнее православное богослужение
во времена Апокалипсиса состоится именно в этой церкви. Кого особенно волнует эта тема, могу успокоить: хотя афонским осликам никакие супермены и в подмётки не годятся,
пара лет ещё понадобится для завершения строительства. А пока – живите полноценной
жизнью!
Когда я поднялся на вершину, туман над полуостровом чудесным образом расступился,
вершина наполнилась солнечным светом, и было совсем не холодно. Мне открылся воистину потрясающий вид: весь Афон был как на ладони: все висящие на скалах монастыри,
скиты, прячущиеся в лесах, серпантины дорог, море, с обеих сторон омывающее берега...
26
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Перед Святой Горой есть ещё две вершины – примерно 1800 и 1000 метров. Но с этой высоты они сливались с другими высотами. Всё просматривалось отчётливо, как на карте.
Есть такая Афонская икона Божией Матери – «Игуменья Святой Горы». На ней покровительница Афона стоит на полуострове. Богоматерь изображена большой, так, что весь полуостров для Неё – лишь полоска земли, а Святая Гора – лишь по колени. Пред Её ногами все афонские монастыри. В руке у Неё игуменский посох– атрибут власти. С Её перспективы, вернее, у Её колен, мне удалось насладиться незабываемыми видами Афона с
высоты птичьего полёта! Как выяснилось позднее, болгарам не повезло с погодой. Утром,
когда они поднялись, туман не разошёлся, и ничего этого они, к сожалению, не видели.
Поднявшись на самую вершину и ощущая от всего вокруг необыкновенную радость,
хорошо поощрить собственный организм чем-нибудь вкусненьким. За то, что он смог, добрался! Залез все-таки! У меня ничего с собой не было, только куртка и бутылка с остатками воды. Без особых надежд я пошарил в карманах. И! Вот она заначка! Конфетка
„Airberlin“, которую я прихватил в ещё самолёте, пришлась как раз кстати! Есть в этом
особый кайф: сесть вечером, после трудного перехода, на камень, свисающий над обрывом, с кружкой горячего кофе, приготовленного на костре, шоколадкой, припасённой на
особый случай, смотреть на замерший перед сном лес, на туманную дымку над верхушками сосен, на первые звёзды в темнеющем небе, слушать тишину... Великолепный вкус
жизни!.. И самого простого кофе из пакетика...
Мне просто нельзя было не сделать несколько исторических фотографий. Я обошёл
церковь, через груду стройматериала перебрался на крышу какого-то подсобного помещения, которое, по-видимому, будет небольшой смотровой площадкой. За её недостроенным заборчиком была пропасть. Несколько сотен метров вниз. Никаких тропинок тут
быть не могло. Тут я сфотографировался над обрывом и, по традиции, сбросил туда монетку, чтобы вернуться на Афон ещё раз.
Слева, на ярус ниже, было ещё одно подсобное помещение, там работали двое строителей. Один мне приветственно улыбнулся и махнул рукой.
Напоследок я забрался к русскому кресту, на самый пик Святой Горы. На память и в
подарок я набрал там несколько маленьких камушков у самого креста. Там же сделал и
фото – автопортрет для истории. Ещё раз я заглянул в церковь и пожертвовал на овёс.
На вершине было очень здорово... Это, конечно, не те слова, как там было. Описуемо ли
это словами? Покидать вершину никак не хотелось. Но… было это «надо». Надо было
найти ночлег, да ещё спуститься до него засветло. На часах должно было быть уже что-то
вроде трёх дня. За временем на протяжении всего подъема я не наблюдал. Оно на Афоне
приобретает другую форму, теряет привычное значение. Но как бы там ни было, надо было успеть хотя бы завтра на паром в Великую Лавру. Перед этим надо было пополнить запасы воды, что-нибудь съесть и отдохнуть. План горел, но на душе были глубочайшее
спокойствие и уверенность, что всё будет хорошо.
Ночлег
Прыгать с камня на камень становилось всё больнее. Ноги ныли и подкашивались, уверенности в них не было. В два счёта можно было вывихнуть ногу, поскользнувшись на
камне. Шёл, как мог, то маленькими шажками с остановками, то снова прыгал с камня на
камень, умышленно цепляясь подошвами сандалий за острые камни, чтобы не поскользнуться. Однако смеркалось. С такими темпами ночевать оставалось либо в лесу, либо у
албанцев в церкви Панагия. Если в лесу, а местечко под еловой лапой я для этих целей
уже присмотрел, то надо было спуститься пониже, ведь ночью в горах температура, как
правило, резко падает. На подъеме, метров на 900, я встретил возле тропы старое оборудованное кострище. При моей скорости передвижения путь туда занял бы часа два. До
27
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
наступления темноты я не успевал. После моего «хвалынского похода» мне не страшно
ночью в лесу. Идти в таком измотанном состоянии по темноте было физически опасно.
В примеченном месте я свернул с тропы и быстро нашёл тайник с моим рюкзаком.
Стряхнув с него мусор и лохмотья, я водрузил его на плечи и побрёл сдаваться албанцам.
У церкви Панагия есть небольшая прямоугольная площадка-двор, отгороженная низеньким заборчиком. На этом заборчике отдыхали те рабочие. Это были не особо опрятные
мужики разного возраста, кто в спортивных костюмах, кто в рабочей одежде. Подойдя к
ним, я спросил: «Энглика, германика, русика?». Один, что был помоложе, ответил, что
немного может по-английски.
«Возможно ли переночевать здесь?» – спросил я.
«Да, ты можешь спать в церкви», – ответил молодой албанец.
О, да! Эти слова были бальзамом! Внутренний кулак, сжимавший волю к продолжению
похода, не просто расслабился, он испарился от этих слов! Я лишь успел заволочиться в
церковь и упасть на растеленный на полу утеплитель. Так я и лежал, полулёжа – полусидя,
не сняв рюкзака с плеч, всерьёз подумывая так и уснуть.
Не вставая, я кое-как сбросил рюкзак, вытащил из него остатки чёрного хлеба и стал его
всухомятку жевать. Запасы чистой воды были на исходе. Оставалась только треть полуторалитровой бутылки. Там же рядом в самой церкви был колодец. Но ещё на пути к вершине я пытался пополнить в нём запасы – вода была грязной, непроточной, а кипятить
мне было негде.
Внезапно входная дверь отворилась, и в помещение вошёл молодой человек лет 30-ти в
современном туристском облачении. Он сказал мне "Хело!" и шустро осмотрел обе части
церкви. Он снова вышел, но затем вошли ещё двое лет по 60. Я сразу услышал славянские
корни слов в их речи. Основное в ней было легко понять. Они тоже осматривали помещение, считали матрасы, думали, как разместиться.
Силы потихоньку возвращались, и я решил умыться перед сном. Встал, достал мыло,
набросил на шею полотенце. Так как я уже "разместился" на двух толстых чёрных матрасах, да и своя "пенка" у меня была с собой, я решил предложить им мой второй матрас.
"Хватает ли вам мест?" – спросил я по-английски.
"Ты же умеешь, поговори с ним!" – сказал один мужчина другому.
Второй меня переспросил, на каком языке я говорю. Я ответил: "Энглиш, джоман, русиан..."
"А! На немецком мы тоже умеем!" – ответил он по-немецки. Что ж, я переспросил его
по-немецки на счёт матрасов. Он ответил: "Спасибо, матрасов хватает всем". И снова
начал беседовать со своим товарищем на своём. Потом снова подошёл ко мне и спросил:
"Ты кто по национальности? Немец?" Не вдаваясь в подробности моего русско-немецкого
происхождения, ответил, что русский. "Так на русском мы тоже можем!" воскликнул он
по-русски. "Мы болгары!" Мы обменялись стандартными вопросами, и они засуетились
дальше, а я пошёл умываться. Сдвинув с колодца железную крышку, я сбросил в него ведёрко, подвязанное на цепи. В церковь то входили, то выходили мужчины из этой болгарской группы. Я с колодцем сразу стал объектом внимания, меня принялись фотографировать, суетиться вокруг. И вообще, братья славяне были завидно живенькими и бодренькими после подъема! Оказалось, они шли весь день из скита св. Анны и на этот день запланировали подъём лишь к Панагии.
Болгары подобрались общительные. Казалось, они совсем не устали от подъёма. Во
всей атмосфере их группы чувствовались энтузиазм и желание действовать. Понять их
было можно, они были слишком близки к цели. На плоской карте те 600 метров были всего-то пятью коротенькими штришками!
После того, как все разместились, мы вышли на улицу, где я со многими пообщался.
Тот молодой человек, который вошёл первым, оказался их гидом-проводником, но без
большого афонского опыта. Он расспрашивал, как и где я был, каким маршрутом шёл. У
28
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
него были и навигация, и карта с компасом. На горизонте виднелись огни, и он с помощью
карты, специальной линейки и компаса сумел определить, что это был за остров. Мой
первый собеседник оказался профессором софийского университета. Он был активный,
разговорчивый, много и обо всём расспрашивал, рассказывал о себе.
Сам профессор был достаточно свободных взглядов для рядового паломника: «И как
тут молодые монахи живут? Тут же скучно так жить». Также рано жениться не советовал,
но к детям имел отношение очень доброе: «Дети есть? Нет? Вот у меня есть. Видишь,
сын! И дочь есть. Если бы не он – было бы не с кем ездить». А албанцы оказались не
наивно предприимчивыми. Немцам они предлагали ночёвку на этих матрасах по 50 евро,
болгарам – довезти рюкзаки на ослике за 150 евро. Так что я не пожалел, что перед подъёмом спрятал рюкзак в лесу. В интернете пишут, что оставляют там свою поклажу, и болгары оставили. "Думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь".
От русских и болгарских попутчиков я слышал хорошие отзывы о болгарском монастыре Зограф (Живописный). Там служат на церковнославянском языке, говорят по-русски,
да и хорошо к русским относятся, что вообще в Европе редкость. Немцы же, напротив,
монастырь ругали. Оказалось, в самой истории монастыря заложена неприязнь к католикам. Профессор попросил своего сына рассказать мне историю, которую рассказывают
болгарские монахи забредшим на Афон католикам. Когда эта болгарская группа была в
Зографе, монахи рассказывали её чехам – католикам. Эту историю, конечно же, можно
найти в Википедии, но так мне её рассказали болгары:
Во времена крестовых походов католические освободители Иерусалима не преминули
забраться и на Афон, грабя монастыри и убивая монахов: «Кто не под папой – тех не
крышуем». Болгарский монастырь держался особенно стойко. Когда захватчикам всё-таки
удалось сломить сопротивление и ворваться в монастырь, уцелевшим защитникам (18-ти
монахам и четверым мирянам) удалось запереться в высокой каменной башне. С собой
они прихватили икону Богоматери. Католики, разграбив монастырь, не знали, как поступить с запертыми в башне болгарами. Добраться до них не могли, морить осадой – не было времени. Спросили совета у папы. Религиозный лидер католических христиан повелел
сжечь неверных. Слова папы, по католической версии, равны словам самого Христа. Приказание не замедлили исполнить. Сожгли башню качественно – сгорели все заживо.
Со временем монастырь снова обживали, постепенно отстраивали. Всех погибших
причислили к лику святых. Уже в наше время добрались и до развалин той башни. Начали
раскапывать руины и обнаружили невредимой икону Богоматери, взятую защитниками с
собой. Теперь эта чудотворная икона – главная святыня болгарского монастыря Зограф. А
католиков там принимают холодно.
29
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Часть 3
Восход
«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос». Вот так незатейливо описал
один местный поэт восход солнца. Хотя и сказано было давно, красивее слов ещё никто не
нашёл. Современный поэт сказал, что «Раз уж солнцу вставать не лень, то для нас, значит,
ерунда». Зачастую согласиться с этим можно лишь в таком сравнении! Не без труда прорвалась мелодия будильника через мой густой сон. Не помню, снилось ли мне что-то? Но
и от кошмара я бы тогда не проснулся. Продрав глаза, я с удивлением заметил, что вокруг
уже копошатся болгары – пакуют рюкзаки. Был велик соблазн привычным движением выключить будильник и, перевернувшись от света на другой бок, активно продолжить так
успешно начатую борьбу с усталостью! Но стало стыдно валяться, когда другие уже бодрствуют. К тому же так шустро! Я не торопясь поднялся, умылся, вспомнил о моих целях.
Сон улетучился, и сборы были быстры. Вот уже и рюкзак на плечах!
Болгары всё суетились, когда я вышел из церкви. У крыльца я встретил сына профессора:
«Удачного вам восхождения!» – попрощался я.
«Как это говорят? С Богом!» – ответил мне он.
«Что ж? Вы туда, а я отсюда. Бывайте, братья славяне!» – про себя простился я с ними,
не надеясь их больше увидеть.
Спринт
Путь предстоял неблизкий. Мне очень хотелось попасть в самый древний и главнейший
монастырь Афона – Великую Лавру. Для этого предстояло спуститься с горы в югозападном направлении и, обогнув её с юга, перейти на противоположный, северовосточный берег полуострова. Получался крюк, но других вариантов пройти не было.
Небо над морем из-за гор уже осветилось алым заревом. Клочья серого тумана, овладевшего вершиной, парили вокруг. Пройдя несколько десятков метров, я оглянулся и
остановился. Я не мог не запечатлеть эту картину хотя бы на сотовый.
Туалет за церковью, или то подсобное помещение, которое я за него принял, был закрыт. Когда я попаду в следующую благоустроенную уборную – не ясно. Спустившись до
границы вегетации, я углубился в лес. На сей случай при мне было спецснаряжение. Маленькая сапёрная лопатка. Зачем? Так это же Святая Земля! Нельзя же прям так!.. Даже
американские захватчики в Ираке за собой закапывают! И мусор свой я унёс с собой, что,
к сожалению, делают не все паломники-туристы. Местами – груды мусора! На том перекрёстке «Ctaypoc Cross» мусор лежит мешками. В скитах часть мусора «утилизируется»
броском со склона в море. Всё, конечно, остаётся висеть на склоне. На подъёме вода выпивается быстро, ну, а бутылки... Как всегда.
Накануне, из SMS-переписки с женой, я узнал, что паром «Великая Лавра – Иероссус»
отправляется около 11 дня. Я пообещал жене, что, если успею, то приеду на этом пароме.
Она же, это моё «если..то» выбросила из контекста и уже начала обижаться на мои намёки
вроде: «путь не простой», «не уверен, успею ли». Хорошо, лёжа на пляже, оценивать время, расстояние и чужие силы в незнакомой, горной местности! Разозлился я тогда на её
упрёки и максимально прибавил темп. «Ох уж эти беременные перепады настроения! Ну,
погоди, вот успею на паром!», – мчался я вниз по склону, раздувая в себе обиду.
Уже не раз я ругал себя за эти мои попытки «успеть», граничащие с безумием. Не успеешь – полжизни будет вспоминать! Успеешь – не оценит. Пунктуальность – это красиво,
но и противоестественно. Ведь тратятся огромное количество сил, средств, ресурсов, чтобы сократить зависимость от внешних факторов при расчёте времени. Чтобы «отгоро30
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
диться» от природы и всем к 8-ми приехать на работу! Да мало ли что по дороге может
случиться? «Война, эпидемия, снежный буран, космоса черные дыры»... Потом излишне
тратятся силы, чтобы выдержать запланированные сроки. Есть в этой гонке за временем
что-то глубоко ложное. Очередная ловушка, на которую впустую тратятся жизни.
Так я «летел» по тропе вниз, а мимо мелькали уже знакомые места. От спуска к Ctaypoc
Cross остались только отрывочные воспоминания. Смотрел я всё больше под ноги. Остановился я лишь у места, где прежде поглотил банку консервов, только чтобы заснять его
на телефон.
На перекрёстке, свернув налево, я очутился на главной тропе, давно и основательно
протоптанной и от этого углубившейся в грунт. Вдоль неё шла чёрная пластиковая труба,
быстро приведшая меня к кранику на ней. «Вот это другое дело! Прохладная, чистая, родниковая вода! Всё не та муть из церковного колодца», – думал я, умываясь и обновляя запасы. Воздух был прохладным, но от моего горного спринта мне было жарко, и лицо приятно горело от живительной влаги.
Тропа постепенно спускалась по склону. Иногда вправо от неё выходили не всегда размеченные ответвления. Карта советовала всегда держаться левой тропы, что я и делал. Лес
густел. Тропа в его тени ещё не успела просохнуть от утреннего тумана. Местами, в
углублениях на больших камнях, как после дождя, стояли лужицы. Вскоре и вовсе – тропу
пересёк ручей (N40°8´43.14, E24°20´40.23, 187м), порадовавший меня прохладной водой.
Между развилками на церковь Нэйлос (координаты развилки N40°8´38.73, E24°21´1.01,
528м) и румынский скит Продром (координаты развилки N40°8´29.94, E24°22´16.34, 525м)
тропа шла уже по предгорью, не поднимаясь выше 600 метров над уровнем моря. Там
встречались ответвления от основного пути, я часто сверялся с картой.
На одном из перекрёстков стояла скамейка. Я порядком подустал от моего спринта. Казалось, что к 11-ти часам на паром «Великая Лавра – Иероссус» мне не успеть. Было решено сделать привал, съесть вторую и последнюю банку консервов и поподробнее рассмотреть облезлые и изогнутые указатели на деревьях. Направление на Megisti Lavras мне
разобрать не удалось, и после туристского завтрака я продолжил путь по основной тропе,
уходящей в том месте налево.
Следующий мой привал не был вызван усталостью. С перекрёстка тропы, на котором я
остановился, открывался красивейший вид на самую восточную святыню Афона – скит
Продром (Предтечи). Ещё когда я, путешествуя по карте, расставлял цели, скит впечатлил
меня своим видом из космоса на google-Earth. Тогда я даже перепутал его с Великой Лаврой. И действительно, расположенный на живописном холме у основания крутого мыса,
защищенный высокой стеной, с огромным храмом, Продром больше похож на немалых
размеров монастырь, чем на скит. Там я снова пожалел об отсутствии у меня солидного
фотоаппарата.
Тропа всё чаще шла под гору и углубилась в лесные дебри. Там по пути мне встретились двое греков. Оба они были одеты в обычную гражданскую одежду: брюки, футболки. Рюкзаков на них не было. Один из них был пожилой, лет 65-ти. Его провожатого я
оценил на 35. Старший что-то спросил на своём. «Мегисти Лавра», – ответил я. Он что-то
прокряхтел мне в ответ, и каждый пошёл своей дорогой.
Местами тропа была форменно вымощена булыжниками, без каких либо признаков жилых объектов рядом. А в одном месте такая тропа уходила куда-то в заросшие, дремучие
заросли. Указатель в том месте настойчиво предлагал с неё свернуть. Сразу начались колдобины, ямы и извилистые обходы преград. Куда вела та мощёная тропа, осталось для
меня загадкой.
Перестроившись на прыжки с камня на камень, я с азартом преодолевал преграды. Темп
я старался не снижать и поэтому всё больше смотрел под ноги, чем вперёд. Обзор был со
всех сторон ограничен густым и тёмным лесом. Неожиданно бетонная дорога змеёй пересекала мне путь. И какая это была дорога! Сплошной залитый бетон значительной толщи31
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
ны и без стыков! Она разительно контрастировала с общей картиной моего похода в этот
день по скрытым густым лесом тропинкам. На мгновение я даже опешил, столкнувшись
так вдруг с цивилизацией.
Нарушая афонский колорит, дорога всё же позволяла преодолевать расстояние значительно быстрее. Было примерно без десяти одиннадцать дня, когда я с дороги увидел Великую Лавру. Я шёл, всматриваясь в море, ища глазами паром. По подлым законам Мёрфи я должен был увидеть его отплывающим от монастыря. Но тут всё было по-взрослому.
Парома вовсе не было. И уже не первый день, а может и месяц. Что же мешало ему в этот
чудесный, солнечный и безветренный день? Оправдание, что море неспокойно, я принять
никак не мог. «Да я б по такому морю! Хоть на «Прогрессе», хоть на байдарке! Да на чём
угодно с двумя бортами!» – в мыслях возмущался я. С огромной «натяжкой» можно представить, что греки – легендарные мореходы – боятся швартоваться среди скал. Что плоскость, по которой на паром заезжают машины, в волну тяжело удерживать ровно. Но зачем отмечать на карте такое сверхредкое явление наряду с ежедневными маршрутами?
Логического объяснения этому я не нахожу до сих пор. Конечно, в душе я был рад, что
всё так получилось. Дойти до самой Великой Лавры и не побывать в ней – было бы кощунством.
Великая Лавра снаружи
Каждый афонский монастырь, обладая собственным уставом, подчиняется рангу иерархии. Из пяти настоятелей главенствующих обителей выбирают главу правительства монашеской республики. Венцом иерархии, как старейший монастырь, является Великая
лавра. Это и составило мне повод для посещения Лавры.
Не встречая ни людей, ни машин, я шёл по бетонке мимо обширного монастырского
огорода с парниками. Издали уже виднелись различные дома, хозпостройки и сама крепость монастыря. Дорога, проведя меня мимо нескольких домов, превратилась из бетонки
в брусчатку. Вдоль по краю её тянулись низенькие, выложенные из того же естественного
камня, порожки. Из обитателей я встретил лишь одного парня в камуфляжных штанах,
чинившего старинного вида стол у крыльца одного из домов. Он не обратил на меня внимания и я, не останавливаясь, проследовал дальше. Непреступно высокие стены обители,
со смотровыми башнями и бойницами, без слов рассказывали о жестоких временах средневековья, когда монастырь должен был быть военной крепостью.
Позднее, уже после того, как я устроился на ночлег, я обошёл монастырь, осмотрев его
вокруг. Одной из интересных деталей был башенный кран у стены, намертво вкопанный в
землю. Ещё один кран был установлен неподалёку. Следов большого строительства не
обнаруживалось. Видимо, реставрационные работы велись тут время от времени, без
начала и конца.
В поисках входа я прошёл по мостовой вдоль одной из стен к главным воротам Лавры,
выходящим на север. Слева от ворот я заметил беседку-курилку, висящую над обрывом.
Перед тем, как зайти в монастырь, я решил насладиться чудесным видом из этой беседки,
открывавшимся на море, скалы и дорогу, изгибами ведущую к причалу. Сам же причал
был скрыт от моего взора за склоном и лесом.
Концы света
Так сидел я в беседке, любуюсь видом, переводя дух после моего «спринта». Вдруг замечаю грека лет 33-ёх, заходящего в беседку. Одет он был в тёмные штаны и футболку с
надписью «Jack Daniel's». Мы поприветствовали друг друга. Он закурил, присев на лавку
напротив. Мы разговорились: «Кто, откуда и куда?» Парень оказался рабочимстроителем, калымившим в монастыре. Он и рассказал мне про паром, с недоверием посмотрев на совершенно, по моему разумению, спокойное море. В разговоре я затронул
32
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Россию, а он рассказал, что к ним приезжал сам Путин. Спросил меня о том, как он вообще? «Король земли русской...», – пожал плечами я.
Потом он рассказал о каком-то известном афонском старце и о его пророчестве о конце
света. Старец предвидел войну с участием Греции, Турции, России и других стран. От вопроса: «Когда же грянет?» – он уклонился – мол, не понимает. И я не стал пытать человека моим английским, хотя раньше болел этой темой. Собирал «признаки»: Когда он будет? Сколько ещё осталось? Что по этому поводу пророки вещали? Долго эта тема крутилась в голове незавершённым процессом, отвлекая мыслительные ресурсы от насущных
проблем. Особенно в сессию хотелось, чтоб уж наконец жахнуло! И гори вся эта электротехника огнём!
Недавно я наткнулся в интернете на коллекцию картинок из серии «мир во времена
конца света». Это были такие «цепляющие» мотивы. Смотря на эти картины, отчётливо
почувствовал я, что это очередная «ловушка» для сознания. Бесконечно «висящий» в голове процесс, философия которого сводилась, в конечном счёте, к бездействию: «Глупо
строить планы. Не сегодня-завтра всё феерически закончится. Надо лишь немного подождать». К моменту просмотра тех картинок мне уже удалось отделаться от этой ловушки.
Сказано, что время начала апокалипсиса никому из смертных не будет известно. Думается
потому, что условием начала «конца» является не определённое время, а завершение некоторых событий и процессов, которые, в свою очередь, могут ещё продлиться неизвестное количество времени. Так что есть вариант, застряв на этой теме, воссоздать своей
жизнью печальную сказку «О потерянном времени». Или успеть построить планы и их
достичь.
Любая логика, философствования, занятия, замыкающие мыслительный процесс человека на одном и том же, уводящие его от реальной жизни, от истинных задач в ней – всё
это признаки таких ловушек сознания. Я часто встречаю людей с такой бедой. Динамика
их жизни и сознания сведена на нет, а они, не сомневаясь, думают, что всё делают правильно, что во всём правы, что всё познали, что им более никто не нужен. Варятся в своей
каше, в собственном внутреннем мире, уже окончательно отделившемся от реальности. А
время жить – уходит. Признаками такой темы – ловушки могут быть и её легкодоступность, и косвенное давление на какой-нибудь страх, навязчивость. Добыча и познание
настоящих истин – это серьёзная работа ума и сердца. Никак иначе. Над остальными – поплавок.
Беда в том, что понять это вроде бы несложно, но осознать это самому "захваченному"
такой темой человеку, честно взглянуть на себя со стороны, не удаётся.
Задача
Раз уж я тут заявил об истинных жизненных задачах, считаю должным расставить акценты, рассказав о моих основах в этом вопросе.
Дано:
уникальные человеческие характеристики
уникальная, сложнейшая среда обитания
ограниченное время жизни
свобода мыслить, выбирать и действовать
скрытые зачатки талантов
Найти:
Смысл жизни
Решение:
Сложность мира, как системы, говорит о важности поставленной задачи, конечной цели
всего начинания. Затрата необъемлемого человеческим разумом количества сил на созда33
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
ние такой сложнейшей системы без конкретной цели, как и сам факт существования её без
Инженера, не представляется мне имеющим смысла. В противном случае смыслом жизни
является: «Жрать, срать, ржать!» (Mr. Freeman)
Непостижимая сложность системы и ограниченность человеческого сознания говорят о
том, что познать окончательную цель создания мира мы не можем. Но наличие у нас ума
намекает на его использование.
Данная людям свобода мыслить, выбирать и действовать говорит об особой важности
самого человека как элемента этой системы. Об особой необходимости использования
ограниченного времени жизни на мысли, выбор и действия. Бездействие и потеря времени, в этом свете, видятся мне бóльшим преступлением, чем совершение жизненных ошибок вследствие неверно выбранного пути.
Так что же делать? Ответ прост – рожать (шутка, с известной долькой). Надо задать себе
вопросы: « Чему уже давно хотелось научиться? Применение каких умений приносит особую душевную радость? Результаты какой работы приносят удовлетворение? Какое созидательное действие заставляет забыть про усталость и время?» Надо направить силы, чтобы почувствовать и разглядеть в себе такие стремления и направления. Вспомнить забытые планы, может, и детские мечты. Руки, ноги, голова на месте? Значит, надо искать в
себе таланты! Идти по пути их развития, не теряя времени, по возможности применяя их в
жизни. Тем самым являя плод и оправдывая смысл своего существования. Если же кажется, что нет никаких талантов, то опять же – «Жать, сеять, рожать!»
Конечно, всему своё время: и поиграть, и побаловаться, а когда-то и отдохнуть. Но не в
играх ли развиваются таланты? Речь ни в коем случае не о компьютерных играх! Они тоже ловушка для убийства времени. В правильных играх – правила придумывает и меняет
сам игрок.
Бесспорно, это обоснование не является исчерпывающим ответом на столь сложный вопрос. Да и не уедешь далеко на одном развитии талантов. Это лишь основа, «нулевой»
уровень, плацдарм для дальнейших поисков индивидуальных решений.
Великая Лавра внутри
В конце нашей беседы парень-строитель подарил мне краюху свежего белого хлеба.
Мне эта ситуация показалась вполне нормальной и со всех сторон положительной. Я был
голоден, а тут свежеиспечённый хлеб! К чему условности? Я с радостью и благодарностью принял сей дар, без каких-либо задних мыслей. Но когда об этом рассказывал жене,
она смеялась: «Ты – инженер, из сытой страны приехал, а так радовался куску хлеба из
рук простого рабочего!» Да какая тут разница, кто он и кто я? Ему, похоже, хлебом зарплату выдали! Полную сумку! Он подал страждущему. Честь ему и хвала! Вкусно было!
Парень попрощался и последовал своей дорогой, а я вошёл в главные ворота Великой
Лавры. У входа я приметил монастырскую лавку и решил, что позже загляну туда. Сразу
за вратами передо мной оказалась малая церковь. Указатель налево показывал путь к архондарикам для гостей, которые я и искал. Заглянув в открытую дверь, я увидел там грека
– паломника. Он сказал мне жестом: «Поднимайся наверх». Снаружи рядом с дверью на
мезонин была деревянная лестница. Оттуда меня заметил монах – гостинник и тоже махнул мне рукой. Наверху стояли деревянные столы и лавки. Монах предложил оставить
мой рюкзак на них. Он указал мне на раскрытую книгу регистрации гостей, лежащую на
одном из столов, сам же скрылся за дверью, ведущей во внутреннее помещение в стене
монастыря. Я сел за стол и сам принялся вносить себя в список гостей. Кроме прочих, там
была графа о диамонити́рионе, но сам документ мне предъявлять не пришлось.
Архондаричий появился с подносом афонского «добро пожаловать» в трёх экземплярах
и снова исчез в дверях. Я выпил и закусил, не тронув второй и третьей порций, не зная,
кому они подразумевались. Когда монах снова появился, я поинтересовался у него, нельзя
34
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
ли приобрести бутылочку сего чудесного напитка? «Нет, мы не производим на продажу»,
– ответил он. Далее он, без особого энтузиазма, на беглом английском объяснил мне основное расписание и правила. Узнав, что я собираюсь завтра покинуть Афон, он предложил записаться на маршрутку, отправляющуюся в 6:45 утра в Карею, что я не замедлил
сделать. По пути к комнате, где мне предстояло ночевать, я поинтересовался о кошках,
свободно бродящих по территории монастыря. «Они защищают нас от ядовитых змей», –
рассказал он. На мой вопрос, нападают ли змеи, монах ответил утвердительно, покачав
головой.
Гостевая комната находилась в помещении у противоположной стены, была ещё не заселена и заперта. Видимо, в эту комнату селили только иностранцев. Там стояло с десяток
заправленных кроватей. У каждой из них ровненько стояли сланцы. В стену была встроена печка. Вся комната оставляла простое и опрятное впечатление. Я занял первую же кровать у окна у выхода. Бросив мой рюкзак рядом, я достал оттуда бутыль с водой, подаренную краюху и вышел на крыльцо, чтобы не крошить в комнате.
На стене, напротив лестницы крыльца, висел телефон-автомат, стояла мусорка и специальный коллектор для отработанных батареек. В отличие от меня, мой телефон не ограничивал себя в питании, и в рюкзаке уже накопилось несколько «обглоданных» батареек.
Любые элементы питания относятся к особо ядовитому мусору и их нельзя выбрасывать в
обычное мусорное ведро, тем более выбрасывать в лесу. Так что коллектор оказался весьма кстати.
Рядом за углом было «туалетно-душевое» помещение на две персоны. Всё не идеальное,
но вполне опрятное. Задвижка, свет, горячая вода. Что ещё нужно для полного душевого
счастья? Вытащив из недр рюкзака припасённый набор свежего белья и набор умывальных принадлежностей, я скрылся в сим помещении.
После душа я оделся в рубашку с длинным рукавом, хотя никто мне на рукава не указывал, и пошёл прогуляться по внутреннему двору монастыря. Из иных построенных объектов, которые обычно встречаются на территории монастырей, новым для меня было поклонное место, в виде крыльца, но без здания. Поднявшись по мраморным ступенькам и
отодвинув плотный бордового цвета занавес, можно было поклониться большой иконе
Божьей Матери, скрытой тем самым от выцветания. То есть икона была одновременно и
вне здания, и защищена от погодных явлений. Сердцем обители стоял храм красного цвета с беседкой перед ним, но о нём позже.
Главная обитель Афона, после внешнего осмотра, не оставляла впечатления особой величественности, которую я здесь ожидал встретить. Для средневекового монастыря всё
было вполне аккуратно, но без стремления к совершенству, как в русском монастыре. Во
внешнем чувствовалась некая расслабленность порядков. Из-под булыжников мостовой
пробивалась трава. В одном открытом помещении крепостной стены были грудой навалены дрова и старые доски. Свежепостиранное постельное бельё сохло, свисая на натянутых
верёвках у второго этажа келий. Велось обычное греческое хозяйство.
Обойдя двор кругом, я почувствовал, что голова моя после душа окончательно высохла
и ощутила на себе давление лучей полуденной, златотронной Эос. Я воротился в гостевую за шляпой с идеей прогуляться по окрестностям. Но притяжение кровати, на которой
почивала моя шляпа, оказалось сильнее. Так я и плюхнулся полежать сначала пять минут,
потом пятнадцать… «Да что уж там!? Полчасика не повредят!»
Вездесущие
Некоторые западные туристические агентства предлагают услугу «отдых без русских».
Я же, не далее, чем на бетонке, подходя к Лавре, вспомнил и порадовался, что отдыхаю в
свободной от немцев зоне. За первые мои рабочие полгода я от них порядком устал. И тут,
сквозь дрёму, слышу: кто-то энергично зашёл и мечется по комнате, и уже что-то говорит
35
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
по-немецки, обращаясь ко мне. От неожиданности я даже не воспринял начало обращений
ко мне. Я приподнялся на постели, нехотя подгружая немецкий словарь себе в память.
Речь и вопросы шли сплошным потоком, не давая мне шанса раскрыто ответить. «...Вы,
наверное, тот, кто записался на завтра на маршрутку в Карьес? Со мной тут мой врач. Он
мне помогает вылечиться и я, в благодарность, руковожу его походом. Он сам за себя платит, но я тут всё планирую. Он здесь ещё не был. Он вышел на несколько остановок раньше и идёт пешком, чтобы больше увидеть. Вы спите, спите!.. Я болел раком, а доктор помог мне, и я решил его так отблагодарить. Я забрал наши рюкзаки и доехал на автобусе,
что- бы доктор мог прогуляться налегке. Рюкзаки ещё стоят у архондаричего, надо забрать». Мой сон был окончательно сбит, и я предложил помочь с рюкзаками. И мы сходили и притащили рюкзаки. Потом он рассказал, что был начальником отдела кадров. И уже
начал рассматривать мою кандидатуру: «А Вы кто по профессии? Инженер? А профессиональное обучение имеется? Нет? Значит, теоретический инженер? Ах, с детства в этом
направлении?..» Далее наш монологообразный диалог пошёл о географических картах
Афона: «Вот у меня есть книга австрийца Х, в ней есть очень подробная топографическая
карта Афона. Вот, возьмите, поштудируйте её. У доктора ещё одна копия. Хотите, я её вам
подарю? Хочу поспать немного, пока он придёт». Он лёг, укрылся простынёй, отвернулся
к стенке, не прекращая спрашивать и рассказывать. Я же, поизучав некоторое время карту,
вышел осмотреть монастырь снаружи вокруг.
К моему возвращению подоспел и доктор. Его «руководитель» расспрашивал его о впечатлениях от прогулки, рассказывал обо мне, советовал занять больше постелей вокруг
себя, «чтоб не позанимали тут». Доктор оказался антиподом своего гуру, спокойным, тактичным, скромным человеком. Он ещё не успел зарегистрироваться паломником, и я
предложил проводить его к гостиннику. После регистрации оставалось ещё немного времени до вечерней службы и мы, обмениваясь вопросами, прогулялись по территории.
Вечерня
Ближе к службе народ оживлялся. Кто ходил взад-вперёд, кто стоял на улице и беседовал. Монахи открыли основную церковь. Это был старинный храм, построенный погречески – классически, с "прихожей", открывавшейся с профильных сторон. Основное
храмовое помещение было разделёно на заднюю и переднюю половины. Стены храма,
уже в «прихожей», были расписаны обветшавшими от времени фресками и увешаны стариннейшими иконами.
Я в очередной раз заметил, что глаза сатаны, демонов и грешников на фресках в доступных местах были "с мясом" выцарапаны острым предметом. Религиозные фанатики?
Вандалы, не понимающие ни православия, ни культурно-исторической ценности росписей! Ненависть к врагу человечьему ещё можно понять, но причём здесь грешники? И не
грех ли это, вандализм в таком месте?
На стене, в ящике – витрине под стеклом, были собраны небольшие иконы потрясающей старины, какой я раньше и не видывал. Может, разве под толстым стеклом в крупных
российских музеях. Потемневшая, потрескавшаяся краска, да и сам стиль иконописи говорили сами за себя. В уголке каждой иконы была подписана цифра: 1487, 1375, не выше
1700. Я склоняюсь к тому, что это были порядковые номера, не по порядку расставленные. Но что, если это были года написания этих икон, вот так просто висевших в коридоре?.. Разум отказывался верить глазам. Что же было внутри?
Слова архондаричего от том, что мне нельзя входить в переднюю часть храма, меня немного смутили. Но немец, оставшись с доктором в начале задней части, сказал мне: «Вы
же ортодокс? Идите вперёд, как положено» На том мои сомнения, что основная часть
храма здесь только для монахов, были разрешены. Монахи уже готовились к службе, и я,
36
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
степенно пройдя сквозь первую часть храма, вошёл со многими в переднюю, отделённую
от алтарной иконостасом.
Не пышность, но старинность убранства сильнее и глубже захватывала чувства. Потемневшие от времени резные стасидии по стенам и обхват колонн, мраморный пол с узором,
сложенным из натурального «узора»… На стенах и колоннах висели уже большие иконы
древнейшей росписи. Без стекла и противоугонных, музейных сенсоров! Огромный иконостас был выточен из мрамора. Иконы были написаны прямо на нём…
Всю службу я тщетно пытался сконцентрироваться на молитве и боролся с собой, пытаясь не вертеть, как дикий, головой и следя, чтобы не отвисла челюсть от переполнявшего
меня культурного шока. И это было далеко не всё поразительное, что я увидел в этом храме.
Конечно, богослужение шло исключительно по-гречески, но само то, как оно протекало, разительно отличалось от службы в Пантелеимоновом монастыре. Всё шло намного
скромнее, проще, если не сказать мягче, как бы и без торжественности действа. Основную
часть службы греки, миряне и монахи, «провисели» в стасидиях, вставая лишь в определённые моменты службы. Некоторые висели, опустив голову на подлокотники так, что, по
всей видимости, засыпали. Кто-то даже разок всхрапнул, но тотчас был разбужен соседом.
«Следствие ночных молитв», – думал я. Стараясь противостоять соблазну «как все» просидеть всю службу, я упорно стоял, тщеславно подчёркивая русскость своего православия.
Непонятно было, на меня ли и за то ли посетовал сидящий неподалёку от меня старец,
вставая из стасидий в конце службы.
Под конец службы пришло время целовать крест. Батюшка и алтарники вынесли из алтаря скамью метра в два с лишним длиной и поставили её вдоль Царских врат. Далее целой цепочкой начали выносить старинные реликвии и ставить их на лавку, плотно одну к
другой. Это были мощи святых, облачённые в искусные серебряные оправы, ларцы, «чехлы» в форме рук, пальцев святых. Такой размах в количестве выставленных святынь
вновь заставил мои глаза расшириться от удивления. Батюшка перечислил все реликвии,
объясняя по-гречески, что это за святыни. Потом все участники богослужения столпились
в очередь, чтобы приложиться к святыням и приложить к ним принесённые с собой иконы, миро и кресты. И вновь я был в замешательстве от простоты обращения с реликвиями
и доступа к ним. Сначала я, крестясь, приложился к святыням. Позднее снял свой нательный крестик и передал батюшке. Он же произнёс короткую молитву, перекрестил и приложил мой крест к тем мощам.
После службы в разговоре с немцами я выразил своё глубочайшее удивление древностью реликвий. Бывалый улыбнулся и сказал: «У них тут есть сокровищница с особыми
реликвиями. Её открывают редко, я сам видел только раз. Это делают по особой системе
безопасности, так как ранее святыни неоднократно пытались своровать. Чтобы открыть
сокровищницу, нужны два монаха-ключника. Самые ценные реликвии хранятся в особых
мешках. Реликвии перекладывают из мешка в мешок, чтобы никто не знал, что скрыто в
каком мешке, чтобы сбить воров с толку. А раньше монахи были настолько наивны, что
эти ценности были легкодоступны всем!»
В знаменитом кёльнском соборе хранятся мощи трёх «королей» – трёх волхвов, принесших дары только родившемуся Христу. Литые саркофаги с мощами доступны лишь
взгляду туристов и паломников через стальную, кованую решётку. Совсем не наивно. Но
иногда стоило хотя бы демонстрировать мощи народу во имя укрепления веры.
Трапеза
После службы все потянулись в трапезную. Это было большое помещение с нишамисиденьями и стационарными столами в них. Стены были в росписях, которые, к сожалению, не остались в памяти. Мы заняли места за столом недалеко от выхода, так как зашли
37
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
в последнюю очередь. В конце трапезной за особыми столами сидели монахи. Большие,
квадратной формы столы были накрыты постно, но далеко не бедно. Основным блюдом
было овощное рагу. Стояли фрукты, оливки, вино в графинах. После короткой молитвы
все без спешки сели и принялись за трапезу. Монах в проходе между столами следивший,
чтобы всем всего хватило, подносил нового вина. Немец что-то рассказывал мне, но тот
монах запрещал разговаривать. Наутро нам предстояло отбыть ещё до завтрака, и немец
завернул себе в салфетку грушу. Я последовал его примеру. Трапезу закончили лишь тогда, когда последний закончил кушать. За нашим столом все уже сидели и ждали, сложив
приборы. И тут не было армейской строгости Пантелеимонова монастыря.
Из Лавры в Столицу
Чтобы на всех перекладных успеть на паром Дафнии – Уранополис, надлежало явиться
в аж 6:45 утра на остановку маршруток около вертолётной площадки. Так мы с немцами и
стояли одни, как «три тополя на Плющихе», не выспавшиеся и без завтрака. Никакого
движения вокруг не обнаруживалось, лишь солнце постепенно выныривало из моря. В
6:50 немцы уже начали волноваться, но я уже почувствовал: «Волноваться нечему, всё постепенно будет». Я спокойно достал камеру и принялся щёлкать восход. И впрямь вскоре
откуда-то появился мужик и степенно проследовал к гаражам пожарной станции. Водитель выгнал из гаража маршрутку и, не торопясь, принялся её чистить и подметать. Между делом к нам присоединился цыганской наружности старичок-лесовичок с двумя пацанами-оборванцами. Закончив с поверхностной уборкой, маршрутчик подогнал к нам свой
транспорт. Мы влезли, и на этом завершилось моё пешее путешествие, и начался обратный путь уже на колёсах.
Доро́гой я более любовался пейзажами и был погружён внутрь себя, нежели запоминал,
как мы ехали. Заканчивалось путешествие, которое не хотелось прерывать. Пережитое
рассыпало бисер чувств, которые ещё не сложились в общую картину, но уже рождали
мысли, которые требовали глубокого осмысления.
Гравийная дорога, серпантинами скакавшая вверх и вниз, вдруг привела нас в тупик.
Все вышли. В скале был оборудованный полноводный источник. Предполагаю, что это
был источник святого Афанасия. Мои запасы воды были полны, и я лишь зачерпнул ладонью и попробовал воду на вкус. Когда все желающие наполнили фляги, водитель развернул свой микроавтобус, и мы продолжили путь.
Вскоре дорога опустилась ближе к морю и вовсе местами шла по берегу. На одной из
остановок у неопознанного мною монастыря к нам подсели трое: священник лет 30-35-ти,
молодой парень и мальчик лет семи. Я с радостью уловил их русскую речь, но вклиниваться не стал до приезда в Карею.
Карьèс
Административная столица Афона носит имя Карье́, Каре́я или Карье́с. Ассоциации с
популярной болезнью зубов – вполне оправданы. Карьес означает углубление между возвышенностями, в данном случае – меж гор.
С той же остановки, где остановилась наша маршрутка, должен был отправляться автобус в порт Дафнии, который ожидался минут через 45. Напротив остановки расположились сувенирные магазинчики с церковной утварью. Около них немцы поставили рюкзаки
и пошли по магазинам. Рядом расположилась и русская «группа», и я пошёл к ним знакомиться.
Батюшка с сыном и парень были из разных малых городков Руси. Люди были добрые и
простые. В словах батюшки не чувствовалось никакой священнической неприступности.
В речи и поведении парня не было молодёжных «понтов». Их дороги «случайным образом» встретились ещё в аэропорту в Салониках. Они, побывав уже в нескольких монасты38
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
рях, теперь направлялись в Дафнии, а оттуда планировали доехать на пароме в Пантелееймон. Я попытался убедить их дойти из Дафнии пешком:
«Мальчишка у вас, вроде, крепкий. Меньше, чем за час дойдёте!»
«Да нет, чуть что, всё на руки просится», – грустно отвечал добрый батюшка.
Между тем немцы собрались ради интереса продлить свои диамонитирионы и осмотреть главный храм. Время приёма в ратуше и утренняя служба в той церкви лежали перед
отправлением автобуса в Дафнии. Мы оставили рюкзаки у русской группы и отправились
вглубь городка. Пройдя по короткой улочке с магазинчиками и «перекусочными», мы оказались в центре столицы. Вокруг площади расположились административные здания: почта, полиция и сама ратуша. В центре её стоял храм с колокольней рядом с ним.
По широкой лестнице мы поднялись к парадному входу ратуши. Старший немец нажал
кнопку звонка. Нам открыл пожилой мужчина в местной полицейской форме и спросил,
что мы желаем. Немцы вручили ему свои бумаги, и я подсунул мой, к тому времени уже
просроченный, диамонити́рион. Служитель, коротко изучив их, предложил нам зайти. Он
спросил что-то и показал нам три пальца: «На сколько дней продлять? На три хватит?»
Мы одобрительно кивнули и он, хромая, удалился в одну из комнат. «Прихожая» зала ратуши выглядела солидно и богато. Вдоль стен стояли резные стулья с кожаной обивкой,
широкая деревянная лестница вела на верхний этаж. Вскоре работник ратуши появился с
подносом и стаканом на нём. Мимо нас он проследовал через залу в другую комнату,
держа в другой руке наши афонские «визы». Немец рассказывал, что он при первом продлении подумал, что напиток предназначался ему. Но, видимо, это такая устоявшаяся традиция: подносить бумаги на продление с каким-то напитком. Через несколько минут на
наших диамонити́рионах красовались печать и подписанные новые даты пребывания. Говорят, что теоретически продлить «визу» можно на неопределённое время. Либо просто
нужно знать, где при устройстве на ночлег диамонити́рион не спрашивают.
Служба в храме вот-вот должна была начаться, и к нему постепенно стекался народ. Так
как храм ещё не открыли, я решил походить кругом с фотоаппаратом. Проходя мимо двух
русских мужчин, тоже ожидавших открытия храма, я мимолётом ухватил отрывок фразы:
«…да, тут много разных ядовитых змей…»
Снаружи храм создавал впечатление крепкого каменного средневекового строения.
Внутри же всё здание было укреплено массивным каркасом из металлических перекрытий. Массивные балки проходили повсюду и даже слегка мешали передвигаться в темноте
храма.
Началась служба, но, хотя мне и хотелось немного постоять, я более переживал «не уйдёт ли автобус» и вышел наружу. Когда я вернулся на остановку, автобус ещё не подошёл,
и все уже понемногу волновались. Народу на остановке собралось уже достаточно. Вскоре
подъехал и транспорт. Это был туристический автобус с нижними отделениями для багажа, один из тех, что я видел в Дафнии, ожидая парома. В автобусе мы расселись далеко
друг от друга, и я снова погрузился в свои размышления, наблюдая, как Гора постепенно
уплывает, скрываясь в утренней дымке.
Помощь в пути
По прибытию в Дафнии русская и немецкая группы заняли очередь в уже знакомую мне
билетную кассу афонского пароходства. До отправления, после приобретения, билетов
было около 45 минут, и все решили сначала позавтракать в таверне. Там нельзя было заказать никаких особых блюд, лишь простые напитки и разные пирожки. В том ресторанчике
работают понтийские греки, жившие «в прошлой жизни» на территории Советской Империи. Они охотно говорят по-русски и объясняют, с чем пирожки.
Тот сибирский парень собирался на день вернуться в Уранополис только для того, чтобы снять с кредитки деньги на подарки родным. Банковского автомата он нигде не нашёл
39
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
и расстраивался, что из-за этого придётся терять день. Я же ещё в Карее на витрине магазина приметил наклейку «VISA», что означало возможность операций с банковскими карточками... Когда он рассказал о своей проблеме, я указал ему на тот магазин, но продавец
не смог его понять. После посещения таверны в Дафнии я зашёл в сувенирную лавку, а
парень с батюшкой остались стоять снаружи, наблюдая за нашими рюкзаками. Одним из
продавцов сувенирного магазинчика в порту оказался русскоязычный молодой человек. С
ним я решил договориться сам, приняв во внимание молодую неопытность сибиряка. Я
сразу объяснил, что мы заплатим за обналичку, так как это и магазину стоит нескольких
процентов от суммы. Продавец, недолго поразмыслив, согласился помочь. Когда операция
успешно прошла, мой попутчик был здорово рад и много раз благодарил меня. А когда
нам удалось без труда, сказав лишь пару слов на ломаном английском, продать его уже
купленный билет в Уранополис первому же человеку, стоявшему в очереди в кассу, тогда
и мне показалось, что всё прошло слишком гладко. Как-то радостно и спокойно стало от
этого на душе.
Многие рассказывают, что на Афоне помощь приходит с неожиданных сторон. «Случайным» образом, действуя через других обычных людей, всё «само-собой» устраивается
наилучшим образом. Так бы и уехал этот парень с Афона, потеряв такой драгоценный
день! Видимо, в предотвращении этого и заключался «скрытый» смысл нашей встречи. Я
уверен, что он не зря остался, что в этот день произошло с ним что-то доброе и незабываемое.
Таможня
Незадолго до отправления проход к парому полицейские перекрыли воротами. Всем покидающим Афон предстояло пройти контроль. Таможенного «рентгена» в здании, через
которое должна была пройти очередь, там не было. А чтобы действительно качественно
«прощупать» только мой рюкзак, ушло бы минимум минут пять. Я сбросил моего зелёного наездника с плеч и распустил стягивающие его лямки. Теоретически, этот контроль
должен был выявлять нелегальные попытки вывоза с Афона старинных книг и прочих
церковных ценностей. Тут же должны были отнимать запрещённые на Афоне видеокамеры. Но уже при покупке сувениров я заметил, что никто не выдаёт ни особых пакетов, ни
чеков со списком купленных товаров, ни особых свидетельств. Что намекало на «строгость» таможни. Так оно и было. В спортивные сумки заглядывали и шарили там руками.
А владельцы рюкзаков должны были всего-навсего откинуть рюкзачные «шапки» и приоткрыть основное отделение. Мой рюкзак не тронули вообще.
Флаг
За всё мое путешествие я приобрёл в монастырских лавках и магазинчиках несколько
предметов в подарок и на память: иконки, подсвечник, миро, крестик жене. Но особенно
мне хотелось найти флаг монашеской республики: чёрный двуглавый орёл с державой и
мечом в лапах на жёлтом фоне. Тогда это моё желание было бессознательным. Но позже,
читая разные рассказы о паломничестве на Афон, некая связь обнаружилась.
Многие русские ощущают на Афоне присутствие некого «русского духа». Вроде бы и
совсем чужая страна, иной климат и пейзаж, но люди чувствуют нечто метафизическое,
что ощущали в церквях на родине, да и вообще в России. Отсутствие этого особого «чувства Родины» подсознательно вызывает ностальгию у русских эмигрантов, живущих на
западе, но ещё неокончательно растворившихся в мирских благах. Притом, что внешне за
границей им живётся намного лучше.
Может быть, поэтому и показался мне особенно близким флаг Афона, купленный тогда
в Дафнии и висящий теперь над моим рабочим столом?..
40
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Заграничный русский потенциал
Порт Дафнии и Пантелеимонов монастырь разделяли одна или две остановки парома.
Батюшкин сынишка подниматься на верхнюю палубу не захотел, и мы остались на правом
борту, на среднем ярусе недалеко от выхода. Потом Батюшка спустился за захотевшим на
нижнюю палубу сыном, а я разговорился с прибившимся к ним парнем. Как-то его очень
просто по-русски звали. Но я забыл как. Он был обычной наружности, лет 18-20ти. Разговаривал он просто, но чисто, вежливо и открыто, прямо говоря о вере, не камуфлируя
формулировки. Оказалось, что он родом из маленького сибирского городка, а сейчас
учится в Англии. Что семья его совсем не богата, как все вначале предполагают. Что делать и где жить после учёбы – не знает. В России жить – перспектив не видит, хотя и жалеет об этом. Рассказывал ещё, как они там в Англии собираются их русской группой,
грилят, песни под гитару поют.
В мире складывается интересный демографический расклад. После поражения СССР в
Холодной Войне, Россию и республики покинули миллионы русских и русскоязычных
эмигрантов. Новое их поколение – часто успешные специалисты, с признанным во всём
мире образованием, опытом работы. Кто из интереса, кто из ностальгии вполне желал бы
поработать в России. Были бы условия! И эта группа ничуть не вымирает! Не пьёт, не колется, живёт по-человечески. Мне видится эта сила – вполне реальным «русским потенциалом». В Турции, к примеру, целая диаспора "немецких" турок, вернувшихся работать на
родину. Иммигрантам из Китая правительство выделяет четыре тысячи долларов «подъёмных». Эти люди не рассматриваются коммунистическим Китаем как беглецы и предатели. Государство готовит им «почву» для возвращения с западными технологиями и
опытом. Я слышал, в каких королевских условиях живут работающие в Китае немецкие
инженеры. Огромные квартиры по 200-300м² с личной прислугой 24 часа в сутки. Полностью отделённая, охраняемая территория. Магазины с европейскими товарами, бассейны,
машина с водителем и т.д. Да ежели б мне, да хоть половину того в Саратове!.. Не задумываясь, уехал бы из Германии. Уверен, тот сибиряк поступил бы так же. И очень многие
другие с ним.
Болгарские знакомые
Проводив батюшку с сыном и сибирского парня, я поднялся на верхнюю палубу. Там я
снова встретил тех двух немцев, с которыми приехал из Великой Лавры. Чудесным образом там же, на соседних лавках, сидела группа болгар со Святой Горы. Пока они меня не
заметили, я сидел с немцами. Обрадовавшись встрече, я подсел к ним. Мы принялись расспрашивать друг друга о путешествии: кто, где ещё успел побывать, как прошло их восхождение. Наутро, когда я выдвинулся обратно вниз по Горе, а они – вверх, им не повезло с погодой. Был туман, и панорамы они не увидели. Туман и тучи именно над Горой –
очень частое, мне не до конца понятное природное явление. Если взглянуть на фото Горы
из космоса на google-maps, то и там вершина Горы скрыта облаком. Есть даже поверье,
что, если облачко на вершине присутствует, то сама владычица Афона Богородица – тоже
на Афоне. Попросив у профессора визитку, я пообещал выслать ему мои фотографии.
С профессором софийского нового болгарского университета был сын 28-ми лет. Ещё у
него была старшая дочь (её, разумеется, с ним не было). Когда я рассказал, что вот только
сыграл свадьбу, он сказал: «А зачем так рано? Я женился поздно, и не жалею об этом. Я
был свободен – нет проблем!» Живой такой проф, активный, с юмором. Женился он, следовательно, не раньше 30-ти. То есть ему самому было за 60. В последующей переписке
выяснилось – 67! Телосложение – вполне среднестатистическое для его возраста. И забрался ведь! Рассказывал, что по пути на Горе встретил монаха. Монах, увидев его возраст, сказал ему, что это настоящее чудо, что он взойти сдюжил. А он ему: «Выдайте мне
тогда, пожалуйста, справку: так, мол, и так, чудо имело место быть!»
41
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Профессор говорил и по-немецки и моих немцев распознал сразу. Он спросил меня:
«Они католики? Тогда зачем сюда приехали?»
«Им с культурной стороны интересно. Осматривают достопримечательности снаружи.
В суть не вдаются», – предположил я.
Профессора мой ответ не удовлетворил: «Не понимаю. Так зачем все таки?»
«Что тут понимать: бесплатно кормят, бесплатный ночлег. Что не ехать?!» – отшутился
я. Он говорил мне ранее, что знает немецкую культуру, и после этой моей фразы долго
смеялся, весело пересказывая её своей компании по-болгарски.
Немецкая богиня
Тот шутливый ответ профессору меня самого не совсем удовлетворил. Так как дело касалось привязанности к Афону, месту, уже издавна сакральному. Кроме православных
монастырей и храмов, там ещё сохранились развалины капищ с выточенными на камнях
желобками для стока жертвенной крови. При этом само православие интересовало немца
лишь своей внешней частью. Как же так? 15-ий раз на Афоне, уже всё излазил, а к основному даже не прикоснулся? В этом случае – вполне возможно. Потеря интереса к христианству заложена в самом немецком менталитете. Они обладают упрощённым взглядом на
сложные вопросы. Но это не от лени думать. Это что-то врождённое, генетическинациональное из глубины веков. Что-то такое, что позволило этому народу выжить. Такая
часть менталитета: „Не трать силы на мысли о сложном, но детально продумай простое,
что очень скоро понадобится. Курица или яйцо – не важно. Не теряй на это силы и времени. Лучше разводи куриц, они дадут яйца, тех и этих хотя бы можно будет съесть. Поэтому и удалось фюреру продвинуть в народ формулу: "Не надо думать, с нами тот, кто всё
за нас решит". Почему немец работает по инструкции? Он, не сомневаясь, доверяет и перекладывает ответственность на того, кто её написал.
Вопросы христианства слишком трудоёмки, а ответы, зачастую, противоречат прямой и
доступной логике. Любой интерес к христианству убивается в зародыше идиотскими проповедями, в которых нет и слова о Христе! Здравомыслящие, образованные люди в расцвете сил активно открещиваются от католиков и протестантов. После множества церковных скандалов последних лет их можно понять. В церквях – стриптиз, в головах – бардак, во главе вечно помирающий папа. Приведу здесь лишь фразу одного популярного
немецкого мульт-героя: "Я уже давно покинул церковь! Я же не хочу провести вечность с
такими типами, как они!"
В поисках более глубокого ответа появилась следующая мысль, которую, впрочем, тоже
можно считать лишь намёком. Тот немец, как он сам рассказывал, в бытность свою
начальником отдела кадров взял до тысячи человек на работу и столько же уволил. Конечно, не по уволенным душам он там скорбел. Это была большая проделанная им работа,
и он был ею вполне доволен. Тут явно не в этом дело. Начнём с вопроса: что для немцев
является наивысшей ценностью? За кого или что они пойдут на амбразуры? Бога? Папу?
Нет, это постхристианское общество. Времена крестовых походов прошли. Церковные
праздники – лишь дань традициям и нерабочие дни. С фатерландами и фюрерами – тоже
некрасиво вышло. Тогда, может, деньги? Нет, это не Штаты, деньгами немцы не кичатся.
Слишком легко они платят такие высокие налоги. Да и не немецкий это девиз: "Деньги
дают свободу". Так, если не за "веру, царя и отечество", ради чего они живут? Государство
у них устроенное, значит, у народа есть цель, национальная идея. Ради какого бога "Ordnung muss sein" (должен быть порядок)? Добро пожаловать в Германию! Подчиняйтесь и
поклоняйтесь – богиню эту зовут "Arbeit". В жертву Работе в Германии приносятся даже
дети. Средний возраст первой беременности – около 30-ти лет! Первым делом карьера,
потом – всё остальное. "Arbeit macht frei" (Работа освобождает) написано на воротах
немецких концлагерей. С такой «подсветкой» начальник отдела кадров превращается в
42
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
шамана этой богини. Взяли на работу – считай, спасён! Боишься «кирпичей на голову»?
Набирай страховок! Не хватает денег? Работающему на всё дадут и кредит!
Так или иначе, что-то заставляло этого «шамана» ежегодно поджидать день ровно за
полгода до въезда, чтобы зарезервировать себе, иноверцу, диамонити́рион. Второй же, сопутствующий ему немец-доктор, впервые посетивший Афон, напротив, видимо, почувствовав своё органическое несоответствие сему месту, не решился продолжать путешествие один, когда у его провожатого схватило живот, и тот решил, прервав путешествие,
вернуться в Уранополис.
Окончание пути. Уранополис.
Беседуя то с болгарами, то с немцами, я достал фотоаппарат и ходил по верхней палубе,
прощаясь глазами со скалистыми афонскими берегами. Этот берег уже был запечатлён
мною разными фотоустройствами, и я старался оставить эти скалы и монастыри в собственной памяти. Многие тропы остались неисхожены. Посещены четыре монастыря из
двадцати. «Сюда стоит приехать ещё раз, хотя бы для того, чтобы сломить стереотип о
двух типах афонских пилигримов: тех, кто посещает Афон лишь раз, и тех, кто ездит сюда
постоянно», – подумал я. Правда, таким образом можно примкнуть и ко второй группе,
подтвердив негласное правило. Но этот расклад меня вполне устраивал.
На причале в Уранополисе меня встречала жена. Вовремя получив от меня SMSсообщение, она в Никити взяла напрокат машину и приехала меня встретить, что было
весьма приятно. Приехала она по другой, более удобной и быстрой дороге, без навигации!
Да и вообще, молодец она у меня. Это же был наш «медовый месяц» в Греции. Немец,
знаток Афона, сильно ею восхищался и ругал меня, что я вот так её беременную оставил.
Сойдя с парома, он подошёл поздороваться с ней.
В Дафнии от самого порта вдоль берега идёт улица со множеством магазинчиков, таверн и ресторанчиков. Меню и цены в них все хвалят, советуя заглянуть в один из них.
Мы с женой и с остальным афонским народом шли по этой улице, а у каждого ресторанчика стоял зазывала и вежливо предлагал войти. Очень уж было явное ощущение искушения. От этой чёткости сего чувства я сразу же забыл, хотел ли я есть или нет. Совершенно
чёткие возникли ассоциации. Я в момент взял себя в руки, заблокировав развитие этого
чувства в зачатке, и как бы наблюдал эту сцену со стороны. Без фанатизма. Было просто
очень интересно так чётко контролировать свои чувства.
Опомнившись от этой сцены, я чисто логически вывел, что поесть нам надо. Жена в
положении, я с утра ничего не ел. Но Таня сказала, что прихватила для нас завтрак из отеля и хочет поскорее вернуться в Никити. Без капли сожаления о ресторанах мы покинули
Уранополис.
43
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Промысление
Есть такой рассказ протоирея Александра Торика: «Восхождение. Флавиан». Автор
описывает, как он сопровождал своего духовного отца Флавиана по Афону. Оба они не
простые паломники: у них много знакомых на Афоне, многие двери для них открыты, что,
конечно, завидно. Книга эта вполне впечатляющая: явление Христа, Богоматери и даже
лешего. А так же укус гадюки, откровение афонского Апокалипсиса и разговоры со старцем Герасимом наполняют книгу незабываемыми впечатлениями, но и оставляют осадок
сомнений в душе. Да и какой-то у них джипово-байланеровый VIP-Афон получился.
Встречал я такие машины на Афоне там, где есть бетонка или гравийная дорога. И БМВ
пятёрка и Мерседес «Гелендваген». Внутри – кондиционер, снаружи пешему от них пыль,
да и только. Натерпелся русский человек нищеты, теряет волю перед комфортом и эксклюзивностью. Говорят, по Афону нужно ходить пешком. Есть в этом нечто исконноистинное – "естественный" способ передвижения. Тело страдает – дух укрепляется. Не на
Афоне себе в этом отказывать!
В начале книги отношение автора к батюшке Флавиану, да и к самой вере, показалось
мне таким, как к магии и жрецу с бубном. Приехали на Афон – ждём явления чудес, везде
черти мерещатся... Как знать, может, всё это и богатое авторское воображение, чтоб привлечь читателя? Все не без греха. Как и в жизни, так и на Афоне – ждать чудес, искать
прозорливых старцев, чтоб задать им банальные вопросы, не нужно. Старцы, да и простые
монахи, не для того на Афоне отрешились от мира. И вертолётные площадки там не для
волшебников на голубых вертолётах с бесплатным кино. Когда знаешь, видеть не нужно.
Конечно, каждому Афон своё открывает. Каждый в вере глубок по-разному. Каждому и
свой опыт. Но от ожидания «явных» чудес простых смертных я бы предостерёг. На слепой, неразборчивый спрос – всегда найдётся «лжепредложение» вроде этого: «Прозорливый афонский старец в седьмом поколении предскажет судьбу, спасет от греха, очистит
карму и банковский счёт» и т.п. Многие вопросы сущёствуют для того, чтобы задать их
самим себе, своему сердцу. Но есть и такие вопросы, которые должны оставаться тайной,
и нет смысла заниматься их разгадкой: «Когда настанет конец света?» Такие вопросы
только отвлекают от настоящих, насущных проблем.
Зато неявных чудес со мной за короткий срок произошло значительное количество.
Слишком много «случайных» и очень удачных для меня совпадений, встреч. Так же и не
встреч! Со множеством обитающих на Афоне ядовитых змей. Про них я и читал, и слышал. Огромная кошачья армия защищает афонские монастыри от змеиных атак. В лесу изза них запрещено ночевать. Мои попутчики видели их раздавленными на дороге. Я же на
Афоне не видел ни одной змейки, ни в каком виде. Шёл в сандалиях – в незакрытой обуви. Немцы дивились, как я вообще в них поднимался?! Не опалило меня средиземноморское солнце, не докучал ни холод, ни дождь. По самым сложным участкам восхождения я
шёл в «тени» тумана. Как поднялся на вершину – открылся великолепнейший вид на полуостров...
Все источники советуют передвигаться по Афону группой, либо вдвоём. Я шёл один.
В особо глухих местах людей встречал мало и редко. Шёл быстро, по разного рода и
сложности тропинкам. Приходил, «случайным образом», везде вовремя, хотя просчёты в
оценке времени пути – были нормой. Все поставленные на пути цели – были успешно достигнуты, без нарушения временных рамок... Даже в Уранополисе мне не пришлось ночевать! Для первого раза – это мастер-класс, в котором моего личного участия – даже на половину не наберётся. Я даже карту бумажную дома забыл! Турист-альпинист... Пусть
каждый судит по-своему, но я знаю: водили меня там за руку. В этом и есть мой первый
афонский опыт, главный урок. Даёт это – такое великое чувство спокойствия и уверенности в душу!.. Даже как-то расслабляешься, что, конечно, ещё рановато.
44
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Раньше я долго не мог понять, что означает это состояние «Бог в душе»? Как впустить
Его в душу? Моим личным опытом, первым шагом – стало осознание невозможности Его
отсутствия. Я лишь впустил в своё сознание мысль, что Бог должен существовать для существования всего остального. «Из ничего не выйдет ничего». Должны быть первопричина и цель существования столь сложного и великолепно красивого мира.
Путь по жизни без Бога в душе – тяжелее. Он зачастую приводит к потере жизненной
цели, алкоголизму или другому моральному разложению. А как иначе? Ведь всю жизнь
приходится "пробивать лбом стены", "ходить по головам", „грызть друг другу глотки“, да
и постоянно какой-нибудь "shit happens"… История человечества доказывает – жизнь может сломать любую личность. Точно сказано: "Сила личности – это толщина стены, отделяющей человека от Бога". Так зачем же так отгораживаться от Его помощи?
Это, конечно, всё слова, но собственный опыт – лучший учитель. Кому требуется чтонибудь, чтобы "пощупать", чтобы поверить, "вложить перста в раны", попробуйте попасть
на Афон, пройти хотя бы моим маршрутом.
Илья-Эрвин Шуллер, г. Фульда, Германия, 2011 г.
45
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
P.S.
Ближе к завершению работ над моим рассказом я начал читать рассказы других, посетивших Афон, людей. Ведь до поездки и до начала написания этого рассказа я не прочёл
ни одной книги об Афоне. Было и лень, и некогда, и хотелось своих «свежих» впечатлений. Теперь, с жадностью читая их, я с удивлением нахожу многие параллели в событиях,
похожие чувства и мысли других паломников. Даже может показаться, что я многое "списал" у других авторов. Действительно, некоторые непрояснённые чувства обратились в
мысли и слова, по прочтению других книг. К примеру как, в главе "Флаг" по прочтении
"Игумен N. Сокровенный Афон". Но основной текст рассказа и главные выводы родились
перед прочтением других произведений. А схожесть «совпадений» произошедших с разными гостями Афона, лишь доказывает «необычность» этого полуострова.
Выражаю глубокую благодарность моим корректорам:
моей маме Ирине Яковлевне Барышниковой за интерес к моему походу, приведший к
написанию сего рассказа, Михаилу Константиновичу Слабиняку за отзывы, которые обязывали продолжать писать. И, конечно же, за исправление моих бесконечных ошибок!
Тут у меня много отговорок: писалось всё это либо на латинской клавиатуре через translit.ru, либо на маленькой русской клавиатуре. Приходилось много работать, до 80ти часов
в неделю, а по вечерам-ночам писать. Да и не был я никогда силён в орфографии! Большое спасибо за всё!
46
„Agion Oros Athos 2010 - Афон. Первый опыт“, Илья-Эрвин Шуллер, 2011
Рекомендую к прочтению
„Сокровенный Афон“, Игумен N., Даниловский благовестник, Москва, 2002 г.
http://viaprog.vrn.ru/pravoslavie/pdf/Afon.pdf
„Афон. Стояние в молитве“, Владимир Куприн, Вече, Москва, 2010 г.
http://nash-sovremennik.ru/archive/2009/n4/0904-11.pdf
„На Афоне“, В.Г. Распутин, 2004 г.
http://old.portal-slovo.ru/download/history/Rasputin.pdf
„Афон“, Борис Зайцев, Париж, 1928 г.
http://www.pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=538
47