Детство и юность

Детство и юность
http://ru.wikipedia.
Валентина Терешкова родилась в деревне Масленниково Ярославской области в
крестьянской семье выходцев из Белоруссии. Отец — Терешков Владимир Аксёнович
(1912—1940), родом из деревни Выйлово Белыничского района Могилёвской области,
тракторист. Был призван в Красную армию в 1939 году, погиб на советско-финской войне.
Мать — Терешкова (урожденная Круглова) Елена Федоровна (1913—1987), из деревни
Еремеевщина Дубровенского района, работница текстильной фабрики. Как рассказывала
сама Валентина Владимировна, в детстве она разговаривала по-белорусски
В 1945 году девочка поступила в среднюю школу № 32 города Ярославль, семь классов
которой окончила в 1953 году. Чтобы помочь семье, в 1954 году Валентина пошла
работать на Ярославский шинный завод браслетчицей, одновременно поступив на учёбу в
вечерние классы школы рабочей молодёжи. С 1959 года занималась парашютным спортом
в Ярославском аэроклубе (выполнила 90 прыжков). Продолжив работу на текстильном
комбинате «Красный Перекоп», с 1955 по 1960 год прошла заочное обучение в техникуме
лёгкой промышленности. С 11 августа 1960 года она освобождённый секретарь комитета
ВЛКСМ комбината «Красный Перекоп».
Биография В.В. Терешковой
Из книги: Женщина века. – Ярославль, 2003.
Детские годы
Я родилась 6 марта 1937 года в небольшой, красивой деревушке Масленниково,
затерявшейся среди лесов километрах в сорока от старинного города Ярославля.
И родители отца и родители мамы, приехавшие на Ярославщину из Белоруссии,
стали первыми колхозниками в своих селах. Семья мамы была многочисленной: восьмеро
братьев и сестер. Мама рассказывала, что трое из них умерли с голоду, дядя Ваня погиб в
гражданскую войну при штурме Турецкого вала под Перекопом, а коммуниста дядю
Евсея кулаки застрелили из обреза, когда он возвращался домой с митинга, где агитировал
односельчан вступать в сельскохозяйственную артель.
… Отца я знаю только по рассказам мамы и родных. Он работал колхозным
трактористом, и я смутно, словно это было во сне, припоминаю, как он брал меня с собой
в поле и катал на тракторе. От того времени сохранилось в памяти чистое весеннее небо и
запах взрыхленной лемехами плуга земли. Когда теперь я стараюсь представить себе отца,
перед глазами встает веселый, широкоплечий человек с красивым, открытым лицом и
белокурыми, вьющимися волосами. В руках у него гармонь. Таким мне рисовали его мама
и бабушка.
… Когда я была еще малышкой, отца призвали в армию. Он участвовал в
освободительном походе в Западную Украину и Западную Белоруссию. А затем однажды
в тревожный метельный вечер председатель сельсовета принес в наш дом «похоронную» извещение о том, что красноармеец Терешков Владимир Аксенович, проявив геройство и
мужество, верный присяге Родине, погиб на боевом посту и похоронен с отданием
воинских почестей. Эта бумага со следами слез бережно хранится в наших семейных
документах.
2
Родители первой в мире женщины-космонавта Валентины Терешковой - отец Владимир Аксенович
Терешков, погибший в боях за Родину, и мать Елена Федоровна Терешкова.
Овдовев, мама осталась с тремя малыми детьми на руках: через несколько месяцев
после гибели папы у нее родился наш младший брат Володя, названный так в честь отца.
Жить стало трудно. Но тех, кого горе не сваливает, тех оно учит.
… Уходя чуть свет на колхозную ферму доить коров, мама поручала Вовку нашему
присмотру. Мальчишечка был тяжелый и, нам казалось, очень капризный. Поднимать его
с сестренкой нам не под силу, и держали мы его больше на полу. А пол в горнице хотя и
крашеный, но с деревянным ворсом; мама часто мыла его горячей водой, терла голяком и
песком. Вот Володька нахватает по всему телу заноз и ревет. Мама вернется с фермы,
усталая, нервная, разведет руками и тоже заплачет. Сидим и в четыре голоса всей семьей
слезы льем...
… Когда полыхнула война с гитлеровцами, почти все мужчины нашего села ушли в
армию, и вся колхозная работа легла на плечи женщин. У мамы свободного времени,
чтобы возиться с нами, стало меньше. А тут еще надо помогать фронту. Ведь почти у
каждой где-то далеко-далеко воевал с врагом свой солдат. Помню, мама из овечьей
шерсти вязала теплые солдатские носки, варежки, шарфы, пекла для фронтовых посылок
вкусные круглые колобушки из ячневой муки, замешенной на молоке. И мы, дети, чем
могли, старались помочь ей; вспоминая, что наш отец тоже был солдатом, мы с Людой
тайком положили в одну посылку свою самую любимую куклу Катьку и потом, когда
слышали разговоры взрослых о каких-то таинственных «катюшах», наводящих страх на
фашистов, полагали, что там не обошлось без нашей куклы.
… В нашу маленькую деревушку и в соседние села приходили с фронта письма без
марок, свернутые треугольниками. Одни приносили надежду, другие — горе. … Все
семьи и ждали писем, и боялись их. В наших краях появились забинтованные раненые, без
рук, без ног, с орденами и медалями на гимнастерках. Они рассказывали о страшных
событиях: фашисты захватили Украину, рвутся на Кавказ, вышли к Волге. Это пугало:
ведь мы тоже жили вблизи Волги. И как раз в это тревожное время тяжело захворала
3
мама, ее увезли в больницу. Мы остались под присмотром бабушки, жившей в другом
доме. Она ухаживала за нами, но на все у нее не хватало времени.
Масленниково расположено на крутом холме. Это и хорошо и плохо. В деревне нет
воды. Единственный колодец далеко внизу, возле ферм, и женщины носят оттуда воду в
ведрах на коромыслах. Ведра тяжелые, но мы любили ходить по воду. Чтобы вода не выплескивалась, летом покрывали ее капустными листками, а зимой — деревянными
кружочками или тесовыми крестовниками. Воды требовалось много, словом, пока
наносишь полную кадушку, заболят и руки и плечи. А мы довольны: поработали, как
взрослые.
… Зимой вечера длинные, а ночи страшные, и бабушка ночевала с нами. Мы любили
бабушку. Она была работящая, энергичная, умная, никогда не обманывала и не обещала
того, что не могла выполнить, любила читать газеты и выступать на колхозных собраниях.
В деревне ее называли «прогрессивной». Вовка подрастал. У него не было игрушек, и
забавлялся он гильзами из-под стреляных патронов. Ими одаривали деревенские
мальчишки постарше, игравшие по огородам в войну. Если мы, девчонки, в этих играх
считались сестрами милосердия, то мальчишки гордо называли себя комбатами,
лейтенантами и комиссарами. Они бегали с палками, воображая, что вооружены
винтовками. Как правило, все игры заканчивались победой «красноармейцев», а взятых в
плен «врагов» запирали в старую баню, а на верхушке березы вывешивали кумачовый
лоскут - флаг победы.
Успехи наших войск на фронте, следовавшие один за другим, преображали жителей
деревни. Люди повеселели, приободрились, каждый работал в колхозе за троих. И мама
поправилась, вернулась домой и стала приводить в порядок наше небольшое, пошатнувшееся хозяйство. Теперь она стала работать в полеводческой бригаде. Мы любили
ходить к ней в поле и ежедневно носили в кувшине, завязанном в платок, приготовленный
бабушкой обед. Мамины подруги по бригаде, завидев наше шествие, посмеивались:
«Смотри, Елена, твоя команда идет...»
Я сильно дружила с соседской девочкой Тоней Московой. Тоня Московая среди
наших одногодков слыла такой же сорвиголовой, как и я. Мы любили вместе лазать по
деревьям и даже придумали игру «в парашютистов» — забирались на молодые, гнущиеся
под нами березки и, держась за тонкие, пружинящие ветки, медленно опускались на
землю. Иногда срывались, разрывали платья, разбивали коленки и носы, но никогда не
ревели. Взрослые нас наказывали за шальные забавы, нам влетало на орехи, перепадали
шлепки, а мы все за свое, невзирая ни на какие запреты.
Бабушка у нас в доме считалась непререкаемым авторитетом. Старушка испытала
немало превратностей судьбы в своей насыщенной треволнениями длинной жизни. Когда
я не слушалась и шалила, мама стращала, что пожалуется Матрене Титовне. Бабушка
никогда не наказывала, но все же была для меня грозой. Я любила ее и боялась.
Мне исполнилось восемь лет, когда победой наших войск закончилась Великая
Отечественная война. С окончанием войны начиналась новая пора в жизни народа,
начиналась она и у меня. Подоспело время идти в школу, а тут еще маму родственники
настойчиво стали звать в Ярославль. Я едва не прыгала от радости: буду жить и учиться в
большом городе, на Волге! Детство кончилось. Отшумела замечательная пора жизни,
счастливая, неповторимая.
4
Школьные годы
Шло время. Я стала привыкать к городской жизни, находить в ней свои прелести и
радости. Мама уже не пекла пышки на пылу. Хлеб покупали в магазине. Да и не только хлеб все продукты. Приходилось частенько бегать за ними, и мама никогда не сердилась, если на
оставшуюся сдачу я приобретала для Вовки немного разноцветных леденцов или мороженое.
В доме у нас горело электричество, и при его свете заниматься было куда легче, чем при
керосиновой лампе. Оказалось, что невдалеке от поселка протекает живописная, глубокая
река Которосль — приток Волги. …На речку ходили гурьбой — сверстницы по школе и
пионерскому отряду. Плавали сначала робко: ведь извилистая река течет быстро, но с каждым
разом заплывали все дальше и дальше. Наконец я одной из первых преодолела всю реку и
очутилась на другом берегу.
У комбината через Которосль перекинут довольно-таки высокий железобетонный мост,
по нему ходят автобусы и машины. Самые храбрые мальчишки, вызывая восхищение
купальщиков, прыгали с моста в воду.
— А чем мы хуже мальчишек? — как-то сказала я подругам. — Сиганем?..
Гурьбой взбежали на мост. Глянули вниз: ох, как высоко! Но отступать некуда:
острые на язык мальчишки уже тут как тут, подзуживают, насмешничают. Вспомнила я
масленниковские пруды и березу, взобралась на перила, зажмурила глаза и «солдатиком»
ринулась вниз, в холоднючую воду. Вынырнула, посмотрела вверх, увидела много людей,
которые с моста кричали что-то одобрительное, махали руками и даже аплодировали.
Ради этого стоило прыгнуть еще раз, снова испытать знобящий холодок падения, чем- то
отдаленно похожего на полет. И я прыгнула второй раз. А затем с моста стали сигать и
мои подружки. Страх, на какое-то мгновение сковавший на перилах, преодолен. После
мальчишки научили, разбросав руки, прыгать головой вперед, и я, как чайка, слетала на
воду.
Одна из наших соседок, увидев эти трюки, нажаловалась маме:
- Твоя дочка когда-нибудь шею сломает...
Мама не стала меня наказывать, но пожурила и, в сердцах махнув рукой, сказала:
- Лучше бы тебе мальчишкой родиться!..
Сокровенные записи я начала еще в пятом классе. В «Дневник жизни» заносились
интересные события, случавшиеся в школе и дома, размышления над своими поступками,
хорошими и плохими, мнение о прочитанных книгах и просмотренных фильмах. Эпиграфом к нему я поставила слова Максима Горького: «Нужно жить всегда влюбленным во
что-нибудь недоступное тебе. Человек становится выше ростом от того, что тянется
вверх».
Подошло время выпускных экзаменов - весна 1953 года. Спокон веков так повелось,
что на экзамены все ученики являлись в самой лучшей одежде. К этому торжественному
дню мама, выкроив из скромного семейного бюджета небольшую сумму денег, сделала
мне подарок - темно-коричневое, первое в моей жизни шерстяное платье. Она надела на
меня белый шелковый передник, вплела в косички белые байты. В день первого экзамена
мама заботилась обо мне так же, когда я впервые села за парту. Нарядив и оглядев со всех
сторон, она уверила меня, что я никогда не выглядела такой красивой.
5
На высоком душевном подъеме прошли экзамены. Без запинок отвечали девочки на
самые разнообразные вопросы педагогов. Мы многое узнали в школе, чувствовали себя
почти взрослыми: в этом году должны были получить паспорта, начать самостоятельную
жизнь.
О школьных годах В.В. Терешковой из других источников
Валентина Владимировна Терешкова училась в самой обычной ярославской
средней школе № 32, после окончания которой, была учебы в школе рабочей молодежи.
http://izvestia.ru/news
Бывшая учительница физики Майя Нюшина вспоминала: "Валя у меня училась на
четверки и была старостой. Между прочим, она мечтала стать машинистом, много читала
о Ползунове"
http://sobesednik.ru
Пустовойтов Сергей
В хранящейся в музее характеристике ученицы 6-го «З» класса Вали Терешковой
написано: «… является старостой класса, пользуется всеобщим уважением и авторитетом.
Всегда аккуратная и исполнительная, она быстро отзывается на все события в классе. В
течение учебного года Валя не пропустила ни одного дня в школе…»
– Я эту характеристику детям зачитываю как пример, – говорит учительница физики
Ирина Соловьева. – Наши ученики проводят для всех желающих пешеходные экскурсии
по местам в Ярославле, связанным с Терешковой. Она была у нас на линейке 1 сентября в
прошлом году. И летом приезжала, с учителями встречалась. Очень приветливая,
спокойная, без тени звездной болезни. Всегда отвечает на вопросы детей. В дни рождения
Валентины Владимировны и годовщины полета мы ее поздравляем.
Накануне 75-летия Валентины Терешковой при входе в школу установили стенд «С
юбилеем, «Чайка» с посвященными ей стихами:
Вот идет она приволжскою сторонкой,
Завиток упал на чистый лоб,
Ярославская фабричная девчонка
С комбината «Красный перекоп».
Из книги: Женщина века. – Ярославль, 2003.
Юность
После экзаменов, обсудив все с мамой и сестрой, я решила идти работать. Казалось,
все просто: пиши заявление и становись к станку. Но, во-первых, я ничего не умела
делать, а во-вторых, мне едва минуло шестнадцать лет, и в отделах кадров, поглядев на
мой неказистый вид, советовали:
- Подрасти малость, девочка...
Вот в чем загвоздка! Я ходила с завода на завод, ездила, на стройки, пыталась даже
поступить кондуктором на трамвай — никто не брал. Так продолжалось и в конце августа
6
я подала документы для поступления в 8-й класс школы рабочей молодежи № 10. Меня
приняли.
В вечерней школе я попала в непривычную обстановку. Всем моим новым
одноклассникам учение давалось с трудом: день они проводили на работе, вечер — в
школе. А я, пока не поступила на завод, все прикидывала: смогу ли, когда начну работать,
выдержать такую нагрузку?
В конце июня 1954 года я заполнила анкету, подала нужные справки и поступила на
Ярославский ордена Ленина шинный завод. Меня направили в сборочный цех № 5, где
трудятся браслетчицы.
… Сильно пахло терпким запахом горячей резины. Человеческие голоса терялись в
неумолкающем шуме машин. На одной стороне цеха стояли сборочные станки, на другой
— браслетные. В узком проходе между ними проносились электрокары, груженные
полуготовыми шинами.
Отныне я называлась браслетчицей. Браслет — это корд, пропитанный резиной. …
Короче говоря, браслет - это то, на что надевается протектор - слой резины.
Работа оказалась тяжелой. И пожилые работницы, увидев мою тоненькую фигурку,
покачивали головами: справится ли? Закусив губы и напрягая все силы, я старалась
справляться. Постепенно стали вырабатываться точность глазомера и большая
уверенность в действиях. Я работала все лучше и лучше, заработки увеличивались. Жить
стало легче.
Мы постепенно приобрели приемник. Он принес большую радость в дом — можно
было слушать музыку, передаваемую разными радиостанциями: и Советского Союза и
зарубежными. Радио прочно вошло в быт семьи. Даже трудно было представить: как мы
раньше обходились без него?
Так продолжалось около года. Близились экзамены. Приходилось экономить каждую
минуту, и сестра, зная мои мытарства, предложила перейти на «Красный Перекоп», до
которого от нашего дома рукой подать.
Мне выдали расчет, и через несколько дней, в апреле 1955 года, на «Красном
Перекопе» подписали приказ о зачислении меня работницей в ленторовничный цех
фабрики № 2. И вот наступил день, когда мы всей семьей - мама, Люда и я - отправились
на комбинат, ставший вскоре для меня вторым домом. Над его воротами, как и над
воротами шинного завода, ярко горело изображение ордена Ленина. Мы вместе миновали
проходную и разошлись по своим цехам.
Здесь было куда светлее и чище, чем на шинном. Да это и понятно. Там мы имели
дело с горячей резиной, а тут с похожим на снег хлопком. И шум здесь не резкий, ровный,
и я подумала, что он, наверное, похож на шелест морского прибоя. На каждой машине с
маркой «Ташкент» бешено вращалось по сто двадцать шесть веретён. И за каждым надо
следить, быстро устранять обрывы нитей. … Специальность ровничницы понравилась, я
почувствовала себя полноправным членом большого производственного коллектива, о
котором много хороших слов говорили на городских собраниях, часто писали на
страницах ярославских газет. … В цехе появились новые подруги, а среди них и
студентки заочного техникума легкой промышленности, где училась сестра Люда. Они-то
и подговорили меня после окончания девятого класса поступить в свой техникум. Я так и
сделала. В этот техникум не надо было ходить ежедневно. Учебных заданий давалось
7
много, но они выполнялись дома. Почти все свободное от работы время приходилось
просиживать над книгами и тетрадями, орудовать рейсшиной, пользоваться готовальней.
Кроме предметов, знакомых по школе, появились новые: хлопкопрядение, испытание
волокнистых материалов, отделка хлопчатобумажных тканей...
Теперь я работала, как у нас говорят, «на паре» — одновременно на двух машинах,
стоящих друг против друга. В цехе считалась неплохой работницей, выработка моя ничуть не
меньше тех, чьи имена не сходили с красной доски. И в заочном техникуме дела тоже шли
неплохо. Там меня избрали старостой группы — это обязывало и учиться хорошо и быть
примером в дисциплине.
Одно плохо: времени по-прежнему не хватало. Девчата кличут в кино или на танцы в
клуб, а я по-прежнему только отмахиваюсь: у меня зачет по хлопкопрядению на носу или
собираюсь па консультацию в техникум. Кажется, если бы в сутках было сорок восемь часов,
то и тогда на многое житейское не хватило бы времени. Трудно, но, как говорится, «взялся за
гуж — не говори, что не дюж». Впрочем, в постоянном цейтноте находилась не только я. Все,
кто работал и учился, испытывали те же трудности.
После окончания техникума … меня назначили стажером в ремонтно-механический
цех. Там ремонтировались машины и станки; можно было по-настоящему изучить все
оборудование текстильного производства, продолжить образование. Но долго работать
там не пришлось.
(В 1960 году В.В. Терешкова закончила Ярославский заочный техникум легкой
промышленности. Была выбрана освобожденным секретарем комитета комсомола
Ярославского комбината технических тканей «Красный Перекоп» и в этой должности
проработала до 1962 года.)
Спортивные достижения
Наш город славится своим аэроклубом, возникшим еще до моего рождения, в начале
тридцатых годов. Из числа его воспитанников в пору Великой Отечественной войны
вышло тринадцать Героев Советского Союза Членами аэроклуба были и наши
краспоперекопские ребята, и девушки, и студенты моего техникума, и комсомольский
актив.
Мне казалось, для парашютного спорта нужны какие-то особенные люди, отважные и
сильные. Правда, к этому времени я считалась неплохой лыжницей, туда и обратно
переплывала Волгу. Но одно дело — земля и вода, и совсем другое — небо. Хватит ли у
меня смелости для прыжков с парашютом?
И вот я вместе с шумной Галей (подругой) в аэроклубе… Спортсмены-аэроклубники
встретили Галку смехом и шутками:
— Новенькую привела?
— Пусть посмотрит,— неопределенно ответила подруга и, оставив меня, убежала по
своим делам.
Я осталась одна. Никто не обращал на меня внимания. Через полчаса начались
прыжки. Прыгало сразу несколько человек. Я не удержалась и побежала к месту их
приземления. Парашютисты оказались девушками. Велико же было мое удивление, когда
среди них узнала Галку.
8
Ну, видела, как все просто? — спросила подруга, освобождаясь от парашютных
лямок, перехватывающих ее тоненькую фигурку.
- Знаю, сейчас тебе тоже хочется прыгнуть,— понимая все, что творилось в моей душе,
тараторила Галка, — но сначала надо заняться премудростями парашютного дела.
…Мы изучали устройство парашюта, практиковались в его укладке, знакомились с
техникой прыжков. Вся осень и зима 1958—1959 годов ушли на теоретические занятия.
Каждой хотелось скорее испробовать свои силы в первом прыжке.
… И вот наконец меня и моих подруг зовут к самолету «ЯК-12» (21 мая 1959 года).
Последние приготовления. Поправляю на себе ранцы основного и запасного парашютов,
усаживаюсь в кабину. … Ободряю себя: рано или поздно это должно случиться. Ведь
даже путешествие в два миллиона километров, которое мне спустя несколько лет
довелось совершить в космосе, начиналось с первого шага! И это был мой первый шаг.
Вперед, Валя, и не дрейфь! Как только машина оторвалась от земли, предстартовые
волнения словно рукой сняло. Теперь уже не вылезешь из кабины, не скажешь: боюсь. Вся
энергия сосредоточилась на одном: чтобы в момент команды «Пошел» смело ринуться
вниз.
Монотонно гудел мотор, и, видимо, оттого, что я напряженно ждала, мне послышалась
эта команда. Ни о чем не раздумывая, я встала на сиденье, спустилась па подножку,
находящуюся с внешней стороны борта самолета, и шагнула в разверзшуюся пропасть.
Несколько секунд ошеломляющего, захватывающего дух падения, резкий динамический
рывок, похожий на выстрел хлопок раскрывшегося парашюта. И сразу ласковая тишина,
такая, что слышен каждый удар сердца и шум крови в висках. А внизу, далеко-далеко,
Ярославль с пряничным кремлем и церквами, Волга и словно отлакированная, омытая
майским дождем зеленая земля. Отыскала глазами кирпичные корпуса «Красного
Перекопа» и, кажется, в нагромождении зданий заметила наш маленький домик. Видит ли
меня сейчас мама?
Земля, такая далекая вначале, стремительно придвигалась. И строения, и люди на
аэродроме как бы вырастали в размерах. Я подтянула стропы, как учили, развернулась по
ветру и легко коснулась ногами земли. Все! Прыжок закончен! В душе бушевали смятенные, никогда не испытанные чувства.
Трудно передать радость, охватившую меня в тот момент. Я стала парашютисткой! Но
за спиной раздался резкий голос руководителя полетов, человека строгого и
требовательного:
- Кто разрешил прыгать без команды?
«Как без команды?» — не поняла я. И снова, теперь уже на земле, вновь пережила то
мгновение, когда какая-то внутренняя сила заставила меня встать со своего места в кабине
«ЯК-12» и кинуться вниз. Кажется, в самом деле я сделала это, не дождавшись команды?
Вот тебе и парашютистка-перворазница. Я покраснела от стыда и, молча перебирая
стропы парашюта, не находила слов в оправдание.
— Ну, добре, — видимо, понимая мое состояние, сказал руководитель полетов,—
учтите ошибку и не повторяйте ее. Начало, в общем, неплохое.
Несмотря на некоторое нарушение правил, прыжок получил отличную оценку, и мне
за него в полетной ведомости поставили пятерку.
—
9
… Когда вернувшаяся мама стала выговаривать за позднее возвращение домой,
Володя заступился, объяснил, где я была и что сделала. Мама так и ахнула, но,
почувствовав, что меня теперь уже не отговоришь, попросила:
- Прыгай, родная, да не часто...
... Прыжки последовали один за другим — 23, 26 июня, 4, 5 июля. Все хорошо, и вдруг
огорчение — тройка. Пришлось повторить последний прыжок с тем же заданием и
добиться пятерки.
В середине июля 1959 года у нас проходили внутриклубные соревнования, к ним
тщательно готовились новички. На этих соревнованиях, совершая с высоты 800 метров
свой девятый прыжок, я впервые выполнила задание на точность приземления: удачно
оторвалась от самолета и, работая стропами парашюта, плавно, без рывков приземлилась
в ярко очерченный на земле круг. Мне снова записали отличную оценку…
Из книги: Ярославна: Сб-к о В. Терешковой. - Ярославль: Кн изд., 1963. - 100 с.
Д. Аристов, мастер спорта СССР, инструктор – летчик-парашютист Ярославского
аэроклуба ДОСААФ
До самой далекой планеты
…Любой факт из Валиной биографии потому и воспринимается с таким интересом,
что факты эти интереснее любого вымысла. В сказке говорится, как Золушка стала
принцессой. Но нет такой сказки, где простая девушка, ро дившаяся в деревне, взлетела к
звездам. Нет такой сказки, но есть быль.
Валя всегда считала работу и учебу главным. Но без любимого пара шютного спорта
не мыслила она жизни. И каждую свободную минуту проводила на аэродроме.
Говорят, что талант — это огромная способность трудиться. В этом смысле наша
Валя безгранично талантлива. Ее путь в спо рте вовсе не был усыпан розами. Как и у
каждого из нас, спортсменов, случалось всякое. Мы помним, как переживала она, когда
на областном первенстве 1960 года среди второразрядников заняла девятое место.
Случается, опытные мастера бывают надолго выбиты из седла таким срывом. Но Валя не
подала вида, как ей тяжело.
Долго не могла добиться она стабильного падения после отрыва от самолета. В
прыжке с задержкой раскрытия парашюта с первой секунды надо падать в определенном
положении — руки в стороны, лицом к «кресту», выложенному на аэродроме. За кольцо
браться в последнее мгновение задержки.
А Валю сначала переворачивало во всех трех плоскостях. Получались какие -то
немыслимые сальто, которые и не снились акробатам. После при земления подходила к
инструктору с виноватой улыбкой.
- Опять не получается. — И добавляла, решительно тряхнув головой: - Но
непременно получится!
Она добилась-таки своего. Получились и ночные прыжки. А ведь пер вый такой
прыжок вышел словно блин комом. Прыгали с самолета ЯК -12. Высота 800 метров, внизу
выложен из фонарей крест, у которого нужно приземлиться. Но Валю отнесло в сторону.
Опустилась чуть не на крышу СКП — стартового командного пункта, смонтированного
на автомобиле.
Были и еще неудачи на спортивном пути спорстменки. Но ее непре клонное упорство
помогало преодолеть все трудности. 21 мая 1959 года совершила она свой первый
парашютный прыжок. А 16 июня 1963 года наша Ярославна вывела на просторы
10
Вселенной космический корабль. Пройти за такое короткое время путь от новичка до
заслуженного мастера спорта — многие ли добивались такого?
Из книги: Женщина века. – Ярославль, 2003.
В отряде космонавтов
Если после полета Юрия Гагарина у меня в голове бродили неясные мысли
попытаться связать свою жизнь с изучением космоса, то теперь, когда оттуда, с
подзвездных дорог, вернулся Герман Титов, во много раз преумноживший то, что уже
было достигнуто, желание стать космонавтом захватило меня всю. Оно было настолько
сильно, что не оставляло меня, чем бы я ни занималась.
После долгих раздумий я написала письмо с просьбой зачислить меня в космонавты.
Время листало странички календаря. Я по-прежнему с головой окунулась в
комсомольскую работу.
В аэроклубе тоже накопились дела. Я стала общественным инструктором по
парашютному спорту, у меня появились свои «подопечные» — юноши и девушки
комбината. К каждому занятию с ними следовало подготовиться, я отвечала за их знания.
Счет личных парашютных прыжков приближался к «юбилейной» сотне, с каждым
выездом на аэродром они становились сложнее и интереснее. Но мысли о принятом
решении и посланном письме не покидали меня.
И вдруг явился ответ и совсем не так, как я ждала. В аэроклуб по делам, связанным с
летной и парашютной подготовкой, прибыло несколько специалистов из Москвы. Один из
них - представитель ЦК ДОСААФ - вызвал меня на беседу. Сначала я не поняла, что
интересует собеседника. Но постепенно разговор прояснился, и все словно запело в душе:
дождалась, дождалась, дождалась!.. Речь шла о высказанном в моем письме желании стать
летчиком-космонавтом. Я была готова к бою и в этой беседе наполовину его выиграла, но
все же понимала, что одного этого и, надо признаться, не очень-то продолжительного
разговора недостаточно для окончательного решения вопроса. Но все же дело сдвинулось
с мертвой точки, подул попутный ветер. Все в душе моей запело, и даже по-зимнему
хмурое, невеселое небо показалось ясным, солнечным.
А я, помня уговор с москвичом — молчать до поры, до времени, — ничего не могла
никому рассказать, сама хранила свою тайну, не рискуя вверить ее даже маме — самому
близкому мне человеку.
…Расписание было жестким, слушали лекции и простаивали у доски с утра до вечера,
постигая новые для нас науки: астрономию, геофизику, ракетную технику, специальные
космические дисциплины. Не все сразу становилось понятным, приходилось вечерами
засиживаться за книгами и учебниками.
… И вот я в удобной люльке, в тесных объятиях привязных ремней. Сигнал -и
центрифуга медленно сделала один круг, второй, третий... Ничего страшного, ощущение,
как на карусели в детстве. На какое-то мгновение в ушах зазвучала монотонная музыка
шарманки, перед глазами замелькали карусельные кони, тигры, олени...
Центрифуга увеличивала скорость. Захватило дух. Стало давить на все тело. И с
каждым оборотом давление становилось сильнее. Стиснув зубы, попыталась закрыть
глаза и не смогла. Перекосились мышцы лица, сердце забилось учащенно, и в первый раз
в жизни я почувствовала тяжесть крови. Правильно говорили ребята, что при вращении на
11
центрифуге кровь у человека становится тяжелой, как ртуть. Когда центрифуга
остановила свой бег, я выбралась из люльки.
- Ну как? - спросил инструктор.
- Хорошо, - бодрясь, ответила я.
- Ну как?- спросили девчата, когда мы отошли в сторону.
- Плохо,— призналась я.
Чувствовала я себя преотвратительно, как после неудачного прыжка с парашютом, И
не столько физически, сколько морально. Ведь на первый раз мне дали всего-навсего
трехкратную перегрузку, да и то непродолжительную. А ребята выдерживали куда большие перегрузки, да еще производили в этот момент заданные рабочие движения, на
бешеной скорости безошибочно называли появляющиеся на световом табло цифры. Смогу
ли делать то же самое, терзалась я, вернувшись в свою комнатку, где с фотографии на
меня глядело доброе лицо мамы.
- Сможешь, - как бы подбадривала она.
После второй тренировки на центрифуге я почувствовала себя куда увереннее и
лучше. То же происходило и с подругами, которые после первой пробы засомневались
было в своих силах.
Тренировка следовала за тренировкой, и мы все больше привыкали к ускорениям,
выдерживали длительные, многократные перегрузки. Центрифуга уже не напоминала
чудовище, выматывающее силы.
http://www.people.su
В отряд космонавтов Валентина Терешкова была зачислена 12 марта 1962 года и
стала проходить обучение как слушатель-космонавт 2-го отряда. 29 ноября 1962 года она
сдала выпускные экзамены по ОКП на «отлично». С 1 декабря 1962 года Терешкова —
космонавт 1-го отряда 1-го отдела. С 16 июня 1963 года, то есть сразу после полёта, она
стала инструктором-космонавтом 1-го отряда и была на этой должности до 14 марта 1966
года.
Во время обучения она проходила тренировки на устойчивость организма к
факторам космического полёта. Тренировки включали в себя термокамеру, где надо было
находиться в лётном комбинезоне при температуре +70 °C и влажности 30 %,
сурдокамеру — изолированное от звуков помещение, где каждая кандидатка должна была
провести 10 суток.
Тренировки в невесомости проходили на МиГ-15. При выполнении
параболической горки внутри самолёта устанавливалась невесомость на 40 секунд, и
таких сеансов было 3—4 за полёт. Во время каждого сеанса надо было выполнить
очередное задание: написать имя и фамилию, попробовать поесть, поговорить по рации.
Особое внимание уделялось парашютной подготовке, так как космонавт перед
самой посадкой катапультировался и приземлялся отдельно на парашюте. Поскольку
всегда существовал риск приводнения спускаемого аппарата, проводились и тренировки
по парашютным прыжкам в море, в технологическом, то есть не пригнанном по размеру,
скафандре.
http://ru.wikipedia.
12
Полёт на «Востоке-6»
Свой космический полёт (первый в мире полёт женщины-космонавта) Терешкова
совершила 16 июня 1963 года на космическом корабле Восток-6, он продолжался почти
трое суток. … Одновременно на орбите находился космический корабль Восток-5,
пилотируемый космонавтом Валерием Быковским.
В день первого полёта в космос она сказала родным, что уезжает на соревнования
парашютистов, о полёте они узнали из новостей по радио.
Генерал-лейтенант Николай Петрович Каманин, занимавшийся отбором и
подготовкой космонавтов, так описал старт Терешковой
Подготовка ракеты, корабля и все операции обслуживания прошли исключительно
чётко. По чёткости и слаженности работы всех служб и систем старт Терешковой
напомнил мне старт Гагарина. Как и 12 апреля 1961 года, 16 июня 1963 года полёт
готовился и начался отлично. Все, кто видел Терешкову во время подготовки старта и
вывода корабля на орбиту, кто слушал её доклады по радио, единодушно заявили: «Она
провела старт лучше Поповича и Николаева». Да, я очень рад, что не ошибся в выборе
первой женщины-космонавта.
Позывной Терешковой на время полёта — «Чайка»; фраза, которую она произнесла
перед стартом: «Эй! Небо, сними шляпу!» (изменённая цитата из поэмы В. Маяковского
«Облако в штанах»).