Азимути гри кохання

1
УДК 809.1:008.001
Губарь А.А.
студентка,
Харьковский национальный технический университет
сельского хозяйства имени Петра Василенко
АЗИМУТЫ ИГРЫ В ЛЮБОВЬ
Постановка проблемы и её актуальность. Феномен вездесущести игры
нынче определяется неугасающим интересом к её проблематике. Игра с самого
рождения общества остаётся основополагающей жизнедеятельности человека.
Однако, следует отметить, что раньше процессу воздействия игры на человека
уделялось мало внимания. На сегодняшний день игра снова заинтересовала
специалистов и привлекает к этому исследованию всё большее количество
учёных. Нам же интересно воздействие игры на человека сквозь призму
литературы, которая сегодня доступна каждому сознательному человеку.
Анализ основных исследований. Проблематикой игры как феномена
жизнедеятельности человека занимались выдающиеся деятели философии:
Г.Гадамер, Е.Финк, Й.Хейзинга, Ф.Шиллер, Г.Спенсер, В.Вундт, К.Гросс.
Среди психологов значительное внимание феномену игры посвятил З.Фрейд, а
в педагогике отечественные учёные такие, как К.Ушинский, В.Сухомлинский,
Каменский изучали роль игры в образовательном просвещении человека.
Выделение нерешённых проблем. Первопричиной возникновения
интереса к феномену игры является труд голландского философа и
культуролога Йоахима Хейзинги “Homo ludens” (“Человек грающий”, 1938).
Исходя из его концепции, многие писатели активизировали изучение игрового
элемента деятельности человека, внедряя его в образы своих персонажей. Но не
следует забывать о своеобразности подхода каждого писателя к разработке
игровой концепции поведения своих персонажей. Мы попытаемся сделать
детальный анализ произведений писателей конца ХІХ – конца ХХ вв. в
ипостаси феномена игры.
Цель и задачи статьи. Целью исследования является изучение
проблематики игровой деятельности человека в творческой сфере, в быту и
поведении индивидуума в его чувственном мире, в первую очередь, в
отношениях любви, на основе анализа и обобщения проблем литературных
произведений.
В рамках данной цели выделяются следующие задачи:
1) теоретический обзор феномена игры в литературоведении;
2) игра в чувства и игра в любовь – сюжетные линии писателей.
Изложение основного материала. Сегодня поведение нового человека
диктуется теми глобальными средствами коммуникаций и культуры, которые
его окружают: Интернет, телевидение, телефонная связь и другие.
Соответственно идёт переориентация ценностей: достижения прошлых
поколений во многом нивелируются или же приобретают глобально-массового
характера, который рассчитан на средний и низший класс общества. Исходя из
2
этого, на первый план выходит игра: человек сознательно изменяет своё
поведение, свои мысли и поступки в целях возможности перевоплотиться на
того, кем бы он хотел быть.
По мнению Йоахима Хейзинги, культура возникает в форме игры. Это и
есть исходная предпосылка игровой концепции культурной деятельности
человека. Культура первоначально разыгрывается. В тех видах человеческой
деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных
потребностей таких как, охота, в архаическом обществе выражалась в игровую
форму. Человеческое общежитие поднимается до супрабиологических форм,
придающих ему высшую ценность посредством игр. В этих играх, по мнению
Хейзинги, общество выражает свое понимание жизни и мира. Именно игра
послужила основанием и фактором культуры, а, соответственно, и этических и
эстетических норм поведения человека [12, 89].
Ближе всех к пониманию термина “игра” подходит В.Вундт. Он склонен
считать, что игра является источником наслаждения. “Игра – детище труда.
Нету ни одной игры, в которой бы не было прототипа настоящего труда,
который всегда первичен ей во времени и по самой сути. Необходимость
существования игры заставляет человека трудится. Именно в ней человек
постепенно начинает ценить свою деятельность как источник наслаждения.
При этом игра отстаивает корыстную цель труда, а, соответственно, делает
целью этот приятный результат, которым сопровождается труд” [10, 130].
Теория игры К.Гросса была известна и популярна в первой четверти
ХХ в. Сам он её называет “теорией упражнения” или самовоспитания. Её
основными постулатами являются следующие: 1) каждое существо имеет
наследственные предпосылки, определяющие цель его поведения; 2) у высших
животных, особенно у человека, врождённые реакции, какими бы
необходимыми они не были, являются недостаточными для выполнения
жизненных задач; 3) период детства делает возможным приобретение тех
навыков, которые необходимы для жизни, а не тех, которые развиваются
непосредственно с врождённых реакций и рефлексов.
Таким образом, взятая во внимание теория К.Гросса акцентирует
важность игры в её психологическом выражении. После публикации теория
стала господствующей, однако учёные впоследствии начали в неё вносить свои
дополнения и поправки. Так, например, Ф.Бойтендайк определял игру не как
значение детства, а совершенно противоположно: существо играет потому, что
ещё молодо [10, 203].
Тема игры своеобразно решается в работах испанского философа Хосе
Ортеги-и-Гасета,
считавшего, что
существуют
две разновидности
человеческого рода: масса (“косная материя исторического процесса”) и элита
(“творцы подлинной культуры”). Жизнь людей выдающихся сосредоточена в
сфере игровой деятельности. Игра противопоставляется обыденности,
пошлости человеческого бытия.
Х.Ортега-и-Гасет – испанский философ, публицист. В центре внимания
Ортеги-и-Гасета находились прежде всего социальные проблемы. В своих
работах “Дегуманизация искусства” (1925) и “Восстание масс” (1929-1930) он
3
впервые в западной философии изложил основные принципы доктрины
“массового общества”, под которым он понимал духовную атмосферу,
сложившуюся на Западе в результате кризиса буржуазной демократии,
бюрократизации, распространения денежно-меновых отношений на все формы
человеческого общения. В этот период складывается система общественных
связей, внутри которой каждый человек чувствует себя частицей безличного
начала – толпы.
Констатируя тяжелейший кризис, через который проходит современное
сознание, мыслитель отмечает, что западный человек не знает больше, “по
каким звездам жить”. Пытаясь найти ориентиры в современной культуре,
философ создает игровую утопию спортивно-праздничного отношения к
жизни. Образ такого мироощущения он раскрывает на примере нового
искусства. Его основные тенденции: 1) дегуманизация; 2) избегание живых
форм; 3) стремление к тому, чтобы произведение искусства было лишь
произведением искусства; 4) стремление понимать искусство как игру и только;
5) тяготение к глубокой иронии; 6) избегание всякой фальши. Новое игровое
искусство доступно только одаренному меньшинству, аристократам духа.
Ученый был убежден, что человек может подняться над тоскливым миром
обыденности, лишь перейдя в область неутилитарных отношений (лучшим
примером является спорт) [8, 190].
Исходя из вышеуказанного, справедлив афоризм Фридриха Шиллера:
“Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, а
человеком он бывает только тогда, когда играет”. Уже во времена Шиллера, то
есть в эпоху немецкого Просвещения, поднималась проблематика игровой
деятельности человека, которая в дальнейшем разработалась в целостную
философскую концепцию. При этом Фридрих Шиллер выдвинул теорию,
которую принято именовать “теория переизбытка сил”, в соответствии с
которой игра – наслаждение, связанное с переизбытком жизненных сил [2, 165].
Исследовав историю развития теории игровой концепции, можно
отметить общую черту, характерную для всех философских, психологических и
исторических подходов: игра – плод воображения, некий мир грёз и
воображариум каждого человека в том контексте, в котором он хочет видеть
себя, окружающих людей или весь мир. Игра выступает в детерминантом для
творческой деятельности массового человека: он переделывает явления, вещи и
процессы, которые сопровождают его, а также создаёт в них новизну и
оригинальность. Однако следует отметить различия между творчеством
массового деятеля и творчеством в её классическом понимании. В устоявшемся
понимании творчество является антиподом наследования, плагиата,
копирования, подражания. В массовом сознании это нормальное явление,
каждый делает то, что “ему ближе к душе”, и это, в данном случае уже
творчество. Вот здесь и прослеживается игровой элемент – человек действует
за уже ранее созданным шаблоном, алгоритмом, образом, дабы не тратить
лишний раз время на “выдумки” своего принципиально нового.
Влияние игрового феномена культуры на дальнейшее развитие всех
жанров искусства стало всё более и более значительным. Популярность
4
игровой концепции воспроизводится, в первую очередь, в литературном жанре
искусства и культуры, сквозь силу художественного слова, где на первый план
выходит словесная игра или игра слов.
Французский поэт Поль Валери заметил, что в отношении правил игры
невозможен скептицизм. Эмоционально-чувственное состояние человека в
таких условиях подвластно изменчивой внешней игровой среде. Отношения
дружбы, любви, ненависти, преданности становятся наигранными и меняют
свою сенсорную окраску в зависимости от доминант окружающего мира.
Главным лейтмотивом поэзии Валери является символ, благодаря которому
человек воспринимает вездесущую среду: как внешнюю, так и внутреннюю.
Обыгрывая значения этих символов, человек способен не сам адаптироваться к
окружающей среде, но адаптировать её под свою собственную. Любовь
становится игрой символов, знаков, которая неоднократно подчёркивалась
Ш.Бодлером, А.Рембо, У.Уитменом [4, 64].
Об игре в любовь говорит и чешский писатель Милан Кундера,
подчёркивая, что никто не бывает столь бесчувственным, как сентиментальные
люди: сердечная чёрствость, скрытая за стилем, изобилующим сантиментами.
Его романы “Невыносимая лёгкость бытия” и “Шутка”, которые прославили
автора во всём литературном мире, пронизаны тематикой игры в любовь
персонажами романа. Следует отметить, что, приобщаясь к литературе
магического реализма, Кундера оставляет за героями своих романов свободный
выбор образа жизни и методики познания самого себя. Подтверждением этому
явяляются слова главного действующего лица романа “Шутка” Людвика: “Я
был человеком с несколькими лицами” [7, 44]. Игра в жизнь изменила саму
сущность бытия Людвика и его дальнейшую судьбу, трансформировав их
образы Других. Его положительный настрой к игре явно не сочетается с
противоположным отношением к игре другого персонажа романа – Гелены:
“Может, я дура, но и те, кто говорят мне об этом, не умнее, у них тоже свои
заповеди и словечки, абсурдность, отчуждение, непонятно, почему я должна
собственную глупость подменить чужой, нет, я не хочу разломить свою жизнь
на две половины. Я хочу, чтобы моя жизнь была цельной от начала до конца”.
Гелена не желает принимать игру в жизнь и игру в чувства для себя, но не
отрицает игрового поведенческого элемента игры в жизни других людей – за
такую игру она и полюбила Людвика. Милан Кундера в совершенстве
описывает мелочи жизни, из которых вырастает сам смысл бытия человека, –
для него самое важное найти чудо в каждом мгновении человеческого
существования, ибо такое мгновение более не повторится.
Данная ипостась является основной во всей литературе магического
реализма, которая в своей стилистике допускает существование игры как
составного элемента человеческого бытия. В ней человек, по мнению
представителей этого жанра, способен не только перевоплотиться в магию
жизни другого, но и отыскать своё собственное видение на “Я” и “не Я”.
Классик магического реализма Хулио Кортасар в романе “Игра в классики”,
который успешно продолжил линию модернизма ХХ в. вслед за романом
Германа Гессе “Игра в бисер”, посредством главных персонажей романа –
5
Орасио Оливейру и Магу – переносит жизнь каждого из них на образы других
героев романа, благодаря чему Оливейра и Мага способны увидеть со стороны
свою жизнь и представить её в таком свете, который соответствует их
желаниям, мечтам, чувствам. Любовь Оливейры и Маги, как сама игра в
классики, – прыжок вперёд, прыжок назад, на одной и на двух ногах: они
вольны в выборе формы и содержания – сродная игре в чувства. В завершении
главная мысль романа выражена в словах Орасио Оливейры: “Постигнув всю
массу науки и знания, я буду пронзительно тосковать по чему-то, например, по
дождю, который пролился бы здесь, в этом мирке, по дождю, который наконецто пролился бы, чтобы запахло землёй и живым, да, чтобы наконец-то здесь
запахло живым” [6, 149]. Его слова звучат девизом ко всем читателям, которые,
едва открыв книгу, не просто являются посторонними наблюдателями жизни и
игры персонажей, но и берут в них непосредственное участие – сама
стилистика романа продумана таким образом, чтобы “перепрыгивать” с главы
на главу, со страницы на страницу, со строчки на строчку, со слова на слово.
Другой классик магического реализма и всей литературы прошлого и
нынешнего веков Габриэль Гарсиа Маркес в романе “Сто лет одиночества”
описывает жизнь целых поколений рода Буэндия. Главная мысль романа
поставлена не только на настоящее мгновение, в котором находится человек, но
и на прошлое – как элемент сохранение душевного спокойствия, генетической
памяти, символов рода. “Найден покой в том доме, где воспоминания,
вызываемые безжалосной памятью, обретают плоть и кровь и разгуливают, как
живые существа, по глухим тёмным комнатам”, – с такой мыслью возвращается
домой представитель второго поколения рода Буэндия, Аурелиано [1, 216].
Магия слова Маркеса обретает игровой формы в сюжете романа и восходит
своими корнями в исконные традиции Латинской Америки и в современные
литературные формы модернизма. Важной чертой персонажей является их
неспособность найти настоящую любовь, – играя в чувства, они так и не обрели
настоящих чувств, и потому на протяжении ста лет род остался одиноким,
чтобы утонуть в вечности бытия.
Исходные предпосылки игрового феномена культурной деятельности
человека находят своё отражение в творчестве современного французского
писателя Бернара Вербера, а именно в его бестселлере “Империя ангелов”.
Здесь всё человечество в целом и отдельно взятые индивидуумы выступают в
качестве марионеток в руках богов и ангелов. Они играют так, как хотят, для
них ангелы делают то, что они хотят, но при этом сохраняется иерархичность
всех чувств, отношений, положений. Для главного героя романа первична была
игра его “подопечных”, исходя из которой будет решаться его дальнейшая
судьба. Люди играли с ангелами, ангелы играли с людьми – головоломка
вечности и равновесия мира.
Другой современный, но уже американский писатель Чак Паланик в
романе “Бойцовский клуб” нивелирует традиционные ценности человечества и
выводит и на передовой ставит так называемое “поколение Х”, которое в
обыденной жизни можно назвать ”отбросами общества”. Вопрос о
сознательной игровой деятельности ставится под большое сомнение, но
6
двуличность главного героя романа подтверждает желание перевоплотиться в
жизнь Другого, запутывая нити отношений между “Я”, “не Я” и Марлой. Таким
образом, игра в Януса породила своеобразный любовный треугольник, в
котором каждой маске главного героя отведенная своя особая роль.
Игра как основа жизни помогала существовать в психиатрической
больнице героям романа Кена Кизи “Над кукушкиным гнездом”, в котором, на
самом деле, трагические судьбы каждого персонажа привели к лечению, но не
врождённые психические отклонения. Закрывая глаза на все жизненные
проблемы, пациенты клиники в своих рутинных буднях играли в жизнь,
которой их лечили, в чувства, которые они потеряли. В том же контексте
отражён и роман Кизи “Порою блажь великая”: “Стоп! Не парься. Просто
сдвинься на пару дюймов влево или вправо – и будет другая точка зрения” [5,
751]. Разноплановые герои и их образы диктовались разностью помыслов и
мыслей, но лишь юмор и игра позволяли им остаться в своём русле и сохранить
жизненные позиции от критической утраты сознания и души.
Современный российский представитель жанра магического реализма
Виктор Пелевин, обладая совершенством литературного слова и словесной
игрой, говорит об игре в следующем контексте своего романа “Числа”:
“Сегодня мы играем без зрителей. Сегодня мы играем свою жизнь” [9, 41].
Глубина данной мысли познаётся в её значимости для определения феномена
игры как основной составной человеческой души. Но всё же непостижимость
игры и её смысла, тайна её остаётся сокрытой от глаз всех людей, оставляя за
ними возможность выбора значений и правил игры в собственную жизнь.
О противоположной точке зрения на игру в любовь говорил немецкий
писатель Эрих Мария Ремарк: “Я люблю тебя и знаю, что никогда никого не
буду так любить, как тебя, потому что никогда уже не буду таким, какой я
сейчас, в это мгновение, оно уже проходит, пока я о нём говорю, и я не могу
удержать его, даже если бы отдал за него жизнь” [11, 305]. Яркий
представитель реализма ХХ в. Эрих Мария Ремарк в своём романе “Возлюби
ближнего своего” вскользь упоминает о существовании игры в бытии
вселенной: война как игра, мир как игра, жизнь как игра, смерть как игра. Но
для силы, которой Ремарк наделяет любовь, неподвластна игра: любовь, если
она настоящая, всегда лишь искренняя, чистая, преданная, вечная. Для писателя
фактически не существует иной любви: максимализм жизненной философии
Ремарка сводится к осознанию смысла жизни лишь в самих мелочах жизни, за
их гранью жизнь человека теряет свою значимость.
Художник “утерянного поколения” Эрнест Хемингуэй разделяет точку
зрения Ремарка, и демонстрирует в своих романах и сборниках эссе – “По ком
звенит колокол”, “Прощай, оружие!”, “Победитель не получает ничего” –
отчаянную попутку вернуть утерянную после Первой мировой войны
нормальную жизнь. Он отрицает существование какой-либо игры внутри
руины, погрома, хаоса человеческих душ, мыслей, жизней. Жизнь персонажей
Хемингуэя и Ремарка – безнадёжная попытка вернуть мирное прошлое и
склеить разбитые осколки разрушенного душевного покоя внутри себя.
7
Выводы и перспективы дальнейших исследований. Экспрессивностилистический характер литературных произведений прошлого и нынешнего
веков свидетельствует о его зависимости от феномена игры, который берёт
свои корни с древних веков, и сейчас становится самым распространённым
методом выражения чувств и способом самосохранения. Данная зависимость
выражается безграничным интересом к игре философов, психологов, педагогов,
культурологов. Развитие подтверждения или отрицания теории игровой
деятельности человека побуждает к переосмыслению картины человеческой
жизни и ставит перед новым человеком новые задачи и цели.
Герои литературных произведений, проанализированных в данной статье,
– неповторимый мир жизни, судеб людей, поколений, всего человечества. Они
детерминируют эстетические и этические вкусы читателей, формируют их
мировоззрение, тип мышления. Акцентируя на положительных аспектах игры в
любовь и игры в жизнь, писатели таким образом достигают
сюрреалистического понимания мира людьми, которые подвластны
искушениям магии слова. Однако отрицание игры писателями даёт
возможность остаться в пространстве и времени, в котором он есть, – ни шагу в
сторону. Исходя из этого говорить о дискриминации или обожествлении
феномена игры человеческих отношений в художественной литературе
невозможно, так как каждый писатель вносит свою лепту в сохранение
литературных традиций и предложение новаторских идей в искусстве слова.
Вопрос о значении игры человеческих отношений в литературе остаётся
открытым, как и любой риторический вопрос философии, но какими бы ни
были взгляды на поставленную проблематику, не следует забывать: “Что все
наши идеи и чаяния? Игра!” [3]
Перспективой дальнейших исследований предполагаем изучение
феномена игры в коммуникационном взаимодействии сквозь призму
глобального общества.
Список использованной литературы
1.
Гарсиа Маркес Г. Сто лет одиночества: Роман / Г.Гарсиа Маркес / Пер. с
испанского М.Былинкиной. – СПб.: «Азбука-классика», 2007. – 384 с.
2.
Городяненко В.Г. Соціологія: Навч. посіб. / В.Г. Городяненко. – К.: ВЦ
«Академія», 2008. – 544 с.
3.
Джойс Д. Портрет художника в юности: Роман / Д.Джойс / Пер. с
английского М.Богословой. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. –
304 с.
4.
Естетика: Навч. посіб. / За ред. В.О.Лозового. – К.: Хрінком Інтер, 2007. –
208 с.
5.
Кизи К. Порою блажь великая: Роман / К.Кизи / Пер. с английского
Д.Сабарова. – М.: Эксмо, 2010. – 928 с.
6.
Кортасар Х. Игра в классики: Роман / Х.Кортасар / Пер. с испанского
Л.Синянской. – М.: АСТ, 2008. – 393 с.
7.
Кундера М. Шутка: Роман / М.Кундера / Пер. с чешского Н.Шульгиной. –
СПб.: Издательская Группа «Азбука-классика», 2010. – 416 с.
8.
Манн Ю. Мировая художественная культура. ХХ век. Литература /
8
Ю.В.Манн, В.А.Зайцев. – СПб.: Питер, 2008. – 464 с.
9.
Пелевин В. Числа: Роман / В.Пелевин. – М.: Эксмо, 2010. – 365 с.
10. Радугин А.А. Культурология / А.А.Радугин. – М.: Центр, 2005. – 304 с.
11. Ремарк Э.М. Возлюби ближнего своего: Роман / Э.М.Ремарк / Пер. с
немецкого И.Шрайбера. – М.: АСТ, 2010. – 444 с.
12. Хейзинга Й. Homo ludens / Й.Хейзинга / Человек играющий / Пер. с
нидерландского Д.Сильвестрова. – СПб.: Издательский дом «Азбукаклассика», 2007. – 384 с.
Анотація
Стаття висвітлює проблематику феномену гри в культурній та повсякденній
діяльності людини в контексті аналізу художньої та філософської літератури.
Визначено основні напрямки застосування гри в людських відносинах, перш за
все, у коханні. Основними джерелами із художньої літератури стали твори
представників жанру магічного реалізму Європи та Латинської Америки. У
статті демонструються різні погляди на гру, концептуальні підходи до
вирішення її проблематики, залишаючи при цьому питання про місце та роль
гри у людських відносинах відкритим.
Ключові слова: гра, кохання, реалізм, модернізм, символізм, магічний реалізм,
філософія, культурологія.
Аннотация
Статья описывает проблематику феномена игры в культурной и повседневной
деятельности человека в контексте анализа художественной и философской
литературы. Определены основные направления применения игры в
человеческих отношениях, в первую очередь, в любви. Основными
источниками из художественной литературы стали сочинения представителей
жанра магического реализма Европы и Латинской Америки. В статье
демонстрируются разные взгляды на игры, концептуальные подходы к
решению её проблематики, оставляя при этом вопрос о месте и роли игры в
человеческих отношениях открытым.
Ключевые слова: игра, любовь, реализм, модернизм, символизм, магический
реализм, философия, культурология.
Abstract
The article describes the problems of phenomena of game of cultural and everyday
activity of person in the context of analysis artistic and philosophical literature. The
main directions of using game in human’s relations, first of all, in love are definite.
By basic sources from artistic literature have been the representatives of genre of
magic realism of Europe and Latin America. In the article different looks are the
game, conceptual going near the decision of its problem, abandoning here a question
about a place and role of game in human relations opened.
Keywords: game, love, realism, modernism, symbolism, magic realism, philosophy,
cultural science.