ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ (Жалоба №. 18541/04) Постановление

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
КУЗЬМЕНКО ПРОТИВ РОССИИ
(Жалоба №. 18541/04)
Постановление
Страсбург
21 декабря 2010 года
Настоящее постановление станет окончательным при наступлении
обстоятельств, указанных в п. 2 ст. 44 Конвенции. Оно может
подвергаться редакторской правке.
По делу Кузьменко против России, Европейский суд по правам
человека (Первая секция), заседая Палатой в следующем составе:
Кристос Розакис (Christos Rozakis) – Председатель;
Анатолий Ковлер (Anatoly Kovler),
Элизабет Штайнер (Elisabeth Steiner),
Дин Шпильман (Dean Spielmann),
Эрик Йебенса Сверре (Sverre Erik Jebens),
Джорджио Малинверни (Giorgio Malinverni),
Джордж Николау (George Nicolaou), – судьи;
и Сорен Нильсен (Søren Nielsen), Секретарь Секции, –
проведя 2 декабря 2010 года закрытое заседание, выносит
следующее постановление, принятое в тот же день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело рассматривалось по жалобе № 18541/04 против
Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со статьей 34
Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее –
«Конвенция»), гражданкой России Татьяной Михайловной Кузьменко
(далее – «заявительница») 10 марта 2004 года.
2. Интересы заявительницы представлял юрист С. Кирюхин,
практикующий в г. Орск. Правительство России (далее –
«Правительство») было представлено г-жой В. Милинчук, бывшей
представительницей Российской Федерации в Европейском Суде по
правам человека.
3. Заявительница, в частности, утверждала, что она подверглась
жестокому обращению со стороны милиции и не получила
эффективного расследования этого инцидента.
4. 19 июня 2007 года Председатель Первой секции уведомил о
жалобе Правительство РФ.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявительница родилась в 1975 году и проживает в городе
Орск (Оренбургская область).
А. События 22 сентября 2001 года: версии сторон
6. Вечером 22 сентября 2001 года милиционеры задержали мужа
заявительницы по подозрению в нарушении общественного порядка
и доставили его в ближайший милицейский участок, расположенный
в здании общежития. Заявительница проследовала за ними. По
словам заявительницы, в ответ на просьбы отпустить ее мужа,
милиционер Ш. схватил ее за волосы и ударил головой о стену три
раза. Потом он приковал ее наручниками к радиатору в коридоре
общежития. Она была освобождена через несколько часов.
7. Правительство оспаривало версию событий заявительницы,
утверждая, что заявительница, будучи пьяной, следовала за
сотрудниками милиции и ее мужем в участок, требуя, чтобы ее
проинформировали о причинах задержания ее мужа, а также
требовала его освобождения. По мнению Правительства,
заявительница пыталась помешать задержанию ее мужа, хватая
милиционеров за форму и используя нецензурную лексику. По
прибытию в участок заявительница пыталась блокировать входные
двери и ногой ударила милиционера Ш. в ногу. После того как
милиционеры заперли входную дверь, заявительница разбила стекло
в двери, открыла ее и вошла в участок. Ее действия сопровождались
угрозами насилия в отношении милиционеров, а так же она сказала,
что будет содействовать их увольнению. Столкнувшись с
сопротивлением заявительницы, милиционер Ш. использовал
физическую силу и надел на ее наручники.
8. 23 сентября 2001 года заявительница отправилась в больницу
№ 2 города Орска, жалуясь на головную боль, тошноту,
головокружение и рвоту. У нее было диагностировано сотрясение
мозга и назначено амбулаторное лечение. Лечащий врач также
отметил, что у заявительницы были синяки на лбу, груди, плечах и
затылочной части головы.
В. Уголовное дело
9. В отношении милиционера Ш. было возбуждено уголовное
дело по обвинению в превышении полномочий. Прокуратура
обвинила его в причинении заявительнице травм в виде сотрясения
мозга, повреждения тканей и кровоподтеков на левой стороне лица, а
также в превышении пределов своих полномочий путем
приковывания заявительницы наручниками к радиатору.
10. 28 сентября 2001 года заявительница прошла судебномедицинскую экспертизу. После осмотра эксперт вынес заключение,
в котором изложено следующее:
«[Есть] отек мягких тканей на левой стороне лба [заявительницы],
сопровождающийся голубовато-желтым синяком трех сантиметров в ширину и
шесть сантиметров в длину ... [и] три синяка от семи сантиметров в ширину и
семи сантиметров в длину, а так же от двух сантиметров в ширину и двух
сантиметров в длину на задней поверхности в нижней трети ее правого плеча.
Есть аналогичные синяки на ладонной поверхности правого предплечья (синяк
на один сантиметр в длину и один сантиметр в ширину) и на задней части
правого предплечья (два синяка: один сантиметр в ширину и один сантиметр в
длину, и три сантиметра в ширину и три сантиметра в длину); [есть синяк],
размером четыре сантиметра в ширину и четыре сантиметра в длину, на ... левом
плече, [Есть] подобные многочисленные синяки на спине [заявительницы]
левом запястье и левом предплечье ... размерами от 3 до 3 и от 4 до 5
сантиметров.»
Эксперт сделал вывод, что сотрясение мозга, травмы и синяк на
лице заявительницы были вызваны ударами о твердые тупые
предметы и нанесли легкий вред здоровью. Он перечислил
многочисленные синяки на руках и плечах заявительницы, определяя,
что они тоже были результатом ударов тупым предметом и были
получены в то же время, что и черепно-мозговая травма. Наконец,
эксперт осмотрел заявительницу на наличие травмы груди, которую
диагностировали в больнице. Эксперт не нашел никаких
доказательств в поддержку этого диагноза.
11. 23 января 2002 года после прохождения заявительницей
второй судебно-медицинской экспертизы, заключение эксперта
подтвердило наличие травм и их характер, а также установило, что
травмы могли быть причинены при обстоятельствах, описанных
заявительницей.
12. В марте 2002 года дело было направлено для судебного
разбирательства в Ленинский районный суд г. Орска. Однако 17
апреля 2002 года районный суд вернул дело на дополнительное
расследование с целью исправления определенных процессуальных
нарушений, касавшихся прав обвиняемого. Суд первой инстанции
также подчеркнул, что было необходимо еще одно медицинское
освидетельствование заявительницы для того, чтобы «урегулировать
некоторые несоответствия в первых двух заключениях экспертов».
13. 24 января 2003 года комплексная медицинская экспертиза
подтвердила, что заявительница имела черепно-мозговую травму,
кровоподтек и повреждение мягких тканей левой части лба,
повреждение мягких тканей затылочной области и сотрясение мозга,
многочисленные ушибы на руках и повреждение мягких тканей на
левой стороне груди в результате неоднократного применения
твердого тупого предмета с небольшой площадью поверхности.
Отмечая, что травмы могли быть причинены при обстоятельствах,
описанных заявительницей, эксперты заявили, что разное
расположение, в частности, тот факт, что синяки были на лбе и
затылочной области заявительницы, а также количество травм,
исключают самостоятельное причинение.
14. 17 марта 2003 года Ленинский районный суд вынес
оправдательный приговор в отношении Ш. по всем пунктам
обвинения, установив, что его действия не были преступными. Суд
основывал свое решение на показаниях обвиняемого, заявительницы
и ее мужа, четверых сотрудников милиции: г-на Б., г-на М., г-на Т. и
г-на С., пяти свидетелей: г-на А., г-жи Г., г-жи К., г-жи Б., и г-жи И., и
мнении судебно-медицинского эксперта, г-на П. Их показания были
следующими:
- Подсудимый подтвердил, что 22 сентября 2001 года он и его
коллега, Т., задержали мужа заявительницы. Заявительница, будучи в
состоянии алкогольного опьянения, подошла и потребовала, чтобы ее
муж отпустили. Она использовала ненормативную лексику, хватала
сотрудников милиции за одежду и не отвечала на их
предупреждения. После того как милиционеры зашли в отделение,
заявительница пыталась помешать им закрыть входные двери и пнула
ответчика в ногу. Когда подсудимому удалось закрыть дверь,
заявительница разбила стекло в двери, открыла ее и вошла в здание.
Обвиняемый отметил, что у него не было выбора, кроме как
приковать заявительницу наручниками к радиатору возле входной
двери. Однако она продолжала бесчинствовать. Она сломала другое
стекло во входной двери, использовала ненормативную лексику.
Ответчик настаивал, что он не избивал заявительницу. Он не мог
объяснить причину появления травм у заявительницы, отметив, что у
нее не было травм до задержания ее мужа, и что она могла ушибиться
сама.
- Заявительница призналась, что, находясь под действием
алкоголя, она пыталась предотвратить задержание ее мужа и схватила
милиционеров за форму, а также использовала ненормативную
лексику. Она также заявила, что после того как она сломала стекло в
двери и вошла в отделение, обвиняемый схватил ее за волосы и три
раза ударил головой о стену. После этого он пристегнул ее
наручниками к радиатору.
- Муж заявительницы подтвердил, что его жена проследовала за
ним в отделение милиции. Будучи в участке он услышал звук
разбитого стекла, затем крик его жены, и еще один звук разбитого
стекла. Он не видел, как его жене были нанесены травмы.
- Свидетели, г-н А. и г-жа Г., показали, что они видели
заявительницу и ее мужа вечером 22 сентября 2001 года до прибытия
милиции, и что они не наблюдали предполагаемого избиения
милицией.
- Сотрудники милиции, г-н Б. и г-н М., заявили, что они
прибыли в отделение примерно в 10 часов вечера 22 сентября 2001
года. Они видели в коридоре заявительницу, прикованную
наручниками к радиатору. Она вела себя агрессивно и была под
действием алкогольного опьянения. Вокруг нее на полу находилось
битое стекло. У нее не было видимых повреждений. Сотрудники
милиции отметили, что Ш. объяснил им, что он надел на
заявительницу наручники, чтобы успокоить ее. После того, как она
была освобождена, заявительница вновь угрожала сотрудникам
милиции, используя оскорбительные выражения.
- Свидетели, г-жа К. и г-жа Б., сообщили районному суду, что
22 сентября 2001 года около 10 часов вечера они шли по коридору
общежития. Они заметили, что заявительница был прикована
наручниками к радиатору. Она была пьяна и агрессивна, а так же
использовала ненормативную лексику. Заявительница не имела
каких-либо просьб или жалоб.
- Свидетель, г-жа И., которая работала консьержем в
общежитии, заявила, что она говорила с заявительницей в течение
вечера 22 сентября 2001 года, и что заявительница подтвердила, что
она разбила окна, чтобы привлечь внимание к своей ситуации.
- Милиционер, г-н Т., подтвердил показания подсудимого.
- Милиционер, г-н С., показал, что заявительница пожаловалась
ему, что подсудимый избил ее. Он видел синяк на ее руке, выше
запястья, и травмы на лбу. Заявительница была направлена на
медицинское обследование.
- Эксперт, г-н П., сообщил суду, что по поручению районного
помощника прокурора он проводил судебно-медицинскую экспертизу
заявительницы и сделал заключение. Он записал, что заявительница
имела сотрясение мозга, повреждение тканей и синяк на лице, синяк
на правой стороне лба и синяки на руках. Эксперт отметил, что его
заключение было подтверждено результатами последующей судебномедицинской экспертизой.
15. Рассмотрев доказательства, районный суд постановил, что
нет никаких доказательств того, что подсудимый избил
заявительницу. Что касается того, что тот заковал заявительницу в
наручники, суд постановил следующее:
«Действия Ш. являются законными и обоснованными, они были вызваны
незаконными действиями потерпевшей [заявительницы], совершившей
правонарушение. Специальные меры - наручники - были применены законно с
целью предотвращения дальнейших правонарушений [заявительницей], которая
действовала непредсказуемо, создала опасную ситуацию для сотрудников
милиции и других лиц, которые ходили через коридор здания. [Заявительница]
могла стать причиной различных травм людей, разбив стекла [в двери].
Потерпевшая не нуждалась в медицинской помощи и не просила об этом. У
потерпевшей не было видимых повреждений, при которых требуется
медицинская помощь. Когда он заковал в наручники и задержал супругов
[заявительницу и ее мужа], Ш., сообщил об этом... своему начальнику, таким
образом, выполнив свои обязанности».
Заявительница и прокуратура обжаловали приговор районного
суда.
16. 22 апреля 2003 года Оренбургский областной суд поддержал
выводы районного суда. Решение суда было следующим:
«Касаемо травм, причиненных потерпевшей.
Ш. решительно заявил, что он не избивал [заявительницу]. Свидетелей этому
нет. Заявления потерпевшей о том, что было причиной ее травм, не
соответствуют выводам судебно-медицинской экспертизы.
Таким образом, как следует из заключения экспертов ..., [заявительница]
имела повреждения в виде сотрясения, травм и гематом на лице, на левой
стороне лба. Эксперт, П., который проводил первое медицинское
освидетельствование, был допрошен и заявил, что если было подтверждено, что
[заявительница] ударилась головой сама, вполне возможно, что она получила
эти травмы, однако, сказать точно не представлялось возможным.
В соответствии с выводами комплексной судебно-медицинской экспертизы,
[заявительница] имела черепно-мозговую травму (ушиб и повреждение мягких
тканей левой части лба, повреждение мягких тканей затылочной области головы
и сотрясение мозга), многочисленные синяки на руках, и повреждение мягких
тканей на левой стороне груди.
Эксперты пришли к выводу, что потерпевшей нанести их самой себе не было
возможно.
Однако, в данном случае подсудимому вменялись только травмы,
находящиеся на лбу потерпевшей. Травмы [заявительницы] на затылочной
области головы и повреждения грудной клетки не включены в обвинения
против Ш. Принимая этот факт во внимание, сторона обвинения и суд не могут
выйти за пределы обвинительного заключения и не могут рассматривать в суде
любые дополнительные вопросы, которые могут привести к дальнейшим
обвинениям.
Суд также считает, что эти травмы не могут быть приняты во внимание при
принятии решения по вопросу о том, что заявительница могла сама стать
причиной этих травм. Обвинение, таким образом, не опровергло довод Ш. о том,
что [заявительница] могла нанести себе повреждение левой стороны головы,
которое привело к сотрясению мозга.»
С. Гражданский иск
17. 27 июля 2003 года заявительница подала иск против УВД г.
Орска и Министерства финансов, требуя компенсацию за моральный
ущерб, причиненный незаконными действиями Ш.
18. 5 декабря 2003 года Ленинский районный суд г. Орска,
опираясь на постановление от 17 марта 2003 года того же суда,
отклонил иск заявительницы. Суд постановил, что вина Ш. в
причинении травм не была доказана. Ссылаясь на статью 1
Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных
или унижающих достоинство видов обращения и наказания, суд
сослался на «характер» травм заявительницы и тот факт, что ни
заявительница, ни Ш. не объяснили «механизм появления травм»,
постановив, что «травмы могли быть причинены случайно, при
применении к истице законных санкций». Суд счел, что действия,
повлекшие за собой эти травмы, не могут приравниваться к
«пыткам».
19. 5 февраля 2004 года Оренбургский областной суд оставил в
силе решение от 5 декабря 2003 года, опираясь на выводы районного
суда по обвинению Ш.
II. НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО НА МОМЕНТ
ИЗЛОЖЕННЫХ СОБЫТИЙ
А. Расследование уголовных преступлений
20. Уголовно-процессуальный кодекс РФ (в силе с 1 июля 2002
года, «УПК») устанавливает, что уголовное дело может быть
возбуждено следователем или прокурором, по заявлению отдельных
лиц или по собственной инициативе, в случае если есть основания
полагать, что было совершено преступление (статьи 146 и 147).
Прокурор отвечает за надзор за расследованием дела (статья 37). Он
может указать на необходимость проведения конкретных
следственных действий, передавать дело от одного следователя
другому или назначить дополнительное расследование. Если нет
оснований для возбуждения уголовного дела, прокурор или
следователь выносят мотивированное постановление по этому
вопросу, которое должно быть доведено до
сведения
заинтересованной стороны. Решение может быть обжаловано
вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции в порядке,
установленном статьей 125 УПК (статья 148). Статья 125 УПК
предусматривает судебный контроль за действиями следователей и
прокуроров, которые могут нарушать конституционные права
участников судопроизводства или затруднить доступ к правосудию.
В. Применение силы и специальных средств со стороны
милиции
Закон о милиции (№ 1026-1 от 18 апреля 1991 года) (Закон РФ
«О милиции»)
21. Сотрудники милиции имеют право на использование
физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в
случаях и в порядке, установленном Законом о милиции. Сотрудники
милиции, предназначенные для временного содержания под стражей
подозреваемых и обвиняемых, могут использовать силы и
специальные средства в порядке, установленном Законом «О
содержании под стражей» (ст. 12).
22. Ст. 12 Закона о милиции предусматривает, что милиционер,
прибегая к физической силе, специальным средствам или
огнестрельному оружию, должен предупредить гражданина, что
специальные средства / огнестрельное оружие будут использованы
против него. В тех случаях, когда промедление в применении силы,
специальных средств или огнестрельного оружия может поставить
под угрозу жизни и здоровье граждан или сотрудников милиции или
вызвать другие серьезные повреждения, такие предупреждения не
требуются. Сотрудники милиции должны обеспечить минимальный
ущерб от применения силы / специальных средств / огнестрельного
оружия, соответствующий характеру и степени опасности, которую
представляют незаконные действия и преступник, и сопротивление
преступника. Сотрудники полиции должны также обеспечить, чтобы
лица, которые были ранены в результате применения силы /
специальных средств / огнестрельного оружия, получили
медицинскую помощь.
23. В соответствии со статьей 13 Закона о милиции
милиционеры могут применять физическую силу, в том числе боевые
приемы, чтобы предотвратить уголовные и административные
правонарушения, с целью задержания лиц, совершивших такие
правонарушения, чтобы преодолеть сопротивление законным
требованиям, или в случае, если ненасильственные методы не
обеспечивают выполнение обязанностей, возложенных на милицию.
24. Статьи 14 и 15 Закона о милиции имеют исчерпывающий
перечень случаев, когда могут быть использованы специальные
средства, в том числе наручники и огнестрельное оружие. В
частности, наручники могут быть использованы только для
преодоления сопротивления сотруднику милиции, с целью
задержания лица, пойманного тогда, когда он совершает уголовное
преступление против жизни, здоровья или имущества.
ПРАВО
I. О предполагаемом нарушении статьи 3 Конвенции
25. Заявительница жаловалась, что сотрудник милиции жестоко
избил ее и оставил на несколько часов в наручниках в унизительном
положении, и что местные власти не смогли эффективно
расследовать инцидент и наказать преступника за нарушение статьи 3
Конвенции, которая гласит следующее:
«Никто не должен подвергаться пыткам или
унижающему достоинство обращению или наказанию»
А. Доводы сторон
бесчеловечному
или
26. Правительство обратило внимание суда на обстоятельства
задержания мужа заявительницы и ее реакцию на правомерные
действия
милиционеров.
Правительство
подчеркнуло,
что
заявительница незаконно требовала отпустить ее мужа, задержание
которого было осуществлено в соответствии с законом, в том числе с
информированием о причинах задержания. Заявительница, которая в
судебных слушаниях не отрицала этого факта, была пьяна,
действовала агрессивно, пыталась помешать аресту ее мужа,
использовала ненормативную лексику, хватала сотрудников милиции
за форму, угрожала насильственными действиями и даже ударила
милиционера по ноге. Она продолжала возмутительное поведение в
милицейском участке, разбив стекла входной двери и ворвавшись в
здание. Правительство утверждало, что в этих обстоятельствах
применение силы со стороны милиции, а также использование
наручников, было оправданным и законным ответом на поведение
заявительницы. Кроме того, это было единственно возможным и
эффективным ответом, так как не ненасильственные методы были
неспособны успокоить заявительницу. По мнению Правительства,
применение силы в отношении заявительницы не противоречило
гарантиям, предусмотренным статьей 3 Конвенции. В частности,
применение силы не достигло минимального уровня жестокости,
которое требуется, чтобы положения Конвенции были применимы.
Ущерб, причиненный заявительнице в результате применения силы,
не привел к каким-либо долгосрочным негативным последствиям для
ее здоровья и считается «незначительным» экспертами. Кроме того,
при применении силы и наручников, милиционер не имел
намерением причинить ей физические или психические страдания
или унизить ее. Правительство пришло к выводу, что применение
силы не достигло предела бесчеловечного или унижающего
достоинство обращения.
27. Кроме того, правительство обратилось к аргументу
заявительницы о неэффективном расследовании событий 22 сентября
2001 года. Они утверждали, что российские следственные органы
сделали все возможное, чтобы эффективно отреагировать на жалобу
заявительницы о жестоком обращении. Они возбудили уголовное
дело против сотрудника милиции и подготовили его дело к
судебному разбирательству, собрав необходимые доказательства для
обвинения, которые должны поддерживаться в суде. С точки зрения
Правительства, эти усилия, несмотря на оправдание милиционера,
подтверждают тот факт, что российские власти выполнили свои
позитивные обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции в
деле заявительницы.
28. Заявительница поддержала свои жалобы, утверждая, что
Правительство не представило никаких доказательств в поддержку
утверждений о том, что действия милиционера были законными.
Заявительница подчеркивала, что задержание ее мужа не имело
правовой основы и, следовательно, ее попытки предотвратить
задержание были правомерными. В любом случае, меры,
предпринятые милиционером в ответ на ее действия, были
необъяснимыми и неоправданными. Заявительница отметила, что
Правительство не оспаривает тот факт, что травмы были нанесены ей
милиционером. Однако они не объяснили, почему ее надо было
ударить головой, по крайней мере, три раза о стену, как сделал
милиционер. Будучи избитой и прикованной наручниками к
радиатору в коридоре общежития, она страдала от унижения и боли,
которые не могут быть объяснены ее собственным поведением.
Б. Оценка Суда
1. Приемлемость
29. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно
необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 Конвенции, и что она не
является неприемлемой и по другим основаниям. Поэтому она
должна быть признана приемлемой.
2. Существо дело
(А) Общие принципы
(i) Сфера применения статьи 3
30. Как Суд неоднократно заявлял, статья 3 закрепляет одну из
основных ценностей демократического общества. Даже в самых
сложных обстоятельствах, таких, как борьба с терроризмом и
организованной преступностью, Конвенция запрещает пытки и
бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или
наказание, независимо от поведения жертвы (см. Labita v. Italy /
Лабита против Италии [Большая Палата], №. 26772/95, § 119,
ЕСПЧ, 2000-IV, и Chahal v. the United Kingdom / Чахал против
Соединенного Королевства, 15 ноября 1996 года, § 79, Отчеты о
постановлениях и решениях 1996-V). Статья 3 не предусматривает
исключений, и никаких отступлений от нее допустимо в соответствии
со статьей 15 § 2 Конвенции, даже в случае чрезвычайного
положения, угрожающего жизни нации (см. Selmouni v. France /
Селмуни против Франции [Большая Палата], № 25803/94, § 95, ЕСПЧ
1999-V, и Ассенов и другие против Болгарии, 28 октября 1998 года, §
93, Отчеты 1998-VIII).
31. Для того, чтобы жестокое обращение подпадало под
действие статьи 3, оно должно достигнуть минимального уровня
жестокости. Оценка этого минимума зависит от всех обстоятельств
дела, таких как продолжительность обращения, его физические и
психические последствия, а в некоторых случаях от пола, возраста и
состояния здоровья жертвы (см. Ирландия против Соединенного
Королевства / Ireland v. the United Kingdom, 18 января 1978 года, §
162, Серия А № 25, и Яллох против Германии / Jalloh v. Germany
[Большая Палата], №. 54810/00, § 67, ЕСПЧ 2006-IX). Дальнейшие
факторы включают в себя цель, для которой обращение было
применено, а также его намерения или мотивы (ср., в том числе,
Аксой против Турции / Aksoy v. Turkey, 18 декабря 1996 года, § 64,
Отчеты 1996-VI; Эгмез против Кипра / Egmez v. Cyprus, № 30873/96,
§ 78, ЕСПЧ 2000-XII, и Крастанова против Болгарии / Krastanov v.
Bulgaria, № 50222/99, § 53, 30 сентября 2004 года), а также такие
обстоятельства, как атмосфера повышенной напряженности и
эмоциональности
(ср.,
например,
Селмуни
/
Selmouni,
процитированное выше, § 104).
32. Суд считает обращение «бесчеловечным», если оно, в
частности, было преднамеренным, длилось несколько часов подряд и
вызвало либо телесные повреждения, либо интенсивные физические
и психические страдания (см. Лабита / Labita, процитированное
выше, § 120). Такое обращение считается «унижающим
достоинство», если оно пробуждает в жертвах чувство страха,
тревоги и неполноценности, способное оскорбить и унизить их и,
возможно, сломить их физическое или психологическое
сопротивление, или заставить жертву действовать против ее воли и
совести (см., в частности, Кинан против Соединенного Королевства /
Keenan v. the United Kingdom, № 27229/95, § 110, ЕСПЧ 2001-III, и
Яллох / Jalloh, процитированное выше, § 68).
33. При определении такой формы жестокого обращения как
пытки, внимание должно быть уделено различию, закрепленному в
статье 3, между этим понятием и понятием бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения. Как отмечалось в предыдущих
делах, похоже, у разработчиков Конвенции было намерение с
помощью таких различий придать особое значение умышленному
причинению серьезных и жестоких страданий (см., Ирландия против
Соединенного Королевства / Ireland v. the United Kingdom,
упомянутое выше, § 167; Аксой / Aksoy, процитированное выше, § 63;
и Селмуни / Selmouni, процитированное выше, § 96). В дополнение к
признаку жестокости обращения есть элемент целенаправленности
пыток, как это признано в Конвенции ООН против пыток и других
жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов
обращения и наказания, которая в статье 1 определяет пытку как
умышленное причинение сильной боли или страдания, в частности, с
целью получения информации, применяя насилие или запугивания
(см. Аккоч против Турции / Akkoç v. Turkey, № 22947/93 и 22948/93, §
115, ЕСПЧ 2000-X).
(II) Установление фактов
34. Суд повторяет, что заявления о жестоком обращении
должны быть подтверждены соответствующими доказательствами.
При оценке доказательств Суд обычно применяет стандарт
доказывания «за рамками разумных сомнений» (см. Ирландия против
Соединенного Королевства / Ireland v. the United Kingdom, 18 января
1978 г., § 161, Серия А, № 25). Такие доказательства могут следовать
из существования достаточно сильных, четких и совпадающих
выводов или подобных неопровержимых презумпций факта. Там, где
события полностью или в значительной степени находятся в
исключительном ведении властей, как в случае с лицами,
находящимися под их контролем в заключении, сильные презумпции
факта будут возникать в отношении травм, появляющиеся во время
такого
содержания
под
стражей.
Действительно,
бремя
доказательства может быть возложено на власти, и они должны
обеспечить удовлетворительное и убедительное объяснение причин
возникновения травм (см. Салман против Турции / Salman v. Turkey
[Большая Палата], №. 21986/93, § 100, ЕСПЧ 2000-VII).
35. Когда по вопросу уже были разбирательства в национальном
суде, задачей Суда не является подмена своей собственной оценкой
оценки фактов национальными судами (см. Клаас против Германии /
Klaas v. Germany, 22 сентября 1993 года, § 29, Серия А, № 269). Хотя
Суд не связан выводами национальных судов, в нормальных
условиях необходимы убедительные доказательства для того, чтобы
отойти от фактов, установленных этими судами (см. Матко против
Словении / Matko v. Slovenia, № 43393/98, § 100, 2 ноября 2006 года).
Однако, в случае обвинений властей в нарушении статьи 3
Конвенции, Суд должен осуществить особенно тщательный контроль
оценки этих фактов (см., с соответствующими изменениями, Рибич /
Ribitsch, процитированное выше, § 32).
(Б) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле
(I) Установление фактов и оценка тяжести жестокого обращения
α. Предполагаемое избиение милиционером
36. Суд отмечает, и стороны это не оспаривают, что вечером 22
сентября 2001 года между заявительницей с сотрудниками милиции
был горячий спор по поводу задержания ее мужа. Также неоспоримо,
что после попытки заявительницы проникнуть в отдел милиции,
чтобы добиться освобождения мужа, офицер Ш. использовал
физическую силу в отношении заявительницы и приковал ее
наручниками к радиатору в коридоре общежития, где был
расположен участок. Заявительница провела несколько часов в таком
положении и была выпущена без предъявления каких-либо
обвинений против нее.
37. Суд далее отмечает, что 23 сентября 2001 года
заявительница была осмотрена в больнице, где ей поставили диагноз
«сотрясение мозга» и направили на амбулаторное лечение. Синяки на
ее груди, плечах, лбу и затылочной части головы были также
зарегистрированы (см. п. 8). Пять дней спустя судебно-медицинская
экспертиза подтвердила наличие этих повреждений у заявительницы,
кроме одного на груди, и пришла к выводу, что они были причинены
твердым тупым предметом (см. п. 10). Аналогичные выводы были
сделаны экспертами, проводившими медицинское обследование
заявительницы 23 января 2002 года. Однако, эксперты исправили
выводы, принимая правдоподобность версии событий заявительницы
(см. п. 11).
38. В этой связи Суд отмечает, что между сторонами не было
спора по поводу того, что травмы заявительницы, как показано в
медицинских заключениях, были получены в милицейском участке.
Суд придает особое внимание тому факту, что ни заявительница, ни
Правительство не утверждает, что травмы были причинены до
противостояния заявительницы и милиционера, или что они могли
быть нанесены самой заявительницей. Следовательно, «вне разумных
сомнений» установлено, что заявительница получила повреждения в
результате применения силы со стороны милиционера Ш.
39. На этом фоне, учитывая серьезный характер травм
заявительницы,
Правительство
должно
было
убедительно
продемонстрировать, что применение силы не было чрезмерным (см.
Зелилоф против Греции / Zelilof v. Greece, № 17060/03, § 47, 24 мая
2007 года).
40. Суд отмечает, что точные обстоятельства и интенсивность
применения силы в отношении заявительницы были оспорены
сторонами и являются предметом несколько противоречивых оценок
стороны обвинения и судебных органов. Правительство утверждало,
что применение силы было строго соразмерным и необходимым,
поскольку заявительница вела себя агрессивно, била ногами
милиционера, пытаясь войти в участок, и представляла собой угрозу
для милиционеров и других лиц, которые в то время случайно шли по
коридору общежития. Правительство утверждало, что акты насилия в
отношении заявительницы были совершены милиционером Ш. при
исполнении своих служебных обязанностей. Заявительница не
оспаривала, что она вошла в милицейский участок, нарушив прямой
приказ милиционера Ш. Однако, опираясь на заключения экспертов,
показывающих, что у нее были многочисленные травмы на руках,
плечах, груди, а также серьезная травма головы, заявительница
утверждала, что милиционер Ш. неоднократно ударил ее головой о
стену и применил чрезмерную силу, надев на нее наручники.
41. Суд отмечает аргумент Правительства о том, что сила была
использована законно в ответ на неправомерное поведение
заявительницы. Он признает, что при урегулировании ситуаций,
поддержании порядка, предотвращении преступлений, ловле
предполагаемых преступников и при попытке защитить себя и других
лиц, сотрудники милиции имеют право на использование
соответствующих средств, в том числе силы. Тем не менее, такие
меры могут быть использованы только тогда, когда это необходимо,
и они не должны быть чрезмерными (см. Иван Василев против
Болгарии / Ivan Vasilev v. Bulgaria, № 48130/99, § 63, 12 апреля 2007
года). Применение физической силы, которое не было строго
необходимым вследствие поведения лица, унижает человеческое
достоинство и, в принципе, является нарушением права,
закрепленного в статье 3 Конвенции.
42. Суд отмечает, что, согласно позиции Правительства, по
прибытии к отделу милиции заявительница попыталась туда войти.
Когда ее не пустили, она ударила милиционера Ш. в ногу, разбила
оконное стекло входной двери и вошла в участок. Она сопровождала
свои действия нецензурной бранью и угрозами насилия. Милиционер
приказал заявительнице прекратить неподобающее поведение, но
заявительница отказался подчиниться. Суд признает, что в этих
обстоятельствах должностное лицо могло применить физическую
силу, чтобы предотвратить дальнейшие нарушения и успокоить
заявительницу. Он также готов признать, что некоторые травмы на
теле заявительницы, такие как небольшие синяки на предплечьях и
плечах, могли стать результатом незначительной стычки между
заявительницей и милиционером Ш.. при попытке преодолеть
сопротивление заявительницы, закрыть дверь в милицейский участок
и надеть на нее наручники. В то же время, Суд не упускает из виду
тот факт, что травмы, нанесенные заявительнице, были не только в
области рук и плеч, и что количество повреждений, установленное во
время медицинского осмотра, было чрезмерным, и что у нее была
серьезная травма головы (см., в противоположность этому, Стефан
Илиев против Болгарии / Stefan Iliev v. Bulgaria, № 53121/99, § 44, 10
мая 2007 года).
43. Учитывая количество травм заявительницы, Суд не считает,
что степень применения силы в отношении ее была необходима в
данных обстоятельствах дела. Он не уверен, что милиционер Ш.
разумно полагал, что подобное применение силы было необходимо
для выполнения законной обязанности милиции и принуждения
заявительницы уступить. Применение силы в отношении
заявительницы с целью прекращения ее агрессивного поведения в
данных обстоятельствах вышло за рамки необходимого. В самом
деле, Суд считает, что действия милиционера были несоразмерны с
действиями заявительницы и не соответствовали целям, которые
нужно было достичь при применении насилия. Кроме того, Суд
считает, что применение силы по отношению к заявительнице
вызвало у нее психические и физические страдания, даже если оно не
нанесло за собой продолжительный ущерб ее здоровью. В этих
обстоятельствах Суд считает, что заявительница была подвергнута
такому обращению, которое может быть описано как бесчеловечное и
унижающее достоинство.
44. Соответственно, с учетом обстоятельств дела, Суд пришел к
выводу, что Государство несет ответственность в соответствии со
статьей 3 Конвенции за избиение, которому заявительница была
подвергнута в милицейском участке 22 сентября 2001 года, и что,
таким образом, была нарушена статья 3.
β. Использование наручников
45. Суд также не упускает из виду тот факт, что в течение
нескольких
часов
заявительница
оставалась
прикованной
наручниками к радиатору в коридоре общежития. Как видно из
представленных
Правительством
материалов,
использование
наручников было направлено на успокоение заявительницы и
восстановление порядка. Суд повторяет, что использование
наручников или других средств усмирения, как правило, не нарушает
статью 3 Конвенции, если мера была применена в связи с законным
содержанием лица под стражей и не влечет за собой применение
силы или выставления на публику этого факта, превышающие те, что
разумно сочтены необходимыми. В этой связи, важно учесть,
например, риск побега лица или причинения вреда или ущерба (см.
Ранинен против Финляндии / Raninen v. Finland, 16 декабря 1997 года,
Отчеты 1997-VIII, § 56, и Мэтью против Нидерландов / Mathew
v. the Netherlands, № 24919/03, § 180, ЕСПЧ 2005). Вместе с тем,
ограничения, которым подвергается лицо, не должны превышать
минимального уровня жестокости, предусмотренного Судом в
соответствии со статьей 3 Конвенции (см., с соответствующими
изменениями, Невмержицкий против Украины / Nevmerzhitsky v.
Ukraine, № 54825/00, § 94, ЕСПЧ 2005-II). Оценивая события,
описанные сторонами и произошедшие в милицейском участке 22
сентября 2001 года, Суд отмечает, что использование наручников в
этом контексте может рассматриваться как мера, менее
ограничительная, чем физическое насилие, при восстановлении
порядка и для успокоения заявительницы. Суд также готов признать,
что наручники были использованы в результате собственного
агрессивного поведения заявительницы для того, чтобы
предотвратить дальнейшие нарушения. В связи с этим, Суд не
упускает из виду тот факт, что, как видно из меморандума властей,
применение к заявительнице наручников было более эффективным и
способствовало задаче восстановления порядка сотрудниками
милиции. Суд отмечает, что заявительница не утверждала, что
наручники причинили ей физический вред. Не существует также
никаких доказательств того, что использование наручников было
направлено на ее унижение. Выражая сожаление, что заявительница
была оставлена на несколько часов в наручниках возле входной
двери, где она была видна общественности, Суд все же считает, что с
учетом описания событий сторонами, действия по использованию
наручников в отношении заявительницы можно считать
приемлемыми и оправданными опасностью, которую заявительница
представляла для окружающих. Из поведения заявительницы в тот
момент, когда она была пристегнута наручниками, в частности с
учетом ее попыток привлечь к себе внимание проходящих мимо,
также очевидно, что заявительница сама не воспринимала
использование наручников как оскорбительное и унижающее
обращение. Таким образом, Суд не считает неприемлемым
использование наручников в этом деле.
46. Таким образом, статья 3 Конвенции в части использования
наручников по отношению к заявительнице 22 сентября 2001 года не
была нарушена.
(C) Предполагаемая неэффективность расследования
47. Суд повторяет: когда человек подает обоснованную жалобу,
что он был подвержен жестокому обращению в нарушение статьи 3,
это положение, в сочетании с главной обязанностью государства в
соответствии со статьей 1 Конвенции, «обеспечивать каждому,
находящемуся под их юрисдикцией права и свободы, определенные в
... Конвенции» требует проведения эффективного официального
расследования. Обязательство провести расследование «это не
обязательство получить результат, а обязательство принять меры»: не
каждое расследование обязательно должно быть удачным или
привести к результатам, подтверждающим изложение фактов
заявителем; однако такое расследование должно, в принципе, вести к
установлению обстоятельств дела и в случае, если жалобы оказались
обоснованными, - к идентификации и наказанию виновных. Так,
расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно
быть тщательным. Это означает, что государственные органы всегда
должны предпринимать серьезные попытки установить, что
произошло на самом деле, и не должны полагаться на поспешные или
необоснованные выводы и прекращать расследование либо
принимать на их основе какие-либо решения. Они должны принимать
все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить
доказательства по делу, включая, помимо прочего, показания
очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и т.д.
Любой недостаток расследования, делающий невозможным
установление происхождения травм или личности виновных, может
привести к нарушению этого стандарта (см., среди многих других
авторитетных постановлений, Михеев / Mikheyev, процитированное
выше, § 107, и след., Ассенов и другие против Болгарии / Assenov and
Others v. Bulgaria, 28 октября 1998 года, Отчеты 1998-VIII, § 102 и
след.).
48. На основании доказательств, представленных в настоящем
деле, Европейский суд установил, что государственные органы в
соответствии со статьей 3 Конвенции ответственны за жестокое
обращение с заявительницей (см. п. 44 выше). Следовательно, жалоба
заявительницы на данное нарушение была «мотивированной». Таким
образом, государственные органы были обязаны провести
эффективное
расследование
обстоятельств,
при
которых
заявительница получила телесные повреждения (см. Крастанов
против Болгарии / Krastanov v. Bulgaria, № 50222/99, § 58, 30
сентября 2004 года).
49. Суд
отмечает,
что
расследование
утверждений
заявительницы началось сразу же, когда та подняла обратилась в
компетентные органы, и что, по крайней мере, на первый взгляд,
власти вначале действовали с усердием и оперативностью. В марте
2002 года, всего лишь через шесть месяцев после инцидента,
милиционеру Ш. было вручено обвинительное заключение, после
чего дело было передано в суд первой инстанции для рассмотрения
дела по существу (см. п. 12).
50. Суд отмечает, что после предварительного рассмотрения
дела судом первой инстанции были обнаружены некоторые
недостатки в двух судебно-медицинских заключениях, назначенных
органами прокуратуры, а также ряд процедурных нарушений с их
стороны, что нарушало права подсудимого. Дело было направлено в
прокуратуру для исправления этих дефектов. В результате
рассмотрение дела заявительницы в суде первой инстанции было
отложено почти на год. Кроме того, рассмотрев обстоятельства дела,
районный суд оправдал милиционера, установив факт отсутствия
доказательств жестокого обращения. В этой связи Суд напоминает,
что заявительница полностью зависела от прокурора в части сбора
доказательств, необходимых для подтверждения ее жалобы.
Прокурор имел юридические полномочия опрашивать сотрудников
милиции, вызывать свидетелей, посетить место происшествия,
собрать вещественные доказательства и принять все другие важные
шаги с целью установления истины. Его роль имела важное значение
не только для уголовного преследования в отношении лиц,
совершивших преступление, но и для помощи заявительницы при
использовании ей других средств правовой защиты, например, для
компенсации вреда (см. п. 20). В этих обстоятельствах Суд вынужден
интерпретировать выводы районного суда о недостаточности
доказательств как свидетельство серьезных недостатков в работе
органов прокуратуры.
51. Главным фактом, подрывающим надежность и
эффективность расследования в случае заявительницы, являлся
провал властей в обвинении милиционера Ш. в причинении
заявительнице травмы груди и затылочной части головы. Суд
отмечает, что обвинение было сосредоточено лишь на вопросе о том,
получила ли заявительница травмы лба в результате действий
милиционера, и исключило остальные травмы, зафиксированные
медицинскими экспертами. В этой связи Суд, соглашаясь с позицией
областного суда, полагает, что ограниченный характер обвинения,
выдвинутого прокуратурой в отношении Ш., сделал невозможным
оценку судом первой инстанции всей совокупности фактов, так как
суд был юридически обязан действовать в пределах границ
обвинительного заключения (см. п. 16). Очевидно также, что в этих
обстоятельствах суд первой инстанции был не в состоянии дать
правильное толкование выводов медицинских экспертов о природе и
происхождении травм заявительницы. Суд придерживается мнения,
что дефектное обвинительное заключение сделало невозможным для
прокурора добиться привлечения Ш. к ответственности. Кроме того,
Суд отмечает, что, когда в апреле 2002 года районный суд дал шанс
исправить процессуальные нарушения, органы прокуратуры могли
еще раз проверить качество своего обвинительного заключения для
того, чтобы добиться вынесения обвинительного приговора в
отношении Ш. Суд удивлен, что со стороны обвинения такие усилия
сделаны не были.
52. Получается, что компетентные органы совершили серьезные
ошибки непоправимого характера, приведшие к оправданию
милиционера Ш. В отсутствие каких-либо других правдоподобных
объяснений этих ошибок со стороны Правительства, Суд считает, что
главной причиной данных ошибок является некомпетентность
органов, которые проводили расследование по делу заявительницы
(см. подобные выводы в постановлении Маслова и Налбандова
против России / Maslova and Nalbandov v. Russia, № 839/02, §§ 93-97,
ЕСПЧ 2008 -... (выдержки)).
53. Соответственно, Суд считает, что имело место нарушение
статьи 3 Конвенции в части отсутствия эффективного расследования
жалобы заявительницы на жестокое обращение.
II.
ДРУГИЕ
КОНВЕНЦИИ
ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ
НАРУШЕНИЯ
54. Суд рассмотрел жалобы заявительницы на иные нарушения
в ее деле. Однако, с учетом всех материалов, которые были в его
распоряжении, и в той мере, в какой эти жалобы подпадают под
компетенцию Суда, Суд считает, что они не содержат каких-либо
признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или
Протоколах к ней. Отсюда следует, что в соответствии со статьей 35
§ § 3 и 4 Конвенции эти жалобы должны быть отклонены как явно
необоснованные.
III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
55. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны
допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения,
Суд, в случае необходимости,
потерпевшей стороне».
присуждает
справедливую
компенсацию
A. Ущерб
56. В качестве компенсации морального вреда заявительница
потребовала 50 000 евро (EUR).
57. Правительство сочло данные требования необоснованными
и чрезмерными.
58. Во-первых, Суд напоминает, что заявительница не обязана
предоставлять какие либо доказательства факта наличия морального
ущерба (см. Гридин против России / Gridin v. Russia, № 4171/04, § 20,
1 июня 2006 года). Суд далее отмечает, что в данном деле были
установлены серьезные нарушения Конвенции. Суд признал, что
заявительница подверглась унижению и страданию из-за жестокого
обращения с ней. Кроме того, она не получила пользы от
расследования ее жалобы на жестокое обращение. В связи с этим Суд
считает, что страдания заявительницы не могут быть
компенсированы одним лишь фактом установления нарушения. Тем
не менее, сумма, указанная заявительницей, представляется
чрезмерной. Производя оценку суммы на справедливой основе, Суд
присуждает заявительнице 12 000 евро в качестве компенсации
морального вреда, плюс любой налог, который может быть начислен
на эту сумму.
B. Судебные расходы и издержки
59. Заявительница не претендует на сумму расходов,
понесенных в национальных судах или в суде. Следовательно, суд
ничего не присуждает по этому основанию.
C. Пеня
60. Суд считает, что процентная ставка должна быть основана
на предельной процентной ставке Европейского центрального банка,
к которой должно быть добавлено три процентных пункта.
На этих основаниях Суд единогласно
1.
Объявляет
приемлемой
жалобу
относительно
предполагаемых избиений и использования наручников сотрудником
милиции по отношению к заявительнице 22 сентября 2001 года и
неэффективности расследования инцидента, а неприемлемой остальную часть жалобы;
2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3
Конвенции в связи с избиениями, которым заявительница была
подвергнута в милицейском участке 22 сентября 2001 года;
3. Постановляет, что не имело место нарушение статьи 3
Конвенции в связи с использованием наручников в отношении
заявительницы 22 сентября 2001 года;
4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3
Конвенции в связи с неспособностью властей эффективно
расследовать жалобу заявительницы на бесчеловечное обращение,
которому она подверглась со стороны милиции;
5. Постановляет:
(А) что государство-ответчик должно выплатить заявительнице
в течение трех месяцев с того момента, как решение становится
окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, 12 000
(двенадцать тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда.
Деньги должны быть переведены в Российские рубли по курсу на
день выплаты, плюс должны быть компенсированы любые налоги,
которые могут быть начислены на эту сумму;
(Б), что по истечении вышеупомянутых трех месяцев до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти
суммы в размере, равном предельной годовой процентной ставке по
займам Европейского центрального банка плюс три процентных
пункта;
6. Отклоняет остальные требования заявительницы по поводу
справедливой компенсации.
Составлено на английском языке и направлено сторонам в
письменной форме 21 декабря 2010 года в соответствии с п.п. 2 и 3
Правила 77 Регламента Суда.
Сорен Нильсен (Søren Nielsen)
Секретарь Суда
Кристос Розакис (Christos Rozakis)
Председатель Суда