Февральская революция 1917 года открыла эпоху постепенного
advertisement
1 ВОСПОМИНАНИЯ СОВЕТСКИХ ЧИНОВНИКОВ О СТАНОВЛЕНИИ ГОСУДАРСТВА ПЛАН. 1. ВСТУПЛЕНИЕ; 3 2. Вопрос об объединении независимых национальных республик 4 3. К вопросу о Дальневосточной республике; 9 4. о первых советских дипкурьерах; 13 5. ИТОГИ. 19 6. список литературы 20 2 вступление Февральская революция 1917 года открыла эпоху постепенного распада Российской империи. После октября этот процесс стал происходить быстрее. 18 декабря советское правительство признало независимость Финляндии. Но это было только первое отделение от России. В ходе гражданской войны на развалинах империи возникли уже 15 новых государств… при этом в Бухаре правил, например, эмир, в Грузии у власти стояли меньшевики, в Дальневосточной республике – большевики и эсеры Казалось, никогда уже не удастся установить единое государство из осколков распавшейся империи. Однако в 1919 году большевикам удалось добиться поворота в этом отношении. Для этого им потребовалось коренным образом изменить свою национальную политику. До Октября 1917 года Владимир Ленин называл федерацию «неприемлемым типом государственного устройства». Теперь большевики уступили желанию многих народов России, которые хотели создать свои автономии. Иосиф Сталин замечал в 1925 году, что революция «пробудила к новой жизни целый то ряд новых национальностей, ранее мало известных. Кто мог подумать, что старая царская Россия представляет не менее 50 наций и национальных групп?» Во многом благодаря такому изменению национальной политики в гражданской войне наметился коренной перелом. Победоносная Красная армия утверждала Советскую власть в самых отдаленных уголках бывшей империи. Сохраняя пока формальную независимость, советские партии имели общую правящую партию – РКП (б)- и единую Красную армию. Рассмотрим в нашей работе, посвященной «живым источникам» первых лет молодого советского государства: 3 - отрывки из интервью И. Сталина 1922 года газете «Правда», где он, в качестве наркома по делам национальностей, комментирует проблемные вопросы и особенности касательно «объединения независимых национальных республик», и отличие этого объединения от просуществовавшей «республики-буфера» ДВР-Дальневосточной республики; - «Записки секретаря миссии», автор – Марк Казанин, о посылке дипломатической миссии Дальневосточной республики (упоминавшейся в интервью Сталина: см. выше) в Китай; обстоятельствах, сопровождавших ее, о результатах; - воспоминания одного из первых советских дипломатических курьеров; затем – работника МИДа: Умблия А. Г. Первые поездки // Дипкурьеры. Очерки о первых советских дипломатических курьерах. М.: Политиздат, 1970.- С. 35-48; - воспоминания и заметки Александры Коллонтай, пламенной революционерки, одного из членов ленинского ЦК и первого советского правительства, первой в мире женщины-посла: Коллонтай А. М. Из моей жизни и работы. М., 1974. I Вопрос об объединении независимых национальных республик ИСТОЧНИК: Сталин И. В. Собрание сочинений. Т.5. М., 2005 Беседа с корреспондентом газеты “Правда” Запрошенный нашим корреспондентом по вопросам, касающимся образования Союза Советских Социалистических Республик, товарищ Сталин дал следующие разъяснения. По чьей инициативе началось движение за объединение независимых республик? — Инициатива движения принадлежит самим республикам. Еще месяца три тому назад руководящие круги закавказских республик поставили вопрос о создании единого хозяйственного фронта советских социалистических республик и об объединении их в одно союзное государство. Тогда же был перенесён вопрос на широкие партийные собрания в некоторых районах Азербайджана, Грузии и Армении, вызвавший, как видно из соответствующих резолюций, небывалый энтузиазм. Почти одновременно с этим был возбуждён вопрос об объединении на Украине и Белоруссии, вызвавший там среди широких партийных кругов, так же как и в Закавказье, определённо восторженное отношение. 4 Эти обстоятельства несомненно говорят о жизненности движения и о том, что вопрос об объединении республик безусловно назрел. Чем вызвано это движение, каковы его основные мотивы? — Мотивы эти, главным образом, хозяйственные. Помощь крестьянскому хозяйству, поднятие промышленности, улучшение средств сообщения и связи, финансовые вопросы, вопросы о концессиях и прочих экономических договорах, совместные выступления на заграничных рынках в качестве покупателей или продавцов товаров,— таковы вопросы, породившие движение за образование Союза Республик. Истощение внутренних хозяйственных ресурсов наших республик в результате гражданской войны, с одной стороны, и отсутствие сколько-нибудь серьёзного притока заграничного капитала, с другой стороны, создали такую обстановку, при которой ни одна из наших советских республик не в силах восстановить своё хозяйство своими собственными силами. Это обстоятельство особенно ощутительно теперь, когда советские республики впервые после ликвидации гражданской войны приступили серьёзно к разрешению хозяйственных вопросов и здесь, в ходе работы, впервые ощутили всю недостаточность изолированных усилий отдельных республик, всю неизбежность соединения этих усилий и хозяйственного объединения республик, как единственного пути действительного восстановления промышленности и сельского хозяйства. Но для того, чтобы действительно соединить хозяйственные усилия отдельных республик вплоть до объединения последних в единый хозяйственный союз, необходимо создать соответствующие союзные, постоянно действующие органы, могущие направлять хозяйственную жизнь этих республик по одному определённому пути. Вот почему старые хозяйственные и торговые договоры этих республик между собой оказались теперь недостаточными. Вот почему движение за Союз Республик переросло эти договоры и поставило вопрос об объединении республик. Считаете ли вы эту объединительную тенденцию совершенно новым явлением, или она имеет свою историю? — Объединительное движение независимых республик не является чем-то неожиданным и “небывало” новым. Оно имеет свою историю. В своём развитии оно, это объединительное движение, прошло уже две фазы и ныне оно вступило в третью фазу. 5 Первая фаза — это 1918—1921 годы, полоса интервенции и гражданской войны, когда существованию республик угрожала смертельная опасность и когда они, эти республики, вынуждены были объединиться по военной линии для того, чтобы отстоять своё существование. Эта фаза закончилась военным объединением, военным союзом советских республик. Вторая фаза — это конец 1921 и начало 1922 годов, полоса Генуи и Гааги, когда капиталистические державы Запада, разочаровавшись в силе интервенции, попробовали добиться восстановления капиталистической собственности в советских республиках в порядке уже не военном, а дипломатическом, когда единый дипломатический фронт советских республик явился тем неизбежным средством, без которого невозможно было устоять против натиска западных держав. На этой почве возникло известное соглашение восьми независимых дружественных республик с РСФСР, заключённое перед открытием Генуэзской конференции, которое нельзя назвать иначе, как дипломатическим объединением советских республик. Так закончилась вторая фаза, фаза дипломатического союза наших республик Ныне объединительное движение национальных республик вступило в третью фазу, в фазу хозяйственное объединения. Нетрудно понять, что третья фаза завершает две предыдущие фазы объединительного движения Не следует ли из этого, что объединение республик закончится воссоединением с Россией, слиянием с ней, вроде того, как это имеет место с Дальневосточной республикой? — Нет, не значит! Между ДВР и поименованными выше национальными республиками существует принципиальная разница: а) в то время как первая образовалась искусственно (буфер), по соображениям тактического характера (думали, что буржуазно-демократическая форма послужит надёжной гарантией против империалистских поползновений Японии и других держав), и отнюдь не по национальному признаку,— вторые, наоборот, возникли как естественный результат развития соответствующих национальностей, имея своей базой, главным образом, национальный признак; б) в то время как ДВР можно упразднить, не задевая нисколько национальных интересов её преобладающего населения (ибо они такие же русские, как v большинство населения России), упразднение национальных республик явилось бы реакционным абсурдом требующим упразднения нерусских национальностей их 6 обрусения, т. е. реакционным донкихотством, вызывающим возражения даже со стороны таких мракобесов русского шовинизма, как черносотенец Шульгин. Этим и объясняется, что ДВР могла самоупраздниться, как только она убедилась в непригодности буржуазно-демократической формы, как гарантии против империалистов, превратившись в составную часть России, в область, вроде Урала или Сибири, без Совнаркома и ЦИК, между тем как национальные республики, строящиеся на совершенно иной базе, не могут быть упразднены, не могут быть лишены своего ЦИК и Совнаркома, своей национальной основы, пока существуют национальности, их породившие, пока существуют национальный язык, национальная культура, быт, нравы, обычаи. Вот почему объединение национальных советских республик в одно союзное государство не может завершиться воссоединением, слиянием их с Россией. Каковы, по-вашему, характер в форма объединения республик в единый Союз? — Характер объединения должен быть добровольным, исключительно добровольным, с оставлением за каждой национальной республикой права выхода из состава Союза. Принцип добровольности должен быть положен, таким образом, в основу договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик. Договор об объединении заключают: РСФСР (как целостное федеральное образование), Закавказская федерация (тоже как целостное федеральное образование), Украина и Белоруссия. Бухара и Хорезм, как не социалистические, а только народные советские республики, возможно, останутся вне этого объединения до того времени, пока естественное развитие не преобразует их в социалистические республики. Высшие органы Союза Советских Социалистических Республик: Союзный ЦИК, выбираемый входящими в состав Союза республиками пропорционально представляемого ими населения, я Союзный Совнарком, выбираемый Союзным ЦИК, как его исполнительный орган. функции Союзного ЦИК: выработка основных руководящих начал политической и хозяйственной жизни республик и федераций, входящих в состав Союза. Функции Союзного Совнаркома: а) непосредственное и безраздельное ведение военными, иностранными, внешнеторговыми, железнодорожными и почтово-телеграфными делами Союза; 7 б) руководство совнархозовского, трудового деятельностью и финансового, продовольственного, инспекционного комиссариатов республик и федераций, входящих в состав Союза, причём комиссариаты внутренних дел, земледелия, просвещения, юстиции, собес и народного здравия этих республик и федераций остаются в безраздельном и непосредственном ведении этих последних. Такова, по-моему, общая форма объединения в Союз Республик, насколько можно её нащупать в ходе объединительного движения национальных республик. Существует мнение о необходимости создания кроме двух союзных органов (ЦИК и СНК) ещё третьего союзного органа, промежуточного между ними, так сказать, верхней палаты с представительством от национальностей, поровну от каждой, но это мнение, несомненно, не встретит сочувствия в национальных республиках хотя бы потому, что двухпалатная система при наличии верхней палаты несовместима с советским строительством, по крайней мере, на данной стадии его развития. Как скоро может осуществиться, по-вашему, Союз Республик и каково его международное значение? — Я думаю, что день образования Союза Республик не за горами. Вполне возможно, что образование Союза совпадёт с предстоящим созывом Х съезда Советов РСФСР. Что касается международного значения этого Союза, то оно едва ли нуждается в особых пояснениях. Если военный союз советских республик в период гражданской войны дал нам возможность отбить военное вмешательство наших врагов, а дипломатический союз этих республик в период Генуи и Гааги облегчил нам борьбу с дипломатическим натиском Антанты, то объединение советских республик в одно союзное государство, несомненно, создаст такую форму всестороннего военно-хозяйственного сотрудничества, которая, в корне облегчив хозяйственное преуспеяние советских республик, превратит их в цитадель против покушений со стороны международного капитализма (“Правда” № 261 , 18 ноября 1922 г.// Цит. по: Сталин И. В. Собрание сочинений. Т.5. М., 2005). КОММЕНТАРИЙ: В течение 1922 года руководство страны обсуждало вопрос воссоздания целостного государства. Нарком по делам национальностей И. Сталин выдвинул проект, по которому все республики вступали в состав России (РСФСР) как автономные. 24сентября комиссия 8 политбюро одобрила этот план. Только представитель Грузии П. Мдивани возражал и при голосовании воздержался. Однако вскоре стало ясно, что этот проект зашел слишком далеко. Против него резко выступил В. Ленин. Ведь если Советская страна – зерно будущей Мировой республики Советов, то как в ней может господствовать Россия? «Ни к чему так не чутки «обиженные» националы, как к чувству равенства и к нарушению этого равенства», - замечал Ленин. Он считал, что любое преимущество для большой нации подорвет дело Интернационала, т. е. мировой социальной революции. В. Ленин предложил свой проект: «Мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне входим с ними в новый союз, «Союз Советских Республик Европы и Азии». Этот план и был утвержден. При этом республики сохранили «право свободного выхода» из Союза. Новое государство получило название СССР – Союз Советских Социалистических республик. В 1936 и 1940 г. г. число республик увеличивалось – сначала за счет преобразования автономных республик в союзные, затем – за счет расширения территории. Как вспоминал бывший советский посол в Лондоне Иван Майский, Англия заявила протест в связи с присоединением Прибалтики. Ответ советского посла был неожиданным. Он рассказал притчу о тяжело больном крестьянине, которого обворовали соседи: забрали телегу, лошадь. А тот вопреки ожиданиям выздоровел и потребовал вернуть отнятое назад. «Кто же агрессор – крестьянин или его соседи? – спросил Майский. Тем самым дипломат как бы заверял своего английского коллегу, что речь идет не о «мировой революции», а только о возвращении «бывшей собственности российской империи». Подобное объяснение вызвало понимание у британского дипломата. II К ВОПРОСУ О ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКЕ. ИСТОЧНИК: Казанин М. И. Записки секретаря миссии. Страничка истории первых лет советской дипломатии /предисл. д-ра ист. наук, проф. М. С. Капицы /. М., Изд. национальной литературы, 1963. – 159 с. ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА: ДВР (Дальневосточная республика): Образована в апреле 1920 года, в Прибайкалье. Особенностью ДВР было то, что в ней действовал парламент (Учредительное собрание), куда входили большевики, меньшевики и эсеры. Сохранялась определенная свобода печати, рыночная экономика. Все ключевые посты республики находились, впрочем, в руках большевиков. В. Ленин писал о строе ДВР в 1920 9 году.: «Допустима демократия с маленькими привилегиями коммунистов». ДВР служила буфером между Советской Россией и японскими войсками, находившимися с весны 1918 года на Дальнем Востоке России. Республика располагала собственной Народнореволюционной армией, которая фактически входила в состав Красной армии. Командовал ей прославленный полководец гражданской войны Василий Блюхер. После того, как белогвардейцы и японцы оставили Дальний Восток России, 15 ноября 1922 года Дальневосточная республика прекратила свое существование и стала «нераздельной составной частью» Советской России». Описываемые в книге М. Казанина события относятся к 1920-1921 г. г. «Пекин был единственным в то время местом, где правительство Дальневосточной республики через свою миссию могло войти в контакт с представителями других государств мира и, умело используя существовавшие между ними противоречия, содействовать быстрейшему освобождению Дальнего Востока от интервентов. Революционная Россия переживала в то время трудные дни – шла война с Польшей, на очереди стояла ликвидация врангелевщины в Крыму; тяжелым было и экономическое положение. Работа нашей первой дипломатической миссии была нелегка. В обстановке яростного противодействия со стороны США, Японии и других держав миссия неуклонно выполняла свои задачи, прокладывая путь к восстановлению отношений между Китаем и всей революционной Россией, подготовляя почву к приезду советской миссии, что стало возможным и произошло к концу 1921 года» (Ф. Н. Петров, член КПСС с 1896 г., профессор, Герой Социалистического Труда, с. 4-5). При сформировании миссии в нее вошел студент Марк Казанин, по прошествии более чем сорока лет, восстановивший в памяти и описавший организацию делегации, ее путешествие и работу в Пекине. В нашей, да и в иностранной литературе записки о дипломатической работе появляются редко. Что же касается мемуаров, рисующих первые шаги нашей дипломатии, в особенности на Дальнем Востоке, то они представляют уже уникальную ценность. «…связная история… дело историков. В их распоряжении прекрасные, в значительной степени исчерпывающие материалы: государственные архивы, законодательство, протоколы заседаний, дипломатическая переписка, пресса. Здесь же читатель найдет только личные воспоминания о некоторых событиях, случившихся сорок лет назад, и о людях, принимавших в них участие», - пишет в авторском предисловии Марк 10 Казанин. - «Предлагая вниманию читателя эти записки, автор просит приравнять их к ветхому, потускневшему фильму, заснятому много лет назад. Сохранившиеся кадры кое-где, может быть, беспорядочно склеены. Фильм во многих местах неполон и неясен - ведь аппаратом, которым снимался этот фильм, линзой, через которую преломлялись события, было рассеянное сознание очень молодого человека двадцати одного-двадцати двух лет» (там же, С. 20). «Я присутствовал на заседаниях, когда составлялись и формулировались вручаемые миссии документы. Я знал, что миссии следовало добиться учреждения нашего постоянного дипломатического и консульского представительства в Пекине, так же, как и китайского у нас. Я знал, что миссия совместно с китайцами должна пересмотреть все договоры, заключенные царским правительством с Китаем; предстояло вести переговоры о границах, таможенных пошлинах, об отмене права экстерриториальности» (там же, С. 29). КОММЕНТАРИЙ: Стоит отметить, что в ходе описываемой миссии ни одна крупная проблема отношений между Дальневосточной республикой и Китаем по существу не была решена. И все же первые контакты дали некоторые результаты. Между двумя республиками установились отношения де-факто. В Чите функционировало генеральное консульство Китая, в Пекине существовало консульство ДВР, которое после отъезда Юрина возглавил А. Ф. Агарев. В Харбине находился особоуполномоченный ДВР в полосе КВЖД Э. К. Озарнин. Наконец, миссия ДВР провела известную работу по установлению контактов с иностранными кругами в Пекине и распространению правды о Стране Советов. «Должен признаться,- писал Б.Рассел в 1922 году,- что я предубежден в пользу Дальневосточной республики. Причиной этого является моя дружба с находившейся одновременно со мной в Пекине ее дипломатической миссией. Я никогда не встречал более благородных людей» (B. Rusell. The problem of China. London.1922, p.157 // цит. по: Казанин Марк «Записки секретаря миссии», С. 16). В книге М. Казанина можно найти немало увлекательных подробностей, которые. С одной стороны нельзя воспринимать иначе, как только с юмором, и которые, тем не менее, являются исторической правдой. Чего стоит только, например, описание бытовых условий проживания «правительства» дальневосточной республики: «Меня поселили в старой сибирской семье – у Родовских. Хозяйка была родственницей Е. Ярославского. В двух комнатах их большого дома уже расположились несколько ответственных работников Дальневосточной Республики. Все жили как попало. 11 Один только Николай Николаевич Ромм спал на диване, но не потому, что был министром финансов, а потому, что был старым политкаторжанином и самым пожилым среди нас. В его комнатушке, заваленной политической литературой, на сооружении из книг и большой гладильной доски спал другой министр. Заместитель какого-то министра, Буртман и я располагались на столе и на полу в первой, проходной комнате»; Или (о начале выполнения миссией своих прямых обязанностей): «Визит к посланнику: через город мы помчались в следующем порядке: впереди верхами на лихих конях, подымая страшную пыль, с карабинами за спиной отделение казаков, далее наша дипломатическая пролетка и позади опять верховые казаки». Очень забавно, по другому и не скажешь, читать о первых делах, совершенных Казаниным на посту секретаря миссии (составление дипломатической телеграммы и отправка ее в Китай). «Первое поручение от руководителя миссии Юрина: Составить телеграмму в Пекин, извещающую, что мы прибыли на границу и просим министерство иностранных дел дать свое согласие на наш приезд. Все же эти нудные споры, попытки понять, что же шеф в конце концов хочет, дали мне первый урок составления дипломатических документов. В таком документе, кроме его прямой цели и основной мысли, есть скрытые повороты и возможности, которые дают составителям то или иное преимущество. Это то же, что в фехтовании – умение при равном оружии и равных силах использовать особенности площадки, освещения, психологические факторы» (там же, С. 32-33). А также: «Телеграф через Монголию оказался под датским контролем, и только низшие должности были заняты китайцами. Я получил первое представление о сложном, типичном для полуколонии, международном переплете простейших дел. Русская миссия, чтобы снестись с китайским правительством, должна была воспользоваться услугами китайского чиновника датского телеграфа, написать телеграмму на английском языке и оплатить ее мексиканскими долларами» (там же, С. 33). В целом, описание довольно сильно напоминает «ярмарочный балаган», нечто неправдоподобное, какую-то «игру в Швамбранию»; Вот вопрос (не риторический?): так ли это было на самом деле: сплошная игра и легкость; в том числе - ни малейшего акцента на значительных бытовых трудностях - об отсутствии еды и одежды – и об этом шутя… 12 III О ПЕРВЫХ СОВЕТСКИХ ДИПКУРЬЕРАХ ИСТОЧНИК: Умблия А. Г. Первые поездки // Дипкурьеры. Очерки о первых советских дипломатических курьерах. М.: Политиздат, 1970.- С. 35-48. В своей статье бывший дипломатический курьер вспоминает о штурме Зимнего и защите Петрограда («Я был в отряде, который действовал на линии Среднее РакитиноКрасное село-Гатчина». С. 37), о первых днях существования Наркомата по иностранным делам: «Вся дипломатическая работа велась тогда в Смольном, под непосредственным руководством В. И. Ленина. Когда Г. В. Чичерин возвратился из эмиграции, он был сначала назначен товарищем (заместителем), а с 30 мая 1918 года народным комиссаром по иностранным делам; тогда и развернулась практическая работа НКИД. Постепенно формировался аппарат. После подписания Брестского мирного договора одним из заместителей наркома по иностранным делам был назначен Л. М. Карахан. Затем образовался небольшой секретариат Чичерина; постепенно создавались отделы - виз и паспортов, Востока, хозяйственный и другие. После переезда правительства в Москву Наркомат по иностранным делам сначала разместился в двух зданиях: в особняке Тарасова на Патриарших прудах и в особняке Рябушинского на Малой Никитской, а для Г. В. Чичерина отвели две комнаты на втором этаже гостиницы «Европа» (на Неглинной улице). Там же обосновался небольшой отряд из шести красногвардейцев для его охраны и для поручений. В середине апреля 1918 года наркомату выделили часть гостиницы «Метрополь». Осенью 1921 года наркомат переместился в дом бывшего страхового общества «Россия» на Кузнецком мосту. Постепенно красногвардейцев завода «Сименс-Шуккерт», ставших на охрану Наркоминдела, стали привлекать и для других делах. Вспоминаю первый свой «дипломатический выход»…» (Дипкурьеры. С. 37-38). И далее: «В июне 1918 года началась регулярная дипкурьерская связь между Наркоминделом и нашими дипломатическими миссиями в Германии и в Швейцарии. Но эта связь просуществовала недолго». В начале ноября с диппочтой и багажом направили Богданова. Там носильщик «уронил» ящик с багажом Богданова, и оттуда выпала часть почты, в том числе газеты и журналы для работников посольства. Полиция, конечно, объявила это 13 «пропагандой». Это послужило поводом к разрыву дипломатических отношений, установленных Брестским мирным договором». Товарищ Умблия описывает свое пребывание в Эстонии, во время переговоров Советского Союза и Эстонии 1919 – 1920 г. г. , в качестве сотрудника миссии. В конце концов министр иностранных дел Эстонии попросил советского посла Гуковского о моем отъезде из Эстонии, и «в начале марта 1920 года я вернулся в Москву, где был назначен заведующим отделом виз и паспортов наркомата. Больше мне уже не пришлось возить дипломатическую почту» (там же, С. 45). IV НАРКОМ ГОСПРИЗРЕНИЯ… ПЕРВАЯ В МИРЕ ЖЕНЩИНА-ПОСОЛ ИСТОЧНИК: Коллонтай А. М. Из моей жизни и работы. М., 1974. В первой половине прошлого века постреволюционную Россию за ее рубежами представляли блестящие личности: В.В. Боровский, Л.Б. Красин, П.Л. Литвинов, М.М. Войков и др. Это были высокообразованные интеллигентные люди. Выдающимся дипломатом в этой плеяде несомненно была Александра Михайловна Коллонтай, дочь царского генерала, получившая университетское образование и добровольно избравшая путь защиты прав простого российского народа. Около 20 лет она была полномочным представителем (послом) в Норвегии, Мексике, Швеции. Коллонтай оставила заметный след в истории внешней политики нашей страны. Об Александре Коллонтай написано много книг, еще больше статей, сняты кино- и телефильмы, у нас и за рубежом поставлены пьесы. Как революционер-демократ и яркий пропагандист Александра Коллонтай (Домонтович) быстро становится известной фигурой в социал-демократических кругах и женском движении Европы. Ее выступления по женскому вопросу, новые своеобразные взгляды на брак, семью и сексуальную жизнь шокировали буржуазию, живо и жадно воспринимались революционной молодежью. Коллонтай была хорошим оратором и в разных странах легко входила в контакт с единомышленниками. Она публично выступала вместе с П. Лафаргом, Ж.Жоресом, Э. Вандервельде, Р. Люксембург, К. Либкнехтом и К. Цеткин. Коллонтай бывала в Швейцарии, Франции, Бельгии, Великобритании. Однажды ее пригласили в Швецию для выступлений 14 перед рабочими. Русская революционерка произвела такое сильное впечатление на шведов, что два года спустя ее снова захотели слушать, теперь уже на первомайском митинге в Стокгольме. Затем она совершает двухмесячную поездку по Швеции с докладами по таким животрепещущим темам, как "Супружеская мораль", "Семья и проституция". Во время поездки Коллонтай подружилась с Фредериком Стремом, который стал ее близким другом. Швеция и шведы пришлись Коллонтай по душе, ив 1914 году она обосновывается в этой нейтральной стране. Там, по ее признанию, она повернулась в сторону ленинизма. Там же она сблизилась с другим русским эмигрантом, революционером-ленинцем Александром Шляпниковым. Шведский журналист Бьеркегрен так писал о их сотрудничестве: романтическое созвездие Коллонтай - Шляпников стало важным звеном связной работы большевиков на Севере Европы в предреволюционные годы. Ленин был доволен, что удалось привлечь знаменитую меньшевичку Коллонтай к работе на большевистскую фракцию, хотя он смотрел на ее радикальный пацифизм с определенным недоверием, поскольку ленинская линия в вопросе о войне означала гражданскую войну и вооруженное восстание пролетариата, классовую войну против войны империалистической. В одном из писем Фредерику Стрему Коллонтай писала: "То, что Ленин предлагает, кажется мне очень неопределенным - он все время говорит о "гражданской войне", но это не лозунг и не решение вопроса. Гражданскую войну нельзя ведь провозгласить, она может возникнуть сама по себе в борьбе за определенные выдвинутые требования. Но наш товарищ Ленин, кажется, это забыл!". Как пропагандист и большевистский связной Коллонтай работала с увлечением. Однако у нее не было опыта конспирации, и она быстро попала в поле зрения полиции. Ее арестовали и по королевскому указу, навсегда запрещавшему ей въезд в шведское королевство, выслали в Данию. После короткого пребывания в тюрьме шведского города Мальме она в сопровождении обходительного полицейского доставляется в Копенгаген, но там не задерживается и по предложению своей состоятельной знакомой, певицы Ротхейм, перебирается в Кристианию (Осло). Шляпников первое время находился рядом с Коллонтай, которая поселяется под Осло в местечке Хольменколлен, идеальном месте, где можно было подлечить нервы после изматывающих переживаний в Швеции. В своем норвежском дневнике Коллонтай писала: "Сюда из Стокгольма наезжали многие по поручениям большевистской партии. Главная 15 задача была - получить материалы от Ленина из Цюриха и переправить часть в Россию, а часть в другие страны. Надо было также переводить статьи Ленина и других революционеров и проталкивать в печать". Связи не сразу наладились, наученная горьким опытом, Коллонтай вела себя осторожнее, чем в Стокгольме. В феврале 1917 года она случайно узнала о свержении царизма. В трамвае она увидела у пассажира газету с жирным заголовком "Революция в России". Пьянящая радость охватила ее: немедленно броситься в Петроград, ведь там объявлена амнистия политическим эмигрантам. Коллонтай хотела быть в центре событий. Но как проехать в Петроград через Швецию (в Европе шла война), ведь в эту страну въезд ей по-прежнему запрещен? Помогли шведские друзья - социал-демократы. Разрешение было получено, но с условием, что русская революционерка не будет заезжать в Стокгольм. Шведские власти явно боялись революционной "заразы". По прибытии в российскую столицу Коллонтай становится представителем большевистской военной организации в Петроградском совете, занимается агитацией среди балтийских моряков. Коллонтай часто выступала с зажигательными речами на митингах. Уже в последние годы жизни она записала в дневнике: «Тот энтузиазм, которым бывает «одержим» агитатор, борющийся за новую идею, это душевное состояние сладко, близко к влюбленности… Я сама горела, и мое состояние передавалось слушателям. Я не доказывала, я увлекала их. Я уходила после митинга под гром рукоплесканий, шатаясь от усталости. Я дала аудитории частицу себя и была счастлива». А весь 1917 год остался в ее памяти таким: «Головокружение, как на высокой башне без перил. Как на пожаре, где сама поджигаешь старую гниль… Революция, но и романтика». В это время она и встретила матроса, героя революции, красавца Павла Дыбенко, на 17 лет моложе ее. Начался бурный роман. Коллонтай была одной из ключевых фигур революции. Член ЦК партии, член президиума Второго Съезда Советов народный комиссар государственного призрения, особа близкая к Ильичу, и бывшая любовница другого «советского министра» — наркома труда А. Шляпникова. Позиции ее в руководстве были непоколебимы. «Анафема», которую на нее наложила церковь за руководство вооруженным захватом Александро-Невской лавры для нужд наркомата призрения, даже импонировала «безбожному» СНК. 16 Коллонтай была организатором транспортировки немецких денег, превратившихся в «деньги партии». Она хранила тайну происхождения этих денег и тайну связи большевиков с Германским генеральным штабом. Вызывает улыбку назначение Коллонтай членом следственной комиссии ЦК партии, которая по указанию Ленина разыгрывала всероссийский фарс, изображая в ноябре — декабре 1917 года следствие по делу об обвинении большевиков в использовании «немецких денег». Обвиняемые сами проверяли обвинения в свой адрес и сами себя судили. Естественно, комиссии признала большевиков невиновными в получении «немецких денег» и сняла все обвинения. Спустя несколько дней после прихода большевиков к власти В. Ленин решительно сказал А. Коллонтай, которая заглянула в его кабинет: «Поезжайте сейчас занимать Министерство государственного призрения. Это надо сделать теперь же». Однако новому члену советского правительства в тот день не удалось даже зайти в здание министерства. Ее не пустил туда… старик швейцар. «прием просительниц закончен!»- отрубил он. Напрасно Александра Михайловна доказывала. Что она не просительница, а… новый глава министерства. «Упорный старик вырастает стеной передо мною, не дает ступить шагу,- вспоминала она. – Так и уехала ни с чем». Когда на следующий день нарком А. Коллонтай и ее сотрудники все же вошли в министерство, им навстречу тотчас хлынул поток уходящих прочь служащих. Спустя несколько минут здание почти опустело. Уходя, чиновники, не желавшие служить большевикам, захватили и ключи от кассы. Положение А. Коллонтай оказалось просто отчаянным. «Государственное призрение,писала она,- такое учреждение, что работу не остановишь: тут и приюты, и увечные воины, и больницы, и дома для слепых… Огромное поле работы! А ключей нет… Говорят: ищите сами. Пришлось кой-кого арестовать. Через два дня ключи нашлись…» На посту наркома А. Коллонтай пробыла четыре месяца, до 19 марта. Весной 1918 г. Коллонтай впервые оказалась в партийной оппозиции. В это время в партии разгорелась ожесточенная борьба; споры шли о том, заключать ли мир с немцами или вести революционную войну. «Левые коммунисты» считали, что Советской республикой можно пожертвовать, чтобы зажечь пожар революционной войны. Конечно, Александра Михайловна с ее романтизмом встала в их ряды. Она восклицала на съезде партии в начале марта: «Если погибнет наша Советская Республика, наше знамя поднимут другие… Да здравствует революционная война!». В начале 20-х г. г. Александра Коллонтай занималась вопросами женского движения при Коминтерне. В марте 1921 года она возглавила на X съезде РКП (б) «рабочую 17 оппозицию». В этом, очевидно, вновь сказался ее идеализм. «Рабочая оппозиция» призывала вернуться к некоторым первоначальным лозунгам большевиков. Перед съездом А. Коллонтай выпустила брошюру «рабочая оппозиция». «Наша партия не только замедляет свой стремительный бег в будущее,- писала она, в частности,- но все чаще «благоразумно» оглядывается назад: а не забежали ли мы слишком вперед? Не пора ли приостановиться? Не разумнее ли стать поосторожней, избегая смелых, еще не виданных в истории опытов?» Брошюру А. Коллонтай сурово критиковал на съезде В. Ленин, почувствовавший в ней угрозу для Советской республики. Он утверждал, что между лозунгами Кронштадтского восстания и лозунгами оппозиции «есть связь». «Брошюрка «рабочей оппозиции»,- заявил он,- выпущенная к съезду тов. Коллонтай, подтверждает это так наглядно, как больше уж нельзя». Владимир Ильич даже не поздоровался с Коллонтай, когда она подошла к нему на съезде. Он резко заявил: «такой даме я рук не подаю»,- и отвернулся. Александра Михайловна тяжело переживала свой разлад с партией. Возможно, это стало для нее своеобразной «прививкой», и позднее она уже не участвовала в оппозициях. С 1922 года она перешла на дипломатическую работу. 18 ИТОГИ. Итак, мы рассмотрели несколько свидетельств, большая часть которых характеризует становление советского государства, и отчасти - его первые шаги во внешней политике и дипломатии. Возможно, нашему изложению, свойственна крайняя беглость, отрывистость, своеобразный импрессионизм в изложении. Впрочем, думается, что именно подобная манера как можно более точно передает атмосферу и характер тех лет. И в заключение: Как-то раз, уже в Советском Союзе, молодые дипломаты заспорили в присутствии Коллонтай, что главное в их профессии. Один доказывал, что важнее всего твердость, умение сказать «нет». А Коллонтай возразила: Но ведь это не главное! Главное-умение завязывать и поддерживать отношения с людьми. Дипломат, не давший своей стране друзей, не может называться дипломатом». От себя добавим, что человек, стремящийся передать более верно обстановку какихлибо лет, не может слепо копировать черты какого-то одного времени на все остальные эпохи. Именно этим принципом, по нашему разумению, должен руководствоваться в том числе и историк-исследователь, исследователь источниковедческой базы событий. 19 ЛИТЕРАТУРА 1. Зарницкий С. В., Трофимова Л. И. Так начинался Наркоминдел.- М., 1984.- 240 с. 2. Казанин М. И. Записки секретаря миссии. Страничка истории первых лет советской дипломатии /предисл. д-ра ист. наук, проф. М. С. Капицы /. М., Изд. национальной литературы, 1963. – 159 с. 3. Коллонтай А. М. Из моей жизни и работы. М., 1974. 4. Сталин И. В. Интервью «Правде» // Собрание сочинений. Т.5. М., 2005 5. Умблия А. Г. Первые поездки // Дипкурьеры. Очерки о первых советских дипломатических курьерах. М.: Политиздат, 1970.- С. 35-48. 20