Российский Дальний Восток: перспективы и риски развития
advertisement
Российский Дальний Восток: перспективы и риски развития Географические границы региона Российский Дальний Восток в первом приближении соответствует Дальневосточному Федеральному округу, то есть включает в себя Приморский и Хабаровский край, Сахалинскую область с Курильскими островами, Магаданскую и Камчатскую области1. Расширительное толкование Дальнего Востока добавляет к этим территориям Иркутскую область, Забайкалье (Читинскую область), Республику Саха, Чукотку с Командорскими островами. Русский Дальний Восток входит в Азиатско-Тихоокеанский Регион (АТР), ядро которого образуют Китай, Япония с островами Рюкю, Северная и Южная Корея, Тайвань. Бурный экономический рост и быстрое инфраструктурное развитие региона включает в его орбиту также «периферию»: Таиланд, Филиппины, Малайю, Индонезию, северное побережье Австралии, северо-западное побережье Канады, Аляску, западное побережье США. В некоторых случаях к «внешней оболочке» АТР относят Вьетнам, Папуа-Новую Гвинею. Существенно, что «расширенный АТР» в значительной мере совпадает с ВосточноАзиатской Сферой Сопроцветания, геополитическим проектом, который Японская Империя пыталась реализовать в 1940-е года. Азиатско-Тихоокеанский регион можно охарактеризовать как «страны СевероТихоокеанского бассейна». По аналогии со «Средиземноморьем» этот район может быть назван «Океанией». Аналогия имеет историко-географическое содержание: античное и средневековое Средиземноморье, подобно современному АТР, представляло собой развитый мир-экономику, фундированный на морских коммуникациях. Характеристика АТР2 Рассматриваемый регион обладает следующими особенностями: Высокой концентрацией населения, что, с одной стороны следует рассматривать, как источник трудовых и интеллектуальных ресурсов, а с другой – как причину «демографического давления», дестабилизирующего социальную среду; Океанической системой расселения, как предпосылки для формирования интенсивных торговых путей и других форм коммуникации; Наличием исторически сложившейся и глубоко проработанной культуры и практики искусственно-технического отношения к человеку и человеческой деятельности (примитивной хомоэтологии); Поздним вступлением государств АТР в индустриальную фазу развития, наличием у них опыта военной катастрофы, оккупации, колониального (полуколониального) существования; Вытекающей из этого опыта практикой имитации – переноса культурных и деятельностных норм из одной ситуации в другую с соответствующей системой отбора и переоформления этих норм и отвечающих им организационных структур и последующего освоения систем деятельностей, установка на заимствование целостных социо-культурных и деятельностных единиц («макротехнологий»); Чукотская область по характеру инфраструктур и господствующей системе деятельностей относится к другому российскому макрорегиону – Русскому Северу. 2 Характеристика относится к ядру региона, но с некоторыми оговорками может быть использована и для описания «расширенного АТР». 1 Управляемым характером ускоренной индустриализации, использованием зрелых моделей развития, созданных после кризиса 1929 года; Поздним формированием в регионе «национального государства» (Nation State), как единственной легитимной формы экономико-политической соорганизованности; Крайней экономической и фазовой неоднородностью государств АТР, сосуществованием в них архаичных, традиционных, раннеиндустриальных, позднеиндустриальных, постидустриальных и когнитивных форм деятельности; Относительно слабой обеспеченностью региона природными ресурсами, прежде всего – энергетическими; Асимметрией возрастно-половой пирамиды (в КНР с связи с распространением практики ультразвукового просвечивания плода в некоторых возрастных когортах возникло измеримое и социально значимое преобладание мальчиков, в меньшем масштабе это явление отмечается и для других стран региона). Особенностью индустриальной фазы развития является кредитный характер экономики. Это обстоятельство приводит, во-первых, к инфляции – возрастанию денежной массы и обесцениванию накопленных сокровищ. Во-вторых, к появлению в экономике инновационных элементов, созданию новых стоимостей. В-третьих, к экстенсивному росту рынков. Индустриальная экономика обречена расти. Через кризисы, через войны, через длинные циклы, но – обязательно расти. Для роста нужны ресурсы: сырье, люди и рынки. И то, и другое, и третье подразумевает пространство, свободное от индустриального производства. И вся история индустриальной фазы – это своеобразный «бег к морю», к границам мира обитаемого. На Дальний Восток индустриальная фаза пришла вместе с опиумными войнами и пушками коммодора Перри. Вплоть до самого конца XIX столетия этот регион оставался полем игры свободных сил. Иначе говоря, субъектов международной политики и экономики там не было. Были только ее объекты. Ситуацию изменила Япония, которая через цепочку войн и конфликтов, через соглашение с Великобританией, нуждающейся в «представителе» на дальних рубежах Империи, вошла после 1905 года в узкий круг индустриальных великих держав, акторов и конструкторов мира. Очень скоро выяснилось, что внутренний рынок Японии имеет совершенно недостаточную емкость для поддержания промышленного развития страны, а нефтью – «кровью» индустриальной экономики Страна Восходящего Солнца обделена совсем. Поэтому Япония была обречена на еще более экспансионистскую, неустойчивую, чреватую войной политику, чем даже европейские страны. Начинается борьба за Китай. Сегодняшнюю «мастерскую мира» раздирают на части Великобритания, США и Япония. Вашингтонская конференция 1921 – 1922 гг. фиксирует переход экономико-политической ситуации на Дальнем Востоке в новую стадию. Впервые на повестку дня поставлена серьезная война за господство в западном секторе Тихого Океана. Эта война, начавшись в середине 1930-х годов в Китае, 7 декабря 1941 года охватила все освоенное великими державами тихоокеанское пространство и даже сверх того распространилась на сугубо окраинные земли. Столь ожесточенной была схватка на море между тремя крупнейшими морскими державами, что в ее орбиту оказались вовлечены «индустриальные пустыни»: Новая Гвинея, Соломоновы Острова, Индокитай. Широкое использование сторонами «туземных войск» привело к быстрому росту национального самосознания. После войны филиппинцы, бирманцы, вьетнамцы, малазийцы почувствовали себя народами и потребовали независимости. Это их стремление как нельзя лучше совпадало с новой геоэкономической стратегией Соединенных Штатов, и по мере разрушения Британской Империи мир все более и более продвигался в направлении «глобализации по-американски». Эту картину «испортила» неожиданная и быстрая консолидация Китая, который присоединился к «левому проекту», возглавляемому Советским Союзом, вступил в этап интенсивного промышленного развития и неожиданно для всех испытал ядерное оружие, «де факто» объявив себя субъектом политики. Региональной, по крайней мере. А потом наступили 1990-е годы. Ушел в абсолютное прошлое Советский Союз вместе со всем коммунистическим и рабочим движением, на повестку дня в развитых странах был поставлен постиндустриальный переход, что привело к «сбрасыванию» этими странами промышленной «оболочки». В бывшем СССР этот процесс прошел, как катастрофический экономический и политический кризис, в США – через управляемое и регулируемое формирование у себя в стране глобализованной «штабной экономики» при переводе необходимого промышленного производства за пределы западной Ойкумены: если после войны стремление ряда стран Юго-Восточной Азии к независимости объективно играло на руку американской неоколониальной стратегии, то в последнюю четверть XX века американская политика глобализации способствовала быстрому экономическому подъему Азиатско-Тихоокеанского региона. Китай вступает в период интенсивного развития и обретает статус сверхдержавы (благо, после крушения СССР возникла вакантная позиция). «Тигрята Юго-Восточной Азии» институциализируют свое «промышленное чудо» и начинают борьбу за технологическое лидерство. Япония же вновь обретает свободу действий на Тихом Океане. В последние годы общая ситуация в ведущих странах АТР (Япония и Китай) начинает меняться. Во-первых, в Японии полностью, а в КНР практически полностью исчерпаны возможности иммитационной модели развития. Как указано в основополагающем японском документе «Внутренняя граница: развитие личностей и лучшее управление в двадцать первом веке»: «После Второй мировой войны Япония совершила кажущееся удивительным восстановление, достигла потрясающего роста, быстро присоединилась к категории экономически развитых стран и стала членом Западного лагеря. Япония смогла достичь и поддержать мир, стабильность, и процветание. В целом, японцы помнят послевоенный период как историю успеха. Политические, экономические, и социальные системы, созданные тогда, были также восприняты как компоненты успешной модели Нельзя отрицать, что они внесли свой вклад в политическую и социальную стабильность. Тем не менее, эта успешная послевоенная модель - или, более точно, несомненная вера в эту модель – в настоящий момент истощила жизненную силу Японии. Многие из имущественных прав и социальных соглашений, установленных в послевоенный период, сделали экономику и общество Японии строгими и устаревшими. Этой модели – «догнать и перегнать» - следовали не только в послевоенный период, но все время с эпохи Мейдзи. Сейчас Япония должна найти более качественную модель. Но мир больше не предлагает готовых моделей. Время, когда ответы могли быть взяты извне, прошло». Во-вторых, резко ослабло военное (а, отчасти, и экономическое) присутствие США в регионе. Если в настоящее время Соединенные Штаты еще сохраняют некое подобие контроля над ключевыми точками АТР, то в макрорегиональных проектах они уже практически не участвуют, и во всех сценариях политико-экономического развития региона практически не влияют на развитие событий. В этой ситуации можно прогнозировать инстинктивное усиление враждебности США по отношению к Китаю, что резко усиливает позицию Японии. В-третьих, Япония вступила в кризисный этап постиндустриальных преобразований экономики и социально-психологической структуры общества, что отрефлектировано национальными элитами и оформлено в виде «рамочных» документов. В-четвертых, процесс глобализации достиг своего максимума (или близок к нему), что заставляет предположить его близкий кризис. Необходимо очень хорошо понимать, что Капитал породил глобализацию не от хорошей жизни. Мир оказался конечен, и «волна индустриализации», некогда выплеснувшаяся из Европы, отразилась от его краев. Возникло стационарное состояние, не заключающее в себе никаких интенций пространственного развития. Дорога в Космос оказалась закрытой – при современном техническом уровне нечего и мечтать о том, что другие планеты станут источниками сырья и рынками сбыта. Дорога в другие смысловые Вселенные была разрушена при подавлении «революции сознания» 1968 года в США, Франции и СССР. С миром, привыкшим к непрерывной экспансии, произошло то же самое, что нередко бывает с небольшими растущими фирмами, которые, вдруг, осознают, что период роста закончился, свою долю рынка они получили, и другой уже не будет. Начинается борьба за снижение издержек, вводится политика экономии, создается штатное расписание, в котором каждому «прописаны» его функциональные обязанности. Быстро растет бюрократизация бизнеспроцесса, вводятся технологические стандарты и должностные инструкции. Разделяется владение и управление, выстраивается система менеджмента. По мере продвижения фирмы в сторону организованности и заорганизованности, «отцы-основатели», прежний креативный персонал, покидают ее и, обычно, не то, чтобы добровольно… «Короче, приближалась довольно скучная пора…» Этот процесс многократно описан и носит название первого кризиса Грейнера или кризиса лидерства. В сущности, глобализация – это грейнеровский кризис индустриального человечества. Глобализационное (грейнеровское) снижение издержек проблему исчерпания свободного пространства, разумеется, не решает. Хуже того, эффективность бизнес-процессов растет очень недолго, а затем – по мере нарастания контроля и регламентации – начинает падать. В фирме это приводит к следующему этапу кризиса, а на уровне человечества – к падению производительности капитала и такому неожиданному явлению, как кризис его ликвидности. В результате глобализация с неизбежностью вступает в следующую стадию: мир начинает объединяться не «по Клинтону», а «по Бушу», то есть – через агрессию и войну. Это, разумеется, увеличивает интенсивность всех процессов и в цивилизованной Ойкумене, и в варварской Окраине. Создается единый рынок труда, что, с одной стороны, позволяет развитым странам получить доступ к необходимым им человеческим ресурсам, а с другой – порождает антропоток, масштабы и значимость которого сравнимы с великим переселением народов. Кроме того, насилие порождает насилие, и Окраина находит свой ответ на вызов глобализации, разворачивая террористическую войну против Запада, которая, в свою очередь, приводит к антитеррористическим операциям, борьбе с «отмыванием денег» и установлению все больших и больших юридических ограничений, в том числе на частную жизнь людей. От этого производительность капитала падает еще быстрее… замыкается цепочка обратной связи. На данном фоне разворачиваются две совершенно уже сюрреалистические компании: борьба с глобальным потеплением (с финансовой точки зрения это, разумеется, попытка ввести в обращение деривиативов очень высокого порядка - фьючерс на опцион хозяйственных последствий климатических изменений) и борьба с детской порнографией (это вообще никакому вменяемому экономическому анализу не поддается). На всякий случай, усилили меры безопасности в аэропортах, доведя их до полного абсурда. Таким способом удалось создать еще один квазирынок, но суммарный экономический эффект оказался отрицательным 3. Как правильно отметил М.Булгаков: «…вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье — совершенно бессмысленно, вы сами понимаете». Расклад политических и экономических сил в АТР Географическая, историческая и фазовая логике подсказывают нам, что главным актором, действующим на площадке АТР, является Япония. Японская стратегия на ближайшие годы определилась: Япония открыто позиционировала себя как страна, совершающая переход от индустриального к постиндустриальному (когнитивному) обществу. Этот переход осуществляется в рамках, по крайней мере, двух национальных проектов: «Компьютер пятого поколения» и «Внутренняя граница». Япония считает себя мировым лидером в постиндустриальном проектировании. В последние годы эта страна проводит ярко выраженную политику культурной экспансии. Есть основания полагать, что такие популярные во всем мире фильмы, как «Звонок» и «Королевская битва» создавались, исходя из особенностей восприятия не японской, а западной молодежной аудитории. Надо полагать, что мы правильно оцениваем эту политику, как стремление обеспечить международную культурную поддержку японскому постиндустриальному проекту. Значительное преимущество дает Японии многолетняя практика формализованного форсайтного прогнозирования. В настоящее время первые прогнозы развития технологий, сделанные в 1970-е годы, перешли через «горизонт предвидения», и японские «фабрики мысли» получили возможность проанализировать и проблематизировать саму процедуру форсайта. Это привело к резкому изменению формата форсайта 2005 года по сравнению с предыдущими документами (появление раздела «технологии фронтира» и т.п.). Интересно Время, которое теряют в аэропорту пассажиры, экипажи и авиакомпании, можно представить, как эквивалентную потерю самолетовылетов. Точные оценки этих потерь не производились (что само по себе интересно!), но оценка дает значения, сравнимые с деятельностью кайзеровских или гитлеровских субмарин в мировые войны. 3 отметить, что в Форсайте 2005 года заявлены два новых постиндустриальных проекта «Роботизация» и «Управление мышлением4». Внутреннее положение Японии не вполне стабильно, ввиду нарастающего экзистенциального голода, избыточной однородности социальной и культурной среды, старения населения. Свидетельством этого неблагополучия служат некоторые японские внутренние проекты (истерия с «томогочи», искусственные домашние животные, взрослые версии игрушечных детских машинок и т.п.). По всей видимости, Япония вновь, как после реставрации Мейдзи «теряет настоящее», что чревато потерей устойчивости, как во внутренней, так и во внешней политике. Уникальность Японии, как национального государства, обусловлена следующими историкогеографическими причинами: островной локализацией страны, причем в отличие от Англии Японию и континент разделяет бурное Японское море и Цусимский пролив, являющийся «воротами» для тайфунов из Юго-Западного сектора Тихого Океана; сложным пересеченным рельефом, что приводило к раздробленности страны с одной стороны и высочайшему значению военного сословия – с другой; высокой сейсмической и вулканической опасностью Японских островов; священным характером фигуры Императора; низкой урожайностью японских земель в традиционную фазу развития, что с неизбежностью приводило к сословному характеру государства, причем на малочисленное военное сословие возлагались функции общего руководства и защиты страны (домена) «любой ценой»; низкой обеспеченностью полезными ископаемыми в индустриальную фазу развитию, что, очевидно, привело к интенсификации экономики и насыщению ее постиндустриальными производствами; поздним вступлением страны как целого и ее отдельных доменов не только в мировую, но и в региональную систему торговли; искусственным «сломом» традиционной фазы развития (реставрация Мейдзи, 1867 - 1869 гг.), проектным характером строительства индустриальной фазы; развитием индустриальной фазы через внешнюю войну (японо-китайская, русско-японская, китайская, тихоокеанская), либо через внутренние войны; тяжелейшим военным поражением в Тихоокеанской войне 1941 – 1945 гг., проектным выходом из этого поражения; наличием отрефлектированного элитами и представленного в виде документа проекта перехода постиндустриального барьера. Следующим по значению региональным Игроком является Китай. В этой стране продолжается период неоиндустриального развития, как правило, чреватый нарастанием внутренних противоречий. Необходимо иметь в виду, что противоречие между рыночным характером экономики и внерыночным механизмом управления в Китае существует реально (хотя об этом не принято говорить) и не приводит к серьезным конфликтам только за счет интенсивного развития, позволяющего, во-первых, маневрировать ресурсами, и, во-вторых, утилизировать социальную энергию. Можно с уверенностью предположить, что остановка развития, вызванная внутренними причинами (инфраструктурная, инвестиционная или энергетическая недостаточность) или внешними факторами (кризис или «закрытие» мировых рынков, военное и политическое давление и т.п.) приведет к существенному социальному «нагреву». В этой ситуации являются мыслимыми такие исходы, как гражданская война или распад страны на историкогеографические общности. Соединенные Штаты Америки являются глобальным мировым Игроком, но в дела Дальнего Востока, как уже отмечалось, она втянута довольно слабо и, скорее, на объектном, нежели на субъектном уровне. Сегодня в США происходит борьба двух линий развития: «глобализации по Бушу», которая раньше или позже с неизбежностью втянет страну в военный конфликт глобального уровня, и «глобализации по Клинтону», которая Перевод очень приблизительный. Речь идет о гуманитарных технологиях, позволяющих максимально реализовать творческий потенциал личности. 4 обернется взрывным обесценением «экономики деривиативов» и экономическим кризисом. Альтернативой обоим негативным решением является возврат США к «доктрине Монро» и «сборка» на территории американского суперконтинента своего когнитивного проекта. Ирония судьбы состоит в том, что этот «некатастрофический вариант» в первые годы своего существования приводит к глубокой экономической депрессии (как американской версии деструкции индустриальной фазы экономики) и, по сравнению с «катастрофическими» версиями выглядит малопривлекательным. Россия является наиболее непредсказуемой силой региона. С равным успехом она может никак не проявлять себя в АТР, или резко усилить свое военное, экономическое, политическое присутствие на Дальнем Востоке. Остальные государства Дальнего Востока глобальными игроками не являются и, скорее всего, уже никогда не станут. Быстрое развитие Южной Кореи, Таиланда, Тайваня было вызвано технической и финансовой помощью Запада, а также накопленным в мире опытом индустриализации и технологического развития. Пользуясь этим опытом, «тигры Юго-Восточной Азии» избежали многих ошибок и продемонстрировали высокие темпы роста. Но «прописи» кончились, необходимо вновь мыслить самостоятельно. Судя по предложенным инновационным программам, этого ни Южная Корея, ни Таиланд, ни Тайвань делать не умеют. А Япония и Китай приложат все усилия к тому, чтобы не научились. Заметим, что в «треугольнике» Япония – Китай – Россия между любыми двумя странами существуют неурегулированные территориальные противоречия, экономическая конкуренция, опыт военных и политических конфликтов. Исторически эти конфликты группировались вокруг Тайваня (Японо-китайская война), Кореи (Русско-японская война), демаркационной линии по Амуру (конфликт на полуострове Даманском). В настоящее время напряженность в отношениях Япония – Китай обуславливается китайскими притязаниями на Тайвань и конкуренцией обеих стран на Корейском полуострове. ЯпоноРоссийская напряженность связана с проблемой «Северных территорий». Российско-японские отношения можно разделить на три периода. До вмешательства России в Симоносекский мирный договор они носили нейтрально-дружественный характер. Затем последовала длительная эпоха конфронтации: 1895 – 1945 гг., - которая сменилась современными сложными отношениями с взаимными историческими и территориальными претензиями. Русские военные отряды вышли к побережью Тихого океана в 1639 г. В течение XVIII столетия российское влияние распространилось на весь северо-западный сектор АТР: Камчатка, Алеуты, Аляска. К середине XIX века во владения Российского государства входили все побережье, омываемое Беринговым, Охотским и Японским морями, Аляска, Алеуты, Командорские и Курильские острова, Сахалин. По Айгунскому 1858 и Пекинскому 1860 г. договорам Россия присоединила Амурский, Приамурский и Уссурийский край. Во второй половине XIX столетия (в значительной мере, вследствие поражения в Крымской войне и необходимости консолидации российских территорий) Россия уступила САСШ Алеутские острова и Аляску (1867 г.), Японии – Курильские острова (1875 г.). В 1876 г. началось проникновение Японии в Корею. В 1885 г. между Японией и Китаем был подписан Таньцзинский договор, по которому Китай не мог вводить войска в Корею без согласия японской стороны. После усмирения китайским правительством крестьянского восстания в Корее в 1894 г., Япония объявила войну Китаю, ссылаясь на нарушение Таньцзинского соглашения. Война завершилась полной победой Японии, но Россия под угрозой применения силы вынудила Японию отказаться от ряда приобретений по Симоносекскому мирному договору. Война между Россией и Японией стала неизбежной. 30 января 1902 г. в Лондоне был заключен Англо-Японский союз, страхующий Японию от вмешательства в предстоящую Русскояпонскую войну третьей европейской державы – Франции или Германии. После тяжелых и безрезультатных переговоров о разделе сфер влияния в Корее 9 февраля 1904 г. (новый стиль) внезапной атакой японских миноносцев на русскую эскадру, дислоцированную в Порт-Артуре, началась Русско-Японская война. Это нападение произошло без объявления войны, хотя и после официального заявления японской стороны о разрыве дипломатических соглашений. По Портсмутскому миру 1905 г. Япония получила Квантунский полуостров («полагавшийся» ей по Симоносекскому договору) и южный Сахалин (до 50-й параллели). В 1910 г. Япония официально присоединила Корею. В Первую Мировую войну Япония и Россия выступали как формальные союзники. Россия от этого союза получила право выкупить за золото некоторые собственные корабли, захваченные японцами в ходе или по итогам войны 1904 – 1905 гг. Япония получила германские активы в Шаньдуне (Циндао) и ряд островов в Тихом океане. В 1921 – 1922 гг. в ходе Вашингтонской конференции Япония была вынуждена отказаться от союза с Великобританией и от преимущественного положения в Китае; флот Японии ограничивался величиной в 66,7% от американского флота. С этого момента начинается борьба Японии за Китай, приведшая впоследствии к Тихоокеанской войне. В 1926 г. Япония вновь захватывает Циндао, в 1928 г. вторгается в Шаньдун, в 1931 г. оккупирует Маньчжурию, в 1932 провозглашает марионеточное государство Маньчжоу-Го. Затем Япония последовательно денонсирует Вашингтонские и Лондонские соглашения по морским вооружениям и в 1937 г. «инцидентом на мосту Марко Поло» начинается вторая Японо-Китайская война. В эту войну немедленно вмешиваются США, несколько позднее – СССР. В 1939 г. США денонсирует торговый договор с Японией, а Советский Союз начинает оказывать Китаю и Монголии военную помощь. В ходе военного конфликта на реке Халкин-Гол Япония терпит тяжелое поражение и отказывается от «северного» пути достижения сырьевой независимости. 13 апреля 1941 г. подписан Советско-японский договор о нейтралитете. 24 июля 1941 г. Япония с согласия Вишистской Франции оккупирует Индокитай. 26 июля США, Великобритания и Голландия замораживают японские активы в своих банках. 7 декабря японо-американские переговоры разрываются, и японская авиация атакует Перл-Харбор. Это событие произошло после разрыва переговоров, но за полчаса до официального объявления войны. К лету 1945 г. Японская метрополия оказалась в отчаянном положении. В стране не было горючего, заканчивались боеприпасы, отсутствовали шерстяные и хлопчатобумажные ткани, бумага, продовольствие. «Летающие крепости» уничтожили сотни квадратных километров индустриальной застройки. Токио, Иокогама, Осака перестали существовать. В этих условиях СССР присоединился к Потсдамской декларации союзников и объявил, что не будет продлевать договор о нейтралитете с Японией. 9 августа 1945 года, советские войска нанесли удар по позициям Квантунской армии и в короткой операции уничтожили эту армию. 2-го сентября Япония капитулировала. Советский Союз получил Квантунский полуостров (передан Китаю), Маньчжурию (передана Китаю), южный Сахалин и Курильские острова. В настоящее время Российско-японские отношения определяются следующими основными факторами: Неурегулированным территориальным спором относительно так называемых Северных Территорий. «Северные территории» - Японское название южной группы Курильских островов: Уруп, Итуруп, Шикотан, Кунашир. Курильская гряда была открыта в 1697 г. В.Атласовым, в 1745 г. нанесена на «Генеральную карту Российской Империи». По Русско-японскому договору 1855 г. острова к северу от острова Итуруп объявлялись владениями России. По соглашению 1875 г. Россия передавала Японии северные Курильские острова в обмен на исключительное владение островом Сахалин. После войны 1904 – 1905 гг. Япония вновь заняла юг Сахалина, принадлежащий России по соглашению 1875 г. В 1945 г. острова были заняты советскими войсками в ходе Курильской десантной операции. Острова принадлежат России согласно решению Ялтинской конференции 1945 г. Следует отметить, что по Сан-францисскому мирному договору 1951 г. Япония отказалась от всех прав и правооснований на Курильскую гряду. В течение всей истории острова были заселены крайне слабо. В 1941 г. соединение Нагумо собиралось перед атакой Перл-Харбора у острова Итуруп, поскольку безлюдность этих земель гарантировала скрытность сосредоточения. Курильские острова занимают стратегически важное положение, блокируя выходы из Охотского моря. Следует учесть также их богатство полезными ископаемыми, в том числе – редкими землями и рением. Японии выгодно поддерживать «проблему Северных территорий», прежде всего, из внутриполитических соображений. Наличие «оккупированных земель» и определенной надежды вновь получить эти земли под свою юрисдикцию позволяет иметь удобный канал утилизации молодежной пассионарности. Негативным историческим опытом последнего столетия (вмешательство России в Японокитайские войны 1894 – 1895 гг. и 1937 – 1945 гг., Русско-японская война, конфликт на КВЖД, конфликты на оз. Хасан и р. Халкин-Гол, Вторая Мировая война, «Холодная война»); Участием России и Японии в конкурентных постиндустриальных проектах; Определенным сходством культур и историй России и Японии; Наличием ярко выраженных общих экономических интересов (Японии – в отношении российского сырья и рынков сбыта, России – в отношении японских инвестиций и технологической помощи). Характеристика российского Дальнего Востока 1. Основным характеристическим признаком российского Дальнего Востока является крайне низкая численность населения – как в абсолютных цифрах (не более 12 миллионов человек восточнее меридиана Иркутска), так и, в особенности, в сравнении с другими странами АТР. Демографический тренд для России в целом отрицателен, для Дальнего Востока эта проблема усугубляется отрицательным сальдо внутренней миграции. Важно отметить, что территория российского Дальнего Востока (плюс остров Хоккайдо) в течение всей человеческой истории оставались «геополитическими пустошами». Люди практически не селились здесь (за исключением юга Приморья). Если какая-либо народность достигала стадии энеолита и начинала переход к цивилизации, она с неизбежностью начинала переселение в направлении на юг или на запад. Эта неспособность территории удерживать высокие человеческие со-организованности нуждается в дополнительном анализе. 2. Обеспеченность российского Дальнего Востока индустриальными инфраструктурами недостаточна, а постиндустриальными – близка к нулю. В регионе отсутствуют крупные современные города, сопоставимые с мегаполисами Южной Кореи, Китая, Японии (единственным центром расселения, претендующим на какую-то общность с «мировыми городами», является Владивосток). 3. Регион исключительно богат полезными ископаемыми (притом, что большая часть его, включая шельфовые моря, вообще не исследована). Среди природных богатств Дальнего Востока нефть, газ, угли, гидроэнергия, включая энергию приливов, геотермальная энергия, уран золото, полиметаллы, редкие земли, включая рений. 4. Регион обладает высокой биологической продуктивностью: велики запасы леса, рыбы и морепродуктов. 5. Историческим типом освоения региона был колониальный. Для такого типа освоения характерно: короткие цепочки деятельностей, низкое органическое строение капитала; низкая, близкая к нулю, капитализация территории, неспособность территории удерживать любые формы капитала, включая человеческий; сырьевой характер экономики5; концентрация жителей в очень немногих «опорных точках»; неспособность обеспечить себя продовольствием (несмотря на высокий биопотенциал местности) и товарами потребления, зависимость от метрополии в экономическом отношении; милитаризованность; «временным» типом расселения и соответствующей психологией населения; отсутствием экологического подхода, хищническим характером хозяйственности. Все эти исторически сложившиеся особенности в полной мере сохраняются и сегодня. 6. Во времена Российской Империи развитие Дальнего Востока заключалось в создании Петропавловска-Камчатского, как крепости и передовой базы, Владивостока, как базы Флота и строительстве Транссибирской и Маньчжурской магистралей6. Отметим, В качестве сырья последовательно выступают пушнина, золото, энергоносители. Не упоминается переселенческая политика П.Столыпина, поскольку, несмотря на распространенное мнение об ее успешности, она оказалась стратегически безрезультатной. 5 6 что попытка России проникнуть южнее границы «геополитической пустоши» - в Маньчжурию, Корею и Ляодунский полуостров – очень быстро привела к войне. Советский Союз предпринял несколько попыток освоения Дальнего Востока, из которых первая была предпринята в военной логике (строительство судостроительных заводов в Комсомольске-на-Амуре и Большом Камне, пунктов базирования ПЛ в Вилючинске, системы аэродромов и радиоэлектронного обнаружения), вторая – в индустриальной логике (формирование Иркутской и Читинской производственных систем, Ангарского гидроэнергетического каскада, системы деятельностей в Южной Якутии), третья – в инфраструктурной логике (строительство БАМа). И российские, и советские проекты освоения Дальнего Востока носили затратный характер и, в конечном счете, оказались «роковыми» для государства: Транссибирская магистраль была окончательно закончена за год до революции, БАМ до начала перестройки успели построить лишь сугубо формально. В настоящее время возможности для осуществления сомасштбных проектов нет. 7. Обе магистрали – Транссиб и БАМ – являются жизненно важными для любых проектов развития Дальнего Востока, но на сегодняшний день эти коммуникации убыточны и могут стать прибыльными лишь после дорогостоящей модернизации (которая является необходимым, но недостаточным условием). 8. Система производства, сложившаяся на Дальнем Востоке при Советском Союзе, не предусматривала включенности в процесс мирового разделения труда. Сейчас такая включенность возникла – в связи с ростом спроса на углеводороды и вызванной этим необходимости освоения Сахалинского шельфа – но она носит очень ограниченный характер и, в первом приближении, ограничивается нефтью, газом, круглым лесом (до последних изменений в торговой политике РФ), отчасти рыбой и морепродуктами. Инфраструктурные возможности региона для обеспечения транзита «восток-запад» используются очень слабо. Включенность региона во внутрироссийское разделение труда меньше, чем в мировое. 10. Общая характеристика региона может быть выражена формулой: индустриальная антропопустыня первого типа (индустриальные формы деятельности крайне затруднены ввиду неустранимой инфраструктурной недостаточности и острой нехватки человеческого ресурса), богатая полезными ископаемыми. 11. Значимым индустриальным ресурсом региона является достаточная обеспеченность генерирующими мощностями. 12. Неочевидным постиндустриальным ресурсом региона является наличие огромного некапитализированного пустого пространства. Ведущие тренды в АТР Как правило, анализируя АТР, выделяют следующие тренды: Продолжающийся, хотя и замедлившийся рост населения; Рост ВВП, интенсивное развитие экономики; Непрерывная модернизация экономики, удлинение цепочек образования прибавочной стоимости, увеличение числа технологических переделов; Рост энергопотребления; Рост личного потребления; Быстрое совершенствование инфраструктур, прежде всего, «сквозных», сшивающих АТР с другими мировыми регионами; Укрупнение кампаний, действующих на рынке, интенсивные процессы слияний и поглощений, формирование крупных рыночных «игроков». В действительности, эти тренды даже в краткосрочной перспективе характерны лишь для Китая. Экономика Япония развивается по иным законам, для Тайваня и Южной Кореи характерны далеко не все перечисленные признаки. В действительности, развитие Азиатско-Тихоокеанского региона определяется сегодня тремя основными процессами: 1. Конкуренцией между неоиндустриальным проектом, осуществляемым Китаем, и проектом постиндустриального перехода, реализуемом Японией; 2. «Мировым энергетическим циклом» - массовым мировым перетоком капитала в производство энергетических ресурсов, генерирующих мощностей и распределительных сетей7; 3. Кризисом глобализации, вызванным противоречием между принципиально открытым, кредитным характером индустриального производства и конечностью мира. Мыслимы следующие способы разрешения этого противоречия: Глобальный экономический кризис, чем-то похожий на «великую депрессию 1929 года в США», но распространенный на весь мир и многократно усиленный глобализацией, то есть унификацией юридических и финансовых механизмов по всему миру; Военный кризис, силовое перераспределение обобщенных ресурсов между обобщенными игроками, высокотехнологическая деструкция части промышленного потенциала; Построение постиндустриальной (когнитивной) экономики, выход из пространства индустриальных смыслов и ценностей. Сценарии развития АТР Таким образом, естественное развитие АТР с неизбежностью приводит к целому ряду конфликтов, в основе которых лежит: крайняя неравномерность обеспеченности региона ресурсами, прежде всего – энергетическим и человеческим; прогнозируемый кризис генерирующих мощностей в КНР с последующим ограничением экономического роста и, как следствием, потерей политической стабильности; исторически сложившаяся напряженность, наличие неурегулированных территориальных проблем, ассиметричная демография региона (преобладание мальчиков); различные интенции развития стран региона (проектная конкуренция). В логике разрешения перечисленных конфликтов можно предложить целый спектр возможных сценариев, из которых нас будут интересовать четыре основных: 1. В регионе преобладают тенденции индустриального развития – Китай в полной мере реализует свой неоиндустриальный проект. В этом случае кризис индустриальной фазы развития примет форму линейной комбинации трех кризисов: острый кризис перепроизводства с потерей устойчивости мирового рынка и последующей деиндустриализацией ряда мировых регионов; острый кризис коммуникаций с распадом мировой системы торговли (глобальная «пробка» на системно-связанных интермодальных узлах, резкое повышение транспортного сопротивления мировых инфраструктур, «проедание коммуникаций» и образование антропопустынь второго рода); острый сырьевой кризис. Сформулирована гипотеза, согласно которой «кондратьевские циклы», обуславливающие перетоки капитала между макрорегионами («мирами-экономиками»), в связи с развитием процесса глобализации и совершенствованием мировых инфраструктур приняли вид «деятельностных циклов», в основе которых лежат перетоки капиталов между областями мировой экономики. С начала 2000-х годов во всем мире происходит подъем энергетики, который будет продолжаться 30 – 40 лет. 7 Стремление Китая оттянуть кризис приведет Китай к необходимости установить контроль над рынками и ресурсами АТР (исключая Японию, но включая Россию). Это будет сделано, разумеется, исключительно рыночными методами. Подобное усиление Китая приведет к его конфликту с Соединенными Штатами Америки, причем о формах этого конфликта и его результатах можно только гадать. 2. В регионе преобладают тенденции постиндустриального развития – Япония в полной мере реализует свой постидустриальный проект. В этом случае Япония будет нуждаться в поддержании вне Японских островов зависимой от ее технологий системы индустриальных деятельностей. Чтобы обеспечить это, она установит контроль над рынками и ресурсами АТР (включая Китай и Россию) и постарается ограничить рост китайской экономики, чтобы не допустить потери ею устойчивости. Это будет сделано так называемыми методами « мягкого управления» (soft government), лежащими на грани экономического и социокультурного воздействия. Формой организации АТР, характерной для этой версии, станет, по-видимому, Восточно-Азиатский Союз, «построенный на иных принципах, нежели Евросоюз». Российский Дальний Восток будет включен в этот Союз «де факто» и, вероятно, даже «де юре». В этой версии возможен управляемый «мягкий» распад Китая на Хань и Маньчжурию – в логике «Сферы сопроцветания». 3. В регионе преобладают тенденции когнитивного развития – Россия в полной мере реализует свой постиндустриальный проект. В этом случае структурообразующим противоречием региона станет борьба альтернативных постиндустриальных проектностей, причем Япония постарается заручиться поддержкой США, Россия установит тесные отношения с Китаем, а обе Кореи и Тайвань окажутся своеобразной «проектной биржей», пространством обмена постиндустриальными технологиями. Данная версия, хотя и маловероятная, требует дополнительного анализа. 4. В регионе затухнут как индустриальные, так и постиндустриальные тенденции – ни один из проектов не будет осуществлен. Очень простой сценарий, приводящий сначала к стагнации, а затем к деградации региона до уровня начала 1970-х годов. Возвращение цивилизационного приоритета к США или Европе. Ведущие тренды на российском Дальнем Востоке В настоящее время такими трендами являются: Депопуляция территорий, уход человека с ранее освоенных земель; Эксплуатация и сверхэксплуатация «советского наследия»; Быстрое и сравнительно успешное развертывание ряда международных «сырьевых» проектов: сотрудничество с «Шелл» по освоению Сахалинского шельфа, сотрудничество с «Де-Бирс» на рынке алмазов, «лесные» проекты с Китаем, инфраструктурные проекты в Северной Корее (железные дороги, распределительные сети). Здесь следует заметить, что все эти проекты носят «экстерриториальный характер»: не столько территории выбирали и осуществляли эти проекты, сколько крупные игроки выбирали подходящие территории для своего проекта. Активная, но безрезультатная проектная деятельность региональных и областных администраций; Ослабление военного присутствия России в АТР (считается, что этот тренд сменился на противоположный в 2006 году, но для того, чтобы переломить стратегическую тенденцию, вложенных ресурсов недостаточно). Сценарии развития российского Дальнего Востока Следует понимать, что, в действительности, у России существует очень мало возможностей влиять на развитие событий в АТР или даже на Дальнем Востоке. Поэтому наиболее вероятным сценарием является инерционный. В этом сценарии перечисленные выше тенденции сохраняются в течение всего периода прогнозирования: Россия сокращает все формы своего присутствия на Дальнем Востоке, оставляя за собой отдельные «опорные точки», заданные на пересечении советских транспортных, советских энергетических и советских производственных инфраструктур. Продукция региона носит чисто сырьевой характер и потребляется, в основном, Китаем. Формальный суверенитет РФ над Дальним Востоком, вероятно, сохраняется, хотя это будет зависеть от особенностей развития японского и китайского стратегических проектов. Транссиб, а впоследствии БАМ переходят под международный контроль. В сырьевом сценарии Россия вкладывает средства в развитие индустриальной инфраструктуры (железные дороги, порты, хабы, аэродромы, трубопроводы), освоение шельфовых месторождений нефти и газа, рудных месторождений. Поскольку такое освоение требует электроэнергии, активно вводятся в строй генерирующие мощности (прежде всего, ГЭС, затем АЭС), и в перспективе РФ переходит к продаже мегаваттчасов в Китай. (Несмотря на все усилия правительства КНР, нехватка энергии прогнозируется практически во всех сценариях неоиндустриализации КНР). В этом сценарии предусматривается развертывание производства алюминия на энергоизбыточных территориях В индустриальном сценарии Россия пытается завершить российско-советский проект индустриализации Дальнего Востока, повысив длину производственных цепочек и уровень переделов. Речь идет, прежде всего, о нефте- и газохимии, глубокой переработке леса, развитии черной и цветной металлургии, возможно, судостроения. В этом сценарии Россия естественно включается в макрорегиональное разделение труда, причем вне зависимости от версии развития АТР. Однако реализация индустриального варианта требует огромных капиталовложений, не обеспечено человеческим ресурсом и подразумевает необходимость выдержать серьезную конференцию. Заметим, что во всех трех перечисленных сценариях развитие Дальнего Востока никак не связывается с развитием европейской России, следовательно, связность страны будет в перспективе падать. В когнитивном сценарии Россия ставит себе задачу использовать Дальний Восток, прежде всего, как пустое пространство, в котором можно свободно строить коммуникации и создавать вокруг этих коммуникаций экспериментальные площадки новых систем деятельностей (прежде всего, управленческих, образовательных, знаниегенерирующих). «Непременные условия» реализации данного сценария: Перевод на качественно новый уровень системы коммуникаций между европейской и забайкальской Россией; Развитие политических связей между Москвой и Дальним Востоком (в концепции Многостоличья или иной); Замыкание индустриальных структур и их «постиндустриализация»: управление логистикой, создание сквозных транзитных коридоров, введение радиочастотных или изотопных меток, управление таможенным контролем, управление безопасностью; Включение в мировую знаниевую кооперацию, что подразумевает «изготовление шедевра»: рывок в области критических постиндустриальных технологий; Включение в мировую постиндустриальную конкуренцию, что предполагает формализацию и озвучивание российского проекта развития. Гипотеза стратегического маневра и базовый сценарий Необходимо четко понимать, что сегодня альтернативы сырьевому сценарию нет. По мере его развития следует «точечно» по мере возможностей разворачивать элементы индустриального сценария, имея в виду исключительно повышение нормы прибыли сырьевого производства и улучшение органического строения капитала. Одновременно разворачиваются два «рамочных» постиндустриальных проекта: Выпуск деривиатива, оценивающего капитализацию территории (речь идет, в сущности о муниципальных и региональных фьючерсах), как механизма, привлекающего на территорию масштабные инвестиции в те инфраструктуры, которые не могут окупиться достаточно быстро); Создание и тиражирование механизма безлюдного сырьевого освоения территорий (имея в виду освобождение дефицитного человеческого капитала от индустриальных форм деятельности). На следующей стадии происходит переформатирование индустриальных коммуникаций в постиндустриальные, и начинается реализация постиндустриального сценария или, по крайней мере, доступных его элементов. Общая схема реализации базового сценария: Прежде всего, РФ должна обеспечить Дальний Восток в военном и инфраструктурном отношении. Это подразумевает: расширение военно-морских баз в Петропавловске-Камчатском (Вилючинске) и Владивостоке; перевод части Тихоокеанского флота на Южные Курильские острова; усиление легких и подводных флота; расширение авиационных баз, усиление авиации. В инфраструктурном отношении: Перешивка сахалинской колеи на российский стандарт; Строительство моста / тоннеля / плотины, связывающей Сахалин с материком; Расшивка узких мест региональных железных дорог (??? тоннель); Строительство Камчатского газопровода; Нормализация состояния автомобильных дорог на Сахалине и на Камчатке. Далее необходимо включить российскую транспортную инфраструктуру в создающееся азиатско-тихоокеанское транспортное пространство. Это подразумевает: расширение Владивостокского торгового порта; создание во Владивостоке интермодального узла: порт – железная дорога, площадка для грузовых вертолетов); Создание логистического центра в Хабаровске; Расширение числа связей между Транссибом и железными дорогами КНР; Замыкание Восточного Транспортного Кольца: Сахалин – Хоккайдо – Хонсю – Южная Корея (паром) – Северная Корея – Китай – Приморский край – Хабаровский Край – Сахалин; Строительство выносного нефтегазового терминала и контейнерного порта на Сахалине; Создание интермодального узла на Сахалине; Объединение РЖД с компаниями, эксплуатирующими российский речной, морской и автомобильный транспорт, создание единой российской транспортной компании; Скупка этой компанией активов за рубежом (по опыту Газпрома и Роснефти); Создание системы радио или изотопных меток, полная и доступная информация о любом грузе в реальном времени; Проектирование и создание сверхдлинных интермодальных транзитных цепочек, резкое ускорение оборота грузов, получение за счет длины цепочки конкурентных преимуществ и борьба за значительную долю мирового рынка перевозок; Переход к сверхзвуковой гражданской авиации, реализация принципа «двух часов» (полет между двумя любыми городами России должен продолжаться не более двух часов); Развитие интермодальных систем аэропортов, создание системы мгновенной регистрации и мгновенного спецконтроля, реализация принципа «трех часов» (перемещение между любыми городами России должно продолжаться не более трех часов «от двери до двери»); Международное тиражирование этой системы, получение конкурентных преимуществ за счет контроля над мировой пассажирской логистикой; Создание компаний дискаунтеров в области сверхзвуковой авиации. Заметим, что в данном наборе проектов удаленность и пустота Дальнего Востока стимулируют инфраструктурное развитие России в целом. В области энергетики: Необходимо ускорить геологоразведку шельфа Охотского моря на предмет наличия углеводородов. Возможно, Охотскому морю следует политически придать статус внутреннего моря, принадлежащего РФ. Для разработки углеводородов и иных полезных ископаемых региону потребуется избыточное количество энергии, что подразумевает строительство гидроэлектростанций (смотри проекты ГИДРООГК) и атомных электростанций (Приморская АЭС, возможно, Дальневосточная АЭС, в перспективе Сахалинская АЭС), ориентированных как на внутреннее, так и на внешнее потребление. В области постиндустриального проектирования: Создать совместно с КНР университет нового типа («знаниевый университет») в свободной экономической зоне Суйфыйхэ; Провести ряд ролевых и организационно-деятельностных Игр в существующих центрах среднего и высшего образования, имея целью стимуляцию креативной активности и индукцию пассионарности; Позиционировать российский Дальний Восток как регион педагогического эксперимента (концепция свободной образовательной зоны).