Введение Начало XX века – один из самых проблемных
advertisement
Введение Начало XX века – один из самых проблемных периодов отечественной истории. Но если изученность событий трёх революций и Русско-Японской войны можно считать на сегодняшний день достаточной, то о событиях Первой мировой предпочитали умалчивать: война была неудобна как для советских историков, в связи с событиями Брестского мира, так и для российских историков, поскольку поведение властей Российской империи также невыгодно представляется в свете создавшейся кризисной ситуации. Тема эта до сих пор вызывает интерес именно в связи с большим числом «белых пятен» и спорных вопросов. Кроме того, данный период истории – время наиболее активного развития не только российского парламентаризма, но и системы местного самоуправления, роста гражданской инициативы. Деятельность созданных на добровольных началах военно-промышленных комитетов спасла армию в 1915 г. от «снарядного голода», а страну от неизбежного поражения. Но вместе с достижениями имелись и недостатки, факты противостояния с официальными властями, как по вине администрации, так и из-за непродуманной позиции представителей общественных сил. Изучение этого опыта представляет собой практический интерес в сфере становления российского гражданского общества. История XX века – это история войн. Первая мировая была не первой и не последней в их числе. Но это был первый конфликт, в который вовлечено большое число стран, причем экономика, социальная и даже идеологическая сфера жизни этих государств были изменены. Позже такого же уровня изменения имели место только в ходе Второй мировой, многочисленных конфликтов «холодной» войны. Изучение влияния Первой мировой войны на российское общество способно внести вклад в указанный аспект изучения истории. Свидетели эпохи начала XX века и некоторые историки выдвигают в качестве ключевых явлений различные кризисы, так или иначе относящиеся к событиям мировой войны. Это хлебный, продовольственный, топливный, снарядный, транспортный кризис, а также более глобальные: национальный, политический, системный. Изучение явления кризиса невозможно в отрыве от системы, в которой он происходит. В данном случае такой системой является Владимирская губерния. Таким образом, объектом исследования является общество, общественные организации (в том числе и Русская Православная Церковь) и властные структуры Владимирской губернии, прежде всего в социальной сфере. Предмет исследования – социально-политическая жизнь российской провинции в годы Первой мировой войны, ее наименее изученная социальная составляющая. Именно в жизни провинции, действиях граждан, властей, различных организаций по изменениям, нововведениям, непосредственной реакции на внешние и внутренние «раздражители» можно находить признаки развивающегося кризиса, определять причины тех или иных явлений, выделять общее для России в целом и частное, характерное для Владимирской губернии. Объектами исследования по теме на II этапе стали: - провинциальное общество, как совокупность «обывателей»; - региональные представители общероссийских партий; - Владимиро-Суздальская епархия. Предметом исследования на II этапе стали: - условия жизни российского провинциала в годы мировой войны; - работа партийных организаций в провинции; - работа Владимиро-Суздальской епархии по смягчению последствий кризиса военного времени. Целью второго этапа комплексного исследования стало создание целостной концепции кризиса военного времени в российской провинции. На втором этапе исследования были поставлены следующие задачи: - Изучить условия жизни населения губернии по материалам прессы и мемуарной литературы. Характеризовать восприятия населением мировой войны. - Характеризовать уровень жизни населения губернии в зависимости от сословного и профессионального положения. - Изучить деятельность Владимирской епархии в годы Первой мировой войны на основе архивных материалов, статистических отчетов и т.д. - Выявить специфику деятельности епархии по смягчению последствий кризиса военного времени на территории губернии, сильные и слабые стороны такой деятельности. - Изучить деятельность политических партий на территории губернии по материалам прессы, отчетам полиции и мемуарной литературе. - Провести анализ деятельности политических партий по усугублению или смягчению последствий кризиса военного времени. - Дать целостную характеристику явления кризиса военного времени и его особенностей в каждой из сфер жизни губернии. - Провести анализ особенностей кризиса военного времени во Владимирской губернии по отношению к ситуации в целом по стране. Степень внедрения: Результаты НИР могут быть использованы при подготовке студентов гуманитарного профиля (истории, культурологии, филологии и т.д.) при разработке новых образовательных программ, авторских курсов, специализаций; Рекомендации по внедрению использование исторического опыта в работе региональной администрации, органов самоуправления. Область применения: в системе высшего профессионального образования; в системе дополнительного профессионального образования (повышения квалификации и переподготовки научно-педагогических кадров); в работе учреждений образования, культуры, музеев и научных центров Результаты НИР на I этапе На первом этапе были получены следующие научные результаты: - проведен анализ историографии вопроса, особенностей понимания проблемы кризиса военного времени, составлен первичный обзор источников. - изучены и выявлены основные направления и характер регионального и всероссийского (в том объеме, насколько оно касалось жизни губернии) законодательства времен Первой мировой войны; - изучена деятельность губернской администрации и властей уездного и городского уровней по организации доставки продовольствия и товаров первой необходимости - выявлена специфика ценовой и транспортной политики губернской и уездной администрации в годы Первой мировой войны. Анализ современного понимания кризиса военного времени в России как в региональном, так и в общероссийском масштабе. Обзор отечественной и зарубежной историографии показывает, что проблема кризиса военного времени еще не рассматривалась комплексно. Существует ряд исследований, посвященный конкретным вопросам существования российской провинции в годы Первой мировой войны, то есть условиям содержания продовольствием, исследований военнопленных, милитаризацией характерен проблемам производства глобальный подход и к т.д. снабжения Для изучению данных вопроса. Исследователей интересует в основном результаты происходивших в обществе и государстве процессов, рассматривается в основном общероссийский уровень. Исходя из этих данных, сформулирован подход к изучению кризиса военного времени на материалах Владимирской губернии. Основной интерес для исследования представляют фактические механизмы управления жизнью губернии, особенности применения общероссийского и местного законодательства, работа местных органов власти. Особое внимание уделяется процессу реализации законодательных инициатив на практике. Источниковую Государственного базу архива исследования Российской составили Федерации материалы (ГАРФ) – фонд департамента полиции МВД; Государственного архива Владимирской области: фонды владимирского губернского правления, владимирского губернского присутствия, владимирского губернского по городским и земским делам присутствия; Государственного архива Ивановской области (ГАИО): фонды вознесенского городской управы промышленного Иваново-Вознесенска, комитета, помощников иваново- начальников владимирского губернского жандармского управления в Шуйском и Ковровском уездах, шуйских уездных воинского начальника и воинского присутствия, становых приставов, Шуйского духовного училища. Использованные источники можно распределить по следующим категориям: - законодательные акты разного уровня, городской, уездной, губернской администрации, центральных органов власти. Они содержатся в фондах МВД, администрации губернии – фондах Владимирского губернского правления, крупнейших городов, в частности, в фондах Иваново-Вознесенского городской управы. Кроме того законодательные акты опубликованы в прессе - делопроизводственная документация, в том числе официальная переписка губернского, городского и уездного уровня. Данная группа источников отражает непосредственную работу губернских, городских, уездных властей по управлению губернией в годы войны, смягчению последствий кризиса военного времени, - это фонды Владимирского губернского присутствия, губернского по земским и городским делам присутствия, Иваново-Вознесенского военно-промышленного комитета, Шуйского духовного училища, помощников начальников губернских жандармских управлений в Шуйском и Ковровском уездах; - частные акты, в том числе хранящиеся в фондах делопроизводственной документации; - статистические источники, опубликованные в изучаемый период (земские и городские отчёты, отчёты военно-промышленных комитетов), а также неопубликованные материалы «для внутреннего пользования» губернского присутствия, губернского правления, полицейского ведомства, становых приставов; - периодическая печать: использовались как официальные газеты, «Владимирские губернские ведомости», «Владимирские епархиальные ведомости», так общероссийские и либеральная «Русские пресса ведомости», а - «Старый также Владимирец», правомонархический городской «Ивановский листок». - документы личного происхождения: неофициальная переписка, сохранившаяся в фондах губернской администрации; опубликованные мемуары людей разного социального положения, зачастую проживавших в других губерниях России, но так или иначе отражающие общее положение дел в российской провинции в годы мировой войны; - публицистика и политические сочинения, включающие материалы прессы и отдельные публикации. Анализ регионального и общероссийского законодательства (в той части, в которой оно касается жизни губернии) Владимирской губернии в годы Первой мировой войны. Предварительный обзор российского законодательства показывает прежде всего его крайнюю запутанность и противоречивость. Практически во всех сферах общественной и политической жизни обнаруживается ряд ведомств, которые согласно законодательной базе имеют равные права на управление ею. При этом политика того или иного ведомства мало зависит от общей политики государства и представляет собой попытку самоутверждения и получения доминирующей позиции по определенному для ведомства кругу вопросов, а также попытку постоянного расширения своих властных полномочий. В ходе этого расширения руководство ведомства мало интересует возможность реального управления сферой. Скорее оно заинтересовано в подтверждении собственного престижа как властной структуры. ситуативный Поэтому характер. российское Поскольку законодательство предварительный анализ носит развития ситуации не считался необходимым, считалось нормой реагировать на изменение обстановки запрещающими, разрешающими или регламентирующими актами, а не предвидеть ситуацию и регулировать ее развитие. Наиболее яркий пример такой политики – антиалкогольная кампания 1914-1917 гг. Весь свод законов первоначально ограничивался простым запретом на производство и продажу алкоголя определенных видов алкоголя в определенных местах. Между тем постоянное нарушение духа, а иногда и буквы закона заставляло также постоянно корректировать и антиалкогольное законодательство в непрерывно изменяющихся условиях постоянно затыкать образовывающиеся лазейки для обхода. Для российского законодательства времен Первой мировой войны было характерно предоставление регионам определенной самостоятельности в «редактировании» отдельных пунктов законодательства. Наиболее ярким примером такого вариантного законодательства был свод обязательных постановлений и законов о регламентировании оборота и производства алкогольной продукции («сухой закон»). На принципе относительной свободы в организации собственных правил были созданы региональные военно-промышленные комитеты, учреждения всероссийского земского и городских союзов на основе региональной т.д. Специфика ценовой политики на территории губернии в годы Первой мировой войны, Анализ деятельности региональной администрации и центральных властей в области корректировки цен и разрешении транспортного кризиса показывает, что ни у местной администрации, ни у центральных органов власти не получилось полностью компенсировать причины возникновения дороговизны и дефицита в силу несогласованности действий и противоречий при определении властных полномочий. Заявленное установление твердых цен на основные потребительские товары оказалось возможным только на бумаге, поскольку ни сил, ни умения противодействовать мощному торговому лобби на местах, где большая часть земских и городских служащих и руководителей совмещало деятельность в администрации и собственный бизнес, попросту не было. Попытки организации городских складов были довольно успешны в начале, но, с развитием кризиса военного времени, качество поставляемых товаров стало резко падать, происходили постоянные конфликты между местной администрацией и поставщиками. Альтернатива городских складов продовольствия в виде потребительских кооперативов не могла существовать самостоятельно и в конечном итоге полностью зависела от местной власти, которая регулировала цены, объем поставок и выделение транспорта как для городских складов, так и для кооперативов. Характеристика эффективности кампании по борьбе с дороговизной. Единственной сферой, где губернская власть добилась наибольших успехов, было решение транспортных проблем за счет привлечения административного ресурса, но и в данном вопросе все успехи также перечеркивались отсутствием согласованности между действиями губернаторов разных губерний, коррумпированностью чиновников по закупкам и нечистоплотностью поставщиков. Кроме того, сильно ухудшали положение нехватка подвижного состава и общая перегруженность транспортных магистралей. Тем не менее, на территории губернии не обнаружено свидетельств возникновения голодных бунтов или полного отсутствия продовольствия. Существовал только резкий дефицит топлива. Там, где не справлялся административный ресурс властей, земских и городских организаций, помогали церковные организаций, открывшие на базе монастырей и крупных церковных комплексов сеть небольших продовольственных складов. Апробация результатов исследования Результаты научных исследований были апробированы на научных конференциях: - «XVI Межрегиональная научная краеведческая конференция (г. Владимир)» - XVII Рождественские историко-краеведческие чтения «Российская провинция: история, традиции, современность» (г. Ковров) Всероссийские чтения по региональной казуальной истории (г. Шуя) Отчет по обобщению и оценке результатов В ходе исследования был обработан большой объем источников по тематике Первой мировой войны и жизни российской провинции в период военных действий. Основой объем информации был получен из документов местной администрации: городских управ, земских управ, губернской канцелярии и т.д. Это приказы, циркуляры, обязательные постановления, по ведомству МВД, от губернатора, городских управ и т.д. Это материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) – фонд департамента полиции МВД; Государственного архива Владимирской области: фонды владимирского губернского правления, владимирского губернского присутствия, владимирского губернского по городским и земским делам присутствия; Государственного архива Ивановской области (ГАИО): фонды вознесенского городской управы промышленного Иваново-Вознесенска, комитета, помощников иваново- начальников владимирского губернского жандармского управления в Шуйском и Ковровском уездах, шуйских уездных воинского начальника и воинского присутствия, становых приставов, Шуйского духовного училища и другие . Законодательные акты также публиковались в прессе. Особенностью изучения законотворчества являлось то, что опора на использование официально выпущенного Свода законов Российской империи была мало результативна, поскольку в годы Первой мировой войны не производилось полных официальных переизданий Свода, зато имелось большое число законодательных актов, выпущенных Государственным Советом в обход Думы и потому носящих временный характер, а также множества обязательных постановлений губернатора. Между тем жизнь общества регламентировалась и этими законодательными актами. Поэтому основную информацию об актуальном состоянии российского законодательства (особенно это касается местного законотворчества) можно почерпнуть только в материалах фондов администрации губернии и городов губернии, в которых всегда имелись копии официальных постановлений, а также в прессе, допущенной к публикации официальных законодательных актов, в которой четко прослеживается хронологическая последовательность законотворчества (это прежде всего официальный раздел «Владимирских губернских ведомостей»). Не менее важный массив источников представляет собой официальная переписка губернского, представительств городского неправительственных и уездного организаций уровня, – а также владимирской епархии, Всероссийских городского и земского союзов, Польского комитета, Татьянинского комитета. В этих документах изображена непосредственная работа губернских, городских, уездных властей и прочих организаций по управлению губернией в годы войны, смягчению последствий кризиса военного времени. Полученных знаний о ходе законотворчества не вполне достаточно для представления фактических механизмов работы общественных и властных структур губернии в годы Первой мировой войны, зато переписка между различными ведомствами и организациями вскрывает особенности работы каждого учреждения. Легко выявить конкретные алгоритмы действий в том или ином случае, при этом они не всегда соответствуют тем алгоритмам, которые предписаны в законодательном порядке, или присланы в виде инструкций. распределения военнопленных должны были К примеру, решаться с вопросы отданием предпочтения сельскохозяйственным работам. Тем не менее, судя по отчетам и переписке, большая часть военнопленных на территории Владимирской губернии отправлялась на торфоразработки и рубку дров, что оправдывалось «сельскохозяйственным» характером работ. Добываемое топливо шло на нужды местных фабрик, руководители которых и оказывали непосредственное давление на лиц, ведавших распределением пленных. Специфичный материал предоставили частные акты, содержащие информацию о состоянии дел на фабриках заводах, в лавках и магазинах. Это прежде всего заказы на закупку топлива, продовольствия, сведения о работе предприятий на оборону, сведения о результате введения «сухого закона», переписка между участниками городских централизованных закупок, многочисленные прошения от частных лиц о выдаче им пособий в натуральной и денежной форме. Роль частных актов в изучении общественно-политической жизни губернии в годы Первой мировой войны велика, поскольку многие частные лица – промышленники и купцы – одновременно добровольными являлись и участниками распорядителями собственных неправительственных чиновниками властных структур. Поэтому без дел, и организаций, и использования этого материала невозможно воссоздать полную картину деятельности общественных структур губернии. Статистические сведения наиболее достоверного характера, касающиеся общественно-политической жизни Владимирской губернии, были обнаружены в фондах губернских и городских органов власти. В административной практике довольно часто собирались сведения (о ценах, о количестве топлива, прибывших беженцев, о количестве коек для раненых и т.д.) от учреждений губернии (начиная от фабрик, лавок и складов до земских и городских организаций) и формировались в отдельные таблицы. В отдельных случаях листы с таблицами отсутствуют в делах, поскольку были изготовлены в единичном экземпляре и отосланы вышестоящей организации, поэтому данные необходимо было восстанавливать по совокупности однотипных отчетов. В ходе исследовании использовались как официальные газеты, «Владимирские губернские ведомости», «Владимирские епархиальные ведомости», и либеральная пресса вроде «Старого владимирца», так и общероссийских «Русских ведомостей», правомонархического «Ивановского листка». Материалы официальной прессы содержат ценные документы, регламентирующие некоторые стороны общественно-политической жизни губернии, а также отражают официальную точку зрения местной администрации на те, или иные вопросы. Отличительной особенностью прессы либеральной являлась обоснованная критика современной обстановки, большое число публикаций, касающихся непосредственной реакции населения на события провинциальной и всероссийской истории, в правомонархической приводятся многочисленные слухи, свидетельствующие о жизни провинциального общество. Необходимо выделить два периодических издания – «Владимирские епархиальные ведомости» и «Русские ведомости». Первое издание представляет собой обширный пласт информации по истории РПЦ во Владимирской губернии в годы Первой мировой. В отличие от «Губернских ведомостей» в данном издании присутствует критика современной жизни и отмечаются отдельные неуспехи администрации, как светской, так и церковной. Использование материалов «Русских ведомостей» позволяет сравнивать ситуацию в губернии не только с соседними губерниями (материалы о которых появлялись в региональной прессе), но и проводить сравнение с ситуацией по России в целом. Для работы привлекались опубликованные мемуары людей разного социального положения, проживавших как во Владимирской губернии, так и в других губерниях России. Тем не менее, использование такого материала оправдано для подтверждения уникальности или типичности реалий жизни Владимирской губернии. При подборе мемуарной литературы главным принципом было максимальное разнообразие источников по уровню социального положения автора мемуаров. Использовались как мемуары высших должностных лиц империи и лиц, близких ко двору (А.А. Вырубовой, В.И. Гурко, Я.В. Глинки, В.Ф. Джунковского и др.), так и людей, не участвовавших в политической и административной жизни империи (Н.В. Волков-Муромцева, И.Д. Голицыной, Г.И. Григорова, Э.Б. Кригер- Войновского и др.). При этом важным фактором были и политические пристрастия автора, с которыми приходилось соотносить сведения, полученные из источника, поскольку в то время, как правые по убеждениям авторы вскрывали ошибки и недоработки в политике земств и городов в раздаче пособий, размещении беженцев, выполнении оборонных заказов и т.д., либералы указывали на тактические просчеты официальной власти в проведении призывной кампании, идеологической работе, осуществлении «сухого закона». Методологической основой исследования стали базовые принципы исторической науки: принцип историзма (рассмотрение явлений общественно-политической жизни в динамике их изменения, без отрыва от окружающей обстановки – соседних губерний, империи в целом), принцип научной достоверности и объективности (отказ от идеологизированного подхода к оценке и анализу), принцип системного и конкретного подходов к изучению рассматриваемых явлений. В исследовании использовались специальные методы исторической науки. Диалектический метод в его классической интерпретации позволил определить цели, задачи и принципы работы. Историко-типологический, позволил структурировать объекты исследования и проводить дальнейший анализ с использованием историко-генетического метода, то есть в строгой хронологической последовательности существования каждой группы явлений. При этом исследование конкретного явления не проходило в отрыве от системы, в которой оно существует, иными словами, в рамках историкосистемного метода проводилось постоянное сопоставление изучаемых явлений общественно-политической жизни с реалиями как соседних губерний, так и России в целом. Используется метод реконструкции для воссоздания общественно-политической жизни Владимирской губернии, схемы работы властных структур и общественных организаций. Использование этого метода особенно важно в связи с тем, что в отечественной историографии некоторые стороны изучаемой темы обходятся вниманием, а некоторые освещены с позиции официальной или господствующей идеологии. По итогам проведенной работы была написана диссертация на соискание степени кандидата исторических наук на тему «Общественнополитическая жизнь Российской провинции в годы Первой мировой войны». Диссертация успешно прошла защиту в диссертационном совете Д.212.062.02 19 ноября 2010, получено подтверждение из ВАК о подтверждении правомерности присуждения степени кандидата исторических наук автору работы. Анализ уровня жизни жителей губернии в связи с их сословным и профессиональным положением. В российской империи условия жизни гражданина находились в прямой зависимости от его сословного положении, сильное влияние оказывала его профессиональная принадлежность. Ключевая особенность в данном случае заключалась в объеме прав и обязанностей, закрепленном за тем или иным сословием. Прежде всего, это касается социальных гарантий, предоставляемых семействам призывников, офицерские дети и жены оказывались в гораздо лучшем положении, чем семьи солдат, обеспечение которых было переложено государством на местные органы власти. Общими для всех категорий населения были только проблемы, связанные с вздорожанием жизни. Инфляция, достигшая к концу войны 300% в среднем, сопровождалась возникновением дефицита. При этом уровень доходов населения не успевал за ней, достигая в среднем 14-15%. Помимо этого происходило также и сокращение доходов семей в том случае, когда работник уходил на фронт, а жена замещала его на рабочем месте и получала только часть оклада. Помимо недостатка продовольствия стала ощущаться нехарактерная для центральной России нехватка топлива. Местная промышленность перестала получать минеральное топливо и нефть, которые стали уходить на нужды обороны и отопление обеих столиц. До центральных губерний такие грузы не доходили. Поэтому резко возросло потребление дров. Наибольшие трудности возникли у городского населения. Анализ многочисленных обращений в городские управы с просьбой о выделении топлива показывает, что перед «топливным кризисом» (как он назывался в отчетах управ) оказались равны все горожане, вне зависимости от сословного или профессионального положения. В выигрыше оказались сельские жители, для которых заготовка сучьев и валежника с последующей доставкой в город стала источником дохода. Сверхприбыльными стали и лесные владения частных лиц, в качестве альтернативного топлива стал активно разрабатываться торф, который также по большей части потреблялся на предприятиях. Значительное влияние на жизнь провинции оказало введение «сухого закона». Российская империя оказалась первым государством (за исключением мусульманских стран), которое начало такую кампанию в масштабах всей страны. Эксперимент явил больше отрицательных сторон таких мероприятий. Помимо того, что государственный бюджет лишился большой части дохода, само потребление алкоголя ушло в тень. Произошла резкая криминализация отрасли, причём в силу различных обстоятельств было коррумпировано полицейское ведомство. Значительная часть населения, привыкшая к употреблению алкоголя, адаптировалась к жизни в условиях постоянного нарушения законодательства, что не могло не повлиять негативно на правовое и общественное сознание. Произошел резкий рост цен на алкогольную продукцию, так что беднейшее население стало тратить на спиртное большую часть бюджета. При отсутствии денег, для покупки были доступны дешевые заменители алкоголя, чрезвычайно вредные для здоровья. Наконец, дискриминация в праве на употребление алкоголя (дорогие вина и водку можно было достать в ресторанах) подогревала социальную напряженность еще сильнее. «Сухой закон» вызывал большое негодование у простых обывателей, которые вполне справедливо считали, что их оставили без последнего средства для психологической релаксации. Попытки государства реформировать жизнь провинции и страны в других сферах в целом не были оформлены в четкие планы, что приводило к росту неполноправия граждан. Так, ключевой особенностью антиалкогольной кампании был то, что местные органы власти и даже «общественность» в лице ее именитых представителей обладали правом предлагать собственные инициативы по ограничениям продажи алкоголя на собственных территориях (города, села, уезда и т.д.). Поэтому зачастую складывалась такая ситуация, что в пределах нескольких километров под запрет попадали напитки разной крепости, или действовали разные временные ограничения на продажу, так что можно было купить алкоголь, переместившись на небольшие расстояния от зоны полного запрета на спиртное, что было неудобно и создавало опасный прецедент привыкания к жизни в условиях неравномерного правового поля. Неоднократные попытки перехода на прогрессивное подоходное обложение, постоянно обсуждались в прессе и думе были сорваны. Предполагалось снижение налогов для беднейших слоев населения. Излишне было бы полагать, что основной причиной этого было лобби крупных промышленников и предпринимателей. Даже исследование вопроса на уровне отельной губернии показывает, что больше всего трудностей при введении такой системы вызвало отсутствие квалифицированных специалистов в вопросах налогообложения, которых стало еще меньше в связи с постоянными призывами. Кроме того, подоходное налогообложение подразумевает не только высокий уровень образования налогоплательщика, которому необходимо проводить учет доходов и расчет налогов (что в России не было широко распространено), но и высокий уровень его правовой сознательности. Другой попыткой пополнить бюджет, страдавший от военных расходов и прекращения поступлений «пьяных денег» были введение новых налогов военного времени. Они вводились хаотично, без предварительной подготовки механизмов сбора и расчетов способа борьбы с уклонением от налогов, иными словами такие налоги ярко представляли ситуативный характер российского законодательства периода Первой мировой войны. Не менее беспорядочными и губительными были постоянные эмиссии денежных знаков, которые вызывали разнообразные кризисы, вроде нехваток разменной монеты, резких вздорожаний. Страдали от недочетов налогового законодательства, от монетных кризисов и падения стоимости рубля беднейшие слои населения. Постоянные заявления власти об отмене некоторых налогов и сборов оказывались на практике применяемы только к очень ограниченной (территориально или национально) категории лиц. Отчеты губернского ведомства МВД содержат многочисленные свидетельства о бунтах и актах неповиновения, вызванных такими непродуманными действиями власти. Положительно на уровне жизни населения занятого на предприятиях, сказался переход промышленности Владимирской губернии на производство военных товаров. Он произошел довольно оперативно и в необходимом объёме. При этом сама власть, как губернская, так и российская, не принимала активного участия в милитаризации промышленности. Основные затраты, впрочем, вполне окупившиеся, взяли на себя местные промышленники и предприниматели. Практически на каждом предприятии открылись мастерские принадлежностей и по производству обмундирования. снарядов, Работники таких медицинских предприятий получали стабильную заработную плату, были освобождены от военной службы. С начала 1915 года на территории губернии возникли две новые социальные группы, с оставлением территории русскими войсками стали прибывать беженцы, появились военнопленные немцы и австрийцы. Социализация беженцев была возложена на плечи местной администрации, городов и земств губернии. При этом сотрудничество власти и органов самоуправления оказалось неравноценным. Не проводилось согласования числа поступающих военными эшелонами беженцев и возможностей губернии по размещению их. Земства и города кредитовались средствами для оплаты питания беженцев, хотя кредит выдавался без процентов. Несмотря на отдельные недостатки системы социального обеспечения беженцев, она работала на территории Владимирской губернии довольно успешно. Трудоустроенность была высокой (по проведенным подсчетам процент не занятых трудоспособных мужчин не превышал 35-37%). Некоторые этнические группы (поляки, к примеру) были трудоустроены на 90%. Местное население первоначально относилось к пришлым радушно, сирот и одиноких легко принимали в семьи на жительство. Лишь к концу 1916 года полиция стала отмечать отдельные случаи избиения беженцев и нападения на их колонны. Связано это с переполнением городов губернии. По мере расселения по деревням эта проблема решалась. Другой крупной социальной группой, возникшей в губернии, стали военнопленные. Задача охранения и распределения пленных могла решаться только на государственном уровне и соответственными средствами, власти не могли переложить это бремя ответственности на иные структуры. Однако даже в данном вопросе косность системы не давала использовать такой ресурс как труд военнопленных в полном объёме и обеспечивать потребности губернии в социально значимых работах. Вопрос оплаты размещения, охранения и питания военнопленных был решён на государственном уровне и силами губернских властей довольно успешно. Вопрос же рационального распределения рабочих ресурсов так и не был решён. Среди недостатков системы стоит отметить постоянную передачу ответственности за пленных между МВД, военным ведомством, ведомством сельского хозяйства, местной администрацией и штабом Московского военного округа таким образом, что ни одна структура не получала возможности полностью войти в курс дел. Кроме того, система распределения военнопленных по рабочим местам была очень запутанной, механизм передачи рабочих рук не был отработан. Прежде всего, для лиц, пытающихся получить на работы военнопленных, возникал вопрос о том, куда нужно обращаться с запросом. Дело в том, что ответственные лица менялись практически каждые два месяца: от военных к ведомству МВД и министерству сельского хозяйства и обратно к военным, то к Штабу МВО, то к местному воинскому начальнику. Пока шла переписка и волокита с поиском обладающей на данный момент соответствующими полномочиями структуры могли измениться сами условия выдачи пленных, так что и получить их невозможно. Совсем иначе дела обстояли если нужду в военнопленных испытывали влиятельные лица – крупные помещики и промышленники. Им пленные выдавались без волокиты и в любом количестве. При этом администрация оправдывалась тем, что, в соответствие с законодательством, пленные срочно выдаются на работы, связанные с сельским хозяйством. При этом работа пленных по заготовке дров и торфа для крупных фабрик региона считалась сельскохозяйственными работами. Между тем, города губернии не могли получить хотя бы десяток военнопленных для работ по благоустройству, тогда как на торфоразработках и лесных дачах число пленных достигало нескольких сотен. Что касается условий содержания, то они были вполне достойными. Пленные пользовались относительной свободой, о чем говорят постоянные жалобы с мест на «праздношатающихся» по округе немцев, которые даже жили на квартирах у солдаток и вдов. Пленные, занятые на тяжелых работах, иногда проявляли недовольство, заключавшееся в отказе от работы. Побеги были единичны, бунтов и беспорядков не отмечалось. Военнопленные пользовались военными лазаретами и получали такое же содержание, как и солдаты российской армии (за некоторыми исключениями). В дальнейшем ситуация со снабжением ухудшилась (в связи с продовольственным кризисом), но поддержка стала приходить со стороны международных организаций, также приходили и денежные переводы от родственников и друзей, а также анонимных доброжелателей со всего мира. Особенности восприятия населением событий местного, общероссийского и мирового масштаба. Первоначальный патриотический подъем в провинции был довольно заметен, однако, в отличие от обеих столиц, демонстрации и шествия проходили спокойно, без беспорядков и погромов. В дальнейшем все массовые мероприятия проходили довольно редко и ограничивались торжественными молебнами по случаю победы русского оружия. Вопрос популяризации темы военных достижений России в целом и героических деяний отдельных воинов был поставлен довольно слабо. Одной из ключевых причин в данном случае была почти полная анонимность и обезличенность событий и фактов. Связано это прежде всего с суровыми законами военной цензуры: нельзя назвать место подвига, часть, в которой служил герой и некоторые подробности произошедшего. Взамен этого создавалась «легенда» о некоем солдате и его личной победе. Что касается более глобальных событий, побед и поражений, то информация о них была доступна узкому кругу лиц, выписывающих издания либерального характера. Сообщения официальной прессы были мало информативны, не снабжены иллюстративным материалом. Некоторое исключение представляет собою материалы Владимирских епархиальных ведомостей, помещенные там с расчетом на то, что священнослужители на местах передавали полученные сведения местным жителям как в частных беседах, так и после богослужений. Местная администрация, так же как и власти центра, недостаточно внимания уделяла развернутой пропаганде целей и задач России в данной войне и созданию «образа врага». Само восприятие войны как серьёзного испытания, в котором необходимо напряжение всех сил, отсутствовало. Патриотическая работа проводилась неактивно и не приносила реальных результатов. Не был решен даже такой важный вопрос как увековечивание памяти погибших воинов, проекты мемориальных комплексов так и остались на бумаге, герои войны (особенно умершие в госпиталях) часто попадали в братские безымянные могилы. Рассмотренные факты позволяют заключить, что отношение к мировой войне у жителей губернии было неоднозначным. С одной стороны, не отмечено фактов сопротивления призывным и реквизиционным кампаниям: сами сельские жители препровождали потенциальных дезертиров в военные присутствия. С другой стороны, активно использовались все имеющиеся законные и незаконные отсрочки от призыва. Эти отсрочки различались от вполне логичного запрета на призыв рабочих оборонных предприятий и сотрудников МВД, до малопонятных населению запретов на призыв учащихся музыкальных училищ и работников земских и городских союзов. С практическим применением каждой отсрочки связаны широко известные среди обывателей скандалы, вроде приема в музыкальное училище около двух сотен барабанщиков из среды лавочников и торговцев за немалое вознаграждение. С 1915 года начинаются массовые побеги призывников чаще всего с проходящих воинских эшелонов и из госпиталей. Власти шли по пути смягчения требований к своим гражданам, разделяя категории «временно отлучившихся с воинской службы» и дезертиров. Смягчение ответственности за дезертирство, с одной стороны, приводило к тому, что солдаты более активно возвращались с незаконного отдыха в действующую армию. С другой стороны, такое законодательство позволяло тем же солдатам еще раз отправляться с фронта в самовольные отлучки в родные места. Специфика деятельности Русской православной церкви в масштабах губернии по смягчению последствий кризиса военного времени. Война всегда приносит дезорганизацию в жизнь тыла воюющей страны, как бы далеко этот тыл ни находился от линии фронта. Государство, развязавшее войну не всегда стремится заниматься социальной работой, направленной на реабилитацию общества, страдающего от боевых действий. Это касалось и России. Но не смотря на подобное отношение государства к социальным проблемам, существовали организации, поставившие целью помощь жертвам войны. Больше всего функций взяли на себя епархии Русской православной церкви. Хотя, церковь не была отделена от государства, и указания Синода по проведению той или иной социальной программы имели место, но чаще всего инициатива местных руководителей опережала указания властей. Русская православная церковь была на момент начала войны пожалуй единственной организацией, способной проводить полномасштабную социальную работу. Этому способствовали ее централизация, широкий охват территории и авторитет среди православного населения. Практически в каждой сфере социальной работы епархии выстраивали свою параллельную, дублирующую систему оказания помощи государству, гражданам и армии. Пока государственная машина только начинала перестраиваться, чтобы отвечать требованиям военного времени, структуры власти духовной, привычные к исполнению социально-коррективной работы решили взять часть обязанностей на себя. Определение Синода от 20 июля №6503 требовало образования особых попечительских советов помощи семействам призванных. Проблем с созданием попечительских советов не возникало, поскольку организовывались они на базе приходов, в которых настоятель местного храма и его помощники из числа местных жителей были хорошо осведомлены о финансовых возможностях той или иной семьи прихода. Материалы, собранные приходскими попечительскими советами позже были переданы комиссиям, действующим в рамках закона об обеспечении семейств лиц, призванных на военную службу. Помимо оказания помощи нуждающимся и проведения сборов для семей фронтовиков, епископат продолжал свою благотворительную деятельность, направленную на другие социальные группы. Продолжалось проведение различных целевых сборов. Летом 1915 г. активизировали деятельность различные светские благотворительные организации. Однако сбор средств они стараются проводить с помощью поддержки РПЦ. Помимо организации финансовой помощи семействам призывников, епархиальное начальство заботилось и об организации помощи практической. По инициативе епархии началось не только безвозмездное снабжение семей призывников посевным материалом, но и были созданы рабочие дружины из владимирских семинаристов для помощи в посевной. В начале 1915 г. начинает планироваться создание яслей для сельских семей на время сельскохозяйственных работ. В подобных яслях содержались дети до 8 лет, причем предпочтение отдавалось детям из семейств призванных на войну. Был составлен устав и образец ведения отчетности. Создание яслей сильно облегчило труд сельского и городского населения. Вопрос же кадрового обеспечения создаваемых организаций решился просто. Зачастую ясли, (а большая их часть была организована силами епархии) обслуживались ученицами церковно-приходских школ, женами священников и местными добровольцами из числа нетрудоспособного населения. Не только семейства лиц, призванных на войну нуждались в помощи. Сами солдаты, отправленные с передовой в тыл для лечения ранений или болезней часто сталкивались с недостаточной обеспеченностью местами в государственных лечебных заведениях. Поэтому другой важной работой для епархиального руководства стала организация госпиталей, лазаретов и даже отдельных коек с содержанием для поступающих с фронта солдат. Солдат, окончивших курс лечения, сопровождали теплой одеждой и обмундированием. Подводя итоги деятельности Епархиального комитета помощи раненым воинам, за 1914 г., можно отметить, что епархиальный лазарет находился в числе крупнейших в губернии наряду с лазаретами Красного Креста, Дамским (имени Цесаревича Алексея), Дворянским, Городским, Земским, Семинарским и другими. По общему же числу коек, обустроенных на средства епархии, владимиро-суздальская епархия обогнала любую имеющуюся в губернии организацию. Большое число тяжелых ранений в ходе боевых действий заставило власти задуматься и о судьбе множества инвалидов войны. ВладимироСуздальская епархия не могла остаться в стороне от этой деятельности. 27 мая 1915 г. был составлен проект инвалидного Епархиального дома в Юрчакове, пригороде города Шуи на 50 коек. В особых случаях назначалась пенсия по инвалидности (из средств епархии) от 30 до 129 рублей в год в зависимости от тяжести ранения. В поддержку социальной программе 12 июля 1915 года Святейшим Синодом издан указ о создании ремесленных школ для обучения ветеранов и инвалидов. Наряду с активной помощью населению страны, как мирному, так и воюющему, местная духовная власть напрямую начала помогать государству, а точнее действующей армии, снабжая ее по возможности необходимыми средствами. Первоначально помощь фронту была ограничена только заготовлением медицинских материалов: изготовляли марлевые повязки, щипали корпию (нащипанные из тряпок нитки, применявшиеся вместо ваты). Позднее, при переводе всей промышленности на военные рельсы (по окончании кампании 1914 года), в мастерских при образовательных учреждениях РПЦ взялись за изготовление обмундирования и даже боеприпасов. Обстоятельства военного времени заставили местных духовных лиц заняться несвойственной для себя прежде «политической» и социальнополитической агитацией. Прежде всего это связано с введением с 22 августа 1914 года на территории Российской империи "сухого закона", что послужило стимулом для активизации кружков трезвости. Особенно расширилась деятельности Владимирского общества трезвости, курируемого архиепископом. Общество продолжило проведение лекций в пользу трезвого образа жизни, но резко увеличился размах системы выездных лекции. Дополнительно проводится работа с сельскими приходскими священниками. В связи с введением "сухого закона" на их плечи ложилась не только агитировать местных жителей за трезвый образ жизни, но и наблюдать за паствой, выявлять случаи незаконной продажи спиртного или винокурения. Помимо проведения «борьбы за трезвость нации» священнослужителя указывается также и на необходимость проведения подготовительной работы среди крестьянства в преддверии начала деятельности комиссий по мобилизация тягловой силы. Предписывалось объяснять крестьянам, что лошади их пойдут на нужды фронта, что отдав свою лошадь, крестьянин приблизит победу русского оружия. Конец 1916 - начало 1917 года ознаменовался ростом напряжения в стране. Начались многочисленные выступления, направленные не только против пленных, инородцев, но и против беженцев-славян. Участились случаи избиения этих групп населения. В связи с этим выходит циркуляр от 30 ноября 1916 за подписью архиепископа Владимирского и Суздальского Алексия об организации публичных чтений против ксенофобии. Развивается программа сотрудничества с австрийскими пленными. К делу налаживания дружеских отношений с народами Австро-Венгрии в обход враждебного правительства подключается и епархиальное начальство. Результат не заставил долго ждать. Единичные случаи перехода в православие стали регулярными. Новокрещенным значительно расширяли права, вплоть до получения гражданства Российской Империи. Позже, в 1916 г. распространение получили массовые торжественные церемонии присоединения к православию пленных. В августе 1915 во Владимирской губернии возникла проблема размещения большого числа беженцев. С 1 сентября 1915 г. начал работать Епархиальный приют на 40 человек, развили деятельность и уездные комитеты, земские бюро-администраторы. При Епархиальном женском училище был открыт приют-столовая для беженцев на 10 человек. Появление беженцев стало не единственной проблемой. Активно встал вопрос борьбы со спекуляцией и вздорожанием товаров. Епархиальный Комитет помощи раненым и больным воинам принял решение создать Комиссию по снабжению для борьбы со спекуляцией и дороговизной. В качестве средств борьбы предполагалось закупать продукты первой необходимости и продавать их по низким ценам. Для хранения предполагалось использовать склады добровольцев-членов Комитета и земские склады. Позже было открыто Владимирское общество борьбы с дороговизной на жизненные продукты, фактически выделившееся из Комиссии по снабжению, части Епархиального комитета помощи раненым и больным воинам. Церковь как система обладала большой гибкостью и возможностью непрерывно улучшать результат своей деятельности. Действия епархии в губернии зачастую опережали инициативы, исходящие из центра, а иногда и напрямую подталкивали Синод к принятию некоторых прогрессивных решений. Сильной стороной социальной работы, проводимой епархией, была гибкость управления и многочисленные источники финансирования этой работы. Важную роль играла централизация и координация всей социальной работы в епархиальном совете. Наконец, положительно влияла на деятельность Церкви и относительная самостоятельность епархиального начальства в рамках границ губернии. Характеристика деятельности представителей политических партий в губернии и их роли в общественной, экономической и политической жизни. Как уже отмечалось выше, основными проводниками политических идей в провинции были лены земских и городских организаций, объединенные в своей деятельности всероссийскими Земским и Городским союзами. При этом подавляющее большинство этих людей не были членами партии в современном смысле этого слова. Но и находящимися вне партийной жизни их считать нельзя. Они действовали в соответствие с рекомендациями, созданными руководителями партий и партийных фракций, отчитывались перед вышестоящими инстанциями, вели активную переписку. Феномен политической партии без фактического членства в ней играл в жизни провинциального общества двоякую роль. С одной стороны, не было возможности в периоды усиления давления со стороны центральной власти на то или иное политическое течение преследовать отдельных лиц на законном основании их членства. С другой стороны, любой работник земского или городского союза уже считался «по умолчанию» политически неблагонадежным, «кадетом», «эс-деком» или «прогрессистом» со всеми вытекающими негативными последствиями на уровне внесудебных наказаний и давления администрации. Вполне закономерно, что на любую инициативу, исходившую от земств и городов, земских и городских союзов, смотрели как на возможную политическую провокацию. Так, деятельность потребительских обществ и кооперативов, организованная в городах, была затруднена в том числе и из-за противодействия местных торговцев, которые вполне обоснованно видели в кооперативах сильных конкурентов. У представителей торговли в данном случае имелся сильный «союзник» в лице местной администрации, которая опасалась сплочения населения вокруг общественной организации (кооператива) и ее возможной политизации. Подобные обстоятельства позволяли сильно потребительских ограничивать обществ, а возможности также роста согласования и их объединения работы с администрацией. Характерно, что политическим центром созданных в июле 1914 Всероссийских Земских и Городских союзов были московские земское собрание и московская городская управа, представители крупнейших землевладельцев и промышленников. Четко осознавая упущения центральной власти в деле социальной работы, члены центральных комитетов предлагают свою помощь государству. Первоначально она была ограничена помощью больным и раненым воинам, затем в сферу интересов земских и городских союзов попали семьи призывников, сироты и вдовы, беженцы, инвалиды. В конце концов представители либерально настроенной буржуазии добровольно взяли на себя обязанности по снабжению армии и флота обмундированием и боеприпасами. Вопрос реальной выгоды от производства вооружения – тема отдельного исследования, но сам факт вмешательства партийных деятелей в вопросы обороноспособности страны говорит о очень быстром росте ответственности и четком понимании целей и задач партии в современном мире. И все это спустя всего лишь 9 лет легализации партийных организаций в стране. В целом работу представителей либеральных партий на местах по оказанию помощь беднейшим слоям населения можно с уверенностью назвать целенаправленной и инициативной. Что касается её результативности, то она различалась даже в пределах губернии и зависела от желания и решимости превосходить рамки допущенного «сверху» и кооперировать свою деятельность с коллегами по работе. Зависела она и от работоспособности членов организации. К примеру, Кохомское (Шуйский уезд Владимирской губернии) попечительство из 4 человек обеспечивало снабжение трех сотен семейств призывников, тогда как одно из ИвановоВознесенских (Шуйский уезд Владимирской губернии) попечительств, составом 17 человек не могло обеспечить и полторы сотни семейств. Необходимо отметить, что для любой деятельности по смягчению социальной напряженности была характерна декларативная позиция официальной власти. Очень многое обещалось для всех категорий населения. Солдатским семействам полагалось пособие, вдовам и сиротам – содержание и пенсия, инвалидам – трудоустройство и пенсия. Между тем реальный механизм проведения таких выплат или осуществления призрения не был прописан. За не выделение средств никто не нёс иной ответственности, кроме моральной. В результате вся работа по ведению учета нуждающихся, анкетирования, сбора денежных средств и их распределение, а также ответственность по отчету за подобную деятельность ложилась на плечи земских и городских организаций, разнообразных попечительств. По этой причине возникал один спорный момент. Население прекрасно знало о том, какие выплаты и пособия положены разным категориям нуждающихся. В циркулярах различным организациям четко приказано развешивать в общедоступных местах листовки с такими сведениям (в лазаретах, у питательных пунктов и т.д.). Но вот конкретные исполнители названы не были. Если силы либеральной оппозиции в лице земских и городских союзов брали на себя ответственность за реализацию этих социальных программ, то в случае недоработок или отдельных недочетов все недовольство выливалось на них. Поводов для недовольства было достаточно. Во-первых, поскольку в основании всей программы социальной работы лежал принцип добровольного участия, степень отдачи разных отделений отличалась довольно сильно, в зависимости от инициативности работников. Во-вторых, поскольку весь учет денежных средств и отчетность также были поставлены на добровольной основе, то порой они велись небрежно или вообще откладывались до окончания войны. Поэтому в среде обывателей довольно часто возникали слухи о хищениях махинациях и т.д., которые, судя по некоторым данным, были недалеки от истины. Не стоит забывать о том, что руководители земств и городских управ сочетали административную и предпринимательскую деятельность, поэтому запуск свободного «на данный» момент капитала из благотворительного фонда в оборот и получение с него прибыли были для них в порядке вещей (такие случаи зафиксированы в Иваново-Вознесенской городской управе). Для рядового жителя провинции такая операция представлялась мошенничеством. Любопытно, что и в мемуарах высокопоставленных чиновников, и в воспоминаниях «обывателей» тема мошенничества в Союзах проскальзывает довольно часто. Другой проблемой, сильно усложнявшей деятельность местных комиссий и комитетов помощи беженцам, отделений всероссийских Городского и Земского союзов, было желание центральной администрации поставить деятельность самостоятельных организаций под контроль. Объяснялось это не только боязнью дальнейшей политизации общественных организаций, но и прагматическими соображениями. В России до революции существовало несколько центральных благотворительных организаций под высоким патронажем членов императорской семьи. Работа общественных организаций на местах во многом дублировала работу таких официальных благотворителей, которые пытались управлять процессом «сверху». Для того, чтобы помочь заработать политические дивиденды и получить положительный имидж таким организациям, власти в указном порядке запрещали общественным организациям заниматься определенной деятельностью и передать наработанные материалы благотворительным организациям под высоким патронажем. Так произошло с системой учета беженцев, которая была «отдана» Комитету Великой Княжны Татьяны Николаевны. В целом можно отметить, что повышена социальная активность либеральных партий сыграла с ними злую шутку. Взяв на себя много ответственности, они были вынуждены расплачиваться за ошибки, которые были неизбежны в работе. Привлечение большого числа промышленников и землевладельцев к распределению средств социальной защиты снижало доверие рядового обывателя к идеям и ценностям партийного движения. В результате наиболее популярными становились те политические течения, которые не делали ничего для смягчения последствий кризиса, но в работе которых не замечали недостатков. Создание целостной концепции кризиса военного времени как отправной точки роста социальной напряженности и дальнейшей модернизации Владимирской губернии, а также России в целом. Несколько слов о понятии. Кризис переводится с греческого как «решение, поворотный пункт». Именно такая поворотная зона в истории России возникла в период 1914-1917 гг. Если обратиться к значению слова кризис в медицине, то можно сравнить Российскую империю с организмом в решающий период развития болезней. Имена этих «болезни» - жесткая стратификация общества, чрезмерная зависимость от принятых выше решений и отсутствие самостоятельности в решении проблем. С началом мировой войны, которая стала серьезным испытанием не только для только что пережившей революцию и поражение в Русско-Японской войне России, но и для многих западных стран. Тем не менее нельзя говорить о полной ущербности и Обреченности русской монархии. Общество, в отличие от власти было довольно здорово, о чем свидетельствую многочисленные попытки реформирования власти и общества в ходе войны. Это и попытки введения «сухого закона», перехода на подоходное налогообложение, это и организация на местах органов социальной защиты безо всяких указов сверху. Но, как показало исследование, даже в масштабах отдельной провинции принятых мер оказывалось мало. Кризис продолжал нарастать. Если рассматривать весь комплекс сложившихся проблем, то основы системного кризиса военного времени складываются из трех компонентов: кризиса экономического, кризиса социального и кризиса политического. Учитывая широкий масштаб боевых действий и большое число ежегодных призывов, можно было бы на первое место вывести проблему нехватки рабочих рук, которая могла бы привести к недопроизводству, росту цен и дефициту продукции. Между тем, по данным Владимирской губернии получается, что нехватка рабочих рук никогда не достигала такой величины, что становилась предметом обсуждения властей региона или хотя бы сообществ предпринимателей. Политика государства, оставившего семьи призывников безо всякого содержания, за исключением крайне неэффективного продовольственного снабжения через попечительские советы, создавала идеальные условия для заполнения всех наличных рабочих мест. Женам и детям теперь приходилось работать вместо ушедших на фронт мужей. Схожая ситуация в деревне разрешалась совместным трудом всего «мира» на полях семейств призывников. При мало изменившемся объеме производства (по данным Владимирской губернии) отмечается быстрый рост цен на продовольственные товары, их нехватка и рост спекуляции. В качестве основной причины подобных явлений кажется наиболее логичным указать на феномен «расстройства транспорта» – именно так он называется в прессе и документах военного времени. Система транспорта, включавшая в себя в основном железнодорожные перевозки и перевозки речным транспортом, работала приемлемо до начала войны. С началом боевых действий на западной границе империи скопилась многотысячная масса людей, которым необходимо было доставлять продовольствие, обмундирование и боеприпасы. В новых условиях система срочных военных эшелонов разрушила привычный уклад, и так далекий от понятий логистики. Старая система очередности грузов, основанная на сроках хранения груза и цене отправления, столкнулась с военной необходимостью и окончательно разрушилась. Новая система сложилась на основе срочности запросов того или иного товара, подтвержденных губернскими властями. В таких условиях транзитная Владимирская губерния имела реальные шансы остаться вообще без заказанных грузов, поскольку весь объем губернского трафика приходился на проходящие поезда направления востокзапад. Законы ценообразования и нормального бизнеса в таких условиях переставали действовать, и местные власти переходили к политике таксировки цен и нормировки потребления. Но и эти меры пришли слишком поздно, поскольку железные дороги все больше и больше забивались очередными срочными грузами, а губернаторы, не согласуя свою деятельность, периодически объявляли моратории на ввоз-вывоз различных групп товаров, создавая дополнительные сложности. Положение могла бы спасти централизованная система распределения транспортных потоков, но она действовала только для военных эшелонов и никак не могла помочь организации нормального снабжения населения. Основные социальные проблемы заключались в том, что появились крупные группы людей, сильно зависимые от помощи государства и благотворительных организаций – семейства призывников и ветераны войны, беженцы и военнопленные. Причем если первые две категории, лишенные поддержки государства, относительно легко вписались в новые условия, то беженцам и военнопленным было необходимо обеспечивать не только питание, но и проживание. Поддержка, оказываемая пленным и беженцам, зачастую раздражала местное население, что приводило к погромам переселенческих пунктов и пунктов военнопленных. Попытки интеграции беженцев в местную экономику оказывались бесплодными, поскольку все рабочие места и так были заняты. Что касается военнопленных, то они легко находили себе работу и становились ценными членами общества, так немцы устраивались по техническим и экономическим специальностям и работали с большой отдачей. Но свободное размещение пленных в городе и работа их на хорошо оплачиваемых должностях еще больше разогревало социальные конфликты в губернии. Использование же труда военнопленных на социально значимых работах тормозилось губернской администрацией и постоянной переброской ответственности между военным ведомством, МВД и министерством сельского хозяйства, поэтому не становилось эффективным регулятором экономики. Ни на губернском, ни на общероссийском уровне государство не справилось с кризисом военного времени, хотя предпосылки для успешного разрешения проблем были, ими не смогли или не захотели воспользоваться. Одной из причин было постоянное перераспределение властных полномочий, приводившее к неразберихе. Часты были и прямые конфликты между властями на разных уровнях, сводящие на нет все инициативы. В подобных обстоятельствах было два пути решения накопившихся проблем. Можно было изменить условия «сверху», предоставив больше свободы гражданскому обществу в деле самостоятельного решения проблем. Такое развитие событий было бы наиболее выгодным для всех участников процесса. Государство могло получить в виде земств и городов мощного союзника, который помог бы избавиться от многих излишних обязанностей, упростить вопросы управления, автоматизировать принятие решений на местах. Публичность работы и выборность должностей заставляли бы эти структуры работать с наибольшей отдачей. Тем не менее, власть испугалась чрезмерной активности подданных, которая стала проявляться не только на думских заседаниях, в столице, но и в стремлении и умении обустроить собственную жизнь на местах, в провинции. Собственная активность, стремление регламентировать свою жизнь, ввести ее в рамки самостоятельно заданных ориентиров и идея правового государства сыграли с либеральной оппозицией злую шутку. Стремление придерживаться правил, опасаясь «левачества» и анархии постоянно заставляла самые активные силы России постоянно себя сдерживать, подчиняясь требованиям центральной и местной власти. Из-за этого, несмотря на все достижения в деле смягчения последствий кризиса военного времени, больше всего политических дивидендов получили партии радикального направления. Они никак не улучшали жизнь населения, а только обещали изменения, но изменения радикальные, позволяющие добиться максимального результата, в отличие от планомерной, но крайне замедленной в исполнении программы либералов. Поэтому запас доверия, накопленный деятелями либерального толка за период 1914- начало 1917 оказался слишком мал, он был растрачен в самый критически важный момент – во время между революциями 1917 года. Именно поэтому восторжествовал второй способ выхода из кризиса – решительная ломка всей сложившейся системы и создание на ее руинах абсолютно нового государства, нового общества, нового строя. Этим делом занялись те люди, чья деятельность осталась вне критики общества, чьи идеи и заявления наилучшим образом соответствовали настроению большей части населения, смертельно уставшего от трех основных проблем: войны с ее убийствами и жестокостями, постоянного роста цен на свободном рынке (который можно прекратить строгим регулированием) и политическим неравноправием. Пришедшая к власти партия большевиков прекратила войну, уничтожила рынок, уравняла в правах. То, о чем мечтало население, всей страны было достигнуто. К сожалению, цена была слишком высока. Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые комплексно рассмотрены изменения, происходившие в общественно-политической жизни отдельной губернии, вскрыты механизмы взаимодействия властей и общества по разным вопросам, связанным с новыми явлениями военного времени. Вводятся в оборот ранее не анализированные источники законодательного характера и делопроизводственной документации губернских властей и органов местного самоуправления. Практическая значимость исследования заключается в том, что материалы работы и выводы по результатам исследований могут быть использованы при изучении истории начала XX века, разработки курсов по истории России, Владимирской и Ивановской областей, подготовке учебных и учебно-методических пособий, чтении специальных курсов, составлении справочных краеведческих изданий и в музейной деятельности. Дальнейшая работа по тематике социально-политической жизни Российской провинции в годы Первой мировой войны может быть направлена по нескольким путям. Во-первых, исследования закономерно если не до расширить масштабов территориальные Российской империи, рамки то до совокупности центральных губерний России. Во-вторых, можно провести исследование социально-политической жизни провинции в условиях других масштабных кризисов – русскояпонской, Крымской, Отечественной войны 1812 года или Великой Отечественной войн. В-третьих, целесообразно провести сравнение (на основании комплекса работ отечественных и зарубежных авторов) социально-политической жизни российской провинции и социально-политической жизни стран или отельных регионов стран – участниц Первой мировой войны. Особый интерес в данном случае представляет общество, общественные организации и власти Германии, Австро-Венгрии, Франции и Италии, которые также испытали весь комплекс проблем: беженцы, пленные, вдовы и инвалиды также появились в большом числе в обществах этих государств. Публикации результатов НИР Результаты проведенных исследования были опубликованы в следующих изданиях: 1. Гулидов А.Ю. Размещение беженцев на территории Владимирской губернии в годы Первой мировой войны [Текст] / А.Ю. Гулидов // Ярославский педагогический вестник. – 2011. - № 1. – С. 32-35. 2. Гулидов А.Ю. Как шуяне немцев заморозили, а ивановцы отогрели // Провинциальный анекдот: Чтения по региональной казуальной истории. Вып. VII. – Шуя. 2010. – С. 28-32. 3. Гулидов А.Ю. Общественно-политическая жизнь российской провинции в годы Первой мировой войны. Автореферат дисс… канд. ист. наук. Шуя.: Издательство ГОУ ВПО «ШГПУ», 2010. 4. Гулидов А.Ю. К вопросу о размещении беженцев на территории Владимирской губернии в годы мировой войны // Материалы межрегиональной краеведческой конференции (16 апреля 2010), – Владимир. 2010. – С. 181-186.
